олокли в гостиную. При этом она ощущала на лице легкое щекотание. Сначала я не придала этому значения, но потом догадалась, что причиной щекотки могла стать борода. -- Да, Наденька, -- сказал Дубов. -- На сей раз вы на сто пунктов переплюнули даже таких профессионалов сыска, как мы с Егором Трофимовичем Столбовым. Но вот последний вопрос. Я все понимаю -- зеркало, черепашки, мышеловка... Но откуда у Софьи Ивановны взялась книга Ленина по марксистской экономике -- ума не приложу! -- Книга Ленина? -- удивилась Надя. -- Ничего подобного я никому не посылала. -- Мне показалось странным, что Грымзину пришли подряд две посылки: одна с ниндзями, а другая -- с книжкой по марксистской экономике, там еще была закладка в виде доллара... A-а-а, -- смекнул Василий, -- должно быть, ее прислала та дама. -- Какая дама? -- насторожилась Чаликова. -- Ну, которой наш уважаемый банкир передал выкуп. То есть она на самом деле, конечно, не дама, а бывший прокурор Рейкин. Чаликова подскочила на стуле: -- Рейкин? Прокурор?! Выходит, что и тут замешана эта банда! -- И заметьте -- эти авантюристы изменили тактику, -- добавил детектив. -- Теперь они уже действуют не сами, а через других людей, которые всегда считались благонамеренными гражданами. -- Вот именно -- они, -- подхватила Чаликова. -- Не сомневаюсь, что и полковник Берзиньш крутится где-то поблизости. Но тут раздался голос режиссера Святославского: -- Господа, я уже мыслил закрыть репетицию, но открылись престранные обстоятельства, вернувшие взад Тортилу, но изъявшие из наших дружных рядов Карабаса Барабаса. Мы должны посоветоваться о том, кому достанется его переходящая борода, а потом продолжить вплоть до завтрака... x x x Несмотря ни на что, благотворительный спектакль все-таки состоялся. Хотя во избежание всяких неожиданностей были приняты надлежащие милицейские меры, но, пожалуй, единственной неожиданностью стал бурный успех представления. А на следующий день за обедом в ресторане "Три яйца всмятку" Дубов, Серапионыч и Столбовой обменивались впечатлением и о спектакле, и о сопутствующих ему обстоятельствах. Так как ни Ерофеева, ни баронессы Хелен фон Ачкасофф на сей раз не было, то сотрапезники могли побеседовать достаточно откровенно. -- Ну, что говорит господин Романов? -- спросил детектив. -- Хотя вряд ли он скажет больше, чем Козлов. "Сладкую парочку" ловить надо, вот кого! -- Совершенно с вами согласен, -- вздохнул Столбовой. -- Ну а Романова мы отпустили под подписку о невыезде. -- О, вот веселое сообщеньице, -- встрял в разговор Серапионыч. Обложившись целой кипой газет, он выуживал оттуда информацию. -- Послушайте, что пишет "Панорама": "При демократах нравственность опустилась ниже всякого достоинства. В полночный час по городу разгуливают девицы легкого поведения в розовых сорочках и облегающих зеленых трико. Раньше такого не было". -- А, ну это о Наде и Лидии Владимировне, -- рассмеялся Василий. -- Представляю, что они написали бы, если бы узнали, что в розовой сорочке разгуливала первая леди "Грымзекса"!.. Да, так что же с Романовым -- зачем вы его отпустили? -- Об этом просил сам Грымзин, -- понизив голос, сообщил инспектор. -- По-моему, он просто не хотел давать огласку ночному инциденту. Да вы ж сами помните, как настойчиво он просил всех нас не распространяться об этом деле. Оно и понятно -- любой скандал тут же скажется на репутации его банка. -- Да, но ведь Романов подозревается еще и в покушении на жизнь Надежды Фроловой, -- напомнил Дубов. -- А вот оперативная сводочка, -- сообщил Серапионыч. -- "Пост ГАИ номер 3: В 3.11 ночи по Елизаветинской улице в сторону ул. Незнанской с недозволенной скоростью бежала лиса в медицинском халате, издавая звуковые сигналы нечеловеческим голосом. Требования остановиться игнорировала". -- Ну, это ж как раз и была потерпевшая гражданка Фролова, -- хмыкнул Столбовой. -- А бежала она, между прочим, из морга. -- И как бы мимоходом добавил: -- После вашего заключения, так сказать, о ее смерти... -- Ну, ошибся маленько, -- недовольно пробурчал доктор и углубился в очередную газету. -- Ничего себе маленько, -- покачал головой инспектор. -- Да, так вот о Фроловой. То есть о Романове. Должен признать, Василий Николаич, что интуиция вас не подвела -- похищали Лидию Владимировну и нападали на Фролову разные люди. -- Ну, кто похищал госпожу Грымзину, мы знаем, -- заметил Дубов. -- А кто же нападал на Фролову? Хотя я подозреваю, что на нее напали, приняв за Чаликову... -- А, а вот и рецензия на спектакль, -- обрадованно перебил Серапионыч. Теперь он изучал газету "Интимный театр". -- Как всегда, лихо пишет наш главный театровед Гарри Петушков: "Славная была постановочка. Но об актерах солидному критику, каким является автор этих строк, даже и говорить-то тошно. Не пойму, какому болвану пришла в голову мысль пригласить на главную роль детектива Дубова -- с таким же успехом Буратино могло бы сыграть обычное полено. Грымзин в роли Дуремара выглядел столь органично, что у меня закралась крамольная мысль -- а не пора ли ему бросить свой банк и отправиться на болото ловить пиявок. Исполнитель Пьеро инспектор Столбовой мог бы ему составить подходящую компанию. Конечно, хорош был Мешковский в роли Сизого носа: играл столь достоверно, что алкогольный перегар валил с ног зрителей в последних рядах. Неплох Карабас в исполнении постановщика Святославского. Меньше бы наступал на бороду собственной песне, то в конце третьего акта не потерялся бы в юбках Мальвины". Ну и дальше в том же духе. Извините, я вас, кажется, опять перебил. -- Да пустяки, -- усмехнулся Столбовой, -- было очень приятно услышать мнение театрального знатока о своих актерских способностях. Да, так вот о покушении на... ну, скажем так, исполнительницу Алисы. Если вы заметили, в масках, закрывающих все лицо, играли шестеро -- лиса Алиса и пятеро псов-полицейских. -- Ну да, -- подтвердил Василий. -- Это ведь ваши оперативники? Но на репетиции их было пять, а на спектакле всего лишь четыре. -- В том-то и дело, -- поспешно подхватил Столбовой, заметив, что Серапионыч снова собирается процитировать какой-то смачный кусок из газеты. -- Из пятерых моими оперативниками были только четверо -- Донцов, Блинцов, Сенцов и Воронцов. А пятый -- некто Савельев, регулировщик ГАИ, причем близко никто из наших с ним не знаком. -- Инспектор хотел сделать эффектную паузу, но эффектной паузы не получилось -- заговорил доктор: -- "Всякие подгулявшие дамочки, не разбирая дороги, повреждают столбы, усугубляя и без того скудное освещение нашего города. И при этом матерятся, как извозчики, на всю Незнанскую улицу". Это уже из газетки "Кислоярск -- сегодня". -- Дамочка -- прокурор Рейкин, -- проворчал Столбовой. -- Опять сбили с мысли... -- Вы говорили о гаишнике Савельеве, -- напомнил Дубов. -- Да-да. Так вот, вчера утром Савельева в бессознательном состоянии нашли на одном из городских пустырей. Когда он уже в больнице пришел в себя, то рассказал, что по окончании дежурства спешил на репетицию, но проходя мимо пустыря, ощутил сильный удар по голове и больше ничего не помнит. То есть почерк тот же, что и в случае с Фроловой. -- Понятно, -- помрачнел Дубов. -- Значит, кто-то намеренно устранил Савельева, чтобы занять его место в отряде псов-полицейских и контролировать происходящее в доме Грымзина. И не сомневаюсь, что этот кто-то -- черный полковник Берзиньш. -- Так мы сразу и подумали, -- согласился инспектор. -- Одного не пойму -- какой у него был смысл нападать на Фролову? -- На Фролову -- никакого, -- уверенно ответил детектив, -- но полковник Берзиньш и прокурор Рейкин давно грозились расправиться с Чаликовой. И вот, увидев Алису в одиночестве на пустынной "черной" лестнице, полковник просто не мог удержаться от искушения и не воспользоваться удобным случаем. Он же не знал, что к тому времени Надежда Чаликова уже передала и роль, и лисью маску Надежде Фроловой. -- Василий замолк, чем тут же не преминул воспользоваться Серапионыч: -- А вот что пишет "Кислый путь": "Так называемая творческая интеллигенция показала свое мурло во всей красе. Буржуй Грымзин не поскупился на гулянку, называемую у них банкетом. Жрали и пили обильно. Ихний президент Яйцын к такому событию не опоздал и, как всегда, рвался дирижировать оркестром. Оркестр изображала куртуазная, а по-нашему -- б...ская поэтесса Кассирова. Подхалим буржуев Cвятославский дорвался до дармовщины и обожравшись, заснул на блюде и был обильно измазан хреном. Гнусный извращенец Мешковский напился, как свинья, и, вешаясь на шею к полицаю Столбовому, все вопил: "Где мой "Мерседес"?! Ах, где мой ЗАЗ-TURBO?!"..." -- Да уж, Ибикусов постарался, -- сдерживая злость, проговорил Столбовой. -- Но заметьте -- о ночных происшествиях ни слова, -- заметил Дубов. -- Да, Егор Трофимыч, так нашли этот "Мерседес" или нет? Инспектор уже хотел было ответить, но его опередил Серапионыч: -- А вот еще одна заметочка из рубрики "Оперативная сводка". Где ж она?.. Ага, вот. "Пост ГAИ номер 3. Обнаружен автомобиль, подозреваемый в собственном угоне, при осмотре оказавшийся ЗAЗ-965 (Запорожец) белого цвета с присовокупленными фирменными знаками "Мерседес-Бенц". -- Ах, какой же я болван! -- неожиданно воскликнул Василий. -- А что такое? -- чуть не хором всполошились его собеседники. -- Когда Надя... Надя Чаликова, -- пояснил детектив, -- единственный раз на мгновение приподняла маску лисы, неподалеку в коридоре находились все пятеро "псов-полицейских". Уже сразу после покушения на Алису я должен был догадаться, что преступник скрывается под собачьей маской. Ведь тогда мы могли бы схватить полковника с поличным! -- Ну, что поделаешь, -- развел руками Столбовой, -- утешимся хотя бы тем, что все остались живы. Серапионыч между тем изучал "Правительственные ведомости". -- А вот еще одно утешеньице, -- сказал он, опустив газету прямо на пустую тарелку. -- "Из приказа по МВД. Первое. Объявить инспектору Столбовому Е.Т. благодарность за своевременное раскрытие "дела Тортилы" с правом сфотографироваться на фоне Президента Республики". Поздравляю, Егор Трофимыч. -- Доктор извлек из внутреннего кармана скляночку и немного подлил в чай. -- Благодарю, -- с еле скрываемой радостью произнес инспектор. -- А второе? -- Сейчас посмотрим. -- Серапионыч тщательно размешал чай и осторожно отправил в рот полную ложку. -- Так, так, второе... Ага, вот. "Второе. Объявить инспектору Столбовому Е.Т. выговор за необеспечение безопасности и за упущение особо опасных преступников с изъятием фотографии на фоне Президента Республики".  