Арч Стрентон. Привидение Нью-Йорк. Кто не знает этого города? И, хотя некоторые говорят, что "яблоко" с червоточиной, в основном, все жители любят свой город. И правда, разве он не красив? Не элегантен? Не чуден, когда утреннее солнце только начинает заползать в великие каменные каньоны улиц? Кто не восхитится им, глядя со стороны океана на то, как наползают друг на друга дома, становясь все выше и стройней? Кто не прищелкнет довольно языком, любуясь башнями торгового центра или Эмпайр Стейт Билдинг? А Статуя свободы? Великое, вздымающееся из волн, божество миллионов американцев. А Манхеттен? Вечерний, пылающий пожаром рекламных огней Ман хеттен. Разве не начинает учащенно биться сердце тысяч и тысяч туристов, глядящих на это чудо сквозь вечерние сумерки? А Бродвей? Может ли не восхищать Бродвей -- сердцевина Яблока -- разрезающий его с севера на юг? Разве не раскрывают глаза туристы, глядя на могучего полицейского -- символ спокойствия и безопасности? Одним словом, Нью-Йорк -- город Свободы и Равных возможностей. В этом Нью-Йорке, чистом и аккуратном, жили двое подростков -- юноша и девушка. Сэм Вит и Молли Дженсен. Их родители дружили семьями, часто ходили в гости, вместе ездили на пикники, а иногда и в отпуск. Словом, дружили. Неудивительно, что Сэм и Молли, росшие вместе, относились друг к другу, если не как брат с сестрой, то очень близко к тому. Дети довольно обеспеченных родителей, когда подошел срок, они поступили учиться в одну школу, а дальше даже в один колледж. Со временем они так привыкли один к другому, что, расстававшись, пусть даже и ненадолго, оба ощущали странный дискомфорт. Нельзя сказать, что Сэм не увлекался девчонками или что за Молли не ухлестывали мальчишки. Разумеется, без этого не обходилось, но тем не менее, вдвоем им было гораздо уютнее даже в знакомой компании. Они ходили в кино, на вечеринки и танцы. И радовались тому, что впереди еще длинная, полная возможностей жизнь. В том же Нью-Йорке, только грязном и душном, на окраине жил еще один юноша. Он был сыном эмигранта-немца, и его немногие знакомые относились к нему как к человеку, который чуть-чуть ниже их по происхождению. Его отец жил особняком. Он не любил гостей, никогда никого не приглашал к себе, да и сам ни к кому не ходил. Он прекрасно осознавал, что ему уже ничего не добиться в этой "стране равных возможностей". Но, тем не менее, он упорно откладывал медяки, считая, что деньги -- главное, чего может достичь человек в этой стране. "Были бы "бабки", а возможности всегда найдутся, -- учил он сына. -- За деньги здесь можно купить все. Помни об этом, малыш". Он очень любил Карла. Зато его не любили на улице. Часто, застав Карла одного, подростки безжалостно лупили его. Нельзя сказать, что Карл был беззащитным. Трепка, как правило, заканчивалась "потерями" с обеих сторон. Так он на практике постигал смысл отцовских слов: "Главное, сын, деньги и хватка". Он часто выбирался в центр Нью-Йорка, наблюдая за текущей там, совсем не такой, как у него, жизнью. Яркой, веселой и беззаботной. И ему очень хотелось стать похожим на людей, гуляющих по улицам. Подняться до них. Бросить свою жизнь в грязном закутке и выбраться "наверх". Но... для этого были нужны деньги. Уже затемно он возвращался домой, получал очередную трепку на улице от компании подростков и шел спать. Изредка ему доводилось ходить в кино. Карл очень любил фильмы о гангстерах и бан кирах. И у тех, и у других были деньги и власть. Одним эту Власть давали деньги, другим -- сила, выражающаяся в кулаках или в массивном "кольте" 45-го калибра. Но, когда он однажды заикнулся, как здорово быть гангстером, отец пришел в жуткую ярость и так всыпал ему, что Карл неделю не мог сидеть, чем вызвал новый град насмешек и тумаков со стороны приятелей по улице. С этого момента Карл понял, что лучше всего на свете деньги. И лишь один человек был ему достаточно близок. Это паренек с английским именем Вилли и испанской фамилией Лопес, живший в трех кварталах от Брюннеров. Этого Вилли Лопеса боялись все ребята, даже когда были стаей, хотя за глаза называли "полукровкой". Мать его была американкой, отец -- испанец. В отличие от Карла, Вилли уважал и деньги, и кольт. Он верил, что вырастет, имея и то, и другое. Проще говоря, будет известнейшим бандитом Америки. Однако все деньги, попадавшие к нему, он быстро спускал, покупая выпивку и сигареты. Карл же свои деньги не тратил. Он их копил. Как и отец. Когда они подросли, Карл пошел в школу, а Вилли остался на улице. Он презирал школу и постоянно повторял: "Для того чтобы держать в руках пистолет, посещать школу необязательно". Позже Брюннер-старший на свои сбережения отдал сына в колледж. И Карл начал свой "путь наверх". Он понимал отца, который хотел, чтобы сын вырос умным человеком, имеющим деньги, славу и власть, и сам хотел того же. Для Карла, решившего стать банкиром и добраться до самого "верха", деньги стали самой главной и самой желанной вещью в жизни. И поэтому он учился как проклятый, день и ночь, стиснув зубы, умудряясь при этом еще и работать. Он твердо решил выбиться в люди, взлететь на гребне волны. Стена дрогнула от мощных ударов, поддаваясь. Три молота разом опустились на ее старую, подточенную временем шершавую поверхность. И, лопнув, как яичная скорлупа, она поддалась, уступая натиску людей. Огром ная и тяжелая, стена рухнула на осколки кафельной плитки, возмущенно фыркнув облаком штукатурки в лицо победившим ее людям. Оборванные мощным рывком шланги душа повисли, раскачиваясь в воздухе, как мертвые змеиные тела. В прохладном полумраке крутилось облако серой пыли, оседая на пол и покрывая обломки благородной сединой времени. Три человека ступили на поверженную ими поверхность стены, оглядывая "отвоеванное" пространство. Один из них сдернул с лица марлевую противопылевую повязку и восторженно обернулся к спутникам. -- Здорово. Просто изумительно! И за этой стеной, -- он кивнул на следующий монолит, возвышающийся перед ними, -- еще футов семь или восемь! Его товарищи тоже сняли маски. Все трое были молоды. Двадцать семь - двадцать восемь, не больше. Тот, что говорил первым, стройный, худощавый. Вьющиеся волосы над тонким умным лицом. Острый, пронизывающий взгляд под узкими, плавно изогнутыми бровями. Веса в нем было около 80 килограммов, что при росте 180 создавало ощущение крепкого, хотя и очень изящного человека. Звали его Карл Брюннер. Второй парень примерно того же роста, хотя гораздо шире в плечах и явно тяжелее килограмм на 10--15. Широкие скулы и жесткие губы создавали впечатление твердого упрямого характера. Но, в отличие от Карла, у него были теплые карие глаза. В мускулистых руках он все еще сжимал кувалду. Это был Сэм Вит. Третьей была девушка. Кое-кто мог бы сказать, что она слишком широка в плечах для женщины. И это, действительно, было так, но при ее спортивном сложении плечи не портили фигуры, а наоборот, придавали ей какое-то своеобразное очарование. Девушку звали Молли Дженсен. И она была красива довольно редкой неброской красотой. У нее было типичное американское лицо. Чуть широковатые скулы, в меру полные губы, темные большие глаза. Короткие каштановые волосы обрамляли лицо, и Молли часто закидывала их назад маленькой крепкой ладошкой. -- Восемь лет запустения. -- Глубоким сильным голосом задумчиво сказал Сэм. -- Пыли сколько... -- А сколько свободного места... -- Мечтательно обронила Молли. И тут же деловито добавила: -- Мы сделаем лестницу на второй этаж. -- Это еще зачем? -- Живо поинтересовался Карл. --А ни за чем. Просто так. -- Улыбнулась ему Молли. -- Просто так. Будет свободное место. Она подошла к оставшейся стене. Та, словно решив стойко встретить свой последний час, высилась на их пути неприступным бастионом. Сэм и Карл подошли к Молли и встали с двух сторон, взяв молоты наизготовку, ожидая команды. И не было преграды, которую они не могли бы сокрушить. Вместе. -- Раз! -- глухо из-за натянутой на лицо марлевой повязки прозвучала команда Молли. Три железных "кулака" одновременно ударили в стену. Она содрогнулась, осыпав людей "шрапнелью" штукатурки. -- Два! -- Гулкий удар прокатился по перекрытиям и замер вдали Затухающим эхом. -- Три! -- Стена покрылась сетью мелких трещин не в силах противостоять напору железа. -- И четыре! -- Три кувалды с грохотом вонзили свои "жала" в треснувший монолит стены. Огромный кусок вывалился внутрь, подняв новое облако пыли и штукатурки. Стена сопротивлялась гибели, как живое существо. -- И пять!!! -- Люди подняли молоты. Металлические болванки, со свистом рассекая пыльный воздух, описывали темную дугу и... стена с грохотом осела и повалилась, стремясь и после разрушения создать преграду, мешающую людям. Обломки образовали завал примерно в метр высотой. Он оскалился на людей кусками досок, острыми краями штукатурки. Но что значила эта пустяковая преграда на их пути. Ведь перед ними весь мир и счастливая жизнь. Они без труда преодолели завал, осматривая открывшееся перед ними пространство. По крайней мере, еще 15 футов. -- Потрясающе! -- Снова не удержался от восторгов Карл. -- Какие размеры! Красота!! -- Просто невероятно! -- Вторила ему Молли. Она уже видела будущую квартиру. Большую, чистую и уютную. ИХ с Сэмом квартиру. -- Это просто невероятно, ребята! -- Повторила она, счастливо улыбаясь и поворачиваясь к Карлу и Сэму. -- Точно. -- Расплылся в ответ Сэм. -- Я бы содрал за эту квартиру в два раза дороже. Он пошел по засыпанному обломками полу, осматривая деловым взглядом квартиру. -- О! -- Сэм наклонился и поднял что-то из-под ног. Карл и Молли подошли поближе, посмотреть, что же он там увидел такого, что вызвало столько удивления. Сэм держал на ладони... обычную стеклянную банку. Но интерес вызвала не она, а то, что лежало внутри. Сэм аккуратно отвинтил крышку, вытряхнул предмет на ладонь и, потерев между пальцами, протянул друзьям. -- Смотрите. Монета в один пенс. 1898 год. -- Он вдруг широко улыбнулся, сверкнув двумя рядами ровных белых зубов. -- Хороший знак. -- Ты мой самый хороший знак. -- Сказала Молли и, обняв Сэма за шею, крепко его поцеловала. Карл с серьезным видом наблюдал за ними и думал о том, как же он их ненавидит. Еще с детства он безумно завидовал всем, кто был "выше" его по положению. Завидовал и ненавидел. Одних за то, что у них есть власть, других -- за то, что у них есть деньги. Третьих -- за то, что живут лучше, чем он. Женщин -- за то, что они выходят замуж за деньги и прекрасно себя при этом чувствуют, добиваясь сразу всего -- и денег, и власти, и уважения. Мужчин -- за то, что они берут в жены этих женщин, отдавая им свое богатство. Он видел мир таким, и никто не убедил бы его, в обратном. Для него иначе и быть не могло. Позже он повзрослел, но все так же ненавидел и завидовал. В колледже, как и в школе, он был одним из лучших. Но почему-то никто не желал признать, что он -- Карл -- выше остальных, умнее и значительнее. В университете он уступал только Сэму. Они подружились не потому, что Карлу была нужна дружба, а потому, что он чувствовал -- этого парня надо держаться, он поможет Карлу добиться своего. Так и вышло. Это ведь именно он -- Сэм -- замолвил за него слово при поступлении на работу в Международный банк компании "Юнион бизнес". Но, тем не менее, Сэм всегда оставался выше, чем он. Карл быстрее работал на компьютере, и, вообще, лучше разбирался в банковском деле, но, когда открылась вакансия начальника службы межбанковских счетов, ее занял именно Сэм. И за это Карл ненавидел его. И за Молли. Когда Сэм познакомил Карла с ней, тот сразу понял, что это именно та девушка, которую он искал. Из них бы получилась отличная пара. Она училась в их университете на факультете искусств. Карл влюбился сразу и безоглядно. А Молли относилась к нему как к другу и никаких других чувств не питала, хотя и ценила, что он приятен в общении, дружелюбен и обаятелен. Но у нее был Сэм! И Карл стал ненавидеть их обоих. Страшно. До боли в сердце. Как он ненавидел! Если бы у него были деньги, много денег, то он наверняка попытался бы увести