Хотя едва  ли ему удастся что-то найти,  Брион  был слишком  осторожен,
чтобы  оставлять  что-то  важное  на  виду.  Но  может  быть,  он  обнаружит
какой-нибудь  случайно раскрывающий  тайну  знак. Надо  посмотреть. А прежде
всего, пока он не ушел, ему нужно по возможности обезопасить Келсона.
     С трудом выпрямившись, собираясь с силами, Морган мгновение  смотрел на
закрытую  дверь  перед ним,  затем  потер глаза  левой  рукой,  окончательно
сбрасывая  сон.  Как  всегда, это  получилось, однако  Морган  понимал,  что
бесконечно  держать  себя  в руках ему  не удастся. Рано или поздно придется
немного  поспать,  иначе он  ни  на что  не  будет годен. И  нелишне поспать
сегодня еще, когда они все закончат.
     Он  задернул двойную  дверь голубым  батистом,  затем быстро вернулся к
камину  и  подбросил  дров. За те несколько  минут,  пока огонь горел ровно,
Морган успел рассмотреть в его  неясном свете комнату и в конце концов нашел
то, что искал.
     Прямо напротив, на стене у двери, висела  его  черная  седельная сумка,
принесенная  Дерри  после заседания Совета. Он  перенес ее к огню,  поспешно
отстегнул  застежку и ощутил  под пальцами гладкий ворс тщательно выделанной
замши, открывая сумку.
     Сейчас,  если только  Дерри положил их  назад... Когда гофмейстер нашел
их,  он никак  не мог объяснить молодому лорду,  что это -- не просто кубики
для азартной игры.
     Ага!
     Наскоро  обшарив  дно  сумки,  он  нащупал  ящичек,  обитый  кожей,  и,
встряхнув его, по легкому звуку убедился, что содержимое на месте.
     Не  заглядывая  в коробку, Морган бросил  ее на стул,  затем  прошел  в
гардероб Келсона и стал  искать что-нибудь из одежды, что подошло бы, -- ему
все еще было холодно. К тому же, если  уж он собирается прогуляться в  такую
погоду, не следует делать этого налегке.
     В конце концов он нашел голубой  шерстяной плащ с меховыми воротником и
манжетами, более или менее подходящий, и  на  ходу надел его,  возвращаясь к
очагу. Рукава доходили лишь до середины предплечья, а сам плащ --  только до
колен, но он решил, что и так неплохо для того, что он собирается делать.
     Он  взял канделябр,  зажег сальную  желтую  свечу от огня камина, затем
поднял красную кожаную коробочку и перекрестил кровать Келсона.
     Келсон все  еще  спал,  громко дыша, лежа наискось  на  узкой  кровати,
положив  голову на изгиб левой руки. В ногах постели были запасные одеяла, и
Морган осторожно  взял одно из них с ноги мальчика, одетой в чулок. Поставив
канделябр  на пол рядом с кроватью, он  встряхнул одеяло и укрыл им  принца.
Затем он встал  на колени,  открыл  красную кожаную коробочку и встряхнул ее
содержимое.
     Там  было всего восемь  кубиков -- "опека",  как  называли их маги,  --
четыре  белых  и четыре черных,  каждый  не  больше кончика его  мизинца  Он
привычно  разложил  кубики  в  должном  порядке  --  четыре  белых в  центре
квадрата,  по одному черному в каждый из четырех углов, но так, чтобы они не
соприкасались друг с другом. Затем, начав с  белого кубика в первом  верхнем
углу, он дотронулся до каждого из них, одновременно  называя их  положение в
той Опеке, которую он строил.
     "Prime" -- мягко блеснул первый кубик.
     "Seconde" --  он тронул верхний  правый  кубик, и  этот также  сверкнул
молочным блеском.
     "Tierce... Quarte"  --  засветился последний  кубик,  образовав простой
квадрат, отливающий призрачным белым светом.
     Дальше  черные --  "Quinte.  Sixte. Septime.  Octave"  В  глубине  этих
кубиков замерцало черно-зеленое пламя.
     Теперь предстояло самое главное -- заставить кубики  сложиться в Опеку,
которая, выстроившись правильно,  будет надежно защищать мальчика  от  любой
порчи.
     Морган  потер ладонью оборотную сторону каждого кубика, затем взял тот,
который назвал "prime", и осторожно дотронулся им до "quinte" -- его черного
двойника.
     "Primus!" -- раздался короткий щелчок, и кубики слились воедино, мерцая
в пламени свечи серебряно-серым блеском.
     Морган нервно облизал губы и взял "Seconde", приложив его к "Sixte"
     "Secundus!" -- опять щелчок, серебряное свечение.
     Он медленно  вдохнул  и выдохнул,  собираясь  с  силами  для следующего
действия Оно могло истощить его последние силы, но выбора у него  не было --
он должен продолжать,  если собирается  идти  в  библиотеку. Нельзя оставить
Келсона без защиты. Он поднял следующую пару кубиков.
     "Tertius!"  -- И  когда  кубики  засветились,  Келсон  открыл  глаза  и
огляделся с удивлением.
     --  Что  вы...  Морган, что  вы делаете? -- Он  приподнялся на локтях и
склонился над кубиками.
     Морган  удивленно поднял брови, а потом покорно  оперся  подбородком на
руку. -- Я думал, вы спите, -- с укором сказал он.
     Келсон удивленно моргал, еще не вполне  проснувшись. Он потянулся  было
рукой к оставшимся кубикам.
     --  Не  трогайте!  --  воскликнул Морган, резким движением останавливая
руку мальчика. -- А теперь смотрите.
     С глубоким вздохом он сложил рядом два оставшихся кубика.
     -- Quartus!
     Они слиплись, как и три пары предыдущих, и засветились.
     --  Ну а сейчас, --  сказал он, взглянув на Келсона, -- скажите, почему
вы проснулись?
     Келсон повернулся и сел на кровати.
     -- Я услышал, как вы бормотали что-то по-латыни у меня над ухом. Но что
все это значит? -- Он удивленно смотрел на четыре светящихся прямоугольника.
     --  Это составляющие  Великой Опеки, -- сказал  Морган,  поднявшись  на
ноги.  -- Я  должен  ненадолго уйти,  и не хочу оставлять  вас  без  защиты.
Теперь, когда Опека установлена, только я сам могу разрушить ее. Вы будете в
полной безопасности.
     Он нагнулся,  взял  слипшиеся пары кубиков и,  перенеся  над  кроватью,
положил по одному в каждый из дальних углов и два -- в ближние.
     -- Подождите минуту,  -- сказал Келсон, беспокойно  заерзав на кровати.
-- Куда вы идете? Я с вами.
     --  Вы ничем  мне  не  поможете, --  сказал  Морган,  укладывая  голову
мальчика  обратно на  подушку. --  Вы поспите  еще немного,  а  я спущусь  в
библиотеку  вашего  отца -- поищу  ключ. Поверьте мне,  будь все иначе, я бы
лучше тоже поспал. Вам необходимо как следует отдохнуть перед этой ночью.
     -- Но я могу помочь вам, -- слабо  протестовал Келсон, не без удивления
заметив, что снова послушно улегся. -- Да и потом, я не смогу уже уснуть.
     -- О, это, я думаю, поправимо, -- улыбнулся Морган, положив руку на лоб
мальчика. -- Отдыхайте, Келсон. Отдыхайте,  спите.  Забудьте  все  страшное,
забудьте недоброе.  Отдыхайте. Спите.  Пусть вам  снится лучшее время. Спите
крепко, мой принц. Спите спокойно.
     Едва он сказал  это,  веки Келсона затрепетали, потом сомкнулись, и его
дыхание  исполнилось  глубочайшего  покоя.  Морган   улыбнулся   и  погладил
растрепанные черные  волосы  мальчика, затем выпрямился  и перечислил номера
Опек:
     -- Primus, secundus, tertius et quartus, fiat lux!
     Опеки  внезапно  вспыхнули ярче,  окружив спящего  Келсона  таинственно
светящимся коконом. Морган удовлетворенно кивнул и вышел из комнаты.
     Теперь бы еще повезло в поисках...

     За полтора часа в библиотеке Морган так ничего и не нашел. Он тщательно
изучил  все  книги из личного собрания  Бриона и  большую часть  генеральных
каталогов секций, но все безрезультатно.
     Если бы только  найти  ключ -- отчеркнутый  абзац,  вообще какой-нибудь
отпечаток того  времени, когда  Брион писал ритуальные  стихи,  какой-нибудь
намек на  то,  что  могло бы  прояснить  вопрос. Конечно,  этот  намек может
оказаться бесполезным. Но он не хотел допускать мысли, будто  что-то имеющее
отношение к их задаче может быть неважно.
     Как бы  то  ни было, ритуальные стихи должны действовать,  иначе Келсон
обречен,  а  с  ним  и  Морган и Дункан.  Сейчас Морган и Дункан могли вести
борьбу за Келсона, оккультными правилами это не возбранялось.
     Знай  он лучше манеру Бриона  читать, это облегчило  бы  ему поиски. Он
чувствовал,  что  должно  быть  какое-то  звено,  Брион  должен  был  что-то
оставить,  хотя  бы  как  заверение друзьям,  которые, он  же понимал, будут
искать нечто подобное. Может быть, ключ был в самих стихах?
     Утомленно  сидел  он за читальным  столом  Бриона, опершись  на  локти.
Где-то все-таки есть ключ -- Морган был уверен, что тот существует.
     Его глаза очередной  раз обежали  комнату  и остановились  на  печати с
изображением  грифона на  левом указательном  пальце. Он как-то  читал,  что
вожди  Дерини использовали  простой  круг как  исходную точку для  глубокого
сосредоточения  -- Тиринского искусства, названного так в честь Риса Тирина,
который  первым  употребил  эту  способность Дерини.  Морган  несколько  раз
пользовался  раньше  этим  искусством, но никогда --  в  ситуациях, подобных
теперешней. Работало оно хорошо, может быть пригодится снова.
     Сосредоточив    все   свое    внимание   на    круге,    Морган   начал
концентрироваться,  изгоняя  из  сознания  все  заботы,  отбрасывая  внешние
впечатления,   шумы  и  видения.  Вскоре   глаза   его  закрылись,   дыхание
замедлилось, стало менее глубоким, напряженные пальцы расслабились.
     Когда Морган сосредоточился настолько,  что полностью  очистил свой ум,
он вызвал в воображении лицо Бриона и попытался сам войти в этот образ, дабы
понять, что в этой комнате связано с тем, что он ищет.
     Внезапно   лицо   Бриона    задрожало   и   изменило   свои   черты   в
головокружительной темноте, сгустившейся вокруг него. Он увидел человеческое
лицо, окруженное черным капюшоном, -- это было и страшно,  и почти привычно,
казалось тревожащим и в то же время успокаивающим. А потом все пропало, лишь
оглушенный молодой человек сидел, как прежде, за столом в библиотеке, закрыв
глаза с чуть-чуть глуповатым видом.
     Внезапно Морган очнулся и осмотрелся, но в комнате никого не было.
     Хадасса!  Картина,  пока  она  длилась,  была  необычайно  реальной. Он
никогда не достигал раньше такого результата с помощью Тиринского искусства.
И он не мог с уверенностью сказать, видел ли прежде это странное лицо.
     С  отсутствующим видом Морган прошел к полке, где  стояли личные  книги
Бриона, и взял наугад одну из них.
     -- "Сочинение Тальбота. Жития Святых",-- прочел он вполголоса.
     Приоткрыв  том,  он  быстро   начал   пропускать  под  большим  пальцем
зачитанные  страницы,  пока книга  вдруг не открылась  на месте,  заложенном
пергаментом.  На пергаменте были записи, сделанные рукой  Бриона, но Моргану
было уже не до них. На странице слева он увидел  цветной портрет -- то самое
лицо, которое привиделось ему только что.
     Полный непонятных предчувствий, он склонился,  чтобы разглядеть имя под
портретом, перенес  книгу  ближе к горящей  свече  и  прочел: "Святой Камбер
Кульдский, покровитель магии Дерини".
     Морган нервно осмотрелся, опуская  книгу. Это  казалось невероятным, но
на  портрете  было то самое лицо,  которое показало ему Тиринское искусство,
никаких сомнений.
     Невероятно. Он никогда не верил в святых  -- или думал, что не верит. И
потом, Камбер умер лет двести назад, и его канонизация к тому же отменена.
     Но что же тогда  заставило  его  думать о Камбере именно  в тот момент?
Рассказал ли  ему  однажды  Брион о  святом -- перебежчике, и  его  рассказ,
пронзив сознание, полузабытый,  хранился  в  нем  все эти  годы,  вплоть  до
последних  событий, вызвавших его  из  памяти. Что он на  самом деле знает о
святом  Камбере  Кульдском?  Не очень  много, потому что до сих пор это было
вовсе не нужно.
     Раздраженный тем, что не может вспомнить большего,  Морган взял фолиант
и  пододвинулся  к  свече,  машинально  сунув  в карман оторвавшийся  клочок
пергамента. Он прочел:
     "Святой Камбер Кульдский, 846--905(?), легендарный граф Кульдский, лорд
Дерини   по  крови,  живший  во  времена   междуцарствия  Дерини.   К  концу
междуцарствия Камбером разузнано было, что силы Дерини в неких случаях и при
особенных личных качествах во всей полноте своей могут усваиваться людьми. И
не кто иной, как  он, споспешествовал потомкам прежних людских  правителей в
обретении  оных  сил и позднее возглавил переворот,  коим был положен  конец
междуцарствию Дерини, блага и добродетели ради".
     Морган перевернул страницу. Все это он  уже  знал  -- это общеизвестные
исторические факты. Сейчас ему было  важно другое:  он хотел понять,  почему
несколько минут назад  увидел именно это лицо,  какая связь между Камбером и
происходящими событиями.
     Он стал читать дальше:
     "В некие дни к тайным искусствам  были более терпимы. И в ознаменование
благодеяний  графа Кульдского роду  человеческому Собор  Епископов причислил
его к лику святых. Пятнадцатью же годами  позже настали кровавые гонения  на
дела и особ Дерини. И, говоря кратко, имя Камбера Кульдского  было изъято из
священных свитков. Рамосским Собором немалое  число решений прежних  Соборов
было пересмотрено. И так Камбер лишен был имени святого.
     Камбер  именовался   покровителем   тайных  искусств,  защитником  рода
человеческого.  Но когда Рамосский Собор отверг его, все тайные  искусства и
науки преданы были анафеме. Имя же Камбера стало символом воплощенного зла.
