что это я,  и сказал, чтобы я подождал, потому
что он сейчас ко мне придет.
     А мама ему крикнула:
     - Только скорей!
     И он куда-то этого лисенка понес. А потом он скоро пришел и сказал, что
он лисенка носил к доктору.
     Эти лисята в зоосаде родились, и доктор их смотрит, чтоб не заболели.


        КАК ПЕТЯ МНЕ ПЕРО ПОДАРИЛ

     Петя сказал:
     - Правда, лисята красивые?
     А я сказал, что все равно павлин самый красивый и что я очень хочу перо
от павлина.
     Петя сказал, что если я подожду, то он принесет мне перо от павлина.
     Я стал просить маму,  чтоб подождать.  А Петя сказал,  что он бегом,  и
побежал.
     А потом он принес очень длинную бумагу,  завернутую,  и сказал, что там
перо. И сказал, чтоб я не разворачивал, а чтоб только дома развернул, и чтоб
я не поломал.
     А мама очень смеялась и сказала:
     - Ну, прощай, Петя! Спасибо тебе.
     И сказала мне:
     - Что надо сказать?
     А я сказал Пете, что я его очень люблю. И мы все пошли.
     А Петя крикнул:
     - До свиданья, Алешка!
     И шапкой махал. Я тоже шапкой махал.
     Мама взяла перо и понесла.  А Люба все говорила, чтоб сейчас развернуть
и показать. И плакала, чтоб показали.
     А Любина мама дернула ее за руку и сказала:
     - Не капризничай!


        КАК У МЕНЯ ПЕРО ОТНЯЛИ

     Потом мы поехали в трамвае,  и мама держала руку с пером вверх,  потому
что толкают и поломают.
     А потом Любина мама сказала,  что уже приехали, надо выходить. А это мы
к ней приехали.
     У них дома тоже лифт был. И мы на лифте поехали наверх.
     Потом мы пришли к ним в квартиру,  и я увидел Любиного папу.  Он меньше
моего папы и в очках. Он очень обрадовался, что я пришел.
     А я сказал, что у меня перо и сейчас смотреть будем. А он сказал:
     - Жар-птицево перо.
     А я сказал,  что павлинье.  И мама стала разворачивать бумагу. Там было
перо.  Оно на очень длинной ножке,  и еще зелененькие волосики идут, и потом
сам кружочек.
     И все смотрели, и все радовались, какое оно красивое.
     Любин папа тоже сказал, что очень красивое.
     А Люба сказала, чтоб оно было ее.
     Мама говорила, чтоб я ей подарил. А Любин папа сказал Любе, чтоб она не
смела брать. А Люба стала плакать.
     Мама  взяла у  меня  перо и  положила на  пианино и  пошла сказать Любе
потихоньку, что перо останется у нее.
     А мне пера было очень жалко, а плакать я не стал.


        ПРО УТКОНОСА

     Потом мы  стали обедать.  И  Любина мама говорила,  как она хотела Любу
пустить к крокодилу.
     А Любин папа сказал:
     - А вы знаете, откуда крокодилы выводятся?
     А мы не знали. Они там, в зоосаде, не выводились.
     Любин папа сказал:
     - Они,  как цыплята,  выводятся.  Они из яйца выводятся.  Крокодил тоже
яйца несет,  как курица.  Только большие.  И  оттуда маленькие крокодильчики
выходят.
     А моя мама сказала:
     - А я думала, что только птицы яйца несут.
     А Любин папа сказал:
     - А есть еще мохнатый зверь. Он тоже из яйца выводится.
     Моя  мама  стала смеяться и  сказала,  что  это  Любин папа нарочно так
говорит.
     А я стал говорить:
     - Какой зверь? Какой зверь?
     Мама сказала:
     - Не кричи! Доедай скорей суп.
     А Любин папа сказал,  что это зверь мохнатый, а с клювом. Как у утки. И
на четырех лапах бегает. И он в воду ныряет и в воде рыбу ловит. Любина мама
сказала:
     - Неужели вы не знаете, кто это такой?
     И стала на всех смотреть. И Любу спросила. А Люба сказала:
     - Я забыла.
     Любина мама сказала:
     - Это утконос. Я тебе на картинке показывала.
     Любин папа рассказал, как утконос своих детей кормит.
     Он их молоком кормит.  Он на спину ложится, и его дети носиками в живот
тыкают.  И тогда там,  на животе, ямка делается и туда молоко натекает. И из
ямки утконосик выпивает клювом молоко. Как будто из чашечки.
     Я сказал:
     - Ха-ха-ха! Из чашечки!
     Мама сказала:
     - А ты вот на тарелке не оставляй. Всегда тебя дожидаться надо.
     Я взял и доел.
     А Любин папа все смеялся,  что мама не знала утконоса. И сказал, что он
после обеда покажет на картинке.
     А я сказал, что опять хочу в зоосад - посмотреть утконоса.
     Любин папа сказал,  что сейчас утконоса в  зоосаде нет и что он водится
очень далеко. Его еще не привезли.
     А потом мы ели горошек и ветчину,  и Любин папа резал мне и Любе. А мне
Люба сказала,  что ее  папа всех бабочек знает и  всех жуков,  потому что ее
папа ученый.
     И зверей тоже знает.


        КАКИЕ У ЛЮБИНОГО ПАПЫ ЖУКИ И БАБОЧКИ

     Потом Любина мама  принесла компот и  сказала,  что  можно есть сколько
угодно,  потому что целая кастрюля.  А  после все пили чай,  а  мы с Любой -
молоко.
     И  мама  рассказывала,  что  мы  скоро будем жить в  Харькове и  что  в
Харькове у нас квартира.  И что мама с папой будут устраивать квартиру,  а я
буду у бабушки, в Киеве. А потом папа за мной приедет и возьмет домой.
     Когда мы молоко выпили, Любин папа показывал утконоса в книжке.
     И еще показывал бабочек.  Они -  как цветочки.  Они у него в ящиках,  а
сверху стекло, чтобы смотреть. Они все на булавочках и неживые.
     А потом в другом ящике мы смотрели жуков.
     Это Любин папа сам их ловит и собирает, чтоб всех знать.
     Потом  Любина  мама  играла на  пианино и  сказала,  чтоб  мы  с  Любой
танцевали. А я не хотел танцевать, я хотел перо посмотреть.
     Я  встал на  кресло и  хотел достать перо.  Моя  мама  перо на  пианино
оставила.
     А мама сказала:
     - Разве можно ногами? Слезь сейчас же!
     И погрозила мне пальцем.  А Люба немножко танцевала и ногами по-всякому
делала.
     А потом мы с мамой поехали домой.  И мама сказала,  что завтра поедем к
бабушке на дачу.


        КРАСНАЯ АРМИЯ


        КАК УЕХАЛИ ИЗ МОСКВЫ

     Я  просил маму,  чтобы  мне  непременно позвонить в  ту  кнопочку,  где
нарисован человечек с чемоданами.
     Мама сказала:
     - Ну, звони. Только не очень сильно.
     Я позвонил.  И очень скоро пришел дядя. Он совсем как лифтер. Тоже весь
в коричневое одет, и пуговки золотые. Пришел и говорит:
     - Вам вещи вынести?
     Схватил чемодан и понес.  А мы с мамой поехали на лифте. Приехали вниз,
а этот дядя с чемоданами уже внизу. Я ему сказал, что мы к бабушке поедем на
автобусе.
     А автобус -  это такой автомобиль, как вагон. Там скамеечки мягкие, как
диванчики,  а впереди комнатка маленькая,  как стеклянный шкафчик. Там шофер
сидит и правит, куда ехать. Мы с мамой сели на скамеечку в автобусе. И я сел
к самому окну, чтобы смотреть.
     А впереди нас сидел дядя-военный.  Очень большой.  И мне не видно было,
как шофер правил.
     Сначала мы ехали по улицам, и я смотрел на дома.
     А  в  домах много магазинов и кино.  А где кино,  там нарисованы всякие
человечки смешные.
     И  один был нарисован большой,  и  вырезанный,  и стоит.  Я думал,  что
живой.
     А потом мы поехали, где домов нет, а все деревья сбоку.
     И мама сказала:
     - Ну вот, попрощайся с Москвой. Тут уже дачи пошли.


        ДЯДЯ-ВОЕННЫЙ

     Дядя-военный обернулся ко мне и говорит:
     - Скоро мы в лес приедем. В настоящий лес. Там волки водятся.
     Я немножко испугался, а потом подумал, что дядя шутит.
     И сказал:
     - Ха-ха-ха! Мы волков в зоопарке видели. Они в клетке сидят.
     А дядя говорит:
     - А  там без клетки.  В лесу они могут -  гам!  -  и укусить.  Тогда не
будешь смеяться.
     А мама сказала:
     - Дядя, наверное, охотник. Он знает, какие волки бывают.
     А дядя говорит:
     - И меня волки знают. Это правда, я охотник.
     Я говорю:
     - А где у вас ружье?
     Дядя вдруг нагнулся и вытащил длинный мешок.  Кулаком по мешку постучал
- там твердое - и говорит:
     - Вот оно. Вот тут мое ружье. А дома у меня две собаки.
     Я спросил:
     - Кудрявые?
     А мама рассердилась и говорит:
     - Не приставай к дяде.
     А я все хотел,  чтобы он  из мешка ружье вынул и показал.  А кругом нас
были деревья, и я все спрашивал:
     - Это уже лес или еще нет?
     А дядя все говорил:
     - Какой это лес - это все дачи.


        ВОЙНА

     Мы ехали по дороге.  Автобус качался,  и  я  заснул.  А  потом я  вдруг
проснулся. Наш автобус стоит, и кругом очень большие деревья.
     Я сказал:
     - Почему?
     И все люди у нас в автобусе тоже говорили:
     - Почему? Почему?
     Дядя-военный встал  и  вышел из  автобуса.  А  потом подошел к  нам,  к
окошку, и сказал:
     - Красная Армия идет.
     А я закричал:
     - Война!
     Мама сказала:
     - Не говори глупостей!
     А дядя-военный сказал:
     - Ну, да. Война. Только не всамделишная. А по-нарочному.
     Мама вскочила и говорит:
     - Сейчас стрелять будут?
     И заткнула себе уши пальцами.
     Военный говорит:
     - Давайте сюда молодого человека.
     Я скорей в окошко высунулся.
     Дядя меня схватил под мышки и вытащил, а мама не видала.
     Мама так испугалась,  что даже глаза закрыла. Дядя-военный посадил меня
на плечи, и мне стало видно. Там деревьев уже не было, а прямо поле, и стоял
не милиционер, а красноармеец. И в руке флаг поднял.
     Это чтоб мы не ехали. И никто чтоб не ехал.
     А потом шли красноармейцы -  много-много,  все в касках, и у всех ружья
на плече. И они как запели песню, так все из автобуса выскочили смотреть.
     А мама кричит:
     - Где Алешка? Где Алешка?
     И не видит. А я выше всех: у дяди на плечах.


        ВОТ ЧТО МИМО ЕХАЛО

     А  потом  лошади везли  печку на  колесах.  У  ней  труба тоненькая.  И
дядя-военный сказал, что это кухня едет. Там варится каша и всякий обед.
     А потом поехали на лошадях.
     И все стали говорить:
     - Кавалерия идет.
     А это просто верхом красноармейцы ехали с саблями и с ружьями.  Лошадки
у  всех  коричневые,   и  они  шли,  как  красноармейцы.  Они  рядками  шли.
Дядя-военный сказал, что лошади ученые, потому что их учили так ехать.
     А  потом поехали еще с пиками,  которыми колоть.  Только они пики вверх
держали, потому что еще не война.
     Дядя мне сказал:
     - Вот это казаки.
     А дальше,  за казаками,  прямо по полю,  поехали домики.  Они серые.  А
сверху башенка. А из башенки, я думал, палка торчит.
     Дядя засмеялся и говорит:
     - Это пушка, а не палка.
     А домики из железа.
     Пушка как бахнет -  только держись!  А  домик крепкий:  в него из ружья
можно стрелять, ему ничего.
     Это танк.  Там люди сидят.  Военные. Они могут наехать на кого хотят. И
враги никуда от них не могут спрятаться. Потому что танк куда хочет едет. Он
на дерево наедет -  и дерево поломает.  Он прямо на дом наедет -  и весь дом
поломает. Он захочет - и в воду поедет и будет под водой ехать.
     А из пушки кого хочет может застрелить.  Только никто не стрелял, а они
куда-то вбок поехали, прямо по полю. Это они учатся, как воевать.
     А потом ничего не стало ехать.
     И все начали говорить:
     - Ну, теперь поедем.
     И все пошли в автобус. И дядя меня на землю опустил.
     Мама стала кричать из автобуса:
     - Давайте мальчика: сейчас едем!
     Вдруг  подходит  какой-то   красноармеец,   у   него  на  рукаве  белым
перевязано, и говорит:
     - Граждане, никуда ехать нельзя. Только назад можно.
     Наш шофер говорит:
     - А долго нам стоять?
     Красноармеец сказал, что, наверное, до вечера.
     И мы никуда не поехали.


        КАК СВЕРХУ ВОЮЮТ

     И вдруг как загудит,  как затрещит!  Я не знал,  откуда, и стал вертеть
головой.
     А гудеть стало еще громче.
     Дядя-военный меня  за  руку  держал и  тоже  смотрел.  Только он  вверх
смотрел. И все стали вверх смотреть.
     Я увидел как будто три птицы,  а это не птицы,  а самолеты. А потом еще
три, а потом еще три. И их много-много было в небе. Это они так гудели.
     Я  все глядел,  как они летят,  и  вдруг из  них стали падать маленькие
грибочки.  Из  каждого так  и  посыпались и  потихоньку вниз  полетели,  как
пузырики.
     Я закричал:
     - Почему? Почему?
     Дядя сказал,  что  это красноармейцы.  У  каждого красноармейца большой
зонтик.   Дядя-военный  сказал,   что  это  парашют.   Он  раскрывается,   и
красноармеец летит не сразу,  а потихонечку.  И не ушибается. У него ружье с
собой. Он на землю прилетит и пойдет воевать. И будет из ружья стрелять.
     А  с  самолетов не  только красноармейцев могут спустить,  а  еще могут
бомбу бросить. Бомба упадет на землю и выстрелит, как из пушки.


        СОБАКИ ТОЖЕ НА ВОЙНУ ИДУТ

     Я уже думал, ничего больше не поедет, и глядел только на самолеты.
     А мама закричала:
     - Ах, еще собаки! Зачем это собаки?
     А  там дяди вели собак.  Очень больших,  и  у каждой собаки навязаны по
бокам чемоданчики.
     А наш шофер сказал:
     - Вот и собаки воевать пошли!
     И все стали смеяться:
     - Ха-ха-ха!
     Военный дядя сказал,  что  ничего нет смешного.  У  них в  чемоданчиках
лекарства.  И чистенькие платочки, чтобы завязывать, если кровь. Вот попадут
в кого-нибудь из ружья, он упадет, а собачка сейчас к нему подбежит. А у нее
все что надо: и лекарство и все.
     Они ученые собаки.


