Под водительством Донована УСС записало в актив множество
новинок, среди которых процедура "психологических портретов" наверняка не из
самых выдающихся, во всяком случае по важности.
5
Хотя в центре забот УСС по очень понятным причинам находились державы
"оси", там никогда не обходили вниманием союзника - Советский Союз. Это
констатируется в американской специальной литературе, разумеется, только в
общих чертах и, несомненно, с порядочной дозой дезинформации.
В исследовании Т. Пауэрса, вышедшем в 1979 году и являющемся, в
сущности, историей ЦРУ, эскизно прослежены заботы УСС по поводу СССР в годы
войны. Сославшись на работу Р. Смита "УСС: тайная история первого
централизованного разведывательного ведомства" (1972) и присовокупив
собственные разыскания, Пауэрс замечает: "История УСС, которая неразрывно
связана с секретной политической историей войны, отмечена столь же
ревностной работой против коммунистов, как и заботой о достижении победы над
Германией. Некая женщина, работавшая на Аллена Даллеса в Берне, полагает,
что фокус его внимания - примерно о чем думают, отходя ко сну и просыпаясь
поутру, - стал перемещаться от Германии к России уже во время Сталинграда. В
УСС, включая Хелмса, принимали как факт советско-американское соперничество
на протяжении всей войны"[36]. To было дело, конечно, не только
оперативного состава, но и ученых, работавших в УСС.
В истории советско-американских отношений в годы войны можно найти
примеры попыток западных союзников дезориентировать нашу страну. Одна из
наиболее памятных - информация, оказавшаяся ложной, о направлении
предстоявших немецких ударов весной 1945 года. Обращают на себя внимание
усилия США и Англии на самом высшем уровне привлечь внимание СССР к
химерическому "Альпийскому редуту" в канун битвы за Берлин. Попытки сговора
западных союзников (например, к Берне в 1945 году) слишком хорошо известны и
были поводом для острого обмена мнениями между И. В. Сталиным и Ф.
Рузвельтом.
Но в целом интриги УСС против нашей страны в годы второй мировой войны
не увенчались успехом. СССР выходил победителем. Это удваивало рвение УСС,
занявшегося планированием политики США в отношении СССР в послевоенный
период. Профессор Дж. Гэддис, просмотревший разрешенную ему часть архивов
УСС, заметил в своей книге, вышедшей в 1982 году: "Больше всего и наиболее
последовательно УСС в годы войны занималось при анализе
советско-американских отношений вопросом о том, в какой мере политика Запада
сможет определить поведение Советов. См. доклады РА, No 523: "Политическая
ориентация и мораль в СССР", 23 февраля 1943 года; No 959 "СССР и
Югославия", 19 июня 1943 года; No 1109 "Основы советской внешней политики",
1 сентября 1943 года; No 2073 "Русские цели в Германии и проблемы
трехстороннего сотрудничества", 11 мая 1944 года; No 2284 "Интересы
американской безопасности в европейском урегулировании, 29 июня 1944 года;
No 2669 "Возможности и намерения СССР в послевоенный период", 5 января 1945
года". Естественно, не раскрывая содержания этих докладов, Дж. Гэддис
замечает, что в них исследовался вопрос "увязок", а именно: как соразмерить
"морковки" и "дубины" в усилиях Вашингтона "добиться уступок" от
СССР[37]. Вашингтонские руководители, решавшие, например, что
предоставить СССР по ленд-лизу, в этой связи пытались определить "подлинные"
потребности нашей страны, с тем чтобы ничего из отправленного нам не перешло
на послевоенный период. Как в отношении врага, так и в отношении союзника -
СССР американские и английские спецслужбы объединяли свои усилия, продолжает
биограф Донована Форд:
"Оценки РА мощи Советского Союза отличались от выводов англичан, и
прилежный исследователь русской истории профессор Героид Т. Робинсон из
Колумбийского университета, который впоследствии возглавил Русский институт
в этом университете, отправился в Англию в имевшееся там сходное с РА
ведомство, размещавшееся в Оксфорде. После недельного обсуждения английские
коллеги признали: "У вас лучшие ученые, у вас больше информации, мы согласны
с вашими оценками". Профессор Лангер настаивает, что ни одно правительство
не имело в своем распоряжении ведомства, хотя бы приближавшегося к РА.
"Включая немцев, - добавлял он, - они могли бы учредить такое ведомство,
если бы захотели, но не обладали для этого должной
компетенцией"[38].
Нет никаких сомнений, что усилия УСС во многом содействовали
практически бескровной высадке войск западных союзников в Северной Африке в
1942 году. Несомненно, УСС сыграло определенную роль в организации Движения
Сопротивления в европейских странах, оккупированных Германией. Конечно, УСС
строго следовало классовому подходу, который препятствовал мобилизации
Демократических сил на борьбу с фашизмом. А. Гольдберг, в годы войны
возглавлявший подразделения УСС, пытавшиеся внедриться в рабочее движение в
европейских странах, в 1946 году бросил упрек: США "из-за невежества и
страха" не оказали "демократическим силам Сопротивления в Европе ту помощь,
которой они заслуживали... что сузило размах и поддержку УСС наших союзников
в подполье". Упрек, заметил в 1978 году бывший сотрудник американских
спецслужб У. Пек, "противоречит собственным усилиям Гольдберга, ибо именно
он сужал размах и эффективность деятельности УСС, не финансируя в равной
степени все группы Сопротивления, особенно коммунистов, а они и составляли
большинство движения"[39]. Впрочем, с какой точки зрения смотреть
- для руководства УСС то и был успех ведомства, который дал мощный толчок
последующей послевоенной карьере А. Гольдберга, превратившегося к исходу
семидесятых годов в великого знатока проблемы "прав человека" в американской
интерпретации.
Длинная рука УСС и Интеллидженс сервис достигла ряда немецких штабов в
преддверии высадки войск США и Англии во Францию в июне 1944 года. В
новейшей западной литературе книга Д. Ирвинга "По следу лисицы" - тому один
только пример. В ней не ставится под сомнение, что методы психологической
войны оказались необычайно результативными для дезорганизации немецкого
сопротивления во время вторжения. Успехи союзных войск, твердо вступивших на
Европейский континент, должны разделить по крайней мере поровну Д.
Эйзенхауэр с УСС и другими спецслужбами. Те, кто содействовал этому с
немецкой стороны, генерал Г. Шпейдель и другие, впоследствии были
вознаграждены, заняв высокие командные посты в НАТО в пятидесятые годы.
По сей день не совсем ясна роль УСС в организации оппозиции Гитлеру в
высших кругах Германии. Этим занимался А. Даллес, и, хотя заговор против
Гитлера 20 июля 1944 года провалился, мало похоже, судя по последующему пути
А. Даллеса, чтобы в Вашингтоне сочли его банкротом в этой важной операции
тайной войны. Побочным результатом этой неудачи был неслыханный успех
западных спецслужб: сыграв на подозрительности маньяка Гитлера, они помогли
подвести под расправу нацистами самого популярного военачальника рейха
фельдмаршала Роммеля. Верный служака рейха, он был отправлен на тот свет
нацистами как "заговорщик" против Гитлера, каким он никогда не был!
