Елизавета Абаринова-Кожухова. Искусство наступать на швабру --------------------------------------------------------------- © Copyright Елизавета Абаринова-Кожухова Email: andris_purvs@hotmail.com Date: 19 Oct 2002 --------------------------------------------------------------- Описываемые события предшествуют книгам Е. Абариновой-Кожуховой "Холм демонов" и "Дверь в преисподнюю", стоящим в разделе "фэнтази".  * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. САЧОК ДЛЯ БАБОЧЕК *  ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПОЛЕТ НАД ГНЕЗДОМ ЛАСТОЧКИ Невзрачный господин в богемного вида клетчатом шарфе, весьма живописно накинутом прямо поверх строгого темного костюма, сидел за огромным письменным столом и грозно глядел на двух типов в давно вышедших не только из моды, но вообще из употребления болоньевых плащах. Типы смущенно переминались с ноги на ногу посреди обширного, но скромно обставленного кабинета. -- Ну? -- прервал господин в шарфе затянувшееся молчание, будто полоснул ножом по ткани. -- Что скажете? -- Да не виноваты мы, господин босс, -- по-кроличьи залопотал первый, судорожно теребя велюровую шляпу. -- Мы ж не знали, что... -- Вы все знали, -- ледяным голосом заговорил господин босс, буравя своих подчиненных удавьим взглядом из-под огромных очков в золотой оправе. -- Что я вам, ослам, велел? Проникнуть в поезд и прощупать указанного пассажира. Но не убивать! Мне он был нужен живым, а не... -- Так мы ж все делали по вашим указаниям, шеф, -- плачущим голосом заговорил второй человек в плаще. -- А что нам еще оставалось, когда он полез во внутренний карман? Мы же не знали, что за очками. Пристрелил бы, и тогда что? -- И правильно бы сделал! -- в сердцах загремел шеф. -- Господи, с какими олухами мне приходится работать... Ну ладно, застрелили так застрелили, но какой дьявол мешал вам порыться в его вещах? -- Так мы же рылись! -- чуть не в голос заговорили оба "плаща". -- Да как еще рылись! Все белье перекопали, а кроме "ксивы", никаких бумаг не нашли. Да и та фальшивая... -- А в кейс заглянуть не додумались? -- И в кейс тоже заглянули, -- зачастил первый "плащ", -- а там арифмометр электронный. Что вам с него толку? -- Придурки, -- безнадежно махнул рукой босс. -- Арифмометр... Вы что, о компьютерах никогда не слыхали? -- А, так это был компьютер! -- радостно протянул второй. -- Я ж тебе говорил, давай прихватим, покажем шефу, а ты мне -- арифмометр, арифмометр... -- Сам ты арифмометр, -- обозлился первый. -- Только и знаешь, елки-моталки, как пушкой бренчать! -- Цыц! -- Шеф пристукнул по столу тяжелой металлической чернильницей, выполненной в виде мавзолея. -- Не умничать мне тут! Даю вам шанс на исправление. С завтрашнего дня будете вести наружное наблюдение за новым объектом. Имя и адрес вам сообщат. И без самодеятельности! Если и это завалите, то пеняйте на себя. Все, свободны. Радостные, что так легко отделались, "плащи" выскользнули из комнаты, а их босс, поплотнее запахнув клетчатый шарф, полез в стол, извлек оттуда лист бумаги и, обмакнув перо в чернильницу, начал что-то записывать. x x x Стоял великолепный осенний денек, случающийся иногда в пору бабьего лета. В придачу он еще и выпал на воскресенье, и оттого садово-дачный кооператив "Жаворонки" был необычно многолюден. Сразу несколько огородников и их гостей сидели на веранде одной из дачек, которую точнее было бы назвать хибаркой, за большим столом и, вооружившись ножами, чистили грибы. -- Где это вы, Владлен Серапионыч, столько набрали? -- спросила хозяйка дачи Ольга Ильинична Заплатина, малопримечательная на первый взгляд женщина, по внешнему виду которой трудно было бы сказать, что она -- известная кислоярская писательница. -- А у меня, знаете ли, места знакомые, -- горделиво ответил Владлен Серапионыч. Он-то и был тем грибником, что обеспечил своих друзей работой по меньшей мере на ближайшие пол часа, но зато в самом недалеком будущем -- вкуснейшим обедом. Владлен Серапионыч по своему внешнему облику отчасти походил на земского доктора из рассказов Чехова. Да он и в самом деле был врачом, хотя отнюдь не земским. Однако о роде его медицинских занятий мы узнаем чуть позже. -- Ну и красавец, -- восхищенно протянул статный молодой человек, разглядывая огромный боровик, -- даже резать жалко. Эх, фотоаппарат не прихватил, а то ведь никто ж не поверит, что такие грибы на свете бывают... -- Слова молодого человека прервал какой-то писк. -- Прошу прощения, -- он достал из внутреннего кармана куртки мобильный телефон. -- Слушаю. А, это ты! Нет-нет, после, сейчас я занят, к тому же не один. Что, неужели настолько важное сообщение? Ну ладно, перезвони мне попозже... Что поделаешь, работа есть работа, -- вздохнул он, возвращая телефон за пазуху, и, решительно разрезав чудо-боровик пополам, печально констатировал: -- Увы, червивый. -- Да уж, Василий Николаич, беспокойная у вас работка, -- покачала головой хозяйка. -- Даже по воскресеньям, и то... -- Зато и безработица мне, к сожалению, в обозримом будущем не грозит, -- Василий Николаевич кинул остатки боровика в кучку очистков и взялся за подосиновик на длинной темной ножке. -- Что поделаешь, ведь пока в обществе существует преступность, будут существовать и сыщики, -- вздохнул доктор Серапионыч. Из этой фразы непосвященный читатель наверняка сделал бы вывод, что Василий Николаевич Дубов служит в милиции -- и ошибся бы. А почему -- это мы услышим из его ответа. -- Вы правы, доктор. Я оттого-то и подался в частные детективы, чтобы свести преступность к минимуму. -- Василий произнес эти слова столь просто и буднично, что никто из его собеседников не воспринял их как декларативную громкую фразу. Все понимали, что это -- его искреннее и глубокое убеждение. -- Да, доктор, вы ж так и не сказали, где нашли столько грибов, -- прервала неловкое молчание еще одна дачница, кандидат исторических наук баронесса Хелен фон Ачкасофф. Почему "баронесса" -- этого никто не знал, тем более что в ее внешности и манерах трудно было найти какие-либо намеки на баронское происхождение, однако все звали госпожу Хелену баронессой. Очевидно, потому что имя и фамилию выговорить было сложно, а отчества толком никто не знал. -- Но, конечно, если это секрет, то можете не говорить, -- добавил детектив Дубов. -- Хотя и так ясно -- возле железной дороги. -- С чего вы взяли? -- удивился доктор. -- Это элементарно, Владлен Серапионыч, -- обаятельно улыбнулся Василий. -- У вас на сапогах песок с насыпи. Больше такого в здешних краях нигде нет километров эдак за сто. -- Да, так оно и было, -- сознался доктор. -- Как раз вдоль "железки", за Покровскими Воротами. Грибов, скажу я вам, друзья мои, видимо-невидимо! -- Серапионыч хитро прищурился за стеклами пенсне. -- Да и не только грибов... -- А чего же? -- пристально глянула на него госпожа Заплатина. -- Признавайтесь, что вы там еще нашли! -- Должно быть, труп на рельсах, -- усмехнулся Василий. -- Или какую-нибудь хорошую книгу, -- предположила писательница. -- Неужели ценную историческую реликвию? -- страшным шепотом спросила баронесса и сама же громко расхохоталась. -- Ну, тогда мне, исходя из профессиональной специфики, следовало бы сказать, что я нашел шприц, или стетоскоп, или секционный скальпель, -- подхватил доктор, -- но увы. Я нашел всего лишь дискету. Самую обыкновенную компьютерную дискету. -- И где же вы ее отыскали? -- без особого интереса спросил Дубов. -- Под елочкой среди сыроежек? Или возле брусничного кустика? -- Да нет, прямо рядом с насыпью. Я бы ее и не заметил, если бы не наступил. Она еще была завернута в целлофановый пакетик. Я даже удивился, откуда в лесу дискета. Ну, поднял и по пути занес к Женьке -- может, ему сгодится. -- А что, и Женька тут? -- несколько удивился Василий. -- А то как же, -- закивал доктор, -- и даже здесь, в своей хибарке, возится с компьютером и принтером. Как будто в городе ему мало! -- Компьютерный маньяк, -- сочувственно вздохнула хозяйка. -- Погодите, а не он ли это, легок на помине? Взоры всех, кто был на веранде, оборотились к калитке, через которую входил невысокий сутуловатый человек в соломенной шляпе. В одной руке он держал бутыль кока-колы, а в другой -- лист бумаги. -- Женя, давай к нам! -- радостно замахала рукой госпожа Заплатина. -- Помогай грибы чистить, а потом будем уху варить. Или нет, уха -- это из рыбы... -- А колу убери, -- шутливо погрозил пальцем Дубов. -- Ею будешь компьютерные программы запивать, а под грибки лучше водочку. -- Не пью, -- отрывисто ответил Женька и подал Серапионычу листок с принтерной распечаткой. -- Вот здесь то, что удалось прочесть на вашей дискете. -- И все? -- разочарованно вздохнул доктор, пробегая текст, занимавший чуть более четверти страницы. -- Да уж, не густо. -- А там и был всего один файл, да и тот здорово попорченный, -- объяснил Женя. -- Дискета в безобразном состоянии, я еще удивляюсь, как на ней вообще что-то сохранилось. -- Так-так, что у нас там? -- пробормотал доктор и, поправив сползшее набок пенсне, с выражением зачитал: -- "...олог, профессионал в своей области. Я знаю, что ты живешь анахоретом и кроме своих ископаемых костей ничего знать не хочешь, но все может повернуться самым скверным образом, тем более что я чувствую за собой..." Дальше пропуск. Ага, вот: "...обязательно сходи к тете и передай ей, чтобы она..." Ну и дальше что-то уж вовсе невообозримое. -- Это все, что мне удалось восстановить, -- пояснил Женя. -- Как же можно доводить дискету до такого состояния! -- Я ж тебе говорил, откуда она взялась, -- ответил доктор. И, оглядев остальных, спросил: -- Ну, господа, что вы обо всем этом думаете? Лично я не сомневаюсь, что здесь кроется какая-то страшная тайна! -- По-моему, Владлен Cерапионыч, у вас уже и своя версия имеется, -- заметил Дубов, старательно счищая кожицу с ярко-красной шапочки сыроежки. -- Может быть, -- загадочно ответил доктор. -- Но сначала, Василий Николаич, я хотел бы услышать ваше мнение как профессионала. -- A у меня, собственно, и нет никакого мнения, -- огорошил Cерапионыча Дубов. -- Да и вообще, я приехал сюда на выходной отдохнуть от всяких версий, слежек и улик, а вы меня опять в них втягиваете! -- И Василий Николаевич с демонстративной тщательностью заработал ножом. Однако Серапионыч, кажется, уже всерьез "завелся": -- Да, но откуда в лесу взяться дискете, скажите вы мне на милость? Разве что кто-то взял с собой в лес этот, как его, компьютер в форме дипломата... -- Лаптоп, -- подсказал Женя. -- Ну вот именно, значится, взял его в лес, поработал, а дискету потерял? Не верю! -- Ну почему, будь у меня такой, то я бы с удовольствием, знаете, на природе... -- мечтательно протянул Женя. -- И у самого железнодорожного полотна? -- ехидно перебил доктор. -- По-моему, ясно -- дискету выбросили из поезда! Так как с этим выводом никто спорить не стал, то Серапионыч вдохновенно продолжал развивать мысль: -- Теперь -- что мог бы обозначать этот странный текст? Какие у кого будут мнения? -- Позвольте мне, -- попросила госпожа Заплатина. И, пробежав распечатку, заметила: -- Такое впечатление, что это отрывок из какого-то литературного произведения, но на редкость бездарного. И, похоже, автор осознал собственную бесталанность, или, скажем так, отсутствие в тот момент вдохновения, и в отчаянии выбросил дискету в окно. У меня и у самой такое случается, хотя в поезде я обычно не творю. Тем более на компьютере. -- A вы что скажете, баронесса? -- обратился Серапионыч к госпоже фон Aчкасофф. -- A, что? Извините, я о своем задумалась, -- смущенно проговорила госпожа Хелена. -- Загляделась на перелетных птиц. Знаете, еще в древних кисляцких преданиях говорится, что ласточка символизирует душу. Когда осенью она улетает, то и природа засыпает, а весной ласточка возвращается, и земля пробуждается от сна. И будто бы в захоронениях древних кислоярских правителей... Ах, впрочем, это к делу, конечно же, не относится. -- Баронесса как всегда в своем репертуаре, -- хохотнул Василий. -- A что говорят древние поверья о грибах, вы не в курсе? -- O, это тема для целой