ным чиновникам, шефам полиции крупнейших городов, известным политикам и членам кабинета министров. Послание, вызывающе напечатанное под грифом Кайтемпи, снабженное печатью с крылатым мечом, было кратким, но содержательным: "Саллана первый. За ним последуют другие. Список у нас длинный. Дирак Ангестун Гесепт". Итак, первая фаза операции была завершена. Моури сжег коробку из-под конвертов и выбросил пишущую машинку в речку, выбрав место поглубже. Если ему придется еще раз заняться письмами, он купит другую и избавится от нее таким же образом. Если потребуется, он сможет купить и выбросить сотню пишущих машинок. Чем больше их будет, тем забавнее. Пусть в Кайтемпи занимаются анализом его посланий; они обнаружат различные шрифты, принадлежащие неизвестным пишущим машинкам, и решат, что имеют дело с гигантской организацией. К тому же каждая сделанная им покупка ведет к дестабилизации экономики Джеймса, наводняя планету фальшивыми деньгами. Следующим шагом стал визит в контору по прокату динокаров. Он нанял машину на неделю под именем Шира Агавана и дал адрес отеля, в котором остановился в первый день. С помощью динокара Моури избавился от пятисот листовок, расклеив их в шести городках и тридцати деревнях вокруг столицы. Работа здесь была связана с большим риском, чем в Пертейне или Радине. В деревнях приходилось труднее всего, и чем меньше было селение, тем больше опасностей его подстерегало, В городе, где обитают сотни тысяч или миллионы людей, никто не обращает внимания друг на друга; но в местечке с населением в несколько сотен человек незнакомца заметят, запомнят, проследят за каждым его шагом. Во многих случаях деревенские зеваки облегчали Моури задачу, давая возможность налепить листовку, пока все их внимание было приковано к машине. Дважды кто-то записывал номер его динокара - очевидно, просто ради интереса. Он поступил весьма предусмотрительно, использовав псевдоним, к которому не собирался возвращаться впредь. Очень скоро полиция свяжет появление листовок с немногословным и таинственным незнакомцем, исколесившим округу на динокаре ХС-17978. В конце четвертой недели Моури заложил последнюю листовку в фундамент мифического джеймекского подполья. И тут он упал духом. Газеты и правительственные радиостанции хранили гробовое молчание о подрывной деятельности на Джеймеке. Ни словом они не обмолвились об убийстве Салланы - Свинорылого. Казалось, правительство нисколько не беспокоило ни жужжание "осы", ни таинственная и грозная, но - увы - воображаемая Партия Свободы Сириуса. Моури не видел никаких результатов своей деятельности и не знал, есть ли они вообще. Иногда вся эта бумажная война казалась ему чепухой - несмотря на утверждение Вулфа, что целую армию можно поставить на колени с помощью двух-трех пропагандистских заклинаний. Получалось, что он, Моури, размахивает кулаками в темноте - возможно, ему и удалось зацепить кого-то по носу, но противник даже не удосужился нанести ответный удар. В результате первоначальный энтузиазм Моури несколько поостыл. Чтобы подогреть его снова, требовалось какое-то проявление эмоций противоборствующей стороны - крик боли, проклятье или угроза: тогда он поймет, что удар попал в цель. Хотя бы тяжелое дыхание врага!.. Но Джеймс не слышал и этого. Он больше не в силах был переносить одиночество. Не было товарищей, с которыми он мог бы разделить тяжкий груз неясных предположений и тревожных предчувствий; товарищей, которые нуждались бы в его поддержке, и одобрении, а в нужный момент были бы готовы прийти на помощь. Никого, никого рядом... Ни одной живой души, разделяющей с ним опасности нелегального существования в чужом мире. Ни единого человека, с кем можно переброситься словом... или хотя бы посмеяться. В роли осы он мог рассчитывать только на собственные душевные силы, а их требовалось поддерживать зримыми свидетельствами успеха его операций - но этого как раз и не было. Вскоре его хандра превратилась в депрессию такой силы, что Моури целых два дня не выходил из дома, мрачно слоняясь по квартире из угла в угол. На третий день им внезапно овладело растущее чувство тревоги. Моури не стал с ним бороться; в разведшколе ему сотню раз твердили о необходимости прислушиваться к интуиции. "Осознание того, что на вас ведется серьезная охота, может вызвать аномальное обострение психического восприятия - вплоть до проявления шестого чувства. Именно поэтому матерых преступников так трудно поймать. Многие рецидивисты, которых разыскивала полиция, умудрялись неожиданно улизнуть в самый последний момент, проявляя чудеса изобретательности. На самом деле такой тип вдруг чуял, что пахнет жареным и пора уносить ноги. Для спасения собственной шнуры делайте то же самое. Если вы почувствуете, что кто-то сел вам на хвост, не ждите, не проверяйте, не тяните время - сматывайтесь!" Да, именно так его учили. Он вспомнил, как в свое время размышлял о природе этого странного чувства - предвидения опасности. Может быть, в его основе лежала телепатия? Полиция не устраивает облаву без предварительного наблюдения за преступником. Агенты, которым поручена слежка, сосредотачивают внимание на предмете своих забот, - и жертва иногда ощущает некие исходящие извне импульсы, которые воспринимаются на уровне подсознания и создают ощущение опасности. Нечто подобное Моури чувствовал сейчас. Поэтому, взяв свои вещи, он покинул квартиру с черного хода. Никто не слонялся поблизости, никто не видел, как он выходил, никто не заметил, куда он направился. Незадолго до полуночи во дворе его бывшего дома появилось четверо крепких парней; они расположились так, чтобы блокировать черный ход. У парадного подъезда со стороны улицы остановились две машины с такими же типами; дверь распахнулась под сильным ударом, и агенты устремились наверх. Они пробыли там часа три и чуть не прикончили хозяина - прежде чем убедились в его полной невиновности. Моури об этом ничего не знал. Его деятельность вызвала наконец ответную реакцию, но, к счастью, он сумел проворонить столь явное доказательство успеха своих операций. Он выбрал новое убежище в полутора милях от старого - длинную узкую комнату на верхнем этаже полуразвалившегося здания в самом опасном квартале Пертейна, в районе, где тротуары очищали единственным способом - спихивая мусор на мостовую. Документы здесь никого не интересовали; одна из самых похвальных привычек обитателей этого квартала заключалась в том, что они не лезли в чужие дела. Чтобы снять комнату, оказалось достаточным предъявить купюру в пятьдесят гильдеров. Взамен он получил старый ключ. Моури пользовался им недолго - он сразу же приобрел надежный замок и врезал его в дверь. А также поставил новые шпингалеты на окно, хотя оно находилось в сорока футах над землей и к нему было трудно пробраться. И наконец, он сделал небольшой люк на крышу, которым предполагал воспользоваться, если лестница будет заблокирована агентами Кайтемпи. В таком районе стоило опасаться только мелких воришек - крупные не станут размениваться на комнаты в трущобах. Моури решил, что новый замок и шпингалеты на окне окажутся для них серьезным препятствием. Он доверял своим беспокойным соседям не больше, чем сами соседи доверяли друг другу. Пришлось затратить немало времени на уборку, чтобы привести комнату в жилой вид. Если он когда-нибудь попадет в застенки Кайтемпи, то там будет не до соблюдения правил гигиены; но на свободе ему хотелось жить в чистоте. Когда он закончил свой труд, комната стала такой опрятной, какой, видимо, не была с тех пор, как из нее ушли строители. Депрессия и чувство нависшей опасности наконец покинули Моури. В хорошем настроении он вышел из дома и бодро зашагал по улице, которая упиралась в заваленный мусором пустырь. Поблизости никого не было; оглянувшись, он положил конфискованный у Свиного Рыла пистолет на краю тротуара - так, что его не заметил бы только слепой. Затем, сунув руки в карманы, чуть искривив ноги, он двинулся обратно. Ярдах в семидесяти ему попался подходящий подъезд; Моури встал там в небрежной позе, с видом человека, не столь глупого, чтобы утруждать себя честным трудом. Такая манера считалась весьма модной в квартале, избранном им для проживания. Джеймс бездумно созерцал противоположную сторону улицы, но время от времени бросал цепкий взгляд на пистолет, валявшийся на тротуаре. Дальнейший ход событий еще раз подтвердил, что люди редко смотрят себе под ноги. За четверть часа тридцать человек прошли мимо пистолета, ничего не заметив; один даже наступил на него. Наконец оружие увидел парень со впалой грудью, ногами, кривыми, как колесо, и темно-сизыми пятнами на лице. Он застыл на месте, глядя на пистолет; потом наклонился, чтобы разглядеть его получше, и уже протянул было руку к оружию, но в последний момент передумал и поспешил убраться. Кривоногий парень перешел улицу перед носом Моури; на лице его застыло выражение неудовлетворенного желания и страха. "Не прочь стащить, но боится", - решил Моури. Прошли еще двадцать прохожих. Из них двое заметили пистолет, но притворились, что ничего не видят. Не решились они и вернуться, чтобы завладеть оружием, когда поблизости никого не будет. Вероятно, они догадались, что пистолет был опасной уликой, от которой кто-то счел нужным избавиться, и не горели желанием таскать такую штуку в своем кармане. Человек, в конце концов поднявший пистолет, похоже, не боялся ничего. Крепко сбитый, с квадратной челюстью и раскачивающейся походкой, он даже не замедлил шагов, хотя сразу же заметил оружие. Остановившись на углу ярдах в пятидесяти, он оглянулся с видом человека, заблудившегося в незнакомом районе, затем вытащил из кармана записную книжку и притворился, что ищет в ней адрес. Тем временем его острые маленькие глазки обшаривали улицу; однако Моури, укрывшегося в тени подъезда, он не заметил. Через несколько минут он пошел обратно, ловко уронил записную книжку на пистолет, сгреб и то и другое одним движением и спокойно двинулся дальше. В руке его осталась только записная книжка; пистолет исчез куда-то с непостижимой скоростью, свидетельствовавшей о долгой практике в такого рода делах. Позволив незнакомцу удалиться на достаточное расстояние, Моури выскользнул из подъезда и последовал за ним. Он надеялся, что идти недалеко. Этот тип с квадратной челюстью был серьезным клиентом; в случае длительной слежки он обнаружит преследователя и попытается отделаться от него любым способом. Моури очень не хотелось упускать свою с таким трудом выслеженную добычу. Квадратная Челюсть бодро ковылял по тротуару, потом юркнул направо в узкий грязный переулок, а на следующем перекрестке повернул налево. Он шел уверенно и спокойно и, казалось, не подозревал, что за ним следят. В конце улицы Квадратная Челюсть вошел в дешевый ресторан с пыльными окнами и вывеской, настолько облупившейся, что ее невозможно было прочесть. Чуть позже Моури решительно распахнул дверь и вошел. Воняло потом, прогорклой пищей и зисом. Бармен с желтовато-сизой физиономией встретил Моури неприветливым взглядом, видимо, специально приготовленным для незнакомцев. Дюжина посетителей, сидевших в полумраке у заляпанной некрашеной стены, смотрела не ласковей. Вид у них был довольно-таки кровожадный. Моури небрежно оперся о стойку и обратился к Железной Роже, стараясь говорить внушительно: - Неплохо бы выпить чашечку кофе, а, приятель? - Кофе? - Бармен дернулся, словно его кольнуло шилом. - Клянусь кровью Джеймы, это же спакумское пойло! - Ага, - согласился Моури. - И я собираюсь облевать им весь пол. - Он хрипло рассмеялся. - Проснись, парень, и налей мне зиса! Бармен оскалился, оценив шутку, достал с полки стеклянную кружку, которую, несомненно, мыли не чаще раза в неделю, налил до краев низкосортным зисом и протянул Моури: - С тебя шесть десятых. Расплатившись, Моури понес кружку к маленькому столику в самом темном углу; двенадцать пар глаз внимательно следили за ним. Усевшись, он внимательно осмотрел зал, не обращая внимания на повисшую мрачную тишину. Он вел себя так, словно был завсегдатаем в подобных трущобах. Взгляд его уткнулся в Квадратную Челюсть - как раз в тот момент, когда сия достойная личность, встав