идимая Черная планета. Корабль начинал долгий цикл торможения и подхода к цели. Странно выглядела звезда, висевшая в абсолютно пустом пространстве. Лишь в невообразимой дали светились пятнышки галактик и туманностей, принадлежавших иным мирам, отдаленным от владений Земной Федерации такими безднами расстояний, преодолеть которые люди пока что не могли. Корабль вышел за пределы своей родной Галактики, раскинувшейся теперь над "Каравеллой" сверкающей спиралью звезд. Картина казалась слишком грандиозной, а пустота, окружавшая корабль, слишком всеобъемлющей для того, чтобы не подавить человеческого воображения. Длинных вахт у экранов наружного обзора не выдерживали даже видавшие виды навигаторы межзвездных трасс. Одинокая звезда на носовых экранах лишь подчеркивала беспредельную пустоту вокруг. Здесь не было ни метеоритов, ни газовых скоплений. Даже частички водорода, столь редкие в межзвездном пространстве за пределами силовых полей звездных скоплений, стали еще реже. Сама пустота казалась тут гуще, плотнее. Она точно сдавливала корабль своими призрачными лапами, стараясь проникнуть сквозь хрупкую скорлупу его брони к тем, кто посмел бросить ей вызов. Человеку не было места в этом мире - и однако вопреки всем законам логики корабль, построенный его руками, под равномерный свист двигателей приближался к звезде. Жизнь на корабле текла размеренно и однообразно. Вахты не входили в обязанность спецгруппы Ротанова, и ее членам было особенно трудно выдержать изнурительные месяцы похода. Бесконечными казались дни ожидания... На "Каравелле" не было ни театральных залов, ни спортивных стадионов, ни висячих садов, столь обычных для рейсовых пассажирских кораблей того времени. Пустая скорлупа корпуса, поразившая когда-то Ротанова своими размерами, оказалась до отказа заполненной. Каждый кубометр пространства был взят на учет. Мощность корабля, сопротивление его защитных полей, огневая сила его дальнобойных нейтронных генераторов - все определялось массой топлива. Инертной и холодной массой, способной превратиться в корабельных энергоблоках в звездную плазму, питающую корабельные установки. Именно она, эта масса топлива, заполнявшая резервные отсеки, делала корабль тем, чем он был на самом деле, - посланцем Земли, способным бросить вызов не только биллионам километров окружавшей его пустоты, но и сюрпризам Черной планеты. Нижнюю палубу занимал ангар, в котором, словно гигантский снаряд в тесном орудийном стволе, примостилось тупорылое двухсотметровое тело корабля-разведчика, способного садиться на любых планетах. И лишь на маленькой верхней палубе располагались жилые помещения, навигационные и управляющие рубки. Каюта Ротанова ничем не отличалась от остальных, за исключением пульта прямой связи с капитанской рубкой. Да и тот установили по настоянию Торсона. На полукруглом надувном диване, огибавшем боковую стену каюты, сидели все четверо членов его особой группы. Сам Ротанов разместился напротив, за маленьким столиком. Так ему удобней было видеть их лица и одновременно делать пометки в своем крошечном блокнотике, снабженном микрокалькулятором с кристаллическим блоком памяти, хранившем в себе огромное количество записей. - Итак, мы почти у цели. Я собрал вас, чтобы в последний раз в спокойной обстановке обсудить детали предстоящей операции. С момента выхода в этот район могут возникнуть любые неожиданности. Ротанов внимательно всмотрелся в лица сидящих напротив него людей, словно хотел их запомнить. Олег, Элсон, Дубров и Фролов. Фролова он включил в группу в последний момент. Ему нужен был хороший механик. Человек, на которого он рассчитывал, неожиданно заболел, и пришлось взять Фролова. Он почти не знал его лично, только по отзывам людей, которым доверял, и все никак не мог составить достаточно полного мнения об этом человеке. Фролов редко вступал в разговор, держался в стороне, обособленно. Но дело свое знал прекрасно. - После выхода к Черной, если ничего особенного не случится, мы используем наш корабль и попробуем сесть. - Скорей всего атмосфера планеты состоит из той же субстанции, что и "черные корабли". Вряд ли нам это удастся. - В таком случае мы хотя бы убедимся в этом. - Как же ты собираешься передать информацию? В таких условиях с нашим кораблем будет покончено довольно быстро. - Этот вопрос продуман. На корабле есть специальный ракетный буй, он снабжен микродвигателем и благодаря ничтожной массе способен почти мгновенно уйти в подпространство. Короче, кассеты с нашими записями будут доставлены на Землю. Конструкторы об этом позаботились. - Спасибо хоть на этом. - Я не собираюсь вести корабль на верную гибель. Но если появится хоть малейший шанс, мы сядем. - Хотел бы я знать, что ты имеешь в виду под этим шансом, может быть, радиограмму с Черной планеты, что-нибудь вроде "садитесь, дорогие гости"? - Перестань паясничать, Олег, положение настолько серьезно, что Совет в данном случае счел возможным пойти на любой риск. Нам самим предоставлено право решать, как поступить. - А что будет с командой "Каравеллы"? - В случае надобности они уйдут к Рэгосу. Оттуда навстречу им выйдут другие корабли, они уже наготове. - Что-то мне все это не очень нравится, - мрачно сказал Дубров, и все повернулись к нему. - Почему? - невинно, спросил Олег. - Это же обычная хорошо разработанная и продуманная операция. Вы еще новичок в наших делах и плохо знаете Ротанова. Иначе вы бы сразу отказались. - Я хорошо знаю Ротанова и именно поэтому согласился. Но часть операции, связанная с возможной посадкой, кажется мне попросту авантюрой. - Далась вам эта посадка! - Ротанов недовольно пододвинул к себе блокнот и что-то быстро в него записал. - Я же сказал, садиться будем только в том случае, если появится шанс на благополучный исход. - А по-моему, садиться совсем не обязательно, - впервые за все время вступил в разговор Фролов. - Я имею в виду людей. Вполне достаточно выслать на разведку планетарный автоматический комплекс. - Автоматы не всегда возвращаются, часто замолкают. Как ни странно, практика показала - люди надежнее. Но, конечно, мы попробуем. Еще с час они обсуждали различные варианты разведки Черной. Наконец он их отпустил. Остался, как всегда, только Олег - официально заместитель Ротанова, неофициально - человек, имеющий право задавать ему любые вопросы. - Ты действительно давно знаешь Дуброва? - Давно. Еще по Реане. Не обращай внимания на его мрачность. Он вообще пессимист и индивидуалист, но любое дело привык доводить до конца, несмотря ни на что. Хотя вначале ему требуется своеобразная раскачка. Вот Фролова я знаю мало. - За Фролова можешь не беспокоиться. Это человек дела. Он не умеет, да и не любит теоретизировать. Он привык работать руками. Нет такого механизма, который бы его не послушался в любой мыслимой ситуации. За него я могу поручиться. Они обсудили еще несколько вариантов возможных сюрпризов, ожидавших их на планете. Когда Олег ушел, Ротанов долго не мог заснуть. Мысли все время возвращались к Черной. Его не покидала тревога. После сегодняшнего разговора он особенно отчетливо почувствовал, как мало, в сущности, они знают... Лежа на спине с открытыми глазами, он постарался еще раз выстроить известные факты хоть в какое-то подобие системы. Уже месяц, как "Каравелла" вышла в обычное пространство. Ее нельзя не заметить с планеты, и тем не менее Черная никак не прореагировала на появление земного корабля. Что это, полнейшее равнодушие к противнику или они ждут, когда "Каравелла" подойдет ближе? С "Ленинградом" они вели себя активней, Правда, их корабли поднялись с планеты, когда "Ленинград" подошел достаточно близко. И что из этого следует? Ровным счетом ничего. Даже неизвестно, стоит ли нам подходить к планете или есть смысл подождать, пока они продемонстрируют заинтересованность нашим появлением. Совсем уж нелепой и странной казалась ему сейчас история с "академиком Грэгори". Она походила на фарс, на плохо поставленную инсценировку. Кто ее режиссер? Рэниты? Опять-таки нет никаких доказательств... Была еще Дзета и черный шар в энергетическом отсеке базы. Они ведут себя непоследовательно. То как неразумные животные устремляются к добыче. То как опытный и грозный противник, атаковавший "Ленинград". Утром Ротанова разбудила непривычная тишина. Он не успел еще толком понять, что произошло, как на столе засветился экранчик прямой связи с рубкой и Торсон сказал: - Мы прекратили торможение. Наша скорость сейчас чуть больше скорости планеты. Корабль находится на ее орбите. Постепенно нагоним Черную. Предлагаю не форсировать события. - Хорошо, подождем. Ничто не нарушало плавного неощутимого движения корабля вдоль планетарной орбиты, максимально приближенной к звезде. Вторую неделю "Каравелла" постепенно нагоняла убегавшую от нее Черную планету, и теперь та своим непроницаемым кругом закрывала часть галактической спирали. Корабль, оснащенный новейшей техникой и самым совершенным оружием, каким только располагала Федерация, ждал стычки-противодействия. Он специально был создан для боя. Мощь, закованная в броню, чувствовалась во всем: и в гуле нейтронных генераторов, и в километровых всполохах защитных полей. Но вот цель достигнута. От Черной их отделяло расстояние, которое могучие двигатели корабля могли бы преодолеть за несколько часов. Планета никак не прореагировала на появление чужака. Космос казался совершенно мертвым и спокойным. Где-то за тысячи километров в стороне мелькнул метеорит; поравнявшись с "Каравеллой", он вспыхнул и превратился в медленно распадающееся облачко газа. Некоторое время ничто больше не нарушало тишину и покой вокруг корабля, серебряный кит вновь задремал. Лишь внутри, неощутимое и незаметное снаружи, постепенно нарастало напряжение. Ротанов метался по своей каюте, с трудом сдерживаясь, чтобы не включить наконец селектор и не вмешаться в действия капитана "Каравеллы". Затянувшееся тягостное выжидание изматывало нервы. Все же он взял себя в руки и вновь, в который уж раз за эту неделю, отошел от селектора. Было отчего потерять терпение. Затратив уйму энергии, преодолев гигантское расстояние, они бессмысленно растрачивали время на медленное, едва заметное сближение с планетой, которая вообще игнорировала их присутствие! Чтобы ускорить события, существовал, собственно, совсем простой выход: в любой момент Ротанов мог ввести в действие свою особую группу, стартовать с "Каравеллы" на корабле поиска и давно уже сесть на планету. Однако с этим решением он почему-то медлил и лишь метался по каюте, может быть, впервые в жизни не зная, как поступить. - Происходящее с нами напоминает мне детскую игру "Кто первый", - признался он однажды Олегу после заседания корабельного совета, на котором не было принято никакого решения. Торсон внимательно выслушал все мнения, загадочно покивал головой, и они разошлись. - Почему ты не вмешиваешься наконец?! - Именно из-за этой игры: "Кто первый". - Кто первый что? - А это неважно. Проигрывает тот, кто сделает первый решительный ход. - Странная игра. - Не такая уж странная, она учит выдержке. И кроме того, там предусмотрен особый случай, когда сделавший ход первым безусловно выигрывает. Но угадать, когда его надо сделать, трудно, почти невозможно. Кроме знания всех правил игры, нужна еще незаурядная интуиция... - Никогда не играл в такие игры. - И совершенно напрасно. Мы столкнулись в космосе с силами не только могущественными, но и действующими неординарно, непредсказуемо. Потому так важно первыми не сделать ошибочного хода. Его рассуждения прервал басовитый рев корабельной сирены общей боевой тревоги. Дни тягостного ожидания кончились. Черная планета наконец-то напомнила о своем существовании. Первый ход был сделан. 