из столов поднялась молодая круглолицая девушка. Она смущенно переводила взор с Виктора на Марфу и на Веру Павловну. -- Прошу любить и жаловать. Мария, наша лучшая швея, -- представила ее Вера Павловна. -- Она же и придумала этот покрой. -- Мария, -- задумчиво проговорила княжна. -- А как вас по батюшке? -- Ну что вы, сударыня, -- еще более смутилась девушка. -- Просто Мария. Ой, у вас же подол по полу волочится, я вас представляла себе чуток выше. Давайте я вам подошью. -- Да ну что вы, и так замечательно! -- Нет-нет, идемте, сударыня, я вам подправлю, будет еще лучше. -- С этими словами Мария увела княжну, а Виктор опустился на скамеечку перед яркой изразцовой печкой и пригласил хозяйку присесть рядом. -- Я очень доволен, Вера Павловна, что в вашей швейной все идет наилучшим образом. Нет ли у вас каких-то затруднений, в чем я мог бы помочь? -- Да нет, Ваше Высочество, мы сами справляемся. А затруднения на то и созданы, чтобы их преодолевать. -- Вера Павловна немного помолчала. -- Ваше Высочество, я никак не могу взять в толк, как это вы умудрились за несколько лет так преобразить отсталую бедную страну? Не иначе как без колдовства не обошлось. Виктор искренне расхохотался: -- Ну, вы уж скажете! Вы бы еще заподозрили меня в связях с нечистой силой. Да нет, все гораздо проще. Вот скажите, как вам, уважаемая Вера Павловна, удалось из ничего создать такую замечательную швейную? -- Ну, вы же мне сами подсказали, как взяться за дело, -- пожала плечами Вера Павловна, -- и даже ссудили средствами на обзаведение. Я стала закупать ткань в больших количествах -- так выходит дешевле, чем часто и понемногу. Искала по всем окрестным деревням способных девушек и обучала их швейному делу. И платить им стала с учетом вклада каждой в общее дело. Они понимают, что работают прежде всего сами на себя, а не на кого-то постороннего, и оттого стараются изо всех сил. А когда мы накопили денег, то построили этот большой дом. Внизу швейная, а наверху живут девушки. Ну не все, конечно, а только кто сами того пожелали. Вместе жить и веселее, и дешевле... Ваше Высочество, -- перебила сама себя Вера Павловна, -- вот вы помянули галлов и Лютецию, а у меня такая мысль возникла -- а не пора ли и вправду выходить за пределы Новой Ютландии? Могли бы завести лавки готового платья в Царь-Городе, Новой Мангазее, в других крупных городах... -- Непременно пора, -- согласился Виктор, -- я и сам хотел с вами об этом поговорить. Такие лавки принесут не только прибыль, но и дополнительную известность нашему королевству... А вы спрашиваете -- как у меня получилось. Просто я делал то же самое, что и вы, но в размерах всей страны. Конечно, трудно приходилось, очень трудно. Никто поначалу не понимал. Таких, как вы, были единицы. Но главное -- начать! А когда люди поняли, что все это ради их же блага, то и отношение изменилось. Не сразу, конечно -- исподволь. Ну да что рассказывать -- вы же сами видели, как все было. Знаете, Вера Павловна, в нашей семье сложился обычай -- в молодости путешествовать в Европу, набираться знаний и опыта. Вот и мой дядюшка туда ездил, а привез только склонность к поэзии и прочим высоким искусствам. Нет, я не против искусств, да и то, что вы здесь делаете, скорее можно искусством назвать, нежели ремеслом, но ведь поэзией сыт не будешь! А я, находясь в Европе, изучал науки, ремесла, разные новейшие приспособления, да все примеривал -- что и как можно использовать в наших ново-ютландских условиях. С той только разницей, что там хозяева все это внедряют ради собственного обогащения, а я решил, что если когда-нибудь и смогу начать перемены, то единственно ради блага тех людей, которые своими руками создадут новую страну, цветущую и богатую. Конечно, не одно поколение сменится, прежде чем мы достигнем уровня просвещенной Европы, но другого пути не дано. И я сказал себе -- вот оно, наше будущее. И наша задача -- стремиться к нему, работать для него, приближать его, переносить из него в настоящее, сколько сможем перенести... Тут Виктор ощутил, как что-то упало ему на плечо -- оказалось, что это домовой Кузька, сидевший на печке и слушавший разговор, вдруг не то спрыгнул, не то свалился оттуда, а чтоб не приземляться на жесткий пол, произвел посадку прямо на Его Высочество. -- А, Кузьма Иваныч! -- совсем не рассердился Виктор. -- Вы что же, теперь нанялись к Вере Павловне печки чистить? -- Красиво говоришь, Ваше Высочество, -- пробурчал Кузька, -- а Марфа того гляди... -- С этими словами домовой совсем уж непочтительно принялся трясти Виктора за плечи. -- Что с ней? -- вскричал Виктор. На столике в изголовье кровати тускло трепетала свечка. Кузька настойчиво тормошил Виктора, а когда тот наконец-то открыл глаза, домовой быстро заговорил: -- Вставай, Ваше Высочество, иначе Марфу того, этого... -- В чем дело? -- пробормотал Виктор, все еще с трудом соображая, где он и что происходит. -- Бежим скорее, -- продолжал Кузька, -- княжну того гляди ухайдакают, а ты тут дрыхнешь! Еще не до конца соображая, где он -- в швейной у Веры Павловны или у себя в королевском замке, но услышав, что в опасности Марфа, Виктор вскочил, накинул халат, схватил свечку и с Кузькой на плече кинулся в сторону Марфиной опочивальни. -- Быстрее, быстрее, -- торопил домовой, -- а то поздно будет! -- Кто ее хочет убить? -- задыхаясь на бегу, спросил Виктор. -- Кабы я знал, -- отвечал Кузька, -- а уж лиходеев у нас хватает. Когда они добежали до Марфиной спальни, Виктор убедился, что Кузькины предчувствия имели все основания: прямо над ложем княжны стоял человек в плаще с капюшоном, какие были у наемников, но более светлой расцветки. Злоумышленник вскинул руку, и Виктор увидел нож. Даже не вполне осознавая, что делает, Виктор бросился сзади на убийцу и схватил его за руку. Кузька прыгнул ему на голову и вцепился когтями в лицо. Лиходей дико заверещал и, резко оттолкнув Виктора, бросился к выходу из спальни. Кузька соскользнул у него с головы и, скатившись по плащу, попытался зацепиться за подол. Однако злодей больно ударил домового ногой, и тот отлетел к стене. Опомнившись, Виктор бросился было в погоню, но в коридоре уже никого не было. Тогда он вернулся в опочивальню -- Марфа спокойно спала на кровати, а в углу постанывал Кузька. -- Вот гадина, -- зло пробормотал домовой. -- Встретилась бы она мне в другом месте... -- Она? -- переспросил Виктор. -- Конечно, она, -- уверенно подтвердил Кузька. Я заметил, башмак-то бабский. -- А и не скажешь, что женщина, -- заметил Виктор, потирая пострадавший бок. Тут в спальню вошел Теофил: -- Я слышал шум. Ваше Высочество, что случилось? -- Кто-то покушался на ее жизнь, -- указал Виктор на спящую. -- Предположительно женщина. -- А я тут как раз чуть не столкнулся с какой-то дамой, -- сообщил старый слуга. -- Вы ее разглядели? -- Виноват, темновато было. -- Ну зачем я, глупец, не настоял, чтобы она покинула замок?! -- скорбно покачал головой Виктор. -- Знал же, чем все кончится... Пока Виктор осыпал себя укорами, а Кузька очухивался от неравной борьбы со злоумышленницей, Теофил поднял с пола какой-то темный предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся ржавым ножом. -- Взгляните, Ваше Высочество. Уж не этим ли ножиком похвалялся господин Петрович? -- Им самым, -- тут же перешел Виктор на обычный деловой тон. -- Но как он попал к этой даме? -- Ну так Петрович-то и был дамой, -- ответил Теофил. -- А может, и сам князь Длиннорукий. -- Как это? -- чуть не хором изумились Виктор и Кузька. -- Очень просто. Не далее как сегодня я случайно застал Его Сиятельство и господина Петровича за переодеванием в женские наряды... Простите, Ваше Высочество, но не лучше ли нам покинуть опочивальню Ее Светлости? Пускай спит спокойно. Виктор прислушался к ровному дыханию Марфы. -- Да, Теофил, вы правы, -- вздохнул он. -- Как всегда, правы. -- Что ж, все сходится, -- продолжал Виктор, когда они все трое вышли в коридор, -- дамское платье, нож... Видимо, Петрович решил отомстить кня... графине за обиду, нанесенную ему тогда за столом. Однако мы должны подумать, что делать дальше. Надо бы, конечно, схватить злодея, но как его теперь поймаешь? Да и ловить-то некому. -- Ваше Высочество, надо бы поставить охрану перед графининой опочивальней, -- подсказал Теофил. -- Так и сделаем, -- согласился Виктор. -- Пожалуй, я сам тут останусь. Принесите мне что-нибудь, на что присесть. Но только пожестче, чтобы не заснуть ненароком. -- Я тоже поблизости буду, -- добавил Кузька. -- Упрежу, коли что. -- Пожалуйста, Ваше Высочество, -- Теофил поставил на пол табуретку, принесенную им из соседней горницы. -- Будут еще указания? -- Все, благодарю вас, -- устало вздохнул Виктор. -- И ложитесь спать, Теофил. Завтра нас с вами ждет множество дел и хлопот. Теофил неслышно удалился во тьму, а Виктор присел на табуретку и устремил взор на горящую свечку, которую все еще держал в руке. А откуда-то из угла доносилось жалобное покряхтывание Кузьки, еще толком не оклемавшегося после неравной схватки с подлым душегубом. x x x ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ В горнице на втором этаже Беовульфова замка шло очередное заседание боевого штаба. Король Александр принимал доклад Флориана о вчерашней "разведке боем". Присутствовали те же, что и накануне: Беовульф, Зигфрид, дон Альфонсо, Надежда Чаликова. Ну и, разумеется, в окне маячила правая голова Змея Горыныча -- бравый воевода Полкан. -- Мы несколько раз нарочито прошли мимо замка Вашего Величества, но никакого встречного выступления не дождались, -- докладывал Флориан, подчеркнуто обращаясь только к королю Александру. -- У меня создалось впечатление, что в замке либо никого нет, либо они разгадали наши замыслы и решили до поры до времени не раскрывать своих возможностей. -- А может, они вас просто не заметили? -- предположил Беовульф. Флориан бросил на него неприязненный взор: -- Исключено. Мы прошли так близко, что не увидеть мог только незрячий. Да и кое-кто из королевской обслуги крутился поблизости. -- То есть вы окончательно убеждены, что незамеченными не остались? -- переспросил из окна воевода Полкан. -- Да, окончательно, -- твердо ответил Флориан. -- Отчего же те, кто в замке, на вас не напали? -- задумчиво произнес дон Альфонсо. -- Неужто испугались? Флориан лишь пожал плечами. -- А что из себя представляют силы сторонников Виктора? -- спросил седовласый Зигфрид. Кажется, этот вопрос застал врасплох всех участников военного совета. -- Когда я находился в домашнем заточении, то у дверей моих покоев постоянно находились несколько стражников из отряда наемников, -- сказал король Александр. -- Они, конечно же, менялись, но я видел не более десяти-двенадцати лиц. Хотя это отнюдь не значит, что в стражу назначали всех, кто был в наличии. -- К тому же за последние пару дней часть наемников уже разбежались кто куда, -- заметила Чаликова. -- Побеждают не количеством, а умением, -- назидательно прогудел Полкан Горыныч. -- Узнать бы, что из себя представляют эти самые наемники, каковы они в буйной сече. -- До сечи дело не дошло, -- развел руками доблестный Флориан. -- Мы их даже не увидели. -- Да никакие они, -- заявил Беовульф. -- Вот как третьего дня пробрались мы в замок, дабы освободить пленников, так даже вдоволь мечом помахать не довелось: дюжину наемников я одной левой положил. Ну и Грендель, вестимо, малость подсобил. Накинулись на меня трое, а я только повернулся и по стенке их, по стенке! Вояки, чтоб их... Поскольку Гренделя поблизости не было, то хозяин мог предаться некоторым вольностям художественного преувеличения. Надя, прекрасно знавшая, что сразиться в тот раз славным рыцарям пришлось всего лишь с тремя наемниками, да и то сильно выпившими, понимающе улыбнулась. Она могла бы поспорить насчет цифр, но в оценке морального духа наемников и их боевых качеств полностью разделяла мнение Беовульфа. -- То есть вы полагаете, что сразиться с ними мы в состоянии? -- спросил Зигфрид, когда участники совещания терпеливо выслушали яркий и образный рассказ хозяина. -- Да если мы хоть один раз отставим