        ЛЕС


        КАК ДЯДЯ-ВОЕННЫЙ ПОВЕЛ МЕНЯ В ЛЕС

     Шофер говорит:
     - Это сколько же нам тут стоять?  Может быть, до самого вечера? Давайте
в деревню поедем. Будем в деревне сидеть и ждать. Там молоко есть.
     А красноармеец, у которого белое навязано на рукаве, говорит:
     - Вам нельзя в деревню ехать. Вы здесь до вечера останетесь.
     Тогда дядя-военный сказал:
     - Ну, коли так, мы в лес пойдем: грибы собирать.
     Взял меня за руку и говорит маме:
     - Возьмите какой-нибудь платочек, и пойдем вместе с Алешей в лес.
     Я тогда сказал:
     - Где лес?
     А дядя показывает рукой:
     - А вон,  и там и тут лес.  Вон сосны,  елки,  кусты всякие. Это и есть
лес.
     И потянул меня за руку. Я сказал:
     - А волки?
     И не стал идти. Дядя говорит:
     - Со мной волки тебя не тронут. Я охотник. Я елку отломаю, огонь зажгу,
волки и убегут. У меня спички.
     Дядя вынул из кармана спички и стал трясти коробочкой.  Говорит,  еще у
него есть коробочка.  Волки огня ух как боятся!  И  мы с  дядей пошли.  Мама
взяла платок и за нами побежала. А мы - прямо в лес.
     Сначала  деревья не  очень  большие были.  Елки  -  как  на  Новый  год
зажигают,  только большие.  И ветки у них около самой земли.  Я шел, и ветки
мне лицо кололи.  Дядя меня взял на закорки,  за спину.  И  мне стало хорошо
ехать, потому что там, наверху, у елок ветки маленькие.


        ЧТО ЗНАЧИТ "АУ!"

     А потом стало темно, как вечером. Дядя спустил меня на землю и говорит:
     - Ну, вот. Настоящий сосновый лес. Ишь, - говорит, - сосны какие!
     А это деревья такие.  Они - как бревна. У них внизу веток нет. А только
на самом верху ветки.  И там,  наверху, прямо ветка на ветку находит, и неба
не видно, как в комнате.
     Дядя говорит:
     - Ну, теперь ты сам иди.
     А на земле скользко.  Там,  на земле,  все иголки от этих сосен. Только
старые. Они желтые и очень скользкие.
     Вдруг кто-то закричал:
     - Ay! Ay!
     Дядя как крикнет:
     - Ау! Мы здесь.
     А потом говорит мне:
     - Это мама кричит, чтобы мы не потерялись.
     Потом мама еще кричала "ау", и я стал тоже кричать "ау".
     А мамы нигде не было. Только все деревья кругом.
     Потом мама вдруг вышла совсем близко.  И  мы пошли дальше.  Идти мягко,
как по дивану. Мама говорит:
     - Куда вы нас привели? Здесь никаких грибов нет.
     А дядя говорит:
     - Мы дальше пойдем. Там будут.
     Я все спотыкался.
     А мама говорит:
     - Смотри под ноги. Видишь, корни?
     А эти корни,  как деревянные ветки,  на земле лежат.  Мама говорит, что
они из  сосны растут.  По  ним вода из земли в  сосну идет.  Из каждой сосны
корни растут.


        КАКИЕ МЫ ЯГОДЫ НАШЛИ

     Я  чуть не  упал -  так сильно споткнулся об корень.  Дядя меня за руку
держал, и потому я не свалился.
     Дядя говорит:
     - Ничего, ничего, шагай. Сейчас ягоды будут.
     Я сказал:
     - Мама! Сейчас ягоды будут. Ты мне купи.
     А дядя стал смеяться:
     - Вот увидишь, как их в лесу покупают.
     И вдруг стало светло, потому что деревьев стало меньше.
     А на земле маленькие кустики пошли,  как игрушечные.  Много-много. Дядя
присел на корточки. И я тоже присел.
     Дядя пальцем показывает и говорит:
     - Видишь, ягодка.
     Я сначала не видел,  а потом увидел.  Она синенькая,  кругленькая,  как
горошек.
     Дядя говорит:
     - А ну, сорви ягодку. Здесь можно рвать. Не бойся.
     Я сорвал.
     Дядя говорит:
     - А теперь - в рот.
     И дядя смотрел, как я ел.
     - Ну, как? - говорит дядя.
     Я говорю:
     - Очень!
     И говорю:
     - Еще!
     А дядя говорит:
     - Ищи теперь сам.
     Мама пришла и закричала:
     - Ох, черники-то сколько!
     Это я  чернику и ел.  Она в лесу прямо растет,  и можно рвать,  сколько
хочешь.  Мама тоже на  корточки присела и  так начала скоро есть,  как будто
пальчиками клюет.  Я  тоже захотел так  есть и  очень много листиков нарвал.
Потом выплевывал.
     А дядя говорит:
     - А ты не спеши.
     И стал говорить, что я - как корова: с листиками вместе.
     А мама вдруг говорит:
     - Алешка, ты не очень, а то животик разболится.
     А дядя рассмеялся:
     - Что вы, гражданка, это ж наоборот. Это же напротив. Это когда животик
разболится, так дают чернику. Ее даже в аптеке покупают.
     Мама тоже засмеялась и говорит:
     - Я забыла. Я сама покупала.


        КАК МАМА ИСПУГАЛАСЬ

     А потом дядя встал и говорит:
     - Ну, идемте, а то мы грибов никогда не найдем.
     И говорит маме:
     - Вставайте, гражданка.
     А мама все не хотела вставать.  Мы с дядей пошли.  А потом мама за нами
побежала.
     И у мамы губы черные. Даже синие. Я засмеялся:
     - Ха-ха-ха! А у мамы губы какие!
     И стал показывать на маму.
     А дядя говорит:
     - Ты думаешь, у тебя красные? И у тебя черные. Потому она и черника.
     И мы стали зубы показывать. И у всех черные.
     А потом пошли березы.  Из них дрова делают.  Березы совсем белые,  и на
них немножко черненького. А листики зеленые-зеленые. И стало очень пахнуть.
     Мама говорит:
     - Как хорошо пахнет!
     А дядя вдруг стал и говорит:
     - Это где-то горит.
     Мама закричала:
     - А если пожар?
     А дядя сказал:
     - Наверное, костер жгут.
     Мама говорит:
     - Я боюсь. Идемте отсюда скорей.
     И мама побежала. А дядя все кричал:
     - Ay! Ay! Не бегите!
     А мама кричала:
     - Скорей! Скорей!
     Дядя взял меня на руки и побежал маму догонять.
     А мама все кричала:
     - Алешка! Алешка! Скорее сюда, сюда!
     Я хотел, может быть, заплакать и говорил:
     - Почему? Почему?
     А потом мы маму догнали.


        КАК Я ГРИБЫ ИСКАЛ

     Тут уже не пахло,  а было как в саду.  Совсем тихо и березы.  Дядя меня
спустил вниз. И кругом маленькие березки.
     Я сказал:
     - Это детские березки?
     А дядя говорит:
     - Ты, - говорит, - Алешка, под ноги смотри. Тут грибы должны быть.
     А мама села на землю и говорит:
     - Ох, устала!
     Я думал, что грибы маленькие и кусочками.
     А дядя вдруг кричит:
     - Что же ты пропускаешь. Вот и гриб.
     Совсем нагнулся и сорвал.
     А  гриб сверху шапочкой,  а  снизу ножка.  Как  кругленький столик.  Он
коричневый. Я думал - кожаный. А дядя говорит: подберезовик.
     Мама вскочила и кричит:
     - Что, что, нашли уже?
     И стала искать на самой земле. И тоже нашла. А я стал и ногами и руками
землю кидать, чтобы скорее найти.
     А дядя закричал:
     - Ты не ногами - глазами ищи!
     Дядя уже много нашел и все говорит:  подберезовик, подберезовик. И мама
все кричала:
     - Ах, еще! Ах, еще!
     А я никак не находил.
     Дядя на меня не смотрел, и мама тоже не глядела. Только говорила:
     - Вот бабушке привезем.
     Я  взял и  заплакал.  А  дядя не очень видал,  как я  плачу,  и мама не
слыхала. Они все кричали: вот еще, вот еще! Я взял и еще громче заплакал.
     Дядя говорит:
     - Ты что? Накололся?
     А я сказал:
     - Грибы противные.
     Дядя говорит:
     - Что? Не даются?
     Подошел ко мне, нагнулся и потом пальцем показывает.
     - Вот, - говорит, - маленький стоит.
     А я все равно не вижу.  И вдруг увидал. Он маленький, как игрушечный. Я
подбежал, а там еще большой стоит. Я скорее сорвал.
     А дядя говорит:
     - Неси маме скорее.
     Я закричал:
     - Вот еще! Вот еще!
     Я со всех ног побежал к маме. Гриб поломался, а я все равно его принес,
У мамы полный платок был. А дядя в шапку собирал.


        КАКОЕ БОЛОТО

     Я  опять  стал  искать и  нашел очень красивый,  очень красный.  Совсем
красный,  как флаг.  И  на  нем -  как белые пуговки.  Только не пуговки,  а
пятнышки.
     Я сорвал и побежал к маме и стал кричать:
     - Вот какой! Вот какой!
     Мама сказала:
     - Фу,  брось!  Гадость какая!  -  и рукой замахала. - Брось сейчас: это
мухомор, от него даже человек умереть может. Он ядовитый.
     Я не хотел бросать, потом бросил. И ногой пихнул.
     А потом мы дальше пошли,  и я тоже грибов нашел много-много.  Прямо сто
грибов.  А может,  не сто.  Они желтенькие, как лепешки, а книзу ножка. Мама
сказала,  что это лисички и что мы их тоже бабушке повезем. Бабушка их всего
больше любит. Мы хотели дальше идти. А дядя сказал, что нельзя - тут болото.
Там росли маленькие березки на бугорках,  а  потом трава.  Если на эту траву
ступить,  там  мокро.  Там  грязь,  очень глубокая.  Дядя сказал,  что можно
утонуть,  и  даже лошадь может утонуть.  И  даже телега может утонуть.  А мы
пойдем кругом,  где сухо.  Мы пошли,  а  я  совсем устал и спотыкался.  Дядя
сказал:
     - Ты что же это ковыляешь?
     Мама достала часы и говорит:
     - Уже три часа. В какую мы даль зашли! Ребенок устал.
     Дядя говорит:
     - Ну, посидим, отдохнем.


        КАК МЫ С ДЯДЕЙ СПАЛИ

     Мама сказала:
     - А вы знаете, куда теперь идти?
     А дядя сказал:
     - Ничего, найдем дорогу.
     Мама сказала:
     - Ах! Не знаете? Вы нас завели? Мы заблудились?
     Дядя сел на бугорок. Стал голову платочком вытирать и потом говорит:
     - Не волнуйтесь, гражданка. Сядьте. Будем отдыхать.
     Мама очень рассердилась, и потом тоже села. И сказала:
     - Ну да! Где теперь наш автобус? Может быть, он ушел?
     И очень дядю ругала. А дядя все смеялся и говорил:
     - Вы не волнуйтесь: мы с Алешкой вас к самому автобусу приведем.
     И потом говорит мне:
     - Правда, Алексей?
     Так прямо и сказал:  Алексей.  И меня рукой по ноге хлопнул.  Только не
больно. И я тоже его хлопнул. И потом дядя говорит:
     - Давай-ка поспим. Видишь, тут мягко, мох.
     А это травка такая маленькая, кудрявенькая. На самой земле, как зеленые
стружечки.  Дядя  лег  и  меня  к  себе  взял.  Мама стала дядю ругать,  что
опоздаем.
     А дядя говорит:
     - А вы нас вскорости разбудите.  Поищите грибков.  Здесь маслята должны
быть.


        КАК МЫ ПРОСНУЛИСЬ И КАК СТРАШНО БЫЛО

     Мы заснули, а потом вдруг дядя проснулся. И я тоже. И дядя меня со всей
силой к себе придавил.  А сам очень глядит. Прямо глаза выпучил. И глядит на
мох,  где солнышко.  Я  тоже поглядел туда,  а  там была змея.  Она немножко
поднялась и головой на нас.  А около змеи маленькие змейки, как червяки. Они
ползали и очень вертелись.
     А  дядя совсем не шевелился и совсем меня придавил,  так что больно.  А
потом вдруг как  покатится со  мной  по  земле!  А  потом вскочил со  мной и
побежал.  Бежал,  бежал...  Потом стал.  И  все  смотрел кругом и  ничего не
говорил. Я тоже не плакал. А потом дядя поставил меня на землю и говорит:
     - Ты знаешь, кто это был?
     Я говорю:
     - Знаю.
     А он говорит:
     - Кто?
     Я говорю:
     - Скажите, кто?
     Дядя говорит:
     - Это была гадюка. Она если укусит, умереть можно. Она ядовитая.
     Я спросил:
     - Как тот гриб?
     А дядя говорит:
     - Хо-хо!  Куда хуже!  У  нее такие два зуба.  Она прокусит и из зубов в
прокус яду напустит. И даже корова умереть может, если гадюка ее покусает.
     Я сказал:
     - Дядя, возьмите меня на ручки.
     А дядя говорит:
     - Она за нами не побежит. Она детей не бросит.
     А потом вдруг сказал:
     - А где же шапка моя? Шапка моя там осталась.
     И ветку отломил от дерева. Это он себе палку сделал, чтобы гадюку бить.
И  пошел за шапкой.  А потом пришел с шапкой и сказал,  что гадюка уползла и
детей своих увела.
     А потом мы маму позвали и пошли.  Дядя меня понесет,  понесет,  потом я
сам побегу.


        КТО МАЛИНУ ЕЛ

     Мы пришли,  где кусты.  И на них ягоды, как малина. Только не малина, а
меньше.  Дядя сказал, что это ежевика. Только она еще кислая, а я попробовал
- все равно вкусная.
     Дядя сказал,  что тут,  может быть,  малина есть.  Только лесная,  а не
такая,  как на  даче.  А  мама все говорила,  что надо скорей-скорей,  а  то
автобус уйдет.  Потому что мы очень далеко зашли. Дядя посадил меня на плечи
совсем высоко.  Мне очень хорошо было ехать,  потому что была полянка.  И мы
увидали кусты.
     Дядя пошел со мной прямо к кустам и говорит:
     - Это малина там растет.
     А  я  сверху вдруг увидал:  там  как  будто человек.  Он  малину руками
хватал.  Прямо целые ветки.  Дядя не видит,  а  мне сверху видно.  И я вдруг
увидал, что это не человек, а собака. И я сказал:
     - Дядя, там собака малину ест.
     Дядя сразу стал и сказал тихонько:
     - Что ты? Что ты?
     И совсем шепотом сказал:
     - Где это? Где это?
     Я пальцем показал, где шевелилось.
     Дядя стал смотреть, и мы услышали, как чавкает.
     Дядя меня тихонько вниз спустил и стал на пенек, чтобы глядеть. А потом
вдруг присел, схватил меня как попало - и скорей назад. Я ничего не говорил,
потому что дядя очень испугался. И мы увидали, что мама идет. А дядя ей стал
рукой махать, чтобы назад. А мама все равно стала ждать нас.
     Тут дядя ей сказал тихо:
     - Не шумите. И скорей.
     Мама тоже испугалась. И мы долго шли.
     Мама все говорила тихонько:
     - Что там? Что такое?
     А дядя говорил:
     - Скорей, скорей!
     А когда мы далеко ушли, дядя совсем мокрый был. Он меня тащил. И мамины
грибы он тоже взял. Ему тяжело было,  и дядя остановился и  меня спустил.  И
грибы на землю положил.
     Мама сказала громко:
     - Как же вы меня напугали! Что там такое?
     А дядя говорит:
     - Там медведь малину ел. Загребет лапами и сосет.
     Дядя стал медведя показывать,  как он лапами.  Я  тоже стал показывать,
потому что я тоже видел. Только я думал, что это собака такая.
     Мама говорит:
     - Ах, ужас! Ах, ужас!
     А дядя сказал:
     - И вовсе не ужас.  А если бы у меня было ружье,  так очень хорошо, что
медведь. Я б его застрелил. У меня такие пули есть.