диссертации, -- азартно подхватила баронесса. -- Древние кислоярцы задолго до Курехина открыли, что грибы встречаются и среди людей. Так, если верить древним пиктограммам, которые обнаружил при археологических раскопках на Гороховом городище мой питерский коллега профессор Кунгурцев... -- Баронесса, о грибах после, -- сурово перебил Серапионыч. -- Что вы можете сказать о тексте на дискете? -- Ну, по столь малому фрагменту установить целое довольно сложно, -- пожала плечами баронесса, -- труднее даже, чем нарисовать портрет Ивана Грозного по черепу. Но этот фрагмент явно эпистолярного происхождения и чем-то отдаленно напоминает небезызвестную переписку вышеупомянутого Грозного с князем Курбским. -- Да, но во времена Курбского и Ивана Грозного не существовало ни компьютеров, ни железной дороги, -- заметил Серапионыч. -- Необычайно тонкое замечание, -- хмыкнул детектив Дубов. -- Да, доктор, так ведь вы собирались попотчевать нас вашей собственной версией. -- Ну что же, -- охотно подхватил доктор, -- вот вам моя версия, опирающаяся на факты. А факты таковы. На днях я прочел в уголовной хронике, что по приезде в пункт назначения в купе фирменного поезда "Северный экспресс" Кислоярск -- Прилаптийск обнаружен труп неизвестного человека с фальшивым паспортом. Рядом с ним лежал этот, ну, как его... -- Кинжал? -- попыталась угадать Ольга Ильинична. -- Да нет, беднягу застрелили, -- вздохнул доктор. -- Ну, как его, тип-топ. -- Лаптоп, -- поправил Женька. -- Ага, вот именно. И безо всяких дискет. А что касается текста, то исходя из характеристики адресата -- анахорета, знатока костей -- я знаю в Кислоярске одного человека, к которому она вполне подходит. -- Догадываюсь, о ком вы говорите, -- подхватила баронесса. -- И что же, что же? -- Да очень просто, -- с уверенностью продолжал Серапионыч, -- тот неизвестный в поезде был, судя по всему, крупным мафиози, и стал он жертвой внутренних разборок. А "анахорет" -- его сообщник, с которым они проворачивали всякие аферы. Этот мафиози пытался удрать в Прилаптийск, но в поезде почуял за собой слежку и решил таким образом передать послание сообщнику. Думаю, что на дискете были записаны его имя, адрес и просьба нашедшему передать дискету по назначению за приличное вознаграждение. -- А если наоборот -- мафиози, или кто бы он там ни был, писал послание, но тут заметил, что за ним следят и на всякий случай выкинул его за окно именно в надежде, что его никто не найдет? -- возразила госпожа Заплатина. -- Вряд ли, -- покачал головой Серапионыч. -- Я ведь говорил, кажется, что дискета была завернута в пакетик. -- И, обернувшись к Дубову, доктор горделиво спросил: -- Ну, Василий Николаич, как вам моя версия? Василий отложил ножик -- похоже, горячность доктора начала его забавлять. -- Видите ли, Владлен Серапионыч, мне ваши построения кажутся, как бы это помягче выразиться, несколько надуманными, -- медленно заговорил детектив. -- Во-первых... -- Извините, мне тоже, -- перебила баронесса. -- Если мы с вами, Владлен Серапионыч, имеем в виду одно и то же лицо, то должна вам сказать, что это ученый с мировым именем, профессор, я сама как-то обращалась к нему за консультацией. В общем, на сообщника мафии он ну никак не похож! -- Он очень скрытый человек, -- возразил доктор, -- как раз из тех, про кого говорят, что в тихом омуте черти водятся. Ах да, простите, Василий Николаич, мы вас перебили. -- Да нет, ничего, -- рассмеялся детектив. -- Просто я предпочитаю не делать скоропалительных выводов. Во-первых, вовсе не обязательно, что дискету выкинул именно тот погибший неизвестный. По железной дороге идет довольно много разных поездов, и отнюдь не только Кислоярск -- Прилаптийск. Во-вторых, если убитый и вправду крупный мафиози, то он имел бы солидную охрану и уж во всяком случае не дал бы себя так легко застрелить. В-третьих, нигде не сказано, что ваш "анахорет" живет именно в Кислоярске. Возможно, что послание, если это действительно послание, а не художественная литература, адресовано кому-то не известному вам, живущему не в Кислоярске, а, например, в Прилаптийске. Я могу назвать и "в-четвертых", и "в-пятых", но и без того понятно, что ваши предположения, дорогой доктор, построены не более как на зыбком песке. -- Я вас понимаю, Василий Николаич, -- несколько уязвленно заговорил Серапионыч. -- Наверно, я и сам дал бы вам подобную отповедь, если бы вы вздумали в моем присутствии рассуждать о медицине. Но я завтра же схожу к профессору и все выясню! -- Только будьте осторожны, -- покачал головой Дубов. -- А зачем? -- хитро прищурился доктор. -- Вы же утверждаете, что все мои подозрения ничего не стоят! Или не так? -- Господа, грибы почищены, -- прервала спор Ольга Ильинична. -- Кто у нас главный специалист по варке? -- Можно и сразу жарить, -- заметила баронесса. -- В новгородских рукописях пятнадцатого века я обнаружила один весьма оригинальный способ... И разговор, вновь перейдя на грибные рельсы, к таинственным дискетам и покойникам в купе более уже не возвращался. x x x Босс хмуро глядел на молодую даму в темном платье, вальяжно развалившуюся на венском стуле по другую сторону его обширного стола. -- Что смотришь, козел плешивый? -- презрительно глянула дама, поправляя подол платья. -- Думаешь, я тебя боюсь?! -- Знай свое место, дура! -- прикрикнул босс. -- Кем бы ты была без меня. Я тебя из дерьма вытащил, устроил на приличное место, а ты, паскуда волчья, еще вякаешь! -- Я говорю, а не вякаю, -- взвилась дама, -- и кто мне запретит, ты, может быть? -- И, подумав, презрительно выплюнула: -- Сморчок! -- Заткнись, падла! -- заорал босс. -- А то опять схлопочешь! -- Сам замолчи, старый хрен, -- процедила дама и демонстративно закинула на стол свои миниатюрные ножки в темных чулках. -- Забыла, где находишься?! -- резко поднялся из-за стола шеф. -- Я тебе щас напомню! -- И, схватив обеими руками ее ноги, резко втащил даму на стол. Та не осталась в долгу и тут же запустила в шефа попавшейся под руку мавзолееобразной чернильницей. Шеф едва увернулся, и чернильница угодила в дверцу массивного сейфа, оставив на ней огромную кляксу. Этого босс уже не мог стерпеть. Сорвав с себя клетчатый шарф, он набросил его на шею дамы и слегка затянул. -- Вы, сударь, подонок! -- придушенно закричала дама. -- Ну, убей меня! Не убьешь ведь, трусливая тварь! -- Убью, -- прошипел босс, -- но не сегодня. И даже не завтра. Ты у меня, сволочь, еще помучаешься! -- С этими словами он отшвырнул шарф и принялся судорожно срывать с дамы платье. -- Ну, где ты там? -- простонала дама, томно расстегивая пуговки в верхней части платья. -- Скорее, скорее! -- Похотливая сука, -- злобно выкрикнул шеф и, швырнув на пол туфельку, в пылу борьбы слетевшую у дамы с ножки, оставил ее обладательницу сладострастно постанывать на столе. -- И вот так каждый раз, -- театрально развела руками дама, когда дверь за боссом захлопнулась. -- Ни на фига не способен, ну чего ради я с ним связалась? -- Спрыгнув со стола, она деловито поправила платье и надела туфлю. Похоже, что подобные своего рода ритуальные сцены между ними происходили регулярно и всякий раз кончались одним и тем же. То есть ничем. x x x В то время, когда происходили описываемые события, Василий Дубов еще не достиг славы Великого Детектива и потому не был особо обременен делами и заказами. В понедельник утром он сидел в своей сыщицкой конторе на втором этаже Кислоярского Бизнес-центра и просматривал кое-какие бумаги, вспоминая вчерашний царский обед в "Жаворонках". Внезапно дверь распахнулась, и в контору влетел Владлен Серапионыч. Василий несколько удивился -- доктор весьма редко наведывался к нему на работу, обычно они встречались в ресторанчике "Три яйца всмятку" во время обеда. -- Здравствуйте, доктор, -- приветствовал гостя Василий Николаевич. -- Присаживайтесь, чайку согреем... -- Не до чайку сейчас! -- перебил Серапионыч. И это казалось еще более странным -- доктор слыл изрядным любителем сего древнего напитка. -- Ну, тогда рассказывайте, что стряслось, -- предложил Дубов. -- Неужели из вашего заведения сбежал пациент? -- Вам бы все шуточки, -- обиженно протянул доктор. -- А я только что побывал у того человека! -- У какого человека? -- А вы забыли? Которому адресовано послание на дискете! -- Это только ваше предположение, -- уточнил детектив. -- Кстати, кто он такой? Вы вчера не назвали даже его имени. -- Разве? Профессор Степан Степаныч Петрищев, видный специалист в области антропологии, почетный член ряда зарубежных академий и прочая и прочая. Но по его облику и образу жизни этого никак не скажешь. И вот это-то самое странное! -- чуть не выкрикнул доктор. -- Ясное дело, ему есть что скрывать. И потому мои предположения о его связях с мафией -- не пустые фантазии!.. -- Погодите-погодите, -- с трудом остановил Василий расходившегося Серапионыча, -- давайте по порядку. Что вам показалось странным в этом профессоре Петрищеве? -- В прошлом профессор заведовал Кислоярским филиалом Московского института антропологии, или как он там назывался. А после того как мы отделились от Москвы, филиал передали на баланс Кислоярского музея. То есть вообще-то его хотели просто прикрыть, но сохранили из уважения к заслугам и мировому имени профессора Петрищева. Тем более что он там, как я слышал, работает задарма, не получая зарплаты. И ради чего? -- вновь оживился доктор. -- Из одной любви к науке? Как бы не так -- чтобы проворачивать свои аферы! -- Постойте, Владлен Серапионыч, -- опять перебил доктора детектив, -- ваши предположения обсудим после. А пока что будьте добры излагайте факты. Расскажите, где расположен ваш подозрительный филиал. Я о таком, признаться, даже и не слыхивал. -- И немудрено, -- радостно подхватил Серапионыч. -- Собственно, филиал -- это громко сказано. А на самом деле -- небольшой флигелек на Хлебной улице. -- Странно, -- покачал головой Дубов. -- Я довольно часто прохожу по Хлебной, но никаких флигельков не замечал. -- Он в глубине двора, -- пояснил доктор. -- На первом этаже собственно филиал, а на втором, больше похожем на чердак, сам профессор и живет. Иногда, случается, по неделе оттуда не выходит! -- Откуда вы об этом узнали? -- Да от дворничихи, она у меня когда-то лечилась. Нет, не по месту службы, конечно, а в частном порядке. Жаловалась еще, что двор всегда был тихий и спокойный, а на днях какие-то пьянчуги завелись -- целыми днями пьют вино да песни горланят... -- А у самого профессора вы побывали? -- рассказ доктора понемногу становился Василию все более занятным. -- Побывал, -- вздохнул Серапионыч. -- И поначалу профессор Петрищев меня встретил даже весьма гостеприимно -- все ж, как-никак, коллеги по науке... Но едва я завел речь о дискете, то он сразу как бы ушел в себя и заявил, что ничего не знает и что к нему это никакого отношения не имеет. -- А распечатку вы ему показывали? -- Я оставил Петрищеву ксерокопию, но он ее не глядя скомкал и кинул в корзину. -- Только скомкал или еще и порвал? -- попросил уточнить Дубов. -- То-то что не порвал! -- азартно подхватил Серапионыч. -- Я сразу увидел, что что-то тут все-таки нечисто. -- Позвольте с вами не согласиться, Владлен Серапионыч, -- подумав, ответил детектив. -- Вы сами говорили, что профессор Петрищев живет уединенно, занят своими ископаемыми костями, а тут заявляетесь вы и с порога заводитесь насчет каких-то дискет и мертвых мафиози. Ясно, что такие разговоры вызвали у него, если можно так выразиться, реакцию отторжения. -- Вы мне не верите, -- слегка обиделся доктор, -- а я вам точно говорю -- дело темное. -- Серапионыч конспиративно понизил голос: -- Вы, Василий Николаич, конечно, будете смеяться, но я понял, в чем дело. Тут орудует не просто мафия, а нечто большее. Они убивают людей, трупы пускают на колбасу, а кости держат у Петрищева под видом ископаемых останков! А тетя, о которой упоминается в послании -- содержательница ихнего главного притона. Дубов едва сдержал улыбку: -- Похоже, доктор, вы начитались статей небезызвестного господина Ибикусова в "желтой прессе" и в запале говорите такое, во что и сами