ня Делии, врезался в землю. Четвертый вертолет, взмыв вертикально вверх, застыл на пару секунд и, выписав сложную кривую, помчался прочь, к тому месту, где Сварог увидел их впервые. Бони понесся было следом, паля напропалую, но Сварог вернул его яростным окриком, мешком свалился с коня, подбежал к Делии: - Все в порядке? Она оперлась на его руку, сошла с коня спокойно, даже величественно, словно они были на королевской охоте, взглянула в глаза: - Что-то покалывает правую щеку, посмотрите... Сварог приблизил лицо. На щеке алели три микроскопические капельки крови. Очень бережно Сварог вытер их тыльной стороной указательного пальца - Делия даже не вздрогнула, и новые не выступили, - облегченно вздохнул: - Пустяки, занозы... Сами выйдут, я думаю. - Значит, это меня ничуть не обезобразит? - озорно сверкнули синие глаза. Сварог тихо засмеялся: - Нет, вы удивительная... - Да, мне это часто говорят, - Делия одарила его невиннейшим взглядом. - И я сама начинаю в это верить... "Ох, как бы я хотел в тебя влюбиться, - подумал Сварог, - да вот поди ж ты, не получается. Боевой товарищ, и все тут". Оглянулся. Над прогалиной поднимались три струнки дыма - обломки вертолетов еще чадили в траве. Прочие боевые товарищи съезжались к нему, еще охваченные медленно остывающим возбуждением боя. Только Шедарис выглядел понуро и виновато. - А не пора ли нам отсюда поскорее убираться со всей возможной скоростью? - спросила Мара. - Ничего я прежде не слышала о таких лилипутиках, но народец это склочный, все видели... Сварог молча сел на коня и поехал к тому месту, где вертолеты обстреливали неведомого противника. У него возникли смутные догадки, еще не оформившиеся окончательно, но удержавшие от бегства... Под дубом еще курился черным дымком крохотный вертолет - в точности такой, как преследовавшая его четверка. И точно такая же эмблема сохранилась на полуобгоревшем хвосте. Сварог опустился на корточки, заглянул в кабину. За рычагами скрючилась обгоревшая черная куколка ростиком не больше мизинца. В ноздри ударил отвратительный запах гари, жженой резины и синтетики, спаленной человеческой плоти - запахи не бывают ни большими, ни маленькими, смерть пахнет одинаково... Брезгливо отдернув голову, Сварог хотел встать. Но вместо этого опустился на четвереньки и так прополз несколько шагов к синему пятнышку, четко выделявшемуся на фоне бледно-зеленой жухловатой травы. Услышал за спиной шаги, не оборачиваясь, выставил ладонь - чтобы не подходили ближе, всмотрелся. Человек в синем мундире, украшенном неразличимыми в деталях золотыми нашивками, лежал на боку, поджав ноги, прижимая ладони к груди, - ладони были в крови. Следов огня не видно - видимо, его зацепило очередью, и он успел отползти, насколько хватило сил. Сварог жадно разглядывал это диво - и вдруг заметил, что крохотное личико еще живет, кривится от боли, а губы шевелятся. Сварог растерянно дернулся. Он не представлял, как перевязать такую кроху, не покалечив. Мара осторожненько пристроилась рядом, прошептала: - Шевелится... Сделай "чуткое ухо", что ты копаешься? Спохватившись, Сварог произнес должное заклинание, обострявшее слух, и тут же расслышал бормотанье: - Перископная глубина... Я сказал - перископная глубина! Торпедная атака со стороны солнца всеми аппаратами... Зря, все зря... Крохотный король навсегда останется смешным, даже если вырастет... Человечек бредил. - Эй, - осторожно позвал Сварог, немного отодвинувшись. Раненый то ли услыхал его, то ли почувствовал на лице дыхание великана - и повернул голову, всмотрелся, выговорил громче: - Посты все-таки были, следовало ожидать... - Как вы? - тихо спросил Сварог. - Не орите... Конечно. Вы из Вентордерана? - Я из Ронеро, - сказал Сварог. К его удивлению, раненый ничего не стал переспрашивать: - Равена... это лучше, если не врете... портфель... имперскому наместнику... получите награду... черный портфель, я его вынес... Сварог быстро прошептал на ухо Маре: - Портфель. Черный. Его габаритов, конечно. Поищи. - И вновь нагнулся к раненому: - Откуда вы? - Снизу... пещера... командир субмарины, теперь при штабе, до конца... пусть капитуляция... надоело это идиотство... поколение за поколением... где погоня... - Троих мы сбили, четвертый ушел, - сказал Сварог. - Они могут вернуться с подмогой? - Вряд ли... он не рискнет днем... что вы здесь делаете... - Свои дела, - сказал Сварог. - Чем вам можно помочь? Рана тяжелая? На глаза навернулись слезы - так он щурился и напрягал взгляд до рези, пытаясь рассмотреть крохотное личико. И он мог бы поклясться, что это лицо кривится сейчас в усмешке. - Нигде уже не болит, - сказал раненый. - Значит, конец. Жаль, нет выпить... Сварог вытащил из кармана плоскую серебряную фляжку, прихваченную в баре навигатора, отвинтил колпачок, растерянно замер, соображая, что тут можно предпринять. Осторожно выворотил концом кинжала комочек земли рядом с головой раненого, умостил колпачок в образовавшейся ямке, плеснул туда янтарную жидкость. Раненый дернулся со стоном, отнял руки от груди, приподнялся, прополз, опираясь на кулаки, опустил лицо в коньяк - по его росту колпачок был для него побольше иной бадьи. Долго не шевелился. Сварог забеспокоился, но вскоре моряк, двигаясь гораздо энергичнее, перекатился на спину и попытался рассмеяться: - Лучшая выпивка в моей жизни. Благодарю. - Похоже, мы нашли портфель, - сказал Сварог, увидев, что Мара держит кончиками пальцев черный квадратик размером с ноготь мизинца. - Отлично. Теперь отодвиньтесь, взорвется граната. - Но... - А что вы еще можете предложить? Ну, живо! Долго было бы растолковывать, что гранаты Сварогу не страшны, ни большие, ни маленькие. И о молча поднялся на колени. Раненый резким движением перевалился на живот, спрятав под грудь руки. Хлопнул негромкий взрыв, тело подбросило, из-под него взвилось сизое облачко и тут же растаяло. Сварог медленно снял бадагар. Подумав, вновь достал кинжал и тщательно забросал землей крохотное тело. Выпрямился и увидел на прогалине свой отряд в полном составе. - Очень мило, - сказал он хмуро. - Я вам где остаться приказывал? А если бы нас здесь... - То без тебя нам все равно конец, - сказал Леверлин. - А без Делии путешествие теряет всякий смысл. Так что давай уж в будущем рисковать всем скопом. - Он ухмыльнулся. - К тому же тут нет ни доски для шакра-чатуранджа, ни нежных песен, ни съедобного мяса без костей... - Зато костей хватает, - проворчал Сварог. Подошел к ближайшему исковерканному вертолету, уже догоревшему, натянул перчатку, поднял за хвост. Тяжелый, конечно. - Интересно, - сказал он, демонстрируя трофей остальным. - Означает ли эта корона, что у них там есть свой король? - Где - там? - спросила тетка Чари. - В пещере, - сказал Сварог. - Перед смертью люди обычно не врут. Раненый говорил про пещеру - надо полагать, огромную... - Плохо представляю пещеру, где плавают подводные лодки, - пожала плечами Мара. - Торпедная атака со стороны солнца... - задумчиво произнес Сварог. - Вряд ли в пещере есть солнце, как по-твоему? - Да расскажи ты толком! - не выдержал Леверлин. - Тогда уж и поедим заодно, - сказал Сварог. - Привал. Только быстро. Я верю, что они не вернутся, но береженого бог бережет... - Без еды обойдемся, - безмятежно отмахнулась Делия. - Рассказывайте, граф. Сварог постарался изложить все предельно четко и как можно короче - ему интересно было, что скажут о лилипутиках местные уроженцы. Даже если в портфеле и лежали кое-что объяснявшие документы (а так, скорее всего, и было), без микроскопа их не прочитать, а ближайший микроскоп неизвестно где... - Вот и все, - сказал он и промочил малость пересохшую глотку добрым глотком из фляжки. - А теперь напрягите-ка память и вспомните все, что может иметь отношение к этим лилипутикам. Уж если мы столкнулись с проблемой, нужно ее обсудить по горячим следам, коли есть время. Благо в нашем тесном кругу представлены самые разные сословия: тут вам и принцесса, и колдуньин внук, и фригольдер, и ученый студент, и много странствовавший латро, и... гм, морская путешественница. Сама по себе огромная пещера в недрах земли не особенно и удивляла - Сварог успел одолеть некоторое количество старых книг и в своем замке, и в богатейшей библиотеке восьмого департамента. В недрах, по самым достоверным данным, таились прямо-таки исполинские подземелья, где некогда обитали гномы. То, что ходы в подземелья оставались неизвестными и недоступными, достоверности ничуть не умаляло. Другое дело, что вымершие гномы были народцем довольно крупным, Сварог сам видел скелеты, а вот о столь крохотных подземных жителях нигде не упоминалось... Итак... Среди крестьян испокон веков кружили россказни о крохотном "земляном народце" - то дьявольски злокозненном, то способном при ласковом обращении и обогатить, и выручить из неприятностей. Но Сварог, выслушав Бони, поскучнел - все эти россказни прочно, как патрон в обойме, сидели в рамках самой обычной сказки. Так же обстояло и с морским фольклором в изложении тетки Чари - она не смогла вспомнить ничего, наводившего бы на мысль о загадочных подводных лодках. Хватало и пропавших без вести кораблей, и разнообразной нечисти, таившейся в глубинах, но даже крошки-кровососы, по слухам, будто бы обитавшие в дебрях Инбер Колбта, не пользовались техникой и, по рассказам, были крохотными обезьянками с крыльями наподобие стрекозиных... Да один шкипер, выделявшийся необузданной фантазией даже среди морского народа, любил рассказывать, как однажды его корабль лишился в бурю всех мачт и волны прибили его к неведомому острову, где обитали люди ростом с мизинец, и все у них было такое же крохотное - деревья и животные, замки и города. Шкиперу нисколечко не верили: во-первых, все таларские моря были за тысячелетия исхожены и изучены вдоль и поперек и острова известны наперечет, тем более обитаемые; во-вторых, никаких доказательств шкипер не представил; а в-третьих, кто-то трезвомыслящий тут же наповал сразил рассказчика вполне логичным вопросом: если его корабль пошел ко дну, а все деревья на том острове оказались не крупнее трости, как вралю удалось выбраться оттуда, из чего он построил лодку или плот, из этих самых тросточек? Шкипер стал нести что-то насчет магии, которой его обучили крохотные островитяне, окончательно запутался в деталях и больше с этой историей в приличном обществе не выступал. - Не то, - вздохнул Сварог. - Я еще буду вспоминать, - виновато пожала плечами тетка Чари. - Трудно вот так, с ходу, перебрать все, что в жизни приходилось слышать... - Пойдем дальше, - сказал Сварог. - Что слышала о лилипутиках почтенная гильдия "ночных парикмахеров"? Как поведал Паколет, его покойная бабка ни о чем подобном в жизни не заикалась. А среди городского уголовного люда жило древнее поверье: якобы с помощью сложного ритуала, совершенного в полночь на кладбище, можно вызвать крохотного гномика, способного стать неоценимым помощником в воровском ремесле. Как это обычно и водится, никто этого ритуала не знал сам, а о счастливчиках слышал из десятых уст. Шедарис крохотных человечков видел раза два в жизни - в юности, не имея еще должного навыка в истреблении спиртного и не обучившись грамотно выходить из запоя. В более зрелые годы лилипутики-видения уже не являлись, а о реальных он не слышал ничего, достойного внимания командира... Делия еще в раннем детстве по недосмотру нянек услышала легенду о "белых карликах Бранбарга" [Бранбарг - древний фамильный замок Баргов; сейчас его стены срыты, а башни и строения входят в равенский дворцовый комплекс]. В ночь перед смертью коронованной особы по замку шествовала вереница карликов во всем белом либо горько рыдавших, либо смеявшихся - в зависимости от того, пользовался умирающий государь народной любовью или наоборот. Естественно, за сотни лет не было недостатка в любителях выдавать желаемое за действительное или попросту потрепать нервы коронованной особе. И потому ронерские короли издавна поступали весьма круто с теми, кто будто бы узрел в Бранбарге белых карликов (что, впрочем, болтовню на эту тему так и не пресекло окончательно). - Остался ученый студент, - сказал Сварог, с надеждой глядя