Александр Карпович Шлег. Цыганок Повесть --------------------------------------------------------------------- Книга: Алесь Шлег. "Цыганок" Перевел с белорусского автор Издательство "Мастацкая лiтаратура", Минск, 1977 OCR & SpellCheck: Zmiy (zpdd@chat.ru), 21 октября 2001 --------------------------------------------------------------------- "Цыганок" - повесть о мужестве и героизме юных подпольщиков в годы Великой Отечественной войны. Многие из них погибают в жестокой схватке с немецко-фашистскими захватчиками. Живые продолжают борьбу. Для детей среднего и старшего школьного возраста Сыну моему Андрею посвящается ГЛАВА ПЕРВАЯ 1 По улице, рыча моторами, шли тупорылые машины. В кузовах с автоматами на коленях сидели сонные немцы. На ухабах грузовики подбрасывало, и гитлеровцы подпрыгивали на скамьях, мотая головами. Утреннее солнце ослепительно вспыхнуло в разрыве между розовыми облаками. Залоснились солдатские каски и автоматы. Едкий валах отработанных газов заглушил пьянящий аромат жасмина, который буйно цвел под окном. Сидя на заборе, Ваня Дорофеев мрачным взглядом провожал каждую машину. Колонна прошла, но еще долго оседала рыжеватая пыль на густую зелень садов, Ваня потер пальцем под носом, медленно, весь напрягаясь, открыл рот и чихнул в обе ладони. Опасливо оглянулся на бабушку, которая копалась возле дровяного сарайчика, и соскочил с забора на улицу. Где-то на станции жалобно закричал паровоз. Словно угрожая ему, ударил пулемет. Ваня с тревогой прислушался к его злобной очереди и торопливо зашагал в конец улицы. Туда, где угрюмо стояли кирпичные коробки домов, через окна которых просвечивала голубая пустота неба. После одного из первых налетов гитлеровских бомбардировщиков от целого квартала остались только горы щебня, битого камня и кирпича. Кое-где возвышались до половины разрушенные стены. Проходя мимо одной из них, Ваня увидел извилистую трещину, которая змеей ползла вверх, разделяя стену на две равные части. Он удивленно покрутил головой, поражаясь, как это стена еще держится. Казалось, ткни ее пальцем, и она на глазах с грохотом развалится на куски. Представив себе такую картину, Ваня невольно ускорил шаг, чтобы подальше отойти от этого опасного места. Ловко перепрыгивая через щели, обходя завалы, иногда исчезая в развороченных пастях подвалов, он наконец очутился у одинокой, изгрызенной осколками трубы. Косые лучи солнца зажигали желтым огнем подтеки расплавленного стекла в руинах. Легкий ветерок сухо шелестел обрывками цветастых обоев. Оглядевшись по сторонам, Ваня заложил два пальца в рот, пронзительно свистнул. Галка, сидевшая на трубе, испуганно рванулась вверх. Ваня удовлетворенно хмыкнул, следя за ней глазами, набрал полную грудь воздуха и свистнул еще раз. Ответа не было. - Ну, елки зеленые, опять подводят! - сердито проговорил Ваня. - Не иначе как дрыхнут. Погодите, сони, вы у меня попляшете. Он постоял несколько минут, почесал в раздумье вихрастый затылок. Потом начал осторожно спускаться в зияющий пролом. Когда-то здесь стоял огромный дом, под которым находилось глубокое подземелье. Но после бомбежки от здания остались только остатки стен, гора размолоченного взрывом кирпича да вот этот круглый пролом, круто уходящий вниз. Ваня спустился в него и осмотрелся. Посреди подземелья лежала выгнутая дугой тавровая балка. Ваня сел на нее. Горьковато пахло известкой. От кирпичей тянуло прохладой. Вокруг была могильная тишина. Ваня задрал голову вверх и подумал, что еще не скоро солнечные лучи заглянут в эту каменную яму. Ребята или спят еще, или их задержали дома родители. Надо подождать, пока солнце не доберется до того ржавого железного прута, который торчит над головой. Ребята придут, так как была твердая договоренность. Тихонько насвистывая, Ваня начал разглядывать черные отверстия, которые таинственно смотрели на него со всех сторон. "Куда они ведут? Ого! И сколько же их здесь! А вон та дыра такая широкая - даже вдвоем сразу можно пролезть. Посмотреть, что ли?" Ваня вскочил, шагнул к дыре и просунул голову в холодный мрак подземелья. В то же мгновение кто-то цепко схватил его за шиворот, рванул вверх. От ужаса Ваня весь сжался. - Ты что здесь делаешь? - злобно прозвучало у него над ухом. - Чего молчишь? Язык проглотил? Я у тебя спрашиваю! Как выхваченная из воды рыба, Ваня глотнул ртом воздух. Открыл глаза, увидел запыленные немецкие сапоги с короткими голенищами и почувствовал, как похолодело внутри. Рука, держащая его, ослабла. Ваня резко повернул голову. Над ним стоял Андрей Рогуля. Тот самый, которого все ребята из близлежащих улиц прозвали Цаплей. - А-а, старый знакомый! - Андрей засмеялся. - Сеньор, примите мои извинения! Как живем-можем? - Ты чего пристаешь? Еще и за шею хватается! За свою хватайся! - тяжело дыша, со злостью сказал Ваня. И отскочил в сторону. - Цапля длинноногая! - Ваша светлость, будем считать, что слово "цапля" вы произнесли не подумав, - поднял голову Андрей. - А? - Чуть не задушил... - Герцог, а вам не кажется, что вы чрезмерно любопытны? - Андрей согнал с лица усмешку и в упор глянул на Ваню. - Советую не лазить туда, куда вас не просят. - А что, это твой дом? Твой, да? - Нет, сударь, не мой, - сказал Андрей, не сводя с Вани колючего взгляда. - Между прочим, уважаемый, имею к вам один резонный вопрос. Потрудитесь объяснить, что вы здесь делаете? - Песни пою, - буркнул Ваня. - А если серьезно? - Своих хлопцев ожидаю. А ты - за шею... - с досадой пробормотал Ваня. - Не идут чего-то. Видать, проспали. Мы за город рванем. - Зачем? - А тебе какое дело? - Откровенно говоря, никакое. И тем не менее я хочу дать вам совет. Всем известно, что пуля - слепая дура. Это к тому, что экскурсия за город - теперь штука довольно опасная, - снисходительно сказал Цапля. - Советую тебе и твоим мушкетерам переключиться на ближние сады и огороды. - Он со-ве-етует... - задетый за живое, сказал Ваня. - Без советчиков обойдемся! - Между прочим, как шея? - с иронией поинтересовался Андрей. - Издеваешься, да? - Нет, милейший, просто сочувствую. Андрей Рогуля спокойно сел на согнутую балку. Вытащил пачку немецких сигарет, встряхнул ее. Ловко чиркнул зажигалкой, прикурил. Ваня, стоя на безопасном расстоянии, исподлобья следил за ним и злился на себя за внезапно пережитый страх. Цапля схватил его за шиворот, а он едва не сомлел от страха. Хорошо еще, что ребята этого не видели. Ваня решительно подошел к Андрею и с независимым видом сел рядом. - Дай и мне, - с вызовом сказал он. - Не жмись. - Вы что-то сказали? - вскинул брови Рогуля. - Простите, не понял. - Дай закурить. - На! - Андрей сунул под самый нос Вани кукиш. - Устраивает? Ваня от неожиданности отшатнулся, захлопал глазами. Отскочил в сторону, схватил обломок кирпича. - Ну-ну! Не так бурно, герцог! У вас серьезный природный недостаток - отсутствие юмора. Шутку надо уметь ценить. Между прочим, хвататься за кирпич весьма не этично. Это говорит о пробелах в вашем воспитании. - Андрей насмешливо прищурился. - Вот что, сеньор. Есть предложение покинуть эту мрачную пещеру. Давай "вира помалу" отсюда, как говорят моряки. Андрей потушил каблуком окурок, встал. Все еще злясь на него, Ваня отбросил обломок кирпича. Рогуля шагнул к нему, примирительно похлопал по плечу и молча полез по щебеночной осыпи вверх. - Стой! - Назад! - Ни с места! Андрей вздрогнул, быстро сунул руку в правый карман. Наверху, прямо над ним, стояли четыре паренька. Каждый был вооружен увесистым куском кирпича. Губы Рогули дернулись. - Твоя боевая дружина? - медленно повернулся он к Ване. - Моя. - Чего доброго, они мне без всякого на то основания голову проломят, а? - с издевкой спросил Андрей. - А может, ты смилуешься над бедным студентом и оставишь меня живым? Обещаю, что после войны, когда я закончу институт и приду учительствовать в твою школу, двоек по поведению у тебя не будет. Ваня едва сдержал себя, чтобы не ответить на насмешку Андрея оскорблением. "Студент нашелся! - раздраженно подумал он. - Год проучился в институте и нос задирает. Болтун длинноногий!" Ваня выпрямился, глянул вверх. - Хлопцы! - с гримасой досады крикнул он. - Пропустите его! Вылезая из ямы и посматривая на широкую спину Цапли, Ваня напряженно думал: "Откуда он здесь взялся? Как из-под земли выскочил. Неужели сидел в каком-нибудь коридоре подземелья?" - Слышь, Андрей, а чего ты сюда залез? - невинно спросил он Рогулю. - Э-э, герцог... Куда только не занесут глупые ноги человека... - натянуто засмеялся Андрей. - Пути господни неисповедимы... Ваня недоверчиво посмотрел на его обветренное загорелое лицо и отвернулся. "Хитрый, как лиса, - подумал он. - Слова какие выдумывает: герцог, сеньор... Умник, елки зеленые, нашелся!" - Салют! Благодарю вас, мушкетеры! - насмешливо сказал Андрей и вытащил руку из кармана. - Я ваш вечный должник. Гутен таг, простите, ауфвидерзеен!.. 2 Ваня следил за Андреем, пока его долговязая фигура не исчезла среди развалин. Затем повернулся к друзьям. - Проспали? - сердито спросил он. - А вчера же договорились: едва покажется солнце - быть тут. - Это все из-за Генки, - ответил за всех Вася Матвеенко. - Он мамочки своей побоялся. Гена Гуринок виновато опустил голову. Ожидая его, ребята целый час просидели под забором. А он не мог выбраться из дому, потому что мать не сводила с него глаз. - Я только к двери, а она - за ухо! Так я через окно выскочил, - оправдывался Генка, поправляя очки. - Еще же совсем рано. Успеем... Ваня ожег его уничтожающим взглядом, молча повернулся и начал выбираться из развалин. Друзья двинулись за ним. Последним, поминутно спотыкаясь, плелся Гена Гуринок. Ваня перепрыгнул через ствол вывернутого снарядом клена и, заметив на телеграфном столбе скворца, выхватил из кармана рогатку. На ходу поднял камешек, растянул тугую резину, но, вдруг передумав, отвел руку в сторону и выстрелил в зеленую крону липы, которая росла рядом. Камешек со свистом прошил листву, ударился в сук и отскочил на дорогу. Обмотав красную резину вокруг ореховых рогулек, Ваня сунул свое испытанное оружие в карман залатанных брюк. - Вот если бы найти настоящие пистолеты! - сказал Гриша Голуб. - Мы бы тогда... А то только из рогаток по скворцам... - Ну, положим, найдешь ты их, - с сомнением посмотрел на него Гена Гуринок. - А дальше что? - Что-что! Известно что! - весь загорелся Гриша Голуб. - Засады бы устраивали на немцев! - Он устраивал бы... Он будет устраивать засады!.. Ха! - ухватился за тощий живот Вася Матвеенко. - Денис Давыдов нашелся! Ой, умора! Ой, умру! Краем уха Ваня слушал разговор друзей, а сам думал о своем. "Цапля задается, что взрослый. Еще и фигу сунул, дятел длинноногий! Думал, смолчу ему... В гробу я видел твою сигарету! Нужна она мне, как зайцу стоп-сигнал. Хотел просто дым кольцами пустить. А он, елки зеленые, под нос сует! - распалял он себя. - Ничего, ничего. Пусть я малолеток. Ладно, мы еще посмотрим! Ты думаешь, я такой дурак? Не-ет, я хорошенько разглядел, что ты в кармане прятал. Пистолет..." - А ты не смейся, Васька, - с укоризной говорил Гена Гуринок. - Может случиться, что и в засадах сидеть будем. Очень даже возможно. - Ой, умру! Молчал бы уже. - Выжидающе поглядывая на друзей, давился смехом Вася Матвеенко. - Ха! Это тебе не в шахматы играть! Голова в клеточку! Ты же винтовку в руках не удержишь! - Тебе, Васька, в цирке клоуном быть! - бледнея, сказал Гена. - Дурак ты набитый! - Он у меня сейчас допрыгается! - с угрозой сказал Гриша Голуб. - Я его быстренько угомоню. - Ха! Видели мы таких! - Увидишь, увидишь, - зловеще пообещал Гриша. - Только, чур, потом не плакать... Ваня оглянулся. Редкие дымы буравили небо над городом. Туда ползла, постепенно суживаясь, сверкающая лента Двины. Над ней едва уловимо дрожало голубое марево. Ребята шли крутым берегом реки. Горячей синевой обволакивало землю небо. Неподвижный воздух словно звенел от неутомимых жаворонков. Изредка, со своей извечной щемящей тревогой, кричали чибисы. Подошли к могучей вековой сосне, вершина которой, казалось, добралась до самого