лась. Коржевский был прав: не "черепахи" были хозяевами планеты, теми разумными существами, присутствие которых на сестре Земли звездоплаватели почувствовали с первого же дня пребывания на ней... Громадные розовые тела, с уродливыми красными панцирями на спинах, со странно маленькими треугольными головами заполнили просеку плотной стеной. Их было очень много, и из-за поворота выходили все новые и новые. Передние стояли неподвижно и не выказывали никаких враждебных намерений. Возможно, что они были ослеплены светом прожекторов. Но все внимание трех звездоплавателей сосредоточилось не на них, а на том, что находилось впереди "отряда". Не сразу различимые на фоне этой розовой массы глазам людей предстали три странных существа. Для сомнений не оставалось места. Это были "люди" Венеры. Рядом с гигантскими "черепахами" они казались совсем маленькими, их рост не превышал одного метра. Тело, покрытое бледно-розовой, почти белой кожей, оканчивалось коротким толстым хвостом. Две пары конечностей были снабжены свободными, без плавательных перепонок, пальцами. На короткой шее помещалась голова с выдающимися вперед губами и тремя огромными глазами, расположенными не с боков, а спереди, в один ряд. Близко посаженные друг к другу, они казались издали черной повязкой. Гладкий, блестящий череп не имел волос. Они стояли прямо, упираясь в землю хвостом и нижними конечностями, которые можно было назвать "ногами". У этих ног не было ступней, а только пальцы, длинные и толстые. Что касается верхних конечностей, то в их назначении нельзя было сомневаться. Это были "руки" - гладкие, круглые, оканчивающиеся широкими кистями с четырьмя гибкими пальцами. В руках венериане держали различные предметы. У одного была длинная деревянная палка, похожая на копье без металлического наконечника. У другого - каменный сосуд в форме чаши. В руках третьего была линейка. Совершенно такая же, как выловленная в воде залива кораллового острова, - длинная, тонкая, деревянная линейка. Та самая линейка, которая не давала людям покоя все это время. Теперь они увидели ее в руках владельца. Несколько секунд люди молча смотрели на хозяев планеты. Коржевский машинально отметил, что над тремя черными глазами имеется характерная выпуклость лба. У "черепах" головы были плоскими, их глаза светились в темноте желтым огнем, как у земных зверей они светятся зеленым. Еще не видя ни "черепах", ни их хозяев, он чутьем биолога понял, что первые не могут быть разумными существами. Все, что он слышал о них, противоречило такому заключению. И теперь он убедился, что был прав. То же думали Второв и Князев. Люди видели, как замершие на месте при неожиданном появлении вездехода венериане (не "черепахи") несколько мгновений стояли неподвижно. Потом каждый поднял руку и закрыл ею глаза, защищаясь от света. Но ни один из них не сделал ни шагу назад. "Черепахи", как по команде, повернулись спиной к машине. И тогда Князев сделал то, что другой на его месте, возможно, не решился бы сделать. Он погасил прожекторы. - Опасность нам не угрожает, - сказал он спокойно. И с этими словами повернул выключатель и зажег свет внутри машины. Он как бы приглашал венериан подойти ближе и взглянуть на людей Земли. - Их так много, что они могут поднять вездеход и понести его, - сказал Второв. - Они этого не сделают, - уверенно заметил Князев. "Ведь они принесли нам свой хлеб", - подумал он. ХОЗЯЕВА ПЛАНЕТЫ (продолжение) За окнами машины была темнота. Трое звездоплавателей молча ждали. Что делают сейчас обитатели Венеры, они не знали. Может быть, венериане боялись подойти к непонятной им машине или совещались, что предпринять. А может быть, им мешал даже относительно слабый свет лампочки внутри кабины. Коржевский подумал, что это последнее наиболее вероятно, и выключил ее. Теперь внутренность вездехода освещал только слабый голубоватый свет приборов пульта. И тогда они увидели движущиеся желтые огоньки. Это светились в темноте глаза "черепах". Огоньки приближались. Громадные животные медленно и осторожно подходили к машине. Люди обратили внимание, что на высоте метра от "земли" никаких глаз не было видно. Это означало, что либо сами венериане не хотели приблизиться, либо их глаза не обладали способностью светиться. Вдруг красной точкой вспыхнул на щитке сигнал вызова. Коржевский наклонился к рации. - Подождите! - шепотом сказал он. - Они подходят к нам. Неясные тени показались совсем близко. Люди не видели их. Им казалось, что шевелится сама темнота, окружавшая машину. Светящаяся желтым огнем цепочка огромных глаз, словно вися в воздухе, надвигалась на них, охватывая вездеход полукругом. Точно темная стена заслонила собой темноту леса. "Черепахи" находились в метре от машины. Каждое мгновение могло последовать нападение. Князев крепко сжал в руках рычаги управления... Были ли с "черепахами" люди Венеры?.. В кабине стоял голубой сумрак. 3вездоплаватели едва видели друг друга. Призрачный свет приборов не выходил наружу, но иногда люди замечали, как рядом с окнами мелькали смутно различимые тусклые отблески - блики света на блестящих розовых телах. Чуть слышный шорох доносился до их напряженного слуха - "черепахи" ощупывали машину. Коржевский неожиданно громко кашлянул. Сразу прекратился шорох. Желтые огни глаз отступили назад. Темная стена отодвинулась. Биолог удовлетворенно улыбнулся. Венериане обладали тонким слухом. И они боялись вездехода. Минуты две желтые огни глаз не приближались. Но, очевидно, полная тишина внутри машины успокоила озерных жителей. Стена снова придвинулась. Однако шорох больше не раздавался. Венериане не осмеивались или не хотели опять дотронуться до вездехода. Князев, Коржевский и Второв понимали, что обитатели планеты внимательно рассматривают их. Привыкшие к темноте глаза венериан должны были хорошо видеть все подробности внутри машины. Свет приборов не мог мешать им, - он был слаб. Какой-то предмет вплотную приблизился к переднему окну. Князеву показалось, что это не что иное, как знаменитая линейка. Кто-то осторожно и тихо постучал в стекло. Через полминуты стук повторился. Желтая цепочка глаз отодвинулась на несколько метров. - Они приглашают нас выйти, - сказал Князев. Коржевский и Второв молча посмотрели друг на друга. Выйти из машины... Оказаться в полной власти этих непонятных существ... Правда, они не выказывают никаких враждебных намерений, но все же... Кто их знает, что у них на уме. Может быть, они пытались поднять машину и, увидя, что это невозможно, выманивают из нее людей. - Надо спросить Бориса Николаевича, - сказал Коржевский. - Зачем? - было видно, как Князев пожал в темноте плечами. - Мы должны выйти, если хотим познакомиться с венерианами. Я выйду! - Тогда лучше я, - возразил Второв, - на звездолете ты нужнее. - Это еще вопрос, кто из нас нужнее. Но к чему этот спор? Никакой опасности нет. - Ну так и разреши выйти мне... - Пустите лучше меня, - сказал Коржевский. Князев даже не повернул головы в его сторону. Он будто не слышал слов биолога. - Хорошо, - сказал он. - Если тебе так хочется, Геннадий, то иди. Но я считаю, что надо зажечь прожектор. - Это ослепит их. - Мы направим луч его света вверх. Иначе ты не сможешь шагу ступить в такой темноте. Отражение света от ветвей и листьев даст тебе возможность ориентироваться, а им не помешает. - Все-таки лучше посоветоваться с Мельниковым, - вторично предложил Коржевский. Он не был обижен невниманием Князева, хорошо понимая, что молодой механик, которому доверили начальство над экскурсией, боится рисковать единственным на корабле биологом. Объем еще не выполненной работы был очень велик. Станислав Казимирович предложил себя почти машинально и больше не заикался об этом. - Я не возражаю, - ответил Князев, - Но Борис Николаевич не может не согласиться. Мельников действительно ни слова не сказал против. Выслушав подробный, но очень короткий рассказ Коржевского, он только спросил, кто выйдет из машины. - Геннадий Андреевич, - ответил Коржевский. Несколько секунд Мельников молчал. - Будьте ко всему готовы, - сказал он. - Пусть один из вас находится у прожекторов, а другой станет у пулемета. Пока шли все эти переговоры, венериане еще дальше отодвинулись от вездехода. Они явно ждали. Второв надел на себя шлем противогаза. Князев повернул штурвал прожектора и включил ток. Белый столб света взметнулся вверх. Высоко над головой выступил из темноты лесной свод. Мгла рассеялась, - ее сменил прозрачный полусумрак. В двадцати шагах они увидели плотную толпу "черепах" и три фантастические фигуры венериан. Все головы наклонились, словно приветствуя гостей. Но было ясно, что венериане сделали это не в знак привета, а просто спрятали глаза от блеска луча прожектора. Двое заслонили глаза рукой. И ни одно из этих странных созданий не двинулось с места. - Станьте у пулемета, - сказал Князев Коржевскому. Он считал эту предосторожность излишней, но так приказал им Мельников. Биолог поднялся в башенку. Как и все члены экипажа "СССР-КС3", он хорошо владел всем находящимся в их распоряжении оружием. Второв без малейшего колебания открыл внутреннюю дверь и прошел в тамбур. Затем он вышел из вездехода и спокойно направился к венерианам. Один из них двинулся ему навстречу. "Черепахи" ходили подобно людям, передвигая ногами. Венерианин поступал иначе. Он не шел, а прыгал. Помогая себе хвостом, он короткими прыжками приближался к человеку. В руках он нес каменную чашу. Коржевский и Князев с напряженным вниманием следили за каждым движением венерианина. Одновременно они не выпускали из поля зрения двух оставшихся на месте и их грозную свиту. Второв сделал только пять шагов и остановился. Венерианину понадобилось больше двадцати прыжков, чтобы преодолеть оставшееся расстояние. Человек Земли и "человек" Венеры сошлись вплотную. Второв протянул руку. Венерианин не взял руки. Он даже отскочил на шаг назад. Потом он протянул вперед свою чашу и, дотронувшись ею до руки Второва, выпустил ее. Чаша упала на землю и разбилась. Остальное произошло в несколько секунд. Венерианин отскочил и поднял руки. Это было, очевидно, сигналом. Пять "черепах" бросились вперед на Второва. Князев мгновенно повернул штурвал. Луч света, описав стремительную дугу, ударил прямо в глаза нападающим. Словно споткнувшись, "черепахи" остановились. Молодой механик почувствовал, что через секунду Коржевский нажмет на гашетку. Свинцовый ливень обрушится на плотную массу розовых тел, сея смерть и увечья. - Не стреляйте! - крикнул он, зажигая второй прожектор. Но и одного было достаточно. Нападавшие "черепахи" упали на "землю", спрятав головы под панцири. Остальные повернулись спиной к машине. Венерианин подходивший ко Второву, "на четвереньках" прыгал к своим сородичам. Геннадий Андреевич наклонился и подобрал обломки чаши. Потом он отступил, пятясь. Он не боялся повернуться спиной к неожиданным врагам - прожектор создавал между ними непроходимую стену, а просто не мог стать лицом к вездеходу, от которого исходил ослепляющий свет. Как только Князев услышал, что за Второвым закрылась дверца тамбура, он погасил один прожектор, а луч другого направил опять вверх. Он даже не подумал, что может следует дать задний ход и уйти от опасности. Он хотел знать, что будут делать венериане. Он не боялся их - свет был надежной защитой. - В чем тут дело? - недоуменно спросил Коржевский. - Что случилось? - раздался из репродуктора встревоженный голос Мельникова. - Почему Станислав Казимирович хотел стрелять? Князев рассказал обо всем, что только что произошло. - Можно предположить, - закончил он, - что каменная чаша имела какое-то символическое значение. Геннадий Андреевич не успел ее взять. Я это ясно видел. Чаша разбилась. Они поняли это как отказ принять дар. Мы ведь не знаем их обычаев. Может быть, по их понятиям это означает враждебные намерения или даже объявление войны. Кто их знает. - Надо подобрать осколки и показать этим, что мы принимаем их подношение. - Геннадий Андреевич так и сделал. - А что венериане? - Они отошли шагов на тридцать и как будто