А? Одолжи. Я  не  при  деньгах,
забыл дома кошелек. А в такую жару  самый  раз  промочить  горло  в  баре.
Столкуемся? Бог велел делиться. Не то он тебе припомнит  скупердяйство  на
суде. Ты, я вижу, переправляешь себя по частям в крематорий:  глаз,  руку.
Экономишь на похоронах? Смотри,  помогу  доставить  туда  враз  остальное.
Оптом дешевле.
   Парни и девица нахально и громко заржали.
   - У меня нет денег, - буркнул Грег и попытался обойти незнакомца.
   - Как это нет? - Парень шагнул в сторону и загородил дорогу. -  А  если
проверим? - Он сунул руку в карман.
   - Да хлобыстни ты ему по роже!  -  Голос  девицы  прозвучал  неожиданно
низко. Она выплюнула сигарету.  -  Чего  рассусоливаешь?  Гони-ка  монеты,
одноглазый,  пока  вторую  фару  не  вышибли.  -  Девица  нажала   клавишу
приемника.
   Фрэнк взглянул на нее. Девчонка скривила рот  и,  задергавшись  в  такт
музыки, приплясывая, двинулась к нему.  На  низком  лбу  запрыгала  челка.
Груди затрепетали под майкой. Ее дружки поспешили за ней.
   Сзади послышались шаги.
   Девица и ее друзья вдруг остановились, затем попятились.
   Из-за спины Грега кто-то ударом в челюсть сбил губастого  с  ног.  Грег
резко обернулся.
   Рядом с безразличным видом - словно ничего не случилось -  стояли  двое
мужчин. Он узнал их - сидели у входа в "логово" на радиаторах.
   Парень приподнялся, мыча,  закрутил  головой.  Веером  полетели  слюни.
Стоящий около Грега резко поддел парня  подъемом  ботинка.  Второй  двинул
лежащего ногой. Губастый завыл. Девица  истошно  закричала,  ее  приятели,
толкая друг друга, бросились к двери.  Транзистор  полетел  на  тротуар  и
замолк.
   - Идите спокойно, мистер. - Тот, что ударил первым, легонько тронул его
за рукав. - Не обращайте внимания, тут много разной  нечисти.  Вас  больше
никто не побеспокоит. На углу - там кончается наша сфера - возьмите такси.
До свидания.
   - Спасибо, - поблагодарил Грег. -  Всего  доброго.  -  "Ну  и  Майк,  -
мелькнуло в голове, - все предусмотрел, поручил проводить, иначе  пели  бы
его денежки, с трупа взятки гладки". Он быстро пошел вперед.
   Дойдя до перекрестка,  юркнул  в  будку  телефона-автомата  и  позвонил
Эдерсу. Доктор долго не подходил.
   В кабину до Фрэнка доносился горьковатый запах  дымка.  Почти  напротив
пожилая торговка каштанами размахивала обложкой  журнала  над  тлеющими  в
жаровне углями.
   Рядом худенький мальчуган в белом кительке - с серьезным видом ребенка,
помогающего родителям выбиваться из нужды, - брал  с  лотка  булку,  ловко
делал ножом надрез на ее боку. Вилкой выхватывал из  кастрюли  с  кипятком
толстую,  распаренную,  красную  сосиску,  опускал  в  жидкую  горчицу   и
засовывал внутрь хлеба.
   Поодаль,  облизываясь,  сидела  маленькая  белая   собачка   с   черным
"моноклем" на  глазу.  Навострила  ушки,  подрагивала  от  нетерпения,  не
спуская взгляда с продавца.
   Обрезок сосиски шлепнулся на асфальт - собачонка метнулась,  подхватила
добычу и бросилась наутек.
   Наконец Эдерс снял трубку - задержался, принимал  душ.  Грег  попросил,
пока  он  обменяет  чек  на  наличные  в  банке,  быстренько  собраться  и
встретиться через час у бара "Гонолулу". Вряд ли бы мог объяснить,  почему
выбрал именно это  место.  Что-то  тянуло  туда.  Тянуло,  и  все,  как-то
подсознательно по какому-то неведомому наитию, словно ожидал  там  кого-то
увидеть вновь...
   Майк  с  озабоченным  видом  не  спеша  прохаживался  по  кабинету.  Он
размышлял: "Интересно, зачем понадобились деньги Грегу? Неспроста. А вдруг
ему известно, где О'Нейли? Она, кажется, что-то затевает против Робинсона.
Как бы не натворила глупостей. Вводить ее в игру еще рановато".
   Голос секретарши из динамика оборвал ход мыслей.
   - Вам звонят из полиции. Комиссар Фокс.
   Бывший гангстер, а ныне бизнесмен, снял трубку.
   - Да. Добрый день. Так... Так... Ясно. Сам и  позвонил.  Инкогнито?  Ах
вот как... Ну и свинья. Что ж, ладно. Нет. Задержите за что-нибудь,  пусть
поскучает до конца операции. В остальном? Делайте как найдете нужным...



        5. ДОГОВОР

   Когда Грег подходил к "Гонолулу", солнце стояло  в  зените.  В  воздухе
царил запах нагретого  асфальта,  жаренных  с  луком  бифштексов,  кофе  и
кока-колы. Кончался обеденный перерыв  -  служащие  разбегались  по  своим
конторам и бюро. Хлопали двери, шуршали подошвы. На этажах вверху загудели
кондиционеры, застучали машинки, посыпались трели телефонных звонков.
   Грег остановился и посмотрел вдоль улицы. Среди прохожих увидел  Эдерса
и Уварова. Они шли, о чем-то  оживленно  переговариваясь.  Доктор  одет  в
свой, очевидно, полюбившийся ему белый чесучовый костюм. Уваров в джинсы и
куртку, под ней зеленая, хорошо  выглаженная  рубашка,  вместо  спортивных
туфель - кремового цвета полуботинки.  "Пижоны,  -  подумал  беззлобно,  -
перед отъездом следует и мне  приодеться,  а  не  ходить  в  расхристанном
виде". Он медленно двинулся навстречу.
   К распахнутым настежь дверям приблизились почти одновременно.
   - Добрый день! - Грег пожал им  руки.  -  В  основном  все  в  порядке.
Посидим  полчасика,  затем  направимся  домой  и  займемся  подготовкой  к
экспедиции. Согласны?
   - Согласны, - кивнул Эдерс. - А почему  именно  тут?  Помнится,  кто-то
божился  не  посещать  эту  забегаловку?  Могли  встретиться,   -   доктор
засмеялся, - например,  в  читальном  зале  городской  библиотеки  или  на
выставке абстрактной живописи.
   - Меня самого мучит этот вопрос. - Грег пожал плечами.
   Через зеркальное стекло заметил официантку - узнал в ней свою  знакомую
Монику, которая ему очень нравилась. Улыбнулся.
   - В библиотеке и на  выставке  нет  столь  милых  и  таких  обаятельных
девушек,  -  нашелся  он.   -   Становится   душно,   выпьем   чего-нибудь
прохладненького. Потолкуем спокойненько.
   В  баре  под  потолком  вертелись  опахала  вентиляторов.  На  стене  с
туристского проспекта-плаката  шоколадного  цвета  креолка  в  серебристом
бикини приглашала наведаться на белоснежном  лайнере  на  жемчужину  южных
морей - Гонолулу.
   - Вот тут и обоснуемся. - Грег подвел их к столику у окна, за которым в
последнее посещение предавался столь тягостным думам.
   Они сели. Закурили. Голубоватые дымки потянулись к потолку, закрутились
спиралью в струях воздуха. К запаху пива и духов присоединился и защекотал
ноздри запах сигарет.
   - А вот и Моника! - радостно  воскликнул  Грег,  увидев  приближающуюся
высокую совсем юную официантку.  -  Здравствуйте,  очень  рад  вас  видеть
снова, - он встал и поклонился.
   - Господи! Что с вами? - Фрэнк  заглянул  ей  в  лицо.  -  За  какие-то
несколько дней ухитрились так осунуться и побледнеть?  Я  и  узнал  вас  с
трудом. Устали?
   - Немного, мистер Грег. - Девушка присела в книксене. - Здравствуйте. -
Она смущенно и печально улыбнулась. - Я думала, больше вас не увижу, вы же
собирались навсегда уехать в Гонолулу? Очень рада, что не уехали.
   - Уеду. Своевременно. Пока же поделитесь, что с  вами  стряслось.  Мама
заболела или детишки?
   - У меня неприятности. - Она часто  заморгала  -  вот-вот  расплачется,
поджала пухлые губки, носик сморщился.
   - Э-э-э, - протянул Грег. - Если у вас дошло  до  слез,  значит,  очень
плохо, - повернулся к друзьям. - Извините, я сейчас. Мы отойдем на минуту.
- Он взял девушку под локоток и повел к  плюшевым  занавескам,  отделяющим
туалет от зала.
   - Что случилось? - участливо заглянул ей в глаза.
   Моника всхлипнула и закрыла руками лицо. Из-под  пальчиков  прозрачными
бусинками покатились слезы.
   - Э-э-э, -  опять  протянул  Грег.  -  Видно,  совсем  скверно.  С  кем
несчастье? С мамой, сестренками? А может, влюбились?
   - Мама болеет. - Она всхлипнула. - Но главная беда со  мной.  -  Отняла
ладони от лица. Заплаканные  глаза  казались  еще  больше  и  зеленей.  От
длинных густых, загнутых кверху ресниц падали легкие тени. - Мне  неудобно
рассказывать, мистер Грег, но поделиться не с кем. Маме не могу  -  у  нее
больное сердце. Подруг нет. Они меня сторонятся, потому  что  я...  Потому
что я... - она замялась.
   - Понятно, - вставил Грег. - Не делаете то, что  они,  а  стараетесь  в
поте лица извернуться и заработать лишний доллар?
   Она кивнула и шмыгнула носиком.
   - Полно.  Выкладывайте,  я  же  юрист,  помогу.  Что-нибудь  придумаем.
Философы говорят - безвыходных положений нет.
   - Ничего не  придумаем,  мистер  Грег.  -  Она  достала  из  карманчика
передника платок и вытерла глаза. - Видно, уж такая я  несчастная,  ничего
не поделаешь, придется соглашаться.
   - Да что в конце концов произошло? С чем соглашаться?
   -  Мне  стыдно  говорить.  -  Снова  появились  слезы,  щеки  сделались
пунцовыми.
   - Господи! - воскликнул Грег. - Рассказывайте. Не то прибежит хозяин  и
раскудахтается: домогаюсь-де и соблазняю его самую красивую официантку.
   Моника вздрогнула и огляделась.
   - Его сын пристает ко мне с  гнусным  предложением,  -  прошептала  еле
слышно.
   - То есть как это? - возмутился Грег.
   - Он уже, - она запнулась, щечки покраснели  еще  больше,  -  переспал,
простите, со всеми девушками, что  работают  тут.  Особенно  с  теми,  кто
остается на вечернее выступление. Теперь моя очередь. Я в  отчаянии  и  не
представляю, что предпринять.
   - Ах, скотина! - задохнулся Грег. - Мерзавец!
   - Он заявил: если я сегодня не явлюсь к нему  ночью,  меня  выставят  с
работы и еще обвинят в какой-нибудь провинности. А маме хуже, да и младшая
сестренка нездорова.
   - Этот сморчок смеет вам угрожать?
   - Он не угрожает, а сделает. Такой случай уже произошел в прошлом году.
Одна девушка тоже заупрямилась. Ее выгнали вон, заявили, будто  бы  украла
деньги. Она не могла устроиться и очутилась на  панели.  По  мне  -  лучше
смерть. Но что станется с мамой и малышами, я же одна работаю.  Жаловаться
некуда.
   - Стоп, Моника, стоп! - Фрэнк положил руку на ее  вздрагивающее  плечо.
Он чувствовал и нежность, и жалость. Его всегда  восхищала  ее  чистота  и
стойкость, с которой она боролась за свое достоинство. В то  же  время  он
сознавал: ради матери и детей - пожертвует собой.
   - Была бы одна, - пролепетала со вздохом. - Ушла бы из бара,  умерла  с
голоду, но...  -  Она  передернула  плечиками,  спазмы  в  горле  не  дали
продолжить.
   - Умирать вам рано. - Грег мизинцем смахнул слезу с ее щеки. -  Сколько
вы получаете здесь в год?
   - Вместе с выступлениями около пяти тысяч.
   - Черт подери! Как дешево все-таки оценивается у нас жизнь матери, двух
малышек и их юной кормилицы. - Грег полез в карман и  достал  бумажник.  -
Отсчитайте пять тысяч. Быстро!
   - Что вы, мистер Грег. - Она отшатнулась.
   - Я сказал быстро! - прикрикнул он. - Пока на нас не обратили внимание.
Без церемоний, ну!
   Она нерешительно взяла бумажник, но тут же протянула назад.
   - Не надо, мистер Грег. Вы же небогатый человек.
   - Вы хотите устроить скандал?
   - Нет, но я не смею. Мне стыдно.
   - Берите быстрее. - Он сунул бумажник ей в руки.
   Девушка отсчитала деньги и вернула бумажник.
   - Вот так. - Он спрятал его в карман. Фрэнку стало весело.  -  Возьмите
себе. На год хватит. А потом у нас денег  появится  столько,  что  закупим
сотню таких баров вместе с хозяевами.
   - Я не могу. - Она опять попыталась вернуть деньги.
   - А подыхать с голоду всей семьей можете? - Грег зло мотнул головой.  -
Завтра зайдете ко мне. Я поговорю с приятелем из авиакомпании "Альбатрос",
устроим вас стюардессой. Там-то приставать не станут.  Выньте  из  кармана
моей рубашки визитную карточку, на ней адрес. Вот все и устроилось.  И  не
ревите. Когда вернусь, посмотрим, куда вас определить.
   - Вы уезжаете? - Она вскинула тонкие брови. -  Но  как  же  я  возвращу
долг? Да и где столько достану, я не успею скопить. Мне не заработать их и
за пять лет. Не уезжайте, умоляю вас.
   - Решим, когда приеду. Найду вам  такую  работу,  что  будете  получать
столько за час. - Он подмигнул ей.
   - Мне очень неудобно и стыдно, мистер Грег, - начала она.
   - Что вы заладили? Мистер да мистер! У меня есть имя.
   - Я знаю, - покраснела девушка. - Вас зовут Фрэнк, а меня по-настоящему
- Юта Шервуд.
   - Тем более. Раз нам это известно, мы уже как родные. Вам понятно,  что
предпринять?
   - Да, мистер Грег, - она запнулась. - Но когда уходить отсюда?
   - Тотчас, едва нас обслужите. Сделайте одолжение, мисс Юта,  принесите,
пожалуйста, пива или воды. Получите по счету, затем ступайте и  плюньте  в
самодовольную физиономию похотливого щенка. Хотел бы я на него взглянуть в
этот момент.
   - Хорошо. - Она вымученно улыбнулась. - Я сделаю, как  вы  сказали.  Но
может, вы передумаете и не уедете? А я...
   - Чудесно. - Он потрепал ее по розовой щечке. - Я пойду к друзьям,  они
ждут. И веселее. А ехать мне необходимо.


