г с другом. Эдвард Дагмар: На самом деле женщинам, которые разлюбили, не нужны ни любовь, ни нежность, ни даже деньги - им нужен только повод, чтобы иметь возможность пожаловаться на отсутствие любви, или нежности, или денег. Для женатого мужчины весь ад вымощен откровениями, которыми его жена делится с его друзьями. (Тилли и Эдвард Дагмар, беседуя, уходят. Входят мистер Циннеркнок и Эльза Дагмар). Эльза Дагмар: Нам надо поговорить. Мне нужно пожаловаться. Циннеркнок: Желание дамы - закон... Правда, обычно мы гораздо больше нуждаемся в том, чтобы было с кем помолчать, чем в том, чтобы было с кем поговорить. Все люди делятся на тех, с кем невозможно разговаривать, и тех, с кем приятно помолчать. Эльза Дагмар: Знаете что... Циннеркнок: Что, властительница моего сердца? Эльза Дагмар: Скажите, только честно, я очень постарела? Как я выгляжу? Циннеркнок: Ну, что тут можно сказать? Вы - не красивая... Вы - очень красивая. И очень молодая. Просто прелесть! Эльза Дагмар: Ну да: девочке говорят - "Просто прелесть!", девушке говорят - "Просто прелесть!", молодой женщине говорят - "Просто прелесть!" и только нам, старухам, при встрече говорят (кривляется, изображая старушку): "Вы шш-егодня щщщ-удесно выглядите! О-шшш-обенно по шшш-равнению шш тем, што от Вашш о-шшш-танется лет черешш пять". Никто и никогда не скажет Вам, что Вы молодо выглядите, если Вы действительно все еще молоды. Циннеркнок: Вы всегда были красивы и всегда будете молоды. И как только такую красоту делают? Эльза Дагмар: Вы не поймете - Вы не косметолог. Но говорят, что красивые женщины не умеют красиво стареть. Циннеркнок: Ну что Вы, красивые женщины иногда умирают, но никогда не стареют. Эльза Дагмар: Красивые женщины умирают несколько раз. А годы идут и от вечности остаются какие-то опилки... Циннеркнок: Если женщина все еще способна расстраиваться, значит, она все еще очень молода. Эльза Дагмар: Льстец! Ах, какой Вы льстец! Но не Вы ли мне когда-то очень давно говорили: "Если Вы слишком молоды или недостаточно молоды - не верьте ни клятвам, ни комплиментам". А еще, помню, Вы рассказывали, что все женщины делятся на очень молодых, "все еще молодых" и "все еще молодых несмотря ни на что". Циннеркнок: Я тогда был слишком юн, чтобы что-нибудь понимать в жизни, а тем более - в женщинах. В молодости мужчинам все девушки старше восемнадцати лет кажутся очень взрослыми. Эльза Дагмар: А в старости - слишком старыми? Циннеркнок: Любимой женщине никогда не бывает больше тридцати... Эльза Дагмар: А не любимой - меньше ста восьмидесяти? И кто это придумал, что с годами мы должны стареть, в то время как внутри себя мы только молодеем? Сердце не стареет, на нем не бывает морщин, только шрамы. Циннеркнок: Женщины всегда молоды, просто мужчины стареют слишком быстро и не успевают этого заметить. Все женщины молоды, пока живы. Стареют только мужчины. Смотрите. Вы - все такая же красавица, как и раньше, а вот с моей фигуркой хорошо только по радио выступать. Эльза Дагмар: Ах, Вы всегда так гениально льстите! Впрочем, Вы правы: женщины не стареют, мужчины не взрослеют - разве что лет через пятьдесят после собственной смерти. Циннеркнок: С такими обворожительными женщинами, как Вы, лучше не встречаться, а встретившись, не расставаться. Но почему Вы иногда говорите такие печальные вещи? В печали любой женщины есть вина какого-нибудь мужчины. Я угадал? Эльза Дагмар: У меня все хорошо. У меня почти все хорошо: Эдвард почти академик, я его почти люблю, он почти стал таким, каким мне хотелось его сделать, я почти... Мы почти счастливы... (начинает плакать). Он - здесь и я - здесь, а где же счастье? Мне так тяжело. Все готовы осудить, многие готовы простить, но никто не хочет помочь. Циннеркнок: Женщины ходят по розам собственного воображения босиком - и часто наступают на шипы. Эльза Дагмар: Мы все время ссоримся. Он все время не дает мне говорить. В результате я уже почти охрипла. И он все время все преувеличивает. Я ему миллион раз говорила, что это неприлично! Но у него такая чистая совесть, как будто нет никакой! Как это ужасно - то же старое лицо, то же старое брюзжание, а новыми у него бывают только пломбы в старых зубах. Циннеркнок: Но раньше Вам нравилось его стремление ко всему постоянному и неизменному? Эльза Дагмар: Ах, мой друг, после падения лучшая сторона бутерброда превращается в худшую сторону. Вы же знаете, найти логичное объяснение, почему женщина плачет или выходит замуж, труднее всего ей самой. И еще, оказывается, нельзя смеяться над тем, кого любишь, потому что очень трудно будет потом любить того, над кем смеешься. Любовь - это странное чувство, неизвестно для чего возникающее и непонятно почему исчезающее. Прощать легче, чем любить. Но что остается после этого? Собирать смешные осколки глупой жизни, потраченной на злые препирательства с когда-то обожаемым человеком. Циннеркнок: Никто не получает от судьбы всего, чего хочет, и никто не хочет всего, что получает. Эльза Дагмар: Почему на целую жизнь дается только одна судьба? Разве же мы представляем себе, какую судьбу выбираем, выбирая наш путь? Помните старую-старую сказку про маленькую девочку, которой злая ведьма заколдовала ножки, чтобы они отнесли эту бедную девочку непонятно куда - далеко-далеко от дома в темный-темный лес в незнакомую, неведомую страну... Я как будто потерялась. Я хочу домой, к себе домой, но я уже не знаю - где он, мой дом? Я потеряла себя... А жизнь так коротка: только начнешь привыкать, как уже пора отвыкать. Как несправедливо, что на целую жизнь дается только одна судьба. Бежишь, бежишь, а возле финиша понимаешь, что бежала не в ту сторону. Циннеркнок: Я в молодости тоже очень быстро бегал - об финишные ленточки все ребра переломал... Эльза Дагмар: Теперь не могу понять: почему я замужем? Ведь я же ничего плохого не сделала. Настолько плохого... Циннеркнок: В жизни всегда так: сначала не понимаем, а потом привыкаем. Эльза Дагмар: А я все иду куда-то туда, куда мне давно пора прийти. Иногда мне кажется, что жизнь похожа на темную комнату, все выходы из которой ведут в еще более темные комнаты. А иногда мне кажется, что если моя жизнь вдруг осветится солнечным лучом - я погибну от непривычки к счастью. Сколько лет, сколько долгих лет душа моя ждала чего-то. Неужели она так и умрет, не дождавшись? Хочется счастья - жгучего, блаженного, огромного. Хочется вырваться далеко, вырваться прочь, а потом - еще дальше... А я все жду, что что-то произойдет и появится кто-то, способный показать мне жизнь - большую и новую, новую для меня. Циннеркнок: Чаще всего жизнь, которую мы ищем, - это та жизнь, которую мы не замечаем. Эльза Дагмар: Я ожидала от жизни чего угодно, но только не того, что когда-нибудь мне будет больше сорока. Я не готова к будущему. Я не готова даже к прошлому. А еще у меня в этом году гороскоп не очень удачный... Циннеркнок: Надо быть очень осторожными со всей этой астрологией, хиромантией и прочими суевериями. Один мой приятель пытался перебежать дорогу черной-черной кошке и попал под белый-белый автобус. Эльза Дагмар: Что ж, каждый идет в ад своим путем... Интересно, а какой цвет там сейчас в моде? Циннеркнок: Не знаю. О цвете никаких сведений оттуда не поступало, но как предполагали в средние века: ад - это место, где дурно пахнет и никто никого не любит. Эльза Дагмар: Правильно предполагали. Все мы нуждаемся в любви, даже если ее не заслуживаем. Циннеркнок: Особенно если не заслуживаем. Эльза Дагмар: Мне трудно и со мной трудно... Порой так не хочется верить в свою вину, что невольно начинаешь верить в чужую... По странной прихоти природы почему-то начинаешь постепенно раздражаться и в конце концов чуть ли не ненавидишь того, кому постоянно желаешь только добра. Даже самая любящая женщина не в состоянии дать мужчине больше счастья, чем он может взять. Он такой эгоист! Вместо того, чтобы думать о моих чувствах, все время думает только о своих чувствах. Нет, он все-таки невыносимый человек. Циннеркнок: А в чем это выражается? Эльза Дагмар: Ну, например, я иногда совсем не хочу с ним разговаривать! Циннеркнок: Если бы он и вправду был Вам так безразличен, Вы не говорили бы об этом столь страстно. Эльза Дагмар: Иногда мне кажется, что я его ненавижу. Циннеркнок: (говорит насмешливо) Удивительно. Сколько лет прошло, а Вы все с той же страстью ненавидите друг друга. Не переживайте. От любви до ненависти - один шаг, и обратно тоже не больше. Вот один мой знакомый так яростно ненавидел деньги, когда они у него были, что всегда почти мгновенно от них избавлялся, а избавившись, снова начинал их пламенно любить. Эльза Дагмар: Мне трудно и со мной трудно... Циннеркнок: Болезни с таким названием нет. Эльза Дагмар: А почему же я страдаю? Циннеркнок: Вы не страдаете - Вы живете. Потерпите, все еще переменится. И Вы сами еще переменитесь - Вы ведь из тех, кто еще способен меняться. И к Эдварду вернется утраченная щедрость на слова, и к Вам вернутся долгие, нежные, сладостные мечты. Поверьте мне: иногда мы живем счастливо, даже не подозревая об этом. А Вы еще будете очень счастливы. Очень-очень! Эльза Дагмар: Правда? Циннеркнок: Правда. Только никому не говорите о своем счастье - берегите нервы окружающих. Эльза Дагмар: У меня такое ощущение, что мы не одни. Циннеркнок: Почему? Эльза Дагмар: Потому что с Вами все время Ваше чувство юмора. Оно Вас ни на секунду от себя не отпускает? Циннеркнок: Вы такая умница! Эльза Дагмар: А говорят, что женщины бывают либо умные, либо красивые. Как Вы считаете, кто я? Циннеркнок: В таком случае Вы - не женщина. Эльза Дагмар: О чем Вы теперь