убок остался молодой. Он защитит нас от обид, И пусть господь его хранит. Все те, кто на полях войны Бывали Дункану верны, - На бой! А с плачем петь псалмы И без мужчин сумеем мы". Тут тихий оживился зал, И ратный зазвенел металл, И все, что на стенах висит: Кинжал и меч, копье и щит - Вдова бойцам передала. Уж не надежда ль в ней жила, Что сможет боевая рать Из гроба Дункана поднять? Но вскоре пыл ее угас, И слезы хлынули из глаз. 19 Уж на Бенледи виден крест, Он освещает все окрест. Ни разу дух не перевел Младой гонец, войны посол, И слезы смахивал со щек Ему лишь легкий ветерок. Но Тиз к лесистому холму Дорогу преградил ему - Мы на холме поросшем том Досель часовенку найдем. Мост был далеко, а река Была, разлившись, глубока, Но юноша спешил вперед И стал переправляться вброд. Держа свой меч одной рукой, Горящий крест подняв другой, Он словно по земле идет По лону разъяренных вод, А волны, преграждая путь, Его стремятся захлестнуть. Споткнись он - яростный поток Его бы в глубину увлек, Но, ни на миг не устрашен, Все крепче крест сжимает он И, выйдя на берег из волн, На холм взбегает, рвенья пели. 20 А там, шумна и весела, Процессия к часовне шла - Жених с невестою своей: То Норман с Мэри из Томбей. И свадебный кортеж плывет, Вступая под церковный свод. Мы различить могли бы там Почтенных лордов, чинных дам, И много юных дерзких лиц, И принаряженных девиц, И расшумевшихся детей. Пред пестрою толпой гостей Старался каждый менестрель Воспеть, как никогда досель, Невесту, что в тот час была Как роза алая мила. Она проходит краше всех, Ее фата бела как снег; Идет жених-красавец с ней, Гордясь победою своей; И вслед им продолжает мать Свои напутствия шептать. 21 Но кто к часовне подошел? Судьбы безжалостной посол. Нерадостен пришельца взгляд, Тоской и горем он объят, Еще вода с него течет, И тяжко дышит он, и вот, Подняв войны зловещий знак, Всем людям объявляет так: "Сходитесь в Лэнрик до зари! Ты, Норман, этот крест бери!" Ужель теперь своей рукой, Навеки связанной с другой, Возьмется он за крест такой? Как этот день его манил! Он счастье Норману сулил. И вот теперь его должны Отнять у молодой жены! Увы, несчастлив жребий тот! Но Элпайн ждет и Родрик ждет. Приказу, гэл, послушен будь! Спеши, спеши! Скорее в путь! 22 Он в сторону бросает плед, Ему невеста смотрит вслед, И слезы ей унять невмочь, Но он не в силах ей помочь. И тотчас он пустился в путь, Не смея на нее взглянуть, И несся вдоль реки, пока Не впала в озеро река. Гонец угрюм и удручен, Все снова вспоминает он, Как собирался поутру Гулять на свадебном пиру... Но тише в нем звучит любовь, И ратный пыл явился вновь, И в нетерпении мужском Он рад на бой идти с врагом, Чтоб защитить любимый клан, И, жаждой славы обуян, Победу видит впереди И Мэри на своей груди. Отдавшись пламенным мечтам, Стрелой летел он по горам, Свою печаль и свой порыв В напеве горестном излив. 23 ПЕСНЯ Ночным приютом, степь, мне будь, Туман, плащом мне ляг на грудь, В тиши дозор свершает свой путь, Вдали от тебя, моя Мэри. Быть может, когда наступит рассвет, Мне ложем станет кровавый плед, Рыданья твои, твой прощальный привет Меня не разбудят, о Мэри! Ведь даже вспомнить без грусти нельзя, Как ты тоскуешь, любовь моя, И что мне сулила клятва твоя, Твои обещанья, о Мэри! Твержу себе: Норман, врага не щади И вместе с кланом к победе иди, Натянутый лук - твое сердце в груди, А ноги - стрелы, о Мэри! И если гибель настигнет в бою, Я вспомню тогда невесту свою: Тебя, одну тебя я люблю До самой смерти, о Мэри. 24 Стремительно во мгле ночной Пожар проносится степной. Врываясь пламенем в овраг, Он рушит все, как злобный враг, Румянит гладь озерных вод И скалы жаром обдает. Но все ж быстрей на этот раз Войны пронесся трубный глас. Принес гонец призыв к войне Угрюмой горной стороне. Он над безмолвием озер Тень знака вещего простер И повернул потом на юг. И встали все в зловещий круг, Кто честью клана дорожит: От старика, хоть и дрожит Его рука, что держит меч, До мальчика, хоть пренебречь Им можно бы - ведь в силах он Из лука лишь пугать ворон. Они по высям темных гор Сходились кучками на сбор И ручейками вдоль долин Стекались все в поток один, Который несся между скал. И голос воинства крепчал, И вот уж тысячной толпой Они вступить готовы в бой; Им всем сызмальства меч был дан, Им был всего дороже клан, И повелось у них в роду Жить так, как скажет Родрик Ду. Но если меня победа ждет, К нам счастье в тот тихий вечер войдет; Тогда коноплянка нам песню споет, Мне и жене моей Мэри. 25 А Родрик Ду в тот день послал Своих гонцов к отрогам скал Седого Бенвеню, веля Разведать, чем живет земля. И получил ответ такой: Где правят Грэм и Брюс - покой, Озера спят, как испокон, Не видно в Кэрдроссе знамен, Не видно конницы нигде, Никто не мыслит о беде. Все предвещает мир - к чему Тогда тревожиться ему, В далекий уходя поход, И ждать на западе невзгод? Но деву - дорогой заклад - Отроги Бенвеню хранят. Покинул Дуглас островок, Где жить бы мог он без тревог, И меж поросших лесом скал Себе пещеру отыскал. Хоть кельтами была она Кэр-нэн-Урискин названа, Но сакс давно уже зовет Пещерой Карлика тот грот. 26 Едва ль приют ужасный тот Другой изгнанник изберет. Как рана на груди, зиял Проход в пещеру между скал. Толпясь вокруг него, лежат Обломки каменных громад, Подземным свалены толчком, И глыбы поднялись торчком, Когда-то павшие с высот, Просторный образуя грот. Деревья, облепив скалу, Хранят и днем ночную мглу. Лишь иногда полдневный луч Скользнет между зубчатых круч, Как если бы пророк свой взор Во глубь грядущего простер. Кругом покой и тишина, Лишь болтовня ручья слышна, Да легкий ветерок дневной Коснется озера порой, Гоня послушную волну Вести со скалами войну. А наверху утес навис, Грозя вот-вот сорваться вниз; Глаза волчицы там горят, Там рыси прячут рысенят, Там Дуглас с дочерью сыскал Себе пристанище меж скал. Давно ходил в народе слух, Что там живет нечистый дух, Что феи там в полночный час С урисками пускались в пляс И навсегда губили тех, Кто видел этот смертный грех. 27 На озеро ложилась тень, И завершался долгий день, Но шел, отважен и упрям, С отрядом Родрик по горам. Он сквозь таинственный проход К Пещере Карлика идет, А свите назначает срок, Чтобы на озеро челнок Она спустила поскорей - К дружине он спешит своей, Что ждет его на Лох-Экрей. А сам, отстав, тоской томим, Идет вдвоем с пажом своим, Который был при нем в пути, Чтобы тяжелый меч нести; А люди, сквозь кусты пройдя, Ждут возле озера вождя. На них мы сверху бросим взор: Стоят на фоне темных гор Красавцы, словно на подбор. Да, были Элпайна сыны Великолепно сложены, И был хорош их гордый строй И пестрых пледов их покрой! Перо на шапочке горит, Звенит палаш, сверкает щит. Готовы дать отпор врагу, Они стоят на берегу. 