в жанре наскальной живописи:  щербатый круг, расколотый
круг, круг зазубренный, как сюрикен, под ними всеми -- человечки, что-то еще
там  намалевано, выбито, но  не оглядываться  же,  не  возвращаться  же.  За
очередным поворотом Сварог заметил внизу треугольную щель, в ней -- ступени,
чуть приподнял  "скат", чтобы пройти между полукруглым в этом месте сводом и
остатками сталагмита,  кишка  прохода вновь изогнулась, за ней  Сварога ждал
целый водопад  грунтовой  воды, сквозь который он провел машину, помыв ее не
хуже чем на мойке "люкс"... Так ведь...
     Он  резко  затормозил.  Не  обращая  внимания  на  возмущение организма
подобными  выходками,  быстро  завертел  рукоятью,  направляющей   цилиндры.
Прожектора  преследующих  машин ослепили  даже сквозь  тонированные  стекла.
Прикрывая ладонью  слезящиеся глаза, Сварог ждал. Еще немного, еще... они не
могут  разглядеть  его  за  струями!  Ага,  теперь  в  самый  раз.  Повернул
набалдашник. Тихий щелчок -- и фиолетовый луч с белыми клубами внутри накрыл
подземный водопад...
     И вода обратилась в лед. "Скат", чья кабина очутилась в центре водяного
потока,  вляпался в ледяной  капкан. Меньше чем  за сотую  долю мига выросла
ледяная стена шириной в два  кайма, и  "скат" застыл в ней, как  попавший  в
ледовый плен "Челюскин". Сварог представлял, какой силы толчок бросил пилота
вперед.  Ремни-то  его  удержали  в  кресле,  но  что  удержит внутренности,
бултыхнувшиеся, как ртуть в термометре?.. А сверху продолжала падать вода и,
попадая в фиолетовую зону, наращивала глыбу...
     Похоже, вторая машина держалась слишком  близко от первой. Или ее пилот
не  среагировал  вовремя,  не  увидел  опасность  в  выхваченной прожектором
картинке... А не вовремя -- это значит промедлить на один удар сердца...
     Уходя от неизбежного столкновения, пилот  опрокинул машину на крыло, но
напоролся на  мощный сталактит, "скат" бросило в сторону, ударило  о  стену,
развернуло и шарахнуло о торчащую изо льда корму машины первой.
     Сварог выключил фиолетовое излучение. А за ледяной перегородкой туннеля
матово-белое,  созданное  горящими  до  сих  пор  прожекторами  пространство
стремительно заполнялось чем-то бесформенным, темным, увеличивающимся.
Дым валит, понял Сварог.
     -- Сейчас взорвется! -- истерично закричал маркиз.
     Сварог уже разворачивал машину.
     Взрыв  сотряс  туннель, когда Сварог увидел очертания  выхода. Взрывная
волна подкинула "скат", и машина, прежде чем Сварог выправил полет, прошлась
макушкой по  колонии  сталактитов.  Над головой  треснуло оглушительно,  как
лопнувший стоведерный стакан под ливнем крутого кипятка, и сверху посыпалась
мелкая  крошка,  то  ли  пластиковая, то  ли стеклянная. Включился  давно не
дававший  о себе  знать автоматический голос -- как там его  называл маркиз,
голос  то ли  Извергиль, то  ли  старухи Изергиль,  -- лишенный черт половой
принадлежности,   но,   оказывается,   снабженный  программой  интонационных
вариантов. Сейчас голос  произносил свой текст с интонацией усталой укоризны
-- так родители обращаются к непослушным  детям,  понимая всю  бесполезность
внушения и следуя лишь обязанности родительского долга:
     --  Корпус   разгерметизирован.   Рекомендация:  аварийная  посадка   и
включение алой радиотревоги...
     В кабину ворвался пещерный воздух -- влажный, тепловатый, припахивающий
серой. Вместе с запахом проник внутрь и грохот  обрушивающихся, заваливающих
туннель камней.
     Сварог был уверен,  что  проход, плавно и  незаметно  забиравший  вниз,
выведет его в другую пещеру. Ничего подобного: они вернулись обратно. "Скат"
выпорхнул  к  озеру с изваянием в  виде пальца, оказавшись всего  в каких-то
десяти каймах над водой. И это, как говорится, меняет дело.
     Еще  один вражеский  "скат",  скорее всего, тоже  ринулся в  туннельную
погоню за Сварогом. А там тупик. Значит, повернут назад.
     Сварогова машина взмывала в крутом, стремительном подъеме, направленном
на замыкание круга колодец-туннель-озеро-колодец.  При  скольжении вверх  по
воздушной горке сквозь  величественную огромность  этой пустоты стало  ясно,
что здесь когда-то бурлил подземный город. Множество нор, наводящих на мысль
о  швейцарском  сыре,  связывались  между  собой   карнизами,   ступеньками,
террасами. Когда-то эту пустоту  пересекали висячие  мостики -- иначе откуда
взялось  по  два крюка  по  обеим сторонам?  Высеченный на  камне  рельеф --
пустоглазый мужской профиль в три человеческих  роста  высотой  -- наверняка
что-то да значил для исчезнувших обитателей подземелья...
     Замкнув круг, Сварог с удовольствием обнаружил,  что в знакомом ему уже
входе в туннель не изменилось ничего, если не считать сбитые взрывной волной
сталактиты из  самых мелких и  тонких. Поднявшись к "потолку", он  на  самой
малой скорости подвел машину к нужной точке и вдавил педаль ребугета.
     Он  выбивал породу  крупнокалиберными пулями,  как шахтер  --  отбойным
молотком. Только уголек, думается, не так податлив, как известняк.
     -- Закончилась обойма, осталось шесть, -- поставил  в известность голос
из динамика машины.
     -- Чуба, ты как? -- сквозь зубы спросил Сварог, не оборачиваясь.
     -- Лучше бы я осталась на Атаре... -- сдавленно донеслось из-за спины.
     -- Держись, подруга, мы скоро...
     Рухнула первая плита,  подняв пыль, разлетелась на множество кусков. Но
в планы Сварога не входило забросать проход мусором. Несколько обширнее были
его планы.
     -- Закончилась обойма. Осталось пять.
     Одна  беда  --  патроны  могут  закончиться  раньше,  чем  он  доделает
задуманное.  Тогда,  вдобавок ко  всем прочим радостям,  он останется  и без
боезапаса.  Черт,  он-то  рассчитывал,  что нависшая  над  туннелем плита --
огромный кусище слоистой породы -- поддастся быстрее...
     -- Закончилась обойма. Осталось четыре.
     Пыль попадала внутрь, заставляя все троих  чихать и  кашлять. Тут еще и
замуровываемый  "скат"  показался в  туннеле --  правда, пока  что отсветами
прожектора.
     -- Закончилась обойма. Осталось три.
     Слой  породы  величиной  с  пяток  "скатов"  наконец  откололся,  падал
замедленно, нехотя. Но деться некуда, обвалился,  перегородил  проход  --  и
никаких  пуль не хватит у попавшего в западню "ската" прострелять себе выход
наружу. Причем  этот кусок пещеры перегородил выход из туннеля наглухо, даже
человеку не протиснуться.
     --  На какую  ужасную смерть  вы  его обрекли, -- очнулся от молчаливых
раздумий по поводу своей судьбины, плеснул эмоциями маркиз.
     --  А он меня  убил  бы  по-милому, по-доброму,  по-семейному,  да?  --
фыркнул Сварог. -- Помолчи, маркиз, отвлекаешь.
     Здесь  готово.  И Сварог уже  знал,  что делать  дальше. Проносясь  над
озером, он заметил свет в одном из боковых ответвлений. Вряд ли то  балуются
духи пещеры или призраки подземных  горожан, зуб можно поставить --  там все
те  же  лица,  скрытые  за  тонированными  стеклами  своих  пепелацев.  Этот
подземный  коридор  был  узким  и  словно  приплюснутым,  ребром  "скат"  не
развернешь,  зато был чистым -- ни тебе сталагмитов, ни прочих "стала-". Был
он вдобавок ко всему еще  и коротким. И что-то зазывно и знакомо сверкало на
том краю.
     "Скат", снижая скорость, выскочил за пределы межпещерного коридора...
     Бляха-мухаТаросы и Наваки! Вот это да!
     -- Склепы Рогнарока... -- восхищенно прошептал маркиз.
     Даже молчаливая и сдержанная Чуба и та охнула.
     Эта  пещера   была   поменьше  предыдущей   раза  в   два.  Всего-то  с
девятиэтажный дом. И почти весь ее объем занимала конструкция... в общем, та
еще конструкция. Шар,  словно сдавленный в  нескольких  местах,  внутри него
цилиндр,  в цилиндре -- треугольник, и все фигуры  не  сплошные, а сетчатые,
собранные из стержней толщиной в две руки и  полос разной  ширины. И все это
нанизано на проходящую по центру  пещеры ось. Но главное  -- и ось, и фигуры
сделаны из золота, из потускневшего от времени, но несомненного золота.
     Повосхищаться  не  дали.  Два "ската",  обследовавшие  пещеру, заметили
появившуюся  машину,  развернулись,  обдав  прожекторным  светом,  и  спустя
несколько секунд,  посвященных,  как  пить дать, радиообмену, открыли огонь.
Сварог  ответил рысканьем  машины и  очередями из  ребугета.  Началась такая
чехарда,  что  даже  привычному, казалось  бы, Сварогу поплохело  --  что уж
говорить про несчасного оборотня...
     Дальнейшее   походило  на  перестрелку  в  лесу.  Три  машины  бесшумно
перемещались  вокруг  золотой конструкции, внутри  нее, легко проходя сквозь
ячеи,  стреляли,  попадали в золотые ребра фигур. Сварог, благодаря дыре над
головой, слышал этот отнюдь не малиновый звон. Так могло продолжаться долго.
Или  наоборот, закончиться очень быстро,  со следующей пулей-дурой. Но  пока
все  пули принимал на  себя драгоценный механизм. Стоило Сварогу  подумать о
конструкции как о механизме, и  по макушке хлопнула  идея. Ну конечно, перед
ним аппарат. Простейший механизм.
     Как его запустить, он разберется. Вот только разобраться бы, откуда тот
запускается...
     Перестрелка  превращалась  в  затяжную  бессмыслицу.  Они  стремительно
крутились,  скользили,  маневрировали в  хитросплетении  золота, все попытки
двух машин загнать  Сварога в угол и  расстрелять  в упор к чертовой бабушке
заканчивались  тем, что он уходил из их  клещей, восстанавливая  дистанцию и
диспозицию. Сварог,  расстреляв  еще  одну обойму,  теперь,  экономии  ради,
огрызался чуть ли не одиночными выстрелами.
     Приглядевшись сквозь  заливающий глаза  пот, Сварог понял,  где  должен
находиться  центр  управления  золотой  штуковиной.  Над  валом,  с  которым
соединены все фигуры, с  той его стороны, где  прорублено окошечко. Там  же,
оказывается, имелось нечто вроде балкончика, с которого неизвестные механики
любовались  на работу своих золотых игрушек.  На балкон, до  которого Сварог
добрался  хитрыми маневрами, сесть  было невозможно,  пришлось  зависнуть  в
воздухе  рядом  с  ним, открыть дверцу  "ската"  и  перескочить  на  широкие
каменные перила.
     -- Чуба, со мной!
     Ей  оставаться в  машине нельзя,  а маркиза  вытаскивать некогда.  Если
Сварог все сделает быстро, глядишь, и уцелеет  техника. Если же они потеряют
"скат", будет плохо, но -- не смертельно.
     Пока Чуба, бледная,  зажимая обеими руками рот, занималась важным делом
за каменным  выступом,  он разобрался  в  устройстве. Хренотень, конечно, --
золото,  оно  ж мягкое,  податливое, как это все  могло работать, совершенно
неясно...  Вся механика  (примитивная: рычаг,  шестерни,  цепи)  -- тоже  из
золота, от изобилия которого,  вот беда-то,  не  захватывает дух, не мутнеет
сознание,  не  трясет  золотая лихорадка.  Лишь бы  работала.  Сварог  выбил
золотым молоточком на  золотой цепи клин, служивший стопором, и двумя руками
не без кряхтения передвинул массивный рычаг.
     Приглушенно    заскрежетало,    залязгало,    заскрипело.   И   золотое
геометрическое кружево пришло в движение  -- в  неспешное движение по кругу.
Одним  прыжком  Сварог  вернулся  на  балкон.  Ага,  вот еще  чтоНад пещерой
находился колодец, выводящий на поверхность. И механизм, запустивший золотую
карусель, вдобавок открыл и створы колодца. В пещеру упал дневной свет, а по
стенам подземелья побежали причудливые кружева теней...
     Один  "скат"  вращение конструкции  застало  внутри средней  фигуры  --
цилиндра.  И  ему приходилось сейчас нелегко. Ему приходилось подстраиваться
под движение цилиндра и выискивать  момент, чтобы выскочить внутрь следующей
фигуры. Второй  "скат" оказался  вне конструкции, прижался  брюхом к стене и
сейчас полз вдоль нее, огибая пещерные выступы и продвигаясь к колодцу.
     "Скаты" уже не обстреливали  машину  Сварога, им стало не до того, зато
они обстреляли ее во время стоянки у балкончика. Две пули оставили о себе на
память два отверстия в корпусе  -- одно  на уровне головы  пилота, другое  в
задней части машины. По поводу второго попадания и вещал сейчас с интонацией
вселенской скорби автоматический голос:
     -- Поврежден  блок  охлаждения. Температура  повышается.  Рекомендация:
срочно переправить содержимое отсека на исправную кроонгу...
     Сварог прыжком занял место пилота, пристегнулся, навел точку прицела на
машину внутри золотой геометрии.  Пилот "ската" уворачивался от  неровностей
вращающегося шара,  и ему было не  до  отслеживания  врага. Сварог дождался,
когда между его пулеметами и целью не окажется золотых ребер, и втопил в пол
педаль  ребугета.  Тах-тах-тахЯркие  цепочки  очередей  сошлись  на  корпусе
черного  истребителя. Подбитый  "скат",  задымив,  вошел  в последнее  пике,
ударился  о золотое  ребро  и провалился  в ячею  на  дно пещеры.  А над ним
продолжала монотонное, шарманочное вращение золотая клетка.