неба. Бронзовый ствол был безжалостно исковеркан пулями и осколками. Из ран сочились янтарные слезы. - Здесь они отбивались, - вполголоса произнес Гена Гуринок. - Стояли до последнего... Ему некто не ответил. Друзья невольно замедлили шаги, притихли. В развороченные окопы смотрело солнце. Вокруг стояла мертвая тишина. Все чаще начали попадаться припорошенные иглицей гильзы. Гришка Голуб, который шел рядом с Ваней, изредка нагибался, надеясь найти целый патрон. Стреляные гильзы тихо позванивали под его рукой. Впереди показалась желтая извилистая траншея. Над ней торчал заостренный, как кинжал, ствол расщепленной снарядом сосны. Вторая половина дерева лежала на земле. Когда подошли ближе, с бруствера лениво взлетел старый ворон и, плавно описывая круги, опустился на острую вершину дальней ели. Стоя на песчаном бруствере, Ваня тяжело вздохнул. "И почему это не берут на войну нас? - с горечью подумал он. - Разве бы мы хуже взрослых воевали? И Генка Гуринок, и Гришка Голуб, и Васька Матвеенко, и Митька Тарас..." Ваня вспомнил, как они собрались в саду и дали клятву вредить гитлеровцам где только будет возможно. Первая операция была неудачной. Ваня решил разузнать, что охраняют немцы в доме их бывшей учительницы. Сама Анна Адамовна исчезла из города вскоре после прихода гитлеровцев. Немецкие солдаты, забив досками окна, несколько дней подряд возили в дом какие-то ящики. Затем повесили на двери огромный замок и выставили часового. Ваня долго ломал голову над тем, как пробраться в дом. И вот однажды утром, сидя на нагретом солнцем крыльце и глядя, как из печной трубы соседа поднимается в небо спираль сизого дыма, он вдруг встрепенулся и радостно вскочил на ноги. "Печная труба! - просияв от радости, подумал он. - Надо попробовать залезть в дом через трубу!" Они выбрали темную, безлунную ночь. Вместе с Генкой бесшумно взобрались на крышу, крытую гонтом. Затаившись за трубой, долго прислушивались к шагам часового внизу. Немец от скуки напевал что-то незнакомое, но веселое. Толчком локтя предупредив Генку, который держал в руках веревку, Ваня начал осторожно спускаться в черную дыру. Удушливая тьма окружила его. За шиворот сыпалась сажа. Ваня упорно опускался все глубже. Внезапно веревка ослабла, и он, не удержавшись ногами о стенку дымохода, скользнул вниз. Резко и больно сдавило плечи. Он рванулся, напряг мускулы, но узкие стенки дымохода, словно тисками сжали его еще сильнее. Судорожно хватая ртом прогорклый воздух, Ваня понял, что попал в ловушку. Леденея от ужаса, он все же боялся подать голос. Гуринок дернул несколько раз за веревку - не поддается. Почувствовав неладное, Гена сжал зубы, весь напрягся и рванул веревку изо всех сил. Ваня и сейчас поражается: откуда у Генки, такого хилого и болезненного с виду, нашлись силы, чтобы вытащить его из дымохода... - Их, видимо, танками... Ваня вздрогнул от голоса Гены Гуринка и осмотрелся по сторонам. Вся земля вокруг была изрыта гусеницами танков. 3 - Наши здесь так немцам дали, что только держись! - убежденно сказал Ваня. - Но фашисты пустили на них уйму танков. Вон сколько следов на земле. - Ага. А без танков ни за что не одолели бы, - согласился Гена Гуринок. - Ни в какую. Ваня и Гена соскочили в глубокую траншею и побрели по ней в ту сторону, где торчал искалеченный ствол сосны. Гришка Голуб, Вася Матвеенко и Митька Тарас двинулись в противоположном направлении. Солнце стояло над головой, освещая неровное дно траншеи, густо запорошенное иглицей. Из-под нее выглядывали блестящие медные гильзы. Иногда под ноги попадались консервные банки, бурые куски бинта, солдатские обмотки. Траншея вильнула вправо, и Ваня увидел, что дальше она вся разворочена взрывами, завалена сосновыми сучьями. Пробираясь через них, неожиданно заметил среди обломанных ветвей что-то блестящее. Он нагнулся и начал отбрасывать сучья, густо пахнущие смолой и липнувшие к ладоням. - Генка, смотри! - еще не веря своим глазам, возбужденно закричал Ваня. - Винтовка! Отбросив сосновые ветви, они вытащили свою находку, и принялись тщательно осматривать ее. Ваня отвел затвор назад - из магазина, блеснув на солнце, вылетел патрон. Гена Гуринок наклонился за ним и увидел, что из песка торчит кончик граненого штыка. Гена ухватился за него, потянул. Штык не поддавался. - Вань, ты чего стоишь? - засуетился от волнения Гена. - Помоги! Только теперь Ваня заметил находку друга. Положив свою винтовку на сосновые ветви, он начал торопливо растаскивать кучу сучьев. Гена лихорадочно отгребал руками песок. Из него высунулось дуло второй винтовки. - Ур-ра-а! - восторженно заорали друзья. Через некоторое время они с восхищением клацали затворами и целились в неподвижного ворона, который по-прежнему сидел на вершине дальней ели. - Надо стволы прочистить, - наконец успокоившись, рассудительно сказал Ваня. - А то туда песку насыпалось. Может разорвать, если выстрелишь. Пошли поищем бинта. Он забросил ремень за плечо и пошел по траншее. Приклад едва не цеплялся за землю и при каждом шаге больно бил его по ноге. Но Ваня не обращал на это внимания. Радость распирала грудь: ведь у него не ерунда какая-нибудь за плечами, а самая настоящая боевая винтовка! От траншеи резко в сторону вел узкий ход. Ваня повернул в него и, пройдя метров пять, разочарованно остановился. Дорогу ему преграждала вершина сосны. Ваня подошел ближе, наклонился и развел упругие клейкие ветви. Прямо перед собой увидел наполовину заваленный вход в блиндаж. Сзади, тяжело сопя, подошел Гена Гуринок. - Айда глянем, - предложил ему Ваня. - Может, и там чего найдем. Они приставили винтовки к стенке окопа и по одному пролезли в узкий лаз. В блиндаже было темно, пахло смолой. Друзья несколько секунд стояли неподвижно, привыкая к прохладному мраку. Постепенно в темноте начали проступать очертания нар, дощатого стола и каких-то ящиков. Ваня выставил руки вперед, сделал шаг, второй. И тут же споткнулся. Он осторожно присел, ощупал землю. Пальцы дотронулись до чего-то холодного, металлического. - Винтовка! - радостно вскрикнул Ваня. - Генка, глянь, я еще одну винтовку нашел! Гена Гуринок бросился к нему. Внезапно зацепился за невидимое препятствие и растянулся на земле. - Вань, где ты?.. Я очки потерял... - растерянно забормотал он. - Они могли разбиться. Очень даже вполне возможно... - Дай руку. Здесь я. - Не надо руку, Я уже нашел очки. И, кажется, они совсем целые... Ваня обошел его, сунул винтовку в лаз, через который они проникли в блиндаж, вернулся назад. Постоял, вновь привыкая к темноте, и начал тщательный осмотр солдатского жилья. На нарах рядом с плащ-палаткой лежала еще одна винтовка. В земляной нише Ваня обнаружил два цинковых ящика с патронами, Ваня передавал свои находки Генке, который тут же выволакивал их наверх. Когда в блиндаже ничего заслуживающего внимания не осталось, они, жмурясь от яркого солнца, выбрались в траншею. Через час все пятеро собрались под изуродованной снарядом сосной. Гриша Голуб и Митя Тарас также пришли не с пустыми руками - у каждого было по винтовке. Удача обошла одного Васю Матвеенко. Он с нескрываемой завистью смотрел на ребят. Заметив это, Ваня дал ему одну из найденных винтовок. Вася просиял. Ребята не могли натешиться своими находками. Перебивая друг друга, захлебываясь от волнения, они делились впечатлениями. Когда волнение улеглось, Гриша Голуб не совсем уверенно предложил: - Давайте постреляем, а? - Это можно, - подумав, согласился Ваня. - Васька, у тебя пятерки по рисованию были? - Ха! Разве только по рисованию? - Ладно, ладно, задавака! - оборвал его Ваня. - Бери карандаш и изобрази вон на той картонке фашиста. Мы его сейчас расстреливать будем. - Есть, товарищ командир! Вася Матвеенко козырнул и стремглав бросился выполнять приказ. Он долго и старательно - даже кончик языка высунул, - рисовал голову в каске. - Фашист такой, что только целься! - вернувшись, похвалился он. - Мне за это первому выстрелить дайте! Я хочу из Гришкиной, у него новенькая. - Еще чего не хватало! - передернул плечами Гриша Голуб. - Винтовок хватает, одна даже лишняя. - Стой! - поднял руку Ваня. - Ну-ка! Положите винтовки! Будем стрелять из одной. По очереди. А то еще поубиваем друг друга. Первым начнет Генка. Бери мою. Заряжай. - Заряжать? - Гена Гуринок беспомощно повертел в руках тяжелую винтовку. - А как это делается? Я не умею... - Ну ты даешь, елки зеленые! Дай сюда. Смотри. - Ваня дослал патрон в патронник. - Теперь ложись и хорошенько целься. Гена Гуринок долго жмурился, вздыхал. Наконец закрыл глава, отвернул голову в сторону и с отчаянной решимостью нажал на курок. Грохнул выстрел. Приклад резко толкнул Гену в плечо. С носа на песок слетели очки. Ошеломленный Генка лежал на земле, моргая близорукими глазами. Ребята дружно захохотали. - Ух, как ба-бахнуло! - смущенно улыбнулся стрелок, водружая свои очки на прежнее место. - Даже в ушах звенит! Ваня прислушался к эху, которое все еще перекатывалось по лесу, и с тревогой сказал: - А что, если немцы налетят? Переловят нас как слепых котят... - Ха! Да они сюда носа не сунут! - пренебрежительно сказал Вася Матвеенко. - Давай, Генка, винтовку. Моя очередь. Его уверенность немного успокоила Ваню. Но после каждого выстрела он с опаской посматривал в сторону города. Стреляли долго. По очереди бегали смотреть мишень. Теперь друзья не смеялись над Геной. Он уже не закрывал глаза, когда нажимал курок. И после пятого выстрела первый попал в цель. - Ха! Чего здесь удивительного? Он же четырехглазый! - презрительно плюнул себе под ноги Вася Матвеенко. - Пусть попадет без очков! - И почему ты такой дурной, Васька? - подошел к нему Ваня. - Завидовать - завидуй, но оскорблять... Смотри! Ты меня знаешь... - Чего? Чего ты? - отступая от него на безопасное расстояние, зачастил Вася Матвеенко. - И пошутить уже нельзя, да? - Как ты так умеешь? - насмешливо сощурившись, шагнул к нему Гриша Голуб. - Что умею? - не понял подвоха Вася Матвеенко. - Бегать, - многозначительно пояснил Гриша. - Бежишь, а сам назад смотришь. И как ты только не упадешь? У тебя вроде глаз на затылке нет, а? - Сострил, - хмыкнул Матвеенко. - Поду-умаешь... - Подумай, подумай. Обиженно засопев, Вася Матвеенко отошел в сторону и демонстративно сел к ребятам спиной. Солнце клонилось к западу. От деревьев стали вытягиваться на земле длинные тени. Посмотрев на небо, Ваня поднялся и решительно сказал: - Все, хлопцы. На сегодня хватит. Пора домой. - Давайте сюда каждый день приходить, а? - предложил Гена Гуринок. - Стрелять научимся. - А кто же против, - поддержал друга Ваня, - Только надо каждый раз на опушке часового ставить. А то, как налетят немцы, добра не жди. Пошли винтовки и патроны в блиндаж спрячем. 