совещаются. По крайней мере, у них такой вид. - Будьте крайне осторожны. - Разумеется Борис Николаевич! - Досадный случай! - сказал Коржевский. - Если бы Второв успел взять чашу, события могли принять чрезвычайно любопытный оборот. - Они и так достаточно любопытны, - ответил Князев. - Даже слишком. Венериане продолжали стоять на том же месте. Они не приближались к машине, но и не уходили. "Черепахи", все до одной, повернулись спиной к вездеходу. Трое венериан стояли тесной кучкой, и у них действительно был такой вид, будто они совещаются. - Интересно! - сказал Коржевский. - Мне кажется, они думают, что наше единственное оружие - свет. Повернувшись спиной, они считают себя в полной безопасности. - И в этом они правы, - сказал Мельников. - Свет - надежное и достаточное оружие. Применить другое - жестоко и бесчеловечно. - Вы правы, Борис Николаевич! - ответил Князев. - Эти существа не опасны. Против нас они бессильны. Но прошло совсем немного времени, и он убедился, что ошибся в своей оценке. Больше десяти минут положение оставалось прежним: вездеход не двигался, венериане тоже. Второв закончил "дезинфекционный" процесс и вышел из тамбура. - Я действительно не успел взять чашу, - ответил он на вопрос Коржевского. - Не ожидал этого. - А где обломки? - Оставил в тамбуре. Рассмотрим на корабле. Что мы будем делать дальше? - обратился он к Князеву. - Там увидим! Предоставим инициативу венерианам. Ожидать "инициативы" пришлось недолго. Где-то в задних рядах толпы красных панцирей произошло движение. Стоявшие впереди расступились в стороны, уступая дорогу чему-то, что в первый момент показалось людям неизвестной машиной. Вглядевшись пристальней, они поняли, что на них движется большой деревянный щит, сделанной из бревен, скрепленных между собой чем-то вроде веревок. Те, что его нес, были невидны. - Открытие военных действий, - сказал Князев. - Исключительно интересно! - воскликнул Коржевский. - Становятся очевидным, что на Венере есть различные племена и они воюют между собой. Никакого сомнения, - война им известна. - Очень жаль, - заметил Второв. Щит приближался. Намерения венериан не вызывали сомнений. Прикрываясь щитом от света, они хотели приблизиться к вездеходу вплотную. - Нельзя отказать им в смелости, - сказал Коржевский, - наша машина должна вызывать в них страх, но его незаметно. Отчего это происходит? - Он рассуждал словно сам с собой, и так спокойно, точно никакая опасность им не угрожала. - Земные дикари не осмелились бы напасть на вездеход. Венериане либо гораздо умнее их, либо, наоборот, гораздо глупее и не сознают опасности... - Создавать гипотезы будем на звездолете, - прервал его Князев, - стойте у пулемета, но без моей команды не стреляйте. Геннадий! Пересядь к заднему пульту. - Может быть, лучше уйти от них? - Я хочу выяснить их намерения. Убежать, мы всегда успеем. Произнося фразу, он даже не подозревал, как скоро будет вынужден переменить свое мнение. Чтобы узнать нравы, обычаи, характер и силу одного народа, другому народу всегда нужно было время. Особенно, если они встретились впервые. Если так обстояло дело на Земле, между родственными друг другу существами, то насколько труднее обитателям одной планеты узнать обитателей другой. Между людьми и венерианами общим был только разум. Во всем остальном они были совершенно различны. И только по внешнему виду, но, очевидно, и по восприятию мира. Люди не могли понять, почему незначительный с их точки зрения, случай привел к такому резкому изменению отношения к ним со стороны хозяев планеты. Венериане, по-видимому, действительно опасались только прожекторов. Понимали они, что представляют собой эти аппараты, или считали их живыми и опасными существами, оставалось неизвестным, но свои действия они направили именно против них. Люди поняли это слишком поздно. Князев не сомневался, что "черепахи" повторят свой прежний маневр - попытаются поднять машину и унести в озеро. Он был уверен что вездеход слишком тяжел для них. Но случилось иное. Деревянный щит приблизился и остановился в четырех шагах. Потом он упал на "землю", открыв гигантские фигуры венерианских "воинов". В лапах "черепах" были огромные камни. Люди поняли все, когда плотная мгла сменила недавний свет. Прожекторы были разбиты или сорваны чудовищной силой удара. - Вперед! - крикнул Князев. Даже сейчас, при явном нападении, он не решился дать команду, которую ждал Коржевский. Второв включил мотор. В кромешной тьме вездеход рванулся в сторону реки. Просека была прямой, но развить полную скорость ничего не видя впереди было нельзя. Они надеялись, что и на тихом ходу легко оторвутся от неуклюжих противников. Глядя назад, Князев видел, что желтые огоньки глаз удаляются все дальше и дальше. "Черепахи" остались на том же месте и не пытались преследовать машину. И тогда ему неожиданно пришла в голову мысль, которая потом на звездолете всеми была признана вероятной. "Венериане и не думали нападать на нас. Первые "черепахи", которые, как нам показалось, бросились на Второва, сильно пострадали от света, ударившего им прямо в чувствительные глаза. Возможно, что они совсем ослепли. И, не понимая причины, не зная, зачем нужны людям источники света, венериане отомстили прожекторам, как живым и враждебным существам. Они уничтожили их, возможно, полагая, что этим нисколько не вредят ни машине, ни тем, кто находится в ней. Что они знают о нас, если само существование иных, чем на их планете, условий жизни им совершенно неизвестно. Венерианам свет не нужен и чужд. Ведь даже луча Солнца они никогда не видели". - Все, что случилось, одно сплошное недоразумение! - вслух сказал Князев. - Но как поправить дело? - Возвращайтесь на звездолет, - приказал Мельников в ответ на рассказ, переданный по радио. - Тогда и обдумаем, как нам поступить. Поскорее! - Мы не можем двигаться быстро, не видя дороги. - Дорога видна, - неожиданно сказал Второв. Все, кто был в машине и на корабле, одинаково удивились, услышав эти слова. - Как ты можешь ее видеть? - спросил Князев. - Смотри сам, - ответил инженер. Внутренний свет в кабине, естественно, не зажигался. Вглядевшись в переднее окно, Коржевский и Князев заметили в нескольких шагах от вездехода слабо светящуюся полосу. Потом они увидели вторую - метрах в ста. - Что это такое? - удивился Коржевский. - Стволы, - ответил Второв, - те, что лежат вдоль просеки. - Да, это они, - подтвердил Князев, - так вот, оказывается, для чего они здесь положены. - Это дает нам право думать, что венериане не так уж хорошо видят в темноте, - заметил биолог. - Вероятно, - предположил Князев, - стволы очищены от коры именно потому, что она мешает им светиться в темноте. Вскоре выяснилось назначение и тех бревен, которые лежали не одиночно, а кучками. Они обозначали повороты дороги. - Это изумительно! - восхищался Коржевский. - В ботанике эти деревья произведут сенсацию. - Странно, что мы не заметили свечения штабеля на берегу. Они ведь тоже состоит из очищенных стволов. - Мы видели его только днем или при свете прожекторов. Загадочные бревна лежали на одинаковом расстоянии друг от друга. Стоило проехать мимо одного, как вдали светлой полоской появлялось следующее. Руководствуясь этими своеобразными указателями, Князев, сменивший Второва за пультом управления, уверенно вывел машину из леса. Оказавшись на берегу реки, они легко убедились, что штабель действительно светился. Каждое бревно испускало слабый, слегка розоватый свет. - Во что бы то ни стало надо захватить на Землю несколько таких деревьев, - сказал Коржевский. - Ничего не может быть легче. Над звездолетом взвилась огненная нить ракеты. На высоте ста метров она вспыхнула ярким светом и повисла на парашюте. По освещенному берегу вездеход полным ходом помчался к "дому". Через несколько минут он остановился у выходной камеры. - Жаль! - сказал Князев. - Наша поездка окончилась бесплодно. - Почему бесплодно? - возразил Второв. - "Черепахи" и венериане у меня здесь. Он похлопал рукой по вороненой стенке кинокамеры. Через несколько часов после возвращения машины Мельников собрал совещание в помещении центрального пульта. Главная цель похода не была достигнута. О судьбе пропавших товарищей они ничего не узнали. - Прошу всех высказать свое мнение, - скачал Борис Николаевич. Первым взял слово Пайчадзе. - То, что случилось, непоправимо, - сказал он. - Дальнейшие попытки считаю неразумными. Один за другим шесть человек сказали то же самое. - Присоединяюсь... - начал Мельников и вдруг замолчал, стремительно обернувшись. Все услышали тихий, но хорошо им знакомый звук. Сработал один из автоматов пульта. Они увидели, как вспыхнула красная лампочка, соответствующая наружной двери нижней выходной камеры. Потом она погасла и загорелась зеленая. Стрелки приборов вздрогнули и задвигались. В камере начался дезинфекционный процесс. Никто не двинулся с места. С побледневшими лицами члены экипажа смотрели на своего командира. Что это значит?.. Кто может быть в камере?.. Все восемь человек были на пульте. Неужели?.. - Это один из них, - с трудом справляясь с голосом, сказал Мельников. - Больше некому. Топорков вдруг кинулся к пульту и включил экран. Путаясь от волнения в ручках, он настроил кто на левую от корабля сторону. Все увидели совсем рядом с бортом темный предмет и сразу узнали его. Это был пропавший вездеход Белопольского. ВЕНЕРИАНЕ - ...Я не успел вскочить в машину, - закончил свой рассказ Романов. - Станислав Казимирович, кажется, успел. Хлынул ливень. Что было дальше, я не знаю. Очнулся в воде. Кругом было темно. Сначала мне показалось, что я свободно плыву, но потом почувствовал, что меня кто-то крепко держит. Совсем рядом горели в темноте три огромных желтых глаза. Я понял, что это "черепаха" и что именно она держит меня и несет куда-то. Я знал, что моя рация включена и стал звать на помощь. "Черепаха" вздрогнула от звука моего голоса, я это ясно ощутил, но не только не выпустила меня из лап, а сжала так крепко, что у меня кости затрещали. Тогда я замолчал и стал прислушиваться. Но ответа не было. Меня или не слышали, или, наоборот, я не слышал ответа. Повторить попытку я не решился. "Черепаха" могла меня раздавить, я и так еле дышал в ее объятиях. Мне казалось странным, что вода не проникает в костюм. Оказывается, наши противогазовые костюмы водонепроницаемы. Ни одна капля не попала внутрь, и подача кислорода шла нормально. Но дышать было все труднее, кружилась голова. Я понял, что это оттого, что я дышу чистым кислородом. Потом я увидел странный туннель с бревенчатыми стенами, от которых шел розовый свет. Я убедился, что меня действительно несет "черепаха". Она была совсем такой, каких вы нам описывали, Зиновий Серапионович. Отвратительное создание! Неужели это и есть венериане? Из туннеля меня пронесли в огромную пещеру, а затем сюда. Я никак не ожидал, что увижу вас здесь. - Так же, как мы не ожидали увидеть вас, - хмуро ответил Белопольский. - Плохо, очень плохо! Трое членов экипажа попали в плен. На звездолете осталось восемь человек. Я надеюсь, что Борис Николаевич никого больше не отпустит далеко от корабля. - Они, безусловно, будут пытаться найти нас или, по крайней мере, наши тела, - сказал Баландин. - Обшарят все озеро и, в конце концов, найдут туннель. - Если амфибия войдет в него, это может закончиться катастрофой. Ее захватят. Ах, если бы у нас были личные рации! Я категорически запретил бы всякие попытки. Позвольте, - воскликнул Белопольский, - ведь у вас, Василий Васильевич, есть рация! - Я уже сказал, что она почему-то не работает. - Очень просто, - спокойно сказал Баландин, - не работает потому, что ее нет. - Как нет?! Но маленького черного футляра портативной радиостанции действительно не было. Сиротливо висел оборванный провод. - Проклятая "черепаха"! - сказал Романов. - Это она. Стало ясно, что футляр был сорван в тот момент, когда животное схватило геолога. - Теперь вся надежда на Мельникова, - сказал Белопольский, - он должен понять, что единственная его задача - это закончить программу работ и вернуться