думаете? Циннеркнок: Как раньше все было просто. Эльза Дагмар: Когда? Циннеркнок: В каменном веке. Считалось, что мужчина должен быть силен и свиреп, питаться только сырым мясом, а девушка лет до сорока должна думать, что "секс" - это такие насекомые в Китае... А потом я влюбился в Вас. Вот так несчастливо случилось. И где был мой благородный инстинкт самосохранения? Не понимаю. (начинает читать стихи): Душа моя тебе одной подвластна... (Эльза Дагмар не слушает, думает о чем-то своем, неожиданно перебивает) Эльза Дагмар: Наверное, для счастья мало быть счастливой, надо уметь чувствовать себя счастливой. А время безжалостно... (опять задумывается) Циннеркнок: Время крадет у нас все самое лучшее. Остальное мы теряем сами. (опять начинает читать стихи): Я думаю о том, что все могло иначе: Быть, мыслиться, вплетаться в смету чувств... Эльза Дагмар: (перебивает, не слушая) А может, мне неожиданно перекраситься в рыжий цвет, а потом вдруг снова стать блондинкой? Циннеркнок: Не знаю. Эльза Дагмар: Ах, какой Вы бесчувственный! Циннеркнок: Неправда. Я очень чувственный. Эльза Дагмар: А вот я не чувствую себя виноватой, но... Может, я его недостаточно любила, а он это чувствовал? Мне трудно и со мной трудно... Циннеркнок: В нашем климате святые не выживают. Эльза Дагмар: Но у меня так много недостатков. Циннеркнок: Главный недостаток красивых женщин - это их мужья. И потом, если припомнить все, чего мужчины хотят от женщин, много ли найдется мужчин, достойных быть женами? Эльза Дагмар: (не слушает, неожиданно спрашивает) Мы разгневаны. Почему уже тридцать секунд мною не восхищаются? Почему мне не читают стихи? Циннеркнок: "Озера глаз твоих чисты и непорочны, но в грех ввести способны и святого..." Эльза Дагмар: Хвалите меня, хвалите! Я постараюсь не обидеться. Циннеркнок: Говорят, умного человека незаслуженная похвала унижает. Эльза Дагмар: Значит, я предпочитаю быть дурой. Циннеркнок: А Вам бы хотелось, чтобы кто-то постоянно шептал Вам: "Весь шар земной сложу к твоим ногам и за тобой пойду на край Вселенной"? Вам бы хотелось, чтобы кто-то предложил: давайте уедем далеко-далеко? Эльза Дагмар: А как же Эдвард? Я не могу надолго оставлять его одного - он такой жуткий зануда, он без меня будет очень одинок... Циннеркнок: Не волнуйтесь. Добрый человек никогда не останется в одиночестве - его обязательно отыщут злые соседи. Он с ними поссорится и в его жизни снова появится смысл. Эльза Дагмар: Да Вы что! В наше время безопаснее устроить третью мировую войну, чем поссориться с соседями... А Эдвард все еще ревнует меня к Вам. Я видела - за обедом его взгляд напоминал контроль багажа на таможне. Мужчины становятся ужасно ревнивы, когда начинают влюбляться и когда перестают любить. Как Вы думаете, мы с Вами были бы счастливы, если бы... Циннеркнок: Пожалуйста, не надо открывать шкафы памяти - в них танцуют скелеты воспоминаний. Не стоит тосковать по прошлому - там давно уже никого нет... Эльза Дагмар: (не слушает) Интересно, если бы Архимед мылся не в ванне, а в душе, а на Ньютона упало не яблоко, а кирпич, что бы они открыли? (мистер Циннеркнок не успевает ничего сказать). А если бы я влюбилась в кого-нибудь еще? И тогда у меня было бы совсем другое имя, а главное - совсем другой муж. А вдруг он был бы глупым и жадным? Как это было бы ужасно! Циннеркнок: На самом деле женщины обожают выходить замуж за глупых и жадных мужчин, потому что им всегда приятно говорить правду о своих супругах. Эльза Дагмар: Мой Эдвард не такой! Циннеркнок: Да, он не такой. Эльза Дагмар: Но у него много недостатков. Циннеркнок: Мужчины все в жизни делают только из-за своих недостатков: влюбляются из-за недостатка опыта, женятся из-за недостатка воображения, разводятся из-за недостатка терпения, ругают всех женщин из-за недостатка воспитания и снова влюбляются из-за недостатка памяти. Эльза Дагмар: А Вы все шутите... Как тогда... Циннеркнок: И нежность дней былых мне обжигает душу... Эльза Дагмар: Это красиво. Это правда? Циннеркнок: Правда, потому что красивые слова всегда правдивее скучных. Эльза Дагмар: Спасибо, что Вы выслушали меня. Теперь я чувствую - так люблю своего мужа, что в следующий раз непременно выйду замуж за кого-нибудь такого же, как он... Теперь мне стало так легко, так просто. Вы такой замечательный собеседник. Вас надо женить... (Циннеркнок вздрагивает от неожиданности) Зачем у Вас такое лицо? Циннеркнок: Для конспирации. Эльза Дагмар: Точно. Вас надо женить. Циннеркнок: Этого мне только не хватало на старости лет! Живым я не дамся! Эльза Дагмар: Надо, надо. Циннеркнок: Ох, женщины, все-то Вам не сидится, не лежится! Вечно Вам надо мужчин на подвиги толкать! Это хорошо, что Вы такая нежная и изумительная, а иная как толкнет - так и задавит. Между прочим, подвиги надо совершать не чаще одного раза в день, а я сегодня уже совершил два героических поступка: проснулся и встал. Эльза Дагмар: Почему Вы до сих пор не женаты? Циннеркнок: Так получилось... Всю жизнь интересовался девушками, да так и не заинтересовался. К тому же бытовая техника в наше время настолько облегчила женский труд, что мужчинам нет никакого смысла жениться. Мужчина теперь спокойно может обойтись без женщины и даже без нескольких женщин. Эльза Дагмар: Зачем Вы все время шутите? Циннеркнок: Не хочу выглядеть умным - боюсь, привыкнете. Знаете, в моей жизни было многое: и счастье, и несчастья. Счастье - в том, что я всегда влюблялся в женщин, которых не был достоин, а несчастье - в том, что они предпочитали мне мужчин, еще менее достойных их любви, чем я. А теперь... Мужчины делятся на две категории: на тех, которым жениться еще рано, и тех, которым жениться уже поздно. Говорят, что брак по любви - это когда красивый, молодой, богатый мужчина женится на красивой, молодой, богатой девушке... Любовь - как горизонт: чем мы старше, тем он отдаленнее. В моем возрасте из женщин я искренне могу заинтересовать только налогового инспектора. К тому же нелюбимые люди стареют быстрее. Я уже слишком стар, чтобы любить кого-нибудь, кроме самого себя. В моем возрасте менять что-то в своей жизни - все равно, что переставлять стулья на палубе "Титаника". Весна моя прошла, пора стареть, скучать, пукать, сплетничать и злословить. "Прошли года желаний и страстей - и все вокруг темней, темней, темней..." Я знаю, что любовь необходима, только уже не помню, для чего. Ромео в моем возрасте уже сорок лет как умер. Эльза Дагмар: Вас все-таки непременно надо женить. Вам надо влюбиться. Циннеркнок: Я слышал, что любовь - неплохая штука, но я предпочитаю покой. Любить - опасно. Почти так же опасно, как жить. Эльза Дагмар: Нет, с Вами надо что-то делать. Надо, чтобы Вы срочно в кого-нибудь влюбились. Циннеркнок: Не получится. У меня нет сердца. Эльза Дагмар: Зато у Вас есть деньги, Вы такой богатый! Циннеркнок: Это русский язык богатый, а я - так, погулять вышел... И потом - возраст... Любовь, конечно, зла, но не до такой же степени. Как говорил один джин, выйдя на пенсию: исполнить желание я уже не могу, но могу его отбить. Эльза Дагмар: Почему Вы все время говорите всякие гадости? Циннеркнок: Это не я. Это у меня голос такой. Эльза Дагмар: Не понимаю, почему Вы так упорно не хотите создавать семью? Циннеркнок: Чаще всего в молодости женятся из-за того, что встретили свою любовь, а в старости - из-за того, что так и не встретили. Но гораздо легче привыкнуть к одиночеству, чем к ежедневному общению с человеком, которого не любишь. К тому же об одиночестве, в отличие от жизни, никто всерьез не думает, что это - навсегда. Эльза Дагмар: Одинокая жизнь - это кошмар. Если Вас никто не унижает, то на кого же тогда можно пожаловаться? Циннеркнок: Несчастливый брак имеет все недостатки одиночества и ни одного из его достоинств. Эльза Дагмар: Почему Вы так боитесь любви? Циннеркнок: Меня в детстве куклой напугали. Эльза Дагмар: Что скрывает эта маска - человека или проблему? Циннеркнок: Попробуйте догадаться. Эльза Дагмар: Неужели Вам не хочется... Циннеркнок: (перебивает) Умные люди говорят, что неумение вовремя сказать своим желаниям "нет" обычно заканчивается тюрьмой или женитьбой. Эльза Дагмар: И что плохого в женитьбе? Циннеркнок: Ужаснейшая участь - одиночество вдвоем. Эльза Дагмар: Многие холостяки мечтают о счастливой семейной жизни. Циннеркнок: И многие женатые - тоже. Эльза Дагмар: Вы себя многого лишаете... Циннеркнок: И не говорите! Когда я вспоминаю, чего сам себя лишил в жизни, я от ужаса сразу засыпаю. Мы, мужчины - робкие, слабые, пугливые создания. Только женщины совершенно не хотят этого замечать. Эльза Дагмар: Осталась ли в Вас хоть капля серьезности? Циннеркнок: Увы! Остатки моей серьезности похоронены под обломками моих чувств. Я не против женщин, просто я их боюсь и не хочу с ними встречаться. Эльза Дагмар: Почему? Циннеркнок: Потому что женщина способна заставить плакать мужчину в трех случаях: когда он ее встретил, когда он с ней расстался и когда он потом встретил другую, еще более страшную женщину. Эльза Дагмар: Вы хоть иногда умеете говорить серьезно? Циннеркнок: Да, если меня совсем не слушают. Эльза Дагмар: Я Вас не понимаю... Циннеркнок: Чтобы быть понятным, нужно что-то скрывать. Эльза Дагмар: Я Вас не понимаю. Что Вы скрываете? Любовь? Чувства? Страсть? Циннеркнок: Умоляю, не говорите так красиво! Для таких слов нужны совсем другие уши. Эльза Дагмар: Почему? Циннеркнок: Потому что бог не творит чудес, лишенных смысла. Душа моя открыта для воспоминаний и закрыта для всего остального. Пожалуйста, не надо терзать мой хрупкий внутренний мир. Хватит делать мне трепанацию души. Пожалуйста, не