4 Теплый ветерок из-за реки дохнул ароматом луговых цветов. Тревожно зашумели листвой кусты. На стволах сосен, стоящих на самом берегу, сухо зашелестели лоскуты тонкой, прозрачно-розовой на солнце коры. Казалось, что сосны, покачиваясь в вышине, пытаются разогнать остро-зелеными вершинами знойную синеву неба. Ровное зеркало Двины покрылось густой сверкающей рябью. Ребята молча шли берегом, который зарос переспелой травой, разбавленной ромашками и медуницей. Перелетая с цветка на цветок, гудели неугомонные пчелы, басили неуклюжие шмели. Ничто не напоминало о войне. Но Ваня знал, что война рядом. Безжалостная и кровавая, она притаилась там, где вдали коптили небо зловещие городские дымы. Ваня глубоко вздохнул и почему-то вспомнил свою первую встречу с гитлеровцами. Они появились во дворе неожиданно. Было их трое. Повесив на забор автоматы, разлеглись в теньке под сливами. Старший, с поседевшими висками, подозвал бабушку, вытащил из ранца консервы, хлеб и попросил: - Матка, я - это, - показал он на консервы и хлеб. - Ты - яйка. Гут? - Гут, гут! - испуганно согласилась старуха. - Я сейчас, я вот только в сарай сбегаю. Она вынесла в подоле засиженные курами яйца и несмело остановилась возле пришельцев. - Вот все, - робко забормотала она. - Нету больше. Ей же богу, правду говорю. - О-о, гут! - вскочил с травы гитлеровец и начал перекладывать яйца в пилотку. - Отшен гут, матка! Остальные солдаты зашевелились, сели. Седой едва не силой сунул бабушке в руки консервы и хлеб. - Да на кой ляд мне харч? - вконец растерялась старуха. - Не надо мне вашего... - Гут, матка, - улыбаясь, немец похлопал бабушку по плечу. - Ка-ра-ше! Он опустился на колени, осторожно положил на землю полную пилотку и начал делить яйца на три равные доли. Затем, задрав головы, немцы с наслаждением пили их, посыпая солью. Покончив с яйцами, двое разлеглись на траве, а третий, самый молодой из них, аккуратно завернул скорлупу в газету, лег на спину, заложил ногу за ногу и заиграл на губной гармошке. Ваня вышел из сеней, откуда наблюдал за немцами, и сел на крыльце. - Киндер, ком! - весело поманил его пальцем седой. - Шнэль, шнэль! Ваня встал, подтянул штаны и нерешительно подошел к немцам. Седой вытащил из ранца плитку шоколада и, обнажив в улыбке золотые зубы, подал Ване. - Немецкий зольдат киндер найн пуф! пуф! - покровительственно сказал он. - Киндер гут. Ваня откусил кусок шоколада и усмехнулся. "Ничего себе, но наш куда вкусней", - притворно улыбаясь, подумал он. Слушая, как молодой солдат наигрывает на губной гармошке, Ваня с интересом разглядывал автоматы, висевшие на заборе. Старший немец проследил за его взглядом и сердито помахал пальцем. Ваня с равнодушным видом отвернулся, посмотрел в конец огорода и обомлел. По борозде, над которой сгибали желтые головы подсолнухи, осторожно пробирались три красноармейца. "Идут прямо на немцев! Куда же вы?!" Ваня ринулся к дровяному сараю, испуганно замахал руками. - Назад! - закричал он. - Немцы! От гулкой очереди заложило уши. - Русиш швайн! - услышал Ваня злой голос и оглянулся. Седой немец, стоя на коленях, строчил из автомата. Два красноармейца, взмахнув руками, упали в картофельную ботву. Третий рванулся к соседнему саду, мелькнул среди яблонь и исчез... Вспомнив все это, Ваня сжал зубы, вздохнул. И только сейчас заметил, что они идут по городской улице. Солнце зашло. Жуткими, молчаливыми были руины. Кое-где сиротливо торчали печные трубы. На одной из них сидел, осторожно поглядывая по сторонам, белый голубь. Белоснежная птица, сиротливо примостившаяся на черной, расколотой взрывом трубе, которая мрачно возвышалась над грудами мертвых развалин, так поразила Ваню, что он невольно замедлил шаг. На соседней улице вдруг грохнул выстрел, послышались истошные крики. Голубь рванулся в спасительную высоту. - За мной! - сразу забыв о нем, скомандовал Ваня. Друзья бросились за ним. Прямо через развалины выбрались на Свободную улицу и остолбенели. По булыжной мостовой двигалась колонна военнопленных. Гитлеровцы с овчарками на поводках шли по сторонам и охрипшими голосами подгоняли красноармейцев. Изможденные, окровавленные пленные с трудом переставляли босые ноги. Шли по трое-четверо, поддерживая друг друга. Ваня вцепился в плечо Гены Гуринка. "Как же такое произошло? - с отчаянием подумал он. - Идут и идут. Неужели столько сразу сдалось в плен? Елки зеленые, а раненых сколько!.. Куда их гонят?.. " К полуразрушенной стене у самого края улицы вдруг рванулся долговязый пленный. Мелькнул и словно растворился среди камней. "Неужели показалось? - вздрогнул Ваня. - Нет, не может быть! Я даже заметил, что у него рука перевязана. Елки зеленые, куда же он делся?" Ваня с удивлением уставился в развороченную стену. Едва заметно колыхалась ржавая жесть над проломом, в котором исчез пленный. Остановившись, на нее подозрительно смотрел коренастый эсэсовец. Собака рвалась из его рук в развалины. Немец уже начал раскручивать поводок, но в это время за его спиной упал от изнеможения пленный. Гитлеровец резко повернулся, шагнул к нему. Пленного поспешно подхватили под руки товарищи. Немец двинулся за ними, потянул за собой овчарку. Стучали по камням кованые сапоги эсэсовцев, захлебывались от ярости овчарки. Вскрикивали, стонали пленные. - Шнэль! - Бистро! Белобрысый эсэсовец спустил овчарку. Она прыгнула на плечи пленного, который, бессильно наклонившись, сделал два шага в сторону. Клыкастая пасть впилась в его забинтованную шею. - А-э-a! Пленный упал лицом на камни мостовой, захрипел. Пытался подняться, но овчарка, яростно рыча, придавила его лапами к земле. Медленно подошел эсэсовец, поднял с земли черный ремешок. Выплюнув сигарету, намотал поводок на руку, резко потянул к себе овчарку. Розовая пена падала с оскаленной морды собаки. Пленный пошевелился. Гитлеровец ткнул его сапогом в челюсть, вытащил пистолет. Грохнул выстрел. Пленные, проходя мимо, как по команде поворачивали головы к убитому. Молча прощались с товарищем. Колонна скрылась за углом улицы. Вытирая слезы, проклиная немцев, начали расходиться женщины, которые вышли посмотреть, нет ли среди пленных родных или знакомых. - Выстрелил и не моргнул, гад! - с ненавистью сказал Ваня. - А может, он живой? - тихонько потянул его за рукав Гена Гуринок. - Может, не попал немец? Вполне даже возможно. - Нет, Генка, он ему в ухо выстрелил. - Убивать надо! - вдруг глухо сказал Митя Тарас. - Убивать! - Что? - переспросил Ваня. - Бить гадов надо! Мите Тарасу никто не ответил. Ребята не сводили глаз с убитого. Угрюмо, сжав зубы, смотрел Гриша Голуб, мрачно, исподлобья - Митя Тарас, со слезами на глазах - Гена Гуринок, с ужасом, весь дрожа, - Вася Матвеенко. Ваня медленно снял голубую выцветшую тюбетейку, скомкал в руке. "Может, где и моего батяню вот так..." Он проглотил давящий ком в горле, сунул тюбетейку в карман и повернулся к друзьям. Постоял, глядя в землю. Неожиданно оживился. Глаза его возбужденно заблестели. - Хлопцы! Слушай сюда! А один красноармеец удрал! Чтоб мне с этого места не сойти! - Ага! От них удерешь! - безнадежно махнул рукой Вася Матвеенко. - Видел, какие овчарки? Хуже волков. - Не верите? - загорячился Ваня. - Вань, а может, тебе показалось? - деликатно спросил Гена Гуринок. - Очень просто могло показаться... - Да я что - слепой, или что?! Своими глазами видел! - разозлился Ваня. - Сейчас мы поищем его. Васька и Митька, вы стойте на страже. Если что - свистите. А вы - за мной! Они перебежали улицу и осторожно приблизились к разрушенной стене дома. Ваня взмахом руки остановил Гену и Гришу, стал внимательно присматриваться. Взгляд его остановился на небольшой дыре, наполовину прикрытой ржавой покоробленной жестью, "Наверно, здесь раньше был вход в подвал дома, - отметил про себя Ваня. - Сюда пленный и нырнул". Он опустился на колени, просунул голову в дыру и присмотрелся. Щебенка, битый кирпич, куски грязной бумаги, консервные банки, осколки стекла. Дальше, в глубине - глухая темнота. - Дядечка, где вы? - тихо позвал Ваня. - Не бойтесь, мы свои... Ни звука в ответ. От железнодорожной станции долетел тоскливый и протяжный гудок паровоза. Где-то прогремел выстрел. В руинах, вздымая горькую пыль, гулял ветер. Тихонько поскрипывал загнутый вверх угол жести. - Дядечка, чего вы там молчите? - не унимался Ваня. - Вылазьте, я же знаю, что вы тут. Идите сюда, мы вам помочь хотим, а? - Дуришь ты нам голову! - возмущенно сказал Гриша Голуб. - Нет тут никого! - Он же раненый и, может, лежит там без сознания, - даже не взглянув на него, ответил Ваня. - Вы сидите здесь, а я вниз полезу. - А если он тебе кирпичиной? - испуганно вытаращил глаза Гриша. - Трахнет - и будь здоров! - Вань, а Вань. Давай вдвоем, - неуверенно предложил Гена Гуринок. - Вдвоем совсем другое дело. - Нет, лучше я один... Едва только он собрался лезть в дыру, как где-то в ее глубине послышался стон. Забренчала консервная банка, зашуршала щебенка. Ребята вскочили на ноги, невольно попятились. Из дыры осторожно высунул голову изможденный, заросший рыжеватой щетиной человек. - Так вот кто мне страху нагнал, - с облегчением вздохнул он, настороженно оглядываясь. - Немцев нет? - Нет, дядечка. Вообще-то они есть, но поблизости нет, - захлебнулся от волнения Ваня. - Я как увидел, что вы к стене рванули, так и обмер! А тут еще овчарка вас учуяла. Ну, думаю, все!.. Ваня не договорил. С другой стороны улицы послышался тонкий протяжный свист. - Что это? - насторожился пленный. - Наши хлопцы сигналят, - перешел на шепот Ваня. - Видать, патруль идет... В вечерней тишине отчетливо послышались гулкие шаги, гортанная немецкая речь. Оживленно разговаривая, смеясь, гитлеровцы прошли мимо. Звуки их стали отдаляться и вскоре затихли. - Пронесло! - поднялся из-за своего укрытия Ваня. - Вы, дядечка, не бойтесь. На той стороне улицы наши двое дежурят. - Молодцы, - похвалил пленный. - Да вы - как настоящие разведчики! Он попробовал вылезть из дыры и застонал от боли. Левая рука его до локтя была забинтована. Сквозь грязный бинт проступало кровавое пятно. Ваня с Гришей бросились ему на помощь. Как только пленный оказался на поверхности, Ваня предложил отойти подальше от этого опасного места. Незнакомец шел с трудом. Его босые, разбитые в кровь ноги оставляли на обломках кирпича темные пятна. Возле наполовину разрушенного дома они остановились и присели на уцелевших ступеньках. Здоровой рукой пленный поглаживал кровоточащие пальцы ног, и губы его дергались от боли. - Скажите, пожалуйста, а как вас зовут? - несмело спросил его Гена Гуринок. - Звание у вас какое? - Зовут меня... - незнакомец, поморщившись, сделал паузу. - Зовите просто дядей Игнатом. - Беглец почесал небритую щеку. - А звание? Гм-м... У всех нас одно звание - солдат. "Командир, - определил Ваня, осматривая его. - Вон на петличках гимнастерки следы остались от кубиков". - Ребята, помогите мне... - тихо сказал пленный, почему-то глядя только на одного Ваню. - Мне обязательно нужна какая-нибудь одежонка. В этой - сами понимаете... - Найдем, - вскочил Ваня. - Гришка, ты посиди здесь, а мы с Генкой домой слетаем. Мы - мигом... Они вернулись мокрые от пота. Гриша Голуб с командиром ожидали их на прежнем месте, Здесь же были Митя Тарас и Вася Матвеенко. - Чуть на патруль не нарвались, - тяжела дыша, проговорил Ваня. - Вот это, дядечка Игнат, брюки и рубашка, а это - портянки и галоши. Вот тут - хлеб и табак. - А вот вам пиджак, - подал свою ношу Гена Гуринок. - Извините, если маловат будет. - Не знаю, как вас и благодарить, мои вы дорогие, - расчувствовался пленный. - Век не забуду. Останусь в живых - верну долг сполна. Где-то в центре города разгорелась стрельба. Беглец, настороженно прислушиваясь, стал торопливо переодеваться. Ваня помог ему чистыми портянками забинтовать израненные ноги, надел на них галоши и перевязал Шпагатом. - Оставаться мне здесь опасно, - жадно кусая хлеб, сказал пленный. - Надо выбираться из города. Может, проведете меня до леса? - Можно, - с готовностью согласился Ваня. - Мы в этой стороне города все ходы и выходы назубок знаем. - Отлично. Только, ребята, всем идти не надо, - пленный повернулся к Ване. - Тебя как зовут? - Ванькой. - А тебя? - Геннадий. - Вот вы меня и проведете. Договорились? - Запросто, - ответил за двоих Ваня. - Мы вас самой короткой дорогой выведем... Из темноты налетел и сиротливо всхлипнул в руинах ветер. Залаяла и сразу же испуганно умолкла собака. Прогрохотал, отдаляясь, поезд. Снова стало тихо. Ваня шел впереди, старательно вглядываясь в темноту. Изредка он останавливался, прислушиваясь. И тогда те, что шли сзади, застывали на месте. Выбрались на окраину города и долго шли полем, держась подальше от шоссе, по которому, распарывая светом фар темноту, ползли машины. Возле ручья, журчавшего в низине, беглец остановился. Пройдя к воде, он лег на живот и долго, захлебываясь, пил. Подвернув штанины, Ваня первый перешел на другой берег. Обошел загадочно темневшие кусты и остановился. Впереди чернел лес. - Пришли, - тихо сказал Ваня. - Теперь сами смотрите, куда вам надо. Пленный по очереди обнял их здоровой рукой, расцеловал и исчез в темноте. ГЛАВА ВТОРАЯ 1 Николай Яковлевич стоял у забора под липой и смотрел на улицу. Вершины деревьев уже были освещены первыми лучами утреннего солнца. Прыгали, перелетали с ветки на ветку, поминутно начинали драку между собой