ним! И ветер, который пахнул в это мгновение в окно, как будто подхва- тил Женю и упруго поднял вверх. Она вся напряглась в сознании своей силы, в нетерпеливой жажде сейчас же что-то делать, дерзать. Она пе- регнулась далеко вниз, едва не свалилась с подоконника и неожиданно ощутила, что сидит в Кремле. Невольно запахнув пижаму, пригладив воло- сы и согнав ребячью улыбку беспричинного счастья, Женя спрыгнула в комнату, растерянно оглянулась. Действительно, ведь они в Кремле!.. Кто жил раньше в этих комнатах? Кто подходил ночью к этому окну, меч- тал о счастье, не о своем - о счастье всех людей?.. И, собрав в морщи- ны широкий лоб, зло сузив блестящие и во тьме глаза, Женя беспощадно обругала себя подлой мещанкой. Как смела она думать о себе, о Юрке, когда удивительная судьба привела ее в дом, где размышляли о мире, о человечестве... Женя тихо забралась в кровать, но, как ни старалась, не могла придумать ничего интересного ни о человечестве, ни о мире. Она уже засыпала, когда рядом тихо скрипнули пружины. Минуту они оба лежали молча. - Бродишь по ночам? - с мрачной иронией спросила Женя, не откры- вая глаз. - Спи, - ласково буркнул он. - Завтра митинг на Красной площади, встанем рано... И скоро заснул, легонько всхрапывая. Вот это было уже настоящее свинство! Она даже толкнула его, как будто невзначай, но он и не поду- мал просыпаться. Она лежала, широко открыв глаза, но постепенно сердитое выражение исчезало, и, все глубже погружаясь в непривычное состояние светлого покоя, Женя в туманном полусне словно плыла среди неясных мыслей о Юре, о новых, таинственных испытаниях, о мире, который, как щедрое солнце, надолго обнимет исстрадавшуюся по нем Землю... Ей казалось, что она не спала, даже не закрывала глаз. Легкое движение у двери заставило ее встрепенуться. Было уже светло. Она уви- дела, как небольшой черный ящик подплыл к кровати и остановился в мет- ре над их головами. Женя, щурясь, присмотрелась. Над ними, неясно поб- лескивая горящими лампами, едва слышно шипел готовый заговорить прием- ник. Женя приподнялась и, вздохнув, выключила его; она не одобряла мальчишеских проделок академика Андрюхина. Тотчас, смущенно потирая руки, явился сам Иван Дмитриевич. Похоже было, что он подглядывал в щель. - Не спите? - осведомился он. - Спим, - возразила Женя, кутаясь в одеяло. Юра безмятежно похрапывал, подтверждая ее слова. - Совершенно зря, - возмутился академик. - Уже семь часов! В де- сять митинг. Неужели мы не проедемся по Москве, пока нас не начали снова тискать? Через полчаса их машина, никем не замеченная, выскользнула на пустынные еще улицы Москвы. Андрюхину, Юре и Жене казалось, что они пробыли вдали от Родины не месяц, а долгие годы. Теперь они радостно узнавали знакомые улицы, здания, скверы, величественную фигуру Ленина, венчающую Дворец Народов, зеркальную крышу старого стадиона в Лужни- ках... Они долго колесили по Москве, Андрюхин сам вел машину... - Все это великолепно, - заявила Женя, не в силах дальше терпеть томительную неизвестность. - Но я хочу наконец знать, о чем вы шепче- тесь, что от меня скрываете и во что еще должен будет превратиться мой муж. Вы знаете, - она подняла сердитые глаза на академика Андрюхина, - Юра Сергеев мой муж... - Да, да, - заторопился Андрюхин, - ведь я до сих пор не принес вам своих поздравлений, цветы... Это непростительно! Крэгс прав, я бестактен, я свинья... - Иван Дмитриевич! - Женя, как будто делая академику выговор, укоризненно покачала головой. - Я хочу знать, во что будет превращен мой супруг. Андрюхин встревоженно покосился на Юру. Тот смотрел в сторону, как будто разговор его не касался. Андрюхин кашлянул. Юра не оглянул- ся. - Сказать, что ли? - сердито выговорил Андрюхин. Женя замерла, понимая, что сейчас наконец откроется тайна, мучив- шая ее уже много дней. - Смотрите! - вскрикнул в этот момент Юра. Песни, гомон детворы, крики радости, улыбки, счастливый блеск глаз - все сливалось в единую