Само. В том смысле, что устанавливает, какой специальности требуются работники и в каком количестве. Но если есть свободное место -- принять обязаны! В том же Уголовном кодексе РСФСР есть статья сто тридцать девятая, она так и называется: "Отказ в приеме на работу или увольнение беременной женщины или кормящей матери". За это предусматривается увольнение от должности. Против начальника отдела кадров возбуждено уголовное дело. Думаю, что суд как раз и потребует его увольнения. Вот вам пример того, как действует право на труд! 23 НОЯБРЯ Сегодня я опять ходил к прокурору -- хотел задать несколько вопросов. Николай Николаевич сидел в своем кабинете сердитый, угрюмый и встретил меня хоть и вежливо, но крайне неприветливо, чего с ним раньше никогда не случалось. -- Что произошло, Николай Николаевич? -- поздоровавшись, спросил я. -- Неприятности? -- Да, -- кивнул Кириллов. -- Неприятности. А что у вас? -- Да так, -- я, честно говоря, замялся: отрываю от дела занятого человека. -- Я лучше в другой раз, наверное... -- Знаете что? -- Кириллов, посмотрев на часы, поднялся. -- Меня тут пригласили на одно мероприятие... Поедемте со мной. Я думаю, вам будет полезно. Хотите? В машине Кириллов сидел по-прежнему мрачный и на все мои вопросы отвечал, "сами увидите". Но мне все-таки удалось из него вытянуть, что мероприятие, на которое мы едем, это общее собрание рабочих сборочного цеха одного крупного машиностроительного завода. На этом собрании должны состояться выборы нового начальника цеха, поскольку бывший ушел на пенсию. Причем интересно, что выборы проходили уже дважды, но между рабочими и дирекцией каждый раз возникал конфликт: рабочие выбирали "не того, кого надо". В зале заводского Дома культуры народу было много, но не битком. Люди негромко переговаривались, кто-то листал газету, кто-то жевал бутерброд... Тем удивительнее была суета, которая происходила на сцене, где стоял длинный, покрытый красной скатертью стол президиума. К пожилому, рослому, с красивой сединой мужчине -- директору завода -- все время подбегали какие-то люди; выслушав распоряжение, убегали; некоторые, наоборот, садились за стол, тут же вскакивали; сам директор то нервно смотрел на часы, то с тревогой вглядывался в зал... Когда мы с Кирилловым вошли, среди сидящих пронесся легкий гул (Николай Николаевич был в форме). -- Ого! Прокурора привели! -- хмыкнул кто-то. -- Управу ищут! -- А пускай! -- лениво ответили ему. -- Все равно никуда они не денутся! Николай Николаевич отправился в президиум, а я сел с краю, на свободное место. На сцену вынесли два стула -- для кандидатов на должность. Вышли из-за кулис эти самые кандидаты, сели почти рядом. После первого же взгляда на них я не мог сдержать возгласа удивления: все было ясно бея всяких выборов. Одним из претендентов был высокий, ладный, подтянутый, лет тридцати человек со спокойным, смелым взглядом. В каждом его движении чувствовалась сила и уверенность. При этом мне почему-то показалось, что он еще и хороший человек. Трудно сказать, почему. Глаза, или спокойная, мягкая улыбка, или... не знаю. Но впечатление такое появилось.Второй... Мятый, жеваный костюм и точно такое же лицо. Сильно за пятьдесят. Галстук съехал на сторону. Пыхтя и отдуваясь, он не сел, а стек ни стул, и, сложив руки на животе, начал оглядывать зал маленькими, жуликоватыми глазками. "Все ясно! -- подумал я. -- Конечно, молодой, энергичный начальник цеха дирекции не нужен: он и с критикой может выступить, и коллектив повести за собой -- таким не очень-то покомандуешь. Не то, что этот тюфяк - из такого дирекция может веревки вить! Вот она, дирекция, молодого и проваливает!" Хотя... Этот вот, второй... А может быть, он, несмотря на свой заторможенный вид, на самом деле опытный, знающий, энергичный человек? Дирекция проталкивает молодого карьериста, который ради этой самой карьеры готов на все!.. А рабочие, естественно, против такого! "В любом случае, -- подумал я, -- коллектив должен победить! Не то сейчас время, чтобы всему цеху рот заткнуть. Недаром третий раз выбирают". -- Товарищи! -- поднялся директор завода. -- Начинаем собрание. Зачем собрались -- знаете. Этих людей знаете. Больше ничего говорить не буду. Об одном прошу -- подумайте! -- Зачем прокурора пригласили? -- выкрикнул кто-то из зала. Николай Николаевич встал. -- Дело в том, товарищи, -- сказал он, -- что возникли сомнения в законности всей процедуры. Причем сомнения возникли у обеих сторон. Дирекция недовольна вашим выбором. Вы недовольны тем, что дирекция отклоняет вашего кандидата. Я здесь для того, чтобы следить за соблюдением закона, -- это мой долг. Впрочем, если вы считаете, что я здесь не нужен... -- Да ладно! Оставайтесь! -- зашумели в зале. -- Пускай и впрямь все по закону будет! -- Попрошу каждого из кандидатов, -- сказал директор, -- подробно изложить программу своей работы в случае избрания. -- Слыхали! Хватит! -- выкрикнул тот же голос. -- В темпе давайте! -- Ничего, еще раз послушаем! И товарищ прокурор тоже пусть послушает, -- заявил директор. -- Вы ответственней, товарищи! -- В его голосе неожиданно появились просительные нотки. -- Вникните наконец! Первым выступал более молодой претендент. Говорил он легко, без бумажки, и сказал о том, что собирается провести в цехе реконструкцию, заменить старую технику на новую, поднять производительность труда на... ( он назвал цифру, которую я не запомнил), в общем, перечислил много всяких дел. Слушали его с интересом. -- Давно пора, в общем-то! -- заметил кто-то в зале по ходу доклада. -- Что и говорить! -- поддержали его сразу несколько человек. -- Салю собой, ясно! Проводили этого кандидата уважительными аплодисментами. Похоже, подумал я, что первое впечатление меня не обмануло. Еще больше утвердился я в своем мнении, выслушав вторую речь. Речь эта состояла исключительно из выражений типа "Беречь и приумножать!..", "Усилим и укрепим!..", "Еще выше поднимем!..", "Не пожалеем сил и времени!..". Все это второй претендент, сильно запинаясь, прочитал по бумажке. Никто эту речь не слушал, но тем не менее аплодировали в конце довольно дружно. Выборы были открытыми. Абсолютным большинством голосов на должность начальника цеха был избран второй кандидат. Увидев лес рук, поднятых в поддержку малограмотного увальня, я не поверил своим глазам. Что происходит? Неужели дирекция сумела так запугать рабочих, что они, изменив прежнему решению, дружно голосуют за явно негодного человека? -- Скажите, -- спросил я соседа, молодого парня в джинсовой куртке, -- а первые два раза кого избирали? -- А все его, его, голубчика, -- хмыкнул парень и, увидев на моем лице изумление, пояснил: -- А зачем нам такой молодой да деловой? Начнет шерстить, зажимать, душу мотать... А с этим тюхой... -- Так ведь он производство развалит! -- не удержался я. -- Ничего, -- обернулся ко мне пожилой мужчина, сидящий впереди. -- На наш век хватит... -- Товарищ директор, -- крикнули тем временем из зала. -- Утверждаете наше решение? Или еще раз голосовать будем? -- Пускай прокурор скажет, -- потребовал кто-то, -- законные выборы или нет? -- Правильно, пускай подтвердит! Я увидел, как директор завода, нагнувшись к Николаю Николаевичу, что-то умоляюще зашептал, но прокурор поднялся, не дослушав. -- Товарищи! -- сказал он. -- Как юрист, как прокурор района, заявляю: ваше решение имеет абсолютно законный характер. У администрации нет оснований отклонять выбранного вами кандидата. -- Во! -- спокойно сказал кто-то. -- Так бы и давно!.. А то развели, понимаешь... Демократия так демократия! Все, что ли? Люди в зале начали подниматься с мест. -- Подождите! -- сказал вдруг директор. -- Подождите! Он грузно поднялся, и я увидел, что у него дрожат руки. -- Товарищи! -- Директор взял было в руки микрофон, но тут же отложил его и шагнул к самому краю сцены. -- Товарищи! Братцы... Что же вы делаете? Знаю я, почему вы этого выбрали... Такой начальник... Он, если надо, и наряд липовый подпишет, и прогул не заметит, и брак прикроет... -- Это оскорбление! -- С неожиданной для него живостью новый начальник вдруг подскочил на стуле. -- Товарищ прокурор! Я прошу защиты!.. -- Да ладно! -- Директор отмахнулся от него, как от мухи. -- Христом богом я вас прошу, опомнитесь! Завалим мы план с таким руководителем! Добро бы еще... не знаю... автобаза была, а то ведь сборочный! Неужели вам до такой степени на свою работу наплевать? -- Я попросил бы! -- снова подскочил новоиспеченный руководитель. -- Вы оказываете давление на коллектив! Вы зажимаете демократию и гласность! Вы!.. -- Ты, начальник! -- вдруг резко сказал пожилой мужчина, сидящий впереди меня. -- Не больно ори! Выбрали -- и помалкивай! Новый начальник съежился на своем стуле. -- Вот вам гласность! -- глядя ему в глаза, насмешливо сказал директор и повернулся к залу. -- Эх вы, рабочий класс!.. -- проговорил он тихо и безнадежно, махнул рукой и ушел за кулисы. Люди расходились молча, не глядя друг на друга... БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ (расшифровка магнитофонной записи) Автор. Как же так, Николай Николаевич? Почему это произошло? Кириллов Н. Н. Вы, помнится, сейчас работаете над главой о Конституции? Автор. Да. Кириллов Н. Н. И конечно, знаете, что в нашем Основном Законе есть право на труд, на отдых, на бесплатное лечение, на жилище, на пенсию? Автор. Знаю. А какая тут связь? Кириллов Н. Н. Вот какая... Иногда эти прекрасные, гуманные права начинают -- увы! -- работать в другую сторону! Есть еще люди, которые, к сожалению, из всей нашей Конституции хорошо усвоили только одно: что бы они ни делали, они не пропадут! Государство будет учить, лечить, давать жилье, устраивать на работу... Вдумайтесь в то, что произошло на собрании рабочих! Люди из двух руководителей сознательно выбрали заведомо худшего! А почему? А потому, что привыкли к тому, что им все равно начислят зарплату, все равно оплатят больничный лист, дадут отпускные, что у нас нет безработных!.. Автор. Так что же, безработицу устроить? Кириллов Н. Н. Между прочим, некоторые весьма серьезные экономисты считают, что это было бы полезным. Автор. А вы как считаете? Кириллов Н. Н. Я считаю, что бесплатное лечение, образование, право на труд, на жилище -- это наши величайшие завоевания, и отказываться от них нельзя. Это означало бы отказ от социализма. Автор. Да, но что же делать, чтобы не было подобных собраний? Кириллов Н. Н. Соблюдать Конституцию! Автор. То есть? Кириллов Н. Н. Наш главный принцип: "От каждого по способностям -- каждому по труду". Это -- основа Конституции. А на данном предприятии об этом, видимо, забыли! Автор. Поясните, пожалуйста. Кириллов Н. Н. С первого января тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года вступил в силу "Закон о государственном предприятии". Там прямо говорится -- предприятие должно само себя содержать! Заработали прибыль, -- пожалуйста, платите премии, стройте санатории и жилые дома, хоть свои театры открывайте! Но если предприятие убыточное, оно будет закрыто! Автор. А рабочих куда? Кириллов Н. Н. Уволят. Автор. А как же право на труд? Кириллов Н. Н. Без работы не останется никто. Но для плохих работников это чревато неприятностями. Кто-то будет получать меньше, чем получал, придется переучиваться, может быть, менять место жительства... Государство не может терпеть нахлебников! Автор. Подождите... Но ведь если предприятие плохо работает, в этом может быть виновато руководство! Директор, главный экономист, главный инженер... При чем тут рабочие? Кириллов Н. Н. Скажите, пожалуйста, если бы рабочие твердо знали, что от руководителя зависит их заработок, их премии, наконец, сам факт существования предприятия, выбрали бы они того "тюфяка"? Или предпочли бы делового, грамотного человека? Автор. Конечно, делового и грамотного! Верно! Кириллов Н. Н. Вот именно! А на предприятии, где мы с вами были, рабочие еще не прочувствовали всего этого! Там продолжают мыслить по старинке -- лишь бы было поспокойнее! Но очень скоро они на собственных заработках ощутят, что значит иметь плохого начальника! Автор. А как вы думаете, Николай Николаевич, можно будет использовать эту историю в главе о Конституции? Кириллов Н. Н. Безусловно! Ведь право на выборы, в том числе и командиров производства, дается нам именно Конституцией. Но видите, как бывает: право-то есть, а пользоваться им не умеем, а то и не хотим! В конце концов плохой начальник цеха -- беда невеликая... А если люди к выборам руководителей государства станут так относиться? Нет, случай этот поучительный... Вы его запомните... 