Наконец, известно: помимо действий на "высшем уровне", УСС направляло
на оккупированные территории вооруженные группы, создало, по крайней мере в
Западной Европе, густую агентурную сеть. Донован, несомненно, гордился в
первую очередь ролью УСС в формировании событий, а только потом как
разведывательного органа. Это оказалось возможным только потому, что УСС
сумело создать обширную агентуру в самых, если угодно, "чувствительных"
ведомствах нацистской Германии.
В сентябре 1982 года были рассекречены показания А. Даллеса перед одним
из комитетов конгресса еще в 1947 году. Тогда, похваляясь успехами УСС, он
указал: около 10 процентов личного состава гитлеровской разведки - абвера -
были настроены против Гитлера и сотрудничали с УСС. Руководитель абвера
адмирал В. Канарис и его заместитель находились в прямом контакте с А.
Даллесом, возглавлявшим резидентуру УСС в Швейцарии. По словам Даллеса, он
"достиг определенных успехов, проникнув в германскую разведывательную
службу, МИД Германии и некоторые другие ведомства"[40]. Как
известно, Канарис был казнен гитлеровцами по делу о заговоре 20 июля 1944
года. После войны ЦРУ приобрело для его вдовы виллу в Испании и выплачивало
ей пенсию из своих фондов.
Когда глубокой осенью 1944 года войска западных союзников, оставив за
собой Францию, встали на границу Германии, Донован начал хлопотать о будущем
для своего ведомства. По всей вероятности, он счел именно этот момент
наиболее удачным, успехи УСС, несомненно облегчившие марш союзным армиям к
рейху, должны были быть свежи в памяти высших руководителей США.
18 ноября 1944 года Донован, очевидно, после предварительной устной
договоренности подал Рузвельту бумагу, предлагая учредить после войны
"центральное разведывательное ведомство" с обязательным подчинением его
президенту. Задача ведомства - централизовать и координировать деятельность
всех органов разведки, что "требуется для правительства в планировании и
выполнении национальной политики и стратегии". Донован приложил к докладной
проект директивы президента, в которой на будущее ведомство, помимо
указанных целей, возлагалось "проведение подрывных операций за рубежом"
(пункт 3, подпункт "е"), и даже с одобрения президента ему "предоставлялись
армейский и военно-морской персонал для выполнения своих функций и
обязанностей" (пункт 10)[41]. Итак, идеи Донована, определившие в
конечном итоге структуру и деятельность ЦРУ, с самого начала
предусматривали: на так называемую "разведку" возлагается задача подрыва
государственного строя тех государств, на которые укажет правительство.
Не успел Рузвельт обдумать предложения Донована, как в декабре 1944
года разразилось немецкое наступление в Арденнах. Оно было полной
неожиданностью, в Вашингтоне стали винить разведку, прошляпившую удар
гитлеровцев. Кивали и на УСС, хотя провалилась в первую очередь Джи-2 и т.
д. По горячим следам за этим 9 февраля 1945 года "Вашингтон таймс геральд" и
"Чикаго трибюн" намекнули в лихих статьях о плане Донована, что президент-де
собирается завести "гестапо", а оно "заменит все существующие федеральные
полицейские и разведывательные органы, включая в армии Джи-2, военно-морскую
разведку, ФБР, Службу внутренних доходов". Утечка информации была
беспримерной, но кто осмелился вынести дело на страницы газет? К. Форд в
1970 году сокрушался: "Источник не был обнаружен". Р. Клин в 1976 году
предположил: "Э. Гувер... вероятно, сообщил о предложении прессе", но только
в 1978 году У. Колби авторитетно заключил: "Гувер передал это (текст
докладной Донована Рузвельту) журналисту"[42]. В 1978 году быть
смелым на книжных страницах ничего не стоит. Э. Гувер уже несколько лет как
ушел в иной мир.
Смерть Рузвельта выбила почву из-под ног Донована. УСС было очень
личным учреждением Рузвельта, и он унес в могилу замыслы, связанные с
предлагавшейся Донованом "разведкой" на послевоенное время. На Трумэна
насели все соперники УСС, стаю вел Гувер. Они указали на очевидное - исход
войны решили многомиллионные армии, а где вклад УСС? Ведомство не отвоевало
для США ни одной страны, следовательно, претензии его преувеличены. Хорошо,
УСС делало многое, но сфера Донована простиралась только от Европы до Бирмы.
Генерал Макартур не пустил УСС на Тихий океан и прекрасно обошелся с Джи-2.
Взгляните на итог войны на Тихом океане! Латинская Америка всю войну
оставалась за ФБР. Что, там хуже боролись с агентурой держав "оси"? А вот
свежайший пример: лейтенанта из УСС Джона Бэрча после капитуляции Японии
послали в Китай с простейшей миссией: помочь вызволить американских
военнопленных из японского лагеря. Ротозей дал застрелить себя китайцам! (К.
Форд замечает: "Хотя Бэрч не отличался резкими правыми взглядами, спустя
годы имя этого раннего мученика коммунизма было экспроприировано
американским экстремистским правым обществом").
Соперники атаковали именно то, чем был силен Донован, - тайные операции
УСС. Вероятно, они просто не знали, по каким извилистым дорожкам
правительство Ф. Рузвельта шло к тому, что со стороны представлялось только
победами американских вооруженных сил. Трумэн? Что Трумэн! Оружие,
изготовленное по руке политического тяжеловеса Ф. Рузвельта, - УСС -
оказалось неподъемным для человека, который каких-нибудь полгода назад был
сенатором. Подтянуть тайные нити, ослабевшие со смертью Рузвельта, да и
вообще с концом войны, еще предстояло, а постный Гувер поджимал рядом губы.
Трумэн и распустил УСС, точнее, разделил на две части: РА ушло в
госдепартамент, а подразделения агентурной разведки и контрразведка - в
военное министерство.
Но уже 22 января 1946 года Трумэн учредил Центральную разведывательную
группу, восстановившую некоторые функции УСС. Летом 1946 года Трумэн дал
понять Гуверу, кто хозяин, - компетенция над Латинской Америкой была отнята
у ФБР и передана этой группе. Было сделано то, чего не мог добиться Донован
при Рузвельте. Тем временем, сказано в официальной истории ЦРУ, "в марте
1946 года разведки армии, флота и авиации получили приказ совместно с
Центральной разведывательной группой в максимально кратчайший срок дать
самую квалифицированную разведывательную оценку Советскому Союзу. Широко
задуманное исследование начали в атмосфере лихорадочной поспешности... При
его выполнении с самого начала выявилось резкое противоречие... Каждое
ведомство было заинтересовано в нем только с точки зрения своих интересов...