выворачивайте мне сердце наизнанку. Пожалуйста! Вы же знаете, я не смог бы полюбить никого, кроме Вас. "Я из племени такого - полюбив, мы умираем..." Но и Вас я тоже уже не могу любить. Эльза Дагмар: Почему? Циннеркнок: Потому что жизнь делится на три части: когда веришь в любовь, когда не веришь в любовь и когда уже все равно. Эльза Дагмар: Вы все еще сердитесь на меня за то, что было... Вернее, за то, чего не было двадцать лет назад? Циннеркнок: Любовь - слишком большое чувство, чтобы таскать его в себе без боли. Любовь изготавливают злые эльфы из увеличительных стекол, к тому же еще и кривых... Эльза Дагмар: Вы меня все еще никак не можете простить? Циннеркнок: Прощать умеют только счастливые люди. И потом: простить - не значит забыть. Как сказал поэт: "Раны любви не всегда убивают, но не заживают никогда". А те раны, которые наносишь себе сам, не лечит даже время. А разве Вы меня - простили? Эльза Дагмар: Давно. Циннеркнок: Неправда. Люди никогда не прощают тех, кому они причинили зло когда-то. Эльза Дагмар: Что я Вам плохого сделала? Циннеркнок: Вы заставили меня страдать. Эльза Дагмар: И поэтому Вы меня больше не любите? Циннеркнок: Не люблю. Осудите меня или помилуйте, как Вам будет угодно. Чувства как деньги - или они есть, или их нет. Это вам любой банкир и любой сексуальный маньяк подтвердят. Эльза Дагмар: Так Вы больше не мучаетесь из-за меня? Не страдаете? Циннеркнок: Нет. Это раньше я был молодым дураком. Теперь постарел. Эльза Дагмар: И Вы больше не завидуете Эдварду? Циннеркнок: Нет. Потому что завидовать - обидно. Завидовать - значит верить в то, что ты хуже. Эльза Дагмар: Значит, я Вас потеряла? Значит, Вы меня больше совсем-совсем не любите? Почему? Циннеркнок: Из одного и того же кролика нельзя постоянно делать то друга, то жаркое. Эльза Дагмар: Как горько, как непоправимо горько Вы меня обидели. А Вы меня не обманываете? Учтите, когда я добрая - я очень-очень добрая, а когда я злая - я очень-очень злая! Циннеркнок: Видите, как глупо говорить правду, если знаешь, что от тебя ее не ждут? Правда нефотогенична. Ну почему красивые женщины не способны поверить, что существуют мужчины, которым от них нужно только одно - поговорить? Эльза Дагмар: Мне так Вас жаль... Так жаль!.. Циннеркнок: Я Вам вот что скажу, только Вы на меня не обижайтесь: не надо меня жалеть - у меня слабые нервы. Эльза Дагмар: А Вы стали еще злее, чем были. Циннеркнок: Просто я поумнел. Эльза Дагмар: Вы специально хотите меня обидеть? Циннеркнок: Да. Эльза Дагмар: Зачем? Циннеркнок: Так надо. Эльза Дагмар: Вы хотите поссориться? Циннеркнок: Да, ведь мы ссоримся уже больше двадцати лет - давайте не будем нарушать наши традиции. Эльза Дагмар: Ну почему Вы опять хотите со мной поссориться? Циннеркнок: Не лезьте в чужую душу - лучше заводите свою. Эльза Дагмар: Вы просто чудовище! Монстр! Дурак! Циннеркнок: Кому-то надо быть глупее. Уж лучше я, чем Вы. Эльза Дагмар: Дурак! (Эльза Дагмар выбегает в слезах) (На сцену выскакивает расстроенный Эдвард Дагмар, вслед за ним появляется Тилли. Эдвард Дагмар мечется по сцене, смешно машет руками и сбивчиво говорит, обращаясь к мистеру Циннеркноку) Эдвард Дагмар: Как ты мог? Разве тебе трудно было сказать, что ты ее любишь? Что знаешь о любви ты? Ты! Который... Которому... Циннеркнок: (возбужденно) А что ты знаешь об Эльзе? Эдвард Дагмар: Знаю только то, что сейчас побегу утешать свою любимую, драгоценную, бесподобную женушку, которую... которая... Откуда тебе знать, как она прекрасна. Красота может жить только в любящих глазах... Чтобы видеть красоту женщины, надо глядеть на нее влюбленным взглядом, потому что настоящая красота бывает видна только в зеркале любящих глаз. Даже если это обжигающая красота обижающей нас женщины... А Эльза еще очень красива. И если не слушать то, что она говорит, то смотреть на нее еще очень приятно... Она - умная, чувствительная и доверчивая, заслуживающая любви, уважения или хотя бы жалости... Тебе не понять, что у любимой женщины всегда только один недостаток - у нее нет недостатков... Любимая женщина не может иметь недостатков. У нее никогда не спрашивают: "Где твоя грудь? Чем мы выкормим следующее поколение?"... Эльза - красивая, умная, добрая. Будь она чужой женой - цены бы ей не было... И надо уметь щадить чужие чувства, если не хочешь потерять свои... Циннеркнок: (надевает маску привычного цинизма) Нервные Вы все какие-то стали... Хорошо у Вас - даже в цирк ходить не надо. Ты что, хочешь, чтобы я твоей жене в любви объяснялся? Эдвард Дагмар: (как будто не слышит предыдущей фразы) И надо не бояться говорить ласковые слова любимому человеку! (замолкает, потом кричит, убегая за кулисы): Любимая! Не плачь, а то глазки станут красненькие, как помидорки! КАРТИНА ПЯТАЯ. "СОВЕТЫ" "Не надевайте чистые штаны, когда идете воевать за правду" Г. Ибсен "Знание означает соучастие и виновность, незнание - гордость и достоинство" "Да, господин министр!" "Кто страдает, тот не грешит" С. Довлатов На сцене мистер Циннеркнок и Тилли. Циннеркнок: Ну, и что обо всем этом может сказать философия? Тилли: Как всегда: "Жизнь коротка и печальна, и поскольку она очень печальна, то очень хорошо, что она коротка". Циннеркнок: Вы, молодой человек, неправильно цитируете классиков. Несолидно. Когда автор Вам известен, надо говорить "как сказал такой-то". Во всех остальных случаях цитату следует приписывать Достоевскому, конечно, если, она не слишком остроумна... Хотя наверное, я все-таки сволочь. Тилли: Не думаю. Циннеркнок: Не сволочь? Нет? Жаль. Говорят, быть сволочью очень полезно для пищеварения. Когда просыпается совесть - это очень хорошо. До тех пор, пока это - чужая совесть. Голос разума, голос сердца, голос совести, голос долга, голос мечты - да этот хор как завоет, мало не покажется. Совесть - это маленькая скомканная бумажка, застрявшая где-то под сердцем. Но иногда нужно уметь быть добрее своей совести. Правда, многие люди так устроены, что их память и их совесть никогда не соприкасаются друг с другом. И у каждого свой комплект запасных камней за пазухой... Не спешите меня осуждать, не спешите. В цивилизованных странах осужденному перед казнью принято давать возможность заявить, что он не виновен. Не спешите осуждать, в человеке столько всего понамешано: чувства, совесть, кости, хрящи, сухожилия. Тилли: Кто я такой, чтобы осуждать кого-то, тем более - Вас. И за что? Циннеркнок: За равнодушие, например. Но Вы пока не знаете, что такое настоящее равнодушие. Когда у женщины спрашивают, где погиб ее сын, и, получив ответ, радостно замечают: "Что ж, там тоже прекрасная местность" - это настоящее равнодушие. Когда певица, сидя в телестудии и увидев на экране умирающих от голода африканских детей, плачет и сквозь рыдания произносит: "Господи, как это ужасно! Никогда! Никогда мне не удастся так похудеть!" - это настоящее равнодушие. Тилли: Как глупо и жестоко с ее стороны. Циннеркнок: Ну, это Вы зря - во всем виноваты только гамбургеры и журналисты... Значит, Вы пока не знаете, что такое настоящее равнодушие. За настоящее равнодушие никогда не осуждают, потому что оно всегда слишком естественно. А я просто нелеп! К старости обзаводишься таким количеством масок, что перестаешь чувствовать даже пощечины. Но жизнь все равно умудряется время от времени срывать с нас маски. Вместе с лицами. Меня подвело отсутствие фантазии - не думал, что может быть еще хуже. Когда становится больно - начинаешь шутить, глупо шутить. А кажется, что насмехаешься. Поймите: женщина, упоминающая о муже в разговоре со своим поклонником, на самом деле все еще любит только своего мужа. И если приходится выбирать между ложью и жестокостью, лучше выбрать ложь. Скажу Вам по секрету. Это наша старая-старая игра. Как только у Эдварда и Эльзы появляется трещинка в отношениях, они вызывают меня, потому что только я умею так их обидеть, чтобы помирить. Тилли: Думаете, теперь у них все будет хорошо? Циннеркнок: На самом деле они очень счастливы и очень любят друг друга, хотя иногда и не догадываются об этом. Словами никогда не объяснить отношений, существующих между близкими людьми. Хотя большинство вещей в этом мире очень легко понять, если не пытаться их объяснить. Тилли: Почему же они ссорятся? Циннеркнок: Любящие друг друга люди чаще всего продолжают ссориться не потому, что хотят поссориться, а потому, что не имеют поводов помириться. Теперь у них будет такой повод. Чуть больше любви, чуть меньше скандалов, и жизнь станет прекрасна. И будет у них совершеннейшая семейная идиллия, будут любить друг друга и с утра вместе пить водку из самовара. А на ночь читать вслух эротическую литературу - долго, пока не заснут. И будут в старости, шурша морщинами, говорить друг другу: "Не грызи ногти, а то отберу челюсть!" Он будет ей нашептывать: "Утро мое ясное! Цветочек мой лазоревый!", а она будет ему напевать: "Котик ты мой, котик, кожаный животик". И будут они жить долго и счастливо. И умрут в один день от переизбытка взаимного умиления. Иногда люди живут очень долго - видимо, назло другим людям. Дольше живут только несмешные анекдоты. Хотя, если тебя любят, не надо жить слишком долго. Зачем искушать судьбу? А я еще долго-долго буду завидовать их счастью. Все мы хотим быть любимыми и быть нужными - ведь это одно и то же. Какой же я хороший человек! А не ценят! Что Вы приумолкли? О чем думаете? Тилли: Думаю, что в юности любовь - это тяжелая болезнь, а в старости - очень тяжелая болезнь. Циннеркнок: Ну вот, и у меня теперь воспоминания уже пошли цепляться одно за другое. Вспомнил, как Эльза отдала Эдварду ручку и сердечко, ножки