   Когда он возвратился к столику, Эдерс и Уваров перешептывались с  видом
людей, проникших в какую-то тайну.
   - А вы, оказывается, весьма и  весьма,  -  усмехнулся  доктор,  покачал
головой и погрозил Грегу пальцем. - Да-а-а.
   - Что весьма? - спросил, усаживаясь, Грег.
   - Неравнодушны к симпатичным представительницам  слабого  пола.  Теперь
проясняется, почему вы нас сюда заманили. Прямо скажем, у вас  есть  вкус.
Перед такой даже я, - он выпятил грудь, - не устоял. Прелесть.  Ничего  не
возразишь, просто прелесть. И как ее занесло в этот вертеп? Впрочем...
   - Все они... - начал хмуро Уваров, сквозь зубы.
   - Эта девушка чище нас с вами в сотни раз. - Грег сердито прищурился. -
Днем она угощает разных шалопаев пивом, а ночью на эстраде  -  созерцанием
своего прекрасного  тела.  Ради  того,  чтобы  содержать  больную  мать  и
сестренок; отец погиб - несчастный случай на работе.  Фирма,  естественно,
отказалась выплатить пособие. А теперь  свинья  -  сын  владельца  бара  -
домогается близости с ней, принуждает к сожительству.
   - Все, - безнадежно махнул рукой Эдерс. - Бедняжке  не  отвертеться.  А
жаль, такая славненькая и совсем  молоденькая.  Боже  мой,  и  это  в  наш
просвещенный век. Дикость.
   - Все они, - начал Уваров. Правда, было неясно, кого он имеет в виду  -
девушку или сына хозяина.
   - Она уже отвертелась, - весело воскликнул Грег. - Так что, доктор,  вы
ошиблись. От-вер-те-лась, - повторил раздельно.
   - Вы хотите сказать - переспала, и дело с концом. Чему же вы радуетесь,
Грег? Это недостойно и совсем не похоже на вас, удивляюсь вашему  цинизму.
Мне стыдно за вас и горько. Вы...
   - Радуюсь тому, что оболтус опростоволосился. -  Грег  захохотал.  -  Я
устрою  ее  стюардессой  на  авиалинию  "Альбатрос".  Потом   поступит   в
университет - она окончила колледж и мечтала заниматься медициной.  Вот  и
пусть лечит убогих.
   - А на какие шиши будет жить? Кормить мать  и  детей?  Чем  платить  за
учебу? - возразил Эдерс и снова взмахнул рукой. - Скатится, как тысячи  ей
подобных. Ох, боже, даже в боку закололо.
   - Все они... - процедил Уваров.
   - А вот и не скатится. Я дал  ей  пять  тысяч,  для  начала  хватит,  -
невозмутимо ответил Грег. - А там будет видно.
   - Вы дали ей пять тысяч? - одновременно воскликнули Эдерс и Уваров.
   - Ну а кто же? Добрых фей, к сожалению,  уже  нет,  а  до  рождества  с
Санта-Клаусом далеко.
   - Она ваша родственница? Приятельница? Наконец, любовница? - прищурился
доктор. - Или вы - гоню мысль - хотите ее купить?
   - Она ничья любовница. Просто хороший человек,  которому  надо  вовремя
помочь, иначе близкие умрут с голоду, а она станет проституткой, - перебил
Фрэнк.
   - Грег, - взгляд Эдерса выражал сожаление, - вы все-таки ненормальный.
   - Раньше  в  России  таких  называли  малахольными,  зачарованными  или
блаженными, - с одобрением сказал Уваров.
   - Уму непостижимо, - Грег  хмыкнул,  -  что  у  нас  творится  в  нашем
благодатном обществе, в  наш  великий  прогрессивный  век?  Едва  сделаешь
что-либо доброе, тебя тут же объявляют не в своем уме. За сегодняшний день
два совершенно  противоположных  по  профессии  и  характеру  человека  не
преминули мне об этом заявить. И оба, по их словам,  относятся  ко  мне  с
симпатией, желают только добра.
   - Если совершенно трезвому финну двое скажут, что он пьян, финн идет и,
ничтоже сумняшесь, ложится спать, - вставил с улыбкой Уваров.
   - Кроме того, - Эдерс постучал пальцем по столу, - вы делаете не благое
дело,  а  беспардонную  глупость.  Бросаете  на  ветер   деньги   какой-то
малознакомой  сомнительной  особе.  Тем  более  на  всех  обездоленных   и
обиженных вас все равно не хватит.
   - Она не малознакомая и не какая-то. Вам что, денег жалко?
   - Не жалко. - Эдерс вытянул ладонь. - Удивительно, что вы избрали стезю
детектива.  Вам  следовало  заделаться  сельским  провинциальным  патером,
всепрощающим и смиренным, раздающим направо и налево манну небесную.
   - Патеры не раздают манну, - поправил русский.
   - А я далеко не всепрощающ,  -  резко  возразил  Грег.  -  Мне  кажется
странным, как вы оба, кого судьба так трепала, и гнула, подняли вой  из-за
каких-то грошей.
   - Это мы-то подняли вой из-за денег? - взвился Уваров. - Да  плевать  я
на них хотел, провались они в тартарары.
   - Полюбуйтесь на этих Крезов, - вспыхнул доктор. - Пять тысяч  для  них
гроши, и они на них плюют. Вы кто такие? Ханты? Ротшильды?  Дюпоны?  Шейхи
Кувейта? Мы с вами почти нищие, а вы... - он замолчал, подошла официантка.
   - Пожалуйста, ваше пиво. - Она поставила на стол полные кружки.
   - Спасибо. - Грег погладил ее руку.  -  Вот  вам  за  заказ.  Ступайте,
сбрасывайте эту змеиную кожу, да не забудьте плюнуть в морду сыну  Джекки,
а также навестить нас завтра.
   - Благодарю вас, мистер Грег. -  Она  присела  в  книксене.  -  Вы  так
помогли мне, я никогда не забуду. -  Она  улыбнулась,  губы  задрожали,  и
побежала к стойке.
   - Скажите, пожалуйста.  Благодарю  вас,  мистер  Грег,  -  передразнил,
выпятив губы, Эдерс. - Ей следовало, как вислоухому кутенку, повизгивая от
восторга и избытка чувств, подпрыгнуть и лизнуть вас, Фрэнк, в нос.
   - Ну зачем так, доктор?  -  Грег  был  растроган.  -  На  ваших  глазах
произошло великое таинство. Скончалась Моника и возродилась Юта Шервуд.
   - Это еще, как говорят, бабушка надвое сказала,  -  вставил  Уваров.  -
Усопшую вы знали и отзывались о ней доброжелательно, а  вот  какова  будет
новорожденная... Деньги, они...
   - Послушайте, Фрэнк Грег, - не дал договорить русскому Эдерс, отхлебнул
из кружки и облизал губы. - Я не  удивлюсь,  если  вы  в  один  далеко  не
прекрасный день уведомите  нас,  что  сочетаетесь  браком  с  какой-нибудь
попавшей в житейский переплет, страдающей от бытовых инсинуаций бедняжкой.
Нисколечко не удивлюсь.
   - Вы имеете в виду Юту?
   - Это может быть и кто-то другой, запутавшийся и заблудший. Но в данном
случае ее.
   - Помилуйте, доктор, она молода и красива, а я калека  и  ей  не  пара.
Кроме того, я, вероятно, выгляжу  анахронизмом  -  признаю  лишь  обоюдную
любовь. Так сказать, единство душ и  сердец.  У  нее  же  ко  мне  никаких
чувств, исключая разве благодарность, нет. А жаль... Весьма жаль.
   - Все они, - проворчал Уваров, - помешались на деньгах.
   - На то и деньги, - возразил Эдерс.
   - Нет, не на то. - Русский взглянул на него укоряюще. - Думается, когда
в конце XVII  века  шотландец  Джон  Ло  придумал  и  предложил  выпускать
бумажные купюры, он по наивности надеялся, что  они,  как  и  положено  по
политической экономии, будут эквивалентом товара. Ошибся, молодчик. В  наш
модерновый век они стали мерилом всего: ума, силы, положения в обществе  и
даже любви. Вот женщины и...
   - Здорово вы ополчились на слабый  пол,  -  Грег  поправил  повязку  на
глазу. - Крепко напакостили?
   - Никто мне не пакостил. На тот  проклятый  банкет  силой  не  волокли,
думать следовало своей головенкой. Впредь наука.
   - Больно дорого иногда обходится эта наука. - Фрэнк машинально  кивнул.
- Потом мучаешься всю  жизнь.  Ну  ладно,  хватит,  друзья,  дискутировать
женский вопрос. - Он улыбнулся. - Деньги у Майка я получил.
   - Много? - Доктор оторвал губы от кружки.
   - Двадцать тысяч.
   - Сколько? - одновременно приподнялись Эдерс и Уваров.
   - Двадцать тысяч, - небрежно бросил Грег и встал. - Мало?
   - Факир, - прошептал доктор. - Непостижимо. Виртуоз.
   - Малохольный, - поддакнул Уваров восхищенно. - Но все равно здорово. И
за вычетом пяти тысяч остается целая куча.
   - Пойдемте?
   Они поднялись и покинули бар.
   - Знаете что? - Грег взглянул лукаво. -  Давайте  прогуляемся  немного,
хочу показать вам любопытную штуку. Тем более нам по пути. Как?
   - Не возражаю, - кивнул Эдерс.
   - Тогда к порту, это недалеко.
   - Уж не обуревает ли  вас  желание,  заполучив  столь  солидную  сумму,
купить яхту и отправиться за документами  вплавь?  -  следуя  за  Фрэнком,
спросил доктор. - С вас станется.
   - Туда водой не доберешься. - Грег мотнул головой. -  Но  вы  близки  к
истине - увидите тот пароход, на котором когда-то я жил вместе  с  дружком
Косым. Там-то и произошла та зловещая трагедия, о ней я  вам  рассказывал.
Небольшой экскурс в прошлое, долг памяти - именно в этот день мой друг был
убит...
   Полчаса спустя они остановились на заброшенном и захламленном пляже.
   Метрах в ста от берега ржавой громадой возвышался старый корабль.
   - Да-а. Его так и не отправили на слом. Но  теперь,  очевидно,  на  нем
никто не обитает. Вон на причале с удочкой сидит сторож. Присядем и мы?  -
Грег опустился на белый песок.
   Вкрадчиво шелестели ветвями  деревья.  В  кудрявом  колючем  кустарнике
попискивали какие-то серенькие птички. Шуршала  о  песок  волна.  С  рейда
изредка доносились гудки судов. От зеленоватого  моря  веяло  водорослями,
прохладой и покоем.
   - А вы сентиментальны, Фрэнк. - Доктор приложил ладонь ко лбу. - Уж  не
стареете ли? Бытует мнение  -  в  преклонном  возрасте  обуревает  желание
посетить места, кои в детстве врезались в  память  особенно.  Не  этим  ли
объясняется сие паломничество в юность.
   - Может быть, - Грег пожал плечами. - Прошло уж не так  много  -  всего
лет десять. Но мне они кажутся вечностью, будто и впрямь немощный  старик.
Вероятно, стал мудрее. Жизнь многому учит. Вот  здесь  мы  и  жили.  -  Он
задумчиво посмотрел на подсвеченный солнцем силуэт корабля. - В носу банда
малолеток, а в корме - йиппи.
   - Хиппи, - деликатно поправил Уваров.
   - Нет. Именно йиппи. В те  времена  последняя  разновидность  юродивых.
Пожалуй, самая оголтелая. Ладно, - вздохнул и поднялся. - Пойдемте  домой.
Чего травить душу...