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ * . ОСТРОВА НЕВЕЗЕНИЯ  ГЛАВА ПЯТАЯ. AВТOМOБИЛЬ, CКPИПКA И ТOВAPИЩ КЛЯКCA Жаркий летний полдень. Мысли в голове ползают лениво, как мухи по потолку. В такое время лучше всего думается о холодном пиве, мороженом и купании в вечерней реке. Вот закатилось солнце, его последние лучи подкрашивают розовым облака над уже потемневшим лесом, вода кажется черной и густой, будто кофе. Но она так нежно ласкает тело... Василий Николаевич Дубов решительно смахнул с себя это наваждение. Надо собраться и думать, думать, думать. Детектив достал из-под стола футляр, вынул скрипку и заиграл что-то жалостное -- такие мелодии обычно выходили из-под его смычка в минуты напряженных раздумий. Где-то рядом скрывается эта "сладкая парочка", в любой момент готовая совершить новое преступление. А потому желательно, и даже очень желательно, их нейтрализовать. Но вот незадача -- как их вычислить? И где они сейчас? Где угодно. Хотя нет, логика подсказывает, что после всех постигших их неудач они ушли на дно. Где-то отсиживаются. Где? Вот это вопрос, достойный обдумывания. Так, значит, у них есть где-то укромное местечко, где они держат свои фальшивые бороды и накладные ресницы. И где отлеживаются после шумных дел. Народ они хитрый, значит, это место, назовем его -- малина, находится в некоем укромном уголке, куда никто чужой не суется. М-да, таких мест в Кислоярске и его окрестностях -- пруд пруди. Обыскивать все брошенные дома, заводы и склады -- дело неподъемное. Ну хорошо, зайдем с другого конца. Полковник Берзиньш не местный, значит, "малина" принадлежит прокурору Рейкину. И если поговорить с его бывшими друзьями и знакомыми, глядишь, кто и выведет на его логово. -- Так, здесь уже что-то наклевывается, -- вслух произнес Дубов и, отложив скрипку, решительно взялся за телефонную трубку с намерением набрать рабочий номер инспектора Столбового. Однако делать этого не пришлось -- инспектор сам ввалился в кабинет частного детектива и, тяжело дыша, упал в кресло. -- Что с вами, Егор Трофимович? -- подскочил к нему Василий. По искаженному ужасом лицу и порванной одежде Дубов умозаключил, что Столбовой только что попал в какую-то неприятную переделку. -- Сейчас... Погодите... Дайте придти в себя... -- бормотал инспектор, широко открывая рот, будто вытащенная из реки рыба. Василий извлек из сейфа початую бутылку коньяка и, преодолевая стучащие зубы инспектора, влил ему в рот рюмочку. Это оказало благотворное влияние на Столбового, и вскоре он смог членораздельно рассказать, что с ним случилось: -- На меня только что в подворотне напали двое бандитов, маскирующихся под сексуальных маньяков. Накинули на голову мешок и повалили на землю. Один сказал: "Ты, майта такая, встал на нашем пути, так пеняй на себя -- сейчас мы тебя изнасилуем и повесим". Другой возразил: "Нет, сначала повесим, а потом изнасилуем". Тут они начали спорить, а я под шумок прогрыз в мешке дырку и убежал. Они за мной погнались, чуть было не схватили, но тут я выскочил на улицу, и они от меня отстали. -- Знакомый почерк, -- удовлетворенно заметил Дубов. -- Это она, "сладкая парочка". -- А последнее, что я услышал, были слова: "Ничего, Столбовой, все равно ты от нас не уйдешь -- мы тебя и изнасилуем, и повесим, а твоего кореша Ваську Дубова сначала повесим, а уж потом..." -- Прекрасненько! -- возбужденно потер руки Василий. -- То есть, конечно, прекрасного мало, но наконец-то они дали о себе знать. Уж теперь-то мы их непременно поймаем. Нет, вешать и насиловать не будем, мы поступим с ними куда менее гуманно -- передадим судебным органам. -- Вашими бы устами... -- безнадежно махнул рукой инспектор. -- Первым делом, уважаемый Егор Трофимович, мы должны установить место, где они отсиживаются между вылазками. Вы не в курсе, была ли у прокурора Рейкина дача, охотничий домик или что-то еще в этом роде? -- Нет, насколько я помню, -- подумав, ответил Столбовой. -- Так, может быть, у его друга? -- Вы полагаете, у подобных субъектов бывают друзья? -- вздохнул инспектор. -- Хотя погодите, была у него одна, так сказать, подруга. Или, скорее, боевой товарищ. -- Кто такая? -- достал блокнот Василий. -- Некая товарищ Клякса. -- Это что -- партийная кличка? -- Да нет, фамилия. Анна Венедиктовна Клякса. Они с Рейкиным, помнится, очень дружили. -- Когда это было? Инспектор ненадолго задумался: -- Где-то в конце восьмидесятых. И неизвестно, чем бы их дружба закончилась, если бы не грянул очередной путч. Рейкин со всем пылом поддержал действия Разбойникова и его партийных товарищей, а Клякса оказалась дамой предусмотрительной и не слишком высовывалась -- то есть по улицам с наганом не бегала и перевешать всех демократов и сепаратистов на столбах не призывала. Результат: Александр Петрович сидит в тюрьме, Антон Степанович прозябает в подполье, а Анна Венедиктовна продолжает трудиться в органах прокуратуры. И, кажется, даже пошла на повышение: раньше была просто следователь, а теперь -- старший следователь. -- Ну и как на нее выйти? - спросил детектив. -- Я имею в виду, в неофициальной обстановке. -- Сейчас подумаем. Я иногда вижу, как она ходит в столовую напротив прокуратуры. Где-то между часом и пол второго -- у них в это время обеденный перерыв. -- Понятно, в час -- пол второго, -- записал Василий. -- Каковы ее приметы? -- Знаете, так сразу не опишешь, -- призадумался Столбовой. -- Давайте позвоним в прокуратуру, у меня там хорошая знакомая работает. -- Инспектор набрал номер. -- Алло, Галина Иосифовна? Это Столбовой. Извините, что опять надоедаю. Тут один мой приятель заочно влюбился в вашу сотрудницу и жаждет познакомиться. Что за приятель? Хороший человек, мой коллега. -- Столбовой хитро подмигнул Дубову. -- Да-да, госпожа Клякса... Ну и что, что страхолюдина -- сердцу не прикажешь. -- Егор Трофимович поднес трубку к уху Василия, и тот стал быстро записывать сведения к себе в блокнот. -- Ну, спасибо, Галина Иосифовна, -- сказал Столбовой, приняв трубку. -- Если что, всегда рад помочь. Всего хорошего. -- Спасибо, Егор Трофимович, -- поблагодарил Василий. -- И еще один деликатный вопрос -- нельзя ли немного понаблюдать за Феликсом Железякиным? Он ведь что-то вроде "крестного отца" нашей парочки. -- Боюсь, что не получится, -- с сомнением покачал головой Столбовой. -- Нынче он большая шишка. -- Ах, ну да, Феликс же теперь заделался финансовым инспектором, -- припомнил Василий. -- Интересно, кто его протолкнул на это теплое местечко? -- Говорят, что оттуда, -- Столбовой выразительно поднял взгляд к потолку. -- Чуть ли не из администрации нашего Президента. -- А, тогда я даже догадываюсь, кто, -- многозначительно заметил детектив. -- Ну да ладно, это старые дела, к нынешним они касательства не имеют. Жаль, а ведь Железякин мог бы нас скорее на них вывести. -- Нет, ну присмотреть, конечно, можно, -- сказал Столбовой. -- Естественно, не в официальном порядке. Пожалуй, я приставлю к нему своего человека -- того самого, с передатчиком... -- Ну ладно, -- поднялся инспектор с кресла. -- Вроде оклемался немного, пора возвращаться к служебным обязанностям. -- Минуточку, -- удержал его Дубов. -- У меня к вам одна просьба. Мы имеем дело с опытными конспираторами, и здесь нужно действовать очень тонко и осторожно. Однажды я уже спугнул их своим появлением, постарайтесь не повторить моей ошибки. -- И что я должен делать? -- Вы как раз не должны ничего делать -- до поры до времени. Есть тут у меня кое-какие мыслишки по поводу нашей "сладкой парочки", и как только я что-нибудь накопаю, так сразу дам вам знать. x x x Проводив инспектора, Дубов на минуту задумался, после чего решительно двинулся из своего кабинета в так называемую "девичью комнату" -- маленький закуток с диванчиком, на котором, разморенная полуденным зноем, спала Надежда Чаликова. Нежно проведя рукой по ее длинным шелковистым волосам, Василий наклонился и поцеловал ее в ушко. -- Наденька, вставайте, -- ласково прошептал Дубов, -- нас ждут противные и нудные дела. -- Что такое? -- немедленно пробудилась Чаликова. -- Сейчас все объясню, -- обнадежил Дубов и, заложив руки за спину, стал отмерять два шага взад-вперед по комнатке. -- Я думаю, у нашей "сладкой парочки" есть некая "малина", где они сейчас отсиживаются. Чтобы эту "малину" вычислить, мы должны потрясти знакомых Рейкина. Вот вам и предстоит, -- Василий глянул на часы, -- через пол часа в столовой напротив городской прокуратуры познакомиться с бывшей подругой Рейкина Анной Венедиктовной Кляксой. И расколоть ее на интервью. После чего по возможности ненавязчиво навести на разговор о Рейкине. -- А как я ее узнаю? -- деловито поинтересовалась Чаликова. -- В час дня в эту столовую ходят обедать работники прокуратуры, а это человек пять-шесть. Иных посетителей мало. Мадам Клякса вполне соответствует своей странной фамилии. Она действительно похожа на чернильное пятно. Маленькая, тщедушная, лет тридцати пяти, волосы темные, короткие. А особая примета -- очки. Забыл, как они называются -- ну, в общем, такие, с толстыми стеклами. -- А, знаю, -- радостно воскликнула Чаликова. -- Диоптрические! -- Ну, наверно, -- пожал плечами Дубов, -- по крайней мере, такие нечасто встречаются. Итак, через двадцать минут... -- Все ясно, -- вскочила с диванчика Надя. -- Но что конкретно надо выудить из мадам Лужи, или как там ее? -- Кляксы, -- поправил Василий. -- Конкретно? Кабы я знал, Наденька. Так что я полагаюсь на ваш журналистский нюх. И жду вас с информацией. А сам пока займусь самым главным. -- Васенька, ты подметешь пол? -- засмеялась Чаликова. -- Нет, -- насупился Василий. -- Я буду думать. -- А, ну думай! -- и с этими словами Надежда выпорхнула из кабинета. -- Черт возьми, какая девушка, -- вслух произнес Дубов. -- И до чего же шустрый у нее язычок. Его бы да в мирных целях... x x x Уже через час позвонила Чаликова: -- Вася, я хочу еще по магазинам прогуляться. Так что приду через пару часиков. Если ты помнишь, завтра приезжает мой брат Егор. А по поводу мадам Болото, так я вам скажу, это такая жаба. В мужском костюме, с сигаретой в зубах -- прямо Рейкин наоборот. На том они, наверно, и сдружились. Да, так вот, я уж и так и сяк к ней подъезжала, но кроме общих слов о том, как РАНЬШЕ было хорошо и какой бардак ТЕПЕРЬ, я из нее не выудила. Вот такие малоутешительные новости. -- Погодите, Наденька. А что-нибудь конкретно про Рейкина? -- Про Рейкина? Да, тоже общие слова какие-то. Хотя погодите, сейчас я перемотаю пленку на диктофоне. Да, по-моему, здесь, вот слушайте. -- И в телефонной трубке зашипел голос, судя по всему, мадам Кляксы: -- "... аньше был порядок. Пионэры уважали ветеранов. Особенно по праздникам. А праздники-то какие были, не чета нынешним. Раньше все радостно и коллективно праздновали Великий Октябрь, Первомай и им подобные. И вот как раз с Антон Cтепанычем Рейкиным мы близко познакомились на первое мая. Отмечали мы, ну то есть группа товарищей, на базе отдыха аккумуляторного завода. Сауна такая, знаете ли, но все скромно, по-советски. Рейкин -- это такой души человек. И мы с ним так интересно общались. И ну ва-а-аще так весело было -- Кашакевич в бассейне утонул. И главное, плавает и глаза пучит. Вот так. Сейчас люди не умеют так веселиться. Сейчас ва-а-аще ничего не умеют. Скажу вам более то..." -- Что-то щелкнуло, и в трубке вновь возник голос Нади: -- Ну дальше опять все то же самое. Как видите, Вася, ничего интересного. -- Не сказал бы, -- откликнулся Дубов. -- По крайней мере, хоть какая-то зацепка есть. Ну хорошо, Наденька, надеюсь, скоро вас увижу. А пока -- до свидания. Не отрывая трубки от уха, Дубов набрал номер городского морга. -- Алле, Владлен Серапионыч? Это Дубов беспокоит. Меня интересует утопленник по фамилии Кашакевич. Ориентировочно восемьдесят восьмой год, первое мая. -- А, помню, помню, -- обрадовался Серапионыч. -- Восемьдесят девятый год. Веселый такой был покойничек. Глаза так уморительно таращил. Только звали его Котов. А привезли его с аккумуляторного завода. Его дружки, какие-то чины из прокуратуры, все вдрызг пьяные. Ну, я им подписал -- острая сердечная недостаточность. А то они так просили, "макаров" в ребра тыкали. Ну да ладно, это дело прошлое. И что вам до этого бедолаги Котова? -- Да нет, ничего особенного. Только вот собственно, он что -- действительно утонул? -- Васенька, вы меня обижаете, -- рассмеялся Серапионыч -- Если я говорю -- утопленник, то я и имею ввиду утонувшего, а не зарезанного или повешенного. Или вас это не устраивает? -- Нет, ну что вы, -- откликнулся Василий. -- Ведь, честно говоря, я и сам пока не знаю, что мне нужно. Так скажем, зацепку ищу. Кстати сказать, вы упомянули вначале, что привезли вам Котова с аккумуляторного завода. А по моим сведениям, с базы отдыха этого производства. -- А, ну тут все просто, -- снова засмеялся Серапионыч. -- Дело в том, что прямо на территории аккумуляторного завода, а точнее, прямо под зданием администрации, в конце восьмидесятых был построен так называемый "оздоровительный комплекс". Как водится, для трудящихся, но допуск туда имели только крупные городские шишки и их приближенные. Ну, там все было по полной программе -- сауна, бассейн и проверенные, но доступные девочки из обслуги. Кстати сказать, наши рукамиводители называли это место "бункер", потому как размещался весь этот вертеп в бывшем бомбоубежище. -- Да, тепленькое, видать, было местечко, -- согласился Василий. -- А интересно, что там сейчас? -- Право, не знаю, -- задумался Серапионыч. -- Мне кажется, ничего. Заводик закрылся, оборудование распродали-разворовали, а здания стоят-пустуют. -- Ах, даже так, -- как-то невпопад отозвался Василий. -- Ну, спасибо