на Землю. Знакомство с венерианами завершит следующая экспедиция. Константин Евгеньевич говорил таким тоном, словно его самого совершенно не касались последствия "предложенного" Мельникову плана. Было ясно, что Белопольский считал себя и своих двух товарищей безнадежно погибшими. - Нельзя ли бежать отсюда? - спросил Романов. - Наши костюмы вполне пригодны для путешествия под водой. Мне кажется, что в этом помещении нет запоров. - Зиновий Серапионович не может идти, - ответил Белопольский. - Только не думайте обо мне, - поспешно сказал Баландин. - Я не могу, но вы-то можете! Не будьте сентиментальны. Лучше погибнуть одному, чем троим. - Все равно, это совершенно невозможно. Стоит нам показаться в туннеле или на дне озера, и "черепахи" сразу увидят. Они тут же нас схватят, а может быть, и убьют. Нет! Если мы хотим, чтобы наша смерть не была напрасна, то надо действовать совсем иначе. Надо наблюдать, узнать как можно больше и все записывать. Может быть, подвернется случай отправить письмо в закупоренной бутылке. Когда станет ясно, что наши часы сочтены, сделаем попытку прорваться через туннель и выбросить ее. - Если Борис Николаевич будет придерживаться образа действий, который вы считаете самым разумным, то они никогда не найдут нашего послания, - заметил Баландин. Белопольский посмотрел на профессора, и что-то вроде улыбки появилось на его суровом лице. - Если будет... - сказал он. - К сожалению, в этом вопросе правы вы, а не я. Боюсь, что они будут нас искать. Но даже если и не будут, у нас есть надежда, что бутылку найдет следующая экспедиция. - Слабая надежда! - сказал Романов. - Я бы сделал попытку немедленно. Они замолчали, каждый думая одну и ту же невеселую думу. Положение было трагическим. Оторванные от товарищей, пленники неведомых венериан, они были совершенно беспомощны. Какую участь готовят людям обитатели планеты? Что хотят сделать с ними?.. Белопольский сказал: "Ничего хорошего!" Но венериане до сих пор не причинили людям никакого вреда, и это невольно оставляло место для какой-то надежды. И каждый из них продолжал надеяться, вопреки вероятности. Таково уж свойство человека. Прошел час, второй, третий... Белопольский еще раз переменил повязку на ногах Баландина. Профессор со стоическим терпением переносил боль. Никто не приходил. Они изредка обменивались короткими фразами. Говорить было не о чем. Все было достаточно понятно и достаточно скверно. - Если бы нас взяли в плен на Земле, - сказал вдруг Баландин, - то любые, какие ни есть, дикари подумали бы о нашем питании. Венериане не могут знать, что у нас есть свои продукты. Мне это очень не нравится. Ни Романов, ни Белопольский ничего ему не ответили. Тревога, которую каждый старался скрыть от других, постепенно увеличивалась. Окружавшая тишина становилась невыносимой. Что бы ни ждало их впереди, они хотели только одного - чтобы скорее наступила развязка. Прошел еще час, потом еще... Неожиданно Белопольский вздрогнул и стал прислушиваться. - Кто-то идет! - сказал он. - И это не "черепаха". Не те шаги! Через открытую дверцу машины они услышали царапающие звуки. Они доносились из угла, где находился вход в куб. Кто-то, несомненно, поднимался по наклонной бревенчатой лестнице. Звуки не были похожи на тяжелый топот огромных ног "черепах". Бревна не скрипели. Белопольский запер дверцу. Стенки вездехода были их единственной защитой. Трое людей молча ждали. Вошли два существа, до такой степени странные, что звездоплаватели в первое мгновение подумали, что видят сон. Это были отнюдь не "черепахи"... С вытянутых вперед голов смотрели по три черных глаза, расположенных не с боков, а спереди, в один ряд, - издали они казались черной повязкой. Розовые тела были плохо различимы в розовом сумраке. Странные существа, точно сошедшие со страниц волшебной сказки, прыгали на двух ногах, помогая себе хвостом. В руках они несли: одно существо - каменную чашу, другое - что-то вроде деревянного блюда. Онемев от изумления, Белопольский, Баландин и Романов молча следили за фантастическими фигурами. Они разглядели длинные гибкие пальцы, которыми кончались руки, выпуклые лбы над глазами, и все трое одновременно подумали, что видят перед собой венериан. Так вот как выглядят подлинные хозяева планеты! Венериане приблизились вплотную к вездеходу. Очевидно, они не опасались подойти к людям, хотя их было только двое против трех. Может быть, самая мысль об опасности не могла прийти им в голову. - Наконец-то! - прошептал профессор. Оба венерианина заметно вздрогнули. Сквозь стенки машины они явно услышали шепот. Оба повернулись друг к другу, точно хотели обменяться мнениями. Но плоские губы остались недвижимы. Было такое впечатление, что венериане молча переглянулись. Один из них, тот, который нес блюдо, поставил свою ношу на пол и, протянув руку, постучал в стекло. Потом оба отступили на шаг, вернее, отпрыгнули. Шесть темных глаз, казалось, следили за каждым движением пленников. - Они хотят, чтобы мы вышли, - сказал Баландин. - Хорошо, я выйду к ним. Белопольский взялся за ручку двери. Он посмотрел на Романова и прибавил: - Категорически запрещаю пользоваться оружием. Что бы ни случилось. Открыв дверцу, он ступил на бревенчатый пол. Тотчас же венерианин с чашей прыгнул вперед. Он был не больше метра ростом, и Белопольский рядом с ним казался огромным. Они стояли друг против друга, почти вплотную. Венерианин протянул чашу. Она была пуста. Белопольский взял ее. Чаша была очень тяжелой, и было непонятно, как это небольшое и хрупкое на вид существо могло держать ее. Венерианин чего-то ждал. Он не двигался с места и, казалось, пристально смотрел в глаза человеку. Второй венерианин также не шевелился. Чего они ждали?.. Белопольский держал чашу в руках, не зная, что делать дольше. Он чувствовал, что от его поведения зависит многое, но секунды бежали, а никакая спасительная мысль не приходила ему в голову. Положение было явно затруднительным. Как угадать, чего хотят от него венериане? Каменная чаша оттягивала вниз руки. Было тяжело держать ее на весу. Прошла минута, и руки Белопольского невольно опустились. Чаша оказалась на уровне груди венерианина. Он взял ее обратно. Второй венерианин протянул деревянное блюдо, и, когда Белопольский принял его, оба повернулись и запрыгали к колодцу входа. Унося с собой таинственную чашу, они скрылись. Белопольский, недоумевая, повернулся к товарищам, все еще держа блюдо в руках. Что тут произошло? Что означала эта непонятная церемония с каменной чашей? Сделал ли он то, что нужно, или нет?.. - Раз они оставили нам блюдо, - сказал Баландин, - значит, все в порядке. Они хотят нас накормить. Никогда не предлагают еду, если имеют враждебные намерения. Деревянное блюдо было необычайной ромбической формы, с загнутыми внутрь полукруглыми краями. Оно было устлано мокрыми растениями, похожими на оранжевые водоросли. На них лежали три красноватые лепешки. - Рассмотрим их как следует, - сказал Белопольский, - все равно нам надо что-нибудь съесть. Голод - плохой помощник в нашем положении. Перед появлением Романова они с Баландиным собирались подкрепить силы, но так и не сделали этого. Белопольский плотно запер дверцу и включил в работу дезинфекционную установку. Через полчаса воздух внутри машины очистился от углекислого газа и формальдегида. Установка была портативной, и неудивительно, что понадобилось много времени. Все трое с удовольствием сняли прозрачные шлемы. Баландин сразу же взял одну из принесенных венерианами лепешек и поднес ее к носу. - Ее запах, - сказал он, - похож на запах сырой рыбы. Но все же я не рекомендую их пробовать. - Пока в этом нет нужды, - ответил Белопольский, - у нас есть свое. Употреблять пищу венериан без крайней необходимости не будем. Блюдо упрятали под сиденьем. Было бы неосторожно оставить его снаружи. Венериане могли подумать, что люди отвергли их дар. - Обратите внимание на водоросли, - сказал Баландин. - Блюдо тщательно выложено ими. Я бы сказал - любовно. Пищу для пленников, которых собираются убить, так не украшают. Это лишнее свидетельство их миролюбия и дружеских чувств. - Возможно, что это так, - неопределенно ответил Белопольский. Снова надев шлемы, открыли дверцу вездехода. Было крайне важно экономить кислород, да и хозяева могли в любую минуту вернуться. Опять потянулись часы ожидания. Венериане явно не торопились. Иногда казалось, что они совсем забыли о своих пленниках, так медленно шло время. Часы Белопольского показывали двенадцать. Прошло шестнадцать часов с начала роковой экскурсии к озеру. Всю ночь люди не сомкнули глаз. Хотя все были сильно возбуждены, но усталость давала себя чувствовать. Прошло еще несколько часов без всяких перемен в положении. Наступал вечер. Никто по-прежнему не шел к ним... Все трое проснулись одновременно. Они не помнили, как заснули, но, посмотрев на часы, поняли, что проспали десять часов. Было утро 24 июля. На полу возле машины стояло блюдо с лепешками. Романов перенес его в машину и поставил рядом с первым. Белопольский переменил повязку на ногах Баландина. Потом они позавтракали и приготовились ждать. Часы шли за часами... Наконец в два часа дня послышался шум. Трещали бревна, доносился топот огромных ног. Десять "черепах" и три венерианина окружили машину. Наступила решающая минута. Зачем из пришло так много? Что они собираются делать?.. Один из венериан подскочил к машине и постучал в стекло. Люди уже знали, что это означает приглашение выйти. Белопольский, внешне спокойный, вышел первым. За ним Романов. Но венерианин снова постучал. Он требовал, чтобы вышли все трое, это было совершенно очевидно. Баландин не мог выйти. Обожженные ноги при малейшем движении причиняли жестокую боль. Как объяснить это венерианам?.. Белопольский показал рукой на ноги профессора и отрицательно покачал головой. Но странное существо не поняло и продолжало стучать. Второй венерианин поднял руку. "Черепахи" приблизились. Положение становилось угрожающим. Баландин сделал над собой невероятное усилие и попытался выйти, но со стоном упал обратно в кресло. Крупный пот выступил на его лице. - Я не могу! - сказал он. - Лучше смерть! Венерианин перестал стучать. Он повернул голову к двум другим, а те посмотрели на него. Можно было поклясться, что они говорят друг с другом, но не раздалось никакого звука, и плоские губы не шевельнулись. Если и был разговор, то он происходил молча. "Обмен мыслями, что ли? - подумал Белопольский. - Или незаметная для нас мимика?" Венериане "совещались" недолго. Один из них запрыгал к выходу. Остальные остались стоять возле машины, но больше не настаивали, чтобы Баландин вышел из нее. Они чего-то ждали. Близкое соседство огромных "черепах", с их свирепыми мордами, где-то сверху нависшими над головами людей, неприятно действовало на обоих звездоплавателей, вынужденных оставаться на месте. Они не знали, можно ли им вернуться в машину. Романов решился попробовать. Стараясь двигаться как можно медленней, он спокойно повернулся и открыл дверцу. Ни "черепахи", ни двое оставшихся венериан никак не реагировали. Тогда он вошел в машину и сел на свое место. Никакого угрожающего движения. Белопольский последовал за геологом и даже запер за собой дверь. Ему тоже никто не помешал. "Черепахи" опустились на четыре лапы и стали поразительно похожи на земных циниксов, только гигантских размеров. Они стояли неподвижно. Точно десять розово-красных беседок на четырех столбах выросли на полу "комнаты". Двое венериан короткими прыжками обошли вездеход кругом. Казалось, они внимательно осматривают его. Выглядевшая громадной в тесном помещении, машина нисколько не пугала их. Потом они отошли к стене и стали друг против друга. И снова у них был такой вид, что они беседуют. Но трое людей, следивших за ними, видели, что их губы по-прежнему не шевелятся. - Если они разумны, - сказал Баландин, - а это очевидно так, то у них должен существовать язык. Мы знаем, что они умеют делать линейки, блюда, каменные чаши. Умеют строить дома. Все это проявление творческой мысли. А она