этом роде. -- Они знают, что мы ничего не скажем, поэтому всегда хватают этого малого и пытаются выбить из него правду. Забавно. Забавно. -- Кризи, у тебя прорезалось чувство юмора. -- Я провел изумительную ночь. Звезды спустились вниз и говорили со мной. -- И что они сказали? -- "Кризи, ты избранник божий. Ты поведешь людей в море". -- Мокрый у тебя вышел сон. -- Да. Мокрый. -- Я должен встретиться с одним человеком. -- А я должен украсть деньги. Кризи не пошевельнулся. Он смотрел в море, куда должен был повести людей после очередной дозы героина. Флетч, скрестив ноги, сидел в лачуги Ватсаяны. Сам Ватсаяна, скрестив ноги, сидел внутри. -- Несколько красненьких, -- попросил Флетч. -- Таблеток нет, -- ответил Ватсаяна. -- У меня двадцать долларов. -- Жду новую партию. Поболтайся по близости. -- Мне надо сейчас. -- Я понимаю, -- Флетч никогда не встречал более добрых глаз. -- Ничего нет. Осталось чуть-чуть героина. -- Дерьмо. -- О вкусах не спорят. Как Бобби? -- Спит. -- Ты ей не безразличен, Флетч. Она приходила вчера вечером. -- Я знаю. -- Она ужасно выглядит. -- И что? -- Почему бы тебе не увезти ее отсюда? -- Ты думаешь, Гамми заговорит? Глаза Ватсаяны на мгновение сверкнули. -- Думаю, что нет. -- Почему нет? Они все время бьют его. -- Пока он не заговорил. -- Почему они постоянно забирают именно его? -- Он местный. Его можно прижать. Допрашивая одного и того же подростка, они рассчитывают, что в конце концов заставят его дать показания. Я с этим уже сталкивался. -- Как ты думаешь, они сломают его? -- Сомневаюсь. Он ушел слишком далеко. Он ничего не чувствует. -- Как мы узнаем, что он заговорил? -- Люди в синей форме с большими дубинками спустятся с неба, ангелы-мстители Общества, и солнечные лучи будут отражаться от их сверкающих шлемов. -- Как мы узнаем, что они придут? -- Они не придут. Поверь мне, Флетч. Все будет хорошо. Тебе нечего бояться. -- Толстяк Сэм, я слышал, тебя хотят ограбить. -- Кто? -- Не могу сказать. -- Кризи? Сейчас ему трудно даже ходить. -- Не Кризи. Кто-то еще. -- Кто хочет ограбить Ватсаяну? -- Он говорит, что знает, откуда ты получаешь товар. -- Этого не знает никто. -- Он говорит, что ты получаешь товар прямо на пляже. Что кто-то приносит его тебе. Это правда? -- Сынок, правды не существует. -- Он говорит, что в следующий раз, когда ты будешь получать товар, он пидет к тебе забрать и товар, и монеты. -- Ничего у него не выйдет. -- Как ты получаешь товар? -- Я молюсь, и он появляется у меня. Ты хороший парень, Флетч, только не слишком умный. Тебе говорили об этом раньше? -- Да. -- Я так и думал. Никто не будет грабить Ватсаяну. -- Это возможно? Тебя могут ограбить? -- Никогда. Никак. Расслабься. Завтра к полудню у меня будут красненькие. Ты дотянешь? -- Дай мне то, что у тебя осталось. -- Дай мне двадцатку. -- Никто не захочет грабить тебя, Сэм. -- Если это случится, товара больше не будет. -- Никто не хочет, чтобы это случилось. -- Разумеется никто. Глава 12 Флетч включил вентилятор под потолком телефонной будки, чтобы заглушить шум транспорта. -- Миссис Стэнвик, пожалуйста. -- К сожалению, миссис Стэнвик нет. Что-нибудь ей передать? -- Мы звоним из "Рэкетс-клаба". Вы не знаете, где может быть миссис Стэнвик? -- Но она должна быть там, сэр, то есть в клубе. Она играет сегодня утром и останется на ленч. Думаю, она хочет встретиться с отцом. -- Она и сейчас в клубе? -- Да, сэр. Она предполагала провести там весь день. -- Мы поищем ее. Извините за беспокойство. Как обычно, в субботнее утро дорога вдоль побережья была забита машинами. Флетч зашел в универмаг и купил новую тенниску, пару белых носков и теннисные шорты. -- Вы -- Джоан Стэнвик, не так ли? Она сидела за столиком для двоих, глядя на теннисные корты. Перед ней стоял полупустой бокал мартини со льдом. -- Да, а что? -- Я не видел вас с самой свадьбы. -- Вы друг Алана? -- Мы вместе служили в авиации, -- ответил Флетч. -- В Сан-Антонио. Мы с Аланом не встречались уже много лет. -- И тем не менее вы меня узнали. -- Разве вас можно забыть? Вы не возражаете, если я сяду? -- К сожалению, у меня не такая хорошая память, как хотелось бы, - улыбнулась Джоан. -- Я не могу вспомнить, как вас зовут. -- Не только вы, -- ответил Флетч. -- У меня самая незапоминающаяся фамилия на свете. Атреламенски. Джон Атреламенски. -- Джон мне вполне по силам. На столе лежал фотоаппарат "Поляроид". -- Вы живете в этом округе, Джон? -- Нет. В Батте, Монтана. Я здесь по делам. Улетаю сегодня днем. -- И какие же у вас дела? -- Мебель. Мы обставляем гостиницы. -- Понятно. Жаль, что вы не застали Алана. Он на авиационном конгрессе в Айдахо. -- Алан все еще летает? -- Постоянно. -- В отличие от остальных он всегда любил летать. Я никогда не забуду, как он спикировал на жилой дом в Сан-Антонио, выполняя тренировочный полет. -- Спикировал на жилой дом? -- Он никогда не говорил вам об этом? От ударной волны вылетели стекла. Вмешалась полиция. Командование сурово наказало его. -- Мужья рассказывают далеко не все. -- Думаю, он стеснялся этой истории. -- Как приятно встретиться со старым другом Алана. То есть встретиться вновь. Расскажите мне что-нибудь еще. -- Другие проступки мне неизвестны. Мы были не очень близки. Я случайно столкнулся с Аланом, приехав в ваш город неделю назад, и он пригласил меня на свадьбу. -- Но вы моложе моего мужа. -- Ненамного. Мне тридцать. -- Я бы дала вам гораздо меньше. -- Торговля мебелью полезна для здоровья. -- Алан будет сожалеть о том, что разминулся с вами. -- Я в этом не уверен. -- О! -- Мы слегка поцапались на вашей свадьбе. -- Почему? -- Я нелестно отозвался о большом бизнесе, а Алану это не понравилось. -- Как вы могли? -- В ее глазах заиграли веселые искорки. -- Тогда я был моложе и не получал зарплату в большой корпорации. -- Наверное, вы что-то сказали о женитьбе на дочери босса. -- Нет. А это так? -- Он женился на дочери босса, то есть не мне. Это у него больное место. Возможно, поэтому он так и рассердился. -- Я этого не знал. Полагаю, тогда я дал маху. -- Ерунда. Бедняга Алан отдает все свободное время, доказывая,, что он женился на мне ради меня, а не папочкиной компании. -- Он работает у вашего отца? -- Сейчас я даже не знаю, кто у кого работает. Алан ведет дела. Отец организует теннисные турниры. Откровенно говоря, отец делает то, что говорит ему Алан. -- Алан всегда казался мне деловым человеком. -- Особенно теперь. -- А где он работает? -- "Коллинз Авиейшин". -- Никогда не слышал об этой фирме. Извините. -- Вы и не могли о ней слышать, если далеки от авиации. "Коллинз Авиэйшн" производит различные узлы, из которых другие корпорации собирают самолеты. -- Не какая-нибудь химчистка? -- Отнюдь. -- Видите, как я плохо разбираюсь в бизнесе. Я даже не слежу за курсом акций на бирже. -- Aкции "Коллинз Авиэйшн" практически не продаются. Они принадлежат нам. -- Все акции? -- Нам и нескольким друзьям семьи. Семейному врачу, однокурснику отца в Гарварде, с каторым он жил в одной комнате студенческого общежития... таким вот людям. Все богаты, как крезы. -- Как мило. -- Действительно не плохо, когда все твои знакомые богаты. Никогда не возникает спора, кому платить за выпивку. -- Заказать вам еще коктейль? -- Почему бы и нет? Флетч кликнул официанта: -- Мартини со льдом, пожалуйста, и апельсиновый сок с водкой. -- Сию минуту, миссис Стэнвик, -- ответил официант. -- "Рэкетс-клаб" -- любимое детище отца. Он разве что не строил клуб своими руками. Если хотите знать, "Рэкетс-клаб" -- основной держатель акций "Коллинз Авиэйшн". Даже стул, на котором вы сидите, разрабатывался, возможно, для зала ожидания аэропорта в Олбани. В Олбани есть аэропорт? -- Олбани, штат Нью-Йорк? -- Кого это волнует? -- Логично. Кого волнует Олбани в штате Нбю-Йорк? -- Разве что тех, кто там живет. -- Разве что их. Это точно. Обычно я не пью мартини после игры в теннис. -- А чем вы обычно занимаетесь после тенниса? -- Всем понемногу. Алан часто в отъезде. По понедельникам и средам он никогда не приходит домой раньше одиннадцати ночи. Дела, дела, дела. А вот и наши коктейли. -- Ваш бокал миссис Стэнвик. -- поклонился официант. -- За дела! -- подняла тост Джоан. -- По понедельникам и средам он не приходит домой раньше одиннадцати? - повторил Флетч. -- Бывает, что и позже. По четвергам заседания правления клуба. Это даже удобно, четверг -- выходной день у слуг. Мы с Джулией ужинаем в клубе. Джулия -- моя дочь. Вы ее еще не видели. Чем занимается Алан по четвергам, я не знаю. А вот вторники мы проводим вместе. Он очень внимателен ко мне по вторникам. -- Помнится, Алана ранило в Азии. -- Да, у него шрам на животе и "Пурпурное сердце". -- Сейчас с ним все впорядке? -- Конечно. Он вполном здравии. -- Неужели? -- А что вас удивляет? -- Он всегда боялся заболеть раком и называл сигареты раковыми палочками. -- Что-то я этого не заметила. -- У него не было рака? -- О господи. Даже не упоминайте этого слова. -- Потрясающе. -- Что именно? -- То, что он не болел раком. -- Он не так много курит. Да и вы, Джон, как вас там, по-моему, не можете пожаловаться на здоровье. -- Я не был в Азии. -- Вы, похоже, в отличной физической форме. -- Оверфлайт. -- Что? -- Оверфлайт. Я пытаюсь вспомнить фамилию шафера Алана. Овер... -- Эберхарт. Берт Эберхарт. -- Точно. Мне он показался отличным парнем. Он все еще здесь? -- Ну и память у вас. Он все еще здесь. Толстый и лысеющий. Живет на побережье. Виззард-роуд. Женат на какой-то выскочке. Трое отвратительных детей. У него страховая компания. -- Страховая компания? -- Да. Сам Алан, "Коллинз Авиэйшн" и даже этот клуб застрахованы у него. Благодаря Алану он хорошо обеспечен. Они дружат еще с Колгейта. -- Учитывая полеты Алана, он наверняка дерет здоровенные взносы. -- Это такая глупость. Мой отец хотел, чтобы через ежемесячные взносы, которые приходится выплачивать Алану, тот осознал, как дорога его жизнь. Он пытался заставить Алана отказаться от полетов после рождения дочери. Ничего не вышло. Алан платит страховку и не упускает ни единой возможности подняться в небо. -- Взносы платит Алан? Не компания? -- В нашей семье слово "компания" означает "мой отец". Алан обязан страховаться, но за страховку должен платить сам. Так решил отец. Жаль, правда, что его усилия ни к чему не привели. -- Из того, что вы рассказали, я понял, что Алану просто необходима разрядка. -- Для этого есть клуб. -- Я думаю, летая, он снимает нервное напряжение, -- заметил Флетч. -- А других доводит до инфаркта. Я не хочу даже думать, на чем он летает в этот уик-энд. Для развлечения, как вы говорите. Во всяком случае, на самолеты это не похоже. Скорее, это какие-то варварские орудия, которыми перебрасываются дикари. Ужасно. -- Должно быть, вам с ним нелегко. -- Хоть бы он перестал летать. -- Меня давно занимал один вопрос. -- Отец опаздывает на ленч. -- Он должен прийти? -- Двадать минут назад. -- Пожалуй, мне пора. -- Нет. Нет. Ему будет приятно познакомиться с вами. Друг Алана и все такое. Так что вас занимало? -- Почему на свадьбе не было родителей Алана? -- Родителей Алана? -- Да. -- Они ему совсем чужие. Он никогда не видится с ним. -- Никогда не видится? -- Вас это удивляет? -- Да, конечно. Мне казалось, что они были очень близки. -- Нет. Он их ненавидит. Так было всегда. Я с ними ни разу не встречалась. -- Неужели это правда? -- Вы перепутали Алана с кем-то еще. -- Я -- то был уверен, что Алан регулярно навещает родителей. По меньшей мере раз в полтора-два месяца. -- Только не Алан. Родители всегда дваили на него. Я думаю переломом стал турнир "Золотые перчатки". -- "Золотые перчатки"? Я помню, Алан занимался боксом. -- Занимался, потому что отец заставлял его. Каждый день после уроков он шел в подвал и тренировался до ужина. Ему пришлось участвовать в первенстве штата. Он возненавидел бокс. И отказался