прямо под вывеской, изображавшей жену боцмана, Сварог подтолкнул локтем привратника: - Не узнаешь? Зазнался? - Ваше сиятельство! - Тихо, - сказал Сварог. - Здесь я - барон Готар. - Тетка Чари вас как раз поминала, а вы - вот он... - Она здесь? - Скоро будет. Прошу, ваша милость, прошу! Этот с вами? Ну тогда ладно... Да, а капитан Зо жив оказался, слышали? - Слышал, - сказал Сварог. Они с Паколетом уселись в дальнем углу. Заведение первого разряда - высокие зеркала, чистехонькие скатерти на столах, резные дубовые панели, позолота, хрустальные люстры... Ничего похожего на продуваемый сквозняками, рассохшийся и прогнивший дом в Руте. Паколету было неуютно, но Сварог толкнул его ногой под столом и шепнул: - Делай вид, что ты переодетый граф... Он сунул мордатому лакею золотой и велел отправить кого-нибудь в дом графини Дино, передать, что барон жив и здоров, но задержится. Потом заказал хороший ужин, благо и сам успел проголодаться. И понемногу, в промежутках между блюдами, рассказал почти все - о том, что произошло с принцессой, о том, что он ее ищет, о том, что с найденной принцессой предстоит отправиться в три королевства. И даже о том, что он - лар. Он лишь не стал посвящать собеседника в сложности большой политики... - Хитрющий вы человек, ваша милость, - сказал Паколет с крайне печальным видом. - Теперь я к вам пришит намертво. И не сбежишь, и не продашь. Выложи я все это любой серьезной конторе, проживу ровно столько, пока они не убедятся, что больше я ничегошеньки не знаю... Таких свидетелей на этом свете ни одна полиция долго не держит... - Зато будет домик, - сказал Сварог. - А хочешь - дворянство. Уж извини, я за тобой не гнался, за шиворот не хватал, сам на меня набежал... Боишься? - Еще бы. - Это хорошо, - сказал Сварог. - Главное, чтобы ты боялся в меру. И люди, что будут работать со мной из одного страха, мне не нужны. Лучше уж сразу распрощаемся и разбежимся по-хорошему. Так что - подумай. - Уже подумал. Ронерцы, ваша милость, люди азартные и рисковые, а равенцы - особенно. Вот оно что... Может, с бабкой посоветуемся? Увидит, что я взялся за благое дело, - дурного не присоветует... - Непременно, - сказал Сварог. - Ты, значит, слышал что-то краем уха? - Ага. Мудрено было бы не услышать. Тихари оживились несказанно, и наши, и от сопредельных соседей, и от соседей дальних, и вообще непонятно кто шныряет... Перетрясли всю "ночную парикмахерскую", то есть... - Тех, кто кошельки по ночам, - догадался Сварог. - И днем тоже... Что у вас обо всем этом говорят? - Да болтают, что отыскалась какая-то девка, как две капля воды похожая на принцессу. Белено ее изловить и доставить ко двору, чтобы работала двойником. В старину у каждого приличного короля, а то и вельможи, были двойники - здорово помогает против покушений. Ну а в том, что такую девку ищут соседи, нет ничего удивительного - она и им пригодится на предмет заговоров. Только наши, кто поумнее, считают, что все запутанней - очень уж много шума из-за какой-то похожей девки... Значит, говорите, она еще в городе? Нам бы еще парочку латро... [Жаргонное слово "латро" имеет два значения: разбойник или наемный убийца, а также - солдат-наемник.] - В каком смысле? - В смысле - солдат. Я так понимаю, вы хотите собрать человек несколько на манер верных оруженосцев? Лучше всего поискать Вольных Топоров или отставников из армии. Тех, кто сейчас не у дел, а денег не скопил и сидит на мели. И не юнцов, а людей в среднем возрасте - они битые-перебитые, любопытствовать отучились давно, и за приличную плату работают, как обученный мясницкий пес: зря не гавкают, мимо ноги не цапнут и спят на одно ухо... - Неплохая мысль, - кивнул Сварог. - Где их проще всего искать стоит? - На постоялых дворах и в порту. Хозяйственные, что скопили денежек и решили расплеваться с акиллой ради домика в предместье, тут не годятся. Нужны те, кто прокутился и ждет удачи. Прикажете поискать? - Не спеши, - сказал Сварог. - Хозяйка этого заведения получше тебя разбирается и в портах, и в латро... - Она и впрямь такая, как на вывеске? - Вон она идет, оглянись и сравни. Паколет обернулся: - Ну, если она и впрямь жена боцмана, боцман не на торговом корыте служил и ловил отнюдь не рыбку... - Уж это точно, - сказал Сварог. К ним приближалась тетка Чари, в черном атласном платье пониже колен, с бляхой Серебряной гильдии на груди, чуточку даже помолодевшая и выглядевшая гораздо пикантнее. Лакея, по неловкости налетевшего на нее спиной, она, совершенно как в былые времена, ткнула кулаком в поясницу и тихо пожелала схватить якорь в задницу. Остальные зашмыгали по залу еще проворнее. Нет, от прежних ухваток она отрекаться не собиралась. - Вот так гость! - На лице была искренняя радость. - Не помню только, как вас титуловать... - Барон Готар, - сказал Сварог. - Ах ты! Значит, это вы того кабана и проткнули? Слышала, как же. Туда ему и дорога. - Она села рядом со Сварогом, махнула лакею: - Ратагайского сорокалетнего, живо! - и показала пальцем на потолок: - Значит, добрались благополучно? По правде говоря, и обрадовалась же я, узнавши... - Как вы ухитрились? Тетка Чари понизила голос: - Я тут привадила одну клушу. Баронесса, из титульных [титульный дворянин - человек, пожалованный титулом, но не имеющий родового замка или поместья; есть и титульные чиновники, нигде не служащие, но имеющие право на ношение соответствующего вицмундира (с отличительным знаком); в последнее время появились и титульные военные]. Муж служит по таможенному департаменту, вдруг да пригодится когда-нибудь... Ну, подарочки-наливочки... И позволила она мне в знак особого расположения глянуть в телевизор. А в телевизоре показывают торжественный выход императрицы, и за ней среди прочих шествует един крайне мне знакомый путешественник, быстро промелькнул, да у меня глаз острый. Нет, как вы на графа Гэйра похожи... - Оказалось все же, сын, - сказал Сварог. - А я что говорила? Неспроста было такое сходство... Знаете, что Зо живехонек, и на дне там лежал вовсе не "Божий любимчик"? - Знаю. - Ну вот, а наделали шума, не опознав толком стеньги. Что с вас взять, сухопутных, да и воздушных вдобавок... Капитана Зо на дно пустить трудно, я еще тогда сомневалась. - Она покосилась на Паколета. - А это тоже милорд? Нет, местный, по роже видно... Выходит, вы опять в делах и хлопотах? - И в нешуточных, - кивнул Сварог. - Вы-то как? - А что я? Недельки через две, как вы нас покинули, собралась и я в дорогу. Вот, позавчера открылись, последний политес навели. Чуть не все накопления убухала. Тут, как видите, трактир, рядом и на втором этаже - комнаты для проезжающих из чистой публики, и никаких клетушек с девками, и никакой дурной травки. Конечно, к себе приличный постоялец может водить, кого хочет, лишь бы выглядели пристойно и гостили тихо. А вот травку - ни в каких видах. Перека вон в ливрею обрядила, идет она ему, как зайцу лангила. Сама приписалась в Серебряную гильдию, подол чуть не до колен, лет двадцать назад бы такую юбчонку... Полицейские уже в гости заходили, не ниже квартального, дворяне в трактир потянулись, постояльцы есть, денежка закапала... - Она вздохнула. - И отчего-то, граф, моментально накатила дикая скука... Думала, жить станет весело и легко, а скука уже заедает до полной невозможности, что дальше будет, и думать боюсь... - Присоединяйтесь ко мне, - скорее шутя сказал Сварог. - Весело будет, ручаюсь... - А что вы такое затеяли на сей раз? Знаю я ваши дела - если хоть немного удались в папашу... Вот уж в ней Сварог был уверен, не выдаст и не подведет. Склонившись через стол, он фразах в десяти изложил суть дела. Тетка Чари ошарашенно слушала, потом запустила столь соленую руладу, что два лейтенанта Малиновых Драгун за соседним столиком покосились на нее с уважением и завистью. - Живут же люди! - восхищенно охнула она. - С ума сдвинуться, что заворачивают! - И поскучнела. - Скука скукой, да не сняться мне с вами, граф, отяжелела в корме, с мели не сойду, да и страшновато опять пускаться в такие дела... Но помочь - всегда пожалуйста. Денег у вас, конечно, завались, значит, одалживаться не будете... Может, что узнать, потолкаться в порту? Я уж там кое-кого встретила... - Мне бы наемника, - сказал Сварог. - А лучше двух. Серьезных, солидных и готовых на все без лишних вопросов и колебаний. - Парочку сразу не обещаю, а один найдется прямо сейчас. У меня на постое. Второй этаж первым отделали, и пока трактир еще не открылся, я уж три недели постояльцев пускала... Товар первостатейный. Въехал он сюда, что твой герцог, весь в золоте да три недели золотишко это и спускал, пока не остался в одном исподнем. Капрал Шег Шедарис, из Вольных Топоров. А почему первостатейный? Потому что пятнадцать лет в Топорах и живой, до капрала дослужился. Трусов они быстро раскусят и моментально выгонят, так что, если мужик полтора десятка лет отмахал железом и остался не особенно и продырявленным, при трех медалях, это о нем малость говорит... И потом... Пропился он, обормот, до исподнего, сапоги спустил и опустевший сундук - но из оружия и амуниции хоть бы дрянной шомпол тронул... Я уж его, грешным делом, хотела к хозяйству с какого-нибудь боку присовокупить, мужчина видный и с понятием насчет скучающей вдовы... Да уж ладно, забирайте. Сейчас-то разговора с ним не получится, похмелился последним поясом с серебряными цацками, а завтра я его возьму в оборот, полечу рассольчиком... Нет, ну дела! Принцессу я видела. Красивая девка, жалко. Вы в порту не искали? Да нет, в порту знали бы, то есть я бы непременно знала... Да, а ведь у нас и Руте через неделю после вашего отбытия была добрая потеха! Князь со своими орлами налетел-таки на Готар, все из себя в боевом азарте, а в Готаре старого барона уж под забором закопали, управители от нового, то есть от вас, вовсю распоряжаются, народишко от ваших щедрот до сих пор не протрезвел - одним словом, полные реформы со снижением податей и хмельными надеждами... 8. 15 И 14 - Вот тут останови, - сказал Паколет извозчику, спрыгнул и завозился у щеколды. Во дворе бдительно загоготали проснувшиеся гуси. - Подождешь, - приказал извозчику Сварог. Тащиться назад пешком не хотелось. - Отчего же не подождать, хоть до утра, если монета соответственная... - Извозчик поудобнее устроился на облучке, свесил голову на грудь и моментально задремал. Следом за Паколетом Сварог вошел на темный двор, замощенный досками. Справа, в загородке из жердей, беспокоились гуси, гоготали и вытягивали шеи в дыры. В маленьком деревянном домике горела тусклая лампа, свет пробивался под дверь мерцающей полоской. Над входом висели в ряд пучки сушеных трав - корнями вверх. Они вошли. В комнате бабушки не оказалось никаких атрибутов колдовского ремесла - обычная комнатка небогатой опрятной старушки. Сварог ступил на домотканый коврик, лежавший у низкого порога - и в комнате раздался высокий, певучий звук, словно кто-то задел висевший на стене виолон. То ли пение потревоженной струны, то ли стон. Сварог прянул в сторону, и непонятный звук оборвался. Старуха медленно встала. С морщинистого лица на Сварога смотрели молодые глаза строгой учительницы. И тут же низко поклонилась, прижав обе руки к груди: - Добро пожаловать, светлый король... - Ух ты, сработало! - восхищенно прошептал за спиной Паколет. - А я думал - чудит бабка... - Вы, бабушка, меня ни с кем не путаете? - спросил Сварог. - Камень не путает, - сказала старуха. Теперь Сварогу припомнилось, что нога и в самом деле наступила на какой-то лежавший под ковриком посторонний предмет. Он нагнулся, поднял край половичка - там лежала широкая каменная плитка, плоская, почти квадратная. - Осколок Асконского камня, - как о чем-то совершенно будничном, сказала старуха. - А камень этот, ваше величество, исстари славился тем, что стонал, едва его касался тот, кому на роду написано стать королем. А мне вот на роду написано умереть вскоре после лицезрения короля, над чьей головой засияет множество корон. Ну что