невозможна без обмена мыслями, то есть без языка. Они говорят друг с другом, но как это делается?.. Ни Белопольский, ни Романов ничего не ответили на это рассуждение. Сейчас им было не до теорий. Ничего угрожающего в поведении венериан как будто не было, но людей угнетала полная неизвестность. Зачем и куда ушел венерианин? Может быть, они решили заставить Баландина выйти из машины. Чувства сострадания, жалости, милосердия не являются прирожденными свойствами разумных существ. Все это появляется только с цивилизацией. А какова степень цивилизованности венериан? Это было совершенно неизвестно. За кого принимают их венериане? За разумных существ или за неизвестных животных? Сказал ли им что-нибудь внешний вид людей и их вездеход? Отдают ли они себе отчет в том, сколь необычно то, что находится перед их глазами?.. "Не видя Солнца, они не могут знать о его существовании. Не видя звезд, не знают о Вселенной, - думал Белопольский. - Мысль, что мы обитатели другого мира, не придет им в голову. Что же они должны думать о нашем появлении на планете?" Прошло минут двадцать... Ушедший венерианин вернулся. Впрочем, тот ли это или другой - люди не знали. Все венериане казались им одинаковыми. Короткими прыжками он подошел к двум другим и будто что-то сказал им. Потом все трое повернулись к "черепахам". Никакого звука не раздалось и на этот раз, но "черепахи", как по команде, поднялись на две ноги и, окружив машину, взялись за нее огромными лапами. Без видимого усилия они подняли вездеход и понесли его к выходу. Венериане направились за ними. - Никакого сомнения! - сказал Баландин. - Существует язык, и существует возможность отдавать распоряжения, которые понятны для "черепах". Только как они это делают? Но и на этот раз он не дождался ответа от своих товарищей. Белопольский и Романов просто не слушали. Снова их пронесли через проход и вынесли на "улицу". Толпы "черепах", несколько часов тому назад сопровождавших вездеход, больше не было. "Город" казался пустым. Ни одного из его жителей не было видно. "Черепахи" шли быстро. Через две-три минуты они снова спустились в "подъезд" и внесли машину с людьми в "комнату", которая была раз в десять больше первой. Здесь также не было ни одного окна. В домах без потолков они не были нужны: пол и стены испускали розовый свет. У стены, противоположной входу, стояло примерно двадцать венериан. "Черепахи" отнесли машину на середину помещения и поставили на пол. Потом они удалились. Сопровождавшие людей трое венериан также вошли в дом. Один из них постучал в стекло вездехода. Белопольский и Романов тотчас же вышли. Баландин остался в машине. Венериане ничем не протестовали против этого. Неужели они поняли, что человек не хочет, а не может выйти? Все, что произошло до сих пор, говорило в пользу такого предположения. Венериане прыгнули вперед, остановились и обернулись к людям. Смысл этого движения был ясен - они хотели убедиться, что люди следуют за ними. Усилием воли звездоплаватели преодолели невольную нерешительность. Все равно у них не было возможности не выполнить требования хозяев. Венериане направились к группе, стоявшей у стены. Не доходя метров трех, они остановились и снова обернулись. Один из них сделал рукой отталкивающий жест. Это могло значить только одно - "Остановитесь!" Увидя, что люди поняли и не идут дальше, трое венериан смешались с другими. Теперь при всем желании нельзя было сказать, кто именно приходил за ними. Прямо напротив Белопольского и Романова, обособленно от остальных, стояли два венерианина. Они были такими же, как другие. Один из них обернулся назад. Тотчас же подали каменную чашу. Опять на сцене появился этот таинственный символ, но люди уже знали, что следует делать, если венериане поднесут его. Так и случилось. Венерианин сделал несколько прыжков вперед и протянул чашу Романову, напротив которого случайно оказался. Молодой ученый принял дар и протянул его обратно. При этом он поклонился. Венерианин взял чашу и передал тому, кто подал ее с самого начала. Церемония прошла как будто так, как и следовало. Жестом руки, совершенно таким же как у людей, венерианин пригласил обоих звездоплавателей идти за ним. Стоявшие у стены расступились, и люди увидели вход. Это было квадратное отверстие, ничем не завешенное. За ним виднелась другая комната. Оба венерианина прошли туда. Людям пришлось согнуться, так как высота двери была только немногим больше метра. Все остальные венериане остались в первом помещении. За дверью оказалась небольшая комната, также без потолка. Ее стены были сплошь закрыты длинными ветвями оранжевых, желтых и красных растений, сквозь которые проникал розовый свет. Это было красиво. Посредине находилось низкое, не более шестидесяти сантиметров высотой, возвышение, сделанное из бревен. Его поверхность, тщательно отделанная, была гладкой и ровной. Возвышение напоминало стол без ножек. На нем стояла уже знакомая людям каменная чаша. Возле стола они увидели трех венериан. Один из них жестом пригласил звездоплавателей подойти к столу. Белопольский и Романов подчинились желанию хозяев и сели возле стола на пол. Они понимали, что готовится длительная беседа, но не представляли себе, как она может произойти. Общего языка между ними, очевидно, не могло быть. Венериане расположились стоя. Хвост давал им возможность устойчиво и, по-видимому, удобно обходиться без каких-либо стульев. НЕМАЯ БЕСЕДА Несколько минут длилось взаимное рассматривание. Обитатели двух планет, двух "сестер", внимательно изучали друг друга. Звездоплаватели молчали. Необычайность обстановки сжимала их сердца никогда не испытанным чувством какого-то особого, трепетного волнения. Вокруг поднимались украшенные странными растениями бревенчатые стены. Исходивший от них розовый свет делал эти растения прозрачными, стеклянно хрупкими и почти нереальными. Высоко над головой нависал свод пещеры. На его неровных каменных выступах светлыми бликами играли лучи белого света, исходившие неизвестно откуда. Призрачный полусвет комнаты скрадывал очертания предметов. Тускло блестела гладкая поверхность стола, и стоявшая на нем каменная чаша, казалось, парила в воздухе. А напротив себя, совсем близко, звездоплаватели видели фантастические головы с тремя глазами и тонкими плоскими ртами. Ни носа, ни ушей, ни волос. Никакой одежды. Обнаженная розовая кожа их рук и плеч при каждом движении отливала металлическим блеском. Человекоподобные! Жители чужого мира! Венериане!.. Василий Романов на секунду закрыл глаза. Вот сейчас он откроет их и увидит белые стены госпитального отсека звездолета. Все это только плод его фантазии, бред воспаленного мозга. Он болен, и больное воображение вызвало перед ним неправдоподобное видение. Он откроет глаза, и видение исчезнет, как исчезает с пробуждением кошмарный сон... Но "сон" не исчез, а продолжался. Один из венериан наклонился и достал откуда-то из-за стола несколько пучков чего-то вроде тонкой веревки и куски дерева различных размеров. Все это он положил на стол. Его движения были гибки и эластичны. Руки венериан, по-видимому, не имели локтевого сустава. Романов встряхнул головой и окончательно пришел в себя. Фантастическая картина была реальной действительностью. Он видел рядом сосредоточенное, серьезное лицо Белопольского. Венерианин приступил к делу. На столе появилась извилистая линия, сделанная из веревки. Параллельно ей легла вторая. Между ними он положил в шахматном порядке три ряда маленьких деревянных кубиков. Сбоку появился продолговатый брусок. Указав на него рукой, венерианин другую руку протянул к людям. Звездоплаватели с напряженным вниманием следили за каждым его движением. Они знали, что во что бы то ни стало должны понять смысл этих действий. Венериане хотели вести разговор с помощью рисунка. Не понять - это означало отказаться от надежды найти общий язык. Оба склонились над столом. Первым догадался Белопольский. - Это изображение реки и плотины, - сказал он, - а брусок - это наш корабль. - Место, где он стоит, указано правильно, - согласился Романов. Белопольский положил палец на "макет" звездолета, кивнул головой и вопросительно посмотрел на венерианина. Тот медленно наклонил голову. Черты его лица остались неподвижны. Другой венерианин поставил рядом с "кораблем" три маленьких кубика. Одной рукой он указал на них, другой сначала на Романова, потом на Белопольского, потом на "дверь". И это было достаточно ясно. Три кубика изображали трех людей. Венериане спрашивали, сколько человек находится на корабле? Ответить было не трудно. Белопольский взял несколько кубиков (их подвинул к нему венерианин) и положил рядом с тремя кубиками еще восемь. "Разговор" пока что шел успешно. Пятеро венериан были понятливы. Они ясно задавали вопросы и, очевидно, хорошо понимали ответы. Их умственное развитие было высоким. Белопольский подумал, что это, по всей вероятности, ученые Венеры, которые явились сюда на это озеро, когда им сообщили о том, что захвачены в плен неизвестные существа. Становилось понятным, почему людей так долго держали в одиночестве. Местные жители ждали "приезда ученой комиссии". Но откуда она явилась?.. Венериане убрали со стола "рисунок". Что они теперь спросят? Очередной чертеж оказался более сложным и потребовалось много времени. На столе появилась целая карта. Река протянулась наискось через весь стол. (Один из венериан отодвинул стоявшую на нем чашу на самый край.) Плотина и звездолет оказались в углу. Рядом с плотиной венериане изобразили контур озера и даже тонкой веревочкой показали лесную просеку. Она была прямой и, очевидно, изображала не ту, которая была найдена Белопольским. В противоположном конце стола они поместили контур другого озера, гораздо больших размеров. Рядом появились большие куски дерева. Река заканчивалась у этого озера. - Эти большие куски, по всей видимости, изображают горы, - сказал Белопольский. - Это горное озеро, где берет начало река. Но что они хотят этим сказать? Пока я ничего не понимаю. - Я тоже, - сказал Романов. Долго ждать не пришлось. Вскоре все стало ясно и достаточно страшно. Венерианин взял три маленьких кубика и положил их возле изображения озера, где они находились. Он дал понять, что эти кубики изображают трех людей. Потом он взял их в руку и перенес к другому, горному озеру. Белопольский и Романов все поняли. Это было ужасно и грозило им быстрой смертью. Венериане собирались перетащить своих пленников к горам. Было необходимо во что бы то ни стало объяснить им положение. С лихорадочной быстротой Белопольский соображал как ему поступить. Венериане, по-видимому, не понимают, что люди не могут дышать воздухом их планеты. Они, конечно, видят, что на головах пленников надеты шлемы, не являющиеся частями их тела. Но смогут ли они понять назначение этих шлемов? Белопольский принялся объяснять. Употребив в дело все свои мимические способности, он старался показать, что без шлемов они дышать не могут. Романов старательно помогал ему. Со стороны они оба выглядели в этот момент довольно комично. Венериане внимательно следили за всеми их движениями. Но поняли они что-нибудь или нет, оставалось неизвестным. Один из них обошел стол и, подойдя к Белопольскому, взялся за его шлем руками. Он медленно тянул его вверх, словно желая снять. Белопольский отрицательно качал головой и очень осторожно оттолкнул от себя венерианина. Тот не возобновил попытки и вернулся на свое место. Все пятеро повернулись друг к другу. Их плоские губы не шевелились, но было совершенно очевидно, что между ними происходит какой-то разговор. Все, что происходило до сих пор, с несомненностью доказывало, что венериане обладают даром речи и могут высказывать друг другу свои мысли. Но как и чем они говорят - оставалось абсолютно непонятным. "Разговор" продолжался недолго. Один из венериан опять взял три кубика, положил их на контур озера и снова перенес к горам. Венериане повторили свою угрозу. Стало ясно, что они ничего не поняли. Белопольский усилием воли заставил себя успокоиться. Он решительным движением