обычными словами неудобство в спине, ощущение тяжелого взгляда в затылок прямо-таки вопило: Арталетта уже в седле... Подметив, что Шедарис с помощью довольно неуклюжих маневров остался, в арьергарде, а рядом с ним держится Бони, Сварог бросил Маре повод своего заводного коня, подскакал к обоим заговорщикам и сказал: - Значит, улучить момент, вернуться тихонько... А? - Так ведь не нами придумано, что если прикончить такую вот вещунью... - мрачно сказал капрал. Бони решительно кивнул: - Меня старики учили, как делать... - Соколик ты мой, а про Лесную Деву тебе твои старики ничего не говорили? - спросил Сварог. - Ну-ка, рысью марш, герои! Вскоре впереди открылась большая ложбина. По ее дну струился быстрый ручей, а подъем и спуск оказались довольно крутыми, коням поневоле пришлось перейти на шаг. Сам Сварог именно здесь и устроил бы засаду. Стороной не объедешь - чащоба. Он пропустил всех вперед, огляделся. Никто, конечно, не увидел того, что открылось ему - а он видел словно бы черные клочья дыма, все еще реявшие меж желтыми стволами сосен на фоне росной паутины, над изящными листьями папоротника. Здесь их поджидало Зло, ушедшее с рассветом. Не следовало терять времени, однако он все же спрыгнул с коня, сделал несколько кругов, пригибаясь к самой земле. И в одном месте, где не росла трава, отыскал-таки на влажной песчаной почве смазанный четырехпалый след, напоминавший птичий, только огромный. И сразу вспомнил Ямурлак, мертвого верхового ящера с нелепо задранной четырехпалой лапой - похожа... Открытие оказалось бесполезным - все равно никто, даже Гаудин и Карах, не знали, что это за твари, откуда берутся, зачем приходят и куда уходят потом... Стоя рядом с камнем, он напряг слух. Сквозь ставший оглушительным птичий гомон где-то далеко, на пределе восприятия, пробивался глухой ритмичный перестук копыт - кони шли полным карьером. Он вскочил в седло. Достал кожаный мешочек и покопался в нем двумя пальцами. Наследство бабки-гусятницы оказалось не столь уж и большим - колдуны передают свои знания всерьез, только лежа при смерти, а если сложится иначе, тебе достанется пара подручных мелочей... Очень полезных, правда, в дороге. Там лежал маленький клубок желтых ниток, две красные ленты, одна синяя, большой моток бечевки и грубо вырезанный из черного камлота силуэт - так рисуют дети, то ли собака, то ли волк, ясно лишь, что это не корова и не крокодил. К камлоту был плотно приметан белыми нитками волчий зуб. Ленты не годились - Сварог не нашел бы в душе сил ни поджечь _э_т_о_т лес, ни затопить его водой. Он взял за хвост волка, швырнул через правое плечо левой рукой. Что бы там ни завладело Арталеттой и ее людьми, под ними самые обычные кони, все прекрасно получится... Он негромко произнес, как учила старуха: - Дует ветер от Камня Блуйгне, от Крепости Королей, несет ветер жизнь неживому, острые зубья к зубу, пламя глаз и шерсть черного цвета, цвета смерти и печали, чтоб сверкнули клыки, как семью семь печалей, и вонзились, как тридцать три тоски, чтобы сверкнули глаза, как семью семь невзгод... И подхлестнул коня. Конь отчаянными скачками взобрался на песчаный склон. Сварог оглянулся и успел еще увидеть, как из папоротника поднимается черная спина громадного волка. И подумал, что заклятье, должно быть, ужасно древнее, сочинено в забытые эпохи, когда цветом смерти и печалей не считался еще белый... Кавалькаду он догнал быстро. Все внимательно слушали Делию, а она рассказывала: - ...и когда королю предсказали, что он будет поражен на балу ударом в сердце, сам он лишь посмеялся, потому что был совершенно бесстрашным человеком. Но начальник тайной полиции обязан относиться серьезно решительно ко всему, когда речь заходит о жизни монарха. Начался бал, где ликторов в маскарадных костюмах было едва ли не больше, чем гостей. Короля опекали искусно и неустанно, не отступая ни на шаг, отчего то и дело происходили разные мелкие недоразумения. Бал близился к концу, а злоумышленник все не появлялся. И тут вошел курьер с письмом. Любимый и единственный сын короля погиб на попавшем в шторм корабле. Король рухнул, как подкошенный, и в ту же ночь скончался... - Это сказка? - спросил Сварог. - Это правда, - ответила Делия. - По крайней мере, именно так хронист описывает конец династии демурских Рогесов... Потом Шедарис вспомнил про одного своего дружка из Вольных Топоров, которому было предсказано, что смерть он примет от кошки. К пророчеству дружок отнесся с величайшей серьезностью, ни за что не останавливался в доме, где были кошки, более того, со временем пошел дальше, стараясь прикончить любую мурлыку, имевшую несчастье попасться ему на глаза, за что в конце концов заработал среди своих прозвище Кошкодав. Несмотря на все предосторожности. Кошкодаву все же случилось раньше срока отбыть из нашего мира, когда во время пустячной стычки в крохотном городишке на голову ему рухнула тяжеленная вывеска трактира "Синяя кошка"... Капрал склонен был считать, что от судьбы не уйдешь (правда, больше всего его удручало, что сделанное ему предсказание лишено всякой конкретности), Леверлин придерживался иной точки зрения, и они долго забрасывали друг друга соответствующими примерами из жизни и из книг, но так и остались каждый при своем убеждении. Мара непочтительно оборвала ученый спор, заявив обоим, что они, по крайней мере, точно знают теперь, какой образ действий следует избрать, чтобы побыстрее покончить счеты с жизнью, буде потеряют к таковой охоту - одному следует быстренько дослужиться до генерала, а другому - сутки напролет слушать нежные песни, каковые его непременно доконают... 6. С КОМФОРТОМ И УЮТОМ Никто и не догадался бы, что они вышли к Хелльстаду, если бы не остатки древних пограничных знаков и укреплений. Несколько тысяч лет назад, в смутную и до сих пор загадочную эпоху забытых потрясений, уже после Шторма, когда лары ушли за облака, а на земле царил сущий хаос, от Хелльстада ждали ужасных нашествий невиданных чудищ. И тогдашние правители пытались обезопасить свои рубежи, как умели. Вдоль границы сооружали засеки на много лиг в глубину, рыли грандиозные рвы, возводили длинные стены, магические кромлехи, часовни, сажали завороженные деревья, посвященные забытому ныне лесному богу Даргасу, даже натягивали серебряные цепи и устраивали целые поля серебряных колокольчиков, звеневших при малейшем ветерке. Время шло, никаких нашествий не происходило (хотя слухов о вышедшей из Хелльстада одиночной нечисти хватало, и вряд ли все они были сказками), и понемногу успокоившиеся короли переходили к более насущным делам вроде войн с соседями и усмирению то бунтующих крестьян, то разгулявшихся баронов. Рвы и часовни пришли в запустение, засеки сгнили и сгинули без следа. А серебро частью разворовали, частью успели вернуть в казну. Остатки такого рва они сейчас и увидели - заросшую травой канаву с оплывшими краями, уардов в полсотни шириной и глубиной в локоть, не более. Слева возвышался покосившийся менгир со стершимися остатками то ли надписи, то ли магического рисунка-оберега, а рядом - наполовину вросшие в землю плиты рухнувшего строения, заросшие зеленым лишайником. Канава тянулась в обе стороны, насколько хватало взгляда. А по другую сторону - те же сосны, те же тисы, плавно поднимавшаяся вверх долина, а за ней - поросшие лесом округлые холмы и голые скалы. Пейзаж, где демонического и зловещего было не более, нежели в канцелярии равенского департамента освещения улиц. Сварог оглянулся на спутников. Их лица не выражали ни особой бравады, ни особого страха - просто все тягостно напряглись в ожидании неизвестных опасностей. Кто знает, кому было неуютнее: им, ногой туда не ступавшим, но с детства привыкшим считать Хелльстад воплощением зла, или Сварогу, убравшемуся оттуда живым, но едва не наделавшему в штаны при общении с глорхом. Одна Мара, получившая чуточку иное воспитание, во всем блеске не ведавшей смерти юной беззаботности нетерпеливо теребила поводья. Медлить далее было глупо, назад все равно не повернуть, и Сварог первым тронул коня, бросив: - Ну, с богом, что ли... Пересек ров. И ничего не произошло. Он даже засомневался в глубине души, что перешел границу. Но сомнения тут же рассеялись, стоило мимоходом глянуть на кроны сосен. По обе стороны рва росли могучие сосны - и тени от них падали _н_а_в_с_т_р_е_ч_у_ друг другу. Оглядевшись внимательнее, Сварог с неприятным холодком под сердцем обнаружил, что его собственная тень протянулась навстречу тени Мары, первой двинувшейся за ним. Он смотрел во все глаза - но прозевал неуловимый миг, когда тень юной всадницы изменила направление на сто восемьдесят градусов, протянувшись к солнцу, светившему Маре в спину. - Видел тени? - спросила Мара, подъехав. - Видел, - угрюмо сказал Сварог. Остальные тоже все видели, но ехали, словно ничего не произошло. - Куда теперь? - совсем буднично спросил Шедарис, когда они на пару ферлонгов [ферлонг - одна двенадцатая часть лиги, около 75,5 м] углубились в таинственные земли. Сварог огляделся, прикинул направление по солнцу и махнул в сторону скал: - Туда, пожалуй... - Может, сначала подеремся? - спросила Мара. - С кем это? - А вон с теми назойливыми мипами. Сварог оглянулся, зло сказал сквозь зубы: - Ну, это меня уже достало... По другую сторону рва стояла тесно сбившаяся кучка всадников, человек двадцать. Половина - в форме синих мушкетеров, которую Сварог начинал уже тихо ненавидеть, половина в зеленых с желтым шитьем мундирах пограничных егерей. Почти все они были без шляп - несомненно, часть большего отряда, отполовиненного пусть недолговечным, но свирепым и тяжелым в общении колдуньиным волком. Колдовство бабки-гусятницы дало сбой - они _в_с_е должны были остаться в той ложбине с порванными глотками или, по крайней мере, лишиться _в_с_е_х_ лошадей. А они прошли. Причина, скорее всего, в Арталетте - в том, что за ней стоит... Арталетта стояла впереди, у самого рва, яростно жестикулируя, взмахивая плеткой, но не похоже было, что ее пылкие речи и строгие приказы двигаться вперед находят горячий отклик в массах. Со стороны противника последовало несколько выстрелов, вслед за чем на границе вспыхнули ослепительно огненные шарики и тут же погасли. Свиста пуль беглецы так и не услышали - Хелльстад, судя по всему, умел защищаться от направленного извне хамства. Сварог кивнул Маре. Она выхватила пистолет и наугад выпалила. Еще один огонек полыхнул и погас точнехонько на границе. Дискуссия в рядах преследователей достигла финала - Арталетта вытянула коня плеткой, в три прыжка миновала ров и, не сбавляя аллюра, понеслась по владениям Хелльстада. - С-стерва... - сказал Сварог не без уважения. Следом за ней неслись человек восемь. Два мушкетера, остальные - егеря. Оставшиеся у рва повернули коней, целеустремленно припустили в лес. - Ну, пора кончать с этими догоняшками, - сказал Сварог. - Сколько можно? Бони кивнул, слез с седла, отвязал пулемет, лег и по-крестьянски обстоятельно стал выбирать удобную позицию, елозя животом по земле, вытягивая шею и всматриваясь. - Граф! - умоляюще воскликнула Делия. - Я понял, - мрачно сказал Сварог. - Что ж, я не добрый, мне просто нужно разобраться... Эту бешеную девку брать живой, понятно? Чтоб ни волоска с ее головы... Держите коней! Он спрыгнул на землю, вынул топор из петли. Всадники Арталетты неслись вскачь - вопреки всем законам тактики, решительно запрещавшей кавалерии атаковать вверх по склону. Должно быть, их тоже допекло, и они хотели побыстрее со всем этим покончить. Бони, прижав приклад к плечу, поднял голову: - Командир, скажи историческую фразу. Больно уж торжественный момент. Сварог не видел в моменте ничего торжественного, но всегда старался удовлетворять мелкие капризы своего воинства, если они не шли в ущерб делу. Подумав, он сказал историческую фразу: - Огонь! Пулемет загрохотал, понемногу заволакивая дымом все вокруг себя. Лошади волновались, шарахались, ржали - а там, впереди, кони летели наземь вместе со всадниками, как сбитые кегли, кто-то вылетел из седла, и его гнедой промчался мимо Сварога, кто-то повернул назад, но все равно не успел, кто-то стал забирать в сторону, но