Житков Борис Степанович. Что я видел Цикл рассказов --------------------------------------------------------------------- Книга: Б.Житков. "Что я видел". Рассказы и сказки Издательство "Вэсэлка", Киев, 1988 Рисунки А.Брея, В.Курдова, Н.Лапшина, Н.Петровой, Е.Сафоновой, Н.Тырсы OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 26 января 2003 года --------------------------------------------------------------------- Для младшего школьного возраста. К ВЗРОСЛЫМ Эта книга - о вещах. Писал я ее, имея в виду возраст от трех до шести лет. Читать ее ребенку надо по одной-две главы на раз. Пусть ребенок листает книгу, пусть рассматривает, изучает рисунки. Книжки этой должно хватить на год. Пусть читатель живет в ней и вырастает. Еще раз предупреждаю: не читайте помногу! Лучше снова прочесть сначала. Автор ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА КАК МЕНЯ НАЗЫВАЛИ Я был маленький и всех спрашивал: "Почему?" Мама скажет: - Смотри, уже девять часов. А я говорю: - Почему? Мне скажут: - Иди спать. А я опять говорю: - Почему? Мне говорят: - Потому что поздно. - А почему поздно? - Потому что девять часов. - А почему девять часов? И меня за это называли Почемучкой. Меня все так называли, а по-настоящему меня зовут Алешей. ПРО ЧТО МАМА С ПАПОЙ ГОВОРИЛИ Вот один раз приходит папа с работы и говорит мне: - Пускай Почемучка уйдет из комнаты. Мне нужно тебе что-то сказать. Мама мне говорит: - Почемучка, уйди в кухню, поиграй там с кошкой. Я сказал: - Почему с кошкой? Но папа взял меня за руку и вывел за дверь. Я не стал плакать, потому что тогда не услышу, что папа говорит. А папа говорил вот что: - Сегодня я получил от бабушки письмо. Она просит, чтобы ты с Алешей приехала к ней в Москву. А оттуда он с бабушкой поедет в Киев. И там он пока будет жить. А когда мы устроимся на новом месте, ты возьмешь его от бабушки и привезешь. Мама говорит: - Я боюсь Почемучку везти - он кашляет. Вдруг по дороге совсем заболеет. Папа говорит: - Если он ни сегодня, ни завтра кашлять не будет, то, я думаю, можно взять. - А если он хоть раз кашлянет, - говорит мама, - с ним нельзя ехать. Я все слышал и боялся, что как-нибудь кашляну. Мне очень хотелось поехать далеко-далеко. КАК МАМА НА МЕНЯ РАССЕРДИЛАСЬ До самого вечера я не кашлянул. И когда спать ложился, не кашлял. А утром, когда вставал, я вдруг закашлял. Мама слышала. Я подбежал к маме и стал кричать: - Я больше не буду! Я больше не буду! Мама говорит: - Чего ты орешь? Чего ты не будешь? Тогда я стал плакать и сказал, что я кашлять не буду. Мама говорит: - Почему это ты боишься кашлять? Даже плачешь? Я сказал, что хочу ехать далеко-далеко. Мама сказала: - Ага! Ты, значит, все слышал, что мы с папой говорили. Фу, как нехорошо подслушивать! Такого гадкого мальчишку я все равно не возьму. - Почему? - сказал я. - А потому, что гадкий. Вот и все. Мама ушла на кухню и стала разводить примус. И примус так шумел, что мама ничего не слыхала. А я ее все просил: - Возьми меня! Возьми меня! А мама не отвечала. Теперь она рассердилась, и все пропало! БИЛЕТ Когда утром папа уходил, он сказал маме: - Так, значит, я сегодня еду в город брать билеты. А мама говорит: - Какие билеты? Один только билет нужен. - Ах, да, - сказал папа, - совершенно верно: один билет. Для Почемучки не надо. Когда я это услыхал, что для меня билета не берут, я заплакал и хотел побежать за папой, но папа быстро ушел и захлопнул дверь. Я стал стучать кулаками в дверь. А из кухни вышла наша соседка - она толстая и сердитая - и говорит: - Это еще что за безобразие? Я побежал к маме. Бежал и очень плакал. А мама сказала: - Уходи прочь, гадкий мальчишка! Не люблю, кто подслушивает. А вечером папа приехал из города и сразу меня спросил: - Ну, как ты? Кашлял сегодня? Я сказал, что "нет, ни разу". А мама сказала: - Все равно - он гадкий мальчишка. Я таких не люблю. Потом папа вынул из кармана спичечную коробку, а из коробки достал не спичку, а твердую бумажку. Она была коричневая, с зеленой полоской, и на ней буквы всякие. - Вот, - сказал папа, - билет! Я на стол кладу. Спрячь, чтобы потом не искать. Билет был всего один. Я понял, что меня не возьмут. И я сказал: - Ну, так я буду кашлять. И всегда буду кашлять и никогда не перестану. А мама сказала: - Ну что же, отдадим тебя в больницу. Там на тебя наденут халатик и никуда пускать не будут. Там и будешь жить, пока не перестанешь кашлять. КАК СОБИРАЛИСЬ В ДОРОГУ А на другой день папа сказал мне: - Ты больше никогда не будешь подслушивать? Я сказал: - А почему? - А потому, что коли не хотят, чтобы слышал, значит, тебе знать этого не надо. И нечего обманывать, подглядывать и подслушивать. Гадость какая! Встал и ногой топнул. Со всей силы, наверное. Мама прибежала, спрашивает: - Что у вас тут? А я к маме головой в юбку и закричал: - Я не буду подслушивать! Тут мама меня поцеловала и говорит: - Ну, тогда мы сегодня едем. Можешь взять с собой игрушку. Выбери, какую. Я сказал: - А почему один билет? - А потому, - сказал папа, - что маленьким билета не надо. Их так возят. Я очень обрадовался и побежал в кухню всем сказать, что я еду в Москву. А с собой я взял мишку. Из него немножко сыпались опилки, но мама быстро его зашила и положила в чемодан. А потом накупила яиц, колбасы, яблок и еще две булки. Папа вещи перевязал ремнями, потом посмотрел на часы и сказал: - Ну, что же, пора ехать. А то пока из нашего поселка до города доедем, а там еще до вокзала... С нами все соседи прощались и приговаривали: - Ну вот, поедешь по железной дороге в вагончике... Смотри, не вывались. И мы поехали на лошади в город. Мы очень долго ехали, потому что с вещами. И я заснул. ВОКЗАЛ Я думал, что железная дорога такая: она как улица, только внизу не земля и не камень, а такое железо, как на плите, гладкое-гладкое. И если упасть из вагона, то о железо очень больно убьешься. Оттого и говорят, чтобы не вылетел. И вокзала я никогда не видал. Вокзал - это просто большой дом. Наверху часы. Папа говорит, что это самые верные часы в городе. А стрелки такие большие, что - папа сказал - даже птицы на них иногда садятся. Часы стеклянные, а сзади зажигают свет. Мы приехали к вокзалу вечером, а на часах все было видно. У вокзала три двери, большие, как ворота. И много-много людей. Все входят и выходят. И несут туда сундуки, чемоданы, и тетеньки с узлами очень торопятся. А как только мы подъехали, какой-то дяденька в белом фартуке подбежал да вдруг как схватит наши вещи. Я хотел закричать "ой", а папа просто говорит: - Носильщик, нам на Москву, восьмой вагон. Носильщик взял чемодан и очень скоро пошел прямо к двери. Мама с корзиночкой за ним даже побежала. Там, в корзиночке, у нас колбаса, яблоки, и еще, я видел, мама конфеты положила. Папа схватил меня на руки и стал догонять маму. А народу так много, что я потерял, где мама, где носильщик. Из дверей наверх пошли по лесенке, и вдруг большая-большая комната. Пол каменный и очень гладкий, а до потолка так ни один мальчик камнем не добросит. И всюду круглые фонари. Очень светло и очень весело. Все очень блестит, и в зеленых бочках стоят деревья, почти до самого потолка. Они без веток, только наверху листья большие-большие и с зубчиками. А еще там стояли красные блестящие шкафчики. Папа прямо со мной к ним пошел, вынул из кармана деньги и в шкафчик в щелочку запихнул деньгу, а внизу в окошечке выскочил беленький билетик. Я только сказал: - Почему? А папа говорит: - Это касса-автомат. Без такого билета меня к поезду не пустят вас провожать. КАКАЯ ПЛАТФОРМА Папа быстро пошел со мной, куда все шли с чемоданами и узлами. Я смотрел, где мама и где носильщик, но их нигде не было. А мы прошли в дверь, и там у папы взяли билет и сказали: - Проходите, гражданин. Я думал, что мы вышли на улицу, а здесь сверху стеклянная крыша. Это самый-то вокзал и есть. Тут стоят вагоны гуськом, один за другим. Они друг с другом сцеплены - это и есть поезд. А впереди - паровоз. А рядом с вагонами шел длинный пол. Папа говорит: - Вон на платформе стоит мама с носильщиком. Этот длинный пол и есть платформа. Мы пошли. Вдруг мы слышим - сзади кричат: - Поберегись! Поберегись! Мы оглянулись, и я увидел: едет тележка, низенькая, на маленьких колесиках, на ней стоит человек, а тележка идет сама, как заводная. Тележка подъехала к маме с носильщиком и остановилась. На ней уже лежали какие-то чемоданы. Носильщик быстро положил сверху наши вещи, а тут мы с папой подошли, и папа говорит: - Вы не забыли? Восьмой вагон. А сам все меня на руках держит. Носильщик посмотрел на папу, засмеялся и говорит: - А молодого человека тоже можно погрузить. Взял меня под мышки и посадил на тележку, на какой-то узел. Папа крикнул: - Ну, держись покрепче! Тележка поехала, а мама закричала: - Ах, что за глупости! Он может свалиться! - и побежала за нами. Я боялся, что она догонит и меня снимет, а дяденька, что стоял на тележке, только покрикивал: - Поберегись! Поберегись! И тележка побежала так быстро, что куда там маме догнать! Мы ехали мимо вагонов. Потом тележка стала. Тут подбежал наш носильщик, а за ним папа, и меня сняли. У вагона в конце - маленькая дверка, и к ней ступеньки, будто крылечко. А около дверки стоял дядя с фонариком и в очках. На нем курточка с блестящими пуговками, вроде как у военных. Мама ему говорит: - Кондуктор, вот мой билет. Кондуктор стал светить фонариком и разглядывать мамин билет. КАК Я ПОТЕРЯЛСЯ Вдруг, смотрю, по платформе идет тетя, и на цепочке у нее собака, вся черная, в завитушках, а на голове у собаки большой желтый бант, как у девочки. И собака только до половины кудрявая, а сзади гладкая, и на хвостике - кисточка из волосиков. Я сказал: - Почему бантик? И пошел за собакой. Только немножечко, самую капельку пошел. Вдруг слышу сзади: - А ну, поберегись! Не наш носильщик, а другой прямо на меня везет тачку с чемоданами. Я скорей побежал, чтобы он меня не раздавил. Тут много всяких людей пошло, меня совсем затолкали. Я побежал искать маму. А вагоны все такие же, как наш. Я стал плакать, а тут вдруг на весь вокзал - страшный голос: - Поезд отправляется... - и еще что-то. Так громко, так страшно, будто великан говорит. Я еще больше заплакал: вот поезд сейчас уйдет, и мама уедет! Вдруг подходит дядя-военный, в зеленой шапке, наклонился и говорит: - Ты чего плачешь? Потерялся? Маму потерял? А я сказал, что мама сейчас уедет. Он меня взял за руку и говорит: - Пойдем, мы сейчас маму сыщем. И повел меня по платформе очень скоро. А потом взял на руки. Я закричал: - Не надо меня забирать! Где мама? К маме хочу! А он говорит: - Ты не плачь. Сейчас мама придет. И принес меня в комнату. А в комнате - тетеньки. У них мальчики, девочки и еще совсем маленькие на руках. Другие игрушками играют, лошадками. А мамы там нет. Военный посадил меня на диванчик, и тут одна тетя ко мне подбегает и говорит: - Что, что? Мальчик потерялся? Ты не реви. Ты скажи: как тебя зовут? Ну, кто ты такой? Я сказал: - Я Почемучка. Меня Алешей зовут. А военный сейчас же убежал бегом из комнаты. Тетенька говорит: - Ты не плачь. Сейчас мама придет. Вон смотри, лошадка какая хорошенькая. КАК Я НАШЕЛСЯ Вдруг я услышал, как на весь вокзал закричал опять этот великанский голос: - Мальчик в белой матросской шапочке и синей курточке, Алеша Почемучка, находится в комнате матери и ребенка. - Вот, слышишь? - говорит тетенька. - Мама узнает, где ты, и сейчас придет. Все девочки и мальчики вокруг меня стоят и смотрят, как я плачу. А я уже не плачу. Вдруг двери открылись: прибегает мама. Я как закричу: - Мама! А мама уже схватила меня в охапку. Тетенька ей скорей дверь открыла и говорит: - Не спешите, еще время есть. Смотрю - и папа уже прибежал. А мама говорит: - Хорошо, что по радио сказали. А то бы совсем голову потеряла. А папа говорит: - С ума сойти с этим мальчишкой! Мама прямо понесла меня в вагон и говорит дяденьке-кондуктору: - Нашелся, нашелся... ВАГОН В вагоне - длинный коридор, только узенький. Потом мама отворила дверь, только не так, как в комнате, что надо тянуть к себе, а дверь как-то вбок уехала. И мы вошли в комнату. Мама посадила меня на диван. Напротив тоже диван, а под окошком столик, как полочка. Вдруг в окошко кто-то постучал. Я посмотрел, а там за окном папа. Смеется и мне пальцем грозит. Я встал ногами на диван, чтобы лучше видеть, а диван мягкий и поддает, как качели. Мама сказала, чтобы я не смел становиться ногами на диван, и посадила меня на столик. СОБАЧКА ИНЗОЛ Вдруг я услышал, что сзади кто-то входит. Оглянулся и вижу: это та самая собака с желтым бантом, и с ней тетя на цепочке. Я забоялся и поджал ноги, а тетя сказала: - Не бойся, она не укусит. - Почему? - Ах, - сказала тетя, - ты, наверное, и есть Почемучка, который потерялся. Ты - Алеша? Это про тебя радио говорило? Ну да, - говорит, - в белой шапочке и в синей курточке. Тут вошел к нам дядя, немножко старенький, тоже с чемоданом. А собака на него зарычала. А Собакина хозяйка сказала: - Инзол, тубо! И собака начала дядю нюхать. А дядя свой чемоданчик положил наверх, на полочку. Полочка не дощаная, а из сетки, как будто от кроватки для детей. Дядя сел и спрашивает: - Вы едете или провожаете? Тетя говорит: - Еду. Дядя спрашивает: - Собачка тоже с нами поедет? А этот мальчик ваш? Тетя сказала, что собачка поедет и что собачку зовут Инзол, а моя мама сейчас придет, а меня зовут Алеша Почемучка. - Ах, - говорит дядя, - это ты от мамы убежал? А теперь, кажется, мама от тебя убежала. Ну что же, - говорит, - поедешь с этой тетей. И со мной. И с собачкой. Я как крикну: - Не хочу! И прямо соскочил со столика и закричал со всей силы: - Мама! Собачка залаяла. Я побежал к двери, собачка тоже. Какие-то чужие там, в коридорчике, и, смотрю, мама всех толкает, бежит ко мне. - Что такое? Ты что скандалишь? Я ведь здесь, дурашка ты этакий! Взяла меня на руки и говорит: - Вон гляди - папа. Сейчас поедем. КАК МЫ ПОЕХАЛИ И вдруг громко-громко загудел гудок. Сзади дядя сказал: - Ну вот, паровоз свистнул - значит, поехали. А папа за окном что-то кричал, только ничего не слышно. Рот раскрывает, а ничего не слышно. Потом под полом заурчало, и на платформе все поехали назад, а это мы поехали вперед, и все замахали руками, шапками. А папа шел рядом с нашим окном, махал шапкой и что-то ртом говорил. Ничего не было слышно. Мама мне сказала: - Помахай папе ручкой. Я стал махать; папа засмеялся. А мама все говорила папе: - Хорошо! Хорошо!.. А все равно она ничего не слыхала, что папа говорил. Мы уже совсем скоро поехали. Папа немножко пробежал, махнул кепкой и остался. КАКАЯ ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА Мы с мамой сели на диванчик, и я сказал: - Это потому так гудит внизу, что наша дорога железная. А дядя говорит: - Ты думаешь, она как доска железная? Как железный пол? Нет, брат. Я говорю: - Почему? - А потому, что там лежат всего две железины - рельсы, гладкие и длинные-длинные. По ним наши колеса катятся и вагончики бегут шибко-шибко. Я сказал: - Почему? Мама сказала: - Не приставай к дяде. А дядя говорит: - А потому, что впереди паровоз тянет. У паровоза машина. Она крутит ему колеса. Я сказал: - Почему? - А потому, что в паровозе пар. Там котел с водой и огонь жгут. От воды пар идет прямо в машину. Вот завтра, как станем на станции, пойдем с тобой паровоз смотреть. А я сказал: - А если колесики соскочат? - Куда? - говорит дяденька. - С этих... А дяденька говорит: - С рельсов? Бывает, соскакивают. Ух, тогда что выходит! И дяденька рассказал, что один раз он ехал и вдруг сам паровоз соскочил с рельсов и не по железу побежал, а прямо по земле. А машинист поезд остановил. Мама говорит: - Не рассказывайте страшного: я спать не буду. А дяденька говорит: - А ничего страшного и не было. Машинист остановил, вот и все. Да и я могу поезд остановить хоть сейчас! КАК ПОЕЗД ОСТАНОВИЛИ Мама и тетенька с собачкой стали говорить, что он не может поезд остановить. Пусть как угодно хочет - не остановит. А дяденька говорит: - Нет, могу! Мама говорит: - Фу, какие глупости! Как не стыдно! А я у дяденьки на коленях сидел. Он меня снял, сразу вскочил и хватается за ручку. А ручка была на стенке, очень блестящая, а от нее - красная палка. Это не палка, а трубка. Дяденька как дернет за ручку, и вдруг все как загудит... Мама чуть с дивана не полетела, собака тетеньке на колени вскочила, а я за дядины штаны ухватился - и не упал. И поезд стал. А потом паровоз начал свистеть, а в коридоре все начали кричать. А дяденька меня отцепил, вышел в коридор и громко крикнул: - Не кричите, это ничего! Это я остановил, сейчас поедем дальше. И мы, правда, поехали. Потом к нам пришел кондуктор и стал дяденьке говорить, как он смел поезд останавливать. А дяденька сказал, что он очень главный инженер и захотел узнать: можно остановить или нет. И ушел куда-то с кондуктором. Мама очень испугалась, что его кондуктор увел, а тетенька сказала, что хоть он и главный инженер, а глупый, и ему обязательно попадет, и что останавливать можно, только если кто-нибудь свалится вон. Мальчик, например, какой-нибудь. Тогда всякий может дергать за ручку, и за это ничего не будет. Потом дяденька к нам опять пришел, очень красный, и нарочно смеялся и сказал, что теперь спать надо, и все говорил: - Ну, ладно, ничего. Поехали! Поехали! Наверное, его все-таки ругали. КАК МЫ СПАТЬ ЛЕГЛИ Потом дяденька взял наш диван за спинку, за самый низ, и потянул. Я думал, что он ломает. А спинка загнулась вверх и стала как полочка над нашим диваном. А у нас внизу стало как домик: сверху крыша. И зацепками инженер прицепил ее, чтобы она вниз не падала. Потом сам залез наверх и говорит: - Вот как славно! Хочешь ко мне? Давай руки. Он меня схватил за руки и поднял. Там, наверху, вышел тоже диван. Пришел кондуктор и спросил билеты, и за собачку тоже спросил билет. Тетенька дала собачке билет в зубы и сказала: - Инзол, подай кондуктору билет. Ну, скорее! Инзол стал лапками на кондуктора и протянул мордочку с билетом. Кондуктор боялся, а все-таки взял, и Инзол не укусил и билет отдал. Кондуктор сказал: - Он в цирке работает? А Инзола хозяйка сказала: - Нет, он в кино показывается. А потом мама постелила, и мы легли спать. КАК НОЧЬЮ ПРИЕХАЛИ НА СТАНЦИЮ Вдруг я проснулся, оттого что внизу у нас, под полом, заскрипело. Поезд остановился. Наш вагон тряхнулся. У нас темно, только синенькая лампочка чуть светит. А вагон еще раз тряхнулся и совсем стал. Я испугался и закричал: - Ой, колеса сошли! Мама, паровоз по земле пошел! Я так закричал, что все проснулись. Собачка рычит. А дядя сверху говорит: - Что ты, дурашка? Это станция. Сейчас посмотрим. Слез сверху и - к окну, а на окне темная занавеска, и ничего не видно. Дядя ее снизу подергал, и она убежала наверх. А за окном свет, фонари. Люди бегают, и у нас в коридоре тоже затопали. Мама мне говорит: - Фу, какой ты скандальный! А дядя говорит: - Это станция. Хорошая станция. Это Бологое. Мама меня к окну не пустила, а собачка влезла и смотрела. Я стал дядю спрашивать, что там видно, а мама сунула мне яблоко и говорит: - Ешь и молчи. Яблоко было страшно кислое, и я заснул. КАК МЫ В ВАГОНЕ УМЫВАЛИСЬ Я утром проснулся, а все уже встали. Мама меня одела, взяла мыло и полотенце и говорит: - Пойдем мыться! А поезд шел со всей силы, и нас шатало так, что даже смешно. Как будто это нарочно. А это потому, что скоро идет. Мы прошли в самый конец по коридорчику, а там дверка и маленькая комнатка - уборная. И умывальник там есть. Большой, фарфоровый, как корыто. А над ним кран, и никакой ручки нет. А как снизу поддашь в кнопочку, так из него вода сразу сильно-сильно. Только высоко. Мама меня держала, и я сам вымылся. А перед умывальником, на стенке, - зеркало, и видно, когда моешься. А в это время поезд стал останавливаться, и кто-то постучал к нам в дверь и сказал: - Кончайте, граждане. На остановках нельзя. Мама открыла дверь и говорит: - А мы уже и кончили. КАК НАМ КОФЕ ПРИНЕСЛИ Когда мы пришли в нашу комнату, я стал смотреть в окно и увидел, что мы стоим против дома. А перед домом - платформа. А сверху платформы - крыша. И люди ходят с чемоданчиками, с узелками. А дядя мне показывает: - Вон, видишь, дяденька стоит. Это начальник станции. Он в красной шапке. Я сказал: - Почему? - А чтобы его видней было. Как надо начальника, сейчас смотри: где красная шапка? А это все - станция. И дядя показал мне на дом. А там двери открылись, и из них вышли все тетеньки, тетеньки, и все с подносами. На подносах стаканы. И скорей - к поезду. Я говорю: - Почему? А мама говорит: - Вот сейчас увидишь. Слезай-ка со стола. И постелила на столик салфетку. Я только слез, слышу - сзади говорят: - Кофею, чаю кому угодно? - Бутерброды, пирожки, яблоки! Кому угодно? И мама взяла себе чаю, мне - кофе. Это тетенька нам в вагон принесла. И бутерброды мама купила: мне с колбасой, а себе - с сыром. Дяденька тоже взял чаю. И собаке тоже купили бутерброд. А мама говорит: - Не копайся, пей скорей. Сейчас поедем. А я не мог скорей, потому что собачка ходила на ножках, как человек, и лапками просила, чтобы тетенька ей бутерброд дала. А потом она съела бутерброд и стала у меня просить. Я скорей откусил кусок. А что осталось, хотел собачке дать. А тетенька как крикнет: - Инзол, тубо! Как не стыдно! И собачка совсем под стол залезла. Я все успел допить и доесть. Потом стаканы у нас взяли назад. Я спросил: - А когда Москва? Дяденька мне сказал, что скоро. И тут паровоз засвистел, и мы поехали. Я стал смотреть в окно и ждать Москву. А дяденька говорит: - Вот ты вниз посмотри. Вон они, рельсы. КАК АВТОМОБИЛЬ ХОТЕЛ ОБОГНАТЬ НАШ ПОЕЗД А там, внизу, рядом с нами шли все время два рельса. И дядя сказал, что по ним тоже поезда ходят. Я смотрел на рельсы, и вдруг что-то страшно зафыркало, загремело, и у нас темно стало. Я со страху не успел заплакать, а в окне что-то замелькало, и мне сразу показалось, что на нас налетела страшная машина. Дяденька меня схватил и говорит: - Не бойся. Это встречный поезд. А пока я хотел забояться, опять стало светло, и поезд мимо прошел. Это он по тем рельсам пробежал, что рядом с нами. В окно видно было поле, а дальше - деревья. А совсем близко - дорога, а по дороге бежал автомобиль. Мы скорей, и он скорей. Поезд еще скорей, а автомобиль тоже скорей. А потом даже стал обгонять. И мне уже в окно не стало видно, так он скорей убежал. Я сказал: - Почему? А дяденька говорит: - Он хочет нас обогнать и впереди нас через нашу дорогу переехать. А потом дяденька кричит: - Смотри, смотри! И я увидел домик, а потом дорога - прямо на наш путь. И дорога палкой перегорожена, очень большой. А за ней стоит автомобиль и ждет. А перед палкой стоит дяденька, руку вперед вытянул и держит желтую палочку. Я закричал: - Почему? Почему? ЧТО ЗНАЧИТ ЖЕЛТЫЙ ФЛАГ А дяденька автомобилю рукой замахал и кричит: - Не поспели, не поспели! Вот видишь: автомобиль хотел свернуть и переехать через наш путь. А сторож ему перегородил дорогу, а то автомобиль поедет через рельсы, а поезд на него наскочит и раздавит. Я сказал: - А почему сторож желтую палочку держит? А тут мама говорит: - Чего ты пристаешь? Это не палочка, а флаг. Только он его смотал, чтобы не трепался. А дяденька говорит: - И вовсе не для того! А если флаг смотан - это значит, поезд может идти полным ходом. А если флаг распущен, болтается - значит, надо идти потихоньку. А я все смотрел вперед и опять увидел будку, и там уже не сторож стоял, а тетенька, и тоже флаг держала, и опять замотанный. А потом я вдруг увидал: стоит какой-то человек, держит флаг, как дяденька сказал, что он болтается. И мы