что у
отщепенцев в достатке рассуждений  "против", но нет ничего "за", то есть нет
позитивной  программы.  Туг  мы  и подошли  к  главному -  на сцене появился
пресловутый вопрос  о  "правах  человека". Вероятно,  те,  кто  вскоре  стал
бормотать о "правах человека", прежде и не слышали таких  слов, но им быстро
растолковали, что к чему. Ведь сам термин "борец за права человека" послужит
"средством  самовыражения",  а  "движение  за  права  человека  -  подлинная
политическая оппозиция". Главное, будет много легче организовать поддержку с
Запада, не  будет повторяться такое положение, когда,  например, генеральный
секретарь  ООН  У Тан отказывался рассматривать различные обращения  к нему,
ссылаясь на то, что писаки никого не представляют.
     Когда  инакомыслящие в СССР вооружатся лозунгом "прав  человека", тогда
многое  упростится.  Тот же яростный критик "диссидентов" Фейфер восклицает:
"Мы  все за диссидентов... Чтобы помочь их делу, езжайте в Россию,  если это
возможно, и выясните,  какую  услугу вы можете  оказать им там, или подыщите
себе  какую-нибудь роль для оказания  помощи на Западе".  Правда,  он тут же
предупреждает: "Трудно ожидать, что диссиденты после  того, что  они прошли,
окажутся  святыми". Иными словами,  как  бы ни  перековывались  эти  люди  в
"правозащитников",  они останутся дрянью. Но другого человеческого материала
для Запада в СССР  нет. Как ни  прискорбно, будем работать с ним. Такая была
выработана  стратегия. Оставалось  претворить ее в жизнь, подыскав потребных
исполнителей в пределах советских границ.
     История нашей  страны  выявила закономерность: любой выступающий против
Советской власти  неизбежно ищет помощи у врагов  коммунизма  по  ту сторону
советских рубежей. Это понятно - в народном государстве, созданном народом и
для  народа, они  не  могут  найти  себе  опоры.  Так  было  в  первые  годы
существования нашей страны,  когда выступавшие против Советской власти звали
на помощь  армии интервентов.  Так было и  позже.  Чем кончились вооруженные
нашествия,   хорошо  известно,  и  при  нынешнем  соотношении  сил   в  мире
империализм не рвется в лоб повторять горькие уроки.
     История  указывает нам  и  на  другую  закономерность:  идеям  Великого
Октября,  на которых  зиждется Советское  государство,  наши враги  пытались
противопоставить  некие  "демократические"  лозунги,  куда неизменно входили
"права человека". Риторика по поводу "прав  человека" была нужна противникам
Советской власти  лишь для того, чтобы  попытаться размыть  массовую  основу
поддержки  большевиков.  Ту  же  роль  играют  нынешние  разглагольствования
"диссидентов". Самое  поразительное,  что в защиту  их выступают Солженицын,
квалифицированный  даже западными идеологами как  сторонник авторитаризма, и
Сахаров, носящийся с  идеями технократии.  Любопытно и  другое: Солженицын и
некоторые  другие  пресловутые  отщепенцы  оказались не в состоянии  (или не
захотели?) решительно  порвать, скажем, с семейными традициями. Они  выходцы
из очень состоятельных до революции  семей буржуазного пошиба.  Солженицын в
своих книгах шумно оплакивает  утрату родителями  прав на крупное состояние.
Нет  никаких сомнений,  что все они духовно  приняли  эстафету от тех, кто в
1917 году цеплялся за свою  собственность, стоял на пути революции. Понятно,
что их помыслы и  желания близки  и понятны тем,  кто стоит у власти  в мире
капитала.
     Вручая  жезл руководителя  "борцов  за права человека" Орлову,  на долю
которого выпало проведение очередной антисоветской акции западных спецслужб,
дирижеры ее были вполне уверены в его благонадежности. Верительной  грамотой
для  западных спецслужб  явилась статейка, сочиненная Орловым в декабре 1975
года и распространенная  по нелегальным каналам. Стоило ознакомиться с ней в
штаб-квартирах  спецслужб,  как события стали развиваться автоматически, - в
мае 1976 года  Орлов с несколькими своими единомышленниками объявил, что они
будут информировать Запад  о  положении  с  "правами человека"  в  Советском
Союзе. Собственно, "группы" как таковой никогда не было, а ссылались на нее,
дабы придать  больший вес индивидуальным или  коллективным выступлениям ряда
лиц, носившим резко антисоветский характер.
     Наша   эпоха  -   период  поступательного   развития  социализма.   Это
объективная реальность. Миллионы  людей  видят  будущее  мира  в социализме.
Ветер  перемен  веет  над  планетой,  что,  конечно,  не  устраивает  господ
капиталистов и г-на Орлова вместе с ними. По поводу генерального направления
общественного  прогресса  он  изрек:  "Слишком  многим в мире  кажется,  что
единственной альтернативой  частной собственности  должна быть собственность
"общегосударственная"...    Желание    перемен,     особенно    перемен    в
социалистическом направлении,  является  буквально  болезнью эпохи. Конечно,
это   желание   часто   опирается  на   справедливые   эмоции   в  отношении
капиталистической эксплуатации и эгоизма богатых классов. Но, кроме  эмоций,
оно  также опирается на общую ложную идею, что люди могут разрешить все свои
проблемы  с помощью  социальных  преобразований,  и на еще более ложный  миф
"научного социализма"... Западная демократия, если она не укрепится  высоким
нравственным потенциалом и  более  ясным пониманием своих целей,  не  сможет
эффективно противостоять натиску тоталитарного социализма".
     Не  очень, конечно, грамотно, определения  страдают, но смысл предельно
ясен: господа  буржуа,  к оружию,  на бастионы! Грудью отстоим свои денежные
мешки!!   Вспомните  царскую  Россию,  в  которой   "в  результате  эгоизма,
негибкости   и   недальновидности  правящей  верхушки  социальное   развитие
задерживалось в течение  слишком длительного времени, так что  проводившиеся
после  1905 года реформы  уже не  ослабляли, а развязывали накопившиеся силы
ненависти". Орлов бросился спасать капитализм такими методами  и действиями,
которые прямо привели его на скамью подсудимых.
     На Запад полетели клеветнические материалы, изготовленные Орловым и его
соучастниками.  Для большего впечатления на первой странице каждого пасквиля
красовался исполненный типографским способом гриф "группы". Походя заметим -
эти   самые   "правозащитники",   декларировавшие   свое   горячее   желание
содействовать выполнению Хельсинкских соглашений, упустили из виду "мелочь":
соглашения   эти   направлены   на   укрепление   мира    и   международного
сотрудничества,   а   они   злоумышленно   занялись  прямо   противоположной
деятельностью,  пытаясь подложить  идеологические  взрывные  устройства  под
политику разрядки.
     На   предварительном   и  судебном  следствии  было  тщательно  изучено
содержание клеветнических  листовок, которые, по  предварительному сговору с
западными  спецслужбами,   передавались   средствам  массовой  информации  и
разносились  по всему миру. Были проведены  экспертизы, допрошены  десятки и
десятки  свидетелей  и доказано:  все  без исключения  "документы"  являются
клеветническими   измышлениями,   направленными    на   подрыв    советского
общественного  и  государственного  строя,  срыв  усилий  Советской  страны,
направленных на развитие международного сотрудничества.
     Рабочими  инструментами  Орлова  при сочинении этих пасквилей  зачастую
были  палец и  потолок.  Однако  для  масштабной  кампании  в  защиту  "прав
человека",  затеянной  западными  спецслужбами,  нужны  были  более  крупные
ресурсы,  в  том числе  материальные.  Нужен  был  квазилегальный  канал для
двустороннего  движения   -  денежные   средства  с   Запада  и   надлежащая
"информация"  из СССР, которую можно  было бы  использовать в клеветнических
целях.  Эти пожелания спецслужб как в фокусе сошлись в одном человеке, давно
им известном,- Гинзбурге. Итак, к "теоретику" Орлову был подключен "практик"
Гинзбург, который  также  заявил  о  своей озабоченности  обеспечением "прав
человека" в Советском Союзе. Так кто же он?
     Его верительные грамоты, хотя совершенно иного  свойства, чем у Орлова,
были  безупречными  для  руководителей   западных  спецслужб.  Гинзбург  уже
зарекомендовал  себя  в  "борьбе  за права человека", правда,  в  куда более
скромных масштабах и в местах более отдаленных...
     Как  вспоминали отбывшие с ним наказание в 1968-1972 годах, он прибыл в
колонию  с  большой  помпой  -  лоботряс  и  тунеядец  представился  поэтом,
писателем и публицистом, учеником Пастернака, другом Твардовского, лауреатом
какой-то итальянской  премии и внуком "барона Гинзбурга". О том,  что у него
нет никакого образования выше школьного, "потомок барона" скромно умолчал.
     Гинзбург,  или Алик, как  звали его в колонии, действительно был  очень
приметной фигурой: зарубежные хозяева не оставили его,  забросав посылками и
деньгами,  что  позволило  ему  окружить  себя друзьями.  "А  многочисленное
общество таких  друзей  Алика,-  говорил  свидетель  И., отбывший  наказание
вместе с Гинзбургом в НТК, - было разнообразным  и, мягко говоря, смешанным.
В  его  состав,  например,  входили  бывшие  нацистские  полицаи,   дремучие
бандеровцы и не менее  дремучие литовские националисты... и, наконец, просто
"симпатичные"  уголовники.  Всех  их Гинзбург  подкармливал: "Ведь откуда-то
берутся и  кофе, и чай, и шикарные сигареты "Кент", всякие яства и прочее...
- продолжает  И.  - Ведь  все  пьют, едят  и  курят,  а добрые дяди на  воле
заботятся о том, чтобы дальше так было,  а поэтому надо помогать ему. Алику,
- он  один справиться не может. Опять же консолидация, а  это тоже означает,
что  все  вместе должна помогать ему делать "общее  дело",  то есть  снимать
копии "наиболее  интересных" приговоров осужденных, писать черновики статей,
которые Алик  потом  отредактирует  и определит  их  дальнейшее  назначение,
составлять  текст  коллективных  "заявлений-протестов"  в  адрес   различных
советских и юридических органов и отдельных общественных деятелей, указанные
заявления затем будут направлены в закрытых конвертах в Прокуратуру СССР,  а
с них "тайными каналами" уйдут за рубеж и появятся в западной печати".
     Когда в 1973 году Гинзбург  оказался на свободе, он решил воспроизвести
арестантскую практику в больших масштабах,  благо установил обширные связи в
уголовном мире.  В апреле  1974  года западные "радиоголоса"  объявили,  что
инакомыслящие  в  СССР отныне имеют своего радетеля: поселившийся в Тарусе в
Калужской   области   Гинзбург   принял   на  себя   распоряжение   "фо0ндом
Солженицына", цель которого - оказание помощи тем, кого-де преследуют в СССР
по "политическим"  мотивам. Был указан  и  адрес благодетеля - дом по Лесной
улице  в Тарусе, купленный  на средства  из  темных источников. Ибо  честных
заработков Гинзбурга  за всю  жизнь  не хватило  бы  на  приобретение больше
одной,  другой   пары   штанов.  По   "авторитетному"   заявлению  Гинзбурга
иностранным корреспондентам 2  февраля 1977 года, на указанную помощь за два
года он-де истратил эквивалент в 360 тысяч долларов!
     На предварительном  следствии  и в суде, естественно, поинтересовались,
куда  Гинзбург  употребил столь солидную сумму.  Борец  за "права  человека"
гордо отмалчивался.  Пришлось следствию  провести  кропотливое изучение  его
клиентов.  Идеалистов, думающих  о лучшем устройстве жизни на нашей планете,
среди  них  не оказалось,  деньги  получали уголовники или лица, совершившие
особо  тяжкие  государственные  преступления.  Оно  и  понятно,  как признал
свидетель Ф.,  облагодетельствованный из  "фонда" на 900 рублей.  Самая идея
вынашивалась Гинзбургом еще в ИТК, и тогда в разговорах с осужденными, среди
которых был Ф., Гинзбург постановил: "Категорически  предусматривалось,  что
правом  пользоваться  фондом  могут  только  лица,  осужденные за проведение
антисоветской агитации и пропаганды, а также  измену Родине в форме заговора
с  целью захвата  власти, которые не  осудили  своей  деятельности  за время
пребывания в заключении".
     Перед  следствием  прошла  вереница  лиц, этих  самых,  по  утверждению
западной  пропаганды,  борцов   за  "права  человека",  которым  "филантроп"
Гинзбург  оказывал  помощь. Вот некий  К., 1956 года  рождения. Рецидивист -
сначала  обворовал  буфет  рабочей  столовой,  затем  занялся  антисоветской
агитацией  и пропагандой.  Образование  семь классов,  сочинил  "Письмо  Его
Императорскому  Высочеству",  но  не  переслал,  так  и  не  установив,  где
пребывает "монарх".  Вместо царя пожаловался  на  Советскую власть Гинзбургу
(правда,  из  колонии  писал  сенатору Джексону, прося  пустить в  США). Вот
небольшой  отрывок  из  его  показаний:   "На  основании  моих  высказываний
Гинзбургу было  ясно, что я  намерен  и  впредь не  прекращать  своей борьбы
против  существующего в СССР строя, (За что из "фонда" он получил около 1000
рублей.  -  Авт.)  В  свою очередь, в результате  беседы с Гинзбургом у меня
сложилось твердое  мнение о нем как убежденном противнике Советской  власти,
способном в своей борьбе пойти на любые, в том числе и крайние, меры".
