и, то есть, в общем, не особо поддерживал царя Дормидонта и господина Рыжего, не так ли? - не то спросил, не то констатировал Василий. Пал Палыч пренебрежительно махнул рукой: - Я в ихние дрязги не вникаю. Знаю только, что и у Государя, и у Рыжего есть враги поважнее, чем князь Владимир. Тут на крыльце появились госпожа Хелена, майор Селезень и Надя Чаликова в сопровождении Рыжего. Судя по одеяниям, все четверо отправлялись в город. - Пошел наводить порядок в вооруженных силах! - гаркнул майор и строевым шагом, от которого чуть не обвалилось злосчастное крыльцо, двинул по улице. - А я, как всегда, в архив! - радостно пропела баронесса и поспешно удалилась следом за майором. - А вы, Наденька? -- спросил Дубов. - Пойду посмотрю, чем живет Царь-Город. Может, потом какую статейку накропаю. - Только будьте осторожны, - понизив голос, попросил Дубов. -- После случая с князем Владимиром всего чего можно ждать. - Вася, вы полагаете, что его убийство имеет к нам какое-то отношение? - тревожно глянула на детектива Чаликова. - Во всяком случае, не исключаю, - не стал тот вдаваться в подробности. - Так что будьте особо внимательны и не поддавайтесь ни на какие провокации. - Будет исполнено! - усмехнулась Надя. - Ну, как идет следствие? - поинтересовался Рыжий, когда гости разошлись по своим делам. - Так себе, - ответил Пал Палыч. - Похоже, опять ничего не найдем. - Но искать будем! - оптимистично заявил Дубов. - Ищите, - одобрил Рыжий и, наклонившись к Василию, понизил голос: - Только не допоздна. Возможно, уже завтра утром вам отправляться в путь. -- И Рыжий направился в сторону своего экипажа, который ждал его на улице напротив крыльца. - Подвезите и меня до приказа, - попросил Пал Палыч. - Да ради бога! - беспечно махнул рукой Рыжий, и карета, бренча по бревнам, будто расстроенное фортепьяно, скрылась за поворотом. А Василий заглянул под крыльцо - но не обнаружил там ничего заслуживающего внимания, кроме того, что уже заметил и отметил глава сыскного приказа. - А в конце-то концов, чего я тут голову себе дурю, - пробормотал Дубов. - Лучше прогуляюсь по городу. Василий по опыту знал, что если какое-то расследование зашло в тупик, то не следует зря "перегревать" мозги, а лучше всего отвлечься на что-нибудь совсем другое. И если в "своем" мире Василий Николаевич мог, например, съездить на природу, хоть в "Жаворонки" к писательнице Ольге Ильиничне Заплатиной, то здесь ему ничего другого не оставалось, как переодеться в сообразный эпохе кафтан и отправиться в центр города. Едва Василий завернул на соседнюю улицу, как его глазам предстало величественное шествие, достойное известной басни Крылова: прямо по улице запряженная тройка тащила, вернее, катила невиданного в здешних краях зверя. Разумеется, невиданного для народа, с изумлением наблюдавшего за происходящим. Дубов же тотчас узнал "Джип" майора Селезня, только на переднем сидении вместо майора сидел и не очень умело крутил баранку незнакомый человек с густыми темными кудрями. А из толпы доносились возгласы: - Опять народу забижательство готовят!.. - Глянь-ка, Борька внутри - да это опять выдумки рыжего черта!.. - Все они заодно!.. - Ничего, вот ужо придет князь-Григорий да задаст им трепку!.. - Да уж, похоже, что князя Григория здесь ждут не дождутся не только воеводы с боярами, - вздохнул Василий и свернул в ближайший переулок. И тут он увидел Чаликову - она была чудо как хороша в длинном сером платье и в высокой шапке, слегка отороченной лисьим мехом. "Да, эта женщина - на все времена", с нежностью подумал Василий и не спеша двинулся следом за Чаликовой, грациозно ступавшей кожаными сапожками по переулочной грязи. Но тут из дыры в заборе вынырнул какой-то субъект в лохмотьях, напоминавший кислоярского бомжа, и о чем-то заговорил с Чаликовой. Дубов спрятался за выступ мрачной избы, выдвигавшейся из общего ряда строений почти на проезжую часть, и наблюдал, готовый в любой момент броситься на помощь Наде. Однако та, несколько минут поговорив с "бомжом", спокойно пошла дальше, а ее подозрительный собеседник вновь нырнул в дыру. "Странно, о чем они говорили? - ломал голову Василий. - А впрочем, Надя ведь собиралась пообщаться с разными слоями здешнего общества. Не все же с боярами тусоваться". - И детектив, чтобы не мешать журналистке выполнять свой профессиональный долг, вернулся на большую улицу. Поскольку необычная упряжка уже проехала, то там было спокойно и почти безлюдно. И тут Дубов увидел, как по улице раскованной, чтобы не сказать больше, походочкой фланирует некий господин с аляповатым красным крестом поверх весьма дорогой одежды. Вспомнив рассказ Нади об этом странном боярине, Василий почти машинально пошел следом за ним и очень скоро оказался перед входом в собор - тот самый храм Ампилия Блаженного, который показывал ему Рыжий. Осенившись истовым крестным знамением, господин вошел в церковь. "Ну, сейчас его оттуда выставят с треском", злорадно подумал Василий, но поскольку это пророчество не сбылось и через пять, и через семь минут, то детективу не оставалось ничего другого, как войти следом. В церкви шел обряд отпевания - батюшка с клиром дьячков читали отходную убиенному рабу божию Володимиру, каковой смиренно возлежал в роскошном гробу среди немногочисленных провожающих, в одном из коих Дубов увидел господина с ярким крестом. В покойнике же он узнал князя Владимира. Недолго думая, детектив подошел к скорбящим провожающим и вежливо отвел господина с крестом в сторону. - Я - частный сыщик Дубов, - вполголоса представился он. -- Расследую убийство князя Владимира. - Боярин Андрей, - представился в ответ его собеседник. - Чем могу служить? - Как вы думаете, почему погиб князь Владимир? - с ходу приступил к делу Василий. - Ей-богу, не знаю, - совершенно искренне пожал плечами боярин Андрей. - Но его не должны были убить. - В каком смысле? - Ой, да вы меня не слушайте, я вечно несу всякую околесицу. Особенно сегодня, в такой печальный день... - Боярин Андрей глянул на покойника и умильно прослезился. "А ведь эта фраза у него вырвалась не случайно, - подумал Василий, - надо ее запомнить: Князя Владимира не должны были убить". А вслух он задал следующий вопрос: - Господин боярин Андрей, знаком ли вам некто маг и чародей Каширский? - О, еще как знаком! - ответствовал боярин гораздо громче, чем это полагалось в храме, да еще и на панихиде. - Прекрасный человек. Именно он подарил мне это средство от порчи и сглаза. - Боярин Андрей продемонстрировал свой крест - и только тут Дубов заметил, что он был пластмассовым и явно изготовлен в том мире, откуда Василий прибыл. - Ну и как, помогает? - заинтересовался Дубов. - Еще как! - воскликнул боярин, но, заметив укоризненные взгляды батюшки, дьячков и, как показалось Василию, покойника, сделал постное лицо и скорбно перекрестился. x x x На этот раз обед в доме Рыжего состоялся несколько позже обычного и, будучи по форме обедом, по сущности скорее представлял собою ужин: сам хлебосольный хозяин задержался на государственном поприще, баронессу почти невозможно было вытащить из ее любимого древлехранилища, а майор так увлекся разработкой новой царь-городской оборонной концепции, что совсем забыл про обед. Дубов и Чаликова, вернувшиеся из города раньше других, успели обменяться впечатлениями. - Сегодня ко мне на улице подошел один бедно одетый человек, - доверительно сообщила Надя. - И это случилось в Староконюшенном переулке, неподалеку от многоглавой церкви Ампилия Блаженного, - подхватил Василий. - А откуда вы знаете? - удивилась журналистка. - Пусть это останется моей маленькой профессиональной тайной, - загадочно ответил Дубов. - И о чем вы с ним говорили? - Собственно, говорил в основном он. Речь шла о том, что мы с вами не должны доверять Рыжему и что убийство князя Владимира - это западня для нас. В конце он сказал: "Я вас предупредил, а дальше - как знаете" и нырнул в заборную дырку. - Ну, стоит ли такое особенно брать в голову! - пренебрежительно сказал Василий. -- Это все интриги здешних политиканов, которые грызутся друг с другом, как тараканы в банке, а заодно пытаются втянуть в свои делишки и посторонних. Все как у нас! Лучше, Наденька, расскажите мне, какое впечатление на вас произвели покойный князь Владимир и боярин Андрей. Кстати, вы заметили, что его огромный крест сделан из пластмассы? Если я не путаю, пару лет назад на кислоярском рынке кооператоры продавали такие по доллару штука. - А я думала, что он деревянный. - Между прочим, этот крест боярину Андрею подарил ни кто иной как Каширский. - Ах, вот оно что... - Да, но вернемся к нашим боярам. Так каково ваше мнение о них? Надя на минутку задумалась: - Ну, если в личном отношении -- то, прямо скажем, не самое благоприятное. А князь Владимир -- так и вовсе самое что ни на есть омерзительное, хоть о покойниках и не говорят плохо. - Но, может быть, есть нечто, что объединяет Владимира и Андрея? -- задал Василий наводящий вопрос. - Да... Знаете, Вася, я, конечно, не успела достаточно разобраться в хитросплетениях здешней политической жизни, да это и невозможно, но поняла, что у Государя и его правительства, в котором немалую роль играет наш друг Рыжий, очень сильная, хотя и весьма разношерстная оппозиция. Не знаю, как в других слоях общества, но в Боярской Думе -- точно. Ну, например, царь-городский голова князь Длиннорукий -- это очень солидный и влиятельный господин. А князь Владимир с боярином Андреем... Расскажу о том, что сама видела вчера на заседании Думы. Один боярин, уж не помню, как его звали, начал чуть не на счетах доказывать нерентабельность неких нововведений, предлагаемых людьми Рыжего. И когда большинство Думы почти уже было готово с этими доводами согласиться и отклонить предложение правительства, как вскочил князь Владимир и с криком "Шайку Рыжего -- под суд!" окатил представителя правительства бражкой из жбана. - И что он, держал полный жбан наготове? - Да, и у меня создалось впечатление, что эти действия он предпринял не спонтанно, а они заранее были заготовлены и чуть ли не отрепетированы. А когда князя Владимира вывели, порядок более-менее установился и прения продолжились, то поднялся боярин Андрей и, потрясая своим крестом, выдал целую речь. Я ее даже записала, чтобы не забыть. -- Надя достала журналистский блокнот и с выражением зачитала: "Что тут нам эти мерзавцы зубы заговаривают! Жили мы тысячу лет без вашей канализации и еще столько же проживем. Да, жили по уши в дерьме, но это ведь наше, собственное, царь-городское дерьмо!", и так далее в том же духе с грубыми нападками на Рыжего и его помощника, некоего Борьку. У меня такое впечатление, -- чуть запнувшись, продолжала Надя, -- что деятели вроде князя Владимира своими выходками не столько вредят правительству, сколько дискредитируют оппозицию. То ли по глупости, то ли... -- Надя не договорила. - Неужели?.. -- вырвалось у Дубова. -- Но тогда слова Андрея, которые он случайно обронил в церкви, обретают совсем другой смысл. И вообще, вся эта история становится еще более запутанной. - В каком смысле? -- не совсем поняла Чаликова, но Василий не успел ответить, так как в этот момент в гостиную вмаршировал майор Селезень, и разговор как бы сам собой перескочил на оборонно-концептуальные рельсы. x x x За поздним обедом Рыжий вновь радушно потчевал дорогих гостей царь-городскими разносолами, но видно было, что его мысли заняты чем-то другим. - Господин Рыжий, -- обратился к хозяину майор Селезень, -- как там насчет моего "Джипа"? - Уже в городе, Александр Иваныч, -- ответил за Рыжего Дубов. -- А кстати, что это за кудрявый господин сидел за рулем? - Ну, это Борька, мой помощник, -- оторвался от своих дум Рыжий. -- Между прочим, ему ваш "Джип" так приглянулся, что он загорелся идеей наладить производство таких же, но своих, и пересадить на них бояр и весь чиновный люд. - Бесполезно! -- махнула рукой баронесса Хелен фон Ачкасофф. -- Если уж они так в штыки приняли идею канализации... - Без канализации нет цивилизации! -- прогудел Селезень. Когда безмолвные слуги унесли остатки обеда и на столе появился