плана. 256. Планируемые и непланируемые договоры. Чтобы понять, что такое договор в обобществленном секторе советской экономики, нужно исходить из того факта первостепенной важности, что задачи, которые должно выполнить предприятие, заранее, еще до возникновения договора определяются плановым актом управления. Этот акт является в некотором роде основанием (cause) последующего договора. Роль договора можно правильно понять, лишь рассматривая его в тесной связи с актом управления. В зависимости от периода или от отрасли экономики этот акт может быть в большей или меньшей степени императивен, более или менее детален. Роль договора изменяется в зависимости от характера и содержания акта управления, который является его основой. Плановые акты управления могут быть весьма детальными и определять, какая продукция должна быть поставлена, по какой цене, в какие сроки и между какими предприятиями должен заключаться договор. Этот договор в данном случае имеет скорее психологическое, чем экономическое, значение; он показывает, что обязательства, вытекающие из планового акта управления, хорошо поняты теми, на кого они возлагаются. Подписывая договор, предопределенный планом, стороны подтверждают, что считают эти обязательства целиком выполнимыми, и берут на себя ответственность за исполнение договора, который воспроизводит содержание планового акта управления. Однако случаи, когда роль договора ограничивается сказанным выше, являются исключением. Плановые акты управления, как правило, не входят в детали. Они оставляют широкое поле инициативе предприятий. Поэтому договор в СССР призван играть более важную роль в экономическом отношении. В данной связи следует различать два вида договоров, а именно плановые и внеплановые договоры, если пользоваться советской терминологией. 257. Юридически предустановленный договор. В первом случае плановый акт управления точно устанавливает, между какими предприятиями должен быть заключен договор. Этот акт предписывает предприятию А вступить в договорные отношения с предприятием Б. Перед нами случай, о котором уже говорилось выше. Однако тогда мы предполагали, что все содержание подлежащего заключению договора предопределено этим актом. В действительности же в большинстве случаев дело обстоит не так. От сторон требуется, чтобы они конкретизировали в договоре обязательства, налагаемые на них планом. Количество подлежащей поставке продукции и ее цена, как правило, определяются самим плановым актом. Для многих видов продукции существуют "Общие условия поставки", издаваемые органами управления и содержащие условия по преимуществу императивного характера, подлежащие включению в договор. Тем не менее существует еще целый ряд практически важных вопросов, в отношении которых опыт подсказал, что лучшим способом их решения является прямое согласование заинтересованных сторон. Договор определяет качество и ассортимент, упаковку, последовательность поставок и т. д. Торговое предприятие знает лучше, чем органы управления, потребности и пожелания граждан, фасон обуви, пользующейся спросом, предпочитаемую расцветку тканей и т. д. Строительное предприятие также знает лучше, чем органы управления, необходимые размеры досок, труб и других требующихся ему материалов. В огромном большинстве случаев польза договора состоит в том, что он конкретизирует содержание плана в целях улучшения качества производимых работ или поставляемых материалов. 258. Экономически необходимый договор. Рассмотрим другой случай, когда плановый акт не устанавливает как для предприятия А, так и для предприятия Б обязанности заключить договор. Он ограничивается тем, что возлагает на эти предприятия выполнение определенного задания, предоставляя им самим выбор средств для его достижения. Обязанность вступить в договорные отношения в большинстве таких случаев вытекает, хотя и не прямо, также из необходимости выполнить задания, предусмотренные плановым актом. Но этот последний уже не определяет, между кем должен быть заключен договор. Плановый акт предоставляет предприятию выбор своего контрагента. Такой выбор, разумеется, ограничен, тем более что советское предприятие может, если иное прямо не предусмотрено, обратиться лишь к другому советскому предприятию, причем предложение, с которым оно обращается, не должно выходить за рамки деятельности, установленные планом для этого второго предприятия. Тем не менее в этом случае можно говорить о некотором сходстве со свободой договора в том виде, как она признана в буржуазных странах. Различие, по существу, продолжает, однако, оставаться, ибо точная задача, которую призван выполнить договор, зафиксирована в плановых актах управления, адресованных каждому предприятию. План не ограничивается только указанием, какова в общем на определенный период экономическая политика правительства. Современная тенденция в СССР -- это развитие изложенной выше практики, стремление предоставить предприятию во всех случаях, когда это возможно, выбор им своего контрагента. Назначение органами управления сторон договора становится все более редким и делается лишь в особых случаях, например когда одна из сторон занимает монопольную позицию, как это имеет место при поставках таких видов сырья, как нефть, железо, каменный уголь и т. д. Предоставление предприятиям права выбора контрагента связано со стремлением стимулировать тем самым обе стороны, выявить плохо управляемые предприятия, сделать договор не только средством исполнения плана, но и помощником при его составлении. (Таким путем стремятся далее избежать выпуска продукции, не удовлетворяющей потребителя, так как нередко на складах залеживается нереализуемая продукция.) Однако придать договору такую роль сложно, ибо это в какой-то мере означало бы возврат к рыночной экономике, но при сохранении основополагающего для советской экономики принципа централизованного планирования. Неясно, в какой степени удастся сочетать в СССР эти два противостоящих принципа. 259. Роль договора. Сказанное выше раскрывает роль договора в советской экономике. Она весьма отличается от роли договора в буржуазной экономике и тогда, когда эта экономика становится дирижистской. Договор в СССР существует лишь для того, чтобы обеспечить выполнение плана, и выступает как подчиненный ему инструмент. Договор в несоциалистических странах, наоборот, полностью автономен, и именно на нем основывается в первую очередь сам механизм экономики. План в этих странах, если он вообще существует, представляет собой документ политического порядка; он не обладает юридической силой, необходимой для установления взаимоотношений между предприятиями, как это имеет место в Советском Союзе. Из указанного различия в роли договора и в соотношении плана и договора проистекают и различия юридико-технического порядка, разная регламентация договора в Советском Союзе и буржуазных странах. Это можно увидеть при рассмотрении таких вопросов, как порядок заключения договора, его исполнение, последствия неисполнения договора. 260. Заключение договора. Рассмотрим прежде всего, как заключаются договоры. Процесс заключения договора происходит по-разному в каждом из двух рассмотренных выше случаев. Если плановый акт устанавливает необходимость договорных отношений между предприятием А и предприятием Б, то заключение договора для них обязательно. Если предприятия откажутся заключать договор на условиях (и прежде всего на условии о сроке), предусмотренных плановым актом, то тем не менее решением арбитража их обяжут это сделать. Органы арбитража знают особое разбирательство преддоговорных споров. Однако в современный период намечается уменьшение количества преддговорных споров, что обусловлено тенденцией использования более гибких форм планирования, предоставляющих предприятию выбор контрагентов. В этом случае при отказе предприятия вступить в договор обращение к арбитражу, разумеется, невозможно. 261. Исполнение договора. Советское законодательство и вопросах исполнения договора и последствий неисполнения существенно отходит от позиций буржуазного права. Поскольку последнее видит в договоре просто стоимость определенного имущества и возможность получения прибыли сторонами, то оно в случае неисполнения охотно допускает эквивалент исполнения договора, а именно: неисполнившая сторона обязуется уплатить своему контрагенту убытки. Иная позиция у советского права. С точки зрения советского права эквивалент исполнения договорного обязательства не может удовлетворить социалистическое предприятие, поскольку цель последнего не сводится к получению прибыли. Основная цель -- это выполнение , плана, которое зависит от реального исполнения договоров. Позиция советского права тем более справедлива, что в условиях советской экономики предприятие не может зачастую найти замену неисполненному и не имеет возможности просить какое-то новое предприятие поставить ему то, чего не сделал его контрагент. Таким образом, в СССР признан принцип реального исполнения, причем не только в теории, как это имеет место в странах романской правовой системы, но и на практике. Поскольку в данном случае речь идет о такой первостепенной и важной вещи, как выполнение плана, к проблеме исполнения договорных обязательств в СССР относятся чрезвычайно строго. Всякое неисполнение планового договора сопровождается суровыми санкциями. Сам договор в обязательном порядке должен предусматривать штрафные санкции, которые в случае просрочки взыскиваются дополнительно к реальному исполнению. Неустойка в советском праве -- это не заранее исчисленные убытки. Это особый штраф, который взыскивается дополнительно к исполнению обязательства'. Сторона в договоре не может освободить своего контрагента от его исполнения. Это было бы соглашением в ущерб третьему лицу, то есть соглашением, которое противоречило бы точному исполнению плана и потому неприемлемо для советского права. Неисполнение договорных обязательств может, кроме того, повлечь за собой применение дисциплинарных и даже уголовных санкций. В СССР исполнение договоров как составная часть выполнения плана -- область публичного порядка. 262. Заключение. Что же остается общего между договором советского права и договором буржуазного права? Сохранен термин, и иногда за ним может скрываться даже сходный фактический состав. Договоры, которые возникают "вне плана",-- между торговыми предприятиями и потребителями, между гражданами -- довольно близки к договорам, принятым в буржуазных странах. Как бы ни важны были эти договоры (ими замыкается в конечном итоге механизм экономики), практически не они интересуют юриста. По большей части это простые договоры обыденной жизни, которые не порождают юридических сложностей. Привлекают к себе внимание договоры в сфере плана. Регламентация и даже само понятие этих договоров полностью обновлены в результате неизвестного несоциалистическим странам особого характера связи, которая существует между договорами и планом. Недостаточно, как мы пытались это делать, называть эти договоры административными. Они действительно больше похожи на договоры административного права, чем на договоры гражданского и торгового права, применяемые в несоциалистических странах. Однако существенные различия отделяют договоры в СССР от всех видов договоров, встречающихся в несоциалистических странах. Это связано с обобществлением средств производства, наличием и особенностями советского плана, отсутствием взаимоисключающих интересов между договаривающимися сторонами. Следует откровенно признать полную оригинальность советского права в рассматриваемой области. Часть третья ОБЩЕЕ ПРАВО 266. Историческое значение английского права. Система общего права была создана в Англии после нормандского завоевания главным образом в процессе деятельности королевских судов. Семья общего права включает, кроме английского права, которое было ее основой, правовые системы всех, за некоторыми исключениями, стран английского языка. Влияние общего права было значительным также во многих, если не во всех, странах, которые политически были связаны с Англией. Эти