и ушки, печень и почки, оставив мне только мои воспоминания. Украденное сердце можно вернуть, но подаренное - никогда. Впрочем, каждый человек рано или поздно выдумывает для себя такую историю своей любви, в которую верит... Послушайте! Советы одного старого черта полезнее, чем упреки ста молодых ангелов. Жизнь учит только тому, что в конце концов она проходит. Но даже этому жизнь учит слишком поздно. Опыт - это то, что судьба дает вместо того, что у нее просишь. Опыт не приобретают. Опыт - это то, что нами потеряно. Все, что боятся назвать ошибкой, называют опытом. А жизнь - это постоянный выбор своих ошибок среди множества чужих. И чтобы успеть сделать много ошибок, надо делать их быстро. Запомните: для любви сделано недостаточно, если не сделано все. Чувства требуют, чтобы о них рассказали... Тилли: Но почему Вы сами так не поступаете? Циннеркнок: Потому что мы сложнее, чем наши мысли. Мы почти такие же сложные, как наши чувства. Чувства требуют, чтобы о них рассказали, иначе с возрастом душа становится похожа на экран обесточенного телевизора. Радуга больших надежд рассыпается на угольки мелочных разочарований. И дни ползут, как сбитые машинами собаки. А потом жизнь мельчает, мельчает - и остается только черточка между двумя датами. Трагедия равнодушия не в том, что никого не любишь, а в том, что уже не можешь полюбить. А когда слишком долго никого не можешь полюбить, начинаешь ненавидеть самого себя. Вот замерзну я от ледяной тоскливой грусти и найдете Вы мой немолодой, некрасивый и холодный трупик... Жизнь - это короткая болезнь между рождением и смертью. Надо спешить. Очень часто любимые люди выходят замуж или умирают лет за тридцать до того, как решаешься рассказать им, как их любишь. Прожорливое время все уносит, ничего не предлагая взамен. Ведь человеку даны только три возраста: детство, юность, старость. И годы всегда идут только в одну сторону. Нужно спешить! Знаете, астрологи говорят: "У каждого своя звезда, однако время от времени звездочка не слушается, и надо ее чуть-чуть подтолкнуть". Завтра может быть уже поздно. Может быть, поздно уже сегодня. Иди к ней - поговори с ней. Тилли: Но ведь я ничего не могу ей дать. Циннеркнок: Женщины не нуждаются в том, чтобы им что-то "давали" - они или берут сами, или заставляют потерять. В юности надо идти по солнечной стороне жизни и верить, что всех нас ждет изумительнейшая судьба. И эта судьба лучше нас знает, что нам надо делать. Надо уметь доверять своему сердцу, пока оно у нас есть. Думаете, мне не хочется испытывать раз за разом самое утреннее из чувств, сладостное безотчетное томление души, пьянящий трепет ожидания, чтобы сердце разрывалось от счастья и ныло от предчувствий? И каждый раз умирать от радости, увидев любимого человека? Когда любишь, жизнь приобретает смысл, такой теплый, такой уютный... Думаете, мне не хотелось бы стряхнуть пепел прожитых лет, оцепененье, эту звенящую тишину одиночества? Почувствовать, как весенний ветерок разносит свои нежные ароматы? Избавиться от этой леденящей тоски, от невозможности извлечь слова, населяющие душу? Ведь если весной не удается влюбиться, то вслед за ней сразу наступает зима... Ладно, давай успокоимся и придумаем, что делать. Вообще-то женщина может полюбить абсолютно любого мужчину, при условии, что она его совершенно не знает. Именно абсолютное незнание друг друга - самая частая причина большинства браков, потому что гораздо легче произвести свежее впечатление, чем опровергнуть сложившееся мнение. К сожалению, в нашем случае этот шанс уже упущен. Тилли: Да, такая ситуация букварем не предусмотрена! Циннеркнок: Ничего, мы еще хвостиками повиляем! Как учит нас логика, если не можешь исправить одну ошибку, попробуй совершить другую. В основном замыслы бывают великие, но неосуществимые, или реальные, но подлые. Нам не подходят ни те, ни другие. Придется изобретать что-то свое. Итак, предположим, дама сидит неподвижно, не подавая никаких признаков любви, и молчит - О, это очень подозрительно! - это значит, что она Вас или не замечает, или не любит. Вы потихонечку начинаете движение в сторону намеченного объекта... Тилли: Интересно, ведут ли женщины, как боксеры, счет своим победам? Циннеркнок: Не отвлекайтесь! И не пытайтесь угадать то, что о Вас думают. Даже если бы мы могли это узнать, все равно не захотели бы в это поверить. Страшно представить, какими монстрами мы выглядим в милых очах, когда начинаем проявлять свой интерес к ним. А у Линни сейчас, между прочим, самый непреклонный возраст, как у всех женщин старше шести месяцев. Девушки становятся так требовательны и так недоверчивы, как только начинают вылезать из пеленок! Юность красива, но зла. И самое печальное, что она в этом совершенно не виновата. Поймите, женщина сердится не только тогда, когда хочет этого, но и тогда, когда не знает, чего она хочет. Вежливость расходуется на незнакомых, нежность тратится на любимых, а для влюбленных у женщин остается только раздражение. И чем больше усилий прилагаешь, чтобы понравиться, тем большее раздражение вызываешь. Но лучше не давайте ей поводов Вас обидеть - можно обижать, любя, но очень трудно любить, обижая. Не ставьте людей в неудобное для Вас положение. Говорите, все время говорите. Мало быть замечательным - нужно быть замеченным. В наше время принято говорить быстро и много, чтобы никто не успевал понимать, врешь ли ты и, если врешь, то зачем. Сильнее всего верят тому, что чаще всего слышат. Важно только добиться, чтобы слышали. Тилли: Да я при мысли о ней даже молча заикаюсь. Циннеркнок: Я знаю, сердце не болтливо. И на заре, и на закате любви все испытывают робость и замешательство, оставаясь наедине с предметом обожания. Да, любовь - не грипп - к ней сначала привыкнуть нужно. Наверное существует какая-то очень прочная связь между косноязычием и большим чувством. Я сам однажды был молодым и тоже, когда первый раз в любви объяснялся, так дрожал, что аж вспотел! Тилли: А второй раз? Циннеркнок: А второй раз не было повода, чтобы объясниться. Влюбленные все время пытаются сказать что-то такое, что на всех известных языках можно сказать только плохо. На самом деле, в разговоре с дамами главное знать, чего говорить не следует. А о том, о чем следует говорить в разговоре с дамами, не знает никто, даже они сами. Я полагаю только, что о своих чувствах надо сказать все, что нужно, и не больше, чем нужно, и не раньше, чем нужно. Вообще-то с женщиной можно говорить о чем угодно, если Вы ей совсем неинтересны. Например, девушки очень ценят юмор, особенно если у них красивые белые зубы. Они будут Вам благодарны за каждый повод улыбнуться. А улыбка - это всегда хорошо, потому что улыбка в отношениях чаще означает запятую, чем точку. Только не говорите ей, что Вы ее недостойны. Может быть, она этого сразу не заметит. Скромность украшает, но зачем же злоупотреблять такими украшениями? Скромность - это хорошо, если кроме скромности все остальное у Вас уже есть. А глупость, не подкрепленная наглостью, не дает никаких существенных преимуществ. Лучше рассказывайте девушке о ее достоинствах, а не о своих недостатках. И не говорите с ней о других девушках. Люди обычно не слушают, когда говорят не о них, а девушку гораздо больше интересует мнение ее подруг о ее поклонниках, чем мнение ее поклонников о ее подругах. Тилли: Да, я тоже слышал, что с присутствующими женщинами не рекомендуется говорить об отсутствующих. Циннеркнок: И нельзя быстро переходить к разговорам о чувствах - это настораживает. Важно позволить женщине заподозрить, что хорошее отношение не всегда свидетельствует о коварных планах. Как учит нас классическая философия: "Чтобы доверие было достаточно прочным, обман должен быть достаточно длительным". Не давайте женщине повода плохо отзываться о Вас - этого она Вам никогда не простит. И еще замечательное правило: когда не знаешь, что сказать, говори все, что думаешь. Это удивляет, а удивление обезоруживает и побеждает все, кроме равнодушия. Только учтите: правду тоже нельзя говорить слишком часто, иначе испортите общую статистику. Впрочем, как учат поэты: лучшие слова - это интонации. Знаешь, что говорил победитель конкурса по зазыванию свиней с дальних расстояний? "В твоем голосе должна быть не только сила, но и призыв. Хрюшки должны чувствовать, что у тебя для них что-то припасено". Слова забываются легче, чем то впечатление, которое они оставляют. А вообще, все это пустяки, главное - сделать "поправку на сердце", о которой написано в старинных книгах по стрельбе из лука: "если прицелился, но хочется чуть-чуть повернуть лук туда или сюда - поверни". Иногда это чувство обманывает, но если его не слушаешься - никогда не попадешь в цель. Может быть счастье случается в жизни только по ошибке. А любовь - это всегда приглашение к счастью. Тилли: А если... Циннеркнок: Не думай. Не бойся. В конце концов, что тебе угрожает? Будешь или счастливым, как Эдвард, или несчастным, как я. Слава богу, выбор невелик. И не переживай слишком сильно в случае неудачи: какими бы мы ни были, мы всегда кому-нибудь не нравимся. Женщины любят думать, что их любят, но только тогда, когда они сами готовы полюбить. А чувства никогда не приходят без приглашения. И что же тут поделаешь, если в жизни хватает места для всего, кроме взаимности и автобуса, идущего в нужную сторону? Недаром есть такая французская поговорка: "В любви всегда целует только один, а другой лишь подставляет щечку". Может быть, человек рождается для того, чтобы любить, а вовсе не для того, чтобы быть любимым. Только люди, лишенные способности любить, все