не верите. Ваши гипотезы лежат где-то, извините, уже в области фантастики, и даже не научной. Если бы все обстояло так, как вы говорите, то преступники прятали бы свои жертвы не у профессора Петрищева в его игрушечном филиале, а, например, у вас. Ведь это вы же имеете честь заведовать Кислоярским моргом, не так ли? В общем, если в этом деле и впрямь что-то нечисто, чего я отнюдь не исключаю, то к вашим "байкам из филиала" это не имеет ни малейшего отношения. -- А почему бы вам самому не побывать у профессора и не выяснить, в чем дело? -- неожиданно предложил Серапионыч. -- Что ж, это можно, -- столь же неожиданно согласился Дубов. -- Сейчас я как раз ничем особенно не занят, так что съезжу проветрюсь. -- Вы на "Москвиче"? -- обрадовался доктор. -- Заодно и меня до работы подбросите... Тут зазвонил телефон. Василий нехотя поднял трубку: -- Сыскная контора Дубова. А, это опять ты? Извини, сейчас не смогу -- ухожу. Если не очень срочное, то перезвони вечером... Это мой тайный агент, -- пояснил детектив доктору, положив трубку. -- А что вы думаете, в нашем деле без осведомителей не обойтись. Наверно, опять с какими-то пустяками. Ну ладно, поедемте. Василий аккуратно запер контору, и они с доктором по мраморной лестнице спустились на улицу, где стоял синий "Москвич" -- верный Росинант частного детектива. Правда, среди "Мерседесов" и "Линкольнов", принадлежащих прочим обитателям Бизнес-центра, он гляделся более чем скромно, но Василий Николаевич ни за что не променял бы его ни на какую самую шикарную иномарку. Поскольку Кислоярск был городом не слишком большим, то уже минут через пятнадцать, оставив автомобиль на краю Хлебной улицы, Дубов пересекал обширный двор десятого дома, где за тронутыми осенью тополями проглядывался двухэтажный особняк, который Серапионыч именовал флигельком. Во дворе было довольно пустынно, если не считать дворничихи, подметавшей дорожку вдоль дома, да двух помятого вида субъектов, сидевших на скамеечке под тополями. Между ними на газете стояла початая бутылка дешевого вина и скромная закуска. Завидев приближающегося Василия, один из них, в мятом пиджаке и сдвинутой набекрень мятой шляпе, завел неприятным козлиным голосом: -- Шумел камыш, деревья гнулись... Второй, в рваной куртке и криво надвинутой на брови кепке, вдохновенно подхватил: -- А ночка темная была! Дубов считал себя человеком отчасти музыкального склада, даже сам немного играл на скрипке, и столь малохудожественное исполнение его несколько покоробило. Он поскорее проскочил мимо пьяниц и поднялся по полуобвалившемуся крыльцу. Дверь была не закрыта и, толкнув ее, детектив оказался в помещении, заставленном скелетами разных доисторических животных и первобытных людей. Отдельные кости и черепа валялись повсюду на столах и даже на полу. -- Чем могу служить? -- услышал Василий чей-то приятный глуховатый голос. Сыщик даже вздрогнул -- ему показалось, что это говорит скелет, стоящий у входа и как будто встречающий посетителей. Однако голос принадлежал пожилому человеку в домашней фуфайке, который стоял позади скелета. -- Я тут, видите ли... -- замялся Василий. От всего увиденного он даже позабыл, с чего хотел начать разговор. -- Вы, наверное, из музея? -- пришел ему на помощь человек в фуфайке. -- Н-нет, -- промямлил Василий. -- Я частный детектив Дубов. А вы, как я понимаю, и есть профессор Семен Семеныч Петрищев? -- Степан Степаныч, -- вежливо поправил Петрищев. -- Чем обязан визитом? -- Видите ли, уважаемый профессор, я все по поводу той дискеты, что обнаружил у насыпи наш общий знакомый Владлен Серапионыч... -- Дубов осекся под гневным взглядом Петрищева. -- Вам я могу ответить только то же, что и ему, -- сдержанно ответил профессор. -- Вы меня, очевидно, с кем-то путаете. -- И вдруг истерично выкрикнул: -- Да оставьте вы меня в покое, ради бога! Не знаю я ничего, не знаю и не знаю! -- Хорошо-хорошо, извините, -- Василий попятился к выходу и, едва не опрокинув скелет, выскочил на крыльцо. x x x Опасливо заверещал телефон, и босс поднял трубку. -- Да? -- Босс, это снова я, -- понесся из трубки вкрадчивый голос, -- агент "Камыш". К объекту опять приходили гости. -- Кто? Снова этот лекаришка? -- Да нет, на сей раз Дубов. Частный сыщик. -- Вот оно что, -- зловеще ухмыльнулся босс. -- И куда он направился от объекта -- к себе домой или в контору? -- Не могу знать. Сел в "Москвич" и куда-то укатил. -- Ладно, это мы установим, -- шеф поправил клетчатый шарф. -- Продолжайте наблюдение, если что -- тут же докладывайте. Босс положил трубку, но тут же вновь поднял и набрал номер: -- Действуйте по утвержденному плану. А, уже побывали? Хвалю за оперативность. Тогда заодно пощупайте Дубова. Какого, какого! Детективишку, чтоб ему провалиться. Шеф встал из-за стола, подошел к сейфу и, стараясь не запачкаться об чернильное пятно, вставил ключ в замочную скважину. x x x Василий Николаевич и Владлен Серапионыч сидели за столом на уютной кухне дубовской квартирки и пили чай. В то время детектив еще не успел познакомиться (кстати, при весьма драматических обстоятельствах) со вдовой Софьей Ивановной Лавантус, которая в благодарность предложила ему за символическую квартплату поселиться на втором этаже своего шикарного особняка. Впрочем, это уже совсем другая история. Если Василий просто пил чай с крыжовенным вареньем, которым его снабдила, провожая из "Жаворонков", писательница Заплатина, то доктор время от времени извлекал из внутреннего кармана сюртука некую скляночку с подозрительной по цвету и запаху жидкостью и подливал себе в чай. Всякий раз он предлагал ее и хозяину, однако тот всякий раз вежливо, но твердо отказывался. Об этой скляночке и ее содержимом в Кислоярске ходило множество всяческих слухов, но никто еще не отваживался на дегустацию, даже несмотря на уверения Серапионыча, что в ней -- универсальный эликсир от всех существующих и несуществующих недугов. -- Эх, знатный чаек! -- радостно крякнул Серапионыч, размешав ложечку чудо-эликсира в чашке чая и отхлебнув пару глотков. -- Да, Василий Николаевич, так каковы же ваши впечатления от визита к господину профессору? -- Никаких, -- пожал плечами Дубов, -- если не считать того, что он очень нервозно воспринял мой визит и в особенности разговор на занимающую вас тему. -- Вот-вот, я же вам говорил, -- радостно подхватил доктор. -- Значит, мы им крепко сели на хвост! -- Но, с другой стороны, раздражительность Петрищева можно объяснить тем, что его, человека науки, отрывают от любимого дела, да еще дважды в течение дня. Думаю, что даже нас с вами подобная назойливость довела бы до белого каления! -- Что ж, пожалуй, вы правы, -- подумав, согласился доктор. -- Похоже, что я действительно вообразил невесть что на ровном месте. Да и вас заставил заниматься пустяками. И поделом мне! -- Доктор отпил еще немного чаю и закусил печеньем. -- Однако сегодня произошел весьма странный случай, -- задумчиво продолжал Василий, -- хотя, наверное, к нашим пустякам он не имеет отношения. -- Детектив замолк, как бы раздумывая, имеет ли смысл продолжать. -- Ну-ну, что за случай? -- поторопил его Серапионыч. -- А случай вот какой. Пока я ездил к профессору Петрищеву, а потом еще по другим делам, кто-то побывал у меня в сыскном бюро. -- В каком смысле? -- В таком смысле, что там произошло нечто вроде обыска. Вроде бы ничего не пропало, но я заметил, что некоторые вещи лежат не совсем на своих местах. -- Что вы говорите! -- воскликнул Серапионыч. -- В таком случае это не совпадение, а нечто большее... -- О чем вы? -- удивился детектив. -- О чем я? -- Доктор выдержал театральную паузу. -- О том, уважаемый Василий Николаич, что со мной нынче произошло нечто подобное. Только не на работе, а дома. Видите ли, сегодня я обнаружил запонку не на столе, где оставил, а под диваном. И еще кое-какие мелочи. Сначала я приписал все это собственной рассеянности, но теперь вижу, что это спланированная акция! -- Да, Владлен Серапионыч, признаю вашу правоту -- тут и впрямь что-то нечисто, -- вздохнул Василий. -- И у меня даже появились кое-какие подозрения. Заметив, что в моей конторе побывали, я опросил соседей по коридору -- не замечали ли они чего-то подозрительного, пока меня не было. Вы знаете, что мое бюро расположено в небольшом тупиковом коридорчике, там еще две комнаты -- в одной торговое агентство, а в другой какая-то фирмочка наподобие "Рогов и копыт". Так вот, торгового агента срочно вызвали на другой конец города якобы заключать важную сделку, а оказалось -- по каким-то чисто формальным вопросам, совершенно не требующим спешки. Нечто похожее произошло и с обоими совладельцами фирмочки, так что некоторое время коридор был совершенно пуст, и никто не мешал им осматривать мою контору. -- Им? -- доктор невольно понизил голос. -- Вы догадываетесь, кому? -- Подобные методы применяли советские спецслужбы, когда нужно было провести какую-то акцию без лишних свидетелей, -- объяснил Дубов. -- Ну, мы и вляпались, -- протянул Серапионыч. -- Кому же мы с вами так насолили, что нами занялись спецслужбы? -- Похоже, что мы действительно попали под колпак спецслужб, но не совсем в том смысле, как вы думаете, -- задумчиво сказал Василий. -- Став независимой, Кислоярская Республика отказалась от услуг спецов советской госбезопасности и, наверное, правильно сделала. Однако создать собственную эффективную систему безопасности наши новые власти так и не смогли, а вот бывшие особисты, оказавшись не у дел, без дела не остались. Навыки, методы, связи, агентура -- это ведь все сохранилось. -- Вы полагаете, что они переориентировались на иностранные спецслужбы? -- удивился доктор. -- Ну, это уж вы малость хватили -- покачал головой Василий. -- Все гораздо проще -- они переориентировались на теневые структуры. А если выражаться не столь витиевато, -- занялись самой банальной уголовщиной. Так сказать, "чекисты в законе". И это очень опасно, тем более что уголовщину они сочетают с политической деятельностью, направленной на дестабилизацию общества. -- И у вас есть доказательства? -- Увы. Будь у меня доказательства, то я уж, поверьте мне, не сидел бы сложа руки. Они профессионалы и улик не оставляют. Но едва я начал свою деятельность на ниве частного сыска, то сразу ощутил их присутствие и железное противодействие при малейшей попытке копнуть чуть глубже обычной мелкой преступности и "бытовухи". -- Кто бы мог подумать! -- воскликнул доктор и в волнении плеснул в чашку чуть не половину содержимого своей скляночки. -- Да, да, -- уверенно продолжал Дубов, -- они сплели целую сеть, покрывающую весь Кислоярск, а может, и не только. И в ее центре сидит некто Феликс Эдуардович Железякин -- в не столь давнем прошлом глава местного отделения КГБ, а в настоящее время совладелец ряда предприятий общепита. Но общепит, конечно, только для отвода глаз. -- И неужто наши правоохранительные органы не могут взять его за задницу? -- изумился Серапионыч. -- Ах, доктор, как вы наивны, -- невесело усмехнулся Василий. -- Его люди сидят и в правоохранительных органах, и, подозреваю, даже в органах власти вплоть до президентской администрации, так что любая попытка борьбы с ними изначально обречена на провал. Да, Владлен Серапионыч, не в добрый час наступили вы на эту злополучную дискету... Тут раздался звонок в дверь. -- Странно, кто бы это мог быть? -- пробормотал Дубов и, нехотя встав из-за стола, отправился к двери. Серапионыч между тем подлил себе чаю, не забыв, разумеется, о скляночке. На пороге стоял невзрачный господин в черном пальто, шляпе и длинном клетчатом шарфе. -- Ну, заходите, раз пришли, -- предложил Василий. -- Вы по какому делу? -- По личному, -- коротко ответил незнакомец, проходя следом за хозяином на кухню. -- А, господин доктор, и вы здесь? Прекрасно... -- Что вам угодно? -- несколько удивленно спросил Василий. -- Похоже, вы знаете и меня, и Владлена Серапионыча. Хотелось бы узнать ваше имя. -- Феликс Железякин, -- горделиво представился гость. -- Может, слыхали о таком? -- Если не ошибаюсь, это что-то связанное с бывшими органами? -- как бы не очень уверенно