на Леверлина. Тот медленно помотал головой: - От меня толку выйдет ровно столько же, сколько от предыдущих ораторов... Во многих гильдиях кружат предания о крохотных домовых-подмастерьях - вроде крестьянского "земляного народца". Оставишь им кувшинчик сливок, а они за ночь сапоги и сошьют... - Что-то не похоже, чтобы эти лихие вертолетчики за кувшинчик сливок взялись шить сапоги... - сказал Сварог. - Вот именно... Что еще? Про особенно искусных ювелиров и часовщиков любят рассказывать, будто в особо тонких работах им помогают крохотные мастера. Но такое болтали о многих искусниках - то им помогают крошки-подмастерья, то сам дьявол. Плохо верят люди, что их ближние достигли в чем-то высокого мастерства исключительно собственными трудами... Да, а в Сегуле в антикварной лавке я однажды увидел крохотный, с указательный палец, человеческий скелетик в золотом гробике. Продавали его в качестве останков короля "земляного народца", приносящих владельцу удачу и богатство. Купил я его курьеза ради. Потом, в Ремиденуме, его тщательнейшим образом изучили и пришли к выводу, что это виртуозная подделка из слоновой кости. В антикварных лавках такого товара хватает. Есть мастерские, где на заказ сделают хоть чучело Великого Кракена, хоть скелет русалки... - он повертел в пальцах крохотный желудь с карликового дуба. - А ведь это _и_х_ дубы. Вход в пещеру где-то неподалеку, вот желуди наверх и попали. В другое время я с большим удовольствием слазил бы туда... - Вот именно, в другое время, - Сварог встал. - По коням. И если кто-то что-нибудь еще вспомнит, тут же выкладывайте. Вскоре крохотные дубы, попадавшиеся все реже, окончательно исчезли. Покачиваясь в седле, Сварог не в силах был оторваться мыслями от подводных лодок. Плохо верилось, будто в недрах земли расположились настоящие моря, и вовсе уж невозможным выглядело бы допущение, будто там есть свое солнце. Значит... На чьи же корабли выходил в торпедную атаку с стороны солнца покойный моряк? Существует какой-то проход, по которому вертолеты могут вылетать из пещеры. Может найтись и проход для субмарин - не зря столько говорят о подземных рукавах Итела. Подводная лодка - идеальное средство, чтобы передвигаться в большом мире, оставаясь незамеченным. Земные флоты представления не имеют о термине "противолодочные средства", а контроль ларов ниже уровня моря не простирается. Если прикинуть пропорции, подводная лодка лилипутов будет уардов десяти длиной. Ител - река глубокая. Не составит особого труда выйти по нему в океан... вот только зачем? Какие у лилипутиков могут быть интересы и цели в большом мире? Но раненый знал о Ронеро и Равене - значит, в пещеру попадает информация о Таларе. И язык тот же, и даже цифры - те же... Но подводная лодка не может совершать дальних рейсов без дозаправки... Может. Если она атомная. Достаточно компактный реактор при соответствующем развитии науки и техники создать можно - а подземная техника, судя по вертолетам, харумскую превосходит стократ. Кстати, атомная бомба размером с апельсин была бы лилипутикам вполне по плечу - если они умеют обогащать плутоний, если у них есть плутоний... При этой мысли Сварогу стало не по себе. Атомная бомба, тайком доставленная в крупный земной город, понятия не имеющий о таком устройстве, совершенно беззащитный перед ядерной атакой... Стоп, что-то очень уж безудержный полет фантазии получается. Уж если давать простор шальным гипотезам, почему бы и не допустить, что наверху все прекрасно известно, а погибший был агентом Гаудина и спешил с донесением? Иначе зачем ему имперский наместник? Леверлин поравнялся со Сварогом, теперь их кони шли голова в голову: - Знаешь, есть одна старая история... Ты не подскажешь, как надежнее всего воевать с подводной лодкой? Какие-нибудь пушки? - А как глушат рыбу, ты знаешь? - спросил Сварог. - Гранатами? Леверлин пожал плечами: - Не приходилось... Зато Шедарис, ехавший слева от Сварога, оживился: - Ну, это дело знакомое. Берется обычная граната, присобачивается непромокаемый подрывной шнур подлиннее, приматывается к палке потолще, чтобы палка плавала, а граната погрузилась, - и поплыла рыбка кверху пузом, только успевай собирать. А если запал новомодный, химический, получается еще проще - бросай и лезь за рыбкой... - Точно так же и с подводными лодками, - сказал Сварог. - Кверху пузом она не всплывет, потому как железная, но если бомба рванет достаточно близко - лодка, что характерно, потонет... Леверлин задумчиво начал: - История двадцатилетней давности. Жил один старый граф, большой любитель научных забав и экспериментов. Иные из его забав кончались взрывами, и близкие, опасаясь за родовое гнездо, уговорили его построить для научных занятий особый домик, подальше. Старик согласился, а дом построил на берегу Итела, был у него там кусок земли. Дом этот стоял на берегу заливчика, вернее, бухточки, отделенной от реки узким рукавом вроде того, что мы видели на месте прошлого ночлега... Собственно, там было несколько домов, и немаленьких. При графе состояло человек пятьдесят - ученые, инженеры, писцы, чернорабочие. Денег у него хватало и платил хорошо. - Свой университет? - хмыкнул Сварог. - Пожалуй. Между прочим, наряду с кучей действительно глупых забав граф сделал и несколько серьезных открытий - в области химии и механики главным образом. Блестящий был дилетант, хватался за все подряд, увлекался то химерами, то дельными вещами - словом, личность противоречивая. Так вот, странности начались года через полтора после того, как он перебрался к бухточке. Он стал замкнутым - а до того бомбардировал ученые заведения подробнейшими отчетами обо всех своих изысканиях. Кое-кто, не получая от графа ни строчки, стал даже думать, что старик умер... И однажды в родовом поместье появились трое подмастерьев, в жутком состоянии внешнего облика и рассудка, сущие безумцы. По их словам, в поместье давно уже творилось что-то неладное - правда, ни в одной бумаге нет подробностей. Не исключено, что подробностей троица и не приводила... Зато о последнем дне они рассказали подробно. Ближе к вечеру граф вдруг собрал всех своих людей и велел немедленно отрезать бухту от реки. Берега там каменистые. Заложили бочку с порохом, подорвали утес, и обломки завалили протоку. Потом граф распорядился опустить в бухту бочонки с порохом и взорвать под водой. Действительно, так глушат рыбу. Я только сейчас сопоставил... - И взорвали? - Взорвали, - кивнул Леверлин. - Попробуй ослушайся... Пять бочонков. Непромокаемый подрывной шнур к тому времени уже был изобретен. А ночью что-то произошло. Когда трое дошли до этого места, решительно перестали выглядеть нормальными людьми. Только повторяли на все лады - это, мол, был ужас... И заверяли, что они - единственные спасшиеся. А к ночи умерли и они. Естественно, был шум и была огласка - дворянин старинного рода, человек заметный, король к нему благоволил... Родственники сразу же поскакали туда, а следом прибыл для расследования и коронный судья. Обнаружили они на месте поместья обгоревшие развалины и трупы. Вскоре самым загадочным образом умерли еще несколько человек из побывавших там, в том числе и судья. Пошли толки, идиотские слухи, следствие довольно скоро прекратили из-за полной невозможности докопаться до истины. Официальная - и самая правдоподобная - версия гласила, что граф пал жертвой собственной неосторожности. Он давно пытался получить новое взрывчатое вещество, еще до того, как перебрался к бухте... С тех пор развалины совершенно заброшены, место считается проклятым, и его обходят десятой дорогой. Мой двоюродный дядя был дальним родственником сестры графа и пять лет назад за отсутствием более близких наследников унаследовал кусок земли, куда входит и бухточка. В кадастрах Землемерной Палаты та земля официально значится как "мертвое место". Есть такой юридический термин. Например, общие могильники, где хоронили умерших во время эпидемий, или место, где когда-то стоял дом "королевского злодея", но потом его снесли, посыпали землю солью и объявили "мертвой до скончания времен". "Мертвые места" исключены из всякого оборота, с них не берут земельного налога... - Ага, - сказал Шедарис. - Своими глазами видел холм, где закопаны сотни три не самых бедных жителей одного богатого города. Со всеми кошельками и драгоценностями. Сокровища несчитанные. Прошло триста лет, но самые отпетые головушки туда не лезут с лопатами - город-то вымер от "багровой трясовицы"... Леверлин кивнул: - У графа была в поместье немаленькая казна - на текущие нужды. Не слышно, чтобы кто-то попытался рыться в развалинах. Очень уж дурная слава у того места... Что скажешь? - Насчет проклятья судить не берусь, - сказал Сварог. - Но если допустить, что он хотел уничтожить в бухте подводную лодку - более разумных и толковых действий и представить нельзя... И подумал: "Такая бухточка была бы идеальной промежуточной стоянкой. Если лилипуты незамеченными передвигаются за пределами Хелльстада, они могут делать это одним-единственным способом - под водой. А на этом пути поневоле достигнешь высот изощренности и изобретательности..." - А как объяснить все остальное? - спросил Леверлин. - Представления не имею, - пожал плечами Сварог. - Нужно посмотреть на месте, понырять... Леверлин помрачнел: - Неужели эти крохи могут оказаться такими опасными? "Еще как, - столь же хмуро подумал Сварог. - Если вспомнить иные изыскания пытливой военной мысли, сопутствующие эпохам, когда умели делать такие вот боевые вертолеты... Атомная бомба, радиологическое оружие, химическая и бактериологическая война, лазеры... Возможно, подземное государство лилипутов - доброе и благостное. Почему тогда их вертолеты оснащены автоматическим оружием? Губительным, правда, лишь для сограждан, но кто сказал, что у них есть только это? Коли без всяких угрызений совести стреляют по своим, в чужих палить еще легче. А в лексиконе их морских офицеров присутствует термин "торпедная атака". Скверные симптомчики..." И тут он вспомнил - толчком. Хелльстад, берег реки, он впервые увидел "Божьего любимчика", но еще раньше услышал грохот, увидел фонтаны от взрывов. В ту минуту было не до раздумий, зато потом, когда он проснулся в каюте и выбежал на палубу, разбуженный грохотом, никаких сомнений не осталось: люди капитана Зо швыряли в Ител нечто, больше всего напоминавшее примитивные глубинные бомбы... Очень уж многозначительно для простого совпадения. Но тетку Чари расспрашивать бесполезно - с капитаном Зо она никогда не плавала, а Зо, Сварог успел убедиться, ни единой тайны своего корабля посторонним не доверяет, будь они и собратьями по нелегкому ремеслу... Выходит, Зо _з_н_а_е_т_? Как бы там ни было, есть еще один интересный вопрос, о котором Сварог прежде как-то не задумывался: а собственно, что делал тогда в Хелльстаде капитан Зо? Откуда он возвращался? Неужели перед столь важной и ответственной операцией, какой была охота за Гарпагом, отправился к истокам Итела забавы ради, полюбоваться на Хелльстад? Что-то было... Увы, по телефону с капитаном не свяжешься. И где он сейчас, неизвестно - вроде бы, когда Сварог собирался на землю, "Божий любимчик" ушел к островам Девайкир, опять-таки неведомо зачем... Они обогнули холм, и Сварог взмахом плетки приказал уклониться правее - там было поровнее. И впереди, на равнине, его уставший от окружающей безжизненности взгляд моментально и цепко выхватил далекое шевеление. Взмах руки - и отряд встал. - Похоже, потянулись обитаемые места... - сказал Сварог. Равнину усеивали хаотично разбросанные среди огромных иззубренных листьев полосатые шары, зелено-черные, крутобокие, крайне напоминавшие арбузы. А на окраине этой бахчи без особого шума кипела яростная драка. Загадочные мохнатые создания, темно-бурые и светло-рыжие, кидались на человека в синем, то наваливаясь кучей, скрывавшей его с головой, то, рассыпаясь, подступали вновь, вертелись вокруг, прыгали, норовя вцепиться в горло и свалить. Человек отбивался странным топором, вертясь, как волчок. Бешено крутилась сверкающая сталь, порой разбрызгивая веера алых капелек. Все вокруг усыпано мохнатыми телами - неподвижными, бившимися в