пошли очень тихо. КАК ПЕРЕЕХАЛИ ЧЕРЕЗ РЕКУ Потом я увидел: стоит красноармеец с ружьем. Потом еще один, тоже с ружьем. И вдруг перед окном - решетка из очень толстых рельсов. А за решеткой внизу я увидал: вода, и лодочки плавают. Мама вскочила и говорит: - Что, мост? Мост? Это мы через реку едем? Ах, как интересно! А я сказал маме: - А ты флаг не видала! Внизу на лодочке ехали мальчики и махали нам руками. Я помахал, и дяденька тоже. А я все-таки сказал маме: - Ты не видала, а флаг болтался. Оттого мы и поехали тихо. А потом немного проехали, и мама говорит: - А вон, гляди, речку-то как видно! А вон и мост. А мост вот какой: он как ящик. Только весь из решеток и через речку лежит - с одного берега на другой. Только решетки железные, страшно толстые. И он с концов не закрыт. Поезд с одного боку вбегает, а с другого выбегает - и уж на другом берегу. НАШ ПАРОВОЗ Я смотрел в окно и вдруг увидел весь наш поезд. Дорога загибалась вбок, и мне стало видно наш паровоз. Он шел впереди всех вагонов. Самый первый. Длинный, черный. Впереди - труба. Только очень маленькая. Из нее пар. А сзади - будочка. А сам паровоз на красных колесах. На очень больших, и паровоз их быстро вертит. Инженер мне сказал, что в будочке машинист. Он захочет - может паровоз пустить самым быстрым ходом, так что только держись! А захочет - совсем остановит. Захочет - засвистит. И у него в будочке тоже ручка такая есть, чтобы весь поезд остановить, как у нас в вагоне. И еще там другой дядя есть. Он не машинист, а кочегар. Это значит, что он в паровозе огонь разжигает. Там печка, и кочегар туда уголь кидает. А за паровозом - большой черный ящик на колесиках. Он большой, как вагон, и дядя сказал, что это тендер. Там уголь для паровозной печки и вода для котла. КАК НАС СЕМАФОР НЕ ПУСТИЛ Тут вдруг паровоз засвистел. Поезд начал останавливаться. Потом совсем остановился. А паровоз все свистит, свистит. А в вагоне все заходили, выскочили в коридор, и все говорят: - Что случилось? Что такое? И все пошли по коридору к дверям. Мама тоже вскочила и тоже говорит: - Не знаете, что случилось? Я посмотрел в окно: из вагона люди выскочили, все глядят вперед и пальцами показывают куда-то туда. Дядя-инженер тоже вышел из вагона, стал у нас под самым окошком и папироску закурил. Мама стала стучать в окно и рукою махать, чтобы он к нам шел. Он и подошел. Мама спрашивает: - Что, что там? - Не волнуйтесь. Просто семафор закрыт. Мама говорит: - Страшно все-таки. Наверно, что-нибудь случилось. А дядя-инженер вдруг как рассердится и стал кричать: - Чего страшно? Семафор - это столб такой. А наверху дощечка. Если дощечка стоит вбок, - значит, ехать нельзя. А я закричал: - Почему? - А потому, что на станции места нет. Там другой поезд стоит. Вот нам и показывают, чтобы мы подождали. - Почему же паровоз свистит? - говорит мама. - Может быть, опасно? - А он хочет, чтобы скорей пустили, вот и кричит. Свистком кричит. КАК ОДИН ДЯДЕНЬКА ОСТАЛСЯ Потом поезд двинулся. Тихонько-тихонько. И все стали влезать в вагоны. А один дяденька не успел. Бежит, кричит. А поезд все шибче. Мама говорит: - Вот теперь бы остановить поезд. Ручкой, ручкой! И показывает дяденьке на ручку. Пусть он дернет, как тогда, чтобы поезд остановился. А дяденька-инженер говорит: - Нет, пусть теперь другой кто-нибудь. Я больше уже не хочу. Вышел в коридор, а там уже кричат: - Кондуктор, кондуктор! Человек остался! Вдруг тоненьким свистком кто-то засвистел, как милиционер: - Трю-у! Трю-трю! Паровоз свистнул, и поезд остановился. Потом все глядели, как тот дяденька догоняет, и кричали: - Скорей! Скорей! А потом я видел: этот дяденька, красный весь, к нам пришел. Очень бежал. И говорит: - Это главный кондуктор дал свисток, чтобы остановили, а то бы я остался. Мама мне говорит: - Ага! Вот видишь! Вот видишь! А я вовсе никогда не выходил. Потом я семафор видел. Рядом с нашей дорогой он стоял. Очень высокий, а наверху дощечка, как флаг, только она уже вверх смотрела. Это значит - можно проезжать, и мы приехали на станцию. КАК В ТЕНДЕР ВОДУ НАЛИВАЛИ Я в окошко видел, как наш паровоз, с тендером вместе, по другим рельсам прибежал и стал против нас. А тут был толстый столб, а из него вбок труба, тоже очень толстая. И вдруг какой-то человек влез на тендер, потом поймал эту трубу, а она поворачивается, и он повернул ее к себе, на тендер. И из трубы вода пошла. Это он воду в тендер наливает, чтобы потом ее в котел напускать. Для пара. Паровоз паром возит, потому он и называется паровоз. А тетенька взяла собачку и говорит: - Инзол, пойдем! Гулять, гулять, Инзол! Прицепила цепочку, поправила бантик на собачке и пошла. - Вы смотрите, не останьтесь, - говорит мама, - а то уедем без вас. А тетенька говорит: - Вон паровоз еще воды набирает. Без паровоза не уедете. А мама достала колбасы и булки, а потом дала мне конфет и позволила, чтобы я одну конфетку собачке дал. Я все боялся, что собачка с тетенькой останутся, и все боялся, что паровоз свистнет. Потому что он ушел уже от воды. Но потом ударили в колокол: бум! И тут тетенька с собачкой пришла, и мы поехали. КАКИЕ ВАГОНЫ ВСЯКИЕ БЫВАЮТ И мы проезжали мимо красных вагонов. Они без окон. Только два маленьких окошечка под крышей. А посредине вагона - большие двери, как ворота. Эти вагоны не для людей, а для ящиков и для всяких мешков. И это товарные вагоны. Так инженер сказал. А потом совсем смешные были. Колеса как у вагона, а наверху лежит боком большущий бидон, как длинная бочка. Туда керосин наливают и возят. Я сказал, что это бочки, а дядя-инженер сказал, что это цистерны. Я спросил: почему? А дядя говорит: потому что так называются, вот и все. А я все шепотом говорил: - Нет - бочки, нет - бочки!.. И вдруг тетя, которая с собачкой, закричала: - Ой, надо собираться! Сейчас Москва. МЫ ПРИЕХАЛИ Мама стала наши подушки завязывать. Инженер стал чемодан доставать. Начали толкаться. Меня совсем в коридор вытолкнули. А в коридоре уже все стоят в пальто, в шапках, и чемоданчики в руках. Наш паровоз засвистел. И вдруг стало темно, как вечером. И поезд остановился. Мама закричала: - Алешка! Какой несносный! Где ты? Опять потеряешься! - и схватила меня за руку. Из коридора все пошли. А потом прибежали носильщики. Такие, как у нас там, на вокзале, в белых фартуках. И мы вышли на платформу. Дядя-инженер говорит: - Вот и Москва! А я сказал: - Это не Москва, а вокзал. А дядя говорит: - Ну да, вокзал. А сейчас Москву увидишь. Прощай, Алешка! И ушел. КАК Я ВИДЕЛ МАШИНИСТА Мы с мамой очень тихо шли, потому что людей много. Это все из нашего поезда вышли. Мне ничего не было видно. А потом дошли до паровоза. Он стоял и шипел. А из паровозной будочки, из окна, смотрел машинист. Когда мы совсем подошли, я стал махать ему рукой, чтобы он увидел. А он не видел, потому что я маленький. Тут все стали, и нас с мамой совсем затолкали. К самому паровозу. Туда, где машинист. Паровоз очень шипел, а я все равно со всей силы крикнул: - Дядя машинист! Он посмотрел вниз и увидел меня. Я стал махать рукой и закричал: - Это я потерялся! Это про меня радио кричало! А машинист засмеялся и тоже мне рукой помахал. А паровоз - как бочка, черный, длинный. А труба совсем маленькая. Я все хотел, чтобы он свистнул, но он не свистнул. МОСКВА КАКОЕ ТАКСИ Мы вышли из вокзала в Москву. Люди все ходят, ходят, вещи несут из поезда. А потом автомобильчики стоят, а дальше еще большие автомобили, как вагоны. В них много людей насаживается. Автомобили гудят. А потом рельсы идут прямо по улице, только совсем низенькие. А по ним ходят вагоны, только без паровоза. Три штуки сразу, и они не гудят и не свистят, а звонят звонком. И тоже туда люди насаживаются с чемоданами и так просто, безо всего. А там дальше дом стоит, очень большой, с башней. И от него еще дома. А наш носильщик говорит: - Вам такси? Мама говорит: - Да, да! Такси. Мы пошли за носильщиком. А такси - это автомобиль. Можно сесть, и он повезет, куда ты захочешь. Мы с мамой сели. В автомобиле - маленькие диванчики. А впереди, тоже на диванчике, - дядя, который правит. Мама ему говорит: - Шофер! Свезите нас - вот тут адрес. И дала шоферу записку. И вдруг в автомобиле что-то загудело, затряслось - это шофер пустил машину. Автомобиль поехал, а кругом все люди, и я боялся, что мы наедем. А наш автомобиль все гудел, все кричал гудком на людей. И мы не наехали. Вдруг на нас стал наезжать вагон, и он все время звонил. Мама закричала: - Шофер, смотрите - трамвай! Остановитесь! А шофер говорит: - Не волнуйтесь, гражданка! И не остановил. А трамвай повернул и побежал по другим рельсам. Совсем вбок и вовсе не на нас. А мама во все стороны оборачивалась и меня за руку держала так, что больно. КАК В МОСКВЕ НА УЛИЦАХ Потом мы поехали там, где совсем узко. Дома с двух сторон высокие: все окошки, окошки. Кругом трамваи звенят, автомобили кричат гудками всякими. И вдруг как сзади завоет! Я думал - это ничего, а наш шофер вдруг сразу вбок повернул, к самым домам, к тротуару, где люди ходят. И даже стал. А это нас перегнал автомобиль, как маленький вагончик. Он очень громко выл - на всю улицу. Он белый, и на нем красный крестик. Я закричал: - Почему? А шофер обернулся ко мне и говорит: - Скорая помощь. За больным поехали. Там, в автомобиле, и кровать есть. Вот ты себе голову разобьешь, за тобой приедут и - в больницу. И мы опять поехали. Мы ехали, и нас нисколько не трясло. Потому что в Москве на улицах очень гладко. Будто пол, только черный. Мама сказала, что это асфальт. Потом я вдруг увидал: впереди нас едет бочка. Очень большая, как цистерна. И из нее сзади выливается вода и прямо назад и вбок брызгает. И поливает весь асфальт. Я закричал: - Ай-ай-ай! Как смешно! Вот и выбежит вся вода! И стал смеяться. Нарочно громко. Вырвал у мамы руку и стал в ладоши бить. А мама засмеялась и говорит: - Фу, глупый какой! Это нарочно поливают водой. Чтоб пыли не было. И чтоб не было жарко. Мы догнали бочку, и я увидел, что это автомобиль, а не бочка. А впереди тоже шофер, как и у нас. СВЕТОФОР Потом мы остановились, и все другие автомобили остановились, и трамвай остановился. Я закричал: - Почему? Мама тоже сказала: - Почему все стали? Что случилось? И встала в автомобиле. И глядит. А шофер говорит: - Вон видите красный фонарик? Светофор? Мама говорит: - Где, где? А шофер пальцем показывает. И наверху на проволоке, над улицей, мы с мамой увидали фонарик: он горел красным светом. Мама говорит: - И долго мы стоять будем? А шофер говорит: - Нет. Сейчас вот проедут, кому через нашу улицу надо переезжать, и поедем. И все смотрели на красный фонарик. И вдруг он загорелся желтым светом. А потом зеленым. И шофер сказал: - Теперь можно: зеленый огонь. Мы поехали. А сбоку через нашу улицу шла другая улица. И там все автомобили стояли, и никто на нас не наезжал. Они ждали, чтобы мы проехали. А потом еще раз на улице горел красный фонарик, а я уж знал и закричал: - Дядя, стойте! Красный огонь! Шофер остановил, оглянулся и говорит: - А ты - молодчина. Потом мы опять остановились, а огонька вовсе никакого не было. А только я увидал: очень высокий милиционер в белой шапке и в белой курточке поднял руку вверх и так держит. Потом он рукой махнул, чтобы мы ехали. Он как руку поднимет, так все станут: автомобили, трамваи и бочки всякие. И лошади тоже. Только люди могут ходить. Милиционер - самый главный на улице. А потом мы приехали к дому. МЫ ПРИЕХАЛИ В ГОСТИНИЦУ "МОСКВА" Дом очень большой. Высокий-высокий. Шофер сказал: - Вот, приехали! Гостиница "Москва". И мы с мамой туда пошли, а там сразу большая комната, как на вокзале. А потом пошли в самый угол, и там дверь. Вдруг дверь отворилась, и оттуда вышли люди. А потом мы с мамой туда вошли. Там маленькая комнатка, совсем крохотная, как будочка. И там диванчик, и электричество