     Эта  преступная  работа  Гинзбурга  и  заставила  изолировать   его  от
общества. Он не только  сам занимался распространением клеветнических слухов
о  СССР, черпая надлежащую "информацию" в уголовном мире,  в котором он жил,
но   и  занимался  прямым  подстрекательством  к  совершению   особо  тяжких
преступлений. Он не брезговал  ничем. М., по профессии шофер, был осужден за
вывоз с завода  краденых телевизоров, а  затем за  другое преступление:  под
видом  сотрудника компетентных органов  провел "обыск"  у вдовы гинеколога и
обокрал ее.  С  неким смущением М. обратился  к Гинзбургу.  Сам  он об  этом
говорит так:  "Зная  уже, что Александр  Ильич  по  национальности  еврей, я
предупредил его об имеющихся в моем  уголовном деле некоторых "антисемитских
моментах", имея в виду "обыск" у старухи еврейки и разделение мною некоторых
концепций  фашистской  идеологии, о  чем речь  шла  в моем  уголовном  деле.
Улыбнувшись, Гинзбург заявил, что эти  "моменты" его мало волнуют". И  выдал
просителю примерно  1 200 рублей. М. понял, за что, как объяснил  следствию:
деньги  выдавались тем  кто, "находясь в местах  лишения свободы и  после их
освобождения, не  сотрудничал с администрацией и  не изменил  своих  прежних
принципиальных  убеждений, сложившихся  у них  к  моменту  привлечения их  к
уголовной ответственности".
     От  Гинзбурга  и  его  сообщников  небольшие  переводы  пошли  в  места
заключения. Убийцы и бандиты с  удивлением вертели в руках переводы. Откуда?
С.,  отбывающий  наказание, показал:  "Многих  осужденных  в  нашей  колонии
несколько удивил тот факт,  что некоторые  из  тех кто получил  эти денежные
переводы, имели, мягко говоря, весьма отдаленное отношение  к "политическому
инакомыслию", но зато  прямое  отношение  к убийствам.  Получивший  фондовые
деньги X. был  осужден  как военный  преступник, другой  - Т. как террорист:
одного солдата убил, другого ранил". И т. д. и т. п.
     Таков подлинный облик воздыхателя по "правам  человека", предстающий со
страниц следственного  дела. Одно лицо  Гинзбурга  было обращено к уголовным
преступникам, среди которых он пытался сколотить  единство на базе ненависти
к Советской власти, другое - к  Западу, перед которым он распинался в защиту
тех же преступников, рисуя, помимо прочего, душераздирающую картину их "мук"
в местах заключения. То, что это была наглая  клевета, Гинзбург знал хотя бы
по собственному опыту, по опыту пяти лет, проведенных в ИТК в описанных выше
условиях.
     В ходе следствия было установлено и другое - по-крупному надул Гинзбург
спецслужбы и Солженицына, доверивших ему деньги на ведение подрывной работы.
Большая часть той суммы в 360 тысяч долларов,  несомненно, осела  в карманах
"благодетеля",  чей  широкий  образ  жизни  в бытность распорядителя "фонда"
вызывал удивление у  знающих его. Кстати,  как и  подобает уголовнику, он не
испытывал  большой  привязанности  к  тому,  от  имени кого  шли  деньги  на
подрывную работу. Он  отозвался  о Солженицыне:  "Конечно,  он не великий  в
России, но из всех современных посредственностей он, несомненно, первый".
     Он-то, Гинзбург, претендовал на первую роль. Как  рассказывал свидетель
X.,  знавший его  по Тарусе:  стоило  западным  "радиоголосам"  объявить  об
участии Гинзбурга в кампании  в  защиту  "прав человека", "даже  внешне была
заметна радость  по поводу оценки  Западом его деятельности, он  не преминул
заметить,  что  все  это  придает солидный "вес" его  личности как у  нас  в
стране, так и  за  рубежом, сказав: "Что бы теперь  со мной ни случилось, во
всем обвинят КГБ".
     Другой  житель Тарусы - Г.,  который провел немало  времени в беседах с
Гинзбургом, рассказывал, что собеседник неоднократно возвращался к вопросу о
тактике, подчеркивая: "Протестовать надо всегда  и непременно  с  шумом". Он
хлопотал и разглагольствовал о "необходимости написания различных протестов,
поднятия "новой волны шума в  "самиздате", которые, по  его мнению, позволят
создать необходимый политический резонанс". С какой целью?
     Гинзбург, продолжает Г., "и сам не скрывал от меня, что их поддерживает
немногочисленная  группа лиц из числа интеллигенции, поэтому только на Запад
они возлагают свои надежды и обращаются с призывами о помощи. По его словам,
делалось  это с  единственной  целью  - оказание  политического  и  особенно
экономического   давления    на   Советский   Союз   со   стороны   развитых
капиталистических  стран.  Организованный  экономический  нажим  со  стороны
западных  стран  заставит правительство СССР  пойти на либерализацию (термин
Гинзбурга.  -  Авт.)  существующей  власти, что выгодно  как  диссидентам  в
стране, так и руководству капиталистических государств...".
     Как мы  видели,  преступная  деятельность  Гинзбурга и  других,  помимо
прочего,  имела  в  виду  мобилизацию  уголовных  преступников  под  знамена
"диссидентов",  использование  их  для  борьбы  против Советской  власти.  В
сущности,  антисоветская агитация и  пропаганда в  прямом смысле "вооружает"
уголовника,  уже вступившего в  конфликт  с обществом. На  примере ряда  дел
можно  без труда  показать, что  лица с уголовным  прошлым  под  ее влиянием
переходят  к  совершению  особо  опасных  государственных  преступлений.  От
участия в "операции прав человека" до бомб - один шаг.
     В 1976  году в грузинской печати широко освещался суд над неким Жвания.
Имея  в  прошлом  три  судимости  за  уголовные  преступления,  подорвал три
самодельных взрывных устройства  в Тбилиси, Сухуми и  Кутаиси. Действовал он
подло, укрывая свои бомбы перед  взрывом в  урнах и т. д., но  факт налицо -
последовали человеческие жертвы: один убитый, несколько раненых.
     В ходе предварительного и  судебного следствия был прослежен путь этого
заурядного  уголовника.  Главными вехами  на  этом  гнусном  пути  оказалось
участие в  "борьбе за права человека". Выяснив  из западных радиопередач  на
грузинском  языке,  что такая "борьба" якобы  имеет место, уголовник начал с
писания  подметных писем  и  пасквилей  против  Советской власти  и закончил
бомбами. Преступник понес суровое наказание.
     В активе Буковского, восхваляемого ныне на Западе как "правозащитника",
попытки создания террористических  "пятерок".  Они не  были организованы  по
обстоятельствам,  не  зависящим  от  Буковского.  Не  удалось найти и  одной
пятерки дураков, которые пошли бы за таким "лидером".
     Среди задержанных по взрыву в Московском метро в январе 1977  года есть
субъект, который был осужден в  1964 году  по ст.  70  УК  РСФСР, то есть за
ведение антисоветской агитации и пропаганды. Выдворенная из СССР  Ходорович,
находящаяся сейчас на Западе, проливает слезы по поводу  Орлова, Гинзбурга и
Щаранского.  Для   нее   дело  привычное   -  эта,   с  позволения  сказать,
"правозащитница"  в  свое  время  ездила  на  судебный  процесс  упомянутого
субъекта,  а  затем передавала  западной  печати и радио лживые материалы  -
она-де  видела на скамье  подсудимых кристально чистого человека и рыдала по
поводу  его попранных  "прав".  С  подачи "диссидентов"  западная пропаганда
ударила  тогда во  все  колокола,  что возвеличило  мерзавца  в  собственных
глазах. Результат налицо - восхваляемый как "борец за права" преступник стал
рецидивистом, убийцей москвичей, имевших несчастье ехать в том вагоне метро,
в который трусливо положил бомбу"<sup>[43]</sup>.
     Как  известно,  убийца  и его сообщники были преданы  суду.  В судебном
заседании  они были  изобличены неопровержимыми, в том числе  вещественными,
доказательствами и понесли заслуженную кару.

        10

     Ну  конечно,  Запад  не  оставил  попечением свою  агентуру.  Описанная
преступная  деятельность  "правозащитников",  естественно, преподносится как
дело чуть ли не стерильной чистоты.  Во всяком случае,  никак не связанная с
ЦРУ.  Это не только  пропагандистская, но  и  служебная  версия,  к  которой
прибегают некоторые из  тех, кто пойман  с  поличным. Версия  эта  неизменно
вызывала  смех   в  зале,   например,   во  время   открытого  процесса  над
привлеченными  за  антигосударственную  деятельность   Руденко   и  Тихим  в
Дружковке в 1977 году.
     Суд   с  большим  изумлением  выслушал  подсудимого  Руденко,   который
утверждал,  что  ЦРУ  будто  бы  не  имеет  никакого  отношения,  скажем,  к
радиостанции "Свобода",  передававшей антисоветские, клеветнические пасквили
подсудимого.  Председательствовавший  с  мягким  украинским  юмором  все  же
поинтересовался,  почему Руденко  не  читает прессы,  ведь  об  этом  немало
писалось в советских газетах. Ощетинившийся  подсудимый  осведомился:  зачем
это   говорится,    для   протокола?   "Нет,   вам",   -    пожал    плечами
председательствующий. "Ну если бы для  протокола, то я бы заявил протест", -
огрызнулся подсудимый. Гомерический хохот в зале...
     Рецидивист  Гинзбург  во время  открытого  суда над ним  в 1978 году  в
Калуге со своей точки зрения оказался куда более опытным, чем Руденко, слепо
следовавший "легенде" ЦРУ. Государственный обвинитель указал, что  поскольку
подсудимый Гинзбург  в ходе  предварительного следствия все же способствовал
раскрытию  подрывной работы ЦРУ, то он  заслуживает некоторого снисхождения.
Поэтому  вместо  максимальной  санкции  по  ч.  2  ст.  70  УК  РСФСР  можно
ограничиться  8  годами  заключения.  В  последнем  слове  перед  вынесением
приговора Гинзбург принял это как должное и не протестовал. Он, вероятно, не
хотел  перед лицом тяжких улик  оказаться в нелепом и смешном  положении,  в
каком  был,  скажем,  Руденко во  время  процесса в Дружковке. Так  сказать,
проявил "гибкость", не отрицал, что его преступной деятельностью по большому
счету руководили из ЦРУ. Суд удовлетворил требование прокурора.
     Так  очень прозаически оборачиваются в  залах  судов инструкции ЦРУ, та
самая доктрина  "правдоподобного отрицания", разработанная за океаном в тиши
и безопасности кабинетов экспертами по ведению "психологической войны". Иное
дело  в  западной пропаганде, по-прежнему утверждающей,  что законные в СССР
меры  по пресечению преступной работы являются "зловещими". К сожалению, эту
точку зрения  в США поддерживают не только штатные пропагандисты, но и лица,
причисляющие себя к "ученым". Вероятно, чтобы произвести большее впечатление
на обывателя,  ибо  такого рода люди обычно  щеголяют своей интеллектуальной
"независимостью".  Уже упоминавшийся американский историк  из  Принстонского
университета   С.   Коен   в  цитированном   сборнике   "Здравый   смысл   в
американо-советских  отношениях" считает в ладах с этим смыслом  утверждать:
"Самое зловещее в  недавней  советской  реакции (на преступления Гинзбурга и
иных. -  Н. Я.)... - официальная советская кампания, связывающая диссидентов
и потенциально любого реформатора с действиями американского правительства и
особенно  ЦРУ.  Несостоятельность этого обвинения  можно сравнить  только  с
мрачным возрождением самого худшего сталинистского прошлого".
     Написал  это  г-н Коен и,  несомненно, возрадовался:  свободно мыслящий
американский интеллигент из почтенного университета излил переполнявшее  его
душу.  Писал-то ведь не  в  какой-нибудь антисоветский листок, а в  сборник,
составленный из статей уважаемых  ученых. Во введении  к нему бывший сенатор
Д. Фулбрайт предупредил: "Статьи  в этой книге написаны... не экстремистами.
Авторы  -  эксперты и выдающиеся  знатоки американо-советских  отношений. Их
громадный опыт  в этом отношении,  отразившийся в  статьях,  дает  понимание
проблемы,  перспективы  и  обнаруживает  здравый  смысл...  Они  заслуживают
внимания самой  широкой аудитории как в США, так  и  в СССР"<sup>[44]</sup>.
Подписано - апрель 1978 года.
     В том же апреле,  точнее, 12 апреля 1978 -года исполком НТС  выступил с
заявлением по  поводу  осуждения  в  Ленинграде  за  измену  Родине  некоего
Лубмана. Вся  вина этого человека, объявил НТС, заключается в том, что он-де
написал книгу  об экономических  проблемах и попросил  итальянскую славистку
Габриелли "вывезти его труд для издания за границей... НТС обращает внимание
на то, что власть снова возвращается к методам, излюбленным  ею в сталинские
годы, когда в "шпионы" записывали всех... НТС идет в  СССР не с пистолетом и
микрофоном,  фотокамерой,  а с  книгой, брошюрой,  журналом".  Поразительное
совпадение как мыслей, так и  времени выступления  г-на  Коена и диверсантов
НТС, служащих в ЦРУ.
     Мы  далеки от  того, чтобы обвинять в злоумышленных замыслах  Коена, но
все же нужно знать, о чем пишешь, когда  садишься за пишущую машинку. А дело
состоит в том, что Лубман был связан с НТС. Габриелли - связная организации,
у  нее  действительно  была  изъята  рукопись  Лубмана  на  248  листах  при
таможенном  досмотре  в Шереметьеве. Предприимчивую даму отпустили, а автора
привлекли к уголовной ответственности  по  той причине, что писал он  не  об
"экономических проблемах".
