о утро Платайс уехал с Карпычем очень рано. Чуть позже ушел и управляющий. Он похудел за это время, стал совсем тощий. Его мучили сомнения. Когда умер старший Митряев, управляющий почувствовал, что у него появилась возможность быстро разбогатеть. Он знал, что у его хо- зяина в России нет родственников. И вдруг пришла телеграмма от младше- го Митряева. Это был удар. Рухнули мечты о богатстве. Присмотревшись к новому хозяину и его дочери, управляющий решил, что рано отказываться от надежды разбогатеть. Он пока еще не мог объ- яснить, когда и почему зародилось у него подозрение в том, что приехал не Митряев, а кто-то совсем чужой. С каждым днем это подозрение усили- валось. "А что, если сходить к подполковнику Свиридову?" - подумал уп- равляющий и сам испугался. Риск был большой. Если это действительно Митряев, то за клевету придется расплачиваться. У контрразведки расп- рава короткая. А если он все же окажется прав? Пусть самое ценное за- берут японцы и семеновцы, но и ему, Алексею Ицко, останется достаточ- но. Вышел управляющий за ворота, но еще не знал, дойдет ли до красно- го кирпичного здания контрразведки или передумает и вернется обратно. Шорох за забором заставил его скосить глаза. Он увидел, как приоткрыл- ся и быстро захлопнулся потайной глазок. Эта странная девчонка следит за ним. Но как она узнала, что в заборе есть глазок? Неосторожность Мики сделала свое дело. Управляющий больше не ко- лебался. У подполковника Свиридова во всем были свои правила. Около дома контрразведки всегда дежурили часовые. Но они не останавливали входя- щих. Попасть в дом мог любой. Зато выйти из него было невозможно без провожатого - одного из помощников подполковника. Управляющий подошел к красному кирпичному зданию, подождал, пока ближайший часовой не взглянул в его сторону. - Разрешите... - Можно! - сказал часовой почти любезно. - Не заперто. Ицко вошел в дом. Светлый коридор. Несколько дверей учрежденчес- кого типа. Еще трое часовых. Видя, что вошедший не знает, куда идти, один из них спросил: - Вам?.. - Я к подполковнику Свиридову, - выдавил из себя управляющий, ошеломленный неожиданной простотой. - Последняя дверь, - услышал он и, уже раскаиваясь в том, что рискнул зайти в это пугающее внешней благопристойностью логово, добрел до указанной двери и, холодея, приоткрыл ее. Это была приемная перед кабинетом подполковника. За столом сидел пожилой офицер с погонами капитана. - Пройдите! - сказал он. - Подполковник Свиридов ждет вас. - Меня? - вырвалось у Ицко. - И вас, и каждого, у кого есть дело... У вас оно, вероятно, бе- зотлагательное? Капитан встал, приоткрыл дверь в кабинет. Управляющий и не заме- тил, как очутился в мягком кресле. Свиридов заканчивал телефонный раз- говор. Он добродушно и подслеповато щурился. Мягкие пшеничные усы еще более подчеркивали добродушное выражение лица. И голос его звучал за- душевно и тепло. - Да, да! Пожалуйста! - говорил он в трубку. - Приводите в испол- нение... Только очень вас прошу - подальше от города. До сознания Ицко с трудом дошел смысл этих слов, а когда он все-таки понял, что Свиридов приказал кого-то расстрелять, ему захоте- лось бежать из этого уютного кабинета. Но подполковник улыбнулся гостю и спросил: - Разрешите узнать, с чем пожаловали? И тут Ицко почувствовал, что ничего конкретного сказать не может. Чтобы хоть как-то собраться с мыслями, он молча протянул Свиридову те- леграмму о приезде младшего Митряева. Подполковник прочитал ее, поло- жил на стол, разгладил ладонью и произнес: - Понимаю... С этой телеграммы все и началось. Не так ли? - Именно так! Так, господин подполковник! - подхватил Ицко и то- ропливо начал рассказывать о приезде наследника с дочерью. Свиридов умел слушать, умел схватывать самое главное и принимать быстрые решения. Он только один раз прервал Ицко и, извинившись, выз- вал в кабинет капитана. На оборотной стороне телеграфного бланка Сви- ридов аккуратно написал три вопроса: 1. Отношение японцев к господину Митряеву. 2. Куда он выехал из Владивостока - прямо ли в Читу. 3. По- рода, масть и кличка собаки. Передав телеграмму капитану, подполковник попросил: - Постарайтесь в самом срочном порядке. Адъютант прочитал текст телеграммы, вопросы, написанные Свиридо- вым, и спросил: - А приметы людей, господин подполковник? - Не стоит. Если... Вы понимаете? То о внешнем сходстве людей там позаботились, а про собаку могли забыть. Капитан вышел. Ицко продолжал свой сбивчивый рассказ, а подпол- ковник внимательно слушал и изредка задавал вопросы, короткие, цепкие. - Не сохранились ли в доме фотографии младшего брата? - Нету ни одной. Уничтожены еще в русско-японскую войну. - А образец почерка? - Братья никогда не переписывались. - Господин Митряев знает японский язык? - Никак нет. Говорит, жена переводит. - Наследство большое? - Значительное. Ицко был осторожен и старался скрыть то основное, ради чего он пришел в контрразведку. Но подполковник хорошо знал таких людей. Он понимал, что не любовь к Семенову или к японцам привела управляющего в его кабинет, а надежда поживиться, оторвать кусочек от наследства старшего Митряева. Оно должно быть богатым, не случайно младший Митря- ев бросил свои дела в Токио и приехал в охваченную пожаром Россию. Чем больше говорил Ицко, тем любезнее становился подполковник. Дело начинало интересовать его по-настоящему. Свиридов лучше других разбирался в военной и политической обста- новке. Он не строил иллюзий и знал, что ни японцам, ни семеновцам не удержаться в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Рано или поздно, но их обязательно вышвырнут из России. И он готовился к безбедной обеспечен- ной жизни где-нибудь в Китае. У атамана Семенова под Читой стоял всегда готовый к вылету аэроп- лан с драгоценностями. У многих высших офицеров были специальные ваго- ны, в которых хранилось награбленное добро. Подполковник Свиридов аэ- роплана не имел, а вагоны считал опасной бессмыслицей. Наступление красных могло быть неожиданным и таким стремительным, что некогда будет думать о вагонах. Свиридов хранил один небольшой че- модан, куда постепенно складывал крупные купюры в твердой иностранной валюте. Чемодан пока не был наполнен, и превращенное в деньги наследс- тво купца Митряева могло туда вместиться. Лишь бы японцы не помешали. Младший Митряев - из Токио. Кто знает, какие у него там связи? Это опасение подтвердилось. Контрразведка работала быстро и чет- ко. Ицко еще находился в кабинете Свиридова, когда с телеграфа вернул- ся капитан с длинным мотком бумажной ленты. На ней в том же порядке, в каком были заданы вопросы, следовали ответы, которые подполковник счел нужным прочитать вслух: - "Первое. Личный друг генерала Оой. Второе. Выехал с дочерью в Читу с десятидневной остановкой на станции Хайлар в Маньчжурии. Третье. Овчарка. Светло-серая. Чако". Ицко позеленел и сник. В ушах снова прозвучал приятный баритон подполковника: "Пожалуйста, приводите в исполнение... Только прошу вас - подальше от города". Но ничего страшного не произошло. - Вижу, что все совпадает, - произнес Свиридов. - А собака? - И собака, - пролепетал управляющий. - Овчарка... Чако... Но... но не светло, а просто серая... - Простите меня, но очень уж это тонко. Вам она кажется серой, а кому-то светло-серой. Восприятие цвета индивидуально и зависит от ос- вещения. - Что же... Как же мне теперь? - еле шевеля губами, спросил уп- равляющий. Свиридов молчал. Он не хотел ссориться с генералом Оой, который командовал японскими оккупационными войсками и мог сместить не только подполковника Свиридова, но и самого Семенова. И все-таки управляющий вселил в подполковника смутное недоверие к Митряеву. Стоило ли сразу отказываться от этого дела? Свиридов думал, а управляющий переживал страшные минуты. Наконец он не выдержал: - Вы... вы отпустите меня? - Что за вопрос! - воскликнул подполковник. - И вот вам мой со- вет: будьте внимательны к мелочам... Ну, а вход к нам, как вы убеди- лись, всегда открыт... Капитан вывел Ицко на улицу, а Свиридов долго сидел за столом и смотрел на опустевшее кресло. Подполковнику, как и управляющему, было жалко расставаться с мыслью о наследстве купца Митряева. Но подсту- питься к нему трудно, хотя и возможно. Если в Читу приехал подлинный Митряев, то надо дать ему возможность распродать все имущество, а за- тем... Затем - привычная для контрразведки операция. Митряев исчезает вместе с деньгами, а генерал Оой получает очередное донесение о зверс- твах забайкальских партизан, осмелившихся похитить его личного друга. Если же это не Митряев, а советский разведчик, то еще лучше. А как это проверить? Подключить к делу японскую разведку? Но можно ли тогда рассчитывать на пополнение чемодана? Свиридов позвал адъютанта. - Установите, пожалуйста, наблюдение за домом Митряева. - Круглосуточное? - Нет. Днем не надо. Будем считать, что Митряев умный и осторож- ный человек... ПОДРУЖКИ Они были очень разные и все-таки дружили. Варя - толстенькая, пухленькая девочка, завистливая и злая, вся в отца - хозяина самого большого в Чите трактира. Нина - дочь священника, задумчивая, добрая и застенчивая. Она никогда не приходила к подружке в трактир - боялась шума и пьяного гомона. Они встречались где-нибудь около церкви, ходили вместе купаться на речку или забирались на колокольню и подолгу смот- рели сверху на город. С колокольни хорошо был виден и дом Митряева. Во дворе всегда бе- гал пес. Часто выходила девочка в модном платье, в легкой широкополой шляпе. - Знаешь, кто это? - спросила как-то Варя. - Мне папа говорил. Это дочка одного богача из Японии... А мама днем и ночью думает, как бы их заполучить к себе! - Заполучить? - не поняла Нина. - Да! Чтобы они столовались у нас. - А зачем? - Какая ты смешная!.. Выгодно - они же богатые!.. Вам хорошо - церковь одна, никакой конкуренции! Они, наверно, самые дорогие свечи покупают? - Они у нас еще ни разу не были, - ответила Нина. - Вон она! Вон! - крикнула Варя. - Погулять вышла... А платье опять новое! Сколько их у нее!.. Мика не предполагал, что за ним наблюдают с колокольни, но он уже привык держать себя в руках даже тогда, когда, казалось, никого побли- зости не было. Обмахиваясь японским веером, он погладил подбежавшего Чако и сел на скамейку у флигеля. Ему было скучно. Отец не брал его с собой и не рассказывал, куда ездит. Мика ничего не знал и удивлялся: если так ра- ботают все разведчики, то лучше и не быть разведчиком. Страху много - толку мало. Они уже который день торчат тут, в Чите, а ничего пока не сделано. Хоть бы произошло что-нибудь необычное!.. Чако, спокойно сидевший у ног Мики, вдруг коротко прорычал и сор- вался с места. Сразу же у ворот кто-то испуганно завизжал. Мика огля- нулся. Визжали две девчонки, а Чако мчался к ним огромными скачками. Сейчас набросится и разорвет! Забыв обо всем, Мика сунул в рот два пальца и пронзительно свистнул. Чако резко остановился, проехал на задних ногах по земле, обиженно проскулил и неохотно вернулся. Мика уже осознал свой промах: так свистят только мальчишки. Он разозлился и на себя, и на этих девчонок, из-за которых произошла грубая ошибка. Но тут же он допустил и вторую: как о штаны, вытер пальцы о голубое шел- ковое платье. Чувствуя, что совсем выбился из колеи и делает все не так, как надо, он грубо спросил у девчонок: - Вам кого? Нина попятилась, но Варя взяла ее за руку и поклонилась. - Мы хотели познакомиться с вами, только собаки боимся. - Она не тронет! - пробурчал Мика. - А познакомиться - это можно. Меня зовут Мэри. Он присел, как учила тетя Майя, и обмахнулся веером. Ему и в са- мом деле было жарко. Девчонки тоже назвали себя. Варя - громко и важно, Нина - чуть слышно. - Как хорошо вы свистите! - воскликнула Варя. - И собака вас слу- шается превосходно! - В Японии все хорошо свистят! - ляпнул Мика и подумал, что опять получилось плохо. Но врать - так врать! И он продолжал: - Там даже совсем могут не говорить: просвистят - и все понятно! - Он вытянул гу- бы в трубочку и засвистел: - Фи-фу-фи-фи-фу... - Что же вы сказали? - спросила Варя. - Я сказал... Тьфу! Отвыкла от русского!.. Я сказала: очень при- ятно видеть вас! Идемте! Девочки радостно заулыбались, а Мика яростно размахивал веером и ругал себя за эту оговорку. Они подошли к флигелю