иция, с другой - хунбанцы. Они уже сделали мне предупреждение. Из моего шкафа уже изъяли гавайскую рубашку. Это сделала английская полиция. Рубашка будет использована как вещественное доказательство. Она выпачкана кровью Ляна, которого я пытался убить, чтобы он не выдал меня. С самого начала расследования я старался выгородить Ляна, не делал обыска у него и с его ведома спрятал у себя какой-то документ старика Фу. Хунбанцы изъяли этот документ у меня... Я ахнул и, не дослушав длиннолицего, побежал к себе. Он не соврал. Рубашки в шкафу не было - негласный обыск, очевидно, произвели днем, когда я ходил обедать. Но страшней было другое - из чемодана исчезло то письмо на шелку, которое я спрятал на самом дне вместе с деньгами Уикса. Я тотчас же сел писать рапорт на имя Фентона о том, что дважды подвергся обыску - со стороны английской полиции и со стороны бандитов-хунбанцев - и прошу оградить меня от подобных действий. Рано утром я решил пойти с этим рапортом в управление. Около шести часов утра меня разбудил Шиаду. По его лицу я сразу понял: произошло что-то очень серьезное. Он протянул мне несколько фотографий. Их только что принес ему один знакомый из гоминдановского консульства. Меня сняли, когда я стоял ночью у входа в гостиницу вместе с красным эмиссаром. Я вытаращил глаза: с каким красным эмиссаром? Это же тот самый гоминдановский головорез, длиннолицый, который охотился однажды на Шиаду. Шиаду махнул рукой. Этот длиннолицый вовсе не гоминдановец. У него фальшивое удостоверение. Он красный. И меня сняли рядом с ним. Теперь мне угрожает смерть не только со стороны хунбанцев, но и гоминдановцев. Я сел за стол и обхватил голову руками. Ничего не понимаю, какой-то запутанный, сумасшедший клубок. Хунбанцы - гоминдановские террористы - красные - Фентон с Яном - все хотят погубить меня. Со всех сторон грозит гибель. Я взял со стола рапорт на имя Фентона и сказал, что пойду прямо к Фентону на квартиру и расскажу обо всем. Шиаду схватил меня за руку. Фентон вчера распорядился арестовать меня. Скоро придут за мной. Я буду обвинен в убийстве старика Фу и в покушении на Яна и Ляна. Суд непременно даст мне виселицу. Насчет этого можно не сомневаться. Мне остается одно - бежать. Зазвенел телефон. Шиаду взял трубку и передал мне. Я услышал голос: "Ты не поставил вазу с белыми цветами. Значит, не согласен? Ты умрешь сегодня". Я выронил трубку, Шиаду поддержал меня под руку и усадил на стул, затем схватил со стола рапорт, скомкал его и сказал, что сейчас он вылетит в Макао и может взять меня. С билетом и со всем остальным устроит. Я должен быстро собраться. Я спросил: а как же быть с Уиксом? Я не могу бросить здесь дела. Шиаду махнул рукой - Уиксу можно телеграфировать из Макао или, еще лучше, плюнуть на него. Уикс будет собираться еще сто лет. А у Шиаду уже все готово - можно скоро поехать искать микропигмея. Он показал на чемоданы в углу комнаты и поторопил меня. Нельзя терять ни одной минуты. В любой момент нагрянут убийцы или полицейские. Дальше счет времени пошел, как во время состязаний спринтеров, - по секундам. Думать мне было некогда - с Шиаду так с Шиаду. Схватив чемодан, я бросился к нему. Он взял свой чемодан, и мы побежали вниз. Наша машина понеслась к пристани, въехала на паромное судно, переправилась на коулунский берег и помчалась к аэропорту. Я пришел в себя только тогда, когда самолет, накренившись, описал большой круг в воздухе и я увидел в окошке далеко внизу крошечный островок у кончика полуострова. Прощай, Гонконг, будь ты проклят! XII По дороге в Макао Шиаду сказал: пробудем там только сутки и двинем дальше. Надо спешить. Уже все готово - и состав экспедиции, и снаряжение. Пока Уикс трезвонил и кутил, разъезжал по Малайе и Индокитаю, Шиаду действовал в Гонконге - получил деньги от тамошнего университета, католической общины и китайских купцов. Даже гоминдановцы дали, правда, с некоторыми условиями. Стремительный поворот в моей судьбе сперва, напугал меня, но теперь я понял - все к лучшему. С Шиаду я быстрее приду к цели. Рисковать так рисковать. Игра стоит свеч! Путь в Макао занял меньше четверти часа. Город встретил нас мелодичным колокольным звоном. Бросалось в глаза обилие церквей. Их шпили торчали всюду среди баньяновых деревьев и разноцветных черепичных крыш. Шиаду пояснил, что Макао - самый благочестивый город в мире, поэтому официально именуется: "Город святого имени господня". Мы остановились в старинной гостинице на набережной. Я купил путеводитель и отправился бродить по городу. Узкие мощеные улицы, палаццо в стиле барокко, окруженные высокими стенами, окна с толстыми чугунными решетками. На улицах совсем пусто - после обеда полагалось отдыхать. Был традиционный час сиесты. Но в китайских кварталах сиесту не признавали. Совсем узенькие улочки, похожие на коридоры, были пропитаны запахом опия. Опиекурильни функционировали открыто. Игорные притоны тоже. Они попадались чаше, чем бары и кафе. В этом благочестивом "городе имени господня" дьявол занимал весьма прочные позиции. Поэтому, наверно, и было столько церквей, чтобы жители могли защищаться от соблазнов или замаливать грехи. Я зашел в один из игорных домов. Здесь играли китайцы, местные португальцы - метисы и матросы разных стран. У стола с рулеткой сидели американские торговые моряки. Игра шла на американские доллары. Я поставил на красный цвет. Вышла цифра 21 - красного цвета - выиграл 10 долларов. Затем поочередно поставил на простые шансы - черный и красный, чет и нечет, манк, то есть цифра до 18 и пасс - цифра после 18. Я выиграл подряд пять раз. Не прошло и двадцати минут, как передо мной лежала груда зеленых бумажек. Рядом появилась маленькая девочка неизвестной национальности, с ярко накрашенными губами, ей было не больше двенадцати лет. Она стала крестить меня и приговаривать: "Санта Мария". Я поставил два раза на 13 - черный и выиграл. Дал девочке доллар, она поцеловала мою руку и убежала. Мне отчаянно везло. Бывает так. Человек влачит скучную, размеренную жизнь, и вдруг - трах! Начинается бешеный бег, захватывающий дух взлет, цепь невероятных удач. С сегодняшнего утра, с момента бегства из Гонконга, у меня началась новая жизнь - такая же сумасшедшая, как рулеточное колесо. Американцы проигрались в пух и прах и пошли пить. В баре они сцепились с голландцами. И тех, и других выставили на улицу, где они продолжали драку. Больше играть было не с кем. Мне предложили пойти наверх и поиграть в маджонг, но я отказался. Запихал деньги в карманы и пошел в отель. Шиаду сказал, что судьба сегодня благоволит ко мне. Надо использовать это вовсю. Казино находилось рядом с нашим отелем. Шиаду сел за стол, где играли в карты, а я за рулетку. Я вспомнил, как Уикс выиграл в карты в Сингапуре в течение двух вечеров восемь тысяч долларов. А что, если я тоже выиграю? И не каких-нибудь восемь тысяч, а больше? Тогда пошлю к чертям и Шиаду, и Уикса. Снаряжу сам экспедицию, зачем мне делиться с кем-то? Сперва шло хорошо - я дважды ставил на чет и дважды на черный и все четыре раза выиграл. Но когда я поставил на цифру, богиня счастья отвернулась от меня. Я проиграл девять раз подряд. Но решил во что бы то ни стало отыграться. Стал увеличивать ставки, распалялся все больше, больше - и полетел вниз... Очнулся я на дне пропасти. Проиграл не только все выигранные деньги, но и половину денег Уикса. Оставалось одно - или отойти от стола или сделать последнюю отчаянную попытку. Я выбрал второе - поставил все оставшиеся деньги на простые шансы - на красный, чет и пасс. Крупье пустил рулетку. Я закрыл глаза и стиснул зубы. Рулетка остановилась. Вышел ноль. Все ставки на простые шансы оказались замороженными. Теперь все зависело от того, что выйдет следующим. Колесо остановилось, а шарик, покачнувшись несколько раз, упал в ямочку с цифрой 11 - выпал черный, нечет, манк. Все мои деньги пропали. Я встал, держась руками за спинку стула. Большая люстра и овальный зеленый стол кружились передо мной. Вдруг стена и торшеры повалились в мою сторону, я пошатнулся и опрокинул стул. Пожилая женщина в серебряном платье, с голыми плечами встала, сорвала с шеи пустую нитку от жемчуга и молча упала на пол. Ее быстро унесли. Крупье объявил следующую игру, как будто ничего не случилось, - двое попали под колесо, трупы убрали, поезд двинулся дальше по расписанию. Шиаду встретил сообщение о моей катастрофе спокойно. Приподнял бровь, шевельнул уголком рта и стал утешать. Ничего страшного. Я проиграл деньги Уикса, а они шальные - половину вытянул у любовниц, половину у китайцев, которым пригрозил выдать их тайны полиции. А тайны купил у конторы Чжао. Деньги эти достались Уиксу даром, все равно что краденые. Можно считать, что я взял их взаймы. Как только найдем "покетменов", разбогатеем, и вернем ему с процентами. Не надо сокрушаться. Я попросил у Шиаду взаймы сто долларов - попробую в последний раз отыграться. Шиаду взял у меня расписку и выдал триста португальских эскудо. Через несколько минут все они развеялись как дым. Шиаду взял меня под руку и вывел из казино. На следующее утро мы вылетели из Макао. Я так и не успел осмотреть знаменитый грот, в котором триста лет тому назад сосланный сюда Камоэнс сочинял поэму. Когда мы пролетали над островом Хайнань, Шиаду вдруг открыл глаза и спросил: не сообщал ли я кому-нибудь об известной мне тайне убийства? Я ответил, что не успел. Шиаду поинтересовался: кто же все-таки убил старика? Правильно ли его предположение, что это дело рук хунбанцев? Я взглянул на него, улыбнулся и отрицательно качнул головой. Шиаду откинулся в кресле, закрыл глаза и заснул. Или сделал вид, что заснул. Самолет сильно качало. К вечеру мы прибыли в Рангун. Свободных машин в аэропорту не оказалось, мы поехали на рикшах. Недалеко от аэропорта у дороги выстроились коттеджи, окруженные пальмами и цветущими олеандрами. На теннисных кортах играли европейцы. Центральные кварталы столицы Бирмы заполнены ими. И все улицы носят английские названия. Всюду вывески: "Бирма-ойл", "Сокони вакуум компани", "Стандарт Ойл компани оф Нью-Йорк", "Братья Стил и Кo", "Служба информации США". Эти улицы с офисами, магазинами и ресторанами похожи на гонконгский Куинз-род или токийскую Гиндзу. Большая часть европейцев с фотоаппаратами и киноаппаратами. Шиаду сказал, что это корреспонденты. Их было так же много, как буддийских монахов в ярко-оранжевых рясах с черными зонтиками. С балкона нашего отеля открывался вид на холм с храмом Шве Дагон. Шиаду показал на золотой шпиль главной пагоды, украшенный бриллиантами и изумрудами. Зря пропадает добро. Если ободрать шпиль, сказал Шиаду, можно снарядить десять экспедиций на Луну. Он спустился в холл и узнал все новости. Оказывается, мы прибыли в Рангун как раз в тот день, когда здесь узнали о потрясающем происшествии: неделю тому назад два американских картографа в долине реки Швели чуть не поймали человека ростом меньше новорожденного младенца. По описаниям это была женщина, которая побежала в сторону китайской границы и скрылась в джунглях. Эта новость на все лады обсуждалась в европейских кварталах, начиная с Бандула-скуэра, где находилось американское посольство. В Рангун уже прибыли две экспедиции - шведская и бразильско-американская. Со дня на день ожидали французскую. Бразильско-американскую экспедицию номинально возглавлял профессор Антеру Камара, но фактически ее руководителем был американец Обри Молохан. Эта экспедиция - самый опасный конкурент. Надо опередить ее. Через несколько дней Шиаду послал меня в китайский квартал Тароктау к врачу нашей экспедиции доктору Ку. Он жил на окраине китайского квартала, в домике-шалаше с бамбуковым каркасом, покрытым пальмовыми листьями. Маленький, толстенький, с добродушной физиономией, доктор сидел на веранде прямо на полу, без рубашки, в такой же цветной юбке, какую носят бирманцы. Я передал ему привет от Аффонсу Шиаду - он на днях приехал в Рангун и ждет доктора. Отвесив мне церемонный поклон, доктор беззвучно рассмеялся. Он в восторге от нашего знакомства, много слышал обо