ж, грех жаловаться, пожила... - Бабка, ты что плетешь? - забеспокоился Паколет. - Не из таких переделок выходили... - Помалкивай, - отрезала старуха спокойно. - Только и умеешь глаза отводить, чтобы кошельки вытаскивать. Потому и дальше не продвинулся... Ему на роду написано быть королем, мне - прожить, сколько отмерено, и ни часом дольше, а тебе, мошеннику, - раз в жизни послужить хорошему делу... Садитесь, ваше величество. - Спасибо, конечно, - сказал Сварог, усаживаясь. - Только не верится что-то, хоть и предсказывали уже однажды. Плохо представляю, что мне делать с коронами, особенно если их много. - Что делать - это уж ваша забота, - сказала бабка. - Кто ж вам это подскажет? Только берегитесь мостов... - Мне и это уже говорили однажды, - сказал Сварог. - Стоп, стоп... А ведь вас свободно можно назвать бабкой-гусятницей? - Так и зовут. - Тогда вам привет от старой пряхи по имени Грельфи. - Значит, жива еще? - кивнула старуха. - Вот кому повезло, никаких тревог и хлопот - угодила век доживать при императорском дворе. Ах, как мы с ней, будучи молодыми, спешили радоваться жизни... Так радовались, что этот вот шалопай, - она кивнула в сторону Паколета, - княжеским внуком мог бы быть, хоть незаконным, да княжеским... Ну да вам это скучно покажется. Подумаешь, две девки с ветром в голове... Вы ведь за серьезным делом пришли? У вас на душе тревога... Сварог рассказал. - Вот оно что, - задумчиво сказала старуха. - То-то от королевского дворца в последние дни веет таким злом, что людям понимающим оно прямо-таки видится в облике черного ветра... - Можете вы ее отыскать? - спросил Сварог. - Попробую увидеть, где она, что вокруг нее... Достаньте ее вещичку, любую, хоть носовой платок. Попытаюсь. Человека с гиманом трудно отыскать белым колдовством, сразу вас предупреждаю, но черной магией, хвала Единому, и вовсе невозможно... - Тем лучше, - сказал Сварог. - Значит, Сенгал ничего не добьется. А Орк со Стахором - тем более. - Сенгал-то не добьется, магией Изначальных он ее не достанет. Что до горротцев - тут, ваше величество, вы крупно ошибаетесь. Они - самые опасные. Потому что никакая это не черная магия... - Как так? - не на шутку удивился Сварог. - Всем известно... - Заблуждение - это и есть то, что всем известно, - сказала старуха. - Стахор вовсе не черный маг. Ну да, Горрот разместился на месте древнего королевства Шелориса. Ну и что? Под Джетарамом, глубоко в земле, покоится капище Черного Бела, но нынче там черной магией и не пахнет... Стахор оказался умнее многих и хитрее. Пока другие гонялись за тайнами старинной черной магии, он искал знания, забытые и новые, искал там, где до него никто искать не додумался. И набрал нешуточную силу. Так я чувствую, а словами объяснить не могу, не знаю я столь ученых слов... Берегитесь Горрота. Будь это магия, с ней не в пример проще и легче было бы справиться, а знания побиваются лишь знаниями. Идите, ваше величество, побыстрее раздобудьте вещичку от принцессы - коли уж вы появились, мне осталось недолго, нужно успеть, сколько смогу... - Ну, дела, - сказал Паколет во дворе. - Что же, мне теперь вас вашим величеством называть? - Зови просто - командир, - сказал Сварог. - Смекнул? - Ясно. Вот только не нравится мне, что бабка о смерти заговорила. Ох, не нравится. Бабка сроду не ошибалась... - Должны же и колдуньи когда-нибудь ошибаться, - Сварог похлопал его по плечу. - Сам я до сих пор сомневаюсь насчет королевских корон над моей непутевой головушкой... Ну, держи ухо востро. Связь через "Жену боцмана". Он под гогот гусей захлопнул калитку, шагнул в накренившуюся на рессорах коляску, откинулся на обитое кожей сиденье. Извозчик мгновенно проснулся: - Едем, ваша милость? - Едем, - сказал Сварог. - Давай на Королевскую. Особняк графини Дино. Знаешь? - Еще бы. С неделю назад возил туда художника, так ейные дворяне, пока ждал, у меня с упряжи три серебряных бляхи срезали, так мимолетно, что и концов не найти... - Кстати, почему улица так называется? Короли там в самом Деле жили? - Да нет, ваша милость. Жила там лет двести назад одна кондитерша, и была она, надо полагать, весьма соблазнительная - раз тогдашний король к ней, одевшись ловчим, ездил пять раз на неделе. Шило в мешке не больно-то утаишь, со временем опознали его величество, прозвали улицу Королевской, а потом оно так приклеилось, что старое название забыли, а новое в официальные бумаги залетело да так и осталось... Гуся ездили подбирать, ваша милость? Он принял Сварога за любителя гусиных боев, каким оказался сам, и пустился в длиннейшие рассуждения о любимом виде спорта. Как всякому фанату, ему наплевать было, что Сварог молчит, - болтал за двоих, вполне серьезно подавая за Сварога реплики и вопросы, свято веря, что судьба послала ему родственную душу и оба оживленно беседуют. Сварог лениво глазел по сторонам. В небе сиял Юпитер - стояло полнолуние, вернее, полноюпитерье, или, совсем точно, полносемелие (Юпитер здесь именовался Семел). Далеко перевалило за полночь, но жизнь продолжалась, самая разносторонняя, а то и непонятная, как всякая ночная жизнь. Наслаждаясь свободой, разгуливали "ночные дворяне". Дело в том, что по здешним законам должника дворянского звания кредиторам изловить было непросто. С восхода солнца до заката (отмечаемых ударами колоколов Главной Башни) дворянина можно арестовать в его собственном доме только за строго определенные преступления (в число коих неоплата долгов не входит). Точно так же его нельзя сцапать за долги на улице - с заката до восхода. Легко сообразить, что неисправные должники днем отсиживались дома, а с первым ударом закатного колокола величаво выплывали на улицы, от чего возникали разнообразные детективные коллизии: шпики кредиторов шныряли по пятам, стараясь подпоить или иным способом удержать потерявшего бдительность должника на улице - до рассветного колокола. Дошло до того, что на иных злостных неплательщиков стали принимать ставки - сколько они продержатся в столь пикантном состоянии. А там, понятно, пошли и махинации... Улицы заливало алое сияние, тени пролегли невероятно четкие. Кто-то устроил серенаду под окном, наглухо задернутым тяжелыми портьерами. Они, однако, порой вздрагивали, когда уголок легонько приподнимала девичья рука. А через несколько домов кто-то непринужденно разлегся посреди улицы, пристроив под локоть оплетенную бутыль. Прогуливались парочки, кого-то оттеснили подальше от уличного фонаря и лупили доской от забора, из распахнутых дверей кабачков и заведений для гусиных боев валили табачный дым, пьяные песни и ругань, а из распахнутого на третьем этаже окна донеслись нежные звуки флейты. В доме напротив жена торжественно встречала загулявшего супруга - звонко разлеталась глиняная посуда, грохотали опрокинутые табуреты. В переулках кое-где звенели мечи, вдоль стен пробирались личности, пытавшиеся прикинуться невидимыми, проезжали тяжело груженные купеческие возы и шибавшие в нос издали бочки золотарей, скакали дворяне, рысили полицейские... Район был не из респектабельных, но Сварогу такая жизнь нравилась. Было в ней что-то от того загадочного, бурного, кровавого и романтичного времени, когда жестокие пираты писали недурные стихи, талантливые поэты выполняли грязные шпионские поручения, ваятели, не догадываясь, что потомки провозгласят их безгрешными гениями, вспарывали животы недругам и совращали кто служанок, кто мальчиков, священники наблюдали звездное небо и защищали осажденные крепости. Собственно, здесь сейчас именно такое время и стояло. Быть может, ему когда-нибудь предстояло заслужить у потомков титул Великой Эпохи. А может, уместиться в паре строчек пухлого академического труда. Король Конгер удостоится короткого абзаца в учебнике, а имена тайных агентов и потаенные политические игры, как водится, канут в небытие. И никому не будет дела до людей, сто лет назад мучительно старавшихся переиграть противника, потому что прошлые заботы и тревоги покажутся устаревшими и мелкими в сравнении со своими... Сварог прекрасно понимал, что многое от него не зависит, как ни пытайся воспрепятствовать. Но Орка он обязан был взять на себя и выставить из Равены. Во-первых, Орк с помощью горротцев может найти Делию первым. Во-вторых, он станет серьезнейшей помехой, едва поймет, что Сварог все же начал свою собственную игру. Выставить Орка из Равены, но так, чтобы герцог не заподозрил Сварога, - сущая головоломка... Головоломка... Натравить на него протектора? А если у герцога есть заступники не хуже? Распустить о нем некий невероятно компрометирующий слух, такой, что он будет вынужден убраться сам? Но какой? И тут Сварога осенило. С озарениями так и обстоит - либо они вообще не появляются, либо настигают, как удар молнии. Чем больше Сварог обдумывал идею, тем сильнее она ему нравилась. Он бесцеремонно оборвал рассказ извозчика о потрясающем гусе по кличке Серая Смерть: - Сейчас открыты какие-нибудь мастерские? - Это которые? - Ювелиры, медники... - Сварог лихорадочно думал. - Вот именно, ювелиры! - Целый квартал. Там день и ночь делают головоломки, не из жести и кости, как для простонародья, а дорогие, для благородной публики. Ночная смена подмастерьев непременно трудится... - Гони! - приказал Сварог. Он метался по кварталу ювелиров, как вихрь. Подмастерья получали монеты горстями - с пожеланием помнить, что его здесь никогда не было. Сварог не сомневался, что они промолчат: ювелиры были народом серьезным и сплетничать о клиентах, даже самых странных, не любили. Вдобавок им подвернулся удобный случай заработать втайне от хозяина... Впрочем, он принял все меры предосторожности, размещая заказ по частям. В одной мастерской ему из тонкого серебряного листа за квадранс [четверть часа] смастерили коробочку размером с портсигар и крышку для нее. В другой столь же быстро нарезали из такого же листа пятнадцать квадратиков по указанной Сварогом мерке. В третьей на квадратиках выгравировали цифры - от единицы до пятнадцати. Получилась выполненная наспех и грубовато, но готовая к немедленному употреблению головоломка под названием "пятнадцать". Прибыв наконец в особняк графини, Сварог расспросил дежурившего в прихожей дворянина и совершенно точно выяснил, что в Ронеро такая головоломка совершенно неизвестна. "А ведь выгорит, - подумал он весело. - Определенно выгорит..." - Ваша милость, а что с ней делают? - приставал заинтересовавшийся дворянин. - Через часок объясню, - отмахнулся Сварог. - Ну, наконец-то! - В прихожей появилась графиня, небрежно запахивая халат из розовых кружев - не халат, а одно название. Дворянин превратился в статую. В другое время и Сварог не остался бы равнодушным, но сейчас мысли подчинены одной цели... - Маргилена, милая, - сказал Сварог, сжав ее руку. - У вас найдется в доме большая, пустая комната? - Ну, танцевальный зал... Больно! - Простите... Пойдемте туда, немедленно! - Сумасшедший, у меня такая нежная кожа... Подождите, я возьму лампу. Нет, по этой лестнице. Мара уже спит, а я ложусь поздно, да и интересно было, куда вы запропастились... Слева отворилась дверь, выглянул граф в халате, но, узрев супругу под руку со Сварогом, сделал вовсе уж скорбное лицо и тихонько юркнул назад. - Все еще ждет? - спросил Сварог. - Конечно. Пришлось его ублажить на скорую руку, но сей похотливый субъект не успокоился. Однако уже двадцать второе, так что ждать ему придется долго... Сюда. - Она вошла первой, поставила лампу на ближайшее кресло. - Ничего, что темновато? - Пустяки, - сказал Сварог, достал из кармана головоломку и положил ее на паркет. Оглянулся, сел в кресло. - Вам лучше уйти, вы легко одеты, а здесь сейчас станет холоднее... - Чепуха. Если вы затеваете что-то интересное, я хочу посмотреть. - Она решительно опустилась в соседнее кресло. - А это будет страшно? - Боюсь, это будет скучно, - сказал Сварог. Действительно, копировать вещи с помощью заклинаний - скучная работа и еще более скучное зрелище. В особенности если заниматься этим приходится