     Все жестокости рода владык междуцарствия приписаны были бывшему святому
Дерини, и имя его не поминалось более народом, кроме как с проклятием.
     Великое число противоречий в славе Камбера меркнет с  течением лет, ибо
непросто распознать ложь спустя  два века. Слухи,  однако, упорствуют в том,
что  кончина  Камбера в  905  году была  лишь видимой  и  что он  отправился
странствовать  в  ожидании часа,  когда  явится,  дабы вновь  показать  свое
могущество. Правда  же  об оном его исчезновении неизвестна, и нет признаков
тому,  что  прояснится  в  ближайшее  время.  Известно,  однако,  что  малое
количество  Дерини  явилось   вновь  и  что   магия,  невзирая  на  запреты,
употребляется в их кругу. Но весьма сомнительно, что Камбер еще среди них --
ибо даже  Дерини не живут более двухсот лет. Слухи, однако,  все живы. Малое
число  нынешних  Дерини,  кто  мог  бы  знать  правду о  Камбере  Кульдском,
безмолвствует".
     Когда  Морган кончил читать этот пассаж, он перевернул страницу назад и
вновь посмотрел на портрет Камбера  Кульдского. Удивительно. Теперь  он  был
уверен, что никогда не видел этого портрета  раньше. И эту справку  о Святом
Камбере он никогда не читал. Он бы ее запомнил, ведь ни  один из читанных им
хронистов не входил в такие детали.
     Но что он действительно почерпнул из этого отрывка? И как это связано с
ныне  мучающим его  вопросом?  И  почему  лицо  на  странице  кажется  таким
знакомым, хотя раньше он никогда его не видел?
     Закрыв книгу, он услышал за спиной звук осторожно открывающейся  двери.
Повернувшись, он успел заметить, как кто-то  в  сером проскользнул в комнату
из коридора.
     Это  была женщина.  И  когда она повернулась к  двери,  чтобы незаметно
закрыть ее, он узнал Кариссу!
     Морган благодушно улыбнулся и сел на свой стул,  ожидая, как долго  она
не распознает  его присутствия,  наблюдая,  как  она  осматривает  комнату и
наконец замечает в углу его тускло мерцающую свечу.
     --  Добрый вечер,  Карисса, --  мягким  голосом, не двигаясь  со своего
места, сказал он. -- Ты ищешь кого-нибудь или что-нибудь?
     Карисса удивленно  застыла  и,  осторожно  обогнув  колонну, подошла  к
Моргану.
     -- Что  ты здесь делаешь? -- низким голосом  спросила она в напряженной
тишине.
     Морган небрежно потянулся и зевнул.
     -- Я тут, если тебе так интересно, искал что-нибудь  почитать. Несмотря
на  то, что я  должен  был  бы  немного устать  от приключений,  которые  ты
устраивала мне  последние несколько дней, мне почему-то  не спится.  Что тут
странного?
     --  Допустим,  -- осторожно  сказала  она.  Ее  минутная  растерянность
прошла. -- Но почему ты думаешь, что в твоей бессоннице виновата я?
     Морган протестующе поднял руку.
     --  Да не  в бессоннице, моя дорогая. В  моей  усталости. Я,  в  общем,
догадываюсь,  что тобою  замышлено:  ты распустила  обо  мне  гнусные басни,
склонила  против  меня Совет лордов, устроила засаду  моему эскорту по  пути
сюда... Я подозреваю, что и смерть Бриона без тебя не обошлась.  Разумеется,
я пока ничего не могу доказать. -- Он сделал пренебрежительный жест.
     -- Полагаю, тебе непросто будет  собрать свидетельства  в подтверждение
всех этих голословных обвинений, дорогой мой Морган. И я думаю, что, если ты
начнешь расспрашивать  об этом, все эти вещи,  в которых ты  обвиняешь меня,
тебе же и припишут.
     Морган неопределенно пожал плечами.
     -- А что до того, что  я  будто бы приложила руку к  смерти Бриона,  --
продолжала  Карисса, -- то это уж просто  ни с чем  не сообразно. Все знают,
что он умер от сердечного приступа.
     -- Я этого не знаю,  -- многозначительно сказал  Морган. -- Я  не  знаю
ничего определенного. Знаю только, что одному из его спутников дали утром на
охоте   фляжку   вина.   Очень   странно,  но  он  описал  дарительницу  как
очаровательную  даму со светлыми  волосами. И только  Колин и Брион пили это
вино.
     --  Да? --  усмехнулась  Карисса.  --  Ты собираешься  обвинить  меня в
отравлении Бриона? Ну  что  ж,  давай.  Хотя ты мог бы  придумать что-нибудь
получше.
     -- Попытаюсь,  --  парировал Морган. -- Я  также случайно  знаю, что ты
раздобыла мутящее разум  зелье, называемое "мераша",  несколько лет назад  и
что действует это зелье только  на тех, в чьих жилах -- кровь Дерини, или на
владеющих силами Дерини, как Брион.
     -- Морган, да ты действительно шпионишь.
     -- Я? Ты знала, что Брион уязвим именно здесь, что, будучи смертным, он
не мог распознать  эту  отраву, пока  не  стало  слишком  поздно. -- Генерал
поднялся,  его высокая и угрожающая  фигура нависла над ней. -- Почему ты не
вызвала его на честный бой. Карисса? Ты могла бы победить, в конце концов он
был простым смертным.
     -- Рисковать моей репутацией, моей властью  -- ради простого смертного,
ради ненужного поединка с человеком?
     -- Ты ведь планируешь поединок с "просто человеком" завтра, не так ли?
     Она медленно, лениво улыбнулась.
     -- Да,  но  здесь  есть разница. Я  ничего не  могу потерять от  боя  с
Келсоном. Он всего лишь мальчик, неискушенный в том, что умел его отец. А ты
не сможешь помочь ему, как помог его отцу пятнадцать лет назад.
     -- Ты слишком самоуверенна, -- возразил Морган. -- В нем много от отца.
И, в отличие от его отца, я все время  на страже и слежу за тем, чтобы ты не
прибегла к коварству.
     --  Да что ты говоришь? Или ты  действительно  думаешь, будто меня  это
волнует? Уж  конечно,  я заглянула в  душу  твоему милому  принцу  несколько
раньше сегодняшнего вечера.
     Морган насторожился.
     --  Сейчас он в безопасности.  Этой  ночью  все силы вселенной не могут
разрушить моей защиты.
     -- Возможно, -- признала она. -- Ты хорошо поставил свою Опеку. Даже на
меня это произвело впечатление. Я не думала,  что полукровки Дерини способны
на такое.
     Морган заставил себя сдержать растущее раздражение.
     -- Наличие цели очень  помогает. Карисса. Я решил, что ты не  добьешься
успеха с этим Халдейном.
     -- Ну, это звучит почти как вызов, мой малыш  Морган, -- лукаво сказала
Карисса. --  И, по крайней мере, придает бодрости. -- Она посмотрела на свои
ногти. -- Хорошо,  ты  можешь  повлиять на завтрашнюю незримую битву  -- или
даже сегодняшнюю. Но я предупреждаю: не будет ни уступок, ни прощения. -- Ее
глаза сузились. --  Я  заставлю тебя  заплатить за  смерть моего  отца.  И я
сделаю это, убивая всех, кого  ты любишь, каждого  в свое время, медленно. И
ты ничего, дорогой Морган, ничего не сможешь изменить.
     Морган долго молча смотрел  на  неправдоподобно  прекрасную и  страшную
женщину.
     -- Посмотрим, -- в конце концов прошептал он. -- Посмотрим.
     Пока Морган отступал к двери, по-прежнему не сводя с нее глаз, наблюдая
за каждым ее движением, она надменно улыбалась.
     --  Помни мои слова, Морган. Никаких  уступок. А  когда  все  начнется,
смотри получше за своим принцем. Ты можешь понадобиться ему очень скоро.
     Морган медленно открыл дверь и вышел, все еще не спуская глаз с ужасной
женщины в  сером. Когда дверь за ним закрылась. Карисса  прошла туда, где он
только что сидел, и взяла оставленную им книгу. Она быстро пролистала ее.
     "Жития Святых".
     Что может быть интересно Моргану в такой книге?
     Ничего не пришло ей в голову, и она нахмурилась. У Моргана была причина
смотреть эту книгу. Но какая?
     В книге  нет никаких образцов, ничего, что  могло бы  быть  практически
пригодно Моргану сейчас, и это обеспокоило ее.
     Карисса не любила, когда что-либо спутывало ее карты.

     <b>ГЛАВА VII
     "Глашатай вечности укажет ход..."</b>
     Приближаясь  к покоям Келсона, Морган испытывал приступ страха. Что там
такое болтала Карисса о  том, что  доберется до Келсона, несмотря на стражу?
Может быть, она уже убила его?
     Этой ночью стражей командовал Дерри. Он внезапно возник перед Морганом,
когда тот приблизился к двери покоев Келсона.
     -- Что-то не так, милорд?
     -- Еще не знаю, -- тихо  сказал Морган, знаком приказав двум стражникам
оставаться на своих местах, -- пока меня не было, ты никого не видел?
     --  Нет,  сэр. Я  опечатал весь  флигель. -- Он посмотрел  на  Моргана,
взявшегося за дверную ручку. -- Мне войти с вами, милорд?
     -- Нет, не обязательно, -- покачал головой Морган.
     Он незаметно  проскользнул в дверь и аккуратно закрыл ее за собой. Стоя
спиной к двери, он задвинул засов,  вглядываясь в темную  комнату, тревожась
за Келсона.
     Он мог бы  так не  волноваться, ведь  Опеку, предмет его гордости, этой
ночью  не  могла  преодолеть  никакая  сила  во  вселенной. Приблизившись  к
королевской  постели,  он  увидел легкое  защитное  сияние,  окружающее  его
молодого  господина,  а   сосредоточившись,  мог  бы  увидеть   обрывки  его
безмятежных снов.
     Но  он не стал этого делать.  Достаточно того, что мальчик невредим. Он
устало  опустился  в  глубокое  кресло  перед камином  и  пошевелил  поленья
кочергой, украшенной чеканкой. Когда пламя снова стало ровным, он поднялся и
по-кошачьи потянулся.
     Колокола  скоро  зазвонят  к вечерне,  а  им  с  Келсоном предстоит еще
небольшая   прогулка.   Плохо,   если   придется  спешить.   Спешка   всегда
оборачивается  неосторожностью, а  сию роскошь они  не могут позволить  себе
этой ночью.
     Морган  выбрался из  шерстяного плаща и повесил его на стул. Накинул на
плечи  собственный тяжелый  плащ  и  защелкнул  пряжку, лязгнув  металлом  о
металл.  Затем он  преклонил  колени перед постелью Келсона, поставив желтую
сальную свечу на пол так, что ее слабый дрожащий свет падал на спящего.
     Морган  не без  удовольствия окинул  взглядом  свою Опеку.  Она  хорошо
послужила сегодня. И пусть он не сможет пользоваться ею в течение нескольких
недель -- кубики надо перезарядить -- но это не важно, хорошо уже то, что он
воспользовался  защитой  вовремя.  До  завтрашней  коронации  он  больше  не
собирался  оставлять  Келсона одного  ни  на минуту.  Встав, он простер руки
ладонями вверх над спящим принцем и, медленно поворачивая их, стал бормотать
заклинание. Когда он закончил,  свет, исходящий  от Опеки,  начал постепенно
угасать,  пока кубики  не  померкли  окончательно.  Теперь  это были  восемь
маленьких  кубиков,  четыре  белых и четыре  черных, разложенных  попарно  в
каждом углу кровати.
     В  то  время,  как Морган  наклонился,  чтобы собрать их, Келсон открыл
глаза и огляделся.
     --  Я, должно быть, уснул, -- сказал он, приподнимаясь на локте, -- уже
пора?
     Морган улыбнулся и сложил оставшиеся кубики в ящичек, обтянутый красной
кожей.
     -- Почти, --  ответил он, поднимая свечу и возвращаясь к камину,  -- вы
хорошо спали?
     Келсон  сел на кровати  и протер глаза,  потом  вскочил  и направился к
сидящему у камина Моргану.
     --  Кажется,  да.  Но  мне, конечно,  хотелось бы  знать,  как вам  это
удалось?
     -- Что, мой принц? -- рассеянно переспросил Морган.
     -- Сделать так, чтобы я спал, разумеется, -- ответил мальчик. Он сел на
шкуру, лежащую  перед камином, и стал натягивать сапоги. -- Я, правда, хотел
пойти с вами, но,  как  только вы  коснулись  моего лба,  я больше  не  смог
открыть глаз.
     Морган улыбнулся, свободной рукой пригладив блестящие волосы.
     -- Просто вы очень устали, мой принц, -- загадочно произнес он.
     Келсон, покончив  с сапогами,  уже искал в  своем гардеробе  что-нибудь
потеплее из одежды. Сейчас на улице  было значительно холоднее, чем днем, --
Морган слышал завывание ледяного ветра за балконной дверью.
     Наконец принц выбрал подбитый мехом малиновый плащ с капюшоном, который
сразу и натянул. Затем он взял предложенный Морганом меч и опоясал им тонкий
стан. Генерал поднялся, оглядел свой клинок и снова задвинул его.
     -- Вы готовы, мой принц?
     Келсон кивнул и повернулся к двери.
     -- Не сюда, -- сказал Морган, направляя мальчика обратно к камину.
     В замешательстве Келсон двинулся туда, куда ему сказали, наблюдая,  как
Морган, отмерив какое-то  расстояние  между  стеной и левой стороной камина,
чертит в воздухе указательным пальцем замысловатый узор.
     Участок   стены   со  скрипом  отодвинулся  назад,  обнаруживая  темный
лестничный  пролет, ведущий  в холодную ночь. Келсон недоверчиво  взирал  на
происходящее.
     -- Как вы это сделали?
     -- Да  я просто  догадался,  как  это  устроено,  мой принц,  -- сказал
Морган, доставая из  канделябра свечу и указывая  Келсону путь, -- вы что, и
впрямь не знали про этот выход?
     Мальчик кивнул, Морган протянул ему руку и шагнул в темный проем. Стена
позади них неслышно сомкнулась, и только их осторожные шаги глухо отдавались
от сырых каменных стен.
     Пока  они спускались,  Келсон  держался  поближе  к  Моргану,  тревожно
всматриваясь  в  темноту впереди.  Эту холодную, сырую неизвестность освещал
лишь  крошечный огонек их  единственной свечи. Келсон не решался заговорить,
пока  они не достигли ровной площадки, и даже тогда его голос прозвучал чуть
слышно.
