тве  дождевых  капель.
Поэтому я, как бы повторив слова Ивана Трофимовича, просто сказал:
   - Радуга - это радость солнца.
   - Радость солнца...  Она  и  для  радости  людей,  да?  -  настороженно
спросила она, хотя  в  тоне  ее  голоса  слышен  был  ответ,  слышна  была
убежденность,  что  это  именно  так,  но  спросила,  чтобы  услышать  мое
подтверждение.
   - Я думаю, прежде всего для  радости  людей,  раз  люди  видят  радость
солнца. У людей, когда они видят радугу, радость не меньше, чем у  солнца.
Потому что они видят радугу все вместе. Вот как мы  втроем...  И  видят  в
одно время. Все в одно время. Вот идет дождь вдалеке... Когда идет  дождь,
все дождинки вместе, как самое чистое, живое зеркало, в  которое  глядится
солнце.
   - Ой, волк!.. - вдруг взвизгнула и ухватилась за мое плечо Женя.
   - Да где волк?.. - содрогнулся от  ее  крайне  неожиданного  вскрика  и
спросил я.
   - Он же сюда бежит!
   - Да собака  какая-то...  -  повернувшись,  безразлично  протянул  Иван
Трофимович.
   - Джек! Дуралей!.. - весело закричал я.
   Оттуда, где, как озеро, синел цветущий лен, напрямик по  высокой  траве
несся Джек. Первым делом, сумасшедший от  радости,  обежал  несколько  раз
вокруг нашей подводы. Я позвал его. Он вскочил к нам на  телегу.  Радостно
хлопал по траве хвостом, взвизгивал, глаза его собачьи сияли!
   - Вы его знаете? - удивилась Женя.
   - А как ты думаешь, он меня знает? Нет, мы с ним" не делаем такой  вид,
что вовсе незнакомы. Эх ты, Джек, собака! - тряс я его за загривок. - И до
чего ж ты всем надоел, до чего мешаешь! Да только не нам, правда, Женя?
   - Ой, ну ничего себе, правда!.. Даже с собакой поедем. Смотрите, ему за
ухо цветок даже прицепился!.. - заливисто расхохоталась она.
   - Это репей. Не говори ему.