долго. Но ничего не поделаешь, надо стараться. И Сварог трудился, как отбойный молоток. Выходило штук двадцать в минуту. На паркете росла груда плоских серебряных коробочек, посверкивавших в алом свете, лившемся сквозь высокие окна, они громоздились друг на друга, вырастали кучи, рассыпались, звеня. В зале стало холоднее, повсюду летали снежинки. Графиня стоически терпела, но в конце концов не выдержала: - В самом деле, не столь холодно, как скучно... Вы до утра собираетесь их штамповать? Я-то полагала, магия - крайне увлекательное зрелище... - Не всегда, - сказал озябший Сварог. Осмотрел кучу, глянул на часы. - Штук пятьсот. Хватит для начала... - И что теперь будет? Сварог встал, разминая спину, чувствуя себя так, словно затащил мешок с углем на верхушку Главной Башни. - Если я все правильно рассчитал, будет превеселое зрелище, - сказал он. - Утром прикажите сложить все это в мешки, кроме одной, и пришлите ко мне самого толкового вашего человека. - Он удовлетворенно оглянулся на кучу. - Да, для начала хватит. Результата, правда, придется ждать пару дней... - За это время я умру от любопытства. - Она поежилась. - Если раньше не умру от холода. - Пойдемте, выпьем по бокальчику. Вы увидите нечто, ужасно вам знакомое. Там нет окон, и я упросила Гаудина поставить эти великолепные лампы с непроизносимым названием, а еще выпросила замок, каких у нас не делают, ключ только у меня, и при случае я там спасаюсь от сладострастного супруга, когда на него нахлынет это извращение - волочь в постель собственную жену. Снимите сапоги - там ратагайский ковер. Входите, входите, - она подтолкнула его в темноту, захлопнула дверь, и их окутал непроницаемый мрак, только под потолком светился рядок вентиляционных отверстий. - Не вздумайте смотреть "кошачьим глазом", все впечатление испортите. Итак! Вспыхнули неяркие электрические лампочки, упрятанные в синие, желтые и красные стеклянные шары. Сварог оторопело огляделся. Довольно большая комната. Стены, потолок и пол выкрашены в нежно-розовый цвет. Посередине - круглый ковер со сложным ало-голубым узором и пушистым ворсом по щиколотку. В углу статуя розового амарского мрамора, рядом - вычурный синий шкафчик. И все. - Узнаете? - радостно спросила графиня. - Только статуя там была другая. - Честное слово, не узнаю что-то, - растерялся Сварог. - Великие небеса! Да это же будуар Аспалины. Точная копия! Тут до него стало помаленьку доходить: - Ну да. Телевизор. Сериал. Серий пятьдесят? - Восемьдесят, - поправила графиня, извлекая из шкафчика бутылку келимаса [келимас - напиток типа коньяка; лучшими считаются сорта, изготовленные на Катайр Крофинд и в Полуденном Ронеро] и золотые чарочки. - "Любовь и смерть среди роз". Неужели не видели? - Как-то не довелось... - Жаль. Такой увлекательный фильм... А как вам моя статуя? Работа Гая, того самого мальчика... Статуя изображала обнаженную графиню, стоявшую в непринужденной, изящной позе, с виноградной гроздью в одной руке и копьем в другой. - Слушайте, да это же талант! - вырвалось у Сварога. - А я вам что втолковываю? Статуя весьма символична - копьем я, словно Ашореми, без промаха поражаю сердца неосторожных, а гроздь сладкого винограда... - Она вызывающе прищурилась. - Вам объяснять? - Не нужно, - сказал Сварог. Ему уже стало ясно, что невинным из этой комнаты не уйти. Но он не особенно печалился по этому поводу - на него наконец подействовал должным образом халат-одно-название. - Про меня говорят, что я грациознее всех умею лежать на ковре, - сказала графиня. - Оцените, правда ли это. Да размотайтесь непринужденнее и вы, вы же устали... Сварог разметался непринужденнее, посмотрел на нее: - Молва не врала... - Вы настоящий кавалер, - сказала графиня. - А ваш Гаудин всегда принимался хохотать. И говорил, что я - самая большая чудачка, какую он видел в жизни. И непременно добавлял: но очаровательная до жути. Вы согласны с последним утверждением? - Всецело, - сказал Сварог. - И давно уже ломаю голову - как получилось, что именно вы стали с ним работать? - Потому что я незаменима. Вы, мужчины, существа прямолинейные и простодушные. Какой бы магией ни обладали. Когда вы затеваете заговор или тайную интригу, вас видно за кобонд [старинная мера длины, вышедшая из употребления (примерно три с половиной лиги)]. А меня никто не принимает всерьез, ни друзья, ни враги. И я добиваюсь успеха там, где мужчины расшибают лбы. Как-никак моими усилиями были добыты бумаги торгового дома "Браллер". Слышали? - Конечно, - лихо солгал Сварог, блаженно вытянувшись на мягчайшем ковре. - А в истории с алмазными подвесками королевы вы принимали участие? - Нет, - удивилась графиня. - Даже не слышала. Вы про какую королеву? Наша умерла, когда я была еще ребенком... - Я и забыл, это совсем другая история... - сказал Сварог. - Вы надо мной смеетесь? - Над собой, скорее... - А она не будет ревновать, ваша юная головорезка... или головорез, как правильно? - Не знаю, право, - сказал Сварог. - А ревновать она не будет. Не умеет. К сожалению. - Ах, воо-от как... К сожалению? - Графиня склонилась над ним, лукаво улыбаясь, легонько провела ладонью по его щеке. - Простите, барон, ничего не могу поделать, дабы сохранить вашу невинность... Моими любовниками либо бывают, либо нет. А притворяться в глазах двора моим любовником, не будучи таковым... Подобного цинизма, крайне для меня унизительного, я в жизни не допущу. Закройте глаза. Я посмотрю в ваше мужественное лицо, потом нежно поцелую, и вы не должны думать ни о чем, кроме меня... Сварог устало закрыл глаза. Когда к его губам прильнули нежные губы, успел подумать, что он - порядочная скотина. Но руки как-то сами собой протянулись, комкая невесомые кружева. ...Снилось что-то смутно-тревожное, бесформенно-кошмарное, он с трудом вынырнул и не сразу вернул себя к реальности - перед глазами маячили ало-голубые узоры, и он не сразу вспомнил, где находится. Он пребывал в полном одиночестве, если не считать мраморной графини, с загадочной улыбкой протягивавшей ему кисть винограда. Сварог собрал крайне живописно разбросанную одежду, облачился, отыскал закатившийся под ковер баронский перстень. Осушил чарочку келимаса, подумал, подошел к мраморной графине и погладил ее по щеке. - Ваш виноград прекрасен, - сказал он. - Чем больше ешь, тем больше хочется. Интересно, почему мы все такие клятые кобели, честное слово, мне стыдно, но ведь это ненадолго... - Ты прелесть. Он обернулся, как ошпаренный. В дверях стояла вторая графиня, живая, веселая и свежая. - А мы тут, видите, самокритикой балуемся... - смущенно сказал Сварог. - Вы ею всегда только балуетесь, - сказала графиня, подошла и чмокнула его в щеку. - Я весела и счастлива, как видишь. Ты меня очаровал. Отныне изволь обращаться ко мне на "ты", как подобает любовнику. На "вы" я только с теми, кто еще меня не любил, да с супругом. Ну, и с королем, конечно. Прими рапорт, мой генерал. Я послала человека к Гинкеру. Твои загадочные коробочки увязаны в мешки, а одна пребывает отдельно. Один из моих верных прохвостов, самый толковый, ждет. Исключительно толковый малый, однажды подделал вексель Банка Круглой Башни, а это надо уметь... Послушай, я умираю от любопытства. - Пойдем, - сказал Сварог. В танцевальном зале стояло несколько угловатых мешков, и возле них ожидающе прохаживался дворянин, тот, самый потрепанный и задиристый. Сварог открыл коробочку и сказал: - Вот это - головоломка. Как по-вашему, что с ней нужно делать? Дворянин был ронерцем и потому раздумывал не более минуты: - Тринадцать... Пятнадцать... Ага, вот так... - он довольно ловко стал двигать квадратики грязноватым пальцем. - Нужно их передвинуть так, чтобы цифры стояли по порядку, верно? Не вынимая? - Совершенно верно, - сказал Сварог. - Вы сейчас отвезете мешки в лавки, где торгуют головоломками. По мешку в лавку. - Ваша милость, лучше бы сначала выправить патент, это ж приличные деньги... - Это долго? - За полчаса можно справиться. - Валяйте, - сказал Сварог. - Можете взять патент на свое имя, мне безразлично. И меня не интересуют вырученные от продажи деньги. - Благодарю, ваша милость! Прикажете бежать? - Стоп, - сказал Сварог. - Теперь начинается самое главное. - Он выстроил квадратики по порядку, от первого до пятнадцатого, потом поменял местами "15" и "14". - Насколько я знаю, решение задач на премию у вас обставляют так, что сжульничать невозможно? Стряпчий, свидетели... - Верно, ваша милость. - Найдите такого стряпчего. Пусть оформит все, как надлежит, - ну, вам лучше знать... И объявите: тот, кто вернет квадратики в прежнее положение - из этого, именно из этого! - получит тысячу ауреев золотом. Все поняли? Выполняйте. Дворянин махнул лакеям, они взвалили брякающие содержимым мешки на плечи, и вся компания скрылась. Сварог самодовольно улыбнулся, гордый собой. Память у него была необычайно цепкая, и в ней, словно в рыбацкой сети с мелкими ячейками, застревало превеликое множество самых разных сведений, случайно прочитанных или услышанных... Когда в семидесятых годах девятнадцатого века в США придумали эту игрушку, моментально проникшую в Европу, разразилось форменное национальное бедствие. Играли все - в городах и деревнях, на заседаниях германского рейхстага и в лондонском Сити. Хозяева контор и магазинов специальным приказом запрещали клеркам и продавцам брать в руки "пятнашку" в рабочее время. Когда за решение одной из позиций была назначена большая премия, торговцы забывали открывать магазины, крестьяне - кормить скотину и пахать, машинисты - останавливать поезда на станциях. Люди ночами простаивали под уличными фонарями, двигая квадратики. А та позиция, та задача, между прочим, оказалась неразрешимой. Но математики доказали это гораздо позже, и чума под названием "пятнадцать" свирепствовала еще долго. В Равене, никаких сомнений, горячка вспыхнет еще более азартная... - Я обижусь и рассержусь, - напомнила о себе графиня. - Маргилена, дорогая, - сказал Сварог. - Как по-твоему, сколько времени пройдет, пока эта игрушка завоюет столицу? - Великие небеса, да уже к вечеру ее начнут продавать сотнями! Через два-три дня она будет в кармане у каждого... - Великолепно, - сказал Сварог. - Видишь ли, если поменять местами "15" и "14", невозможно вернуть квадратики в прежнее положение, не вынимая их из коробки. Невозможно. Научно доказано. - Что-то я не пойму... Ну и что? Сварог ухмыльнулся: - Пока ученые математики обратят внимание на очередную забаву, много воды утечет... И скажи-ка ты мне, как поведут себя славные равенцы, если через пару дней пройдет слух, что по наущению горротцев герцог Орк, убив автора, украл секрет решения и хочет тайно увезти? Графиня оторопело уставилась на него, охнула и неудержимо захохотала. Сварог подхватил ее в объятия и долго хлопал по спине, пока не успокоил. - Ой. Ой. Ой... - Она торопливо приводила в порядок прическу. - Да его дом разнесут по камешку, а самого разорвут на мелкие кусочки, если он не отдаст секрета... Горротцев будут ловить на улицах, начнется такое... Ты великолепен! И ведь Орк ни за что не догадается... - Очень надеюсь, - сказал Сварог. - Наверху на его авантюры и без того смотрят косо, если он окажется замешан в такой скандал, вмешается наместник и своей властью выставит его отсюда... Графиня вновь залилась хохотом. В дверь обеспокоенно просунулся унылый граф Дино. - Брысь! - цыкнула Маргилена, замахиваясь коробочкой, и граф улетучился, как призрак. - Попросить кого-нибудь, чтобы проткнули болвана на поединке? Да нет, жалко дурака... - Ну, он тебя, наверное, страшно любит... - сказал Сварог с дешевым великодушием счастливого соперника. - Да мне от него тошно! Он лампу всегда гасит, неловко ему, изволите ли, видеть! И спину царапает! - Тогда понятно... - сказал Сварог. - Милая, я страшно жрать хочу. - Ну, еще бы, целый день мотался по городу... Пойдем, я уже распорядилась. Супруга пригласим к завтраку, счастлив будет, болван... - Она вышла в коридор и громко постучала