его достал выстрел Мары. Благородную ратную схватку это ничуть не напоминало, но тут уж было не до благородства. Полное поражение погони обозначилось почти моментально - одна Арталетта неслась вперед, и Сварог, приложив ко рту вертикально правую ладонь, послал ей навстречу несколько коротких слов, магию Гэйров, оказавшуюся вполне актуальной и весьма полезной - и ее конь, пробороздив землю задними ногами, застыл, как вкопанный. Арталетта, еще не понимая сгоряча, что произошло, бешено его шпорила. Сварог подошел к ней и, поигрывая топором, сказал: - Слезайте, герцогиня, приехали... Она спрыгнула на землю, замахнулась мечом. За пистолеты и не пыталась хвататься - видимо, знала, что против Сварога это бесполезно. Сварога так и подмывало одним ударом отправить ее к праотцам, особенно когда он увидел вблизи ее совершенно безумное лицо с посиневшими губами, но не следовало срывать раздражение на человеке, вполне возможно, ставшем жертвой загадочного зла. Он снес ее клинок у самого эфеса, а потом, плюнув на всякую галантность, метко угодил ей концом топорища в солнечное сплетение. И все равно, вязать ее пришлось вчетвером, она сопротивлялась с фурией, для обычного человека вовсе уж невероятной. Связанная, принялась кататься по земле. Сварог растерянно гадал, что делать дальше. - Держитесь подальше, принцесса, - сказал он. - Честное слово, укусит... Скажет мне кто-нибудь, что с ней теперь предпринять? - Прикладом по башке, - мрачно предложил Бони, посасывая прокушенный палец. - Раздеть ее надо и осмотреть, как следует, - подал голос Паколет. - Вдруг что и найдем. - Чувствуешь что-нибудь? - заинтересовался Сварог. - Да толку от меня, вот бабка... Короче, _э_т_о_ не в ней. Столько-то я просекаю, а дольше не хватает учености. Или наговорная иголка, или что-то в одежде, а может, и опоили, тогда придется тягомотное... - Это сколько же у нас будет покусанных, пока осмотрим? - с сомнением сказал Сварог. - Палку в пасть, завязочки на затылке, - со знанием дела предложил Шедарис. - Четыре колышка в землю, привязать руки-ноги. Тогда не подрыгается. Бывало... - он крякнул и поспешно умолк. Сварог не стал уточнять, для чего предназначалась такая технология - примерно догадывался и сам, что с ее помощью творят в захваченных городах. Он кивнул: - Ну ладно. Походно-полевой сеанс борьбы с черной магией, говорите... Присел на корточки, когда все было готово, попытался применить все, чему его научили. Явственно видел загадочный черный ореол, окаймлявший лежащую девушку, эту гирлянду причудливых черных снежинок, бесплотных, как дым, вызывавших в висках неприятное покалывание. Осторожно коснулся растрепавшихся черных волос и убедился, что ищет, где следует: ладонь кольнуло в нескольких местах, словно он трогал не просто колючего, а еще и невероятно холодного ежа. - Держи-ка ей голову покрепче, - сказал он Шедарису. - Помогите кто-нибудь, быстро! Да навалитесь вы без церемоний, чтоб не дергалась! Есть там что-то! Принцесса, не путайтесь под ногами! Растопырил пальцы, собрал волосы в пучок, откинул с висков. Паколет, во многих ситуациях бесполезный балласт, здесь оказался прав: за ухом под нежной кожей сидела длинная то ли игла, то ли булавка, наружу торчала лишь странная головка. Бесцеремонно намотав ее волосы на кулак, Сварог тремя пальцами ухватил крохотную треугольную пластинку, примерился как следует, дернул. Арталетта испустила дикий вопль, испугавший коней. И обмякла с закрытым глазами, запрокинув голову, едва не перекусив палку во рту. Сварог одной рукой перехватил кинувшуюся к ней Делию, сунул принцессе под нос черную булавку с треугольной головкой, покрытой микроскопическими знаками: - Вот и все, надо полагать. - Она же без сознания! - Что делать дальше, я совершенно не представляю, - честно признался Сварог, вонзил булавку в землю и притоптал каблуком. - Нашатыря у нас нет... носки, что ли, с кого-нибудь снять? Вновь присел на корточки, похлопал Арталетту по щекам, не глядя, взял у кого-то фляжку, брызнул в лицо водой. Цвет лица стал уже совершенно нормальным, ни следа этой жуткой синюшности, и больше всего девушка походила на безмятежно спящую. "Врачевать так врачевать", - подумал Сварог, зажимая ей ладонью рот и нос. Она дернулась, но кусаться не стала, ресницы затрепетали, глаза медленно раскрылись. Больше она не выглядела ни злой, ни бешеной, но недоверчивый Сварог побыстрее убрал руку, развязал ремешки и вынул из ее рта палку. - Кто вы? - спросила она медленно, с трудом ворочая языком, повернула голову. - Где я? - А вы кто? - спросил Сварог. - Я - Арталетта, герцогиня Браг. Что происходит? Кто вы все такие? Сварог кивнул Делии: - Вот теперь можете побеседовать по-родственному. Но развязывать я ее пока не стану, уж не взыщите... Взглядом приказал Маре быть начеку, поманил за собой остальных, устало улыбнулся: - Вот так, соколики, командир ваш - мастер на все руки... Там, куда он вогнал булавку, медленно поднималось над землей пронзительно-синее свечение, раздулось до размеров крупной тыквы, подернулось бурыми полосочками и погасло. - Горсть золота тому, кто объяснит, что это такое, - сказал Сварог вяло. Награда осталась невостребованной - да он и не ожидал откровений. Делия что-то горячо говорила, опустившись на колени, лицо Арталетты было недоверчивым и испуганным, вокруг стояла тишина, кони пощипывали траву, и Сварог больше всего боялся расслабиться. Он не смотрел в ту сторону, где лежали трупы, - этих пешек нужно бы пожалеть, но жалеть некогда... Делия оглянулась на него. Сварог подошел. - Развяжите, - попросила Арталетта. - Все тело затекло. Он рассек веревки кинжалом, вернул его Маре и спросил: - Ну, что скажете, герцогиня? - Если все, что говорит Делия, правда... - Правда, - сказал Сварог устало. - Чистейшая. Хотите верьте, хотите нет, некогда с вами возиться, а бить себя в грудь, клясться и убеждать ничуть не тянет... Мара бдительно стояла рядом, поигрывая кинжалом. - Где мы? - спросила Арталетта. - Неужели это... - Это Хелльстад, - сказал Сварог. - Куда вы сами нас старательно загнали. Я повторяю, некогда вести с вами чинные беседы. И я до сих пор вам не доверяю, если честно... - Это было, как сон, - сказала Арталетта. - Один сплошной кошмар. Я скачу, я вас вижу, только не глазами, знаю, как вас найти и где, и у меня нет ни собственной воли, ни желаний. Меня гонит вперед, как ураганным ветром в спину. Останавливаться нельзя, мне становится плохо, если задержаться хоть ненадолго, жар, все тело горит, страх смерти... - А когда все это началось, можете вспомнить? Она задумчиво покачала головой: - Когда... Утром. Потом убежал медведь, _о_н_о_ уже оказалось в голове, и я видела вас с этой девчонкой полупрозрачными, как призраки, я тогда еще не знала, что должна вас поймать... Потом мне сказали. Но вас уже не было в городе. - Кто сказал? - Не помню. Ни лица, ни фигуры, ни голоса. Он все время приказывал... а может, она или оно. Оно все время говорило из-за спины, как быстро ни поворачивайся, увидеть не удается. Если подумать... Все началось с завтрака. Видимо, что-то подмешали - я едва добрела до кабинета, уснула прямо в кресле, а когда проснулась, оно мной уже командовало... - Веселый у вас дворец, принцесса, - сказал Сварог. - Ни за что бы не согласился в нем жить. Действительно, тут начнешь городить себе серебряную комнату... Ох, не зря ваш папенька что-то хитрое изобретает, неуютно ему... Ну что же, герцогиня... Садитесь на лошадку и отправляйтесь домой. Арталетта передернулась: - Там волк, с коня ростом... - Нет там больше волка, - сказал Сварог. - Волк был одноразовый. - Какой волк? - удивилась Делия. - Был тут один... - сказал Сварог. - Она знает. - Пусть она едет с нами, - сказала Делия. - Нет, - сказал Сварог. - Дело даже не в том, что я ей не доверяю до конца. Если ей можно доверять полностью, она нам гораздо больше пригодится в Равене. Делия надменно вздернула подбородок, но Сварог сказал резко, безжалостно: - Мы, простите, не в "четыре шарика" играем. Принцесса, вам не кажется, что вы мне кое-чем обязаны? И обещали меня слушаться? На сей раз Арталетта оскорбленно воздела очаровательную растрепанную головку: - Ну, если вы мне не доверяете! Где конь? Я немедленно возвращаюсь в столицу и сделаю все, что смогу... Сварог невольно залюбовался обеими - хороши были, чертовски, раскрасневшиеся в приливе фамильных амбиций. И чем-то очень схожи, хоть и происходили от разных матерей - гордой статью, конгеровскими синими глазами, дерзкими и властными, породой. Каким бы тираном и братоубийцей Конгер ни был, за таких дочек ему кое-что можно и простить... Но второй раз пускаться в рискованную экспедицию, имея в подчинении настоящую, капризную и гордую принцессу, - нет уж, увольте... - Только поосторожнее, ладно? - сказал он Арталетте. - Тот, кто все это устроил, наверное, все еще во дворце... Он посмотрел вслед удалявшейся рысью всаднице, деликатно тронул за локоть Делию: - Пойдемте, принцесса. Ничего с ней не случится. Второй раз так просто не попадется... - Надеюсь, - сказала Делия. - Страшно хочу надеяться... Послушайте, быть может, попробуем вернуться и идти другой дорогой? Я ее убедила... - А остальных кто убедит? - пожал плечами Сварог. - Смешно, но здесь я отчего-то почувствовал себя в безопасности. Поедем напрямик, к морю. Мы с вами как-никак персонажи пророчества, вы не забыли? С нами ничего не может случиться... Смешно, но он и сам чуточку в это верил. Делия устало улыбнулась: - Вам со мной не очень трудно? - Я думал, будет гораздо тяжелее, - искренне сказал Сварог. - Просто вас жизнь к такому не готовила... а кого она готовила? Но вы прекрасно держитесь. Вы замечательная, в другое время я непоправимо влюбился бы в вас... Идемте, отряд заждался... Сев в седло, он достал компас из замшевого чехольчика. Чертыхнулся. Изящная стрела размеренно вращалась, помедленнее, чем это делает секундная стрелка часов, но столь же целеустремленно и неостановимо. Гвозди забивать таким компасом. С таким видом, словно собирался сделать это с самого начала, от достал бабкин клубок, прошептал над ним должный наговор и швырнул под копыта коню. Желтый клубочек высоко подпрыгнул, не хуже резинового мячика, замер, покружился на месте и, наконец, уверенно покатился, подпрыгивая на ухабах, огибая крупные камни. Все изумленно таращились на него, даже Паколет. - Это что такое? - спросил Шедарис. - Это наш компас и проводник, - со всей возможной безмятежностью ответил Сварог, трогая коня. - Других здесь не бывает, знаете ли. Не теряйте его из виду, но и по сторонам посматривайте... Клубок задавал темп. Он катился не особенно быстро, и кони, двигаясь рысью, вполне за ним успевали. К кавалькаде прибились еще две лошади, оставшиеся без всадников и привыкшие ходить в строю. Сварог только порадовался такому прибавлению материальной части, приказав взять их на чембуры. Всадники поднялись на гребень. Внизу расстилалась необозримая долина, выглядевшая вполне мирным уголком дикой природы: ни дымка, ни строения, ни малейшего движения. Правда, справа виднелось что-то округлое, бело-желтое, чересчур уж правильных для природы очертаний, скорее купол, но клубок бодро катился в том направлении, и пришлось ему довериться. Вскоре все хорошо рассмотрели, что там белеет впереди, но коней не придержали, подъехали вплотную. Череп, лежащий у скалы, в точности походил на человеческий, но был повыше любого всадника и напоминал скорее дом, возведенный окончательно спятившим зодчим. На левом виске зиял пролом, куда мог бы протиснуться человек. Других костей поблизости не видно. - Вот вам и легенды о великанах, - сказал Леверлин тихо. - Не на пустом месте изощрялась фантазия... Сварог попытался представить этого гиганта живым - а заодно и неизвестного врага, проломившего череп. Образ получался неуютный и жутковатый. Мара, вынув ногу из стремени, непочтительно постучала каблуком по толстенной грязно-желтой кости. Череп ответил глуховатым эхом, словно треснувший колокол. Он покоился на земле прочно, как каменная стена, и Сварог кивнул в ответ на вопросительный взгляд напарницы, ему самому было интересно. Мара ухватилась обеими руками