   Четверо сидели вокруг стола. Перед каждым кока-кола,  листки  бумаги  и
ручки. Свет от лампы лежал посередине желтым кругом.
   - Так, - Фрэнк обвел  присутствующих  взглядом  и  смахнул  с  горлышка
бутылки муху. - Всем известно, зачем мы собрались?
   - Всем, - кивнул Эдерс и  с  неприязнью  покосился  на  вьющееся  возле
бутылки насекомое.
   - Прежде подсчитаем нашу финансовую мощь. Сколько имеем  в  наличии?  -
Грег вытащил бумажник и разложил на столешнице пачки купюр.  -  Тут  около
пятнадцати тысяч и мелочь.
   - Я закрыл счет. - Мартин достал сверток. - Десять тысяч пятьсот  сорок
долларов.
   - У меня ничего нет, - упавшим голосом произнес Уваров.
   - Не беспокойтесь, - Фрэнк дотронулся до  его  руки.  -  У  вас  другие
задачи, думаю, не менее важные, а долги за лечение мы  возместим,  сделаем
через надежного адвоката.
   - Здесь почти три с половиной, - Эдерс извлек из кармана деньги.  -  За
квартиру, все остальное,  а  также  за  часть  долгов  Уварова  клинике  я
рассчитался.
   - Наши средства вручаем Мартину. Он казначей, как самый положительный и
надежный из присутствующих.
   - Да полно вам, Фрэнк, - смущенно запротестовал негр.
   - Да-да. - Грег усмехнулся. -  Остальные  просто  не  котируются.  Я  -
сумасшедший. Доктор - картежник...
   - Я? Картежник? - возмутился Эдерс. - Ну, знаете!
   - Вы, вы,  доктор.  Собственными  глазами  видел:  во  время  дежурства
резались в картишки с весьма недурненькой медсестричкой. Уж не  ведаю,  на
что играли - ваше личное дело, - но было.
   - Безобидное времяпрепровождение, чтобы скоротать вечер.
   - Все начинается с малого. - Он повернулся к русскому. - Ну а Уваров  -
известный кутила и ловелас. Не обижайтесь, - заметив, что  тот  собирается
возразить, погрозил ему крючком-кистью. - Казначей  Мартин.  За  деньгами,
чуть чего, обращаться к нему. Соответственно доктор заправляет медицинской
частью, Уваров - научной. Если потребуется какое-либо оборудование или еще
что, Мартин отпустит деньги или приобретет сам, как вам угодно.
   - Мы же еще не знаем, что понадобится, - сказал Эдерс.
   - Логично, - кивнул Грег. - Как выясните, так и закажете.  Что  касаемо
меня, беру на себя общее руководство. Согласны?
   Все кивнули.
   - План приблизительно таков: экипировка соответствует туристам - мы  же
едем отдыхать. Отбываем в Египет попарно: я  и  Уваров,  Эдерс  и  Мартин.
Летим разными рейсами, но желательно в один день. Встречаемся в  аэропорту
и направляемся к профессору Эдвину, он возглавлял  экспедицию,  в  которой
работал Смайлс. Я с ним знаком, звонил ему, он  сейчас  там.  Нам  поможет
уточнить место, где спрятаны тайны. Мы, разумеется, посвятим профессора  в
наши намерения.
   - Хм. Стоит ли? - возразил доктор.
   - Думаю, да.  Не  во  все,  конечно.  Он  прекрасный  человек,  эрудит,
знаменитый ученый и будет  нам  весьма  полезен.  Не  забывайте,  он-то  и
укажет, где произошел обвал, поэтому  необходимо  полное  доверие.  Смайлс
перед смертью сообщил: расчеты и  аппаратура  остались  в  склепе.  Далее,
достаем их, знакомимся и начинаем действовать,  как  говорят  военные,  по
обстановке.
   - Если убедимся, что это не чушь собачья, -  вставил  Эдерс.  -  Я  еще
сомневаюсь - уж очень фантастично выглядит.
   - Несомненно, риск есть, - подтвердил  Грег.  -  Давайте  прикинем,  не
упустили чего?
   - А не лучше лететь вместе? Так, пожалуй, более безопасно? -  предложил
Уваров.
   - Думаю, нет. Не исключено, за нашими передвижениями станут следить.  Я
хоть ни о чем не обмолвился Майку, но он проницателен  и  хитер,  провести
его не так-то просто. Ему любопытно, что я затеял, да и не безразлично, не
пойдут ли прахом деньги, которые нам ссудил. А вдруг я вообще, несмотря на
ненормальность, додумаюсь с этим кушем смыться за границу?
   - Кому что кутить из вещей, дайте список и размеры, - сказал Мартин.  -
Или получите деньги и приобретайте сами по вкусу.
   - Мартин? - Грег повернулся к негру.  -  У  вас  сохранился  мой  кейс,
подарок шефа?
   - Конечно.
   - Достаньте, если не трудно.
   Мартин поднялся, прошел за занавеску и вскоре появился, вытирая пыль  с
небольшого коричневого чемоданчика с никелированными замками.
   -  Извольте,  все  в  целости  и  сохранности.  Вы  же  им   почти   не
пользовались.
   - Что это? - Уваров вытянул шею.
   -  Как  сказал   когда-то   наш   уважаемый   доктор,   мои   шпионские
принадлежности. В некотором роде орудия производства.
   - Я назвал их причиндалы, - поправил Эдерс.
   - Какая разница? - Грег открыл замки и откинул крышку.
   В кейсе лежал пистолет с глушителем. Портативный  очень  чувствительный
магнитофон.   Малюсенький   фотоаппарат   с    набором    микропленки    и
телеобъективами. Рядом в гнездах два  прибора:  один  напоминал  небольшую
кинокамеру, другой - бинокль с трубочкой сверху. Рядом в  пакете  какие-то
инструменты, похожие на хирургические.
   - А это? - Эдерс ткнул пальцем в приборы в гнездах.
   - Чудо техники. - Грег вынул то, что походило на кинокамеру. -  Мартин,
откройте окно.
   Негр поднялся и распахнул половинку рамы.
   Грег навел объектив на окно противоположного дома и нажал кнопку.
   - По счетам за продукты не уплачено, а ты  соришь  деньгами  на  всякую
дрянь, - раздался глуховатый голос. - Сколько мазаться можно,  старуха,  а
туда же. Опять для своего...
   - Фрэнк! Не вмешивайтесь в частную жизнь, - запротестовал доктор.
   - Не смею мешать. - Грег выключил прибор и сказал: -  Это  обыкновенное
подслушивающее устройство. Впереди не объектив, а мембрана - она принимает
и усиливает колебания, в  данном  случае  стекла,  от  голоса  или  других
источников. А вот, -  Фрэнк  вынул  из  углубления  бинокль  с  трубочкой,
напоминающей оптический прицел на винтовке,  -  "кошачий  глаз"  -  с  его
помощью вы приобретаете способность видеть в  полной  темноте.  Отсюда,  -
показал пальцем, - падает пучок  инфракрасных  лучей  и  озаряет  предмет.
Через окуляры бинокля ночью, как днем, все прекрасно видно. Тот,  на  кого
направлен луч, абсолютно об этом не догадывается.
   - Ну и ну, - вздохнул Уваров. - Никуда не  денешься.  Все  напоказ.  Но
ведь есть же  что-то  не  для  общего  обозрения:  интимное,  сокровенное,
неприкасаемое.
   - Вы бы еще не так удивились, когда бы ознакомились с  той  штуковиной,
которую мне демонстрировал Майк. Ее тоже сотворил, работая  в  лаборатории
Робинсона, Смайлс. Разумеется, не для подглядывания.
   - Мысли читает или определяет наличность? - скривился Эдерс.
   - Стены просвечивает. Делает  их  опять  же  незаметно  для  окружающих
прозрачными словно бемское стекло. Смайлс собирался применять  прибор  для
поиска полезных ископаемых.
   За столом приумолкли.  Нудно  капала  из  крана  вода.  На  подоконнике
ворковали голуби. С жужжанием вокруг бутылки вилась муха.
   - Демонстрация окончена. - Грег захлопнул кейс. - На  сборы  достаточно
три дня? Тогда в среду вылетаем. Сегодня займемся личными делами. По этому
поводу прошу разрешения у общества изъять из общей копилки еще тысячу.
   - Снова к какой-нибудь красотке пристает сластолюбивый нахал, -  ехидно
заметил Эдерс.
   - Нет. Я должен навестить мать и сынишку. Обеспечить их на время своего
отсутствия.
   - Вы же говорили, что сирота и не были женаты?  -  удивился  доктор.  -
Откуда появилась мамаша с сынком? Ну знаете, Фрэнк...
   - Это вдова комиссара  Кребса.  Ее  внук  -  сын  Стива  Кребса,  моего
сводного брата, и есть мой сынишка. После экспедиции я возьму их к себе  и
оформлю официальное усыновление мальчугана.
   - Извините, Грег, - Эдерс смутился и смешно надул щеки.  -  Я  нехорошо
пошутил и беру свои слова обратно. Простите.
   -  Ничего,  -  Грег  опустил  взгляд.  -  Если  вопросов  нет,   можете
распоряжаться собой  по  собственному  усмотрению.  -  Он  внезапно  резко
взмахнул рукой над горлышком бутылки. - Да поймаю же я тебя наконец,  будь
ты неладна, надоела. - Разжал ладонь, произнес разочарованно:  -  Улетела,
злодейка, - хмыкнул под нос: - Шут с  ней.  Биологи  утверждают  -  все  в
природе  взаимосвязано.  Вдруг  бы  с  ее  смертью   нарушилось   какое-то
равновесие? Пусть живет...



        6. ОБЛАВА

   Дональд  Робинсон  -  химический  король  -  сидел   в   своем   офисе,
развалившись в кожаном кресле, и сосредоточенно вертел в  пальцах  толстый
красный карандаш. Промышленник был чем-то раздосадован.  Брезгливо  кривил
тонкие губы и морщил нос.
   Против  босса  в  почтительной  позе  стоял  помощник  по  экономике  и
информации.  Неторопливо  перелистывая  бумаги  в  папке,   докладывал   о
положении дел в концерне. Говорил обстоятельно.
   - Конкуренты переправили через границу героин и  ЛСД,  несколько  сотен
килограммов. Но в продажу пока не пускают.
   - Конкуренты? - передразнил презрительно генеральный директор. - Жалкую
кучку  контрабандистов  вы  называете  конкурентами?  Хорошо  уж,  что  не
соперниками.
   - Их оборот превышает двадцать миллионов.
   - Почему они не пускают товар на рынок?
   - Мы их опередили, выбросили  свои  препараты,  синтетические.  Они  по
действию не слабее, но имеют низкую себестоимость, вот мы и продаем в  два
раза дешевле.  Разумеется,  пока.  Пришлось  пойти  на  временные  убытки.
Соперники в бешенстве - они теряют клиентуру. И, кроме того...
   - Это не выход, - оборвал Дик. - Я  не  намерен  отказываться  даже  от
части прибыли из-за того, что какие-то мафиози путаются  под  ногами.  Что
они собираются предпринять?
   - Узнаем сегодня.  В  десять  вечера  их  главари  соберутся  на  вилле
"Арабески", где примут  окончательное  решение.  Можно  предположить,  что
обратятся к нам в надежде  на  компромиссное  урегулирование  создавшегося
положения.
   - Компромиссное урегулирование, - опять передразнил  Робинсон.  -  Меня
это не устраивает. Я желаю раз и навсегда от  них  избавиться.  Причем  не
тратя на это  ни  цента.  Поняли?  Раз  и  навсегда.  Так,  чтобы  уже  не
поднялись. Если бить, то до смерти, иначе не стоит и  замахиваться.  Таков
мой принцип.
   - Но... - начал было советник.
   - Вам что-либо не ясно?
   Помощник поджал губы и пожал плечами.
   - Можете идти.
   - А как же?..
   - Продавать по прежним ценам, никаких снижений. Это тоже мой принцип, и
я от него не отступлюсь. Поняли?.. Остальное - моя забота. Ступайте.
   Едва  за  советником  закрылась   дверь,   промышленник   потянулся   к
телефонному аппарату, снял трубку и набрал номер...