и сели на скамейку. - Какая чудесная вещь! - прощебетала Варя, зачарованная ярким ве- ером. - Дарю! - Мика сунул веер ей в руку и спросил у Нины: - А тебе подарить? - Что вы! - А ты не бойся! - Мика полез в карман, вынул небольшое зеркальце с перламутровой ручкой. - Держи! Девочки восторженно рассматривали подарки. - Вам не жалко? - робко спросила Нина. - Ха! - вырвалось у Мики. - У меня этой дряни по горло! - Какая вы счастливая! - Варя с завистью посмотрела на Мику. - И все-то у вас есть! И все такое дорогое! И шляпка, и платье, и туфель- ки! Мика подтянул ноги под скамейку, но Варя со скрытым злорадством успела отметить, что туфли у этой богачки больше, чем у нее. Невинно улыбнувшись, она спросила: - Скажите, Мэричка! Правда, что у японок ножки малюсенькие? - Было! - сказал Мика. - Что было? - Мода такая была... А потом император запретил! Теперь все нао- борот! - Разве это красиво - когда большие ноги? - удивилась Варя. - Зато удобно! - ответил Мика и, чтобы навсегда покончить с опас- ным разговором, сказал: - У женщин они еще не очень выросли, а у муж- чин - во какие! - Он развел руки на целый метр. - Лыж не надо! Забира- ются на Фудзияму... Это гора такая со снегом... И шпарят вниз без вся- ких лыж - на сапогах с толстыми подметками. Нина наивно заморгала глазами, а Варя не поверила. - Я видела японских солдат - у них... - То солдаты! - перебил ее Мика. - А я про богатых говорю! Теперь Варя поверила. Богатые - не как все люди! Чего только не придумают! Ей даже стало обидно, что ее собственные ноги такие малень- кие, бедняцкие. Она позавидовала большим туфлям Мэри. Везет же бога- тым: побывала в Японии и - пожалуйста - какие ноги отрастила! - А вы долго жили в Японии? - Родилась там! - Мэричка! - Варя стыдливо потупилась. - А мальчики там красивые? Умеют они ухаживать? - Мальчики? - переспросил Мика, не ожидавший такого вопроса. - Дрянь. - Что вы говорите? - Дрянь! - повторил Мика. - И девчонки русские лучше японских! Варя подумала, что эта похвала в первую очередь относится к ней, и с благодарностью чмокнула Мику в щеку. Он вскочил и промычал какую-то неразбериху. Боясь выдать себя, он побежал к дому и уже с крыльца, одумавшись, крикнул: - Ждите! Принесу кое-что! Ждать пришлось довольно долго. - Странная она и очень добрая, - сказала Нина. - Все богачи странные! - пояснила Варя. - Ты бы посмотрела, что они в трактире делают! Лампы побьют и жгут деньги, чтобы светло было! С ума сойдешь!.. Или карнавал устроят: женщины - в мужских брюках, а мужчины - в платьях. До того перепутаются, что и не разберешь!.. Мика вернулся с тремя куклами. Девчонки дружно ахнули. Это было чудо! Не куклы, а маленькие гейши с настоящими черными волосами, с закрывающимися глазами и с мелодичным перезвоном. Нарядные, стройные, высокие - Мике по колено. Живые феи из волшебной страны прекрасных карликов. - Вам на память! - объявил Мика. - По штуке! Он надеялся, что, получив эти подарки, девчонки убегут домой. Но они закружились с куклами в руках по двору. И Мике пришлось включиться в этот танец. Он прыгал, сердито подталкивал куклу коленом, и она зве- нела громко и жалобно. Этому веселью, от которого Мику мутило, как от касторки, не видно было конца. "ПТИЧКА" НА ЗАБОРЕ Конопатый хорошо знал город и гордился этим. - У меня глаз - как шило! - хвастался он. - Тык - и насквозь. Тык - и запомнил! - Хватит! - одергивал его Трясогузка. - Веди и не болтай! - А я что? Не веду, что ли? - обижался Конопатый. - Самой корот- кой дорожкой! Раз - и там! У меня глаз - как шило! Кто бы другой этих ощипанных птах заметил?.. Я и сейчас их вижу! А вы, слепухи, видите? Цыган и Трясогузка не видели никаких рисунков! Поблизости не было даже ничего такого, на чем можно нарисовать птичку. Улица кончилась. Дома остались позади. По бокам дороги - ровное поле без столбов и де- ревьев. Впереди - колокольня и старый двухэтажный дом с забором. До него еще шагов пятьсот. - Не ври! - сказал Трясогузка. - Слепухи! - повторил Конопатый, и веснушки на его щеках поползли к ушам. - А я вижу! Глаз - как шило! - Врешь! - обозлился Трясогузка. Конопатый гордо задрал голову и пошел к старому дому. Когда они приблизились, Трясогузка переглянулся с Цыганом. Теперь и они увидели на заборе трех белых птичек. - Стой! - скомандовал Трясогузка. - Давай пять! - Он крепко пожал Конопатому руку, похвалил: - Глаз у тебя - ничего!.. Дуй назад! Хрящу привет передавай! Скажи: за нами не пропадет! Законы знаем! - Лады! - Конопатый подмигнул рыжими ресницами. - Ни пуха... Мо- жет, покараулить? У меня глаз - как шило! - Справимся! - сказал Трясогузка. Оставшись вдвоем, мальчишки подошли к забору. Три Микины птички, радостно раскрыв клювы, смотрели на ребят меловыми точками глаз. Со двора долетали веселые возгласы. Восторженно визжала девчонка, а дру- гая напевала какой-то вальс и сама же отсчитывала такт: - Раз-два-три... И раз-два-три... - Мэричка! Душечка! - услышали мальчишки. - Как у тебя весело! - В детдом попали в девчонкин! - прошептал Цыган. Трясогузка не ответил и пошел вдоль забора к воротам. Дверь была приоткрыта. Во дворе три девчонки танцевали с большими куклами: две увлеченно, а третья - так, для вида. Ноги ее куклы волочились по зем- ле. - Мэричка! Вы не так! - поправила Мику Нина. - Ей же больно - ку- колке! - Ничего ей не будет! - огрызнулся Мика, готовый натравить на девчонок овчарку. Он не мог больше терпеть, но не знал, как избавиться от них. Хо- рошо, что ударил колокол. Нина сразу заторопилась, стала прощаться. Варе не хотелось уходить, но и оставаться было неудобно. Эта богачка может подумать, что она плохо воспитана. Девчонки подошли к воротам, прижимая к себе бесценные подарки. - Спасибо, Мэричка! - сказала Нина растроганно. - Я не забуду!.. Я буду самой верной тебе подругой! - И я! - подхватила Варя. - Ладно! - выдохнул Мика. - Заходите, реб... Тьфу! Вы же не знае- те! Реб по-японски - девочки!.. Заходите, заходите, девочки! Мальчишки не слышали этого разговора. Когда Мика провожал подру- жек, Цыган и Трясогузка спрятались за угол забора. Здесь лежали брев- на. Забравшись на них и встав на цыпочки, они увидели весь двор. Девчонка в шляпе, опустив голову, устало шла от ворот. Кукла, ко- торую она все еще тащила за собой, царапала по земле ногами. Дойдя до флигеля, девчонка широко размахнулась, швырнула куклу в открытую дверь и села на скамейку. Трясогузка подал Цыгану сигнал. Они оба, стараясь не шуметь, пе- релезли с бревен на забор, оседлали его и спрыгнули во двор. Им каза- лось, что они проделали все это бесшумно, как привидения. Но Чако в привидения не верил. Он выскочил из флигеля и, обнажив клыки, ринулся к мальчишкам. Мика заметил налившиеся яростью глаза овчарки, успел крикнуть: "Место!" - и бросился наперерез. Послушный команде, Чако хотел остано- виться, но не мог. Мика и овчарка столкнулись. Чако виновато проску- лил, а Мика упал. Шляпка слетела с головы, волосы, завязанные на за- тылке в узел, рассыпались. Только теперь Трясогузка и Цыган узнали своего дружка. И Мика, расплывшись в счастливейшей улыбке, узнал их. Сколько нежных, ласковых слов было у него припасено для друзей, но он не произнес ни одного. Подошел, обнял их и спросил обыденно: - Есть хотите? - и сам же ответил: - Чего спрашивать? Ясно - хо- тите! Бегу! Подхватив шляпу, он вбежал в дом. Мальчишки услышали, как весело захлопали двери внутри особняка. - Чего это он вырядился? - спросил Цыган. - А ты забыл? - ответил Трясогузка. - Платайс сам сказал: нужно, чтоб был похож на девчонку... Задание, значит, такое! Мика вернулся с хлебом и колбасой. Сели на скамейку у флигеля, обменялись короткими деловыми фразами. - Без нас не зашились? - поинтересовался Трясогузка. - Ничего и не начинали! - признался Мика. - То-то! - самодовольно произнес командир. - Сейчас дело двинется! - сказал Цыган. - Только скажи, что надо? Мика вздохнул. - Если б я знал... Вожусь с девчонками! - Это не трудно! - заметил Трясогузка. - Не трудно? А ты попробуй! - возмутился Мика. - Они с поцелуями лезут! - Дай по шее - и все! - посоветовал командир. - Нельзя! Я же сам вроде девчонки! У них это не принято! - А отец что делает? - спросил Трясогузка. - Он-то хоть не в платье бабском ходит? - Нет... Гоняет на извозчике. Утром уедет - и до вечера! А я в куколки играю!.. Чтоб они сгорели!.. - Невесело! - посочувствовал командир и хлопнул Цыгана по плечу: - Влипли мы с тобой! Придется тоже в куклы играть!.. Вся армия Трясогузки теперь была в сборе. Не хватало одного - стратегического плана. И мальчишки долго обсуждали вопрос: с кем и как воевать их армии. Можно было вредить семеновцам так же, как они вреди- ли колчаковцам. Но Платайс? Ради него и Мики спрыгнули они с поезда, плыли ночью на сосне и с таким трудом пробрались в Читу. Для чего все это? Чтобы помочь Платайсу! Но как? И решили мальчишки выждать, притаиться. Ведь не могло так быть, чтобы они никогда не потребовались ему! А пока они не должны показываться Платайсу на глаза. - Я придумаю, куда вас упрятать! - пообещал Мика. - Будете до- вольны и сыты. Они договорились о тайной сигнализации. Мика повел друзей к воро- там, распахнул дверь и... увидел управляющего. Ицко был уже совсем близко: ни спрятаться, ни убежать. И тогда Мика отчаянно замахал рука- ми и закричал противным визгливым голосом: - Алексей Петрович! Скорей! Скорей!.. Воры забрались! Воры! Ско- рей! - Бегите! - шепнул он остолбеневшим ребятам и снова завопил: - Чако! Чако! Возьми их! Возьми! Трясогузка понял. Он оттолкнул Мику, перескочил через высокий по- рог. Цыган - за ним. Они побежали вдоль забора к пустырю. Сзади про- должал кричать Мика. Неуверенно лаял Чако, совершенно сбитый с толку противоречивыми командами. Мика кричал: "Возьми!" а шепотом приказы- вал: "Место!" - Успокойся, Мэри! Успокойся! - сказал Ицко, подходя к воротам. - Это не настоящие воры. Это беспризорники... Ты знаешь, кто такие бесп- ризорники? Видела их в Японии? Мика не собирался вступать в разговоры с управляющим. Это тебе не девчонки. Ему много не наврешь. Прислонившись к воротам, Мика обмахнул лицо платком. - Я так испугалась... пойду полежу! Он медленно направился к крыльцу. - Мэри! Мике пришлось оглянуться. Управляющий стоял в дверях флигеля и держал в руке куклу. - А-а!.. Уберите, пожалуйста! - попросил Мика. - Это мы играли с Ниной и Варей. - С кем? - Вы их не знаете?.. Нина - из церкви, а Варя - дочь трактирщика. НА ИСХОДНЫХ ПОЗИЦИЯХ Платайс был настолько занят, что виделся с Микой лишь поздно ве- чером в спальне, но и тогда они мало разговаривали, потому что управ- ляющий мог подслушать. Платайс заметил, что Мика повеселел, приобод- рился и больше не жаловался на скуку. Отец объяснял это тем, что у сы- на появились подружки - Нина и Варя. Знакомство с девочками шло Мике на пользу. Он старался подражать им и в жестах, и в словах, и во мно- гих других мелких деталях, отличающих девочку от мальчика. Другой по- мощи от сына Платайс и не требовал. Мика, как и Чако, был всего лишь своеобразным паролем, пропуском на въезд в Читу. Ни в какие секретные дела Платайс и не думал посвящать сына. После встречи с друзьями у Мики завелись и собственные секреты. Он ничего не сказал отцу о Цыгане и Трясогузке. Мальчишки наивно боя- лись, что Платайс немедленно отошлет беглецов в детдом. Они и не поду- мали, как мог сделать это Платайс, находясь в Чите, в тылу у семенов- цев? Чтобы пристроить друзей, Мика несколько раз встретился с Ниной и Варей. Он неплохо сыграл роль взбалмошной, странной, богатой девчонки, на которую нашла этакая жажда благотворительности. Мика вздыхал, то и дело вспоминал о несчастных беспризорниках, которые от голода пытались забраться в особняк за куском хлеба и, наконец, он попросил подружек помочь хотя бы двум бездомным мальчишкам: взять одного в церковь, а другого в трактир. Девчонки не могли отказать Мэри... Пока Варя вела Цыгана к отцовскому трактиру, она успела ему надо- есть. - Ты хоть что-нибудь умеешь делать, черномазый? - брезгливо спра- шивала она. - Ложку от вилки можешь отличить? - Могу! - отвечал Цыган, - А гитара зачем у тебя? - Играть. - Неужели научился? - Научился. - Придется переучиваться! Теперь на грязных тарелках играть бу- дешь! Перед входом в трактир Варя еще раз окинула Цыгана брезгливым