их штучек-дрючек, но это - детали летательных аппаратов пришельцев, они уничтожены молниями тридцать тысяч лет назад! Ни одна бритая голова даже не повернулась в его сторону. Невероятность ситуации заключалась в том, что весь знаменитый Голубой отряд битых четверть часа занимался исключительно какой-то пигалицей, таксидермисткой без университетского образования и мохнатой коброй - по характеру; а вокруг стояли сто шестьдесят экспедиционников Пресептории и слушали молча. - И последний вопрос: значит ли все вышесказанное, что вы имеете собственную, то есть отличающуюся от общепринятой, концепцию ноосферы Земли Тамерлана Степанищева, более или менее полную и непротиворечивую? Варвара снова пошевелила ногой упругие травинки, серебрящиеся в отсветах экрана: - По-видимому, да. На экране снова возник озорной всплеск активности, и вдруг в нечаянном просвете между мужскими лицами появилась, как волшебное видение, белокурая головка со всеми атрибутами кукольной красоты - губки бантиком, бровки стрелочкой, остального пока не видно, но чувствуется - не то Ника Милосская, не то Венера Самофракийская. В довершение всего эта воплощенная мисс Галактика кивнула с экрана, и даже благосклонно. Варвара недоуменно оглянулась, отыскивая того, кому бы мог адресоваться столь царственный кивок, - и вдруг прямо перед собой увидела лицо Теймураза. Обуженное ночными тенями и освещенное только голубоватым светом экрана, это лицо сияло, точно серебряный факел, и голос, жалкий от счастья, повторял: "Она прилетела, Варька, ты понимаешь, она прилетела, она прилетела, Варька, дружище, она..." Она попятилась, отступая от этого светящегося лица, и двигалась назад до тех пор, пока не наткнулась на экран заведенными за спину руками. Под пальцами разбежались крохотные искорки, холодок стекла подействовал отрезвляюще. Она замерла. С экрана смотрели дружелюбные, интеллигентные и совершенно чужие лица. Кукольной красавицы уже не было. - Послушай, Гюрг, а ведь девочка нам подходит, - снова подали реплику из левого нижнего угла. - Девушка, пойдете к нам в Голубой отряд? Чужие лица дружно и одинаково улыбались - как аполины. И все кругом засмеялись. Варвара засунула руки в карманы, оттопырила нижнюю губу. - Боюсь, что нет, - проговорила она с расстановкой, - ведь если я обреюсь, как вы, то буду выглядеть со своими усами чересчур экстравагантно. - Кобра, - с отчетливым уважением произнес у нее за спиной голос Сусанина. Она тихонечко вздохнула и пошла прочь, огибая прицеп с экраном, и пушистые соцветья Майского Дуба осыпались ей за шиворот. За спиной пчелиным гулом разрастался хор голосов - интермедия кончилась, снова обсуждалась судьба планеты. "Мы еще посмотрим, как вы к этому центру подберетесь!" - "Можем сверху, на аполинах верхом, можем снизу, тоннелем под морским дном. Не в том же проблема". - "Да знаем мы вас, все вам не проблема, и до центра вы доберетесь, и не взорвете его по крайнему гуманизму своему, а бережно отключите. Только в результате Золотые ворота благополучно сдохнут вкупе с Оловянными, и все зверье с "дикой" стороны хлынет на побережье сюда. И начнется вселенский жор, и останутся от уникальнейшего биоценоза рожки и ножки в самом прямом смысле..." - "Ну-ну, Евгений, не передергивай, уж ты-то знаешь, что ничего мы не отключаем и не включаем, наше дело - только разведка и рекомендации Галактическому совету, вот он-то и решать будет. А обновить генофонд ваших плюшевых зверюшек просто необходимо, иначе вымрут!" - "Если они постепенно вымирать будут, то от них вышеупомянутые рога еще, может быть, и останутся. Ну, воссоздадут еще пару-другую методом клонирования в заповедных реликтотеках. Но вот если ворота порушить и стороны соединить, то оттуда нагрянут такие хищнозавры - ни костей, ни рогов не соберешь. Таксидермичку закрывать придется. А те из наших курносеньких, что уцелеют, попадут под такой шоковый прессинг, что из ручных превратятся в пещерных и забудут про то, что такое солнечный свет. И это будет похуже вымирания, потому что виды в их современном состоянии исчезнут и следа не оставят..." Сусанинский голос, рисующий катастрофические картины, терялся и глохнул в густолиственной чащобе парка. Он оставался за спиной вместе со всеми этими проблемами, которые кажутся такими значительными самим спорщикам и чуть ли не детскими, если послушать со стороны. Ну, соединят обе стороны, но ведь не за счет же убиения ворот! Уж их-то придется охранять бережнее, чем все остальное, вместе взятое. Еще бы, уникальнейший симбиоз, только вот не понятно, чего с чем... Со зверьем проще, элементарнейшая задачка на совмещение "быть" и "не быть". Искусственные биобарьеры, передвижные, самое осторожное смыкание зон. Несколько контрольных участков. Начать объединение животных в самой узкой полосе, а самые широкие, тыловые резервации оставить для чистых популяций, не затронутых всей этой кампанией. И все это в естественных условиях и предельно просто, нужно только не умиляться и не возмущаться, а вызвать несколько тысяч добровольцев с Большой Земли - для контроля. Но голубая разведка, наверное, сумеет этого добиться. Она развела в стороны ветви игольчатой крушины и вышла на пляж. Море светилось сазаньей чешуей звезд, но галечная полоска была темна, и справа, где начинались крутые скалы, отыскать Лероев камень можно было только по памяти. Память, как всегда, не подвела, и Варвара присела на теплый каменный бортик, ограждавший яшмовый монолит. Между бортиком и массивной глыбой оставалось небольшое пространство - в ладонь, от силы - полторы; сюда она приносила камешки, скатанные морем, самые красивые, какие только выносила волна: опалово-молочные, крапчатые, яблочно-зеленые, - они грели ей руки и были удивительно неизменны и верны своей изначальной сущности. Море могло обглодать их до превращения в крошечные песчинки, но и тогда каждая осталась бы самой собой - молочно-белой. Крапчатой. Яблочно-зеленой. И; опуская их в каменную канавку, Варвара каждый раз тихонечко повторяла то шепотом, то беззвучно, лишь шевеля губами и мысленно произнося, как заклинание: "Марь душистая... зизифора... вишня тянь-шаньская... таволга..." Такие вот цветы были на могиле Лероя, от которого, в сущности, она не слышала ни одного обращенного к ней человеческого слова, кроме случайно придуманной им дразнилки - перечня трав, предпочитаемых крошечными серебристыми лакомками с горных отрогов Памира. Зачем с первой же минуты их знакомства он громоздил между ними непроницаемую стену беззлобных, но и бескомпромиссных насмешек? Да затем, что угадал он в ней ведьму морскую со всей причитающейся ей дивьей зоркостью и испугался, что распознает она его тайну, которую он берег пуще жизни. Не ошибся Лерой, она эту тайну разгадала. Да поздно. И вообще, что было толку от ее вещего чутья? Кого она спасла, кому помогла, от чего заслонила?.. Варвара привычно провела кончиками пальцев по чуть шероховатой поверхности камня, обработанного неизвестно сколько тысяч лет назад. Как ни печально, но руки, касавшиеся его в дремучей древности, принадлежали отнюдь не венцам творения. Хомо аквитус инопланетный - она не представляла себе, как он выглядел, но зато отчетливым и брезгливым нюхом души распознала в нем неуемный дух владычества, помноженный на барскую снисходительность ко всему остальному живому во Вселенной, и еще опасное всемогущество, которое в сочетании с иллюзорно-прекрасным лозунгом: "Все для человека!" позволило ему превратить это сказочное побережье чужой планеты в громадную резервацию для живых игрушек - наследственно-ручных животных. И позабыть о такой мелочи - на чудовищную машину, управляющую этим загоном, поставить выключатель. А то аппетит к посещениям далеких планет прошел, а несчастное зверье десятки тысяч лет изнывает от неутоленной любви к неведомому, приручившему его хозяину... Она потерла яшмовую глыбу пальцами, попробовала отколупнуть чешуйку - камень не поддался. А может, его обрабатывали вовсе и не руки обретших разум земноводных существ, а холодные перепончатые, суставчатые биоманипуляторы? Нет. Яшма отозвалась, и не теплом - нет, руки тех неведомых существ, может быть, и имели температуру около Тридцати шести по Цельсию, но человеческого тепла не несли. А ведь именно эти существа, ксенантропы, побывавшие и на нашей планете, на сотни тысяч лет опередили в развитии людей Большой Земли. И вернулись к морю, начали вживаться в него гораздо раньше нас. И наверное, поголовно рождались в воде, как дельфинята. И что проку?.. Куда же подевалась у них чуткость и врожденная доброта, которую дарит море? А может, это только она по своей молодости и недомыслию так высоко ставит врожденные качества? Ведь и щенок может родиться с идеальным слухом, но он никогда не сочинит элементарного музыкального этюда... Нет, нет, нет! Море у ее ног тихонечко заворчало, собирая волну, словно рассердилось на эту невысказанную вслух измену. Нет. Хомо аквитус - это ведь не просто человек, ныряющий подольше и поглубже, получивший в подарок, как в древности дарили серебряную ложечку, и выносливость, и приспособляемость, и раннее развитие. И вообще, это не биологическое определение, а состояние, когда все внутри словно промыто проточной морской водой, и чисто, и звонко, и натянуто, как хрустальная нить, и тысячезвучный резонанс чужой боли или восторга, неправды или красоты так переполняет тебя всю, что в ушах звенит и хочется рот разинуть на манер глубоководной рыбы, выброшенной на берег. И воспринимаешь действительность не только оком, ухом и нюхом, а еще и этим душевным резонатором, и тогда суть происходящего обнажается для тебя. И тебя перестают понимать. И день не понимают, и два, и десять, и наконец наступает предел этому противостоянию всем и каждому. И остается вот так бежать к своему морю и чужому могильному камню. Море, за неимением луны никогда не знавшее ни приливов, ни отливов, сонно всхрапнуло где-то под ногами. И в темноте, за парком возник упругий, стрекочущий звук прогреваемого мотора. Несомненно, в Пресептории существовало правило, категорически запрещающее одиночные выезды в ночное время; тем не менее Варвара отчетливо слышала, как маленький скоростной вездеход лихо взял с места, взревел на повороте и пошел на подъем. Строчечная стежка непрерывных выхлопов удалялась, словно ее стремительно уносила в клюве ночная птица. И пусть где-то здесь, на Майской поляне, строились грандиознейшие планы тотального перелопачивания тверди и хляби целой планеты - если только эти дебаты не ушли и дальше, в космос, - но такие перспективы могли и увлечь, и восхитить, и ошеломить... И только. Но вот ночной кузнечик, уносимый ширококрылой невидимой птицей не куда-нибудь, а на космодром - это не ошеломляло. Это ее попросту с ног сбило. Далекий перфорированный звук вознесся на перевал и заглох в многократных отражениях ониксового каньона. И свирепые свары под Майским Дубом постепенно стихали, истекая прощальными эмоциями. "Проклятущая весна, - севшим голосом проговорил Сусанин, сдирая через голову заскорузлый фартук. - И ведь все беды начались с приезда этой... этой..." - "Я тебя утешу, - заверил командир Голубого отряда, - чем все началось, тем все и кончится: то есть ты поедешь в глубь материка, осваивать новую площадку для базы, а вот она, с которой беды начались, останется с нами, на побережье. Если, конечно, передумает и согласится". - "Ишь, какие вы прыткие! - возмутился Сусанин, и непонятно было, что звучит в его голосе: обида, начальственное собственничество или обыкновенная ревность. - Обрадовались, что нашли себе ведьму морскую со сверхчувственным восприятием, и думаете - отдадим даром? Не выйдет, она мне самому нужна". - "А эта задиристая действительно нэд'о? - искренне удивился Гюрг. - Вот бы не подумал... Нет, Женька, дело не в том. Сверхчувственное восприятие с общечеловеческой точки зрения - это у любой кошки, у каждой мышки, и ты это знаешь. А у этой юной особы своя собственная концепция. Чувствуешь? У тебя же, между прочим, только одна стошестидесятая от общепринятой..." Экран погас, и все торопливо побрели по своим коттеджам - складываться; и только Варвара, в полном неведении сидевшая на берегу под глыбой уже остывшего камня, никуда не двинулась. Ноги не шли домой, потому что завтра ей на голову должно было свалиться непрошеное начальство вкупе с парой младших научных и - прощай, самостоятельность; да еще приказ уходить от моря, без которого она жить не могла, не говоря уже о Моржике, Вундеркинде и остальных; и небрежно-веселые интеллектуалы из стратегической разведки, выставившие ее на посмешище, как ей казалось, перед всей Пресепторией, как будто ей и без того сладко жилось; и, наконец, предательство Теймураза, о котором он и не подозревал, потому что ведь он ей никогда и ничего не обещал... Впору было зареветь, но она с детства считала, что слезы на некрасивом лице - зрелище непотребное. Даже если на тебя глядит всего лишь неодушевленное создание - до смерти надоевший морской змей. Пришлось сдержаться. Так она и сидела возле растворившегося в ночной темноте камня, покрывавшего могилу человека, который, боясь быть разгаданным в такой поздней и такой незащищенной своей любви, запирался от всех на семь замков заклятых, на семь запоров заговоренных и все же оказался единственным, к которому ей захотелось прийти в тяжкий час. Почему так было, Варвара еще не знала, а это объяснялось просто: этот человек умел любить по-настоящему, а это во все времена - редкость; и хранил он свои чувства, как никто другой. Не знала она и того, что у нее самой все это совсем-совсем близко: от самой сумасшедшей, самой переполненной, самой невероятной поры жизни ее отделяла одна ночь. Но сейчас она сидела, поджав озябшие ноги, и, как это бывает в сказочную пору - в девятнадцать лет, ей казалось, что для нее все на свете решительно кончено. 