в одну из дверей. - Граф, мы вас приглашаем к завтраку, поторопитесь! В сопровождении сияющего графа они спустились в столовую. - Мара еще спит? - спросил Сварог. Облизнулся, накладывая себе на тарелку зажаренных до хрустящей золотистой корочки голубей. - Боюсь, совсем наоборот. - Как это понимать? - Она давно уехала к Сенгалу. Смотреть коллекцию драгоценностей, понимаете ли... Мы все с ней обсудили и решили, что второго такого случая не представится. Со смазливыми малолеточками наш герцог превращается в тряпку, веревки вить можно... Сварог встал, не отодвигая кресла. Зазвенели, разбиваясь, бокалы, вино потекло по вышитой синей скатерти, шарахнулись лакеи. Графиня тоже встала, побледнев, попятилась, не сводя с него огромных испуганных глаз. Он чувствовал, как лицо стянуло в дикую гримасу, как кровь барабанит в виски. Граф отважно бросился наперерез, и от его дурацко-унылой физиономии, исполненной к тому же отваги, Сварог как-то опомнился, сник. Сел за стол, оттолкнул тарелку с голубями, ни на кого не глядя, потянулся к бутылке, отыскал на столе целехонький бокал. Воображение услужливо подсовывало ему яркие, четкие, замысловатые картинки происходящего сейчас в доме герцога, он выругался, яростно засопел от злости и стыда. - А ты, оказывается, бешеный... - все еще со страхом, но и с ноткой восхищения проговорила Маргилена. - Я думала, убьешь... Я ведь ее не принуждала, она сама предложила, еще раньше. Великолепный случай подвернулся, грех не использовать... Он сердито отставил опустевший бокал. Разорвал пополам голубя, механически вгрызался. Кусок не лез в горло. Проглотил с трудом, не жуя, вновь потянулся к бутылке. - Прости меня, ты не от ревности страдаешь, - тихо сказала Маргилена. - У тебя просто взяли попользоваться красивую игрушку, и тебе жутко обидно. Послушай, тонкая натура, когда вчера ночью ты с превеликой готовностью взялся меня ублажать, ты как-то не особенно задумывался о верности и ревности? И сейчас, если заглянуть в самые глубины души, рад, хотя тебе стыдно и обидно, рад, что свалилась гора с плеч, решение взял на себя кто-то другой, и может получиться что-то полезное для дела... Сварог исподлобья глянул на нее. - Не нужно в меня ничем швырять, - сказала она. - Во-первых, я смертельно обижусь, а во-вторых, я совершенно права. Никого ты еще не любишь. И я вообще любить не умею, чудовище этакое. Ну не получается никак. Зато и ревновать не способна совершенно, настоящей ревности без настоящей любви не бывает. А ты ревновать пытаешься, не полюбив. В точности, как мой болван, - она кивнула на сидевшего с унылой миной графа, отрешенного, как буфет с серебряной посудой. - Только наоборот - этот любит, а ревновать не умеет... Она была умна, она была кругом права, но легче от этого не стало. Сварог уже справился с приступами слепой ярости, порывом немедленно мчаться куда-то и что-то делать, но где-то в области сердца засела противная заноза. Мы все такие, какие есть, и все наши беды оттого проистекают, что мы хотим видеть других такими, какими хочется нам, - но чтобы мы сами при этом нисколечко не менялись... - Ей ничего не грозит? - спросил он, не поднимая глаз от тарелки. - У этого скота есть магические книги, какие-то загадочные подручные... - Все равно он ум теряет, заполучив в постель юную красотку, - ответила Маргилена довольно уверенно. - В прошлом году одна бойкая особа стянула у него пригоршню драгоценностей - и ничего, преспокойно скрылась... Вряд ли он опытный маг, просто ему свалилась в руки удача, а магические книги - вещь сложная, трудная для овладения и опасная. Начитавшись их, могучим не станешь... В общем, мы договорились - если она не вернется к четырем, буду что-то предпринимать. - Интересно, что? - ядовито спросил Сварог. - К четырем приедет Гинкер. Если понадобится, он пошлет в особняк герцога своих людей - по официальной просьбе озабоченного дядюшки... У Сенгала при дворе хватает врагов. - Может, не ходить вокруг да около? - спросил Сварог. - Обвинить его в занятиях предосудительной черной магией, опечатать библиотеку, арестовать... - А Делия тут же за него вступится. Та Делия, что сейчас во дворце... Станет твердить, что его оклеветали, а книги подбросили. Король ее любит, верит... - Верно, - сказал Сварог. Посмотрел на часы - четырнадцать, полдень. - Прикажи оседлать мне коня. - Но ты... - Да успокойся, никаких глупостей. Займусь текущими делами, чтобы не торчать здесь... - А я придумала великолепный способ еще сильнее разжечь страсти вокруг твоей головоломки, - похвасталась графиня. - Велю распустить слух, что дворянин, решивший задачу, проведет со мной безумную ночь. - А мне вы разрешите участвовать, дорогая? - оживился граф. - О какой головоломке идет речь? Сварог глянул на него, фыркнул весело и пошел к двери. 9. КАПРАЛ, КОТОРЫЙ УЦЕЛЕЛ К "Жене боцмана" он подъехал, чуть успокоенный прогулкой на полном галопе, но все еще был мрачнее тучи. Перек, поручив его коня конюшенному мальцу, повел Сварога на второй этаж, не задавая вопросов. Показал на дверь в конце коридора, под шестнадцатым номером, неуклюже поклонился и, прежде чем уйти, шепнул: - Сегодня в пятом поселились какие-то шпики. Пожилой, представительный, и два молодых мордоворота на подхвате. Пожилой подошел к хозяйке и как ни в чем не бывало заявил, что ему позарез нужно поговорить с бароном Готаром... - Ясно... Ты посматривай, - сказал Сварог и толкнул кулаком дверь шестнадцатого номера. На массивной кровати лежал в одних коротких черных кальсонах кандидат в рекруты - лет сорока, с меланхоличным, обветренным солдатским лицом и короткими пышными усами, нечесаный не менее недели. На груди и плечах был вытатуирован синим распростерший крылья Симаргл. Такой тут был обычай - солдаты, моряки и странствующие торговцы накалывали на теле два-три изображения бога, в которого верили, чтобы обнаруженный труп могли похоронить по соответствующему ритуалу. Поперек шеи наколота синяя полоса шириной в палец, а пониже огромные буквы РУБИТЬ ЗДЕСЬ - это уже были солдатские хохмочки. Усатый, не шевельнув и пальцем, уставился на Сварога так, словно пытался сообразить, не чудится ли ему после долгой гульбы. Сварог придвинул ногой табурет, сел и не спеша осмотрелся. Рядом с кроватью на полу стояли все необходимые медикаменты - высоченный кувшин с черным харпедельским пивом, стеклянная банка, где в прозрачном рассоле плавали среди смородиновых листьев и стеблей укропа тугие аппетитные огурчики, и блюдо с копченой поросятиной, потому что нужно же когда-то и поесть. В одном углу рядами и шеренгами, сомкнутым строем македонской фаланги теснились разномастные и разноцветные бутылки, немногим уступавшие фаланге в численности. В другом аккуратно стояла видавшая виды кираса с лежавшим на ней рокантоном, а рядом аккуратно сложено все прочее: меч в потрепанных ножнах, боевой топор, две седельные кобуры с пистолетами, связка метательных звездочек, нанизанных на бечевку, как бублики, какие-то угловатые мешочки, кожаные свертки. - Здорово, - сказал Сварог. - Хур Симаргл ["Слава Симарглу", обычное среди приверженцев Крылатого Пса приветствие], - проворчал лежавший. - Вы мне, часом, не мерещитесь? - Нет. - Докажите. - Как? - спросил Сварог. - Если вы настоящий, то должны знать что-то такое, чего я не знаю, - со знанием дела объяснил латро. Сварог подумал, взял из угла виолон, покрытый растрескавшимся лаком, повозился со струнами и забренчал: Вам жить, а мне - не очень, тот близок поворот. О, как он строг и точен, незримого расчет. Зверей стреляют разно, есть каждому черед. Весьма разнообразный, но волка - круглый год. Волк любит жить на воле, но с волком скор расчет - на льду, в лесу и в поле бьют волка круглый год... Незаметно он и сам увлекся, прогоняя дурное настроение: Не плачь, о друг единый, коль летом иль зимой опять с тропы волчиной услышишь голос мой... - В жизни не слышал, - проворчал лежащий. - Душевная песенка. Вы, значит, и есть тот самый граф? - Он, - сказал Сварог. - Откуда родом? - Отсюда, из Гонеро. Из Гальмагеры. Это у харланской границы. Был гуртовщиком. Серебряная гильдия. А у хозяина была дочка. Он нас как-то застукал и полез в зубы... - А ты - его? - А я - его. Тогда он меня жердью. А я схватил топор, и как-то так пришлось по голове, с первого раза... Мясники - люди серьезные и мстить умеют, не бегая по королевским судам. У него одних братьев четверо да двое зятьев. Схватил документы, прыгнул на хозяйского коня - и помчал по жизни. Подался через границу, а в Харлане как раз стояли три роты Топоров... - Потом? - Харлан, Острова, Вольные Маноры, полдесятка войн, Сильвана. Три медали - харланская "Скрещенные топоры", гланское Железное Кольцо и снольдерская "Дубовый лист". Есть орден от царя Гипербореи. - Неплохо, - сказал Сварог. - Тетка Чари тебе рассказала про принцессу? - Ага. Будем искать? - Будем, - сказал Сварог. Выудил острием кинжала приглянувшийся огурчик, стянул зубами с лезвия и с хрустом сжевал. - Найдем принцессу и поедем с ней в три королевства. Сущие пустяки, верно? - Сущие пустяки, - согласился капрал. - Плата? - Сам назначишь. В пределах разумного. - Нечистая сила и черная магия попадутся? - В немереном количестве. - Тогда - пятнадцать желтяков в день. Я таких денег стою. Дворянство дадите, помимо золота? - Чтобы потом приехать в золотом поясе в родные места и с форсом проехать мимо кое-каких домишек? - Именно. - Дам, - сказал Сварог. - По рукам. К завтрашнему дню буду готов к употреблению. Нужно только купить одежду. - Держи, - Сварог положил рядом со жбаном кошелек, прикоснулся к шляпе указательным пальцем и вышел. Капрал ему понравился. Как раз такой и нужен - пехота-профи. Все это прекрасно и могуче - боевые слоны, гуляй-города, танки, баллисты и браганты, но главную ношу всегда выволакивала на себе пехота, точку ставила пехота, и так будет вечно... Чуть подумав, он прошел на другой конец коридора и толкнул дверь пятого номера. Заперто изнутри. Постучал кулаком. Лязгнула щеколда. Дверь чуточку приоткрылась, выглянул крепкий парень, купеческий приказчик на вид. Не тратя времени на приветствия и объяснения, Сварог подшиб его приемом, двинул коленом ниже пояса и кулаком отправил к окну через всю комнату. Вошел, локтем притворив за собой дверь. Вынул пистолет и остался стоять у двери. Из смежной комнаты неторопливо вышел пожилой смуглолицый мужчина в расстегнутом бархатном хомерике, медленно показал Сварогу пустые руки и сквозь зубы бросил стонавшему у окна незадачливому крепышу: - Молчать. Тот моментально затих. Повинуясь указательному пальцу пожилого, с трудом поднялся и, согнувшись, потащился в соседнюю комнату. - Прошу вас, граф Гэйр, - сказал пожилой. - Садитесь. Я очень хотел вас увидеть, но не ожидал, что вы явитесь столь быстро и энергично... - Я сегодня не в настроении с утра, - проворчал Сварог. - Так что не взыщите, - и сел спиной к окну. - Надеюсь, ваше дурное настроение не повлияет на вашу способность трезво, взвешенно принимать серьезные решения? - А у меня есть такая способность? - Безусловно. - С кем имею честь? - Я - граф Раган. Заведую Седьмым коллегиумом министерства иностранных дел Снольдера. Заграничная разведка короля. И приехал сюда, чтобы просить вас о небольшом одолжении. - Вовсе даже маленьком, - кивнул Сварог. - Три королевства, освобожденные от непрошеных жильцов, должны отойти к Снольдеру? - Я восхищен вашей проницательностью. - Это было нетрудно... - сказал Сварог. - Интересно, как вы меня отыскали? - Во время ваших подвигов в Харлане вы невольно обратили на себя внимание. Кстати, я уполномочен передать вам личную благодарность его величества за устранение нешуточной угрозы, нависшей над рубежами Снольдера. Король заранее согласен на то, чтобы награду вы выбрали себе сами - ордена, земли, титул герцога, а то и принца фамилии, управление одним из освобожденных от Глаз Сатаны королевств или всеми тремя сразу со званием и привилегиями вице-короля... - Как вы меня отыскали? - повторил