Елизавета Абаринова-Кожухова. Холм демонов andris_purvs@hotmail.com  * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НЕВЕСТА ДЛЯ ВУРДАЛАКА *  x x x По изрытому глубокими ямами пологому склону поднимался коренастый человек с рюкзаком за спиной. Он то и дело оглядывался, явно не желая быть увиденным на этом заброшенном тоскливом холме, который одиноко высился среди бескрайних болот, лишь изредка перемежавшихся небольшими перелесками. Вечернее солнце последними косыми лучами золотило мертвую болотную зыбь и заставляло отбрасывать почти бесконечную тень два мрачных столба, возвышавшихся на вершине холма. Но человек с рюкзаком не знал, что он не один в этом забытом богом и людьми уголке - в одной из каменистых ям, которые, будто оспины, бороздили склоны холма, укрывался другой человек. Он терпеливо ждал, изредка на миг выглядывая из своего неверного укрытия. Человек с рюкзаком присел на булыжник недалеко от подножия столбов и, прикрывая глаза ладонью, стал наблюдать то за солнцем, торжественно опускавшемся в болото, то за круглой белесой луной, которая, будто не в силах дождаться короткой июльской ночи, уже появилась на другом краю небосвода. И когда солнце, в последний раз блеснув по поверхности болота, уступило место долгим летним сумеркам, человек поднялся и, посмотрев на часы, сказал: - Все, пора. В последний раз оглянувшись, он поправил рюкзак и двинулся к столбам. - Ну, теперь ты от меня не уйдешь! - возбужденно потирая руки, пробормотал второй человек и легко выскочил из ямы. Однако на вершине холма уже никого не было - лишь легкий ветерок шелестел в траве, пробивавшейся между камней, разбросанных там и сям у подножия мрачных столбов. - Что за чертовщина! Куда он исчез? - тряхнул второй темно-русыми кудрями и в недоумении оглянулся по сторонам. Он тщательно осмотрел все ямы и руины и, убедившись, что там действительно никого нет, не спеша побрел вниз по склону - туда, где за заболоченным лугом виднелась дорога, единственное, что напоминало о присутствии современной жизни в этих унылых местах, осененных каменными следами давно минувших веков. ГЛАВА ПЕРВАЯ ЗАКОЛДОВАННОЕ ГОРОДИЩЕ Стоял теплый летний вечер. Несколько дачников садового кооператива "Жаворонки" и их гостей, собравшиеся вокруг стола с резными ножками на веранде скромного деревянного домика известной кислоярской писательницы Ольги Заплатиной, попивали чаек с бубликами, любовались огромным красным солнцем, величественно тонувшим в мрачных пучинах окрестных болот, и вели неспешную беседу. - Что-то Василий Николаич запропастился, - с некоторой тревогой заметила хозяйка, украдкой поглядев на часики. - Уж два часа как ушел. - Все-таки золотой он человек, - откликнулась другая дачница, бакалавр исторических наук баронесса Хелен фон Ачкасофф. - Ведь это именно Василий в прошлом году избавил нас от воров, которые шарили по дачам и тащили все, что плохо лежит. - Расскажите, пожалуйста, - глубоким басом попросил майор Селезень. Он сидел в шезлонге и с шумом потягивал чаек прямо из блюдечка. - Ну, это вам лучше всего расскажет сам Василий Николаевич, - ответила писательница, привстав со старенького плетеного кресла и положив себе в блюдечко вишневого варенья из литровой банки. - Могу только сообщить, если вы, Александр Иваныч, еще не в курсе: тот домик, что вы приобрели, раньше как раз и принадлежал главному вору. Представьте себе, этот негодяй крал у своих же соседей! - Не воруй в собственном доме, - проворчал майор и, вновь принимаясь за чай, добавил: - А в чужом и подавно. - А вы не хотите попробовать с черносмородиновыми листьями? -- предложила хозяйка. - И непременно свежими, прямо с куста. - Не дожидаясь ответа, она кинула в чашку майору несколько листиков, лежащих на треснувшем голубом блюдце. - О, вкусно! - оценил Александр Иваныч. - А я и не знал, что так тоже можно... Надо будет и у себя такой куст на листья посадить. - А еще они и ягоды дают, - как бы между прочим добавила Заплатина. - Значит два куста посажу, - серьезно отозвался майор. - Один на листья, а другой на ягоды. - А что, Василий Николаич просто прогуляться пошел? - спросила баронесса фон Ачкасофф. Она сидела, небрежно закинув ногу за ногу, в деревянном кресле-качалке с отломанной левой ручкой. - Ну да! - хмыкнула госпожа Заплатина. - Поехал бы сюда Василий Николаич гулять да чаи распивать! По делу приехал, очередное преступление расследовать. - Снова у нас в поселке? - заволновалась баронесса. - Да нет вроде бы, - не очень уверенно ответила писательница. - Наденька, вы, конечно же, в курсе дела, поделитесь с нами! - Да ничего особенного, - не слишком охотно отозвалась еще одна участница чаепития, московская журналистка Надежда Чаликова. Она сидела в сторонке на колченогом стуле орехового дерева и почти не принимала участия в общей беседе. Однако наблюдательная Ольга Ильинична Заплатина заметила, что Надежда то и дело кидает взгляды на центральную аллею поселка, по которой должен был вернуться частный детектив Василий Николаевич Дубов. Это не удивляло - ведь журналистку с сыщиком связывали весьма давние и близкие отношения... - А все-таки, Наденька, - попыталась Ольга Ильинична разговорить гостью, - ведь из-за всяких пустяков он не стал бы покидать Кислоярск, не так ли? - Да, конечно, - кивнула Чаликова, - и дело весьма важного свойства. Вася давно уже гонялся за одним опасным преступником, а тот всякий раз от него ускользал. И вот он узнал, что этого преступника видели здесь, неподалеку от "Жаворонков". - А что за преступник? - заинтересовался майор. - Если это, конечно, не секрет следствия. - Некто господин Каширский, - чуть помедлив, ответила Надя. -- Более известный широкой общественности как маг и чародей. - И что, за это его разыскивают? - удивилась баронесса фон Ачкасофф. - Ведь вроде бы миновали те непросвещенные времена, когда колдунов преследовали и даже отправляли на костер! - Да нет, в розыске он не за колдовство как таковое, а, выражаясь юридическим языком, за многочисленные уголовно наказуемые и социальноопасные деяния. Например, доподлинно известно, что он оживлял покойников, превращал их в послушных зомби и их же руками совершал грабежи и убийства. - Ну, это все бабкины сказки, - небрежно пробасил майор. - Может, и сказки, Александр Иваныч, - обернулась к нему Чаликова, - но имеются и вполне реальные, а отнюдь не сказочные жертвы. На его совести как минимум три загубленные жизни, не считая двух покушений. Между прочим, одно из них - на самого Василия Дубова. - И как же он это делал? - заинтересовалась госпожа Заплатина. - Нет-нет, сам он не убивал, но действовал куда более изощренно - превратил в послушного зомби одного моего коллегу, журналиста Николая Рогатина, и заставлял его совершать убийства. - Погодите, я что-то припоминаю, - перебила баронесса фон Ачкасофф. -- Это не тот Рогатин, что приезжал в Кислоярск в составе делегации московских журналистов, а на обратном пути погиб в автокатастрофе? - Он самый, - подтвердила Надя. - Я тоже была в той делегации и присутствовала при его гибели, которая на самом деле произошла при куда более драматических обстоятельствах, чем банальная авария. В общем, труп исчез, а через некоторое время Рогатин, живой и невредимый, появился сначала в Прилаптийске, а потом и в Кислоярске, и всюду за ним тянулся шлейф зверских убийств. Вася начал их расследовать и вскоре вышел на Каширского - именно он стоял за всеми этими преступлениями, а Николай был лишь его послушным орудием. И хотя нам все же удалось взять с поличным сообщницу Каширского и нейтрализовать зомби, но сам Каширский тогда каким-то чудом ускользнул. - И что же они делали со своими жертвами? - спросил Селезень. -- Травили ядом, топили в речке, били топором по голове? - Майор выловил из чашки смородиновые листики и небрежно отправил себе в рот. - Все преступления были исполнены, как говорят криминалисты, одним и тем же "почерком" - Рогатин заставал жертву врасплох и заталкивал ей в рот какой-либо предмет, от чего та задыхалась. И этим предметом могло быть все, что угодно - от пивной банки до будильника. Я даже сама стала невольным свидетелем одного такого убийства, вернее, не самого убийства, а его результатов. Это было ужасное зрелище! - Расскажите, пожалуйста! - принялись упрашивать журналистку ее собеседники. - Ну ладно, - согласилась Надя, - хотя об этом даже когда вспоминаешь - мороз по коже. Я должна была по просьбе Василия Николаевича встретиться с одним кислоярским бизнесменом, не будем называть его имени. Вася как раз тогда расследовал это самое дело и надеялся через бизнесмена выйти на сообщников Каширского. Бизнесмен назначил мне встречу на восемь утра в своем офисе. Я пришла точно в восемь, постучалась к нему в кабинет, никто не отозвался, тогда я толкнула дверь и... В общем, бизнесмен лежал прямо на полу рядом с рабочим столом, а изо рта торчал мобильный телефон. И еще, помню, как раз в тот момент, как я вошла, он страшно заверещал! - Кто, бизнесмен? - не понял майор. - Да нет, мобильник. А бизнесмену теперь никогда уже не суждено ни верещать, ни говорить, ни заниматься своим бизнесом. И не ему одному. Среди жертв мог оказаться и Дубов, но он догадывался о покушении и подложил им вместо себя манекен, которому и засунули в рот будильник... И вот сегодня ему поступил сигнал, что злодея Каширского видели в районе Жаворонков! - И где же? - забеспокоилась Ольга Ильинична. - Надеюсь, не в самом поселке? - Да нет, Василию позвонили по телефону, и неизвестный мужской голос сказал, что Каширский скрывается на каком-то городище. Он сначала не поверил, подумал, что его разыгрывают, но потом решил все же съездить -- как говорится, для очистки совести. -- На каком городище? Уж не на Гороховом ли? - с заметным волнением спросила баронесса фон Ачкасофф. Надя кивнула. - Тогда, боюсь, это была самая настоящая ловушка. - Почему вы так считаете? - затревожилась и Чаликова. - Потому что это нехорошее место, - понизила голос баронесса. - В каком смысле? - заинтересовалась Заплатина. Баронесса поудобнее устроилась на табуретке: - История Горохового городища восходит к давним векам, когда там находилась столица одного небольшого, хотя и весьма влиятельного княжества. Первые археологи, копавшие холм, так и не смогли установить имени князя, основавшего крепость, и кто-то в шутку назвал его царем Горохом. Ну и шутка прижилась. Но как бы там ни было, место это в историко-археологическом отношении просто уникальнейшее. И вот однажды я так увлеклась раскопками в бывших княжеских палатах, что не заметила, как стемнело. А дело было летом, погода стояла совсем как сейчас - вот я и решила там заночевать... - Баронесса не спеша подлила себе чаю. - И что же? - с нетерпением вопросила Заплатина. - Да нет, вурдалаки из-под земли не вылазили и ведьмы на помеле не летали, но всю ночь раздавались какие-то странные вздохи, порой земля начинала светиться и чуть подрагивать, и всякое прочее в том же духе. А потом я побывала в Заболотье, это такая деревушка отсюда поблизости, если кто не в курсе, и поговорила с местными старожилами. Оказалось, что Горохово городище давно считается "нечистым". По народным поверьям, туда по ночам слетается вся окрестная нечисть и правит бал. А когда я говорила, что ночевала на городище, то на меня вообще смотрели как на выходца с того света. - Бабкины сказки, - вновь брякнул майор Селезень. - Между прочим, - еще более понизила голос баронесса, - известны случаи, когда люди уходили на Горохово городище и бесследно исчезали. - И что, у вас есть конкретные данные? - недоверчиво спросила писательница. - Да, например, у одной местной жительницы там исчез отец - давно, еще до семнадцатого года. На холм поднялся, а назад не вернулся. И никаких следов. - Ну, мало ли народу бесследно пропадает, - возразил майор. - Вот, помню, в восемьдесят пятом году, в Афганистане... - Известен и сравнительно недавний случай, - перебила баронесса. -- Когда я узнала о странных вещах, происходящих на Гороховом городище, то связалась с ныне покойным профессором Кунгурцевым из тогда еще Ленинградского университета - он лет двадцать