в сторону наши раздоры и вдарим все заедино, то от этих забулдыг и дыма не останется! -- Беовульф в сердцах стукнул кулачищем по столу. Надя вздрогнула, но не от грохота -- просто слова Беовульфа живо напомнили ей недавний случай, когда прямо у нее на глазах один из наемников в самом буквальном смысле превратился в дым под лучом магического кристалла. Король деликатно кашлянул: -- Ну что же, господа, кажется, положение более-менее ясно. Остается принять решение. -- Его Величество обвел взглядом всех присутствующих, как бы приглашая высказаться. -- Мое мнение прежнее -- выступать немедленно, -- твердо заявил Зигфрид. -- Полностью согласен! -- прорычал Беовульф. -- А вы, дон Альфонсо? -- спросил король. -- Вообще-то я, конечно, за скорейшее выступление, -- несколько заколебался дон Альфонсо, -- но вчерашняя вылазка господина Флориана говорит, что перед нами хитрый и подлый противник, которого так просто не возьмешь. Может быть, нам следовало бы получше разведать, каковы их силы и что у них за оружие, а уж в поход отправиться завтра? -- Правильно, нечего горячку пороть, -- поддержал Полкан. -- Позвольте вам напомнить, господа, что в королевском замке находится княжна Марфа, -- сдержанно проговорила Надежда, хотя внутри у нее все клокотало. -- И, по имеющимся сведениям, ей грозит смертельная опасность. -- А ведь верно, как это мы забыли! -- громогласно хлопнул себя по лбу Беовульф. -- И еще позвольте напомнить, что в любой момент вурдалаки могут прислать подкрепление, -- продолжала Чаликова, -- и уж тогда успех нашего предприятия становится более чем сомнительным. Решайтесь, Ваше Величество! Александр неспеша поднялся из-за стола. Все ждали его последнего слова. Несколько минут в комнате царило молчание. Наконец, король произнес как-то сухо и буднично: -- Выступаем сегодня. -- Ура! -- громогласно взревел Беовульф. -- По коням! -- Но сам я не смогу возглавить поход в полной мере, -- продолжал Его Величество, -- так как, увы, ничего не смыслю в военных вопросах. Поэтому обязанности предводителя я попрошу принять уважаемого Зигфрида -- уверен, что его огромный опыт будет воистину неоценим в деле восстановления справедливости. -- Пойду подыму рыцарей, -- пробурчал Беовульф и, топоча сапожищами, вышел из комнаты. В глубине души он надеялся, что король назначит военачальником именно его, Беовульфа, но умом понимал, что выбор короля был не просто верным, а единственно верным -- ведь Зигфрида, никогда не участвовавшего в сварах многочисленных рыцарских группировок, чтили и уважали все без исключения. x x x Завтрак в королевском замке проходил на редкость уныло -- за столом не было никого, кроме Виктора. Слуги с несколько испуганным видом вносили блюда, но Его Высочество к ним почти не притрагивался -- даже своей любимой овсянки он съел не более трех ложек, а затем отставил тарелку в сторону. Когда слуги унесли немногочисленную посуду, Виктор попросил Теофила остаться: -- Судя по всему, скоро сюда явятся наши славные рыцари... Вернее, они уже давно были бы тут, если бы по ночам поменьше бражничали, а утром вставали пораньше. -- Прикажете запереть ворота? -- почтительно спросил Теофил. -- Нет-нет, как раз наоборот -- раскройте их настежь! -- Губы Виктора тронула чуть заметная усмешка. -- Что толку, если рыцари их сломают? А дядюшке потом чинить... -- Будет исполнено, -- кивнул слуга. -- А прислугу уведите подальше, -- продолжал Виктор. -- Лучше бы вовсе из замка. Или куда-нибудь в хозяйственные постройки. -- Зачем, Ваше Высочество? -- несколько удивился Теофил. -- Я не хотел бы, чтобы кто-то из вас попал под горячую руку, когда тут начнется... -- Виктор задумался над тем, каким словом обозначить то, что начнется, когда в замок вломятся господа рыцари, но, так и не найдя достаточно яркого обозначения, заговорил о другом: -- Кстати, а что Марфа? -- Ее Светлость изволит почивать, -- невозмутимо ответствовал Теофил. -- Но возле нее неотступно находится Кузьма Иваныч, так что для беспокойства нет причин. Прикажете ее разбудить? -- Нет-нет, пусть почивает и дальше. Ей лучше этого не видеть... -- Виктор тяжко вздохнул и задумался о чем-то своем. -- Разрешите выполнять приказания? -- прервал Теофил тягостное молчание. Виктор рассеянно кивнул. -- Стало быть, открыть ворота и увести прислугу. Других повелений не будет? -- Нет-нет, это все. И если я вам понадоблюсь, то буду у себя в рабочей горнице. Теофил молча поклонился и, немного помедлив, покинул трапезную. На пороге он украдкой обернулся -- Виктор все так же неподвижно сидел за столом. x x x Анна Сергеевна быстро шагала по дороге, петляющей среди болот, а за ней, то и дело отставая, семенил Каширский. -- Да что вы там плететесь?! -- бранилась госпожа Глухарева. -- Хотите, чтобы нас рыцари схватили, туды их растуды! -- Анна Сергеевна, а куда мы идем? -- робко спросил Каширский, с трудом догнав свою спутницу. -- А если б я знала! -- раздраженно бросила Анна Сергеевна. -- В Кислоярск нам хода нет -- мы там на три года вперед "наследили". В Белую Пущу -- нельзя. Мы ж все ихние задания завалили к чертям собачьим, теперь на глаза упырям лучше не попадаться... -- А что так? -- Вам напомнить? Извольте. Дубова мы упустили? -- упустили. Покровского не застрелили? -- не застрелили. Наконец, самозванку не зарезали? -- не зарезали, черт побери! -- Но ведь нам всякий раз препятствовали объективные обстоятельства, -- осторожно возразил Каширский. -- Это вы объясняйте не мне, а барону Альберту, -- желчно хмыкнула Анна Сергеевна. -- Но лично я в Белую Пущу больше не ходок... -- Ой, кто это? -- вдруг испуганно пискнул Каширский. -- Где? -- обернулась Глухарева. -- Вон там, на болоте. Приглядевшись, Анна Сергеевна увидела, как на некотором расстоянии от них по болоту медленно бредет какой-то человек с мешком за плечами. -- Это по наши души! -- истерично вскричал Каширский. -- Теперь нас будут судить за покушение на убийство! Вот к чему привели ваши авантюры... -- А по-моему, это Иван Покровский, -- не обращая внимания на вопли своего спутника, злобно проговорила Анна Сергеевна. -- Я слышала, что он как раз крутится тут на болоте. Это очень кстати... -- На что он вам? -- пожал плечами Каширский. -- Болван! -- вспылила Анна Сергеевна. -- Убьем, а башку отнесем Альберту -- хоть какая, но отмазка! -- Зачем отягощать свою душу новым злодеянием? -- возразил Каширский. -- Тем более что барона Альберта вроде бы Покровский больше не интересует... -- Вы что, праведником решили заделаться? -- насмешливо процедила Глухарева. -- Вот до чего доводит чтение ваших идиотских богословских трактатов! -- Да нет, Анна Сергеевна, просто я стараюсь соразмерять цели и действия. И в данном случае нахожу... м-м-м... ампутацию головы нецелесообразной. Тем более что этот субъект -- по определению не Иван Покровский. -- С чего вы взяли? -- Видите ли, настоящий господин Покровский известен трезвым образом жизни, а вы приглядитесь к тому человеку на болоте -- траектория его движения выдает сильную степень алкогольной интоксикации. Приглядевшись внимательно, Анна Сергеевна была вынуждена признать правоту своего подельника. Разумеется, беглые авантюристы и не подозревали, что "нетрезвой" походке путник был обязан чудо-клубочку, старавшемуся указать наиболее безопасный путь через очередное топкое место. А на болоте, как известно, прямые пути не всегда самые лучшие. Так Чумичкин волшебный клубок еще раз выручил Ивана-царевича. А Анна Сергеевна и Каширский, привычно перебраниваясь, продолжали свое бесславное отступление в полную неизвестность. x x x Рыцари удивленно топтались перед распахнутыми воротами королевского замка и решали, что им делать. Они ждали чего угодно, но только не этого. -- Да, весьма странно, -- вздохнул король Александр. Он сидел на белом коне, но, в отличие от господ рыцарей, был без доспехов и даже без меча. Казалось, что Его Величество относится к предстоящей миссии как к чему-то не слишком серьезному. -- Что они там, совсем с ума посходили? -- кипятился Беовульф. -- Или так перепугались, что все разбежались и даже ворот не прикрыли! -- Доблестный рыцарь пнул сапожищем одну из створок. Та жалобно скрипнула. -- А вдруг это ловушка? -- предположил дон Альфонсо. -- Дескать, добро пожаловать вовнутрь, а там... -- Это еще кто кого! -- загоготал Беовульф. -- Ваше Величество, последнее слово за вами -- решайтесь! Александр глянул на Зигфрида: -- Давайте положимся на мнение настоящего знатока военного дела. -- Идем внутрь, -- немного поразмыслив, распорядился Зигфрид. И, обернувшись к Чаликовой, добавил: -- Только вам, сударыня, лучше бы остаться снаружи... -- Да как же так! -- воскликнула Надя, взмахнув небольшим мечом, позаимствованным из обширной коллекции Беовульфа. -- Долг журналиста -- всегда быть на передовой. И в Карабахе, и в Абхазии, и в Приднестровье, я нигде пулям не кланялась... Всегда с лейкой и блокнотом, а вы мне -- подождите снаружи! Хотя славные рыцари из ее путаной речи не поняли ни слова, но страстность, с какой Надя говорила, произвела на них изрядное впечатление. -- Ну ладно, как хотите, -- отступился Зигфрид, -- но все равно, не девичье это дело... -- Наденька, держитесь близ меня, -- предложил Беовульф. -- Если что, прикрою. И вообще, чего мы тут дурака валяем? Вперед, за короля и справедливость! И сам же сделал первый отважный шаг через ворота. За ним по одному потянулись и остальные. -- Ну что же, я всецело доверяю своим славным рыцарям, -- негромко сказал Александр, -- и не сомневаюсь, что под вашим предводительством, дорогой Зигфрид, все будет проделано как нельзя лучше. А я, с вашего позволения, ненадолго удалюсь. -- Не будет ли с моей стороны невежливо спросить, куда? -- учтиво спросил Зигфрид. -- Скоро узнаете, -- улыбнулся Александр. -- За мной должок одному хорошему человеку. Или, точнее, одной Прекрасной Даме. Не дав Зигфриду опомниться, Его Величество пришпорил коня и поскакал по дороге прочь от замка. Никто этого даже не заметил -- большинство рыцарей были уже внутри. Зигфрид удивленно покачал головой и отправился следом за всеми. x x x Василий Николаевич проснулся несколько позднее обычного и от горничной узнал, что господа рыцари уже отправились брать штурмом королевский замок и что Надя ушла вместе с ними. Едва детектив задумался над тем, чем же ему сегодня заняться -- осмотреть обширный замок Беовульфа или прогуляться с лукошком до ближайшего перелеска -- но тут в его горницу чуть не ворвался Чумичка. По внешнему виду колдуна Василий без всякой дедукции понял, что и сегодня их ждут опасные и увлекательные приключения. -- Боярин Василий, собирайся скорее! -- прямо с порога закричал Чумичка. -- Пес Херклафф узнал про Ивана-царевича и уже отправился к Черной трясине! -- А ты откуда знаешь? -- удивился детектив. И тут же сам себе ответил: -- А, понятно -- просто ты работаешь волшебником. -- Идем, идем скорее, -- торопил Чумичка, -- а то поздно будет. Через пару минут они уже были во дворе, где на пожелтевшей травке дремал Змей Горыныч. -- Все дрыхнете, -- набросился Чумичка на Горыныча, -- а злодей Херклафф новые пакости замышляет! При имени Херклаффа все три головы открыли глаза и уставились на колдуна. -- Ну, где твой Херклафф? -- грозно ощерилась правая голова. Она выспалась меньше остальных, так как с утра в качестве воеводы Полкана успела принять участие в военном совете. -- Что случилось? -- забеспокоилась и средняя голова -- княжна Ольга. -- Ну, на то он и Херклафф, чтобы всякие пакости замышлять, -- совершенно спокойно заметила левая голова Горыныча, когда-то бывшая боярином Переметом. -- Что от нас требуется? -- уже совсем по-деловому спросил Полкан. -- Требуется лететь к Черной трясине и взять его на месте злодеяния, -- пояснил Чумичка. -- Покамест он еще чего не натворил. -- А заодно разузнаем, как вас расколдовать, -- очень кстати ввернул Василий. Головы переглянулись. -- Думайте скорее, -- поторапливал Чумичка, -- а то поздно будет! -- Ну ладно, полетели, -- решилась средняя голова. И вздохнула: -- Все равно терять нечего... -- Залезайте на спину, -- велела правая