за верх глазницы, гибко изогнулась и ногами вперед прыгнула внутрь. Видно было, как она ходит там, оглядывается, нагибается. Вскоре она тем же путем выбралась наружу, взлетела в седло, пожала плечами: - Там лежит свинцовый шар довольно грубого литья. Если сравнить с размерами черепа, очень похоже на великанскую пулю из соответствующего мушкета... - С мушкетом сможет каждый дурак... - сказал Бони. - Тем более с соответствующим. А вот у нас в Скатуре лет через пятьсот после Шторма ухайдакали такого же дядю, когда он приперся на выгон и стал ловить коров. И ухайдакали простыми деревенскими средствами, какие были под рукой. Старики рассказывали. - А ты скелет видел? - фыркнула Мара. - Нет, конечно. Но место, где его закопали, всякий в деревне знал. Так и звалось - Великаний Лужок. - А вашим пращурам с молодого вина не привиделось? - Возможно, и не привиделось, - заступился Леверлин. - Вряд ли такой верзила был один на всем белом свете... Меня другое смущает: неужели ваши пращуры смогли его прикончить цепами и вилами? Бони ухмыльнулся: - По правде говоря, наши ему приволокли чан вина, куда заранее намешали волчьей красавки... Тут же околел, не допивши. - Ладно, естествоиспытатели, едем дальше, - сказал Сварог. - Если начнем устраивать научные диспуты вокруг каждой находки - надолго задержимся... - Командир, а вот это - находка или вовсе наоборот? - Шедарис произнес это внешне спокойным, безжизненным голосом, он застыл на коне в неудобной позе, ладонь медленно-медленно ползла к седельной кобуре. - Вон они, от солнца заходят... Сварог поднял голову. С стороны солнца по небу надвигалось журавлиным клином десятка полтора округлых предметов, и за ними, немного отставая, скользили по земле их тени. Предметы были огромны - если шли на приличной высоте или с человека ростом - если держались невысоко. Прикинув, Сварог пришел к выводу, что верно второе. За спиной у него глухо клацнул затвор пулемета. - Не стрелять, - сказал он яростным шепотом. Кони настороженно пофыркивали, волновались. Клубок дисциплинированно застыл в нескольких шагах. Предметы наплывали, выдерживая ровный строй, а оказавшись над головой, сбились табунком, закружили. Больше всего они походили даже не на отсеченные головы, существовавшие сами по себе, - не гигантские маски, зеленые, синие, грязно-белые. Но чудовищные подобия лиц выглядели живыми: они таращились выпученными глазищами, подмигивали, расплывались в гримасах, обнажая квадратные желтые зубы, высовывая широкие, алые, с закругленными концами языки, откровенно дразнились, пучили глаза, отчего на лбу возникали валики морщин, поводили широкими ушами, похожими на крылья летучих мышей, болтавшимися свободно, как разболтанная калитка на одной петле. С нечистью они не имели ничего общего - разве что вдруг отказало умение Сварога распознавать таковую. И он медлил, поглаживая обух топора. Затылки у них, успел заметить Сварог, все же были, но головы выглядели сплющенными. Они кружили как-то лениво, недобро облизываясь, откровенно причмокивая с самым гнусным видом, пуча глаза. Казалось, это война нервов продолжается целую вечность, и Сварог не знал, чего он больше всего боится - то ли нечаянного выстрела кого-то из своих, то ли внезапной атаки, когда эти твари кинутся вниз и начнется беспорядочная свалка, которой невозможно будет управлять. Хриплый, трубный голос оборвал немую сцену: - Эй вы, предъявите подорожную! Это было настолько нелепо, что Сварог подавился идиотским смешком. Пересилил себя и громко ответил: - А откуда мы знали, что здесь нужна подорожная? Вверху раздался утробный гогот: - Она тут и не нужна! - Что же вы ее тогда требуете? - А мы ее и не требуем, - заржала другая рожа. - Просто интересно стало - вдруг подорожная у вас есть? - А девочки у них мя-аконькие, - подхватила третья. - Мясцо молоденькое... - И лошади вкусные... - Да и мужчины не старые, поглодать стоит... Шедарис не выдержал, привстал на стременах и в сочных, выразительных словах описал все подробности расстройства пищеварения, каковое постигнет всякого, рискнувшего им пообедать. Головы дружно загоготали, дразнясь языками, и вдруг, словно вспугнутые воробьи, прянули вверх всей стаей с небывалой синхронностью, снова выстроились журавлиным клином и понеслись прочь, кувыркаясь в воздухе, ухая, визжа и хохоча. Сварог едва разжал пальцы, намертво впившиеся в топорище. Когда он успел выхватить Доран-ан-Тег из чехла? - Странно, - сказала Мара. - Ну не испугались же они нас? Закрутись все по-настоящему, еще неизвестно, кто кого уделал бы. - Может, они здесь вместо шутов, - сказал Сварог, убирая топор. - Или здешние юродивые именно таковы и есть... Но сам он в такое верил плохо. И больше всего ему не понравилось, что первая же встреча с обитателями Хелльстада обернулась откровенной клоунадой. Такое не бывает без причины в местах, подобных Хелльстаду. Со змеей обстояло совсем иначе, она была страшная, но тупая, а эти рожи, несмотря на шутовское обличье, вовсе не выглядели примитивами... Клубок вопросительно колыхнулся. И Сварог сказал: - Вперед. Клубок вел их среди скал весьма заботливо, с человеческим прямо-таки разумением выбирая легкую для коней дорогу и задавая приемлемый темп. Смешно, но на это время клубок и стал командиром, потому что самому Сварогу никак не подворачивалось оказии покомандовать - вокруг было тихо и спокойно, и ничто живое больше не нарушало девственной чистоты небес своим внезапным появлением, и не попадалось более никаких монстров, и окружающую тишину никак не тянуло называть гнетущей. Самая обыкновенная тишина. Это покойное благолепие Сварога и раздражало больше всего, он никогда еще не был в столь дурацком положении - радоваться, что нет драки, что его люди целы и невредимы, и в то же время понемногу стервенеть от мирной тишины... Он даже оживился, когда, обогнув скалу, все увидели впереди, на равнине, что-то сверкнувшее металлическим блеском в лучах уже кренившегося к горизонту солнца, нечто протяженное, показавшееся бесконечным. Узкая сверкающая полоса пересекала равнину чуть наискосок, появляясь из-за горизонта и уходя за горизонт. Сварог долго смотрел на нее в подзорную трубу, перебирая сравнения и ассоциации. Озарение, как ему и полагалось, полыхнуло словно бы их ниоткуда. Только что его не было - и вот оно, в голове, и удивляешься, как раньше до этого не додумался. - Рельсы в Хелльстаде? - проворчал Сварог себе под нос. - Более чем оригинально... Но это и в самом деле больше всего напоминало новехонький рельс, словно вчера проложенный, дабы подгадать к их визиту. Остальные молчали. Он понял, в чем дело. Спросил: - Кто-нибудь в жизни видел рельсы? Что, не узнаете? Вы же в подземелье, по-моему, насмотрелись досыта... - Но их же должно быть четыре, - пожал плечами Леверлин. - Или в крайнем случае два... - Я вам открою страшную тайну, - сердито сказал Сварог. - Иногда достаточно всего-навсего одного. Поезд удержится. Только не спрашивайте меня, почему - я сам плохо представляю... - Он ошеломленно помолчал. - Есть в Хелльстаде какое-нибудь государство? - Что? - Леверлин смотрел непонимающе. - Да не должно здесь быть никакого государства, откуда ему взяться... - Так все-таки - "нет"? Или - "не должно быть"? - Послушай, сам я здесь не бывал. Из всего сумбура, что нагородили вернувшиеся отсюда, удалось извлечь немного полезного, и никто еще не составил мало-мальски пригодного путеводителя... но про государство не может быть и речи. Даже государство чернокнижников, магов, нечистой силы... Здесь только чудища и опасности. Да, кое-кто говорит о хелльстадском короле, но это еще не означает государства, согласись... - Согласен, - сказал Сварог. - Но перед нами несомненный рельс. Рельсы - пути сообщения - государство... - Если только это рельс, - сказала Мара. - Чертовски похож, - сказал Сварог. - Смотри, вон там! С той стороны, куда она показывала, появился движущийся предмет, он словно парил над рельсом, мчался слева направо с приличной, но не столь уж безумной скоростью. Сварог торопливо вперился в подзорную трубу. Прямоугольная платформа, окрашенная ярко, весело - лимонно-желтый с синими разводами вроде павлиньих перьев и белыми узорами. Там была еще надпись, несомненная надпись светло-малиновыми буквами, но прочитать ее на таком расстоянии не удалось даже в Сварогову сильную трубу. Целеустремленно, с постоянной скоростью, совершенно бесшумно, огражденная высокими синими перилами платформа пронеслась к горизонту, за каковым и сгинула во всей своей загадочности. Загадка? Сварог вспомнил заброшенное метро под Равеной, где за пять тысяч лет не вылетел ни один мозаичный камешек, не отлетела и чешуйка краски, не проржавел и крохотный болтик, даже пыли с паутиной не прибавилось. Поспешные версии, как известно, вещь рискованная, но почему бы и на поверхности земли древней технике не сохраниться столь же идеально? Стоит воспользоваться тестом Оккама и допустить, что это осталось с прежних времен, - и получаешь простую, вполне пригодную гипотезу, не требующую нагромождения допущений и оговорок... Он посмотрел на клубок. Тот шевельнулся и покатил вниз по склону - гораздо медленнее, чем катился бы обычный шарик. Сварог пустил коня следом. Клубок свернул, покатился параллельно рельсу, уардах в пяти от него. Бесшумная, как призрак, платформа обогнала кавалькаду, всхрапнули кони, Сварог невольно вздрогнул от неожиданности, успел рассмотреть, что выглядит она, как новенькая, точная копия первой, а вот надписи на борту разобрать не успел, платформа выжимала лиг сто в час. Вскоре они увидели впереди остановку. Станцию. Разъезд. То есть это Сварог окрестил в уме строение остановкой - и готов был отстаивать свою точку зрения в споре с любым оппонентом, подвернись таковой. Новехонький на вид павильон - изящно выгнутая белая крыша, три стены из малиновых и синих стеклянных блоков. И вывеска, где синим по светло-серому значилось: "Кардея". Клубок крутнулся на месте и замер. - Ну, и что ты предлагаешь? Ехать? - проворчал Сварог, как будто надеялся на ответ. Разума в клубке имелось не больше, чем в лесном орехе. Безмозглый сгусток магии, он был создан для одной-единственной цели: единожды указать своему владельцу самую безопасную дорогу. Все наследство бабки-гусятницы состояло из одноразовых магических штучек. Причем личность и моральные качества владельца никакого значения не имели. Вора клубок провел бы подальше от полицейских, купца - подальше от разбойников, и так далее. Эрго... Сварог спрыгнул с седла, прошел под крышу. Вдоль стен тянулись белые, изящные, вроде бы пластмассовые лавочки, пол был из синих квадратных плиток, ничуть не скользивших под подошвой, а на одной из боковых стен, на уровне груди Сварога, белела плоская коробка, отнюдь не внушавшая непосвященному комплекса неполноценности. Потому что там была одна-единственная кнопка, черная, квадратная, и две лампочки в виде полушарий. Верхняя светилась синим, нижняя не горела. Ничуть не колеблясь, Сварог придавил большим пальцем кнопку - и синяя лампочка погасла, а нижняя засветилась красным. Сварог вернулся к своим, но на коня не сел. - А что дальше? - с любопытством спросила Делия. - У меня сильные подозрения, что следующая платформа теперь установится, - сказал Сварог. - Если так и случится, мы сядем и поедем. Благо нам почти в ту же самую сторону. Наш поводырь отчего-то спокоен, а я склонен ему верить. Если платформа остановится, значит, и там, где мы решим сойти, остановить ее будет легко. Хоть убейте, не связываю я это сооружение с чудищами и злыми чарами. Правда, смешно будет, если окажется, что на платформе стоит автоматическая касса, наши монеты туда вряд ли пролезут... Увы, никто не смог оценить его последнюю фразу должным образом - все, включая Мару, не поняли, в чем тут юмор, вообще не усмотрели юмора. Вскоре показалась платформа. Плавно гася скорость, она остановилась напротив павильона, осела, скрыв под собой рельс, став совсем низкой, по колени лошадям, и синие поручни на обращенной к людям стороне опустились, ушли в желтый борт. Теперь можно было не торопясь прочитать надпись, сделанную, как и в метро, абсолютно знакомыми