страны могли сохранить в ряде сфер свои собственные традиции, институты и концепции, но английское влияние наложило тем не менее глубокий отпечаток на мышление юристов этих стран хотя бы в силу того факта, что административные и судебные органы, с одной стороны, и судебный процесс и система доказательств -- с другой, построены и регулируются в них по модели английского права. Изучение общего права должно начинаться с изучения английского права. Общее право -- это система, несущая на себе глубокий отпечаток его истории, а эта история до XVIII века -- исключительно история английского права. Данное обстоятельство является определяющим, даже если учесть, что некоторые правовые системы, такие, например, как правовая система США, в настоящее время глубоко отличаются от английского права и что в других странах, как, например, в Индии или Судане, право лишь частично подверглось английскому влиянию, оставшись в сфере "личного статуса" верным своим традициям. В связи с ограниченными возможностями мы в этой части нашей книги рассмотрим лишь английское право и право США. Право Индии и право Пакистана будут рассмотрены в следующей, четвертой части. Раздел первый АНГЛИЙСКОЕ ПРАВО 267. Географические пределы. Строго говоря, сфера применения английского права ограничивается Англией и Уэльсом. Оно не является ни правом Соединенного Королевства, ни правом Великобритании, так как Северная Ирландия, Шотландия, острова Ла-Манша и остров Мэн не подчиняются английскому праву. Поэтому от термина "британское право" нужно отказаться. Следует видеть различие между узкой концепцией английского права, рассматриваемого как свод юридически обязательных норм, и универсальностью этого права, понимаемого как модель для значительной части человечества. Английское право действительно занимает доминирующее место в семье общего права. И не только в самой Англии, где исторически сложилось общее право, но и во многих других странах английское право продолжает быть моделью, от которой, конечно, можно отклоняться в ряде вопросов, но которая в целом принимается во внимание и почитается. Глава 1. ИСТОРИЯ АНГЛИЙСКОГО ПРАВА 268. Исторический характер английского права. При изучении английского права знание истории еще более необходимо, чем при изучении французского права. Английское право не знало, как мы это. увидим, обновления ни на базе римского права, ни в силу кодификаций, что характерно для французского права и для других правовых систем романо-германской правовой семьи. Оно развивалось автономным путем, контакты с Европейским континентом оказали на него лишь незначительное влияние. Английский юрист, преуменьшая значение преемственности в развитии европейских правовых систем и ошибочно' трактуя кодификацию как разрыв с традициями, любит подчеркивать историческую преемственность своего права. Ему кажется, что это право -- продукт длительной эволюции, которая не осложнялась никакими революционными волнениями; он гордится этим обстоятельством и не без оснований рассматривает его как доказательство великой мудрости общего права, его способности приспосабливаться к меняющимся условиям, его непреходящей ценности, а также как доказательство аналогичных качеств английских юристов и вообще англичан. Не следует преувеличивать этот "исторический" характер английского права. Англичане любят подчеркивать его, подобно тому как французы склонны говорить о рациональности и логичности своего права. На самом деле роль традиций и рационализма в становлении и развитии того и другого права не столь уж различна, так как французское право, как и английское, должно было приспосабливаться к изменениям и учитывать нужды общества, которые всегда были и остаются, в общем, очень сходными. Революции были скорее преходящими эпизодами в длительной эволюции французского права. В истории английского права можно выделить четыре основных периода. Первый период предшествовал нормандскому завоеванию 1066 года; второй, от 1066 года до установления династии Тюдоров (1485 год),--период становления общего права, когда оно утверждается, преодолевая сопротивление местных обычаев. Условия этого периода оказали на правовую систему влияние, ощущаемое еще и в настоящее время. Третий период, с 1485 до 1832 года,-- расцвет общего права; однако оно вынуждено было пойти на компромисс с дополнительной правовой системой, что нашло свое выражение в "нормах справедливости". Четвертый период--с 1832 года и до наших дней, когда общее право встретилось с невиданным развитием законодательства и должно было приспособиться к обществу, где постоянно усиливается значение государственной администрации. Отдел I. Англосаксонский период 269. Законы варваров. Есть дата, которая является основополагающей в истории английского права, как и в истории самой Англии и Европы: это 1066 год, когда Англия была завоевана нормандцами. Период, предшествовавший этой дате, в Англии называют периодом англосаксонского права. Римское господство, хотя оно и длилось в Англии четыре столетия -- от императора Клавдия до начала V века,-- оставило в Англии не больше следов, чем кельтский период во Франции или иберийский период в Испании. Для историков английского права история права начинается с эпохи, когда римское господство прекратилось и различные племена германского происхождения -- саксы, англы, юты, датчане -- возобладали в Англии. Именно в эту эпоху Англия была обращена в христианство миссией святого Августина Кентерберийского (596 год). Право англосаксонской эпохи малоизвестно'. После обращения в христианство законы составлялись так же, как и в континентальной Европе, с тем лишь отличием, что писались они не на латыни, а на англосаксонском языке. Как и другие варварские законы, они регулировали только очень ограниченные аспекты тех общественных отношений, на которые распространяется современная концепция права. Законы Этельберта, составленные около 600 года, включают всего 90 коротких фраз. Законы датского короля Канута (1017--1035 годы), составленные четырьмя веками позже, гораздо более разработаны и знаменуют уже переход от эры общинно-племенной к феодализму. Персональный принцип уступает место, как и во Франции, территориальному, но действующее право остается сугубо местным, хотя страна и была подчинена единому суверену. До нормандского завоевания не было права, общего для всей Англии. Отдел 11. Становление общего права (1066--1485 годы) 270. Нормандское завоевание (1066 год). Само по себе нормандское завоевание не изменило существовавшего положения. Вильгельм Завоеватель (как неудачно его называют) претендовал на господство в Англии на основании наследственных титулов, а не в силу права завоевателя. Он специально заявил о сохранении действия англосаксонского права, и мы увидим, что до наших дней английские юристы и судьи в ряде случаев упоминают и даже применяют тот или иной закон англосаксонской эпохи. Однако нормандское завоевание -- серьезнейшее событие в истории английского права, так как оно принесло в Англию вместе с иностранной оккупацией сильную централизованную власть, богатую опытом административного управления, испытанного в герцогстве Нормандия. 'С нормандским завоеванием общинно-племенная эпоха кончилась: в Англии установился феодализм. 271. Феодализм в Англии. Английский феодализм очень отличается от феодализма, существовавшего в эту же эпоху во Франции, в Германии или в Италии. Нормандские сеньоры, последовавшие за Вильгельмом в Англию, очутились в побежденной стране, которой они не знали, а нравы и население которой презирали. Они почувствовали необходимость сгруппироваться вокруг своего господина, чтобы защитить свои завоевания и свою собственность. Завоеватель сумел избежать опасности, которую представляли для него слишком мощные вассалы: при распределении земель, которые он раздавал своим соратникам, он не создал ни одного крупного феода, и поэтому ни один "барон" не мог соперничать с ним. В 1290 году был принят закон ("Quia emptores"), по которому только король мог жаловать земли, что еще раз подтвердило прямую зависимость феодалов от короля. Дух организации и дисциплины выразился в создании в 1086 году "Книги страшного суда", в которую было занесено 15 000 поместий (manors) и 200 000 дворов, существовавших тогда в Англии. Дух военной организованности и дисциплины, характерный, в отличие от Европейского континента, для английского феодализма, отразился и на развитии общего права. 272. Определение общего права. Что же такое это общее право, называвшееся сomune 1еу на нормандском жаргоне, который с царства Эдуарда I (1272 -- 1307 годы) до XVII века был разговорным языком для юристов Англии, тогда как письменностью, как и в остальной Европе, была латынь? Comune lеа, или общее право, в противовес местным обычаям -- это право, общее для всей Англии. В 1066 году оно еще не существовало. Собрание свободных людей, называемое Судом графства (Сounty Court), и его подразделение Суд сотни (Hundred Court) осуществляли в тот период правосудие на основе местных обычаев в условиях строжайшего формализма и используя способы доказательств, которые вряд ли можно назвать рациональными. После завоевания суды графств и суды сотен были постепенно заменены феодальной юрисдикцией нового типа (суды баронов, мэнорские суды и т. п.), которые судили также на основе обычного права сугубо локального характера. В сфере действия церковной юрисдикции, созданной после завоевания, применялось каноническое право, общее для всего христианства. Общее право.-- право английское и общее для всей Англии, было создано исключительно королевскими судами, называвшимися обычно Вестминстерскими -- по месту, где они заседали начиная с XIII века. 273. Компетенция королевских судов. После нормандского завоевания королевские суды в Англии не имели универсальной компетенции. Споры передавались, как правило, в различные перечисленные ранее суды. Король осуществлял только "высший суд". Он вмешивался в споры в исключительных случаях: если существовала угроза миру в королевстве или если обстоятельства дела были таковы, что его нельзя было разрешить в обычном порядке. Суд, где король решал дела с помощью своих приближенных (Curia regis),--это, по существу, суд особо знатных людей и особо крупных дел, а не обычный суд, доступный каждому. В рамках Курии в XIII веке сложились автономные образования, в том числе наделенные судебной компетенцией комиссии с постоянным местопребыванием в Вестминстере. Компетенция этих судов была ограничена, они должны были считаться с сеньорами, которые хотели быть хозяевами у себя дома и вовсе не выражали готовности подчиняться судебным вердиктам. Вмешательство королевской власти в дела сеньоров и их подданных казалось сеньорам невозможным и противоречащим естественному порядку вещей, подобно тому как в наше время собственники считают меры государственного вмешательства или национализацию противоречащими священному, по их мнению, праву собственности. Королевские суды, наконец, не могли даже осуществлять правосудие в качестве апелляционной инстанции по всем спорам, возникающим в королевстве. Вмешательство этих судов ограничивалось главным образом тремя категориями дел: делами, затрагивающими королевские финансы, делами, касающимися земельной собственности и недвижимости, тяжкими уголовными преступлениями, затрагивающими мир в королевстве. В судебных органах (Суде казначейства. Суде общегражданских исков и Суде королевской скамьи) сначала рассматривались только определенные дела из указанных трех категорий, но вскоре это разделение компетенции отпало и каждый из трех королевских судов Вестминстера мог рассматривать все дела, подпадающие под королевскую юрисдикцию. Все остальные дела, кроме упомянутых трех категорий, по-прежнему разрешались вне королевской юрисдикции судом графства или судом сотни, феодальными и церковными судами, а позднее в соответствующих случаях и различными коммерческими судами, которым право отправлять правосудие было предоставлено в связи с проведением различных ярмарок и торгов и которые применяли международное торговое право -- leх mercatoria, или lеу merchent. 