ем не шевелился, потому что боялся, что упаду. Я закричал со всей силы: - Бабушка! И услыхал, что бабушка идет. Тогда я заплакал. Бабушка меня сняла и спросила: - Разве ты ушибся? Ну, так чего же ты плачешь? А я не сказал, что испугался, а сказал, что хочу домой. КАК ПРЕДСТАВЛЯЛИ ЗАЙЧИКОВ Бабушка сказала, что скоро пойдем и не будем смотреть, как девочки и мальчики будут представлять. Я спросил, как это "представлять". Бабушка сказала, что девочки и мальчики наденут такие костюмы и шапочки, что будут зайчиками, уточками, свинками. И будут играть, как будто они на самом деле такие. Только будут говорить по-человечьи. Я сказал, что я не хочу домой и буду смирно сидеть. И я смирно сидел, а Тоня и еще девочки и мальчики учились, как рукавички делать. Сначала они из бумаги вырезали, а потом из материи. И шили иголками. И выходила совсем как варежка. А потом пришли две тети. А с ними девочки, большие, как Тоня, и мальчики, тоже большие. И они стали надевать на себя мордочки и всякие штанишки с хвостиками. И с красными ножками. И шапочки были с ушами, а потом еще с длинными носами, как у птицы. И все стали как птицы, а другие - как зайчики. А еще были как свинки. И они вдруг забегали. Я пошел смотреть. А одна птица прямо на меня. И хотела заклевать длинным носом. Я закричал "ай" и побежал к бабушке. А все стали радоваться и смеяться. А тетенька сказала: - Лена, не шали. Будем начинать. Вышел сначала мальчик и стал говорить. А я ничего не понял. Потому что он как-то не так говорил. Бабушка сказала, что это не по-русски и что здесь говорят по-украински. И что я потом привыкну. Потом выходили птицы, и у них на руках крылья. Они хлопали крыльями и тоже что-то говорили. И зайчики тоже говорили. А потом тетенька заиграла на рояле, и зайчики стали прыгать. Они очень высоко прыгали и болтали ушками. Я стал смеяться. Они сначала танцевали, а потом запели. И опять танцевали. А потом перестали. Я стал кричать: - Еще, еще! Бабушка сказал мне, чтоб я замолчал. И мы с бабушкой пошли. И я, когда шел, погладил одну птицу, потому что я с бабушкой не боялся. А Тоня за нами побежала, взяла меня за руку и сказала, что она меня будет одевать. А я сказал: - Ха-ха! У меня одна шапка. Бабушка дала мне железный кружочек, где написано семьдесят семь, и сказала, чтобы я взял у тетеньки шапку. Я дал и забыл, как это сказать: "семьдесят семь". А она посмотрела и раньше меня сказала: - Семьдесят семь. А я ей сказал: - Сам знаю, что семьдесят семь. Тетенька дала мне шапку и сказала что-то, только непонятно, потому что по-украински. Тоня сказала мне "до свиданья" и сказала "приходи к нам". Мы с бабушкой сели на трамвай и поехали домой. Я НА ВЕЛОСИПЕДЕ КАТАЛСЯ И СТРЕЛЯЛ ИЗ РУЖЬЯ А потом мы пошли с бабушкой во двор. И там есть одна комната. Там дают игрушки, чтоб играть, потом чтоб назад отдать. Там тетя мне велосипед дала, чтоб на одной ноге ездить. Я сначала не мог, а потом немного мог. Я очень падал, только не плакал. А бабушка смотрела, как я катаюсь. Потом мне дали ружье. Оно стреляет палочкой. И мы с Клавдей стреляли в мишку. Он сидел, а когда мы попадали, он падал; мы его опять сажали. Потом Клавдя опять заряжала ружье палочкой, и мы опять стреляли. А другие мальчики катали шар и сбивали деревянные столбики - кегли. А потом все мальчики относили игрушки назад, к тетеньке в комнату, потому что игрушки дают не насовсем, а поиграть. Мы с Клавдей потом тоже кегли брали и катали шар, чтобы их сбивать. Я тоже один раз попал. А Клавдя сбила три сразу и хлопала в ладоши и кричала: - Ага, ага! А в той комнате, куда мы уносили игрушки, по стенкам висят разные аэропланчики. Они заводные и сами летают. Нам с Клавдей не давали, а давали только большим мальчикам. Потом там висели еще луки - это чтобы стрелами стрелять и попадать в кружок. Это тоже маленьким не дают, а то маленькие нечаянно всех застрелят, даже больших. НЕВОД КАК МЫ ПОЕХАЛИ НА НЕВОД Мы с бабушкой утром пили чай, и я пил молоко. Вдруг бабушка сказала, чтоб скорей, потому что мы сегодня поедем смотреть, как рыбу ловят и как ее неводом вытаскивают из воды. Бабушка сказала, что это далеко и что мы будем ночевать у одной тети - учительницы, а дома ночевать не будем. Я очень захотел ехать и сказал бабушке, что, может быть, я не буду молоко допивать. А бабушка велела, чтоб допивал и не копался. Бабушка положила в корзинку хлеба, потом сыру, потом яблок и еще ножик положила. Я молоко скорей допил, и мы пошли. А кошку заперли в кухне, потому что она цветы портит. Мы с бабушкой пошли по улице, где прямо на улице растут высокие-превысокие деревья. И между деревьями - дорожка, а трамваи ходят с одного боку и с другого, а по дорожке можно идти и ничего не бояться. Потом я устал, и мы немножко посидели на скамеечке, потому что там скамеечки поставлены под деревьями, чтоб отдыхать. Потом мы пришли на пристань, а там стоял уже маленький пароходик. Мы с бабушкой пошли на пароходик, и там было много людей. Один дядя встал и сказал, чтобы мы с бабушкой садились. А я к бабушке не хотел на коленки садиться, потому что я не маленький. А бабушка мне дала немного места, и я чуть-чуть сел. Потом наш пароходик засвистел, и мы поехали. Мне было немножко страшно, потому что очень близко вода, и я боялся, что нас сейчас зальет. А она не заливала. КАК Я РАССЕРДИЛСЯ НА ДЕВОЧКУ Я все держал бабушку за юбку. Никто не видел, что я держал. Там была одна девочка, она сказала бабушке: - Здравствуйте, Марья Васильевна! А бабушка мне сказала: - Ты пусти теперь девочку посидеть, постой около. И я выпустил юбку и пустил эту девочку противную. Бабушка говорит: - Зачем ты таким бычком на девочку смотришь? Посидел, дай другим посидеть. А я взял и не стал на нее смотреть совсем. И совсем от нее отвернулся. Бабушка сказала: - Очень плохо! А я все равно так и стоял. Потом мы приехали к пристани. Бабушка встала, а девочкина мама сейчас туда и уселась. Бабушка еще ей головой кивала и все говорила: - До свиданья, до свиданья! Приходите как-нибудь к нам поиграть с Алешей. А я с ней ни за что играть не буду. НА МЕНЯ ВОЛНА НАБРОСИЛАСЬ Мы с бабушкой пошли на берег, и опять она сказала: - Очень плохо ты сделал! Очень плохо! И мы пошли все по песку около самой воды. И мне в туфли набралось очень много песку. Бабушка еще раз сказала: - Очень плохо! А я сказал: - А песку сколько набралось! И перестал идти. Бабушка сказала, чтоб я сел на песок. Я сел, а она с меня сняла туфли и носочки, а надевать не стала и сказала, чтоб я шел босиком. Я сказал, что босиком тоже не пойду. Бабушка говорит: - Ну, хорошо. Тогда посиди здесь. Я завтра сюда приду. Взяла и пошла. А я сидел и песок руками хватал и сыпал. А бабушка на меня не глядела и все уходила. Я закричал: "У-у-у!" Вскочил и побежал. Песок был очень теплый. Я добежал до бабушки и еще вперед побежал. Бабушка тоже немножко побежала. А я еще скорей. И кричал, как Клавдя: - Ага, ага, ага! Потом я все бежал впереди. И забегал немножко в воду, самую чуточку. Я забежал в воду и посмотрел на бабушку, а бабушка ничего: она только сказала, чтоб не очень бегал, потому что устану, нам еще долго идти. Я шел в воде и даже бегал так, что брызгало, и со всей силы бил ногами, чтоб брызги летели. А бабушка кричит: - Смотри, какой пароход! Я стал смотреть. Он большой, как был наш, на котором мы ехали. И я видел, как у него колеса шлепают. На пароходе люди ехали и смотрели. Я стал им рукой махать. Пароход уже совсем проходил, и вдруг оттуда кто-то платком белым тоже начал махать. А я рукой еще сильней замахал. Бабушка крикнула: - Алеша, назад! А тут как набежит волна, да меня прямо всего и выкупала. Чуть не с головой. И даже курточку замочила. Это от парохода такие волны идут, и до самого меня дошли. Я сначала испугался, а потом убежал совсем на песок: там им меня не достать. Бабушка сказала: - Я же тебе кричала: назад. Теперь что ж убегать, все равно вымок. Снимай все сейчас! Я все снял, и бабушка говорит: - Полезай в воду и ляг на животик, где мелко. БАБУШКА МНЕ КОРАБЛИК СДЕЛАЛА Бабушка сняла свои туфли и чулки и меня за руку повела в воду, и я не хотел ложиться, потому что холодно в воде. А бабушка меня вбок потянула за руку, и я упал прямо в воду, и она меня за руку держала и смеялась. И я тоже стал смеяться, и потом стало ничего в воде и совсем не холодно. Бабушка сказала, чтоб я лежал, а сама стала мои штаны выжимать и курточку тоже. Потом положила сушить на песок. Он очень теплый. Даже горячий. А потом мы с бабушкой сидели на песке, и она надела на меня свою кофточку, и мы стали есть хлеб, сыр и пить молоко. И смеялись, как это волна на меня нашла. Потом бабушка взяла яблоко, его на половинки разрезала. И потом одну половинку ложечкой всю выела. И вышла лодочка. Только бабушка там немножко оставила, не все до конца съела, и мы туда воткнули сухую веточку, и вышла мачта. И я пускал в воду эту лодочку с мачтой. Я потом в нее еще песку насыпал. А потом так насыпал, что она потонула. А я ее все равно вытащил. Я захотел потом спать. И мы пошли с бабушкой, где нет солнца; бабушка сняла свою юбку и постелила, а я лег и заснул. МЫ ПРИШЛИ, ГДЕ НЕВОД Я проснулся, потому что бабушка говорила, чтоб я одевался. И все у меня было сухое. Оно высушилось на солнце. Я оделся и просил, чтоб опять лодочку сделать, а бабушка сказала, что надо идти уже, а то еще далеко. Потом мы пошли наверх, на берег, и я увидал много домиков. Они все белые, а крыши у них очень смешные: они серые и толстые. Бабушка сказала, что домики из глины сделаны, а крыши из камыша. Камыш - как трубочка, и очень длинный. Он растет. Я потом видел. Бабушка мне показывала, как он растет из воды у берега. Он - как трава, только высокий, выше, чем бабушка, и выше, чем папа. А сам он - как трубочка. Мне дали такую палочку. Я ударил, и она сейчас сломалась. Его нарежут и накладывают на крыши много-много. И куда мы с бабушкой пошли, там тоже такая крыша, и домик тоже белый, и там живет бабушкина одна знакомая. Она нам чаю давала и баранок. Она сказала, что невод скоро будут закидывать и мы пойдем смотреть. Я спросил: - Куда кидать его будут? Она сказала, что в реку. Сначала кинут, а потом вытянут. А невод - это сетка. Очень большая. Ею рыбу ловят. Я все равно не знал, как это ловят, и очень хотел пойти глядеть. И я все говорил: - Ну, пойдем! Ну, пойдем! А они чай пили. Выпьют - и опять пьют. Я говорил: - Не надо чай пить. И хотел начать плакать, а бабушка сказала, чтоб я вышел во двор и чтоб там поплакал, потому что все равно теперь невод не бросают, а когда будет вечер, тогда будут бросать. Я сел на сундук. Там коврик лежал. Я потом лег на коврик и не заплакал, потому что заснул. НЕВОД Мы пошли на реку. Там на песке лежала сетка. Она из веревок. Мы долго шли, пока пришли, где ее конец. Вот это какой невод! У него чурочки привязаны на одной стороне. А это не чурочки, а пробки, только они такие большие. А на другой стороне у невода не пробки, а какие-то железки. Это, мне бабушка сказала, чтоб он тонул. Очень много людей нашло смотреть, как невод будут кидать и как рыбу из воды вытянут. Вдруг приехала лодка, очень большая, и в ней дяди. Они рыбаки. И в лодку стали складывать невод. Весь невод туда складывать стали. И вышла гора. А веревку не взяли. Она у нас осталась. Она привязана к берегу. Потом как стали рыбаки веслами грести, так лодка пошла, прямо как пароход. А уйти она все равно не могла, потому что веревка от невода осталась у нас. А веревка не стала их пускать. Они тогда начали невод выбрасывать вон. Они его кидают, и их пускает немножечко ехать, а потом они еще кидают, и тогда опять им можно немножечко ехать. И они стали потом снова поворачивать к берегу, только уж далеко-далеко от нас. И там они уж все выкинули, они только сами остались, и у них веревка. Они ее привезли на берег и сами с ней выскочили. И я увидел: на воде цепочка плавает, а бабушка сказала - это