буквами: "Тахарот-Тодиар". Клубок, подпрыгнув, взлетел на платформу, откатился к перилам и замер. Сварог попробовал платформу ногой - ничуть не колышется, - решился взойти. На перилах впереди - узкая коробка с окошечком, где светилась надпись "Кардея", и одной-единственной кнопкой. Гениально просто. И почему-то ни единого кресла, лавки, сиденья. Что, поездка по этому маршруту считалась короткой и пассажиры предпочитали стоя любоваться окружающей природой? Ага, вот - узкая белая клавиша с черным силуэтом стула. Надо полагать, нажмешь - стулья и выскочат снизу. Но придется постоять, иначе кони не уместятся... Не прибегая пока что к фамильному умению Гэйров-лошадников, он потянул коня за повод, и тот, поколебавшись, спокойно ступил на платформу - она не гремела, не чадила и оттого, надо полагать, совсем гнедого не пугала. Следом завели коней остальные. Сварог, уже с показной лихостью, нажал кнопку. Перила поднялись. Вспыхнула новая надпись: "Куманте", но Сварог не стал больше трогать кнопку. Платформа плавно приподнялась над рельсом и устремилась вперед. Положительно, сотня лиг в час, не меньше, однако скорости не ощущается и ветер вовсе даже не бьет в лицо, есть тут какой-то секрет... Сварог ободряюще оглядел спутников, но они и без того держались молодцом. - И это - дорога предков? - спросила Делия, встав рядом с ним. - Очень похоже, - сказал Сварог. - Какая-то фантастическая сохранность... - Сказка... Поневоле позавидуешь. - Предкам? - криво усмехнулся Сварог. - Право, не стоит, принцесса. Голову могу прозакладывать, бок о бок с этими приятными удобствами у них имелась масса такого, отчего вы пришли бы в ужас... Но Делия его не слушала, задумчиво улыбалась, подставив лицо легкому ветерку, мечтательно полузакрыв глаза. Сварог мысленно махнул рукой, догадываясь, где блуждают ее мысли и фантазии. Зримых остатков древних ужасов в наличии не имелось, а яркая платформа, невесомо летящая посреди заросших лесами холмов и зеленых равнин, была доподлинной реальностью. Сварог отстранил ладонью ткнувшуюся ему в плечо тяжелую конскую морду, облокотился на перила и молча глазел по сторонам. Уходил квадранс за квадрансом. Час, полтора, два... Платформа неслась, не задерживаясь на многочисленных остановках. Вокруг - равнины и холмы, потемневшие после захода солнца леса. И ни единого чудища ни на земле, ни в небе, ни малейших следов цивилизации, если не считать самого монорельса. Идиллия и пастораль. - Граф, - громко сказал Сварог, не оборачиваясь. Леверлин подошел справа. - Слышал ты о чем-нибудь подобном? - спросил Сварог, похлопав ладонью по перилам. - Или, может, читал? - Ни строчки и ни словечка... - Занятно, - сказал Сварог. - А ведь эта штука расположена в жалких паре лиг от границы, и конца-края ей пока что не видать. Что, никто из тех, кто сюда забредал, так и не наткнулся на рельс? - Куда ты клонишь? - Сам не знаю. Размышляю вслух. Кто-то охнул за его спиной, беспокойно зафыркали кони - впереди вдруг открылась неширокая река, рельс пересекал ее, держась на ажурных, уходящих в воду опорах. На миг и у Сварога замерло сердце, но платформа лихо пронеслась на другой берег над серой морщинистой водой, с высоты показавшейся твердой и неподвижной. Рельс круто забирал влево, протянувшись вдоль реки. Возможно, это и был таинственный исток Итела. Дорога пошла под уклон. Справа темнел лес, впереди показался залив, нечто вроде бухточки, отделенной от реки узким каналом. Бухточка была чересчур уж округлая, а канал чересчур уж прямым для игры природы. Возле бухточки желто-коричневым полумесяцем выгнулось невысокое каменное здание со стрельчатыми окнами, башенками и нависавшими над водой террасами. 7. "А ДАЛЬШЕ - ДРЕВНИЕ ДОРОГИ..." Платформа замедлила ход, остановилась. Рельс кончался у темно-синего сооружения, напоминавшего решетчатую антенну радара, врытую нижним краем в землю. Рядом на двух столбиках красовалась вывеска: "Тодиар". - Поздравляю, приехали, - сказал Сварог. - Дилижанс дальше не пойдет. Перила опустились, и он сошел на землю первым, отметил в окружающем некую странность, но никак не мог сообразить, в чем она заключается. Клубок скатился следом, замер у сапога. - Выводите коней, - распорядился Сварог. - Нужно же где-то ночевать. Дом есть, а хозяева, сдается мне, уже не объявятся. Больше всего одноэтажное здание походило на уютную гостиницу - вполне возможно, стилизованную под некую _т_о_г_д_а_ш_н_ю_ю_ старину. Под то, что считалось стариной пять тысяч лет назад. Сварог уже почти не сомневался, что видит дело рук людей, населявших Талар до Шторма, - и шрифт надписей был тем же, что в метро, и еще что-то неуловимое, некое сходство дизайна, уловленное не разумом, а словно бы чутьем... Так уж выглядел этот красивый, целехонький, ничуть не тронутый разрушением дом. Он был из другого времени, не нынешнего. Наконец Сварог сообразил, что показалось ему странным. Опережая их, той же дорогой прошли две платформы. Сворачивать им было некуда, ни единого ответвления по пути не оказалось. С рельса они не сходили, иначе непременно попались бы на глаза. Но все же исчезли, как дым. Растерянно оглянулся. Его бравые сподвижники стояли, держа коней под уздцы, дисциплинированно дожидаясь дальнейших указаний, а за их спинами был только рельс и никакой платформы там уже не имелось... - Ты что, черта увидел? - тихо спросила Мара. - Аж глаза на лоб вылезли... Он молча ткнул пальцем за их спины. Все оглянулись и тоже увидели - точнее, уже ничего не увидели. - Колдовство, - поежился Бони и посильнее зажал под мышкой пулемет, как будто любимая громыхалка могла уберечь его от злых чар. - Вряд ли, - подумав и припомнив кое-какие заоблачные чудеса, сказал Сварог. - Скорее уж - высокоразвитая техника. Платформа, добравшись сюда, по миновании в ней надобности просто испаряется. Куда она девается, я вам не скажу - образования не хватает... - Ну, уж если это не колдовство, тогда неизвестно, что колдовством и звать... - проворчал Шедарис. - Говорят тебе, наука, - чуть свысока глянула на него тетка Чари. - Командиру виднее. - Я и не спорю, - угрюмо сказал капрал. - Командиру виднее. Я так понимаю, все это построено до Шторма? А помните ту симпатичную зверушку из подземелья? Как бы и здесь на нас что-нибудь бойкое и зубастое не выпрыгнуло... - Пойдем посмотрим, - обыденным тоном сказал Сварог и взял коня под уздцы. Клубок покатился перед ним к невысокому, в три ступеньки, крыльцу меж двух рядов фонарей на изящных, с большим искусством выкованных столбах. Фонари были четырехгранные, их стекла напоминали скорее крохотные витражи. И вдруг они все разом вспыхнули в сгущавшемся сумраке, справа и слева, так что и люди, и кони шарахнулись, оказавшись в полосе света. Сварог исключением не стал. Зажглись и несколько окон по обе стороны крыльца - это осветился обширный вестибюль с ковром на полу, длинными мягкими диванами вдоль стен и фонтаном посередине. Фонтан действовал как ни в чем не бывало, подсвеченные хитро укрытыми в бортике круглого бассейна разноцветными лампочками струи зыбкими, искрящимися дугами окружали бронзовую статую - русалку, грациозно опиравшуюся на якорь. Клубок подкатился ко входной двери и вопросительно замер. Сварог распахнул перед ним дверь, пропустил внутрь, словно даму, встал на пороге с топором наготове и смотрел, как желтый проводник, описав вокруг фонтана своеобразный круг почета, остановился в гордом одиночестве возле сооружения из деревянных резных панелей, напоминавшего стойку портье. - Это кто же свет включил? - подозрительно поинтересовался Шедарис. - Скорее всего, фотоэлемент, - рассеянно сказал Сварог. - Люблю я тебя, командир, за редкий дар толково изъясняться... - Ладно, не ной, - сказал Сварог. - Если я где-то почую колдовство, так и скажу. А насчет всего, что есть не колдовство, а наука, объяснять придется до утра... Вошел в вестибюль, с любопытством огляделся. Под ногами упруго пружинил ворс роскошнейшего ковра, в простенках висели огромные полотна в массивных золоченых рамах, а на полотнах кипели морские сражения - гроздья белых парусов, целых и разорванных в клочья, тяжелые тучи порохового дыма, пламя, облепленные людьми сломанные мачты на волнах, чернеющие в воде головы, незнакомые флаги и вымпелы, багрово-золотистое зарево... И потемневшие от времени штурвалы на стенах - определенно настоящие. И модели фрегатов в стеклянных ящиках. Несомненный уклон в морскую тематику, причем военно-морскую... Если это и в самом деле приют моряков, окружающий комфорт недвусмысленно указывает, что простые боцманы и прочие гардемарины с кондукторами сюда вряд ли попадали. Неброская роскошь и отсутствие вывески - сие нам знакомо донельзя... Он сделал несколько шагов в глубь коридора, потрогал начищенную (сколько тысячелетий назад?) медную ручку первой же двери. Дверь бесшумно подалась, за ней обнаружился шикарный гостиничный номер: уютные кожаные кресла, ковер во весь пол, огромный телевизор непривычного дизайна, но легко узнаваемый, и что-то крайне похожее на видеомагнитофон, и что-то весьма смахивающее на компьютер, и затейливая люстра с кучей висюлек цвета чистейшего аквамарина. Окна выходят на заливчик. И никакого следа нечистой силы. Мара бесшумно выскользнула из-за его спины, распахнула дверь в глубине комнаты. Спальня. Огромная, идеально застеленная кровать. За стеклом бара батарея разнокалиберных бутылок с красочными этикетками. - Отдыхать здесь умели, - сказала она. - Разлагались со вкусом, - кивнул Сварог. Он добросовестно обошел все номера, коих набралось всего по семь в каждом крыле, зажигая повсюду свет. Везде одно и то же - комнаты словно пять минут назад убраны до блеска в преддверии адмиральского смотра. Можно подумать, здесь и не жили-то никогда. - Ну вот что, - сказал Сварог, вернувшись на крыльцо. - Заводите-ка коней внутрь. Расписание боевых дежурств - обычное, сложившееся за время славного похода. Оружие держать под рукой, но расслабляться не возбраняется. - И закончил брюзгливо: - Потому что мне сердце отчего-то вещует: либо нас вообще не потревожат, либо заявится что-то такое, против чего можно бороться только путем немедленного самоубийства... Другие мнения есть? Не было других мнений. Коней завели в вестибюль, чему они не особенно и удивились. "Бедный ковер", - подумал Сварог, глядя на импровизированную конюшню, имевшую явственный оттенок этакого варварского сюрреализма. Шедарис, одержимый, должно быть, теми же мыслями, хохотнул: - Видок, конечно, жуткий, да видел бы ты, командир, как мы в Лоране ставили лошадок на ночь в музей с ученым названием "минералогический"... И разошлись они по роскошным номерам - Делия с Леверлином, Сварог с Марой, тетка Чари с Шедарисом, Бони с пулеметом. Паколета оставили на страже за стойкой портье. Сварог еще раз прошелся по комнатам, снабжая всех едой и питьем, ободряюще похлопал Паколета по плечу (тот грустно-философски развел руками) и ушел к себе. Мара, скинув сапоги и блаженно вытянув ноги, развалилась в кресле перед телевизором. - Там, между прочим, роскошная ванная, - сообщила она. - Течет и холодная, и горячая, еще какие-то краники. Чур, я плескаюсь первая. Может, телевизор включим? - Так он тебе и заработает, - сказал Сварог. Однако, чисто машинально, подошел и потыкал пальцем в кнопки. Огромный экран вспыхнул всеми цветами радуги. - Да я пошутила... - успела еще сказать Мара. И замолчала. Музыка, яркие декорации, игра цветных огней, камера скользит то по эстраде, то по залу, выхватывая аплодирующих зрителей. Самый обычный концерт, самая обычная публика, только одета по незнакомой моде. Зато молодая певица, темноволосая красотка в открытом алом платье, поет на знакомом языке, почти не изменившемся за пять тысяч лет: Но кто мы и откуда, когда от этих лет остались пересуды, а нас на свете нет... Сварогу стало чуточку жутковато - так идеально подходила песня к ситуации, о чем певица, умершая тысячи лет назад, и подозревать не могла. Как и все, кто сидел в зале. Они были заблудившимся в веках миражом, все эти люди, как и сама гостиница. Вот только одни миражи, как и положено порядочным видениям, неощутимы, а другие можно потрогать и даже