     -- Морган, а таких потайных ходов еще  много? --  спросил  он, едва они
обогнули  поворот  и  встали  перед  глухой  стеной.  Морган  протянул свечу
Келсону.
     --  Хватит, чтобы  дойти  незамеченным до  любого  места  во дворце, --
ответил он, -- если, конечно, знаешь, куда идешь. Погасите свечу, как только
я дам знать. Мы уже пришли и находимся на площади напротив базилики.
     Морган  нажал  рычажок,  спрятанный  в  нише, и сразу  на  уровне  глаз
открылось  небольшое отверстие. Посмотрев  туда  одним  глазом, он  отпустил
рычаг.
     -- Все хорошо, гасите свечу.
     Келсон  подчинился, и  площадка, где  они стояли, погрузилась  во тьму.
Раздался  легкий  скрип,   и   Келсону  в  лицо  ударил   холодный,   сырой,
пронизывающий   ветер.  Потом  он  разглядел  во  тьме   прямо  перед  собой
прямоугольник  света.  Морган взял  принца за руку  и повел вперед, стена же
бесшумно сомкнулась за ними. Густой  туман плавал в ночном воздухе, он сразу
пронизал леденящим холодом надетые на них теплые плащи.
     Келсон натянул  капюшон на самые глаза  и поспешно  отступил подальше в
тень. Они с Морганом ждали.
     Площадь сейчас была почти пуста, и огромный силуэт  базилики пробивался
сквозь  мрак  в  ночном небе.  Слышался бой колоколов,  отзванивавших  конец
поздней  вечерни.  Последние  прихожане  выходили  на  дорогу  с  освещенной
площадки возле  дверей  базилики.  Тут  и  там  солдаты  по  двое,  по  трое
переходили  площадь,  иногда  с поднятыми  вверх  в  густом  тумане шипящими
факелами, но  чаще  всего  они  просто пробирались  вдоль площади,  торопясь
скорее попасть туда, где не так сыро и холодно.
     Келсон и  Морган подождали в тени минут пять, пока не прошли все, затем
генерал  взял принца  за руку и повел его краем площади  к портику. Там  они
снова выжидали некоторое время,  показавшееся  Келсону  вечностью, и наконец
незаметно,  через  боковую  дверь проскользнули  внутрь  притвора.  Затихшая
церковь,  как они и надеялись, была пуста. Слабый бледный  свет, лившийся от
поставленных прихожанами свечей, расцвечивал каменные  полы и темные витражи
рубиновыми  и  сапфировыми  огоньками,  не  давая тьме  полностью  поглотить
помещение.
     В  самой ризнице  только одна лампада  горела ровным ярким пламенем  на
своем месте, в углу, отбрасывая розовые отблески по  всему алтарю. Пока двое
осторожно продвигались  вдоль бокового  прохода, одинокая  фигура  в черном,
склонившаяся  перед  алтарем   за  мгновение  до  этого,  вышла  из  тени  и
направилась навстречу вошедшим в поперечный неф.
     -- Что-то не так? -- прошептал Дункан, проводя их  в кабинет и затворив
дверь.
     --  Да  нет,  ничего  особенного,  --  ответил  Морган.  Он  прошел   к
занавешенному окну, отодвинул  штору и некоторое  время упорно вглядывался в
темноту, потом вернулся и сел за стол  в  центре комнаты. Келсон тоже присел
на край  стула,  не спуская  глаз  со  старших и  внимательно прислушиваясь.
Дункан остался на  ногах, только  накинул на плечи  тяжелый  шерстяной плащ,
взяв его со стула, стоящего перед письменным столом.
     -- Устраивайтесь  пока  поудобнее.  Мы воспользуемся старым Переносящим
Ходом Дерини, чтобы  попасть в собор прямо отсюда. Он  остался с тех времен,
когда Дерини еще почитались за приличное общество. -- Дункан некоторое время
молча возился с застежкой часов. -- Я  хотел бы проверить другой конец хода,
прежде чем  мы  спустимся  туда  втроем.  С  нашей-то  везучестью кто-нибудь
наверняка  окажется  в  ризнице,  когда  мы  появимся  там,  и  тогда,  сами
понимаете, результат будет весьма печальный.
     Он  подошел к  молитвенному  столику  в углу и  нажал несколько кнопок,
спрятанных   на  его  крышке.  Снова  участок   стены,  казавшейся  цельной,
отодвинулся,  открыв  отверстие  в  человеческий  рост,  шириной  в четыре и
глубиной в два фута.
     Ободряюще махнув рукой, Дункан шагнул в эту камеру и тотчас пропал.
     Келсон был поражен.
     -- Морган, как он это сделал?! Я же не спускал с него глаз. И что такое
Переносящий Ход?!
     Морган улыбнулся и откинулся на спинку стула.
     --  Мой  принц,  вам  только что  продемонстрировали на практике  почти
забытое искусство -- искусство Переносящего  Хода.  Вы еще убедитесь,  когда
познакомитесь  с  ним   поближе,  что  наш  Дункан  --  человек  чрезвычайно
способный. Он нашел удивительный способ разрешения той основной проблемы, ну
о которой мы говорили утром. Могу добавить, он считает свое могущество даром
Божьим, который нужно употреблять во благо людям.
     -- Поэтому он и стал священником?
     Морган пожал плечами.
     -- Видите ли,  Дункан  по-своему очень религиозный  человек. Во  всяком
случае,   он   поступил   именно   так,  а   что   может   быть   лучше  для
Дерини-полукровки?

     Очутившись в ризнице собора Святого Георга, Дункан огляделся. Она ничем
не  освещалась,  кроме  маленькой  лампады  в  дальнем  углу,  но,  как  ему
показалось, в ризнице никого не было.
     Он уже  совсем собрался, облегченно вздохнув,  перенестись  обратно  за
Морганом и Келсоном, как вдруг услышал какое-то шевеление во мраке у дверей,
и чей-то голос произнес:
     -- Кто там?
     Дункан  медленно обернулся на  звук и  ощупью,  неуверенно двинулся  на
голос,  думая,  не ослышался ли он. Вскоре  его глаза  привыкли  к  тусклому
свету, и он различил согбенную фигуру в темных одеждах, стоящую в двери.
     -- Я-то  думал, все  уже ушли, --  продолжал тот же  голос.  Незнакомец
высек огонь,  зажег тонкую белую свечку и  поднял  ее вверх. -- О, монсеньор
Мак-Лайн, это вы? Я -- брат Джером, ризничий. Вы меня помните?
     Дункан вздохнул всей грудью  -- слава Богу,  что перед ним брат Джером.
Старенький монах был почти слеп, вдобавок он давно уже слегка  повредился  в
уме.  Если старец и разглядел что-то в тусклом свете, то ему все равно никто
не поверит. Дункан подошел к брату Джерому с искренней улыбкой на лице.
     -- Вы напугали меня, брат Джером, -- мягко пожурил  он его, -- что  это
вы здесь делаете, почему расхаживаете среди ночи?
     Старик захихикал.
     -- Ох, и  представляю, как я вас напугал, молодой человек. Да, когда  я
вас окликнул  в первый раз, у вас-то  чуть душа не ушла в пятки. -- Он снова
хихикнул себе под  нос, и  удивленный  Дункан не  понял, то ли старик увидел
больше, чем сказал, то ли это просто ночной приступ старческого бреда.
     -- Вы  удивляете меня, брат,  -- сказал Дункан, -- я думал, что я здесь
один. Я вернулся, чтобы еще раз  проверить, все  ли  королевские регалии для
завтрашней  коронации  на  месте. Вы же знаете, как я сегодня был занят. Его
высочество весь день беседовал со мной.
     Брат Джером проковылял  по  комнате туда, где были сложены облачения, и
уверенно похлопал по крышке ларца.
     --  Ах,  не извольте  беспокоиться, мальчик  мой,  я же сорок  пять лет
поддерживал  здесь  порядок.  Король,  которого вы завтра  венчаете, уже  не
первый на  моей  памяти. Не первый  и не второй. Наш молодой господин  будет
прехорошеньким королем, если переживет эту ночь.
     Дункан оцепенел, ужас подступил комом к горлу.
     -- Что вы имеете в виду, почему "если переживет эту ночь"?
     --  Ну,  мальчик мой, вы разве  не  знаете, какие слухи ходят? Говорят,
чудовищные  силы  зла притаились  на  улицах Ремута.  Они пришли  за молодым
принцем  Келсоном,   да   благословит   его   Господь!  --   Джером   истово
перекрестился. -- Говорят, магия Дерини ведет их в покои принца.
     --  Магия Дерини?  --  повторил  Дункан.  -- Кто это  вам  сказал, брат
Джером? Нынешние лорды Дерини всегда были друзьями королей Халдейнов.
     -- Не все Дерини,  милорд, --  возразил старый  монах. -- Одни говорят,
что возвратился дух  мертвого чародея Дерини, убитого много лет назад  отцом
нашего мальчика, да упокоит Господь его  душу, вернулся,  чтобы отомстить. А
другие говорят: "Это  дочка того  чародея.  Карисса, Сумеречная леди Севера,
она задумала убить нашего принца  и сама занять престол Гвинедда". А  третьи
говорят,  что это  заговор всех злых сил  в  мире,  что  они пришли погубить
нашего принца и обобрать  его королевство, ибо, если  одолеют они,  мы будем
вечно платить дань этим темным силам.
     Но сам-то  я считаю, и еще  найдутся такие, кто согласится со мной, что
все это  козни этого типа, Моргана, в нем, видать,  взыграла  кровь  Дерини.
Помните, за ним нужен глаз да глаз!
     Дункан  еле  сдержал усмешку, хотя  его и обеспокоило услышанное. Пусть
даже в  старческой  болтовне  причудливо  переплелись  суеверные  выдумки  и
легенды, доля горькой правды  была  в словах старика.  Работа Кариссы  здесь
налицо,  и дух ее отца, можно сказать,  -- тоже,  если верить, что  родители
продолжают  жизнь в  своих детях. И не  было никаких сомнений, что силы тьмы
сгустились  именно  сейчас,  готовые  овладеть  целым  миром  после  падения
Гвинедда.
     Что касается россказней  об Аларике, то  он  их  уже слышал.  Эта часть
рассказа -- полная ерунда.  Не мешало бы попробовать вразумить брата Джерома
в этом вопросе.
     Дункан подвинулся ближе к монаху и прислонился к шкафу.
     -- Брат  Джером, но на самом-то деле вы же не верите всему, что болтают
о Моргане, да?
     -- Ах нет, мой мальчик, это истинная правда.
     Дункан разочарованно покачал головой.
     --  Да  нет же, вас, по  всей вероятности,  ввели в заблуждение.  А  я,
например, уверяю вас, что лорд Аларик совсем не такой, как  вам наговорили о
нем.  Я  видел его  сегодня  днем, и, поверьте мне,  сердце генерала  отдано
только интересам принца Келсона.
     Джером прищурился.
     -- Вы можете доказать это, мой мальчик?
     -- Только нарушив обет священника, -- спокойно ответил Дункан.
     Лицо Джерома внезапно просветлело.
     --  Да, я понимаю. Вы  ж его духовник, -- он помолчал, очевидно глубоко
задумавшись, -- но вы уверены, что он говорит вам всю правду?
     -- Думаю, что да, -- улыбнулся Дункан, -- я знаю его очень  давно, брат
мой.
     Джером пожал плечами и заковылял к двери.
     -- Ладно,  мой  мальчик,  вы, похоже, знаете  побольше,  чем некоторые.
Однако откуда-то взялись эти слухи, не на пустом же месте.. Да, ладно, что ж
среди ночи спор-то затевать? Я  пойду,  если  вы не возражаете. Когда вы все
закончите, стражники вас выпустят.
     Дункан поднял свечу, зажженную монахом, и проводил его до двери.
     -- Хорошо, брат Джером. Только вот еще что...
     -- Да? -- Старый монах остановился в дверях, взявшись рукой за щеколду.
     Дункан вложил зажженную свечку в свободную руку старика и дотронулся до
его плеча.
     -- Видите эту свечку, брат Джером?
     Взгляд Джерома устремился к свече и остановился на ней.
     -- Да, -- прошептал он.
     Голос Дункана стал тише, мягче, но глаза его при этом сверкали.
     -- Возьмите-ка  лучше эту свечку с собой, Джером. На улице темно. Здесь
нет никого, кроме вас, вы же не хотите оставить здесь горящую свечу, правда?
Она же может спалить целый собор. Это было бы ужасно, да?
     -- Да, -- прошептал Джером.
     -- И вы здесь никого не видели, да,  Джером? Кроме вас, ночью в ризнице
никого не было. Вы ни с кем не разговаривали. Понимаете?
     Старый монах кивнул, и Дункан опустил руку.
     --  А теперь вам лучше  уйти. Все идет как надо. Вы исполнили ваш долг.
Вы меня не видели. Теперь ступайте.
     Не произнося ни слова, Джером повернулся и, отворив дверь, выскользнул,
закрыв ее за собой. Уж конечно, он и не заикнется о том, что с ним случилось
сегодня ночью.
     Дункан  кивнул  самому себе  и вернулся  на  то  место, куда  он попал,
перенесясь  в  ризницу.  Постояв немного  и  собравшись с мыслями, он  снова
вернулся в свой кабинет.
     Когда Дункан появился  в  нише своего  кабинета,  Келсон, резко тряхнув
головой, в изумлении вскочил со стула, встречая молодого священника.
     -- Отец Дункан, что-нибудь случилось? Вас не  было так долго, что мы уж
решили, будто произошло что-то ужасное.
     Морган тоже подошел к Переносящему Ходу.
     --  Келсон  немного   преувеличивает,   Дункан,   но  ты  действительно
отсутствовал чересчур долго. Что-то не так?
     -- Не сейчас, -- произнес Дункан, качая головой и улыбаясь, -- я просто
встретил  старого знакомого.  В ризнице был брат Джером, он что-то проверял,
хотя не думаю, что он  видел,  как именно  я там появился. Он слишком стар и
дряхл, чтобы  понять,  что  я вошел не совсем обычным путем.  Кстати, у него
весьма своеобразный взгляд  на текущие события. Напомните  мне, я как-нибудь
расскажу вам об этом.
     Дункан снова  шагнул  в Переносящий  Ход,  пригласив Моргана  и Келсона
следовать за  собой.  Места было мало, но они потеснились. Морган и Дункан с
обеих сторон обхватили Келсона за плечи.
     -- Готовы? -- спросил Дункан.
     Морган кивнул.
