о человека. На изъявления благодарности молодого раба всегда следовал все тот же загадочный ответ: "Это в наших интересах". Что означали эти слова - не мог понять и Рени... Ден и Геза с неприятным удивлением встретили сообщение пришельцев о том, что им пришло время уйти. - Куда вы уходите? - спросил Ден. - Разве вам плохо живется у нас? - Мы навсегда сохраним о вас хорошую память, - ответил один из пришельцев, сообщивший им эту новость. - Но мы не можем навсегда остаться здесь. Мы должны выполнить порученное нам дело. И мы скучаем по родине, хотим на нее вернуться. А в этом нам могут помочь только другие люди Земли. - Опять ты говоришь о других людях. Если мы не можем помочь вам, то не поможет никто. - Мы надеемся, что это не так. - На Земле нет страны, которая обладала бы большим могуществом, чем наша. - Мы уже говорили, что наша страна не на Земле. - Да, вы это говорили, - задумчиво сказал Ден. - Но мне трудно представить себе, что она находится под землей. Пришелец пристально посмотрел на Дена и вздохнул. - Где бы она ни находилась, - сказал он, - мы хотим на нее вернуться. - Вам нужен корабль? - Нет, мы уйдем туда, откуда пришли. - Под землю? Но ты сам сказал, что вы не можете вернуться на родину без помощи людей Земли. - Мы выйдем опять. Но к другим людям. - Прости меня, но я ничего не понимаю. Твои слова лишены смысла. - Они лишены смысла для тебя, но смысл в них есть. - Пришелец переменил тему. - Мы не решили, - сказал он, - что нам делать с шаром. Трое из нас считают, что его надо оставить вам. Они думают, что это принесет пользу, даст толчок вашим знаниям, поможет будущим поколениям понять, что в мире есть многое, что еще не известно. Я не согласен с ними. Я один и не могу идти против троих. Вероятно, шар останется у вас. Но я имею право дать совет: уничтожьте шар и стол, бросьте их в море. Сделайте это - и вы поступите хорошо. И в тот же день пришельцы ушли. Ден и Геза проводили их и видели, как четверо скрылись в подземном тайнике. Яма, образовавшаяся когда-то на глазах у Гезы, была тут же засыпана. Об этом просили пришельцы. Только впоследствии у Дена явилась мысль прорыть подземный ход к двери. Он не выполнил совет пришельца. Сначала Ден думал сделать это немного погодя: его очень интересовали картины, вызывать которые на поверхности стола пришельцы его научили. Потом он привык каждый день посещать семигранную комнату и уже не в силах был расстаться с чудесными аппаратами. Картины никогда в точности не повторялись. Они всегда были разными, точно живые. А если появлялся город или какой-нибудь пейзаж, которые Ден уже видел, то все равно они были не совсем такие же. Почему это так, Ден не мог понять. Он не верил словам пришельцев, что картины "рисуются" в столе не шаром, а приходят при помощи шара с родины пришельцев, передаются оттуда для того, чтобы их мог показать шар. Это было выше его понимания. Больше картин Дена интересовали письмена. Он часами всматривался в них, пытаясь разгадать смысл значков, которые считал буквами. Но они остались такими же непонятными, как и в первый день. Пришельцы ушли. Они похоронили себя в глубине земли, в круглом тайнике, и, как знал теперь Ден, там их уже не было. Куда же они исчезли? Они говорили, что выйдут опять, но к другим людям. Что могли означать эти слова?.. Мысль Дена билась, не находя ответа. Он изменялся на глазах. Геза со страхом и жалостью наблюдал за братом. Ден старел стремительно и непонятно. Он ничем не походил на прежнего Дена. Это был теперь дряхлый старик, с молодыми глазами, раздражительный, злобный, хищный. Жизнь рабов превратилась в ад. Словно мстя за своя неудачи, Ден с холодной жестокостью наказывал их за малейшую провинность, не щадя ни молодого, ни старого, ни даже ребенка. Его ненавидели и боялись, как злого Духа. Его власть в стране стала почти безгранична. Всеобщий страх был основой этой власти. Пришельцев постепенно забывали. Былой страх перед ними перенесся на Дена. В его доме каждый вечер зажигался таинственный свет, по-прежнему внушавший всем ужас. Все непонятное пугает, Дена перестали понимать. Он обладал неведомыми тайнами лечения, ему удалось вернуть к жизни людей, болезнь которых считали неизлечимой. Он знал новые способы получения и обработки металлов. Испокон веков люди этой страны пользовались оловом для посуды и медью для оружия. Ден научил смешивать оба металла и получать новый, обладающий чудесной твердостью (Сплав меди с оловом дает бронзу). Он научил земледельцев иначе обрабатывать землю, и урожай повысился. Но никто не испытывал к Дену никакой благодарности. Его только боялись. Роз и Бора ненавидели Дена, но из страха скрывали свои чувства. Он лишил их абсолютной власти, поставил себя выше их. Никогда еще власть жрецов не была столь сильна. Это пугало и заставляло задуматься о будущем. Роз и Бора с нетерпением ожидали смерти Дена, радовались, видя, как он стареет. Но и сама эта преждевременная старость пугала. Ден понимал, что после его смерти все станет по-прежнему. Призрачная власть верховного жреца рассеется, как дым. Значит, надо передать эту власть такому человеку, которого так же будут бояться. Таким человеком мог быть только Геза, и Ден сделал его первым жрецом храма Моора, хотя по возрасту Геза и не имел права на столь высокий сан. За двенадцать лун братья стали почти чужими друг другу. Наделенный мягким и относительно добрым характером, Геза все меньше любил старшего брата, видя его утонченную жестокость. Он редко соглашался присутствовать при появлении картин. А Дену необходимо было передать Гезе все, что он успел узнать от пришельцев и что следовало сохранить в тайне от всех. Как ни малы были полученные им знания, они намного превосходили науку его времени, и человек, обладающий этими знаниями, всегда будет властвовать. Для Дена интересы жреческой касты были дороже всего. Поняв причины отчужденности Гезы, Ден решил сдерживаться. Он заставлял себя хорошо относиться к Рени, любимцу брата, и даже обещал никогда не наказывать его. Нарушив это обещание, Ден тут же постарался исправить ошибку и посвятил Гезу в свою тайну. Геза был очень заинтересован. Он думал об услышанном всю ночь, а наутро, что уж никак не входило в планы Дена, позвал Рени и рассказал ему все. К удивлению Гезы, Рени нисколько не удивился услышанному. - Я знаю об этом, - сказал он. - Я давно это заметил. Иногда Ден (наедине с Гезой Рени называл Дена по имени) приказывал мне помочь ему надеть парадные одежды. Я обратил внимание, что мои пальцы проходят в его тело и Ден этого не замечает. - И ты не испугался? - Немного испугался, когда это случилось в первый раз, - ответил Рени. - Но больше был заинтересован. Есть много такого, чего мы не знаем. Пришельцы были людьми, но они понимали, как это происходит. И не боялись. Почему же мы должны бояться? Надо не бояться, а стараться понять. - Почему ты думаешь, что пришельцы знали о таком явлении? - спросил Геза. - Потому что они сами были такими. - Они? - Да. Ты помнишь, как Лези (это было имя раба, ударившего пришельца палицей) напал на одного из них? Я видел. Удар пришелся по голове, но палица прошла насквозь. - Я закрыл глаза от ужаса и ничего не видел. - Я видел хорошо. - Почему же ты не рассказал мне? - Я думал, что ты видел сам. - А почему ты молчал о Дене? - Я думал, ты сам знаешь. Ты молчал. Я считал, что тоже должен молчать. Обнаружить знание такой тайны опасно. Эти слова напомнили Гезе о вчерашнем ударе плетью, который Ден нанес Рени. Он посмотрел на обнаженное плечо молочного брата и не увидел сине-багровой полосы, которую хорошо помнил. Рени перехватил его взгляд. - Ден сильно ударил меня, - сказал он с мрачным выражением в красивых глазах. - Очень сильно. След должен был остаться надолго. Но я смазал плечо мазью, изготовлять которую меня научили пришельцы. И, как видишь, за одну ночь все исчезло. - Научили пришельцы? - Что тебя удивляет? - А что это за мазь? - спросил Геза вместо ответа. - Я покажу ее тебе. - И ты научил других? - Нет, это опасно. Но я употреблял ее несколько раз, помогая другим, которых еще хуже избивали по приказу Дена. И всегда мазь помогала. Геза улыбнулся. - Рабы считают тебя волшебником, наверно? Они не боятся тебя? - спросил он. - Нет. А если и боятся, то немного, и совсем не так, как тебя и Дена. Меня они любят. - Ты же знаешь, что я никогда не наказываю рабов так, как Ден. - Ты господин, и тебя боятся, как господина. А я такой же раб, как и они. - Если бы это зависело от меня, Рени, ты давно уже перестал бы быть рабом. - Я знаю. Геза с нежностью обнял Рени: - И твое плечо совсем не болит? - Как только я наложил мазь, боль прошла. - Расскажи мне, когда и почему пришельцы научили тебя такому лечению? - Когда, я не помню. Они сами предложили научить меня. Они относились к нам очень хорошо. - По-моему, Ден не знает о такой мази. - Ты прав. Пришелец сказал мне: "Если кто-нибудь узнает, у тебя отберут мазь и запретят изготовлять ее. Храни тайну и посвяти в нее только верного человека", Они считали нас людьми, - с горечью добавил Рени. Геза промолчал. Не раз приходила ему в голову мысль, что он оказал Рени плохую услугу, дав ему образование. Развитие умственных способностей только подчеркивало рабское положение. Но сделанного не воротишь! - Ты мой брат, - сказал Геза, не зная чем успокоить Рени, только накануне испытавшего в полной мере, что он вещь, которую господин может сломать и выбросить в любую минуту. - Только в твоих глазах, Геза, - ответил Рени. - Но это, - он дотронулся до обруча, пересекавшего его лоб, - не позволяет забыть. - Снимай его, когда приходишь ко мне. - А что это изменит? Горьки не внешние признаки рабства, а сознание его. - Ты жалеешь, что я дал тебе знания? - А ты думаешь, что другие рабы не чувствуют ничего? - печально спросил Рени. - Они неграмотны и дики, но душа их болит так же, как моя. Ты хороший человек, Геза, ты лучше других, но ты многого не понимаешь. - Чего я не понимаю? - Не понимаешь того, что раб такой же человек, как ты, - ответил Рени. Гезу поразило сходство этих слов с тем, что говорили пришельцы. Люди, стоявшие намного выше его и Дена, и рабы, стоявшие, по его убеждению, намного ниже, мыслили одинаково. - Ты ошибаешься, Рени, - сказал он. - Я давно это понял. Но ведь ничего нельзя изменить. Так устроен мир. Он всегда был таким. - Устройство мира зависит от людей, - возразил Рени. - Изменить можно все. И когда-нибудь мир изменится. Жаль, что мы этого не увидим. Геза вздохнул. - Да, - сказал он, - конечно, жаль. Но я не представляю себе такого мира, где нет рабов. Не могу представить. Скажи мне, - переменил он тему, - ты веришь, что у Дена перевернулось все тело и сердце оказалось с правой стороны? Может ли это быть правдой? - Я думаю, что Ден сказал правду. Такого не выдумаешь. - Но это же невозможно! - Почему? Оказалось же возможным, что палица прошла сквозь голову пришельца, как сквозь воздух. Оказалось же возможным, что мои пальцы проникали в тело Дена, не встречая сопротивления. Расскажи кому угодно, никто не поверит. Все скажут, что это невозможно. - Тонкой иглой можно проткнуть щеку, - сказал Геза, - и щека пропускает иглу. Но то, что находится с левой стороны, не может оказаться на правой. - Никогда? - Никогда! - Тогда смотри! - Рени подошел к стене и снял с нее боевую перчатку, которую вместе с остальными доспехами Геза хранил в своей комнате. - Видишь, большой палец находится слева. - Рени вывернул перчатку. - А теперь он справа. Геза рассмеялся. - Человека нельзя вывернуть, как перчатку, - сказал он. - Видимо, тут и кроется ошибка, - возразил Рени. - Мы знаем три направления - длину, ширину и высоту. Если бы мы знали два, то не могли бы себе даже представить, что и перчатку можно вывернуть. Геза в полном изумлении смотрел на Рени. Такой странной мысли еще никто и никогда не высказывал. Но он сумел понять смысл услышанного. - Четвертого направления не существует, - сказал он. - Как знать. Может быть, оно существует, но мы еще ничего не знаем о нем. - Жаль, что мы не догадались спросить у пришельцев, где находится их сердце - справа или слева. - Это ничего бы не дало. Они не земные люди. На их родине все другое. - Ден думает, что их родина под землей. - Мне кажется, что это не так. Слова пришельцев надо понимать иначе. - Но если не на земле и не под землей, то где же тогда? - удивленно спросил Геза. - Может быть, над землей. - Почему же мы ее не видим? - Она очень далеко. Геза задумался. То, что говорил Рени, было ново. Откуда у него такие необычайные мысли? - Хорошо, допустим. Их родина велика, на ней есть города. Почему же она не падает на землю? - А почему не падает Луна? - Ты бы еще спросил, почему не падает Солнце, - Геза улыбнулся. - Я часто думаю об этом, - сказал Рени. - Не о чем думать. Солнце и Луна прикреплены к небесному своду. - Значит, и родина пришельцев может быть прикреплена точно так же. Но я как-то спросил пришельца, высоко ли небесный свод, и он ответил, что никакого свода нет. - Ты его не так понял. Все предметы падают на землю. Упала бы и Луна, если бы не была прикреплена. - Шар же не падает. А он ни к чему не прикреплен. Геза не нашелся, что ответить на такой довод. Шар действительно не падал, вопреки всем законам. - А что ты сам об этом думаешь? - спросил он. - Я думаю, что не все законы нам известны, - ответил Рени.