предположил Дубов. -- Не ошибаетесь, -- ухмыльнулся пришелец. И, без приглашения развалившись на табуретке, заявил: -- Вы встали на моем пути, а это еще ни для кого добром не кончалось! -- Что значит встали на пути! -- возмутился Василий. -- Я выполняю свой профессиональный и гражданский долг, а если вас что-то не устраивает, то это уж, извините, ваши заботы. -- Я вас предупредил, -- высокомерно процедил Феликс, -- а дальше пеняйте на себя. -- Послушайте, что вы себе позволяете! -- не выдержал доктор. -- Врываетесь в чужой дом... -- Погодите, Владлен Серапионыч, -- остановил его Дубов. -- Я, разумеется, благодарен вам, Феликс Эдуардович, за ваши предупреждения, но и со своей стороны должен вас предупредить, что на вашем, как вы выражаетесь, пути стою не один я и даже не мы вдвоем с доктором, а вся наша демократическая общественность... -- Только не надо разводить демагогию, -- злобно ухмыльнулся Феликс. -- Мы с вами не на комсомольском собрании. -- Ладно, давайте по делу, -- согласился Дубов. -- Вы были столь любезны, что лично пришли меня предостеречь. Я буду с вами столь же откровенен. Мне многое известно о ваших художествах. Не буду напоминать о шантаже, вымогательстве, торговле наркотиками -- но вы ведете и откровенно антигосударственную деятельность. Думаете, я не знаю, кто стоял за недавней серией взрывов в религиозных и общественных организациях? Я уж не говорю о почасовой оплате пикетчиков в защиту вашего дружка путчиста Разбойникова и о финансовой поддержке местных неонацистов всех мастей! -- Не докажете! -- скривился Железякин. -- Докажем, докажем! -- уверенно пообещал Дубов. -- И многое в этом направлении уже сделано. А полученные данные я, разумеется, не держу при себе, а тут же сообщаю правоохранительным органам. Так что, господин Железякин, советую вам поскорее сворачивать вашу преступную деятельность, иначе... -- Ладно, хватит, -- грубо прервал Феликс. -- Мне уже многие угрожали, и где все они теперь? И то же самое ждет вас, если не уйдете с моей дороги!.. -- Железякин поднялся с табуретки и направился к выходу. -- Спокойной ночи, господа, -- проговорил он на прощание, вежливо приподняв шляпу. Проводив незваного гостя, Василий вернулся в кухню: -- Ну, доктор, что скажете? Вот он, наш кислоярский Мориарти во всей своей красе. Чувствую, доведется еще мне встретиться с ним на узкой тропинке над пропастью... -- Извините, Василий Николаевич, я не понял, что это за дорога, на которой вы встали? -- спросил доктор. -- Он имел в виду вообще или что-то конкретное? -- Судя по тому, что господин Железякин в своих угрозах адресовался к нам обоим, то конкретное, -- уверенно ответил Дубов. -- Очевидно, то самое, связанное с вашей дискетой, трупом в поезде и, возможно, с профессором Петрищевым. -- Сдается мне, что вы знаете больше моего, -- проницательно заметил Серапионыч. -- Во всяком случае, вы с ним говорили так, будто находитесь в полном курсе дела. Василий от души рассмеялся: -- Я знаю ровно столько же, сколько и вы. Просто надеялся, что если разговор пойдет в открытую, то Железякин что-то скажет по существу дела. Нет, ну не то чтобы проговорится, но мы хоть узнали бы, чего он хочет. Но увы -- после его визита мы в таком же тумане, как раньше. Разве что стало ясно, что к этому делу действительно причастна его шайка. -- А то, что вы говорили насчет правоохранительных органов и все такое -- это правда? -- Не совсем. Это я ему сказал с умыслом, чтобы в какой-то мере обезопасить себя и вас на тот случай, если бы он решил с нами расправиться физически. То есть мы уже как бы не являемся единственными обладателями опасной для него информации. Хотя погодите... Если убийство в поезде -- его рук дело, то следующей жертвой может стать профессор Петрищев. Надеюсь, еще не очень поздно -- давайте-ка позвоним инспектору Столбовому, чтобы присмотрели за профессором. Рука детектива потянулась к телефону, но тот зазвонил сам. Василий чуть вздрогнул и поднял трубку. -- Василий, это ты? -- раздался знакомый голос. -- Теперь-то ты можешь меня выслушать, или у тебя снова дела? -- Вообще-то и дела тоже, -- недовольно ответил Дубов. -- Но если вкратце, то давай. -- Если вкратце, то слышал ли ты о покойнике в Прилаптийском поезде? -- Да, что-то где-то мельком, -- стараясь не выдать волнения, небрежно ответил Василий. -- Неопознанный труп с фальшивым паспортом. -- Теперь уже опознанный, -- хмыкнуло в трубке. -- Установлено, что это некто Кунгурцев, профессор каких-то там наук, из Питера. -- Очень странно, -- протянул Василий, украдкой глянув на Серапионыча. -- А я слышал, будто покойник -- мафиози, павший жертвой очередной "разборки" с конкурентами. -- Не слышал насчет разборки, -- ответил осведомитель, -- но за профессором уже давно охотились люди Железякина. Вот, собственно, и все, что мне известно. -- Ну, спасибо тебе, я еще не знаю, займусь ли этим делом, но информация ценная, -- поблагодарил детектив. -- Если чего разузнаешь, тут же сообщай. -- Василий положил трубку. -- Что-то по нашему делу? -- нетерпеливо спросил доктор. -- Да, -- вздохнул сыщик. -- И насколько далеко мы могли бы уже продвинуться вперед, если бы я выслушал его вчера или хотя бы нынче утром... Профессор Кунгурцев, профессор Кунгурцев... Где-то я слышал эту фамилию, и совсем недавно! -- По-моему, не далее как вчера в "Жаворонках", -- припомнил Серапионыч. -- Как раз когда мы грибы чистили. Баронесса что-то о нем говорила. Вернее, о его археологических раскопках. -- Значит, расспросим баронессу, -- подытожил Василий. -- Я еще не знаю, что за всем этим кроется, но чувствую, что нас ждут удивительные сюрпризы и захватывающие приключения! -- Василий Николаич, вы собирались позвонить инспектору Столбовому, -- напомнил доктор. -- Да-да, сейчас позвоню. -- Василий извлек из-под телефона блокнот и раскрыл его на букве "С". x x x Степан Степанович Петрищев надел очки и раскрыл записную книжку на букве "С". Подсел к столику, на котором стоял телефон, снял трубку. Поднес палец к диску, затем отдернул, будто от огня. Встал, прошелся по полутемной комнате, машинально поправил покосившийся скелет какого-то далекого пращура. -- Нет, надо, надо, -- сказал профессор то ли пращуру, то ли самому себе. Он вернулся к телефону и решительно набрал номер. Раздался длинный гудок, а за ним еще несколько. -- Значит, не судьба, -- с облегчением вздохнул профессор и собрался было положить трубку, но тут на другом конце провода что-то щелкнуло. -- Слушаю вас, -- раздался приятный женский голос. -- Добрый вечер, Тамара Михайловна. Извините, если разбудил. -- А, вечер добрый, Степан Степаныч. Рада вас слышать. Что-то случилось? -- Случилось, -- ответил профессор Петрищев, но тут чья-то рука в темной кожаной перчатке легла на телефон. x x x Ресторан "Три яйца всмятку" принадлежал Феликсу Железякину и, подобно своему владельцу, имел по меньшей мере два лица: вечером он преображался в злачное заведение, где спускали неправедно заработанные денежки самые темные личности Кислоярска, но зато днем представлял собой обычную харчевню, где можно было вкусно и недорого пообедать. Вот за обедом-то здесь обычно и собиралась компания добрых знакомых, проводивших трапезу за приятной и интересной беседой. Однако на сей раз Василий Дубов пришел сюда на пол часа раньше обычного -- он собирался до прихода остальных завсегдатаев приватно побеседовать с баронессой Хелен фон Ачкасофф. Ну и, само собой, первым делом детектив поинтересовался, что известно баронессе о профессоре Кунгурцеве. -- А вы что же, Василий Николаич, тоже решили заняться археологией? -- засмеялась баронесса. На что Дубов совершенно спокойно, даже обыденно ответил: -- Нет, я устанавливаю причины его смерти. -- Как? Разве он умер?! -- вскричала госпожа Хелена. -- Кунгурцев скончался несколько дней назад от огнестрельных ран в поезде Кислоярск -- Прилаптийск, -- сообщил детектив. -- И он же, по всей очевидности, выкинул из окна ту дискету, что обнаружил Владлен Серапионыч. -- Как же это возможно, -- потрясенно лепетала баронесса. -- Кто мог поднять руку на ученого... -- Между прочим, при нем обнаружили фальшивые документы, -- напомнил Василий. -- Надеюсь, вы понимаете, уважаемая баронесса, что все это неспроста. Поэтому я хотел бы, чтобы вы сообщили мне, что вам известно о делах и связях профессора Кунгурцева в Кислоярске. Вы говорили, что он вел археологические раскопки на каком-то городище? -- На Гороховом. Это как раз неподалеку от "Жаворонков" -- если не сворачивать, а ехать дальше по шоссе, то слева, вдали от дороги, виден холм. Это и есть Горохово городище. Но там он был со своими студентами лет двадцать назад. Василий что-то записал в блокнот. -- И что они там нашли? -- Насколько мне известно, в основном ценности, имеющие чисто научное значение. В то время я занималась в историческом кружке при Доме пионеров, и наш руководитель пригласил Кунгурцева на очередное занятие. Как сейчас помню, профессор демонстрировал нам всякие черепки и каменные топоры и очень увлекательно о них рассказывал. -- Но не мог ли он обнаружить на этом Гороховом городище нечто, скажем так, более материально ценное? -- Вряд ли, -- уверенно ответила баронесса. -- Тем более что профессор был там не один, и если бы они что-то накопали, то это раньше или позже стало бы известно. Дело в том, что на городище находилась столица одного древнего кисляцкого княжества... Впрочем, вас эти сведения, кажется, не очень волнуют. - Нет-нет, еще как волнуют! -- деланно завозражал Василий. -- Просто сейчас меня куда больше волнует гибель Кунгурцева. Кстати, приезжал ли он в наши края после той экспедиции? -- Да, приезжал и после, -- чуть помедлив, произнесла баронесса. -- Лет восемь тому обратно, но уже один. Тогда он разыскивал старинные захоронения и обращался ко мне как к специалисту по древнейшей истории нашего края. -- А вам известно что-то об этих захоронениях? Баронесса ненадолго задумалась, видимо, прикидывая, что говорить, а что нет. -- Если вкратце, то древние кисляки имели обычай хоронить своих правителей в курганах, где устраивались особые гробницы. Тело усопшего специально обрабатывали, хотя и не совсем на египетский манер, но оно тоже неплохо сохранялось. Забальзамированные останки укладывали в каменный гроб, а сердце, считавшееся по их поверьям средоточием души, хоронили отдельно, в сосуде наподобие кувшина, иногда даже в особом помещении. -- Как всегда, когда баронесса начинала говорить на историко-археологические темы, в ее глазах загорался радостный блеск, и даже люди, далекие от науки, увлеченно слушали. Однако Василий, памятуя, что в любой момент в зале могут появиться сотрапезники, был вынужден прервать едва начавшуюся лекцию: -- Извините, госпожа Хелена, но меня в настоящий момент более интересуют исследования профессора Кунгурцева. -- Ну, я ему подсказала только общее направление, где чисто теоретически можно было отыскать более-менее сохранившиеся и даже не разграбленные гробницы, -- чуть обиженно сказала баронесса, -- так как точных мест ни я, ни кто другой не знает. К счастью, а то бы от них давно бы уже ничего не осталось. Но Кунгурцев обладает... обладал, -- вздохнула госпожа Хелена, -- удивительной интуицией, и ему удалось довольно скоро открыть одно необычайно ценное захоронение. -- Ценное? -- чуть не подпрыгнул на стуле Василий. -- О да! -- с азартом подхватила баронесса, -- Профессор обнаружил гробницу некоего весьма знатного правителя. Там сохранилась и мумия, и останки его слуг и домашних животных, и уникальный барельеф, символизирующий бренность всего земного. -- Вы его видели? -- Что, барельеф? Нет, только фотографию, сделанную самим Кунгурцевым. И вообще, место находки держится в тайне, о нем знают хорошо если два-три человека. -- Отчего так? -- удивился Василий. -- Ну, тут много причин, -- пожала плечами баронесса. -- Если все узнают, где находится курган, то придется ставить постоянную охрану, а средств на нее, разумеется, никто выделять не станет. Насколько я знаю, барельеф остался в гробнице, мумию Кунгурцев увез в Питер для исследований, а предметы