        Я БРУСНИКУ НАШЕЛ

     Мама опять стала дядю ругать. А дядя говорит:
     - Вот мы теперь прямо к автобусу пойдем. Я Алешку на закорки возьму.
     А я сказал, что я красненькую ягодку нашел. И спросил:
     - Она не ядовитая?
     Мама сказала:
     - Это брусника. Брось, она неспелая. Он еще с брусникой со своей!
     Дядя взял меня на  закорки,  а  платок с  грибами на  руку надел.  А  я
бруснику все равно съел. Она кисленькая и очень вкусная.
     Дядя говорит:
     - А ну, где у нас солнце?
     Мама говорит:
     - Уже пять часов скоро.
     Дядя говорит:
     - А  мне не для часов солнце,  а чтобы узнать,  куда идти.  Я по солнцу
знаю. Я военный человек.
     И больше дядя с мамой не говорил, а только мне говорил:
     - Ну, Алексей, держись крепче.
     А потом я заснул.


        ДЯДЯ НЕ СКАЗАЛ, ЧТО МЫ ГАДЮКУ ВИДЕЛИ

     А  когда я  проснулся,  так вышло:  я  лежу на диванчике в автобусе,  а
голова -  у мамы на коленях.  И весь я маминой кофточкой накрыт.  В автобусе
лампочки горят. Электрические. И совсем ночь.
     И мама говорит:
     - Вот теперь у меня мальчик совсем заболел,  наверное. Разве можно так?
Чуть медведь не съел.
     И я слышу, дядя говорит, наш военный дядя, который с нами гулять ходил.
     - Это,  -  говорит,  - очень хорошо для мальчика - в лесу гулять. И вон
грибов целый пуд привезете. Бабушка их солить будет и спасибо скажет.
     А я закричал:
     - Почему?
     Дядя засмеялся и сказал, что я здоровехонький. А тут шофер стал в гудок
гудеть,  и все начали входить в автобус.  Меня мама на колени взяла,  потому
что всем надо было садиться. Кондукторша сказала:
     - Все собрались. Поехали, шофер!
     И  автобус наш  поехал,  а  мама всем говорила,  что вон сколько грибов
собрали,  а грибы на самый верх повесили.  Полный платок. Черный, который на
голову надевают. А потом говорила, что медведя видела.
     А я сказал:
     - И еще змею - гадюку.
     Мама говорит:
     - Не сочиняй, пожалуйста, и спи.
     Я сказал:
     - Дядя, правда, мы гадюку видели?
     А дядя тоже сказал:
     - Спи, Алешка, спи.


        НА ДАЧЕ У БАБУШКИ


        КАКАЯ БАБУШКА

     Я опять заснул.
     И вдруг я проснулся, потому что меня мама тормошила, и уже совсем день,
и в автобусе мы одни, потому что все уже вышли. И солнышко светит.
     А мама кричала в окошко:
     - Мы сейчас! Алешка разоспался!
     И  я  смотрю -  к нам в автобус лезет старушка и смеется,  а это и есть
бабушка.
     Бабушка стала меня целовать. И все говорила:
     - Ах ты, Алешенька!
     И что я совсем большой,  и что сейчас пойдем,  и что у нее кофе есть, и
что пряники тоже есть.
     А мама сказала, что вот грибы. А бабушка сказала "спасибо".
     Дядя так и говорил, что бабушка спасибо скажет, когда грибы увидит.
     И я закричал:
     - Ага, дядя так и говорил!
     А бабушка спросила:
     - Какой дядя это говорил?
     А мама рукой замахала и говорит:
     - Ох, уж этот дядя! Мы чуть не пропали.
     А я сказал, что дядя очень хороший.
     И мы пришли к заборчику. А в заборчике дверка.
     Мы вошли в дверку,  а там садик.  А потом маленькие горки сделаны, и на
них цветочки насажены, разные-разные.
     Мама говорит бабушке:
     - Ах, какие у тебя клумбы красивые!


        ПРО КОШЕК И КАК Я БАБУШКЕ ГРИБЫ ПОКАЗЫВАЛ

     Бабушка ведет меня за руку и говорит:
     - Потом, потом поглядишь: Алешка есть хочет.
     И повела меня в дом.  А там стол.  А на столе все стоит. Булки разные и
кофейник. И две кошки на столе. Бабушка как крикнет:
     - Брысь, брысь, негодные!
     А  кошки сначала посмотрели на нас,  а потом тихонько сошли.  И бабушка
нас с  мамой повела мыться и  все говорила,  почему мы вчера не приехали.  И
мама сказала, что шла Красная Армия и что это маневры.
     А  потом мы пошли пить кофе,  а  кошки опять со стола убежали.  А потом
одна ко мне на колени вскочила и стала головой под руку меня толкать. Я кофе
пролил и сказал,  что это кошка.  Мама хотела сердиться,  а бабушка сказала,
что ничего, пускай.
     Я захотел,  чтобы масло на пряник намазать. А мама сказала, что пряники
с маслом не едят.  Бабушка взяла пряник, самый большой, ножиком разрезала, и
вышло два пряника.
     И потом маслом намазала, сложила и говорит:
     - Отчего же? Пусть ест, коли нравится.
     И я весь пряник съел. А потом мы с бабушкой кошек кормили. Мы им молока
наливали.
     А потом мы пошли грибы разбирать. И я знал, кто какой: который лисичка,
который подберезовик.  Только ножки не знал,  которые от какого. А ножки все
отломались. Неполоманных грибов совсем мало осталось.
     А бабушка говорила:
     - Ах ты, грибовник какой! Ай и молодчина! Все грибы знает!
     Потом я  бабушке про  Москву рассказал,  про  Красную площадь,  как дом
горел и как пожарные водой поливали.
     А  бабушка все грибы чистила и  все говорила,  что мы в Киев поедем.  И
грибы с собой возьмем.  И что это ей от меня подарок - вот сколько грибов! И
что мы их в Киеве есть будем. А она мне тоже подарок сейчас даст.


        КАКОЙ ПОДАРОК

     Бабушка стала руки мыть,  чтобы подарок достать, а я с лавки соскочил и
стал ждать.
     И мы побежали к бабушке в комнату, где у нее кровать.
     И бабушка из-под подушки достала бумагу.
     Я думал, в ней бумажная кукла какая-нибудь.
     А бабушка говорит:
     - Вот, здесь большой мячик.
     А он вовсе не круглый, а просто лепешкой.
     И я сказал:
     - Ха-ха-ха! Вовсе не мячик.
     А  там  был хвостик резиновый.  Бабушка стала в  хвостик дуть,  и  стал
надуваться  мячик.  И  стал  большой-пребольшой.  Больше  головы.  И  больше
бабушкиной головы. Прямо как подушка.
     А этот хвостик закрывается,  и бабушка его пальчиком в мячик запихнула.
И  не  стало  видно  никакого  хвостика.  А  вышел  настоящий мячик.  Только
большой-пребольшой.
     Я закричал:
     - Бабушка, дай! Ой, какой хороший!
     А  бабушка как  стукнет мячиком в  пол, он до самого  потолка прыгнул и
сделал: дзум! Как барабан.
     Я стал его ловить и стал кричать:
     - Ай! Ай!
     А тут мама пришла и говорит:
     - Это уж бабушка, наверное. Что надо сказать?
     А бабушка говорит:
     - Он сказал что надо: что мячик хороший. Вот я как рада!
     И поцеловала меня.  И мы с мячиком пошли в сад.  И стали мячик бросать,
чтобы он прыгал.  А  потом кошки прибежали.  Я  в  них мячиком кидал,  а они
боялись.
     Бабушка пошла  грибы солить.  Я  потом взял  мячик и  тоже  пошел грибы
солить. Я их в баночку складывал аккуратненько, а бабушка соль сыпала.
     И бабушка говорила, что после обеда мы пойдем на реку смотреть пароход.
А  завтра мы на пароходе по реке поедем в  Киев.  Долго будем ехать:  день и
ночь,  день  и  ночь.  Потом на  поезд сядем и  еще  на  другой пароход,  на
большой-пребольшой, и тоже будем ехать. Долго-долго.
     А  потом будет Киев.  А  в  Киеве бабушка учит  девочек вышивать разные
картинки, и цветочки, и домики.
     А  летом в  Киеве жарко,  и  бабушка уезжает сюда,  потому что здесь не
очень жарко.
     Мы  уедем на  пароходе,  а  мама  пока  здесь останется.  И  кошки тоже
останутся.
     Я сказал:
     - Почему?
     Бабушка сказала,  что они всегда здесь живут.  Здесь их  дом.  Потом мы
разбудили маму и  обедали.  И мы с бабушкой пошли пароход смотреть,  а мячик
оставили дома.  Бабушка его в шкаф заперла. А то его кошки начнут царапать и
дырку сделают.


        ПРИСТАНЬ

     На реке плавал домик.  У самого берега.  И я подумал,  что это пароход,
потому что из домика шла палка,  а на палке - флаг. Бабушка сказала, что это
пристань. Там билеты дают. А бабушке не надо: у ней уже есть.
     Я сказал,  что хочу на пристань.  Мы пошли сначала по дорожке,  а потом
вниз по лестнице.  А потом совсем по берегу. А потом по мостику. И пришли на
пристань.
     Я думал,  она маленькая, а она очень большая. И сверху крыши и по бокам
будочки, а посредине пусто. Просто пол, и можно ходить.
     Мы с бабушкой пошли, а там пристань кончается, и загородка, чтобы никто
в воду не упал. Загородку открывают, только чтобы на пароход идти.
     Пароход  придет,   так  совсем  к  самой  загородке  подплывает.  Тогда
загородку открывают, и все идут на пароход и на пароходе уезжают.


        КАК ПАРОХОД ПРИШЕЛ

     Парохода еще не было,  а была просто река.  За рекой опять берег. И там
садики.  И домики:  маленькие-маленькие.  Бабушка сказала,  что они вовсе не
маленькие, а только далеко.
     - А вот, - говорит, - лодочка едет.
     А на лодочке два больших мальчика сидели и лопатками воду разгребали.
     Я сказал бабушке:
     - Почему лопатками?
     А тут все люди засмеялись, которые стояли, и стали говорить, что это не
лопатки,  а весла и что мальчики ими за воду зацепляются,  оттого и едут.  И
что они зацепляют -  это называется "гребут".  Я сказал,  что хочу грести, а
мне сказали, что я маленький, а потом буду.
     Бабушка сказала, что у ней есть лопатка и что она мне в садике покажет,
как грести.
     Потом все закричали:
     - Идет! Идет!
     И  стали смотреть.  А  это шел пароход.  А  я смотрел через загородку и
ничего не видел.  Только услыхал, как он загудел. Очень тихонько, потому что
далеко.
     Тыввв! Ввыв! Ввыв!
     Я затопал ногами и тоже стал кричать:
     - Идет! Идет! Бабушка, пароход идет!
     Бабушка меня за руку потянула.  Чтоб я подальше от загородки.  "А то, -
говорит, - сейчас с парохода будут чалки бросать".
     Я сказал:
     - Почему?
     Нас толкали, а я все говорил: "Почему чалки?"
     Бабушка  говорит,   что  веревки  такие.   Пароход  будут  к   пристани
привязывать.  Чтобы его водой не унесло.  Вода в  реке бежит,  и  все по ней
уплывает. И даже пароход, если не привязать.
     Бабушка меня на столик ногами поставила, чтобы я был выше всех. И тогда
я увидел пароход.
     Он был очень белый. И с каждого бока - колесо. Они очень большие, почти
как пароход вышиной.  И  пароход колесами по воде шлепает.  И от этого волны
идут. Так что лодку, где мальчики были, закачало. Я думал, лодочка утонет, а
она не утонула.
     А пароход колесами очень шлепал. У него на колесах лопатки приделаны. И
он лопатками бьет по воде.
     Шлеп-шлеп-шлеп!
     И прямо на нас.  Прямо на самую пристань.  А пароход большой,  и на нем
дом стоит.  Длинный-длинный,  до самого конца,  а сверху дома пол, а на полу
опять дом.  И  все  окошечки,  окошечки,  окошечки.  А  перед окошечками еще
немножко пол, и там люди. А чтобы они не упали, там загородка.
     И все люди на нас смотрели.


        КАК Я ИСПУГАЛСЯ ГУДКА

     Мачта на пароходе совсем небольшая. А флаг на ней очень большой.
     А потом я и трубу увидал:  она совсем маленькая. Я потому увидал трубу,
что вдруг дым пошел: черный-черный. Пароход совсем близко подошел и перестал
колесами шлепать, а все равно шел.
     Бабушка говорит:
     - Потому что очень разбежался.
     И прямо к нашей пристани. И вдруг как стукнет боком!
     А  бабушка меня  захватила,  чтобы  я  не  упал,  потому  что  пристань
тряхнулась. Я видел,  как  веревку  бросили,  очень  толстую.  Один  дядя на
пристани ее схватил и поднял. Наверное, привязывать.
     А потом на пристани загородку открыли.
     И мостик сложили на пароход, и все пошли.
     А я закричал:
     - Бабушка, пойдем! Пойдем! Я хочу на пароход!
     А  бабушка сказала,  что не пойдем,  а  завтра пойдем и  тогда уедем на
пароходе.
     Я  смотрел на пароход,  а он вдруг как загудит.  И так страшно загудел,
прямо заревел.  Я думал, что-нибудь сейчас будет, и заплакал. Я схватился за
бабушку.  А бабушка меня сняла вниз,  и мы скорей пошли на берег.  А пароход
все гудел.  И  я  не слыхал,  что бабушка говорит.  А  она совсем в  ухо мне
говорила.
     Потом пароход перестал гудеть,  а мы уже совсем наверх пришли. Я уже не
плакал и смотрел, как пароход пошел.
     Бабушка перестала меня платком вытирать и говорит:
     - Возьми платок. Помахай платком пароходику.
     А он не пароходик, а вон какой большой!
     И еще он два раза гудел, а потом совсем ушел.