пробки и это от невода. А я сказал, что невод утонул. Бабушка сказала, что низ утонул, а верх плавает. А я кричал: - Нет, утонул, утонул! А там один дядя. Он приехал на телеге. И у него стояла там телега и лошадь. Он подошел и говорит: - Чего это ты кричишь? Кто утонул? Никто не утонул, не кричи. А я сказал: - Не кто, а невод. Дядя сказал: - Он не утонул, а он в воде стоит, как стенка. Я говорю: - Как это - стенка? А дядя стал рукой показывать и говорит: - Вон, где пробки на воде, это верх, и оттуда он вниз висит до самого дна, а железки на самом дне лежат. И теперь рыбе никуда нельзя уйти, потому что ее неводом загородили. КАК НЕВОД ВЫТАСКИВАЛИ Я не стал на дядю глядеть, потому что рыбаки начали наматывать веревки на катушки. Потому что там большие катушки на берегу стояли. Больше, чем человек. И из катушек большие палки торчали. Рыбаки эти палки пихали со всей силы, и катушки вертелись. И все наматывали веревку. А тут мальчик какой-то закричал: - Ой, тянут, тянут! И еще мальчики побежали и стали рыбакам помогать крутить катушки. Я тоже хотел побежать и тоже закричал: - Ой, ой, тянут! Бабушка меня за руку держала, а я вырвал руку и побежал. Бабушка не побежала. А потом я прибежал, где рыбаки, и не мог достать, чтоб палку пихать, и я стал мальчика одного сзади пихать, чтоб помогать. А они начали смеяться, а я все равно пихал. Тогда пришла бабушка и сказала, что я нехорошо делаю и дядям мешаю, и они боятся, что на меня наступят. Один дядя все кричал: - А ну, еще! А ну, навались! И я тоже кричал: - А ну, навались! Мне очень хотелось, чтоб и я тоже толкал, а бабушка сказала, что довольно, и меня потянула. Я не плакал, потому что все глядели и мальчики смеялись. КАКИЕ В НЕВОД РЫБЫ ПОПАЛИСЬ Потом я посмотрел на реку, а пробки совсем уж близко были. И рыбаки пошли прямо в воду и стали тащить, где пробки. И стал из воды выходить невод. И все люди побежали смотреть, что там будет. А там большой-большой мешок. Он тоже из сетки, и в нем что-то было видно. А потом его еще вытянули, и там были рыбы. Они очень блестели и прыгали, а их вынимали оттуда. Один - самый главный - рыбак все кричал: - Гляди, щука! Береги руки! Меня бабушка тянула вперед, чтоб я видел. А я все равно видел, я сел на корточки и через ноги видел. Потому что дядя стоял. Если тетя какая-нибудь станет, то юбка, и ничего не видно. А это впереди дядя был, что приехал с лошадью. Я тоже закричал: - Щука! Береги руки! Этот дядя посмотрел на меня и потом говорит: - А ты знаешь, какая щука? Я ничего не сказал, потому что не знал, какая. А дядя вдруг схватил одну рыбу и говорит: - Вот она, щука! Сунь ей палец - откусит. А я встал - и назад, потому что он прямо на меня щукой. Она хотела выскочить, и я боялся - вдруг он ее пустит и она меня укусит. А один мальчик мне показал руку. - Вот, - говорит, - пальца нет. Это щука откусила. Дядя взял и щукой на меня пихнул и крикнул: - У-ух! Я закричал: - Ой! И я зашел скорей за бабушку, потому что он мне щукой в самый нос, а она живая. Потом были совсем широкие рыбы, и дядя говорил, что это лещи. Рыб всех вынимали из невода, и там были совсем маленькие еще, с красненькими перышками, и это окуньки, я знаю, потому что мы потом ели таких. Мы у той тети ночевали и вечером ели окуньков: у них красненькие перышки снизу. И еще я потому знаю, что один дядя-рыбак дал мне такого окунька и сказал: - Держи! Ты помогал, вот тебе за работу. А я боялся держать, потому что он был живой и дергался. Я все-таки держал, а потом дал бабушке, чтоб она держала. А в неводе все рыбы, рыбы, и вдруг была шапка, совсем мокрая и черная. Бабушка сказала, что это какой-нибудь мальчик уронил в воду, она намокла и потонула. Бабушка сказала, что вот уже темно совсем и надо идти, что теперь рыбу уже положили на телегу и вон дядя повез ее. А мальчишки все набрали маленьких рыбок. Они в шапки набрали и понесли. Я сказал, что тоже хочу в шапку, а бабушка сказала, что мне уже дали рыбку, а они побольше - им и дали побольше. Я сказал, что боюсь щуки. Бабушка сказала, что ее надо бояться. Она очень кусачая, она всех рыб заедает, даже маленьких утеночков хватает. Они плывут по воде, а она снизу зубами за ножки утянет и съест. У ней во рту все зубы, и очень острые, как булавки. Даже хуже. МЫ ПОШЛИ НОЧЕВАТЬ Бабушка сказала, что мы сейчас пойдем в деревню - купим молока. Я молока попью, и спать. Бабушка сказала, что вот в эту стеклянную банку мы молока возьмем. А потом вдруг говорит: - А мы вот что сейчас сделаем. И пошла к самой реке. И в банку набрала воды прямо из реки. И туда окунька кинула. А он взял и стал там плавать! Я закричал: "Ура! Ура!" - и стал хлопать в ладоши. И кричал: - Смотрите! Смотрите, что у нас! И никто не пришел, потому что мальчики ушли домой с рыбами. Я сказал бабушке, чтоб дала мне нести. А бабушка сказала, что я буду смотреть на рыбку, а не на дорогу и упаду. И тогда все пропало, потому что банка разобьется и тогда что мы будем делать? И мы принесли окунька к тете, у которой нам ночевать. А за молоком не пошли. Потому что у тети молоко уже было. Окунька поставили на стол, и он плавал в банке. Мы пили молоко и смотрели на окунька. Я тете сказал, что мы его в Киев повезем и он у нас будет жить. И я ему буду давать есть каждый день. И что я ему буду все давать. Тетя засмеялась и сказала, что, наверное, я ему компот буду давать. А бабушка не стала смеяться и сказала, что она знает, как с рыбками надо. И что у нее есть про это книжка. А у знакомых есть большой ящик, стеклянный такой. И она принесет его к нам. И туда можно воду наливать. Мы нальем, и будет видно, что там окунек делает. А он там плавать будет. Я сказал тете: - Вот и совсем не компот. И ничего не смешно. И сказал: - Ага! Бабушка вдруг рассердилась и сказала: - Фу, как гадко говоришь! Выйди из-за стола. Я сначала не вышел, а потом вышел. Бабушка велела, чтоб я сейчас же раздевался, и там, на сундучке, - постель. Я хотел лечь, а бабушка мне сначала ноги помыла в тазике и ничего не говорила. Только говорила: - Фу, как гадко! Потом я лег и потихоньку говорил: - Вовсе не компот. И не смешно. А потом заснул. КАК МЫ ДОМОЙ ПРИЕХАЛИ Утром мы поехали домой. И повезли окунька. На пароходе все смотрели и говорили: - Это что же? И потом говорили: - Ишь, окунек какой! И все знали, что я окунька везу. Я сам его все время держал. А когда мы с бабушкой пили чай в Киеве, Клава тоже с нами пила. И смотрела, как плавает окунек. Она принесла камешков, чтоб пустить к нему в банку. Бабушка сказала, чтоб камешки сначала помыть под краном, а потом пускать. Клава помыла и напустила камешков к окуньку. КОЛХОЗ МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ ПРИЕХАЛ К НАМ Вдруг кто-то позвонил, и Клава побежала спрашивать кто. А это пришел один дядя. Бабушка сказала: - Здравствуйте! Садитесь, пожалуйста. Выпейте чайку с нами. И сказала: "Матвей Иванович", и еще сказала: "пожалуйста". Я тоже говорил "Матвей Иванович" и "пожалуйста", потому что он мне очень понравился. У него большие сапоги, как у военного, и очень красивая рубашка, потому что на ней сделаны разные цветочки: красненькие, и черненькие, и желтенькие. Он сел, а потом встал и сказал: - Что ж яблочка-то? Я же вам яблочков привез. Он пошел в прихожую. И Клава за ним побежала. А я не побежал, потому что бабушка сказала: - Сиди, пожалуйста. Клава все равно ничего не увидала, потому что Матвей Иванович принес деревянный чемоданчик. И ничего не было видно. Потом он сел и чемоданчик положил на колени. А Клава за ним стояла и все смотрела. Бабушка ей сказала: - Не егози и сядь на место. Она села, а я ей сказал, только тихонько: - Ага! ОЧЕНЬ БОЛЬШОЕ ЯБЛОКО Матвей Иванович раскрыл чемоданчик и вынул оттуда яблоко. Оно было такое большое, что больше бабушкиной чашки. И очень красивое. Оно очень красное. Бабушка сказала: - Кладите на блюдечко. А оно - как раз во все блюдечко. Такое большое. И потом Матвей Иванович еще вынул, и еще, и еще. И весь стол заставил яблоками. И все говорит: - Ось, ось, ось... А это не ось, а значит "вот". И сказал: - Ось какие у нас! Бабушка говорит: - Это что же, апорт? Матвей Иванович говорит: - Да, да. Это апорт. Это такие яблоки называются "апорт". А потом мы стали их есть, и они очень вкусные. ПРО САМОЕ МАЛЕНЬКОЕ НА СВЕТЕ ЯБЛОЧКО Мне было жалко есть мое яблоко, потому что оно очень красивое. И я его катал по дивану. Бабушка сказала, пусть оно будет мое, а есть мне дала половину от своего яблока. Я ее очень долго ел, а потом оставил на после. А Матвей Иванович стал смеяться. Он меня не "мальчиком" называл, а "хлопчиком". Матвей Иванович сказал: - Ха-ха-ха! Хлопчик ел-ел, аж уморился. Приезжай к нам. Я тебе яблочков дам. Ось каких! И стал показывать на пальце. Совсем немножко. Я сказал: - Я знаю, это не яблочко, а вишня. Матвей Иванович опять стал смеяться: - Ха-ха-ха! Вишни уже все поели и на варенье поварили. А то яблочки. И все стали на меня глядеть, и Клава тоже. Я сказал: - Я все равно знаю: это не живое, а кукольное яблочко. Это на елке такие. Матвей Иванович меня потянул за руку, совсем к себе. И посадил на коленку. - Ты слухай, хлопчик! Я засмеялся, что "слухай". И Матвей Иванович тоже засмеялся. И опять сказал: - Ты слухай! КАКОЙ САД ЕСТЬ В КОЛХОЗЕ И сказал, что есть дерево большое, а яблочки на нем маленькие, как вишни, и их там много-много. И они настоящие. И в них тоже косточки. Если косточку посадить в землю, так вырастет дерево, а потом на нем яблочки вырастут. Тоже такие маленькие. Из них варенье варят. И еще у них растут яблочки побольше. Они - как мой кулак. Матвей Иванович сказал, чтоб я кулак сделал и чтоб я всем показал. И я Клавке показывал. Она тоже кулак сделала. А Матвей Иванович сказал, что не такие, а такие, как мой. И потом есть яблочки длинненькие. Только их очень мало. А еще есть такие зеленые. А они совсем не зеленые, а поспели. И очень вкусные. А потом у них есть сливы. Есть очень большие. Чуть не с яйцо. И желтого цвета. И что если я две такие съем, так больше уж мне нельзя давать. Потому что я могу объесться. А Клава может съесть только три таких. А бабушка сказала, что она знает эти сливы и больше одной никогда не ест. Даже когда в варенье. Я стал тихонько просить, чтоб туда ехать. И чтоб сейчас. А Матвей Иванович услыхал и сказал, что это далеко и что туда надо ехать на лошадях. Что весь этот сад в колхозе. И я увижу, какой это колхоз, когда приеду с бабушкой на лошадях. Я сказал: - Ну да! А у нас лошадей нет. МЫ ПОЕДЕМ В КОЛХОЗ Матвей Иванович сказал, что у них есть лошади. Много всяких. И он пришлет, чтоб повезли бабушку. И меня тоже. Потому что там очень хотят, чтоб бабушка приехала и научила бы девочек делать корзиночки. И еще - чтобы показала, как делать представление. Потому что у них есть школа, и в школе будут устраивать представление. Мальчики и девочки оденутся по-разному и будут представлять про партизан. Это про войну. И как царских генералов выгоняли вон. А царские генералы хотели все отобрать. Бабушка сделает, что мальчики оденутся, как генералы. А другие мальчики и девочки будут партизаны и будут их выгонять. Я сказал, что я тоже хочу посмотреть, как генералов будут выгонять. И маленькие яблочки тоже хочу. И сливы великанские тоже хочу. А Матвей Иванович все смеялся и говорил: - Ге-ге! У нас еще орехи растут. От них пальцы черные. Я сказал, что вовсе не черные. И что Матвей Иванович нарочно говорит. А я не боюсь. Матвей Иванович сказал: - Ось побачишь. Я слез с колена и тихонько сказал бабушке: - Что это: "Ось побачишь"? Зачем он мне так говорит? А бабушка сказала: - Это значит: "Вот увидишь". И Матвей Иванович сказал, что орехи так пачкают, что хуже, чем чернила: потом три дня руки не отмоешь. ГРУША ДЮШЕС Потом Матвей Иванович стал уходить. А бабушка ему говорила, чтоб он еще чай пил. Он сказал, что он больше не хочет чай пить, а чтоб бабушка съела грушу. Он пошел в прихожую, и