28 Но медлил вождь и потому Все не спускался по холму: Уйти недоставало сил Из мест, где Дуглас дочь сокрыл. Забыл он, как в начале дня Он обещал, судьбу кляня, Чтобы любовь избыть вполне, Отдать все помыслы войне. Но кто пожар гасил платком, Кто воды сдерживал песком, Тот, уж наверно, знает сам: Нельзя приказывать сердцам. И вечер Родрика застал Невдалеке от тех же скал. Пусть он не видеть дал обет Вовек любви своей предмет, Но все же он мечтал опять Хоть голос милой услыхать. Теперь он ветер проклинал За то, что тот листвой шуршал. Но что там слышится вдали? О Родрик, Аллену внемли! Там струны нежные звучат На благостный, смиренный лад, И чей-то голос различим... То Элен или серафим? 29 ГИМН ДЕВЕ МАРИИ Ave Maria! Дева, приди! Девы скорбящей горе развей, И, оскорбленных, нас пощади, И, одиноких, нас пожалей, Нас разреши ото всех скорбей, Ужас изгнанья у нас впереди... О, не отринь молитвы моей, Утешь дитя на своей груди. Ave Maria! Ave Maria! К нам снизойди! Пусть наше ложе - груда камней, В ложе из пуха его преврати, Своим участьем нас отогрей. Сумрак пещеры улыбкой своей, Благостным светом для нас освети, Услышь слова молитвы моей, Прижми дитя к непорочной груди. Ave Maria! Ave Maria! От нас отведи Демонов козни дланью своей. Коварство и злобу их осуди, Нас огради от их сетей. Милостью нас, твоих детей, Не оставляй на скорбном пути. Дева, склонись к молитве моей, Отцу моему на помощь приди! Ave Maria! 30 Когда умолк последний звук, Наш вождь пришел в себя не вдруг - Все будто песне внемлет он, На меч тяжелый свой склонен. А паж который раз подряд Напоминает про закат, Но Родрик, завернувшись в плед, Твердит одно: "Надежды нет! В последний раз... В последний раз Я ангельский услышал глас!" И, мыслью этой взятый в плен, Сошел он, смутен и смятен, На берег, бросился в челнок, Лох-Кэтрин снова пересек, А дальше, миновав залив, К востоку путь свой обратив, Достиг он Лэнрика высот. Стемнело, вечер настает, Давно уж наготове рать - Гонцы успели всех собрать. 31 Являет лагерь пестрый вид: Один сидит, другой стоит, А большей частью на земле Бойцы лежат в вечерней мгле, И взор чужой не различит Отряд, что в вереске сокрыт. Не выдаст их шотландский плед, Ни темный вересковый цвет, Ни папоротника листок; Лишь изредка, как светлячок, То тут, то там блеснет клинок. Когда, немного погодя, Бойцы увидели вождя, То их приветный клич тотчас Вершины горные потряс; Три раза Родрику была Всем кланом воздана хвала, Потом все стихло между скал, И мертвенный покой настал. Песнь четвертая ПРОРОЧЕСТВО 1 "Прекрасна роза в девственной красе, Надежда тем светлей, чем горше страх; Как эта роза в утренней росе, Блестит любовь, умытая в слезах. О роза дикая, уж я в мечтах Берет твоим бутоном украшал - Любовь не вянет в любящих сердцах!" Так юный Норман пыл свой изливал, - Над Венначером новый день меж тем вставал. 2 Признаний этих юный пыл Ему внушен любовью был. У озера, на мирный луг Слагает он свой меч и лук, На миг склоняется к кусту Цветок сорвать... И на посту Он вновь стоит и в бой готов. Но кто там? Слышен шум шагов. "Не Мэлис ли нам весть несет Из Дауна, с вражеских болот? Я узнаю твой дерзкий шаг, Скажи мне, что замыслил враг?" (В разведку Мэлис послан был, Лишь только крест с себя сложил.) "Скажи, где вождь сегодня спит?" - "За тем болотом, у ракит. Я провожу тебя к нему, Но прежде смену подниму. Эй, молодец, держи мой лук! Глентаркин, поднимайся, друг! Мы - к Родрику. Так жди же нас И не спускай с дороги глаз". 3 Они пошли. Подъем был крут. И Норман спрашивает тут: "Какие вести? Что наш враг?" - "О нем толкуют так и сяк. Из края топей и болот Грозит он выступить в поход, А между тем король и знать Все продолжают пировать, И скоро в небе голубом Сгустятся тучи, грянет гром. Что ж, против гроз и прочих бед Для воина защита - плед. Но как, скажи, от грозных сеч Тебе невесту уберечь?" - "Не знаешь разве? Островок Из волн поднялся, одинок, - По воле Родрика приют Готов для дев и старцев тут. Наш полководец запретил, Чтобы на остров заходил, Хоть в штиль, хоть в пору бурных волн Любой корабль - хоть бриг, хоть челн, Неважно - пуст он или полн. Тот неприступный островок Нам будет счастия залог". 4 "Что ж, этот дальновидный план С благоговеньем примет клан. Но как наш вождь и господин В горах без свиты спит один?" - "Тому, увы, причина есть: Тревожную услышишь весть! Затеял Брайан ворожбу: Он стал допытывать судьбу, Какая участь всех нас ждет, - Тагхайрмом звать обычай тот. Для этого зарезан бык..." Мэлис Как жаль! А я к нему привык. Когда мы взяли Галангад, Ему был каждый воин рад. Рога - черны, сам - снежно-бел, И взор его огнем горел. Свирепый, буйный, полный сил, Он и храбрейшим в тягость был И продвигаться нам мешал На Бил-Махейский перевал. На кручах непокорный бык Отведал наших острых пик, И к Деннан-Роу он стал ручным: Ребенок мог бы сладить с ним. 5 Норман Быка убили. Растянуть Решили шкуру где-нибудь Близ водопада, что свои Несет кипящие струи, Свергаясь со скалы - она Щитом Героя названа. Ты видишь тот пестаный склон? Мудрец, над пропастью склонен, Весь в брызгах пенящихся вод, Совсем один лежит и ждет. Он ждет видений, вещих снов, В немолчный вслушиваясь рев. И вождь наш тут же. Но постой! Ты видишь - сквозь туман густой Глядит монах издалека На наши спящие войска, Как будто это некий дух Над павшими свершает круг, Или, подобно воронью, От тех, что полегли в бою, Он долю требует свою?.. Мэлис Молчи и не играй с судьбой, В недобром слове - знак дурной. Поверь, меч Родрика спасет От бедствий нас и наш народ, А этот - ангел или бес, Посланец ада иль небес - От нас не отведет беду... Но вот он. С ним наш Родрик Ду! 6 Вот что сказал монах, вдвоем С элпайнским шествуя вождем: "О Родрик, страшен мой удел - Я в завтра заглянуть посмел... Хоть смертен я, как все мы, хоть Слаба и бренна эта плоть, Хоть ужас этот взор сковал И эти волосы подъял - Я жив. Но знай: ужасен вид Того, что людям предстоит. Как в лихорадке я с тех пор, Мой пульс ослаб, и гаснет взор, И дух блуждает мой скорбя, Но все стерпел я для тебя! Нет, человеческая речь Не в силах то в слова облечь, Что я увидел: бесов рой Вился над этой головой... Здесь только тот найдет слова, Кто чужд законам естества. И вот, пылая как в огне, Пророчество явилось мне. Никем не произнесено, В душе с тех пор горит оно: "В сраженье одолеет тот, Кто первым кровь врага прольет" 7 "Спасибо, Брайан, ты, как мог, Клан Элпайна предостерег. Но мы в сраженьях горячи, Вонзаем первыми мечи. Уже у нас и жертва есть, Недолго ждать - свершится месть. Проник лазутчик в лагерь мой, Не возвратится он домой! Посты расставив вдоль дорог, Я путь отрезал на восток, Меж тем лазутчик у реки Взял Мэрдока в проводники. Но ложный путь укажет тот, И враг в засаду попадет. Там что за новости опять? Да это Мэлис! Что слыхать?" 