взглядом и бросила: - Жди тут, черномазый! Цыган присел на ступеньку. Перед трактиром на площади маршировали солдаты. Губастый офицер надрывно подавал команды, заставляя солдат то рассыпаться в цепь, то выстраиваться в шеренгу, то сдваивать ряды. Слева от трактира, отделенный от него узким тупиком, забитым дро- вами, стоял дом с решетками на окнах. У входа - два солдата. "Тюрьму к_раулят!" - подумал Цыган и удивился, что ее устроили рядом с тракти- ром. А в трактире решалась судьба Цыгана. Отец Вари, узнав, что это просьба дочери купца Митряева, сказал: - Если б сам просил, а то - дочка!.. Варя вздернула плечики. - Какая разница!.. Мэри обязательно скажет отцу, что ты отказал! - И мы потеряем богатого клиента! - вставила свое слово мать Ва- ри. - Клиента! - возмутился трактирщик. - Да я от него и гроша еще не получил! - И не получишь! Клиентов нужно приманивать, а ты... - Что я? Что? - гаркнул на жену трактирщик. - Этот подкидыш обво- рует нас, а то и прирежет ночью! Перебранка происходила с переменным успехом. Трактирщица совала мужу в лицо подаренную Варе японскую куклу, и обе хором кричали, что Митряевы могут их озолотить. Не выдержав этой атаки, трактирщик гро- мыхнул кулаком по груде подносов и пролаял дочери: - Зови! Цыган вошел в комнату и смиренно остановился у дверей. Шесть глаз впились в него. За годы бродяжничества он научился разгадывать людей. Цыган и сейчас почувствовал, что трактирщика не проймешь ничем, а на трактирщицу можно подействовать. Неуловимым, как у фокусника, движени- ем он перекинул гитару из-за спины в руки и запел романс про душистые гроздья белой акации. И попал в цель. Трактирщица как-то заколыхалась всем своим тучным телом, чувствительно вздохнула и сказала мужу: - Видишь?.. Он нам подходит! Трактирщик выругался, дал Цыгану подзатыльник и проревел: - Распелся, подкидыш!.. Ать - на кухню! Цыгана приняли на работу... Трясогузке повезло больше. Его не обозвали подкидышем и ни разу не стукнули по голове. Нина заранее поговорила с отцом, и тот не уди- вился, увидев перед собой мальчишку с кое-как приглаженными волосами, в рваных, но только что почищенных ботинках. - В господа нашего Иисуса Христа веруешь, отрок? - баском спросил священник. - Еще как, батюшка! - елейным голосом ответил Трясогузка. - Врешь небось? - усомнился священник. - Вот те крест, не вру! - Трясогузка обмахнул себя крестом, будто отогнал комариную тучу. - Я и сны-то одни божественные вижу. Нина стояла сзади отца и грозила пальцем: не болтай лишнего. Но священник заинтересовался снами отрока. - Это какие же божественные? Трясогузке пришлось врать до конца. - А такие, батюшка... То богородица подойдет - одеяльце поправит, то божья матерь с облачка спустится - в лобик поцелует, а то и сама царица небесная по головке погладит... Нина зажмурилась, присела и спряталась за спиной у отца. В глазах у священника промелькнуло что-то непонятное, а голос вроде помолодел. Прикрыв рот ладонью, он произнес в бороду: - Да-а-а... Снизошла на тебя, отрок, божественная благодать!.. Но запомни: ежели просвиры или свечи пропадать будут, я тебя по головке не поглажу... Иди с богом... Нина все тебе покажет. Когда они вышли, Нина прислонилась к церковной ограде и рассмея- лась до слез. - Чего? Чего ржешь-то? - сердито спросил Трясогузка, но, узнав, что богородица, божья матерь и царица небесная - одно и то же, рассме- ялся и сам. - Почему же он меня не выгнал? - Папа добрый, - просто сказала Нина. - Он ко всем относится оди- наково. Говорят, без веры жить нельзя, а во что верить - это уж пусть каждый сам для себя выбирает. - Что ж, он и к красным хорошо относится? - ввернул Трясогузка каверзный вопросик. - Наверно, - так же просто ответила Нина. - А японцев не любит. Говорит, они готовы всю Россию в вагоны запихать и к себе увезти. Не- навидит грабителей!.. Я тебя прошу... Ты свечи будешь продавать... Не воруй деньги! Ладно? Трясогузка только фыркнул с презрением... Познакомив Трясогузку с несложными обязанностями церковного служ- ки, Нина свела его на колокольню. Это было самое высокое в Чите строе- ние. Внизу и чуть в стороне лежал весь город с кривыми улочками, с иг- рушечным вокзалом, с тонкой серебристой ниточкой реки Читы. - А я видела, как она вас кормила! - неожиданно похвасталась Ни- на. - Кто? - вырвалось у Трясогузки. - Мэри... Вы вон на той скамейке сидели. С колокольни был виден и флигель, и скамейка, и крыльцо особняка. Присмотревшись, Трясогузка заметил и овчарку, лежавшую у ворот. - Дура - потому и кормила! - Зачем ты так! - Нина укоризненно покачала головой. - Она хоро- шая, а ты ругаешься! - С жиру бесится? - проворчал Трясогузка и отвернулся от особня- ка. - А там чего? - Там склад. За болотистой луговиной начиналась березовая роща. Среди низко- рослых деревьев виднелись крыши навесов, под которыми лежали ящики. По углам забора из колючей проволоки стояли на высоких столбах сторожевые будки. От склада к железнодорожной станции шла хорошо наезженная доро- га. Трясогузка сел на перила и небрежно свесил вниз ноги... - Упадешь! - Нина схватила его сзади за ремень. - А тебе, что - жалко? - усмехнулся Трясогузка. Эта девчонка начинала ему нравиться все больше. - Мне всех жалко, - сказала Нина. БЕДА Работы в трактире было много. Цыгану не приходилось скучать от безделья. Он убирал со столов грязную посуду, носил дрова на кухню, обеспечивал судомоек и поваров чистой водой. Хорошо еще, что и вода и дрова были рядом: колодец - во дворе, а дрова - в тупике между тракти- ром и тюрьмой, как вначале думал Цыган. Но уже вечером первого дня он узнал, что этот дом - совсем не тюрьма. Одно из окон с железной решет- кой выходило в тупик. Каждый раз, набирая очередную охапку дров, Цыган слышал какое-то стрекотанье. Когда стемнело, за решеткой зажегся свет, и мальчишка рассмотрел за пыльным стеклом телеграфный аппарат и скло- нившегося над ним дежурного. Из аппарата беспрерывно выползала бумаж- ная лента. Задумавшись о своем открытии, Цыган перестарался - набрал такую охапку дров, что еле донес ее до крыльца. Тут он поскользнулся и рас- сыпал поленья у ног мужчины с палкой. Эта палка с серебряным массивным набалдашником тотчас опустилась на Цыгана - пониже спины. Распахнулась дверь, и на крыльцо выскочила трактирщица. - Входите! Входите! - затараторила она, раскланиваясь, и за ухо оттащила Цыгана от ступенек. Мужчина, прихрамывая и опираясь на палку, вошел в трактир, а Цы- ган принялся собирать рассыпавшиеся поленья. По тому, как трактирщица встретила посетителя, мальчишка догадался, что это приезжий, незнако- мый человек. Он небрежно, по-барски заказал обильный дорогой обед. Трактирщица отослала официантку и сама обслужила богатого гостя. Не переставая лю- безно улыбаться, она щебетала что-то приятное, готовая сделать все, чтобы ему понравилось в трактире. - У вас отличный вкус! - восхищалась она выбором его блюд. - Вы очень правильно поступили, что пришли именно к нам! У нас самая лучшая в городе кухня! Человек с палкой был не очень разговорчив. Рассеянно слушая ее болтовню, он произнес всего две или три фразы. Цыган, убиравший сосед- ний столик, слышал, как он спросил о купце Митряеве. Трактирщица сде- лала трагическое лицо и со вздохом сообщила, что старший Митряев не- давно скончался, но зато приехал из Японии младший Митряев с дочерью. - Вот как! - удивился гость и не произнес до конца обеда ни сло- ва. Щедро расплатившись, он ушел, а через полчаса извозчик подвез его к особняку Митряева. Чако был на месте. Лай овчарки заставил управляющего выйти из до- ма, а Мика выглянул в окно. - Папа! Какой-то хромоногий с тростью! К тебе, наверно! - предуп- редил он отца. Это был один из тех редких дней, когда Платайс никуда не уезжал. Он с утра закрылся в кабинете и готовил к отправке первое донесение с весьма скудными сведениями, добытыми в Чите. Он хмурился, перечитывал короткие строки. Ему казалось, что эти сведения не соответствуют тем усилиям, которые придется затратить на их доставку. Путь небольшого клочка бумаги был очень длинный. Она побежит по цепочке: Платайс - Карпыч - Лапотник - партизанский штаб - партизанс- кий телеграф - штаб Амурского фронта. Сколько людей с риском для жизни будут хранить эту бумажку и передавать ее друг другу, как великую цен- ность! Может быть, надо подождать, когда удастся получить более важные сведения? Платайс задумался. В это время Мика и предупредил его о приходе гостя. Спрятав донесение, Платайс из-за шторы посмотрел во двор. Управ- ляющий вел к дому незнакомого хромого человека. Опираясь на палку, он шел торопливо, нетерпеливо поглядывал на окна и улыбался, как улыбают- ся все люди, когда знают, что предстоящая встреча будет приятна и гос- тю и хозяину. "Кто бы это мог быть?" - подумал Платайс, не чувствуя пока ника- кой тревоги. - Господин Бедряков! - доложил управляющий, появляясь в кабинете. - Бедряков? - переспросил Платайс и повторил несколько раз: - Бедряков... Бедряков... - Наконец он вспомнил: - Антон Бедряков! Каки- ми судьбами!.. Просите!.. Хотя... От него одним часом не отделаешься, а мне бы хотелось поработать сегодня... Попросите зайти на следующей неделе... Лучше всего в среду, если он сможет. К воротам Антон Бедряков шел уже не так бойко и радостно. На лице застыло выражение недоумения и обиды. Он остановился у высокого поро- га, спросил у Ицко: - В среду? - Да, если вы не заняты. - Ладно, передайте, что приду. Чако шел за ними по пятам. - А ты потемнел, псина! - сказал ему Бедряков. - Ты потемнел, а хозяин твой почерствел! - Потемнел? - насторожился управляющий. - Он был светлее? - Это, конечно, очень важно! - раздраженно ответил Бедряков и по- советовал: - Мойте чаще! Платайс и Мика видели из окна, как Бедряков перешагнул через вы- сокий порог и сердито захлопнул дверь. - Кто это? - спросил Мика. - Это, сынок, беда! - тихо сказал Платайс. - Антон Бедряков знает в лицо и Митряева, и Мэри... Хорошо, что я вспомнил!.. Платайс мог забыть эту фамилию. Расспрашивая настоящего Митряева о знакомых, он только один раз услышал о Бедрякове. Этот человек жил в Японии, тайно спекулировал опиумом, изредка приезжал в Россию. В одну из таких поездок он выполнил просьбу младшего Митряева - побывал у старшего брата и передал привет и приглашение в гости. Платайс никак не предполагал, что столкнется с Бедряковым в Чите. Это действительно была непредвиденная беда. Любая случайная встреча на улице обязательно привела бы к провалу. Запереться в особняке - тоже не выход. Неизвестно, сколько времени пробудет Бедряков в Чите и сколько раз придется отказать ему в приеме. Мика еще никогда не видел отца таким озабоченным. Мальчишка и сам понимал, какая опасность нависла над ними. Оставив отца шагать по ка- бинету, Мика пошел в ванную комнату. Вода здесь нагревалась в большом кубе. В топку заранее была положена бумага и береста. Он зажег спичку, и из трубы особняка Митряева выполз черный язык дыма. Выполз и рассеялся - бумага и береста сгорели быстро. Но Трясо- гузка увидел сигнал. Мика сообщил ему: "Жди! Иду!" Трясогузка ждал на колокольне. Место безопасное: не подслушают, не помешают. Звонарь никогда попусту не подымался по бесконечным кру- тым лестницам. - Беда! - растерянно сказал Мика командиру. - А ты поплачь! - рассердился Трясогузка и насмешливо хлопнул пальцами по нарядной шляпе дружка. - Совсем девчонкой стал!.. Говори толком! От этих грубоватых слов Мике полегчало. Он рассказал, что видел, что слышал и о чем догадался сам. - Ерунда! - небрежно произнес Трясогузка. - Дуй домой!.. Приду- маю! - А мне что делать? - Ждать!.. Кончится беда - кину во двор банку! - Какую? - А ты поглупел! Тебе надо срочно сбрасывать эти бабьи тряпки!.. Он еще спрашивает, какую банку!.. Пустую! Жестяную! Ржавую! Понял?.. Знак! Понял?.. Дуй - не задерживай! У меня еще иконы не надраены! И Мика ушел успокоенный, а Трясогузка сел под колоколами и честно признался себе, что никаких путных мыслей у него не было. Эти бравые словечки: "придумаю, жди, кину банку", - все они ничего не стоили. Он болтал, чтобы утешить Мику и показать себя командиром, которого не застанешь врасплох, а сам и не представлял, что можно и нужно сейчас делать. Долго сидел он под колоколом и решил сходить к Хрящу. Не раскры- вая никакой