горит. И туда вошел с нами дядя. У него пуговки золотые. Он в коричневой куртке и штанах коричневых. Он закрыл дверь, и мама сказала: - Десятый этаж, пожалуйста. А он говорит: - Пожалуйста. И ткнул пальцем в кнопку. Там, на стенке, их много, как пуговки. Он только ткнул, комнатка тряхнулась. А в двери - окошечко, и видно, что мы поехали вверх. Я испугался и схватился за маму. А мама говорит: - Не бойся - это лифт. Нас вверх поднимают. А я все равно боялся. Потом мы стали. Дядя открыл дверь и говорит: - Пожалуйста. Мама говорит: - Скажите, лифтер, а где наши чемоданы? Он говорит: - Не беспокойтесь. Принесут. И лифтер опять ушел в лифт и запер дверь. А мы с мамой остались. КАК В ГОСТИНИЦЕ Комната большая-большая. Пол блестит, как лед. И очень скользкий. И коврики на полу, как дорожки в саду. И цветы стоят на полу в больших горшках. Диваны. Кресла. И столики очень блестящие. Я сказал: - Мама, мы здесь будем жить? А где бабушка? А мама говорит: - Бабушка на даче. И чего ты орешь? Здесь нельзя кричать! И вдруг к нам подошла тетя в белом фартуке и стала с мамой говорить. БАШНИ Мама сказала, чтоб я у окошка постоял, а она пойдет с тетей. И они пошли к столику. Там, за столиком, еще тетя сидела, и она писала. А я стал в окно смотреть. И сверху видно, что очень много домов, потому что все крыши, крыши. А совсем далеко - башня. Только она как из тесемочек сделана. Все насквозь видно. Я стал на башню смотреть, а мама пришла, и тетя в белом фартуке тоже пришла, и мама сказала, чтоб идти. А я сказал: - Почему башня? И почему она пустая? Тетя сказала, что это радиобашня. Она из железных полосок, и она не для того, чтоб жить, а от нее вниз идет проволока для радио. И это самое главное радио там. Это такое радио в Москве, что на весь свет может говорить. Потому и такая башня большая. Мама сказала, что в Москве все - самое главное и самые главные люди в Москве живут. Я сказал: - Где они живут? Мама сказала: - Я же тебе говорю: здесь, в Москве. А тетя меня повела к другому окну и стала показывать еще башни. Только они совсем близко и каменные. А наверху они острые, и на самом верху у них звезда. И тетя сказала, что в этих звездах свет зажигают и я вечером увижу. Они красным светом светят. И там стена. Она не прямо идет наверху, а с зубчиками. Тетя сказала, что за стеной Кремль. Я сказал, что я хочу сейчас пойти. И сказал, что мы с тетей пойдем. Мы немного пойдем и сейчас придем. Тетя сказала, что она сейчас не может, и чтоб я не капризничал, и что мы теперь пойдем к себе в номер. А потом мама поведет меня на Красную площадь, и там я все увижу. Мама обещала, что, правда, пойдет. И тоже сказала, что сейчас надо в номер. А я не знал, какой это номер. КАКОЙ НОМЕР И мы пошли в коридор. Там тоже коврик. По всему коридору. А по бокам все двери, двери, и все они заперты. И я не знал, куда это тетя нас ведет. Потом тетя остановилась около одной двери и ключиком открыла ее. - Вот ваш номер, - говорит. Мы вошли, а там маленькая прихожая, а потом комната. И в комнате все блестит. Стол очень блестит. Пол тоже блестит, только немного меньше. Там диванчик есть. И кресла есть. И стоит ящичек, и там радио. Потом на столе лампа, и на потолке лампа. А около кровати тоже лампа, на мамином столике стоит. И еще стол с чернильницей. А на стене картинка. Нарисовано, как на парашюте летают. Мама заперла дверь и сказала: - Ну вот, тут мы будем жить. КАК Я КУПАЛСЯ И ЧТО ПОТОМ СДЕЛАЛ И я стал радоваться и залез на кресло. А мама не дала и сказала, что нужно мыться. Схватила меня за руку и повела в прихожую. А там двери, а потом комнатка. Там умывальник лучше, чем в вагоне. И ванна. Мама пустила в ванну воду, и сразу пошла теплая вода. И брызгаться можно сколько угодно. Потому что пол каменный. И там висело еще мохнатое полотенце. А наверху горело электричество. Я долго купался в ванне и брызгался, как хотел. И начал петь. А потом мама меня одела в чистенькое и сама ушла в ванну купаться, а я стал нашу комнату смотреть. И вдруг вижу: на стене, у самой двери, беленькая дощечка, а на ней черненькие картиночки, одна под другой. На одной черный человечек несет чайник, а на другой человечек несет чемодан. А еще на одной тетя. Она со щеткой. А против человечков - черные кнопочки, как пуговочки. Я попробовал верхнюю кнопочку, совсем немножко. Я самую чуточку пихнул ее. А потом скорей на кресло сел. Вдруг что-нибудь будет? Потому что я кнопочку пихнул. Я посидел немножко и уже думал, что ничего не будет. А вдруг в дверь постучал кто-то. А мама в ванне плескается. В дверь еще сильней постучали. Мама голову из ванной комнаты высунула и кричит: - Кто там? А оттуда дядя какой-то говорит: - От вас звонили? Я совсем к окну побежал и стал в окно глядеть. Мама говорит: - Это, должно быть, ошибка. А дядя из-за двери говорит: - Не может быть ошибки. Над вашей дверью свет горит. Мама сказала: - Ах! Ах! Это Алеша, наверное. И закричала: - Тогда принесите, пожалуйста, чаю на двоих! А когда вышла из ванны, прямо ко мне: - Ты что это распоряжаешься? Куда ты звонил? Тогда я показал на человечков и сказал, что я нечаянно. Мама говорит: - Не вздумай здесь все хватать: ты не дома. Какой ты несносный! КАК МЫ ЧАЙ ПИЛИ И ПРО ЗВОНОК Потом опять постучали, и входит дядя с подносом, и с чайником, и со стаканами. Только не черный, как на картинке, а на нем все белое надето. Он постелил на стол скатерть и поставил чай. А потом говорит: - У нас, гражданка, ошибки быть не может. Вот, пожалуйте. И пошел с мамой в коридор. Я тоже побежал смотреть. У нас над дверью дядя показал фонарик. Он - как длинненькая коробочка. Если кнопочку надавить, так фонарик зажигается. Дядя и говорит: - Вот вы кнопочку надавите, а мне сразу видно: фонарик загорится, и я знаю, куда меня зовут. А потом мы опять пошли в нашу комнату, и дядя говорит: - Если верхнюю кнопочку надавите, где вот человек с чайниками нарисован, так я приду. Я - номерной. Могу вам чай принести, завтрак, кофе или чего вам захочется. А вот если эту, где с чемоданами, так швейцар придет вам вещи вынести. А где женщина со щеткой, если надавить кнопочку, так придет девушка комнату прибрать. И опять говорит: - Ошибки, гражданка, быть не может. Мама говорит: - Это ребенок позвонил. А я мылась. Такой шалун! Потом номерной ушел, а мы с мамой стали пить чай с нашей колбасой и с нашими конфетами. КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ Мы пили чай, а я все говорил, что больше не хочу. А хочу, чтоб идти, где Красная площадь и где башни и звезды наверху. Мама сказала: - Успокойся, пожалуйста. Успеешь. А я не стал больше чаю пить и тихонько говорил: - Пойдем! А я с той тетей пойду! Мама рассердилась и сказала: - Фу, несносный какой! Чаю нельзя напиться. А мама вовсе чаю уже не пила, а только яблоко ела. Мама встала и сказала: - Ну, ищи свою шапку. Куда ты ее дел? И мы стали одеваться и пошли опять по коридору, потом через большую комнату, где тетя за столиком сидит, и потом на лестницу. И мы все вниз шли, и там такие же большие комнаты. Только мы в них не заходили, а все вниз по лестнице. И потом на улицу. Мама спросила у одного военного, где Красная площадь. Он показал, как идти. И мы очень скоро пришли. А Красная площадь большая-большая. И там эта стена с зубчиками и башни. На одной башне часы высоко приделаны. У них стрелки золотые, и часы написаны тоже золотыми буквами. Мама сказала, что это самые главные часы. Они звонят. И часы вдруг как зазвонили: бам! бам! - на всю площадь. Мама сказала: - Вот слышишь? Это часы звонят. Сейчас двенадцать часов. Вон обе стрелки вместе и вверх глядят. Я смотрел на часы, а они звонили. А потом я увидал домик. Он очень блестел, потому что очень гладкий, такой гладкий, что я думал - он мокрый. А он не мокрый, он так заглажен. Он каменный, и я думал, что это как из кубиков построили. Он очень красивый. Мама сказала, что этот дом называется Мавзолей. И там никто не живет. А что Ленин умер, и его туда положили, и можно посмотреть, как он лежит. Я сказал: - Почему положили? Мама сказала, что если кто умрет, так его похоронят, и больше не увидишь. А что Ленина любили и хотели, чтоб всегда его видеть. Его не стали хоронить, а положили в Мавзолей. Я сказал, что хочу посмотреть на Ленина. Мама тоже сказала, что хочет. Мы пошли к Мавзолею. Там дверь. И около двери стоят два красноармейца. Они с ружьями. Только они ни в кого не целятся. Ружья у них на земле стоят, они только держат немного, чтоб не упали. Мы с мамой не боялись и совсем близко подошли. Там ходил дядя-милиционер. Мама его спросила, можно ли посмотреть Ленина. Милиционер сказал, что сегодня нельзя. А я сказал: - Почему нельзя? Дядя-милиционер сказал, что сегодня выходной день и что в выходной нельзя. А завтра будет можно, и всегда можно. Только когда выходной - нельзя. Мы с мамой дальше пошли, мимо стены, которая с зубчиками. И я стал смотреть, где звезды. Они высоко-высоко - на башнях, на самом верху. Я две видел. Они красные и блестят. Только они не горели, потому что там лампочки не зажгли. Там зажигают, когда темно. А за стеной очень большой дом. И еще там дома всякие есть. И это Кремль. Потом мы пошли домой. КАК ТУШИЛИ ПОЖАР Мы пришли к нам в номер. Мама села письмо писать, а мне дала очень большое яблоко, чтоб я сидел и ел. И мама сказала, чтоб я ничего не говорил. Потому что она тогда писать не может. А окно у нас было открыто. И вдруг на улице как загудит! Как зазвонит! И что-то завыло страшным голосом: ву-у-у-у!.. И потом: дилинь-дилинь, дилинь-дилинь! И я вскочил, и мама вскочила. И мы в окно увидали: на улице стоит милиционер, руку вверх держит. И на улице все остановилось: и трамваи, и автомобили, и велосипеды. И еще трамвайчики, которые без рельсов ходят, а прямо по асфальту. И еще большие автомобили, которые - как вагоны. И еще автомобили, на которых мешки возят и всякие ящики. Все стоят, а милиционер не пропускает. Все перед ним стоят, а сзади у него на улице пусто. Мама говорит: - Это что-то случилось. А это не случилось, а это пожарные едут. Они на красных автомобилях. В золотых касках. И едут со всей силы. И звонят в колокольчик. А потом поехала та самая карета, которая больных подбирает. Мама говорит: - Смотри, смотри: "скорая помощь" поехала! Наверное, там несчастье и пожар. А пожарные остановились около одного дома, и у них из автомобиля стала лесенка вырастать. Она высовывалась все выше и выше. И по ней пожарный полез на дом. И вдруг из этого дома, прямо из окошек, стал выходить дым. Очень черный. А потом - огонь. Я стал бояться и стал кричать. А мама говорит: - Ничего, ничего. Сейчас потушат. Пожарные зальют водой. Вон смотри: уже заливают. И вдруг снизу вода полетела из трубы вверх, прямо в окна. Мама говорит: - Вот видишь, пожарные из трубы заливают. А пожарные стали еще из одной трубы воду лить. И еще из одной. И еще две лестницы поставили. КАК ПОЖАР КОНЧИЛСЯ Мы с мамой смотрели, как они тушат, и вдруг к нам кто-то в дверь стал стучать. Мама говорит: - Войдите! И пошла отворять. Пришел какой-то дядя незнакомый и стал просить, чтобы мы ему пожар показали. А то от него не видно. Дядя сказал, что очень большой дом горит и очень сильный пожар. А пожарных приехало много-много, и они уже двух мальчиков вытащили из дома. И одну тетю. И по лестницам снесли вниз. А то бы они все сгорели. Один мальчик обжегся, только не очень. И "скорая помощь" увезла его в больницу. Там его лечить будут. Он ручку обжег. А потом огонь перестал, а только один белый дым шел из окон. И милиционер пустил трамваи ехать. А их много стояло. Целый поезд. Длинный-длинный. Дядя говорит: - Ну, уже потушили. И еще говорит: - Извините. И ушел. А я все не хотел с окна сходить и смотрел в окно, как дым идет. Мама говорит: - Ты еще в окно вылетишь. Сейчас же