голова. -- Только держитесь крепче, -- предупредила левая. И едва Чумичка с Василием устроились на зеленой и чуть скользкой спине Змея Горыныча, как тот резко взмыл вверх, так что у детектива с непривычки даже уши заложило. А Горыныч, набрав высоту, уже летел над болотами и перелесками, умело двигая хвостом, если нужно было подкорректировать высоту или направление полета. x x x Так и не узнав, удалось ли Анне Сергеевне устранить княжну Марфу, барон Альберт решил вплотную заняться ее похоронами и поэтому вновь вызвал к себе ответственного за погребение Марфиных костей упыря Гробослава. -- Работы по приведению усыпальницы Шушков в должный порядок идут полным ходом, -- бодро докладывал Гробослав, -- и уже хоть завтра можно будет совершать погребение. Останки Марфы в количестве трех черепов и пятидесяти семи костей хранятся в надежном месте под охраной, и наши плотники в срочном порядке сколачивают особый ларец наподобие гроба, куда сии останки будут сложены... -- Значит, уже можно назначать день погребения? -- рассеянно спросил Альберт. Мысли его в этот миг были заняты совсем другим, но он старался следить за словами докладчика. -- Ну конечно можно! -- осклабился Гробослав. -- Я ж говорю -- хоть завтра. -- Через неделю, -- распорядился Альберт. -- Как раз гости съедутся, да и прощальную речь подготовить успеем. Так что можете уже рассылать приглашения. -- А как принцу Виктору -- посылать? -- простодушно спросил Гробослав. -- Повремени покамест, -- немного подумав, ответил барон. -- Новая Ютландия у нас под боком, здесь спешка ни к чему. Конечно же, дело было не в спешке -- просто Альберт совсем не был уверен, что Виктор усидит еще неделю в кресле правителя Новой Ютландии. Последние сообщения, полученные утром из этой страны, при всей их противоречивости, указывали на то, что дни, а то и часы Виктора уже сочтены. Правда, ни в одном из донесений барон не нашел даже намека на судьбу княжны Марфы (или девушки, выдававшей себя за таковую), и это тревожило престолоблюстителя более всего. -- Одно худо, -- продолжал между тем Гробослав, -- что будет эта усыпальница глаза нам всем тут мозолить. -- Ну, тут уж ничего не поделаешь, -- вздохнул Альберт. -- Не под забором же кости закапывать, верно? -- Есть у нас другая задумка, -- понизил голос Гробослав, -- создать в этом уголке Кремля что-то вроде памятного места, где можно было бы помянуть всех невинно убиенных -- от Марфы до князя Григория. А то ведь даже могилки от нашего князя-батюшки не осталось! Вполуха слушая Гробослава, барон отодвинул полочку стола и посмотрел на блюдечко с золотым яблоком. Но изображения там не было. -- И что за памятное место? -- спросил он, задвинув полку. -- Усыпальница пускай стоит, где стояла, -- хихикнул Гробослав, -- а впереди нее установим изваяние нашего благодетеля князя Григория! Его можно заказать хоть в Новой Мангазее у тамошней знаменитости каменотеса Черрителли. -- Ну хорошо, это мы обдумаем, -- кивнул Альберт. -- А покамест назначь точный день погребения и рассылай приглашения. И еще, -- добавил он, когда Гробослав был уже почти в дверях, -- загляни к Херклаффу и попроси его зайти ко мне. -- А вот это едва ли, -- покачал головой Гробослав. -- В чем дело? -- нахмурился барон. -- А я как к тебе шел, видел твоего Херклаффа. Он как раз на крыше стоял... -- На крыше? -- Ну да, на крыше. Сначала руками размахивал, а потом вдруг обернулся коршуном и улетел. -- Колдун, -- с уважением протянул Альберт. -- Жаль, а он мне нужен был. И в какую сторону он полетел, ты не заметил? -- Туда, кажись, -- не очень определенно махнул рукой Гробослав. -- Ну, в сторону Мухоморья, чтоб его... Оставшись один, барон Альберт извлек из стола блюдечко с яблоком и, подражая давешним движениям Херклаффа, попытался "настроить изображение". Однако ничего не получалось -- обращение с колдовским скарбом требовало особых знаний и навыков, коими Альберт, увы, не обладал. x x x Доблестные рыцари под предводительством почтенного Зигфрида уже битый час плутали по коридорам королевского замка, но не встретили ни одной живой души. Несколько раз они попадали в тронную залу, дважды -- в трапезную, но по большей части путь их лежал через длинные однообразные коридоры или анфилады полузаброшенных нежилых комнат. Наде подумалось, что рыцари сейчас похожи на коллективную мадам Грицацуеву, заблудившуюся в бесконечных переходах Дома Народов, а может, еще и на героев Дж. К. Джерома, имевших неосторожность войти без опытного провожатого в Хемптон-Кортский лабиринт. -- Да что они тут, вымерли все? -- громыхал Беовульф. -- Эй вы, прекратите испытывать мое терпение! Что вы там, в отхожем месте, что ли, спрятались? Найду -- замочу! -- А может быть, так и было задумано? -- предположил дон Альфонсо. -- Для того, чтобы нас вконец измотать, притупить нашу бдительность и напасть, когда мы меньше всего этого ожидаем. -- Скажу одно -- подобные блуждания не для моих преклонных годов, -- подытожил Зигфрид. -- И вообще, друзья мои, давайте решать, что делать будем. Вперед выступил один из рыцарей -- юноша с густой копной светлых волос: -- Господин Зигфрид, я так полагаю, что нам следует идти прямо в покои Его Высочества. Не уверен, что мы застанем там самого Виктора, но, может, хоть что-то узнаем. -- Что ж, Одиссей, ваши слова не лишены толики здравого смысла, -- согласился предводитель. -- Жаль только, мы не знаем, в какой части замка находятся покои Виктора... -- Я знаю, -- заявил Одиссей. -- Ведь раньше я состоял пажом при Его Величестве и по юной любознательности исходил замок взад и вперед. -- Ну так что ж ты молчал? -- возмутился Беовульф. -- Веди нас скорее! -- Надеюсь, это не слишком далеко? -- спросил Зигфрид. -- В меру, -- усмехнулся Одиссей. -- Так-так, дайте сообразить. Ага, сейчас туда, -- указал он вглубь бесконечного коридора, -- потом наверх по лестнице, а там уж совсем близко. Вскоре вся толпа рыцарей остановилась перед неплотно прикрытыми дверями. -- Здесь? -- кратко спросил Зигфрид. -- Кажется, здесь, -- не совсем уверенно ответил Одиссей. -- Если, конечно, с тех пор Виктор не перебрался в другие покои. -- Ну так давайте проверим, -- предложил Беовульф. -- Да, пожалуй, -- согласился Одиссей и толкнул дверь. Перед ним открылась просторная, скромно обставленная горница. За столом, откинувшись в кресле, сидел Его Высочество Виктор и дружелюбно смотрел на вошедшего. -- Добро пожаловать, господа, -- как ни в чем не бывало произнес он, увидев за спиной Одиссея остальных рыцарей. -- Очень мило с вашей стороны, дорогой Одиссей, что навестили меня. Помнится, мальчиками мы с вами очень дружили... -- Нет, ну вы только посмотрите! -- не выдержал Беовульф. -- Его пришли свергать, а он тут, понимаете ли, зубы нам заговаривает! -- Погодите, Беовульф, -- остановил его Зигфрид. -- Будем действовать по правилам. Одиссей, приступайте. Одиссей сделал шаг в сторону Виктора: -- Довольно пустых разговоров, Ваше Высочество. Объявляю вас низложенным. Законная же власть возвращается к нашему королю, Его Величеству Александру. -- Да здравствует король! -- нестройным хором грянули господа рыцари. -- А вас, Виктор, я попрошу оставаться в своих покоях, -- сказал Зигфрид, когда крики стихли. -- После того как мы займем замок, будем решать, что с вами делать. -- По-моему, вы его уже заняли, -- невесело усмехнулся Виктор. -- А где Длиннорукий? -- не выдержал Беовульф. -- Вот уж его я собственноручно повешу прямо на стене! -- Бежал нынче ночью, -- вздохнул Виктор. -- Жаль, -- прогудел Беовульф. -- В таком случае, вешать придется Ваше Высочество. -- Надеюсь, со мной поступят по закону, -- голос Виктора дрогнул. -- Не знаю как насчет закона, но что по справедливости -- это точно! -- зловеще пообещал Беовульф. -- А что же прислуга -- тоже бежала? -- не без некоторого ехидства спросил дон Альфонсо. -- А то Его Величество скоро прибудет, а торжественный ужин и приготовить-то некому. -- Прислуга в хозяйственном помещении, -- совершенно спокойно сообщил Виктор. -- Это... Ну, впрочем, Одиссей знает, где. Одиссей кивнул. -- Скажите, почтеннейший Зигфрид, а где сейчас находится Его Величество? -- вполголоса спросила Чаликова. -- Если это, конечно, не тайна. -- Скоро узнаете, -- усмехнулся старый рыцарь в седую бороду. -- Ой, совсем забыла! -- Надя хлопнула себя по лбу и, протиснувшись сквозь тесные ряды славных рыцарей, выпалила: -- Ваше Высочество, а что Марфа -- она жива, или как? Виктор внимательно оглядел Чаликову, и его губы тронула чуть заметная усмешка: -- Я узнал вас, бывший паж Перси. Должно быть, вы, сударыня, как раз и представляете некие таинственные силы, что так хотели воскресить княжну для своих целей? Надя смутилась, но ей на помощь пришел Беовульф: -- Отвечайте, когда вас спрашивают! А не то я вам щас в природе... -- Знаю, знаю, повесите на стене замка, -- перебил Виктор. -- А что касаемо до Ее Светлости княжны Марфы Ярославны, то она жива и невредима, а теперь почивает в своей горнице. Спросите у Теофила, он укажет. Но прошу вас -- не будите княжну, пока она спит. Ей, бедняжке, столько пришлось пережить... -- Ну хорошо, -- подытожил Зигфрид, -- приступим к делу. Вы, -- он указал на нескольких рыцарей, -- будете покамест охранять Его Высочество, а вы, Одиссей, разыщите слуг и скажите, чтобы приступали к своим обязанностям. Ну а мы с вами, -- обернулся Зигфрид к остальным рыцарям, -- обойдем замок и убедимся, что все в порядке. -- Не мешало бы и в погреб заглянуть, -- предложил Беовульф. -- Проверить, на месте ли бочки с вином... Прошло совсем немного времени, и в королевском замке снова закипела жизнь -- повара на кухне готовили всяческие яства, а слуги под неусыпным руководством Теофила накрывали в Трапезной зале праздничные столы. x x x Следуя всем указаниям волшебного клубка, Иван-царевич и сам не заметил, как добрался до Черной трясины. Безжизненная равнина расстилалась на много верст во все стороны, и чтобы вступить на нее, Ивану Покровскому оставалось спуститься с невысокого пригорка и миновать заросшую вереском полянку. Туда же вел путника и его клубочек, но теперь, когда цель была близка, он замедлил ход, как бы намекая, что еще есть возможность остановиться и не идти в столь опасное место. Иван же понял, что клубок просто предлагает присесть перед самым ответственным участком пути, и охотно сбросил свой походный рюкзак на землю. Однако присесть ему так и не довелось -- вдруг невесть откуда раздался звук, похожий на рев турбины. С каждым мгновением он усиливался, и вскоре Иван-царевич заметил его источник -- огромное трехголовое чудище, летящее над болотом и выпускающее огонь и дым из трех пастей, похожих на крокодильи. Тут Покровский вспомнил предупреждения Чумички, что вблизи Черной трясины водится много нечистой силы. -- Ага, понятно -- они наслали на меня этого дракона, чтобы не пустить на трясину, -- сообразил Иван-царевич, не без любопытства наблюдая за полетом необычной рептилии. Но так как дракон стал резко снижать высоту с явным намерением приземлиться прямо на Ивана-царевича, то тому поневоле пришлось прибегнуть к ответным действиям: он извлек из рюкзака лук, зарядил его одной из оставшихся золотых стрел и, почти не целясь, выпустил ее в чудище. Видимо, стрела и впрямь была "заговоренной" -- в ходе полета она несколько раз как бы невзначай меняла направление и в конце концов угодила дракону прямо в грудь, чуть ниже средней головы. Тут Иван понял, что совершил большую глупость -- всерьез ранить такого монстра стрела вряд ли была способна, а вот разозлить могла не на шутку. Но случилось иное -- дракон с шумом втянул в себя воздух, беспомощно затрепетал зелеными перепончатыми крыльями, головы на длинных шеях дернулись, и он стремительно грохнулся на вересковую полянку между Черной трясиной и пригорком, где стоял Иван-царевич. Теперь только он увидел, что на спине у чудища сидели два человека, и оба даже показались знакомыми, но разглядеть их не удалось -- из всех шести ноздрей дракона пошел густой удушливый дым, тут же покрывший всю полянку. А когда дым рассеялся, никакого чудища