назад, или чуть больше, вел тут раскопки вместе с группой студентов. И вот, по ночам они наблюдали точь-в-точь то же самое, что и я. А один из его студентов, по имени Толя Веревкин, которому профессор поручил сделать замеры каменных столбов, вдруг исчез. - Тоже бесследно? - ахнула Чаликова. - Нет, через неделю нашелся. По его собственным словам, заблудился на болоте. Но профессор Кунгурцев заметил, что после этого происшествия Веревкин очень изменился - стал каким-то задумчивым, рассеянным... - А вы не пробовали отыскать самого Толю Веревкина? - спросила Заплатина. - Ну разумеется, пробовала, - погрустнела баронесса, - Но оказалось, что вскоре после экспедиции он утонул в Финском заливе. - Какой ужас! - всплеснула руками Ольга Ильинична. - Да-да, одежда осталась на берегу, а тела так и не нашли. Конечно, майор сейчас скажет: "Мало ли народу тонет", но я уверена, что это не просто совпадение! И поэтому так беспокоюсь за нашего Василия Николаича -- солнце уже скрылось, а его нет как нет. - Как-то нехорошо все сходится, - чуть поежилась Чаликова. - С одной стороны, злой чародей Каширский, с другой - заколдованное место... Как бы и впрямь чего не стряслось! - Да ничего с вашим Василием не стрясется, - майор поудобнее устроился на шезлонге. - Подождем еще с полчасика, да и сходим за ним. Мне уж и самому стало жутко интересно, что там за чертовщина такая. - Слава богу, вернулся! - воскликнула Чаликова. Действительно, в сгущающихся сумерках по аллее к домику Ольги Ильиничны приближался ни кто иной как знаменитый кислоярский сыщик Василий Дубов. - Ну как, поймали своего бандита? - напрямик спросил его майор Селезень. - Увы, - развел руками Дубов, - произошло что-то странное и необъяснимое. На склоне городища, недалеко от столбов, я обнаружил шалаш, он был пустой, хотя ясно, что кто-то там обитает. Я залег поблизости, и вскоре действительно появился мой подопечный. - Каширский, - пояснила Надежда. - Я уже рассказала нашим друзьям, за кем вы охотитесь. - Ну, в этом нет никакой тайны, - рассеянно кивнул детектив, присаживаясь на низенькую скрипучую табуретку. - В общем, Каширский забрал из шалаша кое-какие пожитки и двинулся на самый верх городища. Я стал за ним следить из своего укрытия, а потом тихонько пошел следом... - Василий замолк и налил себе чаю. - Ну и что же дальше? - нетерпеливо спросила баронесса. Кажется, она уже догадывалась, к чему клонит Василий. - А дальше он подошел к двум каменным столбам на вершине городища. Ну, вы их знаете... - Да, эти столбы предположительно были идолами, на которых молились наши далекие предки, - дала справку баронесса фон Ачкасофф. - Я даже не исключаю, что они сродни изваяниям на острове Пасхи. - Ну так вот, - продолжал Дубов, - едва зашло солнце, господин Каширский прошел между столбами - и исчез. Я подбежал поближе - и ни слуху, ни духу. Был человек, и нет человека! - А вы не пытались пройти следом за ним? - с волнением спросила баронесса. - Нет, знаете, не решился. Если тут какое-то колдовство, то я - пас. - Слава богу! - облегченно воскликнула бакалавр исторических наук. - Иначе... иначе я просто не знаю, что с вами сталось бы. - Все это ерунда! - решительно заявил Селезень. - Все эти маги, колдуны, ведьмы и заколдованные места. Реальность такова - опасный преступник на свободе. И потому вношу предложение сесть на мой "Джип" и отправиться на это чертово городище. Возражения есть? Возражений нет. - Майор резко вскочил с шезлонга. - Тогда я пошел за машиной. Кто со мной? - Я поеду, - тут же вызвался Дубов. - Надо же, в конце концов, выяснить, в чем тут дело. - Тогда и я с вами, - голосом, не допускающим возражений, заявила Надя Чаликова. - Видимо, придется поехать и мне, - не очень охотно предложила баронесса фон Ачкасофф. - Ведь из всех нас я одна знаю Гороховое городище как свои пять пальцев. - А как вы, Ольга Ильинична, насчет увеселительной поездки к ведьмам, чертям, упырям и привидениям? - галантно обратился к писательнице майор Селезень. - Ах нет, это не мой жанр, - уклонилась от заманчивого предложения госпожа Заплатина. - Но я буду вас ждать. Самоварчик разогрею... x x x Горохово городище, куда медленно, но неотвратимо направлялся "Джип" майора Селезня, располагалось неподалеку от "Жаворонков", через шоссе, и представляло собою пологий лысый холм с многочисленными следами археологических раскопок - кстати говоря, немалая их часть принадлежала госпоже фон Ачкасофф. На вершине холма в рассеянном свете огромной круглой луны явственно виднелись два столба, возле которых, по словам Василия Дубова, "испарился" маг и чародей Каширский. - Ах, да нынче же полнолуние! - вдруг воскликнула баронесса. - А именно в такие ночи, по местным поверьям, здесь пуще всего орудует нечистая сила! - Бабкины сказки! - вновь заявил майор Селезень, уверенно проводя машину между ямами и камнями вверх по склону. Но на сей раз его заявление уже не звучало столь безапелляционно. Прямо перед столбами Селезень притормозил "Джип": - Так, проход широкий. Ну что, поехали? - Поехали! - отчаянно махнул рукой Василий, и майор решительно нажал на газ. Баронесса украдкой перекрестилась. x x x Ничего не изменилось. Только ветерок вдруг угомонился и стало тихо-тихо. Смолкли и птицы. - Ну что, никуда мы не пропали, - нарушил тишину майор Селезень. - Я же говорил - бабкины сказки! - Чует мое сердце, что-то тут не так, - прошептала Чаликова. -- Давайте лучше возвратимся, пока не поздно. - А и вправду, Наденька, возвращайтесь, - подхватил Дубов. - Не женское это дело - преступников ловить. Вдруг он где-то затаился и готовится превратить нас в каких-нибудь жаб! - Селезень жабе не товарищ, - ухмыльнулся бравый майор. - Так куда, вы говорите, сбежал ваш злодей Каширский? - Да никуда он не сбежал, - пробурчал Дубов, - просто исчез, будто испарился. - Ясно, на то он маг и чародей, - резюмировал Селезень. - Или, вернее, фокусник и шарлатан. Но мы-то с вами нормальные люди и никуда испаряться не станем. - С этими словами майор начал осторожно спускать "Джип" вниз по склону. - Госпожа баронесса, что у нас там дальше за холмом? - Болото, - кратко ответила баронесса. - Нет, пожалуй, по болоту моя колымага не проедет, - прикинул Селезень, - да еще и ночью. Так что обогнем городище и вернемся на шоссе. - И все-таки, хоть убейте, что-то тут не так, - прислушавшись к обволакивающей тишине, сказала Чаликова. - Александр Иваныч, давайте все же возвратимся и проедем назад между этими столбами. Пока не поздно. - Тут не развернуться, - бросил майор, - иначе можно навернуться. - Ха-ха-ха! - Раскатистый гогот Александра Иваныча так неестественно прозвучал в мертвой тишине, что баронесса фон Ачкасофф даже вздрогнула и еще раз перекрестилась. - Пока майор не грянет, баронесса не перекрестится, - пошутил Дубов, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. А Селезень тем временем уверенно правил "Джип" туда, где должно было проходить Кислоярско-Прилаптийское шоссе, к которому, в свою очередь, примыкала дорога на "Жаворонки". Однако вместо колдобистого, но все же когда-то заасфальтированного шоссе они попали на узкую проселочную дорожку, по которой майорский "Джип" мог бы проехать с трудом, а уж две машины не разъехались бы ни коим образом. К дороге почти вплотную приступал дремучий лес, казавшийся особо зловещим в мерцающем свете фар. - Баронесса, из нас вы лучше всех знаете здешние места, - сказал Василий. - Что это за проселок? - Да нет, в районе городища ничего подобного не было, - ответила баронесса фон Ачкасофф. Она, кажется, была удивлена более других. - И такого густого леса здесь нигде нет. - Тогда проведем рекогносцировку местности. - Покопавшись под сидением, майор извлек армейский компас и автомобильный атлас. - Значится, так. Там у нас север, там запад, там восток... По всем приметам, это и должно быть наше шоссе. Там - Кислоярск, а там - Прилаптийск. Но поскольку это не шоссе, то предлагаю двигаться по данной дороге, пока во что-то не упремся. Возражения есть? - И, не дожидаясь возражений, Селезень осторожно двинул "Джип", судя по атласу и компасу, в направлении Прилаптийска. Однако дорога с каждым шагом становилась все уже и извилистее и тем самым - все непроходимее даже для майорского "Джипа", который, как это частенько случается в самый неподходящий момент, начал чавкать, фыркать, а потом и вовсе встал, как вкопанный. Посовещавшись, путники решили оставить автомобиль на дороге, а сами пешком отправиться назад. - Дорогу хорошенько запомним, а утром сюда вернемся и попытаемся его починить, - предложил Дубов. А Чаликова вполголоса продекламировала: - Бесконечны, безобразны, В мутной месяца игре Закружились бесы разны, Будто листья в ноябре... Сколько их! куда их гонят? Что так жалобно поют? Домового ли хоронят, Ведьму ль замуж выдают? - Похоже, что действительно бес попутал, - констатировал Селезень. -- В лице мерзавца Каширского. Ну погоди, фокусник чертов, лучше мне на глаза не попадайся! - А вы говорили - бабкины сказки, - не удержалась баронесса. - И теперь то же говорю, - заявил майор. - Все это, - он окинул дорогу и лес, - результат его поганого гипноза. Но ничего, со мной этот номер не пройдет! Вскоре путники вернулись на то место, откуда проглядывался холм Горохового городища. Столбы на вершине ясно виднелись в свете полной луны. - Может, все-таки поднимемся? - вновь предложила Надя. - Умный в гору не пойдет, - пробасил Селезень. - Да ведь мы договорились никуда не сворачивать, а то плакал мой "Джипик". А он мне дорог как память. Похоже, на сей раз направление было взято более верное - дорога не становилась ни уже, ни запущеннее. Правда, шире она тоже не становилась. И вдруг на обочине показалась какая-то ветхая избушка наподобие сруба. - Точно такую же я видела в Новгородском этнографическом музее, - заметила баронесса. - Тринадцатый или четырнадцатый век. - Может, постучимся? - неуверенно предложила Чаликова. - Не стоит людей будить, - возразил майор. - Сами разберемся. - Каких еще людей? - сладко зевнул Василий. - Ведь все это -- результат гипноза! Или вы, Александр Иваныч, больше так не считаете? - А, какая разница, - буркнул майор и прибавил шагу, так что остальные едва за ним поспевали. - Ничего, скоро взойдет солнце и наваждение исчезнет, - промолвила Чаликова. Но в ее голосе совсем не чувствовалось уверенности... x x x Короткая летняя ночь прошла, но наваждение не исчезло: по-прежнему перед путниками лежала пустынная дорога, по обеим сторонам которой чернел дремучий лес, однако, в отличие от городища и его окрестностей, воздух уже не был наполнен гулкой тишиной - из леса доносился птичий свист, изредка перебиваемый тоскливыми завываниями. - Как бы нам не достаться волкам на завтрак, - вздохнул Дубов. - Волков бояться - преступников не ловить, - выдал дежурный афоризм майор Селезень. - И вообще, друзья мои, давайте определимся: где мы, что мы и куда мы. - С этими словами майор извлек из кармана кожаной куртки компас и произвел какие-то одному ему ведомые замеры. - Позвольте вас поздравить: мы движемся если не по Прилаптийско-Кислоярскому шоссе, то по дороге, строго параллельной оному. Наверное, тут существует какая-то старая дорога, которую забросили, когда провели шоссе? Слово взяла баронесса: - Дорога, ведущая в Прилаптийск через Кислоярск, или так называемый Северный тракт, возник в первой половине восемнадцатого века и довольно долго, более двух столетий, оставался в почти неизменном виде. Когда проводили шоссе, то, конечно, некоторые места спрямили, но в районе Кислоярска новая дорога почти полностью совпадает со старой. Так что это не то, что вы предполагаете. - Тогда что же? - задался риторическим вопросом майор Селезень. - Судя по всему, нам до Кислоярска осталось шагать не более трех-четырех километров, и до сих пор никаких признаков разумной жизни, если не считать той новгородской избушки. Какие будут предложения? - Вернуться назад, починить "Джип", подняться на городище и проехать между столбов, - вновь повторила свое предложение Чаликова. - Только так мы имеем шанс вырваться из этой загадочной виртуальной реальности. - Это