сойди. А потом вот что было: мы с мамой пошли, и я не знал, куда. Мы опять на лифте ехали, и мама сказала лифтеру: - В самый низ, пожалуйста. И мне опять было страшно на лифте, потому что когда вниз едешь, то кажется, как будто немножко падаешь. А потом лифтер открыл двери, и мы с мамой пошли на улицу. Все пожарные уже домой ехали, и не очень скоро. Это на пожар они со всей силы едут, а то все сгорит, пока доедут. А домой они понемножку едут. МЕТРО КАК ПОД ЗЕМЛЕЙ ЕЗДЯТ Мы с мамой посмотрели на пожарных и на трамваи, которые без рельсов ходят, а прямо по асфальту. Мама сказала, что такие трамваи называются троллейбусы. У них колеса, как у автомобилей, резиновые. Я говорю: - Почему без рельсов? А мама говорит: - Это что - без рельсов! Тут и под землей трамваи ходят. А я сказал: - Под землей нет, там земля. А мама говорит: - А ты в погреб ходил? А погреб тоже под землей. А в Москве большой-большой погреб вырыли. Длинный-длинный. И с одной стороны вход, и с другой стороны вход. А в этом погребе положили рельсы и пустили трамвай. Он от одного входа до другого бегает. В один вход люди войдут, на трамвай сядут. Он побежит под землей и добежит до другого входа. А там лестница. Люди из трамвая выйдут и пойдут по лестнице наверх и выйдут на улицу. Вот давай сейчас поедем. А я говорю: - Не хочу. Мама говорит: - Почему? Что за глупости! А я говорю: - Там темно и земля. А мама не стала слушать и спрашивает у тети: - Скажите, где метро? Тетя показала пальцем на наш дом, где наша с мамой комната. А мама говорит: - Да, да, вижу. Спасибо! КАК Я ЕЗДИЛ В МЕТРО Мы с мамой пошли и вошли в дверь. Там большая комната, и стоят будочки. А в будочках окошечки. И люди подходят и билеты покупают. Мама тоже купила билет, и мы пошли вниз по лестнице. И все люди тоже пошли по лестнице вниз. Я думал - сейчас земля начнется и будет погреб. Тогда я не пойду и начну плакать, и мама все равно назад пойдет. А там земли не было, а был коридор. Только очень широкий и очень белый. Электричество горит, лампы большие, и много-много, и стенки блестят. А пол каменный, желтенький и тоже очень гладкий. А земли никакой нет. А потом все пошли к лестницам. И когда мы с мамой подошли, мама стала и забоялась. Там пол бежит вперед, прямо на лестницу. Один дядя шагнул на этот пол; только стал, так и поехал. А одна тетя подошла к маме и говорит: - Вы не бойтесь! Сразу шагайте! Раз! И дернула маму за руку. Мама шагнула и меня потянула. И мы поехали. А пол, где мы с мамой стояли, опустился, и вышло, что мы стоим на ступеньке, а тетя, что нас дернула, - на другой ступеньке. И ступеньки едут вниз. И впереди тоже ступеньки, и на них стоят дяди, и тети, и еще мальчики. И все едут вниз на ступеньках. А один дядя не захотел просто так ехать, а еще сам побежал по ступенькам. А когда мы приехали, ступеньки опять стали как пол. И мы на этом полу поехали вперед. Тут мама меня схватила на руки и прыгнула на настоящий пол. Он не ходит, а стоит. Это мы приехали на подземный вокзал. И все равно земли там нету, а очень большой вокзал. Очень светло. Люди ходят. И мы вышли на платформу. Там тоже электричество горит. И очень много людей. А трамвая не было: он еще не пришел. На платформе к самому краю милиционер не пускает ходить, потому что можно упасть. Там, внизу, рельсы, и можно ушибиться. Вдруг загудело. Я посмотрел, что это гудит, а там - круглые ворота, а в воротах темно. Я думал - там, наверное, погреб. А оттуда трамвай выскочил - это он и шумел - и подбежал к самой платформе, очень длинный. Он стал. Мы с мамой подошли, и вдруг двери сами разошлись, и стало можно войти. Там диваны, электричество горит, и все блестит, как серебряное. Потом двери сами стянулись и закрылись. И мы поехали. Я в окно смотрел, и все равно земли никакой нет, а белая стена, и все лампочки горят. А потом мы остановились, двери опять открылись, и мы с мамой вышли. И там опять вокзал. А потом по лестнице пошли вверх и вышли на улицу. ЗООСАД КАК МЫ ЕЗДИЛИ В ЗООЛОГИЧЕСКИЙ САД Мама говорит: - Вот я и не знаю, где мы. И стала спрашивать у одного дяди, как нам дальше ехать. Дядя маме рассказал. И мы с мамой сели в трамвай. И мама сказала, что мы сейчас поедем смотреть диких зверей. А я спросил: - А они нас не заедят? Все кругом засмеялись, и одна тетя незнакомая сказала: - Они в клетках сидят в железных. Они не могут выскочить. Там есть маленькие лошадки. Попроси маму, она тебя покатает. КАК МЫ В ЗООСАД ПРИЕХАЛИ Мы в трамвае не очень долго ехали. Нам сказали, что нам скоро выходить. Мы пошли вперед, чтобы выходить. И все нас спрашивали: - Вы у зоосада выходите? Это потому, что они тоже хотели выходить. А если мы не выходим, так чтобы их вперед пустить. Там, в трамвае, очень много народу было. И надо пропускать, кому выходить. Нам надо было выходить, и нас пропускали. Один дядя даже сказал: - Давайте, гражданка, я вам мальчика вынесу. И он меня вынес. Мама сказала "спасибо" и взяла меня за руку. И мы пошли в зоосад. Там стенка. И на стенке стоят звери. Только они не живые, а сделанные. И надо брать билет, как на поезд. Там в стенке окошечки, и в окошечки дают билеты. А потом надо идти в ворота. А там дальше сад. ПЕЛИКАН Мама стала всех спрашивать: - Где слоны? Где слоны? А я сказал маме: - Почему слоны? Мама сказала: - А вот потому. Иди скорей. А там была вода. Прямо целый пруд. И там плавали птицы. И по берегу ходила одна птица. На маленьких ножках и очень толстая. У ней клюв очень большой. И под всем клювом кожа висит, как мешок. Я закричал: - Ой, кто это? Кто это? Мама сказала: - Не знаю, идем. Это птица. А один мальчик проходил и сказал: - Это пеликан. Он клювом рыбу ловит и в этот мешок под клювом складывает. А потом ест. Я маму спросил: - Правда, пеликан? Мама сказала: - Правда, правда! Идем. ОРЕЛ А потом я не захотел идти, потому что очень скоро и потому что я за решеткой увидал очень большую птицу. И я стал кричать: - Мама, вон какая птица! И я стал показывать на эту птицу. У ней на клюве, на конце, - крючок. А на лапах - очень острые когти. Она коричневая и немного черная. И я тянул маму, чтоб к ней идти. Мы совсем близко подошли. Эта птица сидела на большом камне и лапами держала сырое мясо. Она клювом отрывала кусочки и потом на всех глядела и ела мясо. Она очень сердито глядела. И все говорили, что это орел. И что это самая главная птица. Потому что она всякую птицу может победить и заклевать. И что она маленького барашка может унести и даже маленького мальчика унесет. И две такие птицы могут даже большого человека забить. Они только сырое мясо и едят. Они хлеба не станут есть. Они очень высоко летают и сверху смотрят, кого им заклевать. И всяких птичек хватают, и зайчиков тоже. А этот мальчик, который раньше нам встретился, там тоже стоял, и он про орла много рассказывал. Он сказал, что про всех зверей знает, потому что он в зоосаде учится. Их много, таких мальчиков и девочек. Они за зверями тоже смотрят. И они про зверей все знают. А мама ему сказала: - Ты в школе учишься, а не в зоосаде. А он сказал, что он в школе учится всему, а про зверей в зоосаде учится. ДИКОБРАЗ Вдруг я услыхал, как один дядя закричал: - Вон он, дикобраз! Вон, вон, гляди! Я сказал немножко громко: - Мама, вон кричат "дикобраз". Хочу дикобраза! А мама сказала: - Это вот про тебя кричат. Ты скандалишь, ты и есть дикобраз-безобраз. А я сказал: - Мама, все туда смотрят, в клетку. Пойдем. А потом стал говорить: - Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! И мы пошли к этой клетке. И вовсе не про меня дядя говорил, что дикобраз, а там, в клетке, сидел дикобраз. Из него растут, прямо как прутья, такие иголки. Они острые. Его ни за что нельзя погладить. А впереди у него мордочка. И носик кругленький. И на мордочке иголок нет, а волосики. Мама на дощечке про него прочитала. Мама сказала, что он живет в жарких странах. В клетке у дикобраза был домик, и там, в домике, другой дикобраз лежал. А потом дядя, который кричал про дикобраза, говорил, что эти колючки очень могут колоть. Он сказал, что сам видал дикобраза. Он хотел его поймать. А дикобраз побежал скорей к ямке и совсем голову в ямке спрятал. А колючки все на дядю выставил, и его никак взять дядя не мог, потому что колючки очень острые и они во все стороны торчат. А когда мы с мамой дикобраза смотрели, он колючек не выставлял, а их все назад держал. Он совсем небольшой. Он как маленькая собачка. У него мордочка очень добрая. Я маму спросил: - Мама, дикобраз хороший? Мама сказала: - Ну, вот сам видишь, какой. А я сказал: - Хороший, хороший! Мама сказала, что надо скорей к слонам, и мы пошли. КАК Я КАТАЛСЯ НА МАЛЕНЬКОЙ ЛОШАДКЕ Мама опять стала всех спрашивать: - Где слоны? Нам сказали, чтобы мы дальше шли. А дальше был заборчик, а за заборчиком бегала маленькая лошадка. Она совсем маленькая. Это детская лошадка. Эта лошадка возила повозочку. Повозочка очень маленькая. И в повозке сидели две девочки маленькие и еще мальчик, немножко побольше. Мальчик вожжи держал и правил. Я стал радоваться и стал в ладоши хлопать и кричать: - Ай, ай, какая лошадка! И я кричал, что хочу на этой лошадке ехать. А потом еще пробежала лошадка, тоже с повозочкой. Только у этой лошадки уши были очень длинные. Я стал кричать: - Какая смешная! Мама сказала, что это я смешной. Потому что это не лошадка, а ослик. У них всегда уши длинные. И хвост у них не из волос, а как веревка, только на конце кисточка из волос. И эти ослик и лошадка бегали кругом за заборчиком. И возили мальчиков и девочек. А у лошадки и ослика еще звоночки были прицеплены. Лошадка бежала и звонила. Я стал маму просить, чтоб покататься непременно на этой лошадке. Мама сказала: - Я не знаю. Может быть, не пустят. А тут один дядя стоял. Он сказал: - Это для всех детей. И надо купить билет. И сказал: - Идемте, идемте. Я вас провожу. И даже взял меня за руку. Мама сказала: - Ах, я не знаю. Я очень спешу! А мы уже пришли, где можно к лошадкам пройти. И там стоял дядя, и он билеты давал. И там этот ослик стоял. И дядя, который билеты давал, говорит: - Ну, давай я тебя посажу. А я сказал: - Не надо меня сажать. Я на ослике не хочу. Я хочу на маленькой лошадке. А он сказал: - Ну, тогда жди. А лошадка мимо нас проехала и опять поехала вокруг. Потому что это еще те девочки катались. Я смотрел, как лошадка ножками бежит. Она прямо как игрушечная. И головка у ней тоже маленькая. Пусть папа мне такую подарит, я ее очень любить буду. Я бы с ней вместе спал, и она бы по комнате у меня ходила. Я бы ее гладил. Я бы ей все есть давал. Я бы ее целовал. И я бы на нее верхом сел и поехал бы с саблей. Тогда бы все мальчики боялись меня. Я все смотрел на лошадку, как она к нам подбегала. А когда она до нас добежала, мальчик, который правил, сказал лошадке "тпру", и она стала. Девочки стали вылезать, и мне мама сказала, чтоб я садился. А я сказал, что хочу сначала погладить лошадку. Она была как раз с меня ростом. И я ее по спине погладил. А она головой стала трясти. И я ей немножко шею погладил. А мальчик, который правил, мне крикнул: - Не бойся, она не кусает! И я лошадке мордочку погладил. Мама сказала, что у ней была собака больше, чем эта лошадка. А дядя, который билеты давал, сказал, что это пони и что она, хоть и такая маленькая, все равно очень сильная и ей уже много лет. Потом этот дядя посадил меня в повозку на скамеечку. А напротив посадил одну девочку. И мама мне все говорила, чтоб я держался. Мы поехали, лошадка затопала, и звоночки зазвонили. А эта девочка так обрадовалась, что закричала очень тоненько. И я тоже закричал, потому что это очень хорошо - как мы поехали. И все на нас из-за заборчика смотрели. И как девочка кричит, смотрели. И мы проехали мимо мамы, и я ей рукой махал. Она мне кричала: - Держись, Алешка! Держись! А мальчик, который