8 "Две рати в Дауне собрались, Знамена гордо рвутся ввысь. Здесь Мори герб звездой горит, Там Мара черный знак блестит". - "Нам по душе такая весть! Чем враг сильней, тем выше честь. А выступят когда?", - "Приказ К полудню завтра быть у нас". - "Нас ждет кровопролитный бой! Ты не слыхал ли стороной, Где задержался клан другой, Клан Эрн? Бенледи удержать Поможет их лихая рать. А если нет - то завтра днем Ущелье Тросакс мы займем, Чтоб у Лох-Кэтрин бой принять. Увидят сын, жена и мать, Как мы спасем родной очаг. Сплотимся все - и дрогнет враг... И юноша любовь свою В кровавом защитит бою. Но что туманит этот взор? Неужто слезы? О позор! Скорей сумеет сакса меч Бенледи надвое рассечь, Чем хоть слезинку Родрик Ду Уронит к своему стыду! Нет, нет, он сердцем тверд, как щит. Все по местам! Так вождь велит!" Волынки в бой зовут солдат, За строем строй, за рядом ряд, На солнце палаши горят. Вперед, знамена! Гул затих... Пора и нам оставить их. 9 "Где Дуглас?" - не скрывая страх, Вблизи пещеры на камнях Сидела Элен вся в слезах, И барда ласковая речь Бедняжку не могла развлечь. "Придет отец твой, грусть развей! Покорно жди и слез не лей. О леди, мы найти должны Тебе укрытье от войны - Ведь даже элпайнская рать Приют для жен спешит сыскать. Вчера их быстрые челны Шли мимо нас, нагружены, В сиянье севера ночном, А утром - там, за островком, Они вставали на причал. Я их смятенье наблюдал. Они - как выводок утят, Что перед ястребом дрожат. Уж если дрогнул грозный клан, Тревогой смертной обуян, То должен и родитель твой Встревожиться твоей судьбой". 10 Элен Нет, Аллен, нет, и ты не смог Избавить Элен от тревог. Когда, и нежен и суров, Со мной прощался он, готов Вступить на путь нелегкий свой, То взор его блеснул слезой. Пусть женский мой уступчив нрав, Но чувствую - отец мой прав. Ведь отражает гладь озер Твердыни неприступных гор! Отец себя, я знаю, мнит Причиной распрей и обид. Я видела, он был смущен, Когда про твой услышал сон: В оковах будто Грэм стоял - Я в том повинна, ты сказал. Но нет, не потому угрюм Отец и полон мрачных дум. Он ждал друзей, а между тем Где Родрик Ду, где Малькольм Грэм? Нет, медлить Дугласу нельзя, Когда в опасности друзья! Была печаль в его словах: "Не на земле, так в небесах Мы свидимся..." Но может быть, Должна я в Кэмбес поспешить? Отец пред троном королей, Придя на выручку друзей, Свободой жертвует своей! Но будь я сын его - не дочь, Я поступила б так точь-в-точь! 11 "Послушай, Элен, старый храм Назвал он не случайно нам: Туда нам нужно путь держать, Чтоб всем нам встретиться опять. Беды не приключилось с ним, Да и жених твой невредим. Был, видно, в руку вещий сон: Вы оба живы, ты и он. Нет, голос сердца мне не лжет - Припомни странника приход Или печальный арфы звук, Беду нам возвестивший вдруг. Кто предрекал несчастья, тот Легко и радость предречет. Но прочь из этих мест! Беда В пещере может ждать всегда. О том легенда есть одна, Тебе понравится она, На сердце станет веселей". Элен Да, песнь поможет мне скорей Ненужных слез унять ручей. Запел он, вольно и легко, Но сердце Элен далеко. 12 БАЛЛАДА АЛИСА ВРЭНД Весело нам в зеленой глуши, Когда в чаще дрозды щебечут, И охотничий клич настигает дичь, И звук рога несется навстречу. "О Алиса, знай, я родимый свой край Променял на любовь твою; Где наш дом, где очаг, всякий встречный нам враг, Мы чужие в родном краю. Все за то, что так светел был локон твой, Синих глаз твоих взор так мил - Уходя с тобой ночною порой, Твоего я брата убил. Я узнал с тех пор, что такое топор, От меча отвыкла рука, Собираю листву - приклонить главу Нам в пещере негде пока. Твоя кожа нежна, тебе арфа нужна, Чтобы струны перебирать. Ты из шкур зверей сшей мне плащ поскорей - Буду зиму в нем коротать". "О Ричард, горю не помочь, И брата не вернешь; Не знал ты в ту глухую ночь, Что кровь его прольешь. Забыв парчу, я не ропщу - На воле жизнь проста, И нам мила и для нас тепла Одежда из холста. И если, Ричард, ты порвал С отчизною своей, Тебя с Алисой рок связал - Я буду век твоей". 13 ПРОДОЛЖЕНИЕ БАЛЛАДЫ Попляши, попляши в зеленой глуши, - Нам леди Алиса запела; Там слышится стук, это падает бук - Лорд Ричард взялся за дело. И тут сказал злых эльфов король, Из недр холма закричал. Словно ветра вой за церковной стеной, Визгливый голос звучал. "Это что за звук, то ли дуб, то ли бук Топором чужим сражены? Кто проникнет сюда, того ждет беда - Здесь мы пляшем при свете луны. Кто в зеленый цвет, словно эльф, одет, - Знай, что дни его сочтены. Карлик Урган, эй, эй, ты вставай поскорей, Вновь прими христианский вид, В их обличье явись, их молитв не страшись, Да и крест пусть тебя не страшит. Ты настигни его, отними у него Радость сердца и сна благодать; Уж от жизни не будет он ждать ничего, Только смерти одной будет ждать". 14 ПРОДОЛЖЕНИЕ БАЛЛАДЫ Попляши, попляши, стало тихо в глуши, Прежде щебет в лесу раздавался. И Алиса одна, что-то мерзнет она, И за хворостом Ричард собрался. А карлик встает, злой Урган урод, Он явился пред Ричардом вдруг; Тот крестом хотел осенить себя, А карлик ему: "Не боюсь я тебя И твоих окровавленных рук". Но Алиса в ответ, потому что страх Этой женщине был незнаком: "Ну так что ж, если кровь у него на руках - Это кровь оленя на нем". "Бесстыдно лгут глаза твои, И ложь в твоих словах: Ведь это кровь твоей семьи Видна на его руках". Но Алиса выходит, себя осеня Знамением креста: "Это Ричард в крови, но не трогай меня Ведь моя-то рука чиста! Я тебя заклинаю, демон злой, И всевышний тебе судья: Ты скажи нам сначала, кто ты такой И какая цель у тебя?" 15 ПРОДОЛЖЕНИЕ БАЛЛАДЫ "Попляшем, попляшем в волшебной стране, Слышишь сказочный птичий посвист? Королева фей там со свитой своей, Растянулся свадебный поезд. Все сверкает, сияет в волшебной стране, Только это сиянье - обман, Словно искры на льду, в морозном саду, В декабре, когда снег и туман. Расплывается, как отраженье в воде, Даже собственный образ твой; Были леди и рыцарь - и нет их нигде, Только карлик с большой головой. На рассвете однажды меня полонил Князь эльфов, злобный властитель; В греховную распрю я втянут был; Меня, полумертвого, он утащил Навеки в свою обитель. Где бы женщину смелую мне сыскать? Пусть три раза крестом осенит И прекрасное тело вернет мне опять И простого смертного вид", Эта леди была храбра и смела, Крестит раз его и другой. Облик гнома пред ней становился бледней И смешался с пещерной мглой. В третий раз она стала его крестить, Эта леди смела и храбра, Под рукой ее рыцарь начал расти: Рыцарь - брат, а она - сестра! Как весело стало в зеленом лесу, Все птички Шотландии пели. Брат Эдуард мой возвратился домой, И все колокольни гудели. 16 Он кончил. Вдруг меж горных круч Явился юноша - могуч, И статен, и собой хорош, С охотником нарядом схож, Орлиный взор и смел и горд: То Джеймс Фиц-Джеймс, сноудонский лорд. Молчала Элен, смущена, Потом воскликнула она: "Зачем, о путник, в грозный час Злой рок сюда приводит вас?" - "Злой рок? О нет, благой судьбе Обязан я - она к тебе Меня вела. Мой проводник, - Я доверять ему привык, - Провел счастливою тропой Меня к тебе. Я пред тобой". - "Счастливой? Иль не слышал ты? Дозором заняты мосты, Войска готовятся к боям..." - "Дозор? Нет, не встречался нам!" - "Я вижу, Аллен, горца плед. Беги скорей ему вослед И расспроси о том о сем, Пусть будет он проводником Для гостя нашего. Увы, К чему сюда явились вы? Никто другой бы не посмел Вступить в запретный наш предел!" 