домашней утвари, которыми покойного снабдили на тот свет, хранятся в Кислоярском музее. Дубов украдкой глянул на часы -- вот-вот могли появиться их сотрапезники, а ему еще нужно было о многом порасспросить баронессу. -- Но, может быть, вы хотя бы знаете людей, кому известно местонахождение гробницы? -- понизил голос Василий. -- Поймите, это важно прежде всего ради их же безопасности. Очень возможно, что убийство Кунгурцева как-то связано с его археологическими разысканиями. -- Могу назвать только одного, -- немного подумав, совсем тихо ответила баронесса. -- Анахорет, любитель костей... -- Петрищев? -- Да, он один сопровождал Кунгурцева в его экспедиции, а затем забрал кости слуг и животных к себе в филиал. Я предполагаю ваш следующий вопрос, -- невесело улыбнулась госпожа Хелена. -- Были ли найдены в гробнице изделия из золота и драгоценных камней, и если да, то сколько в них килограммов или каратов? -- Вы угадали, -- вздохнул Дубов. -- Только зря иронизируете, дорогая баронесса -- я прекрасно понимаю, что исторические и художественные ценности нельзя мерить на караты. Но, похоже, вокруг этого дела крутятся типы, которых любые ценности интересуют лишь постольку, поскольку их можно превратить в зеленые бумажки. Василий глянул на входную дверь -- обычно в это время приходил бизнесмен Ерофеев, а при нем вести столь важную беседу было бы, конечно, невозможно. К счастью, в дверях никто не появлялся, но зато поблизости от столика крутилась официантка -- вне всякого сомнения, осведомительница Железякина. Ну и, конечно же, ей не давало покоя, что клиенты уже пол часа сидят за столиком и ничего не заказывают. -- Пожалуйста, принесите чаю, -- попросил Василий. Официантка с недовольным видом удалилась -- из-за столь ничтожного заказа она лишалась возможности подслушать важный разговор, за который Железякин мог ее неплохо поблагодарить. -- Вот с ценностями самое странное, -- сказала Хелен фон Ачкасофф. -- В описи найденных в гробнице предметов значится лишь золотой гребень с оригинальным орнаментом, оставленный в волосах мумии правителя. И все. -- И вы полагаете... -- Нет-нет, здесь могут быть самые разные объяснения. Золотые изделия обычно клали вне гроба, и если в усыпальнице уже до профессора побывали воры, то они забрали все драгоценности, но в гроб не полезли, потому гребень и сохранился. Весьма вероятно, что никаких драгоценностей не было изначально -- точную дату захоронения установить не удалось, а у кисляцких правителей в течение нескольких веков был обычай не класть в гробницу драгоценности. Это, как я понимаю, было вызвано экономическим упадком. Потом традицию возобновили, но, возможно, именно в той гробнице никакого золота не было изначально. -- То есть, госпожа Хелена, я так понимаю, что Кунгурцев ничего драгоценного в гробнице не нашел, но вопрос как бы остался открытым, -- подытожил Василий. -- И есть некие заинтересованные лица, которые полагают или даже уверены, что профессор что-то скрывает. Ведь не зря же он приехал в Кислоярск инкогнито? -- Ну ладно, -- решилась баронесса, -- но только пускай это останется между нами. Я, извините, совсем не жажду героически последовать за профессором Кунгурцевым. Дело в том, что он и раньше бывал тут, как вы выражаетесь, инкогнито. Кажется, года два или три назад. Как-то я иду по улице, а навстречу -- профессор, только при огромной бороде и с рыжей копной на голове. А на самом деле бороды он никогда не носил, а волосы у него были седые. Я уж хотела поздороваться, но он отвернулся и быстро прошмыгнул мимо. Я подумала, что, наверное, обозналась, но вечером профессор мне позвонил, извинился и попросил никому не говорить о своем приезде. -- Почему? -- Я его тоже спросила -- почему. А он ответил, что приехал отдохнуть от шумной питерской жизни и не хочет стать добычей репортеров. Хотя что нашим ибикусовым до ученого профессора? Тут Василий увидел, что в зал входит Георгий Иванович Ерофеев -- туристический бизнесмен, пытающийся изображать из себя "нового кислоярского", хотя и не слишком успешно. -- Благодарю вас, баронесса, -- торопливо проговорил Дубов. -- Ваши сведения для меня просто бесценны. Если что, я к вам снова обращусь. Но тут детектив с некоторым удивлением заметил, как вслед за Ерофеевым вошла еще одна посетительница -- светловолосая дама в легкомысленном цветастом платье, более подходящим для лета, чем для осени. Однако Василия удивила, конечно же, не столько одежда дамы, сколько она сама. То была Анна Сергеевна Глухарева, в прошлом известная общественная деятельница прогрессивного направления, а в настоящем -- пресс-секретарь Президента Кислоярской Республики. До недавнего времени Анна Сергеевна нередко посещала "Три яйца всмятку", но с тех пор как заняла ответственный пост, здесь ни разу не появлялась. -- А вот и мы, -- с некоторой развязностью проговорил Ерофеев, подойдя с Анной Сергеевной к столику, где беседовали детектив Дубов и баронесса фон Ачкасофф. И, вспомнив свое "новое" амплуа, бизнесмен добавил, поправляя пейджер, торчащий из кармана ядовито-красного пиджака: -- Чисто конкретно, блин, в натуре. -- Рад вас видеть, Анна Сергеевна! -- радостно вскочил Василий. -- А вы уж, наверно, решили, что я совсем зазналась? -- Анна Сергеевна непринужденно присела за столик рядом с детективом. -- Знаете, пока входила в курс дела, ни минуты свободной не было. Поверите ли, даже пообедать некогда! Тем временем подошли и новые сотрапезники -- доктор Владлен Серапионыч и инспектор милиции Егор Трофимович Столбовой, немолодой уже человек в безупречном костюме и при галстуке. Незнакомые могли принять его за кого угодно, вплоть до импресарио какой-нибудь зарубежной оперной дивы, но только не за работника милиции. С Дубовым его связывали довольно своеобразные отношения -- с одной стороны, Егор Трофимович должен был смотреть на Василия Николаевича как на конкурента, но, с другой стороны, обоих связывала общая борьба за справедливость и правопорядок, каковая заставляла их преодолеть сословные предубеждения и зачастую действовать сообща. Более давнее знакомство было у Столбового с Серапионычем -- тот, не состоя в штате милиции, почитался крупнейшим в городе специалистом-судмедэкспертом и никогда не отказывал в помощи или консультации. Поскольку большинство сотрапезников встречались за обедом чуть не ежедневно, то все взоры обратились к госпоже Глухаревой -- от нее ждали рассказов о ее новой службе и о том, как выглядит их Президент "не на параде". И Анна Сергеевна с лихвой оправдала ожидания -- она попотчевала своих приятелей столь увлекательными рассказами и о своем шефе, и о сотрудниках Президентского аппарата, что все, кто был за столом, включая Василия, даже о еде забывали. -- И вот вызывает меня как-то Кирилл Аркадьевич, -- со смаком вещала Глухарева, -- и говорит: "Анна Сергеевна, у вас вся спина белая!". Я решила, что он шутит, а тут был еще и Виктор Владимирыч, так он заглянул мне за спину и подтвердил -- да, вся белая. Я подбежала к зеркалу, а они оба ржут: "Первое апреля!". А тогда вовсе даже не первое было, и даже не апреля... Да что я все о себе да о себе. Василий Николаич, расскажите лучше, как у вас дела? Василий наклонил тарелку и вычерпал остатки украинского борща: -- Да помаленьку, Анна Сергеевна. Борюсь со злом по мере своих скромных способностей. Кстати, не могли бы вы по старому знакомству через свои каналы навести кое-какие справки о Феликсе Железякине? Дубов заметил, как у Серапионыча глаза расширились чуть не до размеров его пенсне, а Столбовой осуждающе покачал головой. -- Ну, я вам, конечно, постараюсь посодействовать, -- как ни в чем не бывало ответила Глухарева, -- но только зачем вам это? Ведь Железякин, насколько я понимаю, теперь занимается тем, что нас кормит. В смысле обедами. -- И к тому же довольно вкусно, -- вставила баронесса. -- И дешево, -- добавил Ерофеев. -- Как это он в трубу не вылетает, в натуре не пойму. -- А я догадываюсь, -- продолжал Дубов, не обращая внимания даже на официантку, которая принесла второе и собиралась было унести тарелки из-под первого, но остановилась и жадно ловила каждое слово. -- Василий Николаевич, может быть, вы оставите ваши догадки при себе? -- поспешно предложил инспектор Столбовой. -- Ну зачем же! -- Василий пододвинул к себе тарелку с рыбным шницелем. -- Ни для кого не секрет, что господин Железякин давно промышляет разного рода шахер-махерами, и отнюдь не только в сфере общепита. Пора уж вывести его на чистую воду! Официантка достала блокнотик для заказов и что-то туда записала, хотя никаких заказов в этот момент никто не делал. -- Ну, мне пора, -- вдруг засобиралась Анна Сергеевна. -- И так уж засиделась, а мне еще составлять обзор прессы для шефа... -- Госпожа Глухарева открыла сумочку и вытащила кошелек. -- Приятного аппетита, господа. Василий Николаевич, я постараюсь выполнить вашу просьбу. После обеда Василий вместе с Серапионычем и Столбовым ненадолго задержались в фойе. -- Василий Николаич, вы с ума сошли! -- набросился на Дубова инспектор. -- Нашли где говорить о важных делах, да еще о Железякине! -- Да, в вашем случае я констатировал бы опасный рецидив словесного поноса, не после обеда будь сказано, -- витиевато добавил доктор. -- А что я такого сказал? -- широко улыбнулся Василий. -- Только подтвердил лишний раз во всеуслышание, что не отступлюсь от борьбы. Теперь следует ждать ответного хода, или, если хотите, удара со стороны Железякина. Но на этот раз мы встретим его во всеоружии. Скажите, Егор Трофимович, вы установили присмотр за Петрищевым? -- Увы, слишком поздно, -- нехотя ответил Столбовой. -- То есть? -- побледнел Дубов. -- Когда наши люди пришли в филиал на Хлебной, Петрищева там не оказалось. По словам очевидцев, он рано утром покинул флигель в сопровождении некоего неустановленного гражданина. -- Какого еще гражданина? -- вскрикнул доктор. -- Единственная примета -- клетчатый шарф, -- вздохнул инспектор -- Мы, конечно, предпримем все, что в наших силах, но никакой уверенности нет. -- Егор Трофимович глянул на часы. -- О, мне уже пора! -- И инспектор, торопливо простившись, поспешил к выходу. -- Железякин! -- вполголоса воскликнул Серапионыч. -- Он опять нас опередил! -- Не торопитесь с выводами, доктор, -- задумчиво произнес Василий. -- Как-то я сомневаюсь, что, отправляясь на дело, он стал бы надевать свой "фирменный" шарф. Может, Феликс и не особо умный человек, но не до такой же степени. -- То есть вы полагаете, что кто-то другой просто "косил" под Железякина? -- Похоже, что во всем этом деле замешаны еще какие-то силы. Узнать бы, кто они, да столкнуть их с Феликсом Эдуардычем... -- Что вы намерены предпринять? -- Для начала наведаюсь в музей. Вдруг там что-нибудь да пронюхаю. Если хотите, Владлен Серапионыч, подвезу вас до морга. -- О, это было бы недурственно, -- поправил Серапионыч галстук, и они неспеша вышли на улицу, где стоял дубовский "Москвич". x x x Феликс Железякин принимал очередной отчет своих нерадивых агентов: -- Ну, чего нового? -- В каком смысле, босс? -- осторожно переспросил агент в плаще и шляпе. -- Не прикидывайтесь дураками! -- повысил голос босс. -- Я говорю о наблюдении за филиалом и за его директором. Агенты недоуменно переглянулись. -- Так ведь его больше нет, -- робко протянул второй агент, в плаще и кепке. -- Кого нет? -- нахмурился Железякин. -- Филиала? -- Объекта. В смысле Петрищева, -- терпеливо пояснила "кепка". -- Вы же сами его ночью, гм, увели... -- Куда увел? -- изумился босс. -- Вы что, не в своем уме или пьяны? -- Самую чуточку, -- расплылась "шляпа" в блаженной ухмылочке, -- да и то пивка. Мы ж на службе... -- Ладно, рассказывайте все по порядку, -- пересилив раздражение, приказал Феликс. -- В общем, пришли мы сегодня, как обычно, к восьми утра, -- начала торопливо докладывать "кепка", -- поставили бутылочку, ну, как вы советовали, из-под "портвешка", а внутри мартини, потом разложили газетку... -- А тут к нам подбежала дворничиха, -- поспешно перебила "шляпа". -- Ну, думаем, опять станет гнать, елки-моталки, будто мы кому мешаем. А она говорит: "Вы