агонии, ползущими. Сварог вымахнул на открытое место, послал коня вперед, свободной рукой выхватывая топор. За его спиной слитно грохотали копыта, кто-то выстрелил, кто-то испустил прошивающий уши разбойничий свист. Мохнатые сориентировались мгновенно - замерли, встав на дыбки, потом разом отхлынули от человека с топором и на четвереньках припустили к близкому лесу, невероятно проворно петляя среди арбузов. Еще миги все исчезли, как не было... Сварог натянул поводья. Вновь, как и с вертолетами, масштабы он прикинул неправильно - доверился глазам, а глаза подвели. Человек в мешковатой синей одежде, с рыжей шевелюрой, до глаз заросший густой бородищей, ростом был не выше годовалого ребенка, но сложение отнюдь не детское - широкоплечий, коротконогий, почти квадратный, огромные ладони с поросшей рыжей шерстью тыльной стороной сжимают древко лабриса, двойного топора. На груди большая медная бляха, и на ней в виде трехлучевой звезды отчеканены те же лабрисы: три штуки, топорищами к центру, а лезвиями наружу. Из рыжей, вившейся тугими кольцами поросли зло и настороженно таращились колючие серые глазки. - Чтоб мне сдохнуть! - охнул Шедарис. - Натуральный гном! Как на картинке! Карлик сверкнул на него глазами и выставил перед собой топор, покрепче уперся в землю ножонками, пригнулся. Неподалеку в луже крови вытянулась крохотная, под стать гному, лошадка - серая, косматая, с длиннющим хвостом и заплетенной в толстые косички гривой. Она уже не дышала, огромный лиловый глаз, налитый застывшим ужасом, уставился в небо. Какое-то время они с гномом молча переглядывались. - Воюешь? - спросил наконец Сварог. - А тебе какое дело? - отозвался гном не писклявым, как ожидалось, а низким, густым голосом. Выговор у него был странный: словно бы, произнося согласные, каждый раз прилязгивал зубами. - Характерный... - ухмыльнулся Шедарис. - Самое время поспрашивать его про клады... - Ну зачем тебе сейчас клады? - ласково спросила Мара. Капрал чуточку смутился: - Да ведь исстари заведено: как поймаешь гнома, первым делом пытай насчет кладов... - Ты меня поймай сначала, пытальщик, - мрачно отозвался гном, медленно поворачиваясь по сторонам, словно пытаясь угадать, кто бросится на него первым. Сварог тем временем приглядывался к мохнатым созданиям - иные еще пытались уползти. С белку величиной, только бесхвостые, мех густой, богатый, а морды, даже у мертвых, выглядят чересчур уж умными для простых грызунов. На крохотных запястьях - чеканные браслеты, а возле иных трупиков валяются длинные, узкие, изогнутые ножи... - И что ж ты с ними не поделил? - поинтересовался Сварог. - Да было что, - отрезал гном. - Ясно, - сказал Сварог. Неподалеку лежал мешок, а в нем явственно круглились два арбуза. - Ты, голуба моя, к ним в огород залез, они и осерчали... - Кто ж знал, что они поблизости, - пробасил гном без малейшего раскаяния. - Не обеднели бы. - Непринужденная у тебя натура, я смотрю, - покачал головой Сварог. - Какой есть, - сказал гном. - Если жрать хочется. Нужно отсюда убираться, вот что. А то нагрянут всей бандой. Их тут несчитано. Продай коня. Их у тебя хоть завались. Леверлин за спиной гнома корчил Сварогу страшные рожи, сопровождая это яростными непонятными жестами, и Сварог, кажется, понял... - А что взамен? - спросил он гнома с видом заправского торгаша. - Кони в этих местах - товар редкий... - Один клад. - Не пойдет, - торопливо вмещался Леверлин, не выдержав. - Если верить предкам, гномы однажды данного слова не нарушают, но казуистические прорехи выискивают не хуже наших крючкотворов с Людоедского бульвара [обиходное название Жемчужного бульвара, где разместились три основных корпорации стряпчих Равены]. Ты согласишься, а потом окажется, что до этого клада месяц ехать. Или год копать. Ни к чему нам сейчас клад, пусть ответит на три вопроса. Для науки это бесценный материал. Идет? - Идет, - сказал гном. - Только поклянись сначала двойным топором, двойной киркой и каменным небом. - Грамотный... - пробурчал гном. - Ладно, клянусь двойным топором, двойной киркой и каменным небом, что отвечу на три вопроса без лжи. - Где здесь безопаснее всего переночевать? - тут же спросил Сварог. - В ту сторону, - показал гном. - Если поспешите, еще до заката увидите курганы. Безопаснее всего ночевать на вершине. Любого. - Значит, гномы не вымерли? - быстро спросил Леверлин. - Где мой конь? - ответил вопросом гном. Сварог кивнул Делии, и она отвязала повод одного из двух своих заводных. Сунув топор за пояс, за спину, гном хозяйственно подобрал мешок, закинул его за плечо, ухватил край зубами, освободив руки, разбежался, подпрыгнул, уцепился за стремя и одним махом, с кошачьим проворством взмыл в седло. Лошадь фыркнула, переступила на месте, но к странному всаднику отнеслась, в общем, спокойно. Шедарис словно бы невзначай повел дулом пистолета, приготовившись принять незамедлительные меры, если гном вздумает удрать, не расплатившись сполна. Но клятва, должно быть, оказалась из тех, что нарушать не годится ни при каких обстоятельствах: гном поерзал в седле, примеряясь к поводьям, ответил: - Гномы не вымерли. Третий вопрос. - Тихо! - вскрикнул Леверлин. - Молчать всем, - поддержал Сварог. - Думайте, граф, ради науки... Гном молча ждал. Из-за буйной бородищи никак не удавалось разобрать, что за выражение у него на лице. - Ага! - Леверлин радостно воздел указательный палец. - Спроси его, где они сейчас живут, он быстренько ответит: "В подземелье". Уговора не нарушит, а вопросы кончатся... - Грамотный... - проворчал гном. - Вы остались на Таларе? - Нет, - сказал гном, как плюнул. - Я могу ехать? - Валяй, - кивнул Сварог. Гном гикнул, вцепившись обеими руками в гриву, ударил ножонками по конским бокам - и галопом унесся прочь. - Все же, сдается, не много ты узнал, - сказал Сварог Леверлину. - Почему? Не так уж... Если они покинули Талар, а так оно определенно и есть, уйти они могли только на Сильвану. Были такие подозрения и раньше, а теперь можно говорить с уверенностью. По-моему, выжал, сколько удалось... - Господи, как мало порой нужно для счастья ученым людям, - сказал Сварог. - А если они ушли не на Сильвану? Если они отправились шляться по Древним Дорогам? - Они же не идиоты... - ответил Леверлин, спохватился, глянул с интересом: - Кто это тебя просветил насчет Древних Дорог? О них повсюду забывать начали, даже наверху. - Ты же помнишь? А чем я хуже? Нашел я один интересный документ эпохи, дам почитать, если стоянка будет безопасная... - Он огляделся. - В самом деле, нужно убираться. Не ровен час, эти мохнатые нахлынут целой ордой... У кого мешок во вьюке? Срежьте-ка быстренько по паре арбузов на брата и скачем. 10. КТО БЕРЕЖЕТ КУРГАН Гном не врал - на закате они увидели впереди с десяток прихотливо разбросанных курганов, оплывших от времени, но все еще высоких и широких, довольно крутых. Очень уж они походили друг на друга, чтобы оказаться творением слепой природы. Сварог наудачу выбрал один из ближайших, указал на него, и вереница всадников, описав по склонам суживающуюся кверху спираль, поднялась на вершину, поросшую, как и весь курган, сухой реденькой травой. Места для лагеря нашлось предостаточно. Они еще не кончили расседлывать лошадей, как Шедарис, управившись со своими раньше всех, пошел вокруг стоянки, густо раскладывая серебряные монеты. - Никак не похоже это на природные холмы, - сказал Сварог Леверлину. - Именно курганы, хотя я, признаться, курганов в жизни не видел... Интересно, кого тут могли хоронить? Или не стоит поминать к ночи? - Да не стоит, пожалуй. На всякий случай. Что у тебя за документ? Насчет Древних Дорог? На постоялом дворе нашел? - Ага, - сказал Сварог, доставая письмо. - Займись, а я пошел. И направился поить-кормить лошадей. Да и людям следовало подкрепиться. Каждый раз, создав одним махом столько воды и провианта, он ощущал нешуточную усталость, словно переколол машину дров. Лег, удобно устроил голову на чьем-то вьюке и принялся блаженно пускать дым, глядя, как на темном небе проступают первые блеклые звездочки - словно призраки ночных светил. Темнота в Хелльстаде отчего-то наступала заметно быстрее, чем водится в нормальных землях, и хозяйственный Бони уже складывал в кучу сушняк, коим нагрузил своих заводных коней в дубраве. - Ну зачем тебе тут костер? - лениво поинтересовался Сварог. - Еще увидит кто... - Захотят, углядят и без всяких костров, верно? - махнул рукой крестьянский сын, ловко нащипал кинжалом лучинок, воткнул кинжал в землю. - Шет, где там арбузы? Подошел Шедарис с растерянным и озабоченным видом. Молча показал две половинки "арбуза". От них пахло мясом - свежим, сырым. И темно-красная мякоть на вид ничем не отличалась от мяса. Сварог потыкал его пальцем - упруго-плотное. Капавшая с половинок жидкость в полумраке казалась черной. - Выкинь ты их, - сказал Сварог решительно, вытер палец о штаны и направился к Леверлину. Тот сидел с письмом в опущенной руке, невидящим взором уставившись в пространство. Рядом, задумчиво глядя на него, положив руку ему на плечо, стояла Делия. - Впечатления? - спросил Сварог. - Нет у меня впечатлений, - сказал Леверлин тихо. - Видишь ли, это первый написанный до Шторма связный текст, попавший нам в руки. До сих пор было только несколько копий, в трудах первых книжников. И веры этим копиям мало... Как и "надписям" на скалах и утвари. Ведь ничего не осталось, ни книг, ни вещей, ни домов. Топор Дорана принадлежит столь далекому времени, что к нему относишься с полным равнодушием, он и во времена, предшествовавшие Шторму, был антиком... А здесь - совершенно целый дом, вся эта великолепная домашняя утварь... Чего им еще не хватало? Нет, решили воевать... Сварог мягко сказал: - Знаешь, я уверен, сейчас очень многие то же самое думают о королях и дворянах. Зачем им еще и воевать, если у них есть перстни с самоцветами, телевизоры и водопровод в доме... А что до книг - я из своей комнаты прихватил на память все, что там нашлись, десятка полтора, но это, господа мои, бульварное чтиво ничуть не лучше того, что мне случилось листать в Равене... И мне отчего-то не верится, что где-то в подземельях еще ждут своего часа сокровища духа. Похоже, все началось так внезапно... - Он помолчал. - Интересно, что это были за Керуани? - Откуда мне знать? - пожал плечами Леверлин. Чересчур уж торопливо и равнодушно он это произнес - и Сварог с удивлением открыл, что впервые за время их знакомства Леверлин с ним неискренен. Брошенный на Леверлина выразительный взгляд Делии тоже должен был что-то означать. Что-то такое эти двое знали - и делиться со Сварогом не хотели. Его это обидело, но он промолчал, решив отменить все разборки до лучших времен. В конце концов, мир не обязан вращаться вокруг его персоны, и всякий имеет право на свои секреты... - Собаки, способные чуять грядущие несчастья, - сказал Леверлин. - Особая порода. Значит, не сказка... Делия выразительно глянула на него, и Сварог вполне отчетливо ощутил себя третьим лишним. - Ну, я пошел... - начал он. Земля исчезла из-под ног, близкий огонь костра рванулся куда-то вверх, Сварог, вмиг вспомнив свои монгольские злоключения, в ужасе дернулся к Делии и Леверлину, цепляясь за них, дотянулся, схватил за полы камзолов - и сообразил, что все трое медленно опускаются вниз в кромешной тьме, в облаке трухи и пыли, забивавшей уши, глаза, рот. Падение с приличной высоты - но благодаря Сварогу его друзья не рисковали расшибиться в лепешку. Уже обретя присутствие духа, Сварог "кошачьим глазом" видел вокруг бревенчатые стены. Вскоре его ноги коснулись укрытого грубой тканью пола - и ткань рассыпалась под сапогами, а под ней оказались трухлявые бревна. Сварог задрал голову. Высоко вверху зияло отверстие неправильной формы, в которое они и сверзились. Но почему? Еще выше равнодушно светили звезды. Скрежетнуло - это Делия выхватила меч. - Оставьте, - сказал Сварог. - Это гробница, похоже. Вокруг никого. Нечто вроде купола, выложенного изнутри бревнами. Там и сям валяются какие-то предметы, а в центре нечто вроде помоста, там лежит что-то длинное, покрытое тканью... Точно, гробница. На то и курган... Как же мы сюда сверзились? Потолок