        ПАРОХОД


        КАК МЫ НА ПАРОХОД ПОШЛИ, ЧТОБ ЕХАТЬ

     На другой день бабушка сказала, чтобы я поиграл мячиком, а то сейчас из
него надо воздух выпускать.  Его бабушка в чемодан положит. Воздух выпустит,
и он станет как блин.  А как приедем в Киев,  мы его снова надуем. И я опять
буду им играть.
     Мы все вещи уложили, и мишку бабушка переложила в свой чемодан.
     Мы стали обедать.  Вдруг пришел дядя с  пристани и сказал,  что он наши
чемоданы понесет на пристань.
     А мы пускай обедаем,  потому что успеем.  Я хотел скорее идти и сказал,
что компоту не хочу.
     Я очень хотел, чтоб скорей на пароход.
     Мама говорит:
     - Чего ты ерзаешь?  Никакого парохода еще нет,  а мы с бабушкой еще чай
будем пить. Садись и не выдумывай.
     А  бабушка сказала,  что  она  чаю  совсем  не  хочет,  встала и  взяла
корзинку,  где у нас грибы в банках.  Мама тоже встала, и мы пошли. Мама все
время говорила,  чтобы я слушался бабушку и не ел слив. И потом, чтоб в воду
не упал и чтоб я сказал, что не буду.
     А я не сказал.
     Потом пришел пароход,  еще больше,  чем вчера, и мы с бабушкой пошли по
мостику на пароход.  А  на пароходе по маленькой лесенке -  наверх,  а  там,
наверху, длинная-предлинная веранда с загородкой. Только не с очень высокой.
И через нее все видно. Я посмотрел. А там внизу - пристань и мама стоит.
     Бабушка говорит:
     - Видишь:  мама стоит?  Вон,  внизу,  на пристани.  Вот мы как с  тобой
высоко.
     А мама снизу кричала, чтобы я не совался к воде.
     А до воды вон еще сколько! Я взял и плюнул сверху.
     Мама закричала:
     - Ну вот, уже начинается!


        МЫ ПОЕХАЛИ

     Вдруг как загудит гудок!  И  мама больше ничего уже не стала говорить и
заткнула уши пальчиками. И совсем вбок стала глядеть.
     А  я  уже не боялся и побежал глядеть,  где это гудит.  Бабушка тоже со
мной пошла.  Мы  потом увидели,  что это гудок.  Он очень большой и  медный.
Большой такой,  как самовар, и от него веревки. Капитан как потянет веревку,
так из гудка пар пойдет. И гудок заревет изо всей силы.
     Потом я  увидал,  как отвязывают наши веревки от  пристани.  Там пеньки
такие  на  пристани есть,  чтобы  к  ним  пароход привязывать.  И  мы  стали
отъезжать вбок от пристани.
     Я смотрел на пристань, а бабушка говорила:
     - Вон, видишь, мама белым платочком машет.
     А там все платочками махали. И я не видел, которая мама.


        НА ПАРОХОДЕ ЕСТЬ СТОЛОВАЯ

     Я посмотрел назад,  а сзади нас шла стенка. Только это не стенка, а все
окошки и  двери:  много-много.  Двери открываются,  и  оттуда выходят дяди и
тети,  все без шапок,  и ходят по веранде,  и смотрят за загородку, как вода
бежит.
     А  потом из  двери вышел дядя в  белом костюме.  Совсем как в  Москве в
гостинице. И тоже с подносом и чайниками.
     Бабушка говорит:
     - Хочешь, кофе пить будем?
     И мы пошли в эту дверь.  А там большая комната и столы стоят. И на всех
столах - белые скатерти, и на каждом столе стоят цветочки. И все там сидят и
едят. И пьют кофе. А по бокам все диваны.
     Я скорей встал на диван на коленки.  И стал смотреть в окно.  Мне очень
хотелось смотреть,  как там на берегу.  Какие там домики и  садики и  как на
реке лодочки плавают.
     Бабушка сказала, что мы сейчас в столовой. И чтобы я сел как следует, и
мы будем кофе пить. А все равно слышно, как пароход колесами шлепает. И даже
трясется немножко.  Потому что  у  нас  на  столе стаканчики стояли,  и  они
звякали.
     Бабушка велела,  чтоб нам принесли кофе и  чтоб я  пил и  не  вертелся.
Бабушка мне сказала, что мы сейчас пойдем в нашу каюту.
     Я сказал:
     - Почему?
     Бабушка говорит:
     - Потому что надо посмотреть наши вещи.
     А я сказал:
     - Почему каюту?
     Бабушка говорит:
     - Ты что за почемучка такой? Все "почему" да "почему"!
     Я сказал:
     - А я Почемучка.
     Бабушка говорит:
     - А ты не будь Почемучкой. А скажи: "Какая это каюта?"


        КАК БЫЛО В НАШЕЙ КАЮТЕ

     Бабушка мне сказала, что каюта - это комнатка, и там кровати, и столик,
и окошко.  И окошко можно открыть: оно уходит вниз, и тогда прямо без стекла
можно смотреть. И все видно, и все слышно, и воздух хороший. И чтоб я скорей
допивал кофе. Я все допил и говорю:
     - Вот.
     И слез с дивана.
     Мы с бабушкой пошли и пришли в коридор.  Там окон нету,  а вместо крыши
сверху стекло.  Только не совсем стекло: оно белое, как бумажное. Через него
не видно, а свет идет.
     Я сказал.
     - Почему?
     А бабушка говорит:
     - По-настоящему скажи.
     А я не захотел. Потом мы остановились. Бабушка достала из сумочки ключ.
А на ключе прицеплена копеечка,  только большая. Бабушка на нее посмотрела и
говорит:
     - Верно. Семь. И на дверях семь.
     И показала мне,  как это семь. А семь - это как кочерга. А потом ключом
- трик-трак!  -  и открыла!  И мы вошли в каюту.  Там никого не было, только
наши чемоданы.  И вовсе не кровати, а только одна кровать. А у другой стенки
диванчик. Бабушка сказала, что я буду на диванчике спать.
     А  потом еще был шкафчик.  Он  выше меня и  совсем к  стенке прилеплен.
Он очень гладенький, и я стал его гладить.


        КАКОЙ СМЕШНОЙ ШКАФЧИК!

     Бабушка подошла,  взяла шкафчик за  верх и  поломала пополам,  и  стало
очень смешно,  потому что получилась полочка, а на полочке приделан таз, а в
стенке - кран, и вышел умывальник. Бабушка пустила воду, а я стал смеяться и
стал в ладоши хлопать и кричал:
     - Ура!
     А  потом  бабушка  закрыла  кран  и  завернула  эту  полочку  наверх  и
захлопнула. И опять вышел шкафчик, и вода никуда не пролилась.
     Я закричал:
     - Бабушка, еще!
     Бабушка опять сделала умывальник и сказала:
     - Помой же заодно руки.
     И мы руки мыли с мылом.  А там,  за чашкой,  пусто,  и когда закрывать,
вода туда выливается.  Бабушка сказала,  что оттуда идет трубочка. Только ее
не видно. И не надо бумажки бросать, а то трубочка засорится.


        КАК МЕНЯ ТЕТЯ ХОТЕЛА ЗАБРАТЬ

     Я увидел кнопочку около двери и сказал бабушке:
     - Это чтоб чай дали, кнопка?
     Бабушка сказала:
     - Это чтоб уборщица пришла.  А  чай здесь пьют в  столовой.  Вот где мы
сейчас были.
     Я стал просить, чтоб позвонить. А бабушка говорит:
     - Ну, она придет, а ты что скажешь?
     Я сказал:
     - Нет, ты скажешь.
     А бабушка:
     - Нет уж, ты позвонишь, ты и говори.
     А я стал капризничать и говорить:
     - Нет - ты! Нет - ты! Нет - ты!
     И стал животом по дивану кататься.
     Бабушка сказала:
     - Перестань, Алеша, капризничать, я рассержусь!
     А я стал говорить:
     - Буду! Буду! Буду!..
     Бабушка сказала:
     - Ну, я на такого гадкого и глядеть не хочу.
     И  стала чемодан раскрывать.  А я начал пальчиком к звонку тянуться.  Я
долго тянулся.  А  бабушка все не  смотрит,  как я  тянусь.  Тогда я  совсем
пальчик к кнопке приложил. А бабушка все равно не глядит.
     Я сказал тихонько:
     - А вот позвоню.
     А бабушка опять не глядит.  Какая бабушка! Я взял и нарочно придавил. И
слыхал, как зазвонило. Только далеко. Бабушка все равно не посмотрела.
     Я стоял около дверей и вдруг услышал, что идут.
     И потом к нам в дверь постучали.
     Бабушка говорит:
     - Войдите.
     Вошла тетя в белом фартуке и говорит:
     - Вы звонили?
     Бабушка говорит:
     - Я не звонила. Это вот кто звонил.
     И посмотрела на меня. А тетя говорит:
     - Что же ему нужно?
     И прямо мне говорит:
     - Тебе что же нужно?
     Я схватился за бабушку и хотел за нее зайти, чтоб спрятаться. И сказал:
     - Бабушка, скажи что.
     Бабушка мне спрятаться не дала. И сказала:
     - Ты звонил, ты и говори.
     И посмотрела на тетю в фартуке.
     Тетя ко мне ближе подошла и говорит:
     - А ты знаешь, что у нас так звонить нельзя? Давай-ка я тебя к капитану
отведу.
     И  хотела меня взять за руку,  чтобы к  капитану отвести.  Я руки назад
спрятал и закричал:
     - Не хочу! Не хочу! Бабушка!
     И залез под столик и стал плакать. Тетя говорит:
     - Куда ты там прячешься?
     И совсем под столик нагнулась. А бабушка нарочно в чемодане перебирает.
И не глядит, что тетя меня забирать хочет. Тетя говорит:
     - Будет еще тут всякий мальчишка в звонки звонить!
     И  совсем хотела меня взять.  А  я  сказал,  что не буду,  и еще больше
заплакал.
     Тетя сказала:
     - Вот спрошу капитана, что с тобой делать.
     А бабушка сказала:
     - Вы извините, что он у нас такой гадкий.


        КАКОЙ ПЛОТ

     Тетя ушла. Я не хотел из-под столика вылезать. Бабушка тоже ушла.
     Я вылез из-под столика и стал глядеть в окно.  Я очень боялся,  что эта
тетя придет опять,  а  бабушки нет.  А под окном на веранде сидели два дяди.
Один посмотрел вверх и увидел меня, что я в окно гляжу.
     Дядя встал, посмотрел к нам в окно и говорит:
     - Ты что же это в звонок звонишь?
     Я опять хотел плакать, а дядя говорит:
     - Ты не реви!  Не реви! А звонить в звонок не надо. Вон, погляди, какой
плот плывет.
     Я  ничего не хотел этому дяде говорить -  зачем меня ругает?  -  а стал
смотреть,  какой это плот. А плот - это пол из бревен, и он по воде плавает.
Очень большой.  А по нему дяди ходили.  С длинными палками. И палками в воду
пихались.  А  на плоту еще костер горел.  И  на палке котел висел.  Прямо на
самом огне. Мы мимо плота проезжали совсем близко.
     Я совсем в окно высунулся,  чтоб все видеть.  И вдруг смотрю -  бабушка
сидит у самого нашего окошка. Там, где тот дядя, что меня ругал.
     Я закричал:
     - Бабушка! Бабушка! Смотри, плот какой! Там пожар!
     А бабушка встала, посмотрела на плот и говорит:
     - А  там земли накидали,  на плоту.  Дрова на земле горят,  и пожара не
будет. А в котле люди кашу варят.
     А потом бабушка пришла к нам в каюту и говорит:
     - Пойдем посмотрим, как пароходик плот тянет.
     Я  побежал  на  веранду  и  стал  смотреть  через  загородку  и  увидел
пароходик.  Пароходик за  веревки  тащил  плот,  и  пароходик тоже  колесами
шлепал, как наш. Только он маленький и черный, а наш белый.


        КАК МЫ ПОШЛИ НА САМЫЙ ВЕРХ

     Мы пошли с бабушкой по веранде,  а бабушка говорит, что это не веранда,
а палуба. Веранды только на даче бывают. И что есть еще палуба выше нашей. И
мы сейчас туда пойдем.
     Мы прошли в самый перед,  и там шла лесенка наверх.  На наш домик,  где
наша каюта,  на крышу.  А крыша наверху вовсе не крыша, а ровная, как пол. И
тоже кругом загородка,  чтобы не упасть.  И стоят скамеечки, а по этому полу
идет будто маленький домик,  длинный-длинный. И на нем стоит настоящая крыша
горбом. И она стеклянная.
     Я хотел посмотреть, а стекло белое, и ничего не видно. Бабушка сказала,
что внизу коридор и через это стекло свет идет прямо вниз.
     Мы с бабушкой пошли дальше и вдруг увидели одно стеклышко,  не белое, а
как в окне.  Я стал в него смотреть близко-близко. И ничего не видал, потому
что темно. А потом увидал.
     Там,  внизу,  эта  тетя ходила,  в  белом фартуке,  которая меня хотела
забрать.
     Бабушка спросила:
     - Ну, что ты там видишь?
     А я сказал:
     - Ничего.
     Тетя, наверное, меня искала. А мы с бабушкой здесь.


        КАК ПАРОХОДОМ ПРАВЯТ

     Мы увидели с бабушкой, что там, дальше, на пароходе, будочка стоит. А в
ней окошко большое.  А в будочке два дяди стоят.  Они вперед глядят. А между
ними колесо. И они это колесо крутят.
     Бабушка сказала,  что  это  матросы.  И  они  пароход поворачивают этим
колесом, куда ему надо идти.
     И еще дядя стоял около будочки. Весь в белом, и фуражка у него белая, а
пуговки блестят.
     Бабушка говорит:
     - А вот это капитан!
     Я сказал, что не хочу капитана и чтобы отсюда уходить.
     Бабушка сказала:
     - Хорошо. Пойдем посмотрим, где колеса.
     А я сказал:
     - Пойдем скорее.
     И потянул бабушку, где лесенка, потому что не хотел капитана.
     Мы пошли по лесенке вниз и мимо нашей каюты,  где наше окно открыто.  И
потом дальше пошли. Все по нашей палубе. И мы пришли туда, где колеса.
     Они очень хлопали.  А нам их не видно было.  Они стенкой отгорожены.  А
то,  бабушка говорит,  они  так  сильно  по  воде  бьют,  что  весь  пароход
забрызгают.  А из-за стенки они не могут нас водой достать. И еще сверху они
тоже закрыты.  Чтобы ни  на  кого не  брызгали.  Они так шлепают,  что прямо
ничего не слышно.  Бабушка мне кричит,  а  мне ничего не слышно.  А  бабушка
кричала, что в пароходе есть машина и что она колеса крутит.