3 ДЕКАБРЯ Встретился в очередной раз с ребятами из 6-го "в". Рассказал, что продолжаю работать над темой "Наш Основной Закон". -- А правда, -- спросил Игорь Бондаренко, -- что там записано про свободу слова? Мол, каждый имеет право свое мнение высказывать, преследовать за критику нельзя, все такое? -- Правда, -- согласился я, чувствуя, однако, подвох. -- Отец мне то же самое говорил... А по-моему, ерунда это все! -- заявил Игорь. -- Такое только в книжках бывает! -- Почему? -- я, признаться, опешил. -- А вот вы с нашей Юлей поговорите! -- вмешался Андрей Киселев. -- Юлька! Иди сюда! Тут товарищ писатель жизнь изучает, так ты ему расскажи про то, что с твоей мамой случилось! Давай, давай, не стесняйся!.. РАССКАЗ УЧЕНИЦЫ 6-ГО "В" КЛАССА ЮЛИ ПЕТРОВОЙ -- Мама у меня инженер, в конструкторском бюро работает... Как-то приходит она домой, веселая-веселая, нас с Валеркой прямо у вешалки завертела-закружила, а потом серьезная сделалась и говорит: -- Вот, дети! Ваша мама -- борец за качество продукции! Гордитесь! Оказалось, что у них было профсоюзное собрание. Естественно, зашел разговор о работе. А они -- мама и раньше рассказывала -- делают один устаревший агрегат. Все знают, что он устаревший, а все равно делают. И все молчат про это. Не хотят с начальником связываться. -- А я, -- говорит мама, -- подумала: "А почему в самом деле не выступить? Каждый день по телевизору, в газетах призывают недостатки вскрывать, правду говорить, а мы? Ведь металлолом выпускаем!" Встала и сказала. Страшно было. Думала, сейчас начальник крик поднимет! А он - ничего. "Спасибо, -- говорит, -- Ирина Семеновна. Вы, -- говорит, - во всем правы. Спасибо за откровенность! Подумаем!" А потом, после собрания, ко мне товарищи подходить стали, молодец, говорят, Ирка, здорово врезала! Так и надо! В духе времени! И весь вечер мама веселая была и даже Валерку не ругала за то, что он в аквариум ботинок опустил, чтобы рыбки в нем жили, как в домике . А через неделю пришла сама не своя. Плачет, ничего не рассказывает, а только все повторяет: "Дура я, дура! Так мне и надо!" А потом, как Валерку спать уложила, успокоилась немного, стали мы с ней чай пить на кухне. Тут и выяснилось, что начальник увольняет ее с работы. Вроде бы за какие-то нарушения, а на самом деле дал ей понять, что за выступление... Сотрудники ей сочувствуют, переживают за нее, говорят: "Не расстраивайся, найдешь другую работу, мы тебе поможем, у всех знакомых будем спрашивать, где место есть". А сами все этот несчастный агрегат делают и делают... С тех пор уже больше месяца прошло, мама пока на работу ходит, но, говорит, три недели до увольнения осталось. Она и новое место ищет, да все не то попадается. Или от дома далеко, или платят мало... БЕСЕДА АВТОРА С НАЧАЛЬНИКОМ КБ ФИЛИМОНОВЫМ СЕРГЕЕМ ПРОКОФЬЕВИЧЕМ (расшифровка магнитофонной записи) Филимонов С. П. Да, товарищ журналист, есть у нас такая Петрова Ирина Семеновна. Прекрасный работник! Жаль, уходит от нас... Автор. То есть как уходит? Филимонов С. П. Да вот так. Решила уволиться. Автор. Насколько я знаю, ее увольняете вы! Филимонов С. П. Я?! С чего вы это взяли? (Автор пересказывает С. П. Филимонову содержание разговора с Юлей.) Филимонов С. П. Ну, дорогой мой! То, что простительно девочке-шестикласснице, недопустимо для взрослого человека... Вы в это верите? Автор. Приходится. Филимонов С. П. И совершенно напрасно. Чтобы уволить человека с работы, нужны основания. Например, ликвидация предприятия. Но наше КБ никто не собирается закрывать. Или сокращение штатов. Но оно у нас не проводится. Прогулов Петрова не совершала... В пьяном виде на работу -- да это просто смешно! Даже если бы я захотел ее уволить -- предположим! -- как бы я это сделал? Автор. Тогда почему она уходит? Филимонов С. П. По собственному желанию. Да вот, извольте, ее заявление. Автор (читает). "Прошу уволить меня по собственному желанию... в установленный законом срок..." Подпись. Филимонов С. П. Убедились? Автор. Ничего не понимаю... Здесь что-то не так!.. Филимонов С. П. Вы правы... Я не хотел говорить, однако вижу, вы искренне заинтересованы в судьбе Ирины Семеновны и не обратите ей во вред то, о чем я сейчас скажу. Но это между нами, идет? Автор. Посмотрим. Филимонов С. П. Впрочем, решайте сами... Дело вот в чем. У Петровой были серьезные нарушения дисциплины. Автор. Неужели? Какие? Филимонов С. П. Ознакомьтесь. Вот ее объяснительная записка. Автор (читает). "Я, Петрова И. С., совершила опоздание на работу после обеденного перерыва..." Число, подпись. Филимонов С. П. Вот еще одна ее объяснительная. Автор (читает). "Я, Петрова И. С., повторно опоздала на работу с обеденного перерыва... уважительной причины для опоздания у меня нет..." Число, подпись. Филимонов С. П. А вам известно, что такое "систематическое неисполнение своих обязанностей"? Два опоздания в течение недели уже система! За это можно уволить. Более того, как руководитель, я обязан был это сделать! Но Ирина Семеновна -- молодая женщина, у нее двое детей... Представляете, каково ей жить с записью в Трудовой книжке: "Уволена по статье тридцать третьей пункт три КЗОТ РСФСР"? В любом отделе кадров сразу поймут, что имеют дело с нарушителем дисциплины, и, конечно, постараются ее на работу не брать! Я пошел Ирине Семеновне навстречу. Мы с ней договорились, что она уволится по собственному желанию и, таким образом, ее трудовая биография останется незапятнанной. Это все, что я мог для нее сделать. Автор. Понятно... РАССКАЗ ИРИНЫ СЕМЕНОВНЫ ПЕТРОВОЙ -- ...Юлька-то, Юлька, доченька моя! ...Переживает она, слезы мои видит. Я уж и так стараюсь при ней сдерживаться, да не всегда удается. Хорошо, что вы меня после работы встретили, а не домой пришли... Еще больше бы Юленька расстроилась... Опоздала я два раза с обеда, верно. Да только кто у нас не опаздывает? Столовая маленькая, вечно очередь, а тут еще недавно буфет открылся, там всякие полуфабрикаты продавать стали: фарш, или суповой набор, или еще что-нибудь... А коллектив женский в основном, и все стоят, из всех отделов... И я стою -- чем после работы-то мотаться! И всегда, уже звонок с обеда прозвенит, а мы еще минут десять стоим. И никогда начальник слова никому не сказал про это, так, пошутит иногда: "Опаздываете? Уволю!" -- и такое грозное лицо нарочно сделает... Вот и первый раз в ту неделю опоздала я минут на десять, не больше. Он и сказал обычное: "Опаздываете, Ирина Семеновна!" Я только удивилась, что громко очень, на все бюро... Похихикали мы, тем и кончилось... А второй раз -- вообще на пять минут, только-только звонок прозвенел... А он уже у дверей и опять: "Опаздываете!" -- да серьезно так... Тут у меня сердце и екнуло. А он позвал меня к себе в кабинет и говорит: "Пишите объяснительные! И за тот раз, и за сегодня!" Я говорю: "Да что вы, да ведь все так!" А он: "Мне надоело это разгильдяйство! Надо с кого-то начинать! А вы, -- говорит, -- не кивайте на других, а отвечайте за себя! Если уж, -- говорит, -- выступаете с критикой, так будьте любезны сами нарушений не совершать!" Пришлось писать объяснения... Ну а потом он в благородство начал играть. По собственному желанию предложил... Подала заявление. Теперь вот десять дней доработаю, а дальше не знаю, что и делать... Нашла место, так час двадцать в один конец ехать... Валерку в восьмом часу из садика забирать придется... И главное -- все по закону, не придерешься... БЕСЕДА АВТОРА С Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ (расшифровка магнитофонной записи) Кириллов Н. Н. Олег! То, что вы рассказали, очень серьезно. У нас еще будет время обсудить этот случай. А пока свяжитесь, пожалуйста, с Ириной Семеновной и попросите ее ко мне зайти. Как можно скорее! 8 ДЕКАБРЯ ...Позавчера Юлина мама была у Николая Николаевича. Интересно, как прошла встреча. Можно ли в этой ситуации что-то сделать? РАССКАЗ ИРИНЫ СЕМЕНОВНЫ ПЕТРОВОЙ -- Спасибо вам, Олег. Ну такое спасибо, прямо я и не знаю! И товарищу прокурору, конечно, само собой! Такой он хороший человек!.. Вот как дальше дело было... Вхожу я в кабинет и нашему "любимому" Сергею Прокофьевичу говорю: "Я передумала!" Он не понял сначала. Я еще раз повторяю: "Передумала! Отдайте мое заявление обратно!" Он даже в лице изменился. "Шутки шутите? -- усмехнулся. -- А вы забыли?" -- И мои объяснительные из стола достает. Я говорю: "А какое сегодня число? Двадцатое? А когда мои объяснительные написаны? Посмотрите, пятнадцатого прошлого месяца. Понятно?" -- спрашиваю. Ну, он-то законы знает почти как Николай Николаевич. Если с того момента, когда он узнал о нарушении, прошло больше месяца -- объявлять взыскание нельзя. А увольнять с работы тем более! Так что теперь его угрозы просто ерунда! В чем наш Сергей Прокофьевич молодец, так это в том, что держать себя умеет. Моментально успокоился, улыбнулся. "Все к лучшему, дорогая Ирина Семеновна! -- говорит. -- Оставайтесь, спокойно работайте..." И заявление мое об уходе обратно мне вручил. "На память!" -- говорит. И теперь все в порядке. Почувствовал Филимонов, что у меня хороший советчик появился, заступник. Улыбается теперь, о детях спрашивает... А я что? Работаю себе. Но конечно, больше не опаздываю. Мало ли что... И насчет выступлений хватит. Уж извините!.. 14 ДЕКАБРЯ Почему возможны такие случаи? Ведь в Конституции специально записано право на свободу слова. Более того, там еще добавлено, что преследование за критику запрещается, а тех, кто все-таки это делает, можно наказывать. И вот пожалуйста!.. Хорошо, что вмешался Николай Николаевич. Он мне, кстати, потом объяснил, что Ирину Семеновну нельзя было уволить за такие сравнительно мелкие, нарушения, что Филимонов специально ее запугивал, чтобы вынудить уйти по собственному желанию... Но, с другой стороны, он мог продолжать ее подлавливать, эти мелкие нарушения накапливались бы -- придраться-то можно ко всему! -- и в итоге Филимонов все-таки подвел бы Петрову под увольнение! Неужели прокурор должен сидеть на каждом собрании или обсуждении, а потом следить, что будет с теми сотрудниками, которые критикуют руководство? Но это невозможно: сколько же тогда понадобится прокуроров?! Может быть, законы плохие? Несовершенные? Но, с другой стороны, начальник должен иметь право уволить плохого работника! И никакой закон не в состоянии учесть и предусмотреть все до мелочей... Значит, все-таки правы Игорь и Андрей: в Конституции -- одно, в жизни -- другое, и ничего тут не поделаешь? Надо все это обдумать. Такой вопрос нельзя оставить без ответа... От автора. Вот что я тогда в итоге понял. Никакая Конституция, никакие законы не могут действовать сами по себе. Все зависит от конкретных людей -- от всех вместе и каждого в отдельности. Почему стал возможен случай с Петровой? Да потому, что никто из сотрудников КБ не заступился за нее! Никто не сказал: "Хватит, товарищ начальник! Прекратите это безобразие! Мы, трудовой коллектив, не дадим Ирину Семеновну в обиду!" Каждый решил: "Неохота связываться"... Чтобы лучше осмыслить подобные явления, я написал рассказ, в котором опять действовали Человек, Закон и Время. ...