ваши тела у озера. - И вы отправились туда? Вы встретились с венерианами и разбили каменную чашу? Мельников с изумлением посмотрел на Белопольского. Откуда он знает эти подробности? - И ты сам повел вездеход? - безжалостно спросил академик. Мельников вспыхнул в третий раз. - Конечно нет! - ответил он. - Как вы можете так думать? - Приходится, - пожал плечами Белопольский. - Кто же и почему разбил чашу? - Ее разбил Второв. Вернее, она сама разбилась. Это произошло так... - Подожди! - перебил его Белопольский. - надо обо всем поговорить подробно. И вам и нам есть о чем рассказать друг другу. Отложим пока. Процесс очистки воздуха, как оказалось напрасно испорченного, продолжался больше полутора часов. Все это время члены экипажа не снимали противогазовых костюмов и почти не разговаривали. Наконец приборы показали, что никаких примесей в атмосфере звездолета не осталось. Двери выходной камеры были закрыты, и автоматика введена в действие. Привычная зеленая лампочка вспыхнула на пульте. Как только открылись двери, Белопольский ушел в госпитальный отсек. Тревога за здоровье Баландина ни на минуту не покидала его. Профессор был без сознания. Землисто-серый, с посиневшими губами, он лежал на койке, похожий на труп. - Сердце плохо работает, - ответил Андреев на вопрос Белопольского, - положение угрожающее. Если бы он попал ко мне немного раньше... - Какой выход? - Немедленно произвести ампутацию ноги. Это единственная надежда. - Но вы сами говорите, что сердце слабое. - Если не ампутировать ногу, он не проживет и часа. Белопольский закрыл глаза рукой. Оплошность, в которой он и себя считал виновным, навеки вычеркивала профессора Баландина из рядов звездоплавателей. Константин Евгеньевич почувствовал, как к горлу подступил горячий комок. - И ничего нельзя сделать. - Ничего. Слишком поздно. - Но операция спасет его? Вы уверены в этом? Андреев опустил голову. - Мы надеемся на это, - чуть слышно ответил он. Белопольский ничего не сказал. Он медленно повернулся и вышел. Началась операция. Весь экипаж звездолета собрался у запертой двери госпитального отсека. Никто не проронил ни слова. И вот открылась дверь. Коржевский в белом халате с окровавленными руками появился на пороге. Он был смертельно бледен. - Зиновий Серапионович скончался, - сказал он. К БЕРЕГУ ГОРНОГО ОЗЕРА Неожиданная смерть Зиновия Серапионовича Баландина была тяжелым ударом для его товарищей, жестоким испытанием их мужества, воли и решимости. Белопольский с тревогой наблюдал за членами экспедиции, опасаясь, что трагическая развязка первой по существу попытки проникнуть в тайны планеты подорвет в них веру в общее дело. И с глубоким чувством удовлетворения и гордости убедился, что все девять участников космического полета на высоте положения. Никто не упал духом. Ровно в полночь на опушке леса звездоплаватели опустили в глубокую яму стальной гроб, изготовленный Князевым из запасных плит. Могилу тщательно сравняли, чтобы венериане не смогли обнаружить ее. Земля Венеры сохранит тело до следующей экспедиции. Нормальному и здоровому человеку не свойственно думать о смерти. Возможность ее как-то невольно не учитывается, забывается. И при подготовке экспедиции на сестру Земли никто не предусмотрел, никто не подумал о том, что будет делать экипаж корабля в случае чьей-нибудь гибели. Никаких средств сохранить тело до возвращения на Землю не было. Положить умершего товарища в холодильник, вместе с образцами фауны и флоры Венеры, казалось им кощунством. Пусть лучше тело Баландина ждет следующей экспедиции, которая доставит его на родину, так же, как ждет этого тело Орлова на Арсене. Похоронив Зиновия Серапионовича, звездоплаватели с удвоенной энергией взялись за работу под общим руководством Пайчадзе, который заменил профессора на посту начальника научной части экспедиции. Времени оставалось мало. Быстро и незаметно проходили часы и сутки "ночи". Напряженный труд помогал забыть... не человека, а горе, причиненное его смертью. Несколько раз экипаж корабля наблюдал волшебное сияние Венеры. Они жалели, что на Земле не увидят всю несравненную красоту этого зрелища. Заснятая Второвым кинопленка могла дать только слабое представление об этой фантасмагории красок. Чем ближе к утру, тем реже появлялись и становились слабее эти сияния. Общение с венерианами совершенно прекратилось. Только раз жители озера явились к кораблю целой толпой, "человек" в сто. Около часа простояли они у опушки леса, очевидно рассматривая звездолет, но не подошли к нему ближе. Константин Евгеньевич был убежден, что они снова встретятся с венерианами у горного озера. Все обстоятельства пребывания Белопольского и его спутников в подземном городе, а также встречи вездехода с венерианами на лесной просеке служили темой нескончаемых горячих споров. Романов высказал предположение, что венериане вовсе не собирались насильно переправить пленников к горам, а просто предложили им самим сделать это. Белопольский долго не соглашался с таким выводом, но в конце концов и сам стал иначе понимать весь немой разговор, происшедший в пещере. Выходило, что венериане ничем никогда не угрожали людям, относились к ним с самого начала дружелюбно. То, что в глазах людей Земли казалось насилием - захват вездехода, трехдневный плен, - в глазах венериан могло иметь совсем другое значение. Это могло быть даже выражением гостеприимства - кто мог знать обычаи этого народа? И то, что произошло у звездолета, когда венериане отказались взойти на корабль, после того как сами как будто изъявили желание осмотреть его, подверглось после длительного обсуждения переоценке. Все сошлись на том, что венериане просто проводили своих гостей "домой", а на прощание попросили их еще раз посетить пещеру. Осматривать звездолет они не собирались. Но, несмотря на столь благоприятные выводы, Белопольский не считал возможным рисковать и на просьбу Второва разрешить посещение пещеры с целью киносъемки ответил категорическим отказом. - Жесты венериан при нашем последнем свидании с ними, - сказал он, - могли означать не просьбу посетить пещеру, а как раз обратное - запрещение. Лучше оставим это до следующей экспедиции, которая будет соответствующим образом подготовлена к такой экскурсии. Эти слова показали членам экипажа, что Константин Евгеньевич не совсем согласен с общим мнением. Было ясно, что он не доверяет венерианам и боится новых жертв. Второву пришлось покориться, но совсем неожиданно он вознаградил себя другими кадрами. Уже на следующий день после похорон Баландина звездоплаватели заметили движение у плотины. Вскоре стало ясно, что венериане принялись за ночную работу. Белопольский сам предложил посмотреть на нее вблизи. Появление у штабелей мощного вездехода не произвело на обитателей озера никакого видимого впечатления. Они продолжали свое дело, не обращая на него внимания. Люди благоразумно не зажигали прожекторов. Сквозь окна Второв мог снимать сколько ему угодно, что он, конечно, и сделал. Сверхчувствительные пленки, изготовленные специально для него, позволяли получить достаточно отчетливые снимки даже в условиях ночи. Зрелище было исключительно любопытное. Ежедневно вездеход на несколько часов отправлялся к плотине. Кроме Второва, в машине попеременно побывали все члены экипажа. Всем хотелось увидеть фантастическую картину работы венериан. Но не только интерес вызывала эта картина. Внимательное наблюдение за процессом работы позволило сделать чрезвычайно важные выводы относительно умственного развития жителей озера. Работа производилась главным образом "черепахами". С ними было несколько венериан. Венериане, очевидно, командовали, отдавали распоряжения. Но как это делалось, люди не могли понять. Никаких жестов, никакого звука. Создавалось впечатление, что венериане отдают распоряжения мысленно и что "черепахи" слышат и подчиняются мысленному приказу. Но это было явно невозможно, тут была какая-то тайна. Наблюдая за "черепахами", Белопольский часто задумывался о том, как был захвачен в плен их вездеход. Действия "черепах" в тот роковой вечер выглядели вполне осмысленно: они взяли машину "по всем правилам военного искусства". Единственным объяснением было то, что при этом присутствовали венериане, хотя ни Белопольский, ни покойный Баландин не заметили их. Еще более сложный маневр осуществили "черепахи" при атаке на вездеход Князева. Правда, при этом ими уже наверняка руководили венериане, но все же то, что сделали "черепахи", выходило за пределы мыслимой дрессировки. Земные обезьяны, слоны и другие наиболее развитые животные не были способны на такие действия. Это имело уже характер цирковой дрессировки. Но ведь венериане не могли заранее предвидеть встречу с вездеходом и научить "черепах", как надо действовать при столь внезапных обстоятельствах. После долгого раздумья Коржевский высказал свое предположение по этому поводу. - Все, что мы узнали о "черепахах", - сказал он, - доказывает, что они не обладают разумом и не способны, как и все животные, к логическому умозаключению. Свое дело они выполняют механически, не понимая его смысла. Но их действия при нашей встрече, направленные против прожекторов, нельзя объяснить предварительной дрессировкой. Я думал, что им знакома война, это ошибка: "черепахи" воевать не могут. Но они умеют пользоваться щитами, подходить к чему-то под их защитой и нападать с помощью камней. Как это объяснить? Только охотой. Существует охота на какое-то большое и опасное животное. "Черепахи" приучены охотиться со щитами и камнями и выполнили знакомое дело. Разницы между обычной целью и нашей машиной они не понимали. Мы думали, что они целились в прожекторы. Это не так. Они швырнули камни вообще в машину. То, что при этом были разбиты прожекторы, - простая случайность. - Значит, - спросил его Второв, - в тот момент венериане не проявили к нам враждебности? - Нисколько! - ответил биолог. - Вспомните! Они не преследовали вездеход. Не забывайте, что их разум - это не разум обитателей Земли. Звездоплаватели согласились с Коржевским. Такое объяснение действий венериан многое делало понятным. Работы у плотины закончились к утру. Старые штабеля были перенесены к озеру, а на их месте уложены новые. При этом снова только один штабель состоял из очищенных стволов, а другой из деревьев с корой и ветвями. Коржевский придавал этому обстоятельству огромное значение. - Совершенно очевидно, - сказал он, - что не только "черепахи", но и сами венериане действуют по раз навсегда установленному шаблону. Ведь можно наверняка сказать, что эта работа производится сотни лет. Но она все же крайне примитивна. Действительно, наблюдая за работой, люди видели, что многое можно было делать более результативно и с меньшей затратой сил. Для этого требовались только самые элементарные представления об организации труда. Но, очевидно, венериане даже не догадывались об этом. Не было ни малейшего намека на технику. Все делалось руками, голым физическим трудом. Принцип рычага, который мог оказать им большую помощь, был неизвестен венерианам. Даже до самых простых каменных топоров, известных людям Земли с незапамятных времен, они не додумались. - Очень скоро здесь все изменится, - сказал Белопольский, - мы научим их трудиться разумно. Венериане - дикари в сравнении с нами. Но они наши младшие братья. Долг человека Земли дать им все, что нужно, чтобы облегчить жизнь и труд. И это будет сделано! - Без общего языка... - начал Коржевский, но командир корабля перебил его. - Это будет сделано! - повторил он. - А общий язык будет найден. Как они говорят, пока тайна. Но эту тайну мы должны раскрыть и раскроем. Топорков, присутствовавший при этом разговоре, посмотрел на Белопольского и загадочно усмехнулся. - А что вы скажете, - спросил он, - если мне известна эта тайна? - Вам?.. Игорь Дмитриевич пожал плечами. - Необязательно, - сказал он, - быть биологом, чтобы раскрыть биологическую тайну. Может случиться, что возможность говорить с венерианами или во всяком случае обмениваться с ними мыслями люди получат от