уже не было -- вместо него на вересковом ковре лежало пять человек. Двоих Иван тут же узнал -- это и были сидящие у дракона на спине. А приглядевшись, Покровский к некоторому изумлению признал в них Чумичку и Василия Дубова. Детектив уже оправился от падения и, встав, приветственно махал Ивану-царевичу. Чумичка же, с трудом приподнявшись, остолбенело глядел на троих незнакомцев, непонятно как возникших на месте неведомо куда исчезнувшего Змея Горыныча. Иван резво сбежал с пригорка и тут же угодил в объятия боярина Василия. -- Что? Что это значит? -- слабым голосом пробормотал Чумичка, махнув рукой в сторону трех человек, все еще лежащих на земле. Василий хитровато улыбнулся: -- Дедуктивный метод подсказывает мне одно -- произошло расколдование Змея Горыныча с возвратом в прежнее состояние. -- Детектив указал на женщину в светлом платье, недвижно лежащую посреди полянки. -- Судя по всему, эта дама -- собственной персоной княжна Ольга. Вон тот пожилой господин в красном кафтане -- воевода Полкан. А что помоложе и в шубе -- боярин Перемет. -- Ну, это-то ясно, но как они расколдовались? -- продолжал недоумевать Чумичка. -- Я ведь сколько ни бился, ничего не мог придумать! -- Да я только стрельнул в него вашей золотой стрелой, и все, -- как бы оправдываясь, заметил Иван-царевич. -- Вот оно что! -- радостно хлопнул себя по лбу боярин Василий. -- Для того чтобы вызволить заколдованных, нужно было убить Змея Горыныча, и тогда они автоматически освобождаются от злых чар. -- Как просто, -- обескураженно покачал головой Чумичка. -- А я с самого начала подозревал, что тут какой-то подвох! -- А не застрелил ли я вместе с Горынычем и его, так сказать, составляющих? -- с опаской произнес Покровский. -- Действительно, что-то уж больно бесчувственно они лежат, -- вздохнул Василий. Слегка прихрамывая, Чумичка подошел к Ольге и, нагнувшись, приложился ухом к ее губам: -- Дышит. Ну ничего, скоро очухаются. Все трое. -- А ну как не очухаются? -- забеспокоился Иван. -- Очухаются, не извольте беспокоиться. -- С этими словами колдун распахнул свой дырявый и залатанный тулуп. Василий давно задавался вопросом, отчего Чумичка не оденется поприличнее, но лишь теперь понял, в чем дело: с внутренней стороны тулупа было множество карманов, в каждом из которых что-то хранилось. Из кармашка с левой стороны Чумичка извлек небольшую скляночку с мутной жидкостью, снял крышечку, набрал в рот немного содержимого и осторожно попрыскал сперва на княжну, потом на воеводу, а потом и на боярина. Первой пришла в себя Ольга. -- Что со мной? Где я? -- проговорила она, медленно открыв глаза. Василий отметил, что голос княжны совсем не изменился с тех пор, когда она была средней головой Горыныча. Ольга приподняла голову и оглядела себя. Убедившись, что она -- это она, княжна вскочила на ноги и от радости пустилась в пляс. Правда, ноги ее не очень слушались -- сказывалось двухсотлетнее их отсутствие. -- Что с тобой, княжна? -- как ни в чем не бывало спросил боярин Перемет, открыв глаза и не без удивления глядя на Ольгу. -- Мы расколдованы! -- вопила княжна. -- Я и мечтать не могла, что это случится! -- Я же всегда говорил, что так оно и будет, -- Перемет встал и с удовольствием потянулся. -- А ты мне не верила. -- И я не верил, -- прогудел воевода Полкан. -- То есть не то чтобы верил или не верил, но надеялся, что Чумичка что-нибудь придумает. -- Да я тут не при чем, -- пожал плечами Чумичка. -- Вот ваш освободитель -- Иван-царевич. -- Я не знал, что так выйдет, -- смущенно произнес Иван-царевич. -- Вижу, какое-то чудище летит, да и выстрелил из лука... -- Ну хорошо, давайте решать, что делать дальше, -- предложил Дубов. -- Ясно, что здесь нам оставаться никак не гоже. -- К тому же тут скоро будет Херклафф, -- добавил Чумичка. -- Я уж совсем забыл про него... -- Кто? -- Воевода Полкан принялся деловито засучивать рукава. -- Ну, пущай он только мне попадется -- душу вытрясу! -- Глаза выцарапаю, -- зло бросила княжна Ольга. Боярин Перемет промолчал, но было видно, что и он, мягко говоря, особых благ Херклаффу не желает. -- Только без самосуда! -- решительно заявил боярин Василий. -- А-а-а, вот и он, легок на помине, -- сказал Чумичка. -- Где? Где? -- заозирались остальные. -- Вон там, глядите. -- Чумичка указал на небо. К ним приближалась черная точка, с каждым мигом обретающая очертания огромного коршуна. -- Может, стрельнуть в него из лука? -- неуверенно предложил Иван-царевич. -- Много чести, -- буркнул Чумичка. -- Я сам с ним потолкую, а вы покуда спрячьтесь. -- Да куда тут спрячешься, -- протянул Перемет. Вместо ответа Чумичка сделал какой-то едва уловимый жест, и все, кто был на полянке, внезапно исчезли. -- Стойте на месте, -- распорядился колдун. -- Пока будете стоять, останетесь невидимыми. А чтобы вернуться в себя, сделайте шаг вперед. Коршун резко подлетел к полянке и, едва достигнув земли, обернулся Херклаффом. Невидимый Дубов оказался в нескольких шагах от людоеда и прекрасно мог разглядеть его фрак, жабо и монокль. Злобный блеск маленьких глазок заморского чародея недвусмысленно говорил о его намерениях. Поскольку единственным, кого Херклафф мог видеть, был Чумичка, то все внимание людоед обратил к нему: -- О, мейн либе фреуде фон Чумичка, как я радостен, что вижу вас! Вы будете мой самый деликатессен зафтрак! Вместо ответа Чумичка щелкнул пальцами, и в людоеда полетела шаровая молния. Впрочем, тот ее погасил еле заметным небрежным движением: -- Примитифно, мой друг. Лучше сообщите мне, где тут есть господин Иван-царевич. Его я буду кушат на обед, дабы не ходил, куда не есть надобно! -- Получай, вражья сила! -- не выдержал Чумичка и, вмиг обернувшись львом, кинулся на Херклаффа. Того, похоже, все потуги Чумички лишь развлекали. Ленивым жестом людоед обратил льва в мышку, а сам, сделавшись огромным полосатым котом, принялся за ней гоняться. И когда кот схватил мышку за хвост, та дико заверещала и превратилась обратно в Чумичку. Впрочем, и кот тут же обернулся Херклаффом. -- Найн, херр Чумичка, ваша квалификация меня не удофлетворяйть, -- противно захихикал людоед. -- Пожалуй, я возьму вас к себе в ученик. Чумичка и сам понял, что тягаться с Херклаффом в обычном чародействе ему нет смысла, и решил прибегнуть к крайнему средству. Он выхватил из-за пазухи магический кристалл и принялся что-то нашептывать. Этого Чумичке делать, конечно же, никак не стоило. Увидев вожделенный предмет в руках своего противника, Херклафф мелко задрожал -- он понял, что если сей же миг не овладеет кристаллом, то его ждут, мягко говоря, большие неприятности, но если кристалл окажется у него, то он не только избежит этих неприятностей, но и вернет себе былое могущество. К счастью, людоед и понятия не имел, что познания Чумички в чудо-стекле равнялись нулю. Позабыв о тонкостях колдовства, Херклафф подскочил к Чумичке и вцепился в кристалл. Поскольку расставаться с ним Чумичка намерения не имел, то между двумя чародеями возникла, говоря дипломатическим языком, конфликтная ситуация, а попросту -- небольшая стычка, переходящая в свалку. Все еще невидимые Ольга, Полкан, Перемет и Иван-царевич с немалым любопытством наблюдали за магическим противостоянием Херклаффа и Чумички, и лишь боярин Василий, знавший о свойствах кристалла не понаслышке, понял, какие беды грозят роду человеческому, если волшебное стекло возвратится в собственность Херклаффа. Поэтому Дубов, не мешкая, набросился на людоеда. Теперь исход сражения был решен, и несмотря на бешеное сопротивление, вскоре Дубову и Чумичке удалось не только утихомирить неугомонного чародея, но и для пущей надежности связать ему руки за спиной. -- Тойфель побери, ваша есть фзяла, -- вынужден был признать Херклафф, уныло наблюдая, как Чумичка отправляет вожделенный кристалл в недра своего тулупа. -- Да, наша взяла, -- со значением подтвердил Чумичка и крикнул: -- Выходите, хватит прятаться! Тут к немалому удивлению Херклафф увидел, как прямо из воздуха появились еще четыре человека, и в их числе женщина. И если один из них, в синей куртке и резиновых сапогах, был для Херклаффа неизвестным, то при виде остальных людоед заметно побледнел и, мелко задрожав, пал на колени. -- Ага, значит, узнал, -- удовлетворенно прорычал воевода Полкан, надвигаясь на Херклаффа. -- Их бин не есть виноват, -- забормотал колдун, -- меня заставил херр князь Григорий... -- Счас ты увидишь своего хера Григория! -- не выдержав, выкрикнула Ольга, по-кошачьи растопырив пальцы с длинными острыми ногтями. -- Господа, только без самосуда! -- вновь испуганно выкрикнул Василий. -- Ну что вы, никакого самосуда мы и не допустим, -- расплылся в добродушной улыбке боярин Перемет. -- При Шушках я работал в судебном приказе и законы знаю. А по закону господину Херклаффу причитается... Однако господин Херклафф не дослушал, что ему причитается по закону. Внезапно он задергался, стал извиваться, будто угорь на сковородке, и не успели самосудьи опомниться, как людоед превратился в струйку дыма, очень резво растворившуюся в воздухе. -- Куда? -- гаркнул Полкан. -- А ну стоять на месте! Но было уже поздно -- Херклаффа, что называется, и след простыл. -- Опять ушел, -- раздосадованно покачал головой Чумичка. -- Ну и пес с ним, -- подытожил Полкан. -- Давайте лучше решать, что дальше делать. Не оставаться же здесь. -- Лично я иду туда, -- Иван-царевич махнул в сторону трясины, -- но вас не зову: это дело семейное, к тому же и небезопасное... -- А нам, я так думаю, для начала нужно отправиться в королевский замок, -- предложила Ольга. -- Как прикажешь, княжна, -- развел руками Перемет. -- Должно быть, король и рыцари уже там. -- Да не должно быть, а точно! -- уверенно заявил Полкан. -- Ежели они, конечно, действовали согласно моим задумкам. -- Если бы они действовали согласно твоим задумкам, то еще три года собирались бы, -- не удержалась княжна Ольга от привычной подколки. -- В любом деле сначала подумать надобно, -- назидательно прогудел воевода. -- А в нашем особливо. Чумичка поднял с земли чудо-клубочек: -- Идите, куда он укажет. Сначала выведет на дорогу, а дальше... -- А, ну дальше ясно, -- перебила Ольга. -- Летали, знаем, -- добавил Полкан. Иван-царевич с некоторым удивлением глянул на Чумичку, но ничего не сказал -- он уже убедился, что все, что тот ни делает, в конце концов оказывается к лучшему, да и княжне со спутниками надежный провожатый сейчас был куда нужнее. Ольга, Полкан и Перемет тепло попрощались со своими избавителями, Чумичка бросил клубок оземь, и тот покатился вверх по склону пригорка. Когда все трое скрылись из виду, Иван спросил у Чумички: -- Стало быть, путешествие на Черную трясину придется отложить на потом? Клубочка-то теперь у нас нет. -- Обойдемся без клубочка, -- ухмыльнулся колдун. С этими словами он вновь распахнул тулуп и, порывшись в одном из карманов, извлек горсть плоских камешков. Они были разного цвета, размера и формы, но объединяло их одно -- каждый имел посередине дырку. Василий припомнил, что когда-то, будучи в Крыму, собирал такие же камешки на берегу, а те, у которых была дырка, почитались "счастливыми". -- Тряпки найдутся? -- оборотился Чумичка к спутникам. -- Поищем. -- Иван Покровский чуть не с головой залез в свой бездонный рюкзак и вскоре извлек оттуда несколько тряпочек, довольно прочных, хотя и не особо чистых. -- Сгодится? -- Сгодится, -- кивнул Чумичка. Он оторвал от тряпочки полоску, продел ее в камешек и завязал узелком. -- Помогайте. Боярин Василий и Иван-царевич присели прямо на вереск вокруг рюкзака и принялись старательно привязывать тряпочки к камешкам, еще не совсем представляя, для чего они это делают. -- Ну, в путь, -- велел Чумичка, когда они подвязали около двух десятков камешков. Василий с Иваном-царевичем встали и следом за Чумичкой подошли к краю трясины. -- Следите, куда он упадет, -- сказал колдун и, раскрутив в воздухе, закинул камешек далеко в Черную трясину. -- А теперь идите за мной, но не уклоняйтесь ни на столечко. -- С этими словами Чумичка отважно сделал первый шаг. Боярин Василий нерешительно посмотрел