Молли у Сэма, но... он был ниже их. Ему не было места, кроме, может быть, дружеского уголка, в их доме. Но Карл твердо знал, что придет день, когда он "въедет на белом коне под Триумфальную арку". И это будет скоро. Он САМ! добьется этого. Осталось чуть-чуть. И тогда посмотрим, как обернется дело. Они еще поймут, чего он стоит. Он докажет этим слюнтяям, на которых деньги свалились еще в колыбели, что он -- Карл Брюннер _ хотел плевать на них с высокой башни. Этот парень будет сам искать его дружбы. И Молли посмотрит на все под другим углом. Сэм и Молли с большой неохотой оторвались друг от друга, и Молли даже пожалела, что они не одни. Ей нравился Карл. С ним было хорошо, весело, но лучше бы его сейчас здесь не было. Сэм не знал, о чем она думала. У него таких мыслей не было. Карл ведь был его ДРУГОМ! -- Как здорово! -- радостно улыбаясь сказал он. * * * Утро. Обычное деловое утро Уолл-стрит. Толпы клерков разного ранга спешат на службу в конторы, банки и прочие жизненно необходимые Уоллстрит заведения. Солнце только-только заглянуло в нутро этого каменного мешка. Шикарные лимузины соседствовали здесь со своими менее почтенными собратьями. Роскошь снисходительно оглядывала скромность. Большинство служащих добирались просто в подземке. Так поступал и Сэм. Они с Карлом встретились у стоянки служебных машин. Карл приезжал на новеньком темнокрасном "мустанге". Сэм с улыбкой наблюдал, как он парковал машину у тротуара. Карл никогда не ставил машину на общую стоянку. Отчасти из-за того, что ему удобнее парковаться так, чем корячиться на Стоянке, отчасти желая, чтобы все могли оценить его "мустанг", стоящий особняком. Карл подошел к поджидавшему его Сэму и первым протянул ему руку. -- Привет! -- Привет, Карл! Они направились к зданию, в котором размещался банк. -- Как поживает Роз? -- мимоходом спросил Карл. -- Она переехала. Теперь живет на 3-й авеню. Мы вчера обедали у нее вместе с Гарри Аденом. -- Гарри Алекс -- управляющий банком -- благоволил к Сэму. Он не скрывал, что ему симпатичен этот молодой, сильный и умный парень. Ален прочил Сэма на пост менеджера их филиала по связям с крупными корпорациями и присматривался к нему, давая иногда поручения, относящиеся к этой должности. -- Я же говорил, что старые пенсы приносят удачу. -- Улыбнулся Сэм. -- Да, эти японцы заставили меня понервничать. -- Не смеши меня. -- Ответил Карл. "Этому парню явно везет. С людьми сходится легко, словно знает их сто лет". -- Да нет, серьезно. Я иногда не понимаю, врут они или нет: у них на лицах всегда одно и то же выражение -- Оба засмеялись. -- Отличный у тебя костюмчик. -- Заметил Карл, подходя к дверям банка. -- Спасибо Молли. -- Похвастался Сэм. Ему было приятно, что Карл оценил костюм, который они с Молли целый час выбирали в магазине готового платья. Он хотел купить серый в полоску, но Молли настояла на этом. -- Я тоже хочу такой. -- Вздохнул Карл. Сэм дружески ткнул его кулаком в бок. -- Сначала выплати кредит за свой "мустанг". Они вошли в гулкое фойе здания. Служащие вливались в банк двумя плотными потоками. Эти потоки делились на реки, затем на ручейки, а уж те растекались по всему банку. Возле лифта Карл с Сэмом задержались. Перед ними стояло несколько человек, подошедших раньше и сейчас терпеливо ожидающих, пока просторная кабина доставит своих пассажиров на нужные этажи и вернется за новой партией живого груза. Огоньки на табло добрались до первого этажа, и дверцы с шипением откатились в стороны, обнажая холодное пустое нутро лифта. В кабине поднималось человек пятнадцать. Все они стояли довольно плотно. Задние безразлично разглядывали затылки стоящих впереди, ожидая своего этажа и тоскливо думая о том, что произойдет, если в этой машине, набитой людьми, вдруг что-нибудь откажет и она полетит вниз с высоты восьми... девяти... вот теперь уже десяти этажей. Карл вдруг закашлялся, и Сэм, похлопав его по спине, неожиданно громко и участливо спросил: -- Как самочувствие? Что сказал врач? - Карл среагировал мгновенно, еще не поняв, что за шутку затеял Сэм. Он озабоченно ответил: -- А что они все говорят?.. Сказал, что это заразно. -- О-о-о... -- протянул Сэм. -- Сказал еще, что на работу мне лучше не выходить. -- Даже так? -- Как бы поражаясь переспросил Сэм и тут же добавил: -- А что он думает про сыпь? -- Сыпь? -- Изумился Карл, но быстро нашелся. -- Сыпь тоже заразная. Да. Распространяется мгновенно. От простого прикосновения. Да. -- Он снова закашлялся. Заметив, как подались от него попутчики, Карл нагнулся и, словно невзначай, схватил стоящего впереди мужчину за плечо. Тот с выражением ужаса на лице посторонился, пытаясь стряхнуть с плеча ладонь. -- Простите. -- Пробормотал Карл, убирая руку и кашляя еще громче. -- Что, -- с сочувствием поинтересовался Сэм, -- опять в постели заразился? -- Да. Да. Как всегда. -- Вздохнул Карл. Он уже видел, что Сэм с трудом сдерживается, чтобы не расплыться. Лифт замер. И пассажиры, торопясь, стали выбираться из него, явно избегая смотреть на разносчика заразы, словно один взгляд мог подарить им неведомую ужасную болезнь, а заодно, стараясь и не касаться его. Сэм с Карпом вышли из лифта, довольно улыбаясь. -- Я надеюсь, ты не серьезно? -- Спросил Сэм. -- Нет, конечно. -- Улыбнулся Карл. В отделе стояла утренняя суета. Клерки считывали с компьютеров сводки с бирж, проценты по кредитам, проверяли счета, отправляли деньги в далекие города и страны и получали их из не менее далеких городов и стран. Ктото носился с бумагами, отдавая какие-то распоряжения, кто-то пил кофе, одновременно отстукивая что-то на клавиатуре. Обычная суета обычного дня. Увидев входящих, девушка-секретарь поднялась из-за стола и пошла в их сторону. -- Привет, Сэм. -- Привет, Сюзен, хорошо выглядишь. -- Сэм улыбнулся. -- О, да-да-да-да-да... -- весело произнесла Сюзен, но было видно, что слова Сэма ей приятны. И это вызвало новый укол зависти в сердце Карла. Ему так не улыбались. -- Доброе утро, Сэм. -- Поздоровался один из клерков, проходящий мимо. -- Доброе утро. -- Улыбнулся ему Сэм. Он повернулся к Сюзен и добавил: -- Слушай, когда придут клиенты, позвони мне, хорошо? -- Они уже здесь. -- Сообщила девушка. Карл направился к своему рабочему столу, кивнув Сэму. Тот легко улыбнулся в ответ, как бы говоря: "Извини, старина, дела", -- чем вызвал у Карла новый приступ раздражения. Сэм проводил его взглядом и снова повернулся к Сюзен, которая все еще стояла перед ним, ожидая указаний. -- Они слишком рано. -- Сказал он. -- Ну, ладно. Он направился к своему кабинету, на ходу вынимая записную книжечку, которую постоянно носил с собой. Сэм расставался с ней, только когда ложился спать. Такая любовь объяснялась просто -- в этой маленькой невзрачной записной книжечке содержались коды-пароли наиболее крупных счетов банка. Иметь эти коды значило иметь доступ к деньгам самых состоятельных и уважаемых клиентов, перекидывать их со счета на счет, замораживать счета или вовсе закрывать их. Открыв эту книжицу любой человек, имеющий компьютер и обладающий элементарной сообразительностью, смог бы снять со счетов столько денег, что хватило бы обеспечить беззаботную жизнь небольшой стране, вроде Мо нако. -- Еще вот что. -- Произнесла за спиной Сюзен. -- Да? -- Тут же отозвался он. -- Энди Джонс просил перевести 902 тысячи долларов на его счет в Олбани к десяти утра. -- К десяти утра? -- Поразился Сэм, глядя на часы. Было без пятнадцати десять. - Да. "Абсолютно нереально". -- Решил он. -- "Да еще эти посетители пришли на полчаса раньше, чем обещали. Но нельзя же держать директоров солидной корпорации в ожидании". Он схватил со стола нужные бумаги и направился к Карлу, который, сидя за компьютером, проверял открытые вчера счета. -- Карл. -- Тот оторвался от экрана и, подняв голову, с удивлением уставился на Сэма. -- Что, пожар в банке? Чего это ты такой взвинченный? -- Слушай, -- начал Сэм, -- Энди Джонсу нужно 902 тысячи в Олбани к десяти утра. Ты можешь сейчас заняться этим? -- Конечно. -- Карл кивнул утвердительно, всем своим видом показывая, что для Сэма он--и в огонь и в воду, только скажи. Ведь они же ДРУЗЬЯ. Разве может быть иначе. -- Только вот я кода его не знаю. -- Закончил он. Сэм молча выудил из бумажника свою записную книжечку и, открыв на нужной странице, повернул к Карлу, давая прочесть код. -- Смотри, осторожно. Ничего не перепутай. -- Добавил он. Перепутать в коде хотя бы одну цифру значило остановить работу целого отдела. Система безопасности мгновенно блокировала работу компьютеров, прекращая все финансовые операции, и открыть ее можно было только в присутствии директоров банка и только специальной, известной лишь им троим командой. Эта система была установлена после попытки снять деньги с нескольких счетов одним из клерков. И хотя он уверял, что это ошибка, все равно его через несколько минут вышвырнули на улицу. Теперь каждый сотрудник знал коды только своих клиентов и, соответственно, операции по переброске денег со счета на счет мог осуществлять только с ними. Это сводило возможность махинации практически к нулю. И самые крупные клиенты были сосредоточены в руках Сэма Вита. Все их деньги, сила и благополучие содержались, в маленькой записной книжечке, которую Сэм сейчас аккуратно закрыл и спрятал обратно в бумажник. Карл внимательно наблюдал, как эта Хранительница Тайн исчезает в глубоком внутреннем кармане отличного, дорогого темно-синего костюма. Эта книжица вмещала в себя все, о чем мог мечтать Карл. Деньги, богатство, власть, славу. В ней были дом, виллы, собственное дело, яхты, самое дорогое шампанское и самые лучшие женщины, лучшие номера в лучших отелях мира. Да мало ли что еще было в этой маленькой пятидесятистраничной записной книжке Сэма Вита. Но, как ни соблазняли эти мысли, Карл не подал вида, он только сказал: -- Не волнуйся, Сэм. Сейчас все будет готово. -- И улыбнулся еще шире. Обаятельно и чисто, как научился это делать с детства, очаровывая учителей и знакомых в школе, преподавателей и сокурсников в колледже. Именно эта улыбка когда-то понравилась Сэму Биту -- студенту второго курса университета. Он и сейчас не смог не улыбнуться в ответ. -- Отлично, Карл. Спасибо тебе. -- Сэм был абсолютно уверен в том, что лучшего друга, чем Карл, у него нет. И все это началось с самой простой вещи на свете -- с улыбки. Он направился к дверям, готовясь к встрече с могущественнейшими клиентами, в полной уверенности, что все будет отлично. Он доверял Карлу как самому себе. А Карл, оставшись один, снял трубку со стоявшего на столе телефонного аппарата и набрал номер. Человек знающий тут же определил бы, что Карл звонит, куда-то в район Гринвич-Виллидж и поинтересовался бы: зачем молодому преуспевающему бизнесмену понадобилось звонить в такую дыру. Но никто не обратил на это внимания. Мало ли, куда может звонить клерк, не правда ли? На другом конце провода мужчина с приятным мягким голосом снял трубку и сказал: -- Алло? -- Алло, Эдди? -- Волнуясь выдавил из себя Карл. -- Это Карл Брюннер. Мужчину звали не Эдди. Его вполне могли бы звать Джон, или Брюс, или еще как-нибудь. Это не играло никакой роли. Важно было, не кому звонят, а КТО звонит. Звонка Карла явно ждали, и поэтому голос человека на том конце провода оживился. -- Привет, Карл. Что новенького? -- У меня все готово. Что нужно сделать?.. Человека, беседующего с Карпом, звали Джереми Стоун, и он был подручным Боба Бастера -- главы одной из самых сильных Нью-Йоркских семей. В этой среде его знали под кличкой Джереми-"Банкир". Прохожие с некоторым изумлением наблюдали за тем, как опутанная веревками деревянная статуя, покачиваясь, медленно плыла вверх, поднимаясь к окнам третьего этажа. Статуя представляла собой фигуру ан гела в ниспадающих свободными складками одеждах, с раскинутыми в стороны белыми крыльями и молитвенно сложенными перед грудью тонкими ладонями. Когда его смиренное лицо с обращенными к небу глазами поравнялось с верхней перекладиной рамы, Молли взмахнула рукой и закричала: -- Все, все! Достаточно! Давайте, ребята, тащите! Четверо "ребят" в замызганных синих комбинезонах не выразили энтузиазма по поводу того, что им придется затаскивать "эту штуку" внутрь. Мало того, что она была дьявольски тяжелой, так вдобавок еще висела в метре от оконного проема, что, конечно, не могло не вызывать у них опасений за свою драгоценную жизнь. Все четверо были итальянцами. И хотя итальянцы, как всем известно, народ набожный, тем не менее представляется сомнительным, чтобы кто-то из них горел желанием ляпнуться вниз с высоты пятнадцать метров, хотя это и сулило скорую встречу с создателем. Ведь, как сказал один кровельщик, упавший с крыши: "Лететь не так уж и плохо. Упасть -- вот в чем мало хорошего". Наверное, он тоже был итальянцем. Сейчас все четверо были готовы горячо отстаивать его точку зрения, призывая в свидетели всех святых, включая и того, который, опутанный веревками, болтался за окном. -- Давайте, ребята, давайте! -- Подбадривала их Молли. Подавая пример, она встала на подоконник и, уцепившись за раму, попробовала рукой подтянуть статую к себе. Попытка не увенчалась успехом, но зато Молли чуть не сорвалась вниз. Наверное, этим бы и закончилось, если бы вошедший в эту минуту в квартиру Сэм не успел подхватить ее на руки. -- Черт, ты меня до смерти напугал! -- Возмущенно сказала Молли, уперевшись ему в грудь кулаками. -- Я тебе жизнь спас! -- Назидательно пояснил Сэм и чмокнул ее в нос. -- И, по-моему, тебе лучше постоять здесь. Смотри, как это делается. -- Он подошел к окну и, подпрыгнув, уцепился руками за верхнюю раму. Раскачав тело, Сэм резким движением выбросил вперед ноги, толкнув в грудь несчастного связанного ангела. Статуя качнулась, и в тот момент, когда деревянные, обутые в сандалии ступни коснулись подоконника, силь ные мускулистые руки Сэма подхватили ее, втаскивая внутрь квартиры. Рабочие помогали ему, обняв ангела руками, как пышную знойную женщину. Молли, глядя на их возню, засмеялась. Сэм возвышался над галдящей кучей на целую голову. От всей этой кутерьмы ангел перевернулся, и одно его крыло торчало вверх, а второе цеплялось за пол, мешая рабочим куданибудь приткнуть статую, не обломав ей крылья. Неизвестно, чем бы завершились, их совместные старания, если бы не раздался стук в дверь и громкий голос Карла не возвестил: -- Сэм? Молли? Вы дома? -- Голова Карла просунулась в щель между дверью и косяком, и он с удивлением замер на пороге, наблюдая за странной "кучей-малой" посреди комнаты, над которой словно плавник, возвышалось белое прямое крыло. -- Карл! -- Обрадовалась Молли. -- Ты, как всегда, вовремя. Заходи! Карл шагнул через порог, все еще не в силах оторвать взгляд от медленно перемещающейся по квартире кучи. Вдруг из этой свалки вынырнуло покрасневшее от натуги потное лицо Сэма. Узнав друга, он напряженно улыб нулся и закричал: -- Карл! Помоги! -- По его голосу было понятно, что силы явно не равны, и ангел, скорее всего, одержит победу, хотя и потеряет одно из крыльев. Карл быстрым шагом пересек комнату и вцепился в голову статуи, выворачивая ее вбок, пытаясь придать крыльям горизонтальное положение. Рабочие тут яге отвалились в стороны, отказавшись от бесплодных попыток чем-нибудь помочь. И слава богу. Без них дело пошло на лад. Ангела развернули и понесли в угол. -- Сюда, сюда. -- Комментировал "вынос тела" Сэм. -- Опускай! Смотри, только ноги не отдави. Ангел сдался, и его уложили лицом вниз на покрытый ковром пол. Пока Молли рассчитывалась с рабочими, Карл оглядел ставшую удивительно хорошенькой квартирку. По всему периметру первого этажа ее сторожили стройные, выкрашенные в белый цвет колонны, направо от двери была отгорожена уютная кухня, сверкавшая чистотой и порядком. Пол устилал яркий с многоцветными узорами ковер из натуральной шерсти. На втором этаже, куда вела изогнутая, обитая, дубовыми панелями лестница, располагались спальня и две ванные комнаты. Правда, сегодня перевозили оставшуюся мебель, и она стояла посреди ковра, но даже и так было видно, что квартира -- ИХ квартира -- будет уютной и аккуратной. Этому Карл завидовал тоже. Его жилище, несмотря на дорогую натурального дерева мебель, классные ковры и работу отличного дизайнера, все равно оставалось чопорным и холодным. Словно было создано не для того, чтобы в нем жили, а просто, чтобы поражать гостей суммой, затраченной на его обстановку. Карл оглядывал квартиру Сэма и Молли: "джук-бокс", который они купили год назад, за гроши и который Сэм отремонтировал собственными руками; гончарный круг для работы Молли; черное обитое кожей кресло. Любимое кресло Сэма, которое он всюду таскал за собой, и множество других вещей, которые придают квартирам обжитой вид. Вещей, которые ЛЮБЯТ и о которых заботятся. -- Эй! -- Вдруг спросил он. -- А куда вы собираетесь ставить пальму? Эту пальму в кадке, стоящую сейчас возле стены, они с Сэмом торжественно "преподнесли" Молли в день ее двадцатипятилетия. -- Господи, как же здорово. -- Снова сказал он. Карл не лгал. Тут действительно было здорово. -- Нравится? -- Поинтересовалась Молли. Ей было приятно, что Карл оценил, как уютна и хороша их новая квартира. -- Нравится? -- Как бы изумленно переспросил Карл. -- Да это не то слово! Просто потрясающе!! Невероятно!!! Сэм тоже улыбнулся. Он как раз пытался втянуть массивный стул на второй этаж. -- Молли, -- позвал он, -- иди помоги мне. -- Оставь стул, -- сказала она, -- потом затащим остальное наверх. Сэм с радостью подчинился и, спустившись вниз и расслабившись, повалился в свое любимое кресло. -- А это что за чудо? -- Спросил Карл, ткнув пальцем в "поверженную" статую. -- Давай покажу. -- Молли шагнула к ангелу. -- Только поднимите его. Сэм с большой неохотой выбрался из мягких, обволакивающих объятий кресла, и они вместе с Карлом, подхватив ангела под локти, поставили его к стене. -- О! -- Изумленно выдохнул Карл. Во время "боевых действий" он не успел как следует рассмотреть статую и теперь разглядывал ее с каким-то немым восхищением. -- Ничего. -- Спокойно констатировал Сэм. -- Немного броско, по-моему, но ничего. Мне нравится. -- Сэм, -- прервала его созерцание Молли, -- а что это кресло делает здесь? Она кивнула на черную объемную громадину, которая доисторическим чудищем громоздилась среди своих более тонких и хрупких собратьев. Кресло было просто огромным и явно не вписывалось в обстановку квартиры. Но зато Сэм любил его. -- Как это что? -- Спросил Сэм, снова погружаясь в цепкие объятия кресла, расслабляясь и растворяясь в нем. -- Оно мне нравится! Карл, прислушиваясь к разговору, снял пиджак, галстук, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и закатал рукава. -- Но мы же с тобой договорились?! -- Сказала Молли, становясь напротив Сэма и глядя на него в упор. -- Всю жизнь это кресло со мной, -- не желал сдаваться Сэм. -- Я люблю сидеть в нем и смотреть телевизор. -- Но оно безобразно. -- Парировала Молли и пустила в ход последний аргумент: -- Оно ни к чему не подходит! -- Оно подходит ко мне. -- Просто ответил Сэм и улыбнулся, как бы говоря: "Ну, что ты на это скажешь?" -- Ладно, черт с тобой. -- Молли сдалась, но, не желая покидать поле боя побежденной, тут же добавила: -- Ноя его перекрашу. -- Что ты сделаешь?.. Вечером Сэм почувствовал, что какая-то черная нечеловеческая тоска заползла к нему в сердце, сжав его мерзкой холодной лапой. Тоска была настолько щемящей, что ему захотелось открыть окно и завыть по-звериному на яркую круглую луну. Такого с ним раньше никогда не случалось, и сперва Сэм подумал, что, может быть, это от переутомления или от усталости, но тоска не проходила. И тогда он понял, что скоро умрет. Словно кто-то, стоя за спиной, чуть слышно шепнул ему на ухо: "Ты умрешь". Это чувство, как ни странно, не вызвало в нем ужаса и не повергло в панику. Просто стало жутко тоскливо и одиноко. Будто он остался один во всем мире. Хорошее настроение, в котором Сэм пребывал весь день, улетучилось, как мыльный пузырь. Молли не могла не почувствовать этого. Резкая перемена, произошедшая в Сэме, напугала ее. Он, всего час назад такой веселый, стал мрачным и молчаливым. Они лежали вечером в постели и смотрели телевизор, когда Молли, наконец, решила выяснить, что же все-таки его так встревожило. -- С тобой все в порядке? -- Осторожно начала она. Ей казалось, что Сэм совершенно не видит того, что происходит на экране. Он вздрогнул, оторвавшись от каких-то своих невеселых мыслей, и медленно сказал: -- Да. Все хорошо. Все нормально. -- Ему не хотелось портить ей настроение своими рассказами о внезапном недобром предчувствии. -- Тогда в чем дело? -- Продолжала допытываться она. -- Ни в чем. -- Просто ответил Сэм, не желая тревожить ее. Да и как бы он смог описать словами черную глухую пустоту внутри. Равнодушную и без ликую, бессильную тоску перед тем, что ДОЛЖНО случиться и что исправить не во власти людей. Перед судьбой. Перед РОКОМ. -- Переживаешь, дадут ли тебе повышение? -- У Молли были свои понятия о причинах плохого настроения. -- Да нет, не особенно. Она поняла, что это, действительно, так. Голос Сэма звучал так равнодушно, что Молли опять стало не по себе. Какими же мелкими показались ему вопросы, волновавшие Молли. Нелепая суета перед всесильным ликом безразличной СМЕРТИ. Ей все равно, кто перед ней. Молодой или старый, сильный или слабый. Отговорка: "Все умрем когда-нибудь", -- сомнительное утешение для человека, ощутившего ее могильное дыхание на своем лице. -- Ну, а что же тогда? Боишься, сможем ли мы жить вместе? -- Да нет. -- Вздохнул Сэм. -- Не знаю. Много вещей меня беспокоит. -- Попытался отговориться он. -- Я иногда думаю, вдруг все исчезнет? Знаешь, когда в жизни происходит что-нибудь хорошее, всегда страшно: не сон ли это. Я боюсь это потерять. И Молли, глядя ему в глаза, сказала: -- Я люблю тебя, Сэм. Я, правда, тебя люблю. Сэм несколько секунд смотрел на нее, и тоска, заполнявшая сердце, начала оттаивать от тепла этих двух, таких простых, фраз. Он еле заметно улыбнулся и шутливо добавил: -- Брось ты, правда что ль? И тут же стал прежним Сэмом. Внимательным и добрым. Лишь темное пятнышко печали спряталось в его спокойных карих глазах. Молли нежно обняла его за шею и поцеловала в сухие жесткие губы. Внезапно ожив, заверещал телевизор: " ...Еще одна катастрофа на внутренних авиалиниях. Причиной послужили неполадки в двигателе. Погибли все пассажиры и экипаж. Среди пассажиров находились женщины и дети..." -- Господи, еще один... -- прошептал Сэм. На экране бушевал пожар. Мигали "маячки" пожарных машин, истошно орали сирены "скорой помощи", закопченные пожарные заливали пылающие ярким, почти белым пламенем, остатки авиалайнера. Прямо перед камерой двое санитаров тащили на носилках нечто, бывшее когда-то человеком, а теперь ставшее чем-то обугленным и потерявшим форму, накрытое окровавленной белой простыней. -- Не смотри на это. -- Сказала Молли, пытаясь закрыть его глаза ладонью. -- Да нет. На это надо смотреть! -- Мягко отстраняя ее руку, ответил Сэм. -- Это лишний раз подтверждает мои страхи. -- Сэм, давай серьезно. -- Начала Молли. -- У нас с тобой все нормально... Казалось, он не слышал ее. Словно отвечая каким-то своим потайным мыслям, завороженно глядя на пожар, бушующий на экране, Сэм сказал: -- Подумать только, все так просто. Какая-то ерунда с двигателем, и столько людей погибло... Ему снился кошмар. Статуя, падающая вниз из окна. Она переворачивалась в воздухе, и крылья, отрываясь от спины ангела, летели вниз отдельно от тела и, ударившись о тротуар, рассыпались на мелкие кусочки. Сэм вскрикнул и проснулся. Он лежал на широкой постели -- ИХ постели -- дома. Осторожно, стараясь не потревожить Молли, Сэм повернул голову и обнаружил, что Молли спит, с головой накрывшись одеялом. Он потянул одеяло на себя, и оно легко сползло с ее головы, обнажив... деревянное, застывшее со смиренным выражением лицо ангела. Молли вдруг возникла с другой стороны кровати. Она протянула к нему руку и тихим серьезным голосом произнесла: -- Не оставляй меня, Сэм. Он закричал и... проснулся. Тишина. Ночник отбрасывал слабый свет на кровать. Молли