Предполагавшееся значение Центральной разведывательной группы как связующего
звена между различными министерствами было сведено до роли заурядного
редактора. Доклад был закончен лишь спустя два года, в марте 1948
года"[43].
Закончен тогда, когда ЦРУ уже было создано и приступило к
функционированию.
5
Американские историки, особенно так называемые "ревизионисты", на
протяжении десятилетий жарко спорили о генезисе "холодной войны".
"Ревизионисты" убедительно показали на рубеже шестидесятых и семидесятых
годов, что ответственность за "холодную войну" лежит полностью и
исключительно на американском империализме. При полном согласии в этом они
расходились в деталях - когда именно США начали "холодную войну". Некоторые
относили этот момент к апрелю 1945 года, первым дням Г. Трумэна в Белом
доме, другие указывали на март 1946 года - речь У. Черчилля в Фултоне и т.
д. Спорят по сей день!
"Длительные дебаты по поводу генезиса холодной войны, - замечает Т.
Пауэрс, - для ветеранов УСС представляются просто глупостью. По собственному
опыту они знают - с самого начала холодная война была продолжением настоящей
войны". Подразделения УСС явились в Берлин вместе с американскими
оккупационными войсками и "занялись теми же делами в отношении русских
(установлением размеров и дислокации воинских частей), органов политического
контроля и теми же методами (через агентов), что они делали всего за
несколько недель до этого в отношении Германии. Никто еще не называл Россию
врагом, но к ней относились именно так"[44].
Американские спецслужбы немедленно подобрали тех, кто служил
гитлеровцам на оккупированной территории СССР и успел унести ноги вместе с
отступавшим вермахтом. О том, как сначала УСС, а затем ЦРУ пригревали и
использовали матерых палачей и убийц, известно очень мало. По сей день это
тайна за семью печатями ЦРУ В мае 1982 года бывший сотрудник министерства
юстиции США Дж. Лофтус передал в печать сведения: после победы над Германией
УСС, а затем ЦРУ тайно обеспечили въезд в США примерно 300 гитлеровских
наймитов, бесчинствовавших в Белоруссии.
Иммиграционные законы в США, как известно, достаточно жестки. Великая
"демократия" похваляется, что не даст у себя приюта "фашистам", каковыми,
вне всяких сомнений, являлись названные Лофтусом подонки. Последовал
небольшой скандал. Проверили списки лиц, въезжавших в США в те годы, в том
числе по закону 1948 года, дающему право президенту допускать в страну 100
человек по собственному усмотрению в обход иммиграционных властей. Никаких
следов об этих 300 из Белоруссии. Оно и понятно, их, сообщила "Вашингтон
пост", в США "использовали как шпионов и пропагандистов против Советского
Союза в "холодной войне"[45]. А на руках некоторых из них кровь
десятков тысяч людей, убитых в Белоруссии во время нацистской оккупации.
За давностью - некоторые из них-де умерли, другие на пенсии -
совместными усилиями ЦРУ и заинтересованных ведомств дело замяли.
Представитель подрывной радиостанции "Свободная Европа", которому указали,
что иные из упоминавшихся лиц все еще подвизаются у него на радио, нагло
ответил: "Не берусь выносить суждение по поводу того, что делали эти люди 40
лет назад"[46].
Шпионаж в общепринятом смысле, конечно, был заботой ЦРУ с первых дней
его существования, но это была рутинная деятельность, не вызывавшая особых
эмоций у сотрудников ведомства. Работа как работа. Подлинный душевный подъем
у тех, кто заполнял бесчисленные вакансии в стремительно развертывающемся
ведомстве, вызывала официально санкционированная функция ЦРУ - "тайные
операции", проще говоря, подрывная работа. Подавляющее большинство
сотрудников ЦРУ видели в этом смысл создания ведомства и смысл собственной
жизни.
Знаток тайных дел Ф. Праути во всеоружии долголетнего опыта указал:
"ЦРУ использует свою функцию разведки для прикрытия оперативной работы.
Больше того, ЦРУ использует собственную разведку как инициатора своих тайных
операций. Именно это понравилось в свое время генералу Доновану, когда
президент Рузвельт спустил его с цепи во главе УСС, и именно это является
движущей силой кадровых работников ЦРУ с тех пор"[47].
То были волнующие дни и годы для ветеранов УСС, вернувшихся к своим
занятиям. Пишет Г. Розицкий:
"Весной 1948 года Белый дом считал, что война с Советским Союзом на
пороге... В умах работников управления специальных операций ЦРУ на этот счет
не было никаких сомнений. Враг - Советский Союз, и "советская цель" - наша
миссия. Мы профессионально и эмоционально посвятили себя только этой задаче.
Мы рассматривали себя такими же участниками американского крестового похода
против Сталина, как против Гитлера. Мы работали днями и ночами без выходных
в обстановке нарастающего напряжения. "Холодная война" была "горячей" для
наших оперативников, на карте стояла жизнь агентуры. Даже ныне, когда о
настроениях того времени можно судить относительно спокойно, трудно
определить общую общественную атмосферу, в которой мы начали нашу работу. На
ум сразу приходят термины "истерия" и "паранойя". И если основное значение
первого - "эмоциональная возбудимость", а второго - "постоянная мания
преследования", то они подходят. Однако термины эти несут очень большую
смысловую нагрузку, и стоит прибегнуть к более спокойному определению -
"образ мышления холодной войны"[48].
Настроения эти генерировались на вершине американской государственной
пирамиды, откуда исполнителям, в том числе ЦРУ, спускались надлежащие
директивы и инструкции. В официальной истории ЦРУ особо выделяется, что
"предложения о начале тайных операций" первоначально исходили не от
разведывательного сообщества, и были выдвинуты правительством, которое уже в
декабре 1946 года дало указание о ведении "психологической войны" в мирное
время.
Первоначально постановили возложить проведение ее государственный
департамент, получили на это одобрение Трумэна, но быстро одумались.
Государственный секретарь Дж. Маршалл "яростно выступил против, указан, что
если такая деятельность госдепартамента будет разоблачена, это поставит его
в затруднительное положение и дискредитирует американскую внешнюю политику".
Директивой Совета национальной безопасности СНГ 4/А от 14 декабря 1947 года
ведение "психологическое войны" было закреплено за ЦРУ. Официальная история
ЦРУ продолжает:
"Дипломаты и военные, разумеется, хотели сохранить контроль за тайными
операциями "психологической войны", но не хотели нести ответственности за
оперативную работу. Министерства боялись разоблачения их связи с проведением
этих деликатных операций. ЦРУ предоставляло все преимущества для проведения
тайных операций. Больше того, по положению на 1947 год треть сотрудников ЦРУ
были выходцами из УСС. Наличие кадров бывшего УСС, имевших опыт в этих делах
в военное время, давало возможность ЦРУ быстро планировать и проводить
надлежащие действия. Это в сочетании с имевшимся аппаратом обеспечения за
рубежом дало возможность ЦРУ немедленно приступить к действиям. Кроме того,
ЦРУ располагало неподотчетными фондами для шпионажа, следовательно, не было
необходимости обращаться к конгрессу за дополнительными ассигнованиями. Коль
скоро министерства не захотели взять на себя риск, связанный с тайными
операциями, ЦРУ и явилось подходящим механизмом для проведения их".