     А  второй "скат" добрался до  колодца.  Вернее,  это  граф  Гейр, вновь
покинувший летательный аппарат, позволил ему добраться.  И тогда отвел рычаг
этого  безумного механизма  на исходную,  застопорил шестерни. Как Сварог  и
просчитал, выпуклость внешней золотой  фигуры остановилась напротив  нижнего
колодезного венца и перекрыла выход из колодца. Закрылись  и створы.  Второй
"скат" очутился в  золотой клетке. Из которой сможет выбраться лишь человек,
без машины. Ну и пусть себе выбирается.
     -- Здесь мы  закончили, -- бросил Сварог, лихорадочно защелкивая  ремни
безопасности. -- Теперь обратно...
     У противника оставалась последняя машина, держала сейчас  под контролем
выходы  на поверхность.  Какое-то  время  ее пилот будет  ждать сообщений от
своих товарищей  из-под земли, а потом,  вероятнее всего,  свяжется с базой,
оттуда поступит приказ  на отход;  пилот, думается, с облегчением подчинится
приказу  и  поспешит  на  одной  из семи скоростей к месту,  которое  маркиз
называл Зрачком какого-то глаза. А в намерения Сварога не входило дать  этой
машине уйти.
     Он перегнулся через подлокотник, сгреб пленника за кружевной воротничок
и  почти вплотную приблизил свое лицо к  его перепуганной физиономии. Сказал
жестко:
     -- Последнее испытание  для тебя,  маркиз.  Выдержишь его --  сохранишь
жизнь. Повторишь  по  радиосвязи,  что  я  сейчас  скажу. Слушай и запоминай
текст.  "Нас подбили, пробит  корпус, мы  упали  на площадку возле озера,  в
центре которого  скульптура пальца. Захвативший машину  враг без сознания. Я
ранен, потерял много крови, боюсь, что отключусь до  того, как подоспеют его
друзья  и машина вновь  окажется в руках  врага,  на помощь..."  Запомнил? И
побольше трагизма в голосе.
     -- Вы правда не убьете меня? -- прошептал пленник.
     -- А ты  поверишь мне  на слово? Каждый человек -- сам могильщик своего
счастья, --  нравоучительно заметил  Сварог. Воткнул разъем рации в остывшее
гнездо, растянул шнур, надел гарнитуру на голову маркиза. -- Давай.
     Маркиз не стал говорить, что он не может, честь, мол, не позволяет  или
еще  что-нибудь  в  таком  благородно-героическом  роде. Маркиз  всего  лишь
засомневался:
     -- Вряд ли он рискнет в одиночку...
     -- Твое дело повторить, что я сказал, -- отрезал Сварог.
     Пока маркиз дрожащим  -- тут  ему не пришлось актерствовать  -- голосом
наговаривал текст, он плавненько опустил "скат" на  площадку у озера. Причем
посадил не на выдвижные  опоры, а как  бы в  аварийном режиме  -- на  брюхо.
Легко представить, как плачевно смотрится машина при взгляде сверху. Должна,
должна  сработать приманка...  Если "скатовец"  вообще  решится  залететь  в
пещеры.
     Сварог  сокренько  помог  выбраться  Чубе  и  маркизу  (разумеется,  не
развязывая тому  руки), бегом  отвел  их  к норе  в  пещерной  стене,  зашел
последним. Невысокий проем  заставил его  пригнуться. Блин, а тут холодно. И
сыро. В маечке-то и трусах. Надо бы себе какую-нибудь одежку наколодовать, а
то еще насморк подцеплю...
     -- Приглядывай  за  ним внимательно. Чуть  что... сама  понимаешь... --
Сказано словно бы для гуапа, а так, конечно же, для маркиза.
     Ничем особо  примечательным  келья богата не  была -- ни  в  "кошачьем"
зрении, ни в  магическом: выступ  в  полу,  превращенный  в  подобие  стола,
примитивная -- плоский  камень на сточенных сталактитах --  лавка перед ним,
полочка  словно  бы  под  лампадку  и  рисунок  над  ней...  Вот  разве  что
изображение, выбитое на плоском камне, любопытное: солнце, серп луны, звезды
окружают  человеческую  фигурку  на  коленях.  Наскальные  рисунки,  золотой
ажурный механизм, согнутый палец с шарами вокруг... И Сварог вдруг вспомнил,
как  фагорская  королева  Домгаар  рассказывала про миф  о каких-то монахах,
живших под землей. Значит, не такой уж это был ли миф...
     Сварог  отмахнулся  от  видений  исчезнувшей  под  водой  и во  времени
таинственной религиозной  жизни  и  подошел к проему, из которого открывался
вид как  на "скат",  так  и  на  воздушное пространство  над ним,  присел на
корточки у порога.
     -- Как думаешь, прилетят тебя спасать?
     Маркиз пожал плечами.
     -- Ладно, будем глядеть вместе.
     Сейчас, конечно, нашего маркиза вызывают по рации. Но он же сказал, что
потерял  много крови,  вот-вот  в обморок  хлопнется. Так что  пусть верхний
маркиз решит, что обморок  уже случился -- лишний  повод  ему  поторопиться.
Сварог, ясное дело, не собирался сидеть  в засаде до морковкиного заговенья,
определил разумный лимит времени, по истечение которого...
     Есть. Явился, голубчик. Ишь как нервно шарит прожектором.  Ага, увидел.
Осторожно кружишь над аварийным  скатом, черный ворон ты наш. Нет, добычи не
дождешься.  Сварог  изготовил  катрал.  Ну-с,  проверим  догадку  касательно
нагретых  двигателей,  дул пулеметов и прочих теплых  точек  на  поверхности
"ската".   А  ежели   не  сработает,   то  враг,   будем   надеяться,  удара
микроскопической споры и не почувствует...
     Прицелился, прижал губы  к катралу, дважды выдохнул.  Два раза дернулся
"скат". Прожектор заметался по пещере, и Сварог отпрянул  -- так ведь, япона
мать, и нащупать  может, а там  и  морозилку врубить... Но несколько  секунд
спустя пилоту стало не до поисков снайперов.
     Корпус  "ската"  стремительно  опутывали  тонкие  побеги,  растительные
щупальца добрались до цилиндров, жадно шарили по дну в поисках щелочки.
     Нашли.
     "Скат" сорвался  с места,  на  немыслимой скорости одолел расстояние до
пещерной  стены и  прошелся  корпусом  по ее  выпуклостям и наростам.  Пилот
отчаянно пытался соскрести, сорвать эту тварь с себя.  То брюхом, то  верхом
-- по сталактитам, по острым выступам.
     Потом машина на  сумасшедшей скорости,  от  которой у  Сварога заложило
уши,  от которой  посыпались камни, ринулась  к  озеру.  И  ушел  в него  по
маковку.
     Несколько  секунд  ничего  не  происходило. Потом  черное  тело  машины
выпрыгнуло на поверхность,  сбило с  постамента изваяние с  пальцем и  вновь
шлепнулось  в  воду. Потом  "скат", уже похожий на пук водорослей, всплыл на
поверхность и покачивался на потревоженной глади, как поднятый багром со дна
топляк.
     -- Вот и все. -- Сварог закурил, пальцы отчетливо дрожали. -- Воздушный
бой окончен. А мог бы ведь и начинаться, а, маркиз? Ладно, пошли в машину.
     --  Есть наружные  громкоговорители?  -- спросил он, в который  уж  раз
пристегиваясь в кресле пилота.
     --  Да...  -- бесцветным голосом  отозвался маркиз  и таким  же голосом
объяснил, как включить громкоговорители.
     И  через   мгновение  в  пещере,  тысячекратно  усиливаясь  эхом,
прозвучало:
     -- Говорит ваш капитан Сварог. Госпожа Кана, мастер Олес, мастер Пэвер,
мастер  Рошаль,  отбой воздушной тревоги.  Всем можно покинуть бомбоубежище.
Где вы?


        Глава пятнадцатая
     <i>Смерть и Зеница Левого Ока</i>

     -- Князь, я  дал слово,  что сохраню ему жизнь,  если  он будет со мной
откровенен  и  честен. Он  выполнил  свою  часть  уговора.  А  сыграй  он  в
героя-молчуна -- и  еще неизвестно,  чем закончился бы этот бой... -- Сварог
хмуро курил на  краю  выступа, похожего на продолговатую чашу. В чаше  лежал
человек. -- Убери, Олес, -- тише добавил Сварог.
     Олес  одной  рукой прижимал пленника к  скале, а другой держал кинжал у
его горла. С неохотой, но он подчинился Сварогу, резко и зло загнал клинок в
ножны.
     "Скат" стоял поблизости от  чаши, утвердившись тремя своими опорами  на
площадке, обрывающейся вниз скалой высотой чуть ли не  в кабелот. В одной из
глубоких нор,  выходящих  на  площадку,  и  прятался  все  это время  отряд.
Прожектор освещал скорбную сцену, выделял каждую трещинку, каждый камешек на
площадке.
     -- Это традиция, мы так поступаем издревле, со времен первых Хроник, --
бормотал  пленник-маркиз,  бессильно опускаясь  на  камень  и шаря кроличьим
взглядов по сумрачным лицам. Люди на него внимания обращали мало -- они были
заняты своим делом. -- Большая  Королевская Охота. Всегда  считалось великой
честью  попасть  на  нее.   Не  важно  кем,  лишь  бы  попасть.  Добытчиком,
загонщиком,  стрелком   --   все  равно.  Роды  борются  за  эту  привилегию
столетиями.  Вы  не  представляете, какие  безумные  деньги,  какие  интриги
пускаются в ход! Если б вы знали, сколько дуэлей проходит накануне охоты  --
несмотря на запрет самого Льва-Императора!
     -- И  что  ж  такого  притягательного в этой охоте? -- спросил  Рошаль,
поднеся очередной свой камень к краю чаши.
     -- Только раз в тысячу Шагов зажигается Зеница Правого  Ока и открывает
доступ  к Зенице Левого  Ока. Зеница горит  очень недолгое  время.  Никто не
знает, кто их создал  -- эти два Глаза Бога,  они пребывали  всегда,  один в
нашем  мире, другой  -- здесь... Поколения, которым выпадает счастье  жить в
эпоху Большой Королевской Охоты,  чувствуют, что на них с  надеждой  смотрят
предки и  потомки их славных фамилий.  Честь семьи, честь рода... я не знаю,
как это вам объяснить. Замки, которые украсят  охотничьими  трофеями другого
мира, будут  нанесены на новые карты особым цветом, их станут посещать члены
императорской  фамилии.  Участники  Большой  Королевской  Охоты,  вплоть  до
следующего  сезона,  получают  доступ  на  все  балы  Полной  Луны  в  Замке
Императрицы  и  на прием  в  честь зимнего  равноденствия в  дворцовом  саду
Льва-Императора.     Все     женщины    готовы     разделись    постель    с
мужчинами-охотниками,  а женщины-охотницы вправе выбирать себе любовников из
тысяч и тысяч претендентов...
     -- А император ваш здесь?  -- в очередной раз подойдя к чаше  с камнем,
спросил Рошаль.
     -- Нет, ему нельзя покидать Рагнарок...
     -- Не повезло, -- отряхнул руки от песка охранитель. -- Не пользоваться
ему вниманием дам...
     Под  бормотанье  маркиза,  которого  никто не перебивал и  кроме Рошаля
никто  ни  о чем  не спрашивал,  они закидали  камнями чашу, которой суждено
отныне стать могилой.
     -- Мы же никого не убиваем! -- От внезапного прилива эмоций маркиз  дал
петуха. -- Мы погружаем добы... тела в холодный сон и оживляем на Рагнароке!
Мы не убиваем даже животных!
     -- И что же вы делаете... с добычей?
     -- Добыча распределяется между  охотниками,  они направляют ее  в  свои
замки.
     -- Вот, значит,  почему туда  любят  таскаться  члены фамилий  и прочие
гости.  Поглазеть  на  диковинки  из  чужого мира, -- краем  рта  усмехнулся
Рошаль.  -- Людей вы держали  вместо дрессированных собачек, да? И нас  тоже
хотели посадить в клетку?
     Маркиз открыл было рот, но не сумел ничего ответить.
     -- А теперь заткнись, --  сказал ему  Олес, подходя со своим  последним
камнем.
     Они обступили чашу -- последнее пристанище одного из них.
     "Место, где много снега, но не из воды..." -- вдруг вспомнилось Сварогу
предсказание, и он недоуменно завертел головой -- здесь ведь  никакого снега
нет!  Но потом перед  его глазами встала вымороженная трава,  иней  на боках
лося, ледяной туман вблизи фиолетовой колонны, -- и он понял...
     --  Княжеская  могила,  --  нарушил  тишину  Олес, --  никто  не сможет
разорить ее, никто не  будет шуметь  над ней. Суб-генералу понравился бы наш
выбор.
     Чуба отвернулась, смотрела на каменные стены подземелья.
     -- Он умер легко, -- сказала Кана. -- Он дошел с нами до самой  пещеры,
где мы  прятались. И когда стало  ясно, что мы в безопасности,  он... У него
просто остановилось сердце. Каждый желает такой смерти...
     -- Суб-генерал просил передать вам, мастер Сварог, что  эта была лучшая
его переделка, -- тихо сказал Рошаль. -- Больше он ничего не успел сказать.
     Откуда-то,  из  внезапно  распахнувшейся  где-то очень далеко  и  очень
высоко книги сорвались строки, пришли сюда. И Сварог проговорил:

     <i>Значит, нету разлук,</i>
     <i>Существует громадная встреча.</i>
     <i>Значит, кто-то нас вдруг</i>
     <i>В темноте обнимает за плечи.</i>
     <i>И полны темноты,</i>
     <i>И полны темноты и покоя,</i>
     <i>Мы все вместе стоим</i>
     <i>Над холодной блестящей рекою...</i>

     Где-то  в  пещерных ходах  посыпались камни,  чей бесконечный отдых был
потревожен сегодняшним боем. Над головами прохлопала  перепончатыми крыльями
летучая мышь. И снова застыла тишина. Застыла, как это озеро внизу, как  эти
камни, подпирающие землю...
     -- Да пребудут с вами доблесть и храбрость  --  в тех  местах,  где вам
отныне суждено пребывать до скончания  времен,  -- сказал Олес,  обращаясь к
могиле. -- Вы были отличным наставником для тупого испытуемого...