Человек сидел за столом, обхватив голову руками. "Что за жизнь! Что со мной происходит? Ну, предположим, был бы я лентяем, прогульщиком, тогда, как говорится, поделом мне! Но ведь я честно работаю, нормально себя веду, делаю все, что от меня требуют! Может быть, мне просто не везет? Да, наверное, я самый обыкновенный неудачник!.. Не зря жена меня так называет". -- Привет тебе, Человек! -- раздался уверенный голос, и перед расстроенным Человеком появился его старый знакомый -- Закон. -- Что случилось? -- спросил он. -- Почему ты такой грустный? Может быть, я помогу тебе? Человек махнул рукой и тяжело вздохнул. -- Не первый раз мы с тобой разговариваем, -- сказал он. -- И ты меня извини, но я начинаю сомневаться в твоих силах. Все у тебя на словах получается хорошо, справедливо, а на деле!.. -- Говори конкретно! -- потребовал Закон. -- Что случилось? -- Я -- врач, -- стал рассказывать Человек, -- работаю в клинике. Я уже десять лет работаю, и опыт у меня накопился, и умение. Да и способности есть, чего скромничать. А что получилось? Наш главный врач ушел три года назад на пенсию. Назначили другого. У него опыта нет, с людьми он ужиться не может, и тем не менее он -- главный! А я за время работы придумал очень интересный метод лечения: голодание плюс иглоукалывание... А главный врач узнал и категорически запретил мне этим заниматься. "Вы с ума сошли! -- закричал. -- Что за самодеятельность, еще, не дай бог, что-нибудь случится!" И статью в медицинский журнал запретил писать: мол, прочтут другие врачи, к нам за опытом поедут, а у нас эта методика не применяется, а применять ее не надо, еще, не дай бог... -- и все в таком роде. Разве это справедливо? -- Нет, несправедливо! -- согласился Закон. -- Это все? Во дворе раздался шум мотора. Новенькие, сверкающие хромом и лаком "Жигули" остановились у подъезда. Из машины вышел плотный, краснолицый тип в кожаном пиджаке с пакетом в руках. -- Вот! -- заявил Человек. -- Полюбуйся! Сосед!. -- А кто он? -- поинтересовался Закон. -- Где работает? -- А вот представь себе -- не знаю! -- зло сказал Человек. -- Хотя знаком с ним очень хорошо. Судя по всему, нигде не работает, а у него машина, две дубленки, золотой перстень на пальце... Скажешь, справедливо? -- Нет! -- снова согласился с Человеком Закон. -- А еще у меня есть Друг, -- сказал Человек. -- Живет в однокомнатной квартире с женой и двумя детьми. Месяц назад в нашем доме освободилась двухкомнатная квартира: люди, которые там жили, уехали на Дальний Восток. Все мы были уверены, что квартиру эту дадут моему Другу с семьей, ведь он имеет на это право! И что ты думаешь? -- Не дали? -- удивился Закон. -- Нет! Дали вот этому... с машиной. Одному человеку -- двухкомнатную! Справедливо? Нет! -- в третий раз согласился с Человеком Закон. -- Конечно нет -- Вот то-то и оно! -- печально сказал Человек. -- А теперь вспомни что ты мне говорил раньше? "Законы действуют в интересах трудящихся" Ты обещал помогать мне, меня поддерживать. А получается, что в жизни совсем по-другому!.. -- Ты прав в одном, -- заметил Закон, -- я обещал помогать тебе. И я это сделаю. Вместе со своим старым товарищем -- Временем! Эй, Время. Где ты? -- Я здесь! -- раздался голос Времени. -- Я всегда рядом! Что тебе нужно, Закон? -- Мы с тобой должны помочь Человеку, -- сказал Закон. -- Поэтому вот что! Вернись немного назад! Что для тебя каких-то полгода! -- Хорошо, -- ответило Время. -- Я вернусь. Действуйте, Человек и Закон! ...В конференц-зале клиники сидели врачи в белых халатах и шапочках, среди них Человек. Рядом с ним, незаметно для остальных, стоял Закон. -- Товарищи! -- на трибуне появился толстенький, добродушный глав врач. -- За ту неделю, что я проработал, возглавляя клинику, я изучил темы некоторых разработок. В частности, вашу! -- он вежливо кивнул в сторону Человека. -- Вы предлагаете применять... э-э-э... иглоголодание... то есть, виноват... голодоукалывание... в общем, короче говоря, мне ваш метод показался бесперспективным. Однако, -- продолжал он, -- я бы не хотел решать этот вопрос единолично и готов выслушать и ваше мнение и мнение коллег. Прошу выступать! Все врачи посмотрели на Человека -- ведь речь шла о его методе! -- Давай! -- тихо сказал Закон. -- Встань и скажи то, что считаешь нужным! Человек встал. -- Мне казалось... -- запинаясь, проговорил он, -- что метод нужный... И анализы показывают... И из других больниц интересовались, торопили даже... Но если вы, товарищ главный врач, считаете, что работу нужно прекратить, то действительно... вам видней. Я возражать не буду... -- Молодец! -- удовлетворенно сказал главврач. -- Надо уметь признавать свои ошибки! Продолжим, товарищи!.. - Что же ты, Человек? -- спросил Закон. -- Ведь ты не согласен с ним? Почему ты прямо не сказал ему об этом? Твои коллеги тебя бы поддержали. За новое всегда нужно бороться! Человек усмехнулся: -- Ты что, Закон? Хочешь, чтобы я поссорился с главным? Что я, по-твоему, ненормальный? Мы с женой и с сыном собираемся в августе к морю, а он возьмет и передвинет мне отпуск на ноябрь! -- Не имеет права! -- заявил Закон. -- Не имеет! -- согласился Человек. -- А если я начну возражать да спорить, мне вообще житья не будет. Лучше жить потише... Так спокойнее. ...В отделе учета и распределения жилой площади было людно и шумно. Человек сидел у стола инспектора -- пожилой усталой женщины -- и громко возмущался. Рядом с ним, незаметно для окружающих, стоял Закон. -- Да... -- кивала головой женщина-инспектор. -- Да... Безобразие... Возмутительно... Решение вашего кооператива надо было отменить... Безусловно, ваш Друг с женой и детьми имеет все права! А почему он сам не пришел? Он говорит, неловко ему самому! -- объяснил Человек. -- Так в чем дело? -- Видите ли... -- женщина понизила голос, -- по поводу этой квартиры был звонок. Нас очень просили... И мы пошли навстречу. -- А кто звонил? -- хмуро поинтересовался Человек. -- Не знаю, -- замялась женщина, -- я не разобрала. -- Так может быть, -- воскликнул Человек, -- этот жулик вас обманул? Взял и сам позвонил? -- Не исключено, -- задумалась женщина. -- Но, с другой стороны... Кто знает... А вдруг?.. Впрочем, вас этот звонок не касается. Если вы обратитесь в горсовет, в газету, наконец, в суд! -- права вашего Друга будут восстановлены. -- Действуй, Человек! -- сказал Закон. -- Я тебе обещаю, ты добьешься своего! Я на твоей стороне! -- Ага! -- опять усмехнулся Человек. -- Тебе легко! А разве в горсовете нет телефона? -- Есть, конечно! -- удивился Закон. -- А при чем тут телефон? -- А при том, что и в горсовете может раздаться звонок... И в редакции. И в суде. Я начну требовать, только время потеряю. А то еще хуже -- кляузником объявят. Нет уж... Ему надо -- пусть и ходит... ...Человек, нагруженный портфелем и авоськой с продуктами, шел по двору домой. Рядом с ним шагал Закон. -- Привет соседу! -- окликнул Человека краснолицый тип, высунувшись из "Жигулей". -- А ведь у меня к вам дело. Ведь вы врач? -- Да, -- подтвердил Человек. Краснолицый протянул ему листок бумаги -- рецепт. -- Беда, доктор, -- пожаловался он, -- заболел один приятель, нужно вот такое лекарство, а достать не удается. Может быть, вы у себя в больнице отыщете? Человек взглянул на рецепт. -- У нас есть такое лекарство, -- сказал он, -- но оно выдается только тяжелобольным, по специальному разрешению... А что с вашим приятелем? Чем он болен? -- Да не знаю, -- отмахнулся краснолицый, -- по-моему, здоров как бык, просто любит лечиться, почему не доставить другу удовольствие, за его же деньги... Он взял Человека за локоть и стал осматривать с головы до ног. -- Брюки у вас, -- вздохнул он, -- ширпотреб... Да и ботиночки не того... Отстает наша легкая промышленность от мирового уровня!.. Могу предложить, -- он понизил голос, -- итальянские сапоги фирмы "Крокодайл"... Ватничек французский для супруги... Американские "бананы"... Для вас все это без наценки! А для начала сувенирчик! Он открыл лежащий на сиденье машины дипломат и достал оттуда баночку черной икры и яркий заграничный пакетик с растворимым кофе. -- Обидите, обидите! -- категорически заявил он, когда Человек стал отказываться и предлагать деньги. -- И слушать не желаю! Подарок -- святое дело! И вообще, если возникнут проблемы, обращайтесь без всякого стеснения! Соседи должны помогать друг другу! А насчет лекарства попробуйте, ладно? -- Что же ты, Человек? -- возмутился Закон. -- А ну-ка поинтересуйся, откуда у этого типа дефицитные продукты и заграничные тряпки? И кто он вообще такой? И на какие средства живет? Ты имеешь на это право! Но Человек сунул рецепт в карман, вежливо попрощался с краснолицым и пошел прочь. Кто он такой? -- с усмешкой переспросил Человек, когда они с Законом отошли от машины. -- По-моему, ясно! Типичный спекулянт. Но ведь наверняка тоже не лыком шит. У него и справки есть, и на работе он где-нибудь числится. Станешь в это во все влезать, сам в дурачках останешься! А про лекарство скажу, что кончилось... Все! -- сказал Закон. -- Хватит. Эй, Время! Возвращайся! Человек, печальный и растерянный, сидел за столом. Сурово смотрели на него Закон и Время. -- Да, -- сказал наконец Закон. -- Хорош ты, нечего сказать... Ну вот все и выяснилось! Ты жаловался на несправедливость! Но скажи, разве не ты сам виноват в том, что с тобой случилось? Ты мог разоблачить малограмотного главврача и промолчал! Ты мог обжаловать незаконное действие трусливой чиновницы и не сделал этого! Ты мог, наконец, схватить за руку спекулянта, а сам чуть не вступил с ним в сговор! Чему же тут удивляться? -- В конце концов это мое личное дело! -- заявил Человек. -- Ну, не стал автором нового метода, что же делать? Значит, не судьба... -- Нет, Человек, -- возразил Закон, -- ты ошибаешься. Не только в том беда, что ты не получил авторское свидетельство. А в том, что наши больные не получили новую, более эффективную систему лечения! -- Ну, предположим, -- неохотно согласился Человек. -- А история с квартирой? Друг сам виноват, что он такой стеснительный! Он и пострадал. -- Нет! -- опять возразил Закон. -- Пострадал не только твой Друг. Где гарантия, что напуганная инспекторша и дальше будет верить жульническим звонкам? Ее не остановили вовремя -- и она будет действовать в том же духе... Про спекулянта я вообще не говорю -- он систематически обворовывает множество людей! Вот тебе и личное дело... -- Интересно ты рассуждаешь! -- возмутился Человек. -- Почему все я? Схватить -- я, разоблачить -- я!.. А ты, Закон, для чего тогда существуешь? Закон нахмурился и сокрушенно вздохнул. -- Да, -- сказал он. -- К сожалению, это довольно распространенное заблуждение, не ты один так думаешь. Дескать, Закон сам по себе, я сам по себе. Есть суд, прокуратура, милиция, народный контроль, вот они пускай и разбираются. Так, что ли? -- Так! -- с вызовом сказал Человек. -- Именно! -- Помни! -- произнес Закон. -- Я, Закон, могу очень многое. Все обязаны меня слушаться и мне подчиняться. Но скажи, как я могу уволить твоего начальника за неправильное решение, если ты сам это решение поддерживаешь? -- Ну, это верно, -- подумав, согласился Человек. -- А с квартирой? Ведь ты сам сказал, что это явное беззаконие! -- Правильно! -- подтвердил Закон. -- А кто об этом знает? -- Да, -- опять задумался Человек. -- Выходит, так... И этого жулика, моего соседа, я давно мог схватить за руку! Потребовать, чтобы сказал, где он работает, на какие средства живет, откуда у него дефицитные товары!.. Ты думаешь, Закон, я сам всего этого не понимаю? Связываться неохота, вот в чем дело!.. -- Очень жаль! -- сурово произнес Закон. -- Ты о многом забыл, Человек! Когда-то ты, не страшась крови и смерти, палачей и карателей, смело шел на борьбу за справедливость. Так почему же теперь ты "не хочешь связываться"? Что с тобой случилось, Человек? -- Ты, Закон, слишком суров, -- вмешалось в разговор Время. -- Человека можно понять Я думаю, он не потому пассивен, что боится неприятностей. Дело тут в другом... Разные бывают времена, и я хочу напомнить тебе последнее время. В последнее время -- еще пять-шесть лет назад! -- кто-то пожалуется, а его же и наказывают. Начальник глуп и малограмотен, его поддерживают. Что-то достать, получить, чего-то добиться можно было только по знакомству, "по блату". Вот некоторые люди и подумали: ждать справедливости бесполезно. Так, Человек? -- Так, -- подтвердил Человек. -- Верно! -- Но сейчас, -- продолжало Время, -- я изменилось. Не само по себе, конечно, меня изменили люди. Те люди, которые решили покончить с этим последним временем, которые поняли, что дальше так жить нельзя. И наступило другое время -- время перемен. Оглянись вокруг, Человек! Пойми, все зависит от тебя и от таких, как ты! В твоих силах восстановить справедливость там, где она нарушена. Закон -- твой первый помощник в этом деле. Но главный здесь ты сам! Вперед, Человек! За дело! Я, Время, требую этого! -- Я понял! -- воскликнул Человек. -- Я буду действовать! И вместе с Законом мы добьемся порядка и справедливости! -- Так и будет! -- уверенно сказал Закон. -- Этим спекулянтом я займусь сам, -- пообещал он, -- достаточно того, что я о нем узнал. А про квартирные дела своего Друга пиши заявление. -- Но тогда, -- засмущался Человек, -- получается, что я требую выселения этого типа из квартиры... -- Именно, -- подтвердил Закон. -- И стесняться тут нечего. Иначе Он будет продолжать в том же духе. Пиши! Человек написал заявление в отдел учета и распределения жилой площади и вручил его Закону. -- Дату поставь! -- указал Закон. -- Теперь порядок. Ну, а что же будет с твоим методом? Человек пододвинул к шкафу стул, залез на него и достал кипу мелко исписанных листков бумаги. Вот мои черновики, -- сказал он. -- Я забросил их... А теперь восстановлю то, что сделал... Или нет: лучше я разработаю новый вариант. У меня появились новые идеи, чувствую, они мне пригодятся. И как только новый вариант будет готов, добьюсь его внедрения! Человек сел за стол, положил перед собой чистый лист бумаги, взял ручку и задумался. Написал несколько слов... перечеркнул... написал снова... снял с полки медицинский справочник... перелистал его... нашел нужную страницу... -- Все в порядке, Закон! -- заметило Время. -- Он понял. Он работает. Не будем ему мешать! 