     Пухлый  труд носил впечатляющий заголовок "Экспромт для  ведомства г-на
Тэрнера, ЦРУ". Лубман, уже оказавший  кое-какие услуги западным спецслужбам,
теперь  уведомлял директора  ЦРУ  Тэрнера,  которому  набивался в  сердечные
друзья:  "Я не хотел  бы сидеть  сложа  руки",  ибо США  должны поторопиться
уничтожить СССР "с использованием любых доступных цивилизации средств".
     По  не  зависящим  от  автора  обстоятельствам обращение рассмотрел  не
адресат - адмирал  С. Тэрнер, а прокуратура Ленинграда, сжато отрецензировав
труд Лубмана в  обвинительном заключении по его делу:  "Направил  в ЦРУ  США
изготовленные  им  в  1976-1977  гг. документы, в которых сообщил  сведения,
составляющие военную тайну, высказал  рекомендации  по активизации подрывной
работы  против  СССР   путем   проведения  шпионажа,  террора,   диверсий  и
радиопропаганды". Для чего и потребовалось 248 листов! Плод раздумий Лубмана
подшили к уголовному делу  в качестве вещественного доказательства, а автора
Ленинградский городской суд осудил по пункту "а" ст. 64  УК РСФСР и отправил
додумывать в исправительно-трудовую колонию, предоставив ему на благое  дело
вполне достаточный срок. Может, одумается?
     Так на практике выглядят "правозащитники", таков их  конец,  когда  они
таскают  каштаны  из  огня  в интересах "психологической войны"  ЦРУ  против
Советского Союза. И все же и  все же: насколько искренни те в США, кто берет
под свою защиту пресловутых "правозащитников" в СССР? Что они, эти радетели,
говорят от души или, по крайней мере, не ведают, что творят?
     В выпуске трудов Американской  академии политических наук,  изданном  в
1978 году, собран  ряд статей  о современном положении  в мире. Сборник этот
выпущен  отдельной  книгой  под   заголовком  "Советская   угроза:  миф  или
реальность", разумеется, для специалистов. Директор отдела исследований СССР
центра по  изучению  стратегических и международных вопросов Джорджтаунского
университета  Д. Симс  в  служебных целях  указал  на громадный разрыв между
деяниями выступающих против советского строя и представлением, создаваемым о
них  на Западе. В качестве самого яркого, примера он привел подрывную работу
Орлова и его сообщников.
     "Американские   средства   массовой   информации,   -   пишет   он,   -
придерживаются мнения, что группа была создана для наблюдения за соблюдением
Советским  Союзом условий Заключительного акта, принятого  в Хельсинки, и ее
члены подверглись  несправедливому  преследованию за  законную деятельность.
Факты,  однако, несколько иные. Во-первых, члены группы почти  целиком вышли
из рядов  диссидентов.  Во-вторых,  группа  не проявила решительно  никакого
интереса  к наблюдению за  соблюдением положений первой  и  второй "корзин",
касающихся  безопасности   и   экономических  вопросов,   в   чем   особенно
заинтересовано Советское правительство. Как и подобает диссидентам, ее члены
занялись   только  третьей  "корзиной".  В-третьих,  ряд  заявлений   группы
показывает - ее  цель отнюдь не только в том, чтобы содействовать выполнению
Заключительного акта,  а в том, чтобы дискредитировать за рубежом  советский
режим. Больше  того, тон  заявлении  документов  группы был в  ряде  случаев
полемическим и враждебным к власти...
     Отнюдь   не   бесполезно   спросить,  как  бы  реагировало  большинство
американцев, если  бы в  США объявилась группа  диссидентов, притворяющихся,
что заняты-де наблюдением за  соблюдением Заключительного акта, а ограничили
свою деятельность только нарушениями прав человека в США, взяв на вооружение
в качестве основного метода работы обращение к  иностранным  правительствам,
включая  недружественные.  Члены  такой  группы  встретились  бы  с  крайней
враждебностью  в  США.  Некоторые  из  них  стали  бы  объектом  тщательного
расследования со  стороны ФБР  и  столкнулись  бы  с  трудностями,  если  бы
попытались поступить в государственные учреждения...
     Итак,  в действительности группу наблюдения за соблюдением Хельсинкских
соглашений в СССР привлекли к ответственности отнюдь не за эту деятельность.
Учитывая состав группы  и  характер ее заявлений, следует указать  - ее цели
были  много  шире. На  деле  группа  стремилась  подорвать позиции  СССР  на
международной  арене.  Диссиденты бросили  вызов коренным  устоям советского
строя"<sup>[45]</sup>.
     Я никак  не предполагал,  что  упоминание и цитирование  Симса  вызовет
грызню  среди  антисоветского  охвостья  на.  Западе.  Мне  и  в  голову  не
приходило,  да и  не  обязан я  знать,  что  под  фамилией  Симе  скрывается
выехавший по израильской визе из СССР некий  Д. К.  Симес. Судя по тому, что
подвизается  в   Джорджтаунском   университете,  он  пришелся   ко  двору  в
антисоветском гадючнике. Вероятно, оказался полезным для тамошних спецслужб,
трудоустроивших  его. Несомненно,  в их интересах  он и  сделал  приведенный
анализ деяний Орлова и его сообщников в СССР.
     Матерые  антисоветчики, однако,  взъелись  на  Симеса по  причинам,  не
составляющим  секрета. Во-первых,  они не  в,  состоянии  постигнуть  логику
американской  "психологической войны",  хотя сами  являются грубым орудием в
руках западных  служб. Во-вторых, черная  зависть  соперников. Они  из  кожи
вылезли, поливая грязью Советский Союз, и на тебе!  Оказывается, отъявленная
брань оплачивается кое-как, живут  впроголодь, а Симеса взяли в университет.
В-третьих, решили  на моем  примере  раскрыть  сатанинские замыслы советской
"пропаганды".
     Посему 18 сентября  1980 года редактор жалкого "Континента" Максимов  в
не  менее  жалкой газете  "Русская мысль",  что  издается в  Париже,  тиснул
статейку под гневным заголовком "Как вас  теперь называть, господин Симес?".
Воспроизведя   рассуждения  Симеса,  приведенные   мною,  Максимов   ядовито
вопросил:  "Откуда это?  Из "Правды"?  "Литературной  газеты"? "Коммуниста"?
Нет,  дорогой  читатель,  это  из  сборника  "Советская   угроза:   миф  или
реальность", выпущенного Американской  академией политических  наук. Автор -
новый эмигрант из России Д. Симес, директор  отдела исследований СССР центра
по   изучению   стратегических   и  международных  вопросов  Джорджтаунского
университета. Во  всяком  случае, так его рекомендует известный погромщик Н.
Яковлев  (неоднократно   шельмовавший   в   советской   печати   Сахарова  и
Солженицына) в своей книге "ЦРУ против СССР", опубликованной в минувшем году
издательством "Молодая  гвардия". "Товарищ  Яковлев" делает  вид,  будто ему
неизвестно,  что упомянутый Симес по  железным советским стандартам является
"отщепенцем",  "сионистом",  "предателем  Родины",  покинувшим   страну   по
израильской  визе.  "Товарищ  Яковлев"   цитирует   "господина  Симеса"  как
солидного американского ученого... Меня  не удивляет наличие подобного  рода
"советологов"  в среде нашей эмиграции (выглядело бы странным, если бы их не
было), меня удивляет только,  почему  в  "самой  свободной прессе мира"  так
велик  спрос  именно на  эту публику, откровенно  представляющую  за рубежом
"товарищей Яковлевых"?"
     Нет,  не  сообразил, определенно  не сообразил  Максимов,  издающий  на
деньги  ЦРУ  тот  же  "Континент", в  чем  различие  задач,  которые  ставят
американские  спецслужбы перед ним и Симесом.  От  "Континента" или "Русской
мысли"  американские хозяева ждут только злобы и клеветы в адрес  Советского
Союза. Симес же трудился не для широкой прессы, а,  что  я особо выделил, "в
служебных  целях",  ибо  для  ведения  подрывной  работы  клевета,  то  есть
злоумышленное извращение советской действительности,  совершенно бесполезна.
В  самом  деле,   нельзя  же,   посылая  какого-нибудь   тайного   агента  в
социалистические страны, вооружать его "познаниями" о нашей действительности
по максимовским  писаниям. Провал  будет  неизбежен,  стоит  ему  ступить на
советскую землю.
     Грызня  в   эмигрантском  гадючнике  привела   к   забавной  перепалке.
Восстановить "доброе имя" Симеса как  ярого антисоветчика взялась его  мама,
направившая  письмо в "Русскую мысль" с протестом против "выпада Максимова".
Газета,  естественно,  отказалась   напечатать  письмо   мамы,  адвоката  Д.
Каминской.  В  СССР  она   специализировалась  на  защите  "диссидентов"  и,
естественно,  о  сынке  судит  не  только  с  материнской  гордостью,  но  и
профессионально.   Получилась   снова   накладка  -   функция,  определенная
официально спецслужбами  для  Симеса, не оголтелый  клеветник, а "аналитик".
Когда   же   он   выступает   в  роли   клеветника   (например,   внештатным
корреспондентом в  Вашингтоне,  радио  "Свобода"),  то  загаживает эфир  под
псевдонимом.
     Последнее  сообщил тот  же  "Континент"  в No  33,  вышедшем  во второй
половине  1982  года.  Журнал, надо думать, после  внушений  ЦРУ  прекратить
эмигрантскую бестолковщину снизил накал обвинений Симесу.  Теперь Максимов в
качестве  редактора  журнала  удовлетворился  тем,   что  укорил  Симса  (не
Симеса!!): написанное им нашло место "в документированном труде  Н. Яковлева
"ЦРУ против СССР"... Д. Симс явно потрафил Яковлеву". Чем? Симс, конечно, не
очень виновен, писал "в служебных целях", а вот "массовую аудиторию Д. Симсу
обеспечил Яковлев.  Тираж второго издания его книги - сто тысяч экземпляров.
Но цитаты из доктора Симса можно  видеть  и в "Известиях" и в  "Крокодиле" А
там тиражи многомиллионные".
     Но  наделенный  интеллектом и  упрямством носорога  Максимов  все же не
успокоился. Поэтому в другой статье,  помещенной в том же номере, мстительно
заявлено:  "Четыре  года  назад  в своей гарвардской речи А.  И.  Солженицын
напомнил  американцам,  что их государственные служащие могли бы добровольно
взять  на  себя  и  еще  одно  обязательство   -  не  выдавать  открытых  им
государственных  секретов.  Несколько  месяцев назад  американский президент
Рональд  Рейган  сделал  первую  ступень  к  реализации  сказанного  А.   И.
Солженицыным:     запретил     правительственным    служащим     выбалтывать
государственные секреты в  интервью прессе. И  лишь услышали мы в ответ: "Не
запоздала ли акция? Почему же раньше не ввели запрещение?"
     Не  мытьем,  так  катаньем добьемся  "правды"  у  американских  хозяев!
Обрушим на Симеса самого президента  Рейгана!!  Быть может, он заставит  ЦРУ
действовать по указке "Континента"!!!
     Ладно,  пусть  склочничают.  Из  всей   этой  трагикомической   истории
высветилось  небесполезное признание:  радетели  "инакомыслящих"  на  Западе
отлично понимают,  что  их  подопечные  получают  по  заслугам  за участие в
подрывной работе.

        11

     А как изъясняются пресловутые правозащитники в Советском Союзе в "своем
кругу" и со своими сообщниками и  начальством на Западе? Американские и иные
западные  средства  массовых коммуникаций рисуют волнительные образы любого,
кто  занялся  подрывной  работой в Советском  Союзе.  Если  верить  западной
печати,  радио,  телевидению, то  речь идет  о людях без  страха  и  упрека,
абсолютно  бескорыстных,  которые  так, по побуждению  совести, выступают за
"права человека" и прочие прекрасные вещи. Ну прямо идеалисты чистой воды.
     Советские  суды, руководствующиеся законом,  никак  не могут  разделить
этих  восторгов.  По  той  основательной причине,  что на скамье  подсудимых
оказываются   люди,   виновные   в  совершенно   конкретных  государственных
преступлениях, за что им воздается по заслугам. Суровы или нет приговоры, об
этом  речь  дальше,  а  пока посмотрим,  что  вскрывается  в  ходе  судебных
заседаний.
     Возьмем  некую  Великанову,  которая  самостоятельно и с другими лицами
систематически  изготовляла,  размножала,   хранила  и   распространяла   на
территории  СССР  материалы   с  клеветническими  измышлениями,   порочащими
советский общественный и государственный строй. Какие только небылицы она не
сочиняла  о  своей  Родине!  Она  поставляла   эту  мерзость  на  Запад  для
широчайшего  распространения по радио,  в прессе.  И  так десять лет, с 1969
года.   Великанову  неоднократно   предупреждали,  предостерегали,  но   она
полагала, что  стоит  выше советских законов,  так сказать, "правозащитница"
мирового  класса. Кончилось это  тем, чем должно было кончиться, - 1  ноября
1979 года Великанову привлекли к ответственности по ч.  1 ст. 70 УК РСФСР за
ведение антисоветской агитации и пропаганды.
     Немедленно на  Западе  раздались  вопли - под  стражей дама-идеалистка.
НТС, который по роду своей работы поближе к делам "правозащитников"  в СССР,
нашел:  нет  человека  "более  самоотверженного  и  более  скромного,  более
бескорыстного и более деликатного, более храброго и более правдивого. Она не
скажет неправды  даже ради  собственного  спасения". На  суде  она  надменно
молчала, но по причине, не предвиденной НТС, - говорить-то было нечего.