крикливые воробьи. Капли росы, сбитые крыльями, падали вниз. Одна из них угодила Николаю Яковлевичу за воротник. Он знобко передернул плечами и пошел по влажной тропинке к хате, стоявшей в глубине яблоневого сада. В комнате Николай Яковлевич сел за стол, подпер кулаком подбородок и, глядя а окно, задумался. Скоро надвинется осень, а у жены нет ни продуктов, ни дров на зиму. Как там Зина перебивается сейчас? Здорова ли дочь? Живут в одном городе, а уже месяц не виделись. Конспирация. Неделю назад едва не попал в лапы гитлеровцев. Хорошо, что на явочной квартире был запасной выход в сад. Все время в напряжении. Надо как-то легализоваться. Может, пойти на работу под чужой фамилией? Снова под чужой фамилией? Он, Нагибин, начинает забывать свое настоящее имя. Товарищи называют его по кличке "Смелый". Так надо. В окно осторожно постучали. Николай Яковлевич встал со скамьи, нащупал в кармане пистолет, вышел в сени. - Кто? - Вы не продаете яблоки? - Нет, но угостить доброго человека могу. - Спасибо, не откажусь. Нагибин отодвинул задвижку. В сени прошмыгнул невысокий чернявый парень в сером пиджаке. Из-под расстегнутого воротника рубашки выглядывали синие полоски тельняшки. Николай Яковлевич закрыл за ним двери и вошел в комнату. - Доброе утро. Разрешите пришвартоваться к вашей гавани, - бодро сказал гость и присел к столу. - Здорово, Федя, - тоном упрека сказал Нагибин. - А я уже заждался. Даже на улицу выходил. Что нового? - Форменный порядок, товарищ Смелый, - сдержанно усмехнулся гость. - Задание выполнено. По-флотски сработано. Комарик носа не подточит. Эшелон гробанулся на двадцатой миле от города. - Прекрасно, Федя! - повеселел Николай Яковлевич. - Что еще? Федя Механчук сдвинул кепку на затылок, вытащил пачку немецких сигарет, закурил. Пыхнув дымом, нерешительно посмотрел на Нагибина. - Тут дело вот какое, товарищ Смелый. - Механчук придвинул к себе консервную банку, приспособленную под пепельницу. - Знаете, я познакомился с интересными париями. Отчаюги - свет не видел! - Кто такие? - сразу же насторожился Николай Яковлевич. - Салаги еще. Сколотили свою группу. И знаете, что делают? Охотятся на эсэсовцев, временами на склады налеты устраивают. Полная самодеятельность. Стихия. Дисциплины и не нюхали. - Кто у них главный? - Андрей Рогуля. По кличке - Цапля. - Так, говоришь, ребята ничего? А дисциплины никакой? - Николай Яковлевич в раздумье потер ладонью тяжелый подбородок. - Н-да-а... А ведь не за понюшку табаку пропадут, горячие головы... - Как нечего делать! - согласился Механчук. - Ты с ними беседовал? - Два часа баланду травил... Даже язык намозолил, - махнул рукой Федя. - Я им втолковывал, как нужно бороться, как себя вести с немцами. Слушали очень даже внимательно. А потом, когда я прощальный гудок давал... - Что, что? - Ну, когда я прощался с ними, потребовали, чтобы я вас к ним привел. - Интересная петрушка! - нахмурился Николай Яковлевич. - А они откуда меня знают? - Сказали, что слухом земля полнится, - замялся Механчук. - Скверные слухи, Федя. Выходит, конспирация наша ни к черту не годится. - Николай Яковлевич поднялся, подошел к окну, задумался. - Видимо, придется брать ребят под свою опеку. Иначе пропадут, буйные головушки... Когда они хотят встретиться? - Сегодня вечером. - Хорошо, я пойду к ним... Когда стемнело, Николай Яковлевич направился по указанному Федей адресу. Долго петлял по закоулкам, пробирался садами и огородами. Наконец вышел в Известняковый переулок, нашел нужный дом, стоявший под старыми липами. Из окон пробивались полоски света, доносился неясный гул голосов. Николай Яковлевич поднялся на низенькое крылечко, нащупал ручку и толкнул дверь. Она со скрипом подалась в черную глубину сеней. В хате было накурено. Уныло бренчала гитара. Кто-то тихо и тоскливо пел про девушку в серенькой юбке, которая бросилась с утеса в море. Прямо на полу двое парней играли в шашки. В углу за столом сидел и что-то быстро писал карандашом в ученической тетрадке худой длинноносый юноша. На Николая Яковлевича пытливо глянули его цепкие насмешливые глаза. "Видимо, он и есть Цапля, - подумал Нагибин, молча пробираясь к столу. - Кто-то удивительно точно прилепил ему такую кличку". В хате стало так тихо, что слышно было, как жужжат под потолком сонные мухи. - Не ты будешь Цапля? - кашлянув в кулак, спросил длинноносого Николай Яковлевич. - Вполне возможно, - иронически усмехнулся юноша. - Между прочим, у нас принято здороваться. - Кхм... Добрый вечер. Будем знакомы. Смелый, - с запинкой назвался Николай Яковлевич и добродушно улыбнулся. - А ты Цапля, значит. Интересное, брат, у тебя имя... - Если ты пришел сюда обсуждать достоинства моего имени, то... - Ну? - ...то хромай отсюда! - Не очень приветливо, однако понятно. Николай Яковлевич повернулся к молчаливым парням, которые с любопытством смотрели на него со всех сторон. - А вы, значит, будете... - А они - мои орлы, - с вызовом сказал Цапля. - Орлы? Ишь ты, интересная петрушка получается, - в упор глянул на него Нагибин. - Нет, мой дорогой, не орлы они у тебя, а самые обыкновенные анархисты. - Легче на поворотах, - мрачно посоветовал Андрей Рогуля. - Прошу взвешивать свои слова. Кстати, это не ты с полицейской повязкой по городу гуляешь? Ты, я узнал тебя. Как-то держал тебя на мушке, да... - Где это было? - перебил его Николай Яковлевич, весь напрягаясь. - Когда? - Возле вокзала ровно неделю назад. Ты Феде Механчуку в тот день довольно ловко какой-то сверток передал. Федю я давно знаю - это и спасло тебя. А то бы... - Та-ак... Веселенькое знакомство, - криво усмехнулся Николай Яковлевич и снова повернулся к настороженным юношам. - Вы хотели, чтобы я пришел. Я к вашим услугам. Начну с того, что меня поразила грубость Цапли. Насколько мне известно, Андрей... то есть Цапля, бывший студент педагогического института. Поэтому не нужно объяснять ему, что такое элементарная воспитанность. - Нагибин расстегнул плащ и поискал глазами, где сесть. Кто-то из парней поднялся, пододвинул ему табурет. Николай Яковлевич вытащил из кармана сигарету, прикурил от лампы и сел. - Давайте, братцы, подумаем, как будем жить дальше, - обвел он всех долгим взглядом. - Мне кажется, вы не тем занимаетесь. Ну, подстрелите вы полицая, стащите ящик масла или шоколада. Так ведь для фашистов это сущая мелочь. Они в тысячу раз больше взяли только в нашем городе... Николай Яковлевич умолк. - А что же тогда нам делать? - хмуро обронил кто-то. - Надо, ребята, добывать оружие, - сказал Нагибин. - Группа у вас уже есть, но, чтобы она стала по-настоящему боевой, не хватает самого простого - дисциплины. Война - не игра. Война - это кровь и смерть... Николай Яковлевич говорил тихо, с какой-то горечью в голосе. Когда кончил, стало слышно, как от порывов ветра шумят липы за окном. Юноши зашевелились, закашляли, начали перешептываться. Кто-то за спиной Нагибина громко потребовал: - Говори, Цапля! А то зашился в угол, как тот крот под забор. Смелый правильно все тут сказал. За тобой слово. - Что ж, вопрос ясен. Будем, мушкетеры, немчуру по-настоящему бить. - Андрей Рогуля поднялся, обвел всех своими большими черными глазами. - А теперь вопрос Смелому. Кто будет нами командовать? - Федя Механчук, - ответил Николай Яковлевич. - Заместителем у него будешь ты. - Ответ исчерпывающий, Федю мы знаем, - Андрей Рогуля сел. - Согласны! - раздалось со всех сторон. - Федя свой парень! Даешь Федю! - Ша, братишки! Кончай авралить! Все изумленно повернулись к дверям. У порога стоял Федя Механчук. Он неслышно зашел в комнату в тот самый момент, когда начался галдеж. Раздвигая парней, Федя вышел на середину и требовательно поднял руку. Вдруг нелепо закрутил головой и оглушительно чихнул. Все дружно засмеялись. Федя снова поднял руку, требуя внимания. - Так вот, братишки. Прошу зарубить в памяти. О нашем сегодняшнем разговоре - никому ни звука. Чтоб завязали на морской узелок. Вы стали членами подпольной молодежной организации. Действовать будете только по моему приказу. - Федя рубанул рукой. - Железная дисциплина - вот к чему перво-наперво надо привыкнуть. Чтобы никаких самовольных авралов. - Федя сурово прищурился. - Вот вы здесь собрались, а вахтенного на улице не выставили. Я зашел, и никто меня на остановил, никто вас не предупредил. А если бы не я, а немцы или полицейские наскочили? Нет, братишки, это никуда не годится! - Толя, выйди покарауль, - смущенно сказал Андрей Рогуля парню с гитарой. - Действительно, черт-те что! - Почему я? - даже не пошевелился гитарист. - Разве никого другого нет? - Сеньор, может тебе еще раз повторить? - подошел к нему Цапля. Черные глаза его полыхнули пожаром. - С ушами у тебя все в порядке? Недовольно что-то буркнув, парень повесил гитару на гвоздь и нехотя поплелся к выходу. Андрей Рогуля сел на место. - Вот какая еще петрушка, товарищи. Ваша группа в целях безопасности должна разделиться на пятерки. В каждую пятерку Федя и Андрей назначат командира. - Николай Яковлевич поднялся и прошелся вдоль стола. - Командиры будут держать связь с руководителями группы и от них получать задания. Я считаю, что... - Мушкетеры, а этот Смелый не из тех ли, кто любит чужими руками жар загребать? - неожиданно мрачно перебил Нагибина Андрей Рогуля. - Если не из тех - пусть докажет. Не знаю, как вы, а я лично хочу знать, кому подчиняюсь. Поэтому предлагаю прогуляться со Смелым по городу и в честь первого знакомства отправить на тот свет по гитлеровцу. Вот и выясним, какой он смелый. Все засмеялись, начали подмигивать, подталкивать друг друга локтями. Предложение Цапли пришлось по душе. - А что? Проверка есть проверка! - Пусть идут вдвоем! - Правильно! Федя Механчук нервно скомкал в руке кепку. Набычился, шагнул к столу. - Ты, Цапля, брось свои штучки. Не салага ведь, - он выразительно постучал себя пальцем по лбу. - И компас у тебя исправный. Чего же с курса сворачиваешь? За одного-двух гансов черепок подставлять? - Не так бурно, Феденька. Эмоции - вещь опасная. Нервы надо беречь, они еще пригодятся. - Андрей встал, подошел к Нагибину и иронически усмехнулся. - Так как, осмелитесь, товарищ Смелый? Николай Яковлевич скользнул взглядом по напряженным лицам присутствующих. Все с нетерпением ожидали его ответа. "Однако, что же делать? Скверная петрушка получилась, - подумал он, теребя ус. - Принять их предложение, значит нарушить закон подполья. На какой же тогда ляд была нужна моя конспирация?! Но, если я не соглашусь, они посчитают меня болтуном и трусом. Ну что же, пусть считают. Совесть моя будет чиста - я подчиняюсь партийной дисциплине. Жаль, что они этого не понимают. Как же сделать, чтобы они поняли? Эти ребята ожидают от меня показного геройства, на которое я, подпольщик, не имею права. Они не знают, что моя жизнь мне не. принадлежит... И все же... если они не поверят мне... А я здесь представитель партии..." - Я согласен, Цапля... Завтра... Нет, завтра не могу. Значит, послезавтра в семь утра я ожидаю тебя на углу Железнодорожного переулка. - Николай Яковлевич вздохнул, виновато посмотрел на Федю Механчука и развел руками. - Такая получилась петрушка, понимаешь... Все облегченно вздохнули, загалдели, засмеялись. "Дети, - с горечью подумал Николай Яковлевич, - Совсем еще дети..." 2 Багровое солнце медленно подымалось над городом. Ваня отошел от окна, сел за стол. Обжигаясь, старательно дуя на ложку, начал есть суп. Подперев седую голову, бабушка сидела напротив и, сокрушенно вздыхая, смотрела на похудевшее лицо внука. - И что теперь за дети пошли - ума не приложу! Где тебя черт носит целыми днями, хотела б я знать?! - Нигде. - Ваня невинно глянул в глаза бабушки. - А что? - Чего зенки свои таращишь? Ты на меня ягненком не смотри, Ни стыда у тебя нет, ни совести. Шкуpa на тебе горит. Нет чтобы посидеть дома, подсобить какую работу, так он только и смотрит, как бы из хаты выскочить. И все - дружки. Я их теперь кочергой на пороге встречать буду, висельников! - Ну, баб! Чего ты? - улыбаясь, сказал Ваня, - Я же тебя люблю, а ты ругаешься. Слово "люблю" подействовало на старуху магически. Она подобрела лицом, просветленно посмотрела на Ваню, тихо вздохнула. Молча посидела, наблюдая, как внук ест, и, держась за поясницу, тяжело поднялась. Заковыляла к печи, взяла ухват, подцепила им чугунок и поставила к огню. Вода из него пролилась на красные угли, и они, зашипев, погасли. Ваня отодвинул пустую тарелку, облизал ложку и вылез из-за стола. "Елки зеленые, где же Генка делся? - раздраженно подумал он. - Обещал с утра прибежать - и нет. Вот и верь ему". Ваня подошел к распахнутому окну. Ветви яблонь сгибались от тяжести белых ядреных антоновок. Изредка то одно, то другое яблоко с шумом срывалось с ветки и глухо ударяло о землю. Ваня облокотился о подоконник и пристально посмотрел на куст красной смородины, под которым закопал около сотни патронов. Вспомнил о найденных винтовках. Их пришлось перепрятать в Теплом лесу. Оставлять в блиндаже было опасно, так как вблизи от того места, где они учились стрелять, немцы начали что-то строить. Закопанные под кустом патроны также нужно спрятать в лесу. Переносить оружие в город очень рискованно. Почти каждый день в руинах находят убитых немцев и полицейских, жандармерия в любое время суток устраивает облавы и обыски. "Елки зеленые, кто-то ведь убивает фашистов! - с завистью подумал Ваня. - Вот если бы узнать!" На улице над забором блеснули очки Гены Гуринка. Открыв калитку, он пулей влетел во двор. Споткнулся на ступеньках крыльца, вскочил в сени. Когда "он открыл дверь, Ваня вздрогнул: лицо Гены было белее снега. - Вань, вешают! - не сказал, выдохнул он. - Вешают... - Кого вешают? Где? Да говори ты толком! - Володьку... Виноградова... На площади у музея... - Врешь! - Ой, боже мой, боже! - пронзительно запричитала бабушка, которая прислушивалась к их разговору. - И что это делается на белом свете?! Господи, пошли ты кару небесную на вешателей этих! Чтоб они в преисподней на вечном огне корчились, супостаты немецкие! - Бежим! - толкнул друга Ваня. - Быстрей! Они шмыгнули мимо бабушки, которая, повернувшись лицом к иконе, истово крестилась, и выскочили во двор. - Ваня? Куда ты? - долетел из окна истошный голос старухи. - Вернись, внучек! Ваня-а! Ваня с Геной юркнули в распахнутую калитку и, подгоняемые этим криком, помчались по улице. На площади было полно людей. Всюду шныряли полицейские с белыми повязками на рукавах. Они прикладами выгоняли из подъездов домов жителей и теснили их к центру площади. Гитлеровцы стояли вокруг виселицы лицом к бурлящей толпе. Высунув языки, сидели у их ног огромные овчарки. Блестели на солнце черные автоматы. Ваня и Гена упрямо пробирались вперед. Ныряли людям под руки, протискивались боком. Немилосердно работая локтями, они подобрались уже к самому оцеплению, как вдруг толпа, резко подавшись назад, зажала их со всех сторон. - Ведут! На дощатые подмостки два эсэсовца втащили белоголового парнишку лет четырнадцати. Лицо его было распухшее, волосы на голове ссохлись от крови. Он стоял под самой петлей и, опустив голову, смотрел себе под ноги. Ветер устало шевелил на нем лохмотья. Вслед за парнишкой, шатаясь, на помост взошла белокурая женщина в синем изодранном платье. За ней, твердо ступая по лестничке, поднялся высокий, с окровавленным лицом мужчина. Он подошел к женщине, наклонился и, что-то прошептав, поцеловал ее в щеку. Шагнул к парнишке, ласково улыбнулся ему. Уже наклонился, чтобы поцеловать его, но в это время эсэсовец рванул его за плечи назад. Толпа ахнула и замерла в жутком молчании. Эсэсовцы прикладами заставили мужчину и женщину стать на табуретки. К ослабевшему парнишке подошел рыжий верзила в каске, легко поднял его и поставил на узкий, стоящий торцом, ящик. Придерживая паренька, поймал рукой петлю и накинул ее на тонкую шею. Ваня и Гена с трудом узнали своего одноклассника. На груди у Володи висела желтая дощечка с черной надписью: "Бандит". Он широко открытыми глазами смотрел на мужчину и женщину, которые стояли рядом. Распухшие губы его что-то шептали. - В-вань, это же Володькины п-папа и м-мама! - с ужасом прошептал Гена. - В-видишь? - Вижу, - сжал его руку Ваня. - Все вижу... Гитлеровский офицер, прямой и длинный, важно взошел на помост. Широко расставил ноги-циркули, заложил руки за спину и надменно вскинул голову. На его фуражке зловеще блестела эмблема с изображением черепа и костей. - Немецкий зольдат есть лючший зольдат мира. Он приносиль ваш город новый порядок, - офицер повернулся и указал на флаг с белым кругом и черной свастикой в центре, который висел у входа в комендатуру. - Этот бандит... малшик... э-э... стреляль зольдат фюрера. Ми будем его вешаль на ваш глаза. Мы повешивайт малшик, потом - его мутэр унд фатэр. Понятно сказаль? По толпе волной прокатился сдержанный гул. Офицер презрительно усмехнулся, властно выбросил руку вперед. Толпа затихла. И вдруг в наступившей тишине кто-то громко, на всю площадь, крикнул: - Найдется и на тебя веревка, собака! Ваня вздрогнул. Голос был очень знакомый. "Да это же Цапля!" Ваня оглянулся. Рядом замелькали белые повязки. Лихорадочно работая прикладами, полицейские ринулись в толпу на поиски смельчака. Окаменев лицом, офицер шагнул к краю помоста, выхватил из кобуры пистолет и выстрелил вверх. Толпа отшатнулась. - Так будет каждый русиш швайн, который стреляйт зольдат фюрера! Солдат затянул петлю на шее Володи Виноградова, отступил на шаг. - Володя-а... - тихо заплакал Гена Гуринок. - Володька-а... - Н-ну, гады! - сжав зубы, простонал Ваня. - Ну, попомните-е!.. Офицер резко опустил руку с пистолетом. - М-ма-ма! М-ма... Жуткий крик пронесся над площадью. И оборвался... Ночью Ване приснился сон. Они с Володей Виноградовым борются на школьном дворе. Побеждает Володя. Опрокинув Ваню на спину, он склоняет над ним свое распухшее, какое-то чугунное лицо и укоризненно говорит: "Я убил их солдата. Теперь я мертв. А вы - живые. Жи-вы-е..." Володя куда-то исчезает, и на его месте появляется долговязый немецкий офицер. Смеясь, он толкает острым плечом висельницу, стоящую на площади возле музея, и она, с угрожающим скрипом, наклонившись, падает прямо на Ваню. А он не может отойти в сторону, потому что ноги его приросли к земле. Ваня вскрикнул и проснулся. Рядом с ним лежал и, всхлипывая, что-то бормотал во сне Гена Гуринок. Ваня провел ладонью по лицу и с облегчением вздохнул. Ударив его локтем, Гена крутнулся на другой бок и затих. Ваня вспомнил, что Гена не пошел вчера домой, а остался ночевать у него. Потирая глаза кулаком, Ваня сел на кровати и осмотрелся. Мертвые квадраты света лежали на полу. На кухне под печью сверчок выводил свою бесконечную мелодию. За окном плыла тихая лунная ночь. Несколько минут Ваня сидел неподвижно. У него было такое чувство, будто он забыл что-то очень важное. "Ф-фу, черт! Да это же я вчера одну штукенцию придумал. Генка спал, а я мозгами шевелил, - оживился Ваня. - Елки зеленые, надо быстрей вставать!" Он слез с кровати и начал расталкивать Гену. Тот недовольно забормотал и повернулся к нему спиной. Ваня наклонился к его уху: - Подъем! - Что? - мгновенно подхватился Гена. - А? - Тс-с! - Ваня ладонью закрыл ему рот. - Одевайся, пойдем. - Что, уже утро? Куда пойдем? Зачем? - Тихо! - Ваня сердито ткнул кулаком Генке в бок. - Тебе говорят, значит, надо. Гена часто заморгал, потер глаза рукой и, беспрестанно зевая во весь рот, нехотя начал одеваться. Взяв со стола очки, надел их и посмотрел на друга, ожидая его команды. Ваня показал на печь, на дверь и предостерегающе приложил палец к губам. Гена понимающе кивнул головой. Осторожно ступая по скрипучим половицам, раз за разом оглядываясь на печь, где крепко спала утомившаяся за день бабушка, они тихонько выбрались из дома. Ярко светила луна. От заостренных штакетин забора на землю падала зубчатая тень. Неподвижно стояли серебристые от лунного света яблони. Ослепительно сияли окна в доме соседа. Из его двора послышалось звяканье цепи - проснулась трусливая и потому уцелевшая собака. Она сипло опробовала голос и умолкла. Ваня молча подался к сараю. - Куда ты? - громким шепотом спросил Гена. - Не кудакай, - рассердился Ваня. - Стой и молчи. Гена видел, как он, нащупав за косяком ключ, отомкнул двери и юркнул в глубину сарая. Гена смачно зевнул и недовольно подумал, что до утра еще далеко. Зачем же тогда Ваня среди ночи поднял его? Не иначе как что-то придумал. Если так, пусть бы сразу сказал - что к чему. А то молчит, шмыгает носом да еще злится. А ты стой посреди двора, как дурак, и жди. Тихо скрипнула дверь. Из сарая высунулась взлохмаченная голова Вани. Он поспешно замкнул замок, спрятал ключ на прежнее место. Гена заметил, что за пазухой у него что-то лежит. Вон как рубашка оттопыривается! Ваня, как только подошел, полез за пазуху. Увидев в его руке обыкновенную бутылку, Гена разочарованно хмыкнул. - Знаешь, что это? - таинственно прошептал Ваня. - Чудо-юдо показал! - презрительно буркнул Гена. - Если нужны бутылки, приходи ко мне. Я тебе еще десять дам. Ваня оглянулся на окна своего дома. - Бутылка, бутылка... Балда! Это не бутылка, а граната. Такими бутылками красноармейцы танки поджигали. Как только она разобьется - сразу пламя как шухнет! Кроме шуток! - Да ну-у? - удивился Гена. - Неужели о горючей смесью? - А ты как думал! - Ваня спрятал бутылку за пазуху. - Откуда она у тебя? - Помнишь, я тебе рассказывал о красноармейцах, которых немцы убили в нашем саду? Гансы оружие забрали, а бутылку не заметили. Она в борозде лежала. Так я ее взял и спрятал. - А что мы с ней будем делать? - забеспокоился Гена. - Куда с ней? - Слушай сюда. Ты видел вчера на Советской колонну бензозаправщиков, когда мы шли домой после того... как Володю Виноградова?.. - Туда пойдем? - Ну! - На патрулей нарваться? - Чихали мы на них. Мы огородами проскочим. - Как себе хочешь. Смотри сам. - Дрейфишь? - Нет. Я с тобой... - Тогда пошли... Они перелезли через ограду из жердей и по борозде направились к соседней улице. За ними по чахлой картофельной ботве ползли короткие тени. Луна лила свой свет ровно и ярко. Изредка едва уловимо повевал ветерок, и тогда все вокруг словно оживало, таинственно шевелилось. - Светло, хоть книжку читай, - прошептал Гена. Ваня не ответил. Мысленно он уже подкрадывался к автоколонне. Какая там охрана? Как незаметно подобраться к машинам? Чертова луна! Хоть бы облачке наползло! Напрямик через сады и огороды пересекли один переулок, второй. Подошли к забору, припали к щелям. Улица пуста. Ни звука. Ваня отодвинул широкую доску, когда-то оторванную им снизу, пролез в дыру. Прижался спиной к забору, подождал, когда пролезет Гена. Задвинул доску на место и молча толкнул друга локтем. Они перебежали улицу и, держась в тени, двинулись дальше, чутко прислушиваясь к каждому ночному звуку. Минули несколько переулков, вышли на Советскую. Внезапно Ваня резко остановился, махнул Генке рукой и мгновенно присел у низенького забора, над которым свисали едва ли не до земли густые ветви боярышника. Послышались приглушенные шаги, тихий говор. Сдерживая рвущееся дыхание, Гена прижался к забору. Из-за угла улицы вышли три немца. В лунном свете тускло блестели их автоматы, вспыхивали бляхи на груди. Солдаты шли по освещенной стороне улицы и вполголоса обменивались короткими фразами. Напротив Вани и Гены они вдруг остановились. В руках у одного из них вспыхнул огонек зажигалки. Немцы прикурили и прошли мимо. - Фельджандармерия, - едва слышно прошептал Ваня. - Чуть не влипли. - Далеко еще? - одними губами спросил его Гена. - Уже совсем близко. Ваня потуже затянул ремешок на штанах, пощупал бутылку за пазухой и, кивнув другу, пригнувшись, побежал вдоль заборчика. Машины стояли на освещенной стороне улицы. Возле них взад-вперед медленно прохаживались часовые. Прячась за кустами сирени, которая росла на улице возле забора, Ваня несколько минут наблюдал за ними. - Десять машин, - жарко дохнул ему в ухо Гека. - А как мы к ним подберемся? Может, давай подкрадемся тихонько и... - А бутылку как? Кидать через всю улицу? - Ну. Разве не добросишь? Тогда