не было. -- Молли? -- Позвал Сэм, пытаясь сообразить, что это за странные звуки доносятся снизу, с первого этажа. Некоторое время он вслушивался, пока, наконец, с облегчением не осознал, что это всего лишь "джук-бокс", выводящий замысловатую мелодию. Сэм услышал, как закончилась пластинка и автоматически скользнула на ее место новая. Лиричные мягкие звуки блюза поплыли по квартире, заползая во все уголки, унося прочь тревоги, навевая воспоминания, и успокаивая. Великий Пресли пел о неразделенной любви. Молли, сидя на полу у вращающегося гончарного круга, заканчивала свою новую работу -- высокую, тонкошеюю глиняную вазу. Она уже была почти готова, но Молли раз за разом что-то переделывала и дополняла, придавая глине новую форму. Под ее тонкими сильными пальцами ваза то удлинялась, то, наоборот, становилась чуть короче. Возможно, кому-то ваза понравилась бы именно такой, какой она была в данный момент, но Молли казалось, что она недостаточно точно выражает ее душевное состояние. Ей хотелось, чтобы эта ваза несла в себе то волнение, которое она -- Молли -- чувствовала весь сегодняшний вечер. Увлекшись работой, она не слышала, как Сэм тихо спустился вниз и встал за ее спиной, с удивлением разглядывая вращающуюся на круге, хранящую бороздки от пальцев влажную блестящую глину. В этой вазе было что-то тревожное, порождающее неясные ассоциации, вызывающие приступ легкого беспокойства, словно глядя на нее, ты прикасаешься к чему-то запретному, очень личному. -- Что ты делаешь? -- Тихо спросил он. От звука его голоса Молли вздрогнула, чуть не смяв пальцами почти завершенную, уже нравящуюся ей работу. Она повернула голову, посмотрев снизу вверх на стоящего за спиной Сэма. -- Я что-то не могу заснуть. -- Пояснила она. -- Почему? -- Поинтересовался Сэм. -- Уже час ночи. Поздно. Молли совсем уже хотела было рассказать о волнении, охватившем ее, о странном предчувствии чего-то плохого, но вместо этого просто сказала: -- Все хорошо. Сэм кивнул, соглашаясь, и присел позади нее, коснувшись ладонями ее обнаженных нежных рук. Ему вдруг показалось, что, если смять эту вазу, превратить в ком бесформенной глины, уйдет та щемящая тоска, которая занозой засела в сердце. Непроходимая темная тоска. Она становилась то меньше, то больше, иногда почти пропадая, но вскоре снова возвращалась глухой черной волной. Сэм, вроде бы и не нарочно, осторожно коснулся пальцем высокого тонкого горлышка -- и... вазы не стало. Ее голова вдруг резко завалилась в сторону, переломившись под острым углом, и, повинуясь какому-то мгновенному импульсу, Сэм пальцем сжал ее вращающийся, сочащийся водой мягкий бок. Он засмеялся, как бы извиняясь, и виновато пробормотал: -- О, нет... -- И глядя в удивленное лицо Молли, оправдываясь, пояснил: -- Но ведь она с самого начала не была шедевром, верно? -- А уж тем более сейчас, -- вздохнув, согласилась Молли. Она вновь собрала глину в сырую вращающуюся на круге горку и начала осторожно придавать ей новую форму. -- Могу я помочь? -- Пытаясь сгладить вину за свой труднообъяснимый поступок, спросил он, обнимая ее с двух сторон за плечи. -- Смотря чем. -- Пожала она плечами, давая понять, что простила его. Сэм с готовностью взялся за глину, и правильные округлые формы тут же поплыли в сторону, принимая какой-то безумно растекающийся вид. "Как на картинах Дали". -- Решила Молли и посоветовала: -- Держи крепче пальцы. Ладони Молли обняли глину, выравнивая ее, исправляя и сглаживая неровности, придавая ей правильную форму. Их пальцы встретились и сплелись в один клубок. Чуть повернув голову, Молли смотрела на Сэма и думала о том, как же она любит этого красивого, доброго, смелого парня. ЕЕ СЭМА. Он наклонил голову и осторожно коснулся ее чуть приоткрытых губ своими губами. Ее глаза закрылись, и их тела слились в одном мгновенном страстном порыве, соединяясь в одно целое на теплом мягком ковре. Стонал блюзом "джук-бокс", унося их вдаль на волнах мягкой плавной мелодии. Сэм не знал, зачем он это делает. Просто у него возникло желание проверить счета. Это случается, когда человек пытается убежать от реальности, отвлекая себя каким-нибудь долгим занятием. Как управляющий отделом, Сэм имел доступ ко всем счетам банка и сейчас методично, один за другим, проверял их, просматривая суммы вкладов, поступления и прочие финансовые операции (в сущности не касающиеся его), совершаемые его отделом. Наверное, это тоже было предначертано судьбой, ибо когда он уже решил бросить это дело и, отпросившись у начальства ввиду сильной головной боли, уйти домой, на компьютере вдруг возникла странная надпись: "Майк Рендок. Счет открыт 03.01.1989 года. Наличность на счете 11.000.000 долларов". Сама по себе надпись не была странной. Напротив, она была исключительно нормальной. Во всем, кроме одного. Счета, на которых находилось более 9 миллионов долларов, подчинялись непосредственно ему -- Сэму Биту. И номера и фамилии их владельцев хранились в маленькой записной книжке, покоящейся в его бумажнике. Сэм знал точно: фамилии и кода Майка Рендока там нет и не было. Он пробежался пальцами по клавиатуре, давая компьютеру команду проверить вклады на счете Рендока. Через секунду на мониторе загорелась надпись: "Информация отсутствует". Это тоже было нарушением. Все данные о перемещении денег со счета на счет хранятся в главном компьютере вплоть до полного закрытия счета. И означать это нарушение могло только одно: некто из служащих банка, переведя на счет Рендока крупную сумму, стер всю информацию из памяти компьютера, лишая проверяющего возможности узнать, когда и с каких счетов поступили деньги на счет Майка Рендока. Сэм набрал запрос: "Последние поступления денег на счет". Прошло две секунды, пока запрос достиг главного компьютера, переварился в нем и вернулся назад в виде данных: "Майк Рендок. Счет открыт 03.01.1989. Снято со счета: Первый Национальный банк Нассау. 500.000 долларов. Остаток на счете: 7.000.000 долларов. Дата и время перевода: 17.08.1990. 10.23". Пять дней назад. Вопрос: "На какой счет переведены деньги?" Ответ: "Информация отсутствует". -- О, нет. -- Простонал Сэм. Эта история явно дурно пахла. От нее за километр несло подлогом, и, поэтому Сэм сделал то, что показалось ему единственно правильным в данной ситуации. Он изменил номер кода до выяснения дальнейших обстоятельств. Стоит ли сразу доложить дирекции банка или, может быть, попробовать докопаться самому? Если тщательно проверить счет, не исключено, что обна ружится какая-нибудь ниточка, ведущая к человеку, задумавшему эту махинацию. Но, если к концу дня не выяснятся никакие подробности, он сразу сообщит об этом инциденте. Дверь в кабинет открылась, и на пороге появился Карл. Он с утра готовил отчет для руководства и сейчас выглядел утомленным и озабоченным. -- Привет, Сэм. -- Карл явно был чем-то обеспокоен. -- Привет, Карл. Рад тебя видеть. -- Ему очень хотелось поинтересоваться у Карла, не знает ли он, кто работает с Майком Рендоком. Но по лицу друга он понял, что у того и своих проблем хватает. "Ладно. -- Решил Сэм. -- В конце концов это не составит труда выяснить". И удержавшись от этих вопросов, спросил: -- Что у тебя стряслось? -- Ничего не понимаю. -- Тяжело выдохнул Карл. -- Не проходит код Майка Рендока. Черт, ничего не могу с ним поделать. Бился, бился, все без толку. БАЦ! -- Сэм удивленно поднял глаза на стоящего перед ним приятеля. -- Рендока? -- Неужели... нет, кто угодно мог это сделать, но только не Карл. Нет. -- Я изменил его. -- Сказал он, опуская глаза на монитор. 11 миллионов долларов. -- Изменил? -- Безразлично поинтересовался Карл. -- Зачем? Сэм хотел уже рассказать ему о своих подозрениях, но в последнюю минуту что-то удержало его. Голос Карла вроде бы спокойный, показался ему фальшивым. Какая-то нотка, проскочившая в этом безразличии, раз рушила иллюзию беспечности. "А ведь он волнуется. -- Подумал Сэм. -- Его явно интересует этот счет, но он всеми силами пытается скрыть это. Почему?" И, сделав вид, что ничего не произошло, так, будничная работа, Сэм ответил: -- Пусть думают, что счет заморожен. -- А что? Что-то не так? -- В голосе Карла зазвучал неподдельный интерес. Да нет. Просто я слишком упорно думаю об этом. Вот и все. Это свинство с моей стороны подозревать Карла в этом. А что волнуется, так, наверное, и я бы заволновался, если бы обнаружил во время работы, что у меня заблокировали счета. Нет. Это не Карл. Он чист. -- Ты можешь хранить секреты? -- Конечно. А в чем дело-то? -- Карл сгорал от любопытства. -- Что-то серьезное? -- Слишком много денег на счете. -- Сказал ему Сэм. -- Много денег? -- Изумился Карл. -- Не может быть! Дай посмотрю. -- Он перегнулся через стол и взглянул на монитор. При виде цифры глаза его округлились от удивления. -- Ого! -- Карл выпрямился и посмотрел на взъерошенного друга. -- Слушай, Сэм, ты провозишься с этим не один час. Хочешь, я займусь этим? -- Да я и так вожусь уже не один час. -- Вздохнул Сэм. -- Давай! Я быстрее сделаю. -- Карл от всей души старался помочь другу. -- Да нет. Я сам. -- Сэм улыбнулся. -- Это что-то вроде мести этому типу. -- Он кивнул на монитор. -- Тем не менее спасибо за предложение. -- Да не за что. В любое время. -- Карл развел руками, как бы говоря: "Я сделал все, что мог". -- Но, если глаза заболят, скажи. Я подменю. -- Хорошо. Спасибо. Карл, держа в руках бумаги, пошел к выходу, но у самой двери обернулся и спросил: -- Слушай. А что вы с Молли делаете сегодня вечером? -- Мы идем в театр. -- Откинулся в кресле Сэм, давая отдохнуть уставшим глазам. -- Молли сейчас сидит в ванной. И, вообще, ей будет приятно пойти в театр с двумя ребятами в классных галстуках. -- Он улыбнулся. -- Как насчет театра? -- О-о-о... -- протянул Карл, выражая свое сожаление. -- Рад бы, да не могу. Но спасибо, что пригласил. -- Ради бога. -- Ответил Сэм. -- Ну, ладно. Как сделаешь отчет, занеси, О'кей? -- О'кей. -- Карл вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Сэм остался в кабинете один. Он снова набрал код и команду: "Вывести на экран все перемещения денег со счета". Аккуратные столбики цифр высветились на мониторе, и Сэм принялся изучать их, проверяя, когда, куда и кем переводились деньги Майка Рендока, и когда и от кого они поступали на счет. А Карл, устроившись на своем рабочем месте, снял трубку телефона и, набрав номер, дождался, пока ответят на том конце провода. -- Алло, Энди? Это Карл Брюннер... Спектакля, хуже этой "Последней весны", Сэм еще не встречал. Кое-кто утверждал, что молодой режиссер, ставивший его, -- гений и опережает время. Но к середине первого акта Сэму захотелось найти этого парня и посоветовать ему лет на десять-пятнадцать оставить это нелегкое занятие и пойти поработать уборщиком в ресторанчик где-нибудь на окраине. До тех пор, пока время его не догонит. Это было длинное и безумно нудное зрелище. Герой, тупой и слащавый до ломоты в зубах тип, пытался женить на себе героиню, произносил длинные напыщенные монологи и бил себя в грудь, заливаясь слезами. Сэм заскучал и к концу первого действия благополучно погрузился в сон. И, если учесть, что спектакль закончился около одиннадцати, он успел хорошо отдохнуть. Аплодисменты были жиденькими, и выходящие на поклон артисты имели жалкий вид. Выбравшись на улицу, Сэм зевнул украдкой, закрывая ладонью рот, повернулся к Молли и преувеличенно бодро заявил: -- Да. Мне понравилось. -- Он покосился на Молли и заметил, как она улыбнулась. -- Хорошая постановка. Смотрел не отрываясь. -- Я уж почувствовала. -- В тон ему ответила девушка. --Дайне только я. Твой храп раздавался по всей ложе. Сэм развел руками, что должно было означать: "Каюсь. Каюсь". -- Что там слышно про мои работы? -- Продолжала Молли. -- Твое имя упоминалось шесть раз. -- Ответил он, вспомнив заметку в "Нью-Йорк тайме". -- Шесть раз упоминалось. А что говорилось-то? Серьезно. Я собираюсь выставить еще две работы, а "Нью-Йорк тайме" -- очень серьезная газета. -- Молли, то, что пишет "Нью-Йорк тайме" -- ерунда. -- Жестко заявил Сэм. Он прочел заметку и понял, что