     Заговорили  материалы и свидетели. Почитая себя личностью исторической,
она   бережно  хранила  каждый  листок  удивительной   переписки  со  своими
единомышленниками на Западе. Гора писем туда и оттуда осветила не только  ее
внутренний духовный  мир (что, быть  может, интересно психоаналитикам), но и
конкретные дела (входящие в компетенцию суда).
     В    распоряжении   суда   оказались   "деловые"   письма,   касавшиеся
финансирования подрывной работы в  СССР. Эзоповским,  точнее, конспиративным
языком, и все о  Деньгах. Вот письмо Великановой  сообщнику  в  США М. от 29
октября 1979  года.  Довольно  склочного  содержания. Речь  идет о  способах
пересылки  денег  в  СССР   для  поддержания  "дела",  которым  была  занята
Великанова, - подрывной  работы.  Письмо подлежало пересылке конспиративными
каналами.
     "И по почте письма, - пишет она, - ты уж если дела какие записывай себе
куда-нибудь, чтобы не путать. А то в письме июльском (м. б., начало августа,
даты нет)  ты пишешь:  "Звонил Григорий, спросил чтоб он поискал там у  себя
еще открыток 12 штук. 2  отдай маме" (цитирую буквально) 15/VIII ты  пишешь,
что послал ей  ко дню  рождения подарок.  "Если  ты ей еще не  передала  два
пакетика из семи (?!), то отдавая скажи, что это те самые". A 27/VIII: "Рад,
что тебе понравились открытки. Мне сегодня звонил Алик и  мы решили  послать
сообща побольше 4 пачки по 32 штуки в каждой.  Но тебе столько не нужно. Все
не разошлешь, так что поделись с Арин и др. ".
     На первый взгляд  безобидно - идет разговор об "открытках", может быть,
даже  с живописными видами.  На  деле конспирация.  "Потому  я и взяла  1200
рублей, - продолжает  Великанова. -  Раньше  я их не получала,  так что твои
слова:  "Рад,  что тебе  понравились открытки"  - не  знаю,  что обозначают.
Сейчас я просила еще 3200. Ну, а еще 3 раза по 3200 (4  пачки). Там, видимо,
не будет. Там  остается кажется еще 5-6 тысяч.  И я  думаю, что не надо пока
больше торопиться.  Это не уйдет.  В фонде деньги есть.  И все  время  ходят
слухи о денежной реформе, так что мы боимся, что сов. деньги на книжках (тем
более не  на книжках) могут  пропасть... А в  дальнейшем разговор  о деньгах
давай  вести проще. Напиши, чтоб  я  сделала Кольке  от  тебя подарок рублей
на... Цифра пусть будет тоже на два порядка меньше и лучше круглая (пусть не
круглая будет  у тебя  и  долларах). И маме проси  также  сделать подарок на
такую-то сумму.  А  я сложу эти цифры и прибавлю два нуля. А  если в  фонд -
скажи, что посылаешь для меня и моих родственников посылку на такую-то сумму
(цифра означает  сов. деньги двумя  порядками меньше). И скажи,  какую часть
посылки с Колей мы можем  забрать  себе.  Ты нас обеспечил на год, наверное.
(Чеки шли.  Они,  надеюсь,  не  пропадут с реформой  и  иногда бывают  очень
нужны...) Если бы ты мог достать Цветаеву! И книги по иглотерапии и массажу!
Цветаева здесь на черном рынке  стоит 120 рублей.  Если бы удалось, присылай
лучше с оказией".
     Вот  по поводу  всего  этого  Великанова  в  суде  и молчала.  Пришлось
судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда в приговоре
по  ее делу 23  августа 1980  года записать: "Подсудимая  Великанова Т. М. в
судебном заседании  отказалась дать показания по существу предъявленного  ей
обвинения.  Судебная коллегия считает, что предъявленное  ей обвинение нашло
подтверждение в судебном  заседании и Великанова Т. М. виновна в совершенных
преступлениях".  И  в  приговоре  содержится перечень ее  преступных деяний,
который занял почти  10 убористых страниц. Преступных деяний, совершенных по
собственному почину и в тесном контакте с теми, кто  занят подрывной работой
на Западе против СССР. В подробном письме-инструкции выдворенная из пределов
СССР Алексеева объясняет Великановой:
     "Самое главное: мы имеем корни внутри страны - это вы. Наша связь, наша
взаимопомощь, тот факт, что в стране есть движение, и мы его часть - придает
нашим  словам  такой  вес,  которого  не  было  ни  у  первой, ни  у  второй
эмиграции".  (Имеются  в виду  бежавшие  из нашей  страны после  революции и
гражданской  войны,  во  время  и  после  второй  мировой  войны.)  На  деле
"движения"-то   нет,   а   было   бесперебойное   сочинение   разного   рода
клеветнических  материалов,  чем  занималась  Великанова и другие. Именно  в
интересах  создания  видимости   некоего  "движения",   что  для  Алексеевой
покоилось на сообщениях из Москвы Великановой.
     Она  инструктирует  сообщницу: "В день отправки слать мне телеграмму за
подписью  "Клара".  Любого содержания  -  подпись  будет означать, что  день
отправки телеграммы - день отправки очередного клеветнического материала. "А
я могу слать на любой сообщенный тобой адрес телеграмму за подписью, скажем,
Катя, в день получения". А дальше? Дальше пасквиль поступает на радиостанции
ЦРУ  и  передается  на  Советский Союз. Как  сообщает Алексеева: "Слышно  ли
сейчас  "Свободу"  в Москве? Это  очень  важно мне знать,  потому  что здесь
никаких проблем -  что  просим,  тут  же  передают  без  проволочек и всяких
формальностей   относительно   источника   материала".  Какие   могут   быть
"проволочки" - Алексеева работает в штате радиостанции "Свобода", то есть  в
учреждении  ЦРУ! На деньги  от ЦРУ  (она жалуется Великановой - "гроши", 400
долларов в месяц)  она и существует на Западе. Да, такса оплаты предателей -
в  СССР и тех,  кто  уже  попал  на Запад,  - в  ЦРУ различна. Великанова  и
Алексеева - тому поучительный пример.
     Лица,  прошедшие перед  советским  судом  в  1980 году  по  обвинению в
преступлениях по ст. 70  УК РСФСР, на деле оказались платной  агентурой ЦРУ,
что было доказано  документально и свидетельскими показаниями. Причем  среди
своих "правозащитники" понимают, что  служат делу, организованному западными
спецслужбами. В письме Литвинова Великановой  из США вырвалось: "Это для Вас
только,  для остальных, если захотите,  но без ссылки  на  меня,  в том, что
говорит КГБ  о всеобщей на Западе переплетенности организованности из одного
центра,  -  много  правды.  Все  это  гораздо мягче  и культурней, но вполне
эффективно, и большинство эмигрантов на  это клюет, благо  они бедны, а  тут
всякие  симпатичные  люди, желающие  вроде  бы того  же  самого,  охотно  им
помогают,  печатают и  т. д. Вся эта эмигрантская деятельность стала  частью
западного истеблишмента, скажем,  интеллигенции понятно  давно, и она знает,
кто скажет по какому поводу".
     Вот  насчет "гораздо  мягче  и  культурней"  далеко  не так.  Алексеева
ставила  перед  Великановой  оперативную задачу  - при  подготовке очередных
клеветнических  материалов "хорошо  бы затрагивать  профсоюзную тематику при
удобных  случаях  и,  может  быть, даже  поискать  ее. Это  важнейшая сейчас
задача...  Сейчас  очень ценен  и  каждый рабочий, эмигрировавший  на Запад.
Иванова мы  использовали  в Италии и  здесь тоже  постараемся  подключить  к
профсоюзам и к "Свободе" и т. д.
     Что  из этого получилось, слишком  хорошо известно от того  же Иванова,
выехавшего  из  СССР  в  США  в  середине  1978  года. В  письме  из  США  в
"Литературную газету" (20 августа 1980 года)  он рассказал, как  его сначала
встретили там с распростертыми объятиями и  немедленно включили в  подрывную
работу против  Советского Союза. Но у  Иванова  быстро спала пелена с  глаз,
западная действительность оказалась отнюдь не такой, какой он ее представлял
на  основе  "радиоголосов". "У  меня  создалось  впечатление,  что  вся  эта
диссидентская капитель входит  составной частью в  какой-то мощный  механизм
чуть ли  не  глобального характера". За прозрением пришли действия, когда на
одном  из  антисоветских  дебошей  к  нему  "подошла  Алексеева  и,  немного
помявшись,  сказала:  "К  вам  подойдут  люди, и вы  должны  рассказать".  Я
ответил, что никому не должен и пусть лучше не подходят".
     Он  дал отпор и другим,  включая представителей  НТС,  радио "Свобода".
Результаты не замедлили сказаться - Иванова, по профессии электромонтажника,
уволили с завода "Эдисон прайс", где  его было устроили. Последнее событие в
его жизни, о котором он сообщил "Литературной газете": один из вербовщиков в
различные антисоветские  организации,  некто  Ю.  Машков,  "прислал  письмо.
Письмо длинное и вежливое, но в нем есть фраза: "А  ты все-таки относишься к
разряду тех,  кого могут убить не только грабители". Комментариев, вероятно,
не нужно.
     Вернемся к тем, кто понес в 1980 году наказание по приговорам советских
судов.  Великанова была  приговорена к четырем  годам лишения  свободы,  суд
принял  во внимание ее возраст и состояние здоровья. Некоторые, привлеченные
к  ответственности за  антисоветскую  агитацию  и  пропаганду, раскаялись  в
содеянном и были осуждены условно. Таковы, например, Ригельсон и Капитанчук,
занимавшиеся   изготовлением   и   распространением   материалов  о   мнимых
притеснениях  верующих в  СССР. В суде они признали, что по указке  западных
спецслужб, в первую очередь ЦРУ, занимались  этим, чтобы осложнить положение
СССР на международной арене.  Как ответил Капитанчук  на вопрос  прокурора о
целях изготовления им антисоветских материалов, "цель всех этих документов -
вызвать давление Запада на СССР для изменения его политики".
     Важно помнить,  что  в  открытых процессах  были  оглашены по  понятным
причинам  не все  факты, установленные в  ходе расследования соответствующих
дел о руководстве  и финансировании  ЦРУ  подрывной  работы против СССР.  Со
временем   об   этом,  разумеется,  будет  сказано,  а  пока   нет   никакой
необходимости  просвещать  наших  противников,  что   известно  компетентным
органам в Советском Союзе.
     И последний вопрос  - о мере наказания, избранной  для лиц, совершающих
описанные преступления. По всей вероятности, в  этой связи уместно вернуться
к  цитированной выше статье  советского  юриста А. Трайнина. В сентябре 1978
года он писал:
     "Минувшие  процессы  над  Орловым  и  Гинзбургом  дают  много  пищи для
размышлений, они были осуждены по ст. 70 УК РСФСР. Думается, что суд избрал,
особенно  для  Гинзбурга,  минимально   возможное   наказание.   Материалами
предварительного  и  судебного следствия установлено, что  цель пресловутого
"фонда", распорядителем которого  был Гинзбург, заключалась, помимо прочего,
в вербовке лиц для продолжения ими антигосударственной деятельности.
     Свидетель   К.  показал:  "Я  пришел  к  твердому  убеждению,  что  так
называемый "фонд помощи  политзаключенным"  предназначен  для поддержки  тех
лиц, которые стоят на антисоветских позициях, проводят в  той или иной форме
враждебную  по  отношению к  существующему  в СССР  строю  деятельность  или
готовятся к ней, либо  способны, по крайней мере при определенной  ситуации,
пойти на такие действия".
     Свидетель И. показал: "Все, кто получал помощь из "фонда  Солженицына",
должны  были  твердо стоять на антисоветских позициях и  как-либо "проявлять
себя" в этом качестве, то есть вести антисоветскую деятельность, участвовать
в "мероприятиях", осуществляемых Гинзбургом и его соратниками".
     Можно   умножить  подобные  примеры.  Некоторые  лица  после   бесед  с
Гинзбургом  и   получения  помощи   из  "фонда"   совершили   особо  опасные
государственные преступления и были осуждены. Таким образом,  в деятельности
Гинзбурга нельзя не усмотреть  признаков преступления, подпадающего  под ст.
64 УК РСФСР, - измена Родине.  Заглянем в Уголовный кодекс РСФСР.  В  ст. 64
указывается,  что  в состав  преступления  измена  Родине  входит  "оказание
иностранному государству  помощи в проведении враждебной деятельности против
СССР".
     "Комментарий к Уголовному кодексу  РСФСР"  (Москва,  1971  г., с.  159)
гласит:  "Оказание  иностранному государству помощи в  проведении враждебной
деятельности против  СССР означает совершение  гражданином  СССР по  заданию
разведывательного  или  иного  заинтересованного  органа  или  представителя
иностранного государства либо по собственной инициативе каких-либо действий,
способствующих    осуществлению    проводимой    иностранным    государством
деятельности, направленной на подрыв или ослабление Советского  государства.
Эти действия могут заключаться  в вербовке лиц для проведения ими враждебной
деятельности  против  СССР,  в  том   числе  для  совершения  особо  опасных
государственных преступлений... "
     Комментарии   к   "Комментарию"   излишни.   Суд  имел  все   основания
квалифицировать описанные преступления Гинзбурга по ст. 64 УК РСФСР со всеми
вытекающими последствиями в  отношении  санкций. Не пойдя на  это в случае с
Гинзбургом,  да и Орловым,  советский суд проявил завидное терпение,  но оно
имеет  пределы. Посмотрим,  как  будут  развиваться события  дальше, точнее,
умерят  или нет  западные, в  первую  очередь американские, спецслужбы  свое
рвение в подрывной работе против СССР.
