анных в исходе дела (ст. 135 УПК РСФСР), а отложение следственного действия привело бы к утрате существенных сведений. Подобный характер имеет и ситуация, возникающая при производстве допроса в месте, в котором нельзя принять меры к тому, чтобы недопрошенные свидетели не общались между собой (ст. 158); при производстве выемки почтово-телеграфной корреспонденции в отдаленной и трудно доступной местности, если штат учреждения связи состоит из одного человека, в то время как по закону нужно присутствие не менее двух понятых из числа работников этого учреждения (ст. 174), и т. д. Представляется, что во всех этих и подобных случаях выяснение причины нарушения значимо лишь для решения вопроса о характере ответственности лица, производящего следственное действие. Допустимость же результатов последнего в качестве доказательств всегда связана с тем, можно ли устранить нарушения или "нейтрализовать" их последстви Так, вынужденное производство выемки с участием понятых не из числа работников учреждения связи не делает результаты выемки недопустимыми, если установлено, что понятые были надлежаще проинструктированы и в полной мере выполнили свои обязанности. Вопрос о допустимости в качестве доказательств показаний свидетелей, обменявшихся перед началом допроса сведениями о предмете последнего, решаетс в зависимости от результатов проверки этих показаний. Вопрос о допустимости результатов осмотра места происшествия или личного обыска, осуществленного по объективным причинам без понятых, решается, как уже говорилось, в зависимости от результатов допроса его участников и т. д. При этом в конкретных случаях необходимо различать недопустимость фактических данных вообще в качестве доказательств и недопустимость их в качестве доказательств определенного вида (в данной процессуальной форме). В частности, если следственное действие производилось должностным лицом, могущим в принципе осуществлять производство по делу, но не имеющим соответствующих процессуальных правомочий по конкретному делу, но в ходе его производства и закреплени результатов соблюдались все правила, предусмотренные законом, полученные таким путем фактические данные могут, как представляется, быть использованы при доказывании, но с отнесением к другому виду доказательств. Так, показания лица, допрошенного до возбуждения уголовного дела, могут рассматриваться как заявление (ст. 110 УПК РСФСР) или объяснение (ст. 109); показания "обвиняемого", полученные лицом, производящим дознание по делу, по которому обязательно предварительное следствие, могут рассматриваться как показания подозреваемого (ст. 119). При таком решении вопроса обязательно повторное производство следственных действий взамен тех, результаты которых "трансформировались" по процессуальной форме в доказательство иного вида. Вместе с тем сохраняется возможность использования в доказывании и ранее полученных материалов для про верки результатов повторно проводимых действий. Таким образом, допустимость доказательства, полученного в результате действий органов расследования или суда, в ходе которых допускались нарушения процессуальных правил (отступления от них), зависит от: а) характера нарушения (пробела), которое не должно создавать неустранимых сомнений в достоверности полученных данных; б) фактического восполнения про белов и "нейтрализации" последствий нарушений с тем, чтобы устранить возникшие сомнени Отсутствие хотя бы одного из этих условий влечет недопустимость доказательства. Позиция советского законодателя, процессуальной теории, следственной и судебной практики по вопросу о допустимости доказательств, органически сочетающая задачи обеспечения законности, установления истины, охраны прав граждан, принципиально противоположна позиции буржуазного законодателя, теории и практике буржуазной юстиции. Нормы о допустимости доказательств, имеющиеся в законодательстве, как и многочисленные решения судебных органов капиталистических государств, ясно раскрывают классово эгоистическую сущность буржуазного "правосудия". N 3. ОТНОСИМОСТЬ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ Под относимостью доказательств понимается связь между содержанием последних и обстоятельствами, входящими в предмет доказывания, или иными данными, имеющими значение для правильного расследования и судебного разбирательства дела (ст. 131 УПК РСФСР). Наличие такой связи определяет возможность восстановления на основе доказательств фактической картины исследуемого событи Иногда говорят об относимости не доказательств как фактических данных, существующих в единстве процессуальной формы и информационного содержания, а устанавливаемых ими так называемых "доказательственных фактов" Но, во-первых, значительная часть доказательств непосредственно устанавливает обстоятельства, входящие в предмет доказывани Во-вторых, - и это главное - доказательственный факт в том смысле, который имеют в виду процессуалисты, использующие данное понятие, представляет собой факт прошлого, устанавливаемый сведениями, содержащимися в доказательстве, и могущий быть использованным в свою очередь как аргумент в логическом смысле слова для того, чтобы сделать вывод о существовании других фактов (входящих в предмет доказывания). Очевидно, что в производстве по делу до момента вынесения решения мы оперируем не доказательственными фактами, как таковыми, а фактическими сведениями о них. Поэтому свойство относимости, как и свойство допустимости, характеризует содержание доказательства. Если бы мы ограничились рассмотрением относимости только применительно к фактам, установленным выводным путем из доказательственной информации, мы лишились бы "компаса" для отбора самой этой информации из массы сведений, не имеющих значения для дела. Решение вопроса об относимости доказательства предполагает исследование двух моментов. Во-первых, входит ли факт, для установления которого привлекается данное доказательство, в предмет доказывания или в число промежуточных и иных вспомогательных фактов, выяснение которых необходимо при проверке версий и доказательств. Во-вторых, способно ли доказательство, с учетом его содержания, этот факт устанавливать. Указанные два момента тесно между собой связаны; вместе с тем их можно рассматривать как две стороны относимости доказательств, каждая из которых должна быть выяснена. Анализ следственной и судебной практики свидетельствует, что ошибки при решении вопроса об относимости доказательств в конкретных делах нередко связаны с забвением этого обстоятельства. В частности, из значимости факта, к установлению которого стремится следователь, суд подчас "автоматически" делает вывод об относимости представляемого доказательства (без проверки его связи с доказываемым фактом). Другая ошибка: решение вопроса об относимости сводится исключительно к выяснению связи доказательства и факта, в подтверждение которого оно привлекается, без выяснения того, относится ли сам этот факт к числу существенных. Предотвращение этих ошибок возможно, если в каждом конкретном случае относимость собираемой фактической информации будет рассматриваться с позиций возможного места этой информации в системе Доказательств по делу, т. е. возможности ее использования, по крайней мере, для одной из следующих целей: а) установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания; б) обнаружения других доказательств (сведения о местонахождении, содержании, возможных препятствиях к контакту с носителем информации, искажениях и пробелах содержания, которые надо будет иметь в виду при собирании соответствующих доказательств) в) установления промежуточных фактов, совокупность которых позволяет в конечном счете установить обстоятельство, входящее в предмет доказывания г) "дублирующего" установления фактов и обстоятельств, уже установленных другими доказательствами в целях проверки и усиления надежности системы доказательств данной версии; д) опровержения фактов, относящихся к другим версиям, выдвинутым по делу; е) проверки полноты и достоверности собранных фактических данных путем исследования условий их формирования, передачи, хранени Можно, следовательно, говорить об иерархической системе "информационных потоков" по уголовному делу, включающей "уровни" обнаружения, собирания, наращивания надежности и проверки совокупности фактических данных о существенных обстоятельствах дела. Причем для признания доказательства относящимся необходимо и достаточно, чтобы его можно было использовать хотя бы на одном из этих "уровней". Необходимость при решении вопроса об относимости конкретных фактических данных каждый раз исходить из наличия всех этих "уровней" системы необходимой доказательственной информации, а не определять относимость, только исходя из наличия или отсутствия непосредственной связи собираемых сведений с предметом доказывания, подчеркивается в ряде норм процессуального закона. В частности, нормы, определяющие понятие показаний свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого, заключени эксперта, вещественного доказательства, документа (ст. ст. 74-79, 83, 87-88 УПК РСФСР), предусматривают, что значение по делу имеют сведения о любых обстоятельствах, необходимых для правильного расследования, судебного разбирательства, разрешени дела (в том числе о фактах, существенных для проверки и решения вопроса о допустимости и достоверности доказательств). Статья 131 УПК РСФСР в свою очередь обязывает удовлетворять ходатайства о собирании доказательств, если последние могут помочь установить как обстоятельства, входящие в предмет доказывания, так и все другие обстоятельства, выяснение которых необходимо для правильного расследования, судебного разбирательства, разрешения дела. Для того чтобы раскрыть истинный характер исследуемого события, нередко важное значение имеет отсутствие ряда фактов, которые должны были быть обнаружены при естественном ходе событий в соответствии с данной версией (например, отсутствие следов на мягком грунте под окном, если предполагается, что преступник проник в помещение именно этим путем). Речь идет о так называемых негативных обстоятельствах, которые приходят в противоречие с выдвинутым объяснением хода событий, свидетельствуют о том, что данное объяснение полностью или частично несостоятельно. Доказательства, содержащие фактические данные о негативных обстоятельствах, несомненно, являются относимыми Необходимо также иметь в виду, что для того, чтобы установить именно данный состав преступления, а не смежный, необходимо в ходе процессуального доказывания не только выяснить все обстоятельства, являющиеся фактической базой для вывода о наличии состава инкриминируемого преступления (см. N 1 гл. III), но и исключить возможность существования признаков, которые присущи смежному составу в совокупности с признаками, общими для того и другого составов. Например, закон определяет признаки кражи (тайного похищения) государственного или общественного имущества (ч. 1 ст. 89 УК РСФСР); одновременно в чч. 2 и 3 ст. 89 УК РСФСР приводятся дополнительные признаки кражи, совершенной при квалифицирующих обстоятельствах. Очевидно, что для вывода о наличии состава веяния, предусмотренного ч. 1 ст. 89 УК РСФСР, нужно доказать не только факт тайного похищени государственного или общественного имущества, но и отсутствие признаков, которые придавали бы краже характер деяния, предусмотренного ч. 2 или ч. 3 ст. 89 УК РСФСР. Поэтому доказательства, устанавливающие отсутствие обстоятельств, которые свидетельствовали бы о наличии не данного, а смежного состава преступления, также относятся к делу. В руководящих разъяснениях Пленума Верховного Суда СССР это положение неоднократно подчеркивается применительно к судебной практике по делам об отдельных видах преступлений, например: о необходимости собрать весь круг доказательств, которые позволили бы отличить покушение на изнасилование от других преступных посягательств, затрагивающих честь, достоинство и неприкосновенность личности женщины; умышленное убийство, предусмотренное определенным пунктом ст. 102 УК РСФСР, от деяний, предусмотренных другими пунктами этой статьи; умышленное убийство от умышленного