велирной точностью - почти там же, где "Алис" и ушел в прыжок. Эскадра отсюда воспринималась как скопление огоньков, едва различимое на ослепительном звездном фоне. Зато был ясно виден спасшийся катер. На обычном корабле ни одному пилоту, даже самому умелому, осуществить подобный маневр оказалось бы не под силу. Однако "Алис" не был обычным кораблем. Недаром его снаряжала Ферма. Рыцарь осторожно подвел корабль к катеру. Двигатели того были выключены - или выключились сами, израсходовав всю энергию. Чтобы предупредить о своем приближении, Уве-Йорген включил носовой прожектор. Катер никак ни отозвался. Если на борту его и были живые люди, то они либо находились без сознания, либо ничего не понимали в управлении машиной. Последнее казалось маловероятным. Уве-Йорген уравнял скорости. - Георгий, видишь люк? - С этой стороны его нет. - Сейчас обойдем... Несложный маневр: подтормозить, потом на мгновение включить планетарный двигатель - и снова тормозить. - Вижу, капитан. - Выдвигай переходник. После недолгой паузы Георгий доложил: - Переходник не поможет. Совсем другая конструкция, Уве. Наш "Алис" ведь родом не из этих краев... - Ясно... - проворчал капитан Уве-Йорген. - Придется выходить. Питек и Рука, вы оба. Возьмите инструменты. Сколько у нас костюмов? - Два мы наденем - значит, останутся четыре. - Захватите с собой. - У них на борту наверняка есть свои. - Кто знает, что у них там творится. Возьмите. - Есть. Почти двадцать минут ушло на то, чтобы выйти в пространство. Две фигуры промелькнули в луче прожектора. Еще четыре костюма плыли за ними на буксире. - Уве! Выключи прожектор - слепит... - Извини, Питек. Я не сообразил. Прожектор погас. Достаточно было и звездного света. - Ну, что там? - На стук не отзываются. Придется вскрывать люк. - Опасно. А если у них не в порядке тамбур? - Что другого можно придумать? - Обождите минутку... - Капитан! - Погоди, Георгий... Ну, что у тебя? - Кажется, та свора пришла в себя. И, похоже, нащупали нас. Движутся в нашем направлении. - Этого только нам не хватало... Питек! Рука! - Внимательно слушаем, капитан! - Просверлите люк. И побыстрее. По напору воздуха сообразите: он уходит только из тамбура - или теряет атмосферу весь катер. Если катер - немедленно пробку и изоляцию. - Ясно. Но мне кажется, лучше сделать по-другому. - Именно? - Мы тут пока что разобрались в замке. Он несложный. Предлагаю обшивки не нарушать, а вскрыть замок и одному из нас вскочить в тамбур, люк сразу же закрыть. Если даже тамбур разгерметизирован, воздух не успеет выйти. Да и наверняка здесь есть какой-то резерв... - Разумно. Сколько на это потребуется времени? - Что-нибудь изменилось, капитан? - Эскадра идет курсом на нас. Может быть, конечно, случайное совпадение. Но не исключено, что нас заметили. - Охотничий азарт? - Дело не в названии. Действуйте быстро. - Четверть часа у нас есть? - У тебя - нет. - Понял. Тогда пусть Георгий подменит меня. - Не выйдет. На борту не осталось ни одного костюма. - Да, верно... Хорошо. Тогда в катер пойдет Рука. А я вернусь сразу же, как он закроет за собой люк. - Выполняйте! На экране хорошо видно было, как двое возились около люка. Замок, хотя и простой, поддавался неохотно. Минута, другая, третья... - Питек! Вы что - уснули там? - Сейчас, Уве, сейчас... Какой-то кретин его заблокировал изнутри. Но мы уже... Рука, давай! Налегай, не бойся... - Питек... - Да погоди, капитан... Наконец-то крышка люка отошла. Одна из фигур на экране рванулась к проему. Исчезла внутри. Вторая сразу же налегла на крышку. Замигал двигатель за спиной пустотного скафандра. Люк закрылся. Оставшийся в пространстве человек, не выключая движка, устремился к "Алису". Еще через пять минут освободившийся от костюма Питек вскочил в рубку. - Я готов, капитан. - На сей раз, кажется, без тебя не обойтись. - Где они там? - Питек вгляделся. - Да, безусловно - идут на нас. Будем маневрировать? - Н-и в коем случае. Тут катер, и в нем - Рука... - Ясно. Но коррекции не избежать. - Готов, - сказал Уве-Йорген. - Куда? - От оси шесть - восемь, пять градусов... "Алис" начал медленно менять ориентацию. - Стоп, стоп! Так стоять! - Готово. - Всю энергию на меня! - Выполнено. - Начинаю отсчет. Пять. Четыре. Три... Уве-Йорген и Георгий невольно съежились в креслах. Знали, что толчок будет не сильным, не сравнить с прыжковыми перегрузками. Но все же... - Один. Залп! Короткая дрожь прошла волной по телу корабля. Что-то звякнуло, что-то лязгнуло. И снова покой... Здесь, на корабле "Алис". Но вовсе не там, где находилась в этот миг готовящаяся к очередной ракетной атаке эскадра. Корабли ее шли пусть и не на предельной скорости, но все же на хорошей, в стремлении побыстрее выйти на дистанцию уверенного поражения цели. Они летели не в кильватерном строю, но в звездном - все располагались в одной плоскости, перпендикулярной линии, соединявшей эскадру с "Алисом", линии огня. Такой строй давал возможность вести огонь одновременно, не мешая друг другу. И поэтому они одновременно налетели на стену. На стену, незримую, неощутимую даже в десятке метров от нее: возникшую мгновение назад - сразу после того, как Питек в своем кресле нажал всей ладонью на красную грибную шляпку. Выброшенное кораблем поле преградило путь эскадре так же уверенно, как если бы это была стена из сверхпрочного метала Поле это могло существовать в пространстве - без связи с генерировавшим его кораблем - лишь несколько секунд. Поэтому самым важным и трудным было - выбросить его с точным расчетом по определению расстояния до объекта и его скорости. Однако и то и другое определяли, к счастью, не люди, а редко ошибающиеся приборы. С кораблями эскадры произошло то же, что происходит с любым телом, летящим со скоростью десятков километров в секунду и вдруг врезающимся в неодолимое препятствие. То, что после удара отскочило от стены, больше никак нельзя было назвать кораблями. Это были груды раскаленного металла, прослоенного расплавленным пластиком и клочьями органики. В скоплении Нагор такого оружия не было. И к защите от его воздействия не был готов никто. - Рука! Что у тебя? - Ничего особенного. Все в порядке. - Есть люди? - Двое. Оба без сознания. - Пилот, это ясно. А кто еще? - Тот, кого мы обязаны охранять. - Властелин? Ты не ошибся? - Я достаточно на него насмотрелся, чтобы отличить от другого. - Что с ним? - Сейчас - ничего. Я уже упаковал его и заканчиваю пеленать пилота. - Я спрашиваю: что с ним? - Ранен. Но кто-то уже успел перевязать его. Наверное, пилот. - Но он жив? - Живы оба. - Сейчас Питек идет тебе на помощь. Мы тем временем приготовим места для их размещения. Придется класть в коконы. - Я тоже так думал. А что там противник? Уве-Йорген ухмыльнулся. - Разве был какой-то противник? По-моему, это тебе просто померещилось от страха. - Ага, - невозмутимо откликнулся Гибкая Рука. - Очень может быть. На то, чтобы оказать необходимую помощь Властелину и пилоту спасательного катера, уложить их в противоперегрузочные коконы и приготовиться к движению, ушло около часа. Потом прозвучала привычная команда: "По местам - к старту" - Куда мы сейчас, капитан? - На Ассарт - куда же еще. - Ты думаешь - там сейчас спокойно? Уве-Йорген пожал плечами. - Не имею представления. Но если беспокойно - думаю, мы там пригодимся. - А пассажиры? - Наверное, Властелин там нужнее, чем в любом другом месте. Даже раненый. Да что гадать: долетим - сориентируемся. Еще вопросы? Тогда - почему не слышу докладов о готовности? Доклады прозвучали один за другим, в раз и навсегда установленном порядке. - Начинаю отсчет. Пять, четыре, три... И корабль двинулся, ложась на курс для разгона к прыжку. - К вам посетитель, Жемчужина Власти... Настоятельно просит принять по крайне важному и неотложному делу. - Кто он? - Ястра лениво подняла бровь. - Я бы сказала, что он - простонародного вида... Хотя одет, как знатный вельможа. - Вы никогда его не видели? - Нет, Жемчужина Власти. "Может быть, кто-то из людей Уля? - подумала Ястра. - Они, кажется, обожают такие представления с переодеваниями..." - Пусть войдет. Но прикажи охране проследить, чтобы у него не оказалось оружия. Если он из простых, то может не знать заведенных порядков. - Да, Жемчужина. Разумеется, Жемчужина... Ястра ощутила даже некоторый интерес. Какое-то, пусть и маленькое, но приключение: неизвестный посетитель. Может быть, для решения какого-то государственного дела? Интересно... Но он медлит. Наверное, там его основательно проверяют... Камер-дама впорхнула снова: - Магистр Миграт - к вашему Всемогуществу... И отступила - с приседанием, как полагается - в сторону. Человек вошел. Крупный, массивный, с тяжелыми чертами лица, на котором сейчас играла, однако, приятная улыбка. Остановился вовремя, поклонился - как ни странно - тоже с соблюдением всех правил этикета. Одет он был, действительно, как вельможа, но что-то не соответствовало. Однако Ястра встретила его тоже с соблюдением всех правил. Указала на кресло. - Я готова выслушать вас, Магистр. Надеюсь, вас привело сюда достаточно важное дело? - Крайне важное. Жемчужина. Но одновременно и строго конфиденциальное. Поэтому вынужден просить вас о беседе без свидетелей. Но Ястра медлила, хотя и понимала, что камер-дама должна удалиться по первому же ее кивку. Та и в самом деле уже готова была исчезнуть - разумеется, чтобы подслушивать с той стороны двери. Однако Ястру охватило вдруг странное волнение, сродни страху. Ей не приходилось оставаться наедине с мужчиной с тех пор, как... Не считая Уля, конечно, но Уль был своим... Да, очень глубоко засел в ней страх. - Прошу поверить - мною движут лишь самые благородные намерения. - Хорошо... Инида, оставьте нас... но не уходите далеко. Камер-дама присела и исчезла. - Итак, Магистр? - Прежде всего разрешите задать вопрос... О да, я знаю, что особам вашего ранга вопросов не задают. Однако чрезвычайные обстоятельства заставляют меня пойти на такое нарушение этикета. "Забавно: он говорит как хорошо воспитанный человек. А в этой одежде явно чувствует себя стесненным, да и она на нем как-то топорщится - похоже, он сегодня надел ее впервые..." - Чрезвычайные, вы сказали? - Да, Жемчужина, и об этом как раз мой вопрос. Известно ли Вашему Всемогуществу, что происходит сейчас на Ассарте и рядом с ним? - Полагаю, что да. Магистр. Наши доблестные войска собираются нанести удар по тем, кто отказывается выполнять наши справедливые требования... - Увы, это несколько запоздалые сведения. Наши войска уже попытались нанести тот удар, о котором вы говорите. И повсеместно потерпели поражение. - Но это невозможно! - Свершившийся факт не может быть невозможным, Властительница. Но это не совсем то, о чем я спрашивал. Я говорил об Ассарте и его окрестностях. Что происходит сейчас здесь? - Где именно? В Жилище Власти? - Нет, не столь буквально. В Державе. - Я полагаю, то же, что всегда... - Вы глубоко заблуждаетесь. Планета окружена эскадрами семнадцати миров. И через считанные часы, а может быть - минуты на Ассарт будут высажены десанты. Это будет означать конец Державы, Властительница. - Если это шутка, то она не очень остроумна. - К сожалению, это не шутка. Повторяю: это уже свершившийся факт. - Но пусть это даже так. Полагаю, что Властелин Изар сумеет дать достойный Ассарта отпор авантюристам. - Властелин Изар... Рискую глубоко опечалить вас. Жемчужина Власти, но у меня есть серьезные основания считать, что ваш высокий супруг не пребывает более среди живых. - Это ложь! - Но вы согласны с тем, что он некоторое время тому назад покинул планету вместе со своей эскадрой и гвардией? - Откуда это вам известно? - Мне известно не только это. Но и то, что в том месте, куда он направлялся, ваш супруг и его войска были встречены превосходящими силами антиассартской коалиции и разбиты наголову. С прискорбием вынужден сообщить: не уцелело ни одного корабля. - Ложь! Ложь! Ложь! - Это можно повторять, сколько угодно; но вы лишь потеряете время без малейшей пользы. Тогда как еще существует возможность выйти из создавшегося положения с честью, и даже без особого ущерба для Державы. - Что вы имеете в виду? - Высадку десантов, покорение Ассарта, крушение Власти еще можно предотвратить. - Каким