всегда успеется, - возразила баронесса, поплотнее запахнув фуфайку, одолженную у писательницы Заплатиной. - А лично мне интересно, что мы тут еще увидим! - Мне, признаться, тоже, - поддержал Дубов. - Если майор прав и все это сотворено магией господина Каширского, то каковы же тогда истинные масштабы его способностей! И страшно подумать, что может случиться, если его вовремя не остановить. Нет, я должен выяснить все до конца. Но вы, Наденька, конечно же, возвращайтесь, я не вправе рисковать вашей жизнью! - Вы же знаете, Вася, что я вас не оставлю, - понизив голос, ответила Чаликова. - Спасибо, Надя, - растроганно вздохнул Василий. Вдруг майор Селезень, который во все время пути внимательно поглядывал по сторонам, громогласно сообщил: - Вижу человека! И действительно - приглядевшись, его спутники увидели приземистую фигуру, медленно бредущую им навстречу. По мере взаимного приближения оказалось, что это пожилой седобородый мужичок в лаптях и латаной-перелатаной одежке. - Здоров, мил человек! - стараясь сдерживать могучий голос, поприветствовал мужичка майор Селезень. - Здоровы, добрые люди, - ответствовал мужичок, с откровенным любопытством оглядывая незнакомцев. - Куда путь-дорожку держите? - Скажите, дедушка, далеко ли до Кислоярска? - спросила Чаликова. - Это докудова? - задумался старичок. - А, до Царь-Города! Сразу видать, что вы не тутошние. Это раньше, уж давно тому, он прозывался Кислоярской Слободой, а нынче - Царь-Город. Да недалече, версты две будет. Ну, счастливого пути, люди добрые. - И мужичок поплелся дальше. - Постойте, - окликнул его Селезень. - А вы куда направляетесь - уж не на Горохово ли городище? - Куды-куды? - обернулся старичок. - Ну, на пригорок с двумя столбами, - уточнила баронесса. - Свят-свят-свят! - с нескрываемым ужасом пробормотал прохожий и чуть не бегом засеменил прочь. А наши путники принялись на ходу анализировать свежую информацию. - Такое впечатление, что мы перенеслись на несколько веков назад, - высказался Дубов. - А каково ваше мнение, госпожа историк? - Кислоярск упоминается в летописях с двенадцатого века, - с готовностью выдала справку баронесса, - и действительно, тогда он назывался Кислоярской Слободой. Но в середине семнадцатого века, получив статус города, стал именоваться Кислоярском. А названия Царь-Город, насколько известно, он никогда не носил. - Я поняла! - воскликнула Надя. - Мы попали не в прошлое, а в будущее! - Какое же это будущее? - подивился Селезень. - Будущее -- это космические ракеты, суперкомпьютеры, ну там, уж не знаю, всякие бластеры-шмастеры... - Совершенно верно, - не стала спорить Чаликова. - Может быть, где-то все это и есть, и даже многое другое, чего господа фантасты и вообразить не могли. А Кислоярская республика, объявившая себя суверенной от всего и вся, в конце концов окончательно изолировалась от внешнего мира и пошла по пути регресса: дороги заросли бурьяном, народ поистрепался, кругом темнота и дикие суеверия... Вспомните, как этот бедный человек задрожал, когда мы упомянули о Гороховом городище! - Ясно одно, - подытожил Дубов, - куда бы мы ни попали - в прошлое, в будущее, в гипноз Каширского, в виртуальную реальность, в реальную виртуальность - мы должны вести себя предельно осторожно и ни в коем случае не "высовываться". С этим предложением никто спорить не стал. x x x Вскоре лес расступился, и путникам все чаще начали попадаться огородики с торчащими там и сям бревенчатыми избенками, да бедные люди, которые при виде подозрительных незнакомцев спешили поскорее спрятаться. Собаки же, напротив, выбегали на дорогу и брехали во всю глотку, так что майору пришлось даже пару раз их зычно шугануть. Тихий вход в город становился все более проблематичным. Наконец, за очередным поворотом показался Царь-Город, вернее -- высокая белокаменная стена с башнями, охватывающая его по неправильной замкнутой кривой. - Фрагменты этой стены и некоторых башен сохранились и поныне, - не удержалась от очередной исторической справки госпожа Хелена. - Стена была разрушена в середине шестнадцатого века при междоусобных военных действиях, а в дальнейшем почти не восстанавливалась, так как утратила фортификационное значение. - Значит, мы попали в Кислоярск до шестнадцатого века? - уточнил Василий. - Выходит, что так, - не очень уверенно подтвердила баронесса. А Чаликова с сомнением покачала головой. - Ну и как мы туда пройдем? - задался практическим вопросом майор Селезень. - Фортификационные методы явно отпадают... - Может, вернемся? - в очередной раз предложила Надя. - Ни за что! - возмутилась баронесса. - Ведь это живая история! И неужели вас, дорогая госпожа Чаликова, не прельщает возможность написать сенсационную статью о путешествии во времени? Да будь я журналисткой, я бы на вашем месте... - Баронесса не договорила, но мысль была ясна и так. - Да я ничего, - смутилась Надя. - Просто нас тут встречают, кажется, не слишком ласково... Последнее замечание относилось к дюжим охранникам в красных кафтанах и черных шапках, которые стояли в узких воротах, грозно скрестив длинные навостренные секиры. - Кто такие? - грубо спросил один из них, едва путники поравнялись с воротами. Дубов уже собрался было пустить в ход весь свой дипломатический талант, Чаликова - женское обаяние, а баронесса - архаические обороты речи, но майор Селезень все испортил: - Что, служивые, майора Селезня не узнаете, мать вашу растак да разэдак?! Да я вас, тра-та-та и та-ра-рам... - Все ясно, это те самые, - спокойно сказал второй стражник, выслушав содержательную речь Александра Иваныча. - Что значит "те самые"? - возмутился Василий, но тут из-за ворот появились еще несколько стрельцов в таких же черных шапках и грубо потащили наших путешественников в затхлый мрачный подвал прямо под крепостной стеной. - Сидите тут и не шумите, - таковы были последние слова, которые они услышали перед тем как тяжелая дверь с лязгом захлопнулась. - Ну что, майор, допрыгались? - с упреком сказала Надя, пытаясь поудобнее устроиться на куче полусгнившей соломы. - А я что? А я ничего, - смущенно оправдывался Селезень. - Надо же было показать им, кто мы такие! - Ну и кто же мы теперь такие? - усталым голосом переспросила Чаликова. - Мы пришли сюда с самыми благими намерениями, вернее сказать, вообще безо всяких намерений, а теперь они по вашей милости будут считать нас всех грубиянами и матерщинниками! - Ну, разве это матерщина! - ласково пробасил майор. - Вот, помню, однажды я так выразился на маневрах - аж сам от стыда покраснел!.. Пока журналистка и майор лениво препирались, историк и детектив времени зря не теряли. Дубов, приняв позу роденовского Мыслителя, предался своему излюбленному дедуктивному методу, а госпожа Хелена в тусклом свете, с трудом просачивавшемся сквозь зарешеченное окошко под закопченным потолком, изучала каменную кладку и поминутно приходила в археологический восторг: - Подумать только, как много из исторических фактов до нас просто не дошло! Я, например, только сейчас впервые узнала, что подвалы под крепостными стенами использовались под тюрьму. - Используются, дорогая баронесса, - поправил Дубов, оторвавшись от своих мыслей. - Ну да, используются, - согласилась баронесса. - Но это если говорить в настоящем времени о той эпохе, куда мы перенеслись. - Вот это меня и смущает, - озабоченно сказал Василий. - Ну ладно, допустим, что мы перенеслись, или злодей Каширский нас перенес во времени, но не раньше середины шестнадцатого века, когда стена города была разрушена во время неких междоусобиц... Кстати, с кем Кислоярск воевал? - История там очень запутанная, и точно сказать, с кем кто воевал, довольно сложно - все время возникали разные временные союзы, и одни и те же княжества то враждовали друг с другом, то объединялись против еще кого-то. Кстати, судя по историческим свидетельствам, немалую роль во всей этой междоусобице играло княжество, чья столица располагалась на нынешнем Гороховом городище, - выдала ценную информацию баронесса. - Да, но почему тогда на городище нет никаких следов жизни, даже более того - заброшенное место, внушающее мистический страх местным жителям? - задался новым вопросом Василий. - Остается предположить, что там время движется в другом направлении, чем здесь... Нет-нет, не будем вдаваться в дебри научной фантастики, лучше подумаем, что нам делать. Меня, например, весьма озадачила фраза одного из стражников: "Все ясно, это те самые". Выходит, нас уже ждали? - Ну, это как раз понятно, - заметил майор Селезень. Он и Чаликова давно прекратили бесплодные пререкательства и внимательно прислушивались к разговору Дубова с баронессой. - Ясно, что им уже донесли - к городу движется четверка подозрительных личностей. Разведка - первое дело, особенно во время военной нестабильности! - А может, Каширский? - неуверенно предположила Надя. - Вдруг он узнал о нашем появлении и решил избавиться от нас чужими руками? - Не думаю, - покачал головой Василий. - С его-то способностями он мог разделаться с нами, что называется, "не отходя от кассы". И вообще, сдается мне, что кто-то нас пытается использовать в своей большой игре в роли пешек. Причем не проходных, а скорее разменных. И что этот "гроссмейстер" -- явно не Каширский. - A кто же? -- вздохнула Надя. Но в этот момент дверь распахнулась и в темницу вошел статный человек лет сорока или чуть старше. Судя по высокой меховой шапке и кафтану, отделанному соболем, он принадлежал к более влиятельным кругам кислоярского (или, точнее, царь-городского) общества, чем ранее встреченные крестьяне или черношапочные стрельцы. Чувствуя, что майор уже готовится выдать очередной неподцензурный афоризм, Василий перехватил инициативу: - Уважаемый господин, мы хотели бы получить юридические обоснования нашего содержания под стражей. Господин расстегнул кафтан и снял с головы шапку, обнажив густую копну ярко-рыжих волос: - Уф, жарко... Но приходится носить - как-никак, подарок с царского плеча. Я ведь, собственно, пришел извиниться перед вами за действия наших ретивых охранников. И чтобы сколько-то загладить нашу общую вину, милостиво приглашаю поселиться у меня в тереме. Уверяю, вам там будет и удобно, и просторно. - Лучше в тереме, чем в тюрьме, - брякнул майор. Он был, в сущности, добрый человек и не умел долго сердиться. - Простите, с кем имеем честь? - поинтересовалась баронесса. - Ах, ну что вы, я всего лишь покорнейший слуга нашего всемилостивейшего царя Дормидонта Петровича, - с хитроватой улыбкой ответил нежданный избавитель. - Зовите меня просто Рыжим. Так меня все кличут, и сам Государь тоже. Уловив немой вопрос Дубова, госпожа Хелена прошептала: -- В Кислоярске правили князья, а не цари, и между ними никакого Дормидонта не было... По крайней мере, в сохранившихся летописях таковой ни разу не упоминается. Детектив рассеянно кивнул и следом за Рыжим и своими спутниками покинул сырую темницу. x x x ГЛАВА ВТОРАЯ ЗАГАДОЧНОЕ УБИЙСТВО Запряженная парой гнедых, темная карета медленно тянулась по грязной немощеной улице, а ее пассажиры сбивчиво рассказывали своему избавителю о том, как они попали в Царь-Город. Внимательно их выслушав, Рыжий ответил: - Что ж, все ясно -- к нам вы попали через Холм Демонов. Там действительно происходит... хотел сказать -- такое, но точнее было бы сказать -- даже и не такое. Знаете, на свете есть многое, что и не снилось ни нашим царь-городским мудрецам, ни их зарубежным коллегам, но у нас ведь как? Если что нельзя объяснить -- значит, чертовщина и колдовство. Поэтому я попросил бы вас никому здесь больше не говорить обо всем, что вы мне сейчас рассказали. Давайте-ка... -- Рыжий на минутку задумался. -- Давайте представим вас заморскими гостями -- это будет более натурально. Поживите пока у меня в тереме, а я устрою так, чтобы вам было оказано всяческое содействие. - Скажите, господин Рыжий, - несмело обратилась баронесса, - а смогу ли я поработать в ваших, ну, как они у вас называются, в общем, в исторических архивах? - Да сколько угодно! -- радостно откликнулся Рыжий. -- Я сам лично представлю вас нашему придворному летописцу, и он вам все