огромный медный самовар, Рыжий приступил к главному: - Итак, господа, завтра утром -- начало операции "Троянская невеста". Предупреждаю сразу -- путешествие сопряжено с определенным риском, и у вас еще есть время отказаться. -- Так как никто отказываться не собирался, Рыжий продолжал: -- Прекрасно. Стало быть, завтра утром мы с вами будем свидетелями мелодраматического прощания Дормидонта Петровича с царевной Танюшкой, после чего она в сопровождении высокопоставленной свиты отъедет из Царь-Города. А следом за ней с небольшим интервалом отправитесь и вы. Замена произойдет через несколько верст в загородной правительственной резиденции. -- Если не секрет, сами августейшие персоны в курсе ваших хитроумных планов? -- поинтересовалась Чаликова. -- Танюшка в курсе, -- с готовностью ответил Рыжий, -- а Дормидонт Петрович пока что нет. По имеющимся сведениям, наша столица буквально наводнена соглядатаями князя Григория, и потому надо, чтобы все было как в натуре. А ведь чувства родителя, отдающего свое дитятко черт знает в какие руки, нарочно не сыграешь! Теперь относительно вашего путешествия. Из Царь-Города к замку князя Григория ведет дорога, весьма запущенная, но проехать по ней все-таки можно. -- Эх, жаль, "Джипик" мой сломался, -- шумно вздохнул майор. -- Боюсь, князь Григорий не понял бы юмора, если бы царевна прибыла к нему на "Джипике", -- заметил Рыжий. -- В общем, старайтесь с дороги никуда не сворачивать, и все будет в ажуре. Я вам дам провожатого, который не только доставит вас к месту назначения, но и поможет решить как наши, так и ваши проблемы. -- Рыжий многозначительно глянул на Дубова. -- Да-да-да, в том числе и с поимкой господина Каширского. Всего дотуда пути двое суток -- если завтра поутру отправитесь, то послезавтра к вечеру окажетесь на месте. Ну, если не очень торопиться, то можете еще и часть третьего дня прихватить. -- А как по-вашему -- лучше торопиться, или не спеша? -- спросила баронесса. -- Не спеши, а то успеешь. Тише едешь -- шире морда, -- смачно заявил майор Селезень. -- По существу я присоединяюсь к мнению майора, -- кивнул Рыжий, -- хотя и не в столь инфернальной форме. В общем-то спешки особой нет, ведь князь Григорий не ставил каких-то определенных сроков. Но, конечно, и особо медлить тоже не стоит. В этом вопросе вам лучше всего положиться на провожатого, с которым я вас познакомлю утром. А сейчас я посоветовал бы вам отправиться ко сну -- завтра вас ждут великие дела. -- Жаль только, что я так и не довел до конца дело об убийстве, -- вздохнул Дубов, подымаясь из-за стола. -- Ну ничего, когда вернетесь, тогда и доведете, -- утешил его Рыжий. -- А нет -- тоже ничего страшного. "Интересно, в каком смысле ничего страшного -- что не доведете или что не вернетесь?", усмехнулся про себя Дубов. x x x ГЛАВА ТРЕТЬЯ В ПУТИ Ночь перед отъездом, в отличие от предыдущей (а тем более позапрошлой), оказалась для наших путешественников вполне благополучной -- во всяком случае, их покой никто не потревожил, и утром они чувствовали себя готовыми к новым головокружительным приключениям. Сразу же после завтрака Рыжий повез своих гостей к царскому терему, перед парадным входом которого уже вовсю шла церемония прощания с царевной. Царь Дормидонт, представительный седовласый мужчина в роскошном пурпурном одеянии и в золотой короне, слегка съехавшей на одно ухо, прощался с дочкой Танюшкой -- высокой вертлявой девицей явно не первой молодости. Она была одета в скромное серое платье, какое в Царь-Городе носили многие женщины, и лишь аляповатый брильянтовый перстень выдавал ее происхождение и состояние. Мизансцену достойно довершала массовка -- благообразно-длиннобородые бояре, нарумяненные боярыни и стрельцы, ненавязчиво отгонявшие простой народ, пришедший разделить со своим Государем горечь утраты. -- Прощай, дщерь моя ненаглядная, -- нараспев говорил Дормидонт Петрович. -- На кого ж ты меня, понимаешь, покидаешь? Светик мой ясный, на кого ж ты отцветаешь?! -- Не плачь, батюшка, не плачь, родимый, -- голосила в ответ Танюшка. -- Не навек расставаемся, не навек разлучаемся. -- При этом, как показалось Наде, царевна хитро подмигнула Рыжему, который, скорбно склонив голову, наблюдал за происходящим. -- Вся эта сцена напоминает мне какой-то мексиканский телесериал, -- вполголоса заметил Дубов. -- Только не помню какой. Что-то вроде прощания Луиса Альберто с Просто Марией. -- Скорее, что-то бразильское, -- оценивающе оглядев сцену, пробурчал Селезень. Государь трижды крепко расцеловал Танюшку и, ссутулившись, шаркающей походкой поплелся в свой осиротевший терем. А Танюшка, встав посреди площади, низко поклонилась на все четыре стороны и села в роскошную позолоченную карету, запряженную тройкой белых коней. Следом за царевной туда влезли еще несколько человек, и экипаж тронулся, сопровождаемый напутственными рыданиями бояр и простого народа. Боярин Андрей по такому случаю даже снял свой огромный крест и принялся усердно им размахивать. -- Ну все, пора и нам, -- сказал Рыжий, когда пыль улеглась и народ, поняв, что представление закончилось, начал понемногу разбредаться. В карете Рыжего находилось новое лицо -- невзрачного вида человек средних лет, одетый в точно такой же "ямщицкий" кафтан, какой был на кучере в царевниной карете. -- Это и будет ваш провожатый, -- представил его Рыжий. -- Официально -- царский возница, а де-факто -- тот самый колдун, который поможет вам, госпожа Чаликова, сохранить вашу девичью честь, а вам, господин Дубов -- справиться с нашим общим приятелем Каширским. Так что прошу любить и жаловать -- господин Чумичка. -- Ха-ха! -- проскрежетал господин Чумичка. -- Уж дайте мне добраться до этого Каширского... -- А что, у вас с ним свои личные счеты? -- смекнула Чаликова. -- Да-да, и это тоже, -- торопливо сказал Рыжий. -- Но об этом Чумичка вам расскажет по дороге, если, конечно, пожелает. А сейчас нам пора ехать. И, пожалуйста, не удивляйтесь, чему бы ни пришлось вам стать свидетелями через каких-нибудь полтора часа. -- Есть ничему не удивляться! -- громогласно отрапортовал Селезень. Вскоре карета проехала сквозь городские ворота, но не с той стороны, откуда наши путники вошли в Царь-Город, а с противоположной. Василий, однако же, заметил, что охраняли их те же самые стрельцы, только на сей раз они были куда вежливее, чем два дня назад, и даже пожелали счастливого пути. Дорога, ведущая на запад от Царь-Города, поначалу оказалась и шире, и изъезженнее, и многолюднее, чем та, по которой Дубов и его спутники добирались в город от Горохового городища. Рыжий охотно пояснил: -- По той дороге вообще никто не ездит и не ходит. Считают, что в районе Холма Демонов водится нечистая сила, а дальше -- край света, где обитает страшный и прожорливый Змей Горыныч, который поедает всех, кто приблизится к его владениям. -- Бабкины сказки! -- вновь заявил майор Селезень. Видимо, все чудеса последних дней не произвели на него никакого впечатления. -- Сказки-то сказки, но когда мои люди узнали, куда нужно отправляться за вашим "Джипиком", Александр Иваныч, то поначалу отказались наотрез. А ведь они далеко не робкого десятка. И только личный пример моего помощника Борьки заставил их туда идти. А что поделаешь -- вековые предрассудки! Это ведь не крапива, их так просто не выполоть. Вскоре огороды и ветхие избы по обеим сторонам дороги стали встречаться все реже, а затем перелески, перемежавшиеся возделываемыми полями, перешли в густой лес, подступивший к тракту сначала с одной, а затем и с другой стороны. Через час с небольшим дорога сделала очередной изгиб, и взору путников открылся ее прямой участок, вытянувшийся через дремучий лес, будто тонкая струнка. Теперь было видно, что за версту вперед, поднимая пыль, кто-то едет. -- Да-да, это карета Татьяны Дормидонтовны, -- подтвердил Рыжий. -- Так что, любезнейший Чумичка, прибавь ходу. Чумичка подстегнул лошадей, и расстояние между экипажами понемногу стало сокращаться. И вдруг майор Селезень, наблюдавший за дорогой через полевой бинокль, обнаружил, что царевниной кареты нет. -- Уж не испугались ли они нас? -- забеспокоился майор. -- Ни в коем разе, -- хмыкнул Рыжий. -- Просто они свернули налево, там у них первая остановка. -- А, ну да, вы же говорили -- загородная правительственная резиденция, -- припомнил Дубов. -- А точнее, охотничья изба Дормидонта Петровича, -- подхватил Рыжий. -- Он тут иногда отдыхает от государственных дел, ловит рыбку в пруду, играет в лапту... -- А что это такое -- лапта? -- удивилась Чаликова. -- Кажется, что-то вроде нашего тенниса, -- не очень уверенно пояснил Дубов. Тем временем карета свернула на узкую дорогу, примыкавшую к тракту с левой стороны. Вскоре показалась и охотничья изба, имевшая вид весьма богатого терема с резной крышей и коньком наверху. На лужайке перед теремом были расставлены столы, за которыми чинно трапезничала царевнина свита. -- Ленч на свежем воздухе -- это совсем недурственно, -- заметил Селезень, который по-прежнему не расставался с биноклем. От вооруженного взгляда майора не укрылась и сама царевна Танюшка. Она грациозно прохаживалась по травке, но лицо ее неизменно было повернуто в сторону большой дороги. -- А теперь глядите, что будет, -- сказал Рыжий. Едва карета въехала на лужайку и остановилась неподалеку от царского экипажа, из терема выскочили с десяток людей, вооруженных дубинками и секирами, и в черных платках, натянутых на лица. -- Все ясно, спецназ, -- со знанием дела прокомментировал майор Селезень. -- Руки за голову! -- скомандовал главный "спецназовец", у которого из-под повязки пробивались темные кудри. -- Борька?! -- неуверенно спросил Василий. -- Ваш помощник? -- Этого я не говорил, -- ухмыльнулся Рыжий. -- Вы сами догадались. Тем временем люди в повязках, ласково подталкивая царевну и ее сопровождающих дубинками в спину, увели их в дом. -- На расстрел? -- ужаснулась баронесса, вспомнив трагическую судьбу семьи Николая Второго. -- Переодеваться, -- успокоил ее Рыжий. -- Им выдадут другую одежку, а вы облачитесь в ихнюю. -- Но они же все расскажут царю! -- удивленно воскликнул Василий. -- Разумеется, расскажут, -- удовлетворенно кивнул Рыжий, -- но не сегодня и даже не завтра. Придется им побыть, так сказать, под домашним арестом до вашего возвращения из Белой Пущи. И тогда Дормидонт Петрович обнимет свою ненаглядную Танюшку, а вас по-царски наградит. Уж об этом-то я позабочусь. -- Мы согласились на эту авантюру вовсе не ради денег, -- чуть обиженно заметила Чаликова. -- Да-да, конечно, -- поспешно согласился Рыжий. -- Однако всякий труд... Ага, вот и одежда. Действительно, Борька и его архаровцы вынесли из терема и сложили прямо перед царской каретой одеяния Танюшки и ее придворных. -- Ну что ж, милости прошу в карету... Ваше Высочество! -- широким жестом пригласил Рыжий Чаликову. Надя, Василий, баронесса и майор пересели в роскошную карету царевны, колдун Чумичка занял место кучера, а "спецназовцы" подали путешественникам их новые платья. -- Переоденетесь по дороге, -- дал последние торопливые напутствия Рыжий. -- Во всем полагайтесь на Чумичку, он человек верный -- и все будет в ажуре. -- Н-но, эх, залетные! -- будто заправский ямщик, прокричал Чумичка, и царская карета легко стронулась с места. И уже через несколько минут лихая тройка несла ее по большой дороге -- навстречу новым неизведанным приключениям. x x x Когда стрелки на "Командирских" часах Селезня доползли до часу пополудни, майор предложил: -- Давайте сделаем привал. Заодно и переоденемся. -- Но ненадолго, -- с опаской покачала головой баронесса фон Ачкасофф. -- Не нравятся мне эти леса, больно уж дремучие. -- А мы далеко в лес не полезем, -- ответил майор. -- Мальчики направо, девочки налево... Через несколько минут путешественники смогли по достоинству оценить свои новые наряды: бравый майор красовался в красно-синем мундире царь-городского воеводы, баронесса Хелен фон Ачкасофф удивленно оправляла на себе пышное платье придворной статс-дамы с многочисленными оборками и рюшами, а детектив Дубов гляделся, может быть, и не совсем