Сварог. - Милорд, я не знаю, как вышло, что прежний граф Гэйр исчез, а вместо него появились вы. И не намерен ломать над этим голову - я не теоретик, я практик. И по роду своих занятий обязан интересоваться серьезными людьми, активно вмешивающимися в серьезные дела. Операция по уничтожению харланских навьев была крайне серьезным делом. Вас запомнили. Тогда еще, правда, не знали толком, кто вы такой... Но потом капитан Зо написал доклад. Вы не раз появлялись в свите императрицы - я регулярно смотрю телевизор, уделяя особое внимание придворной хронике... Внезапно вас обнаружили на нашем пассажирском судне, идущем в Ронеро. Я поручил своим людям в здешней полиции казначейства внести вас в розыскные листы. Хотелось взглянуть, как вы отреагируете, узнав об этом. И посмотреть, узнаете ли вы об этом... Вы очень быстро узнали. Моментально сменили личину, не задерживаясь и не сворачивая с дороги. Речь могла идти только о тайной разведывательной миссии. Оказавшись в Равене, вы немедленно принялись разыскивать принцессу Делию. Милорд, мы, как и многие, очень серьезно относимся к Кодексу Таверо... - Прекрасно, - сказал Сварог. - А если бы нас сцапали на таможне? - Через час вас отпустили бы, согласившись, что произошло недоразумение, - только и всего... - А почему - именно вы? - Простите? - Почему именно вы должны завладеть тремя королевствами? - Потому что мы - самая развитая и цивилизованная страна планеты. Не подумайте, что я панибратствую, но если кто-то и более близок к ларам, так это мы, согласитесь. У нас есть авиация, двигатели внутреннего сгорания, мы осваиваем электричество, пусть в ничтожных масштабах. - Но сословное деление - в точности такое, как у прочих. - Естественно, - сказал Раган. - Но наши крестьяне давно стали арендаторами. Меж тем в Харлане и Вольных Манорах еще действует крепостное право, а здесь, в Ронеро, на аренде сидит не более половины крестьян, и дворянский их владелец до сих пор может пороть по своему хотению... Мы - самая передовая страна. - Понятно, - сказал Сварог. - Заняв три королевства с их рудниками и стратегическими портами, вы несказанно увеличите свое влияние на континенте. Возможно, в перспективе - единое государство, всеобщий мир и прочее... - Вы удивительно быстро все схватываете. "Всеобщий мир - вещь неплохая, - подумал Сварог. - Вот только крови во имя всеобщего мира проливается гораздо больше, чем во имя войны. И при всеобщем мире под отеческой опекой Снольдера не приписанные к сословию гениальные скульпторы будут по-прежнему первыми сдергивать шляпу при встрече с третьим помощником младшего королевского повара. А те, из кого получились бы талантливые физики, инженеры, писатели и врачи, так и не научатся читать и до смерти будут крутить хвосты коровам, если их угораздит родиться в крестьянском домишке... Конечно, и под ронерским скипетром будет именно так. Все равно нельзя считаться самыми цивилизованными и передовыми оттого только, что у вас есть электронная машинка для облупливания крутых яиц и колбаса двухсот сортов, а у соседей ничего этого нет..." - А вам не кажется, что это будет нечестно по отношению к Делии, без которой ничего и не добиться? - Великие небеса, при чем тут честность, когда речь идет о высокой политике и серьезной стратегии? Что до прелестной Делии... Если она будет вести себя разумно, ее оставят в живых. Ей можно объяснить, что конкретный и осязаемый ронерский трон предпочтительнее далеких земель. Как-никак мы, отыскав ее, спасем ей жизнь, что само по себе немало. - Не пойдет, - сказал Сварог. - Это следствие вашего скверного настроения или осознанное, взвешенное решение? - Осознанное и взвешенное, - сказал Сварог. - Послушайте, вам не страшно впутываться в дела ларов? - Страшно, - признался Раган. - Но кое-какие обстоятельства придают мне смелости. Иные детали вашей миссии позволяют судить, что сейчас за вашей спиной - не официальная мощь Империи, а воля _о_т_д_е_л_ь_н_ы_х сановников. Что там, наверху, у вас есть свои сложности и запутанные политические интриги. Что вы представляете вовсе не императрицу и не институты власти... Ну а там, где ссорятся и интригуют большие люди, и малым мира сего предоставляется шанс ухватить свой кусок... Простите за некоторый цинизм и бесцеремонность, но вы сейчас встали на одну доску с нами... - Не спорю, - сказал Сварог. - И все же давайте пожмем друг другу руки и разойдемся по-хорошему. - Никак невозможно. Я не авантюрист-одиночка. Вы служите пославшим вас, а я служу своей стране. Слишком многое поставлено на карту, и потому возможны любые неожиданности... Сварог ухмыльнулся: - Что ж, если так чешутся руки, попробуйте меня убить... - Никто не говорит о таких крайностях. Вас защищает ваше положение, вы ведь тоже не авантюрист-одиночка. Но другие, лишенные ваших привилегий и преимуществ... Сварог наклонился к нему: - Слушайте, вы! Я офицер императорской гвардии. Я друг императрицы. И если вы пальцем тронете кого-то из моих друзей, пошлю свои корабли и оставлю от вашей столицы кучу пепла. Возможно, у меня и будут из-за этого серьезные неприятности. А может, и нет... Он оценил графа по достоинству. Тому было страшно, очень страшно, но отступать Раган не собирался. - Вы не поняли, милорд. Повторяю, речь не идет о крайних мерах. Но мы можем мешать - бескровно, зато нешуточно... Что, если достаточно серьезные инстанции обратятся к наместнику императрицы с покорнейшей просьбой повлиять на графа Гэйра, устраивающего авантюры, коих благородным ларам никак не следует устраивать? Не исключено, что наместник и не подозревает о вашем присутствии здесь... Сварог сжал зубы. Угроза и впрямь нешуточная. Наместник, конечно же, сообщит обо всем министру двора, и весть о пребывании здесь Сварога долетит до тех, кто способен все погубить. То самое, чего боялся Гаудин... И все же время есть - Раган не станет поднимать шума раньше времени. К наместнику он побежит не раньше, чем сам найдет Делию - или узнает, что ее нашел Сварог. Есть время, есть... - Вы меня лучше не злите, - сказал Сварог. - Уж если разговор у нас пошел циничный и бесцеремонный - что мне мешает прикончить вас здесь же? - Здравый смысл. Вы не станете навлекать лишние хлопоты на хозяйку этого уютного заведения. Надеюсь, у вас не возникло детской мысли сообщить мой здешний адрес местной полиции? Видите ли, есть неписаные правила чести для благородных людей из серьезных контор... Разведчиков моего ранга не арестовывают, это было бы слишком вульгарно. Равным образом и начальник какой-нибудь из ронерских разведок чувствовал бы себя у нас в полной безопасности. Этикет... Граф, я не расцениваю ваш отказ как сигнал к немедленному открытию военных действий. Но вы, конечно, понимаете, что мы постараемся предотвратить любые... неожиданности. В конце концов, если придется выбирать меж возможной потерей для нас трех королевств и жизнью одной-единственной особы, мы предпочтем скорее, чтобы эти земли остались в прежнем состоянии, так никому и не доставшись. А там видно будет... До этих его слов еще оставалась зыбкая надежда на компромисс. Теперь она растаяла. Слова графа означали примерно следующее: "Пусть весь мир летит к чертям, лишь бы мы остались при своем корыте". А такая философия всю сознательную жизнь выводила Сварога из себя - но раньше у него не хватало возможностей мешать тем, кто по этой философии живет... - Ладно, - сказал Сварог. - Надеюсь, неясностей меж нами не осталось. - Надеюсь, - любезно поклонился граф. "Врагов прибавляется, - думал Сварог, спускаясь по лестнице. - Главная сложность, кажется, не в том, чтобы отыскать Делию, а в том, чтобы, найдя ее, сохранить это в тайне от своры конкурентов..." Проходя через трактир, он присмотрелся - ага, так и есть! В высоком зеркале отражались двое дворян, они старательно, споря и мешая друг другу, гоняли пальцами квадратики в коробочке... В особняке графини произошли некоторые перемены. По саду прохаживались несколько незнакомых Сварогу дворян в запыленной дорожной одежде. В отдалении, возле конюшен, слуги прогуливали коней, прежде чем напоить. Все новоприбывшие увешаны оружием. - Ничего, что я проявила инициативу? - спросила Маргилена, когда он вошел. - Вызвала из графства десятка два отборных прохвостов, еще до твоего приезда. Только что добрались. - Все правильно, - сказал Сварог. - Мало ли какие гости могут нагрянуть. Покажи-ка мне эту штуку, никогда прежде не видел. Графиня положила ему на ладонь круглый камешек в замысловатой оправе: знаменитый таш. На острове Дике добывали камни с весьма необычными свойствами, в том числе и эти, черные с золотисто-зелеными прожилками, сидевшие в породе гнездами, как горный хрусталь. Как объяснили Сварогу в Магистериуме, минерал этот приобрел свои загадочные свойства предположительно под тысячелетним воздействием проникавшего в земную твердь потока апейрона. Если разрезать камешек пополам, отшлифовать половинки в виде полусфер, заключить их в оправу, сплетенную из полосок латуни, меди, стали и золота, а потом коснуться свинцовой иглой - два человека с помощью этого устройства смогут переговариваться, даже находясь на противоположных концах планеты. Можно разделить камень и на десять частей - смотря сколько абонентов вы намерены иметь. Львиная доля добытого камня уходила, понятно, на нужды военных и полиции, но кое-что доставалось и почтарям с дворянами. В чем тут секрет, Магистериум так и не доискался, но в утешение себе вспоминал, что точно так же обстоит и с электричеством, и с антигравитацией, которыми широко пользуются в быту, так и не проникнув в их суть... Попадались минералы и с более удивительными свойствами - но в том-то и пикантность, что эти свойства обнаруживались чисто случайно, методом тыка. И, вполне возможно, иные камни, пока употреблявшиеся одними ювелирами, скрывали и более поразительные качества... Сварог вернул графине таш. Она, улыбаясь во весь рот, показала в сторону: - Вот, полюбуйтесь. Одна из первых жертв чумы. В уголке сидел граф Дино и, отрешившись от всего сущего, гонял квадратики указательным пальцем. - А вот и я, - раздался знакомый голос, весьма веселый. В дверях стояла Мара. Сварог хмуро уставился на нее, отметил распухшие губы, наливавшиеся на шее синяки и перстень на пальце - огромный желтый алмаз, окруженный сапфирами. Открыл было рот, но перехватил иронический взгляд графини и заткнулся, не произнеся ни слова. Молча подошел, сдернул чересчур широкий для ее пальца перстень и с размаху запустил в распахнутое окно. - Но это же военный трофей, - грустно сказала Мара. - Я вполне заслужила. Вопрос, конечно, философский: неосознанное бесстыдство не есть ли невинность? Но Сварога не тянуло к философии. Он смотрел на искусанные губы, невинное личико, и сердце щемило в приливе двух противоположных чувств: то ли обнять ее, то ли врезать как следует. - Обошлось? - спросил он сухо. - Как нельзя лучше для меня и как нельзя хуже для него, - Мара потерла шею ладонями. - Синяки останутся. Фантазия у него самая гнусная... - Избавь меня от подробностей. - Это же для пользы дела, - она всерьез недоумевала. - Нет, ты в самом деле сердишься? Но это же для пользы дела, мне хорошо только с тобой... Графиня за его спиной откровенно фыркнула. - Ступай в ванную, отмойся, - сказал Сварог. - Как по-твоему, что это такое? - Мара расстегнула поясок и подхватила на лету выпавшую из-под платья книгу в темно-красном переплете, усыпанном странными белыми знаками. - У него это была единственная на незнакомом мне языке... Не есть ли это то самое, что мы искали? - Господи боже мой, - сказал Сварог оторопело. - Он же обязательно заметит... - Он уже ничего не заметит, - Мара выдернула из-под воротника приколотую там обыкновенную швейную иголку и, держа двумя пальцами, показала ему. - Когда я ее воткнула, он не заметил... Нас хорошо учили. Ну, я пошла в ванную. И преспокойно удалилась. Сварог наугад раскрыл книги. Красные страницы из непонятного материала, не похожего ни на бумагу, ни на