274. Расширение компетенции королевских судов. Канцлер и королевские судьи были заинтересованы в том, чтобы увеличить упомянутый список предписаний, учитывая доходы, которые они получали за рассмотрение дел. С другой стороны, король стремился укрепить свою власть и расширить свои судебные полномочия в государстве. К расширению компетенции королевские суды толкало и всевозрастающее число обращений к ней частных лиц, ставивших королевскую юрисдикцию выше всякой другой. Ведь только королевские суды могли реально обеспечить явку свидетелей в суд и исполнение вынесенных решений. И только король и церковь могли обязать своих подданных принести присягу. Это давало королевским судам возможность модернизировать судебную процедуру, доверив решение спора жюри, в то время как другие судебные инстанции были обречены использовать архаическую систему доказательств. В силу всех этих причин королевские суды расширяли свою юрисдикцию и в конце средних веков стали единственным органом правосудия. Сеньоральные суды постигла та же участь, что и суды сотни, на долю муниципальных и торговых судов осталось немного малозначительных дел, а церковные суды рассматривали лишь споры, связанные со святостью брака или дисциплинарными проступками священнослужителей. 275. Способ обращения в королевские суды. Вплоть до XIX века королевские суды, однако, не стали тем, что во Франции называют "судами общей юрисдикции". Теоретически до 1875 года они обладали исключительной юрисдикцией. Частные лица не имели права обращаться в эту судебную инстанцию. Они должны были просить о предоставлении им такой привилегии, что королевская власть делала лишь при наличии достаточных оснований. Обычно тот, кто просил о такой привилегии, обращался к канцлеру -- высшему должностному лицу Короны -- и просил о выдаче предписания (writ) суду рассмотреть дело при условии оплаты канцлеру судебных издержек. Кроме того, можно было обратиться с жалобой (querela, billa) прямо в суд. Некоторые предписания были простым отражением судебной практики, основанной на жалобах'. Получить предписание канцлера или прямое согласие суда принять дело к рассмотрению было не так просто. Королевская власть в XIII веке была не столь либеральна, чтобы канцлер легко мог сам выдать предписание или судьи могли согласиться рассматривать дело в любом случае. Долгое время этому предшествовал тщательный учет обстоятельств дела, и перечень случаев, когда выдавались предписания, расширялся очень медленно. Их насчитывалось всего 56, когда в 1227 году составили их первый список для судей, и 76 -- в 1832 году, когда была проведена большая судебная реформа. Однако расширение компетенции королевских судов не связано только с увеличением перечня оснований исков. Оно не находится также и в прямой зависимости от закона, именуемого Вторым Вестминстерским статутом (1285 год), которой уполномочил канцлера выдавать предписания "в случае подобия" ("in consimili casu"), то есть тогда, когда ситуация была весьма сходна со служившей основанием для выдачи предписания. Для расширения компетенции королевских судов была использована другая техника. Истец в специальном предварительном документе--декларации детально излагал фактические обстоятельства дела и просил королевских судей, учтя эти факты, принять спор к рассмотрению. Эти новые иски, при которых суды сами признавали свою компетенцию, получили название исков super casum.. Со временем круг данных исков расширился и они получили разные специальные названия в зависимости от фактических обстоятельств, обусловивших их судебное рассмотрение: иски о возмещении вреда вследствие неисполнения обязательств, иск о прекращении незаконного владения и т. д. 276. Судебная защита предшествует праву. Процессуальные формы в королевских судах в Вестминстере варьировались в зависимости от вида иска. Каждому из них соответствовала определенная процедура, определявшая последовательность процессуальных актов, представительство сторон, порядок представления доказательств, способ исполнения решений. Было бы фатальной ошибкой именовать истца и ответчика в каком-то процессе так же, как это установлено для процедуры, но по искам иных видов. Для рассмотрения одних видов исков требовалось жюри, для других оно было не нужно, но допускалось такое доказательство, как присяга (иск отклонялся, если определенное число "свидетелей" под присягой заявляли, что ответчик заслуживает доверия). При одних исках дело могло быть решено в отсутствии ответчика, а при других -- нет. Все эти различия сохранялись и тогда, когда дело рассматривалось на основании иска in consimili casu, поскольку в каждом конкретном случае применялась процедура, принятая для сходного иска, подпадающего под перечень предписаний. Наиболее часто использовалась процедура, установленная для иска о правонарушении (trespass)'. Естественно, что при этих условиях первенствующая роль оказалась отведенной процессу. На континенте юристы уделяли основное внимание установлению прав и обязанностей субъектов (норм материального права). Английские юристы были сосредоточены на вопросах процедуры. Средства судебной защиты предшествуют праву: процедура прежде всего. С самого начала общее право сводилось к определенному числу процессуальных форм (видов исков), в рамках которых можно было получить решение, но никогда нельзя было точно знать заранее, каким оно будет! Основная проблема состояла в том, чтобы королевский суд принял дело к рассмотрению, а затем уже довел его до конца сквозь дебри формализованной процедуры. Каково будет решение? На этот вопрос нельзя было дать сколько-нибудь точный ответ. Общее право лишь медленно и постепенно шло к выработке норм, определяющих права и обязанности каждого. 277. Современное значение исторических факторов. Условия, в которых формировалось общее право, представляют не только чисто теоретический интерес. По меньшей мере в четырех аспектах они в течение длительного времени сказывались на английском праве, в котором еще и сегодня можно обнаружить их влияние. Исторические факторы привели, во-первых, к тому, что английские юристы сосредоточивали свое внимание на процессе. Во-вторых, они определили многие категории английского права, повлияли на его понятийный фонд. В-третьих, благодаря этим факторам английское право не знает деления на публичное и частное. И в-четвертых, они воспрепятствовали рецепции категорий и понятий римского права. Рассмотрим более подробно все эти четыре аспекта. 278. Внимание на процессе. До XIX века для английских юристов важно было думать не о том, какое решение, по их мнению справедливое, должно быть вынесено по делу, а сконцентрировать свое внимание на различных процессуальных в высшей степени формализованных действиях по конкретным видам исков. Все эти процессуальные действия вели к одной цели, а именно: сформулировать те вопросы, которые будут поставлены перед жюри. Не следует забывать, что еще в 1856 году все иски в судах общего права рассматривались с участием жюри. Таким образом развитие английского права отразило глубокое и преобладающее влияние процессуальных факторов. Английское право можно было упорядочивать и развивать только в рамках процессуальных форм, предоставленных королевскими судами в распоряжение тяжущихся сторон. Это право, по формуле Г. Мэна, "заключено в узкое русло процесса"'. Оно -- конгломерат процессуальных форм, призванных обеспечить решение споров, число и виды которых все более увеличивались. Излагая английское право и его принципы, автор XII века Глэнвилл (1187--1189 годы), а затем автор XIII века Брэктон (1250 год) описали последовательно (на латыни) предписания, посредством которых можно было обратиться в Вестминстерские суды. Юридические хроники, написанные по-французски и известные под названием Ежегодников, знакомят нас с английским правом периода 1290-- 1536 годов, концентрируя свое внимание на процедуре и часто забывая сообщить о решении, принятом по существу спора. 279. Примеры из договорного права. Для иллюстрации изложенного рассмотрим историю договорного права3. В XIII веке, то есть в то время, когда был принят Второй Вестминстерский статут, договоры подпадали под юрисдикцию, и церковную, и муниципальную, и торговую. Вестминстерские суды не рассматривали таких дел, за исключением двух случаев, которые, по правде говоря, были скорее связаны с правом собственности. Глэнвилл в конце XII века просто-напросто объявил: "Частные соглашения, как правило, не охраняются судами нашего короля". Не было никаких предписаний, никакой процедуры, касающихся договоров, на основании которых можно было бы обратиться в королевский суд. Как же выйти из положения? Сначала в некоторых случаях прибегали к понятию собственности. Наниматель, займополучатель, хранитель, перевозчик оказывались в сфере судебной компетенции не в силу взятых ими на себя обязательств, а по тому фактическому обстоятельству, что они без должных оснований удерживают у себя вещь, принадлежащую другому лицу. Для этой ситуации существовал особый иск (writ of detinue). В других случаях обязанность выполнить обещанное обосновывалась формой взятого обязательства. Имелся иск о возврате долга (writ of debt), возможный при наличии формального документа абстрактного характера, из которого явствовало лишь, что данное лицо является должником. При этом не интересовались вопросом о том, стоит ли за этой долговой распиской реальное соглашение. Однако оба названных иска не покрывали все встречающиеся ситуации, а предусмотренная ими процедура была неудовлетворительной. Поэтому юристы искали другие пути более широкого охвата договорного права. И такое средство они нашли в конце концов в иске, именуемом trespass. Это иск о правонарушении деликтного характера, имевший в виду противоправное посягательство на личность, землю или имущество истца. Все это не имеет ничего общего с договором. Однако тяжущиеся старались убедить суд, что при некоторых обстоятельствах, когда взятое лицом обязательство не было исполнено, можно рассматривать это таким образом, как будто имел место деликт. Королевские суды постепенно восприняли это подход. Сначала они применяли его тогда, когда одна из сторон при исполнении договора совершила действие, причинившее ущерб персоне или имуществу своего контрагента (misfeasance). Однако прошло более века, прежде чем наряду с делами такого рода суды стали рассматривать и случаи, когда взявший на себя обязательство по договору явно не исполняет его (неисполнение обязательств -- поп - feasence). В дальнейшем под сферу действия иска подпали и те случаи, когда заключалось особое соглашение об исполнении обязательств (assumpsit -- принятие на себя). Важной победой явилось решение 1602 года, которое установило, что такого рода соглашение подразумевается само собой, когда имеется обязательственное отношение. Потребовалось еще много времени и усилий, прежде чем иск assumpsit, возникший из деликтного иска, освободился от правил, связанных с его деликтным происхождением, как-то: недопустимости уступки требования, необходимости установить строго определенным способом сумму ущерба, причиненного неисполнением, и др. 280. Категории и понятия английского права. Формы исков были ликвидированы более ста лет назад, а нормы и категории английского права до сих пор в ряде случаев несут на себе отпечаток тех препятствий, которые благодаря процессуальным формам противостояли рациональному развитию институтов. "Мы ликвидировали формы иска,-- сказал известный специалист по истории английского права Мэтланд,-- но они правят нами из своих могил". И это действительно так. Вернемся снова к договорному праву и обратим внимание на то обстоятельство, что общее право не знало других санкций за неисполнение договорных обязательств, кроме возмещения ущерба, поскольку иск "о принятии на себя", возникший, как мы говорили, на базе деликтного иска, мог привести только к возмещению ущерба. Кроме того, английское понятие договора включает, с точки зрения английских юристов, только те договоры, которые до середины XIX века защищались иском "о принятии на себя": оно не охватывает ни так называемых безвозмездных договоров, ни договоров, направленных на реституцию вещи, собственником которой оставался истец (хранения, ссуды, перевозки, то есть когда истец передал вещь другому), ни отдельные виды соглашений, которые английское право рассматривает как "доверительную собственность" (trast). В сфере внедоговорной ответственности (low of torts) влияние прошлого еще сильней. Английское право не знает общего принципа, который связывает деликтную ответственность с виной. Оно оперирует отдельными видами гражданских правонарушений, как-то: нарушение владения, зловредность, клевета и т. д. Некоторые из этих видов соответствуют древним предписаниям, другие -- более позднего происхождения. Самое же главное -- в том, что английские юристы с большим трудом освобождаются от привычки мыслить формулами старых процедур. Общий принцип деликтной ответственности воспринимается с большим трудом, пробивая себе дорогу в виде специального деликта (negligence), причем наряду с этим принципом сохраняется определенное количество особых регламентации внедоговорных правонарушений. 