- И куда ж он летит?
     -  Ума  не  приложу, сэр!.. Ракета  вообще не должна взлетать по  таким
параметрам - этого просто не может быть!..
     - Эх, компьютерщики, хвостом вас по голове!..  Вы понимаете, что будет,
когда она вмажется в чью-нибудь столицу?
     - Так точно сэр, понимаю, - лейтенант-коммандер встает по стойке смирно
и решительно одергивает китель. - Разрешите идти?
     - Куда идти?!! - взрывается не хуже  этого самого "Томагавка" командир.
- Застрелиться, что ль?!! Я те застрелюсь!!! Р-работай давай!.. Шевелись!!!
     - Простите, сэр,  - втупает в разговор коммандер Ливси -  он,  пожалуй,
держится  спокойнее  всех.  -  Поскольку компьютерный  расклад  возник  явно
нештатный, и лейтенант-коммандер по  этой  причине с ним  не справляется,  я
предлагаю немедля обратиться к хакерам - может у них выйдет лучше.
     - Шутить изволите, коммандер?..
     - Боюсь, сэр, другого выхода нет. И делать это надо немедля...
     Тут  в  помещении  БЧ-2   возникает  мрачный  детина   афроамериканской
национальности, судовая должность  которого, как кажется,  выведена крупными
буквами прямо на его бандитской физиономии: боцман - он и в Африке боцман...
     - Разрешите обратиться, сэр!
     - В чем дело, Эндерсон?
     -  Такое дело, сэр...  Ну, насчет этого несанкционированного пуска... -
боцман-"оружейник" Джоб  Эндерсон явно пребывает не в своей  тарелке. - Мы с
ребятами,  как  услыхали,  что  в  центр управления  огнем  ставят  дежурить
кретинов...  то есть, простите  сэр... как их,  <i>ограниченные лица</i> ?..  Тьфу!
Короче, я распорядился на всякий случай поснимать взрыватели со всего, что в
ближнем  доступе  -  ну  и с  того  "Томагавка"  тоже.  Береженого-то,  сами
знаете... Монашки - те  и на свечку гондон натягивают, а тут  ведь вон какое
дело... Разрешите идти, сэр?
     ...Когда  за боцманом  затворяется  дверь,  адмирал  Смоллетт  негромко
вопрошает в пространство:
     - Пары глотков у вас тут не найдется?
     - Как не найтись, сэр!

        93
     Покидающий  остров вертолет  достиг уже побережья;  впереди угадывается
неразличимый пока во мраке морской простор.
     Это "Ирокез" американских ВВС; в нем пятеро так и не успевших переодеть
свою рванину  спецназовцев, что  брали виллу  под началом Марлоу,  и  гордый
общим вниманием  к  своему  повествованию  Робинсон; по рукам  ходят фляга с
ромом и упаковки условно-съедобных армейских завтраков.
     -  ...В  СОРТИРЕ  ?!!  -  хлопая  себя  по  коленкам,  киснет  от смеха
круглолицый сержант Платник. А вот сержант Эвениус безмолвно глядит на парня
широко распахнутыми  глазами -  видать,  слишком явственно  представила себя
угодившей между крысами и оборотнем, - и во взгляде этом прочитывается нечто
такое... ну, вы понимаете, что я хочу сказать.
     Сержант Гримальди (он теперь в группе за  старшего) принимает сообщение
с  земли  ("Да, сэр...  Так  точно  сэр!.."),  временами  скашивая глаза  на
Робинсона - речь идет явно о нем. Наконец он  откладывает рацию и произносит
казенным голосом:
     -  Констебль  Робинсон!  Правительство  Соединенных Штатов выражает вам
глубокую  признательность  за  помощь американским вооруженным  силам.  Ваша
просьба о зачислении в академию ФБР удовлетворена. Однако это накладывает на
вас и  определенные обязательства: все детали  прошедшей  операции  являются
совершенно  секретными,  и  по  прибытии  вам придется дать  соответствующие
подписки  о  неразглашении.  Занятия в  академии ФБР  начинаются  через пять
недель; эти недели вы проведете на нашей базе в Форт-Брагге;  там вам окажут
и необходимую медицинскую  помощь  -  за  счет правительства.  Расчет вашего
денежного  содержания  за  означенное  время  будет  произведен  по  нормам,
действующим для сержантского состава армии США. Возражения есть?
     - Никак нет, сэр! - молодцевато козыряет Робинсон; затем он  опускается
на свое откидное сидение, и тут встречается взглядом с сержантом Эвениус.
     - Простите,  - растеряно  произносит он. - Значит,  мы... я... еще пять
недель...
     - Да. И по-моему, все получилось очень удачно, - с улыбкой приходит ему
на помощь амазонка.
     Сержант Платник между тем подается к иллюминатору:
     -  Кажется, параллельно нам, метрах в ста, идет еще один вертолет.  Кто
бы это мог быть?

        94
     <i>Покидающий  остров  вертолет  достиг уже побережья; впереди угадывается
неразличимый пока во мраке морской простор.</i>
     Это  сине-белый гражданский "Bell-206";  в нем зиц-Президент Острова  в
одних  незастегивающихся шортах с чужих - причем женских - ягодиц (а как тут
еще  скажешь:  "с  чужого  плеча"?   или  -  "с   чужого  бедра"?)   и   его
племяш-адъютант в парадном кителе на голое тело; впрочем, дефицит  носильных
вещей не  слишком их  удручает, ибо кейс, в коем задепонирована вся доходная
часть государственного бюджета Острова вкупе с его ликвидными активами - вот
он, туточки!
     -  Нет,  племяш, идея себя  изжила, в натуре - благодушно философствует
Его  Превосходительство,  прихлебывая  из фляжки ром  и  закусывая  неведомо
откуда нашедшимся  на  борту условно-съедобным  армейским завтраком. -  Всех
денег  на  свете не то что не заработаешь, а  даже и  не  уворуешь - пора на
покой... Ты  как знаешь, а я - в Рио; буду ходить в  белых штанах, а трахать
исключительно мулаток - такой вот у меня понт...
     Адъютант между тем подается к иллюминатору:
     <i>- Кажется, параллельно  нам,  метрах в ста, идет еще один вертолет. Кто
бы это мог быть?</i>

        95
     Беглый  тонтон-макут Бенджи  единожды сегодня уже  побывал  в  ипостаси
Перста Судьбы -  и, похоже, вошел во вкус... Едва  лишь отложив  спутниковый
телефон,  он  различает  над собою  вертолетное гудение. Пока он  расчехляет
"Стингер" (за каким хреном?  - а Бог весть... По типу как: "Вот вам барабан,
вот   вам  барабан,   вот  вам   барабан!!!"),  звук  в   вышине   явственно
стереофонируется -  не один вертолет, а два, идущие параллельными курсами. И
свою  самонаводящуюся ракету  Бенджи  нацеливает  в акурат между  - на манер
эдакого Буриданова осла...
     "Стингер" уходит ввысь  почти по  вертикали. Далекая  вспышка - а затем
сверху  начинает  бесшумно  сыпаться  какая-то  огненная  труха, гаснущая не
долетая до волн...
     ...Тут ведь сюжетец возникает,  согласитесь, поинтереснее  предыдущего.
Это  вам  не какой-то "Штамм  Андромеда",  это уже почти  что  "Мост  короля
Людовика Святого"...

        96
     На  подъеме, ведущем  к вилле  Бишопа, - пост американских десантников,
тормознувший машину корреспондента "Ревю паризьен":
     -  Проезд  закрыт,  сэр.  Только  по  пропускам  из  Штаба  дивизии,  -
сержант-негр абсолютно бесстрастен и корректно-неумолим.
     -  Я  представитель прессы! У меня официальная аккредитация  от Высшего
Временного Революционного Совета Острова! - пытается гнать понты француз.
     - Извините, сэр, но для нас это не документ.
     -  Может, вы все-таки прочтете? - меняя тон на просительный, настаивает
газетчик.
     Сержант, пожав плечами, разворачивает  сложенный вчетверо лист бумаги с
какими-то    подозрительными   смазанными   печатями;    вложенную    внутрь
стодолларовую  купюру,  не глядя,  протягивает обратно - "Ваша,  сэр?";  сам
документ   просматривает  по   диагонали  и  возвращает  подателю  вслед  за
отвергнутой мздой:
     - Повторяю, сэр:  для нас  это не  документ. Утром  полУчите пропуск  в
канцелярии генерала Хамбургера - вот тогда милости просим. Да, кстати... Тут
вокруг,  -  сержант  кивает  куда-то  в курчавящуюся  чапарралем  темноту за
обочиной, - похоже, шастают люди  свергнутого диктатора.  Так  что  выше  по
склону  сидят  наши снайперы с  прицелами  ночного  видения;  у  них приказ:
стрелять   на   поражение  по   всему,  что  движется  вне  дороги   -   без
предупреждения... Вы меня поняли, сэр?
     - Да, - угрюмо кивает охотник за сенсациями. - Чего уж тут не понять...
     Тут к посту на  скорости  подруливает микроавтобус со звездно-полосатым
флажком, набитый  обвешанными  фотоаппаратами  и  видеокамерами репортерами.
Пока выскочивший из кабины старший предъявляет сержанту верительные  грамоты
своей команды, француз подбирается к полуоткрытой дверце и тихонько окликает
сидящих внутри коллег:
     - Алло,  ребята! У  меня проблема с вашими соотечественниками  - им  не
нравятся мои пропуска. Как насчет корпоративной солидарности, а?..
     "Молчание было ему ответом..."
     Француз глядит вслед  устремившемуся к заветной вилле  микроавтобусу  с
неизбывной, глубоко  запрятанной  ненавистью  зачуханного  кухаркина сына  к
однокласснику - богачу и красавцу; с той самой ненавистью, что порою толкает
людей на поступки, не поддающиеся никакому разумному объяснению.

        97
     Гостиничный   номер  французского   корреспондента.  Войдя,  он  мрачно
сгружает прямо на стол свою амуницию  (сенсации  так и не обломилось, пришел
невод  с  травою морскою)  и, ткнув пальцем  в  пульт  телевизора,  лезет  в
мини-бар за коньяком. Плескает себе в стакан - да не какой-нибудь там палец,
а аж на целых два! - и выпивает, будто  смесь касторки с нитроглицерином. По
местному каналу - само собой! -  идет первое  интервью Председателя  Высшего
Временного Революционного Совета Острова.
     На экране - наш добрый знакомый, инспектор Джордан. "Дядя Том", похоже,
уже смирился  с судьбой,  что  нежданно-негаданно  извлекла его  из  уютного
продавленного кресла главы семейного предприятия "Городская полиция,  Ltd" и
зашвырнула в просвистанные ледяными  ветрами интриг и разборок  выси Большой
Политики; только вот в глубине глаз его нет-нет, да и промелькнет <i>вся скорбь
негритянского народа</i>...
     При  Председателе  Высшего  Временного  Революционного  Совета  состоит
напористый интервьюер в штатском - явно не местного рОзлива:
     - Инспектор, когда вы  отдавали тот -  поистине исторический! - приказ:
арестовать  троих беспредельщиков из личной охраны наркобарона,  - думали ли
вы в тот миг, что это и есть тот самый камешек, что сдвинет лавину народного
гнева, и лавина эта за считанные часы сметет кровавого тирана?
     -  Э-э-э...  - Председатель  чуть  скашивает  глаза:  явно на невидимую
отсюда  бегущую строку-"суфлер".  -  Гроздья народного  гнева уже созрели, и
народ решил... народ решил... - он растерянно вчитывается  в бегущую строку,
явно  потеряв  нить  мудреной  фразы;  потом  лицо  его  вдруг  светлеет  от
узнавания,  и  он бодро заканчивает: -  И народ  решил: ЛУЧШЕ  СТОЯ,  ЧЕМ НА
КОЛЕНЯХ !..
     Репортер щелкает переключателем. По  другой программе идет репортаж CNN
о "боях за остров":  как раз в этот самый  миг  "апач" огневой  поддержки...
тьфу ты! - чуть было не написал: "забивает гол"... разносит НУРС'ом знакомую
нам  колокольню виллы Бишопа. Десантники  1-ой Аэромобильной идут на  штурм:
<i>стреляя на ходу, припадая на минуту на колено, чтобы разрядить базуку, скаля
зубы, покрытые у полкового  дантиста на очередном  приеме фтористым лаком</i>...
Француз  -  как-никак,  профессионал - отлично  видя, что все это лажа, пару
минут  глядит  с откровенной  завистью:  четко работают, ничего  не скажешь.
Интересно, сколько деньжищ они вгрохали в это шоу?.. Потом  убавляет звук до
минимума  и  со вздохом принимается за сортировку собственной, слова доброго
не стоящей, добычи.
     Тыкает пальцем  в клавишу диктофона - и  теперь американские десантники
на  телеэкране  героически рвутся вперед сквозь пулеметные очереди и разрывы
гранат под аккомпанемент интервью с импресарио "русских спецназовцев":
     <i>- И как вас встретили местные фанаты ?</i>
     <i>-  Ну,  мы  надеялись,  что   в  кои-то  веки  прибудем  незамеченными,
чинно-благопристойно, но куда там... Аэропорт был уже набит под завязку, что
ты!.. Стояли сплошняком -  дуделки,  трещетки, петарды, ну, сам понимаешь...
Горячая была встреча, чего  тут говорить... Еле пробились! Ну, в городе, как
вырвались на оперативный простор, - пошлО полегче...</i>
     Внезапно француз вскакивает,  и в его  глазах  зажигается:  "Эврика!!!"
Принимается торопливо отматывать  пленку: "<i>Ты еще не видел нашего спецназа в
деле, парень</i>"... "<i>Остров был  у наших ног, парень, только на хрена  б он нам
сдался!</i> "... Бормоча под нос:  "Ну,  держитесь, сучьи дети! Сейчас вы у меня
поимеете ежика в штаны..." набирает на мобильнике телефон редакции:
     - Шарль? Все  путем, есть сенсация,  да такая,  что  наши  американские
друзья завтра не просрутся! Успеешь вставить в утренний номер?.. Шарль, надо
успеть!.. Да, диктую.
     -   Значит,  так.  Общая  шапка:   "Украденная  победа".  Подзаголовок:
"Карибского Бокассу  свергли  не  американцы,  а русские!".  Первый  раздел:
"Откровения  полковника  русского  спецназа". С красной  строки: "Как всякий
истинный  солдат,  он  был  немногословен. Двоеточие,  кавычки:  <i>Я на  такие
гастроли выезжал чаще, чем ты подписывал гранки</i>..."