жить в них... Порой изображение пропадало на миг, его сменял электрически гудевший, затейливый черно-белый узор, какие-то хитрые помехи, должно быть, сопровождающие загробное существование таких миражей. Но помехи случались редко, и Сварог перестал бояться, что телевизор вспыхнет или взорвется. - Совершенно иначе представляла себе Хелльстад, - сказала Мара. - Да ну? - хмыкнул Сварог, направляясь к компьютеру. Заложенная ему в сознание программа-отмычка не подвела и теперь. Сварог вновь ощутил словно бы прошивший тело слабенький удар тока - едва положив пальцы на клавиши, но знал, как с этой штукой управляться. Только вот не от всякого знания бывает толк. На черном экране монитора вспыхнули желтые буквы: "Пожалуйста, наберите код нужного вам абонента". А какие у него здесь абоненты? И где взять коды? Сварог вяло выругался. - Эй! - позвала Мара. - А ведь в шкафу барахлишко... Сварог подошел к распахнутому ею шкафу. Внизу рядом с черными низкими сапогами стоял большой коричневый чемодан, а на металлических плечиках висел синий с сиреневым френч, расшитый золотом по рукавам и лацканам, украшенный полудюжиной затейливых, совершенно незнакомых орденов. Из-под него виднелись синие брюки с красно-золотым узеньким лампасом. На полочке лежала синяя шляпа в виде полумесяца острыми концами вниз (на концах красовались золотые кисточки, а сама шляпа щедро вышита золотой канителью). Рядом - великолепной работы кортик в ножнах. Мара им немедленно завладела и с решительным видом заткнула за пояс. Сварог не препятствовал. Взял шляпу, повертел, положил назад - настоящая, тяжелая, парадная, похоже. Двумя пальцами вытянул из бокового кармана френча торчавший наружу лист белой бумаги, свернутый в трубочку. Короткая строчка букв и цифр, видимо, код. И совершенно понятный текст. "База "Стагар" Полночного Флота - штандарт-навигатору Горонеро. Получением сего немедленно прибыть базу. Вертолет за вами выслан. 11.24 шифровкой морского министра объявлена Белая Тревога. Вероятность учений исключена. ОДШ-4 Турзо". "Если ОДШ не означает "оперативный дежурный штаба" - я не граф, а балерина", - подумал Сварог. Потом он подумал: "Это нам тоже знакомо. Блаженствуешь в глуши, понемногу разоряешь бар, прижимаешь горничных, которым по должности положено быть отзывчивыми и безотказными, а депеша уже в пути, и все летит к чертям. Если и в те времена белый был цветом смерти и траура, Белая Тревога наверняка означала что-то крайне серьезное. Но вряд ли штандарт-навигатор, судя по золотому шитью и допуску в эту уютную гостиничку, чин немалый, мог предвидеть, что все _э_т_о_ означает Шторм... Более того, есть сильные подозрения, что высланный вертолет сюда не добрался и штандарт-навигатор остался здесь навсегда - собираясь по тревоге, можно бросить все пожитки. Но какой офицер оставит мундир и кортик? Черт, как же это выглядело пять тысяч лет назад? Ничего хорошего, если вкратце, тут и гадать нечего - апокалипсис..." Он подошел к компьютеру и пробы ради отстучал предварявший депешу код. Что было вознаграждено вполне прогнозируемым ответом: "Простите, база "Стагар" на вызов не отвечает". Интересно, имела эта база отношение к нынешнему Стагару или просто - случайное созвучие? Сварог скомкал депешу и отправил под стол, в корзинку для бумаг. Вряд ли она представляла интерес для историков. Мара тем временем вытащила чемодан, положила посреди комнаты, попробовала замки - заперто - и занесла ногу, чтобы сбить замки точным пинком. - Эй, а это не мародерство? - спросил Сварог лениво. - Учитывая возраст чемодана, это скорее археологические раскопки, - сказала Мара и нанесла молниеносный удар, сорвавший замки. Вывалив содержимое на пол, присела и стала энергично ворошить кучу, что мало походило на методичный обыск, но Сварог удержался от ехидной реплики, ему и самому было интересно. Небольшой кожаный бювар - Сварог заглянул внутрь, увидел конверты, бумаги, фотографии и швырнул на стол. Форменные рубашки с якорьками на воротнике, трусы, носки. Куча книг в ярких мягких обложках - на одних девицы в неглиже, на других амбалы с пистолетами, на третьих жуткие чудища, а на иных - все вместе. Названия соответствующие: "Брюнеты в жизни Лонеллы", "Удар из-за угла", "Месть призрака". - Богатый у него был внутренний мир, - фыркнула Мара. - Может, ему просто хотелось прочистить мозги и отвлечься от серьезности жизни, - сказал Сварог. - Так тоже бывает. Что-то я тебя ни разу не видел за чтением древних философов, да и себя за этим занятием что-то не заставал... Я тебя ни разу не видел за чтением древних философов, да и себя за этим занятием что-то не заставал... Мягкая коричневая кобура с пистолетом параметров "Вальтера ППК". Возможно, наградной - весь в золотых накладках с крохотными сапфирами, гравированными парусниками, якорями и неизвестными гербами. Обойма полная, патрона в стволе нет, конечно. В общем, ничего удивительного. Обычный чемодан обычного офицера на отдыхе. Только один-единственный предмет категорически не гармонировал и не вписывался - бронзовая дверная ручка затейливой, тонкой работы. Или не ручка. Штырь, на котором нормальной ручке полагалось бы держаться в двери, здесь заканчивался хитроумным переплетением бронзовых лепестков, этаким экзотическим цветком, идеально вписывавшимся в полусферу. - Если это и ручка, место ей не в двери, - задумчиво сказала Мара. - А где? - Откуда я знаю? Как в том анекдоте... Послушай, а мог он быть сумасшедшим? Зачем нормальному офицеру с собой такое таскать? - Чего только не таскала с собой военная братия в качестве сувениров... - сказал Сварог. - Может, это ключ от его служебного сейфа. Или какого-нибудь пульта. Кто их теперь разберет... Все? Иди-ка ты в ванную. Она ушла, а Сварог, положив на стол кобуру и загадочный предмет, устроился в кресле с одним из романов. "Вспышка сверкнула в темноте туннеля, и над головой Федера раздался характерный свист пули. Федер немедленно ответил огнем. Глухой шум падающего тела возвестил, что сыщик не промахнулся..." Незаметно для себя Сварог зачитался. Непобедимый сыщик Федер, паля по всему, что двигалось, вышел живым и невредимым из туннеля, из подожженного со всех концов гаража, из залитого водой подвала, где падали сверху капли горящего бензина, а в воде плавали загадочные зубастые и кусачие "аранлегулы", пробрался-таки в кабинет, вырубив по пути еще парочку злодеев, но драгоценностей в сейфе не оказалось, а это неопровержимо свидетельствовало, что графиня... - Как там древние философы? - спросила Мара над самым ухом. Сварог не сразу вернулся к действительности, потянулся даже перевернуть страницу, но Мара отобрала книгу и швырнула на стол. - Представляешь, драгоценностей в сейфе не оказалось, - сказал он, печально провожая взглядом летопись подвигов неуязвимого Федера. - Значит, маркиза сперла. Или прочие графини. Как в таком деле без графинь? Она улыбнулась, посвежевшая, чистенькая, в синем пушистом халате, волочившемся по полу. Судя по мундиру и халату, штандарт-навигатор был верстой коломенской. Сварог потянулся к ней, но боевая подруга непостижимым образом переместилась в пространстве, оказавшись за спиной. Правда, из-за великанской хламиды должного эффекта не получилось - видно было, как мелькнула по комнате смазанная синяя полоса. - Теряешь хватку, - сказал Сварог. - Тебя было видно. - Тебя бы закутать в такой балахон... Иди поплавай. В кои-то веки после походной любви под плащом - такая роскошь и все условия... Отправляясь купаться, он украдкой, пока Мара отвернулась, сцапал со стола приключения Федера, но только в ванной обнаружил, что промахнулся, и, не глядя, сунул под камзол бювар с навигаторскими бумагами. Ничего не поделаешь. Со вздохом он улегся в огромную мелкую ванну, синюю в светло-зеленых узорах, пустил воду, тоненькую струйку пенистого шампуня из особого краника, еще струйку - какого-то зеленого эликсира, приятно пахнущего хвоей. Подумал, что жить в Хелльстаде можно, хмыкнул, закурил и свободной рукой принялся перебирать бумаги, положив бювар на удобную фарфоровую полочку, присобаченную к ванне ради вящего комфорта. Там оказалось служебное удостоверение штандарт-навигатора в роскошном оформлении и солидном исполнении - в синей замшевой обложке, с обилием печатей, секреток, штампов и кодов. Судя по фотографии, флотский чин был немногим старше Сварога, но пост занимал серьезный - начальник отдела штаба Полночного Флота. Цветные фотографии запечатлели самого Горонеро и его коллег-приятелей в такой же форме - то напыщенно-вальяжных на палубе и у пирса, на фоне громадных орудийных башен, гроздьев разнообразнейших антенн, подводных лодок и остроносых ракет, то хмельных, веселых за столом в обществе симпатичных девиц. Несколько снимков военных кораблей, полным ходом идущих в открытом море. Фотография светловолосой, черноглазой красотки в крохотном золотистом купальнике, безмятежно лежавшей на залитом солнцем пляже. Рядом сидит, вывалив розовый язык, потешная ушастая собака, серая в черную крапинку. Красотка нарисовала на песке якорь и весело улыбается - конечно же, о войне ни слуху, ни духу, все веселы и беззаботны, все живы пока... На обороте аккуратная надпись: "Мы с Дуфи бросаем якорь здесь. Ждем. А." Несколько бланков с грифом Полночного Флота и базы "Стагар", покрытых сущей абракадаброй из цифири и странных значков - как бы не ошибиться, но это может иметь прямое отношение к навигации... Очень уж похоже на перечни координат. Две глянцевые картонки с кодами и цветными полосками - должно быть, пропуска, довесок к удостоверению. Одна украшена силуэтом надводного корабля, другая - подводной лодки. И повсюду, на каждом документе, на каждом бланке, эмблема-крест: горизонтально, рукоятями к центру - два меча, вертикально, проушинами к центру - два якоря, и крест этот посередине скреплен кругом, вернее, змеей со странной головой, глотающей собственный хвост. Итак, до Шторма существовали великолепно оснащенные военные флоты, знавшие толк в бюрократии, - вот и все наблюдения. Длинный розовый конверт, адресованный на базу "Стагар" штандарт-навигатору Горонеро, Сварог оставил напоследок и взялся за него, лишь убедившись, что бювар опустел. "Тогир, милый! Я боюсь, чем дальше, тем больше, и, что страшнее всего, что самое скверное, я прекрасно знаю, чего боюсь. Поэтому письмо пойдет не почтой - ты сам постарался просветить насчет ваших хитроумных цензурных аппаратов. Спасибо, наука пошла впрок... По счастью, здесь оказалась Донайра с "Рагнарока", она и передаст. Уж она-то, надеюсь, не стукачка. Хоть ты и объяснял с важным видом, что в стукачи вы вербуете только таких, о ком никогда и не подумаешь... Все равно. Если она и стукачка, письмо в любом случае попадет к тебе. Тогир, ЭТО приближается. Это будет не простая война. Шар заволакивает кровавая пена, мне даже не нужно к нему подходить, он вспыхивает сам, и это страшнее всего. Я проверяла трижды - с шаром, с кольцом в хрустальной вазе, с облаками. Результат неизменен. Я боюсь даже представить, что ждет Талар. Очертания континентов в шаре меняются, искажаются самым диким образом. Это не война, даже атомная, это хуже - глобальная катастрофа, ужас, совершеннейшее небытие! Вот уже три дня не хожу на пляж - Маска Смерти на лице каждого встречного, видеть это невыносимо. Между прочим, некоторые начинают держаться странно и уезжают вдруг хотя вовсе не собирались. Подозреваю, это тоже Керуани - мы ведь сплошь и рядом не знаем друг друга, не спросишь же открыто... Облака даже не красные, Тогир, - они _ч_е_р_н_ы_е_! Понимаешь? Уж тебе-то следовало бы знать, что магия никогда не обманывает. Она полна символов, верно, однако символы, в отличие от слов, двойного толкования не допускают. Мы все _о_б_р_е_ч_е_н_ы_! Обречены, Тогир! И не надо напоминать о присяге, о гербе - мой герб не моложе твоего. Это вовсе не будет дезертирством, какое тут дезертирство, если обречены _в_с_е воюющие стороны, если не будет ни победителей, ни побежденных? Если вообще не будет выживших? Ты не изменишь своим и не сыграешь на руку противнику, потому что не останется ни своих, ни врагов. К тому же... Я не верю, что Изначальные мертвы. Для