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *  ДВА РАЗГОВОРА Геза легко нашел тайный люк в садовой беседке, о которой говорил ему Ден. Люк был так хорошо замаскирован, что, не зная о нем, невозможно было заподозрить его существования. Геза спустился в подземный ход и увидел загадочную дверь. Она нисколько не изменилась с тех пор, как он был здесь вместе с Деном, провожая пришельцев. Тогда они подошли с другой стороны, по ходу, появившемуся когда-то на глазах Гезы. Теперь этот ход был засыпан и от него не осталось никакого следа. Ден подробно объяснил, как надо нажимать на выступ сбоку от двери, но Геза так и не решился сделать это. Он видел факел, брошенный Деном, видел короткую ветку, валявшуюся тут же, которой Ден нажимал на выступ, чтобы не дотронуться до него рукой. Все соответствовало рассказу. Геза вернулся в беседку в глубокой задумчивости. Желание окончательно убедиться, войти в тайник, самому испытать все, что испытал Ден, преследовало Гезу. Он с трудом сдерживался, - не из страха, а только потому, что Рени убеждал его не делать этого. Памятный разговор с молочным братом повторялся еще много раз по самым различным поводам, и Геза вынужден был признаться самому себе, что мысли Рени ошеломляют его, что Рени лучше понимает тайны пришельцев. На эти темы Геза говорил и с Деном, но вскоре убедился, что старший брат мыслит одинаково с ним самим. А в словах Рени было много нового и не всегда понятного. Это вызывало невольное уважение. "А что если пустить Рени к столу пришельцев? - часто думал Геза. - Может быть, он поймет то, что тщетно старается понять Ден". Но об этом не приходилось даже мечтать. Ни один раб не смел входить в это "святилище". Уборку семигранной комнаты Ден поручил Рени только потому, что кто-то должен же был заниматься этим. А может быть, Ден выбрал Рени, желая таким знаком доверия сделать приятное Гезе. Нет, к тайне стола Ден никого не допустит! "Ден так быстро стареет, что, вероятно, скоро умрет, - решил Геза. - А, сделавшись верховным жрецом, я поручу стол Рени. Но это значит, - тотчас же подумал он, - сделать его таким же стариком, как Ден". - Я бы на это согласился, - сказал сам Рени, когда Геза поделился с ним своими мыслями. - Ден ничего не откроет и ничего не поймет. - Почему ты так думаешь? - Потому, что он ничего не добился до сих пор. - А ты уверен, что добьешься? - Нет, не уверен, - рассмеялся Рени. Беседка стала любимым местом отдыха Гезы. Его непреодолимо тянуло к подземному ходу. Он знал, что рано или поздно не выдержит и откроет таинственную дверь, что бы ни говорил ему Рени. Однажды, сидя в беседке, Геза увидел, что к воротам ограды их сада приблизились носилки, и сразу узнал их. Носильщиками всегда были самые рослые из рабов. Только один человек во всей стране пользовался для этого малорослыми пленниками недавней войны. Этим человеком была дочь Боры красавица Лана. Только у нее носилки были отделаны серебром - драгоценным металлом, ценившимся гораздо дороже золота. Даже сам Бора не позволял себе подобной роскоши. Геза видел, как опустились носилки, как один из рабов лег на землю, изображая собой ступеньку, видел выходившую из носилок Лану, и все еще не мог поверить, что это она, что именно сюда, в их дом, прибыла Лана. Но она вошла в сад и направилась в его сторону. Закон не позволял первому жрецу идти навстречу кому бы то ни было, кроме властителей страны. Лана была только дочерью властителя, и ей не полагались такие почести. Геза встал и слегка наклонил голову в знак приветствия и уважения. На молодой девушке было длинное платье из блестящего материала, изготовляемого в далекой стране, где жили желтые люди с косыми глазами. Светло-каштановые волосы, что являлось большой редкостью, были уложены в высокую причудливую прическу, перевитую серебряными нитями. Он молча ждал неожиданную гостью, не трогаясь с места. Когда она вошла в беседку, он предложил ей сесть. Спрашивать о цели прихода жрецу не полагалось. Это было бы проявлением любопытства. - Здравствуй, Геза! - сказала Лана. - Здравствуй! - ответил он. - Я пришла к тебе, а не к Дену. Я рада, что застала тебя одного. - Мы с Деном редко бываем вместе. - Ты рад меня видеть? - Я не ожидал твоего прихода. - А почему ты сам не приходишь ко мне? - Потому, что мой приход не может тебя обрадовать. - Ты так думаешь? - Я в этом уверен. Он сгорал от желания узнать цель ее прихода. Но если бы Лана вдруг встала и ушла, он ничего не спросил бы. Жрецу нельзя проявлять любопытство ни при каких обстоятельствах. Лана хорошо знала, что он не спросит ее, что она должна говорить сама. - Я хочу побеседовать с тобой, - сказала она. - Мне скучно без тебя. С тех пор как ты хотел взять меня в жены, я все время думаю о тебе и... Он чуть было не нарушил закона, но вовремя сумел взять себя в руки. - И жалею о своем отказе, - закончила Лана. - Я могу повторить свою просьбу, - хрипло сказал Геза. Он с трудом верил, что она действительно сказала такую фразу. Волнение душило его. - Ты меня еще любишь, Геза? - спросила Лана. Самолюбие подсказывало ответить отрицательно, но он только что сказал, что готов повторить просьбу. - Да, люблю и всегда буду любить, - ответил Геза, бледнея от унижения, которому она его подвергала. Лана встала: - Тогда ступай к моему отцу. В отличие от Гезы ее лицо пылало. Только влюбленный юноша мог не заметить выражения уязвленной гордости и гнева в ее продолговатых глазах. - Бора отказал мне один раз, - сказал он нерешительно. Лана справилась со своим волнением и снова села. - Ты, наверное, очень удивлен моими словами? - спросила она. - Да, Лана, очень. - Я не сумела справиться со своими чувствами. С вами, жрецами, приходится говорить первой, хотя это и унизительно для женщины. Или проститься с мечтами. - Я понимаю, - сказал Геза, - и благодарен тебе. Но почему ты думаешь, что теперь... - Потому, - перебила Лана, - что я слышала, как мой отец сказал своему брату Розу, что если бы Ден не был так стар, то мог бы взять меня в жены. - Ден одно, я другое. - Отец хочет видеть меня женой верховного жреца, - явно нетерпеливо сказала Лана. Трудно было в таком разговоре соблюдать требования закона. Геза, по всей вероятности, нарушил бы этот закон, если бы в нем вдруг не шевельнулось подозрение. Странно все-таки! Роз и Бора ненавидят Дена, мечтают о его смерти. Они должны точно так же ненавидеть и его самого. Уж не задумали ли они примириться с будущим верховным жрецом, перетянуть его на свою сторону, сделать Гезу врагом своего брата? Геза никогда не сочувствовал захвату власти жрецами, но ведь Роз и, Бора этого не знают. А если так, то приход Ланы и ее неожиданные слова - инициатива не ее, а самого Боры. Его оскорбила мысль, что Лану могли специально подослать к нему, а ее личные чувства, возможно, не играют при этом никакой роли. - Ты не сама пришла ко мне, - прямо сказал он. - Тебя прислал твой отец. Лана посмотрела на него с удивлением. - Почему ты так решил, Геза? Отец не знает. Он никогда не позволил бы мне. На ее глазах показались слезы. Геза смутился. Он ласково взял ее руку, но Лана резко отняла ее. - Не сердись, - сказал он. - Ты должна понимать сама, чем вызваны мои слова. Если я ошибаюсь и ты любишь меня... - Разве ты можешь в этом сомневаться, видя меня здесь, - гордо сказала Лана. Ее не удивляла его внешняя холодность. Она знала, что это обязательно для жреца любого ранга. - Тогда, - сказал Геза, - я сделаю вторую попытку. Чем бы она ни кончилась. Лана поднялась: - Я буду ждать. Прощай! - Прощай, Лана. Он не осмелился обнять ее, хотя по обычаю должен был сделать это. Ведь то, что произошло, было объяснением в любви. Он видел, что молодая девушка оскорблена его недавними словами, и уже жалел о том, что сказал их. Лана ушла, не оборачиваясь. Он провожал глазами ее носилки, пока они не скрылись за поворотом. Что-то в этом разговоре оставило смутный и неприятный осадок. Но Геза был слишком сильно влюблен, чтобы анализировать слова и поступки. Он решил, что фальшивые ноты в словах Ланы ему только показались. Ден несколько раз предлагал Гезе поговорить с Борой, но Геза всегда отказывался. Он не хотел, чтобы любимая женщина пришла к нему по принуждению. Теперь Лана сама сказала, что хочет этого. Несмотря на сомнения, Геза был счастлив... А Лана торопилась домой. Носильщики почти бежали Они научились понимать настроения своей госпожи и знали, что промедление будет им дорого стоить. Прибыв во дворец, Лана тотчас же прошла к отцу. Бора нетерпеливо ждал ее. Это был грузный мужчина огромного роста. Когда он шел, казалось, что сама земля стонет от непосильной тяжести его тела. Рабы изготовляли для него особо прочную мебель. В гневе он ломал руками палицы, разрывал пополам медные мечи, кулаком превращал головы провинившихся рабов в кровавое месиво. Мясистое, с крохотными глазками, лицо Боры повернулось к вошедшей дочери. - Все сделано, отец, - сказала Лана. - Геза любит меня по-прежнему. И неожиданно, упав в кресло, она заплакала. Бора не обратил на это никакого внимания: он не придавал значения женским слезам. - Пойду обрадую Роза, - сказал он и, грузно поднявшись, вышел из комнаты. Роз тоже ждал. Результат поездки, предпринятой Ланой по его совету, очень беспокоил его. Многое зависело от того, как относится Геза к его племяннице. Любит ли он ее по-прежнему или, оскорбленный отказом, перестал думать о ней? В этом последнем случае весь задуманный им план мог ни к чему не привести, оказаться бесцельным. Роз был уверен, что стремление к власти свойственно Гезе нисколько не меньше, чем Дену. К чему бы иначе Ден сделал младшего брата первым жрецом храма Моора, то есть своим преемником? Роз отлично знал жреческую касту и понимал, что жрецы сделают все, чтобы не выпустить из своих рук то, что в них однажды попало. Заслышав шаги Боры, Роз сел к столу и притворился погруженным в чтение. Пусть Бора видит, что он всегда работает за них двоих. Ведь сам Бора с трудом одолел начальную грамоту. Все управление страной лежит на Роза. Пусть брат лишний раз убедится, что не может обойтись без Роза. А то, чего доброго, ему может прийти в голову мысль властвовать одному. Бору любят солдаты, он хорошо дрался вместе с ними, ему обеспечена их поддержка. А значит, он сильнее Роза. Особенно теперь, когда Ден правит страной наравне с ними. Жалобный скрип половиц приближался. Роз внимательно читал. Он даже не поднял головы при входе брата. - Лана вернулась, - сказал Бора. - Погоди! - ответил Роз. - Я дочитываю важное донесение. - О чем оно? - Не все ли равно, раз ты его не поймешь. Гигант нисколько не обиделся на такой ответ. Он давно привык к характеру брата и всецело полагался на него, добродушно признавая умственное превосходство