критики очень осторожно отнеслись к новому имени. Нельзя сказать, что ее ругали, но и не хвалили. Этакий снисходительный тон. Мол, поглядим, что ты еще сделаешь, малышка. -- Там критики -- это молокососы, которые только что закончили школу искусств. Они свернули в темную улицу. Можно было бы и обойти ее, но тогда пришлось бы делать крюк в три квартала. И они, когда ходили в театр, а случалось это довольно часто, всегда возвращались одной и той же дорогой, через эту самую темную улицу. Здесь, конечно, горели фонари, но их было настолько мало, что от света, казалось, становилось только темнее. -- Этой газете, между прочим, сто восемьдесят лет. -- Продолжала разговор Молли. -- Да наплевать сколько ей лет. Я все равно читаю там только про спорт. -- Сэм замолчал. Несколько минут они шли, не разговаривая. "И чего я так набросился на эту газету? -- Подумал он. -- Черт, как бестолково получилось". Молли шла размеренным шагом, глядя себе под ноги, и Сэму показалось, что она обиделась. Он ошибался, она просто думала. -- Твои работы прекрасны. -- Мягко, словно извиняясь, сказал Сэм. -- Какая разница, что там думают другие? Главное, что я думаю. А я думаю, что они просто великолепны. Он опять замолчал, и в наступившей тишине отчетливо прозвучал голос Молли: -- Я хочу выйти за тебя замуж. Это было так неожиданно, что Сэм замер как вкопанный. -- Что? -- Удивленно переспросил он. -- Да, -- тряхнула головой Молли, отчего ее черные короткие волосы всколыхнулись, и темная прядь упала на лицо. -- Я думаю об этом все время. -- Она подняла взгляд и посмотрела ему прямо в глаза. -- Моя жизнь и твоя жизнь. Давай соединим их. -- Ты серьезно? -- Сэм растерялся. -- Да. -- Она взяла его под руку, и они медленно пошли по самой кромке тротуара. -- А что, это для тебя неожиданность? -- Да нет. -- Сэм все еще пребывал в растерянности. Все-таки не каждый день делают предложения. -- Просто мы никогда даже не говорили об этом. Молли снова остановилась. Она ждала, что Сэм поцелует ее хотя-бы, но, видно, это признание сильно выбило его из колеи. -- Ты любишь меня, Сэм? -- Настойчиво спросила она. -- Ну. а ты сама-то как думаешь? -- Он повернулся к ней, стараясь как-то смягчить этот жесткий разговор. -- А почему же ты никогда не говоришь мне об этом? -- Она улыбнулась и пошла дальше. -- Как не говорю? Да я твержу об этом постоянно. -- С преувеличенной серьезностью парировал он. -- Ты никогда не говоришь мне об этом, Сэм. -- Снова повторила она. Сэм вздохнул и на полном серьезе объяснил: -- Знаешь, ведь некоторые только и делают, что каждые пять минут повторяют эти слова, но это ничего не значит... Молли замедлила шаг. Они поравнялись с небольшим перекрестком. В обе стороны уходили совершенно темные, почти черные, проемы закутков, которые и улицами-то назвать было нельзя. Так, загаженные щели в лице сияющего города. Зловонные, смрадные. Из тех, на которых мусор вываливают прямо в окно, а протянув руку, можно поздороваться с соседом из дома напротив, даже не выходя из квартиры. "Господи, нашли местечко в любви объясняться". -- Подумала она. Но, тем не менее, сказала: -- Иногда очень хочется это услышать. -- Она ждала. Ей, действительно, ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ услышать это. Модли видела, что он почти решился, и, чтобы подтолкнуть его, она добавила: -- Мне НУЖНО это слышать. Сэм понял, что он должен сказать эти три слова, и он сказал бы их, если бы в этот момент... Из вонючей, густой и липкой, как страх, темноты вдруг появилось странное видение. Лицо человека с широкими скулами, тяжелой челюстью и нависающими над глазами надбровными дугами. Оно скорее могло быть мордой обезьяны, чем человеческим лицом. Густые черные брови, под которыми белели жуткие сумасшедшие глаза, и длинные вьющиеся, давно не мытые волосы только усиливали это ощущение. Молли стало страшно. Ей захотелось быстрее попасть домой, в их чистую, уютную квартирку. Человек стоял, задрав вверх подбородок и запрокинув голову, и наблюдал за ними, скрытый темнотой. Пугающий своим молчанием и неподвижностью. На мгновение Молли показалось, что он просто висит в воздухе, чуть покачиваясь в теплом, кисло-винном потоке ветра, выползающего из проема улицы. -- Пошли отсюда. -- Давя в себе мерзкий страх прошептала она и, подхватив Сэма под руку, быстро пошла в сторону освещенного фонарями пятачка. Фигура отлепилась от стены и выплыла на тротуар. Человек напоминал паука. Длинные цепкие руки, засунутые в карманы коричневой куртки, обтянутые потрепанными джинсами худые длинные ноги и странно выгнутая, чуть сутулая спина, широкий крепкий торс. Человек молча, не издав ни звука, пошел за ними, постепенно ускоряя шаг и сокращая расстояние. -- Что ты будешь делать? -- Дрожащим голосом спросила Молли. -- Спокойно. Справлюсь. -- Сэм почувствовал, как у него начинают мелко дрожать пальцы. Не от страха, он не боялся. Человек был один, и Сэм, всю жизнь занимавшийся спортом, понимал, что у него неплохие шансы. Просто где-то внутри под сердцем вновь образовалась леденящая пустота и тоска, волчья тоска, начала постепенно, капля за каплей заполнять ее, пока не покрыла сердце стылой темной водой. Как через вату Сэм услышал, что человек догнал их и, развернувшись, резко спросил: -- Что тебе надо? Перед самым лицом, глядя ему в глаза черным бездонным зрачком ствола, еле заметно подрагивая в напряженной руке, колыхалась "беретта" 25-го калибра. "Это опасно. Это ОЧЕНЬ опасно. Он может нажать на курок и попасть в Молли". -- Бумажник, быстро! -- голос неприятный, какой-то скрипящий. -- Сэм, тяни время! -- Срывающимся голосом закричала Молли. Она озиралась в надежде увидеть в полутьме фары машины или какого-нибудь запоздалого прохожего. Тщетно. Ничего. -- О'кей. Ладно. -- Глубоко вбирая свежий ночной воздух в легкие, быстро и четко заговорил Сэм. Он достал бумажник и вытащил из него деньги. -- Ладно. Вот тебе деньги, только... -- Сэм, осторожнее! -- Закричала Молли. Грабитель, вцепившись в бумажник свободной рукой, попытался ударить Сэма рукояткой пистолета в висок. Сэм успел уклониться и избежал удара. Перехватив руку с пистолетом чуть ниже локтя, он зажал ее под мышкой и, ухватив парня за шиворот, впечатал спиной в кирпичную серую стену дома. -- Ты, сукин сын. -- Яростно прохрипел он. Хотя грабитель был выше, зато уже в плечах. Он попытался ударить Сэма коленом в живот, но попал по бедру. Сэм понял, что, если противнику удастся освободиться, им придется туго. И, перехватив зажатую под мышкой руку, начал выворачивать ее, пытаясь заставить парня выпустить пистолет. Тот ударил Сэма кулаком в лицо и резко рванулся вбок, стараясь вырваться. -- Нет! Кто-нибудь, помогите!! Помогите!!! Молли кричала, и этот крик, отражаясь от стен высоких мрачных домов, катился дальше по улице, затихая вдали слабым эхом. В окнах быстро гас свет. Двое рабочих из ночной смены, зашедшие перекусить в маленький бар с названием "Нью-Йоркер", который располагался на углу 7-й и Мичиганавеню, вышли из душного помещения на улицу и остановились прикурить. Один из них достал коробок и уже собрался было чиркнуть спичкой по коричневому прямоугольнику серы, как вдруг второй поднял голову и спросил: -- Ты слышал? -- Что? -- Из дверей кабачка доносилась музыка, заглушая шумы улицы. -- Вроде, как кричал кто-то? -- Тебе показалось. -- Отмахнулся мужчина. -- Да точно говорю, кричал кто-то. "Помогитеееееееее..." -- Слабый крик докатился до них и тут же растаял в шуме бара. -- Вот, только что. Слышал? -- Ага. -- Рабочий завертел головой, определяя направление. "...гииитееееее!!!" -- и выстрел. -- Это там! -- Первый ткнул пальцем в узкий проход между домами. Они поспешили на крик, нырнув в темный закуток между высоких мрачных стен. Выстрел прозвучал настолько неожиданно, что Сэм даже сначала не понял, что это за хлопок. Грабитель дернулся вперед, и Сэму показалось, что парень ударил его в солнечное сплетение. Удар был не то чтобы сильный, но Сэма откинуло на шаг, и парень, вырвавшись, припустил по улице со всех ног, сжимая в руке пистолет. Сэм рванулся за ним, но тот оторвался от него довольно далеко, и, хотя Сэм бегал неплохо, нападавший все же успел нырнуть в темный узкий проулок. Догонять в такой темноте человека с пистолетом было бы полным безрассудством, и Сэм остановился. Да он бы и не решился оставить Молли одну на этой слабоосвещенной улице. -- Сэм!.. -- полный ужаса всхлип за спиной. -- Сэм, не оставляй меня! О, господи, боже мой! Помогите же кто-нибудь!!! -- рыдания Молли вдруг достигли его слуха, как запоздавшая звуковая волна. И Сэм обернулся. Он хотел сказать ей, что все в порядке... Слова уже готовы были сорваться с его губ, но в этот момент он увидел... ...Тень у его ног! Он осознал то, что увидели секунду назад его глаза. У НЕГО НЕ БЫЛО ТЕНИ! ЕГО ТЕЛО НЕ ОТБРАСЫВАЛО ТЕНИ!!! Потрясение было настолько сильным, что Сэм некоторое время тупо глядел перед собой и только немо, как рыба, открывал рот, глотая воздух. А подняв глаза, он увидел впереди, в пятидесяти шагах от себя, Молли. -- Сэм! Сээээм... -- Молли рыдала, запрокинув голову к небу, и в свете фонаря Сэм увидел нечто, вытянувшееся на асфальте, обмякшее и жуткое. И это нечто... "Молли! Молли!!!" -- закричал он и бросился к ней, стоящей на коленях прямо на грязном замусоренном тротуаре. Ему стала страшно. Молли не УСЛЫШАЛА его крика, не подняла глаз. Она продолжала слепо раскачиваться из стороны в сторону, взывая о помощи к черным проемам спящих окон. -- Помогите!! Кто-нибудь, помогите же!!!-- Она, бережно придерживая ЭТО на руках, прошептала: -- Сэм! Не оставляй меня. Все будет хорошо, только не оставляй меня, Сэм!... И тогда он понял: то, что лежит у нее на коленях, -- это ЕГО ТЕЛО. "Боже мой..." -- прохрипел Сэм, холодея от ужаса. Он опустился на тротуар, и его расширенные глаза увидели... Рубашка пропиталась кровью в том месте, куда попала пуля. Маленький кусочек свинца вошел в солнечное сплетение снизу вверх, пробил сердце и, раздробив ключицу, вышел возле самой шеи на левом плече. Вытянувшееся, сразу ставшее каким-то нескладным тело, пустые мертвые глаза бездумно смотрели в темное, мерцающее звездами небо. Сэм протянул руку и осторожно коснулся побелевшей щеки. Своей собственной щеки. Пальцы прошли сквозь тело, словно оно было сделано из воздуха. И ОН НИЧЕГО НЕ ПОЧУВСТВОВАЛ!!! ...Ангел, сорвавшийся с веревок, падал вниз, переворачиваясь в воздухе. Крылья его откололись и, ударившись о землю, лопнули, рассыпаясь на тысячи мелких осколков. ...Он потянул на себя одеяло, но вместо Молли с ужасом увидел деревянное смиренное лицо ангела... ...