этого они были слишком коварны. Они спят... или уже проснулись? А то и не все спали... И мы расплатимся за предков-завоевателей, мы не так уж и виноваты, вовсе мы не виноваты, разве в том, что родились, - но суда с адвокатами у нас не будет, и это _н_а_ш_и предки сжигали Девейн-Горт... И никто не предоставит нам последнего слова, нас вообще не будут слушать. Нас уже нет, Тогир. Я избегаю зеркал, чтобы не увидеть Маску Смерти у себя на лице. И по той же причине убрала твои фотографии. Но хочу верить, что мы спасемся. И верю, что Древние Дороги не лгут. Милый, любимый, единственный, самый лучший, желанный мой! Мое небо, мое сердце! Если ты меня любишь, беги! Времени нет!" Остальное - уже другими чернилами. И почерк из аккуратного, мелкого стал размашистым, почти неразборчивым, словно писали в страшной спешке или не помня себя от волнения: "Только что умер Дуфи. Форброны чувствуют беду, ты сам прекрасно знаешь древнюю историю наших псов... Когда молодой здоровый форброн умирает так, как умер Дуфи, это может означать только одно. Он лизал мне руки, просил прощения, что бросает меня, но _э_т_о_г_о_ знания, т_а_к_о_г_о_ ужаса он вынести не смог. Тогир, это конец. Я больше не могу умолять - нет сил. Но время еще есть. Возможно, Белой Тревоге еще будут предшествовать Синяя с Красной. Или одна Красная. Магия таких тонкостей не улавливает и не передает - но она беспощадно предсказывает _и_т_о_г_. Так вот, я задержусь ровно настолько, чтобы похоронить Дуфи. А дальше - Древние Дороги. Уж лучше они. Назови меня дрянью, подлой, но я спешу уйти из этого мира, пока он играет всеми красками, пока он незыблем и беспечен, как встарь, хочу его запомнить именно таким, чтобы не покидать бегством дымящиеся развалины. Довольно с меня и последних открытий. Словом, самое позднее через час я уже буду на Древней Дороге. Вероятнее всего, Мерцающая Корчма или Овраг. Нам трудно будет отыскать друг друга - если хотя бы половина россказней о Древних Дорогах верна. Зато известно совершенно точно: туда нет доступа Изначальным, и все другое несущественно. Остается надежда - и некая определенность. На всякий случай напишу еще раз все заклинания. Я ухожу - и жду тебя. До встречи. Анелла". И ниже - две строчки совершенно бессмысленных слов, на сей раз выписанных с прежней аккуратностью, каллиграфически, тщательнейше. Сварог, едва глянув на них, сунул письмо в конверт - чтобы не перенестись, чего доброго, неведомо куда в совершенно голом виде, без оружия, не зная заклятья на возвращение... Видимо, она все же ушла. Решилась, по письму видно. Ей было чертовски страшно... А вот ушел ли за небо вслед по неведомым дорогам штандарт-навигатор, успевший прочитать сообщение о Белой Тревоге? С которой, похоже, все и началось, грянуло без промежуточных Синих-Красных... И где эти Древние Дороги? Уж, конечно, не в этом мире... Сварог выбрался из ванны, встал под поток теплого воздуха, моментально его обсушивший и волшебным образом насытивший все тело бодростью, живым электричеством. И все равно из ванной он выходил понурый - в ушах словно бы еще стоял долетевший сквозь пять тысячелетий женский крик. Сколько ни успокаивай себя воспоминанием, что истлели самые прочные кости и рассыпалась самая прочная броня, сколько ни огорчайся собственными заботами - на душе пасмурно. _З_д_е_с_ь_, в доме, нет ощущения, что эти пять тысячелетий и в самом деле протекли плавно и величественно... Здесь прошлое не умерло, не покрылось слоем пыли, не превратилось в черепки и скелеты... Мара лежала на роскошной постели, сбросив халат на пол, и так углубилась в книгу с красавицей в пышном платье на обложке, что вовсе не заметила явления Сварога. Сварог уселся рядом и потянул ее за ухо. Она нехотя подняла затуманенные глаза: - В самом деле, захватывает. "Глаза барона искрились любовным томлением, столь долго таившимся под спудом. Он нежно привлек к себе Кармину, прильнул к ее полураскрытым алым губкам. Прерывистое дыхание юной маркизы выдало обуревавшие ее чувства, которые бедняжке пришлось так долго таить от безжалостного света, готового с циничной насмешкой надругаться над святой наивностью первой любви..." - она мечтательно закинула голову. - Граф, ну почему я от вас никогда не слышала подобных речей? - А ты смогла бы разминировать мост? - спросил Сварог строгим голосом экзаменатора. - Плевое дело. Если мы имеем дело с пороховым шнуром, без химических взрывателей... - Мара спохватилась, негодующе фыркнула. - Ну, нечестно! Только я настроилась... Сварог рассмеялся, привлек ее к себе и прильнул к полураскрытым губам, даже не пытаясь разобраться в обуревающих его чувствах. Знал одно: так неистово и яростно они друг друга еще не любили - растворяясь друг в друге, теряя всякую связь с окружающим бытием, зная друг про друга, что оба слышат где-то на границе сознания беззвучное карканье: "Вокруг Хелльстад, Хелльстад, Хелльстад..." 8. БЕЗ НЕДОМОЛВОК Сварог открыл глаза, прислушался, пытаясь понять, что его разбудило. Для этого и не потребовалось особого напряжения чувств. Дверь в кабинет была полуоткрыта, как он ее оставил, - только сейчас там горела на столе лампа и в спальню падала полоса света, достигавшая постели, задевавшая краешек лезвия Доран-ан-Тега. Потом в кабинете послышались шаги - кто-то прошелся по комнате, ступая громко, уверенно, ничуть не прячась. Шумно отодвинули кресло. Сварог толкнул локтем Мару - но ее ровное, глубокое дыхание ничуть не изменилось, она безмятежно спала, хотя такого с ней не могло случиться. Не отрывая взгляда от полосы света, Сварог ощупью нашел плечо девушки, потряс. Мара должна была мгновенно вскинуться - но она спала. Мелькнула дурацкая мысль - Горонеро вернулся за чемоданом... На полпути задержав протянувшуюся было к топору руку, Сварог бесшумно вытащил из-под подушки пистолет - тот, что стрелял серебряными пулями. Замер, прикидывая варианты. Вариант был один - встать и выйти туда... В кабинете громко откашлялись - вновь открыто, демонстративно. Кто бы там ни сидел, он честно предупреждал о своем присутствии, и это сбивало с толку. Мара перевернулась на другой бок, лицом к стене, умиротворенно посапывая. Пора было решаться. Помогая себе одной рукой, Сварог влез в штаны, опустил ноги на пол и бесшумно направился к двери, держась подальше от полосы света. - Входите, что же вы, - послышался оттуда спокойный мужской голос, совершенно незнакомый. Сварог вошел, держа под прицелом расположившегося в кресле человека, - лампа на гибком кольчатом шнуре опущена вниз, лицо и фигура нежданного гостя скрыты мраком. Не помог и "кошачий глаз", как Сварог ни напрягался, лицо сидящего оставалось словно бы подернуто густой мглой. Сварог слегка повел стволом. - Не нужно, - так же спокойно сказал сидящий. - Вреда вы мне не причините, но придется уйти, а нам непременно нужно побеседовать. Рубашку не накинете ради пущей респектабельности? Вы, во-первых, гостя принимаете, во-вторых, вы граф, барон и лорд, а среда моих многочисленных титулов есть и княжеский. Сварог, чувствуя себя на удивление спокойно, придвинул второе кресло и сел, бросив пистолет на колени. Сон схлынул, голова была ясная, и он ни на миг не собирался упускать инициативу. Посему демонстративно пошевелил пальцами босых ног, шумно почесал голый живот, взял со стола бутылку с красивым парусником на пестрой этикетке и налил только себе, пояснив: - Вам не предлагаю. По слухам, другой у вас любимый напиток... Сидящий напротив посмеялся коротко и вежливо, как человек, способный понять хорошую шутку. И продолжал беззаботно: - Вполне понимаю ваше мальчишеское желание показать себя крутым и несгибаемым, но не оставить ли нам и состязания в плоском остроумии, и скоропалительные колкости? - Я вам особых колкостей не говорил. - Ну, собирались. Ведь правда? Мы с вами не дети. Я не страдаю повышенной обидчивостью, но вам, дорогой лорд Сварог, следовало бы отнестись ко мне чуточку уважительнее, потому что я - это... я. Он поднял лампу повыше, покрутил регулятор, осветив все вокруг. Сварог жадно уставился на непрошеного гостя и ощутил легкое разочарование. Гость был одет в скромный темно-серый камзол, обшитый черной тесьмой, - ни дать ни взять, добропорядочный горожанин Бронзовой гильдии, не выше. И лицо самое что ни на есть _н_а_р_о_д_н_о_е_ - скуластое, худое, располагающее лицо неглупого крестьянина или служаки-сержанта, работяги и философа войны. Руки, спокойно лежащие на коленях, - тяжелые, неуклюжие, с натруженными ладонями. Только глаза выбиваются из образа - темно-желтые, словно бы бездонные, удивительным образом и умные, и пустые, зрачок-точечка, словно проколотая иглой дырка в иную реальность, где нет ничего, кроме абсолютного мрака. - Неплохо, - сказал Сварог. - Великолепная маска. Это не колкости, я серьезно говорю. С такой физиономией ко мне и следует являться. Свой мужик, ах, какой свойский, не усатенький демонический красавчик, не седовласый благообразный аристократ... - Даже если вы все понимаете, ваше подсознание независимо от ваших побуждений играет на моей стороне, - усмехнулся гость. - Вы знаете, кто я, но от моей маски никуда не деться... Вам постоянно приходится делать над собой некоторое усилие, чтобы видеть за маской сущность... - А как насчет настоящего облика? - Вы не то чтобы этого не перенесете, но... Понимаете, нет таких слов... Вы человек, а я - совершенно другое. - Кстати, о сущности, - сказал Сварог. - Кто мне поручится, что передо мной - самый главный? Не заштатная нечисть, обосновавшаяся вблизи пансиончика? Не мелкий здешний бес? Несколько секунд стояла тишина, и слышно было, как в холле время от времени тревожно фыркают лошади, ржут коротко, испуганно, словно вскрикивая. - Забавно, - сказал наконец гость. - С таким оборотом дела мне почти не доводилось сталкиваться. Ну не могу же я, простите великодушно, выправлять самому себе солидный документ с подписями и печатями? Что за абсурд... Ага... Вас ведь там, наверху, насколько мне известно, обучили наспех мелким фокусам? Вот и попробуйте усмотреть мою истинную сущность. Потом поделитесь впечатлениями... - Вы правы, это мысль, - со светской улыбкой сказал Сварог и произнес про себя нужные слова. С таким он еще не сталкивался. Все в комнате осталось по-прежнему, и в то же время она пропала, Сварог был в двух местах сразу, в двух мирах, одинаково реальных, и перед ним грузно перекатывались, клубились в непонятной бездне исполинские потоки мрака. Тьма обрела мириады оттенков, переливов и колеров, то оформляясь в осязаемое переплетение необозримо гигантских змей, то расплываясь невесомыми извивами туманов, пронизанных колючими лучами черных, ослепительно черных звезд. Он погружался в бездну, липкую, засасывающую, сомкнувшуюся над головой, уплывал в нескончаемые пучины, и все, имевшее формы, очертания, контуры, иные, кроме черной, краски, осталось наверху, в неизмеримой дали... И это был Ужас. Зажмурившись, сжав кулаки, он вернул себя в прежнее состояние. - Вы удовлетворены? - мягко спросил гость. - Неужели то, что вы видели, душонка мелкого беса? У которого и нет души... - Удовлетворен, - сказал Сварог, не в силах побороть странную слабость во всем теле. - Впечатлениями поделитесь? - Нет. Я не смогу этого описать. Что это? - Вы видели Тьму. Из Тьмы и слагается Вселенная. А на долю света, простите за убогий каламбур, приходится ничтожнейшая доля... - А если отделить тьму, над которой вы властны, от той, что к вам не имеет никакого отношения? Это какая доля будет? - О, не стоит... - слегка поморщился гость. - Не нужно этого, не будем играть в слова... Я - хороший логик, слышали, должно быть? И практика у меня неизмеримо богаче, отточена на дискуссиях с интеллектуалами, стократ превосходящими по подготовке вас. В иных спорах и мне случалось оказаться посрамленным. Все равно, не надо погружаться в пучины схоластики. "Что есть взгляд в кромешной темноте?" И тому подобное. Вам все равно не превзойти, к примеру, Катберта... Поздняя ночь, скорее уж раннее утро, в заброшенной тысячелетия назад гостинице для военно-морских чинов сгинувшего мира сидят мятущийся граф и Князь Тьмы - и старательно состязаются в