ехать на национальный чемпионат. С тех пор он и его отец не разговаривают. -- Я, должно быть все перепутал. -- Должно быть. Он всегда говорил, что его мать -- неврастеничка. Почти не встает с постели. -- И вас не интересовали родители Алана? Вы не хотели с ними встретиться? -- Нет, если Алан говорит правду. А в этом-то я уверена. Поверьте мне, дорогой, у окружающих меня людей достаточно трудные характеры, так что мне не хочется обременять себя и родственников мужа. -- Понимаю. При появлении интересного, представительного мужчины лет пятидесяти с небольшим, одетого в легкие белые брюки и синий блейзер, павильон оживился. Ему махали руками. Мужчины, сидевшие за ближайшими к дбери столиками, вставали. Женщины лучезарно улыбались. Старший официант, радостно кивая, затрусил навстречу. -- Это мой отец. -- прокомментировала Джоан. -- Да, -- кивнул Флетч. -- Я его узнал. -- Не огорчайтесь, если он не вспомнит вас. -- Почему он должен меня помнить? -- Потому что ты красавец. Я вся горю. Тебе действительно нужно уезжать сегодня? -- Я должен вернуться вечером. -- Но завтра воскресенье. -- Послушайте, у вас с Аланом должно быть какое-нибудь местечко, куда вы можете поехать и остаться вдвоем. Только вы и больше никого. -- Ранчо. -- Что? -- Алан покупает ранчо. В Неваде. Для нас. -- Отлично. -- Что тут отличного? Это ужасно. Кому нужно ранчо в Неваде? -- Таких немало. -- Ребенком я провела лето на ранчо. Жара, пыль, грязь. Скука. Невероятная скука. Все мужчины словно сухие крендельки, посыпанные солью. А как они говорят! Каждое слово тянется, как резинка, а конец предложения ясен уже с самого начала. Речь заходит только о четвероногих. Нет, любоваться коровами - это не для меня. -- Тогда зачем вам ранчо? -- Алан хочет его купить. Я там еще не была. Алан настаивает, чтобы мы полетели туда на следующий уик-энд. -- На следующий уик-энд? -- Можешь представить, с каким ужасом я жду этого дня. -- Но там вам удастся побыть вдвоем. -- Черта с два. За домом есть взлетная полоса. Это мне уже известно. Так что Алан вновь будет улетать по важным делам, а мне придется глядеть на коров в обществе просоленных сухарей в джинсах. -- Так откажитесь. Отговорите Алана от покупки. -- Через неделю он должен внести задаток. Наличными. -- Наличными? -- Да. Разве не безумие? Наличные. Он сказал, что люди там признают только те деньги, за которые могут подержаться руками. Если он привезет наличные в бумажном пакете или чемодане и вывалит их на стол, то сможет выгадать какието проценты. -- Они не могут быть такими дикарями. -- Это же Невада, дорогой. Откуда нам знать, что может понравиться сухарю в джинсах, думающему лишь о коровах. О, папа! Флетч встал. -- Это старый друг Алана. Они вместе служили в авиации. Джон... -- Яменералески, -- подолжил Флетч, пожимая руку отцу Джоан. -- Рад познакомиться с вами, мистер Яменералески, -- улыбнулся Джон Коллинз. -- Оставайтесь с нами на ленч. Глава 13 Флетч принес стул от соседнего столика и сел. Джон Коллинз устроился напротив дочери. В час дня на кортах, залитых солнцем, не было не души. Игроки перекочевали в павильон. Джоан убрала фотоаппарат. -- Джон торгует мебелью, папа. Он из Гренд Рейпидс, штат Мичиган. -- Из Батта, Монтана, -- поправил ее Флетч. -- О? Флетч выбрал верный путь. Мало того, что никто не мог запомнить его фамилию, ни отца, ни дочь не интересовали ни торговля мебели, ни городок Батт в штате Монтана. Он мог не сомневаться, что к завтрашнему дню о его существовании забудут раз и навсегда. -- Мартини перед ленчем? -- укоризненно спросил Джон Коллинз. -- Я собиралась поспать днем. -- ответила Джоан, глядя на Флетча. -- Хорошо, что хоть Джон пьет апельсиновый сок. -- Он с водкой. -- А-а. Понятно. От большого количества этой смеси утром болит голова. - Джон Коллинз широко улыбнулся. -- Вы играете в теннис, Джон? -- Очень плохо, сэр. Теннис -- прекрасная игра, но у меня так мало свободного времени. -- Вы должны находить время, чтобы наслаждаться жизнью и заботиться о своем здоровье. Это лучший способ успеть все сделать. -- Да, сэр. -- Разумеется, при этом неплохо иметь весьма способного зятя, который продолжает твое дело. Иногда у меня возникает чувство вины из-за того, что я играю, а Алан работает. Откуда вы знаете Алана? -- Mы вместе служили в авиации. В Техасе. -- Джон сказал, что Алан однажды спикировал на дом. В Сан-Антонио. Он говорил тебе об этом, папа? -- Естественно, нет. -- Мы тогда были лейтенантами, -- ввернул Флетч. -- Его сурово наказали. Полагаю, мне следовало умолчать об этом. -- Наоборот, -- возразил Джон Коллинз. -- Нам давно пора узнать о проступках Алана. Теперь мы прижмем его к стенке. Может, он еще что-нибудь натворил? -- Нет, сэр. -- На этот уик-энд он отправился в Айдахо, испытывает чей-то экспериментальный самолет. Вы все еще летаете? -- Только с билетом в кармане. -- Молодец. Как я хочу, чтобы Алан прекратил эти полеты. Он играет слишком важную роль в жизни многих людей, чтобы идти на такой риск. Вы были с ним за океаном? -- Нет. Меня послали на Алеутские острова. -- О! Флетч улыбнулся. Плевать они хотели и на Алеуты. Без всякого заказа Джону Коллинзу принесли сэндвич с запеченным сыром и бутылку эля. -- Что вы будете есть? -- спросил он. -- Сэндвич с цыпленком, -- ответила Джоан, -- под майонезом. -- А мне с сыром, -- добавил Флетч. -- И бутылку пива. -- Вы приняли правильное решение, порвав с авиацией, -- заметил Джон Коллинз. Флетч рассмеялся. -- Мне нравится продавать мебель. -- Дело в том, что Алану необходима молодежь, -- продолжил старший Коллинз. - Друзья. Люди, на которых он мог бы положиться. А его окружают одни старики, начинавшие работать еще со мной. Я все время твержу ему, что пора отправить их не пенсию, но он слишком порядочен. Лучше, говорит их брюзжание, чем новички, которые придутся не ко двору. -- Папа, он ничего такого не говорил. -- Ну, сказал бы, будь у него чувство юмора. -- У него великолепное чувство юмора. -- Джоан бросилась защищать мужа. -- Он хоть раз рассмешил тебя? -- настаивал на своем Джоан Коллинз. -- Когда это было? -- Ну, на днях он говорил с Джулией. Не помню о чем. Кажется, насчет того, что пора спать. -- Шутник, -- вздохнул Коллинз. -- Мой зять -- шутник. Когда вы служили в Техасе, у него было чувство юмора? -- Алан оставался серьезным при любых обстоятельствах, -- ответил Флетчер. -- Меня беспокоят люди, лишенные чувства юмора. Тут и до самоубийства не далеко. -- Если сигареты не покончат с ними раньше. -- Что? -- Джон Коллинз наклонился к Флетчу. -- Сигареты. Алан всегда боялся заболеть раком. -- Алан никогда не говорил мне об этом, -- возразила Джоан. -- Должно быть, привык. Или преодолел страх. -- Все должны бояться рака. У него болел кто-нибудь из родственников? Хотя откуда нам знать? Мы никогда не встречались с его семьей. Надо бы выяснить, живы ли они? -- Алан не говорит о них, -- пояснила Джоан. -- Мне кажется, он даже не переписывается с ними. -- Я его не виню, -- продолжил Джон Коллинз. -- Только мерзавец может заставлять заниматься сына боксом. Глупейший вид спорта. Алан мог бы стать выдающимся теннисистом, начни он пораньше. А ему пришлось тратить время черт знает на что. Я считаю, что отец, заставляющий заниматься сына боксом, желает его скорейшей смерти. -- Ты сегодня в блестящей форме, папа. Один афоризм лучше другого. -- Почему бы и нет? Такая приятная компания. Его отец так и не понял, что Алан очень умен. Просто чудо, что ему не вышибли мозги. -- Перед твоим приходом, папа, мы говорили о ранчо, которое Алан покупает в Неваде. -- Идея, в общем, неплохая. -- Наоборот, отвратительная. -- Наша семья слишком мало вкладывала в недвижимость. Что у нас есть? Городские дома да то местечко в Аспене. Нам и раньше следовало покупать землю. Но никто не хотел этим заниматься. Я рад, что Алан переступил черту. -- Меня тошнит от одной мысли о ранчо. -- Можешь туда не ездить. -- Судя по словам Алана, этот миллион акров в Неваде станет нашим духовным прибежищем. -- Тебе, конечно, придется съездить туда разок-другой, пока Алан будет приводить в порядок дела. Вам это пойдет на пользу. И Джулии тоже. Тебе, должно быть, надоело, что твоя мать и я вечно сидим у вас на шее. -- Мама плохо себя чувствует. -- Я помню день, когда твоя мать первый раз выпила мартини перед ленчем. Джин способствует депрессии, моя девочка. -- Мой бог! Можете сидеть на шее. Раньше меня это не тяготило. -- Джим Свартаут оказался полезным человеком? -- Кто? -- Джим Свартаут. Из "Свартаут Невада Риэлти". Крупнейшая фирма в Неваде. Я порекомендовал Алану обратиться к нему, когда тот завел разговор о ранчо. Насколько я понимаю, Алан ведет переговоры именно с ним. -- О, да. Он нам очень помог. Именно он нашел для Алана это ранчо. Мы собираемся туда на следующий уик-энд. Повезем задаток, наличными. -- Веселей, старушка. Алан абсолютно прав. -- Джон Коллинз допил эль. -- А теперь поглядим, сможем ли мы выманить юного Джона на корт. -- Нет, сэр. Но премного вам благодарен. Видите ли, времени у меня в обрез. Я должен успеть на самолет. -- О! -- В голосе Коллинза слышалось искреннее огорчение. -- Очень жаль. -- У вас изумительный клуб. Со слов Джоан я знаю, как много вы для него делаете. -- Ну, она могла бы не напоминать об этом. Я действительно уделяю клубу много внимания. Молодежь должна иметь место для развлечений и занятий спортом. Особенно теперь, когда молодые люди не могут появляться на пляже. -- O? -- Наркотики. Черт бы их побрал. Везде наркотики. На всем берегу. Сильные наркотики. Героин. Опиум. Не говоря уже о таблетках. В наши дни отправлять подростка на пляж -- все равно что послать его в ад. -- Взрослые продают наркотики детям, -- добавила Джоан. -- Буквально навязывают их. Вы можете представить что-нибудь более отвратительное? Это же безумие. Заставлять детей принимать наркотики! -- Я несколько раз говорил с начальником полиции, Каммингсом, -- продолжил Джон Коллинз, -- настоятельно требую, чтобы он прекратил это безобразие. Я даже предложил заплатить специально нанятым детективам, чтобы они выяснили, откуда на пляже наркотики и кто их туда доставляет. Он говорит мне, что принимает все меры. У него на пляже есть осведомитель, но дело затруднено тем, что люди на берегу приходят и уходят, постоянно меняются, прикрываются вымышленными именамии. И контролировать положение черезвычайно трудно. Не за что зацепиться. Он полагает, что детективы-профессионалы ничем не помогут. -- Я не знала о твоем предложении, папа. Это ты хорошо придумал. -- Покончить с наркотиками -- насущная необходимость. При таком росте краж, взломов, ограблений нельзя сидеть сложа руки. Так мы докатимся и до убийств. Но больше всего меня волнуют эти молодые люди, обрекающие себя на медленную смерть. Это ужасно. Они не знают ничего другого. Жизнь у них - кромешный ад. -- Я полностью с вами согласен, сэр, -- вставил Флетч. -- Наш достопочтенный начальник полиции вскорости уходит на покой, а в предпенсионном возрасте люди не отличаются высокой активностью. Поэтому я твержу Алану: гони этих старых развалюх, дай им деньги, и пусть катятся на все четыре стораны. Компании они уже ничего не дают. Вот и Каммингс больше думает о пенсии. Охрана правопорядка его не занимает. Скорее бы уж уходил. Тогда, возможно, нам удастся совладать с этим бедствием. -- Кто знает, сэр. Может, с ними справятся и без полиции, -- заметил Флетч. -- Хотелось бы верить, -- кивнул Джон Коллинз. -- Но кто за это возьмется? -- Да, -- улыбнулся Флетч. -- У вас великолепный клуб. -- По крайней мере наркотиков здесь нет. За исключением мартини, что некоторые идиоты заказывают перед ленчем. Глава 14 Пользуясь телефонной кредитной карточкой, Флетч провел следующий час в темноте и прохладе игровой комнаты клуба. Никто не играл ни на бильярде, ни в пингпонг, не смотрел