музыку счастья. Но на Красную площадь и ближайшие к ней улицы и переулки могли попасть далеко не все; комсо- мольские патрули, наблюдая за порядком, уже ограничивали движение на ближних подступах к Кремлю. Среди тех, кому не удалось попасть на Красную площадь, очевидно, была и небольшая группа в составе узкопле- чего, сутулого мужчины; очень толстого мальчишки, быстрого, ловкого, подвижного, как вьюн; плечистого подростка, смотрящего вокруг с делан- ным равнодушием, и тощей, глазастой, с острым носиком девчонки. - Бубырь! - захохотал Андрюхин. - Нинка-пружинка! Пашка Алеев!.. А кто это с ними еще? - Отец Бубыря, - сказала Женя, сердясь на помеху, но все же заин- тересованная встречей. Их машина остановилась у тротуара, в пяти шагах от совещавшихся о чем-то ребят. Папа Бубыря не принимал участия в совещании; он только уныло поглядывал на огромный двенадцатиэтажный дом, перед которым они остановились. На десятках его балконов, из сотен окон счастливые жиль- цы и их гости наблюдали не только праздничную Москву - им была видна и Красная площадь... - Куда же они? - удивился Андрюхин. Подчиняясь решительному жесту Пашки, ребята нырнули в толпу и скрылись в воротах огромного дома; пожимая плечами, что-то бормоча, папа брел сзади. - Пошли! - решительно заявил Андрюхин, весело блестя глазами. Вряд ли кому могло прийти в голову, что герои, чьи изображения, увеличенные в десятки раз, висели на улицах первомайской Москвы, сей- час, запросто выскочив из машины, скрылись в подворотне... Уж очень им хотелось разгадать, что придумал Пашка. Во дворе они не встретили ни души; после шумной улицы здесь было особенно тихо. - Вот она! - крикнул Пашка, бросаясь вперед. Обгоняя друг друга, ребята ринулись за ним; сзади, спотыкаясь, бежал папа. А за всей этой компанией осторожно двигались Андрюхин, Юра и Женя. Пашка первый подскочил к пожарной лестнице и, не оглядываясь, быстро полез вверх. За ним, не раздумывая, поползли Бубырь и Нинка. - Вы с ума сошли! - вскричал папа, останавливаясь у лестницы. - Свернете шею! Слушай, что я скажу маме? Но, так как вопли его оставались без ответа, папа, воровато огля- нувшись по сторонам, тоже уцепился за лестницу и довольно ловко полез следом за ребятами. Когда ребята, преодолев все двенадцать этажей, скрылись на крыше, академик Андрюхин, нетерпеливо перебирая ногами, быстро спросил Юру: - Пояс при тебе? - Конечно. - Впрочем, интересно именно по лестнице... Зачем-то пригибаясь и пряча головы в плечи, они перебежали двор и один за другим поползли вверх. А ребята, шагнув с лестницы на крышу, убедились, что отсюда дейс- твительно далеко видно... Теперь им могли позавидовать не только тол- пящиеся на улицах зрители, но даже те, кто сидел на балконах. Красная площадь была так близко, что это и радовало и пугало... - Это Мавзолей, правда? - спросила Нинка негромко. - И Кремль.... Смотри, Спасская башня, часы! - Бубырь словно удивлялся, что все осталось на месте после того, как они залезли в центре Москвы на крышу двенадцатиэтажного дома. - А вон какая цыпа - церковка! - нежно пропела Нинка, прижимая уже грязные кулаки к великолепному голубому банту. - Это Василий Блаженный, - хмуро сообщил Пашка. - А почему на Мавзолее никого нет? - спросила Нинка. - Еще рано... - Держась за парапет, Пашка взглянул на часы, вися- щие далеко внизу. - Только четверть десятого. Все правительство, ака- демик Андрюхин и Юра Сергеев выйдут ровно в десять. - Ты бы хотел там быть? - Я? - Пашка хмуро пожал плечами. - Зачем? - А я бы пошла! - Нинка глядела на Пашку снизу вверх и расправля- ла грязными пальцами свои замечательный бант. Я бы пошла и всем крик- нула: "Здравствуйте, люди!" - Крикни здесь, - посоветовал Пашка. - А что? - Лицо Нинки вспыхнуло: момент был ответственный. - Ду- маешь, не крикну? Думаешь, испугаюсь? Она уцепилась худыми пальцами за парапет, нагнулась над далекими яркими толпами и пронзительно, что было мочи, закричала: - Здравствуйте-е!.. Люди-и!.. Но