техники. - Но что вы знаете? - Во-первых, я не знаю, а только думаю, что знаю. Это не одно и то же. А во-вторых, я вам пока ничего не скажу. Ваше восклицание, Константин Евгеньевич, когда вы с таким недоверием спросили: "Вам?" - относилось не ко мне лично, я это понимаю, а к технике, которую я представляю. Вы не можете допустить, что эту тайну откроют инженеры. Я обиделся за мою корпорацию. У меня есть план, когда он будет осуществлен, вы его узнаете, но не раньше. Товарищам показалось, что Топорков шутит. Но Игорь Дмитриевич, по-видимому, действительно обиделся. Он так и не сказал ничего, несмотря на все мольбы Коржевского, который в конце рассердился на Белопольского. - Откуда я мог знать, - чуть заметно улыбнулся академик, - что Игорь Дмитриевич так обидчив. Да не в этом и дело. Он просто не хочет говорить, пока не убедится, что прав. - В таком случае нечего было и начинать. - Ничего не поделаешь! Потерпите! Нетерпеливый биолог несколько раз возобновлял свои попытки, но ничего не добился. Игорь Дмитриевич иногда бывал на редкость упрям. Было ясно, что он никому не откроет своего секрета. Коржевскому пришлось покориться и ждать. Все же один из членов экипажа узнал тайну раньше других, но Топорков взял с него слово молчать. Это был Зайцев. Помощь инженера-механика была необходима для осуществления задуманного. Но старший инженер звездолета умел хранить то, что ему доверяли. Наступило утро. Снова поднялось над горизонтом невидимое Солнце. Конец ночи ознаменовался чудовищной грозой, продолжавшейся двенадцать часов подряд. Точно после двухсотсемидесятичасовой спячки, природа Венеры праздновала свое пробуждение. Звездоплаватели готовились в путь. Программа работ, намеченная на первую ночь, была перевыполнена. Белопольский решил перелететь к горам, найти показанное венерианами горное озеро и провести там оставшееся время. 4 августа звездолет покинул место своей стоянки, оставив жителям озера на память о своем пребывании сожженную полосу берега. Мельников, управлявший кораблем, пролетел над озером, прощаясь с ним. Звездоплаватели взволнованно смотрели на гладкую поверхность воды. Там, под ней, находится странный мир, освещенный розовым светом загадочных "деревьев", ползают похожие на ожившие беседки огромные "черепахи" - "рабочая сила" Венеры. А там, в недрах высокого обрыва южного берега, таится от глаз огромная пещера - подземный город со странными домами без крыш, со светящимися стенами. Трое людей побывали в этом городе венериан, но почти ничего не видели в нем. Там нашел свою смерть Зиновий Серапионович Баландин. Бревенчатые стены розового туннеля были последним, что он видел в жизни, потому что там он потерял сознание и до последнего вздоха уже не пришел в себя. Что делают сейчас жители "города"? Коржевский утверждал, что они спят. Для венериан день - то же, что для человека ночь. Три недели для человека - одни сутки для венериан. Так ли это? Может быть, именно сейчас люди могли бы проникнуть в "город" и, пользуясь сном хозяев, осмотреть его?.. Озеро осталось позади. Под крыльями машины широкая река. Никаких признаков жизни, кроме растений! Неудивительно, что первые люди, посетившие Венеру, ошиблись. Экипаж "СССР-КСЗ" мог впасть в ту же ошибку. Ничто не указывало на то, что планета населена. Загадка! Закрытая книга, которую прочтут следующие экспедиции. Люди науки упорны. Работа экспедиции Белопольского вскоре подойдет к концу. Звездолет вернется на Землю. Ему на смену прилетят другие. Один, второй, третий, - сколько потребуется. Человек должен знать все! Быстро летит корабль. В водах реки отчетливо отражается крылатая сигара с длинным огненным хвостом за кормой. Километр за километром. Вперед и только вперед! К новым открытиям, к новым вершинам знания! Бесконечный, трудный, но прекрасный подъем по лестнице разума! 1957 г. Георгий Мартынов. Звездоплаватели Научно-фантастический роман Книга 3  * НАСЛЕДСТВО ФАЭТОНЦЕВ *  МЕТАЛЛИЧЕСКАЯ ТРУБА Звездолет летел к горам. Там, если Константин Евгеньевич Белопольский правильно понял "рисунки" венериан, должно находиться озеро, чем-то интересное для экспедиции. Понять венериан как-то иначе казалось невозможным. Они ясно, и не один раз, указали на это озеро, настойчиво "приглашая" своих гостей посетить его. Что же находится там? Это выяснится через несколько часов. Вот, наконец, и горный хребет. Его вершины прячутся в толще облаков. Корабль поднялся к самым тучам. Отсюда, с высоты полутора километров, легче найти озеро, если оно действительно существует. - Вот оно! - сказал Белопольский. Подобно Гокче, (Гокча, или Севан, - озеро в Армянской ССР, расположенное на высоте около 2000 метров над уровнем моря) высоко в горах раскинулось огромное озеро. Почти правильной круглой формы, оно имело километров восемь в диаметре. И как из Гокчи вытекает река Занга, так и из этого озера брала свое начало река Венеры. Подлетев ближе, звездоплаватели увидели, что на берегу вполне можно посадить корабль. С востока и юга озеро окружал лес, а перед ним были широкие и длинные поляны, поросшие, как казалось сверху, такой же травой желто-коричневого цвета, какую они видели у плотины. - Это очень удачно, - сказал Белопольский, - садиться на воду нежелательно. Мельников кивнул головой. Второй раз предстояло ему совершить трудный и опасный маневр посадки громадного корабля на сушу. Он напряженно всматривался в экран, не выпуская в то же время из поля зрения многочисленные приборы пульта. - Вон там! - указал Константин Евгеньевич, - Видишь, где озеро образует небольшой залив. По-моему, подходящее место. Скорость падала. Корабль все ближе и ближе подходил к земле. - Один! - сказал Белопольский. - "Лапы"! Секунда... вторая... и звездолет остановился на новом месте. Как и в первый раз, посадка прошла с автоматической точностью. - Что-то ожидает нас здесь? - задумчиво сказал Мельников. В заливе вода была спокойна, но там, на просторе озера, ветер срывал гребни волн, и они рассыпались белыми клочьями пены, хорошо видными в бинокль. Лес начинался метрах в трехстах и состоял из каких-то еще не встречавшихся деревьев, меньших размеров, чем у порогов. Примерно в километре, за ними поднимались крутые склоны гор. Трава на берегу была густой и высокой, в половину роста человека. Бурное озеро с низко нависшими, над ним тучами производило более дикое и неприветливое впечатление, чем лесное озеро. - Там было как-то уютнее, - заметил Князев. Вылазка, произведенная Мельниковым и Коржевским, показала, что почва под густой травой сухая и твердая. - Константин Васильевич, - сказал Белопольский, - приступайте к сборке самолета. Необходимо обследовать местность сверху. - Придется снова строить ангар, - ответил Зайцев. - День, - будут частые грозы. И будто в подтверждение его слов, мощный грозовой фронт закрыл озеро. Место было высокое, ближе к тучам, и гроза казалась страшнее, чем на равнине. А за первой грозой последовала вторая, затем третья и четвертая... Двое суток звездоплаватели не могли выйти из корабля. Точно все грозовые фронты Венеры собрались здесь. Наконец, 6 августа наступило относительное прояснение. Белопольский решил осмотреть лес. В экскурсии приняли участие Коржевский и Второв. Предположение биолога, что венериане спят днем, судя по всему, было правильным, но все же решили воспользоваться самым мощным из вездеходов. Сомнения вызывала только кажущаяся густота леса; было неизвестно, есть ли здесь просеки, сможет ли большая машина войти в него. Вездеход-танк был спущен на берег. Трое звездоплавателей, хорошо вооруженные, заняли в нем свои места. Семеро оставшихся на корабле собрались в радиорубке перед экраном телесвязи. Местность казалась совершенно не обитаемой, но Венера уже научила их не доверять первому впечатлению. Высокая желто-коричневая трава легко уступала натиску гусениц. Но позади машины она снова выпрямлялась и казалась нетронутой. Словно и не прошел по ней тридцатидвухтонный вездеход. - Снова загадка, снова неизвестное свойство! - говорил Коржевский. - Как богата сюрпризами природа Венеры. Деревья леса были значительно ниже, чем на равнине, тоньше, и их кора была не столь гладкой. Стволы также соединялись между собой, образуя арки. Но если там ни одна машина не могла войти в чащу, то здесь это было довольно легко. Деревья стояли редко. Между ними всюду лежали груды упавших стволов, росла молодая поросль, и все это было покрыто бурно разросшейся травой, такой же, как на берегу озера. Вездеход медленно и осторожно вошел в лес, подминая под себя, вдавливая в "землю" и ломая все, что попадалось на пути. Белопольский старался выдерживать прямое направление. Это легко удавалось, промежутки между стволами были раз в пять больше длины машины. Отошли метров на двести от берега... И вдруг... При очередном повороте впереди что-то блеснуло. Еще раз!.. Ошибиться было невозможно, слишком хорошо знаком этот характерный блеск. Луч прожектора скользнул по гладкой металлической поверхности!.. Еще несколько оборотов гусениц - и путь преградила полукруглая стена. Огромная труба уходила в обе стороны, в глубину леса. Белопольский затормозил. Трое людей в вездеходе и семеро перед экраном радиорубки не верили глазам. Венериане не могли иметь металлургической промышленности. Все, что было известно о них, противоречило такому допущению. Уж не сон ли эта невероятная картина?.. Труба, метров четырех в диаметре, из какого-то незнакомого желто-серого металла, отливала тусклым блеском. Металл как будто совсем новый, - он не имел никаких признаков ржавчины. Не об этом ли говорили рисунки венериан? Не сюда ли, к этой непонятной трубе, приглашали они людей? Не ее ли хотели показать? Что же она такое представляет?.. Когда в заливе кораллового острова нашли деревянную линейку, первое, о чем подумали звездоплаватели, - не посетил ли Венеру космический корабль. Но загадка линейки получила другое, более простое, более естественное объяснение, и прежняя версия была оставлена. А потом на каменной чаше венериан Белопольский увидел украшения в форме тел простой кубической системы, тех самых, которые были найдены в круглой котловине Арсены. И мысль о космическом корабле возникла снова. И вот в лесу, у горного озера... - Мы проехали вдоль всей трубы, - подытожил результаты экскурсии Константин Евгеньевич, - и убедились, что она имеет форму замкнутого кольца. Хотя металл кажется совсем новым, кольцо-труба лежит здесь очень давно. Это с очевидностью доказывают деревья, сросшиеся над ней. Многие растут из-под трубы, изгибаясь по ее поверхности. Можно уверенно сказать, что весь лес вырос после того, как появилась здесь эта труба. Станислав Казимирович считает, что лес имеет за собой тысячи лет. Если бы ее сделали венериане, то это означало бы, что тысячи лет назад у них была развитая техника. А если так, то она должна была развиться еще больше и находиться сейчас в цветущем состоянии. Но этого нет. Вывод - труба сделана не венерианами. Кем же? Вспомним каменные чаши, вспомним фигуры на Арсене, имеющие с ними какую-то связь. Сомнений быть не может. Мы нашли то, что осталось от космического корабля, в незапамятные времена прилетевшего на Венеру. - Но почему же?.. - начал Топорков. - Вы правы, Игорь Дмитриевич! Встает ряд загадок. Почему корабль остался на Венере. Что случилось с его экипажем? И самое главное - откуда он прилетел и когда? - Но если труба, или корабль, как хотите, лежит здесь так давно, почему не видно следов времени? - спросил Второв. - Это еще одна загадка. Вероятно потому, что металл совсем особый, неизвестный на Земле. - Надо проникнуть внутрь, - сказал Мельников. - Мы не видели ничего, что походило бы на запертую дверь. Поверхность трубы всюду гладкая. Ее надо осмотреть с внутренней стороны кольца. Я думаю поручить это тебе, - прибавил Белопольский. Мельников обрадовался. - Я сделаю это, - ответил он, - со мной пойдут Второв и Князев. - Очень хорошо. Я сам хочу предложить именно их. - Когда отправляться? - Чем скорее, тем лучше. Как всегда, задержала гроза. Но звездоплаватели