        КАК Я ПОЗНАКОМИЛСЯ С МАТРОСОМ ГРИШЕЙ

     Потом мы  с  бабушкой пошли дальше,  а  там  на  загородке висят с  той
стороны еще колеса. Они как баранки, только большие. С меня ростом.
     Я бабушку спросил:
     - Почему?
     А бабушка говорит:
     - Скажи как следует.
     И я спросил, какие это колеса.
     Бабушка сказала,  что это не колеса,  а круги. Их бросают в воду, и они
плавают. Они из пробки.
     - Вот если упадешь в воду,  тебе сейчас и бросят такой круг. Ты за него
схватишься и не потонешь, а спасешься. Это спасательный круг.
     А я сказал,  что падать все равно не буду.  А бабушка сказала,  что это
все говорят "не буду", а потом бывает, что падают. Мне очень хотелось, чтобы
кто-нибудь упал. И чтоб ему круг бросить.
     Я хотел попробовать,  крепко ли круг висит. А он висит на загородке, на
той  стороне.  Он совсем  над водой  висит.  Надо  через загородки лезть.  А
большой дядя - так ему легко: он через загородку нагнется и  схватит круг. А
потом бросит, куда хочет.
     Я стал бабушку просить, чтобы она круг достала. Бабушка не хотела.
     Я стал немножко плакать.  Бабушка все говорила, что нельзя всем хватать
круги. А тут как раз шел один дядя. Он был матрос.
     И матрос говорит:
     - Это,  -  говорит,  -  что?  Круг показать? Я, - говорит, - могу этому
мальчику круг показать. Как, - говорит, - тебя зовут, мальчик?
     Я сказал, что Алеша, а что Почемучка, я не сказал.
     А матрос сказал:
     - А меня Гришей зовут.  Вот,  гляди,  Алеша.  -  И достал с той стороны
круг.  И поставил его на палубу,  как колесо.  А я держал, чтоб круг не упал
набок. Очень легко было держать, и я мог.
     Он белый, и на нем буквы написаны, красные.
     Матрос говорит:
     - Читать умеешь?
     А я показал букву и сказал, что это "пы".
     А дядя-матрос сказал:
     - Ну,  значит,  ты молодец.  Тут написано:  "Партизан". Это наш пароход
называется "Партизан". И на каждом круге написано: "Партизан".
     Я сказал, что когда упаду, так буду на этом круге плавать.
     Дядя-матрос говорит:
     - А мы на лодке подъедем и тебя вытащим. И опять на пароход посадим.


        ГРИША МНЕ ЛОДКУ ПОКАЗАЛ

     Я спросил,  откуда они лодку возьмут.  Гриша сказал,  что у них лодка с
собой есть. И говорит:
     - Пойдем, покажу.
     Мы с бабушкой пошли, и Гриша нас привел, где пароход кончается.
     Бабушка сказала,  что мы это на корму пришли,  на самый зад парохода. И
тут я увидел палку.  Она очень толстая, торчит прямо вверх и немножко назад.
И  на палке висит лодка.  Одним концом за низ,  а  другим за верх.  И  очень
привязана, так что не упадет.
     И Гриша сказал, что они захотят, так сейчас лодку отвяжут и на веревках
спустят. А потом туда вскочат, начнут веслами грести и поедут, куда хотят. А
весла там, в лодке, лежат. И я их видел.
     Потом Гриша сказал, что он теперь пойдет.
     А бабушка сказала:
     - Спасибо, Гриша.
     А он сказал:
     - Пожалуйста!
     И за шапку немножко подержался.


        КАК Я С ВИТЕЙ ДРАЛСЯ

     А  на корме тоже есть лесенка наверх.  И  тоже можно туда пойти.  И там
тоже есть палуба.
     Мы с бабушкой туда пошли,  а там был мальчик.  Больше меня.  Он сказал,
что он Витя и что ему шесть лет уже. И будет потом еще больше. Я сказал, что
мне тоже будет больше. А он сказал, что ему все равно будет больше.
     Потом я  сказал,  что у  меня мишка есть.  Только в  чемодане.  А  Витя
сказал, что у него ружье есть. И тоже в чемодане. А я сказал, что еще мячик,
и показал, какой большой, и что он в чемодане.
     А  Витя сказал,  что враки и  в  чемодан такой мячик не  залезет.  А  я
сказал:
     - Вот и залезет!
     А он сказал:
     - А ну, покажи.
     А  я сказал:  пусть он ружье.  Что хочу ружье.  А он опять сказал,  что
мячик -  враки.  Я взял и в него плюнул. Только не попал. А он попал. Витина
мама вдруг подбежала, и бабушка тоже.
     Витина мама сказала:
     - Петухи какие!
     А бабушка закричала:
     - Ты это, брат, что же? Гадость какая!
     И  ногой топнула.  Только не со всей силы.  Взяла меня за руку и  очень
скоро увела -  я по лестнице чуть не упал.  И она сказала, чтоб я никогда не
смел плеваться.
     И мы пошли к себе в каюту, и бабушка курточку мокрым вытирала.
     А  потом лампочки зажгли в каюте.  И мы с бабушкой пошли смотреть,  как
огни горят на берегу, в домиках. И как на плотах костры жгут.
     Потом вдруг зазвонил звонок, тоненький-тоненький. И дядя в белом прошел
по палубе очень быстро. И у него в руке звоночек, и он все звонил.
     Бабушка сказала,  что это он зовет ужинать и что надо идти руки мыть. Я
очень хотел руки мыть, потому что из шкафчика делается умывальник.
     Потом мы ужинали в столовой,  и я ел яичницу,  а бабушка - сосиски. И в
столовой все ели.
     И ходила кошка. И бабушка ей целых полсосиски дала.
     Потом мы пошли к себе.  И я сам нашел, где стоит "семь". Потому что оно
на кочергу похоже. А в каюте бабушка мне на диванчике постелила и загородила
чемоданами, чтобы я не упал.
     У меня стало как домик, и бабушка свет погасила и сказала, чтоб я спал.


        КАК ВИТЯ МЯЧИК ВЫБРОСИЛ

     А  на другой день я ходил смотреть,  как лодка висит на корме.  А потом
взял мишку из чемодана и  пошел с ним играть.  Мы с бабушкой опять ходили на
корму наверх. Там опять был Витя, и бабушка разговаривала с Витиной мамой. А
у Вити никакого ружья не было. Я хотел, чтобы мячик принести. И стал бабушку
просить, чтоб дала из чемодана. Он в самом-самом низу, подо всем.
     Бабушка ушла за мячиком, потому что Витина мама тоже хотела такой мячик
посмотреть.  Она  таких  мячиков никогда не  видала,  которые могут лепешкой
делаться. Бабушка принесла и надула мячик, а я хлопал в ладоши и кричал:
     - Ага! Ага! Ага! Вот и не враки! Вот и правда!
     А Витя рукой трогал.  И хотел взять, а я не давал. Бабушка сказала, что
здесь нельзя играть мячиком,  потому что мячик ускочит. Я стал просить, чтоб
поиграть. Бабушка говорит:
     - Ну,  хорошо.  Немножечко поиграйте.  Только я воздух выпущу,  чтоб не
очень прыгал.
     Бабушка так выпустила,  что он совсем не прыгал.  И мы немножко с Витей
играли.
     Потом бабушка сказала Витиной маме, что она ей покажет, как хорошо надо
вязать,  и  пошла принести вязанье.  Бабушка всех учит,  как надо вязать.  А
Витина мама сидела и тоже вязала.
     Витька стал мне  мячик не  давать и  нарочно стал его  пихать ногой.  А
Витина мама не глядела.  Она все вязала.  А Витька так ногой его ударил, что
мячик полетел за загородку. А я закричал со всей силы:
     - Ой, упал! Упал!
     И Витька закричал тоже со всей силы:
     - В воду упал! В воду упал!
     Витина мама очень испугалась, вскочила и как закричит:
     - Ой! Спасите! Спасите!
     Потому что она думала, что это Витя упал. А это вовсе не Витя, а мячик.
А Витя только кричал.  И внизу все люди стали кричать и бросать спасательные
круги.
     И один дядя все кричал:
     - Вот голова! Вон голова!
     А это не голова, а мячик. Витина мама стала кричать:
     - Это мячик! Это мячик!
     А пароход все равно остановился. И Гриша побежал туда, где палка. И еще
один дядя-матрос. И еще один главный, в белом костюме.
     И  они отвязали лодку и спустили вниз,  в реку.  И потом стали грести и
приехали к мячику.  А к мячику еще две какие-то лодки ехали.  Чужие.  Только
наши все равно раньше приехали и мячик достали. А дядя в белом встал в лодке
и мячиком махал.  И я боялся,  что он его разорвет, - так махал. А потом они
ездили и доставали из реки спасательные круги.
     Бабушка ко мне прибежала,  и  я  думал,  что она плачет.  А это она так
испугалась.  Она думала,  что я упал. А это мячик. Потому что Витька его так
ногой бил.  Бабушка сказала Витиной маме, что надо пойти и сказать капитану.
А Витина мама забоялась и совсем ушла. И Витьку взяла.
     А бабушка увела меня в каюту и сказала:
     - Сиди.


        КАПИТАН КО МНЕ ПРИШЕЛ

     Бабушка пошла к капитану.  А я боялся,  что капитан мячик не отдаст.  А
это вовсе не я,  а Витька.  Потом наш пароход пошел. Я все сидел и в окно не
глядел.  И  мне жалко было бабушку,  что она пошла к капитану.  Он ее совсем
заругает. А потом вдруг бабушка пришла, и у ней мячик. Очень мокрый.
     Капитан тоже  пришел.  Я  испугался и  стал скорей плакать,  а  капитан
говорит:
     - Это ты Алешка? Ты что же это такое наделал, что пароход остановили?
     Я  сказал,  что это не я,  а  Витька,  и  что Витька с  его мамой потом
убежали и теперь небось где-нибудь сидят. А ко мне вот капитан пришел. И вот
меня ругает. А я ничего не сделал. Капитан говорит:
     - А в звоночек кто звонил?
     А я ничего не стал говорить.
     Капитан сказал:
     - В звоночек-то ведь звонил? Вот в этот звоночек?
     И  он  стал  пальцем  показывать.  Показывал,  показывал,  да  вдруг  и
позвонил.
     А я сказал:
     - Вот теперь вы будете говорить, что надо.
     Капитан сказал:
     - Вот и  скажу,  чтоб этого мальчика ко  мне наверх унесли,  где колесо
крутят.
     И пришла эта тетя, в белом переднике. А капитан сказал:
     - Принесите этому мальчику чашку шоколада из  буфета.  Это не  он мячик
бросил. У него у самого чуть мячик не пропал.
     И сказал:
     - До свиданья.
     А бабушка сказала:
     - Извините.
     Потом  бабушка  рассказала,  что капитан  очень испугался,  потому  что
думал, что человек упал. И что все очень кричали. А потом он увидел, что это
мячик, а вовсе не человек. Он в бинокль посмотрел. В бинокль все видно, даже
если очень далеко.
     Капитан лодку послал, чтобы круги все собрали и привезли на пароход.
     А то их прямо сто штук выкинули. А может быть, и не сто.
     Потом тетя мне шоколад принесла и  прянички.  Бабушка сказала,  что они
бисквиты. Они совсем как пустые и очень вкусные.
     А  мячик высох,  и  бабушка его сложила в  чемодан.  И сказала,  что до
самого Киева не будет давать. А в Киеве я буду им играть.


        ЯКОРЬ

     Я капитана теперь не стал бояться.  Потому что он знает, что мячик не я
закинул в воду, а Витька. А в звоночек так он тоже небось позвонил.
     И я пошел с бабушкой наверх,  где видно,  как матросы колесо крутят.  И
видно,  как  капитан стоит.  Или еще какой другой главный,  который матросам
говорит,  что им  делать.  Я  никого не боялся.  Потому что все равно никого
главнее капитана нет.
     Бабушка сказала,  что мы теперь на самом переде парохода и  самый перед
называется нос.
     Там  вперед торчала палка.  Очень тонкая.  А  на  палке висел,  бабушка
сказала, якорь. Он очень большой и железный. И он сделан из больших крючков.
Сначала идет палка железная,  а  книзу из нее выходят крючки.  И  от якоря к
пароходу идет цепь.
     Я спросил бабушку:
     - Почему якорь?
     Бабушка говорит:
     - Не почему якорь, а для чего якорь.
     И что он для того,  чтобы пароход мог стоять,  где хочет.  Захочет -  у
берега,  а как захочет -  прямо на середине реки.  Возьмет и станет, ему все
равно, что нет пристани. Матросы  возьмут да пустят  якорь в реку.  А он  на
самое  дно  потонет.  И за дно  своими  крючками  как вцепится!  Так и будет
держаться. Прямо как когтями. А пароход к  якорю цепочкой привязан.  Сколько
захочет, столько и будет стоять.
     Потом приходил матрос Гриша,  мой знакомый,  и  говорил,  как они мячик
доставали.  Он думал,  что я нарочно кинул.  А я ему сказал,  что это Витька
ногой.  Гриша сказал,  что  Витьке надо уши надрать.  Я  просил Гришу,  чтоб
посмотреть якорь.
     Гриша сказал бабушке:
     - Можно, мы с гражданином пойдем якорь смотреть?
     Бабушка сказала, что можно и что она тоже хочет якорь смотреть.
     Мы  на  самый-самый нос пошли.  И  видали,  какие у  якоря крючки.  Они
толстые,  как у меня рука. Нет, еще даже толще - как нога. А на другом конце
у якоря кольцо.  И потом цепь идет.  В пароход. Я спросил Гришу, когда якорь
будут бросать: скоро или кет.
     Гриша сказал,  что сегодня не будут,  а завтра, наверное, будут. Только
ночью. Я тогда спать буду.


        КАКАЯ КУХНЯ НА ПАРОХОДЕ

     Бабушка сказала,  что  это ничего,  что я  спать буду.  Зато мы  сейчас
пойдем кухню смотреть.  Гриша бабушке сказал,  что  надо  кухню смотреть.  И
сказал, что у них три кухни. И там все время жарят.
     Мы  с  бабушкой пошли по  лестнице вниз,  там тоже была палуба.  Только
загородка кругом не из решетки,  а как забор.  И там было много людей. У них
были узлы и  всякие мешки,  и  они на них сидели и  курили папиросы.  И  все
говорили очень громко.  Бабушка сказала,  что им недалеко ехать и  они скоро
будут выходить,  а потом другие будут приходить. И тоже ехать. Там была одна
каюта.  У нее двери не было, а просто загорожено досочкой. А там чай дают. И
баранки.  И яблоки. И еще рыбу. Я стал бабушку просить, чтобы она мне купила
такую рыбу.  А  бабушка сказала,  что эта рыба очень соленая и  я ее есть не
буду. Бабушка только купила мне два яблока.
     Потом была еще дверь, и там был дядя, очень толстый. Весь в белом, и на
голове у него - белая шапка, как пузырь. В этой каюте плита, только не как у
нас дома,  а вся железная.  На ней кастрюли стоят, большие, как ведра. И еще
сковородки.  Бабушка сказала,  что это кухня и дядя-повар.  Он варит обед, и
ему очень жарко. Оттого он такой красный.
     Дядя-повар увидал меня, что я гляжу, подошел к самой двери и говорит:
     - Ты что на обед хочешь? Пирожное, наверное, на обед хочешь?
     А я сказал:
     - Не хочу пирожного.
     А повар сказал, что я молодец. И чтобы я ел на обед рыбу с картошкой. И
что он очень вкусную сделает, лучше даже пирожного.
     Бабушка сказала, что мы непременно попросим рыбу.
     Повар вдруг испугался и побежал к плите. Он закричал:
     - Ой! Ой! Котлеты горят!
     Я стал смотреть, как горят. Бабушка мне сказала, что это значит - очень
зажарились,  а никакого огня не будет.  Я думал,  что как пожар.  Потом мы с
бабушкой над этим все смеялись: котлеты горят!