Операции "психологической войны" согласно директиве СНБ 4/А
определялись примерно следующим образом: "Ведение пропаганды, в том числе с
использованием анонимных, фальсифицированных или негласно субсидируемых
публикаций; политические действия с привлечением лиц без гражданства,
изменников и поддержка политических партий; квазивоенные методы, включая
помощь повстанцам и саботаж; экономические действия, связанные с валютными
операциями"[49].
ЦРУ по уши окунулось в эту работу, естественно, в первую очередь в
более доступной сфере - в капиталистических странах, начав борьбу с
прогрессивными силами. Теперь уже хорошо известно, что именно через ЦРУ
Соединенные Штаты стремились подорвать в Западной Европе рост авторитета и
влияния коммунистических партий, в особенности в Италии и Франции.
Директивы Совета национальной безопасности, например, относительно
действий в Италии, опубликованные в США с тех пор, пестрят отточиями после
указания на необходимость принятия "всех осуществимых мер". Р. Клин
замечает: "Эти три-четыре точки в документах СНБ точно указывают, когда "все
осуществимые меры" - не допустить победы коммунистов на апрельских (1948 г.)
выборах - переходили в такие тайные действия, в которых дипломаты из
американского посольства не могли прямо участвовать". Хорошо, оставим это.
Но и в опубликованной части директивы СНБ 1/2, касающейся Италии, значилось:
в случае победы коммунистической партии на парламентских выборах "поставлять
вооружение и снаряжение в Италию при условии, что оно попадет только в руки
антикоммунистических сил и не будет допущено, что им завладеют
коммунисты"[50]. ЦРУ провело массированное вмешательство во
внутренние дела Италии. И все под флагом борьбы с Советским Союзом!
То были времена "плана Маршалла", оглушительной пропагандистской
кампании на Западе, расписывавшей на все лады блага американской "помощи".
Усиленно лепился образ "бескорыстной" Америки. Как совместить высокую
риторику с наглой подрывной деятельностью, которую Вашингтон, в первую
очередь через ЦРУ, развернул буквально по всему миру? "Проколы" начались
почти немедленно, то там, то здесь вспыхивало возмущение по поводу
бесцеремонных действий американских спецслужб.
В Вашингтоне отчетливо видели опасность последствий разоблачения
подрывной работы. Великие умы Совета национальной безопасности озаботились
сочинить для ЦРУ 18 июня 1948 года директиву СНБ 10/2 по поводу проведения
"специальных операций". Впервые опубликованная в 1978 году, эта директива
беспримерна по цинизму. В ней упорядочивалось ведение ЦРУ подрывной работы,
для чего учреждалось специальное управление. Дабы руководство ЦРУ точно
знало, чего от него ждут, в директиву СНБ 10/2 вписали пункт, дававший
исчерпывающее определение указанной деятельности:
"Под термином "тайные операции", употребляющимся в этой директиве,
следует иметь в виду все виды деятельности (за исключением оговоренных
ниже), которые проводятся или одобряются правительством США против
враждебных иностранных государств или групп или в поддержку дружественных
иностранных государств или групп. Однако эта деятельность планируется и
проводится так, что внешне никак не проявляется ее источник - правительство
США, а в случае ее разоблачения правительство США может правдоподобно
отрицать до конца всю ответственность за нее.
Эти тайные операции включают: пропаганду; экономическую войну;
превентивные прямые действия, включая саботаж, противодействие саботажу,
разрушения и эвакуацию; подрывную работу против иностранных государств,
включая помощь подпольному движению Сопротивления, партизанам и эмигрантским
группам освобождения, - поддержку антикоммунистических групп в странах
свободного мира, находящихся под угрозой. В число таких действий не входит
вооруженный конфликт с участием регулярных вооруженных сил, шпионаж и
контршпионаж, прикрытие и обман в интересах ведения военных
операций"[51].
Положения, сформулированные в директиве СНБ 10/2, окончательно
определили роль ЦРУ как орудия для подрыва государственного строя других
стран, в первую очередь Советского Союза. Эта директива, отмечено в
официальной истории ЦРУ, "уполномочивала гигантское увеличение размаха
тайных операций против Советского Союза, включая политическую и
экономическую войну, квазивоенные операции". Один из инициаторов директивы
СНБ 10/2, Дж. Кеннан, давая показания в комиссии Черча в 1975 году,
прослеживая меры, принятые в ее исполнение, заметил: "Дело пришло к созданию
внутри ЦРУ управления для ведения этой деятельности, в котором занято очень
много народу. Развитие пошло не так, как полагал я и мои коллеги в
государственном департаменте. Мы-то думали, что этот орган будет действовать
только в случае необходимости".
Речи Кеннана в 1975 году носили, мягко говоря, странный характер, та
самая "необходимость" подрыва государственного строя СССР в глазах,
определяющих работу ЦРУ, введена как постоянная функция. Соответственно и
развертывались надлежащие подразделения ЦРУ, объединенные тогда в рамках
управления координации политики (ОПК). Аппарат ОПК действительно был
громадным, уже к 1952 году его отделения были в 47 странах.
В официальной истории ЦРУ эпически повествуется: "В политических
директивах, спускавшихся ОПК, эта Деятельность поощрялась, причем не
предусматривалось ее тщательной проверки и контроля. Должностные лица во
всем правительстве считали Советский Союз агрессором, и действия ОПК
обосновывались на основании этого всеобщего убеждения. В серии директив СНБ,
которыми утверждались тайные операции, выдвигались самые широкие Цели, и в
самых дерзких выражениях требовалось лицом к лицу встретить советский вызов.
После первой директивы в 1948 году директивы 1950-1951 годов требовали
усиления этих действий, причем их критерии не устанавливались... Два
поколения сотрудников ЦРУ выросли при этой системе"[52]. У. Колби
подчеркивает: "С созданием ОПК завершилось развертывание ЦРУ... и на
протяжении последующих двух десятилетий ведомство существовало почти точно
так, как планировал Донован будущее для УСС"[53].
Помимо чисто оперативных задач, директива СНБ 10/2 ввела в обиход
официальной американской политики доктрину "правдоподобного отрицания".
Решением Совета национальной безопасности ложь отныне становилась
инструментом государственной политики, о чем официально доводилось до
сведения американских спецслужб как руководящий принцип их работы.
Выдвинутая первоначально для обслуживания нужд ЦРУ, доктрина
"правдоподобного отрицаниям завела Соединенные Штаты очень далеко. Как
заметил Г. Розицкий, "тайные операции при президенте Трумэне редко
становились предметом общественного внимания, и для правдоподобного
отрицания требовалось немногим больше, чем заявление "никаких комментариев".