образом? Магистр пожал плечами. - Это в моих возможностях, уверяю вас. - Так сделайте же это! Незамедлительно! - С радостью - как только вы выслушаете мои условия и согласитесь на них. - Магистр! Кто вы такой, чтобы ставить мне какие бы то ни было условия? Не слишком ли вы забываетесь? - Нимало. Я имею право ставить вам условия, потому что ранг мой равен вашему. И потому, что сейчас управляю событиями я, а не вы, дорогая родственница. - Родственница? Какая наглость! Да кто же вы? - Всего лишь старший брат вашего - увы, покойного - второго супруга. Или, выражаясь иначе - старший сын вашего первого супруга. Тоже покойного. - Но это какой-то бред! - Нет, мадам. Всего лишь одно из хитросплетений жизни. Вы когда-нибудь слышали об Ублюдке Властелина? - Н-ну, кажется... Но ведь это все легенды! - Не кажется ли вам, что я слишком массивен для того, чтобы быть легендой, мадам? Да, я и есть этот Ублюдок. Порожденный вашим первым супругом, когда вас еще и на свете не было. Пусть так называемый незаконный, но я - его сын. И во мне течет кровь Властелинов! Ястра ощутила вдруг, что человек этот не лжет. Была в нем какая-то внутренняя уверенность в своей правоте. - Ну хорошо, допустим... допустим, что все обстоит так, как вы говорите. Но... - Я, вынужден перебить вас, Жемчужина. Признаете ли вы теперь за мной право ставить какие-то условия для того, чтобы спасти Державу - нашу Державу - от несчастья и позора? Ей хотелось закричать ему, чтобы он ушел, оставил ее в покое, что она не желает больше ничего слышать ни о каких бедствиях, десантах, покорениях, оккупациях, крушениях... Но Ястра вовремя вспомнила, что сейчас именно она - Власть, именно она повелевает Ассартом. И потому не вправе проявлять малодушие. - Во всяком случае, я готова выслушать ваши условия, - она постаралась произнести это как можно высокомернее, чтобы он понял: плохие, страшные новости не сломили ее - и не сломят. - Но не могу давать вам какие-либо предварительные согласия... - Я их и не требую. Потому что знаю: вы женщина умная и практичная. И достаточно дорожащая Властью и своим положением в системе этой Власти. Мои условия ничего этого не затрагивают, а остальное, думается, не играет для вас столь существенной роли. Ястра не стала говорить ни "да", ни "нет". Произнесла лишь: - Я сама знаю, что мне свойственно и что - нет. Ну, так чего же вы требуете? - И все же я вынужден сказать еще несколько слов о вас. Ясно ли вы поняли, что снова овдовели? В очередной раз сделались Вдовой Власти - то есть человеком, который может править Ассартом в полном соответствии с законами, традициями, обычаями и Порядком? - Нет, Магистр. Мне нечего понимать. Все, что я знаю о судьбе Властелина Изара - это ваши слова. Но я не могу, и никто не сможет считать их доказательством. - Я и не претендую на это. Но военная суматоха очень быстро уляжется - и требуемые вами доказательства возникнут. Потому что Изар погиб, мадам. И следовательно, он не вернется. Сколько времени вы намерены ждать его? Я думаю, что присущий вам здравый смысл подскажет, что время это не сможет и не должно будет оказаться слишком долгим. Потому что - конечно, если предположить, что сейчас все кончится для Ассарта благополучно - все это время ожидания нести все тяготы верховной власти в Державе придется вам самой. Но это, мадам, свыше ваших сил. Вы к этому не готовы - потому что никогда не готовились, это было совершенно не нужно. Вы не сможете поэтому править успешно. А это лишь поощрит какого-либо авантюриста - или каких-либо авантюристов - воспользоваться вашей слабостью и неумелостью и захватить власть. Не кажется ли вам, что я рисую достаточно верную картину? - Пока я не услышала ни одного условия. Не заставляйте меня ждать. Магистр. - Это совершенно не в моих намерениях, скорее, наоборот. Итак, мадам - если признать справедливость сказанного мною, то для вас остается лишь один достойный выход: законно имеющуюся у вас власть не менее законным образом передать человеку, которому она по плечу и который сможет справляться с нею и пользоваться ею на благо Ассарта. - Передать законным образом? Я могу разве что завещать ее - но я еще не собираюсь умирать, можете мне поверить. - Ну зачем же сразу такие высокие тона... Существует другой способ - тот самый, при помощи которого вы передали власть моему младшему брату... - То есть... вы имеете в виду брак? - Именно это, Жемчужина. - И в супруги предлагаете, если не ошибаюсь, самого себя? - Не надо быть ясновидящей, чтобы угадать это. Да, себя. Потому что у меня есть все права на это. Как я уже сказал вам, я - сын Властелина, причем первый сын, старший; я не женат - следовательно, мне не придется ничего расторгать и делать кого-то если не несчастным, то во всяком случае ущемленным. - Это трогательно. Но ведь вы хотите жениться не на мне, а на Ассарте. И вам не страшно? - Я не боюсь власти, мадам. Я достоин ее. - Это мало сказать. - Доказательства не замедлят. Я ведь уже обещал вам: если вы соглашаетесь на мои условия - на Ассарт не ступит нога чужого солдата. Не говорит ли уже одно это о моих возможностях? Поверьте: они куда больше, чем у моего предшественника и младшего брата. - Возможности, да... Скажите, это вы Покушались на жизнь Изара? И не один раз! Но не лгите! Мужчины не лгут! - О, мужчины лгут женщинам от начала времен - и им отвечают тем же. Но сейчас я не стану. Отвечу так: мне было известно об этих покушениях. - И ни одно из них не удалось. Не кажется ли вам, что это противоречит вашим декларациям о бескрайних возможностях? - Ничуть. Мои способности и возможности лежат в области большой политики, а не террора. То, что покушения эти провалились, должны скорее свидетельствовать в мою пользу, чем против меня. - И покушение на меня тоже - дело ваших рук? - Покушение на вас? М-м... - Вы обещали не лгать! - Вот что я вам отвечу: раньше я не знал, как вы очаровательны, как вы... притягиваете. Вы были для меня просто безличной политической и династической силой, фигурой. Клянусь вам: знай я раньше, каковы вы - мне и в голову не пришло бы ничего подобного. Даже больше. Вот мой брат знал вас издавна, был, как говорят, неравнодушен к вам и пользовался взаимностью... - Магистр! Это низко... - И все же я закончу: так вот, будь я тогда на его месте - никогда в жизни и ни за что не допустил бы... не совершил бы... Вы понимаете, о чем я говорю, в этом случае не хочу называть вещи их именами... - Я благодарна вам за это, Магистр... - глухо проговорила Ястра. - Счастлив сделать вам приятное. Итак, мое условие вы слышали. Прежде, чем вы задумаетесь над ним, хочу добавить еще нечто. Мне достаточно многое известно и о вашей жизни в последние дни и месяцы. Я уважаю право каждого человека на чувство... И клянусь вам: ваши привязанности, ваши отношения, ваши приближенные, кем бы они ни были - все это останется без изменения. Я не намерен посягать на вашу свободу. Ребенок, которого, как мне известно, вы носите - этот ребенок будет безоговорочно признан наследником Власти. Но ему не придется со временем убивать меня - очень не люблю, когда меня душат, и думаю, что найду способ обойтись без этого милого ритуала. И единственное, что я могу еще сказать в этом отношении, заключается в следующем: при всей свободе ваших отношений с людьми, если вы изредка будете вспоминать о том, что я существую на свете не только как Власть, но и как живой человек - вы сделаете меня бесконечно счастливым... Женщине опасно слушать такие речи; Ястра сознавала это, но прервать эти излияния не могла - или не хотела, быть может. Она не смотрела на Магистра, когда тот говорил - чтобы он не заметил выражения ее глаз; а когда он умолк - сказала: - Я обещаю вам обдумать все, сказанное вами. - Я рад этому, Жемчужина. Но вынужден напомнить: думать придется быстро; Десантные корабли Коалиции не станут бесконечно кружить около Ассарта; они должны либо уйти восвояси, либо выполнить приказ. У вас - считанные минуты. - Я должна подумать... - упрямо повторяла она. Магистр Миграт встал с кресла. - Быть может, я могу помочь вам прийти к решению? Неторопливо ступая, он подошел и остановился совсем близко от нее - так близко, что Ястра - показалось - даже ощутила тепло, мощной волной идущее от его тела. Жемчужина Власти попыталась сосредоточиться, но думать было трудно, думать не хотелось, снова проснулся страх, зашептавший, что самое простое - подчиниться, снять с себя ответственность за все, что происходило и еще могло произойти. Массивная фигура рядом излучала ощущение надежности, от нее веяло решимостью и силой. "Великая Рыба, - подумала Ястра какими-то ускользающими мыслями, - неужели я ни на что другое не пригодна - только на то, чтобы меня покоряли силой, заставляли делать то, чего я не хочу?.. Но если я и на самом деле такова - не могу же я изменить самое себя..." Она почувствовала, как Миграт взял ее руку, поднес к губам. Они были горячи. "Нет! - беззвучно кричала она самой себе. - Не хочу! Нет!" - и чувствовала, что не выдержит, что сейчас согласится на все, чего он требует - и еще потребует - она знала, что потребует вот прямо сейчас. "Проклятая судьба..." - подумала она, невольно закрывая глаза. Его тепло придвинулось еще ближе, другая рука обняла ее за спину. - Я не помешал? - В ее сладкое поражение ворвался насмешливый голос. И рухнуло волшебство. Ястра вскочила, Миграт сделал шаг назад - на допустимое приличиями расстояние. Однако не поздно ли уже было? - Сердечно приветствую вас, эмиссар! Но не слишком ли вы поспешили? Ульдемир. Да, сомнений не было - это ее советник стоял посреди комнаты, подбоченившись, усмехаясь. Фигурой, ощущением силы он уступал, конечно, Миграту - однако некая уверенность в себе исходила от него. И Ястра вздохнула облегченно. - Как ты вовремя... - пробормотала она скорее самой себе, чем ему. - Я так рада... - Да, действительно, - согласился он. - Сейчас опаздывать вредно... Эмиссар, угодно ли вам, чтобы я проводил вас к выходу? Или предпочитаете разобраться в отношениях немедленно? Однако Миграт уже пришел в себя, от растерянности, охватившей его в первое мгновение, не осталось и следа. Он решительно двинулся к капитану; остановился в трех шагах. - С каких пор приживалы входят к своим, господам без стука и позволения? - Стука долго ждать не придется, - заверил Ульдемир. - Вы этого хотите, любезный Задира? Только не забывайте: вы не на Заставе и не в вашей излюбленной улице Трущоб - или как там она называется? И он вытянул вперед руку с растопыренными пальцами. Боец не поступил бы так перед схваткой; но тут речь шла не о рукопашной, и Миграт это прекрасно знал. Он невольно сделал шаг назад, сложил кисти так же вытянутых рук вместе, раздвинув ладони: такой должна была быть защита от энергетического удара. - Не думайте: отсюда вы не улизнете так легко, как с Заставы! - проговорил он хрипловато. Ястра переводила растерянный взгляд с одного на другого. Она ничего не понимала. Ульдемир засмеялся. - Бежать придется вам, любезнейший, - предупредил он. - Вы, я полагаю, уже поняли, что здесь ничего не добьетесь? Кстати, я тогда не сделал вам больно - в Летней Обители? Никогда не думал, что существо вашей комплекции может исчезнуть так стремительно, как это удалось вам тогда. - Я привык отдавать долги. И сейчас вы в этом убедитесь... Еще несколько странных жестов и телодвижений с той и другой стороны; Ястре показалось, что двое мужчин исполняют какой-то экзотический танец, чей язык не до конца понятен, но смотреть на который интересно. И после каждого такого движения воздух ощутимо электризовался, как перед сильной грозой - Ястре показалось даже, что у нее из волос начинают сыпаться искры. - Перестаньте! Уймитесь же! - взывала она. Но тщетно. - Не волнуйся, - успокоил ее Ульдемир, продолжая внимательно следить за действиями Миграта. - Наш гость... - Он сделал неожиданный выпад, из пальцев его вылетели длинные искры - но Миграт был начеку, округло взмахнул ладонями - и разряды ушли в пол. - Наш гость пытается приглушить страх, охватывающий его при мысли, что скоро придется докладывать хозяину, что он зря потратил время... Зря, не правда ли, эмиссар? А ведь Охранитель, как известно, превыше всего ценит время? Как же