знаете, что тут ночью было? Какой-то господин в клетчатом шарфе увел нашего профессора в неизвестном направлении. Я так за него беспокоюсь". -- Ну, мы и решили, что это были вы, -- завершила рассказ "кепка", -- и пошли пивка попить. Зачем следить за домом, если там пусто? Рука Железякина потянулась за чернильницей-мавзолеем. Агенты, зная крутой нрав своего шефа, поспешно залегли на пол, и тяжелый снаряд просвистел у них над головой, едва не пробив крепкую дубовую дверь. -- Вставайте, нечего валяться! -- загремел Феликс. Агенты, кряхтя, поднялись. -- Идиоты, кретины! Вам подкидывают самую примитивную "дезу", а вы клюете, как глупые курицы! -- Так мы же проверяли! -- чуть не в голос зачастили "плащи". -- Дверь оказалась закрыта, мы и стучали, и звонили, и все напрасно -- в доме никого нет. -- Вы должны были тут же, немедленно доложить мне! -- прорычал Железякин. -- Или забыли инструкции? -- Мы не хотели вас беспокоить, шеф, -- залопотал агент в шляпе. -- Раз вы сами его забрали... -- Опять двадцать пять! -- гневно выкрикнул шеф. -- Ежели к примеру ты, кретин, наденешь на свою придурочную шею хоть сто клетчатых шарфов, то Железякиным от этого не станешь, а останешься идиотом, которому ни черта нельзя поручить! Все, не желаю вас больше видеть, вы у меня больше не служите! Железякин поправил шарф и деловито глянул на часы. Агенты знали -- это означало, что буря эмоций прошла и возобновляется рутинная будничная работа. -- Даю вам новое задание, -- как ни в чем не бывало заговорил Феликс Эдуардович, -- но учтите -- это ваш последний шанс реабилитироваться. Если и его завалите, то я вас отправлю в сортир дерьмо выгребать. Больше вы ни на что не способны. Сию же минуту ступайте и установите самую плотную слежку за Василием Дубовым. Все его действия, передвижения, контакты. Имена, явки, пароли. Если что, сообщайте мне лично. И никаких пивнушек. Вопросы есть? -- Никак нет, шеф! -- бодро отрапортовали агенты и в мгновение ока исчезли из кабинета. Шеф горестно вздохнул, встал из-за стола и пошел подбирать с пола "мавзолейную" чернильницу. По счастью, на сей раз она упала удачно -- откидывающаяся верхняя часть с правительственной трибуной не раскрылась, и потому чернила совсем не пролились. x x x Государственный музей Кислоярской Республики мало изменился с тех пор, как перестал быть учреждением райцентровского масштаба и превратился в главный очаг культуры маленького, но независимого государства. Находясь в обшарпанном здании бывшей гимназии, он объединял в себе и историко-краеведческий музей, и картинную галерею, и дом знаний, и еще многое другое. Войдя в пустынное фойе, Василий Николаевич застыл в нерешительности, но ему на помощь пришла старушка, мирно вязавшая чулок за окошечком полупустого гардероба: -- Поторопитесь, молодой человек, через час мы закрываемся. -- Да нет, -- смутился Дубов, -- я по другому вопросу. Мне нужно уточнить кое-что насчет... э-э-э, насчет археологических исследований. -- А, ну так вам лучше всего поговорить с тетей! -- радостно воскликнула пожилая билетерша, дремавшая в дверях зала номер один -- "Древнейшие поселения на территории Кислоярской Республики". И, спохватившись, она поправилась: -- То есть с нашей директрисой. -- С Тамарой Михайловной, -- добавила гардеробщица. -- Я вас проведу. Маша, а ты пока присмотри за вешалками. "Какой же древней старушкой должна быть эта самая Тамара Михайловна, если даже столь почтенные дамы зовут ее тетей?" -- размышлял Василий, следуя за гардеробщицей по длинной анфиладе не очень обширных залов, которые когда-то были классами гимназии, а двери из одного в другой проделали, очевидно, когда ее преобразовывали в музей. -- Скажите, а что, Маша -- это племянница Тамары Михайловны? -- на всякий случай спросил детектив у своей провожатой. Та весело рассмеялась: -- Да нет, просто мы ее тетей зовем. Уж не знаю, отчего так пошло -- тетя и тетя... А она совсем еще и не старая. "Тетя... Погодите, ведь на дискете тоже упоминалась какая-то тетя, -- припомнил Василий. -- Неужели я на верном пути?.." Тамара Михайловна, моложавая дама интеллигентной внешности, скучала за огромным столом, заваленном какими-то бумагами и альбомами, и явно была рада появлению незнакомого молодого человека. -- Свешникова, -- поднявшись из-за стола, представилась директриса. -- Дубов, -- галантно поклонился гость. -- А, так вы, стало быть, тот самый художник-авангардист, который... -- Нет-нет, я всего лишь частный сыщик. Легкий испуг промелькнул в глазах Свешниковой: -- Вот оно как! И чем обязана? Василий решил брать быка за рога: -- Видите ли, уважаемая Тамара Михайловна, после трагической смерти известного вам профессора Кунгурцева... -- Он умер? -- воскликнула директриса. -- Какой ужас... -- А разве вы не слышали? Убит в поезде, следовавшем из Кислоярска в Прилаптийск. -- Бог мой, этого не может быть, -- прошептала Тамара Михайловна. -- Кто мог такое сделать?.. -- Вот это нам и предстоит выяснить, -- ответил Дубов. -- Но убийцы Кунгурцева принялись за его кислоярское окружение. Минувшей ночью бесследно исчез профессор Петрищев, и не исключено, что теперь на очереди -- вы! -- Да, все это очень странно, -- задумчиво промолвила Свешникова. -- Простите, не знаю вашего имени-отчества... -- Василий Николаевич. -- Ну так вот, Василий Николаевич, нынче ночью ко мне домой неожиданно позвонил профессор Петрищев, но разговор прервался, едва начавшись. Я думала, что он перезвонит, потом сама пыталась к нему дозвониться, но безуспешно. -- Возможно, за профессором пришли как раз в то время, когда он звонил к вам, -- кивнул Василий. -- А теперь я выскажусь более прямо. Говоря об окружении Кунгурцева, я имел в виду прежде всего тех, кто был в курсе его раскопок в некоей гробнице восемь лет назад. -- А почему вы считаете, что я имею отношение к этим раскопкам? -- осторожно переспросила Свешникова. -- Потому что Кунгурцев перед смертью успел оставить записку, в которой предупреждает Петрищева об опасности и просит его связаться с вами, -- терпеливо объяснил детектив. -- Там так и написано? -- удивилась директриса. Василий усиленно засоображал: "Если я скажу, что в записке значилось "сходи к тете", то госпожа Свешникова от нее открестится так же, как Петрищев от "анахорета и любителя костей". Врать Дубов не любил, поэтому ответил уклончиво: -- Я не помню, как там было написано дословно, однако профессор Петрищев действительно пытался с вами связаться, а затем бесследно исчез. Не хочу вас пугать, уважаемая Тамара Михайловна, но у меня нет никакой уверенности, что и вы уже находитесь у кого-то "под прицелом". Так что установить истину -- в наших общих интересах. -- Ну ладно, -- решилась Свешникова. -- Чем я могу вам помочь? -- Расскажите, что вам известно. -- Вообще-то ничего... -- Но зачем-то звонил вам профессор Петрищев? Да еще посреди ночи. -- Видите ли, Василий Николаич, у меня хранятся кое-какие материалы по экспедиции профессора Кунгурцева. Возможно, Степан Степаныч хотел, чтобы я их перепрятала понадежнее? -- Не исключено, -- согласился Дубов. -- Но мы имеем дело с мощной преступной организацией, для которой нет ничего невозможного. И уж если они поставили перед собой некую цель, то для ее достижения отыскать какие-то перепрятанные бумаги -- самое плевое дело. -- Что же делать? -- побледнела Свешникова. -- Тамара Михайловна, покажите мне эти материалы, -- попросил Дубов. -- Если вы мне не доверяете, то позвоните в милицию инспектору Столбовому или его коллеге Лиственицыну, они вам подтвердят мои полномочия. Я веду это дело в контакте с официальными органами. -- Да нет, я вам верю, -- чуть смутилась госпожа Свешникова. -- Прошу вас. Вслед за директрисой Василий прошел во вторую, смежную с кабинетом комнату, обставленную более по-домашнему, если не считать допотопного сейфа в углу. Апартаменты Тамары Михайловны оказались до странности похожими на его собственную сыщицкую контору, где тоже имелось помещение побольше, для приема посетителей, и поменьше -- "для себя". Директриса извлекла из сейфа папку-скоросшиватель и протянула Василию: -- Вот тут материалы по гробнице. Извините, на вынос дать их я вам не имею права, но можете ознакомиться тут же, на месте. -- Благодарю вас. -- Василий расположился за столом и нетерпеливо раскрыл папку. -- Не буду вам мешать, -- сказала Свешникова. -- Если что, я у себя в кабинете. Оставшись один, Василий приступил к изучению содержимого папки. При этом он с удовлетворением отметил, что все материалы были строго упорядочены, а страницы пронумерованы. Несколько удивило то, что сразу за титульным листом "Гробница неизвестного кисляцкого правителя, открытая проф. В.П. Кунгурцевым в 19** году", шла сразу пятая страница. -- Ну, пятая так пятая, -- вздохнул Дубов и приступил к изучению материалов. При этом кое-что он аккуратно переписывал к себе в блокнот. Первые несколько листов содержали внутреннее описание гробницы и некоторые гипотезы относительно того, к какому веку до нашей эры и к какой династии мог принадлежать покойный правитель. "Помещение длиной в шесть и шириной в четыре с половиной метра, -- читал Василий машинописный текст, кое-где правленый четким почерком профессора Кунгурцева, -- высота около трех метров, потолок куполообразный. Вдоль одной из стен -- барельеф "Шествие каменных зверей" (описание см. далее). Посреди помещения стоит каменный гроб с мумией, кругом скелеты людей и домашних животных, общим числом 8, и предметы домашней утвари общим числом..." Детектив перевернул еще несколько страниц и наткнулся на список, заинтересовавший его гораздо более: подробный реестр найденного в гробнице с указанием дальнейшей судьбы каждого предмета. Из этого списка, оформленного в виде таблицы, Дубов узнал, что собственно мумия увезена Кунгурцевым в Ленинград для научных исследований, предметы утвари частично разделили участь мумии, а частично переданы в Кислоярский музей, кости поступили в известный филиал под начало профессора Петрищева, и лишь клеточка напротив записи "Гребень золотой с орнаментальными узорами" зияла пустотой. В самом низу таблицы значилось, что каменный гроб и художественный барельеф остались внутри кургана ввиду своей неподъемности и нетранспортабельности. На последующих страницах речь шла как раз о гробе и барельефе, а их описание сопровождалось фотографиями -- правда, весьма темными и неразборчивыми, учитывая, что они делались в темном помещении и, по всей видимости, не самой совершенной аппаратурой. "Впереди шествует лев, символизирующий у древних кислоярцев могущество их правителя, -- читал Василий, -- за ним -- медведь, воплощающий в себе силу и мудрость. Далее следует лиса как символ хитрости и благородства..." Читая описание барельефа, Дубов поминутно справлялся с фотографией. Однако его внимание привлекло какое-то размытое пятно как раз над коровой, символом процветания и изобилия. В описании о нем не было сказано ни слова. -- Оптический дефект, -- пробормотал детектив. -- Или... или это какая-то птица? Но почему тогда о ней ничего не сказано? Нет, видимо, все-таки дефект. Сделав последние пометки себе в блокнот, Василий откинулся в вольтеровском кресле. Он прокручивал в мозгу описание гробницы со всем ее содержимым и чувствовал, что чего-то не хватает, но чего именно -- никак не мог сообразить. Дубов решительно поднялся и, прихватив папку, направился в "основной" кабинет госпожи Свешниковой. -- Ну как, Василий Николаевич, нашли вы то, что искали? -- спросила Тамара Михайловна. -- Пожалуй, да. Но лишь отчасти. -- Детектив заглянул в блокнот. -- У меня к вам, Тамара Михайловна, будет еще парочку вопросов. -- Постараюсь ответить. -- Первый -- какова судьба золотого гребня? В описании об этом ничего не сказано. -- Ну, тут долгая история, -- нехотя отозвалась директриса. -- Вам непременно нужно знать? -- Стопроцентно не уверен. Но не исключаю, что и это может пролить свет на все дело в целом. -- Профессор Кунгурцев думал передать гребень в Эрмитаж, однако все оказалось не так просто. Как раз в то время началась кампания за региональную самостоятельность