11 В центральной рубке "Каравеллы" стояла напряженная тишина. На своих местах застыли двое дежурных техников, навигатор, энергетик и сам Торсон. Присутствие капитана здесь, а не в капитанской рубке лишь подчеркивало напряженность обстановки. Половину передней стены занимал квадратный панорамный экран совмещенного обзора, на котором компьютер проектировал результат суммарной информации об окружающей обстановке. Сюда поступали данные ото всех наружных корабельных датчиков, часть из них была вынесена далеко в сторону на катерах внешнего наблюдения. Повинуясь команде Торсона, изображение синего светила из центра экрана ушло в глубину, а сбоку появился маленький кружок планеты. Словно кто-то повесил в углу рубки матово-черный мячик. - Максимальное увеличение, - коротко бросил Торсон. Изображение планетарного диска на экране раздалось в стороны, и только теперь Ротанов заметил на его поверхности крохотную, медленно ползущую искорку. Столбик цифр, высвеченных рядом с ней компьютером, говорил о многом. Неизвестное тело не было метеоритом, поскольку медленно изменяло направление своего движения и постепенно замедляло скорость. О его размерах судить было невозможно. Оптические системы не действовали на таком расстоянии, а локаторы давали единичный импульс. Однако и этого импульса было достаточно, чтобы сделать вывод: огибавший планету объект не был черным кораблем, его поверхность не отражала радиоволн. Тогда что же там? Это должно было выясниться в ближайшие полчаса, если расстояние будет сокращаться с прежней скоростью. Искорка ползла по диску планеты, к тому ее верхнему краю, куда компьютер протягивал расчетную линию трассы "Каравеллы". Где-то над самой планетой должна была произойти встреча. "Стоит нам слегка замедлиться, и он успеет, обогнув планету, уйти по параболе в открытый космос. Тогда его придется догонять..." - подумал Ротанов. - Идет как после оверсайда, - сказал навигатор, и Ротанов сразу же согласился с ним. С такой скоростью в космосе до сих пор ходили только земные корабли. - Повторите вызов и вызывайте его непрерывно в автоматическом режиме. Оператор сразу же выполнил новую команду капитана, и цепочка световых точек протянулась от "Каравеллы" к таинственной искорке. "Значит, Торсон тоже считает, что там скорей всего земной корабль, - подумал Ротанов. - Но откуда он здесь? Курьер? Случилось нечто из ряда вон выходящее, нечто такое, что Совет решил послать вслед экспедиции второй корабль? Маловероятно... В этом случае он сам стал бы нас вызывать и уж, во всяком случае, давно должен ответить на наши сигналы. А он молчит. Да и траектория... Странная у него траектория. Вот почему Торсон объявил тревогу. Уж больно подозрительно он идет. Слишком близко к поверхности планеты. Выходить из оверсайда в такой близости от материальный массы опасно... Неужели это тот самый "первый ход", которого я так ждал?.. Сейчас посмотрим... осталось минут десять-пятнадцать. Торсон наверняка выслал в точку встречи ракетный буй. Так и есть, вон его след. Уже совсем близко. Пора..." Словно отвечая его мыслям, в правом темном углу экрана высветился новый квадрат - включились камеры разведочного катера. Вначале изображение долго не могло стабилизироваться, по нему ползла рябь помех. Наконец передатчики связи отстроились от помех, и автоматы наведения поймали цель. В центре квадрата появилось вытянутое изображение щучьего, остроносого тела. "Разведчик класса А2, индекс корабля неизвестен, на сигналы не отвечает. Выходит из оверсайда. Скорость уменьшается недостаточно эффективно, возможна авария двигателя..." - приглушенно забормотал компьютер, мгновенно анализируя вновь поступившую информацию. "Значит, все-таки земной корабль, - почти разочарованно подумал Ротанов и тут же поправил себя: - Ничего это еще не значит. Слишком мала вероятность встречи с аварийным кораблем именно здесь, похоже, они мастера на подделки..." Он по-прежнему не знал, что собой представляют таинственные "они". Но теперь разгадки ждать недолго. - Шесть десятых мощности левого борта на излучатели. Старт по готовности, - тихо проговорил Торсон, и он одобрил его действия никому не заметным кивком. "Каравелла" покатилась в сторону, отводя на экране проекцию своей орбиты от чужака. Не следовало подходить к нему слишком близко. Если это аварийный корабль, он не сможет изменить траекторию. Сблизиться мы еще успеем. Изображение неизвестного корабля на экране становилось все четче и детальней по мере того, как катер подходил ближе к цели. Теперь они могли различить неподвижные тарелки локаторных антенн, задраенные двери люков и черные сопла ходовых двигателей. Лишь носовые выбрасывали перед кораблем тормозную корону плазмы. Слишком короткую для нормального торможения. - Возможно, он хочет использовать гравитационное поле планеты для дополнительного торможения и потому идет так близко к ее поверхности? - высказал предположение второй навигатор. По тому, как поежился Торсон, было видно, что он не одобряет в рубке никаких отвлекающих разговоров. Однако в предположении навигатора был известный резон, и его следовало проверить. Ротанов отвернулся к свободному дисплею связи с компьютером и затребовал информацию о моменте появления неизвестного корабля. Так и есть, корабль вынырнул неожиданно из-за планеты, обогнул ее и теперь уходил, и ничего определенного о том, откуда он там взялся, сказать было нельзя. Оставались одни догадки, вот почему поежился Торсон. Ротанов выключил дисплей и вновь повернулся к центральному экрану. Катер находился теперь в нескольких километрах от неизвестного корабля и начинал безнадежно отставать. Его двигатели не способны развить скорость сверхпространственных кораблей, и это был последний момент, когда можно было со всеми подробностями видеть на экранах неизвестный корабль. Разведчиков класса А2 во флоте Федерации не так уж много. Ротанов мог бы их все пересчитать по пальцам. Он точно помнил, что за последние десять лет с этими кораблями не случалось аварий, все они к моменту старта "Каравеллы" находились на своих базах, так что вполне возможно, это все-таки курьер, посланный им вдогонку. Двигатели могли выйти из строя при подходе к планете... Вот только полное молчание корабля оставалось необъяснимым. Если даже не работают рации и энергоблоки, он мог бы им ответить световым сигналом... Испорчены локаторы, не заметил катера? Казалось, Торсон вновь угадал его мысли. На катере вспыхнул яркий прожектор и осветил удаляющуюся корму незнакомца ослепительно белым светом. Прожектор мигнул раз, другой, потом зачастил свои точки и тире, требуя немедленного ответа на вызов. Корабль молчал. - Может, они все погибли или ранены? Может, они не могут нам ответить? - не выдержал оператор, и на этот раз Торсон повернулся к нему. - Постарайтесь выполнять свои обязанности без разговоров. Оператор покраснел до корней волос, и Ротанов подумал: два-три таких замечания, и люди начинают держаться с тобой отчужденно. Зато свои обязанности они выполняют с максимальным вниманием и быстротой. Вот так и обрадуется всегда неприятно поражавшая его дистанция между руководителем и подчиненными. А ведь в чем-то этот мальчишка прав, и если неизвестный корабль не изменит режима полета, им в конце концов придется к нему подойти. Возможно, на этом и строится весь расчет. И значит, снова начинается знакомая игра: "сделавший ход" может проиграть. Опять игра на выдержку. Если его худшие опасения подтвердятся, если это и в самом деле корабль-ловушка, то самое лучшее, что могли бы сделать их противники, это не делать ничего, а лишь ждать. Потому что мы попросту не сможем пройти мимо, потому что оператор прав. На корабле действительно могли быть люди, нуждавшиеся в помощи, и никуда нам от этого не деться... Изображение корабля на экранах катера превратилось в едва различимую светлую черточку. На центральном экране было видно, как чужой звездолет, не изменяя траектории, продолжал свой неудержимый бег прочь к краю экрана. Диск планеты должен был вот-вот скрыть от них корабль. Увидят ли они его снова? Сейчас еще не поздно что-то сделать. Мы не должны терять его из виду ни на секунду! И снова Торсон в этой сложной ситуации нашел единственно правильный выход. Развернув "Каравеллу" вслед уходящему кораблю и выйдя на его орбиту, Торсон коротким рывком послал "Каравеллу" вперед. Как только расстояние вновь сократилось до сорока тысяч километров, "Каравелла" замедлилась и выровняла скорость. Теперь корабли шли точно друг за другом и казались совершенно неподвижными. Лишь диск планеты медленно поворачивался под ними. Сейчас, когда скорости уравнялись, появилась возможность выслать вслед за разведчиком новый автоматический катер. Его двигателям пришлось развить совсем небольшое ускорение, чтобы преодолеть оставшиеся сорок тысяч километров. Подходя к борту неподвижного, казавшегося ко всему безразличным кораблю, катер притормозил. На борту маленького ракетного катера находились автоматы, предназначенные для стыковки обследования аварийных кораблей. В случае необходимости они были способны вскрыть корабельную броню, прожечь в ней отверстие, достаточное для прохода. - Управление автоматами на центральный пульт. Приготовиться к абордажной стыковке, - негромко произнес Торсон. Ротанов замер. Сейчас все должно было выясниться. Если корабль захвачен противником - кто бы они ни были, они не могли позволить автоматам проникнуть на корабль, а значит, Торсон оказался умней и получил возможность сделать первый ход, заранее не проигрывая его... Торсон вел "Каравеллу" след в след, точно выдерживая скорость. Их тормозные двигатели работали в режиме впереди идущего корабля. Расстояние между разведчиком и автоматическим ракетным катером неуклонно сокращалось, тысячи километров превратились сначала в сотни, потом в десятки, и вот уже на экране вновь медленно стал вырастать борт чужого корабля. Вытянутая носовая часть катера заканчивалась специальной присоской. Весь он напоминал гигантскую пиявку, готовую вцепиться в серебристое брюхо корпуса чужого корабля. Оставались считанные мгновения. Сейчас они, наконец, узнают, кто ведет этот корабль, вот сейчас... Ротанов подался вперед к экрану, словно хотел сократить расстояние между катером и бортом, словно хотел его подтолкнуть, помочь. Вдруг изображение на экране слегка смазалось и поплыло в сторону. - Держать связь! - рявкнул Торсон. - Он включил кормовые двигатели! Уходит! - Ну, это вряд ли ему удастся... Торсон двинул рукоятку ускорения ракетного шлюпа. Ротанов знал, в коротком импульсе двигатели катера способны придать ему большее ускорение, чем может корабль, гигантская масса которого требовала времени для разгона. Несмотря на несоизмеримые мощности, у катера еще оставался шанс... Борт корабля, уплывший было в сторону, вновь стал приближаться к центру экрана. Лишь ослепительная корона плазмы работавших на пределе двигателей, время от времени попадая в поле зрения камер, портила изображение... И только сейчас Ротанов полностью оценил поведение незнакомца. Корабль пытался уйти от ракетного шлюпа. Он избегал контакта, и его двигатели были в полном порядке. Ротанов знал, что теперь произойдет, понимал уже, что катер доживает свои последние мгновения. Он хотел вмешаться, но не успел. Самого выстрела на экране не было видно. Лишь вспыхнул косматый огненный шар. Не слишком яркий, густого оранжевого оттенка с завихрениями по краям. Оттуда летели черные обломки, только что бывшие умной, хорошо сработанной машиной, созданной для того, чтобы оказывать помощь попавшим в беду людям... Почти сразу сила инерции швырнула его вперед. Ротанов едва успел ухватиться за скобу, удержаться на ногах стоило невероятных усилий. В уши лез отвратительный вой и скрежет. Тормозные двигатели "Каравеллы", неожиданно включенные Торсоном на полную мощность, казалось, отбросили корабль назад. - Зачем так резко? - прохрипел Ротанов, но его никто не услышал: пилоты, стиснутые в креслах противоперегрузочными ремнями, пригнулись к экранам. Рванувшиеся к красным секторам стрелки приборов на пульте говорили о том, что капитан не жалеет мощности на торможение. В первое мгновение Ротанов не понял, что случилось, и лишь теперь увидел - серебристая дуга трассы идущего впереди корабля стремительно загибается вниз. Разведчик тормозил и проваливался к планете, рассчитывая, очевидно, пропустить над собой идущую сзади "Каравеллу", поймать ее в секторы всех своих бортовых противометеорных орудий. Торсон предугадал и упредил его маневр на несколько секунд, но на таких скоростях эти несколько секунд оказались решающими. "Каравелла" тормозилась теперь быстрее разведчика, и расстояние между ними начало медленно увеличиваться. Это продолжалось недолго. Их тяжелый корабль проигрывал более легкому разведчику