        98
     Над ночными волнами  не то чтоб  быстро, но как-то  по-акульи неумолимо
скользит крылатая ракета.
     ...Бьюсь  об заклад,  что отдельные  догадливые  читатели  уже мысленно
захлопали в ладоши, смекнув, куда  вышепоименованная ракета впендюрится:  ну
натурально, в китайское посольство (что в Мехико, или , к примеру, в Гаване)
- куда ж еще?
     А некоторые  из них -  догадливые  в особо крупных  размерах -  наверно
нарисовали уже в своем воображении сцену утреннего визита китайского посла к
страстно мечтающему  спрятаться в щель под половицей Госсекретарю США, когда
маленький  непроницаемый  китаец, вручив  соответствующую  ноту, от  листков
которой  исходит   отчетливый  запашок  разрыва  дипломатических  отношений,
добавляет  на  своем  безупречном  английском  -  что  называется,  "не  для
протокола,  а  для души":  "Не находите  ли вы, Ваше Превосходительство, что
шутка и в  первый-то раз  вышла не особо смешная, а уж повторять ее дважды -
это просто пошлость"...
     А вот ни хрЕнышка!

        99
     Полубезумный  - и оттого гарантировано  гениальный  - хакер, в  сальных
патлах и  по-коровьевскому треснувших  очечках, отваливается от  компьютера,
как...  как...  (вот тут сбоку мне подсказывают: "Типа как  нормальный мужик
слезает с кончившей под ним  бабы!";  гм... стилистика сугубо  не моя, ну да
ладно).
     - Так  вот, значит, куда  она  намылилась!.. -  хакер скалит  в усмешке
побурелые от курева зубы и вызывает на экран свернутое интернетное окошко.

        100
     На  лицах  контр-адмирала  Смоллетта  и  его  офицеров,  считывающих  с
монитора  хакерскую  реляцию,  застыло  выражение,   воскрешающее  в  памяти
известную балладу на три аккорда из  времен  пионерско-хулиганской юности  -
"Вернулся Джон из северной Канады, // глаза у Дожни вылезли на лоб":
     - Ку-у-уда-а-а-а-а?!!
     Да, ребята: именно туда, куда ее и адресовала -  прямым текстом! - рука
политкорректного  придурка,  ведОмая  симпатической  магией отдушевных  слов
беглого тонтон-макута.
     В ЖОПУ ПРЕЗИДЕНТА.

        101
     Овальный  кабинет  Белого Дома.  Ну,  чем может  заниматься  в Овальном
кабинете американский президент - "догадайтесь с трех раз"!
     ...Предпочтений  своих  он  со времен прошлого  скандала  не изменил, и
подобное постоянство вкусов вызывает  невольное  уважение: опять  - пухлявая
брюнетка.  Брюнетка  -  а-натюрель - возлегает на столе,  застланном штабной
картой Балкан,  по-хозяйски утвердив свои чуток коротковатые  ноги на плечах
партнера.  На президенте  из одежды  -  только  презерватив и пристегнутый к
запястью ядерный чемоданчик (он, вообще-то хотел и  его отстегнуть, но  дама
уперлась: ее, видишь ли, это "особо возбуждает"). И  вот тут-то, в самый что
ни  на  есть сладостный миг, когда все повышающие тональность стоны брюнетки
готовы уже упрессоваться в оргазменную трель - РАЗВЕРЗАЮТСЯ НЕБЕСА.
     Строго говоря, разверзаются не небеса, и даже не потолок, а  та стенка,
что  за президентской спиной: уж в жопу - так в жопу... "Томагавк",  хотя  и
лишенный  взрывателя  предусмотрительным боцманом, вторгается в Белый дом не
менее  мощно  и  победительно,  чем  его  хозяин -  в  тот  курчавый  чертог
наслаждения,  что  сервирован  на  балканской  скатерти...  И  в тот  же миг
предоргазменные  стоны  брюнетки  сменяются  визгом  ужаса,   а   плотоядные
взрыкивания президента - криком дикой боли.
     РЕБЯТА ПОПАЛИ...
     Вряд   ли  кто  сосчитает  -  сколько  "сладких   парочек"  в   истории
человечества погорели подобным  жестоким образом на сильном внезапном испуге
партнерши,  однако  с  президентами  Единственной Мировой  Сверхдержавы  сей
причинный казус, насколько мне известно, приключается впервые...

        102
     И нечего скалить  зубы, ребята - смешного тут  решительно ничего, это я
вам  как  резервист  медслужбы  говорю. Судорожное  замыкание кольцевых мышц
влагалища   вызывает  сильнейшую  принудительную  эрекцию  (ну,  знаете  эти
мудацкие шуточки с напяленными  на болт обручальными кольцами, когда доходит
и до  ампутаций?), так что  извлечь застрявший  агрегат становится ничуть не
проще,  чем  пробку,  неосмотрительно  продавленную  внутрь  бутылки  из-под
ноль-семь - с  той немаловажной  поправочкой, что пробке-то не больно, а вот
агрегату ого-го как...
     Транспортировка  подобных  намертво  сцепившихся "сиамских близнецов" -
это  отдельная поэма о семи песнях;  и ветеран скоро-помощных баталий Веллер
поминает, пожалуй, еще не самые яркие из этих  врачебных хохмочек. Во всяком
случае,  история  про  парочку, с которой  сия  авария приключилась в кабине
башенного  крана, и которую  пришлось  снимать  вертолетом  - а  как еще?  -
способна  украсить любой триллер. Дополнительную  пикантность  этим историям
придает то обстоятельство,  что  подневольные  их участники по  рассмотрении
обычно  оказываются  парами отнюдь  не семейными  (те-то обычно  трахаются в
местах  более  удобных  и  спокойных);  в   упомянутой  истории  про  сильно
возвышенную  любовь (на кране)  муж как раз и поджидал на земле опускающийся
вертолет, дабы... Впрочем, это уже совсем другая история.
     При  транспортировке,  кстати,  весьма  существенна  поза,  в   которой
прихватило злосчастных сластолюбцев; и в этом плане позиция "дама  на столе,
ноги на плечах у партнера" - вариант из самых прискорбных.
     ...Хозяина  Белого дома  с его, так  сказать, "временно  неотчуждаемой"
партнершей выносят на двух соединенных вместе носилках - иначе никак. Сверху
сладко-горькая   парочка   гуманно   укрыта   прорезиненной   простыней,   и
высовывающаяся из-под нее  рука  с так  и  пристегнутым к  запястью  ядерным
чемоданчиком   смотрится  вполне  сюрреалистично.  Невидимый  под  простыней
президент сдавленным от боли голосом объясняется по мобильнику с супругой:
     - Ты  ж сама в  тот раз орала: "Чтоб завтра же разогнал к  ебенЯм своих
минетчиц!" - вот я и разогнал...
     Заметим в скобках, что аналогичный испуг партнерши в момент минета тоже
чреват - как говорится, "Вам-то шутки, а пол-хера в желудке!"
     Только не приставайте  ко мне с идиотскими вопросами - а отчего,  типа,
ей  не вкололи  релаксанты прямо  на месте?  Может,  торопились эвакуировать
людей подальше от "Томагавка" (хрен его знает - рванет, не рванет?), а может
просто фельдшер тамошний тоже  оказался <i>лицом с органиченным значением I.Q.</i>,
назначенным  на  свою  высокую  государственную  должность  исключительно по
соображениям <i>политической корректности</i> - мне-то почем знать?

        103
     Спасательный   плотик    с   закемарившей   было   командой   Робингуда
умиротворенно покоится в рассветном  карибском штиле. На вахте - сам атаман;
озирая  водную  окрестность,  он  только   что  заметил  нечто  всерьез  его
напугавшее  (а такого  человека,  как  вы уже  поняли,  напугать  непросто):
отполированную до  зеркального отсвета  гладь  целеустремленно режет  черный
пиратский парус акульего плавника...
     - Р-рота, па-адъем! Боевая  тревога!  -  негромко командует он, сдвигая
предохранитель калашникова.
     - Эх, Боря!.. - разом оценивает  обстановку  Подполковник. - Похоже, мы
покупали билет на "Джеймса Бонда", а попали на "Челюсти"...
     Ну, "Челюсти" может и не "Челюсти", но рыбина и впрямь здоровА - метров
пять  верных.  Судя  по  синевато-серой  окраске  спины,   это   акула-мако,
двоюродная  сестрица большой белой акулы (той, которой как раз и пропел свою
оду Спилберг).  Мако  несколько мельче своей круто пальцатой родственницы, и
не  претендует  на  ее  безвкусно-пышные  кликухи  "акула-людоед"  и  "белая
смерть",  однако реальной мокрухи на ней висит немногим меньше - просто  она
обычно  промышляет в  тех тропических  широтах, где к расходу "человеческого
материала"  относятся  попроще,  а национальный  кинематограф  не  дорос  до
блокбастеров.
     Справочники (вроде популярнейшего  "Тени в  море"  Мак-Кормика, Алена и
Янга) сообщают, что мако, будучи одной из самых скоростных акул, частенько с
разгона  выпрыгивает из  воды. По  нынешнему  времени  она  -  один из самых
изысканных и  престижных  объектов  спортивного  рыболовства: "Попавшись  на
крючок,  мако яростно  борется, раз  за  разом выпрыгивая  из воды  и ни  на
секунду  не   прекращая  попыток  освободиться".  Далее  те  же  справочники
поведают, что людоедство мако  имеет  один нестандартный аспект: именно этот
вид  акул имеет  привычку нападать помимо пловцов еще и на  лодки;  при этом
мако  не  только  наносит  сокрушительные  таранные  удары  в  днище,  но  и
обрушивается на плавсредство сверху, из воздушного прыжка.
     ...Акула    закладывает    неторопливый    вираж,   обчерчивая   плотик
циркульно-точной окружностью,  а потом вдруг проходит прямо под ним, шаркнув
по утлой надувнушке своей рашпильно-наждачной спиной; на "акулий порошок" из
НЗ, уже высыпанный в воду Ванюшей, она прореагировала полным нулем - обычное
дело.  Это  пока  еще не само нападение, а именно что <i>предварительная  игра</i>.
Настрой на плотике  возникает мрачноватый и даже несколько нервный (по опыту
знаю: когда под твоей лодкой проныривает  даже такое, в общем-то безобидное,
существо,  как  сивуч -  ощущеньице  не из  приятных;  все-таки  страх перед
крупной морской тварью - это еще и  из сферы  иррационально-подсознательной,
тут  как-то  по-особенному остро ощущаешь свою беззащитность...)  - так  что
когда  акула разворачивается для второго захода  на цель, Робингуд встречает
ее  очередью из  калашникова.  Это - чистый жест отчаяния: нашарить пулями в
недрах  акульего  черепа,  этого  метрового  хрящевого  дота, головной  мозг
размером в  батарейку для  плейера,  да еще и целясь сквозь водную толщу под
искажющими малыми углами - задача очевидно-невыполнимая для стрелкА из плоти
и крови;  тут справился бы разве что  тот, кто попадает из пистолета  сквозь
подушку в помеченное ногтем очко семерки пик...
     Рыбина  на мгновение  замирает; из ее изрешеченной  7.62-миллиметровыми
пулями  башки  каплями  высачивается  в  воду  даже  и  не  кровь,  а  нечто
желтоватое, вроде машинного  масла. Затем она плавно возобновляет движение -
не столь даже рассерженная, сколь озадаченная: не, а че это было-то, а?..
     - Самое  обидное, - сквозь  зубы  откликается  на Робингудову  эскападу
Подполковник, - что  граната наши проблемы  решила бы на  раз: рыба  - она и
есть рыба...
     Ванюша при этих словах с мучительным "Ым-м-м!!!" пару-тройку раз смачно
прикладывает себя кулачищем по лбу:
     - Ведь были гранаты,  были! Я из этого ихнего оружейного ящика на вилле
выгреб пару штук, а в вертушке их выложил... так с ней и потопли!..
     -  Ну, тогда это  точно  судьба, Ванюша, - опускает бесполезный автомат
Робингуд.  -  Я так понимаю, что верующим  пора  помолиться,  а агностикам -
выпить. Пошарь-ка там, Чип, в НЗ на предмет коньячку...
     Повадка акулы, между тем, явственно  изменилась:  похоже, она завершила
разведку  и ее бортовой компьютер,  проанализировав собранные  разведданные,
выдал команду: "Пора!". Она теперь чертит вокруг плотика не круги, а спираль
-явно с  самыми серьезными намерениями... И  тут происходит нечто совершенно
необъяснимое:  акула  ни  с того  ни сего прерывает  уже начатую атаку, и ее
парус-плавник начинает стремительно удаляться.
     -  Господь,  что ль,  чудо явил? - Робингуд недоуменно оборачивается на
Ванюшу,  который,  похоже,  воспринял  давешнюю   атаманову  реплику  насчет
"верующим - помолиться" как прямой приказ командования.
     - Я бы, Боря, для начала поискал более рационалистических объяснений, -
хмыкает в ответ Подполковник и кивает на воду прямо за бортом.
     Прозрачно-голубоватый хрусталь карибской глубины  внезапно  меркнет: из
пучины на плотик угрожающе надвигается нечто темное и невообразимо огромное,
опасное, видать, даже для акул...
     Что  это -  библейский  Левиафан?  Или  вынырнувший  из мрачных  глубин
мелвилловского подсознания белый кашалот  Моби Дик? Или  наивное, как клятва
юного  пионера,  порождение  жюль-верновской  фантазии  -  подводный  лайнер
"Наутилус"  с пошлой роскошью его капитанского чертога, забитого  мраморными
статуями  (вот  уж без  чего  на субмарине  жизнь - не жизнь)  и персидскими
коврами (интересно, как они их там чистили - без пылесосов-то)...
     "Есть!!! Есть такая буква!! Приз в студию!!!"