     -- Келсон,  расслабьтесь  и  ни  о  чем  не думайте. Вы не  можете сами
управлять Переносящим  Ходом, и мы с Дунканом просто встанем по сторонам  от
вас и перенесем вас, ну... примерно как мешок с картошкой.
     -- Хорошо, -- кивнул Келсон.
     Священник проницательно взглянул  на мальчика, внезапно осознавая,  что
этот  юнец  разговаривает,  как  король,  дающий согласие, в  то  время  как
согласия его и не спрашивали. Интересно, заметил ли это Аларик?
     Келсон,  тем  временем закрыв глаза, старался  ни о чем  не думать,  он
заставлял себя  раствориться в темноте, приказывая  рассудку уснуть. Мальчик
уже   плохо  соображал,  когда  рука  Моргана  сжала  его  плечо,  потом  он
почувствовал  слабую боль  в  глубине желудка, мгновенное ощущение  полета и
легкое головокружение.
     Келсон открыл  глаза и уставился во  тьму -- они  находились  уже не  в
кабинете.
     Дункан осторожно огляделся. Ризница была  такой, какой он ее оставил --
пустой  и  темной. Жестом  позвав за  собой Моргана и  Келсона,  он бесшумно
прошел через  нее и, легко отворив дверь, выглянул наружу. В нефе собора, за
дверью, было так же безлюдно. Морган, заглянув через его плечо, взмахом руки
показал, как лучше пройти неф.
     -- Обойдем? -- почти неслышно прошептал он.
     Дункан кивнул и указал рукой на другой конец нефа, туда, где из темноты
пустого собора выступала дверь, ведущая в королевскую усыпальницу.
     -- Я пойду по правой стороне, ты -- по левой
     Морган кивнул в знак согласия, и все трое двинулись  к двери. Когда они
почти что  достигли цели,  Дункан скользнул вправо и  растворился в темноте.
Келсон  остановился у самого  входа в  усыпальницу и встал так, чтобы видеть
Моргана, приближающегося к еле видимым стражникам.
     Морган,  как  призрак, тихо продвигался  вперед, мгновенно перебегая из
тени  в тень,  с каждым шагом  приближаясь к  цели.  Расстояние между  ним и
ничего не подозревающим солдатом уже не превышало нескольких ярдов.
     Осторожно,   стараясь   не   шуметь,  чтобы  не   спугнуть  ничего   не
подозревавшего  стражника,  он подступил  к  нему  вплотную и, подняв  руки,
коснулся мягко и легко шеи воина.
     От  прикосновения   Моргана  тот  мгновенно  оцепенел,   затем   обмяк;
остановившиеся глаза  стражника  беспомощно глядели вперед, но с этой минуты
он  уже  ничего  не  понимал,  ни о  чем не помнил.  Морган несколько секунд
разглядывал  его, опутанного чарами,  затем, убедившись, что  все получилось
хорошо, жестом подозвал Келсона.  Когда к ним  присоединился Дункан, мальчик
восхищенно посмотрел на них обоих.
     -- Ну что, все в порядке? -- тиха спросил Дункан.
     -- Он ничего не будет помнить, -- кивнул Морган.
     -- Пойдем, -- обронил Дункан и двинулся ко входу в усыпальницу.
     Массивные ворота не только защищали усыпальницу от  незваных гостей, но
и украшали собой  рубеж  между миром живых  и  миром мертвых.  Полных восьми
футов  в  высоту, они были  сделаны  из  сотен  крепких,  но  изящных медных
прутьев, позолоченных, так как они охраняли королевскую гробницу.
     Морган,  просунув руку сквозь решетку, потянулся к замку,  рассматривая
при  этом  усыпальницу  за воротами.  В конце  короткого  прохода  находился
простой алтарь, предназначенный,  вероятно,  для  удобства царственных особ,
приходящих сюда помолиться о вечном покое  мертвых. Проход резко поворачивал
влево  к самой гробнице и, изогнувшись еще  раз,  вел к  скамье,  на которой
стояли горящие свечи, отбрасывая отблески на полированный мраморный пол и на
алтарь. За этим последним поворотом находились и захоронения королей -- цель
их ночного путешествия.
     Морган  быстро  ощупал   замок  и   встал  на  колени,  чтобы   получше
ознакомиться с  его механизмом.  Дункан отправился  проверить  околдованного
стражника, а Келсон подошел поближе к Моргану, зачарованно  заглядывая через
его плечо.
     --  Вы   можете  открыть  замок?  --  прошептал   мальчик,   беспокойно
оглядываясь.
     Морган   прижал  палец  к  губам,  требуя   тишины,   затем   приблизил
чувствительные кончики пальцев к сложному замку, и  на его  напряженном лице
застыло  сосредоточенное  выражение  -- теперь он представлял каждую  деталь
замкового механизма. Келсон затаил дыхание.  Послышался глухой металлический
щелчок, потом еще один. Морган открыл глаза.
     Генерал поднялся  с колен и одним широким  движением  распахнул ворота.
Обернувшись,  как  он думал,  к Дункану, Морган похолодел, и,  предостерегая
ничего не подозревавшего Келсона, положил ему на плечо руку.
     -- Добрый вечер, Роджер, --  тихо сказал он, сжав плечо мальчика, когда
тот встревоженно пошевелился.
     Роджер  в  угрожающей  позе  стоял  у  самого  входа  в склеп  с  видом
оскорбленным  и  недоверчивым.  Темно-зеленый  бархат,   казалось,  нагнетал
ощущение угрюмой враждебности, отбрасывая жутковатые отблески на его  лицо и
волосы. Свет, исходящий от закрепленных в стене факелов, только усиливал это
загробное   впечатление.  Однако  негодование  и  отвращение  Роджера   были
подлинными.
     -- Ты! -- Низкий голос Роджера показался мертвенным в стылой тишине. --
Какого черта ты здесь делаешь?
     Морган небрежно пожал плечами.
     --  Я не  мог  уснуть, Келсон -- тоже,  вот мы  и  решили прийти  сюда,
навестить Бриона.  Вы же  знаете, что я не видел его после  смерти-  Я хотел
прочесть над ним молитву. Может быть, присоединитесь к нам?
     Роджер зло прищурился, рука его потянулась к мечу.
     --  Как ты  смеешь? -- пробормотал  он, с силой выталкивая каждое слово
сквозь  сжатые  тонкие губы,  -- как ты смеешь? После  нынешнего глумления в
Совете, после того, как ты, Дерини, наводнил все королевство своей ложью, ты
еще имеешь  наглость привести сюда его  высочество, именно сюда, черт  знает
зачем, -- ну, я бы...
     Пока  он  доставал  свой меч  из  ножен,  Морган  краем  глаза  заметил
молниеносное  движение позади  Роджера  и  сделал шаг назад,  чтобы выиграть
время. И  в  тот момент, когда Роджер  извлек меч, Дункан, подошедший сзади,
легко коснулся его шеи кончиками пальцев.
     От этого  прикосновения Роджер тотчас  словно  окаменел, затем обмяк  и
повалился на  пол.  К счастью, Морган успел перехватить его меч, чтобы он не
загрохотал  о  каменные  плиты. Затем  Дункан  усадил  потерявшего  сознание
Роджера, прислонив его спиной к стене.
     Выпрямившись, Дункан нарочито отряхнул руки.
     --   Что  он   тут   делал?   --  выдохнул  Келсон,   пожирая   глазами
бесчувственного Роджера с подозрением и растущим отвращением, -- вы думаете,
его подослала она?
     Морган  шагнул ко входу в  королевскую усыпальницу  и жестом  пригласил
обоих спутников следовать за собой.
     --  Кого  вы имеете в  виду, Кариссу или вашу  матушку? --  спросил он,
закрывая за  собой ворота, -- думаю, так совпало, что Роджер  сегодня  ночью
отвечал за охрану. Не беспокойтесь.  Ни он, ни стражник  ничего не запомнят.
Пойдемте.
     Сделав несколько шагов и миновав фамильный алтарь, они вскоре  достигли
усыпальницы. Теперь их окружали могилы Халдейнов.
     Склеп  был огромный, в два человеческих  роста, вырубленный строителями
собора из цельной скалы. Вдоль стен были  высечены ниши, в каждой из которых
покоились останки  предков Келсона,  убранные ветхими  одеяниями  из дорогих
тканей,  с  пустыми  глазницами, слепо  глядящими  в противоположную  стену.
Оставшееся место занимали  расположенные ровными  рядами гробницы  королей и
королев, правивших  Гвинеддом последние четыреста  лет. Каждая была украшена
великолепнее,  чем  предыдущая,  на   каждой   было  вырезано  имя   и  годы
царствования покоящейся под ней царственной особы.
     Чуть левее множество свечей, в несколько рядов поставленных на скамьях,
с обеих  сторон  озаряли  красными и синими отсветами  свежую могилу. Келсон
остановился и  долго смотрел в ту сторону, затем  молча направился к  могиле
отца.
     Когда они уже подходили к гробнице,  Морган  придержал Дункана рукой  и
продолжил путь один, а Дункан и Келсон безмолвно наблюдали за ним.
     Несколько  минут  Морган  неподвижно  постоял  над  могилой,  потом  он
склонился  и ласково коснулся рукой  саркофага. Невозможно было привыкнуть к
мысли,  что  милый, добрый Брион закончил земной путь. Он  прожил так  мало,
сделал столько добра, но  многое не  успел -- на  все  не  хватило  времени.
Почему? Почему его ждал именно такой конец?
     "Ты был мне отцом и братом, -- безрадостно думал  Морган. -- Если  бы я
только мог быть с тобой в тот день, я бы, наверное, уберег тебя от унижения,
твое дыхание не прервалось бы так жестоко.
     Теперь, когда тебя нет..."
     Морган  взял  себя в руки,  отнял ладони  от саркофага, жестом подозвал
Дункана и Келсона. Да,  в его жизни были и радость, и дружба, была и любовь.
Возможно, все  это еще  будет. Но сейчас перед ним только сложнейшая задача,
которую он должен разрешить.
     Осторожно сняв  с саркофага  покров,  они с Дунканом подвинули  крышку,
чтобы сломать печать,  а потом  сдвинули ее еще немного так,  что можно было
заглянуть  внутрь. Там,  призрачное, завернутое в саван,  лежало  хладное  и
неподвижное тело.
     Морган дождался,  пока Келсон поднес канделябр  ближе, и  твердой рукой
сдернул шелковый саван, прикрывающий лицо покойного.
     В следующее мгновение  мир  покачнулся у него в глазах, леденящий холод
сковал  тело, и  он схватился за сердце  омертвелой  рукой. Ошеломленный, он
глядел в гроб, не веря своим глазам.
     Келсон протиснулся ближе  к саркофагу, тревожно  заглянул внутрь  и,  с
трудом сглотнув, прошептал:
     -- О Боже!
     Дункан же, просто одеревеневший от увиденного, с трудом поднял дрожащую
руку и перекрестился.
     В саркофаге покоился не Брион!

     <b>ГЛАВА VIII
     Не верь глазам своим</b>
     Потрясенный, Морган нагнулся и внимательно осмотрел лицо мертвеца, хотя
и без того было ясно -- это не Брион. Он видел перед собой седого бородатого
глубокого старца.  Возможно,  это  был  какой-то давно  умерший  король  или
королевский родич, но никак не Брион.
     Пораженный   донельзя,  Морган  выпрямился,  вновь  набросил   шелковое
покрывало на лицо и, опершись руками на край саркофага, в недоумении покачал
головой -- он так и не мог поверить тому, что увидел.
     --  Ну что ж, -- сказал он в конце концов ничего не выражающим голосом.
-- Этого быть не может, но тем не менее...  Келсон, вы уверены, что ваш отец
похоронен именно здесь?
     Принц кивнул.
     -- Я видел, как тело клали в этот саркофаг, я уверен.
     Дункан в раздумье оперся локтями на колени и устало потер рукою лоб.
     -- Ладно, допустим, что это тело --  подложное. Кто-нибудь из вас может
его опознать?
     Оба его товарища покачали головами.
     -- Хорошо, -- продолжал  он, размышляя  вслух. -- Попробуем  рассуждать
немного иначе. Келсон видел, как Бриона положили в этот саркофаг,  но сейчас
здесь какое-то другое  тело.  Известно  также,  что охрана была поставлена у
склепа  еще до погребения  и  так  с тех пор и стояла, а что это значит? Это
значит, что очень трудно  было бы вынести тело из склепа так, чтобы никто не
заметил. Вам ничего не приходит в голову?
     Дункан кивнул.
     --  Я  понял,  к  чему ты  клонишь, --  тело  Бриона  где-то  здесь,  в
усыпальнице, но, по всей видимости, спрятано либо в другом саркофаге, либо в
какой-то нише. В общем, мы должны найти его.
     Морган, задумавшись, сжал губы, потом покачал головой.
     -- Нет,  похоже. Карисса здесь  ни при чем, откуда бы ей  знать, что мы
будем искать  тело  Бриона? Мы и сами  не  думали не гадали  до сегодняшнего
утра, что  так получится. Вот Джеанна  -- другое дело. Она  так  дико боится
моей пресловутой власти над Брионом, что могла припрятать  тело -- а вдруг я
буду  влиять  на него и после смерти. Если так, то, надо сказать, она сильно
преувеличивает мои возможности.
     -- Ты полагаешь, тело все-таки здесь, в склепе? -- спросил Дункан.
     -- Думаю, что мы должны  исходить  из этого, -- ответил Морган. -- Да и
выбора у нас нет Поэтому, пожалуй, пора приступать.
     Дункан кивнул в знак согласия, вынул из канделябра тонкую свечу и подал
ее мальчику; взяв себе другую свечу, он двинулся вдоль захоронений, обследуя
саркофаги,  а  Келсон  шел вдоль  стенных ниш,  рассматривая их  обитателей.
Морган  еще раз взглянул на шелковый  покров, прикрывавший саркофаг  Бриона,
затем  тоже  взял  свечу и начал исследовать  захоронения на  другой стороне
усыпальницы.
     Это было не самое приятное занятие -- сдвигать крышки,  одну за другой,
с  гробов  и находить там только истлевшие кости и полусгнившую одежду. Судя
по  всему, у  Дункана дело обстояло не лучше. Морган прошел уже  почти  весь
ряд,  свеча догорала, а результат  был все  тот же. Поиски Келсона, кажется,
были так же безуспешны.
     Взгляд, брошенный им на мальчика, подтвердил его предположение. Келсон,
добросовестно  осматривая  каждую  открытую нишу,  двигался  рывками, нервно
вцепившись влажной  рукой  в свечу,  озираясь при  каждом колебании теней на
стене.