Клавка опять за ним побежала. И я тоже побежал. Я только до двери добежал. И увидал, что у Матвея Ивановича там корзиночка с крышечкой. Крышечка тоже из прутиков. Матвей Иванович вынул оттуда грушу, большую-пребольшую. Он ее за хвостик понес прямо к бабушке. Груша совсем коричневая, как будто печеная. А она не печеная. И ее надо тихонько брать, потому что очень мягкая. Бабушка закричала: - Ах, какой большой дюшес! Я тоже стал кричать: - Почему дюшес? Бабушка сказала: - А это груша - дюшес. А я кричал, чтоб мне дали подержать. И мне дали немножко подержать. А есть ее никому не дали. Бабушка сказала, что сначала ее нарисует, чтоб потом девочкам вышивать. Потому что она очень красивая. А Матвей Иванович говорил, что скоро пришлет лошадей. И нас повезут в колхоз, где все растет. И яблоки всякие, и маленькие и большие. Груши, вот такие, прямо на дереве висят, и еще есть ягоды разные. А потом прямо на земле растут арбузы, и я увижу, как они растут. И там есть один такой большой, что его повезут показывать в Москву. Потому что он - прямо как самовар. МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ УЕХАЛ Я хотел плакать, чтоб меня Матвей Иванович взял с собой. А бабушка на меня поглядела, и я не стал. А потом Матвей Иванович погладил нашу кошку и сказал: - Ну, бувайте здоровеньки. И ушел. А мы все пошли опять смотреть грушу. Бабушка ее стала рисовать, и я тоже захотел рисовать. И Клава тоже стала рисовать. У Клавы немножко вышло, а у меня не вышло. А я все равно нарисовал домик. А у бабушки вышла настоящая груша. Только она очень долго рисовала. А мы с Клавой стали ловить кошку, чтоб ее купать. Бабушка услыхала и сказала, чтоб не смели. А что кошку можно чесать гребешком. И мы с Клавой стали чесать. КАК МЫ ЕХАЛИ В КОЛХОЗ МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ ЗА НАМИ ПРИСЛАЛ ЛОШАДЕЙ Я все бабушку спрашивал, когда поедем в колхоз. А потом вдруг утром бабушка меня разбудила и сказала, чтоб я скорей одевался и что лошади приехали. И чтоб я очень скоро пил молоко. И зажгла электричество, потому что было не очень светло. Мы скорей пошли на улицу, а там стояли две лошади и тележка, очень красивая. Она зеленая, и еще цветочки нарисованы. А на тележке скамеечка. Около лошадей стоял дядя. Он поправлял у лошадей на головах волосы. Он сказал бабушке: - Здравствуйте, Марья Васильевна! С внучком? Бабушка сказала: - Здравствуйте, Опанас. И дядя Опанас стал бабушке помогать залезть в тележку. А потом взял меня под мышки и посадил рядом с бабушкой на скамеечку. А скамеечка не просто скамеечка, а это козлы, чтобы сидеть и править. Дядя Опанас тоже к нам залез. И тоже сел на скамеечку. Мы поехали, и наша скамеечка стала немножко подскакивать. И потом опять вниз. И нас качало. Это потому, что под скамеечкой такое железо подставлено: оно гнется очень, и нас оно качало. Я стал еще больше качаться и толкал бабушку и дядю Опанаса, и мы все смеялись. А на улицах совсем никого не было. Бабушка сказала, что все еще спят в постелях. Лошади очень скоро бежали, а дядя Опанас только кнутик достал, они сразу еще скорей. Мы с бабушкой чуть назад не упали. У скамеечки сзади спинка есть, потому мы с бабушкой и не упали назад. И дядя Опанас смеялся и говорил: - А вы держитесь! КАК МЫ ЛОШАДЕЙ ПОИЛИ Я попросил дядю Опанаса, чтоб дал мне кнутик держать. Я только держать его буду. И я держал. А потом мне стало холодно. Бабушка закрыла меня платком. Я сказал, чтоб теперь бабушка подержала кнутик, потому что я спать захотел. И я заснул, а бабушка меня держала, чтоб я не упал. Я проснулся. А мы не едем, а стоим. И мы не в Киеве, потому что просто под деревом стоим. И дома такие, как там, где мы невод смотрели. А кругом стоят мальчики и девочки. Они все босиком, и все на нас с бабушкой смотрят, и все говорят: - Бачь - хлопчик! Бачь, який хлопчик! И на меня пальцами показывают. Их очень много было. Дядя Опанас ушел, и я немножко забоялся и не стал на мальчиков глядеть. Я стал вверх глядеть, на дерево. А один мальчик крикнул: - Гей, хлопче! Як тебя зваты? Бабушка сказала, чтоб я ответил, что меня Алешей зовут. А я хотел заплакать, потому что они все стоят и глядят. А тот мальчик совсем подошел и на колесо влез и прямо мне сказал, чтоб я говорил, куда еду. А я в платок спрятался. Все мальчики стали смеяться и кричали: - Гу! Гу! Бабушка сказала им, что я испугался. А они все равно кричали "гу". Потом они сразу перестали, а это дядя Опанас пришел. И я стал глядеть, как он ведро держал, а лошадь - мордочкой в ведро и все ведро выпила. Дядя Опанас опять ушел, и я видел, что он пошел по дороге. Там был на земле круг большой из камня. А посредине дырка. Дядя Опанас в дырку пустил ведро. Ведро не упало, потому что на веревке. Дядя Опанас веревку пускал, пускал, а потом стал вверх тянуть. Я стал бабушку спрашивать: - Почему? Почему? Бабушка сказала, что не "почему", а что там яма. Ее нарочно выкопали. Она очень глубокая, и там внизу вода. И это называется колодец. Туда из земли вода натекает. А камни кругом - это чтоб не упал никто. Оттуда все воду берут. ШЕЛКОВИЦА Я сказал, что боюсь мальчиков. Бабушка сказала, чтоб я не боялся и что мы сейчас дальше поедем. Надо и другую лошадку напоить. А потом девочка одна тоже полезла к нам и стала мне в руки давать ягодки. Они совсем черные, и на каждой ягоде - много маленьких. Бабушка сказала: - Возьми. Я взял и сказал, что знаю: это малина. А девочка сказала: - Не знаешь - то шелковица. И засмеялась. Я хотел бросить ягоды: чего она смеется и нарочно говорит "шелковица"? А бабушка сказала: - Ну да, шелковица. Скажи спасибо. И сама сказала девочке "спасибо", потому что я не хотел. Я бабушке ягоды отдал. Бабушка стала вверх показывать: - Вон, гляди, ягоды - это все шелковица. Малина на кусте растет, а не на дереве. А я не хотел глядеть, потому что все девочки и все мальчики тоже стали глядеть и пальцами на дерево показывать: - Ось, ось! А я не глядел на дерево, а глядел, как другая лошадка пьет. Дядя Опанас потом залез к нам на скамеечку, и мы поехали. Мальчики немножко побежали, а один поехал, потому что он сзади прицепился. А потом он отцепился. Только он крикнул: - Я знаю, вы у колхоз едете! Мне стало жарко, потому что солнце было очень сильное и прямо на нас. Бабушка сняла с меня курточку и туфли, и носочки. Я сказал, что хочу пить. Дядя Опанас сказал, что он тоже хочет пить и что мы с ним будем в колхозе есть арбуз. Как приедем, так сразу будем есть арбуз. Я хотел с дядей Опанасом есть арбуз и не стал просить пить. КАК ИЗ ЗЕМЛИ ХЛЕБ РАСТЕТ Дорога пошла вверх, и лошадки стали идти тихо. Не бежали, а шагом шли. Дядя Опанас соскочил на дорогу. Он вожжи не выпустил, а пошел рядом. Это он потому выскочил, чтоб лошадкам без него было легче. А потом дядя Опанас говорит: - Вон какой хлеб у нас! А там никакого хлеба не было. Там сбоку стояли соломенные горки. Я думал, что дядя Опанас нарочно говорит, и закричал: - Я знаю, это солома! А дядя Опанас говорит: - Нет, хлеб. Я стал смеяться, потому что хлеб не такой. Я сказал, что знаю, какой хлеб: круглый, и его можно есть. Дядя Опанас сказал, что и этот есть можно. Я спросил: - А как же его есть? Я все думал, что он нарочно. И сказал: - Ха-ха-ха! Вы его не будете есть. Дядя Опанас сказал: - А вот и буду. И отдал бабушке вожжи. А потом говорит: - А ну, пойдем со мной! Увидишь, как я буду есть. Снял меня на землю, и мы пошли по дороге. Прямо к этой соломе. Только я не мог идти. Потому что из земли тоже росла солома. И она сострижена и стоит торчком. Как щетка. Она мне заколола ногу, потому что я был босиком. И я закричал: - Ай, ай! И сел на землю. И стал плакать. А дядя Опанас взял меня на руки и понес. Прямо к этой соломе. А эта солома лежала горкой. Дядя Опанас сказал, что это - копна и что он сейчас будет есть. Дядя Опанас поставил меня на землю так, чтобы меня не кололо. Потом он потянул одну соломинку. А там на конце вдруг толсто. И все волосики, волосики. И дядя Опанас сказал: - Ось колос, а в нем зерно. И он пальцами стал вынимать из колоса зернышки. Они круглые и немножко длинные. Дядя Опанас их набрал в руку, а потом сказал: - Видал? Я говорю: - Видал. Потом дядя Опанас сказал: - А теперь съем. Он взял и с руки высыпал себе в рот все зернышки. И стал есть зубами. А потом сказал: - Вот и съел? Видал? Я сказал: - Я тоже хочу. Дядя Опанас вытянул еще соломину, и на ней тоже был колос. Он мне дал. А потом вдруг говорит: - А кони наши где? И схватил меня. И понес бегом. Мы побежали по полю. А на поле все стояли эти копны из соломы. А там на каждой соломине - колос, а в колосе - зерна. И их можно есть. КАК Я ЗПРНА ЕЛ Дядя Опанас поставил меня на дорогу. Там пыль и очень мягко. И мы побежали догонять бабушку. А бабушка не ехала, а стояла, потому что она остановила лошадей. Потом мы все сели и поехали. И я бабушке показывал, какой колос. Я тоже вынимал из него зерна, как дядя Опанас. Я их тоже стал есть. Они твердые, и их надо раскусывать. А потом зубами тереть. Бабушка сказала, что их всегда на мельнице трут. Их до того трут, что они делаются совсем как порошок. И это мука. А потом муку вместе с водой перемешивают, и это тесто. Из него налепят караваев и положат в печку. И выйдет хлеб. А я сказал, что все равно это хлеб, потому что можно и так есть, только очень долго. И я все зерна съел. Их было очень много в колосе. Я ДУМАЛ, ЧТО ПОЕЗД, А ЭТО НЕ ПОЕЗД Мы ехали, ехали, и вдруг я закричал: - Паровоз! Паровоз! Вон поезд идет! И товарный вагон! А бабушка и дядя Опанас стали говорить: - Где, где? Я им показал где. Бабушка засмеялась, а дядя Опанас сказал: - А что ж твой поезд стоит? А там стоял паровоз. Только у него высокая труба. А сам он очень маленький. А вагон очень большой. Прямо как дом. Дядя Опанас тоже стал смеяться. И они стали вместе с бабушкой говорить: - Что же он никуда не едет, твой паровоз? А потом бабушка сказала, что это молотилка. Я рассердился, что они смеются, и сказал: - Я знаю: колотилка. Дядя Опанас еще больше стал смеяться. И сказал: - Как тебя в нее вкинуть, так она тебя хорошо поколотит. Вон, смотри, как туда хлеб кидают. Мы совсем близко подъехали, и я увидел, что там много людей и они туда кидают. Это они в молотилку кидали такой хлеб, как мы с дядей Опанасом видели. А молотилка эта - как вагон большой. В нее кидают хлеб, и его там так колотит, в этой молотилке, что из него все зернышки выпадают. Изо всех колосьев. В этой молотилке в середине такая машина устроена, чтоб выколачивать зернышки. Только эта машина сама крутиться не может, ее крутить надо. И ее не люди крутят, а тот паровозик. Дядя Опанас сказал, что этот паровозик сам никуда не ходит. А он только молотилку крутит. И его называют не паровоз, а локомобиль. Я сначала не мог сказать "локомобиль", а потом мог. Потому что я все говорил: - Локомобиль, локомобиль. Бабушка сказала мне: - Перестань! А я сказал, что я есть хочу. Дядя Опанас сказал, что он тоже хочет есть. Только он яблоко будет есть. Потому что мы скоро приедем. Я тоже сказал, что я буду только яблоко есть. Дядя Опанас вынул яблоко из кармана. Он пустил вожжи и захватил руками яблоко крепко-крепко. А оно - крак!.. - и поломалось. И он дал мне половинку. А бабушке дал целое. Бабушка сказала "спасибо" и сказала, что не хочет. КАК МАЛЬЧИК НА ЛОШАДИ СКАКАЛ А вдруг дядя Опанас говорит: - Ой, кто-то нам навстречу на коне скачет! Ой, как быстро! Дядя Опанас поехал совсем в сторону и совсем даже лошадей остановил. Потом встал на ноги и стал смотреть. Я тоже встал и тоже смотрел. Там верхом на лошади дядя. И лошадь бежала изо всей силы. А потом мы видим, что это не дядя, а мальчик. Дядя Опанас стал кричать: - Гей! Гей! Что случилось? А мальчик вдруг стал лошадь останавливать. И начал говорить очень скоро. Я не знал, про что он говорит, потому что по-украински. Дядя Опанас вдруг крикнул: - Петька утоп?! Вытащили? Неживой? Гони за