Кислоярского района, о создании независимой республики речь еще не шла, и в газетах много писали о культурных ценностях кисляцкого народа и о том, что недопустимо их разбазаривать. В общем, в свете всего этого профессор решил временно оставить гребень для нашей экспозиции "Древние курганы Кислоярщины", а уже потом решать вопрос о его дальнейшей участи. -- Да, я припоминаю, -- кивнул Дубов. -- Кажется, с этой выставки и началось то, что теперь гордо зовется Кислоярским Народным Пробуждением. Ну и что же с гребнем? Свешникова немного замялась: -- Видите ли, Василий Николаич, включить ее в экспозицию мы не решились, и гребень так и остался в запасниках. Все-таки вещь золотая, а обеспечить полную сохранность мы не могли. Так гребень и пролежал несколько лет в запаснике, а точнее -- у меня в сейфе, пока не явилось некое должностное лицо Кислоярской Республики, предъявившее бумагу с печатью и подписью еще более высокопоставленного лица с предписанием сдать гребень в государственную казну. Как вы понимаете, тут уж спорить не приходилось. -- М-да, -- вздохнул Василий. -- И что же Кунгурцев? -- Он был очень внимательным человеком, -- с уважением произнесла Тамара Михайловна, -- и каждый год звонил поздравить в день музейного работника. И вот когда я ему сказала, что случилось с гребнем, не называя, естественно, фамилий, то знаете что он ответил? "Что ж, я так и думал". -- И что бы это значило? -- удивился Дубов. -- Ума не приложу, -- развела руками госпожа Свешникова. -- Ну хорошо. А второй вопрос у меня будет такой. В материалах дано подробнейшее описание гробницы и всего, что в ней было, но ни слова о том, где же она, собственно, находится. Нумерация страниц в папке начинается с цифры пять. Простая логика подсказывает, что указание места -- на отсутствующих первых страницах. Не так ли, Тамара Михайловна? Вместо ответа госпожа Свешникова открыла книжный шкаф, вытащила пару художественных альбомов и, отодвинув заднюю стенку, извлекла оттуда несколько листков, где машинописный текст перемежался рисованными топографическими картами. -- Эх, Тамара Михайловна, Тамара Михайловна, -- укоризненно покачал головой Дубов, -- как же вы наивны. Если бы они пронюхали, что эти планы хранятся у вас, то... Ну, впрочем, судьба обоих профессоров -- лучшая иллюстрация того, что могло ожидать вас. -- Что же делать? -- испугалась директриса. -- Знаете что, Василий Николаевич, забирайте их себе. Я -- самый обычный культпросветработнинк, и все эти тайны мадридского двора мне ни к чему! Тем временем Василий внимательно разглядывал планы и пояснения к ним. -- Как я понимаю, курган с гробницей находится где-то в районе Восточного шоссе, -- не очень уверенно заметил детектив. -- Около сорок пятого километра, а потом налево... -- Чертовы горы, -- пояснила Свешникова. -- Это такая местность, где множество холмов и пригорков самой разной высоты и крутизны. Официально там расположен Кислоярский национальный парк, но это одно название -- там даже сколь-нибудь приличного присмотра нет. А ведь Чертовы горы -- уникальнейший природный комплекс. Я уж не говорю о подземных озерах и источниках, считающихся цельбоносными, и о том, что в долинах гнездятся редкие виды птиц... Ну, впрочем, вас это, наверное, не очень интересует. -- Виды птиц? -- задумчиво переспросил Василий. -- Ах да, конечно же, птиц! Но баронесса фон Ачкасофф в разговоре со мной обмолвилась, что это именно она подсказала профессору Кунгурцеву общее направление поисков... -- Ну, это-то как раз и не удивительно, -- подхватила Тамара Михайловна. -- В тех краях древние кисляки хоронили своих вождей. Иногда сверху насыпали курган, а иногда использовали уже имеющийся холм и выкапывали гробницу прямо в нем. Так что теперь никто с уверенностью и не скажет, какая из Чертовых гор естественного происхождения, а какая -- насыпная. -- Ну что же, спасибо вам, Тамара Михайловна, -- Дубов галантно поцеловал ручку госпоже Свешниковой. -- Вы и не представляете, как помогли мне. -- Детектив бережно сложил листки с планом во внутренний карман. -- Вы уже уходите? -- опечалилась директриса. -- Давайте я провожу вас. Когда детектив вышел из музея, уже темнело. Однако Василий понимал, что действовать нужно не мешкая, так как люди Железякина шли буквально пятам -- Дубов в этом ничуть не сомневался. Прямо из "Москвича" он по "мобильнику" позвонил в угрозыск инспектору Столбовому. К счастью, тот оказался на службе. -- Егор Трофимович, кажется, я напал на след весьма важной тайны, -- значительно произнес Василий. -- Это связано с тем самым делом, по которому погиб Кунгурцев и исчез Петрищев. -- Ну что же, дорогой коллега, поздравляю вас, -- усталым голосом ответил инспектор. -- Спасибо. Но мне нужна ваша помощь. Не могли бы вы составить мне компанию для поездки за город? -- Когда? -- Да прямо сейчас, зачем откладывать. -- И далеко? -- вздохнул Столбовой. -- Да не особенно, -- чуть покривил душой детектив. -- По Восточному шоссе, там, кажется, асфальт неплохой. Ну да мой "Москвичок" в три счета домчит. -- Одну минуточку, -- перебил Егор Трофимович. -- Я вам нужен в качестве инспектора или как частное лицо? -- Пожалуй, скорее как частное, -- чуть подумав, ответил Дубов. -- Но удостоверение на всякий случай прихватить не помешает. А заодно и табельное оружие. -- Все ясно. Где и когда встречаемся? -- Ждите меня у входа в милицию. Я подъеду минут через десять-пятнадцать. Однако прежде чем включить зажигание, детектив набрал телефон городского морга. -- Слушаю вас, -- раздался хорошо знакомый голос. -- Это я, -- представился Василий. -- Владлен Серапионыч, возможно, в ближайшие часы будет поставлена точка в той истории, которую разворошили вы, споткнувшись о дискету. -- Что от меня требуется? -- деловито осведомился доктор. -- Поехать со мной и Егором Трофимовичем за город. -- С удовольствием. -- Особых удовольствий не обещаю, -- честно сказал Дубов. -- На всякий случай прихватите что-нибудь на предмет оказания первой помощи. Через пять минут я к вам подъеду. Василий отключил мобильный телефон и завел машину. "Москвич" резво покатил по слабоосвещенным кислоярским улицам. x x x Феликс Железякин и дама в черном молча глядели друг на друга через обширный стол, как бы взаимозаряжаясь злобой и ненавистью. Поскольку Железякин явно проигрывал в этой бессловесной дуэли, то он очень обрадовался, когда в мертвом молчании зазвонил телефон. -- Ну? -- Это "Камыш", -- сквозь многочисленные помехи донеслось из трубки. -- Ну и?.. -- Объект более часа пробыл в музее, а затем куда-то уехал, -- доложил агент. -- Когда? -- отрывисто спросил Железякин. -- Да уж минут пятнадцать назад. -- Идиоты! -- заорал Феликс. -- Что ж вы сразу, в тот же миг не позвонили? -- Да у нас мобильник отключили, -- стал виновато оправдываться "Камыш", -- три месяца не плочено. Кинулись к будке, а жетона нет. И, как назло, ни одного прохожего, а магазины закрыты. Пока автомат взломали... -- Кретины! -- пуще прежнего разбушевался Железякин. Дама лишь презрительно скривила ротик. -- Ладно, давайте скорее сюда, разберемся. Швырнув трубку, он в раздражении забегал по кабинету. Дама следила за всеми его передвижениями. -- Что случилось, сударь? -- наконец не выдержала она. -- Опять какая-то хренотня? -- То-то что хренотня! -- сварливо бросил Железякин. -- Не замочил я вовремя этого детективишку, и вот что выходит! -- Он стремглав бросился к телефону и набрал номер. -- Алло, это ГАИ? Позовите главного, кто у вас там. Слушай, засеки, куда поехал синий "Москвич" Дубова и тут же дай мне знать. Номер... А, ты знаешь? Ну, за мной не заржавеет! -- И что же, ты так запросто звонишь самому начальнику ГАИ? -- недоверчиво переспросила дама. -- Что-то не верится. -- А они у меня все вот где! -- продемонстрировал Феликс свой кулачок. -- Пусть только попробуют порыпаться.... -- Доиграешься, -- злобно покачала дама белокурой головкой. -- Лучше за собой следи, дура, -- не остался в долгу Железякин. -- И вообще, не ты ли посадила Дубова нам на хвост? Может быть, ты с ним спишь, а во сне делаешь еще... -- Тут Феликс с мерзкой ухмылочкой блеснул познаниями из Кама-сутры. Дама лишь презрительно фыркнула. -- Ну где они там? -- Феликс опять вскочил, подошел к зеркалу, поправил свой знаменитый клетчатый шарф, затем вытащил из внутреннего кармана золотой гребень с какими-то необычными узорами и принялся причесывать остатки волос. -- Изысканная вещица, -- заметила дама. -- Где стырил? -- Где, где, -- прошипел Железякин. -- Ясно, что не в... Но договорить он не успел, так как дверь приоткрылась и в кабинет с виноватым видом втекли оба агента. -- Мы прибыли, шеф, -- несмело отрапортовал тот, что в кепке. -- Каковы дальнейшие указания? -- Оружие при себе? -- грозно вопросил шеф. -- Так точно, -- подтвердил агент в мятой шляпе и даже похлопал по оттопыренному карману плаща. -- Застрелите ее! -- Железякин резко выбросил палец в сторону дамы. Агент заученным движением выудил из кармана пистолет. -- Шутка! -- расплылся в радостной улыбке шеф. Агент разочарованно отправил оружие на место. Тут зазвонил телефон. Железякин схватил трубку: -- Так, ясно. Значит, на Восточное шоссе. Один? Ах, их там четверо... Ну, понятно. Будь здоров. -- Железякин положил трубку на место. -- Ну, поехали. А ты оставайся тут, -- велел он даме, -- будешь звонки принимать. -- Чтоб ты разбился, юморист, -- пожелала ему дама. -- Не дождетесь, -- бросил Железякин и в сопровождении агентов быстро покинул кабинет. x x x Синий "Москвич" детектива Дубова катился по Восточному шоссе, разрезая светом фар ночную тьму. Сидевший рядом с водителем Серапионыч увлеченно рассказывал о том, как он обнаружил дискету и как они с Василием вели сложное расследование, а инспектор Столбовой и незнакомый человек в наглухо застегнутом пальто и надвинутой на брови шляпе, сидя на заднем сидении, внимательно слушали. Когда доктор закончил красочный рассказ, попутно дополненный такими подробностями, каких в действительности-то и не было, то заговорил Дубов: -- Извините, ради бога, Егор Трофимович, но теперь мне кажется, что я малость поторопился. -- В каком смысле? -- удивился Столбовой. -- Я решил, что если есть план, то остается только поехать и выяснить, в чем дело, но боюсь, что в такой темноте мы даже не отыщем нужного нам кургана. Может быть, лучше вернемся назад и попробуем днем?.. -- Днем дел невпроворот, -- вздохнул инспектор. -- Но я учел возможные трудности и пригласил с собой специалиста. -- Егор Трофимович кивнул в сторону своего соседа. -- Прошу любить и жаловать -- майор... э-э-э... майор Хлебников. Майор Хлебников что-то буркнул и еще глубже надвинул шляпу. -- Майор Хлебников -- действительно большой знаток археологии, -- продолжал Столбовой. -- Именно он успешно расследовал дело об осквернении могил на кладбище некрофилами-археологами и вывел их на чистую воду... Ну ладно, не буду, не буду, -- усмехнулся Егор Трофимович, -- мой коллега очень скромный человек и не любит распространяться о своих славных делах. Просто я хотел сказать, что с его помощью мы найдем наш курган в два счета. -- И что же, Василий Николаевич, вы надеетесь что-то там отыскать? -- осторожно полюбопытствовал Серапионыч. -- Как бы вам сказать? -- задумался детектив. -- Во всяком случае, я не исключаю, что мы там кое-что найдем. Судя по активности Железякина, он имеет некоторые основания полагать, что в гробнице что-то есть. Если и не сами драгоценности, то указания, где их искать. А уж осведомленность Феликса Эдуардовича куда больше, чем наша... -- А мне кажется, что вы чего-то недоговариваете, -- проницательно заметил Столбовой. -- Возможно, -- не стал спорить Дубов. -- Но это, как вы понимаете, не от недоверия к вам, а только оттого, что я и сам пока еще не до конца уверен в своих логических выводах. -- А меня одно гнетет, -- вздохнул доктор, -- что из-за моей нечаянной находки, будь она неладна, пострадал невиновный человек, профессор Петрищев. Жив ли он теперь?.. -- Нет-нет, моя вина гораздо больше, -- перебил Василий. -- Ведь это я своими действиями, можно сказать, подставил