пергамент, ни на ткань. Густые строчки белых непонятных знаков. Вполне возможно, он держал книгу вверх ногами. А может, читать ее следовало, держа горизонтально, и строчки должны были идти параллельно переплету... Он почти пробежал по коридорам, остановился перед зеленой с золотом дверью, за которой шумела вода, громко спросил: - Значит, ты его прикончила? - Входи. Он чертыхнулся, вошел. Мара блаженно вытянулась в огромной мраморной ванне, укутанная снежно-белой пеной. Улыбнулась подняла из пены тонкую сильную руку: - Снимай все и полезай сюда. - Рассказывай! - рявкнул Сварог. - Это и называется ревность? Глупо... - Кто тут командир?! Она осеклась, личико стало замкнутым и строгим: - Есть, командир. Когда я приехала, он почти сразу потащил в спальню... - Без этих подробностей. - Слушаюсь. Одним словом, вдоволь наигравшись, он разнежился и стал предлагать переселиться к нему. Я навела разговор на книги, потом на магию, и он похвастался, что у него есть настоящая магическая книга Изначальных с острова Диори. Мы пошли в библиотеку, и он показал эту самую книгу. Иголку я прихватила с собой, в волосах спрятала, и когда он опять взыграл, прижал меня к полкам, незаметно воткнула... Есть разные точки. Можно сделать так, чтобы человек умер через неделю, через месяц. Я сделала так, чтобы он умер сразу. Оделась, забрала книгу - перстень он сунул еще раньше - и ушла. Заклинания с библиотеки он снял, когда мы туда входили, а потом, понятно, вновь поставить их не успел... Никто меня не остановил. У него там обретается странный тип. Несомненный стагарец, причем колдун - мочки ушей обрезаны, на щеке, вот здесь, маленькое синее клеймо... - Знаток морского волшебства? Мы вообще-то на суше... - Чем-то неприятным от него веет, - сказала Мара. - Морское волшебство, меня учили, не доброе и не злое. Но если очень постараться, получится крен в какую-то одну сторону, так что они разными бывают, стагарцы... Он видел, как я уходила. Вроде бы ничего не заподозрил, но все равно уставился, как заправский волк... Если он слабый колдун, никто не обеспокоится. Решат, что сердчишко старика не выдержало достойных пылкой юности ветреных забав... А если и догадаются, все равно ничего не изменить. Не оставлять же им было книгу? - Действительно... - Ты меня даже не похвалил. - Хвалю, - без всякого выражения сказал Сварог. Судя по выражению ее лица, она осталась недовольна: - И перстень отобрал... - Лежи, отмокай, - сказал Сварог и вышел. В гостиной сидел барон Гинкер, издали разглядывая лежащую на столе книгу. Увидев Сварога, закивал с ласковой укоризной, словно журил внучка за съеденное без спросу варенье: - Круто начинаете, милый. Хотя, если подумать, черт с ним, туда и дорога... - Пошлите туда людей, - сказал Сварог. - Наверняка его уже обнаружили, начался переполох, сообщили квартальному, так что мы ничем не рискуем... - Послал полчаса назад. И сам сейчас поеду туда. Давно хотелось покопаться в его бумагах... - Я с вами, - сказал Сварог. - А как насчет... - Вот, возьмите, - барон вытащил синий платочек из тончайшего шелка, вышитый золотом. - Между прочим, камеристка уверяет, что за последние дни уже несколько платков пропало... Когда черная карета барона остановилась у высоких решетчатых ворот, там уже стояли две таких же, с медными полицейскими эмблемами на дверцах. Конный полицейский грозил плеткой столпившимся на почтительном расстоянии зевакам из низших гильдий. На крыльце особняка шептались с многозначительным видом несколько личностей в цивильном, одетые под горожан среднего достатка, с бляхами Серебряной и Бронзовой гильдий. Барон приоткрыл дверцу, поманил толстым пальцем. Один из цивильных подбежал, забрался в карету: - Стагарца не нашли, ваша милость. Успел смыться. Объявлять в розыск? Барон посмотрел на Сварога. Тот чуть заметно кивнул. - Объявляйте, душа моя, - сказал барон. - В список номер один, по всей форме. И чтоб живым непременно. Вот его милость объявляет приличную награду. Цивильный выскочил на улицу и стал что-то втолковывать конному полицейскому. - Будем ловить, - сказал барон. - Барон, а слухи вам распространять приходилось? - спросил Сварог. - Тем живем, голубчик. Самые разнообразные. Зависит от обстоятельств. - Не распустить ли слух, что убрали его снольдерцы? - Не стоит, - сказал барон. - Королю такие слухи ужасно не понравятся. Сейчас главное - пустить следствие мимо вашей девочки, и без того есть риск, что сопоставят, опознают ваши цвета. В Равене, помимо моей полиции, работают еще Багряная Палата, Королевский Кабинет, сыскной отдел городской стражи, полиции Торговой палаты и министра финансов, четыре контрразведки - морская, армейская, генерала гвардии, Мост Печалей [обиходное название Дубовой улицы, располагающейся на месте высохшей лет сто назад речушки; когда-то там и в самом деле был мост, где размещалась тайная полиция; сейчас помещается заграничная разведка (Архивный Коллегиум)]. И все они смертью Сенгала непременно займутся... У нас, душа моя, и без того все за всеми следили, ну а теперь - особенно. - Вам виднее, - сказал Сварог. - Скажите, а где для меня смогут прочитать эту абракадабру? Он достал прихваченную с собой книгу, наугад перелистал красные страницы. Барон немного отодвинулся: - В полиции у меня таких умников нет, хвала Единому... Нужны книжные черви, причем не состоящие на определенной службе. Королевская библиотека, Морской архив, Ремиденум... "Все дороги ведут к Леверлину", - подумал Сварог. Повторил задумчиво: - Все следят за всеми? А за домом Маргилены? Я до сих пор не замечал, кроме одного случая... - Разумеется, следят. Только весьма искусно. - Что бы такое придумать, чтобы сбивать их с хвоста при нужде? Пока меня не особенно беспокоили, но скоро, чую, станут наступать на пятки... - Что же вы сразу не сказали, голубчик? Найдем парочку подходящих мест, из тех, что сами используем. Кстати, уж простите, но поступили вы необдуманно, приказав в первый же день прикончить того шпика. - Я не приказывал... - Увы, вассалы нашей очаровательной Маргилены недостаток ума возмещают двойным усердием... Хорошо еще, это был человек адмирала Амонда. Адмирал в опале, так что жалоб и скандала не будет... - Что он собой представляет, этот ваш адмирал? - Ужасный человек - прямой и бесхитростный. Отсюда следует - невозможно предсказать, что он выкинет, совершенно непонятно, зачем он вообще ввязался в эту игру... - Он прислушался. - Ну вот, дождь начинается. Действительно, по крыше кареты застучали крупные капли, а вскоре хлынул ливень, мутные косые струи заволокли улицы, по брусчатке текли потоки, унося мусор. Зеваки наконец-то кинулись врассыпную. Враз промокший до нитки полицейский в цивильном с тоской взирал на карету. Барон чуть опустил стекло, махнул рукой. Тихарь обрадованно припустил к особняку, разбрызгивая лужи. - Отвезти вас домой? - Если вас не затруднит, подбросьте к Королевской улице. Нужно побыстрее отвезти платок... - С удовольствием. Самому хочется побыстрее все закончить. Только, извините, не к самому дому - чтобы не сболтнуть потом, представления не имею, куда вы ездите, и все тут... - Откуда такой пессимизм, барон? - Сердце что-то не по-хорошему давит последние недели, - признался Гинкер. - Все уговариваю себя, что покойная бабушка тут ни при чем, что это не предчувствие, а самовнушение, да щемит по-прежнему... ...Дождь лил до самого вечера. Стало темнеть, пришла ночь, а ливень все хлестал по крышам и кронам деревьев, по мостовой и дорожкам. Сварог долго стоял у высокого окна и смотрел, как на фоне Юпитера, размытым алым пятном мерцавшего сквозь облака, покачиваются черные верхушки каштанов в парке. Неподалеку, в беседке, горела яркая лампа, оттуда доносились лихие песни - прихлебатели отыскали выброшенный Сварогом перстень, и, узнав, что могут оставить его себе, моментально нашли дорогой безделушке применение, обменяв на соседний кабачок с винным погребом (хозяин коего не прогадал, а вот потертая братия совершенно не подумала, что погреб непременно опустеет, и очень быстро). В воротах маячили две закутанные в плащи фигуры - приехавшие сегодня дворяне встали на стражу. Ливень этот весьма Сварогу не нравился. Потому что ничуть не походил, как он выведал, на традиционные зимние дожди - долгие, но мелкие, моросливые. Поневоле наворачивались нехорошие догадки. В такую погоду от полицейских не дождешься рьяной работы, как ни погоняй, попрячутся по трактирам и кофейням - а стагарцы, сказала Мара, обожают смываться от погони с помощью подобных фокусов... Не зажигая лампы, Сварог побросал одежду на кресло и залез под одеяло, натянув его до горла. Заноза в сердце ныла по-прежнему, тупо и назойливо. Никто больше, кроме него, не комплексовал и не печалился, он тоже старательно пытался махнуть на все рукой и забыть, но что-то плохо получалось. А две его боевых подруги, чтоб им провалиться, смешливо переглядывались за ужином и о чем-то шушукались весь вечер. Подыскать бы вместо них еще парочку капралов... Он уже видел в наплывавшей полудреме двух немногословных, видавших виды мужиков, одного в кирасе, другого в кольчуге... Вздрогнул и открыл глаза. За приоткрытым окном шумела, плескала, хлюпала вода, а в полумраке к нему подступали две смутно белевших фигуры. Сварог дернулся было, но фигуры с визгом и хохотом с размаху бросились на постель, одеяло улетело куда-то, и тут же выяснилось, что ночные гостьи вполне материальны. Он и без того давно убедился, сколь решительны и напористы эти особы в достижении поставленной цели - но это уж было чересчур... - Как это все понимать? - Он изо всех сил старался держаться сурово и серьезно, но трудно оставаться суровым, когда тебя бесцеремонно щекочут, вольничая невероятно рискованно и беззастенчиво. - Как обдуманное нападение, - промурлыкала ему на ухо графиня. - В нашем маленьком войске наметилась глупая напряженность, и я спешу погасить ее в зародыше - так решил военный совет из двух крайне расположенных к вам и совершенно не ревнивых красавиц. Другого способа вернуть вам утраченное душевное равновесие мы просто не видим. Разумеется, вы вправе орать на весь особняк, что вас насилуют... И за него принялись обстоятельно, нежно, целеустремленно. Действительно, глупо было бы созывать воплями лакеев, однако советское воспитание - вещь упрямая, и он какое-то время отстранялся, чувствуя себя конфузливой невестой во время энергично протекавшей брачной ночи, но вскоре мужское начало взяло верх. Когда нежные женские губы ласкают шею, а другие, щекоча кожу быстрыми поцелуями, решительно продвигаются вниз по незащищенному кольчугой животу, советским человеком остаться невозможно. Тем более - лихому барону из Пограничья. Словом, настоящим мужиком себя чувствуешь, когда сумасшествие схлынет и к тебе прильнут две умиротворенные и довольные тобой женщины. Все сложности улетают за окно, в мокрый сумрак. - По-моему, душевное спокойствие в армии восстановлено, - сказала графиня. - Как ты думаешь, Мара? - Мне тоже так кажется. Сварог и сам так считал, но помалкивал из скромности. К тому же ему стало казаться, что в стороне двери что-то начинает светиться... Графиня отчаянно завизжала. Спрыгнула с высокой кровати и притаилась за ней, стоя на коленях. Мара тоже встрепенулась сначала, но быстро овладела собой, вскочила и выставила вперед кинжал. Сварог сунул руку под подушку, на ощупь отыскал пистолет. От двери к ним медленно скользил призрак герцога Сенгала с зеленовато-бледным лицом, в распахнутой на груди белой рубашке, покрытой пятнами крови. Слышно было, как серебряная пуля с сухим треском ударила в дверь. Призрак плыл к постели. - Это не обычное привидение, - сказала Мара. Сварог уже и сам это видел... Графиня тихонько застонала. - Верни книгу, - сказал призрак замогильным, конечно же, голосом. - Успокойся, - сказал Маргилене Сварог. - Это одна видимость, иллюзия, никакой магии... - Отнеси книгу ко мне домой, - сказал призрак. Сварог выбрался из постели и поднял графиню с колен, уже