естественно, но весьма живописно в ярком камзоле Государева тайного советника. Лишь Чаликова переоделась в скромное походное платье, которое ей, впрочем, шло, как будто специально по ней было шито. -- Подвенечное я решила оставить до свадьбы, -- как бы оправдываясь, пояснила Надя. Однако презентацию модных показов пришлось прервать -- со стороны кареты явственно донесся сдавленный стон. Мгновенно обернувшись, Василий увидел, что связанный по рукам и ногам Чумичка с кляпом во рту лежит прямо на дороге, а в карете хозяйничают какие-то наглые оборванцы. -- Эй вы там, кыш отсюда, пока я добрый! -- гаркнул майор, да так, что у его спутников аж уши заложило. Из кареты вылез какой-то совсем уж задрипанный мужичок -- маленький, лысенький, с выступающими вперед кривыми зубами. -- Ну что, гости дорогие, -- ехидно ухмыляясь, заговорил он высоким скрипучим фальцетом, -- добро пожаловать в наши леса-лесочки. Много мы богатеньких пограбили, но таких, как вы -- в первый раз. Да не пужайтесь, убивать не будем, если, хе-хе-хе, прилично себя поведете, а вот имуществом, пограбленным у бедного люда, поделиться придется! -- Знаете ли вы, кто мы такие?! -- возмутилась баронесса. -- Знаем-знаем, угнетатели трудового народа! -- с пафосом заявил задрипанный мужичок. -- Ну ничего, поделитесь как миленькие, никуда не денетесь... -- Да знаешь ли ты, подонок, с кем разговариваешь! -- не выдержала и Чаликова. -- С царевной Татьяной Дормидонтовной, невежа, пес смердячий! Да стоит мне сказать батюшке... -- Ах, дорогая царевнушка! -- с шутовской фамильярностью полураскланялся мужичок. -- Боже правый, кого мы видим, кого лицезреем... Да ваш тятенька и есть главный мироед и угнетатель. Так что стоять и не вякать! А не то отдам Ваше Высочество на поруганьице своим молодцам... -- Двум поруганиям не бывать, а одному не миновать, -- философски вздохнула Чаликова. Тем временем молодцы тоже выбрались из кареты и стали подтягиваться ближе к тому месту, где их атаман вел задушевную беседу со своими жертвами. "Молодцы" гляделись весьма живописно и напоминали скорее бродячих актеров, наряженных в костюмы из разных спектаклей. Поверх рваных рубах были одеты как тулупы, так и боярские шубы, а на ногах -- от лаптей до женских сапожек. Хотя при ближайшем рассмотрении один из молодцев, в кожаном армяке и с самокруткой в зубах, оказался дамой -- правда, очень уж грубого вида. На вооружении этой освободительной от имущества армии имелось всевозможное оружие: ржавые сабли, серпы, самострелы и вилы. У атамана же за широким поясом были заткнуты два большущих кухонных ножа. Для солидности. -- Ни хрена нет, Петрович, -- сообщил один из них, самый оборванный, но в новых сапогах явно не со своего плеча, -- разве что колымага из чистого золота. -- Будем изымать колымагу! -- решительно заявил главарь. -- Кстати, позвольте представиться: Соловей Петрович, потомственный лиходей и душегуб, заступник всех бедных и угнетенных. -- "Все поделить" и "грабь награбленное", -- печально констатировала баронесса. -- Ничего нового история изобрести так и не смогла. Между тем Василий заметил, что предоставленный самому себе Чумичка, каким-то образом высвободив одну руку и вынув изо рта кляп, пытается делать какие-то жесты и что-то шептать. Эти колдовские манипуляции вскоре привели к тому, что в самый разгар политэкономической дискуссии раздался душераздирающий гром, а с безоблачных небес изверглась громадная молния, которая тут же испепелила в прах одного из разбойников-экспроприаторов. Остальные тут же бросились врассыпную и исчезли в густом лесу -- кроме самого Соловья Петровича, которого Дубов схватил в охапку и держал намертво. А баронесса с Надей тут же кинулись развязывать Чумичку. -- Василий Николаевич, вам помочь? -- как ни в чем не бывало спросил майор. -- Спасибо, Александр Иваныч, сам справлюсь, -- ответил Дубов. -- А вы покамест проверьте, все ли приданое на месте. -- Эй вы тут, полегче! -- вдруг захорохорился Петрович, оклемавшись от громового потрясения. -- А то я сейчас как свистну... -- Я те свистну! -- голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнес майор Селезень. -- Я те щас так свистну, что света белого невзвидишь! -- И вместо собственных пальцев Соловей Петрович ощутил во рту здоровенный майорский кулак -- предмет, мало приспособленный для извлечения свистящих звуков. -- Я старый больной человек, -- заныл Петрович, изымая изо рта нечаянно выбитый майорским кулаком зуб, -- зачем вы со мною так?! Я ведь хотел как лучше, чтобы всем все поровну... -- А вышло как всегда, -- перебил Дубов. -- Александр Иваныч, а ну его к лешему, нам пора ехать. -- И то правда, -- согласился майор и, дав Петровичу дружеского пинка, от которого тот с диким воплем полетел в чащобу, Александр Иваныч двинулся вослед за Василием к изрядно пограбленной карете. x x x Вскоре удалая тройка вновь мчала золотую карету сквозь густые леса. Колдун Чумичка затянул какую-то заунывную песню, а пассажиры обсуждали последнее происшествие. -- Кого-то мне этот Соловей Петрович напоминает, -- неуверенно произнесла Надя. -- Вот только никак не припомню, кого. -- Всех экстремистов, вместе взятых, -- подсказала баронесса. -- Ну, их-то уж своим путем... Что это? -- А что? -- насторожился майор. -- Опять разбойники? -- Да нет, прислушайтесь, что поет наш Чумичка. Пассажиры прислушались -- и действительно, голос Чумички не очень музыкально, но старательно выводил песню, слова и мелодия которой показались им очень знакомыми: -- Вечерний звон, вечерний звон, Как много дум наводит он... -- Странно, -- покачал головой Василий. -- Неужели здесь известны наши песни? -- Да-да, -- подхватила Надя, -- ведь это же стихи ирландского поэта первой половины девятнадцатого века Томаса Мура в переводе, кажется, Ивана Козлова. А вот чья музыка, не припомню. -- Да, но ведь контакты между нашими "параллельными мирами" прекратились, согласно выводам уважаемой баронессы, где-то в пятнадцатом или шестнадцатом веке, -- заметил детектив. -- Откуда же здесь знают песню, созданную гораздо позже? -- Нет, ну это как раз не удивительно, -- заявил Селезень. -- Вот ведь мы же сюда попали, а аферист Каширский так и вообще туда-сюда шастает. Возможно, и раньше кто-то проникал от нас к ним или наоборот. Например, этот студент, как его, Толя Шнурков... -- Веревкин, -- поправила баронесса. -- Да хоть Бечевкин. Так и "Вечерний звон" сюда попал, да и мало ли что еще... "К примеру, пластмассовый крест боярина Андрея", -- припомнил Василий, но вслух об этом говорить не стал. -- А неплохо бы, однако, отобедать, -- предложил майор. -- Как говорится, соловья баснями не кормят. А то этот Соловей Петрович нам всю обедню обгадил. -- А здорово вы его, однако, в лес закинули, -- сказал Дубов. -- Я бы эдак не сумел. -- Пустяки, -- небрежно махнул Селезень рукавом кафтана. -- Просто двое пернатых в одной берлоге не живут, ха-ха-ха! -- Надо глянуть, вся ли еда на месте, -- озабоченно заметила Чаликова. -- Похоже, что эти бедные люди первым делом набросились именно на провиант... Но тут Чумичка и сам остановил лошадей, так как слева от дороги на краю леса показался теремок с узорной надписью над входом -- "КОРЧМА". -- Очень кстати! -- обрадовался майор. -- Уж слишком кстати, -- с подозрением покачал головой Дубов. Собственно, харчевня представляла собой довольно ветхую избушку с трубой, из которой валом валил дым. Сие архитектурное сооружение покоилось на сваях, торчащих из земли. -- Ничего удивительного, местность-то болотистая, -- прокомментировал майор, и путники отважно поднялись по шаткому крылечку. Правда, дверь оказалась столь низкой, что Дубов едва не стукнулся головой о притолоку. Внутри общепитовская избушка оказалась весьма обширным помещением, заставленным аккуратными деревянными столиками и табуретками. Других посетителей в корчме не было. -- Очень уж тут просторно, -- скептически заметила баронесса. -- С виду -- ветхая старая избенка, а тут... -- Специфика дизайна, -- откликнулась Надя. -- Видела я как-то маленькие "вольксвагенчики" в форме жука -- снаружи и смотреть не на что, а в салон пять человек запросто садятся. -- Не то что мой "Джипик", -- тяжело вздохнул Селезень. Тут из-за стойки появилась барменша, или кабатчица -- моложавая блондинка с густыми черными бровями. Одета она была в цветастый халат с накинутым поверх фартуком, а на плече у нее сидел сытого вида черный кот, лениво поглядывающий на гостей зеленым глазом. -- О, кто к нам пожаловал! -- тихим страстным голосом с артистическими придыханиями воскликнула чернобровая шинкарка. -- Что будем кушать? -- Обедать, -- коротко заказал майор Селезень. -- А, ну ясно, -- и с этими словами трактирщица неслышной походкой удалилась за стойку. -- А что, очень уютный шалманчик, -- заметил Дубов. -- Удивительно только, как это он до сих пор не прогорел: уже сколько едем, а никого не встретили. Разве что Соловья-Разбойника с его камрадами. -- Да уж, начало какое-то не того, -- глубокомысленно протянул майор. -- А дальше, чует моя душенька, еще похлеще того будет, -- эхом отозвалась Чаликова. -- Что-то все приуныли, -- с деланной бодростью сказала баронесса. -- Ничего, сейчас я вас поразвлеку малость. -- И она, лихо задрав верхнюю юбку, принялась усердно шуровать в многочисленных нижних. -- Во дает! -- удивленно и в то же время смущенно пробасил майор Селезень. -- Ага, нашла! -- издала радостный клич баронесса и извлекла из каких-то только ей ведомых тайников своих одежд некую бумагу, сложенную трубочкой. -- Это документ, -- гордо потрясая бумажкой, заявила она, -- который я, так сказать, позаимствовала из хранилища. Точнее, не один документ, а несколько, связанных между собой общей темой. Датируются девятым годом правления царя Дормидонта, то есть пятнадцать-шестнадцать лет назад. Баронесса развернула бумажку и начала деловито зачитывать: -- "По поводу продажи пик, мечей и щитов посланцам князя Григория имею сообщить: причитающаяся плата была получена сполна и в золотой монете. Подпись -- боярин Куняев". -- Не понял? -- подал голос майор. -- Сейчас поймете, -- кивнула баронесса и продолжала: -- Следующий документ. "Председатель боярской думы со товарищами обсудил продажу оружия посланцам князя Григория. И, изрядно поразмыслив, порешил, что старое и ветхое оружие продавать можно и должно, для пополнения казны". Печати, подписи -- все как положено. Следующий документ: "При самой передаче оружия я не присутствовал, так как необходимости в том никоей не видел. Как мне было наказано, деньги получил с посланцев и в казну немедля передал, оставив себе токмо за труды одну десятую долю. Потому мне не ведомо, каким образом посланцам князя Григория было продано цельное оружие. Боярин Куняев". -- Ничего не понимаю, -- удивленно покачал головой Селезень. Василий же с Надей слушали внимательно и сосредоточенно. А баронесса с азартом продолжала: -- Так вот еще документик: "Бояре Голованов, Губин и Стежков побывали на оружейном подворье и опросили тамошних писцов на предмет продажи оружия посланцам князя Григория. Писцы те аки ужи на сковородке вились, но все же сознались, что от боярина Куняева имели приказ отдать оружие исправное вместо ветхого". Подписи и так далее. А вот еще бумаженция: "Прошу принять от меня нижайший дар в виде Заливного луга с отменными покосами, что на дороге в Волчанку расположен. С одной лишь просьбой нижайшей -- отвести от меня наветы, возводимые по поводу оружия ветхого, к подмене коего я никакого отношения не имею. Боярин Куняев". Баронесса, оторвавшись от чтения, обвела всех победным взором: -- Ну и как вы думаете, кому это Куняев взятку сует? Правильно -- председателю Боярской Думы. И чем это кончилось? -- Ему башку отрубили! -- прорычал майор. -- Вот и не угадали! -- радостно захлопала в ладоши баронесса. -- Читаем еще один документик: "До общего сведения довожу, что с продажей оружия вышла накладка, в коей боярин Куняев неповинен, а повинны писцы оружейного подворья, кои за свои злые дела и отменно наказаны будут". Подпись и печать председателя Боярской Думы князя