        ПРИСТАНЬ

     Вдруг пароход загудел.  Все люди встали и начали мешки подымать. Колеса
перестали шлепать,  и пароход стукнулся так,  что я чуть не упал,  и бабушка
тоже.  А одна тетя совсем упала и корзинку уронила,  и сама засмеялась.  Это
потому, что пароход в пристань стукнулся.
     Мы к пристани пришли. И все стали выходить.
     Матрос Гриша кричал:
     - Успеете! Успеете!
     А они все равно толкались.
     Один маленький мальчик заплакал: его затолкали. Гриша как схватит его и
сразу наверх поднял.  Потом его маме отдал. Бабушка говорила, зачем мама его
на руки не взяла.  А  эта мама ей сказала,  что у  ней две корзинки и она не
может взять мальчика.
     Гриша сказал:
     - Давайте корзинки. А мальчика берите на руки.
     Гриша  понес корзинки,  а  тетя  -  мальчика.  Мальчик не  стал  больше
плакать. Потом Гриша увидал меня и говорит:
     - А ты, Алешка, дальше едешь?
     Бабушка сказала, что нам еще далеко-далеко.
     И  мы  потом долго ехали на  пароходе,  и  был через реку мост.  Он шел
сверху.  А мы проехали внизу,  как будто в ворота. Потому что мост был очень
высоко. По этому мосту поезд шел.
     Я  видел,  как  паровоз пар  пускал  и  свистел.  Только пароход громче
свистит.


        КАК МИШКУ КУПАЛИ

     Я  хотел бросить мишку в  воду и чтобы его потом спасли,  как мячик,  а
бабушка сказала,  что его спасать не будут.  А  что он сначала поплавает,  а
потом намокнет и утонет. А я все-таки просил.
     Бабушка достала много веревочек и их связала, и сделалась очень длинная
веревка.  Потом  мы  мишку  привязали  очень-очень  крепко.  И  стали  через
загородку спускать его в воду.
     Все люди смотрели,  что мы  делаем.  А  бабушка говорила,  что мы мишку
купаем. Мишка совсем не тонул. А только по воде кувыркался и прыгал. Пароход
его  очень скоро тянул.  Потом мы  его вытащили.  Он  был мокрый,  только не
очень.  И все смеялись,  что мишка купался. И говорили, что теперь меня надо
привязать на веревку и  тоже пустить в воду.  А я не боялся,  потому что они
шутят.


        КАК МЫ К КАПИТАНУ ХОДИЛИ

     Ночью  бабушка меня  разбудила и  одела.  Сказала,  что  сейчас пароход
придет к пристани и мы выйдем и поедем по железной дороге,  и опять сядем на
другой пароход.  На  том  пароходе мы  приедем в  Киев.  А  сейчас надо идти
прощаться с  капитаном и  с  Гришей.  Мы пошли к  капитану в каюту.  Бабушка
постучала и сказала:
     - Товарищ капитан!
     А он оттуда ответил:
     - Кто там? Войдите.
     И открыл дверь.
     У капитана целая комната.  На стене - карточки, и на одной карточке был
пароход.  А на другой,  кругленькой, были мальчик и девочка. Капитан сказал,
что это его дети.  И что мальчик с ним ездил, только прошлый раз. Я мог бы с
ним  играть.  Потому что ему пять лет.  Потом капитан подарил мне карточку с
нашим пароходом и спросил меня, как пароход называется.
     Я сказал:
     - Знаю, "Партизан".
     Капитан говорит:
     - Ну, значит, молодчина.
     А бабушка сказала:
     - Прощайте, мы сейчас выходим.
     А  я  рассказал,  что  мы  купали мишку,  и  сказал,  что  я  тоже буду
капитаном.  И мы с бабушкой пошли искать Гришу.  Мы с ним стали прощаться. А
он говорил, что не надо. Что он нам непременно вещи вынесет.
     И меня посадит на автомобиль, чтоб ехать на железную дорогу.
     Мне очень не хотелось уходить. Я хотел плакать. Бабушка сказала, чтоб я
не плакал и  даже чтоб не начинал.  Гриша будет смеяться и скажет:  рева.  А
если рева,  то все равно капитаном не буду. А чтоб лучше я спел чего-нибудь.
Я ничего не стал петь.
     А тут пароход зашатало.
     Значит, мы приехали и толкнулись в пристань. Бабушка ушла.
     А  потом  пришел Гриша,  завязал поясом чемоданы да  прямо  через плечо
повесил. Гриша меня за руку взял. Он очень сильно взял.
     А я не сказал, что больно.
     Я спросил:
     - А бабушка на автомобиле?
     Гриша сказал:
     - На извозчике.
     И как пошел,  прямо со всей силы.  И прямо на пристань и потом прямо по
мостику,  и  там  бабушка.  Она на  извозчике сидела.  Бабушка меня посадила
рядом. А потом Гриша вещи наши поставил и потом еще сказал:
     - Ну, прощайте!
     И стал с бабушкой прощаться.
     А бабушка закричала:
     - Ой, милый, руку поломал!
     А Гриша не поломал. Он очень крепко взял, оттого что он очень сильный.
     Гриша сказал:
     - Ах, извините, бабушка.
     А потом Гриша взял меня и поцеловал и опять меня посадил и говорит:
     - Ну, прощай, Алешка! Смотри, будь капитаном.
     И шапкой нам Гриша махал.
     А мы на извозчике поехали на вокзал.


        ДНЕПР

     Потом мы ехали по железной дороге и опять на другом пароходе,  по реке.
Бабушка сказала,  что это очень большая река.  Называется Днепр. И что около
самой реки будет большой город.  Это и будет Киев.  Там очень хорошо.  И там
живет бабушка.  В Киеве,  бабушка сказала,  есть такие комнаты,  и там можно
всякую игрушку взять и поиграть.  А когда не захочется, отдать назад, и тебе
другую игрушку дадут.  И так можно много-много раз.  Сколько хочешь. И еще в
Киеве есть такой дом, куда все дети приходят, и там очень интересно.
     И мы с бабушкой туда пойдем,  и,  может быть,  мне там дадут ружье. И я
буду ходить и петь.
     Большие мальчики там делают самолетики,  которые сами летают.  И  что я
потом буду делать тоже самолетики.
     Мне очень захотелось, чтобы скорее был Киев.
     И я все глядел вперед и кричал:
     - Бабушка, вон Киев!
     А бабушка все говорила,  что это не Киев,  а деревня. И что там в садах
растут вишни. И яблоки. И еще груши и сливы. И мы потом будем из слив варить
варенье.
     Вдруг один дядя закричал:
     - Смотрите, смотрите: невод!
     И все стали смотреть на берег. Мы с бабушкой тоже стали смотреть.
     Все кричали:
     - Невод! Невод!
     А там на реке была большая лодка,  красная,  и я думал, что эта лодка -
невод, и сказал:
     - Какой красный невод!
     И все стали смеяться.
     Бабушка мне сказала, что невод - это не лодка, а сетка. Она большая. Ее
кидают в реку,  а потом тянут к берегу и сгребают рыбу.  Я хотел посмотреть,
как сгребают,  но мы уже проехали. Я только видел, что там, на берегу, много
людей.
     Бабушка сказала,  что это ничего,  что мы проехали.  В Киеве есть невод
еще лучше,  и  мы с бабушкой пойдем смотреть,  и я увижу,  какие рыбы всякие
бывают в реке. И есть рыба щука. Она может так укусить, что даже может палец
откусить.  И она маленьких уток,  совсем маленьких,  которые еще утята, тоже
хватает.  И  съедает.  И  всяких рыб  тоже  глотает.  Только раков не  может
глотать. И что мы пойдем смотреть на невод и что мне покажут щуку.
     Мы с бабушкой обедали, и я ел куриную ножку.
     Один дядя посмотрел в окно и сказал очень громко:
     - Ого-го-г-о-го! Уже Киев видно!
     А я не хотел есть,  а хотел, чтоб посмотреть Киев. Бабушка сказала, что
еще далеко. А я все равно не стал есть.
     Бабушка вытерла мне руки, и я побежал на палубу смотреть.
     Я  хотел смотреть,  а  смотреть не мог.  Все хотели смотреть -  стали и
загородили.
     А один матрос увидал, что я хочу смотреть, и сказал:
     - А ну, давай пойдем.
     И мы как пошли, и прямо на лестницу к капитану. Только не к капитану, а
где ведра стояли.
     Там  ведра деревянные стояли.  Матрос сказал -  они чтоб помогать пожар
заливать.
     Он сказал мне:
     - Держись за ведра.
     А у них ручки из веревки. Они толстые. Они прямо как железные. Я за эту
веревку стал держаться. А матрос говорит:
     - Гляди, вон Киев!
     А там все деревья и немного домов.  А потом стало много домов видно.  И
пароходов всяких много.  И  лодок  очень много.  Наш  пароход как  загудел в
гудок, так ведро стало прыгать.
     А потом я услышал, что бабушка кричит:
     - Алеша! Алеша! Куда ты делся?
     А я не делся, я наверху. Я сначала не кричал, а потом крикнул:
     - А я тут!
     Бабушка все смотрела, где я. А я наверху.
     Я еще закричал:
     - А я тут! А я тут!
     И все стали смотреть на меня и смеяться. Бабушка тоже посмотрела.
     Бабушка закричала:
     - Ну, держись крепче!
     Это потому, что загородки не было.
     А  у  меня зато ведра были.  Они  в  ряд  стояли.  Там  длинная-длинная
скамеечка.  И в ней дырки большие. А в эти дырки ведра поставлены. Они ни за
что не упадут.
     Бабушка ко мне пришла и стала рукой ведро толкать.  Думала, оно упадет.
А оно не упало.
     Бабушка сказала, что она боялась, что я упаду.
     А я сказал:
     - Ха-ха-ха! Это дядя-матрос меня сюда привел, чтоб я Киев посмотрел.
     Я очень хотел увидать бабушкин дом, где мы будем жить.
     А бабушка сказала, что его все равно не видно и чтоб идти мишку прятать
и вещи все, и мы пошли в каюту.
     А потом пришел этот матрос и сказал,  чтоб мы его ждали.  Потому что он
придет и  наши вещи вынесет.  А  что  сейчас пристань будет и  ему надо идти
помогать пароход привязывать.
     Потом пароход толкнуло.
     Бабушка сказала:
     - Ну, приехали.
     И все стали топать, все стали выходить, а мы не стали.
     Бабушка сказала:
     - Не вертись, успеем. Придет матрос и возьмет вещи.
     А никто не приходил. И матрос не приходил.
     Бабушка пошла посмотреть:  может быть,  он не может прийти,  и  велела,
чтоб я сидел в каюте. Вдруг матрос пришел.
     Он очень скоро схватил наши вещи и все говорил:
     - Пошли, Алешка, пошли. Я извозчика нашел.
     Мы опять на извозчике поехали.
     Мы тихо поехали,  потому что вверх.  А потом опять скоро, и там улицы и
трамваи, только не как в Москве. В Москве они побольше.
     И вдруг бабушка закричала:
     - Стойте!
     И потом сказала:
     - Ну, дома.


        ДОМ У БАБУШКИ


        В БАБУШКИНОЙ КВАРТИРЕ

     Я стал смотреть,  какой дом.  А он очень большой. И вдруг пришел дядя и
стал наши чемоданы забирать. А это дядя-дворник. И он говорит:
     - Ну як, Марья Васильевна? Ну як там?
     А я не знал,  что это "як", а потом узнал. Мы с бабушкой пошли в дверь.
А там лестница. Я бабушке говорил, чтоб скорей идти, где она живет.
     Бабушка сказала,  что мы  сначала пойдем за кошкой.  Бабушка свою кошку
отдала одной тете.  Чтоб она ее кормила.  А то бабушка уехала,  и кошка одна
осталась. Мы пошли по лестнице. Немножко прошли, и бабушка говорит:
     - А хочешь, мы наверх поднимемся без всякой лестницы?
     А я закричал:
     - Я знаю, это лифт! И там дядя-лифтер с пуговками.
     Бабушка сказала:
     - А вот и нет лифтера. Сами поедем.
     Мы  подошли к  дверке.  И  около дверки были кнопочки,  как для звонка.
Бабушка надавила одну  кнопочку,  и  за  дверью  загудело.  А  потом  что-то
щелкнуло.  Бабушка  открыла дверь.  А  там  уж  лифт  стоит.  Только  совсем
маленький.  Как  будто шкафик.  Мы  туда вошли.  Бабушка закрыла все двери и
нажала кнопочку,  как будто она не бабушка,  а  лифтер.  Я думал,  ничего не
выйдет. А мы поехали. Я обрадовался и стал хлопать в ладоши и кричать:
     - Ай, бабушка! Ай, бабушка!
     А  бабушка нарочно завезла меня на самый верх,  а  потом немножко вниз.
Лифт  остановился,  мы  открыли дверь  и  вышли  на  лестницу и  снова двери
закрыли.  Потом бабушка нажала кнопку около двери,  и лифт сам пошел вниз. В
лифте  никого не  было.  Мы  с  бабушкой позвонили в  квартиру,  и  отворила
девочка.
     Она закричала:
     - Ах, вы приехали! А это, наверное, Алеша.
     И  сказала,  что  она сейчас принесет бабушкину кошку Пуму.  Пума очень
обрадовалась и  стала мордочкой тыкать бабушку в ноги и мурлыкать.  Я думал,
что она запачканная.  А  это она не  запачканная,  это шерсть у  нее разными
кусками,  всякими -  черными и желтыми. Очень смешная. Потом девочка бабушке
ключ дала, и мы пошли в другую дверь.
     Бабушка говорит:
     - Вот тут я живу. Вот посмотри.
     А ничего не было видно.  Потому что все было газетами закрыто.  Бабушка
сказала,  чтоб я  ушел -  сейчас будет пыль.  А я все равно не ушел.  И мы с
бабушкой стали газеты снимать.  А я снял газеты и увидел,  что это плита.  И
бабушка сняла газеты.  А там за газетами -  полка.  Это на стене полка, даже
две  полки.  Только  они  газетами были  завешены.  А  на  полках  -  разные
кастрюлечки,  и  все блестят.  И  чайнички и кувшинчики.  И еще сковородки и
потом мельница, которая для кофе.