не обращая внимания на диковинного гостя: - Успокойся. Это вроде телевизора, только без всякого телевизора, понятно? Из сада донеслись крики и бряцанье оружия. Прошлепав босыми ногами по полу, Сварог распахнул створку и крикнул: - Что там такое? Сквозь пелену дождя к окну подбежала темная фигура с обнаженным мечом: - В саду полно призраков, барон! - Марш в дом, и черт с ними! - рявкнул Сварог. - Ничего страшного, просто пугают! - Погладил графиню по плечу. - Одевайся, нужно же что-нибудь придумать... - Ой! - Маргилена, ничего страшного... - Да нет, я ногу уколола. Что ты здесь разбросал? Пройдя прямо сквозь призрака, Сварог натянул штаны, взял со стола лампу и снял с нее стеклянную крышку. Моментально стало светло. Призрак немного поблек, но не исчез, расхаживал по комнате и стращал всяческими карами, если ему немедленно не принесут домой украденную книгу. Очень быстро Сварог обнаружил и поднял с пола шарик размером с лесной орех - похоже, стеклянный, мутно-зеленый, с тупыми толстыми выростами. - Это тебе знакомо? - спросил он графиню. - Первый раз вижу. Сварог в сопровождении неотвязного призрака прошел к столу, примостил шарик меж выпуклых узоров резьбы и обрушил на него рукоять кинжала. Шарик мерзко хрустнул, но уцелел. Раскололся лишь после страшного удара обухом Доран-ан-Тега. И моментально исчез призрак. - Что за пакость? - поежилась графиня. - Подарок от неизвестного изобретателя, - сказал Сварог. - Дружеское напоминание о том, что книги красть нехорошо. Выглянул в сад. Меж деревьев плавали светящиеся силуэты, призывая на голову убийцы проклятье всех богов и требуя вернуть книгу. Кто-то пробрался в сад и, без сомнения, раскидал там эти шарики, а один ухитрился запулить в окно спальни, благо было приотворено. Это не магия, а создание пытливого человеческого ума - значит, нужно быть осторожным вдвойне. - Орлы! - крикнул Сварог за окно. - Перстень пропили? Извольте-ка отработать! Зажечь факелы и искать маленькие стеклянные шарики. Найдя, разбивать. Шевелись! Милое предупреждение, но за ним может последовать что-нибудь посерьезнее. Бабка-гусятница была кругом права... Он сердито захлопнул окно. В саду вспыхивали факелы - графинины дворяне уже поняли, кто нынче здесь командует. Маргилена, завернувшись в атласное одеяло, сидела на постели, рассматривая ступню, ухитрившись и в этой позе остаться грациозной. Мара же, не озаботясь одеванием, сердито расхаживала взад-вперед, похлопывая по ладони лезвием кинжала. - Знать бы, кого следует убить... - бросила она. - У меня такое впечатление, что никто никого не убьет, пока не будет найдена принцесса, - сказал Сварог. - Но, как пишут в романах, интрига завязывается... Маргилена, переводи дом на режим осажденной крепости. Охрану днем и ночью, собак привязать... Ему казалось, что он стоит голым посреди людной площади: все его видят, стерегут и высмеивают каждое движение, а он, стыдливо прикрывшись обеими руками, лишен даже удовольствия треснуть по ближайшей ухмыляющейся морде. Условия для работы самые антисанитарные. Если так пойдет дальше, наводнившие город шпики станут вежливо раскланиваться с ним на улицах и подносить зажженные спички. А ничего еще не сделано, если честно... 10. ЦИТАДЕЛЬ УЧЕНЫХ ПОЗНАНИЙ Никто посторонний с ним утром не раскланивался, понятное дело. Но едва коляска, в которой сидел он с Марой, выехала из ворот, следом поехала другая. Очень скоро сзади, на почтительном расстоянии, обнаружились три всадника - каждый держался сам по себе, словно бы не замечая ни Сварога, ни конкурентов. Процессия получилась самая сюрреалистическая. - Отравить бы их как-нибудь, - мечтательно сказал Сварог. - Только ведь не получится. Ну-ну! - перехватил он выразительный взгляд Мары. - Если мы их перережем, появятся и другие, всего и результатов... Ну-ка, кошка, сосредоточились... И они выпрыгнули из неспешно тащившейся коляски - но для непосвященного наблюдателя все выглядело так, словно они остались там сидеть. Именно так посчитали шпик в экипаже и двое всадников, проследовав мимо стоявших у края тротуара Сварога с Марой и не видя их. А вот третий всадник задержался. Бросив поводья на шею коню, он возился с застежкой перчатки - и Сварог не сомневался, что _э_т_о_т_ шпик их видит. Либо владеет должной магией и столь примитивными штучками ему глаз не отведешь, либо призвал себе на помощь некие достижения науки - похоже, не только на небесах магия и наука определенным образом связаны... Судя по густым и темным, подстриженным в кружок волосам и вислым, нафабренным, с острыми кончиками усам, всадник был чистокровным горротцем. - Пойдем, - сказал Сварог и взял Мару за руку. - Чуть погод я и его стряхнем с хвоста. А пока представь, что мы мирно гуляем по городу, и я за тобой ухаживаю, как за самой обыкновенной девушкой. - А как ухаживают за обыкновенными девушками? Сварог вдруг вспомнил, что начисто почти забыл, как это делается. Очень уж давно не доводилось ухаживать романтично. - С ними гуляют по городу, покупают цветы... Целуют в подъездах... - Но ведь целоваться гораздо удобнее в постели. - Действительно, - сказал Сварог. - Да вот заведено так... - Романтический настрой улетучился, и он махнул рукой. - Лучше отделайся-ка от хвоста, только незаметно, и чтобы остался жив. Ты хвасталась, будто что-то такое можешь... - Запросто, - сказала Мара, достала из кармана горсть монет, выбрала два медных тяжелых грошика. Один тут же сунула в рот, повернулась и пошла навстречу всаднику. Сварог смотрел во все глаза, но не уловил момента. Всадник вдруг схватился за глаз обеими руками, а мигом позже его конь, получивший в глаз вторым медяком, мотнул головой, дико заржал, вздыбился, исполнил пару пируэтов и опрометью понесся вдоль улицы. Шпик едва держался в седле, уцепившись одной рукой за гриву, а другой все еще зажимая глаз. Со стороны все выглядело невинно и буднично - норовистая лошадь вдруг испугалась чего-то и понесла. Прохожие привычно шарахались к стенам, а уличные мальчишки с дикими воплями понеслись следом, выкрикивая обидную дразнилку. Они быстрым шагом завернули за угол и оказались на рыночной площади. Сварог остановился. - Почему встали? - недоуменно воззрилась Мара. - Из хитрости, - сказал Сварог. - Любой нормальный человек на нашем месте сейчас несся бы во все лопатки, путая след. Так наш преследователь и решит. А мы люди ненормальные, потому останемся на месте, пока он носится по соседним улицам. Клянусь своим баронством, непременно собьется со следа и забредет черт-те куда... Однажды, в курсантские годы, именно эта тактика и спасла его от патруля, свято верившего, что беглец никак не должен стоять на месте. А Сварог, свернув бегом за угол, тихонько укрылся меж гаражами - и патруль, азартно грохоча сапогами, промчался мимо в неизвестные дали. Они стали бродить меж прилавков, не привлекая ничьего внимания: скука - исконно дворянская привилегия, и, маясь от таковой, дворянин может забрести куда угодно. Никто и не удивится, лишь бы благородный лаур и вправду выглядел ходячим воплощением ипохондрии. И Сварог старался, отрешенно вороша кончиком пальца кукурузные початки, обозревая с брезгливой миной кочаны капусты и связки лука, словно диковинных зверей. Торговцы облегченно вздыхали, когда он проходил, - благородные дворяне еще и обожали чудить, славясь в сей области неистощимой фантазией. Господские кухарки старательно наполняли снедью свои вместительные корзины, не особенно трясясь над хозяйскими денежками. Народ победнее увлеченно торговался. Шныряли подозрительные субъекты с беспокойными глазами, и кто-то уже вопил, хватаясь за карман, откуда только что испарился кошелек, и в ту сторону недовольно трусил рысцой городской стражник в лиловом мундире с городским гербом на груди, придерживая у бедра неточенный отроду меч. Меж рядами расхаживали фигляры, скучными голосами распевая скверно зарифмованные песни, расхваливавшие достоинства окрестных лавок и тамошних товаров - старинный рекламный трюк, ничуть не увядший и с появлением газет (а сочинением этих сомнительных шедевров подрабатывали студенты Ремиденума). Внезапно резкие аккорды виолона перекрыли этот ленивый, устоявшийся гомон. Сварог оглянулся в ту сторону. На пузатой бочке с неразборчивыми синими клеймами стоял юноша в поношенном коричневом костюме с золотым дворянским поясом и бадагаре без пера. Он бил по струнам, и кое-кто из окружавших бочку пятился, словно от знакомой неприятности, кое-кто проворно скрылся за лотками, а один, юркий, неприметный, бегом припустил за угол. День назывался четвергом, рассвет был алым. Змея вползала в тихий дом, змея вползала... Рассвет будил грядущих вдов тревожной нотой. Змея ползла среди холмов, змея пехоты... Коварный лев тянулся вновь к чужой короне, и, чуя будущую кровь, храпели кони... Юный дворянин пел с бледным, отчаянным лицом, и площадь затихала, только на прилегавших улицах слышался стук колес. Определенно здесь случилось нечто из рада вон выходящее, плохо вязавшееся с мирными торговыми буднями, достаточно взглянуть на лица стоящих поблизости - испуганные, напряженные, злые. И отнюдь не удивленные. Свистела первая стрела холодной былью. На стебли лилий тень легла, на стебли лилий. Друг другу мстя за прошлый гнев, за все разбои, готовы лилия и лев, готовы к бою... И вдруг пожилой пузатенький оружейник подхватил - столь же вызывающе, зло: Войну зовем своей судьбой, но - вот наука! - закончить внукам этот бой, закончить внукам... И еще несколько голосов вплелись: Король, куда же вы ушли? Бароны, где вы? Ведь тот костер, что вы зажгли, погасит дева... Неподалеку от Сварога появился давешний брюхатый стражник - и с ним еще один, пощуплее. У этого из поместительного кармана торчал аппетитно пахнущий коричневый хвост копченой рыбины. Сварог слышал, как тощий тихо спросил: - Может, посвистеть, кум? - Убери ты свисток, медальку все равно не заработаешь, - пропыхтел толстый. - Тут политика. И золотой пояс. Пусть коронные мозоли набивают. И пошли-ка отсюда, кум, так оно для жизни спокойнее... И оба, стараясь не спешить, стали удаляться. Чтобы не влипнуть неизвестно во что, да еще, как оказалось, политическое, Сварог подхватил Мару под локоть и показал взглядом на одну из улочек. По брусчатке лязгнули подкованные копыта - подскакали трое в красно-черном, патрульная полиция протектора. Прежде чем скрыться в тихом переулочке, Сварог еще успел увидеть, как на пути у всадников загадочным образом возникла пивная бочка на высоких колесах, а юношу слушатели сдернули с бочки и, прикрывая спинами, бегом выпроваживали в сторону проходного двора. Они переглянулись, и Мара молча пожала плечами. Молодой фонарщик, переждавший события за этим же углом, пояснил: - Нездешние, ваша милость? Это, извольте знать, баллада графа Асверуса [Шеллон, граф Асверус (3553-3581 Х.Э.) - один из наиболее видных поэтов так наз. Кагинарского кружка, автор баллад, сатир и эпиграмм на темы политической и дворцовой жизни; был смертельно ранен на улице неизвестным убийцей; в 3602 г. в Равене ему поставлен памятник] "Лилия и лев", высочайше запрещенная к распеванию и печатному распространению. Поскольку сейчас у нас со Снольдером нежная дружба, Сорокалетней войны, надо полагать, и не было вовсе... Коснулся шляпы, тряхнул кудрями и зашагал прочь, дерзко насвистывая на мотив только что прозвучавшей песни. ...Они еще немного попетляли по улицам, и Сварог, пропустив парочку свободных извозчиков, махнул третьему. Ремиденум, цитадель знаний и учености, внушал уважение. Попасть туда можно было только через широкие ворота (пусть и лишившиеся к нынешнему времени створок). Над воротами красовался древний, выщербленный и оплывший от старости герб - три совы в дроглоре. Тут же развевался флаг: фиолетовый с золотой каймой и теми же тремя совами - белыми, опять-таки с золотой каймой. На низком бочонке сидел стражник в наряде времен Троецарствия [Троецарствие - период с 1231 по 1246 Х.