     Морган набросил покров  на очередное захоронение. Ему  было стыдно, что
Келсону выпало  самое  неприятное  --  заглядывать  в открытые  ниши, однако
ничего другого не оставалось. Вряд  ли мальчику было  бы  по силам поднимать
тяжелые крышки саркофагов.
     Заглянув в последний гроб, он убедился, что  и здесь лежит не  Брион, и
тяжело вздохнул.  Они вскрыли почти  треть  захоронений,  и все  зря. Скорее
всего, оставшиеся две трети тоже ничего не принесут.
     Нужно ли было кому-нибудь похищать тело Бриона на прошлой неделе? И где
еще  в этой усыпальнице может  находиться  оно,  если не на  обычных местах?
Допустим, Карисса  побывала здесь.  Но откуда она  узнала, что им  будет так
важно найти  тело? Простая предосторожность? Тогда,  быть может, все обстоит
проще простого, и тело Бриона вообще никуда не двигалось с места?
     Чувствуя,  что  его догадка верна,  Морган кинулся к первому саркофагу,
вокруг которого горели свечи, и опять поднял шелковое покрывало.
     --  Дункан!  Келсон! --  воскликнул  он, пристально  вглядываясь в лицо
лежащего в гробу. -- Идите сюда. Кажется, я знаю, где Брион.
     Дункан и мальчик не заставили себя ждать.
     -- Что ты имеешь в виду? -- спросил Дункан.
     --  Что он все время был у  нас под носом, --  сказал  Морган, не сводя
глаз с мертвого лица. -- Никто его не трогал, тут он и лежит.
     -- Но это не... -- воспротивился мальчик.
     --  Погодите,  Келсон,  -- возразил  Дункан; его скептицизм мало-помалу
исчез. -- Ты думаешь, что это изменение образа, иллюзия, да, Аларик?
     Морган кивнул.
     -- Смотри сам. Я думаю, это Брион.
     Дункан вставил свечу в канделябр, вытер  вспотевшие руки и, протянув их
ладонями вниз  и прикрыв глаза, стал водить ими над телом, изучая  его таким
способом. Через мгновение он поднял руки и, открыв глаза, глубоко вздохнул.
     -- Ну? -- спросил Морган. -- Как ты думаешь? Дункан кивнул.
     --  Ты  прав,  иллюзия.  Это  --  Брион.   Изменение  облика  проделано
мастерски. Здесь явно поработало Зло. -- Он покачал головой. -- Но я уверен,
что это поправимо. Ты снимешь заклятие, или мне попробовать?
     Морган посмотрел на тело вновь, затем отрицательно качнул головой.
     -- Сними ты. Кажется, здесь лучше справится рука священника.
     Дункан глубоко вдохнул, медленно выдохнул, затем быстро положил руки на
лоб   мертвеца.  Через  несколько  секунд  его  дыхание   участилось,  стало
необыкновенно резким и громким в окружавшей их тишине.
     Келсон  с  робостью следил  за происходящим, лишь  отчасти понимая  его
смысл; он бросил долгий взгляд  на Моргана и, содрогнувшись, вновь посмотрел
на священника.  Мальчику  совсем не нравилось все  это, и  он бы  предпочел,
чтобы кошмар поскорее закончился.
     Дыхание Дункана стало еще  резче, на его лбу  и тыльной стороне ладоней
выступили капельки пота, несмотря на  царивший в склепе ледяной  холод.  Тем
временем Морган и Келсон видели, как под руками Дункана черты мертвого  лица
на глазах  дрогнули, начали  туманиться  и  колебаться. Дункан последний раз
выдохнул и  напрягся,  и  в  то  же мгновение  черты  застыли,  сложившись в
знакомый образ  Бриона. Дункан  резко отдернул руки и,  шатаясь, отступил от
тела. Его лицо побледнело и осунулось.
     --  С  тобой все в порядке?  -- спросил Морган, протянув через саркофаг
руку, чтобы поддержать кузена.
     Дункан слабо кивнул и постарался успокоить дыхание.
     -- Это было -- худо, Аларик, -- пробормотал священник. --  Он -- был --
не  свободен,  и   чары  --  безумно  сильные.  Когда  я  освободил  его,  я
почувствовал, как взяла его смерть. Это нельзя описать.
     Дункана  всего  передернуло,  и  Морган, успокаивающе  сжав  его плечо,
отпустил руку и быстро моргнул, потому что у него самого в глазах потемнело.
Между ними покойно лежало тело  Бриона, чьи  мягкие  серые  глаза  закрылись
навсегда,  мышцы  рта расслабились, складки напряженного  раздумья,  которые
Морган помнил столько, сколько знал Бриона, стерла с его чела смерть.
     Морган спокойно протянул  руку и достал Глаз Цыгана, зловеще блиставший
в мочке правого уха Бриона. Он долго и пристально  смотрел в глубину  камня,
затем убрал его в свою поясную сумку.
     Это  движение  словно  разбудило   Келсона,  с   благоговейным   ужасом
взиравшего  на происходящее. Мальчик склонился над телом отца,  коснулся его
руки,  и глухое рыдание вырвалось из  его уст. Сглотнув  слезы, он с мольбой
взглянул на священника.
     --  Он теперь  вправду  свободен,  отец Дункан? -- воскликнул принц,  в
надежде получить какое-нибудь заверение. -- Она не сможет больше заколдовать
его, нет?
     Дункан покачал головой.
     -- Он свободен, мой принц. Даю вам слово. И никакие чары над ним больше
не властны.
     Келсон вновь посмотрел на отца и тихо произнес:
     --  Как-то  неловко  -- взять Глаз Цыгана и ничего  не положить  взамен
Может быть, мы... -- Его голос пресекся от нерешительности, и Дункан кивнул.
     --  Как  насчет  этого?  --  спросил  он, доставая  из  кармана  сутаны
маленькое позолоченное распятие.
     Келсон устало улыбнулся и, взяв распятие, вложил его в руку отца.
     --  Спасибо, -- сказал принц, его глаза наполнились слезами.  -- Думаю,
ему бы это понравилось.
     Когда  мальчик  отвернулся  и  его   плечи  судорожно  задергались   от
сдерживаемого  плача,  Морган, глянув на своего кузена, вопросительно поднял
бровь.  Дункан  кивнул  и  начертил  в  воздухе над телом крест. Затем они с
Морганом водрузили крышку саркофага на  место. Дункан  погасил  зажженную им
было добавочную свечу и  поставил канделябр  обратно на скамью.  После этого
они, увлекая за собой мальчика, покинули усыпальницу.
     Когда  ворота закрылись  за ними, Дункан сразу же  направился туда, где
Роджер  дремал,  прислонившись  к  стене, и  тронул  его  лоб  рукой. Роджер
мгновенно  поднялся, но  он по-прежнему находился во власти Дункана,  и тот,
вложив  его  меч  в  ножны,  отправил  воина  восвояси.  Сделав  это, Дункан
направился к своим товарищам; пора было возвращаться в кабинет

     Дункан открыл тайник, куда он убрал Огненный перстень и другие предметы
для ритуала передачи власти и перенес их на  стол в середине кабинета. Когда
он  сел рядом  с  Келсоном,  Морган  прошел к письменному столу  и,  обыскав
несколько  мелких  выдвижных  ящиков,  нашел  то,  что  искал,  -- маленькую
хирургическую сумку, спрятанную в  кожаный саквояж.  Вернувшись к  столу, он
открыл сумку и высыпал ее  содержимое на стол, затем стал копаться в поясной
суме, пока не нашел Глаз Цыгана.
     Келсон  удивленно  посмотрел  на  Моргана,  затем движением  подбородка
указал на хирургические инструменты:
     -- Что вы собираетесь с этим делать?
     -- Да  ничего особенного --  я  собираюсь  проколоть  вам мочку уха, --
добродушно сказал Морган. Он открыл маленькую бутылочку светло-зеленой смолы
и  смочил клочок мягкой  ткани. Затем взял  Глаз Цыгана  и  осторожно покрыл
смолой всю его поверхность, не касаясь лишь золотого колечка, которое должно
было войти в мочку уха Келсона.
     --  Дункан, не  прочтешь ли ты первые две  строфы  ритуальных стихов? Я
хотел бы проверить себя.
     Он  взял  серебряную  иглу  из сумки и стал протирать  ее, пока  Дункан
читал:
     Когда стремнину сын мои повернет?
     Глашатай вечности укажет ход
     Клинку Владыки Мрака, кровь прольется,
     И Глаз Цыгана кровью той сверкнет.
     Той кровью перстень Огненный взращен.
     Но бойся, если Демон возмущен,
     Коль чистого кольца коснется скверна --
     Твою предерзость покарает он.
     Морган  кивнул и,  завернув  иглу  в пропитанный смолой  кусочек ткани,
положил ее на стол.
     --  Хорошо,  сейчас  я  под твоим наблюдением проколю ухо Келсону,  так
чтобы капелька крови  попала  на Глаза Цыгана и  оживила его. Затем окунем в
кровь Огненный перстень,  но запомни,  его нельзя  брать голыми руками.  Все
крайне просто.
     Дункан встал за спиной Келсона.
     -- Я должен только наблюдать или могу чем-то помочь?
     Морган пододвинул  стул ближе к мальчику и взял  другой  кусочек ткани,
тоже смочив его зеленоватой смолой.
     --  Держи  его  голову  так,  чтобы  она не  двигалась,  -- сказал  он,
улыбнувшись Келсону. -- Мы же не хотим поранить ему ухо.
     Келсон только робко улыбнулся в  ответ  -- он  держал  в руках Огненный
перстень  и  следил,  чтобы он  не  соприкоснулся  с  металлом  или  камнем.
Темно-гранатовые самоцветы  блестели  на фоне белого шелка, отражая такой же
темный блеск лежавшего на столе Глаза Цыгана.
     Вслед  за тем, как прохладные руки Дункана обхватили его голову, Келсон
почувствовал холодное  прикосновение  к  мочке уха -- это Морган протирал ее
зеленой  смолой.  Потом,  очевидно,  Морган  доставал иглу, но уже через миг
Келсон даже  не ощутил --  боли не было -- скорее услышал, как ему прокололи
ухо, уловив отрывистый звук.
     Морган легко  вздохнул  и склонился, рассматривая поближе  свою работу;
все  получилось замечательно, игла  прошла  точно  в  нужном  месте.  Ловким
движением он  вонзил  иглу, прокалывая ухо  еще  раз,  и увидел, как вытекла
капля крови. Взяв  кусочек ткани, он  осторожно поднял со стола Глаз Цыгана,
коснулся им вытекшей капли крови и показал его Келсону.
     Все  трое  сразу  заметили,  что камень изменился.  Если раньше гладкий
рубин отливал холодным и туманным огнем, то теперь сияние стало более теплым
и  прозрачным  --  таким,  каким   Морган  помнил  его,  когда  Глаз  Цыгана
принадлежал Бриону.
     После этого необыкновенного  превращения Морган молча указал Келсону на
Огненный перстень. Он коснулся им окровавленного Глаза Цыгана, и, оправдывая
свое имя, перстень вспыхнул темно-гранатовым светом, который источала каждая
его грань.
     Морган вздохнул, вновь проткнул Келсону мочку уха и  вставил  туда Глаз
Цыгана; камень, коснувшись Огненного перстня, вновь потемнел и сейчас сурово
мерцал  в ухе принца, словно утверждая,  что власть передана и  первая часть
ритуала исполнена.
     Дункан  взял светящийся Огненный  перстень из  рук  Келсона и аккуратно
завернул  его  в шелковую  ткань  -- он не понадобится  больше до завтрашней
коронации.  Дункан направился к своему потайному шкафу и надежно спрятал его
там. Вернувшись к столу, он увидел, что Келсон  уже держит в руках бархатный
футляр, в котором находился Малиновый лев.
     Морган же взял со стола ритуальные стихи и перечитывал третью строфу.
     -- Как это  открывается, Морган? --  спросил мальчик, ощупывая футляр в
надежде, что как-нибудь нечаянно откроет секрет.
     Когда  он   поднес   его  к  уху,  раздался   тихий,  мелодичный  звук,
прервавшийся в тот же миг, едва Келсон опустил коробочку.
     Дункан склонился поближе и произнес:
     -- Сделайте-ка это еще раз, Келсон.
     -- Что?
     -- Поднимите опять футляр.
     Келсон охотно подчинился,  и  снова послышался  тот же приятный, только
более слабый звук. Однако Келсон поднял коробку не к самому уху, как прошлый
раз, и Морган заметил это.
     -- Поднесите его поближе к Глазу Цыгана, мой принц, -- посоветовал он.
     Келсон сделал это, и звук повторился.
     -- А теперь встряхните футляр и прислушайтесь, -- сказал Морган.
     Келсон  последовал  совету, и  коробочка с  легким  музыкальным щелчком
открылась. Опустив ее, он откинул крышку до конца, и они  увидели Малинового
льва.
     Правда, он вовсе не был малиновым. Так уж случилось, что неверно данное
ему неким давно забытым составителем каталога королевских драгоценностей имя
-- удержалось.
     На деле  же это был герб Халдейна --  Золотой лев  на  малиновой эмали.
Массивную  брошь  размером  с  человеческий  кулак  с  тяжелой  застежкой  с
оборотной  стороны, окаймлял  чеканный золотой  орнамент --  работа  лучшего
конкардинского гравера.
     Когда Келсон осторожно извлек брошь с ее  бархатного ложа, Дункан вновь
сел за стол и разложил перед собой пергамент с ритуальными стихами.
     Но Глаз Цыгана заблестит едва --
     Настанет час Малинового льва,
     Шуйца не дрогнет, львиный Клык вонзиться
     Назначен в плоть и власти дать права.
     Келсон повертел в руках брошь.
     -- Шуйца не дрогнет -- это я понимаю, но...
     Он положил брошь на стол.
     -- Смотрите, Морган, этот лев --  Недремлющий  страж. Он обращен к  нам
анфас.
     Морган взглянул на него с недоумением.
     -- Ну и что?
     -- Как вы не  понимаете? -- продолжал Келсон.  -- Недремлющий  страж --
единственная геральдическая конфигурация, где лев  смотрит  прямо на вас,  а
это значит, что мы не можем видеть его клыков!
     Морган сурово сдвинул брови и взял брошь.
     --  Не  видим клыков? Но этого быть не может. Если нет клыков  -- он не
ритуальный. А если он не ритуальный...