281. Исчезновение частного права. Суды, для которых существовал единственный интерес -- интерес королевства и Короны,-- получили в Англии самую полную юрисдикцию. Суды, рассматривавшие споры частного права, исчезли, а вместе с ними исчезло в Англии и само понятие частного права. Все тяжбы, подсудные королевской юстиции, рассматривались в стране как своеобразные споры публично-правового характера. Публичный аспект в английском праве проявлялся и в специфической технике предписаний, по которым обращались с иском в королевский суд. Предписание представляло собой не просто разрешение действовать, данное истцу. С технической стороны оно являлось как бы приказом короля своим чиновникам предложить ответчику не нарушать права и удовлетворить требование истца. Если ответчик отказывался повиноваться, истец предъявлял к нему иск. Этот иск рассматривался королевским судом не столько потому, что ответчик возражал против притязаний истца, сколько в связи с его неповиновением приказу властей. Английский судебный процесс -- это публичное право, а не частное. Он напоминает рассмотрение спора об отмене административного акта во французском праве. Речь идет о том, с достаточным ли основанием был выдан административный акт (предписание), исходящий из королевской канцелярии, должен ли быть поддержан приказ, который эта канцелярия дала ответчику. В отличие от спора об отмене административного акта по французскому праву по английскому праву дело возбуждает не тот, кому административный акт наносит ущерб, а тот, кто получил этот акт и хочет реализовать его, вчинив иск. 282. Невозможность восприятия римского права. В континентальной Европе традиционно сложившиеся суды в отличие от Англии сохранились, хотя и подпадали под все большую зависимость от королевской власти. Призванные рассматривать все споры, они никогда не считали свою компетенцию ограниченной лишь определенными видами дел, каждый из которых требовал своей особой процессуальной формы. Свободные от такого рода ограничений суды могли без особых затруднений модернизировать процедуру рассмотрения дел, следуя каноническому праву и его модели письменного процесса. Обладая общей компетенцией, суды могли постоянно обращаться к проблеме справедливости и руководствоваться в этой связи римским правом. Иной была ситуация в Англии. Вестминстерские суды были судами исключительной компетенции, причем для каждого вида подведомственных им дел существовала особая процедура их рассмотрения. Строгость процедуры общего права, необходимость укладываться в традиционные рамки -- вот основные причины, помешавшие рецепции римского права в Англии и в ту эпоху, когда Вестминстерские суды, неограниченно расширив свою компетенцию, должны были часто решать споры, возникающие из отношений частного права в его чистом виде. Процессуальные формы, со многих точек зрения архаичные, типично английские, обязывали в каждом случае подогнать под них, как бы "натурализовать" положения, которые можно было позаимствовать из римского или канонического права. Сложность и техницизм этих форм были таковы, что изучить их можно было только в практике применения. Университетское образование, основанное на римском праве, могло помочь увидеть справедливое решение спора; но оно не помогало выиграть процесс. Юристы и судьи Англии до наших дней воспитываются главным образом практикой. Университетское образование не столь необходимо для них, и в течение многих веков они часто обходились без него. Отдел III. Соперничество с правом справедливости (1485--1832 годы) 283. Склероз общего права. Выработанное в строгой зависимости от формальной процедуры, общее право было подвержено в силу этого двойной опасности: с одной стороны, оно могло не успевать в своем развитии за потребностями эпохи, а с другой -- ему угрожали консерватизм и рутина судейского сословия. После своего блистательного расцвета в XIII веке общее право не избежало ни той, ни другой опасности. Оно оказалось перед риском образования новой правовой системы-соперницы, которая по истечении некоторого времени могла даже заменить собой общее право, подобно тому как в Риме античное гражданское право в классическую эпоху оказалось перед лицом его подмены преторским правом. Соперник, о котором идет речь,--это право справедливости (Low of Equity). Ограниченная компетенция королевской юрисдикции могла еще быть терпима, когда наряду с судами общего права существовали другие суды, способные решать дела в тех случаях, когда этого нельзя было сделать средствами общего права. Упадок, а затем исчезновение всех этих других судов вызвали необходимость поисков новых коррективов, призванных восполнить пробелы общего права. 284. Обращение к королевской власти. Естественно, что в тех случаях, когда ограниченная компетенция Вестминстерских судов делала невозможным рассмотрение или разрешение спора, разочарованная сторона приходила к мысли, что у нее остается еще одна возможность добиться справедливости: обратиться непосредственно к королю -- источнику всех справедливостей и милостей. Королевские суды не занимались такого рода делами, но разве король не мог восполнить недостатки деятельности своих судов? Обращение к королю в средневековом мышлении -- вещь вполне естественная, и королевские суды вначале вовсе не возражали, когда стороны при необходимости прибегали к этому средству. В конечном счете сами королевские суды тоже были обязаны своим развитием именно этому принципу (обращению к королю, чтобы добиться справедливости). Следовательно, начиная с XIV века частные лица, не имея возможности добиться решения в королевских судах или в случае недовольства решением, вынесенным по их делу, обращались к королю и просили его из милости вмешаться, "чтобы оказать милосердие по совести и по существу". Такое обращение обычно проходило через лорд-канцлера, являвшегося исповедником короля и обязанного поэтому руководить его совестью. Если лорд-канцлер считал целесообразным, он передавал жалобу королю, и тот ставил ее на рассмотрение в своем совете. Это обращение к прерогативе короля, имевшее первоначально под собой прочную основу и допускавшееся без возражений, пока оно носило исключительный характер, не преминуло, однако, повлечь за собой конфликт, как только оно приняло общий характер и превратилось в обычное обжалование решений судов или даже в способ полностью или частично обойти королевские суды. Именно это и произошло в результате войны Алой и Белой Розы, которая затруднила королю возможность принимать решения в совете. Лорд-канцлер в XV веке становится все более и более автономным судьей, единолично решающим дела от имени короля и совета, делегировавших ему полномочия. С другой стороны, и тяжущиеся все чаще и чаще просят вмешательства лорд-канцлера из-за тех препятствий, которые процедура и рутина судей создали для нормального развития общего права. Решения, первоначально принимавшиеся с учетом "справедливости в данном случае", стали систематически выноситься на основе применения доктрин "справедливости", представлявших собой добавления или коррективы к "правовым" принципам, применяемым королевскими судами. 285. Право справедливости при Тюдорах. Абсолютизм Тюдоров в XVI веке был основан на широком использовании королевской прерогативы. В области уголовного права знаменитая "звездная палата" представляла собой серьезную угрозу для свободы подданных, хотя вначале она была призвана лишь установить порядок после гражданской войны. В области гражданских отношений юрисдикция справедливости лорд-канцлера, основанная также на королевской прерогативе, получила весьма широкое распространение. После 1529 года канцлер не был более ни духовником, ни исповедником короля. Он все чаще выступал как юрист и рассматривал жалобы, адресованные ему, как настоящий судья, но применял при этом письменную процедуру, заимствованную из канонического права и полностью отличавшуюся от процедуры судов общего права. Принципы, применяемые лорд-канцлером, также в значительной степени были заимствованы, по существу, из римского права и из канонического права; реципированные принципы гораздо больше, чем многие устаревающие нормы общего права, удовлетворяли чувство социального интереса и справедливости эпохи Возрождения. Заботясь о правосудии и справедливом его отправлении, правители Англии отдавали в тот период предпочтение юрисдикции лорд-канцлера. Соображения политического порядка также способствовали этому. Используемые канцлером римское право и каноническое право, не знавшие института присяжных, больше нравились правителям, чем общее право, с его публичной и гласной процедурой. Правителям казалась предпочтительнее письменная тайная и инквизиционная процедура лорд-канцлера. Господствовало также мнение, что римское право, с его формулой "правитель изъят из действия закона", соответствует духу и установкам королевского абсолютизма. Могло, наконец, казаться более простым выработать совершенно новую систему права и отправления правосудия, чем осуществлять реформы общего права, ставшие к тому времени необходимыми. Таким образом, в XVI веке в результате деятельности лорд-канцлера и упадка общего права английское право чуть было не попало в семью правовых систем Европейского континента'. Возникла серьезная угроза, что стороны не станут обращаться в суды общего права и эти суды полностью исчезнут, так же как три века назад исчезли суды сотен в результате того, что Вестминстерские суды предложили заинтересованным лицам более совершенные правовые формы. 286. Компромисс между общим правом и правом справедливости (1616 год). То, что ничего подобного в конце концов не произошло, объясняется различными причинами. Вероятно, сказались противоречия между судами и королевской властью. Суды общего права нашли союзника в лице парламента, который объединился с ними в борьбе против королевского абсолютизма. Плохая организация суда лорд-канцлера, его сложность и продажность также были использованы противниками. Революция, которая могла бы вернуть Англию в семью романских правовых систем, не произошла. В результате был достигнут компромисс: остались существовать при определенном равновесии сил и суды общего права, и суд лорд-канцлера. Этот компромисс не вытекал ни из закона, ни из какого-либо формального решения, принятого королевской властью или судьями. Напротив, при решении в 1616 году очень острого конфликта, который столкнул суды общего права, представленные главным судьей Коком, лидером либеральной парламентской оппозиции, и юрисдикцию лорд-канцлера, король Яков I высказался в пользу канцлерского суда. Ситуация, однако, была очень сложной, и канцлеры оказались достаточно умными, чтобы не злоупотреблять своей победой. Они не хотели еще сильнее озлобить парламент, который к тому времени был больше заинтересован в прекращении деятельности другой прерогативы короля -- "звездной палаты",-- чем в ликвидации права справедливости. Что же касается этого права, то состоялось следующее молчаливое соглашение на базе status quo: юрисдикция лорд-канцлера продолжает существовать, но она не должна расширяться за счет судов общего права; канцлерский суд будет осуществлять юрисдикцию в соответствии с прецедентами права справедливости, сняв тем самым упрек в произвольном решении дел. Кроме того, было решено, что король не должен больше использовать свою судебную власть для создания новых судов, независимых от судов общего права. Вместе с тем менялась сама природа права справедливости. Лорд-канцлер как лицо политическое и судья не претендовал более на суд по законам морали и превращался все более и более в юриста'. С 1621 года был разрешен контроль палаты лордов за решениями суда канцлера. Суды общего права в этих новых условиях склонны были допускать вмешательство канцлера, если оно могло быть основано на прецеденте. 