17 "О, стала жизнь моя ценней, Коль ты заботишься о ней! И все ж ее легко отдам: Любовь и честь дороже нам. Покорный слову твоему, Скажу, однако, почему Явился я: чтобы пути К спасенью твоему найти. Как можно? Ты в глуши, одна! Здесь смерть и ужас. Здесь война. Внизу в Бокасле кони ждут, Они нас в Стерлинг унесут. Там уголок в своем саду, Тебе, мой. цветик, я найду". - "Прошу вас, рыцарь, замолчать; Мне вас не трудно разгадать: Как обольщен был разум мой Безмерной вашей похвалой! Своей мечтой увлечены, Вы устремились в пасть войны! Как мне вину свою смягчить? Сама себя должна винить, Правдиво в сердце заглянуть Себе должна. Вот верный путь! Я правду вам хочу открыть, Стыдом прощение купить! Отец мой смерти обречен, Его преследует закон, И жизнь его оценена. О рыцарь, вам я не жена! Молчите вы? А между тем Я вам откроюсь: Малькольм Грэм Мой верный, преданный жених (Коль жив!), и стоит слез моих. Вот мой бесхитростный рассказ. Теперь, прошу, оставьте нас". 18 Наукой хитрой овладев, Как завлекать прелестных дев, Фиц-Джеймс, на Элен поглядев, Познал тщету своих хлопот: Правдивый взгляд ее не лжет. К нему доверия полна, То вся краснея, то бледна, Она ему открыла вдруг Причину слез и тайных мук, Как будто бы ее жених Уж больше не был средь живых. Фиц-Джеймс взволнован и смущен, Сочувствия исполнен он. Раскаявшись, он был бы рад Красавице служить как брат. "Нет, зная Родрика насквозь, Скажу: идти нам лучше врозь. У старца надобно узнать, Кто мог бы вас сопровождать". Глаза рукою осенив, И тем движенье сердца скрыв, На шаг, не боле, отступив, Фиц-Джеймс вернулся - словно он Внезапной мыслью поражен. 19 "Внемли же мне в последний раз! Однажды, в боя тяжкий час, Мой меч вождя шотландцев спас, И в память битвы роковой Король мне отдал перстень свой. Он благодарен был судьбе И объявил, что в дар себе Все, что хочу, могу просить, Лишь стоит перстень предъявить. Но жизнь двора меня томит, Мое богатство - панцирь, щит И меч, участник ратных дел, А поле брани - мой надел. К чему мне перстень? Не нужны Мне ни владенья, ни чины. Возьми его - он без хлопот Тебя к монарху приведет. Таков неписаный закон... Верь: будет тронут и смущен Король несчастием твоим, А я в расчете буду с ним". Склонившись над ее рукой, Фиц-Джеймс надел ей перстень свой. Старик певец был поражен: Так быстро их покинул он. Фиц-Джеймс с проводником сошлись И оба устремились вниз, Тропой опасною своей, Прочь от Лох-Кэтрин, на Экрей. 20 В долине Тросакс тишина. Среди полуденного сна Вдруг громко Мэрдок засвистел. "Ты не сигнал даешь ли, гэл?" Тот шепчет, продолжая путь: "Я воронье хотел спугнуть!" Фиц-Джеймс, вздохнув, глядит вокруг: "Здесь пал мой конь, мой верный друг! Как для любимого коня. Быть может, лучше для меня Ущелья Тросакс не видать. Вперед же, Мэрдок, и - молчать! Коль скажешь слово - ты пропал". Тот молча путь свой продолжал. 21 По краю пропасти ведет Их тропка узкая. И вот В лохмотьях диких - страшный вид! - Пред ними женщина стоит. Обветрено и сожжено Лицо страдалицы - оно Открыто свежести ночной. И в безнадежности тупой Она глядит перед собой. Был на челе ее венок, И перьев связанных пучок Из крыльев горного орла Она в одной руке несла. Меж диких троп и острых скал Ее неверный путь лежал. Увидев горца пестрый плед, Вскричала - скалы ей в ответ Звенят... Но горец не один: В одежде жителя долин С ним Джеймс Фиц-Джеймс, знакомый нам. Воздевши руки к небесам, Она то закричит опять, То петь начнет. Та песнь звучать Под звуки арфы бы могла - В ней прелесть дикая была. 22 ПЕСНЯ "Молись, молись!" - велят они, Кричат: "Твой разум ослабел!"... В горах без сна влачатся дни, В горах язык мой онемел. О, был бы Аллен предо мной, И Дэван бы вскипал волной, В молитве сладостной своей Я б смерть призвала поскорей! Велели косы заплести, Хотели с милым обвенчать, Велели в церковь мне идти, Пошла я милого встречать... Увы, все ложь! Мне нет любви, И счастье плавает в крови, Мой дивный сон прервался вдруг, Проснулась я для новых мук. 23 "Кто дева эта? Что поет? За ней тропинка кольца вьет, И плащ ее летит вперед, Как будто цапля бьет крылом Над зазевавшимся птенцом". - "То Бланш безумная - она К нам в плен была привезена: Ее - невесту - ждал жених, Но Родрик вдруг напал на них, Сопротивление сломил, Упрямца юного убил, Ее увез. И вот она Без стражи бродит здесь одна". Лук поднял Мэрдок: "Прочь, живей!" Но рыцарь: "Бить ее не смей! А коль услышу свист стрелы, Тебя я сброшу со скалы". "Спасибо! - дурочка кричит И прямо к рыцарю спешит. - Я все о крыльях хлопочу, За милым в небо полечу. Слуга ваш злой - перечит вам, Ему и перышка не дам; Его б швырнуть вон с тех высот - Он там костей не соберет. Добычей станет волчьих стай, Что населяют этот край. Пусть знаменем за ним вослед Летит его проклятый плед". 24 "Молчи, бедняжка ты моя!" - "Ты добр. Ну что ж, умолкну я. Пусть взор мой сух, застыл в нем страх, Но помню о родных лугах, И мил мне звук твоих речей - То голос родины моей. Ведь он, свет мой Уильям, охотником был, Он сердцем бедняжки Бланш владел, В зеленой лесной своей куртке ходил И песни лугов нашей родины пел!.. Не то хотела я сказать... Сумел ли ты меня понять?" Вновь тихо песня полилась, Но скорбных звуков рвется связь... Она вперяет в горца взор, И все глядит, глядит в упор, И рыцаря ей странен вид... И вновь поет и вновь глядит... 25 "Уж колья вбиты, натянута сеть, Пой веселей, веселее; Точите ножи, будем песни петь, Охотник, гляди смелее. Жил был олень, у него рога С двенадцатью концами. Что за статный олень! Он топтал луга, Пойте-ка вместе с нами. Он встретил лань, всю в крови от ран, Ах, кровью она исходила; "Внизу капкан, берегись, капкан!" - Она предупредила. Он острым взором смотрит вниз, Он чутким ухом внемлет. Споем-ка, споем, - берегись, берегись! Внизу охотник не дремлет". 26 Прощаясь с Элен, был смущен Фиц-Джеймс, и плохо слушал он. Теперь же, вспомнив горца зов, Он понял все без лишних слов. От песни Бланш как бы прозрев, Он ринулся вперед, как лев, И меч над Мэрдоком занес: "В измене кайся, мерзкий пес, Не то умрешь!" Спасаясь, тот Стрелу на тетиву кладет; Стрела звенит, верша свой путь, И бедной Бланш пронзает грудь, Фиц-Джеймса лишь задев. Теперь Спасайся, гэл, несись, как зверь, Преследуемый по пятам, - Час пробил твой, ты знаешь сам. И он бежал, как только мог, За ним Фиц-Джеймс, как грозный рок. Знал Мэрдок - у подножья гор, В болоте, элпайнский дозор. Спеши! Но счастью не бывать: Тебе друзей уж не видать, Удел твой - жертвой сакса стать! Удар меча его настиг, Его рассекший в тот же миг, - Так ночью молния из мглы Разит древесные стволы. С улыбкою Фиц-Джеймс взирал, Как враг сраженный умирал; Потом в ножны свой меч вложил И взор к несчастной обратил. 