улица продолжала катить свои пестрые волны так, как будто ни- чего не случилось. Ни один человек не поднял голову; Нинкин крик не потревожил даже воробьев, сидевших над балконами пятого этажа. - Поняла? - чуть улыбнулся Пашка. - И с Мавзолея никто тебя не услышит. И меня не услышат. А вот Юру или академика Андрюхина услышит весь мир! Даже если они заговорят шепотом... - Подождите! - вскрикнул, морщась, Бубырь. - Мне приходят в голо- ву такие важные мысли... Но я ни одной не могу удержать! - Боже мой! - задыхаясь, едва выговорил папа, показываясь в этот момент над крышей. - Что бы сказала мама!.. - Надо было взять с собой и Муху! - решил Бубырь. - Где-то сейчас Юра и академик Андрюхин? - мечтательно протянула Нинка, вглядываясь в Мавзолей. - А они здесь, - услышали все знакомый голос ученого. Над крышей одно за другим показались смеющиеся лица академика Андрюхина, Жени и Юры. Ребята бросились к ним. - Не знаю, выйдет ли из тебя ученый, - сказал Андрюхин, обнимая Пашку за плечи, - но на местности ты ориентируешься потрясающе! Какую высотку занял, а? Они уселись прямо на крыше, продев ноги между железными прутьями парапета. Несколько минут все любовались Москвой, нежно-голубым небом, про- низанным солнцем, прислушивались к праздничному гулу... Потом, глубоко вздохнув, Бубырь сказал: - А что дальше?.. Опять учиться? Улыбка на лице академика Андрюхина несколько потускнела; он по- вернул к себе физиономию Бубыря и внимательно ее изучил. - М-да, - неопределенно проворчал академик. - Скажи, в четвертом классе вам рассказывали о пище, о ее калорийности, витаминах? - О пище он и так все знает, - немедленно ввернула Нинка. - Видишь ли, давно известно, что человеку необходимо ежедневно получать такое количество разнообразной пищи, которая бы давала в среднем три тысячи пятьсот калорий, - словно размышляя, продолжал Анд- рюхин. - Это известно. Насчет пищи. Три с половиной тысячи калорий. Но до сих пор не подсчитан и никому не известен тот минимум знаний, кото- рый человек тоже должен получать ежедневно, чтоб оставаться человеком. Мы не животные. Мы не машины по переработке пищи на удобрения. Мы лю- ди. Пища - это очень важно. Калории! Витамины! Но знать - важнее все- го! Теперь он стоял, расставив ноги, борода его развевалась, лицо как будто вздрагивало от восторга. - Знать! Знать! Вот голод, который будет вечно терзать человека! Только тот, кто перестал быть человеком, свободен от такого голода, сыт, удовлетворен, равнодушен! А мы не можем успокаиваться! Вчера впервые человек стал лучом, этот пучок света преодолел двадцать кило- метров... Наши сердца были потрясены! Сегодня Человек-луч мгновенно пересек материки и океаны и возродился за десять тысяч километров! Завтра Человек-луч покинет пределы Земли и уйдет в Космос на сотни ты- сяч, а потом и на миллионы и на миллиарды километров... - Что? - крикнула Женя. - Что?.. - Сибирским филиалом освоена трасса переброски луча на Луну, - слегка хмурясь, произнес Андрюхин. - Промежуточная станция оборудована на запущенном в прошлом году постоянном спутнике. К сожалению, только Луна оборудована фотонной площадкой и всей весьма сложной аппаратурой, необходимой для удачи эксперимента на космических расстояниях. Луч бу- дет восстановлен на Луне и станет человеком. Предполагается, что после недельного отдыха на Ведущей лунной станции человек снова станет лучом и вернется на Землю... - Так вот, это сделаю я! - Женя заслонила собой Юру и шагнула к Андрюхину. - Вы слышите, я! А он пусть за меня переживает и узнает, каково это... Андрюхин досадливо передернул плечами и крякнул: - Я не хотел бы продолжать здесь, на крыше, накануне праздника, этот разговор. Но вам следует знать, Женя, что немедленно после празд- ника предстоит чрезвычайно важная операция. Так называемая развертка. Вам необходимо понять, что Юра представляет сейчас совершенно особую ценность... - Ценность! - фыркнула Женя. - Нет и месяца, как он