   Комиссар Фокс прогуливался неподалеку от широкого, с белой  колоннадой,
подъезда отеля "Фламинго". Вообще-то гостиница была  непритязательной,  но
пользовалась безупречной репутацией.  Тут  обычно  останавливались  мелкие
бизнесмены и чиновники, а портье выполнял и обязанности  бармена.  Большие
окна поблескивали чисто промытыми  стеклами,  в  которых  отражались  огни
фонарей и зеленые, красные и желтые блики рекламы соседних заведений.
   Фокс огляделся. Вдоль  тротуара  на  полукруглой  площадке,  обнесенной
каменным парапетом, припарковались несколько автомобилей.  С  краю  стояла
фиолетовая "тойота". Она-то, видимо, и интересовала комиссара.  Он  кивком
подозвал полицейского, стоящего поблизости.
   - Все сделано? - спросил тихо.
   - Все, сэр. Знак переставлен. На этаже дежурит наш агент. Объект у себя
в номере, принимает ванну, по-видимому, собирается уходить.
   - Хорошо. - Комиссар взглянул на часы. - Время еще есть.
   Вечер принес прохладу, но от асфальта парило. Из распахнутых окон  бара
слева от отеля  доносилась  суматошная  музыка.  По  улице  по  три-четыре
человека фланировали завсегдатаи этого района. На панель выходили "совы" -
те, кто в основном ведет ночной образ жизни, отсыпаясь днем.
   Полицейский что-то прошептал  в  висевшую  на  груди  рацию  и  доложил
комиссару:
   - Объект вышел из номера, сэр. Спускается  по  лестнице.  Сейчас  будет
здесь.
   Из подъезда показалась высокая блондинка в белой широкополой  шляпе  из
рисовой соломки и в темных очках.
   - Вот она.
   Женщина направилась к "тойоте", на ходу  натягивая  сетчатые  перчатки.
Какой-то мулат услужливо бросился  к  лимузину  и  стал  поспешно  тряпкой
протирать ветровое стекло.
   - Сгинь, - презрительно процедила сквозь  зубы  блондинка  и  протянула
руку к дверце.
   - Извините, - Фокс шагнул вперед. - Это ваша машина?
   - А в чем дело?
   - Прошу прощения. Это ваша машина? - повторил вежливо, но настойчиво.
   - Моя. А в чем дело? Я спешу.
   - Я комиссар полиции. Вы нарушили правила. Сожалею,  но  тут  запрещена
стоянка.
   - Не говорите глупостей. Я здесь паркуюсь постоянно. Вон  знак.  -  Она
слегка дернула шляпой.
   Фокс даже не посмотрел туда, куда указала женщина, он прекрасно знал  -
знака нет. Вернее, он есть, но значительно правее, "тойота"  оказалась  за
чертой его действия.
   - Совершенно верно, - ухмыльнулся комиссар. - Указатель имеется, но  не
там, где бы нам с вами хотелось.
   - Но ведь еще днем... - попыталась возразить  женщина.  Она  была  выше
Фокса, чуть наклонила голову, и в каждом стеклышке ее очков комиссар видел
свое отражение.
   - Будьте любезны ваше водительское удостоверение?
   - Мне некогда. Я тороплюсь. - Женщина достала  из  лакированной  сумки,
висевшей у нее на плече, документ и протянула Фоксу.
   - Не беспокойтесь - это займет мало времени, - успокоил ее  комиссар  и
взмахом ладони подозвал полицейского. Передал ему  права.  -  Но  придется
проехать в участок. Это совсем близко.
   - Я не могу. Меня ждут! - вспылила женщина. - Берите штраф, и  конфликт
исчерпан.
   - Сожалею. - Лицо Фокса расплылось доброжелательностью. - У нас  теперь
новые правила, и я как раз проверяю их исполнение. Да  вы  не  волнуйтесь.
Пустая формальность, обещаю - через пять минут снова сядете за руль. -  Он
наклонился к полицейскому и шепнул:
   - До моего личного распоряжения не выпускать. Отвечаете. И  смотрите  в
оба, эта штучка не так безобидна, как выглядит.
   Полицейский и блондинка сели в "тойоту", и она, резко рванув  с  места,
скрылась за поворотом.
   Фокс покосился на циферблат, стрелки показывали двадцать два часа.
   От увитого ползучими растениями вазона на парапете отделился человек  и
подошел к комиссару. Это был инспектор.
   - Мы можем ехать, шеф?  Люди  проинструктированы,  машины  за  углом  в
переулке.
   - Сколько вы взяли?
   - Двадцать. Старший сержант Ричмонд...
   Вилла  "Арабески"  словно  притаилась  в   глубине   тенистого   парка,
окруженного высокой чугунной решеткой. Построенная в  мавританском  стиле,
аккуратненькая  и  свежеокрашенная,  выглядела  среди  разлапистых  кленов
словно игрушечная. На ее залитом луной фасаде не светилось ни одного окна,
будто она необитаема,  Однако  из  трубы  на  остроконечной  крыше  вилась
тоненькая струйка дымка. Во флигельке, притулившемся неподалеку,  в  окнах
горел свет.
   Прячась за оградой, полицейские растянулись цепочкой.
   - Окружить здание! - скомандовал Фокс. - Осторожнее,  не  спугните  их.
Внутрь не входить. Сержант Ричмонд?
   К комиссару приблизился  здоровенный  полицейский  с  крупными  чертами
сурового, но простоватого лица.
   - Слушаюсь.
   - Возьмите двух человек и пройдите за дом  к  выходу.  Перекройте  пути
отхода. Клиенты у нас серьезные, но надеюсь,  обойдемся  без  стрельбы.  И
сами не переусердствуйте.
   - Слушаюсь. - Сержант отошел к оцеплению.  Что-то  сказал  и  вместе  с
двумя полицейскими  направился,  укрываясь  в  тени  деревьев,  к  черному
ходу...
   В полицию Ричмонд поступил, когда ему уже перевалило за тридцать.  Жена
умерла совсем молодой от перитонита, оставив на  его  руках  крошку  дочь.
Малышку выкормила грудью вместе со своим  сынишкой  соседка.  Пожалуй,  не
было более заботливого и ласкового отца, чем этот неразговорчивый человек,
работавший тогда механиком в авторемонтной мастерской. Зарабатывал Ричмонд
прилично и осиротевшего ребенка всячески баловал. Девочка росла чистенькой
и умненькой. Училась отлично, была не по возрасту развита, много читала.
   Однажды осенью, когда она возвращалась из  школы,  как  потом  показали
свидетели, на нее набросились одурманенные зельем подростки и  затащили  в
подвал пустующего здания. Там и обнаружили ее  труп.  Негодяи  надругались
над ней и задушили. Их не нашли.
   Гибель дочери оглушила Ричмонда.  Он  перестал  спать.  Стоило  немного
забыться, как перед глазами возникало растерзанное и окровавленное тельце,
будто размазанное по серому полу пахнущего крысами  подвала.  Через  месяц
после похорон Ричмонд попросился на службу в полицию. Внешне казалось, что
он олицетворяет образ эдакого примерного и туповатого служаки. Но это лишь
казалось. Глубоко в душе его снедала только одна мысль - мстить. Жестоко и
беспощадно.  В  каждом  наркомане  или  торговце  "белым  ядом"  он  видел
виновников смерти и мук дочери. Он очень усердствовал, но вскоре убедился:
задержанные, те,  кто  богател  на  людских  пороках,  чаще  всего  сухими
выходили из воды. Деньги делали свое  дело.  Процессы  закрючкотворивались
искусными  адвокатами,  свидетели  меняли   показания,   судьи   проявляли
непонятное снисхождение. Тогда  Ричмонд  изменил  тактику.  Теперь  он  не
ловил, а стрелял. Требовала того обстановка или нет, он применял оружие, а
владеть им научился отменно. Он начал сам приводить в исполнение приговор,
который выносил тоже сам, и таких приговоров  намеревался  совершить  сто.
Только тогда душа его может обрести  покой.  И  странное  дело,  он  начал
ощущать, что с каждой  жертвой  его  кошмарные  видения  тускнеют,  теряют
остроту, словно рассасывается какая-то сосущая сердце  боль  или  заживает
рана. Ричмонд не боялся, что его привлекут  за  превышение  власти.  После
смерти ребенка он вообще ничего не боялся и, по сути дела, считал -  жизнь
больше не имеет смысла. Но опасался не успеть. Не  успеть  расправиться  с
сотней мерзавцев, поэтому действовал  пока  осторожно,  пытаясь  в  глазах
начальства чем-то оправдать свои поступки, придать вид законности.
   Полицейские остановились на плоском гранитном крыльце  по  обе  стороны
двустворчатой двери. Вокруг ни звука.
   По рации сообщили: начинайте.
   Они высадили дверь и ринулись внутрь.
   В доме ярко горел свет, окна затянуты плотными шторами. Где-то  наверху
топали. Зашумели. Раздались крики. Грохнул одиночный  выстрел.  Потом  все
вроде стихло.
   Ричмонд послал сопровождавших его людей по крутой  лестнице  на  второй
этаж, а сам побежал по узкому коридору. Распахнул первую дверь. В  большой
комнате прямо напротив него замерли двое мужчин. Увидев сержанта,  покорно
подняли руки, видимо, и не собираясь сопротивляться.
   Полицейский стоял на пороге, сжимая  в  руках  пистолет.  Он  прекрасно
сознавал, что эти двое хотя бы по возрасту не могли быть убийцами  дочери.
Но они были соучастниками, теми, кто толкал  подростков  на  преступления,
снабжая их отравой. Вновь из розового  тумана  выплыло  тело  девочки.  По
сердцу словно полоснули наждачной  бумагой.  Голоса  изнутри  надрывались:
"Это они ее убили... Они... Они... Они".
   Тот, что был потолще, косматый и носатый, выплюнул на ковер  сигару  и,
протягивая сержанту сцепленные ладони, произнес снисходительно  и  даже  с
бравадой:
   - Что вылупился? Окольцовывай!
   Ричмонд ненавидящим взглядом окинул бандитов.  Они  уже  оправились  от
неожиданности и начинали наглеть.
   - Чего тянешь? - Это сказал второй, повыше и потоньше своего  приятеля.
- Тут не маркет самообслуживания. Надевай браслеты.  Да  не  забудь  потом
доложить, что мы не взбрыкивали. - Он засмеялся,  широко  разевая  рот,  и
толкнул локтем толстого.
   Сержант молниеносно вскинул руку.  Два  выстрела  прозвучали  дуплетом.
Гангстеры дернулись и стали медленно сползать  на  пол.  Ричмонд  подошел,
нагнулся, вытащил у одного из кармана револьвер  и  выстрелил  из  него  в
притолоку двери. Затем вложил в руку трупа. То же проделал  и  со  вторым.
Огляделся и, осторожно  ступая,  покинул  комнату.  Голоса  в  подсознании
смолкли.
   На втором  этаже  в  просторной  гостиной  вокруг  круглого,  покрытого
тяжелой скатертью стола, стояло несколько человек  в  наручниках.  В  углу
горел камин. В пепельницах еще дымились сигареты. Агент в штатском собирал
разбросанные по столу бумаги и складывал в кейс. Фокс восседал  в  кресле,
вытянув коротенькие ножки, и жмурился, как кот на солнцепеке.  Полицейские
расположились у задернутых портьерами окон.
   - Та-ак, - удовлетворенно произнес комиссар. -  Я  рад,  что  вы  вняли
разуму и сдались мирно. Думаю, это вам зачтется.
   В дверях показался инспектор.
   - Что у вас? - обратился к нему Фокс. - Обыскали виллу?
   - Обыскали. Внизу обнаружено более двухсот килограммов героина.
   - Ого! - Комиссар подскочил. - Изрядно.
   - Во флигеле, - продолжал инспектор, - кухарка и  две  девицы  готовили
обильный ужин. Видно, господа собирались после разговора перекусить.
   - Они не имеют прямого отношения к этим? -  Фокс  ткнул  пальцем  перед
собой.
   - Никакого. Просто обслуга.
   Вошел Ричмонд. Лицо непроницаемо, глаза словно оловянные.
   - Как у вас, сержант?
   -  Задержали  двоих.  На  приказ  бросить  оружие  -   открыли   огонь.
Пришлось... - Он приподнял и опустил плечи.
   - Обоих? - Комиссар спросил  таким  тоном,  будто  и  не  сомневался  в
ответе. Впрочем, он действительно не сомневался, ибо  знал,  если  сержант
стреляет, то без промаха и всегда насмерть.
   -  Идите  осмотрите  подвал,  Ричмонд.  Проверьте,  чтобы  все  было  в
сохранности. Я тоже скоро спущусь. Этих, -  кивнул  на  задержанных,  -  в
машину.
   Сержант находился в комнате без окон, расположенной рядом с той, где он
расправился с гангстерами, вероятно, ее-то они и охраняли. На низкой тахте
лежало  четыре  вспоротых  тюка.  Из  разрезов   выглядывали   пластиковые
подушечки с бледно-голубым, как щеки покойника, порошком.
   "Вот оно, зелье проклятое, - думал Ричмонд. -  "Белая  смерть",  "белое
безумие", как только не называют этот сатанинский  наркотик.  Скольким  он
искалечит  судьбу,  загубит  жизнь,  навсегда  развеет  мечты  и  надежды.
Разрушит семьи,  растопчет  любовь  и  достоинство,  отнимет  у  родителей
детей". Голоса заныли что-то заупокойное.
   Вошел Фокс. С какой-то заботливостью похлопал по ближнему тюку.  Сказал
удовлетворенно:
   - Улов богатейший. Не удивлюсь, если многие участники получат повышение
и наградные. Обезвредили большую группу уголовников, не  каждый  день  так
везет. Как вы считаете?
   Ричмонд  не  ответил,  лишь  как-то  странно,  словно  впервые  увидев,
посмотрел на комиссара.
   - Проследите за сохранностью груза. Потом это будет сожжено.
   "Груза, - усмехнулся про себя сержант. -  Сожжено.  Кому  ты  пытаешься
залить баки? Да, сожгут, но только не это. Содержимое  заменят  безобидным
тальком, которым присыпают малышам  попки.  Причем  сделают  это  по  всем
правилам: с протоколами, актами, в присутствии свидетелей. Концы в воду. А
когда уляжется, употребят героин по  назначению  -  сплавят  потребителям.
Посаженных бандитов, по сути дела, заменят те, кто должен бороться с  этим
злом. Да и сплавят не просто кому попало. Рынок должен расти, расширяться,
как спрут, вытягивать щупальца, поглощать новые и  новые  жертвы.  Сначала
распространят в районах, еще не охваченных этой жуткой эпидемией.  Отдавая
предпочтение молодежи, подросткам, школьникам. Со стариков взятки гладки -
помирать скоро. Цены сначала  установят  низкие  -  за  крошечный  пакетик
хватит и того, что родители дают на конфеты или  мороженое.  А  вот  когда
"потребители" созреют, втянутся и станут настоящими наркоманами, стоимость
резко взвинтят в десять-двадцать раз. И спасения нет. Потерявшие  рассудок
люди пойдут на все, лишь бы заполучить вожделенную дозу,  и  ничто  их  не
остановит. Впрочем, остановит - конец  неотвратим:  больница,  сумасшедший
дом, тюрьма, самоубийство или смерть под забором. Сожгут? Как же".
   Из размышлений вывел Фокс.
   - Прикажите погрузить тюки в машины. Я пойду.
   - Моя власть, спалил бы к чертовой матери в этом осином гнезде вместе с
бандитами, чтобы и другим неповадно  было,  да  еще  бы  и  по  телевизору
показал, как у нас любят - во всех подробностях, - процедил сквозь  крепко
сжатые зубы. Щеки его побледнели. Голоса внутри  поддакивали:  "Ты  сейчас
спали, сейчас".
   - Ну-ну. Не увлекайтесь, дорогой. Не так  экспансивно.  -  Он  похлопал
сержанта по плечу и подумал: "Вероятно, поэтому-то тебе и не дают  власти.
Какой же идиот будет сжигать деньги и тех, кто их  приносит.  Не  пора  ли
отправить тебя к психиатру?"
   Ричмонд снова странно посмотрел на комиссара и будто прочел его  мысли.
В мозгу промелькнуло: "А ведь я и  его  когда-нибудь  прихлопну,  стерву".
Голоса за свое: "Убей, убей".
   - Я пошел,  -  Фокс  опять  дружески  похлопал  сержанта  по  плечу.  -
Проследите за порядком.
   К воротам виллы одна за другой подходили и  тут  же  отъезжали  машины.
Суетились полицейские, вталкивая в них задержанных, захлопывая дверцы.
   Фокс  направился  к  служебному   автомобилю,   уселся,   снял   трубку
радиотелефона и вызвал свой участок.
   - Седьмой? Комиссар Фокс.  Там  у  вас  находится  женщина.  Да-да,  за
нарушение  правил  уличного   движения.   Она   на   месте?   Возмущается?
Ничего-ничего, это я беру на себя. Отпустите  ее.  Да-да.  И  не  забудьте
принести извинения. Ну скажите,  что  перепутали.  Хорошо.  -  Он  повесил
трубку.
   - Поехали,  -  бросил  шоферу.  -  Сработано  по  высшему  классу,  все
останутся довольны.
   - Куда прикажете?
   - Домой. А по пути заскочим в магазин, сегодня у сынишки день рождения,
нужно  купить  подарок,  давно   просит   электроконструктор.   Увлекается
техникой, постреленок. - По лицу Фокса разлилась нежность...