свободное от обмороков время тратят на то, чтобы чувствовать себя несчастными. Ничего страшного, что туман мечты вечно насыщен рифами разочарования. Разочарования - это такой налог на мечты. Возможно, знание сделает тебя несчастным, но оно сделает тебя свободным. И только от тебя зависит, чтобы из могилы надежд выросли нежные фиалки воспоминаний. Потому что человек должен поступать так, как советуют в мудрых книжках: "собирать жемчужины счастья в океане суеты и нанизывать их на нить воспоминаний". Ведь воспоминания - это все, что остается от человека, если от него что-нибудь остается. Может быть, несчастная любовь - это самое счастливое наше воспоминание. Надо учиться быть благодарным судьбе, особенно за несбывшиеся мечты. Потому что несбывшиеся мечты никогда не разочаровывают. Просто в безответной любви главное, чтобы ее не замечали. Как учили древние индусы: кто любит, тот страдает, кто страдает, тот молится, кто молится, тот человек. А вообще-то счастье - всеядно, и если не имеешь возможности стать счастливым благодаря чему-то одному, надо поискать что-нибудь другое. Не всякое страданье - в наказанье... Отыщи красивые слова для своих чувств - и порадуйся им. "Одной надеждой меньше стало, одною песней больше будет..." Многие люди стали гениальными именно благодаря тем девушкам, которые не вышли за них замуж. Потому что настоящая любовь и настоящая музыка пробуждают мечты о чувствах, которых нет и не может быть в мире. Впрочем, литература - очень рискованное ремесло: современники могут не заплатить, а потомство может не оценить. Но все равно писать надо так, как будто сочиняешь цитаты для чужих книг. Если бы я меньше читал, то, возможно, тоже стал бы писать. Пойми: на самом деле любовь - очень радостное чувство. Печальной ее делаем мы своими надеждами. Все несчастья в любви случаются лишь оттого, что от нее ждут только счастья. А счастье - вещь слишком редкая, нельзя думать о нем чаще двух раз в минуту. Счастье - это всегда только надежда на счастье. Не делай оков из своей любви - ни для себя, ни для нее. Трагедия современного человека - в постоянном желании быть любимым при отсутствии потребности любить. Но чтобы научиться любить, нужно сначала научиться быть благодарным, потому что любовь, как бы ни была она тяжела, не подавляет, а возвышает. Когда любишь кого-то - любишь весь мир и даже самого себя... К тому же опыт говорит, что время все изменит, а надежда твердит - что в лучшую сторону. "Слижут времени волны в душе нашей вдавленный след..." Хотя по-настоящему любят только один раз - если очень повезет, а потом просто перетаскивают скелеты чувств в новые могилы. Любовь, пришедшая однажды, не проходит никогда... Просто и мы изменяемся, и люди, которых мы любим, изменяются, и мы начинаем искать тех, кого мы сможем любить также. А вечность даже невозможное делает вероятным. Молчи, молчи. Береги слова для нее. Иди к ней. (Тилли уходит) Чудеса невиданной храбрости! Все-таки в жизни всегда есть место чужому подвигу. Сколько бы раз мы ни делали неправильный выбор, мы никогда не узнаем, какой из них был самым неправильным. Но почему даже один день трудно прожить так, чтобы вечером не сказать себе: жить надо было иначе? Ничего. Все будет как всегда: мужчины будут плакать, женщины будут смеяться... Мальчики и девочки будут восклицать: "Жизнь, мы не понимаем тебя!" Пойманные шпионы будут хрустеть, разгрызая ампулы с ядом. Все будет как всегда.. Все будет хо-ро-шо! (уходит). КАРТИНА ШЕСТАЯ. "ВСТРЕЧА" "Сначала надо поговорить о Толстом, О живописи, об искусстве, О чувстве, как таковом, И о таковом, как о чувстве" Дон-Аминадо "Влюбиться - значит создать религию" Борхес "Девять эссе о Данте" Тилли и Линни входят с противоположных сторон сцены. Тилли: Линни! Линни: Мяу? Как хорошо, что Вы мне попались! А я Вас везде искала. Вы мне очень нужны. Тилли: Не может быть! Линни: Да, очень нужны для одного очень важного дела. Тилли: (подыгрывает шутливому тону Линни) А это не очень больно? Линни: Не очень. Просто дядюшка Ганс и дядюшка Эдвард сначала выясняли, от чего больше зависит число падений мужчин в открытые канализационные люки: от числа открытых люков или от числа прогуливающихся по улице хорошеньких девушек. А потом они поспорили, как надо заговаривать с незнакомыми девушками на улице, чтобы узнать их номер телефона, причем оба еще более-менее помнят, что такое телефон, но уже начинают забывать, что такое "незнакомая девушка". Мы договорились, что когда дядюшка Эдвард повезет нас в город, мы перечислим все известные нам варианты фраз для знакомства на улице. И у кого их будет больше, тот и победит. Так смешно! А Вы знаете, как знакомиться на улице с привлекательными девушками? Тилли: Имею только теоретическое представление. Но я об этом что-то слышал и кое-что читал. Один мой знакомый даже проводил социологическое исследование - приставал на улице ко всем случайно встреченным женщинам с вопросом: "Ты меня любишь?" В итоге получил очень неприятный статистический результат - триста долларов штрафа. А разве до сих пор молодые люди не ползали у Ваших прелестных ножек? Линни: Ползали, но в недостаточном количестве. Тилли: Наверное, большинство умирало, не доползая. Вы их издалека разили наповал своей неземной красотой. Линни: Вам все шутки, а дядюшка Ганс обещал, если я победю... побежу... побеждю... Ну в общем, если победа будет за мной, дядюшка Ганс подарит мне подписку на все принадлежащие ему газеты. Тилли: Господи! Зачем Вам газеты? В газетах печатают одинаково скучно одно и тоже и даже одинаковым шрифтом. В основном про то, что все в природе жрет друг дружку. Все конфликтуют: народ, который изобрел бога, никак не может договориться с народом, который изобрел цифры. А если новых событий не хватает, их делают, по-новому перевирая старые. Вот увидите, скоро опять перейдут к проблеме контактов с инопланетянами, в очередной раз устав уговаривать друг друга спасти озоновый слой. Неужели Вы будете читать газеты? Линни: Что Вы! Как Вы могли такое обо мне подумать? Все. Вы меня расстроили. Не хочу жить ближайшие полчаса. И еще пять минут... В наше время ни один воспитанный человек не станет читать газет - это неприлично. Их только выписывают. Ведь современные газеты печатают не для того, чтобы их читали, а только для того, чтобы их покупали. Тилли: Я тоже полагаю, что если бы змей искушал Еву не фруктами, а статьями в газетах, мы бы до сих пор жили в раю. Линни: Зато газеты печатают такую чушь, что их очень приятно выбрасывать... Это такое удовольствие! Вы должны мне помочь. Вы мне поможете? Вы согласны? Тилли: Я в восторге! Но должен предупредить, что только теоретически знаю правила этой игры, а играть - не умею. Линни: Давайте попробуем. Тилли: Сейчас, попытаюсь сосредоточиться. Мозг - очень странный аппарат: стоит только проснуться, как он сразу перестает работать. Я помню, что первые слова при знакомстве должны быть приличными, но запоминающимися, а для этого они должны быть остроумными. Кроме того, желательно, чтобы в них можно было усмотреть какой-нибудь комплимент, потому что обычно лучше всего запоминаются комплименты и оскорбления. Но очевидно, что искреннее восхищение заложит более прочный фундамент для дальнейшего общения, чем попытка... Линни: (перебивает) Хватит теории, пора переходить к практической части. Только не надо самых стандартных вариантов (кривляется): "Девушка! Давайте откроем общество взаимного восхищения - я буду восхищаться Вами, а Вы - моим вкусом!", "Девушка, а что вы делаете в свободное от отдыха время?" - это дядюшка Ганс и дядюшка Эдвард наверняка сами вспомнят или тетушка Эльза им подскажет. Тилли: Начну все-таки с самых известных. "Девушка! Девушка! Почем брали глаза?" Линни: Боже, как тривиально... Тилли: "Девушка! Вы не подскажете мне кратчайший путь к Вашему сердцу?" Линни: Это уже география. Это скучно. Тилли: "Девушка, а где Вы держите коллекции скальпов Ваших поклонников?" Линни: Это, видимо, годится для девушек, обучающихся на патологоанатомов. Тилли: Вот что я еще помню из "классики": "Девушка, а как у Вас канализация работает?" Линни: Фи! Как грубо и нефотогенично! Тилли: Виноват! Исправлюсь. "Девушка, Вы не разрешите мне с Вами познакомиться?" Линни: Ну вот, сразу видно, что говорящий - благородный, интеллигентный и воспитанный человек. Сам задает вопрос, сам на него и отвечает, причем правильно. Тилли: Есть еще спортивные варианты: "Девушка, как вы думаете, я у вас выиграю в шахматы или нет?" Или еще: "Девушка, а Вы в жизни что-нибудь тяжелее букета поднимали? А меня поднимете?" Говорят, если девушка выглядит голодной, можно предложить: "Девушка, а хотите я Вам своих рыбок покажу? У меня их много - и все в таких красивых консервных баночках!" Линни: А что-нибудь более "сухопутное"? Тилли: "Девушка! С такими ножками надо на руках ходить! С такими тонкими кривыми ножками..." Линни: Хватит анатомии. Тилли: Вот одни из простейших: "Девушка! А Вы не знаете, как Вас зовут?" Линни: Но это же глупо. Он что, считает ее слабоумной? Тилли: "Девушка! А какие цветы Вы предпочитаете в это время суток?", "Девушка! Ой, Вы мне так понравились!", "Девушка, а Вы не подскажете, зачем обезьяне хвост?" Линни: Может обидеться. Тилли: Зато не проигнорирует. "Девушка! Я никогда не видел девушку, которая бы так мило улыбалась". Линни: Слишком просто. Тилли: Хорошо, а так: "Девушка! Едва только первые лучи восходящего солнца озарят восточные края лазурного неба, я думаю о Вас. Едва лишь ночь, свой серый плащ накинув, опустит тень на снег замерзших крыш, я думаю о Вас..." Линни: А это слишком сложно. Я уже