оправился от ранения... - Мы еще очень беспомощны и неразумны в той области, куда начали проникать. - Андрюхин подергал бороду. - Ученые будущего посмеются над нами. Ведь стыдно сказать, но вся тончайшая аппаратура Академического городка, все наши приемные устройства, фотонные площадки и ведущие станции рассчитаны пока на прием и передачу единственного человеческо- го организма, вот его, Юры Сергеева... Ты, Женя, без пяти минут врач, но, наверное, и тебе нелегко понять, какая это дьявольски хитроумная и неимоверно трудная задача развернуть человека в луч... Конечно, наста- нет время, когда вся необходимая для этого оснастка сказочно упростит- ся и будет размером с чемоданчик или футляр для теннисной ракетки! Тогда человек окончательно покорит пространство. Он не будет связан ничем. Он сможет пересекать любые бездны Космоса. Но, пока мы глубоко погрязли в нашем невежестве, Юра нам необходим. Вернее, нам необходимы минимум два Юры... - Два? - нахмурилась Женя, силясь понять. - Пока два... - нехотя подтвердил академик. - Не знаю, кто из них сможет уйти в Космос... Быть может, все так еще затянется, что только вот он, лентяй, еще далеко не ставший человеком (он щелкнул по носу Бубыря), впервые проникнет в мировое пространство, став лучом... - Так вот о чем вы думаете! - пробормотала Женя, не спуская с Юры глаз. - Вот о чем... Юра встал и слегка пожал плечами: - До всего этого далеко! Зачем переживать заранее?.. - Он крепче обнял ее за плечи: - Ну, Женька!.. Ну! Да брось ты, в самом деле! Обхватив ее за талию, Юра закружился в вальсе, упорно тормоша упирающуюся Женю. - Вальс на крыше! Великолепное зрелище, - пробормотал Андрюхин, вынимая часы, - но, к сожалению... В тот же миг куранты на Спасской башне начали свой трепетный пе- резвон. - Придется поторопиться, - сказал Андрюхин и, спрятав часы, слег- ка сдвинул пряжку на поясе. Все невольно посторонились: академик на несколько метров припод- нялся над крышей и, словно разминаясь, пошел по воздуху в сторону и остановился над улицей, дожидаясь Юру. - Пойдем с нами! - шепнул Юра Жене. - Хочешь? Мы подхватим тебя и понесем! - Иди, иди! - Она притворно сердито оттолкнула его, торопливо це- луя на прощание. - Это куда ближе, чем на Луну! Они пошли. Сначала, как будто пробуя, достаточно ли хорошо их держит воздух, они поднялись над крышей, над улицей, но с первым уда- ром часов быстро зашагали по воздуху напрямик к Красной площади, над заметившими их ревущими в беспредельном восторге миллионными толпами москвичей. ОГЛАВЛЕНИЕ ГЛАВА ПЕРВАЯ Картошка "АГ 181 ИНФ" ГЛАВА ВТОРАЯ Король Биссы ГЛАВА ТРЕТЬЯ Единственный документ ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Андрюхин ГЛАВА ПЯТАЯ Хоккей в Академическом городке ГЛАВА ШЕСТАЯ Конференц-зал ГЛАВА СЕДЬМАЯ Женя ГЛАВА ВОСЬМАЯ Тайна ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Страдания Л. Бубырина ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Поиски ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ В лесу ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Король и премьер-министр Биссы посещают акаде- мика Андрюхина ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ "Великая миссия" Крэгса ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Ночь ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Опыт ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Последняя игра ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Л.Бубырин с друзьями посещает короля Биссы ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ Л.Бубырин с друзьями посещает короля Биссы (продолжение) ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Решающий день ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ Над океаном ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ Клиническая смерть ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ Сияние над Землей ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ Человек-луч, что же дальше?