не выдержал, что ли? - Эй! - послышался сверху голос Мары, довольно спокойный. - Живы? - Живы, - крикнул Сварог. - Тащи веревку! - Как вас угораздило? - Тащи... Его оборвал отчаянный визг Делии - принцесса, храбро переносившая доселе все мытарства, тяготы и опасности, сейчас, не помня себя от страха, визжала, как завидевшая мышь кухарка. Меч, правда, не бросила - но шарахнулась, вцепившись в Сварога, оказавшегося ближе. Рядом дважды щелкнул курок - Леверлин выхватил пистолет. От всех троих протянулись зыбкие длинные тени - гробница осветилась мутно-зеленоватым сиянием, колышущимся, неприятным. А из дальнего угла на них надвигалось нечто белое, напоминавшее фигуру в бесформенном балахоне, от нее веяло сырым холодом и незнакомыми запахами, гнилостными, тяжелыми. Физиономия этого создания оказалась не страшной и не уродливой - она была настолько д_р_у_г_о_й_, чуждой всему на свете, самому этому миру, что сердце леденело не от страха, а от совершенно непонятных ощущений, к приятным решительно не относившихся. Мара что-то кричала сверху. Сварог не отвечал, старательно ловя на мушку наплывавшую фигуру. Несколько раз даванул на спуск. Бесполезно. Тварь надвигалась. С таким он еще не сталкивался. Есть случаи, когда исключений из правил попросту не бывает. Нечисть - а это именно нечисть - обязана раствориться или хотя бы отступить. Но белая фигура игнорировала незыблемые доселе законы. Ее огромные фасеточные глаза горели пронзительно-сиреневым светом, а редкие острые клыки странной формы - ярко-желтым, на шее сияло ожерелье из разноцветных треугольных камешков - удивительно чистые спектральные цвета, вся палитра радуги, хоть и в беспорядке, словно внутри горят крохотные лампочки, озаряя чистейшее стекло. Руки взметнулись, из широких рукавов показались когтистые трехпалые ладони - и корявые пальцы тоже унизаны разноцветно светящими шариками. Оно остановилось шагах в пяти, и на том спасибо, но положение аховое, если бессильно испытанное серебро... Не в ушах, а прямо в голове у Сварога зазвучал шелестящий, бесплотный голос, где эмоций было не больше, чем в стуке тележных колес: - Я - Йор-Фулаох, Радужный Демон, страж гробницы, чей покой вы нарушили огнем, пролитой кровью и железом. Никто не смеет безнаказанно осквернять гробницы великих вождей... - Мы вовсе и не хотели... - вскрикнула Делия. Значит, тоже слышала. - Меня не заботит, хотели вы этого или нет. Мое дело - беречь покой и наказывать тех, кто его нарушит. Все, кто приплыл на заклятый остров нарушить покой вождей, здесь и останутся до исхода времени... - Остров? - растерянно сказал Сварог. - Да что ты несешь такое, какой остров... Он пытался выиграть время, не представляя, какой от этого может выйти толк. Чудище колыхалось перед ним, словно абсурдная помесь тумана с новогодней елкой. Делия прижалась к нему, вся дрожа. Столь мерзкого бессилия Сварог еще не испытывал. Леверлин внезапно шагнул вперед: - Ты знаешь, что такое планета? - Конечно, - бесстрастно произнес демон. - Как называется эта планета? - Йорхор. - Святая Бригита... - охнул Леверлин. - Не может такого быть. - Чего? - рявкнул Сварог. Голос Леверлина словно бы резко повеселел: - Йорхор... Ох, как интересно... - Да что такое?! - Сварог за это время еще пару раз выстрелил в чудище, чего оно словно бы и не заметило. - На языке Изначальных Талар назывался Дагросар, это-то мы знаем, - сказал Леверлин. - А Йорхор - так планету называли те, кто обитал здесь до Изначальных. Точнее, до сих пор это было гипотезой... Значит, она верная. Значит, Изначальные тоже, вопреки названию, откуда-то сюда пришли. Йорхор - это даже не сотни тысяч лет назад. Миллион, быть может. Между нами и этим красавчиком - словно бы ступенька... Сварог начал понимать. Магия Изначальных влияет на нынешних обитателей Талара, подчиняясь тем же законам, что и магия последних, - но как быть с созданиями, грубо говоря, отстающими по фазе? Если на него не действуют нынешние методы борьбы с нечистой силой - подействует ли на н_и_х_ древняя магия демона исчезнувшего времени? Леверлин тем временем крикнул: - Ну, давай! Покажи, что ты можешь! Радужный Демон застыл, распростерши руки. Колыхались тени, ползли минуты. Делия горячо дышала в щеку Сварогу. Он высвободился, прошел вперед и остановился прямо перед демоном, весь озаренный теперь радужным светом. Страх и растерянность понемногу таяли, сменяясь прежней решимостью. Потому что ничегошеньки с ними не происходило, разве что незнакомые запахи стали сильнее. Вблизи физиономия демона напоминала застывшую карнавальную маску - фасеточные глазищи занимают добрых две трети треугольного лица, ушей не видно, нос на манер клюва, сливается с верхней челюстью... - Что, не получается? - спросил Сварог едва ли не сочувственно. - Вы давно должны были... - протянул демон. - Да пойми ты, - сказал Леверлин. - Ушли не только твои хозяева, но и те, кто пришел им на смену. Миллион лет, а то и дольше... Тебя никогда не учили, что в мире нет ничего вечного? Здесь уже не остров, часть континента, никто и не знал, что тут когда-то был остров... Они со Сварогом полностью овладели собой, только Делия держалась поодаль. Демон медленно-медленно опустил руки, его голос оставался столь же бесстрастным, но меж словами появились долгие паузы, соответствовавшие, быть может, эмоциям: - Континент... ничего прежнего... никого прежнего... миллион лет... "Не помер бы, - подумал Сварог. - Такая плюха любого уложит". - Это что еще за сумасшедший фонарщик? - раздался юный дерзкий голосок. Сварог оглянулся. Мара стояла, отвязывая с талии конец спущенной сверху веревки. - Это демон, - сказал Сварог. - Из прежних времен. Совершенно выдохся, бедняга. Сущее привидение демона, я бы сказал... - Ну, перепугали вы нас. Бог знает что подумали, а вы тут с привидениями демонов шушукаетесь... - Мара задрала голову и закричала наверх: - Все в порядке! Обошла вокруг радужно сиявшего демона, задумчиво его разглядывая, хмыкнула, пожала плечами и направилась к помосту. Леверлин пошел следом, даже Делия стала с любопытством озираться. Демон торчал посреди гробницы перестоявшей все сроки новогодней елкой, нелепый и бессильный. Сварогу стало его немного жаль, и он громко сказал: - Орлы, поуважительнее, что вы, как деревенщина в музее. Великий вождь все-таки... - Один из самых великих, - печально подтвердил демон. - Он разбил войска фоморов, срыл крепости Змеиного мыса, спустился в подземную страну вераджей и захватил драгоценности их гнусных владык, изгнал жрецов Змееногого, нанес рану Великому Кракену... - Что? - повернулся к нему Сварог. - Эта пакость уже тогда жила в глубинах? - Великий Кракен уже обитал здесь, когда наши предки пришли на Йорхор. Твой друг прав - для живущих вечности нет. Но она существует для Зла... - Да? - усмехнулся Сварог. - Что-то твое зло испытание временем не выдержало... - Ты уверен, что я представляю зло по отношению к твоему добру? Что наши добро и зло друг на друга похожи? - Ни в чем я не уверен, - сказал Сварог. - И вдобавок - не философ. Я авантюрист на государственной службе. Это вот он - ученый, да и то недоучившийся. Хоть ты не втягивай меня в философские споры, я их по темноте своей старательно избегаю, о чем что-то не сожалел... Он подошел к помосту. Из-под плотной материи, расшитой странным узором с преобладанием спиралей и треугольников, выступала верхняя половина скелета. И скелет был не человеческий, судя по черепу. Больше всего череп напоминал физиономию стража гробницы - те же огромные глазницы, верхняя челюсть-клюв, редкие клыки странной формы. Сварог осторожно прикоснулся пальцем к уголку покрывала, и уголок рассыпался хлопьями тяжелого праха. Миллион лет - это серьезно... Наряд покойника, должно быть, рассыпался пылью уже давно - меж ребер, сходившихся острым клином, отчего грудная клетка напоминала лезвие колуна, валялись в беспорядке то ли бляшки с выпуклым узором, то ли пуговицы, пряжки, обрывки звеньев рассыпавшихся цепочек, тусклые прозрачные камешки. Из-под покрывала виднелась рукоять меча - с гардой, похожей на четырехлопастный пропеллер, вся в спиральных узорах. - Три ночи горели костры, - бормотал за спиной Радужный Демон. - Три ночи били барабаны, ритуальный напиток богов, шипя и пенясь, лился в пламя, и падали под жертвенным ножом пленники, и ржанье Горлорга походило на рыданье, ибо он ведал, что никогда уже не понесет вождя по Древним Дорогам... - Что? - Сварог обернулся. - Ваши кони могли скакать по Древним Дорогам? - Горлорг - не обычный конь. Это Конь Талисмана. - Демон вытянул худую руку и указал на лежавший слева от черепа массивный треугольный предмет, напоминавший наконечник копья с выпуклыми гранями. - Конь Древних Дорог. Он все еще ждет зова, он и сейчас на тамошних пастбищах, потому что время на Древних Дорогах течет иначе, а то и не течет, то оно есть, то его нет... Сварог, охваченный шальным желанием, не выдержал: - Меня очень интересуют Древние Дороги... - Иными словами. Талисман? Я могу предложить тебе то, что на языке смертных существ называется сделкой. Отдам тебе Талисман и расскажу, как с ним обращаться. Но ты уйдешь со своими людьми, ничего больше не тронув, и никогда больше не потревожишь гробницу. - Его голос едва уловимо изменился, что могло означать и злорадство. - То, что я оказался бессилен, еще не означает, что ты можешь безнаказанно нарушать данное слово. И еще. То, что наше добро и зло могут не совпадать с вашим, ты подметил верно. А потому предупреждаю честно: вина за возможные последствия, каковые влечет обладание Талисманом, ложится не на чьи-то древние козни, а на того, кто возжелал владеть вещью, сотворенной не в его мире... - Согласен, - сказал Сварог, отстранив легонько потянувшего его за рукав Леверлина. - Слово вылетело, - бесстрастно отметил демон, протягивая Сварогу Талисман. - Я и сам не знаю, что из былых законов потеряло силу, а что уцелело. И потому уговор... - Я же дал слово, - сказал Сварог. - Идите, орлы. Когда он после короткой беседы с демоном тет-а-тет последним взобрался по веревке под звездное небо, Леверлин покачал головой: - Тебе не кажется, что он тебя примитивно надул? Коли уж он так легко расстался с Талисманом, там могло остаться что-то неизмеримо более ценное, от него-то и отвлекал внимание, жертвуя меньшим... - Все возможно, - пожал плечами Сварог. - Но в конце-то концов, мы не гробокопатели и не археологи Королевской академии. И не стоит печалиться о том, что осталось неизвестным. А Древние Дороги стали меня чертовски занимать... Привычка у меня такая, как у сороки, - собирать коллекцию всевозможных экзотических находок. Сам не заметил, как и появилась. - Был у нас один придурковатый, - сообщил Бони. - Все хвастал, что знает калиточку, выходящую на Древние Дороги, и порой там гуляет. Врал всякое, благо не проверишь. Так и сгинул. Спохватились однажды, что долгонько не появляется, стали искать, а он как в воду канул. Правда, нашли у него в лачуге какой-то странный горшок, у нас таких сроду не делали... - Ладно, - сказал Сварог. - Давайте-ка спать. Чем бы дыру огородить, чтобы кони не попадали... И осекся. Не было никакой дыры - нетронутая земля, жесткая трава. Молча махнул рукой, завернулся в плащ и устроился у догорающего костра, на сон грядущий недобрым словом помянув гнома. Гном оказался редкостной паскудой - но и Сварог был хорош. Следовало семь раз отмерить и взвесить каждое слово. Во фразе "Где здесь безопаснее всего переночевать?" он пропустил "нам". И гном, скрупулезно соблюдя букву уговора, и не солгал, и не сказал всей правды. Хотя... Кто его знает. Быть может, самим гномам как раз безопаснее всего ночевать на вершинах курганов. И кто мог знать насчет огня, железа и крови, отворяющих гробницу? Сон надвинулся какой-то зыбкий, нечеткий, никак не складывался в нечто осмысленное, мелькали странные лица, бессвязные обрывки разговоров, все плыло, смысл ускользал. И вырвал Сварога из тоскливой полудремы реальный, гулкий выстрел. Он вскочил, путаясь в плаще, отшвырнул его, схватился за топор. Кто-то успокаивал коней, кто-то, пригнувшись, вертелся во все стороны, держа мушкет наготове. Стряхнув остатки