с кружкой в руке, прошествовала через зал и уселась за его столик. Этот акт признания сразу же разрядил обстановку. Напряжение спало, головорезы у стены потеряли всякий интерес к Моури, бармен облегченно переступил с ноги на ногу, снова раздался тихий шелест голосов. Очевидно, Квадратная Челюсть был одним из почетных клиентов этого заведения и его знакомые пользовались неограниченным доверием. Сидевший напротив Моури головорез представился: - Меня зовут Архава, Бутин Архава. - Он подождал ответа, которого так и не последовало, затем продолжал: - Ты не отсюда. С Диракты. И конечно, из Машамы, судя по акценту. - Ловко подмечено, - отозвался Моури. - Приходится ловчить. Дураки обычно кончают в петле. - Он хлебнул из кружки. - Будь ты местным, ты не зашел бы сюда. А может, ты - из Кайтемпи? - Да ну? - Нет, не похоже... Они не рискнули бы послать сюда тебя одного. Они бы отправили шестерых, а может, и больше. Им известно, что в баре "Сузун" всякое случается. - Меня, - сказал Моури, - это вполне устраивает. - А меня - еще больше. Бутин Архава шевельнулся, и над краем стола показалось дуло пистолета Свинорылого, оно было направлено прямо на собеседника: - Я не люблю, парень, когда за мной следят. Учти, если эта пушка случайно бабахнет, никто здесь даже не пошевельнется... ну, а ты надолго избавишься от волнений. Так что лучше рассказывай. Зачем ты за мной шел, а? - Выходит, ты все время знал, что я за тобой иду? - Конечно! И что с того? - Квадратная Челюсть поиграл пистолетом - Ну, говори! - Ты вряд ли поверишь, когда я скажу, - склонившись над столом, Моури усмехнулся прямо в оскалившуюся рожу. - Я хочу дать тебе тысячу гильдеров. - Очень хорошо, - сказал Архава с полным равнодушием, - просто прекрасно. - Его глаза сузились. - И ты готов прямо сейчас полезть в карман и вытащить денежки, не так ли? Моури кивнул, все еще улыбаясь. - Несомненно - если ты достаточно храбр, чтобы позволить мне это. - Не купишь, не на такого напал, - огрызнулся Архава. - Хозяин положения - я, и им останусь, ясно? Давай лезь в карман, но если ты вытащишь пушку, тебе же будет хуже. Ну, давай! А я послежу. Под дулом нацеленного ему в лоб пистолета Моури сунул руку в правый карман, вытащил пачку новеньких двадцаток и протянул через стол: - Вот, все твои. Секунду Квадратная Челюсть смотрел на деньги, выкатив глаза; затем сделал неуловимое движение, и пачка исчезла. Пистолет тоже был убран. Архава откинулся на спинку стула и изучающе уставился на Моури; он казался озадаченным и был полон самых черных подозрений. - А теперь скажи, парень, чего ты хочешь от меня? - Ровным счетом ничего, - заверил Моури. - Считай, что это - от твоего поклонника. - И где же он? - Перед тобой. - Но ты ведь меня видишь в первый раз, клянусь пятками Джеймы! - Я надеюсь узнать тебя получше, - сказал Моури. - Я надеюсь познакомиться с тобой настолько близко, чтобы решить для себя один очень важный вопрос. - А именно? - Достоин ли ты получить, - Моури хлопнул себя по карману, - значительно большую сумму. - Не пудри мне мозги, парень! - Что ж, прекрасно. Разговор окончен. Приятно было познакомиться. А теперь - двигай на свое место. - Не бухти! - Облизнув пересохшие губы, Архава осторожно оглядел зал и перешел на шепот: - Сколько? - Двадцать тысяч, - произнес Моури. Его собеседник всплеснул руками, будто отбивался от назойливой мухи. - Ш-ш, не так громко. - Квадратная Челюсть опять настороженно покосился в сторону других посетителей бара. - Ты действительно сказал "двадцать тысяч"? - Ага. Архава глубоко вздохнул: - Кого надо пришить? - За эту цену - только одного. - Ты серьезно? - Я только что дал тебе тысячу гильдеров - куда уж серьезнее. Можешь проверить; перережь горло кому надо и получи гонорар - только и всего. - И ты говоришь, это только начало? - Да. Если твои услуги меня устроят, то у тебя и дальше будет работенка. Тут целый список, - Моури снова коснулся кармана, - и за каждого я плачу двадцать тысяч наличными. Он внимательно поглядел на собеседника, сделал паузу и произнес предостерегающим тоном: - Если продашь меня Кайтемпи, получишь тысяч десять без всякого риска, но потеряешь выгодную работу и огромные деньги - миллион или даже больше. - Моури снова помолчал и добавил с явным сарказмом: - Не стоит закапывать золотоносную жилу, верно? - Конечно, нет - если ты не псих и все это правда. - Архава был явно возбужден; Моури почти физически ощущал, как мысли в голове бандита скакали словно блохи на раскаленной сковородке. - А с чего ты взял, что я - профессиональный убийца? - Это мне неизвестно. Но я догадываюсь, что ты - тертый парень и не раз имел дело с полицией... Иначе ты не сидел бы здесь и вряд ли поднял бы мой пистолет. - Квадратная Челюсть вздрогнул, и Моури засчитал себе очко. - Мне нужен именно такой человек, способный сделать для меня грязную работенку, или, в крайнем случае, познакомить меня с кем-нибудь подходящим... Лично мне все равно, кто займется делом, ты или твой дядюшка Сматси. Отсюда попахивает деньжатами, - Моури в третий раз хлопнул по карману, - и тебе нравится их запах. Но чтобы нюхать их в свое удовольствие, придется пошевелиться. Архава медленно кивнул, сунул руку в карман и пощупал пухлую пачку двадцаток. В его глазах зажегся странный огонек. - Я не занимаюсь такими делами, они не совсем по моей части, знаешь ли... К тому же их не провернешь в одиночку. Но... - Но что? - Пока ничего. Мне нужно подумать. И обсудить все это с парой друзей. Моури поднялся. - Я даю тебе четыре дня, чтобы подобрать команду и обмозговать мое предложение. Но через четыре дня ты должен решить - да или нет. Я буду здесь в такое же время. - Он легко, но властно дотронулся до плеча собеседника. - И учти, я тоже не люблю, когда меня выслеживают. Лучше не ходи за мной, если хочешь стать богатым и дожить до старости. С этими словами Моури вышел. Архава послушно остался сидеть, в задумчивости глядя на дверь. Через некоторое время он заказал еще один зис. Голос его звучал необычно хрипло. Бармен, подвинув кружку к локтю Архавы, спросил без особого интереса: - Твой приятель, Бутин? - Ага... Некто Дасам Хайн. Так сириане называли коллегу земного Санта Клауса. Глава 5 Ранним утром Моури зашел в контору по прокату динокаров и взял машину на имя Морфида Пайса, проживающего в Радине. Это было другое заведение. Он не мог рисковать и пользоваться два раза подряд услугами одного и того же агентства; скорее всего, полиция уже побывала в первом и задала немало вопросов хозяину. Если он снова сунет туда нос, его обязательно опознают и постараются задержать под любым предлогом, а сами бросятся звонить в полицию. Моури неторопливо выехал из города, внимательно управляя машиной, чтобы случайно не привлечь внимание одного из патрульных динокаров, снующих по трассе. Вскоре он остановился у дерева с причудливой кроной и увидел под ним большой валун, похожий на могильную плиту. Сделав вид, что возится с машиной, он подождал несколько минут, пока дорога не опустела. Затем быстро съехал с обочины на траву и углубился в лес ярдов на пятьдесят. Потом он вернулся пешком к шоссе и убедился, что машину не видно в зарослях густого кустарника. Ногами и длинной веткой расправил примятую траву, чтобы скрыть следы колес на въезде в лес. Проделав все это, Моури быстро двинулся к пещере. Он добрался туда во второй половине дня. Еще в лесу за полмили до места он почувствовал, как начало пульсировать кольцо на среднем пальце его левой руки. Пульсация усиливалась по мере приближения к тайнику. Теперь он мог не блуждать в чаще, а выйти прямо к цели. Кольцо реагировало на сигнал, излучаемый из контейнера под номером двадцать два. В случае, если бы некий посторонний объект размером с человека оказался в пещере, излучение бы прекратилось. В пещере было еще кое-что, кроме невидимой системы предупреждения. Возможно, любознательных парней, обнаруживших тайник, заинтересует содержимое хранящихся в нем дюралевых цилиндров, включая тридцатый контейнер. Шутки с ним, несомненно, кончатся таким взрывом, что он будет слышен даже в далеком Пертейне. Добравшись до тайника, Моури вскрыл контейнер номер два и, пока не зашло солнце, поспешил насладиться настоящим земным обедом. Он не был особенным чревоугодником, но успел проголодаться и, подобно изгнаннику, тосковал по домашней пище. Вкус консервированного ананасового сока показался ему божественным - он растянул маленькую баночку на двадцать минут, смакуя каждую каплю. Поев, он приободрился; затерянные в космической бездне силы, что стояли за его спиной, теперь казались уже не столь призрачными и далекими. С наступлением темноты Моури выкатил из пещеры контейнер номер пять и установил его на крошечном пляже у ручья. Высокий серебристо-серый цилиндр был направлен к звездам. Сдвинув сегмент обшивки на его боковой поверхности, Моури извлек маленькую рукоятку, вставил ее в паз около основания цилиндра и с силой надавил. Из контейнера послышалось равномерное успокаивающее гудение. Он снял с цилиндра верхнюю крышку, для чего ему пришлось приподняться на цыпочки, потом уселся на ближайший камень и застыл в ожидании. Наконец в аппарате что-то щелкнуло и звук стал громче. Моури знал, что теперь цилиндр излучает беззвучные сигналы, которые мчатся все дальше и дальше, преодолевая безбрежные просторы космоса: "Вирруи-дзт-пам! Вирруи-дзт-пам! - Вызывает Джеймек! Вызывает Джеймек!" Ему оставалось только терпеливо ждать. Передача шла не на Землю, родная планета была слишком далеко для прямой связи. Она предназначалась для космической станции связи и оперативного штаба, которые находились гораздо ближе - возможно, в пределах Сирианской Империи. Он не знал их точного местонахождения и, следовательно, как любил повторять Вулф, не мог выдать эти сведения врагу. Моури не надеялся на быстрый ответ. Там, на станции, затаившейся в космической тьме, одновременно принимали сотни сигналов на сотнях частот, и линии связи были заняты, пока не закончится обмен информацией с очередными абонентами. Приходилось ждать своей очереди. Прошло три часа; цилиндр, стоявший на галечном пляже, продолжал издавать еле различимое гуденье. Вдруг наверху, рядом с крышкой, замигал маленький красный огонек. Проклиная свой маленький рост, Моури на цыпочках потянулся к откинутой верхней крышке и вытащил что-то вроде обычной телефонной трубки. Прижав ее к уху, он произнес: - Джи Эм на Джеймеке. Прошло несколько минут, прежде чем ему ответили. Голос в трубке дрожал и прерывался, но это был голос землянина, и слова звучали на родном языке. Моури услышал: - Готовы записать ваше сообщение. Валяйте. Моури предпочел бы говорить сидя, но соединительный шнур оказался слишком коротким, и ему пришлось стоять. Не слишком удобно для длительной беседы, поэтому он старался говорить побыстрее. "Осиные истории простака Моури", - подумал он невесело и начал подробно излагать состояние дел. Ответа снова пришлось ждать долго. Наконец голос в трубке прожужжал: - Прекрасно, вы отлично поработали! - Да? Что-то мне так не кажется. Я всю планету обклеил бумагой, и никакой реакции! - Реакция есть, и какая! - возразил далекий голос. Его тембр ритмически менялся пять раз в минуту - в такт со сменой частоты передачи. Эта предосторожность затрудняла перехват сигналов противником. - Нам со стороны виднее. - И что же вам видно? - Котел закипает медленно, но верно. Их войска уже очень разбросаны; тем не менее, идет крупное перемещение частей из центра Империи на периферию. Они постепенно выдыхаются и все больше распыляют свои силы, боясь потерять внешние планеты. Чем шире они рассредотачиваются, тем слабее их оборона. Чем слабее оборона, тем легче захватывать их планеты. Подождите, я проверю, какова ситуация у вас. - Голос замолк и через несколько минут раздался снова: - Да, как я и предполагал, они не осмеливаются выводить войска с Джеймека, хотя солдаты очень нужны в некоторых других местах. Возможно, сюда даже будут переброшены дополнительные силы с Диракты. И все из-за вас! - Что ж, приятно слышать - Неожиданная мысль пришла к нему в голову, и он с надеждой спросил: - Послушайте, кто вам это сообщил? - Служба наблюдения и