        104
     Ну,  строго говоря,  это,  конечно,  не  совсем  "Наутилус":  дизельная
подлодка послевоенной постройки - из  тех, что пропившаяся до шейного креста
Сверхдержава-в-отставке  повадилась нынче сбывать за стакан  портвейна более
финансово состоятельным государствам Третьего мира.
     Со спасательного плотика, опасно пляшущего в каком-то десятке метров от
борта подлодки на поднятой ею при всплытии волне, отлично виден возникший из
люка  человек в  черной  морской тужурке  без знаков  различия и  черной  же
пилотке.
     - Все точно, Боря-Робингуд со товарищи! Какие люди, и без конвоя!..
     Первым приходит в себя Подполковник:
     - Привет, Кусто! Душевно рад, что тебя тогда не утопили  - для меня это
сюрприз. Такси за нами Викентий прислал?
     -  В  общем  -  да,  но  сильно   не  напрямую.  Долго  объяснять...  -
отмахивается подводник.  - Давайте-ка, ребята, грузитесь в  темпе: американы
вокруг так и шастают: вы ж ведь такую кашу заварили - все Западное полушарие
на ушах стоИт...
     -  Э-эй! -  робко  подает  за спиною  у  авторитетов голос  Чип.  - Она
опять!..
     Именно так. Акула  уже смекнула, что всплывшее из глубин  чудище прямой
угрозы  для  нее  не  представляет,  а  вот  завтрак  может  и  ускользнуть.
Треугольник плавника снова, набирая скорость, устремляется к плотику, однако
подводник еще раньше  оценил  обстановку  и, грохоча каблуками  по  стальной
шкуре  субмарины, устремляется  к  выдвигающемуся  уже  из шахты  спаренному
крупнокалиберному пулемету.
     - Ложи-и-ись!
     Пристрелочная очередь проходит впритирку над головами попАдавших ничком
обитателей плотика. Однако успевшая уже разогнаться  до нужной скорости мако
проделывает  свой коронный трюк: возносится в  воздух, дабы  обрушиться всею
своей массой на  утлое суденышко, расшибить вдребезги и всласть полакомиться
потом  его оказавшимся в воде содержимым... Вот тут-то самый совершенный  из
созданных  природой человекоубиственных агрегатов  и  сталкивается,  "острие
против острия", с аналогичным  по назначению порождением инженерной  мысли -
со вполне стандартным для подобных коллизий итогом.
     Пуля крупнокалиберного  пулемета имеет размер огурчика-корнишона;  если
очередь попадает в  человека, от него  остаются каска и  сапоги с тем, что в
них было вдето - остальное же  бесследно растворяется в мировом эфире. Акула
-  она,  конечно,  побольше  и помассивнее  пехотинца,  но  разница  тут  не
принципиальная.  Из  карибских волн выпрыгивает,  навстречу свинцово-медному
вихрю,  истый  венец  эволюции морских  хищников,  обводы  корпуса  которого
вычертил 120 миллионов лет назад в порыве вдохновения Божественный корабел -
а обратно, в те же волны, шмякается кусок кровавого фарша...
     "Коса на камень", "Сила - солому...", "Против лома нет приема"...
     ...Когда  подлодка,  в  режиме  срочного  погружения,  проваливается  в
пучину,  море  вокруг  покинутого  плотика  уже   буквально  кишит  акулами,
мгновенно учуявшими поживу; дюжина тварей возникла буквально  из ничего, как
из  рукава Дэвида Коперфилда,  и теперь они остервенело рвут  останки  своей
невезучей  подружки. А буквально спустя пару минут после того, как разошлась
воронка   над   погрузившейся   субмариной,   в   воздухе  возникает  быстро
приближающаяся точка.

        105
     Темно-серый вертолет "Sea King" с белыми буквами U.S. NAVY,  имеющий на
борту взвод  морского  спецназа, быстро  снижаясь, описывает спираль  вокруг
места акульего пиршества. Пилот некоторое время вглядывается - "О, Господи!"
(зрелище и впрямь не для слабонервных), а затем выходит на связь:
     - Шестой,  шестой! Я третий! Похоже,  мы их нашли - точнее,  то, что от
них осталось. Вижу перевернутый  спасательный плот, в воде  кровь и акулы...
много акул... Нет, людей нет - ни живых, ни мертвых. Похоже, акулы добрались
до них раньше нас... Вас понял - возвращаюсь на базу. Конец связи.

        106
     Пыльнолицый человек в вашингтонских апартаментах некоторое  время сидит
неподвижно,  прикрыв  глаза; на то,  чтоб  переварить  подобную новость явно
требуется энное время.
     -  Досадно,  - наконец  вслух резюмирует  он.  -  Значит,  отцедить эту
помойку из  Интернета  уже не  выйдет,  и  завтра она  всплывет  в  открытом
доступе... Одна  отрада - без живых  свидетелей опровергать ее будет заметно
легче.
     Включает связь:
     -  Адмирал Мерри?  Снимайте блокаду  известного  вам  квадрата  -  наши
подопечные угодили на завтрак к акулам.
     - Слушаюсь, сэр. У нас для вас новость... боюсь, скверная.
     - Что там еще?..
     - Некоторое время  назад  была потеряна радиосвязь с яхтой  "Птицелов".
Поначалу  мы не  придали  этому особого  значения,  однако когда контрольные
сроки прошли, отправили туда вертолет. Яхта оказалась покинутой: ни экипажа,
ни нашего спецназа. Просто мистика - "Мария Селеста", да и только!
     - ...Твою мать! Простите, адмирал, это не вам... Ведите судно в Майями,
там  им займутся криминалисты. Какие-то соображения - помимо "Марии Селесты"
и прочих "Бермудских треугольников" - у вас есть?
     - Никак нет.

        107
     Команда Робингуда  расположилась  в капитанском  отсеке легшей на грунт
субмарины;  разговоры  и хождения  запрещены - на  борту  соблюдается  режим
полной   звуковой   маскировки.  Обстановка  неясная:  с  Кусто  они  успели
перекинуться  лишь парой  фраз, тому надо  было  со  всех  ног  поспешать на
центральный  пост  - "Встреча с американскими  эсминцами  в  наши  планы  не
входит; в ваши,  надо полагать, тоже?";  понятно лишь,  что последний звонок
Подполковника  с  борта  падающего  вертолета  - просьба о  помощи и  точные
координаты -  возымел-таки действие, но вот как именно?..  Нет,  Чип конечно
много слыхал  о безграничных возможностях РУССКОЙ МАФИИ, но чтоб вот так, за
считанные часы, пригнать в Карибское море подлодку...
     Наконец в помещение, привычно переступив через комингс, входит хозяин:
     - Все, отбой! Американы отошли с позиции, можем продолжать движение.
     Робингуд и Кусто уважительно пожимают руки:
     - Рад видеть  тебя  в  добром  здравии,  Сережа  -  а то  всякие  слухи
ходили...
     -  Затем и  ходили, -  ухмыляется подводник. -  Очень  удобно некоторое
время не числиться по здешним ведомостям на получение довольствия.
     Лезет  в  стенной шкафчик за коньяком,  и тут  ему на глаза  попадаются
тихонько сидящие в  уголке, прижавшись  друг к  другу,  Чип и девушка. Тогда
моряк запускает руку поглубже и извлекает шампанское:
     - А это, как я понимаю, и есть та самая Принцесса, похищенная Драконом,
и ее верный Рыцарь? - точными, выверенными движениями расставляет на столике
стаканы, артистически выстреливает пробкой (между  прочим, не пластмассовой,
а  настоящей  корковой)  и  делает  широкий  приглашающий жест:  - К  столу,
господа! Я полагаю, самое время выпить за воссоединение семьи!
     Господа офицеры  чинно  чокаются  и с энтузиазмом  переходят ко второму
тосту: "За здоровье прекрасных дам,  господа, и  за  самый яркий бриллиант в
этой диадеме..." - с локтя;  тематика застольной беседы плавно выруливает на
похищение Елены Прекрасной ("Эх, господа, мне б сейчас Парисовы годы...") со
всяческими  иными  античными  параллелями  и  аллюзиями,  по  большей  части
фривольного, но вполне пристойного характера. Девушка - о чудо! - наконец-то
начинает улыбаться  по-настоящему,  а  Чип,  напротив  того, мрачнеть - явно
прикидывая,  сколь далеко его  Ёлка склонна зайти в утверждении собственного
тезиса  о  ревности как  о лучшем цементе для  семейного  дома. Ванюша  пьет
коллекционное шампанское как микстуру средней противности - надо так надо, и
дисциплинировано  избегает  пялиться  на  шкафчик  с  капитанским  коньяком.
Подполковник, приподняв бровь, изучает этикетку:
     - "Дом Периньон" - в этой глуши? Однако... Часом, не в Майями брали?
     - Точно так. А где тут еще найдешь приличную выпивку?
     - Само собой...
     Тут Кусто бросает взгляд на часы, галантно извиняется перед обществом и
отбывает,  прихватив  с собой  Робингуда - потолковать  о делах.  Девушка  с
интересом глядит на Подполковника:
     - А почему вы спросили его про шампанское, Александр Васильевич?
     - Просто я знаю ребят, что  гонят в Майями этот самый "Дом Периньон", -
рассеяно отвечает тот, явно думая о  чем-то  своем. - Да вы  пейте спокойно,
Елена: людей, что отличат его от настоящего, найдется не так уж много...
     Потом оборачивается к Ванюше и как бы между делом интересуется:
     - Кстати, после всех этих перекладных - как у нас насчет оружия?
     - Никак, товарищ подполковник. Вообще-то - я сам по себе оружие...
     - Это правильно, - все так же рассеяно кивает Подполковник.
     - О чем это вы, товарищ подполковник?
     - Так... Мысли вслух.

        108
     Робингуд  и  Кусто   шагают  по  коридорам  субмарины,   направляясь  к
центральному пункту  (центральный пункт на  подлодках, если кто не в курсе -
это по типу как капитанский мостик на надводных кораблях).
     - Круто ты, как я погляжу, развернулся, - вертит головой спецназовец.
     - Это ты про посудину? Так она не моя, -  хмыкает  подводник. - Я -  не
ты, из меня хозяина  заводов, газет, пароходов не  вышло. Как был командиром
корабля на твердом жаловании,  так и остался, только что жалованье повыше...
не буду говорить, во сколько раз.
     - Так хозяин всей этой лавочки - не ты?
     - Нет, конечно. Я  контрактник - такой же, как твои парни, что летают в
Анголе  и  Конго.  А  с хозяином  сейчас познакомишься... ну,  не  с  самим,
конечно, а так, с приказчиком.
     Растворяет дверь;  в  помещении центрального пункта  их ожидает  крутой
парень латиноамериканской  наружности,  вполне себе <i>мачо</i>;  широкоскулое лицо
его  выдает  заметную  примесь  индейской  крови.   Он  учтиво  приветствует
Робингуда  - на  хорошем русском, только согласные произносит с неистребимой
испанской жесткостью:
     -  Приветствую  вас и ваших товарищей  на  борту нашей субмарины, майор
Радкевич. Считайте себя  гостями Медельинского картеля и лично  председателя
его правления сеньора Эскобедо.

        109
     -  Между  прочим,  мы с  вами могли  встречаться в  России. Нет-нет, не
сейчас, а в те, героические, времена,  - слово "героические" мачо произносит
со странной интонацией, в которой причудливо  смешаны  ирония, ностальгия  и
еще что-то еще,  трудно  определимое словами. - Я  ведь  с 13 лет сражался в
отрядах  М-19.  Говорят,  мы  были  "марксистами"... не знаю. Индейцы - люди
темные,  в  моей деревушке было  принято  так. Потом  я  учился  в Москве, в
<i>Лумумбарии</i> - вы будете  смеяться,  но  на врача... не  доучился -  надо было
возвращаться партизанить.  Потом опять оказался в России -  теперь  уже меня
учили воевать не абы как, а  всерьез, инструктора из спецназа ГРУ... Так что
вы  вполне  могли бы оказаться одним из моих учителей  - по  стрельбе, я  не
путаю?
     - Весьма возможно, - вежливо кивает Робингуд. - А что было потом?
     - Потом  - как обычно. Ваша  страна продала нас оптом - вместе со всеми
прочими союзниками и попутчиками... Впрочем, чтО я говорю - продала! Сдавать
союзников -  дело обычное:  "бизнес есть  бизнес", "ничего  личного"  и  все
такое, - но у России во всем свой, особый  путь, верно? Вы ведь не скаредные
гринго,  чтоб  <i>продавать</i>  друзей  -  вы  их  <i>сдали за так</i>, а  иных еще  и  <i>с
приплатой</i>; я так понимаю, в этом и состоит <i>широта русской души</i> ?
     - Да, это было ошибочное решение, - вновь кивает Робингуд. - "Это хуже,
чем  преступление, это  -  ошибка".  Я  -  увы!  - вопреки  обыкновению,  не
участвовал в  том заседании  Политбюро; не помню  точно - то  ли  катался на
винд-серфинге в  Гонолулу, то  ли лежал под капельницей  в клинике Института
тропической  медицины  с  висцеральным  лешманиозом,  он  же  -   "лихорадка
дум-дум"...  Может быть, мы закончим с лирическими воспоминаниями и перейдем
к делу?
     - Никаких дел, собственно, нет, сеньор Радкевич: поверьте, ни  у кого и
в  мыслях нет склонять вас  к  сотрудничеству  или требовать ответных услуг,
уперев наган в  поясницу  - ваше отношение  к нашему бизнесу  ни для кого не
секрет... Однако ликвидировав этого упыря-беспредельщика, мистера Бишопа, вы
оказали Картелю неоценимую услугу - а мы не привыкли оставаться в долгу, это
вопрос принципа; будем считать, что  мы с вами в  расчете, о'кей? Ваш сеньор
Викентио связался через посредников с  сеньором Эскобедо, и  наша субмарина,
возвращаясь с задания в американских территориальных водах, эвакуировала вас
- вот и все.
     - Есть лишь одна  проблема, она касается яхты "Птицелов",  - продолжает
мачо;  а  поскольку  собеседник всем  своим  видом  демонстрирует  полнейшее
незнакомство  с  этим названием, он, вздохнув,  пускается в  более подробные
объяснения: - Похоже, вам тогда крупно повезло, что вертолет упал в море. На
яхте  вас  уже  ждал  американский морской  спецназ  под  началом лейтенанта
Кларка.  Они  требовали  от  капитана, чтобы он  сдал  контрольные фразы для
радиобмена  с вами; капитан предпочел умереть... Не знаю, как у вас, а у нас
в таких случаях положено обеспечить семью погибшего...
     -  Нет  вопроса. Но у  нас положено  не  только  это,  -  тон Робингуда
абсолютно  бесстрастен, слова  - как ледяные кубики  из  фризера, которые он
задумчиво складывает во фразу-башенку. - Капитан Сатирос был абсолютно  чист
по любому закону, и его убийство - это БЕСПРЕДЕЛ. А беспредельщиков - хоть в
наколках, хоть в погонах - надо гасить, иначе жизни не будет  вовсе... У вас
есть какая-нибудь информация на этого самого Кларка?
     - Разумеется,  есть, - чуть заметно  усмехается  мачо.  - Боюсь только,
чуток подустаревшая...