сна, Сварог присмотрелся. Нападающих не видно. Бони шарил стволом пулемета, выискивая цель. Мара с Шедарисом, согнувшись в три погибели, чиркая спичками, осматривали землю, старательно целя из пистолетов в освещенные места. Ни противника, ни пострадавших. Успокоившись, Сварог спросил: - Что такое? - Видел я его! - не разгибаясь, отозвался Шедарис. - Крохотный такой, стерва, как жучок... - Но бежал-то он на двух ногах, - сказала Мара. - А кто спорит? На двух. Да шустро, падла, что твой таракан... - Командир! - позвал Леверлин. - Ты в темноте видишь, у тебя лучше получится... Он стоял над Делией, а она сидела, как-то странно склонив голову, прижавшись правой щекой к плечу. Сварог одним прыжком оказался рядом. Она показала указательным пальцем, не касаясь шеи: - Здесь кольнуло... И ноет. Осторожно, растопыренными пальцами Сварог подхватил и перекинул направо ее роскошные волосы, присмотрелся. На шее темнела крохотная точка, явственно выступая над кожей. Кончиками нестриженных за время путешествия ногтей он ухватил что-то твердое, потянул, вырвал. Делия тихонько ойкнула, потерла шею пальцем, улыбнулась: - Все, не больно... И кровь не идет, так, царапина... Сварог поднес ладонь к глазам, разглядывая скользкую от крови занозу. Больше всего это напоминало десантный кинжал с широким, затейливым, зазубренным с одной стороны лезвием - но длиной он был с ноготь мизинца. Вытащив из кармана уже порядком измявшийся конверт с письмом подруги штандарт-навигатора, Сварог запрятал туда находку, сложил конверт вчетверо и спрятал назад. - Тихо! - поднял палец Леверлин. Вдали, на равнине, с той стороны, откуда они пришли, раздалось жужжанье. Оно быстро удалялось, перемещаясь словно бы над самой землей. Вертолет улепетывал на предельно малой высоте - вот что это было. Крохотный вертолетик. Бони сгоряча развернул туда пулемет, Сварог успел рявкнуть: - Отставить! Далеко, полная темень... Как все случилось? Оказалось, Шедарис, которого Мара сменила на карауле, стал было укладываться спать, но, как он честно признался, загляделся на спящую Делию. И увидел, что по шее у нее, по белому кружеву воротника ползут словно бы два паука - большие, размером с палец, и передний уже вылез к уху, на кожу. Одного капрал моментально смахнул ладонью, второй ухитрился как-то соскользнуть наземь. Шедарис нацелился прижечь его спичкой, ибо пауков с детства ненавидел - и обнаружил при вспышке, что никакой это не паук, вообще не насекомое, что это удирает на двух ногах крохотный человечек. Тут вскочила Делия, подбежала Мара, тоже заметила человечка и выстрелила наугад... - Уж простите, принцесса, - глядя в землю, покаянно сказал капрал. - Угли догорали, осветили вам лицо, и были вы очаровательны, как фея... - Ладно, - сказал Сварог. - Ты ей, похоже, жизнь спас, ценитель прекрасного... - Значит, нож? - тихо спросила Делия. - Нож, - сказал Сварог. - Крохотный, конечно, но если бы второй нашарил сонную артерию... Ноги у него стали ватными от запоздавшего ужаса - он ведь мог и не успеть остановить кровь... Делия, обведя их застывшим взглядом, подошла к потупившемуся капралу, приподнялась на цыпочки и чмокнула в щеку. Из смущенного бормотанья Шедариса стоявшие поблизости разобрали, что за принцессу он готов умереть. - Вот только почему они прицепились именно к принцессе? - нарушил сентиментальную сцену деловой вопрос Мары. - Она ведь не с краешку спала - в самой середине... - Потому что именно она сбила единственный вертолет, отмеченный короной, - сказал Сварог. - Другого объяснения я что-то не вижу. Стоит лишь предположить, что он принадлежал невероятно важной особе, персоне, связанной с короной, что эта персона была на борту и погибла... Сам король? Любимый сын? Любимый дядя? Лучше не гадать, все равно не узнаем. Но должна же корона что-то значить? - Подготовочка у них... - не без уважения сказал опомнившийся капрал. - Ребята лихие, - кивнул Сварог. - Следили за нами издали, надо полагать, и не один вертолет, а несколько, мы после драки с ними отмахали изрядный конец, один-единственный вертолет давно выжег бы горючее. Передавали нас друг другу, приземлились подальше, в темноте отправили группу... Задание для самоубийц, дураку ясно. Но они сделали все, что могли. Нельзя не уважать... Вот что. Вы двое, - он указал на Леверлина с Шедарисом, - назначаетесь личными телохранителями принцессы. Глаз не спускать. - Он взял Делию за локоть, отвел на пару шагов. - Простите, принцесса, за столь дерзкие и вульгарные подробности, но впредь, когда вам понадобится в уединении проинспектировать кустики, непременно предупредите Мару, пусть идет с вами и озирает окрестности. Это строжайший приказ. Пока мы отсюда не выберемся, уединения для вас не существует. - Думаете, они вернутся? - тихо спросила Делия. - Не знаю. Но рисковать не будем. Вы ухлопали кого-то, за чью смерть они вознамерились мстить. Однако возможности у них невеликие... Он не кривил душой, именно так и считал - за время пути успел многое обдумать. Да и неудачное покушение добавило кое-что к прежним размышлениям. Очень уж примитивно оно было обставлено: несколько коммандос, высаженные вертолетом... Значит, у лилипутиков нет ни реактивных самолетов, ни авиабомб, ни ракет "воздух-земля", способных нанести человеку рану не легче той, что оставляет разрывная пуля. Реактивные самолеты - излишняя игрушка для пещеры, какой бы гигантской пещера ни была. А отсутствие бортового ракетного вооружения, транспортируемых по воздуху взрывных устройств можно истолковать двояко: либо этого еще не научились делать, либо, что гораздо вероятнее, - там, внизу, _о_д_н_о государство. У них просто-напросто нет противника, внешнего врага, против которого следовало бы создавать боевую авиацию. В таком случае вертолеты - не более чем полицейское оружие. А для скрытных путешествий по большому миру годятся исключительно подводные лодки. И все же следовало сделать поправку на неизвестное. Под землей таился целый мир, о котором ничегошеньки не известно - тут лучше бы обойтись без скоропалительных выводов и не считать свои гипотезы святой истиной... Чертовски пригодился бы пленный, вот что. Смело можно сказать: вертолет улетел раньше, чем оставшийся в живых (или оставшиеся) десантник успел до него добраться. Но отыскать брошенных коммандос - дело немыслимое. Даже если не затоптали в суматохе, под каждую травинку не заглянешь, а заклинаний подходящих нет. Затаился под любым седлом, под расстеленными плащами... Ко всем неприятностям прибавилась еще одна: теперь и небо таило угрозу. Незаметно подкравшийся вертолет может и швырнуть канистру с какой-нибудь химической пакостью. Судя по всему, нападение на Делию готовили в страшной спешке, вызванной яростью кого-то власть имущего, второпях отданным приказом, неминуемо влекущим столь примитивное исполнение - и это тоже знакомо до отвращения... Что случится, когда за дело возьмутся более умные люди? Или они достаточно удалились от входа в пещеру? Но входов может быть и несколько. Словом... Словом, удирать надо побыстрее, вот что. 11. КОРОЛЬ ВО ВСЕМ ВЕЛИКОЛЕПИИ Встали рано, когда солнце еще не выглянуло из-за курганов. Радужный Демон и крохотные преследователи не подавали признаков жизни - зато Мара с Леверлином, когда Сварог проснулся, уже старательно разгуливали на четвереньках там, где ночью лежала Делия, чуть ли не тычась лицами в землю, передвигаясь так осторожно, словно повсюду рассыпано битое стекло или посверкивают проволочки противопехоток. И вскоре Мара удовлетворенно хмыкнула, без тени брезгливости подняла что-то двумя пальцами, положила на ладонь, подошла показать Сварогу. Вокруг, сталкиваясь головами, столпились остальные. На ладони в нелепой позе лежал крохотный трупик - в пятнистом буро-зеленом комбинезоне, голова закрыта капюшоном, на поясе виднеются какие-то черные чехлы, одна нога в высоком черном ботинке вывернута совсем уж неестественно. Ощутив смешанную с отвращением жалость, Сварог буркнул: - Закопайте его. И седлайте коней. "Всегда одно и то же, - зло подумают он, направляясь за своим седлом. - Неразбериха, спешка, идиотские приказы - и нелепо гибнущие рядовые. Мир упорно не меняется..." За курганами простиралась до горизонта унылая равнина, не обремененная ориентирами и красотами пейзажа. Мару с Шедарисом Сварог определил периодически поглядывать на небо и слушать в четыре уха. Сам он был откровенно мрачен - потому что единственный из всех представлял, что такое атака с воздуха, пусть и проведенная крохотными боевыми машинами. Однако с воздуха сюрпризов не последовало, зато на земле началась сущая чертовщина. Когда конь шарахнулся, храпя, Сварог сначала зашарил взглядом по небу, и переключил его внимание лишь сдавленный вскрик Делии, вытянувшей вперед руку. Там шагали ноги - не особенно и спеша, пересекая им путь. Две голые человеческие ноги, правая и левая, синюшно-белые, аккуратно отсеченные на всю длину, они целеустремленно, размеренно переступали по земле, и никакого туловища при них не наблюдалось. Сахарно белели аккуратно перерубленные кости, багровело мясо - никакого человека-невидимки, просто две отрубленные ноги, пустившиеся странствовать. Отряд моментально сбился в кучу, Мара неуверенно потянулась за пистолетом, Сварог яростно зашипел на нее, и все застыли в седлах, боясь дохнуть. Зрелище было столь дикое и неожиданное, что не нашлось никаких мыслей, даже панических, и это оцепенение передалось дрожащим всем телом лошадям. Ноги спокойно удалились, топча и раздвигая сухо шуршащую траву. Их долго провожали взглядами, Шедарис зачарованно выругался оборотами, вовсе уж противоречившими этикету, но златовласая принцесса, не обратив внимания, сама вполголоса отпустила такое, что Сварог фыркнул. Она опомнилась, чуть покраснела: - Дичаем, граф, право... - Одичаешь здесь, - сердито сказал Сварог. Ноги размеренно мелькали вдалеке. - Поехали побыстрее... Вскоре на берегу ручья, заросшего высоким камышом, они наткнулись на жирного, крайне деловитого енота. Енот примостился над медленной серой водой, обмывая желтый человеческий череп, старательно вертел его крохотными когтистыми лапками, окунал, вытаскивал и внимания на путников, проехавших в трех шагах, не обращал совершенно. У Сварога руки чесались влепить пулю в мохнатого полоскуна, просто так, от злости на непонятные, начавшиеся-таки поганенькие чудеса, но он крепился, и кавалькада проехала мимо, не задерживаясь. Сварог прикидывал направление, стараясь ни о чем не думать, так было легче. Но нехорошее предчувствие тупо ныло где-то под ложечкой. И напоролись. Черные колышущиеся пятна вдруг стали возникать впереди, словно расплывались в прозрачной воде кляксы туши, сначала казалось, что они появляются хаотично, но вскоре обозначилась четко очерченная ими гигантская дуга, далеко протянувшаяся по равнине, замыкавшая всадников в полукольцо облавы, а пятна приняли форму громадных черных псов. До них было не так уж и далеко, они медленно надвигались, то и дело замирая, настороженно всматриваясь, прижав уши. Сварогу не раз доводилось пугаться во время странствий по Харуму, но такой страх его еще не захлестывал. Основой было пронзительное осознание бессилия - полного и окончательного. Он помнил дьявольское проворство Акбара и понимал, что шанса нет ни малейшего. И все же взялся за топор. Кони давно остановились, прикованные к месту заклинанием Сварога, - иначе понесли бы. Псы один за другим садились, вывалив розовые языки, они не грозили и не нападали - просто преграждали дорогу, и их было столько, что страх помаленьку истаивал, перевалив все мыслимые высшие точки и оттого притупившись. В жизни так случается. Когда страха _с_л_и_ш_к_о_м много, его просто не чувствуешь. И отчаянно хочется проснуться... Отчаянно цепляясь за любую соломинку, Сварог повторял про себя: "Они не охотятся стаями. Не охотятся стаями". Он слышал это от кого-то. Определенно. Еще на "Божьем любимчике". Хелльстадские псы, в отличие от обычных волков и диких собак, повадками схожи скорее с тиграми и медведями. У каждого своя территория, строжайше охраняемая. И коли уж они собрались вместе, то... Что? То их _н_а_т_р_а_в_и_л_и_. Он бросил взгляд