покажет и расскажет. - У меня к вам тоже будет просьба, - сказал майор Селезень. - Мы приехали на "Джипе", ну, это такая телега, только с мотором, но она малость испортилась, и нам пришлось ее оставить прямо на дороге недалеко от городища. Надо бы ее, того самого... - Сделаем, - перебил Рыжий. -- Насчет исправить -- не обещаю, но в город привезем обязательно. Тем временем экипаж остановился возле скромного, но добротного двухэтажного терема, и Рыжий галантно помог дамам выйти из кареты: - Вот и ваше пристанище. Слуги укажут вам горницы, а я должен ехать на доклад к Государю. Пока отдыхайте, дорогие гости, а за обедом встретимся и побеседуем поосновательнее. x x x Немного оклемавшись после ночных и утренних злоключений, гости собрались в небольшой уютной комнате, отведенной майору Селезню, чтобы обсудить создавшуюся обстановку и план дальнейших действий. - По-моему, Рыжий -- неплохой человек, - заметила Чаликова, - и он искренне хочет нам помочь. - А у меня такое впечатление, будто я его когда-то где-то видела, - задумчиво пробормотала баронесса фон Ачкасофф. - Ну, это как раз не удивительно, - откликнулся Дубов. - Рыжеволосые люди вообще все чем-то похожи друг на друга. А вот его голос... Где-то как будто я его слышал, и совсем недавно! Нет, никак не вспомню. - А мне он доверия не внушает! -- рубанул Селезень. -- И с чего бы это ради он поселил нас у себя в доме? Подозрительно. - Лично мне здесь нравится больше, чем в подвале, - возразил Дубов. -- Внушает ли нам доверие Рыжий, или не внушает, в нашем теперешнем положении не имеет ровным счетом никакого значения. Давайте действовать по обстоятельствам. Вы, уважаемая баронесса, когда попадете в архив, поинтересуйтесь не только вашими любимыми доисторическими черепками, но и событиями более недавней истории -- например, когда и при каких обстоятельствах подле царя появился наш благодетель Рыжий. Вы, Наденька, если будете беседовать со здешними жителями, то постарайтесь их вызвать на откровенность -- ну, вы знаете все эти журналистские хитрости -- и тоже узнайте побольше о Рыжем. Сдается мне, что он весьма важная фигура при дворе Дормидонта Петровича... А каковы ваши планы, майор? - Я человек военный, - отчеканил Селезень. -- Буду знакомиться с вооруженными силами. -- И, подумав, добавил: - Если получу допуск. - Очень хорошо, - одобрил Дубов, - но заодно попытайтесь провентилировать и вопрос о настроениях в войсках. - Будет сделано, товарищ генерал! -- щелкнул каблуками Селезень. - А сами вы чем займетесь, Васенька? -- спросила Чаликова. - А я буду думать и наблюдать, наблюдать и анализировать, - с важностью ответил детектив. -- Не забывайте, что мы еще должны выйти на след господина Каширского! x x x За обедом Рыжий хлебосольно потчевал дорогих гостей стерляжьей ухой, жареными рябчиками и прочими царь-городскими деликатесами, попутно удовлетворяя их любопытство. Дубов отметил и откровенность, с которой Рыжий отвечал на все вопросы -- качество, не очень-то свойственное Кислоярским государственным мужам той эпохи, из которой они прибыли. - Мы, конечно, очень благодарны вам за оказанное гостеприимство, - говорила Чаликова, - но хотели бы знать, когда сможем вернуться домой. Рыжий достал из-за пазухи какую-то бумажку: - Я тут проконсультировался с нашими господами метафизиками и выяснил, что "пропускной способностью" Холм Демонов, или, по-вашему, Горохово городище, обладает только в полнолуние, причем не всю неделю, или сколько оно там длится, а всего лишь три ночи наибольшей фазы. А так как прошедшая ночь была последней, то вам придется у нас погостить около месяца -- до следующего полнолуния. - Как же так! -- опечалилась Надя. - Ведь нас будут искать, мы же никого не предупредили... - Да уж, - пробасил майор Селезень, - теперь наша уважаемая писательница Ольга Ильинична точно решит, что нас нечистая сила в болото уволокла. - Ничего, тем радостнее будет, когда мы вернемся, - беспечно махнула рукой баронесса. - Зато какую научную работу я проделаю тут за месяц! - Раз уж я здесь оказался, то должен довести до конца дело с Каширским, - заметил Дубов. - Кстати, насчет Каширского, - подхватил Рыжий. - Да вы угощайтесь, господа, ушица у нас тут - первый сорт. Судя по всем приметам, это ни кто иной как тот самый чернокнижник Каширский, которого привечает князь Григорий. - Постойте-постойте, - перебил Дубов, - что это еще за князь Григорий? Рыжий поморщился, как от зубной боли: - Наш главный источник беспокойства. Он живет в своем замке, это верстах в ста с чем-то к западу от Царь-Города, и управляет небольшим, но сильно милитаризованным княжеством. Замок князя Григория расположен как раз в районе бывшей Белой Пущи, и он вечно пригревает у себя всяких черных колдунов, ведьм и разную прочую нечисть. А Каширский особо угодил ему тем, что излечил от импотенции... - Рыжий тяжко вздохнул. - На нашу голову. - В каком смысле? -- удивился Селезень. - Ну это отдельный разговор, не буду вам пока что засорять мозги нашими проблемами. А на сегодня у нас намечена обширная программа. Вам, госпожа Чаликова, вне всякого сомнения, будет небезынтересно побывать на заседании нашей Боярской Думы -- оно как раз начнется в четыре часа пополудни. Хочу только предупредить, чтобы вы не принимали всего, что там будет говориться, за чистую монету. К вашим услугам, уважаемая баронесса, наш исторический архив с его берестяными грамотами, папирусами, пергаментами и всеми преданьями старины глубокой. Вы, уважаемый майор, встречаетесь с нашими славными воеводами, которые ознакомят вас с вооруженными силами и оборонной концепцией. А уж если вы дадите им несколько дружеских советов по части тактики и стратегии, так это было бы и вовсе замечательно!.. Кстати, дамы и господа, чтобы вы не выглядели белыми воронами, я снабжу вас одеждой, какую носят у нас в Царь-Городе. Ну а вас, дорогой господин Дубов, уж извините великодушно, я хотел бы немного поэксплуатировать в качестве частного сыщика. Не беспокойтесь, - торопливо прибавил Рыжий, - не за бесплатно. - Ну что вы! -- возмутился Василий. -- Конечно же, я помогу вам всем, чем могу, и совершенно бескорыстно! - Господин Рыжий, а будет ли в Думе ваш царь Дормидонт Петрович? - поинтересовалась Надя. - Я так хотела бы взять у него эксклюзивное интервью... - Вряд ли. -- И с обезоруживающей откровенностью Рыжий добавил: - Видите ли, наш обожаемый монарх в очередной раз впал в запой... С кем не бывает! - Вода не водка - ведро не выпьешь! -- совершенно не к месту брякнул майор Селезень. - Ну, тут случай особый, - горестно махнул рукой Рыжий. - У Государя большое несчастье... Нет-нет, об этом после, а пока - милости прошу на культурную программу! x x x Баронесса Хелен фон Ачкасофф, майор Селезень и Надежда Чаликова, переодевшись в сообразные эпохе наряды, отправились знакомиться с прошлым и настоящим Царь-Города, а Рыжий уединился с Дубовым в своем кабинете, который показался Василию слишком уж скромным для столь влиятельной государственной персоны. Рыжий приступил к делу без излишних предисловий: - Наши с вами цели, Василий Николаич, во многом совпадают: вы хотите изловить Каширского, но и наши государственные интересы тоже требуют любой ценой от него избавиться. Причина? Он поставил свои почти неограниченные способности на службу князю Григорию, а князь Григорий давно вынашивает планы захватить Царь-Город и самому сделаться нашим царем. - Что значит -- захватить? -- несколько удивился Василий. - Ведь у вас же есть войско, наверняка не слабее, чем у этого князя Григория, так что вам стоит разбить его в пух и прах? А уж если попросить майора Селезня взяться за это дело... - Все не так просто, - покачал головой Рыжий. -- Многие наши бояре спят и видят, как князь Григорий въедет в Царь-Город на белом коне, свергнет царя Дормидонта со всей его камарильей (то есть, в первую очередь, с вашим покорным слугой) и установит свой железный порядок. Князь Григорий все это прекрасно знает и потому вытворяет черт знает что! - Например? -- Василий привычно достал свой сыщицкий блокнот. - Не надо записывать, - покачал головой Рыжий. -- Речь идет о государственной тайне... Которая, к сожалению, очень скоро может обернуться явью. - Я могу вам чем-то помочь? - напрямик спросил Дубов. - Мне стало доподлинно известно, что наш общий приятель Каширский отправился в Белую Пущу к князю Григорию, - поведал Рыжий. - Я должен следовать за ним! - вскочил Василий. - Разумеется, - удовлетворенно кивнул Рыжий, - именно это я и собирался вам предложить. Но путь туда, хоть и не дальний, однако весьма непростой и сопряженный с рядом опасностей, особенно для тех, кто не знаком с нашими реалиями. Вот я и хочу дать вам сопровождение. - Ну зачем же, - протянул Василий. - Стоит ли ради меня... - Нет-нет, не ради вас, а ради спасения Государя и Отечества. К тому же во всей этой истории я имею, извините, и чисто шкурный интерес -- ведь если сюда заявится князь Григорий, то именно меня первого повесят на крепостной башне. - И что же, в моих силах это предотвратить? - Видите ли, Василий Николаич, - немного замялся Рыжий, - ситуация вошла в критическую фазу. Князь Григорий от неких туманных намеков перешел к ультимативным заявлениям. На днях он прислал Дормидонту Петровичу письмо с требованием выдать за себя замуж его любимую дочку Танюшку. Так и написал - "требую выдать за себя замуж"! - И неужели царь согласился?! -- воскликнул детектив. - Да нет, просто запил, - безнадежно махнул рукой Рыжий. - Так что же делать? - А что делать - приходится соглашаться. И вот тут-то, - Рыжий конспиративно понизил голос, - я разработал план, в котором вы сможете принять участие. И не только лично вы, дорогой Василий Николаич, но и ваши спутники. - Что за план? - заинтересовался Василий. - План довольно простой. Из Царь-Города торжественно выезжает царевна Татьяна Дормидонтовна в сопровождении свиты... - И в этой свите - я и мои товарищи? - Нет, свита будет самая настоящая, но через несколько верст происходит замена - и вместо настоящей Танюшки появляется, скажем так, лже-царевна, тоже со своей свитой, и едет в Белую Пущу. Князь Григорий настоящую Танюшку в лицо не знает, а жениться на ней хочет, как я понимаю, чисто из вредности, чтобы насолить нашему Дормидонту Петровичу. Ну и, само собой, из династических интересов. И вот эту-то лже-свиту, дорогой Василий Николаич, и предстоит сыграть вам и вашим спутникам! - Идея, конечно, заманчивая, - не очень уверенно заметил Василий, - но справимся ли мы?.. - Справитесь, - уверенно заявил Рыжий. - Тем более, я вам предлагаю не какую-то сомнительную авантюру, а благородное дело. Нельзя же допустить, чтобы наша царевна досталась этому негодяю князю Григорию. Он ведь в своем послании так и грозится - мол, если царевну не предоставите, то самолично заявлюсь к вам в Царь-Город вместе со своим полчищем бесов, упырей и вурдалаков, и уж тогда пеняйте на себя. А Танюшка - она такая... -- При этих словах бесстрастный взгляд Рыжего заметно потеплел. Видно было, что судьба царевны ему отнюдь не безразлична. - Я согласен, - сказал Дубов. - Думаю, что и мои спутники тоже не будут против. - Собственно, это в ваших же интересах, - добавил заметно повеселевший Рыжий. - Если вы явитесь туда в качестве сыщика Дубова, который гоняется за колдуном Каширским, то вас просто схватят и бросят в темницу. Или "выдадут с головой" самому же Каширскому. А так вы получите статус официального лица при царевне, что вам даст определенное влияние и свободу действий. Мы назначим вас... - Рыжий на минутку задумался. - Ну, скажем, тайным советником нашего Государя, которому поручено сопровождать царевну к венцу. Майор Селезень будет ее личным охранником, а баронесса фон Ачкасофф -- либо горничной, либо придворной дамой. - А Чаликова? - А Чаликова -- собственно царевной. - Ни за что! -- снова вскочил Василий. -- Ни за что не допущу, чтобы Наденьку отдали на поругание этому князю Григорию! - Погодите, Василий Николаич, не горячитесь, - стал успокаивать его Рыжий. - Никто вашу Наденьку никому на поругание отдавать не собирается. На этот счет имеется другая часть