на Ивана-царевича. Оба хорошо помнили вчерашнее, когда Василий и Грендель, выручая Покровского, сами едва не утонули в страшной трясине. -- Ну, где вы там? -- крикнул Чумичка. Он уже углубился в трясину на несколько шагов и, к удивлению Дубова, вовсе не собирался тонуть. Правда, шел он медленно и, прежде чем сделать каждый следующий шаг, сначала осторожно касался поверхности кончиком башмака. Василий мысленно перекрестился и сделал первый шаг. И сразу почувствовал, что ступает как бы по деревянному настилу -- невидимому, но достаточно прочному. Детективу даже показалось, что "доски" чуть скрипнули, едва на них ступил Иван-царевич, навьюченный огромным рюкзаком. По наблюдениям сыщика, "настил" был в меру широким -- что-то около полуметра. Едва Василий чуть отклонялся от Чумичкиного пути, то ощущал, как "доски" как бы проваливались куда-то вглубь, и поскорее отходил от опасного края. Когда они добрались до того места, куда упал камешек, Чумичка достал из-за пазухи еще один. Внимательно оглядевшись и по каким-то своим приметам определив нужное направление, колдун вновь кинул камешек. На сей раз он не ушел под воду, а зацепившись, повис на безжизненном кустике, торчавшем на темной кочке. Чуть изменив направление, Чумичка уверенно двинулся в ту сторону, куда упал второй камешек. Стараясь не отставать, Василий и Иван отправились следом. Трудный и опасный переход продолжался. x x x Хотя день был уже в разгаре, в горнице Марфы царил полумрак -- плотные занавески на окнах почти не пропускали света с улицы. Княжна безмятежно спала, и домовому Кузьке стоило больших усилий привести ее в бодрствующее состояние. -- А? Что такое? В чем дело? -- сонно пробормотала Марфа. -- Вставай скорее! -- тормошил ее Кузька. -- Твоему Виктору того и гляди башку отрубят, али повесят, как собаку, а ты тут почиваешь, будто медведь зимой! -- Какому медведю собака башку отрубит? -- сладко потянулась княжна. -- Да не медведю, а Виктору! -- нетерпеливо затопал Кузька. -- И не собака, а рыцари! Ты одна можешь спасти его. Тут только до Марфы дошло, в чем дело. Она решительно вскочила с кровати и стала одеваться. -- Быстрее, быстрее, -- торопил домовой. -- А то на самое отрубление и поспеешь! Тронная зала, куда незаметно проскользнула Марфа в сопровождении Кузьки, была полна рыцарей. Правда, сам королевский трон пустовал, но слева от него, на небольшом возвышении, Марфа увидела Виктора. Он сидел на низенькой скамеечке с таким отрешенным видом, будто происходящее его вовсе не касалось. А рыцари бурно спорили о том, что им делать с Виктором. Как поняла княжна из речей, мнения разделились: часть рыцарей, явно меньшая, ратовала за то, чтобы дождаться короля Александра и оставить участь Виктора на его усмотрение. Большая же часть склонялась к немедленной смертной казни, но и среди нее не было единства в способе исполнения -- то ли повешением, то ли отсечением головы. Похоже, что именно благодаря этим разногласиям Виктор до сих пор еще был жив. -- Как же так! -- громогласно возмущался господин Беовульф. -- Мы тут, понимаете, старались, живота своего не щадя, освобождали королевский замок -- и даже никому головы не отрубим? Ну нет, так я не согласен! -- А я считаю, что надо повесить! -- спорил с ним почтенный Зигфрид. -- Виктор опозорил высокое звание и утратил высокую честь быть обезглавленным. Мое мнение -- повесить его как обычного вора и убивца! -- Повесить! -- закричали некоторые рыцари. -- Вы знаете, дорогой Зигфрид, как я вас уважаю, -- вновь заговорил Беовульф, когда выкрики стихли, -- но согласиться никак не могу. Виктор все же как-никак член королевской семьи. Что о нас соседи говорить будут?.. Масла в огонь подлил королевский повар, он же по совместительству королевский палач: -- Господа, решайте же скорее, что мне готовить -- топор или веревку. А то у меня и в стряпной дел невпроворот! -- Вот видите, -- подхватил дон Альфонсо, -- из-за наших споров пострадает праздничный обед. Давайте отложим казнь до завтра. -- Сегодня! -- решительно заявил Беовульф. -- А то к завтраму у меня вся злость пройдет... И тут раздался женский голос: -- Пожалуйста, пощадите его! Зигфрид оглянулся на Чаликову, но та молчала. Она вообще-то по убеждениям была против смертной казни как таковой, но не считала себя вправе вмешиваться в рыцарский спор. Виктор чуть приподнялся на своей неудобной скамейке и стал вглядываться в толпу рыцарей, кого-то там выискивая. Вперед вышла не знакомая рыцарям девушка в длинном темном платье: -- Господа славные рыцари, прошу вас, повремените с казнью Его Высочества! -- Кто вы, сударыня? -- строго спросил Зигфрид. -- Марфа Ярославна, из рода князей Шушков, -- гордо приосанившись, ответила девушка. -- О, значит, вы живы! -- искренне обрадовался Беовульф. -- Да, жива, -- величественно кивнула Марфа, -- и жива благодаря Его Высочеству. Мне сейчас сказали, что ночью он спас меня от ножа убийцы! Виктор неодобрительно покачал головой, словно желая сказать: "Ну зачем вы, княжна..." -- Кто может подтвердить ваши слова? -- спросил Зигфрид. -- Я подтвержу! -- не выдержал Кузька, выступив из-за спины Марфы. -- Ежели бы мы с Виктором того лиходея не схватили, то жутко подумать, что было бы! Самый всамделишный летательный исход -- вот бы чем все кончилось! -- Ну ладно, признаю, что погорячился, -- сказал Зигфрид. -- То, что нам сообщила Ее Светлость Марфа, я склонен считать обстоятельством, которое смягчает вину Виктора. Поэтому я более не настаиваю на повешении, а согласен на обезглавливание. Тут Надя незаметно подобралась поближе к Марфе и шепнула ей на ухо: -- Княжна, если вы хотите спасти Виктора, то скажите что-нибудь такое... в общем, чувствительное. И хотя княжна Марфа не знала о сентиментальных душах, скрывающихся за суровой неприступной внешностью доблестных рыцарей, и уж тем более понятия не имела о латиноамериканских "мыльных" сериалах, но она тут же сообразила, что от нее требуется, и, трагически заломив руки, произнесла с придыханием: -- Виктор, я хочу, чтобы вы хотя бы перед смертью узнали -- я люблю вас! Виктор медленно поднялся со скамеечки. -- Благодарю вас, княжна, -- негромко проговорил он. -- Зная это, мне будет легко умирать. Заметив предательскую слезу, мелькнувшую под седыми бровями Зигфрида, Надя решила ковать железо, пока горячо: -- Господа доблестные рыцари, проявите еще раз ваше прославленное великодушие! Княжна Марфа только позавчера освободилась из пут, сковывавших ее долгих два столетия, и неужели вы не согласитесь исполнить самую малую ее просьбу -- повременить с казнью?! Рыцари пристыженно молчали, избегая смотреть друг на друга и на Марфу. Наконец, Зигфрид вздохнул: -- Пожалуй, правда -- незачем омрачать столь радостный день топором и веревкой. Не думаю, что Его Величество Александр одобрил бы такую поспешность. -- А когда он прибудет? -- спросил кто-то из толпы рыцарей. -- По моим прикидкам, совсем скоро, -- чуть улыбнулся предводитель в седые усы. -- А вы, господин повар, можете приступать к своим основным обязанностям... -- Слава те, господи! -- обрадовался повар и проворно покинул залу, пока рыцари не передумали и не заставили его вернуться к обязанностям королевского палача, коими он явно тяготился. -- Вы, Одиссей, отведите Виктора обратно в его покои и проследите, чтобы он там оставался, пока наш король не распорядится по своему усмотрению, -- продолжал Зигфрид. -- А мы с вами будем готовиться к встрече Его Величества Александра. Рыцари расступились, и Виктор в сопровождении Одиссея медленно вышел из залы. Уже в дверях он оглянулся, и его взгляд на миг встретился со взглядом Марфы. Господа рыцари по одному стали покидать Тронную залу, и каждый из них счел своим долгом почтительно поклониться Марфе. И скоро во всей зале остались только княжна и Надя. -- А здорово вы сыграли, Ваша Светлость, -- не без доли восхищения произнесла Чаликова. -- Или... Или это не было игрой? Княжна подошла к запыленному окну, откуда открывался широкий вид на болота. -- Если бы я знала, -- тихо вздохнула Марфа. -- Если бы знала... x x x Василию казалось, что они идут бесконечно долго, однако, бросив взор на часы, он убедился, что с того момента, когда Чумичка забросил в Черную трясину первый камешек с тряпочкой, прошло чуть больше часа. Впрочем, и боярин Василий, и Иван-царевич понемногу привыкали к ходьбе по зыбким невидимым мосткам, проложенным над бездонной мертвою трясиной. Вдруг Чумичка обернулся: -- Внимательно глядите по сторонам -- где-то должно быть возвышение. Дубов с Покровским остановились и стали оглядывать однообразные окрестности. -- А разве твои камешки не приведут нас к цели? -- удивился Василий. -- Они приведут нас туда, куда мы их закинем, -- пояснил Чумичка. -- Стало быть, если мы пройдем мимо... -- Детектив не закончил мысли. -- То выйдем на другой край трясины, -- подтвердил Чумичка его подозрения. -- Поглядите, кажется, там что-то блестит, -- не очень уверенно проговорил Иван-царевич, указывая вперед и немного влево. Приглядевшись, его спутники должны были согласиться, что неверное осеннее солнце и впрямь отблескивает в этом месте значительно ярче, нежели в обычных болотных лужах и омутах. Чумичка закинул очередной камешек в указанном направлении, и вскоре стало ясно, что путь выбран верный -- солнце отражалось в некоем стеклянном или даже хрустальном предмете, который покоился на небольшом возвышении посреди болота. Последний камешек, брошенный Чумичкой, приземлился у самого подножия, и путники, снедаемые любопытством, поспешили к цели своего путешествия. Вскоре перед ними предстал огромный хрустальный гроб, подвешенный на ржавых цепях, которые были приделаны к четырем замшелым каменным столбам. При дуновениях ветерка цепи жалобно поскрипывали, и Василию подумалось, что так, наверное, стонут неприкаянные души. Между тем Чумичка ходил вокруг гроба и примеривался, как бы получше снять с него крышку. Видимо, не найдя возможности сделать это с помощью колдовства, он просто взялся за край и попытался сдвинуть крышку с места. Боярин Василий и Иван-царевич стали ему помогать, и вскоре общими усилиями им удалось снять крышку и с величайшей осторожностью положить ее на землю рядом с гробом. Как ни странно, почва на этом клочке земли, окруженном непроходимой трясиной, была очень твердой и прочной. Покровский медлил, не решаясь заглянуть в гроб, и это сделал Василий. В гробу, прикрытая до плеч белым кружевным полотном, лежала женщина. Дубова поразило ее сходство с портретом Натальи Кирилловны -- несомненно, то была именно она. Чуть заметное дыхание и легкий румянец на щеках говорили, что она жива, только крепко спит. -- Да, это баронесса Наталья Кирилловна, -- прошептал Иван, наконец-то решившись глянуть на свою прабабушку, которая казалась чуть ли не моложе своего правнука. -- Ну что, начнем будить? -- деловито спросил Чумичка. -- Погодите, -- остановил его Покровский. -- Я тут подумал, а нужно ли это делать теперь? И что мы сможем предложить Наталье Кирилловне -- совершенно чуждый мир, к которому она вряд ли сможет привыкнуть? -- Ну, мы же не оставим ее тут, -- возразил Василий, -- а возвратим в "нашу" реальность... -- Так я об этом и говорю, -- подхватил Иван. -- Наша реальность несколько изменилась, а баронесса осталась там, в девятнадцатом веке. Может быть, лучше оставить ее в покое, пускай спит дальше? -- Спокойно спать ей не дадут, -- вмешался Чумичка. -- Едва собака Херклафф очухается, то тут же вернется сюда и так ее перезаколдует, что потом ни один чародей ничего поделать не сможет! -- Для чего? -- удивился Дубов. -- Да как вы не понимаете! -- топнул ногой колдун. -- У Херклаффа в последние дни сплошь неудачи -- и стекло потерял, и княжна расколдовалась, даже Змей Горыныч и тот расколдовался. А коли и здесь не по-евоному будет, так сами понимаете... -- Это правда, я тоже иногда весьма болезненно переживаю профессиональные неудачи, -- согласился Василий. -- Но как же нам осуществить ее пробуждение, так сказать, на практике? -- Боюсь, что от меня будет мало проку, -- вздохнул Иван Покровский. -- Ведь пробудить