вправо-влево. Его орлы держались достойно, на лицах читалась скорее обреченная решимость, чем страх. Шедарис даже оскалился не хуже псов. Немая сцена затягивалась, и поведение гармов все больше убеждало, что дело тут нечисто. Ни один дикий зверь так себя не ведет. Он либо нападает, если превосходит числом или твердо надеется на победу, либо бежит - а в крайнем случае делает угрожающие выпады. А эти сидели, ни один не лег, не встал. Выполняли приказ... или ждали такового. Сварог вздрогнул, услышав ненатурально спокойный голос Делии: - А в самом деле, с чего мы взяли, что за нас так и не возьмутся всерьез? "Старухина бечевка, - вспомнил он. - Но неизвестно, куда понесет ветром..." Косясь на псов, сказал сквозь зубы: - Если здесь есть хозяин... - Есть, - уверенно ответила Делия, глядя назад через его плечо. - Обернитесь. Если это не хозяин, я съем свою шляпу. И вашу тоже. Сварог обернулся. Да, впечатляло. С противоположной стороны на них надвигался замок, летевший над равниной на высоте человеческого роста. Он не походил ни на замки ларов, ни на земные фортеции - несколько соединенных крытыми галереями зданий с прильнувшими к ним круглыми башнями, темно-вишневые стены с выпуклым белым узором, черные крутые крыши, затейливые флюгера и горгульи цвета старого золота, стрельчатые окна, сплошь в радужных разноцветных витражах, изящные зубцы... Замок был прекрасен незнакомой, чужой красотой и казался выточенным из одного куска с недоступным человеческим рукам изящным мастерством. Невесомо плывущий над землей, он выглядел самой естественной деталью пейзажа, ничуть не казался нелепым или необычным. Замок был з_д_е_ш_н_и_й_, а они - чужими, со всем их изумлением и испугом. Никогда еще за все время пребывания в Хелльстаде Сварог не чувствовал так остро, что попал в совершенно _ч_у_ж_о_й_ мир, живущий _о_т_д_е_л_ь_н_о_... А в следующий миг, вспомнив о долге командира, четко произнес про себя все необходимые слова. Что бы там ни таилось в замке, сам замок был именно таким, каким предстал взору. И вместе с тем... Сварог в который уж раз проклял убогость мага-недоучки, то бишь себя самого. Перед ним - далеко не впервые - оказалась некая загадка, чьей сути он не понимал. Словно бы и нет здесь ни зла, ни добра, а замок - не просто замок. И это все, что оказалось доступным "внутреннему взору", точнее не выразишь по невежеству своему в высокой магии... Замок остановился, опустился наземь. Высокая дверь (определенно парадный вход) вдруг медленно и плавно откинулась, словно подъемный мост, на ее внутренней стороне обнаружились ступени. Приглашение было самое недвусмысленное, и все же они, как легко догадаться, медлили. Приходи, красотка, в гости, мухе говорил паук... Тогда за спиной раздалось короткое могучее рычанье, словно гром тяжело ворохнулся в безоблачном небе, псы придвинулись разом и садиться уже не стали, замерли, растопырив передние лапы, угрожающе склонив головы. Сварог первым слез с коня, угрюмо бросил: - Пошли? На замок людоеда что-то не похоже... - На замок примитивного людоеда, - тихо повторил вслух Леверлин его невысказанную мысль. - Людоед с чувством прекрасного, сдается мне, еще опаснее... Бони решительно взвалил на плечо пулемет. Сварог покосился с большим сомнением, покачал головой, но промолчал. И пошел впереди, как и надлежит отцу-командиру, громко насвистывая "Пляску смерти", песенку невеселую, но все же не относившуюся к похоронным маршам: "Гроб на лафет, он ушел в лихой поход..." Поднявшись по широким ступеням, они оказались в длинном высоком коридоре, сечением напоминавшем перевернутый колокол. Стены были темно-розовые с белыми прихотливыми прожилками, на равном расстоянии горели неярким золотистым свечением ажурные шары, словно бы висевшие в воздухе у стен, едва касаясь камня, выглядевшего монолитным и, вот чудо, теплым. Чтобы проверить это странное, неотвязное впечатление, Сварог воровато провел ладонью по ближайшему плавному изгибу. Ненамного, но теплее все же, чем обычный камень, и словно бы отталкивает ладонь, самую чуточку, едва заметно. Впереди показалось что-то, летящее навстречу. Птица. Золотая, украшенная дивной чеканкой, сверкавшая радугой самоцветов. Распахнув неподвижные крылья-веера, она подлетела, замерла в воздухе, отвесила церемонный поклон (едва слышно, мелодично звякнули золотые чешуйки на шее, колыхнулись над головой огромные рубины на тоненьких стебельках), развернулась на месте вокруг невидимой оси и очень медленно поплыла назад, в глубь коридора, распространяя тонкий, как весенняя капель, звон. Все молча направились следом. Высокие коридоры, широкие лестницы, залы, колонны - зеленые с черным, густо-алые с синим, фиолетовые с пурпурными прожилками, золотистые с черными нитями, полупрозрачно-лимонные с таинственным переплетением темных прожилков внутри. Повсюду этот странный камень, менявший цвета, оттенки и сочетания красок, как личины, чересчур красивый, чтобы опошлять его роскошными украшениями. Только однажды Сварог увидел в нише невысокое золотое деревце тончайшей работы, а в другом месте - коня из темного камня, выглядевшего страшно древним, вытесанного грубовато, примитивно, но казавшегося идеально завершенным, так что еще один, слабехонький удар резца бесповоротно испортил бы скульптуру. Под ногами не было ковров, но шаги отдавались глуховато, словно прихотливые узоры каменного пола, похожие то на письмена, то на древние географические карты, поглощали звуки. Неожиданно за очередным поворотом открылась высокая стрельчатая арка, а за ней - огромный зал в розовато-лиловых тонах с алыми и черными прожилками. В обрамленных полуколоннами нишах стояли черные сундуки, все в золотом узоре с неизбежными самоцветами, а сводчатый потолок усыпан красными каменьями, словно бы повторявшими созвездия ночного неба неизвестной планеты. У стены, на троне, будто вырезанном из цельной глыбы янтаря, сидел человек в пурпурной мантии и ажурной митре цвета серебра. Птица, пролетев над его головой, опустилась на спинку трона меж двух прозрачно-золотистых шаров, застыла. Сварог весь подобрался, удивляясь, как много можно ухватить взглядом в минуту опасности. Слева от трона - странное сооружение, больше всего напоминающее груду черных и фиолетовых шаров, отчего-то не рассыпавшихся согласно закону всемирного тяготения, а слипшихся подобно виноградной грозди, только высотой в три человеческих роста. Совершенно не гармонирует со всем остальным - и, коли уж присутствует, надо полагать, вещь в обиходе необходимая. Справа от трона - двое в богатой одежде незнакомого фасона, один помоложе, другой постарше. Смотрят не без интереса. Меж троном и стеной - две лежащие пантеры из черного металла. Человек на троне шевельнулся, лениво и плавно переменил позу - и пурпурная мантия на миг вспыхнула радужными переливами. Его митра, Сварог хорошо рассмотрел, состояла из множества серебряных сосновых шишек, сплетенных в нехитрые узоры. Работа тончайшая, каждая чешуйка видна, шишки словно бы удерживает вместе не искусство мастера, а волшебная сила. Скверно. По легендам, короны из сосновых шишек носят горные тролли, точнее, их короли, личности насквозь злокозненные и человеку враждебные изначально. Правда, и горные тролли, и их короли проходят по разряду совершеннейшей небывальщины, но мы в Хелльстаде, господа, мы в Хелльстаде... И Сварог вежливо наклонился по всем правилам придворного этикета, прижав ладони к груди (для чего пришлось, чтобы освободить руки, засунуть топор за пояс). Их разделяло шагов двадцать. Он хотел было подойти ближе, но один из стоявших у трона остановил его, чуть заметно пошевелив ладонью. Что-то обрушилось на него невидимой лавиной. Беззвучный удар оказался так силен, что Сварог не сразу и распознал его природу. Прошло несколько долгих, мучительных секунд, раздиравших разум и душу неописуемой людскими словами болью, прежде чем он понял: это зауряднейшее Заклятье Ключа, это маг прощупывает мысли. Как и вся здешняя магия, на Сварога заклятье не подействовало - но все равно, удар был невероятно могуч. Сварог сам было попытался определить, кто перед ним. После такой плюхи он словно бы полуослеп и наполовину оглох в магическом смысле, умение-то было не принесенное с собой, а полученное здесь и оттого здешним воздействиям вполне подверженное... И все же он, словно через мутное стекло, разглядел, что человек в короне горных троллей ничего общего с нечистой силой не имеет. Человек на троне удивленно поднял левую бровь: - Недурно для мира, где колдовство забыто и задушено... Или вы из Керуани? - Я из Готара, - взвешивая каждое слово, ответил Сварог. - Я - барон Готар. И представления не имею, где такое место - Керуани... - Где это - Готар? - В Пограничье, ваше величество, - ответил за Сварога придворный постарше. - Ах, вот как... - холеное, породистое лицо осталось то ли равнодушным, то ли исполненным устоявшейся брезгливости ко всему и вся. - И что же вам понадобилось в моем королевстве, барон? Вас не предупреждали, что к незваным гостям здесь относятся... прохладно? - У меня не было другого выхода, - сказал Сварог осторожно. - Нас прижали к вашей границе, и мы рискнули... - Он искал обороты поцветистее. - В наши планы отнюдь не входило нанести оскорбление или бесчестье вашему славному королевству, равно как и его владыке, но, движимые необоримыми обстоятельствами... Позволено ли мне будет осведомиться о вашем благородном имени, если сие не противоречит этикету... - Я - Фаларен. Первый - и последний. Король Хелльстада. Говорите проще. Пожалуй, я разрешу вам сесть, как-никак с вами дама, принцесса... "Просек, сука", - мысленно охнул Сварог. Глаза короля на миг стали сосредоточенно-отрешенными, потом он сделал небрежный жест, и Сварог, по наитию обернувшийся, узрел за спиной фиолетово-черное кресло, словно бы составлявшее одно целое с полом, - и за спинами его людей возникли такие же. Краешком глаза успел заметить, что лица у его орлов растерянные, болезненно исказившиеся, - на них обрушился тот же удар, и им пришлось еще хуже. - Девчонка - ваша дочь? - спросил вдруг король. - Племянница, - сказал Сварог. И затаил дыхание. Но король преспокойно кивнул. "Все не так плохо, - подумал Сварог. - Есть шансы. Это человек, и Высшего Знания он не достиг, если не может читать мысли, если не может узнать имя, коли оно не названо..." - Племянница, - кивнул король. - Значит, наследственное. И все остальные... Как вам удалось, обладая такими способностями, остаться незамеченными бандой этих летучих идиотов? Я имею в виду ларов. - Мы старались этих способностей не проявлять, - сказал Сварог. - Места у нас захолустные, на них давно махнули рукой... - Это похоже на ларов, - улыбнулся король одними губами. - Прежде всего, дорогие гости, хочу вас попросить не бросаться на меня с мечами и не палить из ваших примитивных хлопушек. У иных из вас это шальное желание саженными буквами начертано на лицах... Видите ли, я бессмертен... почти. На мне заклятье, - сказал он, словно извиняясь. - Ни один из рожденных под этим солнцем не может причинить мне вреда. Охотно позволил бы вам развлечься, сколько душе угодно, встреться мы этак три тысячи лет назад. Но меня давно уже не занимает людское бессилие против нашей персоны - исчезла всякая прелесть новизны... Или дать все же вашей очаровательной, упрямой девочке возможность убедиться? Я же вижу, как сжигает ее недоверие. Ко мне так редко попадают дети... Хорошо, наша персона будет милостива. Пожалуйста, детка. Сварог не оборачивался, не видел даже, что бросила Мара. Зато видел, что из этого вышло: мелькнуло что-то темное, крутящееся и в тот же миг исчезло в тусклой вспышке перед самой грудью короля. - Думаю, этого довольно? - вежливо спросил Фаларен. - Оставим эти скучные забавы и перейдем к более интересным вещам. Признаюсь, я пресыщен жизненными впечатлениями - по причине их удручающего однообразия. И, когда случается что-то любопытное, небывалое доселе, я терзаюсь любопытством, как самый обычный человек. Вы меня не на шутку заинтересовали, дорогой барон, и вы, господа и дамы. Хелльстад не может пожаловаться на забвенье. Нас посещают не столь уж редко. Но