        110
     По телеэкрану бежит косая светлая рябь  - мачо  проматыват видеопленку,
внимательно следя  за  танцем неоново-голубых штрихов  на счетчике  метража.
Дождавшись нужных цифр, тычет в клавишу "Play".
     ...Удавленники всегда смотрятся неважно, и  викинг в черном комбинезоне
без знаков различия - не исключение; кому охота - откройте Леонида Андреева,
"Рассказ  о  семи  повешенных", и  почитайте насчет "опухшего синего  языка,
который, как  неведомый  ужасный цветок,  высовывался  среди  губ, орошенных
кровавой  пеной", а мы  -  обойдемся. Висельная  агония  крутого  лейтенанта
Кларка явно пришлась  на предыдущий, тактично промотанный мачо, кусок пленки
- а  теперь  рубчатые подошвы  морского спецназовца  мерно,  в  такт легкому
волнению, раскачиваются в паре метров над палубой "Птицелова".
     А через нок-рею  яхты перекинули уже следующую петлю - "узел Линча" (он
же - "пиратская удавка") вывязан со знанием  дела, строго на семь положенных
оборотов, - и люди в скрывающих лица лыжно-террористических шапочках волокут
уже  по  палубе  следующего,  извивающегося  от   ужаса,  парня   в   черном
спецназовском  комбинезоне.  И  пока  один  из  палачей  в  лыжных  шапочках
примеряет к шее американца затяжную  петлю,  другой  буднично, с  известными
всем интонациями "Вы имеете  право на один звонок  адвокату, вы имеете право
не отвечать на вопросы..." зачитывает следующий текст:
     - Согласно Нионской конвенции  от 1937 года ваши  действия по захвату в
международных  водах яхты "Птицелов" квалифицируются как  морское пиратство.
Согласно официально не  отмененному  морскому артикулу  от 1832  года,  акты
морского пиратства, сопряженные с убийством пассажиров  и членов экипажа - в
данном  случае капитана Сатироса -  караются смертной казнью во  внесудебном
порядке  непосредственно  на  месте совершения  преступления  либо  пленения
пиратов.  Если вы верующий  - в вашем распоряжении три минуты,  чтоб уладить
свои отношения со Всевышним.
     - Не-е-е-ет!!! - заходится в крике парень; вот и все, <i>потек</i> - не только
в  переносном,  но и в  прямом смысле...  -  Вы не можете меня  убить!! Я не
пират, я военнопленный!!
     - Вот как? И в чьей же армии ты служишь?
     - Сержант Чавез,  сэр,  военно-морской  флот  США! Вы ведь забрали  мой
идентификационный жетон...
     -  Среди промышляющих пиратством  попадаются  самые разные люди;  есть,
наверно, и американские моряки...
     - Мы выполняли приказ своего командования, сэр! Богом клянусь!
     - Как?  я  не ослышался? Американское  командование официально отрядило
своих военнослужащих на морской разбой?
     - Наверно, можно сказать и так, сэр, - смотрит в пол парень.
     - А что, можно сказать иначе?.. Не слышу ответа, сержант!
     - Я не силен в законах, сэр. Я просто выполнял приказ.
     - А преднамеренное убийство гражданского  лица по  ходу  операции - это
как, тоже выполнение приказа командования?
     - Никак нет, сэр. Это была самодеятельность лейтенанта Кларка.
     -  Гм...  И  ты  готов  дать  обо  всем  этом  добровольные  письменные
показания?
     Парень переводит затравленный взгляд со своего повешенного командира на
раскачивающуюся  над головой  петлю,  потом  снова на повешенного, и наконец
тихо выдыхает:
     - Да...
     Тут мачо выключает видешник: "Ну,  дальше  неинтересно..." На некоторое
время воцаряется молчание, а затем мачо уточняет:
     - Как  видите, возмездие мы  взяли  на себя. А  вот  компенсация  семье
погибшего - остается на вас.
     - А что будет  дальше? - кивает на видешник  Робингуд. - Если, конечно,
не секрет?
     - Никакого секрета. Всех участников этой истории  доставят на Кипр... а
может,  и  уже доставили. Там  сержант Чавез с рядовым  Дингом  и предстанут
перед судом как соучастники  преднамеренного убийства в  процессе пиратского
промысла. Кипр - член Британского содружества, так что статьи по пиратству в
их  уголовном  кодексе  не отменены  до  сих  пор;  петля  -  не  петля,  но
пожизненное заключение  парням светит только так. Белому дому  придется либо
откреститься от  своих солдат,  либо  публично  признаться в пиратстве;  при
любом варианте дядя Сэм окажется по уши в дерьме.
     - И каков же ваш интерес в этом деле?
     - Тот  самый, что  давеча сформулировали вы сами: беспредельщиков  надо
гасить - кем бы они ни были.

        111
     За окнами вашингтонской резиденции - погожее утро;  по влажным  от росы
тротуарам, густо усыпанным облетевшими от ночного ливня лепестками магнолий,
повзводно  и  побатальонно вершат свою неукоснительную - хоть крыша гори!  -
трехкилометровую   пробежку   верные   палладины  бесхолестириновой   диеты,
безопасного секса и беспорочной службы.
     Пыльнолицему  человеку же сейчас  явно  не  до  проблем здоровья: после
бессонной  ночи  пепельница перед  ним  заполнена  доверху,  а  вот  склянка
растворимого кофе, напротив того,  опустошена до самого донышка.  Он  тихим,
потухшим голосом разговаривает по спутниковому телефону:
     - ...Да, полный провал. Их уже доставили на Кипр и предъявили обвинение
в  пиратском  промысле,  отягощенном  убийством пассажиров и членов экипажа.
Очень грамотно скроено - я пока не представляю, как мы будем отмываться...
     - Это еще не  полный провал, - мрачно откликается трубка. - Включите-ка
TVT: там идет пресс-конференция генерала Хамбургера, командующего этой вашей
"Бурей в песочнице", - и приходится ему весьма хреново...

        112
     Генерал  Хамбургер  -  лошадиная  кальтенбруннеровская будка усажена на
шварценеггеровские  плечи, обтянутые мятой  полевой  формой:  мы,  мол,  три
минуты  как из боя!  - бросает раздраженно-вопросительный взгляд на сидящего
одесную  от него советника  в  штатском -  того сАмого, что "интервьюировал"
ночью "дядю Тома".
     Пресс-конференция с самого  свернула  куда-то не  туда. Предполагалось,
что корреспонденты  станут открывши рты внимать реляциям о  ходе  подавления
последних очагов сопротивления ливийско-белорусских террористов (тут генерал
имел специальную "домашнюю заготовку" для ответа на вполне вероятный вопрос:
а отчего, дескать все эти белорусы - чернокожие?) и леденящим душу рассказам
о преступлениях свергнутого режима (тут фактура вполне натуральная; возможны
лишь легкие шпильки типа: "И что, все эти кошмары  стали известны лишь вчера
вечером?"). Однако сволочные щелкоперы вместо того вцепились мертвой хваткой
в сивокобылий  бред  этого  накокаинившегося  лягушатника насчет "Украденной
победы" и слышать ни о чем не желают, кроме мифического русского спецназа...
Генерал  наш,  заметим  в  скобках,  -  отнюдь  не  первый  в  истории  боец
информационной войны, подорвавшийся  на этом минном поле, и  лишь тогда  уже
уразумевший,  что опровергать вполне  очевидную бредятину, не имеющую вообще
никаких пересечений с реальностью, куда сложне, чем правду...
     - Повторяю для особо тупых: на острове  нет и не было никакого русского
спецназа!
     - Могу ли я уточнить ваши слова так, - нагло  гнет свое один из один из
репортеров, - что "Американское командование  не  осведомлено о многочасовых
перемещениях   по   острову  большой  группы  людей  в  униформе  российских
<i>parachutistes</i>?" Людей, что  на  глазах  у десятков свидетелей  высадились  в
аэропорту <i>под  звуки  русского  гимна</i>, а потом возглавили народ,  штурмующий
президентский  дворец? Людей,  которые наличествуют на десятках фотографий и
видеопленок, которые дали несколько интервью для прессы...
     - Мне нечего больше добавить на эту тему, - отрубает генерал.
     - Мы полагаем, это могли быть  какие-то  самозванцы...  или шутники,  -
примирительно вступает в дело штатский.
     -  То  есть вы,  наконец, признаете  их  существование!  -  торжествует
газетчик; все дружно  склоняются  к ноутбукам - "...в конце-концов вынуждены
были признать долго отрицаемое ими..." Вот ведь суки!..
     В задних  рядах  встает  флегматичный  англичанин  -  тот самый,  что в
аэропорту,  интервьюируя  "спецназовцев", помянул  "имеющиеся в распоряжении
нашего издания сведения о совместной операции нескольких спецслужб по борьбе
с наркобизнесом". Его  весь этот "Праздник  неповиновения" слабо развлекает;
на расшалившихся  коллег  он  взирает  свысока, и  за  всю  прошедшую  часть
пресс-конференции   даже  ни   разу  не  включал   диктофона.  Еще  бы:  его
респектабельное издание - это не какая-нибудь вам "Ревю паризьен" (давно уже
прозванная  за невыносимую желтизну  "Парижским комсомольцем"), оно  кормить
читателей байками о похождениях лабухов в голубых беретах не станет...
     - Газета "Файнэншл ньюс", -  веско  представляется он, и штатский разом
подбирается:  ну  вот, похоже, вступила тяжелая артилерия. - Сегодня, в  час
пополуночи,  CNN  демонстрировала  репортаж  о  штурме  виллы  этого  самого
упыря-наркобарона десантниками 1-ой Аэромобильной бригады. Утверждалось, что
репортаж идет в прямом эфире...
     -  Он  и  шел  в  прямом  эфире,  прямей  некуда!  -  чугунным  голосом
подтверждает генерал.
     - Видите ли, в распоряжении нашего издания имеется  видеофильм о штурме
означенной виллы, снятый... ну, скажем - с  иной  точки, чем CNN-овский; так
вот, если верить  таймеру, вилла  в  действительности  была взята  уже  к 11
вечера... Чем вы можете объяснить это двухчасовое расхождение?
     Хук в челюсть, внезапный и точный; инервьюируемые явно "поплыли".
     - Этого не может быть! - бУхает генерал.
     - Мне было бы легче ответить на ваш вопрос, если бы вы  более  детально
рассказали  о  содержании  видеофильма,  -  вкрадчиво  предлагает  штатский:
пытается  повиснуть  на  противнике в  клинче,  выигрывая время  до гонга  -
решение в общем верное...
     - Это любительская видеозапись, состоящая из  трех фрагментов. Первый -
бой штурмующих  с  внешней  охраной виллы,  в  режиме  скоротечного огневого
контакта.  Второй -  труп хозяина виллы, застреленного  - прадонэ  муа! -  в
собственном туалете; время  на  таймере  - 23.06. Третий  фрагмент  - камера
пыток этого  самого упыря,  "карибского  Ганнибала  Лектора"; весь интерьер,
включая отпрепарированные  женские  головы,  несомненно идентичен тому,  что
известен теперь миру по CNN-овскому репортажу - только снято это на два часа
раньше.
     Дальше  отмалчиваться уже  нельзя - репортеры  и  так  уже  тарахтят по
клавишам  ноутбуков как  сумасшедшие,  -  и штатский,  условным знаком велев
напарнику-генералу заткнуться, пускается в импровизацию.
     - Вы ведь понимаете, - с многозначительной улыбкой произносит он, - что
такого рода военные операции обычно  сопровождаются  действиями  специальных
подразделений,  так сказать,  в тылу противника... Я ничего не утверждаю, но
не  могу  исключить,  что  одна  из наших разведгрупп, загодя заброшенных на
остров... Ну, вы меня понимаете...
     - Версия интересная,  - безжалостно усмехается англичанин, - но почему,
в таком случае, ваши рейнджеры разговаривают между собой ПО-РУССКИ?
     Нокдаун. Рефери, счет!..
     - Боюсь, что ваше уважаемое издание  стало жертвой фальсификации... или
мистификации, - закрывшись перчатками в глухой защите, штатский и не мечтает
уже ни  чем,  кроме  как дотянуть до гонга. -  Кто-то  надрал фрагментов  из
CNN-овского  репортажа,  наложил на  них  новый  звуковой ряд,  и  при  этом
фальсифицировал показания таймера...
     - Я  вынужден отвергнуть  это ваше  "объяснение", -  методично добивает
журналист. - Съемка была выполнена цифровой  видеокамерой, и поступила к нам
в редакцию прямо в виде файлов, около полуночи - то есть за час до того, как
1-ая Аэромобильная начала  свой  якобы  штурм...  Время  формирования  самих
файлов  полностью  соответствует этим датам. Кроме того,  эти видеоматериалы
были выложены авторами и в Интернет - опять-таки раньше начала "CNN-овского"
штурма, это легко проверить. Так чтО там все-так штурмовали ваши десантники,
разнося ракетами архитектурные памятники?..
     Все. Нокаут.
     - Это ваша собственная фальшивка! - елозит, пытается привстать генерал.
     - Никаких комментариев... - бросает на ринг полотенце штатский.