287. Дуалистическая структура английского права. По всем этим причинам английское право сохранило и до наших дней двойственную структуру. Наряду с нормами общего права, сложившимися в ходе деятельности Вестминстерских королевских судов, называвшихся также судами общего права, английское право включает и нормы права справедливости, вносящие дополнения или поправки в нормы общего права. Характерно, что до 1875 года нормы справедливости применялись только специальным судом -- судом канцлера. Однако со временем эти нормы стали столь же строгими и столь же "юридическими", как и нормы общего права. Различия между ними стерлись. Английское право справедливости сначала представляло собой справедливость в том виде, как ее могли понимать в XV или XVI веке, и в той мере, в какой в эту эпоху лорд-канцлер мог придать ей эффективность. Английские суды в наши дни весьма холодно относятся ко всем намекам на то, что они должны следовать примеру лорд-канцлера XV и XVI веков или же развивать новые концепции справедливости. Право справедливости трактуется ими как совокупность норм, которые исторически были призваны корректировать английское право, но представляют сегодня его неотъемлемую часть. Причины, которые в то время оправдывали деятельность лорд-канцлера, ныне не существуют. Парламент всегда готов вмешаться, если право в этом нуждается. Безопасность юридических отношений и приоритет права оказались бы под угрозой, если под предлогом справедливости судьи стали бы ставить под сомнение установленные нормы права. Английские судьи четко продемонстрировали в весьма ясных формулировках свою решимость не вставать на этот путь. 288. Поглощение общим правом торгового права. XIII век, эпоха формирования общего права, и XVI век, эпоха развития права справедливости,-- вот те рубежи, когда вырисовываются характерные черты структуры английского права. В XVII веке, после наступления права справедливости на общее право, и в XVIII веке английское право развивается вполне гармонично, без видимых конфликтов. Однако во второй половине XVIII века надо отметить одно очень существенное событие: поглощение торгового права общим правом. До этого времени торговое право рассматривалось в Англии как инородное тело, как право, международное по своей природе, применение которого распространялось только на купцов. Однако особая торговая юрисдикция прежних времен утратила с годами свой автономный характер. Эта эволюция в полной мере завершилась во второй половине XVIII века, когда в Англии произошла унификация того, что мы называем гражданским правом, и торгового права: последнее было интегрировано общим правом, институты торгового права перестали быть привилегией класса коммерсантов. 289. Доктрина и сборники судебной практики. Наиболее примечательные работы изучаемого нами периода -- это труд Литлтона о владении, написанный в конце XV века, и труд Кока "Институты английского права", опубликованный в 1628--1642 годах. Очень интересна также работа Фортескью "В похвалу законам Англии" (1470 год) и диалоги между приверженцем римского права и приверженцем общего права, опубликованные в 1523--1532 годах Сен-Жерменом под названием "Профессор и студент". Кроме того, очень важны для изучения общего права сборники судебных решений (reports), заменившие старинные Ежегодники судебной практики, издание которых прекратилось в 1535 году. Эти сборники, излагавшие важнейшие приговоры и решения, и сегодня еще представляют практический интерес; они были переизданы с прекрасными таблицами в очень солидной серии English Reports. В классическом труде Блэкстона -- "Комментарий к праву Англии" -- описывается английское право второй половины XVIII века, то есть той эпохи, когда общее право находилось в апогее. Комментарий Блэкстона (1765-- 1769 годы), неоднократно переиздававшийся, можно сравнить с трудами Потье во Франции. Влияние комментария было довольно значительно в Англии и во всех странах английского языка, так как он устанавливал рамки английского права и облегчал, например для Соединенных Штатов Америки, распространение и рецепцию этого права. Отдел IV. Современный период 290. Реформы XIX века. Подобно тому как это произошло в XIII и XVI веках, XIX и XX века также представляют в истории английского права период существенной трансформации'. Для этого периода характерны развитие идей демократии и под влиянием Бентама невиданное до сих пор развитие законодательства. В 1832, 1833, 1852 годах произошла радикальная реформа и модернизация права. До этого времени английское право развивалось в процессуальных рамках, представлявших собой различные формы исков. Освободившись от этих процедурных оков, английские юристы, как и их коллеги на континенте, отныне могли уделять гораздо больше внимания материальному праву, на базе которого и стали отныне систематизировать решения общего права. В 1873--1875 годах организация судов также была значительно модифицирована. Акты о судоустройстве (Judicature Acts) ликвидировали формальное различие между судами общего права и канцлерскими судами справедливости. Все английские суды получили право применять и нормы общего права, и нормы права справедливости в отличие от прежде существовавшего положения, при котором надо было обращаться в суд общего права, чтобы получить решение по общему праву, а в канцлерский суд -- чтобы получить решение на основании норм права справедливости. Что же касается материального права, то была проведена серьезная работа по расчистке (отмена фактически не действующих законов) и приведению норм в порядок (консолидация), освободившая английское право от архаических решений и во многих областях систематизировавшая его нормы. Реформы XIX века не лишили английское право его традиционных черт. Они не были адекватны кодификации на французский лад. Английское право по-прежнему развивалось судебной практикой. Законодатель открыл судам новые возможности и дал им новую ориентацию, но не создал сам нового права. Ни один автор не пытается более повторить работу, проделанную в прошлом Глэнвиллом, Брэктоном, Коком или Блэкстоном, и описать все действующее право, весь правовой ансамбль, отражающий сложность отношений современной цивилизации. Основными источниками познания английского права стала теперь (в том, что касается судебной практики и законодательства) новая серия Low Reports (создана в 1865 году), а в области систематизации английского права -- Low of England, издаваемая под редакцией лорда Хэлсбори. _ 291. XX век: общее право в эпоху "государства благоденствия". Модернизация, начавшаяся в XIX веке, продолжается и в наши дни, однако в несколько новой форме. Новое течение социалистического плана, стремящееся построить общество на иных основах, заменило течение либеральное, господствовавшее до 1914 года. Общее право переживает в этой связи серьезный кризис, так как характерные для него в силу самой природы этого права формы (казуистические и основанные на судебной практике) плохо увязываются с новыми стремлениями осуществить быстрые и вместе "с тем глубокие изменения в обществе. Законы и регламенты приобрели масштаб и значение, несравнимые с теми, что были раньше. Издание нормативных управленческих актов и их применение породили • ряд новых проблем, вызвав множество конфликтов между органами управления и гражданами. Наряду с судами, действующими на основе общего права, появилось немало других инстанций, призванных рассматривать дела, порожденные новыми законами. Стало очевидным, что традиционные суды будут захлестнуты потоком дел, если возложить лишь на них решение этих новых споров. В Англии сработали те же самые факторы, которые обусловили наличие во Франции и в других странах административной юстиции. В этой связи малосущественно то обстоятельство, что в Англии административные суды не сведены в особую иерархическую судебную систему. Важно то, что значительное число дел, не меньшее, чем то, которое попадает в ординарные суды, перенесено теперь в органы, где юристы работают вместе с неюристами и где вообще юристов может не быть, а также то, что эти дела рассматриваются и решаются в таком духе и при помощи таких методов, которые несвойственны общему праву. Для решения проблем, стоящих перед "государством благоденствия", очевидно в большей мере, чем английское право, подготовлены романские системы Европейского континента, с их разработанными законодательством и доктриной. Здесь также намечается линия сближения между английским и континентальным правом. Это движение стимулируется потребностями международной торговли. Ему благоприятствует также более четкое осознание близости, которая существует у европейских стран, руководствующихся ценностями западной цивилизации. Новый импульс к этому сближению дало вступление Великобритании в 1972 году в Европейское экономическое сообщество. Мы еще встретимся с этими новыми чертами и тенденциями английского права, когда обратимся к источникам и структуре общего права. Глава II. СТРУКТУРА АНГЛИЙСКОГО ПРАВА 292. Важность предмета. До недавнего времени наиболее оригинальной стороной английского права была теория источников права, существующих в Англии. Юристы континентальной Европы воспитывались в духе культа закона и восхищения кодексами. Им казалось странным, что столь цивилизованная, крупнейшая торговая страна в мире не восприняла идею кодификации и продолжает придерживаться устаревших, по мнению европейских юристов, позиций, считая судебную практику основным источником права. Роль закона и судебной практики неодинакова в английском и во французском праве. Однако прежде чем перейти к изложению имеющихся довольно значительных различий, нам кажется важным показать здесь одно несходство несколько иного порядка романо-германской правовой семьи и семьи общего права. Речь идет о самой структуре права. Это различие, которое доставило наибольшие трудности юристам континентальной Европы, в наши дни уже начинают признавать самым главным. Именно оно в конечном счете объясняет, почему английские юристы создали теорию источников права, отличающуюся от французской, и почему английское право, в частности, не восприняло и не может принять романо-германскую форму кодификации. Различию в структуре романских правовых систем и английского права долгое время не придавалось должного значения. Это объясняется тем, что в течение длительного периода под влиянием ряда теорий считалось, что, анализируя право, достаточно подходить к нему, лишь как к совокупности норм. Для тех же, кто посмотрит как бы со стороны, самым существенным в праве окажутся не нормы, которые оно содержит в данный момент, а скорее сама структура этого права, его классификации, применяемые концепции, тип норм права, составляющих его основу. Само преподавание права должно проводиться : именно в этом плане, так как за нормами, которые изменяются, существуют определенные относительно стабильные рамки. Главное для изучающего право -- ознакомиться с его словарем, понять основные концепции, которые позднее позволят ему разобраться в других вопросах. Нормы же, с которыми он ознакомился в процессе обучения, могут изменяться. Изменить или отменить какую-либо норму действующего права во власти законодателя. Однако он почти не властен изменить язык и основы юридического мышления. Через многочисленные изменения и революции сохраняются термины и понятия собственности, договора, брака, ипотеки и др. Нормы, касающиеся этих предметов, изменялись, но эти новые нормы, приходившие на место старых, в юридических работах излагались на одном и том же месте. Структура этих работ оставалась почти неизменной на протяжении веков. 