При президенте Эйзенхауэре тайные операции достигли своего расцвета,
пятидесятые годы - десятилетие широких тайных программ. Эйзенхауэр
санкционировал операции в Иране, Гватемале и против Кубы, расширил механизм
тайной пропаганды, созданной при президенте Трумэне, и бесконечно вмешивался
во внутренние дела других стран"[54]. В результате
"правдоподобные отрицания" нарастали как снежный ком.
Если так, тогда проясняется генезис широко известного "кризиса
доверия", поразившего Соединенные Штаты на рубеже шестидесятых и семидесятых
годов. Он при ближайшем рассмотрении оказывается не результатом стечения
обстоятельств и дефектов государственных деятелей, а следствием
распространения норм работы ЦРУ на официальную политику Вашингтона. Обо всем
этом, особенно в связи с Уотергейтом, было сказано в США немало неприятных
слов по поводу вашингтонских порядков.
Конечно, после редакторской правки. А вот уже упоминавшаяся
неопубликованная диссертация американского исследователя о риторике
президентов Джонсона и Никсона касательно войны во Вьетнаме завершается
просто и сурово:
"Самый ужасающий побочный продукт нечестности правительства - полное
отсутствие раскаяния. Заявление, которое изобличается как ложное,
объявляется Белым домом "недействительным", сознательная ложь перед сенатом
- "ошибкой". Правительство, считающее себя выше закона во внешних делах,
скоро обращается к нацистской тактике в делах внутренних. В результате
"Большая ложь" стала составной частью американской системы правления, и
обычный гражданин ныне не защищен от преступных посягательств
правительства... Одну и ту же риторику использовали, ввергая страну в войну
во Вьетнаме и вытаскивая ее из преступной трясины Уотергейта. Пикантная
ирония в том, что президент Никсон воскресил риторику, которая в конечном
счете развалила великое большинство, шедшее за Джонсоном, а особенно
смехотворно: примитивная и серая риторика, бесконечно вращающаяся в том же
круге, дает возможность успешно, без конца обманывать большинство
народа"[55].
Оттого, что доктрина "правдоподобного отрицания" была безмерно
растянута, примитивности и серости в ней не убавилось. По основательной
причине: это средство вполне соответствует целям, для которых оно было
изобретено и применяется.
7
У. Колби вспоминал о начале своей работы в ЦРУ в первой половине
пятидесятых годов:
"На меня была возложена задача создать необходимую тайную организацию в
некоторых Скандинавских странах. Центральные подразделения ЦРУ в этих целях
направили в Скандинавию американских агентов под видом бизнесменов и других.
Согласно нашей практике американские власти, президент США или его посол
могли бы выступить с "правдоподобным отрицанием" своей роли, если бы не была
доказана связь этих агентов со мною, штатным сотрудником ЦРУ, работавшим в
посольстве США. Это означало, что я должен был поддерживать связь с этими
агентами столь же тайно, как будто речь шла о настоящих шпионах".
К чему такие предосторожности? Колби был вовлечен в великолепное
предприятие: согласно тогдашним американским планам войны против Советского
Союза, как мы видели, на первом этапе боевых действий планировалось
отступление перед Советскими Вооруженными Силами из Западной Европы.
Поскольку война ожидалась в самом ближайшем будущем, "если русские сумеют
взять все или некоторые страны Европейского континента, ОПК хотело заранее
создать возможности для введения в дело хорошо вооруженного и
организованного движения против оккупантов. В отличие от оперативных групп,
которые УСС посылало в годы второй мировой войны для помощи маки и другим
движениям Сопротивления, на этот раз ОПК не рвалось вооружать и
организовывать этих партизан после оккупации, прибегая к таким опасным и
малонадежным операциям, как ночные полеты, сброс вооружения и снаряжения,
выброс парашютистов по ту сторону фронта. Теперь мы намеревались создать
условия для сопротивления до оккупации, больше того, еще до начала боевых
действий. Мы были преисполнены решимости немедленно организовать и снабдить
Сопротивление, пока располагали временем с минимальным риском. Итак, ОПК
выполнило крупную программу создания в тех европейских странах, которые
представлялись потенциальными целями советского наступления, того, что на
жаргоне разведки называется "оставленные позади гнезда", - тайную
инфраструктуру, руководителей, вооружение и снаряжение. Все это предстояло
ввести в действие в надлежащее время для проведения саботажа и шпионажа".
По странам Западной Европы зашныряли американские агенты, насаждая в
них агентуру с проблематичной задачей когда-то воевать, а пока поступивших
на службу спецслужб США. Устраивались тайные склады оружия, устанавливались
радиопередатчики, подбирались места для совершения диверсий на
коммуникациях, объектах, имеющих важное значение, и пр. Часть агентуры из
местного населения, завербованная ЦРУ, проходила специальную подготовку. Вот
что пишет Колби о своей работе в Скандинавии:
"Сеть из местных граждан создавалась так, что их правительства ничего
не знали об этом. Я не могу уточнять страны, ибо это не только нарушит
подписку, данную мною ЦРУ, но и договоренность, достигнутую с ними о
сотрудничестве тогда, на которой основывается и любое сотрудничество в
будущем... Во всех странах, не смотря на их очень различные политические
отношения с США и СССР, предание огласке того, что ЦРУ создало "оставленные
позади гнезда" в предвидении советской оккупации, заставило бы
соответствующие правительства немедленно положить конец этой
программе"[56].
Вне всякого сомнения, эта деятельность ЦРУ была ярко выраженной
подрывной работой, провокационной в отношении Советского Союза, и в то же
время наглым вмешательством во внутренние дела государств Западной Европы.
Нет необходимости обладать большим воображением, чтобы представить себе,
какое давление эта "инфраструктура", созданная для большой войны, оказывает
на прогрессивные силы в данной стране.
ЦРУ поторопилось создать вооруженное антисоветское подполье в нашей
стране. Засылка агентуры в СССР приобретает широкий размах с 1949 года.
Сухопутным, морским и воздушным путями бандиты, прошедшие подготовку в
различных школах ЦРУ, пытаются проникнуть на территорию нашей страны из
Скандинавии, Западной Германии, Греции, Турции, Ирана и Японии. Помимо
попыток создания подпольных вооруженных банд, им вменялся в обязанность сбор
военной информации. Разгар этой деятельности падает на 1949-1954 годы.
Частично самолеты, нарушавшие советское воздушное пространство, принадлежали
непосредственно ЦРУ, главным же образом - девятой воздушной армии США,
дислоцировавшейся в Западной Германии.