2. КЛЕТЧАТЫЙ ТАПИР Это была осень, а осени Варвара не любила и кое-как мирилась с ней только потому, что следом шла еще более ненавистная пора - зима - время бессильной апатии всего живого. Время ледяной воды. Варвара немного постояла на крыльце, поеживаясь и вглядываясь в утреннюю предрассветную дымку. Туман сегодня был какой-то странный, липкий, он жался к деревьям и домикам, повисая на них зябкими клочьями, а в промежутках редел, словно ставил западню: выйди на улицу, доверься этому призрачному неосязаемому ущелью - и где-то на середине пути на тебя рухнет влажное облако, спеленает серой липучкой, сырым комом проскользнет внутрь. Бр-р-р. И ощущение будет такое, словно улитку глотаешь. Она спрыгнула с крыльца, успев заметить, что гирлянды сушеных луковок теперь придется на ночь убирать в дом, и побежала по улочке, отделявшей трапезную от жилых коттеджей, срезая углы и при этом неизбежно влипая в сырость. Легкие сандалии чмокали по влажным плитам, и тем не менее где-то справа, в стороне Майской поляны, она различила еще какие-то звуки, приведшие ее в недоумение. Легкий топоток переходил в упругие удары - топ-топ-топ-топ-бум-бум-бум. Варвара представила себе эту картину: несуществующий здесь, на Степухе, страусенок материализуется из тумана, разбегается и после четвертого-пятого шага вдруг превращается в столь же нереального тут слоненка - и исчезает, снова становясь комком тумана. Киплинг по-тамерлански. Стоит посмотреть. Она двинулась крадучись вдоль зеленой полосы, отделявшей поселок от пляжа и пышно именуемой Парком, и скоро подобралась к поляне. Остановилась. Было тихо... Нет. Дыхание, частое, сильное - кто из здешнего зверья способен так дышать? А люди еще спят. Впрочем, что это она - совсем забыла, что за стены Пресептории не может ступить по своей воле ни один зверь. А между тем на другой стороне Майской поляны прямо из сумрачной туманной пелены выпорхнуло что-то огненно-стремительное, словно проклюнулся язычок пламени, совсем близко зазвучало ускоряющееся "топ-топ-топ", и Варвара увидела, что прямо на нее по серебрящейся траве мчится ладная фигурка в черных плавках и алой рубахе, концы которой завязаны узлом чуть выше пупа; шагах в десяти раздалось упругое "бум!" - оттолкнувшись двумя ногами, бегун взмыл в воздух, перекувырнулся пару раз, снова оттолкнулся, изгибаясь летучей рыбкой, и еще кувырок, и еще курбет, и еще черт-те что - и вдруг ударился пятками и замер, как вкопанный, вскинув руки кверху, туда, где к полудню быть золотому солнцу. - Сивка-бурка, вещая каурка, - прошептала Варвара, - стань передо мной, как лист перед травой... - Стою, - удивленно отозвался тот, только тут замечая перед собой девушку, которую туман прикрывал вместе с низкорослой тутошней акацией. Варвара вслушивалась в его дыхание, способное разогнать туман над всем побережьем, а сама мучительно размышляла, как к нему обратиться, - это был Петере Ригведас, один из двоих младших научных, присланных с Большой Земли; летели они вместе с Голубым отрядом, и те повадились величать его Петрушкой, что сразу же и бесповоротно за ним закрепилось. Он угадал ее смущение, опустил руки и совсем по-мальчишечьи предложил: - Хотите, я и вас так научу? - Ножик вывалится, - фыркнула Варвара, представив себя вниз головой. - И вообще, каждому - свое, как говорили древние! Она повернулась и побежала к своему морю, прыгая по ступенькам, залитым густым молочным киселем, и ожидая привычного шума, которым встречали ее вода и галька. Было тихо. Так тихо, что страшно было крикнуть - позвать аполин. Стеклянно-бурая поверхность воды, над рыжими островами - купы стоячего тумана, подсвеченного снизу рыжинкой. Девушка вошла в море, дивясь его теплоте. Вода была почти непрозрачной и горькой - не на вкус, нет. Это было ощущение какой-то потери, словно в море чего-то убавилось. А, вот оно что: в море тоже пришла осень. Девушка проплыла километра полтора, повернула обратно - аполин все не было. Вот сони! Может, пошуметь все-таки? Но уж очень обстановка не располагала. Варвара шла размеренным, экономным брассом, и до берега оставалось метров сто, когда сзади вдруг пахнуло холодом, накатила пелена тумана, словно одеялом прикрыло, - берег впереди исчез. "Ну, такими шуточками нас не напугаешь, - усмехнулась она, - к таким спектаклям я уже привычная. И аполин нечего было от меня прятать!.." И словно в ответ на ее мысли справа, в каких-нибудь десяти метрах, плюхнуло - точно расшалившийся дельфин. Аполины и сдержаннее, и массивнее. - Эй, есть там кто живой? - крикнула Варвара, оборачиваясь на шум. Плюхнуло слева, даже брызги долетели. И сзади. И еще где-то. Но живых там не было, - это Варвара уже точно чуяла. Какая-то безликая, тупая сила лупила по воде, перемешивая брызги с туманом. А ведь если попадет... Девушка нырнула и резко пошла в сторону, мгновенно зазябшей спиной ожидая нового оглушающего удара. Вода тоже была насыщена туманом, только не белым, а золотым. Ну да - традиционные янтарные пылинки. Это мы видали, и не раз. Сейчас начнут завораживать, показывать подводное кино - башенки, виадуки, воротца. Потянет посмотреть поближе, нырнуть поглубже. Надо просто не обращать внимания - лучшее средство. Но золотистые искорки на сей раз не стали складываться в причудливые видения затонувшего подводного града Китежа или как там его, а тихонько заклубились и собрались в шары - не то апельсины, не то минные заграждения. Ничего, пройдем поверху. Она всплыла и, прислушавшись, попыталась угадать нужное направление. Поплыла на этот почудившийся шорох прибоя, но метров через двести поняла, что ошиблась. Прислушалась еще раз - нет, сегодня слуху доверять было нельзя. Лучше нырнуть и промерить глубину - тут уж не ошибешься. Глубина оказалась небольшой, метров восемь; дно знакомое, и чей-то старый красный моноласт валяется, на нем уже каракуртица присосалась и прижилась. А нептуновы апельсины собрались в одной стороне, ну прямо стенку построили. Теперь не надо и глубину промерять - и так понятно: берег загораживают. Туда и поплывем. Варвара ринулась вперед, стараясь зацепить протянутой рукой хоть один золотой комок, но, как и сотни раз до этого, наваждение таяло, так и оставшись неприкасаемым. Не вышло, ваше величество Водяной. Даже не напугал. Ноги коснулись дна, она встала и побрела из воды, отжимая на ходу волосы. Подумаешь, приключение - даже Сусанину не стоит рассказывать. А уж Гюргу и тем более. Она быстро оделась и пошла прочь, мимо капониров, выросших прямо на пляже всего за каких-то три дня, и на крыше ангароподобного телятника увидела надстроенную башенку с нацеленными на ближайший остров незнакомыми приборами. Берег выглядел холодным и настороженным, его словно подготовили к нападению на неведомого противника, затаившегося в море. "А я ведь не иду, - вдруг сказала она себе, - я бегу. С чего бы это?" Она заставила себя перейти на привычный стремительный шаг. Миновала первые дома, со стен которых, словно мыльная пена, сползали вниз ошметки тумана. До трапезной оставалось метров сто, когда раздался привычный серебряный удар гонга, - это значило, что первый посетитель уже переступил порог и жаждет увидеть рядом с собой товарищей по завтраку. Не иначе как Келликер, так мечтавший когда-то стать кухонным поставщиком и внедрить на Степухе средневековое меню... Варвара снова замедлила шаг. Только не прийти первой, до них. Вернее - до НЕГО. Она огляделась, напрасно ожидая хоть кого-нибудь. Ведь когда не нужно, на каждом шагу кто-нибудь непрошеный заводил традиционное: "А что вы делаете сегодня вечером?.." Но сейчас поселок словно вымер: на космодромной площадке спешно заканчивали погрузку корабля. Хоть сворачивай в переулок... - Варюша! Как кстати! Кони. Вот уж, действительно, кстати. - Доброе утро! - Господи, Варюша, как вам к лицу, когда вы улыбаетесь! Делайте это почаще. - По заказу не умею. - Ну вот, опять стали букой... Впрочем, это ваш стиль, вы ведь всех покоряете именно этой взъерошенностью! Варвара почувствовала, что краснеет. И что это сегодня нашло на Кони? Девушка вскинула голову и пристально всмотрелась в усталое, словно затуманенное лицо, показавшееся ей в утреннем свете почти некрасивым. "Да она совсем не думает о том, что говорит, - догадалась Варвара. - Что-то ее гложет, и даже сильнее, чем тогда, когда случилась эта беда с Лероем. Голубой отряд? Не похоже. Тогда остается..." - Варюша, загляните ко мне! Девушка одним прыжком взлетела на крыльцо, и Кони посторонилась, пропуская ее в дверь. В этом коттедже девушка ни разу не была, и представления о жилище самой очаровательной женщины Пресептории были у нее самые противоречивые. Но то, что она увидела, поразило ее абсолютной непредсказуемостью: вся маленькая прихожая была увешана сетями. Разумеется, это были не подлинные рыбацкие, а декоративные, даже игрушечные сети, и морской запах, идущий от них, был не естественным, а чуточку парфюмерным, но по этим серым ячеистым драпировкам были разбросаны самые настоящие морские звезды, крыльями бабочек распахивались перламутровые створки, цеплялись тупыми рожками разноцветные веточки кораллов, и было еще что-то, не земное, но явно изъятое из моря какой-то планеты, и не сама Кони собрала все эти сокровища - это очевидно, - а кто-то, кто знал ее причуды и лелеял их... - Я лечу с первым кораблем, - грустно проговорила Кони, - страшно отпускать сосунков одних, но при первой же оказии примчусь сюда снова. Перетащить все это на новую площадку я не успеваю - да и надо ли? А вот одну вещь мне все-таки хочется оставить вам... По-моему, пригодится. Она отвела в сторону складки драпировки, и под нею засветилось дивной чистоты зеркало. "Странно, - подумалось Варваре, - а мы, оказывается, одного роста... Впервые вижу Кони без каблуков. И она к тому же улетает - вот уж когда в Пресептории начнется форменная зима!" Она невольно задержала взгляд на собственном отражении: на фоне сетей, да еще и в полумраке крошечного холла она казалась самой себе какой-то новой, с трудом узнаваемой. Словно стала выше, стройнее. Вскинуть руки - и всплыть куда-то вверх. И глаза огромные, чернущие - в полумраке не видно их колодезной зелени; щеки ввалились, сколько дней уже совсем не до еды, а волосы от здешней воды распушились - ну прямо как у тигры с "черной стороны", зверюги сказочной, чуть не ставшей приемной мамашей для Степки