в маневренности. И хотя Торсон, раньше начавший торможение, вначале увеличил дистанцию, теперь она вновь быстро сокращалась. - Носовыми заградительный огонь по курсу! Не давать ему приблизиться на выстрел! Перед "Каравеллой" один за другим вспыхивали косматые клубы пламени. Временами приближавшийся к ним корабль не успевал отвернуть, и тогда пламя обтекало его защитное поле, превращая корабль на какие-то доли мгновения в сверкающий огненный шар почти километрового размера. Но пламя гасло, и снова они видели на экранах хищное поджарое тело своего противника, продолжавшего, несмотря на огонь "Каравеллы", сокращать расстояние. - А почему, собственно, мы от него уходим? Всей его мощности не хватит, чтобы пробить наши защитные поля. - Я не измерял его мощности, - сухо отозвался Торсон. - Никто ее не измерял. Земной корабль не станет стрелять по спасательному шлюпу. И вновь Ротанову пришлось согласиться с несокрушимой логикой капитана. Корабль, внешне выглядевший как земной разведчик, мог оказаться чем-то совершенно другим. Машиной, обладавшей неизвестными им свойствами и, возможно, несущей на борту неземное оружие. Ловушка для дурачков - вот что это такое. Вся эта погоня со стрельбой явно не входила в их первоначальные планы. И Торсон безусловно прав: их ни в коем случае нельзя подпускать к "Каравелле". Но как? Баланс массы не в нашу пользу, и хотя двигатели "Каравеллы" в несколько раз мощней, инерция сотен тысяч тонн сводит на нет это их преимущество. Разведчик тормозился быстрее, гораздо быстрее... Оба корабля неслись по одной и той же траектории, все ближе подходя к Черной планете. К той точке над ее поверхностью, где притяжение планеты должно было развернуть "Каравеллу", а все еще не погашенная инерция движения - унести в открытый космос, прочь от планеты, по гиперболической орбите. Из-за неравномерного торможения траектория все время меняла на экране свои очертания. Недалек был уже предел, когда оставшейся скорости не хватит, чтобы уйти от планеты. Опять баланс не в пользу "Каравеллы". Из-за огромной массы ей раньше придется прекратить торможение... Ротанов представил, как это будет. В конце концов чужой корабль настигнет их. Начнется ближний бой, в ход пойдет самое мощное оружие. Защитные поля не выдержат, и какой-то из двух кораблей превратится в облако раскаленной плазмы... Одинаково немыслимой казалась гибель любого из них. В ближнем бою все решит перевес в мощности. Если на разведчике нет "черных пузырей", напавших на "Ленинград", или чего-нибудь подобного, - ему несдобровать. В ближнем бою "Каравелла" окажется сильней. Ее генераторы способны создать такие энергетический заряды, которые и не снились этому старенькому разведчику. А значит, ловушка поймает сама себя, и все произойдет справедливо, правильно, вот только в ядерном пламени вместе с чужим кораблем сгорит и разгадка тайны. Им все придется начинать сначала. Кто знает, каким оно будет, новое начало? Странная это была погоня. Оба корабля неслись по планетарной орбите кормой вперед. Разведчик впереди, "Каравелла" - уже в тридцати тысячах километров позади. Кормовые, самые мощные двигатели кораблей, работали на форсаже, максимально замедляя их скорость. Но, поскольку разведчик тормозился быстрей "Каравеллы", она медленно, против воли своего капитана, настигала чужой корабль. Они пытались уйти в сторону, изменить, насколько это возможно на такой скорости, Траекторию движения. Но преследовавший их корабль в точности повторял маневры, и вновь они шли по одной и той же орбите. И вновь неуклонно сокращалось расстояние. Ротанов взглянул на расчетное табло, где компьютер выдавал основные результаты своих прогнозов, и похолодел. Гравитация планеты росла раз в десять быстрей, чем ей было положено. "Каравелла" находилась у той роковой черты, за которой скорость корабля окажется недостаточной для преодоления притяжения планеты. А если гравитация будет расти с такой же силой, может не хватить и всей мощности двигателей, чтобы вырвать из поля притяжения этой странной планеты гигантскую массу корабля. Нужно было немедленно прекращать торможение. С каждой секундой работы двигателей точка, в которой "Каравелла" должна была изменить свою траекторию, опускалась все ниже, вплотную подходя к атмосфере планеты. Торсон нажал на черный рычаг. Рев двигателей смолк, и сразу же светящееся веретено чужого корабля на экране, словно сорвавшись с цепи, понеслось к "Каравелле". Корабль содрогнулся от залпа заградительных пушек, еще и еще раз пророкотал этот безопасный для противника залп, окативший его защитные поля огненной пеленой разрывов. Все, пора... Больше нельзя медлить. Иначе не хватит времени. Ноги плохо слушались, голос сел, и Ротанов подумал, что он все еще способен испытывать страх. В секунду, когда он шагнул к пульту, в его голове со всеми деталями сразу целиком встала картина того, что последует через несколько минут. Ротанов перегнулся к микрофону через плечо Торсона и проговорил обычным своим, чуть усталым и почти равнодушным голосом. - Спецгруппе занять места по стартовому расписанию. Старт "Икара" через десять минут. "Каравелле" ждать в условленной точке встречи. С этой секунды он брал руководство экспедицией и всю ответственность за принятое решение на себя. Он видел осуждающий, почти возмущенный взгляд Торсона. И, выключив микрофон, попытался объяснить, хотя знал уже, что объяснения не получится, что ему придется приказывать, и все же он попытался: - Старт "Икара" уменьшит массу корабля на сорок процентов. Даже если противник решит вас преследовать, вы легко уйдете от погони. - Он не станет нас преследовать. У него появится более легкая, беззащитная добыча. Мы постараемся прикрыть вас, но это сложно, корабли разойдутся, и тогда... - Вы не станете нас прикрывать. Вы немедленно покинете этот район и на форсаже уйдете в точку встречи. Как только стартует "Икар", включайте двигатели на разгон, на полную мощность. - Он представления не имеет, на что мы способны! Я не использовал и десятой доли мощности. Кинжальным залпом мы расколем его защитные поля как скорлупку! Секунду они молча смотрели в глаза друг другу, потом Ротанов тихо сказал: - Я знаю. Но мы прилетели сюда не за тем, чтобы устраивать сражения. Мы прилетели сюда, чтобы понять наших противников и узнать, что им нужно от нас. Если в контрольный срок "Икар" не появится в точке встречи, продолжайте экспедицию самостоятельно. И помните: Земля ждет от вас не победных рапортов о выигранных баталиях. Если вместо нас придет буй с информацией - немедленно возвращайтесь на базу. Не слушая возражений, не добавив ни слова, Ротанов шагнул к приемнику компьютера и проиграл на его клавиатуре предстоящий маневр. - Должно получиться. Как только вы включите двигатели на разгон с облегченной массой, ваша орбита пройдет почти на десять тысяч километров выше. Они не ожидают этого. Разведчик проскочит ниже. В любом случае кратковременную атаку ваши поля выдержат. Не отвечайте на его огонь. Уходите, догнать вас они уже не смогут. 12 Толчок стартовых ракет швырнул "Икар" вниз", навстречу неизвестности. Ротанов, сидя в кресле пилота, чувствовал себя совершенно беззащитным перед надвигавшейся громадой чужого корабля. Он думал о том, что на этот раз ему, пожалуй, не выкрутиться. Дурацкая фраза вертелась в голове: "Он повел корабль на верную гибель и не вернулся..." Примерно такое сообщение получит Земля. У них не было защитных полей. Все их оружие составлял противометеоритный разрядник, не способный разрушить массу больше килограмма. На них надвигался корабль, мезонные заряды которого могли превратить в осколки планету средней величины... Во всем этом было лишь одно светлое пятно. Одна мысль, помогавшая им выдержать: "Каравелла" ушла, маневр удался, Торсон выполнил приказ, и мы отвлекли противника на себя. Мы добились своего, нам не на кого пенять, и остается лишь ждать развязки". На маленьком экранчике перед пультом вспыхивали все новые цифры. Ротанов знал, что до корабля их противников остается совсем немного километров. Совсем немного секунд отделяло их от встречи и от возможного выстрела в упор... Но об этом не стоило думать, тут они бессильны. Ничем не защищенная мишень - вот что такое "Икар", и если выстрел состоится, они не успеют ничего понять... Говорят, что звук в пустоте не распространяется. И в общем это, конечно, верно, но не всегда. Потому что порой пустые металлические предметы, например корабельные корпуса, способны улавливать необъяснимые волны вибраций, резонировать и рождать целые гаммы собственных звуков, сопровождающих внешние события. Вот и сейчас впечатление было такое, словно на них надвигается курьерский поезд. Давно не ходили по Земле такие поезда, но люди все еще помнили из старых фильмов грохот металлических колес по стальным рельсам и то ощущение неизбежности, которое рождает у одинокого человека несущаяся на него стальная громада. Но их было пятеро, и наверно, поэтому они все вдруг приподняли головы и посмотрели друг другу в глаза в тот миг, когда звук достиг наивысшего напряжения. Возможно, они подбадривали друг друга этим взглядом или прощались - кто знает. Невыносимый визг вибраций стал затихать. "Икар" качнуло, словно он был утлым челноком в океане. Чужой корабль пронесся мимо. Ничего не случилось. Они все еще сидели в своих креслах, сжимая поручни, и лишь на заднем экране стремительно уменьшалось серебристое пятно кормовых выхлопов уходящего от них разведчика. - Я был уверен, что он выстрелит. По всем пунктам он должен был ответить, "Каравелла" обстреливала его почти непрерывно... - А он и "Каравелле", между прочим, не ответил ни разу. - А челнок? Помнишь, как крутилось пламя? Мне и сейчас еще кажется, что там могли быть наши обломки. - Челнок? А как бы ты поступил на их месте, если бы какая-то посудина, набитая автоматами, собиралась вскрыть борт твоего корабля, как консервную банку! - Откуда они могли знать, что там автоматы! - Это все-таки земной корабль, на нем тоже есть челноки... Им всем хотелось сейчас говорить, спорить. Этого требовало только что пережитое напряжение, радость от того, что опасность миновала, а они вот живы, приглушенно рокочут двигатели, горит свет в рубке, и только оптика напоминала о том, что они остались здесь один на один с Черной планетой... Ее поверхность угадывалась где-то под ними непроницаемым сгустком мрака. Да еще на экранах маячило уменьшенное, но все еще грозное изображение чужого корабля... Впрочем, такого ли уж чужого? Он был рожден на Земле. Руками земных конструкторов создавались его чертежи. Руки монтажников околоземных верфей собирали его корпус... Но затем случилось нечто такое, что сделало земной корабль чужим для людей. Вот это и надо выяснить в первую очередь. И никто не возразил, когда Ротанов двинул рычажки двигателей да ускорение и довернул корабль к траектории только что ушедшего разведчика. Лишь Элсон тяжело перевел дыхание да Дубровин, очень разбиравшийся в маневрах кораблей, спросил: - Разве мы его догоним при его скорости? - У нас такая же, надо лишь немного уравнять разницу. И вновь на экране начало увеличиваться изображение закованного в светящийся панцирь защитных полей чужого корабля. - Почему светятся их поля, здесь же нет ни газов, ни пыли? - спросил Олег, и Ротанов только теперь обратил на это внимание. - Действительно, странно... Замерь еще раз расстояние до поверхности Черной планеты. - Луч локатора не отражается. - То есть как? Я проверял всего минуту назад, было около ста тысяч! - А теперь она не отражает нашего луча, ей надоело. Но и сто тысяч слишком близко, здесь могут быть остатки атмосферы, оттого и светятся поля. - Гравиметр сошел с ума. Он показывает массу в двести шестьдесят солнечных. - Здесь врут почти все приборы. Слишком близка эта странная планета. - Если из ее атмосферы образуются пузыри антипростравства, кто знает, из какого вещества состоит она сама. Мне не нравится, что она так близко, - заметил Олег. - Думаешь, мне это нравится? - Тогда зачем тебе понадобился разведчик? Если мы даже подойдем вплотную, через его поля нам не пробиться. Фотороботы сняли его со всех сторон. Этого достаточно. Надо уходить, пока не поздно. Гравитация здесь растет скачками, вопреки логике и