Т. Пауэрс повествует о тех днях, когда в Вашингтоне готовились вот-вот
пойти походом на СССР:
"В разгар "холодной войны" в 1948-1952 годах задачи перед ЦРУ ставили в
основном военные. Комитет начальников штабов составлял заявки, некоторые из
них были реальны (например, для агентуры в Западном Берлине), а другие
нереальны. В один прекрасный день в 1950 году три полковника связи ВВС
явились в одно оперативное управление ЦРУ. Они принесли начальнику
управления Ф. Линдсею и его заместителю очередную "заявку". Полковники
заверили, что она тщательно обдумана. Нужно готовить диверсии на советских
аэродромах. Прекрасно! Что же конкретно хотят ВВС? Полковники сказали - в
день начала войны, назначенной для целей планирования на 1 июля 1952 года,
на каждом аэродроме должен быть агент ЦРУ. Сделаем, ответил Линдсей,
вероятно, решив, что это будет много легче по сравнению с некоторыми другими
задачами, которые ставились перед ним в это время. Да, мы сделаем это. Но
заместитель Линдсея не был в этом уверен. Он спросил:
- Сколько всего аэродромов? - Около двух тысяч, - ответили полковники.
- Какие это аэродромы? - продолжил заместитель. - Некоторые с твердым
покрытием, некоторые без него.
- М-м-да, - промямлил заместитель Линдсея. А про себя подумал: две
тысячи аэродромов по всей России и Восточной Европе. Менее чем за два года
подготовить и отправить, по крайней мере, две тысячи агентов. И только бог
знает сколько с ними послать взрывчатки. Для выведения из строя аэродрома
без твердого покрытия нужен массированный налет, и все равно через несколько
часов взлетно-посадочные полосы восстановят... Тут заместитель Линдсея
спросил, какие же методы предполагается использовать для
диверсии"[57].
Полковники пообещали сообщить позднее, и больше в ЦРУ не слышали об
этом плане ВВС.
Решение о заброске важнейших агентов иногда принималось на самом высшем
уровне. В одном случае, относящемся к президентству Эйзенхауэра, дело
выглядело примерно так. Директор ЦРУ А. Даллес явился на дом к брату -
государственному секретарю Дж. Ф. Даллесу и оповестил о великих результатах,
каковые воспоследуют от очередной тайной операции. Госсекретарь, не сходя с
места, соединился по телефону с Эйзенхауэром. Итак: "Босс, как ваши успехи
на "Бернинг-три" (площадка для игры в гольф) сегодня?.. Ну, шесть лунок
лучше, чем ничего... Да, я говорил с Алленом. Он хочет получить у вас
одобрение одного дельца. Он думает, что это важно и поднимет мораль ребят
Фрэнка (Ф. Визнер, глава ОПК). Знаете, со времен Гватемалы и Кореи мы их не
очень загружали. Вы встретитесь с ним завтра? Прекрасно. Как мама (супруга
президента)? Хорошо, босс, я скажу Аллену. В 9.30 утра завтра. Спасибо,
всего хорошего"[58]. Только и дела. Операция согласована, господа
договорились. А несколько дураков, завербованных ЦРУ, отправляются на верную
гибель.
Первоначально, имея в виду предстоявшую вскоре войну против СССР, в ЦРУ
были преисполнены самых радужных надежд, засылая агентуру в СССР. В какой-то
степени эти надежды питались тем, что ЦРУ получило в наследие материалы
гитлеровских спецслужб, работавших против Советского Союза. Например, всю
технику изготовления советских фальшивых документов. Однако очень скоро
первоначальный оптимизм рассеялся. "Теоретические" представления,
господствовавшие в ЦРУ, проводившем прямые аналогии с работой УСС, -
американская агентура встретит-де в социалистических странах радушный прием
в "подполье" - рухнули. Такового не было в помине. За исключением единичных
случаев, агенты ЦРУ не находили сообщников. В этом отношении, сухо
комментирует Р. Клин, "наследие УСС оказалось в лучшем случае весьма
сомнительным, а иногда оборачивалось катастрофой"[59]. Последнее
верно - стопроцентная ликвидация забрасываемой американской агентуры,
конечно, была катастрофой для ЦРУ.
Руководство ведомства к середине пятидесятых годов погрузилось в
размышления весьма тягостного свойства. Розицкий, один из руководителей
засылки агентуры в СССР по воздуху, подвел итог:
"При ретроспективном взгляде нетрудно подвести итог ударной программе
заброски агентов: результаты не оправдали затрат... Я имел беседу с новым
директором ЦРУ (А. Даллесом). Проанализировав результаты со времен первой
выброски в 1949 году, он задумчиво прокомментировал: "По крайней мере, мы
получаем опыт, необходимый для следующей войны". А эта война для него, как
для многих других в Вашингтоне, была близка. Заброска агентов с
радиопередатчиками по воздуху практически прекратилась в 1954 году. Дело
было не только в том, что потери и затраты были слишком высоки... Незаконные
нарушения советского воздушного пространства были сочтены тем, чем они
всегда были, - прямой провокацией"[60].
Отчего вдруг в ЦРУ вспомнили о "законности", в данном случае о
международном праве? По многим причинам. Какие бы соблазнительные аналогии
руководство ЦРУ ни проводило в соответствии с преобладавшей тогда в
Вашингтоне теорией о "тоталитарной модели" социализма, печальный, чисто
эмпирический опыт - провал американских агентов - указывал на другое:
морально-политическое единство советского общества. Их судьбы были куда
красноречивей, чем болтовня "советологов", начавших размножаться в то время
в США в академической общине. По всей вероятности, не теоретические споры, а
практика ЦРУ именно в это время показала, что направление в "советологии",
разрабатывавшее "тоталитарную модель" социализма, является тупиковым. Адепты
его были вынуждены переквалифицироваться, сочинять иные теории.
Главное, однако, заключалось в том, что в августе 1953 года Советский
Союз разработал термоядерное оружие. Причем транспортабельный образец
появился у нас раньше, чем в Соединенных Штатах. Это не могло не потрясти
американских политиков и стратегов.
С. Сульцбергер, корреспондент "Нью-Йорк таймс", в 1954 году встретился
с американским послом в Англии Д. Брюсом. Ветеран УСС Брюс доверял
Сульцбергеру, которого хорошо знали в ЦРУ. Брюс обрисовал в беседе с ним
заботы американского комитета начальников штабов:
"Концепция Радфорда (председатель комитета. - Н. Я.) состояла в том,
что нынешнее относительное превосходство США ускользает, и русские
выигрывают с каждым годом, сохраняя свои преимущества в области обычных
вооружений и догоняя по новым видам оружия. Следовательно, согласно мнению
ряда теоретиков необходима превентивная война"[61].
Одно дело разговоры о войне, планирование ее, но термоядерная война! Р.
Никсон записывал обмен мнениями на заседании Национального совета
безопасности 25 марта 1954 года:
"Обсуждалась стратегия США в случае большой воины с Советским Союзом. В
комитете начальников штабов возникли разногласия по этому поводу. Президент
высказался так пылко, как я никогда не слышал его. Он указал, что это прежде
всего прерогатива главнокомандующего. Он указал: единственный образ действия
для нас - с началом войны добиться победы. Ни при каких обстоятельствах мы
не должны сдерживаться в нанесении ударов из-за того, что кто-то считает,
что тотальная победа создает-де больше проблем, чем добытая методами
ограниченной войны. Он подчеркнул, что перед лицом врага, имеющего такие
виды вооружения, не может быть и речи о ведении ограниченной войны. Дело
идет о бомбах фантастической разрушительной силы, потери в первый день войны
достигнут 7 миллионов, а на другой, возможно 8 миллионов человек".