Пидопличко. - Забирайте, забирайте, - торопливо проговорила Кони, словно боялась передумать. - Вашу лабораторию еще не перевозили на новую площадку, вот и упакуйте вместе с приборами... Хотя оно ведь не бьется. А все остальное... Она повернулась и быстро вышла. Вышла бесшумно, без такого привычного цоканья высоченных каблучков. Варвара потрогала зеркало - оно неожиданно легко отделилось от стены и словно прилипло к ее ладоням. Было оно ледяным, но почти невесомым. Отнести к себе? Она огляделась - как-то неловко выносить вещь из чужой комнаты. Лучше зайти погодя. И заодно разглядеть получше все эти музейные редкости, развешанные по стенкам. Неужели Кони бросит их здесь? Она прислонила зеркало обратно к стене и тихо провела пальцем по поверхности диковинной светло-сиреневой раковины; раздался певучий звук, и внутри родилось эхо - раковина запела. Тише... тише... едва слышно... все. Нежный, тоскливый звук - на Земле такого не бывает. Она опустила руку. Почему такой непреодолимой притягательностью обладают именно звуки? Но снова тронуть эту розовато-лиловую завитушку, рождающую нездешнюю песню, нельзя, это - чужое. Это было только для тех двоих. Она вышла из домика на улицу, уже совершенно очистившуюся от накипи тумана. Теперь можно было и поторопиться. Последний десяток метров она пролетела, едва касаясь земли, не забывая по своей давнишней привычке комментировать про себя собственные действия: "В трапезную она влетела на бреющем полете..." Половина столов была сиротливо сдвинута в угол, остальные составлены в три ряда. Первый из них был занят бритоголовыми разведчиками, меж коими как-то нечаянно затесался добрый молодец Кирюша Оленицын; второй, самый многолюдный, приютил еще оставшихся в Пресептории метеорологов, телятников и экипажи обоих кораблей. А вот за третьим столом сидели только двое - Теймураз и его краса ненаглядная. Перед ними стояло невообразимое множество всяких мисочек, тарелочек, соусников и прочих сервировочных излишеств, никак не подходящих к общей атмосфере эвакуационной спешки. К тому же они усиленно делали вид, что им обоим очень весело. Но действительно весело было только за средним столом, где уже успела воцариться бесподобная Кони. Как это она могла показаться кому-то некрасивой? Она была божественна, ослепительна, лучезарна. Два экипажа общей численностью в четырнадцать человек, потеряв аппетит, глядели ей в рот. Голубой отряд сдержанно, но приветливо косился в ее сторону. Варвара тоже направилась к ней, но в тот же миг все одиннадцать разведчиков, не прерывая своего негромкого разговора, поднялись со своих мест, а тот, что сидел рядом с Гюргом, отодвинул свободный стул, так что Варваре не оставалось ничего другого, как сесть на предложенное место. Остальные так же синхронно опустились, словно всю жизнь только тем и занимались, что репетировали подобные церемонии. Ничего себе, нашли царицу морскую! Она скосила глаза - ага, Теймураз таки наблюдал за всей этой процедурой. Прекрасно! - Салат или кокос? - Как всем... спасибо. Нет, нет, Джанг, достаточно. - Киб, живо лимончик! Капнуть на креветку? Или майонез?.. - А это креветка? Да она с курицу! Спасибо, Шэд. - Томаты с Матадора, на заправочном буйке обменялись деликатесами с одним сухогрузом... - Лех, вы меня закормите. Помилосердствуйте! А Гюрг молчит, сыпанул ей на тарелку какого-то розового горошка, не спросясь, и ресниц не подымает. У всех рукава рубашки закатаны выше локтя, а у него - запонки. С черным камнем. Завтра непременно надеть белую рубашку и те запонки, что Кони подарила... - Вы купались? Как вода? - Трудно сказать, Ага, потому что воды не было видно - туман. Впрочем, ничего особенного. Похоже, что сегодня Гюрга отнюдь не занимает ее судьба, - следовательно, незачем рассказывать об утренних приключениях. - А аполин этот туман не распугал? - Вы как в воду глядели, Норд, - аполин не было. Ни одной. Ну, посмотри, посмотри и спроси хоть что-нибудь - сколько можно думать о чем-то своем? И - словно угадал - властное сухощавое лицо (таким она представляла себе римских цезарей) легко и надменно обращается к ней - сверху вниз, и вдруг в пушистых зарослях ресниц ослепительно вспыхивают голубые глаза - точечные васильковые молнии, изредка возникающие над здешним морем в предутренние часы, когда их так легко спутать со звездами... - Я все время слушаю вас, Варвара, и поражаюсь: вы - единственная, кто ни разу не спутал ни одного имени... Значит, все это время он слушал только ее, а вовсе не был углублен в собственные мысли! - А как же иначе? У вас и характеры разные, и лица - совсем как у аполин, они хоть и лысые, но ведь не спутаешь... И грянул хохот. Да такой, что разом обернулся весь соседний стол. Варвара вспыхнула и разом похорошела так, что все невольно заулыбались, - не неведомому поводу для гомерического веселья, а просто потому, что иначе смотреть на нее было невозможно. Один Сусанин не дрогнул, - положив .кулаки на стол, он оперся на них подбородком и не мигая уставился на девушку. Страх и ужас в одном лице. Фобос и Деймос. Вместо того чтобы опустить голову. Варвара запрокинула ее так, что заострившийся подбородок выставился вперед: - Благодарю вас. Я уже сыта. Она хотела встать, но Гюрг протянул руку, словно хотел положить ее На смуглое Варварино запястье, но, не закончив движения, остановился - Варвара даже чувствовала тепло его ладони над своей кожей. "А ведь если бы я была в рубашке с длинным рукавом, он положил бы свою руку на мою... - пронеслось у нее в голове. - Дали небесные, да кто же научил его быть таким бесконечно чутким - и смогу ли я сама хоть когда-нибудь стать такой же?" - Мы действительно очень похожи, - мягко проговорил Гюрг. - И у всех нас короткие, незапоминающиеся имена - новичку не позавидуешь! А вам хоть бы что, словно вы находитесь среди нас уже не один год. И этого никто другой, кроме вас, достичь не сумел. Он говорил совсем негромко, но Варвара была уверена, что его слышат и за третьим столом. Прекрасно. Пусть послушают. - Одно маленькое замечание, Гюрг, если позволишь, - это подал голос Шэд, чьи отливающие синевой щеки и ворчливый голос, напоминающий гул созревающего для извержения гейзера, мало сочетались с изысканностью манер, общей для всех разведчиков. - Дело в том, что ни "Варвара", ни "Норега" в систему наших имен не вписываются. - Согласен. Предложения?.. - Нора, - сказал Шэд. - Не пойдет, похоже на меня, что не допускается, - возразил Норд. - Нова - не лучше. Вано - мужиковато... - Да, созвучные имена в экстремальной ситуации могут привести к нежелательным результатам. Варвара... Барбара... - Барб!-подсказали сразу несколько голосов. - Согласен, Барб. Варвара, с этого часа вам присваивается боевое имя, употребление коего в рабочее время обязательно. В свободное от работы - на ваше усмотрение. В Варваре взыграла неистребимая ее строптивость: - Хм, и даже без этого: "С вашего позволения, мэм!" - У мэм странные представления о субординации, - заметил молчавший до сих пор Хай. - Приказы не обсуждаются. А имена... и что это вся дичь рыбой припахивает... имена должны быть максимально короткими, звучными и непохожими друг на друга, чтобы ни один киб или робот не спутали. Люди-то разберутся. - В таком случае, ваши мамы обладали удивительным даром предвиденья! - не унималась Варвара. - Не столько мамы, сколько начальство в лице командора Гюрга. Меня, например, зовут Ефим Хайкин, но производное от имени исключается, потому что при обращении "Эфа!", как сначала предполагалось, все кибы и роботы подпрыгивают на месте, а затем бросаются в кусты отлавливать воображаемого гада. Пришлось стать Хаем. - Ну, тогда Ага - это от Агафона? - Как можно! - Рыжие брови над хитрыми зелеными глазками сложились уголком, выражая притворное негодование. - Я есмь Агенобарб, что значит - Краснобородый. А также Яша Новиков по совместительству, но Яш - слишком близко к Яну, а Нов - опять же к Норду. Пришлось усекать прозвище. - Бедняги, и всем-то вам приходится... Ну, откуда появился Эрбо, я не рискую предполагать... - Попросту Роман Борисович. Варвара покосилась в сторону командора, который неторопливо допивал свой сине-зеленый чай. А вот что касается его "боевого имени", то он сам ей расскажет, что и откуда. И в более подходящей обстановке. Командор сложил салфетку, и все разом поднялись. - Шэд, запроси космодром - как там у них с отлетом? Шэд запросил. Автоответчик писклявым голосом (ох, уж эти освоенцы, батарейки не поменяют!) проинформировал, что людей поблизости нет, все на площадке, а отлет намечается примерно через семьдесят часов. - Жалко, - вздохнул Хай, - немного подзадержались бы - и мы с ними, прямехонько на Матадор. Там сейчас разгар сезона! - Разговорчики! - строго прикрикнул на него командор. - Не успели засучить рукава, а уже на курорт собрались. Ох, и гвардия мне досталась... Временами он становился чуточку похожим на Сусанина, и это почему-то смешило Варвару. Она невольно глянула на соседний стол - бывший начальник (дали небесные, да что это она - "бывший"! Она ведь еще не давала согласия на переход в Голубой отряд, и еще надо подумать...) смотрел на нее по-прежнему, водрузив подбородок на кулаки и сузив глаза до двух горизонтальных черточек. - В такой пакостный туман -только и мечтать, что о курорте, - пытался оправдываться Хай, - да и дело-то всего нескольких дней, Тамерлана - планетка средней сложности... - Тьфу! - Суеверный Шэд по-настоящему плюнул через левое плечо. Гюрг нахмурился и поднялся: - Встали! Альбатросы... - ...глубокого космоса, - отчетливо закончил Сусанин. Варвара, поднявшаяся вместе со всеми, почувствовала, что напряжение, нараставшее день ото дня, может сейчас вылиться в открытую стычку. Это с раннего-то утречка! - Пошли работать, - неожиданно для себя естественно проговорила она и первая покинула трапезную. Кто-то вышел следом и остановился рядышком на верхней ступеньке. Оглянулась - Сусанин. - Ты вот что... - протянул он. - Здание для твоей таксидермички на новой площадке готово. Как только соскучишься с этими... альбатросами, приезжай. Варвара глядела на него во все глаза, не понимая. Она не ослышалась - соскучиться? Здесь? Сейчас? - Ты что? - встревоженно проговорил Сусанин, наклоняясь к ней. - Ты что, оглохла? Она удивленно тряхнула головой н перескочила на ступеньку ниже. За спиной Сусанина распахнулась дверь, и утреннему свету предстали все сто девяносто сантиметров непринужденности, достоинства и элегантности, кои совмещал в себе начальник Голубого отряда. Интересно, сколько времени он настраивал своего киба, чтобы тот так безупречно заглаживал ему стрелки на брюках? Рядом с Гюргом измочаленный Сусанин в беспросветно засаленном комбинезоне казался выходцем из другой эпохи. - Послушай, Женя, - удивительно ровным голосом проговорил Гюрг, - ты здешнюю морскую воду брал на пробу Оффенбаха? - Нужды не было. - А. Значит, с этого и начнем. Теперь с вами, Барб: отправку вашей аппаратуры возьмет на себя Ригведас. Часа вам хватит, чтобы обговорить детали? Да? Значит, через час жду вас на метеовышке. Варвара кивнула. Ригведас, конечно, выйдет из трапезной последним - набьет карманы всякой всячиной для своего Тогенбурга. Воистину все повторяется - сначала трагедия, затем комедия. Петрушке приспичило обласкать козла, и теперь пришлось выстроить бедной животине шалаш возле самых ворот Пресептории, в которые ни одно четвероногое не в силах было войти по так и не установленной причине. Раза два в день младший научный сотрудник бегал за ворота - покормить козла, который с преданностью рыцаря, воспетого Жуковским, не спускал своих золотых глаз с того места, где должна была появиться алая рубаха его господина и повелителя. Все посмеивались над Ригведасом, один Сусанин был откровенно взбешен. Ведь предупреждали же каждого еще на космодроме, ведь предупреждали!.. Варвара не стала дожидаться коллегу - как-никак пять минут из отпущенного ей часа уже прошли, - спрыгнула со ступенек и побежала по дорожке к своему корпусу. "Опять я бегу!" - одернула она себя и перешла на шаг, оставляя за спиной уплотняющийся сгусток конфликта. - Сегодня начнем работать с