293. Категории и понятия. Со всех точек зрения английское право весьма отличается от французского права и других систем, входящих в романо-германскую правовую семью. Структура английского права отлична от структуры французского права, и в этом различии заключается самая большая сложность для изучения английского права. Различие в структуре права, как мы это увидим, действительно полное. С точки зрения известных делений права мы не найдем в английском праве ни деления на право публичное и право частное, ни деления, столь естественного, на наш взгляд, на право гражданское, право торговое, право административное, право социального обеспечения, Вместо этого мы находим в английском праве деление в первую очередь на общее право и право справедливости. На уровне понятий мы также будем частично дезориентированы, не найдя в английском праве таких понятий, как родительская власть, узуфрукт, юридическое лицо, подлог, непреодолимая сила и т. п. Зато нам встретятся такие незнакомые понятия, как доверительная собственность, встречное удовлетворение, эстоппель, треспасс и др., которые нам ни о чем не говорят. Не соответствуя ни одному из знакомых нам понятий, термины английского права непереводимы на другие языки, как термины фауны и флоры разных климатов. Когда любой ценой хотят перевести эти термины, их смысл, как правило, теряется. Трудность не уменьшается даже при кажущейся адекватности: "договор" английского права не более адекватен "договору" французского права, чем английское equity -- право справедливости, французскому понятию "справедливость"; administrative low вовсе не означает административное право, а civil low -- гражданское право. 294. Норма права. Различие в структуре, существующее между романскими правовыми системами и английским правом, проявляется не только в плане правовых категорий и понятий. На более элементарном уровне -- нормы права,-- мы также не встретим в английском праве привычный нам тип нормы. В английском праве, созданном судебной практикой, норма права (1еgа1 ги1е) представляет собой нечто иное, чем .норма, привычная для нас, выработанная доктриной или установленная законодателем. В английском праве норма менее обща и абстрактна, чем норма французского права, а отсюда следует, например, отсутствие в английском праве элементарного для французов деления норм на императивные и диспозитивные. В силу иного характера норм кодификация континентального типа в Англии невозможна. Отдел I. Система права и правовые понятия 295. Значение правовых категорий. Первое, о чем спрашивает себя юрист, когда перед ним встает какой-либо правовой вопрос, к какой правовой категории относится данный случай: идет ли речь об уголовном, вещном, договорном или трудовом праве? Решение этого вопроса важно также и потому, что во все времена юристы специализировались в отдельных отраслях национального права. Сложилось традиционное деление, например, на цивилистов, криминалистов и юристов, специализирующихся в области торгового права. Сложность современного права вынудила юристов к еще более узкой специализации. Один и тот же юрист не может консультировать клиента и вести его судебный процесс в столь различных областях, как право литературной собственности и дела о несостоятельности, уголовное право, семейное право или фискальное право. Каждая отрасль права, интересующая различных специалистов, имеет литературу, хорошо известную только специалистам, другие юристы имеют об этой отрасли права только общие представления, часто уже несколько устаревшие в силу развития как идей, так и самого права. 296. Оригинальность понятий английского права. Так же обстоит дело и в английской правовой системе. Но в силу исторических причин в этой системе сложилось иное деление, нежели в романских системах права. Отсюда перед французскими юристами, желающими изучать английское право, возникают трудности. Библиография в области английского права, как бы обильна и богата она ни была, вряд ли сможет предложить французскому юристу фундаментальную книгу, построенную по привычным ему канонам. Книги такого рода, которыми пользуются английские юристы, носят названия: договор, реальная собственность, траст, квазидоговор, залог, конфликт законов, местное самоуправление и т. д. Французские деления и категории заменены в Англии такими делениями и категориями, которые, хотя и могут быть в ряде случаев переведены на французский (а в ряде случаев нет), не являются тем не менее в общем и целом элементарными делениями и категориями французского права. Как ни значительны структурные различия, с которыми мы встречаемся, когда говорим об основных делениях систем континентального и английского права (публичного и частного, общего права и права справедливости), они уступают еще более фундаментальным различиям понятийных фондов. Так же и здесь французский юрист, как правило, не встретится с теми понятиями, к которым он привык: юридическим лицом, публичным учреждением и многим другим. Для того чтобы его понял английский юрист, придется использовать такие понятия, которые не имеют аналогов во французском праве. 297. Структура английского права объясняется его историей. Чем вызваны такие различия в структуре? Ответ совершенно ясен: это объясняется различной историей развития права романского и общего права. Система романских правовых систем -- это система относительно рациональная и логичная, так как она создана, если говорить об основополагающих правовых нормах, трудами университетов и законодателем. В ней, безусловно, существуют какие-то непоследовательности и недочеты, связанные с историей или объясняющиеся практическими соображениями. Построение романо-германских правовых систем далеко не совершенно с точки зрения чистой логики, однако очень много было сделано, чтобы упростить их познание. Английское же право, напротив, создавалось без каких бы то ни было забот о логике, в рамках, которые были навязаны судебной процедурой. Только совсем недавно, примерно век назад, старая процедура была отменена и наука права попыталась внести некоторую рационализацию в создавшееся положение. Но, несмотря на значительный прогресс в этом отношении, было твердо решено сохранить понятия и классификацию, к которым все привыкли с давних пор. Мы дадим здесь несколько примеров, свидетельствующих о силе традиции. Наиболее типично, вероятно, знаменитое определение права справедливости, которое дал известнейший специалист Мэтланд: "Право справедливости -- это ансамбль норм, которые, если бы не было Актов о судоустройстве, применялись бы только специальными судами, называвшимися судами справедливости"'. Право собственности на недвижимость и на движимое имущество различаются по тому признаку, что первое включает права, которые до судебной реформы 1833 года защищались так называемыми вещными исками; а второе включает права, защита которых обеспечивалась до 1832 года так называемыми личными исками. Английское понятие договора включает только соглашения, которые когда-то санкционировались иском; оно не распространяется на дарение, на доверительную собственность, на хранение, которые ранее защищались в ином порядке. По этим примерам можно понять, что категории и концепции английского права значительно отличаются от категорий и концепций романской науки. 298. Роль университетов. Возникает сомнение: разве в английских университетах, созданных в XIII веке, не преподавали, как и в континентальных университетах, римское право и каноническое право? Только в 1758 году был введен курс английского права в Оксфордском университете; еще позднее, в 1800 году, этот курс был введен в Кембридже. Все это верно. Но если юристы континентальной Европы получали образование в университетах, то в Англии дело обстояло иначе. Английский процесс препятствовал не только рецепции римского права. Его сложность не вызывала у юристов желания изучать в университетах принципы, которые им совершенно не понадобятся для практической работы. Английские юристы никогда не получали образования в университетах; и в наши дни в Англии нет необходимости кончать университет, чтобы стать адвокатом, поверенным или судьей. Юристы традиционно формировались практикой, которая не могла знакомить с римским правом; их внимание было постоянно сосредоточено на вопросах процедуры и доказательств, от которых зависел успех и даже сам прием иска судом. Естественно, в этих условиях категории английского права были построены на основе процесса и различных типов исков, которые можно было вчинить королевским судам. Только когда данные формы исков были ликвидированы (1852 год), появилась тенденция к более рациональной систематизации. Развитие это шло медленно, что бывает всегда, когда затронуты основы правовой системы, и не выходило за традиционные рамки английского права. Не было и речи о том, чтобы воспринять категории и концепции романских правовых систем. Мы не можем в данной работе более подробно познакомить читателя с различными категориями и понятиями английского права: эта задача потребовала бы изучения, по существу, всего английского права'. Будет, однако, полезным дать здесь некоторые характерные примеры, затрагивающие ряд основных понятий английского права. Мы выбрали два вопроса: различие между общим правом и правом справедливости и понятие доверительной собственности. В заключение мы покажем, какое важное значение в глазах английского юриста имеют нормы, регулирующие отправление правосудия (процессуальное право и доказательства-- adjective low), в отличие от материально-правовых норм (материальное право -- substantive low).  1. Общее право и право справедливости 299. Основополагающий характер различия. Наиболее элементарным с самых первых шагов в изучении права романо-германской семьи для студента является деление на частное и публичное право. Такое деление отсутствует в английском праве, и, более того, его издавна принципиально не признавали, поскольку в нем видели отказ от идеи о том, что государство и его органы подчинены праву. Кроме того, для английского студента, изучающего право, основным является то, что совершенно неизвестно романо-германской правовой семье: деление на общее право и право справедливости. Мы уже видели, знакомясь с историей английского права, происхождение этого деления: право справедливости -- это совокупность норм, которые создавались судом канцлера, с тем чтобы дополнять, а иногда и пересматривать систему общего права, ставшую в то время недостаточной. Сейчас нам надо несколько подробнее рассказать о нормах права справедливости, и в частности показать, как различие между правом справедливости и общим правом сохранило значение до сих пор, несмотря на их "слияние", оформленное Актами о судоустройстве 1873 и 1875 годов. Это деление и сегодня остается фактически основным в английском праве. Его можно сравнивать с существующим во французском праве делением на право публичное и частное в том смысле, что если во Франции различаются юристы -- публицисты и приватисты, то английские юристы делятся на юристов общего права и юристов права справедливости. 300. Происхождение права справедливости. Необходимо еще раз вернуться к условиям, в которых развивалось право справедливости. В силу пробелов и недостатков системы общего права (когда нельзя было обратиться в королевские суды, или не было возможности довести до конца процесс, или принималось несправедливое решение) граждане в духе идей средних веков имели возможность обратиться за помощью к королю, чтобы он сам, руководствуясь императивами совести, осуществил правосудие либо обязал суд принять справедливое решение. Король -- суверен правосудия -- обязан был обеспечить справедливость своим подданным. Его вмешательство было обоснованным в тех случаях, когда иные правовые средства отсутствовали. 