     Когда дела Орлова, Гинзбурга и Щаранского были в процессе расследования
и  они  уже содержались  под  стражей,  в  Соединенных  Штатах  вышла  книга
высокопоставленного в прошлом сотрудника ЦРУ Г. Розицкого  "Тайные  операции
ЦРУ". Цель этих операций,  сказано в  книге, - "бороться с коммунистическими
режимами  на   их   собственной   территории,   оказывая   помощь   движению
сопротивления  там  и  ослабляя  лояльность  граждан  передачами  по  радио,
листовками и западной литературой". Все это, подчеркивает Розицкий, и входит
в понятие  "психологическая война",  которая  ведется  против нашей  страны.
"Вероятно,   самыми   ощутимыми  результатами  психологической  войны   было
налаживание американских  контактов  с  диссидентами  в  Советском  Союзе...
Началась  публикация  советских подпольных материалов на Западе, и во многих
случаях их  тайком  провозят  назад в  Советский  Союз  для  более  широкого
распространения.  Сбор  и  публикация  рукописей  из   Советского  Союза   к
настоящему времени стали крупным бизнесом со многими участниками, известными
и тайными.
     Действия в этой сфере Розицкий относит к "тайным операциям", проведение
которых Вашингтон неизменно отрицает и вот почему: "Предпринимая те или иные
действия,  но не  беря за них официально  ответственность, правительство США
руководствуется доктриной "правдоподобного отрицания". Эта доктрина требует,
чтобы  ни одну тайную операцию нельзя  было проследить к правительству  США,
Белому  дому,   государственному  департаменту,  министерству  обороны   или
Центральному разведывательному управлению.  Это  означает, что, когда данная
операция  проваливается, следует  опровержение  - она-де  не была официально
санкционирована, что дает возможность правительству избежать разоблачения  в
прямой лжи.
     Доктрина  "правдоподобного  отрицания" проводится различными  методами.
Иностранцы  получают  средства  через  тайные  каналы.  Создаются  приватные
организации как в США, так и за рубежом, якобы частными лицами на их деньги,
а средства им идут от фальшивых фондов (вспомним "фонд Солженицына". - Авт.)
и  мнимых  благотворителей.   Американские  должностные  лица  участвуют   в
"неофициальных"  действиях как частные  граждане.  Когда планируются  тайные
операции,   всегда  создаются  легенды,  дающие   им   невинное  объяснение.
Неизменная цель - найти подставных лиц".
     Выражаем  благодарность говорливому  пенсионеру г-ну Розицкому, который
весьма своевременно - в середине  1977  года - напомнил  о механизме "тайных
операций" ЦРУ. По этой схеме, конкретизированной  предварительным и судебным
следствием  по  делам  Орлова,   Гинзбурга  и  Щаранского,  и  проходила  их
преступная  деятельность. Операция "Права человека"  была задумана  в недрах
ЦРУ, наверняка получила благословение свыше (иначе  почему столь громогласны
"правдоподобные  отрицания",  которые  мы  слышим  сейчас,  после  осуждения
преступников?),  а за руку с поличным были пойманы  пресловутые  "подставные
лица".  Советский   суд   расшифровал  их  как   платную  агентуру   ЦРУ,  и
справедливость восторжествовала".

        12

     Если уж речь  пошла  "про шпионов", решил и я попробовать свои  силы на
поприще  юриста Трайнина и  рассказать одну историю. Конечно,  вооружение  у
меня, историка, не то - не по зубам вникать в  юридические тонкости, но  все
же рискну.
     Автор обычно вступает в обратную связь с читателем. По ту сторону наших
границ, как мы видели, на мою книгу посыпалась отборная и глупая брань, а  у
нас  я приобрел друга - ленинградского журналиста.  Человек  он застенчивый,
пишет все больше о непонятных явлениях природы.  Прочел  первое издание этой
книги  и  в  один из наездов в  Москву разыскал меня.  Познакомились. Помимо
прочего,  стали  рассуждать о людях  таинственных и непонятных.  У  Юры, так
назовем его, есть хобби - детективная литература.
     Попалась  нам статейка  детективного жанра под названием "Про шпионов",
написанная двумя бывалыми людьми.  Оба  в  свое время  потрудились в СССР во
славу международного империализма, заработали сроки заключения,  соразмерные
содеянному, отбыли наказание и  подались на Запад. Ничему  не научились, ибо
добывают ныне хлеб насущный клеветой на нашу страну. В этой,  прямо  скажем,
сердитой  статейке  они задали  жару западным  спецслужбам  (вероятно,  и по
собственному опыту)  за каменное  равнодушие  к их  агентуре,  отловленной в
СССР, и привели  конкретные примеры по личным впечатлениям от встреч  с этой
публикой, находящейся в местах, для нее предназначенных.
     Один из описанных в статье, некий Храмцев, много лет назад дезертировал
из Советской  Армии  и  сбежал  в Западную Германию.  "В  ФРГ, -  по  словам
сердитых  авторов,  - он  окончил  американскую разведшколу  и  в 1953  году
получил задание проникнуть на территорию СССР и, кажется, в районе Северного
Урала определить  расположение  атомных  объектов.  До  эпохи  искусственных
спутников  такую информацию добывали методом  "камикадзе" - засылкой агентов
внутрь  страны".  Сразу после тайной  высадки  с моря Храмцев  попался и был
осужден.
     Храмцев, продолжают писаки, все твердил:  "Я - американский гражданин".
В скобках отметим, что никаких реальных выгод от  служения богатой и могучей
державе он никогда не имел.  О нем,  видимо, забыли  те, кто когда-то послал
его на смерть. Когда в 1972 году президент Никсон нагрянул в Москву,  друзья
на  воле  передали  в  американское посольство  просьбу  о помощи  Храмцеву.
Посольство долго наводило всяческие справки, потом пришел ответ: "Посольство
США   радо  узнать,   что  мистер  Храмцев  жив".  И  все...  Тяжка   участь
"американского гражданина" - навалилась на  него  чугунным  задом страна его
предков, отвернулась, забыла легкомысленная страна его мечты".
     Просто жуть берет, когда читаешь о том, что случилось в  конце концов с
"мистером Храмцевым", - освободили по отбытии  наказания, "поселился в сотне
миль от Москвы?", в  одном  городе, и что  же? "Уповал  на помощь богатейшей
державы и остался в конце концов нищ и гол, словно Иов". Пристыдили, значит,
ЦРУ  ссылкой на библию  и указанием  расстояния  в  милях от Москвы,  может,
поймут, "страдалец" под боком...
     Мыкаются за решеткой два  отпетых  прохвоста - Григорян  и Капоян. Отец
Григоряна - матерый мошенник. Прочно  сел  по уголовному делу. Сын надулся и
пошел  "мстить" - собирать  и продавать через Капояна секретную информацию в
ЦРУ.  Продолжалось это дело, сообщают  сердитые авторы, "бесперебойно  около
полутора  лет. Однажды Капоян привез компаньону  приятную новость: президент
США выразил им личную благодарность за  ценные сведения". Финал закономерен.
На следствии  предъявили неопровержимые улики - шпионские донесения. "Кстати
говоря, - всплакнули авторы, - хитроумная бумага, на  которой  он писал свои
донесения, оказалась вполне читабельной, хотя американцы  клялись, что ГБ ни
в жизнь не  одолеет  эту премудростью. За  шпионаж  суд определил положенные
сроки.
     Авторы сокрушаются: "Одного из нас Капоян  просил, прощаясь:  "Напишите
обо мне американцам.  Может, они что-то смогут сделать для меня. Я честно на
них работал  и ни  в  чем не подвел. Все-таки их  президент вынес нам личную
благодарность - может, они об этом вспомнят".
     Мы пытались напомнить устно - безуспешно, Мы написали - безответно".
     Не ответили,  и  кому! Как они считали, своим людям в ЦРУ. Написали эту
разгневанную статейку, тиснули ее в журнале "Континент" (No 29 за 1981 год),
укоряя ЦРУ со страниц подведомственного ему  органа: "Поскольку речь  идет о
людях в беде, мы позволили себе уклониться от  морализирования на деликатную
тему:  о сотрудничестве с иностранной  разведкой. Вместе с  тем мы полагали,
что:
     1.  Советская  система  в состоянии войны с  демократическим  миром,  а
потому  разведывательные  операции  против  нее не  только оправданы,  но  и
жизненно необходимы.
     2. Агент  разведки имеет право на защиту государства, ради которого  он
рискует столь многим" и т. д.
     Мой  ленинградский   приятель  прочитал   статью  и  задумался.   Потом
встрепенулся  и высказался  в том смысле, что фамилии  этих двух  шпионов он
где-то слышал.  И решительно закончил  - в  Ленинграде наведу справки.  Я не
стал расспрашивать, Юра прирожденный  журналист, которого хлебом не корми, а
дай только пойти  по следу чего-то таинственного. Приехал он в Москву весной
этого года и, придя ко  мне, молча положил на стол визитную карточку. На ней
скромно, но со  вкусом  напечатано: "Ленинградский  рабочий.  Репин  Валерий
Тимофеевич. Выпускающий еженедельника".  И все потребное - телефоны, адреса.
Я вскинул глаза на Юру - к чему это?
     А  вот Репин, скромно  объяснил Юра, ныне  опекает этих самых пойманных
шпионов - Григоряна и Капояна! От него Юра и слышал как-то о них. И  поведал
мне историю поистине фантастическую, имеющую прямое отношение к сюжетам этой
книги. Было трудно сначала поверить,  но факты  вещь упрямая. Оказалось, что
радетель  шпионов   Репин  еще  находится  в  душевных  отношениях  с  неким
Любарским. Расстояние  не  помеха,  в середине семидесятых  годов  Любарский
выехал  из СССР и ныне обитает  в ФРГ, в  Мюнхене.  Кто такой Любарский? Юра
вручил мне вырезку из  газеты  "Голос  Родины",  которая в феврале 1980 года
напечатала статью В. Неймана. Вот часть ее, касающаяся Любарского:
     "Вздор,  вздор,  вздор  -  мерно  стучит американская  пропагандистская
машина, печатающая в двух красках: розовой - о Западе, черной - о  Советском
Союзе. Хотя в США есть немало емкостей для указанных красок, тамошние дельцы
от пропаганды весьма ценят особо мрачный колер, секрет производства которого
ревниво  хранили   отщепенцы,  заявлявшие  в  нашей  стране  о  ненависти  к
советскому  строю.  Этот  импортный  товар  с  великими   предосторожностями
контрабандой  тащили через  советскую  границу  и  приправляли  им  западные
небылицы о Советском Союзе. В обмен, как подобает в бизнесе, поставленном на
широкую  ногу,  шли  вознаграждения:  небольшие денежные суммы,  иностранное
барахло  и пр. Главное -  тусторонние средства массовой информации создавали
отщепенцам ореол "мучеников", "правоборцев" и т. д.
     В Советском Союзе с завидным терпением  пытались разъяснить этим людям,
что  не  делом они  занялись, негоже, живя на советском хлебе, клеветать  на
собственную страну.  Куда там! Подбадриваемые  эмиссарами из США, оглушенные
голосами по радио, они закусили удила.
     Мы за  гуманизм, и коль  скоро  "мученики" заверяли своих  американских
радетелей, что им душно и тошно  на Родине, а на Западе-де рай, то отпустили
несчастных в  те  самые  райские кущи.  Да и вошли в положение руководителей
американской  пропаганды, опять же только в интересах гуманизма избавили  их
от утомительных хлопот  по доставке  идеологической контрабанды из СССР, так
сказать,  воссоединили  источники  "информации"  с потребителями.  Наверное,
очень  своевременно,  ведь  в  США  ужасно много  хлопочут  о  разного  рода
"воссоединениях", и мы пошли навстречу.
     Если  судить  по гласным  откликам  с Запада, то  "мученики" там обрели
покой и довольство. Мы  на них злобы не таим, а посему решили: вот и славно,
от всей души помогли людям. Но очень  скоро от  лиц, знавших "правоборцев" в
СССР,  пополз слушок  -  неважно живется в  раю. Нашей первой  реакцией было
крайнее  недоумение:  как же так?  Затем  даже сомнение - может  быть,  злые
языки. Все это рассеялось как  дым, когда следственные органы нам предъявили
несколько писем, адресованных  тем в СССР, кого знали отставные "мученики" и
кому доверяют. В них-то они и излили душу...
     На  дармовщину  на Западе располагал  Любарский,  который в СССР вместо
своей    специальности     астрофизика    давно    переквалифицировался    в
профессионального  антисоветчика. Тогда он  вертелся вокруг  небезызвестного
"фонда  Солженицына", распорядителем которого по воле западных спецслужб был
рецидивист Гинзбург.  Они неплохо погрели руки  около денег "фонда", а когда
распорядителя власть разлучила  с "фондом", для Любарского  настали  золотые
деньки. Один из  очевидцев так описывал времена, когда Любарский воцарился в
бывшем  доме Гинзбурга  в Тарусе: "Диссидентские" ходоки  буквально полонили
Тарусу.  Любарский  делил  их  на  значимых и незначимых, принимая  первых с
царской роскошью, не жалея  иностранных деликатесов,  других угощая стаканом
чая... Жадные, корыстные, подлые, лицемерные - все это подходит  к личностям
"диссидентов", и я видел  их именно  такими,  снявшими "маски"  после ареста
Гинзбурга...  "Фондовский пирог" глотали не  жевавши, отталкивая друг  друга
как  свиньи  от  корыта...  Доедая и  проживая "фонд", они знали,  что новых
поступлений не  будет, и  все  решили улизнуть за границу". Значит, к самому
источнику благ.