мне, когда был в Гонконге. Очень жалел, что моя детективная карьера так неожиданно прервалась. И крайне опечален финалом всей истории. Лян Бао-мин удрал ночью из больницы и исчез. После этого Фентон освободил слуг старика Фу и сдал дело в архив. Упорно, говорят, что Фентон получил взятку от Ляна. А что с моим помощником? Доктор ответил, что Ян тоже скрылся. Он бежал из Гонконга в Китай, и уже точно известно, что его арестовали в Кантоне, обвинили в шпионаже в пользу американо-английских империалистов и расстреляли. Внезапно доктор растянулся на полу, вытащил из-под циновки револьвер калибра 38 и быстро подполз к краю веранды. Двигался он с легкостью, необычной для его комплекции. Долго всматривался в кусты папоротника, окружавшие банановые деревья. Затем встал и, положив револьвер в вазу с фруктами, объяснил, в чем дело: уже несколько раз неизвестные субъекты пробирались к нему в сад и пытались подслушивать разговоры. Кроме нескольких экспедиций, сюда еще приехала группа работников китайского ансамбля песни и пляски, они гостили в Индии и на днях направятся в шаньские княжества, где будут изучать песни и танцы народностей Северной Бирмы. И может быть, попутно займутся поисками "покетмена". Во всяком случае конкурентов много, надо быть начеку. XIII Шиаду представил меня персоналу нашей экспедиции. Я был поражен, увидев высокого субъекта с длинным лошадиным лицом - моего таинственного знакомого по Гонконгу. Шиаду назвал его - подполковник Гао. Рядом с ним сидел ученый из Сеула - Пак Ман Иль, с широким плоским лицом и крохотными глазками. Как только кончилась церемония представления, Аффонсу усадил всех и заговорил по-китайски, на кантонском диалекте. Он предложил нам быть максимально осторожными. Все экспедиции стараются выведать друг у друга секреты. Корреспонденты тоже охотятся за сведениями. Надо держать язык за зубами. Когда мы остались в номере вдвоем, я упрекнул Шиаду: зачем было морочить мне голову насчет Гао, который, оказывается, вовсе не красный. Шиаду поднял бровь и, усмехнувшись, ответил: он с самого начала считал, что старика убили хунбанцы, и боялся, что они могут расправиться со мной, чтобы сорвать расследование. Поэтому он попросил контору Чжао охранять меня. Контора поручила это бывшему подполковнику Гао, прибывшему из Тайбэя. А затем Шиаду подослал ко мне Гао под видом красного и сообщил, что нас сфотографировали и что теперь мне грозить опасность одновременно со стороны хунбанцев, гоминдановцев и Фентона. Все это он проделал для того, чтобы заставить меня бежать с ним в Бирму. Сделав паузу, он сказал: ради успеха нашего дела нужна строжайшая дисциплина, как в войсках. Поэтому мне придется беспрекословно выполнять все приказания. Первое из них такое: я должен познакомиться с кем-нибудь из артистов китайского ансамбля песни и пляски и постараться узнать о судьбе моего дяди. Когда я заявил, что судьба моего дяди имеет отношение только ко мне и что я вступил в экспедицию добровольно и не намерен подчиняться казарменной дисциплине, Шиаду вынул из кармана мою расписку и, не повышая голоса, объявил, что я присвоил деньги Уикса, следовательно, я - простой вор. Если сообщить об этом местным властям, будут неприятности. Поэтому мне следовало бы трезво оценивать положение и стать благоразумным. В тот же день я пошел в гостиницу в китайском квартале, где остановились артисты. Администратор гостиницы сказал, что все они ушли в город, но кто-то остался на втором этаже в седьмом номере. Я застал там большеглазую девицу с подстриженными волосами и в брюках. На вид ей было не больше двадцати. Она укладывала разноцветные расшитые халаты в бумажные мешки и писала на них тушью цифры. Сев у самой стены, рядом с дверью, я изложил просьбу: не может ли она навести справки о моем родном дяде, профессоре Пекинского университета, - пусть пришлет мне письмо в Рангун, до востребования. Девица старалась держаться солидно. Подбородок у нее был запачкан тушью. Она посоветовала обратиться в китайскую миссию. Я пожал плечами и, сделав глуповатое лицо, сказал, что мне туда неудобно идти. Подумают - гоминдановский террорист и начнут разглядывать, вот так, как она сейчас. Девица поднесла руку ко рту и прыснула. Я тоже засмеялся и вынул руку из кармана брюк, где был револьвер. На мой вопрос, скоро ли ансамбль поедет в Китай, девица ответила, что они выедут на днях в Лашио, оттуда на север, в сторону границы. Она обещала навести справки о моем дяде и сообщить в Рангун. Я доложил о выполнении приказа. Шиаду сказал, что Молохан на днях пошлет вперед часть экспедиции во главе с китайцем-кинооператором. Эта группа направится тоже через Лашио к границе. О нашем маршруте и вообще о наших планах Шиаду ничего не говорил. Я был в полном неведении. Отныне мне полагалось только выполнять приказы. Доктор Ку показал мне заметку в газете, выходящей на английском языке. На квартире одного из иностранных дипломатов был проведен спиритический сеанс - вызвали дух бывшего сотрудника Гарвардского музея Даттона, погибшего в Корее. Дух подтвердил, что он действительно видел скелет крошечного человека. Судя по пропорциям, скелет принадлежал взрослому. После этого вызвали дух Трэси. Он появился на секунду, написал одно слово на стене и исчез. Несколько дам, присутствовавших на сеансе, упали в обморок, так как словечко было из американского солдатского жаргона - абсолютно непечатное. Наконец стало известно, что авангард экспедиции Молохана должен выступить через неделю. Шиаду собрал нас и объявил: оперативная часть экспедиции, то есть мы, выступает завтра. Исследовательская группа, состоящая из ученых, пока остается здесь, мы будем поддерживать с ними связь по радио. Мы должны во что бы то ни стало первыми прийти к цели. Придется действовать в очень трудных и опасных условиях в таких районах, куда еще не проникла цивилизация, где все законы недействительны. Для достижения цели, возможно, придется действовать необычным образом и максимально решительно. Когда мы укладывали вещи, доктор Ку шепнул мне, что Шиаду уже второй раз меняет маршрут. "Белый вариант" отпал, "полосатый" тоже. Я удивился - значит, на северо-восток? Сколько же дней ехать? Доктор ответил: до "Леопарда" около тринадцати часов, если дорога не размыта. На следующее утро мы выехали. Наша группа состояла из Шиаду, подполковника Гао, профессора Пака, доктора Ку, меня, семи носильщиков и двух проводников. Вместо тринадцати мы ехали до Лашио 16 часов. Сойдя с поезда, сели на лошадей и мулов и поехали на север по горным тропкам. За нами должна была проехать авангардная группа экспедиции Молохана. Мы разбили лагерь в густом тиковом лесу, в стороне от проезжей дороги. Она вилась между скалами, возвышающимися над долиной с бамбуковой чащей. На той стороне долины виднелись лысые холмы, испещренные ямами. До войны английская компания добывала здесь драгоценные камни. Теперь местные жители - шаны считали это место обиталищем злых духов. На четвертую ночь после нашего прибытия меня разбудили какие-то вопли. Они доносились со стороны холмов. Я толкнул спавшего рядом доктора. Он долго не открывал глаза, а потом сказал, что это не черти и не духи. И не собаки, хотя похоже на лай. Это олени особой породы. Через минуту доктор снова захрапел. Но я никак не мог уснуть. Вдруг вошел Гао и растолкал доктора. Я сделал вид, что сплю, и прикрыл глаза рукой. Доктор вскочил, натянул резиновые сапоги и взял чемоданчик. Они вышли. Но минут через пять Гао вернулся в палатку, осветил меня фонариком, подошел к чемодану доктора, открыл его своим ключиком, порылся, затем осмотрел портфель, долго ощупывал тюфяк и шарил под подушкой. Закончив обыск и еще раз осветив меня фонариком, он вышел из палатки. Доктор вернулся под утро и сразу же уснул. За утренним завтраком я сказал ему, что Гао осматривал его вещи. Но доктор не выразил особого удивления. Гао хочет выслужиться. Этот жандармский пес подозревает всех, ему мерещатся красные агенты. Мы должны заключить пакт о взаимном осведомлении. Будем информировать друг друга, чтобы нас не слопали. Я пристально посмотрел ему в глаза и спросил: не ловушка ли это? Доктор пожал плечами. Если он выдаст меня, нас возьмут обоих. Мы попадем в руки Гао. А у нашего начальника идеально крепкие нервы. Он может спокойно смотреть, как человеку отдирают ногти, прижигают подмышки. На него это производит такое же впечатление, как будто мухе отрывают крылышки. Я спросил: имел ли он случай убедиться в этом? Доктор сделал испуганные глаза, прикрыл рукой рот и показал в сторону холмов. Внутри у меня все похолодело. Доктор объяснил, что лающие олени действительно водятся в этих горах. Но тот олень, который лаял вчера, - это китаец-кинооператор, начальник авангарда экспедиции Молохана. Его допрашивали. Я сказал, что вскоре после ухода доктора крики прекратились. Вероятно, китаец умер? Доктор мотнул головой. Нет, ему впрыснули морфий, чтобы он заснул. Гао и сельский профессор обработали его как следует, но не до конца. Он еще нужен. Через него будут держать радиосвязь с Молоханом, чтобы узнать, когда тот приедет сюда. Я чуть не выронил чашку с горячим какао. Значит, и Молохана тоже? Неужели Шиаду пойдет на это? Доктор беззвучно рассмеялся и напомнил мне слова нашего шефа: ничему не удивляться. Он вынул из ящика полевой радиоприемник и, надев наушники, прослушал последние новости. Я спросил его: что слышно об экспедиции Уикса? Выяснилось, что Уикс уже приехал в Рангун и готовиться к отъезду. Выехала из Рангуна и шведская экспедиция. По прошествии недели я убедился в том, что лающие олени существуют на самом деле. Но кричали они по-разному: временами испускали пронзительные, душераздирающие вопли. Несколько раз я видал оленей, пробегающих по скалам, и так привык к их крикам, что уже не просыпался. Я сказал об этом доктору, когда мы ложились спать. Он засмеялся, как всегда, беззвучно. Потом вытер глаза и сказал, что в одну из последних ночей кричали как раз не олени. На этот раз исповедовали не только кинооператора, но и Молохана. Его схватили три дня тому назад в соседней долине и приволокли в пещеру, где находился ослепший кинооператор. У Молохана нашли два очень важных документа. Первый - рекомендательное письмо от старика Фу, с его личной печаткой, к некоторым лицам в пункте "Азалия" - условное название одного китайского города. А второй документ - письмо на зеленом шелку из Китая на имя Фу Шу о том, что удалось узнать, где находятся вещи и бумаги Трэси. Его чемоданы обнаружены в пункте "Пион". Оба эти письма Молохан получил от Ляна. Я согласился с тем, что эти письма очень ценны. Но неужели ради них надо уничтожать Молохана? Доктор кивнул головой. Тот, у кого эти письма, может считать, что "покетмен" у него в кармане. Шиаду убрал с дороги главного соперника. Я поинтересовался: спрашивали ли Молохана насчет хунбанцев? Доктор удивленно уставился на меня: каких хунбанцев? Я был поражен. Неужели он не знает, что Лян пособник хунбанцев? Об этом мне сказал Шиаду. Доктор отвел глаза. Я понял, что он увиливает от ответа. Тогда я решил схитрить и заявил, что мне все известно, в частности о том, что Шиаду пользовался услугами конторы Чжао. Доктор кивнул головой. Значит, я в курсе дела? Я подтвердил: да, все знаю, и мне известна роль Гао. Доктор усмехнулся. Если я знаю о роли Гао, о том, что он был подставлен к Ляну и приходил в ту ночь в гостиницу, то зачем я спрашиваю насчет хунбанцев? Мне должно быть ясно, что никакого отношения к хунбанцам Лян не имел и поэтому никак не мог связать с ними Молохана. Я перевел разговор на письмо, написанное на зеленом шелку. Это второе по счету. До него из Китая пришло письмо на желтом шелку - о смерти Трэси в монастыре Гюньцин и о том, что начаты поиски его вещей. Письмо было похищено хунбанцами у одного человека в Гонконге. Доктор покачал головой - очевидно, бирманский климат плохо подействовал на меня, я стал все путать. Письмо на желтом шелку Гао получил от Ляна в ту самую ночь, разве Шиаду не говорил об этом? А сейчас оно у него. При чем тут хунбанцы? Доктор