расшифровки. Они прослушивают вражеские каналы связи. - А-а-а... - разочарованно протянул Моури. - Он надеялся услышать еще об одном агенте земной разведки на Джеймеке. Впрочем, если бы даже такой агент и существовал, ему бы об этом не сказали. Они не рискнут давать информацию, которую из него могли бы выжать в Кайтемпи. - А как быть с удостоверением и штампом Кайтемпи? Вы заберете или оставить их у себя мне? - Подождите, я выясню. Передача прервалась больше, чем на час, затем Моури услышал: - Простите за задержку. Огромные расстояния требуют времени для связи. Вы можете оставить эти вещи у себя. Мы недавно получили такие же - их приобрел один из наших агентов. - Приобрел? Как? - Ценой собственной жизни. А что стоило ваше удостоверение? - Жизни майора Салланы, как я докладывал. - Да, такие документы обходятся недешево. - Последовала пауза. Затем: - Заканчиваю связь. Удачи! - Спасибо. Моури неохотно повесил трубку, выключил передатчик, поставил крышку на место и закатил цилиндр обратно в пещеру. Он был готов до утра слушать все что угодно, лишь бы ощущать невидимую связь с далекой родиной. - Удачи, - сказал голос в трубке, не подозревая, насколько это слово было привычней и ближе, чем чуждое "долгих лет". Вскрыв один из контейнеров, Моури вытащил несколько пакетов и небольших свертков; часть он распихал по карманам, другие засунул в холщовую сумку, какие носили сирианские фермеры. Он решил не дожидаться рассвета. Теперь он лучше знал лес и был уверен, что найдет дорогу даже в темноте. Идти будет труднее и дольше, но Моури не терпелось поскорее добраться до машины. Перед тем, как покинуть пещеру, он нажал потайную кнопку на контейнере номер двадцать два, прекратившем излучение, как только Моури очутился в своем тайнике. Через минуту невидимый барьер, который никто не мог преодолеть незаметно, будет восстановлен. Он быстро вышел из пещеры, нагруженный тяжелыми свертками, и к тому времени, когда кольцо на среднем пальце снова начало пульсировать, успел пройти ярдов тридцать. Моури медленно пробирался вперед, осторожно нащупывая путь. По мере удаления от пещеры пульсация ослабевала; наконец, когда он отошел на восемьсот ярдов, она прекратилась совсем. После этого ему пришлось, по крайней мере, сотню раз сверяться с компасом, вглядываясь в слабо люминесцирующий циферблат. К шоссе Моури вышел в полумиле от машины - вполне приемлемое отклонение для двадцатипятимильного перехода, две трети которого проделаны в темноте. Через два часа после рассвета он добрался до места; глаза у него слезились от напряжения, ноги болели. Он с облегчением влез в машину, незаметно вывел ее из леса и покатил по шоссе и ненадежному убежищу, которое считал своим домом. День, на который он назначил рандеву Архаве, начался довольно примечательно. По радио и телевидению, через газеты и систему оповещения населения правительство выступило с одним и тем же объявлением. Моури услышал, как загрохотал громкоговоритель за два квартала от его дома; пронзительные крики разносчиков газет раздавались на улице. Спустившись вниз, он купил газету и прочитал ее за завтраком. "В соответствии с Актом о военном положении приказом Министерства обороны Джеймека устанавливается: все организации, общества, партии и прочие корпоративные союзы должны пройти регистрацию в Центральном регистрационном бюро Пертейна не позднее двадцатого числа сего месяца. Их руководителям необходимо в деталях указать цели и задачи соответствующих организаций, обществ, партий и других корпоративных союзов, сообщить адреса, по которым проводятся собрания, и полный список членов. В соответствии с Актом о чрезвычайных полномочиях правительства в военное время и настоящим приказом Министерства обороны Джеймека устанавливается: после двадцатого числа сего месяца любая организация, общество, партия, союз, не прошедшие регистрацию по каким-либо причинам, в соответствии с вышеизложенным приказом будут считаться нелегальными. Членство в нелегальной организации, оказание помощи и сочувствие любому из ее членов будет считаться преступлением против государства и караться смертной казнью". Итак, они наконец-то сделали ответный ход. Дирак Ангестун Гесепт должна либо официально заявить о своем существовании, либо подвергнуться уничтожению. С помощью простой законодательной уловки они расставили хитроумную ловушку, оставив только две возможности: смерть или моральное уничтожение. Этот психологический трюк выбьет всех слабых и колеблющихся из рядов ДАГ. У слабых развяжутся языки. Они заговорят. Они выдадут одного за другим всех членов от рядовых до главарей. Смертельная болезнь поразит партию; гниль, появившись в одном месте, распространится на весь организм, уничтожая его. Так обстоят дела - по крайней мере, в теории. Ухмыльнувшись, Моури еще раз перечитал сообщение, наслаждаясь каждым словом. Правительству придется попотеть, пока оно отыщет провокаторов в рядах ДАГ. Не очень-то много информации можно выжать из людей, которые даже не подозревают о своем членстве в Партии Свободы Сириуса. В несуществующей армии предателей не бывает. Например, Бутин Архава нанят партией - и с хорошим жалованьем, надо заметить, - но даже не подозревает об этом. Никто не счел нужным ему об этом сказать. Кайтемпи может схватить его и разрезать на куски - но палачи не услышат ни одного слова о Партии Свободы Сириуса. В середине дня Моури заглянул в Центральное регистрационное бюро. Как и следовало ожидать, очередь тянулась от двери до самого барьера, за которым два надменных чиновника выдавали бланки. Очередь, состоящая из руководителей и служащих торговых союзов, обществ любителей зиса, видеоклубов и других всевозможных организаций, продвигалась медленно. Худощавый старик, скучавший в конце очереди, был региональным секретарем Сирианской ассоциации любителей ящериц. Коренастый толстяк, пыхтевший перед ним, представлял пертейнский клуб ракетомоделистов. Никто во всей очереди, казалось, не был способен даже плюнуть в спакума, не то что заниматься антиправительственной деятельностью. Встав в очередь, Моури обратился к тощему старику: - Ну и чушь придумали, правда? - Ага, одной Джейме известно, зачем это нужно. - Вероятно, хотят выделить граждан с особыми талантами, - предположил Моури, - радиолюбителей, фотографов и прочих в том же духе. Правительство могло бы с толком использовать людей с техническими познаниями в военное время. - Так бы прямо и сказали, - нетерпеливо перебил его старик. - Опубликовать список профессий и заставить всех зарегистрироваться - только и всего. - Да, пожалуй, вы правы. - Наша ассоциация интересуется ящерицами. Чем мы можем быть полезны? - Понятия не имею. А чего в них вообще интересного - в ящерицах? - Вы когда-нибудь пробовали за ними наблюдать? - Нет, - признался Моури без особого стыда. - Тогда вам не понять, какое это захватывающее занятие. Толстячок повернулся и произнес с чувством собственного превосходства: - Мой клуб строит модели ракет. - Детские забавы, - огрызнулся старик. - Это вы так думаете. Но любой из наших парней - потенциальный инженер-ракетчик, а во время войны такие ребята - ценный товар. - Продвигайтесь, - сказал старик, подтолкнув его в спину. Они сделали несколько шагов вперед. Старик спросил Моури: - А ваши чем занимаются? - Гравировкой по стеклу. - Ну, это высокое искусство! Я видел несколько очень красивых работ. Но слишком роскошных и дорогих. Такие вещи недоступны человеку со средним достатком. - Он громко фыркнул. - Как могут способствовать граверы по стеклу нашим победам? - Попробуйте догадайтесь, - отозвался Моури. - Возьмем ракеты, - снова встрял толстячок. - Уж они-то необходимы в космической войне и... - Продвигайтесь, - снова скомандовал старик. Они добрались до барьера, на котором громоздились стопки бланков, и получили по одному. Затем каждый двинулся в свою сторону, а очередь из вновь пришедших все тянулась и тянулась от двери к барьеру. Моури отправился на главпочтамт и, присев за свободный стол, аккуратно и четко заполнил бланк. Он получил особое удовольствие, использовав для этого государственные чернила и государственную ручку. Название организации: "Дирак Ангестун Гесепт". Цель организации: "Уничтожение существующего строя и прекращение войны с Землей". Обычное место собраний: "Любое, где Кайтемпи не сможет нас найти". Список членов: "Шутить изволите!" Подпись: "Джейма Шалапутра". Последнее заставит кое-кого посинеть от злости. Это было рассчитанное оскорбление глубоко почитаемого священного изваяния Джеймы. В вольном переводе подпись звучала как "Джейма Каменная Задница". Моури купил конверт и уже собрался отослать свое творение в бюро, когда ему пришла в голову еще одна мысль. Он взял заполненный бланк, вернулся в квартиру и с помощью украденного в Радине штампа украсил его печатью Кайтемпи. В таком виде он его и отправил. Эта затея доставила ему огромное удовольствие. Еще месяц назад было бы чистым ребячеством тратить время на подобные проделки: на письмо, скорее всего, не обратили бы внимания, посчитали бы выходкой сумасшедшего. Но теперь - другое дело. Власти обнаружили свою озабоченность, если не страх. В таком настроении вряд ли они игнорируют его послание. Пожалуй, этот издевательский выпад только подогреет их гнев, что пойдет на пользу дела, так как в ярости человек не способен трезво оценивать ситуацию и мыслить логически. Тот, кто затеял бумажную войну, использует бумажное оружие - и оно с течением времени может стать не менее разрушительным, чем взрывчатка. Однообразие материала отнюдь не ограничивает выбор тактики. Бумага может содержать замаскированное предупреждение, открытую угрозу, тайный искус, призыв к неповиновению; бумага - это плакаты на стенах, наклейки на окнах, листовки, тысячами разбрасываемые с крыш, карточки, оставленные на сиденьях автобусов или незаметно засунутые в карманы... наконец, деньги. Да, деньги. За деньги можно купить дела, подтверждающие слова. Эти разноцветные клочки бумаги заставят сири уничтожать друг друга, избавляя землян от подобной неприятной обязанности. В назначенный час он отправился в бар "Сузун". Оказалось, однако, что власти пока что вполне способны оценивать ситуацию и мыслить логически. Ответный удар не ограничивался утренним распоряжением. Они пошли гораздо дальше, организовав облавы на улицах. Моури чуть не попался с первого же раза. К счастью, ему удалось увернуться, но праздновать успех было рано: избежав одной ловушки, он рисковал попасть в другую. Шансы на печальный исход были велики, так как главная опасность заключалась в непредсказуемости следующего удара. Он шел к месту назначенной встречи, когда улицу вдруг перегородила цепь полицейских. Вторая цепь выстроилась в четырехстах ярдах за первой. В онемевшую толпу, оказавшуюся в оцеплении, врезалось несколько человек в гражданском - несомненно агентов Кайтемпи. Они тут же начали с профессиональным искусством обыскивать всех, кто попал между двумя кордонами. Тем временем полицейские внимательно следили, чтобы никто не нырнул в подъезд и не сбежал через черный ход. Возблагодарив судьбу за то, что оказался вне зоны обыска, Моури повернул назад и заспешил домой. Поднявшись в квартиру, он сжег все документы на имя Шира Агавана и растер пепел в пыль. Все. С этой личностью отныне и во веки веков покончено, аминь! Больше он никогда не воспользуется столь звучным именем. Распечатав один из свертков, Моури достал новые документы, удостоверявшие, что их владелец - Крег Вулкин, специальный корреспондент одного из ведущих информационных агентств Диракты. В некотором отношении его новая легенда была лучше предыдущей. Она вполне объясняла его машамский акцент. К тому же проверка этих документов займет целый месяц, так как придется запрашивать метрополию. Вооруженный новыми бумагами, он снова вышел из дома. Хотя Моури в какой-то степени обезопасил себя на тот случай, если ему придется отвечать на каверзные вопросы, риск, что они будут заданы, значительно возрос. Он шел по улице, и странное предчувствие попавшего в облаву зверя овладело им. Какую цель преследовала Кайтемпи, устраивая повальные обыски? Возможно, ее руководители надеются выловить