14 ДЕКАБРЯ Что же все-таки главное в рассказе о Конституции? Главное, видимо, вот что. Хозяин нашей страны -- народ. Но быть настоящим хозяином очень трудно. Мы еще, к сожалению, не очень-то умеем думать сначала о благе государства, а потом уже о собственной выгоде. Не умеем ради пользы дела говорить правду в глаза тем, кто нашему общему делу мешает. Наконец, не умеем хорошо, с полной отдачей работать -- а ведь мощь и процветание страны зависит от трудового вклада любого из нас. Учиться всему этому надо с детства. Потому что потом будет поздно. 6. ЗАКОН и коллектив 15 ДЕКАБРЯ Вспомнилась история увольнения Ирины Семеновны Петровой. Вспомнилась -- и открылась вдруг с неожиданной стороны. И в связи с этим опять возник вопрос: как связаны между собой закон и совесть? Ход мысли следующий. Да, начальник КБ Филимонов распоясался потому, что молчали сотрудники. Да, они поступили, как трусы и подлецы. Но они действовали по закону! Ни одной нормы права они не нарушили! Значит, их совесть должна быть чиста? Но ведь это исключено! Вопрос... От автора. Вопрос! И жизнь заставляла меня снова и снова возвращаться к нему... Ведь и следующая дневниковая запись, и та история, которая вскоре будет рассказана, -- все, по сути, о том же самом... 16 ДЕКАБРЯ Просто возмутительно! Черт знает что! Над нами живет некий Миша Афанасьев, двадцатипятилетний оболтус. По специальности токарь. Как я ни приду домой, над головой топот, музыка орет, вопли раздаются. И это -- днем! Правда, стоит подняться, сказать -- немедленно становится тише. Мишка -- парень вежливый. Я ему сколько раз говорил: "Опомнись, ведь тебя за прогулы с завода выгонят!" И точно -- выгнали. Он ко мне как-то зашел трешку занять и сказал, что очень переживает, и больше не будет прогуливать, а будет работать. И три рубля отдаст. И буквально через неделю -- опять топот, и грохот, и музыка!.. Я к нему поднялся, а он заявляет -- все в порядке. Устроился в контору слесарем, если выгонят -- еще куда-нибудь, говорит, пойдет! "У нас, -- говорит, -- не Америка, безработных нет, не пропаду! А что шумно, извини!" А сам еле на ногах стоит... Из жилконторы его, конечно, тоже выгнали. Стал он письма разносить, сумку потерял... И грузчиком он был в магазине, и сторожем, и дворником, и еще кем-то... И везде, я так понимаю, он только портит и вредит. А сейчас я его встретил на лестнице. -- Чего-то ты, Олег, -- говорит, -- бледный какой-то!.. Работаешь, наверное, много! Давай-давай! -- говорит. -- Дураков работа любит!Сам-то он, конечно, не бледный: рожа, как помидор, и перегаром разит. Вот что с ним делать? И с такими, как он? Помню, когда мы. с Кирилловым про Конституцию говорили, Николай Николаевич идею безработицы осудил. Право на труд должно соблюдаться. Вот Мишка Афанасьев и использует право на труд! Потому и безобразничает, что прекрасно знает -- куда-нибудь обязательно возьмут! 18 ДЕКАБРЯ Общался с ребятами из 6-го "в". Занятную историю рассказал один паренек. Оказывается, рабочие собрания тоже разные бывают, не только такие безнадежные, как - то, что мы с Николаем Николаевичем посетили!.. РАССКАЗ УЧЕНИКА 6-ГО "В" КЛАССА ИГОРЯ БОНДАРЕНКО -- МАЛЬЧИКА В ОЧКАХ -- Недавно к нам в школу приехал ужасно суматошный дядька в кожаном пиджаке. Выяснилось, что он работает на киностудии и называется "помреж" (помощник режиссера). А приехал он для того, чтобы найти для съемок фильма "Тяжелая расплата" мальчика тринадцати лет. Наши, как об этом узнали, кто галстук нацепил, кто пробор соорудил... И все, как один, только помрежа в коридоре увидят, сейчас давай орать, как ненормальные, и по-всякому выставляться, чтобы их заметили. А помреж, между прочим, выбрал меня. Хотя я не орал, стихи на всю школу не выкрикивал, мускулы не надувал. Он подошел ко мне прямо в коридоре и говорит: -- Мальчик, хочешь сниматься в кино? Я говорю: -- А как же мне сниматься, если я в очках? -- Это, -- говорит он, -- не важно, а вернее, как раз хорошо, более жизненно. Главное, ты хочешь или не хочешь? Я говорю: "Хочу". Интересно, а кто не хочет? Он мне сказал, куда приходить, и исчез. Ребята, конечно, начали сразу же издеваться. -- Тоже мне, Бельмондо! -- кричат. -- Жан-Поль Бондаренко! .. А сниматься в кино сначала оказалось довольно скучно. Познакомили меня с режиссером. Вы его, конечно, знаете, толстый такой. Он меня заставил перед ним ходить, сидеть, хохотать, суп есть прямо и I кастрюли... Потом кинопробы начались! Когда свет из всех юпитеров дали, думал -- ослепну. Но привык быстро. На экране я себя сначала не узнал. Я-то думал, что кино -- как зеркало. Оказывается, ничего подобного. Совершенно незнакомый мальчишка передо мной. И кривляется так, что смотреть противно. -- Хочешь сниматься, -- сказал мне режиссер, -- запомни: экран все преувеличивает примерно раз в десять. Улыбнешься, а получится, что ты со смеху помираешь. Имей это в виду! Кинопробы кончились, на роль меня утвердили. На первой репетиции режиссер подвел меня к высокому мужчине в кожаном пиджаке. -- Познакомьтесь, -- говорит, -- это, Игорь, твой отец. По картине, конечно. А это, дорогой Олег, твой сыночек. Я на своего "отца" взглянул и ахнул. Я же этого Олега в десятках фильмов видел! Он стройный, подтянутый, улыбка во все лицо. Да вы его знаете! Его все знают! -- А вот и "мама", -- говорит режиссер. -- Людочка! Иди сюда! Тут я вообще чуть не упал! Кинозвезда, на весь мир известная! И вот я с ними сниматься буду! -- Слушай, Игорь, -- стал рассказывать режиссер, -- по сценарию, твой отец -- рабочий. Плохой рабочий, пьяница и прогульщик. Такое бывает, к сожалению... Он приходит домой пьяный, скандалит с женой, к тебе придирается. На работе план не выполняет, подводит всю бригаду... И кончается фильм тем, что рабочие собирают собрание, обсуждают и решают, что такому в коллективе не место. Требуют его увольнения. И тебя с мамой на собрание приглашают. Она о его домашних художествах расскажет, а Ты должен всем заявить: мне не нужен такой отец! Вот тогда коллектив и примет окончательное решение -- выгнать! И он за свои безобразия лишится и семьи, и работы. Останется один, поскольку сам себя вычеркнул ил жизни своим пьянством. Понял? Я кивнул. -- Попробуем, -- предложил режиссер. -- Дай, Люда, ему реплику. -- Сил моих больше нет! -- сказала "мама" рыдающим голосом. -- Мне не нужен такой папа! -- выкрикнул я. -- Гениально! -- воскликнул режиссер. -- Но не очень. Главное в этой фразе -- что? -- Ну, что он мне "не нужен"... -- неуверенно сказал я. -- Вот. Значит, "не нужен" выдели голосом. Понял? -- Сил моих больше нет! -- опять сказала "мама". -- Мне НЕ НУЖЕН такой папа! -- опять выкрикнул я. -- Вот! -- воскликнул режиссер. -- Это достаточно гениально. -- А по-моему, -- вмешался Олег, -- главное, что ему ТАКОЙ папа не нужен. -- Попробуем, -- предложил режиссер. -- Сил моих больше нет! -- сказала "мама". -- Мне не нужен ТАКОЙ папа! -- выкрикнул я. -- Нет, это менее гениально, -- заметил режиссер. -- Видишь, Олег, мальчик чувствует материал... Вот эту сцену мы завтра и будем снимать. На настоящем заводе, прямо в цехе. -- Как? -- удивился я. -- Это же последняя сцена! -- А снимать будем первой, -- улыбнулся режиссер. -- В кино так часто бывает. ...На следующий день прямо к школе подкатил автобус с надписью "киносъемочный". Когда ребята увидели автобус, а в нем и Олега, и Людмилу, и режиссера, с ними случился массовый столбняк. Я, конечно, в раздевалке подольше покопался, пускай, думаю, полюбуются. В автобусе меня ожидал сюрприз. На последней скамейке, забившись в угол и явно растерявшись среди весело переговаривавшихся актеров, сидел -- кто бы вы думали? -- капитан милиции Соколов! Я его сразу узнал -- запомнил, когда мы к нему Серегу Иванова привели. Соколов махнул мне рукой, и я сел с ним рядом. Автобус тронулся. -- Это, значит, ты юная кинозвезда?! -- сказал капитан. -- А меня, видишь, тоже пригласили... -- А вы кого играть будете? -- поинтересовался я. -- Наверное, милиционера, который моего отца забирает? -- Куда уж мне играть! -- засмущался Соколов. -- Режиссер, правда, предлагал... У вас, говорит, фактура выигрышная... Да ну, со страху помрешь перед камерой! Меня как консультанта пригласили. Главный герой -- пьяница, в милицию попадает, и все такое... Я должен следить, чтобы все было по закону. Какое-то время мы ехали молча. -- Слушай! -- спросил меня капитан Соколов. -- А как там ваш Сережа Иванов? -- Да ничего, -- пожал я плечами. -- Тихий стал... На уроках сидит молчит... Экономикой стал увлекаться! -- Экономикой? -- переспросил капитан. -- Это в чем выражается? -- К нашей библиотекарше все пристает, просит книжки про планирование, про отчетность предприятий, про какую-то... как ее... финансовую дисциплину... Она говорит: "Нет у нас такого!" Так он добился, что ему направление дали в Публичную библиотеку... Торчит там... Странно! - Да нет... -- нахмурился капитан. -- Это, брат Игорь, совсем не странно. Я стал к нему приставать, пусть расскажет! Ведь знает что-то про Серегу! Но капитан только махнул рукой и стал смотреть в окно. В красном уголке одного из цехов уже стояли осветительные приборы, кинокамеры, по полу тянулись провода, а среди всего этого суетился знакомый помреж. В зале сидели люди. Как объяснил нам по дороге режиссер, сниматься будут и настоящие рабочие, из цеха, -- это придаст фильму достоверность. Нас провели на сцену. За длинный стол уселись актеры: "начальник цеха", "знатный рабочий", "девушка-комсомолка". Олег-отец сел в углу сцены на стул. Мы с "мамой" -- с другой стороны президиума. Капитан Соколов примостился где-то сзади, в последнем ряду. -- Товарищи! -- сказал режиссер, обращаясь к сидящим в зале. -- Снимается эпизод "Рабочее собрание". Попрошу вас живо, непосредственно на все реагировать, как будто обсуждают вашего товарища. Мы снимаем одновременно с нескольких точек, так что вы все тоже в кадре! Внимание! Камера! Мотор! Начали! -- Товарищи! -- поднялся начальник цеха. -- Этого, с позволения сказать, деятеля вы все знаете... -- Слава богу, насмотрелись! -- выкрикнул кто-то. -- И насмотрелись, и натерпелись! -- подхватил начальник цеха. -- Какие меры наказания к нему применяли? -- спросила девушка-комсомолка. -- Согласно законодательству о труде, -- ответил начальник цеха, -- выговор объявляли, строгий выговор... На нижеоплачиваемую работу переводили, на три месяца... Летний отпуск передвинули на зимнее время... Сами видите, товарищи: не помогло это все... Вы Закон о трудовых коллективах знаете. Там прямо сказано, если что, рабочее собрание может и крайнюю меру потребовать. Вам решать, товарищи! Дальше будем с ним нянчиться или как? -- А чего с такими возиться, -- вздохнул пожилой усатый дядька, сидевший в проходе. -- Вот и привыкают, что им все дозволено... Дядька актером не был. Значит, рабочие начали постепенно включаться. - Я так скажу! -- поднялся актер -- "рабочий -- ударник". -- Коллектив у нас передовой. По всем показателям. Так скажите на милость, зачем нам этого разгильдяя терпеть? С какой стати? Верно! -- зашумели в зале. -- Зачем нам этот балласт нужен? Гнать такого в шею! -- Давайте жену заслушаем, -- предложил начальник цеха. -- Как он дома себя ведет? Людмила встала, прижимая к глазам платочек. -- Не могу больше! -- рыдающим голосом заговорила она. -- Каждый вечер пьяный, каждый вечер! И ругала, и кричала, и -- что скрывать! -- била... Ничего на него не действует! Друзья-приятели ему всего дороже! Решайте, как знаете... Сил моих больше нет! -- И с этими словами она незаметно подтолкнула меня в спину. Я вскочил со стула. -- Товарищи! -- выкрикнул я на весь зал и повернулся к отцу, чтобы сказать свой текст ему в лицо, как учил меня режиссер. Я посмотрел на Олега, -- и заученные слова застряли у меня в горле. Олега не было. Маленький, жалкий, потерянно улыбавшийся человек сидел на краешке стула, изо всех сил