     Келсон осторожно  коснулся  броши  и,  ничего  не  видя,  уставился  на
полированную  крышку стола.  Моргану  незачем  было  заканчивать фразу,  ибо
Келсон и сам  знал  ужасную суть,  стоящую  за этими словами:  если брошь не
ритуальная, он обречен.

     <b>ГЛАВА IX
     Таится ужас в неизвестном, в ночи - обман</b>
     У Гвинеддского льва нет клыков! Нет клыков!
     Дункан взял брошь, повертел ее в руках, сбитый  с толку  обнаружившимся
противоречием.
     Где-то --  он  не  помнил  где,  может  быть  в  тех  темных  и  весьма
специальных трактатах по древней магии, которые он читал много лет назад, --
где-то  было   вроде   бы   что-то   наподобие   этих   стихов,   что-то   о
двусмысленностях, фигурах речи -- непременных признаках... да!
     Перевернув брошь, он ощупал орнамент, его взгляд сфокусировался на нем,
и он произнес:
     -- Да,  конечно.  Это  тоже  препятствие. Тоже  барьер,  который должно
преодолеть мужественному.
     Морган тихо стоял в стороне с  потемневшим от  догадки  лицом -- он уже
тоже понял смысл стихов.
     -- Застежка -- это львиный Клык? -- ежась, прошептал он.
     Дункан строго посмотрел на товарищей.
     -- Да.
     Келсон невольно привстал, потянулся к броши  и ощупал пальцами застежку
-- три дюйма холодного мерцающего золота. Он сглотнул слюну.
     -- И это я должен воткнуть себе в руку?
     Дункан утвердительно кивнул.
     --  Похоже,  это  и  есть  ключ,  Келсон.  Все предыдущее  было  только
подготовкой  к этому заключительному  моменту И еще -- это вы должны сделать
сами.  Мы  все  приготовим, будем стоять рядом,  защитим  вас. Но  вы должны
сделать это сами. Вы поняли?
     Келсон долго молчал, потом чуть заметно кивнул
     -- Я понимаю, --  сказал  он тихо. -- Я сделаю все, что необходимо.  --
Его голос пресекся. -- Я... я бы немного подумал прежде.. если есть время.
     Он посмотрел  на Дункана испуганными,  умоляющими,  широко распахнутыми
серыми  глазами,  снова --  просто мальчик,  а не король,  и Дункан дружески
кивнул
     -- Конечно, мой принц, -- мягко сказал  он, ловя взгляд идущего к двери
Моргана. -- Столько, сколько вам  нужно.  Аларик поможет  мне облачиться для
церемонии.
     Когда  они  с Морганом покинули  комнату, Дункан  прочно закрыл дверь и
пригласил кузена  последовать за ним  вниз по короткому коридору.  Когда они
достигли  темной   ризницы,   Дункан   взглянул  в  смотровое  отверстие  и,
убедившись, что  в храме  никого нет,  высек свет и оперся обеими руками  на
дарохранительницу, стоя спиной к Моргану.
     -- Нам нечего  готовиться,  Аларик, --  в  конце  концов  сказал он. --
Мальчику  нужно несколько  минут, чтобы  собраться  с  силами.  Надеюсь,  мы
поступаем правильно.
     Морган мерил шагами пол, его ладони судорожно сжимались и разжимались.
     --  Ну   ладно.  Честно   говоря,  я  чувствую  себя  все  тревожнее  с
приближением  полуночи. Я не  говорил тебе, что случилось перед  тем, как мы
пошли сюда?
     Дункан бросил на него быстрый взгляд.
     --  Прежде  чем  я скажу,  -- продолжал  Морган,  не  давая  священнику
ответить,   --  позволь  задать  тебе   вопрос.  Где  ты  думаешь  закончить
сегодняшнее дело? В кабинете?
     -- Я хотел воспользоваться  для  этого  секретной башней, --  осторожно
сказал Дункан. -- А ты как думаешь?
     Морган сжал губы.
     -- Башня ведь была освящена Святым Камбером, так?
     --  В  том числе  и  она, --  кивнул Дункан, --  Святой  Камбер стоял у
истоков магии Дерини, сам знаешь. Но  как это связано с нынешними событиями?
Поясни.
     -- Хорошо,  -- сказал Морган.  Он глубоко вздохнул, с неохотой завершая
начатый  разговор.  --  Дункан,  ты  поверишь,  если я  скажу, что  мне было
видение?
     -- Продолжай, -- осторожно ответил Дункан.
     Морган опять вздохнул.
     --  Перед тем как мы пошли сюда, я  оставил  Келсона спать  под защитой
Опеки, а сам  спустился в библиотеку Бриона посмотреть его книги и бумаги. Я
хотел  найти  ключ,  который  помог  бы  расшифровать  ритуальные  стихи, ну
какие-нибудь пометки, черновики, которые Брион оставил, когда писал его.
     Я искал долго, но так ничего и не нашел, а потому решил воспользоваться
Тиринским искусством, надеясь, что смогу пробудить в себе оставшиеся силы, и
тогда пойму, где нужно искать. И я сосредоточился на своем перстне...
     Он поднял и вновь опустил левую руку, подыскивая нужные слова.
     --  Помню, закрыв глаза, я  вначале, так  мне  почудилось, увидел  лицо
высокого человека в плаще с капюшоном, окруженное тьмой. В нем чувствовалась
какая-то особая уверенность и настойчивость. Потом видение исчезло, я открыл
глаза, но в комнате никого не было.
     -- Что еще? -- спросил Дункан, сосредоточенно прищурясь.
     Морган опустил глаза.
     -- Я решил еще раз заглянуть в книги, вдруг все же найду что-то важное.
Первое, что я взял в руки, были "Жития Святых" Тальбота, в старом изложении,
и книга открылась под моими пальцами на... Боже мой! Я совсем забыл об этом.
     Дункан с удивлением наблюдал, как Морган судорожно обшаривает карманы.
     --  Это место  в  книге  было заложено куском  пергамента, -- продолжал
Морган. -- Но я был так поражен тем, что увидел на открывшейся странице, что
даже не прочел его -- просто сунул к себе в... Вот он!
     Он   нашел   пергамент  во  внутреннем   кармане  нижнего   плаща  и  с
торжествующим видом достал его. Пальцы Моргана дрожали, и  он  никак не  мог
развернуть записку. Дункан спокойно взял ее у него из рук и поднес к свече.
     -- Что же такое ты обнаружил в книге, оказавшееся важнее этого, Аларик?
-- спросил священник, разглаживая смятый лист и поднося его поближе к свету.
     --  Портрет  человека, который  мне  привиделся,  -- рассеянно  ответил
Морган, заглядывая через  плечо Дункана и пытаясь прочитать  записку.  --  А
самое поразительное -- то, что глава посвящена Святому Камберу.
     -- Святому Камберу? -- спросил Дункан, ошеломленно взглянув на него. --
Ты хочешь сказать, что видел Святого Камбера?
     Морган кивнул и нетерпеливо пробормотал:
     -- Да, да. Что здесь написано?
     Дункан повернул бумагу  так, чтобы  Моргану лучше было видно.  На одной
стороне рукой  Бриона было начертано  его полное  имя -- он  узнал  знакомый
мелкий  почерк.  Дункан  перевернул  записку другой  стороной, и Морган  еще
сильнее перегнулся через его плечо, вглядываясь в буквы.
     "Святой Камбер Кульдский  спасет вас от Зла!" -- прочел он  шепотом то,
что не смог произнести Дункан.
     --  Боже мой,  кузен,  как ты  думаешь  --  у  меня действительно  было
видение?
     Дункан покачал головой и вернул пергамент Моргану.
     -- Я не знаю, -- прошептал он, вытерев ладонь о край сутаны. -- Аларик,
я... Это  заставляет  увидеть все, что мы  делаем,  немного  в другом свете.
Дай-ка подумать минуту-другую.
     Отвернувшись,   Дункан   закрыл  лицо   руками,  чтобы  вновь   обрести
спокойствие, сосредоточиться и осмыслить создавшееся положение.
     Он действительно ни в чем не был уверен. И как священник, и как Дерини,
он знал, насколько хрупко равновесие  между Добром и Злом. Как Дерини он  не
был  вполне уверен,  что Камбер Кульдский был защитником для своего народа в
страшные времена после переворота. Да, это Камбер постиг, что можно наделять
людей  властью Дерини. Тогда-то, почти  два века назад, и  кончилось ужасное
междуцарствие Дерини, и люди, подобные Бриону Халдейну, смогли противостоять
силам Зла и низвергнуть внушающую трепет мощь Марлука.
     Но  Камбер Кульдский --  отвергнутое имя, говорил в нем священник. Ведь
хотя лорд  Дерини объявлен после своей смерти (или исчезновения) святым, его
канонизация давно отменена  воинствующей  церковью,  той,  что провозгласила
злыми и запретными все силы Дерини.
     Он   подавил    внезапное   желание   перекреститься   при   упоминании
недозволенного  имени и,  внутренне  собравшись,  заставил  себя  рассуждать
здраво.
     Святой  или   демон,  Камбер  Кульдский,  очевидно,  почитался  Брионом
Халдейном. И если Брион, сделавший столько доброго для своего народа, взывал
к Камберу -- нет, ради Бога, Святому Камберу, -- немыслимо, чтобы нечто злое
было связано с этим именем.
     Что же до видения Аларика, он  не  спешил бы с выводами на  сей счет до
более позднего времени. Откровенно  говоря, он не очень был склонен поверить
в видение Аларика. Хотя -- происходят странные вещи...
     Дункан повернулся к Моргану с удрученным видом.
     --  Ну что? -- нерешительно  спросил тот,  не отваживаясь  проникнуть в
сокровенные мысли своего родственника.
     Дункан, словно защищаясь, пожал плечами.
     -- Со мной все в порядке. Священник опять спорил во мне с Дерини. -- Он
слабо улыбнулся, и в общих чертах рассказал кузену о своих раздумьях.
     Морган криво усмехнулся.
     -- Понимаю, -- кивнул  он.  -- Кажется, сейчас мы не лучше, чем раньше,
знаем, что нам делать. Я чувствую себя так, точно бреду в потемках.
     --  И  я  --  тоже,  --  ответил Дункан.  -- Но  нам ничего  другого не
остается, кроме как продолжать начатое.  Если Келсон встретится лицом к лицу
с  Кариссой,  не владея  силами  Бриона, какова бы  ни была  их  природа, он
погибнет, это несомненно. С другой стороны, эти запредельные силы сами могут
убить его. К тому же, если мы совершили какую-нибудь ошибку  или совершим ее
в ближайшие несколько минут -- он тоже умрет, как если бы мы сами отдали его
в руки Кариссе  и сказали: "Рады стараться, миледи. Берите его  на здоровье.
Правьте Гвинеддом во веки веков".
     Он повернулся,  вынул  из шкафа парчовое  облачение  и, прикоснувшись к
нему губами, набросил его на плечи:
     -- Конечно, -- сказал он, обернувшись снова к Моргану -- мы никогда  не
знаем, что нас ждет... А знать бы, где упасть... не так ли?  -- Он подошел к
свече и сложил ладони лодочкой вокруг пламени
     -- Ты готов?
     Морган пожал плечами, выражая покорность.
     -- Возьмем это с собой, --  сказал Дункан,  поднимая свечу  и пропуская
Моргана в дверь ризницы. -- Знаешь, вообще все очень странно: начать с того,
что  я  --  священник, и при этом  --  чародей-еретик  Дерини,  помогаю  вот
лорду-воину Дерини передать запретную силу смертному королю Гвинедда; это же
уму непостижимо.
     Келсон сидел  в кабинете, сложив руки на столе. Задумчивый  взгляд  его
серых глаз был сосредоточен на пламени стоявшей перед ним свечи. В  ее свете
Малиновый лев  бледно  мерцал  на  своем ложе  из  черного  бархата,  бросая
отблески на  лицо  и  руки мальчика  Но не  лев и  не свеча  занимали  мысли
Келсона, ибо он был  уверен,  что все высоты, которых он достигнет, все  его
будущее, сама  его  жизнь  -- все  зависит этой  ночью  от  его  поведения в
ближайшие полчаса
     Мысль была  не слишком приятной, но он не отпускал ее, не желая, чтобы,
ускользнув, она растаяла в ночном безмолвии. Опасности нужно смотреть в лицо
-- Брион внушал ему это с  тех пор, как Келсон себя помнит Ему хватит отваги
не отступить перед тем, что он должен совершить.
     Он, сложив руки вместе, сжал пальцы, и в пламени свечи перед ним возник
образ Моргана.
     Морган  не  боялся  бы,  окажись  он  в подобном  положении  Келсон  не
сомневался -- что бы ни грозило ему, мудрый и сильный лорд Дерини никогда бы
не выказал и тени страха. Урожденные Дерини не подвержены  ни опасениям,  ни
надеждам смертных.
     И отец  Дункан -- тоже не испугался бы Потому что  он не только Дерини,
он еще и слуга Божий, священник.  С  ним  и силы Дерини, и помощь Господа --
какое зло поднимет голову в его присутствии?  Чего же  бояться ему, Келсону,
под защитой таких людей? Только если он сам поддастся страху..
     Он опустил голову и,  опершись подбородком на сложенные  руки, принялся
внимательно рассматривать брошь. Никогда еще  ему не было так трудно, как  в
эту  минуту  Он дотянулся  до броши и повернул  ее боком,  чтобы видна  была
застежка, и вновь оперся подбородком на руку
     Нет, конечно, это будет не так уж больно. На  турнирах и на охоте с ним
происходили вещи похуже, чем какой-то укол двухдюймовой золотой иглы.
     Однако он не был уверен, что все получится в точности так, как нужно, и
готовил себя ко всему. Но если его отец предписал такой ритуал, желая, чтобы
он обрел эти силы, --  никакого  вреда приключиться не может.  Брион  всегда
оберегал -- нет, любил его -- в этом у Келсона не было никаких сомнений.
     Он  мысленно поздравил  себя  с тем, что  логически  достиг внутреннего
покоя, когда двери кабинета легко отворились и вошли  Морган с Дунканом. Оба
они,  к  своей  чести,  выглядели весьма  уверенно,  хотя  он ощутил  за  их
спокойным видом скрытое  напряжение,  даже когда  они успокаивали его, зная,
что мальчику нелегко.
     Он  выпрямился  и слегка улыбнулся, показав  им, что больше  не боится.
Дункан  взял  со  стола  подсвечник и ободряюще похлопал Келсона  по  плечу.