        КАК Я ПЛИТКИ БОЯЛСЯ

     Кошка вскочила на  плиту и  стала все нюхать.  А  там,  на плите,  была
черная коробочка,  круглая,  большая. Только сверху она очень смешная. У ней
сверху не крышка, а каменный кружок. А в кружке канавка. Канавка идет кругом
по всей крышке.  А сбоку из этой коробочки торчат две медные палочки. А сама
коробочка железная. Кошка стала коробочку нюхать.
     А я закричал:
     - Почему?
     Бабушка сказала:
     - Опять почему?
     А я сказал:
     - Коробочка. Почему коробочка?
     А потом сказал:
     - Бабушка, какая это коробочка?
     Бабушка говорит:
     - Ага! Вот сейчас увидишь, что будет.
     Принесла белый шнурок.  У него две белые трубочки на одном конце,  а на
другом  -  два  гвоздика.  Бабушка трубочки надела на  коробочку,  прямо  на
палочки, которые из нее торчат. Потом схватила шнурок за другой конец, где у
него медные гвоздики, и засунула в стенку. А в стенке были две дырочки.
     Я не знал, что будет, и ушел от плиты и сел на лавку.
     Бабушка говорит:
     - Ты не бойся, чего ты убежал!
     А я скорей стал ногами на лавку и сказал,  что я не боюсь,  а это чтобы
лучше было видно.  А там коробочка вся сверху засветилась,  и в канавках, на
крышке,  стало красно,  как уголья. Я стоял и смотрел, а подходить не хотел.
Бабушка засмеялась и говорит:
     - Это электрическая плитка.  На  ней можно чай варить,  яичницу жарить,
молоко кипятить. Иди, - говорит, - посмотри, какой жар.
     Бабушка стала над плиткой рукой водить.
     Я  пошел смотреть,  какой жар.  А это в канавках проволочки.  И они все
стали красные от жару.  Бабушка сказала, что это электричество идет и греет.
И я тоже руку держал над плиткой.  И от нее тепло,  как от огня. Кошка легла
около плитки и не боялась.


        ГАЗ

     Вдруг  в  дверь  позвонили,  и  пришла  девочка,  которая бабушке кошку
давала.
     Бабушка сказала:
     - Ты что, Клавдя?
     А Клавдя говорит:
     - Я пришла вам помогать.
     Бабушка говорит:
     - Поставь воду на газ.
     Я  хотел сказать "почему" и  не сказал.  И смотрел.  А Клавдя подошла к
плите,  повернула краник и  потом в плиту спичкой,  прямо сверху.  И вдруг в
плите как пыхнуло:  "Пых!"  И  даже немножко выстрелило.  И  там,  в  плите,
загорелся  синий  огонь.   Очень  синий.  Клавдя  поставила  сверху  большую
кастрюлю. Прямо как ведро. Это чтоб воду кипятить.
     Я пошел к плите - смотреть, почему газ.
     Клавдя стала говорить:
     - Ага,  вот и не знаешь, какой газ! А он по трубочке идет. Захочу вот -
хоп!
     А я говорю:
     - Какой хоп?
     А Клавдя краник закрыла, огонь чуть хлопнул и погас.
     А потом Клавдя говорит:
     - А сейчас я захочу, и - хоп!
     И опять краник повернула и зажгла спичкой. И снова пыхнуло, и загорелся
синий огонь.
     Клавдя опять сказала "ага". Она все - "ага".
     - Ага,  у  вас  такого  нету.  Ага,  у  вас  дрова  жгут.  Ага,  у  нас
электрическая печка.
     Я сказал:
     - И не ага, не ага! И у меня мячик есть. Как лепешка.
     А Клавдя сказала:
     - Ты его раздавил, потому и лепешка. Ага!
     А я стал говорить:
     - Не ага, не ага...
     Бабушка сказала мне:
     - Перестань сейчас же!
     А потом сказала Клавде:
     - Смотри,  Клавдя,  уже  кипит.  Сними кастрюлю и  потуши газ и  плитку
электрическую.
     Клавдя сняла кастрюлю и  опять краник закрыла,  а  я  хотел,  что пусть
знают,  что я не боюсь:  я подбежал к плитке электрической и стал дуть, чтоб
потушить. Она не тухла и все равно была красная.
     Клавдя, противная, стала хлопать в ладоши и на ножке прыгать и кричать:
     - Ага! Ага! Ага!
     И потом пальцем стала показывать. И еще кричать и петь:
     - Вот смотрите!  Вот смотрите!  Как он дует!  Не задует! Ай-ай-ай! Ага!
Ага!
     Я еще дунул со всей силы и заплакал. И к бабушке скорей побежал. И стал
плакать еще больше,  зачем плитка не  тухнет и  Клавка дразнит.  Бабушка мне
сказала,  чтоб я  стал на табуретку и  чтоб я  рукой взял за шнурок,  где он
в стенку воткнут. И чтоб дернул. И тогда плитка потухнет.
     Я немножко боялся,  а все-таки полез. Клавка хотела раньше меня дернуть
шнурок. А я скорей сам дернул. Шнурок так и вылетел из стенки. Там у него на
конце черная коробочка.  Из  нее  два гвоздика торчат.  Они так из  стенки и
выскочили,  как я за шнурок дернул.  Я посмотрел на плитку. Она еще немножко
красная была, а потом потухла.
     Я Клавке сказал, даже закричал нарочно:
     - Ага!
     А бабушка говорит:
     - Теперь вставь обратно, как было.
     Я  стал эти медные гвоздики вставлять и  не  мог попасть в  дырочки.  Я
потому не мог,  что Клава все хотела вырвать.  А бабушка ей не дала. Бабушка
сама взяла мою руку и  моей рукой вставила эти гвоздики в  самые дырочки.  И
плитка опять загорелась. А потом я сам вынул обратно, и плитка потухла.
     Я тоже говорил Клаве:
     - Ага! Ага!
     И зажигал и тушил.  Бабушка сказала,  что это штепсель,  где дырочки. А
где гвоздики медненькие, это вилка.
     Я сказал:
     - Ха-ха-ха! Вилка! И вовсе не вилка! И совсем не вилка! А просто рожки.
     И стал говорить:
     - Рожки! Рожки! Рожки!
     Клава кричала:
     - А вот вилка! Вилка! Вилка!
     Бабушка сказала:
     - Фу, гадость какая! Слезай сейчас же с табуретки.
     А потом сказала Клаве:
     - А ты не егози. Большая, а такая глупая.
     Клавдя достала с полки кастрюльку. Она была очень чистенькая, прямо как
серебряная.  У ней внизу торчали две медненькие палочки. Клавдя сказала, что
она нальет в кастрюльку воды и поставит кастрюльку на стол, а не на плиту, и
вода сама закипит.
     Я спросил бабушку:
     - Правда?
     Бабушка сказала, что правда.
     А  только вода не  сама закипит,  а  потому что  под  кастрюлькой внизу
плитка  электрическая  навсегда  приделана.   И  если  шнурок  электрический
провести,  как  вот  к  плитке,  так  вода  закипит.  Потому что  плитка там
разогреется, а вовсе не сама.
     А  все равно я  хотел,  чтобы вода закипела и  чтоб не на плите,  а  на
столе.  Потому что я  думал,  что она,  может быть,  и не закипит.  Я сказал
Клавде: пусть нальет воды и пусть на столе закипит. А Клавдя стала кричать:
     - Не верит! Он не верит!
     Она  скорей  схватила кастрюльку и  налила  воды.  И  шнурок провела от
кастрюльки к  дырочкам,  которые на  стенке.  Я  залез  на  табуретку,  чтоб
смотреть, как на столе вода закипит в кастрюльке. Она сначала не кипела. И я
все пальцем пробовал ее тихонько.  Вода потом стала теплей.  А  потом совсем
стала теплая, и я не хотел палец туда макать. Потом пошли пузырьки, и Клавдя
стала  кричать "ага" и  стала мне  нос  показывать,  только чтоб  бабушка не
видала. Бабушка опять сказала:
     - Не егози! И выдерни шнурок.
     Клавдя не  стала егозить.  Мы  пошли с  ней  снимать газеты,  которые у
бабушки в комнате.
     Мы  как сняли все газеты со  стенок,  так там у  бабушки на стенках все
картинки, картинки. Только не картинки, а они ниточками вышиты. Гуси идут, а
мальчик их веточкой подгоняет.  И  гуси все белой ниточкой вышиты,  а  трава
зеленой ниточкой. У мальчика рубашка тоже из ниточек и глаза тоже.
     А потом один дядя на лошади сделан.
     Клавдя сказала,  что  это  Ворошилов.  Бабушка сказала,  что  он  самый
главный военный.
     Потом был коврик.  Весь из ленточек.  Он на стенке висел. И еще коврик.
Только поменьше.  Он на столике лежал,  и на нем всякие цветы были нашиты из
разных тряпочек: красные, желтые и маленькие синенькие.
     Клавдя говорит:
     - Это не коврик, а скатерть. Это я сделала.
     А  я  сказал,  что вовсе не она,  а  это бабушка все сделала,  и потому
комната такая красивая. Как будто в саду. Даже еще красивей.
     Мы с Клавдей стали кричать,  потому что я говорил, что "бабушка", а она
говорила,  что "не бабушка",  а "девочки", и что она больше всех шила, и что
она самая главная, и она скатерть сделала и все цветы.


        КАК МЫ РУКИ МЫЛИ

     А  газеты мы все равно убирали,  и Клавдя вытирала стол.  Вдруг бабушка
пришла  и  сразу  постелила на  стол  скатерть.  Только  простую,  белую.  И
поставила на стол очень большую яичницу.  И сказала,  чтобы мы с Клавдей шли
мыть руки.  А руки мыть очень было смешно,  потому что из одного крана бежит
горячая вода, а из другого холодная. Можно дырочку в раковине закрыть медной
пробочкой и напустить в раковину воды.  А это не раковина,  а умывальник. Он
фарфоровый и  очень чистый.  В  нем  можно сделать какую хочешь воду.  Мы  с
Клавдей сделали теплую. А потом пустили горячей и стали держать - кто скорей
вынет руки. Рукам стало совсем горячо.
     А бабушка все равно слышала, что мы делаем.
     Пришла и говорит:
     - Не выдумывайте глупостей! Ошпариться захотели!
     Я руки поскорей вытянул,  потому что все равно очень горячо.  Они стали
красные-красные. Я говорил "шпариться" и смеялся.
     Бабушка говорила:
     - Ну, ладно. Садитесь за стол.
     Мы стали есть яичницу.  И я сказал, зачем Клавдя врет, что она скатерть
сделала и все цветы пришила, и сказал, что все это бабушка сделала.


        КАКАЯ КУКЛА С НОСОВЫМ ПЛАТОЧКОМ

     Бабушка сказала,  что  она здесь ничего не  сделала,  а  все это делали
девочки, и Клавдя тоже. А бабушка только показывала.
     Клавдя закричала:  "Ага,  ага!" -  и высунула язык. А на языке яичница.
Бабушка сказала,  чтоб Клавдя язык назад засунула.  А  мне  сказала,  что мы
пойдем,  где  девочки вышивают.  Там бабушка их  учит,  как вышивать нитками
всякими -  и красными,  и синими, и желтыми, - чтоб выходили картинки. И как
из тряпочек вырезать цветочки и  листики и  делать скатерти и картинки.  Еще
как всякие платья шить для кукол.  И  как перчатки вязать и  шапочки.  Вдруг
Клавдя соскочила со стула и убежала. Бабушка кричала:
     - Куда ты?
     А она все равно не послушалась.  А потом прибежала и принесла куклу.  А
кукла в  шубке и меховой воротничок.  И его можно отгибать,  и он становится
наверх,  как  настоящий.  Он  из  настоящего  меха,  только   маленький.  На
рукавичках тоже настоящий мех.
     Я  в карманчик палец засунул.  А там ничего нет.  Я сказал,  что ничего
нет.  А  Клавдя из  другого карманчика вынула маленький носовой платочек.  А
потом сняла шубу,  а там на шубе мех.  И этот мех кроликовый. Только из него
волосы вылезают.  На  платье у  куклы  было  много  волосиков.  Клавдя стала
очищать,  потому что платье очень красивое.  Красное и белые пуговки.  И еще
воротничок белый.


        КАК Я КЛАВДЮ ДРАЗНИЛ

     Бабушка сказала,  чтоб мы пили чай, а она посмотрит шубу. Бабушка стала
смотреть и  вдруг как достанет ножницы!  Чик-чик -  и  отрезала воротник.  А
Клавдя не заплакала.
     Бабушка ей сказала:
     - Сиди на месте и пей чай.
     И потом бабушка еще ножницами резала. И потом иголкой шила. И говорила:
     - Кто же так воротник пришивает!
     А это не бабушка пришивает плохо, а Клавдя.
     А потом Клавдя посмотрела, как бабушка сделала, и сказала:
     - Ага!
     А я стал Клавдю звать "Ага". И говорю бабушке:
     - Вон Ага на скатерть накапала.
     Бабушка говорит:
     - Какая это Ага?
     Я сказал:
     - Вот Ага.
     И пальцем в Клавдю.
     - Вот! Вот! Вот!
     Бабушка вдруг меня по руке - хлоп! И как крикнет:
     - Гадость какая!
     И ногой топнула. Мне не больно было. А я все равно хотел заплакать.
     Клавдя закричала:
     - Ага! Ага! Ага!
     И убежала в кухню.


        КАК ЭЛЕКТРИЧЕСТВО КУСАЕТ

     Потом я тоже в кухню пошел. Клавдя говорит:
     - А электричество кусается.
     Я сказал:
     - Пусть тебя и кусает.
     Клавдя сказала:
     - И тебя укусит.
     Я сказал:
     - Ничего не укусит, потому что это ты нарочно.
     Она говорит:
     - И не нарочно. А вот и укусит. Вот сунь сюда пальцы.
     И показывает на дырочки: куда шнурок от плитки вставляют. Я сказал, что
не хочу,  потому что там все равно ничего нет. Потом бабушка позвала Клавдю,
чтоб она ей  щетку дала.  А  я  полез на  табурет и  стал пальцем пробовать.
Только не совсем.
     А Клавка,  противная,  сзади подошла и как пихнет мне руку!  И меня так
куснуло, что я всей рукой дернул. И попал Клавде в нос. Она боялась плакать,
потому что она противная.  А  потом я  стал плакать.  А все равно бабушке не
сказал, почему.
     Тут вдруг зазвонил звонок, и Клавдя побежала дверь отпирать.
     А бабушка ей крикнула:
     - Не отпирай! Спроси, кто.
     Я тоже побежал в кухню и стал кричать:
     - Не смей отпирать, а спроси!
     А Клавдя закричала на меня:
     - Не твое дело! Ишь, какой! Подумаешь!
     Я тоже стал кричать:
     - Вот и спроси! Вот и спроси!
     А звонок опять зазвонил: дзинь! дзинь! дзззз!
     Бабушка пришла и говорит:
     - Фу, какой базар подняли! Замолчите сейчас!
     Стало тихо, и бабушка спросила:
     - Кто там?
     И мы все слушали. А из-за двери какой-то дядя сказал:
     - Это я, Петр Викторович, откройте!
     Бабушка открыла,  а там дяденька.  И даже вовсе не дяденька, а мальчик,
только большой. Даже больше бабушки. Бабушка говорит:
     - Здравствуйте, Петр Викторович.
     А Петр Викторович сказал:
     - С  приездом,  Марья Васильевна.  Это очень хорошо,  что вы  приехали.
Пойдемте, у нас дети собрались. С ними скорей заняться надо.
     И потом все говорил:
     - Пожалуйста, пожалуйста.
     Бабушка тоже говорила "пожалуйста", чтоб он чай пил. И потом, чтоб сел.
А  он сказал,  что никуда не пойдет,  а  пойдет только с  бабушкой.  И  чтоб
сейчас.