взглянул на будильник, включил радиоприемник и надел наушники. Би-Би-Си сообщило, что экспедиция Уикса окончательно сформирована. Он собирается получить от пекинского правительства разрешение на проезд в особый район Чамдо. Очень интересная новость. И весьма тревожная. Судя по всему, наш шеф имел в виду пробраться в пункты "Пион" и "Азалия" без разрешения китайской стороны. Нам придется выжидать удобный момент для перехода через границу. А Уикс, если получит разрешение, направится прямо в интересующие его районы. Он может утереть нам нос у финиша. Доктор улегся на постели и сквозь зевок спросил: а может быть, мне следовало бы вернуться к Уиксу? Я не ответил. Доктор вскоре захрапел. Через некоторое время где-то далеко завыли шакалы, потом пролаял олень. На следующий день Шиаду дал мне задание. В этот район прибыли артисты ансамбля песни и танца, того самого, который был в Рангуне. Они ходят по деревням и записывают песни. Завтра они будут в деревушке за горой с монастырем. Я должен будто случайно встретиться со знакомой мне девицей и спросить, послала ли она запрос о дяде, и заодно узнать, куда ансамбль поедет отсюда. Вечером Шиаду вызвал к себе доктора. Он вернулся не скоро. Снял с себя клетчатый пиджак и синие брюки, аккуратно сложил их, сел на постель и долго молчал. Когда мы улеглись спать, он сказал, что Шиаду решил сбить одним камнем двух птиц. Сегодня утром подполковник Гао и профессор Пак вместе с носильщиком выехали в сторону реки Швели, взяв с собой несколько брезентовых свертков и лопаты. Шиаду подкупил монаха из местного монастыря. Он завтра пойдет в сторону Бамо, по дороге встретит членов шведской экспедиции, направляющихся сюда, и сообщит им, что группа китайцев, выдающих себя за певцов, танцоров и музыкантов, недавно схватила несколько иностранцев путешественников, замучила их и зарыла на берегу реки. Монах проведет шведов к той бамбуковой роще, где похоронены изуродованные трупы. Весь мир содрогнется, узнав об ужасной смерти Молохана и его помощников. А через некоторое время иностранным миссиям в Рангуне будет разослано письмо бывшего проводника экспедиции Уикса о том, что китайские лжеартисты получили все сведения о маршруте Молохана от Уикса, и, таким образом, он является пособником китайских красных. Сообщение доктора взволновало меня. Я ворочался с боку на бок. Доктор наклонился надо мной и зашептал. Если я не хочу быть соучастником всех этих страшных дел - надо бежать. Сейчас в Лашио - не так далеко отсюда - находится группа иностранных ботаников. Они несомненно возьмут меня под защиту. Доктор дал мне две таблетки от головной боли. Я запил их виски и погрузился в крепкий сон. Проспал до девяти утра. Встал с ясной головой, будто выкупался в волшебной воде. Доктора уже не было. Я отправился гулять в сторону реки, по которой сплавляют лес, и вернулся после полудня. У палатки меня ждали Шиаду и Гао. Шиаду в упор спросил: где доктор? Я ответил, что утром, когда проснулся, его уже не было. На вопрос Гао, как вел себя доктор вчера вечером, не рассказывал ли о чем-нибудь, я ответил, что у меня была ужасная головная боль, к тому же доктор дал мне снотворные таблетки и я плохо соображал. Смутно помню: он болтал что-то о китайском ансамбле, о реке Швели и насчет каких-то ботаников. Гао кивнул головой и сообщил Шиаду, что группа участников международного конгресса ботаников, состоявшегося недавно в Таиланде, сейчас находится в Лашио. Вошел Пак и доложил: двое местных жителей сказали, что рано утром китаец в клетчатом пиджаке пришел в их деревушку, купил за большие деньги мула и ускакал в южном направлении. Шиаду ударил ногой по чемодану. Все содержимое его вывалилось на землю. Шиаду стал топтать блокноты, пачки сигарет и белье. Он приказал Гао немедленно направиться по дороге на юг, а Паку - на запад. Я обошел деревушку кругом и на обратном пути у маленького водопада встретил китайцев из ансамбля. Они сидели на траве вокруг двух бирманцев и били в длинные ручные барабаны. Из-за дерева меня окликнули. Я обернулся и увидел большие глаза на смуглом лице. На этот раз подбородок девицы был выпачкан чем-то зеленым. Она сидела на пне и мастерила из стебельков клетку для цикад или сверчков. Запрос о моем дяде уже послан, ответ пришлют в Рангун. Недавно в газетах писали, что дядя ездил в Чехословакию. Я поблагодарил ее за радостную для меня весть: мне говорили, что мой дядя умер, а он, оказывается, здравствует. Затем я спросил: долго ли они пробудут здесь? Нет, они уедут послезавтра. Они изучают тут очень интересные старинные танцы шанов, похожие на танцы народностей лису и наси. А потом ансамбль поедет в сторону Мьиткина, а оттуда через Садон - в Китай. Доктора нигде не нашли, хотя обшарили все окрестности. Судя по всему, он действительно удрал на муле. Но куда? Ночью мы собрались в палатке Шиаду. Перед ним лежала большая карта пограничного района. Шиаду высказал предположение: Ку догадался, что его раскусили и собираются допросить, и убежал, воспользовавшись отсутствием Гао и Пака. У входа в палатку появился китаец-носильщик. Он сообщил: артисты ансамбля вдруг собрали вещи, погрузили на арбы и быстро ушли в сторону границы. Они собирались через несколько дней поехать на север до Мьиткина, но внезапно изменили план. По всей вероятности, доктор добрался до Лашио и поднял шум. Мы связались по радио с находящейся в Рангуне исследовательской группой нашей экспедиции и сообщили о создавшемся положении. Ночью за нами прилетит геликоптер. Мы направились в Таиланд, на базу "Даттон". XIV Эта база находилась к северу от Чиенгмая. До войны в этом районе были оловянные рудники английских предпринимателей. Затем их перекупила компания "Чикаго майнинг корпорейшн". Она теперь строила оловоплавильный завод. Территория строящегося завода примыкала к большому лесу с севера, а база - с юга. Камфарные и хинные деревья были сверху донизу густо опутаны лазящими пальмами. Стволы пальм, образуя клубки и петли самых причудливых форм, ползли, извиваясь, по земле, перекидывались с дерева на дерево или свисали с веток. Как будто тысячи удавов оплели лес и застыли. База была отделена от леса болотами. По их берегам чинно расхаживали цапли. Большое поле, на котором можно проводить одновременно десять бейсбольных матчей, было огорожено колючей проволокой. На нем рассыпаны белые домики на сваях, окруженные фикусами и панданусами, похожими на гигантские пальмы. С одного края поля - взлетно-посадочная площадка, с другого - выстроились радиомачты. Такова база "Даттон" - опорный пункт нашей экспедиции. Отсюда предстояло совершить прыжок к цели. Через два дня после нашего бегства началась свистопляска в эфире. Первое сообщение было передано из Дели - путешественник, прибывший в Лашио, заявил правительственному комиссару, что недалеко от бирмано-китайской границы произошла кровавая трагедия - шайка бандитов с целью грабежа убила нескольких членов бразильско-американской экспедиции и зарыла их трупы у реки Швели, севернее Намкама. Убийцы хотели свалить вину на группу китайцев, находившихся в то время поблизости от места происшествия. Затем французское радио сообщило, что путешественник, выступивший в Лашио с заявлением о бандитах, - член английской экспедиции Уикса. А еще через несколько дней "Голос Америки" передал сообщение, что Обри Молохан и другие, очевидно, убиты китайскими пограничниками, а не бандитами. Шиаду констатировал: о нашей экспедиции ни слова. Значит, Уикс приказал доктору не называть нас, чтобы мы не ответили каким-нибудь разоблачением. Он ограничился тем, что оказал услугу китайской стороне с целью облегчить себе получение визы в Китай. В общем, мы зря удрали из Бирмы. Шиаду объявил, что наше пребывание на базе "Даттон" затянется, надо вооружиться терпением. В общей сложности мы пробыли в "Даттоне" свыше четырех месяцев. Я отправил письмо в Гонконг университетскому библиотекарю и перевел ему деньги. Он прислал в Чиенгмай до востребования пачку новых книг и журналов. В одну из книг он вложил письмо. Микропигмей, оказывается, стоял в центре внимания ученых обоих полушарий. Но он вошел в моду не только в сфере науки. Газеты, радио, кино и телевидение разрекламировали его. Появился танец пигмитрот. Духи "Девочка с пальчик" считались в Париже духами миллиардерш - они были в двадцать раз дороже герлэновского "Шалимар". Известный детективный писатель Эрик Амблер выпустил новый роман "Тайна красных карликов" - о подрывной деятельности микропигмеев-диверсантов, прибывших в Америку из одной неатлантической державы. Книги по антропологии, присланные из Гонконга, помогли наконец раскрыть загадку, которая уже давно мучила меня, - тайну цифр в письме Трэси - 28 - 97. После долгих размышлений я пришел к выводу: цифры означают расовые признаки 28 - это данные о процентах выпуклой спинки носа, а 97 - данные о процентах жестких волос. Приводя средние цифры, Трэси указывал, что найденный им "покетмен" по антропологическому типу близок китайцам. Своим открытием я поделился с Шиаду. Похвалив меня за умение расшифровывать загадки, он сказал, что я, несмотря на всю свою проницательность, все же допустил ошибку в деле старика Фу - пошел по ложному следу. На самом же деле старик Фу был убит хунбанцами - именно ими. Я ответил: тайна смерти старика раскрыта мной правильно - могу изложить в письменном виде ход моих рассуждений. Шиаду попросил сделать это. XV "Уважаемый, сэр! Выполняю Вашу просьбу и сообщаю, как я разгадал тайну убийства Фу Шу. 1. Кто убил старика? И кто похитил его труп? Надо было выяснить эти два вопроса в ходе расследования. Вначале мы блуждали в темноте. Но затем стали постепенно расти подозрения в отношении Ляна. Узнав, что к Ляну кто-то приходил ночью, Ян заинтересовался: кто вообще был в ту ночь в коридоре третьего этажа? И вдруг он узнал о моем появлении в ту ночь наверху. Это сбило его с толку. Он объявил: меня опознали по книжной закладке. Но о том, что лента с перьями была превращена мной в книжную закладку, я не говорил никому, кроме вас. Следовательно, только Вы могли сказать об этом мальчику-посыльному и Яну. С какой целью Вы это сделали? Конечно, для того, чтобы бросить тень на меня, чтобы пустить Яна, а затем и Фентона по ложному следу и выгородить настоящего убийцу. Кто же был убийцей? 2. Уикс, приступив к организации экспедиции, решил использовать старика Фу - получить у него не только деньги, но и рекомендательные письма к его подручным в Китае и сведения о вещах и бумагах Трэси. Уикс подкатился к Ляну, и тот обещал свести его с Фу. Эта встреча должна была обеспечить успех экспедиции Уикса. Вы тоже готовили экспедицию. Но Вы опоздали со стартом. Уикс вырвался вперед. Вы обратились за помощью к конторе Чжао, и она подставила Гао к Ляну. Вы узнали, что Уикс вот-вот увидится с Фу и в этом случае Ваши планы и надежды превратятся в дым. Уиксу, ожидавшему встречи с Фу, разумеется, надо было, чтобы он здравствовал. Мне, собиравшемуся ехать вместе с Уиксом, - тоже. И секретарю Ляну, который вел игру одновременно с Уиксом, Вами (через Гао) и Молоханом, тоже надо было, чтобы со стариком ничего не случилось. Но у Вас другое положение. Вам надо было, чтобы встреча Уикса с Фу сорвалась, чтобы она вообще не состоялась. Вы были заинтересованы в том, чтобы Фу перестал существовать. 3. И Вы стали действовать. Через контору Чжао посылали угрожающие письма, чтобы терроризировать Фу. Вы знали об обстоятельствах смерти Фу Яо - младшего брата старика. С ним Вы были хорошо знакомы. У Вас был записан его голос - он читал отрывки из китайских классических романов. Вы решили использовать отрывок из 23-й главы "Троецарствия", который мог бы напомнить старику аналогичный эпизод из жизни. Чтобы обеспечить успех, Вы послали старику письмо со смертным приговором. В ночь на воскресенье - в два часа - Вы позвонили старику и, как только он взял телефонную трубку, пустили магнитофон. Старик услышал следующий отрывок: "Цао обратился к лекарю с вопросом: "Кто тебя послал поднести мне яд?" Лекарь ответил: "Небо послало меня убить злодея!" Цао снова велел бить его. И он спросил: "Почему у тебя девять пальцев, а где десятый?" Лекарь ответил: "Откусил в знак клятвы, что убью злодея". Этот отрывок должен был напомнить старику встречу с врачом, подосланным его братом. Но самым страшным для Фу Шу был голос убитого. Это так потрясло старика, что он упал и разбил себе голову, затем дотащился до кровати и умер. Вы использовали оружие, от которого нельзя защититься никакими железными дверями, засовами и стенами. 