        113
     Если вы  полагаете, что их российским коллегам приходится в эти  минуты
слаще  -  очень  даже  ошибаетесь.  Тут вмешивается еще  одно дополнительное
привходящее обстоятельство.  Понятно, что вообще ожидать  от пресс-секретаря
правдивости - это вроде как интересоваться у девочки-по-вызову, первый ли ты
у нее мужчина; однако про  российских представителей сей славной профессии в
Одессе  непременно  сказали  бы: "Это что-то особенного!" Так что  когда сим
достойным  наследникам  булгаковской  девицы  "со  скошенными   к   носу  от
постоянного  вранья  глазами"  случается,  волею  обстоятельств,  <i>озвучивать</i>
чистую правду - им все равно никто не верит ни на грош!
     -  <i>...Повторяю для  особо тупых:  на острове  нет и  не  было  никакого
русского  спецназа!</i> - чеканит полковник  из Центра общественных связей некой
могучей силовой структуры на три буквы.
     - Да-да-да!! - издевательски поддакивают из второго ряда. - Это были не
спецназовцы! Это были ЛЮДИ, ПОХОЖИЕ НА СПЕЦНАЗОВЦЕВ !
     - Не знаю, как у вас, товарищ полковник, а у меня эта история в кои  то
веки вызвала подзабытое чувство национальной гордости, -  вступает следующий
зоил  (ишь,  кобра очкастая...)  -  Тут  бы  по  уму  не  секреты Полишинеля
разводить, а обратить это в  символ, как израильтяне  свое  Энтеббе - ну, да
чего  у  нас когда  по уму делали...  Я,  собственно, о другом. Если наши...
э-э-э... люди, похожие  на спецназовцев... как нефиг делать мочат в сортирах
карибских  наркобаронов  - чего ж  Басаев-то  с Хаттабом  свои  телеинтервью
продолжают раздавать, а?..
     Полковник вперяет  в мерзавца  (наверняка ведь жидомасон,  если копнуть
поглубже!)  взгляд тяжкий, как солнцедарное  похмелье.  Вот  через такие вот
вопросики с подковыркой и погибла Великая Держава! - а через что ж еще?..

        114
     На трибуне Думы неистовствует Жирик, помовая воздетым одноперстием:
     - ...Какой еще спецназ, это  предатели,  предатели однозначно! Соланины
прихвостни,   заодно  с   НАТОвскими  агрессорами!..  Нашего  потенциального
стратегического  союзника!..  Оттуда во  Флориду танками, однозначно, -  там
неглубоко!.. Поставить им туда наши комплексы...  да не те комплексы, что вы
все  подумали,  а С-300, это оживит оборонку!.. А вуду  -  это  традиционная
конфессия, я вам говорю, это не всякие протестанты!.. Я сам вудиуст, в душе,
-  но  и православный  тоже, это не влияет!.. Мы сейчас  всей нашей палатой,
Шестой-Нижней,  летим  на  Карибы,  однозначно!.. Мыть  сапоги  в  Карибском
море!..
     Спикер  жмет  на  кнопку,  прерывая  телетрансляцию.   Входит   парочка
шкафоподобных  санитаров  и  фельдшер  в  заляпанном   марганцовкой  халате;
привычно колют успокоительное.

        115
     - Дурдом -  он и есть дурдом, - беззлобно констатирует Ванюша, отключая
российское  телевидение (попался как раз "Парламентский час"), и принимается
шарить по местным программам в поисках новостей.
     Окна выходят на акварельно-голубую громаду вулкана Тейда - высшей точки
Канарского архипелага: Робингуд при выборе  отеля  категорически заявил, что
вид из  номера может быть любым, хоть на городскую свалку, - но только не на
море: "Некоторое время я желаю видеть  воду только в ванне!" Атаман блаженно
раскинулся в кресле с бокалом пива в руке; на  передвижном столике перед ним
-  почти  опустошенная  уже  упаковка  испанского "Сан-Мигеля"  (ну  откуда,
скажите, в  <i>винной</i> до мозга костей стране взяться приличному пиву?  - а  вот
поди  ж  ты!) и  нарезка испанского  же, прозрачного  как вишневое  варенье,
хамона. Подполковник смакует совершенно черное, лишь  по хрустальной огранке
бокала  опалесцирующее  красным  тинто,  закусывая  его  ломтиками  пахучего
лимбургского  сыра;  выбирая сыр,  он  столь  долго  и  тщательно перечислял
кельнеру ТТХ  искомого  продукта, и привел тем гостиничного халдея  в  такой
благоговейный трепет, что Ванюша из любопытства подошел было нюхнуть - после
чего, переменившись  в  лице,  пробурчал, что,  дескать, было  дело,  служил
как-то у него во взводе  один Мустафа, у  которого от ног воняло, хоть топор
вешай,  но   чтоб  ТАК...  Самому-то   ему  пришлось  ограничиться  бутылкой
безжизненного,  как  лапландские  ледники,  шведского   "Абсолюта",   банкой
переуксусенных до полной потери  хрусткости польских огурцов и черным хлебом
- отчего-то голландским, порезанным на ломтики, каждый из которых завернут в
отдельный  целофан (ну  чисто  реклама безопасного  секса!) и  стОит заметно
дороже шоколадного торта;  выяснив же  по ходу дела, что сала здесь не найти
ни за какие деньги - не, в натуре ни за какие! - Ванюша получил долгожданный
повод  поупражняться  в  красноречии на  предмет  спектрального  класса  тех
звездочек, что в изобилии осеняют фасад их отеля.
     ...Путешествуя между  каналами-Отражениями (все они, в точности как и у
нас,  забиты  под   завязку   сникерсно-памперсным   мусором   вперемежку  с
американо-мексиканским "мылом"; спорта, правда, побольше), Ванюша натыкается
наконец на программу новостей. Про события на Карибах сообщают скороговоркой
полнейшую невнятицу; самое смешное, что это не есть продуманный пиар, просто
Остров,  вместе со всеми прочими событиями дня, растворился  в густой  тени,
отбрасываемой "Томагавком", что застрял в стене Белого дома, как...  господа
гусары, ма-алчать!!
     На экране  все  утро мелькали означенный "Томагавк",  отснятый со  всех
мыслимых  ракурсов  (кое-кто даже сумел прочесть начертанную на  его корпусе
надпись   "...   ИЗ  ЛЫЦКА"   -  которая,  правда,   после  соответствующего
самоущипывания и промаргивания неохотно обращалась в банальное "US NAVY"), и
смазанная  фотография, на  которой  видна  свешивающаяся из-под  медицинской
простыни  рука с пристегнутым к  запястью ядерным  чемоданчиком (успевший за
считанные  часы  озолотиться  на три жизни  вперед папарацци кокетливо сулил
навсегда  порвать с позорной профессией, сменить  сексуальную  ориентацию на
традиционую и вообще "обратиться  сердцем к Господу"); это уже была набившая
оскомину банальность.  Настоящие новости,  обновляемые  ежечасно,  в  режиме
фронтовых сводок, шли лишь  в сопровождении нового национального  символа  -
пухломорденькой  брюнетки с чуть косящим  левым глазом. За час,  прошедший с
предыдущего  выпуска,   она  успела  подписать  еще  два  полуторамиллионных
контракта -  на использование своего  брэнда в  рекламе вибраторов ("Так мне
спокойнее!")  и  надувных   секс-кукол  ("Так  тебе  спокойнее!"),   продать
эксклюзивные  права  на свои  будущие  мемуары  издательству  "Рэндом  Хаус"
(обошедшему на вираже "Харпер энд Коллинз"), а  также  вчинить судебный  иск
партнеру - в компенсацию морального уродства... тьфу! - ущерба.
     - ...Чево й  то я не  въезжаю...  - чуть  встряхивает головой Ванюша. -
Он-то чем виноват?
     - Тем,  что у  него  есть  деньги,  чем же  еще... -  пожимает  плечами
Робингуд.
     - Не, я в смысле - статью-то какую она ему шьет?
     - Ах, это... Ты прям как нездешний - был бы человек, а статья найдется!
Она  уже  подрядила пару лучших адвокатов, и  те нарыли, что он  ее пялил "в
ненадлежащим  образом оборудованном помещении,  что  создавало потенциальную
угрозу  жизни и здоровью...",  ну и так  далее;  помещение, короче,  не было
рассчитано  по  ТТХ  на  прямое попадание "Томагавка", а он  ее об  этом  не
уведомил под расписку, прежде чем юбку задирать. И привет!..
     - Да кто ж может в здравом уме на такое закладываться, что ракета - и в
Белый дом!..
     - Ну, это его проблемы. Точнее - его адвокатов...
     - Постой-ка! -  озаряется Ванюша. -  Так это ж типа как  наша <i>разводка</i>!
Ну, адвокаты - они  его с  ней <i>разводят</i>, а  бабки потом пополам,  чем  бы ни
кончилось!
     -  Реальная   схема  прокрутки   бабок  чуть  сложнее,   -   усмехается
Подполковник,  - но общий принцип работы американского  правосудия ты уловил
очень точно.
     - И скольк ж она из-под него хочет?
     - Одиннадцать лимонов.
     - Баксов?! - глуповато переспрашивает Ванюша, и после секундного общего
молчания ("Ну не "зайчиков" же лукашенкиных!") выносит вердикт: - Беспредел!
Полный беспредел! А он козел будет, если заплатит: эту стерву-беспредельщицу
за десятую часть тех денег можно  заказать... да что  я говорю - за десятую:
за три процента!
     - Кому заказать-то? - прищуривается Робингуд.
     - Ну  как, братве  тамошней... Чего они, совсем что  ль мышек не ловят?
Такие бабки  мимо рук плавают... Помнишь,  ты  еще рассказывал, как какой-то
негр у "Макдональдса" лимон отсудил, когда его кофем облили?
     - Бабки те, Ванюша, - назидательно произносит Подполковник, - с  самого
начала принадлежат юристам, а прочему населению - ну, лохам - их дают только
в руках подержать.  Это еще Дон Корлеоне говорил: "Один законник с портфелем
награбит больше, чем  десять громил с автоматами" - читай классику... Юристы
-  это  и есть самая крутая тамошняя братва.  Их  девять миллионов  с гаком,
понял? И у каждого сын, а то и не один...
     - Типа нашего? - и Ванюша опасливо кивает на телевизор.
     - Кто как... "И на е бывает, и на е бывает"...
     -  Вот  ведь, блин! А я-то  всегда думал, что вреднее наших  чиновников
никого на свете нету...
     - Как говаривал  классик соцреализма  товарищ Маяковский, -  усмехается
Подполковник, - "оба Луя приблизительно в одну цену".

        116
     Чип  с  девушкой сидят  за  столиком  на  открытой  веранде  ресторана,
нависшей над  жесткой  субтропической зеленью сада.  Ранний вечер  сменяется
поздним; внутренний  свет, мерно  утекающий из  небесного  свода, чья синева
меняет  оттого  оттенок с лазури на кобальт, начал уже  высачиваться  наружу
разгорающимися звездочки.
     -  Смотри-ка, - девушка указывает взглядом в сторону выхода на веранду.
- Александр Васильевич с дамой...
     Чип скашивает глаз - любопытно, конечно, но не станешь же так вот прямо
пялиться! -  однако предосторожности сии  оказываются  совершенно  зряшными:
девушка  и Подполковник успели  уже  обменяться  церемонными  приветствиями.
Почему-то лишь теперь становится заметно, с каким удивительным изяществом он
движется:  если  не приглядываться  специально,  и в голову не прийдет,  что
человек  на  протезах.  Спутница  его именно  что  <i>дама</i>:  испанка где-то  за
тридцать пять,  чей облик  немедленно  воскрешает  в  памяти  высокие  шитые
жемчугом  воротники  и  полуночный  перезвон  толедских клинков на  укромной
поляне под монастырской стеной.
     -  Какой  мужчина!  -  произносит  девушка  с  интонациями Ниро Вульфа,
воздающего  должное  поданному к  столу  омару  под  креольским  соусом  или
зацветшей <i>Calanthe vestita `Regnieri'</i>.
     - А какая женщина! - в тон ей откликается Чип.
     - Что-то тебя потянуло на старушек, дорогой...
     - А как же! Помнишь классика? -
     <i>Изящных юношей толпа вокруг нее теснится
     Глядят влюбленно, хоть она им в бабушки годится
     К ее коляске - не к моей пристроиться спешат
     Ах, боже мой, ну почему не мне под пятьдесят?</i>
     - Точно! - со смехом откликается девушка:
     <i>Мне светит будущего луч, я рассуждаю просто:
     Скорей бы мне под пятьдесят, чтоб ей под девяносто!</i>
     - Гм...  Прошу прощения...  - никто из них  и  не заметил, как подле их
столика бесшумно материализовался Подполковник.
     -  Александр  Васильевич,  дорогой!  -  девушка  с  отточенной  грацией
светской красавицы (откуда что берется!) протягивает руку для поцелуя.
     - Елена, мне необходимо обменяться  парой слов -  тет-а-тет -  с  вашим
верным рыцарем,  если вы не возражаете, - с  этими словами седой  джентльмен
отходит к балюстраде,  окаймляющей  террасу, и  когда к  нему присоединяется
Чип, произносит заговорщически  понизив голос: - Алексей, случилось так, что
мне срочно необходима  толика наличности.  Был  бы тебе  крайне признателен,
если бы ты спустился вниз  -  там  слева от входа есть банкомат,  и снял для
меня пару сотен со своей замечательной золотой карты.
     - Ну конечно, Александр Васильевич, что за проблема! - улыбается  Чип и
направляется к выходу; Подполковника провожает  его внимательным взглядом, а
затем подсаживается к столику девушки.
     - А кто ваша спутница, Александр Васильевич?
     - Вдовствующая герцогиня.
     - Как в "Алисе"?
     - Да, вроде того... Она удалилась попудрить  нос, и нас  есть несколько
минут для разговора.
     - Я поняла, - кивает  девушка  и глядит на визави  спокойным испытующим
взглядом.
     - Но боюсь, что не  так, - качает головою Подполковник.  - У меня  есть
новость - для вас обоих, - но я сначала хотел бы дождаться результатов этого
теста, - и он кивает в сторону, куда удалился Чип.
     - Какие-то неприятности?
     -  Согласитесь, Елена: на фоне  того,  что  вы живы, любые неприятности
смотрятся сейчас сущей ерундой...
     И  тут на  веранде появляется Чип,  на лице которого  написана изрядная
растерянность;  Подполковник же,  судя  по всему,  как  раз и  ждал  чего-то
похожего:
     - Счет блокирован?
     - Да... Вы это знали?
     - Подозревал. Но все-таки надеялся, что дядя Сэм не опустится до такого
мелкого крысятничества... Там были все твои деньги?
     - Да...
     -  Понятно.  Раз  уж  так  случилось,  что мы вроде как  <i>вас приручили</i>,
придется взять на себя и вашу  эвакуацию. В Россию  - об Америке вам следует
забыть  на все  обозримое  будущее:  судя  по  истории  со  счетом,  они там
разъярены   и  напуганы  -  а  это  опаснейшее  сочетание.  Настоятельно  не
рекомендую вам даже посещать американское  консульство  - обратно вы  можете
уже не выйти... Вы очень огорчены, Елена?
     -   Переживем,  -  с   аристократической  небрежностью  отвечает  та  и
поворачивается к  Чипу: -  В конце концов,  у Москвы  есть масса собственных
плюсов. Ты вроде говорил, тебе все равно - хоть Сиэтл,  хоть Хабаровск, лишь
бы кофейная чашка на краю стола не пустела, да? Ну так вот - квартира у меня
своя, а на кофе нам обоим я уж как-нибудь заработаю...
     -  Не в  том  дело,  - хмурится Чип; он уже  пережил первый раздрызг, и
теперь очертания его губ обретают непривычную  жесткость. - Они меня кинули,
и  безропотно глотать  такую  подлянку  я не намерен.  Они  мне  вернут  эти
тридцать штук, да с такими процентами, что мало не покажется!  Как говаривал
незабвенный  Йозеф  Швейк,  "месть  нижних  чинов  страшна  и  утонченна"...
Скажите, товарищ подполковник, вашему Институту, часом, программист не нужен
- согласный на сто двадцать рэ и общежитие?
     -  Там  видно будет,  - чуть заметно  улыбается  тот.  -  А пока  прошу
простить: меня ждет дама...