плана, которую я изложу чуть позже. Так что по поводу поругания госпожи Чаликовой не беспокойтесь. - Ну хорошо. А успеем ли мы все это провернуть до будущего полнолуния? - Сто раз успеете. До замка князя Григория всего каких-то два дня пути. - Ладно, пускай так. Но ведь рано или поздно подмена обнаружится, и что тогда? Рыжий захихикал: - А вот уж тогда князь Григорий горько пожалеет о своих похотливых замыслах, да поздно будет. Я вам приставлю в сопровождающие своего знакомого колдуна, он все устроит, как нужно. А сейчас, Василий Николаевич, давайте выпьем за успех нашего предприятия. Но только по чарочке, чтобы не уподабливаться Танюшкиному папашке... x x x После распития чарочки какой-то очень вкусной настойки, пахнущей не то крыжовником, не то смородиной, Рыжий предложил Дубову подняться на крышу и полюбоваться на неповторимую панораму Царь-Города. - Я тут оборудовал смотровую площадку, - говорил Рыжий, пока они поднимались по узкой винтовой лестнице. -- Вообще-то архитектура у нас в Царь-Городе какая-то устаревшая и жутко неудобная - узкие окошки, комнаты все проходные, и прочее в том же духе. Я вот перестроил свой терем так, чтобы показать другим позитивный пример, но пока еще никто ему не следует... Что поделаешь -- новое всегда с трудом пробивает себе дорогу. А вид открывался действительно красивый: цветастые заплаты крыш небольших домиков в окружении пыльной зелени садов и огородов; боярские терема меж них, как породистые кони среди рабочих лошадок. И золоченые купола храмов с ржавыми крестами. А за городской стеной широкая лента реки с ладьями да стругами. А дальше -- леса, леса, леса... До самого горизонта. Рыжий плавно повел вокруг, по-хозяйски оглядывая Царь-город, и проникновенно произнес: - С чего бы начать?.. Вон там, на север, немного дальше Дормидонтова терема, темнеет романтическая Марфина роща, и перед нею лежит слой пестрых кровель, пересеченных кое-где пыльной зеленью улиц, устроенных на бывшем городском валу... - Погодите, что за Марфина Роща? - перебил Василий. - Мне как криминалисту более известно название Марьина Роща... - Ну, название Марфиной Рощи тоже связано с событиями отчасти криминальными, - охотно подхватил Рыжий. -- Посреди рощи имеется небольшое озерцо, и в нем, согласно поэтической легенде, утопилась некая юная дева по имени Марфа. Якобы от несчастной и неразделенной любви. - Рыжий хихикнул. - Но на самом деле все обстояло несколько иначе. Марфа была отнюдь не юной девицей, а дамой весьма в летах, прислужницей у царицы Поликсены Поликарповны, бабушки нашего Дормидонта. И была Марфа изрядной почитательницей зелена вина, каковую страсть с нею разделял и тогдашний Государь Селиверст Ильич. Вот однажды сия горькая парочка расположилась с кувшином рябиновой настойки на берегу пруда, и по распитии пол кувшина Марфа неловко повернулась и упала в воду. Государь попытался было ее оттуда выудить, но так как и он уже был изрядно подшофе, то сам едва не потонул. А Марфу только через три дня выловили с сетями. Селиверст же Ильич, лишившись верной собутыльницы, пить бросил и повелел увековечить имя Марфы в названии рощи. А водица из того озерца до сих пор считается зело пользительной на предмет излечения от тяги к алкоголю... Да, так вот, если вы посмотрите чуть правее, то вон там, на крутой горе, усыпанной низкими домиками, среди коих изредка лишь проглядывает широкая белая стена какого-нибудь боярского дома, возвышается треугольная, прямо-таки фантастическая громада -- Хлебная башня. Ее мрачная физиономия, ее гигантские размеры, ее решительные формы -- все хранит отпечаток других веков, веков грозной власти, которой ничто не могло противиться. Власти былых Государей, правивших Царь-Городом задолго до Дормидонта. А если вы, уважаемый Василий Николаич, глянете на восток, то увидите картину еще богаче и разнообразнее: за самой стеной, которая вправо спускается с горы и оканчивается круглой угловой башнею, покрытой, как чешуею, зелеными черепицами - вон там, немного левее этой башни, пылают на солнце бесчисленные куполы церкви Ампилия Блаженного, тридцати семи приделам которой дивятся все иностранцы. Дубов вежливо кивнул, хотя несколько аляповатая церковь Ампилия Блаженного не вызвала у него особых восторгов, тем более что изрядно облезлые купола ее на солнце совсем не сверкали, так как были покрыты большею частью не золотом, а заржавевшим листовым железом. А радушный хозяин разливался соловьем: - Ампилий был городским юродивым, который в тяжких крестах и веригах бродил по стогнам в сопровождении набожных старушек и пророчествовал о скором конце света, которого можно избежать, только если все отнять у богатых бояр и поделить между простым людом. И один раз он так "достал" царя Степана Великого своими обличениями, что тот ударил блаженного посохом по лбу, отчего последний тут же испустил дух. Но позже царь раскаялся и повелел на месте смертоубийства заложить церковь. Она, как вы видите, подобно древнему Вавилонскому столпу, состоит из нескольких уступов, кои оканчиваются огромной зубчатой радужного цвета главой, чрезвычайно похожей, извините за несколько фривольное сравнение, на хрустальную граненую пробку ливонского графина. Посмотрите, как кругом нее рассеяно по всем уступам ярусов множество второклассных глав, совершенно не похожих одна на другую; они рассыпаны по всему зданию без симметрии, без порядка, как отрасли старого дерева, пресмыкающиеся по обнаженным корням его. Рыжий на минуту задумался, покачал головой каким-то своим мыслям и вновь продолжил: - И что же, Василий Николаич? Подумать только, рядом с этим великолепным храмом, против его дверей, кипит грязная толпа, блещут ряды лавок, кричат коробейники, суетятся булошники; прямо у пьедестала мощного монумента, воздвигнутого царю Степану, грозному воину, собирателю земель кислоярских, гремят медные кареты, лепечут расфуфыренные боярыни... Все так шумно, живо, непокойно!.. - Такова се ля ви, - вздохнул Дубов. - А теперь, - продолжал Рыжий, - если вы обратите свой взор вправо от Ампилия Блаженного, то увидите, как под крутым скатом течет мелкая, грязная, вонючая Кислоярка, изнемогая под множеством тяжких стругов, нагруженных хлебом и дровами; их длинные мачты, увенчанные полосатыми флюгерами, встают из-за Старого моста, их скрипучие канаты, колеблемые ветром, как паутина, едва чернеют на голубом небосклоне. Василий вновь кивнул, хотя и не заметил на реке такого уж огромного изобилия стругов - да и вообще, несмотря на статус столицы целого царства, Царь-Город произвел на него впечатление глухой сонной провинции, добровольно отрезавшей себя от окружающего мира. А Рыжий тем временем вдохновенно путеводительствовал: - Далее к востоку, вернее даже, к юго-востоку, на трех холмах, между коих извивается река, пестреют широкие массы домов всех возможных величин и цветов; утомленный взор с трудом может достигнуть дальнего горизонта, на котором рисуются группы нескольких монастырей, между коими Симеонов примечателен особенно своею почти между небом и землею висящею платформой, откуда наши предки наблюдали за движениями приближающихся южан. Кстати, этот Симеонов монастырь примечателен еще и тем, что туда наши Государи постригали своих жен, ежели те вели непотребный образ жизни или слишком вмешивались в государственные дела. - Погодите, а что это за южане? - спросил Дубов. - Разве на Царь-Город бывали набеги? - Увы, - вздохнул Рыжий, - не слишком много, но что было, то было. Еще во времена царя Степана, более двухсот лет назад, хан Басай, объединившись с войсками Хазарского каганата, под шестиконечной звездой совершал опустошительные набеги и один раз дошел почти до стен Царь-Города. Но Степан собрал войско и гнал Басая до самой Новой Мангазеи и тогда же по многочисленным просьбам самих мангазейцев присоединил этот некогда вольный город к Кислоярскому царству... - Рыжий немного помолчал, как бы давая своему собеседнику возможность в тишине насладиться красотой и величием Симеонова монастыря. - И знаете, любезный Василий Николаич, я вам скажу, что только когда склоняется день, когда розовая мгла одевает дальние части города и окрестные холмы, тогда лишь можно видеть нашу древнюю столицу во всем ее блеске, ибо подобно красавице с Марфиной рощи, показывающей только вечером свои сокровенные прелести, она лишь в этот торжественный час может произвести на душу сильное, неизгладимое впечатление. Рыжий вздохнул и устремил взор куда-то за горизонт. - Извините, господин Рыжий, - изумленно произнес Дубов, - я и не подозревал о ваших поэтических талантах. - Ну что вы, Василий Николаич, - смутился Рыжий, - это так, под влиянием настроения. И когда они уже спускались вниз, Дубов подумал про себя: "Как будто я уже где-то слышал что-то подобное..." x x x Ближе к вечеру, когда спутники Василия стали возвращаться в терем Рыжего, детектив с каждым из них имел небольшую беседу. Как Дубов и ожидал, все приняли предложение с восторгом: майор Селезень после афганского похода и миротворческой миссии в Придурильской республике давно тосковал по участию в какой-нибудь занятной передряге; баронесса Хелен фон Ачкасофф счастлива была возможности отправиться в логово князя Григория, о котором кое-что интересное разведала в историческом архиве; Чаликова же, некогда специализировавшаяся на репортажах из "горячих точек", обрадовалась неожиданной возможности "тряхнуть стариной", и даже перспектива идти под венец со столь одиозной личностью, как князь Григорий, ее совсем не смутила. За ужином ни Рыжий, ни его гости ни словом не обмолвились о предстоящей командировке, зато баронесса, майор и Чаликова живо делились друг с другом и с Василием впечатлениями о первом дне "культурной программы". Рыжий слушал их рассказы с понимающей улыбкой. - Дерьмо здесь, а не оборона, - с присущей ему прямотой и неразборчивостью в выражениях заявил Селезень. - Ну ничего, вам повезло, что я сюда попал. За месяц я превращу ваше аникино воинство в мобильную боевую дружину. Я тут переговорил с вашим главным воеводой, он мне так и сказал: "Правильно, Иваныч, давай действуй". Неплохой мужик, без фанаберии, только вас, господин Рыжий, всю дорогу честил на чем свет - мол, из-за его, то бишь ваших нововведений скоро все по миру пойдем. - Ну, про меня еще и не такое говорят, - заметил хлебосольный хозяин, многозначительно переглянувшись с Дубовым. - Но наш воевода - действительно профессионал в своей области. Ему бы еще вашей железной воли, Александр Иваныч, да вашей, как вы говорите, мобильности... - Ничего, он мужик, и я мужик - сладим! - уверенно заявил майор. Затем к рассказу о своем визите в Боярскую Думу приступила Чаликова: - Это было довольно любопытно, только, боюсь, не слишком интересно для нашего уважаемого хозяина... - Нет-нет-нет, - возразил Рыжий. - Наоборот, мне очень любопытно послушать, как выглядит царь-городская политическая жизнь со стороны. Рассказывайте, Надежда, я вас внимательно слушаю. - Ну, поначалу господа бояре чинно-мирно сидели на лавках и обсуждали всякие государственные проблемы - вроде того, как взимать с крестьян недоимки и при этом не драть с них исподнее. Наверное, бояр сдерживало присутствие заморской гостьи. Но потом они и про меня забыли, а дискуссия о недоимках как-то незаметно перешла на личности, вплоть до выяснения, кто с чьей женой спит. Один из них, с огромным ярко-красным крестом поверх собольей шубы, все время бегал по зале и всех подзуживал. А самый горластый в конце концов схватил жбан с медовухой и стал обливать всех подряд направо и налево, так что ихнему главному, ну, в общем, спикеру, пришлось даже призвать стрельцов, чтобы те выволокли этого хулигана за бороду на двор. Не понимаю, зачем вам такая Дума? Хотя чего это я - у нас ничуть не лучше... А потом, в кулуарах, я немного разговорилась с боярами и, знаете, услышала много чего интересного - так сказать, в неофициальной обстановке. - И что же? - заинтересовался Рыжий. - Разумеется, речь шла и обо мне? - Да, вообще-то, но только... - Ну так расскажите. Я-то уж знаю, что господа бояре не больно меня жалуют, просто хотелось бы узнать, в