     Оказавшись у источника, Любарский  впал в недоумение и теперь скулит  в
письме: "Большая, конечно, проблема  для нас, эмигрантов, -  это работа. Все
блага жизни здесь в общем-то даются при единственном серьезном условии: надо
работать  не  за  страх, а за  совесть,  так, как мы...  работать  не умеем.
Синекур  тут  нет...  Мы  не  умеем  так работать,  темп,  интенсивность  не
выдерживаются... В большинстве случаев наши эмигранты начинают жаловаться на
неуверенность  в  будущем.  Это,  однако, их вина  (точнее,  их  беда), ибо,
получая что-то,  надо  уметь и давать.  В  Европе это  еще  не так остро.  В
Америке чувствуется сильнее. Места есть. Проблема - как занять их".
     А как их займешь, когда тот же  Любарский давным-давно  отвык от любого
труда.  Ведь  для  него,  по  уши погрязшего  в  антисоветской болтовне, как
следует из письма, "профессиональная работа уже не существует". Да даже если
бы и существовала, перспективы найти понимание, скажем, в Австрии или Италии
равны нулю.  По причине очень  основательной: оглянувшись  по  сторонам,  он
заключил:  "Своим  хамством,  рвачеством,  вымоганием  денег,  воровством  в
отелях,  жульничеством, грязью за несколько лет наша братия довела... венцев
и римлян до состояния тихой ненависти к нам".
     А  на  что  тогда  "астрофизик"   живет?  Он  обнаружил,  что   "фонды"
существовали для него и подобных только  тогда, когда  он мутил воду в СССР.
Теперь же  приходится отрабатывать каждый грош, мотаясь по разным  странам с
языком на плече - произнося антисоветские речи на различных сборищах. За что
и кормят.
     Конечно,  эта  публика  быстро  уяснила,  что,  мягко говоря,  было  бы
неосмотрительно   покусывать  руку,  дающую   корм.   Поэтому  публично  они
помалкивают, кланяются и благодарят. Но в письмах-то сдержать раздражения не
могут -  катили на Запад, надеясь стать не меньше как  оракулами,  а на деле
оказались ничтожными винтиками  в громадном  механизме  антикоммунистической
пропаганды. Что до  их  "переживаний", то никому до них дел нет. Как сообщил
Любарский, "бороться за тебя ради тебя никто не будет".
     Да,  при ближайшем рассмотрении перехваленная  американская цивилизация
предстала  перед  разинувшими было  рот на  чужое  совершенно  иной.  Вот  и
жалуются они тайком от "гостеприимных  хозяев"  в письмах дружкам в СССР. "В
ужас привел Нью-Йорк, - сообщает Любарский. - Нигде я  не видел такой грязи,
неустроенности, подавленности какой-то, как в Нью-Йорке".
     Посему, высказал догадку  Юра, и поселился в  Мюнхене,  где тоже  свили
гнездо западные спецслужбы, в первую очередь агентура ЦРУ. Отсюда Любарский,
как видим, специалист  по "фондам", какими-то  тайными путями достал Репина.
Итоги  их  договоренности   Юра  видел  собственными  глазами,   скромнейший
выпускающий еженедельника стал сорить деньгами.
     Суетная  гордыня иной раз не знает пределов, а  если свое место в жизни
человек  еще  определяет числом денежных знаков  (неважно, как полученных) в
своих  карманах, его буквально  распирает  желание доказать всем, всем, всем
собственное  величие над  простыми смертными.  С  большой серьезностью Репин
навязался  Юре  (надо  думать, не  ему одному) с рассказами о  том,  что  он
"деятель"  международной значимости, распорядитель  "фонда  Солженицына"  по
Питеру. Ошарашенный журналист (а как бы вы почувствовали себя на его месте?)
отнес сказанное  за  счет  безудержной  фантазии. В ответ  Репин вытащил  из
тайника  внушительную  пачку  денег, многозначительно заявив - "тепленькая".
Только  что  получил от  какого-то  иностранца. Юра  онемел, а Репин закусил
удила. Его понесло.
     Посыпались  имена,  всяческие  подробности.  Вот тут  и  всплыли те два
шпиона.   Покопавшись  в  бумагах,  Репин  извлек   картотеку  "политических
заключенных" в СССР. В числе самых "выдающихся" он и назвал этих шпионов. На
карточке  Григоряна  значилась  пометка Репина:  "Отказался  во  время своих
действий,  направленных  на  подрыв  коммунистического  строя,  от  платного
вознаграждения,  когда  ему  представители  свободного  мира  предлагали  за
доставленную  информацию.  Пользуется  среди  многих заключенных  репутацией
осторожного, не весьма приятного человека, хотя существует и противоположное
мнение". О  Капояне  -  "замкнутый".  Эти курьезы, с сохранением  орфографии
Репина, Юра  с его разрешения и списал,  как  и  заключительную  аналогичную
фразу  на обеих  "объективках",  -  "нуждается  в  материальной и  моральной
поддержке".
     Памятуя о том, что ЦРУ отступилось  от них,  Юра  подступил к Репину  с
вопросами:   что  за  чертовщина,  он  что,  с  ума  сошел,  объявляя   себя
покровителем шпионов? Да  и не делая из  этого особого секрета,  Юра предрек
ему неизбежное столкновение с законом. Надув щеки и не пряча блудливых глаз,
Репин изрек нечто непонятное о "гуманизме" и понес околесицу насчет "узников
совести" и прочего. Где эти "узники  совести", взъярился Юра. Здесь, хлопнул
по пухлой картотеке Репин.
     Да, компания впечатляющая: Б. осужден за измену Родине. Семья порвала с
ним.  Пометка  Репина:  "Нуждается  в   моральной  поддержке,  и  желательно
добиться, чтобы на его имя  посылала от себя письма его дочь" (между прочим,
1967  года  рождения). Б.  Убийца. Пометка  Репина:  "Мало  развит.  Требует
моральной и материальной  поддержки, так как тяжело переживает свою отсидку.
Желательна  переписка  внутренне-воспитательного характера  для приобретения
уверенности  и  моральных  истин".  В. осужден за  измену  Родине,  пометка:
"Помочь развить  обширную переписку с земляками".  Г.  уголовник-рецидивист,
под кличкой Люцифер.  Пометка: "Помогать". Е. пытался наняться в агенты ЦРУ.
"Ввиду своей стойкой позиции и участия в правозащитной борьбе... нуждается в
усиленной  моральной  поддержке.  Также  материальной".  В.  бывший полицай,
уголовник.  "Плохих   отклонений  от  лагерной  морали  не  замечено.  Вроде
порядочный (уточнить). Нуждается в материальной поддержке?"
     Д.   осужден  за  попытку  гнусного  дебоша.   Пометка:   "Нуждается  в
ненавязчивой морально-материальной поддержке".  З. осужден  за попытку угона
самолета.  Пометка; "Занимался  гомосексуализмом.  Аполитичен.  Нуждается  в
сильном моральном  воздействии посредством писем".  К. осужден  за  шпионаж.
Пометка: "Убежденный  антикоммунист.  Встал на  путь борьбы  с  целью помочь
свободному миру. Нуждается в усиленной моральной и материальной поддержке".
     Картина ясна. Репин по различным каналам выяснял контингент заключенных
в  лагерях.  Он,  вероятно,  не  один выносил  суждение  о том,  кому  нужна
пресловутая  "поддержка".  Но  не  все  шпионы,  убийцы,  бандиты  и  прочие
удостаивались  ее. А только те, кто принимал  участие  в "акциях", то  есть:
пытался  и  в местах заключения  демонстрировать  свою  лютую злобу ко всему
советскому. Будь ты хоть  шпион  из шпионов, но если осужденный раскаялся  и
встал   на   путь  исправления,  на   карточке  значилось   -  "гнилой",   и
соответственно "помощи" не жди.
     Большой изобретательности нет, повторение до точки гинзбургской затеи с
"фондом Солженицына". Битая схема - ЦРУ от имени экс-"страдальца" нелегально
переправляет деньги нынешним "страдальцам".
     Все  до тошноты знакомо. "Помощь" оказывается не за  так, а в оплату за
услуги  -  подрывную работу,  которую надлежит  не прерывать,  даже  отбывая
наказание.  Коль скоро шпионить, грабить,  убивать  по понятным причинам под
караулом  нельзя,  принимай  участие  в "акциях"  против  администрации мест
заключения,  изображай  из  себя   "узника   совести".  За  что  и  получишь
пресловутую  помощь  -  десятку-другую  в  год,  да  не  всегда,  зато слова
ободрения  шепотком. Они много не стоят. Впрочем, и ободрение не всегда, ибо
в  цепочке радетелей - ЦРУ,  НТС, Любарский, Репин, неизвестные посредники -
помыслы  устремлены в  другом  направлении. Пока  наверняка  очень  скромная
сумма, выписанная в ЦРУ  на "благое дело", дойдет до "страдальца", на каждом
звене  цепочки она, пустяковая с  самого начала,  истает,  каждый  служитель
"святого дела" торопится собственной рукой вознаградить себя за труды. Проще
говоря, ворует, следуя примеру "основоположника" дела - мошенника Гинзбурга.
     В одном из конспиративных писем из-за  кордона  "дорогого друга" Репина
озадачили сбором сведений, составляющих государственную тайну. Помимо этого,
разумеется,   приказ  сообщать   о  том,  как  ведут   себя  лица,  подобные
перечисленным в картотеке Репина. И раздраженный выговор по поводу сведений,
посланных  на Запад  о Лубмане  (помните того авантюриста, который попытался
было поступить в  агенты ЦРУ?): "Описание "дела  Лубмана"  составлено плохо.
Каша  эмоций,  а ни  дела,  ни  биографии нет.  Эту кашу  просто  невозможно
использовать".  Оно  и  понятно,  в  картотеке  Репина  значился  и  Лубман,
содержание  дела  которого  излагалось  так:   "Лубман  советовал   западным
радиостанциям   заботиться  о   точности   и  правдивости   сообщений,  шире
использовать критические материалы из  сов. прессы,  дополняя информации  на
эту же тему".
     Мы уже видели, за что Лубман был привлечен к уголовной ответственности,
отнюдь не за благие пожелания, а конкретные, тяжкие преступления. Гнев ЦРУ -
НТС  в  этом случае  на  своего  платного горе-информатора  Репина,  однако,
понятен.  Он проявил нерасторопность, переслал  на Запад "легенду",  которую
распространяет, видимо,  сам  Лубман о  себе,  пытаясь  предстать  "невинно"
пострадавшим  агнцем. А по новейшим  воззрениям ЦРУ, нужно  хвастать  иным -
подрывной работой против нашего государства и народа.
     Скучная и  противная история  с банальным  началом и концом. Летом 1982
года обнаглевшего Репина  арестовали.  Итак, пресечена еще одна  попытка ЦРУ
организовать    силы,    враждебные    нашему    государству.    Не    хилых
"правозащитников",  оказавшихся в полной изоляции в нашем обществе, а людей,
по мнению ЦРУ, покрепче. Один из вопросников, присланных Репину от ЦРУ через
НТС (10 страниц убористой печати, 68 вопросов и многие десятки подвопросов),
бесподобен:  кадры  для  нечестивого воинства  надлежит подбирать среди лиц,
столкнувшихся с уголовным кодексом.
     Судите сами. "Вопрос 15. Примерное  процентное  соотношение заключенных
лагеря  (тюрьмы)  по  видам  совершенных  преступлений:  а) хулиганство,  б)
грабеж, в)  кража, г) хищение государственного или общественного  имущества,
д)  убийства, е) изнасилования, ж) политические - с расшифровкой  статьи УК,
по которой осужден, и краткая характеристика дела, з) прочие преступления".
     Так называемые "узники совести" имеют все основания считать себя кровно
обиженными.  Коль  скоро  они  не  преуспели   получить  хоть   какую-нибудь
поддержку, их задвинули. По значимости поставили в строю ЦРУ  в  затылок  за
секс-маньяками и перед уголовной шпаной, а в гвардию ЦРУ собирается набирать
хулиганов, грабителей, воров и убийц! Какой же иной  вывод можно  сделать из
этого?
     Собственно,  о том же  пишет и орган  НТС  "Посев". Что-то участились в
последнее  время в  нем  рецепты  уголовного  пошиба.  В октябре 1981  года,
рассуждая о способах финансирования  "подпольной,  конспиративной войны"  (в
статье  под заголовком  "Кое-что  о  добывании  средств"), бандитский  орган
рекомендует  спекулировать  автомашинами,  дубленками и  вообще "дефицитом".
Многоопытные в этих  делах сотрудники  журнала дают  очень подробные советы,
как  проворачивать надлежащие преступные операции. Вообще, подчеркивается  в
редакционной  статье в этом  же номере,  нужно подыскивать в уголовном  мире
"надежных"  людей.  И  далее, "вся эта работа, разумеется, требует  закрытых
методов, а не таких, какие использовались правозащитным движением".
     В  мартовском  номере за 1982 год "Посев" разъясняет:  "Демократическое
движение свои задачи уже выполнило. Сейчас на повестке дня создание народной
революционной  организации, которая  будет готовить Россию к будущей великой
революции". Эка хватили! Эпитеты  высокие, а на деле признание  очевидного -
провала  отщепенцев и ставка  на людей,  которых по  заданию ЦРУ  выискивал,
например,  Репин.  О "величии"  той  революции  и  качеств той "организации"
свидетельствует классификация кадров, которые пытались  собрать ЦРУ хотя  бы
его руками. Уголовники - вот на кого ныне надеется опереться ЦРУ!

        13

     Теперь о том, кто  нашими врагами на  Западе  провозглашен чуть  ли  не
пророком, о Сахарове. Считается просто неприличным бросить даже слово упрека
или подвергнуть Сахарова любой критике. Пророк, и все!