        117
     Карибская  ночь.  В  каюте  раскачиваемой легким бризом  моторной  яхты
Марлоу -  хозяин,  проводящий время в обществе восхитительной  юной мулатки.
Они   только  что  предавались  бурной  любви,  и  теперь   девушка,  лепеча
по-креольски  что-то ласково-восхищенное,  запускает тонкие пальцы  в густую
курчавую  поросль  на   груди  американца.   Внезапно  принимается  бибикать
оставленный  на  столе  мобильник.  Поскольку  хозяин  не  демонстрирует  ни
малейшего стремления откликнуться на  звонок, мулатка проявляет  собственную
инициативу:
     - Эй! Должен отвечай, - строго обращается она к Марлоу на своем ломаном
английском.
     - Я больше никому ничего не должен, Тин-Тин, - усмехается тот.
     - Три часа ночь. Наверно, важный, - настаивает девушка. - Если ты лень,
я принести сам.
     Она  выскальзывает  из-под  руки  Марлоу  и  отправляется  в  поход  за
мобильником,  явно радуясь случаю  дать тому  лишний раз полюбоваться  своей
точеной фигуркой; полюбоваться там очень даже есть чем.
     - Слушаю. Фирма "Фишеринг эдвенчурз", рыболовные туры...
     -  Простите, майор, -  откликается трубка,  -  разговор со мною  вас не
компрометирует?..
     На пару секунд воцаряется молчание.
     - Hallo, Robin Hood! Я  теперь частное лицо, и  скомпрометировать  меня
затруднительно.
     - Так тебя выкинули из Службы?
     - Хочешь выразить соболезнование через газету? Побереги деньги.
     - Это - из-за меня? Ну, из-за того, что ты нас выпустил?..
     -  Нет.  Просто  моя  сексуальная ориентация  идет  вразрез  с нынешней
GENERALNOY LINIYEY PARTII.
     - Которой из двух?
     - Обеих...
     - Понял. Тебя назначили крайним за весь этот оглушительный бенц...
     -   Самое  смешное,  что   -  нет.   Формулировка   -   "За  проявления
гетеросексуального шовинизма в особо циничной форме".
     - Ну  вы, блин, даете!.. "В  особо  циничной форме"  - это как? Посулил
кому-то из начальства "хер в жопу" - и обманул ожидания?
     - Вроде того... Давай закроем тему - меня это не слишком развлекает.
     - Извини. В любом случае, я  считаю себя крупно тебе задолжавшим, и это
положение мне не нравится. Мог бы я как-то отдать тебе этот должок?
     -  Я еще  не дошел  до того, чтоб кормиться  из  рук русской разведки и
русской мафии. И, надеюсь, не дойду...
     - Русская мафия и тем более русская разведка тут ни при чем. Это  чисто
личное дело - мое и твое.
     - Тогда можешь купить  у меня рыболовный тур, - хмыкает экс-резидент. -
Поймаешь меч-рыбу, фирма  гарантирует. Цена  - по прейскуранту, оплата через
банк  - чтоб никакого кэша.  И имей в виду: я не пью с клиентами,  это общий
порядок, и менять его для тебя я не стану.
     - Принято,  - откликается Робингуд.  -  Я, правда,  изо всех рыболовных
снастей признаЮ  только взрывчатку, но ради  такого случая придется  освоить
спиннинг. Счастливо!
     - Тебе того же.
     Девушка, успевшая тем временем вернуться на исходные позиции, кивает на
отложенный Марлоу мобильник:
     - Это был друг?
     - Друг?! - усмехается американец. - Вот уж не сказал бы!..
     - Значит, враг?
     -  Видишь ли, Тин-Тин...  Нас с ним  связывают  очень  давние и сложные
отношения. Боюсь, тебе этого не понять.

     <i>Конец первой баллады</i>


        НЕ-АВТОРСКОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ

     "- М-да... Бред сивой кобылы в лунную ночь. Это что, пародия?
     - А ты что, сам не можешь различить?
     - Нет.
     - Тогда  какая тебе разница?  Отчасти и  пародия. Главное  -  чтоб было
интересно, захватывало. Ну скажи - ты что, не пошел бы на такое кино?
     -  Пошел.  Отдохнуть,  мозги  проветрить.  Но  ведь,  понимаешь,  здесь
искусством  и не пахнет.  Детская игра какая-то, несерьезная забава. Все это
было, все старо, вторично, безумно банально.
     - В жизни все банально. На такое кино валом повалят!"

     <i>Михаил Веллер, "О Дикий Запад!"</i>





      Издательство "Фолио" (Харьков), 2002.
      Баллады о Боре-Робингуде
      <i>гиперрОман</i>
      Кирилл Еськов




        "Грязь" - это вещество не на своем месте.
        <i>Клод-Луи Бертолле, великий химик</i>




     Дорогой читатель!
     Ежели  какой лох станет  базарить, будто  благородные разбойники  давно
перевелись - смело назови его козлом. Да ты просто оглядись вокруг себя  - и
сразу поймешь: если где и сохранилось еще это самое благородство, так именно
что среди разбойников;  сицилийскую  братву, кстати,  так  прям  и называют:
"Общество чести". Чисто конкретно.
     Может, в историях про Борю-Робингуда чуток и приврано (за что купил, за
то  и продаю) -  но уж небось не больше, чем про его Шервудского предтечу...
Не, а вы че, вправду думаете, будто пресловутые "зеленые плащи линкольнского
сукна" вызывали у современников  меньшую изжогу,  нежели нынешние  малиновые
пиджаки и кашемировые пальто с белым кашне? А вот поди ж ты:  по  прошествии
веков все отстоялось и устаканилось; и теперь "славный парень  Робин Гуд" (в
исполнении Шона Коннори или  Бориса Хмельницкого)  незамедлительно придет на
помощь и  йомену,  ограбленному  до  нитки  сборщиками  податей,  и  рыцарю,
которого "поставили на счетчик" ростовщики в сутанах, и девушке, не желающей
становиться наложницей лендлорда...
     Так  что  книжка, которую  вы  держите в  руках  -  это просто-напросто
сценарий фильма, который будет снят в Голливуде  будущего: зуб даю -  именно
такой  вот  и предстанет, по  прошествии  пары-тройки  веков,  наша  с  вами
романтическая эпоха! Ну, а что сценарий этот весь, подчистую, скомпанован из
отполированных от употребления штампов (эдакий, знаете ли, "пазл архетипов")
- ну не умеют они  там,  в Голливуде, иначе!  И никогда не научатся. Да они,
собственно,  и  не собираются  учиться  -  с  какой стати?.. Я  вот  человек
простой, и так  скажу: вы для начала сами снимите что-нибудь, хотя б  издаля
сопоставимое  по  классу  с тем  же  незатейливым "Снайпером" -  а тогда  уж
гундосьте про "голливудскую попсу". Эстеты, блин!.. - "Даун-Хаус",  жаренный
на "Голубом сале"...
     Гершензон,  автор самого лучшего, на мой вкус,  переложения Робин Гуда,
сам  отлично понимал,  что в тех балладах "стрелы  летят слишком метко, чтоб
это было правдой", да и мотивы героев слишком уж возвышены... Воистину  так!
Так что ежели кому непременно необходимо ПРАВДОПОДОБИЕ - отложите эту книжку
сразу, не читая; купите  лучше национальный  супербестселлер "Корявый против
Припадочного - 2" и штудируйте себе на здоровье - про  паяльники в  заднице,
про  посаженных  на  иглу  малолетних  проституток,  про  торговлю  органами
христианских младенцев под  "крышей"  Кремлевской  администрации,  про  злых
чеченов и продажных ментов...
     А у нас будет - романтическая баллада с привкусом  фантасмагории. И нам
все это "правдоподобие" - на хрен бы упало.
     Или  -  так. Забыл,  кто  из англичан  это  выдумал:  дескать,  регби -
хулиганская игра джентльменов, а футбол - джентльменская игра хулиганов. Так
вот, у нас будет - именно что регби.
     Как честный человек, должен  предупредить  и вот  о чем: никаких особых
литературных высот и философских глубин не ждите. Вот насчет занимательности
-  это  да, фирма гарантирует;  как выражается  нежно  любимый мною  Веллер:
"Начнешь - забудешь, что в туалет хотел".
     ...Так, все, что ль?.. - это я сказала, это я упредила...
     "Ну, слушай сказку, дружок! Крибля - крабля - бум-бля!.."

     <i>Кирилл Еськов</i>




        Баллада вторая
        Из России - с приветом

     На излете века
     Взял и ниспроверг
     Злого человека
     Добрый человек.
     Из гранатомета
     Шлеп его, козла!
     Стало быть, добро-то
     Посильнее зла.
     <i>Е.Лукин</i>

        1
     Бабочка завершила свой рваный, как мановения дирижерского  жезла, полет
на  цветке ферулы: передохнУть и  подзаправиться нектаром. Ферула - растение
семейства  зонтичных,  родственное  растущим на наших  сырых лугах дуднику и
борщевику, нечто вроде фирменного знака среднеазиатских гор; более всего она
напоминает своим  обликом исполинский  ершик  для чистки унитазов - с ручкой
толщиною в запястье и высотою в полтора человеческих роста.
     Горный  склон,   утыканный  как  именинный  пирог  тонкими  желтоватыми
свечками ферул, обрезан понизу  отвесным обрывом в полсотни метров. Бушующий
на  дне  этой пропасти  поток смотрится из здешнего отдаления как  замерзшая
сибирская  речушка:  ветер   почти   дочиста  подмел  от  снега  поверхность
мутно-голубоватого льда, оставив белопенные сугробы-заструги лишь в затишкАх
позади  вытарчивающих  там  и  сям  камней.  Наверху же  склон  упирается  в
крупнообломочную осыпь,  серые  кубические  монолиты которой  держатся,  как
кажется,  вообще ни на чем: чихни  -  и  получишь на той самой нижней  речке
запруду размером с приснопамятную Нурекскую ГЭС.
     По склону, легко ступая  между плотными  колючими подушками  отцветшего
уже акантолимона, движется человек с сачком, не сводящий глаз с присевшей на
ферулу бабочки. Паганель?  -  ну,  в смысле Кузен Бенедикт? Гм... как-то  не
похоже,  совсем...  Здоровенный бородатый детина, чья  наружность  порождает
совсем иные литературно-кинематографические  ассоциации - типа "Эх,  коротка
кольчужка!..", в выгорелой до  белизны защитной рубашке и старой, советского
еще  образца,  широкополой пограничной панаме. Во всем облике его есть нечто
удивительно знакомое... батюшки-светы, да уж не добрый ли это  наш знакомый,
Ванюша-Маленький?! Разве  только вот борода смущает...  Ванюша  в наклеенной
бороде  выполняет спецзадание  в среднеазиатских горах? - ну-ну... как-то уж
очень   опереточно.   Слушайте,  а  у   Ванюши,   часом,  нету   в   наличии
братьев-близнецов?!
     В советские времена спецназ, конечно, готовили - не чета  нынешним, но,
при всей  разносторонности  той  подготовки,  обращаться с  энтомологическим
сачком Ванюшу-Маленького  все-таки учили  навряд  ли;  человек же  в  панаме
инструментом этим орудует явно профессионально. Сачок на короткой, в локоть,
рукоятке   и  с  маленьким,  двенадцатидюймовым,  обручем:  именно  такой  и
употребляют  при  охоте  за  активно  летающими  насекомыми,  вроде  бабочек
(знакомые неспециалистам  по  фильмам  и книжкам длинные,  полутораметровые,
сачки с обручем в пол-обхвата используются для совершенно иного способа лова
-  "кошения"  вслепую  по   траве  и  кустарнику).  Вот  скрадывание  добычи
завершено;   сачок  совершает  молниеносное,  как  бросок  атакующей  кобры,
поперечное движение  над соцветием ферулы,  и  вспугнутая со  своего насеста
бабочка попадает прямиком куда следует: в мягкие глубины бязевого мешка.
     Удивительно,  с какой  аккуратностью  и  осторожностью  пальцы детины в
панаме  (при иных  обстоятельствах  вполне, похоже, способные ломать пятаки)
обращаются  с плененной  бабочкой - и  в  этом тоже безошибочно  чувствуется
профессионал.  Водворив  свою  добычу  в  баночку-морилку  с  гофрированными
полосками  фильтровальной  бумаги,  он  пару секунд придирчиво  разглядывает
сквозь  стекло  белоснежные  крылышки  с россыпью  мелких ярко-алых капель -
будто  пригоршня  рябинин,  оброненных  в  сугроб  кормившимися  на  деревце
свиристелями.  Экземпляр, похоже, совсем свеженький, <i>не облетанный</i>  - только
что после линьки: микроскопические чешуйки, сплошь покрывающие крыло (именно
им бабочки обязаны и  своим удивительным рисунком,  и латинским названием  -
Lepidoptera,  отряд  чешуекрылые)  нигде еще  не  успели обтрепаться. Весьма
удачно!
     Бабочка называется <i>Parnassius imperator</i>:  эндемик трех  среднеазиатских
горных  хребтов,  на каждом свой подвид.  Осенью  европейские коллекционеры,
собравшиеся на традиционный аукцион фирмы "Бурса" в Праге или Вене,  выложат
за нее где-то от двух до двух с половиной тысяч марок. Сборщику -  ушкуйнику
в пограничной панаме  - достанется  из этих денег процентов тридцать, а то и
все сорок. Вполне по-божески.