27 Она, о ствол облокотясь, Перед собой глядит смеясь, Бедняжка! - а в руке стрела, Которой ранена была, И окровавленный венок Из перьев распростерт у ног. Помочь спешит он, но в ответ Услышал: "О, не нужно, нет! В предсмертный час, в час роковой, Ко мне вернулся разум мой. Пусть льется кровь, и с ней уйдет Видений диких хоровод. Пусть жалкой жизнь моя была, Но я в глазах твоих прочла Готовность мстить. И умирать Мне легче так. На эту прядь Взгляни - ее я сберегла, Сквозь кровь и муки пронесла, Над ней пролив потоки слез. Был светел цвет его волос! Откуда эта прядь взялась - Не знаю, мыслей рвется связь... Мне душно, дурно... Эта прядь Достойна шлем твой украшать, И в дождь и в солнечные дни... Ты мне ее потом верни... О боже, кто б мне мог помочь Мое безумье превозмочь?.. Пусть этой жизни рвется нить, Твою смогла я сохранить... И вот, навеки уходя, Спрошу: ты Элпайна вождя Встречал кровавого иль нет? Угрюмый вид, закутан в плед, Вот он, обидчик наш... Должна Быть гибель Бланш отомщена! Иди... Дозоров избегай... В ущельях враг... Будь тверд... Прощай!" 28 Наш рыцарь мягок был душой, И взор его блеснул слезой, Когда он понял, что она Уж гибели обречена. "Нет, Родрика я не прощу. Клянусь, злодею отомщу!" Он светлый локон девы взял И с прядью милого смешал, Их алой кровью окропил, Затем к берету прикрепил. "Самою истиной клянусь, Я никогда не соглашусь Их снять. Должна их обагрить Убийцы кровь - я буду мстить! Что слышу я? Там - тихий зов, Здесь - перекличка голосов... Что ж, вызов я принять готов! Не сдался загнанный олень!" Ища спасительную тень, Меж зарослей и диких скал Обходный путь он пролагал, И, обессилен, утомлен, На землю опустился он: Обдумать надо и решить, Что делать, как же дальше быть? "Еще как будто никогда Так не гналась за мной беда! Как было знать, что горный клан, Мечтой о схватке обуян, Не пожелает ждать, пока Из Дауна двинутся войска? Враги кружат, как свора псов, И слышен мне то свист, то зов. Что ж, я останусь недвижим, Чтоб не попасться в лапы к ним, И буду ждать, чтоб ночи мгла Меня к спасенью привела". 29 Сгущались сумерки над ним, Леса окутал сизый дым, Лисица вышла на бугор - Искал добычу жадный взор; Но даже в темноте была Тропа достаточно светла, И он побрел, за шагом шаг, Так тихо, чтоб не слышал враг. Он продирался между скал, Сквозь чащи путь его лежал. Хоть летний был солнцеворот, Но в полночь хладным, словно лед, Тянуло ветром из лощин. Продрогший до костей, один, Голодный, ужасом объят, Он брел все дальше наугад, Дорогам путаным не рад, Как вдруг между высоких скал Костер горящий увидал. 30 Костер бросал багровый свет. Там горец, завернувшись в плед, Сидел, сжимая меч рукой. "Кто рыщет здесь? Не сакс ли? Стой!" - "Я - путник, голоден, продрог, Плутал, не ведая дорог, Измучен я. Пусть кто-нибудь Вернейший мне укажет путь". - "Ты Родрика сторонник?" - "Нет". - "Я должен так понять ответ, Что недруг ты ему?" - "Да, так. Я всей злодейской шайке враг". - "Недурно сказано! И все ж, Хоть ты не трусишь и не лжешь, Хоть для охотника - закон, Когда оленя травит он, Сперва попридержать собак, Но это все бывает так, Когда хотят оленя гнать; А кто же станет проверять, Где и когда прикончен лис?.. Ты не лазутчик? Нет? Клянись!" - "Клянусь! Клевещет Родрик Ду! Управу на него найду! Сойдемся мы - и ты поймешь, Как бьют наветчиков за ложь". - "Коль не обманывает взор, Я видел меч и отблеск шпор? Ты рыцарь?" - "Да, все это так: Мне всякий притеснитель - враг". "Тогда могу ль тебя просить, Ночлег с солдатом разделить?" 31 Он с гостем делит ужин свой - Кусок оленины сырой. Швырнув в костер ветвей сухих, Плед предлагает для двоих И начинает разговор, На гостя поглядев в упор: "Знаком мне близко Родрик Ду - Родня мы, к моему стыду: Ведь должен был мой острый меч Поток хулы твоей пресечь. Но слово вещее гласит: От нас беда тебе грозит. Конечно, затруби я в рог, Твоих врагов созвать я б мог, А то б сразил тебя мечом, Но много ль чести клану в том? Закон родства - мне не закон, Коль честь забыть велит мне он. Но есть другой закон - он свят, Его недаром люди чтят: Гостеприимство! Мой язык Не лжет, и я - твой проводник: Ночлег сначала предложу, А на рассвете провожу. Минуем пропасти, мосты, Минуем Элпайна посты И загражденья их, пока Нам путь не преградит река". - "Любезность мне ценней услуг, Со мной ты поступил как друг!" - "Ложись. Нам песню горных вод На сон грядущий выпь споет". И на постель из мха и трав Ложатся, теплый плед постлав. Так перед тлеющим костром Враги уснули мирным сном, Покуда яркий солнца луч Заутра не блеснул из туч. Песнь пятая БОЙ 1 Прекрасна, как прекрасен первый луч, Когда он то бредет в туманной мгле, То озарит тропу над бездной круч И водопад, летящий по скале, То вновь мелькнет у ночи на челе, - Прекрасна, недоступна и горда, Смягчая страх и горе на земле, Сияет Честь, как яркая звезда, Сквозь ураган войны, в крови, беде и зле. 2 Багровый луч из темноты Несмело озарил кусты. Проснулись воины вдвоем На ложе каменном своем. Они, пробормотав едва Молитвы краткие слова, Костер сложили на ходу - Согреть походную еду. Когда отважный сакс поел, Свой пестрый плед накинул гэл И, верен слову, зашагал Крутым путем по склонам скал. Суровый путь! Тяжел, далек, По краю бездны он пролег, Где Форт и Тиз, шумя, текли, Где башни Стерлинга вдали Среди долины луговой Тонули в дымке голубой. Но вот подлесок, словно щит, Закрыл необозримый вид. Все круче становился путь, Все легче было соскользнуть. На плечи путникам в лесу Ронял боярышник росу, И капли падали, чисты, Как слезы юной Красоты. 3 В толпе крутых кремнистых скал Утес над лесом нависал. Под ним, гремя, текла река, И, уходя за облака, К Бенледи вился путь крутой, Тропа меж бездной и горой. Здесь малочисленная рать Могла бы армию сдержать. Лесок из карликов-берез Клочками по уступам рос. Там холмик осыпи темнел, Там папоротник зеленел, Там вереск черный и густой С подлеском спорил высотой. Дремало озеро внизу, И ветер шевелил лозу. И был засыпан путь прямой Везде, где бурною зимой Прошел лавины снежный ком С камнями, глыбами, песком. Грозил паденьем каждый миг. Шаги умерил проводник И, обогнув крутой утес, Фиц-Джеймсу задал он вопрос, Что будет, если на беду Им встретится сам Родрик Ду. 4 "Отважный гэл! Сказать пора: Мой пропуск - вот он, у бедра, Но я не думал и во сне, Что он понадобится мне. Меня олень сюда увлек, Мой путь был труден и далек. Кругом стояла тишина, Дремала мирная страна. Кровавый Родрик был в бою В далеком и чужом краю, Как мне сказал мой проводник, Хоть, может, лгал его язык". - "Зачем ты ищешь новых гроз?" - "Для воина - пустой вопрос. Желанье - вот один закон Для тех, кто страстью наделен. Довольно! Я простился с ней, Ленивой негой мирных дней. Узнай: покуда рыцарь жив, Его влечет любой порыв. Он за оленем гнаться рад, Его манит горянки взгляд; А если ждет опасный путь, Опасность, ты наградой будь!" 5 "Твоя мне тайна не нужна. Ты слышал, что идет война? Клан Элпайн борется один С врагом, пришедшим из долин?" - "Я это слышу в первый раз. Король охотится сейчас, Но если пробежит молва, Что распря старая жива, Конечно, все оставит он И двинет лес своих знамен". - "Мы ждем! Не любит войн король, Его знамена гложет моль. Мы ждем! Всем недругам страшна Эмблема Элпайна - Сосна. Но ты не хочешь горцам зла, Тебя охота увлекла. Зачем же ты, я не пойму, Враждебен клану моему?" - "Вопроса этого я жду. Ваш предводитель Родрик Ду - Мятежник, бешеный смутьян. Он при дворе, от злобы пьян, Забывшись, выхватил клинок - Так ярый гнев его увлек. За этот грех отвергнут он И справедливо осужден". 