Устинова. -- Бардак, -- угрюмо подвел черту майор Селезень. Василий же, почесав в затылке, задумчиво спросил: -- Госпожа баронесса, а почему вы раньше не ознакомили нас с этими документами? -- А куда нам было спешить? -- засмеялась в ответ Хелен фон Ачкасофф и вдруг резко посерьезнела. -- Что я, сумасшедшая, что ли -- такие бумаги в городе на свет божий вытаскивать. Я еще жить хочу, знаете ли. Да и вообще... Но договорить баронесса не успела, так как в этот момент пол под ногами заметно покачнулся. -- Землетрясение?! -- встревожился Дубов. -- Да нет, сваи оседают, -- невозмутимо пробасил майор, стараясь удержать на столе салфетку и солонку. -- Топчутся, -- немногословно возразила Надя. -- Кто, сваи? -- Вот именно. Или вы не догадались, куда мы попали? В избушку на курьих сваях! -- Да, лопухнулись мы, однако, -- спокойно констатировал Селезень. -- И как это наш Чумичка так прошляпил? -- Значит, они и его охмурить успели. -- С этими словами Василий глянул через маленькое подслеповатое окошко на улицу. Там Чумичка потчевал царских рысаков сеном и овсом. -- Надо бы ему как-то дать знать, чтобы находился в готовности... -- А давайте смоемся, пока она там кухарничает, -- предложила Чаликова. -- Бежать с поля боя? Никогда! -- заявил майор. -- Будем организованно отступать. Однако организованное отступление не удалось бы в любом случае: из-под стойки выскочил хозяйкин кот и, прямо на ходу вырастая до размеров огромной пантеры, кинулся к выходу. Там он лег поперек дверей и, глядя на гостей, сладко замурлыкал. -- Отступление затрудняется, -- оглядев поле предстоящей битвы, констатировал Селезень. -- Эх, жаль, не прихватил я с собой "Дегтярева"... Тут в зал вернулась чернобровая хозяйка. -- Ну, что там наш обед? -- как ни в чем не бывало спросила баронесса. -- Ах, извините, гости дорогие, придется малость подождать, -- с глубоким сожалением ответила хозяйка. -- Змей Горыныч прилетит только через час. -- Змей Горыныч? -- удивилась Надя. -- Не слишком ли это острое и горячее блюдо? Кривая ухмылка тронула тонкие губы хозяйки: -- Да нет, касатики мои, не Змей Горынычем я буду вас потчевать, а его -- вами! -- Чего?! -- загремел майор, решительно вставая из-за стола. Хозяйка невольно чуть-чуть попятилась: -- Да ты не кипятись, добрый молодец, надо же мне кем-то Змеюшку угостить? Правда, он всего двести лет как Змей, не обвыкся еще и шибко пьет от дурного настроения. Но закусывать-то хоть иногда надо? Так что ты, милок, первым в печку и полезешь. -- Еще чего! -- возмутился Селезень. -- Да где это видано, чтобы порядочный офицер... -- Полезеш-ш-шь! -- зашипел кот, делая угрожающее движение в сторону майора. Тут уж и остальные гости вскочили из-за стола. -- Не надо, Мурзик, -- остановила кота хозяйка. -- Наши гости и так в печку полезут. Это ведь такое блюдо получится -- "Селезень в мундире и в яблоках". -- Откуда вы взяли, что я -- Селезень? -- удивился майор. -- Не знаю я, какой ты селезень, а что гусь лапчатый -- это точно, -- ухмыльнулась хозяйка. -- Ну что, гости разлюбезные, сами на кухню пойдете, или попросить Мурзика, чтобы вас проводил? Однако в этот миг за окном раздалось оглушительное кудахтанье, и пол затрясся пуще прежнего. -- Эй, кто там балует? -- Хозяйка бросилась к окну. За окном колдун Чумичка, вооружившись огромной пилой, деловито пилил избушкины куриные ноги. -- Что ж ты делаешь, ирод проклятый?! -- заорала она через окно. Чумичка оторвался от своей работы и спокойно ответил: -- И тебе, старая карга, костяную ногу перепилю, ежели свои бесчинства не прекратишь! -- Мурзик, уйми его! -- приказала хозяйка. Мурзик выскочил во двор и бросился было на Чумичку, но тот сотворил руками некий жест и тут же обернулся в огромного льва, против которого даже пантерообразный Мурзик как-то стушевался и принялся отступать назад к избушке. А путешественники под шумок стали пробираться к выходу. Оказавшись за пределами негостеприимного трактира, они быстро влезли в карету, Чумичка, на ходу возвращаясь в прежний облик, вскочил на кучерское место, и тройка понеслась вдаль по дороге. А вослед ей по воздуху летела ступа, из которой чернобровая хозяйка, ловко орудуя метлой, истошно вопила: -- От меня не убежите, гости дорогие! Подам я вас на обед Горынычу, помянете мое слово!.. Долго еще их сопровождали угрозы разгневанной дамы, но лес становился все гуще, и в конце концов ветви деревьев сомкнулись прямо над крышей кареты. И лишь тогда трактирщица, напоследок плюнув Селезню на воеводничью шапку, завернула назад. x x x Неожиданно вынырнув из леса, дорога устремилась по зеленым лугам, среди которых змейкой вилась узкая речушка. Вдали, на небольшом возвышении,виднелось село. -- Пожалуй, тут где-нибудь и остановимся, -- предложила Надя. -- Уж здесь-то нечистая сила, должно быть, не орудует? -- Какая еще нечистая сила? -- пренебрежительно переспросил майор. -- Брехня все это. -- Как -- брехня! -- возмутилась баронесса. -- А избушка на курьих ножках, Змей Горыныч, ступа с метлой?.. -- Змея Горыныча лично я не встречал, -- спокойно парировал Селезень, -- а что касаемо ступы, так я видел по телевизору выступление фокусника Давида Копперфильда, он еще и не такое вытворял! Баронесса хотела было возразить, но поняв, что майора ничем не прошибешь, только махнула рукой. -- Предлагаю остановиться возле речки, -- сказал Василий. -- Заодно и умоемся, и пообедаем, чем бог послал. -- Это уже больше похоже на ранний ужин, -- уточнил майор, сверившись с "Командирскими" часами. Переехав мостик, карета остановилась на прибрежной лужайке, и путники удобно расположились на травке, подстелив предусмотрительно захваченные из Царь-Города шали и пледы. Да и провиант, как оказалось, был пограблен далеко не весь -- так что если не на полноценный обед, то на полдник вполне хватало. -- Чумичка, елки-палки, -- покачал головой майор, -- ну мы-то лопухи, ясное дело, но ты-то куда смотрел? С этой чертовой избой и Бабой Ягой? -- Извиняюсь, конечно, -- с досадой в голосе отвечал Чумичка, -- но я и впрямь ничего такого-эдакого не заметил. А во-вторых, никакая это не Баба Яга, а просто колдунья. И, кстати сказать, бывшая зазноба князя Григория. Сейчас, правда, отлученная от двора. Но милость правителей непостоянна, как и их немилость. Сегодня прогнал, а завтра, глядишь, опять вспомнит и призовет к себе. Ну да это все пустяки. -- Чумичка поскреб в затылке. -- Меня вот что смущает: никаких Змеев Горынычей в природе не бывает. -- Во-во, -- пробасил Селезень, -- на пушку она нас брала! -- А я уже не удивлюсь, -- грустно заметила Чаликова, -- если мы этого гада повстречаем. -- Но вот Чумичка ж говорит -- их быть не может! -- радостно гаркнул майор. -- Э нет, -- покачал головой тот, -- я сказал: в природе быть не может. А вот создать можно любую тварь. -- Генная инженерия, -- кивнула баронесса. -- Да-да, -- согласился Чумичка, похоже, по-своему поняв слова баронессы, -- все дело в заклинаниях. Хотя все равно тут что-то нечисто. -- Чумичка умолк и уставился долгим туманным взглядом вдаль. Неподалеку мирно паслось с десяток козочек, а традиционный деревенский пейзаж довершал пастушок -- мальчишка лет тринадцати-четырнадцати в светлой холщовой рубашке и таких же штанах до колен, в глубокой задумчивости сидящий на берегу речки. Ржание царственных рысаков оторвало юного мыслителя от его дум, он вскочил и подошел к обедающим: -- Господа хорошие, можно вас попросить об одной маленькой помощи? -- Конечно, можно! -- весело откликнулась Чаликова. -- Но кто ты? -- Да Васятка я, -- смущаясь, представился пастушок. -- Тут у меня Танька убежала, ну, коза то есть, так не могли бы вы остальных посторожить, покамест я ее найду? -- Посторожим, конечно, -- успокоил пастушка Дубов. А Селезень вдобавок удивился: -- Что ж ты, дурья башка, тут сидишь, а Таньку не ищешь? -- Так ведь все надо с умом делать, -- возразил Васятка. -- Зато теперь я почти точно знаю, где ее искать. В лес она побежать не могла -- речку вброд не перейдешь, а на мост она боится. В деревню -- тоже нет, здесь земля ровная, я бы ее увидел. Остается вон туда, -- пастушок указал на небольшой пригорок, -- наверняка она там. -- С этими словами Васятка побежал в указанном направлении, только пятки засверкали. И действительно, через пару минут он уже возвращался из-за пригорка, погоняя хворостинкой серую козу. -- Верно я всегда говорил: логика -- великая сила! -- произнес Дубов с некоторым удивлением. -- Да ты присаживайся, Васятка, раздели нашу скромную трапезу. Однако Васятка остался стоять. -- Ну садись, не стесняйся, -- пригласила и Надя. -- Нет-нет, разве я могу садиться, если передо мной сама царевна Татьяна Дормидонтовна! -- уважительно ответил Васятка, низко поклонившись Чаликовой. -- А с чего ты взял, что я -- царевна? -- удивилась Надя. -- На мне вроде бы этого не написано. -- Карета, -- пояснил Васятка. -- Такая богатая может быть только царской. А поскольку царя Дормидонта Петровича среди вас нет, то я решил, что едет царевна. -- Почему это нет? -- с хитрецой заявил майор. -- А может, я царь? Или вот Василий Николаич. -- Не, -- уверенно ответил Васятка. -- Дормидонт Петрович, как говорят, горький пьяница, совсем как наш Пахомыч. А ни один из вас на Пахомыча ничуть не похож. Услышав такое от простого деревенского паренька, Дубов восхищенно покачал головой. Однако Чаликова не сдавалась: -- Погоди, Васятка, но с чего ты решил, что царевна -- я, а не вот эта дама? -- Надя указала на госпожу Хелену. -- Нет, сударыня, вы слишком нарядно одеты, -- ответил пастушок, оглядев баронессу. -- А настоящей царевне совсем не нужно наряжаться, чтобы подтверждать свое положение при царском дворе. -- Васятка перевел взгляд на Чаликову. -- Только сдается мне, Татьяна Дормидонтовна, что не настоящая вы царевна... -- Почему это? -- слегка нахмурилась Надежда. -- Когда я назвал имя козы -- Танька -- вы никак на это не откликнулись, даже бровью не повели, будто это и не ваше имя. Надя смутилась, но тут же нашлась: -- Ну да, меня же никто Танькой не называет, я ведь все-таки царская дочка. Батюшка всегда зовет меня Танюшкой, а все остальные Татьяной Дормидонтовной кличут... Но ты, Васятка, все-таки присаживайся, угощайся! Повеление царевны Васятка исполнил, но видно было, что последнее объяснение его не очень-то убедило. За разговором с Васяткой никто и не заметил, как майор Селезень отошел к карете и стал о чем-то шептаться с Чумичкой, а потом они оба подошли к обедо-ужинающим, причем майор бережно нес в руках бутыль с какой-то мутноватой жидкостью. -- Самогонка, -- пояснил Селезень. -- Я ее так запрятал, что никакие Соловьи-разбойники не найдут. А теперь, как я ощущаю, настал оптимальный момент ее "раздавить"... Не возражаете, Ваше Высочество? -- Не возражаю, -- милостиво дозволила питие царевна. -- После всех передряг не мешает маленько расслабиться. Вот, помню, как-то в Карабахе... -- Надя осеклась, услышав нарочитое покашливание Дубова. -- Да, можно и выпить, -- поспешно сказала баронесса. -- Но только в меру. -- Чисто символически, -- успокоил ее Селезень. -- Нет-нет, мне не наливайте, -- решительно отказался детектив. -- Да и сами, господа, не очень увлекайтесь -- нам еще ехать и ехать. Однако майор уже разливал самогонку по серебряным стаканам с царским вензелем. А Дубов вместе с Васяткой устроился чуть в сторонке на травке и завел с ним беседу вполголоса. Очевидно, двум специалистам в области дедукции было о чем поговорить. -- Ну, за успех нашего предприятия! -- провозгласил между тем майор и тут же опрокинул символическое содержимое стакана в свою луженую глотку. -- Ух, гадость какая, но хорошо пошла! -- Александр Иваныч забросил в рот соленый огурец. -- Как говорят господа офицеры, между первой и второй перерывчик небольшой. -- Вдруг майор резко повернулся к Чумичке, который скромно закусывал балыком. -- А скажи мне, друг разлюбезный, что ты знаешь об этом злодее Каширском? -- Ну вот, -- с сожалением протянула баронесса, уже малость захмелевшая "после первой", -- так хорошо сидим, и вдруг -- Каширский... Однако Чумичка, видимо, был в настроении поговорить и о