Роза. Он, Бора, не политик, а воин. Оглянувшись, он нашел свою скамью, специально для него поставленную здесь, и сел. - Ну, так что же узнала Лана? - спросил наконец Роз. - Геза любит ее. - А она не ошиблась? - Моя Лана умная женщина. - Бора усмехнулся. - В таких вещах она хорошо разбирается. - Значит, самое время привести в исполнение наш план, - сказал Роз. - Твой план, хочешь ты сказать. - Да уж, конечно, не твой. Но ведь ты со мной согласился. Не правда ли? - Я всегда с тобой соглашаюсь. По губам Роза скользнула улыбка. Братья походили друг на друга только ростом. У Роза было более хрупкое сложение и худощавое лицо с большими глазами. Его руки были тонки и изящны, ничем не напоминая два "молота" Боры. - По твоему приказу, - сказал Роз, - Лана отказала Гезе. Неужели он все-таки ее любит? - Она сказала ему, что сама его любит, как ты ей советовал. Лана достаточно красива, он поверил. Все сделано по твоему плану. Но Лана плачет. По-моему, покончить с Деном можно и не отдавая ее в жены Гезе. - Нет, без этого нельзя обойтись. Тогда смерть Дена окажется для нас бесполезной. - Будь добр, объясни почему. - Охотно. Роз встал и заходил по комнате. Ему было легче высказывать свои мысли, не видя перед собой бессмысленно-сосредоточенного лица брата, которое его всегда раздражало. Но выказывать раздражение явно было опасно. - Смерть Дена нам необходима, - начал он, - и притом как можно скорее. Ден пользуется тем исключительным положением, в которое его поставило появление проклятых пришельцев со всеми их тайнами. Пока он жив, власть жрецов будет усиливаться с каждым днем. Кончится это тем, что наш род будет только формально управлять страной Моора. Но что произойдет после смерти Дена? Верховным жрецом, конечно, станет его брат Геза. Что изменится для нас с тобой? Ничего. Только вместо старика во главе жреческой касты окажется молодой и полный сил. Значит, нужно, чтобы Геза обязательно стал членом нашей семьи. Тогда он будет нам не опасен. Оскорбленный отказом, верховный жрец - непримиримый враг. Тебе это понятно? - Да, понимаю. Но ведь и Геза может умереть точно так же, как его старший брат. - Это труднее во много раз. Ден так состарился, что его смерть никого не удивит. Геза молод. Жрецы на стороне Дена и Гезы. Они знают, кому обязаны своей неслыханной властью в стране. Они многочисленны и умны. Они знают, что мы, то есть ты и я, ненавидим и боимся Дена и Гезы. Неужели ты можешь думать, что они ничего не заподозрят, если умрут и Ден и Геза? Нет, они сразу все поймут. А тогда могут произойти непредвиденные вещи, вплоть до смены династии. - У меня есть солдаты. Не забывай об этом, - надменно сказал Бора. - При жизни нашего деда - Дора - было такое столкновение солдат с жрецами. Ты знаешь, чем оно закончилось. Народ слушается жрецов. Бора задумался. - Как ты думаешь убить Дена? - спросил он. Роз поморщился от такой прямолинейности. Он не любил называть вещи своими именами. - Он должен умереть от "старости"! - Может быть и так, - сказал Бора. - Но я сделал бы все это гораздо проще и надежнее. - А как? - с любопытством спросил Роз. Его заинтересовало, что в голове Боры могла возникнуть какая-то мысль. - Я пригласил бы Дена на ужин. - Бора замолчал, соображая. Роз ждал продолжения. - Потом я слегка стукнул бы его кулаком по голове. Народу мы скажем, что Ден умер от удара. И он громко расхохотался своей шутке. - Умнее ты придумать не мог? - Роз пожал плечами. - Ден умрет у нас в доме! Даже слепому все станет ясно. Он должен умереть в своей постели. - А кто отравит его? Не ты же сам. "Хоть это сообразил!" - подумал Роз. - Предоставь действовать мне, - сказал он громко. - Геза явится к тебе завтра, или, в крайнем случае, послезавтра. Прими его ласково и согласись отдать ему Лану. Хорошо бы сделать так, чтобы при этом присутствовало несколько человек. Тогда Геза не сможет отказаться от своих слов. Смерть Дена - рискованное дело! - Все будет как ты хочешь, - ответил Бора. - Я знаю, что ты сумеешь сделать все как надо. И братья расстались, довольные друг другом. ПЛАН ДОБА Геза на другой же день отправился к Боре. Он не хотел откладывать свое счастье ни на час. Бора встретил его приветливо, насколько это было возможно при его врожденной грубости. Кроме него в комнате оказалось еще трое людей, принадлежавших к высшей знати, - два правителя областей и один военачальник. Они встали при входе первого жреца храма Моора и почтительно приветствовали его. Геза ожидал, что они уйдут, но, - видимо, из уважения - все трое остались. Со свойственной ему бесцеремонностью, которую Геза хорошо знал, Бора сразу же спросил, чему он обязан видеть у себя столь высокого гостя. Пришлось говорить при посторонних. Выслушав его просьбу. Бора неуклюже сделал вид, что задумался. - Ты оказываешь мне большую честь, - сказал он наконец. - Я не ожидал этого. Значит, ты хочешь взять в жены Лану? - Об этом я и прошу тебя, - ответил Геза, удивленный таким нелепым вопросом. - Большая честь, - повторил Бора. - Правда, я хотел видеть Лану женой верховного жреца, но ты почти верховный жрец. Ты станешь им после Дена. - Это может случиться очень не скоро. - Геза счел себя обязанным сказать эту фразу. - Ден стар, очень стар. - Бора явно не знал, что ему говорить дальше, и сердце Гезы замерло от страха. Неужели он получит второй отказ, да еще при свидетелях? Тогда Лана будет навеки потеряна для него. - Ты прав, - продолжал Бора, - Ден может прожить еще долго. "Я сделал глупость, - подумал Геза. - Надо было действовать по совету Дена". - Но я согласен, - неожиданно сказал Бора. Выполнять и дальше совет Роза - затянуть разговор и не соглашаться сразу, было ему не по силам. - Бери Лану и будь с ней счастлив, как я был счастлив с ее матерью Вадой. Всей стране было известно, что Вада, мать Ланы, умерла от частых побоев мужа. Он грузно встал и сделал шаг к Гезе. Не будь тут посторонних людей, Геза, возможно, сумел бы найти предлог уклониться от выполнения обычая, но в присутствии свидетелей это было бы смертельным оскорблением для Боры. Геза напряг мускулы и покорно дал обнять себя своему будущему родственнику. Его кости буквально затрещали, но Геза нашел в себе силы не показать боли и даже улыбнулся. - Благодарю тебя, мой будущий отец! - сказал он, с трудом переводя дыхание. О согласии самой Ланы никто не обмолвился ни единым словом. Спрашивать дочерей вообще не полагалось, но высокое положение давало Лане право выбора мужа. Бора должен был упомянуть о согласии Ланы, если он ничего не знал о ее разговоре с Гезой в беседке. Но осуществление мечты так опьянило Гезу, что он не заметил этой странности. Присутствующие поздравили жениха. Потом его отвели к Розу, дяде невесты, и Гезе пришлось выдержать еще одно родственное объятие. Оно было совсем не мучительно физически, но могло причинить куда большую боль, если бы Геза почувствовал сколько ненависти и гнева вложил Роз в это объятие. Гордый властитель не мог простить Гезе, что вынужден согласиться на его брак со своей племянницей. Геза вернулся домой чуть не помешанным от счастья. Он тотчас же приказал разыскать Рени и, когда тот явился, рассказал ему о своем успехе. Рени нахмурился. - Мне это не нравится, - сказал он. - Такой поворот должен иметь причину. Геза смотрел на него, не понимая. Рени улыбнулся, видя его растерянное лицо. - Я рад за тебя, - сказал он. - Мы поговорим завтра. - О чем? - Так, о некоторых моих мыслях. - Ничего не понимаю. - Ты поймешь завтра. Но и на следующий день Геза не понял, вернее, не захотел понять того, что говорил ему Рени. - Дело совсем просто, - возражал Геза. - Гораздо проще, чем ты думаешь, Рени. Лана меня любит, и она убедила своего отца, что незачем отдавать ее Дену, который все равно скоро умрет. Бора хочет, чтобы его дочь стала женой верховного жреца. Она ею и будет. Вот и все. - Расскажи мне еще раз, - попросил Рени, - как можно подробнее, не пропуская ни одного слова, ни одной самой мелкой подробности, что говорила тебе Лана? Что говорил Бора и каким тоном? Что сказал Роз? - Ты какой-то странный сегодня, Рени. Зачем тебе это знать? Ты подозреваешь какой-то заговор? Против кого? Против меня? Это нелепо, раз мне отдают в жены Лану. Против Дена? Им незачем составлять против него заговоры, они уверены, что Ден и так скоро умрет. Согласие Боры вызвано желанием иметь будущею верхового жреца своим родственником. В этом есть смысл. Но какое мне дело! Я люблю Лану, и она будет моей. Больше мне ничего не надо. А вернуть Розу и Боре всю полноту власти я решил давно, и сделаю это, как только стану верховным жрецом. Мне не нравится то неестественное положение, которое создал Ден. Ты же знаешь, Рени. - Да, но Роз и Бора этого не знают. Ден молод, он только выглядит стариком. Но если он мог постареть всего за двенадцать лун, то может и помолодеть за такое же время. Мы не знаем причин его преждевременной старости. Она только внешняя. Я думаю, что Роз рассуждает именно так. Он должен так рассуждать. Он и Бора ненавидят и боятся тебя и Дена. Как же я могу не беспокоиться, видя, что они внезапно и необъяснимо переменили свое отношение к тебе. - Милый Рени! - Геза обнял молочного брата. - Ты меня любишь, я это знаю. Радуйся вместе со мной и ничего не опасайся. Все будет хорошо! Рени вздохнул. Бесполезно говорить с Гезой! Он опьянен счастьем и не в состоянии понимать очевидных вещей. - Как хочешь, - сказал он. - В моей радости ты не можешь сомневаться. Я счастлив твоим счастьем. Но позволь мне охранять тебя. - Охранять? - Геза от души рассмеялся. - Можно подумать, что мне грозит смертельная опасность. Ты не в своем уме, Рени. Но поступай как хочешь. - Я чувствую какую-то опасность, - с глубоким убеждением сказал Рени. - Но смутно и неопределенно. Мне подозрительна вся эта история. Внезапный приход Ланы, быстрое согласие Боры - все это очень странно. Геза вспомнил мелькнувшее у него подозрение во время разговора с Ланой в беседке и почувствовал правду в словах Рени. Но ему хотелось верить в безоблачное счастье, и он тут же отогнал неприятное воспоминание. Лицо Рени было так мрачно, что Геза не захотел прекратить разговор, не попытавшись еще раз успокоить своего верного друга. - Подумай сам, Рени, - сказал он. - Что могут замышлять против меня Бора или Роз, если Лана будет моей женой? Ты знаешь, что брак с жрецом нерасторжим. Если я умру, Лана до конца жизни останется вдовой. И он ушел, оставив Рени одного с его мыслями. Молодой раб долго сидел в беседке, пытаясь разобраться в своих подозрениях. Последние слова Гезы навели его на новые мысли. Да, Геза совершенно прав! Жена жреца никогда не сможет стать женой кого-нибудь другого, даже если этот другой тоже жрец. Но Лана еще не жена Гезы. Не тут ли таится опасность? Умертвить Дена выгодно Розу. Но Бора отказал Гезе, и Роз должен думать, что новый верховный жрец будет относиться к ним враждебно. С другой стороны, если Геза также умрет, это возбудит подозрения жрецов. Жрецы никому ничего и никогда не прощают. Сколько людей, так или иначе задевших интересы этой могущественной касты, были найдены мертвыми в своих домах, и никто не мог объяснить их внезапную смерть. В распоряжении храмов много верных, испытанных средств, о которых никому не известно. Но если Геза умрет, будучи женихом Ланы?.. Рени внезапно вспомнил небольшую подробность, о которой Геза упомянул, видимо, случайно. При его разговоре с Борой присутствовали свидетели! Рени вскочил в сильном волнении. Ну, конечно! Именно это обстоятельство раскрывает весь план Роза. О согласии Боры отдать свою дочь в жены Гезе узнает вся страна. Кто заподозрит, что Геза умерщвлен Розом, если он жених племянницы Роза? Опасность грозит Гезе не после, а до его брака! Рени казалось, что он понял все до конца. Гезу надо охранять каждый день, каждую минуту, до тех пор, пока Лана не станет его женой. Об опасности, угрожавшей Дену, Рени не думал. Если Ден умрет, все только свободно вздохнут. Рени искренно любил Гезу, но он знал также и то, что его собственная судьба неразрывно