6 Пришельца молча слушал гэл. Он от обиды потемнел, Но отвечал, сдержав свой пыл: "Не только выхватил - убил. Но враг его затронул честь, А коль должна свершиться месть, То разве королевский двор Не место, чтобы смыть позор? Вожди свершают месть свою, Где их обидят - хоть в раю". - "За ним другая есть вина. Когда в былые времена Всем герцог Олбени вершил И власть использовать спешил, А наш король, в то время мал, Как сокол в клетке, часа ждал, - Тогда ваш вождь, как хищный вор, Не раз, не два спускался с гор. Он грабил нивы и стада, Плоды тяжелого труда. Пусть не согласны мы с тобой, Но не оправдывай разбой". Остался щит, остался меч. Вам грудь моя теперь приют, А пищу пусть клинки дают". Да, с этих северных хребтов На сакса гэл напасть готов. Чего он силой был лишен, То силой отбирает он. Клянусь! Пока земля долин Родит хотя бы сноп один И видит с гор наш зоркий взгляд Хотя б одно из этих стад, Гэл не уступит никому Того, что следует ему. Пускай врага бросает в дрожь: Он сам толкнул нас на грабеж. Берем мы праведную мзду. Нет, невиновен Родрик Ду!" 7 Гэл посмотрел на смельчака И улыбнулся свысока: "Я видел, сакс, что с наших гор Ты бросил восхищенный взор На долы, на восток и юг, Где строен лес и сочен луг, Где всюду, сердце веселя, Шумят колосьями поля. Прекрасный вид! Не забывай, Все это древний гэльский край. Но, выгнав гэлов из долин, Там правит сакс как господин. Где нынче клан ютится мой? Скала нависла над скалой. По склонам не гуляет скот, Здесь даже колос не растет. Мы просим мира и добра, Но отвечает нам гора: "У вас от прежних грозных сеч 8 Фиц-Джеймс сказал: "Мой путь иной, Не тешусь я чужой виной. Но погляди за поворот - Быть может, там засада ждет". - "Кто верный друг нам до конца, Тот дал бы знать через гонца: "Меня любовь ведет в пути, Мне надо сокола найти". Что ж, мирный путь и легкий шаг! А тайно ходит только враг. Но даже вражеский шпион Не будет сразу умерщвлен, Ему готов внимать закон". - "Пусть так, нам распря не нужна. Есть за вождем еще вина, Но пусть не ссорит нас она. Где б ни таился Родрик Ду, Я скоро сам его найду. Я с миром шел в его края, Но завтра войско двину я И сам приду не налегке - Под знаменем, с мечом в руке. Как жаждет пламенный юнец Соединенья двух сердец, Я жажду, жизни не щадя, Найти мятежного вождя". 9 "Что ж, будь по-твоему!" - и гэл На всю округу засвистел. И кроншнепа протяжный крик Ему ответил в тот же миг, И проступили сквозь кусты Береты, копья и щиты. Из вереска со всех концов Поднялись плечи молодцов. Копье качнулось над скалой, Упругий лук грозит стрелой, В чащобах по уступам гор Над топором блестит топор, Из каждой заросли на свет Выходят меч и пестрый плед. И вот замкнулся круг мечей - Явилось племя силачей, Как духи каменной горы Или подземные пары. И каждый воин молча ждал, Когда ему дадут сигнал. Так глыбы в ярости слепой Висят над узкою тропой, И, кажется, в ужасный путь Ребенок мог бы их толкнуть. И так стояли в тишине Бойцы на каменной стене. Гэл бросил взгляд на горный склон, Потом взглянул на гостя он И с гордым видом молвил так: "Теперь что скажешь ты, смельчак? Мятежный клан я сам веду. Вот мой народ, я - Родрик Ду!" 10 Фиц-Джеймс был смел. Нахмуря брось, Хоть в нем и холодела кровь, Он отступил к скале назад И твердо встретил твердый взгляд. Так он стоял, к борьбе готов, Пред лесом копий и щитов. "А ну, кто первый? Я - скала, Что остается, где была". Но Родрик медлил, словно он Был не на шутку удивлен И рад, что дерзко говорил Достойный враг в расцвете сил. Вождь сделал знак, и в тот же миг Отряд растаял, как возник. Где горец был, там горца нет, Лишь дрогнул вересковый цвет. В орешнике пропали вдруг И меч, и щит, и меткий лук, Как будто бы земля, их мать, Родив, их пожрала опять. И ветер, будто напоказ, Знамена взвил в последний раз. Через минуту гладил он Пустынный вересковый склон, И солнца луч блеснул слегка На остром лезвии клинка. Через минуту тот же луч Скользнул по камню голых круч. 11 Фиц-Джеймс смотрел по сторонам, Своим глазам не веря сам. Как бы в мгновении одном Все промелькнуло страшным сном. Ни слова он не произнес, Но Родрик угадал вопрос: "Не бойся. Впрочем, нет, не то... Тебя не устрашит ничто. Здесь только я имею власть И на тебя не дам напасть. Я против жителя долин Один сражаюсь на один, Но о пощаде не моли: Я прогнан со своей земли. Ступай за мной. Урок хорош. Ты, храбрый сакс, теперь поймешь: Здесь не пропустят никого Без разрешенья моего". Они пошли. Фиц-Джеймс был смел, Как я сказать уже успел, Но было все ж не по себе Ему, хоть он привык к борьбе. Вокруг утесы и кусты Казались мирны и пусты, Но стоило вождю мигнуть, Как копья, оборвав их путь, Пронзили бы пришельцу грудь. Тайком глазами он искал Незримых стражей этих скал, И что-то в вереске густом Копьем казалось и щитом, А крик зуйка напоминал Условный боевой сигнал, И все не мог Фиц-Джеймс в пути Свободно дух перевести. Но вот открылся ровный луг. Ни леса, ни кустов вокруг, Откуда прянуть бы могла Неумолимая стрела. 12 Вождь шел и путь торил врагу. И вот они на берегу. Дочь трех озер, издалека Струится быстрая река И гонит за волной волну. Ее теченья в старину Достигли римские орлы, Здесь Рим воздвиг свои валы. Тут вождь, храня суровый вид, Бросает наземь круглый щит И так пришельцу говорит: "Да, грозен наш могучий клан, И чужд ему любой обман. Зовут разбойником меня, Мой меч карающий кляня. Я - страшный, кровожадный гэл, Но посмотри - ты жив и цел. Тебе защитой наша честь. Теперь мою испробуй месть. Я здесь один перед тобой, И будет равным смертный бой. Вот Койлантогл, священный брод. Теперь увидим, чья возьмет". 13 Фиц-Джеймс ответил: "Я готов. В бою не тратят лишних слов, Но смерть твоя мне не нужна, И ссора - не моя вина. Ты жизнь мою сегодня спас, И это примиряет нас. Довольно крови, войн и бед. Согласен ты?" - "Нет, путник, нет! На эти горные хребты Нас гонят саксы - значит, ты. Я твердо верю, что пророк Недаром нас предостерег: "В сраженье одолеет тот, Кто первым кровь врага прольет". - "Сбылись, сбылись его слова! Вон перекопана трава: Коварный Мэрдок там зарыт. Он мною был вчера убит. То указание тебе: Не мне покорствуй, а судьбе. Поедем в Стерлинг ко двору. Король не вовсе глух к добру. Но если ты, потрясший трон, Не будешь королем прощен, То - я клянусь мечом моим - Вернешься цел и невредим, Как прежде, властвовать в горах, Своим врагам внушая страх". 