Каширском: -- Сволочь он. Примазался ко мне в ученики, мое ремесло выведал, книгу спер -- и удрапал. Встречу -- не знаю что с ним сделаю! -- Произнеся столь содержательный монолог, Чумичка вновь замолк и уставился в землю. -- Это опасный человек, -- покачала головой Надя. -- Кто будет опасен, так это я, когда его повстречаю! -- заявил Селезень и разлил по второй... x x x Неприязнь Чумички к Каширскому определяли не только разница в воззрениях на цели и задачи колдовства, но и чисто личные мотивы. Несколько лет назад, во время одного из длительных визитов в параллельную действительность, Каширский сумел каким-то образом втереться в доверие к Чумичке, и тот взял его к себе в ученики. Однако почуяв, что ученик собирается использовать его науку не на благо людям, а в лучшем случае лишь на благо себе, Чумичка объявил Каширскому, что отказывается его обучать. Тот воспринял это решение внешне спокойно и лишь попросил день на сборы. И когда хозяин после недолгой отлучки вернулся в свое скромное жилище, то обнаружил, что его ученик исчез, прихватив с собой колдовскую книгу, куда Чумичка записывал плоды своего жизненного и колдовского опыта. Чумичка не очень горевал о потере книги -- она была написана таким образом, что воспользоваться ею в полном объеме Каширский все равно не смог бы -- но честного колдуна потрясло то коварство, которого он никак не ожидал, как бы плохо ни думал о своем бывшем ученике. -- Ах, доверчивый ты дурень, Чумичка, -- бранил себя чародей, -- постиг тайны волшебства, а в людях так и не научился разбираться! И, горестно вздохнув, Чумичка опустился на табуретку. Но, к собственному удивлению, оказался на полу. -- Что я, уже совсем того... -- раздраженно бормотал он, поднимаясь и потирая зад. -- Мимо табуреток промахиваюсь. Дожил! И Чумичка с досады хлопнул кулаком по столу, но стол, сорвавшись с места, понесся, ловко перебирая всеми четырьмя ногами, в другой конец просторной горницы. -- Ах вы так!.. -- крикнул Чумичка, почему-то обращаясь к табуретке. А та попятилась от него, поскрипывая деревянными ножками. -- Значит, бунт?! -- топнул он ногой. -- Супротив своего хозяина!? И мебель, будто только того и ждавшая, рванула по горнице врассыпную. Табуретки неслись вприпрыжку, пытаясь спрятаться под столом. Умывальный столик, гремя медным тазом, бегал вокруг печи. А солидный шкаф бочком пробирался вдоль стенки в дальний угол. Посреди этого мебельного сумасшествия стоял Чумичка и топал ногами: -- Пройдоха! Змей скользкий! Обстановку мою заколдовал. Вот ужо я до тебя доберусь! -- выкрикивал чародей и вдруг... засмеялся. Жутковатым смехом, от которого становится вовсе не смешно. Мебель вздрогнула и испуганно замерла. А хохот волшебника нарастал, как грозная лавина, готовая в любой момент обрушиться на голову всякого, вставшего на ее пути. Жалобно задребезжали стекла. И... и все внезапно стихло. В пронзительной тишине было слышно, как испуганная муха бьется в окно, видимо, давая себе зарок больше никогда не залетать в жилища чародеев. Мебель медленно, осторожно переступая деревянными ногами, стала расходиться по своим местам. -- Вот то-то же, -- мрачновато улыбнулся Чумичка. -- А до пакостника я еще доберусь, ох доберусь. -- И чародей устало опустился на проворно подбежавшую табуретку. -- Не сегодня, так завтра, но доберусь! x x x Путники выпили по второй чарке, и вскоре над окрестными лугами поплыла заунывная песня. -- Вечерний звон, вечерний звон, -- выводил звонкий, хотя и слегка заплетающийся голосок царевны Татьяны Дормидонтовны Чаликовой. -- Бомм! Бомм! -- Царь-колоколом вторил ей майор Селезень. Колдун Чумичка и баронесса как могли подтягивали. Занятые музыкальным процессом, они даже не заметили, как Васятка, простившись с Дубовым, погнал коз в сторону деревни. А Великий Детектив, немного еще насладившись пением своих спутников, все-таки был вынужден прервать их музицирование: -- Господа, пора в путь. -- Эх, какую песню испортил! -- проворчал майор, поднимаясь с травы. -- А ехать и вправду пора, -- заметил Чумичка, с опаской поглядывая на солнце, уже изрядно клонившееся к лесу. -- Даже не представляю, где мы ночевать будем... -- Ничего, как-нибудь перебьемся, -- беспечно махнула рукой госпожа Хелена. -- Ну еще бы, ведь баронесса ночевала на Гороховом городище -- и ничего, жива, -- подпустила Надя. Чумичка глянул на баронессу с изумлением, но ничего не сказал -- только уважительно цокнул языком. x x x Провожаемая восхищенными взорами Васяткиных односельчан, золотая карета проехала через деревню и вскоре вновь углубилась в лес. -- Скажите, о чем это вы так долго разговаривали с Васяткой? -- поинтересовалась Надя у сыщика. -- Обучали его приемам дедуктивного метода? -- Да нет, дедуктивным методом он и так владеет не хуже меня, а то и получше, -- уважительно ответил Дубов. -- Просто я рассказал Васятке об убийстве князя Владимира и всех сопутствующих обстоятельствах, и спросил его мнения. И он тут же выдал очень логичную версию. Вообще-то я предполагал нечто подобное, но Васятка буквально разложил все по полочкам. -- И что это за версия? -- спросил майор. -- Знаете, сейчас я не хотел бы ее выкладывать. Версия получилась, я бы сказал, уж слишком стройная и слишком логичная. А в жизни все бывает куда сложнее. Поэтому не буду вас пока что настраивать ни за, ни против кого бы то ни было, -- уклончиво ответил Василий. -- Знаете, я вот подумала, -- неуверенно заговорила Надя, -- если мы попали в параллельный мир, то здесь могут оказаться и параллельные люди... -- Это точно, -- подхватил майор, -- ежели бы Василий Николаич не пресек нашу пьянку, то мы все очень скоро запараллелились бы! -- Да нет, я имею в виду другое. В общем, Васятка -- это как бы параллельный Дубов. Наверное, и у других кислоярцев здесь имеются свои двойники. Может быть, не всегда их сходство столь ярко... -- Ну, например, кто у нас царь Дормидонт? -- спросила баронесса. -- Доктор Серапионыч, -- не задумываясь заявил Василий. -- Чем не Дормидонт Петрович? Ну, пускай не глава государства, зато у себя в морге -- и царь, и бог. И пьет, собака, изобретательно! А Баба Яга -- ну так просто вылитая Анна Сергеевна Глухарева, сообщница Каширского. -- А как насчет нашего друга Рыжего? -- ехидно поинтересовалась баронесса. -- А тут, пожалуй, посложнее, -- покачал головой Василий. -- Сдается мне, что у столь незаурядной личности вряд ли может существовать двойник в параллельном мире. Конечно, смотря что таковым считать... -- Однако, господа, не мешало бы определиться с ночлегом, -- вернул майор метафизическую беседу к прозе жизни. -- Уже скоро стемнеет, а мы еще не нашли верного причала. -- Может, вернемся в деревню? -- предложила Надя. -- Возвращаться плохая примета, -- возразила баронесса. -- Тогда -- полный вперед! -- подытожил Василий. x x x Вскоре в сгущающихся сумерках путники увидели неподалеку от дороги высокое бесформенное сооружение, которое при более близком рассмотрении оказалось церковью. Заброшенной ее назвать, пожалуй, было бы нельзя, но и содержащейся в идеальном порядке -- тоже. -- Середина двенадцатого века, -- тут же сообщила баронесса. -- То есть, насколько я понимаю, сооружена еще до раздвоения реальностей. Простояла до начала двадцатых годов, после чего там располагался колхозный хлев, однако несколько лет назад ее начали понемногу восстанавливать. -- Ну, здесь мы сможем хоть как-то переночевать, -- уверенно заявил Александр Иваныч. -- Чумичка, тормози телегу! Придержав лошадей, Чумичка с опаской оглядел церковь: -- Не нравится мне тут. Но дальше начинаются земли князя Григория, а там ночевать -- верная погибель. -- Так что же делать? -- нетерпеливо спросила Надя. -- Будем здесь. Карета остановилась перед потрескавшейся и изрядно обвалившейся папертью, пассажиры вышли, и майор принялся дубасить в дверь сторожки, прилепившейся сбоку от входа в церковь. Вскоре на стук вышел сторож -- маленький седенький старичок лет под сто, одетый в какие-то немыслимые лохмотья. -- Здесь царевна Татьяна Дормидонтовна, -- с ходу сообщил майор Селезень. -- Обеспечьте Ее Высочеству и сопровождению достойный ночлег. -- O-о-о, кто к нам пожаловал! -- радостно зашамкал сторож. -- Только где ж я вас поселю?.. Разве что прямо в церкви. Там и просторно, и покойно. -- Погремев огромной связкой ключей, старичок взял на изготовность самый внушительный. Высокопоставленная делегация, ведомая старичком сторожем, торжественно направилась в храм. Между тем Дубов с Чумичкой выносили из кареты все нужное для скромного ночлега. -- Ну, здесь-то нечистая сила не посмеет нас тронуть, -- с благолепием произнесла баронесса, взирая на иконы, горящие свечи и прочую благодать. -- Да уж, сюда они не сунутся, -- удовлетворенно добавил Селезень. Чумичка промолчал, только скептически хмыкнул. -- Спокойной вам ночи, господа хорошие, -- низко поклонился сторож и, тяжело шаркая сношенными лаптями, вышел из храма. Спать еще не хотелось, и путники, расположившись со скромной закуской вокруг алтаря, вновь принялись обсуждать конечную цель своей поездки -- свадьбу царевны с князем Григорием и поимку зловредного чародея Каширского. -- Я вижу ситуацию так: перед нами вражеская крепость, -- разглагольствовал майор, -- и наша задача ее захватить. И тут возможны варианты -- либо штурм, либо осада, либо обманный маневр. -- Ни штурм, ни осада в нашем случае никак не подходят, -- заметила баронесса, -- слишком уж силы неравны. Да-да, Суворов побеждал не числом, а умением, но Суворов же и говаривал, что противника надо изучать. А мы об этом князе Григории толком ничего не знаем. -- Потому-то нам и предстоит действовать по методу Штирлица, -- сказал Дубов. -- Проникнуть в самое логово неприятеля и подтачивать его изнутри. -- Жаль только, что мне во всей этой истории отведена роль подсадной утки, -- вздохнула Чаликова. -- Лично я подсадной уткой быть не собираюсь, -- громогласно заявил Селезень. -- Если что, я их трам-тарарам... -- Вот этого-то я и опасаюсь, -- озабоченно покачал головой Дубов. -- Вы, Александр Иваныч, как всегда, не сдержитесь и сорвете всю операцию. Поэтому очень прошу вас -- больше дела, меньше эмоций. -- Ладно, ладно, -- примирительно проворчал майор. -- Будем, значится, посдержаннее. Да и чего это мы все о делах -- давайте о чем веселом поговорим. -- Ну-с, если хотите, -- подхватила баронесса, -- могу еще поразвлечь вас документами из городского архива. -- Опять всякие гадости, -- пробурчал Селезень. -- Я же чего действительно веселое имел в виду. А тут снова эти пасквили. -- Нет, исторические документы, -- с важностью поправила баронесса и, снова пошарив в многочисленных нижних юбках своего "фрейлинского" платья, извлекла рулончик пожелтевшей бумаги. -- "Сегодня посланец князя Григория разговаривал при мне с боярином Губиным и гадости всяческие про нашего царя-батюшку рассказывал. Де, на встрече его с князем Григорием целовались они взасос аки бабы, и водку вместе распивали в количествах немеренных, и в дружбе вековечной друг-дружке клялись. А после князь Григорий посуду на счастие бил, а царь токмо улыбался, на все эти бесчинства глядя. Я схватил негодяя посланца за бороду, да боярин Губин вступился за него. И сказал, что правда это все и что токмо польза от дружбы с князем будет. Что, объединившись с нашим царем, они изгонят инородцев зловредных, от коих хиреет земля кислоярская. Я сказал ему, что ложь сие и клевета зловредная, так как доподлинно знаю, что царь наш батюшка Дормидонт ни с какими мужиками никогда в жизни не целовался и делать этого не будет, так как противно ему сие. Но посланец поганый настаивать стал, что сам при том присутствовал и своими глазами видел, как князь с царем лобзались и водку распивали. Я уж не знаю, что бы я сделал с ним, вражиной, да тут подошел к нам князь Владимир и, услышав об чем спор, окатил меня медовухой из кружки со словами, что я-де сам инородец и под дуду инородцев пляшу. И еще окатить хотел, да промахнулся и окатил медовухой посланца и извиняться перед ним начал, и кафтан с него стянул, сказав, что заменит ему на новый. Но посланец, за