связана с Гезой. Не будь Гезы, он, Рени, был бы простым рабом, таким же бесправным и угнетаемым, как остальные. И он решил неотлучно находиться рядом с Гезой. Он часто спал с ним в одной комнате, - теперь это будет ежедневно. Он сам будет следить за приготовлением пищи для Гезы. Ведь умертвить его Роз может только при помощи яда. Не рискнет же он подослать убийцу в дом верховного жреца. Но такая возможность тоже не исключена. Приняв решение, Рени немного успокоился. Он всегда был человеком действия. В общих чертах он правильно понял план Роза, ошибившись только в одном. Роз был гораздо хитрее и опытнее Рени. Он знал, что такой наивной уловкой, как мнимое согласие на брак, жрецов нельзя обмануть. Его план относительно Гезы был тоньше, чем думал Рени... Роз не терял времени. Как только решился вопрос о браке Ланы и прошло достаточно дней, чтобы об этом событии узнала вся страна, он приступил к действиям. Спешить заставляло Роза и то соображение, о котором Рени говорил Гезе. Ден состарился неестественно. Кто знает, вдруг он начнет молодеть. Никому не известно, какие тайны узнал он у пришельцев. Может быть, мнимая старость только хитрость, чтобы поразить всех возвращением молодости и еще больше возвыситься в глазах населения. А тогда внезапная смерть неизбежно возбудит подозрения. Роз боялся жрецов. Он знал тайную силу этой могучей касты. Силу, которая всегда помогала власти и поддерживала правителей страны. Роз не хотел обращать эту силу против себя. Если бы Ден не посягнул на его верховную власть, Роз никогда не коснулся бы и пальцем никого из жрецов. Тесное сотрудничество с ними - основа власти. Замышлять против верховного жреца заставил его сам Ден! Доверенный человек Роза, раб из страны черных людей, по имени Доб был позван в спальню властелина. В преданности этого человека у Роза никогда не возникало никаких сомнений. Доб скорее даст разрезать себя на куски, сжечь живым, чем выдаст планы своего господина. В обязанности властителей входит знать все, что касается их подданных, в особенности тех, кто стоит близко к верховной власти. Шпионить в домах высших сановников было обязанностью Доба. Он пользовался для этого рабами, так как сам был рабом и не возбуждал в них той ненависти, которую угнетаемые всегда испытывают к угнетателям. И, хотя все его осведомители хорошо знали привилегированное положение Доба, это было в их глазах не недостатком, а, наоборот, достоинством, так как Доб мог хорошо вознаграждать их за службу. И Доб сообщал своему господину все, что тот хотел знать. Выслушав Роза, Доб задумался. - Найти исполнителя твоей воли, мой господин, не очень трудно, - сказал он. - Но дело идет не о простом, а о верховном жреце. Если мой человек будет пойман и уличен, его ждет не обычная казнь. - Подумай об этом, - сказал Роз. - Его не должны поймать. Тогда жрецы все узнают. - Они опытны, господин. А если они вскроют тело Дена и найдут яд? - Ты осторожен и осмотрителен, как всегда, - довольно сказал Роз. - Об этом я не подумал. - Ты хочешь, чтобы все думали, что Ден умер именно от старости? - спросил Доб. - Конечно. - Мне кажется, это ошибка. - Я не понимаю тебя. - Яд найдут, - уверенно сказал Доб. - Жрецы очень умны. Если бы это был простой жрец, тогда они поверили бы в естественную смерть. - Ты прав, - с беспокойством сказал Роз. - Значит, мой план никуда не годится? - Нет, господин, почему же. Тебе нужно, чтобы Ден умер. Он умрет, но не от старости, а именно от яда. - Ты сошел с ума? - Нет, господин, я в полном рассудке. Скрыть нельзя. Значит, Ден должен быть отравлен так, чтобы об этом все знали, весь народ, вся страна. - Нет, ты помешался, мой бедный Доб! - Нисколько, мой господин. - Отравителя сразу найдут. - Обязательно, и это очень хорошо. - Он назовет твое имя, а оно приведет ко мне. - Он не сможет этого сделать. - Я тебя окончательно не понимаю. - Все очень просто, мой господин. Рабы Дена ненавидят его. В то, что один из них убил своего господина, все поверят. У Гезы есть раб по имени Рени. Геза относится к нему, как к брату, а Ден не считается с этим. Недавно он избил Рени плетью. У Рени больше оснований ненавидеть Дена, чем у других. Знаешь ли ты, мой господин, что этот Рени получил такое же образование, как сам Геза? - Что?! Он осмелился нарушить закон? - Да, мой господин. Геза научил его всему, что знал сам. - Этот Рени завтра же умрет. - Подожди казнить его, - он мне нужен. - Не думаешь ли ты именно ему поручить это дело? - Нет, господин. Рени не согласится и расскажет Гезе. Он нужен мне, чтобы ответить за смерть Дена. Рени казнят жрецы. И Гезу не в чем будет обвинять. Муж Ланы должен быть незапятнан, чтобы стать верховным жрецом. - Ты очень умен, Доб, - сказал Роз. - Я стараюсь быть полезным тебе, мой господин, - скромно сказал Доб. - Ты скажешь Гезе при случае, что знаешь о его преступлении, и он навсегда останется благодарен тебе за то, что ты его не выдал. Ведь если о таком поступке узнают, это неизбежно лишит Гезу сана верховного жреца. - Ты просто сокровище, Доб! Но кто же выполнит твой план? - Роз был в восторге. - У меня есть подходящий человек. Его зовут Моа, и он давно служит мне, хотя и не является рабом. Я держу его в руках, зная его преступную тайну. - Какую тайну? - Он ворует воду из канала, идущего в твой сад, господин, - понизив голос, сказал Доб. - И, давно зная об этом, ты молчал? - в гневе спросил Роз. - Я вижу, Доб, что ты не все говоришь мне. Ты умолчал о Рени... Теперь этот Моа... - О том, что Рени образован, я сам узнал только вчера, - спокойно объяснил Доб, - когда мне сообщили о подслушанном разговоре его и Гезы, мой господин. А Моа был мне нужен. Значит, он был нужен и тебе. И сейчас он нужен. Кража воды не такое уж большое преступление, - пожав плечами, закончил он. - Знаешь что, Доб! - возмущенно сказал Роз. - Если бы это был не ты... Такие дерзкие слова стоили бы головы любому рабу. Понимаешь ты это? Доб улыбнулся. - Ты можешь казнить меня, когда только захочешь, мой господин, - сказал он. Роз промолчал. Грозный властитель привык к своевольству своего раба и прощал ему все. Доб был ему необходим. - Хорошо, - сказал он. - Ты сообщил мне о двух преступниках. Оба нужны тебе. Но я казню их обоих. - После смерти Дена, мой господин. Роз опять промолчал. Не замечая этого, он давно уже подчинялся умственному превосходству Доба, всегда и во всем соглашался с ним. Доб это знал и, единственный человек в стране, нисколько не боялся гнева Роза. - Но этот Моа тебя знает, - сказал Роз. - Как же ты не боишься открыть ему такую тайну? - Он будет молчать, мой господин, - ответил Доб. НАКАНУНЕ ТОРЖЕСТВА Подошел наконец торжественный день, когда по древнему обычаю Геза должен был отпраздновать согласие Боры отдать ему в жены свою дочь. Ден обрадовался случаю, который давал ему возможность показать свое гостеприимство и одновременно возобновить утраченные за прошедшее время связи с влиятельными людьми, разрушить стену непонимания и страха, отделившую его от всех с того дня, когда в его доме появились пришельцы. "Отверженность", о которой говорил Геза, давно уже тяготила Дена, да и просто была опасна. До сих пор удобного случая не представлялось. Жрецам не разрешалось устраивать в своем доме празднества, кроме редких случаев, строго предусмотренных. Одним из таких дозволенных случаев был брак жреца. А Геза радовался еще больше, но по другой причине. В их доме соберутся все высокопоставленные лица, никто не осмелится не принять приглашение Дена. После этого Лана окончательно станет его невестой. Взять свое согласие обратно Бора уже не сможет, даже если бы и захотел это сделать. - Наконец-то, - облегченно вздохнул и Рени, когда Геза сообщил ему, что празднование состоится завтра. - Значит, мне осталось охранять тебя только до завтрашнего вечера. Я уж начал думать, что этот день никогда не настанет. - Ты устал, мой бедный Рени! Но ты видишь теперь, что твои опасения не имели оснований. Ничто не угрожало мне с самого начала. - Ты так думаешь?- многозначительным тоном спросил Рени. - А я буду еще внимательнее в этот последний день, до тех пор, пока Бора при всех не скажет, что Лана твоя, пока он не выпьет за здоровье жениха его дочери. Только тогда я соглашусь, что опасности больше нет. Не захочет же Бора сделать Лану вдовой в столь юном возрасте. Он ее любит. И очень прошу тебя: ничего не ешь и не пей в начале пира. Жаль, что я не смогу сам стоять за твоей спиной и прислуживать тебе. - Ты будешь стоять рядом со мной, - ответил Геза. - Ден разрешил поставить тебя за спиной Боры. Но я же не могу не выпить за здоровье гостей. - Я наполню твой кубок заранее. На это никто не обратит внимания. Геза рассмеялся. - Пусть будет так, - сказал он, - если это доставит тебе удовольствие. Рабы в доме давно уже сбились с ног. Целую половину луны их заставляли работать с утра до вечера. Весь дом сверху донизу украшался цветами и гирляндами зелени. Сотни факелов и масляных светилен были искусно спрятаны в саду и должны были одновременно загореться в нужный момент. Пиршественный зал походил на оранжерею. Ден приказал любой ценой достать шкуры белых зверей, обитавших на дальнем севере и бывших в их южной стране большой редкостью. Этими шкурами, собранными во многих городах, покрыли весь пол и скамьи. По приказу Дена все храмы страны прислали самые редкие яства и напитки из своих подвалов. Ден решил поразить гостей роскошью. Он знал, что от него ждут чего-то необычайного, что все уверены в том, что пришельцы дали ему в руки неизвестные людям силы. Он мучился сознанием своего бессилия. Сможет ли роскошь празднества заменить отсутствующие чудеса? Не уменьшит ли это тот ореол таинственности, который окружал его и был ему так выгоден? Ведь одна только роскошь доступна многим, не только ему. Из затруднительного положения вывел Дена его брат. Выслушав сомнения Дена, Геза обещал подумать и на следующее утро действительно предложил такое, до чего сам Ден никогда бы не додумался. - А разве это можно? - спросил Ден с сомнением и надеждой в голосе. - Почему же нет. - Геза ни словом не обмолвился, что средство поразить всех гостей придумал Рени. - Пришелец советовал бросить шар в море. Значит, его можно брать в руки и переносить с места на место. - Я боюсь до него дотронуться, - откровенно сказал Ден. - Я тоже, но мы поручим это Рени. Такое предложение в глазах Дена было вполне естественным. Если существует какая-то опасность, то пусть ей подвергнется раб. Ден не мог знать, что, говоря это, Геза только выполняет просьбу самого Рени. - А если шар здесь не загорится? - Вот это и интересно проверить, - снова повторил Геза слова Рени. - Но я не думаю, что шар может гореть только над столом. В тайнике стола нет, и ты сам рассказывал, что там горит такой же шар. - Когда же мы это сделаем? - Перед самым празднеством. Можно было бы поступить еще лучше: внести шар при всех. Но это будет нелепо, если он не загорится. - Мы можем проверить заранее, - сказал Ден, воодушевленный выдумкой Гезы. Если затея увенчается успехом, вся страна будет поражена. Потрясающее впечатление не развеется никогда! Такие вещи не забываются. - Позови Рени! Рени тотчас же явился. Низко поклонившись, он замер в ожидании, готовый исполнить любое приказание. И, хотя он отлично знал, зачем его позвали, догадаться об этом по его лицу было невозможно. Ден заранее удалил всех рабов. В зале никого не было. - Рени, - сказал Геза, - поднимись в семигранную комнату и принеси сюда шар. - Черный шар?! - Рени прекрасно разыгрывал безграничное удивление. Потом, словно спохватившись, он почтительно поклонился обоим братьям и направился к двери. Потянулись минуты напряженного ожидания. Геза волновался, вероятно, гораздо сильнее Дена. Что ни говори, а таинственный шар пришельцев вызывал невольный страх не только в народе, но и в нем. Геза ни за что на свете не хотел подвергать Рени какой бы то ни было опасности. Ведь до сих пор никто никогда не дотрагивался до шара. И хотя он сам только что убеждал Дена в том, что шар можно