настолько привыкли, что не обращали на эту помеху особого внимания. - В дорогу! - сказал Мельников, как только барометр Топоркова после очередной грозы показал, что воздух очистился. Под управлением Князева, которому Второв показывал направление, вездеход быстро дошел до загадочной трубы, вернее, до космического корабля неведомой планеты. Все уже были уверены, что это звездолет. Мельников и Второв, захватив с собой раздвижную лестницу, вышли через тамбур. Князев должен был ожидать их возвращения. Если приблизится грозовой фронт, он даст сигнал, и разведчики вернутся в машину до ливня. Путаясь ногами в высокой траве, Второв установил лестницу, и, один за другим, они поднялись на трубу. Свет прожекторов, направленных вверх, отражался от листвы и создавал достаточное освещение. С другой стороны был тот же лес. Сверху было хорошо видно, что труба плавно загибается в обе стороны. Диаметр кольца был не меньше двухсот метров. Второв раньше своего товарища заметил второе кольцо. Оно находилось от первого в пяти-шести метрах и было той же толщины. Может быть, там, в глубине леса, они найдут еще несколько? Форма космического корабля была, очевидно, совсем необычной. - Кольца должны соединяться между собой, - сказал Мельников. Они осторожно пошли вперед по гладкой и скользкой трубе. Князев, лавируя между деревьями, повел вездеход вслед за ними, стараясь не отходить далеко. Соединение обнаружилось очень скоро. Тонкие с виду трубы из того же металла, расположенные в форме ромба, соединяли оба кольца. Сквозь этот ромб поднималось огромное дерево, трех метров в обхвате. Это лишний раз доказывало, как давно находится здесь это странное сооружение. Шагов через тридцать они увидели второй ромб. И словно нарочно, сквозь него опять-таки выросло дерево. Оно задело в своем росте металл, и ромб был искривлен. - Такие гиганты, - задумчиво сказал Мельников, - растут сотни и сотни лет. - Я очень волнуюсь, - признался Второв, - эти трубы... Мы ходим по ним. Кто построил эти кольца? Кто прилетел в них на Венеру? Здесь, под нашими ногами величайшие тайны. Что если внутри все так же хорошо сохранилось, как снаружи? - Удастся ли только попасть внутрь? С корабля сообщили о приближении грозы, и Мельников с Второвым спустились к вездеходу. Но грозовой фронт прошел стороной. Вопрос, надежен ли лесной купол, остался по-прежнему открытым. - Нам надо перебраться за вторую трубу. Иначе мы ничего не выясним. - А если гроза? - Укроемся под трубой. Наши костюмы водонепроницаемы. Это доказано опытом Романова. Белопольский, которому Мельников сообщил о своем намерении, разрешил поход к центру колец. Прожекторы на шлемах должны дать достаточно света, чтобы ориентироваться в лесу. Лестницу можно носить с собой, - она была очень легкой. И вот началась эта необычайная экскурсия в далекое прошлое. Впоследствии, когда они снова очутились в привычной обстановке звездолета, только снимки, сделанные Второвым, служили доказательством, что все это действительно видели их глаза, настолько странным и необычайным было виденное. Прежде чем углубиться в лес, Мельников и Второв, неотступно сопровождаемые вездеходом, прошли по всей длине наружной трубы. Подсчет сделанных шагов подтвердил, что диаметр кольца - ровно двести метров. Вторая труба все время шла параллельно первой, на одном и том же расстоянии, и прикреплялась к ней через каждые пятнадцать-шестнадцать метров ромбовидными конструкциями. В двух местах, расположенных, очевидно, по диаметру, от наружной трубы отходила другая, прямая и меньшего размера, и, пройдя сквозь внутреннюю трубу, исчезала среди деревьев. - Там, - Мельников указал рукой к центру колец, - должно быть что-то. Какое-то центральное ядро. - Я тоже так думаю, - согласился Второв. Обойдя кольцо, они вернулись немного назад и остановились у радиальной трубы. Идти к центру лучше всего было прямо по ней. Металлические подошвы их ботинок сильно затрудняли хождение по гладкому металлу, но продираться через бурелом и высокую траву было еще трудней. Приказав Князеву не отходить от этого места, Мельников первым спустился по лестнице, которую держал Второв. Потом он помог спуститься товарищу. Преодолев второе кольцо, они углубились в лес. Свет прожекторов вездехода вскоре померк и перестал освещать путь. Вспыхнули прожекторы на шлемах. Дорога по трубе оказалась не столь легкой, как они думали. Чуть не на каждом шагу путь преграждали стволы деревьев, изогнувшиеся самым причудливым образом. Приходилось перелезать через них с помощью лестницы или спускаться на "землю" и обходить препятствие. Они убедились при этом, что путешествие по "земле" заняло бы очень много времени, - трава была настолько упругой, что каждый шаг стоил больших усилий. Труба, метров двух с половиной в диаметре, не лежала на "земле", подобно двум кольцевым, а висела в воздухе. Учитывая ее длину, они пришли к выводу, что металл исключительной прочности. Об этом же говорил тот факт, что ни одно дерево, выросшее из-под этой трубы, не смяло ее, а само изгибалось по поверхности. А ведь раньше они видели, что крепление между кольцами не выдерживали страшного натиска растущего великана. - И, кроме того, - сказал Мельников, - нельзя забывать, что корабль лежит тут тысячи лет. Ни один земной металл не уцелел бы столько времени. В пятидесяти метрах от второго кольца они наткнулись на третье. Оно было той же толщины, что и два первых. - Система концентрических колец, - заметил Второв. - Интересно, что находится в центре? Деревья стали редеть. Над головой сквозь листву уже можно было увидеть клочок неба. И вот что-то огромное, казавшееся бесформенным, встало на их пути. Это "что-то", плотно обросшее деревьями, было центром космического корабля. Форма этого центра была скрыта от глаз, настолько крепко зажал его в своих объятиях лес. Но им обоим показалось, что это не шар и не куб, а что-то другое. - Константин Евгеньевич! - позвал Мельников. - Слушаю, - тотчас же ответил Белопольский. - Мы дошли до центра. Деревья так обступили его, что мы даже формы не можем определить. Но если есть вход внутрь, он должен быть здесь. Надо уничтожить деревья. Придется вернуться за ультразвуковым аппаратом. - Постойте! - сказал вдруг Второв. - Вот, кажется, дверь. Действительно, сбоку от трубы, в месте, не закрытом деревьями, ясно виднелась тонкая линия, образующая собой правильный пятиугольник. - Правда, похоже на дверь! - сказал Мельников. - И она должна открываться снаружи. - Ни видно ни кнопок, ни замка. - Должны быть! Если, конечно, это дверь, а не что-нибудь другое. - Очень похоже на дверь. Пятиугольник находился на уровне центра трубы, и рассматривать его приходилось низко нагнувшись. Мельников и Второв спустились на "землю". Но теперь предполагаемая дверь оказалась над головой. - Приставь лестницу! Луч света упал на металлическую поверхность, и прямо перед собой Мельников внезапно увидел какие-то выступы. Их было три. Средний имел форму пятиугольника, два боковых - квадрата. - Это безусловно механизм двери! - взволнованно сказал Второв. - Да, по-видимому, - сдерживая себя, ответил Мельников, - попробуем разобраться. - Борис Николаевич, - раздался голос Белопольского, - соблюдайте крайнюю осторожность. Мы не знаем, что произойдет, если вы дотронетесь до механизма. Что он собой представляет? Мельников рассказал. - По-моему, - закончил он, - ничего не может произойти, кроме того, что дверь, возможно, откроется. Но шансов на это мало. Скорей всего, механизм давно не работает. Пожалуй, будет лучше, если один из нас отойдет подальше. - Я очень прошу вас, - умоляюще сказал Второв, - доверьте это мне. Мельников видел, что молодой инженер даже побледнел от волнения. Отказ глубоко заденет его. - Хорошо, разбирайся ты. Когда кончишь, позовешь меня. Он поднялся на трубу и, не оглядываясь, скрылся за деревьями. В ЛОВУШКЕ Оставшись один, Второв внимательно осмотрел выступы. Они казались вылитыми на металле корпуса, но если это был механизм, они должны поддаваться нажиму или поворачиваться. "Но, может быть, - подумал он, - время испортило механизм и все усилия будут напрасными". Ему страстно хотелось добиться успеха, особенно после того, как он взялся за это дело вместо Мельникова. "Стыдно будет, если не догадаюсь. Сочтут хвастуном". Странная форма космического корабля была чужда человеку Земли, но это было создание рук существ, близких ему по своему умственному развитию. Второв был убежден, что человеку доступны их мысли. - Будем рассуждать так, как будто это сделано на Земле, - громко сказал он. - Правильно! - ответил невидимый Мельников. - Спокойно, Геннадий! Второв осторожно взялся за средний пятиугольник. Сперва он попробовал нажать на него - выступ не поддался. Тогда он сделал попытку повернуть, - что-то дрогнуло под его пальцами. Второв нажал сильнее, послышался тягучий скрип. "Ага! Пятиугольник поворачивается! Поставим его на место и возьмемся за квадраты". Квадратные выступы повернуть не удалось. Но, когда Второв со всей силы нажал на них, они поддались. - Средний выступ поворачивается, - сказал он, - а крайние действуют по принципу кнопки. - Десятки возможных комбинаций! - заметил Мельников. - Вы сами решили рассуждать так, как будто это сделано на Земле, - вмешался Зайцев. - Путь правильный! Мы не запираем входы на звездолет на манер несгораемых сейфов. Вряд ли и они это сделали. Ищите простое решение. Второв стал нажимать на квадраты, то на один, то на оба сразу, поворачивая пятиугольник в разные стороны. Тщетно! Дверь и не думала открываться. От времени или потому, что так они были сделаны, выступы поддавались с большим трудом. Второву приходилось пускать в ход всю свою недюжинную силу. - Ничего не выходит! - сказал он, тяжело дыша. - Отдохните. А мы пока подумаем, - посоветовал Белопольский. Второв слышал, как члены экипажа обменивались мнениями. В обсуждении принимали участие Мельников и Князев. - Как расположен средний выступ? - спросил Зайцев. - Это правильный пятиугольник. - Я спрашиваю, как он расположен относительно пятиугольника двери? - Постойте! - воскликнул Второв. - Да, действительно! - прибавил он, внимательно вглядевшись в тонкую линию над своей головой. - Они расположены несимметрично. - Попробуйте поставить их в симметричное положение. Оказалось, что средний выступ можно было повернуть на сто восемьдесят градусов. Как только маленький пятиугольник совпал по положению с большим, раздался негромкий звук, точно упало что-то металлическое. Второв отскочил назад. Но ничего не случилось. Дверь оставалась в прежнем положении. С сильно бьющимся сердцем инженер протянул руки к квадратам. Он почему-то был уверен, что на этот раз его ждет удача. Металлический звук доказывал, что механизм работал. Изо всей силы он нажал на оба выступа. Над ним что-то мелькнуло. Второв инстинктивно пригнулся к "земле". Полная тишина... Он поднял голову. Двери не было! На месте металлического пятиугольника он увидел что-то бледно-голубое, казавшееся прозрачным. Точно газовая пленка заменила металл. Мельников, Князев и все, кто находился на звездолете, услышали отчаянный, как им показалось, крик Второва: - Свет! Свет! Теперь он видел! Видел ясно!.. Это "что-то" не было пленкой голубого газа! Перед ним находилось пятиугольное отверстие, из которого откуда-то из недр космического корабля исходил слабый, но несомненный свет. Тусклые блики его легли на стволы деревьев, на металлическую поверхность трубы!.. Свет!.. Что же это?.. Разве может какой бы то ни было искусственный источник света просуществовать тысячи лет?.. Второв стоял и смотрел, не отвечая на градом сыпавшиеся на него вопросы товарищей. Он пришел в себя, почувствовав прикосновение к плечу. Рядом был Мельников. Борис Николаевич, не отрываясь, смотрел вверх на таинственный и непонятный свет, бессознательно сжимая все сильнее плечо Второва. - Что это? - прошептал он. - Откуда? - Не знаю, - машинально ответил Второв. - Неужели не знаете? - послышался насмешливый голос Пайчадзе. - Скажите хотя бы, что вы видите. - Свет! - И что