все визитеры столь же удручающе однообразны. Большая их часть заявляется сюда в поисках кладов и приключений. Другие, их меньше, пытаются укрыться здесь от врагов, пересидеть погоню, наивно надеясь, что я оставлю их в покое, если они забьются куда-нибудь в уголок и затаятся, как мышки. Впрочем, порой я и оставляю их в покое, все зависит от настроения, друзья мои, с какой ноги встанешь, увлечен ты делом или празден... Но впервые за последние четыре тысячи лет - впервые! - здесь появилась компания, решительно не похожая на всех прежних гостей. Не кладоискатели, не беглецы, не ищущие уединения отшельники. Вы целеустремленно пересекаете Хелльстад на пути к своей, неведомой цели - мимоходом, словно лесную полянку или деревню при дороге. Давно, давно уже мои владения не использовали столь бесцеремонно, в качестве проезжего тракта... - Вас это обижает? - невинно спросил Сварог. - Обижаться на людей? Мне?! - усмехнулся Фаларен. - Меня это ужасно заинтриговало, милейший. Всего лишь. И я приказал оставить вас в покое. Мои Летучие Рожи - примитивные шуты, привратники, не более. Правда, они отхватят вам голову, как вы отхватываете кусок печенья... Но я не велел вас трогать. Решил подождать. Это великолепная игра - сидеть и думать, пытаясь угадать, как поведет себя очередной захожий бродяга. Признаюсь вам, первое время не трогают никого - пока я не решу, что угадал намерения незваного гостя. И тогда начинается забава. Я редко отдаю конкретные приказания - разве что гость особенно меня заинтересует. В большинстве случаев, стоит мне убедиться, что мы столкнулись с очередным примитивом, вступают в игру давно отработанные механизмы - и не всегда я досматриваю до конца. - Насколько я знаю, были люди, которым удалось отсюда выбраться... - Ну естественно! Я же не стремлюсь уничтожать абсолютно всех, кто ко мне попадает. Во-первых, порой оставить в живых бывает еще забавнее. Какой-нибудь бродяга, отягощенный тем, что он полагает ценной добычей, вырывается из Хелльстада, себя не помня от радости и славя свои везение, удачу и богатырский меч... Меня такой исход развлекает, давая повод к философским раздумьям об ограниченности людского ума и относительности всего сущего. Во-вторых, нужно быть практичным. Если станет известно, что отсюда не возвращается _н_и_к_т_о_, ко мне перестанут заходить в гости - кто решится на заведомо обреченное предприятие? И я лишусь развлечения, а у меня и без того почти не осталось развлечений... О, если бы я наконец решился засесть за книгу! Это была бы поучительная и грустная книга, барон, столько репутаций славных героев, попавших в летописи, удостоившихся монументов, гербов и корон, рассыпалось бы прахом... Но никто не оценит сей труд по достоинству. Вернемся к вам. Вас оставили в покое. Наблюдали, конечно. И я убедился, что мои владения для вас - не более чем досадная преграда, которую вы стремитесь побыстрее преодолеть, направляясь к морю. Каюсь, у меня не хватило терпения подождать, пока вы достигнете берега, и я послал собак... вы неплохо держались. Иногда я н_а_ч_и_н_а_ю_ с собак, и многим этого бывает достаточно, улепетывают, бросая доспехи... - И они гибнут? - Не всегда, что вы. В том-то и прелесть игры. Хотя трусов я не люблю. Смелый еще имеет шансы, но трус... - холодные сине-зеленые глаза чуть сузились. - Не одобряете таких забав, а? - Вам виднее, как распоряжаться у себя дома, - сказал Сварог. - Совершенно справедливо. С какой стати мне становиться добреньким? Почему-то волшебные страны считаются самым подходящим местом для бесцеремонных прогулок без согласия хозяев. Как бы вы себя повели, начни по вашему баронству болтаться незваные пришельцы из иного мира, охотиться на ваших коров, обижать ваших крестьян, долбить стены вашего замка в поисках кладов? - Многие и не подозревают, что вы существуете, - сказал Сварог. - Считается, что здесь нет хозяина. Только туманные слухи о некоем короле... - Не заступайтесь за них, за этих наглых людишек. Они с той же бесцеремонностью ломились бы сюда... По крайней мере, четыре с половиной тысячи лет назад, когда о моем существовании было прекрасно известно всем поголовно, это ничуть не останавливало нахалов, наоборот... - Сколько же вам лет? - с ненаигранным любопытством поинтересовался Сварог. - Пять с половиной тысяч... И сколько-то там еще _п_р_е_ж_н_и_х_. Кажется, сорок с небольшим. Точнее не помню, годы для меня... вы же не помните, сколько вам минут? - Значит, вы жили еще до Шторма? - Я с удовольствием расскажу вам о себе, - сказал король с ноткой нетерпения. - Но сначала _в_ы_ расскажете, куда направлялись и зачем, чтобы наша персона утолила любопытство. Тогда и решим вашу судьбу. Возможно, окажетесь полезны. Вы мне представляетесь довольно интересным для провинциального барона экземпляром, ваши люди храбры и вымуштрованы, не паникуют, во всем положились на вас - чувствуется выучка. К тому же с вами принцесса, а особы королевской крови в последний раз посещали эти места... да, около полутора тысяч лет назад. О, простите, долг гостеприимства... Он слегка завел глаза под лоб, и откуда-то из дальнего угла зала вереницей поплыли золотые подносы с фруктами и разноцветными винами в хрустальных графинах невыносимой прозрачности. Когда один остановился в воздухе рядом с локтем Сварога, тот легонько отшатнулся - как-никак он был захолустным бароном, не привыкшим к таким чудесам. И в то же время быстренько проверил угощение, убедившись, что ни отравы, ни наведенного заклятья нет, налил себе черного вина. Потом сказал: - У вас несколько странные порядки, ваше величество. Гости, люди совершенно случайные, сидят, а придворных ваших вы оставили стоять... - Да? - Король с непритворным удивлением оглянулся. - Совсем забыл, конечно... А напомнить они не осмелились, вымуштрованы не хуже ваших... Можете сесть, господа. Сварог смотрел во все глаза. Пол за спинами придворных беззвучно вспучился двумя бутонами, они раскрылись, формируясь, покрываясь дырами, выгибаясь, - и появились два кресла. Придворные уселись с явным облегчением. - Я не деспот, - сказал король. - Просто, любезный барон, как-то забываешь о всяких мелочах... Итак. Попробую сначала догадаться сам, нужно тренировать интеллект... Вы, конечно, не Керуани, иначе не остановились бы перед гармами. Керуани были великие мастера общаться с собаками, это умение не подводило их даже с гармами. Впрочем, Керуани давно исчезли... Но в вашем роду, несомненно, были сильные маги, затаились, ничем себя не проявляя, оттого и избежали пристального внимания ларов. Примерно так же обстояло и с вашими людьми. Какое-то время вы сидели тихо... А потом... Вас что-то погнало в дорогу с неодолимой силой? И цель заставила наплевать даже на Хелльстад? Сварог молча поклонился. Все оборачивалось прекрасно - Король Сосновая Шишка сделал неверное предположение, а дальше строил на нем стройную, логически непротиворечивую версию. "Захолустный барон, потомок притаившихся магов"... Говорят, так бывает и с шизофрениками - логика непоколебима, построения изящны, вот только исходная предпосылка абсолютно неверна... Был страшный соблазн врать и дальше, но Сварог побоялся запутаться. К тому же его люди не обладали теми же способностями и защитой, пока что им удалось выкрутиться, но при малейшем подозрении за них возьмутся всерьез. Что-то странное говорил король о его орлах, какую-то фразу, достойную детального анализа, но ведь не переспросишь... - Мы идем, чтобы уничтожить Глаза Сатаны, - сказал он, чувствуя под ногами вместо каменного пола тонкий лед. - Отец... он оставил мне письмо, которое следовало вскрыть к определенной дате. Дата эта наступила три недели назад. Там говорилось, что на основе какого-то старинного предсказания мне суждено доставить в три королевства принцессу Делию Ронерскую, которая одна и способна уничтожить Глаза Сатаны. Вот и все, если вкратце. Мы отправились в путь... Король взглянул через плечо Сварога, и тут же раздался голос Делии, звучный, ровный, чуточку надменный: - Барон выразил суть удивительно кратко и точно. Взгляд короля стал пронзительно-сверлящим, он прямо-таки лежал на плече Сварога, как железный шест, и Сварог поймал себя на том, что перестал дышать. На короле заклятье, его не может убить никто, родивший под этим солнцем... но Сварог-то, если вдуматься, родился под _д_р_у_г_и_м светилом? Эти предсказания с их казуистическими крючками... Там же не сказано, будто короля не может убить _в_о_о_б_щ_е _н_и_к_т_о_... - Ну что ж... - медленно произнес король, и по его лицу Сварог понял, что испытание выдержал. - Вы говорите правду... Да, вот именно. Сварог уже давно понял, какие юридические крючки и коварные оговорки кроются за чеканными, казалось бы, пророчествами, напоминающими строгие математические формулы только с виду... - Мы вас разочаровали? - спросил Сварог. - Ничуть. Меня разочаровало то, что ответ на загадку наконец прозвучал. Печально, когда с тайны падают все покровы - ведь скука подступает вновь... Что ж, задумка была неплоха. В этом унылом мире давно не случалось столь дерзких и масштабных предприятий, на меня прямо-таки пахнуло добрыми старыми временами, когда богатыри были богатырями, а колдуны колдунами... - Он небрежно бросил через плечо: - Вам известно что-нибудь о таком пророчестве, Лагефель? Тот, что постарше, моментально отозвался: - Так называемый Кодекс Таверо, ваше величество. Один из его разделов, а именно... - Избавьте меня от таких подробностей, Лагефель. Вам до сих пор не хватает умения воспарить над несущественными деталями, охватывать умом целое... Пророчество было. Этого достаточно. Правда, это означает лишь, что однажды оно было произнесено. И не более того. Вам доводилось слышать, барон, что не всякое пророчество с роковой непреложностью воплощается в жизнь? - Доводилось, - кивнул Сварог, насторожившись еще сильнее, если только такое было возможно. - Будущее - вовсе не застывший монолит, скрепленный пророчествами и предсказаниями, как вечным "кромольским раствором". Секрет "кромольского раствора", кстати, нынешними гильдиями каменщиков утрачен... - Король усмехнулся. - Барон, вы и ваши спутники - идеалисты? Подвижники? Вы одержимы горячим желанием облагодетельствовать человечество? - Боюсь, до таких высот наш идеализм не простирается, - сказал Сварог, усмехнувшись елико возможно циничнее. - Благодарю за откровенность. Скорее уж на лицах иных из ваших людей читается не идеализм, а страстное желание проникнуть взором в мои сундуки... Вон тот здоровенный, с крестьянской рожей, скоро прожжет их взглядом... Сокровища там, милейший верзила, сокровища, как же без них? Барон, чего вы ждали - герцогской короны? Земель? Орденов? - Возможно, я вас разочарую, но мое нахальство простирается на все сразу... - сказал Сварог. - Ничего, - благодушно сказал король. - Дело житейское. Идеалисты среди магов - великая редкость, сколько живу, встречать не доводилось. Возможно, есть что-то такое в потоке апейрона, влияющее на сознание мага... Словом, идеалистов нет. Другое дело - святые, но меж святыми и магами мало общего еще и оттого, что магия подчиняется законам природы, а чудеса, творимые святыми, проистекают... гм, из другого источника. Нет, барон, вы меня не разочаровали, это я вынужден вас разочаровать. Наша персона не желает, чтобы Глаза Сатаны были уничтожены. Не вздумайте только подозревать меня в симпатиях к силам Тьмы. Я одинаково равнодушен и к Тьме, и к Свету, я - это Нечто Третье, хотя мудрецы и вбили себе в голову, будто такого не может быть... Даже мой мэтр Лагефель когда-то так считал, до знакомства со мной. Не смущайтесь, мэтр, вы с тех пор на глазах поумнели... Я - это я, - он значительно поднял палец, и в его голосе сквозило самодовольство. - Ибо добился всего собственными трудами, без помощи и темных сил, и светлых, а посему свободен и от обязательств перед ними, и от симпатий с антипатиями. Даже лары вынуждены со мной считаться. Я еще в древние времена предпринял кое-какие меры, делающие их бессильными передо мной. Так вот, мои взгляды можно назвать свободными и исполненными терпимости. Здесь может разгуливать Князь Тьмы, когда ему захочется. А в