не только трогать, но и переносить, полной уверенности в этом у него не было. Но Рени сам просил произвести этот рискованный опыт и поручить исполнение именно ему. Что касается Дена, то его беспокоил только результат опыта. Ждать пришлось довольно долго, Рени почему-то медлил. Геза начал уже серьезно тревожиться. Наконец послышались шаги и на пороге появилась бронзово-красная фигура молодого раба. В его руках был черный шар. Геза облегченно вздохнул. Твердыми шагами, внешне совершенно спокойно, Рени вышел на середину комнаты, ступил на скамью, с нее на стол и, вытянув руки, поднял шар над головой. Это была ошибка, Рени "не мог знать", что задумали Ден и Геза, зачем они велели ему принести шар. Стоило Дену обратить внимание на эту странность - и он сразу понял бы всю разыгранную комедию. Но, к счастью, Дену было сейчас не до размышлений. - Приказывай, господин, - сказал Рени. Геза понял, что осторожный Рени хочет, чтобы ответственность за то, что могло сейчас произойти, легла на самого Дена. Кто знает, вдруг шар не повиснет в воздухе, а упадет и разобьется. На Рени мог тогда обрушиться безрассудный гнев Дена. Верховный жрец молчал, очевидно не решаясь произнести слова, которых ждал Рени. - Надо довести до конца, - сказал Геза. - Отпусти шар! - приказал Ден. Рени отнял руки и быстро соскочил на пол. Шар не упал! Он висел над столом, ни к чему не прикрепленный, таинственный, непонятный, одним только неестественным своим положением вызывая чувство непреодолимого страха. И все трое смотрели на шар со страхом, даже Ден, который видел его каждый день. Рени не мог поверить, что именно он осмелился взять в руки этот шар и принести его сюда. Собственная смелость удивляла его. - Наши гости разбегутся, - сказал Геза. - Они никогда не осмелятся это сделать, - ответил Ден. - Но шар не светит. Он совсем забыл, что сотни раз входил в семигранную комнату и каждый раз заставал шар не светившимся. Он вспыхивал после его прихода. И действительно, едва он успел произнести эти слова, шар вспыхнул. Над столом повисло маленькое солнце. Огромный зал, с двумя рядами столбов, поддерживавших потолок, осветился так ярко, как не был освещен со дня своей постройки. Самые отдаленные углы оказались залитыми ослепительным белым светом. - Этого не видел никто и никогда, - прошептал Ден. - Благодарю тебя, Геза! Рени незаметно улыбнулся. Если бы гордый жрец мог знать, что он благодарит не Гезу, а своего раба! - Теперь надо отнести его обратно, - сказал Геза. - Но сперва он должен погаснуть. - Он всегда гаснет сам, но как это сделать, я не знаю. Рени приблизился: - Разреши мне сказать. - Говори! - Позволь мне снова взять его в руки, мои господин. - Ты обожжешься! - воскликнул Геза. - Я думаю, он потухнет, - скромно ответил Рени. - Вот как, - заметил Ден, - ты, оказывается, умеешь думать. Рени молчал, ругая себя за проявленную инициативу. Что с ним случилось сегодня? Почему он дважды забыл осторожность, давно ставшую привычкой?.. - Что ж, попробуй! - решил Ден. - Нельзя же оставить шар здесь. Ты преступно избаловал Рени, - обратился он к брату, когда Рени отошел от них. - Раб осмеливается думать! Это неслыханно! - Я часто разговариваю с Рени. - Геза тоже понял допущенную Рени оплошность и старался исправить ее. - Я сам приказал ему думать, когда он говорит со мной. Сейчас он обращался ко мне. Он выполняет мой приказ. Ден ограничился тем, что пожал плечами. Предположение Рени оправдалось раньше, чем он сам думал. Он не успел не только дотронуться до шара, но даже поднять руки. Шар погас, как только он поднялся на стол. "Похоже, что шар слышит мысли человека", - с невольным страхом подумал Рени. Он осторожно дотронулся до поверхности шара. Она была холодной, будто не от нее только что исходил яркий свет. "Все, что светит, одновременно и греет, - думал Рени, неся шар обратно в семигранную комнату. - Ручки светилен сильно нагреваются. Солнце греет. Почему же шар ведет себя иначе? Видимо, это не свет, а что-то другое. Но что?" Успех празднества был обеспечен, - люди убедятся в могуществе верховного жреца. Ден был в восторге. - Напрасно я велел приготовить факелы и светильники в саду, - говорил он. - Этот шар заменит собой все. - Они не помешают, - возражал Геза. - Не будем же мы выносить его в сад. - Это было бы еще поразительнее. - Согласен с тобой. Но нельзя же оставлять пиршественный стол в темноте, чтобы осветить сад. Они долго и тщательно обсуждали церемониал появления шара. Внесет его Геза. Все должны думать, что дотрагиваться до шара может только жрец. А вечером того же дня, когда Ден по обыкновению поднялся в семигранную комнату, его поразил неожиданный и тяжелый для него удар. Картины в столе исчезли. Сколько ни нажимал Ден на оба выступа - ничего не появлялось в таинственной глубине стола. Шар продолжал сиять ровным белым светом, узкий луч не показывался, и только самый свет становился неровным, мигающим в тот момент, когда рука Дена касалась таинственных кнопок. До сих пор ни разу ничего подобного не было. В полном отчаянии Ден приказал позвать Гезу и, когда тот пришел, обрушил на него град проклятий. - Но в чем же я виноват? - оправдывался Геза. - Ты сам согласился, чтобы Рени принес шар вниз. - Я сожгу твоего Рени в священном огне, - неистовствовал Ден. - Будь проклят ты сам и твоя глупая выдумка! - Сегодня днем ты благодарил меня за эту "глупую выдумку", - сказал Геза, пожимая плечами. - Кто же мог знать, что так случится? И я совершенно не понимаю, в чем вина Рени и за что его надо сжечь. Он выполнил наш приказ. - Так что же теперь делать? - спросил Ден, внезапно успокоившись. - Не знаю. - Неужели картины больше никогда не появятся? Ден произнес эти слова таким жалостным голосом, что Гезе стало жаль его. Он мог бы посоветовать брату одно-единственное средство - позвать Рени и спросить его мнение, но этого никак нельзя было сделать. - Не знаю, - повторил он. - Я подумаю об этом и, может быть, пойму, в чем тут дело. - Прошу тебя это сделать! Геза ушел. Ден остался наверху и сошел вниз только под утро. Достаточно было посмотреть на его лицо, чтобы понять - картины так и не появились. Ни Ден, ни Геза, ни даже Рени никогда не смогли бы догадаться, что здесь произошло простое, хотя маловероятное совпадение. Шар был в исправности. Много веков спустя в аналогичном случае люди сказали бы: "Окончилась передача". Но в эту эпоху подобная мысль не могла прийти в голову никому, несмотря на то, что пришельцы говорили о том, что картины рисуются не шаром, а приходят, с помощью шара, с их родины. Ден помнил эти слова, но был бессилен сделать из них правильный вывод. А Рени, с большим интересом выслушав рассказ Гезы, задумался и сказал: - Скорей всего, дело в расстоянии между шаром и столом. Ты говорил, что пришельцы, прежде чем повесить шар, что-то измеряли. Видимо, я положил его не в ту точку, в которую надо. Посоветуй Дену передвигать шар до тех пор, пока картины не появятся снова. Больше я ничего не могу придумать. - Хорошо, - ответил Геза, - я так и скажу ему. Но не сейчас, а после празднества. А то он, чего доброго, не позволит внести шар в комнату пира... А в то самое время, когда происходил этот разговор, Доб стоял перед Розом и докладывал ему, что все готово и приговор, вынесенный Дену, может быть приведен в исполнение. - Ты предусмотрел все? - спросил Роз. - Все, господин! - Твой человек не обманет? - Никогда, господин! Он готов и выполнит мой приказ. - И ты уверен, что он будет молчать? - Его заставит молчать сам Геза. Роз с любопытством посмотрел на своего наперсника. - Ты очень умен, Доб! - сказал он, повторяя эту фразу уже в бессчетный раз. - Я не всегда могу понять тебя сразу. Безгранична была гордость Роза и его уверенность в своем превосходстве над рабом. Постоянно повторяя эти слова, он никогда не думал, что признает ими умственное превосходство Доба над собой. Такая мысль просто не могла прийти ему в голову. Доб это понимал и не опасался за себя. - Объясни, Доб! - Ты увидишь все своими глазами, господин. - Каким образом? - Окажи Гезе честь и присутствуй на пиру вместе с твоим братом. - Я не собирался там быть. - Если ты хочешь видеть, то должен быть, - спокойно ответил Доб, уверенный, что Роз не устоит перед искушением. Присутствие Роза при смерти Дена входило важной деталью в план Доба. И он не ошибся, изучив характер своего властелина до тонкостей. - А что я должен делать? - спросил Роз. - Ничего. Присутствовать, и только. - Я там буду. Доб удалился, торжествуя. Теперь его план осуществится без малейшей заминки. Роз не удержится и скажет Гезе, что ему известно о том, что жрец нарушил закон, дав рабу образование. Остальное сделает сообразительность Гезы. Доб заботился о своей безопасности. Он хорошо знал, что никакая близость к властителю не спасет его, если жрецы узнают о его участии в убийстве верховного жреца. Что может сделать Роз, если Доба в одно утро найдут мертвым? Погоревать, и только. Пусть Роз тешит себя иллюзиями своей силы. Он, Доб, знает, что по воле господина вступил в борьбу с более могущественной силой. Он защитит себя сам. Все произойдет так, как им задумано. Моа уже находится в доме Роза, выданный Добом за нового раба. Бора согласился взять его с собой к Дену. Как полагается по обычаю, Моа и второй раб Боры будут прислуживать на пиру Дену и Гезе. И одним ударом будут достигнуты три цели: исполнится воля Роза, приговорившего к смерти Дена и Рени, умрет исполнитель этой воли и будет обеспечена безопасность самого Доба. В эту ночь он спал спокойно. И так же спокойно, в комнате Гезы, спал Рени. Охраняя своего брата и друга, он никак не мог думать, что смертельная опасность нависла над ним самим, а не над Гезой. СМЕРТЬ ДЕНА Ден пригласил на празднество более ста человек - всех, занимавших более или менее значительные посты. Никто не отклонил приглашения. Помимо того, что это само по себе было небезопасно, всех привлекала самая таинственность этого дома, так давно пугавшего город и всю страну. Многие, правда, явились только из опасения прогневать верховного жреца, так как разделяли суеверный страх народа. Но ничего страшного или таинственного они сейчас не увидели. Все было таким, каким всегда бывало в домах знати. Удивляло только плохое, более чем скудное, освещение пиршественного зала. Всего десять прикрепленных к стене факелов слабо озаряли огромную комнату, оставляя стоявший на середине стол в полумраке. Но никто не осмелился открыто выразить удивление. Гости входили в зал, почтительно, а иногда и подобострастно приветствовали хозяев и садились к столу, кто где хотел. Большинство предпочло сесть подальше от мест, предназначенных для Дена, Гезы и Боры. По мере увеличения числа гостей легкий шелест разговора переходил в гул. Бесшумными тенями скользили многочисленные рабы дома, предлагая гостям прохладительные напитки. Вечер был жарким. Бора должен был явиться последним. Таков был обычай. По тому же обычаю невеста, то есть Лана, не имела права присутствовать на празднестве. Все приглашенные уже явились, шло время, а Боры все еще не было. Ден начал хмуриться, подозревая какую-нибудь сумасбродную выходку склонного к глупым шуткам властителя. Неожиданно ему доложили о прибытии Роза. Это было большой честью даже для верховного жреца. Никогда Роз и Бора не посещали кого бы то ни было вместе, считая, что и одного из них вполне достаточно, чтобы осчастливить подданного. Встретить властителя вышел Геза. Его сопровождал Рени с факелом в руке. Оба поклонились, - Геза - слегка наклонив голову, Рени - до самой земли. Высокомерное приветствие первого жреца разозлило Роза, но он сдержался. Очень скоро надменность Гезы сменится страхом перед тем, кто знает его преступную тайну. Перед отъездом из дворца Доб как бы случайно напомнил Розу об этой тайне, и всю дорогу Роз наслаждался своим предстоящим торжеством над Гезой. Рени стоял на коленях, подняв факел над головой. Кто такой этот раб, Роз легко догадался. Момент показался ему удобным. Он не торопился войти в дом. Гости должны ожидать