14 Но Родрик на врага взглянул, И взгляд, как молния, сверкнул: "Простого воина убив, Ты стал не в меру горделив! Но я не уступлю в борьбе Ни людям, ни самой судьбе. Тебе я жажду отомстить. Готовься к бою! Может быть, Ты только в замке на коврах Не знаешь, что такое страх, Таскаешь локон на груди, А в битвах вечно позади? Великий воин, пощади!" - "Благодарю за эту речь. Бодрее дух - острее меч. Я локон, нежный знак любви, Готов омыть в твоей крови. Прощай, затишье! Здравствуй, бой! Но ты не думай, что с тобой, Пока мы шли за шагом шаг, Я поступить не мог как враг. Пусть я в горах ни здесь, ни там Стрелков не прятал по кустам, Но посмотри на этот рог: Он ярость тысяч вызвать мог, Лишь протруби я невзначай. Ты хочешь крови? Получай!" Тогда по правилам войны Они отбросили ножны, И каждый, посмотрев вокруг На солнце, воду, лес и луг, Дал ярости себя увлечь. И меч ударился о меч. 15 Напрасно Родрик бросил щит, Что бычьей кожей был покрыт И часто Родрика спасал, Как верный, преданный вассал. Фиц-Джеймс был опытен и смел, Мечом искусно он владел, И стал сам меч ему щитом В бою суровом и крутом. Рука у Родрика сильней, Зато искусства меньше в ней. При каждой схватке вновь и вновь Меч сакса пил живую кровь, И грозно лег кровавый след Через широкий горский плед. Слабея, хоть как прежде смел, Дождем удары сыпал гэл. Но, атакованный вождем, Как крыша замка под дождем, Не уступал искусный враг, Неуязвимый для атак. Фиц-Джеймс мгновенье улучил, Он увернулся, подскочил, Меч выбил у врага из рук, И гордый вождь упал на луг. 18 "Сдавайся! Меч остер, как нож, Клянусь всевышним, ты умрешь!" "Проклятье твоему мечу! Просить пощады не хочу!" Как на охотника змея, Как волк на запахи жилья, Как рысь оленю на рога, Так Родрик прыгнул на врага И, хоть наткнулся на клинок, На землю рыцаря увлек. Фиц-Джеймс! Объятье разорви! То руки смерти - не любви! Такой отчаянный обхват Погнул бы и железо лат. Вождь наверху, Фиц-Джеймс под ним Сплелись объятием одним. Вождь ищет горло, давит грудь, Фиц-Джеймсу не дает вздохнуть. Рукой провел он по челу - Кровь отереть, рассеять мглу, Еще сильнее горло сжал И над врагом занес кинжал. Но ярость боя, гневный пыл Вождя совсем лишили сил, Теперь игры смертельной ход Уже ничто не повернет. Кинжал сверкнул в последний раз, Но мутный взор уже погас. Удар! И в вереск с вышины Кинжал вонзился, как в ножны. Тогда пришел в себя второй Полузадушенный герой, Не тронутый клинком вождя, Но еле дух переводя. 17 Фиц-Джеймс, пошатываясь, встал. С трудом молитву прошептал. Потом туда он посмотрел, Где навзничь распластался гэл, И локон омочил в крови: "О Бланш! Меня благослови. Отважен был обидчик твой - Он мертвый страшен, как живой". Он поднял рог и дал сигнал, Свой воротник широкий снял, Сорвал берет и у воды Умылся, кончив все труды. Но вот стучат копыта в лад, Четыре всадника летят. Все четверо под цвет травы В зеленом с ног до головы. Два с копьями, два на ходу Коня держали в поводу. Вот спешились и, стоя в ряд, На тело Родрика глядят. "Не спрашивайте, что стряслось. Отсюда мы поедем врозь. Эй, Херберт, Лафнес, вы ко мне На этом сером скакуне Врага везите моего, Сперва перевязав его. Я в Стерлинг раньше прискачу. Поторопиться я хочу, Чтобы увидеть, кто каков На состязании стрелков. Баярд всех скакунов резвей. Де Во и Хэррис, на коней!" 18 "Баярд!" - окликнул он коня. Тот замер, голову склоня, Но говорил горящий взгляд, Как конь хозяину был рад. Не тронул стремени ездок, И на луку он не налег - На холку положил ладонь, И вмиг почуял ношу конь. Фиц-Джеймс прикосновеньем шпор Пустил коня во весь опор. Конь прянул бешеным прыжком, Но, укрощенный седоком, Помчался лугом, как стрела, Грызя стальные удила. Они пересекают брод, На холм Карони путь ведет, И двое в брызгах и пыли За третьим чуть поспеть могли. Быстрей стремительной волны Над Тизом мчатся скакуны. И, оживляя небосклон, На башнях Дауна рой знамен Поплыл коням наперерез, Мелькнул - и позади исчез. Блер-Драммонд слышит гром копыт, Сноп искр из-под коней летит. Еще рывок - и над водой Возвысил стены Кир седой, И Форт, угрюмая река, Омыла скакунам бока. Прыжок и шумный всплеск, как гром! Они на берегу другом. Крейг-Форт по правой их руке, А вот и Стерлинг вдалеке. Твердыня Севера встает, Вонзая башни в небосвод. 19 Все так же ровно конь бежал, Как вдруг Фиц-Джеймс его сдержал. Дал рыцарь знак, и вот де Во Стоит у стремени его. "Де Во, твои глаза остры. Кто там спускается с горы, Неузнаваем до поры? Он стар, но строен и высок. Зачем с горы наискосок Спешит он к башням городским?" - "Не знаю. С конюхом таким Охотиться бы мог барон. Но в небогатом платье он". - "Я вижу, тьма в твоих глазах. Так пусть тебе поможет страх. Я помню этот гордый шаг, Никто в стране не ходит так. Джеймс Дуглас! Дядя он родной Тому, кто изгнан всей страной. Скорее в город, ко двору! Джеймс Дуглас! Это не к добру. Король сильней своих врагов, Но к встрече должен быть готов". И снова - скачка, как полет, И все у боковых ворот. 20 А Дуглас по горе крутой Глухой извилистой тропой Шел в Стерлинг из монастыря, С самим собою говоря: "Да, сколько тяжких перемен! Отважный Грэм захвачен в плен, И гордый Родрик обречен - За свой мятеж заплатит он, Я голову за них отдам, Успеть бы лишь по их следам. Обитель скроет дочь мою: Ее я небу отдаю, Хотя счастливее хотел Я уготовить ей удел. Но нет, роптать не стану впредь. Последний долг мой - умереть. Вы, башни смерти! Возле вас Кровь Дугласов лилась не раз. Ты, холм кровавый! Как вчера Ты помнишь звуки топора, Когда под тихий женский плач Знатнейших убивал палач. Итак, темница и топор, Готовьтесь! Я спустился с гор. Но почему на мирный лад Колокола везде звонят? Что за флажки видны с горы? Зачем одежды так пестры? И почему со всех сторон И смех, и танцы, и трезвон, И грохот, и поток людской? Здесь, видно, праздник городской. Джеймс будет там. Стрельба в мишень! Прыжки! Борьба! Ему не лень Смотреть на это целый день. Хотя как истый рыцарь он В боях турнирных искушен. Тряхну сегодня стариной. Король увидит, что со мной Не сладить силе молодой. Он сам, когда ребенком был, За эту мощь меня любил". 21 Вот праздник наконец открыт. Ворота настежь, мост гудит, Копыт разноголосый звон Летучим эхом отражен, И выезжают на простор Король Шотландии и двор. Джеймс ехал улицей крутой Перед ликующей толпой. То, отдавая ей поклон, До гривы наклонялся он; То слал красавице привет, Приподнимая свой берет, И прятала лицо она, Стыда и гордости полна; То вновь поклоны раздавал; То горожанину кивал; То плясунов благодарил За их старание и пыл; И все гремело: "Да живет Король наш, любящий народ!" За королем теснилась знать, И можно было увидать, Как под бароном гордый конь Плясал и прыгал, как огонь. Так проезжал за рядом ряд. Но виден был и хмурый взгляд: Угрюмы те, в чьем сердце боль, Чью гордость обуздал король. С тоской и бешенством в груди Плелись заложники-вожди За королем и за двором. Далекий вспоминая дом, Былую власть, былые дни, Смотрели на толпу они, И каждый клял толпу и двор И ненавидел свой позор. 