телевизор. Первым делом он позванил Марвину Стэнвику в Нонхиген, Пенсильвания. -- Мистер Стэнвик? -- Да. -- Это Сидней Джеймс из "Кэйзуэлл Иншурерс оф Калифорния". -- Как поживаешь, мой мальчик? Что ты надумал насчет "Бронзовой звезды"? -- Я еще не решил, сэр. -- Вряд ли тебе предложат еще одну. -- Не ожидал, что дадут и эту-то. -- Я советую тебе плучить ее. Кто знает, что нас ждет впереди. Может, у тебя будет сын, который спросит о ней, или внук. -- Я в этом не уверен. В наши дни женщины не хотят рожать детей. -- Тут ты совершенно прав. Сам жду не дождусь, когда же Алан и его жена подарят мне внука или внучку. -- Что? -- Мне кажется, им пора, не правда ли? Сколько они женаты? Лет шесть, а то и семь. -- У них нет детей? -- Разумеется, нет. Иначе мы побывали бы в Калифорнии, не упустили бы случая повидать ребенка Алана. -- Понятно. -- Ну, мистер Джеймс. Полагаю, вы позвонили, что-бы узнать, как наше самочувствие. Миссис Стэнвик и я вполне здоровы. Как раз думаем о ленче. -- Рад это слышать, сэр. -- Ты, должно быть, очень честолюбив, раз работаешь по субботам. Мне самому надо возвращаться в магазин после ленча, но я-то думал, что, кроме меня, по субботам все отдыхают. Правда, тебе приходится работать по субботам лишь потому, что в будни ты слишком много времени проводишь на телефоне. -- Мы стараемся подсчитать, сколько времени проводит в воздухе ваш сын. -- Слишком много. -- Вы говорили, что он бывает у вас раз в шесть недель? -- Примерно так. -- Он прилетает надолго? -- На ночь или две. -- Он останавливается у вас дома? -- Нет. Он и второй пилот останавливаются в гостинице "Нонхиген Инн". У них там номер. Алан вроде тебя. Если он не будет висеть на телефоне сорок пять минут из каждого часа, то жизнь, по его мнению, замрет на месте. Ему необходим гостиничный коммутатор. -- Сколько же времени он проводит у вас? -- Я не очень понимаю, к чему эти вопросы, но человек, награжденный "Бронзовой Звездой", наверное, соображает, что делает. Обычно они приходят на завтрак. -- Они? -- Алан и второй пилот. Баки. Который любит пирожки моей жены. Я раньше не представлял, как много пирожков может съесть один человек. -- Алан прилетает с одним и тем же вторым пилотом? -- Нет. Пару раз с ним были другие люди, но я не запомнил их фамилии. Обычно это Баки. Бывало, Алан приходил и к ужину, но один. Изредка. Когда он здесь, мы видим его мало, но, должно быть, в родном городе он отдыхает душой. -- Да, конечно. И как долго это продолжается? -- Его регулярные визиты? С тех пор, как он стал шишкой в этой авиационной компании. Наверное, ему чаще приходится летать по делам в нашу сторону. -- Последние шесть-семь лет? -- Я бы сказал, года четыре. После женитьбы мы почти не видели Алана. Что, впрочем, не удивительно. -- Почему вы сказали, что он летает слишком много? -- Полеты опасны, сынок. Особенно на частных самолетах. Что-нибудь может сломаться. -- Вы хотите сказать, он может разбиться? -- Он может погибнуть. Самолет -- не резиновый мячик, который отскакивает от земли. Он уже побывал в катастрофе. Даже в двух. За океаном. -- Я знаю. Но вы же не возражали против его занятий боксом, когда он был подростком? -- Кто это сказал? -- Вы были против? -- Чего мы только не делали, чтобы заставить его прекратить занятия боксом. Каждый день он спускался в подвал и работал с грушей. И так до самого ужина. Одно время он выходил на ринг дважды в неделю. Какая голова это выдержит? Я уже думал, что мозги полезут у него из ушей. Во всяком случае, кровь из носу текла у него каждый раз. -- Почему вы не запретили ему заниматься боксом? -- Если у тебя будет сын, ты узнаешь, что в четырнадцать или пятнадцать лет от него не добьешся полного послушания. Чем чаще ты требуешь от него не биться головой об стенку, тем сильнее он будет в нее лупить и никогда не поверит, что мозги пригодятся ему для чего-нибудь еще. -- Тогда почему он не участвовал в национальном первенствe? -- Ты не можешь найти ответа? -- Нет, сэр. -- Девушки, сынок, девушки. Сколько бы пятнадцатилетние подростки не боксировали в подвалах, рано или поздно они замечают девушек. И тогда боксерские перчатки вешаются на гвоздь, а из кармана достается расчестка. Должен признать, нам потребовалось немало времени, чтобы это понять. Конечно, он хотел поехать на чемпионат, и специалисты оценивали его шансы очень высоко. Но внезапно перед самым отъездом дом перестал дрожать, глухие удары в подвале прекратились. Мы думали, он заболел. Вечер, когда он сказал, что не будет участвовать в чемпионате, стал самым счастливым в нашей жизни. Груши так и висят в подвале. Больше он к ним не подходил. Раньше-то им крепко доставалось, так что они нуждаются в отдыхе. Алан увлекся самолетами. Сыновья никогда не думают о нервах родителей. Я уверен, это можно сказать и о тебе, мистер Джеймс. -- Наверное, да. Может, и к лучшему, что у вашего сына нет детей? -- О, нет. Воспитывать детей, конечно, сложнее, чем есть рождественскую индейку. -- Ну, не буду больше вас задерживать, мистер Стэнвик. Благодарю за помощь. -- Послушай, сынок. -- Да? -- Я обрадовался твоему звонку, потому что не знал, где тебя найти. Все думал о твоей "Бронзовой звезде". Я хотел бы заключить с тобой договор. -- О? -- Ты получишь награду и пришлешь ее нам. Мы сохраним ее для тебя, а потом, когда ты захочешь, вернем назад, чтобы ты мог показать ее своему сыну. -- Спасибо, мистер Стэнвик. -- Так что ты скажешь? Если с нами что-то случиться, мы позаботимся о том, чтобы "Бронзовая Звезда" никуда не пропала. Мы будем хранить ее в банке вместе с выходными туфлями моей жены. -- Даже не знаю, что и сказать. -- Жизнь -- долгая штука, сынок, и наши суждения со временем меняются. Присылай нам свою "Бронзовую Звезду", а мы сбережем ее. -- Вы хороший человек, мистер Стэнвик. Позвольте мне подумать о вашем предложении. -- Конечно, конечно. Мне кажется, теперь будет легче принять решение. -- Спасибо. Большое вам спасибо. -- Звони в любое время, сынок. Вчера я подкупил акции телефонной компании. -- "Нонхиген Инн". Добрый день. -- Добрый день. Это мистер Алан Стэнвик. -- Здравствуйте, мистер Алан Стэнвик. Рад слышать ваш голос, сэр. Две молоденькие девушки заглянули в игровую комнату. Очевидно, они искали не Флетча, потому что дверь снова закрылась. -- Я звоню вам, так как сегодня суббота, а я решил, что возможно, прилечу на следующий уиик-энд. -- О? -- Вас это удивляет? -- Извините, сэр. Но мы привыкли, что вы наезжаете раз в полтора месяца. Ведь вы уехали от нас всего две недели назад. -- Я еще могу передумать. -- Как вам будет угодно, сэр. Номер всегда в вашем распоряжении. -- Благодарю. -- До свидания, мистер Стэнвик. -- Свартаут Невада Риэлти Компани. -- Джима Свартаута, пожалуйста. -- Извините, сэр, но мистер Свартаут уехал с клиентом. -- Когда он вернется? -- Сегодня суббота, сэр, и... -- Понятно. -- Если вы оставите ваш номер он позвонит... -- Нет, благодарю. Он будет в понедельник? -- Да, сэр. -- Я позвоню ему сам. Глава 15 Все еще в белых шортах и тенниске, Флетч медленно ехал по Виззард-роуд. По телефонному справочнику он узнал нужный ему номер-12355. Красивый, построенный в испанском стиле особняк возвышался посреди зеленого лужка. На подъездной дорожке стоял голубой "кадиллак". Флетч припарковался на улице. Заметив поднимающийся дымок, он сразу направился во двор. За оградой бассейна толстый, лысеющий мужчина в цветастых шортах смотрел на разожженный мангал. Позади него на каменной глыбе стоял большой бокал джина с тоником. -- Берт? Мужчина обернулся, готовый приветствовать доброго приятеля, но при виде незнакомого человека улыбка сползла с его лица. -- Джон Залумаринеро, -- представился Флетч. -- О, конечно. Берт Эберхарт протянул руку. -- Я приехал в город на один день. Джоан Коллинз и ее отец пригласили меня на ленч в "Рэкетс-клаб". -- А... -- Я спрашивал о вас. Джоан сказала, что вы живете на побережье и я могу заехать к вам по дороге в отель. -- О... -- Я не видел вас со дня свадьбы Джоан. Вы были шафером. -- Джон! -- Берт Эберхарт словно прозрел. Они вновь обменялись рукопожатием. -- Клянусь богом, как я рад тебя видеть! Где ты скрывался? -- Продавал мебель в Монтане. -- Потрясающе! Ты так молодо выглядишь. Так ты говоришь, старик Коллинз угостил тебя ленчем? -- Сэндвичем с сыром. -- О боже! Джон Коллинз и его сырные сэндвичи. Он чуть ли не миллиардер, а угощает тебя сыром. Что бы он ел, если бы был беден? Понимаю тебя, сам сыт по горло его сэндвичами. По меньшей мере он мог бы купить тебе бифштекс. С егото деньгами. Он боится пополнеть хоть не фунт. Как будто это кого-то волнует. Все интересуются толщиной его кошелька, а не толщиной его талии! -- У вас тоже очень представительный вид. -- Вот мне-то надо похудеть. Что тебе налить? Джин с таником? -- С удовольствием. -- У меня все под рукой. -- Он подешел к стене дома, где в тени стоял бар. -- Мое правило -- не уходить от бутылки дальше чем на десять шагов. "Поэтому он так и располнел", -- подумал Флетч. -- Мы неплохо повеселились на той свадьбе, -- заметил он. -- Но вы, должно быть, не помните. -- Да, я нализался до чертиков. Все вылетело из головы. Мне казалось, что женюсь я. Повтори, пожалуйста, свою фамилию. -- Залумаринеро. -- Да, да, ну как же. Ирландец. -- Вернее, валлиец. -- Теперь я вспомнил. Мы действительно тогда повеселились от души. Отличная была свадьба. Как же я мог тебя забыть! Ты еще кувырнулся в бассейн в шляпе. -- Неужели? -- Ну, конечно. Вошел прямо в воду и продолжал идти как ни бывало. -- Я не помню. -- В тот день перебрал не я один. Ну, за твое здоровье. О господи, какая жара. Не понимаю, почему люди живут в этом климате. Стремимся в Калифорнию из-за прекрасной погоды, а потом до конца дней сидим в обнимку с кондиционером. Подходи к мангалу. У нас сегодня гости. Флетч сел под солнцезащитным зонтиком, а Берт занялся мангалом. -- Чтобы приготовить хороший бифштекс, надо заранее разжечь мангал. За два или три часа. Наши предки, как тебе известно, поддерживали огонь постоянно. Конечно, им не приходилось столько платить за древесный уголь. Короче, для того, чтобы что-то поджарить, им трабовалось лишь подойти к очагу. Мы же каждый раз разжигаем огонь заново. Боже, как я рад, что ты заглянул ко мне. Джон, оставайся на ужин. -- Большое спасибо, но я не могу. -- И напрасно. Тот, кто провел ленч с Джоном Коллинзом, достоин мясного ужина и орденской ленты. -- Мой самолет вылетает через пару часов. -- Тогда тебе надо выпить. В самолет можно садиться только пьяным. Тогда остается шанс спастись, если он упадет. -- Как поживает Алан? -- Блестяще. Выглядит, как ты. Ни унции жира. В прекрасной форме. Я усаю от одного только взгляда на него. -- Помнится, на свадьбе вы говорили, что дружите с Аланом еще со школы. -- Да, мы вместе учились в Колгейте. С тех пор я паразитирую на нем. -- Не понял. -- Почти с тех пор. Не считая нескольких лет до его свадьбы. Тогда мне приходилось зарабатывать себе на жизнь. Хочешь еще выпить? Я держу все страховки Алана. Его жизнь, дом, машины, яхта, "Коллинз Компани". Поэтому я никогда не спорю с Джоном Коллинзом, несмотря на его сырные сэндвичи. В конце концов от него зависит моя будущая выпивка. -- Джоан говорила, что Алан застрахован на три миллиона. -- Можешь ей верить. -- Это правда? -- Абсолютная правда. Мертвым этот парень стоит куда больше, чем живым. Но не для меня. Каждый вечер я молюсь за него. Если он умрет, я последую следом за ним. Инаяче мне вновь придется идти на работать. Боже! Об этом даже страшно подумать. Какой-нибудь паршивый механик забывает подтянуть гайку в этом паршивом самолете в Айдахо-- и кончена моя жизнь. Ненавижу самолеты. В этом я похож на мать Алана. Он летает, а я волнуюсь. Возможно, я умру от волнения, а он прокрутит мертвую петлю над моей могилой. -- Значит, вы познакомились в