перенес три кубика обратно на прежнее место. Потом перенес их к "макету" звездолета и, взяв его в руку, вместе с кубиками, поставил у горного озера. Романов повторил всю операцию. Им обоим казалось, что венериане не смогут на этот раз не понять их. Просьба была достаточно ясна - они вернутся на корабль, и он со всем экипажем перелетит к горам. Они с волнением ждали, что ответят венериане. Опять начался немой разговор. На этот раз он продолжался долго. Люди молча ждали. Их жизнь и смерть зависели от степени сообразительности хозяев планеты. Наконец венериане снова повернулись к людям. Они убрали со стола "карту" реки и стали "рисовать" что-то новое. - Нам необходимо вернуться в машину, - тихо сказал Белопольский, - и перезарядить баллоны. Романов кивнул головой. Уже больше трех часов они не возобновляли запаса кислорода, и он подходил к концу. - Мы можем просто уйти отсюда, - сказал Романов, - нас никто не держит. - Это опасно. Они могут неправильно понять наш поступок. Подождем немного. Они хотят что-то спросить. На столе появился тот же "рисунок", который был уже один раз "нарисован", - река с плотиной на ней, звездолет, лесная просека и озеро. Но рядом с озером венериане на этот раз изобразили еще и пещеру. По их рисунку она была почти так же велика, как и озеро. В пещере они положили три кубика, которые, как уже было известно, изображали трех людей. Потом один из венериан положил руку на каменную чашу и указал на "макет" звездолета. Белопольский и Романов ничего не поняли. - Вероятно, они говорят этим, что отпустят нас, - предположил Романов. - Вряд ли! Совсем не похоже. Белопольский взял кубики и перенес их к "макету" корабля. Венерианин вернул их обратно и снова дотронулся рукой до чаши. "Разговор" зашел в тупик. Три раза подряд венериане повторяли одно и то же. Романов в отчаянии посмотрел на своего командира. Белопольский напряженно думал. Понять было необходимо. Когда венерианин в четвертый раз настойчиво повторил те же движения, ему показалось, что он уловил их мысль. Он вспомнил, как им самим два раза подносили таинственный символ. Не спрашивают ли венериане - могут ли они поднести чашу тем, кто остался на корабле, не встретят ли их там враждебно? - Скорей всего, это именно так! - обрадовано сказал Романов, когда Белопольский поделился с ним своей догадкой. Константин Евгеньевич положил возле "звездолета" восемь кубиков. Потом он указал на них и положил руку на чашу. Венерианин точно повторил его движения. Было ясно, что Белопольский правильно понял вопрос и что венериане, в свою очередь, правильно поняли его ответ. Так казалось и людям и венерианам. Привычные понятия и представления всегда выглядят простыми и общеизвестными. Каждый разум стремится наделить другое существо разумом параллельным. Люди думали, что поняли назначение каменной чаши как символ мира, как своеобразный способ выражать дружеские чувства. Ответы венериан казались им подтверждением этого. Люди Земли, они невольно наделяли венериан земным разумом и придавали их поступкам земной смысл. Их ошибке немало способствовала форма чаши, хорошо им знакомая. Не замечая, что путают форму с содержанием, они не смогли даже заподозрить истинного назначения каменного сосуда. Венериане также ошиблись, и ошиблись по той же причине. Жители Венеры, они приписывали своим гостям привычные им самим понятия о предмете и, по-своему воспринимая их "ответы", решили, что люди поняли их и согласны удовлетворить просьбу, которая на самом деле осталась для людей совершенно неизвестной. Но все это стало ясно только впоследствии. Теперь же как гости так и хозяева были вполне удовлетворены достигнутым успехом. И те и другие считали, что добились полного взаимопонимания в вопросе о каменной чаше. Венериане жестами пригласили людей следовать за собой и вернулись в большой "зал" к вездеходу. Баландин встретил их радостно. Долгое ожидание и тревога измучили его. Ведь он не знал, куда и зачем увели его товарищей, не знал, что с ними сделали. Увидев обоих живыми и невредимыми, он облегченно вздохнул. Белопольский и Романов поспешили войти в машину. Они чувствовали, что кислород кончается. Дышать становилось трудно. Хотя и очищенный фильтрами противогазов от углекислого газа и формальдегида, воздух Венеры не годился для дыхания, - кислорода в нем было недостаточно. Пятеро венериан окружили машину. Все остальные куда-то исчезли. - Они ушли сразу, как только ушли вы, - сказал профессор. - Здесь все время никого не было. Зарядить наспинные баллоны кислородом было делом нескольких минут. Венериане следили за всеми действиями людей и поминутно поворачивали головы друг к другу, словно делясь впечатлениями. - Говорят они? - спросил Баландин. - Нет, - ответил Белопольский, - только жестами. Он рассказал о способе разговора и его результатах. - Что они с нами сделают? - Я уже сказал - перетащат к горам. Все наши старания объяснить, что нам нечем дышать, не увенчались успехом. Они нас не понимают. - И вы примирились с этим? Белопольский пожал плечами. - Сейчас они собираются пойти к звездолету, - сказал он вместо ответа, - и проделать церемонию с чашей. Я надеюсь, что наши друзья догадаются, как надо поступить. - Может быть, возможно отправить с ними записку? - Именно об этом я и думаю. Надо попробовать. Белопольский и Романов снова вышли из машины. Ее дверцу они оставили открытой, желая показать, что относятся к венерианам с полным доверием. Константин Евгеньевич подошел к одному из них и жестом пригласил его пройти в "комнату" со столам. Венерианин понял и тотчас же пошел туда. Белопольский захватил с собой карандаш и блокнот. Подойдя к столу, он нарисовал на листке тот же план, который два раза изображали венериане, - реку с плотиной, звездолет и озеро. Потом на другом листке написал короткое письмо Мельникову. Венерианин с видимым интересом следил за его действиями. Потом осторожно потрогал рукой блокнот и карандаш. Белопольский принялся объяснять, что записку надо доставить на звездолет. Несколько раз подряд он указывал на нее и на изображение корабля. Потом положил записку внутрь чаши. Венерианин замер. Он смотрел на чашу, и Белопольскому показалось, что его поза выражает напряженное ожидание. Чего он ждал?.. Так прошла минута. Внезапно венерианин кинулся к чаше и, вытащив записку, бросил бумагу на стол. Этот жест мог означать презрение, негодование или просто отказ выполнить просьбу. Может быть, человек оскорбил его, положив посторонний предмет в священный сосуд? Как угадать, если на лицах венериан не отражалось никаких чувств? Если они всегда были совершенно неподвижны? Но почему он не сразу вынул бумагу из чаши? Почему он чего-то ждал?.. Белопольский был убежден, что попытка не удалась. Венериане не доставят записку. И вдруг странное существо взяло бумагу в руки. Другой рукой показало на рисунок и затем на чашу. Неужели он все-таки согласен? Белопольский кивнул головой и снова повторил свое объяснение. Венерианин в точности повторил все его жесты. Снова возникла надежда, что записка будет доставлена. Очевидно, ее нельзя было класть в чашу, и только. Белопольский подумал, что как бы мало ни были похожи друг на друга разумные существа различных планет, они всегда могут найти способ обмена мыслями. Венерианин еще раз показал на записку и на изображение корабля на рисунке. Это было уже вполне убедительно - он согласен. Но кто доставит записку? Если "черепаха", то по пути к звездолету она неизбежно пройдет под водой. Как оградить письмо от ее воздействия? Стеклянная бутылка могла разбиться. Белопольский не колебался. Он вынул из кармана золотой хронометр. Это был подарок его учителя - знаменитого русского астронома, - и Константин Евгеньевич никогда не расставался с дорогой ему вещью. Но выбора не было: приходилось рискнуть часами. Он сложил бумажку и положил ее под двойную заднюю крышку. Часы закрывались плотно, и вода не могла проникнуть в них. Потом он протянул хронометр венерианину. Но тот не взял. Он смотрел на часы и, казалось, боялся до них дотронуться. В чем дело? Белопольский вспомнил, что венериане обладают тонким слухом. Не беспокоит ли его тиканье часов? Скорее всего так. Но как остановить их? Даже находясь в плену, Белопольский утром завел пружину. И снова он ни минуты не колебался. Открыв заднюю крышку, он пальцем надавил на маятник. Рубиновый молоточек сломался - часы остановились. На это раз венерианин взял непонятный ему предмет. При этом он в третий раз указал на изображение звездолета. Белопольский облегченно вздохнул. Записка будет доставлена, на корабле узнают, что с ними случилось и где они находятся. Остальное будет зависеть от Мельникова. Белопольский был уверен, что его заместитель окажется на высоте положения. Они вернулись к машине. Часы остались лежать на столе. Там же Белопольский оставил карандаш и блокнот. Он видел, что эти предметы очень заинтересовали венерианина. Романов встретил его новостью. - Они просят показать им наш вездеход в движении, - сказал он. - Что ж! - ответил Белопольский. - Это вполне понятно. Исполните их желание. Комната достаточно велика, и машина может сделать круг. Только не вздумайте зажигать прожектор. Романов сел за рули управления. Белопольский остался с венерианами и жестом объяснил им, что надо отойти к стене. Они послушно выполнили его указание. Язык жестов пока что с успехом заменял слова. Это происходило потому, что основные жесты существ, наделенных разумом и руками, не могут сильно отличаться. Они не выдуманы, а подсказаны природой. Вездеход двинулся вперед. На бревенчатом полу его гусеницы подняли невероятный грохот. Венериане схватились руками за нижнюю часть головы, возле самой шеи. Очевидно, именно там помещались их органы слуха, судя по всему очень чувствительные. Все пятеро повернулись лицами к стене. Белопольский понял, что означает это движение. Он бросился к машине. - Остановитесь! - крикнул он Романову. Вездеход замер на месте. Грохот прекратился. - Они не могут вынести такого шума, - пояснил Константин Евгеньевич, - у них чувствительные уши. Венериане снова подошли к машине. Казалось, что они осматривают ее еще более внимательно, чем раньше. Один из них направился к выходу из "комнаты". Четверо оставшихся "попросили" Белопольского войти в машину. Он повиновался, недоумевая. Что случилось? Куда ушел венерианин? Каждая перемена в поведении венериан невольно вызывала тревогу. Люди все время находились на грани жизни и смерти. Понимая, как они думали, жесты своих тюремщиков, они совершенно не понимали их психологии и образа мыслей. Угадать их намерения в каждом отдельном случае было невозможно. Как внешний облик "людей" Венеры отличался от людей Земли, так и их поступки должны были отличаться от поступков людей. Все было неизвестно: нравы, обычаи, восприятие окружающего, самый способ мышления, все было таинственно. Минут через десять венерианин вернулся. С ним было десять "черепах". Подняв машину, они понесли ее к выходу. Пятеро венериан остались в "доме", и трое людей почувствовали еще большую тревогу. Присутствие хотя и непохожих на них, но несомненно высокоразумных существ действовало успокаивающе. С "черепахами" у людей не было ничего общего. Как-то невольно звездоплавателям казалось, что, находясь рядом с венерианами, они в безопасности. Это убеждение объяснялось тем уважением, которое человек привык показывать разуму, в какой бы форме он ни проявлялся. От разума естественно ожидать "человечности". "Черепахи" миновали проход и вышли на "улицу". Куда они несли вездеход? Это вскоре выяснилось. Через несколько минут перед ними появился знакомый "дом". "Черепахи" поставили машину на прежнее место, и одна за другой исчезли. Снова вокруг замкнулись голые стены тюрьмы. - Если они оставят нас здесь еще на сутки, мы погибли, - сказал Белопольский. ТАЙНА КАМЕННОЙ ЧАШИ Продукты питания подходили к концу. Но, что было еще страшнее, к концу подходили запасы кислорода. Звездоплаватели начали последний резервуар. При самой жесткой экономии его могло хватить на двенадцать часов, если