4. Что же касается похищения трупа, то ничего определенного сказать не могу. Ведь для того, чтобы осуществить это похищение, тем, кто стоял и ждал на лестнице прачечной, надо было точно знать час и минуту, когда в результате тревоги, поднятой Азизом, Лян и другие взломают дверь, ворвутся в спальню Фу и когда Лян, отправив телохранителей вниз за полицией, останется один. Возникает еще ряд вопросов: кто поставил будильник на пять часов, было ли подсыпано снотворное в термос, и кто это сделал? Короче говоря, данных для того, чтобы выяснить этот вопрос, у меня нет. 5. Как только началось расследование, Вы стали следить за тем, чтобы оно не пошло в опасном для Вас направлении. Когда Ян узнал о Вашей дружбе с Фу Яо - братом старика и о ночном госте Ляна, Вы сейчас же послали Яну угрожающее письмо и устроили первое покушение (камень). Затем через мальчика-посыльного, опознавшего меня, возбудили у Яна подозрение и, организовав второе покушение на него, приписали мне выстрел и послали Фентону анонимку. Одновременно с этим Вы убеждали меня, что убийство Фу и оба покушения на Яна - дело рук хунбанцев. Узнав, что арест Ляна неминуем, Вы решили убрать его, дабы не выплыла наружу роль Гао и конторы. Чтобы направить подозрение против меня, один из агентов конторы, прикинувшись пьяным, испачкал мою рубашку кровью. Покушение так потрясло Ляна, так на него подействовало сообщение о моей окровавленной рубашке, что он дал показания против меня. В общем, Вам удалось сбить всех с толку и запутать следствие. 6. Узнав, что я получил ценные сведения от телефонистки, Вы зажали ей рот. Но опоздали. Я успел узнать причину смерти старика. Вы допустили непростительный промах. Телефонистки часто подслушивают разговоры, Вы этого не приняли во внимание. Нужно было заблаговременно всунуть ей в рот кляп. А первым Вашим промахом было то, что Вы не проверили, говорил ли я еще кому-нибудь насчет книжной закладки. Как только Вы поняли, что я разгадал тайну и могу разоблачить Вас, Вы решили форсировать события - похитили у меня рубашку и письмо на желтом шелку, подослали ко мне Гао под видом красного, припугнули гонконгской полицией, хунбанцами и гоминдановцами, - словом, заставили бежать из Гонконга. Эту комбинацию Вы провели в безукоризненном темпе. 7. И все же у меня еще оставались кое-какие сомнения. А может быть, хунбанцы причастны к убийству? И Лян действительно их пособник? Однако все мои сомнения развеялись после откровенной беседы с доктором Ку. Мне Вы говорили, что письмо на желтом шелку у меня украли хунбанцы, а доктору Ку сказали, что это письмо Гао получил в ту ночь от Ляна. Я понял: это письмо похитили у меня Вы, и хунбанцы не имели никакого отношения к делу старика. Такова тайна, которую я раскрыл и которую решил похоронить, ибо нас связывает большая цель и ждет великое открытие. Примите и пр." XVI Шиаду прочитал письмо при мне. Временами он отставлял мизинец с длинным ногтем и поглаживал бровь. Но выражение его лица не менялось. Кончив читать, он улыбнулся уголками рта и сказал: все правильно - у меня настоящий талант детектива. А что касается похищения трупа старика, то он непричастен к этому - возможно, это организовал Лян. Ворвавшись в комнату Фу, он сговорился с телохранителями, и они дружно провели эту несложную операцию. Очевидно, им было известно, что у старика зашиты драгоценности в набрюшнике или в одежде. Шиаду вынул из кармана зажигалку, чиркнул ею и поджег письмо. Спустя две недели он сообщил мне: из Китая прибыл представитель тайной организации "Цюлуншэ" - "Община рогатых драконов". Сегодня ночью я вместе с ним вылечу в Китай. Нужно связаться с "рогатыми драконами" и информировать базу о положении дел в пунктах "Азалия", "Лотос", "Пион" и "Орхидея". После этого члены экспедиции будут направлены в эти пункты. Я спросил: а как дела Уикса, он не может опередить нас? Шиаду усмехнулся. Уикс ждет визу из Пекина. Только вряд ли получит. Китайские власти уже получили анонимные, но вполне достоверные сведения, подкрепленные фотодокументами о том, какую роль сыграл Уикс в истории с самолетом "Принцесса Кашмира" в 1955 году. Сотрудник гоминдановской разведки Чжоу Цзе-мин через Уикса устроился механиком на гонконгский аэродром и смог осуществить диверсию. Словом, визы Уикс не получит. Шиаду сказал, что меня хочет видеть начальник базы, вице-адмирал в отставке, очень крупная персона. В самом дальнем углу поля, среди пальм, на газоне стоял домик с зелеными дверями, окруженный высокими столбами с колючей проволокой. У прохода стояли три молодца, в спортивных рубашках, широко расставив ноги. Они были такого же роста, как и столбы. Толстый, седой, похожий на епископа вице-адмирал сидел в гамаке у костра, разведенного перед самой верандой. От костра шел едкий дым, отгонявший москитов. Он сперва спросил меня о моем прошлом, о родственниках в Китае и о моих жизненных планах. Я сказал ему, что все мои помыслы направлены на то, чтобы завершить дело Майрона Трэси. Вице-адмирал говорил медленно, подчеркивая каждое слово, будто диктовал. Он много слышал обо мне хорошего, знает, что в Гонконге я раскрыл какое-то запутанное дело об убийстве старухи или еще кого-то. Но в Китае меня ждет работа, в сравнении с которой любая криминальная история покажется детским лепетом. Я должен буду действовать решительно, не теряя самообладания ни при каких обстоятельствах. Меня ждут слава, деньги, почет... Он поднял руку, хотел сделать благословляющий жест, но вместо этого поморщился и шлепнул себя по заду - дым костра не действовал на москитов. В полночь я и посланец "рогатых драконов" - Кан Бо-шань, полуседой, сутулый субъект с впалыми щеками, сели в геликоптер. Шиаду передал мне четки фиолетового цвета. Если будет угрожать арест, разгрызть одну бусинку, и готово - яд действует моментально. Прощаясь с ним, я отвел взгляд в сторону. Дело в том, что я решил перехитрить Шиаду и вице-адмирала. Моя цель - найти микропигмея. Это главное. С Шиаду меня ждут трудности и опасности. Самый легкий и, следовательно, самый разумный путь - это явиться к китайским властям с повинной, выдать им людей Фу, сказать, что в пункте "Пион" находятся бумаги Трэси и предложить организовать экспедицию для поисков "покетмена". А когда он будет найден, весь мир наградит аплодисментами китайскую науку. И высшей наградой для меня будет сознание того, что я в какой-то мере способствовал триумфу китайской культуры. Мы долго летели над Бирмой и только после долины Иравади повернули на северо-запад - к Китаю. Вперед - к цели! XVII Приземлились мы удачно - спустились на маленькую площадку среди скал, отвесных, как ширмы. Геликоптер сейчас же улетел обратно. Нас встретили члены общины. Было решено, что я проеду прямо в "Азалию". Итак, я вернулся на родину. Но вернулся не с парадного хода, а с черного. Скорей через окошко, как вор. Но без намерения совершать что-либо дурное. Наоборот - чтобы принести пользу нашей науке, прославить ее. Мы ехали на лошадях по дну ущелья. Уже светало. На скалах были высечены изображения десятиликого Авалокитешвары и шестирукого Махакалы. Среди камней росли ели и сосны, а по обочинам горных тропок - колючие кусты боярышника и барбариса. Когда мы выехали из ущелья и увидели вдали зеленое горное озеро, Кан сказал, что за озером идет дорога, по ней он в свое время проехал с ученым иностранцем - тем самым, который умер в монастыре Гюньцин. У меня часто забилось сердце, а во рту стало сухо - речь шла о Трэси. Я спросил Кана: значит, он видел в горах крошечных людей? Кан мотнул головой. Он доехал с иностранцем только до "Лотоса". А дальше в горы с ним пошел Цэрэн - тибетец. Через несколько дней они вернулись. В чемодане у иностранца были священные камни. Затем он снова пошел в горы, только в другую сторону. Там его завалило камнями во время обвала, и он умер. Кан покачал головой и добавил: ученый иностранец был хороший человек, подарил ему на память мягкую кожаную куртку. Она хранится у Кана дома в "Азалии". И отдельно он бережет автограф ученого - листочек из записной книжки, оказавшейся в кармане куртки. На листочке начертана карта с непонятными иероглифами. Кан обещал мне показать автограф. Я посмотрел вверх на тропку, которая вилась среди лысых скал. По этой тропке Майрон Трэси проследовал в бессмертие и проложил путь к славе и для меня. Я узнал, что проводник Цэрэн - знаток местных гор, работает сейчас шофером на грузовике в "Лотосе". Надо будет его разыскать и расспросить. Нужно собрать все сведения для докладной записки, которую я представлю китайским властям, чтобы убедить их организовать экспедицию. "Азалия" - так условно именовался небольшой городок у горного перевала. Мы подъехали к домику Кана, стоявшему в углублении, выдолбленном в скале. На плоской крыше лежали большие камни. Рацию я укрыл хворостом в углу сарайчика. Там же спрятал кодовую книжку. Каморка с земляным полом, устланным циновками, была заставлена ящиками с лекарственными травами. Кан вынул из клеенчатого кисета грязный тщательно расправленный листочек с картой, набросанной карандашом. На карте были начертаны какие-то странные иероглифы и рядом латинские буквы, обозначающие чтение этих иероглифов. Все они имели общий ключевой знак "металл". У одного справа стояло "иметь" - читался этот иероглиф "ю". У другого справа шел знак "затем" - читался иероглиф "най". А третий имел справа "прятать" и читался "чжа". Судя по всему, это были условные обозначения. Кан сказал, что ученый иностранец, заглядывая в этот листочек, нарисовал большую карту на толстой бумаге и спрятал ее в чемодан. Значит, среди документов, находящихся сейчас в "Пионе", имеется и эта карта. Я ничего не хочу скрывать - говорю только правду, не приукрашивая себя. Прибыв в "Азалию" и убедившись, что все сошло благополучно, я заколебался. Может быть, не стоит идти к китайским властям? Неизвестно еще, как меня примут. А вдруг не поверят и отправят на тот свет? Не стоит торопиться, надо действовать осмотрительно. Не лучше ли сперва разыскать Цэрэна, пойти с ним в горы, словить "покетмена" и поставить китайские власти перед свершившимся фактом? Человека, нашедшего микропигмея и внесшего ценнейший вклад в мировую науку, вряд ли будет удобно сажать в тюрьму. Мы решили пройтись по городу. Пройдя базар и кривой переулок, вышли на главную улицу - это был старинный тракт, пересекавший город. И вдруг меня будто хлестнули кнутом по глазам - на каменной стене висел большой плакат. Крупные иероглифы: "Выходите из подполья и начинайте новую жизнь". Под ними фотографии - даоистские монахи и солидные мужчины в очках, хорошо одетые. Все они улыбались. Под фотографиями текст: эти улыбающиеся люди были главарями крупных подпольных банд. Они поняли бесцельность своей деятельности, сдали оружие и принесли повинную. Народная власть проявила к ним великодушие. Рядом с плакатом висел ящик - на нем четко вырисовывались три белых иероглифа: "цзян цзю сян" - ящик для расследований. Оказывается, эти ящики висят во всех городах. Туда опускают заявления на имя народной контрольной палаты о взяточниках, мошенниках и противниках народной власти. Кан показал мне обратную дорогу к дому, а сам пошел в местный штаб общины. Не успел я, придя домой, разжечь печку, как пришел Кан. Он сел в углу, обхватил голову руками и стал покачиваться. Затем протяжно вздохнул и сообщил, что местный штаб провалился, все, кто был ночью в харчевне, - схвачены. Под мусорным ящиком нашли оружие. Вероятно, кто-то из "рогатых драконов", желая заслужить прощение, выдал всех. Кан встал и посмотрел в окошко. Вдруг он