Э.], пьяный, судя по виду, еще с прошлого года. Завидев Сварога с Марой, он оживился, вытащил из-за бочонка подержанную алебарду и заорал: - Стойте, благородные господа! Поклянитесь, что не состоите в родстве с презренным Тиморусом! - Клянусь, - сказал Сварог. Подумал и достал серебряный аурей, каковой стражник принял как ни в чем не бывало. - Любезный, а почему совы у вас на флаге таких колеров? Стражник заученно отчеканил: - Потому что ученые познания, ваша милость, приносят и процветание, символизируемое цветом золота, но частенько влекут и смерть, символизируемую белым, и забывать об этом не след. За воротами начинался целый городок - кривые узенькие улочки, старинные здания со стрельчатыми крышами, причудливыми флюгерами, тяжелыми окованными ставнями и водосточными трубами, заканчивавшимися драконьими мордами из позеленевшей меди. Архаические фонари в виде перевернутых пирамид помнили, пожалуй, не то что Троецарствие, а еще и Сандоварскую [Сандоварская битва состоялась в 1189 Х.Э.] битву. Повсюду виднелись бюсты и статуи ученых мужей, державшие в руках разнообразные атрибуты их учености. Компаниями прогуливались студенты в коротких фиолетовых плащах и такого же цвета четырехугольных беретов, напоминавших пухлые подушечки. Кое-кто из них и в самом деле, как мимоходом удалось расслышать, вел чинные и глубокомысленные ученые беседы, но большинство решали головоломки, шествовали в кабак, перекликались из окна в окно и с хохотом пересказывали подробности вчерашних похождений. Сварог понял, что поиски наугад бесполезны. И отвел в сторонку первого попавшегося схолара, с рассеянным видом подписавшего уличный фонарь. - Граф Леверлин! - воздел глаза к небу рыжий юнец. - Ваша милость, вы, конечно же, не похожи на сердитого кредитора из винной лавки или полицейского насчет вчерашней мочальной бороды, неведомо как выросшей у памятника королевы Боне, но не есть ли вы разгневанный отец благонравной девицы вкупе с оною? - А в глаз тебе дать, фиолетовый? - деловито спросила Мара. - Меня, случалось, оскорбляли, но чтобы обзывать благонравной девицей... - Мои извинения, юная дама... Кто-нибудь говорил вам, что вы прекрасны, как утренняя заря? Сварог громко сказал "гм". - Восторги неуместны, осознал и каюсь, - сказал рыжий. - Надеюсь, вы простите сии дерзкие слова несчастному маркизу, лишенному наследства, но не способности радоваться прекрасному. Не должны ли дворяне помогать друг другу, господа? Ибо неумеренность накануне, как подмечено мудрецами еще в незапамятные времена, уравновешивается разумной умеренностью наутро - но грубый материалист, хозяин подвальчика "Перо и астролябия" требует осязаемых подтверждений данной философской сентенции. Сварог подал ему золотой аурей. - Боюсь, что неумеренность вновь одержит верх над рассудочностью, - признался повеселевший студент. - Сверните за угол, миновав три дома, зайдите в четвертый по левой стороне. Поднимитесь на третий этаж и отыщите комнату, где на двери приколочена бляха гильдии пожарных. Чтобы вас не приняли за кредитора или иного врага человечества, постучите вот так: тук-тук, тук. Мое почтение! Он коснулся берета и с видом обладателя всех сокровищ короны величаво спустился в подвальчик, над которым и в самом деле красовались огромные проржавевшие перо и астролябия - старинная вывеска из тех времен, когда содержатели трактиров прекрасно обходились без писаного текста. Поразмыслив, Сварог пошел следом и вскоре вышел с двумя пузатыми черными бутылками "Кабаньей крови". На одной из дверей третьего этажа и в самом деле была приколочена бляха Бронзовой гильдии с изображением вишапа [вишап - разновидность мифологического дракона, символ воды] и двух скрещенных пожарных топоров. Сварог постучал - тук-тук, тук. Дверь моментально распахнулась, высунулся Леверлин, в расстегнутой рубашке: - Где тебя черти... Дружище, какими судьбами? О, простите, лауретта... - Дверь захлопнулась. Вскоре он появился в аккуратно застегнутом кафтане. - Прошу! Внутри царил самый причудливый беспорядок - вороха книг, пустые бутылки, мечи, диковинки вроде яркой раковины или человеческого черепа, державшего в зубах за шпенек кокарду городской стражи. Несмотря на весь хаос, было чисто и подметено, чувствовалось, что случаются эпизодические вторжения домовитых особ женского пола. - Я тут жду одного болвана, - непринужденно сказал Леверлин, словно они расстались только вчера. - Вышел в подвальчик и пропал, как король Шого. Но ты позаботился, я вижу? Ох... Помнишь ли ты восхитительные погреба Коргала? Кстати, как тебя зовут? - Барон Готар, - сказал Сварог, располагаясь в кресло и с приятностью взирая на друга. - Отлично, не нужно привыкать к новым именам. Из чего следует, что ты не особенно скрываешься? - Как знать... - Понятно. Стаканы вчера были в камине, они и сейчас там, благо не топлено. Сударыня, хотите леденец? - Он протянул Маре фаянсовую вазочку. - Меня опекает хозяйка кондитерской, почтенная пожилая особа, никак не могу втолковать ей, что не ем леденцов... - А что такого натворил некий Тиморус? - спросил Сварог. - Был пятьсот лет назад такой министр. Возымел предерзостное желание лишить Ремиденум старинного права на колокол. Потом его казнили - не за эти поползновения, понятно, за вульгарное казнокрадство. Но в Ремиденум до сих пор запрещен доступ особам, состоящим с ним в родстве. Традиция... Мара, похрустывая леденцами, медленно обошла комнату, оглядываясь. Вытащила из-под груды книг меч с посеребренной рукояткой и крестовиной в виде орлиных лап, взвесила в руке. - Лауретта, вы не порежетесь? - забеспокоился Леверлин. Мара молча взмахнула мечом, несколько раз крутанула, выпуская рукоять из пальцев, перехватывая в воздухе. Меч со свистом порхал вокруг запястья, словно легкий прутик. Положила его назад, очаровательно улыбнулась Леверлину. - Ого, - сказал Леверлин, внимательно посмотрел на нее, потом на Сварога. - Дружище, ты снова во что-то серьезное ввязался? Твоя юная спутница похожа на гланскую дворянку - там даже девиц сызмальства учат владеть оружием... Ты что, из Глана к нам нагрянул? - Не совсем, - сказал Сварог. - Но в хлопотах и неприятностях по самые уши. Садись и слушай. В прошлое свое путешествие Сварогу без конца приходилось рассказывать свою собственную историю. Теперь - историю Делии. Как и в прошлый раз, он уже наловчился излагать суть кратко и доходчиво. - Странно, - тихо сказал Леверлин, когда Сварог замолчал. - Очень странно... - Почему? - Потому что жизнь и без того странная... - уклончиво ответил Леверлин. - Что ж, многое становится понятным. Даже по Ремиденуму стали шнырять темные личности и разыскивать девушку, как две капли воды похожую на принцессу Делию. Одного мы даже взяли в серьезный оборот, но он, очень похоже, и сам не знал, для кого трудится и зачем... - Может, она... - Здесь ее нет. Ручаюсь. Слышал когда-нибудь о тайных студенческих братствах? Как бы много ни было в этом игры, одно положительное качество имеется: в Ремиденуме от посвященных ничего нельзя удержать в тайне. Я бы знал... Пожалуй, нам придется потруднее, чем в Харлане. - Нам? - А что, ты намерен выпить вина и распрощаться? - ухмыльнулся Леверлин. - Как студент Ремиденума и дворянин, никак не могу остаться в стороне. И не напоминай, что мне могут оторвать голову. Мне ее могли оторвать двадцать раз по гораздо более ничтожным поводам... Покажи-ка книгу. Великие небеса... Ты представляешь, что таскаешь под полой? - Немного. - Такие книги следует сжигать, не раскрывая, - тихо сказал Леверлин. - То, что в ней таится, - не наше, не человеческое, но от этого оно не стало менее опасным. Приходилось слышать сказочку про незадачливого ученика чародея? - Ну а все же - где мне ее могут прочитать? - Я могу ее прочитать, - досадливо поморщился Леверлин. - В конце концов, читать - не опасно. Гораздо опаснее неумело претворять в жизнь прочитанное... Видишь ли, как ни парадоксально, у нас не осталось ни одного письменного источника, созданного нашими предками до Шторма, зато известно около восьмидесяти книг и документов Изначальных, исчезнувших примерно за двадцать тысяч лет до Шторма. Обнаружилось несколько хранилищ. Правда, научная ценность равна нулю - в основном это подробные и скучные летописи и хозяйственные документы. Магические книги Изначальных, всплывавшие на поверхность, рано или поздно сжигались. А их язык одно время стал тайным языком алхимиков, а лет триста назад возникла вдруг глупая мода - дворяне его учили, чтобы слуги и низшие не могли понимать. Словом, я ее возьму в отчий дом, доверяешь? В отцовской библиотеке есть хорошие словари, кое-какие исторические работы. И его духовник - человек ученый. Вдвоем сделаем, что сможем. Посидим ночь, не впервые. Приезжай завтра утром. А я вас сейчас провожу, возьму извозчика и незамедлительно отправлюсь в родовое гнездо. - Он надел плащ и берет, прицепил меч, сунул книгу под колет. - Ничего, если завтра я тебя использую в чисто эгоистических целях? Мой почтенный родитель, увидев орден за харланское дело, до сих пор с сомнением крутит головой, невзирая на патент... А я вновь в шаге от очередного изгнания. - Сделаю, что могу, - сказал Сварог. - Старина, я... - Не нужно делать столь растроганную физиономию, - усмехнулся Леверлин. - Я тебе еще в прошлый раз сказал, что можешь на меня положиться. Вот и полагайся. Я рад вновь оказаться посреди очередного волнующего приключения, когда вокруг не протолкнуться от темных сил и злодеев с мечами... Лауретта, хотите, я как-нибудь расскажу вам о моих прошлых приключениях и спою свои баллады? О, не сверкайте так глазами и не рубите меня ни вдоль, ни поперек... Я смущенно умолкаю. Ты счастливец, милорд. Допьем бутылочку перед дорогой? - Послушай, а что такое Сорокалетняя война? - спросил Сварог. - Сегодня на рынке спели вполне приличную балладу, вызвавшую странный переполох... - А... Снова? Сорокалетняя война случилась в пятьсот десятом и продолжалась не сорок лет, а сорок два, но история любит круглые цифры... Когда умер наш тогдашний король, снольдерская королева, его сестра, согласно некоторым законам могла претендовать на трон. Естественно, снольдерцы пожаловали в гости - в количестве двадцати полков. А новый наш король, дядя покойного, был личностью совершенно ничтожной и почти сразу же бежал в Харлан. И сорок два года шла война - то вяло, то ожесточенно. Уже и королева умерла, сменились поколения, а перестать все как-то не могли. Потом появилась графиня Браг - между прочим, прабабушка Арталетты - и ввиду полнейшего бессилия мужчин взяла дело в свои руки. И прекратила эту вялотекущую войну, как ни удивительно. Конная статуя на Королевской площади - это и есть памятник в честь Золотой Девы, как ее прозвали за доспехи. - А ее, часом, потом не сожгли? - спросил Сварог, вспомнив про Жанну д'Арк и подивившись параллелям. - Нет, с чего ты взял? Она стала герцогиней, кончила дни в мире и покое, в почтенных годах. Асверус родился как раз в год окончания Сорокалетней войны. Теперь баллада запрещена... - Случайно, не за нее графа ткнули кинжалом? - Нет, что ты. - Леверлин оглянулся и вытащил из кучи потрепанную книжечку. - За "Беседу двух пастухов о правлении короля Горомарте". Вот. Если б вздора не вещали нам пророки-болтуны да, нажившись от казны, впредь ее не истощали, если б, наконец, блюли все закон святой и строгий и король не рвался в боги, а министры - в короли... Строки эти, понятно, не понравились ни королю, ни первому министру, и кто из них послал убийцу, уже, пожалуй, не доискаться... Пойдемте? Кто там стучит? Он открыл дверь и, чуть растерянно отступив, пропустил в комнату девушку лет девятнадцати в зеленом платье, с бляхой Бронзовой гильдии, приколотой на груди, - значит, она сама была мастером, кондитером, судя по знаку. Девушка была премиленькая. Она присела в поклоне, держа перед собой большой пакет. - Госпожа Рита Гей, почтенная хозяйка кондитерской с Жемчужной улицы, - невозмутимо сказал Леверлин. - Госпожа Гей, простите, я оставлю вас здесь, а сам крайне н