дышать, в основном, воздухом Венеры. Уже пятнадцать часов они находились в "тюрьме". Ученые Венеры, казалось, забыли о них. Никто не приходил, кроме двух венериан, которые два раза принесли людям "рыбные" лепешки. Это показывало, что венериане как-то заботились о своих пленниках и не хотели, чтобы они умерли с голоду. Но было ясно, что о самом главном вопросе - дыхании, они нисколько не думали. - Сегодня! - сказал Белопольский. Баландин и Романов промолчали. Да! Сегодня все будет кончено! Раньше чем наступит ночь они будут мертвы. Белопольский ждал смерти с олимпийским спокойствием. Он считал, что сделано все, что можно было сделать в их положении. Если венериане доставили письмо, Мельников предупрежден. Звездолет вернется на Землю, и люди узнают о том, что Венера населена разумными существами. Будет организована большая экспедиция, которая обследует пещеру, найдет горное озеро и раскроет все тайны. Белопольский находил утешение в этой мысли, - их смерть будет не напрасной. Он был твердо уверен, что Мельников не ослушается его приказания и не предпримет безумной попытки проникнуть в пещеру. Это могло привести только к новым жертвам. Баландин тоже покорился своей участи, но по другой причине: обожженные ноги причиняли ему жестокие страдания, и он почти с удовольствием думал, что скоро избавится от мучительной боли. Пикриновая кислота больше не помогала. Раны почернели и нагноились. Профессор находился в таком состоянии, что не думал ни о чем, кроме близкого избавления от пытки. Романов, молодой и здоровый, не мог рассуждать так спокойно. Он хотел жить и предлагал один за другим самые фантастические проекты спасения. Белопольский выслушивал его внимательно, но неизменно разбивал все иллюзии. Холодная логика начальника экспедиции приводила Романова в отчаяние. Он не знал, что Константин Евгеньевич давно обдумал и хотел осуществить последнюю попытку спасти именно его. Для этого надо было дождаться, когда венериане осуществят свою угрозу и отправят пленников к горному озеру. Было вполне вероятно, что они не заставят людей выйти из вездехода, а понесут его, как делали это до сих пор. Дорога могла быть только по реке. Но время шло, а венериане ничего не предпринимали. Белопольский опасался, что его замысел не успеет осуществиться - кислород кончится раньше, и Романову придется разделить участь их двоих. Белопольский с грустью и щемящей жалостью думал об этом. Часы, вделанные в пульт машины, показывали половину десятого утра, когда они услышали, наконец, что приближаются "черепахи". Звук их шагов нельзя было спутать с легкими прыжками венериан. Вероятно, начинается путешествие к горам, - сказал Белопольский, - очень хорошо! Это все, чего я желаю. Баландин не слышал, он был почти без сознания. Романов удивленно посмотрел на Белопольского, не понимая смысла его слов. Что хорошего могло быть в том, что вездеход или их самих потащат куда-то к далеким горам? В помещение вошло десять "черепах". Как всегда, без видимого усилия, они подняли машину и вынесли ее на "улицу". Белопольский ожидал, что они повернут к туннелю, пройдут через озеро и дальше направятся к реке. На ее берегу он намеревался пустить на полную мощность двигатель вездехода и тем самым связать руки носильщикам. Романов воспользуется этим и попытается бежать, применив, в случае необходимости, оружие. Он сам поможет ему - работой мотора, светом прожектора и оружием. Шансов на успех было, правда, немного, но другого способа Белопольский не находил. О себе и Баландине он не заботился. Профессор все равно не мог бежать, а оставить его одного в жертву ярости "черепах" для Белопольского было совершенно немыслимо. Если спасется самый молодой из них, то и на том спасибо, - он думал так. Но "черепахи" не пошли к туннелю. Они повернули вглубь пещеры, прошли знакомым уже путем и доставили людей в тот же самый "дом", в котором были вчера. Снова они увидели большой "зал", и снова возле "двери" стояло "человек" двадцать венериан. "Черепахи", поставив вездеход на пол, удалились. Никто не подходил и не предлагал выйти. Венериане как будто ждали. Не зрением, а смутным ощущением, шестым чувством, Белопольский заметил, что венериане держатся не так, как прежде. Ему показалось, что они смотрят на машину и на людей враждебно. Он не мог бы объяснить, отчего такая мысль пришла ему в голову, но почему-то был уверен, что не ошибается. Что-то случилось, и это "что-то" было неблагоприятно для них. Венериане не подходили. Белопольский решил пойти навстречу неизвестности. Ожидать, ничего не предпринимая, было невыносимо. - Оставайтесь в машине, - сказал он Романову, - я постараюсь выяснить, чего они ждут. Выйдя из вездехода, он прямо направился к венерианам. Они расступились при его приближении, открыв дорогу к "двери". Белопольский, не колеблясь, прошел в "комнату" со столом. Трое венериан пошли за ним. Ничто, казалось, не изменилось в этом помещении. Так же висели на стенах хрустально-прозрачные растения, освещенные сзади розовым светом. Стол имел тот же вид, но Белопольский сразу заметил, что каменной чаши на нем не было. Не было ни блокнота, ни карандаша, ни его хронометра. На столе лежали три каких-то обломка. Венериане, с помощью веревок, кубиков и брусков быстро "нарисовали" карту. Это был все тот же "рисунок", изображавший реку, просеку, звездолет и озеро. Рядом с "макетом" корабля они поставили восемь кубиков. Белопольский отметил про себя, что венериане не забыли число членов экипажа. Потом один из венериан взял три кубика и перенес их на изображение лесной просеки. У звездолета осталось пять. Что это значит?.. Неужели трое звездоплавателей предприняли разведку к озеру и попали в руки венериан?.. Белопольский почувствовал мучительную тревогу. Неужели Мельников не исполнил его приказа? Венерианин указал рукой на три кубика, а другую протянул к обломкам, по-прежнему лежавшим на столе. Внимательно приглядевшись к ним, Белопольский понял: это были обломки каменной чаши. Что случилось? Что произошло на просеке, где, очевидно, венериане встретились с тремя людьми? Почему символ мира и дружбы разбит?.. Венерианин явно хотел сказать, что чашу разбил человек. Белопольский не допускал мысли, что его товарищи могли намеренно совершить такую неосторожность. Что-то крылось за этим. Было ясно, что он не ошибся, что венериане, действительно, переменили свое отношение к людям, и переменили именно после того, как чаша была разбита. Как разобраться во всем и восстановить прежние отношения? Венериане пришли ему на помощь. Один из них повернул голову к двери. Он не крикнул, не издал никакого звука. Но тотчас же, словно в ответ на неслышное приказание, из большого "зала" появился венерианин и поставил на стол другую чашу, в точности похожую на первую. Белопольский почувствовал, что окончательно запутался. Он ничего не мог понять. Если у венериан есть несколько чаш, то почему они так разгневались из-за потери одной? Что означает, в конце концов, этот странный предмет, которому венериане, очевидно, придают столь большое значение?.. Один из венериан указал одной рукой на чашу, а другую протянул к стоявшему напротив них человеку. Его вид был очень красноречив. Он что-то приказывал. И этот приказ относился к каменной чаше. Белопольский почувствовал, как на его лбу выступил холодный пот. Чего хотят от него венериане? Что он должен сделать? Он вспомнил вчерашний "разговор", и ему показалось, что он по-новому понял его смысл. Венериане и вчера могли требовать того же самого, что и сегодня. Потом они могли согласиться, чтобы это требование было выполнено на звездолете. И вот их постигла неудача - чаша была разбита. По чьей вине это произошло, сейчас неважно. Они решили добиться цели у него. Но в чем заключалась эта цель? Что им нужно? Белопольский привык владеть своими нервами. Он заставил себя успокоиться и хладнокровно подумать. Все дело, очевидно, заключалось в каменной чаше. С ней надо было что-то сделать. Неужели не удастся выяснить это у венериан? Ведь вчера он сумел с ними договориться. "Суммируем все, что известно, - подумал он. - Два раза венериане подносили нам чашу и принимали обратно. Это могло означать, по их понятиям, что мы согласны исполнить просьбу. Потом они поняли нас так, что просьба будет выполнена на корабле. Потерпев неудачу, неважно, по какой причине, они хотят, чтобы ее выполнил я, здесь, на месте". Белопольский взял чашу в руки. Венериане не препятствовали ему, они ждали. С необычайной отчетливостью мысли Белопольский обдумывал, что делать дальше. Вернуть чашу? Конечно нет! Взять ее в машину? Не то! Положить в нее что-нибудь? Он вспомнил, как венерианин выбросил положенную им записку. Опять не то! Что же тогда?.. Белопольский внимательно осмотрел каменный сосуд. Тусклый розовый свет мешал ему. Но все же он заметил, что на внешней стороне чаши имеются какие-то украшения, какая-то резьба. Он вгляделся, напрягая свое острое зрение, и увидел... Что это?.. Мгновенным видением промелькнули перед ним мрачные черно-белые скалы Арсены... Круглая котловина... Гранитные фигуры... Октаэдры, додекаэдры, кубы... Именно они были изображены на каменной чаше принадлежавшей венерианам. Белопольский поднял голову. Напротив себя он увидел венериан. Они?.. Нет, это было невозможно! Венериане - и межпланетный полет... Ничего общего! Это была случайность. Странная случайность! Но ведь он может спросить... Белопольский указал пальцем на вырезанные на чаше фигуры. Венерианин повторил его жест и указал на него самого. Двое других сделали то же самое. Дикая мысль пришла в голову Белопольскому. Уж не хотят ли венериане сказать, что чаша принадлежит людям? Что именно люди ее сделали? А если не люди, то... Да, конечно, это так! Ученые знают такие мгновения. В запутанном лабиринте бьется пытливая мысль, ища разгадки. И вдруг ослепительным светом вспыхивает в мозгу правильное решение, и все, что казалось темным и загадочным становится ясным. Белопольский понял... Каменные чаши сделаны не венерианами. Кто-то очень давно принес их на Венеру. Кто? Те же, кто поставил гранитные фигуры на Арсене. Из поколения в поколение передается память о неведомых пришельцах. Венериане думают, что чаши оставили им люди Земли, вторично посетившие их планету. Конечно, они не знают о существовании Земли, не знают, откуда и зачем явились к ним тогда и теперь непохожие на них существа, обладающие неведомой им техникой. Но они хотят, чтобы им вернули то, что представляли собой эти чаши в далеком прошлом и что, несомненно, забыто или, скорее всего, утеряно ими. Для чего же служили эти чаши? Весь вопрос заключался теперь только в этом. Белопольский взял в руку один из обломков разбитой чаши. Внешняя сторона была, безусловно, каменная, но на внутренней он увидел слой какого-то вещества. Оно было твердо, но это был не камень. Обследовав еще раз чашу, он убедился, что и ее внутренняя полость покрыта тем же веществом. Здесь, и только здесь таилась - разгадка! Белопольский показал, что хочет вернуться к вездеходу. Венериане поняли и пошли за ним. Один из них захватил с собой чашу. Зал был полон венерианами. Вероятно, их было не менее двухсот. Подойдя к машине, причем венериане поспешно расступались перед ним, Белопольский рассказал товарищам обо всем, что пришло ему в голову, и показал захваченный с собой обломок. - Помогите разгадать загадку до конца, - попросил он. Романов взял обломок. Несмотря на молодость, геолог был опытным и разносторонним ученым. Он сразу понял, что перед ним не природное вещество, а искусственный сплав. Его цвет был темно-серым. - Это напоминает термит, - сказал он. - Термит!.. Белопольскому показалось, что его оглушили обухом по голове. Огонь!.. В чаше горел огонь. Огонь был оставлен венерианам неизвестными звездоплавателями, и венериане потеряли его. Они не умели сами получить огонь, но память о нем сохранилась у них, и они просили зажечь его снова. Так, именно так! Разгадка найдена. - Чем можно зажечь его? - спросил Белопольский, указывая на обломок. - Если это слой