отшатнулся и сдавленно крикнул. Я вскочил и кинулся к двери. По улице в сторону нашего дома шли трое мужчин в плащах защитного цвета, у одного была повязка на глазу. Их догнала женщина - тоже в плаще. Сперва Кан принял их за сотрудников гунанбу - управления общественной безопасности, но тут же поправился - нет, это из общины. Решили расправиться с нами. Так уже делалось много раз - как только происходит провал, уцелевшие устраняют сообщников, чтобы замести следы. Я бросился к окну, выходящему в сторону сарайчика. Поздно. С этой стороны показался человек с каким-то узелком. Внутри, наверно, револьвер. Женщина остановилась у соседнего дома. Она не пошла дальше - будет стоять там, чтобы мы не побежали вниз по улице. Она подошла к мусорному ящику и подняла крышку. Кан сидел в углу, втянув голову в плечи. Я прижался к стене. За дверью послышались крадущиеся шаги. В окне промелькнула тень. Очевидно, кто-то встал у окна. Дом окружили. Я не двигался с места. Перед тем как убить, вероятно, будут мучить. Я поднес руку с четками ко рту. Закрыть глаза, затаить дыхание и разгрызть бусинку. Убегу от всех мучений. В дверь постучали. Затем еще раз. Выждав немного, человек кашлянул и стал осторожно открывать дверь. Я прижал четки ко рту и задержал дыхание. Показалась голова в черной кепке. Увидев нас, человек с широким носом улыбнулся и, извинившись, спросил: где у нас выгребная яма? Кан что-то пробормотал. Тогда человек в кепке спросил как с крысами? За дверью раздался строгий женский голос: пусть сперва покажут мусорный ящик. Кан медленно встал, касаясь рукой стены, с трудом перешагнул порог и вышел. Я продолжал стоять в напряженной позе. В ушах у меня звенело и стучало. Может быть, женщина произнесла пароль? Она вызвала Кана - спросят обо мне, потом войдут и убьют. За дверью тихо разговаривали. Потом послышались шаги - все стихло. Через несколько минут вошел Кан и обессиленный опустился на пол. Это приходили из районной комиссии по борьбе за чистоту. Мы долго сидели и молчали. Наконец Кан ударил кулаком по колену и выругался. Надоела такая жизнь - все время трястись, девять лет подряд, изо дня в день. И виноват во всем его побратим, который втянул его в эту общину, пропади она пропадом. Он встал с решительным видом и сказал, что пойдет советоваться. А если побратима взяли - он тоже пойдет и сдастся. После ухода Кана я выкурил подряд четыре сигареты и тоже принял решение. Не стоит больше испытывать судьбу. Я хочу найти микропигмея. А Шиаду, судя по всему, интересуется главным образом бумагами Трэси, в первую очередь картой с иероглифами - картой месторождений минералов. Мне не по пути с Шиаду. Надо избрать другой путь, который приведет меня к желанной цели. Я вышел из дома, спросил дорогу, миновал базар, переправился на другой берег речки по веревке - способом, который был придуман, наверно, еще во времена синантропов, - и подошел к одноэтажному зданию. Часовой показал мне на дверь сбоку. Я вошел в небольшое помещение, пахнущее карболкой, постучал в окошечко и объяснил в чем дело молодому человеку в очках, с нарукавной повязкой. Он позвонил по телефону кому-то и провел меня через маленькую дверцу в тускло освещенный коридор. На стенах пестрели плакаты, призывающие довести до конца борьбу с воробьями, мухами, комарами и крысами. Молодой человек, увидев, что я с удивлением взираю на плакаты, поправил очки и сказал без улыбки, что это тоже враги народа. Мы остановились перед последней дверью в коридоре. Молодой человек постучал в нее. Меня ввели в продолговатую комнату. За столом сидел начальник городского бюро гунанбу, Сяо Чэнь. Он быстро повернул лежавшие на столе папки лицевой стороной вниз и показал на табурет, стоявший посреди комнаты. Я снял с левой руки фиолетовые четки и положил их на край стола. Мне было предложено написать заявление. Затем начальник сказал, что оно будет проверено, запросят моего дядю, а пока я буду находиться у них в гостях. Я объяснил, где находится радиоаппаратура, и попросил дать мне бумаги, чтобы я мог рассказать о том, как по прихоти судьбы был вовлечен в некоторые события и каким образом и с какой целью вернулся на родину. Моя просьба относительно бумаги была удовлетворена, и я написал эту исповедь. Пусть она послужит доказательством моего чистосердечного желания зачеркнуть запутанное прошлое и начать жизнь сначала.  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *  РАЗГАДКА 1. Горы на горизонте Они шли по берегу небольшого озера, в котором отражались сине-зеленые горы с белыми вершинами и высокие ели. - Я совсем не подозревал Шиаду, - сказал Ян обходя небольшой темно-серый валун, - а он-то и оказался убийцей. Столько перечитал детективных книжек и должен был знать, что виновным обычно оказывается тот, на кого меньше всего падает подозрение. Забыл это правило. - Ты подозревал Вэя с самого начала? - спросил Сяо Чэнь, начальник городского бюро гунанбу. - Да, мне сразу показалось, что он двуличный, что у него что-то на душе... и я решил, что это тайна убийства. А теперь выяснилось, что у него была тайна... но другая. Тайна микропигмея. - Ян постучал себя пальцем по лбу. - А я-то воображал, что у меня тонкое чутье и проницательность. Болван. - Ты не особенно ругай себя. Вэй действительно что-то скрывал, и ты правильно почувствовал это. Когда я дал Вэю прочитать твое заключение, он заплакал. Благословлял тебя за то, что ты поверил ему... Ян кивнул головой. Он написал обо всем правильно и честно. Его записки интереснее любого детективного романа, потому что все, о чем он рассказывает, случилось на самом деле. Дело об убийстве старика Фу представляет большой интерес, потому что применен новый трюк с закрытой изнутри комнатой. Убийца расправился с жертвой сквозь стены и двери... Эта тема не особенно интересовала Сяо. Закурив сигарету, он сказал: - Я не думал, что дело так быстро решится. Не успел послать в Чамдо докладную записку вместе с исповедью Вэя и твоим заключением, как пришел ответ. Приказали освободить Вэя и подготовиться к поездке в горы - проверить маршрут Трэси. Поедем вместе? - Мне надо скорей вернуться в Шанхай. - Ты должен остаться на время. Дело вот в чем... местный филиал контрреволюционной общины мы разгромили, но кое-кто все-таки успел спрятаться. И, возможно, они попытаются убить или украсть Вэя. Я хочу поручить тебе охрану его. Понял? - А ты? - У меня будет много хлопот. Из Чамдо сообщили, что сюда едут советский ученый и польский журналист, они уже побывали в Тибете. К нашей группе они не будут иметь отношения, но мне приказано помочь им во всем. - Советский ученый по специальности геолог? - Нет, востоковед, знаток тибетской литературы. Затем сюда едет профессор Вэй Дун-ан, пекинский ученый. Он возглавляет специальную экспедицию. По особому заданию правительства. Это - дядя Вэя. Ян остановился. - Постой. Дядя Вэя едет сюда? Получил письмо от племянника? - Нет. Мы послали ему в Пекин извещение о том, что его племянник явился с повинной. Но профессор был уже в пути. Он ничего не знает. - А Вэй знает? - Я ему сказал. Он очень обрадовался, не видел дядю около пятнадцати лет... - Все-таки странно... - Ян наклонил голову набок. - Такое совпадение... Вэй появляется здесь, и его ученый дядя тоже направляется сюда... - Вэй Дун-ан - крупный специалист, знаменитый ученый. Он не вызывает никаких подозрений. - Наименее подозрительный человек - наиболее подозрителен, - многозначительно произнес Ян. - Я считаю, что этот профессор заслуживает серьезного внимания. Сяо поднял камешек и, размахнувшись, швырнул его в воду. - Если считать подозрительными всех, кто не внушает подозрений, то придется заподозрить и Вэя. Так ведь? Подумав немного, Ян тряхнул головой, будто отгоняя какие-то мысли. - Я просто хочу сказать, что человек, замышляющий темное дело, должен вести себя так, чтобы в отношении его не возникало никаких сомнений. - Помолчав немного, Ян спросил: - Значит, "рогатых драконов" не всех взяли? А Кан Бо-шань, который был с Вэем, сдался? - Да. Мы его проверили и устроили на работу в государственную торговую компанию. Он ведь знаток лекарственных трав. - А его побратим? - Кан взялся уговорить его, чтобы тот сперва принес повинную у себя на работе, в мастерской. - Сяо улыбнулся. - Пусть покается, как член профсоюза. Ян ударил ногой по камню. - Какая гадина! Значит, платил членские взносы одновременно и в профсоюз, и в свою банду. Я бы не простил его. - Между прочим, бандитам удалось провести одну операцию в местечке, которое у них именуется "Пионом". - Этот пункт упоминается и в записках Вэя, - подтвердил Ян, - там хранятся бумаги Трэси. - Они были в подвале монастыря. Их украли. Ян вскрикнул: - Когда? - Еще до того, как мы узнали о них из показаний Вэя. - А он уже знает об этом? - Пока нет. И ты тоже не говори. - Правильно. А то еще хлопнется в обморок. Сяо покачал головой: - Вряд ли. Он умеет держать себя в руках. Они подошли к окраине города. Здесь строились гидроэлектростанция и мост через горную речку. На берегу работали строительные бригады. Одни рыли землю и разбивали камни, другие везли тачки, третьи тащили на коромыслах корзины с землей и щебнем. На каменистых склонах гор торчали треугольные флажки с лохматой каймой - боевые знамена бригад. На скале стояли девушки-картографы с шестами и флажками. Сяо хлопнул Яна по спине. - Оставайся здесь. У нас еще много мест, о которых знали до сих пор только стервятники и леопарды. А теперь будем везде прокладывать дороги, строить электростанции, добывать руду - работы хватит на десять тысяч лет. Ян покачал головой: - Я учусь в вечерней школе, а потом пойду в институт иностранных языков. - Как раз пригодишься нам. Здесь будут нужны кадровые работники со знанием иностранных языков. У нас начинают работать ученые и инженеры из дружественных стран, будем выписывать литературу на всех языках. Словом, работа найдется. - А где будет жить Вэй? - Возьмешь его к себе и будешь присматривать за ним. - Подозреваешь его? - Надо опасаться "рогатых драконов", они могут убить Вэя. Ян обвел взглядом горы на горизонте. - А край, наверно, очень богатый? - Если там, за океаном, узнают о здешних богатствах, сдохнут от зависти. Золото, платина, сурьма, вольфрам, магнезит - все есть. А какие гигантские запасы гидроэнергии! За границей ходит легенда, будто бы у нас мало нефти. Это брехня. Ян усмехнулся. - Они, наверно, боятся поверить правде. - Полтора года назад здесь был маленький горный поселок, а теперь настоящий город. Нам уже стыдно, - Сяо показал в сторону веревочного моста, - за эту штуку. Она больше подходит для обезьян. Они прошли мимо крошечных лавок, торгующих термосами, авторучками, спиночесалками, жевательными резинками, велосипедными седлами и баскетбольными мячами. - Выпьем по чашечке, - предложил Сяо. Они присели перед табуретом с чашками, на обочине мостовой. Старушка налила горячий чай из большого жестяного чайника. Из Дома культуры дорожных строителей, на той стороне сквера, выходили люди - кончился сеанс. Ян и Сяо подошли к плакату у входа. На плакате были изображены люди с носами, как у снежных грифов, с оскаленными зубами, они целились из громадных револьверов. Со всех сторон их окружали улыбающиеся солдаты с винтовками, на их погонах и рукавах были изображены красные звезды. Шел румынский фильм "Тревога в горах". Рядом с плакатом висело объявление: "Проводятся дополнительные приемные испытания в оркестр народных инструментов при Доме культуры - по лютне, пиба, ручному барабану, трехструнке и свирели". Ограда сквера была заставлена велосипедами, а к столикам были привязаны мулы. В фойе танцевали в ожидании следующего сеанса. Девушек не хватало, только немногие из них умели танцевать танго. Половина танцующих пар состояла из юношей. Они чинно двигались, делали повороты, кружились, но лица у них были скучающие. Они с явной завистью посматривали на тех, кто танцевал с партнершами. - В баскетбол не играешь? - спросил Сяо, когда они проходили мимо баскетбольной площадки, перед зданием Народного банка. - Вступай в нашу команду. Играл