распространителей подрывных материалов? Или они ищут "соко" - предателей, организовавших ДАГ? А может быть, таким образом пытались изловить мифического Шира Агавана, на чье имя был взят динокар? Но, как бы там ни было, ясно одно: кто-то из джеймекских шишек потерял терпение. К счастью, до бара он добрался без приключений. Он сразу заметил Архаву, который сидел с двумя приятелями за дальним столиком. Их скрывал полумрак, но сами они прекрасно видели всех входящих. - Ты опоздал, - в тоне Архавы одновременно послышались упрек и почтительность, пропорциональная размерам предполагаемой сделки. - Мы думали, ты уже не придешь. - Меня задержала облава. Полиция свирепствует. Вы что, ребята, взяли банк или похитили любимую наложницу военного министра? - Нет, мы тут ни при чем. - Архава покачал головой и ткнул пальцем в своих компаньонов: - Познакомься - Гурд и Скрива. Моури слегка кивнул, внимательно рассматривая головорезов. Они были очень похожи, скорее всего - братья. Плоские лица, тяжелый взгляд, заостренные уши плотно прилегают к черепу. Судя по виду, каждый готов продать другого в рабство, если за это хорошо заплатят. - Мы не услышали твоего имени, - процедил Скрива, ощерившись. У него были редкие острые зубы. - И не услышишь, - ответил Моури. - Да ну? - взвился Гурд. - Это вас не должно волновать, - сказал Моури. - Если твой котелок варит хоть немного, тебе должно быть ясно - не имеет значения, кто снабжает гильдерами: важно, что они есть. - Да, он прав, парни, - вступил в разговор Архава; глаза у него заблестели. - Деньги остаются деньгами, откуда бы они ни появились. Заткнитесь. - Мне просто хотелось знать, - смущенно промямлил Гурд. Архава продолжил разговор с настойчивостью дельца, почуявшего выгодную сделку: - Я рассказал парням о твоем предложении. Они заинтересовались - Квадратная Челюсть повернулся к приятелям. - Не так ли? - Ага, - кивнул Скрива и уставился на Моури. - Тебе нужно кого-то пришить. Так? - Мне нужно убрать одного человека; каким способом - меня не интересует. - Что ж, это мы можем... - На его лице появилось выражение такой свирепости, что Моури понял: этот тип еще в младенчестве был достойным клиентом для тюрьмы. Затем Скрива добавил: - За пятьдесят тысяч. Глубоко вздохнув, Моури встал и шагнул к двери. - Долгих лет! - Вернись! - Скрива вскочил, замахав руками. Архава был явно напуган и выглядел так, словно любимый дядюшка неожиданно лишил его богатого наследства. Гурд нервно облизнул губы. Открыв дверь, Моури остановился на пороге: - Ну что, будем говорить серьезно или нет? - Конечно, - взмолился Скрива. - Я просто пошутил! Иди сюда, садись! - Принеси-ка нам четыре зиса, - обратился Моури к бармену, скучавшему за стойкой. Затем он вернулся за столик. - Только без глупых шуток. У меня нет чувства юмора. - Забудем об этом, - с готовностью предложил Скрива. - У нас есть несколько вопросов. - Выкладывай, - милостиво разрешил Моури. Он взял у официанта кружку с зисом, глотнул и покровительственно посмотрел на Скриву. Тот спросил: - Кого нам нужно прихлопнуть? И как мы получим деньги? - Для начала займитесь полковником Хейгом Ридарта. - Моури нацарапал что-то на листке бумаги и протянул его Скриве. - Тут его адрес. - Ясно, - произнес тот, взглянув на листок. - А деньги? - Пять тысяч - сейчас, в знак моего доверия; остальные - когда дело будет сделано. - Моури остановился и предостерегающе поднял палец. - Но вашего отчета мне недостаточно. Об убийстве должны сообщить в новостях, а до тех пор я не дам ни гроша. - Не очень-то нам доверяешь, да? - сказал Скрива, нахмурившись. - Не больше, чем следует. - Мы тоже. - Послушайте, - произнес Моури, стараясь говорить убедительно, - нам придется иметь дело друг с другом, нравится это вам или нет. У меня имеется длинный список. Если вы справитесь с первым заданием и я вас обману, полагаю, вы не будете работать дальше, ведь так? - Да. - Вы можете меня заложить, но тогда денег вам не видать - больших денег. Намного больше, чем заплатят в Кайтемпи за десяток таких, как я. Понимаете? Я плачу намного щедрее, чем Кайтемпи, парни. Вы что, не хотите разбогатеть? - Мне противно даже помыслить о такой глупости, - заверил Скрива. - А где же пять тысяч? Моури передал под столом пакет. Трое головорезов, шурша бумажками, пересчитали деньги. Затем Скрива поднял голову, лицо его разрумянилось. - Считай, ты нас купил. Кто этот соко, Хейг Ридарта? - Один жук, который слишком зажился на этом свете. Тут было не слишком много правды. В справочнике Хейг Ридарта значился как командир отряда космической обороны. Но его имя упоминалось в одном письме, которое Моури нашел в квартире Свиного Рыла. Очевидно, Хейг Ридарта был сотрудником Кайтемпи, в чине не ниже старшего офицера; следовательно, он являлся весьма подходящей кандидатурой для намеченной акции. - Почему тебе захотелось его убрать? - спросил Гурд, все еще надутый и подозрительный. Прежде чем Моури успел ответить, Слива зашипел на него: - Заткнись! Это не твоя забота. Ты можешь не раскрывать пасть хотя бы за двадцать тысяч? - Мы их еще не получили, - резонно заметил Гурд. - Получите, не сомневайся, - успокоил его Моури. - И даже намного больше. В тот день, когда газеты или радио сообщат о смерти Хейга Ридарты, я приду сюда в это же время, принесу пятнадцать тысяч и сообщу имя следующего клиента. - Да уж, советую тебе не задерживаться, - сердито пробурчал Гурд. У Архавы был свой интерес: - А какая доля пойдет мне - за то, что я нашел ребят? - Не знаю. - Моури повернулся к Скриве - Сколько вы собираетесь ему дать? - Кто? Я? - Скрива был очень удивлен. - Да, ты. Этот господин хочет получить комиссионные. Или, по-твоему, я должен ему платить из своего кармана? Думаешь, я печатаю деньги? - Кому-то из вас придется раскошелиться, не то... - начал Архава, и это была его роковая ошибка. Скрива наклонился к нему, дыша прямо в лицо: - Не то - что? - Ничего, - просипел Архава, отпрянув - Абсолютно ничего. - Так-то лучше, - одобрил Скрива; в его голосе зазвучали стальные ноты. - Так намного лучше. Сиди тихо, будь умницей, Бутин, и тебе достанутся крошки с нашего стола. Если начнешь суетиться, не сможешь проглотить даже крошек. Боюсь, ты уже очень близок к этому. А ведь как плохо, когда парень не может глотать. Тебе бы это не понравилось, правда, Бутин? Архава сидел неподвижно, прикусив язык. На лице у него проступили багровые пятна. Снова наклонившись к нему, Скрива прошипел: - Кажется, я задал тебе вопрос? Тебе бы это не понравилось, а? - Нет, - хрипло ответил Архава, отодвигаясь вместе со стулом, чтобы оказаться подальше от жуткой физиономии Скривы. Моури решил, что, пожалуй, наступило время удалиться. Он даже набрался смелости сказать Скриве: - Смотри, никаких фокусов, если хочешь остаться в деле. С этими словами он вышел. Но не думал, что кто-то из бандитов рискнет пойти за ним. Они побоятся отпугнуть такого клиента - лучшего из лучших за всю историю существования преступности на Джеймеке. Моури шел быстрым шагом, обдумывая результаты встречи. Он решил, что поступил мудро, не проявив особой щедрости. Вряд ли бандиты станут больше его уважать, если он начнет швырять деньгами направо и налево - что он вполне мог себе позволить в случае необходимости. Они будут торговаться, пытаясь выжать максимальную сумму, что в конце концов приведет только к раздорам. Пожалуй, он поступил верно, не выделив ничего для Архавы и оставив их препираться из-за денег. Показательная реакция. Группа, даже такая маленькая, сильна настолько, насколько сильно ее слабое звено. Любой из них, готовый заложить всех Кайтемпи, мог сорвать операцию. Очень важно заранее обнаружить потенциального предателя. И тут поведение Бутина Архавы вселяло опасения: "Кому-то придется раскошелиться, не то..." Проверить эти подозрения можно будет только тогда, когда деньги будут заплачены и сообщники поделят добычу. Ну что ж, если обстоятельства потребуют, его список несколько изменится; следующим в нем будет Бутин Архава. Моури не чувствовал ни жалости, ни угрызений совести. Для него все сириане оставались врагами, и ни один не был ни хуже ни лучше другого. Моури двигался к дому, погруженный в свои размышления и не замечая ничего вокруг. Он уже решил, что, пожалуй, придется перерезать Архаве горло, когда тяжелая лапа внезапно опустилась на его плечо и чей-то голос рявкнул прямо в ухо: - Руки за голову, мечтатель! Сейчас посмотрим, что у тебя в карманах. Пошевеливайся! Ты что, глухой? Руки за голову, я сказал! В состоянии шока он поднял руки и почувствовал, как чьи-то пальцы умело ощупывают его одежду. Рядом с ним стояли в той же позе сорок или пятьдесят застигнутых врасплох прохожих. В ста ярдах от них улицу перегородила шеренга флегматичных полицейских. С другой стороны маячила точно такая же равнодушная цепь. На этот раз он угодил прямо в ловушку. Глава 6 Моури стоял с поднятыми руками; мысли лихорадочно метались у него в голове. Слава Богу, он избавился от денег, было бы трудно объяснить, зачем у него при себе такая сумма. Если эти типы ищут Шира Агавана, то им крайне не повезло. В любом случае, нельзя допустить, чтобы его забрали для выяснения личности. Если только это возможно... Большинство из тех, кому удалось пережить допросы в Кайтемпи, остались калеками. Придется оглушить мерзавца, который его обыскивает, и мчаться, как ветер, полагаясь на удачу. Смерть от пули полицейского быстрее и легче, чем в камере пыток... - О! - перебил его мысли громкий возглас. Тип в штатском, проводивший обыск, держал открытый бумажник Моури, разглядывая удостоверение Свинорылого. Суровое выражение исчезло с его тяжелого лица, словно его стерли тряпкой. - Один из наших? Офицер? - Он внимательно посмотрел на Моури. - Но я вас не знаю. - И не можете знать, - высокомерно произнес Моури. - Я только сегодня прибыл из штаба на Диракте. - Он скорчил гримасу. - И вот какой прием меня ожидал! - Ничего не поделаешь, - извиняющимся тоном объяснил агент. - Подрывную деятельность нужно подавить любой ценой, а здесь, как и на других планетах, это реальная угроза. Вы же знаете, как обстоят дела в Диракте, - так вот, на Джеймеке не лучше. - Ситуация вскоре изменится, - авторитетно заявил Моури. - В ближайшем будущем мы планируем большую чистку. После нее хлопот поубавится. Движение недовольных захлебнется, если покончить с руководителями. Когда отрубают голову, тело умирает. - Надеюсь, вы правы. Нам хватит войны со спакумами, и ни к чему лишняя возня с предателями в тылу. Он закрыл бумажник и протянул его Моури. В другой руке агент держал документы на имя Крега Вулкина, в которые он даже не заглянул. Подождав, пока Моури засунет бумажник в карман, он вернул ему остальные бумаги и ухмыльнулся: - Держите ваши фальшивые документы. - Ничто, выданное в законном порядке, не может быть фальшивым, - сказал Моури, неодобрительно нахмурившись - Да, конечно, я просто не подумал. - Агент стушевался, стараясь побыстрее закончить разговор. - Простите, что пришлось подвергнуть вас обыску. Я рекомендую вам как можно скорее зарегистрироваться в местном штабе, чтобы они разослали вашу фотографию и мы знали бы вас в лицо. Иначе вас будут часто останавливать и обыскивать. - Я так и сделаю, - пообещал Моури, не в силах представить что-либо менее соответствующее его намерениям. - Простите, но я должен заняться другими. - Агент кивнул ближайшему полицейскому и переключил внимание на человека с кислой физиономией, который ожидал обыска. Тот неохотно поднял руки и позволил агенту обшарить его карманы. Моури направился к цепи полицейских; они разомкнулись и дали ему пройти. В такие минуты, подумал он, необходимо сохранять невозмутимость и спокойствие, излучая неколебимую самоуверенность, которой он, кстати, вовсе не испытывал. Он прошел ярдов шестьсот и находился уже на углу, когда какое-то инстинктивное предчувствие заставило его оглянуться. Полицейские все еще блокировали улицу, а за их цепью собрались четыре агента Кайтемпи и что-то обсуждали. Один из них - тот самый, что выпустил Моури, - показал в его сторону. Остальные трое повернули головы, потом продолжили спор, яростно жестикулируя. Им потребовалось еще десять