тайны. Трясогузка хотел с его помощью натравить всех бесп- ризорников на Бедрякова и выжить из города. Но Хрящ ждал благодарности за то, что приказал Конопатому показать нарисованных на заборе птичек. С пустыми руками к царьку лучше не приходить. И Трясогузка под вечер направился к трактиру. Цыган около еды крутится. Неужели не сможет раздобыть что-нибудь? Время было самое горячее. В трактире полно офицеров и солдат. Трясогузка часа два подкарауливал Цыгана и поймал у колодца. - Еда нужна! - без всяких объяснений потребовал командир. - Сколько? - деловито спросил Цыган. - Ведро. - Будет! - Когда? - Закрываем в час. Приходи ночью, во втором. - Ты что - спятил? - Раньше никак! И Цыган умчался с водой, а ровно в половине второго, когда в трактире погасли все окна, снова вышел к колодцу с двумя ведрами. В одном плескалась удивительная солянка из разных супов, не описанная ни в одной кулинарной книге. Другое ведро было наполнено не менее редкой смесью вторых блюд. - Для кого? - спросил Цыган. - Хрящу. - Так я и знал! - улыбнулся Цыган. - Детдом открыть хочешь? - Не отгадал!.. Армию хочу сколотить! Настоящую! Не из трех чело- век! Цыган отнесся к этому неодобрительно. - Зачем? Влипнем с ними! - И так почти влипли! Пока они пробирались темными закоулками к заброшенному карьеру, Трясогузка рассказал Цыгану про Бедрякова. - Хромает? - переспросил Цыган. - Хромает... Нам от этого не легче! - С палкой?.. Да?.. А на ней - серебряная штуковина? Да?.. Это он! - объявил Цыган уверенно. - Я его знаю!.. И палку - тоже! Гад по- рядочный!.. Но ничего - я ему ил-люзиончик устрою! - мальчишка рассме- ялся. - Ты только сам ничего Хрящу не говори! Сегодня я проведу весь конферанс!.. Беспризорники проснулись от озорного голоса: - Подъем! В подвале зашевелились, закряхтели, заохали спросонок. - Что за буза? - рявкнул Хрящ. - Это мы! - крикнул Цыган. - Харч принесли! Знай наших! За нами не пропадет! Трясогузка снял с ведер крышки и ударил громко, как в литавры. По подвалу разнесся вкусный дразнящий аромат. Приглашать беспризорников к позднему ужину не пришлось. Вскоре весь подвал сопел и чавкал. Хрящу вместе с супом Цыган выдал большую мостолыгу и спросил: - Где же твои салфетки? - Какие? - Которые с неба. Хрящ стрельнул глазами. - Где мой прибор? Телохранитель метнулся куда-то в угол и принес ложку, вилку и пачку листовок. Цыган незаметно отправил половину листовок к себе за пазуху и снова спросил у Хряща: - Бинокль у тебя случайно не водится? - А на что? - Нужно! - внушительно произнес Цыган. - Постарайся! А за нами, сам понимаешь, не пропадет! Хрящ отложил мостолыгу. - Урки! У кого бинокль на примете имеется? И опять, как и в прошлый раз, когда царек спрашивал про птицу, встал Конопатый, вытер сальный рот, сказал: - У меня. - Чертяка глазастый! - одобрительно выругался Хрящ, - Наколоть можешь? - Хоть завтра!.. Пока Трясогузка и Цыган вели ночные переговоры, третий из их ар- мии - Мика - спал. Он так верил в своего командира, что после встречи на колокольне перестал беспокоиться за отца и за себя. А Платайсу было не до сна. Появление Бедрякова срывало все планы. Платайс превратился в пленника, вынужденного отсиживаться в особняке. И это в тот момент, когда дорог каждый день и час! Помочь могли только партизаны. Но и на это потребуется много вре- мени. Пока Лапотник передаст сигнал бедствия, пока будет найден способ забросить в Читу двух-трех смельчаков, пока удастся разработать и осу- ществить операцию... И какую! На убийство идти нельзя - за что убивать Бедрякова? Его нужно похитить, что значительно труднее. И все-таки Платайс остановился на этом варианте. Накинув халат, он зажег свечу и пошел в кабинет, чтобы в подго- товленное утром донесение вписать просьбу о помощи. В коридоре было темно и холодно. Выл ветер за окнами. Тревожно скрипела раскрытая дверь флигеля. Шумел во дворе одинокий кедр. Нег- ромко, но беспокойно гавкал Чако. Платайс хотел вынуть из тайника донесение, но что-то помешало ему. Он никогда не был мнительным, а сейчас все его настораживало и раздражало: и шум кедра, и скрип двери, и это окно, за которым ничего не видно. Он задернул штору и прислушался. Дверь все скрипела. Подвы- вал ветер. Чако не лаял, а точно подкашливал, как простуженный старик. И скрипела, безостановочно скрипела дверь. Платайсу подумалось, что стоит закрыть ее - и уляжется это про- тивное чувство безотчетного беспокойства, почти страха. Он вышел во двор, постоял у крыльца - дал глазам привыкнуть к темноте и удивился, что овчарка не подбежала к нему. - Чако! - тихо позвал он. Собака вынырнула из темноты, лизнула ему руку и снова кинулась куда-то к забору. Теперь Платайс не сомневался: кто-то бродил вокруг особняка. Скрипучая дверь перестала его раздражать. Он уже не слышал ее. Быстро пересек двор, отодвинул засов и распахнул дверцу в воротах. Он успел заметить темную фигуру, завернувшую за угол забора. Платайс бросился туда же. Обогнав его, метнулся к углу и Чако. Кто-то вскрикнул. Завиз- жала овчарка. Когда Платайс добежал до угла, уже ничего не было слышно, только свистел ветер и по-прежнему шумел кедр. У груды бревен лежал Чако. ИЛЛЮЗИОН ЦЫГАНА Трактир просыпался в шестом часу утра. Повар открывал дверь ка- морки, в которой ночевал Цыган, и бесцеремонно дергал его за ноги. По- ра носить дрова и наполнять водой котлы, вмазанные в плиту. Спать при- ходилось мало, а в ту ночь Цыган не спал и двух часов. От беспризорни- ков он вернулся часа в четыре. Вскочив с жесткого топчана и вспомнив, что сегодня - день особый, он сладко потянулся и почувствовал себя бодрым, сильным и уверенным. Работал он усердно. С утра наносил дров на целый день, сложил их около плиты и запасся водой. Теперь он почти все время мог находиться в зале. Цыган услужливо раскрывал дверь перед ранними посетителями трактира, помогал старику с двумя георгиевскими крестами принимать и подавать гостям одежду. Не забывал он и про грязную посуду на столиках - бегом относил ее к судомойкам. В десятом часу Цыган увидел в окно Бедрякова, бросился к двери и распахнул ее. Постукивая палкой по ступеням, Бедряков поднялся на крыльцо. На Цыгана он и не взглянул. Вошел в трактир и остановился у широкого барьера, отгораживавшего вешалку. Старик подавал шинели офи- церам. Бедряков не стал ждать. Снял полупальто и подозрительно посмот- рел на барьер - нет ли пыли. Подскочил Цыган и проворно, одним движе- нием вытер чистой тряпкой отполированное руками дерево. Бедряков поло- жил пальто, сверху котелок и пошел в зал к тому столику, за которым обедал вчера. А подвыпившие офицеры все еще не отходили от вешалки. Один шарил по карманам - искал мелочь. Другой расспрашивал старика, когда и за что наградили его крестами. И никто не видел, как Цыган вытащил из-под передника пачку листовок и, продолжая елозить тряпкой по барьеру, за- сунул их во внутренний карман полупальто. Как и вчера, Бедрякова обслуживала сама трактирщица. Она была еще более любезной и разговорчивой, а он еще более молчалив и замкнут. Но расплатился он так же щедро, и этим в какой-то мере смягчил трактирщи- цу, которую обидело его упорное молчание. - Странный человек, - сказала она мужу. - Два дня бьюсь, а так и не узнала: кто он, откуда? - Платит? - спросил трактирщик. - Еще как! - Больше тебе и знать ничего не надо. Цыган ждал Бедрякова у дверей, проводил его низким поклоном и принялся убирать его столик: собрал тарелки, засунул под скатерть лис- товку, смахнул салфеткой крошки и вдруг, вскрикнув, опрометью бросился на кухню. В коридоре он столкнулся с Варей и, как сумасшедший, вцепил- ся в нее. - Зови мамку! - Какая она тебе мамка! - Зови, говорю! Варя стряхнула его руки с плеч, подбоченилась. - Не кричи, черномазый! Захочу - и опить на улицу выгонят! Все равно Митряевы у нас не обедают! Тогда Цыган сложил ладони рупором и прошептал ей в ухо: - Красный в трактире!.. Поняла?.. Листовку красную подсунул! По- няла? К столику Бедрякова подбежали втроем: и Варя, и трактирщик, и его жена. Цыган приподнял скатерть. Жирный черный шрифт так и лез в глаза: "Товарищи солдаты! Против кого вы воюете? Атаман Семенов и японские генералы обманули вас!.." Трактирщик выкатил глаза, одернул скатерть и щелкнул Цыгана по носу. - Ать на кухню!.. А ты - к себе, Варька! Он по-гусиному завертел головой на тонкой шее, увидел у окна трех завтракающих офицеров и сказал жене: - Попроси их подойти! Трактирщик через скатерть прижал листовку к столу, словно боялся, что она исчезнет, и так и стоял в напряженной позе, пока не подошли офицеры. - Извольте полюбопытствовать! - жарко шепнул он им и откинул ска- терть... А Цыган с Варей стояли у окна в коридоре за кухней. - Который? Который? - нетерпеливо спрашивала она. - Слепая! - сердился Цыган. - С палкой? Видишь?.. В котелке! Бедряков не торопился. Шел по площади после сытного завтрака, как на прогулке. А сзади без фуражек почти бегом его догоняли три офицера. - Учти, черномазый! - сказала. Варя. - Это я заметила, а не ты! - Что? - не понял Цыган. - Как он листовку - под скатерть... Я, а не ты! - повторила она. - Запомни, если работать у нас хочешь!.. Тебе все равно, а мне мама за это новое платье сошьет! - Ладно! - согласился Цыган... Часов в одиннадцать к трактиру подошел Трясогузка, присел на ка- мень у помойной ямы напротив заднего крыльца. Цыган его ждал, выбежал во двор с двумя ведрами грязной воды и, победно подмигнув другу, зак- ричал, подражая трактирщику: - Ты чего тут околачиваешься? Ать со двора! Нечего тебе здесь де- лать! Все уже сделано! - Не ори! Разорался! - включаясь в игру, пробурчал Трясогузка и схватил пустую консервную банку. Он даже замахнулся, будто хотел запустить ее в Цыгана. А Цыган поставил ведро, а другое подхватил поудобнее, чтобы окатить Трясогузку помоями, но не окатил. И Трясогузка не бросил банку, а поплелся со двора, как побитый, хотя ему хотелось петь и смеяться. Свернув в улицу, которая вела к особняку Митряевых, он прибавил шагу, а потом побежал, перекидывая из руки в руку консервную банку. Он знал, с каким нетерпением ждет Мика сигнал. А Мика в это время хоронил овчарку. Утром Платайс рассказал о ночном происшествии и сыну, и управляю- щему. Мика чуть не расплакался от жалости. Он не сомневался, что Чако убил какой-то бандит, собиравшийся ограбить дом. Управляющий тоже по- думал о ворах. И только Платайс знал, что произошло. Он не спал всю ночь, а когда рассвело, вновь вышел за ворота и осмотрел овчарку. Она была убита одним ударом ножа, убита натрениро- ванной рукой. Еще ночью у Платайса мелькнула мысль: не семеновский ли филер бродил у забора. Уж очень ловко и быстро расправился этот чело- век с сильной овчаркой. Осмотрев на рассвете убитую собаку, Платайс опять подумал о том же. Неужели за домом установлена слежка? Неужели семеновцы пронюхали что-нибудь? Не связано ли это с Бедряковым? Платайс присел на бревна и огляделся. Он хорошо знал приемы на- ружного наблюдения. Основное правило требует, чтобы наблюдатель нахо- дился в таком месте, откуда все видно и в то же время сам он никому не виден. Таким местом могла быть колокольня. Это днем. Ночью с нее ниче- го не увидишь. Где шпик отсиживался по ночам? Не бродил же он все вре- мя вокруг забора! Это неосторожно, тем более что во дворе - собака. Он, вероятно, подошел к забору, когда заметил огонек в окне особняка. Но откуда он пришел? Где прятался до этого? Платайс поставил себя на место филера и сразу же обратил внимание на ржавый железный кожух от круглой печки. Эта широкая труба лежала в канаве у дороги. Из нее виден и дом, и ворота. И в дождь там неплохо прятаться: сухим останешься. Уверенный в своей догадке, Платайс дошел до кожуха и заглянул внутрь. Никаких сомнений больше не оставалось. Туда кто-то втащил нес- колько досок, чтобы удобней было сидеть. Валялась груда окурков. Столько папирос за одну ночь не выкуришь. За домом уже следили нес- колько ночей. Значит, эта слежка никак не связана с Бедряковым. Он за- ходил только вчера. Почему же семеновцы установили этот тайный пост? Где допущена ошибка? Что вызвало их подозрение? Мрачный вернулся Платайс в дом. Он пока ничего не решил, но твер- до знал, что больше ни с Карпычем, ни с Лапотником ему встречаться нельзя. Он вынул донесение и сжег его. Напрасно Карпыч ждал