давай я. - Да нет. - Ваня почесал нос. - Мы вот что сделаем. Переберемся на ту сторону улицы и оттуда подкрадемся. Только смотри, чтоб ни звука! Обходя вишни и ломкие кусты малины, они осторожно подошли к каменному зданию, за которым улица делала поворот направо. Отсюда автоколонны не было видно. Выждав, стремглав перебежали улицу и через маленькую калитку вошли в пустой двор полуразрушенного дома. Минули сад, перелезли один забор, второй и очутились в саду. Пересекли его и уперлись в глухой, как стена, забор, выходивший на улицу. Затаив дыхание, Ваня приник к щели. Машины стояли рядом. Часовой, тихонько насвистывая, медленно брел в конец колонны. Второй шел ему навстречу. Они остановились, что-то сказали друг другу и покатились со смеху. - Давай! - прошептал Гена. Ваня мгновенно вскарабкался на забор, ухватился левой рукой за сук яблони, торчащий над головой. Часовые, похлопав друг друга по плечам, разошлись. Ваня выхватил из-за пазухи бутылку и со всей силы швырнул в круглый бок цистерны ближней машины. Уже на земле увидел, как полыхнуло над забором оранжевое пламя. В тот же миг испуганно закричали часовые, загремели выстрелы. - Ванька, бегом! - рванул его за рукав Гена. Ваня подхватился с земли и ринулся вслед за другом, 3 Утро было тихое и ясное. Николай Яковлевич и Андрей Рогуля шли молча. Нагибин ругал себя за непростительное легкомыслие. Он, коммунист, оставленный для подпольной работы в городе, вдруг согласился на такое авантюристическое предложение этого зеленого юнца. Прекрасно же знает, чем может кончиться рискованная операция, и все же идет. За такое донкихотство явно не похвалят товарищи. Скажут, совсем впал в детство человек. Николай Яковлевич сердито хмыкнул и ускорил шаг. Повернули к Двине. Низко над водой стлался туман. Вдали, где темнели Двинские кручи, несмело отрывалось от земли солнце. В это самое время Ваня и Гена возвращались домой, после того как подожгли машину на Советской. Три часа просидели в развалинах, ожидая, когда рассветет, так как боялись попасть в облаву. Сейчас они шли вдоль Двины. Вдруг Ваня заметил, что к переправе спускаются два человека. Одного из них он узнал. Цапля! Другой, в черной кепке, надвинутой на глаза, был незнаком. "Не зря Цапля с этим усатым дядькой поднялся в такую рань. Что-то здесь будет. Надо проследить. Иначе к Цапле не подступишься, - подумал Ваня. - Прослежу и - если что - припру его. Не отвертится". Андрей Рогуля со своим спутником отдалялись. Медлить нельзя, иначе будет поздно. - Ну, будь, Генка. Лети домой, - с запинкой сказал Ваня. - Там мать тревожится, елки зеленые. Ты же дома не ночевал. - А ты куда? - оторопел Гена. - Дело одно есть, - отвел глаза в сторону Ваня. - Потом расскажу. Гена уже открыл рот, хотел обиженно возразить, но не успел. Ваня бегом кинулся к переправе. На пароме было людно. Николай Яковлевич и Андрей Рогуля смешались с толпой горожан, которые спешили на базар. Сойдя с парома, Нагибин и Андрей по улице Калинина вышли на Сенную площадь. Осмотрелись. Вокруг было безлюдно. Свернули в липовую аллею. - Смелый, у вас такой вид, будто вы присутствуете на собственных похоронах. - Андрей насмешливо глянул на Николая Яковлевича. - Не рановато ли? - Послушай, Цапля, брось паясничать, - хмуро сказал Нагибин. - Не люблю кривляк. - Я не кривляка, а оптимист, - жестко улыбнулся Рогуля. - Чтобы у нас в будущем не возникало конфликтов, прошу запомнить это! - Тише, тише! - примирительно буркнул Смелый. - Ты лучше скажи, действительно здесь часто шатаются немцы? - Не знаю, как будет сегодня, но обычно они всегда возвращаются с аэродрома этой аллей, - с неприязнью покосился на него Цапля. - Кстати, один вопрос. Вам давно приходилось бегать? - Ты о чем? - насторожился Николай Яковлевич. - Довожу до вашего сведения, что, после встречи с Гансами, нам, по всей вероятности, придется сдавать норму на значкиста по бегу, - произнес Андрей. - После выстрелов может быть погоня. Вы успеете за мной? - Да-а, - насмешливо протянул Николай Яковлевич. - Я вижу, ты большой мастер по бегу... Андрей Рогуля хотел ответить ему, но, бросив взгляд вдоль аллеи, вдруг напрягся и замедлил шаг. - Идут! - отрывисто сказал он и сунул руку в карман. - Вижу, - ответил Николай Яковлевич. - Мой - слева, ваш - справа, - бросил Андрей. - Идем навстречу... Гитлеровцы рьяно о чем-то спорили. Неожиданно остановились, один из них выхватил из кармана распечатанный конверт и начал совать под нос своему спутнику. - Псы-рыцари не поделили что-то, - зловеще прошептал Андрей. - Сейчас мы вас помирим, бароны! До немцев оставалось не больше пяти метров. Никто из них даже головы не повернул в сторону Цапли и Смелого. Увлеченные спором, они отчаянно жестикулировали. Андрей и Нагибин выхватили пистолеты. Почти одновременно прогремели два выстрела. Словно налетев на невидимую преграду, гитлеровцы медленно осели на землю. - Аминь! Отгулялись, господа авиаторы! - возбужденно сказал Андрей. - А теперь ноги в руки и - ходу. Не оглядываясь, он ринулся в кусты. Нагибин наклонился, торопливо вытащил из кобур убитых пистолеты. Глянув по сторонам, кинулся вслед за Андреем. Прячась за кустами, Ваня издали наблюдал за Цаплей и его спутником. Услышав выстрелы и увидев, как упали на землю фашисты, Ваня сразу все понял и во всю прыть рванул подальше от опасного места. Только возле самой переправы с трудом отдышался в начал медленно спускаться к парому. В это самое время Смелый и Цапля, миновав бывшие казармы, очутились на Задунайской улице, которая вела в центр города. Андрей приостановился, повернул к Николаю Яковлевичу вспотевшее лицо. - Со знакомством вас, товарищ Смелый! - дружелюбно сказал он. - Чисто сработано, а? - Не убежден, - глухо проворчал Нагибин. - Слушай, ты в аллее никого не заметил? - Нет. А что? - За нами там из кустов какой-то пацан подсматривал... - Показалось. Со страху, - небрежно махнул рукой Андрей. - Мне вот однажды... - Слушай, пора кончать эту игру в геройство! - не дал ему договорить Николай Яковлевич. - Давай расходиться. Кстати, мастер по бегу, надо забирать у убитых оружие. Оно на улице не валяется... Андрей смущенно заморгал глазами. - Между прочим, я об этом и не подумал... - пробормотал он. - Учтем на будущее... Николай Яковлевич стал за ствол старого тополя, перепрятал во внутренние карманы пиджака трофейные пистолеты. Затем молча подал Андрею руку и повернул в переулок, 4 Ветер, по-разбойничьи гикнув, начал в клочья рвать серую вату облаков и, согнав их в одно стадо, погнал на север. В голубых лоскутах неба на мгновение появлялось и тут же исчезало солнце. Наплывы стекла в руинах то ярко вспыхивали, то гасли. Щенком, потерявшим мать, жалобно взвизгивал ветер. Было холодно и неуютно. Кашлянув в кулак, первым нарушил затянувшееся молчание Гена Гуринок. - Вчера днем кто-то убил через окно начальника полиции. Наповал, с одного выстрела. Вот это стрелок! - Класс! - зашевелился Гриша Голуб. - Кто-то же берет этих немецких лизоблюдов на мушку, а? Почти через день бобиков находят мертвыми. Вася Матвеенко вскочил с тавровой балки, нетерпеливо затанцевал на месте. На впалых щеках его появился румянец, глаза возбужденно заблестели. - Ха! Что полицаи! - презрительно скривил он тонкие губы. - Позавчера на станции ка-ак тарарахнуло - так весь склад в небо! Огонь до облаков доставал! Ужас, что было! - Это подпольщики, - убежденно сказал Гена Гуринок. - Вполне даже возможно, что они есть среди наших знакомых. Только мы не знаем об этом. - Вот бы связаться с ними! - загорелся Гриша Голуб. - А, хлопцы? - Тяжело, - вздохнул Гена Гуринок. - У них конспирация. Ребята замолчали, опустили головы. "Елки зеленые, снова подпольщики! - закусил губу Ваня. - Видать, их немало в городе. Неужели так и не удастся найти к ним дорогу?.. " Ему сразу вспомнилась встреча с Цаплей. Он пошел к Рогуле на второй день после случая возле аэродрома. Андрей встретил его на пороге. Щипнул двумя пальцами свой длинный нос, приветливо усмехнулся. - Какая судьба привела тебя в мой бедный замок? Как поживают твои мушкетеры? Еще никому не проломили голову кирпичиной? - Ты чего воображаешь? - мрачно сказал Ваня. - Мне потолковать надо. Кроме шуток. - О чем, герцог? - насмешливо сощурился Андрей. - Леденцов у меня нет, о шоколаде и говорить грешно. А тебя, видимо, больше всего это интересует. - Меня еще интересуют два выстрела. - Не понял. - Слушай, Андрей, я видел, что произошло возле аэродрома... - Ваня сделал паузу. - В липовой аллее... Ну и рвал же ты когти! Даже своего усача одного возле немцев оставил... - Что-о?! - Цапля побледнел, с угрозой шагнул к Ване. - Ты что-то путаешь, маэстро. Это плод твоей необузданной фантазии. - А кто кричал: "И на тебя веревка найдется, собака!" на площади, когда вешали Володьку Виноградова? - Сеньор, вам надо в психиатрическую больницу. Там вы можете представлять себе что угодно и кого угодно. Даже можете вообразить себя Наполеоном, - с сарказмом сказал Андрей и полез за сигаретами. - Слушай, странствующий рыцарь, я не совсем пойму, что тебе нужно? - Возьми нас к себе. Оружие у нас есть, - заволновался Ваня. - Мы не подведем, слышь? Мы что хочешь сделаем. Кроме шуток, а? - Вот что, вояка... - Андрей подтолкнул Ваню к калитке. - Ты обратился не по адресу. Я шантажу не поддаюсь. Лучше топай от греха подальше домой. И вот еще что. Советую о домыслах своих молчать, как индийская гробница. Вопросы есть? Тогда - ауфвидерзеен!.. Невеселые воспоминания прервал сильный толчок в бок. Ваня встрепенулся, с недоумением глянул на кусок сухаря, который совал ему под нос Митька Тарас. - Отцепись! - буркнул Ваня. - Ешь, - добродушно предложил Митька. - Бери, а то я язык прикусил. - Ой, спасайте! Ой, не могу! - схватился за живот Вася Матвеенко. - Митька, ты бы лучше совсем язык откусил! - Да ты что? Такой говорун - и без языка? - засмеялся Гриша Голуб. - Он и так после этого на месяц замолкнет. Круглое, почти всегда полусонное лицо Мити Тараса приобрело недоуменно-добродушное выражение. Поморгав белесыми ресницами, он шмыгнул носом и снова принялся за обгрызенный сухарь. Издали долетела длинная автоматная очередь. Едва только она оборвалась, как в небе надсадно загудели самолеты. Три "Фокке-Вульфа" шли над руинами. Задрав головы, друзья следили за ними. Только Митя Тарас по-прежнему грыз сухарь. Самолеты превратились в три точки, звук их, слабея, сошел на нет. Митя Тарас поднял голову, снова больно ткнул Ваню кулаком. - Ты чего, обжора? - рассвирепел тот. - Мы с Гришкой тайник нашли, - равнодушно сказал Митя. - Вчера. - И правда! Тьфу, черт, совсем из головы выскочило! А я все время сижу и думаю, что это такое главное забыл. Это все ты, Васька! Задурил мне по дороге сюда голову! - Гриша Голуб погрозил Ваське кулаком и повернулся к Ване. - Мы, когда разошлись вчера, то по дороге домой наткнулись в развалинах завода "Коминтерн" на людей. Подкрались ближе и по голосу узнали Андрея Рогулю. Они долго там что-то кирпичами закладывали. "Снова Андрей! - подумал Ваня. - Всюду он, елки зеленые!" - Митька, это правда? - повернулся он к Тарасу. - Факт, - кивнул Митя и с хрустом откусил сухарь. - Когда они ушли, я посветил фонариком, а там небольшая дырка. Митька побоялся, а я полез, - продолжал Гриша Голуб. - Брешешь, - спокойно сказал Митя Тарас. - Ты сам меня караулить оставил. - Ладно, не перебивай! - отмахнулся Гриша. - Полез я, значит, один. Свечу фонариком и лезу. А дырка все шире и шире. Смотрю, а там целое подземелье. И тут на меня как налетит что-то, как замашет перед самым носом крыльями! Кажется, на голову садится. Я и обомлел... - Это летучие мыши, - шмыгнул носом Митя. - Летучие мы-ыши! - передразнил его Гриша Голуб. - Если бы ты, обжора, со мной полез, узнал бы тогда, как... - Подождите! - вскочил с места Ваня. - Что там в подвале было? Гриша разочарованно махнул рукой. - А-а, ничего хорошего! Ящики с какими-то брусочками. Я один разломал и кусок прихватил с собой. - Гриша полез в карман пальто, вытащил желтый кусочек. - На, посмотри. Ваня взял