секунд, чтобы принять решение: - Остановите его! Полицейские в шеренге начали с удивлением озираться; глаза их пытались обнаружить убегающего преступника. Моури почувствовал, как напряглись ноги; он был готов припустить вперед на максимальной скорости. Усилием воли он заставил себя идти ровным шагом. На улице скопилось довольно много народу; одни глазели на проверку, другие торопились туда же, куда двигался сам Моури. Большинство старались не обращать внимания на происходящее и поскорее унести ноги. Моури шел вместе со всеми, спокойно и не спеша. Такая тактика обманула полицейских; в течение нескольких драгоценных секунд они не шевелились, сжимая оружие и пристально всматриваясь в толпу, чтобы определить виновника переполоха. Это позволило Моури выиграть время, повернуть за угол и скрыться из виду. В тот момент агенты Кайтемпи наконец сообразили, что полицейские ничего не понимают. Потеряв терпение, они сами бросились в погоню. Полдюжины стражей порядка тяжело топали сзади, все еще не представляя, почему и за кем идет погоня. Поравнявшись с молодым парнем, который неспешно брел по тротуару, Моури хлопнул его по спине: - Быстрее! Они гонятся за тобой! Кайтемпи! - Почему? Я же ничего не... - Это ты им потом скажешь! Беги же, дурак! Юноша колебался несколько мгновений - пока не услышал приближающийся тяжелый топот и вопли преследователей, которых пока скрывал угол дома. Он побледнел и рванул по улице с такой скоростью, что мог спокойно обогнать зайца. Моури не спеша вошел в ближайшую лавчонку - это была кондитерская. Ткнув пальцем в сторону полок, он как ни в чем не бывало, попросил: - Дайте, пожалуйста, десять вон тех пирожных с орехами и еще... Пятьдесят служителей закона выскочили из-за угла. Они промчались мимо магазина, издавая торжествующие вопли. Моури понял, что полицейские заметили бегущего человека, и с видом полного недоумения уставился в окно. Толстый сирианец за прилавком тяжело вздохнул. - Что происходит? - спросил Моури. - Гонятся за кем-то, - поставил диагноз Толстячок. Он снова вздохнул и почесал выпирающее брюшко. - Они вечно за кем-нибудь гонятся. Ну и жизнь! Ну и война! - Не сладко теперь приходится, верно? - О, да! Каждый день, каждую минуту что-нибудь происходит. Если верить новостям, вчера вечером мы разбили спакумские космические силы в десятый раз. Сегодня мы преследуем остатки флота, который был уничтожен вчера. В течение нескольких месяцев мы с триумфом отступали под натиском полностью деморализованного противника... - Он с отвращением махнул пухлой рукой и вздохнул в третий раз. - Простите, я слишком толстый, и мозги у меня заплыли жиром. Вы, кажется, что-то просили? - Десять пирожных с жареными орехами. Последний полицейский тяжелой трусцой продолжал погоню из чистого упрямства. На бегу он для важности два раза выпалил в воздух. - Вы понимаете, что я имею в виду? - сказал Толстячок. - Итак, вы просили... - Десять этих маленьких пирожных с жареными орехами. Еще я хочу заказать особый праздничный торт, который должен быть готов через пять дней. Возможно, вы покажете мне образцы или что-нибудь порекомендуете? Моури ухитрился провести в лавочке минут двадцать, что стоило ему несколько лишних гильдеров. Он мог бы проболтать с хозяином еще дольше, но по его расчетам за двадцать минут погоня ушла достаточно далеко. Не имело смысла больше тянуть время, так можно попасть в руки раздосадованных полицейских, когда они вернутся, чтобы прочесать район. На полпути домой он едва поборол искушение отдать пирожные мрачному блюстителю порядка, который попался ему навстречу. Но время детских игр прошло, и нужно было соблюдать осторожность. Чем чаще ему приходилось уворачиваться от ударов правительственной мухобойки, тем меньше удовольствия он получал от роли "осы". В своей комнате Моури не раздеваясь бросился на постель и попытался подвести итоги дня. Он выбрался из капкана, но был на волосок от гибели. Можно было только догадываться, что заставило агентов Кайтемпи броситься за ним. Возможно, вмешательство какого-то начальника, заметившего, как он прошел через кордон. - Кого это вы отпустили? - Офицера, капитан. - Что вы хотите сказать? Какой еще офицер? - Офицер Кайтемпи, капитан. Я его не знаю, но удостоверение у него в порядке. Он сказал, что только что прибыл с Диракты. - Удостоверение, да? А вы запомнили номер? - Когда ж я успел? Да оно подлинное, не сомневаюсь. Попробую вспомнить да, кажется СХВ80313... или, может быть, СХВ80181... Я не уверен. - Удостоверение майора Салланы значилось под номером СХВ80131! Ты, безмозглый соко, в твоих руках был убийца майора! - ОСТАНОВИТЕ ЕГО! Если все так и было, они поймут, что упустили настоящего убийцу Салланы. До сих пор полицейские даже не представляли, где начать поиски; им была известна лишь мифическая таинственная ДАГ. Теперь у Кайтемпи есть три важные нити. Они знают, что убийца в Пертейне. У них есть его описание. Один из агентов Кайтемпи может его опознать. Другими словами, ему придется туго. Бесчисленные глаза станут выслеживать любого человека, похожего на него. Участятся облавы, сети начнут расставляться все шире и затягиваться все плотнее. А ему тем временем придется ходить по улицам, таская в карманах такие вещи, от которых у Кайтемпи потекут слюнки. Нужно будет посещать бар "Сузун", имея при себе кучу денег, и в случае обыска вряд ли удастся доказать, что это милостыня для нищих. Итак, по крайней мере в Пертейне, от пыточной камеры его отделяет теперь всего один шаг. Моури даже застонал. Он никогда не требовал от жизни слишком многого... Так, пустяки: небольшой дворец, уютный диван, на котором он мог бы растянуться под опахалами преданных слуг... и этого хватит. Но оказаться в сирианской камере смертников... полузамерзшим да к тому же выкрашенным в цвет переспелой сливы... Нет, знаете ли, не и тому он стремился всю жизнь. Чтобы немного отвлечься от мрачных мыслей, он вспомнил обрывок разговора: "Подрывная деятельность... подавить любой ценой... реальная угроза. Вы знаете, как обстоят дела на Диракте... на Джеймсе не лучше". Это говорило о многом: он понял, что Дирак Ангестун Гесепт не просто нелепая выдумка Вулфа, состряпанная специально для администрации Джеймена. Нет, у партии был имперский размах; ее деятельность велась более чем на ста планетах, она обладала колоссальной мощью - вернее, псевдомощью - на Диракте, в сердце Сирианской Империи. Ее влияние было в сто раз больше, чем казалось ему с этой отдаленной периферийной планеты. Для сирианских властей партия представляла огромную опасность, подстерегающую у задней двери, пока земляне пытаются высадить переднюю. Чудесно! Дуйте в трубы, бейте в литавры! Значит другие "осы" тоже усердно трудятся, и хотя их разделяют чудовищные расстояния, они делают общее дело. Какой-то важный чин из Штаба верховного командования - психолог или законченный циник - сообразил, что жесткие порядки сильно остудили патриотический пыл гражданского населения. Непрерывный поток чрезвычайных приказов, декретов, постановлений, запретов, служебное рвение агентов полиции и Кайтемпи, обыски, проверки, допросы - все это привело к той вялой, пессимистической покорности, которую продемонстрировал Толстячок из кондитерской. Упавший боевой дух требовалось как-то поднять. Что ж, если у граждан есть хлеб, следовательно, им недостает зрелищ. Для восполнения этого недостатка было разыграно целое шоу. Радио, телевидение и газеты дружно взялись за дело. "Великая победа в секторе Центавра! Вчера крупные космические силы землян были блокированы в районе Альфы Центавра. Яростно атакуя, они пытались вырваться из окружения. Четвертый, шестой и седьмой имперские флоты неожиданным маневром отрезали им путь и отступлению. Враг понес колоссальные потери. Данные уточняются, пока известно, что мы потеряли четыре фрегата и легкий крейсер; всех членов экипажей удалось спасти. Уничтожено более семидесяти кораблей противника". Это сообщение постоянно звучало в эфире; победные реляции заполнили газеты. Прилагались фотографии фрегата "Хашим" и тяжелого крейсера "Джеймек", снимки членов их экипажей, сделанные год назад во время отпуска; портрет генерала Пент Гурхана, приветствующего одного из промышленных воротил; статуя Джеймы, бросающая тень на распростертое у подножия знамя Земли; и наконец настоящий шедевр - фотография пятисотлетней давности, запечатлевшая группу хмурых, ободранных бандитов с монголоидным разрезом глаз, снабженная подписью: "Космонавты с Земли, спасенные нашими парнями из подбитого и потерявшего управление корабля". Один обозреватель мастерски возместил недостаток фактов патетическим описанием героизма космических десантников, спасших землян от смерти в ледяном мраке космоса, растянув его на половину газетного листа. В конце отмечалось, что недостойным землянам очень повезло с противником - столь самоотверженным и благородным. Моури прочел весь этот хлам, но так и не решил, что это: подтасовки или откровенная, стопроцентная ложь. Пренебрежительно фыркнув, он пролистал газету, не надеясь найти что-либо стоящее. Но на последней странице оказалась маленькая заметка: "Полковник Ридарта, командир семьдесят седьмого космического отряда сил обороны, прошлой ночью найден мертвым в своей машине. Он был убит выстрелом в голову. Пистолет, из которого произведен выстрел, обнаружен рядом с машиной. Версия о самоубийстве отпадает. Ведется расследование". Итак, тандем Гурд - Скрива не терял времени даром. Да, деньги - замечательная штука, особенно если земные печатные станки могут производить их в неограниченном количестве и с небольшими затратами. Деньги - страшное оружие, способное наносить врагу потери за миллионы миль от линии фронта. Эта неожиданная исполнительность создавала новые затруднения. Чтобы продолжить столь успешно начатое сотрудничество, нужно поскорее расплатиться, но на дороге к кафе его может снова подстерегать ловушка. И теперь его не спасет удостоверение Свинорылого, хотя за пределами Пертейна оно еще может быть полезным. Документы на имя Крега Вулкина, специального корреспондента, в полном порядке, но если его обыщут и найдут деньги, - пиши пропало. Пока он колебался, Верховное командование Джеймса решило эту проблему за него. Оно затеяло грандиозное представление - парад победы. Под трубы и барабаны трех оркестров плотная колонна войск, танков, самоходных орудий, передвижных радарных установок, огнеметов, ракетных батарей и другой боевой техники вошла в Пертейн с запада и с лязгом и скрежетом двинулась на восток. Вертолеты и реактивные самолеты плыли над самыми крышами домов, стремительные космические разведчики кружили на головокружительной высоте. Тысячи горожан высыпали на улицы, приветствуя войска скорее по привычке, чем из энтузиазма. Моури понял - этот шанс послан ему свыше. Облавы могут устроить на периферийных улицах и в городских трущобах, но их не будет на главном проспекте, пересекающем Пертейн с востока на запад, по которому движется вся эта впечатляющая выставка. Стоит ему добраться до проспекта - и он может выехать из города. Он начнет действовать в других местах, пока не настанет время снова сосредоточить внимание на столице. Моури заплатил своему угрюмому домохозяину за два месяца вперед, что вызвало у того только радостное удивление. Проверив, на месте ли его фальшивые документы, он торопливо засунул в чемодан пачки гильдеров, запас свежих листовок, несколько небольших свертков и наконец вышел из дома. На пути к центру города ловушек не оказалось: полицейские не могли всюду поспеть. Затерянный в толпе зевак, он шел со своим чемоданчиком по проспекту, идти было трудно. Толпа запрудила тротуар до самых домов. Время от времени ему приходилось проталкиваться за спинами поглощенных зрелищем людей. По дороге ему часто попадались забитые досками витрины - те, что он украсил своими листовками. В некоторых стекла уже заменили, и Моури по пути шлепнул на них двадцать семь прокламаций, пока потенциальные свидетели тянулись на цыпочках, чтобы лучше видеть процессию. Одну листовку он прилепил на широченную, ровную, как стена, спину полицейского: искушение было слишком велико. Бравый страж порядка