причинения тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего, и т. д. Рассмотрим несколько более детально вопросы относимости доказательств, значение которых по делу связано исключительно с проверкой (прямой или косвенной) точности и полноты уже собранной по делу доказательственной информации - с исследованием ее коммуникаций (условий формирования, передачи, хранения). Речь идет, в частности, о фактических данных, устанавливающих причины противоречий между доказательствами; наличие или отсутствие особых взаимоотношений между свидетелями и обвиняемыми (подозреваемыми, потерпевшими) особенности органов чувств, мешавших точному восприятию хода события; изменения доказательств в результате ненадлежащего хранения и т. д. Необходимость собирания соответствующих данных прямо предусмотрена законом. Так, ст. 74 УПК РСФСР предусматривает возможность допроса свидетеля о его взаимоотношениях с обвиняемым и потерпевшим; ст. 77 УПК РСФСР _ возможность дачи обвиняемым объяснений по поводу "имеющихся в деле доказательств"; ст. 79 УПК РСФСР - производство экспертизы для определения психического или физического со стояния свидетеля и потерпевшего, если возникает сомнение в их способности правильно воспринимать те или иные обстоятельства, имеющие существенное значение для дела, и т. д. При расследовании дела по обвинению Ш. в грабеже потер певшая М. по целому ряду признаков категорически опознала Ш. как лицо, ограбившее ее. В судебном заседании потерпевшая изменила свои показания и заявила, что не может точно сказать", является ли обвиняемый тем человеком, который ее ограбил. В результате дополнительно проведенного расследования было установлено, что к М. приходила мать обвиняемого и уговаривала ее изменить показани Доказательства, на основании которых была установлена причина изменени показаний М., являются от носящимися к делу, хотя они и не находятся в прямой связи с фактом совершения преступления обвиняемым Ш. Игнорирование органами расследования или судом относимости доказательств указанной группы обоснованно рассматривается в надзорной судебной и прокурорской практике как односторонность или неполнота предварительного расследования или судебного следствия со всеми вытекающими отсюда по следствиями (ст. 342 УПК РСФСР). Это и понятно, так как в результате может возникнуть неустранимое сомнение в достоверности доказательств, которым обоснованы итоговые выводы по делу. Все сказанное приводит к выводу, что совокупность сформулированных в процессуальном законе норм о предмете доказывания и об иных обстоятельствах, имеющих значение для правильного расследования и судебного разбирательства уголовного дела, есть в то же время нормативная основа для решения в конкретном случае вопроса об относимости собранных фактических данных. В свою очередь правильное решение этого вопроса представляет собой необходимую составную часть реализации требования всесторонности, полноты, объективности исследования обстоятельств дела. Решение вопроса об относимости доказательств представляет собой наряду с решением вопроса о допустимости составную часть их оценки и ее начальный этап. Причем, как и оценка доказательств в целом, процесс этот является длящимся и в его ходе предварительные решения сменяются, в конечном счете, итоговыми (для данной стадии, а затем для производства по делу). Применительно к прямым доказательствам определение относимости обычно не представляет затруднений (хотя и здесь решение может измениться, если, например, выяснится, что устанавливаемое обстоятельство было ошибочно включено в предмет доказывания). Применительно же к косвенным доказательствам нахождение правильного решения - гораздо более сложное дело, так как связь таких доказательств с предметом доказывания вначале устанавливаетс лишь предположительно. Причем и предположительное решение зависит от совокупности доказательств, уже собранных по делу. Так как эта совокупность является в каждой стадии процесса до ее заключительного этапа и в процессе в целом до его заключительной стадии "величиной переменной", то и решение вопроса об относимости того или иного косвенного. доказательства может неоднократно менятьс Общим правилом здесь является необходимость оценивать - впредь до окончательного решения этого вопроса - в качестве относимых все фактические данные, содержание которых позволяет предположить наличие их связи с обстоятельствами, входящими в предмет доказывания, или иными данными, имеющими значение для правильного разрешения дела. В самом деле, расследование и судебное разбирательство приводят к выявлению ряда фактов, происхождение которых требуется установить. Каждый из них, взятый отдельно, может явиться следствием нескольких причин, и необходимо достоверно определить именно ту из возможных причин, которая имела место в действительности. Для этого - вследствие недостаточных вначале фактических данных - существует только один путь: выдвинуть и проверить весь круг предположений (версий), каждая из которых указывает на одно из возможных в данном случае объяснений наличия установленных уже фактов (см. N4 гл. VI). Здесь применяется ретроспективный метод: объекты настоящего рассматриваются как следы прошлого и служат информационным фундаментом ретроспекции. В ходе последней от проблемной ситуации (при которой искомое не дано, но находится в некоторой предположительной связи с уже установленными фактами, которые ограничивают и целенаправляют поиск через версии следователь, суд приходят к достоверному знанию о со бытии прошлого. Таким образом, как отмечалось, между кругом имеющихся по делу версий и относимостью доказательств существует неразрывная зависимость, которая выражается в том, что предположительно относящимися должны быть признаны все доказательства, которые подтверждают или опровергают построенные вер сии. Изменение в ходе исследования дела предварительной оценки относимости конкретных доказательств происходит от того, что по мере проверки версий изменяются наши знания о расследуемом событии, а не потому, что каким бы то ни было образом меняется объективная связь между промежуточными и другими вспомогательными фактами и предметом доказывания, а равно между обстоятельствами, входящими в предмет доказывания, и ин формацией о них. Фактические данные (информация) о существенных обстоятельствах дела "потенциально" существуют в памяти живых людей в виде изменений материально фиксированных объектов. "Потенциально" (в том смысле, что оно еще не отражено в материалах дела) существует и свойство их относимости, которое выявляется в ходе доказывани Например, выстрел происходит в конкретной среде, материальной обстановке и имеет свои закономерности. Возникающим на объекте изменениям свойственны качественные и количественные характеристики, определяемые условиями выстрела. Такая же зависимость всегда имеется между любой другой информацией о событии и со бытием. Объективная связь между элементами события прошлого не изменена, и задача органов предварительного расследования и суда вскрыть эту связь там, где она есть, и установить необоснованность предположений о наличии такой связи там, где ее нет. Неточно поэтому мнение, что в процессе расследования и судебного разбирательства дела доказательства будто бы могут менять значение. В действительности, конечно, не доказательство меняет значение, а меняется оценка последнего по мере того, как вероятное знание переходит в достоверное, предварительная оценка - в итоговую, окончательную. Именно к концу расследования, судебного разбирательства, когда собрана такая совокупность доказательств, которая исключает возможность многозначного истолкования фактов, решение вопроса об относимости становится окончательным (для стадии процесса или соответственно для всего производства). Часть этих доказательств относится к версии, которая после ее всесторонней проверки найдет отражение в обвинительном заключении (постановлении о прекращении дела) пли соответственно - в приговоре, определении. Некоторые же из доказательств относятс к таким версиям, которые в результате расследования или судебного разбирательства дела признаются необоснованными. По мнению М. М. Гродзинского, "все те доказательства, которые установили неправильность ряда первоначальных версий и притом не связаны с оставшейся версией, признанной правильной, уже сыграли свою роль в деле и, следовательно, не будут рассматриваться в дальнейшем при разрешении судом дела". Такую точку зрения нельзя признать правильной. Во-первых, многие доказательства, посредством которых устанавливается необоснованность некоторых первоначально построенных версий, одновременно входят в систему доказательств, обосновывающих какую-либо другую версию. Во-вторых, даже если их значение по делу сводится только к опровержению определенной версии ( например, к опровержению алиби), они тем самым как бы устраняют негативные для других версий обстоятельства и также должны рассматриваться как сохраняющие относимость к делу. Надо иметь, далее, в виду, что сам вывод органа расследования о необоснованности всех построенных версий, кроме отраженной в обвинительном заключении, является окончательным для данной стадии процесса, но не для всего производства. В стадии судебного разбирательства происходит самостоятельное исследование обстоятельств дела. Если признать доказательства, касающиеся ранее отвергнутых версий, не относящимися к делу, то практически это будет означать, что такие материалы можно изъять из дела как ненужные, загромождающие его. Но изъятие этих материалов может помешать всесторонне разобраться в деле, проверить, а не принять "на веру" обоснованность версии органа расследования (а выводы следователя для суда лишь версия), как и обоснованность отказа от иных версий, первоначально построенных по делу. Оценка доказательств с точки зрения их относимости предусмотрена законом для всех без исключения стадий процесса. Так, при предании суду определяется достаточность собранных доказательств для того, чтобы рассмотреть дело по существу. Очевидно, что правильно решить этот вопрос невозможно, не уяснив, относятся ли имеющиеся доказательства к делу. Именно в этой связи в стадии предания суду предоставлена возможность изменения списка лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, истребовани документов и предметов (ст. ст. 222, 223, 228 УПК РСФСР). В стадии судебного разбирательства закон также прямо предусматривает необходимость решения (предварительного и окончательного) вопроса об относимости доказательств. Обвинительное заключение, отражающее выводы, к которым пришли органы предварительного расследования и прокурор, рассматривается судом как одно из возможных объяснений расследуемого событи Выдвигаемые в ходе судебного разбирательства иные версии существенным образом влияют на пределы проводимого судом следствия, ибо все те доказательства, которые способны подтвердить или опровергнуть какую-либо из этих версий, признаются судом относимыми. Вопрос об относимости доказательств специально рассматривается и тогда, когда суд разрешает заявленные ходатайства об истребовании новых доказательств. Решая этот вопрос, суд исходит из существенности тех фактов, в подтверждение которых истребуется данное доказательство, и способности последнего прямо или косвенно устанавливать искомые факты. Вызывая того или иного свидетеля, истребуя какой-либо предмет или документ, назначая экспертизу и т. п., суд имеет представление о том, по какому вопросу можно будет собрать сведения данным путем Однако суд не может знать заранее, что именно будет показывать тот или иной свидетель, каково будет содержание заключения, даваемого экспертом, и т. п. Поэтому суд не может отклонить ходатайство по той причине, что доказательство, о собирании которого ходатайствует участник процесса, возможно, не будет содержать нужных сведений. Окончательно относимость доказательств суд первой инстанции оценивает при вынесении приговора (определения о прекращении дела) в качестве обязательной предпосылки решения вопроса о возможности положить данное доказательство в основу приговора (определения). Оценка относимости доказательств