же? Мельников перевел дыхание и рассказал о непонятном явлении. Долго никто не отвечал ему. Наконец они услышали, как Белопольский произнес: - Несомненно... И снова молчание. - Ну что ж! - сказал Мельников. - Дверь открыта. Войдем! Всего можно было ожидать, самого неожиданного, самого внезапного на давно "умершем" корабле с неведомой планеты, но только не света - спутника жизни! Это было более чем непонятно, - это походило на чудо! - Войдем, - повторил Мельников, но в его голосе не слышно было обычной решительности. Второв молча приставил лестницу. Он видел, что Мельников - образец хладнокровия, мужества и воли, человек, по общему мнению, без нервов - колеблется и словно не может решиться поставить ногу на ступеньку. И молодой инженер внезапно осознал, что никакие силы не смогли бы заставить его самого первым подняться по лестнице. Живое существо, будь оно самым чудовищным порождением фантазии, не заставило бы его отступить. Но это "сверхъестественный" свет лишал его всякой власти над собой, сковывал мозг непреодолимым чувством страха. Прошла минута... - Войдем! - в третий раз сказал Мельников и быстро поднялся к двери. Его согнутая фигура скрылась в отверстии, и тотчас же раздался его голос: - Идите скорее! Страх как-то сразу исчез. Второв поднялся за своим командиром. Отверстие было слишком мало для его роста, и пришлось согнуться чуть ли не вдвое. Мельников стоял у самой двери. Второв выпрямился, взглянул и почувствовал, как у него закружилась голова. Что это было?.. Куда попали из темного леса Венеры два человека Земли?.. Казалось, тут не было ни пола, ни стен, ни потолка. Всюду что-то неопределенное, не имеющее ясных очертаний, расплывчатое и... живое. Со всех сторон их окружало нечто, непрерывно меняющее свой цвет, переливаясь и сверкая всеми оттенками радуги, как будто отражаясь друг в друге и создавая дикий хаос красок. И везде - наверху, внизу, по сторонам - шевелились причудливые разноцветные фигуры... людей - изломанные, исковерканные подобия человека, в немыслимых позах. Мельников поднял руку, словно защищаясь от этого зрелища, и тотчас же вся толпа призраков повторила его движение. - Это наши собственные отражения, - тихо и с видимым облегчением сказал он. Очевидно, стены, потолок и пол были зеркальны. Каждое движение его и Второва вызывало ответное движение, бесчисленное количество раз повторяющееся всюду, куда бы они ни посмотрели. Но почему эти отражения так изломаны, исковерканы?.. На середине, а может быть, и у стены (они потеряли чувство перспективы и расстояния), непонятно на чем стояла каменная чаша - единственный реальный и неподвижный предмет в этом помещении, - чаша точно такая же, какую видел Второв и какая разбилась тогда на лесной просеке. По краям - они рассмотрели это - она была украшена изображениями тел простой кубической системы. Над чашей поднималось ровное бледно-голубое пламя. Такое пламя дает тонкая пленка горящего спирта. Это и был источник непонятного света. - Константин Евгеньевич! - сказал Мельников так тихо, что его вряд ли могли услышать. Но на звездолете были мощные приемники. - Я слушаю тебя! - ответил Белопольский. - Каменная чаша! - Я ожидал этого. - Но в ней горит огонь! - В этом нет ничего невероятного. Время должно было изгладить из памяти венериан искусственное пламя. Их чаши, очевидно, погасли совсем недавно. Относительно недавно, конечно. Но расскажите нам, что вы видите? Спокойный голос Белопольского окончательно привел в себя обоих разведчиков. Перед ними была химическая загадка - не больше. Тайну "вечного" огня раскроет наука. - Рассказать! Это не так просто! - ответил Мельников. - Лучше потом, когда вернемся. - Тогда мы сможем иллюстрировать наш рассказ фотоснимками, - прибавил Второв, вспомнив только сейчас о фотоаппарате. Они уже спокойно и более внимательно осмотрелись. Перекрещивающиеся отражения все время меняющих свой цвет стен, пола и потолка мешали им, но постепенно они как-то привыкли. И тогда смогли рассмотреть помещение. Оно оказалось, если не считать пола, круглым, из странной формы остроугольных граней, переплетающихся в непривычном узоре. Пол был ровным и как будто стеклянным. Чаша стояла словно на середине, но на чем она держалась, никак не удавалось рассмотреть. - Подойдем ближе, - нерешительно предложил Мельников. - Пожалуй, - еще более робко согласился Второв. Но ни один из них не двинулся с места. Мельников что-то обдумывал, а его товарищ не решался первым отойти от двери. Второв слышал, как Мельников пробормотал что-то насчет металлических стен. - Константин Евгеньевич! - сказал он громко. - Здесь нет никаких дверей внутрь корабля. Но, может быть, мы их найдем. Стены звездолета как будто металлические. Радиосвязь может прерваться. Если это случится - не беспокойтесь! - Постараемся, - ответил за Белопольского Пайчадзе. - Но ручаться за успех не можем. - Осторожнее, - сказал Константин Евгеньевич. Мельников и Второв отошли от стены. Но едва они сделали первый шаг, позади послышался негромкий звук - точно упало что-то металлическое. Оба испуганно обернулись. Двери не было! Там, где только что находился темный пятиугольник, сквозь который виднелся лес Венеры, разноцветно блестели остроугольные грани. Все слилось неразличимо! Где выход - неизвестно!.. Второв бросился на стену и больно ударился о какой-то выступ. Это привело его к осознанию действительности. Заперты!.. - Кто закрыл дверь? - Конечно никто, - ответил Мельников, - она закрылась сама. Прошли тысячи лет, но механизмы работают исправно, как этот огонь в чаше. - Как же мы выйдем? - Не знаю. Может быть, совсем не выйдем. Я сам предупредил, что связь может прерваться. - Звездолет! - позвал Второв. Никакого ответа не последовало. - Эти стены из какого-то металла, - сказал Мельников. - Нас не могут услышать. Пока что мы отрезаны от внешнего мира. Второву пора было привыкнуть к хладнокровию своего спутника. - Что же делать? - спросил он. - То, что хотели. Осматривать корабль. Вот только ни одной двери не... Он запнулся на полуслове, изумленно глядя на стену: совсем, близко, как будто рядом с исчезнувшим входом, что-то странное и непонятное происходило с разноцветными гранями. Они стали быстро тускнеть, терять очертания. Обозначился пятиугольный контур, резко выделявшийся на стене. Вот уже внутри этого контура почти не видно граней - они исчезают, тают на глазах, превращаясь в пустоту. Еще момент, и перед ними оказалось пятиугольное отверстие. - Вот и дверь! - сказал Мельников. В первый раз Второв услышал дрожь в его голосе. - Куда девалась стена? - Кто может ответить на такой вопрос. Факт тот, что перед нами дверь внутрь корабля. Она открылась автоматически, как только закрылась наружная. Наклонившись, они заглянули в отверстие. За ним находилась радиальная труба. Голубое пламя, горящее в чаше, отражалось на ее стенках длинными светлыми полосами. Противоположный конец трубы скрывался во мраке. - Наружная дверь закрылась, как только мы от нее отошли, - сказал Второв. - Да, одному из нас следовало остаться на пороге. Здесь автоматика иная, чем у нас. Она видит и действует самостоятельно. И самое поразительное, - она сохранилась в полной исправности. Этот корабль многому научит нас. - Мы сумели открыть дверь снаружи, - сказал Второв. - Неужели не сумеем сделать это изнутри? - Если не мы, то наши товарищи откроют ее. Они знают, где мы находимся. Это шанс на спасение. - Перерыв связи заставит их поторопиться на помощь. - Вряд ли! Мы предупредили, что радиосвязь может прерваться. - Мельников внимательно посмотрел на Второва. - Неужели ты боишься, Геннадий? Молодой инженер покраснел. - Не знаю, - откровенно ответил он. - Я не боялся, когда мы с вами сидели в кабине разломанного самолета. Но здесь... кажется, боюсь. - Непонятное должно вызывать страх, - задумчиво сказал Мельников. - Это верно! Однако, - прибавил он обычным тоном, - не будем терять времени. Они подошли к каменной чаше. Даже вблизи не видно было, на чем она стояла. Но не могла же чаша висеть в воздухе без всякой опоры. Второв попробовал провести рукой под чашей. Его пальцы коснулись чего-то твердого, и он нервно отдернул руку. Мельников осторожно ощупал невидимую опору. Чаша стояла на чем-то, имевшем кубическую форму. Но это "что-то" было абсолютно невидимо, - непонятным образом застывший воздух. Они тщательно обследовали все помещение, имевшее в диаметре метров шесть. Только ощупью можно было определить его размеры. Перекрещивающиеся отражения уничтожали видимость расстояний. Толпа фантастических призраков - десятки Мельниковых и Второвых - в неестественных позах, прямо, боком и вверх ногами, при каждом их движении причудливо переплетались со всех сторон, извиваясь в какой-то дикой пляске. Второв старался не смотреть, но они отовсюду "лезли" в глаза. - Надо уйти отсюда, - сказал он наконец, - у меня кружится голова. Ничего, что хотя бы отдаленно указывало на механизм двери, они не нашли. - Вероятно, он находится на центральном пульте управления, - сказал Мельников. - Здесь должен быть какой-то пульт. Да, - ответил он Второву, - надо уйти, у меня тоже кружится голова. Но я опасаюсь, что и эта дверь закроется, как только мы войдем в трубу. Логически должно быть так. - Давайте я войду один, а вы останетесь здесь. - А что из этого толку? Нет, лучше вместе. Они стояли перед загадочной дверью, не решаясь войти. Здесь, в центре, было, конечно, безопаснее. Белопольский, спустя некоторое время, поймет, что разведчики попали в какую-то ловушку, и пришлет помощь. Как открывается наружная дверь, на звездолете знают. Но если они, войдут внутрь корабля, то рискуют остаться там навсегда, - было совершенно неизвестно, удастся ли найти способ выбраться. "Что же делать? - думал Мельников. - Как поступить? Остаться здесь и ожидать товарищей? Но ведь все равно когда-нибудь придется пройти внутрь". Будь он одни, он не колебался бы ни минуты. Но Второв! Ответственность за него лежала на Мельникове. "Эх, была не была! В крайнем случае, они сумеют прорезать стенку трубы или даже взорвать ее". - На всякий случай, оставим записку, - сказал он. Кратко, но достаточно подробно описав все, что с ними произошло, Мельников положил записную книжку возле чаши на невидимый постамент. Книжка казалась висящей в воздухе, и ее нельзя было не заметить сразу. - Ну, теперь идем! Пятиугольное отверстие было той же величины, что и наружная дверь. Неизвестные звездоплаватели, очевидно, были небольшого роста. Мельников, нагнувшись, перешагнул порог. Второв последовал за ним. Они остановились сразу за дверью, тревожно наблюдая за ней. Закроется или нет?.. Дверь закрылась. Они увидели, как отверстие затянулось точно прозрачной газовой пленкой, сперва чуть заметной, но затем быстро густевшей. Потом, как-то сразу, резким скачком, только что бывшее перед ними отверстие исчезло. На его месте блестела гладкая, по-видимому металлическая, стена. Это было так странно, так необъяснимо, что несколько минут оба звездоплавателя смотрели на чудесную стену, не будучи в состоянии сказать хоть одно слово. Они задыхались от волнения. Только что на их глазах произошло явление, совершенно неизвестное земной науке. Пустота, сквозь которую они свободно прошли, превратилась в металл! Высшей наукой - непонятной, загадочной - повеяло на них от этого феномена, который, несомненно, являлся только применением еще неизвестных им законов природы. - С этой стороны почему-то нет граней, - сказал наконец Мельников. - А вам не кажется странным, что мы ее видим? - спросил вдруг Второв. - Кого? - Стену. Здесь должно быть совсем темно. "В самом деле", - подумал Мельников. Лампы на шлемах они потушили, когда вошли внутрь корабля. Голубой огонь чаши остался за дверью. Но стена была видна. Больше того, они видели свои тени, шевелившиеся на ней. Значит, за спиной свет! Мельников обернулся и вскрикнул. В его голосе были радость и удивление. ИЗ ГЛУБИ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ Труба, которую они видели из-за двери, идущей в темную даль, оканчивалась в трех шагах. Смутно виднелись деревья леса. Свет был светом дня, очевидно не таким слабым, как им казалось в самом лесу. Этот свет был достаточным, чтобы видеть внутри короткого отрезка трубы, непонятным образом заменившего целую трубу. Этот свет создавал тени. - Выход! - радостно вскричал Второв. - Нет, - сказал Мельников. - Это не выход. Смотри внимательней. И Второв увидел... Неясная масса деревьев была по сторонам и сверху, но прямо впереди ее не было. Темная пустота уходила вглубь леса. Видимая труба оканчивалась в трех шагах, а дальше продолжалась труба, ставшая невидимой, какой-то призрак трубы, о существовании которой можно было лишь догадываться. И все же это была та самая труба, по которой они пришли сюда. Только она стала по неизвестной причине абсолютно прозрачной, как пьедестал, на котором стояла чаша. Мельников подошел к "краю". Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы шагнуть дальше. Под ногами он различал траву, казалось, что идти некуда, оставалось только прыгать вниз. Но металлическая подошва его ботинка ступила на гладкий пол. Рука ощущала полукруглую стенку. Труба была тут, твердая, как и раньше. И невидимая!.. Они шли в полутора метрах над "землей", как будто по воздуху. Ноги не слушались, и на каждом шагу они спотыкались, хотя пол был ровным. Ходить, не видя, по чему идешь, было не так просто. - Если бы кто-нибудь мог на нас посмотреть? - сказал Второв. - Странное зрелище! Два человека идут по воздуху. - Если труба прозрачна снаружи. - А разве может быть иначе? - Все возможно. Мельников включил лампу на шлеме. Луч света лег на металлическую стенку трубы. Они видели характерные блики, создаваемые светом на поверхности гладкого металла. Но одновременно они видели, и то, что находилось за трубой. Это противоречие производило ошеломляющее впечатление. Как раз в этом месте, вплотную к трубе, росло дерево. До того, как зажегся свет, его было плохо видно, - черный контур ствола. Но и теперь дерево осталось таким же темным, хотя находилось в метре от их глаз и на него должен был падать луч света. - Вот доказательство, - сказал Мельников. - Металл трубы прозрачен односторонне. Внешний свет проходит свободно, но внутренний не может пройти. Снаружи нас никто не смог бы увидеть. - Из этого материала мы будем строить стены домов, - сказал Второв, - когда узнаем, что это такое. Представляете себе, сколько света будет в таких домах, а снаружи ничего не видно. - Ты начинаешь фантазировать, Геннадий! - Раз мы попали в сказку из "Тысячи и одной ночи"... - Где-то здесь, - сказал Мельников, - должно быть внутреннее кольцо. - Да, оно недалеко. Половину трубы мы, безусловно, прошли. Они знали, какую форму имел этот странный корабль. В центре находилось шестиметровое ядро. Его окружали три трубы-кольца, одно в пятидесяти метрах, а два других, близко расположенных друг к другу, в ста метрах. Центр и кольца соединялись прямой трубой. Первое внутреннее кольцо должно было вот-вот показаться. "Если оно куда-нибудь не исчезло", - подумал Второв. Но кольцо оказалось на своем месте. Через несколько шагов они увидели его сквозь стенку трубы. И так же, как вначале у ядра, так и теперь, в трех шагах от кольца, труба перестала быть прозрачной. Но ничего не преградило путь. Там дальше опять виднелись прозрачные стенки. Радиальная труба проходила через внутреннее кольцо насквозь. - Тут должен быть вход. Лучи прожекторов освещали гладкие стоики. Никакого намека на скрытую дверь, никаких выступов, никаких признаков механизма. И снова проявилась непонятная и пугающая в своей таинственности техника космического корабля неведомой планеты. Словно кто-то разумный и внимательный наблюдал за ними, стерег каждый их шаг. - Тут должен быть вход, - сказал Мельников, протягивая руку к стене. И в ответ на это движение они увидели, что вход действительно существует. Часть металлической стены резко изменила свой вид. Сразу потускнели на ней блики света. Обозначился пятиугольный контур. Металл быстро "таял", превращаясь в пустоту. Словно обрадовавшись, лучи прожекторов рванулись вперед, внутрь кольца. Сверкнули какие-то длинные цилиндры - красные, зеленые, желтые. От двери в глубину шла узкая, как будто стеклянная, дорожка - странный, почти невидимый мостик. Куда он вел? Что находится там, в темной неизвестности?.. Второв внезапно схватил руку Мельникова. - Смотрите! - воскликнул он, указывая назад. Это было новым доказательством "разумности" автоматики, управлявшей дверями и стенками космического корабля. Прозрачная труба, по которой они только что прошли, не видя ее, превратилась в металлическую, потеряла прозрачность. Исчез лес Венеры. Плотную мглу рассеивал только свет их прожекторов. И там, по ту сторону кольца, невидимая труба превратилась в видимую. - Какая-то чертовщина! - сказал Второв. - Стенки трубы становятся прозрачными, когда в ней кто-нибудь находится, - задумчиво произнес Мельников. - Двери открываются, когда к ним кто-нибудь подходит. Соединение техники телевидения с автоматикой "мыслящих" машин вполне может справиться с такой задачей. Лет пятьдесят тому назад это могло показаться "чертовщиной", но сейчас... - Этак мы можем, сами того не подозревая, пустить в ход двигатели корабля. Мельников вздрогнул: - Ты прав, Геннадий! Надо быть очень осторожными. Попробуй пойти обратно к центру. А я останусь здесь. Увидим, что произойдет. Произошло то, чего и ждал Мельников. Едва Второв сделал три шага в сторону центра и вышел за края кольца, стенки трубы опять стали прозрачны. Это случилось почти мгновенно. Было ясно, что тысячелетняя автоматика работает с поразительной точностью, реагируя на каждое движение. Создавалась грозная опасность. Кто были хозяева этого корабля? Каков был их умственный уровень? Не приходилось сомневаться, что неизвестные звездоплаватели стояли на очень высокой ступени развития. Но, может быть, эта ступень была слишком высокой? Может быть, человек Земли не в силах понять то, что для них было просто и естественно? Малейшая неосторожность могла привести к совершенно непредвиденным последствиям. Ни Мельников, ни Второв не имели никакого представления о принципах работы автоматики корабля, они блуждали по нему "с завязанными глазами". Точно в таком же положении мог оказаться человек, не имевший специальных знаний, очутившийся в полном одиночестве на пульте управления современной атомной электростанции и вздумавший наугад поворачивать ручки и нажимать непонятные ему кнопки. Второв вернулся обратно. Как и следовало ожидать, труба снова потеряла прозрачность. Они стояли перед пятиугольной дверью, не решаясь пройти туда, где казавшийся хрупким "стеклянный" мостик уходил вдаль, окруженный разноцветными цилиндрами неизвестного назначения. - Может быть, благоразумнее вернуться? - спросил Второв. - Дверь в центр закрыта. - Она, вероятно, откроется, когда мы к ней подойдем. - Это вполне возможно. Но раз мы рискнули прийти сюда - пойдем дальше. Только не надо делать никаких жестов и ни до чего не дотрагиваться. "Разве не может быть так, что на этом корабле все приводится в действие автоматикой, реагирующей на жесты? - думал Мельников. - Двери, прозрачность стен, двигатели. А может быть, и еще что-нибудь, о чем мы даже не подозреваем? Мы не знаем, какие жесты могли делать существа, о внешнем облике которых ничего не известно. Я протянул руку к стене - и открылась дверь. Это произошло здесь. Но может быть в другом месте движение моей руки приведет к пуску двигателей, и корабль вдруг поднимется. Никакие деревья, как бы крепко они ни срослись друг с другом, не удержат звездолет и будут сорваны, как бумажные. Мы рискуем улететь с Венеры, не умея управлять кораблем". Но, думая так, Мельников внешне спокойно ступил на мостик. Казавшийся стеклянным, он заметно прогнулся, когда Второв вслед за Мельниковым ступил на него. Не было никаких перил. Узкая, не шире тридцати сантиметров прозрачная полоска висела в воздухе примерно на середине кольцевой трубы. На чем она держалась, было неизвестно - как будто ни на чем. - Вернись, - отрывисто сказал Мельников, каждую секунду ожидая, что мостик сломается. - Некуда, - ответил Второв. Действительно, дверь позади них уже закрылась. Круглая стена казалась сплошной - никаких следов пятиугольного отверстия. - Протяни к ней руку! Второв повиновался. Но жест, который с той стороны привел к появлению двери, на этот раз не оказал никакого действия. - Стой на месте! Мельников осторожно сделал шаг вперед. И вдруг... Неяркий, странно голубой свет озарил внутренность трубы. Источника света не было видно. Казалось, что воздух внезапно получил способность светиться. Мельников замер. Второв боялся дышать. Оба стояли неподвижно, как статуи. Голубой свет физически ощутимо обволакивал их со всех сторон, как легкая дымка тумана. Они не видели ни одной тени. Свет не имел направления, он был повсюду, в самом воздухе. Таинственные цилиндры странно изменили свой цвет: красные стали фиолетовыми, желтые - зелеными, а те, которые раньше были бледно-зелеными, теперь стали бирюзовыми. Мостик совсем исчез из глаз, словно растворившись в светящемся воздухе. И вот они почувствовали едва уловимый незнакомый им запах. Воздух космического корабля проходил через фильтры противогазов и, смешиваясь с земным кислородом, проникал в легкие. Мысль о возможном отравлении этим чужим воздухом заставила обоих звездоплавателей вздрогнуть. Это не был воздух Венеры, - они не слышали раньше этого запаха, - это был воздух какой-то другой планеты. Было вполне возможно, что он смертелен для человека Земли. "Бежать!" - подумал Второв. Но бежать было некуда. Выход был отрезан сомкнувшейся за ними стеной. Как открыть его, как заставить пятиугольное отверстие появиться снова, они не знали. Кругом лежали загадочные цилиндры, длинные, окрашенные в различные цвета. Между ними, неизвестно как державшаяся в воздухе, проходила узкая дорожка, которую почти невозможно было увидеть, - в голубом свете она стала какой-то нереальной. Метрах в сорока впереди дорожка исчезала за поворотом, плавно загибаясь влево вместе со всей трубой. Мельников машинально потушил лампу на шлеме. Симптомы отравления не появлялись, но если бы они даже и появились, отступать было некуда. - Будь что будет, - сказал он. - Вперед, Геннадий! Он пошел по дорожке, балансируя плечами, чтобы сохранить равновесие на почти невидимом пути. Пошевелить руками он не решался. Второв пропустил его вперед на десять шагов и, в свою очередь, отошел от стены. Мостик упруго сгибался под их тяжестью. Его прозрачный материал был, очевидно, прочен, хотя и не рассчитан на земного человека. Неизвестные звездоплаватели, если судить по дверям, были маленького роста и, вероятно, весили немного. Сразу за поворотом они увидели, что трубу снова перегораживает круглая стена. От первой се отделяло метров шестьдесят. - Похоже, что труба разделена на пять отсеков, - сказал Мельников, - так и должно быть на космическом корабле. - Похоже, что мы заперты здесь с двух сторон, - ответил Второв. - Посмотрим! Но, еще не дойдя до стены, они поняли, что опасения напрасны. Невидимый глаз зорко следил за ними. Отсутствующие хозяева корабля гостеприимно принимали не званных гостей - людей другой планеты. Загадочная автоматика снова начала свою работу. На стене резко выступил уже знакомый пятиугольный контур. Быстро потускнел блестящий металл, "растворился", "растаял" и исчез. Открылось взору темное, без света, помещение - второй отсек кольцевой трубы. Но только Мельников, шедший впереди, перешагнул порог, повторилось прежнее явление - голубым светом вспыхнул воздух. А там позади, в оставленном ими помещении, воздух "погас". Дверь за Второвым сразу закрылась. Второй отсек был точным повторением первого. Так же шла ни к чему не прикрепленная "стеклянная" дорожка, такие же цилиндры лежали кругом. Все было точно таким же. - Вероятно, это машинные залы, - сказал Мельников, - возможно, что все внутреннее кольцо занято механизмами. - Пойдем назад? - А как открыть