колледже? -- Какой он был красавец! В общежитии нас поселили в одну комнату. Раньше он участвовал в турнире "Золотые перчатки". Такой серьезный парень. На уме только работа, работа и работа. Я хотел войти в студенческое братство, а он -- нет. То есть ему было все равно. Чуть ли не каждый уик-энд он ездил домой. В богом забытый городишко Нонхиген, что в Пенсильвании. Какая же там скука! Один раз я поехал с ним. В субботу вечером мы нашли только одно развлечение: наблюдать за автобусной остановкой. "О боже, -- сказал я Алану, -- ты слишком серьезен. Колледж -- это не только учеба". Я хотел, чтобы мы вместе подали заявления в стеденческое братство. Я думал, что мои шансы при этом возрастут. Они отвергли меня, но пригласили его. А он не писал ни какого заявления. Для меня это был жестокий удар, думал, никогда не оправлюсь от него. Как могли эти восемнадцатилетние сопляки решать, кто им подходит, а кто нет, если они знали человека лишь несколько месяцев? Почему они отказали мне? За столь короткий срок эти мерзавцы пришли к выводу, что Алан -- золото, а я - дерьмо. Алан даже не оставался в кампусе на уик-энд. Я жаждал стать членом студенческого братства, а студенческое братство жаждало Алана. Господи, я даже плакал. Алан согласился при условии, что они возьмут и меня. Его соседа по комнате. Боже, я никогда этого не забуду. Он просто облагодетельствовал меня. Представляешь, какая была у него сила воли! Членство в братстве значило очень многое, а он хладнокровно торговался с этими обезьянами. Я думал, у него ничего не выйдет. Но он своего добился. Они приняли нас обоих. Потом он не ударил для братства пальцем о палец, лишь позволял им гордиться тем, что состоит в нем. И по-прежнему уезжал домой на уик-энды. Я же участвовал во всех начинаниях. Господи, как мне было хорошо! Незабываемое время. -- Я что-то не понимаю. Чем же Алан Стэнвик выделялся среди остальных? -- Чем выделялся? Ему только тридцать три, а он руководит одной из крупнейших корпораций страны. -- Да? -- Да. Я знаю, что ты хочешь сказать. Что он, мол, женился на "Коллинз Авиэйшин". Но он к тому же чертовски умен и работал, как проклятый. Я горжусь тем, что живу за его счет. -- Извините. -- Поверь мне. Коллинзы нуждаются в нем больше, чем он в них. Думаю, случись Джону Коллинзу выбирать между Аланом и Джоан, он оставил бы Алана, а собственную дочь бросил бы на съедение волкам. Алан все равно возглавлял бы "Колллинз Авиэйшн" независимо от того, был бы он мужем Джоан или нет. -- Вы так считаете? -- Да. Можешь не сомневаться. Ты не знаешь, какой это опасный человек. Корпорации должны драться за него, как дрались студенческие братства. У этого парня есть все. -- Вы прямо-таки идолопоклонник. -- Совершенно верно, и мой идол -- Алан Стэнвик. -- Вы его часто видите? -- По правде сказать нет. У нас разные интересы. Он летает, играет в теннис, сквош, плавает на яхте. Я же люблю выпить. Он много работает. И вообще очень серьезен. Он не способен сесть, налить джина с тоником, поболтать о том о сем. Мы вот просто разговариваем, коротаем время. Он же старается использовать каждую секунду. И потом, Джоан недолюбливает мою жену. Я, кстати, тоже. Ты не знаком с моей женой? При удаче ты с ней так и не встретишься. Если ты убежишь с ней, я тебя отблагодарю. -- Получается, Берт, вы не особо в курсе дел Алана? -- Никогда не был в курсе. Как, впрочем, и остальные. Алан никогда не раскрывал своих карт. Он может умирать от рака, но никому ничего не скажет. -- Странно, что вы заговорили о раке. -- Лучшему другу не признается, что у него штаны горят. -- За ленчем мне показалось, что Джоан чем-то подавлена. -- Послушай, Джон, я не ошибусь, если скажу, что ты -- друг Джоан, а я - Алана, так? -- Так, -- кивнул Флетч. -- Поэтому ты воспринимаешь происходящее с ее точки зрения, а я -- с его. -- Совершенно верно. -- Алан женился не просто на девушке своей мечты. Он женился на корпорации. Деловом предприятии. На вездесущем тесте, совете директоров, прислуге, "Рэкетс-клабе" и еще бог знает на чем. Если обычная жена -- якорь, то этот парень приковал себя к целому континенту. -- Джоан за ленчем упомянула о ранчо в Неваде. -- Да, Алан говорил мне об этом. После подписания сделки я займусь страховкой. Через пару недель. Коров там на пятнадцать миллионов долларов. -- Вам повезло. -- Все эти годы я тревожился об Алане. Теперь я должен волноваться из-за коров. Слава богу, коровы не летают. -- Страхование ранчо вам будет внове. -- Алан позаботился обо мне. Через две недели я должен связаться с одним маклером. Забыл, как его зовут. Где-то записано... -- Джим Свартаут? -- Во-во. Именно он. Ты его знаешь? -- Конечно. Отличный мужик. -- Надеюсь, в страховании коров он разбирается лучше меня. Мне наверняка понадобиться помощь. -- На ранчо они могут побыть вместе. Джоан и Алан. -- Нет. Тут те же деловые интересы. Покупка ранчо -- ее идея. -- Неужели? -- Да. Алану они ни к чему. Он понимает в коровах меньше меня, а я знаю, что это большой сундук с четырьмя ногами по углам, из которого капает молоко. Он туда не рвется. Ранчо Косто Мучо! -- Я думал, это он предложил купить ранчо. -- Нет. -- Тогда почему Джоан так подавлена? -- Что ты имеешь в виду? -- Может, мне показалось, но создается впечатление, что ей очень не весело. -- Она еще хуже Алана. Все на полном серьезе. Разве ты этого не замечал? Улыбку из них надо вытаскивать клещами. -- Я, правда, не видел их дочку Джулию. -- Mаленькая мерзавка. -- Маленькая мерзавка? -- Жаль, что у нее нет сестры. Тогда бы я мог взять одну из них за ноги и отколотить ею другую. Хочешь еще выпить? -- Спасибо, Берт. Мне пора на самолет. -- Улетаешь сегодня? -- Заскочу в отель, переоденусь и в аэропорт. -- Лучше б ты остался и познакомился с моей женой. Может, тебе захочется увезти ее с собой. -- С вами приятно поболтать, Берт. -- Боже, как она отвратительна! Не пропадай, Джон. Как только появишься в городе, сразу заскакивай ко мне. -- Обязательно, Берт. Обязательно. Глава 16 -- Фараоны. Фараоны. Фараоны. Два коктейля. Сэндвич с сыром. Три джина с тоником. Флетчу не хотелось вставать. Солнце уже скатывалось за горизонт, но песок еще не остыл и согревал кожу накопленным за день теплом. Флетч заснул. Сандо потряс его за плечо. -- Фараоны. Спрячь все, что у тебя есть. Облава. Тьма. Двойные зажженные фары патрульных машин за парапетом набережной. Тишина. Тени с дубинками, спускающиеся на пляж. Люди на берегу, поспешно расползающиеся во все стораны, некоторые заходили в океан, другие шли по кромке воды чернеющими в лунном свете силуэтами. Лисицы забрались на птичий двор. Толстяк Сэм вышел из лачуги и сел на песок, скрестив под собой ноги. Гамми Монтгомери приподнялся на локтях. Флетч остался лежать. Бобби он не видел. Полицейские обошли Флетча справа и слева. Их было семеро. В защитных касках, с опущенными прозрачными щитами, закрывающими лицо. Впереди выступал Каммингс: высокий, широкоплечий начальник полиции. Они окружили Монтгомери. Каммингс уперся дубинкой в живот подростка. -- Пошли, Гамми! -- О господи! Почему я? Почему всегда я? -- Твой папуля беспокоится о тебе. -- Скажите ему, чтоб он катился ко всем чертям. -- Пошли, пошли. -- Каммингс навалился на дубинку посильнее. -- Я ничего не сделал! У меня нет наркотиков! Дубинка провалилась чуть ли не до позвоночника. -- Это насилие! -- Гамми попытался сбить дубинку рукой, но только зашиб пальцы. -- Насилие. Громкое слово для восемнадцатилетнего. -- Мне семнадцать. Оставьте меня в покое! Другой полицейский, плотный коротышка, внезапно наклонился над Гамми и двинул его в ухо. Тот вскочил, чтобы избежать второго удара. Флетч после короткого раздумья подошел к не успевшему выпрямиться толстяку и толкнул его в зад. Голова толстяка воткнулась в песок, где только что лежал Гамми. Третий полицейский поднял дубину. Флетч изо всей силы ударил его в живот. Четвертый, здоровенный детина, сбросил каску и двинулся на Флетча. Тот успел ударить его дважды -- в глаз и в челюсть. Затем что-то треснуло, вспыхнула яркая звезда, и Флетч почуствовал, как подогнулись его колени. -- Дерьмо. -- успел пробормотать он. Его голова лежала на коленях Бобби. В небе сияли настоящие звезды. -- Господи, -- выдохнул он. На пляже царила тишина. -- Голова болит? -- спросила Бобби. -- Господи, -- повторил Флетч. -- Ко мне прибежал Сандо. Я решила, что тебя убили. -- Голова просто раскалывается. -- Он сказал, что ты ударил полицейского. -- Двух. Трех. Почему я все еще на пляже? -- Ты думал, что окажешься в космосе? -- Нет, в тюрьме. -- С тобой все в порядке? Они ушли. -- Почему они не арестовали меня? -- Я рада, что они оставили тебя здесь. -- Я ожидал, что меня заберут. Я ударил трех полицейских. -- Они могли сгноить тебя в камере. Появился Сандо. Он жевал запеченную в тесте котлету. -- Эй, парень? Ну как ты? -- Что случилось? -- спросил Флетч. -- Они опять забрали Гамми. -- Только его? -- Да. -- Почему они не забрали меня? -- Они хотели. Пара этих горил потащила тебя за ноги. -- А потом? -- Шеф велел им бросить тебя. Наверное, боялся, как бы они не перетрудились затаскивая тебя на набережную. -- Не арестовали... Давно они смылись? -- Не знаю. Полчаса, час. -- Чем тебе помочь? -- спросила Бобби. -- Пойдем домой? -- Ты иди. Я не могу пошевелиться. -- Давай, отведу тебя, -- предложил Сандо. -- Нет. Полежу тут. -- Сегодня суббота, напомнила Бобби. -- Мне надо работать. Она была в белых шортах, легкой блузе и сандалиях. -- Иди работай, -- ответил Флетч. -- Я оклемаюсь. -- Ты уверен? Ведь сегодня суббота. -- Не беспокойся обо мне. -- Ночка-то долгая будет, -- заметил Сандо. -- У Толстяка Сэма ничего нет. Гримаса боли перекосила лицо Бобби. Пагубное пристрастие давало о себе знать. -- Это точно? -- У него нет даже аспирина. -- Господи, -- выдохнул Флетч. -- Я все равно обработаю пару клиентов, -- голос Бобби дрожал. -- После субботы обязательно наступит завтра. -- Да, -- кивнул Сандо. -- Воскресенье. После ухода девушки Сандо посидел еще немного около Флетча, помолчал, затем тоже ушел. Флетч подгреб песок под голову. Он лежал между стеной на набережной и лачугой Толстяка Сэма, которая просматривалась со всех сторон. Никто не мог войти или выйти из лачуги незамеченным. Мозг Флетча, казалось, отделился от черепа. Каждое движение и даже мысль вызывали боль. В волосах запеклась кровь, смешавшаяся с песчинками. За ночь кровь, песок и волосы превратились в единое целое. Через два с половиной часа Флетч осторожно встал, отошел на тридцать шагов и опустился на колени. Его вырвало. Затем он вернулся к песчаному ложу. В лачуге Толстяка Сэма было темно. Кто-то шел вдоль набережной. -- Кризи, -- позвал Флетч. -- Привет! -- Кризи подошел вплотную. -- О боже, я готов повеситься! Кризи был в одних шортах, без рубашки, босой. Руки его дрожали, глаза беспокойно шныряли по сторонам. -- Это правда? У Толстяка Сэма ничего нет? -- Да. -- Я видел Бобби. О боже! -- Попробуй разбудить его. Вдруг что-то осталось? Кризи глубоко вздохнул. -- Придется. Другого выхода нет. Без порошка не обойтись. Под пристальным взглядом Флетча он доплелся до лачуги, наклонился, исчез в тени. Послышались голоса: один -- пронзительный, отчаявшийся, другой - успакаивающий, хладнокровный. Кризи вернулся. -- О боже. Ничего. Совсем ничего. -- Я знаю. -- О боже! По телу Кризи пробегала крупная дрожь. -- Толстяк Сэм говорит, что тебе досталось от фараонов. Бобби сказала то же самое. -- Меня стукнули по голове. -- Ты можешь двигаться? -- Не хочу. -- Проклятые фараоны! Кризи начал глубоко дышать. Может, он надеялся, что гипервентиляция легких поможет ему. Позволит расслабиться. Живот втягивался, грудь раздувалась, как воздушный шар, затем опадала. Снова и снова. В лунном свете ярко блестели его глаза. -- Извини, старик, -- сказал Флетч. -- У тебя ничего нет? -- Абсолютно. -- А