кусок и склонился над ним. Повертел в руках, понюхал. Когда поднял голову, глаза его возбужденно блестели. - Да вы знаете, что это такое? Тол, елки зеленые! - Тол? Ну и ну! - Гена Гуринок изумленно уставился на Ваню. - Значит... Значит... Рогуля... подпольщик! Вот чудо-юдо! - Никакого здесь чуда нет, - спокойно сказал Ваня. - Все ясно. Я сейчас же иду к Цапле. А что? Пусть теперь попробует не взять нас к себе! - Вань, - тихо сказал Гена. - Андрей может и по шее дать. Очень даже возможно. - Пусть только попробует! Ваня спрятал кусок тола под кирпич, отряхнул штаны и повернулся к друзьям. - А вы, хлопцы, по хатам. Завтра утром будьте здесь. Все. Я пошел. - Можно, я тебя немножко провожу? - спросил Гена. - До следующей улицы, а? - Айда, - кивнул головой Ваня. Они вылезли из своего укрытия и начали выбираться из развалин. - Вань, ты Цапле, знаешь, что скажи... - Гена поправил очки, поднял воротник куцего пальто. - Ты ему... - Не учи ученого. Я так с ним поговорю - не отвертится. А если заупрямится, скажу, что мы перепрятали тол в другое место и не отдадим, пока он не возьмет нас к себе... - Он за такое может и... - А ну тебя! Валяй домой! - Ваня остановился и подал Генке руку. - Ну, давай пять. Пошел я. Он завернул за угол, обошел лужу, в которой плавали желтые листья, и поежился от порыва встречного ветра. Перемахнув через забор заброшенного дома, очутился на тихой улочке. Вспугнув двух котов, ощетинившихся друг против друга, зашагал дальше. Мысленно он уже вел разговор с Цаплей, хлестко отвечал на его ядовитые вопросы, решительно наступал. И вот Андрей, не выдержав его, Ваниного, натиска, наконец сдается и с улыбкой говорит: "Ладно, герцог, веди своих мушкетеров..." На улочке было пусто и глухо. Словно мор выкосил все живое. Возле хаты Андрея одиноко возвышалась старая береза. Когда налетал ветер, ее вершина податливо выгибалась, а потом начинала свирепо хлестать ветвями низкое неприветливое небо. Ваня подошел к почерневшим от дождей воротам, открыл скрипучую калитку. На щербатом крылечке сидел огненно-рыжий кот. Он испуганно глянул на Ваню и нырнул в прорезанную в стене дыру. На дверях хаты висел большой круглый замок. "Вот и поговорил, елки зеленые! - разочарованно подумал Ваня, закрывая калитку. - Куда же теперь? Днем Цаплю дома ждать безнадежно. Он где-то по городу шастает. Надо ближе к центру подаваться. Там он мне чаще всего встречался". Он быстро зашагал переулком. Мерзли руки. Сунул их в карман. В правом нащупал рогатку и подумал, что пора бы уже выбросить ее, не маленький, в подпольщики идет проситься. Но рогатки было почему-то очень жаль. "Подарю ее какому-нибудь пацану, - нашел выход Ваня. - Зачем добру пропадать". Вышел на Шоссейную. Людей было не густо. Кое-кто останавливался у глухой стены дома, на которой белела бумага. Ваня подошел ближе и увидел приказ на немецком и русском языках. Какой-то полковник Киккель предупреждал, что за помощь партизанам к жителям будут применяться самые жестокие меры. Почти в каждом предложении было слово "расстрел". Но Ваню это слово не пугало. Наоборот, его ожгла злость на этого Киккеля. Ваня оглянулся. На улице в эту минуту вблизи никого не было. Он вытащил из кармана огрызок синего карандаша и торопливо вывел печатными буквами: "Гитлер капут!" Заскрипел от тяжелых шагов деревянный тротуар. Ваня отскочил в сторону, сунул руки в карманы и с невинным видом прислонился к забору. Мимо, часто оглядываясь назад, прошел чумазый парень в замасленной одежде. Ваня проследил за его взглядом и остолбенел. Посредине улицы, заложив руки назад, шел Андрей Рогуля. В трех шагах от него, с винтовкой наперевес, топал скуластый краснолицый полицейский. Губы Андрея были разбиты, по подбородку стекала кровь. Левый глаз совсем затек. Из разорванной фуфайки во многих местах торчала вата. Он был без шапки, и ветер обрадованно лохматил его густые волосы. - Тише, волк тебя режь! - крикнул полицейский. - Куда прешь? Успеешь на тот свет! - Не минешь и ты его! - сплюнул кровью Андрей. - Между прочим, интересно, как ты иудой стал? За сколько продался? - Иди, иди, падла! Я тебе так продамся, что своей кровью умоешься! - ткнул дулом ему в спину полицейский. - Иди! Недолго тебе по земле ходить осталось! Пистолет в кармане носишь, бандюга? Хе-хе, не ожидал, что в облаву попадешь? Ничего, сейчас у тебя узнают, откуда пистолет взялся. Думаешь, я не ведаю, кто ты таков будешь? У-у, змея носатая! Андрей снова сплюнул, повернул к конвоиру голову. - Выслуживаешься, холуй немецкий? - Я тебе... я!.. - Полицейский побагровел от злости, ударил Андрея прикладом в спину. - Подожди, вот только дойдем... Ты у меня на коленях ползать будешь!... Андрей и полицейский прошли мимо. "Как же это он? Неужели не мог отбиться? А еще такой сильный! - растерянно затоптался на месте Ваня. - А здание полиции на соседней улице. Если не удерет - "конец". Дрожа от волнения, он двинулся вслед за Андреем и полицейским. Парень в замасленной одежде, шедший впереди, замедлил шаг и враждебно посмотрел на Ваню. Правая рука незнакомца была в кармане. "Елки зеленые, неужели шпик? - насторожился Ваня. - Ишь ты, как оделся!" Ваня перешел на другую сторону улицы. Навстречу плелась, налегая на палку, сгорбленная старуха. Он сошел с тротуара, давая ей дорогу. "Сейчас начнется сад. Забор там невысокий. Если Андрею удирать, так только-тут". Чумазый парень на той стороне прошел вперед. Чтобы показать свое равнодушие, Ваня медленно нагнулся, поднял с земли белый ребристый камешек. Подкинул его, подержал в руке. И вдруг весь напрягся. На лбу выступила испарина. "А что, елки зеленые? Была ни была!" Ваня выхватил из кармана рогатку, заложил в нее камешек. Едва ли не бегом догнал полицейского, который шел, переваливаясь, как утка, и по-прежнему материл Андрея. - Дядя! Полицейский вздрогнул, резко обернулся. Ваня увидел его сердитое лицо и до отказа оттянул резину. - А-а-а! Конвоир выронил из рук винтовку и схватился за лицо. Чумазый парень с той стороны улицы ринулся к нему. - Андрей! За мной! - крикнул Ваня, бросаясь к забору. Взлетел на него, оглянулся. Парень в замасленной одежде рукояткой нагана бил полицейского по голове. "Вот тебе и шпик! - оторопел Ваня. - Да он свой!" В дальнем конце улицы показались фигуры двух полицейских. - Бобики сзади! - закричал Ваня. - Скорее! Прыгнув с забора, через который одним махом перескочили Андрей Рогуля и незнакомый парень, Ваня помчался между деревьев. - Быстрей! - крикнул он им, оглянувшись. Когда перелезали следующий забор, сзади загремели винтовочные выстрелы. До смерти испугав женщину, вывешивающую в своем дворе выстиранное белье, кинулись за угол дома. Бежали по грядам, над которыми торчали высокие стебли кукурузы. - Федя, а ты как здесь очутился? - на бегу повернув голову к чумазому незнакомцу, спросил Андрей. - По щучьему велению? - Случайно, - тяжело дыша, ответил тот. - Иду своим курсом, вижу, ведет тебя бобик под дулом самым найаккуратнейшим образом. Только собрался выручать, а тут этот шпиндель откуда-то выкатился. - Сам ты шпиндель! - огрызнулся Ваня. - Да ты, братишка, в обиду не лезь. Вообще, ты молодчик! Отчаюга! Это же додуматься - из рогатки! - Мушкетер! - похвалил Андрей и оглянулся. - Интересно, почему это они не гонятся за нами? - Радуйся, что не гонятся. Наверно, в другую сторону поперли. Паскудно могла для тебя кончиться эта история, Цапля. Очень паскудно... Они перебежали переулок и вышли на людную улицу. ГЛАВА ТРЕТЬЯ 1 Ваня сидел на лавке и ждал. Цапля ходил по комнате и попыхивал дымом. "Чего он тянет кота за хвост? - нервничал Ваня. - Ходит, дымит, как паровоз, а о деле - ни гу-гу. Только искоса посматривает. Не для тою же он меня вызывал, чтобы я тут сидел, как дурак". Он пошевелился, нетерпеливо покашлял в кулак. Андрей остановился, подвинул ногой табуретку и сел напротив. - Вот что, Цыганок... - Рогуля глянул Ване в глаза. - Да ты чего нахохлился? Брось, мушкетер. У каждого подпольщика должна быть своя кличка. А ты смуглый, темноглазый. Тебе "Цыганок" в самый раз подходит. - Пусть так. Чего звал? - Дело есть. На товарной станции немцы поставили в тупик три вагона. Возле них охрана. Нужно выяснить, через какое время часовые меняются ночью у вагонов. Вот тебе инструмент бога Хроноса. - Андрей положил на ладонь Вани карманные часы. - Циферблат светится. Займись только разведкой. Не вздумай штуку какую отмочить. Вопросы? - Есть один. - Валяй. - Можно взять своих ребят? - Не возражаю, - подумав, ответил Цапля. - Собирай свою гвардию. Ну, салют, мушкетер!.. Пробираясь в кромешной темноте к своей улице, Ваня невольно улыбался. "Ну и выдумщик этот Андрей! Ты, говорит, смуглый, тебе "Цыганок" в самый раз подойдет. А как самого "Цаплей" назовешь, - сердится". Ваня осторожно вытащил из кармана часы, поднес к лицу. В темноте зеленовато светились стрелки и цифры с делениями. С восхищением глядя на них, Ваня позавидовал Андрею, что тот имеет такой чудесный трофей. Но тут же успокоил себя, - и у него когда-нибудь будет не хуже. Посмотрел еще раз на циферблат и с тревогой подумал, что уже близится десятый час, а он еще не предупредил ребят о предстоящем задании. Ваня перелез через изгородь и напрямик подался к дому Гены Гуринка. В полночь он лежал вместе с Генкой и Гришкой в глубокой воронке от бомбы. В двадцати шагах от них ходил возле вагонов часовой. На другой стороне колеи прятались в темноте Митя Тарас и Вася Матвеенко. Ваня приподнял голову, напряженно ловя звуки шагов часового. Они то слышались совсем рядом, затем медленно удалялись, замирали на мгновение и снова нарастали. Часовой, видимо, слегка прихрамывал. Тяжелые шаги его по шлаку, перемешанному с песком, выделялись среди таинственных ночных шорохов. Вокруг стояла густая, почти осязаемая, холодная темнота. - Скажи ты, ходит и ходит, будто его ключиком завели, - шепнул Гена Гуринок. - Тс-с! - сжал его руку Ваня. - Что? - зашевелился Гриша Голуб, лежавший по другую сторону от Вани. - Я не... Ваня ладонью зажал ему рот. Шаги замерли. Неподвижно застыла на месте красная точка сигареты часового. Немец прислушивался. Налетел ветер, угрожающе зашумел в ветвях старого тополя, стоявшего неподалеку. С тихим шелестом посыпалась на головы ребят невидимая в темноте листва. Ваня вытянул шею, ища глазами огонек сигареты, который внезапно исчез, и в то же самое мгновение захрустел под сапогами часового шлак и песок. Немец шел к воронке. Друзья замерли. Часовой остановился на краю ямы. Над головами ребят хлопала на ветру пола его шинели. Гитлеровец негромко кашлянул. В воронку, описав красную дугу, полетел окурок. Отскочил от ботинка Гены и рассыпался искрами. "Влипли! - мертвея от ужаса, подумал Ваня. - Конец!" В то же Время услышал шаги. Они отдалялись в сторону вагонов. Ваня перевел дух, пошевелил онемевшей ногой. И сразу же словно сотни иголок впились ему под колено. Осторожно потирая ногу, начал мысленно считать шаги часового. Двадцать - в одну сторону, двадцать один - в другую. Двадцать два - в одну, двадцать - в другую... Двадцать... Тридцать... Сорок... Что это? - Пошел на ту сторону вагонов, - горячо дохнул в лицо Гриша Голуб. - Вполне даже возможно, - неуверенно отозвался Гена Гуринок. - Но, может, он и на этой стороне притаился... - Дрейфите?! - возмутился Ваня. - Тогда я один. - Нет, и мы с тобой, - зашевелился в темноте Гена. - Это не дело - одному. - Тогда поползли!.. Ваня вытащил из-за голенища сапога немецкий тесак. "Что же в вагонах? Эх, если б знать, елки зеленые! А может, вернуться? Цапля ведь предупреждал, чтобы без самовольства..." - пронеслось в голове Вани, когда он уже вылазил из воронки. Они бесшумно выбрались из ямы. Снова налетел бешенный порыв ветра. Он завыл, застонал, затрещал в ветвях тополя. Ваня поднялся и кинулся к вагонам. Вслед за ним неслись Гена и Гриша. Они проскользнули под вагон, легли на шпалы. Остро пахло мазутом. Даже ветер не мог совладать с этим стойким запахом. Рядом поскрипывали сапоги часового, хрустел под ними шлак и песок. Ветер так же внезапно, как