законам тяготения. И я вовсе не уверен, что гравиметр так уж врет! - Ты хочешь сказать, что планета может обладать звездной массой? - Мне кажется. - Но Олег так и не успел закончить свою мысль, потому что светящийся пузырь на переднем экране вдруг погас, и одновременно с этим исчезли огни двигателей разведчика. - Что с ним? Куда он девался? - Ротанов включил самый мощный носовой прожектор, и в этом едва заметном в пустоте луче вдруг засверкал совсем близко поджарый металлический корпус. - Он выключил поля и двигатели! Не приглашают ли нас в гости? - В таких случаях не гасят бортовых огней. - Может, у него отказали энергетические установки? - Все сразу? И аварийные тоже? - Зачем гадать, сейчас узнаем. Ротанов плавно нажал на педаль носовых двигателей, еще раз корректируя скорость. Все пространство впереди заполнил крутой, изъеденный язвами и проплешинами борт чужого корабля. Он медленно поворачивался, проваливался вниз, открывая все новые ряды антенн, имитаторов защитных полей. - А если он сейчас включит поле, - спросил Элсон, - что тогда? - Догадливый мальчик. Нас отожмет в сторону, но, послушай, Игорь, не лучше ли выслать сначала катер? - Там уже был один катер... У нас нет времени на эксперименты. Скорость все время падает, он слишком сильно затормозился. Еще час-два, и мощности двигателей не хватит, чтобы вытащить нас отсюда. Мы провалимся с орбиты спутника на планету. Если же гравитация возрастет еще хоть немного, то нам можно будет вообще не торопиться. - Ничего себе утешил... Но разве мы на орбите спутника? Мы же шли по параболе... - Давно, Олег, и мне кажется, ты прав, у планеты необычно большая масса. Они не стали продолжать этот разговор. Обстановка и без того была достаточно тревожной; взглянув на внимательно прислушивавшегося Элсона, Олег сразу переменил тему. - А как ты собираешься поступить, когда мы причалим к кораблю? Подойдешь, выдвинешь переходник, дашь сигнал стыковки и включишь автоматы на зацепление? - Именно так. - Неужели вы всерьез собираетесь лезть внутрь этого корабля? - спросил Дубров, с недоумением глядя на обоих пилотов. - Эх, дорогой Семен Семенович! Я куда хочешь полезу, лишь бы узнать, откуда на наши поселения сыплются эти черные подарки... Помните дождь на Дзете? - Но это же безумие! Они вас уничтожат! - Не такое уж безумие. Они могли нас уничтожить десятки раз и не сделали этого. Что-то им от нас нужно. И мы сейчас попытаемся узнать, что именно. Дубров, Элсон остаются на корабле. Остальным подготовиться к выходу, - добавил Ротанов официальным, не допускающим возражения, тоном. - По возможности держите связь. Но только без паники. На корабле надежная экранировка, и как только мы войдем внутрь, связь прервется. Ничего не предпринимать. Ждать нашего возвращения. Контрольный срок два часа. После этого можете поступать по собственному усмотрению. Стыковочные амортизаторы выдвинулись вперед, и корабль слегка тряхнуло, когда они коснулись причальной площадки в левом борту разведчика. Насосы качали воздух, автоматы вытягивали переходную гармошку. Все шло слишком буднично и чересчур просто для встречи, которую Ротанов искал так долго... Что-то здесь было не то. Беззвучно поднялась и исчезла в своем гнезде часть переборки, закрывавшая наружный выход. Ротанов сдвинул последние рычаги, и они вошли в переходник. Люки чужого корабля открылись раньше и сейчас зияли перед ними черными провалами. - Как в склепе, - зло бросил Фролов, и Ротанов понял, как труден для всех первый шаг в неизвестность. - Это наш земной корабль, мы обязаны выяснить, что случилось с командой. Нет у нас другого выбора, - произнес он в зияющую пустоту, и слова бесследно утонули в ней. Выбора действительно не было. Даже если справедливы его худшие опасения и ловушка сработает, они все равно войдут, не могут не войти. Не имеют права. Внутренние двери шлюзовой камеры открылись, и они очутились в узкой лифтовой кабине. - Сразу в рубку? Ротанов кивнул. - У нас нет времени на осмотр всего корабля. Да это и не нужно. Самое главное мы сможем выяснить только там. - А ты знаешь, что есть это "главное"? - своим обычным насмешливым тоном спросил Олег, и Ротанов понял, что они уже справились с растерянностью, побороли в себе чувство подавленности и леденящего кожу страха перед этим кораблем. - Да, я знаю, - кивнул он Олегу без тени иронии. - Самое главное узнать, кто им управлял. С протяжным скрипом лифт остановился. Двери долго не открывались, словно в их шарнирах не осталось смазки. Наконец с грохотом, заставившим их вздрогнуть, дверь подалась, и они очутились в управляющей рубке. Запустением пахнуло на них с темных запыленных экранов. Не двигались стрелки приборов, не бегали сигнальные огни по разрядам вычислителя... Не похоже было, что всего полчаса назад этот корабль совершал маневры - вел бой. - Фролов, выясните, что с вычислителем, отключен или неисправен? Нужно установить номер корабля, проверить, на месте ли кристалл с бортовыми записями... - Он не договорил. Чуть ниже штурманского пульта, в глубине, над экраном, там, где ему и положено, темнело выдавленное в металле имя. Имя корабля. "Симанс". - "Симанс"? Его долго искали, почти десять лет. Он пропал" где-то вблизи альфы Веги, прервалась связь, и с тех пор о нем ничего не известно. На борту был обычный исследовательский экипаж, штурмана я даже знал немного... Его звали Греков. Эдвард Греков. Что с бортовыми записями? - Кассета пуста, командир. Блоки памяти в компьютере стерты... - Похоже, тут мы больше ничего не узнаем. Придется все же осмотреть корабль, хотя бы частично. На детальный осмотр нет времени, поэтому давайте разделимся. В первую очередь необходимо обследовать навигационную и энергорубки. Постарайтесь выяснить, откуда он шел. Я займусь жилыми помещениями. Может быть, там удастся узнать, что случилось с экипажем. Встречаемся здесь через час. Через час они не узнали почти ничего нового. Ротанов выслушивал их сообщения так, словно заранее предвидел результат. Почти все исправно. Часть аппаратуры отключена, часть демонтирована. Планетарное снаряжение и шлюпка на месте. Похоже, они никуда не садились, но самое странное... Фролов неуверенно замялся, посмотрел на "Олега, словно просил у него поддержки, но тот угрюмо молчал, отвернувшись. - Самое странное то, что у них совсем нет энергии. И нет уже давно. Лет десять, не меньше, в накопителях не было плазмы. - Откуда такая точность? - Ротанов отреагировал на это так, словно Фролов подтвердил его худшие опасения. - Ну, есть много признаков... Нет остаточной радиации на стенках камер. Затвердела смазка в управляющих механизмах, и везде эта странная пыль - в принципе ее быть не должно, потому что регенераторы и фильтры исправны и должны были работать автоматически в аварийном режиме. Они и работали, а пыль везде. - Могу добавить: личные вещи в каютах экипажа не тронуты. Словно они вышли ненадолго и не вернулись. Никаких следов аварии, катастрофы - скафандры тоже на месте. - Скажет мне кто-нибудь, каким образом этот катафалк преследовал "Каравеллу"?! - вдруг взорвался Олег. - Чем, скажите на милость, он взорвал наш катер и кто им управлял все это время?! Ротанов хорошо понимал своего старого друга, он знал его как никто другой. Олег терпеть не мог неопределенных ситуаций со многими неизвестными. Он старался сложные задачи разделять на более простые и решать их последовательно, спокойно. Ротанов и сам, когда это было возможно, предпочитал подобный образ действий всем остальным. Но эта задача не делилась и не становилась по мере накопления новых данных проще, скорее наоборот. Ротанов встал, медленно прошел по рубке и остановился напротив экрана внутренней связи. Несколько секунд-он всматривался в его слепую холодную поверхность, словно там хотел прочитать ответ на вопросы Олега. - Главное, нужно понять не то, каким образом летал этот корабль, хотя это тоже, конечно, интересно. Главное, нужно понять, зачем он летел за "Каравеллой". Что им от нас нужно? Что они хотели узнать? - Кто-то нашел в космосе этот мертвый корабль и направил его сюда к нам. - Без энергии, с неработающими приборами? Как они могли это сделать, на чем работали его двигатели?! - Олег почти кричал. - Я не знаю, Олег. Пока не знаю. Не это важно понять. Зачем? Вот что важно... Может быть, они хотели что-то сказать нам или узнать?.. Хотели посмотреть, как мы поведем себя в сложной ситуации, сможем ли пройти мимо? Может быть, они и сейчас на нас смотрят? - Никого здесь нет. Это пустой мертвый корабль. - Нам пора, - напомнил Фролов. - Контрольное время на исходе, командир. Жалко бросать корабль. Двигатели в порядке, реактор тоже - хорошая машина. - Ты бы смог здесь остаться? - Олег внимательно смотрел на Фролова. - Пожалуй, нет... - То-то и оно. Без энергии ему уже не помочь. Пора уходить. - Да, конечно. Но Ротанов все медлил, все вглядывался в слепые экраны запыленных приборов, в холодную броню переборок. Казалось, еще одно усилие мысли, какой-то совсем маленький, не замеченный ими факт, и он найдет ответ... Но корабль молчал. Ротанов повернулся и медленно пошел к выходу вслед за остальными. И все же обернулся еще раз. Возможно, он прощался с мертвым кораблем, навсегда уносившим с собой свою тайну. А может, все еще ждал ответа? Ответа не было. У самых дверей рубки стоял аппарат связи с внутренними помещениями корабля. Что привлекло внимание Ротанова к этому прибору? Он не знал. Скорей всего его жест был последним прощанием или, может быть, извинением. Ротанов подошел к прибору, провел рукой по холодной мертвой поверхности экрана, стирая пыль, и совершенно механически надавил кнопку выключателя. Мгновенная вспышка осветила экран. Настолько короткая и тусклая, что не было уверенности в ее появлении. Но Олег, смотревший в его сторону, остановился. - По-моему, что-то мелькнуло. - Мне тоже так показалось. Если в конденсаторах прибора случайно оставалась энергия, это вполне возможно. - Нет... Мне показалось, там какие-то очертания... Ты стоял слишком близко, отсюда видней. Определенно что-то было! - Хорошо. Давайте проверим. Статистические заряды с экрана не исчезают мгновенно. Через минуту электрометр выбросил карту точечных зарядов, распределенных по площади заинтересовавшего их экрана. Они столпились вокруг серого куска пластика, на котором, словно разорвав пелену небытия, проступили черты странного человеческого лица... Лица женщины. Левый глаз, непропорционально увеличенный, в упор смотрел на потрясенных людей. Больше ничего нельзя было разобрать. Карта напряжений напоминала сильно увеличенную газетную фотографию, состоящую из отдельных размытых точек. - Значит, на корабле кто-то остался! Фролов, как всегда немногословный, уже проверял линию подключения. - Прибор не подключен к внутренней сети. - Вообще никуда не подключен? - Нет. Тут есть линия. Сейчас еще проверю... Но мне кажется, да - она идет к наружной антенне локатора! - Вот и ответ, - тихо проговорил Олег. Кто-то должен был управлять кораблем. Экипажа не было. Им управляли извне, извне снабжали его энергией! Один раз мы с этим уже сталкивались... Помнишь скафандр "академика Грэгори"? - Мне нужно знать, куда ориентирована эта антенна. Определите точное направление. - Распоряжение Ротанова прозвучало резко, почти сурово. 