зачарованно глядел на колонну танков и не обратил внимания на слабый нажим сзади, а в результате был украшен транспарантом от плеча до плеча: "Кто заплатит за эту войну? Те, кто ее начал. Они расплатятся своими деньгами и своими жизнями. Дирак Ангестун Гесепт". Через три часа толкотни и давки он добрался до предместий. Хвост процессии все еще шумно тянулся. Зрителей заметно поубавилось, хотя самые рьяные продвигались вместе с войсками. Дома здесь были слишком шикарными, чтобы привлечь внимание полиции и Кайтемпи. За ними начинались поля, и проспект переходил в шоссе, ведущее в Радин. Моури шел по нему вслед за замыкающими процессию войсками, пока колонна солдат и машин не повернула налево, в сторону Камасты, где находилась крупная военная база. Зеваки отстали. Сжимая ручку чемодана, Моури шагал в сторону Радина. Настроение у него было паршивое. Он никак не мог отвязаться от мысли, что его выжили из города, и это ему не нравилось. Казалось, с каждым своим шагом он отступает дальше и дальше, сдает позиции противнику. Он предпочел бы встретить опасность лицом и лицу, а не избегать ее. Но выбора не было. В разведшколе ему не раз повторяли: "Возможно, собственное упрямство приводит вас в восторг. Ну что ж, в одних обстоятельствах это качество называют отвагой, в других - глупостью. Нам не нужен бессмысленный героизм. Никогда не забывайте об осторожности, даже если она выглядит как трусость. Настоящее мужество - это способность преодолеть собственный характер ради выполнения задания. Именно этого мы хотим от вас. Мертвый герой не может быть полезен своей родине". Хм! Легко сказать, но нелегко сделать! Погруженный в невеселые размышления, он подошел к металлической табличке на обочине. На ней значилось: "Радин - 33 дена". Моури осмотрелся - дорога была пуста. Достав из чемодана небольшой пакет, он зарыл его у основания столбика. В тот же вечер он въехал в самый дорогой отель Радина. Если Кайтемпи все же удалось напасть на его след в столице, они наверняка заметят его пристрастие к самым бедным и грязным районам и скорее всего начнут перетряхивать трущобы и притоны. Пожалуй, дорогой отель - последнее место, куда им придет в голову заглянуть. Но все же не следует забывать про регулярные проверки гостиниц, которые время от времени устраивает полиция или Кайтемпи. Забросив в номер чемодан, он сразу же вышел. Время поджимало. Моури шел быстро, не беспокоясь о возможных облавах, - по какой-то неизвестной причине они проводились только в столице. Из телефонной будки в миле от гостиницы он позвонил в Пертейн. Ему ответил неприветливый голос, экран остался темным. - Бар "Сузун". - Скрива тут? - Кто его спрашивает? - Я. - Мне это о многом говорит. Почему бы тебе не включить сканер? - Слушай, ты, - прорычал Моури, не спуская глаз с темного экрана, - позови Скриву, и пусть он сам разбирается в своих делах. Ты что, его секретарь? В трубке фыркнули, затем последовала долгая тишина, и наконец послышался голос Скривы: - Кто это? - Включи свой экран, и я включу мой. - Я понял, узнаю по голосу, - сказал Скрива. Он включил сканер, и его не слишком приятная физиономия появилась на экране. Моури сделал то же самое. Увидев его лицо, Скрива нахмурился. - Я думал, ты встретишься с нами здесь. Почему ты звонишь? - Мне пришлось убраться из города. Я не могу вернуться. - Вот как? - недоверчиво и угрожающе протянул бандит. - Да, именно так, - отрезал Моури. - И не пытайся разговаривать со мной таким тоном, на меня это не действует, понятно? - Он сделал небольшую паузу чтобы слова его казались более значительными. - У вас есть динокар? - Возможно, - уклончиво ответил Скрива. - Если ты хочешь получить свое, забудь про недоверие и пошевеливайся. Моури поднес свою трубку к экрану, постучал по ней и дотронулся до ушей, напоминая о том, что разговор может подслушиваться. - Поезжайте по радинскому шоссе и поищите под дорожным указателем тридцать третьего дена. Не берите Архаву с собой. - Эй, когда ты... Он повесил трубку, прервав раздраженную тираду Скривы, и отправился на поиски местного штаба Кайтемпи, адрес которого обнаружил в корреспонденции Свинорылого. Вскоре он поравнялся с массивным серым корпусом. Стараясь не подходить слишком близко, Моури шагал по другой стороне улицы, исподтишка разглядывая острую крышу; само здание его не интересовало. Еще час он слонялся по городу без всякой видимой цели, изучая крыши домов. Удовлетворенный результатами, он разыскал городскую ратушу и тоже внимательно обозрел ее верхнюю часть. Еще немного побродив по улицам, явно восхищаясь звездами, он вернулся в отель. На следующее утро Моури вытащил из чемодана небольшой пакет, засунул его в карман и направился к огромному административному зданию, замеченному накануне вечером. С деловым видом он вошел в вестибюль и поднялся в лифте на последний этаж. Там он обнаружил пыльный, редко используемый проход; в конце его с потолка свешивалась складная лестница. Вокруг не было ни души. Даже если кто-нибудь появится, вряд ли он проявит излишнее любопытство. Впрочем, Моури заготовил ответы на любые вопросы. Опустив лестницу, он быстро вскарабкался по ней и вылез через люк на крышу. Из пакета он достал крошечный приборчик с зажимами, соединенный длинным тонким кабелем с вилкой на другом конце. Взобравшись на невысокую мачту, он пересчитал телефонные провода, закрепленные на фарфоровых изоляторах, проверил направление седьмого из них и прицепил к нему свой приборчик. Затем Моури слез с мачты, протянул кабель до края крыши и аккуратно спустил его вниз - так, чтобы он на всю длину свешивался вниз. Его раздвоенный конец болтался в метре от тротуара. Пока он сидел на крыше, с полдюжины человек прошло мимо болтающегося кабеля, не проявив и нему никакого интереса. Двое мимоходом глянули вверх и, увидев, что кто-то возится на крыше, равнодушно отправились дальше. Никого не интересует рабочий, лазающий по крышам или спускающийся в люк, если только он делает это достаточно уверенно. Моури вернулся в вестибюль и вышел из здания без всяких помех. В течение ближайшего часа он беспрепятственно повторил эту операцию на другой крыше. На следующий день он приобрел новую пишущую машинку, бумагу и конверты. Было еще далеко до вечера, когда Моури вернулся в гостиницу и приступил к работе. Она заняла остаток дня и значительную часть следующего. Потом машинка нашла вечный покой на дне радинского озера В результате запасы Моури пополнили двести двадцать писем, предназначенных для отправки в будущем; еще двести двадцать он немедленно послал тем, кто уже получил первое предупреждение: "Хейг Ридарта стал вторым. Список у нас длинный. Дирак Ангестун Гесепт". Он надеялся, что получатели не придут в восторг от второго письма, а ведь их ожидало еще и третье! После обеда Моури наконец нашел время просмотреть вчерашние и свежие газеты, но не нашел в них ожидаемого сообщения. Ничего не говорилось о безвременной кончине Бутина Архавы. Может быть, случилось что-нибудь непредвиденное? Не заартачились ли Гурд и Скрива, узнав имя новой жертвы? Или, возможно, они просто тянут время? Среди новостей не было ничего необычного. Победа приближалась с каждым днем. Потери в реальном или мифическом сражении у Альфы Центавра получили официальное подтверждение и составили одиннадцать сирианских боевых кораблей и девяносто четыре земных. Эти цифры смаковали передовицы всех газет. На одной из последних страниц затерялась крохотная заметка, сообщавшая, что сирианские силы по стратегическим причинам покинули Федиру и Федару, сорок седьмую и сорок восьмую планеты Империи. Намекалось, что возможен отход и с Гуми, шестьдесят второй планеты, чтобы спрямить линию фронта. Ну вот они и признали то, что больше невозможно скрывать: с двумя планетами пришлось расстаться, и третью ждет такая же участь. Хотя об этом и не упоминается, совершенно ясно, что земляне захватили все упущенное сирианами. Моури усмехнулся, вспомнив слова продавца в кондитерской: "Месяцами мы с триумфом отступаем перед деморализованным противником, наступающим в полном беспорядке". Он дошел до телефонной будки и позвонил в "Сузун": - Вы забрали деньги? - Да, - сказал Скрива, - а ты запаздываешь с оплатой второго дела. - Я ничего не прочел об этом. - И не прочтешь. Вряд ли покойного можно опознать. - Ну что ж, я плачу, когда есть подтверждение. Пока ты его не предоставишь, говорить не о чем. Нет доказательств - нет денег. - Не бухти, получишь свои доказательства. Можешь взглянуть в любой момент. Моури быстро обдумал это предложение. - У вас динокар недалеко? - Ага. - Тогда я буду ждать вас на той же дороге у отметки восьмого дена. Часов в десять вечера. Машина появилась вовремя. Моури прислонился к столбику с металлической табличкой - смутная тень в ночном полумраке на фоне полей и деревьев. Динокар подъехал ближе, свет его фар разрезал темноту. Скрива вышел, вытащил из багажника небольшой мешок, открыл его и показал содержимое Моури. - Боже праведный! - воскликнул тот, чувствуя спазмы в желудке. - Грубовато сработано, - согласился Скрива. - Шея у него оказалась крепкая, нож был тупой, и Гурд торопился. - Бандит посмотрел на посеревшее лицо Моури. - В чем дело? Ты что, такой чистоплюй? - Пожалуй, крови могло быть поменьше... Что вам стоило просто пристрелить его? - Соблюдение санитарных норм ты нам не оплачиваешь. Хочешь, чтобы все было чисто и элегантно - подними расценки. - Ну, что ж... а впрочем, я не жалуюсь. - Надеюсь, что нет. Бутин начал тащить одеяло на себя. - Скрива пнул мешок. - Ведь так, Бутин? - Уберите это. У меня портится аппетит. Мрачно усмехнувшись, Скрива забросил мешок в придорожную канаву и протянул руку: - Деньги! Отдав бандиту сверток, Моури молча ждал, пока тот с помощью Гурда пересчитает в машине купюры. Головорезы ласково ощупывали каждую бумажку, причмокивая и обмениваясь поздравлениями. Закончив, Слива насмешливо оскалился: - Мы получили двадцать тысяч ни за что, парень. - Почему? - спросил Моури. - Мы все равно бы его пришили - за твои денежки или бесплатно. Бутин собирался нас заложить. Глаза у него бегали, у этого вонючего соко... Ведь верно, Гурд? Гурд ограничился жестом, полоснув ребром ладони по шее. Облокотившись на дверцу машины, Моури сказал: - У меня есть для вас новая работа. Как, возьметесь? - Не дождавшись ответа, он показал еще один сверток. - Здесь десяток приспособлений, снабженных зажимами; и ним прикреплены мотки тонкого кабеля. Я хочу, чтобы вы подсоединили эти устройства и телефонным линиям в центре Пертейна. Их нужно закрепить так, чтобы сами приборчики оставались незаметными, а кабели свешивались на улицу. - Но, - возразил Скрива, - если видны провода, то рано или поздно кто-нибудь обнаружит и сами устройства. Не пойму, зачем прятать то, что все равно неизбежно будет найдено? - Не пойму, зачем я плачу вам хорошие деньги за такие пустяки, - отозвался Моури. - Пять тысяч гильдеров за штуку. Пятьдесят тысяч за все. Скрива беззвучно присвистнул. - Я сумею проверить, выполнена ли работа на самом деле, - продолжал Моури, - поэтому не пытайтесь меня одурачить. Учтите, мы в одном деле. Не будем портить отношения. Выхватив пакет, Скрива процедил: - Думаю, ты ненормальный, но кто я такой, чтобы жаловаться при таких ставках? Зажглись фары, машина взревела и умчалась. Моури смотрел вслед динокару, пока тот не скрылся из виду, затем побрел обратно в Радин, добрался до телефонов и позвонил в местный штаб Кайтемпи. Он не включил сканнер и постарался придать своему голосу распевные интонации, характерные для уроженцев Джеймека. - Кто-то лишился головы, начальник. - Что? - У отметки восьмого дена по дороге в Пертейн лежит голова. Отрезанная, в мешке. - Кто говорит? Кто... Моури повесил трубку. Без сомнения, они проверят звонок. В его планы входило, чтобы власти нашли голову Архавы и опознали ее. Он заставит Кайтемпи подыграть ему - и это доставило ему злорадное удовлетворение. Вернувшись в отель, он взял очередной пакет, снова вышел и отправил двести двадцать писем: "Бутин Архава был третьим. Список у нас длинный. Дирак Ангестун Гесепт". Покончив с этим, Моури в течение часа гулял перед сном, расхаживая по улицам и обдумывая