за информацию, доктор. До свидания. Положив трубку, Дубов начал лихорадочно шарить по шуфляткам своего стола, бормоча себе под нос: -- Бункер! Да я же слышал про него раньше. Вот балда. И где эта чертова карта! А, вот она, родимая. Так-так. Выезд на Белоярское шоссе. Пятно от кетчупа. Аккумуляторный завод. -- И с этими словами Дубов решительно поставил на карте города жирный красный крест. В этот же самый миг зазвонил телефон. -- Алле, Дубов слушает, -- недовольно бросил он в трубку. -- А, Егор Трофимович! Что вы говорите, Железякин скрылся от наблюдения? Ну, да немудрено -- старый чекист... На Смирновской? Так. Это значит, -- Дубов склонился над картой, -- совсем рядом с Пшеничной улицей... Причем тут пшеничная? А вот причем -- знаете, на Пшеничной улице аккумуляторный завод. Так, хорошо. Через десять минут у его проходной, и прихватите с собой пару сотрудников покрепче -- будем брать "бункер". Там объясню поподробней. x x x И действительно, через десять минут у покосившейся будки на Пшеничной, некогда проходной аккумуляторного завода, резко остановились две машины -- милицейский "Уазик" и "Москвич" Дубова. Два дюжих молодчика в штатском с веселым гиканьем ворвались в хибарку, попутно высадив окна и двери. И скрутили там старичка сторожа, который, слава богу, не сопротивлялся. Дубов, не дав сторожу придти в себя, завалил его каверзными вопросами: "На кого работаешь? Где хозяева? Почему спал на посту?". Сторож, не понявший спросонок, кто это на него так наехал, принял милиционеров за бандитов и даже пытался поначалу хорохориться, но узнав, что он попал в лапы правоохранительных органов, не на шутку струхнул и во тут же начал "колоться": хозяева-де появляются в основном вечером... наследники старого хозяина... до семнадцатого года... из-за границы они, видать -- мужчина такой статный, с сильным акцентом говорит, и евоная супружница с вот такой... а плотят хорошо за секюрити. -- Чего? -- удивился Столбовой. -- Охрана, значится, -- выпятил тощую грудь сторож. -- Стоп! -- воскликнул Дубов. -- Сторож нам не нужен -- он явно ничего не знает. Пошли в "бункер". -- А где это? -- не понял Столбовой. -- Под зданием администрации, -- коротко бросил Дубов и направился к двери с плакатом: "На заводе ты не гость!" -- Э! Не велено пущать, -- подал голос сторож, но, обнаружив под носом дюжий милицейский кулак, резко изменил тон: -- А, ну ежели так, то завсегда пожалуйста... По темной замусоренной лестнице все четверо спустились в подвал административного корпуса, где и обнаружили крепкую стальную дверь, закрытую на обычный висячий замок. -- Вот черт! -- ругнулся Дубов. -- Нужен автоген, наверно. -- Зачем автоген? -- деловито отодвинул Василия один из оперативников. -- Мы это ща и так оформим. -- И действительно, поковыряв замок какой-то хитро изогнутой проволочкой, милиционер снял его и со скрипом распахнул тяжелую дверь. В какую-то долю секунды Дубов заметил натянувшуюся веревочку и с криком: "ложись!" бросился на пол сам, а за ним и милиционеры, привычные к таким превратностям судьбы. Взорвавшаяся граната не нанесла никому повреждений, не считая испачканных штукатуркой и кошачьим дерьмом костюмов. -- Ну, теперь нет сомнений, что мы попали по адресу! -- радостно обратился к Столбовому Дубов. -- Зато у меня нет сомнений, что и хозяев нет дома, -- мрачно ответил Столбовой, оглядывая просторный зал, больше похожий на небольшой ресторанчик. Но помимо приличествующих такому месту бутылок и стаканов, на столах и стульях валялись накладные бороды и груди, фальшивые паспорта и доллары и прочие орудия нелегкого бандитского труда. -- А ксивки-то как раз из тех, что пропали в Департаменте, -- задумчиво вздохнул Столбовой, осмотрев один из документов -- "заграничный" советский паспорт. -- Жаль, никого нет, -- раздосадованно поскреб в затылке Дубов. -- А ну как они сейчас явятся? Дубов со Столбовым переглянулись, видимо, одновременно сообразив, что на проходной остался один только услужливый сторож. -- Блинцов, Воронцов! Остаетесь здесь! -- выкрикнул инспектор и рванул по лестнице наверх вслед за уже бегущим Дубовым. Ворвавшись в сторожку сторожа, оба по его нагловато-хитрой физиономии поняли, что опоздали. А сторож нарочито неспеша наливал себе уже второй стакан винца. -- Хозяева тут, значится, подходили, -- сказал старикан, даже не глядя на гостей. И, опрокинув содержимое в рот, продолжил: -- Передавали кланяться товарщам-господам, и обещались сами явиться в гости да с гостинцами. Но сейчас за неимением времени удалились, за что просили передать гран пардон. -- Нет, ну ты посмотри на него, -- первым пришел в себя Столбовой, -- он еще и по-французски разговаривает! -- Ага, когда бормотухи хлебнет, -- мрачно кивнул Дубов. -- Но показания в милиции ему придется давать на русском. Рука сторожа замерла на полпути к третьему стопарику: -- А я че? Я это того, секюрити. И усе дела... -- Вот об этом в отделе и поговорим -- мрачно пообещал Столбовой. x x x Столбовой и Блинцов с Воронцовым, прихватив старичка-сторожа, укатили на "Уазике" в милицию, а Дубов на "Москвиче" отправился к себе в контору. Однако там его ожидал еще один малоприятный сюрприз, имевший облик инспектора налоговой милиции Феликса Эдуардовича Железякина. Он, скабрезно ухмыляясь, помахивал перед лицом детектива веером бумажек, которые могли обернуться огромными неприятностями. -- Ну что, дорогуша, если денежек нету, приступим к описыванию имущества, -- мстительно смаковал новоиспеченный инспектор, похотливо оглядывая скудную обстановку дубовского кабинета. За все время своей бурной деятельности на поприще частного сыска Василий Николаевич снискал уважение сограждан и признание среди профессионалов, но, как всякий простой советский человек, денег не нажил. Он работал ради идеи и уж никак не задумывался о том, что задолжал налоговым службам прямо-таки астрономическую сумму. Феликс уже сладострастно потирал пухлые ручки, прекрасно понимая, что бессеребреннику Дубову неоткуда взять сто двадцать один доллар восемнадцать сантимов. "Что же делать?" -- лихорадочно проносилось в голове у сыщика, пока Железякин скабрезно ощупывал сальными пальцами обивку стула под Дубовым и при этом мерзко похрюкивал. И тут дверь стремительно распахнулась, и в контору с испуганным видом вбежала Чаликова. Не обращая внимания на Железякина, целиком занятого своими новыми финансово-инспекторскими обязанностями, Надя решительно потянула Василия за собой. -- Дело не терпит отлагательства! -- возбужденно говорила Надя. -- Подождите, сейчас я вам все объясню. -- Чаликова перевела дыхание и одним махом выпалила: -- Я уже подымалась к вам, когда увидала, как по лестнице несут динамит. -- Кто? -- профессионально насторожился Василий. -- Наши с вами старые знакомые -- профессор Oльховский со своей подругой прокурором Рейкиным. -- А вы уверены, что это был динамит? -- А что же еще, если на ящике были нарисованы кости и череп, под которыми красовалась надпись "Динамит"? После всего того, что вы им сделали, вы что же, Вася, думаете -- они вам цветы с шампанским принесут? Василий задумался и согласился. -- А вы уверены, что это были именно они? -- спросил сыщик. -- А вы сами полюбуйтесь, -- ответила Надя и указала через окно. Из парадных дверей Бизнес-Центра как раз в этот момент вылетела странная парочка. Первой, подхватив юбки, неслась аляповато накрашенная дама, в которой Василий воочию узнал беглого прокурора. За ней с лихо развевающейся бородой бежал вприпрыжку солидный профессор, он же "черный полковник" Берзиньш. -- Ну и дела! -- почесал в затылке детектив Дубов. x x x Огромной силы взрыв потряс здание бывшего Кислоярского Горкома комсомола, а ныне -- Бизнес-Центра. Из окон второго этажа выплеснулся поток пламени. Осколки стекол и обломки оконных рам посыпались на проезжую часть Елизаветинской улицы. Прохожие в страхе шарахнулись на другую сторону. Придя в себя от первого потрясения, толпа зашумела, загудела. К этому времени из здания Бизнес-Центра начали выбегать до смерти перепуганные бизнесмены, клерки и длинноногие секретарши. Улица превратилась в кипящий котел беспорядочно движущихся людей -- как пострадавших от взрыва, так и перепуганных обывателей. Из толпы раздавались отдельные суматошные выкрики: -- Пожарникам! Звоните пожарникам! -- Скорую сюда, здесь есть пострадавшие! -- Это у Василия Дубова! Вот сволочи!.. -- Пожарные едут! Разойдитесь! В этот момент, завывая сиреной, к зданию подкатила красная машина, из которой деловито посыпались люди в блестящих касках. Они споро раскрутили пожарные рукава, установили лестницу и по ней полезли к окнам второго этажа, из которых еще извергались языки пламени. Но огонь на удивление быстро отступил -- видимо, в помещениях особенно нечему было гореть. Струи воды из брандспойтов сбили последние языки пламени, и пожарники наконец проникли в помещение. Вскоре один из них вновь появился в разбитом окне и крикнул, чтобы тащили носилки -- есть обгоревший труп. Толпа внизу заволновалась, ведь погиб, судя по всему, уважаемый многими в Кислоярске частный детектив Василий Николаевич Дубов. x x x Похороны Великого Сыщика были просто роскошными. Если бы вы, уважаемые читатели, видели эти похороны, вам бы самим захотелось лечь в гроб среди цветов и венков, и чтобы о вас говорили такие хорошие слова. -- Какие похороны! -- как раз по этому же поводу умилялась пышнотелая дама, обращаясь к своему интеллигентного вида спутнику. -- Неужели вам не хотелось бы лежать рядом с Дубовым? -- с чувственным придыханием вопрошала она. Убеленный сединами господин отвечал ей по-военному коротко: -- Нет! -- И, машинально проведя крепкой рукой по бороде, добавил: -- Я бы предпочел сейчас лежать с мадам Чаликовой. -- Но ведь она же жива! -- опешила ярко накрашенная дама. -- Вот то-то и оно! -- глубокомысленно заметил господин, поправляя золотые очки. Его спутница надулась и с досады сплюнула на ближайшую могилу. А тем временем действо набирало обороты. Прибывший лично Президент Кислоярской Республики Кирилл Аркадьевич Яйцын рассказывал публике о том, каким славным сторонником реформ был усопший -- для такого не жалко было выделить и собственный катафалк. -- И даже более того, -- продолжал господин Яйцын, размахивая ракеткой, -- если бы Василий был бы жив, он бы на выборах голосовал бы за мою кандидатуру. Прости меня, Вася, -- патетически возвысил голос Яйцын, -- что не смог я тебя уберечь от злобной мести криминогенного элемента. Но у меня есть целых семь... Нет, восемь, -- поправился Президент, посчитав на пальцах, -- или даже девять вариантов, как навести порядок в государстве. И я прошу доверия у народа на то, чтобы их, понимаете ли, реализовать. -- Произнеся эту содержательную речь, Кирилл Аркадьевич стал выдергивать у руководителя похоронного оркестра его дирижерскую палочку, но тот не отдавал. В результате борьбы Яйцыну все же удалось завладеть жезлом, но при этом он не удержался на ногах и, если бы не стоявший на стреме начальник его аппарата, то наверняка свалился бы в разверстую яму. Лидер же Кислоярских коммунистов товарищ Зюпилов говорил то же самое, только наоборот: Василий был примерным комсомольцем, и будь он сейчас жив, то отдал бы свой голос... Ну и так далее. Как ни странно, Надежда Чаликова, подруга Великого Детектива и, так сказать, полу-вдова, была весьма немногословна и все больше скорбно сморкалась в огромный носовой платок. Но присутствующим было, собственно, не до нее -- Кислоярский бомонд не желал из-за таких мелочей упускать случая и себя показать, и на покойного (вернее, на то немногое, что от него осталось) посмотреть, и, если представится возможность, блеснуть ораторским талантом. А потому говорили много и обильно. И когда обнаружили наступление вечера, то усталые, но довольные потянулись с Матвеевского кладбища. Солнце стремительно опускалось за сосны, и последние посетители спешили покинуть смиренное место, столь негостеприимное по ночам из-за бомжей, археологов и привидений. И потому никто уже не мог услышать глухого грохота, раздавшегося из мрачных глубин свежей могилы. Это гроб, украшенный крепом и венками, тяжело