13 Ротанов вновь сидел в кресле пилота. "Икар" медленно отключил и складывал стыковочные устройства. Они могли уйти. Одного взгляда на компьютер было достаточно для того, чтобы оценить ситуацию. Несмотря на потерю времени и скорости, несмотря на близость планеты, выбор все еще был за ними. Значит, он ошибался. Значит, в корабле не таилось ловушки... Выбор... Могли ли те, кто следил за ними, больше он не сомневался в их существовании, могли ли они предвидеть заранее, каким он будет, выбор? Возможно, могли. Возможно, лишь надеялись на то, что мы сами примем верное решение. Так что же там, внизу? Смертельная атмосфера или жизнь? Шел же оттуда луч! Шел. И это тот самый шанс, о котором он говорил Олегу. Шанс, дающий им право надеяться на успех. Интересно, простит ли ему когда-нибудь Олег, если он сейчас уведет корабль вверх, прочь от смертоносной планеты? Простит ли он себе сам, вот главное. Никто не задал ему ни одного вопроса, с тех пор как они покинули "Симанс". Экипаж ждал его решения и не сомневался, каким оно будет. - Готовность ноль. Подтвердить. Четыре ответа: готов, готов, готов... - и старт. Почти сразу "Икар" стал круто уходить вниз к планете. Курсограф строго, выдерживал азимут, снятый с локаторной антенны "Симанса". "Икар" по пологой спирали, закрученной вокруг линии азимута, штопором ввинчивался вниз. Равномерно свистели двигатели, коротко всхлипывали сервомоторы управления, чавкали гидравлические амортизаторы. - Пятьдесят тысяч метров до отражающей плоскости! Сорок тысяч! Двадцать! - чуть охрипшим голосом докладывал Фролов. Что там? Облачный покров? Густая атмосфера? Отчего так странно, почти полностью отражается импульс локатора? Скорей всего ионизирующий слой... Все. Пора гасить скорость. - Десять тысяч! - Азимут? - Выдерживаем! Странная пелена затягивала экраны. Спираль Галактики постепенно гасла. Едва мерцала каким-то мутным, потускневшим блеском голубая звезда, светило этой необычной планетной системы. Они никак не могли "отделаться от ощущения, что "Икар" медленно погружается в морскую пучину. - Почему на левом только девять десятых мощности? - тихо спросил Ротанов, и Фролов сразу же ответил. - Мы не успели прогреться. Двигатели на форсаже. - Тянет же правый. - Левый всегда прогревался медленней. - Может понадобиться вся мощность. Фролов поколдовал с рычагами. Надсадный визг с левого борта усилился, и стрелка медленно поползла к последней отметке шкалы. - Вот теперь нормально. Расстояние? Молчание в ответ. Ему некогда отвлекаться, чтобы взглянуть на приборы. Корабль все время уводит в сторону. Автоматика не успевает откорректировать курс. - Расстояние! - Его нет, командир! Импульсы радаров снова не отражаются! Корабль неожиданно рвануло вперед. В ушах зазвенело от прилившей крови, кресла заскрипели от перегрузок. Едва справляясь с отяжелевшими, похожими на колоды руками, Ротанов развернул "Икар" кормой вниз и включил двигатели на полную мощность, стараясь замедлить падение. Это мало что изменило. Корабль продолжал стремительно проваливаться. - Что он, с цели сорвался? - прохрипел Олег, с трудом разлепляя губы. Стрелки гравиметров как будто сошли с ума. Визг тормозных двигателей переходил уже в ультразвук. И хотя чудовищные перегрузки, навалившиеся на корабль снаружи, проникали внутрь ослабленными защитными устройствами в десятки раз, Ротанову казалось, что это он сам на своих плечах несет груз, обрушившийся на корабль. Волна грохота и резких коротких ударов, дополнительно хлестнувших по "Икару", заставила Ротанова взглянуть наконец на экраны. Вокруг бушевала гроза, которой по всем физическим законам здесь не могло быть. Километровые полотнища молний били по кораблю. Пространство вокруг светилось сиреневым фантастическим светом. Казалось, еще секунда-другая, и шпангоуты лопнут, переборки сойдут со своих мест. Приходилось вручную, почти интуитивно, менять режимы тормозных двигателей, потому что в этой дьявольской тряске полетела почти вся автоматика. Ротанов давно уже сорвал ограничители и, сжигая двигатели, на предельном форсаже тормозил корабль, удерживая его на той грани, за которой перегрузки должны были разрушить корпус. На центральном управляющем табло полыхала надпись: "Опасность! Запредельный режим! Двигатели выходят из строя!" - как будто они сами этого не знали. Не оставалось времени даже на то, чтобы заткнуть глотку аварийной сирене, и она своим визгом дополняла хаотическую какофонию звуков, заполнявших корабль. И вдруг все кончилось. Ротанов осознал себя сидящим за штурвалом. Его руки - на рукоятках управления, лицо заливал холодный пот, но двигатели уже молчали. Исчез пресс перегрузок, сковывавших тело, не дрожали переборки, не сыпались осколки пластиковых панелей со щитов управления. Только болела прикушенная губа и противно завывала так и не отключенная аварийная сирена. Ротанов потянулся к выключателю; надсадный, раздиравший нервы звук наконец смолк. Где-то капала вода из разорванного трубопровода, свистел воздух в регенераторах, по-прежнему горел свет в плафонах рубки. Постепенно они приходили в себя. - Все, ребята, приехали, - сказал Олег, но шутки не получилось. Усмешка на его губах походила скорей на гримасу. - Почему остановились двигатели? - Думаю, сместило со своих мест фундаменты генераторов. Сработали те самые аварийные предохранители, которые не отключаются с пульта. Они срабатывают лишь перед самым взрывом. - Фролов укоризненно смотрел на Ротанова. - Что с наружным обзором? - После того как вырубились генераторы, все линии обесточились. Сейчас попробую подключить аварийные аккумуляторы... Фролов склонился над своим пультом, щелкнули переключатели, и овальные вогнутые экраны на стенах рубки вновь осветились... На секунду Ротанов прикрыл глаза, словно защищаясь от удара. Мозг отказывался принять и объяснить картину внешнего мира, представшую перед его глазами. Корабль казался впаянным в центр залитого грязно-багровым туманом мира. Мира, в котором не было ни верха, ни низа, ни звезд, ни ориентиров, ни движения. Свет шел отовсюду. Им пропиталось само пространство экраны, стены и потолок рубки. Все выглядело грязно-розовым, нерезким и размытым. - Где мы? - спросил Фролов. - И куда девалась планета, к которой мы спускались? - Нет здесь никакой планеты. И никогда не было. Это гравитационный коллапс. Купол свернутого пространства, вокруг коллапсировавшей звезды. Дорога без возврата. Вот что это такое. - Олег хлопнул ребром ладони по пульту. - На этот раз мы, кажется, действительно приехали. - Нельзя ли поспокойней, - поморщился Ротанов. - Я не вижу никакой коллапсирующей звезды. - А я ее тебе сейчас покажу. Гироскопы еще работают. Олег взялся за рычаги и медленно, осторожно стал разворачивать корабль вокруг центра тяжести. Свет в нижней части окружавшей их розовой пустыни сгустился, и в углу экрана вдруг появилась багровая раскаленная точка, словно там тлел непогашенный уголь. Несколько минут они молчали, будучи не в силах принять и осознать происшедшее. Вокруг лежала бездна, с трудом поддающаяся анализу, пониманию. Перед ними тлела звезда, убившая сама себя, сжавшаяся до размеров планеты, скрутившая пространство вокруг себя так, что оно изменило почти все свои физические свойства. Здесь должен был нарушиться даже самый ход времени... То, что они приняли за планету, на самом деле было куполом закрытого пространства, спрятавшего внутри себя погибающую звездную систему. Каким-то непостижимым образом "Икар" провалился внутрь купола. И похоже, Олег прав - обратной дороги отсюда не было. - Если это так, - тихо проговорил Элсон, - то все пространство вокруг нас вместе с кораблем должно стремительно уменьшаться в объеме и смыкаться к центру бывшей звезды... - Но мы же стоим на месте! - Изнутри наше падение невозможно засечь никакими приборами. Для нас оно как бы не существует, потому что чем дальше мы падаем, тем сильнее замедляется время... - Сколько это будет продолжаться? - В принципе вечно. Внутри этого мертвого мира ничто уже не может измениться. - Гримаса исказила лицо юноши. Он пытался справиться с собой, но мышцы не слушались... - Ну что же, - сказал Ротанов, отстегивая ремни крепления амортизаторов. - Поскольку делать нам все равно нечего, по крайней мере в данный момент, и впереди у нас, как здесь было справедливо замечено, целая вечность, давайте обсудим создавшееся положение. Три пары глаз внимательно уставились на него. Одни, чуть насмешливые, глаза Олега, другие, с откровенной надеждой, Элсона. Он не умел еще верить в ситуации, из которых взрослые мудрые люди не нашли бы выхода. Грустные и усталые глаза Фролова, готового действовать, если это еще возможно, но уже не верящего в успех. Один Дубров не смотрел на него, уставившись на экран так, словно искал там какой-то одному ему известный ответ. - Прежде всего я хочу отметить, что за всю экспедицию это, пожалуй, первый столь благоприятный для обсуждения момент. Мы никуда не спешим. - И, судя по всему, - не удержался Олег, - долго еще не будем никуда спешить. - Так что, во-первых, у нас есть время. Обычно его не хватает, - продолжал Ротанов, никак не отреагировав на реплику Олега. - Во-вторых, у нас накопилось достаточное количество разноречивых фактов, требующих точного анализа и размышлений. - Начнем с гравитационной ловушки, из которой нет выхода, - вновь перебил его Олег. - С твоего позволения, я ею закончу, а начну с другого. С неожиданного прибытия на базу Регоса некоего корабля. Его капитан ныне присутствует среди нас. Он первым познакомился с Черной планетой. Оставим пока это название, хотя теперь мы знаем, что оно не соответствует истине. Сейчас, как мне кажется, настало время напомнить кое-что из моей личной беседы с этим капитаном. Он тогда говорил об опасности, настолько большой для всей Земной Федерации, что мы обязаны немедленно принять меры, не дожидаясь выводов научной экспертизы, по результатам его экспедиции. Он настаивал, требовал немедленного исследования Черной. И вот мы здесь. Его желание исполнилось. Олег отвернулся, и Ротанов заметил, что скептическая усмешка впервые сползла с его губ. - Анализируя вместе с Крымовым поведение напавших на "Ленинград" неизвестных космических объектов, я уже тогда начал сомневаться в том, что это природные образования, как считало большинство экспертов, скорее всего черные шары походили на автоматические устройства, управляемые с планеты. Через некоторое время достаточно странным способом человечество в моем лице было предупреждено о том, что район Черной планеты небезопасен, вмешиваться в ее дела не стоит, и лучше всего оставить все как есть. При желании предупреждение об опасности можно было понимать и как угрозу. Затем последовала диверсия на базе... - Но ведь она была раньше! - вмешался Элсон, - до нашего отъезда на Землю. - Совершенно верно, но сейчас нам важно рассмотреть события не во временной, а в некой внутренней, логической связи. Так вот, диверсия. Достаточно странная, если учесть ее ничтожный результат. Зачем все это было затеяно? Пытались лишить нас единственной укрепленной базы? Вначале я так и думал, но потом, после событий на Дзете, когда стало ясно, что противник располагает гораздо более мощными средствами, я понял, что ошибался. Скорее всего кто-то пытался привлечь к себе наше внимание достаточно эффективными средствами. И он в этом, бесспорно, преуспел. Мы начали строить "Каравеллу" и готовить экспедицию к Черной. Ну а события на Дзете... они, пожалуй, не укладываются в мою гипотезу. Поэтому пока оставим их в стороне. - Довольно странный способ рассуждения; если игнорировать факты, не укладывающиеся в принятую схему, можно доказать все, что угодно, - проворчал Олег. - Я не игнорирую факты, а лишь временно отдаляю их, потому что они могут не иметь отношения к тому ряду событий, который нас интересует. Мир достаточно сложен. В нем зачастую действуют противоречивые силы. Поэтому, если учитывать сразу все факты, можно ничего не понять. Давайте продолжим. У нас есть еще один факт, который стоит всех остальных. - Ты имеешь в виду "Симанс"? - Я имею в виду управление "Симансом" по лучу, несомненно направленному из района, в котором теперь находится наш корабль. Но прежде чем анализировать этот последний и самый важный факт, мне хотелось бы услышать мнение специалиста о той зоне пространства, в которой мы оказались. - Разве среди нас есть такой специалист? - удивленно спросил Олег. - Элсон занимается проблемами энтропии, но они, насколько я знаю, тесно связаны с переходными областями нашего пространства. С зонами, названными астрономами "черными дырами". - Хорошенькое название, - мрачно одобрил Олег. Элсон смутился, по-мальчишески покраснел, потом достал из нагрудного кармана плоскую дощечку карманного дисплея, словно собирался продемонстрировать им все математические тонкости теории "черных дыр". - Спрячь эту штуку, парень, - попросил Фролов, - если что-нибудь нельзя объяснить нормальным человеческим языком, значит, это вообще нельзя объяснить. - Хорошо, я попробую без математики. Место, в котором находится "Икар", по своим параметрам действительно очень сильно напоминает "черную дыру"... - А это и есть "черная дыра", - изрек Олег. - Только в "черной