Молли возникла с другой стороны. Она села в кровати и, спокойно глядя ему в глаза, тихо сказала: -- Не оставляй меня, Сэм... Яркий свет вдруг появился где-то высоко в небе и заскользил вниз, образуя широкий чистый коридор. Свет не резал глаз, напротив, он был мягким и теплым. В этом чарующем сиянии вспыхивали огоньки и Сэму вдруг стало тепло и радостно. Вспыхивающие точки сплелись вокруг него в мерцающий хоровод. Чистый и добрый, словно старые друзья встречали его на пороге нового дома. И когда он уже готов был взлететь, подняться вместе с ними туда, вверх, к небу, до него долетел слабый далекий голос: -- Сэм... Не покидай меня!.. Свет заклубился, словно сворачивали большой красивый Ковер, поднялся к небесам и пропал так же мгновенно, как появился. Осталась темная грязная улица. Молли и тело, лежащее на ее ногах. Откуда-то из-за домов вынырнули мужчины в форме ночных рабочих и побежали к Молли. -- Сэм... Помогите кто-нибудь! Сэм шагнул к рабочим, но они пробежали мимо, НЕ ЗАМЕТИВ его. "Молли! Молли!!! Господи, что же делать? Что происходит?!!!" -- Успокойтесь, мисс, все будет хорошо. Все будет нормально. -- Он обернулся к напарнику. -- Вызови полицию. -- И снова к Молли. -- Успокойтесь, мы вам поможем. -- Сэм... -- Стонала Молли. -- Держись, Сэм. Не покидай меня. Только не покидай меня, Сэм. Держись... Завывая сиреной, подлетела полицейская машина. Двое рослых крепышей, выскочив из салона, подбежали к телу. -- Что здесь произошло? -- Спросил один. Сэм понял: ЭТИ ЛЮДИ ТОЖЕ НЕ ВИДЯТ ЕГО. Один из полицейских побежал к машине и, сорвав с панели рацию, вдавил кнопку "вызов". -- Центральная? Говорит 69-й. Пришлите врача. На пересечении 7-й и Мичиган. Черт его знает, как называется эта дыра. Да, тут убийство. Да нет, ему уже ничем не поможешь. Он мертв. И СЭМ ОСОЗНАЛ. ЕГО БОЛЬШЕ НЕТ. ЕГО УБИЛИ. ОН - УМЕР. Еще была безумная гонка завывающей машины "скорой помощи" по ночным пустынным улицам. Был дождик, начавший слезинками падать с неба. Был молодой врач, суетящийся у носилок и пытавшийся вернуть к жизни то, что вернуть уже невозможно. Была плачущая Молли, сжавшаяся в комочек в углу "санитарки". Не было только Сэма Вита -- симпатичного молодого парня, так и не успевшего сказать три простых слова. Усталый врач вывел Молли из приемного покоя, держа аккуратно под локоток. Через стеклянную дверь были видны какие-то люди, полицейский инспектор, маленький и толстый, с тоской ожидающий, когда закончится вся эта канитель, чтобы допросить девушку и уехать домой спать. Побледневший Карл, примчавшийся среди ночи в больницу и с тревогой смотрящий через стекло на Молли, безучастно, равнодушно взирающую на всю эту суету. -- Сожалею, мисс. Мы сделали все, что было в наших силах... -- Врач подвел Молли к двери и предупредительно придержал ее, давая девушке пройти первой. Полицейский оживился и, указав на какую-то дверь, пробормотал: -- Пройдемте сюда, мисс... Сэм, стоя в коридоре, растерянно наблюдал, как за ними захлопнулась, и они исчезли. Все. Из операционной вывезли столик, накрытый белой простыней, под которой угадывались очертания тела. ЕГО ТЕЛА. Каталку поставили здесь же, в коридоре, рядом с ними, вероятно, для отправки в морг. Сэм присел в пластмассовое стоящее у стены кресло для ожидающих, стараясь сосредоточиться и обдумать создавшееся положение. Итак. Его тело мертво, но, по какой-то причине, сознание, отделившееся от тела, все еще живо. Он слышит и видит, хотя никто из окружающих не может услышать и увидеть его самого. Причем он сам видит себя именно как человека. У него есть тело, невидимое для окружающих, и он прекрасно понимает, где он находится и что происходит вокруг. Это, казалось бы, неплохо, но... он не может воздействовать на предметы, а значит, и подать какой-нибудь знак Молли о том, что он жив, для него не представляется возможным. Шарканье старческих ног по линолеуму и вежливое покашливание. Оторвавшись от своих мыслей, Сэм поднял глаза и увидел стоящего перед ним старичка. На умном лице внимательные темные глаза. На старичке была байковая клетчатая рубашка, синие пижамные штаны и больничные тапочки. Он внимательно оглядел Сэма и, видимо сочтя осмотр удовлетворительным, полюбопытствовал: -- Ну, и что с тобой случилось? -- Что? -- Сэм был в шоке. ЭТОТ СТАРИК ВИДЕЛ ЕГО! -- А, новенький... -- Улыбнулся старик. -- По тебе заметно. -- Вы со мной разговариваете? -- Сэм хотел удостовериться, что ему не почудилось и этот человек ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВИДИТ И СЛЫШИТ ЕГО. -- Эй, расслабься. -- Засмеялся тонким дребезжащим смехом собеседник. -- Ты просто не привык еще. Здесь все по-другому... -- Ты кто такой? -- Ошалело спросил Сэм. -- Да я жену здесь свою жду. -- Охотно пояснил старик. -- Она в реанимации. В палате 4-Ц. За жизнь свою борется. -- Он подошел к каталке, на которой покоилось тело Сэма и, наклонившись, сунул голову внутрь. Его лицо до половины погрузилось в простыню, причем она даже не шелохнулась, а в том месте, где лицо исчезло, образовалась тонкая серая дымка. И в этот момент Сэм сообразил, что перед ним такое же привидение, как и он сам. Старик выпрямился и участливо взглянул на него. -- Подстрелили, да? Бедолага. Вот так все и бывает. Живешь себе, живешь и вдруг БАХ! -- Он покачал головой. -- Ты, главное, ничему не удивляйся. Тебе ведь еще долго здесь торчать. -- Старик присел в соседнее кресло. -- Помогу тебе для начала. Запомни: двери для тебя больше не преграда. Чиктрак -- и ты с другой стороны. -- Сэм растерянно смотрел на него. -- Сам поймешь, когда попробуешь, -- засмеялся старик. -- О! Смотри-ка! -- Он ткнул пальцем в сторону операционной. За стеклянной перегородкой вокруг распластанного на столе тела суетились врачи. Сестры подавали им какие-то препараты, шприцы. Кто-то подкатил установку "Электрошок". -- Нет. Не выживет.-- Спокойно констатировал призрак. -- Миллион раз видел. Не выживет. Врач приложил к груди умирающего большие круглые пластины и что-то отрывисто сказал. Тело выгнулось дугой, замерло, прижавшись к черным соскам электродов, и рухнуло обратно на стол. Сэм увидел, как сверху, с потолка, разлилось яркое сияние, в котором плавали чистые, переливающиеся пятнышки света. -- Все. -- Сказал старик. Голубая дымка отделилась от тела и повисла в воздухе маленьким продолговатым облачком. -- Вон душа, видишь? -- Спросил он Сэма. -- Сейчас за ней придут. -- Призрак помолчал и добавил: -- А может быть и нет. Нам не дано этого знать... Как зачарованный Сэм смотрел на голубую дымку. Вот ее обвили золотые искорки, и, поднявшись вверх, она растворилась в этом ярком свете, став частицей его. Сияние вдруг начало быстро сворачиваться и меркнуть, пока не исчезло совсем. Врачи накрыли тело простыней, и санитары стали перекладывать его на каталку. Сэм перевел дух. -- А ты сам кто такой? -- Он повернулся к старику, но того уже не было. Он просто пропал. Исчез. Сэм вскочил и стал озираться по сторонам, надеясь отыскать своего собеседника, но в этот момент санитар подхватил коляску с его телом и направился к лифту. Сэму показалось, что коляска сейчас опрокинет его, повалит на пол, и он очнется от бредового сна, но ничего не произошло. Санитар спокойно прошел сквозь него, и Сэм успел даже разглядеть его мозг и кровяные шарики, бегущие по миниатюрным венам. Человек, толкающий коляску, ничего не заметил. Он продолжал катить ее дальше по коридору и, конечно, не услышал голоса за спиной, прошептавшего: "Боже, помоги мне! Господи, прошу тебя, помоги мне!" Несмотря на мелкий, унылый надоевший дождь, в день похорон на пустынном кладбище собралось множество самых разнообразных людей. Они пришли, чтобы попрощаться с Сэмом, проводить его в последний путь. Дождь так и не перестал. Он начался в ту ночь, когда погиб Сэм, и продолжался все три дня. Лишь на короткое время, пока гроб стоял на краю могилы, а пожилой седой священник читал свою молитву, дождь прекратился, чтобы потом, когда все уйдут и оставят их один на один, оросить своими слезами, устилающие могильный холм. Сэм, невидимый постороннему глазу, стоя в толпе, оглядывал собравшихся по обе стороны свежевырытой могилы. Кто из них думал сейчас о бренности жизни? У самого изголовья гроба, глядя на подведенное румянами спокойное лицо умершего Сэма, застыла Молли. За ее спиной, положив руки на плечи девушки, стоял Карл. Рядом с ним -- затянутый в черное Гарри Аллен. Люди, работающие в банке. Знакомые со скорбными выражениями на лицах. Кто-то из коллег Молли... Сэм повернул голову и вдруг увидел в дальнем углу кладбища девушку. Молодая и стройная, одетая в белое легкое платье, девушка брела вдоль ряда могил, с интересом поглядывая в сторону собравшихся на похороны людей. Странно она выглядела. В белом на кладбище, да еще и в такой холодный день. Девушка на мгновение замерла и, помахав им рукой, улыбнулась. Сэм начал озираться, пытаясь понять, кому же был предназначен этот жест. Люди, казалось, совершенно не обращали на нее внимания. Девушка подошла к одной из могил, кокетливо улыбнулась Сэму и, пройдя СКВОЗЬ надгробную плиту, пошла дальше, время от времени оборачиваясь и поглядывая в его сторону. За эти три дня Сэм с большим удивлением обнаружил, что духов, обитающих на земле, гораздо больше, чем он мог себе представить. Они встречались довольно часто. На улице, в метро. Может быть, их было и больше, просто Сэм еще не научился отличать привидения от живых людей. Внешне, по крайней мере, это было совершенно невозможно. Например, вчера, когда Молли ездила в похоронное бюро, представительный господин в шикарной тройке и дорогих кожаных туфлях, которого Сэм принял за владельца бюро, подозрительно взглянув на него, прошел сквозь стену и исчез. -- ... Да не постыдятся во мне все, надеющиеся на тебя, господи. Да не посрамятся во мне ищущие тебя, боже. -- Вещал священник громким, сильным голосом. -- Мы говорим последнее "прощай" нашему другу Сэму Биту. Он навсегда останется в нашей памяти как человек огромной добродетели, огромной щедрости и всего того, что мы ценим в людях. -- Глубокий зычный голос поднимался над толпой и окутывал ее теплой пеленой. Сэм видел, как дрогнули плечи Молли, как слезы потекли по белому напряженному лицу. Она плакала совершенно беззвучно, и Сэму захотелось обнять ее и прижать к груди, но он тут же сообразил, что теперь ему НИКОГДА этого не сделать. НИКОГДА он не сможет заговорить с ней, взять ее за руку или просто погладить по темным коротким волосам. -- От друзей, от любимых, от души. -- Продолжал священник. -- Мы должны хранить память о тебе, Сэм. Мы все -- путники одной дороги, которая ведет к одному концу. Сэму захотелось закричать, задрав голову к серому, затянутому тучами небу. Он -- НИЧТО. Даже капля дождя, упавшая с неба, прошла сквозь него и с еле слышным шлепком разбилась о землю. Он -- несчастное ПРИВИДЕНИЕ. ПУСТОТА. -- Сейчас, когда наш любимый брат входит в царство вечной жизни господа нашего, мы должны помнить, что любовь тоже бессмертна. Нам всем будет его не хватать, но наша любовь осветит ему дорогу. Шепот. Почему все эти люди говорят шепотом? Боятся потревожить мертвого? Его ДУШУ? Он здесь, рядом, ходит между ними и даже может дотронуться до любого из них. Правда, они при этом все равно ничего не почувствуют. Так могут ли они потревожить его? ПРИВИДЕНИЕ? Могут ли они потревожить ПУСТОТУ? Возможно ли рассердить НИЧТО? Странные, в их не лепых поступках, люди. Они не понимают, какие же они счастливые, что могут потревожить кого-то громким голосом, пожать кому-то руку или просто наступить соседу на ногу. Он НИЧЕГО этого НЕ МОЖЕТ. Сэм пытался кричать им на ухо, хватать за руки, пробовал даже ударить кого-то из гостей. ТЩЕТНО. Его больше НЕТ. Он мертв. Гончарный круг вращался, и руки Молли превращали глину в НЕЧТО. Она еще не знала, что это будет. Горшок или ваза, а может быть, еще что-то. А, может быть, ничего не будет. Сейчас сильная рука Сэма появится из-за ее спины и ткнет пальцем в тонкую крутящуюся стенку, и она сморщится, сомнется, станет тем, чем была раньше. Просто глиной. Молли даже оглянулась. На мгновение ей показалось, что кто-то, действительно, стоит у нее за спиной. Но Сэма не было. Он мертв. Его убили. И Молли заговорила. Она обращалась к Сэму, будто он здесь -- в доме. Просто спрятался куда-то и ждет, когда она начнет его искать. Она не начнет. Потому что знает, что... -- Я сегодня собрала твои вещи. -- Просто сказала она. -- Не знаю почему. Вчера мистер Рендолс сказал, чтобы я передала тебе привет, а я расплакалась. -- Молли помолчала. -- Знаешь, я все время думаю о тебе. Мне кажется, что я до сих пор тебя ощущаю. Сэм сидел в двух шагах от нее в своем любимом кресле. Он слышал все, что говорила Молли, и от этих слов чувство собственного бессилия накрыло его с головой. Он встал и, подойдя к ней вплотную, опустился на колени. "Я здесь, Молли. Совсем рядом". Молли вздрогнула. Вчера, возвращаясь с похорон, она зашла в зоомагазин к купила кошку. Сама мысль о том; что придется теперь жить одной в пустой квартире, казалась ей настолько абсурдной, что она решила завести какое-нибудь животное. Кошка оказалась довольно странной, она нервничала, часто забиралась под кресло, и Молли, как ни старалась, не могла выгнать ее оттуда. А сейчас кошка вдруг выгнула спину, волосы у нее на загривке встали дыбом, уши прижались к голове, и, глядя на пустое место рядом с Молли, она испуганно зашипела. -- Что случилось, киска? -- Удивленно спросила Молли. Сэм понял: ОНА ВИДИТ ЕГО! Зрачки