Наталью Кирилловну должен настоящий потомок, а я, как доказала госпожа Хелен фон Ачкасофф, к тем самым баронам Покровским никакого отношения не имею... -- Чепуха, -- заявил боярин Василий, -- вы ведь и ни к каким августейшим династиям отношения не имеете, а роль Ивана-царевича сыграли как нельзя лучше. -- Ну, разве что, -- пожал плечами Иван, -- да все ж сомнительно. -- Ну, ближе к делу, -- вновь поторопил Чумичка. -- Дни теперь короткие, а нам ведь еще назад возвращаться. -- А как ты собираешься ее будить? -- вновь спросил боярин Василий. -- Может быть, живой водой из скляночки? При этом Дубов вспомнил доктора Серапионыча с его знаменитым "эликсиром", который разбудил бы мертвого -- не то что спящего. -- Не, здесь живая вода не годится, -- подумав, ответил Чумичка. -- Бес его знает, как она действует. Если бы мы знали, каким именно способом Херклафф ее заколдовал, то можно было бы пробовать и так, и эдак. А то как бы не навредить еще больше... Чумичка осторожно откинул полотно, закрывающее Наталью Кирилловну. На фоне светлого платья выделялся крупный медный медальон на цепочке. -- Занятная вещица, -- пробормотал колдун, -- поглядите-ка сюда. Медальон имел неправильную форму -- вернее, он был бы круглым, если бы почти треть не казалась как будто отломанной. Всю поверхность украшали какие-то знаки, которые можно было бы принять и за некий экзотический орнамент, и за письмена, составленные на неведомом наречии. -- Все-таки зря Надя подсмеивается над моей сыщицкой интуицией, -- как бы про себя произнес Дубов. -- А она есть! Спутники удивленно посмотрели на него. -- Скажите, Иван, у вас с собой та железяка, что мы нашли в ларце старого барона Покровского? -- продолжал Василий. -- Должна быть, -- не очень уверенно ответил Иван-царевич. -- Вы же велели мне взять ее с собой. Покровский опустил рюкзак на землю, и скоро чуть ли не все невеликое пространство, окружавшее гроб с Натальей Кирилловной, заполнилось его содержимым -- всякими пакетиками, мешочками, медикаментами, металлической посудой и прочими вещами, необходимыми в путешествиях. Искомая железка обнаружилась в пакете, обернутом несколькими полиэтиленовыми мешками, между спичками, солью и жаропонижающими пилюлями. Василий Николаевич приложил ее к медальону Натальи Кирилловны, и их края полностью совпали, образовав круг. Совпали и странные письмена, правда, так и не став от этого более понятными. -- Может быть, нужно прочесть вслух, что здесь написано? -- не очень уверенно предположил боярин Василий. -- Да как прочтешь эдакую тарабарщину? -- пробурчал Чумичка. -- Похоже на индийскую письменность, -- также без особой уверенности заметил Иван. -- Но я в ней тоже мало что смыслю... Василий еще плотнее сдвинул обе части медальона, и ему показалось, что ресницы спящей слегка подернулись. -- А если без заклинаний и индийских премудростей? -- вдруг осенило Василия. -- Просто попросим ее проснуться. -- Ну, ты уж скажешь, боярин Василий, -- хохотнул Чумичка. -- Так не бывает! -- А как же со Змеем Горынычем? -- возразил боярин Василий. И, обернувшись к Ивану-царевичу, сказал: -- Ну, теперь ваше слово, господин Покровский. -- Просыпайтесь, Наталья Кирилловна, -- сказал тот первое, что пришло ему в голову. И на всякий случай добавил: -- Вас ждут великие дела. И тут, к общему изумлению, Наталья Кирилловна открыла глаза. -- Что за чудеса! -- пробормотал Чумичка. -- Ах, Савва Лукич, какой мне приснился дивный сон, -- томно проговорила Наталья Кирилловна. -- О господи, где это я? -- вскрикнула она, приподнявшись в гробу и оглядев не слишком-то радующие глаз окрестности. -- Вы на болоте в хрустальном гробу, -- объяснил Дубов. -- Но нам с вами пора отсюда уходить. -- А, понимаю, вы мне снитесь, -- тут же успокоилась баронесса. -- Вот что значит устраивать спиритические сеансы на ночь глядя... А куда мы идем? И вообще, кто вы? -- Частный сыщик Дубов, -- представился боярин Василий. -- Колдун Чумичка. А это ваш правнук Иван Покровский. -- Правнук? Колдун? Чего только не приснится! -- вздохнула Наталья Кирилловна. -- Вставайте, сударыня, -- торопил Чумичка, -- а не то заявится Херклафф, и тогда-то уж нам всем не поздоровится! При помощи Дубова и Покровского Наталья Кирилловна выбралась из гроба и попыталась сделать пару шагов -- однако ноги плохо ее слушались. -- Ну еще бы -- полтораста лет без движения, -- заметил по этому поводу боярин Василий. Постепенно движения баронессы становились все более уверенными. Василий подумал, что годы принудительного летаргического сна, видимо, не отразились на здоровье Натальи Кирилловны. Иван-царевич тем временем старательно складывал в рюкзак свои пожитки, а Чумичка пересчитывал оставшиеся камешки и потуже затягивал на них тряпочки. -- Ну, все готовы? -- спросил Чумичка, завершив свои труды. -- Все, -- ответили Дубов и Покровский чуть не хором. -- А к чему готовы? -- переспросила Наталья Кирилловна. Она стояла, живописно облокотившись на собственный хрустальный гроб. Весь облик баронессы, ее белое платье и изящные туфельки, не очень соответствовали как окружающему пейзажу, так и одеждам ее избавителей. Василий снял с себя боярский кафтан и накинул его на плечи Наталье Кирилловне. -- А вы как же? -- забеспокоилась та. -- Ничего, я привычный, -- усмехнулся Дубов. -- Ну, в путь, -- вновь поторопил Чумичка. С этими словами он взял очередной камешек и, размахнувшись, закинул в трясину. -- А разве мы не могли бы возвратиться прежним путем? -- удивился Иван-царевич. -- Здесь тем же путем никогда не возвращаются, -- загадочно проворчал колдун и, наметив невидимую линию между островком и местом падения камешка, сделал первый шаг. Следом на невидимые мостки вступил Иван Покровский. Василий подал руку Наталье Кирилловне: -- Госпожа баронесса, идите точно за мной и не уклоняйтесь ни на шаг. -- Постараюсь, -- кивнула Наталья Кирилловна. Василий не учел двух обстоятельств: во-первых, Наталья Кирилловна, в отличие от своих новых спутников, еще не привыкла путешествовать по болоту, а во-вторых, ее туфли меньше всего были приспособлены к таким путешествиям и то и дело предательски скользили, грозясь утянуть свою обладательницу за пределы невидимой "доски". Однако боярин Василий крепко держал Наталью Кирилловну за руку и в любом случае не допустил бы никаких неожиданностей. -- Это не сон! -- вдруг вскрикнула баронесса. Иван обернулся, насколько позволял огромный рюкзак, а Чумичка и ухом не повел. -- Ну разумеется, не сон, -- подтвердил Василий. -- Где я? -- упавшим голосом спросила Наталья Кирилловна. -- Кто вы такие? -- Ну, мы же вам говорили. Я -- детектив Дубов. Тот, кто идет впереди -- колдун Чумичка. А с мешком -- ваш правнук Иван-царевич, -- объяснил Василий Николаевич. -- Какой еще правнук? -- изумилась баронесса. -- Какой царевич? Отпустите меня! Наталья Кирилловна попыталась вырваться, но Дубов крепко держал ее за руку. -- Постарайтесь принять то, что вы видите, за данность, -- спокойным голосом заговорил детектив, продолжая вести Наталью Кирилловну по невидимым мосткам. -- Сейчас мы вас отпустить не можем, так как иначе вы тут же утонете. Как только мы выберемся из трясины, вы получите исчерпывающие объяснения и относительно того, где мы находимся, и о том, каким образом вы попали в хрустальный гроб, и еще, как там у поэта? "Какой, милые, век"... -- "Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?" -- не оборачиваясь, уточнил Иван-царевич. -- Вот именно. А теперь, уважаемая Наталья Кирилловна, будьте так любезны, внимательно глядите под ноги и старайтесь ступать шаг в шаг за мной. Вряд ли слова Дубова убедили Наталью Кирилловну, скорее на нее подействовал спокойный уверенный тон. Во всяком случае, она стихла и послушно следовала за странными незнакомцами. x x x Рыцарь Модест, славящийся своей зоркостью, стоял на площадке самой высокой башни королевского замка и вглядывался вдаль. Правда, в отличие от побывавших здесь накануне Виктора и Марфы, Модест отнюдь не обозревал окрестности, любуясь суровыми красотами болотистого края, а внимательно следил за дорогой, ведущей к замку. По замыслу Зигфрида, Модест должен был уведомить остальных, когда к замку приблизится Его Величество. И вот на дороге из-за пригорка появился белый конь, а на нем -- всадник в малиновом камзоле. И конь, и человек казались игрушечными на расстилавшемся внизу желто-зеленом ковре, но все приметы совпадали -- и конь, и камзол, несомненно, были теми самыми. Их одолжил Александру доблестный рыцарь Беовульф. Модест уже поднял было руку, чтобы дать условный знак другому рыцарю, ожидавшему во внутреннем дворе замка, но тут же опустил. Что-то было не так. Конь, гордость хозяина, всегда славился быстрыми ногами, а сейчас едва плелся. К тому же Модест заметил, что всадник был не один -- у него за спиной сидел еще один человек. Дальнейшие наблюдения еще более озадачили дозорного -- за конем на расстоянии нескольких шагов шло какое-то темное существо на четырех ногах. Напрягши зрение до предела, Модест разглядел, что за спиной всадника сидит женщина, ведущая на веревке бурую корову. Но человек на коне, вне всяких сомнений, был король Александр, и Модест, несмотря на охватившее его изумление, замахал алым платком. Этот знак тут же был замечен внизу. -- Король едет! -- закричал дежуривший внизу, и тут же внутренний двор замка наполнился невесть откуда появившимися господами доблестными рыцарями. Они встали длинным ровным рядом напротив ворот и нетерпеливо ждали, когда законный правитель въедет в свой чертог полноправным хозяином. Господина Беовульфа особо умиляло то, что наконец-то осуществится его заветная мечта -- увидеть короля Александра на белом коне. Каково же было удивление Беовульфа и его боевых товарищей, когда через открытые ворота действительно въехал Его Величество на белом коне, а следом за ними с протяжным мычанием вошла корова. Однако, хоть и в столь своеобычной форме, но триумфальный въезд Александра в замок состоялся, и рыцари нестройным хором провозгласили: -- Да здравствует король! Виват! И только теперь все заметили, что король не один -- вместе с ним прибыла какая-то неизвестная дама. И когда приветствия смолкли, Александр ловко спрыгнул с коня, помог спуститься спутнице и обратился к рыцарям с краткой речью: -- Господа, примите мою самую искреннюю благодарность, что встали на защиту попранной справедливости и восстановили ее. -- Король вздохнул и немного помолчал. -- А теперь позвольте представить вам Катерину -- вашу будущую королеву. -- С этими словами Александр трепетно поцеловал ручку своей даме. Рыцари стояли, пораскрыв рты -- такого они от своего короля совсем не ожидали. Первым пришел в себя Беовульф: -- Да здравствует Ее Величество королева! Разумеется, и это приветствие тут же было горячо подхвачено всеми рыцарями. Катерина стояла несколько смущенная -- ее, прожившую долгие годы на уединенном хуторе и порой месяцами не видевшую никого, кроме Александра, такое многолюдие явно утомляло. Не говоря уж о всеобщем внимании к ее скромной особе. -- Ну а Буренку нам пришлось привести с собой, -- добавил Его Величество, ласково похлопав корову по крупу, -- не оставлять же без присмотра... -- Александр снова вздохнул, как бы вспоминая те дни, что он провел с любимой женщиной вдали от людской суеты. Но теперь людская суета вновь окружила его, и с этим приходилось считаться. Его Величество сделал широкий пригласительный жест: -- Господа, ну не стойте вы как вкопанные, сегодня же ваш день. Добро пожаловать на небольшой праздничный пир. Рыцари радостно потянулись в трапезную, где слуги уже вовсю накрывали на стол. Зигфрид и Беовульф подошли к королю. Отвесив почтительный поклон Катерине, отчего та совсем растерялась и не знала, чем ответить, Зигфрид сказал: -- Ваше Величество, а как насчет Виктора? -- А что такое? -- с неудовольствием спросил король. -- Ну, мы держим Его Высочество под надзором в его же покоях, -- сообщил Беовульф. -- До вашего распоряжения. -- Ничего, потом разберемся, -- беспечно махнул рукой Александр. -- Да, а кстати, что с той девушкой, с княжной