дыре" может существовать такое отвратительное освещение и полное отсутствие пейзажа к тому же. Гнусное место. - Не могу я с вами согласиться. Любой ученый Земли не задумываясь отдал бы все на свете за возможность на минуту очутиться здесь вместе с нами. - Хорошо, что я не ученый. - Я успел проделать кое-какие расчеты, столь ненавистные нашему механику, и у меня получилось, что Эпсилон, извините за вольное название звезды, с которой мы имеем дело, пройдя обычные ступени эволюции, в конце концов потерял устойчивость и стал переходить в состояние гравитационного коллапса. Иначе говоря, его масса, преодолев все силы, поддерживающие атомы в нормальном состоянии, начала проваливаться, охлопываться. - Что и доказывает, что мы имеем дело с обычной "черной дырой", лишенной примитивных удобств. - Это не совсем так... Дело в том, что процесс гравитационной смерти Эпсилона явно не завершился... Он был приостановлен на той фазе, которую мы сейчас наблюдаем, и поскольку в природе не существует сил, способных приостановить гравитационную смерть звезды, то я склонен предположить... Гравитационные поля такой мощности должны были замедлить время, и именно поэтому мы не в состоянии видеть процесса гибели звезды. - Это верно только для внешних наблюдателей. Но не для нас. Мы находимся внутри купола. Для нас весь процесс должен был протекать долю секунды! Корабль должен был почти мгновенно переместиться к центру "черной дыры" и погибнуть. И уж, во всяком случае, мы не могли бы наблюдать никакого остатка Эпсилона. - Впечатление такое, будто кто-то внутри этой системы искусственно остановил или сильно замедлил время... - Я знал звездную цивилизацию, способную это сделать... - тихо проговорил Ротанов. Он надолго замолчал, вглядываясь в экраны, на которых ничего не было, кроме розового тумана, созданного несметным количеством пылевых частиц, засосанных гравитационным полем погибающей звезды. - Завершился процесс образования "дыры" или нет, не так уж важно. Выхода из свернутого пространства не существует даже теоретически, - вставил Олег. - Теории начинают трещать по всем швам, когда в естественный ход вещей вмешивается разум. Может быть, отыщется и выход, - вмешался в разговор Ротанов. - На обычную "черную дыру" находящееся под нами образование не похоже. Гравитационный коллапс протекает внутри системы мгновенно. Здесь Элсон безусловно прав. Для внешнего наблюдателя поверхность свернутого пространства совершенно непроницаема. Здесь все иначе. Действительно, создается впечатление, что процесс схлопывания системы искусственно приостановлен. Пространство местами не замкнуто. В нем есть разрывы. Ни с чем подобным нам еще не приходилось сталкиваться. Действовать вопреки законам природы может лишь разум. Вот теперь самое время вспомнить о луче, управлявшем "Симансом". В ряду с остальными фактами он выглядит достаточно убедительно. Разнообразные и грозные события, с которыми мы сталкивались последнее время, не могли исходить из "мертвой космической ямы". Я был убежден в этом, когда направил "Икар" вниз по лучу, убежден и сейчас. - Но здесь же нет ничего! Наши локаторы охватывают огромную зону. Ничего, кроме пыли и умирающей звезды! - И тем не менее здесь должна быть жизнь. А следовательно, база, на которой она могла развиться. Нам нужно искать здесь планету. - Ты очень убедительно говоришь. Жаль, что тебя не слышат те, кто создал эту яму. Нет здесь планет. Посмотри на экраны. Зона замкнутого пространства не так уж велика. Даже во время прохода через купол, когда нас так потрепало, мы не могли уклониться настолько, чтобы локаторы не засекли планеты, если луч действительно шел с нее! - И тем не менее она должна быть. В чем-то мы, возможно, ошиблись. В направлении, быть может, или в расстоянии, но не в главном, понимаешь, не в главном! - Кажется, я знаю, в чем мы ошиблись, - неожиданно сказал Дубров, впервые за весь разговор оторвавшись от созерцания экранов. - Когда вы определили направление с антенны "Симанса"? В какое время? - Сразу же, как только установили, что аппаратура связи подключена к этой антенне. - Вот именно. Но корабль не стоял на месте. Он двигался. И к моменту ваших замеров антенна уже не была повернута в сторону передатчика. - Ну, конечно! Эх мы, навигаторы! Момент, когда антенна перестала следить за управляющим лучом, должен совпадать с прекращением передачи энергии. Собственной на корабле не было. Момент выключения механизмов слежения антенны должен совпадать с остановкой двигателей "Симанса". Именно тогда корабль и получил извне свою последнюю команду. - И с тех пор до наших замеров прошло что-то около двух часов. При скорости "Симанса" это солидное расстояние. Неудивительно, что здесь ничего не оказалось. Планету надо искать... Сейчас, минуту... - Олег потянулся к расчетному табло. - Около двух миллионов километров западнее. - Интересно, как ты здесь определишь, где запад? - спросил Дубров. - По гироскопам и по направлению гравитационного поля... Нет проблем. - Хотел бы я знать, что это вам даст, - мрачно спросил Фролов. - То есть как? - не понял Олег. - А так, что, даже если вы найдете планету, сесть мы не сможем. У нас полетели генераторы. Когда смещаются фундаменты у этих механизмов, корабль не всегда берутся ремонтировать даже в доке, проще построить новый. - Сядем без корабля. У нас есть посадочная шлюпка. Была бы планета, а уж сяду я на нее даже на парашюте! Это я вам обещаю. Олег прав - главное, найти планету, а уж с посадкой они как-нибудь справятся. Необъяснимым седьмым чувством Ротанов ощущал, что она где-то здесь, рядом! От этого теплей становилось на сердце. А может быть, не на сердце... За последние несколько часов он стал ощущать под курткой, в том месте, где висел на цепочке никому не видимый алый камень с Реаны, странное живое тепло. Словно камень, согревая его, хотел сказать: "Смелее, вперед; Ты на верном пути..." ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЛАНЕТА БЕЛЫХ НОЧЕЙ 1 Планета надвигалась на них непроницаемой мрачной массой. Не хватало света, чтобы с такой высоты рассмотреть что-нибудь на ее поверхности, приборы шлюпки, не рассчитанные на работу внутри свернутого пространства, мало чем могли им помочь. Когда высота упала до десяти тысяч метров, шлюпка попала в сплошную пелену облаков и шла в красноватом тумане не меньше двух часов. - Спускаться ниже? - Подождем. Мне показалось, что облачность не сплошная, должны быть разрывы. К тому же надо дать время автоматике закончить анализы. Еще через час полета облака разошлись, и они увидели под собой океан. Свинцово-серый, неподвижный, он раскинулся под ними до самого горизонта и казался таким же мертвым, как весь этот мир. Никто не сказал ни слова. Эта последняя неудача была уже бессильна изменить что-либо в их настроении. - Я не знаю планет, состоящих из сплошной воды. Здесь должен быть материк или хотя бы остров! - А Лидос? - Лидос исключение. Он единственная планета без суши, которую мы обнаружили. - Считай, что это вторая, - мрачно подвел итог их бесплодному многочасовому полету над океаном Фролов. От напряжения слезились глаза, словно они стояли на ветру. Полумрак мешал рассмотреть детали, они не видели даже волн. - Кстати, на Лидосе есть цивилизация, и достаточно развитая. - Подводная? - спросил Элсон. Олег кивнул. - Рептилии. Если бы там была суша, со временем они бы вышли на поверхность. - Нам от этого не легче. Фролов отвернулся к иллюминатору. Они шли теперь совсем низко и впервые увидели волны, короткие и плоские, бежавшие впереди шлюпки. В ста метрах уже ничего нельзя было рассмотреть, и поэтому, когда под ними мелькнуло темное пятно, испещренное, как оспинами, зеленоватыми проплешинами, они не сразу поняли, что это такое. - Остров! Под нами остров! Ротанов положил шлюпку в крутой вираж, стараясь не потерять этот крохотный клочок суши, и тут слева они увидели целый архипелаг островов, широкой полосой уходящий далеко за низкий горизонт. Вначале Ротанов свернул вдоль береговой линии, собираясь составить хотя бы приблизительное представление о его размерах, но уже через минуту бросил шлюпку вниз, к самой земле. - Садимся. - Может, закончим облет? - Успеем. Сначала нужно узнать, можно ли здесь дышать, можно ли пить эту воду. В скафандрах мы долго не выдержим. Они выбрали площадку недалеко от побережья. Заросли, отступившие в этом месте от берега, образовали зеленовато-фиолетовую излучину, на добрый километр отстоявшую от воды. На последнем вираже перед посадкой шлюпка пронеслась над самой поверхностью низкорослых, словно сплюснутых деревьев, жавшихся друг к другу. Как только оборвался свист двигателей, Ротанов включил наружные микрофоны. Планета молчала. Ни звука, ни шороха. Лишь далекие электрические разряды время от времени грозными раскатами врывались через динамики в тесную кабину шлюпки. Вдалеке шла гроза. - Выходим? - Да. Пора. Дождь прошел стороной. Автоматы закончили анализы. Но они все медлили, все не решались откинуть колпак кабины и ступить на поверхность планеты, с которой уже не было для них обратной дороги. - Климат как в тропиках. Двадцать семь градусов. Воздух пригоден для дыхания, нет ядовитых газов, микробов тоже. Не планета - сад. - Да, только солнце забыли повесить. Фролов сердито щелкнул замком, и колпак кабины откинулся. Они приняли сообщение экспресс-лаборатории как должное, словно не знали, что вытянули из тысячи шансов один-единственный счастливый билет, потому что лишь на одной планете из тысячи встречался такой диапазон внешних условий, словно специально подобранный для людей... Четыре человека спрыгнули на землю и встали рядом, всматриваясь в темные заросли, лишь Ротанов все еще сидел в своем кресле и думал о том, что такие совпадения невозможны, что за всем этим стоит нечто иное... Он взял свой тяжелый рюкзак с планетарным комплектом и выпрыгнул вслед за остальными на хрусткий песок. Они стояли кольцом вокруг своей шлюпки и сжимали в руках оружие. Со стороны могло показаться, что люди заняли круговую оборону неизвестно против кого. Так требовали инструкции, годами выработанная привычка. При посещении чужой планеты осторожность чаще всего оказывалась оправданной. После первых минут тишины теперь их поразила какофония странных звуков, несущихся из зарослей. Какие-то животные "истошными голосами орали "ку-ку". Это ничего общего не имело с кукованием земной кукушки, кроме сочетания похожих звуков, и само сходство придавало крикам еще более зловещий характер. Больше всего поражали не звуки, а мягкий рассеянный свет, струящийся отовсюду. Из кабины шлюпки они не могли получить об этом явлении полного представления, и хотя знали уже, что здесь вечно царит полумрак, только сейчас, полностью погрузившись в эту бесконечную серую ночь, поняли, что это такое. Казалось, планета навсегда застряла где-то между рассветом и вечерней зарей. Розоватый, робкий свет струился здесь изо всех уголков небосвода, а постояв несколько минут неподвижно, можно было ощутить, что странная чужая ночь не лишена своеобразного очарования. Словно желая избавиться от этого размягчающего ощущения, Элсон включил мощный фонарь, и его широкий ослепительный луч уперся в синеватую стену колючих зарослей. Ни движения, ни звука, все замерло вокруг. Остался только луч света, чуждый, почти вызывающий. Казалось, темнота сразу же сомкнулась вокруг них, подкралась со всех сторон, и за пределами светового конуса зашевелились тысячи неведомых существ. - Да выключи ты его! - первым не выдержал Олег. - Нужно привыкать к естественному освещению и без необходимости не жечь батареи, - поддержал Ротанов. - Здесь достаточно светло. Несколько минут они ничего не видели, но вскоре глаза действительно освоились с сумеречным освещением. - Почему небосвод излучает этот свет? На нем же нет ни звезд, ни спутников? - спросил Фролов. - Это остаточный свет, - пояснил Элсон. - В замкнутом пространстве он не может рассеяться и не может выйти наружу, все излучение, в том числе и тепловое, остается внутри гравитационного купола, здесь жарко, несмотря на то, что звезда почти не греет. Животные в зарослях снова завопили. Но теперь они уже немного привыкли к их голосам. Все стояли плотным кольцом, по-прежнему не выпуская оружия. Фролов вдруг шагнул