форафилами, - донесся до нее хозяйский голос Гюрга. - Поэтому с тринадцати ноль-ноль и до отбоя всех, включая персонал новой площадки, прошу укрыться в помещения, оборудованные силовой защитой. - Я твою защиту... - было последнее, что она услышала перед тем, как завернуть за угол. А далее последовало: - И вообще, прекрати строить из себя хозяина планеты и главное - перестань морочить девчонке голову! - Между прочим, она уже не девчонка. Ты еще не заметил? -Ничего, улетите-я ее вышколю! Из телятника не вылезет. - Для этого надо как минимум, чтобы мы улетели. А сейчас позволю себе напомнить, что она - единственная пока на Земле Тамерлана Степанищева, кому предложено выбирать место работы. Остальных я попросил бы форсировать погрузочную процедуру, не обременяя их напоминанием о том, что они подчинены непосредственно мне, - во всяком случае, до завершения рекогносцировочных работ. Он ошибался в одном: на Земле Тамерлана Степанищева находился еще один человек, который отнюдь не чувствовал себя подчиненным командору разведчиков. Со всеми вытекающими последствиями. Звали этого человека Мара Миностра. x x x Ригведаса Варвара так и не дождалась; пришлось взять мелок и на стене изложить все, что относилось к последовательности погрузки таксидермической аппаратуры, а заодно и к личности младшего научного. В заключение она даже позволила себе предположить, что теперь в группе таксидермистов она - лишняя, так что не перейти ли ей... Полупегас, замерший за ее спиной (несомненно, левый, потому что правый имел привычку как-то неприкаянно покачиваться на нижних щупальцах, снабженных копытообразными башмаками), поднял кусочек мелка и приписал Варвариным почерком: "И - на Матадор!" - Ты откуда знаешь про Матадор? - строго спросила Варвара. Левого Полупегаса она недолюбливала за педантичность; после того как ее покалеченного робота не сумели починить даже прославленные механики из Голубого отряда, единственным выходом было разделить сложную кибернетическую систему надвое, раз уж каждая половина была снабжена как компьютерным квазимозгом, так и речевой приставкой. Получились два вполне сносных робота с небольшими лотками для выполнения мелких механических работ; Шэд почему-то прозвал их слесарями-сантехниками. И только когда они начали действовать порознь, до Варвары дошло, что тонкая настройка каждого мозга была специфической, так что каждый вычислительный бурдюк являлся как бы аналогом одной половины человеческого мозга. До сих пор она никогда не задумывалась над тем, какой головой вперед двигается ее Пегас, а какой - разговаривает (обычно говорила задняя голова, чтобы не мешать передней принимать звуковую и зрительную информацию). Ей казалось - это безразлично, все равно ее механическая скотинка симметрична, как Тяни-Толкай. А теперь выходило, что - нет, и стало понятно, почему все наличные кибер-механики спасовали перед полным ремонтом, - ведь и человеческий мозг разделить вдесятеро легче, чем объединить в одно целое. Вот и получилось два достаточно своеобразных существа, их которых одно было карикатурой на физика, а другое - на лирика. Ничего не оставалось, как прозвать их "левым" и "правым". Само собой напрашивающееся "Полупегас" сильно смахивало на "полудурка", но Варвара не возражала - останки ее любимого робота после разделения отнюдь не повысили своего интеллекта, скорее, к бесконечному сожалению, - обратное... - Я тебя спросила, где ты подслушал про Матадор, - раздраженно повторила девушка. - Ты что, забыл, что робот обязан отвечать на вопросы человека? - Никчемный вопрос, занимая определенный интервал времени, достойный лучшего применения, наносит спрашивающему минимальный вред. Ответ на такой вопрос также занимает время и таким образом вред удваивается. Оставление вопроса, не ведущего к получению ценной информации, без ответа является оптимальным вариантом по сравнению со слепым следованием правилу подчиненности. - Робот вещал голосом эталонного зануды. - А то, что твои скрипучие сентенции меня раздражают, - такой вред ты не учитываешь? - Человек способен волевым усилием преодолеть легкое раздражение, вызванное незначительным фактором. Если же он не в силах этого сделать, он сам или находящийся в его распоряжении робот должны воспользоваться фармакологическим препаратом средней степени воздействия. Рекомендую десять капель седуксенции на ромашковом настое. - Он развернулся и двинулся к не снятой еще со стены походной аптечке. - Можешь вылить их себе за шиворот, - фыркнула Варвара. - И - на Матадор... - едва слышно пробормотал Полупегас. Девушка заложила руки за спину и почти минуту глядела на робота, покачиваясь с носков на пятки. Разобрать и запаковать, как Пегги? Бросить здесь? Отправить на Большую Землю для капитального ремонта? Подарить Голубому отряду? Она не знала, что с ним делать, потому что перестала понимать, что это за существо и как она к нему относится. - Ну вот скажи мне, зачем ты промямлил эту несуразицу, насчет Матадора? Она что, несет в себе ценную информацию? Или ты думаешь, что тебе можно то, что нельзя мне? Ну, отвечай, когда спрашивают! Полупегас вдруг подогнул опорные щупальца, бесшумно опустился на пол и уткнулся мордой в лоток. - Не знаю... - еще тише проговорил он. - Не могу в себе разобраться. Мне словно чего-то не хватает... Тоскливо. Элитные роботы снабжены эмоциональными модуляторами - голос его как будто проходил сквозь бархатную тряпочку, намоченную слезами. И Варваре стало ясно, что никуда она его не отдаст и уж ни в каком случае не бросит. И в том, что произошло с ее верным Пегасом, было что-то осеннее, словно палые листья не выбросили на помойку, а поставили в кувшин с водой - пусть еще несколько дней поживут... Она вздохнула и поглядела на часы - до истечения отведенного ей срока оставалось восемь минут. Как раз чтобы явиться на метеовышку с достоинством и не запыхавшись. Она каждый раз об этом мечтала, но все не получалось... - Ты полежи здесь, соберись с мыслями, - велела она Полупегасу. - Придет Ригведас - помоги ему, но с ним не уезжай. Меня дождись. Она поправила волосы, пожалев, что не забрала у Кони подаренного зеркала, но тут же рассердилась на себя, тряхнула гривой, так что волосы стали дыбом, и вылетела из лаборатории, бормоча себе под нос: "Полюбите нас черненькими, а уж беленькими нас всяк полюбит..." И столкнулась на пороге с Теймуразовой красой ненаглядной. Сначала она врезалась в плотную волну запахов - как там у Шекспира: "...все ароматы Аравии..." Затем - краски: опытный глаз таксидермиста искал хотя бы квадратный сантиметр незагримированной кожи, но такового не находилось. И только потом воркующий голос, произносящий самые обыкновенные слова с таким вкусом, словно перечислялись сорта самых немыслимых пирожных: - Я давно стремилась познакомиться с вами. Варвара... Норега? Я правильно произнесла? - с такой участливостью, как будто осведомлялась: "Я не перебила вам посуду и не сломала ключицу, что сделало бы меня до конца дней моих безутешной?" Варвара отступила на шаг, губы ее дрогнули - она поняла, почему, передавая ей вчера мертвого горностая, Кирюша Оленицын сказал не без сарказма: "Держите кысочку - вновь прибывшая Эсмеральда загубила, протащила в сумочке на территорию..." Это была еще та Эсмеральда - черная бархатная юбка, оранжевая блузка с декольте на двенадцать персон, и на всем этом невероятное количество драгоценных и полудрагоценных камней, в оправах от дерева и слоновой кости до алюминия и платины. На розовых туфельках красовались пряжки с яблочно-зелеными хризопразами, а на тончайшей золотой цепочке болтался аметистовый колокольчик, побрякивая где-то между пупом и коленками. Не хватало только козочки с золочеными копытцами, но на худой конец можно было бы одолжить у Петрушки его Тогенбурга. Надо будет ей посоветовать. - Я вам еще не представилась, - продолжала Эсмеральда, - но вы меня, я думаю, знаете - я Мара Миностра, специальный корреспондент видеоальманаха "Амазонка". Веду раздел "На космических перекрестках". Мне бы хотелось представить вас как единственную женщину... Варвара презрительно Оттопырила верхнюю губу - пусть полюбуется на мои усы. Спецкор... - Дело в том, что я не испытываю склонности ко всеобщему обозрению, - довольно невежливо прервала она гостью, - тем более на перекрестках. Предпочитаю укромные тупички и закоулки. - Да-а, мне говорили про ваш характер... Ну, кто говорил - это было ясно. - Тогда мой отказ не был для вас неожиданностью. А что касается моего характера, то тут уж больше подошел бы спецкор журнала "Ксенопсихология и космос". Вы не находите? Она вдруг поймала себя на ощущении, что получает от этого разговора какое-то мстительное удовольствие. Нехорошо. Надо это кончать, тем более что она уже катастрофически опаздывает. - Прошу меня извинить... - Ну что вы, что вы, я была готова к чему-то подобному, поэтому основная цель моего визита несколько иная... - Было видно, что Эсмеральда умеет отступать. - Не могли бы вы дать мне несколько голографических снимков - с возвратом, разумеется? Наверняка у вас есть какие-нибудь здешние зверюшки... - Да хоть сотню! - Дело в том, что на пути сюда я случайно получила новую аппаратуру, экспериментальный образец, и я хотела бы начать ее осваивать до возвращения на Большую Землю. - Дождитесь Ригведаса... А впрочем, можете спросить у моего робота - он валяется на полу в полной прострации, но найти снимки способен. - А... что с ним? - Ничего страшного. Пообщался со мной, - не удержалась Варвара, откровенно поглядывая на часы, - в ее распоряжении оставалось ровно тридцать секунд. - Весьма сожалею... Не дожидаясь ответа, она помчалась по направлению к метеовышке. - Было очень приятно... -донеслось до нее. Ей тоже было приятно - она словно сбросила с себя какую-то тяжесть. Поделом Темрику. Вот пусть и носит на руках такую... А какую - такую? Ведь красавица - лилейные кудри, фиалковые глаза, стебельковый стан. И умница - "Перекрестки" ее вполне деловые, и как это говорится, "интеллектуально насыщенные". И тем не менее легко понять Кони... Подъемник на вышку был отключен, пришлось карабкаться по ступенькам, и она таки опоздала. К счастью, Гюрга здесь не было; возле экранов, настраиваясь на прием сразу с нескольких точек, суетились Шэд, Ян и Эрбо, которого Варвара недолюбливала за какую-то барскую снисходительность. Со вчерашнего дня здесь распоряжался синебородый Шэд, но занимались все отнюдь не метеонаблюдениями. - Станьте на монитор, как вчера, - коротко бросил Шэд, и Варвара с удивлением увидела, что передатчик находится где-то над ними, километрах в десяти, если судить по экрану. - Зонд? Да его же сейчас собьют! - Ничего, ничего, - процедил Эрбо. - Высота с запасом, так что оснований для паники нет. Вчера же была репетиция - обошлось. А сегодня запустим форафилы. Девушка беспомощно развела руками - слово было какое-то знакомое, или казалось таким, но значения его не припоминалось. - Я серая, - призналась она, - объяснили бы, а? - Не огорчайтесь, этого еще в школах не проходят, - мягко проговорил Ян. - Форафилы - искусственно скомпонованные простейшие, движение которых можно задавать каким-либо внешним сигналом. - Звуковым, что ли? Левое плечо вперед, ать-два? - Нет, конечно. На зонде - лазер, мы вчера его туда всадили; емкость с форафилами уже на пирсе. Жаль, не догадались, надо было их вам показать, хотя бы в пробирке. - Жаль... Она не договорила - центральный экран ближней связи вспыхнул оранжевым и голубым - сигнал внимания, и сразу же на нем появилось озабоченное лицо Гюрга: - Все готовы? - Его глаза придирчиво обежали все тесное помещение метеорубки, задержались на Варваре, пристроившейся в уголку на складном стуле. - Даю общую тревогу: всем, не занятым в эксперименте, - в укрытие. Движение прекратить. Варвара знала, что в таких случаях включаются все приемные фоны - в жилых помещениях, лабораториях, на всех видах транспорта. Похоже, что негромкий голос командора звучит даже на новой площадке, и все-таки у нее было ощущение, что все, что говорит сейчас Гюрг, предназначается только ей. Словно они работали вдвоем и