        7. ПОД СЕНЬЮ ПИРАМИД

   Самолет приземлился рано утром.  Нежно-оранжевое  солнце  только-только
поднималось. Охлажденная за ночь пустыня дышала свежестью. Вдали, за белым
квадратным зданием  аэровокзала,  в  легкой  дымке  проступали  желтоватые
конусы пирамид. Было прохладно. Пахло  лимонами,  влажным  песком,  старым
камнем и верблюжьей шерстью. Этим рейсом пассажиров прибыло мало.
   Друзья сошли по трапу, сонно озираясь - поспать в самолете не пришлось,
- и, позевывая, направились ко входу в багажное отделение. За  стеклянными
витражами,  разрисованными  восточными  орнаментами,  увидели:  им  кто-то
машет.
   - Наши здесь,  -  сказал  Грег.  -  Я  предполагал  -  мы  их  обгоним.
Опередили. Вы не бывали в Египте?
   - Нет.
   - Самобытная страна. Останется время - съездим в Каир, там есть на  что
посмотреть. Пойдемте.
   Едва миновали дверь, навстречу бросились Эдерс и Мартин. Оба  выглядели
невыспавшимися, лица слегка помяты, волосы взъерошены.
   - Здравствуйте! Наконец-то! - крикнул доктор, пожимая им руки.  -  Ждем
уже часа три. Начали волноваться. Нас пустили каким-то укороченным рейсом.
А порядки тут - сплошное безобразие - бары не  работают,  кафе  на  замке,
живот подвело, сосет под ложечкой.
   - Доброе утро, - Грег поставил чемодан. -  А  мы,  наоборот,  чуть-чуть
задержались. Там что-то не ладилось: диспетчеры  бастовали  или  еще  кто.
Багаж  получили?  Таможенники  не  придирались?   Прошли   контроль?   Все
нормально, а где чемоданы?
   - Конечно. Сдали в камеру хранения.
   - Хорошо.  Сейчас  выполним  формальности  и  отправимся  к  профессору
Эдвину.
   - А если сперва в гостиницу? Приведем  себя  в  порядок,  позавтракаем.
Может быть, наконец, профессора нет дома? - с надеждой предложил Эдерс.
   - Я ему звонил. Он ждет. Времени мало,  поэтому  следует  поторопиться.
Отдохнем и закусим на месте.
   По серой, словно слоновья кожа, резиновой ленте конвейера, покачиваясь,
плыли чемоданы, кофры, баулы, саквояжи и картонные коробки. То тут то  там
их выхватывали из потока и уносили.
   - Доктор! - обратился Грег к Эдерсу.  -  Вы  забирайте  свое  добро  из
камеры и ждите нас у стоянки  такси.  Задержимся  -  начинайте  грузиться.
Здесь мы одни управимся.
   - Резонно. Пойдемте. - Врач обнял плечи негра.
   Эдерс и Мартин направились к выходу.
   Не прошло и двадцати минут, как все  сидели  в  просторном,  непонятной
марки, автомобиле с брезентовым верхом и ехали в резиденцию Эдвина.  Кузов
скрипел. Мотор то захлебывался, то выл.
   - Вот удивится  профессор,  увидев  столь  многочисленное  общество,  -
обернулся Грег с переднего сиденья. - Я предупредил: еду с друзьями, но не
сказал, сколько нас. Хотя удивить его...
   - Что он собой представляет? - поинтересовался Эдерс.
   - Видный ученый,  археолог  и  палеонтолог,  большой  оригинал  -  сами
убедитесь. -  Грег  засмеялся,  словно  что-то  вспомнив.  -  Он  вам  еще
преподнесет кучу неожиданных  сюрпризов.  Но  человек  добрейший,  правда,
добраться  до  этого  порой  нелегко,  раскрывается  не  сразу.  Когда   я
разговаривал с ним по телефону, он заявил, чтобы не мыкались по  сволочным
- это его любимое прилагательное -  гостиницам,  а  прямо  направлялись  к
нему. И не травили желудки  завтраком  в  буфете  -  сам  приготовит  еду.
Очевидно, вконец осточертело сидеть в одиночестве.
   Покрытие шоссе  накалилось.  Несмотря  на  опущенные  стекла,  дышалось
трудно. Ветер был  сухим  и  горячим,  По  обочинам  низкорослые  деревца,
совершенно не дающие тени, позванивали жесткими, словно из зеленой  жести,
листочками. Над голубовато-чайным горизонтом  дрожал  и  струился  воздух,
будто растворенный в стакане сахара. Изредка навстречу с гудом проносились
машины.
   Когда подъехали к белому,  слепящему  глаза,  аккуратному  двухэтажному
коттеджу профессора, обнесенному  каменной  кружевной  оградой,  припекало
невыносимо. Рубашки липли к  разгоряченному  телу,  по  распаренным  лицам
катились ручьи. Всех разморило.
   - Выгружайтесь! - крикнул Грег, выбираясь из машины. - Я на переговоры.
Профессор со странностями. Однажды устроил мне такой спектакль, что  я  от
страха чуть не остался на всю жизнь заикой.
   Фрэнк взбежал на низкое широкое крыльцо и надавил кнопку звонка.  Дверь
отворилась тотчас, словно профессор только и  ждал  сигнала.  Его  могучая
фигура занимала весь проем. Эдвин был одет в шорты и рубашку цвета хаки  с
погончиками, короткими рукавами и распахнутым воротом, в сандалии на  босу
ногу. Голый череп, волевое лицо,  напоминающее  маску  Фантомаса,  сильные
руки, крепкие и тренированные ноги  покрывал  ровный,  бронзового  оттенка
загар.  По  обе  стороны  от   него,   как   изваяния,   застыли   черные,
поблескивающие глянцеватой короткой шерстью,  доги.  Из  розовых  открытых
пастей свешивались набок синие языки, с кончиков которых капала прозрачная
слюна.
   - Здравствуйте, дорогой профессор. - Грег засиял и протянул ему руку. -
Рад вас видеть в добром здравии. После  нашей  встречи  вы  совершенно  не
изменились, разве слегка помолодели.
   - Господи! - профессор чуть отстранился. - Что с  вами?  -  Он  схватил
обеими руками ладонь  Грега.  -  Катастрофа?  Стычка  с  бандитами?  Ну  и
сволочная же бабенка ваша фортуна - так повернуться к человеку. Если бы не
моя уникальная память. - Он неопределенно дернул покатыми плечами.  -  Где
вы потеряли кисть и глаз? Извините за любопытство. Почему не сообщили?
   - Ирония судьбы, профессор. Вероятно, бог решил, что две  пары  того  и
другого для меня одного многовато,  -  пошутил  невесело  Фрэнк.  -  А  не
сообщил, потому что сам уже привык к этому.
   - Проходите, пожалуйста, - Эдвин посторонился, - скажите друзьям, пусть
вносят поклажу в холл, потом разберемся. Рекс! Джерри! Место!
   Собаки  одновременно  захлопнули  рты.  Повернулись,  недовольно   кося
фиолетовыми глазами, и, цокая когтями по паркету, поднялись по лестнице на
второй этаж. Шумно вздохнув, улеглись  на  площадке.  Положили  квадратные
морды на вытянутые лапы.
   Эдвин и Грег вошли в холл, остальные  стали  складывать  вещи  у  стены
справа от входа.
   - Располагайтесь, - начал  профессор.  -  Или  нет,  сначала  умойтесь,
ванная там, - указал пальцем, - а я приготовлю, вернее  принесу,  завтрак.
Вероятно, изрядно проголодались?
   - Вам помочь? - Мартин шагнул вперед.
   - Управлюсь, все уже готово. Спасибо.
   Друзья, толкаясь, бросились в ванную комнату и  с  наслаждением  начали
плескаться ледяной водой.  Когда  вышли,  профессор  восседал  за  столом,
уставленным  различными  закусками.  В  середине  парил,  источая  терпкий
аромат, кофейник. Эдвин улыбался - Фантомас исчез  -  вместо  него  возник
добродушный фермер с юга, из тех, что разводят молочных породистых  коров,
выращивают маис, бобы и кукурузу.
   - Прошу! Рассаживайтесь где удобнее. Представьте ваших приятелей, Грег.
Но во имя всевышнего, без сволочного расшаркивания и реверансов.  Мне  это
претит. Будьте самим собой.
   Грег познакомил профессора с друзьями. Все сели.
   - Давайте позавтракаем, потом потолкуем. - Эдвин взял  тарелку  и  стал
накладывать салат из огурцов и помидоров. - Ешьте. Овощи свежие,  прямо  с
грядок. Доставили утречком по росе.
   Они принялись за  еду,  перебрасываясь  парой-другой  незначащих  фраз.
Когда по чашкам разлили кофе, профессор вытер рот  салфеткой  и,  скрестив
руки на груди, спросил:
   - Надеюсь -  теперь  вас  сюда  привела  не  та  сволочная  история  со
Смайлсом? Ну тем, который у меня когда-то работал?
   - Именно она, профессор, - промычал,  жуя,  Грег.  -  Так  сказать,  ее
дальнейшее продолжение.
   - Значит,  не  удалось  решить  ребус  с  раздеванием  людей  какими-то
мазуриками?
   - Удалось, - удовлетворенно кивнул Фрэнк. - Разгадка и стоила мне  руки
и глаза.
   - Не дороговато? - Профессор покачал головой.
   Грег неопределенно скривил губы.
   - Я так и предполагал. - Эдвин опустил веки. - История,  прямо  скажем,
сволочная, а следовательно, лишь так и  могла  закончиться  -  диалектика.
Ладно, сделанного не вернешь. Какая  тайна  мучает  сейчас?  Не  начал  ли
кто-либо, наоборот, одевать голых или возвращать похищенное обворованным?
   Грег  вкратце  рассказал  об  их  намерениях   разыскивать   материалы,
оставленные Смайлсом в обрушившейся гробнице.
   - Неймется вам, Грег. Что ж - каждый сходит с ума по-своему. Благо есть
ум. Да-да, он у вас имеется. А вам  все  равно  неймется.  Достукаетесь  -
останетесь не только без конечностей, но и без ушей. - Он улыбнулся.  -  Я
вам окажу содействие, разумеется, в пределах моих сил - вы мне  нравитесь.
В наш век редко встречаешь такого несволочного человека,  который  печется
не о своей персоне, а помогает другим размыкать беды и  горести.  Зачастую
себе во вред.
   - Полноте, профессор, - засмущался Грег. - Вы меня сконфузили.
   - Я знаю, что говорю. Поживете с мое -  поймете:  хорошие  люди  сейчас
дефицит. Они начинают становиться редкостью. Мне кажется, на  них,  как  и
древних ящеров когда-то, влияет окружающая среда. Я толкую о  нравственной
атмосфере. Сами же гомо  сапиенсы  сделали  ее  питательным  бульоном  для
разного рода подонков, негодяев и дельцов. Честных она отравляет и  душит.
Ставит перед альтернативой: будь подлецом или вымирай.
   - Ну это вы слишком, - Грег склонил голову на плечо.
   - Слишком? Ха! Не удивлюсь, если в один прекрасный,  вернее  сволочной,
день прочту в Красной книге - человек благородный на грани исчезновения  с
лика земного. Ладно, - он махнул ладонью, -  вернемся,  как  говорится,  к
нашим баранам. Мне думается, вам надо поспешить с раскопками -  разрешение
местных властей, данное мне, истекает через четыре месяца. Я  его  еще  не
сдал,  вручу  вам,  как  моему  филиалу,  поэтому  спокойно  копайтесь   в
гробницах. Сам же отправлюсь в Сирию - группа уже  там.  Через  неделю  мы
начнем вскрытие пластов  на  новом  месте.  Дом,  кое-какое  оборудование,
утварь и связи с местным начальством оставлю  вам.  Конечно,  покажу,  где
произошла  драма,  то  есть  обвал.  До  сих  пор  удивляюсь:  почему   мы
остановились и прекратили поиски, едва  обнаружив  труп  мнимого  Смайлса.
Сочтем - вам повезло. В противном случае, несомненно, наткнулись бы на его
алхимию и прочие атрибуты. Естественно, стали  бы  выяснять,  что  это  за
штуки. Кто ведает, чем бы все кончилось. Посчитаем  сии  действия  перстом
божьим. Вас устраивает мое предложение?
   - Даже не представляли, что будет так превосходно, профессор, - с жаром
начал Грег. - Не  знаю,  как  вас  благодарить.  Скажите,  сколько  с  нас
причитается. Все это стоит денег и отнюдь не малых, а  вам  лишние  заботы
совершенно ни к чему.
   - Разумеется, - Эдвин вскинул голову. - Не хватало, чтобы я нес  убытки
из-за ваших курьезных фокусов, отдающих авантюрой. В них я почти не  верю.
Однако замечу - это  профессиональная  любознательность  исследователя,  -
что-то привлекает, и если бы не вояж в Дамаск, пустился бы во все тяжкие и
присоединился к поискам, вопреки разуму. Но я могу  позволить  себе  такую
роскошь лишь в отпуске, а он, увы,  кончился.  Я,  признаться,  ошалел  от
безделья за три месяца мертвого сезона. -  Эдвин  зашелся  смехом.  -  Так
называю период, пока идет обработка материалов предыдущей экспедиции.
   - Мы вам очень признательны, профессор. - Грег прижал ладонь к груди.
   - Перестаньте, Грег. Сколько можно. Завтра я уеду.  -  Он  взглянул  на
площадку, где лежали собаки. - Одно небольшое,  но  обязательное  условие.
Пока мы там не обоснуемся, оставлю у вас своих догов.
   - Ради бога, - начал Фрэнк и осекся, - но...
   - А-а-а! - Опять захохотал Эдвин. - Вы намеревались спросить, не сожрут
ли мои звери вас со всеми вашими сволочными идеями. Сожрут. Как пить дать,
- кивнул убежденно. - Если я не внушу им, что вы свои, указав  на  каждого
персонально. Тогда  не  только  не  тронут,  но  при  необходимости  будут
защищать  до  последнего  собачьего   вздоха.   Они   у   меня   умные   и
сообразительные. - Он посмотрел наверх.
   Собаки тотчас сели и, навострив уши, вытянули морды.
   - Все понимают, бестии. - Он опустил ладонь пальцами  вниз.  Псы  снова
улеглись.
   - Думаю, не стоит попусту разбазаривать время, - продолжил профессор. -
Размещайтесь. Я покажу, что и где имеется. Мой багаж уже отправлен.  Утром
провожу к гробнице, дам план, объясню, как  вести  работы.  Инструменты  в
павильоне за домом.  Понадобятся  землекопы  -  наймете,  поселок  в  трех
километрах. Желающих хоть отбавляй, платите по той  же  таксе,  что  и  я.
Однако я бы от найма воздержался - местные жители  болтливы,  как  сороки.
Постарайтесь обойтись  своими  силами.  Дважды  в  неделю  сюда  приезжает
разносчик - закажете что потребуется. Он ловкач и проныра - достанет  все,
от ржавого гвоздя до луны с неба. Палец  ему  в  рот  не  кладите.  Завтра
спозаранку отправимся в пески.
   - А как тут с газетами и журналами? - спросил Мартин.
   - Поясняю, - вмешался Грег. - У Мартина есть одна,  да-да,  всего  одна
слабость - жить не может без нашей, как  выражается  профессор,  сволочной
прессы. Особенно  без  всякого  рода  сенсаций,  открытий,  разоблачений-и
прочего. Даже вырезки  делает.  Признаюсь,  порой  его  осведомленность  в
подобных вопросах была мне весьма полезна.
   - Естественная потребность культурного человека. - Эдвин почесал кончик
носа. - Удовлетворить ее проще простого: дайте заказ на почту в поселке  -
доставят любое издание. Больше того, раз в две недели станут  приезжать  и
забирать макулатуру, на величину ее стоимости снизят ваш взнос. Больше нет
вопросов?
   - Нет, - ответил за всех Грег.
   - Тогда до завтра. Утром нас ждет пустыня...