к шлюпке, откинул крышку кабины и швырнул на сиденье свой бластер. - Мы здесь недолго протянем, если начнем стрелять. По-моему, вообще не стоило садиться для того, чтобы стоять вот так, с оружием на взводе. - Интересно, что ты будешь делать, если выскочит какая-нибудь арктуровская Кика. Ты знаешь, кто там орет в этих зарослях? - А он не был на Арктуре и предпочитает поэтому роль бифштекса. Смех немного разрядил обстановку. Люди задвигались, опустили оружие. Дубров поддержал Фролова. - В сущности, он прав. Нам надо быть осторожней с оружием. - Если здесь есть люди, искать их надо на побережье. Море где-то здесь. Совсем рядом. - Ты все еще надеешься? - удивленно спросил Олег. Ротанов пожал плечами. - Я слишком хорошо знаю, какие странные формы может иногда принимать чужая жизнь и разум в том числе. То, что мы не увидели городов, не услышали передач, это еще ровно ничего не значит. Им предстояло пройти метров пятьсот и пересечь узкую полоску кустов. Заросли казались неведомой враждебной страной, а близость шлюпки внушала иллюзию защиты. - Может быть, стоит подождать рассвета? - осторожно спросил Элсон. И сразу же вспомнил: - Ах да, рассветов здесь не бывает... - Ну, какой-то рассвет бывает, - возразил Ротанов. - Когда планета повернется нашей стороной к остатку Эпсилона, света станет больше. - От этого огарка? - не поверил Фролов. - Не только от него. Гравитационные поля стягивают свет к центру, небосклон со стороны Эпсилона значительно светлее. Растянувшись цепочкой один за другим, они медленно шли к морю. Ротанов не стал зажигать фонарь даже тогда, когда в зарослях обнаружилась довольно широкая тропинка, по которой два человека свободно могли идти рядом. Он лишь остановился и долго осторожно ощупывал песок, словно проверял, можно ли по нему идти. - Что ты там нашел? - Ничего, кроме этой тропинки. Странная дорожка, не правда ли? На звериную тропу она не похожа, нет следов, и ветви растений не обломаны, словно ее специально здесь прорубили, чтобы удобней было ходить от побережья к морю. - По-моему, ты ошибаешься. Такие просеки возникают иногда совершенно случайно от частых ветров, например, дующих в одном направлении. - Что ж, возможно. - Ротанов встал, отряхнул с ладоней песок. Метров через двести заросли кончились, и они оказались на узкой полосе пляжа. Долго слушали, как шипит прибой, набегая на песок, и Элсон разочарованно сказал: - Даже звук волн здесь необычный, прибой не плещется, не бормочет, как на Земле, он почему-то шипит. И все же по-своему это море красиво. Никто ему не возразил. Все смотрели, как сгущается над водой у горизонта серебристая дымка рассвета; волны, набегая на берег, загорались изнутри синеватым электрическим светом, это не были живые огоньки, похожие на звезды, какие бывают лишь в земном море. Холодно светилась сама вода. Фролов первым сделал шаг, отделявший их от этого чужого прибоя, и подставил набегавшей волне свой ботинок. Всхлипнув, словно живая, вода перехлестнула через его ногу и откатилась. - Отойди, - попросил Ротанов. - Ты ведешь себя как ребенок. По опыту, он знал, что на чужих планетах, как правило, наиболее враждебным и опасным оказывалось то, что с виду выглядело безобидно. Словно подтверждая его опасения, сзади раздалось странное цоканье, будто кавалькада маленьких коней мчалась к побережью. Но это были не кони... Водная поверхность океана отражала достаточно света, и они хорошо видели странное животное, показавшееся на краю зарослей. Толстые трубы ног или щупалец отходили от продолговатого овального тела сначала вверх, а потом, изогнувшись широкими дугами, упирались в землю. Ног было шесть или восемь, они не могли рассмотреть, так быстро мелькали в воздухе эти мягкие бессуставчатые ноги. То, что им показалось вначале маленьким туловищем, скрытым за ритмично мелькавшими ногами, оказалось всего лишь головой, прикрытой блестящим панцирем, в вырезе которого светилось четыре глаза. Увидев группу людей, животное замедлило свой бег и шагах в двадцати остановилось совсем. Три бластера поднялись как по команде. Никто не двигался. Вдруг животное, широко расставив ноги, повернулось к ним боком, и только теперь они заметили всадника... Выпрыгнув из удобной лодочки седла, привязанного на спине у животного, стройный и гибкий юноша неторопливо пошел им навстречу. - Опустите оружие, - негромко приказал Ротанов. С каждым шагом спешившегося всадника их изумление возрастало все больше. Сначала они видели лишь общие контуры его фигуры, но теперь могли уже рассмотреть бледное, слегка вытянутое худое лицо с большими голубыми глазами, одежду, весьма похожую на старинный расшитый кафтан, широкий и тоже расшитый узорами пояс. - Это гуманоид, - тихо проговорил Олег. Ротанов сразу же возразил: - Слишком большое сходство с нами. Или его отдаленные предки родились на Земле, или... - Он не договорил, что именно скрывалось за этим "или", но Олег, хорошо помнивший Гидру, понял, что он хотел сказать этим "или". Имитация, копия человека, биоробот... - "Та, что прячет свое лицо" приветствует вас, чужестранцы. Голос юноши, искаженный киберлингвистом, звучал словно бы у них за спиной, из рюкзаков, набитых планетарным снаряжением. Никто не двинулся, не произнес ни слова, слишком буднично, по-земному, прозвучали эти слова, несмотря на странное имя передавшей им это приветствие. Они знали, что в тех случаях, когда в словарном запасе нет подходящего слова, лингвист подбирает наиболее близкое по значению словосочетание, и оттого имя прозвучало так длинно. Они ожидали продолжения и все никак не могли прийти в себя от этой встречи... Прорваться сквозь барьер свернутого пространства, провалиться на дно гравитационной бездны, опуститься на планету, у которой не было даже солнца, и вдруг такая встреча? Им даже не удивились, за ними послали гида, пажа, слугу... Кто он на самом деле? Каким образом узнал об их приземлении? Почему в его поведении нет ни страха, ни удивления? Это человеческое лицо, прямой нос, голубые глаза, смотрящие на них спокойно и серьезно. Словно их здесь ждали, словно Ротанов был прав, словно он мог предвидеть, что все предыдущее было лишь неким странным, специально подготовленным для них спектаклем... Они все еще боялись поверить. - Кто она, "Та, что прячет свое лицо"? Жрица? Предводительница вашего племени? - спросил Ротанов. Посланец сделал вид, что не услышал вопроса или не понял. Киберлингвист долго и певуче переводил слова человеческого языка на чужую, незнакомую речь. Но уже сам факт перевода, говорил о том, что в его огромном словарном запасе было нечто близкое, знакомое. Язык, на котором говорили здесь, не был полностью чужд им, как не была чуждой эта одежда и это лицо, и лишь странное животное, на котором прибыл посланец, неподвижно стоящее в отдалении, напоминало о том, что это все-таки иной мир. - "Та, что прячет свое лицо" приглашает вас принять участие в празднике, - проговорил посланец. - Ты что-нибудь понимаешь? - прошептал за спиной у Ротанова Фролов, и Ротанов вдруг неожиданно для себя усмехнулся. - Так уж обязательно сразу все понимать? Ты же слышал, нас приглашают на праздник, вот и пойдем посмотрим. Словно удовлетворившись этой фразой, юноша повернулся и медленно, не оглядываясь, пошел к своему чудовищному коню. Ротанов первым закинул бластер за спину и последовал за ним. Не произнося ни слова, двинулись остальные. Тропинка вскоре раздвоилась и повела их в сторону от шлюпки, куда-то вдоль побережья. Всадник ехал медленно, и Ротанов без особого труда поравнялся с ним. Заметив, что Ротанов держится поодаль от быстро мелькавших лап животного, юноша, натянул повод, и животное еще больше замедлило шаг. - Это "странник". Он безопасен. Не нужно его бояться. - Я не боюсь твоего коня. - Ротанов подошел ближе, приноравливаясь к размеренному мельканию над своей головой широких и толстых раструбов лап, покрытых мелкими блестящими чешуйками. - Куда мы идем? - На праздник. Сегодня день Дрона. Как обычно, фраза, переведенная киберлингвистом, была максимально краткой. - Часто вас навещают чужестранцы? - Часто. Некоторые приходят из-за моря, а иные, как вы, прилетают на огненных колесницах. Ротанов не подал вида, как поразил его этот ответ... Вот, значит, в чем дело, вот почему такой будничной получилась встреча, выходит, их действительно ждали. Вернее, не их, кого-то очень похожего, "тех, кто прилетает на огненных колесницах"... Ротанов постепенно отстал, поравнялся с остальными и тихо сказал: - Возможно, нас приняли за кого-то другого. Не задавайте лишних вопросов, пока не разберемся, что к чему. 2 Правая часть горизонта постепенно наливалась темно-багровым отсветом, словно там разгорался далекий пожар. Весь остальной низкий купол неба, завешанный лохмотьями облаков, по-прежнему выглядел сиреневым. Стало заметно светлее. Заросли изменились, теперь они состояли из низких пушистых кустов, ветви которых напоминали перья диковинных птиц. Сами кусты больше не закрывали пространство, и впереди как-то сразу открылся далекий простор, заполненный бегучими огнями. Цепочки этих голубоватых огней перестраивались на ходу и все вместе двигались в ту же сторону, куда шел их отряд. В распадающихся багровых сумерках в низине, где мелькали огни, можно было рассмотреть неясные очертания приземистых строений. Отряд остановился. - Подождите здесь, - попросил проводник и, сделав несколько шагов, исчез в зарослях. - Странное место, - проговорил Олег. - Внизу наверняка поселок. Очень маленький. Скорей всего они ведут натуральное хозяйство, ты заметил, как выделана кожа на сбруе этой, с позволенья сказать, "лошади"? Наверняка сыромятная, кустарного производства. - Быстро ты делаешь выводы, - откликнулся Ротанов. - Однажды на Гидре я уже сталкивался с чем-то подобным... Там наряду с внешней, примитивной стороной существовало нечто неразличимое с первого взгляда... Я чувствую, здесь тоже не все просто... Этот Странник... Природа редко создает таких животных. Он слишком рационален, слишком уж приспособлен для передвижения по пересеченной местности. Почти идеальный транспорт для перевозки людей и переноски небольших грузов. - Особенно если не очень спешить. - Мы не знаем, на какую скорость он способен. Скорее всего наездник применялся к скорости пешего человека. Они замолчали, прислушиваясь к надрывному крику "ку-ку", всмотрелись в бегучие огни на тропинках, ощутили аромат странных цветов. - Здесь может быть хорошо, если привыкнуть, - тихо сказал Элсон. - По-моему, у нас хватит для этого времени, - мрачно пообещал Олег. Снизу от поселка к ним шла группа людей. Впереди четверо слуг или охранников несли факелы. Совсем не было дыма, и вместо красноватого пламени вокруг туго свернутого кома каких-то листьев плясали маленькие язычки голубого огня. Свету они давали немного, но, наверно, глаза жителей этой планеты давно привыкли к полумраку и вряд ли могли переносить слишком сильное освещение. Люди, несущие факелы, остановились и разошлись в стороны. Вперед вышли старик в одежде, расшитой замысловатым узором, с ожерельем из блестящих непрозрачных камней, и рядом - тоненькая фигурка женщины, лица которой Ротанов не мог рассмотреть, как ни старался, - мешал направленный на них свет факелов да еще, похоже, она прятала лицо за куском полупрозрачной ткани. Черты смазывались, нельзя было даже с уверенностью сказать, молода она или нет. Платье на женщине казалось белым без единого украшения, лишь на правой руке блестел тоненький браслетик, да в волосах, будто случайно, запутался живой огонек: то ли светлячок, то ли фосфоресцирующий камешек. Минуты две длилось молчание, пока обе группы рассматривали друг друга. Ротанов подумал, что для этих людей они выглядят достаточно нелепо в своих защитных скафандрах, словно обливших тело сверкающей серебряной пленкой, с тяжелыми рюкзаками за плечами, со странным оружием в руках. Сейчас их наверняка спросят, как они тут очутились, и неизвестно, чем закончится беседа. Вряд ли они поймут, вряд ли поверят пришельцам со звезд. Но старик спросил о другом. - Дорога не показалась вам трудной? - Вопрос прозвучал неожиданно насмешливо в напряженной, настороженной тишине. - Легкие дороги редко ведут к интересным местам, - неопределенно ответил Ротанов, и старик