никого больше. - Барб, где аполины? А вот теперь, когда он обратился непосредственно к ней, она вдруг запнулась, как первоклашка: - Н-не знаю... Их нет ни на одном экране. Утром в море их тоже не было. Но командор уже отвернулся и что-то переключал у себя на центральном пульте. Варвара догадывалась, что сейчас он находится в башенке-скворечнике, прилепившейся на крыше среднего корпуса пляжной биолаборатории. Обычная работа, они будут что-то делать, брать пробы и все такое, а ее забота - все подробнейшим образом снимать, камеры расположены в шести точках, есть и резервные; тут и здешние, стационарные, и привезенная "альбатросами" аппаратура с фантастической разрешающей способностью - к счастью, знакомая в обращении; так что же волноваться? Все пока нормально. "Не все", - подсказывало ей какое-то шестое чувство. Она поерзала на своем стульчике, усилила четкость. Действительно, где же аполины? Ни на одном секторе монитора они не просматриваются. Но ведь было же так, и не один раз: уходили себе погулять, свободные души, и загуливались, по суткам носа не высовывали из вод морских... Но тогда она знала, что они где-то неподалеку и ничего с ними не случилось. А сегодня она словно отключилась. И не только сегодня - все последние дни. Она вдруг вспомнила Сусанина, его голос - не грубый, насмешливый, а встревоженный, тихий: "Ты что, оглохла?.." Он первый догадался, а она еще этого не замечала. Он спрашивал о ее внутреннем голосе, который она перестала слышать, о потере той чуткости, которая и делала ее морской ведьмой, - наверное, со стороны заметнее, когда человек что-то теряет. Только с чего Сусанин-то стал в последнее время так пристально к ней приглядываться? - Внимание на мониторах, - спокойно проговорил Гюрг с экрана, - всем ждать появления пузырькового феномена. Это они так называли янтарные брызги, складывающиеся в морских змей и в подводные чертоги. А если сегодня их вовсе не будет?.. - Шэд, - еле слышно прошептала она, - а если они сегодня исчезнут, как и аполины? - Почему вы так думаете? - со своей традиционной доброжелательной внимательностью проговорил услышавший-таки ее Гюрг. Словно они находились в кулуарах какого-нибудь академического конференц-зала. - Может быть, я и ошибаюсь,-девушка всеми силами старалась заставить себя говорить так же спокойно, даже чуточку небрежно, - но мне кажется, что этот феномен имеет место только в том случае, если на берегу находится кто-то из людей. - Допускаю, - был молниеносный ответ, и Гюрг исчез с экрана. Девушка беззвучно ахнула: если сейчас командор напросится на какой-нибудь сюрприз, она себе этого в жизни не простит. Она торопливо включила резервную камеру ближнего обзора - так и есть, глава "альбатросов космоса", нарушая собственный запрет, уже стоял на краю крыши ангароподобного здания, словно раздумывая, а не спланировать ли вниз. Кремовый комбинезон с васильковыми эмблемами стратегической разведки прекрасно гармонировал с золотистыми низкими облаками - ну только спецкора здесь не хватало, прекрасный получился бы кадр - "на осенних перекрестках"... Командор поднес к губам коробочку передатчика: - Чья это камера заинтересовалась моей персоной? Я просил все внимание на море. - Янтарная пена может появиться и не в море, а прямо у ваших ног! - отчаянно крикнула Варвара, заливаясь густой краской, к счастью оставшейся всеми незамеченной. - Спасибо, это я замечу, - с прежней мягкостью отозвался Гюрг. - И все-таки камеры - на море. Привыкайте, Барб, выполнять приказания молниеносно. Дали небесные, да это же и есть счастье! Но как назло, потекли минуты. Десять, пятнадцать, двадцать... - Есть, - удовлетворенно крякнул Эрбо, - и сразу две штуки, квадрат шестнадцать. Выползли. Гюрга как сдуло с крыши - уже был в своей рубке. Да что он, действительно двигается с быстротой молнии? - Начинаем, - деловито произнес он, - спускаю. Словно спускал свору собак. Варвара во все глаза вглядывалась в экраны, где не было ничего любопытного, кроме двух параллельных золотистых прямых, неподвижно перечеркнувших условный квадрат номер шестнадцать. Потом глянула в круглое, напоминающее иллюминатор окошко - вот там было интереснее. Овальная серебристая канистра, лежавшая на пирсе, вытянула хоботок, свесившийся до самой воды, и возле этого хоботка на мутновато-кофейной поверхности начала набухать пурпурная лужа с четко очерченными, не размывающимися краями. Внезапно лужа изменила очертания - из нее выметнулся протуберанец, словно от пирса помчалось наперерез "змеям" огненное копье. Красное пятно вытянулось в узкую, заостренную впереди полосу, плавно скользящую по тихим волнам, и теперь Варвара разглядела, что эта полоса состоит из отдельных гранул удивительно яркого, насыщенного цвета. - Они что, живые? - не удержалась она. Шэд и Эрбо как-то странно переглянулись. - Э-э-э... я бы сказал, что вопрос поставлен некорректно, - протянул Эрбо. Алая лента с завидной целеустремленностью продолжала мчаться по поверхности моря. "Только бы не появились аполины!" - с внезапной тревогой подумала Варвара. Эта огненно-светящаяся нежить вдруг породила в ней ощущение смертельного холода. Ко всему прочему и смотрелось все это безобразно - ярко-красная полоса на блекло-коричневом. - Это всего-навсего краска, - угадывая состояние девушки, негромко проговорил Шэд. - Вы ведь знаете, что для того, чтобы войти в контакт с животным, лучше всего заговорить с ним на его языке. С неживыми системами это делать легче. Для начала попробуем просто скопировать те знаки, которые рисует на поверхности моря здешний Водяной. - Думаете, это - язык? Попытка общения с нами? - На девяносто девять процентов - нет, но попробовать можно. Смотрите на экран... Красная полоса улеглась рядышком с золотистыми. Сначала никаких изменений заметно не было, потом стало очевидно, что янтарные полоски раздвигаются - расстояние между ними все увеличивается. Красная полоса тоже отодвинулась. Средний "змей" тихонечко изогнулся и образовал почти замкнутое кольцо - и тотчас же закруглилась красная полоска, зеркально повторив его движение. Желтая змейка свернулась спиралью - красная полоска завернулась улиткой. Желтая сжалась в яйцеобразное пятно - и красная от нее не отстала. У желтого пятна во все стороны проклюнулись лучики - и красное ощетинилось ложноножками. И завертелись. И заскользили. И туда. И обратно, И прямо все как по писаному... - Вот это и называется найти общий язык, - не без высокомерия обронил Эрбо, - Я бы подождала радоваться, - невольно вырвалось у Варвары, - пока это не общий язык, а передразнивание, А вдруг наш Водяной при помощи своих золотых иероглифов просто-напросто нецензурно выражается? А мы повторяем... Грянул дружный хохот. - Вот, - подняв командорский перст, возгласил Гюрг, - вот за что я вас и люблю, Барб, - за нестереотипное мышление... А Варваре показалось, что вся метеовышка дрогнула и поплыла под ногами, - и это его она сегодня утром мысленно превозносила за чуткость и тактичность! Чтобы вот так, во всеуслышание получить подарок: "За что я вас и люблю..." Хватит с нее! То красней, то бледней, хорошо хоть, экраны едва-едва светятся - не видно. Нашли себе девочку для развлечений! Сегодня же надо отправить на новую площадку все оставшееся оборудование и... Она сжала губы и в упор уставилась на диспетчерский экран, куда подавалось изображение из командорской рубки. Улыбка еще не сошла с его лица, но по правой щеке, словно сгоняя ее, пробежала легкая дрожь. Дали небесные, неужели ей никогда не суждено приложить ладонь к этой щеке?.. Она встряхнулась, как собака, выходящая из воды, - все пыталась отогнать от себя это новое, непрошеное; все загоняла себя в старую шкурку мохнатой кобры. "Вот сейчас закончим, запакую обоих Полупегасов и... Что - и?" - Гюрг, как там с модуляциями яркости у желтопузиков? - послышался голос Хая. - Да никак. Хаотичны. Пора свертывать картинку. - И - на Матадор, - тихонечко прошептала Варвара. На этот раз ее никто не услышал. Картинка действительно была далеко не интригующей: гигантский желтый червяк устало выписывал незамысловатые крендели, красный вяло его копировал. Черно-бурая туча копилась чуть подалее рыжих островов, только росла не в стороны, а вверх. - Действительно, командор, - подал голос кто-то из дальнего капонира, - нам бы до дождя в ресторацию... - Отбой. Он чем-то щелкал, наклонясь над пультом, и Варвара продолжала сидеть на своем складном стульчике, попеременно переводя взгляд с диспетчерского экрана на обзорный, а с него - на окошко. Красная полоска приняла вид клина и заскользила по направлению к пляжу. Желтая хлестко развернулась, даже плеснула по воде, как рыба хвостом, и - вдогонку. - Как это у вас называется - синдром Лероя? - спросил Эрбо. Варвара поморщилась. Вот об этом не стоило бы. - Посмотрим, - буркнула она. - Посмотрим, а потом назовем. Вода вскипела, и на пути алого клина разом поднялось несколько янтарных валов. Становилось интересно. - Скорость-то у форафилов весьма ограниченна... - пробормотал Шэд. - Постараемся сберечь экспедиционное добро, - прокомментировал Гюрг, и алая беглянка пропала. Она не затонула, не улетучилась - просто исчезла, словно это был световой эффект и кто-то выключил проектор. - Ну вот, форафилы рассредоточились, теперь собираться в материнскую канистру они будут часа три, не меньше, - объяснил Шэд, добровольно взявший на себя обязанности Варвариного наставника. Впрочем, об этом можно было догадаться - вода на том месте, где исчез красный треугольник, приобрела чуточку розоватый оттенок. Если бы змеи были живыми, они, несомненно, заметались бы, отыскивая исчезнувшую добычу, но сейчас море притихло, янтарные гребни осели и растворились, все замерло. По берегу разливалась ледяная тишина. На первый взгляд ничего не происходило, но Варвара, до рези в глазах всматривавшаяся в морскую даль, вдруг почувствовала неладное: море приобрело странный блеск, точно покрылось корочкой льда. Вода, еще полчаса назад напоминавшая вчерашний кофе, с каждым мигом становилась все прозрачнее. Затрепетала, забилась возле пирса крупная рыба, выпрыгивая наружу и ловя воздух ртом. Желтый цветок, как тюльпан, проклюнулся рядом с ней из воды, стремительно вырос до человеческого роста, хищно изогнулся и, щелкнув лепестками, заглотнул рыбу. Но тут же, словно поняв ошибку, вывернулся наизнанку, и плоский розовато-серебряный блин - все, что осталось от рыбины, - шлепнулся обратно в воду. Тюльпан снова сложил лепестки, поводил клювом туда-сюда, словно прицеливаясь, и с той же хищной безошибочностью бросился на канистру. Пустая емкость хрумкнула, сминаясь, и вместе со своим губителем канула в глубину. Уникальная прожорливость, после этого купаться не захочешь. На диспетчерском экране возле командора возник Джанг: - Ну что, выходить будем так или наведем коридор? - Он походил на нежного маленького гиббона, с такими же длинными руками и пронзительным голосом, захлебывающимся на высоких нотах. К Варваре он до сих пор как-то настороженно приглядывался. - А мы воспользуемся экспертной оценкой, - предложил Гюрг. - Как, Барб, вы бы вышли?.. - Я бы выкупалась. А откуда такая уверенность? Да от бесстрашия командора, вылезшего давеча на крышу. Что она, хуже? - Прошу воздержаться. Она вскинула на него глаза - бешеная рысь да и только. Сейчас она работает здесь, на то их власть - стратегическая разведка распоряжается на правах неограниченной монархии. Но как только появляется монарх, так сразу назревает бунт. Это закон. Сейчас - ладно, в воду она не полезет, но что касается утренних заплывов - это ее личное дело, она ведь еще в Голубой отряд не вступала. - А что касается выхода на берег- попробуем. И все высыпали на пляж. Одиннадцать стройных, поигрывающих мускулами "альбатросов", одиннадцать ослепительных кремовых комбинезонов и один черный, самый маленький. Точно вороненок. А ведь, пожалуй, если бы они всерьез считали ее членом своего отряда, они наверняка предложили бы ей форменную одежду - не может быть, чтобы хоть у кого-нибудь не нашлось запасного. А уж перешить по фигуре - это любой из Полупегасов, весь век имевших