     -- Мы не слишком-то ладили, мастер суб-генерал, это правда, -- негромко
добавил Рошаль, -- но  вместе пережили столько, сколько не выпадает простому
человеку...  Вашей  жизни можно позавидовать,  Пэвер... Я горжусь,  что  был
знаком  с вами...  --  Он сделал паузу, и вдруг глухо, почти  себе под  нос,
проговорил:

     <i>Мы возвратимся из дальней дали,</i>
     <i>Стремя в стремя и бронь с броней.</i>
     <i>Помнишь, как в детстве, когда играли</i>
     <i>В рыцарей, верных всегда одной...</i>

     Сварог в некоторой оторопи  посмотрел  на него --  настолько  это  бьшо
несовместно: стихи и циничный старший охранитель, но Гор Рошаль  отвернулся,
и Сварог не мог понять, какое у него лицо.
     -- Человек не умирает,  -- сказала Кана. --  Человек пребывает во веки,
переходя из одной сущности  в другую. И пусть  вам повезет  на  иных дорогах
существования... мой малознакомый спутник по дороге здесь и сейчас.
     Чуба промолчала.
     Сварог  поклонился могиле. И повернулся  к маркизу. Должно быть, что-то
такое появилось в его глазах,  что  пленный судорожно попытался втиснуться в
стену.
     -- Где эта твоя Зеница? -- очень спокойно спросил Сварог.
     -- У-у... реки, -- дернул головой тот, словно показывал направление. --
За рекой. Маркиз, вы же обещали...
     -- Стрелки, под которых нас гнали, там же?
     Кивок.
     -- Ну что ж... Полетели, покажешь.
     -- Вы что-то задумали,  мастер капитан? -- наконец подала голос Чуба. И
голос ее был безжизнен.
     --  Ничего особенного, -- сказал Сварог.  -- Просто хочу завершить одно
дельце... И, желательно, навсегда.
     -- Месть? -- спросила Кана.
     -- Отнюдь, -- покачал головой Сварог.
     Его  не  интересовал мир  маркиза  со  всеми его замками,  "скатами"  и
львами-императорами. Не интересовал ни в рассказах, ни в яви. Он уже спросил
о  главном:  знает ли маркиз  что-нибудь  о выходе в  другие миры --  помимо
прямого выхода  в  какую-то  Зеницу с Рагнарока на Граматар.  Ничего  тот не
знал. Может  быть, и есть на  планете  маркиза  дверцы, открывающие дорогу в
Поток  или на Тропу, только маркизу о  том не ведомо. Значит, нечего Сварогу
делать в этом мире Рагнарока.  А вот  пресловутую Зеницу требуется выколоть.
Пока не нагрянула армада мстителей...
     ...  И вот она, та река. Еще одна граматарская река,  заурядная во всех
смыслах и по всем измерениям.
     Пожалуй,  только  Рошаль  сообразил,   что  задумал  Сварог.  Наверное,
сообразить могла и Кана, но ощущение полета настолько поразило островитянку,
что  они  сидела, вцепившись  в  подлокотники  и  неотрывно глядя  вниз,  на
проносящуюся мимо землю. И  Рошаль молчал, сквозь прикрытые веки с интересом
рассматривая перелески и распадки внизу. Да уж, подумалось Сварогу, на такой
машине никакая воздушная болезнь не страшна.
     -- За рекой, -- подсказал сзади маркиз, стиснутый Рошалем и Олесом.
     -- А не боитесь, мастер  капитан, что  нас расстреляют на подлете,  как
курей? -- негромко спросил Олес. -- Они ведь ждут...
     -- Посмотрим, -- только и ответил Сварог.
     Сперва они увидели верхушку арки.
     Вот она, Зеница Левого Ока.
     Имя собственное немного не  согласовывалось с формой, но суть  от этого
не  менялась.  На самом деле  это  были  Ворота, к которым  вдобавок  тянуло
присовокупить эпитет "триумфальные" --  слишком уж высоченные,  широченные и
величественные.
     Ворота  вырастали  по  мере  приближения  к  ним "ската". Высеченная из
монолита,   из   черного  блестящего   гром-камня   неведомого  минерального
происхождения, арка  не имела  острых  углов -- одни  лишь плавные изгибы. И
никаких тут вам излишеств вроде горельефов, барельефов, фигур  и надписей. А
сквозь арочный  просвет наблюдался все тот же Граматар -- картины иного мира
не просматривались, не колыхалось  таинственное  марево,  равно как  не было
внутри ворот всполохов и оптических искажений.
     -- На  такой  высоте вас могут подбить, -- дрожащим голосом предупредил
маркиз.
     "Забыл добавить  -- "и меня тоже"",  -- бесчувственно  подумал  Сварог.
Чувств не осталось, одна только холодная ярость. Ярость и боль.
     Они  пролетели  еще немного,  прошли над лесом и  только  тогда увидели
людей. Участники Большой Королевской Охоты сгрудилась возле  арки, готовые в
любой момент броситься на просторы родной земли, под защиту  родного мира. В
отдалении стояли и валялись тенты, легкие стулья, столы, даже диванчик, у их
ножек  желтели   корзины,  накрытые  салфетками,   из-под  которых   торчали
бутылочные горла.
     Пестрая толпа охотников, а  их  тут приблизительно  с роту, ощетинилась
черными стволами.
     Пока  не  стреляли, но попадать под выстрелы -- прав маркиз -- большого
желания не было. Легкое движение ладонью, и "скат" резко взмыл в небеса, как
серфингист по волне.
     Завидев  чужой  истребитель  (уж  наверное  сообразили,  что   не  свой
прилетел,  -- раз не отвечает  на запросы и  убегает  в облака  от  ружейных
стволов), охотники не ринулись  в панике под  арочный свод  -- даже женщины,
которых у Зеницы набиралось где-то треть.
     Перед  тем как взмыть  в подсолнечные выси,  Сварог  превратил  один из
секторов   обшивки  в   бинокль   и  несколько  секунд  полюбовался  Большой
Королевской Охотой вблизи. Даже не знай, что перед тобой (вернее, под тобой)
отборнейшая   знать,   определенно  догадаешься  по   богатой   одежке,   по
манерно-изысканным  позам,  по  въевшемуся  в  лица высокомерию...  А  лица,
кстати, напряженные, но -- никакого намека на испуг. И  Сварог понял причину
такой  храбрости охотников: с минуту на минуту должен  был прибыть воздушный
флот, который  выяснит, накажет, отомстит. Нет, наверное, если Сварог начнет
садить по Охоте из ребугета, растрачивая последнюю обойму, то кто-то ринется
под   прикрытие  арки,  кто-то  откроет  ответный  огонь.  Однако  охотнички
надеются, что их воздушная кавалерия  прибудет еще  до  начала  стрельбищ...
Значит, флот уже на подходе. Что ж, у нас приготовлена достойная встреча....
     В следующий заход на Зеницу Сварог будет их атаковать.
     И он этот заход начал.
     Охотники  внизу  вдруг  залопотали  что-то,  напрочь  забыв о  мятежном
"скате" и принялись тыкать ручонками на Зеницу -- и Сварог заметил кое-какие
изменения  в  дуге,  очерченной гигантской аркой. На  беспросветной  черноте
камня затанцевали оранжевые искорки,  все чаще,  все быстрее, и вот  уже это
уже не триумфальные ворота, а огненное полукольцо, и там, внутри полукольца,
что-то  происходило,  что-то начинало меняться,  из ничего проявлялся темный
силуэт  размером  с   девятиэтажку  и  напоминающий  акулу  анфас  с   хищно
расставленными плавниками, наполнялся  цветом,  глубиной, осязаемостью, а за
ним проглядывалась в дымке целая вереница акул, целая стая хищников, ждущих,
когда откроется проход и можно будет вынырнуть в залитый солнцем мир...
     Кто-то, кажется, Чуба, сдавленно вскрикнула. Остальные хранили гробовое
молчание.
     Сварог резко бросил машину в пике,  повел ее  над самой  аркой,  закрыл
глаза,  сосредоточился,  мысленно  сжал  синий  шарик,  доставшийся   ему  в
наследство  от Соленого Клюва,  и мысленно  же швырнул  его в нужный  момент
вниз, сквозь дно "ската", сквозь тонированные стекла-бинокли. И резко набрал
высоту  --  кто  его  знает,  какой   мощности  окажется  взрыватель  Короля
человеков-амфибий.  Да и сработает ли. Зачем-то стал считать про себя, уходя
все выше и выше, прочь от эпицентра: "Раз и-и... два и-и... три и-и..."
     Сработало.
     С  высоты  в  полкабелота картинка открывалась  замечательная  в  своей
сюрности  --  посреди  мирного  леса  торчит  этаким  исполинским   магнитом
абсолютно черная дуга, уходит опорами глубоко в грунт, и полное впечатление,
будто  чья-то небесная длань со всей дури, с размаху воткнула  этот магнит в
землю...
     Несколько секунд не происходило ровным счетом ничего, а потом...
     А потом раздался... нет, не звук, поскольку барабанные перепонки его не
уловили.  Зато  каждый из находящихся в  угнанном  "скате" прочувствовал это
всеми фибрами души. Звук (все же будем называть его так) был не громкий и не
тихий,  и  шел, казалось, не снаружи, а откуда-то из  глубин подсознания. Он
был как один-единственный удар сердца бога.
     Панорама  внизу  на  секунду  словно  бы подернулась  лазуревой  рябью,
сдвинулась  -- и вдруг откуда-то из неприметной точки на поверхности  земли,
неподалеку от  горделиво  вздымающейся  арки  вспыхнуло  ослепительное пятно
голубоватого  света,   шарахнуло  в   стороны,   разрастаясь,  расширяясь  с
чудовищной, невообразимой скоростью, сметая  со своего пути людей,  деревья,
тенты и  пригорки, под корень подрезало опоры Зеницы, на  миг застыло этаким
блестящим,  полкабелота в диаметре, не меньше, блином из меню великана  -- и
погасло. Оставив  после себя идеально круглую и идеально ровную площадку, на
которой не было уже ничего -- только коричневый, вывороченный дерн.
     Сварог выровнял машину.
     Какое-то  время  арка,  вновь став  угольно-черной, еще держалась,  еще
строила  из себя  неприступность  -- а  потом  в основании исполинских ворот
что-то  надломилось, и  вся конструкция, медленно  и печально,  колоссом  на
глиняных  ногах начала  оседать --  а  ей  навстречу  поднимались тучи пыли.
Отламывались целые  куски монолита, целые сегменты, не выдержав изменившейся
нагрузки, трескались,  сминались,  крошились  в  порошок  --  и вот уже  нет
Зеницы,  все  скрыто  огромным  облаком  поднятых  в  воздух песка,  пыли  и
грунта...
     -- А я, признаться, думал, что вы  пойдете на таран, -- нарушил  тишину
хладнокровный голос Рошаля. -- Браво, капитан. Снимаю шляпу.
     -- Не надо, -- устало  сказал Сварог. -- Я  ведь  не  при мундире... --
Вытер пот с лица -- оказывается, он вспотел. -- Ну вот, господа, собственно,
и все.
     -- Что же вы наделали... что  же вы только наделали... -- скороговоркой
начал бормотать  пленный маркиз,  пока Олес не ткнул его локтем в  бок  и не
спросил весело:
     -- А что такого? Подумаешь --  дичь стала охотиться  на  охотников,  да
сплошь и рядом такое случается... Куда теперь, мастер граф?
     Маркиза  высадили  на  пустынном  океанском  берегу.   Сварог,  уже   в
свежесотворенном камзоле ало-серых цветов, отвел его по шуршащей  прибрежной
гальке на десять шагов от опор  приземлившегося "ската", развязал  ему руки.
Океан вяло лизал твердую невкусную землю в сотне шагов отсюда. Гораздо ближе
было  до  коралловой  гряды, уже розовеющей за  разросшимся кустарником.  За
спиной  тянулись сопки, то плешивые, то лесистые, а где-то еще дальше должны
были  обустраиваться на новом месте  какие-нибудь  люди, которым не помешают
лишние руки...
     Сварог зашвырнул маркизов стилет в кусты.
     -- Потом подберешь, пригодится.
     И тут  на  маркиза  нашло. Он  рухнул на  колени, обхватил  Сварога  за
голени, забормотал что-то то ропливое и маловнятное, сводящееся к  тому, что
не бросайте, мол, погибну,  пригожусь, не вынесу... Обыкновенная, форменная,
можно  сказать, истерика.  Симптомы  и  методы  лечения  известны. К маркизу
Сварог применил радикальный метод -- огрел двумя руками по  ушам. Заскулив и
прижав  ладони  к  голове, маркиз  повалился на гальку.  Вот и  ладно, вот и
успокоился, скоро  смирится с неизбежностью -- не с такой уж и  печальной, к
слову, какая могла бы быть...
     --  Сам бы удовольствием вместо тебя остался, -- сказал ему на прощание
Сварог.  --  Природа-то  какая,  а! И  рыбалка  здесь,  наверное,  отменная.
Грибочки  опять  же. Да  вот дела, понимаешь, зовут в  дорогу... Тут люди-то
есть  -- а  скоро ох как много набежит, точно тебе говорю. Насчет пилотов не
уверен, но вот охотники им наверняка понадобятся...
     Дорога, позвавшая Сварога, пролегала вдоль океанского побережья и  вела
к  точке,   где   отряд   должно   был  терпеливо   ждать  жилище-посредник.
Жилище-транспортное средство, обязанное в целости и сохранности доставить не
столько Сварога и компанию, сколько  Ключ к Куполу Совета. Где ждет нелегкий
разговор с Вало.
     Хотя,  как  понял  Сварог из  объяснений  маркиза, Большая  Королевская
Охота, следуя устоявшейся  за многие тысячелетия традиции,  далеко от Зеницы
старалась не  отходить,  но  на "скате" тем не менее была  установлена карта
всей Димереи,  изготовленная,  не иначе, посредством  аэрофотосъемки.  Карта
представляла  собой  шар  (или,  лучше  сказать, глобус)  размером  с голову
младенца, вмонтированный в приборную  панель. Из ромбовидного выреза (по его
краям  светились указатели  сторон света), выступала та часть  Димереи,  над
которой   находился  "скат".  Конкретное  местонахождение  машины  показывал
макетик  "ската"  величиной  с  ноготь  мизинца.  Хочешь  посмотреть,  какие
ландшафты  ждут  тебя  впереди  --  крути  шар,  только  придерживай  рукой,
отпустишь -- он  вращается  в  обратную  сторону,  возвращая  местность  под
"скатом". Хочешь  проложить курс  -- просто-напросто тычешь пальцем в нужную
точку, и до нее от исходного пункта высвечивается прямая линия, по которой и
веди свой самолет.
     Так  что  теперь  Сварог,  сверившись с  картой Вало, вел  машину вдоль
побережья,  к  месту  встречи, кое, без отсутствия  средств  связи, изменить
было,   увы,  нельзя,  вдоль  бескрайней  синевы   по  левому  борту,  вдоль
разноцветного   буйства  растительности  по  борту   правому,  и  размышлял.