сделанное за день. Очень скоро кто-нибудь заинтересуется свисающими с крыш проводами и вызовет электрика или телефонного техника. Это повлечет спешную проверку всей телефонной сети на Джеймеке - и тогда обнаружатся еще несколько подключений. В такой ситуации перед властями встанут три довольно неприятных вопроса: кто подслушивал, как долго и что ему удалось узнать? Он не завидовал жертвам этой мистификации, чья власть с каждым днем становилась все более призрачной - в то время как земляне, согласно официальной версии, терпели поражение за поражением, занимая одну за другой сирианские планеты. Беспокоен сон венценосца - особенно если в его постель забралась оса. Незадолго до двенадцати Моури свернул на улицу, где находились его шикарные апартаменты, и резко остановился. У ярко освещенного подъезда выстроилась шеренга сверкающих динокаров, пожарная машина и скорая помощь. Между машинами сновали полицейские. Мускулистые парни в штатском вели наблюдение за окрестностями. Двое из них, появившись в темноте, подошли к Моури. - Что случилось? - спросил он тоном надзирателя в воскресной школе. - Не твое дело. Предъяви документы. Пошевеливайся, чего ты ждешь? Глава 7 Моури осторожно сунул руку во внутренний карман. Агенты внимательно следили за ним, ожидая подвоха, готовые мгновенно отреагировать, если вместо документов увидят что-нибудь другое. Он вынул удостоверение со штампом Диракты и визой Джеймека и протянул его агентам. Оставалось надеяться, что этим дело и кончится. Но этого оказалось мало. Агенты, видимо, готовы были рыть землю, лишь бы кого-то сцапать. Явно случилось нечто из ряда вон выходящее. - Специальный корреспондент, - процедил парень покрупнее, презрительно выпятив губу. Он поднял взгляд на Моури: - Что еще за специальный корреспондент? - Я командирован сюда с заданием освещать военные новости в ракурсе Джеймека. Меня не интересуют гражданские дела. Ими занимаются обычные корреспонденты. - Понятно. - Агент окинул Моури долгим пронзительным взглядом. Его глаза были холодными и какими-то скользкими - как у человека, привыкшего наносить удары исподтишка. - Откуда вы получаете информацию о ходе военных действий? - Из официальных источников, в основном - из Отдела военной информации Пертейна. - У вас нет других источников? - Конечно есть. Я прислушиваюсь к разговорам и сплетням. - И что вы делаете с этим материалом? - Я анализирую его, готовлю статью и посылаю рукопись в Отдел цензуры. Если они ее одобряют, значит, мне повезло. Если нет... ну, что ж, - он беспомощно развел руками, - я начинаю работать над новой. - Следовательно, - коварно предположил агент, - вас хорошо знают и в Отделе военной информации, и в Отделе цензуры? Они удостоверят вашу личность, если их попросить, а? - Без сомнения, - заверил Моури, моля Бога, чтобы это побыстрее кончилось. - Прекрасно! Назовите имена тех сотрудников, которых вы знаете лучше всего, и мы с ними немедленно свяжемся. - Что, ночью? - Не стоит волноваться по поводу позднего времени речь идет о вашей шкуре. Это переполнило чашу. Моури врезал ему в переносицу, быстро и яростно, вложив в удар всю силу. Агент покачнулся, упал и неподвижно замер на тротуаре. Однако второй парень не был рохлей. Не мешкая ни секунды, он подскочил на своих кривых ногах к Моури и ткнул ему в лицо пистолет. - Подними лапы, соко, не то я... С отчаяньем человека, которому нечего терять, Моури стремительно пригнулся, схватил агента за кисть, завел его руку за плечо и с силой дернул. Агент пронзительно вскрикнул и сделал кульбит в воздухе. Его пистолет упал на асфальт. Моури подобрал его и помчался так, как не бегал никогда в жизни. За угол, вдоль по улице и - в переулок. Он оказался позади отеля и, пробегая мимо, заметил, что там, где находилось окно ем номера, в стеке красуется огромная дыра. Перепрыгнув через кучу битого кирпича и деревянных обломков, он пролетел до конца переулка и свернул на соседнюю улицу. Вот оно. Его вычислили - возможно, в результате одной из проверок регистрационной книги отеля. Они обыскали комнату, затем попытались открыть чемодан железной отмычкой. Тут-то и грохнуло! Если в комнате было много народа, взрыв прикончил не меньше дюжины... Это им надолго запомнится! Но если они до него доберутся. Он бежал так быстро, насколько хватало сил, сжимая пистолет и прислушиваясь, не началась ли уже погоня. Вскоре по радио передадут сигнал тревоги, затем - перекроют все выходы из города: железные дороги, шоссе, автобусные линии. Он должен любой ценой оказаться по ту сторону кордона раньше, чем сделают оцепление. Моури бежал, стараясь избегать главных улиц, где снуют патрульные машины с вооруженными сыщиками. В этот поздний час на улицах было пустынно, в толпе не затеряешься. Дороги опустели, законопослушные граждане уже спали, и бегущий человек с оружием в руках выглядел более чем подозрительно. Но ничего не поделаешь. Если двигаться прогулочным шагом с невинным видом, ловушка захлопнется раньше, чем он успеет выскочить. Кроме быстрых ног ему помогала темнота. Моури мчался по аллеям, пересек шесть улиц и уже собрался проскочить седьмую, но вдруг замер в тени деревьев. По улице медленно ехала машина, набитая полицейскими и агентами Кайтемпи, которые высовывались из окон, пытаясь смотреть сразу во все стороны. Он притаился в своем укрытии; сердце учащенно билось, грудь ходила ходуном, струйки пота катились по спине. Как только охотники скрылись из виду, он метнулся на другую сторону улицы и припустил дальше. Еще пять раз, проклиная задержку, он ждал, пока проедет патрульная машина. В шестой раз Моури остановился по другой причине. Он притаился в подворотне, заметив свет фар автомобиля, поворачивающего на аллею из поперечной улицы. Забрызганный грязью динокар остановился в двадцати ярдах от него. Из машины вылез человек, шагнул к ближайшей двери и вставил ключ в замок. Моури выскочил из подворотни с быстротой кошки, прыгнувшей на воробья. Дверь открылась, когда взревел мотор, и машина рванулась с места, набирая скорость. Пораженный хозяин потерял полминуты, с открытым ртом глядя вслед стремительно удалявшейся собственности. Затем он громко выругался и бросился в дом - очевидно, к телефону. "Фортуна изменчива", - думал Моури, сжимая руль. Нет худа без добра, и надежда вдруг начинает подмигивать, когда дела из рук вон плохи. Повернув на широкий, хорошо освещенный проспект, он снизил скорость. Два грузовика, полные полицейских, промчались ему навстречу, третий обогнал его динокар. Их не заинтересовала забрызганная грязью машина и ее пассажир, спешащий домой в поздний час. Они охотились за взмокшим от страха и усталости парнем, который, по их предположениям, все еще метался по городу. Моури прикинул, что у него есть минут десять, пока по радиосвязи не объявят об угоне. Пожалуй, стоило пристрелить владельца автомобиля: это дало бы несколько лишних минут. Но сожалеть было поздно. Через семь минут за окнами промелькнули последние дома Радина, впереди была незнакомая дорога. Машина неслась вперед, свет фар неровно разрезал темноту, стрелка спидометра приближалась к предельной отметке. Еще двадцать минут - и он проскочил большую деревню, темную, погруженную в сон. Через милю за поворотом показался белый шлагбаум поперек дороги, на обочинах блеснули пуговицы и металлические шлемы. Моури стиснул зубы и, не снижая скорости, направил машину прямо в центр шлагбаума. Динокар разбил деревянную планку и помчался дальше, в сторону брызнули обломки. Он ощутил пять ударов по корпусу автомобиля; в заднем стекле появились два круглых отверстия, третье - на стыке лобового стекла и крыши. Очевидно, по радио передали сигнал тревоги, и силы безопасности попытались оцепить максимальную территорию вокруг города. Он обнаружил себя, прорвавшись через кордон. Теперь им стало известно, в каком направлении он движется; несомненно, об этом они могут судить гораздо лучше, чем он сам. Ему никогда не доводилось ездить тут - окрестности казались совершенно незнакомыми, и не было карты, чтобы сориентироваться. Что еще хуже - он остался без документов и почти без денег. Взрыв чемодана лишил Моури всего снаряжения - кроме того, что было в карманах. Правда, есть еще краденая машина и пистолет. Вскоре он выехал на перекресток; на обеих сторонах дороги тускло поблескивали указатели. Резко затормозив, Моури вылез из машины и подошел к ближайшей табличке. На ней значилось: "Радин - 27 ден". На другой - "Валапан - 92 дена". Так, значит, он едет в Валапан. Конечно, вся полиция там уже поставлена на ноги и попытается на этот раз его не упустить. С левой стороны на указателе было написано: "Пертейн - 51 ден". Он снова сел в машину и повернул налево. Хотя признаков погони не ощущалось, но это еще ни о чем не говорило. Возможно, именно сейчас какой-нибудь умник с радиопередатчиком и большой картой рассылает патрульные машины так, чтобы заблокировать его динокар, и ждет поступления новых данных. У отметки девятого дена Моури увидел еще один перекресток, место было знакомое. Впереди уже виднелось зарево ночных огней Пертейна, а где-то справа начиналась тропа, ведущая к пещере в лесу. Рискнув проехать еще несколько миль в сторону Пертейна, он расстался с машиной. Когда ее найдут, наверняка сделают вывод, что беглец решил затеряться в большом городе. Прекрасно - они зря потратят время и силы на розыски в столице. Он пошел назад, к лесу, по обочине дороги. Чтобы добраться до дерева с надгробной плитой, понадобилось еще два часа. За это время он одиннадцать раз нырял в лес, прячась от патрульных машин, битком набитых полицейскими. Похоже, целая армия поднята на ноги среди ночи и направлена на его поиски - отличный результат, как сказал бы Вульф. Наконец он углубился в лес, направляясь к пещере. В пещере все было без изменений. Моури возблагодарил небеса, добравшись до нее; здесь он чувствовал себя в большей безопасности, чем где-либо на этой враждебной планете. Вряд ли агентам Кайтемпи удается проследить его путь через двадцать миль девственного леса - даже если они вылезут из кожи. Присев на один из контейнеров, он некоторое время колебался между долгом и желанием. В соответствии с инструкцией, при каждом посещении пещеры ему следовало включать передатчик и посылать на базу отчет о проделанной работе. Моури прекрасно представлял, что произойдет, если он подчинится инструкции. Последует приказ оставаться в убежище и не предпринимать больше никаких действий. Потом за ним пришлют корабль и перебросят на какую-нибудь другую сирианскую планету, где он сможет начать все сначала. На Джеймек доставят его преемника. Моури такая перспектива не устраивала. Можно долго толковать о несомненных преимуществах замены засветившегося агента новым - для разведчика это означает провал, поражение. Он, Джеймс Моури, отказывается считать себя побежденным. Пошли они к дьяволу! Возможно, Кайтемпи что-то и учуяла, но это еще не значит, что им удастся его схватить! Кроме того, уже выполнен первый этап плана и даже часть второго. Остается третий этап - наращивание давления до такой степени, что противник не сможет защищать переднюю дверь, всецело занятый обороной задней. Третий этап заключался в бомбардировке стратегических объектов - как его собственными силами, так и с помощью нанятых людей. Моури располагал необходимым снаряжением для первого и деньгами для второго. В еще нераспакованных контейнерах денег хватит на покупку дюжины боевых кораблей - и еще останется команде на сигареты. В одном из серых цилиндров хранились сорок безобидных на вид игрушек, каждая из которых могла поднять на воздух что угодно - в нужном месте и в нужное время. Он не мог начинать наступательные действия без приказа, так как обычно третьему этапу предшествует массированная атака космических сил Земли. Но можно продолжать готовить почву для дальнейших действий, все время напоминая о существовании Дирак Ангестун Гесепт, устроить еще несколько покушений, забросать столицу листовками. 