дело со шкурками, справился бы. Но этого ей никто не предлагал, а она уж и подавно не спрашивала. Тесной группой они подошли к воде - под опорами пирса, возле утлой пластиковой лодочки, никогда не вызывавшей раздражения Водяного, на дне валялась тусклая канистра. Варвара скинула башмаки, завернула брючины и полезла доставать. Рукава замочила, но хуже ничего не произошло, только стремительно холодало, а туча выросла уже в полнеба. Вокруг канистры роились крошечные красные головастики, забирались внутрь. Девушка зачерпнула полные горсти, всмотрелась: форафилы сразу замерли во взвешенном состоянии, точно выключились. И вдруг в ладонях блеснуло - янтарный шарик означился золотистой округлой спинкой, точно крупная бусина, и тут же утонул, сделавшись невидимым. - Кто-нибудь, достаньте у меня из кармана мешок, быстрее! - крикнула она, и тотчас же кто-то с шумом, оскальзываясь и поднимая брызги, полез к ней на помощь. - В левом, в левом! Это бы Шэд, он тянул у нее из левого кармана пластиковый мешок, одновременно заглядывая в ладошки, а она мучительно пыталась не пролить ни капли, и ей это удалось - вода с десятком головастиков перелилась куда надо, но Варвара уже чувствовала, что ничегошеньки, кроме алой мелюзги, там нет, и она была готова заплакать от отчаяния, ведь прямо на глазах всего Голубого отряда ей удалось то, о чем мечтала вся Пресептория, да и стратегическая разведка в полном составе: подержать в руках неуловимый янтарный шарик. И вот - упустила! - В чем дело, Барб? Вылезайте-ка быстрее! - встревоженно проговорил Гюрг. Шэд недоуменно рассматривал мешочек на свет, тоже ничего не обнаруживая. - Он же был у меня в руках, я четко видела, вот здесь, - с отчаянием повторяла она, протягивая Гюргу ладошки, которые чуть пощипывало от ледяной воды. - Кто - он? Точнее, Барб! - Янтарный пузырек... - Шэд, дай-ка пробу воды. Так. В вашей таксидермичке есть хоть какая-нибудь аналитическая установка? - Если Ригведас не успел ее демонтировать. - Если не успел, то можете потренироваться - завтра утром покажете мне результаты. Попробуйте поэкспериментировать с форафилами, погонять их - они реагируют даже на статическое электричество, коим вы богаты. Варвара закусила губу - не поверили... Ведь у них самих тончайший анализатор, так нет же - берегут для своих опытов. Значит, по-настоящему они ее своей все-таки не считают... Она вздохнула, безнадежно встряхнула смуглыми ладошками, словно пытаясь освободиться от какой-то тончайшей медовой пленки, сводившей кожу, - ив тот же миг эта невидимая доселе пленочка отделилась, съежилась в два упругих комочка, и вот уже с ладоней катились две золотые жемчужины, и их было не поймать - сверкнули и булькнули, сливаясь с поверхностью моря. - Ловите!.. А что ловить, когда раньше надо было верить? И все одиннадцать были в воде, по колено и глубже, и кто-то там ее от излишнего усердия схватил и поднял на руки - Норд, наверное, даром что самый здоровый; и уж тут-то они втащили ее к себе в штаб-квартиру, набитую всяческой аппаратурой, которая ей и не снилась, и до самого ужина брали смывы с ладошек, чуть кожу не содрали, и биопотенциалы замеряли, и Кирлиан-эффект фиксировали, и главное - без устали гоняли своих скочей, спецкибов то бишь, к пирсу, да и сами летали туда как на крыльях - брали воду, проба за пробой, натаскали тонны полторы, не меньше. У рубашки ее любимой, клетчатой - бирюзовое с шоколадным, тона тамерланского побережья, - безжалостно оторвали рукава, чтобы не мешали, и чуть было не отправили в утилизатор, но вовремя спохватились, тоже запустили в масс-спектрографический анализатор; чем черт водяной не шутит: а вдруг за обшлагом притаилась мизерная янтарная крупица? И естественно, все труды - псу под хвост. Злые и голодные - как-никак об обеде никто и не заикнулся - расселись на ящиках из-под аппаратуры, только Варваре Шэд быстренько надул диванчик, коим она из солидарности пренебрегла. Она тоже первое время суетилась, подбрасывала идеи - правда, не результативные; потом притихла и принялась беззвучно молиться неведомому Водяному - что, мол, тебе стоит? Все равно рано или поздно придется раскрывать карты, так уступи мне, именно мне, ведь не просто же так очутились на моих ладонях эти золотистые невесомые бусинки! Ну что тебе стоит, Водяной, твое пропахшее тиной величество?.. - Стоп, - сказал командор. - Хватит с нас морской соли. У кого-нибудь имеются конструктивные предложения? - А что мы зациклились на этом пузырьковом феномене? - резонно вопросил Хай. - Похоже, что нас попросту отвлекают от главного. Предлагаю спустить батискаф и идти по дну к гипотетическому центру. - Рано или поздно мы там все равно будем, - возразил Ага. - Дотошность всегда была в числе достоинств нашего брата, скромно говоря. Повторим завтра все, от альфы до омеги. - Тютелька в тютельку? - уточнил Эрбо. - Естественно, - протянул Шэд. - Закрутим все один к одному, а дальше альтернативные варианты всплывут сами собой. - Принято, - подытожил командор. - Ужинать, галопом. Галопом не очень-то разойдешься - штаб-квартира стратегов, расположившаяся в корпусе уже отбывших на новую площадку геофизиков, находилась как раз напротив трапезной. "Вам галопом, а мне переодеваться - ишь как чисто рукава ободрали, - с грустью подумала девушка. - Хотя - кто на меня смотрит?.." - Что вы задумались? - голос у Гюрга уже совсем другой, мягкий, совсем не командирский, а дыхание какое сильное - до плеча достает... - Вы бы здесь, на крыльце, установили трамплин с подкидной доской; разбежались в коридоре - оп! - и уже на пороге трапезной, - попыталась отшутиться Варвара. Те, кто еще не спустился с крыльца, весело заржали. Как будто за спиной счастливый день. - Учтем, - согласился Гюрг. - А все-таки? Оплакиваете утерю золотых жемчужин? Наловим. У вас будет единственное во Вселенной ожерелье тамерланского Нептуна. У-у, как они привыкли быть единственными во Вселенной! Она царственно повела подбородком вправо и вверх - на голос, что за плечом. - Здесь уже имеется одна ходячая коллекция драгоценностей, так что ваше обещание - не по адресу. Простите, мне надо переодеться. - Постойте, Барб! Шаги за спиной, треск и грохот - так ищут что-то в спешке - и снова шаги, и вот на голые плечи опускается что-то прохладное и шуршащее - кремовая форменная куртка стратегического разведчика. - Благодарю вас, - как будто это нечто само собой разумеющееся. Она влезла в рукава, старательно подвернула обшлага - оставлять внакидку значило бы придать этому какой-то временный, случайный оттенок. А так - пусть полюбуются. И Сусанин, и Темрик, и его краса ненаглядная, шкатулка малахитовая. Можно представить, какие у них будут физиономии! Воображение Варвару не обмануло - физиономии были соответствующие. И только за столом "альбатросов космоса" - хохот, элегантные шуточки, словно день как нельзя лучше удался. - Да что они веселятся? - тихонечко шепнула Варвара Шэду. - С форафилами бессмыслица, янтарь я упустила... - А это наша работа, лапушка, - отступать. Вы что думаете, мы громим, крушим, покоряем? Мы тыркаемся - и отступаем. Снова тыркаемся - и снова отступаем. Если отступили без потерь, - значит, день прошел удачно. Вот и веселимся. - А насчет трамплина - это здоровая идея, - подал голос с левого угла стола Лех - единственный, у кого чуть заметно намечалось брюшко. - Только, естественно, не пружинный, а левитационный - получаешь импульс и мягко планируешь прямо за стол. - Ну да, а если я в весе пера? - возразил Джанг. - Куда я приземлюсь, с вашего разрешения? - А мы Петрушку зачислим в тренеры, он скоординирует. - Кстати, кто видел Петрушку? - Да, за обедом Ригведаса видели? - всполошились "альбатросы". Насчет обеда никто ничего определенного припомнить не мог, а вот сейчас младшего научного снова не было за столом. - Не иначе, как он присоединился к своему Тогенбургу, - предположил Хай. - "Не украшенный надеждой, он оставил свет", если я не перевираю Жуковского. - Шиллера, - тихонечко поправил Гюрг. - Один черт, надо только припасов им подбросить. Сухарики где-нибудь остались? - Еще в обед все уволокли, - недовольно отозвался со среднего стола Кирюша Оленицын. - Одни галеты на камбузе. - Давай галеты. Командор, мы свободны? - В двадцать один ноль-ноль просмотр дневных материалов, для желающих. Варвара поднялась: - А кто желает видеть сны? - Тех проводят до дому. - С вашего разрешения, мэм? - Барб, кто из здешних мудрецов так точно и полно назвал вас... э-э-э... мохнатой коброй? - Все!!! Так, слово за слово, проводил до коттеджа. Без разрешения. - А туча как стояла, так и стоит. Вероятно, ночью будет сильная гроза. Вы не боитесь, Барб? Здесь-то мог бы назвать и Варварой... - Под дождик лучше спится. Но, как ни странно, я здесь еще не наблюдала ни одного настоящего дождя. Туман бывает, и такой, что все пропитывается влагой, - но не больше. - Ну, тогда - до завтрашнего утреннего тумана. Счастливых вам снов. - Угу. Она кивнула и потянула на себя дверь. Из-за крыльца, как сторожевая собака, поднялся Полупегас-правый. Юркнул следом. Варвара не удержалась, затаила дыхание и прислушалась - что там, на крыльце? Может, не ушел, ждет?.. Упругие шаги мерно и скоро удалялись. "И - на Матадор!" - фыркнула ему вслед Варвара. Она провела кончиками пальцев по нежно поскрипывающей куртке, засмеялась, скинула ее с плеч и бросила Полупегасу: - Не разучился еще шкурки по каркасу подгонять? Вот тебе аналогичная задача: найдешь голубую курточку - застежка на биоприсосках, я в ней прилетела - помнишь? Так вот, эту ушьешь точно по той. Цель ясна? Полупегас принял одежку сразу шестью щупальцами, с молниеносной быстротой завертел, разглядывая и примериваясь - ну совсем как паук муху. Соскучившись за несколько недель вынужденной немоты, он теперь был рад любому поводу поговорить, и когда его ни о чем не спрашивали, просто бормотал себе под нос. - Та-а-к... брюшко заужено... хвостик поперек спинки на двух чешуйках... передние лапки вшивные... - К утру сделаешь? - с надеждой спросила девушка. - Пара пустяков... К утру. Послезавтра. - Я тебе покажу - послезавтра! Отключу речевую приставку и... - она с трудом удержалась от навязчивой поговорки. Не хватало еще объясняться с Полупегасом - он-то наверняка привяжется, начнет требовать объяснений, что да как. - Р-размонтирую! - грозно пообещала она. - Так голубая куртка запакована... - жалобно проблеял робот. - Р-распакуешь! Она была полна каким-то упоительным всемогуществом, какой-то сказочной уверенностью в себе, какой-то новорожденной легкостью... Гюрг ушел - ничего, вернется; Водяной объявил войну не на шутку - ничего, обломаем рога; потеряла жемчужинки - не беда, подарят целое ожерелье; вот будет лихо вышвырнуть его в воду на глазах красы ненаглядной... Неужели все это сделала одна легкая курточка - символ присоединения к Голубому отряду? Она повернулась на пятках и увидела зеркало, прислоненное к стенке. - Кто принес? - Нея. После разделения каждый из Полупегасов стал называть свою бывшую половину одним и тем же "Не я". Очень быстро это слилось в одно условное обозначение и стало как бы единым словом. - Нею... то есть Нетебе было ведено все в таксидермичке демонтировать и запаковать, а не мебель перетаскивать! Тем более чужую. - Нея сказал - твое. - Что-то ты стал разговаривать, как папуас из записок Миклухи-Маклая. - Могу помолчать... Правая половинка эмоциональная, а на поверхности - самые примитивные эмоции. Из них обида - простейшая. Так сказать, троглодит эмоционального мира. В полумраке прихожей она придирчиво оглядела свое отражение. Загорела сверх меры, голубушка, кожа да кости, вон скулы как торчат, и нос - не нос, один хрящик вздернутый. Губы, правда, что тутошняя малина - зело витаминная пища на Степухе! А в целом - ничего. Она показала себе язык, тихонечко пропела: "Калмычка ты, татарка ты, монголка, о как блестит твоя прямая челка!" - Это еще кто? - спросил Полупегас, в последнее время ставший весьма чувствительным к поэзии. - Кто-то из древних на букву Кы. Должно быть, Катулл. В дверь тихонечко постучались. Варвара беззвучно ахнула, догадываясь, кто это