Морган  молча  смотрел,  как  Дункан  преклоняет  колена  перед  молитвенным
столиком,  взяв  брошь  и сосуд с  бледно-зеленой  смолой.  Он  взглянул  на
Келсона.
     --  Дункан  все приготовил,  мой принц,  --  спокойно сказал он. --  Вы
готовы?
     Келсон робко кивнул и поднялся.
     -- Я готов.
     Дункан,  стоявший  возле молитвенного  столика,  осторожно  коснулся  в
нескольких местах его подлокотников, и в тот же  миг в стене открылся проем.
Ближайшая   шпалера,  переместившись,  прикрыла  его.  Выпрямившись,  Дункан
отогнул угол шпалеры, жестом приглашая войти Келсона и Моргана в открывшийся
проход.
     Башня была  очень маленькой,  вполовину меньше комнаты,  где они только
что находились. Когда дверь за ними затворилась и Дункан перешел со свечой в
другой  конец  помещения, они увидели боковую  стену,  расписанную фресками,
изображающими сцены из  житий святых. Золотые  нимбы словно впитывали свет и
чудным образом отражали его так, что казалось, будто они светятся изнутри.
     Темно-синяя  стена  за  маленьким  алтарем  была  оживлена   маленькими
золотыми  звездочками.  Резной  крест черного дерева  свисал  с потолка  над
алтарем; подвешенный на  проволоке, он, казалось,  плавает в  звездном небе.
Дункан поставил на  алтарь  свечу,  и  на  полированной поверхности заиграли
блики пламени. Неугасимая лампада, висевшая на длинной цепи слева от алтаря,
бросала на распятие из черного дерева малиновый отблеск.
     В центре комнаты стоял маленький молитвенный столик. Келсон  с Морганом
заняли свои  места; Дункан тем временем склонил голову перед алтарем и затем
закинул ее в безмолвной молитве.
     Морган положил  Малинового льва и  сосуд на пол, потом  отстегнул меч и
пристроил его  рядом, приглашая Келсона  поступить  так  же. Морган  не знал
наверняка, нужно ли это, но решил, что так будет лучше -- традиция входить в
дом Божий безоружным -- стара как мир, а обычаи всегда на чем-то основаны.
     Когда и Келсон положил  клинок на камни пола, Дункан, закончив молитву,
подошел к ним.
     -- Думаю, можно начинать, -- тихо сказал он, становясь на  одно  колено
напротив  Моргана  и  Келсона. -- Аларик, не  приготовишь ли брошь?.. --  Он
указал на сосуд.
     -- Теперь вы, Келсон. Я для начала прочту  несколько молитв у алтаря, а
вы с Алариком будете мне подобающим образом отвечать.  Потом я вернусь и дам
вам особое благословение. А когда я снова пройду к алтарю и скажу: "Господи,
да будет воля твоя", -- это будет сигналом.
     Морган натер застежку броши смолой и прикрыл ее кусочком ткани.
     -- А что я? -- спросил он, взяв  левую ладонь Келсона и тоже натерев ее
с обеих сторон. -- Должен ли я еще что-то делать или только наблюдать?
     Дункан покачал головой.
     -- Нет. Что бы ни случилось, тебе нельзя трогать Келсона  или  пытаться
направить его, когда  превращение начнется. Мы  имеем дело  с  силами такими
фантастическими по мощи, что, если ты вмешаешься, это может его убить.
     -- Понимаю, -- ответил Морган.
     -- Хорошо. Есть вопросы, Келсон?
     -- Нет, отец.
     -- Хорошо.
     Дункан  встал, бросил  мгновенный взгляд  на  Келсона  и,  улыбнувшись,
отвесил ему глубокий поклон. Потом он повернулся и сделал три шага к алтарю.
     Келсон, широко раскрыв глаза, смотрел на Дункана, преклоняющего колена,
целующего  камни алтаря и простирающего к нему руки; все  движения, легкие и
верные, выдавали большой опыт священника.
     -- Dominus vobiscum et cum spiritu tuo oremus.
     Пока  губы  Дункана  шевелились,  произнося молитву,  Морган  покосился
влево,  на  Келсона. Мальчик, смиренно  преклонивший колени, казался страшно
юным  и уязвимым.  Конечно, они с Дунканом могут защититься от  любого  зла,
накликанного  тем, что они собираются делать.  Но Келсон, человеческое дитя,
еще не защищен...
     Впрочем, может быть,  и не надо  тревожиться,  может быть, Глаз Цыгана,
мерцающий  в  правой мочке  принца, оборонит его, если  будет нужда. Но  все
равно --  Келсон так молод, так доверчив.  Морган был  рад тому, что мальчик
ничего не  знает о сомнениях, возникших час назад  у  них с Дунканом. Потому
что сейчас Келсону необходима беспредельная вера -- сомнению не должно  быть
места.
     Морган вновь посмотрел на алтарь и понял, что Дункан заканчивает читать
молитвы. Священник еще раз склонился перед алтарем и повернулся к ним лицом.
     -- Per omnia saecula saeculorum, -- произнес он.
     Морган и Келсон торжественно ответили:
     -- Аминь.
     Дункан сошел с алтаря и стал перед  коленопреклоненным  Келсоном, затем
положил руки  ему  на голову, и  в  тишине  зазвучал  его  голос,  тихий, но
твердый:
     -- Келсон Цинхиль  Энтони Халдейн. Хотя вервья мира сего окутывают тебя
и хотя хляби смерти вздымаются близ тебя, да не устрашишься ты никакого зла.
Ибо Господня воля над тобой, и под покровом ее обретешь ты убежище.
     Он перекрестил мальчика.

     Когда Келсон  поднял  голову, Дункан,  протянув руку,  взял  у  Моргана
Малинового льва и, отбросив кусок ткани, защищавший застежку, вложил брошь в
правую руку мальчика.
     -- Смелее, мой принц, -- прошептал он, отошел за алтарь и вновь простер
руки в мольбе.

     Час настал.
     Рука  Келсона немного  дрожала,  когда он подносил  золотую  застежку к
левой  ладони, нащупывая нужную точку на  коже.  Он чуть помедлил,  мысленно
готовя себя к боли, которая, он знал, сейчас пронзит его.
     Спустя мгновение мальчик воткнул иглу застежки в свою руку.
     Боль! Иссушающий огонь! Мука!
     Проколотая рука стала как будто  отдельным живым  существом, посылающим
его мозгу сигналы бедствия, как искры  огненной кузницы,  как  ослепительный
солнечный свет незащищенным глазам. Он почувствовал, что  боль вошла в руку,
как  лезвие  клинка,  горячая, холодная, как стрела,  бесконечно  пронзающая
кожу,  сухожилия, мускулы, чувствовал, как  она скользит в его  плоти, видел
темное острие, в конце концов выходящее на поверхность.
     Невольный крик сорвался с его губ, когда брошь вырвалась из руки и сама
устремилась  в его плоть.  Он  скорчился, тихо постанывая, когда рука начала
пульсировать в собственном ритме, и прикрыл глаза, -- некое  излучение стало
разрывать изнутри его череп, его глазные яблоки.
     Все, что мог сделать Морган, -- это подавить в себе мучительное желание
поддержать  своего молодого  господина. Лицо мальчика было искажено мукой, в
каждом движении его  маленького тела сквозила боль. Никогда  он  не выглядел
таким беспомощным.
     Дункан  тоже  обернулся  и  смотрел  на  Келсона;  его  строгий  взгляд
напоминал Моргану, что он не должен вмешиваться и пытаться помочь.
     Когда  Келсон,  прижав к груди  раненую руку, опять  обрел  способность
видеть  и взглянул  на свои ноги,  он увидел,  что  начал светиться бледным,
призрачно-золотым  светом. Свечение усиливалось;  внезапно  мальчик замер  и
перестал стонать. Его товарищи, затаив дыхание,  наблюдали, как  расширились
глаза Келсона,  словно бы напряженно  всматриваясь в  то, что было видно ему
одному.
     <i>Свечение...  боль...  кружатся  цвета...  пульсирует  боль...  холодная
дрожь...  боль   проходит...  теперь  лучше...  что-то  холодное  в  руке...
Смотри!... Цвета...  кружатся лица... свет,  тьма... свет блекнет... лица...
теперь темнее... кружится... темно... Отец!.. темно!.. Отец... темно...</i>
     <i>--</i> Отец, темно...
     Внезапно мальчик,  скорчившись, опустился на пол. Свечение  вокруг него
пропало.
     --  Келсон!  --  закричал Морган, поворачивая  лицо  принца  к  свету и
нащупывая пульсирующую сонную артерию. -- Келсон, как ты?
     Дункан тоже,  став на колени, склонился над неподвижным Келсоном, а тем
временем пальцы Моргана нащупали пульс, и тот был сильным, даже когда Аларик
расслабил  пальцы.  Он приподнял  одно веко  мальчика  и увидел, что  зрачок
расширяется на свету. Пульс все усиливался.
     -- Правая  рука Господа поразила его  силой своей, -- прошептал Дункан,
крестя Келсона. -- Он не умрет, но будет жить.
     Дотянувшись до левой руки  мальчика, он мягко вынул из нее брошь, затем
обернул руку белым шелковым платком.
     --  Ты  думаешь  --  получилось? --  спросил Морган, приподымая  голову
мальчика и натягивая на его плечи малиновый плащ.
     Дункан, садясь, кивнул и поправил свое облачение.
     -- Думаю, да. Наверняка говорить рано, но все признаки того налицо.  --
Он  коснулся  губами облачения,  затем  легко сбросил его на алтарь и открыл
секретную дверь. -- Одно странно. Он  пережил нечто  большее, нежели  просто
боль в руке. Надо будет расспросить, что с ним было.
     Когда  Дункан  открыл дверь,  Морган  поднял  не пришедшего еще в  себя
Келсона на руки, поплотнее укутав своего подопечного плащом. Дункан поднял с
пола клинок, еще раз  осмотрел башню, затем откинул закрывавшую вход шпалеру
и вернулся в кабинет.
     Вместе  с  Морганом  они   направились  по  секретному  ходу   назад  в
апартаменты Келсона.

     -- В жисть не видывал,  чтобы так -- раз  и нету, и никто знать ничо не
знает!
     Говоривший зажег свечу и установил ее в канделябр у постели Келсона.
     -- Я думал, ты смотришь, Лоуренс!
     Лоуренс, сделав безнадежный жест, вложил меч в ножны и отбросил капюшон
темного плаща, покрывавшего его плечи.
     --Не могу знать, милорд. Как днем вошли  принц с  его светлостью, так с
тех  пор никто не входимши, не  выходимши.  -- Он подошел к очагу, пошевелил
угли концом сапога и подкинул поленьев в угасающий огонь.
     -- Ну, что до меня, -- сказал третий, тоже убрав  клинок в  ножны, -- я
рад, что их тут нету. Я не думаю, что это так уж здорово -- прикончить лорда
Аларика.  Ко всему  прочему, он наш  сеньор.  --  Он осторожно сел  на  край
кровати и ощупал постель, проверяя, нет ли здесь кого, затем снова встал под
пристальным взглядом Лоуренса.
     --  Может,  есть другой  выход  из  этой спаленки? --  сказал  Лоуренс,
оглядывая комнату  со  своего  места  у  очага. --  Что-то такое  болтали  о
потайных ходах и прочих хреновинах. Как по-твоему -- может, так они и того?
     Эдгар, первый  из говоривших, нахмурился  и стал обдумывать эту  мысль.
Хотя он и вышел  из дворян и был вассалом Моргана, он не отличался быстротой
соображения.  Он  был  известен  как хороший  воин  и  вполне  справлялся  с
обязанностями  капитана  охраны,  но,   сталкиваясь   со  сложным  вопросом,
становился  тугодумом. Долго он сидел так, покачивая головой и то вытаскивая
клинок из ножен, то убирая его обратно.
     -- Эге, это,  может,  и правда. А  если  так, то они могут  вернуться в
любую минуту.
     Пока он  обшаривал покои, заглядывая во все углы и  держа меч наготове,
третий человек осторожно пододвинулся к огню.
     --  Ты  взаправду думаешь,  что лорд Аларик подчинил молодого господина
своей воле, как они говорят? Хватит и того, что он убил королевских слуг, но
покуситься на самого короля -- это все ж таки другое дело.
     -- Что там  другое -- все одно злодейство... -- бросил Эдгар, рыская по
комнате, как плененный зверь. -- Ну не мог же он...
     -- Тcс! -- внезапно  прошептал  Лоуренс, подняв левую руку и призывая к
молчанию. -- Я, кажись, слышу что-то.
     -- Гарольд, внимание! -- скомандовал Эдгар, выстроив охранников слева у
очага вдоль стены.
     Отсюда  всем троим был слышен шаркающий звук -- будто кто-то  осторожно
приближался. Они погасили свет и замерли в тени с оружием в руках.
     Они увидели, как часть стены внезапно дрогнула и сдвинулась  в сторону.
В проходе появился освещенный пламенем свечи Морган  с лежащим  без сознания
принцем  на  руках,  а за ним -- Дункан. Вошедшие, не  сделав  и двух шагов,
насторожились, почувствовав, что в покоях кто-то прячется.
     -- Сатана! -- раздался в темноте голос Эдгара. -- Что ты сделал  с  его
высочеством?
     Три человека с лицами,  скрытыми черными капюшонами, вошли в круг света
от горящей свечи и стали перед Морганом и Дунканом с обнаженным оружием.
     -- Нечего сказать, ты, нелюдь? -- гневно продолжал Эдгар. -- Защищайся!

     <B>ГЛАВА Х</B>
     <b>Откуда это чудо?
     Откуда это диво?</b>
     Слова незваного  гостя  побудили Дункана и  Моргана к действию.  Дункан
швырнул на пол  свечу,  загасив  ее, и бросил Моргану  его меч.  Генерал уже
успел  опустить  на  пол  бесчувственного  Келсона  и  легким  стремительным
движением обнажил  клинок.  Дункан, не растерявшись, выхватил  из ножен  меч
Келсона и тоже приготовился сражаться.
     В ту  же минуту  один из нападающих вступил с  ним в поединок, оттесняя
священника обратно в угол. Его  сообщники -- со  шпагою  один и  с двуручным
мечом  другой --  бросились  на  Моргана. Но  их  клинки отскочили  от  меча
генерала, как молот от наковальни, со свистом рассекая воздух.