Бобби? -- Сам знаешь, у нее всегда чисто. -- Я знаю. Она ничего не оставляет. Использует сразу. Всегда. Сразу и всегда. -- Что сказал Толстяк Сэм? -- Ничего он не сказал. Ничего. Ничего. -- Когда принесут товар? -- Он сказал, что начнет продавать завтра утром. -- Утром. В десять. В одиннадцать. -- Ты доживешь, -- заметил Флетч. -- Да, -- кивнул Кризи и поплелся вдоль набережной. Флетчу и раньше случалось драться, терять сознание и проводить ночь на пляже. Самыми трудными были предрассветные часы. Он лежал, не спуская глаз с лачуги Толстяка Сэма и не давая себе заснуть. Выпала роса. Джинсы и рубашка набухли влагой. От холода его стало знобить. Сон сняло как рукой. Он думал об Алане Стэнвике, ждущем смерти через несколько дней, его жене, дочери, особняке. Флетч чувствовал, что еще не добрался до самой сути. Проверил не все. Не до конца. Выяснил многое, но далеко не все. Флетч старался не строить догадок. Он перебирал лишь факты, не вызывавшие сомнений, которые можно было доверить диктофону. Достоверные факты. Припоминал, что еще нужно проверить. Набиралось многовато. А источники информации? Он уже переговорил практически со всеми близкими к Стэнвику людьми. Он сосчитал оставшиеся дни: один, два, три, четыре полных дня. А ведь он должен еще поспать. Он обещал себе, что обязательно выспится. Когда-нибудь. Небо на горизонте порозовело. За всю ночь, если не считать Кризи, никто неприближался к лачуге Ватсаяны. Не выходил из нее и Толстяк Сэм. Без четверти девять Флетч уже обливался потом от жарких солнечных лучей. Пляж оживал. Те, кто спал не песке, поднимались. Некоторые уходили за дюны справить нужду. Никто не разговаривал. Они лишь обменивались взглядами, понимая без слов, что у Толстяка Сэма ничего нет. Сам Толстяк сидел у двери, наслаждаясь утренним солнцем. К нему никто не подходил. Для постороннего взгляда мирная картинка -- молчаливые молодые люди, разморенные жарой. Флетч видел страх, озабоченность, отчаяние, бесчисленное количество выкуренных сигарет, подавляемую дрожь рук. Он слышал это кричашее молчание. Некоторые из них ничего не принимали два или три дня. В половине одиннадцатого на пляж вернулся Гамми, в джинсах и широкой гавайской рубахе на выпуск. Его узенькие плечи, казалось, сливались с шеей. Он сидел, не шевелясь, глядя прямо перед собой. Пришли Бобби, Кризи, Сандо, Джули. Они сели неподалеку от Флетча. Никто не произнес ни слова. Толстяк Сэм скрылся в лачуге. -- Господи, -- прошептал Сандо. К лачуге потянулись люди. В шортах, джинсах, без рубашек. Торговля началась. Они не несли с собой ничего, кроме денег. Первым -- Кризи. Затем -- Бобби. Они стояли у двери, глядя себе под ноги, не разговаривая, стыдясь своего отчаяния. Джули, Бинг Кросби, Гамми, Флорида, Окурок, Колдун. Флетч пристроился к ним. Люди входили и выходили из лачуги. Товар Сэму доставили. На все вкусы. Сэм торговал во всю. Толпа редела. Получившие товар спешили утолить свою страсть. Ушел и Флетч. Бобби упорхнула еще раньше. Отойдя подальше от лачуги, Флетч бросился в океан. Холодная соленая вода помогла соединить бултыхающиеся мозги в единое целое. Вымыть кровь и песок из волос ему не удалось. Вернувшись в каморку, Флетч услышал колокольный звон. В воскресный полдень жизнь била ключом. Флетч проспал до поздней ночи. Глава 17 Проснувшись без четверти три поутру в понедельник, Флетч обнаружил, что рядом лежит Бобби. Он не слышал, как она пришла, как залезла в спальник. И не сразу понял, что она мертва. Волосы на его голове зашевелились, он выпрыгнул из спального мешка. В лунном свете Флетч опустился на колени, с трудом подавив крик ужаса. Глаза Бобби глубоко запали, предплечье левой руки распухло. "Слишком большая доза", - догадался он. До утра он уничтожал в комнате следы пребывания Бобби. В одиннадцать Флетч сидел посреди комнаты, глубоко задумавшись. Глава 18 Добравшись до дому, Флетч почти час простоял под теплым душем. По шоссе он ехал со скоростью катафалка. Бобби умерла, он предал ее тело земле. Ему пришлось пять раз намыливать голову, чтобы отмыть всю кровь и песок. В конце концов осталась лишь узкая царапина, болевшая от прикосновения пальцев. Усевшись на диван, Флетч съел два сэндвича, купленных в кафетерии, выпил бутылку молока. На кофейном столике перед ним стоял диктофон. На стене копия картины Уильяма Джеймса "Вишневый берег". Покончив с сэндвичем и молоком, Флетч прошел в спальню и лег на кровать. Ему в лицо смотрела фотография Фридрика Вейса, сделаннaя в 1968 году и изображающая мальчика, шагающего по воздуху между крышами. Она называлась "Прыгающий мальчик". -- Бобби, -- прошептал Флетч, снял телефонную трубку и набрал невадский номер. -- Свартаут Невада Риэтл Компани. -- Тот же голос отвечал ему в субботу. -- Джима Свартаута, пожалуйста. -- Мне кажется, мистер Свартаут... О... он здесь, сэр. Одну минуту, пожалуйста. Флетч сел. Усилием воли он заставил себя забыть про Бобби. Голос его должен звучать легко и убедительно. -- Джим Свартаут слушает. -- Привет, Джим. Это Билл Кармичел. -- Билл Кармичел? -- Биржевой маклер воровской банды в Калифорнии, известной как "Джон Коллинз и компани". Семья Джона Коллинза. -- О, понятно. Как идут дела, Билл? -- Мне кажется, мы встречались, -- заметил Флетч. -- Ну, если вам когда-нибудь попадался на пути лысый толстяк, не отрывающийся от бутылки, то мы, несомненно, встречались. -- Алан говорит, что с вашей помощью сделка близится к завершению. -- Какой Алан? -- Алан Стэнвик. -- Кто он такой? -- Он женат на Джоан Коллинз. -- А, зять Джона. -- Да. В общем, Алан рассказал мне о покупке ранчо, я подумал, а не последовать ли мне его примеру, и позвонил вам. Дела на бирже, видите ли, идут не совсем так, как хотелось бы. -- Я его знать не знаю. -- Кого? -- Вашего Алана. Зятя Джона Коллинза. -- Вы его не знаете? -- Нет. Он сказал, что покупает через меня ранчо? -- Да. За пятнадцать миллионов долларов. -- Нет. Этого не было. -- Черт, а я думал, что все уже решено. -- Может, он только думает о покупке. Пожалуй, я ему позвоню. Какой у него телефон? -- Он не мог вести переговоры через кого-то еще? -- Нет. Если бы в Неваде продавалось ранчо за пятнадцать миллионов, я бы наверняка знал об этом. -- Потрясающе! -- Сейчас никто не продает такое ранчо. Это я могу гарантировать. Есть, конечно, шанс, что это сделка между друзьями или родственниками, без участия маклера. Но и в этом случае до меня дошли бы какие-то слухи. -- То есть Алан Стэнвик не обращался ни к вам лично, ни в вашу контору с просьбой купить ему землю в Неваде? -- Нет. Как я и говорил, мы его знать не знаем. Но мы могли бы подыскать ему что-нибудь подходящее. -- Хочу попросить вас об одной услуге, Джим. -- Я слушаю. -- Не звоните Алану. А не то я окажусь в щекотливом положении. Он говорил о ранчо вчера вечером, у бассейна. А перед этим выпил. -- И, видать, крепко? -- Похоже, что вы не ошиблись. -- Вечно так с новоявленными родственниками. Они всегда говорят о том, что бы сделали с деньгами других. -- Вы, несомненно, правы. Да он еще и выпил. -- Ну, если он когда-нибудь доберется до денег тестя, пошлите его ко мне. -- Обязательно, Джим. -- А теперь, Билл, что интересует именно вас? -- Не знаю, как и сказать. -- Вы, просто хотели узнать, не соврал ли Алан? -- Что-то в этом роде, Джим. -- Вы что, хранитель денег этой семьи? -- Давайте считать, что я позвонил из любопытства. -- И узнали все, что хотели. Я понимаю. У меня самого дочь обучается актерству в Далласе, в Техасе. -- В каждой семье свои проблемы, Джим. -- Я бы не поменялся с вами работой, Билл. Но звоните в любое время. Если Джон нанял вас следить за этим Аланом, мне без разницы. Впрочем, я бы не отказался нанять вас сам. -- Вы очень проницательны, Джим. Считайте, что я у вас в долгу. -- Не вы, а Джон Коллинз. До встречи. Вернувшись в гостиную, Флетч тяжело опустился на диван. Голова все еще побаливала. Зажав микрофон в руке, он откинулся назад и закрыл глаза. "На текущий момент я бы с удовольствием порассуждал о сути истины, ее иллюзорности, но в последующих умозаключениях, касающихся "Тайны убийства Алана Стэнвика", я постараюсь придерживаться только ставших известными мне фактов. Отмечу, однако, что суть истины вообще, а в особенности суть информации по Алану Стэнвику, весьма своеобразна: практически все, что говорят о нем одни люди, начисто отрицают другие. В каждом случае я мог бы поверить тем или иным сведениям, полученным из достоверного источника, но дальнейшие расспросы приводили к тому, что другие, не менее достоверные источники сообщали мне нечто совершенно противоположное. По ходу проводимого мной расследования я переговорил лично или по телефону с секретаршей Алана Стэнвика, его личным врачом, отцом, женой, тестем, страховым агентом, оказавшимся его другом со студенческой скамьи. Косвенно, через третье лицо, я получил инормацию от его биржевого маклера. Теперь я в курсе финансового положения корпорациии самого Стэнвика. Известно мне и место, занимаемое им и его женой в светском обществе, а также полицейское досье Стэнвика. Проводя расследование, я приложил максимум усилий, чтобы Стэнвик не узнал о моей деятельности. Я пользовался разными именами, каждый раз играл новую роль, и никто, за исключением Джима Свартаута, не догадался о цели моих расспросов. Он не сообщит о нашем с ним разговоре ни Стэнвику, ни его родственникам. Пока в Алане Стэнвике я вижу ум, здоровье, энергию. Он пользуется уважением в обществе, семье, в деловых кругах. Я бы даже сказал, что он порядочный человек. Более того, верный и принципиальный. Во-первых, он чист перед законом, если не считать неоплаченного штрафа за стоянку в неположенном месте в Лос-Анджелесе и жалобу в бытность его летчиком о пикировании на жилой дом а Сан-Антонио в штате Техас при выполнении тренировочного полета. От его биржевого маклера, Уильяма Кармичела, мы узнали, что финансовое положение Алана Стэнвика весьма устойчивое. Стоимость принадлежащих ему ценных бумаг превышает миллион долларов. Со временем, учитывая, кем он работает и на ком женат, Стэнвик сможет не только сколотить значительное личное состояние, но и возглавить одну из крупнейших корпораций страны. Даже если это не произойдет, Стэнвик за несколько лет смог накопить больше ста тысяч, несмотря на высочайший уровень жизни своей семьи. Похоже, каждый год он кладет в банк двадцать -- двадцать пять тысяч долларов только потому, что не знает, куда их потратить. Из этого ясно, во всяком случае, для меня, что азартные игры ему чужды. Не станет он подделывать счета корпорации. Скорее всего никто не шантажирует Стэнвика. Я убежден, что доктор Джозеф Делвин вложил не мало средств в акции "Коллинз Авиэйшин". Об этом говорила Джоан Коллинз Стэнвик. Несколько человек подтвердили, что слух о болезни Стэнвика вызовет немалые трудности для "Коллинз Авиэйшин", если только Стэнвик не успеет найти себе замену. Ненавязчивое упоминание о раке в разговорах с женой, отцом и тестем Стэнвика не вызвали видимой ответной реакции. То ли они хорошие актеры и прекрасно контролируют свои чувства, то ли находятся в полном неведении, но по поведению ближайших родственников Стэнвика можно понять, что эта болезнь не имеет к нему никакого отношения. Таким образом это направление зашло в тупик. Финансовое положение Стэнвика, его семейные отношения и здоровье безупречны. Нет изъянов и в его светской жизни. По словам редактора отдела светской хроники Амелии Шэрклифф, Стэнвики -- очень милая, хотя и скучноватая, пара. Она даже полагает, что они все еще могут любить друг друга. Светское общество сразу приняло Алана Стэнвика в свой круг. Несомненно, он умеет ладить с людьми. Ему чужды глупость, обособленность, раздражающее упрямство. Его любят, им восхищаются. То же самое можно сказать о его родственниках и близких друзьях. Не то, чтобы