прижимая к коленям дрожащие руки. Бесформенный серый пиджак с оторванным карманом свисал у него с плеча. Он купил этот пиджак, когда еще был сильным, здоровым мужчиной, а сейчас он исхудал, ссохся от пьянства, и пиджак болтается на нем... Он еще старается выглядеть прилично, этот человек: мятую, жеваную, когда-то белую рубашку он застегнул на все пуговицы, а пуговицы -- разные, пришитые кое-как, а самая верхняя -- от наволочки... Он пытался побриться перед собранием, но из-за того, что руки дрожали, порезался и бросил -- половина лица чистая, половина в какой-то сизой щетине... Сынок!.. -- еле слышно сказал он тонким надорванным голосом. -- Сыночек!.. Мой собственный папа -- инженер, руководитель группы в одном проектном институте. Никогда в жизни не видел я его пьяным. Они с мамой живут дружно и весело, любят друг друга и меня тоже. У нас трехкомнатная квартира, красивая мебель, папа и мама любят хорошо одеваться, часто ходят в театр, а скоро мы, наверное, купим машину... Я потом все думал: откуда же взялась другая жизнь, которая так ясно и в один миг представилась мне?! Пустая, почти без мебели, комната, с провисшими, выгоревшими шторами. Вечно скандалящая, озлобленная мать. "Иди ужинать, олух!" -- кричит она, с грохотом швыряя прямо на стол сковородку с макаронами. И этот человек, мой "отец", всюду чужой -- и дома, и на заводе. Всюду никому не нужный, лишний... -- Да сядь ты как следует! -- закричал я на него. -- Что ты их испугался?! Зал мгновенно затих. Отец взглянул на меня, и что-то вдруг мелькнуло в том взгляде, что-то прежнее, оставшееся от сильного, красивого человека, самого сильного и красивого на свете... -- Эх, вы! -- тихо сказал я в зал. -- Выгнать хотите?! Да выгоняйте! Если вас только показатели.. если вы... не нужно нам... Он тоже без вас обойдется... Да что вы все на него кричите?.. А ты не смей ничего просить... уходи и все... И от нее уходи, -- кивнул я на мать. -- Она тебе за всю жизнь пуговицы не пришила! В день рождения хоть бы подарок принесла! Хоть бы что-нибудь! Тоже, кричит только!.. Найдешь работу, другую... и пить не будешь, понял?.. -- Ага! -- язвительно произнес усатый дядька. -- Не будет он! -- Не будет! -- твердо сказал я. Мать вскочила со стула. Лицо ее пошло пятнами, руки зло комкали и рвали платочек. -- Много ты понимаешь! -- взвизгнула она. -- Папочку жалко?! А что папочка жизнь мою загубил? Скажите на милость, обидели его! Вы не знаете, -- повернулась она к рабочим в зале, -- это еще на прежней работе было... Бригадир его... Жесть хотел с завода вывезти... Какое твое дело было? -- закричала она на отца. -- Кто тебя просил соваться? Ничего не доказал. Со всеми переругался. А через два месяца его же под увольнение и подвели!.. -- Как же так получилось? -- спросил высокий парень в ковбойке. -- В квартире трубу прорвало. Пока пытался починить, пока водопроводчика дожидался -- день и прошел. Прогул! А за один прогул уволить можно, сами знаете... Вот его и уволили по статье... -- Погоди! -- поднялась пожилая работница. -- Уволить можно, если без уважительной причины прогул. А у него -- причина! В суд надо было обращаться. -- А я про что?! -- подхватила мать. -- Просила, умоляла: напиши в суд заявление, там разберутся, восстановят тебя, еще и те дни оплатят, которые ты пропустил, как уволили... Специально у юриста узнавала... -- Правильно! -- послышалось сразу несколько голосов. -- Это называется "вынужденный прогул". По вине администрации! За их счет! -- Так нет! -- опять закричала мать. -- Он, видите ли, гордый! Он перед ними унижаться не желает! Он лучше будет пьянствовать и на весь белый свет обижаться! Вот и докатился, что и отсюда выгоняют... -- И выгоним! -- строго сказал усатый дядька. -- Здесь завод, а не детский сад! Свои обиды за проходной оставляй! Сюда люди работать приходят. Не хочешь -- не держим! Он встал и повернулся лицом к залу. -- Как там его уволили, дело прошлое! А теперь что получается? Вот, допустим, он у меня в бригаде. А мы на бригадном подряде находимся. За свою работу вместе отвечаем и премию на всех делим, по коэффициенту трудового участия. Значит, мы за него работать должны! Ведь какую-никакую зарплату, минимум, надо ему выписать! И плюс к тому из-за его художеств нам премию по итогам года режут. А это, сами знаете, деньги не-малые! Так почему из-за него мы должны домой только ползарплаты приносить? И вообще, -- продолжал дядька, -- не понимаю я системы этой... Чего мы тут обсуждаем? Наше дело -- работать! А такими деятелями пускай милиция занимается! Прогульщик, тунеядец, значит, надо органы подключать! Вот вы нас собрали, не позабыли: а где, интересно знать, милиция? Об этом не подумали? - Здесь милиция! -- раздался вдруг из заднего ряда голос капитана Соколова. Он встал и, провожаемый удивленными взглядами, прошел через весь зал и поднялся на сцену. -- Начальник уголовного розыска райотдела внутренних дел капитан Соколов, -- представился он. -- Ого! -- воскликнул кто-то. -- Спасибо, товарищи, что пригласили, -- вежливо сказал капитан. -- Большое спасибо! Мы, угрозыск, как известно, преступников ловим. Сотворит человек что- нибудь противозаконное -- наша служба подключается. Прямо скажу, трудно бывает. Находим, конечно, но повозиться приходится. А вы нам работу облегчаете! Помогаете правоохранительным органам! -- Это как? -- насторожился усатый дядька. -- Да очень просто! -- пояснил капитан. -- Сейчас вы этого "друга" выгоните. Он, конечно, с горя пить начнет, еще больше, чем пил. По пьянке или в драку ввяжется, или в семье дебош устроит... А то и на кражу пойдет, вслед за дружками. Терять-то ему нечего! Значит, надо нам сейчас наблюдение за ним установить и можно брать, еще тепленького. Не сразу, конечно, пускай сначала натворит лет так на восемь! Чтобы вы его долго не увидали! -- Интересно! -- воскликнула пожилая работница. -- Он будет творить, а вы дожидаться! -- Подожди, Маша, -- остановил пожилую работницу усатый дядька. -- Не поняла ты... Товарищ капитан тут перед нами аллегорию развел... Дескать, вы уволите и вот чем это кончится. Поэтому не увольняйте, а мучайтесь с ним до скончания века! Только, извините, время сейчас другое! Везде прямо говорят: нянчиться с такими нечего! По залу прошел сдержанный гул. Люди явно заволновались. Послышались голоса: -- Человек все-таки! -- А мы чем виноваты? -- А ты забыл, как в прошлом году напился и два дня гулял? -- Так я на свадьбе!.. -- А все равно под увольнение подходил! -- Одного выгонишь -- другим неповадно будет! -- Вот что! -- сказал капитан, легко перекрывая гомон. -- Я в производстве не силен. Но знаю, когда брак случается, прежде всего, стараются его исправить. Переделать. А в отходы отправляют, когда все средства испробованы. Детали, узлы и то сохранить стараетесь! Как же вы можете живым человеком швыряться?! О зарплате думаете, рубли считаете: а про товарища забыли? Трудовой коллектив может увольнения требовать. Верно! И хорошо, что это законом предусмотрено. Но это -- крайняя мера, когда уже ничего не помогает! -- Так ничего и не помогает! -- выкрикнул усатый дядька. -- Говорил же начальник цеха: и выговоры объявляли, и отпуск передвинули... Не действует на него! -- Это не действует, -- согласился капитан. -- А вот приставить к нему двоих, кто поздоровей! Чтобы с работы и на работу его провожали, пока пить не отвыкнет. И в наркологический кабинет водили бы да смотрели, чтобы лечился как следует, процедуры не пропускал! А дружкам его чтобы морды понабивали и раз навсегда от дома отвадили! -- Хорошие советы милиция дает! -- выкрикнул кто-то. -- Это я так, -- смутился капитан. -- Образно говоря... В зале засмеялись. -- Ничего, -- поднялся парень в ковбойке. -- Надо будет, мы и не образно... Я бы, честно говоря, не его выгнал, а тех, кто из-за рубля ничего вокруг не видит. Ты вот, -- он резко повернулся к усатому дядьке, -- о производстве заботишься. А чего же ты о нем не позаботился, когда тебя в бригаду Стешенко перейти попросили? -- Умный какой! -- обозлился дядька. -- Собрали пацанов зеленых, сам бригадир только-только после армии. Они наработают, пожалуй! С какой стати я из-за них в заработке терять должен? -- Ты вот на Закон о трудовых коллективах ссылался, -- сказал парень, -- так там не только про пьяниц сказано... Тех, кто коллектив разлагает рвачеством своим, ведь тоже попросить кое о чем можно... Дядька дернулся было, но промолчал. -- А ты чего сидишь, как пыльным мешком вдаренный? -- сказал парень моему отцу. -- Чувствую, и вправду придется тебя на веревочке водить. Пощады не жди! Умрешь, а человеком станешь! -- Камера -- стоп! -- раздался вдруг голос режиссера. -- Снято! И я, и все в зале к этому времени напрочь забыли, что идет киносъемка. Всех как будто холодным душем окатили. Режиссер вылетел на сцену. -- Ну, товарищи! -- воскликнул он, радостно потирая руки. -- Сказать, что гениально, значит, ничего не сказать! Абсолютно живой, подлинный эпизод! Прекрасный финал для картины! Взволнованный, страстный!.. Огромное вам спасибо! -- Тьфу, черт! -- опомнился парень в ковбойке. -- А я-то... -- Вы старались не зря, -- успокоил его режиссер. -- Поймите: зрители, сидящие в зале, благодаря вам и вашим товарищам будут активно сопереживать происходящему на экране. А кое-кто переосмыслит свою жизнь... Мы этот эпизод домонтируем крупными планами, и когда рабочее собрание все-таки примет решение уволить этого человека с завода, для него это будет еще большей трагедией! Ведь нашлись люди, которые вступились за него. -- Чего, чего? -- переспросил парень. -- Как это уволить?! -- У нас есть утвержденный сценарий, -- терпеливо стал объяснять режиссер, -- согласно которому этот эпизод в картине -- последний. -- Значит, -- спросил кто-то из рабочих, -- если в кино, предположим, пьяница или прогульщик забредет, то он на экране что увидит? Как таких в шею гонят? -- Именно, -- подтвердил режиссер. -- Тяжелая расплата! -- Получается: надеяться ему больше не на что? И к нормальной жизни не вернуться? -- Все в его руках, -- возразил режиссер. -- Если он захочет... -- Вот что, товарищи киношники, -- сказал парень. -- Как отдельные личности пьют, прогуливают и увольняются постоянно -- это мы и так знаем. И в кино ходить не надо. И не пойдет никто на такой фильм... А вот вы покажите, как человека вытащить можно! Как в цехе или еще где борются за него! Вот тогда нам интересно будет: удастся это или нет? Тогда каждый переживать станет. А так... Знал бы, ни за что не стал бы сниматься... -- Верно, Эдик! -- раздался звучный голос Олега. -- Это не конец картины, а начало! Перестраивайся! Олег стоял посреди сцены, насмешливо глядя на режиссера. Как влитой, сидел на нем серый пиджак. Известная всей стране улыбка играла на лице. -- Ну, Олегушка, дорогой, -- засуетился режиссер, -- это мы решим на студии... Автор сценария, если надо, кое-что перепишет... Он, слава богу, жив, не Лев Толстой! -- Да уж, -- язвительно сказала Людмила, -- отнюдь! Она спустилась со сцены и, словно не замечая расступавшихся перед ней рабочих, пошла к автобусу. -- А вам, товарищ капитан, -- вцепился в Соколова режиссер, -- сниматься теперь придется. Вы от нас не отвертитесь. Если что, я позвоню комиссару милиции, чтобы он вам просто приказал... Я шучу, конечно, но учтите!.. Я почувствовал на своем плече чью-то руку. Сзади стоял Олег. -- Артистом хочешь быть? Я пожал плечами. -- Может быть, и будешь, -- задумчиво сказал он. -- Может быть... В нашем деле что главное? Поверить в то, что происходит. А ты поверил. Вон как весь эпизод перевернул! И по правде получилось. Недаром ведь люди забыли, что тут кино снимают! Конечно, мальчишка отца не бросит! И рабочие так просто, за здорово живешь, не выгонят. -- Скажите, -- спросил я, -- откуда Людмила Макаровна это все взяла? Ну, про обиду эту... как вас... отца то есть... неправильно уволили? -- Людмила -- настоящая актриса, -- улыбнулся Олег. -- Как критики любят говорить: полностью перевоплотилась. Что-то всплыло изнутри -- и текст сам пошел. Если верно образ нащупаешь, так обычно и бывает. Ты же вот откуда-то взял, что она мужу на день рождения ничего никогда не дарила. Верная деталь, живая... Ну, поехали, -- он взглянул на часы. -- У меня вечерний спектакль еще... 22 ДЕКАБРЯ Только что узнал от соседа по лестнице -- наш Миша Афанасьев опять начал пить, допился до белой горячки, и его увезли в больницу... Наверное, отправят на принудительное лечение, по закону это разрешено... Никак я не могу понять: что же такое -- ЗАКОН? Раньше мне виделось нечто грозное и неукоснительное: только так и никак иначе! А теперь оказывается, что в очень многих случаях Закон как бы спрашивает: а ну-ка, скажи, есть у тебя совесть или нет? Добрый ты или равнодушный? Смелый или трус? Придешь на помощь или отвернешься в сторону? Я, Закон, позволяю тебе быть смелым и добрым, а дальше -- решай сам!.. Ведь если бы нашего Мишу не гнали отовсюду, а помогли бы, остановили вовремя, может, и не случилось бы с ним беды... 7. ЗАКОН и предприимчивость 23 ДЕКАБРЯ Долго разговаривал с Николаем Николаевичем про нашего Мишу и вообще про то, почему люди пьют. Прокурор назвал несколько причин пьянства. Это и "традиции", и то, что нечем заняться в свободное время, и то, что мало еще в магазинах хороших, привлекательных товаров, поэтому пропивать зарплату не очень-то и жалко... Николай Николаевич порекомендовал мне почитать "Закон об индивидуальной трудовой деятельности". Этот закон, так считает Кириллов, помогает бороться с пьянством. Во-первых, люди в свободное время могут подрабатывать, вместо того чтобы пить. А во-вторых, резко расширяется ассортимент товаров и услуг. Больше возможностей тратить деньги. Интересно. 