301. Справедливость основывается на праве. Вмешательство канцлера никогда не состояло в создании новых норм права, которые судьи должны были применять в будущем. В этом смысле канцлер не изменял права, которое применялось судами общего права. Наоборот, канцлер всегда выказывал уважение к этому праву: "Справедливость основывается на праве" -- одна из аксиом, провозглашенных канцлером. Однако следовать праву не значит пренебрегать законами морали. И именно во имя последней осуществляется вмешательство канцлера. Нельзя же было допустить, чтобы складывались ситуации, иллюстрирующие римскую формулу summum jus summa injuria. В других странах у судей были способы избежать подобной ситуации; так они могли запретить злоупотребление правом или же прибегнуть к понятиям публичного порядка или добрых нравов. И все это лежало в рамках общих принципов права. Английские королевские суды были связаны узкой компетенцией и строгой процедурой и поэтому не имели такой свободы маневра. Отсюда необходимость в специальной юрисдикции, основанной на королевской прерогативе, которая могла бы смягчить жесткость общего права, дополнить его и сделать все это в соответствии с требованиями морали и совести. Мы покажем на нескольких примерах, как это происходило. 302. Примеры. По нормам общего права в случае неисполнения договора можно только взыскать убытки, причиненные неисполнением. Иск "о принятии на себя", которым защищались договоры, был действительно иском, деликтным по происхождению. Он мог привести только к присуждению убытков. Во многих случаях этого было недостаточно и сторона была заинтересована в реальном получении того, что ей было обещано по договору. Ни один из исков, принимаемых королевским судом общего права, не позволял добиться такого результата. Обращаясь же к суду канцлера, можно было получить предписание о принудительном исполнении, в силу которого контрактант обязан был исполнить в натуре принятое им на себя обязательство. Таким образом, общее право, как мы видим, не нарушается; дается только средство, которое оно само предоставить стороне не может. Общее право рассматривает судебный процесс как своего рода турнир, в котором судья играет роль простого арбитра. Каждая сторона должна представить свои доказательства; ни одна из сторон не имеет возможности заставить другую предъявить, например, имеющийся у нее документ. Суд канцлера в данном случае может вмешаться и предписать одной из сторон предъявить тот или иной документ. Общее право -- система архаичная, оно придерживается в вопросе о договорах теории порока воли, очень примитивной и малоразработанной. Например, концепция принуждения подразумевала только физическое принуждение, исключая моральное. Канцлер мог вмешаться и здесь против того, кто, бессовестно пользуясь своей властью отца, опекуна, хозяина, духовника, врача, заставил другую сторону заключить договор или получил какое-либо иное не полагающееся ему преимущество. Канцлер мог запретить воспользоваться таким договором и запретить требовать его исполнения. Эта доктрина так называемого недолжного влияния вносила какой-то моральный критерий в концепцию принуждения. Если одно лицо передало другому, доверяя ему, какое-то имущество для управления им в интересах третьего лица и передачи последнему доходов, полученных от этого имущества, то, согласно общему праву, лицо, получившее имущество (trustee), становится его единственным собственником. Принятое им обязательство управлять имуществом в пользу третьего лица и передать ему полученные доходы не имеет силы. Канцлер придает силу этому обязательству. Он не нарушает норм общего права и не отрицает, что трасти -- собственник имущества, но он дополняет общее право, санкционируя обязанность, взятую на себя трасти. Мы видим, что канцлер признает принципы общего права и следует правилу "справедливость уважает право". Но в ряде случаев в результате вмешательства канцлера возникают дополнительные нормы, называемые нормами права справедливости, совершенствующие в интересах морали систему права, применяемого судами. Лучше было бы, если бы эти дополнительные нормы создавались самими судами общего права, но в силу целого ряда причин суды не могли этого сделать и не сделали. Такие нормы выработал другой государственный орган -- канцлер. Этот орган, во всяком случае, первоначально, не рассматривался как суд, применяющий право. Это могло бы вызвать конфликт с судами, заинтересованными и с материальной, и с моральной точек зрения в сохранении своей монополии в области отправления правосудия. Это подтверждает и терминология, которой пользовался суд канцлера. Ему подавался не иск, а жалоба, спор шел не о правах, а об интересах, выносилось не решение, а приказ и т. д. Канцлер вмешивался "во имя справедливости" и не претендовал при этом на изменение норм, установленных судами. Это вмешательство обосновывалось "велением совести". Действовать, пользуясь несовершенным состоянием права,-- это значит вступать в противоречие с совестью. 303. Право справедливости действует в отношении конкретных лиц (Equity acts in personam). Канцлер действует всегда одним и тем же способом: он выдает приказы или запрещения, адресованные определенному лицу, на которое он имеет возможность воздействовать. Канцлер приказывает или, наоборот, запрещает этому лицу вести себя тем или иным образом и требует от него в интересах спасения его души (канцлер первоначально--духовное лицо) поведения, соответствующего требованиям морали и совести. В случае нарушения предписания канцлера ответчик отправится в тюрьму или же будет арестовано его имущество. Канцлер вмешивался только тогда, когда он действительно мог применить эти санкции к ответчику. Как следствие этого нормы, определявшие компетенцию канцлерского суда, отличались от тех, на которых основывалась компетенция судов общего права. 304. Дискреционный характер средств права справедливости. Вмешательство канцлера, руководимое идеей совести, становится постепенно систематическим, и так складывается определенное число типичных случаев Образовалось некоторое количество институтов (основной среди них -- доверительная собственность) или концепций (концепция введения в заблуждение и злоупотребления влиянием, исполнения договора в натуре, доктрина суброгации и т. д.), которые основываются на юрисдикции канцлера. Какими бы ни были эти институты и концепции, вмешательство канцлера всегда сохраняло свой первоначальный дискреционный характер. Канцлер вмешивался только в тех случаях, когда считал поведение ответчика противоречащим совести и когда истец со своей стороны был безупречен: истец должен иметь "чистые руки", действовать без неосновательного промедления и т. д. Начиная с XVII века были выработаны весьма точные нормы, регулирующие осуществление канцлером его дискреционной власти и включающие упомянутые формулы. 305. Производство в канцлерском суде. Канцлер рассматривает переданные ему дела в порядке процедуры и по системе доказательств, которые в корне отличаются от системы общего права. Здесь нет форм исков. Процедура суда канцлера, заимствованная из канонического права, исключает участие присяжных, но придает большое значение письменным документам. Кроме того, рассматривая дело во имя морали, канцлер в целях достижения истины может совершить такие действия, на которые судья общего права не управомочен. Добавим также, что канцлер осуществляет многочисленные функции бесплатной юридической помощи: у него просят указаний, как лучше управлять доверительной собственностью, одобрения изменений, вносимых в статут акционерного общества, принятия мер в интересах малолетних и т. д. 306. Право справедливости и общее право. До 1875 года право справедливости отличалось от общего права пятью фундаментальными параметрами. Его нормы, созданные канцлерским судом, имели иное историческое происхождение, чем нормы общего права, созданные Вестминстерскими судами. Нормы права справедливости мог применять только канцлер, судам общего права это не дозволялось. Процедура права справедливости в отличие от общего права никогда не знала института присяжных. В канцлерском суде можно было просить таких решений, которых не знало общее право. Наконец, приказ, выдававшийся канцлером в итоге рассмотрения дела, имел дискреционный характер. При всех этих различиях право справедливости после XVII века уже представляло собой собрание настоящих юридических норм, применяемых судом канцлера согласно процедуре и в условиях, которые своим формализмом и тщательной детализацией ничуть не уступали процедуре общего права. В ряде случаев по одному и тому же делу необходимо было вчинить два иска (и суду общего права, и суду канцлера): например, если одна из сторон хотела добиться исполнения договора в натуре, что возможно только на основе права справедливости, и в то же время возмещения убытков за просрочку исполнения, что возможно только на основе общего права. Такое положение было изменено в 1873--1875 годах. С этого времени все английские суды могли использовать правовые средства, предусматриваемые правом справедливости, и применять нормы общего права. Таким образом, прежняя двойственность судебной процедуры была ликвидирована: принципы общего права и нормы права справедливости могли быть применены и осуществлены в одном суде в порядке единого иска. В этом смысле и говорят о "слиянии общего права и права справедливости", проведенном Актами о судоустройстве 1873--1875 годов. 307. Акты о судоустройстве (1873--1875 годы). Акты о судоустройстве вовсе не ставили своей целью слияние общего права и права справедливости. Законодатель в 1875 году ограничился тем, что разрешил всем высшим судебным инстанциям рассматривать дела на основе как общего права, так и права справедливости. Ведь нормы того и другого, сложившиеся до 1875 года, не противоречили друг другу. С этой даты суды могли применять и те, и другие нормы, действуя таким же образом, как это происходило до 1875 года. Сложилась ситуация, аналогичная той, которая могла бы возникнуть во Франции, если бы законодатель передал общим судам рассмотрение тех дел, которые отнесены сегодня к компетенции административной юстиции. В таком случае общие суды соответственно применяли бы к одной категории дел нормы гражданского права, а к другой -- административного. 