его, и как можно дольше. - Кто этот раб? - спросил Роз. - Его зовут Рени, - ответил Геза, удивленный странным интересом властителя к рабу. - Он твой молочный брат? Гезе не понравилась осведомленность Роза, но отрицать не имело смысла. - Да, это так. - И ты его любишь? Незаметно для Роза Рени бросил на своего господина предостерегающий взгляд. - Не более, чем других рабов, - как только мог равнодушнее ответил Геза. - Я слышал другое. Геза вздрогнул. Роз заметил и усмехнулся. Сейчас он покажет этому лицемеру! - Встань! - приказал он Рени. А когда тот поспешно поднялся с колен, Роз внимательно всмотрелся в его лицо. - Я еще не встречал раба, - обратился он к Гезе, - у которого было бы такое выражение глаз. Можно подумать, что он образован. "Что это значит?" - ужаснулся Геза. - Рени очень смышлен, - сказал он, только чтобы сказать хоть что-нибудь. - Да? - Роз повернулся к Рени. - Скажи мне, сколько человек пригласил твой хозяин? - Не знаю, господин, - ответил Рени. - Много. - Разве ты не сосчитал? - Я не умею считать, господин. - Не умеешь? Хорошо, отойди! Рени низко поклонился и отошел в сторону. - Ты первый жрец храма Моора, Геза, - сказал Роз. - И ты первый должен соблюдать законы. - Я никогда не нарушал их. Роз почувствовал страх в голосе Гезы. Умница Доб! Пожалуй, на первый раз достаточно. - Тем лучше, если это так. - В глазах Роза Геза видел холодную насмешку. - Закон запрещает рабам даже грамотность. Геза в полном замешательстве не знал, что ему говорить. Роз переменил тему. Еще несколько минут они беседовали о разных вещах, пока Роз не решил, что прошло достаточно времени и он может войти в дом. Геза шел за ним, терзаясь сомнениями. Знает ли Роз, и что именно он знает? Если ему известно все, Рени грозит смертельная опасность. Но почему Роз не говорит прямо, если ему сообщили о Рени? Геза чувствовал, что Роз ведет с ним какую-то игру, но что он задумал, молодой жрец не мог догадаться. Ден не сделал ни шагу навстречу Розу, но встал и поклонился ему со всеми признаками глубокой почтительности. Почти тотчас же доложили о прибытии Боры. Ден напрасно тревожился, - Бора просто ожидал, чтобы его брат прибыл раньше. Роз ничего не спросил, потому что был умен и осторожен. Бора, едва войдя в зал, тут же громко обратился к Гезе: - Ты собираешься праздновать мое согласие в темноте? Если ты беден и у тебя нет факелов, я мог бы прислать их. Все гости дружно рассмеялись шутке властелина. - О нет! - ответил Геза. - Мы ждали твоего прихода, чтобы осветить зал. Бора принял это как знак внимания к себе и остался доволен ответом. Вместе с Борой прибыли два раба, богато одетые в золоченые туники. Они поднялись на помост и встали позади мест, предназначенных для Дена и Гезы. Тотчас же по знаку Дена Рени и другой раб, оба в белоснежных одеждах, застыли за спиной Роза и Боры. Лицо раба, стоявшего возле Дена, показалось Гезе смутно знакомым. - Где-то я видел его, - сказал он, обращаясь к Боре. - Его зовут Моа, - ответил тот. - Ты мог видеть его у меня в доме. Ден встал и, в наступившей тишине торжественно сказал: - Геза! Твой брак с дочерью великого правителя страны делает честь нашему роду. Сегодняшний праздник должен запомниться всем. Окажи честь нашим гостям, освети зал! Геза вышел. Слова Дена и уход Гезы удивили всех. Приказать внести факелы и светильники можно было и не удаляясь. Неясное предчувствие чего-то необычного овладело гостями. Они вспомнили, где находятся, и давний страх перед этим домом снова поднялся в их сердцах. В зале наступила напряженная тишина. - Что ты задумал? - тихо спросил Роз. - Сейчас увидишь, - ответил Ден. Четыре раба внесли небольшую лестницу, покрытую, как ковром, черной шкурой, и поставили ее у середины стола. Сидевшие возле этого места испуганно отодвинулись. Даже в простой лестнице они видели что-то таинственное. Появился Геза. Он медленно вошел в зал, держа на вытянутых руках черный шар. Об этом предмете по стране ходили самые невероятные слухи. Но никто никогда не видел его. По залу прошел шепот. Красноватый свет факелов играл бликами на черной одежде Гезы, на бронзовой коже его лица, но, странное дело, не отражался в черной и гладкой поверхности шара. Невыносимо медленно Геза приближался к лестнице. Даже Бора почувствовал волнение. Все встали. Жрецы, съехавшиеся со всей страны, по одному от каждого храма, низко склонились перед Гезой. Все так же медленно Геза подошел к середине стола, поднялся по лестнице и, подобно черной статуе в храме, застыл неподвижно, подняв шар над головой. Ден восхищенно следил за каждым движением брата. Геза великолепно разыгрывал придуманную ими сцену. Только бы шар не вспыхнул сейчас! Но вот Геза опустил руки. Общий крик, вернее вопль, вырвался из всех уст. Более ста человек окаменело, не веря своим глазам. Шар повис в воздухе! Действительно, только сознание того, что они находятся в гостях у верховного жреца, смогло удержать людей от панического бегства! Ден встал и простер руки к шару. Роз вскочил. Неизвестно, что он хотел сказать или сделать, - это навсегда осталось тайной для него самого, но он тут же почти упал обратно на скамью. Шар вспыхнул! Ослепляющий свет разлился по залу. Вполне возможно, что в этот момент ничто уже не смогло бы удержать гостей Дена, но никто не двинулся. Люди потеряли способность даже пошевелиться. Ден сел. Геза невозмутимо сошел на пол и направился к своему месту рядом с Борой, который невольно отодвинулся при его приближении. - Приступим к пиру! - громко сказал Геза традиционные слова хозяина дома. - Рабы, наливайте кубки! Но исполнить его приказ было некому. Все, рабы и гости, лежали на полу лицом вниз. Один Рени остался стоять за спиной Боры, который сидел ни жив ни мертв от ужаса. Ден снова поднялся. - Слушайте меня! Поднимитесь и ничего не бойтесь? Сила богов, проявившая себя в этом шаре, служит мне. Спокойно пируйте. Рабы, исполняйте свое дело. И рабы встали первыми. Страх перед господином пересилил суеверный ужас. За ними встали жрецы. Робко поднялись все гости, удивляясь, что остались живы. Первый непереносимый страх прошел. Теперь можно было не опасаться, что кто-нибудь подумает о бегстве из дома. К людям вернулась способность мыслить, а с нею и благоразумие. Ден спокойно опустился на свое место. - Что это значит? - спросил Роз, и его голос заметно дрожал от волнения. - Разве пришельцы были богами? - Они никак не могли ими быть, - ответил Ден, настолько громко, чтобы его услышали все. - Разве они были похожи на тебя и твоего брата? Никто не смотрел на шар. Его блеск ослеплял, подобно блеску солнца. Ден был полон скрытого торжества. Он знал, что с этого момента на него и Гезу будут смотреть почти как на богов. Знал это и Роз. И если бы он мог изменить события, шедшие уже помимо его воли, шар спас бы жизнь Дена. Но Роз даже не знал, кто именно выбран Добом для исполнения приговора. Оправившиеся от потрясения рабы подошли к гостям и наполнили оловянные кубки. Рени налил в кубок Боры и, как бы случайно, сделал то же с кубком Гезы, опередив раба, стоявшего за ним. Этого никто не заметил. Бора поднялся. - Я согласился отдать свою дочь Лану в жены первому жрецу храма Моора Гезе, - произнес он старинную формулу, но произнес совсем с другим чувством, чем сделал бы это, не будь сцены с шаром. Теперь он радовался, что ее мужем станет столь могущественный человек. Он выпил первым. За ним Геза. Ден и Роз поднесли кубки к губам одновременно с гостями. Только один человек во всем зале знал, что должно сейчас произойти. Моа, стоявший за спиной Дена, замер. Ден выпил. Несколько мгновений он сидел неподвижно с кубком у рта, потом покачнулся и упал головой на стол. Все вскочили со своих мест. Все, кроме Роза. Геза поднял брата. Ден был мертв. Зеленоватая пена застыла у краев его посиневших губ. В зале поднялась невообразимая паника. Жрецы кинулись к Дену и Гезе. Часть гостей бросилась к выходу, не сомневаясь, что верховного жреца поразил гнев богов. Не обрушится ли этот гнев на всех, кто видел таинственный шар?.. Старейший из жрецов наклонился над трупом Дена. - Ты видишь, - сказал он Гезе, - эту зеленую пену и синие губы твоего брата. Верховный жрец отравлен! Едва успели прозвучать эти страшные слова, как зал опустел. Все, даже жрецы, кинулись прочь. Остались только рабы, три старейших жреца, два военачальника, Роз и Бора. - Ты уверен в том, что сказал? - спросил Роз. - Уверен, господин! Этот яд мне известен. - Кто мог отравить верховного жреца? В голосе Роза звучал такой яростный гнев, что не поверить его искренности было невозможно. - Я этого не могу знать, господин, - пролепетал перепуганный жрец. Моа опустился на колени перед Гезой: - Дозволь мне сказать, господин. - Говори, - почти машинально ответил Геза. Он еще не в силах был осмыслить происшедшее. - Я видел, господин. Видел, как в кубок твоего брата было что-то положено. Роз мгновенно все понял. - Почему же ты ничего не сказал, презренный? - гневно спросил он. - Я не мог заподозрить того, кого господин поставил прислуживать властителю. - Кто? - грозно спросил Геза. - Вот он! - Рука Моа протянулась к Рени. Геза отшатнулся. Рени невероятным усилием воли сумел заставить себя спокойно сказать: - Этот человек лжет. Роз хорошо знал предусмотрительность Доба. Доказательство преступления Рени должно быть! - Обыщите этого негодяя! - приказал он. Три жреца набросились на Рени, как стая волков. Не прошло и минуты, как один из них с торжествующим криком вытащил из-за его пояса маленький сверток. В нем лежала крупица зеленого вещества. - Яд! - сказал жрец. - Кого еще задумал ты отравить? - спокойно спросил Роз. Рени пошатнулся. Только бронзово-красная кожа его лица не позволила заметить, как вся кровь отхлынула к сердцу. - Взять его! - приказал Роз. Рени связали руки. Два раба встали возле него. - Приказывай! - сказал Роз, обращаясь к Гезе. - Теперь ты верховный жрец. Эти слова вывели Гезу из состояния столбняка, в котором он находился с момента, как у Рени нашли яд. Верховный жрец! Да, Роз сказал правду, он, Геза, - верховный жрец! И именно он должен произнести приговор, осуждающий Рени на жестокую казнь. Нет возможности спасти его. Полученное доказательство бесспорно в глазах всех. Ни на секунду Геза не поверил в виновность Рени. Сверток с крупицей смертельного яда кто-то ему подсунул. Кто? Конечно, Моа. Он выдал себя, сказав, что видел, как Рени положил такую крупицу в кубок Дена. Рени не мог этого сделать, - значит, сам Моа. В это ужасное для него мгновение Геза до конца понял, насколько прав был Рени, подозревая заговор. Он правильно понял все: вероломство Ланы, лицемерное поведение Боры - все, все! Не догадался только об опасности, угрожавшей ему самому. А он, Геза, не послушался человека, который был во много раз проницательнее его самого. И вот расплата: он должен убить Рени, чтобы его смерть скрыла истинного виновника. Весь замысел Роза стал ясен для Гезы. Он мог бы еще сомневаться, если бы сам Роз не затеял разговора о Рени. Цель этого разговора - держать Гезу в руках под угрозой разоблачения, заставить казнить Рени, не пытаясь найти настоящего убийцу Дена, была предельно ясна. Все это промелькнуло в уме Гезы за секунду. Бешеный, нерассуждающий гнев охватил его. Рени погиб, но это не спасет убийцу. Он, Геза, попался в ловко расставленные сети. Роз ответит за это в свое время. Геза огляделся налитыми кровью глазами. Он был так страшен, что все, кроме Роза и Боры, невольно попятились. Взгляд Гезы упал на короткий бронзовый меч, висевший на поясе одного из военачальников. Прежде чем кто-нибудь смог сообразить, что он хочет делать, Геза выхватил меч из ножен, и голова Моа слетела с плеч. Расчет Доба оправдался полностью. Словно ничего не произошло, Роз хладнокровно повторил: - Приказывай! - И добавил так тихо, что его мог слышать только Геза: - Опомнись! На тебя смотрят. Не столько эти слова, сколько укоряющий взгляд Рени вернул Гезу к сознанию действительности. Он вдруг понял, что его бешеный порыв сыграл только на руку Розу. От Моа