каких конкретно выражениях они это делают. Нет, ну если в матерных, то вы их, конечно, не повторяйте... - Выражения, что адресовал вам тот боярин, который обливался из жбана, я цитировать не буду - они как раз именно матерные. А другой, весь такой плешивый... - А, да это, видать, царь-городский голова князь Длиннорукий, - сообразил Рыжий. - Ну и что он? - Он так и заявил, что любит и уважает законного царя Дормидонта Петровича, но готов даже сам привести сюда князя Григория, лишь бы тот избавил их всех от Рыжего - этого... - Надя в нерешительности замолкла. - Ну-ну, не бойтесь, договаривайте, - подбодрил ее Рыжий. - Этого проходимца без роду-племени и даже без имени, который крутит, как хочет, и нами, родовыми князьями, и царем Дормидонтом, и его дочкой Танюшкой, и прочее в том же духе. Они там еще много чего наговорили, я всего и не упомню. Госпожа Хелена, против обыкновения, оказалась не очень словоохотливой и о результатах архивных исследований почти не распространялась, а вместо этого подробно рассказала о том, как, проходя через Базарную площадь, едва удержалась от соблазна слямзить ценную доисторическую посудину. - Подумайте только, - возмущалась баронесса, - этот сосуд достоин того, чтобы им восхищались посетители в лучших музеях мира, а какая-то бабка продает в нем простоквашу! Я уж хотела схватить его и побежать, а там уж будь что будет, но потом подумала, что это получится за картина -- заморская гостья, к тому же бакалавр исторических наук, бежит по базару с ворованной посудиной, а следом за ней с визгом и улюлюканьем гонится толпа... Ужас! Но, с другой стороны, наука требует жертв. - Одну минуточку. - Рыжий встал из-за стола, вышел в сени, снял с полки глиняный горшок, выплеснул содержимое в помойную лохань и торжественно внес в гостиную. - Госпожа баронесса, не такую ли самую посудину вы видели на базаре? - Такую, именно такую! - возбужденно вскочила баронесса. - Или нет, эта даже еще лучше! - В таком случае она ваша! - Рыжий широким жестом придвинул горшок к баронессе. Та приняла его трепетно, будто дубликат бесценного груза, но, внимательно разглядев, вернула хозяину: - Нет-нет, я не могу взять от вас столь ценную... что я говорю -- бесценную историческую реликвию. - Ну хорошо, - усмехнулся Рыжий, - пускай это будет аванс за участие в экспедиции, о которой Василий Николаич, как я понимаю, вас уже вкратце проинформировал. - Баронесса, а следом за нею Чаликова и Селезень закивали. - А когда вы благополучно вернетесь, я вручу вам, дорогая баронесса... Или нет, пускай это пока останется маленьким сюрпризом. x x x Баронесса Хелен фон Ачкасофф была умной образованной женщиной, к тому же не лишенной кокетства. А потому вставал законный вопрос - почему она не замужем? Ведь баронесса, в конце концов, была если и не красавица, то уж, по крайней мере, весьма интересная женщина. Вопрос этот нередко всплывал в богемных кругах Кислоярска, и некоторые джентльмены даже изучали его лично. Но какого-либо вразумительного ответа никто дать не мог. И сия тайна так и продолжала оставаться тайной, потому что Василию Дубову за нее браться было недосуг, а осилить ее мог лишь человек незаурядный. Хотя в Кислоярске был некто, знавший правду, но молчавший в силу своей профессии. Это был небезызвестный в городе доктор Владлен Серапионыч. Дело в том, что баронесса однажды даже обращалась к нему, но на этот раз медицина оказалась бессильна. А проблема состояла вот в чем. Обычно баронесса знакомилась с мужчинами на профессиональной стезе. То есть с коллегами - работниками музеев и архивов. Что, собственно, не удивительно. Нередко завязывался весьма бурный роман, кончавшийся внезапно и ничем. Баронесса круто и бесповоротно рвала всякие отношения со своим кавалером. И, что самое странное, без каких-либо видимых причин. А собственно причина была проста и банальна: госпожа Хелена, не удержавшись от искушения, "слямзивала" какую-нибудь безделушку, имевшую (с ее точки зрения) научную ценность. И после этого ей было элементарно стыдно появляться на глаза своему кавалеру. Доктор Серапионыч, конечно, хотел помочь несчастной женщине, но его методы были уж чересчур кардинальны. Хотя, надо признать, действенны. Так вот, доктор рекомендовал баронессе вернуть все "слямзенное". Конечно, это было жестоко с его стороны, и, возможно, надо было начинать как-то понемногу и по частям. Но он требовал все сразу - иначе излечение не будет полным и бесповоротным. Нет, мадам Хелена на такое решиться не могла. Это было выше ее сил. Да и квартира ее в таком случае опустела бы. Да, да! Опустела бы полностью. Ибо мебель ей заменяли исторические предметы. Так, например, кроватью служил саркофаг какого-то фараона (сама мумия стояла в прихожей в качестве вешалки). Столом - походный сундук Кутузова. А стулом - барабан, на котором сидел Наполеон при Бородинском сражении. Короче говоря, чего только в ее квартире не было. Зеркало из Янтарной комнаты. Умывальник Максима Горького. И даже пепельница Сталина, перепрофилированная в сахарницу. Ее любимой посудой была тарелка, из которой в свое время Гоголь ел манную кашу. И ложка, которой Иван Грозный бил своего нерадивого сына по лбу, когда тот шалил за столом. Матрасом в саркофаге ей служил ворох декретов Великой Французской Революции с подписями Марата и Робеспьера. А одеялом - шинель Александра Матросова, правда, дырявая, но это подтверждало ее подлинность. Баронесса никого не приглашала к себе домой. Никто не видел ее дивных сокровищ. И она, будто скупой рыцарь, наслаждалась всем этим великолепием в одиночестве. Или, что скорее всего, не нашелся такой мужчина, ради которого стоило бы все это вернуть в музеи, а точнее - в их подвалы. Но с настоящими мужчинами всегда было непросто. Не то что с мумиями фараонов... x x x Когда после ужина гости вновь собрались в горнице у майора Селезня, Дубов проницательно глянул на баронессу: - Судя по тому, сколь подробно и, я сказал бы, импульсивно вы рассказывали о малозначительном кувшине в присутствии господина Рыжего, главное вы приберегли для нашего узкого круга, не так ли? - Что значит малозначительный! - искренне возмутилась баронесса. -- Этому кувшину действительно цены нет... Но отчасти вы правы - кое о чем я действительно не хотела говорить при нашем уважаемом хозяине. - Вам удалось что-то пронюхать в архиве? - напрямик спросил майор Селезень. - Пожалуй, что да, - скромно ответила историк. - Первым делом относительно того, "какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?" - Ну и какое же? - с нетерпением спросил Дубов. - Это установить было довольно сложно, и за стопроцентную точность я не ручаюсь. Дело в том, что здесь летоисчисление ведется не с Рождества Христова и даже не от сотворения мира, а с воцарения каждого очередного Государя - сейчас, например, идет двадцать пятый год правления царя Дормидонта. - Любопытненько, - не без иронии пробасил майор. - А еще любопытнее, - подхватила баронесса, - что на здешних скрижалях сохранились сведения об известных нам событиях давних веков -- есть упоминания и о князе Владимире, и о татаро-монголах, и даже о Юлии Цезаре, но, что самое удивительное, чем ближе к нашему времени, тем эти упоминания становятся все реже, а веку эдак к пятнадцатому и вовсе прекращаются. И вот я нашла документальное свидетельство о контактах некоего Кислоярского князя с ханом Батыем. Тогда я затребовала у главного летописца Саввича список кислоярских, а затем царь-городских правителей и сложила годы их правления, начиная с того князя, который имел сношения с Батыем. И знаете, что получилось? - Баронесса выдержала эффектную паузу и, понизив голос, сообщила: - Сейчас здесь идет тот же год, что и у нас. Ну, может быть, плюс-минус пару лет. Когда возгласы изумления стихли, Дубов констатировал: - Значит, мы не перенеслись ни в прошлое, ни в будущее, а попали в... ну, скажем так, в некий параллельный мир, который возник несколько сот лет назад. Каким образом - этого мы объяснить не сможем, а потому воспримем как данность. Некоторое время оба этих мира - "наш" и "ихний" - как я понимаю, были тесно связаны или даже плавно перетекали один в другой, но затем нити, их соединяющие, становились все тоньше и рвались одна за другой, оттого здесь о событиях из "нашего" мира знают тем меньше, чем ближе они по времени к нынешнему веку. Может быть, Горохово городище - это последнее из таких "окон". Впрочем, тут уж мы опять ударяемся в научную фантастику или, по терминологии Александра Иваныча, в бабкины сказки. Несколько минут все молчали, "переваривая" последнее открытие. Потом вновь заговорила баронесса Хелен фон Ачкасофф: - Вы, Василий Николаич, просили узнать что-нибудь о происхождении Рыжего. Так вот: результат - нулевой. - В каком смысле? - Василий привычно извлек свой рабочий блокнот. - Рыжий появился подле царя Дормидонта примерно на пятом году его царствования. Если родословные царь-городских бояр восходят чуть ли не к самому Рюрику, то Рыжий - человек вообще без какого бы то ни было происхождения. И вот за эту-то неродовитость его здешние бояре и воеводы, кажется, больше всего и ненавидят - даже больше, чем за те новшества, которые он пытается ввести, пользуясь благорасположением царя Дормидонта. - И что он, все эти два десятка лет им пользовался? - недоверчиво спросила Надя. - В смысле, государевым благорасположением. - Да нет, несколько раз царь под давлением бояр отправлял Рыжего в опалу, однажды даже назначил заведовать городской канализацией, которую тот незадолго до того и построил же, но всякий раз через некоторое время снова приближал его к себе. - Почему - вы не выяснили? - заинтересовался Дубов. - Трудно сказать. Может быть, в силу его деловых качеств и удивительной работоспособности - того, чего так не хватает боярам, которые способны только собольи шапки с гордостью носить да обливать друг друга медовухой. А еще - особые отношения Рыжего с царевной Татьяной Дормидонтовной. Но это уже из области сплетен. И хоть летописец Саввич поведал мне несколько пикантных историй про Танюшку и Рыжего, я им особого веса не придаю. - В общем, Рыжий - человек без прошлого, - отметил Василий и что-то черкнул себе в блокнот. - Но зато я узнала кое-что о князе Григории, - скромно сообщила баронесса. - Этот господин не только весьма древнего происхождения, но и сам весьма древний. Сколько времени он правит в Белой Пуще, не смог с точностью сказать даже летописец Саввич. Но не менее двухсот - я нашла в архиве некий договор о поставке ко двору князя Григория осиновых гробов Кислоярского производства, заключенный им и прадедушкой Дормидонта. К тому же князь Григорий подписался своим полным родовым именем - Князь Григорий I Адольфович Лукашеску, граф Цепеш, владетель Белопущенский и прочая и прочая и прочая. Из этого можно предположить, что князь Григорий состоит в родстве с теми самыми Цепешами, к каковым принадлежит и небезызвестный граф Дракула. - И похоже, что собирается добавить себе еще и титул царя Кислоярского, - хмыкнул майор Селезень. - Причем заметьте, майор - не кавалерийским наскоком, а обходным маневром, - добавила Надя. - Для начала заделавшись царским зятем. - Вполне естественный путь, - заметила баронесса. - Борис Годунов для начала стал царским шурином, этот - царским зятем... Никакой оригинальности! x x x Внезапно за окном послышались какие-то возгласы. И так как они не прекращались, а становились все громче, Василий решил выглянуть на улицу и выяснить, в чем там дело. - Только будьте осторожны, - напутствовала его Чаликова. - Не хватало нам тут еще во что-нибудь вляпаться. Майор решительно поднялся со стула: - Мы и так уже вляпались в порядочное дерьмо, но мне здесь нравится. Двину-ка и я с вами. Внизу, прямо под крыльцом терема, толпился народ. Одни охранники отгоняли праздных зевак, а другие суетились вокруг какого-то богато одетого человека, лежащего на бревенчатом настиле улицы. С высоты крыльца за всей этой процедурой скорбно наблюдал Рыжий. - Очень хорошо, что вы здесь, - сказал он, увидав Дубова и Селезня. - Боюсь, Василий Николаич, понадобится ваша помощь. - А что