переминается с ноги на ногу, поскрипывая душистыми досочками крыльца. Строго (как могла) спросила: - Кто там? - Джамалунгма Фаттах, с вашего разрешения, мэм. Штанишки принес форменные, с командорского плеча. Чтоб уж если перешивать, так вместе со смокингом. Ее почему-то насторожило это "если". - А если передумаю? - А таких, которые передумывают, мы в отряд не приглашаем. Категорично. Она приоткрыла дверь - ровно настолько, чтобы просунуть руку. Ткань снова поразила ее прохладной скрипучестью. Никогда такой не встречала. - Перчатки и капюшон в кармане, полная экранизация от всех видов излучения, - словно угадав ее мысли, скороговоркой пояснил Джанг. - Так что пожалуйте за труды, мэм! - О, разумеется! Она сдвинула в сторонку зеркало, открыла стенной холодильник и осторожно за мохнатый хвостик вытащила самую крупную ягоду здешней малины. - От щедрот тамерланской Флоры! Дверь закрылась. Ну вот, шуточка насчет командорского плеча вознаграждена сторицей. А то если вся великолепная десятка начнет упражняться в своих юмористических способностях... - Тебе работы прибавилось, - обрадовала она Полупегаса. - Впрочем... Штаны-то не командорские! Не иначе, как Джанг свои отдал, они на мне еле сойдутся. Напрасно мы с тобой доброго человека обидели! - Да уж кто обиды считает! - горестно вздохнул робот. - Помню, раньше-то мы с Пегги по вечерам... Недаром говорят, что правая половина мозга устремлена в прошлое. - Послушай, я тебе не Пегги, у меня и так голова звенит от этих стратегов. Мелькают, командуют, прыгают, галдят, ну прямо птичий базар. Тяжко мне будет при моей любви к одиночеству! Так что ни о чем я сейчас не мечтаю, как поспать в тишине... Она забралась в комнату и, не зажигая света, рухнула на кровать. Блаженно зажмурилась. Из прихожей донеслось приглушенное бормотание: "Катулл, Гай Валерий. Зря удивляешься, Руф... Не то. Я прошу, моя радость, Ипсифила... Не то. Самый Ромула внук..." - В ти-ши-не!!! - крикнула Варвара, догадываясь, что Полупегас подключился к тамерланскому информаторию, и надолго. Наступила наконец тишина, и сразу же пришел сон. Чуткий. Поэтому, когда в дверь снова застучали, она одним прыжком перелетела комнатку и, перепрыгнув через робота, расположившегося со своим шитьем посреди прихожей, распахнула дверь в ночную темноту. - Что? Что еще? - Тоги помирает... По голосу она узнала Ригведаса. Нетрудно было догадаться, что Тоги - это козел, - А к биологам стучались? - Евгений Иланович... как бы сказать... послал подальше. -Да ну? Ведь добрый человек! - Ему завтра вставать рано, он уезжает. Велел не валять дурака и поставить козлу клизму. - Юморист! Ну пошли, коли так. Кирюше только стукнем. Кирюшу Оленицына подняли по дороге, он вылез в окно. Световой кружочек от фонаря метался под ногами, словно напуганный необычной темнотой, - звезды, такие крупные здесь, на Степухе, нынче попрятались до единой. Темнота была ломкой и прозрачной, как чернота мориона; нигде не таилось ни клочка тумана, но сверху что-то давило невообразимой громадой, так что хотелось втянуть голову в плечи или еще лучше - убрать ее под крыло. Было тихо. Варвара уже давно заметила, какая большая разница в безмолвии южной и северной ночи. На севере все кругом засыпает, и ожидание звука в такой тишине не заставляет внутренне напрягаться, потому что прежде звука что-то мягко, лениво всколыхнется, а потом поползет и сам звук, вяло, словно отогреваясь на ходу, и к нему уже будешь готов; тишина же южной ночи наступает только перед бедой, и эта беда непредсказуема и всегда неожиданна, как зарница, и успеваешь только вздрогнуть и обернуться к ней лицом, а она уже пронеслась, опалив щеки, и канула в безвестность, чтобы породить другую беду. Здесь, на Степухе, тишина была южной. Они добежали до ворот Пресептории и, миновав их, свернули влево, и навстречу им под едва угадываемой сенью шалаша двумя затухающими золотыми угольками затеплились, чуть помаргивая, страдальческие глаза козла. Тогенбург лежал на боку, и туго натянутый живот ритмично подергивался дрожью, как у сытого мурлыкающего кота. - Сусанин прав насчет клизмы, - тяжело вздохнув, констатировала Варвара. - Печенье, сухарики, галеты. Полными карманами. Кроме вас и еще сердобольные души нашлись - сама вчера сушками потчевала. И кроме меня... - Что делать-то? - простонал Ригведас. - Начнем с массажа. Кирюша, держите его за рога, а вы, Петере, раздобудьте побольше теплой воды... и яблок, желательно с гнильцой! А далее последовало то, что в летописях Земли Тамерлана Степанищева значилось как "лечебная физкультура для обожравшегося козла в темную сентябрьскую ночь". Только часа через два вконец обессиленные Петере, Кирюша и Варвара повалились на траву, изукрашенные синяками от рогов и копыт неблагодарного пациента, а сам рыцарь Тогенбург, трепеща вздернутым хвостиком в диапазоне ультразвуковых частот, ринулся прочь от пригревшей его твердыни цивилизации, усыпая свой путь мелким горошком. - Уф-ф, - едва ворочая языком, проговорила Варвара, - и кто мог догадаться, что единственное средство от синдрома Лероя - это уровень современной медицины! - Ветеринарии, - поправил ее Кирюша, - впрочем, они друг друга стоят. - Вам-то смешно, - подал голос Ригведас. - Я ведь тоже к нему привязался! Жил в Пресептории беленький козлик... Жалостливый фальцет горе-дрессировщика вызвал только взрыв хохота - обычная нервная разрядка. Впрочем, Ригведас и сам смеялся. - За чем же дело стало, - веселился Кирюша, - скушай гнилое яблочко... И в этот миг что-то случилось. Тишина напряглась, натянулась, готовая порваться; так бывает, когда с вершины срывается снежная лавина и летит, пока беззвучная, но уже несущая в себе весь неминуемый гул и грохот. Из чащи кустарника по-заячьи выметнулся Тоги и прижался к ногам людей, вздрагивая опавшими боками. С моря донесся приглушенный, отдающий горечью и погибелью звон, как будто не ударили в колокол, а он треснул сам собой. - Слышали? - чуть шевеля губами, спросила Варвара. - Не-ет, - немного помолчав, протянул Кирюша. - Нет, - подтвердил Ригведас. x x x Вот потому-то она и проспала. Дважды ее словно что-то подталкивало, она нажимала кнопочку, ставни раздвигались - за окном была непроглядная темень. На третий раз решила взглянуть на часы - дали небесные, да все уже за завтраком! О купании было нечего и думать. Она поспешно натянула на себя новую форму, заботливо разложенную Полупегасом прямо на столе, и, даже не полюбовавшись в зеркало на все это великолепие, помчалась в трапезную. Ригведаса, естественно, не было, но вот Кирюша Оленицын прочно находился в центре внимания, рассказывая о ночной эпопее с самыми цветистыми и далеко не всегда имевшими место подробностями, не слишком уместными за столом. - У вас ничего не случилось? - вместо приветствия торопливо спросила Варвара. - Ночью вроде что-то лопнуло, котел или стекло... - Не слышали,-встревоженно отозвался Гюрг.-Сейчас прогоню скочей осмотреть всю территорию. Салат или кокос? - Как всем. Завтрак прошел в высшей степени традиционно. Просто удивительно, как быстро складываются на дальних планетах поведенческие стереотипы. Только вместо стычки с командором Сусанин до неправдоподобия корректно пожелал всем успешного завершения начатых работ. Последняя большая колонна грузовиков отбывала на космодром, уезжали практически все, включая космолетчиков большого корабля. Пресептория окончательно пустела. - И все-таки на время эксперимента, по сигналу тревоги, прикройтесь защитным полем, как бы далеко вы уже ни отъехали, - предупредил Гюрг. - Счастливо, Женька! - Счастливо, альбатрос. Варваре, стоявшей за спиной командора, от прощания не досталось ничего, даже кивка. Не такой человек был Сусанин, чтобы повторять свои слова дважды. А вчера было сказано все. - Работать, - жестко приказал командор, не дожидаясь, пока негустая толпа уезжающих скроется за поворотом. - Как было намечено, повторяем вчерашнюю программу, стараясь не отклоняться. Но упрямый Водяной к повторениям был не склонен. Канистра с форафилами лежала на пирсе строго на том же месте, Гюрг вылез на крышу ангара и, поглядывая на низкую тучу, время от времени осведомлялся, как там в шестнадцатом квадрате - но ни в нем, ни в одном другом никаких феноменов не появлялось. Прошло минут сорок. - Что-то я замерз, - подал голос командор, присаживаясь на край крыши и свешивая ноги. - Братцы, давайте припоминать, все ли мы сегодня сделали так, как вчера? - Начнем с того, что вчера я выкупалась, а сегодня - нет, - отозвалась первой Варвара, обосновавшаяся, как накануне, на вышке. - Спасибо, братец! Все беззлобно рассмеялись. Ей очень нравилась эта манера стратегов в критические минуты не напрягаться и не метаться, колко и злобно понося все, что под руку попадет, как это обычно было у Сусанина, а настраиваться на доброжелательный, даже неторопливый лад. - Туман представлял собой более клейкую субстанцию - помните, как он налипал на стены и деревья? - поежился Норд. - Ригведас минут тридцать пять занимался акробатикой. Надо же, заметили! Это Джанг-гиббончик. - После завтрака растащили все печенье и сухари, а сегодня оставили на столе. Кстати, сегодняшний шум за завтраком в децибелах раз в шесть мощнее вчерашнего - за счет хохота. - Во-первых, еще до завтрака начали прогреваться моторы, а минут тридцать тому назад к перевалу ушла колонна... - Это Шэд. - Хватит, - сказал Гюрг. - Существенными считаю только первое и последнее замечания. - А в-четвертых - туча, - подал голос из капонира кто-то, кого Варвара еще не научилась отличать, так молчалив он обычно был. - Вчера она появилась только к вечеру. По-видимому, Кит. Девушка высунулась в окошко, поглядела вверх: действительно, туча, нисколько не изменив своих очертаний, висела над пляжем, как невероятных размеров бурдюк. Похоже только, что за ночь она стала еще массивнее и темнее, словно состояла не из воды, а из самого низкопробного мазута. - Ну и вымя, - сказал Хай. - Командор, тебе там не страшно одному? - Спасибо за идею! Норд, Ага, вылезайте-ка сюда, моей скромной и, по-видимому, неаппетитной персоны сегодня нашему Водяному мало. - А может, я?.. - слабо пискнула Варвара. - Давайте,-легко согласился Гюрг. Она скатилась с метеовышки, бегом пересекла пляж, краем глаза отметив, что аполин нет как нет, забежала в телятник и начала карабкаться по винтовой лесенке вверх, под потолок, с которого свисали ненужные теперь светильники, тали, кормораздаточные шланги и прочее добро. Вода, в которой совсем недавно неуклюже плюхались потешные "зелененькие", была чиста и безжизненна той ужасающей безликостью условного математического бассейна, из которого в одну вытекает, а в две втекает. Девушка добралась до недавно прорубленного в потолке люка, подтянулась и вылезла на крышу. Норд и Ага уже устроились возле командора, один в позе лотоса, другой - крокодила. Варвара помялась - жаль было присаживаться, наверняка сзади пятно останется, стирай потом штаны. - Устраивайтесь, - подвинулся Ага, - и не бойтесь: к нашему грязь не пристает. Мы тут надолго, Гюрг? - Выжидаем тридцать минут. Затем попробуем форсированные методы. Варвара невольно подняла на него расширившиеся от ужаса глаза. - А что вас удивляет, Барб? Перед нами тупая, агрессивная ржавая машина. Во многом уже виноватая. Мы не позволили бы себе неделикатности даже по отношению к крошечной землеройке, но здесь... - он кивнул в сторону рыжих островов, и незавершенная фраза, повисшая в воздухе, была красноречивей всяких слов. - Мы вообще очень деликатные люди, - проговорил Ага, явно настраиваясь на эпический лад, - вы разве этого не заметили, Барб? Он перекатился с живота на спину, чтобы освободить руки для жестикуляции: - И мы всегда были деликатны. С пеленок. И вот с такими землеройками. И вот с этакими колибрями. И во-от с такусенькими головастиками... светло-зелеными, если мне не изменяет память, а, Георгий Юрьевич? Варвара даже зажмурилась, ожидая взрыва командорского гнева, но Гюрг в ответ только засмеялся, тихо и счастливо, как бывает в тех случаях, когда припоминается милое безоблачное детство: - Память твоя, Яшка, тебя