Собственно, раньше у него просто не было времени на размышления.
     Ясно,  что  без  помощи  Вало,   добровольной  или  же  принудительной,
пресловутую Дверь ему не найти. Ясно также, что  без Ключа, который висит на
шее Чубы, эта Дверь Вало на фиг не нужна. Так что? Будем договариваться? Или
Вало  на уступки не пойдет -- бросит  на них  своих откормышей с катралами и
массой задавит? Запросто. Что из этого следует?  А следует из этого вот что:
надо  зависнуть  где-нибудь  в  сторонке  от Древа и  вплавь послать к  Вало
парламентера -- так, мол, и так, тагорт изволит отдать золотой ключик только
в обмен  на  дверцу... Но кого  послать-то, прах побери? Разве что  Кану.  А
будет ли Вало с ней говорить? И убедит ли его стриженая  воительница, что не
хило бы и помочь тагорту? Кстати, о стриженой воительнице: пора подумать и о
том, что...
     -- Ты куда? -- услышал  Сварог  голос Олеса. -- А... Не, ха-ха, понятия
не имею. Может, маскап уже опробовал?..
     Сварог  покосился  на товарищей. Кана, отстегнув  ремень,  поднялась со
своего места. Он догадывался, какой деликатный вопрос хочет прошептать ему в
ухо островная дева,  но вот  помочь  смог бы вряд ли.  Честно говоря, Сварог
знал,  как управлять "скатом",  но вот  где на  борту  размещены удобства...
Никаких специальных, обеспечивающих уединение кабинок  точно уж  не имеется.
Значит, вопрос решался как-то по-другому. "Утки" какие-нибудь, что ли? Жаль,
у маркиза не спросил. Вот еще забота. А на воду не сядешь, потонем...
     Кана обхватила спинку кресла, наклонилась. И прошипела в самое ухо:
     -- Не дергайся, паршивый тагорт. Убью.
     Слово "тагорт" прозвучало как ругательство, как плевок.


        Глава шестнадцатая
     <i>Передо мной явилась ты...</i>

     Едва  в ухо,  точно  яд  Клавдия,  проник  сей  злобный  шепот,  Сварог
почувствовал,  как  шеи коснулась холодная женская ладонь  и  оставила нечто
влажное и липкое -- то  ли пластырь, то ли древесный лист. И что-то под этим
листом,  тонкое и  твердое, надавливало на кожу. Похожее на коготь.  Или  на
канцелярскую кнопку...
     -- Шип каменного тростника,  --  с  тихим  торжеством сообщила Кана. --
Теперь ты в  моей власти. Не надейся его  оторвать -- он отрывается вместе с
головой,  и  никак иначе.  А  стоит  мне надавить  на  него или  послать ему
мысленный приказ, как  спора вайака проникнет в твое тело. Не успеешь ты три
раза хлопнуть глазами, как она начнет пробивать дорогу к свету -- через твои
почки, легкие, мышцы, мозг и всякие прочие кишки, мой дорогой тагорт...
     Она расписывала вредительские качества шипа с заметным удовольствием.
     -- Так  ведь  это... -- по возможности нейтрально сказал Сварог, --  ты
ведь и сама погибнешь. Ведь кроме меня со "скатом" никто не...
     -- Я не боюсь, -- отрезала Кана. -- Я знаю, за что умру.
     -- И за что, позволь узнать, мы разобьемся к чертям свинячьим?
     -- Сидеть!!!
     Краем глаза следившая  за диванчиками  для пассажиров Кана увидела, что
князь положил  ладонь на  застежку ремня,  выхватила  у Сварога из-за  пояса
шаур, навела его на Олеса.
     --  Первое  и  последнее  предупреждение.  Всем  руки  на  колени!  Кто
шевельнется -- сразу стреляю...
     "Гос-споди,  ну  какая банальщина..." -- тоскливо подумал  Сварог, пока
бритоголовая воительница  вытаскивала у  него из-за  пояса заодно и  катрал,
засосывала его себе за пояс. Сказал по возможности спокойно:
     --  Ну и?  Теперь,  когда  ты  вооружена  как  взвод  тагортов,  может,
соизволишь  объяснить,  отчего такая милашка вдруг  превратилась  в шипастую
фурию?
     -- Разворачивай машину к  Бездонному  Дому,  --  приказала Кана  вместо
объяснений. -- Только не говори, что не знаешь дороги: у тебя  есть карта, у
тебя есть приборы...
     Помнится,   Бездонным  Домом  дамурги  называют  пресловутый  зиккурат.
Впрочем, Сварог не настолько  еще  освоился на  Димерее,  чтобы без  карты и
приборов  провести  аэроплан от  побережья  Граматара  до маленькой точки  в
Океане -- зиккурата, едва выступающего  над поверхностью воды... Но в том-то
и дело, что карта у него имелась, аж целых две карты  -- та, что передал ему
Вало, и эта,  встроенная  в  панель  управления "скатом",  тут  бритоголовая
Синтия Ротрок была насквозь права...
     -- Ключ, --  повернулась Кана  к Чубе.  -- Очень медленно  сними Ключ и
протяни его мне. Одно неверное движение, и я отдам приказ шипу...
     Послышался легкий шорох, звяканье цепочки.
     -- Ты считаешь себя хитрым и неуязвимым, -- удовлетворенно сказала Кана
Сварогу. -- Надеешься обмануть меня, надеешься выкрутиться. Так вот знай...
     Она присела на левый  подлокотник, и в Сварога вонзились яростные глаза
фанатички.  Наверное,  именно  с  такой неистовой  и беспричинной злостью во
взгляде народоволки, сжимая ладошкой  зажженную  бомбу,  выбегали  наперерез
карете приговоренного  тайным  обществом  генерал-губернатора. Преобразилась
наша молчаливая Кана, нечего сказать...
     --  Знай,  как бы  ты ни ловчил, как бы ни был  быстр, я успею  послать
приказ  моему  шипу  и уничтожить тебя. В последний свой миг  я  буду думать
только об этом. Ты можешь прикидываться, что не знаешь,  как отыскать  Дом с
помощью этой штуки,  -- довольно  уместно  Кана  вытянула  палец  в  сторону
глобуса. -- Тогда  я буду показывать  тебе, куда лететь, и мы будем носиться
над  Океаном, пока не найдем  Бездонный Дом  или пока не рухнем,  когда  эта
птица уже не сможет больше летать.
     --  Ну  в  последнем  случае  мы  скорее  скончаемся  от  скуки  или от
пролежней, -- лениво сказал  Сварог.  --  Топлива  у  нас столько, что лично
меня, старого  пилота,  прямо-таки оторопь берет. Понятия не имею, на чем мы
тарахтим,  на  солярке или  керосине, но, судя по  этому приборчику,  мы  не
истратили и...
     -- Хватить болтать! -- зашипела Кана.
     Признаться, Сварог распалял ее сознательно: когда человек с трудом себя
контролирует, ему  легче  проговориться и легче совершить  ошибку.  Конечно,
здесь важно и самому не переборщить, по тонкой грани ходить приходится...
     -- А почему бы и не поболтать?  -- пожал  плечами  Сварог. -- Какой мне
смысл выполнять твои приказы?  Что  сейчас ты ткнешь меня  шипом, что  часом
позже -- велика ли разница?
     -- Если ты сделаешь, что от тебя  требуется, то сохранишь себе жизнь. А
в придачу к жизни получишь жилище. И даже эта летающая штука останется тебе.
     -- Ого, какая королевская щедрость! Ах да, я забыл, что наобещать можно
с три  короба...  Я сам, помнится,  чего только женщинам  не  обещал.  Даже,
представь себе, некоторым обещал жениться.
     -- Даю слово варга.
     О-па! Это был удар. Этого он не ожидал.
     --  Варги, стало быть...  -- задумчиво пробормотал он. -- Которые, если
мне не изменяет память, суть противники наших друзей дамургов...
     -- А ты думал, я служу этому тупому Вало? Да, я варг. -- Она вскочила с
подлокотника,  шаур прыгал в ее ладошке. --  Я буду  на твоих глазах убивать
этих людей,  пока ты не подчинишься моему приказу.  Или  пока сам не станешь
трупом!
     Она вытянула руку  и наставила оружие на Рошаля, ее недавнего соседа по
диванчику,  который   сидел   внешне  расслабленно  и   лениво  наблюдал  за
происходящим,  будто в пятый раз  смотрит  скучный фильм. Однако  взгляд его
водянистых глаз  был  столь  красноречив,  что  любой  шпион  на  месте Каны
немедленно  бухнулся бы на  колени  и  в сей же  миг  перевербовался со всей
страстью  искреннего   раскаяния...  Впрочем,  юная  захватчица  летательных
средств была слишком поглощена собой и своей высокой миссией, чтобы обращать
внимания на  недвусмысленные  взгляды всяких там  контрразведчиков. Палец ее
дрожал на спусковом крючке шаура.  Она пока медлила, но  Сварог отчего-то не
сомневался, что у нее вполне достанет духу выстрелить.
     Стараясь  держаться невозмутимо, в  голове он  лихорадочно  прокручивал
варианты.  И не  находил  ни  одного.  Все  варианты осыпались, как  осенняя
листва. Резко бросить "скат" на крыло... Заговорить чертовке  зубы... Надеть
личину  пострашнее...  Отвести  глаза...  Все  не то.  Все  искусство  ларов
разбивалось об  одну-единственную преграду:  в кабине  слишком тесно.  Тесно
даже для суперспециалиста  по ведению боя в ограниченном  пространстве.  При
любой,  самой  неожиданной  неожиданности  она  успеет  выстрелить  и просто
физически не  сможет  промахнуться, в  кого-нибудь да  попадет. А  еще  этот
дурацкий шип -- насчет которого  чертова баба ничуть не соврала. Равно как и
насчет всего остального.  Правда, только правда и ничего кроме правды,  будь
она проклята.  Вопрос:  сработает ли  шип -- ведь он оружие, и  человеческая
рука его  не держит, стало быть,  магия  ларов должна  как-то нейтрализовать
его. Это с одной стороны. А с другой -- проверять отчетливо не хотелось.
     Дьявол, такого он  не предусмотрел.  Вроде бы просчитал все возможности
-- что Вало перестрахуется и попытается  завладеть Ключом до  того,  как они
достигнут точки рандеву, что за время похода  грохнут самого Вало, что... Но
вот что  хитроумный предводитель дамургов, видящий,  казалось бы, на  десять
шагов  вперед,  окажется, блин,  той самой старухой с  прорухой и  самолично
включит  в  их отряд  тайного  агента  подполья  --  этого  предвидеть  было
нельзя....
     Он вкрадчиво спросил:
     --  А тебе  что, совсем не жалко убивать людей,  с которыми  ты  делила
пищу, кров и постель, людей, которые, между прочим, спасали тебе жизнь?
     Про постель это  он специально ввернул. Старый  такой  прием, с которым
Кана, быть  может,  не знакома --  заставить террориста увидеть в  заложнике
живого  человека,  глядишь, что-то и шевельнется в окаменевшей душе  боевика
или бомбиста...
     -- Во имя нашего великого дела мне не жаль даже себя!
     Она произнесла эту пафосную чушь с непоколебимой убежденностью. Значит,
все-таки  фанатичка. Это еще больше  усложняло ситуацию. С простым  бандитом
еще можно как-то договориться, перекупить, обмануть, мозги запудрить -- но с
людьми,  у  которых  в  груди пьшает  революционный  огонь,  такие номера не
проходят. Худший из типажей --  женщина-террорист с  замороченной идеологией
мозгами. Что остается?  Выудить из нее как  можно больше ценной информации и
все-таки попытаться  обезвредить,  потом,  когда  напряжение  спадет  и  она
устанет, немного ослабит внимание. Да уж, господа, чего легче...
     -- Ладно,  --  с  непритворной  грустью  вздохнул он,  --  ты, кажется,
начинаешь меня  убеждать... Но согласитесь, фрау  Кана,  добровольная помощь
всегда  лучше  принудительной, не правда  ли?  Поэтому,  может, скажешь мне,
зачем тебе вдруг так приспичило в Бездонный Дом -- тогда, смотришь, и у меня
появится интерес помогать тебе со всем пылом и задором...
     -- Не заговаривай  мне зубы, тагорт, -- зло  прищурилась Кана. -- Я  не
настолько наивна, чтобы  поверить, будто ты станешь помогать  мне  по доброй
воле.  Ты  даже  не  с Островов, ты  просто тупой наемник, тебя можно только
купить, но  убедить --  никогда... Ты хочешь знать "зачем"? Отвечу.  За тем,
что там ждут мои друзья и соратники. А теперь поворачивай, живо!
     Сварог легонько тронул рукоять управления, и машина послушно взяла курс
в открытый океан.
     -- Ты куда? -- Ствол шаура вновь уперся Сварогу в висок.
     Если сейчас кто-нибудь из отряда  прыгнет  на нее... Но он тут же отмел
беспочвенную  надежду: все,  кроме  него  и  террористки,  были  пристегнуты
ремнями,  твою  мать,  безопасности.  Чуба, конечно, может выскользнуть -- в
образе волка, но ведь на это требуется время... Он сказал:
     -- Куда-куда... К твоему Дому, куда еще. В объятия твоих друзей.
     -- Ты знаешь курс?
     -- Ну  дык,  --  сказал он. --  Еще  там, в подземном городе рассчитал.
Думал сразу рвануть туда  --  что-то не  тянет  меня отдавать  Ключик нашему
общему приятелю Вало...
     -- Врешь, -- уверенно сказала Кана. -- Я тебе не верю.
     Сварог  покрутил глобус, к счастью, довольно быстро обнаружил зиккурат,
отмеченный на карте маркизов-охотников пятью, один  в  другом, квадратиками.
Проговорил устало, будто в пятый раз объясняя двоечнику решение задачки:
     -- Вот  ваш  бездонный домик, а эта  желтая  линия -- кратчайший путь к
нему. Видишь,  уже  треть расстояния  от материка мы преодолели. Сама можешь
следить, не отклонились ли мы от маршрута.
     Кана сказала с угрозой, за которой пряталась неуверенность:
     -- Но если это окажется не Дом...
     -- Знаю, знаю, ты перестреляешь всех, а  меня отдашь на  съедение шипу.
Поэтому это окажется именно Дом, не изволь волноваться.
     -- И если через десять минут я собственными глазами не увижу...