осуществляется, наконец, в стадиях производства в кассационной и надзорной инстанции в качестве элемента проверки законности и обоснованности приговора (определения, постановления) по имеющимся в деле и дополнительно представленным материалам. Закон (ст. 343 У ПК РСФСР) прямо указывает, в частности, что одним из оснований отмены приговора может быть отсутствие в деле фактических" данных, имеющих существенное значение, хотя об их наличии известно (не допрошены свидетели, не истребованы документы и вещественные доказательства и т. д. ). N 4. КЛАССИФИКАЦИЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ Значение научной классификации в теории доказательств, как и в других областях знаний, состоит в том, что она способствует систематизации накопленных знаний, обеспечивает правильное использование понятий и терминов, устраняет двусмысленность и неоднозначность языка науки. Действительно, классификация доказательств возможна лишь постольку, поскольку четко определено понятие доказательства, выявлены все его стороны, разграничены виды доказательств, уточнен язык теории. Ф. Энгельс отмечал, что научная классификация представляет расположение классифицируемых явлений согласно внутренне присущей им последовательности. В основе такого расположения должны лежать объективные различия классифицируемых предметов Доказательства различны по своему происхождению, имеют различную структуру и неодинаковые функции в процессе доказывани Охватить все эти признаки одной какой-либо системой классификации с одним основанием невозможно. Сложный, многоплановый предмет по необходимости требует сложного и многостороннего описания Поэтому и классификация доказательств проводится по нескольким основаниям и представляет разветвленную систему. При построении классификации возникают трудности двоякого рода. Первая обусловлена сложностью и многоплановостью структуры процесса доказывания, что сказывается, например, при классификации прямых п косвенных доказательств. Вторая связана с многозначностью исторически сложившейся терминологии. В естественном, не формализованном языке термин "доказательство" употребляется для обозначения широкого родового понятия, охватывающего разные стороны и моменты сложной процедуры доказывани Доказательством называют и факт объектив ной действительности, связанный с событием преступления, и фактические данные, т. е. сведения об этом факте либо материальные последствия события, и источники доказательств, т. е. те формы, в которых фактические данные получены и фиксируются в деле, и даже знания о фактах, полученные в результате логического вывода. В большом числе случаев такое многозначное употребление термина "доказательство" не вызывает затруднений, так как кон текст высказывания уточняет, в каком смысле термин использован в конкретном случае. Напротив, при анализе сторон и моментов процедуры доказывания и связанных с этой процедурой понятий многозначность терминов становится серьезной помехой. В таких исследованиях приходится строго ограничивать использование языковых средств с тем, чтобы каждый термин имел только одно вполне определенное значение. Такое уточнение понятий и терминов представляют известную формализацию языка науки, причем уровень этой формализации различен в разных отраслях знани В целом классификация доказательств построена по шести раз личным основаниям. 1. Деление доказательств (фактических данных) на личные и вещественные. Это деление основано на различии видов фактических данных, механизма их формирования и использовани 2. Деление доказательств по видам источников, в основу которого положено различие процессуальных способов собирания и за крепления доказательств, соответствующих специфике отдельных видов фактических данных. Эти источники исчерпывающе пере числены в законе - показания свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого, заключение эксперта, вещественные доказательства, протоколы следственных и судебных действий, иные документы (ст. 16 Основ). 3. Деление вещественных доказательств на виды в зависимости от характера связи предмета с событием преступления (орудия преступления, объекты посягательства и т. д. ). 4. Деление доказательств на первоначальные и производные. В основу этого деления положено наличие (или отсутствие) промежуточных источников доказательственной информации, влияющее на способы проверки и механизм оценки доказательств. 5. Деление доказательств на прямые (одноступенчатые) и косвенные (многоступенчатые). В основу деления положено различие структуры обоснования доказываемого обстоятельства. Прямые доказательства обосновывают ближайший тезис, косвенные - как ближайший, так и последующие. 6. Деление доказательств на обвинительные и оправдательные основано на различной формулировке тезиса доказывани Доказательства, обосновывающие наличие события преступления, вину данного лица, обстоятельства, отягчающие ответственность, принято называть обвинительными, обосновывающие отсутствие события преступления, отсутствие вины данного лица, наличие обстоятельств, смягчающих ответственность либо исключающих производство по уголовному делу, а равно доказательства, опровергающие допустимость, относимость или достоверность обвинительных доказательств, - оправдательными. Личные и вещественные фактические данные. Событие преступления отображается в сознании людей, участвовавших в нем или его наблюдавших, и в материальной обстановке - в виде различных изменений этой последней. Понятно, что механизмы этих отображений существенно различны. В первом случае речь идет о психическом отражении в сознании в виде образов и понятий, во втором - о физических, механических и т. д. изменениях вещей, их свойств и отношений. В обоих случаях отображения - как психические, так и материальные - несут определенную информацию о происшедшем событии Однако способы и условия формирования этой информации, ее хранения и переработки существенно различны. Различен и процессуальный режим личных доказательств, т. е. фактических данных, имеющих своим носителем людей, и вещественных доказательств, несущих на себе материальную информацию о со бытии. Личные доказательства представляют собой сообщения Под сообщением понимается передача информации, воспринятой и психически переработанной человеком. Понятно, что сообщения имеют свои специфические формы, посредством которых осуществляется обмен мыслями. Господствующей среди них следует считать естественную языковую форму - устную или письменную речь. Сообщения о вещи, помимо прочего, тем отличаются от самой вещи (равно как и любой ее копии), что они носят "знаковый" характер, словесную форму. Язык сообщения представляет систему условных знаков (код), а не систему свойств самой вещи. Описание вещи есть мысленное отражение вещи, а не сама вещь. Первую группу личных доказательств составляют показания обвиняемых, подозреваемых, свидетелей, потерпевших. Показания, т. е. сообщения названных носителей информации (обвиняемого, свидетеля и т. д. ), в процессе доказывания могут фигурировать в двух формах - устной и письменной (в виде протоколов до проса). В силу прямого требования закона (ст. ст. 72-77, 150, 158, 161, 281, 286, 287 УПК РСФСР) на дознании, предварительном следствии, судебном разбирательстве показания подсудимых, свидетелей и потерпевших должны быть даны в устной форме, за исключением случаев, специально оговоренных законом. Протоколы допроса представляют форму фиксации показаний перечисленных лиц, предназначенную для хранения информации и передачи ее адресату доказывани только в тех случаях, когда воспроизвести устные сообщения невозможно и не требуется по закону (например, в кассационном производстве). Вторую группу личных доказательств образуют протоколы таких следственных действий, как осмотр, освидетельствование, выемка, обыск, задержание, предъявление для опознания, следственный эксперимент, а также проверка показаний на месте (в тех союзных республиках, где это действие предусмотрено законом). Ближайший адресат доказывания (например, следователь) воспринимает обстановку места происшествия, равно как обстоятельства в ходе других названных действий, непосредственно (так же как и остальные участники). Результаты этого непосредственного восприятия отображаются и закрепляются в протоколе следственного действи Источником доказательства являются протокол и приложения к нему, поскольку закон не требует обязательного проведения перечисленных действий судом, рассматривающим дело по существу, как он требует устного воспроизведения показаний обвиняемого, свидетеля, потерпевшего. Третью группу личных доказательств составляют иные документы (ст. 88 УПК РСФСР). Ни ближайший, ни последующие адресаты доказывания не воспринимают непосредственно обстоятельств (фактов), удостоверенных или изложенных в документах. Не требуется и обязательного устного воспроизведения носителем информации (т. е. составителем документа), тех сведений, которыми он располагает. Личным доказательством является и заключение эксперта. Информация исходит от эксперта в форме письменного заключения, а в случае производства экспертизы в суде заключение оглашается экспертом (ст. 288 УПК РСФСР). Сообщения, т. е. фактические данные, исходящие от лица, служат прежде всего основаниями дл вывода о существовании или несуществовании того факта, о котором сообщаетс С логической стороны сообщение (показания, протокольная запись, документ и т. д. ) представляет коммуникативный аргумент, доказывающий, что тот факт, о котором сообщается, существует или существовал в действительности. Поэтому личное доказательство всегда служит коммуникативным аргументом на первом этапе доказывания по схеме: "Если сообщается о событии А, то со бытие А было в действительности". Лишь после этого возможно построение последующих выводов, которые подробно рассматриваются ниже в связи с делением доказательств на прямые и косвенные. Вещественные доказательства перечислены в ст. 83 УПК РСФСР. Прежде всего следует отметить сложную структуру вещественного доказательства. О вещественном доказательстве в полном и строгом смысле этого понятия можно говорить только тогда, когда имеются налицо три компонента: а) следы, отпечатки, особое расположение, состояние или иные изменения, возникшие у предмета или на нем в результате события преступления; б) сам предмет - носитель этих изменений, свойств, следов и т. п., изъятый из обстановки; в) сообщение, описывающее обстановку, в которой находился этот предмет, условия, при которых он был изъят и приобщен к делу, и признаки самого предмета (например, в протоколе осмотра места происшествия). При отсутствии любого из этих компонентов вещественного доказательства, т. е. особой формы фактических данных, пригодных для обоснования каких-либо выводов о доказываемых обстоятельствах, быть не может. Структура "личного" компонента вещественного доказательства, т. е. описание обстановки и условий изъятия предмета, содержащиеся, например, в протоколе, рассмотрена выше. Предъявление же предмета в натуре адресату доказывания представляет с логической стороны эмпирический аргумент, т. е. доказательство того, что вещь действительно существует и обладает данными свойствами. Предъявление предмета является эмпирическим аргументом, непосредственно убеждающим адресат в у существовании вещи и ее свойств: "Если предъявляется А, то А существует в действительности". После этого могут быть построены выводы о доказываемом обстоятельстве, основывающиеся как на данных об условиях, в которых предмет обнаружен, так и на данных, полученных при наблюдении предмета. Разграничить доказательства на "личные" и вещественные легко, когда сопоставляются, например, показания свидетеля и след на грунте. Но существуют такие формы передачи сведений, которые трудно рассматривать в качестве "только" сообщений. Даже рисунок или схема, в строгом смысле слова, не является сообщением в чисто "знаковой" форме, так как рисунок непосредственно отображает, копирует некоторые свойства вещи. Тем более это относится к фотографическому снимку. В данном случае мы постепенно переходим от чистой формы знакового (словесного) сообщения