фершалом! Бабушка тоже встала на ноги. И закричала: - Опанас! Скорей, скорей едем! КАК МАЛЬЧИК УТОНУЛ Мы сели, и дядя Опанас как погнал лошадей, так я испугался, потому что думал, что тележка упадет набок. А потом - что я упаду. И я держался со всей силой за бабушку. А мы ехали вниз, и внизу была вода. Около воды стояли люди, и еще стояла тележка. Мы прямо туда ехали. Мы совсем подъехали и стали. Дядя Опанас соскочил. Бабушка тоже соскочила, и они побежали туда, где люди. А люди все кричали. Мне не стало видно ни бабушки, ни дяди Опанаса. Я стал бояться. Я хотел к бабушке, а слезть с повозки тоже боялся. Потому что очень высоко. Я хотел заплакать, а на меня никто не смотрел. Я стал слезать. Я слезал и упал. Только не очень сильно. Я побежал туда, где люди. И там я увидел мальчика. Он был совсем голый. И лежал на земле. Бабушка стояла около него на коленках. И все говорили: - Она старый человек, она знает. И еще говорили: - Она учительница, она ученая. Она знает, как спасать. Я хотел подойти к бабушке, а один дядя сказал: - Ты откуда? Не мешай тут. И не пустил меня никуда. А я все равно никуда не ушел. Я ничего не видел и все стоял. Потом все перестали говорить, и стало тихо. МАЛЬЧИК ОПЯТЬ СТАЛ ЖИВОЙ Потом вдруг все закричали: - Глазами моргает! Глазами моргает! Это, наверное, мальчик глазами заморгал. И все стали кричать потом: - Живой, живой! А потом я услыхал, как бабушка закричала: - Алешка, Алешка где? Бабушка совсем сзади меня кричала: - Алешка, куда ты делся? И все стали меня искать. А потом дядя Опанас меня нашел и повел. А там бабушка сидела. Очень красная. Прямо на земле сидела. И совсем мокрая. Это потому, что она вспотела. Бабушка говорила: - Ох, устала! Ох, устала! Ох! А все люди говорили, что вот приедет фельдшер, а Петя уже живой. Потому что это бабушка его вылечила. А потом прибежала одна тетя и так стала целовать бабушку, что совсем на землю повалила. И все сказали, что это Петина мама. И что она сюда бегом прибежала. Бабушка потом пошла к воде и стала мыться - это она от жары. Потом мы поехали, и дядя Опанас все говорил: - Ай Марья Васильевна! Ну уж Марья Васильевна! А потом мы уж приехали, где был сад. Вот это мы приехали в колхоз. КАК МЫ В КОЛХОЗ ПРИЕХАЛИ Только мы поехали не в сад, а поехали туда, где дома. И прямо к нам идет дядя. У него желтая шляпа из соломы. А это Матвей Иванович. Он стал бабушке руку подавать, чтобы вылезти. И он сказал: - Марья Васильевна, почему вы очень красная? А дядя Опанас сказал: - Это потому, что она Петьку откачивала. И дядя Опанас рассказал, что Петька в пруду купался и утонул. А его мальчики вытащили, и он не дышал и был совсем холодный, а потом один мальчик поехал на лошади, чтоб доктора позвать. Мальчик ехал за доктором и нас встретил. И сказал нам, что Петька утонул. А мы как поехали, прямо со всей силы. Бабушка как стала Петьку лечить, так он глазами заморгал и дышать стал. А Матвей Иванович все говорил: - Ай, ай, ай! А потом сказал: - Ну, идемте мыться. А на бабушку пыль насела. Она прямо не красная, а черная. Бабушка сказала, что я тоже черный. Там у них умывальник очень длинный. Он весь железный. И нам всем места хватило, и мы все сразу мылись. А потом вытирались. КАК МЫ В КОЛХОЗЕ ОБЕДАЛИ Я сказал дяде Опанасу: - Дядя Опанас, а теперь арбуз? Дядя Опанас сказал: - Ну да - арбуз. Идем в столовую. Я закричал бабушке: - Мы идем арбуз есть! И я взял дядю Опанаса за руку. А Матвей Иванович пришел и говорит бабушке: - Марья Васильевна, какой у нас борщ сегодня вкусный! Идемте к нам в едальню. Я сказал: - Ну вот! Говорили - арбуз, а теперь - борщ. И сказал, что я не хочу в едальню. А хочу, где арбуз. Бабушка мне велела, чтоб я перестал кричать. А то ни арбуза, ни борща не будет. А когда мы пришли в эту едальню, так там на столе уже стояло три тарелки. И в тарелках борщ. И еще тарелка, и на ней хлеб. Стол большой-пребольшой. Прямо во всю комнату. И потом маленькие столики. Только они у самых окон, и там солнце. И очень жарко. Я сначала не хотел есть борща. Он очень горячий и красный. И там картошки горячие. Я тихонько говорил, что не буду его есть. И все смотрел, где арбуз лежит. А он нигде не лежал. Дядя Опанас взял кусок хлеба, а потом набрал в ложку борща и стал дуть. А потом как начал есть! И стал говорить: - Ай да борщ! Это ж борщ! Ну и борщ! А потом мне сказал: - Что ж ты плохо справляешься? А я сказал, что потому, что горячий. И тоже взял ложку и стал дуть. Бабушка говорит: - Ты потише, брызгаешь на меня. Это я очень сильно дул. И я стал как дядя Опанас: хлеб кусать и борщ есть. И я тоже сказал: - Ай да борщ! А бабушка на меня не глядела. И я всю тарелку съел и картошку не оставил, а тоже съел. И мне стало очень жарко. Дядя Опанас сказал: - Вот теперь кавуна. И ушел. А я думал, какого он кавуна принесет. Если вроде макарон, так я не буду есть, потому что я совсем не могу. КАВУН Бабушка собрала тарелки и ложки и ушла куда-то. А я очень этого кавуна боялся. Потом пришел дядя Опанас, и я скорей стал смотреть, что он несет. А дядя Опанас принес арбуз. Я сказал: - А кавун? Дядя Опанас засмеялся и сказал, что это и есть кавун. А тут бабушка пришла, и она тоже смеялась. А это по-украински арбуз называется "кавун". Я очень обрадовался и сказал, что я боялся кавуна. Дядя Опанас как взял ножик, как стукнул кавун ножиком - кавун сразу лопнул. И даже затрещал. И на нем щелка сделалась. Бабушка сказала: - Ого, какой спелый! Дядя Опанас сказал: - А как же! И разрезал кавун. Он красный. Мы стали его есть. Он был холодный. Дядя Опанас сказал, что они арбузы в погребе держат. Нарочно, чтобы они холодными были. А в кавуне черные косточки. Их не надо есть. И мне дядя Опанас сказал, что если косточку посадить в землю, так вырастут листочки. А потом все больше, больше, и они не вверх будут расти, а будут лежать на земле. И вырастут по земле длинные-длинные ветки, зеленые и с листьями. А потом на них будут желтые цветочки. А потом цветочки отпадут, и останется шишечка. Маленькая-маленькая, как орешек. Это и есть кавун, только маленький. А потом шишечка станет с яйцо. А потом с кулак, а потом больше, больше - и станет настоящий арбуз. БАШТАН КАК Я ПОШПЛ НА БАШТАН Дядя Опанас сказал, что мы пойдем смотреть, как растут кавуны, и как растут дыни, и как растут кабаки. Я стал смеяться: - Ха-ха-ха! Кабаки! А бабушка говорит: - Это тыквы. Ты все равно ни одной тыквы не видал. Дядя Опанас сказал, что у них "во какие тыквы!" И руками показал. - Тебя на нее посадить можно. Вот увидишь. Бабушка стала говорить, чтоб я больше не ел кавуна, потому что я очень много его съел. Матвей Иванович пришел и сказал, чтоб бабушка шла отдыхать. А дядя Опанас сказал, что он со мной пойдет - показывать, как растут кавуны, что мы пойдем на баштан. А баштан - это где они растут. Дядя Опанас взял меня за руку, и мы пошли по дороге. А около дороги был забор, только очень низенький. И там был сад. Я очень хотел пойти в сад, потому что видел яблоки. Они были на деревьях. На деревьях листья, а между листьями яблоки: красные, белые и зеленые, и желтые тоже. А дядя Опанас не хотел туда идти и сказал, что это потом будем смотреть. А вот пошли смотреть арбузы, так и надо идти, где арбузы. Я спросил: - Далеко? - А как же! Еще идти да идти. Хочешь арбузы смотреть, так уж иди. И еще скорей пошел. А это вовсе не очень далеко, потому что мы скоро пришли. Там деревьев никаких не было, а на земле все большие листья. Я думал, что нарочно положены. А это они растут так. Они над самой землей растут: листья, потом круглые шары, только желтые, а не зеленые. Очень большие. ДЕДУШКА Дядя Опанас сказал: - Вот кабаки! Тебя посадить на кабак, так ногами до земли не достанешь. Я хотел пойти, чтоб сесть. Вдруг собака бежит. Очень большая. Прямо на нас - и лает. И потом другая собака, немножко меньше. И тоже на нас. Я испугался и закричал: - Ой-ой! Дядя Опанас! И я схватился за дядю Опанаса. А собаки все бегут. И очень злые. Они совсем близко подбежали. А дядя Опанас вдруг как нагнется - и схватил кусок земли и крикнул: - Геть, проклятые! Собаки так и стали. Они рядом стояли и лаяли. И зубы скалили. Дядя Опанас стал кричать: - Диду! Гей, диду! А там дальше стоял домик. Только не домик, а одна крыша. Прямо на земле. И оттуда вдруг вышел дедушка. Он стал смотреть на нас. А потом пошел к нам. И он стал кричать собакам, чтоб они уходили. И чтоб нас не кусали, потому что мы знакомые. Собаки стали смотреть на дедушку, а потом на нас. И только немножко лаяли и махали хвостами. Потом дедушка совсем к нам подошел и сказал дяде Опанасу: - Здравствуйте. И я тоже сказал дедушке: - Здравствуйте. Только я не очень громко сказал, потому что собаки подошли и я все равно очень боялся. А дядя Опанас увидал, что я боюсь собак. Поплевал на кусок земли и крикнул: - На! И бросил. А собаки побежали кусать эту землю, потому что подумали - может быть, это еда. КАКОЙ САМЫЙ БОЛЬШОЙ КАБАК Дядя Опанас сказал, что я бабушкин внук и что мы пришли смотреть бахчу. И как растут кавуны, и какие большие кабаки, и еще дыни. И мы пошли к дедушке в его домик. Домик называется шалаш. И мы шли потихонечку, потому что нельзя топтать листьев и веток. А ветки - как зеленые веревки. И мы пришли к очень большому кабаку. Дядя Опанас взял меня под мышки и тихонечко посадил на кабак. Я сел, и у меня ноги болтались, потому что я до земли не мог достать. А дедушка сказал: - Вот ты в Киеве расскажи, какие у нас в колхозе кабаки растут. В этот кабак тебя спрятать можно. Я сказал: - Не надо меня в кабак. Дедушка засмеялся и говорит: - А вот будешь листья топтать, так и посадим в кабак. А как не будешь, то мы тебе дыню дадим. Я собак уже не боялся. Потому что они уже убежали. Они легли на землю, где дедушкин шалаш. БУТЫЛОЧКИ Потом я увидел очень смешное. Росли там бутылочки. Дедушка сказал, что это тыквы такие. Только похожи на бутылочки. Когда они поспеют, их можно высушить и середину всю вынуть. И можно воду наливать. И семечки в них можно насыпать. А сверху пробочкой закрывать. И так носить. Привязать к поясу и носить. ДЫНЯ Потом мы смотрели, как растет дыня. Одну мы видели длинную. И она зеленая. Только немножко желтая. Дедушка сказал: - Ты понюхай. Я сначала не хотел, а потом понюхал. Она очень хорошо пахнет. Дедушка тоже совсем нагнулся и тоже понюхал, а потом вынул ножик и отрезал дыню. И сказал мне: - Неси. Мы ее будем есть. И мы пошли в шалаш. Собаки встали и к нам подошли. Только они не лаяли, а махали хвостами. И большая собака подошла ко мне. Меня понюхала и лизнула прямо в ухо. А я дыню нес двумя руками, потому что она очень тяжелая, и не мог отогнать собаку. А она взяла и еще меня лизнула. Дедушка ей сказал: - Геть! И топнул ногой. Она отбежала. Мы залезли в шалаш. Я там мог стоять, как в домике. А дедушка и дядя Опанас не могли. И они стали на коленки. В шалаше было совсем не жарко и очень хорошо. Потому что прохладно. А внизу был коврик из травы. Это дедушка сам сплел из камыша. А дядя Опанас вдруг говорит: - А что я тебе, дедушка, принес! Полез за пазуху и оттуда вынул что-то завернутое в платок. А в платке хлеб. Только круглый, как крендель. А я не знал, что мы крендель несем. А я все равно сказал: - Вот что мы принесли, только я не знал. Дедушка сказал: - Ну, спасибо вам, что калач принесли. Собаки стояли около самого входа, на солнышке. Они на нас смотрели и облизывались. У дедушки был черный хлеб. Он отрезал ножиком кусок, потом поломал пополам. И сказал мне, чтоб я дал собакам. Я пошел к собакам. А они обе - ко мне. Я хлеб назад запрятал и боялся дать, чтоб они за руку не укусили. И хотел кинуть. А я только хлеб поднял, большая собака - гам! - и схватила. Она за хлеб схватила, а руку не укусила. Я хотел крикнуть: "Ай, ай!", а не крикнул, потому что дядя Опанас и дедушка смотрели. А маленькая собака забежала сзади и тоже хлеб схватила. И прямо проглотила сразу. И они обе стали