     -- А вот это нет, --  безапелляционно перебил Сварог. -- Через полчаса.
За десять минут не успеем.
     Кана секунду сопела мрачно, потом сдалась:
     -- Ладно. Полчаса. Петом я начну убивать. Одного за другим.
     Некоторое время лишь ветер свистел в простреленном стекле кабины.
     -- Твои друзья-соратники живут в Доме? -- спросил Сварог.
     -- Ты слишком любопытен. Еще одно слово, и...
     -- Нет, не надо --  "и", -- очень серьезно сказал он. И выдавил из себя
нервный смешок. -- Мне просто  страшно... Мне и вправду страшно, видишь, как
руки  дрожат? Могу и с курса сбиться... Наверное, тебе неизвестно, но многих
простых людей, не островитян, пробивает на болтовню в экстремальных...
     Она хохотнула и с гордостью заявила:
     --  Мы живем в  Океане,  идиот!  Но не  дай тебе Тарос сравнить  нас  с
дамургами, с этими ничтожествами...
     -- Так почему же свидание около зиккурата... у Дома без дна?
     -- Очень много  вопросов,  тагорт.  Хотя...  --  она пожала плечами. --
Почему  бы  тебе  не  узнать -- раз это уже ничего не  изменит.  Мои  друзья
проникли в Дом, и теперь им нужен только Ключ.
     На это  Сварог  промолчал...  Нет,  странное все  ж  таки  существо  --
человек.  В  плену,  под  дулом пистолета, в  компании  упертой, как  баран,
подпольщицы-убийцы, готовой в любой момент устроить небольшую кровавую сауну
на высоте  двухсот  метров,  -- он ликовал  и  плясал  тарантеллу... в душе,
разумеется.
     Сама  того не  подозревая, Кана раскрыла  самую  Главную Военную  Тайну
островитян -- где находится каморка папы Карло, отпираемую Ключом.
     Значит, в зиккурате.
     Значит, нам по пути? Три раза "ха-ха". Интересная штука -- судьба...
     Конечно, налепленный  шип и ее  дружки-соратники в  качестве  почетного
караула не позволяют расслабленно откинуться на спинку кресла и наслаждаться
полетом в ожидании счастливого мига приземления на зиккурат. Подлетное время
придется истратить на поиски победной комбинации. Покружить незаметно, время
потянуть... То самое время, которое неумолимо утекало сквозь пальцы.
     Минуту,  может  быть,  несколько  минут  они  летели  в  совершеннейшем
молчании.  Под ними  перекатывались лазурные барханы Океана.  Сзади,  как  в
морских песнях про  уплывающий берег родной,  уменьшался Граматар. Скоро  он
пропадет из виду, и они останутся один на  один  с водой...  Кана  несколько
успокоилась, взгляд ее чуть смягчился, она опять устроилась на подлокотнике.
     -- А ты стерва, -- первым нарушил режим молчания Олес. Говорил о&#1085;
елейно  и  проникновенно,  словно  охмурял  симпатичную  служаночку.  --  Я,
кажется,  начинаю  понимать  моего  предка Бассиля  Саутара, третьего  князя
Гаэдаро, который  держал женщин  -- всех женщин, даже  трех своих жен  --  в
замке  на цепи.  Если  б  не  я,  гнила  бы  ты сейчас в  бетонном  бункере.
Неблагодарная сука.
     -- Может быть,  -- растянула губы в оскале Кана, -- может быть. А лично
ты, князек,  не представляешь для  меня и моих соратников никакой  ценности.
Так что лучше помолчи.
     --  Девочки, не ссорьтесь, -- подал  голос и Сварог. -- Мы же  все-таки
одна  команда.  Ну вышло недоразумение, возникло  некоторое недопонимание --
подумаешь.  Я,  Олес, Рошаль и Чуба, --  мы же не  претендуем на иные  миры.
Значит, нет  глубинного  конфликта интересов. Недоразумение  разрешится, все
разойдутся  довольные...  Стало  быть, ты  -- одна  из  тех,  кого  называют
варгами?  Очень  интересно, впервые  вижу  живого варга. Знаешь, мы были так
далеки  от этого  вашего  противостояния...  ты даже не  представляешь,  как
далеки мы были... Так что же  вы не поделили  с дамургами? Океан?  Или это у
вас идеологическая несовместимость?
     -- Ты действительно хочешь  это  знать  или  кривляешься? --  вкрадчиво
спросила Кана.
     Видно было, что нервы террористки, словно растяжка, натянуты до звона и
прикручены  к  взрывателю. Сварог  ответил  как  можно серьезней, изгнав  из
голоса малейшую  иронию  и  игривость  и  придав  лицу  выражение  безмерной
усталости -- дескать, все надоело, надоело воевать и притворяться, до зарезу
жаждется определенности и покоя.
     --  Я действительно хочу  знать,  Кана, в какие ножницы меня угораздило
угодить. Честно говоря, я ожидал всего, любых препятствий на пути, но только
не стать разменной  фигурой  в  политической  игре,  к  которой  не  имею ни
малейшего касательства... По-моему, не один я так считаю.
     И  Сварог оглянулся на своих спутников -- словно  и  впрямь ища  у  них
поддержки.
     -- Я  разделяю недоумение  мастера капитана. Хотелось хотя бы знать,  в
какие интриги мы вляпались... словно в огонь провалились, -- сказал Рошаль и
щелкнул пальцами.
     Стоп.
     Стал бы охранитель делать  что-то просто так, даже щелкать пальцами  --
ради одного только жеста?  Да  и еще это поэтическое  сравнение с  огнем. Не
очень-то свойственная его речи экспрессия...
     И  Сварог  без  труда разгадал кодограмму. А что,  молодец  охранитель,
правильно мыслит. Можно и нужно попробовать этот способ.  Такая идея Сварогу
в голову отчего-то не приходила...
     --  Хорошо,  я  отвечу  тебе.  --  Кана  тем   временем  устроилась  на
подлокотнике  с максимальным  комфортом: закинула  ногу на ногу, одной рукой
обхватила подголовник  кресла,  другой ласково  водила  стволом  Сварогового
шаура по его же  скуле... извращенка хренова. -- Не потому, что надеюсь  вас
переубедить, -- просто  хочу, чтоб вы знали правду... Мы не отказываемся  от
общего  прошлого.  Да, варги и дамурги когда-то жили одним Древом. Все тогда
искренне  верили  в Цель, все  дела  и помыслы посвящали ее приближению... а
потом  произошел  Разлом. Это случилось тысячу  лет  назад, когда окончилась
неудачей  последняя  предыдущая попытка  завладеть  Ключом.  Древо  охватили
разочарование  и неверие. Те, кто  сейчас называет себя дамургами -- оставим
им это имя,  хотя  они  и недостойны  его, --  предали  Цель,  заболтали ее,
превратили в  набор трескучих фраз,  единственное  предназначение которых --
заставить верить в необходимость Совета и в необходимость подчиняться ему.
     По   горячему   вступлению   Сварог  понял,  что  не   придется   особо
подхлестывать  ее вопросами. Дай фанатику-проповеднику слушателя,  и  фонтан
уже не  заткнешь. Тем более Кана давно и не по своей воле молчала на любимую
тему, а  тут такой  случай выговоритьсяИ Сварога  ее увлеченность устраивала
как нельзя больше.
     -- То, что они сейчас  называют Целью, совсем не та подлинная, истинная
Цель,  завещанная  нам  основателем-Дамургом. --  Глаза Каны с каждым словом
разгорались все ярче -- как от непотушенного окурка заходится огнем сеновал.
-- Они выхолостили ее, украли у Цели стержень, гвоздь подменили болтовней...
     -- И в чем же  единственно верное учение... точнее, единственно  верная
Цель? -- подбросил Сварог в этот огонь дровишек.
     Остальные в  дружеский диалог  не встревали. От охранителя, ясное дело,
непродуманных высказываний ждать не приходилось,  Чуба впервые столкнулась с
закулисными  политическими  дрязгами  людей  и  предпочитала  рта  пока   не
раскрывать... А Олес, изучивший  командира за довольно длительное совместное
странствие,  должен  понять,  что  мастер  капитан  ведет  какую-то  игру  и
неаккуратным вмешательством  можно ее  запросто сломать,  -- так  что  лучше
помалкивать, вплоть до специального распоряжения.
     -- Ты не думал,  что будет,  если дамурги  получат Ключ?! А,  где  тебе
думать,  ты же всего  лишь  бессловесный  исполнитель  поручений. Куда  тебя
пошлют -- туда ты и пойдешь... ("Эт-то вряд ли, -- сказал сам себе Сварог...
а потом вспомнил Гаудина: -- Хотя...") Подумай, что было бы, когда б дамурги
вошли в другой мир? Да все то же самое и было бы!
     -- Бесспорно, -- поддакнул Сварог вслух.
     -- Вот!  Ты начинаешь прозреватьДамурги ничего  не хотят менять,  кроме
места  своего  прозябания. Женщины  будут рожать  детей, которых они  станут
сортировать, как  люди  сортируют  щенков: этого  --  в  слуги,  этого --  в
тагорты,  женщин  -- в  наложницы,  а этого, самого удавшегося, так  и быть,
произведем в дамурги. И опять продолжится все та же возня за место в Совете.
Они выдумают себе новую Цель, например, объявят, что найденный мир -- это не
искомый, не окончательный рай, а всего  лишь промежуточная остановка. Если в
том мире  дамурги  встретят людей, то отгородятся от них точно так  же,  или
уничтожат большую -- и лучшую! -- часть,  а оставшихся низведут до состояния
варварства --  чтобы  можно было возвыситься над ними, упиваться собственным
величием.
     --  А  варги  -- что вы  станете делать в  новом мире?  -- Сварог успел
вклинить вопрос в этот пламенный поток трибунной риторики, про себя подумав,
что пора реализовывать идею Рошаля. -- Ты не возражаешь, если я закурю?
     На последний  вопрос она только  махнула рукой:  ей  было не до мелочей
вроде дыма, ей было важно договорить:
     -- Мы стали бы  воплощать  в жизнь  истинную Цель.  Цель,  ради которой
каждый  варг готов пожертвовать собой. Человек на материке  давно выродился,
он не  развивается,  он просто  сотни,  тысячи лет штампует себе подобных, а
когда приходит время -- с трудом перебирается на другой континент, воюет  за
место  под солнцем, убивает  и опять  плодится.  То же самое происходит и  с
обитателями  островов.  Мы застыли в  одном неизменном  состоянии.  Человеку
стала тесна  его кожа,  тесны его  скудные возможности, он это чувствует, но
думает, что ничего поделать не может. Поэтому и не делает. А если не делать,
то  мир не сдвинется  с мертвой точки. Все так и будет повторяться, круг  за
кругом,  цикл за  циклом: погружения и подъемы материков, Агар  -- Граматар,
поиски Ключа, походы тагортов...
     Под пепельницу Сварог использовал кружку, вставленную в зажим на правой
стене.   Он  стряхи  вал  пепел  часто,  каждый  раз   наклоняясь  к   низко
расположенному  зажиму.  Пусть  Кана  привыкнет к  его  наклонам, перестанет
обращать на них внимание. Хотя,  возможно, все предосторожности  излишни  --
ишь  как разошлась;  чувствуется,  оседлала  любимого конька, пожалуй,  и не
заметит, если эксперимент по идее Рошаля начнется прямо у нее под носом...
     -- Мир давно гниет,  как вода непроточного пруда...  Но  надо менять не
только и не  столько мир, сколько самих людей. Я помню, что случилось в этом
вашем  Фагоре. И уверилась окончательно. Зависть, жажда власти,  алчность --
вот  что  такое сегодня  человек. А мы...  Вот ты сейчас управляешь  тяжелой
птицей и не знаешь, упадет она в  следующий миг или нет. Ты в  ее власти, ты
ее  раб. Ты можешь  придумать самую быструю и самую непадающую  птицу  -- но
отними ее  у тебя,  отними пищу для  птицы, которую ты назвал топливом, и ты
вновь  все  тот же: маленький  и беспомощный...  Человек сам  должен  летать
птицей, плавать рыбой, превращаться в любого зверя,  как Чуба-Ху, и  в любое
дерево. Человек должен и, главное, я верю, может сравняться в возможностях с
Таросом.  Тарос  и явился людям не  как  истукан,  перед которым  надо  бить
поклоны,  а как ориентир  -- вроде маяков,  по которым плавают  человеческие
корабли...
     Наклонившись в очередной раз к пепельнице, Сварог зажег огонь на пальце
и быстро  поднес к листу на  шее, под которым  притаился гадский шип.  Риск,
конечно, был. Мы ж не изучали эту сволочную траву-мураву, мы ж не занимались
военной  ботаникой  --  вдруг  да вопьется колючка, когда станет горячо.  Но
исходя из мысли, что жи тели  плавучих островов  обеих  ориентации подчиняют
себе растения,  как собак, а собакам свойственно  бояться хозяйского гнева и
не цапать без команды...
     На всякий случай Сварог  подносил огонь осторожно,  неспешно. И  лист с
одного края отлип, испуганно  свернулся. Прав оказался в своем предположении
Рошаль -- любая часть  дерева  боится  огня.  Островитянам удалось приручить
природу, -- но не переделать ее...
     --  Основатель-Дамург  доказал  нам в  своем "Завещании  потомкам",  из
которого остальные дамурги убрали все, что могло помешать их покою, оставили
лишь  общие фразы...  Так вот, он доказал,  что человек  так  же  способен к
внутреннему изменению, как и растения. Не надо держаться  за полученную нами
от предков  данность, как за  что-то непререкаемо  лучшее. Если есть лучшее,
значит,  можно  создать   нечто,   что  будет  лучше  лучшего.  Так  говорил
Дамург-основатель... И варги помнят об этом.
     Кана не заметила манипуляций Сварога, увлеченно продолжала свою лекцию:
     --  Опыты по созданию  людей-рыб были одной  из проб на пути  к  новому
человеку, проба  отчасти неудачная, но никто и не ждал больших удач в начале
пути.
     Сварог снова нагнулся -- теперь для того, чтобы затушить сигарету. И за
это  время успел зажечь огонь на пальце, поднеся его к травяной нашлепке  на
шее, а когда та, наконец, свернулась в трубочку и отлепилась, закатав в себя
проклятый шип, выбросил в пепельницу  эту опаленную купину (что в переводе с
религиозного  как раз  и озна  чает  "сожженный  куст").  Снова  наклонился,
пробормотал едва слышно:
     -- Черт, дымится, так и сгореть недолго...