красноречии... Нелепо. Как если бы мы, подобно оперным тенорам, стали петь свои реплики. Мы же не персонажи философского трактата... - А какой стиль вы предпочитаете? - Насквозь деловой, - сказал гость. - Сбережем время. - Что же вы хотите? Договора не вижу... - Помилуйте, вы же взрослый человек, лорд Сварог... Или всерьез верите, что я заставил бы вас расписываться кровью? А то и в случае вашего согласия обрек бы на вечные муки после смерти? Все это - примитивный вздор. Нет ни вечных мук, ни вечного блаженства. Все одновременно и сложнее, и проще. Одни в свое время становятся частицей Тьмы, а другие - частицей Света. Вот краеугольный камень, фундамент. Все остальное - детали, частности, дополнения. - Но чего же вы все-таки хотите? И что предлагаете? - Хочу я немногого - чтобы вы, собравшись утречком, повернули назад в Равену. Где и вы, и ваши спутники вернутся к прежним занятиям. Не беспокойтесь о принцессе. Мелкие неприятности, клянусь Великой Тьмой, улаживаются походя... - А что взамен? - Да ничего! - досадливо поморщился гость. - Ничего. Вы удивлены или разочарованы? Нет, если вам так уж необходимы все эти пошлые глупости - бриллианты размером с кулак, какой-нибудь трон, толпы прелестниц - составьте на досуге список, не ограничивая себя решительно ни в чем. - Он презрительно скривился, махнул рукой. - Что угодно. Корону Четырех Миров? Место в моей свите? Место - немедленно, корону - чуть погодя, быстро это не делается... словом, дать я могу почти все. Но ничего не предлагаю. Потому что способен вознаградить вас не в пример щедрее - _в_о_в_р_е_м_я о_с_т_а_н_о_в_и_т_ь_. Чтобы вы избежали всех глупостей, какие можете совершить. Вот настоящая награда и достойная плата. _П_о_к_о_й_. Если хотите позаботиться еще о ком-то, скажите. - Интересно... - Удивлены? Я так и думал. Но если вы рассудочно все взвесите, поймете, как велика награда. Поймите, я не в ответе за все, что обо мне придумали и наговорили за тысячелетия... И категорически отвергаю все попытки приписать мне стремление насадить повсюду Хаос. Тяга к Хаосу - забава тех самых мелких бесов. Мне нужен Порядок. Иной, правда, не тот, что нужен кое-кому другому, не будем вспоминать его к утру... - Ну, это мы проходили, - сказал Сварог. - Разный бывает порядок. Вам нужен один, мне другой. - Вам не порядок нужен, - сказал гость. - Вы стремитесь остаться среди тех, кто обуян идиотским стремлением облагодетельствовать человечество. Облагодетельствовать отсутствием зла. Жратвой и питьем. Книгами и картинами. Электрическим светом на улицах и чистыми лестницами. Задача благородная, но невыполнимая. В первую очередь по причине скотской сущности этого самого человечества. Оно разрушит, опошлит, осквернит и испохабит все мудрое, чистое и возвышенное, дай ему только волю. На каждый недюжинный ум приходятся тысячи голов быдла, озабоченного наполнением желудка и поисками щели, куда можно излить сперму. Пусть желудок стремятся наполнить не хлебом, а жареными павлинами в тончайшем соусе из соловьиных язычков - животная сущность от этого не меняется. Вас всегда будут предавать и продавать, использовать втемную, с циничным расчетом. Неужели вы не навоевались? Когда-нибудь, безмерно уставши от того, что считали великими свершениями, вы с ужасом поймете, что все было зря, все было впустую. А еще вы вспомните, что вас искренне пытались предостеречь... - Это все - обещание благодеяний, - сказал Сварог. - А как насчет угроз? - Что ж, угроз у меня - богатейшая палитра, и все до единой я могу претворить в жизнь... Но самая крупная и страшная угроза, какую я твердо могу вам обещать, - это клятва никогда не вставать на вашем пути... ну, почти никогда. Вы и сами, если только не угомонитесь, заработаете себе столько поражений, потерь и горечи, сколько я не смог бы вам причинить при всем старании. Я, как и _т_о_т_, - за свободу воли... - Но прежде... - Все прежние покушения на вас - либо самодеятельность мелких исполнителей, либо мелкие шуточки, легкие уколы, ленивая разведка боем. Вам эти шутки показались скверными? Простите старика, так уж привык... - Где мой отец? - резко спросил Сварог. - Не знаю, - без малейшей заминки ответил гость. - Об этом я вам и говорил - страшен не враг, а бездействие врага... Я ведь не всемогущ, вам доводилось слышать? Представления не имею, куда он по одержимости своей ухитрился провалиться. Я предупреждал его, как сейчас вас... Итак? - Ну не прельщает меня перспектива стать частицей Тьмы, - сказал Сварог. - Потому что вы не представляете, чего себя лишаете, и оттого в вашей решимости нет мудрости. Ну как можно отнестись к слепому от рождения, отказывающемуся прозреть и увидеть полотна великих мастеров, прекрасные скульптуры? Хотите, я проведу вас по мирам, чьих многообразия и сложности вы и представить не можете? Хотите проникнуть в тайны пространства, Вселенных, неощутимо существующих бок о бок, в одной и той же точке бытия? Пропутешествуйте по всем уровням, закоулкам и этажам мироздания, какие мне доступны, и после свободно, без малейшего принуждения решите все сами. Хотите такого путешествия? Ни к чему, замечу, вас не обязывающего? - Нет, спасибо. - Боитесь дать слабину? - Я просто считаю, что тот, кто выдумал поговорку "Коготок увяз - всей птичке пропасть", был гением, - сказал Сварог. - Не хочу я с вами больше разговаривать, поговорили... - Подумайте о других, о тех, кого таскаете за собой. Вы их всех загубите. - Я никого не принуждаю. - Принуждаете. Тем, что сами не сидите спокойно. - Я же сказал - довольно, - сказал Сварог. - Вы не верите в людей, а я верю... даже после всего... И мне не нравится тьма. В любых ее проявлениях. Вам объяснить по буквам? Гость встал. Его голос звучал ровно, даже безразлично: - Я еще с вами встречусь. В пору, когда в сердце у вас не будет ничего, кроме пустоты. Я не злопамятен, но люблю, когда рано или поздно признают мою правоту. И вы сами, слышите, сами согласитесь, что прав был я. И это будет лучше всякой подписи под договором... Ожидайте и бойтесь этой неминуемой встречи, любезный граф... Впервые лицо его исказилось в хищной улыбке, он склонил голову и исчез, словно нажали выключатель. Порыв ледяного ветра свистнул по комнате, от закрытой двери к закрытому окну, стегнув Сварога по лицу холодной лапой, взметнув штору, тряхнув раму так, что задребезжали стекла. Сварог налил себе еще чарочку забористого навигаторского коньяка пятитысячелетней выдержки, ахнул залпом, подошел к окну, прижался лбом к прохладному стеклу, уставился на бухту, реку и деревья, подернутые мутно-серой рассветной мглой. На душе было неуютно и муторно. Он и раньше знал, что война ему объявлена серьезная, но теперь убедился воочию. Самые серьезные угрозы как раз высказывают тихо и спокойно, без дурацких эффектов и страшных рож... И все же, будь Хелльстад вотчиной Князя Тьмы, тот держался бы не в пример наглее... Почти в центре бухточки явственно перемещался бурун, напоминавший широкий наконечник копья, след плавника. Жаль, под рукой не было подходящего оружия, иначе непременно шарахнул бы туда на всякий случай. Сходить, что ли, к Бони за пулеметом? Нет, не похоже, чтобы в гостиницу забредала здешняя фауна, иначе непременно остались бы следы, сломанная дверь хотя бы. А от Князя Тьмы следует ожидать более сложных пакостей, нежели некий зубастый обитатель вод. Да и бурун быстро продвигается по каналу, уходя в реку... Сварог плюнул, стянул штаны и полез в постель, твердо решив перед сегодняшней неизвестностью еще хоть пару часиков отработать взаимодействие щеки с подушкой. Мара шевельнулась, сонно спросила, не размыкая глаз: - Что такое? - Пописать выходил, - успокоил ее Сварог, чмокнул в щеку и подгреб под голову подушку. 9. БУДНИ ГУЛЛИВЕРА Как следовало из докладов, ночь для всех остальных прошла спокойно. Никто, похоже, и не заметил настигшего перед рассветом приступа мертвого сна - потому что и так спали без задних ног. Один Шедарис, дежуривший последним, выглядел чуть смущенно - раздумывал, признаться или нет, что заснул на посту. Сварог, пихавший в свою седельную суму охапку увлекательных навигаторовых книжек, посмотрел на бравого капрала, не вставая с корточек, хмыкнул: - Да знаю я, что ты дрых... - Командир, да со мной такого не случалось, курвой буду... - Не переживай, - сказал Сварог. - Ты тут ни при чем совершенно. Потом расскажу... Он задумчиво достал из-под стола загадочную "дверную ручку", прикидывая, кинуть ее обратно или взять с собой. Глаза у капрала и вовсе полезли на лоб: - И у тебя, командир? - Ты о чем? - Об этой штуковине. Я ее у тебя что-то раньше не видел... - Ничего удивительного, - сказал Сварог. - Я ее здесь нашел. - Сейчас, сейчас... Капрал бомбой вылетел в дверь, прогрохотал сапогами по коридору и вскоре вернулся. Протянул Сварогу бронзовую штуковину. Форма другая, узоры не те, завитушки-лепестки на конце штыря ничуть не похожи - и все же некое неуловимое сходство стиля и исполнения поневоле заставляет предположить, что обе ручки вышли из одной мастерской. Разве что капралова уже покрыта зеленой паутиной да изрядно поцарапана. - А у тебя твоя откуда? - спросил Сварог. - Когда служил на Сильване, был у нас один, родом, кажется, из Лорана. Штуку эту он берег пуще добычи. И после второго ведра начинал напускать тумана - мол, это его талисман на самый крайний случай. Убережет, если припечет так, что другого выхода не будет. Только не уберег. Получил он топором по башке в одной дурацкой стычке, мозгами раскинул так, что любо-дорого... Ну, его барахлишко потом разыграли на всех, как водится. Эта хреновина мне и досталась. Выбрасывать жалко - вдруг это и в самом деле талисман и найдется знающий человек, научит с ним обращаться? Мне кажется порой, тот чудак и сам не знал, как это штука работает и для чего служит, иначе давно проговорился бы, хоть намеком... - А про Древние Дороги ты что-нибудь слышал? - спросил Сварог. - Про них только одно и известно - что соваться туда может только полоумный. Такое впечатляет, командир: когда о чем-то ничегошеньки не известно, но твердо оговорено, что дорожка туда - верный путь для самоубийц. Предки... Пинком распахнув дверь, вошла Мара, чернее тучи. На конце обнаженного клинка она несла какой-то черный, сморщенный комочек, пронзительно вонявший паленым. - Это еще что? - поинтересовался Сварог. - А это наш бывший поводырь. Клубочек бабкин, извольте любить и жаловать. Сварог помотал головой: - Тьфу ты, до чего мелко... Это он, должно быть, сгоряча. - Предупреждая вопросы, сказал самым непререкаемым тоном: - Вот что, соколы мои, живо завтракать. Сгорел наш клубочек, сгорел. А чего же вы хотели - пройти по этим клятым местам весело и игриво, без малейшей неприятности? - И кони так держатся, словно на них домовой катался... - задумчиво сказал Шедарис. - Катался, - сказал Сварог. - Есть тут домовой... - Как же мы теперь, без поводыря? - А по солнышку, - сказал Сварог. - Как пращуры наши в незапамятные времена. Благо солнышко в должном месте и никаких фокусов пока что не выкидывало, гуляет по обычному маршруту. - Он решительно сунул свою "ручку" среди прочих вещей. - Так что - надеемся на лучшее и готовимся к худшему. Особая точность тут не нужна, нам бы к морю выйти, и ладненько... ...Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней. Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней. Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней. Временами Сварогу казалось, что отныне он на веки вечные возненавидит коней и в жизни не полезет в седло, а сядет лучше на раскаленную плиту и высидит на ней битый час без всякого ущерба для задницы, давно уже превратившейся в сплошную мозоль. Он утешал себя тем, что Паколету с теткой Чари, самым некавалерийским в отряде людям, приходится еще хуже, однако ж они не жалуются и как-то притерпелись. Собственно, больше всего его доставала скука. Скорость лошади - это всего лишь скорость лошади. Чересчур уж медленное перемещение для того, кто привык к другим скоростям, тем более что ничего вокруг не происходит, нет погони, нет угрозы, остается покачиваться в седле и за неимением других занятий - думать, думать, думать. Тянутся равнины, тянутся леса - редколесье, густолесье, попадаются холмы и скалы, озерца и овраги, ручьи и небольшие болотца. Но ни разу не попалось больше не то чтобы строения - поросших травой развалин. Ни единого сооружения или предмета, к которому прикасалась бы человеческая рука. И никаких скелетов. И ничего живого. Мертвая тишина. Это угнетает невероятно, и все раздумья крутятся вокруг парочки вопросов: почему Хелльстад, прямо-таки обязанный служить приютом чудовищам и нечисти, напоминает сонное царство? Почему, кроме загадочных летучих рож, больше похожих на вульгарные игрушки, никакой живности не встретилось? Даже если сделать все мыслимые поправки на буйную фантазию хронистов, книжников, сказочников, менестрелей и трактирных болтунов, приходишь к выводу: окружающего благолепия никак не должно быть. Отчего-то же исчезали экспедиции и восьмого департамента, и Магистериума, и земных университетов, и просто десятки одиноких волков, ловцов удачи... Не похоже, чтобы спутников Сварога такие мысли занимали и угнетали. Они откровенно радовались тишине и покою, даже Мара блаженствовала. Что ж, вся умственная работа ложилась на отца-командира, отчего ему хоть волком вой... Прескверно чувствовал себя отец-командир. От полного отсутствия информации и, выражаясь ученым языком, внешних раздражителей в голову лезла самая несусветная чушь - параллельные пространства, сопряженные миры, девятые измерения и прочие "черные ямы" (название он только что выдумал сам от безделья по аналогии с "черными дырами"). Начинало мерещиться, будто они давно уже незаметно для себя соскользнули в неведомые иные пространства и вокруг уже не Хелльстад, а какая-нибудь Древняя Дорога, бесконечная, как время, и равнины, перемежаясь лесами, будут тянуться до бесконечности. Они ехали целый день, часа через два должно зайти солнце, и следующий ночлег будет лишен всякого комфорта и уюта. Хорошо хоть, солнышко не торчит в небе, как пришпиленное, исправно движется в полном соответствии со стрелками часов... Для борьбы с монотонностью пути Сварог временами выпускал вперед боевое охранение - то одного, то двоих. Или менял местами всадников в колонне, или заставлял осматривать подковы. Он вовсе не чудил - каждый толковый командир знает, что солдат не следует расхолаживать бездельем. Подобная езда без происшествий похуже праздного лежания в казарме... Вот и сейчас он отправил вперед Делию с Шедарисом - уардов на триста, дав направление на видневшуюся над лесом голую скалу, похожую на лошадиный зуб. Лес здесь был довольно редкий, и меж высоченных раскидистых дубов попадались странные карлики, не выше человеческого роста, выглядевшие, однако, не молоденькими подростками, а настоящими вековыми дубами, во всем подобными нормальным: пышные кроны, толстые узловатые стволы, вот только всадник смотрит на них сверху вниз... Проезжая мимо, Сварог сорвал крохотный желудь, меньше кедрового орешка, повертел, подивился и выкинул - великанские черепа, крохотные желуди... Увидев, что Делия с капралом несутся назад подозрительно резво, он испытал нечто вроде облегчения, как ни странно - замаячила некая определенность... - Соприкосновение с противником? - спросил он, оживившись, подав остальным знак остановиться. Делия откинула за плечо выбившиеся из-под шляпы золотистые пряди, пожала плечами: - Не знаю. Там что-то непонятное. Такие пятнистые маленькие штуки, они летают и жужжат. Кружат над одним местом, как привязанные... - То ли они и в самом деле маленькие, то ли летают очень далеко, - уточнил прилежный капрал. - А почему именно "штуки"? - спросил Сварог. - Не похожи на животных и на птиц тоже, - сказала Делия. - Такой у них вид... - И на самолеты тоже не похожи. - Шедарис задумчиво почесал щеку, мучаясь от недостатка подходящих слов. - Самолет с крыльями и летает грузно, а эти - вроде красивой шкатулки. Словно стекло отблескивает. Но кружат очень уж осмысленно, словно ищут что-то. - Они вас не заметили? - Да нет вроде... И так вертятся, и эдак... Очень уж быстрые, если будем обходить стороной и они нас заметят, непременно догонят. Такое у меня впечатление. Сварог лихорадочно размышлял. Обернулся к Бони: - По птицам стрелял? - Из лука и из мушкета. - Значит, знаешь, что такое упреждение? - А то! - Ну, для пулемета, работающего по летучей цели, принцип тот же... - сказал Сварог. - А почему не я? - моментально вмешалась Мара. - Уж я-то пулемет лучше знаю. - Ты у нас - мастер штучной работы, - сказал Сварог. - И с пистолетом справишься. Леверлин, тетка Чари, Паколет - с заводными лошадьми. Остальные - за мной. Показывай дорогу, Шег... Пятеро верховых осторожно двинулись вперед. Подзорную трубу Сварог засунул за пояс. Уардов сто они проехали рысью, потом Шедарис с Делией перешли на шаг, остановились, Делия вытянула руку: - Вон там, в конце прогалины, они кружили... Сварог спрыгнул с коня, прошел вперед, к крайним деревьям. Явственно расслышал вдалеке однотонное механическое жужжанье, ритмичный шелестящий стрекот, и эти звуки показались странно знакомыми, но опознать их никак не удавалось, видимо, еще и оттого, что подсознание ему упрямо талдычило: здесь _э_т_о_г_о_ быть не должно... Сбивая тем самым с толку. Прижав к глазу холодный окуляр трубы, он наугад нашаривал источник звука. Ветви, сучья, кроны... Стрекотанье приблизилось, вновь чуточку отдалилось, приблизилось - отдалилось, словно производивший его предмет настойчиво кружил над одним и тем же местом, как и докладывала разведка. Сварог замер - чисто случайно в поле зрения оказалось искомое, и он охнул от удивления. И узнавания... Над лесом, левым бортом к Сварогу, висел вертолет, красивая, хищно вытянутая стрекозиная тушка в зелено-бурой камуфляжной раскраске, кое-где вздымавшаяся буграми с торчащими из них дулами. Сварог хорошо рассмотрел две головы в круглых шлемах за прозрачным фонарем, толстенькие колеса, эмблему на хвосте: черный крылатый меч в белом круге, а ниже - белые, привычные цифры. 51. Одновинтовой вертолет, несомненно боевой. Из-за леса поднялся второй, этот повис дельфиньим рылом к Сварогу, преспокойно выставляя себя напоказ, и оба замерли в воздухе, пилоты, должно быть, совещались. Сварог опустил трубу, глянул в ту сторону невооруженным глазом, оценил расстояние до вертолетов - не меньше лиги. Все равно скверно. Блин, еще два! Ему самому от пуль никакого вреда не будет, пулеметы там или пушки, плевать, но несдобровать его людям и коням, лес негустой, не спрятаться, а на равнине догонят в два счета. Четыре боевых вертолета не могут существовать сами по себе, они подразумевают радиосвязь, армию, государство, высокий уровень организации. А вдруг после Шторма уцелел не только отель для высоких чинов? И заблудившиеся в веках вертолеты... Нет, вздор, вздор... Но что делать? Драться с ними кишка тонка... Он вновь посмотрел в трубу. Вертолеты зависли на разной высоте, все четыре. Один чуточку отличался раскраской - такой же камуфляж, но по борту от носа до кончика хвоста с акульим плавником-килем тянется двойная золотистая полоса, а на боку, кроме крылатого меча, еще одна эмблема: в черном горизонтальном овале - золотой силуэт короны, неизвестной таларской геральдике, как земной, так и небесной. - Это же вертолеты, - сказала Мара за его спиной. - Как на картинке... - Вот вмажет эта картинка из всего бортового... - зло бросил Сварог. Сжав зубы, он смотрел вдаль, оттягивая момент, когда нужно будет принять решение, зная, что оттягивать до бесконечности нельзя. Вертолеты вдруг разлетелись, два ушли влево, один вправо, тот, что с короной, пошел вперед, ниже, ниже... И тут в глазах Сварога молниеносно изменились пропорции расстояния. Вертолет с короной шел к земле... на фоне дуба, росшего уардах в двухстах от Сварога! Вертолет был меж Сварогом и деревом. Значит, Сварог ошибся, положившись лишь на зрение, не привязавшись к пейзажу... Вертолеты казались маленькими вовсе не оттого, что находились далеко. Они и _б_ы_л_и маленькие. С кошку величиной, а то и меньше, крохотные боевые машины, крохотные пилоты. Лилипутия. Будни Гулливера. Даже окажись у них в бустерах не пулеметы, а пушки, если прикинуть пропорции, снаряды не так уж и страшны, главное - беречь глаза. Вертолеты спустились к самой земле, растянувшись в шеренгу, прошли над прогалиной, прямо-таки принюхиваясь, как гончаки, и вдруг резко отвернули влево, все четыре, послышалось сухое стрекотанье, дула засветились желтыми иголочками пламени. Все четыре ожесточенно палили в лес, по невидимой Сварогу цели, заслоненной толстенными дубами. Крайний вертолет шарахнулся, как вспугнутая муха, - похоже, из леса ответили огнем. Остальные рассыпались, безостановочно паля. Следовало бы потихоньку убираться отсюда - если они нарвались на какую-нибудь линию фронта, в большом количестве даже такие крохотульки могут оказаться опасными... В лесу, у самой земли, ослепительно блеснуло, бахнул негромкий взрыв, и из-за дуба повалил черный дымок. Вертолеты достали-таки неизвестного противника. - Вот что, - сказал Сварог. - Потихоньку сматываемся, пока они заняты... - Поздно, - с кривой улыбкой бросила Делия, глядя через его плечо. Сварог оглянулся. Вертолеты стремительно неслись к ним. Заметили! И он, взлетая в седло, еще успел подумать: пилоты отчаянны до глупости или им не впервой драться с великанами и есть наработанный опыт? Потом думать стало некогда. Он первым бросился навстречу стрекочущим малюткам, уже не надеясь, что кончится миром. Вертолеты издали открыли огонь, передний, не сворачивая, шел прямо в лицо. - Глаза берегите! - заорал Сварог. - Рассыпаться! Поднял пистолет, ведя стволом снизу вверх, не снимая пальца с курка, - вертолет пьяно колыхнулся, словно врезавшись в невидимую стену. Сварог видел, как разлетается прозрачный фонарь кабины, как лилипутская машинка переворачивается, дымя, как замирает винт. Вертолет рухнул в траву, взметнув дым и пламя. Слева громыхнул гулкий выстрел из кремниевого пистолета. Еще. Еще. Шедарис палил навскидку и мазал, конечно. Пригнулся, вжимая голову в плечи, бросая коня в стороны, пытаясь увернуться от кружившего над самой головой вертолетика. Его конь дико заржал, подбрасывая зад - ужалило очередью. Всадники рассыпались по прогалине. Сварог беспрестанно стрелял, но промахивался или не мог угодить в уязвимое место. Бони, окутанный сизым дымом, едва удерживался на бесновавшемся коне - и все его труды пропадали впустую, верткие крохотульки уходили от очередей - тут масштабы работали на маленьких пилотов, они были проворнее гиганта... Сварог поискал взглядом Мару. Ее конь уносился в лес, а Мара стояла, широко расставив ноги, держа мушкет одной рукой. Неуловимая перемена позиции - грохнул выстрел, вертолет дернулся, вихляя и дымя, сошел к земле, нырнул, попробовал набрать высоту и, оказавшись под огнем Сварога, рухнул, нелепо задирая нос. Бони азартно добил его у самой земли - но взорвался он, только грянувшись оземь. Остервенело оглядевшись, Сварог увидел, как совсем близко от него вертолет с короной несется к Делии, выписывая зигзаги, словно крылатая ракета, а принцесса, ссутулившись, заслонив глаза вывернутой наружу ладонью, должно быть, оцепенела от страха. Четвертый вертолет все еще кружился над разрядившим все свои стволы Шедарисом, отмахивавшимся от него, как от назойливой мухи. Сварог скакал к принцессе и понимал, что не успеет. Вертолет, как по ниточке, несся прямо ей в лицо, он не стрелял, решив, видимо, бить в упор и наверняка. Сварог катастрофически не успевал, стрелял на скаку, нелепо подпрыгивая, и мазал, мазал... - Лицо! Лицо закрой! - заорал он что есть мочи, всем своим существом предчувствуя желтые язычки огня на концах крохотных стволов. То, что произошло миг спустя, навсегда впечаталось ему в память. Делия вдруг отвела ладонь от глаз, выпрямилась, бледная, решительная, прекрасная, прикусив нижнюю губу, выбросила вперед правую руку - и громыхнул тяжелый двуствольный пистолет, пороховой дым окутал девушку одновременно с первыми вспышками выстрелов вертолета - но тут же лобастая прозрачная кабина брызнула стеклянным крошевом, и вертолетик с короной, пролетев по инерции мимо шарахнувшегося ко