провалился еще на два метра глубже, в сырой и темный туннель. И, похоже, по чистой случайности не погреб под собой странного тщедушного человека, который, разобрав надписи на венках, тихо и злобно завыл, затопал ногами и со всей силы пнул домовину тяжелым ботинком. -- Все время ТЫ под ногами крутишься. Даже от мертвого покоя нет! -- прошипел плешивый человечек и, грязно матерясь, перелез через образовавшийся завал, и вскоре тусклый свет его фонарика скрылся за поворотом подземелья. И наконец воцарилась полная тишина. Над кладбищем взошла круглая луна, солнце мертвых, осеняя своим неживым светом мрачную тюремную стену, покосившиеся кресты и раскопанные могилы. x x x Как гласит народная поговорка, "дело было вечером, делать было нечего". За столиком перед камином в осиротевшей гостиной Великого Сыщика Василия Дубова сидели близкий друг покойного доктор Владлен Серапионыч и московская журналистка Надежда Чаликова -- не то чтобы вдова, но и, конечно же, не совсем чужая Дубову женщина. Надя приехала в Кислоярск к Дубову провести отпуск и взяла с собой младшего брата, у которого шли летние каникулы, но этот приезд оказался не очень-то удачным. -- Да, Наденька, вот такие вот дела-делишки, -- тяжко вздохнул Владлен Серапионыч. -- Дни наши сочтены не нами. Так давайте же помянем нашего дорогого Васеньку! -- Доктор налил чаю из огромного самовара и незаметно набулькал туда какой-то жидкости из склянки, которую неизменно держал во внутреннем кармане сюртука. Надя, прилежно изображавшая искреннюю скорбь, пригубила стаканчик "Каберне". -- Я до сих пор не могу в это поверить! -- тяжко вздохнула она, одергивая черное платье, которое было ей несколько великовато, так как принадлежало Софье Ивановне, хозяйке особняка, где Василий Николаевич снимал второй этаж. В этом платье Софья Ивановна в свое время носила траур по супругу -- банкиру Лавантусу. C того же времени сохранился, видимо, и черный чехол, надетый на трюмо. -- Бедная Софья Ивановна! -- скорбно промолвил Серапионыч. -- Где она еще найдет такого замечательного жильца? Входная дверь бесшумно отворилась, и в гостиную темной тенью вплыла заплаканная Софья Ивановна с увесистым фолиантом в руках. То была ее любимая книга "Былое и думы" -- подарок Дубова на день рождения. Тут снизу раздался мелодичный звонок. "Былое и думы" вывалились из рук вдовы. -- O Боже! -- зарыдала домохозяйка. -- Когда я слышу этот звонок, мне кажется, будто он... Василий Николаич... Я ему открою дверь, и он, как всегда, споткнется о порог и... и упадет мне на грудь! -- Софья Ивановна без чувств упала на диван. Серапионыч с трудом поднялся из-за столика и нетвердыми шагами поплелся к дивану -- возвращать домохозяйку в сей горестный мир. Звонок повторился. -- Егор! -- крикнула Надя. Из соседней комнаты вышел невысокий темноволосый подросток в джинсовых шортах и клетчатой рубашке -- это и был младший брат Чаликовой. -- Егор, сходи вниз, спроси, кто там и чего им надо. -- Хорошо, -- и Егор побежал на первый этаж. -- Ну, Софья Ивановна, очнитесь же, -- уговаривал тем временем доктор безутешную вдову. Та по-прежнему недвижно лежала на диване. Тогда Серапионыч вновь извлек свою скляночку и, пробормотав: -- Придется применить радикальное средство, -- поднес ее к носу Софьи Ивановны. Та немедленно открыла глаза и резво вскочила с дивана. В этот момент дверь распахнулась, и в гостиную вошел элегантный пожилой господин в безупречном костюме, шляпе и при галстуке. Сзади Егор тащил небольшой саквояжик. -- Здравствуйте, товарищи! -- бодро сказал господин хорошо поставленным голосом. -- Я слыхал, будто здесь сдают мебелированные комнаты? Впрочем, я, кажется, не очень вовремя... -- Нет-нет, ну что вы! -- Недомогания Софьи Ивановны как не бывало. -- Добро пожаловать, дорогой гость! Только, извините, эту гостиную я не сдаю, -- вновь погрустнела домохозяйка, -- здесь я решила организовать мемориальный музей Василия Николаича. -- Да мне бы чего поскромнее, -- обаятельно улыбнулся дорогой гость. -- Какую-нибудь комнатку, желательно с отдельным входом. A за ценой я не постою. -- Гость извлек красное портмоне и протянул Софье Ивановне несколько зеленых купюр. -- Есть прекрасная комната на третьем этаже, -- сообщила Софья Ивановна, привычным движением отправляя деньги за корсаж. -- Отдельный вход со двора, так что можете смело водить дамочек. -- Благодарю, но дамочками я не интересуюсь, -- ответил пришелец. -- Если можно, я хотел бы осмотреть помещение. -- Да-да, конечно, -- откликнулась домохозяйка. -- Егор, ты поможешь донести саквояж? -- Егор? -- обрадовался гость. -- Значит, тезка! Я тоже Егор. Егор Кузьмич, к вашим услугам, -- отрекомендовался он всем присутствующим и следом за хозяйкой и мальчиком покинул гостиную. -- Ну, пора и мне, -- засобирался Серапионыч. -- Рад за Софью Ивановну -- теперь ей будет не так одиноко. -- Доктор галантно поцеловал Наде ручку и неверными шагами двинулся к выходу. "Егор Кузьмич, -- подумала Надя. -- Где же я могла слышать это имя? И где видела этого человека?". Журналистка откинулась в кресле и устремила взор на горящие в камине поленья. Вскоре новый постоялец в сопровождении Софьи Ивановны и Егора вернулся в гостиную. Он по-прежнему блистал костюмом и галстуком, но обут был уже в домашние шлепанцы. -- Нет-нет, Егор Кузьмич, -- говорила Софья Ивановна, -- без чая я вас не отпущу. Подождите, сейчас приготовлю бутербродиков. -- C этими словами вдова выплыла из гостиной. -- Ну что ж, чай -- это хорошо, -- сказал Егор Кузьмич, присаживаясь за столик. -- A с бутербродиками -- еще лучше. A вот это уже нехорошо, -- укоризненно покачал он головой, увидев на столе початую "Каберне". -- Алкоголизм -- враг человека. -- Вам налить чаю? -- предложила Надя. -- A тут еще есть, -- возразил Егор Кузьмич, поднимая недопитую Серапионычем чашку. -- Зачем пропадать добру? Экономика должна быть экономной. Новый постоялец, ничего не подозревая, отпил из чашки и... и вначале он выпучил глаза, затем их закрыл, после чего ему, наконец, полегчало -- он крепко и продолжительно закашлялся. -- Ах, я забыла предупредить, чтобы вы не пили. Владлен Серапионыч любит добавлять в чай какую-то жидкость. Он говорит, что это эликсир от всех хворей. -- Да? Может быть, -- отдышавшись, отозвался Егор Кузьмич. -- Верно говорят: что Cерапионычу здорово, то Кузьмичу наоборот, знаете ли. Когда в гостиную вернулась Софья Ивановна, торжественно неся блюдо с бутербродами, Егор Кузьмич сидел, развалившись в кресле, и что-то мурлыкал себе под нос. x x x И Надя, и Софья Ивановна отправились на покой, а Егор взялся проводить нового постояльца до его комнаты. -- Вот такие вот дела, дорогой тезка, -- бормотал Егор Кузьмич, еще не совсем придя в себя от серапионычева эликсира. -- Думаешь, я не заметил, как твоя сестрица на меня пялилась? Ее взор воочию говорил: "Какая знакомая рожа, где ж я ее видела?". Да, сик транзит глория мунди. Иначе говоря, все хорошее скоро забывается. Черт, ступеньки какие-то кривые... -- A вы что, уже испытали мирскую славу, Егор Кузьмич? -- спросил Егор. -- Еще бы! -- не без гордости ответил Егор Кузьмич. -- Когда-то я был большим человеком... A что теперь? -- Егор Кузьмич остановился и, наклонившись к самому уху Егора, шепотом заговорил: -- У меня есть кое-что, которое кое-кому ух как хочется заполучить, но черта с два они получат! В Москве они до меня не добрались, а уж здесь им вовек меня не найти. Вскоре они достигли комнаты Егора Кузьмича. Войдя, постоялец запер дверь на ключ и извлек из саквояжа электрокипятильник. -- Ну, я пойду? -- спросил Егор. -- Погоди, давай выпьем чаю, -- предложил Егор Кузьмич. -- У меня настоящий, цейлонский, а не как у вашего Cерапионыча, роялеобразный. Тут явственно раздался стук в дверь. Егор Кузьмич вздрогнул. -- Это, наверное, Надя меня ищет, -- сказал Егор. -- Хорошо бы так, -- пробормотал Егор Кузьмич и, чуть пошатываясь, побрел к двери. Повернул ключ, но за дверью никого не оказалось. Зато на полу, просунутая под дверь, лежала небольшая красная бумажка. -- Выследили все-таки! -- с ужасом процедил сквозь зубы Егор Кузьмич, дрожащими руками поднимая с полу бумажку. На ее другой стороне было написано: "В 12 ночи". Егор Кузьмич машинально глянул на часы -- они показывали половину десятого. -- Что это значит? -- заинтересовался Егор. Хмель постояльца как рукой сняло: -- Красная метка. Ступай, тезка, чай в другой раз будем пить. Здесь тебе оставаться опасно. Или нет, постой. -- Егор Кузьмич влез в саквояж и извлек оттуда небольшую палехскую шкатулку с медалями, орденами и какими-то бумагами. Одну из них, с изображением, напоминающим топографическую карту, виденную на уроке географии, Егор Кузьмич и протянул мальчику: -- Даю тебе ответственное задание. Обещаешь выполнить? -- Обещаю. А что за задание? -- Сохрани эту бумагу и передай Александру Петровичу Разбойникову лично в руки. Или нет, он же в тюрьме. Тогда сделай так: передай генералу Курскому лично в руки, он ее сохранит для Разбойникова. Генерал живет здесь же, в Кислоярске. Но только лично, очень тебя прошу. Она не должна достаться этим проходимцам. -- Каким проходимцам? -- еще больше удивился Егор. -- Лучше тебе этого не знать, -- серьезно ответил Егор Кузьмич. -- Иди, но помни, о чем я тебя просил. A я должен подготовиться к встрече. Егор, спрятав бумагу под рубашку, выскользнул из комнаты, а Егор Кузьмич нацепил себе на пиджак орден трудового красного знамени, а затем торжественно сел за стол. x x x Заглянув на следующее утро к Егору Кузьмичу, Софья Ивановна чуть было снова не лишилась чувств: в комнате был учинен форменный разгром, посреди которого на полу лежало бездыханное тело нового постояльца. Вскоре прибыла следственная бригада: инспектор Столбовой с двумя оперативниками и доктор Серапионыч. Пока инспектор тщательно изучал обстановку, доктор занялся любимым делом -- осмотром трупа. -- Так, значит, следов насильственной смерти не заметно, -- бормотал Серапионыч. -- Похоже, сердце не выдержало. -- Это произошло во время налета? -- обернулся к доктору Столбовой. -- Возможно, дорогой инспектор, очень возможно. A может, и до того. Но после -- вряд ли. -- Интересно, что они тут искали? -- задался риторическим вопросом Столбовой. -- Софья Ивановна сказывала, что он был весьма при деньгах, но тут ведь явно что-то другое. -- Был бы Вася жив, он бы в два счета все разъяснил, -- печально протянул доктор. -- Вы знаете, Владлен Серапионыч, после его смерти преступники просто охамели, -- пожаловался инспектор. -- Нынче ночью из тюрьмы сбежал небезызвестный Разбойников. -- Да ну! -- воскликнул Серапионыч. -- Только этого не хватало... И как это ему удалось? -- Элементарно, -- не без сарказма усмехнулся Столбовой, -- через подкоп, выводящий на Матвеевское кладбище. И представьте себе, второй конец подкопа оказался вблизи могилы Василия Николаевича. -- Что вы говорите! -- Более того, я считаю, что все это просто демонстративные действия, направленные против правопорядка в городе. Дескать, смотрите -- Дубова нет, и можно вытворять все что угодно. Причем прямо в доме, где он еще несколько дней назад жил! -- A вам не кажется, что бегство Разбойникова и это происшествие как-то связаны? -- осторожно предположил Серапионыч. -- Не удивлюсь, -- пробурчал Столбовой. x x x Составив протокол, инспектор с оперативниками уехали, а Серапионыч в ожидании машины из морга остался у Нади пить чай. Улучив момент, когда Софья Ивановна отправилась готовить свои фирменные бутерброды, Егор рассказал сестре и Cерапионычу о вчерашнем разговоре с Егором Кузьмичом и показал им карту. Это был нарисованный от руки план клочка суши, окруженного водой. Вода была обозначена как "Кислоярское вдхр", а на карте острова, весьма скупой по части топографических подробностей, выделялись несколько звездочек ярко-красного цвета. Под картой трудноразборчивым почерком были набросаны несколько строк с пояснениями, как на остров попасть. -- Что за Кислоярское водохранилище? -- удивилась Надя. -- Чего-то я о нем вроде бы слышала, но не припомню, что именно. -- И немудрено, -- подхватил Серапионыч. -- O нем у нас вообще не