улыбнулся. - Достойный ответ. Я надеюсь, мы еще побеседуем позже, когда вы поймете, где очутились, и лучше разберетесь в обстановке. - А вы не хотите нам в этом помочь? - Он шагнул было вперед, но один из охранников, держащих факел, сделал предостерегающий жест, и Ротанов остановился. - Каждый сам проходит свою дорогу. - Повернувшись к женщине, старик вдруг спросил у нее: - Эти люди в самом деле прилетели в огненной колеснице? Женщина молча кивнула. - Ну что же, в таком случае, проводите их на праздник Дрона. Двое охранников с факелами пошли впереди, показывая дорогу, Ротанов обернулся, но старик и девушка уже скрылись в зарослях. - Как странно он говорил. Слишком сложно и странно... И он нисколько не удивился нашему появлению, - задумчиво проговорил Олег. - Кажется, тебя тоже начинают посещать сомнения, это очень хорошо, мой друг, потому что истина - сестра сомнений. - Что это ты расфилософствовался? - Мне показалось, что здесь живут только философы и поэты, ну и еще красавицы. Почему бы нет? Славная планета, аромат цветов, торжественное шествие. Все как в старинном театре. - Что ты имеешь в виду? - Только то, что сказал. Наша встреча смахивает на какую-то театральную постановку, и я никак не могу понять, кто режиссер. Может быть, этот старик? Но тогда зачем за подтверждением обстоятельств нашего прибытия он обратился к женщине, к той, что все время молчала? - И прятала свое лицо... - напомнил Элсон. - Помните, что сказал посланник, приехавшим за нами на побережье? Он сказал: "Та, что прячет свое лицо" приветствует вас, чужеземцы". - Да. Над этим стоит подумать. Тропинка, идущая между невысоких холмов, стала забирать круто вверх. Они шли уже больше часа. Проводникам время от времени приходилось останавливаться и поджидать порядком уставших людей. Строения и огни исчезли, тропинка петляла теперь по дну ущелья. Наконец стены раздались в стороны, и они очутились на широком ровном плато, окруженном с трех сторон почти отвесными скалами. В самом центре высилась темная масса, смутно напоминающая человеческую фигуру метров трех высотой. Справа от нее на небольшом возвышении, укрытом не то ковром, не то шкурой, сидел человек, на первый взгляд казавшийся непомерно толстым. Только присмотревшись, можно было заметить, что оброс он не жиром, а горой непропорциональных, почти безобразных мускулов. Рядом с ним несколько человек, одетых в широкие балахоны из кожи, подбрасывали в костры охапки хвороста. Видимо, местные растения были перенасыщены эфирными маслами, потому что костры, как и факелы, полыхали синеватым, прозрачным пламенем, почти совсем не дававшим света, словно горел не хворост, а спирт. Над кострами висели чаны, в которых что-то варилось. Человек шесть, стоявшие отдельной группой, время от времени дули в большие закрученные раковины, извлекая из них ревущие, душераздирающие звуки. Как только в освещенное кострами пространство вошли люди с факелами, все смолкло, все лица повернулись к прибывшим, все глаза уставились на пришельцев. Проводники жестом предложили им подойти к возвышению. Огромный грузный человек, опершись на плечо одного из слуг, с проворством, какого трудно было от него ожидать, вскочил на ноги и шагнул навстречу гостям. - Чужестранцы! - воскликнул он с радостью. - Нам не хватало для праздника чужестранцев! Сажайте их на самые почетные места! - Он взял Ротанова за локоть, безошибочно определив в нем главного, и, не дав опомниться, увлек за собой на помост. - Я правитель этой страны, и я заверяю вас, что вы прибыли в доброе время. Будут пиры. Будут молодецкие забавы и богатырские игрища. Будет и змееборство. - Змееборство тоже? - спросил несколько ошарашенный Ротанов. - Пренепременно, какое же богатырское игрище обходится без змееборства? - А змеи... настоящие? - Самые доподлинные. Вы каких предпочитаете? Есть плавучие, летучие, бронеголовые, плюющие ядом, есть просто шипящие, но обладающие дурным глазом. - Я предпочел бы обойтись без змей. Ведите ли, я не специалист по змеям... - Жаль! В этом деле лучше быть специалистом. Квалифицированным специалистом. Правитель хлопнул в ладоши, кто-то за их спиной ударил в медный гонг, и протяжный, отраженный скалами звук поплыл по ущелью вниз, туда, откуда слышался гул приближающейся толпы, где мелькали многочисленные синие огни, замеченные Ротановым еще по дороге. - Пока готовят первое испытание, поведайте мне о дальних странах и удивительных делах, коим вы свидетелями были. Странное чувство овладело Ротановым, ему почему-то казалось, что этот огромный потный человек, замотанный в расшитые шкуры странных животных, с амулетами из зубов на шее, на самом деле вовсе не так прост. В глазах его то и дело зажигались хитроватые огоньки. Да и само их появление на этом празднике выглядело так, словно все было готово заранее, словно их ждали. Неведомый режиссер продолжал свою непонятную постановку. Усмехнувшись, Ротанов поведал правителю о могучем звездолете "Каравелла", о "черной дыре", в которую проваливается весь этот мир вместе с предстоящим празднеством, о множестве обитаемых миров, расположенных на далеких звездах, и о Земной Федерации, расселившейся на многих планетах. Правитель слушал его внимательно, кивал головой и жевал сочный кусок мяса, с которого капали на помост тяжелые капли жира. - Далекие поселения - это хорошо. У нас тоже есть поселения на дальних островах. Когда у нас плохо уродятся плоды мангароидов, мы привозим их с Каруты, а взамен отдаем излишки нашего сого. - Лицо его приняло задумчивое выражение. - А что такое звезды, чужестранец? Ротанов объяснил. - Ты хочешь сказать, что за небесной твердью мир не кончается, что там есть другие острова? - И острова и моря. Там живут другие народы, светят другие солнца. Правитель нахмурился и отложил на поднос недоеденный кусок мяса. - Не рассказывай этого никому, чужестранец. Тебя здесь не поймут. У нас иные законы, свое представление о мире. Наш мир устроен просто. Небесный шар, внутри которого мы живем, висит на серебряной цепи, и за ним уже нет ничего. Впрочем, там живут еще боги... Надеюсь, ты не бог? - Богов я там не встречал, правда, попадаются кое-где существа, могуществом похожие на богов. Сделав вид, что не услышал последних слов Ротанова, правитель отвернулся к одному из стоявших у них за спиной мрачного вида стражей, поманил его. Страж нагнулся, выслушал какое-то приказание, поклонился и тут же исчез. Из толпы вышли вперед бородатые люди, одинаково одетые, с тяжелыми бронзовыми щитами в руках. Они поставили щиты на песок вплотную друг к другу, образовав кольцо непроницаемой металлической ограды, отделившей центр площади вместе с помостом от остальной толпы. Ротанову не очень понравились эти непонятные приготовления, и он стал искать взглядом своих спутников. Там, где они сидели, видимо, все было пока спокойно. Ротанов видел, как из кипящего чана им подносят какой-то напиток, и Элсон решительно отказывается отведать неизвестное зелье. К возвышению подошел худой высокий человек в простой полотняной одежде, перепоясанной кушаком, с выбритой наголо головой. По его аскетическому лицу и гордому взгляду, по тому, что этот человек не склонился перед правителем, Ротанов заключил, что он занимает высокое положение в здешнем обществе, возможно, жрец или представитель высшей знати. Правитель привстал ему навстречу, и они отошли на край помоста, оставив Ротанова одного. Воспользовавшись этим, он незаметно повернул браслет с транслятором универсальной связи в сторону костра, у которого сидели его спутники, и тихо спросил: - Фролов, ты слышишь меня? - Да, командир. - Вызови шлюпку и переведи ее поближе, она вскоре может понадобиться. - Я уже пытался, командир. Сигналы не проходят. Нет связи. Похоже, сели батареи передатчиков. - Только этого нам не хватало... Будьте наготове. По-моему, здесь что-то затевается. Держите трансляторы включенными, и по моему сигналу все вместе пробиваемся к выходу, оружие применять запрещаю, что бы ни случилось. - Все сделаем. Ротанов не мог понять, почему исчезла связь. Батареи? Вряд ли они сели все сразу... Могли быть неизвестные им физические причины, структура пространства в непосредственной близости от центра "черной дыры" так сильно изменена, что законы прохождения радиоволн здесь никому не известны. Ротанова тревожило то, что связь исчезла именно сейчас. Хорошо хоть трансляторы работают на близких расстояниях и они могут разговаривать друг с другом. Между тем события на площади развивались своим чередом. В центр круга, освещенного синим пламенем костров, вошло четверо воинов. Ротанова удивило, что у них нет никакого оружия. Один из воинов положил между кострами тяжелый сверток, сдернул с него шкуру и сразу же отошел в сторону, явно избегая прикосновений к засверкавшей в лучах костров остро отточенной стали. Там были двуручные мечи, боевые топоры, огромные шиповатые палицы, и копья с широкими зазубренными наконечниками. Заметив, что Ротанов внимательно разглядывает эти предметы, предводитель сказал: - Воинам нашего племени нельзя касаться оружия, несущего смерть. Потому мы так рады чужеземцам. На наших богатырских игрищах им одним дозволяется в схватке с врагом потешить себя окровавленной сталью. Снова раздался удар гонга. В верхней части ущелья послышался тяжелый топот. Воины оттеснили толпу и образовали узкий проход, идущий от центра площади до входа в ущелье. В полумраке Ротанов плохо видел, что там делалось, но какая-то темная масса, приземистая и подвижная как ртуть, двигалась вдоль бронзовых стен, составленных из щитов, к центру круга. - Есть ли среди вас тот, кто хочет помериться силой с дроном?! - закричал глашатай с противоположной стороны, и почти сразу же из толпы, раздвинув щиты воинов, выпрыгнул в центр круга коренастый приземистый человек. Если Ротанова поразили мускулы предводителя, то воин, вышедший в круг, оказался еще массивнее. Толпа приветствовала его восторженными криками. Человек пригнулся, чуть расставил руки, в которых не было никакого оружия, и застыл. Толпа тоже замерла, шум стих, и отчетливо стал слышен тяжелый топот несущегося вдоль ущелья зверя... Теперь Ротанов наконец увидел его. Животное было пониже носорога, но, пожалуй, тяжелее и гораздо подвижнее. Тупорылая морда заканчивалась костяным панцирем, уходящим за плечи и мешавшим животному повернуть голову. Костяные пластины впереди заканчивались четырьмя острыми выростами - не то рогами, не то клыками. Четыре пары немигающих злобных глаз, расположенных далеко друг от друга, видимо, обеспечивали животному хороший обзор. Выскочив в центр освещенного круга и увидев стоящего у него на пути человека, животное издало хриплый низкий визг и, не снижая скорости, бросилось на смельчака. Казалось, гибель человека совершенно неминуема, но, когда острые рога уже почти вонзились воину в живот, он сделал едва уловимое, очень точное, почти изящное движение в сторону, и дрон промахнулся. Толпа восторженно взревела. С разбегу животное ударилось в бронзовую стену щитов. Удар был так силен, что воины, державшие щиты, не устояли, в стене образовалась брешь. Но зверь не расположен был убегать, хотя мог бы теперь это сделать. Подавшись назад, он развернулся и снова бросился на своего противника. Все повторилось, но теперь воин, отклонившись, успел нанести молниеносный удар вытянутой рукой в щель между костяными пластинами на голове животного, где, видимо, был расположен какой-то нервный центр. Животное заревело от боли и ярости. Вновь раздался тяжелый удар в щиты, и вновь распалась живая стенка. В облаке пыли несколько секунд ничего не было видно, а когда оно рассеялась, все снова увидели дрона, несущегося на своего обидчика. Теперь он, подбежав к человеку, неожиданно затормозил и резко изменил направление, стараясь упредить движение воина в сторону. Это ему почти удалось, человек не сумел полностью избежать удара, и хотя он уклонился от острых клыков, удар бронированной головой животного, по-видимому, был достаточно силен, воин упал и, откатившись в сторону, остался лежать неподвижно. Дрон опять с разбега налетел на щиты и теперь медленно разворачивался, чтобы окончательно разделаться с противником. - Неужели никто ему не поможет? - спросил Ротанов. - Это запрещено. Но наши прав