у него совсем нет недостатков. Жена хочет, чтобы он проводил с ней больше времени. Тесть считает, что ему недостает чувства юмора. Отец сожалеет, что он слишком долго сидит на телефоне. Берту Эберехарту, кажется, что он чересчур серьезен. И все сообща мечтают о том, чтобы он прекратил испытывать экспериментальные самолеты. Его женитьба на дочери босса не осталась незамеченной. Но, как правильно заметил кто-то из моих собеседников, не оставаться же ей старой девой. А послушав Берта Эберхарта, Кэрредайна, Кармичела и самого Джона Коллинза, я пришел к выводу, что "Коллинз Авиэйшин" повезло с таким руководителем. Так что в плюсе остался не только Стэнвик. Он не просто паразитирует на богатой жене, как предположил Джим Свартаут из Невады. А теперь о некоторых противоречиях, выявленных по ходу расследования. Алан Стэнвик говорит, что умирает от неизлечимого рака. Этого никто не подтверждает. Если Стэнвик и болен, то никому, кроме него самого, об этом не известно. Жена и тесть Стэнвика утверждают, что он в ссоре с родителями. При этом каждые шесть недель он летает через всю страну, чтобы повидаться с ними. По словам Джоан, отец заставлял Стэнвика заниматься боксом, что и послужило причиной разрыва. Марвин Стэнвик начисто это отрицает. Несмотря на регулярные, раз в шесть недель, визиты к родителям, подтвержденные звонком в "Нонхиген Инн", Алан не сказал им, что у него есть дочь, а у них -- внучка. Все полагают, что Алан Стэнвик покупает ранчо в Неваде: его жена, тесть, биржевой маклер, страховой агент. Все, за исключением Джима Свартаута, который по заверению жены Стэнвика и его страхового агента, помог нейти ему это ранчо. Свартаут безапеляционно заявил, что понятия не имеет, кто такой Алан Стэнвик, и не занимается его делами. С некоторой натяжкой можно найти объяснение и этим противоречиям, так как теперь мы располагаем некоторой информацией об Алане Стэнвике. Разгадка видится мне в словах Берта Эберхарта: "Алан так скрытен, что никому не скажет, даже если заболеет раком". Алан Стэнвик, возможно неизлечимо болен, хотя об этом никто не знает. Есть своя логика и в его довольно странных отношениях с родителями. Вероятно, он их очень любит. Единственный сын, он обладает глубоким чувством привязанности. Судя по всему, те же чувства питает он и к своему давнему другу, Берту Эберхарту. Как говорит Марвин Стэнвик, Алан отдыхает душой, навещая родной городок. При этом он понимает, что в мире Джоан и Джона Коллинзов нет места для Марвина и мамы Стэнвик. Ему ясно, что они будут нервничать, чувствуя себя не в своей тарелке. Поэтому он мог сдвинуть дату свадьбы, не сообщить о рождении дочери и говорить всем и вся, что в ссоре с родителями -- только для того, чтобы не доставлять им излишних волнений. Теперь о загадочном ранчо в Неваде. Изначально он хотел купить ранчо по самой прозаической причине: выгодное вложение капитала. Ни он, ни Джоан не собирались там жить. Поэтому никто не помнит, кто первым заговорил о ранчо, Алан или Джоан. Никому из них оно не нужно. Для них покупка ранчо -- чисто деловая операция. Возможно, Алан приступил к ее практическому осуществлению: посоветовался с биржевым маклером, страховым агентом, тестем, женой. После этого он узнал, что у него рак. И решил отдать все время и силы для подготовки "Коллинз Авиэйшн" к своему уходу. Причем так, чтобы никто об этом не узнал. А это не так-то просто. Он понимал, что может не успеть оформить покупку ранчо, но не мог сказать об этом своим близким, не указав причины, то есть своей болезни. Поэтому он создавал впечатление, что на вопросы Джона Коллинза о ранчо и Свартауте Стэнвик всегда отвечал: "Да, да, все нормально". Он мог согласиться отвезти жену на ранчо в следующий уик-энд, хотя никакого ранчо не существовало потому, что знал, что для него следующего уик-энда уже не будет. Выходит, что в выявленных противоречиях нет ничего необъяснимого. И все же один вопрос остается без ответа. Если Алан Стэнвик хочет покончить жизнь самоубийством, почему он не выберет самый естественный для себя путь? Почему он не хочет разбиться в авиакатастрофе? " Флетч выкинул в мусоропровод обертки сэндвичей и бутылку из-под молока. В спальне тщательно упаковал большой чемодан. Теннисные шорты. Три пары джинсов. Шорты из джинсовой ткани. Футболки. Рубашки. Галстуки. Нижнее белье. Бритвенные принадлежности. Два костюма. Два пиджака спортивного покроя. Две пары брюк. Записную книжку. Черные туфли. Три пары черных носков. Три пары коричневых. Паспорт. Положил пачку бумаги и копирку на пашущую машинку и закрыл ее крышкой. Надел коричневые туфли, носки того же цвета, рубашку, брюки, галстук, пиджак. Не забыл и солнцезащитные очки. С диктофоном, чемоданом и пишущей машинкой спустился в гараж. Поставил диктофон на переднее сиденье, пишущую машинку -- на пол, чемодан положил в багажник. Затем поехал к административному корпусу "Коллинз Авиэйшн" и принялся ждать. Глава 19 К главным воротам "Коллинз Авиэйшин" Флетч подъехал в четыре часа дня. Без пятнадцати пять он увидел, как одетый в серую форму охранник вышел из будки, засвистел, замахал руками, освобождая дорогу, и отдал честь выезжающей машине. То был серый "ягуар XKE" с номерным знаком 440-001. Автомобиль свернул налево. За рулем сидел Стэнвик. Флетч поехал следом. Джоан Стэнвик говорила, что по понедельникам и средам Алан задерживается допоздна. В эти дни он редко приходил домой раньше полуночи. Он работал. Сегодня был понедельник, а Стэнвик уехал с работы без четверти пять. На перекрестке улицы Стивенсона с Главной он свернул направо. Следуя за ним, Флетч решил, что Стэнвик направляется к автостраде, но тот, проехав двенадцать кварталов, повернул налево, на улицу Сибери, и выехал на стоянку у винного магазина. Флетч остановился на другой стороне улицы. Стэнвик вошел в магазин, затем вновь появился на автостоянке. Наблюдая за ним, Флетч мог лишь ответить, что видит довольного жизнью, не обремененного заботами человека. Он входил в магазин, засунув руки в карманы. Уверенной, неторопливой походкой. С бесстрасным лицом. Когда он вышел, на его губах еще играла улыбка. Вероятно, высказанный им комплимент пришелся продавщице по душе. В бумажном пакете он нес по меньшей мере три бутылки. Ему потребовалась лишь секунда, чтобы найти ключ зажигания в связке ключей. Еще через три квартала Стэнвик повернул налево на улицу Патнэм и проехав с полмили, свернул на тенистую стоянку рядом с кварталом одноэтажных коттеджей. Он поставил "ягуар" в дальний ряд, у самых деревьев. Флетч предпочел средний ряд, на ярком солнце. Стэнвик запер машину, пересек стоянку с пакетом бутылок в руках, по усыпанной гравием дорожке подошел к одному из коттеджей и скрылся в подъезде. Флетч подождал десять минут. Затем сам вошел в подъезд. В коттедже было две квартиры. Левая, судя по надписи на забитом корреспонденцией почтовом ящике, принадлежала Чарльзу Райсу. Правая, с пустым ящиком, Сандре Фолкнер. Табличка на стене указывала, что по всем вопросам следует обращаться в компанию "Братья Грин. Управление". -- Где Гамми? Кто-то набрался сил и разжег на пляже костер. Ночь была довольно прохладной. Вдоль берега виднелось еще несколько огоньков. -- Флетч, -- позвал Ватсаяна. В углу гаража Флетч переоделся в джинсы. Теперь он жалел, что не надел футболку. -- Где Гамми? -- повторил он. -- Мелькал тут днем, -- ответила Джули. -- Куда он пошел? Что сказал? -- Не знаю. -- Джули пожала плечами. -- Кто-нибудь видел Гамми? Ответа не последовало. -- Где Бобби? -- спросил Ватсаяна. -- Ушла, -- ответил Флетч. -- Куда? -- Во взгляде Ватсаяны сквозила озабоченность. -- В шоколадный замок на небесах. Ватсаяна промолчал. Завернувшись в одеяло, у стены набережной лежал Кризи. Флетч постоял над ним в темноте, гадая, спит ли тот или погрузился в мир наркотических грез. -- Что случилось, парень? -- спросил вдруг Кризи. -- Я ищу Гамми. -- Он загнулся. -- Что значит загнулся? -- Фараоны допекли его. Сколько можно служить мальчиком для битья? -- Ты не знаешь, куда он пошел? -- Он не мог не смыться. Всему приходит конец. Его бьют и бьют. А стоит ему появиться дома, как за него принимается папаша. Его бьют всегда и везде. -- Я ищу Гамми, -- настаивал Флетч. -- Как мои старые барабаны. Я жалею о том, что бил по ним. Палками. Каждый вечер. Барабанными палочками. Я бил по моим барабанам. Откуда мы знаем, что натянутые на них шкуры ничего не чувствуют? Что, если им было больно, когда я бил по ним? По-настоящему больно? -- Я об этом ничего не знаю, Кризи. -- Я должен терпеть боль. Чтобы искупить причиненное мной зло. -- Ты не думаешь, что барабаны могут тебя простить? -- Христианские барабаны. Это идея. Бей кого угодно, что угодно, если хочешь, даже барабаны, и они должны тебя простить, потому что так сказал Человек. Христос. -- Я ищу Гамми. Ты его видел? -- Нет. Где Бобби? -- С ней все в порядке, -- ответил Флетч. -- Она ушла? Я уже не помню, когда видел ее. -- Ты видел ее вчера утром. -- Да. Она хотела уколоться. Потом укололась. Флетч, ты знаешь, она укололась. Когда я видел ее в последний раз. -- Я знаю. -- Она укололась. И ушла? -- Да. Ушла. -- Господи! Флетч постоял над Кризи, затем пошел вдоль берега. У следующего костра он присел на корточки, переждал минутку. Все молчали. -- Кто-нибудь видел Гамми? Никто не ответил. Лопоухий подросток Бинг Кросби вопросительно смотрел на Флетча, словно хотел вновь услышать его слова. -- Я ищу Гамми. Сорокалетний мужчина, с нарисованными на свитере телефонной трубкой и надписью "ПОЗВОНИ МНЕ", бросил: "Его здесь нет". Флетч чуть посидел и двинулся дальше. У следующего костра Окурок сказал, что Гамми скорее всего вернулся домой, к родителям. Джаггер предположил, что Гамми снова забрала полиция. Поднявшись на ноги, Флетч увидел стоящего позади Ватсаяну. Они вместе отошли от костра. -- Почему ты ищешь Гамми? -- Бобби просила ему кое-что передать. -- Где Бобби? -- Она ушла. С концами. -- Куда? -- Я дал ей рюкзак, набитый протеиновыми таблетками и крекерами, который я украл в супермаркете "Адвентист Седьмого Дня". Ватсаяна остановился: -- Я спросил, где Бобби? -- Послушай, вчера ты продал ей все, что она хотелa, так? -- Да. -- Вот она и ушла. В лунном свете Ватсаяна не мигая смотрел на него. -- Зачем тебе Гамми? -- Я тебе сказал. Бобби хотела передать ему несколько слов. -- Скажи их мне. -- Я скажу только Гамми. -- Скажи мне. -- Отвали, Толстяк Сэм, -- бросил Флетч и двинулся к набережной. В эту холодную ночь ему было неуютно на расстеленном мате. Ему недоставало спального мешка. Недоставало Бобби. Вдвоем им было бы тепло. Глава 20 Флетч услышал тяжелые, поднимающиеся по лестнице шаги. Они не спешили. Пересекли площадку перед дверью и пропали. Дверь медленно распахнулась. В проем заглянули двое полицейских. Флетч сел. -- Доброе утро, -- поздоровался первый полицейский. Оба они успели принять душ, побриться, выпить кофе. -- Какой сегодня день? -- спрoсил Флетч. -- Вторник. Второй полицейский оглядел комнату в поисках сиденья. В его глазах Флетч прочитал гордость за собственное жилище, собственную мебель, несравнимые с жалкой циновкой на полу. -- Тебе придется проехаться с нами. -- Зачем? -- Шеф хочет тебя видеть. У него есть вопросы. Флетч разглядывал свои голые ноги. -- Я готов. -- Тебе не надо облегчиться? -- С какой стати? Разве в полицейском участке нет туалета? Часы показывали три четверти седьмого. Один из полицейских открыл для Флетча заднюю дверцу патрульной машины и закрыл ее, как только тот забрался в кабину. Сетка из толстой проволоки отделяла переднее сиденье от заднего. Заднее сиденье было сломано. Пахло блевотиной. На сиденье и полу запеклись пятна крови. -- У вас тут воняет, -- пожаловался Флетч. -- Или вы этого не знаете? -- У нас все отлично, -- ответил полицейский, сидевший рядом с водителем. -- Как