     Если  посмотреть  по  существу, то даже  среди врагов  Советского Союза
(точнее,  между ними, "своими") Сахаров предстает совершенно иным. Однодумец
священника Дудко,  привлеченного  в  1980 году в СССР  к  ответственности за
подрывную  работу,  некто  Тетенок  писал Дудко  из США 7 января 1979  года:
"Позицию, занятую  Сахаровым,  я не разделяю. Вот если помните,  здесь Эндрю
Янг  (черный посол в  ООН) заявил,  что в США есть политзаключенные,  так на
него  набросились  вес  в Белом доме, даже  Вэнс обругал  его. Потом,  когда
второй ран  он  встретился  с палестинцами, его засекли евреи  и  вытурили с
поста   в  ООН.   Как   видите,  свобода  высказываний  в  США  сопряжена  с
определенными обязательствами, а точнее, ругать можно СССР.  А Сахаров ведет
себя  так,  будто  он посвящен  в военные  секреты,  зная наперед  планы. Со
стороны его это в  лучшем случае  провокация, а  в хорошем работа на  Запад.
Неужели Сахаров  такой  простофиля,  что  не  может уловить дух  народа, его
корни, историю, культуру!"
     Немало   аналогичных   оценок  содержится  в   "служебных"   документах
"правозащитников". Что  касается приведенного  и других  писем  к Дудко, то,
быть может, они сыграли кой-какую роль в  том, что он  осознал  преступность
дела,  за которое  взялся, помимо  прочего не подобающего  его сану, и,  как
известно, публично раскаялся.
     Те,  кто  ведет  подрывную работу  против Советского  Союза,  поднимают
оглушительный  шум по поводу Сахарова, документируя  каждый  его  шаг. Они в
штыки  встречают объективную оценку в СССР деятельности Сахарова. Тот  самый
"Посев"   преподнес  как  сенсацию:  "Горьковская  правда"  (12.6.1980   г.)
опубликовала  статью  Н.  Яковлева "Предатели" с  грубыми  нападками  на  А.
Сахарова  и А.  Солженицына. Автор статьи утверждает, что в СССР не  хватает
продуктов  потому, что Сахаров  призвал Запад  к торговому  бойкоту СССР,  а
также  "оправдывает  гонку  вооружений".  Орган  Горьковского  обкома  ВЛКСМ
(22.6.1980 г.) "по просьбе читателей" перепечатал из "Известий" от 15.2.1980
г.  статью "Цезарь  не  состоялся", содержащую клевету и  грубые  нападки на
Сахарова".
     Коль  скоро речь  пошла  обо мне,  то  все же  нужно  уточнить.  Статья
"Предатели"  отнюдь не  написана в 1980 году, а  является перепечаткой части
моей  статьи  "Продавшийся  и  простак", появившейся  в феврале  1974 года в
издании  Советского комитета  по  культурным связям  с соотечественниками за
рубежом  "Голос  Родины". Что касается второй упомянутой  статьи  "Цезарь не
состоялся",  то  это  перепечатка статьи, появившейся  не в "Известиях", а в
"Комсомольской  правде".  Она  принадлежит  перу  советских  журналистов  А.
Ефремова и А. Петрова.
     Ни в моей статье, ни в статье этих авторов, разумеется, нет и намека на
"клевету", а содержится  разбор  взглядов  Сахарова  и разъясняются  цели  и
методы  его подрывной  работы  против  СССР.  Впрочем,  не будем  рассуждать
вообще, а посмотрим на обе  статьи. (С большим удовлетворением я увидел, что
нет необходимости менять и запятую в моем материале, написанном почти десять
лет  назад.)  Итак,  пусть  читатель  рассудит.   Вот  выдержка   из  статьи
"Продавшийся и простак":

     "Отбросы научно-технического прогресса.

     Наша эпоха  научно-технической революции ставит  перед человечеством  и
серьезные  социальные задачи. Восторг перед  возможностями  науки и  техники
Запада зачастую переходит  в глубокий пессимизм,  когда начинают размышлять,
какие  беды  могут  сотворить  чудеса XX  века  в  руках  людей  нравственно
ущербных.   Как   организовать  общество,   как   интегрировать   величайшие
научно-технические свершения в жизнь человечества, не  лишив  его жизни?  На
этой  почве расцветают различные теории  "технократии", когда  ставится знак
равенства между знанием техники и способностью управлять обществом.
     Безмерные  претензии сторонников  "технократии" -  предмет исследования
футурологов и объект постоянных насмешек подлинной научной  фантастики. Один
из основоположников этого жанра - итальянский писатель Лино Альдони - вложил
в  уста  героя  маленького  рассказа  "Абсолютная  технократия" поучительные
рассуждения:
     "Стив  предался размышлениям о технократии... Во время оно человеческое
общество было  крайне  неорганизованно, на руководящие посты назначали самых
неопытных,  в то  время  как люди высокого интеллекта всю свою  жизнь  могли
занимать  весьма  жалкое  положение.  Так во всяком  случае  было написано в
учебниках.  В  двадцатом веке вес  еще  процветал варварский строй. У власти
стояли  не  техники-специалисты, а политиканы; эта порода  людей, страдающих
манией  величия  и  излишней   горячностью,  исчезла   с   наступлением  эры
технократии... Стив даже не понимал толком, что так  ценно в этой абсолютной
технократии. Он знал лишь одно -  абсолютная технократия считается настоящим
благом  для всего  человечества. Он рос  в религиозном  почитании социальных
законов, принимая их с той же  непосредственностью, с какой в детстве учатся
говорить"<sup>[46]</sup>.
     Вымышленный    человек    будущего,   Стив    думает    об    этом    в
драматически-юмористической  ситуации  -  при  сдаче  экзаменов,  включающих
неевклидову  геометрию  и  теорию  относительности,  для  занятия  должности
подметальщика  улиц  второго разряда. Альдони  приглашает  читателей  своего
рассказа   посмеяться   над   эксцессами   логического   завершения   теорий
"технократии". Действительно смешно, хотя не очень весело.
     Герои нашего рассказа  -  люди куда как серьезные в отличие от простака
Стива, они точно знают, в чем состоят блага "технократии". Правда, математик
по образованию  Солженицын  и физик Сахаров принимают свою неосведомленность
за  уровень развития гуманитарных наук. Не знают они  и о другом  -  в  свое
время  промышленная   революция   породила  анархизм,  а  научно-техническая
революция также имеет свои издержки - иные  никак  не могут  подыскать  себе
подобающего,  по их  мнению,  места  в обществе. Но  это их  не  смущает.  В
развязном  письме на  имя  руководителей партии  и правительства от 19 марта
1970 г. Сахаров, коснувшись сложнейших вопросов общественной жизни, пытается
анализировать их, по его профессиональному выражению, "в первом приближении"
или  оговариваясь   "важно,  как  говорят   математики,  доказать   "теорему
существования решения". Видимо, тоже метил заявить о себе.
     Вооруженные  столь  точным  и   уместным  методом,  они  строят  модель
идеального общества. Первый приступ к решению многотрудной задачи Солженицын
сделал еще в "Августе  Четырнадцатого", заставив своих положительных  героев
пуститься  в  рассуждения,  как  облагодетельствовать  человечество,   внеся
должный  порядок в его неустроенность. Удачливый делец Архангородский  веско
изрекает  революционерам:  "Вас  тысячи.  И  никто  давно  не   работает.  И
спрашивать не  принято.  И вы -  не эксплуататоры.  А  национальный  продукт
потребляете да  потребляете. Мол,  в революцию все окупится" (стр. 534). Сей
муж, наделенный проницательностью  необыкновенной, отрицает известные  формы
организации общества:  "Не думайте, что республика  - это пирог,  объедение.
Соберутся сто честолюбивых адвокатов -  а кто ж еще говоруны? - и будут друг
друга переговаривать. Сам собою народ управлять все  равно никогда не будет"
(стр. 536).
     Начатки  солженицынской  азбуки,  следовательно,  состоят  в  том,  что
политика, политические партии - груз для человечества излишний. Промахнулись
"сто честолюбивых адвокатов" (а столько их и заседает в  сенате США!),  явно
промахнулись.  Они,  расточая   средства  налогоплательщиков  на  содержание
подрывных  радиостанций,  засоряющих  эфир  злобным бредом  Солженицына,  не
усмотрели,  что  он  уже  списал  почтенных  сенаторов  со  счетов  как лиц,
совершенно бесполезных. Но это их забота. Пойдем дальше.
     Другой   мудрец,  любовно  выписанный  в  книге  и  наделенный  титулом
инженера,  добавляет: "Я считаю - Союз инженеров мог бы легко стать одной из
ведущих сил России. И поважней и поплодотворней любой политической партии...
Деловые умные люди  не  властвуют, а созидают  и  преображают, власть  - это
мертвая  жаба.  Но если власть будет мешать  развитию  страны, -  ну, может,
пришлось  бы  ее и  занять" (стр. 527). Не пришлось  -  в  России свершилась
Октябрьская революция, и в "Архипелаге Гулаг" Солженицын возвращается к этим
же планам, но уже от своего имени.
     Грубо фальсифицируя историю, он утверждает,  что диктатура пролетариата
якобы  направлена  против технической  интеллигенции. И  тут  же демагогия -
сознательно  смешивается  политическое  понятие   диктатуры  пролетариата  и
конкретное руководство экономикой. Октябрьская революция  открыла широчайший
простор для взлета  научно-технической  мысли, по Солженицыну, дело обстояло
наоборот.  "Как  могли инженеры  воспринять диктатуру  рабочих -  этих своих
подсобников  в  промышленности,  малоквалифицированных, не  охватывающих  ни
физических, ни экономических законов производства, - но вот занявших главные
столы, чтобы  руководить инженерами?" (стр. 392).  Где это видел Солженицын,
разве в декларациях "рабочей оппозиции", бескомпромиссно осужденных партией?
Все эти  нелепости не  заслуживали  бы внимания, если  бы  они не  проясняли
сверхидею Солженицына - в обществе должна господствовать "технократия".
     Уровень интеллектуального свершения Солженицына, достигнутого посильной
ему умственной работой, можно сопоставить разве с приведенными рассуждениями
героя рассказа итальянского фантаста, включая текстуальное совпадение. Итак,
откровение Солженицына:  "Почему  инженерам  не  считать более  естественным
такое  построение  общества,  когда  его возглавляют те,  кто может  разумно
направить  его  деятельность?  (И   обходя  лишь  нравственное   руководство
обществом,  -  разве не  к  этому ведет сегодня вся социальная  кибернетика?
Разве профессиональные политики -  не чирьи  на шее  общества, мешающие  ему
свободно вращать  головой и двигать руками?)  И  почему  инженерам не  иметь
политических  взглядов?  Ведь  политика  -  это  даже  не   род  науки,  это
эмпирическая область, не описываемая никаким математическим аппаратом да еще
подверженная человеческому эгоизму и слепым страстям" (стр. 392-393).
     Вот  и  докопались  до сути  дела,  которое, как мы  видели,  прекрасно
уместилось в крошечном сатирическом рассказе  фантаста. А тут то же вещается
с напыщенным видом пророка,  размазывается на полотне романа в  многие сотни
страниц.
     Коль скоро Солженицын помянул неведомую "социальную кибернетику"  и тем
обнаружил свою ученость, досмотрим,  как  относился к  проблеме осчастливить
математическими методами, кибернетикой  и прочим общественное устройство сам
Н.  Винер. При известной широте взглядов,  страстной  приверженности к новым
гипотезам основатель кибернетики твердо  знал:  "Гуманитарные науки - убогое
поприще для новых математических  методов". "Нравится это  нам  или нет,  но
многое  мы  должны  предоставить   "ненаучному",  повествовательному  методу
Профессионального    историка"<sup>[47]</sup>.    В   интереснейшей    книге
"Акционерное общество Бог и  Голем"  он  заклинал:  "Отдайте  же человеку  -
человеческое, а вычислительной машине - машинное"<sup>[48]</sup>.
     Появление  кибернетики в свое время свело  с ума адептов  "технократии"
разных мастей. Задолго  до  Солженицына они  успели  выпалить  все возможные
доводы в  пользу великого значения  точных наук для  общественной жизни.  Н.
Винер, наблюдая потуги воскресших  лапутян, сказал  о "напрасных  надеждах",
которые возлагаются на  новые методы точных наук.  Такие люди "убеждены, что
наша  способность  управлять  окружающей  нас  материальной  средой  намного
обогнала  нашу  способность  управлять окружающей нас общественной средой  и
понимать ее.  Поэтому они считают, что основная задача ближайшего будущего -
распространить  на  области  антропологии,  социологии  и  экономики  методы
естественных  наук,  с  целью  достижения  таких  же  успехов  в  социальных
областях. От убеждения в том, что это необходимо, они  переходят к убеждению
в том, что это возможно.  Я утверждаю, что в этом отношении они обнаруживают
чрезмерный оптимизм и непонимание сущности всякого научного достижения".
     А чтобы пояснить свою мысль в общетеоретическом плане, Н. Винер шутливо
написал: "Мы не можем  придавать слишком большого значения этому направлению
мыслей,  подсказанному желанием.  Их мысли  -  это  мысли  мышей  из  басни,
захотевших повесить колокол  на шею кошке, чтобы знать о ее приближении. Без
сомнения, было  бы очень  приятно для нас, мышей,  если бы хищные кошки мира
сего носили такие  колокола; но кто возьмется  это  сделать? Кто гарантирует
нам,  что  власть  не  попадет  снова  в  руки тех, кто больше всего  жаждет
ее?"<sup>[49]</sup>.  Винер прекрасно  понимал, что водятся  и злонамеренные
ученые мыши. Что дело обстоит именно так, убеждает  ознакомление не только с
пасквилями  Солженицына (с которого в области науки и спрашивать нечего), но
и с маршрутами прогулок в страну Политика просвещенного академика Сахарова.