меня нюхать. И совсем мордочками тыкать. Я нарочно руки раскрыл и им показывал, что больше нет. И пошел в шалаш. А они в шалаш не смели ходить. И опять легли на солнышке. Дедушка разрезал дыню. Она там розовая. И еще больше пахнет. А в самой середине - длинненькие семечки. Их можно раскусить. У них кожура очень тонкая. И там в середине зернышко. Дедушка сказал: - Это что! А вот кабаковые семечки - так те самые вкусные. И сказал, что потом даст и кабаковых семечек. А что сейчас будем дыню есть. И мы все ели дыню. И я очень наелся дыней. Она вкусная. И в ней очень много соку. АРБУЗЫ Мы пошли смотреть, где арбузы растут. И смотреть самый большой арбуз. Мы тихонечко шли. А дедушка нагибался и арбузы немножко поворачивал. Это потому он арбузы поворачивал, что надо, чтоб солнышко их грело со всех сторон. А самый большой арбуз я увидел, когда еще до него не дошли. Он был большой, прямо как самовар. Больше моего мячика надувного. Если мячик даже со всей силы раздуть, все равно такой не будет. Дядя Опанас ухом прижался к самому арбузу, а потом пощелкал арбуз пальцем. И потом сказал, что арбуз еще неспелый, не звенит. А я все равно никаких арбузов не хотел. Потому что я очень дыни наелся. Потом мне дедушка показал маленький-маленький арбузик. Он с мой кулак. Совсем кукольный. Дедушка его отрезал и подарил мне, потому что он уже больше расти не будет. Это чтобы я им играл. КАК Я В ШАЛАШЕ СПАЛ Потом дядя Опанас сказал, что ему надо идти. А я как хочу: хочу - на бахче с дедушкой останусь, а потом он за мной придет, а хочу - сейчас могу с ним пойти назад. А дедушка сказал, что он мне сказку расскажет и чтоб я остался. Мне не хотелось идти, потому что очень жарко и очень хотелось узнать сказку. Я сказал, что останусь. И мы пошли в шалаш. Дядя Опанас ушел, а дедушка мне сказал: - Ты лягай. Поспи трохи. А сказку потом. Я лег и стал слушать. И услышал, что птички ходят сверху по шалашу. И спросил дедушку про птичек. А дедушка сказал, что это не птички, это ветерок. И это листики сухие на шалаше шелестят, потому что он сделан из веток. Я слушал, слушал и заснул. А когда я проснулся, то солнышко совсем в шалаш попадало. А дедушки не было. Я из шалаша выглянул и тоже дедушки не увидал. И собак тоже не было. Я совсем из шалаша вышел. И я увидал, что дедушка далеко-далеко. Там уже баштан кончается и идет дорога. Там стояли лошади. И там складывали арбузы на подводу. И очень много уже наложили, большим горбом. Люди не передавали арбузы, а кидали, как мячики. Один дядя кинет, другой поймает. А потом дальше кидает. И опять его еще один дядя поймает. И кидает тому, который у самого воза. Он кладет арбузы на воз. Я все боялся, что они уронят арбуз. А они ни одного не уронили. И стали накладывать на другую подводу. КАК Я СОБАК ПРОГНАЛ ОТ БАБУШКИ Я все один стоял, а дедушка не приходил. Я не хотел дедушке кричать, а крикнул собаке. Пусть собака прибежит. Я ее не боюсь, потому что в шалаш убегу. Она не смеет туда ходить. А дедушка услышит, что я уже встал, и, может быть, скорее придет ко мне. Я закричал громко: - Собачка, собачка, иди сюда! Большая собака стала смотреть на меня. Она голову подняла и глядела. Я стал рукой ее звать. Она как побежит! И вдруг повернула и со всей силы побежала не ко мне. Я посмотрел и увидел, что там какая-то тетя идет, а собаки прямо на нее - и лают. Я стал кричать: "Ай, ай!" - и побежал к тете и потом кричал, как дедушка: "Геть! Геть!" Я пробежал немного и увидел, что это не тетя, а бабушка моя идет. Собаки лают на нее, а она идет, и собаки ее не кусают, и она их не боится. Я тоже, как дядя Опанас, схватил кусок земли и замахнулся на собак и опять крикнул: "Геть!" Они отскочили даже - так я на них бежал - и не стали лаять, а только немножко. А бабушка засмеялась и сказала: - Ишь ты, какой молодец! Только зачем листья топчешь? И села на корточки. И стала мне с лица счищать и говорит: - Ты дыню ел. Вон сколько семечек налипло. И показала мне семечки: они у меня к щекам присохли, а я не знал. Дедушка тоже прибежал и говорит: - Здравствуйте, Марья Васильевна! А я сказал, что вот какой маленький арбуз мне дедушка дал, и показал бабушке арбузик: он у меня за пазухой был. ЧТО ДЕДУШКА РАССКАЗЫВАЛ Бабушка сказала, что надо идти, что сейчас ужин скоро будет. А я сказал, что дедушка обещал сказку. Дедушка стал говорить: - Ну, другим разом, придешь еще. А я сказал, что он обещал, потому я и спал, а то бы я не стал спать. Дедушка сказал: - Ну, пойдем. И мы пошли в шалаш. Дедушка рассказал, что вот тут раньше ничего не росло. И никакого баштана не было. И какое семечко ни садили, ничего не вырастало. А рос бурьян. Это трава такая высокая, прямо как дерево, с человека ростом. И ее косили косами и потом пахали - это значит - всю землю перерывали - и сеяли зерна в эту землю. А все равно вырастал бурьян. Там даже волки жили. И все боялись туда ходить. Только один был охотник, он не боялся и убил там волка, очень большого. Этот дядя-охотник ничего не боялся. Он бурьян этот поджег со всех сторон, а с одной стороны не поджег. Волк испугался и побежал. А никуда нельзя - все огонь да огонь. Только в одну сторону можно, где огня нет. Волк туда и побежал, а там дядя-охотник стоял с ружьем. Он волка - бух! - и застрелил. Дядя-охотник сказал, что земля очень хорошая, только надо очень сильно ее перекопать. Охотник уехал. А перекапывать все равно никто не хотел, и очень боялись все. И говорили, что земля эта заколдованная. А вот теперь привезли сюда машину. Она - как автомобиль, только на ней один человек может ехать. Один шофер - и больше никого. Она только для того, чтобы к ней плуги прицеплять, - она потянет, прямо как паровоз. Она очень хлопает и называется трактором. Я засмеялся и сказал: - Знаю: потому что трах! Потому она трахта. Бабушка сказала, что не "трахта", а трактор, и совсем не потому, что "трах". И мы все смеялись. А я сказал тихонько: - Все равно - трах! Дедушка сказал, что как прицепили к трактору шесть плугов - это которыми землю пашут, - они как стали перерывать весь бурьян, так только корешки посыпались. Бурьян опять пробовал расти. Опять плугами всякими перекопали землю. И потом еще два раза перекапывали. А потом посадили семечки и от арбуза, и от дыни, и от кабаков, и стал баштан. А бурьяна и не видно, ни одной даже травинки. Дедушка сказал, что вот вся сказка. А теперь мы сидим, где был бурьян. И вот кабаки растут из семечек. МЫ С БАБУШКОЙ УШЛИ К СЕБЕ Я сказал: - Дедушка, а семечек кабаковых дашь? Дедушка сказал: - А як же! Это значит: "А как же!" И дедушка стал в углу искать. Потом вытащил узелок. Это в платке были семечки завязаны. Они белые и плоские, а там зеленое зернышко. Очень вкусное. Потом дедушка достал тыкву, как бутылочку. Она сухая и сверху открыта. И пустая в середине. Дедушка насыпал туда семечек и подарил мне. Я взял и ничего не говорил. Бабушка на меня поглядела. Очень сильно на меня поглядела. Я вспомнил и сказал: - Спасибо, дедушка. А дедушка говорит: - На здоровье. Бабушка сказала дедушке, что она ему глазные капли привезла и еще лекарства из Киева. Дедушка сказал: - Вот это спасибо! И мы пошли. Дедушка тоже шел с нами до дороги, и собаки тоже. Бабушка собакам давала хлеба: она кидала, а они ловили зубами прямо на воздухе, даже подскакивали. И потом по дороге с нами пошли, только дедушка их назад позвал. Это чтоб они баштан стерегли. Солнце совсем над землей было, очень красное и прямо нам в глаза. Я глаза закрывал. Бабушка меня за руку вела, я спотыкался и очень пыль ногами поддавал. И потом смотрел: пыль все стояла, потому что ветра не было. Мы пришли в столовую. Потом мы ужинали. И там много людей было, и все говорили. Только я не очень понимал, потому что по-украински. Потом бабушка уложила меня спать. САД МЫ С МАРУСЕЙ ПОШЛИ В САД Утром мне бабушка сказала, что я пойду с девочкой с одной смотреть яблоки. Я просил, чтобы потом, после яблоков, все равно пойти к дедушке, который мне дал кабак, как бутылочка. Я уже все молоко выпил, что бабушка принесла, и тут пришла девочка. Она совсем большая. Ее зовут Маруся. А потом еще девочка пришла и тоже сказала, что пойдет с нами. Бабушка сказала, что этой девочке нельзя, потому что она должна учиться представление показывать. Бабушка ее не пустила. Мы с Марусей пошли, и Маруся говорила, какое интересное представление будет, и один мальчик будет красноармейцем, а другой еще мальчик есть - он собакой будет. И он будет лаять, и кусаться тоже будет, и совсем весь будет в собачьей коже, и на четырех лапах будет бегать. Это вечером будут показывать, и все будут смотреть. Маруся немножко непонятно говорила - она по-украински говорила. И я не все понимал и тоже говорил: - Як? Як? По-русски "как", а по-украински "як". Маруся говорит, а я, когда не понимаю, кричу: "Як? Як?" Она тогда опять говорит, и мы так все шли за ручку. ПРО АБРИКОСЫ И ПРО ЯБЛОКИ Сначала по дороге шли, а потом Маруся меня пересадила через заборчик, а там сад. Там деревья, все снизу белые. И выкрашены. А Маруся сказала, что не выкрашены, а известкой вымазаны, чтобы муравьишки не лазили, а то они залезают и едят яблоки и абрикосы. Маруся сказала, что абрикосы еще вкуснее яблок. Только они уже давно поспели, и их уже сорвали. Они желтые, прямо даже красные немножко и очень мягкие. А косточка большая, и ее можно расколоть, и там большое зернышко. Оно вкусное, как орех. Только ни одного абрикоса уже не было. Потом я вдруг увидел дерево, а на нем большие яблоки. И одна ветка совсем низко. Маруся сказала, что нельзя рвать. А их там было так много, что я думал, что это они нарочно привешены. Маруся сказала, что на ветке много яблок и она может поломаться. А она потому не ломается, что снизу палки подставлены. Они в землю воткнуты, а наверху у них рожки. И ветка на рожки налегает, и ей не тяжело от яблок. Этих палок там очень много стояло. Они ветки поддерживают. Маруся сказала: - Ось як! Да и взялась за палку рукой и немножко потрясла. Совсем чуть-чуть. И вдруг два яблока упали. И одно - большое-пребольшое - прямо мне по голове. Я сразу хотел засмеяться и хотел яблоко схватить, а потом заплакал, потому что очень больно. И потому что думал, что это Маруся нарочно затрясла, чтобы яблоки на меня падали. ЗАЧЕМ ПАЛКИ Вдруг залаяла какая-то собачка. И она выбежала к нам. Совсем маленькая. Я ее не боялся, а потом увидел: идет дядя. И дядя кричит: - Гей, кто там? Я увидел, что это Матвей Иванович. И Матвей Иванович сказал: - А, это Алешка! Чего ты плачешь? А я уже не плакал. Маруся стала мне головой мотать и бровями делать. И еще тихонько пальцем погрозила: это чтоб я не говорил про яблоко. Я и не сказал ничего. Мы вместе пошли, и Матвей Иванович сказал: - Ты, Алешка, осторожно ходи. Ты за палки не хватайся. Это нельзя. А я сказал: - Почему? Матвей Иванович хотел сказать и не сказал, потому что Маруся скоро-скоро заговорила. Она все говорила, что потому нельзя, что яблоки отрываются, а им еще надо висеть. А Матвей Иванович сказал, что вовсе не поэтому, а потому, что может обломаться веточка. А на этой веточке потом могло бы еще яблоко вырасти, а там уже не вырастет. КАК ЯБЛОКИ СОБИРАЮТ Вдруг я увидел лестницу. А на лестнице стояла тетя. Она доставала яблоки. И давала их девочкам. А девочки их в корзину клали. А потом я увидал целую кучу яблок. Там сидели две тети и яблоки смотрели. Возьмут яблоко, повертят, повертят и складывают в корзинки. Они на меня совсем не глядели. Это они глядели на яблоки. Смотрели, чтобы пятнышка не было. Когда черненькое пятнышко, так это яблоко в другую корзину клали. А без пятнышек - это самые лучшие яблоки. Мне Матвей Иванович сказал, что эти яблоки каждое в бумажку заворачивают, потом накладывают в ящики и крышки гвоздями прибивают. А потом в ящиках всюду развозят. Их в вагонах развозят и на пароходах развозят. Куда угодно. И в Москву, и где французы живут, и даже англичанам, и