в Гонконге? - Нет. Мог бы научиться боксу, но не успел. Сяо толкнул Яна локтем. Навстречу им шел Вэй Чжи-ду - чисто выбритый, в синей кепке и синем костюме - одетый, как обычный кадровый работник. Он остановился, снял кепку и отвесил учтивый поклон. Вэй с благодарностью принял приглашение Яна переселиться к нему - в комнату сотрудника гунанбу, уехавшего в командировку. Сяо сделал строгое лицо и сказал: - Возможно, что уцелевшие бандиты из общины следят за вами. Будьте осторожны, ходите всегда с Яном. - Лучший способ избежать опасности,- спокойно ответил Вэй, - это как можно скорее поехать в горы. Если буду долго торчать здесь, бандиты, конечно придумают что-нибудь. Вполне вероятно, что им уже дана директива расправиться со мной. - Когда выступим? - спросил Ян. - Прежде всего следовало бы разыскать Кан Бо-шаня, - заметил Вэй. - Он знает, где проводник Цэрэн. Сяо кивнул головой. - Я схожу к Кану и узнаю адрес Цэрэна. Надо дождаться приезда иностранцев и профессора Вэя Дун-ана. Выясним, какие у них маршруты, распределим проводников и охрану. На краю сквера стоял домик на каменном фундаменте с большой вывеской: "Предсказание судьбы". Открылась дверь со стеклом, оклеенным красной бумагой, и вышла старушка с маленьким мальчиком - его косичка была разукрашена разноцветными лентами. Очевидно, приводила внучонка, чтобы узнать его будущее. Вэй улыбнулся уголком рта. - Интересно, что скажет мне гадальщик? - Вы верите? - удивленно спросил Ян. - Конечно, нет. - Вэй усмехнулся. - Но сейчас хочется верить во что угодно... Обычно гадальщики предсказывают хорошее. Пусть он скажет, что у меня... то есть у нас, выйдет дело. Вэй вдруг замолк и с испугом уставился на паломника, который поравнялся с ними. Через каждые три шага паломник растягивался на земле во весь рост, потом вставал и, сделав три шага, снова растягивался. На руках у него были дощечки, на груди - кожаный фартучек, на коленях - наколенники. Он напоминал огромную гусеницу. Проводив его взглядом, Сяо сказал: - Вот таким способом он будет добираться до Лхассы. Суеверий у нас еще достаточно. И в гадальщиков еще верят, правда, клиентура у них постепенно уменьшается. Сяо пошел в бюро, а Ян и Вэй направились в гостиницу на тракте - за вещами Вэя. - Чувствую себя, как Марко Поло, - произнес Вэй, оглядывая толпу около базара. - Он, наверно, тоже поражался всему, когда попал в Китай... Навстречу им шли женщины в брюках, большей частью подстриженные, мужчины почти все в синих костюмах, и монахи - в темно-красных или коричневых хитонах. У одной старушки на груди красовался пышный красный бант, на котором было написано: "Участница совещания передовиков животноводства". Шли тибетцы в меховых шапках и длинных халатах, тибетки в шапочках из разноцветных лент, у некоторых щеки были вымазаны черным, и люди горных племен в головных уборах, похожих на чалмы, в разрисованных сапожках. Вэй с любопытством разглядывал вывески и объявления - "Государственно-частный обувной магазин", "Скупочный пункт лекарственных трав", "Государственный магазин одежды", пассаж "Драконье облако", "Лечение уколами. Лечение желудочных болезней, астмы и гипертонии", "Народный банк", ресторан "Вечный мир", "Пункт предупреждения зубных болезней". На окнах ресторанчиков и закусочных были наклеены бумажки: "Образцовый дом по чистоте", "Нет мух". Он остановился перед дверью, у которой висела лакированная дощечка с белыми иероглифами: гуа-гуань - кабинет гадальщика. - К тому гадальщику, около Дома культуры, я постеснялся зайти... из-за Сяо Чэня. Давай зайдем сюда, полюбопытствуем. Они открыли скрипучую дверь и вошли в маленькую каморку с низким потолком. Сидевший за столиком лысый старик с белой узкой бородой привстал, теребя двумя пальцами бороду, поклонился и отодвинул на край стола малахитовую тушницу. Ян прочитал надписи на стенах: "Сокровенное учение о началах Ян и Инь указывает путь заблудшим" и "Проверяй и изучай свои промахи, подвергай себя самокритике". Около столика была вывешена такса: составление гороскопа - один юань пять цзяо, предсказание по чертам лица и линиям руки - один юань, гадание "лю яо" - пять цзяо. Вэй полросил погадать ему по способу "лю яо": Старик взял три старинные монетки с дырочкой посередине, зажал их в кулаке, пошевелил губами, крепко зажмурился и бросил монеты на стол. Две из них легли лицевой стороной с иероглифами, а одна - обратной, на которой не было никаких знаков. Гадальщик прошептал "тань" и, со свистом втянув в себя воздух, еще раз бросил монеты - все три легли обратной стороной, старик сказал: "шу". Потом взял кисточку, написал что-то на бумажке, перелистал замусоленную книгу и стал говорить, закрыв глаза: - Предзнаменования вполне благоприятные - шан-шан. Если начнете дело, оно будет обязательно прибыльным. Все замыслы осуществятся. Друзья у вас хорошие, верны вам. Могилы ваших предков будут находиться в отличном состоянии, согреваемые солнцем. Если надумаете переменить место жительства, направляйтесь на юг или юго-восток, но ни в коем случае не на запад, там вас ждет опасность. Из ремесел лучше всего заняться изготовлением глиняной посуды. Лекарства принимайте только те, которые употребляют в теплом виде. Если у вас есть корова или птица, не убивайте их, иначе навлечете на себя беду. Скоро получите хорошие вести. Старичок открыл глаза и поклонился. Вэй положил перед ним деньги и повернулся к Яну. - Хочешь знать, что тебя ждет? - У меня все будет хорошо, - сказал Ян. - Я уже выбрал интересное ремесло и буду убивать подряд всех мух и воробьев. Они вышли на улицу. - Я не верю этому шарлатану, - тихо сказал Вэй, - но все-таки его предсказание подбадривает. Хочется верить в успех нашего дела. В случае удачи мы прославимся на весь мир. Ян рассеянно кивнул головой. На той стороне узенькой улицы у входа в книжный магазин стояли две девушки, одна - не китаянка, в ярко-зеленом тюрбане, с большими серьгами, другая - китаянка, с круглым лицом, в штанах. Держа под мышкой книги, китаянка бойко разговаривала на каком-то неизвестном Яну языке. - Похоже на бирманский, - заметил Вэй. - В этих горах живут племена из группы лоло. У них еще родовой строй и всякие там старейшины и колдуны, как у папуасов... - К ним уже ездят кинопередвижки, - сказал Ян, - и, наверно, они слушают радиопередачи на своем языке. - А что если у микропигмеев тоже родовой строй? Хотя нет, они, наверно, еще в стадии дикости... Пожалуй, не дошли до семьи. - Вэй вздохнул. - Все время торчат перед глазами... Скорей бы добраться до них, иначе я сойду с ума. 2. Дядя Вэя Чжи-ду Вэй Чжи-ду был потрясен вестью об исчезновении бумаг Трэси. Сяо сообщил ему также о том, что в последние дни несколько геликоптеров появлялось над пограничными районами Юньнанской провинции - возможно, забросили диверсантов. - Наверно, с базы "Даттон", - сказал Ян. - Украли бумаги... - Вэй поднес руку к виску и стал тереть его, затем сморщился, словно от сильной боли. - Они теперь могут быстро найти... и утащить "покетмена" через границу. Честь первой находки будет принадлежать им... - Он закрыл лицо руками, затряс головой и добавил: - Все пойдет насмарку... Сяо с любопытством посмотрел на него. - Не надо убиваться. По-моему, бандитам, укравшим чемоданы Трэси, сейчас не до "покетменов". Они пробираются к границе, чтобы удрать из Китая. - Они могут соединиться с теми, кого забросили, - высказал предположение Ян. - Самое ужасное, что бумаги Трэси могут оказаться за границей. - Вэй застонал. Он повернулся к Сяо и крикнул дрожащим голосом: - Вы же знали, что вещи Трэси в "Пионе"? Я об этом сразу заявил. Почему же вы... - Это произошло до того, как вы дали показания, - спокойно ответил Сяо. - Надо было раньше прийти к нам. - Вы правы, - пробормотал Вэй. - Надо было сразу же явиться к вам, а я колебался. Проклятая черта интеллигента... Ян искоса наблюдал за ним. Оказывается, Вэй умел волноваться по-настоящему. Он держал себя в руках, когда речь шла о делах, не затрагивающих его сердца. А когда речь зашла о микропигмеях, его безбровое, бесстрастное лицо перестало быть похожим на маску. Ян посмотрел на Сяо. Тот понял и сказал: - Не падайте духом. Постараемся поймать бандитов. Вэй поднял голову. - Надо поскорей выступить. И как можно скорей. Иначе все рухнет... - У нас уже все готово. Насчет мулов и провизии договорился. - Нам непременно нужен переводчик, - заговорил Вэй, к нему вернулось самообладание. - В горах придется встречаться с людьми разных племен и объясняться с ними. А сообщения горцев могут оказаться очень важными. - Переводчик имеется, - сообщил Сяо. - Очень знающий, солидный человек. Только он на такой работе, которую не может бросить. Сейчас подыскивает человека, который заменит его на время. Как только найдет, явится. - Сяо посмотрел на часы. - Скоро должны приехать иностранцы и профессор Вэй Дун-ан. Иностранцы остановятся в гостинице, а для профессора и его экспедиции приготовлены комнаты в общежитии дорожного управления. - Дядя может не узнать меня, - тихо произнес Вэй. - Я был совсем еще мальчишкой, когда уезжал из Китая. - Он вас узнает по глазам, - сказал Сяо. - Они, наверно, не изменились. Пойдем. Сяо и Вэй пошли к общежитию дорожников в центре городка. Ян условился, что через час придет к гостинице. Он убрал комнату, нарезал полосы из старых газет и аккуратно заклеил щели в стенах - хозяин комнаты, сотрудник гунанбу, мало заботился о своем жилье. Написав затем письмо в Шанхай и Кантон, Ян пошел к гостинице. Перед одноэтажным кирпичным зданием с крохотными окошками стоял автобус. Возле него чистили лошадей и осликов. У колодца сидели на ящиках иностранцы, около них сидел Сяо. Он подозвал Яна и познакомил с приехавшими. Их было трое: советский доцент Тюрин - невысокий, очень подвижный, польский журналист Гжеляк - худощавый, белобрысый, и гид - пекинский студент, строгий юноша с пухлыми губами. Иностранцы расспрашивали Сяо об обычае родовой мести, который раньше был распространен среди горных племен. И Тюрин, и Гжеляк - оба понимали по-китайски, но первый знал пекинское наречие, а второй - кантонское. Поэтому им приходилось прибегать к помощи жестов. Сяо показал на остатки крепостного вала на той стороне реки. - Незадолго до бегства гоминдановцев там произошел бой. Племя за горой напало на дом вождя племени, которое жило здесь. Дом сожгли, всю деревню разорили. Эти два племени враждовали уже несколько сот лет. Но мы помирили их. Теперь живут спокойно, вместе пасут скот и охотятся. - А куда делись вожди? - спросил Тюрин. - Учатся в политической школе в Кунмине. Изучают законы развития общества и текущую политику. Во двор вошли Вэй Чжи-ду и седой человек в роговых очках. Это был профессор Вэй Дун-ан. Ян внимательно наблюдал за профессором. Тот заговорил с Тюриным и Гжеляком. Жесты у профессора были плавные, он совсем не улыбался, у него было такое же неподвижное лицо, как у Вэя. Сяо стоял вытянувшись, как солдат в присутствии командующего армией. Вэй тоже принял почтительную позу и все время улыбался. Очевидно, дядя хорошо встретил его, подумал Ян. - Вот здесь интересные монастыри. Тут проходит дорога, по которой всегда шли паломники. А здесь сходятся границы Индии и Бирмы, - говорил, указывая на карту, профессор. - В монастырях этого района можно найти много интересных манускриптов, - сказал Тюрин. - Я нашел в тибетском городке Лунгнаке несколько старинных рукописей, написанных на козьих шкурах, одна из них относится к седьмому веку. Трактат по логике. Об этом сочинении до сих пор никто не знал. Мой учитель, Борис Иванович Панкратов, будет в восторге. - Ламы перепугались, - сказал Гжеляк, - когда увидали, что иностранный ученый, рассмотрев рукопись в увеличительное стекло, вдруг взвизгнул и стал приплясывать. - Найти такую рукопись, - торжественно произнес профессор, - это все равно, что для зоолога обнаружить невиданное животное. - Мы еще побываем в поселках народностей тибето-бирманской группы, - добавил Гжеляк. - Местные горцы мне чем-то напоминают жителей нашей Татранской Буковины и Белого Дунайца. А на днях