правил, сказал: - Она и большого человека везти может. Она очень сильная. И что это ничего, что она, как собака, ростом. И мы еще раз мимо мамы проехали. А девочка не стала кричать, а взяла меня за руку, и мы стали руки качать и говорить: - И! И! И! И мы теперь приехали к моей маме, и к девочкиной маме, и где этот человек с билетами. И нас с повозки сняли. Я еще хотел лошадку погладить, а мама сказала, что нужно скорей. МИШКИ И мы пошли. А я вдруг увидел опять решетку. Очень большую и очень высокую. Там стояло дерево, только без листьев, и на нем живые мишки. И я закричал: - Мама, мишки! Мама сказала: - Потом. А я сказал: - Не потом! Не потом! И стал маму тянуть, где мишки, и стал кричать: - Мама, пойдем! Мама, пойдем! И все стали на нас глядеть. Мама сказала: - Фу, какой скандальный! И сказала, что так мы никогда до слонов не дойдем. А она все-таки пошла со мной, где медведики. Они были маленькие, как собачки, потому что они еще дети. Они лазили по этому дереву, которое у них стояло. Они на дереве играли и кусались. Только не в самом деле, а немножко. И один хотел другого вниз стянуть. Он его лапой хватал за ногу. А на лапах у них когти, черные и длинные. А сами мишки коричневые, совсем как мой мишка. Они очень скоро лазят по дереву. Они когтями прямо как кошки цепляются. А потом я увидал там еще двух мишек. Они тоже хотели на дерево лезть, а те мишки их не пускали и очень смешно кусались. И все смеялись. И мама тоже смеялась. А один мишка побежал, и я стал смотреть, почему он побежал. А там были две серенькие обезьянки. Они совсем как человечки. Только на них серая шерсть, как на кошках. А на лице шерсти нету. И на ушках тоже. Только лица у них, как у старушек. Это мишка к ним бежал, чтоб их лапой достать. А они вскочили на решетку и полезли наверх. Они ручками и ножками хватались за решетку - у них на ножках пальчики, как на руках. Они в кулак их могут зажать. И все, что захотят, они ногой могут хватать. Потому им так ловко лазить: как на четырех руках. Мишка потянулся по решетке и не мог достать. А я испугался, что он за ними полезет и их закусает. Он по той решетке не мог полезть, потому что тоненькая. А он по толстой полез. Он очень хорошо полез. Он тоже и руками и ногами лез. И потом вбок лез. Только он так скоро не может, как обезьянки. Я все думал, что обезьянки, может быть, человечки, и сказал маме: - Они, может быть, немножечко человечки? А мама сказала: - Не говори глупостей! Это просто мартышки такие. И потом вдруг туда пришел тот самый мальчик, который нам про орла рассказывал. И все мишки к нему побежали. Я хотел еще на мишек смотреть, а мама сказала: - Ну, идем к слонам. Так мы никогда не дойдем. ЗЕБРА Мама очень скоро пошла. И вдруг она сама сказала: - Ах, какая! И стала. А это была за решеткой лошадь. И я думал, что на ней одеяло нашито. Потому что на ней желтые и черные полоски. А мама сказала, что никакое не одеяло, а это у ней шерсть сама так растет. И сказала, что это зебра. Мама даже сказала: - Ай, надо им дать поесть! Их там две было. А они вовсе не хотели есть. Они даже на нас не смотрели. А я на них смотрел. И я потому смотрел, что они очень красивые. У них волосы стоят на шее, как щетка. А мама вдруг сказала: - Ах, да! Слоны! КАК МЫ ЗАВТРАКАЛИ Только мама забыла, куда идти. Тут была скамейка. И мама вдруг села и сказала: - Ты не устал? Потом сказала: - Что ж ты бледный какой? Ты, может, есть хочешь? Я сказал, что хочу. Мама стала всех спрашивать, где буфет. И все стали показывать, куда идти. Мы очень немного шли и увидели веранду. И пошли на эту веранду. А там стояли столики и стулья. И там сидели, и ели, и пили чай. Мы с мамой тоже сели у столика. И потом пришла тетя в белом фартуке, и мама сказала: - Дайте ребенку стакан молока и, если можно, яичницу. А маме чтоб сосиски дали. Я сказал, что я тоже лучше сосиски буду. А мама сказала, чтоб я не капризничал. И мне принесли молока и яичницу. И еще мама спросила булочек. Я все ел и слышал, как звонят звоночки, потому что это лошадка бегала и возила детей кататься. А я уже катался и знаю. А потом около нас сели две тети и сказали, чтоб им дали мороженого. А я стал маме говорить тихонько, что я тоже хочу мороженого. А мама сказала, что у меня живот будет болеть. А я сказал, что "не будет, не будет". И стал очень просить и хотел плакать. Мама сказала: - Фу, какой! Я с тобой больше никуда не пойду. И сказала тете в фартуке, чтоб дала мне мороженого. И мне дали. Маме тоже дали мороженого. Я все свое съел. А мама все мяла ложечкой, и у ней растаяло. Мама скорей заплатила деньги и сказала: - Ну, пойдем домой. С тобой прямо невозможно. Я ВИДЕЛ ПИОНЕРОВ Мы опять на трамвае ехали. И вдруг трамвай остановился, и все стали смотреть в окно. Я тоже стал смотреть. А мама меня держала и говорила, что я хочу упасть. Ну да, как раз упасть! Ничего не упасть, а там впереди, прямо по улице, шли мальчики и девочки. Они шли, как красноармейцы. Они в белых рубашках, и у них красные галстуки у всех на шее. И еще в трубы трубили очень громко. Все стали говорить: - Пионеры идут! Пионеры идут! А потом они флаг несли. Это мальчик один нес, а около него шли девочка и мальчик. И у них были ружья. А потом немножко никто не шел, и вдруг пошла музыка. Я закричал: - Мальчики играют! Мальчики играют! А они очень хорошо играли. Только они были не в белых рубашках, а в синих. А потом опять пошли мальчики и девочки в синем. Они тоже шли, как красноармейцы. И у них тоже были красные галстуки на шее. А мама взяла и потянула меня с окна, потому что сказала, что я выпаду. А какой-то дядя стал вместо меня смотреть и загородил все окно. А потом трамвай пошел. И мы приехали в нашу гостиницу. КАК МЫ ОПЯТЬ В ЗООСАД ПОШЛИ А у меня немножко живот болел. Только я маме ничего не сказал, потому что я боялся, что мама не возьмет меня в зоосад еще раз. Мама говорила: - Вот видишь, как с тобой! Вот слонов и не видали. А я сказал: - А мы еще пойдем. Мама сказала: - С таким скандальным мальчиком я не хочу ходить. И пошла напускать в ванну воду. А когда я ложился спать, я просил маму, чтоб она дала мне мишку спать со мной. И я стал мишкой ходить по постели, как те мишки в зоосаде. И тоже делал, чтоб он лазил. А мама сказала: - Теперь спать не будешь. Тебе нельзя в зоосад ходить. Я мишку спрятал под одеяло и потихоньку с ним кусался. А потом заснул. А когда я встал и потом когда чай пил, вдруг мама говорит: - Не копайся! Кончай скорей. Мы сейчас едем. Мама стала надевать шляпу, и мы очень скоро пошли. Мама сказала, что мы прямо едем слонов смотреть. И мы поехали в зоосад. А в зоосаде мама взяла меня за руку и сказала: - Если ты будешь скандалить, я моментально вернусь назад. Так и знай. И мы очень скоро пошли. Я даже бежал, потому что мама очень скоро шла. И мы пришли, где слоны. СЛОНЫ Я увидал, что там земля идет немножко вверх. И там стоит очень большой слон. Он как неживой. Он сначала ничего не делал, так что я думал, что, правда, неживой. А он живой. Он хоботом стал крутить. Это у него из головы идет хобот. И хобот до самой земли доходит. И он хоботом как угодно может крутить. И крючком загибать. И как угодно. Он набирал в хобот с земли пыль, и потом всю пыль выдувал себе на спину. И живот тоже обдувал пылью. Я все говорил: - Почему? А мне сказали, что это он для того, чтоб его никакие блохи не кусали. У него волос нет, а прямо толстая кожа. И вся кожа в складках. А на голове у него большие уши. Уши такие большие, прямо во всю голову. И он ими трясет и хлопает. А глазки совсем маленькие. И все говорили, что он очень сильный и может хоботом автомобиль перевернуть. А если очень рассердится, ему ничего не стоит человека убить. Он может хоботом человека за ногу схватить и о землю хлопнуть. Только он очень добрый. А слон стоял, стоял да вдруг пошел к нам. Он вниз к нам пошел. А я немножко испугался. Вдруг он к нам придет и начнет нас всех хоботом убивать! А он тихонько шел. Ноги у него очень толстые, прямо как столбы. И на ногах пальцы, а не видно, а только одни ногти очень коротенькие. И я думал, что это у него копыта маленькие торчат из ноги. А это ногти. Он такой ногой может кого угодно стоптать. И я стал бояться. И сказал маме тихонько: - Я боюсь. Чего он сюда идет? А один дядя услыхал, как я говорю, и сказал громко: - Он боится, что слон на нас идет! Ха-ха-ха! И все стали показывать, что там кругом сделана дорожка. А она каменная. И она вся в гвоздях. Там гвозди острым кверху стоят. Слон через нее перейти не может, потому что он себе ногу поколет. И он до нас не дойдет. КАК СЛОН КУПАЛСЯ Меня поставили на заборчик, чтоб я увидал, как сделана эта дорожка. И я тогда увидал, что там внизу, за этой дорожкой, есть вода. И слон пошел прямо к этой воде. Я думал, что он пить хочет, а он не пить. Он купаться хотел. Он в эту воду совсем залез. Так что только голова одна наверху была. И спина немножко. А потом он стал хоботом набирать воду и ее выливать себе на спину. Прямо как пожарные пожар заливают. А потом я увидел, что еще слон идет. Только он меньше этого. И мне сказали, что он небольшой, что он еще мальчик. И у него рядом с хоботом два белых зуба вперед торчат. Я сказал: - Ай, зубы какие! А все стали смеяться и мне кричать: - Это клыки! Это клыки! А я сказал: - А почему у большого нет? Никто ничего не говорил, только один дядя сказал, что тот слон - мама. И что "вот у твоей мамы усов нет, так и у той слонихи клыков нет". У слоних клыков не бывает. А эта слониха взяла набрала воды в хобот да как дунет на нас водой! Так все и побежали. Все очень смеялись, и я тоже. КАК СЛОН ПЬЕТ Потом прибежал дядя, который за слонами смотрит. Слониха прямо в него водой пустила, а дядя на нее кричал: - Не балуй! А потом маленький слон пошел наверх. А там было большое корыто. В корыте была вода. Он стал набирать воду в хобот, а потом хобот в рот загибал и туда эту воду выдувал. Он так много раз сделал. И тогда напился. Это его водой так поят. Ему в это корыто воду наливают. А я спросил, что ему есть дают. И все знали, что он ест. Все сказали, что он сено ест, что он ест картошку, и морковку ест, и сахар. А мяса он не ест. И он очень смирный. А мама сказала: - Смирный, смирный, а мне все платье забрызгал! Мама взяла меня за руку и повела. Мама говорила: - Надо, чтобы платье просохло. Я не хочу ходить чучелой. Сядем тут, на солнце. Мама села на скамейку и сказала, чтоб я тоже сел и не пылил, потому что к мокрому платью пыль прилипает. КАКОЙ МАЛЬЧИК ПЕТЯ И вдруг подошел мальчик и сказал: - Здравствуйте! А это - тот мальчик, который про птицу орла рассказывал. Я тоже сказал: - Здравствуй! А мама ничего не сказала. Мальчик спросил: - Что, устали? А я сказал, что не устали, а что это мама платье сушит. Мальчик спросил маму: - Можно, я с ним пойду, ему обезьян покажу? А мама говорит: - Не могу я пускать ребенка с неизвестным мальчишкой. А мальчик говорит: - Я известный. Меня все здесь знают. Я - Петя. Я сказал: - Мама, он - Петя. Мама сказала: - Хоть Петя, хоть рас-Петя, а никуда ты не пойдешь. И сиди, пожалуйста, на месте. КАКИЕ СЛОНЫ УМНЫЕ А Петя взял и сел ко мне на скамейку. Он сказал, что мама, наверное, оттого такая сердитая, что ее слоны вымочили. А это они не нарочно. Это они так играют: водой на всех брызгают. А слоны умные. Их научают, и они всякую работу делают: и бревна таскают, и землю копают, и воду носят. Они даже гулять с детьми вместо няньки ходят. И смотрят, чтобы детей никто не обидел. На слонах даже на охоту ездят. Сядут охотники ему на спину с ружьями, слон их везет. А они сверху в самых диких зверей стреляют. Даже тигров стреляют. А тигр очень страшный. И его здесь, в зоосаде, можно будет посмотреть. ПРО ХИЩНИКОВ Я сказал маме: - Идем! Я хочу тигра смотреть. А мама сказала, что она мокрая