вы решились задержать атаку на Ассарт ради своих маленьких интересов? Или вы всерьез считаете, что Охранителю не все равно, кто будет сидеть в кресле Властелина Ассарта? Бедный эмиссар! Ему не нужен ни Ассарт, ли вы, и надо быть слабоумным, чтобы не понимать этого... На этот раз Ульдемир едва увернулся от мощной атаки Миграта; но она оказалась слишком рискованной: Магистр на миг утратил чувство дистанции, и капитан, пользуясь этим, мгновенно выбросил вперед обе руки. Разряды вспыхнули с сухим треском, и Миграт, остановленный в прыжке, невольно схватился руками за грудь. - И еще, любезный! - крикнул Ульдемир. Но Миграт не стал дожидаться продолжения. Может быть, он почувствовал, что энергия иссякает, или же удачная атака Ульдемира слишком потрясла его; однако скорее всего он вспомнил, что и в самом деле напрасно теряет время - то самое время, беречь которое так заклинал Охранитель. - В следующий раз! - прорычал он. И неожиданным прыжком сразу покрыл половину расстояния, отделявшего от двери. - Прощайте, эмиссар! - проговорил Ульдемир негромко и даже, могло показаться, печально. Однако взгляд его был холоден. Он вытянул руки вдогонку убегающему, чтобы нанести еще один удар - последний, после которого Миграт уже не оправился бы. Но удар не состоялся: Ястра, подбежав сзади, схватила его за руки. - Нет! Уль, нет! - Сумасшедшая! - сразу охрипшим голосом упрекнул он. - Ты же могла получить весь заряд... Зачем помешала? Ты... - Ульдемир! Ты ведь не знаешь, кто он! - Я-то как раз знаю. Эмиссар Охранителя, его цепной пес. Он хотел убить тебя, кстати - и не только тебя... - Это мне известно, - сказала Ястра уже почти нормальным голосом. - Но ты не знаешь другого: он ведь брат Изара! - Вот оно что... - не сразу протянул Ульдемир. - Поэтому вы тут и собрались целоваться? - Уль, как ты можешь... - Как можешь ты - я не спрашиваю. Да и ты права - во мне нет ни капли вашей крови... - Скажи лучше: что будем делать сейчас? Ульдемир пожал плечами. - Защищаться. Что нам остается? К сожалению, через полчаса, я думаю, десанты Коалиции будут уже на планете. Приказывай, Власть! Для того, чтобы послать к мирам скопления Нагор семнадцать боеспособных эскадр, пришлось использовать все имевшиеся у Ассарта корабли - за исключением настолько состарившихся, что ими нельзя было рисковать: ни один из этих ветеранов не смог бы выдержать перегрузок, неизбежных при совершении сопространственного прыжка. Таких нашлось немногим более полутора десятков; и ясно, что они не смогли оказать сколько-нибудь заметного сопротивления эскадрам Коалиции, совершенно неожиданно оказавшимся на ближних подступах к планете. Впрочем, неожиданность практически неизбежна при таких операциях - если своевременно не сработала разведка. На этот раз, как мы знаем, единственному человеку, принесшему на Ассарт точные сведения о готовящемся ударе, так и не удалось довести свою информацию до сведения Властелина, а Начальник Департамента Стратегии, по горло занятый подготовкой к началу войны, отказался принять человека, стоявшего в самом низу военной табели о рангах: официально он был всего лишь телохранителем. Тем не менее полтора десятка старых кораблей, укомплектованных экипажами, состоявшими главным образом из резервистов где-то на пределе возраста, с честью выполнили свой долг. Сообщив на планету, в оба центра обороны - главный и запасной - о вторжении вражеских эскадр, корабли, объединенные в семь звеньев, не размышляя, устремились на сближение с теми эскадрами, которые оказались ближе прочих к каждому из звеньев. Они шли в атаку, не открывая огня, и поэтому были замечены не сразу. Видимо, капитаны надеялись подойти на дистанцию надежного удара; однако удалось это лишь немногим. Зато противник, заметив, наконец, защитников планеты, открыл огонь сразу же. Корабли защиты даже не имели на борту столько ракет-перехватчиков, сколько потребовалось бы для уничтожения всех выпущенных по ним снарядов; так что нет ничего удивительного в том, что не менее половины защитников было уничтожено, когда они еще не успели по-настоящему вступить в сражение. Однако уцелевшие достигли, наконец, рубежа, за которым имело смысл открывать огонь и самим. Большая часть ракет была уничтожена крейсерами, однако шесть или семь достигли цели и нанесли кораблям десанта повреждения - не очень, впрочем, значительные. Двум кораблям защиты удалось даже прорваться сквозь заградительный огонь крейсеров, и они героически пошли на таран, взорвавшись вместе с атакованными кораблями Коалиции - одним крейсером второго класса и одним десантным транспортом. По сути дела, только это и можно считать реальным результатом действий защитников; все прочее носило скорее демонстративный характер. Спастись от огня противника удалось трем кораблям защиты, один из которых потерпел аварию при посадке на свою базу: у него были, как потом выяснилось, выведены из строя тормозные двигатели. Так была сыграна увертюра ассартского сражения. Теперь вся ракетная мощь пятнадцати эскадр обрушилась на поверхность планеты. Излишне говорить, что местонахождение узлов противокосмической защиты было давно и точно известно противнику - так же, как для Ассарта не составляли тайны схемы такой же обороны любого из семнадцати миров. Правда, обстрел не принес стопроцентного результата: получив предупреждение кораблей защиты, командование Воздушного рубежа обороны успело поднять с аэродромов никак не менее трети аграпланов противодесантных соединений. Поразить их в полете огнем с космических крейсеров можно было разве что случайно; на сей раз случайностей не было, и ни один аграплан Ассарта не был уничтожен таким способом. Однако в атмосфере планеты уже затормаживались штурмовые аграпланы десанта, сразу же завязавшие бои с машинами Воздушного рубежа. Здесь некоторое преимущество было даже на стороне обороняющихся. Тем не менее, вынужденные вести бои в своих районах обороны, противодесантные силы не смогли перекрыть все возможные направления высадки десантов, и противник, естественно, этим воспользовался; Первая волна была выброшена, а вторая и дальнейшие - высажены вовсе не там, где происходили воздушные бои, но на второстепенных гражданских аэродромах, лишив таким образом обороняющихся возможности перебрасывать войска тверди в нужные районы при помощи пассажирских самолетов, используемых как транспорты; такую возможность, напротив, получили нападающие. Таким образом, уже через шесть часов после начала операции основные города Ассарта были либо заняты, либо блокированы многочисленными десантными соединениями Коалиции, которые хотя и понесли потери, но вовсе не были обескровлены. Захватом этих городов была выполнена одна из основных задач: тем самым командование Ассарта было лишено значительной части коммуникаций, так что управлять войсками приходилось в основном при помощи радиоцентрали Сомонта; однако эффективность дальней радиосвязи была сведена едва ли не к нулю мощной службой помех, наводившихся с лежавших на орбитах крейсеров Коалиции. Да если бы все приказы и распоряжения Сомонта и доходили бы до адресатов, это вряд ли помогло бы делу. Во-первых, по той причине, что Властелин, которому традиционно поверили бы, что бы он ни сказал (когда начинается война, вступают в действие совсем другие традиции, не те, что движут людьми в спокойные дни), - Изар не обратился к Ассарту, а поскольку практически никому не было известно, что к началу событий его не было на планете, то сразу же возникли самые разнообразные слухи: говорили о гибели Властелина, о его бегстве, о том, что он отправился воевать вместе с одной из эскадр Ассарта - и только потому якобы противник осмелился напасть. Так или иначе - Властелин молчал, и это служило важным деморализующим фактором. Во-вторых - Начальник Департамента Стратегии, в отсутствие Властелина исполнявший, как мы помним, обязанности Главковерха, уже в самом начале операции сообразил - увы, даже такая быстрота мышления больше уже не могла ничего исправить, - что его провели, как маленького, и что отданный им приказ эскадрам стартовать раньше назначенного времени был, по существу, равносилен акту капитуляции Ассарта. Генералу с самого начала стало ясно, что нормальное управление военными действиями в такой обстановке практически невозможно; что если бы оно даже было возможным, то он бы все равно не сумел осуществлять такое управление - потому что ведение войны на территории Ассарта военной наукой никогда всерьез не рассматривалось, а следовательно, и соответствующая подготовка войск не велась; и наконец - что вся война на планете в этих условиях быстро сведется к возникновению отдельных районов обороны - там, где командующие отдельными частями, соединениями или районами окажутся достаточно инициативными и грамотными; как долго такие районы смогут противостоять противнику, обладающему возможностями широкого маневра и подавляющим преимуществом в ближнем космосе, откуда можно было вести достаточно действенный ракетный огонь по очагам наиболее упорного сопротивления, - смогут ли эти районы продержаться до возвращения экспедиционных эскадр Ассарта - а только на это и стоило надеяться, - представлялось весьма сомнительным. Может быть, временный Главнокомандующий, впрочем, принял бы все хоть сколько-нибудь возможные меры для организации хотя бы обороны Сомонта и создания пусть и приблизительного плана ведения действий на всей планете - если бы не одно обстоятельство. Обстоятельство заключалось в том, что, хотя все корабли ассартианских эскадр, которым удалось уцелеть при атаках на планеты Коалиции, ушедшие, как мы знаем, в прыжок, чтобы вернуться к Ассарту, до сих пор из прыжка так и не вышли - одному кораблику это все же удалось. Правда, к Вооруженным Силам Ассарта корабль этот не принадлежал; то был "Алис" под командой Уве-Йоргена. Очень точно выйдя из прыжка чуть ли не в верхних слоях атмосферы Ассарта, корабль не стал ввязываться в драку, - по мнению Рыцаря, сейчас это было бы преждевременным, - но сразу же пошел на посадку, выбрав для этого военный космодром неподалеку от Сомонта - тот самый, на котором базировалась лейб-эскадра Властелина, более, к сожалению, не существовавшая. Сесть Рыцарю удалось без помех - прежде всего потому, что Сомонт вообще остался пока что как бы в стороне от войны: эскадра, которой следовало штурмовать его, как известно, вообще не приняла участия в операции, напуганная некиим трудно объяснимым явлением. Точно так же без помех экипажу удалось добраться до Жилища Власти. Власть сейчас принадлежала Жемчужине; так что оказалось достаточно одного лишь приказания ее Советника - и прибывшие были незамедлительно впущены и столь же незамедлительно приняты на самом верху. - Что происходит в Нагоре? - таким вопросом встретил их Советник. - Хороших новостей мы не привезли, - ответил Уве-Йорген. - Ассарт разбит. - Где Властелин? Вам удалось хотя бы напасть на его след? - На этот раз спросила Ястра. Она хотела казаться спокойной, но это удавалось ей не до конца. - Властелин ранен. Он у нас. - На корабле? Почему вы не доставили его сразу же? - Нужен специальный транспорт. С медицинским оборудованием. Мы не хотели рисковать. - Тяжелое ранение, Уве? - перехватил инициативу Ульдемир. - Легким я его не назвал бы. - Способен он действовать? - Он без сознания. И нуждается в серьезном лечении. - В клинику? - подумал вслух Ульдемир. - В какую? - Не говори глупостей, - решительно вмешалась Ястра. - Никаких клиник. Только здесь. И так, чтобы никто не знал. Распорядись немедленно: медицинскую машину и охрану - всех, кого можно собрать. - Мы проводим, - сказал Уве-Йорген. - Не беспокойтесь. Ястра пристально взглянула на него. - Можешь верить ему, как мне, - проговорил Ульдемир. - Если бы я тебе верила... - пробормотала Ястра, и не понять было, в шутку это сказано или всерьез. Пожалуй, и сама она этого не знала. - Да и я тебе тоже не до конца, - Ульдемир не остался в долгу. - Может быть, все-таки безопаснее будет в больнице? Охрану мы обеспечим... Властелин нам понадобится живым и здоровым. - Неужели ты думаешь, что я способна повредить ему? - вспылила Жемчужина. - Наши с ним личные отношения... - она на миг замялась, - сейчас не имеют