3то и есть его главная цель - вызывать головную боль у власть предержащих. Нет, он не выйдет на связь. Надо еще немного поработать - и плевать он хотел, схватит его Кайтемпи или нет. Им удалось выкурить его из Кадина - но они не заставят Джеймса Моури покинуть планету! Это уж слишком. Вскрыв пару контейнеров, он разделся и застегнул на талии широкий пояс, набитый гильдерами, - от чего сразу же потолстел. Сверху Моури напялил плохо скроенное громоздкое одеяние - обычный костюм сирианских фермеров. Пара накладок, закрепленных под скулами, сделала его лицо шире и круглее. Затем он выщипал брови, сделав их кустистыми, а волосы подрезал на сельский манер. Свое преображение Моури завершил с помощью краски, которая придала его лицу неровный лиловатый оттенок, характерный для сириан с плохой кожей. Последним штрихом была инъекция в щеку, около правой ноздри - через два часа на этом месте будет красоваться оранжевое родимое пятно. Теперь он превратился в средних лет фермера, грубого работягу, любителя хорошо поесть и опрокинуть лишнюю кружку зиса. В соответствии с новыми документами его звали Ратан Гусулкин, землепашец. В них также значилось, что он эмигрировал с Диракты пять лет назад. Это объясняло его машамский акцент - единственное, чего он не мог скрыть. Прежде чем начать новую жизнь - и новую роль, - он с удовольствием поел и позволил себе четыре часа сна - роскошь, которой ему так не хватало в последние сутки. Затем Моури отправился в путь. Не доходя мили две до Пертейна, он закопал пакет с пятьюдесятью тысячами гильдеров под южной опорой моста. Где-то поблизости на дне реки покоилась его пишущая машинка. Он позвонил в "Сузун" из первой же будки, встретившейся ему в Пертейне. Трубку сняли сразу; голос был незнакомый, резкий, экран оставался темным. - Это бар "Сузун"? - спросил Моури. - Да. - Скрива здесь? После небольшой паузы последовало: - Он где-то здесь, наверху либо на заднем дворе. Кто его спрашивает? - Его родная матушка. - Ну, загибаешь! Я ведь слышу, что. - Какое тебе дело? - рявкнул Моури в трубку. - Скрива здесь или нет? Тон голоса внезапно изменился, став вдруг неестественно ласковым: - Не вешай трубку. Я сейчас попробую его найти. - Не стоит беспокоиться. А Гурд здесь? - Нет, его не было сегодня. Подожди минуточку, я пошел за Скривой. Он или наверху, или... - Послушай, парень, - приказал Моури и, вытянув губы, оглушительно свистнул. Затем швырнул трубку на рычаг, вышел из будки и пошел прочь - быстрым шагом, но так, чтобы не привлекать внимания. Напротив в дверях магазинчика торчал скучающий продавец, разглядывая Моури с ног до головы. Его заметили и четверо парней, оживленно болтавших у витрины лавки. Пять свидетелей, пять описаний внешности Ратана Гусулкина. "Не вешай трубку!" - настаивал незнакомец, тщетно пытаясь скрыть привычную властность, Это был не бармен, и в голосе не чувствовалось нагловатой развязности, характерной для завсегдатаев "Сузуна". Он говорил повелительным тоном, как полицейский или агент Кайтемпи. Да, не вешай трубку, дурачок - мы еще не вычислили, откуда ты звонишь! Пройдя триста ярдов, Моури вскочил в автобус. Обратили ли внимание продавец и люди у магазина, как он уехал? Автобус затрясся по разбитой мостовой, патрульная машина поравнялась с ним и резко затормозила у телефонной будки. Автобус свернул за угол. Моури подумал, что был на грани провала. Без сомнения, в баре "Сузун" засада. Стремительность, с которой у будки появились полицейские, подтверждала это. Оставалось только гадать, что заставило их заняться баром в районе трущоб. Возможно, нитью послужила отрубленная голова в мешке. А может быть, попались Гурд и Скрива, развешивая провода над улицами. Он живо представил, как они топали тяжелыми башмаками по крышам, поднимая шум на всю округу. Ослепленные жаждой наживы, они были там заметны так же хорошо, как пара подвыпивших слонов. Если их поймали, то заставят говорить. Когда щипцами один за другим отрывают ногти или тыкают электроды в уголки глаз, даже самые непрошибаемые становятся разговорчивыми. Да, они заговорят. Но не смогут рассказать ничего интересного. Только странную историю о ненормальном типе с машамским акцентом и бездонным кошельком. Ни слова о Дирак Ангестун Гесепт. Ни звука о земной интервенции на Джеймек. Но есть еще пятеро, которые могут сообщить кое-что поинтереснее. "- Видели, кто только что вышел из будки? - Ага. Деревенщина, толстый такой. Вроде спешил. - Куда он направился? - Вон туда. Сел в сорок второй автобус. - Как он выглядел? Опишите-ка его поподробнее, Ну, живо! - Среднего роста, средних лет, круглолицый, еще цвет лица такой нездоровый. Брюхо у него - будь здоров. На щеке родинка. Меховая куртка на нем и коричневые холщовые брюки, на ногах - тяжелые башмаки. Ну, знаете, типичный фермер. - Достаточно. Джалек, гони за автобусом. Где микрофон? Надо передать его приметы. Если поторопимся, поймаем его. - Хитрый, гад! Сразу почуял неладное, когда Латим снял трубку. Свистнул ему в ухо и слинял. Держу пари, не поехал он на этом автобусе. Где-то здесь у него машина. - Хватит трепаться, давай за автобусом! Двоих уже упустили, упустим третьего - придется объясняться. - Ага, знаю". Моури вышел из автобуса и тут же пересел в другой, идущий в обратную сторону. Но на этот раз он не собирался колесить по городу, запутывая следы. Теперь все было значительно забавнее: у Кайтемпи почти наверняка есть его описание, и на ноги, похоже, поднят весь Джеймек. Пересаживаясь в третий раз, он попал на экспресс, идущий за город. Из экспресса он вышел, не доезжая милю до места, где были спрятаны пятьдесят тысяч, - для тех, кому, если трезво сопоставить факты, оставалось жить не более пятидесяти часов. Он вновь направлялся и заветной пещере в лесу. Но сейчас было не время заботиться о деньгах. Того и гляди на дороге покажутся патрульные машины. Поиски толстопузого фермера вряд ли ограничатся одним Пертейном. В любой момент может начаться прочесывание пригородов. Пока светло, лучшее, что он мог предпринять, - исчезнуть и больше не показываться в прежнем обличье. Двигаясь быстрым шагом, Моури без помех добрался до леса. Некоторое время он шел по обочине дороги, скрываясь за деревьями всякий раз, когда слышал шум мотора. Но движение становилось все более интенсивным, и он наконец потерял надежду найти свой ориентир до наступления темноты. К тому же он очень устал, глаза слипались, ноги гудели. Забравшись подальше в лес, он нашел удобную, хорошо замаскированную ложбинку и, удовлетворенно вздохнув, растянулся на мягком мху. Он долго лежал, задумчиво глядя на небо в просветах между листьями. Вульф уверял, что один человек может отвлечь на себя целую армию. Интересно знать, сколько человек поднято сейчас на ноги и какая от этого польза. Самое трудное в одинокой жизни "осы" - невозможно выглянуть из-за кулис и оценить, хотя бы приблизительно, реакцию противника на представление. Сколько драгоценных человеко-часов стоила врагу его деятельность? Тысячи? Десятки тысяч? Миллионы? Куда бы пошли эти человеко-часы, если бы он не заставлял использовать их с другой целью? Этим в конечном счете и измеряется успех его пребывания на Джеймеке. С такими мыслями он и заснул. Уже опустилась ночь, когда Моури проснулся, свежий и полный сил. Настроение его улучшилось. Все могло бить хуже, значительно хуже. Например, если бы он отправился в "Сузун", прямо в распростертые объятия Кайтемпи. А там бы быстро разобрались, что за рыбка угодила в сети, - применив свои излюбленные методы получения информации. Моури далеко не был уверен в своей стойкости. В Кайтемпи молчат лишь те, кто успел покончить с собой, прежде чем начался допрос. Пробираясь в темноте к пещере, он благодарил судьбу, мудрость или интуицию, надоумившую его позвонить в бар. Затем его мысли обратились к судьбе Гурда и Скривы. Если их поймали - что очень важно, - у него больше нет союзников, опять придется действовать одному. А найти им замену будет не так легко. Если же им удалось унести ноги, то как с ними связаться? "Сузун" был единственной явкой. Они, вероятно, тоже жаждут встретится с ним. Но в таком большом городе, как Пертейн, можно искать друг друга месяцами. Эту проблему надо как-то решить. Добравшись до пещеры на рассвете, Моури снял башмаки, сел на гальку у ручья и опустил гудящие ноги в воду. Он все еще прикидывал, как разыскать Гурда и Скриву, если те по-прежнему на свободе. Когда-нибудь Кайтемпи снимет засаду в баре - либо удовлетворившись достигнутым, либо потеряв терпение. Тогда можно будет зайти туда и попытаться что-нибудь разузнать. Но когда это случится - через месяц? Через год? Конечно, в новом обличье он сможет побродить около бара, пока не встретит кого-нибудь из завсегдатаев, знакомых с Гурдом и Скривой. Но это рискованная затея: вполне возможно, "Сузун" долгое время останется в центре внимания Кайтемпи и агенты в штатском будут хватать всех подозрительных в радиусе полумили от бара. Потратив целый час на обдумывание различных вариантов, он наконец нашел приемлемый способ установления контакта с братьями - если только они на свободе и способны соображать. Может быть, что-нибудь и выйдет. Этих головорезов дураками не назовешь, к тому же надежда на неиссякаемый поток гильдеров должна стимулировать их природную хитрость. Он оставит им записку на прежнем месте, под отметкой тридцать третьего дена по дороге в Радин. Ведь за последнее задание им причитается пятьдесят тысяч гильдеров - вполне достаточно, чтобы подстегнуть их умственную деятельность. Тем временем взошло солнце, его лучи пробились сквозь кроны деревьев, и в пещере стало тепло. День был прекрасный, Моури не смог противостоять искушению устроить себе выходной и отложить все дела на потом. Он нуждался в отдыхе: постоянное бегство, тревожный сон и нервное напряжение измотали его до предела. Целый день он грелся на солнце рядом с пещерой, наслаждаясь тишиной, покоем и привычной земной пищей. Никто его не беспокоил, патрули не прочесывали лес, в небе не шныряли самолеты-разведчики. Очевидно, противнику не приходило в голову устраивать поиски в лесной глуши - ведь он действовал только в густонаселенных районах. Что ж, с их точки зрения такой вывод логичен. Дирак Ангестун Гесепт слишком большая разветвленная организация, чтобы поместиться в пещере. Оса выросла до таких гигантских размеров, что никто не будет терять время на ее поиски в кроличьих норах. Этой ночью он спал крепко и спокойно, как ребенок. Следующее утро Моури провел в приятном безделье; в полуденную жару искупался в ручье. Ближе к вечеру он занялся туалетом и для начала коротко постригся на армейский манер. Еще одна инъекция - и родимое пятно на щеке исчезло. Он перекрасился с ног до головы; цвет кожи стал светлее, с легким пурпурным оттенком. Специальные пластинки, заменившие удаленные зубы мудрости, сделали его лицо шире, челюсти - массивнее. Он полностью сменил одежду. Туфли военного образца, гражданский костюм из дорогого магазина, шейный платок, повязанный так, как носили офицеры космического флота. Картину довершили часы в платиновом корпусе и платиновый браслет, на котором болтался покрытый орнаментом опознавательный жетон. Теперь он выглядел как человек из высших слоев общества, новый набор документов, покоившийся в кармане, подтверждал это. Их владелец, полковник Крисна Халопти, сотрудник Управления военной разведки, имел право требовать содействия со стороны любых сирианских властей. За незаконное присвоение высшего офицерского звания полагается смертная казнь, но какое это имеет значение - он и так приговорен. Нельзя умереть дважды. Удовлетворенный результатами своих усилий, Моури уселся на контейнер и написал короткое письмо: "Я пытался встретиться с вами в баре, но там было полно соко. Деньги для вас я закопал у основания левой южной споры моста Асако. Если вы свободны и хотите еще поработать, оставьте записку с вашими координатами". Не поставив подписи, он сложил записку и засунул ее в пластиковый конверт. В карман он положил маленький бесшумный автоматический пистолет. Оружие было сирианского производства, и среди документов Моури имелось поддельное разрешение на него. Новая роль была еще опаснее предыдущих. Проверка официальных списков состава вооруженных сил мгновенно выведет его на чистую воду. Зато будет на руку традиционное преклонение сири пер