Марфой? -- Жива и здорова, -- ответил Зигфрид. -- Она же, между прочим, и помешала нам отрубить Виктору голову. -- А, ну и правильно, -- вздохнул король. -- Не думаю, что сегодня подходящий день для казней. -- Александр медленно двинулся в сторону трапезной. И уже на ходу спросил: -- А почему я не вижу госпожу Чаликову? -- Так она ж теперь вместе с Марфой, -- хмыкнул Беовульф. -- Должно быть, у них там свои дамские разговорчики... -- Да нет, не думаю, что дамские. Скорее другое... -- Однако договорить Его Величество не успел, так как прямо при входе в трапезную залу на него радостно вспрыгнул неведомо откуда взявшийся Уильям. Вскарабкавшись по камзолу и привычно устроившись на плече, кот что-то замурлыкал королю на ухо. Так вместе с Катериной и Уильямом Его Величество вошел в залу. Уже успевшие рассесться за длинным столом рыцари поспешно вскочили. -- Садитесь, садитесь, -- махнул рукой Александр. Но тут дверь трапезной распахнулась, и Теофил впустил в залу еще нескольких гостей -- и их появление господа рыцари также встретили не без воодушевления: то были поэты, которых сразу же после взятия замка вызвал из корчмы Флориан. Впереди шествовала собственной персоной госпожа Сафо -- и хоть на ней все еще была та одежда, в которой она копала канавы, но, глядя на нее, никто бы не усомнился, что перед ним настоящая служительница муз. По знаку Александра рыцари пододвинулись на скамьях, дабы высвободить место для поэтов, а слуги побежали за дополнительными столовыми приборами. В королевский замок стремительно возвращалась прежняя жизнь и прежние порядки. x x x Недолгий осенний день клонился к закату. Анна Сергеевна и Каширский по-прежнему плелись по бесконечной пустынной дороге, которая змейкой вилась между болот. После долгих споров было принято решение, единственно возможное в их незавидном положении -- пробираться к Гороховому городищу, минуя Белую Пущу, а по возможности и Царь-Город. Не будучи особенно искушен в географии параллельного мира, Каширский все же составил маршрут, который оказался в три раза длиннее, чем тот путь, которым путешественники обычно добирались от Новой Ютландии до Кислоярского царства и обратно. Однако другой возможности у них сейчас не было, и приходилось действовать, исходя из реалий. Особенно трудно было смириться с этим Анне Сергеевне, и она снимала нервное напряжение громкой и нелицеприятной бранью. Доставалось всем -- и Каширскому, и барону Альберту, и королю Александру, и Виктору, но более всех -- Василию Дубову. Каширский со скорбным видом внимал забористым речам своей наперсницы, и лишь при особо неприличных выражениях краснел и смущенно опускал глаза, будто красна девица. -- Посмотрите туда, -- прервал Каширский очередную руладу Анны Сергеевны, посвященную Херклаффу и его "липовым" сокровищам. -- Куда? -- резко обернулась Глухарева. -- Туда, туда, -- Каширский указал вверх. По небу летела крупная темная птица. Но летела она как-то не очень уверенно -- ее то и дело заносило в сторону. -- Ну и что такое? -- скривила губки Анна Сергеевна. -- Можно подумать, я орлов не видела! -- Это, кажется, коршун, -- определил Каширский и для пущей важности даже произнес непонятное латинское слово. -- И такое впечатление, что раненый... -- А мне что за дело, -- злобно процедила Анна Сергеевна, -- пускай хоть коршун раненый, хоть петух недорезанный! В этот миг коршун камнем упал на землю прямо под ноги Анне Сергеевне и Каширскому -- видимо, силы совсем его оставили. -- А давайте съедим его на ужин, -- предложила Глухарева, глядя на недвижно лежащую птицу. -- С точки зрения диетологии, -- начал было Каширский, но тут коршун чуть приподнялся, вскинул клюв и в мгновение ока превратился в высокого худощавого господина, одетого в темный фрак. -- Херклафф! -- удивленно вскричал Каширский. -- Вот уж не ждали, -- пробурчала Анна Сергеевна. Надо сказать, что знаменитый людоед пребывал не в лучшей форме -- фрак сильно помят и кое-где порван, всегда безупречно уложенные волосы растрепаны, и даже монокль с треснувшим стеклышком бесполезно болтался на цепочке. Словом, все говорило, что господин Херклафф только что побывал в весьма серьезной переделке. -- Где это вы так пообтрепались, уважаемый Эдуард Фридрихович? -- не без ехидства поинтересовалась госпожа Глухарева. -- О, ничего страшного, маленькие префратности профессии, -- лучезарно ощерился Херклафф. Похоже, все приключения ничуть не повлияли на его обычное настроение. -- Теперь я следовать домой, в Рига... -- Людоед оглядел Анну Сергеевну и Каширского. -- И хотель бы предлагать вам ехать со мной. -- С вами в Ригу? -- несколько удивился Каширский. -- Ну конечно же... Ай! -- вскрикнул он, когда Анна Сергеевна незаметно ущипнула его сзади. -- Мы должны подумать, -- заявила Глухарева, не дав своему спутнику опомниться. -- Да чего тут думать, -- взвился Каширский, но тут же осекся под взглядом Анны Сергеевны. Поняв, что та решила "набивать цену", он замолк и даже отошел чуть в сторону, предоставив Глухаревой вести переговоры. -- Насколько я понимаю, Эдуард Фридрихович, предлагая нам отправиться вместе с вами, вы это делаете с какими-то особыми целями? -- спросила Анна Сергеевна. -- Ну что вы, либе Аннет Сергеефна, -- расплылся Херклафф в плотоядной ухмылочке. -- Просто дорога не есть близкая, а мне нужны эти, как их, приятные попутчики. Но если вас это нихт устраивать, то ауфидерзеен! -- Как это ауфидерзеен! -- не выдержал Каширский. -- Конечно же, мы согласны. Анна Сергеевна смерила компаньона презрительным взором, но промолчала. -- Ну, тогда -- форвертс! -- с энтузиазмом воскликнул Херклафф. -- Ах да, транспорт. -- Колдун извлек из-под фрака часы-луковицу на длинной цепочке, а из верхнего кармана -- авторучку "Паркер" с золотым пером. Положив часы прямо на дорогу, Херклафф дотронулся до них авторучкой, и на месте часов появилась крупная тыква. -- Хорошие были часики, -- вздохнул Каширский. Между тем Херклафф дотронулся "Паркером" теперь уже до тыквы, и она тут же выросла до размеров кареты. Анна Сергеевна алчно поглядывала на позолоченные колеса и двери и уже прикидывала, за сколько можно будет все это "загнать", если удастся похитить карету у законного владельца. -- Должно быть, она самодвижущаяся? -- предположил Каширский. -- Увы, нет, -- вздохнул Херклафф. -- Нужны лошади. Вообще-то согласно правилам в лошадей нужно превращать мышек, или лучше даже этих, как их, крысов, но где их тут взять? -- Колдун на минутку задумался. -- О, дас ист гроссе идея! Не дав своим новым попутчикам и опомниться, Херклафф дотронулся авторучкой сперва до Анны Сергеевны, а потом до Каширского. И те мгновенно превратились в крыс: белую и серую. Белая крыса, только что бывшая Анной Сергеевной, злобно зашипела, но колдун двумя небрежными касаниями обернул крыс в лошадей: Глухареву -- в норовистую белую кобылку, а Каширского -- в пегого жеребца. -- Что это такое?! -- возмущенно заржала кобылка голосом Анны Сергеевны. -- Что вы себе позволяете! А ну немедленно верните меня в прежний вид! -- Это противоречит естественному биологическому состоянию организма, -- авторитетно добавил жеребец-Каширский. -- Да ну что вы, -- добродушно откликнулся Херклафф. -- Все будет зер гут. Я вас обязуюсь прилично кормить, давать овес и сено. С этими словами, не обращая внимания на нецензурное ржание Анны Сергеевны, Херклафф ловко запряг лошадей. Каширский лишь обреченно вздыхал -- он понимал, что это еще не самый худший исход их похождений в Новой Ютландии. Видимо, к этим же выводам пришла и Глухарева -- во всяком случае, продолжая по привычке браниться, она не предпринимала никаких попыток хотя бы лягнуть своего нового хозяина. Херклафф ласково потрепал Каширского за густую гриву, похлопал Анну Сергеевну по крепкому крупу и влез в карету. Лошади сначала медленно, а потом все увереннее понесли карету по дороге. И долго еще окрестные болота оглашало резвое ржание, в котором то и дело проскальзывали словечки, которые в книгах и газетах "нашего" мира обычно заменяют многоточиями, а в телепередачах -- разными заглушающими звуками. x x x После того как корчму покинули сначала рыцари, а потом и поэты, там вновь стало по-всегдашнему тихо и сумрачно. Леший за стойкой привычно-ненужно протирал посуду, а водяной молча потягивал из кувшина болотную водицу. -- Ну вот, еще кружку выпью и пойду, -- нарушил он гнетущую тишину. Леший в ответ лишь буркнул нечто невразумительное. Рука водяного привычно потянулась к кувшину, но замерла на полпути: со стороны двери донесся чуть слышный стук. -- Сильнее стучите! -- крикнул леший. Кончилось все это тем же, что и обычно: дверь просто ввалилась внутрь корчмы, а следом за нею -- уже знакомые хозяину и завсегдатаю боярин Василий, Иван Покровский и Чумичка. Но следом за ними вплыла совершенно не по-здешнему (и определенно не по погоде) одетая дама, при виде которой леший с водяным непроизвольно привстали, а чтобы получше разглядеть незнакомку, корчмарь даже зажег еще одну свечку, так как прежняя почти догорела и больше чадила, чем светила. -- Ну, хозяин, принимайте дорогих гостей, -- сказал Василий, заметив некоторое замешательство. -- Горницы готовы, -- привычно откликнулся леший. -- Что будете ужинать? -- Все равно что, лишь бы побольше, -- распорядился Дубов. -- И попить чего-нибудь горячего. -- Только не горячительного, -- уточнил Иван-царевич. -- Ну, ради такого случая можно и винца испить, -- с улыбкой возразил боярин Василий. -- Правда, в меру... Так за разговорами гости уселись за столик, соседний тому, где сумерничал водяной. Похоже, что при появлении припозднившихся постояльцев он решил с уходом повременить, и теперь внимательно прислушивался к их беседе, хотя мало что мог понять. -- Подумать только, Эдуард Фридрихович, такой приличный господин, -- все никак не могла успокоиться баронесса, успевшая по дороге узнать от своих попутчиков, где и каким образом она очутилась. -- Как мог господин Херклафф так поступить? Уж от кого бы я могла ожидать такого коварства, но только не от него... -- Скажите, Наталья Кирилловна, при каких обстоятельствах вы познакомились с господином Херклаффом? -- задал Дубов профессиональный вопрос. -- О, это случилось в прошлом году в Москве, -- охотно предалась воспоминаниям Наталья Кирилловна. -- А потом Савва Лукич пригласил его погостить в Покровских Воротах. -- Но ведь Эдуард Фридрихович будто бы был знаком с самим Гете? -- спросил Иван. -- Да-да, разумеется! -- вновь оживилась Наталья Кирилловна. -- И более того, когда приезжал в Россию, то знакомил с его новыми произведениями нашу читающую публику. Он же, собственно, и Василия Андреича побудил к переводу баллад Гете и Шиллера... -- Как, вы и с Жуковским были знакомы? -- удивился Дубов. -- Ну как же! Такой скромный, простой человек, и не подумаешь, что приближен к семье Его Императорского Величества. Помню, совсем недавно на литературном вечере у Зизи Волконской подходят ко мне Жуковский с Пушкиным, и Александр Сергеич говорит: "Наталья Кирилловна, рассудите наш спор..." -- Баронесса вздохнула. -- В тот вечер я в последний раз видела Дмитрия Веневитинова. Говорят, он был до безумия влюблен в хозяйку и отравился, так и не дождавшись взаимности... Похоже, Наталья Кирилловна всерьез увлеклась рассказами о литераторах двадцатых годов девятнадцатого столетия, которые были для нее куда реальнее и живее, чем для Дубова -- Белая Пуща, Новая Ютландия и все их обитатели. Василий и Иван слушали ее со все возраставшим изумлением, даже Чумичка и водяной жадно внимали баронессе, хотя им-то уж имена Веневитинова и Зинаиды Волконской ни о чем не говорили. Просто история была уж очень трогательная. Заслушавшись, гости корчмы даже не сразу и заметили, как дверь вновь опрокинулась и внутрь вошел еще один посетитель -- ни кто иной как собственной персоной господин Грендель. Уже по одному взгляду можно было определить, что он слегка не в себе -- бывший оборотень двигался как в полусне и что-то вдохновенно бормотал себе под нос. -- Господин Грендель! -- радостно окликнул его боярин Василий. -- Какими