термита, - сказал Романов, - то он должен был давно выгореть. Термит горит быстро. - Это вещество не земного происхождения. Возможно, что это совсем не термит. Но оно должно гореть. - Термит поджигается магнием, - сказал Романов. - У нас его нет. Но у Второва он, конечно, есть. - Это не термит, - повторил Белопольский, - нет ли у вас спичек? - Конечно нет. Но у нас есть аккумуляторы. - Скорее! - нетерпеливо сказал Белопольский. Аккумуляторы дают постоянный ток. При достаточно высоком напряжении получить с его помощью огонь проще простого. Для этого достаточно приблизить друг к другу два, проводника, соединенные с полюсами аккумулятора. Между ними появится вольтова дуга. От нее легко зажечь щепку или бумагу. - Осторожнее! - сказал Романов, когда в руках Белопольского ярким пламенем вспыхнул листок из блокнота. - Если это все-таки термит, появится очень высокая температура. Как только вспыхнуло пламя, венериане поспешно отошли от машины. Было ясно видно, что они испуганы. Тот, который держал в руках чашу, быстро поставил ее на пол и отступил вместе со всеми. - Они знают, что произойдет, - сказал Романов. - Ради всего святого, осторожнее! - У нас нет выбора! Белопольский поднес горящую бумагу к чаше. Бросить ее он не решился. Бумажка могла погаснуть, а кто знал, что последует в случае неудачи. Пламя бумаги коснулось внутренней поверхности чаши... Короткая вспышка!.. Облачко дыма взлетело и растаяло в воздухе... Над каменной чашей высоко поднялось бледно-голубое пламя. Такой огонь дает тонкая пленка горящего спирта. Огонь был "холодным". Стоя рядом с чашей, Белопольский не чувствовал никакого тепла. - Это не термит, - сказал Романов. Венериане, не отрываясь, смотрели на чашу, - пламя не ослепляло их, оно было совсем слабым. Потом они стали медленно приближаться... Белопольский вошел в машину. Люди стали свидетелями языческого поклонения огню. Каждый венерианин дотрагивался головой и руками до чаши и "отходил" к стене. Эта церемония заняла много времени, венериан было не меньше двухсот. Но вот последний венерианин "поклонился" чаше. Возле нее осталось пятеро. Один из них поднял чашу и понес ее к выходу. Все пошли за ним. Казалось, что они совсем забыли о людях. "Комната" опустела. Люди остались одни. - Стоило стараться! - сказал Белопольский, пожимая плечами. Но не прошло и двух минут, как двое венериан вернулись. С ними было десять "черепах". - Ну вот и все! - сказал Романов. - Больше мы им не нужны, и они покончат с нами. - Не думаю, - ответил Белопольский, выходя из машины. Венериане подошли и упали перед ним на пол. Константин Евгеньевич не удивился, - он ожидал этого. Преклоняясь перед непонятным им пламенем, венериане должны были преклониться и перед теми, кто зажег его. Но почему они не делали этого раньше, если знали, что люди могут дать им огонь? Это было совсем не "по-человечески". "Это не поклонение, а выражение благодарности", - подумал Белопольский. Венериане поднялись. Они жестами попросили человека пройти с ними в "комнату" со столом. Что им еще нужно? Белопольский исполнил их желание. На столе появился недавно сделанный рисунок. Венерианин поставил возле "звездолета" восемь кубиков. Это обозначало восемь человек, оставшихся в нем. В контуре озера он поместил пять других кубиков. Почему пять? Ведь пленников было трое? Но тут же все объяснилось. Венерианин указал на кубики и протянул руку к Белопольскому. Потом указал на себя и другого венерианина. Пока что было достаточно ясно. Пять кубиков изображали трех людей и двух венериан. - Что будет дальше? Дальше произошло такое, чего Белопольский никак не ожидал. Венерианин взял пять кубиков и перенес их к звездолету. Сомнений не было - венериане хотели посетить корабль? Белопольский был изумлен. Выходило, что венериане нисколько не боялись корабля. Они даже хотели осмотреть его. Но не только удивление почувствовал начальник экспедиции. Он окончательно запутался в вопросе, за кого считать венериан? Кто они? Высокоразумные существа или дикари, поклоняющиеся каменной чаше и горящему в ней огню? Понятие о высоком развитии разума не соответствовало той картине, которую они наблюдали недавно. А желание посетить корабль совершенно не вязалось с представлениями о дикарях, которые должны бояться непонятного огромного предмета. Простая и естественная мысль, что люди слишком мало знают о жителях Венеры, чтобы делать выводы, почему-то не приходила в голову Белопольского. Его раздражали эти загадки, встававшие одна за другой. Он был до предела измучен трехдневным пленом и непрерывной тревогой. Он не мог рассуждать сейчас с обычной ясностью мысли. Но по той же причине он не додумался и до этого. Что ответить венерианам? Разумеется согласиться! Пусть посетят корабль, если им этого хочется. У Белопольского мелькнула мысль, что хорошо бы захватить одного венерианина на Землю, но он тут же с негодованием отбросил ее. Это было бы гнуснейшим насилием, недостойным советского человека. Как могла возникнуть подобная мысль?.. Он повторил движения венерианина, показывая этим, что согласился на просьбу. Все трое вернулись к вездеходу. - Чем они будут дышать на нашем корабле? - спросил Романов, когда Белопольский рассказал о намерении венериан. - Это совсем просто, - ответил Константин Евгеньевич, - воздухом Венеры. Белопольский вошел в машину. Он пригласил обоих венериан последовать за собой, но они отказались. Значило ли это, что они дойдут сами? Или Белопольский снова не понял их? И то и другое было возможно. "Черепахи" подняли и понесли вездеход. Венериане пошли за ними "Город" по-прежнему казался пустым. Но люди уже знали, что это впечатление обманчиво. "Жаль, что мы не видели их жилищ, - подумал Белопольский, - те дома, где мы были, явно нежилые. У них должны быть мастерские, где изготовляются, например, блюда". Белопольского и Романова пронесли мимо знакомой "тюрьмы". Они тревожно подумали, что "черепахи" повернут к ней и оставят их на этот раз на верную смерть. Но животные прошли мимо опасного места. Вот, наконец, и розовый туннель. Оба венерианина, сопровождавшие машину, повернули куда-то в сторону и исчезли. "Черепахи" вошли в воду. Почти трое земных суток люди пробыли в плену у венериан, в подземном "городе". Что они видели за это время? Можно сказать - ничего! Что узнали о венерианах? Очень мало! Приключение, едва не стоившее им жизни, ни на шаг не продвинуло вперед их знаний о жителях планеты. Загадок стало, пожалуй, еще больше. Вот и дно озера, освещенное слабым светом загадочных бревен... Берег... Лесная просека... Снова появились венериане. Было совершенно очевидно, что они вышли из пещеры другим, наземным, туннелем и обошли озеро по берегу. Значило ли это, что венериане не могли находиться под водой?.. Берег реки... И, наконец, в темноте ночи черной громадой возник перед людьми силуэт родного корабля. КОНЕЦ ПЛЕНА Несколько минут восемь человек в каком-то оцепенении стояли перед светящимся экраном. Радость и горе, надежда и отчаяние - чувства, противоречившие друг другу, боролись в них, попеременно уступая место одно другому. Они боялись поверить своему зрению и страстно желали, чтобы все это не оказалось сном. То, что они видели, было слишком невероятно. Появление вездехода, который на глазах трех членов экипажа был унесен в озеро, походило на сказку. Всего несколько минут назад Мельников сказал: "Если они найдут нужным, то сами доставят тела наших погибших товарищей". И вот, словно ему в ответ, машина стоит у двери выходной камеры. В ней должны находиться три мертвых тела. Но приборы пульта решительно опровергали такой вывод. Фильтрустановка работала. Никто, кроме Белопольского, Баландина или Романова, не мог пустить ее в ход, не мог даже проникнуть в выходную камеру. Но как могло случиться, что кто-то из них остался в живых, если кислород в резервуарах вездехода кончился еще вчера. Под водой, без доступа наружного воздуха, его нельзя экономить. - Может быть, вернулся только один из них, - прошептал Мельников. Это было единственным и, очевидно, правильным объяснением. На одного человека кислорода могло хватить на лишние сутки. Кто же из трех вернулся на звездолет? Один из тех, кого они уже "похоронили", находился в выходной камере, совсем рядом. Но из восьми человек ни один не кинулся к ней. Они хорошо знали, что внутренняя дверь не откроется раньше чем через двадцать минут. Мучаясь неизвестностью, все оставались на месте, не спуская глаз с экрана. И они увидели... В состоянии растерянности никто не догадался включить прожектор и осветить вездеход. В полумраке ночи он казался неясной тенью. И вот рядом появились другие, движущиеся, тени. Их было три! Но ведь кто-то, пусть даже один человек, находился в камере. Людей возле машины не могло быть больше чем двое. Но теней было три. Наклонившись к экрану, звездоплаватели напряженно всматривались. Одна из этих теней... Они узнали высокую фигуру Белопольского. Возле него смутно шевелилось что-то... два существа, темные силуэты которых имели странные, непривычные формы. - Что это?.. - Зажгите свет! - приказал Мельников. - Не надо! - вдруг закричал Князев. - Это венериане! - Да, это они! - взволнованно подтвердил Коржевский. Новая и еще более поразительная неожиданность! Неужели удалось найти общий язык с обитателями озера? Неужели венериане обладают развитой техникой и сумели снабдить людей кислородом для дыхания? Но как иначе могли остаться в живых оба звездоплавателя? В выходной камере, очевидно, находился Баландин. Белопольский почему-то оставался снаружи вместе с венерианами. Из трех человек двое были живы, и хотя все искренне любили Василия Романова и с острой болью восприняли мысль о его смерти, звездоплаватели почувствовали огромное облегчение. - Мы не ошиблись, - сказал Топорков. - Рация вездехода вышла из строя. А личных у них не было. - Да, - со вздохом отозвался Мельников, - это ясно. И не менее ясно, что Василий Васильевич погиб. У него была личная рация. Все указывало на печальную истину. Если бы Романов был жив, связь была бы давно восстановлена. Но он погиб, в этом невозможно было сомневаться. Напрасная и бесполезная смерть, - оба человека, из-за которых погиб Романов, были живы. - О чем мы думаем? - оказал Игорь Дмитриевич. - Почему мы не включаем связь с камерой? Даже об этом они все забыли... - Но ведь Баландин и сам может вызвать центральный пульт. Почему же он этого не делает? Топорков повернул ручку и нажал кнопку. Боковой экран вспыхнул, появилась внутренность выходной камеры. Крик радости и испуга вырвался у всех. В камере живой и, по-видимому, невредимый стоял Василий Романов. На его руках было неподвижное человеческое тело с бессильно повисшей головой. С ужасом они узнали в нем Баландина. Геолог смотрел на приборы. На общий крик, который должен быть слышен в камере, он никак не реагировал. Топорков пристально вгляделся и понял, в чем дело. - У него нет рации, - сказал он, - она куда-то исчезла. Сквозь шлем он нас не слышит. Вернулись все трое. Это было необъяснимо! Как это произошло?.. Никто не хотел мучиться догадками. Пройдет немного времени - и все станет ясно. Они видели, как геолог осторожно положил тело Баландина на пол. Потом он снял с себя противогазовый костюм и начал раздевать профессора. Значит, он жив! Никто бы не стал снимать костюм с мертвого. - Василий Васильевич, - тихо позвал Мельников. Геолог вздрогнул и повернулся на голос. В выходной камере не было экрана, и он не мог видеть, кто с ним говорит. - Я слушаю, - сказал он. - Василий Васильевич, дорогой! Мы так рады! Что с Зиновием Серапионовичем? Почему Константин Евгеньевич не вошел в камеру? - Он остался с венерианами. Они пришли к нам в гости. Зиновий Серапионович очень плох. Пусть Степан Аркадьевич приготовится принять его. Романов говорил возмутительно спокойно. Точно они трое вернулись из короткой поездки и ничего особенного с ними не произошло. - Немного потерпите, - прибавил он, - мы вам все расскажем. Константин Евгеньевич приказал, чтобы вы ни в коем случае не зажигали прожектор. - Мы просто