свой кафтан ухватившись, заорал неблагим матом, что, мол, его грабят, и хотел ударить князя Владимира, да тот увернулся ловко, и попал посланец прямиком в ухо боярину Губину. А поспевший тут боярин Андрей ударил крестом своим Губина, да по башке, и закричал голосом дурным, что де боярина Губина враги убивают. А уж что дальше было, я не упомню, так как и меня по голове чем-то стукнули сильно. И шишка потом была с кулак, но обида не в том, а в напраслине, на нашего царя-батюшку возводимой. Боярин Куняев." -- Полный дурдом, -- махнул рукой майор. -- А я так не думаю, -- задумчиво заметил Василий и, обратясь к баронессе, спросил: -- И это все? -- Да все, собственно, -- отвечала та, -- разве что тут еще приписка есть, явно другой рукой сделанная. -- Какая? -- спросила Надя. -- Да всего одно слово, -- пожала плечами баронесса. -- "Дурак". -- И все? -- удивилась Надя. Но за баронессу ответил Василий: -- И этого более чем достаточно. Госпожа Хелена, позвольте вам задать нескромный вопрос. -- Для меня как историка не существует нескромных вопросов, -- горделиво ответила баронесса. -- Меня интересует, как к вам попали все эти манускрипты. Баронесса чуть смутилась: -- Ну, если не вдаваться в подробности, то я применила тот же способ, который не решилась использовать на базаре, ну, вы помните, с историческим кувшином. -- А если конкретнее? -- попросил Дубов. -- Когда архивариус Саввич вышел в соседнее помещение, я схватила с полки первую попавшуюся бумагу и сунула под юбку. -- И Саввич ничего не заметил? -- несколько удивился Василий. -- Не совсем, -- ответила баронесса. Как раз в тот момент, когда я прятала бумагу, он неожиданно вошел в комнату и не мог не заметить моего замешательства. Но мне показалось, что он улыбнулся мне как сообщник и после этого несколько раз покидал комнату, оставляя меня наедине с документами. Ну и я, сами понимаете... -- Баронесса смущенно замолкла. -- Я вас прекрасно понимаю, дорогая баронесса, -- усмехнулся Дубов. -- Ясно, что эти документы вам просто подбросили. Но настолько ловко, что вы этого даже не поняли, а считаете, что сами их, гм, слямзили. Остается только выяснить, кто и с какими целями их вам столь виртуозно подкинул. -- Не надо меня утешать, Василий Николаевич, -- вздохнула баронесса. -- Как бы там ни было, я их все-таки слямзила. Но я это сделала исключительно в интересах науки! Чтобы как-то замять неловкую паузу, майор выразительно глянул на часы: -- Ого, уже почти двенадцать. Ну что, будемте укладываться? Но в этот миг по церкви пробежал невесть откуда взявшийся ветерок и загасил все свечи. -- Ой, не к добру, -- вздрогнув, прошептала баронесса. Майор старательно захлопал себя по карманам в поисках зажигалки, но ему на помощь пришел Чумичка: он щелкнул пальцами, и несколько свечек вновь загорелись. В их неверном свете постояльцы увидели, как из углов церкви к ним стекаются какие-то темные существа, напоминающие бесов, вурдалаков и прочих персонажей из фильмов ужасов. Схватив кадило, Чумичка размахнулся и швырнул его в один из углов, где движение нечисти казалось особенно активным. Бесы бросились врассыпную, но вскоре вернулись в боевой порядок и походным строем двинулись к алтарю. Баронесса стремительно раскрыла свою сумочку, чуть не сорвав пряжку, и высыпала все ее содержимое на пол. Извлеча из кучи предметов красный фломастер, она быстро нарисовала на полу круг, внутри которого и укрылись от агрессивной нечисти царевна Танюшка с сопровождающими ее лицами. И очень вовремя -- еще минута, и полчища в растерянности остановились перед фломастерной линией, не решаясь или будучи не в состоянии ее перейти. Так они и стояли, мерзко скалясь, бесстыдно высовывая длинные языки и кровожадно лязгая клыками. -- Боюсь, фломастерная линия -- не слишком-то надежное укрытие, -- с опаской заметила Чаликова. -- Будем пробиваться к выходу! -- предложил майор. -- Ничего не получится, -- безнадежно махнула рукой баронесса, -- они же нас просто растерзают!.. -- Надо читать какую-нибудь молитву, -- вдруг сказал Чумичка. -- Сам я не имею права. Поскольку все четверо воспитывались в духе советского атеизма, то в молитвах были, мягко говоря, не слишком сильны. Однако Чаликова, с трудом вспоминая, а порой и перевирая слова, все-таки принялась читать "Отче наш". Майор Селезень на манер заправского дьякона заревел на всю церковь: "Господу Богу помо-о-олимся!!!", а госпожа Хелена стала творить на все стороны крестное знамение. Эти действия привели к тому, что орда медленно отступила на оборонительные позиции вдоль стен. -- Придется выходить с боями из окружения! -- оценил майор ситуацию на поле боя. Схватив свечу и громче прежнего заведя "Господу Богу помолимся!", Александр Иваныч первым решительно двинулся к выходу, но эта попытка прорыва блокады едва не кончилась весьма плачевно: едва он покинул пределы круга, авангардный отряд вурдалаков очень быстро выскочил ему навстречу, и Селезню пришлось ретироваться обратно. -- Вывод -- языческого круга они боятся больше, чем христианских песнопений, свечей и "Отче наш", -- с некоторым удивлением резюмировал Дубов. -- Надо продержаться до утра, -- добавила Чаликова. -- Только, боюсь, главные сюрпризы еще впереди... Так оно и случилось -- неожиданно раздался неприятный скрип. Он исходил от продолговатого темного предмета неподалеку от алтаря, то ли поначалу ими не замеченного, то ли невесть каким образом там оказавшегося. При более внимательном рассмотрении предмет оказался гробом. Скрип усилился, и с гроба свалилась крышка. А следом за нею с таким же неприятным звуком из гроба приподнялась и его обитательница -- женщина с растрепанными светлыми волосами. -- Проклятая ведьма! -- вне себя закричал Чумичка. Сомнений не было -- в гробу сидела та самая трактирщица, что давеча столь негостеприимно обошлась со своими клиентами. Тем временем ведьма встала в гробу в полный рост. Дубов отметил, что на сей раз весь ее наряд составлял просторный белый саван. -- Ну что, милые мои, -- зловеще зазвучал по церкви ее тихий голос, с мертвящей гулкостью отдаваясь где-то под куполом, расписанном ангелами и херувимами, -- не захотели вы у меня погощевать, так я сама к вам пожаловала! -- Загробный смех ведьмы громом прокатился по церкви, поддержанный из углов отвратительным хрюканьем вурдалаков и мелких бесов. Но на этом, разумеется, кошмары не кончились: гроб заскрипел пуще прежнего и тяжело поднялся в воздух. Сделав несколько неуверенных кругов, сей летательный аппарат взлетел к куполу, а затем резко взял на снижение и пошел на таран. Но тщетно -- невидимая стена охраняла Дубова и его спутников, и гроб, ударившись об нее, резко отлетел в сторону. Гроболетчица злобно зашипела и затопала ногами, отчего гроб произвел под куполом церкви какой-то уж совершенно немыслимый маневр. -- Петля Нестерова, -- уважительно прогудел майор. -- Высший пилотаж! -- Рано радуетесь! -- крикнула ведьма, и тут небо за окном озарилось вспышками. Еще минуту спустя зазвенело стекло, и в одном из окон храма появилась огнедышащая голова на длинной, как у жирафа, но зеленой шее. В церкви запахло перегаром, а затем разбились еще два окна, и еще две точно такие же головы заглянули вовнутрь. -- А вот и ужин! -- тоненьким голоском пропищала средняя голова, с любопытством осмотрев Дубова, Чаликову, баронессу, Чумичку и майора. -- Завтрак, -- глубоким басом возразила правая голова, а левая лирическим баритоном подытожила: -- Конечно, ночью кушать вредно, но если в меру, то можно. -- Вот черт! -- тихо выругался майор. -- А я уж думал, это вранье все. Ан вот он, гад летучий. -- И очень даже убедительно выглядит, -- так же шепотом ответила ему баронесса. -- Испепели их, Змей Горыныч! -- истерически зашипела Баба Яга. -- Преврати их в уголь, в пустое место! -- Ну зачем в уголь? -- благодушно хмыкнул Змей Горыныч. -- Уголь -- это невкусно. Но маленько поджарить их, конечно, не помешает. -- С этими словами все три головы набрали ноздрями побольше воздуха. Однако выпустить огонь Змею Горынычу так и не удалось. Где-то за стенами храма явственно прокукарекал петушок, и мелкая нечисть, в панике давя друг друга, попятилась к выходу. -- Ну, ваше счастье! -- сквозь зубы процедила ведьма. С этими словами она отшвырнула гроб в угол и, схватив помело, валявшееся под иконостасом, вылетела из храма, разбив при этом еще одно окно. -- Да не больно-то и хотелось, -- перегарно вздохнул Змей Горыныч и отправился следом за Бабой Ягой. Наскоро прихватив свои нехитрые пожитки, путники поспешили к выходу. На улице уже светало, и капли росы, будто маленькие жемчужинки, блестели на траве и листьях. На шум вышел старичок сторож: -- Каково почивала, царевнушка, солнышко наше ясное? -- Спасибо, прекрасно, -- ответила Чаликова, и путники поспешили погрузиться в карету, чтобы скорее уехать подальше от этого храма -- памятника зодчества середины двенадцатого века. x x x Не раньше как проехав пару верст, путешественники более-менее пришли в себя и смогли связно излагать мысли и эмоции. -- Ну, слава богу, все хорошо, что хорошо кончается, -- облегченно вздохнула Надя. -- Это только начало, -- откликнулась баронесса. -- Однако же, -- сладко зевнул Селезень, -- выспаться нам так и не дали... -- Ничего, у князя Григория отоспимся, -- беспечно махнул рукой Дубов. -- А как отоспимся, приступим к выполнению своей благородной миссии. -- Подъезжаем к заставе! -- крикнул с кучерского места Чумичка. Государственная граница не представляла из себя чего-то особенного -- ни вспаханной полосы, ни вышек, ни охранников с собаками видно не было. Лишь вблизи дороги на небольшом возвышении стоял пограничный знак, сделанный из толстенного ствола векового дерева. Вокруг него суетились два субъекта вурдалаческой внешности и пытались распилить символ государственной границы кривой ржавой пилою. Увидев карету, оба пильщика оторвались от процесса и низко поклонились. -- Что сие значит? -- удивилась Надя. -- Элементарно, -- невесело усмехнулся Василий. -- Нечистая сила уже проведала, что князь Григорий женится на царевне Танюшке и что таким образом его княжество и Кислоярское царство естественным способом соединятся. Вот они заранее и пилят пограничные столбы в знак скорейшего объединения и совместного пития кровушки обоих братских народов. -- А, ну понятно, -- загромыхал майор Селезень. -- Вот почему они нашу карету так приветствовали! Представляете картину -- бесы и вурдалаки маршируют по Царь-Городскому кремлю под командованием князя Григория, а царь Дормидонт вынужден подобный парад принимать! За столь милыми разговорами они проехали еще несколько верст. В отличие от Кислоярского царства, в княжестве Григория вдоль дороги стояли аккуратные каменные столбики с количеством верст до замка главы государства. Дорога вилась через поля и перелески и в конце концов завела в деревеньку с небогатыми, но вполне добротными избами. При выезде из деревни очередной столбик указывал, что ехать осталось пятьдесят восемь верст. -- Похоже, мы идем с опережением графика, -- заметил майор Селезень, -- так что не мешало бы нам все-таки где-нибудь передохнуть. -- Да, неплохо бы, -- согласилась Чаликова. -- Да и лошадки наши, кажется, подустали... Еще через три версты близ дороги показался постоялый двор -- здание из красного камня, окруженное конюшнями, сараями и амбарами, среди которых бегали люди и громко ржали лошади. -- Ну вот, на пару часиков здесь и расположимся, -- предложил Дубов. -- А потом уже без остановок -- и до конца. Чумичка остановил тройку прямо у входа, и тут же из дома вышла статная девушка с черной косой и в ярко-синем сарафане. -- Добро пожаловать, -- нараспев говорила она, низко кланяясь гостям, выходящим из кареты. Когда последний из них вошел в дом, узорчатая дверь с неожиданным лязгом захлопнулась, и гости оказались в кромешной тьме. -- Ловушка, -- со спокойной обреченностью сказал Дубов. А Чумичка горестно прибавил: -- Опять я, дурак, дал обвести себя вокруг пальца! -- Ничего, пробьемся, -- оптимистично прозвучал в темноте уверенный бас майора. Чаликова начала было неуверенно читать "Отче наш", но липкая мохнатая лапа грубо заткнула ей рот... x x x Через несколько минут, немного привыкнув к темноте, путники обнаружили, что находятся в каком-то затхлом помещении, куда через узкие мутные окошки в верху стены проникает тусклый свет. Вокруг них прямо на каменном полу сидели какие-то совсем уж фантастически отвратительные существа и с любопытством разглядывали своих пленников. -- Это упыри князя Григория, -- шепнул Чумичка стоявшей рядом с ним баронессе. -- По сравнению с ними наша кислоярская нечисть -- просто невинные ребятишки. -- Что же нам делать? -- опечалилась баронесса. -- Ждать смерти и надеяться на чудо. Мое колдовство против них бессильно. -- Ну что ж, -- сказал один из упырей, по виду главный, -- Чумичка прав: положение у вас безысходное. Эх, упьемся мы сейчас вашей кровушкой... Однако Чаликова не собиралась так легко сдаваться: -- Как вы смеете! Да известно ли вам, кто мы такие?.. -- Известно, известно, -- плотоядно заурчал упырь. -- Люди вы полнокровные, будет у нас пир горой! -- Да известно ли вам, что я -- царевна Татьяна Дормидонтовна, а это -- мои слуги и приближенные! -- Брехня все это! -- выкрикнул один из упырей. -- Все они так говорят, самозванцы! -- Да нет, не спешите, -- протянул главный, -- похоже, эти-то как раз и не брешут. Царевна-то ведь и вправду должна была ехать на свадьбу. Так что приведите-ка сюда этого, как его, ну, ученого нашего. -- Сейчас приведем! -- Несколько упырей с трудом отодрали от пола каменный люк, отчего в помещении стало еще затхлее и смраднее. Вскоре на поверхность вылезла совсем уж мрачная личность с веками, волочившимися по полу. -- Поднимите мне веки! -- загробным голосом велел выходец из подполья, и упыри стали усердно выполнять его приказание. -- Отпустите, это те самые, -- определил он, внимательно оглядев пленников. -- И лошадей верните -- слышьте вы, оболтусы! Веки мрачной личности опустились на прежнее место, и их обладатель лихо спрыгнул назад в подполье. -- Ах, извините, царевна, обознались, -- рассыпался мелким бесом главный упырь. -- Знаете, многие тут проезжают, всех не упомнишь... Отворите двери! -- велел он своим подчиненным. Те кинулись к стене, и вскоре в ней с лязгом образовался проем, в который путники и поспешили выйти. Сразу же за последним из них проем захлопнулся. Жмурясь от яркого света, все пятеро озирали окрестности -- не было никакого постоялого двора, никаких сараев и конюшен: вокруг простирались кресты и надгробия, изредка перемежающиеся часовнями и склепами. Неожиданно в могильной тишине заслышалось знакомое ржание -- и по его звуку путники вышли к дороге, где их ожидали лошади и карета. x x x -- Ну что ж, до замка князя Григория осталось уже не так далеко, -- заметил Дубов, когда лихая тройка пронесла золотую карету мимо верстового столба с цифрами "48". -- Будем надеяться, что хотя бы этот остаток мы проедем без происшествий. -- Конечно, проедем, -- заверил Селезень, -- если только не будем сворачивать в сомнительного рода заведения -- всякие церкви, трактиры и постоялые дворы. -- Да уж, господа, не знаю, как вам, а с меня хватит, -- чуть поежилась Чаликова. -- А мне это даже по-своему нравится, -- вдруг заявила баронесса. -- Погружаешься в другую эпоху, соприкасаешься с ее реальными носителями... -- Хороша эпоха, -- фыркнул майор, -- и хороши носители: ведьмы, упыри и драконы! -- А ведь они -- это мы, -- задумчиво произнесла Чаликова. -- И кто знает, Александр Иваныч, может быть, Змей Горыныч -- это параллельный вы! -- А что, -- ничуть не обиделся Александр Иваныч, -- я совсем бы не прочь быть Змеем Горынычем. Но Горынычем положительным -- строгим, но справедливым. -- Но в том-то и правила игры, что майор Селезень может быть строгим, но справедливым, а Змей Горыныч -- нет, -- глубокомысленно заметил Василий. -- Так сказать, майору -- майорово, а Горынычу -- горынычево... -- С этими словами Василий застучал в стенку кареты, и тройка медленно остановилась. -- В чем дело, Васенька? -- удивилась Надя. -- Там кто-то лежит, -- указал через окно детектив, -- нужно помочь. -- Помочь-то, конечно, нужно, -- согласилась баронесса, -- но не очередной ли это подвох? -- Подвох, не подвох, а выручать человека надо, -- подытожил майор. -- В конце концов, мы же не какие-нибудь Бабы Яги и Змеи Горынычи, а цивилизованные люди. И потому действовать будем цивилизованно, а как -- мое дело... -- Александр Иваныч, мы не на предвыборном митинге, -- напомнила Чаликова. -- А и то верно. -- Селезень и Дубов вылезли наружу, схватили пострадавшего за руки-ноги, внесли в карету и осторожно положили на скамью. Чумичка медленно тронул экипаж. -- Так это вообще женщина! -- воскликнул Дубов, внимательно разглядев находку. -- Даже вроде и не ранена, но без сознания... -- А, ну сейчас приведем. В смысле в сознание. -- Майор Селезень достал бутыль с остатками самогона и поднес к носу потерпевшей. -- А? Что? Где я?! -- немедленно вскочила та со скамьи. -- Не волнуйтесь, сударыня, мы хотим помочь вам, -- мягко заговорила госпожа Хелена. -- Если вы в состоянии, то расскажите, что с вами стряслось, -- попросила Чаликова. Женщина медленно переводила глаза с одного на другого: -- На меня напали, ну, эти бритоголовые, из отряда особого назначения князя Григория. Втроем, изнасиловали и бросили. -- Вы смогли бы их опознать? -- деловито спросил Дубов. -- Нет-нет, ни за что! -- в неописуемом ужасе воскликнула женщина. -- Тогда они убьют и вас всех, и меня, и моих родных, и... Ведь этот князь Григорий такая гадина!.. -- Между прочим, сударыня, вот эта девушка -- невеста князя Григория, -- совершенно спокойно сообщил Селезень. -- Ах, пожалуйста, не выдавайте меня, забудьте, что я сказала... Но как мне вас жаль! -- вырвалось у женщины. -- Я сама была его наложницей и знаю... Вы с ним никогда не будете счастливы. -- Потерпевшая в изнеможении закрыла глаза. -- Давайте мы вас подвезем до дома, -- предложил Василий. -- Да, благодарю вас, -- открыла глаза женщина. -- Собственно, я уже почти дома. Выпустите меня, пожалуйста. Дубов постучал в стенку, карета остановилась, и женщина с неожиданной прытью выскочила наружу и побежала через поле к ближайшему перелеску. -- Да уж, дикие нравы у князя Григория, -- заметила баронесса, когда экипаж вновь стронулся с места. А Чаликова в это время внимательно перебирала багаж. -- Так и есть! -- воскликнула она. -- Так я и думала! -- Что -- так и есть? -- удивился Дубов. -- То и есть, что больше нету. Было шесть позолоченных стаканов, а осталось пять! -- Значит, все это фуфло?! -- почти радостно загоготал майор Селезень. -- Опять нас обвели, как малых детей... -- И, погрустнев, добавил: -- Вот и делай после этого добро людям! Василий же был настроен куда серьезнее: -- Между прочим, в этом эпизоде, как в капле воды, отразилось все то, что мы видели и в чем участвовали в параллельной действительности. Включая убийство князя Владимира и многое другое. -- В каком смысле? -- попросили уточнить его спутники. -- В самом прямом. Не знаю, как это называется здесь, но у нас обычно определяется как самая элементарная провокация. -- А мне кажется, что тут все сложнее, чем просто игра на чувстве сострадания, -- заметила Чаликова. -- Вы заметили, как она перед нами, в сущности чужими людьми, бранила князя Григория и его похотливых сатрапов? Похоже, что эта дама -- агент князя Григория и была заслана, чтобы выведать что-то о нас! -- Хорошо еще, что мы при ней лишнего не болтали, -- озабоченно проворчал Василий. -- Погодите, -- вмешалась баронесса, -- но если она -- шпионка, то зачем стакан стянула? -- Маскировалась под мелкую воришку, -- объяснила Надя. -- Но зачем ей маскироваться под воришку, если она маскировалась под изнасилованную? -- Элементарно, -- прогудел майор. -- Шпионила она по профессиональному долгу, а воровала -- по душевному призванию! Тут карета вновь остановилась. -- Ну что там, снова кто-нибудь на дороге валяется? -- сладко зевнул Василий. В карету заглянул Чумичка: -- Скоро подъедем к замку князя Григория. Надо обговорить, что делать будем. -- В каком смысле? -- деловито схватился за блокнот Василий. -- Я перед отъездом встречался с одним царь-городским звездочетом, и он сказал: "Смерть ждет князя Григория в ночь его свадьбы, и изойдет она из волчьей пасти". -- Что за дикие предрассудки! -- возмутилась Чаликова. -- И вообще, астрология -- это лже-наука. -- Ну хорошо, пусть так, но где ж мы волка-то возьмем? -- задалась практическим вопросом госпожа Хелена. -- В лесу поймаем, -- беззаботно ответил Селезень. -- Хотя тут и лесов-то негусто. -- В лесу? -- хмыкнул Чумичка. -- Что ж, можно, конечно, и в лесу. А можно и иначе... Через несколько минут тройка вновь катилась по дороге, оставляя позади перелески, поля, деревни и верстовые столбы. Последнюю небольшую остановку путники сделали уже на подступах к княжескому замку, когда его мрачные башни и бастионы почти явственно проглядывались в обширной долине, окруженной холмами, поросшими редким лесом. x x x ГЛАВА ЧЕТВРТАЯ ЧЕРНАЯ СВАДЬБА Карета катилась вниз с холма, и все четче становились очертания замка, окруженного глубоким рвом, над которым нависал подъемный мост на массивных ржавых цепях. Несмотря на некоторую тряску по неровной дороге, майор Селезень усердно наблюдал через полевой бинокль за въездом в замок, где рядом со спущенным мостом стояла группа людей. -- Интересно, кто из них есть ху? -- громогласно вопросил майор. -- Конечно, приношу пардон за выражение. -- Позвольте мне. -- Дубов настроил бинокль. -- Похоже, тот, что в центре -- князь Григорий. А вон там, третий справа -- о, это же собственной персоной господин Каширский! За этими наблюдениями царская карета все приближалась к замку князя Григория. Но Дубову казалось, что это не они приближаются, а замок надвигается на них всей мрачной громадой высоких нелюдимых башен и черных стен, ощетинившихся торчащими из бойниц пушками. Кони лихо процокали по деревянному настилу моста, и карета остановилась перед въездом в замок. Первым из нее вылез майор Селезень и с заученным галантным поклоном подал руку царевне. Следом за ними выбрались и все остальные. Ради такой встречи Татьяна Дормидонтовна оделась в лучшее свое платье -- пурпурное с длинным шлейфом, который сзади поддерживала баронесса Хелен фон Ачкасофф. Последним с козлов соскочил кучер. Из толпы встречающих выдвинулся князь Григорий -- высокий худощавый господин в рыцарских доспехах и начищенных до блеска кожаных сапогах. Василий машинально отметил в нем светлые пустые глаза, длинные усы, прикрывавшие уголки тонких губ, и темные с проседью волосы, старательно зачесанные на плешь. -- Нет, не юноша, конечно, но двести или триста лет ему никак не дашь, -- как бы угадав мысли Дубова, шепнула ему баронесса. Царевна низко поклонилась своему жениху: -- Здравствуй, князь-батюшка, ваше сиятельство, наше красное солнышко! Однако "красное солнышко" лишь мельком глянул на невесту. -- Приехали? Очень хорошо, -- сказал он негромким скрежещущим голосом, обращаясь к своему окружению. -- Царевну ко мне у койку, а этих, -- он небрежно кивнул в сторону свиты, -- у круглую башню. -- Как это так?! -- бурно возмутился майор. -- Эдак мы не договаривались! -- У башню, -- повторил князь Григорий. -- И дальнейшая ваша участь будет зависеть только от уважаемой Татьяны... э-э-э... Дормидонтовны. Удовлетворит она меня у койке -- немедля усех выпущу. A нет -- будете сидеть до особого распоряжения. -- За что?! -- не выдержала и баронесса. -- За незаконный переход границы. -- Князь противно захихикал, обнажив под усами пару желтых клыков. -- Уведите. Из-за спин княжеского окружения выступили несколько молодых бритоголовых парней в черных рубахах. Они без лишних слов грубо схватили царевнину свиту и, втолкнув в дверь прямо в крепостной стене, повели вверх по полуобвалившимся ступенькам. Вскоре пленники оказались в обширном круглом помещении с маленькими зарешеченными окошками, через которые виднелось закатное небо с редкими кучевыми облаками. Оставив узников в этом малоуютном месте, чернорубашечники молча