слишком любят говорить. -- Доктор налил чаю и привычно добавил жидкости из скляночки. -- Когда-то там построили гидростанцию и запрудили огромную территорию. Под водой оказались две деревни и старинный монастырь. Потом станция, как и положено, вышла из строя, а водохранилище осталось. Теперь его называют не иначе как Кислое море, поскольку резиновая фабрика, грубо говоря, загадила его настолько, что в тех краях даже просто находиться было, мягко выражаясь, весьма небезопасно. Теперь, к счастью, фабрика тоже закрылась, так что экологический баланс, как я слышал, постепенно начал восстанавливаться. -- A там и вправду есть остров? -- спросил Егор. -- Может, и есть, дитя мое, -- пожал плечами Серапионыч и отпил из чашки. -- Наверняка там были возвышенные участки, которые при затоплении остались над водой. Но я скажу одно, -- понизил голос Серапионыч, -- мы с вами ввязались в очень скверное дело. У нас в руках карта, за которой охотятся опасные преступники. На свободе не только их главарь товарищ Разбойников, но еще как минимум двое, которых ловил, но так и не доловил наш Вася. К тому же инспектор мне конфиденциально сообщил, что несколько дней назад бесследно пропал еще один из их вожаков -- бывший глава Кислоярского КГБ Феликс Железякин. Ясно, что он перешел на нелегальное положение и оттого еще более опасен. -- Да нет, не думаю, -- не удержалась Надя. -- A вам, Наденька, что-то про него известно? -- пристально глянул доктор. -- A, нет-нет, Владлен Серапионыч, -- смутилась Надя, -- просто журналистская интуиция. -- A мне моя докторская интуиция подсказывает, что сейчас в главной опасности именно Егор, -- покачал головой Серапионыч. -- Злодеи явно следили за домом и в курсе, что последним с покойником общался именно он. Ну так что же будем делать, господа? -- Передать карту генералу Курскому, -- твердо ответил Егор. -- Я ведь обещал Егору Кузьмичу. -- Правильно, -- одобрил доктор. -- И сделать это надо как можно более гласно, чтобы все знали, что карты у тебя больше нет. Но сделать с одним маленьким нюансиком... x x x По Прилаптийскому шоссе неспеша катился велосипед, за рулем которого сидел Егор Чаликов. В кармане шортов у него лежал ценный груз -- конверт с почти точной копией карты, которую ему передал покойный Егор Кузьмич. От оригинала она отличалась лишь тем, что красные звездочки по острову были произвольно расставлены совсем в других местах. Метрах в двухстах впереди Егора медленно ехала черная "Волга". Время от времени она останавливалась, из нее выходил человек в кожаной куртке и что-то чинил в багажнике, почему-то держа одну руку в кармане брюк и постоянно оглядываясь назад. Когда Егор подъезжал поближе, человек возвращался в машину и продолжал ехать на предельно низкой скорости. Куда более занятная автомашина ехала метрах в ста -- ста пятидесяти позади Егора. То была самая допотопная из моделей "Запорожца", неаккуратно размалеванная белой краской и гордо украшенная эмблемой "Мерседеса". Там находились двое мужчин ничем не привлекательной наружности. Один из них держал в руке револьвер, а другой, который сидел за рулем -- в зубах нож. -- Тысяча чертей! -- выругался тот, что с револьвером. -- Из-за этой чертовой "Волги" весь план летит к чертовой матери! Водитель промычал что-то нечленораздельное. -- Ну ничего, -- продолжал пассажир, -- вот доберемся до сокровищ, так первым делом купим себе настоящий белый "Мерседес", и не придется ездить на задания на этой краденой развалюхе, бес ее подери. Кстати, хозяин не хватится? Водитель на минутку вынул нож изо рта: -- Нет, я ему поставил три бутылки рома, так что до завтра точно не очухается. На седьмом километре Егор свернул на проселочную дорогу. И "Волга", и лже-"Мерседес" мгновенно остановились. -- Что делать? -- спросил водитель "Запорожца". -- Ничего, -- с облегчением ответил пассажир, пряча револьвер в карман. -- Похоже, обойдемся без мокрухи. -- Почему? -- Очень просто. Кузьмич, царствие ему не знаю уж какое, явно ведь поручил мальчишке передать карту генералу Курскому. A Курский, наивная душа, отдаст шефу, так что все будет о'кей. -- Но проследить не мешает, -- сказал водитель. Оставив машину на обочине, оба злоумышленника двинулись по проселку. x x x Вскоре густая чаща расступилась, и перед Егором вырос двухэтажный особняк, предоставленный государством в долгосрочное пользование генералу A.В. Курскому. Оставив велосипед возле лавочки у входа, Егор позвонил в дверь. Из приоткрытого окна на втором этаже выглянула седая голова в генеральской фуражке: -- Эй, парень, чего тебе? -- Я к генералу Курскому, по важному делу! -- крикнул Егор. -- Вот видишь, я ж тебе говорил, -- прошептал пассажир краденого "Запорожца" водителю. Оба они залегли неподалеку под елочками. Вскоре дверь открылась, и молодая красивая девушка впустила Егора в дом. -- Вероника, племянница генерала, -- представилась она. -- Так какое у тебя дело к Александру Васильевичу? -- Личное, -- ответил Егор. -- A, ну понятно, -- двусмысленно улыбнулась Вероника. За разговором они поднялись на второй этаж, где их на пороге одной из комнат ожидал сам генерал Курский. -- Дядя, это Егор. Он к тебе по личному делу. -- Ну, проходи, раз по делу, -- сказал генерал густым басом и провел гостя к себе в более чем скромно обставленную комнату, в углу которой стоял огромный сейф. -- Присаживайся. -- Однако Егор не спешил присаживаться, так как на столе лакала молоко из блюдечка длинная блестящая змея. -- Да ты не бойся, Егор, она не кусается. Машка, ко мне! -- скомандовал генерал, и змея тут же обвилась вокруг его руки. -- Можешь ее погладить, -- предложил генерал, и Егор, превозмогая страх, поднес ладошку к Машке. Та ласково прижалась головкой к теплой ладони. -- Моя Машка хороших людей за версту чует, -- довольно пробасил генерал. -- Да, ну так что же у тебя за дело? Вероника, ты, кажется, собиралась полить огурцы? -- Да, конечно. -- Вероника нехотя вышла из дядиного кабинета, но поливать огурцы не пошла, а по привычке приложилась ухом к замочной скважине. Егор вкратце рассказал историю с Егором Кузьмичом. Генерал, Машка и Вероника за дверью внимательно ее выслушали. -- Ну и дела, -- только и сказал генерал, когда Егор закончил рассказ. -- Уходят старики, уходят. Хороший был мужик Кузьмич, только зря во все эти мадридские тайны влез. За что и поплатился. Правда, Машка? -- Он просил передать вам вот это. -- Егор вытащил из кармана конверт с картой. -- Для этого, как его, Бандитова. То есть Разбойникова. -- Вот оно, вот оно! -- возбужденно прошептал под елочкой водитель "Запорожца", наблюдая за происходящим через полевой бинокль. -- Опять тайны, -- поморщился генерал, открыл сейф и не глядя забросил туда конверт. -- Ладно, передам, раз уж Кузьмич просил. Постой, куда ты? Пообедаешь с нами. Но Егор вежливо отказался и, простившись с генералом, вышел из комнаты, едва не зашибив Веронику. Племянница генерала сидела на полу в обрамлении своих пышных юбок и потирала стремительно разраставшуюся шишку на лбу. -- Боже мой, как она набухает. Я случайно проходила мимо... -- Извините, пожалуйста, -- пришел в себя Егор. -- Вы не ушиблись? -- Ах, еще как ушиблась! -- с дрожью в голосе ответила Вероника. Схватив Егора за руку, она прижала его ладошку к шишке. -- Я чуть не лишилась чувств, мое сердце едва не остановилось, оно и сейчас еле бьется. -- C этими словами Вероника томно переместила руку Егора за вырез платья. И уже более страстно зашептала: -- Вы чувствуете, вы чувствуете? Ах, какая я слабая девушка!.. Егор, окончательно смущенный, несколько порывисто извлек свою руку из гостеприимного декольте и, не обращая внимания на страстные подвывания племянницы генерала, сбежал вниз по лестнице. Вероника вздохнула, поднялась с пола и, деловито отряхнув юбки, отправилась поливать огурцы. A Егор через несколько минут уже ехал обратно в город в сопровождении почетного эскорта из черной "Волги" и белого "Запорожца-Мерседеса". x x x В ожидании брата Надя расхаживала по гостиной, то и дело поглядывая в окно. Серапионыч, развалясь за столом, привычно попивал чаек. -- Знаете, Наденька, у меня такое чувство, будто назревает что-то очень нехорошее и опасное. -- Отчего вы так думаете? -- Надежда еще раз глянула в окно и присела за стол, где остывал ее чай. -- Слишком много всего сразу. Гибель Василия Николаича. Бегство Разбойникова. Появление и странная смерть этого Егора Кузьмича. И кто он такой, откуда взялся? -- Знаете, кажется, я его узнала, -- не очень уверенно ответила Надя. Серапионыч отставил чашку в сторону и с удивлением глянул на собеседницу. -- Да-да, лет десять назад, еще в эпоху перестройки, он был известным человеком, даже избирался депутатом первого горбачевского Верховного Совета. -- Может быть, он еще и состоял в Межрегиональной группе? -- ехидно прищурился доктор. -- Ну там с Афанасьевым, Поповым, Черниченко и прочими провозвестниками демократии. --Да нет, не состоял. -- совершенно серьезно ответила Надя. -- Егор Кузьмич был арестован еще до образования Межрегионалки. -- Арестован?! -- Егор Кузьмич занимал пост директора некоего подмосковного завода, изготавливавшего радиотехнику для нужд оборонной и чуть ли не космической промышленности. А арестовали его за то, что он экономил на золоте, которое выделялось для контактов и некоторых деталей. Ну и сэкономленное, естественно, присваивал себе. -- Значит, опять презренный металл, -- неодобрительно пробурчал Серапионыч. -- Однако похищенное золото так и не было найдено, -- продолжала Надя. -- Егор Кузьмич, естественно, все отрицал и сел в тюрьму лет на десять. Новые события и новые герои дня пришли ему на смену, и о незадачливом директоре все забыли. Я бы тоже не вспомнила, если бы в свое время не готовила большую статью о его деле для "Московских новостей". -- Журналистка вздохнула. -- Но материал так и не пошел. -- А что так? -- Ну, видите ли, Владлен Серапионыч, его имя-отчество совпадали с инициалами одного из тогдашних партийных руководителей, и прессу попросили это дело, в общем, не раздувать. -- Печально, -- философски вздохнул Серапионыч. -- И вот такой вот трагический конец в нашем далеком Кислоярске. -- Дело в том, что в Кислоярске Егор Кузьмич побывал незадолго до своего ареста, -- как бы между прочим заметила Чаликова. -- На суде название вашего города прозвучало как-то вскользь, и я даже восприняла его не то Красноярском, не то Кисловодском, но теперь вспомнила -- именно Кислоярск. -- И что же он тут делал? -- Ничего. И это как раз самое подозрительное. То есть Егор Кузьмич побывал здесь в командировке, хотя ни одного "смежного" предприятия в Кислоярске нет. Судьи решили, что он просто использовал служебные средства в личных целях, и обвиняемый не стал ничего отрицать, хотя это, кажется, стоило ему лишнего года. -- Надя отпила немного чая. -- Но теперь понятно, что все было не столь однозначно... x x x Подъехав к дому на Барбосовской, Егор с удивлением увидел, что черная "Волга", которая маячила на дороге и туда и обратно, теперь стоит перед парадным входом, а ее подозрительный водитель копается в моторе. Увидев Егора, он кинулся к нему навстречу, будто к старому знакомому: -- Егорушка, как я рад тебя видеть! Живым и здоровым! Это просто замечательно! -- Кто вы? -- удивился Егор. -- Я -- политик Гераклов, -- не без гордости сообщил водитель "Волги", когда они поднимались на второй этаж. -- Прикрывал тебя во время поездки к генералу Курскому. Ты, дружок, может быть, заметил белый "Мерседес" позади себя? Так вот, это был даже и не "Мерседес". И если бы я не ехал впереди, то они бы тебя... Но что сделали бы злоумышленники с Егором, господин Гераклов сообщить не успел, так как они достигли бывшей дубовской гостиной, где их поджидали Надя и Серапионыч. -- Была погоня, -- с порога сообщил Гераклов, -- но Егор держался молодцом! Серапионыч поднялся из-за столика: -- A, вы уже познакомились, прекрасненько. Вот эта обворожительная дама -- сестра Егора, она же знаменитая московская журналистка Надежда Чаликова. A этот бравый господин -- пламенный борец за независимость Кислоярской Республики Константин Филиппович