двери? Нет, лучше обойти всю трубу. Может быть, по ней можно ходить только в одном направлении. Через шестьдесят метров перед ними снова встала глухая стена. Подходя к ней, они были уверены, что и на этот раз откроется дверь. Но отверстие не появлялось. Мельников попробовал протянуть руку. Никакого действия. - Что случилось? - недоуменно сказал он. - Или автомат испортился? - Пойдем назад. - По ведь и там дверь закрыта. Они стояли, не зная, что предпринять. Дверь в радиальную трубу не открывалась, - они уже пробовали ее открыть. А здесь, казалось, и не было никакой двери. Глубокая тишина окружала их. Светящийся туман беззвучно и мягко обволакивал разноцветные цилиндры и двух людей, беспомощно стоявших на узкой полоске прозрачного "стекла". Что-то неумолимо приближалось, как возмездие за их дерзкое вторжение. Они молчали, инстинктивно прислушиваясь. Слуховые аппараты их шлемов восприняли бы малейший шорох, но, кроме дыхания товарища, ни тот, ни другой ничего не слышали. Да и откуда могли бы взяться звуки жизни на "мертвом" звездолете? Может быть, там, где помещались чудесные автоматы, обладавшие "зрением" и "разумом", проявилась бы каким-нибудь звуком их загадочно сохранившаяся жизнь, но здесь царила полная тишина. Что-то приближалось, неотвратимое и грозное... Что они могли предпринять для своего спасения?.. И вот, когда оба человека подумали, что только другие, оставшиеся на свободе люди могут прийти к ним на помощь, это случилось. Если бы не свидетельство фотоаппарата, которым успел воспользоваться Второв, они сами усомнились бы в виденном. Но беспристрастный и точный объектив навсегда зафиксировал невероятную картину. Желто-серая стена, закрывавшая им дорогу, внезапно исчезла. Исчезла сразу вся целиком. Но то, что находилось за ней, по-прежнему оставалось невидимым. Там, где только что был металл, на краю "стеклянного" мостика, дрожали синими искрами перекрещивающиеся полосы, точно сетка из хрустальных нитей, бездонная глубина которой там, дальше, переходила в темно-синий мрак. И в двух шагах ошеломленные люди Земли увидели... человека другой планеты - хозяина этого странного и непонятного корабля. Он стоял прямо перед ними и смотрел на них. Окруженный искрящимся ореолом синих нитей, он выглядел вполне реально и казался живым человеком, из плоти и крови. Маленького роста, стройный и хрупкий, во всем подобный человеку Земли, он был одет в плотно облегающий тело темно-синий костюм, похожий на трико гимнастов. Тонкая серебряного цвета цепочка висела на его шее. Только секунду, не больше, и он и люди стояли неподвижно. Но вот за спиной Мельникова послышался щелк затвора фотоаппарата, - Второв сфотографировал незнакомца. Медленным, плавным движением таинственный хозяин протянул вперед руки, словно приветствуя людей Земли. И тогда оба звездоплавателя поняли, что перед ними не человек, а чудесное явление человека, вероятно давно умершего. Хрустальные нити насквозь пронизывали его тело и руки. Движения были чуть заметно прерывисты. И они поняли смысл того, что произошло перед ними. Неведомые хозяева корабля давно, тысячи лет тому назад, предвидели их приход, подготовились к нему и с помощью своей совершенной техники приветствуют их. Перед ними была ожившая тень далекого прошлого. И тень заговорила. Послышался певучий звук, точно песня, исполняемая в медленном темпе. Глубоко потрясенные люди слушали голос уже не существующего жителя другой планеты, приветственные слова старшего брата, обращенные к тем, кого он не знал, но в чей приход верил много веков тому назад. Голос смолк. Словно растаяв, исчез призрак. В стремительной быстроте перекрещивающихся нитей загустел и слился в плотную завесу синий мрак. И снова глухая стена отливала желто-серым блеском. Будто никогда не было сказочного видения. И как бы для того, чтобы люди не усомнились в значении только что виденного, гостеприимно раскрылась дверь в следующий отсек. Он был освещен тем же неярким голубым светом. Там не было ни цилиндров, ни "стеклянного" мостика. Совсем другая обстановка предстала их глазам. - Из глубины тысячелетий, - сказал Мельников, - первые люди, посетившие Венеру, передали нам свой братский привет. Мы не знаем, как и почему они погибли здесь, не вернулись на свою родину. Но мы должны это узнать и узнаем. Мы - их наследники! ПЯТАЯ ПЛАНЕТА Наука достигла огромной высоты. С этой высоты она видит далеко. И она "видит" бесконечное число обитаемых миров, населенных, как и Земля, разумными существами, идущими по тому же пути медленного, постепенного, но неуклонного развития. Мыслящий разум идет вперед и вверх. И, по мере подъема, перед ним открываются все более и более обширные горизонты. Нельзя себе представить широкое развитие разума без такого же широкого взгляда на мир. В первую очередь это относится к взгляду на жизнь, как на явление не местного, а вселенского масштаба. Смерть человека не прекращает жизни человечества. Но и смерть человечества не может прекратить жизни на других мирах. И если бы, допустим на минуту, исчезла жизнь во всей видимой нами Вселенной, жизнь осталась бы там, куда не может (пока не может) проникнуть взгляд человека. Было время, когда Солнечная система имела не девять, а десять планет. Между Марсом и Юпитером находилась пятая планета. Она погибла. Как и почему - никто не знает. Но то, что неизвестно сегодня, станет известным завтра. Обитатели пятой планеты исчезли с лица Вселенной. Но их мысль, прошедшая, как и везде, долгий и трудный путь развития, была уже достаточно могучей, чтобы дать знать другим мирам, другим разумным существам, что она существовала когда-то. Обитатели обреченной планеты умели строить космические корабли и смогли покинуть свою гибнущую родину. Присутствие на Венере их корабля свидетельствовало о том, что они это сделали. Был ли этот корабль единственным? Куда улетели другие, спасая от гибели своих хозяев? Где нашли приют осиротевшие обитатели планеты? Когда-нибудь и это станет известным. Но один корабль достиг Венеры и теперь был на ней найден. Те, кто находился на нем, хорошо знали, что их планета не единственный населенный разумными существами мир. Они верили, что рано или поздно на Венере появятся жители других планет. Они знали, что их звездолет просуществует тысячи лет. Они верили, что разум неизвестных им звездоплавателей будет подобен их собственному. И, зная это, веря в это, они подготовились к приходу тех, кто получит оставленное ими наследство знаний, расширит и разовьет его дальше, в бесконечной последовательности развития мыслящего разума. Знания и техника передаются не только из поколения в поколение на одной планете. Они могут переходить с планеты на планету, осуществляя на практике великое братство мыслящих существ. Те, кто прилетел на Венеру на кольцевом корабле, знали это. --------------------------------------------------------------- Первое, что увидели Мельников и Второв, войдя в третий отсек звездолета, была схема Солнечной системы, висевшая на стене прямо напротив входа. Это был большой лист голубоватой бумаги или чего-то очень похожего на бумагу. Оба звездоплавателя сразу заметили особенность этой схемы, отличающую ее от аналогичных схем земной астрономии. И они поняли, что схема повешена тут специально для них. Это было первое указание на оказавшееся огромным наследство, оставленное им наукой другой планеты, исчезнувшей с лица Вселенной. На схеме было десять орбит планет Солнечной системы. Десять, а не девять! Каждая планета была изображена маленьким кружком с соблюдением их относительных размеров и с орбитами спутников. Мельников и Второв еще от двери увидели "лишнюю" планету и все поняли. - Вот, наконец, бесспорное доказательство, что пятая планета действительно существовала, - сказал Мельников. - И они прилетели с нее. - В нашей астрономии ее, кажется, называют Фаэтоном? - спросил Второв. - Да, такое название существует. Они подошли ближе. Отсек был гораздо короче двух предыдущих, метров пятнадцати в длину. От волнения они не обратили никакого внимания на его странную обстановку и даже не заметили, что дверь за ними закрылась. Открытие пятой планеты поглотило все их внимание. Это была новость огромного научного значения. Вблизи они заметили, что, кроме орбит планет, на схеме, гораздо слабее, изображены три орбиты астероидов. Схема оказалась не из бумаги, а из чего-то вроде цветного плексигласа. И она не висела на стене, а находилась перед ней, как будто ничем и никак не прикрепленная. И вот тут-то они и стали свидетелями самого замечательного явления, самого удивительного и самого важного из всего, что успели увидеть на звездолете. Из тьмы веков хозяева корабля "рассказали" им все, что случилось с ними на Венере и раньше. Это было новым доказательством продуманности, с которой они готовились к приходу людей другой планеты, свидетельством их стремления оставить после себя как можно более полные сведения. Заранее настроенные и отрегулированные автоматы "провели" гостей прямо сюда, в это помещение. Никуда больше они не могли прийти, потому что двери не открылись бы перед ними. Это стало совершенно ясно, когда все окончилось. И здесь они были выслушать короткий, но достаточно полный рассказ, чтобы понять многое из того, что до сих пор было покрыто мраком тайны. А то, что все-таки осталось непонятным, должно было проясниться впоследствии, так как им ясно указали, где искать ключ к тайнам. Хозяева корабля предусмотрели все! --------------------------------------------------------------- Сначала "ожила" схема. Медленно двинулись с места и поплыли по своим орбитам кружки планет и их спутников. Находящееся в центре изображение Солнца засверкало, как маленький бриллиант. Вместе со всеми пришел в движение и Фаэтон. Возле него обращался крохотный спутник. И вдруг от пятой планеты отделилась маленькая блестящая точка. На мгновение она увеличилась в размерах, и они увидели три кольца, соединенные прямой линией. Это было изображение звездолета, на котором они находились. Превратившись опять в точку, он подошел к Марсу, на секунду слился с ним и двинулся дальше, к Земле. Демонстрировался путь звездолета, совершившего в баснословном прошлом космический рейс. И вот, когда точка слилась с изображением Земли, что ясно показывало приземление, на месте, где находился Фаэтон, вспыхнуло яркое пламя, точно загорелся магний. Ослепительная вспышка сразу погасла, но Фаэтона больше не было на схеме. Не было и его спутника. По орбите планеты побежали один за другим крохотные огоньки. Потом они погасли, и сразу выделились орбиты астероидов. У Мельникова и Второва буквально захватило дух. Только что на их глазах произошла катастрофа, уничтожившая пятую планету, раскрылась предполагаемая многими астрономами тайна появления астероидов в Солнечной системе. Они были "свидетелями" трагической судьбы экипажа звездолета, несомненно видевшего картину гибели своей родины. Что же дальше случилось с ними? Отчего погиб Фаэтон? Что вызвало страшную катастрофу?.. Демонстрация продолжалась. Точка - фаэтонский звездолет - отделилась от Земли и направилась к одному из обломков планеты. Обойдя его кругом, направилась ко второму, затем к третьему. Немая, но такая красноречивая картина! Двоим людям казалось, что они видят лица экипажа корабля, глаза, полные слез, устремленные на то, что осталось от родной планеты, от всего, что они оставили на ней, улетая в рейс. Может быть, каждый из них с острой болью сознавал, что никогда больше не увидит родных и близких людей, что никогда не ступит на родную землю. Нет родины, нет близких, одни во всей Вселенной на маленьком корабле, без надежды и без цели. Какая страшная участь! Фаэтонский звездолет направился к Венере и слился с ней. Схема погасла. Перед двумя людьми был гладкий и пустой лист "плексигласа". И снова все повторилось сначала, в той же последовательности. На этот раз Второв не забыл воспользоваться фотоаппаратом. Снимок за снимком он израсходовал всю пленку и с лихорадочной быстротой заменил ее новой. Каждое мгновение можно