всяким другим, потому что такие хорошие яблоки. И все их любят. А потом мы пошли, где собирают другие яблоки: очень желтые, с красной щечкой. И они называются шафран. КТО БРАКОВЩИК Там очень много лестниц было, потому что там очень много яблок надо собирать. Мне одно яблоко дали. И Марусе дали яблоко. А я взял и тоже стал смотреть: есть пятнышко или нет. Матвей Иванович стал смеяться и сказал про меня: - Браковщик какой! А я сказал: - Какой? Матвей Иванович сказал: - А вот такой! Смотришь, не поел ли червяк, нет ли дырочки или пятнышка. Это и называется браковщик, который смотрит, годится или не годится. Вот ты и есть браковщик. Ты не смотри, а ешь. Я и стал есть. А Матвей Иванович спросил: - Ну что? Годится? Я ничего не мог сказать, потому что очень много яблока в рот набрал. Я много потому набрал, что оно очень вкусное. СЛИВЫ А потом я сказал: - А где маленькие яблочки растут, которые как кукольные? Маруся сказала: - Пойдем, пойдем. И мы пошли. Я все смотрел на деревья, чтоб раньше, чем Маруся, увидать маленькие яблочки. А Маруся меня все спрашивала: какая Москва и как в Москве под землей ездят? Я сказал, что под землей ездил и это метро. И сказал, что это не страшно. А потом сказал, как лестница сама вверх едет. И как будочка вверх поднимается, и это называется лифт. А Маруся все говорила: - Ось як, ось як! И языком щелкала. А я больше ничего не стал говорить, потому что увидал яблочки. Я закричал: - Ага, я первый! Вон, вон яблочки! И показал пальцем. А Маруся засмеялась и сказала, что это вовсе не яблочки, а сливы. Это желтые сливы. Я сказал, что хочу посмотреть. Мы туда пошли. И там стояло это дерево, на котором желтые сливы. Они совсем круглые: как яблочки. И очень блестят. Они как будто не настоящие, а как на елке бывают - стеклянные или еще какие. А они настоящие, потому что Маруся одну подняла, она на земле лежала, немножко обтерла и дала мне есть. Только сказала, что там червяк есть. А я уж съел, когда она сказала. Я сказал, что червяка не было, только косточка. И мы потом искали, чтоб еще найти, только ни одной больше не нашли. КАК МАРУСЯ НА МЕНЯ РАССЕРДИЛАСЬ Там под ветками тоже стояли палки. И я сказал Марусе тихонько: - Давай потрясем! А она не хотела. А я хотел нарочно толкнуть палку, чтоб слива упала. И толкнул ногой. А они не упали - ни одной. Маруся рассердилась и взяла и дернула меня за ухо. И сказала: - Ты не слухать! Ты не слухать! А я ее хотел кулаками бить: зачем она меня за ухо? Она меня поймала за руку и сказала: - Ось сейчас до Матвея Ивановича поведу. Он тебя с саду выженит. А я сказал: - Вовсе не выженит, а я бабушке скажу, что ты меня за ухо. А она сказала: - А я скажу, что ты палку пихнул. А я сказал, что не пихнул, а нечаянно. А она сказала: - Ты еще брешешь? И хотела уходить. А я побежал за ней и стал кричать потихоньку: - Как это брешешь? Как это брешешь? Это я потому так кричал, чтобы она не сердилась. Я очень испугался, что она уйдет. И тогда я буду один. А она все шла и говорила: - А вот так и брешешь. Ты палку сам пихнул, а говоришь, что не хотел. Значит, неправда. Значит, ты брехун. А я заплакал. И кричал: - Не брехун! Не брехун! И вдруг идет дядя. И на спине несет корзинку. Дядя стал и говорит: - Кто брехун? А Маруся сказала: - Кто брешет, тот и брехун. И взяла меня за ручку. И мы пошли. Я Марусе сказал, что я теперь не брехун и больше не буду палок пихать. А она достала из кармана семечек кабаковых и мне дала. А потом села на корточки и мне рукавом все лицо вытерла. Потому что я плакал. КУКОЛЬНЫЕ ЯБЛОЧКИ Я стал есть семечки. Только я так скоро не мог, как Маруся. А она вдруг встала и показала пальцем. Я посмотрел. А там было дерево, и на нем все круглые яблочки. Маленькие, как орешки. Их было очень много. На дереве листьев было очень мало, потому что все яблочки, яблочки. Я стал кричать: - Ура! И стал бегать кругом, чтоб смотреть на это дерево и на кукольные яблочки. Маруся сказала, что их так не едят, а из них только варенье варят. И потом - что сейчас они не готовы. И еще долго надо ждать, когда они будут готовы. Тогда их будут срывать. КАК Я СЛИВ ОБЪЕЛСЯ А потом мы пошли дальше. И там опять стояли лестницы, а на лестницах тети. И там срывали с дерева сливы, только не желтые, а синие. И тоже клали в корзинки. И около них был дядя Опанас. Он сказал: - Га, Алешка? И все стали на меня смотреть и кричали мне: - Лешка! Лешка! А дядя Опанас сказал: - Держи шапку! А я не знал, что делать. Тогда дядя Опанас снял с меня шапку и дал ее мне в руки. Я ее стал держать, как мешочек. Он мне туда наложил слив. До самого верху. И даже немножко больше. Я не мог их есть, потому что боялся отпустить шапку. Я сказал: - Маруся, пожалуйста. Маруся взяла две сливы и сказала: - Спасибо. И съела. А я хотел, чтоб она мне дала, и сказал: - Мне тоже. Она дала мне прямо в рот. А потом сказала, что я глупый. Она сказала: - Який дурный! И сказала, чтоб я сел на землю, а шапку положил на коленки. И тогда можно есть, сколько хочу. Мы сели и стали есть. И я их много съел. А потом Маруся сказала, что надо идти к бабушке, потому что она хочет смотреть, как учатся представлять, как выгоняли генералов. Мы пошли, а когда пришли, то уже все сливы съели. Мы целую шапку слив съели. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ КАКОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ А представление мы смотрели в едальне. Это там, где все едят. Только тогда никто не ел. И столов тоже не было. А в самом конце был пол повыше, и там было представление. Там вышел мальчик, только у него были усы. Это ему бабушка приклеила клеем. У него были большие штаны. А на штанах две красные ленты. Они с боков, от верху до низу. Это значит, что этот мальчик генерал. И потом у него была сабля. Она у него висела сбоку. Очень большая, потому что настоящая. А потом у него на курточке была звезда. Только не красная, а белая. И еще лента синяя, очень широкая. Она у него была через плечо. И мальчик говорил, что это ему царь дал в награду и потому он самый главный генерал. А еще были два мальчика, тоже генералы. Только не главные. Они говорили, что всех завоюют. И у всех в деревне отнимут хлеб. И что скажут, что вся земля их. Потому что они генералы и их царь послал все отнимать. И сад тоже отнимут, и все яблоки, и все арбузы. А потом пришел еще мальчик. Он был старичок, потому что с палочкой и с белой бородой. Он стал кланяться и стал просить, чтоб не все отнимали. А потом стал на коленки и тоже кланялся. А главный генерал как закричит: - Эй, солдаты! И прибежали два мальчика. Они были солдаты, потому что были с ружьями. И у них были шапки без козырьков. И генералы стали кричать: - Вон его! Вон его! И солдаты стали старичка бить и потащили. А я закричал: - Ой, не надо дедушку! Все засмеялись. И генерал тоже. А Маруся сказала: - Сиди мовчки! Это чтоб я молчал. А я ее тихонько спрашивал: - А что они потом с дедушкой делать будут? БУДЕТ ПРАЗДНИК Маруся сказала, что это нарочно. Потом генералы сказали, что завтра они пойдут и всех будут бить. Чтоб все отдавали. Они скажут солдатам, а солдаты пойдут с ружьями и будут стрелять. И заиграла музыка, потому что заиграло пианино. Мне Маруся сказала, что это бабушка играет. Только не видно где. А потом все завесили занавеской. Очень большой. До самого потолка. И она вся красная. И на ней буквы. Буквы желтые. Только я не знал, что написано. А Маруся мне сказала, что там написано, что будет праздник, и она потом будет рассказывать, почему праздник. Вот когда будет настоящее представление, тогда и будет рассказывать. А я все говорил: - Какой? Какой? ПАРТИЗАНЫ Потом они отдернули занавеску. А там уже генералов не было. А там стояли мальчики и девочки. И деревья тоже стояли. И было не очень светло. А мальчики и девочки были все как дяди и тети. Совсем как большие. Потому что были с бородами и в платках на голове. Очень закутаны. И у них были ружья настоящие. И еще топоры. А один мальчик был матрос. И он сидел на маленькой пушке. А потом сказал, что это пулемет. И что из него можно сколько хочешь стрелять. И потом показал ящик и сказал, что там пули. Их очень много. И что надо генералов выгонять. А потом сказал, чтоб выходили, у кого ружья. И стал всех с ружьями ставить в ряд. Одна девочка стала говорить, что не надо воевать, а надо генералов попросить. И вдруг привели дедушку. Он не мог идти, потому что его побили. Он сказал, что просил генералов, а они его побили. Матрос стал на него показывать пальцем и сказал: - Ось просил! И все стали говорить. Очень громко стали говорить. И ружьями стали махать. А я не хотел, чтоб сейчас стреляли. Матрос стал кричать: - Тише! Это чтоб не услыхали. Потому что они прячутся и они в лесу. КАК ПАРТИЗАНЫ ПОШЛИ НАПАДАТЬ Вдруг прибежал мальчик. Совсем маленький, как я. Он никак не был одет. А просто мальчиком. Все замолчали и стали на него глядеть. Он сказал, что все генералы спят и что все солдаты спят. Только два не спят. И он знает, где они не спят. Тогда матрос сказал, чтоб тихонько идти и чтоб ружья зарядили. А он потом крикнет "ура", и тогда чтоб все бросались, и стреляли, и бежали выгонять генералов. И все потихоньку пошли. А бабушка заиграла очень тихую музыку. И снова задернули красную занавеску. Мне было страшно: вдруг солдаты проснутся и застрелят матроса и не дадут выгнать генералов? Маруся дала мне семечек и сказала, чтоб я на пол не сорил, а скорлупки собирал бы в руку. Только она не сказала "скорлупки", а сказала "лушпайки". А я сначала не хотел есть семечек, потому что я хотел знать, как будет с матросом и как они нападут на солдат, потому что вдруг их всех солдаты застрелят? Проснутся, возьмут ружья и застрелят. Я не стал семечек есть, я их держал в кулаке. И смотрел на занавеску. КАК ПАРТИЗАНЫ НАПАЛИ Вдруг занавеска опять открылась. И там была комната. А в комнате были диваны. И на диванах спали генералы. И главный генерал тоже. Потом стоял стол. А на столе бутылки. И по комнате ходил солдат с ружьем. Он все подходил к окну и глядел в окно. Я все боялся, что он увидит матроса и партизан. Потом он открыл окно и посмотрел. И спросил тихонько: - Что, тихо кругом? А к окну подошел другой солдат, который на улице, и сказал: - Никого не видно. Никого не слышно. А этот солдат сказал ему: - Смотри хорошенько. И стал опять ходить по комнате. А бабушка тихонечко заиграла. Потом стала немножко скорей играть. И немножко громче. И мне стало страшно. И вдруг - как бухнет! И солдат за окном закричал: - Тревога! А этот солдат стал будить генералов. Генералы вскочили и стали кричать, чтоб скорей солдаты вставали. Солдаты начали прибегать и стрелять из окна. Страшно громко. Генералы тоже стреляли из пистолетов. И я боялся, что застрелят матроса. А застрелили вовсе не матроса, а одного генерала. Он упал. И еще один солдат упал. И вдруг вбежал матрос. А у него в руке бомба. И матрос закричал, чтоб поднимали руки вверх. И они все подняли руки вверх, потому что матрос победил. И партизаны победили. И потом прибежали те партизаны. И схватили генералов, чтоб их потом выгонять. Бабушка стала играть музыку. И все запели. И встали. Я тоже встал. И стал кричать: - Ура! Потом все тоже кричали: "Ура!" А бабушка вышла и замахала рукой, чтоб не кричали. И все замолчали. И стало совсем тихо. Бабушка сказала, что кричать будут, сколько хотят, когда будет настоящее представление, а сейчас мы пробуем, хорошо ли выходит. КАК МАРУСЯ ГОВОРИЛА Бабушка сказала, что все хорошо. Только пели нехорошо. И велела, чтоб опять пели. И чтоб слушали, как она играет. А когда спели, бабушка сказала: - Ну, Маруся, теперь тебе. А Маруся сказала, что не будет. Все стали кричать ей: - Иди! Иди! Она пошла туда, где все стояли. И стала говорить. А я ничего не понял, потому что по-украински. И стал семечки есть, потому что они у меня в кулаке были. А бабушка мне потом сказала, что Маруся говорила, какой