никуда не пойдет. Мама очень сердилась на слонов, что они ее забрызгали. Петя меня спросил, как меня зовут. Я сказал, что Алешей и что еще зовут Почемучкой - за то, что я все спрашиваю: "Почему?" А я Пете не сказал "почему", а спросил про тигра - может ли он людей покусать. Петя сказал, что не может, потому что тигр в клетке сидит железной. А то он не только людей, а лошадь может съесть. Даже быка может съесть. Медведь на что сильный, а и медведя тигр тоже заест. А я сказал: - Как же его в клетку загнали, если он всех может заесть? А Петя засмеялся и говорит: - Они не здесь, они далеко живут. Их звероловы ловят. Они их в сети ловят. И очень боятся, когда их ловят. Тигр только и ест что сырое мясо. А я сказал: - Орел тоже сырое мясо ест. А Петя говорит: - Все такие, кто без сырого мяса не может, - это все хищники. А я сказал: - Хичники? А Петя сказал: - Не хичники, а хищники. Я сказал: - Ну да, которые сильные и кусачие. Они всех едят. А Петя сказал: - Это не то что сильный. Вот бык какой сильный, а он никого не ест. Он только траву ест. А потом Петя закричал: - Ну да! А слон? Он всех сильней. А он вот мяса ни крошки есть не станет. Мама сказала: - И что за глупости! Собака мясо ест, а совсем не хищник. А Петя сказал: - Нет хищник. И собака хищник, и волк хищник, и лиса хищник, и кошка тоже хищник. Мама казала: - Сам ты хищник! А Петя сказал: - Я не хищник, потому что у меня зубы не такие. У хищника все зубы острые, и он зубами траву не может тереть, а я могу. И корешки всякие могу тереть. И зерна могу перетереть. А у хищника зубы, как пила. Мама сказала Пете, что он сам пила. И потом сказала: - Ну, пойдем. Где твои хищники? ПРО ТИГРА И ПРО ЛЬВА А я сказал, чтоб тигра идти смотреть. И мы пошли с Петей. И я услыхал, как очень громко кричит какой-то зверь. И я Петю взял за руку, чтоб держаться. А Петя сказал: - Не бойся, это лев. Он в клетке - и не выскочит. И вдруг я увидел большую клетку, а в ней ходил зверь, и у него волосы были до половины, как у Инзола. А сзади коротенькая шерсть. Только он очень большой и желтый, а не черный. И он очень сердито смотрел. А все кругом стояли и не боялись, потому что он в клетке. Я тихонько Петю спросил: - Петя, это он? А Петя сказал: - Ты думаешь, тигр? Это лев. Он тоже хищник. А у льва лапа на конце очень широкая, и там, на пальцах, когти. Петя сказал, что лев как ударит быка лапой, так и убьет. Он прыгает очень хорошо. Он так и наскакивает прыжком. Напрыгнет и заест. Его тоже сюда привезли. Он живет там, где всегда жарко. Он жару любит. Его на зиму в дом переводят, а то он зимой совсем замерзнет. Мама сказала: - Ну, посмотрел льва, и идем дальше. И мы пошли к другой клетке. А там, я думал, что ничего нет. А Петя меня поднял и посадил на забор. Там из толстого бревна загородка стоит. Это - чтоб не подходили к зверям, чтоб звери лапой не цапали. А когда меня Петя посадил наверх, я увидел, что в клетке есть зверь, только он лежал. И я думал, что это не зверь, а только кожа от него. Потому что прямо как ковер. И этот зверь весь в полосках. Желтых и черных. И зверь очень длинный. А голова у него, как у кошки. Только очень большая. И Петя мне сказал: - Вот это - он. А это "он" и есть тигр. А там около клетки ходил человек с метелкой. Он в клетку сунул метелку и стал немножко мести. А тигр вдруг голову поднял и посмотрел. И на меня посмотрел. Он страшней, чем лев. А потом тигр встал на лапы. Я боялся, что он будет что-нибудь делать. А он стал тянуться, как кошка, потому что он спал. И потом зевнул. Петя мне крикнул: - Гляди, гляди, зубы! А у тигра очень большие зубы. Прямо громадные. Они - как у меня пальцы, и еще больше. Они белые и на конце острые. А потом тигр стал ходить. Он лапами не стучал, и я думал, что он кого-то ищет. А он никого не искал. Петя сказал, что тигры всегда так ходят. Это - чтоб потихоньку подойти, чтоб не слыхали. Он так вот подойдет, а потом сразу прыгнет. А потом тигр подошел к самой решетке, открыл рот да как сделает "кха!", так даже дяди большие немного назад отошли. Мама сказала: - Фу, какой противный! А он не противный, а очень страшный. Он, наверное, укусить хотел и сердился, что не может. Оттого и сделал "кха". Это он пугал. А Петя говорит мне: - Что, Алешка, испугался? Я сказал, что испугался, только немножко. МЕДВЕДЬ Мама сказала, что она хочет медведя посмотреть. Мы пошли к медведю. Около него очень много людей стояло, и все говорили: - Что, мишка? Жарко, мишка? И кричали, чтоб он в воду лез. Петя стал меня вперед толкать, где видно. А мама боялась, что медведь может меня зацепить. И мама говорила: - Мальчик! Мальчик! Как тебя? Куда ты его пихаешь? И один дядя, красноармеец, взял меня на руки, засмеялся и сказал: - Гляди, вот он, мишка. А там, в клетке, мишка ходил мимо решетки и на всех глядел. Он на собаку похож. Только он толстый. А глазки совсем маленькие, черненькие. И когти большие, как у тех медвежат. Он совсем не страшный. Я сказал дяде-красноармейцу: - Его, может быть, погладить можно? А дядя-красноармеец сказал: - Что ты, что ты, дружок? А вдруг он лапой цапнет? Он шутя цапнет, а без руки останешься. Он корову лапой ударит - весь бок вырвет. Вот он какой! Он в лесу самый сильный зверь, дружок. Этот дядя мне все говорил: "Дружок, дружок". А мама вдруг сказала: - Ах, где это Алешка? А Петя сказал: - Вот он где сидит. Мама подошла и сказала красноармейцу: - Что вы, что вы! Вам, может быть, тяжело? А дядя-красноармеец сказал: - Пустяки, гражданка. Пусть медведя посмотрит. И крикнул: - А ну, мишка, в воду! И все стали кричать: - В воду! В воду! Пошел в воду! А МИШКА ВОВСЕ НЕ КОСОЛАПЫЙ Сзади мишки была вода. У него в полу как ванна, только большая. Он взял и влез туда. Только одна голова наверху была. И он глаза закрывал, потому что ему очень жарко было. Мама сказала: - Косолапый мишка. А дядя-красноармеец сказал: - Хороший косолапый! От него на лошади не ускачешь. И на всякое дерево залезет, как обезьяна. И я сказал, что я видал, как маленькие мишки на решетку залезли, да еще по решетке вбок ходили. И я тоже сказал: - Вовсе не косолапый. А мама вдруг говорит: - Ну, знаешь, довольно! Пойдем-ка. Меня дядя спустил, и мы пошли. Мама всех спрашивала, где обезьяны. И нам рукой махали, куда идти. БОЛЬШАЯ ОБЕЗЬЯНА ОРАНГУТАНГ Мама меня спросила: может быть, я есть хочу. Я сказал, что не хочу, а она все равно повела меня, где молоко пьют. Там домик стоит, можно молоко пить. И мама там мне пирожное купила. Я очень скоро съел, потому что хотел к обезьянам. А когда мы пришли к обезьянам, то я думал, что там, в клетке, черный человек сидит. А это не человек, а такая большая обезьяна. Она называется орангутанг, и она не черная, а рыжая. Она сидела на стуле, у ней был столик. И к ней пришла одна тетя и принесла ей чашку и еще молочник. Тетя налила ей из молочника в чашку, чтоб она выпила. А сама стала смотреть, как она будет пить. Обезьяна взяла чашку и стала пить из чашки. А потом тетя отошла немножко и отвернулась. И все стали смеяться, потому что обезьяна взяла молочник и прямо из молочника все выпила. Тетя увидала и бранила обезьяну за это. А обезьяна полезла потом наверх по веревке. Там веревка очень толстая была. Висела с самого верха. Обезьяна на самый верх по веревке залезла и стала там веревку отвязывать. Она сначала рукой отвязывала. А потом стала ногой отвязывать, потому что у нее на ногах тоже руки. И она ими все может делать. И все равно не отвязала. Она потом по веревке вниз полезла, так я видел, как она ногами хваталась. Ногами в кулак веревку зажимала. У нее лицо очень смешное, потому что у нее нос очень маленький, а рот шаром вперед идет. А кругом лица волосы, как будто все борода. МАКАКИ Мама сказала: - Идем отсюда, там интересней. А там была клетка, и в этой клетке были маленькие обезьянки. Они по всей клетке прыгали. Они так прыгали, что прямо через всю клетку. Я думал, что они летают. А это они не летают, а прыгают. Это они так играли, потому что одна обезьянка убегала, а другая ее ловила. И другие тоже так играли. Их очень много было. И они кричали. А я знал, какие это обезьянки: это макаки. И все смеялись, потому что они веселые и очень шалят. А потом я видел, как одна макака ручками все волосики расправляла у другой макаки. А та ей давала голову, чтоб она скребла. И все говорили: это она блох ищет. А потом две макаки стали драться. Они ладошками дерутся. Только одна потом упрыгнула на решетку и ускакала. Я хотел еще смотреть, а мама сказала, что поздно и что надо сейчас ехать обедать, потому что нам далеко. ПАВЛИН - САМЫЙ КРАСИВЫЙ Мы пошли домой. И шли мимо загородки. Мама очень скоро шла и вдруг стала. Она посмотрела за загородку и сказала: - Ах, какой! А там, за загородкой, был вот какой. Я думал даже, что он не настоящий. Потому что он совсем как на елке. А это птица такая - павлин. Он хвост поставил кругом, и на хвосте - синие кружочки с золотым и с зелененьким. А сам павлин блестит. Он синий и блестит, как стеклянный. На голове у него торчком стоят тоненькие перышки, как иголочки с шишечками. И они все в ряд стоят. И он стоял, как очень важный. Я стал кричать: - Ой, какой! Смотрите, смотрите какой! И пришел один дядя с девочкой. И еще пришли. И все смеялись и говорили, что это павлин. И дядя мне еще павлинов там показал. Они высоко на каких-то бревнах сидели. Только у них хвосты назад и как полотенце. А это они могут так сложить, а потом так поставить, как этот, кругом. А потом один такой павлин совсем близко подошел. И девочка ему в решетку палец сунула. А потом крикнула, потому что павлин клюнул. Он думал, она ему есть дает. Только он не очень клюнул. А девочкин папа сказал, что он ей павлинье перо достанет. Я маме сказал, что я тоже хочу такое перо, - я его на елку вешать буду. Мама сказала, что довольно и что пойдем. А я все маму просил, чтоб достала мне перо. ПАПА ТЕЛЕГРАММУ ПРИСЛАЛ Мы опять на трамвае в гостиницу приехали. Мы хотели в свой номер идти, а тетя, которая убирает, сказала маме: - Вам телеграмма есть. И потом дала маме бумажку. А я сказал: - Почему телеграмма? Мама ничего не сказала и стала телеграмму читать. А я все равно спрашивал: - Почему? Почему? Мама сказала, что не "почему", а просто это папа прислал. Папа прислал телеграмму, что он в Харькове и что там у нас будет квартира. Это город такой - Харьков. И мы в Харькове будем жить. И еще мама сказала, что они с папой устроят там квартиру и меня туда возьмут. А сейчас я к бабушке поеду и буду у бабушки жить. А бабушка - это папина мама. И мы скоро к ней поедем. Мама стала веселая и все говорила: - Как я рада! Как я рада! А потом я мыл руки у нас в номере, и мама меня все спрашивала, что я хочу после обеда, пирожное, или, может быть, компот, или мороженое. И еще воздушный пирог. А я сказал: - Мороженое и пирожное. И нам с мамой принесли обед. И потом принесли мне мороженое и пирожное. А мама все говорила: - Вот как хорошо! А потом мы еще чай пили. А вечером меня мама в ванне мыла. А когда я спать ложился, мама сказала мне: - А что ты хочешь, чтобы папе написать? Я сказал, чтоб мама написала, чтоб папа купил мне маленькую лошадку - пони - и что я ее очень любить буду и для нее домик сделаю. А мама засмеялась и сказала: - Ах ты, дурашка! Спи скорей. ДЕВОЧКА ЛЮБА А когда мы утром пили чай, вдруг к нам в дверь постучали. И пришла одна тетя с девочкой, немножко побольше меня. Мама стала эту тетю целовать и все говорила: - Ах, Наташа! Ах, Наташа! А потом сказала, чтоб я с ней познакомился. А девочку зовут Люба. И чтоб я с Любой тоже познакомился. Любина мама сказала: - Это твой Алешка? Вон он какой! А какой, не сказала. Любина мама принесла деревянную корзиночку, и я думал, что там пирожные. А там были ягоды - клубника. Это она нам принесла. А мама позвонила и