кошки, сузившиеся, испуганные, смотрели прямо на него. В глаза! ЭТА КОШКА ВИДИТ МЕНЯ!!! Он повернулся к перепуганному животному и, наклонившись вперед, приблизил лицо вплотную к кошачьей морде. Кошка присела на задние лапы, хвост нервно задергался из стороны в сторону, и она, прыгнув куда-то вбок, стрелой пронеслась через комнату и спряталась на кухне. -- Что случилось? -- Вслед ей спросила Молли и вздохнула. -- Сумасшедшая кошка. И вдруг она почувствовала, что В КОМНАТЕ КТО-ТО ЕСТЬ! Это ощущение было таким сильным, что Молли, неожиданно для самой себя, спросила: -- Сэм?.. Молчание. И тем не менее она точно знала, что рядом с ней кто-то стоит. И тут же все прошло. Мгновенно, словно щелкнули каким-то невидимым выключателем. Дура. Он не может быть здесь. Его нет. Он умер. Дура... -- Господи, как это глупо... -- выдохнула она. Сэм растерянно смотрел ей вслед, и ему хотелось заорать от собственной беспомощности, упасть на ковер и забиться головой об пол. Но он знал, даже если он даст выход своим эмоциям, это ни к чему не приведет. Ударившись головой об пол, он просто ничего не почувствует. "Эй, я жив! -- Крикнул он Молли. -- Я жив! Я здесь!" Молли не слышала его крика, хотя на мгновение ей снова показалось, что она ощутила какоето движение. Но ведь это мог быть просто сквозняк, не правда ли? Карл пришел к ней после работы, вечером. Он оставил свой "мустанг" внизу у подъезда, и Сэм, примостившись на подоконнике, слушал, как они с Молли разговаривают, разбирая вещи, смотрел вниз, безразлично разгля дывая шикарную красную машину. Карл подвинул к себе следующую коробку и принялся доставать из нее вещи Сэма, демонстрируя их Молли и, в зависимости от ее пожелания, либо кидал их в ящик для мусора, либо откладывал в стоящую отдельно коробку из-под кроссовок с яркой надписью "Рибок" на синем боку. Молли стояла рядом, но, в отличие от Карла, она не просто БРАЛА вещи, а подолгу разглядывала их, прежде чем положить в одну из коробок. -- Я люблю эту фотографию. -- Сказала она, показывая карточку Карлу. Улыбающийся жизнерадостный Сэм и прильнувшая к нему Молли. -- Да, отличная... -- легко сказал Карл, извлекая на свет новую вещь -- затянутую в коричневую кожу пятидесятистраничную записную книжку. -- Дай посмотреть. -- Молли протянула руку и взяла у Карла знакомую вещицу. -- Это вещь Сэма... -- тихо сказала она. -- Да, -- согласился Карл. -- Это его записная книжка. Так, что там дальше? -- Он вытащил из коробки плотный прямоугольник моментальной фотографии, перевернул и прочел на обороте: -- Тед Ньюжен. 1988 год. НьюПорт. Выбрасывать? -- Нет. -- Молли осторожно взяла фотографию. Записная книжка последовала в коробку с надписью "Ри-бок". "Помнишь, нам так не понравился этот концерт в Нью-Порте?" -- Сэм смотрел на Молли. Ничего. Она уложила фотографию поверх записной книжки и взяла новую вещь. Маленький серый кусочек пластыря. Этим пластырем она заклеивала Сэму палец, когда он случайно порезался острым ножом, готовя сандвичи. -- Хочешь оставить? -- Удивленно спросил ее Карл, глядя, как Молли аккуратно укладывает пластырь к остальным вещам. -- Это же пластырь! Господи, Молли, что ты делаешь? Она вздрогнула и растерянно взглянула на него. Потом перевела взгляд на серый липкий квадратик пластыря, как будто недоумевая: "Как же он попал в коробку?" и ответила: -- Да, ты прав. Карл. -- Она замолчала, а затем каким-то упавшим голосом объяснила. -- Я просто сильно скучаю по нему. -- Я тоже... -- Карл замолчал, глядя, как Молли, резко повернувшись, ушла в кухню. Он услышал, как полилась вода из крана, вздохнул и начал собирать коробки, предназначенные на выброс, в стопку. Верхней в ней оказалась синяя коробка с изображенным на крышке британским флагом и белой надписью "Рибок" на боку. -- Карл... -- Молли догнала его уже почти у самой двери. Он повернулся к ней, удивленно глядя на ее запыхавшееся мокрое лицо. - Да? -- Карл, подожди! -- Что такое? Она выхватила из стопки, которую он нес в руках, синюю картонку. -- Оставь эту коробку. -- О... Прости... -- Смущенно улыбнулся Карл. -- Я случайно. -- Да ничего. Он внимательно посмотрел на Молли. Припухшие веки, красные глаза. Она сдала за последние дни. Сильно сдала. Молли избегала смотреть на него, скрывая свое состояние. Она чувствовала, что усталость достигла пика, нервы напряжены до предела. Еще немного и у нее будет истерика. Жуткая, выматывающая, мощная, как цунами. -- Молли. -- Будто почувствовав, что происходит в ее душе, предложил Карл. -- Почему бы тебе не выйти на улицу. Вроде лето... -- Да нет, я не хочу... -- Она не могла представить себя в спешащей, живой и шумной толпе. -- Да ладно, Молли. Пойдем пройдемся. -- Настаивал Карл. -- Нет, не могу. -- Он ощутил сопротивление в ее голосе, жесткое как камень, холодное как лед. -- Молли. -- Раздельно сказал Карл. -- ЕГО БОЛЬШЕ НЕТ. -- Я не могу этого сделать! -- Закричала она, выходя из себя. -- ОН УМЕР. -- Спокойно отрубил Карл. БАЦ И!!! Сэм увидел, как Молли, широко размахнувшись, впечатала ладонь в щеку Карла сильной звонкой оплеухой. Карл пошатнулся, прикрыв глаза, но устоял. Они замерли, глядя друг на друга, а на его щеке багровел, наливаясь, пунцовый отпечаток ее ладони. -- Прости... -- Испуганно выдавила Молли. -- Не извиняйся... -- Спокойно ответил Карл. -- Все нормально. -- Вот дерьмо... -- Она потерла лоб. -- Черт... Может быть, ты и прав. -- Решительно, словно собравшись с духом, продолжила Молли. -- Действительно, я устала. Пойду, пройдусь. -- Она подняла глаза. -- Извини меня, Карл... -- Да не волнуйся. -- Он даже нашел в себе силы улыбнуться. Она поставила коробку на стол и открыла дверь, пропуская нагруженного Карла вперед. "Молли! Молли!!!" -- Закричал Сэм, бросаясь следом. Но он чуть опоздал. Дверь захлопнулась перед самым его носом. Сухо щелкнул ключ в замке, и Сэм услышал их удаляющиеся шаги. Он по привычке схватился за ручку двери рукой, но пальцы его нащупали лишь пустоту. "Я не могу ее открыть! Я не могу открыть эту чертову дверь! Господи, что мне делать?" И в этот момент в его ушах раздался отчетливый скрипучий голос: "Помогу тебе для начала. Запомни: двери для тебя больше не преграда. Чик-трак -- и ты с другой стороны... стороны..." -- Эхо прокатилось под сводами комнаты. -- Сейчас... сейчас... Сэм осторожно протянул руку. Там, где его пальцы должны были ощутить твердую шершавую поверхность, он инстинктивно напрягся, готовясь встретить глухую, непроницаемую преграду, но рука свободно прошла сквозь дверь, и Сэм почувствовал, что кисть уже на свободе, с той стороны. Он замер, прислушиваясь к новому ощущению. Ему показалось, что какая-то сила засасывает руку внутрь, плотно сжимая в том месте, где она соприкасалась с поверхностью двери. Сэм попробовал погрузить руку глубже, и ему это удалось без особого труда. И тут Сэма охватил панический ужас. С одной стороны, он прекрасно понимал, что раз прошла рука и часть тела, значит, и весь он может спокойно шагнуть сквозь дверь. С другой, накрепко засевший в голове образ чего-то прочного, непроницаемого, что невозможно преодолеть иначе, чем открыв, орал ему в уши: "Стой, что ты делаешь?! Ты застрянешь прямо посередине и не сможешь выбраться!" С перепуганным лицом Сэм отгибал назад, голову, пытаясь избежать погружения в плотную поверхность, но она придвигалась все ближе и ближе. Вот в нее вошел подбородок, рот, нос, и Сэм с облегчением заметил, что это совершенно не мешает ему дышать. И тогда, решившись, он сунул голову в дверь. Это было похоже на фильм, в котором рассматриваешь срез дерева под микроскопом. Он отчетливо видел волокна древесины, ссохшиеся и прочные. Они наплывали, возникая из коричневой дымки, и пропадали перед самыми глазами. Сэм разглядел выщербину на стыке двух досок, в том месте, где был сучок, и борозду от стамески на поверхности одной из них, глубокую и ровную. Внезапно Сэм услышал странный оглушающий скрежет. Он не понял, ЧТО это было, но испуганный мозг среагировал однозначно. Сэм отпрянул назад и снова очутился в квартире. Все оказалось очень просто. Громкий пугающий звук на деле был тихим и безобидным. Это не было землетрясением или чем-то подобным. Просто КТО-ТО ПОВОРАЧИВАЛ КЛЮЧ В ЗАМКЕ ВХОДНОЙ ДВЕРИ. Человек, вышедший, из лифта, огляделся. Все точно, он один. В коридоре тихо и пусто. Из всех квартир в доме были проданы только четыре. И две из них располагались на третьем этаже. Мягкой кошачьей поступью он прошел к нужной двери и, прислонясь к ней ухом, прислушался. Тишина. Никого нет. Он криво усмехнулся и, достав из кармана ключи, вставил один из них ,в замочную скважину. Руки его, затянутые черными перчатками, чуть подрагивали. Ключ, тихо щелкнув, повернулся, и человек понял, что цель достигнута, -- путь свободен. Он нажал на ручку и, осторожно при открыв дверь, проскользнул внутрь, снова мягко захлопнув ее за собой. Одновременно его правая рука полезла в карман коричневой кожаной куртки и вытянула оттуда пистолет. "Беретту" 25-го калибра. Сперва Сэм подумал, что вернулась Молли. Он ожидал увидеть знакомое лицо, только порозовевшее и чуть оживленное после вечерней прогулки. Но вместо Молли в узкую щель протиснулся НЕКТО, и Сэм мгновенно узнал этого человека. Та же паучья фигура, то же угрюмое гориллоподобное лицо, те же волосы, не мытые по меньшей мере, месяц. И пистолет. Тот самый пистолет, пуля которого, пройдя через тело Сэма Вита, убила его. Перед ним стоял его УБИЙЦА! Парень не спеша, огляделся и прошел на середину комнаты. Он остановился, озираясь, выискивая что-то нужное ему. Что-то, из-за чего он рискнул прийти в дом своей жертвы. Сэм понял, что ярость, закипающая в его груди, сейчас разнесет его тело, как треснувший паровой котел. Он повернулся и пошел полукругом, обходя парня сбоку, стараясь не попасть под дуло пистолета. "Что ты здесь делаешь, ублюдок?" Парень неторопливо огляделся и стал подниматься на второй этаж. Перед ним был еще один лестничный пролет, и Сэм, подпрыгнув, заскочил на площадку перед своим убийцей. Он видел тяжелую челюсть, смотрящие из-под густых бровей настороженные глаза, пухлые губы, слышал прерывистое дыхание, вырывающееся из прокуренных легких. Отвращение и ярость плотной пеной быстро поднялись в груди Сэма и ударили в голову. И тогда он, коротко замахнувшись, врезал парню в солнечное сплетение. Еще раз и еще! Руки его месили воздух, проходя сквозь тело убийцы, НЕ ПРИЧИНЯЯ ТОМУ НИ МАЛЕЙШЕГО ВРЕДА. Он даже и не замечал ударов, продолжая спокойно подниматься по ступенькам. Сэм попробовал ударить его ногой в живот, но только подскользнулся и упал на дубовый панельный пол. "Ты, сукин сын! Что тебе нужно?" -- Заорал Сэм. Паукообразный парень не обратил на крик никакого внимания. Он поднялся на второй этаж и остановился, оглядываясь. Пушистая серая кошка равнодушно покосилась на него и, фыркнув, отвернулась. Ей не было дела до людей. Парень подошел к шкафу и начал выдвигать из него ящик за ящиком, роясь в белье, разыскивая что-то. Вот он увидел бумажник Сэма и быстро спрятал его в карман куртки. Сэм замер в двух шагах от него. Его трясло от собственного бессилия. От ярости, от невозможности что-либо предпринять. ... И в этот момент до них донесся новый звук. Тихий щелчок. Ужас леденящими доспехами сковал Сэма, лишая возможности двигаться. Этот звук -- открываемой двери -- мог означать только одно! Вернулась Молли. Парень замер, повернув голову, вслушиваясь. Его палец сдвинул рычажок предохранителя, ставя "беретту" на боевой взвод. "Сейчас этот ублюдок убьет ее!" Мысль была страшной и тяжелой, как пуля, рвущая на куски тело. Сэм ринулся вниз по лестнице, прыгая через ступеньки, торопясь предупредить Молли, что там наверху, замерев в напряжении, стоит УБИЙЦА! "Молли! Молли!!! Уходи! Уходиииии!!!" -- орал он. Этот парень, не задумываясь, убьет ее! Сэм в отчаянии пытался схватить руки Молли, но каждый раз встречал пустоту. ОН НИЧЕМ НЕ МОГ ПОМОЧЬ ЕЙ! Молли спокойно разувалась и, пройдя через комнату, начала подниматься наверх, в душ. На улице было жарко, но тем не менее прогулка помогла ей отвлечься от тяжелых мыслей о Сэме. Карл явно был в ударе сегодня. Он шутил и смеялся, пытаясь растормошить ее, и в конце концов ему это удалось. Правда, она быстро устала и настояла на том, чтобы они пошли домой, что очень расстроило Карла. Но все равно, прогулка была отличной. У подъезда Карл пытался удержать ее, умоляя пообедать с ним завтра. У него был такой удрученный вид, что Молли не смогла отказать, и они договорились, что он заедет за ней после работы. Молли думала об этом, пока поднималась по дубовой лестнице. "Нет, Молли, нет! Нет! Пожалуйста, прошу тебя, не ходи туда. У НЕГО ПИСТОЛЕТ!!! Нет, Молли, не надо!!!" На площадке второго этажа она поздоровалась с кошкой и та лениво моргнула в ответ. Молли прошла в спальню, и Сэм видел, как человек, осторожно вышедший из-за перегородки, наткнулся взглядом на зеркало, висящее на противоположной стене.