     Шепотом,  словно продолжает  ворчать  на непотушенный  окурок, произнес
заклинание  --  и  на  месте  содранного  листа  с  колючкой  появилось  его
иллюзорное замещение. Сварог  выпрямился  в  кресле. Ну  вот и  все, теперь,
испытывая  огромное облегчение, близкое  к  оргазму,  можно  со  всем  нашим
вниманием слушать разглагольствования о переконструировании человеков. Уж  с
остальными трудностями Сварог управится -- на кураже-то... будем надеяться.
     -- Представь, каким станет мир, населенный богами? Что, не представить?
То-то! Потому что никакого человеческого воображения  не  хватит представить
себе этот совершено невиданный мир!
     -- А что же вам здесь, на Димерее, мешает создавать нового человека? --
теперь уж спокойно, не боясь спугнуть, перебил Кану Сварог.
     -- Здесь? Когда  дамурги  следят за каждым нашим шагом? Когда  они и  в
Океане, и на  земле  противостоят каждому  нашему  шагу? И если мы  создадим
нечто и это нечто попадет в руки  дамургам, то оно тут же может превратиться
в оружие против нас самих... К тому же, для серьезных исследований нам нужны
лаборатории,  расчеты, ресурсы,  подопытные, а  все  это имеется  только  на
материках  -- где  приходится конфликтовать  не только с дамургами,  но  и с
невежественными людьми... Да  и как что-то построить за земле, когда Димерею
регулярно сотрясают катастрофы?!.
     На  это ответить было нечего.  И  Сварог с некотором ужасом  понял, что
разговор приближается  к той  стадии,  когда, как говорят  в  народе  одного
чахлого  мирка,  должен "родиться милиционер". А  молчания в  кабине "ската"
допускать было никак нельзя --  необходимо  было,  чтобы  беседа  продолжала
течь, плавно  и размеренно,  чтоб  Кана, увлекшаяся болтовней,  не стала  бы
вновь внимательной и сконцентрированной. Потому что зиккурат был уже близко.
А Сварог еще не готов сделать ответный ход.
     --  Разумеется, у вас  были свои интересы на материках, как я сразу  не
подумал,  -- сказал  он  первое, что пришло ему в голову. -- В  частности на
Атаре, в частности в последний Цикл...  А если не секрет, кто выполнял  ваши
задания на суше? Дамурги используют тагортов, а вы?
     Он  мельком оглянулся и  незаметно подмигнул Рошалю. Уж  тот сообразит,
что  означает этот  знак,  и  уж как-нибудь  даст понять  Олесу, что капитан
избавился от опасной занозы, а значит, князю не нужно  ничего предпринимать:
нужно просто ждать.
     -- У  нас  нет  тагортов,  -- гордо вскинула голову Кана. -- Мы, варги,
сами отправлялись на материк, шли не по принуждению, а во имя истинной Цели.
     -- Кто бы сомневался... Но, насколько я  понимаю, напряженные отношения
между дамургами  и варгами не могли  миновать и сушу. И если агенты, ваши  и
дамургов,  сталкивались,  то  происходили... ну, скажем так,  недоразумения,
верно?
     -- И  что  с  того? -- Конечно  же, Кане тяжело  было  перестроиться  с
возвышенных тем на более приземленные.
     -- А  не было ли у вас  агентов  в княжестве Гаэдаро?  --  поймал мысль
Сварога Рошаль.
     -- У нас вообще не  было агентов. -- Ствол шаура опять ткнулся в  грудь
Рошаля. -- Это у дамургов агенты, у нас же...
     -- Простите -- доверенных людей, -- торопливо поправился Рошаль. Ему не
терпелось продолжить  расспрос (а как жаль, наверное, что не допрос!) -- ибо
охранитель взял след. -- Не  было  ли  у вас доверенных  людей  в  княжестве
Гаэдаро?
     -- В  каждой  стране  Атара  работали наши люди.  Но  отношения  вашего
княжества и прочих государств нас нисколько не интересовали. -- Кана даже не
скрывала  презрения. --  Нас  интересовали  только  люди  дамургов,  которые
ползали по континенту, как древесные клопы, что-то вынюхивали, что-то крали,
что-то  покупали... И  мы не могли  допустить, чтобы  им в руки попало нечто
такое, что сможет усилить их влияние на Островах.
     --  А  не  произошло  ли  с  кем-нибудь  из ваших...  доверенных  людей
несчастного  случая в княжестве  Гаэдаро накануне  прихода Тьмы? -- развивал
наступление Рошаль.
     --  Очень много  наших не вернулось с Атара в те  дни... --  Лицо  Каны
потемнело, шаур дрогнул. --  Не знаю  ничего про ваше княжество.  Зато точно
знаю другое: варги до конца выполнили свой  долг,  их не остановил  страх за
свою жизнь... Знаете  ли  вы,  люди,  которые думают только о  себе  и  свои
поступки никак не соотносят с будущим -- а о такой неинтересной материи, как
будущее,  даже не  считают  нужным  размышлять?  Знаете  ли  вы,  что  можно
жертвовать  собой  ради поколений, что  придут  сотни и тысячи  лет  спустя?
Истинная  Цель варгов даже не в том, о чем я вам говорила -- это лишь путь к
Цели. Истинная  же Цель варгов --  власть  над временем. И  когда она  будет
достигнута,  вернутся  из  прошлого и получат  новое,  вечное бытие те,  кто
сейчас,  не жалея жизней, закладывает фундамент будущего. Будущего, где люди
станут  равны богам.  А  боги правят  всем, и  временем тоже... Сколько  нам
осталось  до Дома?  --  вдруг спохватилась  она.  --  Помни,  тагорт,  я  не
отступлю, когда цель так близка...
     -- Еще немного, смотри вперед, -- успокоил ее Сварог.
     --  Теперь, кажется, все  встает  на  свои  места, --  заявил Рошаль  с
усталым удовлетворением математика, наконец-то решившего теорему Ферма. -- А
я, признаться, все  гадал,  кто  устроил взрыв на постоялом  дворе  "Дырявая
бочка" и кто  был  тем  пропавшим постояльцем выгоревшей комнаты.  Ну  никак
концы не увязывались. Шпионы Нура и разведки иных государств  были отчетливо
ни  при  чем,  чужую агентуру мы держали  весьма  плотно. А те, зная, что мы
держим их весьма плотно,  не пошли бы на диверсию в самом центре столицы. Да
и --  я  в то время не  мог  знать,  что в Митраке действуют еще два игрока.
Дамурги  и варги...  Вернее,  их  агенты. Теперь  я понимаю,  что вы, мастер
Сварог,  попали в  поле  зрения  этих  игроков  --  они расценивали вас  как
человека, который  может  вооружить противную сторону.  Один  резидент убрал
конкурента, сам надеясь вас захватить.
     -- А захватить меня не  удалось, потому  что мы с вами, дорогой Рошаль,
внезапно покинули Гаэдаро на дирижабле. И  поди нас  догони, -- согласился с
выводами охранителя Сварог.  И мимолетно подумал при этом:  "Но одного мы не
знаем: с кем  именно хотела познакомить меня Клади -- с  резидентом дамургов
или варгов. Да, судя по всему, Клади работала с кем-то из упомянутых Рошалем
игроков... Если только не было иных игроков..."
     --  Вот!  --  с видом триумфатора воскликнула Кана.  --  Вот  подлинная
сущность обитателей суши! Вас интересуют  только ваша собственная муравьиная
суета -- кто, где, когда,  кого убили, кто убил -- проблемы же человека  вам
безразличны. Заткнитесь оба.
     -- Лады, -- не стал  спорить Сварог. -- Только один, последний  вопрос:
каким образом ты, варг, попала в порученцы мастера Вало? Он, на  мой взгляд,
не отличается чрезмерной...
     На горизонте, точно по курсу их  следования нарисовались горбы плавучих
Островов.  Что подкрепляло  показания глобуса  "ската"  --  они  подлетали к
зиккурату.
     Вряд ли бы Кана  стала отвечать на вопрос Сварога -- после того  как на
ее  страстную  речь  об  Истинной  цели  и  сказочном  будущем  эти  людишки
отозвались бол&#1090;овней о каком-то трактире. Но близость  Бездонного Дома
и  вид  островов,  обещающий  скорую  встречу  с   друзьями-варгами,  вернул
террористке хорошее настроение. А Сварог изготовился к акции...
     -- Мужчины так  глупы, -- фыркнула Кана. -- Особенно мужчины-дамурги. Я
якобы  перебежала  от  варгов к  дамургам, а в доказательство  своей любви к
дамургам  раскрыла этому Вало заговор. Между  прочим, действительный заговор
молодых дамургов против Совета, о чем нам стало известно  вовсе не случайно,
потому что мы, варги, сами  и были зачинателями  этого комплота. А  еще мы с
Вало стали  любовниками. Каждую  ночь я  восхваляла  не  только его  мужские
таланты  -- весьма скромные,  надо отметить, --  но  и его незаурядный ум --
достаточно посредственный, --  и его якобы железную волю...  И кто  придумал
эту чушь, что только  женщины  падки на лесть, как акулы  на  кровь? Мужчину
купить лестью  еще проще, чем поймать  слепого морского окуня.  Вало доверял
мне больше, чем любому из своих приближенных... И  когда я узнала, что  Вало
отправляет на поиски  Ключа не  одного  тагорта, а группу, было  решено тоже
послать  по  нашим  следам целый  отряд...  Им был  известен  курс,  которым
двинешься ты, потому  что  это был оптимальный курс... Но  проклятые фагорцы
спутали все  наши  планы. Отряд  потерял тебя,  тагорт.  И ему пришлось идти
прямиком к  тайнику. Как ты видел,  добрались  только  четверо.... Но и  они
попали в ловушку  в форте из  жидкого камня.  Если  б не ты, тагорт, они  бы
выжили. Десять лучших наших  воинов  погибли по твоей вине! И за одно это ты
достоин смерти...
     Вот  оно  и прозвучало.  Кана  вовсе  не  собиралась  оставлять в живых
Сварога -- ни  его, ни команду.  Значит,  пора действовать. Сварог собрался.
Резкий крен на правый борт, удар в переносицу, блокировка руки с  шауром. Но
тут...
     Она  вдруг  замолчала,  вперив  взгляд  в  лобовое  стекло.  Прошептала
потрясенно:
     --  Святой  Порк  и  семь грехов... --  и  вскочила с  подлокотника. Ее
свободная  от  шаура  рука  больно  впилась в  плечо  Сварога. --  Проклятые
дамурги!


        Глава семнадцатая
     <i>Последний кайм</i>

     -- Они выследилиВыследили и напали! -- Кана отпустила плечо Сварога, ее
ладонь переехала на спинку пилотского кресла и теперь терзала обивку.  -- Ты
должен им помочь!
     Кто на кого напал и кому надо помочь, Сварог  уточнять не стал -- и без
того  понятно.  Они  уже  подлетели  к  островам  достаточно  близко,  чтобы
разглядеть  обстановку  на  волнах  и уяснить, что Острова отнюдь  не заняты
мирным плаванием вокруг зиккурата. Так что  с контратакой пришлось  погодить
-- до выяснения обстановки. Пока было ясно одно: уверенность Каны в том, что
варги уже внутри  Дома, малость необоснованна.  Хитрый Вало и здесь оказался
предусмотрительным, нарушил  планы подпольщиков и несколько реабилитировался
в глазах Сварога.
     -- Ты будешь бить морозящим лучом, куда я покажу!
     Кана приблизила  свое лицо,  вмиг напитавшееся  решимостью и яростью, к
лицу бывшего своего капитана  --  и было ясно,  что в случае несогласия  она
выстрелит. Или даст приказ шипу активироваться? Эх, кабы быть уверенным, что
сначала  она задействует  шип,  а  уж потом  примется  палить в  заложников.
Последнее бы мы пресекли с превеликой радостью, а вот ежели наоборот...
     -- Ладно-ладно, -- покладисто  заверил  ее Сварог. -- Буду бить  лучом,
морозить всех, на кого покажешь.
     Честно  говоря, без ее  подсказок  и в самом деле  не разобраться,  где
дамурги, где варги.  Одинако вые жилища из прутьев одинакового цвета.  Флаги
не развеваются, опознавательные таблички не прибиты,  никто не горланит: "Мы
смело в бой пойдем за власть дамургов..."
     А в бой шли  и  те, и другие. В Океане, в  трети  кабелота от зиккурата
кипело  настоящее   морское  сражение  с  участием  примерно  двух  десятков
Островов.   В   воздухе  схлестывались  прутья,  спутывались,  закручивались
невообразимыми  узлами.  От  боевых  стеблей  отрастали  побеги,   мгновенно
покрывались  зубьями,  которыми  вгрызались в древесину  врага, старались ее
перепилить.  Из Островов  вылетали гладкие  ветви,  на  концах переходящие в
острые, как  шило, копейные наконечники, вонзались в  противостоящие острова
-- если, конечно,  по пути их не  перехватывали и не пригибали к воде  ветви
защищающейся стороны. То и дело взвивались растительные  щупальца,  усеянные
шипами, и хлестко лупили по вражьим  сучьям. Из надрезов брызгал сок,  воду,
ставшую  ареной битвы, покрыл  древесный мусор, словно с лесопилки  вымыло в
Океан отходы производства. Вода вдобавок бурлила и пенилась -- схватка шла и
под Океаном.
     Какие-то Острова сошлись в  абордажном стыке, сплелись в огромный живой
клубок,  ежесекундно меняющий очертания. Даже не представить, что происходит
внутри этих жилищ...
     Один  из  Островов  в  центре  грандиозной  ботанической   битвы  вдруг
приподнялся,  потом  начал  заваливаться   на  бок  (стало  видно,  что  его
приподнимают  подобравшиеся  под водой толстые стволы) и перевернулся  вверх
корнями. Взглядам  открылось жуткое  копошение  тонких,  похожих на  червей,
белых, зеленых и коричневых отростков.
     -- Заходи  слева! -- Кана стукнула кулаком по приборной доске. -- К тем
двумИ зависни над ними! Живо!
     Кана была  целиком поглощена  морским побоищем. Оно  и понятно --  там,
внизу, решалась судьба ее соратников по борьбе за Истинную Цель, без которых
ей Ключ станет на фиг никому не нужен.