24 ДЕКАБРЯ Мне повезло! Я разговорился с капитаном Соколовым, и он рассказал, что индивидуальной трудовой деятельностью уже стали заниматься дети! Был, оказывается, такой случай. Капитан посоветовал найти сержанта милиции Березина из их отделения, он знает подробности. 25 ДЕКАБРЯ Сегодня разговаривал с сержантом Березиным, разыскать которого мне советовал капитан Соколов. К сожалению, сержант Березин, кроме самого факта, ничего сообщить не смог. Но зато сказал, как найти этих ребят, он, на всякий случай, записал их адреса. Надо будет обязательно с ними встретиться!.. РАССКАЗ УЧЕНИКА 2-ГО "А" КЛАССА ВИТИ ВЛАДИМИРОВА -- На большой перемене подбегает ко мне Вовка Киреев и кричит; -- Пошли! У меня идея! Скорей! А у Вовки всегда идеи. То он придумал, как в метро на один пятак втроем проходить, -- потом мы целый час в милиции отдувались... То как сделать искусственную елку из трех веников и четырех бутылок зеленки, -- два дня пришлось в каникулы дома сидеть, пока отмылись... То соорудил канатную дорогу от своего окна до нашего класса -- школа у нас во дворе. Трос натянул, ролик приделал, решил организовать катание-- 10 копеек за поездку... У нас по поводу Вовки даже собрание было. Все его ругали, называли "капиталистом", стыдили, что все только о деньгах думает... Мы с Вовкой живем по одной лестнице, сидим за одной партой, в школу вместе ходим, в общем, дружим. И я знаю, что никакой он не капиталист, просто живут они с мамой вдвоем, денег в семье мало, Вовка рвется матери помочь, как-нибудь заработать, поэтому и придумывает всякое. Только ничего у него не выходит ...Так вот. На большой перемене затащил меня Вовка в угол под лестницей и спрашивает: -- Ты газету сегодня читал? -- Нет, -- говорю. Тут Вовка заважничал. -- Другой бы, -- говорит, -- на моем месте помалкивал, сам бы все один провернул! Но я не такой! Раз ты мне друг, я и тебя возьму! -- Куда возьмешь? -- спрашиваю. -- В дело! -- говорит. -- Читай! И дает мне газету. А там написано: "Расширять сферу индивидуальной трудовой деятельности". Я только первые строки прочел, Вовка у меня газету вырвал: -- Ты три часа читать будешь... Вот отсюда читай и досюда. А в газете написано: "Как известно, разрешается оказывать гражданам и различные бытовые услуги". -- Понял? -- кричит Вовка. -- Мы с тобой окажем гражданам услугу, а они нам деньги заплатят! И все по закону будет! -- Подожди, -- говорю, -- так ведь нам с тобой еще не положено работать! По возрасту! -- Так я и думал, ничего ты не поймешь. Мы же ни в какую организацию не будем устраиваться! Тут написано -- "индивидуальная деятельность"! Понял? -- Теперь понял! -- говорю, потому что спорить с Вовкой бесполезно, а бросать одного нехорошо, опять в какую-нибудь историю влезет. ...Вышли мы из школы. Вовка оглядел улицу и спрашивает: -- Какую бы гражданам услугу оказать? Чего им не хватает? Как думаешь? Я на всякий случай молчу: его любое слово может на такую идею натолкнуть!.. А напротив по тротуару идет старушка, тянет за собой санки с внуком идет, на каждом шагу спотыкается: снег не убран, санки то и дело застревают... -- Идея! -- кричит Вовка. -- Вперед! Понеслись мы обратно в школу, взяли у завхоза лом и лопату, стали тротуар очищать... Я ломом колочу, а Вовка ледышки лопатой раскидывает. Час поработали, взмокли оба, зато метров двадцать в порядок привели. Все, -- говорит Вовка. -- Теперь зарабатывать пора! -- И встал у начала нашей чистой полосы. Идет какой-то дядька с портфелем. Торопится. Вовка его спрашивает: -- Вы, товарищ, здесь собираетесь пройти? Прохожий удивился и говорит: -- Да собираюсь. А что? -- С вас, -- говорит Вовка, -- за оказанную услугу, за расчистку тротуара, десять копеек! Ну, думаю, сейчас будет скандал. Я даже по сторонам стал оглядываться, куда лучше бежать. А прохожий молча полез в карман, вынул гривенник, сунул Вовке в руку и пошел дальше. Вовка просто обалдел. Шепчет: -- Видел! Сработало! Теперь живем! Я-то понял: спешил дядька, некогда ему разбираться, что к чему, проще десять копеек отдать. Появилась женщина с тяжелой сумкой, Вовка к ней... Но тут мы услышали гул. Прямо на нас двигалась снегоуборочная машина. Знаете, маленькая такая, зеленая, впереди у нее, как нож у бульдозера, внизу щетка вертящаяся. Проехала машина по тротуару, снег раскидала, ледышки подмела да еще и песком все посыпала. Нашей работы и не видно стало. Деньги брать не за что. ...Два дня после этого Вовка тихий ходил -- думал. А на третий день опять меня после школы "в дело" потащил. ч Прибежали мы к пельменной, там, конечно, очередь. -- Понял? -- спрашивает Вовка. -- Понял, -- говорю, -- мы за них в очереди стоять будем? Да? Вовка только рукой махнул! Потом два часа у меня перед глазами все мелькало, как в нашей дискотеке, а когда успокоилось, вижу: мы с Вовкой стоим на улице, оба в передниках, перед нами столик, на столике -- спиртовка, на ней -- кастрюля с пельменями, из кастрюли пар идет, рядом -- тарелки, вилки, а Вовка на всю улицу кричит: -- Подходите, товарищи! Горячие пельмени! Фирменное блюдо! Пельмени мы в магазине купили, спиртовку в кабинете химии выпросили, а столик и посуду Вовка из дома взял. И передники тоже. Подошел солдат, попросил порцию. Потом парень с девушкой. Потом старичок. Потом еще кто-то... А потом пельмени у нас кончились. Мы в магазин -- а они и там уже все распроданы. Вовка -- к директору магазина. Директор, симпатичный такой, с усами, выслушал Вовку и говорит: -- С удовольствием бы, молодой человек, поддержал ваше начинание, Тем более что вы правы: "Закон об индивидуальной трудовой деятельности" это не запрещает. Но я не имею права! Как это -- "продавайте пельмени только нам"? Другие покупатели тоже люди! А если они хотят кушать пельмени дома, а не на улице? В удобное для них время! Так что извините... ...Еще два дня жили мы тихо-спокойно, а потом было вот что... Стоим мы с Вовкой около памятника Пушкину, я держу фотоаппарат, а Вовка кричит: Дорогие ленинградцы и гости нашего города! Кто хочет получить на память художественную фотографию на фоне великого поэта -- обращайтесь к нам! Качество гарантируем! Срок исполнения одни сутки! Прохожие на нас оглядывались, как на полоумных, и долго никто к нам не подходил. Наконец какой-то мужчина с маленькой-маленькой девочкой встал около нас, послушал Вовкины крики и говорит: -- А ну давайте! Рискну... Всю пленку мы на них извели: и вместе с дочкой он захотел, и отдельно, и дочка на плечах, и они на скамейке, -- в общем, все варианты. Целый вечер сидели мы в Вовкиной ванной -- печатали. -- Не придет он, -- говорю, -- посмеялся, и все... -- Придет! -- горячился Вовка. -- Увидишь! На завтра мы были у памятника ровно в четыре. А через пять минут появился и наш заказчик. Посмотрел он фотографии, похвалил, поблагодарил нас, руку каждому на прощание пожал... Тут Вовка и говорит: -- С вас десять рублей. -- Чего? -- мужчина даже в лице изменился. -- Здесь двадцать пять фотографий, -- говорит Вовка, -- по сорок копеек штука. Итого... -- Да вы что, за деньги? -- А вы что думали? -- обиделся Вовка. -- Между прочим, и пленка, и бумага, и проявитель -- их бесплатно не дают! Мужчина достает из кармана фотографии и протягивает Вовке. -- На! -- говорит. -- Забери! За десятку я у настоящего фотографа снимусь! Я-то думал: тут пионеры доброе дело делают, а вы!.. Деляги оказались! - Да зачем нам ваши фотографии! -- Вовка, вижу, чуть не плачет. -- Вы обязаны заплатить! А то я милиционера позову! Мужчина усмехнулся: А вот, кстати, и милиционер идет! Товарищ сержант, постойте! Можно вас? Подходит милиционер, честь отдает: -- Что случилось, товарищи? -- Согласно закону об индивидуальной трудовой деятельности, -- говорит Вовка взрослым голосом и все рассказывает, как было... -- А разрешение у вас есть? -- спрашивает милиционер. -- Какое разрешение? -- Да нет у них ничего! -- кричит мужчина. -- Организовали незаконную артель, думают, дураки кругом! -- Вы, товарищ, не кричите. -- Милиционер посмотрел на нашего клиента очень неодобрительно. -- Вы-то, взрослый человек, обязаны были разобраться, что к чему... И ребятам объяснить, чтобы они зря на вас не работали... Но с точки зрения закона, -- это он уже нам, -- гражданин прав. Денег с него я потребовать не могу. А фотографии, если вы настаиваете, он вам вернет... -- Да ладно! -- Вовка махнул рукой, и мы пошли по домам. Веселого, конечно, мало. Он и теперь еще ходит грустный и никаких дел больше не затевает. БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ (расшифровка магнитофонной записи) Автор. Николай Николаевич! Что бы вы посоветовали предпринять Вове с Сережей? Чем именно заняться? Кириллов Н. Н. Ничем. Автор. Как?! Вы же только что говорили... Кириллов Н. Н. Помните, мы с вами обсуждали главу "Какие бывают законы"? Там, в частности, шла речь о гражданском праве. Автор. Да-да! Оно регулирует... это самое... как его... Кириллов Н. Н. Браво!.. В основном оно регулирует имущественные отношения. То есть куплю-продажу, заказ, наем жилого помещения, наследование, завещание и так далее... Так вот, вступать в эти отношения лицам, не достигшим пятнадцати лет, запрещено. Говоря юридическим языком, они недееспособны. Значит, индивидуальная деятельность пока не для Вовы с Сережей. Пусть учатся и приобретают квалификацию, для будущей работы. В этом залог их успехов, в том числе и высокого заработка! 31 ДЕКАБРЯ. О ЧАСОВ С Новым годом, товарищ Данилов! С новым счастьем! Эх, жизнь студенческая! Все празднуют, веселятся, а ты изволь над книгами сидеть! Послезавтра экзамен! Доцент -- изверг! Что будет? 8. ЗАКОН и семья 2 ЯНВАРЯ Сдал! Доцент -- прелесть! Все бы преподаватели такими были... 10 января -- следующий. Профессор -- зверь! Что будет!.. А Нина Александрова ездила со своим Володей к его родителям -- они в Старой Руссе живут -- и экзамен завалила... Но она все равно веселая -- понравилась Володиным родителям. Это, говорит, важнее стипендии! Очень может быть... 1 ФЕВРАЛЯ Перечитал запись рассказа ребят, пытавшихся заниматься "индивидуальной деятельностью". Обратил внимание на одну фразу Вити Петрова, касающуюся его друга Вовки: "И я знаю, что никакой он не капиталист, просто живут они с мамой вдвоем"... Неполная семья! Насколько я знаю, явление сейчас очень распространенное. Конечно, в первую очередь от этого страдают дети. Вовка Киреев, живя без отца, решил помогать матери, -- значит, растет хорошим человеком. Но ведь бывает и по- другому. Ребенок не чувствует твердой мужской руки, распускается, начинает плохо учиться, а матери трудно справиться с ним, да она часто и виноватой себя считает: не сумела семью сохранить... А еще бывает, мать такого ребенка, жалеет его, излишне балует, все ему прощает, и получается тунеядец, паразит, хулиган! Кстати, надо бы ознакомиться еще с одним разделом законодательства -- семейным правом. 