В этом зеркале отражалась Молли. Не подозревая о стоящем за тонкой фанерной перегородкой УБИЙЦЕ, она, стянув с себя футболку и брюки, направилась в ванную комнату. Гориллоподобное лицо парня оживилось. Он криво усмехнулся, в его глазах заплясал огонек, а язык, высунувшись изо рта, скользнул по пересохшим полным губам. Он с каким-то странным присвистом втягивал в легкие воздух, и, казалось, что его мысли, став материальными, превратились в черное облако, заслонившее свет. Кошка, сидящая в двух шагах от него, вдруг зашипела, выгнув спину, глядя в пустоту перед собой... Сэм, глядя прямо ей в глаза, истошно заорал. Кошка, ПЕРЕПУГАВШИСЬ ГРОМКОГО КРИКА, резко прыгнула в сторону стоящей перед ней фигуры убийцы, пытаясь вскочить этому человеку на плечо, но промахнулась. Ее когти полоснули по лицу, выдирая клочья кожи и кусочки плоти. Изогнувшись в воздухе, помогая себе хвостом, она приземлилась на четыре лапы и стремглав бросилась в укрытие -- под кресло. Человек не успел ничего сообразить. Он только заметил, как кошка вдруг вскочила и резко прыгнула прямо на него. Когти впились ему в лицо, вызвав резкую ослепляющую боль, которая бывает, когда к обнаженному участку кожи приложат раскаленный добела кусочек металла. Кровь, ярко-алыми каплями стекая по подбородку, падала на куртку. -- Черт! Дерьмо! -- заорал он. Сэм увидел, как парень, вцепившись рукой в расцарапанную щеку, кинулся вниз, пытаясь достичь входной двери раньше, чем на его крик выйдет Молли. Он бросился следом за убийцей, Молли показалось, что в комнате кто-то закричал. Она накинула халат и, выйдя из ванной, услышала, как хлопнула в прихожей дверь. -- Эй, здесь есть кто-нибудь? -- Крикнула она.-- Эй! Тишина. Никого. "Наверное, мне почудилось", -- решила Молли и, вернувшись в ванную, с удовольствием забралась под прохладные упругие струи. У него не было времени. Спешка придала Сэму решимости, и он, не останавливаясь, прыгнул через входную дверь. Это было довольно странное ощущение, словно воздушные плотные ворота втянули его в себя и выбросили с другой стороны. Сэм обернулся. ОН СДЕЛАЛ ЭТО! Он преодолел страх! Выйдя из подъезда, человек в кожаной куртке огляделся и неторопливым шагом побрел по улице. Со стороны могло показаться, что усталый мужчина возвращается с работы домой. Однако стоило парню свернуть за угол, походка его снова обрела прежнюю упругость, он расслабился и поднял голову, озираясь. Пройдя два квартала, человек спустился в подземку. Сэм прошел за убийцей через турникет метро. У него возникло огромное искушение вынуть из кармана монетку и опустить в' автомат, но он тут же сообразил, что все это не более чем привычка, оставшаяся в наследство его мозгу от прежней -- материальной -- жизни. Автомат беспрепятственно пропустил его, и Сэм побежал вниз по ступеням, торопясь догнать человека с паучьей фигурой, который уже ушел вперед и затерялся в толпе. Сэм нашел его на платформе. Убийца терпеливо ждал поезда, идущего в Бронкс. Он ехал в Гарлем. Ему не везло в жизни, да, собственно, ему ни в чем не везло. Человек оглядел толпу на платформе и скривился в улыбке. Интересно, как поведут себя все эти люди, если сейчас вынуть пистолет и приказаны им лечь мордами на грязный, покрытый мусором, местами заблеванный бетонный пол? То-то у них вытянутся рожи! Особенно, у того толстяка с портфелем... А девчонка неплоха. Когда он закончит работу и получит свои "бабки", обязательно наведается к ней поразвлечься. Чертова кошка. Человек провал пальцами по царапинам на щеке. Когда он придет туда еще раз, первым делом выбросит из окна дрянную тварь. Сияя фонарями, подошел поезд, и человек шагнул в вагон. Он не сел, хотя были свободные места, из-за опасения, что пистолет может ненароком вылететь из кармана. Оружие всегда было под рукой после того, как однажды вечером несколько подростков лет пятнадцати, напав на него возле подъезда, перебили обрезком водопроводной трубы гортань. Теперь он сипел. И при разговоре голос его, скрипучий как ржавая дверь, отталкивал людей. Пистолет здорово помог ему с тем парнем. Если бы он не выстрелил, этот ублюдок мог бы запросто скрутить его. Но, слава богу, все обошлось. Парень в земле, а девчонка... Надо будет навестить ее перед отъездом: Сэм стоял, скрестив руки на груди, и наблюдал. Вот парень криво усмехнулся, вспомнив о чем-то веселом, затем сморщился, коснувшись рукой шеи. Потер ее. Глаза его потемнели и стали совсем дикими. В них вспыхнула безумная злоба, а рука в кармане напряглась, сжимая рукоять пистолета. Сэм ухмыльнулся. "Тоже не сладко пришлось, подонок?" -- подумал он. Внимание Сэма было поглощено убийцей, и поэтому он не заметил, как сидящий в дальнем углу вагона мужчина лет сорока вдруг вскочил и с искаженным бешенством лицом быстрыми шагами направился прямо к Сэму. У него был высокий, с редкими волосами череп, мешковатые щеки и опущенные вниз, словно в вечной печали, уголки губ. Разрез глаз так же был необычным. Широкие, непропорциональные, с тяжелыми верхними веками, сильно опущенными со стороны висков, глаза. -- А ну, убирайся отсюда! -- Заревел мужчина, подходя к Сэму. -- Убирайся отсюда, это мой поезд! И длинными узловатыми пальцами он толкнул Сэма в грудь. Не ожидавший такого поворота Сэм потерял равновесие и, упав на затоптанный пол, покатился к двери вагона. Нападающий тут же оседлал его и начал выталкивать наружу, явно намереваясь прогнать чужака, вторгшегося на его территорию, силой. "Что ты делаешь? Что ты делаешь!!!" -- заорал Сэм, чувствуя, как цепкие сильные пальцы выпихивают его наружу. Сначала голова, а вскоре и плечи Сэма висели в воздухе, за дверьми. Он поднял руки и, нащупав тело напавшего на него духа, вцепился что есть силы в эту опору, стараясь удержаться в мчавшемся с огромной скоростью, подпрыгивающем на стыках поезде. "Уходи отсюда!" -- ревел дух, пихая его, выталкивая, отрывая от себя вцепившиеся мертвой хваткой в его одежду пальцы Сэма. И тут Сэм увидел, как из-за поворота появились яркие огни встречного состава. Скорее всего, ничего бы не произошло, но паника, охватившая его, была настолько велика, что каким-то невероятным усилием Сэм втянул себя на ставший вдруг таким родным грязный пол. Мужчина вскочил и, выпучив бешеные глаза, схватил его за шиворот и просто швырнул вдоль вагона. От толчка Сэм заскользил по полу, как по льду, и вылетел через дверь, ведущую в тамбур. Скольжение замедлилось, и он остановился, причем тело его покоилось в тамбуре, а ноги все еще оставались в вагоне. И тут произошло нечто странное. Воинственный дух, подскочив к двери с криком: "Это мой поезд! Убирайся!!", -- влепил кулаком в стекло. И... СТЕКЛО ЛОПНУЛО! Осколки брызнули в разные стороны, осыпаясь на железную подножку переливающимся в свете ламп острым дождем. "Это мой поезд!!!" Парень обернулся на звон лопнувшего стекла. Странно. Он хмуро оглядел пассажиров. Кто-то из этих слюнтяев, скорее всего, плохо закрыл дверь. Усмешка скривила его губы, он вспомнил, как пацаном швырнул камнем в витрину бакалейной лавки. Просто так, чтобы доказать самому себе свою смелость. Хозяин догнал его и чуть не оторвал ему уши. Старый козел. Через два дня, ночью, лавку кто-то поджег. Виноватого так и не нашли, зато хозяин долго убивался, проклиная "тупоголовых копов". Парень засмеялся сипловатым смехом. Сидящая рядом старушка подняла на него глаза. Поезд подошел к нужной станции, и он вышел, украдкой оглянувшись. Нет. Никого. Эти придурки будут долго искать убийцу. Но им все равно не найти его. Кто из этих умников догадается связать умершего банкира и отребье из Гарлема? Двух совершенно незнакомых людей. Они слишком глупы. Он снова засмеялся, поднимаясь вверх по ступеням. Сэму оставалось только поблагодарить бога за то, что "дух" вовсе не выбросил его из поезда. Из соседнего вагона он наблюдал за человеком в куртке и, поняв, что тот выходит, поспешил следом. Убийца не мог увидеть его, но привычка -- от нее ведь никуда не деться -- заставила Сэма идти в десяти шагах позади. Они долго петляли захламленными вонючими подворотнями, в которых если кто и чистил тротуар, то только ливень. Мусорные ящики, со всех сторон заваленные отходами, источали такое "благоухание", что Сэму захотелось заткнуть нос и стремглав броситься прочь из этого забытого богом района. Парень иногда резко оборачивался, проверяя, не следят ли за ним, но не замечая ничего подозрительного, продолжал свой путь. Так они шли минут двадцать, то замедляя, то снова ускоряя шаг, пока не вышли на довольно широкую -- метров десять -- улицу со странным названием Плейс-проспект. Мимо, громко обсуждая последние спортивные новости, прошли два крупных негра, и Сэм подумал, что, если бы он мог рассказать им все, они втроем запросто "спеленали" бы этого парня, отобрали бы пистолет и отволокли бы его в ближайший полицейский участок, но... Они прошли под метромостом и вскоре оказались у невысокого пятиэтажного дома. Строение выглядело настолько ветхим, что Сэм удивился, как оно все еще стоит. Казалось, стоит подуть самому слабенькому ветерку, и все это сооружение рассыплется как карточный домик. "Плейс-проспект, 303", значилось на табличке. Парень подошел к подъезду и, открыв дверь, еще раз посмотрел по сторонам. "Он чересчур нервничает, -- подумал Сэм. -- Слишком. Хотя стоит ли удивляться. Ведь он -- убийца". Парень исчез в темной пасти подъезда. -- Черт, темнотища, хоть глаз выколи. -- Он подошел к двери квартиры и долго ковырялся ключом, пытаясь нащупать замок. -- Дерьмо! -- Громко сказал он. Ключ наконец вошел в скважину и дверь открылась. Он шагнула квартиру, прошел в комнату, цапнул с грязного, заваленного разным хламом стола подсохший кусок бутерброда и заработал челюстями. Сэм, стоя посередине комнаты, если только этот свинарник можно было назвать комнатой, служившей, судя по всему, и столовой, и спальней, и гостиной одновременно, наблюдал, как парень вынул из кармана пистолет и засунул его под подушку на широкой, стоящей у стены кровати. Стянув ботинки, он повалился на нее и скрестил ноги. Устроившись поудобнее, достал из кармана украденный бумажник и, откинувшись на подушку, стал разглядывать вставленную под пластик фотографию Молли. Некоторое время парень предавался этому занятию, а потом взял со столика телефон и, водрузив его себе на грудь, набрал номер. Видимо, звонка ждали, потому что он тут же заговорил своим скрипучим глухим голосом: -- Это я. -- Парень зажал трубку плечом и, сморщившись, провел пальцем по располосованной щеке. -- Нет. Не смог. Она вернулась! -- ЧТО??? -- Может быть, через пару дней повторю. Сэм вдруг понял, что этот человек ЗНАЛ, куда шел. Он пришел не грабить, ему ЧТО-ТО нужно! И он не один. Кто-то, сидящий на том конце провода, нанял его! ЗАПЛАТИЛ ему! -- Расслабься, я сделаю это. -- Парень бросил трубку на рычаг и поставил телефон на место. Сэму стало страшно. Безумно страшно. "Ты что? -- дрожащим голосом спросил он. -- Кто ты? Что ты хочешь от нас?" Убийца, глядя на фотографию, зловеще, оскалился и облизнул губы. "Нет, держись от нее подальше! Ты слышишь? Держись от нее подальше!!!" Он обязательно вернется и развлечется с этой куколкой. Но это потом. Когда заплатят "бабки". У него есть два дня. Не больше. Только два