почти уснула... Тилли: "Девушка, а Вы верите в любовь с первого взгляда или мне подождать, пока Вы несколько раз моргнете? Хотя с такими глазками моргать - бесчеловечно!", "Девушка! Не будьте так жестоки: стреляя глазками, добивайте раненых, чтоб не мучались!", "Девушка! Как Вы можете! Кто Вам дал такое римское право - иметь такие глазки? Это же не глазки - это гаубицы!" Линни: Опять эти глазки! Я же сказала - хватит анатомии. Я слышала, что глаза женщины чаще всего хвалят, если у нее некрасивая фигура. Тилли: Это не всегда так. Мне, например, очень нравится тонуть во взгляде Ваших глаз - и вовсе не из-за недостатков Вашей фигуры. Линни: Ничего себе "комплимент"! Тилли: Безуговорочно раскаиваюсь! "Позор, тоска, о жалкий жребий мой!" Линни: Ладно, чистосердечное раскаяние уменьшает вину наполовину. Тилли: А можно я тогда раскаюсь два раза? Линни: Вы лучше не отвлекайтесь. Тилли: "Девушка! Значит так: или Вы со мной знакомитесь, или я в Вас влюбляюсь!" Линни: Какой нелепый ультиматум. Тилли: "Девушка, ну что я Вам такого плохого сделал, что Вы со мной дружить не хотите?", "Девушка, а как Вас зовут? Не скажете? А спорим, я с третьего удара догадаюсь?" Линни: Фи, как некультурно! Бить девушку нельзя, тем более, что она может дать сдачи. Так, давайте дальше. Тилли: "Девушка, выходи за меня замуж, а то руку заломаю?" Линни: Это уж совсем негигиенично. Тилли: А может быть, за хамскими манерами в данном случае просто скрывается трепетная душа нервного, легко ранимого идиота? Линни: Все равно давайте что-нибудь повеселее. Тилли: "Девушка! Неужели Вы позволите мне погибнуть от любви к Вам?" Линни: Что ж, красота требует жертв. Тилли: Но жертвам обычно не до красоты. Продолжим? Линни: Продолжим. Тилли: "Девушка, а Вы - настоящий ангел? Не подскажете, как там погода в раю?" Линни: Так, еще. Тилли: "Девушка, разрешите к Вам поприставать?" Линни: Это, по крайней мере, прямо и честно. Можно сразу вызывать полицию. Тилли: "Девушка, может быть, Вы не откажете себе в удовольствии побеседовать со мной!" Линни: Какой самонадеянный молодой человек! Тилли: Тогда эти Вам тоже не понравятся: "Девушка! Давайте скорее познакомимся, а то я передумаю!". Или вот еще: "Девушка, у меня к Вам маленькая просьба - сразу в меня не влюбляйтесь. Давайте сначала поговорим минут пять", "Девушка! Давайте познакомимся? Только не надо меня сразу ненавидеть за мою несравненную красоту!", "Девушка! Не надо на меня плевать - Вам ведь еще об меня ножки вытирать!", "Ой, девушка, а давайте не будем ссориться?", "Девушка, улыбнитесь, сделайте приятное хорошему человеку!", "Девушка, давайте поспорим, что я в Вас могу влюбиться за две минуты, а Вы в меня - за полторы?", "Девушка! Ну что, будем знакомиться или будем ждать, когда я окончательно состарюсь?" Линни: Какие они все торопыжки! Тилли: Любовь всегда нетерпелива. А еще говорят: "Девушка! Не проходите мимо - дальше мужчины еще хуже!" Линни: Надо же, как самокритично. Правда, дядюшка Ганс утверждает, что большинство мужчин совершенно не восприимчивы к самокритике. Тилли: "Девушка! У меня была такая трудная жизнь - сплошные разочарования! И вдруг Ваше милое лицо... Будьте милосердны - не прерывайте этот миг упоительного наслаждения", "Девушка, а Вы встречали кого-нибудь красивее себя?" Линни: А что-нибудь необычное? Тилли: "Девушка! А у Вас внуки есть?" Линни: Если такой близорукий, то надо с собою носить телескоп! Тилли: "Девушка, можно с Вами познакомиться? Нет? Ну и слава богу". Линни: Неудачный вариант. Вряд ли девушка быстро раскается в том, что она потеряла такого поклонника. Тилли: "Вы так прекрасны, что взглянув на Вас, только невежда, лишь глупец докучный, который до рассудка не дорос, Вам о знакомстве задал бы вопрос...". Линни: Что ж, весьма поэтично, только где-то я это уже слышала в более мирных целях. Тилли: "Твои глаза струят сиянье, в котором мой единый свет..." Линни: Нет, это никуда не годится: сразу на "ты" и опять про глаза. Тилли: Глаза - очень поэтическая деталь организма. Недаром же говорят "нежное сердце мое Вы стрелами глаз уязвили" и "к колодцам глаз Твоих иду на водопой". И в старинных романах пишут, что нет в мире ничего прекраснее глаз благородной женщины, одушевленных возвышенной любовью. Красивые глаза бывают только у очень умных женщин. Линни: Все равно, не надо больше о глазах. Я так хочу, я так велю, такова моя воля! Тилли: Слушаюсь и повинуюсь. Продолжим? Линни: Продолжим. Тилли: "Девушка! А если это - судьба? Девушка, не спорьте с судьбой, Вам это не поможет!" Линни: А как это надо говорить? Тилли: Без улыбки. Глупости всегда надо говорить со скорбно-торжественным выражением лица. "Девушка! Вы единственная, кто способен утолить жажду любви моего обескровленного невзгодами сердца..." Линни: Красиво. Надо будет запомнить. Потом напишу себе на зеркальце в прихожей. Тилли: "Девушка, добрый день! Можно пройти рядом с Вами сначала метров восемь, а потом всю жизнь?" Линни: А если она сидит? Тилли: Тогда так: "Можно я с Вами посижу? А то ко мне тут всякие барышни с непристойными предложениями пристают, документы спрашивают, спички отнимают", или: "Можно я за вас подержусь, а то от Вашей красоты у меня ноги подкашиваются!", "Девушка! Угадайте, сколько у меня зубов и в какой руке?" Линни: Я же сказала, хватит анатомии. Тилли: Но это уже не анатомия, это - стоматология. Линни: Стоматологии тоже достаточно. Тилли: Ладно, перейдем к кулинарии: "Девушка, а Вы обычно какие макароны покупаете? С дырочками или без?", "Девушка! Я хочу устроить романтический ужин, но не знаю, какие для этого нужны свечи, сколько и куда вставлять? А можно я теперь всегда с Вами буду по всем вопросам консультироваться?" Линни: Так, дальше что-нибудь жалостливое, пожалуйста. Тилли: "Девушка, возьмите меня с собой. А то мне с детства с женщинами не везло. Меня даже родная мама, когда я младенцем был, грудью кормить отказывалась. Говорила: я тебя люблю, конечно, но давай останемся просто друзьями..." Линни: Ой, какая жуткая трагедия! Тилли: "Девушка, не разбивайте мне сердце", "Девушка, разве можно быть настолько бесчеловечной? Вы же видите, как я страдаю. Утешайте меня, утешайте!" Линни: Какой плаксивый молодой человек! Тилли: "Девушка! Я - жертва Ваших массовых репрессий", "Девушка, а зачем Вы такая красивая?", "Девушка, а душа у Вас такая же красивая, как походка?", "Девушка! У Вас такие чудесные волосы - надеюсь, они натуральные?" Линни: Как-то глупо звучит. Тилли: Ну, это смотря как посмотреть. Глупость, как сказал один генерал, это не отсутствие ума, это такой ум. Пожалуйста, можно так: "Девушка! Зачем? Ну, зачем Вы воруете? Зачем Вы постоянно воруете ... мужские сердца!" Линни: Ну вот, обвинили несчастную девушку, оклеветали, опозорили... Давайте теперь что-нибудь более героическое. Тилли: "Девушка, а Вы мне с детства снились. Сначала я пугался, а потом привык". Линни: Какой пугливый молодой человек! Тилли: "Мой бультерьер просил передать Вам свой пламенный привет". Линни: Ой, как страшно. А еще? Тилли: А еще говорят: "Девушка! Вы верите в загробную жизнь? Мой покойный хомячок завещал мне с Вами подружиться, а если Вы не исполните его последнюю волю, то тысячи неотмщенных душ дохлых хомячков будут каждую ночь являться в Ваши сны и настырно взывать к Вашей совести". Линни: Боже, какой триллер! Просто Хичкок на улице Вязов. Хотя, с другой стороны, если и после смерти нет жизни, то когда же она есть? А что-нибудь лирическое в запасе еще осталось? Тилли: "Девушка, разрешите Вами повосхищаться?", "Девушка, ну нельзя же поступать так бесчеловечно. Куда же Вы так быстро идете? Я же за Вами не поспеваю - Вы же видите, что меня от Вашей красоты почти парализовало". Линни: Это какой-то больной, ему лечиться надо. Тилли: "Девушка, как Вы считаете, для женитьбы сейчас не слишком сложная геополитическая обстановка?" Линни: А зачем бедной девушке лезть в большую политику? Тилли: "Девушка! Что ж Вы наделали - вот увидел Вас и ослеп, теперь уже ни в кого другого влюбиться не смогу. Придется Вам со мной всю жизнь мучиться". Линни: Ничего себе перспективы! Тилли: "Девушка! И как Вы умудряетесь не сжечь весь мир в обжигающих лучах Вашей сияющей красоты?" Линни: Витиевато. Видимо, особенно подходит для девушек, работающих пожарными. Тилли: "Девушка, Вы мне так нравитесь, что я умру, если завтра не увижу Вас снова. Умру сегодня же!" Линни: Это нам не подходит. Мы девушки мирные, нам лишние трупы ни к чему. Тилли: "Девушка, я уже установил, какая Вы красивая. Осталось установить, насколько Вы умная, добрая и хорошая!", "Девушка! Не забывайте о мерах предосторожности! Таким убийственно красивым людям, как Вы, нельзя слишком долго находиться рядом с зеркалом." Линни: Как все это глупо! Тилли: Глупо. Линни: И не смешно! Тилли: Не смешно. Но Мистер Циннеркнок говорит, что не важно, над чем смеется девушка, важно, чтобы юноша верил, что она смеется не над ним, а над его шутками. Продолжим? Линни: Продолжим. Тилли: "Девушка! Вы не подскажете, как нужно правильно называть такую прЭлесть, как Вы, чтобы Вы в ответ не отозвались плохо о такой прЭлести, как я?" Линни: Кстати, почему все время повторяется "девушка, девушка", неужели бедные девушки не заслуживают хотя бы небольшого разнообразия титулов? Тилли: Вообще-то в словаре есть много слов, которыми заинтересованный мужчина может обозначить избранницу своего сердца. Все не помню, перечисляю по памяти в более-менее алфавитном порядке (смотрит на Линни с