утром у ворот. Вышел управляющий и сказал, что господин Митряев нездоров и никуда сегодня не поедет. Хоронили Чако без Платайса. Ицко выкопал яму у бревен и опустил в нее овчарку. Мика стоял рядом и всхлипывал не стесняясь. Девчонкам по- ложено плакать. - Не плачь, Мэри! - сказал Ицко, закапывая яму. - Он уже старый совсем. Он даже потемнел от старости. Помнишь - он же светло-серый был. Или тогда у вас другая собака жила? Вкрадчивый голос управляющего насторожил Мику. Он вытер платком слезы. - Ничего не другая! Эта же! Чако!.. И шерсть у ней ничуть не по- темнела! - А хочешь я тебе новую собачку приведу? - Ничего мне не надо! И не лезьте! Мика топнул ногой и побежал к воротам, а Ицко разогнулся и прис- тально посмотрел ему вслед. И опять, как и всегда, в этих бегущих но- гах, в широко размахивающих руках он почувствовал какую-то неуловимую фальшь. Что-то было не так. Но что? Сколько раз Ицко ломал над этим голову, но так и не мог понять, в чем проявляется эта фальшь. Он ста- рался почаще встречаться с Мэри, ласково заговаривал с ней, а она об- рывала разговор на полуслове, убегала и запиралась в тех комнатах, ку- да управляющему без вызова входить не положено. Он бы мог не посчи- таться с запретом, но боялся. Хозяин обещал, закончив дела, хорошо с ним расплатиться. А в том, что приехал настоящий Митряев, управляющий почти перестал сомневаться. Если бы это было не так, подполковник Сви- ридов не стал бы ждать столько дней. Утрамбовав ногами землю, Ицко закинул лопату на плечо и вернулся во двор. Только он закрыл за собой дверь и отнес лопату во флигель, как по двору с грохотом покатилась переброшенная через забор пустая консервная банка. Выйдя за ворота, Ицко долго грозил кулаком и ругал убегавшего прочь Трясогузку, а Мика, приплясывая и улыбаясь во весь рот, ворвался к отцу в кабинет. - Все, папа! Кончилась беда! Была - и вся вышла! Платайс неодобрительно посмотрел на сына. - Ты плохо себя ведешь, Мэри! - Да нету его! - Кого? - Управляющего! Он во дворе... И этого, Бедрякова, тоже нету! Ура! Платайс вскочил, до боли стиснул сыну плечи. - Тихо! Это было сказано таким тоном, что Мика сразу стал серьезным. - Нету, папа, Бедрякова, - повторил он. - Куда он делся? - Не знаю. - А что ты знаешь? - Мне сигнал дали, что беды больше нету! - Кто? - Тр... - Тр... - дальше? - спросил Платайс и вдруг догадался сам: - Тря- согузка? Мика кивнул. - И Цыган здесь? - Да, папа, - признался Мика. x x x Ни Бедряков, ни филер так не напугали Платайса, как это неожидан- ное появление в Чите Трясогузки и Цыгана. Что они там натворили с Бед- ряковым? Что вообще делают? Не их ли неосторожность привела к тому, что за домом Митряева установили слежку? Мика успел рассказать, как он встретился с ребятами, как устроил их с помощью девчонок на работу, как сообщил Трясогузке о Бедрякове. А что они сделали с ним, он не знал. Потом вернулся в дом управляющий, и больше разговаривать было нельзя. С укором и болью смотрел Платайс на сына и, взяв со стола ка- рандаш, хотел написать ему горькие резкие слова, но сдержался. Сейчас лучше не наказывать Мику даже словами. Не время. Раз уж так получи- лось, надо выяснить все до конца. - Мэри! - обычным ровным голосом сказал Платайс. - Сходи к Нине. Узнай. Мика понял, у кого и что надо узнать. Понял он и то, что отец пе- рестал сердиться. Окрыленный полетел он к церкви, а вернувшись, долго писал на листе все, что рассказал ему Трясогузка. Мика был в восторге и часто ставил жирные восклицательные знаки. Платайс стоял у него за спиной, читал, но в восторг не приходил. Конечно, ребята ловко все это подстроили, только не подумали, что будет дальше. А дальше будет доп- рос Бедрякова. И он обязательно назовет фамилию своего влиятельного токийского знакомого Митряева, за которым и так уже установлена слеж- ка. Платайс сжег исписанный лист и молча заходил по кабинету. Мика ждал, что отец похвалит его друзей, но вместо этого услышал: - Иди поиграй, Мэри! Не мешай мне... И он ушел, не понимая, чем недоволен отец... Недаром говорят: беды вереницами ходят. Бродил, бродил Мика по дому. Делать нечего. Вздумал поиграть с Чако, но вспомнил: нету Чако! Еще тоскливее стало. Присев у окна в спальне, увидел колокольню и позавидовал Трясогузке. До чего же хорошо быть мальчишкой! Брюки натянул, рубаху накинул - и порядок! Нигде не трет, не жмет, не стягивает! А подумал он об этом потому, что заныли ноги. Скинул Мика опротивевшие туфли и потер пальцы с большими мозоля- ми. Зачесалась и голова. Ничего удивительного! Походи-ка с волосами, связанными в дурацкий узел! В этом платье походи! Да резинки не за- будь, чтобы чулки не поползли вниз, как шкура со змеи! Все трет, и везде чешется! И решил Мика истопить ванну. Не так ему хотелось помыться, как просто побыть без этой, как он называл про себя, сбруи. Куб нагрелся быстро. Наполнив ванну, Мика с наслаждением сдернул с себя платье и бултыхнулся в теплую воду. Лежал минут пять неподвижно, потом намылил голову и не слышал, как мимо ванной комнаты прошел управляющий. Он прошел еще раз, вернулся, постоял у двери, ухватился руками за притолоку и, подтянувшись, заглянул в щель. Он увидел голого мальчиш- ку. Это так его поразило, что он, опустившись вниз, прижался лбом к двери и простонал: - Дурак я, дурак! - А знаете, почему? - спросил сзади голос Платайса. Ицко повернулся пружинисто, с кошачьей ловкостью, но в руке у Платайса был пистолет. - Не надо! - предупредил он и закончил фразу: - Потому что излиш- не любопытны... Давно это с вами? - С тех пор, как приехали вы, господин... Не знаю, как величать! Платайс пожал плечами. - Напрасное любопытство... Все было так хорошо! А теперь? Что мне с вами делать? Подскажите! Ицко был не очень труслив. А когда он злился, то мог сойти и за храбреца. Сейчас он был зол. Надо же попасться как последнему глуп- цу!.. А раньше - еще глупее! Нужно быть слепым, чтобы не отличить мальчишку от девчонки! - Я бы знал, что мне делать! - с угрозой ответил он. - Вам легче! - вздохнул Платайс. - Впрочем что мы здесь стоим? В кабинете лучше... Вы пойдете впереди, и очень прошу вас - без этих, без попыток. - Умирать я не собираюсь! - Вот и отлично. Значит, мы договоримся... А Мика беззаботно плескался в ванне и так ничего и не слышал. Вы- мывшись, он снова влез в свою "сбрую", завязал волосы в тугой узел на затылке и пошел к отцу. Платайс, как показалось Мике, мирно беседовал с управляющим. Отец сидел за столом, а Ицко - в кресле у стола. Но послушать, о чем они говорят, не удалось. - Не мешай нам, - сказал Платайс. - Я тебя позову. Пришлось уйти, а в кабинете продолжался разговор, от которого Платайсу становилось все легче и легче. Эту беседу никак нельзя было назвать допросом. Платайс умел расспрашивать. Он даже у Митряева смог выпытать самые затаенные, глубоко запрятанные мысли и факты. С Ицко было проще. И все же этот разговор затянулся до вечера. Зато Платайс узнал со всеми подробностями и о встрече управляющего с подполковником Свиридовым, и об ответе на телеграфный запрос, посланный во Владивос- ток. Положение прояснялось. Теперь было понятно, что слежка за домом - всего лишь предупредительная мера. Никакими конкретными фактами конт- рразведка не располагала. Еще несколько спокойных дней - и подполков- ник Свиридов снял бы этот ночной пост у дома Митряевых. Но по-прежнему главная опасность оставалась. Это Бедряков. И еще предстояло тоже нелегкое дело - освободиться от управляющего. Платайс посмотрел на собеседника, и тот понял, что сейчас решается его судьба. Злость у Ицко давно прошла, а с ней ушла и храбрость, но он старался не показывать страха. - Без суда - не в ваших правилах! - произнес он, с трудом застав- ляя себя не смотреть на ствол пистолета, лежавшего за чернильным при- бором. - Я же понял, кто вы... Не имеете права! - Имею! - твердо сказал Платайс. - Но вас пока не за что! - Он подчеркнул голосом это коротенькое "пока" и перебросил через стол лист бумаги. - Пишите! Ицко, ни о чем не спрашивая и не возражая, написал под диктовку Платайса короткую записку: "Не ищите меня и Мэри, пока не распродадите все имущество. Мне - половину барыша, а я вам - дочь. Место обмена со- общу. Алексей Ицко". МАСКАРАД ОКОНЧЕН Как всегда, в девятом часу утра к воротам особняка Митряева подъ- ехал Карпыч. Ждать ему не пришлось. Вышел сам Платайс. - Садитесь, господин Митряев! - Карпыч снял шапку. - Эх, и прока- чу! Беру недорого - везу быстро! - Спасибо, Карпыч! Но мне сегодня ломовой извозчик нужен. - Лапотник! - догадался старик. - Это можно. Прислать? - И поскорей! Мусор надо вывезти... И подальше - за город. Через час приехал на телеге Лапотник. Ворота были открыты, и он направил лошадь к крыльцу. - Вас папа зовет! - крикнул Мика из окна. Лапотник вошел в дом, а Мика наоборот - вышел во двор с куклой и стал играть у самых ворот, чтобы видеть всю дорогу. Платайс с Лапотником вынесли какой-то длинный предмет, завернутый в старые половики, и уложили его в телегу. - А если закричу? - послышалось из половиков. - Вы же неглупый человек, - ответил Платайс. - И вилы рядом с ва- ми лежат. Острые!.. Зачем кричать? Оставив связанного управляющего на телеге, они вернулись в дом. Здесь Платайс отдал Лапотнику деньги, тоже завернутые в какое-то тряпье, и объяснил: - Успел продать кое-что митряевское... Партизанам пригодятся. А это, - он вынул из тайника вновь написанное донесение, скрученное в небольшой шарик, - самое главное! Они пожали друг другу руки, и Платайс почувствовал в его пальцах такую силу, что не смог скрыть удивления. - Не рассчитал! - произнес Лапотник и ухмыльнулся в бороду. Подойдя к телеге, он бросил деньги на связанного управляющего и подвел лошадь к большой куче мусора за флигелем. Поплевал на ладони, взял вилы и нагрузил порядочный воз. Спросил, пригнув голову к борту телеги: - Хватит иль добавить? - Иди ты!.. - управляющий выругался замогильным голосом. - Хватит! - решил Лапотник. - Еще подохнет в дороге. Он взялся за вожжи и выехал со двора. Мика закрыл за ним ворота и кинулся к дому, будто там должно произойти чудо. А все чудо состояло из груды старой рваной одежды, лежавшей в кабинете на диване. - Переодевайся! - разрешил Платайс и улыбнулся, видя, с какой ра- достью сын стаскивает с себя платье. - Ты жалеешь, что взял меня? - спросил Мика, натягивая дырявые широченные брюки, грубо подрезанные внизу ножницами. - Об этом поговорим, когда вернемся, - ответил Платайс и подумал, что начальник дивизии все-таки был прав. Мика не смог стать безупречно похожим на девочку, потому и приш- лось расстаться с ним. Разгадал Ицко, может разгадать и еще кто-ни- будь. Пусть лучше Мика снова станет мальчишкой. Со своими друзьями он не пропадет - это уже проверено жизнью. И еще одна мысль заставила Платайса ускорить расставание с сыном. Из-за Бедрякова могла произойти катастрофа. Так пусть хоть Мика уцелеет. Переодевание заняло не больше минуты. Вместо нарядной, но углова- той и грубоватой девчонки в кабинете у стола стоял мальчишка-босяк с сияющими от радости глазами. - Хорош! - похвалил Платайс. - Садись... Ты все запомнил? - Наизусть! Платайсу было жалко расставаться с сыном, хотелось приласкать его на прощанье, но он сказал нарочито сурово и сухо: - Никаких собственных выдумок! Только то, что я сказал, - не больше! Так и передай своим дружкам! Ни одного шага без моего разреше- ния! - А разве плохо с Бедряковым вышло? - вспомнил Мика. - Не знаю, - ответил Платайс. - Хвалить не буду. Это дело не окончено. Как оно еще повернется?.. - Да его уже, наверно, кокнули за листовки! - вырвалось у Мики. - Не так все просто! - возразил Платайс и встал. - Пора, сынок! - Он прижал Мику к себе. - Будь умницей!.. Скоро холода настанут - не простынь. - Платайс поцеловал сына и долго смотрел ему в глаза, точно хотел запомнить навсегда. - Уйдешь через полчаса после меня! Он широко раскрыл дверь сейфа и вышел из кабинета, прихватив с собой платье, туфли и все, что осталось от маскарада. Мике было радостно и тревожно. Больше радостно. Он подрыгал нога- ми, не чувствуя на них ни туфель-колодок, ни чулок. С непривычной лег- костью помахал руками, не обтянутыми надоевшим шелком. Тряхнул головой - волосы разлетелись, как им хотелось. Он тихо рассмеялся, представ- ляя, как явится к