было ожидать появления еще чего-нибудь. Он жалел, что не захватил с собой кинокамеру. И "что-нибудь" не замедлило появиться. Они поняли, что сейчас произойдет, когда лист "плексигласа" вдруг исчез, а в образовавшемся пустом пространстве появилось лицо фаэтонца. Начался рассказ о космическом рейсе последних людей погибшей планеты. Не только Мельников, но и Второв - специалист кинематографии, не смог потом объяснять, что это было, как была снята и продемонстрирована им эта удивительная картина. Впрочем, рассказывать о ней мог один Мельников. Второв за все тридцать минут демонстрации ни разу не оторвал глаза от видоискателя фотоаппарата и почти ничего не запомнил. Пять раз он менял пленку, проделывая это с непостижимой быстротой. "Картина" шла при голубом свете, заливавшем отсек, но это не мешало все хорошо видеть. Она была объемной и цветной. Без экрана на месте, где был лист, возникали один за другим и исчезали ее кадры, поразительно реальные, точно куски подлинной жизни. "Рассказ" не был связным и законченным. Скорее всего, это были отдельные куски, снятые без определенного плана, своеобразные путевые наброски. Впоследствии Мельников высказал предположение, что фаэтонцы сначала не собирались показывать эту картину людям другой планеты, а снимали ее для себя. Только потом они решили оставить ее в наследство будущим людям. Многое из того, что было загадочным и непонятным не только на Венере, но и на Арсене и Марсе, получило, наконец, достоверное объяснение. Но странная вещь! В кадрах "картины" ни разу не появилась Земля, а, как показывала схема, звездолет был на ней. Ни одного снимка земных пейзажей. И - что было еще хуже - не было ни одного кадра о самой пятой планете. Ничего, что могло показать, как выглядела поверхность погибшего Фаэтона, ничего о жизни людей на нем. Это доказывало, что "фильм" был снят в пути, в космическом рейсе, и предназначался для демонстрации на Фаэтоне после возвращения корабля. И еще это неоспоримо свидетельствовало о том, что экипаж звездолета намеревался вернуться, не подозревал о грозящей катастрофе, что она произошла неожиданно для него. Сначала появилась во весь "экран" голова фаэтонца. Это был не тот, который приветствовал их у входа в отсек, а, очевидно, его товарищ. Длинные белые волосы обрамляли его своеобразно красивое лицо с огромными, раз в пять больше, чем у человека Земли, бледно-голубыми глазами, тонким носом и узкими губами. Глубокие морщины покрывали лоб и щеки. Он явно был в преклонном возрасте. Мельников вспомнил, что первый фаэтонец тоже был далеко не молод. Но было трудно, почти невозможно предположить, что экипаж космического корабля составляли исключительно старики. Самым вероятным было предположение, что эти люди, лишившиеся родины, долгие годы жили на Венере и состарились на ней. Последующие кадры подтвердили правильность этой догадки. Фаэтонец произнес несколько слов. Люди снова услышали певучие звуки неведомого языка. Потом голова исчезла, и появилась уже виденная два раза схема Солнечной системы. Вероятно, она была сделана способом мультипликации. Желто-серый звездолет перелетел с Фаэтона на Марс. И вот, точно через открытое окно, Мельников увидел хорошо ему знакомую картину марсианской пустыни. За тысячи лет она нисколько не изменилась. Те же растения, те же озера, то же фиолетово-синее небо с Солнцем и звездами. На берегу одного из озер лежал на "земле" кольцевой корабль. Возле него ходили фаэтонцы, стояли какие-то странные аппараты - не то автомобили, не то самолеты. Один из членов экипажа подошел к самому "окну", и можно было хорошо рассмотреть молодое энергичное лицо маленького и на вид хрупкого человека. На нем был костюм с прозрачным шлемом, очень похожий на противогазовые костюмы людей Земли. "Сейчас мы, наверное, увидим "ящериц" и "кроликов", - подумал Мельников. Они их действительно увидели, но совсем не так, как ожидали. Раскрылась одна из тайн. После рейса звездолета "СССР-КС2" среди ученых, главным образом биологов, возникли горячие споры. Присутствие на Марсе двух видов хорошо развитых животных при полном отсутствии каких-либо других и бедности флоры казалось необъяснимым, противоречило строго логичным и неопровержимым законам биологии. Одну из главнейших задач экспедиции на Марс Уильяма Дженкинса как раз и составляло разрешение этой загадки. Мельников и Второв, находясь на Венере, узнали, в чем состояла тайна. На их глазах фаэтонцы выпустили из корабля несколько "ящериц" и около сотни "кроликов". Загадочные животные были не "марсианами", а "фаэтонцами". Для чего же привезли их на Марс? Ответ на этот законный вопрос напрашивался сам собой. Это был научный опыт, проверка - смогут ли животные акклиматизироваться на Марсе. По-видимому, это интересовало ученых Фаэтона. Результат остался им неизвестен, но Мельников очень хорошо знал, что опыт удался. Он сам видел отдаленных потомков этих зверей, расплодившихся на чужой для них планете. "Какая сенсация для биологов!" - подумал он. Судя по количеству времени, которое заняло демонстрирование пребывания на Марсе, фаэтонцы были там недолго. Люди увидели, как с помощью непонятных машин был воздвигнут памятник - гигантский додекаэдр на гранитном постаменте. Оба одновременно подумали, что, если члены экспедиции Дженкинса обнаружат этот документ, им будет трудно объяснить себе его происхождение. Потом снова появилась схема, и кольцевой корабль перелетел на Землю. Мельников ожидал, что сейчас увидит далекое прошлое родной планеты. Но, к его разочарованию, фаэтонцы не сочли нужным показывать Землю. Может быть, они знали, что именно с Земли явятся на их корабль люди будущего?.. Снова появилась схема, и звездолет, покинув Землю, направился к одному из астероидов. Звездоплаватели увидели такую же дикую картину, как на Арсене, - хаос скал, пропастей и ущелий. Второй астероид оказался точно таким же. Ни на первый, ни на второй фаэтонцы, видимо, не опускались. Снимки производились с борта корабля, в полете. Но вот на "экране" хорошо знакомая круглая котловина Арсены. На этот раз фаэтонцы опустились и вышли из корабля. Снова появились непонятной конструкции сложные машины. Они ломали скалы, обтачивали их и устанавливали на искусственно выровненном дне. Машины работали как будто самостоятельно, никого из фаэтонцев возле них не было. Появилась странная постройка - огромный квадрат с гранитными изображениями тел простой кубической системы. Зачем же их поставили на диком и необитаемом астероиде? "Фильм" дал ответ и на этот вопрос. Под гранитными фигурами были замурованы металлические ящики. Гипотеза, высказанная Белопольским сразу же после отлета с Арсены, блестяще подтвердилась. Там, на куске Фаэтона, был оставлен для людей огромный научный клад. Под символическими фигурами, пока еще непонятными, спрятаны на долгие века сокровища знаний и техники исчезнувшего мира. Их предстояло найти, извлечь, понять и изучить. Не зная, что ожидает их на Венере, фаэтонцы приняли меры к сохранению своего архива. Мельников подумал, что лучший сейф трудно было найти. А затем перед двумя людьми появились пейзажи Венеры. Они увидели, как из кольцевого корабля, лежавшего на берегу озера, того самого, где стоял сейчас "СССР-КСЗ", вышли восемь фаэтонцев, - все молодые, одетые в защитные костюмы. Это доказывало, что воздух Венеры был им так же чужд, как и человеку Земли. Леса, окружавшего теперь звездолет, тогда не было. От озера до гор расстилалась равнина, покрытая высокой и густой травой желто-коричневого цвета. Звездолет с Фаэтона простоял на Венере, на одном и том же месте, очень долгое время. Это было видно по лицам его экипажа, становившимся все более и более старыми. Фаэтонцы путешествовали по планете на своих странных экипажах, напоминавших автомобиль и самолет одновременно. Люди увидели, как умер первый член экипажа, присутствовали на его похоронах. Разъяснилась еще одна тайна. Тело умершего положили в каменную чашу. Вспыхнуло пламя и полностью уничтожило труп. Потом они видели, как таким же способом хоронили и других. Число фаэтонцев уменьшалось. Чаша потухала после каждой погребальной церемонии. Ее тушили, но как это делалось, им не показали. И оба внезапно поняли, почему пламя горит в чаше теперь. Его некому было потушить. Последний фаэтонец сжег сам себя. Пламя его могилы встретило их на пороге звездолета горящим светильником - символом вечно живущего разума! Большая половина "фильма" была посвящена Венере. И одна за другой раскрылись ее загадки. Фаэтонцы научили венериан выращивать светящиеся деревья, родиной которых, по-видимому, был Фаэтон. Они построили плотины на этой и на других реках и научили венериан сплаву леса. Они снабдили их многими инструментами, в том числе линейками, которые одни только остались в пользовании венериан. Все остальное было забыто или утеряно впоследствии. Они помогали построить город в пещере. Они научили ловить и дрессировать "черепах", превращать их в домашних животных для тяжелых работ. И было ясно, что фаэтонцы говорили с венерианами на их языке, пользуясь для этого какими-то аппаратами с наушниками. Венериане потеряли большую часть того, чем снабдили их фаэтонцы. Осталось ничтожно мало - жалкие следы огромной и кропотливой работы, проделанной пришельцами с другой планеты. Но могло ли быть иначе? Слишком кратковременно было пребывание на Венере фаэтонцев. Семена, посеянные ими, не проросли полностью. В заключение "фильма" были ясно и просто показаны способы открывать двери на звездолете. Предположение Мельникова, что они реагируют на жесты, не подтвердилось. Существовали кнопки, и было показано, где их искать. То, что пятиугольные отверстия открывались как будто сами собой, было результатом подготовки фаэтонцев к приходу людей - их "провели" по кораблю заранее намеченным путем. Все было продумано и предусмотрено. А когда промелькнул и исчез последний "кадр", "картинка" пошла снова, с самого начала. Очевидно, хозяева корабля предполагали, что неизвестные им зрители могут не успеть запомнить и понять с одного раза. Но Мельников и Второв не стали смотреть "картинку" еще раз, хотя охотно бы это сделали. Они торопились на звездолет, чтобы рассказать обо всем, что видели. Руководствуясь только что полученными указаниями, они прошли тем же путем обратно в центр, где по-прежнему горело голубое пламя и разноцветно переливались, отражаясь друг в друге, остроугольные грани стен. Оба не сговариваясь, поклонились каменной чаше и горевшему в ней огню - могиле последнего человека погибшего Фаэтона, старшего брата человека Земли. Мельников снял с невидимого постамента свою записную книжку. Если бы он знал, что представляет собой эта чаша, то никогда не положил бы ее сюда. Он протянул руку к незаметной кнопке, чтобы открыть наружную дверь, но она вдруг исчезла. В первое мгновение они подумали, что это прощальная любезность хозяев корабля, но по ту сторону пятиугольного отверстия увидели Пайчадзе и Коржевского. Обеспокоенные продолжительным молчанием разведчиков, товарищи пришли им на помощь. Именно они открыли дверь, намереваясь войти на корабль. - Что вы видели? - в один голос спросили оба. - Слишком долго и сложно рассказывать сейчас, - ответил Мельников. - Подождите, когда вернемся на корабль. - А можно нам пройти внутрь? - Лучше не делать этого. Мы слышали какой-то незнакомый запах. Там воздух не Венеры. Если отравились мы оба, то незачем еще и вам подвергаться неизвестной опасности. Белопольский, выслушав соображения Мельникова, согласился с ним и приказал всем вернуться на звездолет. АСТРОНОМИЧЕСКАЯ ЗАГАДКА Утром, когда директор обсерватории, член-корреспондент Академии наук профессор Казарин, как обычно, ровно в половине десятого вошел в свой служебный кабинет, первое, что он спросил у секретаря, было: - Как дела с "загадкой". - Алексей Петрович за последние десять минут звонил уже два раза, - ответил секретарь. - Справлялся, приехали вы или нет. - Вызовите его немедленно ко мне. Если, конечно, он не занят, - прибавил Казарин. - Если занят, пусть позвонит. Подойдя к своему столу, профессор взял сводку работ обсерватории за истекшие сутки и внимательно просмотрел ее. Против фамилии "Субботин" стояло: "5. 