   То, что профессор называл  пустыней,  напоминало  океан.  Разве  вместо
зеленовато-голубой воды  -  красновато-золотистый  песок.  Вместо  волн  -
похожие на них барханы. И такая же безбрежная и необъятная ширь.  Отличало
- изнурительная жара и ослепительно яркое и,  как  ни  странно,  кажущееся
маленьким и совершенно  бесконтурным  солнце  да  сухой,  лишенный  резких
запахов, воздух.
   - Вот здесь это и произошло. - Эдвин указал  на  небольшой  котлован  в
склоне огромного  бархана.  Края  его  уже  осыпались,  кое-где  из  песка
высовывались руины каких-то древних сооружений. Ноздреватые камни походили
на изъеденные червями сухари.
   - Мы завалили лишь снаружи, да и то тяп-ляп.  Это  захоронение  нас  не
интересовало - извлекли труп, и ладно. Бульдозер слегка надвинул вал песка
на вход, и все.
   - Как вы считаете, с чего нам начинать? - спросил Эдерс.
   - С того, чем кончили мы, - ответил  профессор.  -  Сначала  расчистить
площадку до  обозначения  входа.  Далее  с  лопатами  по  штольне.  Будьте
предельно внимательны, стойки крепления ненадежные, те временные,  что  мы
устанавливали для подстраховки, сняты. Лучше стоек вообще не касаться и не
разрывать у их  основания  грунт.  Обязательно  соблюдайте  принцип:  двое
снаружи, двое внутри, в случае чего окажут помощь. Пожалуй, все. Вот  план
гробницы, красным карандашом отмечен путь к лаборатории, - он  фыркнул,  -
вашего гения...
   К  полудню  солнце,  ослепительно   жгучее,   полыхающее   в   четверть
небосклона, расположилось точно над головой. Песок блестел кварцем, слепил
глаза  и  источал  нестерпимый  жар.  Над  размытым   горизонтом   всплыло
перевернутое изображение какого-то исламского селения с минаретами мечетей
и   пальмами.   Перед   ним   мираж   раскинул   невесомое,    колышущееся
серо-серебристое  то  ли  море,  то  ли  озеро.   Металлические   предметы
раскалились и жгли руки. Разомлевшие, опаленные солнцем  и  изнывающие  от
жажды, хотя и захватили с собой  запас  минеральной  и  кока-колы,  друзья
вернулись в дом. С несказанным наслаждением  долго  плясали  под  упругими
струями холодного душа.
   После обеда Эдвин попрощался и уехал.  Оставшиеся  собрались  в  холле,
чтобы обсудить дальнейшие действия.
   - Раскопки начнем так, - Грег расстелил на  столе  чертеж  гробницы.  -
Расчищаем ночью и рано утром, до восхода солнца, когда не так жутко печет.
Отгребем бульдозером песок от входа. Как откроется штольня, будем работать
и днем.
   - А мудрый совет профессора: двое снаружи - они явно испекутся, а  двое
внутри? - спросил Эдерс.
   - Что-нибудь придумаем. Далее - лопатами разгребаем у  самой  гробницы.
Потом, если Эдвин не ошибается и завала нет, идем вперед. Находки сносим в
холл, затем вы, Эдерс,  отбираете  то,  что  касается  вас,  -  документы,
аппаратуру и прочее, а вы, Уваров, делаете то же по  вашей  части.  Это  в
общих чертах.
   - Я предлагаю все-таки  начать  сегодня  же  ночью  и  не  пренебрегать
рекомендациями профессора, он человек опытный, зря не  болтает,  -  сказал
Эдерс, - времени маловато, и не следует его транжирить.
   - Конечно, - поддержал Уваров, - выспимся днем.
   - Хорошо, -  согласился  Грег.  -  Тогда  сейчас  разойдемся  по  своим
комнатам. После заката поужинаем и отправимся на раскопки.
   - У меня добавление к моему же предложению, - сказал Эдерс, -  работать
всю ночь, отдохнем после. Я плохо переношу зной, расплываюсь, как  медуза,
выброшенная прибоем на раскаленную гальку.
   - Посмотрим, - Грег пожал плечами, - не придется ли  еще  вспоминать  о
благодатном тепле, когда будете дрожать от озноба. Это сейчас адово пекло,
а ночью песок остывает быстро, и под  утро  весьма  холодно.  Не  забудьте
прихватить куртки.
   Они разбрелись  по  комнатам.  Время  от  времени  то  тот,  то  другой
спускались вниз и просили Мартина  записать,  что  может  потребоваться  в
дальнейшем и что уже сейчас поручить разносчику купить в городе.
   В пустыне, в южных широтах, как на море, темнеет сразу.  Сумерек  почти
не бывает. Едва солнце спрячется за далекие холмы - наступает ночь.
   Было полнолуние. Загадочный и холодный свет  заливал  песчаные  гребни.
Громоздившиеся вблизи, они по мере удаления становились ниже, сглаживались
и переходили в плоскую  и  бескрайнюю  равнину.  Накаленная  земля  теряла
тепло. Ни малейшего намека на  ветер.  Каждый  звук  отдавался  отчетливо,
словно в огромном зале с звездным куполом вместо потолка.  Тишину  изредка
нарушало лаянье шакалов, какие-то  непонятные  вскрики  и  стоны  да  звон
насекомых: то ли кузнечиков, то ли цикад.
   В котловане зажгли переносные люстры. На маленький трактор навесили нож
бульдозера. Уваров сел за руль. Заурчал мотор. В  лучах  фар  под  светлым
лезвием мягко заструился песок.
   Эдвин оказался прав. Гробницу действительно засыпали наспех,  грунт  не
утрамбовали, он  не  затвердел.  После  нескольких  часов  труда  открылся
завешенный папирусными циновками овальный лаз. За  ним  начиналось  место,
где рухнул свод. Видно, тут ничего не восстанавливали:  настил  продавлен,
стойки ощерились  изломами,  на  полу  возвышались  конусы  просочившегося
сверху песка.
   Работы пошли не так споро. Приходилось все время быть начеку. Осторожно
извлекали обломки подпорок  и  тут  же  заменяли  их  новыми.  Выяснилось,
обращаться с лопатами умел  лишь  Мартин.  Остальные,  быстро  вымотались,
ладони покрылись волдырями. Однако к рассвету почти добрались до  входа  в
главную галерею.
   На  высоком  небе  бледнели  звезды.  На  востоке  порозовело.  Темнота
гигантским  полукругом  откатывалась  на  запад,  сменяясь   пронзительной
утренней синевой. Свежесть  и  прохлада  отступали,  вместо  них  наползал
тяжеловатый, словно вываренный в кипятке, зной.
   - Хватит, - Грег воткнул лопату в песок и со стоном распрямил спину.  -
Выбирайтесь  наружу.  Вечером  продолжим,  иначе  надорвемся.  Складывайте
инструменты, завешивайте лаз, и поехали.
   Лопаты побросали в кучу у входа в галерею. Уваров завел "лендровер",  и
он, переваливаясь на песчаных ухабах, мягко покатил по пустыне.
   День промелькнул в чередовании отдыха и  еды.  Ныли  спина  и  суставы,
горели натруженные ладони. Огнем жгло опаленные солнцем лица.
   На следующую ночь, едва приступили к работе, как Шедший впереди  Уваров
закричал испуганным голосом, словно увидел живого фараона:
   - Я у входа в усыпальницу, дальше темная пустота!
   Друзья сгрудились у четырехугольного проема. В  лучах  фонаря  виднелся
просторный коридор. Справа и слева из  тени  проступали  просторные  ниши.
Веяло  подземельем  и  затхлостью.   Мрачные   прочные   своды   выглядели
таинственно и зловеще. Все понимали: эту же картину  видели  люди,  жившие
тысячи лет назад.
   Молча, тихо ступая, затаив дыхание, будто боясь нарушить  вечный  покой
словно остановившегося времени, вошли внутрь.
   Казалось, Смайлс рассчитывал расположиться здесь надолго. Одна  из  ниш
полностью  занята  какой-то  переплетенной  проводами   и   поблескивавшей
рефлекторами аппаратурой. В другой стояло подобие письменного, стола - два
ящика, накрытые сверху широкой эбонитовой пластиной. На ней -  самодельная
лампа. Уваров нажал кнопку, помещение залил яркий свет. Люди вздрогнули.
   - Давайте договоримся, - Грег окинул всех взглядом,  -  ни  к  чему  не
прикасаться без  общей  консультации.  Самодеятельность  может  окончиться
плачевно.
   - Верно, - закивал Эдерс, - мало ли что он наколбасил.
   - Странно, - произнес  Уваров.  -  К  лампе  нет  подводов,  от  какого
источника она питается?
   - От того самого аккумулятора, который изобрел Роберт, - ответил  Грег.
-  Профессор  демонстрировал  мне  нечто  подобное  -  карманный  фонарик.
Батарейка величиной с желудь практически неиссякаема, а напряжение и  сила
тока вполне могут убить человека. Так что поосторожнее с разными кнопками.
Не исключено, и тут имеется система защиты  секрета.  Хотя  я  в  этом  не
уверен  -  обвал  произошел  внезапно.  Смайлс  не   собирался   закрывать
лабораторию.
   В нище рядом, в картонных коробках из-под консервов,  лежали  бумаги  и
чертежи. Создавалось впечатление: обитатель странного  кабинета  отлучился
ненадолго по каким-то неотложным  надобностям.  На  бумагах  отсутствовали
пыль и паутина. Правда, лишь вспыхнул свет, зашуршали, стараясь  скрыться,
кофейного цвета мохнатые скорпионы.
   - Фу! Пакость!  -  Уварова  передернуло.  -  С  детства,  как  девчонка
лягушек, боюсь разных тварей. Здесь, наверное, и змеи водятся?
   - Если на них не наступишь, не тронут, - успокоил  Мартин.  -  Смотрите
внимательней под ноги.
   - Выносим все аккуратно  к  входу,  -  сказал  Грег.  -  Затем  галерею
засыплем.
   Едва начало светать, на разостланном у входа брезенте лежало  имущество
Смайлса. Его оказалось не так  уж  мало,  как  предполагал  Эдвин.  Видно,
ученый умело маскировал свои опыты.
   - Мартин! Проверьте, ничего там не осталось? - попросил Грег.
   - Уже проверил. Вынесли до последнего листика. Я заодно простукал стены
и обследовал пол щупом в поисках тайника - ничего нет, абсолютно уверен.
   - Хорошо. - Грег потер ладонью  лоб.  -  Уваров!  Заваливайте  вход,  а
остальные пусть грузят машину. Скоро начнет припекать.
   Пришлось сделать два рейса. Имущество Смайлса свалили в холле.
   Наконец, мокрые от пота, перемазанные глиной и песком, смогли перевести
дух. Каждый мечтал лишь о  душе  и  о  том,  когда  можно  развалиться  на
кровати, укрывшись чистой и прохладной простыней.
   - Баста! - Грег  смахнул  капли  с  мокрого  подбородка.  -  Больше  не
выдержу, отдыхаем.
   - А ужинать? Вернее, завтракать? - Мартин выпучил  глаза.  -  Я  быстро
приготовлю. Нельзя же без еды?
   - Я пас. - Нос Уварова облупился, щеки ввалились,  волосы  прилипли  ко
лбу, он мотнул головой так, что очки съехали набок.
   - Аналогично. - Эдерс, пошатываясь и спотыкаясь, начал  карабкаться  по
лестнице. Полноватое тело колыхалось под влажной рубашкой,  как  желе.  Он
отдувался и сопел.
   - И я тоже. - Грег почти рухнул в кресло. - Потом заправимся. Тогда и с
документами  разберемся  на  свежую  голову.  Запирайте   двери,   Мартин,
пригласите собачек в холл и ступайте спать.
   - Их еще надо накормить, - проворчал Мартин, -  а  уж  потом  требовать
службу.
   - Потерпят, они же умные.
   - Ничего, не развалюсь. Идите, я управлюсь и присоединюсь.
   После отдыха  и  обеда  приступили  к  разборке  материалов.  Тщательно
просматривали каждую запись, тетрадь, чертеж или прибор. Совместно решали:
нести Эдерсу или Уварову. То, что вроде бы пока не подходило доктору, но и
в прямую не относилось к физику, оставляли внизу.
   К вечеру материалы рассортировали. Небольшую папку - от нее  отказались
и Уваров и Эдерс, объяснив - там-де одна философия - Грег оставил у себя.
   - Теперь, Мартин, мы с вами, - он обнял негра за  плечи,  -  уподобимся
исполнительным и вышколенным слугам наших великих ученых.  Пусть  в  своих
башнях из слоновой кости витают в эмпиреях. Не  нервируя  и  не  надоедая,
окружим их трогательной заботой, пока не решат, что  созрели  дать  полное
заключение по материалам Смайлсов. Как?
   - Разумно. - Уваров выпятил грудь.
   -  Я  полагаю,  -  вступил  в  разговор  Эдерс,  -   сначала   отделить
теоретические вопросы от практических дел, то есть от тех,  которые  можно
реализовать нашими силами и без особых материальных затрат. Потом отложить
теорию и заняться вплотную практической частью.
   -  Разумно,  -  опять  повторил  Уваров  и  средним  пальцем   поправил
сползающие очки.
   - Когда во всем разберемся, - продолжал доктор, -  сделаем  доклады.  В
них сначала  осветим  теорию  разработки,  ее  цель,  применение,  степень
готовности, направление  поиска  и  так  далее.  Затем  более  подробно  и
обстоятельно остановимся на том, что подлежит воплощению в жизнь буквально
сейчас.
   - Разумно. - Уваров наклонил голову.
   - Больше того, - Грег тоже закивал, - если в процессе работы  возникнет
необходимость в чем-либо... ну, я не знаю, потребуются какие-то  реактивы,
вещества, инструменты, детали - вы даете  заявка  Мартину,  и  он  устроит
доставку через агента или купит в  городе  сам.  Потребуется  -  подключит
меня. В общем, мы безропотно выполняем любую вашу прихоть.
   - Обещаем не злоупотреблять, - усмехнулся  Уваров.  -  Но  надеюсь  при
необходимости   проконсультироваться   с   доктором,   я   могу   нарушить
затворничество?
   - Конечно, -  вскинул  брови  Эдерс,  -  у  меня  тоже,  не  исключено,
возникнут какие-либо вопросы.
   - Делайте, что пожелаете. На этот срок объявляется власть ученых.


   Прошла неделя.
   Мартин  и  Грег  неоднократно  ездили  в  город,  доставляя   то,   что
требовалось. Наконец оба новоявленных корифея доложили: готовы выступить с
докладами по изучаемым проблемам.
   Вечером собрались за столом.
   Эдерс и Уваров разложили перед  собой  исписанные  листки  бумаги.  Оба
старались выглядеть сосредоточенными  и  спокойными,  но  чувствовалось  -
волнуются.
   - Кто начнет? - Грег взглянул вопросительно.
   -  Пальму  первенства  я  отдаю  моему  коллеге,  -  Эдерс  почтительно
поклонился в сторону Уварова. -  В  большинстве  работ  на  медицинскую  и
связанные с ней темы я постоянно наталкивался на разные термины, допустим:
облучение   Т-полем,   лазером,   инфразвуком,   ультразвуком   и   прочие
специфические выражения.  Получается:  исследования  по  физике  и  другим
отраслям, коими занимался Уваров, первичны, а мои вопросы как бы  вытекают
из уже решенных физических или  химических.  Понимаете?  Не  постигнув  их
сущности, мы не разберемся ни в медицинских, ни в биологических процессах.
   - Полностью поддерживаю моего соратника,  -  Уваров  приподнялся,  -  и
думаю, он очень толково объяснил, почему мне следует  докладывать  первым.
Многие явления становятся реальными  лишь  благодаря  Т-полю,  в  нем  все
начала  и  концы.  Везде  Т-поле,  правда,   в   различных   качествах   и
модификациях:  как  создатель   процесса,   катализатор   или,   наоборот,
замедлитель, а то и вовсе ликвидатор. А раз так, начинать мне -  Т-поле  в
моей компетенции.
   - Убедили. - Грег  повернулся  к  физику.  -  Прошу  вас.  Если  можно,
популярнее - мы же профаны в этих проблемах...