я сфотографировал монастырь в горах, очень похожий на старинное зернохранилище в Плоцке... - Судя по всему, в прежнем существовании товарищ Гжеляк был китайцем или тибетцем, - смеясь сказал Тюрин. - Он все время находит общее между Татрами и Синайскими горами. Вэй подошел к Яну. - Я рассказал дяде, как ты заступился за меня и что я всем,- Вэй поклонился,- обязан тебе... Узнал, что мать и сестра здоровы, все обстоит хорошо. - Сказали ему о нашей поездке в горы? - Дядя не особенно верит в "покетмена". Он ведь не специалист, ему трудно судить. Между прочим, его экспедиция пойдет по долинам, вдоль одного из притоков Брахмапутры. А мы, наверно, будем довольно близко от них. Кан говорил мне, что Трэси пошел от "Лотоса" к верховьям одного из притоков Иравади... - Дядя вам рассказал о маршруте своей экспедиции? - спросил Ян. - Это же секрет. - Да... Но он взял с меня слово, что я буду молчать об этом. Надо проститься с ним. Он направился к сидящим у колодца. Сяо разговаривал с погонщиками около автобуса. - Какое впечатление от дяди? - шепотом спросил Ян у Сяо. - Большой человек, его хорошо знают за границей. - Очень мало жестикулирует, - Ян прищурил глаз, - значит, скрытный, замкнутый... Хотя выбалтывает своему племяннику маршрут экспедиции. Губы тонкие, значит, недобрый человек. Судя по выражению глаз... - Короче говоря, он тебе не нравится? - Сяо улыбнулся. - Не внушает симпатии? - Симпатия тут ни при чем. - Ян нахмурился. - Я только хочу сказать, что он может быть светилом науки, но это не значит, что надо отбивать ему земные поклоны, как статуе Будды. Мне кажется, что нам еще придется иметь дело с ним... Сяо сделал предостерегающий знак. За спиной Яна раздался голос подошедшего Вэя: - Дядя решил выступить послезавтра. Иностранцы тоже хотят поскорей отправиться, но без нас не могут. Мы задерживаем их. Надо выступить как можно скорей. Но для этого необходимо разыскать Цэрэна. - Я был у Кана, - сказал Сяо, - и узнал, что Цэрэн дважды в неделю приезжает сюда и останавливается у своего друга, председателя производственной артели. Можно сейчас пойти к нему. На узеньких улицах, прямо в расщелинах, росли эдельвейсы и анемоны. Из глубокой долины поднимался густой туман и доносился грохот воды. Пройдя площадь, перед зданием Народного банка, на которой стояли баскетбольные щиты, они свернули в узенькую улочку, идущую вдоль забора школы и детского сада. Сяо остановился у дома с деревянными решетками на окнах. На черной лакированной доске были начертаны белые иероглифы: "Производственная артель серебряных и медных изделий". Они вошли в маленькую темную переднюю. Сяо приоткрыл дверь слева и отодвинул матерчатый полог. В мастерской, освещенной большими керосиновыми лампами, шло собрание. Сидели на табуретках или прямо на полу, между небольшими наковальнями и низенькими столиками, где лежали горны с мехами. На полках вдоль стен стояли серебряные и медные вазы, кувшины, подставки для чашек и ларцы. Стены мастерской были облеплены разноцветными листочками, испещренными иероглифами. Собрание вел худощавый парень, коротко остриженный. Он сидел с ногами на большом столе, заставленном деревянными и картонными коробками. Увидев Сяо, парень проворно соскочил со стола и прошел в переднюю. - Где Цэрэн? - спросил Сяо. - У нас важное дело к нему. Председатель артели улыбнулся. - На кабанов или медведей? - Нет, на мелких зверей. - Цэрэн приедет завтра. Вы можете увидеть его часов в семь утра в Доме культуры дорожных строителей, он прикатит туда. - Мне посоветовал обратиться к вам Кан Бо-шань. Знаете его? Он торговал лекарственными травами... - Знаю. Хорошо, что вы пришли сами, товарищ Сяо. Проходите. Мы как раз обсуждаем вопрос о Ба Чжэн-дэ - побратиме Кан Бо-шаня. Ба уже прочитал свое заявление, сейчас отвечает на вопросы. Потом будем решать, что с ним делать. Сяо повернулся к Яну и Вэю. - Послушаем? Может быть, некоторые сведения пригодятся для нашей группы? - А можно будет задавать вопросы? - спросил Вэй. - Конечно, - ответил председатель. Он усадил гостей в углу, позади большого стола. В первом ряду, чуть-чуть выдвинувшись вперед, сидел на низеньком табурете большой нескладный человек с вдавленным широким носом. Он говорил тихим, гнусавым голосом: - ...Хозяин мастерской обещал скоро вернуться и приказал мне следить за могилами его предков. И пригрозил, что если я снюхаюсь с красными, то со мной расправятся. После отъезда хозяина я пошел, как он приказал, к владельцу харчевни, а он меня зачислил в общину... - Ба остановился, вытащил полотенце из-за пояса и вытер лоб. - Я сперва не сознавал по-настоящему, что делаю, не понимал, что все на свете перевернулось. Вскоре после Освобождения эта мастерская стала нашей артелью, мы все стали хозяевами. А в общине мне приказали работать похуже, портить изделия и инструменты... чтобы было недовольство у заказчиков. Мне было тяжело обманывать товарищей по работе... сердцем я был с ними... но дал клятву хозяину... - Ты был членом нашей артели и членом профессионального союза, - председатель артели стукнул ребром ладони по столу, - и обязался быть честным работником. А это обязательство сильнее всякой клятвы. Ты сказал, что тебе приказали плохо работать и портить веши. Ты это делал? Ба решительно мотнул головой. - Нет, не делал. Рука не поднималась... Сидевший в углу старик вытащил трубку изо рта и прошамкал: - Ба Чжэн-дэ, ты признался, что как член общины занимался плохими делами, а теперь виляешь? - По заданию общины я спрятал в трех местах оружие. - Бы вытащил из-за пазухи смятую бумажку и передал ее председателю. - Тут указаны места, где закопано оружие, и записаны имена людей, которые доставляли его мне. Вэй толкнул локтем Яна и шепнул ему: - Справа у окошка сидит на полу Кан Бо-шань, в черной куртке. Я о нем писал. Он уже принес повинную и пришел слушать своего побратима. Председатель пробежал глазами бумажку и передал ее Сяо. - У меня есть вопрос, - сказал пожилой мастер в темных очках. - Я не все слышал. Ты еще раз повтори, какие планы были у "рогатых драконов". Только ничего не утаивай. Каяться так каяться. - Нас, членов общины, никогда не собирали вместе, потому что нам не полагалось знать друг друга. Я узнал, что скоро начнутся большие события и мы здесь тоже выступим. Об этом мне сказал глава общины этого района - помещик, господин У Фан-гу... Председатель артели сердито перебил Ба: - Слишком почтительно именуешь. Говори просто: главарь бандитов. - Главарь бандитов сказал мне, что убежавшие за границу бывшие тибетские министры уже все подготовили. В Тибете и Сикане, сразу в нескольких местах, поднимутся верующие. Оружие уже доставлено им. А вслед за тибетцами выступят горные племена и китайцы - противники красных. А затем через южные границы Китая хлынут войска разных стран, а на побережье Фуцзяньской провинции высадятся войска с Тайваня. И еще главарь сказал, что наши войска пустят в ход новое страшное оружие, от которого все люди ослепнут и отнимутся руки и ноги. Поэтому нашим войскам удастся легко справиться с врагами... - Нашим? Кого ты считаешь "нашими" и кого "врагами"? - спросил старик. Ба вытер лоб рукавом. - Это господин У... главарь бандитов сказал, "наши" - это значит враги, а "враги" - это наши... Все засмеялись. Председатель замахал руками: - Запутался совсем. Ладно, продолжай. Только не смей называть империалистов "нашими". - Затем главный бандит сказал мне, что члены общины в нашем районе должны приступить к действиям - устраивать поджоги, взрывы и пускать слухи. - А что должны были поджечь? - спросил кто-то сзади. - Шерстомойную и дубильную фабрики, метеорологическую станцию у перевала, гидроэлектрическую станцию и мельницу. Затем надо было отравить траву на пастбищах и разбрасывать на дорогах мины. Я видел эти мины, присланные нам в виде детских игрушек: тигры, птички, волчки, дудки... а притронешься - взрываются. Заграничное производство. Раздался смех. - Можешь не пояснять, - сказал старичок. - У нас таких вещей не изготовляют. - Во время войны в Корее враги пользовались такими минами в виде игрушек или женских сумочек, - сказал мастер, сидевший сзади Ба, - чтобы побольше убить детей и женщин. Ба низко опустил голову. - Мне лично поручили устроить обвал на дороге, за авторемонтной мастерской - взорвать скалу... - А взрывчатку получил? - спросил председатель артели. - Да, я спрятал в одном месте. - Ба кивнул в сторону Сяо: - В бумажке, которая у товарища, все записано. - А откуда вы получали указания? - спросил председатель. - Господин У... то есть вожак бандитов, сказал, что мы держим связь со штабом, который находится по ту сторону границы. И время от времени оттуда к нам прибывают посланцы. Недавно я узнал, что один из таких посланцев явился в гунанбу с повинной. Об этом мне сообщил по секрету мой побратим, его приставили от общины к этому посланцу. Председатель строго посмотрел на Ба. - Что еще можешь сказать? Ты должен рассказать все своим товарищам по работе. - Я сказал все, - произнес со вздохом Ба. Совсем молодой человек, сидевший с Каном, поднял руку. - У меня вопрос. Почему ты раньше не признался? Ба опустил голову. - Стыдно было. Не знал, как сказать своим товарищам. Хотя я и был членом общины, но ничего плохого не совершал, честно работал здесь и если бы мне приказали поджечь что-нибудь или убить, я бы сразу пошел в гунанбу. Сяо поднял руку. - У меня вопрос к председателю. Как Ба Чжэн-дэ работал у вас? Просто выполнял обязанности или работал с душой? - Никому из нас не приходило в голову, что Ба враг, - ответил председатель. - Он работал очень хорошо. Был всегда активным общественником, первым подал мысль организовать детский сад при мастерской и, когда ремонтировали мастерскую, ухитрялся доставать откуда-то даром кирпич и щебенку... - Я брал у купца Цай Кун-мина, он был членом бандитской общины. Я сказал ему, что сооружаю подземный склад для взрывчатки... Все рассмеялись. - Ба Чжэн-дэ учил молодых мастеров, - прошамкал старичок с трубкой. - Я всегда считал тебя примерным работником, а ты, оказывается, был тигром... - У меня есть вопрос, - хриплым голосом сказал Вэй и вышел вперед. Он низко поклонился всем. Лицо его побледнело. Он откашлялся в руку и взволнованно заговорил: - Я тот самый посланец, который был прислан из-за границы. Я вернулся на родину, чтобы начать одно очень важное дело, могущее прославить нашу науку. Враги Китая не посвящали меня в свои страшные планы. Мне было приказано только держать связь с "рогатыми драконами". Прибыв сюда, я увидел, как успешно здесь проводятся великие преобразования и как жалко выглядят контрреволюционеры, пытающиеся остановить ход истории. Они напоминают кучку ядовитых змей, которые хотят преградить дорогу локомотиву. Народная власть учла мое чистосердечное раскаяние и простила меня. И я сделаю все, чтобы оправдать доверие... - Он вынул платок и вытер глаза. Потом посмотрел на Ба. - Я был все время вдали от родины, среди чужих. А Ба Чжэн-дэ все эти годы был здесь и видел своими глазами, что принесло Освобождение. Почему же он не явился с повинной? Его долгие колебания показывают, что он верил в возвращение своего хозяина, не хотел складывать оружие... Потому что он с головы до ног пропитался рабской психологией... - Вэй подошел к столу и выпил из чашки. - Простите, я волнуюсь. Я считаю, что Ба Чжэн-дэ должен быть проверен, как следует. Так, как проверяли меня. Его нельзя оставлять на свободе. Может быть, он еще держит связь со своими дружками - чанкайшистскими головорезами. - Правильно! - крикнул кто-то сзади и захлопал в ладоши. - Столько лет держал нож за пазухой. - Неправильно! - крикнул старичок с трубкой. - Человек, который так хорошо работает, как Ба Чжэн-дэ, не может быть злодеем. Я верю в его раскаяние. Все вдруг заговорили, перебивая друг друга. Председатель сперва стучал чашкой о чайник, потом стал бить кулаком по столу. Наконец шум стих. Кто еще хочет задать вопрос? - спросил председатель. Ян встал. - Говорил ли вам кто-нибудь из членов общины о том, что сюда должен приехать кто-то из