его под удар. -- Да, но ведь именно я настоял, чтобы вы занялись этим делом, -- возразил Серапионыч. -- Так что все-таки моя вина больше вашей. -- Господа, упреками делу не поможешь, -- прервал Егор Трофимович взаимное покаяние доктора и сыщика. И, повернувшись к майору Хлебникову, спросил: -- Как вы полагаете, дорогой коллега, может быть, пора заканчивать наш маскарад? Вместо ответа майор снял шляпу, расстегнул пальто, и Дубов с Серапионычем увидали, что это ни кто иной как профессор Степан Степанович Петрищев -- анахорет и исследователь ископаемых костей. От изумления Василий даже чуть не потерял дар управления автомобилем. -- Осторожно, Василий Николаевич, нас еще ждут великие дела, -- сказал заметно повеселевший Серапионыч. -- Погодите-погодите, -- озадаченно заговорил Василий, -- но ведь Степана Степаныча ночью похитил человек в клетчатом шарфе?.. -- В каком, вот в этом? -- Инспектор расстегнул верх молнии на своей модной куртке и извлек конец шарфа -- такого же фасона, как у Железякина, только менее кричащей расцветки. -- Извините, Василий Николаевич, за эту маленькую мистификацию, но когда вы мне позвонили и рассказали о Кунгурцеве, то я понял, что дело и впрямь зашло очень далеко и что профессор Петрищев находится в смертельной опасности. А клетчатый шарф -- это, как вы понимаете, чтобы запутать Железякина. -- Егор Трофимович убедил меня, что в филиале мне оставаться никак нельзя, -- заговорил Петрищев -- Извините, доктор, и вы, Василий Николаевич, что я давеча встретил вас так неприветливо -- просто я сильно перепугался... -- Да пустяки, -- широко улыбнулся Василий. -- Главное, что мои логические построения хотя бы в этом вопросе подтвердились: тем "Клетчатым", что похитил вас, оказался не Железякин, а его конкурент. То есть, я хотел сказать, противник... Степан Степаныч, здесь рядом с вами люди, которым вы можете всецело доверять. Так что, прошу вас, расскажите, что вам известно по всему этому делу и что в нем такого, что могло привлечь внимание мафии. -- Да я знаю не слишком-то много, -- пожал плечами Петрищев. -- Коллега Кунгурцев в одиночку разыскал гробницу, а потом уже поехал туда вместе со мной, но я даже внутрь не заходил. Он вынес оттуда кое-что из утвари, а для меня -- кости. Все это мы погрузили в музейный микроавтобус и повезли в Кислоярск. -- Кто сидел за рулем? -- спросил Столбовой. -- Кунгурцев, -- уверенно ответил Петрищев. -- Он говорил, что в таких делах чем меньше посторонних, тем лучше. -- В таких делах... -- задумчиво протянул Дубов. -- Вот еще одно подтверждение, хотя опять только косвенное. -- О чем вы? -- удивился Столбовой. -- Сейчас поворачиваем налево, -- сказал Петрищев. -- Проедем пару километров по проселку, а потом пешком. Ну да там недалеко. -- А мы не заплутаемся? -- на всякий случай переспросил Дубов и включил левый поворот. -- Нет, -- уверенно заявил профессор. -- Я прекрасно все помню. "Москвич" медленно переваливался по колдобинам давно заброшенного проселка, и его фары выхватывали из зловещей тьмы нижние разлапистые ветки вековых елей, вплотную подступавших к дороге с обеих сторон. x x x "BMW" последней модели неспеша катился по Восточному шоссе. Вооружившись биноклем ночного видения, Феликс Железякин наблюдал за синим "Москвичом", то маячившим далеко впереди, то исчезавшим за очередным поворотом. За рулем сидел опытнейший водитель-ас, служивший Железякину еще в бытность того местным главой спецслужб. Сейчас перед ним стояла сложнейшая задача: вести машину так, чтобы не упустить "Москвич" из виду и в то же время не дать понять Дубову, что за ним следят. На заднем сидении робко ерзали нерадивые железякинские агенты -- они оба чуяли, что это путешествие добром не кончится и что в случае неминуемого провала весь гнев шефа обрушится на их буйные головушки. После очередного поворота впереди показался прямой участок, но "Москвича" на дороге уже не было. -- В чем дело? -- настороженно пробурчал Железякин. Водитель притормозил машину и извлек из-под сидения потертую карту местности, изданную еще в советское время для нужд военных и чекистов. -- Он мог свернуть только сюда, -- пояснил водитель. -- Видите, вот эта тонкая линия -- лесная дорога. -- Ну и куда она ведет? -- деловито спросил Железякин. -- К Чертовым горам, -- уверенно пояснил водитель. -- Или, по-теперешнему, в Кислоярский нацпарк. -- Ну так что ж мы стоим?! -- азартно выкрикнул шеф. -- Поехали! "BMW" взревел и дернулся с места столь резко, что агенты едва не расквасили носы о переднее сидение. x x x Странная процессия двигалась по еле заметной тропинке. Впереди уверенно шагал профессор Петрищев, освещая путь карманным фонариком. За ним следовал детектив Дубов. В одной руке он тоже держал фонарик, но освещал им не дорогу, а кунгурцевскую карту, пытаясь понять, правильно ли они идут. Следом неторопливо брел доктор Серапионыч с небольшим чемоданчиком, а сзади, почти утопая в ночном мраке, плелся инспектор Столбовой. Обогнув несколько темных холмов, Петрищев остановился возле одного из них: -- Вот здесь. -- A вы уверены? -- засомневался Дубов. На его карте месторасположение кургана с гробницей было отмечено крестиком, однако здесь, на местности, детектив уже совсем не был убежден, что они находятся в искомом месте. -- Ну конечно же уверен, -- резко ответил профессор, -- иначе не ввязался бы в эту авантюру. Так-так... -- Петрищев стал медленно обходить курган, освещая фонариком склоны. -- Вот здесь, -- уверенно указал он на место, ничем не отличающееся от всей поверхности холма, покрытого пожелтевшей травой и кое-где невысоким кустарником. -- Что здесь? -- не понял инспектор. -- Вход в гробницу, -- объяснил профессор. -- Нужно снять слой дерна, а дальше увидите. -- Ну так вперед! -- воскликнул Дубов и принялся прямо руками раскидывать верхний слой. Остальные последовали его примеру, лишь Серапионыч использовал какую-то не то ложечку, не то лопаточку из своего медицинского чемоданчика. Не пройдя вглубь и пары дециметров, пальцы ночных копателей наткнулись на что-то холодное и твердое. -- Ну, значит, это действительно тут, -- удовлетворенно заметил Петрищев. -- Давайте копать вширь, пока не почувствуем, что твердая поверхность уходит вглубь. Еще несколько минут, и изумленным взорам Дубова и его спутников предстала каменная дверь, или, точнее, прямоугольный люк длиной около полутора метров, а шириной -- чуть меньше метра. Ничего похожего на замок или скважину на двери не оказалось, лишь сбоку чернело огромное бронзовое кольцо. Василий изо всех сил потянул его, и люк с неприятным скрипом приоткрылся. Из темного чрева кургана повеяло смрадом и затхлостью. -- Ну, господа, кто первый? -- предложил детектив, когда люк общими усилиями удалось откинуть. Отважным первооткрывателем вызвался стать Серапионыч. Взяв у Петрищева фонарь, он смело шагнул в зияющий проем. Правда, справедливости ради отметим, что дополнительной отваги доктору придала его легендарная скляночка, к которой он незаметно для остальных уже успел приложиться по дороге. Через миг из-за люка донесся приглушенный голос Серапионыча: -- Заходите, друзья мои, тут очень даже мило. Следом за доктором его спутники оказались в гробнице -- затхлом помещении с куполообразным потолком, как и было указано в описаниях профессора Кунгурцева. Водя фонариком, Василий внимательно разглядывал то, что осталось после научной экспедиции -- пустой каменный гроб и барельеф "Шествие каменных зверей". -- A он, оказывается, составлен из отдельных плит, -- не без удивления отметил детектив. -- Ничего удивительного, -- проворчал Петрищев. -- Целиком его сюда не затащить. -- Но плиты довольно большие, -- задумчиво продолжал Дубов. -- Разве это имеет какое-то значение? -- спросил Столбовой. -- Очень возможно, очень возможно... -- Отыскав на барельефе корову, Василий посветил фонариком вверх и увидел изображение птицы с длинными крыльями и хвостом. -- Похожа на ласточку? -- Да, это и есть ласточка, -- подтвердил Петрищев. Столбовой и Серапионыч молча с ним согласились. -- Что ж, теперь все сходится, -- с удовлетворением сказал Василий. -- Ласточка, символ души... -- Василий Николаевич, может быть, хватит говорить загадками? -- не выдержал инспектор Столбовой. -- Я не спорю, барельеф замечательный, отдаю должное художественному мастерству наших предков, но не ради же осмотра старинных достопримечательностей вы сорвали всех нас с места и на ночь глядя повезли сюда? -- Ну что ж, -- согласился Дубов, -- сейчас я вкратце познакомлю вас с ходом своих мыслей, а потом мы с вами на практике выясним, насколько он был верен... Или наоборот, неверен. -- Василий откашлялся, как лектор перед выступлением. -- Когда я разговаривал с баронессой Xелен фон Aчкасофф, то она заверила меня, что древние кисляки хоронили сердце, считавшееся средоточием души, отдельно от тела в особом сосуде. В отчете же профессора Кунгурцева об этом ни слова. Но, с другой стороны, сосуд с сердцем, тем более если он имеет какую-то ценность, могли вынести похитители задолго до Кунгурцева. К тому же баронесса говорила, что сердце может храниться и в отдельном помещении, до которого профессор просто не добрался. Так что отсутствие сосуда с сердцем само по себе ни о чем еще не говорит. То же относится и к предполагаемым драгоценностям, которыми "снабдили" покойника в путь на тот свет. Во-первых, они могли отсутствовать изначально, так как древние кислоярцы отнюдь не всегда хоронили своих правителей вместе с золотыми и прочими дорогостоящими изделиями. Во-вторых, их могли забрать грабители. В-третьих, сам профессор... -- Никогда! -- гневно перебил Петрищев. -- Он был порядочным человеком! За это его и убили... -- Я не имел в виду, что профессор Кунгурцев что-то присвоил. Здесь другое. Весьма показательна судьба золотого гребня, украшенного национальным орнаментом -- единственной драгоценности, которую Кунгурцев, по его словам, нашел в гробнице. Сначала гребень хранился в запасниках Кислоярского музея, а потом пришли оттуда, -- Василий неопределенно, но выразительно указал в потолок, -- и гребень реквизировали. И знаете, что сказал профессор Кунгурцев, когда директриса музея ему об этом сообщила? "Так я и думал!" -- Что он имел в виду? -- удивился Столбовой. -- Элементарно, -- вздохнул Дубов. -- Покойный профессор прекрасно понимал, в какой стране мы живем. И что все сколько-нибудь ценное тут же будет, извините, просто разворовано. -- И вы полагаете?.. -- не договорил Cерапионыч. -- Я полагаю, что Кунгурцев нашел здесь нечто большее, -- уверенно подхватил Дубов, -- но "обнародовал" только золотой гребень как своего рода пробный шар. И очень скоро убедился, что его самые пессимистичные предположения начинают сбываться. -- И где же сокровища? -- невольно понизил голос Серапионыч. -- Очевидно, спрятал в надежном месте, -- ответил детектив, -- причем, скорее всего, в Кислоярске или его окрестностях. Этим я объясняю его неоднократные приезды сюда инкогнито. Он приезжал, чтобы проверить, на месте ли сокровища. Возможно, исследовал их как ученый. Или перепрятывал в другие места. Однако мафия ни на минуту не выпускала Кунгурцева из виду, и, несмотря на все предосторожности, это кончилось для него трагически. -- Значит, дело за малым, -- невесело усмехнулся Столбовой. -- Найти искомое место и взять сокровища. -- Или закопать еще поглубже, -- сердито пробурчал Петрищев. -- Чтобы всяким мошенникам не достались. -- Чисто по-человечески я полностью согласен со Степан Степанычем, -- кивнул Василий, -- но ведь мафия ни перед чем не остановится. Найдут ли они драгоценности или нет -- но искать будут, причем не разбирая средств. A значит, будут и новые жертвы. Но если мы найдем сокровища, то как можно скорее передадим их настоящим ученым, коллегам Кунгурцева, и сделаем это максимально гласно и открыто, чтобы ни один облаченный властью прохиндей даже и подумать не решился бы, чтобы положить на них свою загребущую мохнатую лапу! -- Как вы наивны, Василий Николаевич, -- вздохнул инспектор. -- Неужели жизнь вас так ничему и не научила... Стойте! Слышите, что это?