своим друзьям и как они удивятся, увидев прежнего Мику. Потом он подошел к окну, чтобы проводить отца. По двору шагал офицер, а Платайс стоял на крыльце. И Мика услышал разговор, от кото- рого его радость померкла. - Доброе утро, господин Митряев! - приветливо сказал офицер. - Боялся, что придется вас будить! - Я встаю рано, - ответил Платайс. - С кем имею честь? - Адъютант подполковника Свиридова! - О-о!.. Разведка! - Контрразведка! - поправил его офицер. - Эти тонкости не для меня! - улыбнулся Платайс. - Впрочем, в лю- бом случае - я к вашим услугам. Прошу! - он отступил от двери, пригла- шая офицера в дом. - Рад гостю! - Спасибо, но... разрешите в гости прийти в другой раз... У нас произошла одна история... Короче - подполковник Свиридов просит вас приехать! - Сейчас? - Коляска - у ворот! Мика видел, как отец, улыбающийся и спокойный, сел в коляску с офицером. Солдат-ездовой погнал лошадь. Что-то оборвалось внутри у Мики. Мыслей было много, но все обры- вочные, бестолковые, суматошные. Они, как насмерть перепуганные цыпля- та, суетились и толкались, мешая друг другу. Вежливый тон разговора не обманул Мику. Ему хотелось немедленно предпринять что-то, но что? Хо- телось бежать куда-то, но куда? Позвать кого-то, но кого и зачем? Ему казалось, что все пропало, погибло. Злое и бессильное отчаянье охвати- ло его. Взорвать бы, уничтожить семеновцев до единого! Подпалить бы этот город со всех сторон! "Подпалить! Подпалить!" - про себя повторял Мика, чувствуя в этом слове какую-то надежду. На этой наивной мальчишеской мысли и остановилась карусель в его голове. Запалить этот проклятый дом! Нет! Дом нельзя! А флигель мож- но!.. Мике представилось пламя до небес, дым на всю Читу, шум, перепо- лох, бегущие в страхе люди... Неужели отец не воспользуется этой пани- кой? Не может быть! Он умный! Он смелый! Он догадается!.. Подполковник встретил Платайса с большим почтением: встал из-за стола, подвел к дивану и сам сел рядом, подчеркивая этим неофициальный характер предстоящего разговора. Платайс был спокоен, потому что подготовился к самому плохому - к провалу. Если Бедряков назвал фамилию Митряева, то подполковник, ко- нечно, воспользуется такой отличной возможностью еще раз проверить то- кийского богача, который почему-то вызвал подозрение у своего управля- ющего. Свиридов ничем не рисковал. Стоит устроить очную ставку - и все решится. Если Бедряков узнает Митряева, подполковник извинится за бес- покойство. Если не признает - тем лучше! Платайс предвидел такой ход и знал, что в этом случае ему останется лишь одно: успеть с толком раз- рядить свой пистолет. - Я слышал, что вы завершаете свои дела в городе? - сказал под- полковник. - В городе - да, - ответил Платайс. - Но у моего брата оказался склад и на станции Ага. Кровельное железо. Никак не могу найти покупа- теля!.. Прошу вас поверить - ни одного лишнего дня я здесь не пробу- ду... Мне понятно, что вас тревожит: город прифронтовой, посторонний человек - помеха и лишняя вам забота! Подполковник высоко поднял брови. - Мне? - Может быть, я и ошибаюсь, - произнес Платайс. - Но вы сами по- казали осведомленность в моих делах, а всякая осведомленность требует затраты определенного времени. - Вы преувеличиваете! - рассмеялся подполковник. - Никакого вре- мени! Обычное чисто формальное ознакомление! - Но это формальное ознакомление, - улыбнулся Платайс, - стоило жизни моей овчарке. Подполковник отшатнулся, но понял, что разыгрывать удивление - глупо. - Проверю! - произнес он бархатистым баритоном. - А вас я все-та- ки не отпущу! Даже когда все дела закончите - не отпущу... без хороше- го дружеского ужина! - Заранее примите мое приглашение! - любезно сказал Платайс. - День уточню попозже. - Приятно иметь дело с таким человеком! - воскликнул Свиридов и доверительно положил свою руку на руку Платайса. - А теперь разрешите по существу... Напоминает ли вам что-нибудь фамилия Бедряков? "Начинается!" - подумал Платайс и сделал кислое лицо. - Напоминает... В среду мне предстоит скучная встреча с этим гос- подином. - Почему же скучная? - Человек он... Как бы вам сказать? - Платайс помолчал, потом махнул рукой: - Вам можно!.. И даже нужно, наверно!.. Он торгует опиу- мом. А я, знаете, не люблю грязное ремесло! Подполковник вздохнул, погладил усы. - Понимаю вас... И все же, раз уж начали, позвольте до конца... Этот Бедряков попал в непонятную, в какую-то нелепую историю... Но мы готовы отпустить его под ваше поручительство. Он сам об этом просит. Вот письмо. Прочитайте, пожалуйста... Его почерк? - Почерка его я не знаю, - ответил Платайс и прочитал письмо. Бедряков слезно умолял Митряева заступиться ради их старого зна- комства. Клялся, что листовки ему подсунули какие-то негодяи. Письмо заканчивалось так: "Ваше высокое поручительство спасет меня и сделает верным рабом до гроба". Платайс долго не отвечал подполковнику, перебирая в уме возможные варианты и стараясь выбрать самый лучший. - Хочу уточнить, - произнес Свиридов, видя его затруднение. - Речь идет не о коммерческом лице Бедрякова. В этом смысле, уверен, и мать родная за него не поручится. Речь идет о его политической благо- надежности. Платайс нерешительно вертел в руках письмо Бедрякова. - Для меня - это тесно связанные понятия. Он живет торговлей опи- умом. Почему ему не поднажиться на листовках? - Но кто их купит? - Ему могли заплатить за распространение. Это предположение заставило подполковника рассмеяться вполне иск- ренне. - Я сказал какую-нибудь глупость? - догадался Платайс. - Просто вы не знаете большевиков! - Согласен, но... - Нет, нет! Это невозможно! - Свиридов перестал смеяться. - Итак, отказ? - Безусловно! - Тогда - лично моя просьба... Понимая, что последует за этим, Платайс незаметно напрягся, под- тянул ноги поближе к дивану, чтобы вскочить в любой момент. - Я ее выполню с удовольствием! Подполковник склонил голову набок и просительно, почти умоляющим взглядом ощупал лицо Платайса. - Взгляните на него!.. На Бедрякова. Тот ли это человек?.. Его сейчас приведут. - Пожалуйста! - воскликнул Платайс с таким облегчением и с такими чистыми радостными глазами, что Свиридов подумал, стоит ли затевать эту комедию, разве не видно, что это настоящий Митряев, которому нече- го бояться ни контрразведки, ни Бедрякова. И все-таки подполковник, вероятно, приказал бы привести аресто- ванного. Но с улицы долетели тревожные выкрики. Надсадно ударил и за- частил пожарный колокол. - Что такое? - Свиридов недовольно поморщился и, перегнувшись че- рез спинку дивана, посмотрел в окно. - Дым! Платайс тоже повернулся к окну. - Пожар, кажется... - Пожар! - крикнул, вбегая в кабинет, адъютант Свиридова. - И го- ворят... - Он как-то по-особому взглянул на Платайса. - Говорят... ваш дом, господин Митряев! - Что-о? Не может быть! - подполковник распахнул окно и выглянул, но ничего, кроме далекого дыма, не увидел. А Платайс покачнулся, схватился руками за голову. - Деньги! Мои деньги! - пролепетал он помертвевшими губами и ри- нулся из кабинета, удивляясь счастливой случайности, которая пришла ему на помощь. - Коляску возьмите! - крикнул ему вслед подполковник и приказал адъютанту: - Посадите его в коляску! И помогите - соберите солдат с ведрами! Офицер побежал за Платайсом, а Свиридов остался у открытого окна. На улице происходило что-то непонятное. Дым виднелся далеко справа, а люди и здесь суетились, метались и кричали, словно пожар был совсем рядом. Потом все бросились врассыпную. Часовые, охранявшие дом конт- рразведки, побежали в ближайший переулок. У подполковника мелькнула мысль: не ворвались ли в Читу партизаны? Но выстрелов не было. Слышал- ся приближающийся грохот колес, дикий перезвон и трубный яростный рев. Свиридов вышел на крыльцо. По узкой улице мчалась обезумевшая тройка лошадей, запряженных в длинную пожарную линейку. Все в пене, кони задирали головы, ржали и неслись с такой скоростью, что тяжелый экипаж подпрыгивал, как игру- шечный, а колокола, прикрепленные к деревянным стойкам, и ведра, ви- севшие на крюках, трезвонили на всю Читу. Пожарников на линейке не бы- ло. Вожжи волочились по земле. А сзади в клубах пыли, поднятой колеса- ми, бежал слон. Он остервенело размахивал хоботом и, прихрамывая, гнался за трезвонящим экипажем, приняв его за врага, увешанного свер- нувшимися в клубок змеями пожарных рукавов. Напротив дома контрразведки вожжи зацепились за врытую у ворот тумбу и натянулись. Коренник, скаля желтые зубы, резко бросился влево, увлекая за собой пристяжных лошадей. Хрустнули и сломались оглобли, полетели разорванные ременные постромки. Линейка с грохотом подмяла под себя забор, врезалась в сарай и остановилась. На секунду наступила тишина. Но слон был уже рядом. Он настиг своего врага. Затрещали доски забора под его ногами. Забренчал коло- кол, вырванный хоботом вместе со стойкой. Взвился в воздух пожарный рукав. Заскрежетали ведра. Слон бросал их под ноги и превращал в же- лезные лепешки. Подполковник опомнился и выхватил пистолет, но, взглянув на гро- маду слона, не выстрелил. - Часовые! - крикнул он. Никто не ответил. Многие солдаты впервые видели слона и попрята- лись от страха. А слон продолжал крушить пожарную линейку. - Не стреляйте! Ради бога, не стреляйте - услышал подполковник. К крыльцу подскакал на статной холеной лошади какой-то бритоголо- вый человек в ермолке. - Не стреляйте! Умоляю! - повторил он, спрыгивая на землю. - Это же тысячи! Многие тысячи! - Цирковой? - спросил Свиридов. - Так точно! - заторопился человек, боясь, что подполковник пере- думает и выстрелит в слона... - Сегодня приехали... Он смирный!.. Но в дороге цепью натерло ногу... Рассердился! А тут пожарники! Звон-перез- вон!.. - Забирайте его! - сердито приказал Свиридов, кивнув на слона, который тужился перевернуть линейку. - Оло! Оло! - закричал человек, боязливо подступая к задним ногам слона. Подполковник с любопытством ждал, что будет дальше, но вдруг лицо его изменилось. Он вспомнил, что в этом полуразрушенном сарае был за- перт Бедряков. Держась подальше от слона, который начал успокаиваться, Свиридов подошел к противоположной стене сарая, где находилась дверь. Ее заклинило перекосившимися досками. Подполковник отодвинул засов и с трудом вырвал дверь из гнезда. Бедрякова в сарае не было. Когда слон выдернул бревно из разворо- ченного линейкой угла, в стене образовалась большая дыра, и Бедряков сумел выползти наружу. Это он сделал от страха. Сарай мог завалиться и придавить его. Но оказавшись на свободе, Бедряков решил, что глупо са- мому возвращаться в руки контрразведки. На поручительство Митряева он не очень рассчитывал, а на правосудие семеновцев - тем более... Деревянный флигель пылал весело и ярко. С колокольни было видно, как упругое пламя вырывалось из окон, точно внутри горел гигантский примус. - Керосину плеснул? - поинтересовался Трясогузка. Мика не ответил. Перевесившись через перила, он смотрел не на по- жар, а на дорогу, по которой увезли отца. А там, внизу, от окраинных домов бежали люди с ведрами, с баграми, с лестницами. Трясогузка уже все знал и понимал, куда смотрит и кого ждет Мика. Командир обнял друга за плечи. - Ты не думай... Твой батя знаешь какой? Да он и без пожара вык- рутится! Но Мика так ничего и не сказал, пока не увидел ту же самую коляс- ку, на которой увезли отца. Тот же солдат-ездовой нахлестывал гнедую лошадь. Сзади сидели отец и офицер, который приходил утром. Мика с шумом выдохнул воздух и, схватив Трясогузку, чуть не под- нял его. Трясогузка обрадовался не меньше Мики. - А я что тебе говорил?.. Твой батя - он такой!.. Коляска промчалась мимо забора, который уже начинал дымиться, и влетела во двор. - Слава богу - дом цел! - дрожащим голосом произнес Платайс и спрыгнул на крыльцо. Адъютант Свиридова выскочил за ним. В кабинете, увидев распахнутую дверь сейфа, Платайс застонал, бо- язливо, бочком приблизился к нему, взял лежавший на виду лист бумаги, пробежал глазами и, обессилев, опустился в кресло. Офицер подхватил упавшую на пол бумагу и прочитал записку управляющего Алексея Ицко. МИКА ГОТОВИТ ПЕРЕВОРОТ В царстве Хряща порядок был строгий. С утра все беспризорники уходили "на работу". В разрушенной лесопилке оставался только он сам, два его телохранителя и караульный, который