к так называемому "элементарному отображению" (например, следообразованию, простейшие акты которого имеют место в неживой природе и не связаны непосредственно с психи ческой деятельностью человека). Среднее положение в этом ряду занимает, в частности, фотографический снимок: продукт деятельности человека, специально рассчитанный на закрепление и сохранение сведений о предметах, вместе с тем представляет элементарное отображение, возникшее в результате определенных физико-химических процессов. Слепки, оттиски, изготавливаемые со следов, являются продуктами физического, механического и тому подобного воздействия, т. е. техническими копиями объектов, и в этом отношении полностью относятся к элементарным отображениям. Вместе с тем отметим, что все эти объекты - фотографические снимки, планы, схемы, слепки и оттиски, если они получены в ходе следственного действия, согласно закону (ст. 141 УПК РСФСР) прилагаются к протоколам. Предметом обсуждения являются вопросы о гносеологических и иных аспектах сходства и различия фотоснимков и иных копий с сообщениями или с материальными объектами, приобщаемыми к делу в качестве вещественных доказательств. В этом отношении, действительно, планы и схемы, как продукты психической деятельности, ближе стоят к документам; объемные копии - к предметам - вещественным доказательствам; фотоснимки занимают промежуточное положение. Различие "личных" и вещественных доказательств отражается не только на порядке собирания и закрепления доказательств, но и на проверке и оценке их (см. гл. гл. VI, VII, IX-XII). Для оценки "личных" доказательств существенное значение приобретает характеристика, например, свидетеля, его отношения к делу, условий, при которых он наблюдал события, о которых показывает, и т. п. При оценке значения вещественных доказательств на первое место выступает анализ, наличие и происхождение свойств и признаков, указывающих на материальные связи (причинные и иные), существующие между доказательством и доказываемым событием. Однако было бы неправильно толковать это различие в том смысле, что доказательства одного типа лучше, надежнее, а другого - хуже, менее надежны В действительности такая предустановленная оценка доказательств в научном отношении совершенно беспочвенна. Лишь конкретный анализ всех условий формирования и закрепления доказательств, как "личных" (сообщений), так и вещественных, дает надежное средство их оценки. Виды источников доказательств. В основу этого деления положено различие процессуальных форм получения, передачи и хранения доказательственной информации. После того как выделены два основных типа фактических данных - личные и вещественные, первые могут быть подразделены на несколько видов: показания (свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого), заключение эксперта, протокол следственного (судебного) действия, иной документ. Вещественные доказательства также подразделяются на виды, но по иному основанию. Перечень источников информации однозначно определен законом (ст. 16 Основ). Выше отмечалось, что закон проводит разграничение таких источников, как показания (например, свидетеля, обвиняемого) и протокол следственного или судебного действия, в котором могут быть зафиксированы эти же показани Очевидно, само это разделение означает, что речь идет об устных показаниях, непосредственно сообщаемых ближайшему адресату доказывания (следователю на предварительном следствии, суду - при судебном рассмотрении дела). Показания обладают преимуществом непосредственности. Но в то же время они существуют только для ближайшего адресата, т. е. для того, кто непосредственно присутствует при даче показаний. Сохранение же сведений, содержащихся в показаниях, и передача их последующим адресатам при невозможности их вновь воспроизвести возможны лишь с помощью протокола. Существенное значение имеет также классификация показаний, основанная на различии носителей сведений. Если психологически "механизм" восприятия и запоминания в известных чертах сходен для свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого, то "механизм" воспроизведения ими фактических данных на допросе имеет специфику, определяемую отношением лица к делу, наличием или отсутствием заинтересованности в его исходе. Поэтому законодатель считает показания свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого самостоятельными видами доказательств; выделены также заключения экспертов, документы (в силу особенностей их собирания, закрепления, проверки, оценки). В числе источников должны быть также названы протоколы судебных и следственных действий, вещественные доказательства. 3. Деление вещественных доказательств на виды, основанное на характере их связи с исследуемым обстоятельством.. Известно несколько форм передачи и закрепления информации (протоколы, документы и т. д. ) при использовании личных доказательств. Для вещественных доказательств, по существу, имеется только одна форма: приобщение их к делу. Это подтверждается и тем, что закон не выделяет в качестве особого источника копий предметов - фотографических и иных, которые фигурируют в деле в качестве приложений к протоколам. Поэтому классификация вещественных доказательств проводится по иному основанию, нежели классификация источников. Здесь различие можно усмотреть в характере связи между предметом, используемым в качестве доказательства, и событием. Статья 83 УПК РСФСР делит вещественные доказательства на следующие основные виды: орудия преступления (оружие, орудие взлома и т. д. ); объекты, сохранившие на себе следы преступления (стакан со следами пальцев); объекты, на которые было направлено посягательство (похищенные ценности); деньги и иные ценности, нажитые преступным путем. Перечень видов вещественных доказательств в ст. 83 УПК РСФСР не носит исчерпывающего характера, так как завершается упоминанием иных предметов, могущих "служить средством к обнаружению преступлени.. ". В широком смысле слова это последнее понятие охватывает своим содержанием и все предшествующие ему в перечне виды вещественных доказательств. В литературе высказывалась мысль о целесообразности пополнения перечня отдельных видов вещественных доказательств путем создания более дробной их классификации. Некоторые авторы предлагают выделить такие виды вещественных доказательств, как "продукты преступной деятельности", "средства сокрытия преступления", "средства подготовки преступления" и др.. Была высказана также мысль о целесообразности рассматривать как особый вид вещественных доказательств копии следов (слепки и т. д. ). К этому виду можно было бы присоединить также модели и материалы для экспериментальных исследований, используемые при экспертизе, следственном эксперименте, предъявлении для опознания и т. п. Подобная дифференциация, основанная на реальных различиях отдельных видов вещественной информации, позволит, как представляется, уточнить классификацию вещественных доказательств и будет способствовать более полному и всестороннему анализу доказательственного материала. Деление доказательств на первоначальные и производные. Основанием этого деления служит наличие или отсутствие промежуточного носителя доказательственной информации. Учитывая различия в структуре личных и вещественных доказательств, рассмотрим это деление применительно к каждому из этих видов. Личным первоначальным доказательством являются, например, показания свидетеля, наблюдавшего событие преступления или какой-либо его момент и сообщающего об этом адресату доказывани Показания такого свидетеля, равно как и протокол его допроса, представляют первоначальные доказательства. Первоначальным доказательством является документ, составленный тем, кто лично осведомлен о каком-либо событии, о котором говорится в этом документе. То же относится и к заключению эксперта. В этом примере свидетель, участники осмотра, составитель документа или эксперт являются первичными носителями сведений о факте, непосредственно передаваемых адресату. Если же событие наблюдало одно лицо, затем сообщило об этом другому, и это другое лицо в качестве свидетеля дает показания о событии, то такие показания являются производным доказательством. В этом случае имеются как бы два носителя информации: первый - наблюдавший событие, но не сообщивший об этом адресату (первоначальный носитель), и второй-узнавший о событии от первого и сообщивший о событии адресату (вторичный носитель) Производным доказательством является также копия документа. В этом случае составитель документа (оригинала) является первичным носителем, а то лицо, которое сняло копию и ее заверило, - вторичным носителем информации. Сложнее обстоит дело с так называемыми "суммирующими" производными доказательствами, которые возникают в результате суммирования информации, почерпнутой из нескольких первоначальных источников. Таковы, например, акты ревизии, сводные бухгалтерские документы и т. п. В качестве производных вещественных доказательств в научной литературе нередко называют фотографические, объемные и иные копии документов, следов, орудий преступления и иных подобных объектов. Действительно, фотоснимок, так же как и объемный слепок, в преобразованном виде воспроизводит информацию, содержащуюся в объекте-оригинале (подробно эти вопросы рассматриваются в гл. XI). К числу "суммирующих" производных вещественных доказательств в указанном смысле могут быть отнесены и объекты, моделирующие на основе устного или документированного описания свойства других объектов, используемые взамен последних при предъявлении дл опознания, в ходе эксперимента, на допросе. Например, нож, имеющий те же признаки, что и нож, спрятанный преступником; замок той же системы, что и взломанный ворами, "составной" или рисованный портрет и т. д. В некоторых случаях информация, содержащаяся в производном доказательстве, существенно преобразуется по сравнению с той, которая содержится в первоначальном. Так, деньги, полученные преступником в результате реализации похищенных вещей, можно рассматривать как производное вещественное доказательство, несущее в преобразованном виде часть той информации, которую содержали эти объекты, если бы их удалось разыскать и приобщить к делу в натуре. Производное доказательство формируется позже первоначального, на его основе и содержит меньший объем фактической информации, относящейся к делу, так как часть ее не воспринимается или не воспроизводится при передаче. По характеру информации производное доказательство зависит от первоначального, будучи неполным его отображением. В отдельных случаях возможны искажения информации при переходе ее от первичного носителя к промежуточному. Деление доказательств на первоначальные и производные позволяет учесть специфические свойства каждого из этих видов доказательств. В процессе доказывания предпринимается все возможное для того, чтобы собрать первоначальные доказательства Вместе с тем при соблюдении условий, гарантирующих точность и достаточность содержащейся в них информации, производные доказательства должны быть использованы. В практике иногда встречаются случаи, когда допрошенное по делу лицо, чьи показания представляют первоначальное доказательство, в дальнейшем от этих показаний отказывается или существенно их меняет. При таком положении, а также тогда, когда по каким-либо причинам необходимо особенно тщательно проверить первоначальные показания, целесообразно использовать в качестве производного доказательства показания свидетелей (обвиняемых и т. п. ), которым лицо ранее сообщило сведения, имеющиеся у него по данному делу. Сопоставление первоначального и производных доказательств содействует проверке и оценке первого, позволяет решить, какое из показаний данного лица соответствует действительности. В ряде случаев первоначальное и производное доказательства, устанавливающие один и тот же факт, используются совместно (речь идет главным образом о показаниях). В производных доказательствах могут, в частности, содержаться некоторые детали, которые почему-то забыл очевидец, но помнит лицо, которому он в свое время рассказывал о событии. Наконец, в случае утраты первоначальных доказательств