22 В огромном парке взад-вперед Волнами движется народ. Танцуют моррис молодцы, Звенят на икрах бубенцы. Но вот уж все туда бегут, Где появился Робин Гуд. За ним, героя лучший друг, Спешит с дубинкой братец Тук, Сбегаются со всех сторон Мач, Скарлет и Малютка Джон. Король идет под звук рогов Полюбоваться на стрелков. Взял Дуглас лук. Его стрела В мишень без промаха вошла, И в тот же миг стрелок седой Разбил стрелу второй стрелой. Король ему под крик "ура" Вручил стрелу из серебра. Но тщетно ждал похвал старик: Король владеть собой привык И не смягчился ни на миг. Он только холодно взглянул И приз почетный протянул. 23 Очистить место! Рог, звучи! Вперед выходят силачи. Тут Джон Элло, Хью Ларберт тут. Они борцов на бой зовут. Выходит Дуглас и в бою Колено раздробляет Хью, А Джона, подобрав в пыли, Домой родные унесли. И Дугласу, как решено, Кольцо из золота дано. Он ждет похвал, а не наград, И ловит вновь холодный взгляд. От гнева Дуглас задрожал, Но слово резкое сдержал, Ушел в толпу, смешался с ней И на метание камней Смотрел нахмурясь, тьмы темней. Но камни для него малы: Он вывернул кусок скалы, Напрягся, в воздухе качнул И под всеобщий рев и гул Метнул за дальнюю черту! Еще поныне глыбу ту Покажет в парке старожил, Чей прадед Дугласу служил, Вздохнет о славе боевой И покачает головой. 24 Народ, шумя, рукоплескал, И эхо донеслось от скал. Король, неколебим и строг, Герою бросил кошелек, Но гордо улыбнулся тот И золото швырнул в народ. Тогда пронесся над толпой Как будто вздох: кто он такой? Народ, встревоженный слегка, Шептал, что в жилах старика Кровь Дугласов наверняка. Соседу говорил сосед: "Гляди, силач-то стар и сед; Наверно, много принял ран И бил отважно англичан При Дугласе, в те дни, когда Тот не был изгнан навсегда". Осанка, поступь пришлеца Пленила женские сердца. Дивились юноши вокруг Необычайной силе рук. И гул приветственный возник И перешел в могучий крик. Но ни король, ни гордый пэр, Ни самый юный кавалер Не поглядел на старика, Чья участь так была горька, Хоть встарь они почли б за честь С ним зверя бить, и пить, и есть И за щитом его в бою Спасали б голову свою. Но двор есть двор. От века тут Изгнанников не узнают. 25 Король увидел пестрый флаг И знак дает спустить собак: На гибель обречен олень. Охота увенчает день, И пусть собравшийся народ Досыта ест и вволю пьет. Но Лафра - гордость диких гор И украшение всех свор, Что Дугласа лишь знала власть, Увидела и понеслась, Легко соперниц обошла, Потом оленя, как стрела, Настигла - и наискосок Ему вцепилась в жаркий бок, И кровью облилась земля. И тут же ловчий короля, Слетев с коня одним прыжком, Ударил Лафру поводком. Все видел Дуглас. О позор! Его отверг король и двор, И пожалела чернь его, Не понимая ничего. Но Лафра всюду с ним была, Кормилась у его стола, А Элен ей среди лугов Плела ошейник из цветов. И если Дуглас Лафру звал, Он тут же Элен вспоминал. В нем закипел остывший гнев. Шагнул вперед он, потемнев. Как перед кораблем вода, Все расступились кто куда. Удар - и дюжий ловчий вдруг В крови, без чувств упал на луг. Удар был тяжек, словно он Стальной перчаткой нанесен. 26 Тут королевские стрелки Из ножен вырвали клинки, Но Дуглас загремел: "Назад! Рабы! Кто первый хочет в ад? Пред вами Дуглас! Это он Тобой, король, был осужден И много лет блуждал вдали, Изгнанник из родной земли, А ныне сам на эшафот За дружбу старую идет". Король сказал: "Надменный пэр! Неблагодарности пример! Твой клан заносчив и хвастлив, Но я, весь клан твой осудив, Тебя, Джеймс Босуэл, одного Считал за друга своего. Но дружбы можно и лишить. Я самозванный суд вершить Не позволяю никому. Эй, вы! Обидчика - в тюрьму! Конец веселью!" Гул вокруг, И кое-кто сжимает лук. "Флаг опустить! Убрать народ! Живее! Конницу вперед!" 27 Нарушен праздник. Тяжкий гул В толпе народа громыхнул. Навстречу коннице, как град, Угрозы гневные летят. Там старец падает, крича, Там женский вопль, там звон меча, И понемногу там и тут Дубинки, камни в ход идут. А Дуглас окружен был вмиг Десятком королевских пик, И в их кругу пошел старик. В бессильной ярости слепой За ним народ валил толпой, И видел Дуглас: на беду Король с народом не в ладу. Начальника окликнул он: "Моим стальным мечом, сэр Джон, Ты в рыцари был посвящен? Уважь сегодня этот меч, Позволь к народу молвить речь". 28 "Друзья! Сыны моей страны! Пребудьте королю верны И знайте: жизнь и честь мою Во власть закона отдаю. Шотландский праведный закон Не буйством - разумом силен. Но если даже он неправ, Решусь ли я, его поправ, Из-за несчастья своего Поднять шотландцев на него? Ведь это значит - весь мой род С любимой родиной порвет. Нет, нет! В тюремной тишине Ужасно было б думать мне, Что кровью братьев вся страна Из-за меня обагрена. Подумайте, как горько знать, Что где-то там рыдает мать, Ребенок плачет без отца, Жена целует мертвеца, Резню жестокую кляня, - И это все из-за меня. Терпите! Кто меня любил, Тот сдержит благородный пыл". 29 Исходит в ливнях сила гроз, Гнев изошел потоком слез. Народ молился за того, Кто сам не жаждал ничего И, страстно родину любя, Ей отдавал всего себя. И были счастливы они, Что он не допустил резни. Ребенка поднимала мать, Чтоб мог того он увидать, Кто, пыл смирив на этот раз, Отцов и братьев детям спас. И сам суровый страж, сэр Джон, Был общим чувством заражен. Он шел понуро, хмуря лоб, Как будто провожая гроб, И вот у замковых ворот Со вздохом пленника сдает. 30 Король на белом скакуне Угрюмо ехал в стороне, Дорогу к замку пролагал И шумных улиц избегал. "Да, Ленокс, разве что слепой Возьмется управлять толпой. Сейчас, забыв и долг и стыд, Толпа о Дугласе кричит, А нынче утром что есть сил Народ меня превозносил. Когда я Дугласов попрал, Еще он радостней орал, А если бы я свергнут был, Клянусь, он так же бы вопил. Кто этим стадом был любим? И кто захочет править им? Непостоянней, чем листок, Когда его кружит поток, Страшнее гнева самого От безрассудства своего, Стоглавый бешеный дракон, Где твой монарх и твой закон? 31 Но кто на взмыленном коне Во весь опор летит ко мне? Он скачет, словно на пожар. Какие вести шлет Джон Map?" - "Король, тебя просил кузен Быть под защитой прочных стен. В секрете замысел держа, Скорей всего для мятежа, Сам Родрик Ду, свиреп и рьян, Собрал в горах свой буйный клан. Есть слух, что хочет эта рать За Джеймса Босуэла стоять. Кузен твой выступит в поход И клан мятежный разобьет, О чем тебе пришлет он весть. Но ты, пока опасность есть, В какой бы ни поехал край, Охрану брать не забывай. 32 Теперь запомни мой приказ. (Его отдам я лишь сейчас - Мне было некогда вздохнуть.) Итак, скачи в обратный путь И не страшись загнать коня - Возьмешь любого у меня. Скажи кузену, что война Мной, королем, запрещена, Что Родрик ранен и пленен, В единоборстве побежден, А Дуглас по его следам Себя нам в руки отдал сам. Без главарей мятеж любой Заглохнет скоро сам собой, А я меча не подниму И мстить не стану никому. Спеши, гонец! Спеши, лети!" - "Король, считай, что я в пути, Но как проворно ни скачи, Боюсь, уже звенят мечи". Из-под копыт летит земля,