никакого значения. Ровно никакого. - Рад слышать, - ответил Ульдемир. - Рыцарь, поезжайте и привезите его. Мы тем временем подготовим его апартаменты. - Ни в коем случае, - сказала Ястра безапелляционно. - Только здесь, у меня. На его половине ничего не должны знать. Никто. Даже его камердинер. Этот старик. - Значит, привезете его сюда, - заключил Ульдемир, - а я сейчас же поставлю в известность главнокомандующего. Нет, не о Властелине, конечно. О нашем военном положении. - Положение хуже пикового, - сказал Уве-Йорген уже от двери. - Мы достаточно много видели, пока садились. Все подступы к планете перекрыты кораблями Коалиции. И на поверхности идут бои. Удивительно, что еще не штурмуют Сомонт. - Думаю, что они окажутся здесь очень скоро, - сказал Питек. - Насколько можно было понять, глядя с высоты - бои идут в трех смежных районах обороны. Так что можно ожидать нападения с трех сторон сразу. - Вот это я и передам Начальнику Департамента. - Это, и еще кое-что, - проговорила Ястра. - Что именно? - Что я отстраняю его от должности и сама принимаю командование. - Разумно ли? - усомнился Ульдемир. - Уве, что ты медлишь? Спеши! Как только обеспечим безопасность Властелина, соберем военный совет. Если, конечно, Ее Всемогущество не станет возражать. - Я согласна. - Мы уже в пути, - сказал Уве-Йорген, закрывая за собой дверь. - Ты берешь на себя тяжкую ношу, - покачал головой Ульдемир. - Другого выхода нет. И кроме нас нам никто не поможет. - Как знать, - задумчиво проговорил капитан. - Может быть, все еще не так безнадежно... Итак, я иду к Начальнику Департамента. - Нет, это делается иначе. Немедленно вызови его сюда. От моего имени. Ульдемир опасался, что Главнокомандующий не приедет. Однако он ошибся. Старый генерал был, вероятно, выбит из колеи всем происходящим и вовсе не чувствовал себя настолько уверенно, чтобы не подчиниться носительнице Власти. Слушая Ульдемира, он лишь все больше бледнел. Он ни разу не поднял глаза на Ястру. Зато она не спускала с него презрительного взгляда. - Как вы думаете действовать дальше? - Она задала ему единственный вопрос, когда Ульдемир умолк. - У нас нет связи, - ответил старик. - Войска разобщены. В таких условиях организованное сопротивление невозможно. - Что нам остается делать? - Выслать парламентеров и просить хотя бы о перемирии. - Ваше мнение предельно ясно, - сказала Ястра. - Генерал, я отстраняю вас от командования. Вы виновны во многих преступлениях против Ассарта. Вы оставили державу без войск. Вы заслуживаете смерти. Генерал не стал оправдываться. - Разрешите мне удалиться. - Это было все, что он сказал. - Можете идти. - Должен ли я сам объявить о моем смещении? - Не нужно. Это сделаем мы. - Слушаюсь. Генерал повернулся и вышел. - Наверное, надо арестовать его, - сказал Ульдемир. - Зачем? - спросила Ястра. - Ему осталось жить несколько минут. Он умрет, как только получит свое оружие у охраны. - Думаешь? - Генералы у нас не переживают такого, - сказала Ястра высокомерно. - Иди, поручи кому-нибудь распорядиться телом. Ульдемир вышел, не сказав ни слова. Он вернулся через четверть часа. - Ты была права, - сказал он негромко. - Разумеется. Пойдем. Перед дверью в ее спальню Ульдемир остановился. - Ястра, я... - Ты непоправимо поглупел. Неужели ты подумал, что... Сейчас мы поместим тут Изара. А большую и малую гостиные предоставим врачам. Ни одного из них я не выпущу из Жилища, пока Властелин не встанет на ноги. - Хорошо. Только сделай все это, пожалуйста, без меня. Тут достаточно прислуги. - Ты ревнуешь? - усмехнулась она. - Ни в коем случае. Мне просто нужно срочно сделать одно дело. - Могу я знать - какое? - Пока - нет, - ответил он, не задумываясь. Похоже, Ястра хотела возразить что-то достаточно резко. Но в последнее мгновение сдержалась. - Хорошо. Иди. Через час с небольшим Властелин был со всеми предосторожностями доставлен в Жилище Власти. Его внесли через подъезд снабжения и укромными переходами дотащили носилки до крыла Жемчужины Власти. Носилки были закрыты одеялом. Изара уложили на кровать Жемчужины. Он был по-прежнему без сознания. - Благодарю, - сказала Ястра Уве-Йоргену и сопровождавшим его членам экипажа. - Вы справились с этим прекрасно. Теперь вам предстоит привезти врачей - и всех, кто окажется им нужен. Не объясняйте ничего. Говорите просто: по велению Власти. - Да, Жемчужина, - вежливо ответил Уве-Йорген. - Разумеется, Ваше Всемогущество. - Сразу же после этого буду ждать вас в моем кабинете. Необходимо что-то сделать для защиты хотя бы Сомонта. - Совершенно справедливо, Жемчужина. - Как вы думаете: это возможно? Уве-Йорген улыбнулся. - Мы все - старые головорезы, мадам, - сказал он в ответ. - Как-нибудь вывернемся. - Вы имеете в виду себя или Ассарт? - Ни то, ни другое, Властительница. - Что же тогда? - Вселенную, - сказал Уве-Йорген и, прощаясь, щелкнул каблуками. - Мастер... Мастер... Мастер! Сосредоточившись, закрыв глаза, Ульдемир посылал сигналы. - Я здесь, - наконец уловил он ответ. - Это ты, капитан? - Я. Мастер, тут на Ассарте... - Не нужно докладывать. Мы отсюда видим. - Что нам делать? - То же, что и раньше: затягивать время. - Ассарт долго не выстоит. - Нужно, чтобы он держался. - Безнадежно - если Коалиция по-прежнему будет контролировать ближний космос. У нас нет кораблей, чтобы помешать им. - Неужели все семнадцать эскадр Ассарта уничтожены до последней машины? - Я в это тоже не верю. Но ни одна из них не вернулась к планете. - Это Охранитель, я уверен. - Что он мог сделать? - Уничтожить их он не мог. Так же, как и я не могу уничтожить корабли Коалиции. Однако он мог задержать их в сопространстве. В прыжке. - Разве это возможно? - Иногда. - Что можно противопоставить этому? Как освободить корабли? - Не могу ответить тебе сразу. Но попытаюсь помочь. - Мастер, мы постараемся всеми силами оборонять Сомонт. Пока столица не взята - власть существует и существует сопротивление. Но счет пойдет на часы, самое большое - несколько дней - вот все, что у нас есть. - Я понял тебя, капитан. Держитесь и ждите помощи. Не будем терять нашего времени; пусть они теряют свое. Иди. Тепла тебе. И всем нашим. - И тебе, Мастер! - Ну вот, и весь Военный совет в полном составе. - Постой, Ульдемир. Ты что же - не хочешь пригласить ни одного из наших генералов? - Ни одного, Властительница, ты права. - Но среди них есть прекрасные военные! - Вот пусть они и выполняют прекрасно то, что им будет приказано. Мы не станем вмешиваться и учить их, как оборонять город или укрепленный район. Мы должны думать о другом. - Я считала, что созываю Военный совет... - Именно. Совет, который должен оценить положение, известное нам лучше, чем любому генералу, и, оценив - решить, что можно противопоставить противнику. Здесь генералы будут нам лишь помехой. Генералы должны сражаться с генералами. - А вы? - А мы, эмиссары Сил, должны сражаться с другими эмиссарами. И пока мы не одержим победы над ними, наши генералы не выиграют войны, хотя, может быть, одержат победу в одном-двух локальных сражениях. - Ты еще говоришь о выигрыше войны... - Только на такой исход мы согласны. Но не будем терять времени на сотрясение воздуха. Итак: наша стратегия заключается в одном: любой ценой удержать Сомонт. Удержать его до прибытия помощи. Сейчас нельзя еще назвать день, в который она будет нам оказана. Знаю только и могу заверить Властительницу атом, что помощь эта придет. Чтобы удерживать столицу, нужно суметь перебросить сюда как можно больше мобильных войск, сейчас разбросанных по всей планете. Перебросить, пока еще не перекрыты все пути. - Нет связи, Ульдемир. - Знаю. - Все спутники связи сбиты или блокированы. - Все это известно. Уве, тут придется поработать тебе. - Я, кажется, догадался: использовать наш "Алис" в качестве спутника связи? - Да, пусть он послужит ретранслятором. Конечно, дело опасное. Тебя засекут. Будут охотиться. Уве-Йорген лишь усмехнулся в ответ. - Сюда пусть отправляют только профессионалов. Резервисты должны остаться на позициях и продолжать драться. Это поможет нам здесь. - Разумно. - Когда ты отработаешь как средство связи - можешь порезвиться. Но не вступай в драку с кем придется. Ищи флагманов. - Хорошо бы разыскать этого Охранителя... - мечтательно пробормотал Питек. - Пока это не наша задача. Если такое дело окажется в наших силах - нам скажут. - Мы порезвимся, капитан, - кивнул Уве-Йорген. - А то и в самом деле можно потерять квалификацию. - Вот этим мы и должны заниматься сейчас. И постоянно держите связь с нами - со мной и с Властительницей. - Обязательно. - Там, наверху - постарайтесь вывести из строя еще и те корабли, которые генерируют помехи. - Принято, - согласился Рыцарь. - Ну, по-моему, все... Постучали. Впорхнула камер-дама. - Врач просит позволения преклониться перед Властительницей... - Пусть зайдет. Что у него еще? Врач не заставил себя ждать. - Ваше Всемогущество, Жемчужина Власти... - Если вам что-то нужно, говорите сразу. - Не хватает сестер - для постоянного дежурства у постели больного. - Постараемся помочь. А пока... - Властительница, минутку, - попросил Ульдемир. - В чем дело? - Я только что вспомнил. Может быть, предложим дежурить у его постели... Лезе? - Этой... Нет. Ни за что. Наоборот, ее нужно... Я подумаю. Но здесь во всяком случае обойдемся без нее. Я буду дежурить сама, пока мы не найдем человека, на которого я смогу целиком положиться. - И она повторила уже громко, чтобы слышал врач: - Я возьму дежурство этой ночью на себя. За это время найдем кого-нибудь. В чем еще вы нуждаетесь? - Возможно, нам понадобится оборудовать операционную. Пусть укажут, какое помещение мы сможем использовать для этого. - Вам покажут все помещения, выберете сами. - Совет окончен, - сказал Ульдемир. - Займемся делом. Историк Хен Гот чувствовал себя скверно. Оказалось, что его заветная мечта - новая, прекрасная история его планеты - уже обошлась, и еще обходится слишком дорого. Крушение Державы - вот, чем обернулись его замыслы, которые так понравились самому Властелину... Но мало этого. Оказалось, что и замыслы, и сам Властелин стали жертвами предательства. И предал их не кто иной, как он сам - историк Хен Гот. Генеральный Композитор Новой истории Ассарта. А на деле - слабый, недальновидный, запутавшийся человек... Да, война еще продолжалась. Сомонт не был занят противником. При желании можно было даже и сейчас продолжать работу: уточнять историю", шлифовать отдельные эпизоды, размышлять над тем, какое влияние окажет плод их труда на сознание всех, живущих на Ассарте. Можно было: никто не отменял повелений Властелина, и все созданные им учреждения продолжали существовать. Но какой смысл имела сегодня их работа? И все-таки хотелось думать, что сделанное не пропадет зря. Война. Историк знал, что корни происходящего сегодня непременно нужно искать в прошлом. Это как с крапивой: ее можно рвать и косить, сколько угодно - но если сохраняется без изменений ее корневая система, которой каждое растение связано со множеством других - она снова вырастет, и раз, и другой, и третий... Нужно было найти корни хотя бы вот этой самой войны. Найти не в новой, уже созданной ими, но еще не вступившей в силу истории, но в той, которая была на самом деле. Нет, конечно, не в учебниках истории следовало искать: слишком много было в них лжи. И даже не в фундаментальных трудах официальных историков: они писались ради чего угодно, но только не для поисков истины. Нет; искать корни происходящего следовало в первоисточниках. В архивах. В документах, оставленных в наследство прошлым. Несколько дней Хен Гот с утра до поздней ночи работал в Главном Державном архиве. Изучал описи дел. Там можно было найти многое. Но того, что было ему нужно, не отыскивалось. Постепенно он понял: должен существовать еще, самое малое, один архив. Не особенно большой. Закрытый для всех. В нем и хранятся самые важные свидетельства. Где искать его? После нескольких часов напряженных раздумий историк пришел к выводу, что такие документы могли храниться только в одном месте: в Жилище Власти. Значит, туда и надо было отправляться. Почему-то Хену Готу казалось, что главное - попасть туда, а уж там, на месте, он разыщет архив быстро. Хотя бы - просто открывая дверь за дверью. В конце концов, там не может быть бесконечного количества дверей. Попасть же туда для Главного Композитора Истории особого труда не составляло: находясь в ранге, соответствующем директору департамента, он обладал и правом посещения главного дома Державы. Однако уже в какой-то степени понимая механику придворных дел, он изготовил и еще несколько официальных документов от имени Департамента Истории и Академии Истории. В документах этих, подписанных и снабженных печатями, высказывалась твердая уверенность в том, что предъявителю их, Главному Композитору Истории, будет оказано всяческое содействие в уточнении некоторых деталей истории, связанных именно с ее древним центром - Жилищем Власти. После некоторых колебаний, Хен Гот включил в текст официальных писем еще одну фразу, из которой следовало, что все эти уточнения производятся не только с ведома, но и по личному указанию самого Властелина. Как и подобало столь высокопоставленному лицу, в Жилище Власти он вошел через главный, или, как его еще называли, торжественный вход. Небрежным жестом предъявил двум охранникам в подъезде свой документ, удостоверявший его личность и ранг. Однако, к его удивлению, документ вовсе не произвел на охрану никакого впечатления. Наоборот, книжечка в изящной кожаной обложке тут же была возвращена историку с лаконичным примечанием: - Посетителей не принимают. - Позвольте, но я же имею право... - Вы приглашены? - Нет, но... - Посетителей не принимают. Оставалось только повернуться и уйти. Что историк Хен Гот, Главный Композитор, и сделал. Однако неожиданное препятствие, против ожидания, не охладило его. Наоборот, ему еще больше захотелось проникнуть в здание и поскорее разыскать архив. Почему-то именно теперь он окончательно уверовал в то, что именно здесь он найдет искомое - хотя и не понимал как следует, в чем это искомое должно заключаться. Как это порой случается с историками, он уповал на свою интуицию - качество, воистину бесценное в разного рода расследованиях. Теперь он попытался проникнуть в Жилище Власти с тыла, через какой-либо из служебных и подсобных входов. Однако каждый из них охранялся. Самое большее, чего он добился, было разрешение позвонить по внутреннему телефону кому-нибудь в Жилище, кто мог бы пригласить его внутрь. Таким правом обладали далеко не все. Минуту-другую он в задумчивости стоял перед столиком, на котором располагался телефон. Оказалось вдруг, что он не знал здесь ни одного сколько-нибудь значительного лица. Он успел поверхностно познакомиться с двумя или тремя служителями - но в этом случае никто из них не смог бы помочь ему. Если бы он даже знал, как им позвонить. На самом деле: кто они такие? Официант, рассыльный, смотритель одного из этажей - кажется, третьего, но может быть, и второго; нет, на них рассчитывать не приходится. Историк хотел уже повернуться и уйти, сохраняя на лице достойное выражение. Однако в последний миг вспомнил: да, в Жилище был еще один человек, с которым он успел установить какие-то человеческие отношения; и человек этот, без сомнения, мог бы помочь ему, если бы захотел. Во всяком случае, можно было попробовать. Он решительно снял трубку и набрал номер. Номер этот ему запомнился с первого прочтения, он был очень легким: один, два, три, четыре. Несколько негромких гудков ушло в пустоту. Историк уже решил было положить трубку, когда на другом конце провода слабо щелкнуло и тихий голос проговорил: - Камер-служба Властелина. - Окажите любезность - позовите господина личного камердинера Эфата. - Я слушаю, - отозвался тот же голос, и Хен Гот как наяву увидел перед собой рослого старика в красной ливрее. - Вас беспокоит Хен Гот; Главный Композитор Истории. Вы должны меня помнить, господин Эфат. - Прекрасно помню, - ответил старик так же равнодушно-спокойно. - Чем могу быть полезен? - По делу службы мне нужно попасть в Жилище Власти. Раньше я проходил свободно... - Теперь многое изменилось, Донк. - Но мне действительно нужно. Помогите мне! - Увы, - после краткой паузы ответил Эфат. - Я могу приглашать только от имени Властелина. Но он сейчас в отсутствии. - О, Всесильная Рыба! - вздохнул Хен Гот. - Кто же тогда поможет мне, если не вы? А я так на вас рассчитывал... - Неужели это и в самом деле так важно? Сейчас, когда идет эта страшная война... - Но ведь мое дело тоже касается войны. - Неужели? - Да. Имеет к ней самое прямое отношение! Камердинер снова помолчал. - Ну что же, попробую что-нибудь сделать... Только не зовите никого к телефону. Я уже сказал: мое приглашение роли не сыграет. Сделаем... да, сделаем иначе. Откуда вы звоните? - Из третьего подсобного входа... - Как только мы закончим разговор, выходите из Жилища. Идите по площади направо, свернете по второй улице. Пересеките весь первый цикл. Когда войдете, во второй - спросите пивную "Синий Осьминог". По соседству с ней увидите дом номер восемь. Войдите во двор. Там ждите. - Ждать чего? - Меня. - Но мне нужно сюда, а не в пивную! - Вы здесь и окажетесь. Вы запомнили все, что я сказал? - Разумеется. - Тогда отправляйтесь немедля. Путь до назначенного места занял сорок с лишним минут. Улица, пивная, дом, подворотня, грязный, замусоренный двор - ничто не вызвало у историка ни малейшего энтузиазма. Прождав пять минут, он уже пришел к выводу, что старик просто-напросто разыграл его - чтобы отделаться. Еще через пять минут он решил, что пора уходить и искать каких-то иных путей. И тут в дальнем конце Двора он увидел неизвестно откуда взявшегося старика - поверх ливреи на нем был надет черный плащ. Старик жестом подозвал историка. - Вы вооружены? - спросил он вместо приветствия. - Я? Никогда не ношу оружия. - Очень хорошо. Идемте. Историк недоверчиво усмехнулся: - Вы хотите сказать, что отсюда мы можем попасть в Жилище Власти? - Я ничего не хочу сказать. Увидите сами. Вот сюда, пожалуйста. Пригнитесь: тут низко. Здесь направо... И они вступили во тьму. - Ну, наконец-то хоть какой-то свет впереди... - Раньше освещался весь ход. Теперь свет тут отключен. - Тут немудрено заблудиться. - Только не мне. Осторожно - сейчас будет лестница. - Далеко еще? - Нет. Мы уже под Жилищем. - Скажите, Эфат... Где находится архив? - Державный? Насколько я знаю, в Первом городском цикле, на улице... - Нет. Архив Жилища Власти. - Гм... Вы полагаете, такой существует? - Я не полагаю - я знаю. Но Властелин не успел объяснить мне, где именно он находится. - Властелин говорил вам об архиве? - Иначе откуда бы я знал о нем? "Конечно, это ложь, - подумал про себя историк. - Но ведь это для пользы дела..." - Попробую припомнить... Они помолчали, пробираясь узким коридором. Эфат отворил еще одну дверь. - Ну, вот мы и в Жилище. Вам, историку, следовало бы знать об этом ходе. - Ради того я и хочу поработать в этом архиве, - ответил Хен Гот. - Для историка это все равно, что найти клад. Может быть, вы Успели вспомнить, где хранятся документы? - Совершенно точно знаю, что на половине Властелина ничего подобного нет. Эта часть жилища известна мне до мелочей. Видимо, он располагается где-то в том крыле, который занимает Жемчужина Власти. - Но вы поможете мне разыскать его? - Не думаю, чтобы там я мог бы помочь вам в чем-то. Там своя охрана, своя прислуга. - Неужели никак нельзя попасть туда? - Ну, если поискать, то можно, конечно, найти ход. Это не самое сложное. Но, допустим, вы оказались там и кто-то остановил вас. Не забудьте: держава в состоянии войны, сейчас не станут долго разбираться. Солоно придется вам - да и мне, как только узнают, что это я провел вас. - От меня они ничего не узнают! - Это вам так кажется... Ну что же - раз уж я взялся помочь вам... попытаюсь отыскать хоть какие-то следы, чтобы не действовать вслепую. Идемте. - Куда мы направляемся сейчас? - Ко мне. Вы обождете там, а я поговорю с комендантом Жилища. У него имеются дубликаты всех ключей. Если там отыщется ключ от нужной вам двери, найти ее будет гораздо проще. - Я так и знал, что вы найдете выход. - Пока это только предположение. Вот и моя каморка. Милости прошу. Хен Гот вошел и огляделся. Каморкой это было никак не назвать. Обширные апартаменты царедворца. - Хотел бы я жить в такой каморке... - Порой это надоедает. Но в конце концов привыкаешь. Садитесь вот сюда. Я постараюсь не задерживаться. Историк уселся и приготовился ждать. Минуты утекали. Первый азарт поиска схлынул, и вернулись мысли о себе самом, о своей судьбе. Пусть против своего желания, но он все же стал пособником тех, кто выступал, самое малое, против Властелина Изара, а значит, и против Новой истории. Может быть, конечно, никто об этом никогда не узнает. И все равно, память и совесть будут мучить его до конца дней. Это - в случае, если Властелину удастся все же отбить нападение, одержать победу. Хен Гот поймал себя на том, что внутренне никак не допускает иного исхода: на него, как и на всякого ассартианина, действовала инерция традиций, масса официальной истории, в которой Ассарт всегда побеждал. Однако сейчас события разворачивались явно по другому сценарию. Ну а если верх возьмут другие? Тогда что - к власти придет Магистр? Он считает историка своим сторонником? Быть может. Однако люди такого склада, придя к власти, стараются побыстрее избавиться от тех, кто был свидетелем их предыдущей жизни, не столь бедной такими действиями, о которых не должен помнить никто. Возможно ли, что Магистр попытается заставить его замолчать? Просто-напросто убрать, иными словами? История Ассарта насчитывает десятки, да что там - сотни таких примеров... Во всяком случае, надеяться на порядочность и доброту Магистра было бы нынче самым глупым. В таком случае, зачем он, Хен Гот, тратит сейчас время на поиски архива Властелинов? Это интересно, разумеется, но уж никак не является вопросом жизни и смерти. Логически рассуждая, самое разумное теперь - махнуть рукой на все и спасаться, бежать, куда глаза глядят, найти какую-то нору, в которую можно забиться и отсидеться, отлежаться до того времени, когда опять наступит покой... Где найдешь такое место на Ассарте? Казалось бы, планета достаточно велика, на ней - множество городов, поселков, крестьянских жилищ - а ведь есть еще и леса, и горные страны. Как же не найти в этом обилии надежного укрытия? Однако он знал, что, как бы ни был велик, допустим, тот же Сомонт, и сколько бы людей его ни населяло - все они на виду и на счету. Исчезновение каждого человека обязательно будет где-то замечено, а появление нового - сразу же зафиксировано, и последует негласное выяснение и установление его личности и обстоятельств его появления. Таков мир, таков Ассарт, и не зря о всеведущести и могуществе Легиона Морского Дна рассказывают легенды. Хорошо бы вообще исчезнуть с планеты. Не навсегда - но хотя бы на достаточно продолжительный срок. Оказаться в каком-нибудь из семнадцати других миров Нагора. Но об этом можно только мечтать. Ни в один мир не дойдешь пешком, не доплывешь на лодочке. А попасть на корабль, да еще в дни войны... И ведь это было бы еще только началом. Ну, допустим, ты попал на корабль и этот корабль привез тебя куда-то. Как ты объяснишь тамошним властям свое появление в их мире? Ну хорошо, честно скажешь: бежал, спасаясь от неминуемой смерти. Предположим, тебе поверят. Разрешат остаться. Ну а дальше? Как жить там? На что? Твоя специальность - история Ассарта. Хорошо, в конце концов, такой специалист может и понадобиться. Однако, по сути дела, кем ты стал, кто ты сейчас? Крупный специалист по Новой истории Ассарта - прекрасной, но нереальной и никому, кроме самого Ассарта, нигде не нужной. Что ты сможешь предложить любому другому миру? Нет, кажется, он попал в безвыходное положение. И вдруг он встрепенулся, едва не вскочил с кресла. Архив! Да, вот этот самый архив, поисками которого он сейчас занимается. Хотя бы десяток-другой, хотя бы несколько таких документов, касающихся династии Властелинов, при взгляде на которые загорелись бы глаза даже не у историков, но у политиков на любой планете Нагора. Это ведь только несведущим кажется, что документ - всего лишь бумага. Это - взрывчатое вещество огромной силы, таким не обладают ни одни вооруженные силы всех миров! Смертоносное