твоя голова? -- спросил водитель. Флетч уже позабыл об ударе дубинкой. -- Сегодня не болит. Это не вас двоих я уложил ночью на пляже? -- Нет, -- усмехнулся водитель. -- Это я уложил тебя. -- Недурно у вас получилось! -- Всегда рад услужить. -- Как получилось, что вы не арестовали меня тогда? -- Шеф не велел. Раскис старик. -- Всякий раз возвращается из Мексики размягший. Налюбуется на свой пенсионный домик и раскисает, -- пояснил второй полицейский. -- Он ездит туда пересчитывать грейпфруты или что-то еще. Ему это нравится. -- Скоро ему на пенсию? -- В следующем году. -- Я-то надеялся, что он уйдет раньше, чем мы доедем до участка, -- вздохнул Флетч. Они выехали на Главную улицу. Разговор сквозь решетку не клеился. Флетч хотел открыть окно, но оказалось, что ручек нет. Вероятно, полицейские опасались, что кто-нибудь повесится на них прямо в кабине. К горлу подкатила тошнота. -- У вас тут воняет. Внешне Грэхем Каммингс не мог быть никем иным, как начальником полиции. Коротко стриженные стального цвета волосы, волевой подбородок, широкие массивные плечи. Человек, одно появление которого в городе гаранировало ему место начальника полиции. -- Как вас зовут? -- подчеркнуто вежливо спросил он. -- Флетч. -- Ваше полное имя? -- Флетч, Флетч, Флетч. В кабинете они сидели вдвоем, по разные стораны алюминиевого стола. -- Флетч часом не сокращение от Флетчер? -- Возможно. -- Флетчер -- ваше имя или фамилия? -- Имя. -- Ваша фамилия? -- Смит. -- Флетчер Смит, -- кивнул Каммингс. -- Кажется, мне уже встречалось такое сочетание. -- Флетчер Смит? -- Нет, просто Смит. Где вы живете, Смит? -- Адрес я забыл. Там, где сегодня утром нашли меня ваши громилы. -- Вы там живете? -- Уик-энд я провожу на Гавайских остравах. -- Вы живете один? -- Если не считать ручного таракана. -- Чем вы зарабатываете на жизнь? -- Чищу обувь. -- В вашей комнате не было ни щеток, ни гуталина. -- Должно быть меня ограбили ночью. Буду уходить от вас, подам жалобу. -- Похоже, вы не поддерживаете тесного контакта со своей конторой, мистер Флетчер. -- Простите? -- Вчера вечером мне звонила ваша начальница из "Ньюс -- Трибюн". Ваш редактор. Некая миссис Сноу. Я не ошибся? Клара Сноу? -- Дерьмо. -- Она сообщила мне, что вы готовите статью для вашей газеты о распространении наркотиков на побережье. И попросила присмотреть за вами. Она сказала, что, по ее мнению, вы что-то нащупали. Если вы попросите защиты у полиции, мы должны знать, кто вы такой, и предоставить требуемое. -- Дерьмо! -- Вы -- И. М. Флетчер из "Ньюс -- Трибюн"? -- Вам привезли другого И. М. Флетчера. -- Вы что-нибудь нащупали, мистер Флетчер? -- Нет. -- Ну-у, мистер Флетчер? -- Идите к черту. Каммингс, навалившись локтями на стол, пристально смотрел на Флетча. -- Мистер Флетчер, мне кажется, вы кое-что подзабыли. К примеру, маленькое правило, гласящее, что при контакте с полицией вам необходимо немедленно заявить, что вы -- журналист. Вы забыли это правило? -- Оно ускользнуло из моей памяти. -- Вы нарушили это правило, мистер Смит. -- Поэтому вы задержали меня? -- Второе. Мы знаем, что вы жили здесь с юной девушкой по имени Бобби. -- Неужели? -- Где Бобби? -- Она ушла. -- Куда ушла Бобби? -- Не знаю. Наверное, решила вернуться домой. -- В этом я искренне сомневаюсь. Наркоманы редко покидают места, где могут доставать то, что им требуется. -- У нее был запас. На дорогу ей хватит. -- Когда она уехала? -- Воскресной ночью. -- Каким транспортом? -- Она улетела. -- Мы нашли в вашей комнате марихуану и героин. -- У вас был ордер на обыск? -- Мы не обыскивали комнату. Мы случайно нашли наркотики в духовке. -- Я прятал их от Бобби. -- Вы виновны в хранении сильнодействующих наркотиков. -- Это вещественные доказательства для моей статьи. -- У кого вы их купили? -- У Толстяка Сэма. -- Почему марихуана была в пакетах полицейской лаборатории? -- Кто знает, откуда попадает товар к Толстяку Сэму? -- Зачем вы купили марихуану? Разве одного героина недостаточно? -- Я люблю писать обоснованные статьи. -- Статья, которую вы написали прошлой осенью о Полицейской Ассоциации, получилась не очень-то обоснованной -- Что? -- Я помню ту статью. И подпись. И. М. Флетчер. Вы написали, что Полицейская Ассоциация -- клуб выпивох и ничего больше. -- О! -- Вы лишь походя упомянули о том, что мы проводим семинары по обмену опытом, собираем деньги для нашей Академии, что в прошлом году мы подарили машину "скорой помощи" городу Орнего в Калифорнии. -- Я польщен тем, что вы читаете мои статьи. -- Вы поняли, к чему я клоню, мистер Флетч? -- Начинаю догадываться. -- Я хочу, чтобы вы убрались из города. Немедленно. -- Вот тебе и защита полиции! -- Вы можете найти оправдание ранее перечисленным мной правонарушениям, в том числе и хранению героина, но трое моих полицейских могут показать под присягой, что прошлой ночью вы ударили каждого из них, когда они находились при исполнении служебных обязанностей. -- Вы же не арестовали меня. -- Мы хотели задержать другого человака. -- Неужели для задержания семнадцатилетнего наркомана нужно семь полицейских? -- Благодаря вашему вмешательству трое из этих семерых были ранены. -- Почему же вы сразу не арестовали меня? -- Вы хотите попасть в тюрьму, мистер Флетчер? -- Разумеется, нет, шеф. -- Мистер Флетчер, сейчас я отдам два приказа, и вам придется выполнить оба. Первый. Если у вас есть какая-либо информация о распространении наркотиков на побережье, вы должны передать ее нам. Есть у вас такая информация? -- Нет. -- Совсем нет? -- Только Толстяк Сэм. -- Вы не так уж умелы в своем деле, не правда ли? -- Мне очень помогает редакция. -- Второй приказ состоит в том, что вы обязаны покинуть город до полудня. И не возвращаться назад. Никогда. Понятно? -- Чего вы боитесь? -- Только не вас. -- А мне показалось, что дело именно в этом. -- Мы сами проводим расследование, мистер Флетчер. Это работа полиции. Наскоком тут ничего не добьешься. Нам требуется время. -- Два или три года? -- Мы рассчитываем выявить всю сеть торговцев наркотиками в ближайшие месяцы. Это тяжелая, сложная работа. Частное расследование, даже проводимое газетой, может привести к тому, что наш труд пойдет насмарку. Надеюсь, я выразился достаточно ясно: или вы уезжаете из города или оказываетесь за решеткой, выбраться откуда вам будет очень и очень непросто. Хранение героина и нападение на трех полицейских при исполнении служебных обязанностей вполне достаточно для вынесения обвинительного приговора. -- Вы меня убедтли. -- Так что, покинете город? -- Я больше никогда в нем не появлюсь. Глава 21 Время приближалось к девяти утра. Люди спешили на работу. По главной улице машины шли бампер к бамперу. В полутора кварталах от полицейского участка к тротуару подрулил серый "ягуар XKE" с номерным знаком 440-001. Тот самый автомобиль, который предстояло украсть Флетчу через шестьдесят часов, сразу же после убийства Алана Стэнвика. Флетч сел на переднее сиденье. "Ягуар" Стэнвика влился в поток машин. -- Что ты делал в полицейском участке? -- Меня допрашивали. -- Почему? -- Исчезла девушка, которую я знаю. Девушка по имени Бобби. -- Ее исчезновение связано с тобой? -- Нет, но мне придется убираться из этого города, да побыстрее. Как вы узнали, что я в полицейском участке? -- Я спрашивал у пивного ларька. Того, что уже открыт в восемь утра. Ну и жизнь у тебя! Какой-то лопоухий подросток сказал, что видел тебя на заднем сиденье патрульной машины. Алан Стэнвик прикурил от золотой зажигалки, Которую достал из кармана, не пользуясь той, что была в приборном щитке. Солнцезащитные очки скрывали его глаза. -- Что вы хотите? -- спросил Флетч. -- Убедиться, что все идет, как положено. Паспорт получил? -- Пойду за ним завтра. -- Перчатки? -- Куплю пару. -- Ты подал заявление на паспорт? -- Да, даже сфотографировался. -- Отлично. Понимаешь, что тебе предстоит сделать? -- Конечно. Вы еще не передумали? Стэнвик выпустил струю дыма. -- Нет. -- Вы уверены, что умираете от рака? -- Да, почему ты спрашиваешь? -- Выглядите шикарно. -- Признаки болезни проявляются не сразу. Я хочу умереть раньше. Они остановились на красный свет. -- Так почему бы вам не разбиться на самолете? Плечи под пиджаком Стэнвика шевельнулись. Могучие плечи. -- Если хочешь, назови это гордостью. Когда проводишь всю жизнь, стараясь удержать самолеты в воздухе, очень трудно направить последний из них в землю. -- Дорогостоящая гордость. -- Люди, бывало, за гордость расплачивались и подороже, чем пятьюдесятью тысячами. -- Полагаю, что да. -- Ты запомнил, где находится дом? -- На Бермэн-стрит. -- Точно. И как ты доберешься туда? -- Я доеду на такси до пересечения Главной улицы с Хауторн-стрит, а дальше пройду пешком. Это другой округ, а расстояние всего две мили. -- Молодец. Ты помнишь номер рейса? -- Нет. Вы же не говорили. Стэнвик смотрел на него сквозь темные очки. -- Самолет компании "TWA", вылетает в одиннадцать в Буэнос-Айрес. -- Это я помню. Номера рейса не знаю. -- Я пока -- тоже, -- ответил Стэнвик и подъехал к тротуару. -- Думаю, нам не следует сближаться. Я не хочу ничего знать о тебе. И тебе лучше забыть то, что прочел обо мне в газетах. -- Так уж получилось, что я запомнил. -- А теперь забудь. Я высажу тебя здесь. -- Мы же проехали через весь город! Как я доберусь обратно? -- Поймай попутку. -- Премного благодарен за совет. -- Увидимся в четверг вечером... Глава 22 Флетч позвонил в дом 15641В на Патнэм-стрит и оглянулся на свой "MG", приткнувшийся к тротуару. Сквозь стекла солнцезащитных очков зеленая краска автомобиля сливалась с зеленью лужка. -- Да? Кто там? -- спросил мелодичный голос. Флетч наклонился и прокричал в микрофон: -- Я от управляющих, братьев Грин, мисс Фолкнер! -- Одну минуту. Флетч поправил галстук. Лицо Сандры не выражало особого дружелюбия. Она была в черных брюках и блузе свободного покроя, пышно взбитые обесцвеченные волосы падали на плечи. Флетч остолбенел. Внешне Сандра Фолкнер не шла ни в какое сравнение с Джоан Коллинз Стэнвик. Наверное, решил он, она брала свое в постели. -- Я представитель братьев Грин, -- сурово сказал он. Мисс Фолкнер, не мигая, смотрела на него. -- Что вам угодно? -- Мы бы хотели поговорить с вами. -- У вас есть какой-нибудь документ? -- На вашем месте, мисс, я бы не вел себя столь вызывающе. -- Что? -- Соседи жалуются на вас, и мы подумываем о возможности судебного пресечения вашего аморального поведения. -- Вы, должно быть, шутите? -- Совсем нет. Если вам хочется стоять на пороге, пока мы будем обсуждать этот вопрос, я согласен. Или вы предпочтете пройти в комнату, чтобы нас не слышали соседи? Она отступила назад, оставив дверь открытой. Флетч вошел и закрыл дверь. -- Ради бога, объясните, о чем вы говорите? -- Прекрасно все понимаете. Вы сейчас одна? -- О господи! Флетч прошел в гостиную. -- Упоминание имени божьего вас не защитит. -- Защитит? От чего? Он открыл дверь ванной комнаты, которая показалась ему пустоватой. В спальне стояла большая кровать, над ней с потолка свешивалось зеркало. Кровать была аккуратно застелена красным шелковым покрывалом. На буфете в кухне стояли наполовину опорожненная бутылка водки, пустые бутылки вермута и сухого калифорнийского вина. -- Зачем вы пришли сюда? -- В голосе Сандры Фолкнер слышалось отчаяние. -- Что висит у вас на потолке в спальне? -- Зеркало. Какое вам до этого дело? -- Мисс Фолкнер, в договоре на аренду есть пункт, запрещающий крепить какие-либо предметы к потолку. -- О боже! В квартире не было никаких признаков сбора к длительному путешествию. Вернувшись в гостиную, Флетч уселся в кресло, достал из кармана блокнот и ручку. -- Сандра Фолкнер -- ваши настоящие имя и фамилия? -- Да. Конечно. К чему эти вопросы? -- Мисс Фолкнер, это жилой район. Тут много молодых семей. С маленькими детьми. -- Знаю. И что из этого? -- Некоторым