Гераклов. -- Так ведь мы, кажется, уже знакомы, -- слегка улыбнулась Надя. -- Да и кто ж не знает Гераклова? Как-никак, участник ареста путчиста Разбойникова, произнесший историческую фразу: "A будете сопротивляться -- посажу на кол". -- Увы, тот самый Гераклов, -- скромно ответил политик, но чувствовалось, что слова журналистки пришлись ему по вкусу. -- Но все это в прошлом. Надеюсь, госпожа Чаликова, доктор сообщил вам, где он меня встретил? -- Да ну что вы, господин Гераклов, стоит ли? -- поморщился Серапионыч. -- Стоит, стоит! -- решительно заявил Гераклов. -- Так вот, меня доктор встретил возле храма кришнаитов, где я вместе с кинорежиссером Святославским смиренно стоял в очереди за миской вегетарианской похлебки! Черная "Волга" -- вот все, что осталось от тех дней, когда я стоял во главе Народного Пробуждения. A в Президентском дворце сидит некто господин Яйцын, бывший партийный инструктор, в свое время за пьянство переведенный на должность директора химчистки. -- Погодите, Константин Филиппович, -- перебил его доктор, -- о химчистке после. Я хотел пояснить Надюше, что предложил господину Гераклову принять участие в поисках этих таинственных сокровищ, и он с радостью согласился. -- Так вы тоже считаете, что на плане обозначены места залегания золота, награбленного бывшей властью? -- спросила Надя и незаметно переглянулась с Cерапионычем. -- A что же еще? -- удивился Гераклов. -- При аресте я спрашивал об этом у Разбойникова, но он ничего не ответил. A остров -- самое подходящее место. Я тут навел кое-какие справки. -- Гераклов вынул из кармана листок бумаги. -- Остров, как и само Кислоярское водохранилище, возник при сооружении ГЭC. Кстати, рядом с ним есть еще два островка, совсем крошечных. A на нашем острове построили так называемый рыбацкий домик, где начальство электростанции вместе с гостями из райцентра предавалось ловле рыбы и прочим излишествам. -- Гераклов глянул в бумажку и с выражением зачитал: -- "В настоящее время в связи с закрытием ГЭC и резким ухудшением экологической обстановки и сам остров, и водохранилище с ближайшими окрестностями практически необитаемы, так как, по мнению санэпиднадзора, непригодны для обитания". Итак, господа, мы поплывем на остров! -- Стоит ли? -- с сомнением покачала головой Чаликова. -- Я уже убедилась на собственном опыте, что поиски подобного рода сокровищ -- дело неблагодарное и грязное. И отнюдь не только в экологическом отношении. -- Кто-то должен делать и грязные дела! -- с пафосом воскликнул Гераклов. -- Не забудьте, что за сокровищами усиленно охотятся товарищи с большой дороги, которые только что чуть не напали на Егора. И я не могу допустить, чтобы они прибыли на остров раньше нас. -- Но ведь с ними, возможно, и сам господин Разбойников, -- напомнила Надя. -- Очень хорошо! -- сладострастно потер руки Гераклов. -- Уж на этот раз я его засажу. Если и не на кол, то обратно в тюрьму -- точно. И надолго. И тогда благодарный народ придет и скажет: "Дорогой господин Гераклов, будь нашим президентом!". A я отвечу: "Народ, милые мои, достоин иметь такого президента, которого заслуживает. Или, иначе сказать, такого президента, который его имеет. Так что уж майтесь дальше со своим господином Яйцыным, или, если хотите, с его соперником товарищем Зюпиловым, а я перебьюсь супом от кришнаитов". -- Все это, конечно, очень мило, -- терпеливо выслушав Гераклова, заметил Серапионыч, -- но каким образом вы, уважаемый Константин Филиппович, собираетесь, так сказать, попасть на остров? -- Очень просто, -- беспечно ответил Гераклов, -- поплывем на яхте господина Грымзина. -- На какой яхте?! -- удивилась Надя. -- Это на том разбитом корыте, что стоит у городского причала? -- Ну, не такое уж оно и разбитое, -- возразил Гераклов. -- Да ведь и поплывем-то мы не по Тихому океану на Маркизские острова, а по речке за каких-то сто верст от Кислоярска. A других кораблей у нас здесь, извините, нету. -- И вы собираетесь угнать банкирскую яхту? -- ужаснулась Чаликова. Гераклов громко расхохотался: -- Ах, Наденька, да когда я намекну господину Грымзину о цели экспедиции, то он не только даст нам свое корыто, но и оплатит все издержки... Я уже записался к нему на прием, на завтра утром. Так что, друзья, пожелайте мне полную миску удачи! Или, как говорят настоящие моряки, десять фунтов под килькой. x x x Евгений Максимович Грымзин неподвижно сидел за столом в кресле главы банка "ГРЫМЗЕКС", а политик Гераклов бегал по кабинету и убеждал банкира проспонсировать экспедицию. -- Да я же не зову вас плыть вместе с нами, а просто прошу предоставить на время вашу посудину, -- чуть не кричал Гераклов, перекрывая музыку, льющуюся из радиоточки на стене. -- Кораблю нужно движение, а он у вас просто киснет у причала. A дело верное, заработаем кучу денег, и половина -- ваша. Ну что вы молчите?! -- Это очень серьезное предложение, я должен подумать, -- ответил банкир. -- C одной стороны -- эфемерные надежды на какие-то мифические сокровища. -- Грымзин перекинул костяшку счетов. -- A с другой -- расходы на топливо, на провизию, наконец, амортизация судна. -- Банкир снова щелкнул счетами. -- Так что никакого резона ввязываться в эту авантюру я в натуре не вижу. -- Да был бы у меня корабль, разве стал бы я связываться с таким куркулем, у которого вместо мозгов даже не калькулятор, а конторские счеты! -- вспылил Гераклов. -- Ну, не такой уж я куркуль, -- слегка обиделся Грымзин. -- Я, между прочим, иногда вместе с Лидией Владимировной занимаюсь благотворительством, меценатством, даже предоставляю свой дом для любительских театральных постановок... A что касается яхты, то я уже имею деловое предложение от одной турфирмы, которая хотела бы зафрахтовать ее для эротических круизов по странам Индокитая -- "По местам трудовой славы Эммануэль Арсан". Так ведь и тут я еще думаю, соглашаться ли... Пожалуйста, сделайте погромче. Гераклов усилил звук репродуктора, так как музыка прервалась и диктор начал передавать важное сообщение: -- Криминальная обстановка в городе продолжает обостряться. За последние несколько дней совершено ряд тяжких преступлений. В своем офисе зверски убит частный детектив Василий Дубов. В доме на Барбосовской улице найден труп скоропостижно скончавшегося при невыясненных обстоятельствах гражданина Л., в прошлом видного деятеля советской промышленности. Из Центральной тюрьмы сбежал опасный государственный преступник Александр Разбойников. И вот минувшей ночью совершено еще одно злодейское преступление. В загородный дом генерала Александра Васильевича Курского ворвались вышеупомянутый Разбойников и двое неизвестных в черных масках. Привязав генерала к стулу, они требовали отдать какую-то карту. Проснувшаяся от шума племянница Курского слышала, как они грозились подвергнуть пыткам ее дядю. По параллельному телефонному аппарату из своей комнаты она вызвала милицию, что заставило налетчиков покинуть дом. По словам генерала, в момент бегства из-под шкафа выползла его домашняя змея Машка и укусила одного из грабителей за ногу. Прибывшая бригада оперативников во главе с инспектором милиции Столбовым обнаружила в комнате пострадавшего полный разгром, хотя существенного материального ущерба, по мнению потерпевшего, нанесено не было. O происшедшем уже проинформирован старший помощник Президента Кислоярской Республики майор Селезень. Он высказал убеждение, что события последних дней -- это попытка антигосударственных сил дестабилизировать обстановку в стране и подорвать доверие к ее руководству накануне президентских выборов. -- Это что -- очередные нездоровые фантазии господина Ибикусова? -- предположил Грымзин. -- Мы передавали информацию, предоставленную Кислоярскому радио Управлением внутренних дел, -- невозмутимо ответил диктор. -- Именно эту карту они, между прочим, и искали! -- воскликнул Гераклов. -- Вы представляете, что произойдет, если они доберутся до сокровищ? Эти бандиты накупят оружия и совершат государственный переворот, как пить дать! A захватив почту, телеграф и мост через Кислоярку, первым делом национализируют ваш распрекрасный банк, понимаете вы это или нет?! -- Ладно, черт с вами, -- немного подумав, ответил Грымзин. -- Я согласен. x x x Это же радиосообщение слушали за завтраком и Чаликовы. -- Егор, ты все сделал так, как мы договаривались? -- строго спросила сестра. -- Конечно, -- уверенно ответил брат, -- я отдал карту генералу, и он тут же положил ее в сейф. -- Какая-то чепуха получается, -- вслух задумалась Надя. -- C какой целью они учинили этот погром, если генерал так и так передал бы карту Разбойникову? Одно из двух: либо генерал Курский решил сыграть в свою игру, либо карта пропала еще до визита Разбойникова... x x x Обычно банкир Грымзин долго колебался и прикидывал все "за" и "против", прежде чем принять какое-либо важное решение. Но если уж решение было принято, то действовал уверенно и быстро. Уже на следующий день после исторической беседы с Геракловым банкир начал подготавливать яхту к экспедиции. Поскольку он не мог надолго отлучаться из своего "ГРЫМЗЕКС"а, то всеми работами распоряжался политик Гераклов. К сожалению, описать яхту, на которой наши герои собирались бороздить Кислое море, было бы несколько затруднительно, так как она представляла собой весьма основательную переделку из небольшого траулера, рыбачившего на Кислоярском водохранилище до того, пока оно благодаря резиновой фабрике не превратилось в Кислое море. Бывший траулер украшали несколько мачт с алыми парусами, пошитыми из неликвидов магазина "Ткани по сниженным ценам", а на носу, в подражание древним грекам, банкир установил деревянную женскую фигуру, которую кислоярцы прозвали Инессой, по всей видимости, из-за названия яхты, сохранившегося еще с траулерских времен -- "ИНECCA АРМАНД". Однажды Грымзин все же улучил минутку и заглянул на пристань, чтобы лично проинспектировать, как рабочие под присмотром Гераклова приводят в товарный вид судно, а грузчики погружают топливо и провиант. Сам Константин Филиппович суетился больше всех, изображая весьма бурную деятельность. -- Дела идут превосходно! -- радостно отрапортовал Гераклов, завидев банкира. -- Можем отплывать хоть через неделю. Грымзин скептически оглядел политика, яхту и пристань: -- Вы так думаете? A с какой командой вы собираетесь плыть? -- Как это с какой командой? Я, вы, доктор Серапионыч, Егор... -- Лично я сразу признаюсь, что ничего не смыслю в навигации и судовождении, -- перебил банкир. -- Может быть, вы, уважаемый Константин Филиппович, разбираетесь в этих премудрых науках и способны вывести "Инессу" в Кислое море, а потом припарковать к острову? -- Мне это ни к чему, -- гордо заявил Гераклов. -- Зато я могу хоть сейчас вывести нашу Кислоярскую Республику к счастью и пришвартовать ее к бурному процветанию! -- В этом я не сомневаюсь, -- с еле скрытым сарказмом процедил банкир. -- Но кораблем должны управлять профессионалы-моряки, а не мастера политического импровиза. -- Будут и профессионалы, -- беспечно ответил Гераклов. -- Наденька Чаликова обещала выписать из Москвы одного адмирала, оставшегося не у дел. -- Адмирала? -- недоверчиво переспросил Грымзин. -- A его услуги не будут стоить больше, чем простого капитана? -- Вот все вы такие! -- взорвался Гераклов. -- Человек плывет за кучей золота, а считает копейки! -- Можно подумать, что вы плывете за кучей чего-то другого, -- кротко возразил Грымзин. -- К черту кучу! -- с жаром воскликнул политик. -- Море, страшные тайны, дух приключений -- вот что кружит мне голову, а не эти дурацкие сокровища!.. Да не волнуйтесь, адмирал будет трудиться за совесть, а не за деньги. Он -- человек старой закваски, герой Цусимы... -- Гераклов надел очки и устремил взор к Кислому бульвару. -- Постойте, это не Надя ли там идет? И действительно, вскоре к политику и банкиру подошла Надежда Чаликова. Но она была не одна -- под руку с ней шествовал статный пожилой человек в адмиральской форме. Его изборожденное морщинами благородное лицо украшала седая аккуратно подстриженная бородка. -- Вот вам и обещанный адмирал, -- представила Надя своего спутника. -- Евтихий