оружие! Обладание им очень многого стоит... Обладая этим оружием, можно уцелеть даже и тут. Предупредив, что в случае, если с ним плохо обойдутся, сработает некий механизм и документы окажутся обнародованными. Для этого их, конечно, следует держать не при себе. И даже не на Ассарте, а в сейфе самого надежного банка на самой далекой от Ассарта планете. На Тулесире или Рое. Значит, все-таки нужно попасть туда. А прежде - найти доступ в этот архив. И убедиться в том, что такие документы там есть. Не могут не быть. Теперь Хен Гот и на самом деле вскочил с места и стал расхаживать по комнате из угла в угол. Что же медлит старик?.. Мысль эта возникла в тот самый миг, когда дверь неслышно отворилась и вошел Эфат. - Вот то, что вам нужно, - сказал он. Историк повертел в пальцах массивный, с двойной бородкой, желтый ключ. - Вы уверены, что это ключ от архива? - Я не примерял его, - несколько суховато сказал старик. - Но из всех ста сорока восьми ключей Жилища Власти этот оказался единственным, на котором не было бирки с названием помещения. Во всяком случае, ничего другого сделать нельзя. - Я искренне вам признателен, - спохватился Хен Гот. - И хотел бы иметь возможность ответить вам любой услугой, какая может понадобиться. А теперь прошу вас: объясните, как мне найти дверь, которая отпирается этим ключом. - Очень просто, - сказал камердинер. - На ушке ключа выбит номер. - Да, я заметил. Сто шестнадцатый. - Совершенно верно. Значит, вам нужно помещение номер сто шестнадцать. - На дверях есть номера? - Думаю, что сейчас уже не на всех. Но по закоулкам они наверняка сохранились. - Вы поможете мне попасть в ту половину Жилища? - Я обещал, и я это сделаю. Но только поставлю условие. - Согласен на любое! - Нет, оно не потребует от вас ни малейших усилий. Отперев дверь, вы в любом случае вернете мне ключ. - Он вам так нужен? - Во всем должен быть порядок. Этому ключу полагается находиться у коменданта Жилища. Но не беспокойтесь: пока вы там будете заниматься своими делами, я сделаю - закажу - вам дубликат. Пожалуй, самое лучшее будет сделать так: вы, убедившись, что попали туда, куда нужно, войдете, и я запру вас. А вечером приду и выпущу, и тогда же отдам вам дубликат ключа. Согласны? - Видимо, у меня нет другого выхода... - Очень хорошо. Да, у вас нет другого выхода. Идемте. Странные, отношения были у Мастера с одним из его эмиссаров, в своей планетарной стадии носившим сан иеромонаха, а здесь, на Ферме, имевшим прозвище Пахаря. Странные - потому, что если все другие - а было их немало - признавали Мастера представителем Высших Сил, то иеромонах, безусловно соглашаясь с тем, что во всех делах практических Мастер понимает и может куда больше, тем не менее считал, что по отношению ко всем Высшим Силам, включая и Наивысшую, он стоял выше Мастера, поскольку обладал саном, которого ни у Мастера, ни у Фермера, по его убеждению, не было. И разубедить его в этом было невозможно. Поэтому Мастер, всегда старавшийся щадить самолюбие своих эмиссаров, не считал зазорным лишний раз выказать иеромонаху свое уважение - понимая, должно быть, что от такой мелочи дело не пострадает, что же касается его, Мастера, престижа, то о таких вещах Мастер и вовсе никогда не задумывался. Вот и на этот раз вместо того, чтобы пригласить Пахаря прийти в дом. Мастер сам отправился туда, где иеромонах проводил и дни и ночи - поскольку постоянно теплая и ясная здесь погода это позволяла. Иеромонах молился; Мастер сел на землю, опустив ноги в придорожную канаву, и с удовольствием расслабился, позволяя себе несколько минут не думать о делах, которые становились все более и более серьезными и в самом ближайшем будущем - Мастер отчетливо ощущал - должны были и вовсе закрутиться лихой каруселью. Да и закрутились уже, собственно. Он сидел, с удовольствием отдаваясь теплому ветерку, мягкому запаху земли и трав, неумолчной перекличке птиц на недалекой опушке светлого леса. И лишь когда Пахарь, завершив свое дело, приблизился к нему, Мастер вернулся в привычное для него состояние собранности и готовности к любым действиям. - Тепла тебе. Мастер, - приветствовал его Пахарь. - И тебе, - откликнулся Мастер, как всегда, с удовольствием оглядывая крепкую фигуру; в отличие от многих других людей, пребывавших в Космической стадии своего пути. Иеромонах не спешил отказываться от плоти - здесь, на Ферме, он мог обладать ею постоянно. И лишь в случае крайней необходимости он переходил в иные формы. - Доволен ли ты работой? - Славно работается, - ответил Пахарь. - Не надоедает? - Как не надоедает дышать. - Не соскучился ли ты по друзьям? Пахарь улыбнулся, открывая зубы, сверкнувшие белизной в черном обрамлении бороды и усов. - Я всегда по ним скучаю. - Не желаешь ли увидеться с ними? Пахарь, подумав, ответил: - Встреча с друзьями - праздник; но на один праздник приходится много будней, недаром в седмице лишь одно воскресенье. Но ты не случайно заговорил о них, Мастер. Не помню случая, чтобы ты делал что-либо без другого смысла. На этот раз улыбнулся Мастер. - Ты прав, конечно. Есть и другой смысл. - Изложи. Им приходится трудно? - Не только им. Всем нам. - По себе я пока не чувствую. - Ты у нас один такой. Вот и бережем тебя, - серьезно ответил Мастер. - И только тогда призываем, когда никто, кроме тебя, не справится. Пахарь был простодушен и не подумал даже, что эти слова могут быть всего лишь лестью. - Ну что же, - сказал он. - Сейчас как раз можно. Все пошло в рост. Ты только насчет дождя не запамятуй, Мастер. Я Творца просил, конечно, но и ты не забудь. Понеже воля Его исполняется через нас, многогрешных. - Не забуду. - Теперь говори, что стряслось. - Начну с того, что придется тебе на время покинуть Ферму. - Ох, не люблю я этого, - вздохнул Пахарь. - Сам знаешь, не по мне это. Ведь бестелесно придется путешествовать? - Ты и сам понимаешь. - Понимать-то понимаю... Ну, а куда же? Опять на какой-нибудь планете неувязки? Когда же научатся без нас обходиться? - Когда научатся, мы и нужны не будем, - ответил Мастер. - Но до этого еще ждать и ждать... если только нам не помешают. - Кто же это окажется в силах? - Как будто ты сам не знаешь. - М-да, - сказал Пахарь после паузы, - силен, силен враг рода человеческого. Равно и присные его. С ними, что ли, тягаться? - От тебя ничего не скроешь. С ними. - Где же и как? - На планеты тебе пока не нужно. Есть Застава. Как Ферма, только не наша. Но лучше начну я с самого начала - тебе потом меньше придется спрашивать. - Погоди, только воды напьюсь... Пахарь слушал внимательно, не перебивая, приспустив тяжелые веки, мощные руки сложив на животе. Когда Мастер умолк, он заговорил не сразу, как бы раскладывая в уме услышанное по разным полочкам и коробам. - Значит, Эла там была. - Была. И обнаружила интересные вещи. Она мне сообщила. То, что она там видала, я думаю, поможет нам многое понять. Но... не довела дело до конца. Не увидела чего-то, что, я уверен, там должно быть. Машина, устройство... Ты должен разобраться. Найти. - Господь надоумит. Ну, пришел я туда, разобрался. Дальше что? Сломать? Я ведь без тела. А таким воздействием, как ты учил, у меня не больно-то получается. Знаю, пробовал. - И все же надо. Мы тут с Фермером думали и, похоже, догадались: Охранитель этой механикой изолирует нас от Мироздания. И держит множество кораблей в сопространстве. Кораблей Ассарта, которые нужны сейчас для защиты их планеты. - Где они нужны, это я понял. Однако уповаю на Господа... Наши-то мужики там? - Там. И в опасности. - Ну, об опасности ты мне не говори. Мастер. Что им станется? Будут как я, как Эла - только и всего. Так или иначе ведь... - Не тебе судить. Не заносись, иеромонах. - Грешен... - проворчал Пахарь. - Великий грешник есмь. Но все равно - без тела мне с таким делом не справиться. А в теле туда не попасть. Кругом шестнадцать. - Обожди еще причитать. Сначала проберись туда. Осмотрись. И если сам уж никак не сумеешь - тогда придется тебе отправиться на планету. На Ассарт, к нашим. Хотя бы одного из них доставишь в то место. На Заставу. Как - не знаю. Придумаете. Вдвоем уж как-нибудь справитесь. - Не простая задачка. - Ради простых не отрывал бы тебя от дел. - Это так, это я понимаю... Мастер, но ведь куда проще было бы тебе самому туда Пожаловать. Ты-то ведь с легкостью управился бы, разве не так? - А вот и не так, - сказал в ответ Мастер. - Как же ты - человек серьезный, а такой простой вещи не понимаешь. И Фермер, и я - мы ведь только с живым имеем дело. И на это поставлены. А то, что не живет - это не наше. А ведь машины, даже самые тонкие, не живут. Существуют, но не живут. - Так-то так. Но все же не очень в это верится. Вы с Фермером все-таки поумнее нас. Намного. - Так. А ты - умнее лошади? - Ну... должно быть. - Управлять ею можешь? - Уж как-нибудь. - А если тебя вместо нее в оглобли поставить - ты лучше повезешь? Иеромонах засмеялся, покачал головой. - Язык у тебя ловок, Мастер. Ну, ладно. Пойду и сделаю, как ты говоришь. Он поднялся, отряхнул приставший сор. - Постой, - сказал Мастер. - Только хочу предупредить: если наткнешься на Охранителя - будь осторожен. Он силен. - Имя он себе выбрал, прямо скажу, не по чину. Но хоть как он зовись - что он мне сделает? Я уже давно не планетарный... - Что сделает? Воплотит хотя бы. - Ну? А он может? - Может. Как и я могу, и Фермер. Только не в человека. Чтобы воплотить снова в человека, нужны те, кто сильнее нас. Но во что-нибудь пониже. - Но ты же не слабее, Мастер? - А где я тебя тогда найду? Нет, ты уж лучше поберегись, если придется с ним столкнуться. И сразу, как только все осмотришь, сообщи мне сюда. Вот, теперь - идем. Я тебя отправлю прямо туда. Леза чувствовала: еще немного, вот-вот - и она впадет в черное, безвозвратное отчаяние, из которого выход только в смерть. Ее и умереть не очень устрашило бы; однако она уже не сама была и не для себя, но только для другого - того, кто, не желая признавать никаких резонов, упрямо рос в ней и уже ощутимо толкался. Напоминал, как будто она могла о нем забыть. Ныне ясно было, что его - а значит, и ее спасение лишь в том, чтобы бежать отсюда, исчезнуть в безвестности, раствориться в окружающем мире. Подальше от власти, от каждого, кто представлял и кто олицетворял ее - Власть, не имеющую ни совести, ни жалости, не знающую любви, не останавливающуюся перед подлостью, перед предательством, перед убийством. Мысли об Изаре, прежде бывшем для нее главным в жизни, не исчезли из ее сознания, но как-то поблекли, стушевались, утратили объемность и стали плоскими - как будто не с ней произошло это - любовь к Изару, недолгая жизнь с ним, - но было прочитано в какой-то книге, и пока читала - волновало, а когда, дочитав, закрыла книгу - перестало тревожить, потому что, скорее всего, было кем-то придумано. Нет, она нимало не жалела обо всем, что было, и даже не отказывалась от возврата - но не прежде, чем совершенно уверится в том, что ребенку ее ничто не грозит, что он надежно укрыт и никогда не ввяжется в холодную и смертельную борьбу за высочайшее в Державе кресло - да и ни за какое другое. Иногда бегло проскальзывала мысль: а почему? Ведь он как раз и будет единственным, обладающим подлинным правом на Власть; но тут же за этой мыслью приходила другая, верная: полноте, кто же в борьбе за власть считается с правом? Не более, чем с моралью. Право выглядит хорошо, когда за его спиной стоят густые шеренги войск и полные залы политиков; иначе оно обречено. Бежать нужно было, бежать без оглядки. Но только - как? Сперва она решила было, что сумеет договориться по-хорошему с теми, кто привел ее сюда и запер. С Жемчужиной Власти. По первому знакомству, оказавшемуся пока и последней их встречей, Ястра показалась женщиной не злой и даже не очень коварной. Чем-то она Лезе даже понравилась. Может быть, тут сказалось и то, что Леза, несмотря на высокое положение Жемчужины и все, с ним связанное, - Леза ее скорее жалела и уж никак не завидовала. Не то, чтобы она забыла свою собственную готовность подвергнуться тогда насилию - его насилию; но ведь это шло от любви, когда ничто не страшит, Ястра же Изара, надо полагать, не любила, иначе не отвергла бы его и не утешилась так скоропостижно. И вот