Пекина? Ба буркнул: - Об этом я уже говорил. - Повтори, - сказал председатель. - Эти товарищи пришли позже. Если человек не врет, он может повторять одно и то же сколько угодно! Ба облизнул губы. - Один из членов общины, через которого я получал приказания, сказал мне, что скоро приедет большой ученый из Пекина. Он уже был здесь раза два, искал что-то в горах. В общине его именовали "Каменотес". - Значит, "рогатые драконы" знали, что едет "Каменотес"? - Выходит, знали. - А почему ему дали кличку? - Чтобы не называть его настоящего имени. - А у вас была кличка? - Да - Значит, клички были у всех членов вашей бандитской общины? Следовательно, этот ученый... Его перебил Сяо. Он обратился к Ба: - А как меня называли в вашей общине? - "Баскетболист". Все захохотали. Дольше всех тонким голосом смеялся председатель. Сяо, покосившись на Яна, сказал: - Значит, клички давали не только членам общины. Все ясно. - А где рация, которой пользовались главари вашей общины? - спросил Вэй. - Когда я был на базе "Даттон", мне говорили, что держат связь с "Лотосом", то есть с вашим городом. Ба кивнул в сторону Сяо - Они нашли ее сразу после ареста владельца харчевни. - Ба потер пальцем лоб. - Да, чуть не забыл. Говорили еще о бывшем проводнике Цэрэне. Боялись, что он может опознать какого-то офицера, который теперь принял вид монаха. Потом мне сказали, что решено убрать Цэрэна. - Убить? - вскрикнул Вэй. - А кому поручили это? - Не знаю, - ответил Ба. Председатель артели спросил: есть ли еще у кого-нибудь вопросы? Затем объявил, что после перерыва будет поставлено на голосование, как быть с Ба Чжэн-дэ. Сяо предложил Вэю и Яну пойти домой - завтра рано утром надо найти Цэрэна. Председатель артели, выйдя на улицу вместе с Сяо, шепнул: - Мы думаем простить Ба, он не вредил, не убивал и работал в мастерской очень хорошо. Мы его обяжем только явиться в гунанбу и дать подробные показания. Сяо повернулся к Яну: - А ты как думаешь? - Пусть пройдет проверку у вас. Во всяком случае, ему сейчас опасно быть на свободе, его могут убить. Из мастерской вышел сутулый человек. Это был Кан. Он заговорил с Вэем, отведя его в сторону. - Значит, "рогатые драконы" знали о предстоящем прибытии профессора Вэй Дун-ана? - сказал Ян. - Интересно, как они узнали? Профессор сболтнул кому-нибудь... так же, как он сегодня рассказал о маршруте экспедиции своему племяннику. А может быть, "Каменотес" сообщил непосредственно главарю общины? - Ты что? - Сяо сделал большие глаза. - Хочешь сказать, что профессор связан с бандитами? - Мне кажется странным, что Цэрэна - простого шофера - собираются убивать, а видного ученого из Пекина, едущего для выполнения задания правительства, и не думают трогать. О его приезде оповещены заранее. Это наводит на размышления. Внутри дома вдруг закричали, дверь с шумом открылась, кто-то выскочил, на него набросились и повалили, началась свалка. - Спокойно, товарищи! - крикнул председатель артели, поднимаясь с земли. - Пошли обратно, будем продолжать собрание. Сяо и Кан взяли под руки Ба Чжэн-дэ, он тряс головой и что-то бубнил плачущим голосом. Они увели его в дом. Ян остался один на улице. Спустя несколько минут вышли Сяо и Вэй. - Хотел удрать? - спросил Ян. - Нет, - ответил Сяо, - он заявил, что его нельзя прощать, поклонился всем и, вытащив нож, выбежал из дома. Но его успели схватить за руки. Приняли решение - взять его на поруки. Артель будет просить власти о помиловании. Вэй фыркнул. - Разыграл комедию и разжалобил всех... - Мне лично он показался искренним, - сказал Ян. - У нас имеются сведения о нем, - заметил Сяо. - Он действительно ничего плохого не делал. - Вам надо быть очень осторожным, - обратился Ян к Вэю. - На свободе остались самые опасные, наверно, следят за вами. - Я больше боюсь за Цэрэна. Он - единственный, кто знает маршрут Трэси. Все наши планы могут рухнуть. Бумаги Трэси, наверно, уже переправлены за границу. - Не дадим переправить, - сказал Сяо. Вэй поморщился. - Вы уже проморгали эти бумаги, а бандитов ни за что не словите в горах. Все равно, что ловить блох в лесу. Я боюсь за Цэрэна... Прощаясь с Вэем и Яном, Сяо сказал: - Завтра утром сами пойдете за Цэрэном. Я буду занят. Скажите ему, чтобы он шел ко мне в бюро. - Удержав Яна за рукав, он шепнул: - не спускай глаз с Вэя. Помни, что "драконы" могут убить его. - А ты не спускай глаз с его дяди, - шепнул в ответ Ян. - Боюсь, что нас ждет сюрприз: Либо он затевает что-то, либо против него затевают... 3. "Рогатые драконы" действуют Перед Домом культуры стояли грузовики, арбы и навьюченные мулы. На стене были развешаны объявления: "Второй отряд ополчения - сбор в гимнастическом зале", "Медицинский отряд - сбор в читальне кинотеатра". У входа, на щите, красовалась большая афиша: "Сегодня и завтра выступления бригады песни и танца нашего Дома культуры с новой программой". В вестибюле было полно народу. Ян и Вэй стали пробиваться к стенду в углу, там стояло несколько человек в войлочных шляпах - тибетцы. Может быть, среди них Цэрэн. Но его не оказалось. Парень в овчинной куртке сказал: - Только что был наверху, в комнате пионеров. Собирался куда-то поехать. Мимо прошла маленькая пожилая женщина с большим бантом и эмалированным значком на груди. Она плакала, приложив рукав к глазам. Мужчина, тоже с бантом на груди, успокаивал ее. Ян спросил у парня в куртке: - Что случилось? - Эта женщина - директор Дома культуры, а он - заведующий художественной самодеятельностью. Наш хор выступал на новостройке и должен был вернуться рано утром. Но до сих пор никого нет. В окрестностях орудует шайка контрреволюционеров. Они заминировали мосты в нашем районе. Говорят, что машины с нашими людьми подорвались. Уже ездили туда и не нашли машин. - А где это случилось? - На магистрали, около агротехнической станции. Примерно в двух часах езды отсюда. Наверно, все погибли. Вэй толкнул Яна: - Пошли скорее за Цэрэном. Они поднялись по лестнице на второй этаж, но в комнате пионеров им сказали, что Цэрэн пошел вниз, к машине. На улице вдруг зашумели, послышались веселые крики. Толпа окружила грузовики с брезентовыми верхами. С машин спрыгивали девицы в куртках и штанах. Из Дома культуры выбежал заведующий художественной самодеятельностью. Он всплеснул руками и, подскочив к одной из девиц, стал отчитывать ее. Она виновато опустила голову. В руках у нее было дробовое ружье. Ян узнал ее - это была та самая круглолицая, которую он видел на днях у входа в книжный магазин. - Ты должна была известить нас! - кричал, задыхаясь, заведующий. - И вообще, ты не имела права задерживаться. Где остальные? - Наши мужчины решили остаться и принять участие в облаве, - ответила круглолицая. - Хотели поймать бандитов, которые взорвали мост. - Что это за бандиты? - Говорят, что из племени камба. Они напали на сторожевой пост на дороге. Заведующий вытер платком голову. - Поймали их? - Нет. Ушли в горы. - У нас есть жертвы? - Убили часового и повредили мост. Со стороны сквера донесся вдруг отчаянный вопль: - Юй-мин! У нас отнимают барабаны! Наряд не оформлен! Круглолицая, схватив под мышку ружье, помчалась к скверу. Ян спросил у женщины в ватной куртке: - Вы не видели водителя Цэрэна? - Да вот он, выгружает вещи из машины. Ян и Вэй подошли к статному тибетцу в войлочной шляпе, с длинной серьгой в ухе. - Вы Цэрэн? - спросил Ян. - Идите скорей в гунанбу, к начальнику. - Вы ходили с Трэси в горы? - шепнул Вэй, притронувшись к рукаву тибетца. Тот посмотрел на Вэя, потом на Яна, снял кожаные рукавицы и ответил: - Ходил, а что? - Вы видели таких... ма-маленьких людей? - Вэй судорожно глотнул воздух. - В го-горах?.. От волнения он стал заикаться. Цэрэн медленно покрутил головой. - Не видел. Иностранец один ходил в горы. Я оставался на привале. - А фотоаппарат у него был? И карты? - Были какие-то бумаги в сумке. Больше ничего не знаю. К Дому культуры подъехал маленький автобус. Из него выпрыгнул Сяо в брезентовом плаще, забрызганном грязью. Шапки на нем не было, волосы были выпачканы глиной. Увидев Цэрэна, он заговорил с ним по-тибетски: - Значит, проводник у нас есть, можно будет выступить завтра. А профессор Вэй Дун-ан отправится сегодня. Он идет в другую сторону. Мы пойдем вместе с иностранцами до монастыря, за вторым перевалом. - А как же переводчик? - Нагонит нас у монастыря. Цэрэн стал что-то говорить Сяо, указывая на горы. Сяо похлопал рукой по кобуре. - Что он говорит? - поинтересовался Вэй. - Предупреждает, что в горах действуют бандиты. Вчера убили ветеринара. Это орудуют еще непойманные "рогатые драконы". - Я не умею стрелять, - заявил Вэй. - Ян, наверно, тоже. - Научился в Шанхае, - сказал Ян. - Теорию усвоил, но в мишень пока не попадаю. - В общем, все, кроме одного, умеют, - Сяо улыбнулся. - Но самым лучшим стрелком у нас будет переводчик. Получил весной второй приз по городу. Так что не страшно. - Надо попрощаться с дядей, - сказал Вэй. - Я поеду с вами, - Сяо сел в кабину водителя. - Мы завезем Яна на квартиру. Потом он приедет с вещами в гостиницу, там наш сборный пункт. На рассвете следующего дня вся группа, включая двух иностранцев, выехала из города. Сразу же после перевала дорога стала очень трудной. Часто тропа шла по краям громадных замшелых скал. В двух местах над ущельями были протянуты висячие мосты. Пришлось сделать большой крюк - спуститься в долину и затем снова подниматься вверх по крутому склону. Впереди ехали Сяо и Цэрэн. Сяо все время смотрел в бинокль, очевидно опасался "рогатых драконов". Цэрэн получил двуствольное ружье, а Ян - револьвер. Передавая оружие Яну, Сяо тихо сказал: - Будь начеку. Помни о бандитах. К полудню достигли второго перевала и увидели у речки глинобитные домики с плоскими крышами - селение около монастыря. Сам монастырь находился у подножия высокой горы. Его окружала стена из кирпича-сырца. Из-за нее выглядывали позолоченные сурбаганы - погребальные памятники, похожие на бутылки. Сяо подал знак остановиться. Перед монастырем на поляне стояло много людей, виднелись черные палатки, на шестах перед ними развевались белые флажки. - Сейчас в монастырь трудно пройти. Отдохнем здесь, - сказал пекинский студент Тюрину. - А что здесь происходит? Храмовый праздник? - спросил Гжеляк, вынимая фотоаппарат. - Умер настоятель монастыря, - сообщил Сяо. Все стоявшие на поляне перед монастырем смотрели на вершину горы, где среди белых валунов ходили ламы в длинных халатах. Над ними медленно кружились снежные грифы. Вэй усмехнулся. - Очевидно, настоятель должен переселиться в одного из этих снежных грифов и будет в следующем существовании питаться падалью. Не завидую ему. - Не обязательно, - сказал Сяо. - Ламаисты считают, что человек может возродиться в любом виде - стать яком, вороной, рыбой. - Или микропигмеем, - добавил Ян. Церемония на горе кончалась. Ламы разрубили труп на куски и разбросали на камнях. Грифы, не дожидаясь ухода людей, начали потасовку между собою. К Яну подошла подслеповатая старуха и стала предлагать лоскутки, на которых были написаны молитвы. За ней шел нищий и крутил небольшое колесо. К спицам его были приклеены кусочки бумаги - тоже с молитвами. Мимо прошествовала, поддерживаемая под руки с обеих сторон, женщина средних лет, довольно благообразная, в роскошном парчовом халате. Она вытирала свое лицо красным шарфом и шумно отдувалась. За ней несли статуи божеств с пиками и мечами. Это была прорицательница, она только что пришла в себя после священного экстаза. Монастырские служки вынесли большие медные чаны с чаем и поставили их на поляне перед палатками. Торговцы-разносчики установили свои лотки с лепешками, кульками с ячменной мукой и глиняными горшками с маслом. - Здесь не только китайцы и тибетцы, - Ян показал на мужчин в тюрбанах и шапочках, - но и люди горных племен. Они ведь не ламаисты. Сяо тихо сказал: - Месяц назад по поселкам этого района ездили медицинские отряды и делали прививку против оспы. А недавно стали ходить прорицатели и говорить, что прививки рассердили небо и уже начались зловещие знамения - по ночам в горных лесах поя