случилось? - Василий пытался приглядеться к тому, что происходит под крыльцом, но тщетно, так как сумерки уже почти сгустились в ночь. - Убийство, - кратко сообщил Рыжий. - Кто жертва и есть ли свидетели? - деловито засучил Дубов рукава кафтана. - Жертва - член Боярской Думы князь Владимир. А насчет свидетелей и прочих обстоятельств можете узнать у начальника сыскного приказа. Пал Палыч! - позвал Рыжий. - Поднимитесь, пожалуйста, к нам сюда. От группы, окружавшей бездыханный труп князя Владимира, отделился невысокий человек в синем кафтане, отдаленно напоминавшем мундир, и взбежал на крылечко. - Василий Николаич, этот господин - начальник нашего сыскного приказа. Господин Дубов, сыщик-любитель, - представил их Рыжий друг другу. - Пожалуйста, Пал Палыч, введите нас в курс дела. - А чего уж там, - безнадежно вздохнул Пал Палыч, - допрыгался князь Владимир. Удивляюсь, как это его еще раньше не придушили, с его-то поведеньицем и образом жизни! - Значит, его придушили, - пробормотал Дубов. - Очень мило. Ну что ж, давайте взглянем на дорогого покойничка. Князь Владимир, статный кудрявобородый боярин в дорогом кафтане, искусно отделанном волчьим мехом, лежал прямо на уличном настиле. Его лицо одновременно выражало и смертельный ужас, и смертельную тоску. К своему немалому удивлению Василий увидел, как один из сотрудников сыскного приказа, здоровенный мужичина, что называется, косая сажень в плечах, с огромным трудом вытаскивает изо рта князя Владимира продолговатый предмет, похожий на брусок мыла. - Удушение, - коротко пояснил Пал Палыч и привычным движением пальцев прикрыл застекленевшие глаза покойника. - Однако довольно странный способ... "Каширский!" -- мелькнуло в голове Василия. Ведь именно таким способом Николай Рогатин, зомбированный Каширским журналист, убивал людей, неугодных преступному чародею и его сообщникам. Вслух же Дубов спросил: - Пал Палыч, при каких обстоятельствах был обнаружен труп и каковы версии убийства? - Что-что? - не разобрал Пал Палыч. - Ну, есть ли у вас какие-то предположения, подозрения? - А, ну его обнаружили примерно с час назад. Одна бабуся заметила ноги, торчащие из-под крыльца, подумала, что пьяный и решила снять сапоги. Потянула, а там - покойник! Можете увозить, - бросил Пал Палыч своим помощникам. Те, словно только того и ждали, схватили князя Владимира за руки-ноги и без особого уважения к титулу покойного забросили в подъехавшую телегу, запряженную парой тощих лошадок. - И каковы ваши соображения? - осторожно спросил Дубов у Пал Палыча, который уже повернулся, чтобы последовать в ту же телегу. - А, ерунда! - пренебрежительно махнул рукой следователь. - Одним князем больше, одним меньше... - Однако на прощание Пал Палыч обернулся к Дубову и, понизив голос, сказал: - Одно вам доложу, Василий Николаич. Раз уж тут замешан князь Владимир, царствие ему небесное, то ищите бабу. Телега с грохотом отчалила, а Василий поднялся на крыльцо к Рыжему, который все так же стоял там, меланхолически опершись на перила и едва откликаясь на смачные реплики майора Селезня. Александр Иваныч внимательно наблюдал за возней двух детективов над трупом, но не вмешивался, так как предпочитал, по собственным словам, "не делать умную рожу" в тех вопросах, в которых неощущал себя достаточно компетентным. - А ведь это мог быть я, - вдруг проговорил Рыжий. - То есть? - не понял Дубов. - Видите ли, князь Владимир - личность весьма одиозная, но не имеющая особого влияния ни в государственной жизни, ни даже в оппозиционных кругах. Кому нужно его убивать? Кому он вообще нужен? А вот моей смерти желают многие. - То есть вы считаете, что вас с ним перепутали? - сообразил Селезень. - Очень возможно. Или даже скорее другое, - раздумчиво сказал Рыжий. - Мои враги решили меня дискредитировать, подкинув под крыльцо труп князя Владимира. - Подкинув под крыльцо? - чуть не подскочил на месте Дубов. - Нет-нет, но это невозможно! В центре города взять и подкинуть труп под крыльцо - это же нонсенс. Тем более, что сделано это было, как я понял, задолго до наступления темноты. Стало быть, - ударился Василий в свои любимые логические построения, - первым делом нужно выяснить, какими путями труп князя Владимира оказался под крыльцом вашего дома... Жаль, сейчас темно, а потому детальный осмотр места происшествия отложим на утро. Господин Рыжий, я вас прошу - позаботьтесь, чтобы тут все оставалось как есть. - Разумеется, - с готовностью кивнул Рыжий, - я выставлю охранный пост. - А давайте я подежурю, - вызвался Селезень. - Нет-нет, ну что вы, - отказался от его услуг Рыжий, - вам надобно хорошенько отдохнуть перед отъездом. - А что, отъезжаем уже завтра? - обрадовался майор. - Нет-нет, или послезавтра, или еще на день позже - в зависимости от того, как скоро удастся вывести Государя из запоя. Должен же он проститься с дочкой! - Ну и прекрасно. А завтра с утречка я вплотную займусь расследованием убийства, - удовлетворенно потер руки Василий. x x x Расследование убийств было профессией Василия Дубова. А чаще - расследование краж, ограблений, мошенничеств и прочих антисоциальных деяний. Нередко, расследуя незначительное на первый взгляд дело, Василий благодаря своей проницательности и дедуктивному методу раскрывал нечто такое, чего и сам не ожидал. И одним из ярких примеров такого рода по праву считается "Дело о пропавшей швабре", с которого, собственно, и началась слава Великого Детектива Василия Дубова. Как-то вечером, засидевшись допоздна в своей сыскной конторе на втором этаже Кислоярского Бизнес-центра, Василий Николаевич решил там же и заночевать. Однако выспаться как следует ему не дали -- уже часов в семь утра детектива разбудил ритмичный стук в дверь. Дубов с трудом встал со старенькой тахты и поплелся к двери. На пороге стояла уборщица Фрося. - Что стряслось, Фросенька? -- сладко зевнул детектив. - Вася, извини, что разбудила, но пропала моя любимая швабра! - на одном дыхании выпалила Фрося. - Так-так, - пробормотал сыщик. Остатки сна немедленно слетели с Василия. - Правильно сделала, что разбудила. Ни одно преступление не должно оставаться безнаказанным. Сегодня человек украл швабру, а завтра... - А завтра самолет угонит, - докончила Фрося любимую поговорку сыщика. - Именно так. Ну, рассказывай, как было дело. - Вчера вечером я вымыла, как обычно, коридоры на третьем и четвертом этажах, а первый и второй решила оставить на завтра, то есть на сегодня. Ну то есть чтобы пораньше придти и домыть. Хотела, знаешь, успеть на сериал по телевизору. Там решалась свадьба Марии с Луисом Альберто, а в это время Лорена... - А швабру заперла в подсобке? - оторвал Василий Фросю от латиноамериканских страстей. - Да нет, я оставила ее прямо здесь, в вестибюле второго этажа, в уголке. Все равно ведь ночью тут никто не ходит... - Вот она, родная наша безалаберность! - тоскливо глянул в потолок Василий. - Бросаем вещи где ни попадя, а потом удивляемся, что они исчезают! - Да я уж не в первый раз так оставляю, - оправдывалась Фрося. - Ни разу еще не пропадала... - Ну ладно, приступим к поискам, - прервал Василий Фросины стенания. - Если швабру уже вынесли за пределы Бизнес-центра, то отыскать ее будет почти невозможно, но если она в здании, то еще не все потеряно. - С этими словами детектив решительно двинулся по слабо освещенному коридору. Отсутствие швабры в коридоре и других доступных поискам местах на втором этаже детектива отнюдь не обескуражило - напротив, он выглядел весьма удовлетворенным: - Что ж, круг поисков сузился. Теперь перейдем на третий этаж, - сказал он Фросе, которая со священным трепетом наблюдала за ходом поисков и полетом мысли Великого Сыщика. Третий этаж -- как, впрочем, и все остальные - являл собой почти точное повторение этажа второго: лестница выходила в фойе, используемое под курилку, а уже из него тянулся длинный коридор, куда выходили двери кабинетов, где в былые годы трудились партийные деятели местного масштаба, а во время описываемых событий -- президенты разного рода фирм и совместных предприятий. Единственное, чем отличался третий этаж от второго - так это более низкими потолками, но это впечатление создавалось исключительно благодаря так называемым подвесным потолкам в фойе и коридоре, сделанным из квадратов какого-то непонятного материала. Считалось, что подобное приспособление было сделано для облегчения уборки, однако по толстому слою пыли можно было умозаключить, что Фросина швабра добиралась до подвесного потолка не так часто, как следовало бы... В фойе третьего этажа перекуривал еще один местный полуночник - компьютерщик Женька из располагавшейся в Бизнес-центре редакции околомедицинской газеты "За ваше здоровье". Почему-то самые гениальные идеи относительно газетной верстки обычно приходили ему в голову именно в ночные часы. - Привет, Женя, - кивнул ему Василий. - Как твои двойняшки? - Да все в порядке. - Верстальщик последний раз затянулся сигареткой и смял окурок в блюдечке, заменявшем пепельницу. - А ты что же, Василий Николаич, тоже перешел на ночной образ жизни? - Да нет, вот ищу одну пропажу. Кстати, ты не видел, никто тут швабру не выносил? - Да что ты, по ночам здесь никого не бывает... Хотя постой. Я тут часа в два или три выходил покурить и видел, как из коридора появился незнакомый человек, прошел мимо меня и спустился по лестнице. Но швабры у него точно не было. - А может, он спрятал ее под одеждой? - предположил Дубов. Женька усмехнулся: - Да нет, он был так одет, что ничего не спрячешь. Тут подала голос Фрося: - А вдруг этот человек что-то видел? -- Резонно, - согласился детектив. - Женя, опиши, пожалуйста, этого незнакомца. Возможно, он - ценный свидетель. Женя вновь закурил и на минутку задумался: - Он так быстро прошел, что я его и не рассмотрел толком. Да и, по правде говоря, не особо разглядывал. Помню, высокий такой... - Высокий блондин в черном ботинке? - подхватил Василий. - Нет-нет, скорее брюнет. В белых кроссовках, джинсах и рубашке. Такая, знаете, клетчатая, в обтяжку. - Вылитый дон Федерико! - мечтательно протянула Фрося. - Мужчина моей мечты... - Ну что ж, эти сведения могут нам пригодиться, - удовлетворенно заметил сыщик. - А пока продолжим поиски. С этими словами Дубов отважно двинулся по коридору, в начале которого слабо мерцала одинокая лампочка, а дальний конец и вовсе тонул во мраке. Не прошло и минуты, как из темноты раздался оглушительный вопль. Фрося и Женя вскочили, чтобы броситься на помощь Василию, но тут он сам вынырнул из коридора, в одной руке неся швабру с тряпкой, а другой рукою держась за лоб. - Вася, ты ее все-таки нашел? - обрадовалась Фрося. - Скорее, она нашла меня, - ответил детектив, потирая разрастающуюся на лбу шишку. - Кажется, в таких случаях надо приложить что-нибудь холодненькое... - Лазерный диск! - сообразил Женя и побежал в редакцию "За вашего здоровья". - Ну и дела!.. - пробормотал Дубов, с любопытством разглядывая причудливо засохшую тряпку. - А что, что-то не так? - удивилась Фрося. Однако детектив не успел ничего ответить, так как по лестнице грузно поднимался господин в красном пиджаке и с торчащим из кармана пейджером. Это был собственной персоной глава тогда еще мало "раскрученного" туристического агентства "Сателлит" Георгий Ерофеев. Не обращая никакого внимания на уборщицу и детектива, он продефилировал через фойе, а при входе в коридор чуть не столкнулся с Женей, который нес Дубову спасительный холодненький диск. - Черт, не могут лампочки вкрутить, - проворчал господин Ерофеев и, достав из кармана маленький фонарик, двинулся по коридору. Василий приложил ко лбу диск и, сделав Фросе и Жене знак молчать, пошел на цыпочках следом за турбизнесменом. Тот двигался не спеша, освещая фонариком то чисто вымытый пол, то двери кабинетов по обеим сторонам коридора, то пыльные квадратики подвесного потолка. Наконец господин Ерофеев достиг последней двери и, вполголоса чертыхаясь, открыл замок. Подождав для вежливости минутку-другую, детектив небрежно постучался. - Заходите! - послышалось из кабинета. - А, это вы, Василий Николаевич, - без особой радости поприветствовал