умилением): Ангелочек, Бельчонок, Веточка, Звеpyлечка, Звеpyшенька, Звездочка, Игpyленочек, Игpyлечка, Кисанька, Кошечка, Лапyленок, Лапyлечка, Лапyшка, Лапонька, Лапочка, Лашатка, Мypеночка, Очаpовyлечка, Рыбонька, Тpостиночка, Чаpовница, Чаpовнюша, Чаpодейка. Влюбленный может сказать, что девушка его мечты адски божественная, ароматная, благоуханная, великолепная, волнительная, восхитительная, грациозная, изумительная, клевая, лучистая, лучезарная, невообразимая, ненаглядная, неотразимая, обворожительная, обожаемая, обольстительная, пленительная, прельстительная, сказочная, сладостная, сногсшибательная, трепетная, хрупкая, чумовая, удивительная, элегантная. Кажется, я пропустил еще: единственная и неповторимая. Изредка могут встречаться более самобытные варианты: "пушистая звездочка", "душа души моей" и другие. Линни: А часто дядюшка Эдвард говорит такие слова тете Эльзе? Тилли: Постоянно. Линни: А что он говорит, когда ее нет рядом? Тилли: Он все время или ругает ее... Линни: Боже, как это пошло! Тилли: Или жалуется на нее. Линни: Как это глупо! Наверное, он ее очень-очень любит. Тилли: Наверняка. Я слышал, как после ссоры с мистером Циннеркноком мистер Дагмар обещал мисс Дагмар всегда и на все смотреть только ее глазками, слышать только ее ушками, чувствовать только ее чувствами, думать только ее мыслями, а когда окончательно потеряет все свои зубы - то и жевать любую пищу только ее вставной челюстью. Линни: Как это мило. Подумать только, ведь бывает же на свете настоящая любовь. Наконец-то у них все будет хорошо. А дети говорят, что любовь - это когда двое сидят близко-близко, даже если на скамейке полно свободного места. Тилли: Ой, какая Вы добрая! Какая Вы хорошая! Какое Вы счастье! Линни: Что такое "счастье"? Тилли: Об этом все говорят, потому что этого никто не знает. Это что-то такое, чего все ищут. Может быть, счастье - пронзительное осознание оправданности всех наших надежд Линни: А вдруг его нет на свете? Может ли счастье быть вечным? А ведь оно должно быть вечным, иначе сама мысль о нем будет отравлена ожиданием конца. Тилли: Мне хочется, чтобы вечной были Вы, Линни! Вы ведь всегда были и всегда будете. Вечно. Как природа. Линни, у Вас такое чудесное выражение лица, когда Вы слушаете, думаете, сердитесь. Я жуткий эгоист. Я люблю видеть Вас и никого не люблю видеть рядом с Вами. Линни: Расскажите о себе, Тилли, о своей жизни. Тилли: Наша жизнь - это не самое главное в нашей жизни. Линни: Вы хотите стать писателем? Тилли: Не знаю. Мистер Циннеркнок утверждает, что литература - это побочный продукт жизнедеятельности. Искусство - это консервная банка, набитая аппетитными тушками чужого страдания. Линни: Но если бы Вы вдруг стали писать, Вы смогли бы превратить в роман то, что было для Вас всем - всей жизнью, всем счастьем? Могли бы? Тилли: Не думаю. Вряд ли писатель способен превратить в настоящую литературу свою любовь, пока она еще теплится. Прежде она должна умереть, а уже потом ее бальзамируют... Линни: Ну вот, писателем Вы быть не хотите, так кем же? Тилли: Вы будете смеяться. Линни: Не буду. Ну, скажите, скажите, кем Вы хотели бы быть? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Тилли: Это трудно объяснить словами... "Мировым разумом" - все знать, все понимать. Правда, мистер Циннеркнок по этому поводу напомнил мне древнюю притчу о том, как один кудрявый ангел пообещал дать молодому человеку то, что он попросит. Молодой человек попросил мудрости и получил ее. "Ну, что ты теперь скажешь?" - поинтересовался ангел. "Эх! Деньгами надо было брать! Деньгами!" А много ли счастья могут принести жемчуга и бриллианты? Линни: Не знаю. Пока еще не попробовала. Тилли: Линни, когда я с Вами, когда я вижу Ваш взгляд, всегда загадочный, всегда дразнящий, всегда манящий, когда на устах Ваших играет неясная усмешка, мне хочется быть умнее, сильнее, красивее самого себя. И тогда думается: вот - весь мир открыт для мыслей, чувств, поступков... Простите, то же самое Вам, наверное, уже говорили миллион разных принцев. Но... Молодость - это пустыня, в которой очень тесно одному. Вы будете моим добрым гением, Линни? В ожидании... Линни: В ожидании чего? Тилли: Сам не знаю. В ожидании создать что-то стоящее. Но, говорят, чтобы что-то создать, надо чем-то быть. Линни: (рассеянно) Так говорят? Тилли: Да, так говорят. Каким мне быть?.. Линни, как чудесно блещут лучики Вашего звездного взгляда! Как Вы думаете, могут ли двое создать свой собственный мир? Отчего бы не попытаться добраться до самых высоких вершин, чтобы трогать небо кончиками пальцев? Линни: Люди живут в долинах, а не на вершинах гор. Лучше расскажите мне что-нибудь интересное. Тилли: (обиженно) Говорят, когда-то жили на земле драконы, которые питались только добрыми девушками. А потом они все вымерли. Линни: Девушки? Тилли: Драконы. Линни: Отчего? Тилли: От голода. Линни: Да, теперь легче встретить слона, чем некурящую девушку. Тилли: Можно, я Вас спрошу о чем-то? Только обещайте, что не рассердитесь. Линни: Посмотрим. Тилли: Я Вам совсем не нравлюсь? Линни: Тетушка Эльза говорила мне, что для молодых девушек все мужчины делятся на три категории: те, кого они терпеть не могут, те, кого они могут терпеть, но с трудом, и те, кого они еще не знают. Тилли: И к какому же виду принадлежу я? Линни: Вы пока находитесь в переходной стадии. Видите ту звезду? Какая красивая... Тилли: Звезды - слезы неба... Что там прячется за этим прекрасным личиком? Ах, если б знать... Линни: Там не скрыто ничего примечательного, все как у всех: белки, жиры, углеводы... Тилли: Как Вы к себе необъективны! Вы себя совершенно не знаете! Линни: Зачем что-то знать? Знания не приносят счастья... Тилли: Я Вам совсем-совсем не нравлюсь? Линни: Ну, мне надо подумать... Тилли: Хорошо, тогда я спрошу об этом снова минут через пять, а пока поговорим о чем-нибудь другом. Линни: Уже поздно, мне пора собираться в дорогу. Тилли: Линни! Мое сердце рвется к Вам, а Вы рветесь прочь, куда-то вдаль, вдаль, вдаль... Линни: Я понимаю - и не понимаю. Мне так тоскливо, я сейчас так устала. Тилли: А теперь в Вашей красоте появилось что-то немилосердное, чужое, опасное. Линни: Я устала. Пора ехать. Тилли: Не убивайте меня сразу, лучше сделайте это постепенно, растягивая удовольствие... Линни: Я устала. Тилли: Я буду ждать! Линни: Я устала... Тилли: Но нет, так нельзя расстаться. Больше никогда так не будет, как этим летом. Никогда больше так не будет! (За сценой раздается голос Эльзы Дагмар: "Линни, пора ехать!"). Линни: Ну, наконец-то! (все, кроме Тилли, уходят) КАРТИНА СЕДЬМАЯ. "ЭПИЛОГ" "Кто знает, как пусто небо На месте упавшей башни..." А. Ахматова Тилли на сцене один. Темнеет. Тилли: (монолог) Вот и кончился сон. Кто я? Что со мной? Что со мной будет? Значит - конец? Так что же это было? И это - все? И больше ничего? Никогда? Какое-то странное, щемящее чувство. "Пусть звезды навсегда исчезнут с неба, пусть скроет посрамленная луна свой нежный лик в вуали облаков..." Счастье, где ты? Только в минуты разлуки узнаешь, сколько надежд томилось в сердце. И почему реальность постоянно наводит на мысль, что встреча папы с мамой была большой ошибкой? Что ж, поглядим, какая она, эта жизнь. Попробуем понять, что кроме счастья быть любимым есть еще счастье любить. Может быть, это намного лучше, чем та любовь, которая начинается с унижений, проходит через банкротство и заканчивается позором. А может быть, счастье - в умении щадить чужие чувства и беречь свои? Любить. И быть благодарным за это чувство судьбе и женщинам, которые способны его вызывать. Потому что, как говорит мистер Циннеркнок, есть женщины, способные вдохновить, есть женщины, способные поддержать, и есть женщины, способные только настучать сковородкой по щекам. Любить - это огромное счастье, может быть, самое огромное счастье на свете, что бы ни говорили о любви люди, у которых ее нет. Надо только научиться любить так сильно, чтобы уже не нуждаться ни в чем, даже во встречах с тем, кого любишь. Хотя... где-то за подкладкой души все равно будет жить надежда. Надежда - это кость, застрявшая в горле у нашей судьбы. Улицы всех городов мира вымощены обманутыми надеждами. Но жить - значит помнить, помнить - значит надеяться, надеяться - значит ждать. Линни, Линни. Увидеть бы Вас еще хоть разок, услышать Ваш милый, ласковый голос. Линни: (тихо входит) Мяу! Тилли: Линни?! Я думал, Вы уже уехали. Линни: Что Вы, Тилли! Вы же знаете тетушку Эльзу, дядюшку Ганса и дядюшку Эдварда - это ссорятся они быстро, а для того, чтобы расстаться, им нужна целая вечность. Чтобы как следует попрощаться, им сначала надо еще раз двадцать поссориться и раз двадцать помириться. В конце концов тетушка Эльза решила ехать с нами и теперь подбирает соответствующее случаю платье. Как Вы наверняка знаете, для женщины одежда очень важна, потому что обнаженная женщина выглядит не так устрашающе, как одетая, следовательно, резко возрастает вероятность внезапных приступов несанкционированной влюбленности. Тилли: У Вас такая изумительная улыбка - теплая, добрая, умная, милая. Простите, когда вспоминаю все те глупости, которые говорю Вам, мне хочется рассыпаться на тысячи невидимых, невесомых частиц. Линни: Не надо. Берегите себя. Тилли: Не беспокойтесь, как только начну подозревать, что умер, сразу же позвоню. Вы больше на меня не сердитесь? Что же делать, если чувства наполняют сердце, обкрадывая мозги? Большую часть ума приходится тратить на то, чтобы заставить замолчать меньшую. Линни: Ничего. Я слышала, что у молодых мужчин, как полагал один древний философ, мозг вообще существует только для охлаждения крови и не участвует в процессе мышления. Тилли: Простите, я такой ... невменяемый. Линни: Мы оба непростые люди... Тилли: Что же теперь будет? Линни: Все будет, как раньше, только расстояние между нами будет другим. Медленно уходят. КАРТИНА ПЕРВАЯ (И ПОСЛЕДНЯЯ). "ПРОЛОГ" "Я всегда симпатизировал центральным убеждениям" М. Зощенко "Прелести культуры" "Ничто не наводит в наш век большего уныния, чем увеселения" Честертон Автору представлялось не совсем уместным начинать пьесу с появления на сцене двух барышень, одержимых игриво-пляжным настроением, не предпослав этому хотя бы небольшого предуведомления. В то же время при чтении все предисловия выглядят столь удручающе, что полностью убивают всякий интерес к дальнейшему повествованию. Именно поэтому автор счел возможным расположить в конце письменного варианта пьесы то, чем должно было бы начинаться ее сценическое воплощение. И последнее примечание. Роль первого критика может исполнять тот же актер, который играет мистера Циннеркнока, а роль второго критика - актер, играющий Эдварда Дагмара. 