сказала, чтоб нам дали молока, блюдечки и ложечки. А потом достала сахар, и мы посыпали ягоды и ели с молоком. Потом мама сказала мне: - Ну, играйте с Любой. А нам надо поговорить. И стала с Любиной мамой говорить. КАК Я ЛЮБЕ ЗВЕРЕЙ ПОКАЗЫВАЛ А я не знал, как с Любой играть. А потом ей сказал, что я тигр. Я немножко ноги подогнул и стал ходить около Любы. И я на нее очень сердито глядел. А потом сделал на нее "кха". А она вдруг заплакала и побежала к своей маме и закричала: - Он меня дерет! А мама на меня крикнула: - Что ты, не можешь играть, как все дети? А я сказал, что я тигр. А мама сказала: - Тигров в клетку сажают. А я сказал, что я и в клетке буду делать "кха". И я сделал, как тигр. Любина мама засмеялась, а мама сказала, что мы вчера в зоосаде были и что мы слонов видали. А я сделал рукой хобот и пошел к Любе и хоботом мотал. А она говорила: - Это не тигр? Это не тигр? А я ей сказал толстым голосом: - Это сло-он. Он не кусает. Он добрый. Люба сказала: - А погладить можно? Я ей сказал, что это хобот. И показывал, как слон хоботом крутит. А МЫ ОПЯТЬ В ЗООСАД ПОЕХАЛИ Потом я ей сказал, что я на маленькой лошадке катался. Люба пошла к своей маме и стала ей на ухо говорить. А Любина мама ей говорила: - Хорошо, хорошо. Потом. А Люба стала капризничать, говорила: - Пойдем. Сейчас. Я хочу. Любина мама сказала вдруг моей маме, что надо пойти в зоосад и чтоб вместе пойти. Люба стала прыгать и хлопать в ладоши. И стала петь: - Вот пойдем! Вот пойдем! А я сказал: - На трамвае поедем, я знаю. Мама стала шляпу надевать. И я кепку сам надел. И я всех повел в лифт. А потом мы поехали на трамвае. А Люба все своей маме говорила, что она тоже хочет на маленькой лошадке кататься. У ней мама очень добрая, потому что говорила: - Хорошо, хорошо. А когда мы пришли в зоосад, мы прямо пошли к лошадке. И я с Любой опять катался. А Люба не кричала, а только ножками топала. И говорила: - Вот хорошо! А потом не хотела уходить, и нам еще билет взяли, чтоб еще кататься. КЕНГУРУ Любина мама сказала, чтоб мы с Любой шли впереди. А Люба хотела, чтоб ее за руку тянули. И опять пошла к своей маме. А ее мама ей сказала: - Я не кенгуру. А то б я тебя в карман положила и понесла. Я маму спросил: - Почему кенгуру? Любина мама сказала: - А это зверь такой. У него на животе карман. Он туда своих детей кладет и скачет с ними, куда хочет. Люба сказала: - Ну да! Это ты нарочно. Таких зверей не бывает. А Любина мама говорит: - А он тут есть. Хочешь, покажу? Я сказал: - Я тоже хочу. И мы пришли, где кенгуру. Они за загородкой прыгали. Они не стоят на всех лапах. Кенгуру сидит на корточках, и хвост ей не дает совсем на землю сесть. Она сзади на хвост опирается. А потом как прыгнет! У ней очень длинные задние ноги. Прямо как у зайчика. Только она не как зайчик, а очень большая. Больше собаки. А передние лапки, как ручки. Очень маленькие. А потом у ней очень большой хвост. Он сначала толстый, а к концу тоненький. И совсем без волосиков. А кармашка на животе не видно было. А все тоже говорили, что есть и что она в этот кармашек может положить маленького кенгуренка. Она вся серая, только на животе у ней шерсть немножко белая. Кенгуру не ходит. Она понемножку прыгает. Она мне очень понравилась. Ее, наверное, погладить можно. Она не хищная. А Люба стала говорить: - А вот и не носит детей в кармане! Любина мама сказала: - Ну, сейчас у нее детей нет. Наверное, выросли. САМАЯ БОЛЬШАЯ ПТИЦА А потом Любина мама сказала мне: - А ты самую большую птицу видел? Я сказал: - Ну да. Пеликан. А Любина мама засмеялась: - Хо-хо-хо! Пеликан! Вот сейчас увидим такую птицу, что она выше всякого дяди. И потом маме сказала: - Разве вы страуса не видели? Мы пошли. А Люба увидала, что в домике пирожные едят, и стала говорить: - Мама, хочу пирожного! Любина мама сказала, что хорошо. И нам купили пирожного. Люба хотела трубочкой, а я - с ягодами сверху. А потом Люба сказала, чтоб молоком запить. А я не хотел молока. Я хотел, чтоб скорей к самой большой птице. Я говорил Любе, чтоб она скорей. А она все смеялась и молоком прыскалась. Мы пошли и пришли к клетке. А там стоял на длинных ногах страус. У него снизу длинные ноги, а потом он сам, а потом наверх идет шея. Длинная-предлинная. И на шее голова. Он такой высокий, что Любина мама подняла руку, сколько могла, и вышло как раз до его головы. Мне очень высоко было туда смотреть. Я больше ноги смотрел. У него там три пальца с когтями, и очень толстые. Он ступает и стучит прямо как лошадь. Я смотрел, смотрел, какие у него ноги, и вдруг страус в пол клюнул. А я испугался, потому что он стукнул прямо как молотком. Он, наверное, есть хотел. Любина мама сказала, что он такой сильный, что на нем даже ездить можно. И он скорей всех бегает. А летать он никак не может: у него крылья маленькие. И она сказала, что он злой. Он когда рассердится, так клювом по голове как начнет стукать, и совсем убить может. И что он больше всего ногой дерется. И ногой тоже убить может. У него нога прямо как железная. Моя мама сказала, что она видела, какие яйца страусы несут. И сказала, что прямо как моя голова. И еще моя мама сказала, что перья у страусов в хвосте очень дорогие. Их на шляпы сажают. А я сказал, что у павлина лучше и что я лучше хочу от павлина перо, а от страуса не хочу. А мама сказала, что я ничего не понимаю. И мы не хотели больше смотреть страуса, потому что он ничего не делал, а только топал. Мы пошли с Любой вперед, потому что Любина мама не хотела ее за руку тянуть. Она хотела с моей мамой говорить. А я стал показывать, как страус топает. Я ногу прямо вперед ставил. И все очень смеялись. И моя мама тоже очень смеялась. Я вертел головой и не видел, как на меня один дядя нашел, И я его в живот головой. Потому что я его не видел. А дядя сказал: - Ты чего ж бодаешься, как козел? Дядя не рассердился, потому что ему не было больно. Я сказал: - Я страус. И я пошел, как страус. И этот дядя тоже смеялся. А мама сказала, что уже довольно страуса, а то я очень пыль поднимаю. А Люба не могла, как страус, ходить. КАК ЛЮБА КРОКОДИЛА БОЯЛАСЬ Любина мама сказала: - А ты знаешь, как "крокодил наше солнце проглотил"? Я сказал, что знаю, и знаю, как он потом выпустил. А Любина мама говорит: - Хочешь, я тебе крокодила покажу? Я сказал: - А он страшный? А она говорит: - Не бойся, он нас не достанет. Я сказал, что если страшный, так я убегу: я крокодила боюсь. А Люба стала скакать и в ладоши хлопать. И стала петь: - А я вовсе не боюсь! Не боюсь! Крокодила не боюсь! А Любина мама сказала: - Ну, так я тебя к нему пущу. Ты пойдешь его погладишь. Хорошо? Люба опять запрыгала и стала петь: - И поглажу и пойду! Крокодила я поглажу, потому что не боюсь! А моя мама сказала: - Ну, смотри! Смотри, потом не плачь! Мы пошли в ворота, и я думал, что мы совсем из зоосада уходим, потому что там улица и трамвай. А мы улицу перешли, а там опять ворота. И мы туда вошли. А там опять зоосад. И Любина мама повела нас прямо к крокодилу. Там была маленькая загородка кругом. И там в воде лежал крокодил. Только воды там было немножко. Он как в ванне лежал. Его всего было видно, какой он. А нос он из воды высунул. Любина мама сказала, что это он для того высунул, чтоб воздухом дышать. Он длинный, а на нем колючие шишки. И он лежал, как неживой. А еще один крокодил был. Он около воды лежал и тоже не шевелился. Это он на солнышке грелся. А потом он стал вдруг рот открывать: тихонько-тихонько. А у него там зубы. Они прямо как гвозди, и их там много-много. И они очень колючие. И большие. Он раскрыл рот немножко, а потом закрыл. И опять стал спать. Любина мама взяла Любу под мышки и говорит: - Ну, полезай. Пойди погладь крокодила. И стала Любу поднимать. А Люба закричала. Она так закричала, что все стали на нее глядеть. А Любина мама говорит: - Ты же сказала - не боишься! А Люба так стала плакать, что мама ее увела. А мы с мамой моей стояли и еще смотрели крокодила. И он еще рот раскрывал. А потом Любина мама нам говорила, что крокодил в жарких странах живет. Он в реке живет. И из-под воды хватает, кто купается. Даже когда бык купается, он и быка может схватить. Утянет в воду; бык, бедный, потонет, а потом крокодил его съест. А я сказал, что, значит, он хищник. ПРО БЕЛЫХ МИШЕК Люба не хотела плакать, а все равно плакала. И ей мама мороженое купила. Там будочки такие есть. Там трубочки с кремом и мороженое. И мне мама тоже купила трубочку с кремом и мороженое. И все ели мороженое и трубочки. И мама говорила, что в Харькове тоже есть зоосад. И мы в Харькове будем туда ходить. Люба стала просить еще мороженое. А ее мама ей сказала: - Разве тебе уж так жарко? А Люба сказала: - Мне очень жарко. А Любина мама говорит: - Тебе не жарко. А знаешь, кому жарко? Любина мама сказала, что жарко тому, кто в холоде всегда живет, а его потом вдруг в Москву привезут. А я сказал: - Почему в холоде? Любина мама сказала: - Потому что есть холодные страны. Там лед даже летом не тает. И там все время холодно. Там летом в шубах ходят. И там тоже есть медведи. Только они белые. И они любят, чтоб было холодно. Здесь им летом очень жарко. Люба глупости говорит. Ей просто мороженого хочется. А вот мы сейчас пойдем и посмотрим на белых мишек, как им жарко. И мы пришли и стали смотреть через каменный заборчик. А там внизу была вода. Около воды стоял один мишка. Он был белый. И он рот раскрыл, и у него язык висел. А потом он прыгнул в воду и стал в воде плавать. А там еще было два мишки. Они тоже плавали. А один дядя кинул булку прямо в воду. Мишки скорей поплыли к булке. Один мишка скорей всех доплыл и схватил зубами булку. Эти мишки мне больше того, черного, понравились. Потому что они не такие лохматые. И потом у них голова не такая большая. И еще потому, что белые. КАК МЫ МИШЕК КОРМИЛИ Потом они из воды выходили и на нас смотрели, чтоб мы им кинули булку. Люба стала просить, чтоб кинуть булку. Любина мама пошла с Любой покупать булку. Я смотрел, как мишкам жарко. А булки я не бросал, потому что мама мне не покупала. Потом пришла Любина мама, и у ней была булка. Люба все булку хватала, чтоб скорей бросить. А Любина мама взяла и разломала булку и мне дала кусок и Любе кусок. Люба схватила и бросила. И все медведи поплыли к булке. Я думал, что они не увидят, как я брошу, а я все равно бросил. А один медведь - он сзади всех плыл - поплыл к моему куску. Он его зубами схватил и полез из воды. А с него вода прямо так и текла. А он все равно булку ел. "Хам, хам!" - и съел. А Любина мама сказала, что белые медведи там, у себя, на льду живут. Там всегда лед. Они морских зверей едят, и рыбу тоже. Достают и едят. Их тут тоже рыбой кормят. Зимой им здесь хорошо, потому что они холод любят. А МЫ ОПЯТЬ ПЕТЮ ВИДЕЛИ Потом мы пошли уходить. Потому что Любина мама хотела, чтоб мы все к ней шли обедать. А я вдруг увидал в клетке маленьких собачек и закричал: - Мама, мама, смотри! Собачки! А мама сказала: - Фу, глупости! Какие там собачки? А Люба тоже прибежала к клетке и тоже сказала, что это собачки. Они были серые, и у них уши очень торчали. И мы с Любой кричали: - Смотрите, собачки! А эти собачки совсем к нам подошли. Только они не могли в решетку мордочку сунуть. И они на нас глядели. А Любина мама сказала: - Какие же это собачки? Это волчата. Вот и написано: "Волчата". А Люба немножко отошла и закричала: - А вот эти какие рыженькие! А там, в другой клетке, тоже были как собачки. И моя мама сказала, что это маленькие лисы. У них хвостики пушистенькие и мордочки остренькие. И вдруг с той стороны клетку отворил кто-то и вошел. А это был какой-то мальчик. И все лисы не стали на нас смотреть, а побежали к нему. И он взял одного лисенка на руки и хотел его уносить, а я увидал, что это Петя. Я закричал: - Петя! Петя! Петя очень обрадовался,