теперь уже ничего не узнаешь! Глаза Рени молили и требовали. "Играй! - говорили они Гезе. - Играй свою роль" Заставь всех поверить тебе. Обо мне ты успеешь подумать". Геза почувствовал, что совершенно успокоился. Если он не проявит жестокости по отношению к Рени, это удивит всех и неизбежно возбудит подозрения. - Я убил твоего раба, - сказал он Боре. - Прости меня. - Не имеет значения, - ответил тот. - Я дарю его тебе. - Я рад, что ошибся и в приступе горя не обезглавил этого, - Геза указал на Рени. - Слишком легкая смерть! Уведите его! - приказал он жрецам. - Заточите его в подземной темнице храма! Рени увели. Геза знал, что его несчастный брат проведет несколько дней в ужасающих условиях, без пищи и воды! Но что он мог сделать?! Роз успокоился, видя жестокость Гезы к мнимому преступнику. Видимо, ему только показалось, что новый верховный жрец не поверил обвинению. КАК СПАСТИ РЕНИ?.. Убежавшие из зала вместе со всеми гостями жрецы вскоре опомнились и вернулись. На их счастье, новому верховному жрецу было не до них. Геза даже не заметил их временного отсутствия. Такой поступок грозил каждому наказанием, вплоть до лишения сана. Остальные гости ничем не рисковали, разве что гневом верховного жреца, который при случае мог отомстить за оскорбление, и страх не позволил им вернуться. Но Геза и на это не обратил никакого внимания. Надо было играть роль, и все душевные силы Гезы напряглись, чтобы не дать почувствовать Розу и старшим жрецам своего истинного состояния. Единственная надежда на то, чтобы оказать Рени какую-нибудь помощь впоследствии, заключалась в том, чтобы все поверили, что виновность Рени не возбуждает в верховном жреце никаких сомнений. Когда мнимого преступника увели, Геза приступил к обряду перенесения тела Дена в храм Моора. Церемония была пышной и длительной. С помощью солдат, вызванных по приказу Роза, согнали народ. Люди расположились от дома до храма сплошным живым коридором. Озаренная пламенем сотен факелов, траурная процессия медленно проследовала в храм. Труп Дена несли на руках, высоко подняв его над головами. Несли Роз, Бора и два старейших жреца. Геза шел позади, делая вид, что плачет. Обычай надо было соблюдать даже в мелочах. Позади, громко стеная и оглашая ночь воплями, двигались все рабы его дома. Постамент для тела был уже приготовлен, и на него положили Дена, возле которого встали жрецы. Они должны были стоять здесь до утра. Двери храма закрылись, и возле них выстроился караул из солдат. Геза наконец был свободен. Он вернулся в свой дом и заперся в спальне. Отчаяние, гнев, жалость к Рени наполняли его душу, поочередно уступая место одно другому. Геза то плакал, как ребенок, то в безудержной ярости крушил все, что попадалось ему под руку. Рабы дома с ужасом прислушивались к грохоту ударов и треску ломаемой мебели. Рабыни молили богов, чтобы господин не выходил из своей комнаты. Весь дом не спал. Пока Рени, хоть и связанный, находился у него на глазах, Геза на что-то надеялся. Теперь он предавался отчаянию, не находя никакого способа избавить любимого Рени от грозящей ему участи. Законы страны требовали необычной казни для убийцы жреца, тем более верховного жреца. Тут невозможно было воспользоваться правом помилования и присудить Рени к вечному заточению или ссылке на необитаемый остров, откуда его можно было вызволить спустя некоторое время. Такого приговора преемник убитого верховного жреца, да еще его родной брат, не мог вынести. Смерть Дена не очень огорчила Гезу. Они так отдалились друг от друга после ухода пришельцев, что давно стали почти чужими. Для Гезы смерть его брата означала только, что умер злобный, жестокий старик, вызывавший ненависть у всех, кто его близко знал. Но эта смерть влекла за собой гибель другого человека, единственного, кого Геза искренне любил. Он хорошо помнил взгляд Рени там, в роковом зале. Этот взгляд был так красноречив, что Геза не мог сомневаться - Рени надеялся на его помощь, верил, что брат и друг найдет способ спасти его от жестокой смерти. А может быть, Рени сам что-то придумал. Но что мог придумать Рени в таком безвыходном положении? Чем дольше думал Геза, тем очевиднее казалось ему, что Рени пришла в голову какая-то мысль. Но какая? Как узнать? Свидание верховного жреца с преступником, наедине, без свидетелей - вещь совершенно невозможная. Никакого предлога для такого свидания придумать было нельзя. Он, Геза, увидит Рени в первый и последний раз только в день суда и казни. Что предпринять? Геза сжимал голову руками с такой силой, что трещали кости черепа, но спасительная мысль не приходила. Тогда он снова начинал неистовствовать, ища успокоения в необузданном гневе. Он переломал и разбил все, что находилось в его спальне и могло быть сломано. Только под самое утро, утомленный бесплодными мыслями и приступами бешенства, Геза бросился на ложе, и сон избавил его от мучений. А утром, едва он открыл глаза, первой мыслью было именно то, о чем он тщетно думал всю эту ночь. Простое и ясное решение как-то само собой сразу пришло в голову. Геза радостно засмеялся. Как просто! Теперь он узнает, что думает сам Рени! И Геза настолько успокоился, что даже с аппетитом принял утреннюю трапезу. Он с удивлением убедился, как безгранична, оказывается, его вера в ум и находчивость Рени. Стоило найти способ узнать его мысли, и пришло спокойствие. Рени должен был что-то придумать!.. Время, оставшееся в его распоряжении, Геза посвятил тщательному обдумыванию плана действий... Страна не могла ни одного дня оставаться без верховного жреца. По существовавшим представлениям, такое положение могло привести к бедствиям. Моор не потерпит, чтобы не было человека, заменяющего его на земле. Поэтому имя будущего верховного жреца, который примет власть после смерти Дена, было давно произнесено и всем известно. Золотая цепь - символ высшей духовной власти - должна быть возложена на Гезу как можно скорее. Геза знал, как длительна и тяжела предстоявшая церемония. Но он надеялся, что его большое, в глазах всех, горе позволит ему сократить ее. Он вызвал одного из младших жрецов и послал его к Розу сообщить, что ожидает в храме. И тотчас же отправился туда сам. Их дом стоял рядом с храмом, и оба здания окружал один и тот же сад. Гезе нужно было только пройти по главной аллее. Его ждала толпа жрецов, всю ночь проведшая у тела своего умершего главы. Роз явился без промедления, но почему-то один, без Боры. - Мой брат нездоров, - объяснил он удивленным жрецам. - Трагедия, происшедшая вчера в доме верховного жреца, сделала его больным. Геза откровенно улыбнулся. Так он и поверил этой нелепице! Бора - и чувствительное сердце! Просто он не хочет возлагать цепь на своего будущего зятя. - Твоего присутствия нам вполне достаточно, - ответил он Розу как мог любезнее. Церемония не заняла много времени. Благодаря вчерашнему, неудавшемуся, празднеству, в городе находились все первые жрецы храмов страны. Под предлогом своего траура Геза отказался от пышной процессии по городу и длительной процедуры преклонения перед ним высших сановников, что было принято всеми как знак искренней скорби. Роз низко склонился перед новым верховным жрецом и удалился, торжествуя. Его план осуществился, и верховная власть в стране снова в полной мере в его руках. Поведение Гезы, во время возложения на него цепи, показывало, что он и не мыслит о продолжении линии своего покойного брата. Геза оказывал Розу все полагающиеся знаки почтения. Властитель не сомневался, что причиной этого является официальное объявление Гезы женихом Ланы. В действительности Геза просто не думал ни о чем, кроме Рени и своего плана, к осуществлению которого он и приступил, как только Роз удалился. Возле него остались только жрецы, а он их новый глава. - Я решил отложить приговор, - сказал он. - Моего брата, бывшего верховного жреца Дена, мы похороним со всеми почестями, которых он заслуживает. Это потребует времени на подготовку. Преступный раб будет казнен после похорон, чтобы не омрачать душе Дена путь к богам. Это заявление было принято всеми жрецами как забота брата о брате и не встретило возражений. Забота о душе Дена, естественно, лежала на Гезе. - Нужно позаботиться, - продолжал Геза, - чтобы преступный раб не умер до дня казни. Душа Дена не простит мне, если его убийца умрет столь легко. Казнь должна стать вечным напоминанием всем, кто задумает что-либо подобное. И это было вполне понятно. Жрецы радовались, видя жестокие намерения своего властелина. Народ должен знать, что покушение на жреца не проходит даром, что преступника ждет страшное возмездие. - Развяжите его, чтобы он не умер от нарушения кровообращения, - говорил Геза. - Дайте ему воды и лепешек, чтобы он не умер от голода и жажды. Киньте ему подстилку и покрывало, чтобы он не умер от холода или сырости. Стерегите его, как зеницу ока, чтобы он не мог прибегнуть к самоубийству. Вы отвечаете передо мной за его жизнь. Преступник, поднявший руку на верховного жреца страны, должен предстать перед моим судом здоровым, чтобы в полной мере ощутить свою смерть. - Будет исполнено, господин! - ответили жрецы храма. Геза величественно удалился. Никто не мог заподозрить, что ум верховного жреца полон смятения и страха. "Что я сделал? - думал Геза. - Избавил Рени от мучений или только усилил их? Если я ошибаюсь и Рени ничего не придумал, моя забота обернется против него. Но он должен был что-то придумать! Рени так умен! И я скоро узнаю, что он придумал. Жрецы не подозревают, что Рени грамотен". Мысли Гезы обратились к Розу: "Проклятый убийца! Ты думаешь, я не знаю, кто убил Дена, а теперь убивает Рени. Ты думаешь, я поверил в его виновность. Я все знаю. И ты поплатишься, дай срок!" Геза больше не любил Лану. Ее участие в заговоре и лицемерие в памятном разговоре были слишком очевидны. Но он не мог уже отказаться от брака с ней. Что ж! Тем лучше! Семейная близость к Розу облегчит Гезе его месть! Крупица смертельного яда, от которого мгновенно умер Ден, осталась у Гезы. Он развернул сверток и долго задумчиво смотрел на зеленый кристалл. Передать это Рени так, чтобы никто не заметил, было трудно, но возможно, в день казни. А Рени сумеет воспользоваться страшным подарком брата и избавится от мучений. Это в том случае, если Геза ошибся и никакого плана спасения у Рени нет. А благодаря отсрочке приговора он не будет физически мучиться все это время. А нравственно?.. Геза мучился сам, возможно, гораздо больше Рени, когда думал об этом. Шли дни. Бальзамирование тела Дена было поручено лучшему мастеру, человеку из далекой восточной страны Та-Кем, подвластной стране Моора уже много столетий, перенявшей от нее, в числе других, и обычай бальзамирования трупов. Человека этого звали Даиром, и он был великим мастером своего дела. Несмотря на вековую тесную связь, обе страны резко отличались друг от друга своими верованиями, имели различных богов и различный ритуал погребения. Но сам процесс бальзамирования был один и тот же. Могилу для Дена Геза выбрал в саду храма, рядом с беседкой, которую покойный очень любил. Недалеко был похоронен и отец Дена и Гезы. Так делалось всегда, - кладбищ не существовало, каждый хоронил своего умершего родственника возле своего дома. Ни оград, ни памятников никто не знал. Могилы постепенно сглаживались, и люди ходили по месту захоронения своих предков, не считая это кощунством. Так было всегда. Накануне дня, назначенного для всенародного прощания с телом Дена, Геза получил наконец несколько слов от Рени. По обычаю верховный жрец должен был заботиться о питании заключенных в темнице храма. Преступление, приписываемое Рени, было таково, что Геза имел право переложить эту обязанность на кого-нибудь из старших жрецов. Он так и сделал из осторожности, но решил, что никто не заметит, если из дома верховного жреца принесут что-нибудь и для Рени, а не только двум другим заключенным. Прошло довольно много времени и, если даже кто-нибудь обратит внимание, то припишет это забывчивости Гезы в его горе или инициативе раба, носящего