всегда сидел наверху за трубой и подавал сигнал, если кто-нибудь приближался к развалинам. До обеда Хрящ играл в карты с телохранителями - на щелчки. Проиг- рывал он редко, но и проиграв, не подставлял свой царственный лоб. В этом случае телохранители тянули жребий и тот, кому не повезло, полу- чал щелчки вместо Хряща. К обеду беспризорники начинали по одному возвращаться "с работы". Несли все, что удавалось стащить или выпросить за день. Добыча целиком поступала в распоряжение Хряща, и он делил ее, но не поровну, а как ему вздумается. Никто не имел права съесть до прихода "домой" ни ку- сочка. За это не только лишали порции на несколько дней вперед, но и били без всякой жалости. Обмануть Хряща было невозможно. Посмотрит - и горе тому, кто утаил или съел хотя бы селедочный хвост. В тот день первым вернулся "с работы" Конопатый - любимчик Хряща. Конопатый не голодал даже тогда, когда несколько дней подряд приходил пустой. Царек всегда выдавал ему порцию из общего котла. Конопатый притащил с собой рулон какой-то бумаги и развернул пе- ред Хрящом. Это была сорванная с забора цирковая афиша. Большой слон держал в хоботе флаг с надписью: "Цирк шапито. Слон и другие всемир- но-известные аттракционы. Спешите! Спешите! Спешите!" - Вот это верблюдище! - сказал один из телохранителей. - Это слон! - поправил его Хрящ. - Всемирно-известный! - добавил Конопатый. - Откуда знаешь? - спросил царек. - Написано. - Где? - Хрящ поводил глазами по афише, хотя не знал ни одной буквы. - Не вижу! - Не видишь? - хитренько переспросил Конопатый. - Пожа! - Он вы- тащил из-за пазухи бинокль и повторил: - Пожа!.. Глаз - как шило! Ска- зал - наколол! - За это получишь добавку! - объявил Хрящ, приставил бинокль к глазам, посмотрел на афишу и подтвердил: - Теперь вижу... Надо будет сходить... Разведай про цирк! - Могу. Наверху просвистел караульный - два раза. Это означало, что идут не свои, но и особой опасности нету. - Кого несет? - удивился Хрящ и спрятал бинокль. Мальчишки замолчали, выжидательно поглядывая на заваленный кирпи- чами вход в бывшую котельную. Послышались шаги, уверенные, хозяйские, и в подвал вошли Трясогузка и Мика. - Хрящу - наше с кисточкой! - поприветствовал царька командир. - И Конопатый тут?.. Здорово, Конопатый! Трясогузка чувствовал себя как дома. - Слушай, Хрящ! Опять к тебе... Без тебя, знаешь, - туго! Ну, чего, чего? - спросил польщенный царек. - Привел своего человека! - Трясогузка показал на Мику. - Ты уж его не обижай и работать не заставляй - воровать он не умеет. - На что такой нужен? - произнес Хрящ. - Второй Малявка! Лишний рот! - Мы за него пай вложим! - пообещал Трясогузка. - За нами не про- падет! Сам знаешь!.. Поладили?.. Не обижай - наш человек! - Отчаливай! - согласился Хрящ. - Не обидим. Трясогузка протянул Мике руку. - Держись... Мы часто заходить будем. - Эй! - крикнул Хрящ, когда Трясогузка уже пошел к выходу. - Ло- ви! Блеснув стеклами, полетел бинокль. Трясогузка поймал его, вернул- ся и похлопал Конопатого по плечу. - Спасибо! - А Хрящу сказал: - И тебе это зачтется! - Ха! - презрительно ухмыльнулся царек, но в душе он был рад слы- шать это многозначительное обещание. С первой встречи с Цыганом и Трясогузкой Хрящ почувствовал, что за этими мальчишками, внешне похожими на других беспризорников, скры- вается какая-то таинственная сила. А силу царек уважал. Когда Трясогузка ушел, все уставились на Мику. Конопатый даже обошел вокруг него, осмотрел со всех сторон и спросил: - А не ты в шляпке бегал?.. Глаз - как шило!.. Может, ты - дев- чонка? Мика похолодел. От первой встречи зависит все. Как он себя пока- жет, так к нему и будут относиться потом. И Мика набросился на Конопа- того. Оба упали на пол. - Я девчонка? - кричал Мика, работая кулаками. - Девчонка?.. Дев- чонка? Драться Мика не умел, но сила у него была, и Конопатый почувство- вал ее. Вывернувшись из-под Мики, он отскочил в сторону. А Мика упрямо шел на него, приговаривая: - Девчонка?.. Девчонка?.. Сейчас получишь от девчонки! - Отстань! - оттолкнул его Конопатый. Он тоже не умел и не любил драться. Но Мика петухом наскакивал на него, пока Хрящ не гаркнул: - Ша!.. Расчирикались! Телохранители растащили мальчишек. - Проверил? - насмешливо спросил Хрящ у Конопатого. - Девчонка? Тот потер ребра и признался, без всякой злобы посмотрев на Мику: - Не похоже! - А потом добавил с недоумением: - Но глаз-то - ши- ло! - и опять взглянул на Мику. Один за другим стали появляться беспризорники. Начался обычный предобеденный ритуал. Хрящ сидел в плетеном кресле перед широкой дос- кой, положенной на кирпичи. Мальчишки подходили и выкладывали на доску свою добычу. Отчитавшись перед царьком, они усаживались вдоль стен, поджидая остальных беспризорников. Мика стоял сзади царька, как третий телохранитель. Мальчишки видели его, но никто не спрашивал, кто это такой. Хрящ знает - этого достаточно. А на доске росли и росли горки всякой снеди: творог в тряпице, горсть подсолнечных семечек, четыре огурца, кусок вяленой медвежатины, два яйца. Следующий беспризорник подошел к доске и потряс плечами, ос- вобождаясь от какого-то невидимого груза. К его ногам из-под одежды выпала связка сушек. Он поднял ее и положил перед Хрящом. Царек только взглянул на телохранителей, и те набросились на беспризорника. Четыре руки огладили, ощупали его, и на доске очутились еще две сушки, кото- рые мальчишка прятал за пазухой. - Без обеда! - изрек Хрящ. Подошел Малявка, жалкий, с обреченным лицом, с губами, заранее сложенными на плаксивый манер. Руки он держал за спиной. - Опять? - спросил Хрящ и, не дожидаясь ответа, повернулся к ле- вому телохранителю. - Который день он пустой? - Третий. - Позавчера кормили? - Кормили. - Вчера? - Кормили. Хрящ посмотрел на Малявку и вынес приговор: - Вчера задарма кормили, позавчера кормили - сегодня великий пост. Малявка всхлипнул и без всякой надежды показал палку, которую держал за спиной. - А это не примешь? - Покажи-ка! - воскликнул Мика. - Не лезь! - осадил его Хрящ и сам взял палку с большим серебря- ным набалдашником. Мике показалось, что именно эта палка была в руке у Бедрякова, когда он приходил к отцу. - Где взял? - спросил Хрящ у Малявки. Маленькая надежда засветилась в глазах у мальчишки, и он, всячес- ки стараясь разжалобить царька, рассказал, как его чуть не убили в ле- су за станцией. Он скрыл, что собирал там бруснику, а в остальном не соврал ни слова. Сначала он услышал крики, потом выстрелы. Малявка испугался и спрятался в кустах. Мимо пробежал хромой человек с палкой. За ним гна- лись солдаты, стреляли на бегу. Человек с палкой упал. Солдаты уволок- ли мертвого к станции, а палка осталась в брусничнике. Не заметили ее семеновцы или забыли. Хрящ погладил серебряный набалдашник, как скипетр, взял трость, приосанился. Эта вещица ему понравилась. - Пост отменяю! - сказал он и добавил: - На два дня. А Мика готов был расцеловать Малявку за эту новость. Теперь отцу ничто не угрожало... Беспризорники все шли и шли. На доске уже лежали и куски домашней колбасы, и сахар, и снетки. Стояли даже два глиняных горшка, украден- ных из чьего-то погреба. В одном горшке - еще теплая гречневая каша, в другом - сметана. Увеличилось и число наказанных. Иной раз Хрящ просто тыкал паль- цем в какого-нибудь беспризорника и, ничего не объясняя, говорил: - Ты уже наелся. Обедать будешь завтра. Никто не спорил, потому что царек редко ошибался. Он каким-то чутьем узнавал провинившегося. Когда все пришли, Хрящ торжественно объявил: - Дележ! Все бросились к доске. Наступил самый ответственный момент. Хрящ мог дать больше или меньше, мог выбрать что-нибудь вкусное, а мог су- нуть горсть семечек - и все. - Слушай, Хрящ! - смело, как Трясогузка, сказал Мика. - Подож- ди!.. Сколько, по-твоему, вся эта еда стоит? Царек снял цилиндр, положил его рядом с собой на доску. - Купить хочешь? - Продай! - Гони десятку! Беспризорники думали, что все это шутка. И Хрящ назвал цену тоже в шутку. Откуда у этого оборвыша десятка? Да и зачем ему эта торговая сделка! Но Мика вытащил из кармана десять рублей и положил на цилиндр. - Мое? - спросил он, указывая на еду. - Забирай, - растерянно произнес Хрящ, не успев сообразить: выга- дал он или проиграл. - Жадюга! - крикнул Малявка Мике. - Обожрешься! Лопнешь! - Не лопну! - весело ответил Мика. - Конопатый! Ты своим глазом хвастаешься!.. А ну-ка, раздели на всех поровну!.. ПОМОЩНИКИ О несчастье, которое произошло в доме Митряевых, узнала вся Чита. Старики припоминали прошлое и говорили, что над этим родом всегда ви- село какое-то проклятье. Пожар и бегство управляющего, прихватившего с собой деньги и девочку, - новое тому подтверждение. И когда Платайс, мрачный, подавленный случившимся, вошел в церковь, многие оглянулись на него - кто со злорадством, а кто и с сожалением. Он выждал, пока уляжется любопытство, вызванное его приходом, и подошел к стойке, за которой Трясогузка продавал свечи. Это была их первая в Чите встреча. - Выдрать бы тебя, - тихо сказал Платайс, подавая мелочь, - да нельзя в церкви! Трясогузка не моргнул и глазом. Выбрав свечу, он протянул ее, до- ложил скороговоркой: - Мику отвел к Хрящу. Бедрякова убили семеновцы. А с колокольни виден склад со снарядами. Чтобы оправдать задержку у стойки, Платайс вынул еще одну монету и спросил: - О Бедрякове - точно? Трясогузка подал вторую свечу. - Точно! Видел один шкет не из врунов. И палка с набалдашником у Хряща. Могу достать. - Не надо. А за складом понаблюдай сверху. Платайс отошел, около иконы зажег свечи, постоял, глядя в пол, послушал негромкий говорок священника и вышел с опущенной головой. День начинался удачно. Платайс еще ночью проверил, есть ли у дома секретный пост, и убедился, что он снят. Потом приехал Карпыч и, пока вез Платайса к церкви, сообщил, что Лапотник благополучно доставил груз партизанам. А теперь еще это известие о Бедрякове! Но можно ли верить мальчишкам? Где бы перепроверить это известие? Может быть, у самого подполковника Свиридова? Платайс улыбнулся этой нелепой мысли, но она вновь и вновь возв- ращалась к нему. Если Бедряков жив, то рано или поздно с ним придется встретиться. Стоит ли играть в жмурки? Не лучше ли сразу разрубить узел, связывающий руки? И Платайс, взвесив все, решил пойти навстречу опасности. Решил твердо, без колебаний, потому что где-то внутри был уверен в мальчишках. Карпыч ждал его за оградой церкви. - Куда прикажете, господин Митряев? - Дом контрразведки знаешь? - Знаю, однако. - Вези... Там опять подождешь... Солдаты чинили сарай и забор, вспоминали вчерашний переполох, посмеивались над часовыми, которые от страха удрали с поста. Подпол- ковник Свиридов вчера же отправил их на передовую. Но и это наказание было милостью. Сначала Свиридов хотел их расстрелять, но отсрочил расстрел на три часа и приказал найти убежавшего заключенного. Говорили солдаты и про слона. Оло прославился на весь читинский гарнизон. Особенно удивлялись солдаты тому, что подполковник не прист- релил слона. Объясняли это тем, что он дорого стоит. Цена на Оло росла и росла, пока один из солдат не заявил, что слоны ценятся на вес золо- та: сколько пудов он тянет, столько золота можно получить за него. Большей цены никто не мог придумать... Платайс прошел мимо солдат. Адъютант встретил его в коридоре и, поддерживая под руку, как больного, ввел в кабинет Свиридова. - Простите!.. Знаю - не по вашей части, господин подполковник! - еще с порога заговорил Платайс. - Но мне не к кому больше!.. Прошу вас - найдите мою дочь! - Садитесь, садитесь! - подполковник заботливо пододвинул кресло. - И просить не надо! Я обязан!.. Я чувствую себя виноватым в какой-то мере... Этот вчерашний вызов... - Если б я вчера был дома! - простонал Платайс. - Не надо водить знакомство с сомнительными людьми! - кольнул Свиридов. - Кстати, вы хорошо сделали, что не захотели поручиться за него. Никаких других подтверждений смерти Бедрякова Платайсу не требо- валось. - Не до него мне сейчас! - воскликнул он. - Я ничего не пожалею, господин подполковник!.. Ту половину, которую требует этот мерзавец управляющий, я раздам тем, кому вы поручите поиски Мэри! - Зачем же им? - с обидой произнес Свиридов. - Им достаточно мое- го приказа. - Ну не им! Любому! - вырвалось у Платайса, и