3 ФЕВРАЛЯ Внимательно прочитал "Кодекс законов о браке и семье". Да! Сложная передо мной стоит задача! Как рассказывать о нашем семейном праве, если с некоторыми его положениями я категорически не согласен!.. Вот, например: будь моя воля, я бы, конечно, запретил разводы. Поженились люди, взяли обязательства друг перед другом -- пускай выполняют! Женитьба -- дело добровольное, никто не заставляет (это и в кодексе подчеркивается), поэтому раз уж решили -- никаких отступлений! Ну, если еще нет детей -- другое дело. А если есть -- все! Без разговоров! Тогда у каждого ребенка будут и отец, и мать! Так просто, а никто не додумался! РАССКАЗ УЧЕНИКА 6-ГО "В" КЛАССА ЛЕШИ ВОЛКОВА ТОЛСТОГО МАЛЬЧИКА -- Когда у папы хорошее настроение, он берет свою старую студенческую гитару и поет разные песни. Маме особенно нравится вот эта: Ты у меня одна. Словно в ночи луна, Словно в степи сосна, Словно в году весна... Я думаю, маме кажется, что это про нее написано. И действительно, она у папы одна. И у меня тоже. Но давно уже папа гитару не берет, песни не поет... Они с мамой теперь ругаются. -- Я не понимаю, -- говорит мама за ужином, обращаясь к холодильнику, -- как это может быть! Пятнадцать лет на одном месте и оставаться все тем же старшим инженером. Иванов -- начальник отдела. Петров -- руководитель группы. Сидоров -- зам. начальника цеха! -- А я не понимаю, -- темнеет папа, -- почему все обязательно должны быть начальниками и руководителями? Я прежде всего не старший инженер, а хороший инженер! -- А я, -- заводится мама, -- должна поэтому три года ходить в одном и том же пальто? А Лешу (это меня) мы уже который год не можем повезти к морю! -- Леша прекрасно проводит время в пионерском лагере, -- кипятится папа. -- Ему с его разгильдяйством, как раз полезно побыть в коллективе. Ты руки перед едой вымыл? -- напускается он на меня. Конечно, я не вымыл. Я слушал, как они ругаются. -- Вот, пожалуйста, -- папа простирает вперед руку, которую он, кстати, тоже не вымыл. -- Двенадцать лет парню! Спортом не занимается! В кружки ходить не хочет! Да я в твои годы... -- Ты посмотри на себя в свои годы! -- ехидно заявляет мама -- И нечего срывать злость на ребенке. Ты просто неудачник! -- Еще бы! -- неожиданно соглашается папа. -- У всех жены как жены... -- Потому что у всех мужья как мужья. -- Мамины глаза наливаются слезами. -- Ну, и женился бы на своей Верке Дульцевой! -- Я, кстати, ее недавно встретил, -- небрежно говорит папа. -- Случайно? -- так же небрежно интересуется мама. -- Ну и как она? -- Ничего. С мужем развелась. В гости приглашала. -- И что же ты не зашел? -- Мама берет тарелку и начинает непонятно зачем ее вытирать. -- Или ты зашел? -- Нет, не зашел, -- резко отвечает папа. -- Но могу зайти, если ты настаиваешь. -- Понятно... -- тихо говорит мама и аккуратно кладет тарелку на стол -- А позавчера ты задержался на совещании, не так ли? -- Лена! -- Саша! -- Я тебя прошу... -- Оставь меня в покое! Всему должен быть предел. -- Ах так! - Да. Вот так! Сначала мне все это, честно говоря, даже нравилось. Потому что если они ссорятся, то со страшной силой начинают любить меня. -- Геометрию делаешь, сынок? -- вдруг умиляется папа, словно это великий подвиг -- делать геометрию. -- А ну давай посмотрим, что за задачка такая? -- Лешенька! -- звенит в это время мамин голос из кухни. -- А что я тебе вкусненького принесла! ...И все это было хорошо до тех пор, пока в нашей семье не поселилось нехорошее слово "развод". Как всегда, масла в огонь подлила бабушка -- мамина мама. Она бывшая учительница и привыкла всех учить. -- Если он, -- говорит бабушка маме, придя в гости, -- не хочет исполнять элементарных обязанностей перед семьей... А потом приходит другая бабушка -- папина мама. Она всю жизнь была женой офицера. -- Сыночек, -- говорит она папе. -- Давай я тебе пуговицу на пиджак пришью... Если больше некому... И кончилось все это тем, что сидят папа с мамой на кухне и разговаривают, как чужие. -- Учти, -- очень спокойно говорит мама, -- ты имеешь право на половину всего нашего имущества. Я узнавала: все, что нажито совместно, при разводе делится пополам. -- Мне ничего не нужно, -- вежливо отвечает папа, -- кроме моих вещей, конечно. Костюм... пальто... гитара.. Впрочем, если Леша будет жить с нами... -- С кем это -- "с вами"? -- настораживается мама. -- Я, естественно, перееду к своей матери, -- объясняет папа. -- Странно, -- смеется мама, хотя ей совсем не смешно. -- Разве Вера Дульцева тебя не примет? -- Я перееду жить к матери! -- резко повторяет папа. -- И мой сын будет жить со мной! -- Леша останется жить здесь! -- категорически заявляет мама. -- И думать нечего! -- Ничего подобного! -- твердо говорит папа. -- По закону, если ребенок старше десяти лет, спрашивают его мнение. Оно, конечно, не является решающим, но суд учитывает его. -- Тогда я спокойна, -- говорит мама. -- Леша, конечно, захочет жить со мной. -- Посмотрим! -- зло отвечает папа. -- Я бы на твоем месте не был так уверен. Кончилось все это тем, что папа сходил в суд и подал заявление о разводе. Вечером они с мамой позвали меня на кухню -- у них почему-то все дела решаются на кухне - и велели подумать и решить, с кем из них я хочу остаться. На следующий день я после школы домой не пошел, а сел в садике на скамейку и стал думать. Когда я был маленький, лет шести, мы жили на даче и папа учил меня плавить Он держал меня за ноги и заставлял колотить руками по воде Я все время уходил на дно. Когда выныривал -- плакал. Но папа с нова и снова хватал меня за ноги и требовал чтобы я плыл. Хватит! -- вскрикивала мама с берега. -- Он воды наглотается! Ничего! -- гремел папа. -- Он должен быть мужчиной! Я плакал, глотал воду а потом так рассердился, что и не заметил , как папа отпустил мои ноги. И вдруг чувствую -- плыву! Мама! -- крикнул я -- Я мужчина. Я плыву. Плыву' Мама смотрит и смеется. И папа смеется. - Понял, -- говорит, -- что значит захотеть? Решил -- никогда не отступай. А однажды я болел воспалением легких. Папа был в командировке, за мной мама ухаживала. У меня температура пять дней подряд была тридцать девять и шесть. И я только одно помню, как глаза открою -- мама рядом сидит. И днем, и ночью, все время. Потом уже я узнал: бабушки мои приходили предлагали ее сменить -- ни за что. Похудела на восемь кило, и седые волоски у нее появились; она их потом выдергивала перед зеркалом... И главное, я же чувствую ерунда происходит какая-то! Не могут они друг без друга жить! И без меня не могут. И я без кого нибудь из них не могу! Посоветоваться бы с кем-нибудь. А с кем? Ребята не больше моего понимают. Бабушки начнут меня в разные стороны тянуть. К тому же оказывается, тут законов всяких полно -- развод-то в суде происходит. А в законах и не каждый взрослый сразу разберется! И тут я вспомнил, - как мы несколько месяцев тому назад привели в милицию нашего Серегу Иванова, который нашел у киоска журнал, и как начальник угрозыска капитан Соколов мгновенно все выяснил. ...Капитан Соколов сидел за столом в своем кабинете и разговаривал по телефону -- Да, Каменская трикотажная фабрика. Кофточки детские колготки. Ума не приложу -- Он махнул мне свободной рукой -- "садись!" -- Кто у нас ОБХСС -- ты или я? Повторяю, есть что искать! Есть! Еще раз проверь! Связи прощупай! Не мне тебя учить. Ну привет. -- Он положил трубку -- Что скажешь Леша? Неудобно мне стало: он посторонний человек серьезными делами занят а я лезу к нему с семейными склоками. -- А что такое ОБХСС? -- спросил я, чтобы хоть не молчать -- Отдел борьбы с хищениями социалистической собственности, -- усмехнулся капитан. -- Ты пришел, чтобы это выяснить? Говори, Леша, зачем пожаловал? -- Да, так, мелочи, -- застеснялся я. -- Вы уж извините. Я пойду лучше.. -- Рассказывай, Волков! -- потребовал капитан. -- А откуда вы знаете, как меня зовут? -- Так ведь это ты несколько месяцев назад приходил, когда насчет киоска разбирались? Вот на этом стуле ты сидел тогда. Справа И шарф на тебе был в полоску А фамилия в разговоре мелькнула. -- И все запомнили? -- Профессия! -- улыбнулся капитан. -- Это у нас все умеют. Рассказывай' И я все рассказал. Выслушав меня, капитан нахмурился и забарабанил пальцами по столу. -- Мелочи, говоришь? -- сказал он зло. -- Нет, брат, это не мелочи. Совсем не мелочи. Ладно. Иди домой. Родителям скажешь, ничего не решил. ...Когда я сказал родителям, что еще подумаю, они оба, по-моему, ужасно обрадовались. Не потому, что я никого из них не выбрал. Просто, я думаю, и папа, и мама надеются: вдруг что-нибудь такое произойдет, и они помирятся. А через два дня папа ушел было на работу, но тут же вернулся. -- Лена! -- позвал он маму прежним не чужим голосом. -- Посмотри, что я вынул из почтового ящика. Как это понимать? Мы с мамой прибежали из кухни и увидели у папы в руках открытку. -- "Уважаемые товарищи Волковы! -- прочел папа. -- Настоятельно рекомендуем вам всей семьей присутствовать на судебном заседании по делу гражданина Снежкова. Начальник уголовного розыска райотдела милиции Соколов". Ничего не понимаю!. А кто этот Снежков? -- Понятия не имею, -- встревожилась мама. -- Леша, ты не знаешь? Я помотал головой: нет -- Лена, -- сказал папа, -- надо идти. Похоже, что это дело серьезное. ...В зале суда сидели какие-то люди, а в углу, за маленьким столиком, -- пожилая женщина- секретарь судебного заседания. -- Встать! -- громко сказала она -- Суд идет! Все встали. Из маленькой боковой дверцы вышли двое мужчин и женщина. Они сели в большие кресла с гербами РСФСР на спинках. -- Посередине -- судья, -- тихо пояснил папа. -- А это -- народные заседатели. -- Прошу сесть! -- сказала женщина-секретарь, и все сели Двое мужчин расположились перед судейским столом друг против друга. -- Это -- адвокат, -- опять пояснил папа, -- а это -- прокурор. Прокурора я узнал: он заходил к капитану Соколову, когда мы приводили Серегу Иванова. Милиционер ввел подсудимого Гражданин Снежков оказался худеньким парнишкой, на вид грустным и робким. -- Свидетелей попрошу покинуть зал! -- громко сказал судья -- Это для того, чтобы они не слышали, кто что будет говорить, -- сказал нам папа, -- и не меняли своих показаний... Несколько человек вышли. ...Вскоре выяснилось, что гражданин Снежков, четырнадцати лет, взломал продуктовый ларек и украл оттуда три плитки шоколада "Спортивный", два пакета конфет "Белочка" и два блока жевательной резинки. -- Объясните, гражданин Снежков, мотивы ваших действий, -- предложил судья. Снежков встал, вытер нос ладонью и тихо сказал: -- Ребята во дворе смеются... Мать, говорят, у тебя пьяница... А я решил: принесу конфет, ребятам дам, скажу, мать работать пошла, денег принесла домой... Пить, скажу, бросила... Мне как-то нехорошо от таких слов стало. -- Да врет он! -- раздался хриплый женский голос. -- Кто пьет-то? -- Соблюдайте порядок! -- резко сказал судья. -- Иначе я прикажу вывести вас из зала! -- Прошу суд, -- сказал прокурор, -- учесть заявление гражданки Снежковой и пригласить ее для дачи показаний. Перед судейским столом у небольшого барьера встала женщина в полинялом рыжем плащике. У нее было красное, опухшее лицо, губы размалеваны помадой, а под глазом темнел густо припудренный синяк. -- Боже мой! -- вздохнул сидящий рядом с нами рослый, модно одетый человек со складным зонтиком в руках. -- И это мать! -- Шоколадки ему! Конфеток! -- злобно заговорила женщина. -- На двойки учится, мать родную ни в грош не ставит! А теперь вот что! -- Обращаю внимание суда, -- сказал адвокат, -- что гражданка Снежкова явилась в суд в нетрезвом состоянии. -- Неправда, -- заявила Снежкова. -- Вчера, раз такое дело, я само собой... С расстройства... А сегодня -- ни-ни!.. Похмелилась только и все!.. - Вот кого надо судить в первую очередь! -- с возмущением заявил наш сосед. -- Несчастный мальчик! -- Снежкова, вы работаете? -- спросил судья. - Устраиваюсь, -- буркнула женщина. -- Восьмой месяц устраиваетесь! -- заметил адвокат, заглянув в какую-то бумажку. -- Расскажите суду, -- обратился прокурор к Снежковой, -- занимаетесь ли вы воспитанием сына? -- Ну что тут спрашивать? -- махнул рукой человек с зонтиком. -- Неужели не ясно?.. -- Что же, я не мать? -- обиделась Снежкова. -- Про родного сына забуду? Как только двойку принесет, я ремень в руки!.. Правда, теперь-то тяжелее мне -- вырос он!.. - Я говорю не об этом, -- резко сказал прокурор. -- Вы помогали сыну делать уроки? Приносили ему книжки? Проверяли домашнее задание? -- Извиняюсь! -- усмехнулась Снежкова. -- На то школа есть -- Есть еще вопросы к гражданке Снежковой? -- спросил судья. Адвокат отрицательно покачал головой. Прокурор тоже. -- У меня вопрос, -- сказала женщина-заседатель. -- Анна Григорьевна! -- как-то очень по-домашнему, по-родственному заговорила она. -- Почему вы