        ДВОРЕЦ ПИОНЕРОВ


        МЫ ПОШЛИ К ПИОНЕРАМ

     Бабушка стала шляпу надевать и сказала, что я тоже пойду.
     А   Клавдя  стала  на  меня  шапку  надевать.   И  еще  поправляет.   И
приговаривает:
     - Не вертись, егоза какая!
     А я шапку сорвал и сам надел нарочно на самые глаза.
     А Клавдя стала скакать на ножке и на меня пальцем тыкать.
     И стала петь:
     - Ага, ага, ага!
     Бабушка взяла меня за руку. А Клавде сказала, чтоб уходила. Мы с Петром
Викторовичем пошли вниз по лестнице. А Клавдя стала к себе звонить.
     Петр Викторович спрашивает бабушку:
     - Это что же за мальчик такой?
     Бабушка сказала:
     - Внук.
     А он опять спрашивает:
     - А почему же он такой сердитый?
     Бабушка говорит:
     - Разве сердитый? - и посмотрела, что у меня шапка на глаза.
     И сказала:
     - Не дурачься, надень как следует.
     Я не хотел. И нарочно вертел головой.
     А Петр Викторович поправил и прихлопнул сверху ладошкой.
     - Вот, теперь хорошо.
     Он  взял меня за  руку.  А  я  другой рукой за  перила.  Он  меня вверх
поддергивал. И я очень высоко скакал. И потом стал смеяться.
     А когда вышел на улицу, я сказал, что меня зовут Алеша.
     И потом спросил:
     - А вы мальчик или дядя?
     Петр Викторович сказал,  что  он  дядя и  художник.  А  художник -  это
значит,  что очень хорошо умеет рисовать всякие картинки:  и чтоб смотреть и
чтоб вырезать.
     Бабушка сказала:
     - Вот  придем во  Дворец,  там  увидишь.  Петр  Викторович тебя  научит
вырезать.
     Я сказал:
     - Какой дворец?
     А Петр Викторович говорит:
     - Это  Дворец  пионеров.  Там  мальчики и  девочки  рисуют,  вырезают и
танцуют.  И  там их учат играть на рояле и  на трубе тоже.  А  потом учат их
стрелять из ружей и  петь,  и они там сами делают лодочки,  и паровозики,  и
вагончики тоже.
     А потом там есть еще игрушки, которые сами ходят. И там Петр Викторович
будет им показывать,  как делать из бумаги аэропланчики,  которые летают,  а
бабушка их научит делать себе варежки. И еще всякое интересное.
     Мне очень захотелось,  чтоб скорей туда. А бабушка остановилась и стала
яблоки покупать.
     Я стал кричать:
     - Я не хочу яблок! Скорей идем!
     Бабушка взяла и сказала:
     - Я вовсе не тебе яблоки покупаю,  а Петру Викторовичу и себе.  А ты не
ешь, пожалуйста. А главное, не кричи на всю улицу.
     Я  рассердился на  бабушку.  А  она всего два яблока и  купила.  Только
большие-пребольшие. И дала одно Петру Викторовичу.
     Он положил в карман и сказал мне тихонько:
     - Потом съедим.


        ДВОРЕЦ ПИОНЕРОВ

     Петр Викторович пошел очень скоро. И меня за руку потянул.
     И вдруг он говорит:
     - Смотри!
     Я посмотрел и вижу -  дом. И ступеньки. А там дверь. А около дома стоят
два мальчика.  И трубят в трубы. Только они ничего не трубят, потому что они
каменные.  И  они очень большие и  серые.  Я  сразу узнал,  что это пионеры.
Потому что они с трубами.
     Я стал кричать:
     - А я знаю! А я знаю! Пионеры! Пионеры!
     Петр Викторович закричал:
     - А ну, бегом!
     И мы побежали через улицу. И прямо в этот дом.
     Это и был Дворец пионеров.
     Мы вошли,  а  там большая комната.  В ней столбы.  Они не круглые,  а с
углами. И на этих столбах сделаны картинки. Там девочки, и мальчики, и звери
тоже.
     А Петр Викторович говорит:
     - Потом посмотришь. Теперь вытирай скорей ноги.
     И  мы  пошли,  где  вешалки.  И  я  там  отдал тетеньке шапку.  И  Петр
Викторович свою шапку тоже отдал.
     Там много-много вешалок. И они отгорожены длинным столом.
     Тетенька положила на стол железный кружочек с веревочкой.
     Я посмотрел и закричал:
     - А я знаю! Семь и семь.
     Тетенька засмеялась. И Петр Викторович тоже засмеялся. И сказал:
     - Верно,  верно.  Только надо  говорить:  семьдесят семь  и  еще  -  не
кричать.
     Я не стал кричать и услыхал, что играют на трубах. Только не знал, где.
     А  потом была большая лестница.  И я хотел туда идти.  Потому что очень
красиво.  И около лестницы стоят деревья. Они в зеленых кадках, а в кадках -
земля. Деревья оттуда и растут.
     А вдруг кто-то крикнул:
     - Алеша, Алеша!
     Я оглянулся. А это бабушка.
     Она говорит:
     - Чего же вы убежали?
     Я сказал,  что очень хочу игрушки, которые сами ходят. И потом вырезать
аэропланчики, которые сами летают.


        ТОНЯ

     Я хотел идти туда,  где лестница.  А бабушка пошла со мной совсем не на
лестницу, а вбок, в комнату. И Петр Викторович тоже.
     Там сидели какие-то тетеньки.
     Они вскочили и стали говорить:
     - Ах, Марья Васильевна! Ах, как хорошо! Ах, какой мальчик!
     Все "ах, ах" говорили.
     И бабушка стала с ними что-то быстро говорить.
     А Петр Викторович посадил меня на диван и сам сел рядом.
     И говорит:
     - Ты  успокойся.  Мы сейчас пойдем смотреть игрушки.  А  сначала яблоки
съедим.
     Достал  это  большое  яблоко,  которое бабушка дала.  Потом  ножичек из
кармана.  Очистил яблоко,  и  мы  стали есть очень интересно.  Потому что он
вырезал из яблока лодочки, кубики и кружочки.
     И все смеялись, потому что Петр Викторович очень смешной.
     Вдруг в дверь постучали.
     Прибежала девочка, больше Клавди, и у ней на шее красный галстук, как у
пионеров. Она побежала к бабушке и что-то ей говорила очень быстро.
     Я думал,  что не по-русски,  а это она по-русски. Только так скоро, что
все засмеялись. А бабушка сказала:
     - Тоня, ты не все слова сразу, а по очереди.
     А  Тоня  не  стала больше говорить и  стала очень красная.  И  потянула
бабушку за руку. Прямо со всей силы.
     Бабушка так боком и  пошла,  потому что не могла устоять.  И  ничего не
успела договорить. А крикнула:
     - Алешка, идем!
     И мы все пошли на лестницу. Тоня меня за руку вела. Бабушка за другую.
     Мы пошли по лестнице на самый верх.
     А другие девочки смотрели на нас, как мы идем.
     И все говорили:
     - Здравствуйте, Марья Васильевна!
     И еще говорили:
     - Тоня, кто это такой? Какой маленький!
     А Тоня тоже им говорила.  Она очень скоро говорила, и я не понимал, что
она говорит.
     Девочки кричали:
     - Что? Что? Тоня, что?
     А Тоня стала рукой махать.
     Тут мы пришли в  комнату.  Очень большую,  прямо как на вокзале.  И там
много-много стульев.  На стульях сидели девочки и  мальчики и смотрели,  как
говорил один большой.  Там пол был выше,  чем у  нас,  где стулья.  Потом мы
пришли в комнату,  где стоит рояль,  и там мальчик учился играть. И тетенька
сидела рядом. Это для того, чтобы его учить.
     Я сказал бабушке, чтоб меня тоже учить.
     Бабушка сказала,  что  я  маленький.  И  что  мне можно играть только в
игрушки.
     А когда мне будет восемь лет, меня тоже будут учить играть на рояле.


        КАК МЫ ПТИЧЕК ДЕЛАЛИ

     А потом мы пошли по лестнице в самый низ. И мы пришли в комнату. В этой
комнате все  стульчики маленькие,  и  все столы маленькие,  и  все скамеечки
маленькие.  Они такие маленькие,  как у меня дома есть стулик,  на котором я
сижу.
     Мальчики  сидели  около  стола,   и  Петр  Викторович  показывал,   как
складывать бумагу и потом вырезать,  чтоб вышла птичка. Мальчики вырезали, и
выходила птичка. Если ее снизу подергать, то она машет крылышками.
     И все мальчики сделали таких птичек.  И мне захотелось такую. Я схватил
одного мальчика за руку и закричал:
     - Дай, дай!
     А потом сказал:
     - Пожалуйста.
     А мальчик птичку поднял совсем вверх и сказал:
     - Ишь, какой! Возьми да сделай.
     Тогда я заплакал. А на меня никто не глядел.
     Все  мальчики кричали и  дергали птичек.  И  птички  махали крылышками.
Мальчики говорили:
     - А моя вон как!
     - А моя еще лучше!
     - А моя шибче!
     Я рассердился, стал махать руками, как птица, и закричал:
     - А я еще бегать могу!
     И  побежал.  А  они все равно не  глядели.  Я  их  стал нарочно хлопать
руками, когда бегал. Один мальчик сказал:
     - Ты что дерешься?
     Я  его  хотел опять хлопнуть.  И  вдруг Петр  Викторович меня  поймал и
говорит:
     - На тебе птичку.
     А я махал руками и нарочно хлопнул по птичке.  Птичка упала на пол, а я
убежал и  все  махал  руками.  И  вдруг увидел бабушку.  Она  с  девочками и
мальчиками сидела у низенького столика.
     Бабушка застучала ножницами по столу и сказала очень громко:
     - Алеша, сейчас же ко мне!


        КАК МЫ КОВРИКИ ДЕЛАЛИ

     Я  увидал мальчиков.  Они качались на очень больших лошадях.  Я  убежал
туда  и  схватил одну  лошадь за  хвост.  Она  не  стала  качаться.  Мальчик
рассердился и крикнул:
     - Пусти!
     А я не пускал. Тогда он стал слезать. И говорил:
     - Ну, погоди! Ну, погоди!
     А я со всей силы закрыл глаза и крепко-прекрепко стал держать хвост.  Я
думал, мальчик начнет меня тащить или бить, чтоб я пустил.
     А меня взяли за плечо. И это бабушка. Она сказала:
     - Перестань сейчас же безобразничать!
     И  за  плечо  увела меня  к  столику,  где  сидели мальчики и  девочки.
Посадила на скамеечку и  села со мной.  А там девочки и мальчики вырезали из
бумаги тесемочки:  красные,  белые и  всякие.  А  потом из  тесемочек делали
коврики и  радовались.  Я  сначала не  хотел,  а  потом тоже  стал  вырезать
тесемочки.  Только очень криво.  Бабушка сказала, чтоб я потихонечку. Я стал
потихонечку и  вырезал одну красную совсем хорошо.  Потом еще зеленую.  Тоня
все говорила, а мальчики смеялись, что она непонятно говорит.
     Бабушка сказала Тоне,  чтоб она потихоньку говорила,  а то мы не станем
понимать. И пусть скажет как надо. И все ее стали передразнивать и смеялись.
Тоня стала понемногу говорить,  как будто читает. И тогда мы понимали. И все
ей давали:  и ножницы, и бумагу, и бумажные тесемочки давали, и все, что она
просила.


        КАК МЫ ЗАПУСКАЛИ АВТОМОБИЛЬЧИКИ

     Потом пришел Петр Викторович и говорит:
     - Пойдем, Алеша, заводные автомобильчики пускать.
     Я сказал:
     - Почему заводные?
     Он  сказал,  что  их  ключиком заводят.  И  они  сами бегают.  У  них в
серединке машинка.
     Один мальчик сказал:
     - Я тоже хочу.
     И мы пошли. А когда Петр Викторович завел и пустил, я сказал:
     - Я знаю. Это не автомобильчик, а танк.
     Он был зеленый. Сверху башня. А из башни выходит пушка. А сбоку у танка
ключик. Надо сначала ключиком повертеть, а потом поставить на пол.
     И тому мальчику, что с нами пошел, Петр Викторович тоже дал танк. Такой
же, как мне.
     Мы сели на пол и стали пускать танки.  Я на его танк, а он на мой: чтоб
столкнулись.  А  они не попадали.  И  пробегали мимо.  Мы их ловили и  опять
запускали.  И  потом они  попадали.  Они  как  столкнутся,  так  -  трах!  И
один упадет. Совсем набок. Лежит и жужжит. Это в нем машинка жужжит. А потом
пускали танки вместе.  У кого скорей. Только я не мог заводить. И мне другой
мальчик заводил.
     Потом Петр  Викторович показывал вагончики и  паровозики из  бумаги.  И
танки  тоже.  И  аэропланчики.  Это  мальчики-пионеры  наделали.  Он  пускал
аэропланчики,  так  они  через  всю  комнату перелетали.  И  даже  через тех
мальчиков,  которые на лошадях качались.  Мы потом аэропланчики приносили, и
Петр Викторович опять их запускал.
     И он сказал, что всех научит, как такие аэропланчики делать. И мы стали
кричать, чтоб сейчас научил. Он сказал, чтоб приходили завтра.


        КАК Я КАТАЛСЯ НА ЛОШАДИ

     Потом пришла тетя и сказала,  что она будет учить,  как петь песню. Кто
хочет петь, пусть идет.
     Мальчики слезли с лошадей и сказали, что хотят петь.
     А я скорей побежал к лошадям.
     Я никак не мог влезть, потому что высоко.
     Тоня прибежала,  и тогда я сел,  потому что она меня подняла. На лошади
было очень высоко, и я испугался.
     А  Тоня убежала к  бабушке.  Я  тихонько сидел и  все боялся.  И крепко
держался руками.
     А потом стал болтать ногами.  И лошадь стала немножко качаться. А потом
немножко больше. Я совсем не стал бояться. И еще сильнее стал раскачивать.
     Лошадь даже вперед пошла,  как у  мальчиков.  Я  стал радоваться и стал
кричать:
     - Го, го! Но, но!
     А потом стал кричать:
     - Берегись! Берегись!
     И стал падать. А не упал. Потому что я руками очень сильно ухватился.
     Я стал кричать:
     - Тоня! Тоня!
     А она не шла.
     Я сидел и уже не качался. Я совс