мамам и, могу добавить, папам стало ясно, что у вас нет видимых средств к существованию. -- О боже! -- Вы довольно давно нигде не работаете. -- Это никого не должно волновать. -- Мы стараемся уяснить, как сказывается ваше постоянное пребывание в доме на моральном здоровье молодежи. -- Ого! Да кто в это поверит? -- Далее, не вызывает сомнений источник средств вашего существования. За ваше содержание вы расплачиваетесь своим телом. -- Мой бог! Вы словно явились из прошлого столетия. -- "Братья Грин" несут ответственность не только за состояние квартир, но в немалой степени и за то, что в них происходит. Во всяком случае, мы реагируем на поступающие жалобы. -- Убирайтесь отсюда! -- Как давно вы знаете Алана Стэнвика? Ярость на ее лице сменилась ужасом. -- Присядьте, мисс Фолкнер. Она опустилась на краешек дивана. -- Его опознали соседи. Фотографии Стэнвика часто появляются в газетах. -- О боже! Оставьте Алана в покое! -- Он оплачивает квартиру и ваше содержание, не так ли? -- Да. -- Все понятно. Вы снимаете эту квартиру на незаконно заработанные средства. Будет лучше, если вы расскажете нам обо всем. -- Почему? -- Мисс Фолкнер, вы хотите, чтобы имя Алана Стэнвика фигурировало в судебном иске? -- Мой бог! Неужели такое возможно в наше время? Кто пожаловался на меня? -- Не в наших правилах разглашать подобные факты. -- Оберегаете доносчиков? -- Мы очень благодарны людям, помогающим нам быть в курсе того, что твориться в наших квартирах. Как иначе мы узнаем об этом? А теперь, я надеюсь, вы честно расскажете обо всем, и мы решим, что делать дальше. Сандра Фолкнер смотрела на Флетча словно фрейлина, застигнутая на сеновале с придворным виолончелистом, на королеву Викторию. -- Вы всегда носите в доме солнцезащитные очки? -- спросила она. -- У меня болят глаза от яркого света, -- ответил Флетч, -- но это не имеет отношения к нашему разговору. -- Понятно. Ну, хорошо. Что вы хотите знать? Раньше я работала секретаршей в "Коллинз Авиэйшин". Алан Стэнвик -- один из руководителей этой корпорации. -- Нам это известно, мисс Фолкнер. -- Я не мисс Фолкнер. Я -- миссис Фолкнер. Мой муж был летчиком-испытателем. Однажды, при посадке на авианосец, он промахнулся, и самолет рухнул в воду. После этого я долго не могла работать. Джек и я не торопились заводить ребенка , думали, что впереди еще много времени... -- Человек, названный Джеком, был вашим мужем? -- Да. Страховка кончилась. Затем пособие по безработице. Я много пила. Очень много. Потом Алан послал кого-то узнать, как я поживаю. Я была совершенно пьяна и предложила этой девице катиться на все четыре стороны. На следующий день появился сам Алан. Со дня смерти Джека прошло больше года. Меня поместили в хорошую больницу. За счет компании. Алан сам летчик. Он воевал. У него шрам на животе. В день выписки Алан встретил меня и привез сюда. Тут я и живу. -- Вы видитесь с ним дважды в неделю? -- Да, примерно так. Теперь я знаю, зачем я живу. Ради него. Я надеюсь, что когда-нибудь рожу ему сына. -- Он приезжает по понедельеникам и средам? -- Эти соседи ничего не упустят, да? Сучьи дети. -- Миссис Фолкнер, вы не собираетесь выходить замуж за мистера Стэнвика? -- Нет. Он женат. На Джоан Коллинз. Он не может развестись с ней. Она - дочь президента корпорации, Джона Коллинза. -- Вы никогда не думали о том, чтобы стать его женой? -- Нет. Мы даже не говорили об этом. -- И тем не менее вы надеетесь родить ему сына? -- Да. В этом нет ничего зазорного. -- Вы сейчас беременны? -- Нет. -- Другими словами, вы намерены продолжать эту связь? -- Да намерена. -- А мистер Стэнвик не намекал на возможные перемены? -- Что вы имеете в виду? -- Ну, я могу и не напоминать вам о том, что вы не имеете никаких прав на эту квартиру. Исчезни Стэнвик на следующей неделе, вас выкинут на улицу. -- Этого я не боюсь. Он может поступать, как ему заблагорассудится. Теперь я могу работать. Со мной все в порядке. -- А как здоровье мистера Стэнвика? -- Прекрасное. Я ему даже завидую. Флетч закрыл блокнот. Он не записал ни слова. -- Очень хорошо, миссис Фолкнер. Я доложу "Братьям Грин" и порекомендую им не предпринимать никаких действий, так как ваши отношения с мистером Стэнвиком достаточно серьезны. -- Благодарю. Флетч встал. -- Извините за беспокойство, миссис Фолкнер. -- Вы совершенно не следите за квартирами. -- Что вы сказали? -- Ваши "Братья Грин" не выполняют своих обязанностей. Мало того, что на стоянке вечно шум, так еще воры заходят сюда, как к себе домой. -- О чем вы? -- Прошлой ночью меня ограбили. -- Неужели? -- Да. Украли всю мою косметику. -- Я что-то не понимаю. -- Пойдемте покажу. В ванной она открыла шкафчик. -- Сегодня утром я обнаружила, что окно распахнуто, а косметика исчезла. -- Пропала только косметика? -- Флакон аспирина. Моя зубная паста. -- Полотенца на месте? -- Нет. Одного не хватает. -- Одного не хватает, -- повторил Флетч. -- Должно быть, в него завернули косметику. -- Я тоже так думаю. -- Но, миссис Фолкнер, взрослый человек не пролезет в такое окно. -- Я в этом не уверена. -- Наверное, косметику украл какой-нибудь соседский подросток. -- Возможно. -- Вероятно, он не рискнул забраться в комнаты. -- Я рада, что вы так рьяно защищаете нравственность деток нашего района, мистер Как-вас-там. Страшно подумать, какие грязные мыслишки придут им на ум, пока они будут отсиживаться в тюрьме за грабеж. Глава 23 Время ленча. Коридоры редакции "Ньюс -- Трибюн" пусты и прохладны. Флетч положил два сендвича и пакет молока на стол, снял пиджак, поднял трубку и набрал номер главного редактора. -- Это Флетч. Я хочу поговорить с Френком. -- Ты у себя, Флетч? -- Да. -- Он ушел на ленч. Вернется в два часа. Сможешь подождать? -- Постараюсь. Пожалуйста, соедините меня с ним ровно в два. Флетч ослабил узел галстука и сел. Расправляясь с сэндвичами, он нашел на столе повестку в суд. Ему предлагалось явиться туда в пятницу, к десяти утра. За неуплату алиментов Барбаре Ролтон Флетчер. Неуважение к суду. Неявка грозила немедленным арестом. -- О господи! -- вздохнул Флетч. У него был выбор -- идти за "Бронзовой медалью" и быть арестованным или идти в суд и быть оштрафованным. -- О господи! -- повторил он. Зазвонил телефон. -- Ну кто там еще? -- Это мистер Флетчер? -- Если вам так угодно. -- Что? -- С кем я говорю? -- Это мистер Джиллет из "Джиллет, Уорхэм и О'Брайен". -- О господи! -- Мистер Флетчер, к сожалению я должен сказать вам, что не могу получить по вашему чеку три тысячи четыреста двадцать девять долларов, которые вы должны уплатить миссис Линде Флетчер. -- Мерзавец. Я же просил подождать десять дней. -- Я и не пытался получить деньги по вашему чеку, мистер Флетчер. Однако я навел справки. У вас нет и никогда не было счета в этом банке. -- Что? -- Торговый банк не открывал счета на ваше имя. -- Хорошо, что вы напомнили мне об этом. -- Где вы взяли этот чек, мистер Флетчер? -- Простите, я вас не слышу. У меня запершило в горле. -- Это не имеет значения. Но я предупреждал вас при нашей последней встрече у вас в кабинете, что хитрить не стоит. Теперь мы будем говорить в зале суда. Вы сами на это напросились. -- Мистер Джиллет... -- Сначала выслушайте меня. Сегодня утром я побывал в суде и показал ваш чек. С минуты на минуту вы получите повестку. Вы должны явиться в суд в пятницу, в десять утра. -- Нет! -- Что значит нет? -- Я не смогу прийти в пятницу утром. -- Почему? -- В пятницу в десять утра в суде будет слушаться дело о неуплате алиментов моей первой жене, Барбаре. -- Мистер Флетчер, меня это не касается. -- Но я не могу быть одновременно в двух местах. -- По крайней мере мы знаем, что в пятницу утром вы не женитесь в третий раз. -- Кроме того, в пятницу, в те же десять часов, командир военно-морской базы намерен вручить мне "Бронзовую звезду". -- Знаете, мистер Флетчер, мне надоели ваши росказни. -- Это правда. Если я не получу эту чертову "Бронзовую звезду", меня уволят. Что тогда будут делать все мои жены? -- Они будут ждать вас в суде, мистер Флетчер, вместе с представляющими их честными адвокатами. -- О боже! -- Более того, мистер Флетчер, сегодня утром я подал в суд необходимые документы по обвинению вас в подлоге. -- Подлоге? -- Подлоге, мистер Флетчер. Закон запрещает представлять чеки по несуществущим банковским счетам. -- Как вы могли так поступить! -- Я исполнял свой долг. Как адвокат, практикующий в штате Калифорния, я обязан поставить в известность суд. -- Вы заложили меня. Из-за вас я -- преступник. -- Я исполнял свой долг, мистер Флетчер. -- Вы просто укусили руку, которая вас кормит. Разве я смогу платить алименты, сидя в тюрьме? -- Я укусил руку, которая отказалась кормить нас. Своим женам вы еще не заплатили ни цента. -- Мистер Джиллетт! -- Да, мистер Флетчер? -- Я подумал, а не встретиться ли нам в каком-нибудь тихом месте, подальше от торных дорог, допустим в баре, и поехать за город, провести ночь или две... -- Вы серьезно? -- Разумеется, серьезно. -- Я думаю, это чудесная идея. Не знаю, как вы догадались, но вы мне очень понравились, мистер Флетчер. Сначала нам следует уладить судебные дела, не так ли? -- Я -- то думал, что судебные дела как раз могут и подождать. -- Ваши судебные дела касаются только вас и ваших жен, мистер Флетчер. А теперь, естественно, вами займется и уголовный суд. Наши с вами взаимоотношения никак с этим не связаны. -- Вы уверены? -- Мистер Флетчер, вы насмехаетесь надо мной? -- Именно так. Джтллетт откашлялся, прежде чем заговорить вновь. -- Не знаю, то ли вы очень жестокий человек, то ли глубоко заблуждаетесь. Предпочитаю последнее. Я -- член английской общины. Если вы заблуждаетесь, я с удовольствием продолжу этот разговор в скором будущем. А пока напоминаю о повестке, вызывающей вас в суд в пятницу утром. Советую сегодня, до полудня, явиться в полицию и назвать себя, после чего вас арестуют. Тогда у вас хватит времени освободиться под залог и предстать в пятницу перед судом. -- Премного вам благодарен, мистер Джиллетт. Увидимся в вашей церкви. Флетч дожевывал вторую половину первого сэндвича, коря себя за разговор с Сандрой Фолкнер, когда вновь зазвонил телефон. -- Да? -- Флетч? Это Барбара. -- Барбара, моя первая жена? -- Несколько дней звоню тебе каждые полчаса, надеясь поговорить с тобой до того, как придет повестка. -- Я получчил ее к ленчу. -- Прости, Флетч. -- Какие пустяки, дорогая. Забудь о ней. Стоит ли давним друзьям портить отношения из-за неуважения к суду. -- Это все адвокаты, Флетч. Они настаивают. Их очень беспокоят те восемь тысяч долларов, которые ты мне задолжал. -- Так много? -- Восемь тысяч четыреста двенадцать долларов. -- О-го-го. Мне следовало помнить об этом. С моей стороны это не простительно. -- Я действительно не виновата, Флетч. Я имею в виду неуважение к суду. Это все они. -- Не волнуйся, Барбара. Ерундовое дельце. Заскочу в суд в пятницу утром, и в мгновение ока вопрос будет решен. -- Ты прелесть, Флетч. -- Ну, ну... -- Мне не так уж нужны эти деньги. Я знаю, сколько ты получаешь в газете. Тебе негде их взять. -- Понятно. -- Правда? -- Конечно, Барбара. -- Флетчер, я все еще люблю тебя. -- Я знаю. Ужасно, правда? -- Мы развелись два года назад. -- Так давно? -- С тех пор я тебя ни разу не видела. Я пополнела. -- Неужели? -- Слишком много ем. Слышала, ты снова женился и опять развелся. -- Теперь-то я понимаю, что ты -- моя единственная любовь. -- Правда? А почему ты снова женился? -- На меня что-то нашло. -- Но потом ты развелся. -- Видишь ли, Барбара, я не поладил с котом. Один из нас должен был уйти. Кот ушел первым. -- Я не звонила тебе, пока ты был женат. -- Спасибо. -- Только на прошлой неделе узнала, что ты развелся. Слуайно встретила Чарли. -- Как он поживает? -- Флетчер, а может, у нас все наладится? -- Ты сильно поправилась? -- Очень. Я стала толстухой. -- Жаль.