Лезе показалось, что, если откровенно с Жемчужиной Власти поговорить, сказать, что готова исчезнуть навсегда и отовсюду, хоть в другой мир переселиться, что ее ребенок никогда не выступит претендентом, она готова любой клятвой поклясться, - Жемчужина поймет ее как женщина женщину и как будущая мать может понять другую будущую мать; поймет, и не только отпустит, но даже и поможет укрыть все концы, запутать следы... Придя к такому выводу, Леза, как только ей принесли очередную еду, попросила стража передать, кому следовало, что она просит Жемчужину о свидании. Немногоречивый страж кивнул, но, в отличие от прошлых своих посещений, этим не ограничился, а позволил себе даже произнести несколько слов: - Только навряд ли, - сказал он. - Война ведь. Война! А она и не знала этого. Теперь становилось куда понятнее, почему Изар до сих пор не разыскал ее тут: война - это уж такое дело, самое главное для мужчин. И не только ему, но, наверное, всем хватает работы, даже и Жемчужине Власти. Госпитали, благотворительность - по книжкам Леза знала, чем в такие дни занимаются высокопоставленные дамы. Но ведь и она в конце концов собиралась просить о благотворительности - только в иной, необычной форме. - Вы передайте все же. Ладно? И она улыбнулась, как умела делать, когда хотела понравиться. - Отчего ж не передать, - сказал страж, забирая утреннюю посуду. Когда он снова появился - вечером, - Леза не стала спрашивать, только посмотрела на него ожидающим взглядом. Он понял и только пожал плечами. Наверное, это следовало понимать так: передать передал, но ответа никакого не получил. Но ведь, собственно, ему и не должны были ответить. Кто-нибудь другой придет и передаст, что ему прикажут, - или, еще вернее, прямо велит идти за ним и отведет ее к Жемчужине. Интересно, будут ли ее и на этот раз угощать кофе? Наверное, не станут. Но хоть выслушают... Однако и на другой день никто не приходил, не передавал и не приглашал следовать за ним. И Леза ясно поняла: сегодня никому не до нее, судьба ее не волнует ни Ястру, ни того человека, что заменил рядом с ней Изара - ну совершенно никого. Пришлось искать другие возможности. И в сознании вдруг всплыл другой человек, который, если бы очень захотел, наверняка смог бы каким-то способом посодействовать ей. Задира. Ублюдок Властелина. Или, как она теперь называла его про себя, - Претендент Миграт. Он был человеком сильным, это чувствовалось в нем сразу, и решительным. Конечно, освободить ее, действуя извне - дело опасное. Ради чего Миграт захотел бы пойти на немалый риск? Что могла Леза предложить ему? Подумав, она нашла две таких вещи. Первой была полная откровенность. Не может быть, чтобы Миграт остался равнодушным к судьбе другого человека, пусть еще даже не родившегося, но уже отмеченного той же, что Миграт, судьбой. Наверное, это затронет какие-то струны в душе претендента. Если же этого окажется недостаточно, Леза могла вдобавок предложить только себя. Она с той, самой первой встречи, почувствовала, что нравится ему - и ведь, в конце концов, он не поступил с нею плохо, значит, испытывал к ней какое-то другое чувство, не только чисто плотское влечение; но если даже и только это интересовало его - она готова была за спасение сына заплатить такой ценой: жизнь ребенка была дороже чести, дороже верности и даже любви: все это были чувства вторые, а к ребенку - первое и главное. Вот только решить - это было меньшей половиной дела; а как сделать, чтобы ее зов долетел до Миграта? Лезе было страшно просить стража, чтобы он отправился во второй городской цикл и разыскал там человека по имени Задира, которого знали все; но уж совершенно невозможным было - передать стражу то, что она хотела сказать Миграту. Оставалось написать - и уповать на то, что страж согласится, выйдя из Жилища Власти, бросить письмо в ящик, предварительно не прочитав его. Конечно, точного адреса Задиры Леза не знала, однако решила, что можно написать на адрес запомнившейся ей пивной на той улице - как раз напротив этой пивной все тогда и произошло; а что, попав в пивную, письмо дойдет до Задиры, она не сомневалась. Писать, правда, было нечем и не на чем. Снова дождавшись стража - сегодня это был другой, - она попросила листок бумаги и ручку. Страж посмотрел на нее, как на пустое место, и никак не дал понять, что он вообще услышал обращение к нему. Леза повторила просьбу. Страж собрал посуду и молча ушел. Всего их было трое, и тот, добрый, должен был появиться лишь послезавтра. Приходилось ждать. Чтобы как-то скрасить это ожидание, Леза вновь принялась за архив. А в промежутках между документами раздумывала о том, что станет делать, если с Задирой ничего не получится. Выходило, что останется возможным лишь одно: напасть на стража, когда он снова придет, чем-нибудь сильно ударить, чтобы он упал в обморок, и убежать. Леза не имела ни малейшего представления о том, как станет выбираться из Жилища Власти, но сейчас об этом и не стоило думать: сначала - убежать из этой комнаты, а уж там, дальше, останется только надеяться на доброту судьбы. Сейчас оставалось лишь окончательно решиться на такое действие, противное ее представлениям о жизни. Но человек, оказавшись в безвыходном положении, способен идти на все. Вот только чем ударить? Она медленно обвела глазами комнату, как бы заново знакомясь со всем, что тут находилось. Кажется, самым подходящим был стул. Леза попробовала поднять его над головой. Стул оказался очень тяжелым, она не могла долго держать его на весу. Наверное, следовало поднять его, как только снаружи начнут отпирать дверь и, стоя рядом с дверью, ударить, едва страж войдет. Да, наверное, именно так следовало поступить. Главное - не испугаться в тот миг, когда надо будет нанести удар, не смутиться мыслью о крови, и вообще - никакой жалости! Совсем никакой! Ее тут никто не жалеет... Но, может быть, все же не надо заходить так далеко? Неужели нельзя добиться своего иначе, как с применением оружия - хотя бы столь примитивного, каким был стул? Пока еще оставалось время, она села на это самое оружие и принялась убеждать самое себя в том, что необходимо проявить твердость характера - и во всяком случае, если уж бить, то изо всех сил, потому что если она ударит слабо, то ей сделают очень плохо, сразу же поймут ее намерения и поступят, как с настоящей преступницей. Никакого прекраснодушия! Ведь если... Мысли прервались. В коридоре зазвучали шаги - все громче, все ближе. Но странно: их было слишком много - шагов. Ступал явно не один человек, а самое малое два. Леза отошла на шаг от стула, за спинку которого уже было ухватилась. Двое? К ней? Если один - страж, наверняка страж, то кто же второй? Она перевела дыхание. Может быть, ее просьба наконец дошла до Ястры, и сейчас ее позовут, отведут к Жемчужине Власти? Не верится? А зачем еще могли прийти к ней - сейчас, когда не время еще было приносить еду? Но может быть и наоборот - ее заберут отсюда, чтобы перевести в другое место - в настоящую тюрьму, возможно? Она невольно съежилась, захотела стать маленькой-маленькой, незаметной для глаза. Шаги остановились возле двери, и она услышала, как ключ скользнул в замочную скважину. Ни о чем не думая больше, Леза шарахнулась от двери. Выбежала в коридорчик. Оттуда - в архивную комнату. Спрятаться тут было совершенно некуда. Она не могла уменьшиться до такой степени, чтобы уместиться в коробке из-под документов, и даже на полке шкафа было слишком мало места. Судьба была против нее. Внезапно ослабели ноги. Леза опустилась на пыльный пол. Больше ничего нельзя сделать. Будь, что будет. Напрягая слух, она ловила каждый звук. Замок звякнул, как всегда, у замка был громкий голос и звонкий. Люди вошли. Заговорили. Голоса не были ей знакомы. Или нет... один, уже старческого тембра, она как будто уже слышала, но когда и где - сейчас не вспомнить было. Другой - другой голос, моложе и громче, наверняка незнаком. Что они говорят? Не рискуя приоткрыть дверь в коридорчик, Леза приложила к двери ухо. Странно: никто не удивился, что ее нет, что она не встречает пришедших. Хотя именно ее отсутствие должно было в первую очередь удивить их. О чем они?.. - Вы уверены, Эфат, что не ошиблись? По-моему, здесь живут. И, во всяком случае, на архив это не очень похоже... - Однако он должен находиться здесь. Пока мы пробирались, я вспомнил, что когда-то был в нем - много лет назад. Да, здесь. Но постойте. Видите - другая дверь. Вероятно, хранилище там. - А все это? - Возможно, кто-то работал здесь сутками. Не исключено и то, что при архиве может находиться хранитель. - Что ж, это было бы естественно... Но тогда где он? - Мало ли где? Вышел по своим делам. - Может быть и так. Но все же повремените немного. Хочу убедиться в том, что действительно оказался там, куда хотел попасть. - Пожалуйста, не медлите. Не хочу, чтобы меня застали на половине Жемчужины. И Властелину это очень не понравится, когда он вернется. А! Теперь Леза вспомнила - в тот же миг, как услышала слово "Властелин". Конечно же: старик был тем самым, кто встретил ее, когда ее привезли, вытащив из постели, по приказу самого Изара. Старик этот - Эфат, да, совершенно точно, - и ввел ее в комнату, где ожидал сам Властелин... Она подумала сейчас об Изаре, как о ком-то постороннем, как о Властелине - и ни о ком больше. Снова шаги. Вот отворилась дверь из три комнаты в коридор. Так. Остановились у первой двери. Наверное, заглядывают туда... - А знаете, здесь совершенно темно! - Свет наверняка есть. Поищите, найдите выключатель. Но скорее, ради Рыбы... - Сейчас, сейчас... Нет, я и так вижу: это не то. Но есть еще одна дверь... Леза мгновенным движением выключила свет. Отступила и стала так, чтобы дверь, отворившись, прикрыла ее. Хотя и понимала, что это ровно ничего не даст: стоит вошедшему протянуть руку - и он нащупает выключатель и, конечно, тут же увидит ее. Хотя, собственно - чего ей бояться? Она не сама забралась сюда и ничего не собирается похищать. Но, может быть, этот человек поможет ей хотя бы передать письмо Задире? Вот только Эфат не должен видеть ее здесь. Странно: еще так недавно она сочла бы появление старого камердинера великой удачей: он сразу же сообщил бы Властелину, где она находится. Но сейчас Властелина здесь нет, - они только что говорили об этом, - да и если бы он находился тут, теперь она очень крепко подумала бы, прежде чем прибегать к его помощи. Что-то изменилось в ней, когда она узнала, что у Изара есть брат, которому он за много лет не оказал ни малейшей помощи, ни разу даже не упомянул о нем. Но ведь не может быть, чтобы Изар ничего не знал! Нет, наверное, она просто слишком мало знала его, не понимала до конца... Нет. Не надо, чтобы видел Эфат. А неожиданный гость уже стоял в дверях. Сейчас вытянет руку... Мысль блеснула мгновенно. С находившейся рядом полки она схватила первую попавшуюся в темноте папку с документами. И приложила к стене - поверх выключателя. В следующее мгновение рука вошедшего легла на твердый картон, скользнула, пошарила выше, ниже и опустилась. Человек пробормотал что-то про себя, едва слышно - но, кажется, что-то грубое. Осторожно двинулся вперед. Пересек узкую комнату и налетел на полку. Снова проворчал что-то. Потом щелкнула зажигалка, и слабый огонек осветил стеллажи и связки бумаг на них. Леза едва удержалась от того, чтобы вскрикнуть: даже ей было ясно, насколько опасен огонь здесь, в помещении, набитом пересохшей бумагой, где, казалось, сам воздух уже стал воспламеняющимся. Но и посетителю, видимо, пришло в голову то же самое: огонек погас, и человек поспешно вышел в коридор и дальше - в комнату. Он не закрыл за собою дверей, и то, что он сказал, Леза слышала очень хорошо: - Вы правы, Эфат, это то самое. - Я очень рад. В таком случае, ухожу. - А я сразу начну смотреть. Чувствую - здесь много интересного... - Значит, я могу не очень торопиться? - Не очень, но все же... я буду спокойнее, получив свой ключ. - Несомненно. Я не промедлю. У нас в Жилище - свои мастера... Но на самый худой конец - у вас здесь есть возможность отдохнуть. - Надеюсь, мне не придется ею воспользоваться. - Счастливо оставаться. - До встречи. Потом стукнула дверь, и замок снова издал звонкий звук - на