и налетел, утих. Кто-то закашлялся над головой, стукнул чем-то по полу вагона. Ваня вздрогнул и затаил дыхание. Часовой остановился рядом, что-то проворчал себе под нос. Чиркнул зажигалкой, осветил часы на руке и едва ли не бегом заспешил на другую сторону вагона. Послышался металлический визг отодвигаемых дверей. - Франц, ауфштэен! - раздался сиплый голос. - Франц! Никто не ответил. Часовой выругался и полез в вагон будить своего сменщика. - Давай! - шепнул Ваня и толкнул Гену локтем. - Гришка, не зевай! Они выскользнули из-под вагона и бросились к открытым дверям. - Франц, доннерветтер! - послышался возмущенный голос часового. - Штэе ауф! В ответ кто-то сердито забормотал. Ваня дрожащими руками нащупал двери. - Взяли! - приказал он друзьям и изо всех сил налег на дверь. Она заскрипела и послушно поползла в сторону. - О-о! - испуганно воскликнул часовой. - Вас? Вас? Вскочив на приставленную к стене лестничку, Ваня защелкнул дверь на крюк и соскочил на землю. - О-о, майн либе гот! - приглушенно вскрикнул в вагоне часовой. - Партизан! В вагоне зашевелились, залопотали. Клацнул затвор винтовки. - Стрелять будут?! - схватил Ваню за руку Гриша Голуб. - Что тогда? - Быстрей открывайте вагоны! Да шевелитесь вы! Генка, слышь? Чего стоишь, как истукан? Вспорол темноту фарами, оглушил криком паровоз. Наполняя ночь гулом, приближался поезд. "В таком шуме сам черт не услышит! - обрадовался Ваня. - Даже если немцы в вагоне стрелять начнут". - Нажа-а-ли-и!.. Т-так!.. Дверь послушно отошла в сторону. Цыганок вскочил в вагон, за руку втащил Гену. На мгновение осветив их лица, мелькнул паровоз. Загрохотали в темноте товарные вагоны. Ваня включил фонарик. Желтый луч скользнул по ящикам. - Открывай! Быстрей, пока состав идет! Он сунул Генке немецкий тесак, выглянул из дверей и увидел Васю с Митей, которые вылезали из-под вагона. - Мы там сидим дрожим, а он тут - кум королю, сват царевичу. Митька вон с перепугу заикой стал, - пробовал перекричать грохот поезда Вася. - Не-а, - невозмутимо отозвался Митя. - Я только поесть хочу. - У-у, обжора! - Кончай базар! - разозлился Ваня. - Открывайте следующий вагон! Вася с Митькой мгновенно растворились в темноте. Послышался скрежет открываемой ими двери. Цыганок повернулся к Генке. - Что в ящиках? - Автоматы. Будем выгружать? - Да. Гриша, где ты там? - Чего? - отозвался из темноты Голуб. - Беги к Ваське и узнай, что у них в вагоне, - Ваня снова повернулся к Генке. - А ты давай вниз. Будете носить автоматы в развалины завода "Коминтерн". Сваливайте прямо в ту дыру, где тол лежал. Гена молча спрыгнул на землю. Подбежали Гриша с Васей. - Ха! Да там целый продовольственный склад! - захлебнулся от возбуждения Вася. - Шоколаду - завались! Будем выносить? - Я тебе дам шоколад! - осадил его Цыганок. - Берем автоматы. Он бросился к ящику, схватил в охапку, скользкие от обильной смазки автоматы и подал вниз. Гена принял их и полез под вагон. Цыганок набрал следующую охапку и передал подошедшему Мите Тарасу. - Вот так фокус! Немцы притаились, как мыши под веником, - сказал Ваня, прислушиваясь. - Хорошо, если бы они и дальше так сидели, а? - Они, наверно, думают, что их партизаны окружили, - ответил Гриша Голуб. - Ну чего ты там? Подавай. Ваня быстро передал вниз две охапки: одну Мите Тарасу, вторую - Грише Голубу. Оставшись один, осмотрелся, напряг слух. Из соседнего вагона, в котором сидели немцы, не доносилось ни звука. Резко и сипло закричал паровоз. Отдаляясь, полз в черную пропасть ночи огонек фонаря, висевший на заднем вагоне. Красный глаз его исчез за поворотом. Ваня вдруг почувствовал, что его бьет мелкая дрожь. Он передернул плечами, вытащил из кармана часы Андрея. Фосфоресцирующие стрелки показывали половину пятого. "Почему так долго нет ребят? - с испугом подумал он. - Чего они там копаются?" Цыганок по пояс высунулся из дверей. В тот же момент под самой крышей соседнего вагона блеснул оранжевый огонь. Гулкий выстрел прокатился в ночи. "Опомнились, гады. Сейчас поднимут тревогу, - весь сжался Ваня. - Надо сматываться быстрей!" Из-под вагона, тяжело сопя, выскочили ребята. - Смотрите, чтобы они не подстрелили вас, - предупредил друзей Цыганок. - Держитесь у самого вагона. Стараясь не лязгать, передал ребятам автоматы. Второй ящик опустел. Один за другим громыхнули три выстрела. Немцы звали на помощь. Ваня соскочил вниз, бросился к вагону с продовольствием. Залез в него, осветил фонариком картонные коробки, ящики, упаковочные стружки на полу. Снова грохнул выстрел. Цыганок вздрогнул, сломал спичку. Вторая, зашипев, нехотя загорелась. Ваня поднес ее к стружкам. Огонь жадно лизнул их, ярко вспыхнул. Цыганок схватил плоский ящик с шоколадом, вскрытый Васькой, и вместе с ним прыгнул из вагона. 2 В холодной темноте шевелились от ветра кусты. Сухо шелестели на земле опавшие листья. Казалось, что кто-то шастает среди могил, таинственно перешептывается. Где-то в вышине упрямо продиралась сквозь тучи луна. Желтое расплывчатое пятно ее стало ярче. На кладбище посветлело. Отчетливей выступили голые вершины кленов и берез. Деревья тревожно шумели, угрожающе потрескивали над целым лесом деревянных, каменных и железных крестов. К гранитному памятнику прижимался человек. Над головой у него поблескивал в неверном свете луны бронзовый, распятый на кресте Христос. Человек пошевелился, поднял воротник пальто. Снова замер, прислушиваясь к многоголосому стону деревьев под порывами холодного ветра. Неподалеку сухо треснула ветка. Человек отпрянул за памятник, блеснуло дуло пистолета в его руке. Послышалось жалобное кошачье мяуканье. Зашуршали листья под чьими-то ногами. Человек ответил сухим покашливанием и опустил пистолет. Из кустов вынырнула темная фигура. - Здравствуйте, товарищ Смелый. - Привет, Федор. Что случилось? Почему у тебя такая срочная необходимость для встречи? - Пусть я выдраю три гектара палубы, если не влипну со своими салагами! - сердито сказал Механчук и утомленно прислонился плечом к памятнику. - Ничего себе штуку выкинул Цыганок со своей братвой. Подумаю, так даже мороз по коже дерет. - Что такое? - встревожился Нагибин. - Давай без лирических отступлений. - Дело такое. Цапля послал Цыганка на товарную станцию в разведку. Так он, якорь ему на шею, закрыл в вагоне охрану, а сам со своей братвой выгрузил и спрятал в развалинах завода "Коминтерн" шестнадцать новеньких автоматов и ящик шоколада. А в вагон красного петуха пустил. Отчаюга! - Федя покрутил головой. - Сорвали нам операцию, салаги! Ну, а если б на мель сели? - Что ты говоришь?! - заволновался Николай Яковлевич. - Да за такое надо снять штаны и... Ах, ты, сорвиголова! И додуматься надо! Кроме того, что сорвали операцию, они же могли еще и к немцам в лапы попасть. Ты понимаешь это? - Ясное дело, чего тут понимать. - Ты хоть пропесочил Цыганка? - Дал разнос по всей форме. - Да-а... Опасная петрушка могла получиться... - Николай Яковлевич провел ладонью по бородатому лицу. - Ты вот что, Федя. Возьми Цыганка под свою личную опеку. - Добро. - А автоматы... Автоматы этой же ночью надо переправить в отряд Бирулина. Этим займутся люди другой группы. Николай Яковлевич задумался, почесал недавно отпущенную бороду. По лицу его ползали тени от неспокойных ветвей. - Вот что, Федор: каждую минуту, каждый день приучай парнишек к конспирации. Они должны знать и свято соблюдать законы подпольной борьбы. Без этого нельзя. Иначе - неминуемый провал. Все время держи связь со мной. Ты с ними и мягче, и в то же время серьезно, как со взрослыми, говори. Объясни, что, если бы не они, мы бы эти вагоны полностью могли разгрузить. Это же было бы оружия на целый отряд... - Да я уже им говорил это. Дали слово больше не авралить. Николай Яковлевич несколько минут стоял неподвижно. Бесновался, гулял по кладбищу ветер. Ворошил листья, взметал их вверх, с треском обламывал сухие сучья. Налетал на вершины деревьев. Они кряхтели под его натиском. Нагибин выпрямился, положил руку Феде на плечо. - Тебе и Цыганку есть задание. Смоленский железнодорожный мост знаешь? - Приблизительно. А что? - Нужно разведать подступы к нему. Какая там охрана, сколько ее, чем вооружена. - Когда это надо? - Чем быстрей, тем лучше. Очень большое движение по этому мосту... - Понял... Добро, товарищ Смелый. Сделаем все, что можно. 3 Чтобы не привлекать к себе внимания, Ваня сидел под деревом и играл сам с собой в ножик. Между тем глаза внимательно следили за всем, что происходило на улице. Шаркая подошвами начищенных ботинок, дорогу переходил седобородый поп. Черная ряса то путалась в ногах, мешая идти, то надувалась ветром, как колокол. Ваня вспомнил поверье, что при встрече с попом надо обязательно взяться за пуговицу, иначе будет несчастье. И только он это вспомнил, как увидел Федю Механчука. Беззаботно попыхивая сигаретой, он лениво шел по тротуару. Цыганок, не спеша поднялся, отряхнул залатанные штаны и с праздным скучающим видом побрел вслед за ним. Федя ускорил шаг. Цыганок не отставал. Минули людные кварталы, вышли за город. Свернув с дороги, Федя остановился за кустом и, подождав Ваню, обнял его за плечи. - Здорово, Цыганок. А ты, оказывается, хороший конспиратор. Молодчага! - Федя полез в карман за куревом. - Задача такая, братишка. Сейчас берем курс на Смоленский железнодорожный мост. Смелый приказал узнать, какая там охрана, чем вооружена и как лучше подступиться к мосту. - Что, взорвать хотят? - Угадал, Цыганок. Наши хотят поднять его на воздух. Но для этого надо... - Сделаем, - перебил его Ваня. - Двинули, что ли? Шли по колючей, уже побуревшей стерне. Изредка встречались огромные, замшелые валуны, вокруг которых густо стоял почерневший бурьян. Забирая стороной, кустами обошли ни на минуту не утихающее, гудящее от машин шоссе. Обогнули высокий голый пригорок и увидели унылый бело-сиреневый березняк. Из него выползала серая, хорошо утоптанная тропинка. Извиваясь, петляя, она вывела Федю и Цыганка к зарослям краснотала. Свернув с тропинки, они начали продираться сквозь кусты. Неожиданно Федя остановился, показал рукой вперед. Ваня поднял голову и увидел между голых берегов блестящую, как сталь, широкую ленту реки. Слева над ней чернел ажурный мост. Выгнув двугорбую железную спину, он величественно возвышался над окрестностью. - Стоп, машина! Пришли. Я здесь отдаю якорь. Дальше мне нельзя. - Федя привлек к себе Цыганка. - Ты шуруй к мосту спокойно. Ну, будто тебе обязательно надо на ту сторону перейти. Тебя, конечно, задержат, не пропустят. Но за это время ты должен разглядеть все, что нужно. Коленки не дрожат? - Елки зеленые, за кого ты меня принимаешь? - Ну, добро, добро! Полный порядок, братишка! Счастливо! Семь футов тебе под килем! Цыганок прошел вперед, ножичком срезал длинный прут краснотала. Вышел на открытое место и, сбивая на ходу сухой бурьян, двинулся к мосту. Взобравшись на насыпь, размахивая в такт рукой, запел песню про Галю молодую, которую почему-то забрали с собой казаки. Прыгал по шпалам, во все горло врал песню, а сам цепким взглядом осматривал колючую проволоку ограждения, бункер, узкую траншею, ведущую к нему, считал часовых, высыпавших из бункера. - Цурик, киндер! - махая руками, закричали немцы. - Цурик, глюпый голеф! Найн ходиль! - Сам ты "глюпый голеф", - пробормотал Ваня, мысленно подбадривая себя, стараясь побороть внезапно подступивший страх. - Хальт! Хальт, доннерветтер! - Дядечки-и! Мне на ту сторону надо! - испуганно закричал Ваня. - Пустите меня! Я домой, к матке иду! Я... Он не успел кончить. Огромная овчарка выскочила из-за бункера и ринулась ему навстречу. Ваня опрометью кинулся с железнодорожного полотна. С ужасом услышал за своей спиной хриплое дыхание, закричал, закрыл голову руками. Овчарка налетела на него сзади, сбила с ног. Рыча, начала остервенело рвать на нем одежду. Острая боль ожгла лодыжку. Цыганок дико заорал, попытался вскочить, но овчарка прыгнула ему на спину, прижала передними лапами к земле. Прямо перед своим лицом Ваня увидел оскаленную пасть. Крик застрял в горле. Боясь пош