30 - 7. 00. Наблюдение за движением "загадки". Большой рефрактор". - Так, так! - сказал Казарин. По привычке он думал вслух. - Три ночи наблюдений. Когда же выводы? Что же это такое, в конце концов! Не поддающаяся пока объяснению, "загадка" волновала не одного только Казарина. Все сотрудники обсерватории и многие люди за ее стенами, которым было известно о появлении на небе загадочного тела, ломали себе голову, стараясь понять, что это могло быть. Первоначальное предположение о появлении новой кометы рухнуло очень скоро. Неизвестный астероид - это также не выдерживала критики. Обнаруженное три дня тому назад небесное тело вело себя так, что предположение о "комете" и "астероиде" сразу отпали. Оставалось... но беда была именно в том, что не оставалось ничего. Ни одного разумного объяснения. В Солнечной системе появилось что-то постороннее и пока необъяснимое. Горячие головы додумались до космического корабля с другой солнечной системы, но и это фантастическое предположение не соответствовало данным наблюдений. Тело вело себя неразумно. Оно металось в различных направлениях, без всякого видимого смысла, где-то между Венерой и Солнцем. Звездолет, управляемый разумным существом, не мог вести себя таким образом. Но и физическими законами его движение нельзя было объяснить. Таинственное тело, казалось, не подчинялось законам небесной механики, игнорировало притяжение Солнца и Венеры, возле которой было впервые замечено, двигалось то к Солнцу, то от него. Получалось что-то несообразное. - Если это космический корабль, - сказал кто-то из сотрудников обсерватории, - то им управляют безумцы. Доцент Субботин, обнаруживший "загадку", отложил в сторону все текущие дела и вот уже третье утро наблюдал за своей находкой. В окуляре рефрактора и на фотоснимках "загадка" выглядела блестящей точкой. Настолько блестящей, что ничего другого, как предположить, что она металлическая, не оставалось. Но это не решало вопроса, а делало его еще более загадочным. Сегодня ночью, вернее утром, так как "загадку" можно было наблюдать только перед восходом Солнца и немного после него (потом она терялась в солнечных лучах), Субботин решил во что бы то ни стало выяснить форму таинственного тела. Результатов его работы и ждал с таким нетерпением Казарин. - Разрешите! Погруженный в свои мысли, профессор ответил не сразу. - Да, конечно, - сказал он. - Входите, Алексей Петрович! Я вас жду. Субботин подошел к столу. Это был совсем еще молодой человек лет двадцати пяти, высокий, худой, но, по-видимому, очень здоровый. Хотя он провел бессонную ночь, это нисколько на нем не отразилось. Пожав руку директора, Субботин сел в кресло. - Диск, - сказал он. - Идеально круглый плоский диск с какими-то пустотами в середине. - Его размеры? - Метров двести пятьдесят, а может быть и триста в диаметре. Точно определить невозможно. - Куда он сейчас движется? - Двигался от Солнца в сторону Земли, но вдруг на моих глазах повернул к Венере. Повернул резко. По крайней мере, мне так показалось. - Где же он сейчас? - Примерно в пятнадцати миллионах километров от Венеры, позади нее. Он движется быстро. - Точнее. - Пятьдесят километров в секунду. - Значит, - сказал Казарин, - примерно через триста часов наша "загадка" упадет на Венеру. - Если снова не изменит своего направления. За это время она меняла его шесть раз. Это только в период наблюдения за ней, а они, как вы знаете, кратковременны. Можно с уверенностью сказать, что и тогда, когда мы не можем ее видеть, "загадка" движется в разные стороны. Поэтому нет оснований думать, что она упадет на Венеру. Сделать это она могла уже много раз. - Однако она не падает ни на Венеру, ни на Солнце... - задумчиво сказал Казарин. - Движется куда хочет. Вам не кажется, Алексей Петрович, что эта штука имеет двигатели? Субботин развел руками. - Небесные тела, - ответил он, - двигателей не имеют. Они движутся по законам физики. - По каким же законам движется это? - Ни по каким, это верно. Но двигатели... Значит, разум... - Сегодня ночью, - зачем-то понизив голос, сказал Казарин, - мне пришла в голову мысль, что это звездолет Белопольского. Но ваше утверждение о форме диска разбивает... - Позвольте, - перебил Субботин. - Предположим, что вы правы и загадка - это "СССР-КСЗ". По каким-либо причинам они вылетели с Венеры не 27 сентября, а 8 августа. Предположим, что я ошибся в форме. Но как вы объясните поведение корабля? Зачем он мечется в разные стороны? Казарин встал и заходил по кабинету. - В том-то и дело, - сказал он. - Поведение наблюдаемого нами тела бессмысленно. Но мы не знаем, что пришлось пережить им на Венере. - Разве можно предположить, что весь экипаж звездолета сошел с ума? - Зачем весь? Достаточно только Белопольского и Мельникова. Только они могут управлять кораблем. Но могло случиться и другое. Представьте себе, что Белопольский и Мельников погибли. Звездолетом управляет, например, Пайчадзе или Баландин. Не кажется ли вам, что корабль под их неумелым управлением должен или, во всяком случае, может вести себя именно так? - Сомнительно. По этому вопросу лучше всего запросить Камова. Он лучше всех разберется. Но я уверен, что форма тела - правильный диск. Значит, это не "КС3". Сейчас вам принесут проявленные негативы моих снимков и спектрограммы. Вы сможете сами проверить мои выводы. - Я в них не сомневаюсь, - сказал Казарин. - Я просто рассказал вам о моих ночных мыслях. Форма тела не оставляет сомнений - это не звездолет Белопольского. Но что же это? Молодой астроном пожал плечами. - Будем наблюдать, - сказал он. Вошедший секретарь подал телеграмму. - Из Крыма, - сказал он, Казарин прочел текст и молча протянул листок Субботину. Астрофизическая обсерватория, расположенная в районе Бахчисарая, сообщала, что прошедшей ночью ее сотрудниками была проведена работа по определению формы неизвестного тела, появившегося в Солнечной системе. Выводы совпадали. - Теперь уже несомненно, - сказал Казарин, - это плоский диск. Но что же это? - повторил он. И снова ответом послужило молчаливое пожатие плеч. - Наблюдайте, Алексей Петрович! Загадку надо разгадать во что бы то ни стало. И пора сообщить о ней в печать. - По-моему, еще рано, - возразил Субботин. - Подождем еще немного. Завтрашние наблюдения могут дать новые материалы. Если разрешите, я поеду домой. - Конечно, Алексей Петрович. Отдыхайте. Я постараюсь завтра утром присоединиться к вам. Понаблюдаем вместе. Едва только за молодым ученым закрылась дверь, раздался телефонный звонок. Казарин снял трубку. - Это вы, Сергей Владимирович? - услышал он знакомый голос. - Я, Сергей Александрович. - Что нового? - Установлена форма этого предмета. Правильный диск. По выводам Субботина, он имеет внутренние пустоты. - Значат, не диск, а кольцо? - Или кольцо, или другая какая-нибудь фигура. Диск не сплошной. - Его размеры? - Около двухсот пятидесяти метров в диаметре. Самое интересное - оно изменило скорость движения. Вначале было двадцать километров, а сегодня уже пятьдесят. И притом оно движется от Солнца. - Что же вы предполагаете? - Пока нет никаких предположений. Сплошная загадка. - Во всяком случае, это не "СССР-КС3". Совпадение мыслей Камова с его собственными поразило Казарина. - Я только что говорил об этом с Субботиным, - сказал он. - Как вы думаете, Сергей Александрович, если бы звездолетом управлял не Белопольский и не Мельников, а кто-нибудь другой, мог бы он так двигаться? - Вполне возможно. Так сказать, обучение на ходу. Но вы сами сказали, что форма... - Да, это предположение можно твердо считать несостоятельным. - Будет что-нибудь новое, позвоните. - Разумеется, Сергей Александрович, не замедлю. Казарин положил трубку. В двадцати километрах, в кабинете директора Космического института, Камов сделал то же. - Это не они, - сказал он. - Успокойся! Непонятное тело имеет форму диска более двухсот метров в диаметре. Это твердо установлено. - А ошибки не может быть? - Ольга с тревогой взглянула в глаза отца. - Нет. Раз Казарин говорит определенно, значит, он уверен. - Я так измучилась! - Теперь можешь успокоиться. Они на Венере и вернутся на Землю в срок, то есть через полтора месяца. - После смерти Орлова я ни в чем не уверена, - сказала Ольга. - Пока Борис не вернется... - Он вернется. - Камов говорил, глядя прямо в глаза дочери, твердо и уверенно. - За сплошными туманами планеты они даже не видят, не знают о существовании этого загадочного тела. Смешно беспокоиться из-за этого. - Ты сам беспокоился. - Да, до тех пор, пока можно было подозревать в нем "СССР-КС3". Теперь это отпадает. - Что же это такое? - Пока неизвестно, но скоро выяснится. В тоне Камова звучало нетерпение. Ольга уловила знакомую нотку в его голосе. Он всегда был такой. Она встала. - Постараюсь не думать о "загадке", - сказала она и, поцеловав отца, направилась к двери. Камов сочувственно посмотрел ей вслед. Он хорошо понимал состояние дочери. "Тяжело быть женой звездоплавателя, - вспомнил он слова как-то сказанные его собственной женой. - Что ни говори, а ни одна почти экспедиция не обошлась без жертв. Звездоплаванию не везет на первых шагах". Он вспомнил Хепгуда, останки которого сам хоронил на Марсе, гибель Орлова на Арсене и, наконец, последнюю жертву науки - английского ученого Брейли, погибшего на Марсе. Экспедиция Уильяма Дженкинса недавно вернулась на Землю и доставила тело молодого ученого. Как и Хепгуд, Брейли стал жертвой "прыгающей ящерицы" во время опасной ночной охоты на хищника. Две "ящерицы" были пойманы тогда и живьем доставлены на Землю, но цена, уплаченная за них, была слишком высока. Когда Камов узнал о появлении возле Венеры загадочного блестящего тела, он сразу подумал, что это может быть, "СССР-КС3", покинувший Венеру задолго до назначенного срока, а когда познакомился со странным поведением "загадки", ему пришло в голову то же самое, о чем Казарин говорил сегодня Субботину, - Белопольский и Мельников погибли, звездолетом управляет кто-то другой. Теперь и это отпадало. "СССР-КС3" имеет форму сигары, а не диска. "Если бы можно было сообщить Белопольскому о появлении "загадки", - думал Камов. - Они могли бы вылететь с Венеры и рассмотреть вблизи этот странный предмет. Он стоит того, чтобы изменить ради него намеченную программу". Звонок прервал его мысли. Звонил телефон прямой связи с радиостанцией Камовска, где непрерывно велось дежурство. - Слушаю! - Радиограмма с борта "СССР-КС3". - Что?! Камов не поверил своему слуху. - Радиограмма с борта "СССР-КС3", - невозмутимо повторил радист. - Читайте! - Только одна фраза: "Готовьтесь к приему в обычное время. Пайчадзе. "СССР-КСЗ". - Кто передал? - Топорков. - Откуда передана? - Неизвестно. Фраза повторена три раза. На вызовы ответа не последовало. - Выезжаю к вам. Камов положил трубку. Глубокая морщина прорезала его лоб; густые, нависшие брови сдвинулись. Что там случилось? Неужели замеченное тело все-таки является звездолетом Белопольского? Неужели те, кто определял форму "загадки", ошиблись? Кораблем командует Пайчадзе, радиограмма подписана им, а не Белопольским или Мельниковым. Страшное предположение, что начальник экспедиции и его заместитель погибли, как будто подтверждалось. Несколько минут Камов неподвижно стоял у стола, бессознательно сжимая трубку телефона. "Оля! Что я скажу ей после того, как только что убеждал, что все в порядке, и Борис вернется?" Два лица - одно покрытое глубокими морщинами, другое еще молодое, со шрамом на лбу, со спокойным взглядом зеленовато-серых глаз - возникли перед ним так явственно, что он вздрогнул всем телом. Погибли!.. Все говорило за это. С поверхности Венеры радиопередача невозможна. Значит, звездолет покинул планету. Что могло побудить его к этому? Только одно - трагедия, гибель обоих командиров корабля. Что оставалось делать участникам экспедиции, из которых ни один не знаком с техникой управления? Только о