этот раз запираясь. Эфат ушел. А этот - второй - остался. Это было совершенно неожиданно. Что он собирается тут делать? Работать с архивом? Почему же его не предупредили, что архив сейчас используется как тюрьма? Хотя понятно, почему: его привел Эфат - значит, и второй является человеком из окружения Изара, а не Ястры. Интересно, надолго ли он собрался задержаться. Конечно, Леза может просидеть здесь еще какое-то время. Но близится время ужина. Придет страж. И немало удивится, увидев, что кто-то проник в помещение, которое ему, наверное, полагалось охранять. Нет, лучше все же предупредить этого человека, объяснить ему, в какую ситуацию он попал. Рассказать что-то и о себе. И, быть может... быть может, он согласится помочь? И она вышла из темного архива, намеренно громко стуча каблуками. Увидев изумленные глаза и сам собой раскрывшийся рот гостя, не могла удержаться от смеха. Она так давно не смеялась! - Здравствуйте, - как ни в чем не бывало приветствовала она. - Милости прошу. Чувствуйте себя как дома! - Здра... - издал он, горло перехватило, он откашлялся и только после этого смог договорить: - Здравствуйте... Кто вы? Откуда? - Быть может, я крыса? - вслух подумала Леза. - Архивная крыса. Вы слышали о таких? - Крыса? Нет! Архивная фея, может быть? Леза улыбнулась. - Садитесь на стул. Не люблю, когда незнакомые мужчины располагаются на моей кровати. У нас есть еще немного времени, и я хочу кое-что рассказать вам. - Вы собираетесь уйти? Кажется, в его голосе прозвучало огорчение. Но в такие мужские интонации Леза не верила. - Уйду с удовольствием, если вы поможете. А сейчас потерпите. Я буду объяснять. Потом мне принесут ужин. Если вы будете хорошо слушать, я, пожалуй, поделюсь с вами. Хен Гот, пока она говорила, успел в какой-то степени прийти в себя. - Рассказывайте, - сказал он, усаживаясь на указанное место. - Потому что мне вскоре принесут ключ, и... - Это очень хорошо, - сказала Леза. - Итак: кто я? Наверное, вы когда-нибудь слышали какие-то разговоры обо мне... Дворцовый слесарь, в чьем распоряжении имелись не одни лишь ручные напильники и надфили, но целый парк точных станков, сделал бы ключ за каких-нибудь десять минут - считая с мгновения, когда в его руках оказался бы оригинал. Чтобы длинными переходами добраться до отдаленной части подвальных помещений, где располагались мастерские, Эфату, человеку весьма немолодому, могло потребоваться не менее получаса. Однако он не появился в мастерских ни через полчаса, ни через час, ни даже через два. Нет, с ним не произошло никакой беды, не возникло никаких неприятностей, в которые он оказался бы замешан. Скорее наоборот. Когда он, соблюдая все меры предосторожности, уже приближался к условной границе, отдалявшей помещения Жемчужины Власти, где он чувствовал себя неуютно, от остальной территории Жилища, в которой ему дышалось легко, - его вдруг остановил человек, показавшийся камердинеру отдаленно знакомым. Почти сразу он вспомнил: это был один из тех людей, что выручили Властелина во время столкновения на какой-то грязной улице; человек этот, вместе с еще двумя (одним из которых был теперешний Главный Композитор истории; не помоги он тогда Властелину, вряд ли Эфат согласился бы содействовать в его поисках, но те, кто тогда защитил Изара, даже не зная его, заслуживали, по мнению камердинера, самого большого уважения) - итак, человек этот был приглашен Властелином в Жилище Власти, а впоследствии определен в личную охрану Жемчужины. Так или иначе, он не был человек вовсе незнакомый, и Эфат даже не очень испугался. Повернувшись к остановившему его, он лишь вопросительно поднял брови. - Чем я могу быть вам полезен? Охранник Жемчужины смотрел на него немигающими глазами. - Идите со мной, - сказал он. - Приношу извинения, - вежливо отказался Эфат, - но я спешу по очень важному делу. С удовольствием встречусь с вами несколько позже. - Сейчас нет более важного дела, - сказал страж, - чем то, в связи с которым я вас приглашаю. Похоже, что он говорил серьезно. Эфат заколебался. - Я нужен вам надолго? Страж, кажется, чуть улыбнулся. - Это вы решите сами. Как только разберетесь в деле. - И все же... Вы ведь случайно наткнулись на меня! Если бы вы меня не встретили здесь... - То я разыскал бы вас в любом месте, где вы находились бы. Сейчас я как раз возвращаюсь из вашего жилища. Мне нужны именно вы, донк личный камердинер. Эфат вздохнул. Видимо, искали именно его, хотя он и не мог представить - зачем. Он мог, конечно, отказаться и сейчас. Но этот плечистый и длиннорукий молодец мог просто-напросто унести его, взяв в охапку. Здесь он был хозяином. Здесь было государство Ястры. - Хорошо. Я иду с вами. Страж - видимо, для вящей уверенности - взял его под руку, и старик ощутил тугую хватку сильных пальцев. Они свернули в широкий коридор и двинулись, приближаясь к апартаментам Властительницы. - Может быть, вы все-таки скажете?.. - Вы все увидите сами. Страж постучал и, не дожидаясь ответа, отворил дверь. Это был малый, или, по другому названию, интимный холл. Здесь находился Советник Жемчужины. - Ага, - сказал он. - Вот и вы. Прекрасно. Идемте. Страж остался в холле, а Советник повел камердинера по анфиладе комнат. Одна за другой, они оставались позади. - Донк Советник, вы, кажется, ведете меня в спальню? В следующей комнате, куда они вступили, сильно пахло лекарствами, а на столах из розовых и оранжевых сортов дерева Раш, уже больше не произраставшего на планете (один такой столик был ценнее современного самолета) стояли какие-то медицинские приборы, аппараты, в углу возник автоклав, не более уместный здесь, чем железный контейнер для мусора. Автоклав огорчил Эфата, а остальное - встревожило. - Властительница захворала? Серьезно? - Властительница в добром здравии. Не задерживайтесь. Нас ждут. - Но тогда зачем... - Я сказал вам: увидите сами. Наконец они подошли к последней двери. - Донк Советник, но это же спальня Ее Всемогущества! Я надеюсь, вы не ведете меня в спальню? - Я веду вас туда, где вам следует находиться. И Советник отворил дверь. На кровати Жемчужины кто-то лежал. Но не она: она сидела в креслице рядом с кроватью и держала лежавшего за руку. - Подойдите ближе, - приказала она. Эфат подошел и взглянул. На постели лежал Властелин Изар. Глаза его были закрыты. Эфат опустился на колени рядом с кроватью, даже сам не контролируя своих действий. Он прижался губами к бессильно лежавшей поверх белоснежного одеяла руке. Потом повлажневшими глазами посмотрел на Жемчужину. - Он жив, - сказала она. - Недавно на несколько минут пришел в себя. Хотел видеть вас. - Я... Конечно! Великая Рыба, Властелин жив! Будет ли мне позволено остаться здесь? Я готов... все, что угодно... - Вы останетесь, даже если не захотите этого. Потому что никто в Жилище, никто во всем городе не должен знать того, что теперь знаете вы. - Разумеется! Благодарю, благодарю вас. Жемчужина Власти... Он забыл в этот миг об историке, ожидающем ключа, как забыл бы обо всем на свете. Властелин здесь, и он, Эфат, будет ухаживать за ним. Днем и ночью. - Ну вот, - сказала Ястра Ульдемиру. - Теперь я смогу отдохнуть. И не нужно никаких дополнительных сестер. Этот старик стоит трех, если не больше. Послышались шаги. - Ну, вот он, наконец. Все-таки, в старости люди становятся страшно медлительными. - По-моему, нет. Скорее, это несут мой ужин. Вам лучше спрятаться. - А если все же Эфат? Вы не хотите, чтобы он вас увидел... - Придется прятаться обоим. Если ужин - выйду я. Если камердинер - вы. Времени на раздумья не оставалось. Стараясь ступать потише, историк и Леза скрылись в коридоре. Замок сыграл свою протяжную ноту. Они стояли в темном коридоре. Рука Хен Гота легла на плечо Лезы. Легким движением она сбросила руку. Он не повторил попытки. - Ужин, - прошептала она. И вышла. Страж собрал обеденную посуду, составил на поднос. Беглым взглядом окинул комнату. И вышел, не сказав ни слова. Ключ повернулся. Леза обождала, пока шаги не отдалились на безопасное расстояние. - Можете выйти, - сказала она. Историк вышел, держа в руке связку бумаг. - Жертвую вам половину, - сказала Леза. - Даже больше. Мужчины, по-моему, всегда испытывают голод. Но, к сожалению, нет второго прибора. Вы не запаслись случайно? - О чем вы? А-а. Нет... - рассеянно откликнулся он, пробегая глазами документ - кажется, какое-то донесение, написанное от руки, но украшенное печатью размером чуть ли не с блюдце. - Нет-нет, спасибо, но я совершенно не хочу есть. - Он пролистал еще несколько бумаг. - Великая Рыба, какой клад здесь... - Я успела прочитать довольно много... Да садитесь же, не придерживайтесь приличий так неукоснительно. Мы не в том положении. - Но я и в самом деле... Кроме того, я полагаю, Эфат сообразит, что я остался без ужина - и обеда тоже, но об этом он вправе не знать. - Вот и начинайте. - Потом... после вас. - Я беру себе вилку, а вам придется обойтись ложкой. - Мне не привыкать, - сообщил он все так же отвлеченно, не открывая глаз от бумаг. - Вы прочитали, говорите? Завидую. Нет, я не уйду отсюда, пока не разберусь во всем. Я занимаюсь историей достаточно давно, но такого себе не представлял. Для ученого этого хватит на всю жизнь, да что - на две, на три жизни! Через несколько минут Леза отодвинула тарелку. - Уступаю вам место. Только придется есть прямо из салатницы, а это - с блюда. - Да-да, - откликнулся он и сел на освобожденный Лезой стул. Еду отодвинул в сторону, перед собой положил бумаги. - Мне с детства внушали, что читать за едой - значит, демонстрировать свою невоспитанность. - Да, - согласился он, - я скверно воспитан, это правда. - Со вздохом отодвинул бумаги в сторону и потянулся за салатом. - Подумать только - если бы мне не пришло в голову искать этот архив, он еще сколько-то лет оставался бы неведомым науке... - Но ведь вы, если я правильно вас поняла, занимаетесь совсем другой историей? - Занимался, это верно. Но боюсь, что этому пришел конец. - Почему? - Потому что для ее создания пришлось воевать. Наверное, никакая история не стоит того, чтобы за нее умирали. Тогда она теряет естественность. Становится похожей на театральное представление. - Вы жалеете, что взялись за этот труд? Он вскинул голову. - Почему? Театр ведь - искусство! История - тоже. Во многом. Почему мне надо было отказываться от творчества? - Из-за войны хотя бы. - Ну, я ведь не думал... - Он помолчал, прожевывая. - Но теперь все больше думаю, что я виноват во многом. В той беде, которую теперь приходится переживать. - Вы о войне? Но разве это беда? Победы украшают жизнь, как и вашу историю. - Но сейчас-то победы не будет. Мы уже разбиты, если говорить откровенно. - Н-не понимаю. Мы? Разбиты? - Вы что - сегодня родились? Где вы были все последнее время? - По-моему, я рассказала вам об этом. Вы не слушали? Могу повторить: здесь я была, здесь. И никто не сообщал мне новостей. Разбиты? - Ах да, простите, вы действительно говорили. Нет, я слушал, конечно, но в то же время что-то меня постоянно отвлекало. - Я рассержусь. Что вас отвлекало, когда я говорила? - Вы. Я смотрел, как вы рассказываете. - Вы... вы не должны говорить так. - Но если это так и было? - Тем более. Не надо. Если все действительно так плохо, как вы сказали... - Это вы насчет войны? Да, так. А может быть, и еще хуже. Но, в конце концов, не ваша же это вина! - Я уверена, что моя. Хотя я и не хотела, чтобы получилось так... - Нет. Виноват я. Если бы не эта моя идея насчет Новой Истории? - Но что же в ней было плохого? Вы ведь никого не подговаривали воевать? - Этого только не хватало бы. Нет, конечно. Но я историк. И мог бы вовремя сообразить, что именно так и получится. Потому что мы просто не умеем иначе. Мы привыкли решать силой все - начиная от женитьбы и кончая собственной историей. Силой!.. - Да. В этом вы правы. Я тут успела прочитать немало бумаг, и везде - сила или если не сила, то подлость... Но ведь и силу можно применять по-разному. Если вы побеждаете в войне - это разве плохо? Людям ведь от этого становится только лучше, разве не так? - Наверное, все-таки нет. Потому что им-то, может быть, и становится чуть лучше жить - на краткое время, однако сами они становятся еще немного хуже - а может быть,