Лидеры конгресса, прослышавшие о мрачных предсказаниях президента,
явились к нему посовещаться, не пора ли ознакомить народ с ужасами
термоядерной войны. Эйзенхауэр призвал крепить гражданскую оборону, что
потребует времени. Сенатор Е. Милликин заметил:
"Ну, если дела так плохи, нам остается вымазать зады мелом и бежать как
антилопы". Все присутствующие рассмеялись, однако смех Эйзенхауэра был
невесел. Когда совещание возобновилось, он довольно сухо сказал: "У нас,
пожалуй, не будет времени мазать мелом зады, если они начнут сбрасывать
бомбы, а мы не будем готовы"[62].
При сложившемся соотношении сил то, что составляло предмет
первоочередных забот ЦРУ, - прямые подрывные действия грозили Соединенным
Штатам самыми фатальными последствиями. Усилия ОПК, работавшего в
предвидении близкой войны, очевидно, вели к превращению ее из возможности в
реальность. Генерал-президент Эйзенхауэр достаточно ясно предвидел, что она
принесет самим Соединенным Штатам.
Пришлось забить отбой. Не в том смысле, что США отказывались от своего
курса в отношении Советского Союза, определенного высшим государственным
руководством, а о пересмотре приоритетов.
На служебном жаргоне ЦРУ СССР во всевозрастающей степени определялся
как "твердая цель", о которую обломилось оружие, составлявшее в свое время
гордость УСС. Руководство ЦРУ никак не могло взять в толк, что методы,
примененные ОПК в пятилетие описанной "ударной" программы", - попытка с
негодными средствами экстраполировать возможное в отношении режимов,
ненавистных народам, на народное государство с нерушимым единством партии и
народа. Несостоятельность подрывной работы в те годы определялась не
нехваткой материальных ресурсов или дефектами технических средств - было
брошено все, - а глубокой порочностью политической концепции, которую
поставило во главу угла ЦРУ, взявшись за подрыв советского общественного и
государственного строя.
Коль скоро методы из арсенала УСС оказались негодными, руководители ЦРУ
с душевным отчаянием отложили их в сторону. Разумеется, не окончательно и не
навсегда, вплоть до наших дней, да и в будущем их рецидивы есть и будут.
Задача, как рассудили в ЦРУ, состоит в том, чтобы размягчить ту самую
"твердую цель" - Советский Союз, взявшись за дело изнутри. Это, собственно,
видно из уже разобранных выше директив Совета национальной безопасности.
Перестройка оказалась длительной и мучительной. Ее удобно рассмотреть на
взаимоотношениях ЦРУ с Народно-трудовым союзом (НТС), для чего совершенно
обязательно нужно проследить генезис и очертить общие контуры этой
организации.
8
Скажи, кто твои друзья, я скажу, кто ты. НТС, как лакмусовая бумажка,
проясняет самые неприглядные стороны деятельности ЦРУ, хотя эта организация
насчитывала к моменту возникновения ЦРУ почти два десятилетия своего
существования.
В истории случалось не раз: когда силы новые и могучие побеждали, жизнь
для служителей пропащему делу останавливалась на том рубеже, где они
потерпели поражение. Они продолжали влачить физическое существование, но
годы шли фантомами, а реальную ценность имели только воспоминания. Живя в
прошлом и только прошлым, они никак не могли понять, как же все это
случилось, и не раз в горестных размышлениях перевоевывали проигранные
сражения.
В таком положении оказалась белая эмиграция после Великого Октября и
разгрома в гражданской войне в России. Зализывая раны, эмигранты по понятной
человеческой слабости были склонны представлять свои прошлые деяния в
величественном и очень героическом плане. Родилась легенда о "белом деле",
ослепительно чистом, почти стерильном. Эмиграция жила в призрачном мире
неосуществленных замыслов. То, что в России победил народ, объяснялось
сатанинским наваждением. Достаточно крепко верить, поминать павших, и
дьявольские чары рассыплются. А рядом подрастало молодое поколение - дети
эмигрантов. Воители проигранного дела видели в них своих продолжателей.
Отцы сумели воспитать в части эмигрантской молодежи лютую ненависть к
родине. Отравленные ядом антисоветизма сыновья нашли, что у "белого
движения" была нехватка решительности.
Юные фанатики сочли, что отцы промотали не только Россию, но и
приличные состояния, обеспечившие бы им безбедную жизнь. В бой за
утраченное! Прозаические и глубоко понятные цели - эмигрантские карманы
пусты. К тому же дело-то было определенно святое. Не кто иной, как
митрополит Антоний, в двадцатые годы утверждал: "Властью, данной мне от
бога, благословляю всякое оружие, против красной сатанинской власти
подымаемое, и отпускаю грехи всем, кто в рядах повстанческих дружин или
одиноким народным мстителем за русское Христово дело. Прежде всего
благословляю всякое оружие и работу "Всенародного братства русской правды",
которое уже немало лет словом и делом ведет борьбу против красного сатаны во
имя бога и России. Милость господня да почиет над каждым, кто вступил в
братские ряды либо придет на помощь братству".
В первые годы эмиграции ненавистники Страны Советов объединялись в
Российском общевоинском союзе (РОВС). Они продолжали вооруженную борьбу
против Советской власти в бандах, переходивших через советский кордон,
засылали к нам террористов и диверсантов. Но безуспешно. Примерно по тем же
причинам, по каким в 1949-1954 годах потерпело поражение ОПК ЦРУ, сунувшееся
было по тропам, истоптанным десятилетия назад бандами РОВСа. Выступая в
октябре 1977 года на ежегодной конференции НТС во Франкфурте-на-Майне, некий
Чикарлеев напомнил: "РОВС вел борьбу своими методами, но в какой-то момент
эти методы, может быть, не соответствовали условиям. И когда под ударами
врагов РОВС стал терять силу, появились "нацмальчики" (их тогда так
окрестили за молодость и национальную направленность), эти вот наши старшие
товарищи из НТС". Надо думать, последние вспомнили - речь шла о начале
тридцатых годов.
Тогда в Югославии скопилась масса эмигрантов. Полицейский режим в
стране, дремавший под жарким балканским солнцем, был беспечно благодушен к
правым, и борцы с коммунизмом без труда оформили свою организацию. На
белградских пляжах, на, тайных сходках в убогих квартирах молодые люди, не
нюхавшие пороха на полях гражданской войны в России, быстро решили, что им
под силу свалить Советскую власть.