     Она приказала Сварогу бросить  всю  мощь  морозилок  "ската" на выручку
одному из двух Островов, сошедшихся чуть в стороне от общей схватки. Одно из
жилищ  атаковало  противника целой  армией тончайших  и очень  вертких  лоз,
покрытых,  похоже,  ядовитыми  колючками. Противник отбивался сплющенными на
концах побегами, рубил ими ядовитые стебли, как  саблями. Но сверху  отлично
было видно, что лозы призваны отвлечь на себя внимание, а под водой движется
толстый ствол, огибает место схватки  по  длинной дуге, намереваясь зайти  с
тыла. Наверное,  Кана  хотела помочь острову, который не  замечал  коварного
маневра.
     Сама  же горе-террористка напрочь забыла про тылы. Впрочем, она уверена
в своем шипе...
     "Извини, красавица, -- мысленно сказал Сварог. -- Ты сама влезла  в эти
игры. Обижаться не на кого".
     Он проделал  несложную работу быстро и чисто: левой рукой рванул девицу
на  себя, оторвал  правую  от "штурвала", сложил пальцы "клювом  ястреба"  и
ткнул ими в сонную артерию захватчицы.
     "Скат" клюнул носом и стал плавно соскальзывать к воде.
     Неизвестно,  успела   ли  она  мысленно   крикнуть  "фас"  своей,  ныне
обезвреженной колючке, но вот вдавить спуск шаура умудрилась. Два серебряных
кругляша звякнули об лобовое стекло, оставив на нем крохотные царапины. Едва
захватчица  с  закатившимися  глазами  оказалась  на  коленях  Сварога,  тот
выдернул  из ее руки шаур и  вытащил из-за пояса катрал.  Олес рванул ремни,
бросился на подмогу, а Сварог живенько вернул управление "скатом".
     -- Давайте  ее  сюда,  мастер капитан.  Теперь она  никуда не  денется,
спеленаю по  всем  правилам. Нет,  ну что  за сучка, а? Знать бы заранее  --
проиграл бы ее на хер в том бункере, на первом же кону!
     -- Ты там поосторожнее,  князь, -- авось пригодится, -- сказал  Сварог,
живенько  заставляя послушную машину зависнуть в воздухе над полем битвы. --
Ей еще в нового человека превращаться и временем командовать.
     -- Я буду  неумолимо  галантен,  мастер  капитан, -- серьезно  пообещал
князь. -- Как ни с кем другим...
     -- Неплохо, граф,  неплохо, -- вяло хлопнул  в ладоши Рошаль, точно  на
премьере  посредственной пьесы. --  Будь  моя воля,  я бы назначил вас своим
преемником...
     -- Сомнительный  комплимент, --  глухо  произнесла  Чуба-Ху.  -- Мастер
капитан, позвольте я поговорю с этой девкой...
     -- Нельзя, Чуба, -- сказал Сварог. -- Увы. Она нам пока нужна  живой и,
желательно, невредимой.
     Между прочим, остров, которому  грозила  опасность с тыла, выкрутился и
без  холодильной помощи  с воздуха.  Но --  как догадался Сварог  --  не без
помощи некоего древнего предмета. Иначе как объяснить, что за  шар плюхнулся
в воду прямо над коварным подводным стволом? Его словно хоботом метнул прут,
поднявшийся над жилищем. Шар юлой завертелся на волнах, из него хлестанули в
стороны темные струи, окрашивая воду в марганцовочный  цвет.  Толстый  ствол
выскочил по всей  длине из воды, как анаконда из страшных снов, закрутился в
спираль -- и вдруг лопнул, разлетевшись брызгами и клочьями.
     --  Садимся,  граждане!  --  объявил  командир  корабля.  --  Прямо  на
зиккурат.  Всем   занять   свои   места   согласно   купленным   билетам   и
пристегнуться...
     --  А  если  все  это воинство  кинется на  нас,  когда  мы  сядем?  --
предположил Рошаль. -- Может быть, лучше...
     -- Не  стоит, масграм, -- поймал Сварог невысказанную мысль охранителя.
-- Не будем без нужды  кровожадными. Вот если воинство действительно кинется
-- вот тогда вновь поднимаемся в воздух и начинаем холодную войну.
     Однако мрачные  опасения  Рошаля  неожиданно получили  подкрепление. От
острова, над  которым проходил  "скат", отделился  и рванулся ввысь  прут  с
утолщением на конце -- раскручиваясь, как пожарный шланг, и явно намереваясь
дотянуться  до   машины.  Сварог   вдавил  педаль  ребугета,  направил  вниз
крупнокалиберные очереди и перебил ими щупальце где-то посередине.
     -- Ребугет пуст, -- злорадно сообщил автоматический голос "ската".
     -- Ну и наплевать, -- снизошел Сварог до общения с голосом из динамика.
     "Скат" заходил на зиккурат. Чувство, которое посетило Сварога, когда он
впервые увидел это сооружение, пришло вновь, и с большей  силой.  Отсюда,  с
высоты полета морских птиц, благодаря прозрачной воде зиккурат представал во
всей  своей завораживающей  грандиозности:  пирамидальное строение  уходило,
расширяясь книзу,  в  черт знает какие, в  непредставимые глубины. Насколько
взгляд пробивал  сине-зеленые  водные  толщи  -- шли  ярусы  зиккурата, один
другого шире, и скрывались в темных слоях океанских тайн. Аж мурашки по коже
бежали  и  дыхание  сбивалось от  благоговейного трепета, внушаемого этим...
действительно бездонным домом. И никак  не укладывалось в  голове, что такое
могли отгрохать люди -- обычные люди. Хотя, может быть, люди здесь и  ни при
чем...
     Над   поверхностью  возвышалась  лишь   вершина  зиккурата:   неширокая
площадка, огороженная стеной с башенками в углах. Одну разрушенную башенку и
разрушенную же часть стены к их прибытию, увы, так никто и не восстановил.
     Сварог  посадил  "скат"  по  центру залитой Океаном площадки. Три опоры
выдвинулись из брюха машины, утвердились круглыми лапами на каменных плитах,
уйдя  под воду  на половину  своей длины. Трапу  тоже  пришлось  окунуться в
морскую водицу. Как и людям, которым воды здесь оказалось  чуть выше, чем по
колено.
     Сварог  отдал  Олесу и Рошалю команду перенести Кану на стену -- для ее
же, мягко  говоря, нехорошей женщины, безопасности.  Ведь не  исключено, что
Острова, которые рано или поздно выяснят отношения между собой, и победители
пришвартуются к Бездонному Дому,  сначала расстреляют "скат" из каких-нибудь
станковых катралов, а уж потом полезут его обследовать.
     --  Что  ж,  ты  сама сделала  свой выбор, --  философски сказал Сварог
неудачливой захватчице, когда  ее,  связную  по  рукам и ногам,  сносили  по
трапу. -- Выбор привел тебя на стены Бездонного Дома. Когда-то и мы томились
здесь неизвестностью. А нам, признаться, приходилось гораздо хуже. До самого
горизонта  не видно  было  ничего, кроме  акул --  зато  акул было  столько,
сколько самый просоленный морской волк  не видел за всю  проведенную в одних
плаваниях  жизнь.  Тебе  легче.  К  тебе кто-нибудь  обязательно  придет  на
помощь... Ну, пиши, если что.
     Кана что-то промычала в ответ. Вытаскивать кляп Сварог не стал -- и так
ясно, что  не услышишь  ни  одного слова благодарности. Он  повертел Ключ на
пальце.
     --  Теперь будем  думать,  как  попасть внутрь.  Хотелось бы додуматься
раньше, чем Острова ринутся отбирать у  нас эту отмычку... А что-то устал я,
Чуба, от военных действий...
     -- И что там внутри? -- спросила Чуба-Ху.
     Видимо, она считала, что у графа есть ответы на все  вопросы, только он
по каким-то своим причинам не торопится сразу все выкладывать на стол.
     -- Понятия не имею, Чуба, -- честно сознался Сварог.
     Его  внутренне  передернуло: кажется, вчера он  точно так  же стоял  на
гребне и смотрел на копошение акульих туш в океане. Океане, который поглотил
Клади...
     От стены зиккурата вернулись Рошаль и Олес.
     -- Поглядывайте по сторонам, орлы, не приближается ли кто.
     Пока  не приближались, пока Острова  продолжали битву  на волнах. Рубка
там  шла --  будь здоров: над водой вырос высоченный, качающийся конус:  это
сплелись  в ближнем бою  сразу  несколько жилищ...  Сварог  же и  так и  сяк
разглядывал Ключ, пытаясь сообразить, как им пользоваться.
     -- Может быть, попробовать приложить его к чему-нибудь? --  нетерпеливо
предложил Олес.
     -- Или Кана нам соврала, никакой Двери  в этой пирамиде нет... -- обдал
пессимизмом Рошаль. -- Наверное, придется ее допросить как следует.
     -- Не-а, она не лгала, уж поверьте мне... И потом, сомнительно, чтобы в
столь ответственный час ей  назначили встречу  где-то вдали от  Цели. Просто
вряд  ли  она  знает  много. Зачем посвящать ее,  в  какой  части  зиккурата
располагается Дверь  и как  ее открывают? Лишний  риск, что  она  единолично
попробует воспользоваться Ключом...
     -- Да, верно, -- мрачно кивнул Рошаль. -- Так что же делать-то?
     -- Думать, охранитель, ду...
     Так,  стопПолированная  поверхность   Ключа  вдруг  пустила  солнечного
зайчика  на  Дом. Опань-киДо того мутный,  ничего не отражавший  треугольник
словно превратился  в зеркало. Сварог повернул  Ключ к  небу --  поверхность
опять замутилась, не желая ничего отражать...
     -- Видели?! -- вырвалось у него.
     -- Что? Что? --  Оказывается, никто не обратил внимания  на  любопытную
особенность этой треугольной штуковинки в руках у капитана. Ну и ладно.
     Сварог вновь развернул Ключ к зиккурату. Появилось отражение Бездонного
Дома,  но,  на  первый  взгляд,  никаких  отличий  от  оригинала  в  нем  не
наблюдалось.
     -- Ах  ты, Наваково  вымя... -- приглядевшись к манипуляциям командира,
наконец и Олес понял, в чем фокус.
     -- Я сейчас. -- Сварог энергично направился к  "скату". -- Только не за
мной следите, за моремЯсно?
     Сверху всегда виднее  -- это вам  любой бюрократ скажет, и Сварог с ним
спорить  не  станет.  Сверху  виднее,  даже  если смотришь  в зеркало: охват
больше.
     Он вскарабкался на  крышу "ската", вставив олесовский кинжал в одну  из
пулевых  пробоин  и  воспользовавшись  им как  ступенькой.  Сверху  принялся
осматривать зиккурат в зеркале Ключа, постепенно поворачиваясь по кругу.
     И нашел-таки отличие...
     Его отвлек залихватский свист Олеса:
     -- Какой-то куст ломится в гости, мастер граф!
     Сварог  поднял голову.  Ну да --  один островок, вырвавшись  из свалки,
мчался к ним на всех парах. Видать, то ли  дамург, то ли варг сообразил, что
происходящее на зиккурате сейчас  гораздо  важнее  междоусобных распрей,  и,
оставшись в бою, можно остаться с носом.
     Видит Бог, Сварог не хотел этого. Но выбора ему не оставили.
     Он спрыгнул  в воду,  взбежал по трапу в "скат", на ходу  в двух словах
объяснив своим, что собирается делать, и рухнул в  кресло -- в котором уж не
думал оказаться вновь.
     "Скат"  приподнялся над  площадкой  зиккурата  ровно  настолько,  чтобы
цилиндры  оказались  выше  стен.  Сварог  даже  не стал  втягивать  опоры  и
поднимать  трап. Морозящий  фиолетовый луч ударил в разогнавшийся  остров  и
прошил  его от края  до края,  по всей длине. Жилище словно  споткнулось  на
волнах, еще немного проскользило  по инерции и замерло.  Будем надеяться, на
какое-то  время  остальных он тоже напугал. И Сварог вернулся  к заждавшимся
его орлам, чтоб продемонстрировать свое открытие.
     Открытие  простое.   Отражения  всех  плит,  из  которых  была  сложена
площадка,  совпадали с их реальным видом: серые квадраты,  поросшие  зеленью
водорослей. Все -- кроме одной плиты.
     Та  единственная,  непохожая  на  другие  плита,  отображенная  Ключом,
впрочем, и в  реальности выглядела так же -- но за одним маленьким отличием.
Отличие -- это круглое  углубление, диаметром чуть шире  руки, со  скобой из
светлого металла.
     Подошли.  Сварог,  заглядывая в зеркальную грань Ключа, опустил руку  в
теплую океанскую воду, взялся  за скобу, потянул наверх... Скоба выдвинулась
из  плиты  на две ладони, дошла  до упора,  что-то щелкнуло -- и край  плиты
поехал вверх, неторопливо и размеренно, как дверь с гидравлическим затвором,
пока  не застыл строго под прямым углом. В  открывшемся взгляду проеме можно
было  различить  только  мерное  колыхание  белого тумана, словно  накрытого
тончайшей пленкой.
     -- Это и есть Дверь в... -- Голос Рошаля дрогнул. -- В другой мир?
     Сварог пожал плечами.
     -- Вало рассказывал, что в приоткрытую Дверь неизменно наблюдалась одна
и  та &#1078;е картина: выжженная  солнцем  степь. Значит, одно из двух. Или
это Дверь и есть, или Дверь где-то внутри зиккурата.
     --  Вода  внутрь не затекает, значит, ее  там и так полно. До краев, --
сказал Рошаль. -- И что же дальше?
     -- Вы-то, мастер Сварог, умеете дышать  по-рыбьи,  а  нам  как быть? --
поджал губы Олес.
     -- Может  быть, не  все уж так печально. Вряд ли этот домик соорудили в
расчете исключительно  на умельцев дышать  под  водой. Сейчас и выясним. Как
говорится в старом армейском анекдоте, не хрен думать, трясти надо...
     И Сварог опустился возле проема  на корточки. Над водой  осталась  одна
голова. Он сел на край, свесил ноги вниз. И почувствовал, что носки касаются
твердой  опоры.  Набрав  побольше  воздуху  в  легкие,  утвердил  ступни  на
невидимой за  туманной завесой опоре, ощупал носком, что  там впереди, нашел
край,  под ним -- ступень,  шагнул, еще раз шагнул,  и достаточно уверенно и
быстро начал спускаться в зиккурат.
     Оказавшись под тем слоем, что выглядел сверху пленкой,  Сварог выдохнул
и вдохнул --  выяснилось,  что  дышать  можно свободно без всяческих магии и
аквалангов. Воздух тут отличался от океанского --  влажного, пахнущего рыбой
и  йодом. Здешний воздух  был  сух  и напрочь лишен ароматов. Сварог  задрал
голову -- тот же туман, какой виден сверху, и больше ничего...