        2
     Те времена,  когда инфернальный энтомолог Стэплтон-Баскервиль самолично
ловил  раритетных  бабочек  для  своей коллекции, прыгая  с сачком по зыбким
кочкам  Гримпенской  трясины,  канули в  безвозвратное  прошлое -  вместе  с
молочницами, отправляемыми по почте приглашениями "отужинать  нынче ввечеру"
и незапираемыми дверьми  сельских  домов. По  нынешнему  времени предаваться
подобному  занятию  столь же  нелепо,  как терять время  (которое деньги) на
кухне, готовя рыбную кулебяку или, к  примеру, сациви - вместо того, чтоб за
пару минут разогреть  в  микроволновой  печи патентовано-обесхолестириненный
гамбургер...  Белому  человеку  делать  что-либо  своими  руками  давно  уже
<i>западло</i>, ибо истинно сказано в соответствующем рекламном ролике: "Переложите
свои  заботы на  плечи  профессионалов";  ну, и переложили - в том числе  по
части коллекционирования насекомых.
     Вокруг этого  самого коллекционирования в цивилизованных странах теперь
существует целая индустрия с развитой инфраструктурой - аукционы,  каталоги,
дилеры разных порядков;  это серьезный бизнес,  в  котором  крутятся немалые
деньги. В уютных зоомагазинчиках вокруг пражского Старого Мяста вы найдете и
огромных,  сантиметров по  двадцать в размахе крыльев, бабочек-орнитоптер из
горных  джунглей Новой  Гвинеи, и редчайшего уссурийского  усача-калипогона,
чьи личинки развиваются только в  древесине бархатного дерева  (в свой черед
почти уже  вымершего), причем на  строго определенной  стадии  естественного
усыхания  оного...  Как  и откуда  все  эти  экзоты  попадают в  его  родную
Центральную  Европу,  тамошнего коллекционера, понятно, интересует ничуть не
больше, чем  посетителя супермаркета - технология производства покупаемых им
чипсов. Так вот, подводную, невидимую для потребителя, часть айсберга в этом
хитром бизнесе  составляют <i>сборщики</i>  - те  самые люди, что  машут  сачком  в
таиландских  джунглях   или  вкапывают   почвенные   ловушки   для   жужелиц
(pitfal-traps) на альпийских лугах Алтая.
     Не  знаю, как в европах, но в  нашем отечестве тон  в гильдии <i>сборщиков</i>
задают  любопытнейшие   персонажи,  являющие   собою  фантастический  гибрид
профессора  Даррелла и  отвязного российского челнока. Надобно заметить, что
малость   подохреневшие   от   пробудившегося   национального   самосознания
государства третьего  мира нынче склонны объявлять национальным достоянием и
запрещать к вывозу все, вплоть до гостиничных  тараканов (за попытку вывезти
с Новой  Гвинеи упомянутых выше ортиноптер,  к примеру, можно  получить  лет
пять тюрьмы) - ну так  и что ж  нам теперь, сесть и заплакать,  сося лапу?..
Хуже  иное: самые раритетные (и дорогие)  виды  поистине мистическим образом
приурочены  в  своем  распространении  к   разнообразным  "горячим  точкам",
"странам-изгоям" и  иным "Золотым треугольникам"; впрочем,  здесь, возможно,
просто  смешиваются  причина и  следствие: стоило, к примеру, в Таджикистане
начаться  полномасштабной гражданской войне, как  цена эндемичных таджикских
бабочек на  европейских аукционах  тут же, естественно, взлетела до небес...
Словом, бизнес этот не  столь, конечно, криминализован, как  торговля нефтью
или,  скажем,  <b>"</b>благотворительность", однако все же требует ярко  выраженной
авантюрной жилки.
     "...Ну,   слушай   сказку,   дружок.  Как-то   раз  обитателей   одного
большого-пребольшого соц-лагеря в неурочный час  согнали  из  соц-бараков на
построение.   Под  шопенно-скорбящим  репродуктором  их  поджидал  начальник
лагеря; как  позже выяснилось, он к  тому времени  давно уже  успел толкнуть
налево все движимое и недвижимое лагерное имущество,  от каши-кирзы и  кирзы
натуральной  до  вышек  и  колючей  проволоки, а  на  производственной  базе
окрестного  лесоповала учинить, совместно  с  вертухаями и хлеборезами,  ООО
"Архипелаг Ltd" с уставным капиталом в  <i>девять грамм</i>, отделанным под малахит
офисом в  столице  и счетом  на  Каймановых  островах.  Начальник  брезгливо
оглядел подотчетный <i>контингент</i> и сказал так: "Граждане зэки!  Отечество наше
свободное, Союз нерушимый... в смысле - Империя Зла... приказали долго жить.
По  этому  случаю всем -  амнистия, так что  попрошу  с вещами на выход,  не
задерживаясь.  А  как  вы  теперь  есть   <i>вольняшки</i>,  пАйки  вам  больше  не
предвидится." - "Как же это?!" - "А так! Халява кончилась - крутИтесь дальше
как  знаете!" Ну,  <i>контингент</i>  почесал  репу,  выматерился в том смысле, что
"чего хотят, то и творят!", и принялся КРУТИТЬСЯ - куда денешься..."
     Вот именно  после  этих достопамятных  событий ряды  <i>сборщиков</i>  заметно
приросли  за  счет  профессиональных энтомологов, среди коих в прежние  годы
заниматься  подобной  деятельностью считался  столь  же <i>невместным</i>,  как для
самурая - торговать. Самое же забавное (умом Россию не понять...) -  что для
кое-кого   из  этих  высокоученых  реликтов   "Понедельника..."   означенная
деятельность  стала  не  столько  заработком,  сколько  способом  продолжать
собственные  полевые исследования  (поскольку в  их  собственных  институтах
финансирования не  было даже на зарплату). Идея проста: ученым, как правило,
интересна  какая-нибудь  невзрачная  мелочь,  а  коллекционерам  -  крупные,
красивые жуки и бабочки. И вот ты организуешь экспедицию, для себя собираешь
там  какую-нибудь   "пыль"  вроде  наездников-браконид  или  жучков-пселафид
(коими, кроме тебя,  на всем земном  шаре занимаются  еще полдюжины таких же
психов),  а  для  подрядившего  тебя  дилера  -  крупных жужелиц  и  усачей;
вырученных  за  них  денег  как  раз  хватит,  чтоб окупить  эту  поездку...
Согласитесь, что означенная схема финансирования зоологических  исследований
есть   ни   что    иное,    как   практическая    реализация   классического
постперестроечного анекдота: "Слушай, мы им  уже полгода зарплату не платим,
а они все равно работают... Может, с них еще и за вход брать?"

        3
     Смеркается  в  горах быстро;  стоит  лишь заходящему на посадку  солнцу
чиркнуть  брюхом по снежной штрих-пунктирной разметке соседних хребтов,  как
текуче-прозрачный   сумрак,   заполняющий  ущелья,   за   считанные   минуты
загустевает в непроглядно темное, даже  как будто лиловатое из глубины желе.
Рядом  с палаткой,  отделенной от  неумолчно  гомонящего потока  фестончатой
кулисой карагачей, уютно горит костерок; языки огня страстно и умело ласкают
пузатый закопченный чайник, и наконец добиваются  своего:  тот кончает прямо
на  уголья  - кипятком из носика. ...Прошу  извинения  за грубый  натурализм
метафоры - экспедиция близится к концу, тут иной раз и не такое на ум придет
(как некогда выразился один известный исследователь Аляски: "Если  вы  вдруг
начали находить,  что аборигенки "по-своему  привлекательны"  -  точно  пора
домой").
     В круге света, создаваемом костром, двое: давешний ушкуйник (только уже
без панамы) и  таджик  лет тридцати  пяти с  тонким,  интеллигентным  лицом.
Ушкуйник сноровисто выхватывает из огня плюющийся чайник  и, водрузив его на
плоский  камень  рядом  с  костром,  удаляется  в  сторону  палатки.  Таджик
неспешно,  со  знанием дела  заваривает чай, но  начинать  чаепитие медлит -
дожидается напарника; когда тот  возникает из темноты,  он с усмешкой кивает
на закопченный чайник-ветеран:
     -  Помнишь,  Витюша,  на втором  курсе,  когда нам читали общую физику,
поминали такую замечательную абстракцию - "абсолютно черное тело"; так  вот,
по-моему это как раз оно и есть, въяве и вживе...
     -  Полюби  нас  черненькими, Рустам,  -  подмигивает в  ответ ушкуйник,
запуская  руку в принесенный им из  палатки пластиковый  пакет. -  "Чугунный
чайник - единственная отрада моя в путешествиях"...
     - А это откуда?
     -  Даю  подсказку: не  из  Стругацких... - и  с  этими словами  Витюша,
быстренько  сервировав   дастархан  извлеченными   из   пакета   полубатоном
твердо-копченой  колбасы, банкой  ветчины и  лимоном, энергичным  движением,
будто сворачивая  голову курице, откупоривает темную  пузатую бутылку. - Ну,
что -  отметим  конец сезона? или вы тут все такими мусульманами заделались,
что со спиртным и не подойди?
     - Из меня такой  же мусульманин, как из тебя - православный,  - хмыкает
Рустам, подставляя кружку. - Вот  если наш Пожизненный Президент решит вдруг
объявить Тюркестан исламским государством - "тады ой", куда денешься...
     - А он что, может?
     -  Он все может. Но, по счастью, уже мало чего хочет... Ладно,  давай -
за окончание сезона!
     Опростав кружки, они некоторое время  сидят  в молчании, вслушиваясь  в
бормотание скрытой темнотою речки.
     -  Не,  - вдруг  подает  голос  Витюша,  вернувшись по  какой-то хитрой
спирали  к  недодуманной   ранее  мысли,  -  не  объявит  он  вас  исламским
государством! Спорим на  коньяк?  Он ведь  успел  начеканить монет  со своим
профилем, а  ислам,  сколь я  в этом смыслю, такого страсть как не одобряет;
таки что ж теперь - все это в переплавку, или как?
     - Монеты...  -  задумчиво щурится на огонь Рустам. - Знаешь,  вы там, в
России, если чего и  знаете про нас,  так только экзотические  детали -  ну,
вроде того, что у нас тут стали казни преступников показывать по телевизору.
А, между прочим,  проза  нашей здешней жизни  куда назидательнее... Так вот,
когда начеканили  этих самых  монет с  профилем <i>Тюркбаши всех Тюрок</i>, во всех
школах провели собрания и  детям поведали,  что если какой засранец вздумает
играть  этими монетами  в расшибалочку,  то  у Родного и  Любимого  от этого
тотчас разболится голова, и  тогда за  головы родителей оного засранца никто
не даст и этой самой монетки...
     - Да  ну?! -  ошарашено откликается Витюша. - Средневековье какое-то...
То есть это уже почище Тибериева  "Закона об оскорблении величества"!.. Хотя
у  вас  тут  вообще богатые  традиции: личные тюрьмы,  сколь  я помню,  ваши
начальники завели еще в Брежневские времена...
     -  Типа того...  Ладно,  не  будем о  грустном.  И  вообще  - "Минздрав
предупреждает: промежуток между первой  и второй не  должен превышать сорока
секунд!"
     - Точно. Ну,  давай  - чтоб  не последняя, во всех смыслах, - (сдвигают
кружки). - Тебе-то как наше сафари?
     -  Ну, как... Моя зарплата в Университете, если пересчитывать по курсу,
чуть больше  десяти  долларов в месяц; так что  я,  благодаря тебе,  за этот
месяц заработал, как - сам прикинь,  за сколько  лет... Если  на будущий год
тебе понадобится шерп - попомни меня.
     -  Понадобится,  - кивает  Витюша.  - Я планирую  зарулить маршрутик по
Гиссаро-Дарвазу:  мою  мирмекофильную  фауну  там  никто  никогда  путем  не
коллектировал - это ж тебе не жужелицы с  махаонами. Потолкую  с дилерами  -
чего  там  можно взять продажного, чтоб окупить поездку... Транспорт сможешь
обеспечить?
     - Нет  вопроса:  университетская автобаза вечно в простое, работы нету.
Но на Дарвазе сейчас постреливают - шофер потребует премиальных за риск,  не
меньше сотни баксов.
     - Резонно. Ладно, пора уже переходить к чаю и падать: твой Фарид завтра
с утра должен подрулить, а нам еще лагерь перетаскивать ко второй излучине -
на уазике ему выше не подняться... Ну, по последней? - как  пели флибустьеры
в классике советского киноискусства: "За ветер надежды, за ветер удачи, чтоб
зАжили мы веселей  и богаче!" Давай-ка ветчину  доедать,  а то она до завтра
дуба даст...

        4
     Уазик, нещадно пыля, катит по степному проселку - едва наезженная колея
в желтоватом  лессе,  обрамленная по обочине высеребренной  зеленью полыни и
солянок.  Окрестный   ландшафт,  если  у  него  и   наличествовала  когда-то
трехмерная   составляющая,  успел  расплющить  в  ровный  раскаленный   лист
механический    молот   полуденного    солнца;   редкие    кущи    цветущего
тошнотно-розовым  тамарикса  смотрятся  на  этом кузнечном изделии  хлопьями
окалины.  Прохладно-голубоватые громады  гор,  оставшиеся  за кормой уазика,
явно принадлежат  не  к этому миру:  они  невесомо парят в  воздухе, напрочь
отъединенные  от  раскаленной  сковороды полупустыни полоской  непрозрачного
стеклистого марева.
     Рустам кемарит на заднем сидении, забитом рюкзаками,  палаткой и прочей
полевой  снарягой. Витюша бдит рядом с водителем: не замаячит ли где впереди
засада дорожных грабителей в мышино-серых кителях?
     "Зернь-пески... Смутная азийская земля."