308. Право справедливости после 1875 года. Таким образом, в принципе Акты о судоустройстве мало что изменили, ограничившись лишь тем, что отныне и общее право, и право справедливости могли применять одни и те же судебные инстанции. Сразу же возникает вопрос: поскольку процессуальные формы у общего права и права справедливости были различны, то какую из них следовало предпочесть? Были сохранены обе. В Верховном суде, в том виде, как он был организован на основе Актов о судоустройстве, имелись два отделения. Одно из них -- отделение королевской скамьи -- действовало по устной и состязательной процедуре общего права; другое -- канцлерское отделение -- по письменной процедуре, заимствованной из старого арсенала права справедливости. Ведут дела в этих палатах не одни и те же юристы: по-прежнему есть юристы общего права и юристы права справедливости, а это означает и разные позиции и знание разных отраслей права. Различие между общим правом и правом справедливости и сегодня продолжает оставаться важнейшим в английском праве, но следует признать, что это различие существенно трансформировалось, и произошло это благодаря двум важным факторам. Во-первых, при решении, какому отделению Верховного суда должно быть передано то или иное дело, перестали интересоваться тем, каково историческое происхождение подлежащих применению норм. Большее значение приобретал иной вопрос, а именно: какую процедуру желательно использовать -- общего права или права справедливости. В результате последнее охватило некоторые новые сферы (как, например, акционерное право), хотя они были регламентированы законодателем и исторически не связаны с юрисдикцией канцлера. Бывало и так, что канцлерскому отделению поручалось разрешение споров, которое в прошлом входило в общее право. Так произошло, например, с делами о банкротстве, поскольку основное внимание уделялось не характеру поведения банкрота, а необходимости организовать должным образом ликвидацию его имущества. В итоге различие общего права и права справедливости потеряло тот вид, какой имело в прошлом. Оно стало значительно более рациональным. Право справедливости если и не стало полностью, то проявило тенденцию к тому, чтобы стать совокупностью дел, рассматриваемых путем письменной процедуры, а общее право предстает как совокупность дел, рассматриваемых по прежней устной процедуре. В наши дни для того, чтобы определить, к сфере общего права или права справедливости относится дело, уже, как правило, спрашивают не о том, санкций какого рода хотят добиться стороны, а о том, к какой отрасли права относится дело. Общее право включает, помимо уголовного, договорное право, вопросы гражданской ответственности (правонарушения), и юристы общего права без стеснения применяют здесь такие понятия, как введение в заблуждение, злоупотребление влиянием и др., которые были ими интегрированы в общее право, причем никто не вспоминает о том, что они обязаны своим возникновением праву справедливости. Право справедливости включает в свою очередь разрешение споров о недвижимости, доверительной собственности, о торговых товариществах, дела, связанные с несостоятельностью, с толкованием завещаний и ликвидацией наследства. Некоторые из указанных дел исторически относятся к праву справедливости, для других просто кажется удобнее, чтобы их вели юристы права справедливости по своим правилам и своими методами, а не методами общего права. В настоящее время было бы более закономерно говорить не о системе общего права и нормах права справедливости, как это обычно делают, чтобы показать только вспомогательный характер норм справедливости, а о системе общего права и системе права справедливости, каждая из которых включает определенное количество вопросов и характеризуется применением определенной процедуры. Во-вторых, отношения между общим правом и правом справедливости изменились сразу же после того, как одни и те же судьи стали применять нормы обеих систем. Исчезло соперничество. Судьи все чаще спрашивали себя, оправдана ли резкая остановка, происшедшая в развитии права справедливости? Они задумывались и над тем, не настало ли сейчас, когда открылась возможность применения норм справедливости, время по-новому взглянуть на некоторые доктрины общего права. Что касается первого момента, то мнения разделились. Попытки некоторых судей развить принципы права справедливости (новое право справедливости -- а new equity) были сдержанно встречены большинством юристов, полагающих, что такого рода задачи должны осуществляться не судами, а парламентом. Другая тенденция, наоборот, не встречает критики. Достаточно в качестве иллюстрации вспомнить, как в наше время английские суды расширили условия применения правила о реальном исполнении договора. Это правило стало обычным в обязательственном праве. Развитие отношений между общим правом и правом справедливости после судебных реформ XIX века шло по пути, который сделал возможной определенную рационализацию английского права. Однако этот процесс не вышел за традиционные рамки и не привел, в частности, к отказу от таких прочно укоренившихся в сознании юристов категорий, как общее право и право справедливости.  2. Доверительная собственность 309. Механизм доверительной собственности. Понятие доверительной собственности (trust), неизвестное романо-германским правовым системам,-- основное понятие английского права и наиболее важное детище права справедливости. Доверительная собственность строится, по общему правилу, по следующей схеме: лицо, учреждающее доверительную собственность (settlor of the trust, оговаривает, что некоторое имущество будет управляться одним или несколькими лицами (trustees) в интересах одного или нескольких лиц-- бенефициантов. Этот институт очень часто применяется в Англии, так как он может служить для весьма различных практических целей: охраны имущества недееспособных лиц, замужних женщин, ликвидации наследства; часто эту форму используют и для организации и для деятельности благотворительных и иных учреждений. В наши дни траст стал особенно значим, в частности потому, что его использование позволяет избегнуть тех поистине катастрофических последствий, которые возникают у семьи при наследовании значительных имуществ. Обложение при этом непомерно, но из него исключается то имущество, которое его обладатель не менее чем за три года до смерти перевел из режима собственности в режим доверительной собственности. Что же такое институт доверительной собственности? Французский юрист, обнаружив, что это способ охраны имущества недееспособных или управления имуществом учреждений, которые он называет юридическими лицами, будет стремиться видеть в управляющем имуществом представителя недееспособного или юридического лица, так как именно они являются в глазах французского юриста действительными собственниками имущества, управляемого в интересах этих лиц. Он захочет, следовательно, видеть в институте доверительной собственности применение принципов представительства, своего рода доверенность, выданную учредителем доверительной собственности или в определенных случаях в силу закона управляющему. Французские суды не поколебались бы применить эти принципы, особенно если бы речь шла о ликвидации наследственного имущества. Им показалось бы совершенно непонятным, что лицо, часто совершенно чужое данной семье, назначенное администратором или исполнителем, обязанное выплатить долги, обременяющие наследственное имущество, и распределить оставшиеся суммы между теми, кто на это имеет право, может быть больше, чем управляющим, и в определенных ситуациях рассматриваться в качестве собственника наследственного имущества. 310. Анализ доверительной собственности. Подобный подход был бы совершенно неверен. В действительности доверительная собственность, как и большинство институтов и концепций английского права, может быть понята только при рассмотрении ее в историческом плане. По общему праву управляющий не является простым управляющим, представителем, напротив, он собственник имущества, образующего доверительную собственность. Следовательно, он управляет имуществом по своему усмотрению, может им располагать полностью и никому в этом не должен отчитываться. Его право собственности ограничивается не юридическими рамками, а только принципами морали. Он должен управлять имуществом не на основании права, а только по совести, как примерный отец семейства, передавая получаемые доходы лицам, указанным ему учредителем доверительной собственности в качестве бенефициантов. Однако по общему праву последние не имеют возможности вчинить иск для защиты своих прав; общее право считает, что у них нет такого права. Не следует забывать, что договорные обязанности в ту эпоху, когда возник институт доверительной собственности, как правило, не защищались общим правом. К канцлеру обращались за защитой в связи с этим недостатком общего права в тех случаях, когда управляющий не оправдывал доверия, оказанного ему учредителем доверительной собственности, и вопреки совести не управлял имуществом в интересах бенефициантов и не передавал им полученных доходов. Канцлер приказывал управляющему действовать тем или иным образом, в том числе и передавать доходы бенефицианту, а этот приказ дополнял санкцией личного порядка; управляющий будет арестован, если не выполнит приказа канцлера. Действительно, эта угроза была эффективной, и управляющий действовал так, как ему было предписано. Однако доверительная собственность тем самым не превращалась в представительство. "Справедливость основывается на праве"; управляющий остается, согласно действующей английской концепции, собственником. Это качество особенно ясно видно, если учесть широту полномочий, принадлежащих ему в отношении имущества, являющегося доверительной собственностью; он имеет не только полномочие управлять, но и право полного распоряжения. Управляющий может продать или даже подарить имущество, и эти акты распоряжения имуществом будут полностью действительны: приобретатель становится собственником. Однако в случаях такого отчуждения право справедливости предусматривает возможность двоякого рода вмешательства. Во-первых, может быть применен принцип реальной замены: если управляющий отчуждал имущество, составляющее доверительную собственность, возмездно, в этом случае то, что он получил, заменяет собой проданное имущество и управляющий считается доверительным собственником сумм, полученных от продажи имущества, или имущества, полученного взамен прежнего. Во-вторых, если приобретатель получил имущество безвозмездно или если даже он является недобросовестным приобретателем (знал или должен быть знать, что управляющий не мог, согласно договору об учреждении доверительной собственности, отчуждать имущество), то, став тем не менее законным собственником, приобретатель имущества становится в то же время и его управляющим и должен действовать в интересах соответствующего бенефицианта. 311. Природа прав бенефицианта. Каковы же, согласно этой концепции, права бенефицианта доверительной собственности? Строго говоря, он не имеет никаких прав. От имущества, образующего доверительную собственность, он получает только определенную выгоду, гарантируемую в какой-то мере некоторыми нормами права справедливости. С тех пор как систематизированное право справедливости стало, по существу, собранием норм, дополняющих нормы общего права, можно несколько иначе трактовать и институт доверительной собственности1. В доверительной собственности по-прежнему нельзя видеть одну из форм представительства. Этот исторически неверный подход не может объяснить некоторые аспекты данного вопроса. Доверительная собственность -- это скорее не нечто родственное доверенности, а определенное расчленение права собственности, одни элементы которого принадлежат управляющему, а другие -- бенефицианту. 312. Романская концепция собственности. Однако институт права собственности в Англии также не строится по знакомым нам схемам, к которым нас привел бы анализ содержания права собственности на континенте. Здесь право собственности рассматривается как система прерогатив собственника: владение, распоряжение, пользование. Такой анализ, как бы традиционен он ни был, является весьма приблизительным, и изучение института доверительной собственности особенно подчеркивает это. Не очень точным является объединение под термином usus права пользования вещью (например, проживания в доме) и права управления ею (проведения ремонта или сдачи дома в наем). Таково же объединение под термином abusus столь различных правомочий, как право уничтожать свое имущество и право распоряжаться вещью и отчуждать ее. Только когда станет понятно, насколько приблизителен анализ содержания права собственности по романскому праву, можно понять, что такое доверительная собственность. Управляющий -- собственник, прерогативы которого ограничены договором об учреждении доверительной собственности и нормами права справедливости. Практически он обычно осуществляет управление имуществом и вправе распоряжаться им, но он не может ни пользоваться (в собственном смысле понятия пользования) имуществом, ни уничтожить его как таковое. 313. Английская концепция "tenures". Разделение правомочий собственника, происходящее при учреждении доверительной собственности, невозможно в романских правовых системах, допускающих такое расчленение лишь в строго ограниченных случаях. Доверительная собственность в число допускаемых законом случаев не входит. Английскому юристу трудно было бы применить господствующий во французском праве принцип и понять нашу неспособность признать и принять для своего права институт, практическое значение и польза которого бесспорны в г