     После первой отбитой атаки Морган стал легко и проворно увертываться от
их выпадов, явно не думая о том, как поразить противников, а только стараясь
не  подпустить их  к безжизненному телу  принца.  В  его левой руке появился
тонкий  стилет, что дало ему  некоторое  преимущество при  отражении  ударов
рапиры, но против тяжелого меча он был, конечно,  бессилен. Однако Морган не
смел  перейти  в  наступление,  чтобы  нанести  полновесный  ответный  удар,
поскольку для этого ему пришлось бы  оставить Келсона без защиты, а он  даже
не  знал толком, кто  же из них все-таки нужен этим людям. Во всяком случае,
рисковать  жизнью принца генерал не  имел  права и продолжал защищаться,  не
подпуская нападавших к телу мальчика.
     Дункан, загнанный в  угол, тоже ничем  не мог ему  помочь --  он сам-то
оказался в весьма затруднительном положении. Меч Келсона был  короче и легче
обычного клинка, а вдобавок священник  сражался  с  человеком, превосходящим
его в силе, весе, ловкости да и в воинском опыте.
     Нельзя сказать, чтобы Дункан не умел обращаться с оружием, -- он прежде
всего был  сыном  дворянина,  которого готовили  к сражениям  в  духе боевых
традиций  и в течение многих лет обучали  воинскому искусству. Но  Дункан не
любил таких переделок да  и не попадал в них  давненько. На нем не было даже
кольчуги -- люди редко обнажают  мечи против священника,  особенно  если  он
имеет епископское достоинство.
     Отбиваясь, Дункан напряженно следил  за своим противником, понимая, что
он бессилен  перед  ним с  этим легким мечом и  что  спасти его могут только
внимание и выдержка.
     Чувствуя полное свое  превосходство,  воин, атакующий его, расслабился,
стал драться словно нехотя, решив, очевидно, что жертва уже у него  в руках;
после  каждого выпада  он отступал  медленнее, чем мог бы, и это стоило  ему
жизни.  Прежде  чем он понял свою ошибку,  Дункан нанес  сильный удар, и его
клинок, пробив  кольчугу,  поразил противника.  С  удивлением,  застывшим на
лице, тот замертво свалился на пол.
     А Дункан уже вглядывался в  полумрак, решая, кого из  атакующих Моргана
взять на себя. Удары  двуручного  меча, видимо, доставляли генералу особенно
много хлопот, и священник тотчас сделал выбор.
     Отбросив  окровавленный  меч,  он  бесшумно  подкрался  к  сражавшимся,
простер перед  собой руки,  сложив ладони вместе, а  затем медленно отвел их
назад. В воздухе тут же повис зеленоватый огненный шар, который поплыл прямо
к  затылку  обладателя  двуручного меча.  Как  только  шар  коснулся  шлема,
вспыхнула  дуга  зеленого  пламени,  и  противник  упал без  чувств. Это так
ошарашило его сотоварища,  что Морган без труда  обезоружил его и  загнал  в
нишу.
     Все  трое услышали,  как снаружи колотят в дверь подоспевшие стражники,
-- отчетливо доносились их тревожные крики.
     Стук в дверь становился все настойчивее.
     -- Государь, -- звал чей-то голос. -- Государь, как у вас дела? Генерал
Морган, что случилось? Откройте дверь, или мы вынуждены будем ее выломать.
     Морган  многозначительно  указал  кончиком  меча  на  своего  пленника,
который начал медленно  пятиться к двери. Дункан кивнул,  и  прежде чем  тот
что-либо  сообразил,  бросился к нему и коснулся  его  лба,  при  этом тихим
голосом отдавая команду. Глаза  незнакомца  приняли отсутствующее выражение,
руки повисли, он и не пытался больше сопротивляться.
     -- Ты  меня не видел,  -- шептал Дункан, глядя ему прямо в глаза, -- ты
видел только принца и его светлость. Понял?
     Тот медленно кивнул.
     Дункан опустил руки и двинулся к двери, ведущей на балкон, жестом давая
понять Моргану, что  теперь этот человек  ничего не сможет сказать по поводу
его присутствия здесь. В противном случае было бы  довольно трудно объяснить
стражникам, как он появился в этой самой комнате и именно в это время.
     Морган отодвинул  засов на двери, его стилет скользнул обратно в  ножны
на  запястье.  В  ту же  минуту  он услышал  стон в  углу, где лежал Келсон,
говоривший  о том, что  мальчик пришел  в  себя. Когда  дверь  распахнулась,
Морган уже отошел в центр комнаты, посылая Келсону заряд силы и уверенности;
комната тем временем наполнилась вооруженными людьми.
     Капитан  дворцовой  охраны  --  тот  самый, что и  в саду днем,  быстро
оглядел покои, в то время как  его помощники взяли на себя заботу о пленнике
Моргана. Сам капитан важно направился к генералу.
     -- Стойте и не  двигайтесь, Морган.  Бросайте  меч, -- приказал высокий
белокурый  лорд,  сопровождая  каждое   слово  взмахом  меча.   --  Где  его
величество?
     Морган  и не  оглядываясь  знал, что он окружен  и  что  превосходство,
безусловно,  на стороне  стражников.  Примирительно пожав  плечами,  генерал
разжал пальцы,  и его меч упал  на  пол, а он  сразу шагнул назад, туда, где
лежал Келсон. Никто  не попытался остановить его, когда он, встав на колени,
склонился над мальчиком.
     -- Как дела, мой принц? -- спросил Морган, помогая мальчику подняться.
     Ослабевший Келсон кивнул и оперся на его руку.
     --  Все  в  порядке,  -- пробормотал  он,  глубоко  дыша  и собираясь с
мыслями, -- я никого не просил нападать на меня, пока я сплю.
     Он обежал глазами комнату, пытаясь разобраться в происходящем, и  понял
одно -- этих людей ни во  что  нельзя  посвящать, все  равно они  ничего  не
поймут. Сейчас, кажется, самое лучшее -- слушаться Моргана.
     Он еще раз глубоко вздохнул и повернулся к капитану дворцовой охраны:
     -- Как сюда проникли эти люди, капитан?
     Капитан сразу же начал оправдываться.
     -- Не знаю, государь. Очевидно, прорвались снаружи через пост дворцовой
охраны; они убили троих и тяжело ранили по меньшей мере четверых.
     Келсон кивнул, как будто ожидал чего-то подобного.
     -- Понятно. Морган, кто это на нас напал?
     Генерал подошел к незнакомцу и сдернул с него капюшон.
     -- Лорд Мателвейтский! -- воскликнул Келсон, увидев хмурое лицо.
     -- Это  один из ваших вассалов,  генерал Морган?  -- спросил капитан, и
его опущенный было меч снова взметнулся вверх.
     В его голосе Морган уловил угрожающую ноту и, отвечая, обернулся, чтобы
не выпускать из виду рук офицера.
     -- Да, капитан, это мой человек. -- Он  взглянул  на пленника  и сурово
спросил его: -- Не могли бы  вы  объяснить нам, Эдгар, что все это значит? Я
уверен, что у вас была серьезная причина изменить своему королю.
     Эдгар на мгновение смешался, затем виновато посмотрел на Келсона.
     -- Да мы только выполняли приказ, ваша светлость.
     -- Чей приказ, Эдгар?
     Тот неловко поежился.
     <i>--</i> В-ваш приказ, милорд.
     -- Мой приказ?..
     -- Морган приказал вам  убить короля? -- в негодовании выпалил капитан,
шагнув к генералу и поднеся меч к его горлу.
     --  Довольно! -- воскликнул Келсон,  отводя от Моргана меч капитана. --
Лорд Эдгар, может быть, вы объяснитесь точнее?
     Эдгар, беспокойно переступая с ноги на  ногу, упал на колени и, склонив
голову, простер руки в мольбе:
     -- Простите меня,  государь! --  умолял он. -- Не хотел я делать этого!
Никто из нас не хотел. Это  все лорд Аларик, это он заставил  нас. У него же
особая власть над людьми. Он их что угодно заставит сделать. Он...
     -- Хватит! -- оборвал его Келсон глаза его при этом метали молнии.
     -- Государь, -- капитан свирепо  взглянул на Моргана, -- разрешите  мне
арестовать его!  Теперь я уверен --  то, что о  нем говорят,  -- правда,  он
убийца, нелюдь, он...
     --  Этот  человек  лжет, --  оборвал Келсон, смерив  капитана  холодным
взглядом. -- Морган не предатель.
     -- Государь, я  клянусь  вам,  --  начал  Эдгар,  устремив  на  Келсона
безумный умоляющий взгляд.
     Принц беспомощно посмотрел на Моргана, не зная, что делать, но тот лишь
кивнул ему незаметно головой. Келсон должен был выпутываться из создавшегося
положения  сам, ведь  что  бы  ни  сказал  сейчас генерал,  все  могло  лишь
усложнить дело.
     Принц взглянул на Эдгара.
     -- Подойдите ближе.
     Когда  тот  повиновался, Келсон,  оглядев присутствующих, обратился  ко
всем сразу:
     --  Все вы думаете,  что лжет  Морган, не правда ли?  И считаете, что я
выгораживаю его; вы  думаете, что Морган вводит  меня в  заблуждение так же,
как и вас. -- Он перевел глаза на Эдгара. -- Но  я говорю вам,  что лжет вот
этот человек. Я  говорю вам, что Морган  никогда  бы не  приказал  кому-либо
лишить меня жизни. Генерал  дал  торжественную клятву  моему отцу,  а  он --
человек слова.
     Келсон посмотрел Моргану в глаза и продолжил:
     -- Итак, лжет Эдгар. А теперь мы  выясним, по чьему наущению и зачем. Я
мог бы  поручить Моргану допросить этого  человека. Вы  все  знаете о  силах
Дерини, знаете, что их можно заставить  служить  истине. Но раз вы не верите
Моргану, вы начнете подозревать, будто бы он управляет и ответами.
     Он  снова перевел взгляд на Эдгара, и  когда  их глаза встретились, все
затихли.
     -- Сударь, я сын  своего отца, учтите  это, я вижу, когда мне лгут.  Я,
как и он, требую только правды!
     Келсон пристально смотрел в глаза обвиняемого.
     -- Лорд Эдгар  Мателвейтский,  смотрите на меня, -- приказал он. -- Кто
я?
     Казалось,  Эдгар  не  может  отвести  взгляда  от лица  принца.  Морган
изумленно наблюдал за происходящим.
     Дункан, должно быть, научил мальчика читать мысли!
     -- Кто я?-- повторил Келсон.
     --  Вы  принц  Келсон  Цинхиль  Рис  Энтони  Халдейн,  наследник  моего
господина короля Бриона, -- ответил Эдгар.
     -- А это кто? -- спросил Келсон, указывая на Моргана.
     -- Лорд-генерал Аларик Энтони Морган -- мой сеньор, государь.
     --  Хорошо, -- сказал  Келсон,  сосредоточенно  прищуриваясь,  --  лорд
Эдгар, приказывал ли вам Морган убить меня?
     По-прежнему не опуская глаз, Эдгар ответил:
     -- Нет, государь.
     Стража беспокойно зашевелилась,  по  комнате  прошел  негромкий  ропот.
Капитан глядел недоверчиво.
     -- Тогда кто приказал вам убить меня, лорд Эдгар?
     Эдгар  вытаращил глаза;  казалось, что изнутри его  раздирает  какая-то
борьба, и выпалил:
     --  Мы не вас  пришли убивать, государь, а лорда Аларика. А чего же еще
заслуживает убийца, подкарауливающий в темноте беззащитных людей!
     Он вырвался от стражников и бросился к Моргану, собираясь вцепиться ему
в горло,  но тот  вовремя сделал  шаг  в  сторону и, удержав  его, вернул на
попечение стражи. Эдгар продолжал вырываться и успокоился, лишь когда Келсон
поднял руку, требуя тишины.
     -- Объясните,  Эдгар, -- спросил принц, подходя  еще ближе, -- кто  это
подкарауливает в темноте беззащитных людей? Вы о чем?
     --  Морган  знает  о  чем!  --  Эдгар сплюнул.  --  Спросите  его,  кто
расправился  с молодым Майклом де Форестом, проткнув его кинжалом, когда  он
стоял на посту в дальнем коридоре. Спросите, знает ли он, что сработал-то не
чисто, у молодого де Фореста, значит, хватило сил кровью из смертельной раны
начертить на полу знак своего убийцы -- Корвинского грифона, во!
     -- Что? -- переспросил капитан.
     Снова  неясный  гул прошел  по  комнате;  на этот  раз он  был  громче.
Изумленный Келсон повернулся к Моргану.
     -- Вы знаете, о чем он говорит? -- прошептал мальчик.
     Шум сразу же  затих, все  замерли, ожидая ответа Моргана. На него  была
нацелена дюжина мечей -- с последними словами Эдгара все стражники угрожающе
придвинулись к генералу.
     Морган кивнул:
     -- Вникайте глубже, Келсон. Я понятия не имею, о чем он говорит.
     -- Оно и видно, что не имеете, -- негромко пробормотал кто-то сзади.
     Келсон, грозно  оглянувшись, вновь обратился к Эдгару, пристально глядя
ему в глаза:
     -- Лорд Эдгар, вы точно знаете, что это правда?
     Эдгар сник под его взглядом.
     --  Я  видел собственными  глазами,  милорд.  Втроем: я,  значит,  лорд
Лоуренс и Гарольд Фитцмартин -- мы видели это.
     -- Само убийство или убитого? -- настаивал принц.
     -- Убитого.
     Келсон нахмурился и, задумавшись, прикусил губу.
     -- А как вы его нашли, Эдгар?
     -- Ну, нам...
     -- Продолжайте, -- приказал Келсон.
     -- Нам... значит...  сказали,  чтобы  мы пошли в тот коридор,  ну, в то
место, -- неохотно пробормотал Эдгар.
     -- А кто велел вам пойти туда? --  упорствовал Келсон. -- Кто, зная уже
о случившемся, направил вас туда?
     Эдгар содрогнулся.
     -- Государь, пожалуйста, не принуждайте меня!
     --  Кто  вас туда  направил?  --  требовал  ответа  Келсон,  глаза  его
вспыхнули.
     -- Государь... я...
     Неожиданно,  прежде чем кто-либо успел  его  остановить,  Эдгар  быстро
повернулся  и вырвал  кинжал из-за пояса одного из  охранников. Даже Морган,
раньше других понявший, что сейчас произойдет, и  бросившийся к нему, ничего
не успел сделать.
     Когда  рука Моргана коснулась Эдгара, было слишком  поздно  --  тот уже
вонзил  кинжал  себе  в  живот,  тяжко осел  и  повалился на пол.  Морган  и
ошеломленные стражники уложили тело на полу, а капитан наблюдал за всем