праздник будет. А этот праздник такой, что на весь свет. Потому что все, кто молодой и кто хочет генералов выгонять, так они все устраивают праздник. Бабушка сказала, что это пионеры делают представление, чтоб смотрели старшие, а старшие - так они детям качели устраивают, очень большие. И еще гигантские шаги. А потом бабушка заиграла, и все партизаны, все солдаты, и генералы, и тетеньки, и старичок - все стали ходить по едальне, а бабушка играла на пианино. Они ходили, как красноармейцы. И очень топали. Мы с Марусей тоже с ними ходили, только держались за руку. Они все пели песню. И я тоже пел. Только не говорил, а просто голосом. Потому что я не знал, какая это песня. Она по-украински. Я теперь знаю, какое это представление. И как представляют. Я ЗАБОЛЕЛ ОТ СЛИВ Утром вышло очень плохо, потому что вечером у меня очень заболел живот. Бабушка меня спрашивала, ел ли я сливы. Она все про сливы спрашивала, а я сказал, что и маленькие яблочки ел тоже. Бабушка очень сердилась, что я так много в саду ел. И говорила: зачем Маруся позволяла! А Маруся сама тоже ела. Еще больше, чем я. Бабушка сказала, что она уже большая. И еще - она привыкла, поэтому ей ничего. Бабушка сказала, что я теперь целый день никуда не буду выходить. А то опять что-нибудь схвачу и съем. А я сказал, что мне скучно будет. И я буду плакать. Бабушка сказала, что ей некогда смотреть, как я буду плакать. А что она пойдет устраивать представление, чтобы еще красивее было. Потому что сегодня настоящий спектакль будет. Я спросил, про кого. Бабушка сказала: про партизан. Я сказал, что я знаю, как про партизан. Бабушка спросила: - Так чего же тебе плакать? И сказала, что потом придет. И ушла. Потом опять пришла. И велела, чтоб я никуда не смел уходить. И чтоб совсем из комнаты не смел никуда выходить. И я один остался в комнате. Я стал смотреть в окно. А там внизу стояли девочки и мальчики. Они кричали, чтоб бабушка скорей шла. И Маруся тоже там была. И тоже кричала. А я начал в окно кулаком бить. И все стали смотреть вверх, на меня. И ничего не кричали. А я закричал. Я со всей силы закричал: - Маруська! А Маруся засмеялась и побежала. И пришла ко мне. Я ей сказал, что вот теперь мне надо сидеть. Это потому, что мы много слив съели. А она тоже их ела, и ей ничего, а мне чего. И я буду плакать. Маруся сказала, чтоб я не плакал. Потому что она мне сейчас что-то принесет. И мы будем играть. А чтоб я сидел. И чтоб молчал. ЧТО МАРУСЯ ПРИНЕСЛА Я сказал, что буду молчать, только чтоб скорей. А то не буду молчать и буду плакать. А она сказала: - Чекай. Это значит, чтоб я ждал. И убежала. Я стал в окно глядеть. А там даже никого видно не было. Только одна собака ходила и все землю нюхала. Я лег на кровать и стал петь. А потом кричать. Я кричал: - Че-кай! Че-кай! А потом кричал: - Не че-кай! Не че-кай! А потом стал кричать: - Не хочу! А потом закричал: - Бабушка! И заплакал. А потом дверь вдруг отворилась. Я думал, что это Маруся, и испугался, потому что это не Маруся. И думал сначала, что это собачка. А это вовсе не собачка. Потому что у нее на ножках копыта, а на голове маленькие рожки. А она закричала: "Э-э-э!" КАК Я ИСПУГАЛСЯ Я очень ее испугался. Потому что я не знал, что она будет делать. А она побежала. И ножками стукала, как деревянными. Это копыта такие крепкие. Они еще крепче, чем деревянные. И она прыгнула на скамейку, а потом прыгнула на стол. И стала есть цветы, которые у бабушки были в стакане. Я закричал: - Ой! И залез за подушку. Я очень боялся, что она прыгнет на кровать. А дверь открылась. И в дверь вскочила Маруся. И сказала, что я глупый, потому что это козочка и не надо ее бояться. И это она козочку принесла, чтоб играть. Маруся ее прямо со стола схватила, а козочка цветы еще не доела, и они у нее на мордочке висели. И она мотала головой и ножками дергала. Маруська взяла и ее мне прямо на кровать кинула. А козочка - прыг! - и прямо через всю комнату. И ножками застукала. Я сначала испугался, а потом засмеялся. Маруся сказала, что цветы - это ничего. Она еще таких нарвет, еще даже лучше. А сама вынула из-под фартука траву и показала козочке. А потом стала от нее убегать. А козочка закричала: "Э-э-э!" КАК Я НАБЕЖАЛ НА КОЗОЧКУ Козочка стала за Марусей бегать. Маруся подняла руку, а козочка встала на задние ножки и стала прыгать, чтоб траву схватить. Я стал смеяться и хлопать в ладоши. А с кровати я слезть боялся. А потом слез. Потому что она все равно тоже на кровать прыгнуть может, если захочет. Она даже на стол прыгнула. Прямо с полу. Маруся ни за что так не прыгнет. Она мне потом сказала, что с полу прямо на стол ни за что не прыгнет. А козочка прямо - скок! - и прыгнула на стол. Мы ее на столе ловить боялись, потому что она чернила может перевернуть и книжки затоптать. Мы с Марусей к окну отбежали и стали ее звать. Козочка прыгнула и прямо на Марусю побежала. Я тогда немножко вбок убежал. А Маруся козочку стала в лоб пихать и стала на нее кричать: "Геть, геть!" А козочка голову нагнула и рожками прямо на Марусю. Маруся ее опять пихнула в лоб и закричала: - А ну тебя, уходи! И Маруся все смеялась. Я тоже смеялся. А потом не стал смеяться. Потому что козочка стала на Марусю набегать и все хотела рожками ударить. И даже на задние ножки вставала и подскакивала, чтоб посильней ударить. А Маруся все равно смеялась и убегала. И кричала: - Ой, ратуйте мене!.. А это значит, чтоб ее спасать. Я залез на кровать, потому что испугался. А потом козочка сзади как ударит Марусю! Маруся закричала: "Ой же"! И я подумал, что теперь козочка Марусю убивает. Я схватил подушку и со всей силы закричал: - А-а-а-а! Я побежал прямо на козочку и ногами топал со всей силы. И все кричал: "А-а-а!" Козочка так испугалась, что стала по всей комнате прыгать. Я думал, она в окно будет прыгать. А я все на нее подушкой. Маруся на меня кричала, а я не знал, что делать, и бегал за козочкой. И все стулья упали, и книги со стола упали, а Маруся открыла дверь, и козочка прямо в дверь выскочила. И Маруся побежала за козочкой. А потом я услышал, что на дворе собака очень залаяла. Я в окно увидал, что собака побежала за козочкой. А Маруся побежала за собакой. Козочка прыгнула через заборчик. Собака хотела перелезть, чтобы догнать козочку. А Маруся собаку схватила и не пустила. МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ ПРИШЕЛ К НАМ Вдруг приходит Матвей Иванович и говорит: - Что за тарарам? Я сказал: - Какой это тарарам? А он говорит: - Почему кричали? Почему топали? Почему стулья повалены? И я боялся говорить. А все-таки сказал, что это не я, а это козочка. Матвей Иванович сказал: - Какая козочка? Где же эта козочка? А тут пришла Маруся. А Матвей Иванович говорит: - Это ты такая коза, что все стулья поваляла? А потом посмотрел на пол. И пальцем стал в пол показывать. И стал говорить: - Ось, ось! И мы тоже с Марусей посмотрели. А это на полу видно было, там козочка ножками настукала, когда прыгала. Прямо маленькие дырочки остались. Матвей Иванович сказал: - Тут козленок был. Это ты, Маруська, привела? И стал на Марусю пальцем грозить. Я сказал, что я очень плакал и очень просил, чтоб козочку. Матвей Иванович сказал, что не нужно козочек сюда носить. А завтра я пойду и увижу всяких. И барашков маленьких, и козочек, и самого большого козла, и еще всяких птиц: индюков и гусей. И потом есть черный петух, так он прямо с меня ростом. И еще есть курочки, очень маленькие. Они такие маленькие, как ворона. Как будто игрушечные. А они настоящие и яички несут настоящие, и что он подарит мне одну такую курочку и одного такого петушка. И я их с собой в Киев возьму. А что сейчас пусть лучше Маруся принесет мне кошку, чтоб я с кошкой играл. Маруся сейчас уйдет. Ее бабушка зовет, потому что спектакль начинается. КАК Я УБЕЖАЛ На дворе вдруг запели. И музыка заиграла. А Матвей Иванович закричал: - Пришли! Пришли! И побежал из комнаты и Марусю толкнул, чтобы тоже бежала. А я стал в окно смотреть и там увидал, что пришли с флагами. С красными. Очень много людей. Они пришли, как красноармейцы: все рядами, рядами. Они стояли на дворе и топали ногами на месте. Они, наверное, хотели идти, а уже никуда нельзя было идти. Потом они кончили петь и вдруг все перестали топать. А стали говорить и смеяться. Там были девочки побольше Маруси. И у них были на голове венки и еще ленты всякие: и красные, и зеленые, и синие. А потом на шее были бусы. И бусы очень блестели, потому что очень солнце светило. А самое красивое не бусы, а флаг. Там был очень большой флаг, и на нем было золото нашито. И всякие буквы и еще картинки вышиты. Мне бабушка потом говорила, что это она научила так вышивать и что это знамя. А потом открыли дверь в едальню и понесли туда это знамя. И стали входить, у которых трубы. Это они играли. Это - музыканты. А потом стали входить все. И на дворе никого не стало. И мне нечего стало смотреть. А Маруся мне кошку не принесла, потому что Матвей Иванович сразу увел Марусю на спектакль. Я захотел немножко попрыгать, как козочка. Сначала немножко выходило, а потом я устал. Потом я стал топать и петь и гудеть музыкой, как те, которые пришли спектакль смотреть. Я немножко погудел. А потом лег на кровать, и мне стало скучно, - зачем я один. И зачем Маруська кошку не принесла. Я пошел потихоньку вниз по лестнице. А потом на двор. На дворе была только собака, она лежала и язык высунула, потому что ей жарко. Она на меня посмотрела. И не стала кусать. А опять стала лежать. Я взял и пошел прямо к едальне. Я хотел через окно увидеть спектакль. Я полез к окну, а там все равно ничего не видно. Потому что на окне сидели дяди. И они не видали, что я хочу посмотреть. Я не хотел ничего говорить, потому что боялся, что бабушка узнает. Она мне сказала, чтоб я никуда не выходил. Я сел под окном. Окно было открыто. И мне все было слышно, как кричат генералы. БАБУШКА УЗНАЛА, ЧТО Я УБЕЖАЛ Потом пришли к окну еще мальчики и девочки. Немножко побольше меня, очень много. Они тоже слушали, а им рассказывали все про спектакль. И они тоже боялись, что старичка убьют. Потому что генералы очень на него кричали. А я им говорил, что не надо бояться, потому что придут партизаны и матрос победит. Вдруг из дверей вышла бабушка и сказала: - Фу, как жарко! Надо свежим воздухом подышать. Я испугался и запрятался за мальчика. Вдруг бабушка говорит: - Ой, надо посмотреть, что там Алешка делает! Он, бедный, там один сидит. И очень быстро пошла. А меня там нет, а я здесь. Я не знал, что делать. Я совсем присел за мальчика. А потом вдруг вскочил и побежал что есть силы. И закричал: - Бабушка! И вышло очень громко. И я еще закричал: - Не надо! Я не буду! Не буду! А бабушка испугалась и сказала: - Фу ты, какой сумасшедший! Я думала, ты из окна вылетел. А потом сказала: - Что ж, тебя на ключ запирать, что ли? И спросила: - Ты ничего не ел? Я сказал, что "честное слово - ничего". Бабушка сказала: - Ну и хорошо. Бабушка взяла меня за руку и повела, где спектакль. А там у ней в уголку стояло пианино. И она сказала, чтоб я сидел около пианино и никуда не уходил. КАК ВСЕ УЗНАЛИ, ЧТО Я УБЕГАЛ Я видел, сколько людей сидело, чтоб смотреть спектакль. И в бусах. А потом в рубашках, очень вышитых. Им всем было очень жарко. А они все равно на спектакль смотрели и хлопали. Когда они все захлопали и закричали, мне стало очень страшно. А потом я тоже хлопал и тоже кричал. Потом Маруся говорила, какой сегодня праздник, и тоже все хлопали и кричали "ура". Потом все встали и запели, и музыканты заиграли на трубах. А когда кончили петь, все стали кричать: - Марья Васильевна! Марья Васильевна! Матвей Иванович пришел и взял бабушку за руку. И заведующий пришел и взял бабушку за другую руку. Все очень шумели. А бабушка сказала: - Алешка-то, Алешка где? Алешку не задавите. Матвей Иванович взял меня под мышки и понес. И мы пришли на сцену. И все стали смеяться. И