он подметил, что подполковник не оставил без внимания эти слова. Свиридов обещал принять меры, но не сказал, что розыски уже нача- ты. Проводив Платайса, он долго расчесывал специальной щеточкой пушис- тые усы. Подполковник думал. Никак ему не удавалось четко определить свое отношение к этому человеку. Кажется, уже все ясно! Митряев - как на ладони! И в то же время что-то настораживает, настраивает против него. Появились какие-то подозрения у Ицко, а теперь он сбежал и тре- бует выкупа за дочь. Был Бедряков, лично знавший токийского богача, но и его уже нету. Случайность это или нечто другое? Вошел адъютант и подал срочную депешу с пометками самого Семено- ва. Содержание было таково, что подполковник надолго забыл о Митряеве и его дочери. В депеше сообщалось, что японские оккупационные части начинают постепенно эвакуироваться из Забайкалья. Это означало, что семеновцы остаются одни против Красной Армии... Платайс предполагал, что Свиридов смотрит на него из окна, и до конца вел себя как убитый горем человек. Он устало сел в коляску и не сразу ответил на вопрос Карпыча - куда ехать? Старик второй раз спро- сил: - Куда прикажете, господин Митряев? Платайс безразлично махнул рукой. - Вези куда-нибудь... Хоть в кабак, хоть к черту!.. Давай в трак- тир! И церковь, и трактир - все это оправдывалось условиями той игры, которую вел Платайс. Он еще ни разу не заходил в церковь, но случилась беда - и он пришел помолиться, поставил у иконы две свечки. Обедал он всегда дома, но сбежал управляющий - пришлось ехать в трактир, чтобы поесть и выпить с горя. Цыган увидел Платайса из своей каморки. Первое, что он почувство- вал - это испуг. Достанется же ему от Микиного отца и за побег, и за то, что они с Трясогузкой пробрались в Читу! Потом мальчишка понял, что Платайс и слова сказать не сможет, даже сделает вид, что не знает и не видел его никогда. Но Цыган ошибся. Когда он подбежал к столику, за которым сел Ми- кин отец, и стал обмахивать салфеткой и без того чистую скатерть, Пла- тайс сказал: - И будет же тебе на орехи, чертенок! - Извините! - ответил Цыган и сунул записку. Платайс прочел ее уже дома и не мог понять, каким образом Цыган узнал все это. Мальчишка писал корявыми буквами: "Японцы начинают сма- тывать удочки. А семеновцы захватили эшелон с нашими ранеными и по приказу какого-то Свиридова гонят его на станцию Ага". Сколько ни думал Платайс, он так и не догадался, как добыл Цыган эти сведения. А Цыгану помог бинокль. На чердаке в трактире было окошечко, которое выходило в тупик с дровами. За дровами в соседнем доме, который Цыган вначале принял за тюрьму, работал телеграф. Окно с решеткой - как раз напротив чердачно- го окошка, только ниже его. Видно, как входят в аппаратную и выходят какие-то военные, как выползает из аппарата белая лента. Еще лучше, когда над аппаратом зажигают свет. Тогда виден и стол с бумагами, и чернильница. Все видно, кроме самого главного - слов на ленте. В одну из ночей Цыган торчал на чердаке несколько часов и таращил в окошко глаза, пока не разболелась голова. Вот тогда он и подумал о бинокле. Цыган дождался вечера, забрался на чердак, нацелил бинокль на ленту и опять ничего не разобрал. Все зависело от того, как повернута лента. Если она сползала с ролика ребром к Цыгану, то прочитать слова было невозможно. Иногда дежурный подходил к аппарату и совсем заслонял ленту спиной. Но Цыган терпеливо ждал у окошка, и ему повезло. Лента разверну- лась в его сторону, и он прочитал сообщение про эшелон с ранеными. Ча- са через полтора - новая удача. Тут уж помог дежурный унтер-офицер. Телеграмма об эвакуации японских частей взволновала его. Прежде чем нести депешу к начальству, он оторвал ленту, приблизился к лампе и пе- речитал текст - на этот раз вместе с Цыганом. ГЛАЗ-КАК ШИЛО Начавшаяся эвакуация японцев поставила белогвардейцев в затрудни- тельное положение. Бывший казачий есаул Семенов, посланный в Забай- калье еще Керенским, не хотел уходить из Читы, в которой хозяйничал с 1918 года. Делались попытки укрепить читинскую "пробку", состоявшую из 20 тысяч солдат, 50 орудий, 11 бронепоездов и 4 самолетов. Для того времени это была значительная сила. По ночам шла передвижка войск. С артиллерийского склада за коло- кольней увозили на передовую снаряды. По улицам скакали вестовые и курьеры. Платайс воспользовался этой суетливой растерянностью и очень быстро завершил то, что начал до появления Бедрякова, - создал под- польную группу из железнодорожников. Секретная информация потекла к нему широкой рекой. Он составлял короткие донесения, засовывал бумаж- ную трубку в дно свечи, передавал ее Трясогузке, а тот - Лапотнику, с которым Платайс из осторожности больше не встречался. Этим же путем пришло к партизанам сообщение об эшелоне с ранеными красноармейцами, которых по распоряжению Свиридова везли на станцию Ага. Даже Платайс не догадывался, в чем смысл этого приказа. Железная дорога в те дни была перегружена, и эшелон с ранеными подолгу стоял на станциях и полустанках. На каждой стоянке медицинские сестры, попавшие в плен вместе с красноармейцами, хоронили умерших. Штаб партизанского отряда принял решение - спасти раненых красноармейцев. Армия Трясогузки тоже не бездействовала. Командир все свободное от церковных дел время проводил на колокольне. Иногда он брал у Цыгана бинокль и изучал подходы к складу, тропинки, по которым ходили часо- вые, порядок и время смены караулов. Мика воевал с Хрящом. Это была очень трудная война, требовавшая выдержки, смекалки, военной хитрости. Царьку понравилось каждый день брать по десятке за еду, которую приносили беспризорники. Мика не жалел денег, полученных от отца. Не- чего жалеть бумажки! Как только в Читу придут красные, эти десятки и сотни превратятся в ничто. И Мика, не скупясь, покупал еду, а Конопа- тый делил ее на всех, никого не обижая. Полное равенство! Но не сов- сем. Во-первых, сам Хрящ получал и еду и деньги. Во-вторых, произошла обезличка. Никого не наказывали, не лишали обеда. Многие беспризорники воспользовались этим. Они съедали то, что удавалось раздобыть в горо- де, приходили с пустыми руками, но порцию свою требовали. А эти порции становились все меньше и меньше. Больше всего Мика переживал из-за того, что не выполнил наказ от- ца. Платайс дал деньги, чтобы сын мог жить без воровства и попрошайни- чества. Мика не воровал и не выпрашивал, но ел-то он все-таки ворован- ное! Однажды утром Мика проснулся вместе со всеми. Лежал, смотрел, как беспризорники собираются "на работу", и думал, что бы такое сделать, чтобы покончить с воровством. И придумал. Даже удивился, почему раньше не сообразил, как можно распорядиться деньгами. - Все, ребята! - крикнул он, вскакивая. - Больше этого не будет! Можете никуда не ходить!.. Я предлагаю назначить Малявку начпродом, как в армии! - Это что такое? - спросил Конопатый. - Это - начальник по продовольствию. Я буду ему каждый день выда- вать по десятке, а он будет покупать еду и приносить сюда. Покупать! - повторил Мика. - Помощников к нему прикрепим... Все по привычке посмотрели на Хряща. Что-то скажет он? Мика при- готовился к трудному и долгому спору. Но царек уже давно смекнул, что с приходом этого оборвыша, начиненного десятками, его собственная власть поколебалась. Да и предложение было такое, что не могло не пон- равиться беспризорникам. Спорить опасно. И Хрящ сказал: - Как в армии?.. Ладно! - он надел цилиндр и важно произнес: - Утверждаю Малявку начальником по жратве! А тебя, - Хрящ взял Мику за рукав и подтянул к себе, - назначаю начальником по деньгам... Гони де- сятку на сегодня! - Почему тебе? - возмутился Мика. - Как в армии!- усмехнулся царек. - Малявка - начальник над едой, ты - начальник над деньгами, а я - над всеми начальник! Гони десятку! Чувствуя, что победа близка, Хрящ нанес Мике еще один удар. Он быстро оглядел стоявших вокруг беспризорников и спросил у них: - Правильно? И те опять по привычке закричали: - Правильно! - Гони! - Хрящ протянул руку, и Мика вложил в нее десять рублей. Царек подозвал к себе Малявку. - Держи! Даю при всех... Принесешь сдачу - трешку! И карт еще ку- пи, а то теперь делать нечего. Турнир устроим! Но работа для беспризорников нашлась, и придумал ее Цыган. В ту ночь ему снова повезло. Он опять дежурил на чердаке с бинок- лем и хотя не полностью и не до конца, но сумел прочитать текст одной телеграммы. Кто-то приказывал незамедлительно, на следующий же день, отправить вечерним поездом из Читы офицера связи с документами. Что за документы и куда их надо везти, Цыган не понял. Но для него это было не так уж и важно. Главное он знал. Офицер связи не повезет пустые бу- мажки. Поедет он завтра. Поезд назван в телеграмме вечерним. Значит, это не воинский состав из тех, что отходят и прибывают без расписания. Это пассажирский поезд, который отправляется ежедневно в девять часов вечера. Утром Цыган заготовил дров и воды и решил сбегать к беспризорни- кам. Но к Хрящу надо приходить с подарками. Цыган пошел на кухню и принялся чистить медные кастрюли. Он точно рассчитал время. Как раз к этому часу поспевали супы, каши, котлеты, гуляши. Повар с подручными уходил завтракать. Оставшись один на кухне, Цыган схватил длинную вилку-трезубец и вытащил из котла большой кусок жирного мяса. Завернув его в бумагу, а сверху в тряпицу, он улыбнулся - вспомнил Малявку и его ошпаренные ру- ки. - Ах та-ак! - послышалось от двери. - Воруешь? Прислонившись к наличнику, подбоченясь, в дверях стояла Варя и с торжествующим злорадством смотрела на Цыгана. - Продашь? - угрюмо спросил он. - Захочу - продам, захочу - куплю! - девчонка протянула руку и приказала: - Целуй, черномазый, тогда прощу! Уж лучше бы она ударила его! Цыган не знал, как поступить. Но не пропадать же всему делу из-за этой толстой противной девчонки! Он заж- мурился, чтобы не видеть пухлые, точно ниткой перетянутые пальцы, и чмокнул в мягкую, пахнущую яичным кремом ладонь. - Еще! Он и еще раз чмокнул. Варя победно захохотала и убежала. Цыган сплюнул, вытер губы рукавом, взял мясо и незаметно выбрался из тракти- ра. Он не ожидал, что застанет на месте всех беспризорников. - Забастовка у вас или отгул? - спросил он у Хряща. - Коммуния наступила! - ответил царек и подмигнул Мике. - Так я говорю? - Эх ты! - укоризненно произнес Мика. - Над этим не шутят! - Чего мне шутить? Сам выдумал! - Хрящ переглянулся с телохрани- телями. - Только вот беда - вернется ли наш начпрод? Цыгану было некогда разбираться в этих разногласиях. - Получай! Дело будет! - сказал он, сунул царьку мясо и вывел Ми- ку из подвала. Узнав про курьера и документы, Мика предложил обо всем сообщить отцу. Цыгана это не устраивало. И он был прав. Где искать Платайса и вообще - найдешь ли его до вечера? А курьер уедет и документы увезет. Вызвали на совет Хряща и Конопатого. Мика хоть и не любил царька, и спорил с ним чуть ли не каждый день, но понимал, что без его помощи в таком деле не обойтись. Еще знал Мика, что Хрящу и другим беспризор- никам эту тайну можно доверить. Только про отца нельзя сказать ни сло- ва. Все получилось так, как предполагал Мика. Хрящ не стал расспраши- вать, что это за документы и кому они потребовались. Он уже привык к мысли, что Цыган, Трясогузка, а теперь и Мика - какие-то необычные лю- ди, что-то они скрывают, кто-то за ними прячется и дает им силу и власть. То они разыскивают таинственных пташек, то просят достать би- нокль, а этот беспризорный богач сорит деньгами - кормит за свой счет всю ораву мальчишек... Хрящ подошел к вопросу по-деловому. Он спросил, как узнать офице- ра связи, который повезет документы? Мальчишки ничего не могли ска- зать. Тогда Конопатый заявил: - Я узнаю. - Как? - Глаз - как шило! - ответил Конопатый, не вдаваясь в подробнос- ти. - А где он прячет документы? - спросил Хрящ. Мика и Цыган не знали. - Я узнаю! - уверенно заявил Конопатый. - Как? - Глаз - как шило! - ответил Конопатый. На этом допрос и закончился. Цыган убежал в трактир, а Хрящ вер- нулся в подвал и сел в кресло обдумывать операцию. Но ему помешали: пришел Малявка с двумя помощниками. Блаженно раскрыв рты, беспризорники смотрели, как из объемистого мешка начпрод с серьезным и важным видом вынимал одну за другой бухан- ки хлеба, два полуф