     Если Солженицыну для выражения своих мыслей потребовались многие тысячи
страниц, которые он с графоманским упрямством грозится дополнить еще  новыми
"узлами" и "частями", то  академик похвально лаконичен. Брошюра в 38 страниц
"Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе"
вобрала  без  остатка  все  идеи  Сахарова.  С момента сочинения  в 1968  г.
академик  не дополнял свое бесподобное откровение.  Отправляясь в незнакомую
для него страну, Сахаров, как и подобает ученому, естественно, помянул того,
кто  служит  ему  маяком, - "выдающегося писателя А. Солженицына" (стр. 22).
Почерпнув  "мудрость" в этом зловонном источнике, академик понес околесицу и
сущий вздор,  занявшись  описанием  идеального, на его взгляд, общества, ибо
Советское государство Сахарова не устраивает.
     Он даже  не стоит,  а лежит на антисоветской платформе.  Эпитет "позор"
Сахаров без конца применяет к нашей стране. Почему, собственно?  Вот почему,
разъясняет  Сахаров, нет  "демократизации" и  не учитывается  мнение умников
(нетрудно  догадаться  -  академика   и  его  единомышленников).  Назойливые
рассуждения  на эту тему играют  у Сахарова ту же функциональную роль, что и
разглагольствования  Солженицына  о нарушениях социалистической законности -
это целлофановая  упаковка  сути его взглядов.  Походя  заметим  - упаковка,
порядком поношенная. В  ней  в  свое время пытались всучить  простакам  свое
кредо кадеты.
     Это  они именовали себя "мозгом  нации" и на  этом основании  взывали к
поддержке  масс.  Это  они бурной  осенью  1917 года оклеили  города  России
призывами голосовать на выборах в  Учредительное собрание  за  список  No  1
(кадетов    или   партии   Народной    свободы).   Стандартный   текст   под
плакатом-обращением  тех  времен  гласил:  "Партия  Народной  свободы всегда
требовала  власти   народа...   Партия  свободы   всегда   выдвигала   людей
государственных  и житейского опыта и знаний". Известно, что в  России тогда
прекрасно   разобрались  в  намерениях  причисливших  себя  к  самым  умным.
Воззрения  Сахарова,  вне  всякого сомнения, -  рецидив кадетских взглядов с
поправкой на  научно-техническую революцию. Ибо он единодушен  с кадетами  в
главном - власть должна принадлежать капиталу.
     Он  требует   поглощения   социализма   в   рамках   капитализма,   ибо
капиталистический  строй   якобы  более  совершенен.  В  самом  деле,  какая
прекрасная страна - "наличие в США миллионеров не является слишком серьезным
экономическим  бременем в  силу их  малочисленности.  Суммарное  потребление
"богачей"  меньше  20 процентов,  то  есть  меньше,  чем  суммарный  прирост
народного  потребления  за 5  лет. С  этой точки  зрения, революция, которая
приостанавливает  экономическое  развитие  более  чем  на  5 лет,  не  может
считаться экономически выгодным для трудящихся делом" (стр. 29).
     Загвоздка  одна  - как  же  распространить великолепный  строй  на  все
человечество? На  помощь,  конечно,  придет  наука,  "международная политика
должна быть всецело пропитана научной  методологией" (стр. 8). Нужно  только
покончить  с малым -  марксизмом, встать  на позиции "реализма",  и вот оно,
чудо из чудес, - к 2000 году на земле возникнет мировое правительство! О нем
давно  тоскуют  все "технократы". Они пытаются записать  в  сторонники своей
драгоценной химеры  людей, ни сном ни духом не ведавших о  ней. Американский
физик, пресловутый "отец" заокеанской ядерной бомбы Э. Теллер с серьезнейшим
видом изрек: "Я никак не могу отделаться от  мысли,  что президент  Рузвельт
мог планировать  использовать атомную бомбу  в  качестве могучего средства в
пользу мирового правительства"<sup>[50]</sup>. При  жизни Рузвельта атомного
оружия еще не было, а рассуждения типа Теллера, заметил американский историк
проф.   В.  Вильямс,  не  поддаются  проверке,  ибо  "обвинения,  выдвинутые
впоследствии, что  Рузвельту следовало бы  заглянуть  на три месяца вперед в
область ядерной физики, чистейший абсурд"<sup>[51]</sup>.
     Идея  мирового  правительства одно  время овладела и великим физиком А.
Эйнштейном. Когда после второй мировой войны он заговорил об этом, советские
ученые сочли необходимым откровенно высказать свое мнение по поводу этого. В
письме  академиков   Вавилова,   Иоффе,  Семенова,   Фрумкина  "О  некоторых
заблуждениях профессора Альберта  Эйнштейна"  ("Новое время", 26 ноября 1947
г.)  воздавалось  должное  деятельности  Эйнштейна,   который  "неоднократно
поднимал  голос против гитлеровских варваров, а в послевоенный период против
опасности новой войны, против стремления американских монополистов полностью
подчинить себе  американскую политику. Советские ученые, как и вся советская
общественность,  приветствуют  эту  деятельность ученого, движимую искренним
гуманизмом".
     Но разговоры  о мировом  правительстве,  констатировали Вавилов, Иоффе,
Семенов и Фрумкин, "представляются нам  не только  неверными, но  и опасными
для дела мира, за которое хочет бороться Эйнштейн". И далее объяснялось, что
означает  лозунг  мирового  правительства  в  современных  условиях: "Лозунг
наднационального  сверхгосударства   прикрывает   громко  звучащей  вывеской
мировое  господство  капиталистических  монополий...  Ирония судьбы  привела
Эйнштейна к фактической поддержке планов и устремлений злейших врагов мира и
международного  сотрудничества.  Именно потому,  что  мы  так  высоко  ценим
Эйнштейна и как крупнейшего ученого, и как общественного деятеля, мы считаем
своим долгом сказать это с полной откровенностью, без всяких дипломатических
прикрас..."<sup>[52]</sup> Физику  Сахарову полезно бы перечитать сейчас это
письмо своих старших коллег.
     В  самом  деле,   какие   же  блага  принесет  "мировое  правительство"
человечеству,  помимо железной пяты монополистического  капитала  США? Очень
многое, заверяет  Сахаров. Сославшись на опасности "технократии",  о которой
упоминает  Н.  Винер  и  в   книге  "Кибернетика",  и   помянув  его  книгу,
открестившись от желания превращать людей "в куриц или крыс" с вживленными в
мозг  электродами  для  контроля  над их  поведением (стр.  20-21),  Сахаров
открывает  именно  такие перспективы  перед всеми  людьми. Вот  как  сказано
черным по белому: у мирового правительства будет множество возможностей, ибо
с  момента  его создания  "успехи биологических наук (в  этот и  последующие
периоды)  дадут  возможность  эффективно  контролировать  и  направлять  все
жизненные процессы на биохимическом, клеточном, организменном, экологическом
и социальном уровнях,  от рождаемости и старения до психических процессов  и
наследственности включительно" (стр. 35).
     Веселенькую  перспективу   готовят  "технократы"!   Вот  куда   выводит
кадетская идеология в эпоху научно-технической революции! Мир  живых роботов
под бдительным оком и надзором олигархии денежного мешка. Но для этого нужны
стальные  нервы,  по  крайней  мере,  у  зачинателей  бесчеловечного  образа
действия.  Обладают ли  ими  "диссиденты"? Солженицын  успокаивает: мы  люди
решительные.   В   "Архипелаге   Гулаг"   он   заверил,    что   со   своими
единомышленниками готов на все. "Один и тот же человек, - учит Солженицын, -
бывает в  свои разные возрасты, в разных  жизненных положениях совсем разным
человеком. То к дьяволу  близко. То и к святому. А имя  - не меняется, и ему
мы приписываем все...
     А кликнул бы Малюта Скуратов нас  - пожалуй, и мы б не  оплошали" (стр.
176).
     Солженицына,  человека  с  определенно  преступной  психологией,  легко
представить себе в этой роли, но едва ли она подходит для Сахарова. При всей
нелепости его  суждений они  все же  подходят  под  категорию благоглупостей
"технократа", и осмеять  их  - достаточное  воздаяние.  Вероятно, ему  нужно
посоветовать  то,  что  является  предпосылкой  любого  научного  поиска,  -
критически взглянуть на себя. Хотя бы в  зеркало.  Тогда многое  прояснится.
Наряд заплечных дел  мастера, пособника Малюты Скуратова, ему определенно не
к лицу.
     Описанное теоретическое кредо "диссидентов" лежит в основе их  практики
- подрывной  работы против  Родины.  Приемы  и  методы ее  разнообразны,  но
превалируют в последнее время прямые обращения к руководящим кругам Запада с
почтительной просьбой усилить  давление на Советскую страну по всем  линиям.
Страдающий политической маниловщиной, простак Сахаров просит конгресс США не
допустить  предоставления  СССР  режима  наибольшего  благоприятствования  в
торговле. Солженицын, конечно, злоумышленно настаивает, что деловые контакты
с нашей  страной - это "новый Мюнхен"  и т. д. Коротко говоря, они стремятся
сорвать  разрядку международной напряженности, будучи уверены, что на  путях
"холодной войны" удастся нанести поражение социализму.
     "Диссиденты" воюют против "коммунизма", но наносят  ущерб всем  нам, до
последнего  человека.  Ибо от  разрядки напряженности,  расширения  торговли
выиграла бы каждая семья. Вот как оборачивается забота "радетелей" о народе.
     Усилия  "диссидентов" по достоинству  оцениваются реакционными  кругами
Запада, ибо рекомендуемый ими образ действия совпадает  с большой стратегией
антикоммунизма на  современном этапе. Ученый Сахаров мог бы сделать  должные
выводы из этих очевидных фактов.
     Империализм   наращивает   вооруженную   мощь,   военный   бюджет   США
приближается  к  100  млрд. долларов.  Это  неизбежно отвлекает  и  средства
Советского  государства  на цели  обороны. Крайние  сторонники этого  образа
действия на  Западе, который можно именовать теорией "изматывания", надеются
затруднить созидательное  строительство в нашей стране, вызвать определенные
нехватки, что окажет свое воздействие на моральный дух советского народа.
     Вероятно,  под  этим  углом  зрения   они  рассматривают   деятельность
"диссидентов", смотрите,  уже  находятся  лица,  выступающие  за капитуляцию
перед   империализмом!  Здесь  они  усматривают  обнадеживающее  начало  для
применения изощренных методов сокрушения Советского Союза, ибо чисто военное
решение вопроса не дает никаких шансов на успех.
     Еще в  конце пятидесятых годов в  Англии вышла книга военного теоретика
У. Джэксона "Семь  дорог в  Москву". Он  дал  обзор  нашествий  на Россию  с
древнейших времен, насчитал их семь и заключил:
     "Вооруженные  походы  на  нее  всегда  терпели  неудачу,  как  доказали
вторжения  шведов,  французов  и  немцев.  Больше  того,  размеры  катастроф
прогрессивно  увеличивались  с каждым  последующим нашествием.  Единственная
надежная  дорога  в Москву  -  путь  викингов, давших конструктивные услуги,
которые хотел и просил  сам русский  народ.  Будем  надеяться же,  что никто
никогда  не  соблазнится  имитировать  Карла  XII,  Наполеона  или  Гитлера,
попытавшись  осуществить  вооруженное решение, которое,  как  учит  история,
потерпит   неудачу   и   может   повлечь   за   собой   ядерное  уничтожение
человечества"<sup>[53]</sup>.
     К этому, в  сущности, зовут "диссиденты" - приходите, владейте нами, мы
по  крайней мере  поможем.  Параноидный характер этих  замыслов, как и самой
концепции о "викингах",  у нас,  советских людей,  сомнений не  вызывает. Но
работа "диссидентов" очень ободряет определенные круги  на Западе; в великой
стране якобы существуют внутренние разногласия, СССР-де - колосс на глиняных
ногах. Значит, наконец  достигнуто  то, на что веками  надеялись враги нашей
страны: подорвано  единство народа. Разве не  учил  К. Клаузевиц  на примере
похода Наполеона на Россию:
     "Россия  не такая страна, которую можно действительно  завоевать, т. е.
оккупировать; по  крайней мере этого нельзя  сделать ни  силами  современных
европейских государств,  ни теми  500 000 человек,  которых для этого привел
Бонапарт.  Такая  страна может  быть побеждена лишь собственной  слабостью и
действием внутренних  раздоров. Достигнуть же этих слабых мест политического
бытия можно лишь  путем  потрясения,  которое проникло бы  до самого  сердца
страны... Поход 1812  г. не  удался потому, что неприятельское правительство
оказалось твердым, а народ остался верным и стойким, т. е. потому, что он не
мог удаться"<sup>[54]</sup>.
     Стратеги  Пентагона  в  обучении американского  офицерского корпуса  на
опыте  второй  мировой   войны   постоянно  цитируют  это  место  из  трудов
Клаузевица, не  уставая повторять: "Поймите, как  дорого заплатили немцы  за
игнорирование этого ключевого совета Клаузевица"<sup>[55]</sup>.
     Деятельность  "диссидентов"  в современных  условиях  -  явная  попытка
исправить промахи врагов  нашей страны, приглашение проводить  самый жесткий
курс  претив  Советского  Союза.  Солженицын  и иные - грязные  провокаторы,
готовые   способствовать  даже  развязыванию  войны  ради  достижения  своих
бредовых  антикоммунистически