пьете? Почему сына забросили? Что с вами случилось? Снежкова огляделась и неожиданно всхлипнула. -- Пью я, верно... И сына загубила... А что случилось? Была семья, муж хороший, лектором в обществе "Знание" работал, я -- бухгалтером. Нормально жили... А как ребенок родился -- заболела я... Два года болела, высохла вся, на ведьму похожа стала. Ну и бросил меня мой супруг... Обидно мне стало, сил нет! Если б не сыночек -- руки бы на себя наложила... Л подружки, будь они прокляты... выпей, говорят, Анечка, легче будет... А потом... Все понимаю, все! -- вдруг закричала она -- Все! Не могу бросить! Перед вами стою, сыночка моего судят, а я про одно только думаю: трешка у меня есть, и магазины до восьми, а сейчас уже полшестого!.. Не успеть боюсь! Меня судите, меня! Меня одну!.. -- Она схватилась ля голову и зарыдала. - Скажите, Анна Григорьевна, -- спросил адвокат, когда Снежкова немного успокоилась, -- а ваш бывший муж, отец вашего сына, он принимает участие в воспитании мальчика? Сидящий на скамье подсудимых Снежков презрительно хмыкнул и отвернулся. -- Отец-то его? -- переспросила Снежкова. -- Да вы у него сами спросите! Вон же он сидит! Здесь присутствует! И она показала на сидящего рядом с нами мужчину с зонтиком В зале стало тихо. Снежков-старший встал, двинулся было к судейскому столу, но остановился и, повертев зонтик в руках, положил его на свободное место около папы. -- Присмотрите, пожалуйста! -- вежливо попросил он и пошел к барьерчику. -- Граждане судьи, -- сказал он, положив обе руки на барьер и красиво откинув голову. -- Я знаю положение, согласно которому родитель, находящийся в разводе, обязан участвовать в воспитании ребенка. И смею вас заверить, я это участие принимал! Помимо аккуратно выплачиваемых алиментов, мною было приобретено для сына... -- он достал из кармана бумажку и стал читать, -- игрушка автомобиль "Москвич" стоимостью три рубля восемьдесят семь копеек; куртка подростковая из материала "болонья" стоимостью восемь рублей двенадцать копеек, портфель школьный детский стоимостью... -- Да подавись ты! -- с ненавистью сказал вдруг Снежков-младший и сплюнул на пол. -- Вот, пожалуйста! -- с пафосом воскликнул старший Снежков. -- Мамаша, вместо того чтобы воспитать у ребенка чувство уважения и благодарности к отцу, все время настраивала его против меня!-- Скажите, -- спросил судья, -- как часто вы навещали свою бывшую семью? Как происходили встречи? -- Видите ли, -- Снежков-отец несколько замялся, -- я предпочитал посылать подарки по почте. Вот квитанции! -- Он вынул из кармана несколько смятых бумажек. -- Обращаю ваше внимание на то, что гражданка Снежкова демонстративно присылала мне все вещи обратно! Мой папа давно уже как-то подозрительно ерзал и хватался руками за спинку кресла. Вдруг он резко поднялся. -- Мерзавец! -- закричал он на Снежкова-отца. -- Пустобрех несчастный! Таких, как ты!.. Никогда я своего папу таким не видел. Попадись сейчас ему этот "лек тору, он бы его, наверно растерзал!.. -- Вы свободны! -- сказал судья Снежкову-отцу. -- А вас -- он строго посмотрел на папу, -- попрошу удалиться из зала! -- Извините, -- тихо сказал папа. -- Не сдержался. Разрешите остаться, товарищ судья Судья, помолчав кивнул. -- Но требую соблюдения порядка! -- строго добавил он. Проходя мимо нас, Снежков-отец кинул на моего папу гневный взгляд, схватил свой зонтик и уселся на другое место. Что было дальше я плохо помню. Вызывали свидетелей, им задавали вопросы, а я все смотрел на худенького паренька, сидевшего на скамье подсудимых. Он был старше меня всего на два года. Но сколько страшного уже успел увидеть! Предоставили слово прокурору. Он сказал, что подсудимого надо отправить на три года в колонию, а в отношении родителей поставить вопрос о лишении их родительских прав. И тут Снежков-младший вскочил со своего места. -- Маму не надо! -- крикнул он, вцепившись в загородку. -- Не лишайте! Она хорошая! Мы в деревню ездили, она мне ягоды собирала! В детском саду я зайца играл, мама костюм сшила с ушами длинными!.. Не надо, граждане судьи! Суд удалился на совещание. Мы с мамой давно поменялись местами. Она сидела рядом с папой и держала его за руку. -- Встать! Суд идет! -- громко сказала секретарь. -- Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, -- громко прочел судья, -- суд постановил... ..Судья читал долго, обстоятельно, а смысл был такой. Снежкова направят в спецПТУ -- будет там и жить и учиться. А мать Снежкова, Анну Григорьевну, решено было послать на принудительное лечение от алкоголизма. ..Около дверей суда стоял милицейский "газик" -- Волковы! -- крикнул сидевший за рулем лейтенант. -- В машину! Мама с папой настолько обалдели от всего, что даже не удивились Мы доехали до отделения и поднялись на второй этаж -- Садитесь, -- встал нам навстречу капитан Соколов. -- Прошу! -- Простите, -- папа наконец заметил, что он в милиции. -- А что все это значит? -- Ну как? -- вместо ответа спросил капитан. -- Понравилось? -- Ужасно! -- сказала мама с горечью. -- Кошмар какой-то. -- Да, -- согласился капитан. -- Одно хорошо: такие дела не часто все-таки попадаются. Это уж прокурор по моей просьбе вам специально подобрал... -- Объясните, товарищ капитан, -- решительно потребовал папа. -Что происходит? -- Значит, разводитесь?--опять вместо ответа спросил капитан заявление подали, мнением сына интересуетесь... -- Простите, -- возмутился было папа, -- но это, так сказать, наше личное дело... -- Личное? -- неожиданно закричал капитан и треснул ладонью по с голу. - Личное?.. Думаете, развелись, и никому дела нет? А потом приходящий отец только и знает, что подарочки носить да угощения. Мать одна все хозяйство тянет, не до воспитания ей. А сыночек без присмотра на улице да в компании: сигарета, рюмка... А потом мы ими изволь заниматься!.. Вот вам и личное дело. -- Леша! -- сказала мама, посмотрев на меня с ужасом. -- Ты? -- Да нет, -- успокоил ее капитан, -- у вас сын золото. Ко мне пришел, чуть не плачет, помогите, говорит... Вы видели сегодня Снежкова? Мать его избивала, валялась пьяная -- он и то ее любит. Не раз на следствии говорил... Жалеет ее. Все на хорошее надеется. А каково вашему? Вы же его на разрыв испытываете... И потом, -- он резко повернулся к маме, -- гражданка Волкова! Посмотрели, какие мужья бывают? Поняли, что такое плохой муж? -- Поняла, -- тихо сказала мама. -- То-то -- все познается в сравнении! Но и вы, -- повернулся он к папе, - тоже извините, неправы! Вместо того чтобы лишний раз жену приласкать, в амбицию лезете... Кстати... Ивченко! -- проговорил он, нажав кнопку селектора. Появился лейтенант. - Выяснил? - Гражданка Дульцева Вера Сергеевна, -- стал докладывать Ивченко, - в настоящее время... В общем, замуж собирается... заявление уже подала в районный ЗАГС. -- Из-за вас, -- сказал капитан, -- пришлось интересоваться личной жизнью граждан. Но хоть для пользы дела? -- в упор спросил он папу с мамой. Папа хмуро кивнул, а мама поднесла к глазам платок. -- Слушай, -- капитан неожиданно повернулся ко мне, - а чего ты такой толстый? Спортом не занимаешься? Ивченко! В дзюдо его. И до седьмого пота. -- Есть, -- товарищ капитан! -- весело ответил Ивченко и подмигнул мне. -- Завтра в семнадцать ноль-ноль сюда. Вместе и пойдем. Капитан поднялся. Родители тоже встали. Вы, товарищи, конечно, извините, -- сказал капитан. -- Но если у нас такие семьи разваливаться начнут... -- Он развел руками -Подумайте! ...Когда мы пришли домой, я сразу сказал: -- Что-то я устал... И на тренировку завтра. Я спать лягу. Потому что при мне они, конечно, мириться не станут. А я так хотел, чтобы это поскорее случилось! Лег я спать, а сам не сплю. Папа с мамой молчат. Долго-долго. Потом папа говорит: -- Лена! А мама говорит: -- Саша! Ну, тут я, конечно, не утерпел. Слез с кровати, на цыпочках подошел к двери и стал подглядывать. Вижу: подходит папа к шкафу снимает сверху свою старую гитару, подтягивает струны и начинает петь: Ты у меня одна, Словно в ночи луна, Словно в степи сосна, Словно в году весна А мама слушает и, конечно, уверена, что эта песня написана про нее. 3 ФЕВРАЛЯ Как же все-таки быть с разводом? Запретить или нет? Если запретить, отец Снежкова остался бы в семье. Жил бы вместе с женой, с сыном... Может быть, Анна Григорьевна и не начала бы пить, а сын -- воровать... Ну, а если муж действительно разлюбил жену? Предположим, он добрый, хороший человек, не то что этот лектор! Готов помогать материально, воспитывать детей, встречаться с ними, ездить вместе в отпуск и все такое, но -- разлюбил! Или она его? А ведь тут можно вспомнить и другую Анну -- Анну Аркадьевну Каренину, героиню одноименного романа Льва Николаевича Толстого. Она бросила мужа, оставила маленького сына Сережу, чтобы выйти замуж за любимого человека -- Вронского. И по-моему, Анна Каренина поступила правильно... Правда, было другое время. А что значит -- другое время? Во все времена люди любили, ревновали страдали, и так оно есть и будет. Нет! Нельзя сохранять семью "из-под палки"! А может быть, ради детей надо? Но в семье, где нет любви, неизбежны ссоры, скандалы, взаимная неприязнь... Дети будут все это замечать, более того -- участвовать в стычках, занимать чью-то сторону... Не дело это! А может быть, семейное законодательство вообще не нужно? Раз это сугубо личные отношения -- пускай люди сами и разбираются? При чем тут закон? БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ (расшифровка магнитофонной записи) Автор. Николаи Николаевич! А может, семейное законодательство вообще не нужно? Кириллов Н. Н То есть? Автор. Раз это сугубо личные отношения -- пускай люди сами и разбираются! При чем тут закон? Кириллов Н. Н. В известном смысле вы правы. Автор. Это в каком -- известном? Кириллов Н. Н. Если супруги, как говорится, нормальные люди, право тут действительно вообще ни к чему. Например, ушедший из семьи отец и так, без принуждения, будет давать деньги на содержание ребенка. Мать сама, без вмешательства судебного исполнителя предоставит отцу возможность встречаться с сыном или дочерью. И насчет раздела имущества они вполне могут договориться сами, решить вопрос полюбовно. Автор. Так в чем же дело? Кириллов Н. Н А в том, что далеко не все, к сожалению, ведут себя в этих ситуациях нормально, по-человечески. Есть, например, такие папочки которые бегают чуть не по всей стране, чтобы скрыться от бывшей семьи... Кстати за злостное уклонение от уплаты алиментов полагается уголовная ответственность -- статья сто двадцать вторая УК РСФСР, до одного года лишения свободы... Есть такие матери, которые от обиды или от злобы прячут детей от отцов, запрещают свидания... Иногда при разделе имущества дело доходит даже до драк... В этих ситуациях вмешательство закона, к сожалению, необходимо... 5 ФЕВРАЛЯ У нас в доме, двумя этажами ниже разыгрался скандал. Из семьи ушел муж увез все, что было в доме, перед этим, пьяный, орал и буйствовал! Страшное дело! А у них дочь-пятиклассница, очень милая, тихая девочка Оля. Жаль ее, честное слово Взрослые ругаются, а страдают дети. РАССКАЗ ОЛИ КОСЕНКОВОЙ, УЧЕНИЦЫ 5-ГО КЛАССА -- У нас всегда много денег было Папа очень хорошо зарабатывал. Как гости придут -- дедушка с бабушкой или еще кто -- папа всегда говорил: "Мне, -- говорил -- сотню в день сделать -- тьфу: Норма! А захочу--и больше сделаю! Нет предела возможному!." И что только у него ни попросишь, всегда пожалуйста, он купит Мне когда было семь лет, мы пошли в "Детский мир", и там немецкий конструктор продавался -- железная дорога. Разные комплекты -- можно одно собрать, можно другое третье... И все по одному комплекту покупали - он дорогой, конструктор это. А папа посмотрел и так громко говорит на весь отдел: "Что мы -- говорит, -- дочка, нищие, что ли, коробочки выбирать! Дайте, -- говорит -- нам все, что есть в двух экземплярах! Вдруг, -- говорит -- потеряем какое-нибудь колесико!" -- и мне подмигивает. И пошел в кассу, две сотни небрежно кинул и стоит, на всех смотрит. И я так гордилась -- вот какой папа у меня! Мы с ним вечером это все собрали, и так здорово: паровозики бегают, вагончики тянут, еще туннели можно сделать, мостики, семафорчики, с ума сойти! Я тогда спать легла, все мне эта железная дорога мерещилась. А потом вдруг -- не знаю, почему, -- другое вспомнилось. Как люди на моего папу смотрели, когда он сотенные бумажки в кассовое окошечко швырнул. Нехорошо смотрели. Недобро... Я на следующее утро у мамы