покинули темницу. В дверях с громким скрежетом повернулся ключ. -- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, -- только и мог вымолвить майор. -- Этого следовало ожидать, -- совершенно спокойно сказал Дубов. -- Ведь знали же мы, куда и к кому едем. Но, с другой стороны, мы все-таки официальные представители царя Дормидонта! Мог ведь он хотя бы из уважения к будущему тестю принять нас соответственно рангу, а не запирать в этой дурацкой башне. -- Ну и что же по этому поводу говорит ваш знаменитый дедуктивный метод? -- не без некоторой доли ехидства поинтересовалась баронесса. -- Возможны несколько вариантов, -- охотно откликнулся Дубов. -- Наиболее вероятный -- что это своего рода психологическая атака на царя Дормидонта. В таком случае наш арест носит чисто символический характер и будет весьма кратковременным. Потом мы вернемся в Царь-Город и доложим Дормидонту Петровичу, как обошелся князь Григорий с его приближенными. -- И с царевной, -- добавил майор. -- И с царевной. И тогда Государь окончательно поймет, что с Григорием шутки плохи. Другое объяснение -- Каширский узнал, что под видом царевны и ее свиты едем мы, и сказал об этом своему покровителю. Или просто, безо всяких объяснений, попросил отправить нас в темницу. В таком случае, конечно же, ничего хорошего нас не ждет. И если ближе к истине окажется моя первая версия, то утром нас, скорее всего, отпустят. А уж если вторая... -- Василий помрачнел. -- Если вторая, то очень возможно, что до утра мы просто не доживем. -- Предлагаю третью, -- вдруг заявил майор Селезень. -- Князь Григорий решил через нас повоздействовать на царевну, чтобы лучше работала "у койке". -- Браво, майор, -- совершенно искренне зааплодировал Василий. -- О таком варианте я и не подумал. Что ж, если так, то долго нам здесь не томиться. -- Ну, царевна ему покажет класс! -- ухмыльнулся Александр Иваныч. -- Вся надежда на Чумичку, -- вздохнула баронесса. -- Ладно, раз уж сидим тут без дела, давайте-ка я вам еще почитаю из исторических анналов. -- И баронесса принялась шурудить по своим многочисленным юбкам, а Селезень не удержался от майорских шуток: -- Закрома родины! -- И сам же захохотал так, что задребезжали немногочисленные стекла, а может, и решетки. -- А я бы сказал -- филиал царь-городского архива, -- усмехнулся Василий. Баронесса тем временем с невозмутимым видом выудила нужный свиток и развернула первый лист: -- Ну что, отсмеялись? А документы тут очень интересные, им ведь уже, судя по датам, более двухсот лет. Вы готовы слушать? Тогда зачитываю: "До вашего сведения довожу, что третьего дня скончался князь Иван Шушок, сидящий на Белой Пуще. И как ни старались остальные сородичи оного, Шушки, но нехорошие слухи поползли через их холопов. Что-де не своею смертию умер князь Иван, а убит был ночью неизвестным злодеем. Но тут слухи разные имеются: то ли зелье ему в ухо было влито, когда он опочивал, то ли горло ему перегрызла тварь неведомая и кровь всю его испила. Последним живьем князя видел его постельничий Григорий, коему злые языки постыдную связь с хозяином приписывают, но он ничего о смертоубийстве не знает, так как произошло оно после полуночи. Когда слуги в соседней комнате услышали крики сдавленные и вбежали, князь был еще жив и постель его вся кровью залита. И говорят, прошептать успел он одно слово "оборотень", да на том и дух испустил. Всем слухам этим невероятным верить трудно, так как сильно странны они, да и, как известно, нерадивые слуги всегда глупости всяческие про своих господ говорят, а постельничему Григорию, в любимцах у Ивана ходившему, просто завидовали. Дьяк Посольского приказа Блинов". Так, а теперь еще документ, продолжающий тему: "...Странным нам показалось сразу то, что мало гостей на свадьбу приглашено было, а простой народ и вовсе стрельцы отогнали подальше. А про жениха княжны Ольги, дочери Ивана Шушка, говорили только гадости всяческие, и что-де из постели в постель перелез, и родовитости он сомнительной, а иные чернокнижником его за глаза называли. В глаза же говорить опасались, так как злопамятен он. И в пример приводили как смерть князя Ивана, так и погибель странную воеводы Полкана, и боярина Перемета, и еще других, кто Григория в глаза не жаловал. И те же языки добавляли, что с тех пор как покойный князь приблизил к себе оного Григория, так среди людей его верных смерть лютая своей косой прошла. И умирали все странным образом, по большей частию с горлом перерезанным, а то и с кровью испитою. И будто бы повинен во всем некий заморский чародей, Григорием зело привечаемый. А княжна же Ольга при венчании гляделась будто спящей на ходу, и Григорий ее вел под венец своею рукой, а родственники шли сзади, чего раньше не бывало. А еще, с людьми разговаривая, слышал, что по местным лесам много всякой нечисти в последние годы объявилось и что управы на нее нет. Боярин Петухов, Царь-Городский посланник при Белой Пуще." Майор открыл рот, по-видимому, чтобы сказать: "Брехня", но, подумав, рот закрыл и промолчал. А баронесса вдохновенно продолжала: -- И еще документик: "К самим похоронам никто из гостей допущен не был и потому княжну Ольгу только в гробу сыздаля при отпевании видали. Но ничего особливого не заметили. Слухи всякие промеж людей ходили, что-де сам Григорий сгубил ее, вместе с заморским колдуном, дабы на Княжий престол воссесть. Но слухи эти могли и другие из рода Шушков распускать, дабы Григория скинуть и самим править. И говорили они, что княжение после Ивана перешло к дочери его Ольге, а после ее смерти к Григорию перейти не может. Но все это слухи темные, и ходит их множество, и иные до чудных дел договариваются. И все это шепотом, потому что власть Григория сильна и строга. И Григорий множество сторонников имеет и среди бояр, и стрельцов, и простого люда. А князья Шушки любовью у холопов своих никогда не пользовались, потому как только о своем благе пеклись и, когда нечисть народ донимать стала, токмо обещали изгнать ее из Белой Пущи, да ничего не делали. А Григорий уже войско сильное набирает и отменно вооружает его, и все видят, что он об общем благе печется и править будет твердою рукой. Не в пример Шушкам, одними разговорами пробавлявшимися. Князь Рыжков". Вдруг в тишине, наступившей после прочтения последнего документа, ясно заслышались какие-то звуки, долетевшие сквозь толстые стены башни. Узники прислушались. -- Что там, режут кого-то, что ли? -- предположил майор. -- Свадьбу играют, -- уверенно заявил Василий. -- Странная какая-то свадьба, -- с сомнением покачала головой баронесса. x x x Василий был прав -- до них действительно долетели звуки свадебного пира. Но по-своему права оказалась и баронесса -- свадьба князя Григория с царевной Танюшкой мало походила на подобного рода церемонии в их традиционном виде. В мрачном зале, скупо освещенном факелами, был накрыт длинный стол для дорогих гостей. А дорогими гостями были всяческие бесы, упыри и вурдалаки, чей противный визг и омерзительное хрюканье разносилось под высокими гулкими сводами. На закопченных стенах висели не менее закопченные щиты с замысловатыми гербами в виде красного витязя на белом поле. Со стен, опутанные паутиной, свисали боевые знамена, местами до дыр проеденные молью. А понизу стояли, будто мумии, ржавые рыцарские доспехи, которые "дорогие гости" использовали в качестве мишеней при швырянии костей и объедков. На полу за эти кости грызлась мелкая нечисть. Царевна, сидевшая во главе стола, покрытого пурпурной скатертью, откровенно скучала, зато восседавший рядом с ней князь Григорий был весьма весел и оживлен. Жених был одет в черный камзол, поверх коего красовалась массивная золотая цепь со здоровенной блямбой герба князей Шушков, в который было внесено небольшое изменение -- к красному витязю приделана черная волчья голова. -- Да вы угощайтесь, дорогие друзья, -- потчевал он своих гостей, -- за усе уплочено! Гости не заставляли себя упрашивать -- они лакали красное вино прямо из кувшинов, а еду жадно слизывали с тарелок длинными смрадными языками. -- Предлагаю выпить за молодоженов! -- выкрикнул один из мелких бесов, вскочив на стол и ловко отчебучив копытцами нечто вроде канкана. -- Дельное предложение, -- благодушно отозвался князь Григорий, -- и ради такого случая, дорогие товарищи бесы и вурдалаки, мы выпьем из моих старинных запасов.-- Хозяин хлопнул в ладоши, и слуги внесли на подносе огромную запечатанную бутыль в окружении множества граненых бокалов. -- Хорошая кровушка, -- со смаком осушив свой бокал, похвалил пожилой вурдалак. Это был как раз один из тех, кто обманным путем затащил Дубова и его спутников в склеп. -- Видно, что благородная и приличной выдержки. -- Между прочим, это кровь моего почтенного тестя князя Ивана Шушка, -- не без гордости откликнулся князь Григорий. -- Ей более двухсот лет. -- Выпив содержимое до последней капли, он торжественно грохнул бокал об пол, а следом за ним и все гости. -- Значит, все-таки это ты, князь Григорий, Шушка ухайдакал? -- не без ехидства подпустил почтенного вида упырь с другого конца стола. -- А хоть бы и я! -- ухарски подкрутив усы, ответил князь. -- Зато я порядок у стране навел. Леса эти дурные вырубил, и теперь у меня тишь да благодать. Правда, уважаемая Татьяна Дормидонтовна? Вот царевна не даст соврать, у ее батюшки леса густые да непролазные, а у тех лесах разбойников да лиходеев больше, чем елок. А я усе елки да березки повырубил, и никаких лиходеев не стало!.. -- Горько! -- неожиданно завопил один из бесов, пробудившись из огромной лоханки с салатом, в которой он заснул всей мордой. -- Горько!!! -- подхватила вся честная компания. Молодожен как бы нехотя поднялся из-за стола и чуть не насильно увлек за собою невесту. И, несмотря на отчаянное сопротивление Танюшки, запечатлел страстный поцелуй на ее стыдливых девичьих устах. -- А что, княже, с царевной лобызаться поприятнее будет, чем с ее батькой? -- заплетающимся голосом пробормотал один из гостей, но князь Григорий смерил его таким взором, что тот сполз под стол. x x x А в круглой башне продолжались исторические беседы. -- Ну что ж, теперь нам понятно, как князь Григорий власть захватил, -- подвел черту Дубов. -- Да, жук тот еще, -- пробасил майор. -- Ну ладно, это все были частные донесения, -- сказала баронесса, -- а вот, пожалуйста, официальный документ -- переписка высокопоставленных лиц обоих государств. Интересно, что они находились в одном пакете с вышеприведенными тремя донесениями, как будто их кто-то нарочно вместе сложил. Здесь даты нет, но имеется пометка, что данная переписка относится к генварю -- иулию одиннадцатого года правления царя Дормидонта. -- И баронесса приступила к чтению: -- "Главе Царь-Городского Потешного приказа князю Святославскому. На ваш запрос относительно участи царских скоморохов отвечаю следующее..." -- Что за чушь! -- перебил майор. -- Какой еще Потешный приказ? -- Ну, это, наверное, что-то вроде нашего министерства культуры, -- не очень уверенно предположила баронесса. -- Так, на чем я остановилась? Да, "...отвечаю следующее. Скоморохи, приехавшие в Белую Пущу потешить честной народ, заявили два представления: древнегреческую трагедь "Офигения в Авлиде" стихоплета Еврипида и комедь собственного измышления "Просто Маруся" со слезами, песнями и плясками. Однако, поимев успех изрядный, вконец распоясались и стали по своему почину играть представление без названия, коего начало записали служивые тайного приказа. "ГЛАВНЫЙ СКОМОРОХ. Милостивые господа, Слушайте сюда! Мы вам покажем представление Всем на удивление. А коли смотреть не хотите, То, пожалуй, и не смотрите. Представляем вам князя Шушка -- Благородного старичка. А вот его дочка, княжна Ольга, Что княжила ладно, да жаль -- недолго. А это князев постельничий Григорий, После сам ставший князем который. А уж как овладел он престолом княжьим -- Про то мы и расскажем, и покажем. КНЯЗЬ ШУШОК. Ох, чего-то мне недужится, Нога болит и голова кружится. Скорей бы конец этому горю! ГРИГОРИЙ (про себя). Его тебе я живо ускорю. КНЯЖНА ОЛЬГА. Батюшка, я несу лекарство.