раннего гостя господин Ерофеев. -- Чем могу быть полезен? - Скажите, у вас ничего не пропало? - без предисловий спросил Дубов. - В каком смысле? - удивился бизнесмен. - В смысле что-то ценное из кабинета, - пояснил детектив. - Ну, вы, блин, даете! - ухмыльнулся Ерофеев. - У нас ничего не пропадет, даже если очень захочет. Видите - сигнализация, видеокамера прямо над дверью... - А вы все-таки проверьте, - настаивал Дубов. - Чего там проверять, - досадливо махнул рукой бизнесмен. - Сейф на месте, стол, стулья, компьютер... А, понимаю! - стукнул себя по лбу Ерофеев. -- Вы набиваете меня к себе в клиенты! Не выйдет, господин хороший, наша фирма денег на ветер не бросает. - У меня и без вас клиентов хватает, - чуть обиженно ответил Дубов и вышел в коридор, оставив дверь открытой. Там он встал на цыпочки, приподнял один из квадратиков подвесного потолка и, пошарив за ним, извлек пыльный портфель. Господин Ерофеев, с саркастической ухмылкой наблюдавший из своего кабинета за действиями сыщика, вскочил из-за стола: - Как он туда попал?!! - Значит, все-таки я был прав? - не без ехидства произнес детектив и небрежно кинул портфель бизнесмену. Тот, прижимая пыльное сокровище к пиджаку, бросился к сейфу: - Нету! - завопил он еще громче. - Василий Николаич, вы спасли всю нашу фирму! Ведь в этом портфеле находится... - Ерофеев осекся. - В общем, там важные документы. Скажите, господин Дубов, чем я мог бы вас отблагодарить? - Ничего не надо, - махнул рукой Василий. - Ведь искал-то я вовсе не ваши секретные документы, а Фросину швабру. - Какую еще, в натуре, швабру? - удивился Ерофеев, заботливо отправляя портфель назад в сейф. - Причем тут швабра? Дубов деликатно присел на краешек стола: - Швабра стояла возле дверей вашего кабинета, а на одном из квадратов подвесного потолка я заметил отпечаток на пыли в форме руки. Остальное вы сами видели. - Да, но причем тут швабра? Никак не врублюсь, - напрягал мозги президент фирмы. - Мокрая тряпка за несколько часов успела высохнуть и сохранила форму последнего предмета, с которым соприкасалась, - терпеливо объяснил детектив. - Но форму не швабры, а некоего цилиндрического предмета. Так что мне оставалось только реконструировать ситуацию. Вор проник в кабинет, накинул шваброй тряпку на объектив видеокамеры, вы можете потом проверить запись, открыл сейф, взял портфель, а уходя снял с видеокамеры тряпку и оставил швабру вместе с оной рядом с дверью. На ваше счастье, в вестибюле в этот момент кто-то курил, и похититель на всякий случай засунул добычу за подвесной потолок, чтобы вернуться за нею следующей ночью. Вот, собственно, и все. - Елы-палы, как все просто! - вырвалось у господина Ерофеева. - Просто-то просто, - чуть обиделся Василий, - а ведь секретные документы достались бы вашим конкурентам. - Извините, я хотел сказать - для вас просто, - поспешно поправился бизнесмен. - А вы не можете заодно установить, кто был этот полночный вор? - Кто он был? - задумался на минутку детектив. - Его имени я, конечно, не знаю, но одну примету могу назвать точно -- это человек высокого роста. - Почему вы так уверены? -- недоверчиво спросил Ерофеев. - Ну, это элементарно. Давайте выйдем в коридор. А теперь попытайтесь достать до потолка. Бизнесмен вытянулся во весь рост, но до потолка смог дотронуться, лишь подпрыгнув. - Вот видите, - радостно объяснил Дубов, - я хоть и повыше вас, но тоже дотянулся с трудом. А вор был настолько высокого роста, что достал до потолка всей ладонью -- поглядите вот на этот отпечаток. - Ну, вы действительно гениальный сыщик! -- восхитился Ерофеев. -- Значит, похититель был высокого роста. А другие приметы вы не можете вычислить? - Ну почему же не могу? -- Василий глубокомысленно задумался. -- Значит так, записывайте. У него темные волосы, в момент преступления был обут в кроссовки белого цвета, а одет в джинсы и клетчатую рубашку. В общем, вылитый дон Федерико из "Дикой Розы". Это, конечно, не ахти какие приметы, однако лучше, чем ничего. У господина Ерофеева от изумления чуть не отвалилась челюсть: - Черт возьми, откуда?.. Как вы смогли это установить? Ну, швабра, тряпка, высокий рост - это понятно, что в кроссовках -- это вы могли узнать по следам, но все остальное?!.. Василий обаятельно улыбнулся: - Позвольте на этот раз обойтись без объяснений. У сыщика могут быть свои маленькие тайны, а то опять скажете: "Как все просто!". -- И с этими словами детектив покинул кабинет, прикладывая к шишке лазерный диск. x x x Сообщение об убийстве князя Владимира вызвало у наших путешественников весьма сдержанную реакцию. - А я даже не знаю, Василий Николаевич, стоит ли вам заниматься этим расследованием, - высказалась баронесса. -- У меня такое ощущение, что кому-то тут хочется всех нас вляпать во что-то очень липкое и грязное. - Да, моя профессия не для белых перчаток, - легко согласился Дубов, - но очень возможно, что убийство князя Владимира имеет прямое отношение к главному предмету поисков. - Так ведь Каширский отбыл в Белую Пущу, - напомнил Селезень. - Надя подтвердит, что самолично Каширский никого не убивает. Более того, у него отработана своего рода трехступенчатая система совершения убийств. - Да, это так, - подтвердила Чаликова. - И я сама была тому свидетелем. Каширский отдавал распоряжение своей сообщнице Глухаревой, а уж та руководила действиями вверенного ей зомби Рогатина, который душил людей, всовывая им в горло разные предметы. Таким образом сам Каширский к убийству не имел как бы никакого отношения и вообще в момент совершения мог находиться в совсем другом месте. И яркий тому пример - нашумевшее в свое время убийство одного издателя неприличных газет, которого нашли у дверей его же собственной квартиры с включенным вибратором в глотке. - Да, это действительно было "преступление века", - подтвердил Василий. - Причем Каширский заблаговременно уехал, а всю черную работу проделали его помощники - Анна Сергеевна Глухарева и зомби Николай Рогатин. Но мало того, потом госпожа Глухарева все подстроила так, что в убийстве обвинили совершенно постороннего человека, и только наше с Надей оперативное вмешательство помогло снять с него это обвинение. - То есть вы предполагаете, что убийство князя Владимира - тоже дело рук господина Каширского и его зомби? - спросил майор. - Боюсь, что все не так просто, - с сомнением покачал головой детектив. - Действительно, "почерк" исполнителя идентичен с Рогатиным, но это не Рогатин. - Почему? - удивился Селезень. - Рогатина позже удалось раззомбировать, и он вернулся в Москву. - Да, здесь он никак не мог оказаться, - подтвердила Чаликова. - Но, может быть, это другой зомби, так сказать, местный? - Все может быть, - не стал спорить Василий. - Но если самого Каширского нет сейчас в Царь-Городе, то должен быть кто-то еще, кто указывает зомби, где, когда и кого нужно "убрать". И вообще, господа, утро вечера мудренее. Давайте хорошенько выспимся, а уж утром, на свежую голову... Однако в коридоре Надя остановила Дубова: - На одну минуточку, Васенька. У меня для вас есть сообщение. - Вот как? - немного удивился детектив. - В таком случае, давайте пройдем ко мне в комнату. - Лучше ко мне, - предложила Чаликова. - Ну что ж можно и к вам, - вздохнул Дубов. - Дело в том, что князь Владимир - это как раз тот тип, который в Боярской Думе всех поливал из ковша, - без предисловий сообщила Надя, когда они оказались одни в комнате. - Ну, тогда ничего удивительного, что его постиг столь печальный конец, - кивнул Дубов. - Дело не в этом. Позже, когда мы с ним разговорились в кулуарах, он пригласил меня на рандеву. Я, конечно, решительно отказалась, а он так нагло заявил: "Вечером я буду ждать вас под крыльцом в доме Рыжего. Там я задеру вам юбки и покажу, на что способен член Боярской Думы!". Я, конечно, послала его подальше, но он, как видно, сдержал свою угрозу. Не в смысле задрать юбки, а в смысле ждать под крыльцом. - Значит, князя Владимира сгубила его же собственная похотливость, - удовлетворенно отметил детектив. - Да, но не сам же он затолкал себе в глотку кусок мыла? Значит, убийство произошло под крыльцом, то есть труп туда никто не подсовывал, а он сам себя туда доставил. Но кто его задушил? - задумался Василий. - Наденька, кто-нибудь присутствовал при вашей беседе с князем Владимиром? - Ну да, чуть ли не половина Думы. Он ведь просто бравировал собственным непотребством! - Это еще больше осложняет дело. Ну ладно, идемте спать. А уж завтра приступим к настоящему следствию. Но Надя мягко удержала его за руку. В ее глазах читалась неуверенность. - Наденька, вы хотите мне еще что-то сказать? - Василий наклонился к самому ее лицу, заглядывая в большие темные глаза. - Мне страшно, - тихо прошептала Чаликова. - Наденька, не бойся, я же рядом с тобой, - осторожно обнял ее Василий. - И я буду все время рядом с тобой. И я перегрызу горло всякому, кто причинит тебе зло. - Васенька, не в этом дело, - всхлипнула Надежда, уткнувшись в его крепкое плечо. - Мы в чужом мире. Совсем чужом. И неизвестно, вернемся ли обратно. - Вернемся, - твердо сказал Василий, хотя и у самого от такой мысли на сердце заскребли кошки. Но его уверенный тон все-таки несколько успокоил Надю. Она последний раз всхлипнула, смешно, как девчонка, шмыгая носом. И жарко шепнула в его ухо: - Васенька, не уходи сейчас, побудь со мной. - Я не ухожу, моя милая, я с тобой, - погладил ее по шелковистым волосам Василий. - Я хочу, чтобы ты всегда был со мной, - страстно шептала Надежда. - Чтобы ты трогал мои волосы. Прикасался к моим рукам. Обнимал меня. Нет! Крепко сжимал меня в своих объятиях. Крепко. Очень крепко. Так, чтобы весь мир сжался в твоих объятиях. И мы с тобой одни на целом свете. - И мы одни на целом свете, - как эхо, отозвался Василий. И поцелуй завершил их сумбурный разговор. В темной горнице. Посреди иного мира, в ином измерении. Двое любящих слились в нежных объятиях. И какое дело любви до пространства и времени. x x x Когда утром Василий, сладко потягиваясь после недолгой ночи, вышел на роковое крыльцо, там уже находился глава сыскного приказа. Правда, на этот раз он был без своих помощников. - Ну, Пал Палыч, что-нибудь прояснилось? - спросил Дубов. - Ничего, Василий Николаич, - признался Пал Палыч, - полная непонятица. - Да уж, у вас, наверное, не так часто убивают деятелей столь высокого полета, - заметил Василий. - Какое там! - фыркнул глава приказа. -- Чуть не каждую неделю -- то кого-нибудь из бояр зарежут, то в Кислоярку столкнут, а то и отравным зельем обпоят... Ну да все это дела житейские, но чтобы так вот -- сунуть в глотку кусок мыла, да под крыльцо, да еще в тереме самого Рыжего, да средь бела дня... -- С этими словами Пал Палыч полез под крыльцо. -- О, да тут кое-что есть! - Вещдоки? - деловито спросил Василий. - Что-что? - Ну, вещественные доказательства. - Да нет, не совсем. Я вижу, тут на земле ясные отпечатки сапог, именно таких, какие были на покойном князе Владимире, и еще круглое углубление... Как будто он тут вначале не лежал, а сидел. - А если он кого-нибудь там ожидал? - осторожно, чтобы ненароком не впутать в это дело Чаликову, предположил Дубов. - Да, похоже, что так. И этот кто-то явился на свидание не с самыми добрыми намерениями. - Пал Палыч вылез из-под крыльца. - Значит, на покойного напали либо внезапно, со спины, либо убивец - человек, которому он всецело доверял, или, скажем так, от которого не ожидал нападения. Сердце Василия сжалось: "А что если Надя не сказала мне всей правды? Например, явилась на свидание - из любопытства или из журналистского интереса, тот стал к ней приставать, вот она его... Да нет, кусок мыла был засунут ему в глотку так крепко, что здоровый мужчина его с трудом вытащил. Хотя, с другой стороны, опасность удваивает силы..." Вслух же Василий сказал: - Никак не могу понять, любезнейший Пал Палыч, как это случилось, а главное - кому это нужно. - А, не берите в голову. Лично меня в этом деле привлек лишь способ исполнения, - признался Пал Палыч. - А что касается "кому нужно?" -- то это уж вопрос посложнее. - Но князь Владимир, как я слышал, стоял в оппозици