погубит... Это было разрешение на текущие тридцать минут чувствовать себя как бы в отпуске. Ага все понял правильно. - Так вот, Варенька, прилетаем мы на Камшилку, никакой тогда стратегической разведки не было и в помине, а порскали по Галактике такие трехместные прыгуны-подпространственники, сейчас уж их списали. Всех забот - куда можно сесть, там всевозможные пробы снимать. - Информационные сливки, - вставил Гюрг. - Это точно. Так вот, на одном таком прыгуне командором был достославный Реджинальд Бруст... - Жутко звучит, - поежилась Варвара, - почти Реджинальд фрон де Беф. - Не знаком, - развел руками Ага. - Ну, а команда - ваши покорные... Камшилка, надо сказать, к себе располагала с первого взгляда, потому как атмосфера у нее прямо пузырилась от кислорода, да и вся она состояла из сплошных берегов, как кружева - из дырок. Флора была налицо, фауна подразумевалась. Но хотелось сапиенсов. - Ну, постройки-то мы углядели еще с орбиты, - заметил Гюрг. - Четко распланированные поселки, все сплошь на побережье, каждая улица соединена каналом с лагуной. Домики глиняные; как потом выяснилось, совершенно пустые... - Вы его не слушайте, Варенька, наш командор вне служебных обязанностей - совершеннейшая зануда... Так вот. Ничего разумного на суше мы не обнаружили, и я решил для очистки совести глянуть на дно. Теплынь там необыкновенная, плывешь сто метров, двести, триста - а под тобой все песочек и по горлышко, ну прямо лягушатник, - расписывал Ага, забыв про все форафилы. - Там сейчас детский курорт, - вставил Норд. - А кто детишек пасет, знаешь? А, то-то же. Но тогда меня страшно раздражали головастики - никакой живности в воде, только они, толкутся вокруг, мельтешат. У меня были пакеты для проб, вот я и набрал в него на всякий случай немного воды вместе с одним экземпляром. Вылез на берег, благо кораблик наш тут же, на песчаной косе, и чтобы не очень задерживать работы... - Слушайте его больше, Барб, так он и заботился о темпах работ. Лентяем был, лентяем и остался. Ласты не снимал, так и трюхал по берегу, а до корабля добирался - и головой нырял прямо в аварийный люк, потому как до кают-компании, где у нас была развернута лаборатория, от него рукой подать. - Для вас же старался, бока обдирал! - не стерпел Агенобарб. - И когда из люка вылезал, обязательно воду проливал, - командор был педантичен и безжалостен. - Такое болото в кают-компании развел! - Положим, я в тот раз еще из аварийного люка не выполз, а мешок тебе передал, забыл? Ты головастика достал, на стеклышко положил да как заорешь! - Да уж, какой только нечисти мы не насмотрелись на дальних планетах, и в микроскоп, и так, один к одному... - Вот-вот, в микроскоп глядючи, ты и вылил всю воду на пол, собственноручно! - уел-таки командора Ага. - Ну, а... - не выдержала Варвара. - Под микроскопом? - отозвался Гюрг. - Ах да, под микроскопом... Дело в том, что на предметном стеклышке сидела прелестная светло-зеленая сирена ростом много меньше Дюймовочки. Уклеечный хвостик под себя подвернула и, как положено микро-Лорелее, занимается своей прической. - Знаешь, - перебил его Ага, - все-таки справедливее было бы назвать ее моим именем - "сирена Новикова...". - Яша, не гонись за славой, в моем отряде она тебя сама найдет. Тогда, если ты помнишь, нас больше занимало, как бы это диво не отдало концы у нас на суше. - Неужели на камбузе не нашлось ничего похожего на аквариум? - Варвара даже ладошками всплеснула от негодования. - До камбуза надо было еще добраться, мы для скорости опять ввинтились в аварийный люк, и туда это сошло гладко, а вот когда обратно лезли с какой-то пластмассовой супницей - вы понимаете, Барб, что на корабле стеклянная посуда не приживается, она вообще противопоказана космическим маневрам, - то Яшка, естественно, застрял, половину воды пролил, и пока я его пропихивал - прошло не меньше четверти часа. - Удрала? - с неожиданной надеждой спросила девушка. - Ну, куда же ей деться, когда мы своими бренными телами люк перекрывали... Все было хуже. Потому что на краю стола лежала вторая сирена, гораздо крупнее - от изумрудных ресниц до кончика хвоста было чуть меньше метра. Тут Яша как заверещит восторженно: "Ах, молодчина, вот это мамаша - к нам на корабль приползла за своим маленьким!" - Чтобы быть точным, - отпарировал Ага, - то ты сам первый крикнул: "Не раздави маленького!" Да и как не напугаться: сидит наша русалочка на столе, кудри свесила, микроскоп валяется на полу, а она так скорбно рассматривает лужицу на столе, словно ищет кого-то. - Тут и мы - на четвереньки, лбами сшибаемся, по лужам шлепаем, а у самих - ледяные мурашки по всей спине, потому как маленького нет нигде... Все обыскали! - И тогда у будущего командора,-подхватил Ага,-зародилось страшное подозрение... - А ваш-то командор где был? Реджинальд Вурст? - Бруст. В машинном отсеке. Мы его кликнули сразу же, но пока активную робу снимешь, пока отмоешься... Надо было справляться своими силами. А тут еще Гюрг аж побелел - не иначе, говорит, как эта зеленая дура свою малышку жабьим пузом придавила. Давай, говорит, ее в койку... - Точно, а ты стоишь и трясешься - укусит. - Что, такой хищный вид был? - Какое там! Валялась, как сфинкс, в иллюминатор глазела. Я, естественно, говорю - пардон, мадам, вынужден переместить вас в связи с необходимостью осмотра занимаемой вами площади... А мадам и не поднять. Под сотню килограммов, да и в размерах мы, как я вижу, ошиблись - добрый человеческий рост. - Не преувеличивай, - сказал Гюрг. - Когда ты ее на койку свалил, в ней метра полтора было, не больше. А потом мы стояли и смотрели на нее, как ошалелые, уже оба догадались, а вслух сказать боимся... - А потом хвост у нее так покачался, покачался - и шлеп об пол! Я как проснулся: можешь не верить, говорю, но это - одна и та же особь, и она растет! - Ага явно тяготел к монологу. - Это я тебе сказал, а ты отвечаешь - быть того не может, это ж сапиенс, а не поганка! - командор предпочитал дуэт. - Ну, кто там насчет сапиенса, а кто насчет поганки - это не важно, а главное то, что ты вдруг как заорешь: "Яшка, она ж теперь обратно в люк не пролезет!!!" - И ты бы заорал, если бы первый до этого додумался. Сапиенс не сапиенс, а не резать же это добро автогеном! - Да-а-а... - задумчиво протянул Ага, словно перед его глазами снова встала камшилская русалка. - Какой уж там люк. Бедра - что у вашей стеллеровой коровы, бюст - радиатор грузовика, глаза - что космодромный прожектор... - Э-э, Андерсен, полегче! Оставайся в рамках правдоподобия. Потому что нам действительно стало страшно - не закачивать же кают-компанию водой, - да и где гарантия, что это даст обратный результат? Словом, мы так и стояли бы в полной прострации, если бы в этот миг не появился Реджинальд. Ситуацию он оценил мгновенно - а скорее всего следил за нами еще из дезактивационной, по каналу внутренней связи... - А потому, не теряя ни минуты,-перебил его Ага, прилагая все усилия, чтобы последнее слово осталось за ним, - уперся он руками в бока да как гаркнет своим командирским басом: "А ну, горе-десантники, совсем голову потеряли! Слушай мою команду..." - Время! - совершенно другим, официальным голосом скомандовал Гюрг, одним упругим движением поднимаясь на ноги. - Все по местам. Барб, останетесь здесь. Сигнал общей тревоги, всем укрыться, движение прекратить. Конурка была много меньше, чем у метеорологов, вдобавок вся заставлена совершенно незнакомой аппаратурой. Варвара присела перед вертикальным экраном, разрезанным пополам зыбкой чертой, - работал подводный датчик. И над, и под водой было пусто. Почему нет аполин? Сами ушли или... - Пускаем форафилы! Варвара привстала и вытянула шею - на консольном экране вытянулась знакомая красная полоска, нешибко побежала от берега. Гюрг, оттопырив локти, колдовал над пультом - полоска принялась выписывать вчерашние кренделя, но никаких янтарных феноменов это не вызвало. - Давай-ка их в шестнадцатый квадрат, - предложил Норд. - Теряем время. Помнишь направление желтых змей - точно на пирс? Ложные атаки? Он сделал резкое движение - вероятно, что-то перестроил в программе, только красная полоска вытянулась в стремительное копье и полетела по поверхности моря, нацеливаясь точно в ржавое основание ближайшего островка. Когда до берега оставалось каких-нибудь пять метров, она изогнулась, не снижая скорости обошла островок и устремилась к следующему. Там картина повторилась, и атакующее острие нацелилось на третий остров. И тут... До ржавых торчков, покрывающих крошечный пятачок суши, оставалось еще добрых сто метров, когда раздался рев. Он шел сверху, словно какое-то чудище с храпом, разевая необъятную пасть, устремилось прямо к пирсу. Надвинулась темнота - непроницаемый купол силовой защиты прикрыл все три здания биолаборатории, впрочем, как и все остальные здания поселка. Теперь за происходящим можно было наблюдать только на немногочисленных экранах, большей частью - инфракрасных, поэтому Варвара не сразу поняла, что происходит. Издалека это напоминало смерч, готовый вот-вот обрушиться на третий островок; он рождался на нижней оконечности тягостно провисшей тучи, далее упирался в море монолитной колонной, и только в самом низу его окружал какой-то темный вал. - Рассредотачивай!.. - крикнул Ага, но Гюрг и без него что-то переключал, заслонив собой пультовую доску, и Варвара вдруг почувствовала какую-то яростную вспышку досады оттого, что она ничегошеньки не понимала и не могла помочь. - Рассредоточенье максимальное... - пробормотал Гюрг. - Да ведь не унимается... Бьет в центр... Фиксировать до мельчайших подробностей! Замечание было излишним: фиксаторы работали автоматически, снимая изображение каждого из сорока квадратов, условно разграничивших все побережье. - Двинулась, - с восторженным изумлением прошептал Норд, - силища-то какая! И только тут девушка поняла, что это - она, которая двинулась. Это была колонна воды. Стремительно рушащийся столб. Вертикально падающая струя - вероятно, не менее двадцати метров в диаметре. И нигде ничего похожего никогда не наблюдалось. Впрочем, как и многое, происходившее на Степаниде. Кто-то включил звуковой датчик, и тесное помещение заполнилось немолчным грохотом воды, набирающей невероятную мощь за добрых полторы тысячи метров своего падения. Удар, несомненно, был нацелен на красную стрелу, в действительности отнюдь не угрожавшую островку и всему тому, что под ним, вероятно, скрывалось, но вот послушные приказу форафилы разбежались кто куда на несколько сотен метров, а яростный водопад продолжал сверлить морскую поверхность, словно пытаясь достигнуть дна. Тугой водяной вал кипел вокруг основания этого водопада, и концентрические волны, разбегаясь во все стороны, уже достигали побережья и захлестывали пирс, выбивая из-под него лодки, садки для скатов и прочее лабораторное имущество. - И прямехонько... - констатировал Ага. - Да, точненько на нас. Водяной столб двигался. Это было непредставимо, это тем более было необъяснимо, но ревущий водопад надвигался по безукоризненной, неумолимой прямой точно на корпус биолаборатории. И похоже, набирал скорость. - Мощностей на защите хватит? - подал голос с метеовышки невозмутимый Эрбо. - Проверим, - коротко ответил командор. - А все-таки глянем-ка на поселок, - буркнул Ага, начавший проявлять нервозность. На его экране поплыли улочки, очерченные рядами полукруглых белых шатров, - можно было подумать, что это громадные грибы дождевики. Каждое здание имело индивидуальную защиту, но вот деревья и кусты, ничем не прикрытые, выглядели как-то особенно беззащитно и обреченно. - Надо ж было по стенам протянуть кабель, уникальное сооружение... - поморщился Гюрг. - Археологи потом заедят... Монолитная громада стен не выглядела уязвимо, но ведь возраст... Созданные для защиты, они сами теперь в ней нуждались. - Приготовиться! - негромко предупредил Гюрг и впервые оглянулся на Варвару. Было какое-то мгновение - и она поняла это, - когда он хотел, как вчера в трапезной, положить свою руку ей на запястье, но удержался, и она была благодарна ему за его сдержанность и еще за то, что