        8. ЗАГАДОЧНОЕ Т-ПОЛЕ

   Уваров откашлялся и встал. Он нервничал, словно  слабо  подготовившаяся
студентка перед ответственным  экзаменом.  На  скулах  выступили  пунцовые
пятна. Лоб блестел.
   - Да вы сядьте, - кивнул Грег ободряюще, - и успокойтесь.
   - Да, конечно, - машинально сказал  Уваров,  сел  и  поднял  голову.  -
Сколько времени мне отводится для сообщения?
   - Сколько пожелаете.
   - Прежде всего, - начал русский, - не  могу  удержаться  от  восхищения
эрудицией и талантом автора тех материалов, которые  я  изучал.  Полностью
беру  назад  слова  сомнения  и   скепсиса,   высказанные   когда-то.   Он
действительно - Грег совершенно прав - гений. Да-да - гений. Ознакомившись
с открытиями, я почувствовал себя школяром, мне стало  ясно,  как  мало  я
знаю, как убог  перед  этим  выдающимся  человеком,  обладающим  блестящей
научной фантазией.
   - Какой-то древний изрек, - вставил с улыбкой Грег, - истинное  величие
начинается с понимания  и  признания  собственного  ничтожества.  Отмечаю,
Уваров, вы на пути к величию. Не казнитесь.
   - Как он совершал открытия, говорить не буду -  это  известно,  правда,
вкратце, из магнитофонной записи. Остановлюсь на том, как он  к  ним  шел,
отмечу его титаническую работоспособность, что подтверждает  высказывание:
"Главное работа, а все остальное приложится".
   Несколько слов о самом Смайлсе как об ученом. Известный химик Вильгельм
Оствальд разделял жрецов науки на два типа в  зависимости  от  мышления  и
подхода к проблеме. Одни - он их называл "классиками"  -  признают  наукой
лишь связи между непосредственно измеряемыми величинами. То есть  то,  что
они не наблюдают в эксперименте, для них не существует.  Вспомните  Исаака
Ньютона с его знаменательным: "Гипотез не измышляю". Своего рода точку  на
этом кредо поставил философ Эрнст Мах: "Никаких гипотез  и  предположений!
Только его величество опыт".
   - Вы это к чему? - недоуменно спросил Эдерс.
   - Чтобы объяснить метод Смайлса, - ответил Уваров и продолжил: - Ученые
другого типа - "романтики" - считали: начало научного открытия надо искать
не  в  результатах  лабораторных  экспериментов,  а   в   ярких   вспышках
воображения.
   Смайлс-сын являл собой  что-то  среднее  -  классикоромантик,  что  ли.
Исследования он проводил на  основании  точных  теоретических  расчетов  и
фактов. Когда же их недоставало в каком-либо звене цепи, заменял фантазией
или интуитивным предположением.
   - Но предположить можно что угодно, - возразил Грег.
   - Отвечу английской притчей: "Если среди ночи к вам постучали в  дверь,
вы,  конечно,  имеете  полное  право  предположить,  что   пожаловала   ее
величество королева Великобритании. Однако более вероятно - это  сосед,  у
которого кончились сигареты". Смайлс делал именно реальные  предположения.
Луи де Бройль писал: "У человеческого мышления нельзя отрицать способность
выводить из косвенных обстоятельств существование фактов, которые в данный
момент  не  могут  быть  прямо  доказаны".  В  открытиях  Смайлсов   много
утверждений, не подкрепленных опытами, но  связанных  фантазией,  то  есть
гипотезами и интуицией. Мне думается, от этого его теории не  стали  менее
убедительными. Хотя подчеркиваю, большинство  расчетов  экспериментами  не
подтверждены. С точки зрения Ньютона - их нет.
   - Что же решает проблемы? - спросил Грег. - Ведь должно же быть  что-то
самое главное, основное или стержневое?
   - Ответ однозначен - Т-поле и, разумеется,  тот  маленький,  но  мощный
источник энергии.
   - Извините. Но Смайлс употребляет термин "облучение Т-полем", -  доктор
вытянул губы. - О каких лучах речь?
   - Сначала и мне это показалось странным. - Уваров одобряюще  закивал  в
сторону Эдерса. - Теперь я  разобрался,  что  понимал  ученый  под  данным
выражением. С полем еще  взаимодействуют  ультразвуковые  и  инфразвуковые
лучи. Представляете? Смайлс пронзает ими поле, а они под его воздействием,
меняя свои качества, одновременно  изменяют  и  само  поле.  Действуют  на
помещенное в Т-поле вещество, которое уже само по себе  изменило  присущие
ему в  обычных  условиях  свойства.  Вот  весь  этот  комплекс  физических
преобразований Смайлс и назвал облучением Т-полем. Понятно?
   - Теперь да. - Доктор удовлетворенно прикрыл глаза.
   - А вам? - Физик посмотрел на Грега и Мартина.
   - И нам тоже, - как-то обиженно ответил за обоих детектив.
   - Ну вот и разобрались. - Уваров взял стакан, отпил  глоток.  Ободряюще
обвел взглядом друзей. Задумчиво потер средним пальцем лоб и продолжил:  -
Не менее важен и такой вопрос, как трение. Вы, конечно, помните: буква Т в
названии Т-поля означает трение. Облучение Т-полем снижает его практически
до нуля. - Он замолчал. Зачем-то снял  очки.  Близоруко  сощурился,  надел
вновь. - Вы понимаете, о чем я говорю?
   - Понимаем, - нерешительно отозвался Грег.
   Уваров вытер платком лоб и продолжил:
   - Мы представляем природу  как  невидимый  субатомный  мир,  в  котором
частицы снуют в полях энергии, Но не хаотически, как бог на душу  положит,
а как того пожелают поля. Теперь о полях энергии. Их четыре, отличных друг
от друга.
   Гравитация - удел макромира - она воздействует  на  вещество.  Сцепляет
галактики, звезды, планеты, да и всю Вселенную.
   Электромагнетизм - он так же, как  и  гравитация,  распространяется  на
дальних  просторах  Вселенной  в  световом  и   радиоизлучении.   Приносит
информацию о далеких галактиках. Но в отличие  от  гравитации  важен  и  в
микромире, ибо действует на все электрически заряженные частицы.
   Далее - силы сильного взаимодействия, они удерживают  частицы  атомного
ядра.
   Затем силы слабого взаимодействия - они влияют  на  различные  процессы
радиоактивного распада ядер.
   Мы знаем, как поля действуют, когда их открыли, Но вот почему их четыре
- не ведает никто. Предполагают: все возникло во время  "Большого  взрыва"
Вселенной,  сжатой  в  точку.  То   есть   когда-то   произошло   "великое
разъединение".  Теперь  настала  очередь  открыть  "великое  объединение",
которое даст согласованное  представление,  как  различные  взаимодействия
определяются более простыми законами природы. Теми, что действовали, когда
Вселенная была младенцем.
   - А зачем это нужно? "Разъединения", "объединения"? Что  они  дадут?  -
поинтересовался Грег.
   - Единые теории предполагают: четыре поля  могли  возникнуть  от  трех,
двух и даже одного взаимодействия. Оно являлось главным в  пору  молодости
Вселенной. Если это подтвердится, мы узнаем  историю  космоса,  в  которой
теперешние законы природы выглядят прародителями более  простых,  а  то  и
одного "первозакона". Я с трепетом предполагаю: Т-поле  и  есть  то  самое
взаимодействие, от которого произошли известные ныне поля. Понятно?
   - Понятно. - Грег безнадежно махнул крючком.
   - Через Т-поле Смайлс и добрался до тех самых "первородных кирпичиков",
до первоосновы. В чем суть явления?
   - Да, в чем? - повторил детектив.
   - Почему в случае с раздеванием на человеке  рассыпалась  одежда  и  не
рассыпался он сам? Смайлс ввел понятие "частота". Оговорюсь,  оно  отлично
от принятого у нас и измеряется Т-единицами. Вся система, как я  упоминал,
объединяет лучи типа лазера, ультразвук,  инфразвук  и  поток  космических
частиц. Она удерживается Т-полем и регулируется напряжением  аккумулятора.
Меняя частоту, то есть в конечном счете напряжение источника энергии, мы и
управляем процессом.
   - А какова дальность действия прибора? - спросил Грег.
   - Она прямо пропорциональна мощности импульсов лазера,  ультразвукового
вибратора,  напряженности  поля,  ну  и,  конечно,  напряжению   источника
питания.  Установки  очень  компактны.  Приблизительно  для  того,   чтобы
действовать на расстоянии в десятки километров,  размер  концентратора  не
превысит габаритов  киноаппарата.  Ну  а  если  до  километра  -  будет  с
зажигалку. Заодно замечу, прибор работает не так, как гиперболоид инженера
Гарина из романа Алексея Толстого. Он не режет и не плавит тот же крейсер,
а обращает  его  в  прах.  Причем,  меняя  частоту,  можно  разделаться  с
кораблем, не причинив никакого вреда команде. И наоборот, об этом я  скажу
позже, - все живое исчезнет, а ракетоносец останется цел.
   - Вы хотите сказать?.. - Грег привстал и потянулся к физику.
   - Да. Это страшное  и  пока  не  имеющее  средств  защиты  оружие.  Мне
представляется, в какое смущение пришел пацифист Смайлс, когда его открыл.
Шутка гения оказалась делом нешуточным. Она способна убивать людей. Причем
так, что и хоронить не надо - они исчезнут, словно растворятся в воздухе.
   - Ужасно, - прошептал Грег. - Вот чего опасался он, когда говорил  мне:
попади  открытия  в  руки  сбесившихся  милитаристов,  мир  встанет  перед
катастрофой. Что он там еще наизобретал?
   - Подбираясь к Т-полю,  сделал  огромный  шаг  в  области  акустики.  В
исповеди лишь упомянул об ультразвуке и не обмолвился об инфразвуке. И  не
случайно, ибо понял  -  это  и  есть  причина  невероятных  бедствий.  Вам
пояснить?
   - Лучше да, - кивнул Фрэнк.
   - Используя Т-поле и  аккумулятор,  он  создал  то,  что  не  удавалось
никому: мощный и компактный генератор инфразвука с огромной интенсивностью
и сверхнизкой частотой. Таким образом, варьируя  частотами  ультразвука  в
Т-поле,  он  мог  разрушать  любое  "мертвое"  вещество.  Делая  то  же  с
инфразвуком - обращать в "ничто" живые организмы. Этот принцип и положен в
основу прибора РУ, так я назвал раздевающий прибор.
   - Но ведь это чудовищно! - вскричал Эдерс.  -  Какой-то  каннибализм  и
геростратовщина. Он что, маньяк или мизантроп?
   Все уставились на  физика,  словно  он  и  есть  причина  столь  жутких
откровений. Уваров даже в недоумении открыл рот.
   - Господи, - Мартин вздохнул.  -  По  неразумению  он.  Не  ведал,  что
творил, во что ввергал беззащитное, несчастное человечество.
   - Ведал, дорогой Мартин, ведал. - Уваров положил руку на плечо негра. -
Я представляю его смятение, тем более по убеждениям и складу характера  он
был, я бы сказал, толстовцем - непротивленцем злу насилием.
   - А разве это плохо? - Мартин удивленно уставился на физика.  -  Мартин
Лютер Кинг, выдающийся борец за гражданские права негров в  Америке,  тоже
являлся сторонником ненасильственных мер.
   - То, что  он  боролся  за  право  обездоленных,  -  похвально.  А  его
отрицание насилия я  не  разделяю.  Раз  это  борьба,  то  она  не  бывает
бескровной.  Что  и  доказали  расисты,  расправившись  с  этим  достойным
человеком.
   - Мы опять уклоняемся от темы. - Эдерс постучал карандашом по столу.
   - Извините, продолжаю. - Уваров поправил очки. - При детальном изучении
прибора РУ я понял - это не совсем то, о  чем  говорилось  в  исповеди.  Я
упоминал - он не только раздевает, но и убивает. Однако - диапазон шире  -
он может усыплять людей, почти мгновенно погружать в глубокий сон.  Думаю,
об этом расскажет подробнее доктор, не хочу влезать в  его  епархию.  Этот
прибор тоже есть, но рассчитан на работу в режиме "раздевание" - отсюда  Р
и "усыпление" - отсюда У. Других частот Смайлс на шкале не установил. Я их
вычислил сам - это было не так трудно. Вот вкратце,  так  сказать,  первая
часть. Немного передохнем. Потом, в  заключение,  расскажу  еще  об  одной
важной проблеме. Готов ответить на вопросы.  -  Он  залпом  осушил  стакан
кока-колы.
   - Поразительно, - промолвил Грег. -  Признаться,  чувствую  неуютность,
словно облученный инфразвуком.
   На несколько минут воцарилось молчание. Наконец Грег спросил:
   - А в каких направлениях он еще работал?
   - Откровенно, в некоторых я сам не разобрался до  конца  -  не  хватает
знаний, опыта, таланта. Ряд проблем выходит за рамки  моей  компетенции  -
необходим специалист другого профиля, а  то  и  нескольких.  Теоретических
разработок много, причем большинство, как цепочка, конец одного явления  -
начало следующего. Простите, я на минутку отлучусь. - Он встал и вышел.
   Когда Уваров вернулся - он сменил рубашку, - Грег и Эдерс,  разминаясь,
прохаживались по холлу. На верхней площадке Мартин  чесал  щурившегося  от
удовольствия Рекса за ухом. Джерри нехотя хватала "негра зубами за рукав.
   - Продолжим? - сказал Грег.
   Задвигали стульями, усаживаясь за стол.
   - Сейчас я поведаю о более приятных вещах, - начал, улыбаясь, Уваров.
   - Да. Довольно ужасов. - Эдерс погладил усы.  -  Развейте,  пожалуйста,
наше удрученное настроение.
   - За последние десятилетия,  -  начал  русский,  -  только  и  слышишь:
энергетический кризис, загрязнение окружающей среды, нехватка сырья, угля,
газа,  нефти,  пресной  воды,  воздуха.  Исчезают  редкие  птицы,   звери,
растения. Недостаточно продуктов  питания.  Чего  греха  таить,  порой  мы
весьма эмоционально  преувеличиваем  ту  или  иную  опасность,  иногда  не
бескорыстно, спекулятивно, в погоне за нездоровой сенсацией. Людей убедили
- им всего не хватает. Причем  не  потому,  что  несправедлива  социальная
система, а потому, дескать, что оскудевает земля.
   - Опять за свое, - буркнул Эдерс, - говорите по существу.
   - А если чего пока и хватает, - словно не заметил реплики Уваров, -  то
ненадолго. Смайлс обратился к Мировому океану.
   - Извините, - перебил доктор, -  но  и  до  него  многие  исследователи
ратовали - океан неисчерпаемая кладовая. В чем приоритет?
   - Правильно, - кивнул физик. - И изучали и  исследовали.  Все  изобилие
получить  можно,  но  затраты  энергии  при  современных  способах  добычи
значительно превысят стоимость конечного продукта.  Смайлс  нашел  дешевый
источник энергии.
   - Следовательно, и исчерпал проблему? - воскликнул Грег.
   - Да. Кроме ликвидации "нехваток",  полный  отказ  от  шахт,  рудников,
карьеров, приисков, многих заводов. Наконец, не жечь  нефть,  уголь,  газ,
сланцы, торф. Хотел бы добавить:  Смайлс  был  прекрасным  инженером.  Он,
правда,  в  эскизном  варианте  набросал  проект   комбината-автомата   по
производству различной продукции из морской воды.  Производительность  его
колоссальна, на нем почти нет людей - процессами управляют ЭВМ  и  роботы.
Производство  совершенно  безотходное.   По   предварительным   подсчетам,
пятьдесят таких объектов, установленных в разных частях  Мирового  океана,
обеспечат население планеты в избытке. Представляете, что это! - Уваров  в
восторге потряс руками. Лицо его сияло.
   Неожиданно наступила тишина. Затем Грег спросил иронично:
   - А что делать с шахтами, нефтепромыслами, рудниками, перерабатывающими
фабриками и другими предприятиями?
   - Закрыть  к  чертовой  бабушке!  -  Физик  взглянул  поверх  очков.  -
Засыпать.  Насажать  сады  и  парки,  развести  животных  и  птиц.   Какой
прекрасной будет  Земля  -  зазеленеет,  зацветет,  заблагоухает.  Чистыми
станут воздух, воды рек, озер, морей. Представляете?
   - Представляем, - хмыкнул  Фрэнк.  -  А  куда  денете  сотни  миллионов
тружеников, занятых на этих объектах, обслуживающих их, связанных как-то с
ними, кормящихся от них? Безработных и теперь пруд пруди.  Прибавятся  еще
десятки миллионов голодных и нищих. Для них это смерть. Подумал ли  о  том
ваш гений?
   - Конечно! - воскликнул Уваров. -  Считал,  как  и  я,  -  человечество
получит  избыток  продуктов,  освободится  от  рабского,  тяжелого  труда.
Рабочий день  сократится  с  восьми  до  четырех  часов.  Остальное  время
используют на учебу,  спорт,  занятия  науками,  искусством,  творчеством.
Устраняется угроза войны. Изобилие всего исключит ее причину.
   - Вы когда-то назвали меня, э-э-э, малоумным, что ли? - перебил Грег.
   - Малохольным, - улыбнулся Уваров, - и блаженным.
   - Да, именно так. Если я правильно понял - это означает человек  не  от
мира сего?
   - Приблизительно,  -  замялся  Уваров,  -  или  обуреваемый  какой-либо
блажью.
   - Тогда вы тоже малохольный, - Грег ткнул ему пальцем в грудь, -  но  в
большей степени. Хотел бы я взглянуть, как вышвырнутые с работы люди будут
гармонически развиваться, заниматься спортом, наукой и искусством.  А  кто
их станет кормить, поить, одевать и обувать?  Платить  за  жилье,  бытовые
услуги, лечение, обучение детей?
   - Как кто? - удивился Уваров. - Общество, государство -  это  же  ясно,
как дважды два.
   Все, кроме него, рассмеялись.
   - Плевать оно хотело, ваше государство, - резко возразил Грег. - Оно  и
сейчас не заботится о "лишних людях". Автоматы не бастуют, не  болеют,  не
требуют повышения зарплаты и улучшения условий труда. Они всем довольны. А
людей за шиворот и вон.
   - Ну я не знаю, - оторопел Уваров, - это совершенно другой вопрос, и  о
нем я не думал.
   - А следовало бы. - Грег покачал  головой.  -  Исходить  надо  из  этих
предпосылок. Разработка проектов потребует средств, без них не обойтись, и
стоит прикинуть, чем это обернется с точки зрения социальной.
   Воцарилось гнетущее молчание. Лишь на площадке, стуча лапой по  полу  и
клацая зубами, чесалась собака. Еле слышно  гудел  кондиционер.  Зазвенели
стекла - по шоссе промчался грузовик.
   - Мы отвлеклись. - Грег неопределенно повертел пальцами перед собой.  -
Над тем, о чем сказал Миша, поразмышляем потом. Подведем итоги. Что  имеем
в наличии?
   -  Можем  использовать  хоть  сейчас.  -  Физик  полистал  блокнот.   -
Неиссякаемый аккумулятор,  прибор  для  наведения  Т-поля,  аппарат  РУ  с
режимами:  "раздевание",  "разрушение",  "усыпление"   и   "смерть".   Все
установки действуют. Некоторые, я  полагаю,  следует  усовершенствовать  -
сделать более компактными, легкими и удобными. Со всем справлюсь сам. - Он
замолчал, снял очки и начал протирать их носовым платком.
   - Та-ак.  -  Грег  наклонил  голову,  словно  подводя  черту.  -  Тогда
послушаем доктора?
   - Сначала пообедаем, - предложил Мартин.
   - Правильно. - Эдерс хитровато подмигнул. - У меня  волчий  аппетит.  И
пока у нас есть хлеб насущный, его и слопаем.
   - Что ж, - усмехнулся Грег, - продолжим в три часа.
   - Фрэнк? - Негр потянул его за рукав. - На пару минут.
   Когда они поднялись наверх, прикрыл дверь и, волнуясь, произнес:
   - Я не  хотел  тревожить  друзей  прежде  времени  и  решил  поговорить
наедине. Дело, сдается мне, весьма и весьма скверное...