забыли о нем, - ответил Мельников. - Очень хорошо. Глаза венериан не выносят света. Встретьте меня у двери камеры с носилками. Процесс окончится через десять минут. Да! Еще надо герметически закрыть все двери, кроме коридора, идущего от камеры к центральному пульту, самого пульта и обсерватории. Но сначала надо доставить Зиновия Серапионовича в госпиталь. И всюду уменьшить свет. - Зачем это? - Я же говорил, к нам в гости пришли венериане. Придется пустить на корабль воздух Венеры. Иначе наши гости не смогут дышать. - Но как вы остались живы? - Об этом после. Пришлось сдержать нетерпение. Геолог был достойным товарищем Белопольского. Было ясно, что он и не подумает удовлетворить их любопытство. Семь человек отправились к камере. Мельников остался на пульте, чтобы выполнить приказ начальника экспедиции. Пустить в часть помещений звездолета воздух Венеры было нестрашно. Придется только всем надеть противогазы. Потом, когда венериане покинут корабль, его можно будет быстро освободить от формальдегида и углекислого газа. Фильтровальные установки были достаточно мощны. Внимательно следя за всем, что происходило внутри корабля и за его бортом, Мельников часто останавливался взглядом на высокой фигуре Константина Евгеньевича, который медленно и, казалось, совсем спокойно прохаживался возле вездехода. Там же виднелись трудно различимые в темноте небольшие фигурки венериан. Кто бы мог подумать совсем недавно, что между людьми и жителями Венеры так быстро возникнут дружеские отношения? Всего несколько часов тому назад это считалось недостижимым. Только что все казалось потерянным, трое человек погибшими, цель экспедиции - недостигнутой. И вот, точно по волшебству, все изменилось. Начальник экспедиции и его спутники живы, венериане через несколько минут будут здесь внутри корабля. Бурная радость, которую Мельников испытал, увидя живым учителя и друга, сменилась спокойным и ровным ощущением счастья. И только мысль о Баландине, который, по словам Романова, находился в тяжелом состоянии, омрачала радость. Что с ним?.. Мельников видел на экране, как отворилась дверь выходной камеры, видел, как Второв и Князев приняли от Романова безжизненное тело Баландина и бережно уложили на носилки. Потом, сопровождаемые Андреевым и Коржевским, они понесли профессора в госпитальный отсек. Пайчадзе, Топорков и Зайцев горячо обнимали молодого геолога. А немного спустя Мельников и сам обнял чудом спасенного товарища. - Надо торопиться! - сказал Романов. - В баллоне Константина Евгеньевича почти не осталось кислорода. Мельников невольно взглянул на экран. Белопольский все так же медленно "прогуливался" возле машины. Было совсем не похоже, что этот человек знает, что промедление может стоить ему жизни. Но он, конечно, хорошо это знал. - Что надо делать? Говорите скорей! - Открыть обе двери выходной камеры. Почему Белопольский не входит на корабль? Неужели нельзя оставить венериан одних на несколько минут? Нет конца выдержке этого железного человека! Мельников действовал быстро. Закрыть все люки и двери заняло одну минуту. Баландина уже внесли в лазарет. Мельников предупредил Андреева, что он и Коржевский вместе с больным будут отрезаны от остальных помещений на все время пребывания на корабле венериан. Тревога за командира, находившегося в смертельной опасности, заставила его забыть обо всем, и он даже не спросил у врача о состоянии пострадавшего. Впрочем, Андреев все равно не мог еще ничего сказать. - Одевайтесь! - приказал Мельников всем остальным. Не прошло и пяти минут, как все уже были в противогазовых костюмах. Мельников протянул руки к нужным кнопкам... Конструкторы звездолета сделали все, чтобы оградить корабль от проникновения в него воздуха другой планеты. В космическом рейсе это было одной из важнейших задач. Совершенная автоматика, установка фильтров, взаимная блокировка дверей и окон обсерватории, термические выключатели дверных кнопок - все подчинялось одной цели. Открыть обе двери выходной камеры случайно было совершенно невозможно. Чтобы сделать это, пришлось бы один за другим выключить шестнадцать автоматов. Усилием воли Мельников подавил в себе невольно возникшее чувство протеста. Приказ командира звездолета должен быть выполнен. Погасла расположенная в центре пульта на самом видном месте, ни разу с самого старта на Земле не потухавшая лампочка. Ее зеленый свет сменился красным - грозным сигналом катастрофы. Спустились к нулю стрелки приборов автоматики. Корабль лишился защиты! Мельников положил пальцы на последние кнопки. Укоренившееся за четыре космических рейса, вошедшее в плоть и кровь звездоплавателя сознание, что этого нельзя делать, против воли удерживало его руку. Понадобилось усилие, чтобы нажать легко поддающиеся кнопки. То, что казалось бы никогда не произойдет, свершилось... Белопольский терпеливо ждал. Он знал, что Мельников не будет медлить. Но он чувствовал, как все труднее и труднее становится дышать. Кислород в баллоне кончался. Резервуары вездехода были уже пусты. Люди вернулись к кораблю буквально в последний момент. Может быть, ему следовало войти в камеру вместе с Романовым? Но как отнеслись бы к этому венериане? Они могли уйти, а Белопольский придавал огромное значение предстоящему посещению корабля жителями Венеры. Это было столь важно, что он, не колеблясь, решился впустить в звездолет воздух планеты. Оба венерианина стояли возле вездехода. "Черепахи", принесшие машину, куда-то исчезли. Прозрачная темнота, черный контур близкого леса - все это Белопольский видел впервые. Он знал, что сумерки уже окончились, что сейчас ночь. Ее относительная светлость не удивляла астронома, - он ждал этого. Но вот с хорошо знакомым мелодичным звоном раскрылись двери выходной камеры. На "землю" быстро спустились трое и подбежали к нему. Белопольский с облегчением увидел в руках одного из них кислородный баллон. Кто-то сильно сжал его в объятиях. Белопольский сумел разглядеть, что это Пайчадзе. Двое других возились за его спиной. - Задержите дыхание! - раздался голос. Белопольский вздрогнул, голос принадлежал Мельникову. Что это значит?.. Он почувствовал, как закрыли краник на шланге. Через несколько секунд свежая струя воздуха проникла в его грудь. Истощенный баллон заменили новым. Белопольский резко обернулся. - Что это значит, Борис? - спросил он ледяным тоном. - Как ты осмелился покинуть корабль, когда меня на нем нет? Мельников исчез как привидение, рядом стоял только Романов. Белопольский повернулся к Пайчадзе. - Это и к тебе, относится, Арсен, - сказал он. Не так поспешно, но и Пайчадзе немедленно вернулся на корабль. И он и Мельников сгорали со стыда. Что бы ни случилось, они не имели права нарушить главнейший закон космических рейсов. Оба знали, что Белопольский долго не простит им этого. Люди плохо видели в темноте ночи, но венериане видели отлично. Белопольский жестами пригласил обоих ученых Венеры пройти на корабль. Он не сомневался, что они охотно примут приглашение, - ведь они сами просили об этом. Но оба венерианина отступили на шаг. Это могло означать отказ. Белопольский, а за ним Романов повторили свои жесты, которые должны были быть понятны венерианам. Тот же ответ. - В чем дело? - недоуменно спросил Белопольский. - Может быть, их смущает лестница? - Нет, не думаю. Один из венериан сделал шаг вперед. Он протянул руку к Белопольскому, а другой указал назад, на лес. - Ничего не понимаю! - сказал Константин Евгеньевич. Из выходной камеры, находившейся над их головой, лился слабый свет притушенной лампочки. Чтобы лучше видеть, Белопольский перешел на освещенное ею место. Оба венерианина пошли за ним. Он еще раз пригласил их подняться наверх. И снова венериане отступили на шаг. Они указали на людей, потом на лес. - Может быть, они требуют, чтобы мы вернулись к озеру? - предположил Романов. Белопольский молчал. Он видел, что им не понять, чего хотят венериане. Выходило, что там, в пещере, снова произошла ошибка. Ему казалось тогда, что венериане хотят посетить корабль. Теперь становилось ясным, что они не думают об этом. Их действия имеют другую цель, но как можно догадаться, какую именно. Из корабля быстро спустился Князев. - Борис Николаевич спрашивает, почему вы не идете, - сказал он. - Я знаю это не лучше, чем он сам, - сквозь зубы ответил Белопольский. - Степан Аркадьевич просит вас скорее прийти. Зиновию Серапионовичу очень плохо. Белопольский понял, что надо принять какое-то решение. Он сделал последнюю попытку. Но венериане, как и раньше, ответили отказом. Все планы рушились. Если люди уйдут на корабль, оставив венериан одних, то как поймут это венериане? Не поведет ли это к разрыву с таким трудом достигнутых отношений? Что делать? - Попробуем поднять их по лестнице на руках, - предложил Романов. Может быть, действительно геолог прав, и венериане просто боятся подниматься по лестнице? Или не могут этого сделать? - Попробуйте! - согласился Белопольский. - Только осторожно. Романов подошел к одному из венериан и, указав наверх, протянул руки, чтобы взять его. Поймет ли венерианин? Он понял, это было очевидно. Но не менее очевидно было и то, что он не согласен. Венерианин отступил и поднял руку, указывая на дверь камеры. Другой рукой он сделал уже знакомый людям отталкивающий жест. Ответ был совершенно ясен. Зачем же они пришли сюда? Что они хотят от людей, отпущенных ими на волю? Долг благодарности требовал исполнить их желание, но как это сделать, если желания никак не понять? Белопольский сделал единственное, что можно было сделать в столь затруднительном положении. Он постарался показать, что желание хозяев планеты не встречает возражений. Он не знал, в чем состоит это желание, но так же, как венериане, указал на лес и на себя. Потом он поставил ногу на нижнюю ступень лестницы, внимательно наблюдая за венерианами. Они медленно наклонили головы, точно прощаясь. Это могло означать и другое - согласие. Оба отступили на шаг, еще раз показывая, что не последуют за людьми. Больше нельзя было медлить. С чувством досады, недоумения и разочарования Белопольский поднялся в камеру. Романов и Князев последовали за ним. Двери закрылась. Венериане остались снаружи. Что они сейчас думали о людях? Какие последствия будет иметь то, что люди не поняли хозяев планеты?.. Белопольский поспешно прошел на пульт. Мельников встретил его сдержанно. Ему хотелось обнять Белопольского, выразить ему всю свою радость, но он понимал, что командир звездолета возмущен его недавним поведением. В глазах такого человека, как Белопольский, проступок Мельникова не мог иметь никаких оправданий. Сухо кивнув головой, Константин Евгеньевич подошел к экрану. Но венериан уже не было. - Пустите в ход фильтрустановки выходной камеры и обсерватории, - приказал он. - Надо как можно скорее очистить воздух. Мельников молча повиновался. Ему было грустно, что они встретились так сухо. Белопольский обратился к нему на "вы". Неужели он не может понять? Нет, не поймет... Ведь он сам никогда бы этого не сделал. Белопольский соединился с лазаретом. - Дело плохо, - доложил ему Андреев. - Вероятно, придется ампутировать левую ногу. - Сделайте все возможное, чтобы избежать этого. - Разумеется, Константин Евгеньевич! Пайчадзе и Топорков, бывшие на пульте, вышли. Белопольский повернулся к Мельникову и молча посмотрел на него. - Это было в первый и в последний раз, - сказал Борис Николаевич. - Что ты предполагал делать? - Закончить те работы, на которые могло хватить людей, и вернуться на Землю точно в срок. - То есть как? Разве венериане не доставили моего хронометра? - Доставили. И тут Мельников внезапно понял, что допустил еще одну непростительную ошибку. Сомнения быть не могло, в часах находилась записка. Как же могло случиться, что ни он и никто из его товарищей не подумали о том, чтобы открыть их? Вторично краска стыда залила его лицо. - Я думал, вы поймете, - сказал Белопольский. - Мы считали всех вас мертвыми. Мы думали, что венериане, неизвестно зачем, сняли хронометр с вашего тела. Мы поняли это как приглашение взять