производные используются самостоятельно для установления какого-либо факта. Доказательства прямые (одноступенчатые) и косвенные (многоступенчатые). Основанием этого деления являются различия в структуре процесса обоснования доказываемого обстоятельства. Прямым доказательством называют такое доказательство, которое прямо и непосредственно устанавливает доказываемое обстоятельство, а косвенным - такое, которое устанавливает это обстоятельство через "промежуточный факт". Это общее определение нуждается в расшифровке, так как необходимо уточнить, во-первых, что означает "прямое" и "косвенное" установление, и, во-вторых, о каком доказываемом обстоятельстве идет речь. Под прямым или непосредственным установлением факта с помощью доказательства понимается такая процедура, когда знание о факте основывается на сообщении об этом факте, исходящем от лица, наблюдавшего факт в действительности. Так, показание свидетеля о том, что он видел вспышку выстрела, является "прямым" доказательством того, что такая вспышка действительно имела место. Точно так же заключение эксперта о том, что текст анонимной записки выполнен Ивановым, "прямо" доказывает, что записка выполнена Ивановым. В обоих этих примерах содержание доказательства, т. е. содержание показаний свидетеля пли заключени эксперта совпадает с содержанием доказываемого факта. Это совпадение содержания информации о факте с содержанием доказываемого факта иногда истолковывается в ином смысле, что при прямом доказывании отсутствует логический вывод от доказательства к доказываемому тезису. Это неточно. Вывод здесь есть, но особого рода. Он имеет следующую структуру: "Если есть сообщение о факте, то факт был в действительности". В этом смысле прямое личное доказательство является коммуникативным аргументом (см. N 2 гл. VII) для ближайшего тезиса. Точно так же непосредственное предъявление адресату вещественного доказательства является прямым эмпирическим аргументом, доказывающим, что такой-то предмет существует в действительности и обладает данными признаками. Так, предъявление замка и отпирающей его отмычки "прямо" доказывает, что данная отмычка отпирает этот замок. Таким образом, отсутствие между доказательством и доказываемым тезисом каких-либо промежуточных, посредствующих переходов, одноступенчатый характер этого вывода отличает прямое доказательство от косвенного. Напротив, косвенное доказательство обосновывает доказываемое обстоятельство не прямо и не непосредственно, а через "промежуточные факты", путем ряда последовательных выводов. Так, из сообщения свидетеля о том, что он видел данное лицо около места кражи, прямо следует, что лицо действительно было около этого места (1-я ступень вывода), а из того факта, что лицо там было, следует, что оно, возможно, причастно к краже (2-я ступень вывода). В этом примере сообщение свидетеля является косвенным доказательством причастности к краже, так как оно использовано для обоснования не только ближайшего тезиса, но и последующего. Нетрудно усмотреть, что содержание показаний свидетел ("данное лицо было около места кражи") отличается от содержания доказываемого обстоятельства ("данное лицо причастно к краже"). "Промежуточным фактом" в этом примере является знание о факте нахождения лица около места кражи, подтвержденное показаниями свидетел Отличие содержания доказательства от содержания доказываемого обстоятельства характерно для косвенного доказательства. Косвенное доказывание представляет сложный, двухступенчатый (а иногда и многоступенчатый) акт. Косвенное доказательство сначала прямо подтверждает некоторое промежуточное утверждение (например, факт угрозы, исходящей от данного лица), а затем, через это промежуточное утверждение, подтверждает и второе, окончательное утверждение (например, факт нанесения телесных повреждений тем же лицом). Косвенные доказательства представляют собой сведения о промежуточных фактах, отдельных деталях исследуемого события, которые, будучи установлены, в свою очередь используются для его доказывани Можно сказать поэтому, что содержание косвенного доказательства составляют данные о таких фактах, установление которых составляет не конечную цель, а промежуточный этап конкретного процесса доказывани С логической стороны вывод на второй (и последующих) ступени косвенного доказывания строится от одного события (например, угрозы) к другому событию (убийству). Первое событие, т. е, промежуточный факт (угроза), является "натуральным аргументом" в отличие от коммуникативного или эмпирического в случае прямого доказывания на основании сообщения о факте или предъявления предмета. Таким образом, прямое доказательство является одноступенчатым, а косвенное многоступенчатым. В этом состоит их структурное различие. Но из предыдущего ясно, что "прямо" можно обосновать и промежуточный факт, например факт нахождения обвиняемого вблизи места преступления (из показаний свидетеля, видевшего его около этого места). С другой стороны, промежуточный факт можно обосновать и "косвенно" (например, обнаружив следы обуви обвиняемого около места преступления). Следовательно, одного отличия в структуре (одноступенчатой или многоступенчатой) недостаточно дл отграничения прямых и косвенных доказательств. Для этого должно быть четко определено понятие доказываемого обстоятельства как при прямом, так и при косвенном доказывании. Обычно в научной литературе прямым доказательством считают такое, которое прямо устанавливает виновность лица в совершении преступлени Иногда называют "главный факт" в качестве тезиса прямого доказательства. Представляется более правильным исходить в данном случае из принятого законом понятия предмета доказывания и его элементов (ст. 15 Основ). Прямым доказательством следует считать такое доказательство, которое прямо (т. е. одноступенчато) устанавливает предмет доказывания по делу или один из его элементов, указанных в законе. Конечным тезисом и для косвенного доказательства является предмет доказывания или какой-либо его элемент. Но косвенное доказательство обосновывает этот предмет (или его элемент) не непосредственно, а через промежуточные факты. Для косвенного доказательства ближайшим тезисом является промежуточный факт, который обосновывается "прямо", а затем с помощью промежуточного факта обосновывается элемент предмета доказывани Таким образом, косвенное доказательство - это такое доказательство, которое в результате многоступенчатой процедуры сначала обосновывает существование промежуточного факта, а затем, через него, - предмета доказывания или его элемента. Деление доказательств на прямые и косвенные зависит от предмета доказывани Поэтому отнесение доказательства к прямым или косвенным зависит от конкретного состава преступлени Так, показание о том, что обвиняемый угрожал лишить жизни потерпевшего, явится прямым доказательством по делу по обвинению в угрозе и косвенным по делу об убийстве; наличие пистолета у обвиняемого может служить косвенным доказательством по делу об убийстве и прямым доказательством по делу о незаконном хранении оружия и т. д. Деление доказательств на прямые и косвенные в указанном выше смысле равно приложимо ко всем видам доказательств независимо от их источника. В процессуальной литературе высказывалась точка зрения, согласно которой вещественные доказательства не могут быть прямыми доказательствами, так как "вещи, предметы сами не говорят" С ней, однако, согласиться нельз Так как отнесение доказательств к числу прямых или косвенных базируется на соотношении их содержания с содержанием устанавливаемого обстоятельства, оно распространяется на все без исключения доказательства, определя режим оперирования ими. И показания, и заключения экспертов, и вещественные доказательства, и документы, словом, доказательства, имеющие любую процессуальную форму, могут, как представляется, быть и прямыми и косвенными в зависимости от их отношения к любому элементу предмета доказывани Различия между прямым и косвенным доказательствами предопределяют и различие в оперировании доказательствами Канадой из этих групп. Деление доказательств на прямые и косвенные позволяет выявить существенные особенности и значение как тех, так и других, разработать правильные методы доказывани Поскольку содержание личного прямого доказательства соответствует содержанию доказываемого обстоятельства, центр тяжести его проверки падает- на выяснение достоверности сообщени Можно верить или не верить прямому доказательству, правильно отмечал С. А. Голунский, но нельзя строить на нем противоречащих друг другу версий о характере исследуемого факта. Поэтому при наличии прямых доказательств центр тяжести доказывания переносится на решение вопроса об их достоверности При косвенном доказывании такая же проверка необходима и для первой ("прямой") ступени косвенного доказательства. Прежде надо убедиться, что показания свидетеля о том, что обвиняемый угрожал, соответствуют действительности, а затем исходя из промежуточного факта - наличия угрозы - заключать о причастности к убийству. Прямое доказательство, т. е. сообщение о факте или предъявление предмета, по своему содержанию с очевидностью доказывает искомый факт и не требует истолкования, оно требует лишь проверки достоверности информации. Для косвенного же доказывани характерен вывод "от факта к факту", который не является столь явным и очевидным, требует содержательного истолкования связей между промежуточным фактом и конечным выводом. Как правило, характер этих связей таков, что от отдельного косвенного доказательства может быть сделан лишь предположительный (правдоподобный) вывод о доказываемом обстоятельстве. Но очевидность связи между содержанием прямого доказательства и доказываемым обстоятельством не следует путать с достоверностью прямого доказательства. Принципиально неприемлемо утверждение о возможности разграничить рассматриваемые виды доказательств по признаку достаточности одного прямого доказательства для установления события преступления или виновности, в то время как косвенными доказательствами можно оперировать только в совокупности. Полное и достоверное обоснование всех подлежащих установлению обстоятельств с помощью одного прямого доказательства невозможно по двум причинам. Во-первых, трудно представить себе такое одно прямое доказательство, содержание которого исчерпывало бы весь предмет доказывани Даже показания обвиняемого, включающие сообщения не только о внешней стороне содеянного, но и о мотивах, едва ли могут охватывать все данные о размере ущерба, причиненного преступлением, или о причинах и условиях, ему способствовавших. Содержание предмета доказывания даже в части установления события преступления и виновности тем более не исчерпывается показаниями свидетеля-очевидца. Во-вторых, вывод о том, что сообщение соответствует действительности, равно как и вывод о том, что предъявляемый предмет действительно связан с событием преступления, сам нуждается в тщательной и всесторонней проверке. В основе косвенного доказывания лежит использование различных связей между событиями и явлениями действительности - причинных, временных, пространственных и иных. Установление неизвестного факта на основе знаний о другом уже известном, возможно постольку, поскольку эти события каким-то образом связаны между собой. Понятно, что эти связи могут быть более и менее близкими, более и менее определенными. От характера этих связей зависит и надежность косвенного доказывания в каждом конкретном случае. Этим ?