   На перекрестке сцепились колесами две запряженные мулами тяжелогруженые
арбы. Намереваясь объехать затор, около них  застрял  крутооокий  облезлый
автобус с горой чемоданов на крыше. Ему и задний бампер уперся серебристый
щеголеватый "седан".
   Прокопченный   солнцем   полицейский-регулировщик,   обливаясь   потом,
размахивая жезлом и источая брань, тщетно  пытался  навести  порядок.  Все
перемешалось. Ругались  возчики.  Сигналили  автомобили.  Орали  животные.
Смеялись  пассажиры  автобуса.  Сбежавшаяся  поглазеть   толпа   гоготала,
советовала и мешала.
   Воспользовавшись суматохой, тонконогий с белой мордочкой ишачок  таскал
салат с лотка зазевавшегося  разносчика.  Увидев  кражу,  тот  запрыгал  и
ударил животное по длинным ушам. Ослик пронзительно завопил.  Сидевший  на
нем туарег с бесстрастным лицом огрел торговца посохом по тюрбану.  Теперь
завопил разносчик.
   Мартин остановил "лендровер" у заправочной станции с  красной  надписью
"Шелл". Следующий за ним по пятам запыленный  "рено"  цвета  "белой  ночи"
тоже притормозил у обочины. Из него вылез коренастый мужчина в  безрукавке
и пикейной шляпе, сдвинутой на  затылок.  Глаза  закрывали  солнцезащитные
очки. Потоптался.
   Из  распахнутой  стеклянной  двери  выскочил  служитель  в  замасленном
комбинезоне и кепке с плоским козырьком. Осклабился.
   - Что прикажете, почтенный?
   - Заправьте полный бак и отрегулируйте зажигание. - Негр  протянул  ему
ключи от машины.
   - Не беспокойтесь. Все сделаю, почтенный.
   - Где тут можно выпить что-нибудь холодненькое?
   - Вон там. - Служитель показал на небольшой бар.
   Услышав ответ, владелец "рено" направился вслед за негром.
   В помещении было прохладно и малолюдно. В свисавших  с  потолка  липких
полосках бумаги чернели мухи. Откуда-то доносился запах жаренной на  углях
баранины и дыма. Мартин уселся за крайний  столик  и  взглянул  в  сторону
возившегося у стойки хозяина.
   - Не помешаю? -  Человек  в  темных  очках,  не  дожидаясь  разрешения,
плюхнулся рядом. - Ну и пекло. - Он бросил на свободный стул шляпу и  снял
очки. - Как здесь только люди живут? А? Видно, все им нипочем?
   Незнакомец явно пытался завязать разговор.
   - Привыкли, - ответил Мартин. -  Человек  ко  всему  приспосабливается.
Кому жара благо, а кому мороз.
   - Вот это правильно, - поддакнул незнакомец. - А ты, приятель, тоже  из
местных? Я коммивояжер, езжу везде,  но  в  этой  стране  впервые,  думаю,
удастся провернуть кое-какие дельца.  Мы  раньше  не  встречались?  Что-то
обличье знакомое?
   - Наверное, нет. Я редко бываю в городе, служу миль за сорок отсюда.  -
Мартин понял: вопросы мужчина задает  неспроста,  и  насторожился.  Однако
принял безразличный вид.
   - Точно, - чему-то обрадовался незнакомец. - Я проезжал и видел тебя  у
белого домика в стороне от шоссе. Верно?
   - Может, и так, я там прислуживаю одному профессору.
   - А чем он занимается? - Мужчина подался вперед.
   - У-у. Археолог знаменитый. Древности разные раскапывает, очень  ученый
человек. Очень ученый. Когда говорит - ничего не поймешь. Правда, со  мной
он разговаривает редко, куда там, мое дело подай-принеси.
   К столику, переваливаясь  на  слоновьих  ногах,  приблизился  хозяин  -
флегматичный,  щекастый  и  усатый  араб.  Молча  поставил  две  бутылочки
кока-колы и запотевший графин с ледяной водой.
   - Ты, это самое, тащи-ка нам  пару  рюмок  коньяка.  Как,  приятель?  -
Мужчина подмигнул негру. - За знакомство. А?
   - Не, боже упаси. - Мартин замотал головой. - Я за рулем, да и  жара  -
развезет, неприятностей не оберешься.
   - Будет тебе. Ничего не случится. Я угощаю. Посидим, очухаемся. Пока до
места доберешься - выветрится. А  ты  тащи  поживее,  чего  замер  и  пузо
выпятил? - Будто невзначай спросил негра: - У вас много  народа?  Я  химию
представляю. Порошки, аэрозоли. Не понадобятся? Они хоть и ученые, а  тоже
люди. Не клюнут?
   - Мы уже экспедицию сворачиваем. Большинство отбыло на новые раскопки в
Сирию. Те, что остались, через месяц-другой уедут. Вряд ли что  продадите,
- ответил негр.
   - Как знать, а вдруг повезет, всяко бывает. А ты, дружок, не видал  там
одного парня без руки и глаза? Недавно приехать должен, давал мне адресок,
- рыжий зашарил по карманам. - Куда  ж  я  его  подевал?  Обронил,  видно.
Должок за ним остался. Говорил - приеду сюда, чтоб  заскочил,  отдаст.  Не
встречал ненароком? Ну случайно?
   - Не-ет, - Мартин покачал головой. - Без меня,  наверное,  появился.  Я
дней десять отсутствовал, за покупками ездил и багаж отправлял  в  Дамаск.
Кто его знает, у профессора проходной двор, гостят  кому  не  лень,  из-за
границы приезжают. Да и потом, для меня они все на  одно  лицо.  Мое  дело
кухня, сготовь-прибери. Я с ними и не общаюсь.
   - Так приметный тип-то? Одноглазый. - Незнакомец пальцем прикрыл  глаз.
- Да и здесь, - хлопнул себя по рукаву, - крючок торчит железный.
   Пышноусый флегматик  принес  и  поставил  на  стол  рюмки  с  коньяком.
Отдуваясь и выпятив живот, стоял и чего-то ждал.
   - Проваливай, - махнул на него незнакомец.
   - За спиртное плата вперед. Таков порядок.
   - Ты что? За кого нас принимаешь? - взъярился мужчина, но тут же  остыл
и сунул хозяину деньги. - Мотай отсюда, не видишь, беседа по душам. - И  к
Мартину: - Опрокинем? Не хочешь? Смотри.  -  Он  выпил.  Пошлепал  губами,
сделал несколько глотков кока-колы.
   - Значит, толкуешь, безрукого нет?
   - Может, и был, не припомню. Спасибо за компанию. Извините,  мне  ехать
надо. - Мартин поднялся. - Иначе отругают.
   - Ты вот что, - удержал его за локоть незнакомец. - Я  через  месячишко
наведаюсь туда к вам. Пока и здесь  имеется  кое-что  по  мелочам.  Заодно
решаю. А ты разузнай про того калеку. На, держи. - Он сунул ему банкноту.
   - Да я и так сообщу, - запротестовал неуверенно негр.
   - Бери-бери. Деньги никогда не лишни. Сделаешь?
   - Конечно. - Он спрятал бумажку в карман. - Я пошел. Пока.
   - До скорого, приятель. Не забудь, еще свидимся...


   - Понятно. - Фрэнк задумался. - Как выглядел этот субъект?
   - Обычно. Ничего примечательного. - Мартин пожал плечами. -  Рыжеватый.
Развязный. Глаза круглые и злые.  Тут,  по  всей  вероятности,  недавно  -
загореть не успел. Обещал в следующем месяце наведаться.
   - Как появится, предупредите меня, а ему скажите: был, мол, инвалид, но
уехал в Сирию. Агента предупредите, чтобы так же  говорил,  если  спросят.
Все остальные, дескать, тоже на днях отбудут.
   - Сделаю, - кивнул негр. - Как думаете, от кого он?
   - От Майка. Робинсон не знает, как я выгляжу после несчастья.  А  этому
бандюге, Майку, любопытно, зачем я  здесь.  Думается,  он  догадывается  -
отправился искать что-то, связанное со Смайлсом...



        9. В ТАЙНЫ ОРГАНИЗМА

   Трое сидели за столом в холле.  Грег  высунул  кончик  языка  и  что-то
старательно  вычерчивал  на  листочке.  Эдерс,  жмурясь  от   наслаждения,
прихлебывал из чашечки кофе. Мартин внимательно и  озабоченно  разглядывал
свои ладони. С верхней площадки сонными глазами за людьми наблюдали доги.
   Перепрыгнув через собак, вниз сбежал Уваров.
   - Извините, немного задержался. Больше  такого  не  будет,  виноват,  -
бросил со смешком и уселся рядом с Эдерсом, буркнувшим под нос:
   - Мальчишество. Чуть животных не раздавили.
   - Выслушаем теперь наше медицинское светило. - Грег  отложил  бумагу  и
ободряюще кивнул доктору. - Прошу вас. Если  можно,  популярнее  и,  -  он
покосился на русского, - не так  эмоционально,  как  наш  общий  друг.  Не
отрываясь от грешной земли.
   Эдерс - по столь торжественному случаю он надел белую рубашку и голубой
галстук - отставил чашку, вздохнул, переложил с места  на  место  блокнот,
потрогал усы и начал:
   -  Как  и  мой  коллега,  я,  к  прискорбию,  должен  констатировать  -
разбираюсь досконально не во всех вопросах  не  только  Смайлса-сына,  что
вполне естественно, но и Смайлса-отца. Я хирург. Да-да,  хирург.  А  здесь
надо быть  каким-то  универсалом  и,  кроме  того,  химиком,  ботаником  и
биологом.  Замечу,  большинство  открытий  этих  корифеев  -  теория,   не
подкрепленная  -  а  в  медицине   это   особо   важно   -   лабораторными
исследованиями, клиникой, экспериментами на подопытных животных, не говоря
уже о людях.
   - Но ведь Смайлс восстановил лапу собаке? - вмешался Фрэнк.
   - Вы непростительно невнимательны для детектива, - назидательно  укорил
доктор.
   - Что вы имеете в виду? - Грег скривил губы и сделал обиженное лицо.
   - Я сказал -  большинство,  а  не  все.  Теперь  уточню  -  подавляющее
большинство. По-да-вля-ющее.
   - Простите, пожалуйста.
   - В последнее  время  много  говорят  и  пишут  о  генной  инженерии  и
биотехнологии. Что это такое?
   - Да, что? - перебил Грег и засмущался.
   Доктор нахмурился и неодобрительно покачал головой.
   - Отвечаю. В основе  их  манипуляции  с  ДНК  -  дезоксирибонуклеиновой
кислотой - сложной двойной  спиралью  из  гигантских  молекул,  в  которой
закодирована