горах на полуночи обитает отшельник из приверженцев Единого, я велел его не беспокоить. Подлинно могучему владыке присуща терпимость. Особенно такому, как я. За те тысячелетия, что я здесь правлю, ушло в небытие столько темных и светлых богов, столько бессмысленных сражений Света и Тьмы отгремело... Сварог мысленно поздравил себя с удачей - не пришлось ломать голову, проявляя чудеса проницательности, на каковые он, трезво мысля, и не способен. Король сам преподнес свой главный пунктик, на блюдечке. Мания величия в самой примитивной и недвусмысленной форме. Справедливости ради стоит заметить на полях - а чего еще прикажете ожидать от самодержца, ухитрившегося усидеть на троне пять с половиной тысячелетий? И еще - Король Сосновая Шишка как-то не тянул на настоящего мага. Хоть Сварог и не видел настоящих никогда... То, что он владыка Хелльстада, ничего еще не доказывает. На иных тронах, отнюдь не захолустных, сиживали и дебилы, и просто дикие посредственности. Правда, это ничуть не умаляет могущества Хелльстада, но ведь и с земными державами точно так же обстояло... - Иными словами, вы намерены мне воспрепятствовать? - спросил он. - Ну разумеется, - сказал король. - По-моему, я уже воспрепятствовал... Что-то не клеилось. Если за всеми имевшими несчастье сюда забрести наблюдают с момента их появления, почему Сварог в прошлый раз выбрался незамеченным? Или в этом и заключалась игра? И король, сразу его опознавший, готовит коварнейшую ловушку, играет, как кошка с мышкой? - Ну что же, умные люди, оказавшись в вашей ситуации, тактично молчат, - сказал король. - Вы молчите, а значит, умны. Что вас больше интересует - ваша участь или желание узнать движущие мною мотивы? - Второе, - сказал Сварог. - Поскольку догадываюсь, что моя участь не от меня зависит... - Верно. И все же... Каждый сам определяет свою участь. Определили свою и вы. Я решил взять вас на службу. Даже великому владыке прискучит одиночество, если оно затягивается. Ему нужны верные слуги... "И свежие слушатели, способные должным образом оценить хозяйские монологи", - добавил для себя Сварог. Как учит история, выслужившиеся из грязи князья четко делятся на две категории - одни стараются напрочь забыть свое свинопасье прошлое, вытравить его из памяти окружающих. Другие, наоборот, кстати и некстати любят вспомнить вслух, из какой грязи поднялись. И та, и другая линии поведения еще не свидетельствуют ни о высоком интеллекте, ни о широте души. Просто одни - снобы, а другие - нет. Фаларен, скорее, из тех, кто бережно сохраняет помянутую грязную канаву, огородив ее золотым забором, и любит под настроение показывать гостям... А вслух он сказал: - Я безмерно благодарен, ваше величество, за столь высокую честь. Но не представляю, чем могу оказаться вам полезным... - Откровенно говоря, я тоже в данный момент не представляю, - признался король. - Но непременно что-нибудь придумаю. Мое владение ничуть не напоминает убогое поместье, куда нанимают работников для примитивных конкретных дел. Подлинный ум заглядывает далеко вперед... Эти господа, - незначительный жест ладони, - тоже не имели сначала четко определенных обязанностей, но со временем оказались полезными. Так же поступим и с вами. Да, есть еще ваши люди... Можно отправить их восвояси, насыпав полные карманы бриллиантов, а можно и использовать в какой-нибудь новой забаве... - Он опять глянул мимо Сварога. - Прелесть моя, не нужно столь гордо и возмущенно вскидывать вашу изящную головку. Сколько лет правит в Ронеро ваша династия? Тысячу двести? Я сидел на этом троне, когда предки всех вас бродили в звериных шкурах, отброшенные Штормом к началу времен... Итак, ваши люди, барон. Неплохая коллекция индивидуумов, в той или иной мере одаренных магическими способностями. Жаль разбивать столь тщательно подобранный оркестр. Пожалуй, и они мне пригодятся. Жалую долголетие, роскошь, удовлетворение всех и всяческих прихотей... и так как далее, нужное подчеркнуть, недостающее вписать самим. Согласием не интересуюсь, поскольку не предоставляю выбора. Надеюсь, среди вас нет идеалистов и безумцев, способных отказаться и подвергнуться моему гневу? - И он медленно обвел всех капризно-деспотическим взором. Стояло молчание. Сварог волчьим чутьем угадывал - все полагаются на него, прекрасно понимая, что ничего другого не остается. - А главным вашим предназначением станет - помочь мне победить скуку, - продолжал Фаларен. - Скука - единственный и главный враг бессмертного. Впервые она объявила войну уже через несколько столетий после моего воцарения. Перед вами - неутомимый воитель, в борьбе со скукой испробовавший все. Все мыслимые разновидности добрых и злых поступков. Добро быстро истощает изобретательность, оно удручающе однообразно и оттого становится невольным союзником скуки. Зло не в пример многограннее, оно тысячелико, но пороки, извращения и злодейства тоже в конце концов исчерпываются, как ни пытаешься их разнообразить, порой вовлекая в свои забавы миллионы смертных двуногих, не ведающих о том... - он мечтательно уставился в потолок. - И со временем обнаруживаешь, что собственноручно содрать кожу с какой-нибудь принцессы так же скучно, как и столкнуть в бессмысленной схватке две самые сильные державы... Да-да, это я развязал Лабурскую войну... вы ее не помните? Вот видите, как все бессмысленно... А короля Шого и его таинственное исчезновение еще помнят? Ах, даже вошло в поговорку? Ну конечно, это был я. Показалось забавным сесть на престол обычного земного королевства, потом, очень быстро, стало скучно... Насколько мне известно, иные глупцы там, наверху, всерьез подозревают меня в попытках развязать с ними войну за власть над Империей Четырех Миров. Болваны. Власть над Империей мне наскучила бы столь же быстро. Хотя, оговорюсь, стоит и попробовать. Но что прикажете делать потом? Лишь тот стремится к власти, кто примерно знает отпущенный ему срок... - Но видите же вы хоть какой-то выход? - с интересом спросил Сварог. - Конечно же! Во-первых, история человечества при всей ее черепашьей медлительности и однообразии - материал для изучения. Любопытно увидеть, куда все придет и чем кончится, будут ли повторены прежние ошибки, каким станет финал... И если после очередной катастрофы - которая нашу персону, разумеется, не затронет - на смену придет иная раса, как это стряслось и с Изначальными, и с Хоррами, и с чередой их предшественников, впереди меня ждут новые впечатления и острые ощущения. Во-вторых, я еще не исчерпал всех загадок этого мира. Есть еще и Багровая Звезда, и Нериада и Тетра с их тайнами, я оставил их напоследок, и теперь пришла пора... Сварог покосился на сановников - король сидел к ним спиной, и они смогли чуточку расслабиться. На лицах у них читалась безудержная, безграничная скука. Все эти монологи оба бедолаги явно выучили наизусть и могли отбарабанить без запинки, разбуди их посреди ночи. И король не может этого не понимать. Еще одна беда бессмертного - ему необходимы свежие слушатели, и менять их желательно почаще, иначе все кончится полубезумным обитателем необитаемого острова, часами церемонно беседующим с попугаями и пальмами. Пожалуй, бессмертие и впрямь коварнейшая ловушка. Если настигает одиночку. А если одиночка вдобавок - личность весьма посредственная, он ничуть не поумнеет за все тысячелетия, как ни штудируй умные книги... - Как же вышло, что вы стали властелином Хелльстада? - спросил Сварог. - Если Хелльстад существовал еще до Шторма... Но эта гостиница, оставшаяся целехонькой, как-то не совсем уместна в волшебной стране... Ему и в самом деле было интересно. Но имелась еще и подоплека - он подсознательно оттягивал неизбежную схватку, боялся, что может ее проиграть, злился на себя за этот страх, но ни на что не решался пока... - Вы, право, неглупы, - сказал король. - Гостиница для флотских чинов никак не вяжется с волшебной страной. Хелльстада, конечно же, до Шторма не было. Пока я его не создал. - В его голосе прозвучала кокетливая мечтательность, словно придворная красотка вспоминала свои победы. - Здесь, на сотни лиг вокруг, были великолепные курорты. Вы еще не видели ни Граневильского водопада, ни Озерной Страны, а ведь все сохранилось с тех времен, моим тщанием... Я любил отдыхать в этих краях - о, не в той гостинице, где вы побывали, для нее у меня не хватало кистей на эполетах... - Вы были моряком? - спросил Сварог. - Военным? - Угадали. Только корабли, естественно, неизмеримо превосходили все, какие вам доводилось видеть в жизни. К моему превеликому сожалению, барон, вы пока что не представляете, что такое атомный авианосец Длинного Прыжка. Верх совершенства и мощи (Сварогу очень хотелось спросить, что такое Длинный Прыжок, но это могло и выдать его знакомство с термином "атомный авианосец", так что он промолчал). К счастью, я был на суше, когда это началось, здесь, где отдыхал обычно. Бедняга "Трезубец", он сейчас то ли лежит на дне в Фалейском заливе, то ли пребывает в таких местах, что оторопь берет... Что случилось с успевшими взлететь самолетами, даже я не берусь гадать. Увы, никогда не питал пристрастия к сложным наукам. Ученый у меня есть, и этого достаточно. Не королевское дело - всерьез заниматься науками. "А служил ты, не исключено, каким-нибудь квартирмейстером, - подумал Сварог. - Даже пять тысяч лет спустя напоминаешь разбогатевшего буфетчика, благо все твое государство - это ты сам, и нет окружающего мира, где престижно быть сведущим в науках или хотя бы меценатом. Господи, это ж не человек, это растение, его и положить не грех..." - Это была война? - спросил он. - Все вместе. Мне трудно судить, катаклизмы ли вызвали войну, война ли спровоцировала катаклизмы или все разразилось одновременно и обстояло еще запутаннее... Достоверно известно одно: и война, и катаклизмы стали буйством сорвавшейся с цепи магии, разбушевавшегося колдовства. Были лаборатории, засекреченные, разрабатывавшие нечто такое, что, должно быть, послужило детонатором. Вам, к счастью, все это совершенно незнакомо - напыщенные ученые болваны, беззаботно ковырявшиеся во внутренностях непонятного им могучего чудовища, живого, заметьте, и отчего-то убежденные, что чудовище на такое обращение не обидится... Увы, Сварогу это было знакомо. Брезгливое отвращение к недоумкам-ученым, беззаботно дергавшим за усы демонов, - единственное, в чем он с королем полностью согласен. Всегда одно и то же - интеллигент считает, что способность мыслить делает его равным Богу, начисто забыв, что Бог - это создатель, а роль ученого при всей ее значимости и богатстве интеллектуальных исканий сводится к должности прилежного регистратора и толкователя. Создавать может один лишь Бог, и там, где человек посягает на это умение, кончается Хиросимой, Штормом, Судным днем... - Интересно, успели они улететь из гостиницы? - подумал он вслух. - Я там нашел на столе срочный вызов... - Сомневаюсь, что успели, - ничуть не удивившись, сказал король. - Там промчалось... нет, вы не поймете, барон. Ни сейчас, ни когда-либо потом. Никто ничего не понимал. Для многого из творившегося тогда слов в человеческом языке нет, не было и не будет. Меня еще долго преследовали сны... Сейчас он казался Сварогу ближе и понятнее. И все равно его следовало убить, потому что добровольно этот зажиревший псих их ни за что не отпустит. Остаться, войти в доверие, ждать подходящего случая - чересчур скользкий и чреватый полной неизвестностью путь, а время уходит... - Как же вам удалось? - спросил он тихо. - Везение, признаюсь откровенно, - сказал король. - Именно у меня отыскались необходимые качества, какие-то врожденные способности, хотя Керуани в нашем роду определенно не было. Мой ученый, - легкий кивок в сторону мэтра Лагефеля, - порой пытается отыскать объяснение, но забредает в непролазные дебри даже раньше, чем я перестаю его понимать. Бывают прирожденные лозоходцы, прирожденные кулинары и даже прирожденные палачи. Так и со мной. Когда пронесся Поток... Я называю это Потоком за неимением лучшего слова... больше всего это было похоже на дакату. Вам не случалось видеть дакату? Порой смертным удается попасть под нее и остаться в живых...