ке определяется и сама возможность использовани различных явлений в качестве промежуточных фактов в косвенном доказывании, а следовательно, и фактических данных об этих явлениях и качестве косвенных доказательств Различие указанных связей, их специфичность дают возможность выделить некоторые особые виды косвенных доказательств: доказательства поведения, доказательства подобия ("подобные факты"), негативные обстоятельства и вспомогательные доказательства. При рассмотрении понятия косвенных доказательств нередко выражается сомнение в возможности использовать для доказывания так называемые "доказательства поведения", а равно данные, устанавливающие "подобные факты". О чем конкретно в данном случае идет речь? "Доказательства поведения" - это фактические данные о действиях обвиняемого после совершения инкриминируемого преступления, таких например, как: а) попытки уклониться от следствия (суда); б) попытки заведомо ввести следствие (суд) в заблуждение относительно действительных обстоятельств дела; в) действия, которые свидетельствуют о знании таких обстоятельств события, которые могли быть известны только его участнику. В частности, могут быть косвенными доказательствами данные о заведомой ложности показаний обвиняемого; о том что он уговаривал свидетеля дать неправильные показания; записка, в которой обвиняемый инструктирует своих близких, как объяснить то или иное обстоятельство, и тому подобные данные. Существенны в этом отношении и данные о поведении обвиняемого, свидетельствующие о знании им определенных обстоятельств расследуемого деяни Так, уничтожение или сокрытие предметов, которые, по имеющейся версии, были связаны с преступным посягательством, или были орудием совершения преступления, или несут на себе следы преступления, косвенно указывает на причастность лица к исследуемому событию. Поскольку из этих особенностей поведени обвиняемого можно делать предположительные выводы о его причастности или непричастности к преступлению, данные о поведении являются косвенными доказательствами. На этой точке зрения стоит судебная и следственная практика. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что недопустимо расширять за счет доказательств, устанавливающих факты круг "доказательств поведения", связь которых с делом не может быть установлена даже при их рассмотрении в совокупности с другими фактами. Речь идет о манере держать себя при допросе, обыске и т. п., в частности о наличии или об отсутствии признаков смущения, волнения, страха; о пассивном отношении к ведущемуся следствию или, наоборот, о явном интересе к его результатам; об отказе от дачи показаний и т. д. С этой точки зрения представляется неправильным воспроизведение в отдельных работах советских процессуалистов высказываний английского юриста Уильза (XIX в. ), который относил к числу доказательств "тон речи, молчание на вопросы... ". В действительности никакого доказательственного значения не могут иметь признаки волнения, ибо объективная связь волнения на допросе с делом не может быть установлена ни при каких условиях. Не имеет доказательственного значения тон речи, ибо резкость, грубость или, наоборот, мягкость, предупредительность обвиняемого вовсе не свидетельствуют о правдивости или лживости его показаний. Тем более сказанное относится к "молчанию на вопросы", ибо обвиняемый имеет право отказаться от дачи показаний. Всякое иное решение противоречило бы принципам советского уголовного процесса, было бы грубым нарушением социалистической законности В самом деле, манера вести себя и состояние в ходе допроса могут зависеть не только от отношения данного лица к делу, но и от ряда других факторов - житейского опыта, кругозора, наличия болезненных расстройств, обстановки допроса и др. Подобно этому, ряд факторов влияет на поведение и состояние обвиняемого в ходе обыска и других следственных действий, в которых он принимает участие. Нет никаких объективных критериев для того, чтобы всесторонне оценить влияние этих факторов на психику обвиняемого, как и для того, чтобы предпочесть одно из возможных объяснений его поведения и состояния другим. Умозаключения по этому вопросу всегда будут субъективны. Нельзя признать правильным мнение М. Е. Евгеньева о том, что "отказ от представления оправдывающих доказательств или представление явно неубедительных доказательств" относится к числу косвенных обвинительных доказательств" В социалистическом уголовном процессе обвиняемый предполагается невиновным, пока не доказано обратное, и факт непредставления им оправдательных доказательств ни в коем случае не может быть использован для обвинени Не может рассматриваться как имеющий обвинительное значение и факт дачи обвиняемым "неубедительных" объяснений или представления им "неубедительных" доказательств. Только данные, устанавливающие заведомую ложность объяснений обвиняемого, фальсификация им доказательств могут быть в сочетании с другими косвенными доказательствами использованы для установления виновности. Недостаточно последовательной нам представляется н позиция, занятая по рассматриваемому вопросу И. Д. Перловым. Неоднократно подчеркивая, что манера держать себя на допросе не может стать доказательством, подтверждающим или опровергающим вину, как и не может обосновать вывод о достоверности показаний, И. Д. Перлов говорит вместе с тем, что "манера держать себя при даче показаний имеет известное значение при оценке доказательств по делу, поведение подсудимого может быть учтено судом при оценке собранных и проверенных доказательств, но оно не может заменить сами доказательства" Известно, что оценка доказательств со стороны следователя и суда должна быть объективной, убедительно мотивированной. Если же стать на точку зрения И. Д. Перлова, окажется, что выводы по делу могут основываться не только на доказательствах, но и на каких-то иных данных, не отвечающих требованиям закона, что, разумеется, неправильно. Следователь и судья, учитывая манеру поведения обвиняемого на допросе и меня соответственно тактику допроса, могут быстрее и легче добиться откровенных, правдивых показаний. Волнение, проявляемое обыскиваемым в определенные моменты обыска, ориентирует на необходимость более тщательных поисков на определенном участке и т. д. Однако такие данные могут использоваться лишь в качестве "указателей" наличия доказательств, а отнюдь не в качестве доказательств. К числу косвенных могут быть также отнесены и доказательства, устанавливающие "подобные факты". Например, установленное сходство в способе совершения ряда преступлений, объектах посягательства, использование аналогичных уловок и приемов, выбор времени и места совершения деяния и т. д. позволяют сделать предположительный вывод о совершении всех этих преступлений одним и тем же лицом. Понятно, этот вывод, взятый отдельно, не достоверен. Но и любое другое косвенное доказательство в отдельности устанавливает свой тезис предположительно. Считая допустимым использование в качестве доказательств "улик поведения" и "подобных фактов", надо вместе с тем подчеркнуть, что только на этих доказательствах, сколько бы их ни было, основывать выводе виновности нельз Прежде всего, эти данные не несут достаточной содержательной информации, пригодной дл полного описания события преступления и индивидуализации обвиняемого. С другой стороны, вследствие многоступенчатой и отдаленной связи с предметом доказывания они "слабо" обосновывают доказываемый тезис, допуская различные истолковани В литературе приведены весьма показательные примеры того, к каким серьезным ошибкам приводит игнорирование этого положения Доказательства, устанавливающие так называемые негативные обстоятельства, также являются разновидностью косвенных доказательств. В процессуальной и криминалистической литературе, в следственной и судебной практике широко используется понятие "негативные обстоятельства". Под ними разумеется отсутствие некоторых фактов, которые обычно имеются налицо, если верна версия о событии в целом. Так, установленное при осмотре отсутствие следов данного лица на месте преступления противоречит версии о том, что это лицо побывало там; установленное при проверке показаний на месте отсутствие у подозреваемого знаний о действительных подробностях преступного события противоречит его утверждению о том, что он был участником преступления, и т. д. Негативные обстоятельства могут быть установлены также при обыске (отсутствие ценных вещей, что противоречит утверждению о широком образе жизни обвиняемого); при экспертизе (отсутствие на документе следов рук лица, заподозренного в его исполнении); следственном эксперименте; допросе и т. д. По своему характеру такие доказательства представляют разновидность косвенных доказательств, относящихся к событию, виновности (невиновности) и другим обстоятельствам, входящим в предмет доказывани Содержанием такого косвенного доказательства будет не наличие факта, а его отсутствие, а вывод из него не подтверждает, а опровергает версию. Иначе говоря, с помощью негативных обстоятельств утверждения не доказываются, а опровергаются и этим самым косвенно доказываются противоположные утверждения Правда, могут быть получены данные, объясняющие, например, отсутствие следов там, где они ожидались согласно первоначальной версии (данные о том, что преступник уничтожил эти следы или действовал таким образом, что не оставил их). Но в этом случае меняется и сама версия, и отсутствие следов по отношению к этой новой версии уже не являетс негативным обстоятельством. Вспомогательные (оценочные) доказательства имеют структуру сходную с косвенными доказательствами (многоступенчатую), но отличаются тем, что устанавливают не элементы предмета доказывания и не промежуточные факты, а степень надежности вывода от доказательства (прямого или косвенного - безразлично) к доказываемому обстоятельству. Так, фактические данные о незаинтересованности свидетеля в исходе дела, о состоянии его зрения и слуха, о внешних условиях восприятия событи преступления, равно как и данные о квалификации эксперта, о научной обоснованности избранной им методики, позволяют точнее оценить достоверность сообщения свидетеля или заключения эксперта. Коль скоро эти данные получены из самостоятельного источника и облечены в процессуальную форму, они являются доказательствами, но доказательствами особого рода, служащими только для оценки других доказательств. Другим видом вспомогательных доказательств являются ориентирующие доказательства. Показание свидетеля о том, что необходимые сведения по делу могут быть получены у такого-то лица или в таком-то месте, хотя сам свидетель по существу дела ничего не знает, может служить примером вспомогательного ориентирующего доказательства. Такую же роль играет документ, содержащий сведения о том, где может быть почерпнута необходимая доказательственная информаци Вспомогательные, оценочные и ориентирующие доказательства приобретают значение лишь в связи с "предметными" прямыми и косвенными доказательствами, устанавливающими элементы предмета доказывани В процессуальной теории и практике до последнего времени имели место попытки определить значение прямых и косвенных доказательств исходя из противопоставления (или, по крайней мере, признания неодинаковости) их ценности для установления истины. При этом одна группа авторов характеризовала косвенные доказательства как менее убедительные, чем прямые, в то время как другая считала их более убедительными. В частности, С. М. Потапов категорическое заключение эксперта именовал прямым доказательством, вероятное - косвенным. Н. Н. Полянский полагал, что при оперировании косвенными доказательствами судья попадает в некий "заколдованный круг" противоречащих друг другу улик, выглядящих равно убедительными, вырваться из которого можно только в результате субъективного усилия, в связи с чем кассационная и надзорная инстанции не вправе проверять обоснованность внутреннего судейского убеждения, если приговор основан на косвенных доказательствах В. Громов утверждал, что деление доказательств на прямые и косвенные есть деление "с точки зрения их сравнительной убедительности, т. е. опять-таки с точки зрения степени их достоверности". А. Я. Вышинский говорил о "естественности", "безыскусственности" и, следовательно, достоверности косвенных доказательств. С подобным противопоставлением косвенных и прямых доказательств согласиться нельз В действительности выводы по делу, полученные при правильном использовании косвенных доказательств, столь же надежны, сколь и выводы, полученные с помощью прямых доказательств. Дискуссии, имевшие место в процессуальной теории, опыт следственной и судебной практики приводят к единственно возможному выводу: нельзя противопоставлять прямые и косвенные доказательства, нельзя считать одни из них