1 критик: Коллега, Вы ведь тоже критик? Вы не подскажете, что мы сейчас здесь будем слушать под кашель публики, перебиваемый завываниями актеров? 2 критик: Говорят, эта пьеса про какой-то запутанный любовный многоугольник: он любит ее, она, разумеется, его не любит, все остальные любят самих себя. Обычное повествование о крушении надежд, только выполненное в радужных тонах. 1 критик: Жаль. Пьесы о любви пишут только очень плохие авторы. 2 критик: А хорошие? 1 критик: Хорошие вообще не пишут. 2 критик: А Вам не кажется, коллега, что невозможно написать хорошую пьесу - ни одному критику не удалось это сделать? 1 критик: Совершенно с Вами согласен, коллега. Ни один критик не написал хорошей пьесы, но это не так уж плохо для людей, которые видят только плохие. Остается предполагать, что хорошая пьеса должна начинаться с драки, а затем накал страстей должен все время возрастать. Недаром современные кинорежиссеры тоже считают, что ничто так не украшает фильм, как множество окровавленных трупов героев и оголенных тел героинь. Правда, сейчас делают такие отчаянно-скучные фильмы, как будто главная задача кино - привить любовь к театру. А в конце хорошей пьесы должны быть или похороны, если это трагедия, или свадьба, если это комедия. Впрочем, последний акт всегда выглядит самым неудачным. Но если бы его не было, самым неудачным выглядел бы предпоследний акт. Главное, пьеса должна быть насыщена не столько мыслями, сколько действиями, как современные детективы, в которых все дерутся, а думают только собаки. 2 критик: Не могу полностью согласиться с Вашим мнением, коллега. Человек идет в театр, чтобы развлечься. Изнасилований ему вполне хватает в обычной жизни. 1 критик: Что же интересного может быть в пьесе, если в ней никого не женят и никого не убивают? 2 критик: Слова, слова, слова. 1 критик: О чем? 2 критик: О любви. Говорят, в этой пьесе есть несколько забавных монологов. 1 критик: Писать монологи не трудно, трудно превращать их в диалоги. Это Вам подтвердит любой женатый мужчина. 2 критик: Еще говорят, что в этой пьесе много глупых разговоров. 1 критик: Что же может быть приятного в глупых разговорах? 2 критик: Под них приятно спать и удобно разговаривать по мобильному телефону. К тому же наши предки считали, что смысл, как айсберг, должен быть скрыт под глубокой водой слов. 1 критик: А если он там не скрыт, а утоплен? 2 критик: Искусство писателя как раз в том и заключается, чтобы из короткой и скучной истории сделать длинную и скучную. Впрочем, люди готовы смотреть и слушать что угодно, лишь бы только иметь не видеть и не слышать друг друга. Ради этого они покупают телевизоры, ходят в кино, посещают театры. 1 критик: В театры ходят не только ради этого. Как гласит старинное театральное правило: зрители не слушают, если слушают - не понимают, если понимают - немедленно засыпают. Поэтому не бывает плохих спектаклей - бывает сильная бессонница. Ах, обычно самое прекрасное в театре - это дамы, мило храпящие в партере. 2 критик: Ну что же: зритель всегда прав, особенно когда он спит. Но не могу безоговорочно присоединиться к Вашему мнению, коллега. Можно подумать, что в наши дни в театр ходят только для того, чтобы как следует выспаться. Нет! Нет! И еще раз - нет! На самом деле театр посещают, чтобы откашляться. Недаром актеры все время возмущаются: почему в зрительном зале мучающихся от кашля всегда больше, чем страдающих от бессонницы. 1 критик: Должен признать, коллега, Ваша точка зрения заслуживает права на существование. Уточним формулировку: в театр идут, чтобы прокашляться и вздремнуть. Причем опытным театралам удается успешно совмещать оба эти удовольствия. Именно поэтому зрители - существа очень чувствительные, нежные, легко ранимые. Особенно это становится заметно, если спектакль не начинается вовремя. Как Вы полагаете, это все-таки комедия или трагедия? 2 критик: Видимо, как любой современный спектакль, это комедия для тех, кто кашляет, и трагедия для тех, кого мучает бессонница. 1 критик: Чем же тогда комедия отличается от трагедии? 2 критик: Трагедия - это то, что случается, когда человеку не дают как следует выспаться. А комедия - это тоже трагедия, только чужая. 1 критик: Совершенно с Вами согласен, коллега. Впрочем, сейчас граница между трагедиями и комедиями все больше стирается, потому что людей, имеющих чувство юмора, современные комедии способны заставить только расплакаться. 2 критик: Увы! Написать комедию может каждый, если пообещать его супруге хороший гонорар, а потом оставить их наедине друг с другом. Впрочем, скорее всего, получится трагедия. 1 критик: В этой пьесе хотя бы есть настоящие злодеи? 2 критик: Кажется, нет. 1 критик: Это ужасно. О хороших людях сочиняют только очень скучные истории. 2 критик: Что поделаешь? Все драматурги - садисты: все время пытаются словами, которых не понимают, рассказать о чувствах, которых не знают. 1 критик: Так уж устроен мир. Писатели выдают желаемое за действительное и паразитируют на процентах с разницы между ними. Именно поэтому множество людей, которых никто не любит, любят читать книги о любви, написанные людьми, которые никого не умеют любить. 2 критик: С другой стороны, любовь - весьма театральное чувство. В том смысле, что в театре оно встречается чаще всего. И что делать бедным авторам? Интересные люди встречаются еще реже, чем счастливые судьбы. Зачем пилить кол, на котором сидишь? Приходится наряжать старые чувства в новые слова и пытаться выдать все это за оригинальные мысли. 1 критик: Совершенно с Вами согласен, коллега. Именно поэтому в наше время классические пьесы пишут только мертвые иностранные авторы. А когда смотришь большинство современных спектаклей, кажется, что все это один и тот же спектакль. Как будто все драматурги сговорились писать одинаково скучно. 2 критик: Как жаль, что нет такого хорошего языка, на котором было бы невозможно написать плохую пьесу. 1 критик: А между тем каждый автор желает, чтобы его хвалили, чтобы ему платили и чтобы его называли скромным и бескорыстным, оригинальным и гениальным. Но это так трудно сделать. Однажды я попытался, для разнообразия, в своей критической статье похвалить первую пьеску одного молодого драматурга - "изумительно, восхитительно, бесподобно" - но запас хвалебных слов столь быстро иссяк, что пришлось в конце статьи эту пьеску обругать. А потом редактор вычеркнул начало. Вы же знаете - всякий редактор считает основным своим долгом перед человечеством хоть что-нибудь вычеркнуть. Вот так погибло молодое дарование. Из-за недостатка синонимов. 2 критик: Ничего страшного, все равно в театре успех означает только то, что провалится не эта, а следующая пьеса. Поэтому совесть критика всегда остается чистой, как слеза крокодила. К тому же, как бы ни была плоха пьеса, актеры всегда смогут сделать ее хотя бы чуточку хуже. 1 критик: Да, у современных актеров большие проблемы и с дикцией, и с воображением: раньше в театрах умели говорить самыми разными голосами, а теперь умеют только оригинально заикаться (говоря это, демонстрирует заикание). А современные актрисы? Да они курят быстрее, чем говорят (показывает заикание, курение, икоту и заторможенность речи на примере: "Если я тебя теряю, значит, ты теряешь тоже...". Отплевывается). 2 критик: Вы совершенно правы, коллега! Современные актеры вообще отличаются друг от друга только тем, что по-разному заикаются и по-разному шепелявят (последние слова произносит пришепетывая). Вот раньше актеры были... Как вспомнишь - так вздрогнешь! Как они умели играть! Как они умели выговаривать фразы! Каждое слово запоминалось (произносит басом, раскатисто): "Прощай! И если навсегда, то навсегда - прощай!" А после современной сценической трактовки любого классика, видимо, можно доставать из гроба и использовать в качестве вентилятора. 1 критик: Да, теперь не умеют играть так, чтобы сердце плакало благородными слезами и чтоб душа, как козлик, танцевала. Не умеют. Вот раньше... 2 критик: Зато, в отличие от авторов, современным актерам нравится все, что о них пишут, даже некрологи... Ну, все, сейчас будет комедия. Пора занимать места согласно купленным билетам. 1 критик: И постараемся дожить до того места, когда опустится занавес и раздадутся вежливые аплодисменты, вероятно, сильно заглушаемые зевотой. 2 критик: Все-таки как хорошо, что в театре все как в жизни: приходишь, смотришь, смотришь, ничего не понимаешь, скучаешь и уходишь. 1 критик: Посмотрим, посмотрим... 2 критик: Покритикуем, покритикуем... Зарегистрировано и задепонировано в Российском авторском обществе (РАО) www.rao.ru Свидетельство No 5595 Адрес автора: konstantin@copyright.ru