судьбами? -- А? Что? -- заозирался Грендель. -- О господи, где это я? -- В корчме, вестимо, -- сообщил водяной. -- Зачем я здесь? -- задался Грендель новым вопросом. -- Ведь я шел... Куда ж я шел? Куда я путь держал?.. А, вспомнил! Я шел в чертоги господина Беовульфа, дабы своею новой поэмой, кою сочинял весь нынешний день, поднять боевой дух наших доблестных рыцарей перед походом на королевский замок! -- Эка хватил, батюшка! -- проскрипел корчмарь, только что незаметно появившийся в обеденной зале с кипящим самоваром и скромной закуской. -- Замок-то королевский уж взят. -- Ну вот, опять я опоздал, -- пригорюнился поэт, присев за стол. -- Это бывает, -- ласково заметила Наталья Кирилловна. -- Помните, как у Александра Сергеича Грибоедова -- "Шел в комнату, попал в другую". -- Вы и Грибоедова знавали? -- живо заинтересовался Иван Покровский. -- Неоднократно видела его прямо как вас теперь, -- радостно закивала баронесса. -- Он даже играл на фортепьянах свой вальс и спрашивал моего мнения. Погодите, да вот этот. -- Наталья Кирилловна довольно приятным голосом напела знаменитый вальс Грибоедова. -- Знаете, ведь цензура не пропустила его комедию к постановке на театре, и мы собирались устроить любительский спектакль. Представьте, я должна была играть Хлестову: "Не мастерица я полки-то различать..." Государь отправил Александра Сергеича с дипломатической миссией в Персию, и вот, будучи проездом в Тифлисе, он безумно влюбился в тамошнюю первую красавицу Нину Чавчавадзе и сделал ей предложение! Такая романтическая история... Я так хотела бы, чтобы они жили долго и счастливо и чтобы Александр Сергеич порадовал нас новыми, не менее гениальными произведениями. Заметив, что Дубов что-то хочет сказать, и догадавшись, что именно, Иван поспешно заговорил сам: -- Не будем о печальном. Господин Грендель, может быть, вы познакомите нас со своею новой поэмой? Полагаю, что мы сможем оценить ее по достоинству. Грендель встал и, устремив взор куда-то в бесконечность, далеко за ветхие стены придорожной корчмы, начал чтение: -- За дело верное, святое, За нашу попранную власть На иго вражеское злое Направим праведную страсть... Иван-царевич слушал внимательно, профессионально отмечая поэтические достоинства и недостатки сего произведения искусства. Наталья Кирилловна понимающе глядела на вдохновенного чтеца -- должно быть, он напоминал баронессе тех стихотворцев, в обществе коих она вращалась долгие годы. А Василий, мало вникая в выспренные слова поэмы, думал о том, что свою миссию в Новой Ютландии они с Надей и Иваном Покровским выполнили и пора возвращаться домой, в свою действительность, в родной Кислоярск. "В замке теперь, должно быть, пир горой, -- размышлял Василий. -- И Наденька там. Что же, пускай празднует на здоровье -- это ведь ее день. Или даже звездный час, каких не много случается в жизни. А завтра -- в обратный путь..." -- У меня ковер-самолет в заначке, -- как бы подслушав мысли боярина Василия, вполголоса сказал Чумичка. Василий кивнул. И тут же поймал себя на мысли, что охотно остался бы еще погостить в этом странном мире, где даже самые отъявленные злодеи казались почти что приличными и благородными людьми на фоне того отребья, с которым ему порой приходилось иметь дело дома. И которое, увы, сумело пролезть и сюда, в страну печальных королей, Прекрасных Дам и сентиментально-благородных рыцарей. x x x Праздничный вечер в королевском замке был в полном разгаре. Однако никто не выходил за рамки благопристойности -- и хотя вина на столе было хоть отбавляй, но рыцари употребляли его в меру. К тому же ради такого случая королевские повара приготовили замечательные закуски, которые смягчали возможное воздействие вина. Ну и, разумеется, рыцарей сдерживало присутствие двух Прекрасных Дам: Надежды Чаликовой и будущей Ново-Ютландской королевы Катерины, которая сидела во главе стола рядом с Александром, понемногу осваиваясь в непривычной обстановке. Третья Дама -- княжна Марфа -- отсутствовала. По вполне понятной причине ей было не до пирований и уж тем более не до стихотворных опусов, коими мадам Сафо, синьор Данте, господин Ал-Каши и остальные поэты потчевали почтеннейшую публику в перерывах между закусками. -- О, не прельщай меня, любовник молодой; Да, счастья я ищу, но счастья не с тобой... -- так вычурно вещала, разумеется, мадам Сафо. И никто из рыцарей, разомлевших от высокой поэзии и закусок, не заметил, как к Александру подошел Теофил и что-то шепнул ему на ухо. Поманив за собой госпожу Чаликову, Его Величество спешно покинул залу. А спустя недолгое время столь же тихо возвратился в сопровождении троих незнакомцев -- двух господ и одной дамы. Не желая прерывать чтения очередного стихотворца, на сей раз синьора Данте, Александр и новые гости незаметно остановились в дверях. А когда отгремели рукоплескания, король выступил вперед: -- Господа, прошу внимания. Наш замок почтили своим посещением княжна Белой Пущи Ольга Ивановна и ее сопровождающие -- воевода Полкан и боярин Перемет. Дама величественно кивнула, а ее сопровождающие слегка поклонились сперва Александру, а затем всему честному собранию. Собрание изумленно молчало. Первым обрел дар речи господин Беовульф: -- Извините, Ваше Величество, но кто вам сказал, что они -- это они? -- Они, -- слегка удивленно ответил король. -- Замечательно, -- вздохнул тот, кого Александр представил как боярина Перемета. -- В облике Змея Горыныча никто не сомневался, что мы -- это мы, а стоило только вернуться в истинное обличье... -- А вот щас как дыхну! -- добродушно прогудел воевода. -- Полкан! -- радостно взревел Беовульф, прямо из-за стола бросившись в объятия к воеводе. -- Простите, что сразу не признал! Ваша Светлость, да что же вы стоите тут в дверях, как бедная родственница. -- Беовульф подхватил Ольгу под руку и чуть не силой потащил к столу. -- Господа рыцари, освободите место для почетных гостей! Это ж надо -- в драконском облике... Король что-то шепнул Чаликовой, и та незаметно исчезла. -- Нет-нет, благодарю, мы пировать не будем, -- церемонно сказала Ольга и неожиданно сладко зевнула. -- Хотелось бы немного отдохнуть. -- Вот ты и отдыхай, -- проворчал Полкан, -- а я еще малость попирую. -- Просто княжна до сих пор все никак не привыкнет, что мы больше не одно существо, -- вполголоса заметил Перемет. -- Теофил, приготовь для Ее Светлости горницу, и желательно подальше от этой залы, -- распорядился Александр. -- Благодарю, -- кивнула Ольга. Но едва она повернулась, чтобы следовать за Теофилом, как неожиданно вскрикнула и покачнулась. Беовульфу даже пришлось ее поддержать, чтоб не упала. В дверях стояла княжна Марфа, а чуть позади нее -- Надежда Чаликова с домовым Кузькой на плече. -- Марфа... Это ты... -- прошептала Ольга, с неподдельным изумлением глядя на свою двоюродную сестру, которую не видела долгих двести лет. Вместо ответа Марфа подошла к Ольге и крепко обняла ее. Нечего и говорить, что доблестные рыцари при этой душещипательной сцене откровенно рыдали, нисколько не пытаясь скрыть слез радости и умиления. Даже Чаликова украдкой смахивала скупую журналистскую слезу, хотя умом понимала, что эта сцена сильно отдает латиноамериканским телекинематографом. Первой к деловому тону возвратилась княжна Марфа: -- Ну что же, предаться чувствам мы еще успеем. А теперь давайте обговорим главное. После того как Иван-царевич освободил меня из лягушечьей шкуры... -- Иван-царевич? -- удивленно перебил боярин Перемет. -- А ведь нас тоже Иван-царевич!.. -- Вот оно как,-- усмехнулась Марфа. -- Ну что ж, тем лучше. Из слов Ивана-царевича я поняла, что он, сам того не подозревая, выполнял чью-то волю. Еще не знаю чью, но мне сдается, что кто-то из стоящих за Иваном-царевичем находится теперь здесь. -- Марфа как бы мельком глянула на Надежду Чаликову. Та смутилась, но виду не подала. -- Что-то я не совсем тебя понимаю, милая сестрица, -- пробурчала Ольга. -- Сейчас объясню. После гибели твоего супруга князя Григория престол в Белой Пуще остался пустой, и теперь там правит Семиупырщина. Поскольку князя Григория больше нет, то появилась возможность изгнать упырей и вернуть законную власть. -- Так за чем же дело стало? -- прогудел Полкан. -- А уж мы подсобим! -- грозно захохотал Беовульф. -- Правда, доблестные рыцари? -- Тише, тише! -- испуганно замахал руками король Александр. -- Неровен час, в Белой Пуще узнают... -- А борьбу с упырями должен возглавить кто-то из князей Шушков, -- продолжала Марфа. -- Для того-то и расколдовали сначала меня, а затем вас. До сего дня я являлась единственной законной наследницей, но теперь ею стала ты, Ольга! -- Я? -- удивилась Ольга. -- Ну конечно, -- подтвердил Перемет. -- Ведь ты же дочка и наследница князя Ивана Шушка. -- Али забыла за двести-то годков? -- подпустил воевода. Ольга как-то сразу приосанилась, ее облик стал более величественным, а взгляд из-под густых бровей -- строгим и властным: -- Ну что же, если Отечество возлагает на меня сей долг, то я не вправе от него уклониться. -- Княжна возвысила голос. -- Я, княжна Ольга Ивановна, объявляю о вступлении в законные права главы княжества Белая Пуща и о начале справедливой борьбы за изгнание из моей Родины всех захватчиков, всех бесов и вурдалаков! Эти слова были встречены бурными рукоплесканиями господ рыцарей. Возможно, не один из них в этот миг подумал: "Эх, такого бы нам правителя. А от Александра разве дождешься решительных действий?". Сам же Александр слушал выступление княжны с видом несколько испуганным. Заметив это, Чаликова что-то шепнула на ухо Ольге. -- Разумеется, я не вправе злоупотреблять гостеприимством Его Величества, -- продолжала законная правительница, -- особенно учитывая его зависимость от наследников князя Григория... Так называемого князя Григория, -- поправила себя Ольга. -- Но я торжественно объявляю, что в будущем отношения между Белой Пущей и Новой Ютландией будут строиться исключительно на основе равноправия и добрососедства. Разумеется, эти слова княжны также были встречены рукоплесканиями рыцарей и выкриками: "Да здравствует княжна Ольга!" -- А посему я решила при первой возможности перебраться в Царь-Город к брату Дормидонту. Ты, Полкан, назначаешься моим советником по ратным делам. А когда у нас появится своя дружина, станешь полноправным воеводой. -- Слушаюсь, княжна, -- поклонился Полкан. -- Тебе же, боярин Перемет, предстоит отправиться моим посланником в ближние и дальние страны, дабы объявить о восстановлении законной власти и искать помощи для нашей борьбы с вурдалаками. -- Как прикажешь, княжна, -- ответил боярин Перемет. Вдруг подал голос домовой Кузька: -- Княжна, дозволь слово молвить. Ольга оглянулась. На помощь Кузьке пришла Марфа: -- Это наш домовой, Кузьма Иваныч. Он минувшей ночью меня от лютой смерти выручил. -- Вот я как думаю, -- заговорил Кузька, -- что и мы, то бишь нечисть положительная, ну там лешие, водяные, кикиморы, добрым людям никогда ворогами не были. А как пришел Григорий да своих вурдалаков привел, то и нам совсем житья не стало. Знаешь, сколько наших в соседние страны бежать должны были!.. -- Не пойму я, Кузьма, к чему ты клонишь, -- перебила Ольга, почуяв, что домовой, одобряемый общим вниманием, готов произнести целую речь. -- А чего тут не понять? Как мы претерпели от Григория больше всех, то и помощниками тебе будем самовернейшими! -- заявил Кузька. -- Ну вот и прекрасно, -- попыталась улыбнуться княжна. Правда, с непривычки улыбка получилась более похожей на оскал средней головы Змея Горыныча. -- Вот ты этим и займись. -- Я? -- так и подскочил Кузька. -- А что ж, займусь. Для начала наведаюсь в корчму к лешему, а у него русалки знакомые, они эту весть куда хочешь донесут... -- Ну, так и сделаем, -- кивнула Ольга. И, спохватившись, обернулась к Александру: -- Извините, Ваше Величество, и вы, славные рыцари, что нарушила ваше праздничное пирование. А мне и впрямь почивать охота. Счастливо оставаться. И Ольга, еще раз величественно кивнув всему собранию, княжеской поступью покинула залу. -- Ну вот, еще одно удачное расколдование, -- вес