лучшими, а другие - худшими Обычно подчеркивается, что косвенные доказательства с достоверностью обосновывают конечный вывод по делу лишь тогда, когда они образуют внутренне связанную совокупность, систему. Это верно, поскольку между отдельным косвенным доказательством и конечным тезисом существуют длинные многоступенчатые связи, надежность которых подкрепляется лишь наличием многих таких "цепочек". Не только к искомому, но и к промежуточным фактам иногда приходится идти через несколько ступеней, устанавливая сначала более отдаленные, а затем уже ближайшие к искомому факты. Косвенные доказательства, устанавливающие обстоятельства, связанные с искомым фактом через посредство других доказательств, иногда называют "доказательствами доказательств". Так, важным является факт пребывания обвиняемого на месте происшествия во время совершения преступлени Иногда удается получить косвенные доказательства, сразу устанавливающие это обстоятельство (например, показания лица, видевшего его в определенное время в определенном месте). В других случаях этот факт приходится доказывать. Например, след обуви обвиняемого на месте происшествия непосредственно свидетельствует лишь о том, что на данном месте побывал человек, на ногах которого была обувь, принадлежащая обвиняемому. Только после исключения предположений о том, что обувь обвиняемого взята без его ведома, одолжена им и т. п., можно сделать вывод о пребывании обвиняемого на месте происшестви Использование косвенных доказательств удлиняет путь доказывания, вводит для следователя и суда дополнительные промежуточные ступени на пути к решению основных вопросов дела. Именно к этим случаям относятся слова В. Д. Спасовича, сравнившего косвенный путь доказывания с воссозданием слова по черточкам, из которых "составляются линии, а из линий - буквы, а из букв - слоги, а из слогов - слово... " Разумеется, при этом процесс доказывани усложняется и затрудняетс Во избежание ошибок, связанных с оперированием косвенными доказательствами доказательств, в этих случаях должны быть полностью применены требования косвенного доказывания в целом. Система этих доказательств должна достоверно устанавливать в своей совокупности соответствующий факт, опровергая противоречащие ему объяснени При построении системы косвенных доказательств важно учитывать, помимо прочего, наличие самостоятельных и независимых источников фактических данных, устанавливающих один и тот же факт. Правильно подчеркивает это требование М. С. Строгович. С другой стороны, следует учитывать, что многообразная информация, нередко исходящая из одного источника, может служить началом нескольких относительно самостоятельных "цепочек" рассуждения, приводящих к разным доказываемым обстоятельствам. Следует подчеркнуть, что необходимость в формировании системы достоверного обоснования выводов относится не только к косвенным доказательствам, но и к прямым. На практике сравнительно редко встречаются дела, основанные только на косвенных или только на прямых доказательствах. Напротив, типичным является использование как тех, так и других. Как правило, прямые доказательства проверяются, уточняются и подкрепляются с помощью косвенных. Большое значение имеет прежде всего использование косвенных доказательств для всесторонней проверки достоверности прямых доказательств. В частности, необходима проверка с помощью косвенных доказательств признани обвиняемого, а равно го показаний, изобличающих третьих лиц; показаний потерпевшего и очевидцев относительно обстоятельств, входящих в предмет доказывания, и т. д. Пренебрежение к использованию косвенных доказательств для проверки прямых часто приводит к тому, что суд, обоснованно сомневаясь в достоверности последних, отказывается положить их в основу приговора, или к тому, что приговор, вынесенный на основании только прямых доказательств, отменяется кассационной или надзорной инстанцией. Косвенные доказательства наряду с прямыми могут служить и для восполнения пробелов в воссоздаваемой последними картине расследуемого дела, ибо одно прямое доказательство, будучи непосредственным основанием для вывода об устанавливаемом им обстоятельстве или группе обстоятельств (например, о наличии события преступления), не может в то же время, как правило, исчерпывающе осветить эти обстоятельства во всех деталях, имеющих значение для дела. Для воссоздания целостной фактической картины деяния указанные пробелы восполняются с помощью косвенных доказательств. Деление доказательств на обвинительные и оправдательные определяется их отношением к версии обвинения и противостоящим ей версиям. К числу оправдательных доказательств относятся фактические данные, устанавливающие обстоятельства, исключающие вину или ответственность, а также смягчающие ответственность конкретного лица. К числу обвинительных доказательств относятся фактические данные, устанавливающие обстоятельства, свидетельствующие, что преступление совершено определенным лицом, или отягчающие ответственность обвиняемого. Указанное деление непосредственно вытекает из требования закона выявить по каждому делу доказательства, "как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также отягчающие и смягчающие его вину обстоятельства" (ст. 14 Основ). Оно содействует органическому сочетанию в ходе доказывания требований целенаправленности и всесторонности, полноты и объективности, напоминает о необходимости выдвижения и проверки версий, противостоящих версии обвинени Будет ли доказательство обвинительным или оправдательным, зависит не от того, кем оно представлено (указано, обнаружено) - следователем, обвиняемым, потерпевшим и т. п., а от его фактического содержания, от того, какое действительное значение по делу имеют устанавливаемые им обстоятельства. Отнесение доказательства к числу обвинительных или оправдательных требует оценки его значения для установления предмета доказывания по делу. Окончательно этот вопрос может быть решен только в ходе оценки всей совокупности собранных доказательств на предварительном или судебном следствии. Наконец, это деление доказательств имеет смысл лишь в отношении конкретного обвиняемого. Бывает и так, что доказательство обвинительное (например, отягчающее вину) в отношении одного обвиняемого являетс оправдательным (смягчающим вину) в отношении другого. Деление доказательств на обвинительные и оправдательные ориентирует на всесторонний подход к планированию допроса, обыска, осмотра, эксперимента, к назначению экспертизы с тем, чтобы не только собрать в ходе каждого следственного действия фактические данные, подкрепляющие определенную версию, но и установить данные, противоречащие ей, если они имеютс Деление доказательств на обвинительные и оправдательные не исчерпывает всех возможных функций фактических данных в более сложных случаях. Так, вспомогательное оценочное доказательство, снижающее значение улики, в определенном смысле является противодоказательством, хотя само по себе и не подтверждает оправдательной версии Вместе с тем такие противоулики, ослабля систему обвинительных доказательств, косвенно усиливают оправдательную версию, если она сформулирована Более того, они создают предпосылки для реализации презумпции невиновности, коль скоро обвинительная версия оказываетс недостаточно обоснованной. При делении доказательств на обвинительные и оправдательные в некоторых случаях возникают трудности теоретического характера. Рассмотрим следующий пример. В одном и том же протоколе допроса свидетеля содержатся: а) данные о враждебном отношении обвиняемого к пострадавшему и б) данные о том, что побоям, нанесенным потерпевшему, предшествовало оскорбительное поведение в отношении обвиняемого. Понятно, что данные первого рода уличают обвиняемого, а данные второго рода устанавливают смягчающие его вину обстоятельства, т. е. являются оправдательными, согласно принятому определению. Как же следует характеризовать доказательство в целом, если один и тот же источник содержит фактические данные обоих родов? Некоторые авторы считают, что деление доказательств на обвинительные и оправдательные применимо не во всех случаях Чтобы правильно разрешить эту коллизию, следует напомнить сказанное выше о соотношении понятий естественного языка и частично формализованного языка науки. В настоящей работе доказательство определено как единство фактических данных и источника, причем фактические данные, например сведения о фактах, о поступках людей и иных объективных явлениях, рассматривались в целом, нерасчлененно. Такое "огрубление", приемлемое в большинстве случаев, и вызвало затруднения при исследовании более сложного примера, в котором фактические данные оказались состоящими из двух групп, имеющих различное значение. Для разрешения названной коллизии необходимо пойти на дальнейшее уточнение и ограничение понятия доказательства, т. е. необходим более строгий уровень его формализации, признание, например, доказательством фактических данных только об одном конкретном факте, содержащемся в данном источнике В литературе отмечалось, что существуют и такие доказательства, которые могут "не уличать и не оправдывать, а вместе с тем содействовать раскрытию преступления" Понятно, что доказательства, устанавливающие любой из элементов предмета доказывания или промежуточный факт, не могут быть "нейтральными", т. е. не доказывающими виновности или невиновности конкретного лица. Однако среди материалов конкретного дела могут находиться протоколы показаний лиц, которые никакой полезной информации сообщить не смогли (например, свидетель заявил, что ему ничего по делу не известно), или такие данные, которые, в конечном счете, оказались не имеющими отношения к делу. Так, показание свидетеля о том, что подозреваемый в хищении жил очень скромно, служит косвенным доказательством, противоречащим обвинительной версии. Но, когда будет установлено, что похититель прятал украденное, показание свидетел о скромном образе жизни перестает опровергать обвинение и, по существу, вообще теряет значение по делу. Эти данные, не несущие "полезной нагрузки" в обосновании конечного вывода, но и не противоречащие ему, не являются, строго говоря, фактическими данными в смысле ст. 16 Основ. В то же время облеченные в процессуальную форму и приобщенные к делу они включены в совокупность доказательств и не могут быть изъяты из дела. Подобно ориентирующим и вспомогательным доказательствам, они содержат информацию о ходе расследования, о лицах, вызывавшихся па допрос, и о иных действиях. На последующих стадиях прохождения дела, в случае изменения обвинения или при иных обстоятельствах, такие данные могут приобрести определенное значение. Условно эти "нейтральные" на данной стадии доказательства можно назвать резервными. Необходимость деления доказательств на обвинительные и оправдательные оспаривал А. Я. Вышинский, утверждавший, что классификация эта неправильна и искусственна, ибо оценка значения того или иного доказательства в ходе расследования и судебного разбирательства часто меняется, так как "в отнесении доказательств к одной или другой категории играет важнейшую роль субъективная точка зрения следователя, прокурора, адвоката или судьи. То, что одному кажется доказательством, изобличающим в преступлении, другому таковым не кажется и им отрицается,.. " Это неверно потому, что в основе деления доказательств на обвинительные и оправдательные лежит, как было указано выше, совершенно определенный объективный признак - отношение этих доказательств к предмету доказывани "Субъективная точка зрения" должна опираться на этот признак, выражать его. Причем правильность сделанного вывода вновь и вновь проверяется в последующих стадиях судопроизводства Рассматриваемая классификация применяется при разработке версий и плана расследования, предъявлении обвинения, составлении обвинительного заключения, постановления о прекращении дела, вынесении приговора и т. д. Требование применять при составлении итоговых процессуальных документов деление доказательств на обвинительные и оправдательные как прием, способствующий всесторонности, полноте, объективности выводов по делу, включено непосредственно в процессуальный закон (см., например, ст. ст. 205, 314 УПК РСФСР). Нельзя согласиться с позицией некоторых авторов по вопросу о так называемом "превращении", "трансформации" доказательств из обвинительных в оправдательные и наоборот Если бы такое "превращение" имело место, то это означало бы, что деление доказательств на обвинительные и оправдательные не имеет реальной основы. В действительности любое доказательство либо подтверждает версию, либо опровергает ее. Изменение его оценки (что нередко имеет место при расследовании и судебном разбирательстве конкретного дела) объясняется тем, что наше мнение о доказательстве приводится в соответствие с ранее нераспознанными или неточно оцененными его свойствами. Таким образом, речь идет не о "превращении" доказательств, а об установлении их действительного значени Различные виды классификации доказательств взаимосвязанны, так как основания, по которым построена классификация доказательств в уголовном судопроизводстве, не могут считаться взаимоисключающими или конкурирующими. Они отражают различные свойства доказательств. Поэтому для полной характеристики конкретного доказательства используются различные классификационные признаки. Чтобы не допускать при этом ошибок, необходимо каждый раз уяснить, какое конкретное обстоятельство доказывается в данном случае. Использование классификационных систем в их совокупности оказывает существенную помощь в определении направлений собирания и оценки доказательств как в ходе судопроизводства на каждой его стадии, так и при принятии заключительных процессуальных решений по делу.  * ГЛАВА V ПРОЦЕСС ДОКАЗЫВАНИЯ N 1. ПОНЯТИЕ И СОДЕРЖАНИЕ ПРОЦЕССА ДОКАЗЫВАНИЯ Отыскание носителей информации, с помощью которых могут быть получены сведения о событии, собирание этих сведений, их процессуальное закрепление, проверка и оценка в целях достоверного установления обстоятельств, имеющих значение для разрешени уголовного дела, представляют содержание процесса доказывания по уголовному делу. Доказывание в уголовном процессе обычно определяют как разновидность процесса познани Такая гносеологическая характеристика означает, что познание в уголовном судопроизводстве подчинено общим гносеологическим закономерностям и, как любая область познавательной деятельности, осуществляется по законам материалистической теории отражени Несомненно, следственная и судебная деятельность носит исследовательский, познавательный характер. Вместе с тем понятия доказывания и познания не полностью совпадают друг с другом. Познание - это получение истинного представления о чем-либо, приобретение знаний. Каждый шаг практической деятельности связан с определенными знаниями о событиях, процессах и явлениях объективного мира. В этом смысле знания служат исходным пунктом, средством и целью всякой деятельности. Ту же роль играют знания в уголовном судопроизводстве. Таким образом, познавательные элементы органически вплетены в уголовно-процессуальную деятельность и познание здесь как бы совпадает с доказыванием. Чтобы увидеть несовпадение между указанными понятиями, нужно обратиться к характеру достигаемых при этом знаний. В сущности рассматриваемый вопрос является производным от вопроса, что такое истинность и достоверность, различаются ли и чем именно истинное и достоверное знание. В процессуальной литературе в ряде случаев не проводилось различия между ними. Но при кажущейся идентичности истинное и достоверное, совпадая в главном, имеют и немаловажные отличи Как истинное, так и достоверное знание в равной степени правильно, адекватно отражает действительность. Но при этом истинность характеризует отношение нашего знания к отражаемому объекту, их соответствие друг другу, а достоверность, кроме того, обоснованность нашего знания и сознание этой обоснованности. Догадка, предположение, гипотеза могут быть истинны, т. е. соответствовать действительности, но лишь будучи обоснованы, доказаны, они превратятся в достоверное знание. Можно познавать и быть обладателем истинного знания "для себя", не заботясь о передаче и использовании этого знания другими, не стремясь обосновать, подтвердить, удостоверить, т. е. сделать его достоверным для всех. Однако общественная практика во многих случаях требует надлежаще удостоверенного знани В процессуальной же деятельности наличие оснований, аргументов, доводов, подтверждающих и позволяющих проверить правильность наших знаний и выводов, является обязательным правилом. Проверяемость - отличительная черта знаний, используемых в уголовном судопроизводстве. Удостоверение, подтверждение, обоснование правильности каких-либо мыслей или решений при помощи доводов, аргументов, фактов и есть доказывание в широком смысле. Для решения задач уголовного судопроизводства необходимы не только истинные, но и достоверные знания о предмете расследования и судебного разбирательства. Доказывание придает знаниям характер достоверности. В. И. Ленин указывал, что для установления истины нельзя ограничиваться заявлениями и утверждениями; необходимо "самому проверять факты и документы, самому разбирать, есть ли показания свидетелей и достоверны ли эти показания" Индивидуальное познание может удовлетвориться доказыванием "для себя", но, чтобы стать общим достоянием, полученные знания должны быть надлежащим образом обоснованы и документированы. В судебном доказывании познание сопровождается специальной деятельностью, удостоверяющей правильность полученных знаний и принятых решений. Не только столкновение интересов и точек зрения, но и сама возможность такого столкновения вызывает потребность в доказывании. Доказательство рождается из спора, утверждал французский психолог Пиаже. Это не совсем точно. Бывает спор без доказательств и доказательства без спора. Можно доказывать, когда никакого спора нет, как это нередко происходит в процессе расследовани Можно спорить с одним, а доказывать другому. Рассматривая психологию доказывания и возражая Пиаже, П. П. Блонский справедливо замечает: "Хотя в судебном процессе имеет место спор обвинителя и защищающегося, но доказательства приводят спорящие не друг другу, а судье, с которым в сущности ни у кого из них нет спора". Доказывают не только в тех случаях, когда наталкиваются на возражения, на отношение к нашим положениям как к неверным. "У судьи... обычно нет заранее убеждения, что наши положения неверны. Но нет и обратного - заранее авансированного полного довери Цель доказательства - признание данного положения истинным: доказывают тому, с чьей стороны такого признания добиваютс.. ". Таким образом, говоря о доказывании, всегда имеют в виду адресат, к которому обращен этот процесс и которому надлежит доказать то или иное положение. В уголовном судопроизводстве адресатом доказывания является не только субъект познания (соответствующие процессуальные инстанции), но и. общество в целом. Расследование, как и весь процесс установления истины по уголовному делу, имеет две стороны. Во-первых, добывается информация об обстоятельствах расследуемого событи В этом смысле деятельность носит познавательный характер. Во-вторых, установленные обстоятельства дела подтверждаются, документируются, удостоверяются в установленной законом форме. В этом смысле эта деятельность носит удостоверительный характер. Законодатель детально регламентировал обе стороны этого процесса, уделив должное внимание средствам документирования процессуальной деятельности и запечатления собранных по делу доказательств (ст. ст. 102, 141, 142, 151, 160, 166, 176, 182, 184, 186 УПК РСФСР). Соответственно сказанному доказывание в уголовном процессе имеет познавательную и удостоверительную стороны. Доказывание, как познавательный и удостоверительный процесс в судопроизводстве, в отличие от других областей человеческой практики детальнейшим образом регламентировано юридическими нормами. Уголовно-процессуальный порядок доказывания (использование лишь предусмотренных законом источников сведений, обязательная процедура получения и запечатления знаний, строго определенная форма и т. д. ), отражая гносеологические и психологические закономерности и достижения общественной практики, является оптимальным, т. е. наиболее эффективным и целесообразным для решения задач уголовного судопроизводства. Этот процессуальный порядок способствует достижению истинного и достоверного знания, обеспечивает правильность принимаемых решений, их общественное признание и должный воспитательный эффект. Доказывание не исчерпывает всех путей познания в уголовном судопроизводстве. Некоторые относящиеся к делу знания могут быть получены и непроцессуальным путем, из непроцессуальных источников, запечатлены в непроцессуальной форме в виде так называемой ориентирующей информации. Речь идет об информации, добываемой в результате оперативно-розыскной деятельности органов дознания, сообщений прессы и представителей общественности, поисковых мероприятий, проводимых в порядке подготовки процессуальных действий (опрос, наблюдение, обозрение предметов, помещений, участков местности и т. п. ). Эта познавательная деятельность, предшествуя доказыванию или протекая параллельно с ним, играет вспомогательную, обеспечивающую роль. Непроцессуальная информация позволяет правильно выбрать направление расследования, указывает источники и средства получения нужных знаний об обстоятельствах исследуемого события процессуальным путем, который содержит надежные гарантии достижения истины. Непроцессуальные формы познания не содержат столь надежных гарантий достоверности, и потому сведения, полученные из таких источников, всегда рассматриваются как предварительные, ориентирующие. Они не входят в доказательственный материал и не могут служить основанием для юридически значимых решений по делу, за исключением начала производства по делу (п. 6 ст. 108 УПК РСФСР) и производства отдельных следственных действий (ч. 2 ст. 122, ст. 168 и др. УПК РСФСР) 2. Как известно, всякое познание, в том числе в уголовном судопроизводстве, осуществляется чувственным, эмпирическим (непосредственным) и рациональным, логическим (опосредствованным) путем. При всей кардинальной важности первой ступени познани эмпирическое знание ограничено потому, что, во-первых, ограничены естественные возможности органов чувств и, во-вторых, они способны отобразить лишь внешние качества и стороны событий, простейшие отношения между вещами и явлениями. Опосредствованное познание представляет собой основанное на чувственном материале проникновение человеческой мысли в сущность явлений, недоступную простому наблюдению. "Познание, - учит В. И. Ленин, - есть отражение человеком природы. Но это не простое, не непосредственное, не цельное отражение, а процесс ряда абстракций, формирования, образования понятий, законов... " Диалектическое взаимопроникновение разума и чувств состоит в том, что даже самые элементарные познавательные акты практически невозможны без мышления, а самые абстрактные мыслительные процессы насыщены чувственными элементами, исходят из них. И чувства, и разум принадлежат к единому целому - человеческому познанию, они не существуют друг без друга, неразрывно связаны между собой. Поэтому принципиально неправильно представлять процесс познания в виде раздельных, разновременных и сменяющих друг друга стадий: чувственной и рациональной. Нельзя согласиться с безоговорочным отнесением каких-то познавательных действий в уголовном судопроизводстве только к живому созерцанию, а каких-то - к абстрактному мышлению. Неточность подобного представления состоит в том, что оно позволяет считать, будто в одних случаях следователь и судья не мыслят, а лишь накапливают наблюдения и будто в иных случаях возможны "сугубо рациональные" формы познания, лишенные чувственной информации. Представляется, что неточным является утверждение А. А. Старченко, который писал, что в судебном познании непосредственное наблюдение отдельных фактических обстоятельств и логические выводы и оценки не должны совмещаться в одном лице. Речь может идти лишь о недопустимости совмещения в одном лице различных процессуальных функций, а не различных познавательных форм, свойственных