        5
     Солнце  уже  коснулось  закатной черты,  когда знакомый уазик, совершив
головоломный  слалом  по  забитым  иномарками,  велосипедистами  и  осликами
переулкам местной столицы - Тюркбашиабада, естественно, - мягко  тормозит  у
входа на один из тамошних рынков, Алайский базар. Рустам с Витюшей, успевшие
уже переодеться в цивильное, перекидываются парой фраз с остающимся в машине
водителем и ныряют в толпу.
     Знаете ли вы азиатский базар?  - нет, вы не  знаете азиатского  базара!
Нет-нет, <i>фильтровать</i> там ничего не надо, скорее наоборот; даже и покупать, в
общем-то, не  обязательно  - можешь просто ходить  себе и смотреть... Лучше,
правда, покупать - как сейчас наши знакомцы.
     До чего,  к  примеру, хороши  дынные  ряды!  Эдакий  арсенал:  пирамиды
арбузных  ядер, плотные квадраты поставленных  на-попа  гаубичных снарядов -
удлиненно-стремительных   дынь-чарджуек.    Впрочем,    все   милитаристские
ассоциации немедля развеются, стоит лишь извлечь дыню из пирамиды и взять ее
на  руки:  из  снаряда  она  немедленно превратится в поросенка, розового  и
теплого.  Обзаведясь  означенным  поросенком,  Витюша  с Рустамом направляют
стопы  за   персиками.  Это   вам,  ребята,  не  восковые  муляжи  made   in
Euro-Community,  круглогодично  пылящиеся  на прилавках  московских  овощных
лавочек;  размером  они  с добрую  пол-литровую банку, а мякоть их  (у одних
сортов  она  густо-шафрановая, а у других аристократически-белая,  даже  как
будто с чуть зеленоватым фосфорным отсветом,  и с  ярко-алым  ореолом вокруг
косточки)  сертифицирована   на   предмет   вкусовых   качеств  в   изобилии
слетевшимися на  разрезы пчелами - так что можно даже  и не  затруднять себя
отведыванием...   В   "корейском"   ряду    Витюша   долго   бродит    между
разнообразнейшими  закусками   напалмово-термитных  достоинств  и,  наконец,
останавливает   свой  выбор  на  рыбном  хе  и  "сэндвичах"  из  ма-аленьких
маринованных  баклажанчиков,  разрезанных  вдоль   и   начиненных  квашенной
капустой-чамчой с  шинкованным стручковым перцем - несравненная  закусь, под
которую  становится  вполне съедобной  даже  пресловутая  "теплая  водка  из
пиалы"...
     Пробираясь сквозь толпу,  запрудившую выход с базара, Витюша с Рустамом
(один  с дынею под  мышкой, другой - с пластиковой сумкой всякой иной снеди)
предвкушательно предаются ностальгическим воспоминаниям:
     - ...Помню, вот так  же возвращаемся в  82-ом из поля во Фрунзе - мы  в
тот  год  работали  в  Сары-Челеке  с  Мишей  Зильберштейном,  из  тамошнего
Института зоологии...
     -  Это который Зильберштейн  -  длинная  такая унылая жердь, вся скорбь
еврейского народа?
     - Он самый; он сейчас в Университете Негев... Ну так вот, добираемся мы
до  его дома. Старая  трехэтажка,  двор с  развешенным  бельем,  за столиком
мужики в домино дуплятся, из окошка кого-то ужинать  окликают...  ну, эдакая
патриархальная идиллия. Натурально, все всех знают с колясочного возраста...
Ну, заходим во  двор, при рюкзаках-штормовках  и всех делах;  доминошники от
ихнего  столика  машут  Зильберу и орут хором:  "Привет, Миха! Поздравляем!"
Зильбер маленько  напрягается, в ожидании подвоха: "С чем поздравлять-то?" -
"Дык ВАШИ вчера Бейрут взяли! Га-га-га!!!"...
     За  этой  болтовней  они  добираются до  своей пришвартованной  чуть  в
сторонке машины, и тут обнаруживают вокруг присутствие посторонних:  четверо
как  будто вышедших из-под  одного формовочного штампа  коренастых азиатов в
одинаковых   курточках  и  кроссовках,  расположившихся   вокруг   уазика  в
скучающе-ожидающих позах. Витюша, будучи уроженцем и достойным воспитанником
Долгопрудни  -  хулиганского  предместья  Первопрестольной,  -  такого  рода
диспозиции  распознает  не  головным  даже,  а  спинным  мозгом,  и  решение
принимает мгновенно: впечатления серьезных людей четверка не производит.

        6
     - Алло, ребята! Никак, нас поджидаете?
     Четверка  неспешно стягивается  полукольцо; старший, занимающий позицию
по центру, небрежно-уверенным кивком указует в направлении  зеленеющего чуть
поодаль парка:
     - Поговорить надо. Пойдем, да?
     - Да ладно, ребята, - скисает прямо на  глазах  <i>большой урус</i>, растеряно
оглядываясь по сторонам. - А то мы спешим... Договоримся по-хорошему, а?
     С этими словами  он  искательно подается вперед, сокращая  дистанцию со
старшим  четверки до пары шагов, и принимается  шарить  пальцами в нагрудном
кармане.  Левой  же  рукой  ему приходится  прижимать к  себе  дыню,  приняв
нелепо-скособоченную  позу;  кончается все, естественно, тем, что  проклятый
овощ выскальзывает-таки из-под мышки, и подхватить его Витюша успевает  лишь
у самой земли. Сдавленно выругавшись,  он распрямляется, шумно переводит дух
и,   после  секундного  раздумья,  со  словами  "Подержи-ка!"  <i>мотивированно</i>
перебрасывает чарджуйку с рук на руки своему визави, так что тому  ничего не
остается, кроме как ее подхватить - чисто рефлекторно.
     Витюшин удар следует молниеносно; имея в руках дыню в полпуда  весом ни
толком  уклониться, ни выставить блок невозможно,  так что  старший четверки
отбывает  в  нокаут,  просемафорив  об  том  мелькнувшими в  воздухе  белыми
подошвами своих кроссовок. Явно  не ждавшие  столь  стремительного  развития
событий, да еще и лишившиеся командования, братки приходят в кратковременный
ступор, и Витюша, беспрепятственно сманеврировав за пределы полукольца,  тут
же берет в оборот второго-по-центру.
     Если  у кого-то и были сомнения - может, это все-таки закамуфлированный
Ванюша-Маленький, уж больно похож? - здесь они должны рассеяться: нет, явное
не  то. На "лучшего рукопашника спецназа" человек с  автостоянки у Алайского
базара  никак  не потянет  -  дерется он не  профессионально,  и  хитроумные
восточные единоборства явно не его стихия. Просто - офигенно здоровый мужик,
к тому же очень  быстрый  и верткий для  своего  веса; плюс -  кураж  (сие -
врожденное:  либо есть,  либо нет)  и приличный  опыт уличных  драк.  Второй
браток явно неосмотрительно вязался в прямой обмен ударами: минус два...
     "Давай в машину!" - орет Витюша впавшему в такой же ступор Рустаму. Тот
дергается  было к  уазику, но  тут рядом  раздается  истошный визг  тормозов
подлетевшего  на  полной  скорости микроавтобуса. Оттуда,  гремя  амуницией,
сноровисто  выпрыгивают  автоматчики  в  бронежилетах  и масках.  Ну  вот  -
дождались подмоги,  пропади она пропадом... Вообще-то на всем "постсоветском
пространстве" милиционеры и бандиты - близнецы-братья, и отличать их друг от
дружки чем  дальше, тем  труднее, однако  одна  народная примета  тут все же
имеется: раз в маске - значит, наверняка не бандит, а страж закона.

        7
     Парою секунд спустя  Витюша с Рустамом уже  в наручниках. Чуток помесив
обездвиженного Витюшу сапогами и прикладами (не всерьез, чтоб чего отбить, а
просто  для   порядку   -   вроде   как   лицо   кавказской  национальности,
оприходованное  московским омоном в процессе  молодецкой  зачистки  вещевого
рынка), автоматчики  водворяют  добычу в свой микроавтобус,  который  тут же
рвет  с места.  Голливудского зрителя  такая  деталь,  что  на "великолепную
четверку" омоновцы (или как  их там) не  реагируют при этом вовсе, наверняка
насторожила бы  и сподвигла к далеко  идущим выводам;  мы же подобный пустяк
даже и комментировать-то не станем - "Мы не в Чикаго, моя дорогая!"
     Скорость, с  которой  мчит  по  улицам  микроавтобус,  лимитирована  не
светофорами - те лишь  испуганно  помаргивают ему  вослед, - а одним  только
состоянием густо испещренного колдоебинами асфальта: дороги  тут, похоже, ни
разу  толком  не  ремонтировали  со  времен  колониального  владычества. Вся
градостроительная деятельность  властей независимого Тюркестана  исчерпалась
переименованием  улиц (эх, славное времечко! Была "Маркса-Энгельса" -  стала
"Ибрагим-бека",  была "Гагарина" - стала "Мадамин-бека"...  Вот  только чуть
погодя обнаружилось, что  на всех светочей  басмаческого движения проспектов
не хватит:  ну,  не  успели их  столько настроить проклятые колонизаторы!..)
Хотя, с другой сторны, прижизненный монумент Тюркбаши возвели знатный, Хеопс
с  Ким-Ир-Сеном  отдыхают: сам  Церишвили ваял,  не  хрен собачий  (болтают,
правда, что  тот просто сумел пристроить -  с совсем небольшой  приплатой из
московского бюджета -  своего ужаснувшего  греков Родосского Колосса, но  уж
это наверняка сплетни завистников).
     ...Нет, благодарение Богу  (а также Аллаху, Будде и примкнувшему к  ним
Перуну  с обратной свастикой на рукаве)  - не  все наследие Великой  Империи
бесславно разменяно  нами  за  годы Смуты на сникерсы и голливудские миражи!
Есть,  есть на "постсоветском  пространстве" вечные, непреходящие  ценности,
над коими  не властны  ни реформы (не к ночи они будь  помянуты),  ни Второе
начало термодинамики!  К примеру,  в любом  областном центре экс-СССР вы без
труда отыщете где-нибудь на  тихой улочке неподалеку от центра  внушительное
(обычно на  целый  квартал) здание  увесистой  сталинской  постройки в стиле
"поздний  реперссанс",  обычно немаркого  серого колера.  Не найдете сами  -
спросИте  у местных  "Большой  Дом":  даже  если в данном конкретном  городе
аборигены называют его иначе - вас наверняка поймут...
     Вот  рядом  с  таким "Большим Домом"  и  притормаживает  микроавтобус с
автоматчиками в масках; стальные ворота  бесшумно размыкаются, пропуская его
во  внутренний  двор  этой  цитадели стабильности. Интересно, что  вывеска у
парадного  входа  исполнена  на  трех  языках:  на   тюркском  (латиницей  с
диакритическими  наворотами),  арабской вязью  и по-английски - "Republic of
Turkestan. Ministry of State Security"; надписи на русском не имеется.

        8
     Величественно   обставленный  казенный  кабинет  с  ростовым  портретом
<i>Тюркбаши всех  Тюрок</i> и унаследованным от имперских времен столом, на зеленом
сукне которого запросто могли бы сыграть матч по мини-футболу сборные России
и    Тюркестана.    За    столом    -    трехзвездный   генерал   при   всех
погонах-аксельбантах, перебирающий листки из выложенного перед ним досье. На
боковом стуле расположился штатский в дорогом  английском  костюме (впрочем,
любой понимающий  человек  тотчас бы  нас  поправил:  не  "штатский",  а  "в
штатском"); если  же судить  по  скучающей  небрежности  его  позы, реальный
уровень его в здешней  иерархии будет как бы не повыше, чем  у трехзвездного
хозяина кабинета.
     - Впечатляющая картина, - усмехается наконец генерал,  отодвигая папку.
- Впору самомУ поверить...
     - Ну,  от  нас с  вами  этого не требуется, -  возвращает  ему  усмешку
штатский.  -  Меня  сейчас   скорее   занимает  эстетическая   завершенность
картины...  Я, кстати,  именно  за этим  собираюсь ввести  в нашу комбинацию
нового <i>фигуранта</i>.  Весьма колоритный  персонаж, визитер из  России; к  нам в
руки  он угодил случайно,  как попутный улов - но не выпускать же его теперь
обратно, право-слово! И подумалось мне вот что... Основной фон во всем  этом
деле, -  тут  он  указывает  взглядом на  лежащую перед генералом  папку,  -
составляют здешние русскоязычные.  Фон этот  по-своему ярок  и живописен, но
совершенно лишен глубины и  перспективы; ситуация персидской миниатюры... вы
меня понимаете?
     - Думаю, что да...  - задумчиво  откликается генерал. - И вы сочли, что
<i>человек из России</i> придаст этому делу должную <i>стереоскопичность</i>?
     - "Прокуратор как всегда тонко понимает вопрос"...

        9
     Конвойные  вводят  Витюшу в  лишенную  окон  камеру  подвального этажа.
Облицованные кафелем стены отражают режущий свет  мощных  ламп, направленных
на привинченный  к бетонному  полу табурет; стол следователя, непроницаемого
крепыша  с  двумя  малыми звездочками на  погонах, находится по  ту  сторону
создаваемого лампами светового круга; третий  участник, давешний  штатский в
английском костюме, выбрал себе позицию еще глубже в тени: ни дать, ни взять
- режиссер, наблюдающий репетицию из полутьмы пустого зрительного зала.
     -  Можете  садиться,  подследственный,  - эмгэбэшник в  форме  даже  не
отрывает взгляда от разложенных перед ним бумаг.
     - <i>Подследственный</i>?! - с деланным изумлением вопрошает Витюша. - Для мня
это новость: пока что мне даже не предъявили ордера на арест.  Так  что я, с
вашего  позволения, буду  считать  себя <i>задержанным</i>... И  кстати  -  сколько
времени  по  здешним   законам  можно  держать   человека  под  стражей  без
предъявления обвинения?
     -  Держать  вас под стражей можно столько, сколько  понадобится  - хоть
десять лет, хоть сто; нужна только продлеваемая санкция прокурора, а с этим,
как  вы догадываетесь,  у  нас  проблем  не бывает,  -  равнодушно  сообщает
следователь.  -  А   обвинение  вам  будет   предъявлено  прямо  сейчас.  Вы
обвиняетесь,  - продолжает  он тем  же индифферентным тоном, - в заговоре  с
целью свержения Пожизненного Президента Тюркестана, Тюркбаши всех Тюрок.
     По  прошествии  нескольких секунд,  потребных  на  то,  чтоб  подобрать
отвалившуюся от изумления челюсть, на Витюшиной физиономии отражается скорее
даже облегчение:  он,  п