хлопать. А Маруська прибежала и стала надевать на меня венок. А венок провалился и стал у меня на шее, как бусы. И опять все смеялись и хлопали. А потом Матвей Иванович говорил, что бабушка очень хорошая и очень хороший спектакль выдумала. И все очень хлопали. А потом он сказал, что я очень плохой, потому что из комнаты убежал. И опять все хлопали и очень смеялись. СКОТНЫЙ ДВОР СВИНЬИ На другой день мне бабушка давала вареную курицу, и я пил бульон из курицы. И ел сухари. Это в нашей комнате мы ели. Бабушка ела помидоры и ела хлеб с маслом и пила чай с вареньем. К нам пришел Матвей Иванович и сказал: - Идемте смотреть поросят. А бабушка сказала, что она никуда не пойдет, потому что вчера очень устала. И будет теперь отдыхать. А завтра мы поедем. Матвей Иванович сказал: - А я Алешку обещался сводить. Бабушка сказала: - Пускай идет. Только ничего ему не давайте есть. Я сама ему дам. Матвей Иванович взял меня за руку и сказал: - Ну, хоть просить будешь, все равно не дам. И мы с ним пошли. Мы не очень далеко пошли. И пришли на другой двор. Я сразу услышал, как свиньи храпят. Это они хрюкают. А выходит, будто они носом дергают и у них насморк. А поросята визжат. Очень тоненьким голосом: "Виу, виу, виу". А свиньи хрюкают: "Хры, хры, хры". Они хрюкали, а я ни одной не видел. Я потому не видел, что они за заборчиком. У каждой свиньи есть маленький дворик и дверь. А дверь идет прямо в сарай. Свинья там живет, в сарае. А гулять выходит во дворик. Только она из дворика никуда уйти не может, потому что кругом заборчик. А рядом опять дворик. И тоже дверь в сарай. Там другая свинья живет. И таких двориков очень много. Потому что много свиней. Матвей Иванович поднял меня, поставил на заборчик и держал, чтобы я стоял. А там была свинья. Очень большая. И у ней были маленькие поросятки. Свинья лежала, а поросятки ей сосали живот. Они оттуда молоко высасывали. Поросятки очень чавкали. И мордочками не давали, дрались, кому сосать. Они очень были розовые. И совсем маленькие. Матвей Иванович сказал, что они как вырастут, так такие будут, как эта свинья. Только он сказал не свинья, а сказал "леха". Я хотел, чтоб туда пойти и погладить поросяток, а Матвей Иванович сказал, что если я туда пойду, так меня эта свинья укусит. И даже может совсем заесть. Потому что она может кусаться, совсем как собака. И одного мальчика, уже большого, свиньи так покусали, что его потом доктор лечил. Я сказал Матвею Ивановичу, чтоб он меня снял с заборчика. А он сказал, что мы сейчас другую пойдем смотреть. И мы пошли к другому заборчику. Там лежала очень розовая свинья. И очень длинная. Она совсем круглая, как колбаса. И у ней очень маленькие ножки. Матвей Иванович как крикнет: - Ге, леха, леха! Она хотела встать, а не могла. Потому что она очень толстая. Она только на передние ножки встала. А потом опять упала. Матвей Иванович сказал, что этой свинье еду приносят и ставят под самый рот. ПОРОСЯТА Потом я увидал: за одним заборчиком были поросятки. Их там очень много было. Они были с маленькую собачку ростом. И они все побежали к нам. Они думали, что мы им будем есть давать. Они друг на друга вскакивали, чтоб скорей к нам прибежать. И очень визжали. Так громко визжали, что я не слыхал, что мне Матвей Иванович говорил. А Матвей Иванович говорил, что мы им сейчас арбузных корок дадим. И мы пошли за арбузными корками. И Матвей Иванович кричал: - Одарко! А это тетя такая. Ее зовут Одарка. Она сказала, что поросятам сейчас есть не надо давать. А что немножко - ничего. И дала нам корок. И тоже с нами пошла. Мне дали, чтоб я бросал. Я стал бросать корки, а поросята начали хватать и стали драться. И стали убегать с коркой, чтоб другие не отняли. А другие все равно отнимали. Я потом стал очень скоро кидать. Они так забегали, что все перепуталось. И мы все смеялись. А потом поросята прибежали опять к нам, хотели ко мне на заборчик лезть. Только не могли. И я их не боялся, потому что они маленькие. И очень веселые. Одарка сказала, что она их моет и водой поливает, и тогда еще смешнее. КАК Я НА КОЗЛЕ КАТАЛСЯ Я сказал, что хочу скорей большого козла посмотреть. Одарка сказала: - Ось вин. Это значит: "Вот он". И рукой назад показала. Я оглянулся и испугался, потому что этот козел очень большой и очень лохматый. И у него большущие рога. И он прямо здесь стоял, около нас. Он был выше меня. А если голову поднимет, так он рогами может Матвею Ивановичу прямо до лица достать. Я ухватился за Матвея Ивановича, потому что не знал, чего этот козел хочет. А вдруг он меня забодать хочет! Потому что я пришел, а он меня не знает. А у тети Одарки осталась еще одна корочка арбузная. Она ему протянула, и он стал есть. У него зубы очень острые. И он как будто стрижет. Потому что ровненько обкусывает. Я от этого еще больше бояться стал. Что у него такие зубы острые. А Матвей Иванович увидал, что я боюсь, и сказал: - Ты что боишься? А давай я тебя на него посажу. Я хотел сказать, что не надо. А он уже взял меня под мышки и посадил меня на козла, прямо на спину. Козел сразу пошел и даже немножко побежал. А Матвей Иванович рядом тоже бежал. И меня держал. Мне очень страшно было ехать на козле, а все-таки я ездил. А потом козел еще скорей побежал, и Матвей Иванович меня поднял и снял. И сказал: - Что, хорошо? Я немножко засмеялся и сказал, что хорошо. КАК СЕРЫЙ КОЗЛА ПРОГНАЛ Козел, если б захотел, так мог бы рогами назад боднуть и попасть в меня. Матвей Иванович сказал, что этот козел такой сильный, что он даже большого человека может возить. А потом Матвей Иванович позвал собаку, и прибежала очень большая собака. Я даже думал, что это волк. Только она очень веселая и стала на Матвея Ивановича скакать, чтоб его в лицо лизнуть. И она очень хвостом виляла. И попадала по мне - очень больно. Это она не нарочно. Она от радости хвостом махала. Матвей Иванович показал ей на козла и сказал: - Серый, Серый, гони его! Серый побежал к козлу, чтобы его гнать к нам. А козел не захотел и пошел на Серого, рогами вперед, чтобы Серого боднуть. А Серый отскочил вбок. Козел тоже прыгнул вбок. И потом встал на задние ноги и хотел Серого сверху ударить. И не попал. И очень рассердился. А Серый все бегал и лаял на козла. И так сделал, что козел к нам прискакал. Козел очень смешно прыгал. А чтоб я не боялся, Матвей Иванович взял меня на руки. А потом сказал Серому, что больше не надо. И погладил Серого. А Серый его в руку лизнул. ПРО КОЗОЧЕК Мы пошли смотреть козочек. Там, за заборчиком, было много козочек. Таких, как мне одну приносила Маруся. И мы с Матвеем Ивановичем прямо к ним вошли. Они все закричали: "Э-э-э!" и побежали к нам. Они все Матвея Ивановича знали и не боялись. Они думали, что мы им чего-нибудь есть принесли. А мы не принесли. Они на нас глядели и кричали: "Э-э-э!", а я им показывал руки, что у меня ничего нет. Я хотел одну погладить, а она убежала. И толкнула одного маленького козлика. Маленький козлик крикнул, а другой козлик его боднул головкой. И они стали вскакивать на ножки и бодаться. Только у них рожки очень маленькие. И это они так играют. Матвей Иванович нагнулся и одного козлика в лоб толкнул. Козлик отскочил и прыгнул на Матвея Ивановича, чтоб боднуть. А Матвей Иванович нагнулся и опять его рукой в лоб. А козлик стал разбегаться и бодать. А Матвей Иванович все руку подставлял. А я смеялся. А потом козлик разбежался и хотел со всей силы боднуть Матвея Ивановича. А Матвей Иванович как шагнул вбок! Козлик с разбегу прямо рожками в забор. Только он не очень ударился, потому что забор плетеный. И он очень белый, этот забор. Потому что его козочки обгрызли. Матвей Иванович сказал, что большие козы сейчас в поле. Они там едят траву. А вечером они придут сюда, и их будут доить. Потому что у них много молока. У них молоко очень вкусное и густое-густое. Прямо как сливки. Я просил, чтоб попробовать. А Матвей Иванович сказал: - А что бабушка говорила? Я бабушке сказал, что хоть просить будешь, все равно ничего не дам. ГРЕБПНКИ Потом к нам пришла тетя Одарка. Она стала Матвею Ивановичу говорить, что надо новые гребенки покупать. И показывала две гребенки, очень большие, и там много зубов поломано. Я не знал, зачем такие большие гребенки, и сказал: - Почему гребенки? А Матвей Иванович сказал: - Как это "почему"? Гребни, вот и все. А тетя Одарка взяла этот гребень и говорит: - Давай я тебя причешу. И прямо на меня гребнем. Я засмеялся, а все-таки шапку покрепче натянул двумя руками. Тетя Одарка тоже засмеялась и сказала: - Что, злякался? А я сказал, что нет, не боюсь, только не надо. Тетя Одарка мне показала, что там, на гребне, немножко волосиков есть. Они белые. И сказала, что это, значит, седого старичка чесали. А потом сказала, что вовсе не старичка, а это они коз чешут. Чтоб из них мягкую шерсть вычесывать. А потом из этой шерсти что угодно делают: шляпы делают, и нитки делают, и платки делают из этих ниток - крючком вяжут. Самые теплые платки, какие есть на свете. А козы любят, когда их чешут, не убегают. Только надо, чтоб гребенки были. Матвей Иванович сказал, что он гребенки купит, и даже не он купит, а бабушка купит. А он потом поедет и привезет. А потом тетя Одарка стала говорить, какой вчера спектакль был и что она боялась, чтоб ребята друг друга не перестреляли. Потому что они были с ружьями и очень воевали. И потом сказала, что старичка ей тоже очень было жалко. Матвей Иванович сказал, что старичком был его сын и что сначала Матвею Ивановичу было смешно, потому что это его мальчик и вдруг с такой бородой. А потом он забыл, что это его мальчик, и тоже думал, что это старичок, и ему тоже жалко было. Они говорили, а я смотрел, что козочки делают. А козочки встали на задние ноги, а передними лезли на забор, и там они маленькие прутики грызли. И всякие маленькие листики объедали. Одарка сказала, что они любят прутики грызть. И что им даже нарочно дают прутики. Нарежут, нарежут и дают. МАРУСЯ МЕНЯ УВЕЛА Мы смотрели на козочек, и вдруг прибежала Маруся. И сказала, что бабушка велела, чтоб я шел обедать. Потому что она мне обед приготовила. Я сказал: - А индюков? Матвей Иванович сказал: - Каких тебе индюков? Наверное, рисовый суп будешь есть. А я сказал, что посмотреть индюков хочу. И курочек маленьких. А Матвей Иванович сказал: - Потом придешь. Маруська схватила меня за руку и побежала. И говорила: - А ну, швыдче, швыдче! Это чтоб я скорей бежал. И мы прибежали к бабушке. А там, правда, рисовый суп. А потом бабушка дала мне кисель. И сказала, чтоб я узнал, из чего кисель. А я не узнал. Он был из черники. Я чернику в лесу ел, а какой кисель, не узнал. А потом бабушка мне сказала, чтоб я спал. Я залез на кровать, а бабушка сделала из газеты шалаш, так что у меня голова в шалаше была. Это она для того сделала, чтоб мухи на меня не летели. Они очень кусаются. Бабушка сказала, что осенью такие мухи выводятся - кусачие. Летом бывают некусачие, а осенью с жалом, и они хуже чем булавкой колют. Бабушка тоже спать легла. И я заснул, потому что было очень тихо. И мухи ко мне не залетали. ДЕТСКИЙ САД КАК МЕНЯ В ДЕТСКИЙ САД ОТВЕЛИ Я проснулся, потому что к нам пришел один человек и он громко говорил с бабушкой по-украински. Бабушка с ним тоже по-украински говорила. И этот человек все говорил: "Ходим-те швыдче!" Это значит, чтоб скорей идти. Я видел, что бабушка собирается идти. Бабушка подошла ко мне и сказала: - Тут надо к больной женщине пойти и ей помочь. А к тебе придет Маруся и тебя отведет в детский сад, только ты там не капризничай. Больше бабушка ничего не сказала и ушла с этим человеком. А я хотел с Марусей идти в сад. Маруся пришла, и Мы пошли. А куда мы пришли, так это вовсе не сад, а дом. И около дома веранда. А на веранде дети. Есть даже больше меня. Маруся позвала: - Ненько! Ненько! Пришла тетя и потом еще другая - девочка, как Маруся. Только она - Катя. И очень сердитая. Потому что она на всех детей