     Потом он снова поднялся на поверхность.
     -- Короче говоря, порядок. Можно  смело погружаться... Орлы, --  Сварог
смущенно  потер  переносицу,   --  дьявол   меня  побери,  я  только  сейчас
сообразил... Вернее, осознал. Ведь пути назад может и не быть. Я имею в виду
-- в этот мир. А что ждет в другом... -- Сварог развел руки. -- Или,  может,
и будет путь назад, но -- прямо в лапы к нашим приятелям с Островов. Значит,
вот что можно сделать... В  "скате"  стоит автопилот, внутренний небесник...
эта такая фиговина, которая сама может управлять  "скатом". Я разберусь, как
его настроить на полет и посадку. Заряжу его довезти  вас до  фагорцев. Или,
допустим, к галеону с золотом. Что скажете?
     "Нет", -- поочередно сказали все трое.
     -- Я не люблю  возвращаться, маскап, -- добавил Рошаль. -- У  той бабы,
королева которая, голова правильная, у нее все получится...
     --  Вместе до конца, -- сказал Олес, выпятил  грудь  и  стукнул по  ней
кулаком.
     -- Давайте поторапливаться, граф, -- Чуба с тревогой смотрела куда-то в
сторону. -- Позвольте обратить ваше внимание, что теперь два Острова несутся
в нашу сторону.
     -- Как знаете, я  вас не неволил,  -- решился  Сварог. -- Оглядитесь по
сторонам, что  ли -- в последний раз, как-никак... Порядок следования такой:
я, Чуба, Рошаль, Олес -- замыкающим. Князь, на тебе эта плита,  задвинешь ее
за собой... Ну что, все? Вперед.
     Какое-то время  они двигались  на  ощупь  сквозь белый туман. И,  когда
закончились ступени, туман рассеялся.
     -- Ну-ну... -- сказал Олес, оглядываясь. -- Вот, значит, что такое этот
домина изнутри. Забавно... И куда дальше?
     Оглядывались  все. А  эхо разносило по здешним углам и  закоулкам слова
Олеса "вот, значит-значит, что-вот-что-такое-такое", раскидывало их в разные
стороны,  раздирало на слоги и  на звуки "ку-да-а-ше-е-е",  которые упругими
мячиками еще  долго скакали, отдаляясь,  отдаляясь  и  очень долго  никак не
желая затихнуть и пропасть совершенно.
     Они стояли на мозаичном круге радиусом метров пять. (Сварог поймал себя
на  том,  что  на  ум приходят именно порядком подзабытые  метры.)  Черные и
красные камни  под  ногами образовывали  нечто похожее  на циферблат  часов,
разве  что  делений  было не двенадцать,  а  раз  этак  в  пять  больше. Под
некоторыми  из черных  черточек,  рассекающих красный фон, были  выложены из
черных же камней то ли иероглифы, то  ли сильно  на  них смахивающие  значки
какой-то иной  письменности.  Мозаичный пятачок окружали  идущие  от пола до
неразличимого, размытого и, возможно, несуществующего  потолка тонкие ребра,
между  которыми  имелись узкие просветы -- разве что клинок  можно просунуть
плашмя. Будто очутился в центре  пластинчатого гриба вроде  сыроежки, и края
пластин обступают тебя со всех сторон...
     --  Наверное, есть  какая-то  связь между этими рисунками на  полу и...
тем, что вокруг, -- сказал Рошаль.
     -- Наверное,  -- кисло  согласился  Сварог.  --  Вот  только как  бы ее
побыстрее отыскать...
     Трудно  было  свыкнуться  с  эхом, в  котором  тонул  и самый  короткий
разговор. Даже если говоришь шепотом.
     Олес  вдруг, никого  не  предупредив,  сделал  шаг  вперед,  к  границе
мозаичного круга и... пропал.
     Нет, с облегчением разглядел Сварог, не пропал. Вот же он стоит, просто
показалось... Крик нуть Олесу "Назад!" он  не  успел. Князь  сам вернулся на
мозаичный пятачок. Вышел спиной вперед  и тут  же крутанулся  на каблуках, в
глазах его плясал неподдельный ужас.
     -- Фу-у, вы здесь, слава  ТаросуЯ, признаться, испугался. Там... там...
Навака его знает, что там. Город там и люди шастают. В  одних этих...  -- он
провел пальцем по талии, -- в повязках на бедрах. И одноглазые все как один.
Я шагнул -- и попал  в другое место, представляетеА если б еще шажок сделал,
а  не сразу махнул назад  по своим  следам... фу, даже  не знаю, что и  было
бы...
     "Дверь,  --  неожиданно  понял  Сварог. --  Клянусь  Таларом, это  она,
Дверь!!! И  каждая щель -- ни что  иное,  как  выход в какой-нибудь мир!" Он
ощутил, как зачастил пульс, и рявкнул на Олеса:
     -- Ну и нечего соваться, куда  не знаешь!  Я что, приказывал резвиться?
Под арест бы тебя, сопляка.
     Эхо мигом прокатило его слова, кажется, по  всем  закоулкам мироздания.
После чего командир надумал повторить подвиг своего бойпд.
     -- Стойте неподвижно. Я сейчас.
     Направление Сварог выбрал чуть иное,  нежели  Олес. Едва нога наступила
на  край  мозаичной  площадки,  узкая  щель  гостеприимно  раздалась   перед
Сварогом, он шагнул в распахнувшийся проем и очутился...
     Где угодно, только не на Димерее!
     Он стоял  на  скалистом  утесе, волнистая граница суши и моря уходила в
туманную  даль.  Справа  бушевал  стобалльным  штормом  черный  океан. Слева
шквалистый ветер  перекатывал  по  плоской  мрачной  равнине  камни.  Справа
высилось   в   сумерках   некое  циклопическое   строение   с   высоченными,
потрескавшимися  колоннами  вокруг  явно  церковного  портала.  Над  головой
проносились тяжелые, налитые угрюмой синью тучи...
     Это иллюзия, вдруг понял Сварог, просто  картинка чужого мира. Ветер не
чувствуется, запахов никаких, звуков  тоже. Только картинка -- но в которой,
похоже, можно заблудиться.
     Сварог  обернулся. Сквозь  щель, такую же узкую, какой  она представала
снаружи, из зиккурата, он видел черно-красные камни мозаики, чью-то руку...
     Почему-то Сварог не сомневался: сделай он шаг  влево -- шаг  вправо или
же  шаг  вперед,  и  просвет,  он  же  ориентир  для возвращения,  исчезнет,
иллюзорная картинка сомкнется. И  всю  жизнь можно положить на поиски дороги
обратно. Наплутаешься, как ежик в тумане, прежде чем выберешься на мозаичный
кружок. Сварог,  разумеется, предпочел не плутать  по иллюзорным красивостям
штормового мира, а поступить по-олесовски -- вернуться на исходную.
     Поделившись с сотоварищами наблюдениями и  умозаключениями, он закончил
короткий монолог так:
     -- Вот ведь, блин, задачка... Что думаете, господа путешественники?
     Пока господа  путешественники размышляли, Сварог  достал Ключ -- может,
эта штукенция что-нибудь да подскажет... Повертел ее так и этак, понаправлял
на разные  объекты, поднес  к  мозаике  -- ничего.  Шлифованная  поверхность
оставалась мутной, Ключ не  нагревался, не катился  колобком  по  правильной
дорожке -- короче, помогать отказывался напрочь.
     -- А если наугад? -- вдруг сказала Чуба.
     --  Наугад? -- Сварог поднял на нее  глаза.  -- Наугад... Что-то в этом
есть...
     И в памяти всплыло прибытие на  Димерею, первый день  его знакомства  с
Граматаром, первые люди, кого он встретил  на чужом берегу. Слепцы. Это были
слепые  бродяги под предводительством урода по имени  Бедер. И последняя его
фраза: "Мы  еще увидимся,  добрый  господин". Сейчас  фраза внезапно  обрела
плоть, и плотью этой стало озарение.
     -- Помолчите-ка, ребята. Замрите. И, как говорится, даже не думайте...
     Сварог закрыл глаза. Тишина стояла полнейшая, оглушительная -- несмотря
на присутствующее вокруг неисчислимое количество отражений  всяческих миров,
несмотря  на  то что где-то наверху  бродили по зиккурату победители морской
битвы,  может  быть,  обстукивали  плиты,  может быть, корежили  "скат".  Но
единственный  звук  все-таки  нарушал тишь.  Треньканье  колокольчика. Очень
чистый, хоть и очень  тихий звон. Будто где-то  бродит буренка  с серебряным
колокольцем на шее или... колокольчик бренчит на груди слепца.
     -- Кажется, я  понимаю, как нам быть,  -- сказал Сварог, и вслед за ним
его уверенные слова повторило эхо.
     -- Пойдем на какой-то звук? Вы что-то услышали? -- догадался Рошаль.
     -- Да. Поступаем так.  Идем прежним  порядком, но  с закрытыми глазами,
положив друг другу на плечи руку. Видели, как ходят слепые?
     -- Вам-то понятно -- чтобы обострить слух, а нам зачем закрывать глаза?
-- поинтересовался  Рошаль, словно  заподозрил какой-то  подвох  со  стороны
Сварога.
     -- Вы уверены в себе,  мастер  охранитель? Уверены, что не  шатнетесь в
сторону от испуга или удивления и не влезете с головой в какой-нибудь мир, а
нам придется вас  разыскивать? Или разве не  может  такого случиться, что вы
увидите... нечто, что, скажем так, потревожит ваш разум?
     --  Допустим, уж за свой разум я совершенно  спокоен,  -- Рошаль поджал
губы. -- А отвлечься, сбиться с ноги, потеряться... да, это вполне возможно,
согласен.
     Когда-то  Сварог провожал  взглядом  цепочку слепых  бродяг. Теперь они
сами точно так же двинулись сквозь отражения миров. Сварог возглавлял отряд,
ступая  неспешно,  опуская  ногу  аккуратно, словно на болотную кочку. Часто
останавливался, прислушиваясь, чуть поворачивая голову  то влево, то вправо.
На плече командира лежала рука Чубы.
     Дело было даже не в том, что с закрытыми глазами лучше слышно, а в том,
что с  открытыми  глазами колокольчика не  слышно  вовсе.  Тонкое серебряное
позвякиванье тут же  прекращалось, стоило поднять веки,  словно кто-то вел с
ними  хитрую  игру,  и  в  этот  самый  момент  по  странным  правилам  игры
придерживал язык колокольчика рукой.
     Сварог  все-таки   несколько  раз  приоткрывал  глаза.   Сначала  чтобы
убедиться  в том,  что  колокольчик  действительно  смолкает,  когда  зрение
перебивает слух. Потом -- к тому времени они уже изрядно покружили -- Сварог
просто не удержался и из любопытства приоткрыл один глаз.
     В первом случае, едва подняв веки, он сразу же зажмурился от хлынувшего
в глаза яркого света и карнавальной  пестроты красок. Оказалось,  и  в самом
деле  вокруг шумит  карнавал. В  каком-то мире  под огромным,  ослепительным
светилом  его  обитатели веселились на бескрайнем  поле. Всюду стояли шатры,
палатки, длинные столы, трудились бочки, летали  качели, музыканты наяривали
на  диковинных  инструментах,  рядом  с   ними  прыгали-кружились  танцы.  И
повсеместно люди братались  с какой-то расой ящеровидных существ. Видимо, по
этому  поводу и был праздник. Мир после  долгой войны -- или первая  встреча
двух рас. Контакт, однако... А Сварога и компанию, кстати говоря, ни живьем,
ни картинками тому миру не показывали. Никто не тыкал в их сторону пальцами,
не поворачивал голов...
     Открыв глаза  во второй  раз,  Сварог  увидел,  что они  пересекают  по
диагонали  сумрачный высокий зал с  колоннами  вдоль стен, а  вдали  с трона
сбегает некто маленький  и круглый, в волочащейся мантии, принимается пинать
бритоголовых людей в кожаных доспехах, ползающих по залу на коленях...
     И ведь где-то среди этих отражений, возможно, затерялся и Талар...
     Они  ступали по ровному покрытию,  скорее  всего, по  гладким  каменным
плитам, идеально пригнанным друг к  другу. Вдруг колокольчик зазвенел громко
и часто. И совсем близко. Сварог остановился, открыл глаза. Они стояли возле
круглого отверстия  в  черно-красном мозаичном полу,  и  вниз вела  винтовая
лестница. Вот так-то, господа  хорошие. Потайной  ход. Как и почему открылся
-- сие загадка есть, которую оставим на потом, не до таких мелочей сейчас...
     Спустились на следующий этаж. По одной стороне навстречу им поднимались
нескончаемой вереницей их собственные отражения, по другой  стороне такие же
отражения двигались вместе с ними. Полчища  отражений. Легионы.  Мириады.  В
глазах зарябило от самих себя.
     -- Нам  придется спускаться до самого дна этого... зиккурата? -- громко
спросила  Чуба,  голос ее  срывался от  напряжения. Вот кому приходится хуже
всего... Впрочем, может быть, не так уж и хуже -- в конце концов, нечисть по
определению должна  сплошь и  рядом  сталкиваться с такими вот.  выкрутасами
реальности, на то она и нечисть...
     -- Ну  откуда  ж  я  знаю,  --  только  и  пожали плечами  Сварог и его
многочисленные двойники.
     Эха на лестнице не было.
     Отражения  пропали, когда замыкающий  их  отряда, гаэдарский князь Олес
сошел с последней ступени лестницы.
     Второй этаж зиккурата встретил их опять же круглой мозаичной площадкой,
которой лестница служила центром. Площадка была разика в два  пошире, чем на
верхнем  этаже, и выложена светлосерыми и зелеными камнями. Рисунок, однако,
повторялся  прежний --  хотя трудно сказать  определенно,  те  же  иероглифы
выведены под делениями круга или другие.
     Лестница дальше вниз не вела, этим этажом и заканчивалась.
     -- Тактика прежняя, -- объявил Сварог. -- Поскольку она работает.
     -- Мастер граф, дайте, прежде чем  пойдем, дайте хоть глянуть на другую
жизнь, --  чуть ли не взмолился Олес. -- Как в прошлый раз. Заскочу выскочу,
одним глазом -- и назад. Вы пока отдохнете.
     -- Значит, на слепом марше приказ не нарушал, молодец, хвалю.
     --  Ну как нарушишьВдруг обалдеешь от чего-нибудь,  споткнешься и  всех
повали