Федорович Рябинин, -- лихо щелкнув каблуками начищенных туфель, отрекомендовался адмирал. -- A это что, и есть наш крейсер? Да, господа, это, конечно, не "Титаник", но плыть можно. -- Евтихий Федорович, вы не желаете осмотреть яхту? -- почтительно обратился к адмиралу Гераклов. -- Что-что? -- не расслышал адмирал Рябинин. -- Ах, осмотреть? A чего там осматривать -- испытаем ее сразу в действии. x x x -- Ну, Евгений Максимыч, как вам адмирал? -- спросил Гераклов, когда банкир и политик уединились за чашкой чая в одной из только что отделанных кают "Инессы". -- По-моему, настоящий морской волк! -- Как бы он нам не устроил Цусиму с "Титаником" на Кислом море, -- скептически пожал плечами Грымзин. Гераклов рассмеялся: -- Ну что вы, Чаликова не стала бы рекомендовать человека, способного потопить корабль, на котором поплывет ее родной брат! -- A разве сама госпожа Чаликова не поплывет? -- несколько удивился банкир. -- Надя говорит, что ее отпуск заканчивается и она должна возвращаться в Москву, вверив Егора нашему с вами и Владлена Cерапионыча попечению, -- ответил Гераклов. -- Но, между нами, я даже рад, что ее не будет. -- Вы что, верите в примету, будто женщина на корабле -- к несчастью? -- Да нет, не в этом дело. Цель нашей экспедиции, как вы понимаете, довольно деликатная и не подлежащая широкой огласке. A Чаликова, как профессиональная журналистка, непременно не удержалась бы и дала информацию в печать. Если уж приглашать журналиста, то я взял бы на корабль господина Ибикусова... Грымзин поморщился, как от зубной боли: -- Ибикусова? Что за глупые фантазии! -- Вы очень точно выразились -- глупые фантазии. Именно скандальные публикации господина Ибикусова приведут к тому, что общественность будет судить о нашей экспедиции как о глупой фантазии. A если Ибикусов даже случайно и напишет правду, ему все равно никто не поверит. В общем, он способен до предела взмутить воды, в которых мы будем ловить наших золотых рыбок. Ну так как, приглашаем Ибикусова? -- Нет, я решительно против, -- заявил Грымзин. -- То, что вы тут наговорили, может, и правильно, но всему же своя мера! Вы послушайте, что он пишет. -- Банкир достал из дипломата номер газеты "Кислое поле" и зачитал: -- "В последние дни заметна активность возле стоящего на городском причале плавучего сооружения "Инесса". То есть плавучим его можно назвать лишь в том смысле, что оно, подобно калу, не тонет. По имеющейся у нас непроверенной информации, владелец судна, нечистый как минимум на руку банкир Грымзин, собирается с награбленными народными деньгами сбежать на Новую Гвинею, чтобы обучать местных людоедов цивилизованному каннибализму. Не удивительно и участие в этой авантюре и так называемого политика Гераклова, чьи фантазии не простираются дальше того, чтобы посадить на кол своих идейных противников". Ну и так далее в том же духе. -- Так это ж как раз то, что нам нужно! -- обрадовался Гераклов. Он был явно доволен, что наконец-то его подзабытая народом фамилия вновь замаячила на страницах прессы. -- Впрочем, я же не настаиваю... Да, кстати, вы давеча спрашивали насчет радиста. Я тут нашел одного специалиста, это некто Oтрадин Андрей Владиславович. Сейчас он приводит в порядок радиорубку. Подметает, моет полы ... -- Что за человек? -- нетерпеливо перебил Грымзин. -- Что за человек, пока не знаю, но в своей области -- знаток. Настоящий фанат радиотехники. -- Это хорошо, -- одобрил банкир. -- По крайней мере, не будет совать нос не в свое дело. Ну а как насчет корабельной команды? -- Увы, здесь главная загвоздка, -- погрустнел Гераклов. -- Где взяться настоящим морякам в нашей Кислоярской Pеспублике, откуда хоть три недели скачи -- ни до какого моря не доскачешь, разве что до Кислого. x x x На следующий день, когда грузчики под отеческим присмотром Гераклова погружали на "Инессу" ящики с коньяком, сникерсами, тампексами и прочими столь же необходимыми в кладоискательском круизе вещами, на пристани появился весьма колоритный господин, имеющий желание переговорить с кем-то из владельцев судна. Поскольку законный владелец Грымзин, как обычно, отсутствовал, то колоритного господина принял Константин Филиппович Гераклов. A выглядел новопришедший господин действительно колоритно, если не сказать более. То был человек неопределенно-пожилого возраста и роста ниже среднего, одетый в слегка дырявую тельняшку и серые брюки, левая штанина коих была заправлена за пояс по причине отсутствия ноги, которую заменял костыль. Рыжая шевелюра, густые брови, повязка на правом глазу и огромный ворон на левом плече довершали облик просмоленного морскими ветрами Старого Морехода. Гераклов усадил необычного гостя на ящик со сникерсами и устремил на него по-детски восхищенный взор. Старый мореход вытащил из кармана трубку, набил ее табаком "Герцеговина Флор" и с наслаждением затянулся. -- Полундррра! -- вдруг громко прокаркал ворон. Гераклов даже чуть вздрогнул. -- Да не обращайте на него внимания, -- сказал бравый моряк, ласково щелкнув своего спутника по клюву. -- Он уже сто лет на свете живет и совсем из ума выжил. -- Скажите, капитан... -- начал было Гераклов. -- Ну что вы, -- чуть смущенно перебил его одноногий моряк, -- я пока еще не капитан. -- A, вы этот самый, как его... боцман. Или нет, шуцман. В общем, лоцман. -- Нет-нет, моя фамилия Серебряков. Иван Петрович Серебряков, по должности кок. В смысле повар. -- O, это как раз то, что нам нужно! -- воскликнул Гераклов. -- A скажите, уважаемый Иван Петрович, нет ли у вас на примете еще каких-нибудь профессиональных моряков, таких же морских волков, как вы? -- Отчего же нету? -- пожал плечами Иван Петрович. -- Как говаривал незабвенный капитан Флинт, кадры решают все. Шучу. -- Кадррры! Под трррибунал! -- радостно захлопал крыльями ворон. -- Помолчи, Гриша. Есть у меня на примете два кадра. Опытные товарищи, большие спецы в своем деле -- штурман Лукич и мотористка Степановна. В общем, завтра я их вам представлю, господин Гераклов. -- Вы меня знаете?! -- совсем растаял политик. -- Ну, кто ж не знает господина Гераклова! -- Губы кока расплылись в улыбке, хотя единственный глаз глянул весьма неприязненно. -- Хороший корабль, -- продолжал Серебряков. -- Если не секрет, куда вы плыть намылились? Уж не на остров ли Борнео? -- Не на Борнео, но тоже на остров, -- ответил Гераклов. Он уже хотел было выложить полюбившемуся ему старому морскому волку всю правду о целях экспедиции, но замолк, вспомнив предупреждения Cерапионыча и Чаликовой -- не болтать лишнего. -- Жаль, -- сказал кок. -- Куда я только не плавал -- и на Гаити, и на Таити, и на Огненную Землю -- только на Борнео не был. Ну ладно, до завтра. -- Протянув Гераклову руку, Иван Петрович с трудом поднялся и, ловко перебирая костылем, двинулся прочь с пристани. A Константин Филиппович, задумчиво глядя ему вослед, размышлял: "Да, побольше бы таких людей, и жизнь стала бы совсем иной. C этим славным моряком я готов не только плыть на Борнео, но даже баллотироваться в парламент. Мы бы с ним такую фракцию сколотили!.. A когда я стану президентом, то обязательно назначу его морским министром. Плевать, что морей у нас нет, если не считать Кислого. Наша Кислоярка впадает в реку, которая впадает в другую реку, которая впадает в славную и могучую Лену. Так что мы еще помочим лапти в море Лаптевых!". ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЗАПАХ СОКРОВИЩ. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ -- ПОНЕДЕЛЬНИК И вот наступил долгожданный день отплытия -- внешне ничем не примечательный июльский понедельник. Дабы не привлекать лишнего внимания, было решено отчалиться рано утром, и Грымзин попросил экипаж и пассажиров прибыть на яхту уже в воскресенье вечером. По причине недоукомплектовки экипажа и малоисследованности маршрута исполняющий обязанности капитана "Инессы" адмирал Рябинин принял решение плыть только в светлое время суток, а на ночь становиться на якорь. При таком режиме путешествие до острова должно было занять три, самое большее четыре дня. Ровно в шесть утра "Инесса", разбудив спящих на пристани бомжей, дала длинный гудок и грациозно отчалила. Адмирал стоял на капитанском мостике и отдавал приказы. Молчаливый штурман Лукич, представительный мужчина средних лет с огромной бородой, правил штурвалом. В машинном отделении колдовала над моторами и прочим техническим оборудованием мотористка Степановна -- дородная дама с аляповато наложенной косметикой. Егор помогал адмиралу и штурману поднимать паруса, а когда яхта уверенно вырулила на середину Кислоярки, отправился на камбуз подсоблять коку Серебрякову в подготовке обеда. Радист Андрюша Отрадин, интеллигентного вида молодой человек, в радиорубке испытывал судовую рацию. Настроившись на волну государственного Кислоярского радио, он слушал утренние новости: "На предвыборной встрече с работниками хот-догного цеха Президент Яйцын и его новый старший помощник майор Селезень изложили десять планов наведения порядка в Республике в случае повторного избрания Кирилла Аркадьевича на пост главы государства. Ряд общественных организаций выступил с инициативой присвоить одной из улиц Кислоярска имя злодейски убитого частного детектива Василия Дубова. Продолжаются поиски сбежавшего из тюрьмы государственного преступника Разбойникова. По сообщению нашего корреспондента из Белоярской Республики, Президент этого государства Лука Дудищев намеревается ввести в парламент почетным членом свой любимый трактор Т-40". x x x В это же время банкир Грымзин, политик Гераклов и доктор Владлен Серапионыч, собравшись в каюте Грымзина, отмечали успешное начало плавания. Выпив две рюмки пепси-колы, банкир разоткровенничался: -- Знаете, господа, я ведь немало удивлен, что "Инесса" вообще оказалась способной двигаться. -- И даже не под Ильичем, -- довершил фразу Серапионыч. Он, в отличие от Грымзина, пил не пепси-колу, а чай. Правда, время от времени доктор подливал туда своей любимой жидкости из заветной скляночки, что настраивало его на некоторую скабрезность. Гераклов, который до отплытия успел сбегать в киоск, вслух изучал свежую прессу: -- Все-таки, господа, отчалить без дружеского напутствия нам не удалось. Вот чего пишут "Блудни": "Говорят, что сегодня отплывает яхта банкира Грымзина "Инесса Арманд". Куда и зачем -- не так уж важно. Ясно, что господин Грымзин просто скрывается от сбежавшего из тюрьмы Александра Петровича Разбойникова. У известного буржуя есть веские основания считать, что сей наследник Робин Гуда может учинить с ним то же, что и с генералом Курским. Ни для кого не секрет, что Разбойников и его соратники просто жаждут схватить Грымзина, осквернить его словом и делом, а затем, расчленив труп, отправить его частями по почте Президенту Яйцыну и другим влиятельным людям, кого материально (и отнюдь не бескорыстно) поддерживает банк "ГРЫМЗЕКС". Ничего удивительного, что на яхте плывет и политик Гераклов -- у него тоже имеются все основания опасаться мести Разбойникова, которого он лично арестовывал после очередного успешно проваленного путча. Ясно, что если Гераклов попадет в лапы Разбойникова, то простым сажанием на кол дело не обойдется". Угадайте, кто автор? -- Ибикусов! -- хором воскликнули Грымзин и Серапионыч. -- И вы еще собирались его брать в плавание! -- добавил банкир. Доктор, отпив из чашки, заметил: -- Ну что ж, каждый реализует свои подсознательные фантазии по-своему. Надо радоваться, что репортерский талант господина Ибикусова позволяет ему проявлять некрофилический садо-мазохизм на страницах прессы, а не в реальной жизни. Гераклов развернул "Панораму": -- A вот это уже более существенно для нас: "В районах, прилегающих к среднему течению Кислоярки, активизировалась бандитская деятельность дудкинских сепаратистов. Бывший председатель колхоза имени Чапаева Захар Дудкин, объявивший себя самозваным "президентом" так называемой Чапаевской Республики, нагло заявил, что ради достижения независимости не остановится ни перед чем. Хотя майор Селезень и обещал сразу же после выборов лично побывать в мятежном районе и навести там порядок, но, похоже, справиться с сепаратистами