заключенным пищу. Никаких подозрений это не могло вызвать. Геза знал, кому из рабов Рени доверял больше всех. Именно ему он и приказал однажды заменить другого раба, собрать остатки от трапезы рабов и отнести их в храм. - Зайди туда, где заключен Рени, - сказал он рабу, - и посмотри на него. Я хочу знать, в каком он состоянии. Смотри внимательно и потом расскажи мне. Теперь я поручаю это дело тебе. Ты каждый день будешь заходить к Рени. Раб склонился до земли. Он понял Гезу так же, как поняли его жрецы, которым раб передал слова господина, а именно, что Геза беспокоится, достаточно ли здоров Рени, чтобы "ощутить" смерть, как говорил им сам Геза. Рени был здоров, как может быть здоров человек, находящийся в темном сыром подвале, без свежего воздуха и спящий на сыром полу. Он обрадовался приходу знакомого раба, поняв, что его прислал Геза. Еще больше его обрадовало известие, что этот раб будет каждый день заходить к нему по приказу господина. План действий возник мгновенно. - Мне ничего не нужно от твоего господина, - злобно сказал Рени, отталкивая принесенную пищу. Жрец, сопровождавший раба, усмехнулся. Бессильный гнев преступника против верховного жреца показался ему забавным. Он молча сделал знак рабу забрать корзину и удалиться. Тяжелая дверь закрылась. Рени вскочил в сильном возбуждении. Только бы Геза правильно понял! Тогда он, Рени, будет спасен. В полной темноте, изредка озаряемой факелом надсмотрщика, Рени снял с себя верхнюю одежду. Ее не отняли по приказу Гезы, все с той же целью: "не дать преступнику умереть от сырости". Материя была плотной и крепкой, - одежда рабов всегда свидетельствовала о богатстве хозяев. Зубами надорвав кожу на пальце, Рени кровью написал на обратной стороне туники достаточно ясную записку. Потом снова надел ее на себя и стал ждать. Как он и надеялся, раб не посмел скрыть от Гезы ни одной подробности. Со страхом, но он передал господину и дерзкие слова заключенного. Геза слишком хорошо знал Рени, он сразу понял, что мнимый гнев должен иметь какую-то причину. Но он не смог ни о чем догадаться, пока не узнал на следующий день, что при вторичном посещении раба Рени не только оттолкнул корзину, но и ударил по ней ногой. - Он сорвал с себя одежду, господин, - рассказывал раб, бледный, как полотно, при мысли, не возбудит ли гнев Гезы такое поведение Рени и не обрушится ли этот гнев на него самого. - Он бросил ее в мою корзину и кричал, что не хочет даже одежды, которая принадлежит тебе. Жрец смеялся и велел мне отнести эту одежду тебе, господин. Я выполняю приказ жреца, господин, - умоляюще закончил раб. Корзина стояла возле. Геза видел в ней белую тунику Рени. Все было ясно! Геза понимал, зачем жрец приказал отнести ему эту тунику. Вызывающее поведение заключенного могло только разгневать судью и усугубить наказание. - Беги! - крикнул он. - Сейчас же позови ко мне трех старших жрецов. Быстро! - Он сделал шаг к рабу, чтобы тот не мог захватить с собой корзину. Перепуганный раб со всех ног бросился выполнять приказ. Геза схватил тунику. Неровные расплывчатые буквы алели на внутренней стороне. Они были похожи на кровавые пятна, и даже сам Геза, случайно увидев их, никогда бы не догадался, что это письмо. Ему стоило большого труда разобрать послание Рени. Геза свистнул. Немедленно прибежал раб. - Убери! - приказал Геза. - Брось в огонь! Раб унес корзину. Геза знал, что его приказание будет точно исполнено. Не только туника, но и сама корзина сгорит в огне. В ожидании вызванных им жрецов Геза нервно ходил по комнате. Пусть жрецы увидят, что он в бешенстве. Они, конечно, знают уже об оскорблении верховного жреца заключенным. Их не удивит то, что он им сейчас скажет. Но, нервничая, Геза не притворялся. Он действительно был сильно обеспокоен. План Рени очень рискован! Но он прав, ничего другого невозможно придумать. И большое достоинство замысла в том, что, выполняя его, Геза мог проявить неслыханную жестокость. Его приговор запомнится надолго! Умница Рени! Жрецы низко поклонились. Видя возбужденное лицо и блеск глаз Гезы, они принимали это за признаки гнева. - Я опасаюсь, - сказал Геза, - что убийца моего брата теряет рассудок. Безумный не воспримет казни. - Он может и притворяться, господин, - успокаивающе сказал один из жрецов. Геза резко остановился: - А если нет? Жрецы молчали. - Я решил ускорить казнь. Она состоится завтра. - Завтра мы хороним Дена, - напомнил жрец. - Знаю. Слушайте, каков будет мой приговор. Геза говорил медленно, тщательно обдумывая каждое слово. Жрецы слушали с удивлением. Они знали много способов подвергнуть человека мучительной смерти, но до такого еще никто не додумывался. - Душа твоего брата будет удовлетворена, - сказали они, когда Геза замолчал. - Проследите, чтобы все было сделано по моим указаниям, - добавил Геза. - Главное, чтобы могила не обрушилась. - К утру все будет готово, господин. - Пойдемте, я покажу вам место. ПРИГОВОР ГЕЗЫ "Жажда мести" не давала покоя верховному жрецу. В течение ночи он несколько раз подходил к работающим, проверяя, как идет дело. Жрецы, наблюдавшие за рабами, переглядывались, довольные непреклонностью Гезы. Место для могилы было указано немного в стороне от выбранного Гезой раньше. Утром посланцы храма разошлись по городу, всюду объявляя, что суд над преступником состоится сегодня, а вслед за ним начнется церемония похорон убитого верховного жреца. Народ стекался толпами. Вскоре сад, примыкавший к храму, не мог уже никого вместить. Ровно в полдень прибыли Роз и Бора. Лана была с ними, блистая молодостью и красотой. Властителей встретили старшие жрецы и почтительно провели к приготовленной для них скамье, на ступенях храма. Все знали, что церемония продлится долго. Жрецы все свои обряды всегда проводили в томительно медленном темпе. Но никто не выказывал нетерпения, - такое зрелище редко выпадало на долю горожан. На верхней ступени широкой лестницы стояла золотая скамья, покрытая черной шкурой. Возле нее застыли фигуры младших жрецов. Это было место судьи. Наконец появилась стража, ведущая преступника. Впереди с горящими факелами, хотя ярко сияло солнце, шли четыре жреца. За ними шел Рени. Замыкали шествие десятка два воинов. На Рени была только набедренная повязка. Его обнаженное тело и спутанные волосы, освобожденные, впервые в жизни, от обруча раба, были испачканы землей. Его поставили перед скамьей судьи, несколькими ступенями ниже, и заставили опуститься на колени. Толпа с жадным интересом рассматривала убийцу. Его красивое и мужественное лицо поразило всех своим спокойствием. - Он красив, - сказала Лана. - Я пожалела бы его, если бы он не был рабом. - Геза его не пожалеет, - злорадно ответил ее отец. - Что-то он долго не выходит, - сказал Роз. Но как раз в этот момент в дверях храма показался верховный жрец в полном облачении, с золотой цепью на плечах. Его сопровождала толпа старших жрецов. Народ шумно приветствовал властелина. Геза с трудом заставил себя выйти. Теперь, когда наступила решительная минута, весь план Рени казался ему ошибкой. Он боялся, что его нервы не выдержат при виде того, кого он любил сейчас больше, чем когда-либо раньше. С величавой медлительностью верховный жрец подошел к своему месту и сел на скамью. Жрецы окружили его с трех сторон. Рени низко опустил голову. Его поза выражала покорность. Один из жрецов, черная одежда которого была украшена тонкой золотой цепочкой, выступил вперед. - Великий судья! - закричал он как можно громче, чтобы его услышали все. - Перед тобой бывший раб по имени Рени, уличенный в убийстве верховного жреца страны Дена. Вынеси ему свой справедливый приговор. И будет так! Геза сидел неподвижно, глядя прямо перед собой, застывший, как изваяние. Живое олицетворение правосудия! Наступила напряженная тишина ожидания. Геза заговорил, разделяя каждое слово длинной паузой. Четыре жреца, повернувшись на четыре стороны, протяжно и громко повторяли за ним. - Я забыл сейчас, - говорил Геза, - что убитый был моим братом. Я помню только, что он был моим властелином, верховным жрецом, первым человеком в стране, после Роза и Боры... Братья переглянулись, очень довольные таким проявлением покорности Гезы. Этого они не ожидали. - ...Я помню сейчас только то, что Ден был молод, что он долго еще мог жить. Презренный и низкий раб заставил его умереть прежде времени. Душа Дена требует от меня сурового наказания его убийце. Я решил... Геза надолго замолчал, не столько потому, что этого требовал обычай, но главным образом оттого, что волнение душило его. Он не решался опустить глаза и посмотреть на Рени, а, как и прежде, смотрел прямо перед, собой. - Я решил, - повторил он. - Убийца будет похоронен раньше Дена. Его опустят в могилу живым, снабдят водой и пищей. Чтобы он не задохнулся, в его могилу будет проникать воздух. Сверху мы положим тело Дена. В темноте и холоде своей могилы убийца долго будет ждать смерти. У него будет время вспоминать свое преступление и жалеть о нем. Будет так! Приговор произвел потрясающее впечатление. Такая утонченная пытка никогда не применялась. Заживо похороненный человек мог прожить целую луну. Жрецы и воины приблизились к Рени. Он встал сам. Жестокий приговор, казалось, нисколько не повлиял на его спокойствие. - Благодарю тебя! - сказал он, обращаясь к Гезе. Дерзость осужденного вызвала гневный ропот в толпе жрецов. Рени гордо вскинул голову. Он хорошо знал, что никто ничего ему не сделает. Что можно сделать человеку, приговоренному к такой казни? Впервые в жизни Рени был абсолютно свободен, недаром сняли с него обруч раба. - Я умру, благословляя твое имя, - продолжал он с явной насмешкой. - Ты мудр и справедлив. Моя душа придет к тебе, когда покинет тело. - Позволь заткнуть ему рот, - прошептал жрец, наклонившись к уху Гезы. Верховный жрец ответил гневным взглядом. Жрец помешал ему прислушиваться к словам Рени, тайный смысл которых понимал он один. - Не трогай! - ответил Геза сквозь зубы. - Он хочет вызвать легкую смерть. Пусть говорит. - Я буду говорить, - сказал Рени, услышав эти слова. - О нет, я не ищу легкой смерти. Я доволен твоим приговором, великий судья! Ты выполнил мое тайное желание. Мне будет хорошо под телом твоего брата. Оно охранит меня от злых духов. Но не думай, что меня ожидают долгие мучения. Я перестану дышать воздухом, которым ты великодушно меня обеспечил, через три дня. И умру, радуясь, что обманул твои ожидания. - Уведите его! - сказал Геза, словно ему надоели речи преступника. Рени сказал все, что Геза хотел знать. Роз удивился, что Рени ни словом не обмолвился о своей невиновности. Смутные подозрения проснулись в нем. - Проверь, - шепотом приказал он Добу, - нет ли из могилы подземного хода. - Его не может там быть, мой господин. За рытьем могилы наблюдали три жреца. Все делалось открыто. - Исполняй то, что тебе приказано, - сердито сказал Роз. Геза заметил и понял весь этот разговор. Он усмехнулся. Пусть Роз проверяет. Его посланный ничего не увидит, что могло бы раскрыть замысел Рени. Между тем жрецы расчищали широкий проход к могиле. Народ теснился, уступая им дорогу. Началось шествие к месту казни. Впереди воины вели Рени. За ними медленно шел Геза. Затем следовали Роз, Бора и Лана. Замыкала шествие толпа жрецов. Народ перенес свое внимание на властителей, которых ему редко приходилось видеть так близко. Раздалось несколько криков зажатых толпой людей. Опасаясь, как бы не смяли высоких особ, воины окружили их. Сквозь ряды протиснулся Доб и тихо сказал Розу: - Все в порядке, мой господин. Могила выложена камнями. Из нее не выскользнет и змея. Роз успокоился. Видимо, Геза поверил в виновность Рени. А если и не поверил, то смирился и делает вид, что верит. Могила была очень глубока. В самом низу она, действительно, была укреплена камнями, чтобы земля не осыпалась и не завалила ее. Тяжелая, из толстых досок, крышка лежала возле. Геза внимательно посмотрел на нее. Выдержит ли? Такой же взгляд бросил на крышку и Рени. Очевидно, он решил, что крышка надежна, потому что громко сказал, ни к к