будет нелегко даже и ему. Инесса Харламушкина." -- Гераклов сложил газету. -- Да, ну и вляпались мы, однако. Ведь про "фактор Дудкина" никто и не подумал... -- Ничего страшного, нас-то они не тронут, -- беззаботно откликнулся Грымзин. -- Почему вы так считаете? -- глянул на него доктор. -- Говорят, что дудкинцы весьма охочи до чужого добра. Грымзин, выпивший третью рюмку пепси-колы, сделался откровенен, кажется, явно больше, чем положено банкиру: -- Дудкин через мой банк отмывает награбленное, так что, господа, мы можем себя чувствовать в полной безопасности. Гераклов открыл было рот, чтобы высказать банкиру все, что думает о его темных делишках с мятежным председателем колхоза, но удержался. Он подлил себе "Сангрии" и развернул очередную газету. x x x Радист Андрей Владиславович Отрадин отключил рацию и вышел из радиорубки. Едва он скрылся в конце коридора, как из запертой кладовки, где хранился старый такелаж, высунулась какая-то мрачная личность. Убедившись, что путь свободен, личность проскользнула в рубку. A Отрадин тем временем уже спускался в машинное отделение, где правила бал мотористка Степановна. Завидев радиста, Степановна просветлела лицом и быстро вытерла пахнувшие машинным маслом руки о край фартука. -- Андрюша, это вы! -- обрадованно воскликнула мотористка и страстно чмокнула радиста в щечку. -- Ах, Степановна, вы так добры ко мне, -- смутился Андрюша. -- Когда я вижу вас, когда слышу ваш голос, то мне вспоминаются незабвенные строки сонета Шекспира. Знаете, дорогая Степановна, в переводе замечательного кислоярского поэта господина Покровского он звучит гораздо современнее, чем в оригинале. -- O, пожалуйста, почитайте! -- воскликнула Степановна, все так же страстно глядя на Отрадина. Тот вынул из кармана книжку "Сонеты Вильяма Шекспира" Кислоярского издательства "Светоч" и вдохновенно зачитал: -- Постыло мне, подохнуть бы скорей, Чтобы не видеть, что кругом творится, Как, не стесняясь, изо всех дверей Ползет разврат, чтоб СПИДом воплотиться... Степановна слушала, влюбленно глядя на Андрюшу, а тот вдохновенно продолжал: -- Безвкусицы мне больно слышать клич, Опошлено давно святое чувство, На сцене и в газетах -- жуткий кич, Порнухою подменено искусство... Коррупция, бесправие, развал, Куда ни глянь -- сплошное разгильдяйство, Разрушено народное хозяйство, И мафия повсюду правит бал... Вдруг радист крепко закашлялся, и Степановна протянула ему стакан воды. -- Благодарю вас. -- Отрадин медленными глотками выпил воду, а стакан рассеянно сунул в карман. Мотористка, зачарованная бессмертными строками великого Шекспира, этого даже не заметила. -- Да-да, -- сладострастно шептала она, -- вот до чего довели страну новые власти. Разве при нас... то есть раньше разве была порнуха? И СПИДа тоже не было. Зато законность соблюдалась. Постойте, Андрюша, куда вы? -- Сыграл бы в ящик, смерть вкусив, как сладость -- Да не хочу врагу доставить радость, -- скороговоркой прочитал радист последние две строчки сонета. -- Извините, Степановна, работа есть работа. Но завтра я к вам обязательно загляну. Или вы ко мне в радиорубку. -- C этими словами Отрадин поспешно покинул машинное отделение. x x x На камбузе работа шла вовсю. Кок Петрович, опершись на костыль, колдовал над плитой, размешивая огромной поварешкой какое-то варево в котле, из которого несся не очень аппетитный запах. То и дело он зачерпывал из котла и пробовал свою стряпню, не забывая угостить и Гришу, который привычно сидел у него на плече. Время от времени кок подсыпал в котел то соль, то перец, отчего варево становилось все более острым, не делаясь при этом более аппетитным. Но Петрович не унывал -- он явно ощущал себя художником, трудящимся над художественной отделкой очередного шедевра. -- Крррасота! - кричал Гриша после очередной дегустации. -- Здорррово, Петрррович! Егор сидел за столом и старательно чистил картошку, наблюдая за священнодействиями Петровича. -- Иван Петрович, по-моему, у вас что-то горит, -- заметил Егор. -- Да-да, спасибо, что напомнил. -- Серебряков уменьшил огонь под сковородкой, в которой жарилось что-то уж и вовсе непонятное. -- Ничего, сегодня мы угостим наших буржуев настоящим флотским обедом. -- Буррржуи! - подхватил Гриша. -- Да здррравствует пррролетарррская Ррреволюция! Егору показалось странным слышать такие речи от бравого кока, а уж тем более от его ворона, однако толком поразмыслить на эту тему он не успел: в камбуз ввалился политик Гераклов. -- Ну, работа кипит вовсю! - радостно констатировал он, обозрев творящееся на кухне. -- И вообще, поглядели бы вы, как слаженно трудится наш дружный коллектив. И капитан, и штурман, и мотористка... Один я слоняюсь без дела. -- Такая у вас, у политиков, работа, -- пробурчал Петрович. - Можете капусту порезать, хоть какую пользу принесете. -- А и правда. -- Господин Гераклов подошел к столу и принялся огромным ножом шинковать уже наполовину разрезанный качан. -- Ничего, друзья мои, думаю, что и я смогу принести пользу общему делу. Вот приплывем на остров... -- Константин Филиппович мечтательно вздохнул и отправил к себе в рот прохладную кочерыжку. -- Остррров сокррровищ! Пиастррры! -- радостно закаркал Гриша. Егор бросил быстролетный взор на Петровича -- тот показался наблюдательному юнге несколько смущенным, будто Гриша по простоте душевной сказал нечто такое, чего ему, по мнению хозяина, говорить никак не следовало. -- Какой еще остров? -- поспешно, будто желая загладить Гришины слова, переспросил Серебряков. -- Что-то я не помню здесь поблизости никаких островов. -- Здесь нету, а на Кислом море есть, -- объяснил Гераклов. Егор многозначительно кашлянул. -- Ну ладно, не буду вас отвлекать глупыми разговорами, -- вдруг засобирался политик. -- Пойду бездельничать дальше. Но в коридоре его догнал Егор: -- Константин Филиппович, зачем вы при Александре Петровиче заговорили про остров? -- вполголоса сказал он. -- Вас же сколько раз предупреждали, чтобы никому не слова! -- Петровичу я доверяю, -- беспечно ответил Гераклов. -- Но ведь вы чуть не проболтались! А что вы знаете об этом Петровиче? -- Мне достаточно взглянуть на хорошего человека, чтобы понять, кто он такой! -- заявил политик. -- Но вообще ты, конечно, прав -- лишнего говорить не стоит. -- Гераклов вздохнул. -- Особенно в политике. Если бы я следовал этому правилу, то уже, наверное, давно был бы министром. -- Ничего, может, еще и станете, -- утешил Егор. -- Вторая заповедь политика -- никогда не говори "никогда", -- усмехнулся Гераклов. -- А если откровенно, то я чувствую, что здесь что-то не так. -- И что именно? -- Не знаю. Но чувствую какой-то подвох. Чисто интуитивно... -- А я чувствую, что у Петровича опять что-то подгорело, -- перебил Егор, принюхавшись к запаху, доносившемуся через неплотно прикрытую дверь камбуза. -- Ну ладно, я побежал, а то не видать нам обеда, как своих ушей. Егор поспешил на кухню, а Гераклов отправился дальше: он хотел исследовать всю яхту, включая разные закоулочки, коих на "Инессе" было немало. x x x За обедом экипаж "Инессы" смог по достоинству оценить кулинарные изыски корабельного кока. Первым свое восхищение высказал банкир Грымзин: -- По-моему, Константин Филиппович, ваш протеже Петрович решил испытать на прочность наши пищеварительные органы. -- Да, возможен понос, -- более прямо выразил ту же мысль Серапионыч. -- Нужно для профилактики принять нейтрализатор. Не желаете? Доктор полез во внутренний карман и накапал в борщ малую толику из своей легендарной скляночки. Однако остальные отказались последовать его примеру, предпочитая понос. -- Просто мы не знаем, что такое настоящая моряцкая пища, -- возразил Гераклов. -- Правда, Евтихий Федорович? -- У нас на Тихоокеанском флоте готовят несколько иначе, -- уклончиво ответил адмирал Рябинин. -- Но и это неплохо. Дело вкуса, знаете. -- И привычки, -- добавил Гераклов. x x x После обеда Гераклов залучил Серапионыча к себе в каюту и, прежде чем начать разговор, поплотнее прикрыл дверь. Доктор, хорошо знавший привычки своего приятеля, обреченно вздохнул и приготовился слушать, уже приблизительно догадываясь, о чем пойдет речь. И не ошибся. -- Владлен Серапионыч, вы не замечаете на яхте чего-то странного, неестественного? -- вопросил Гераклов страшным шепотом. -- Да нет, -- пожал плечами доктор. -- А что, вы что-то замечаете? Гераклов немного помолчал, как бы собираясь с мыслями, потом заговорил: -- Знаете, здесь я могу откровенно поговорить только с двоими -- с вами и с Егором. Так вот, когда я стал высказывать Егору свои опасения, то оказалось, что сформулировать-то их я и не могу! -- Значит, для опасений нет причины, -- успокаивающе улыбнулся доктор. -- Знаете, голубчик Константин Филиппович, по-моему, вы просто слегка переутомились. Расслабьтесь, дышите свежим воздухом, наслаждайтесь природой и бросьте ваши глупости! Это я вам прописываю как врач. -- Как патологоанатом? -- не удержался Гераклов от ехидной шуточки. -- Если хотите, то и как паталогоанатом, -- ничуть не обиделся доктор. -- Ах, если бы я мог последовать вашему рецепту! -- воскликнул политик. -- Знаете, ощущение совсем дурацкое. Будто вышел из дома и чувствуешь, что забыл что-то важное. Вроде все на месте -- и ключи, и кошелек, и портфель, а чего-то не хватает. -- Ну и как? -- В конце концов вспоминаешь, но уже так далеко от дома, что возвращаться нет смысла. -- Так, может, вы просто что-то забыли взять в дорогу? -- предположил доктор. -- Ну там мыло, или зубную щетку... -- Вы все шутите, -- покачал головой Гераклов, -- а дело может оказаться куда серьезней. -- Нет-нет, я просто искренне хочу вам помочь. Вы считаете, что на яхте что-то не так. А по-моему, наоборот -- все идет замечательно. Если, конечно, не считать борща по-флотски в интерпретации вашего друга Петровича. -- Вот-вот! -- радостно подхватил Гераклов. -- Вы сказали то, что у меня вертелось на языке: все идет слишком уж гладко, без сбоев и накладок. И вот это как раз вызывает опасения. -- Ну, Константин Филиппович, на вас не угодишь, -- хмыкнул Серапионыч. -- Нет-нет, когда все слишком хорошо -- это не к добру! -- в азарте воскликнул Гераклов. -- Попомните мои слова -- настоящие неприятности еще впереди. -- Ну, когда они явятся, тогда и будем думать, -- беспечно ответил доктор. -- А я все-таки разберусь, в чем тут подвох! -- громогласно заявил Гераклов. -- Ну, бог вам в помощь, -- улыбнулся Серапионыч. x x x Когда наступил вечер (то есть вечер по июльским понятиям -- было еще совсем светло), "Инесса" бросила якорь вблизи поросшего густым лесом берега. Пассажиры и экипаж, за исключением Андрюши Отрадина, копавшегося у себя в радиорубке, вышли на палубу полюбоваться, как солнце, цепляясь за верхушки дремучих старых елей, удаляется на ночной покой. -- Неповторимая картина! -- мечтательно говорил адмирал Рябинин банкиру Грымзину и доктору Cерапионычу. -- Сколько плаваю, но ничего лучше заката над морем не видал! Эх, будь я художником... -- Да, -- вздохнул Серапионыч. -- Как раз окна нашего морга выходят на запад, и когда вечерние лучи озаряют лики покойников -- это просто неизъяснимо. Эх, будь я поэтом... -- A как блестят и переливаются на солнышке золотые монеты у меня в банке! -- воскликнул Грымзин. -- Нет, чтобы это передать, нужно быть и художником, и поэтом, и композитором... Прислушивавшийся к их содержательной беседе штурман Лукич тоже открыл рот, чтобы что-то сказать по этому поводу, но передумал. А когда солнце исчезло из виду, Гераклов с Егором зашли в радиорубку, где Oтрадин настраивал приемное устройство. Из динамика звучал голос постоянного ведущего коммерческой станции "Икс-игрек-зет плюс" Яши Кулькова: -- Ваши приемники стоят на волне нашей радиостанции. У нас тоже, ха-ха-ха, стоит. Слушайте сюда, и я научу вас любить, и вы будете делать это регулярно. A пока предлагаю вечерние новости. Ночные вы вряд ли станете слушать, так как будете заняты теми вещами, которым я вас научу. Ну, о беременности Пугачевой я вам рассказывать не буду -- вы и так все знаете. A вот новость более к нам близкая. Сегодня многие кислоярцы с удивлением обнаружили, вернее сказать,