На балаганных съездах в 1932 и 1934 годах был оформлен НТСНП
(Национально-трудовой союз нового поколения), впоследствии переименованный в
НТС (Народно-трудовой союз российских солидаристов). Основатели организации
тогда постановили: лица старше 1895 года рождения не допускаются.
В теоретические программные тонкости пока особо не вникали. Сурово
решили: основной метод борьбы - террор. Штаб-квартиру на Ранковой улице в
Белграде обозвали "Ранка-Пуста" аналогично "Янка-Пуста" - так называлось
гнездо террористов, убивших в 1934 году в Марселе короля Югославии
Александра и министра иностранных дел Франции Барту. И дело завертелось.
Началось составление самых сумасбродных прожектов, которые на бумаге
выводили молодых антисоветчиков к желанной цели - уничтожению народной
власти в нашей стране. Но за словами последовали и дела.
Единственный оставшийся ныне в живых от тогдашне-то исполнительного
бюро организации В. Д. Поремский в конце 1974 года с легко различимой тоской
о минувшем вспоминал о временах до второй мировой войны: "Больше же всего
нас возмущали политические споры, которые сводились к поиску виновных в
катастрофе, причем каждый сваливал вину на другого: монархисты на кадетов,
кадеты на социалистов и т. д. Мы резко отгородились от всей этой
эмигрантской толчеи... Уже к концу тридцатых годов мы стали посылать в
Россию наших лазутчиков. Они отправлялись туда не с туристскими визами: они
шли через строго охраняемую границу, ползли под проволокой, бежали ночью по
вспаханной полосе, посыпая свои следы перцем, чтобы избежать погони
сторожевых собак. Шли вооруженные. Некоторые из них погибли от пуль
погранохраны, другие были захвачены и расстреляны. Немногие смогли вернуться
обратно через ту же границу".
Подпольщиков и террористов из энтээсовцев не получилось. Как дело
доходило до практических действий, нервишки сразу подводили, явственно
обозначалась дрожь в коленках. Но ненависти к советскому строю не убывало.
Правда, методы их борьбы зачастую рождались бессилием. На этот счет есть
авторитетное свидетельство председателя НТСНП в 1930-1940 годах Дивнича.
Отдав организации более тридцати лет, в сущности всю сознательную
жизнь, Дивнич увидел свет незадолго до смерти и написал впечатляющую
книгу-покаяние. Оглядываясь назад - зарубежье, связи с гитлеровцами в годы
войны, работа на западные спецслужбы после нее, - Дивнич писал: "Много лет я
пылал злобой ко всему советскому... Все, что мне удалось узнать
положительного советской системе, я, точно глухарь на току, пропускал мимо
ушей. Мой мозг был приспособлен изыскивать во всем только теневые стороны
советской жизни. Смешно вспомнить, до чего я был одержим ненавистью. Я взял
себе за правило и прививал его своим единомышленникам: вставая утром,
планировать, что я сделаю вредного для Советской власти, а вечером подводить
итоги, чтобы "недаром" прожить день. Когда день ничего не приносил, я
рекомендовал хоть плюнуть на портрет в газете кого-либо из руководителей...
грозил худосочным кулачонком, пугал комариным писком и показывал фигу из
кармана несущемуся вскачь не Медному всаднику, вздыбившему покой московской
Руси, а стихии, зажегшей освободительный огонь в миллиардах душ. Точно
слепой, бродил я в потемках, не подозревая, что сам гасил себе свет".
Еще в тридцатые годы НТС завязал связи со многими разведками - от
польской до японской. Зоологический антисоветизм обеспечивал энтээсовцам
великолепные верительные грамоты в дверях иностранных разведок. Но уже тогда
профессионалы темных дел сообразили: между претензиями и возможностями НТС
дистанция громадного размера. Разглагольствования энтээсовцев о том, что у
них бездна сторонников в СССР, при ближайшем рассмотрении оказывались липой.
Так они мыкались до начала сороковых годов. Звездный час "нацмальчиков"
настал 22 июня 1941 года. Фашистская Германия напала на Советский Союз.
О том, что они делали в ту тяжкую для Советской страны годину,
безудержно болтливые в других случаях энтээсовцы в наше время предпочитают
помалкивать. Но концов не скрыть. В октябре 1974 года разразился очередной
скандал на очередном шабаше НТС. 20 октября во Франкфурте собрались на
расширенное заседание издательства "Посев" активисты НТС. Они учтиво
поздравляли друг друга с тем, что являются врагами коммунизма и любят
западные спецслужбы. Тут слово взял некий В. И. Файнберг, приехавший из
Израиля. Он горячо поблагодарил НТС за прекрасные намерения и от всего
сердца пожелал, чтобы эти намерения претворились в жизнь, НТС необходимо
как-то реабилитировать свое поведение в годы прошедшей войны.
В каких точно выражениях оформил свои светлые " мысли Файнберг,
неизвестно, но даже в пересказе "Посева" его выступление выглядит следующим
образом: "Откуда пошел НТС, не знаю... Факт остается фактом, что во время
второй мировой войны некоторые из членов НТС служили во власовской армии, а
последняя служила немецкой армии. Русский человек знает, что во время войны
было потеряно 20 миллионов, что немцы занимались геноцидом не только евреев,
но и славян и других народов. Как вы сможете объяснить ему, что у членов НТС
и власовцев были далеко идущие цели?.. Русскому человеку этого не понять.
Скажу откровенно, мне тоже не понять... Поэтому я думаю, что, если вы
хотите, чтобы пошли за вами, вы должны отмежеваться от своих старых идей".
Ответить сомневающемуся взялись самые крупные тузы НТС. Председатель НТС А.
Н. Артемов рявкнул: "Такому сеянию раздора и ненависти мы можем успешно
противопоставить только гранитную скалу доверия и братской любви. Мы должны
исходить в наших взаимоотношениях из презумпции порядочности". А что делал
НТС в войну? Да ровным счетом ничего криминального. Артемов, на его взгляд,
привел убийственный аргумент: "Программы НТС до 1946 года не было", а посему
у нас руки-де чистые. Поремский тут же поклялся: "Программы у нас не было, а
были лишь так называемые идейные положения, изложение которых занимало всего
лишь две-три страницы печатного текста". Был мобилизован актив редакции, и
косяком пошли статьи. Некий Коржавин изрек: "Ведь не все имеют возможность
лично приехать во Франкфурт и лично убедиться, с кем имеют дело. Но те, у
кого эта возможность есть, должны все-таки научиться доверять своим глазам и
сердцу. И делам - хотя бы того же "Посева". Надо доверять людям, внушающим
доверие".
Отчего, в самом деле, не доверять, если так просят. Только как насчет
"чистых агнцев" - энтээсовцев, не имевших программы? Вот брошюра, состоящая
не из 2-3, а из 96 страниц. На обложке значится: "Программные положения и
Устав Национально-трудового союза нового поколения". Белград, 1938 г.
Напечатана в типографии "Меркур", Топличан Венац, 10.
Там четко и ясно объявлялось, что цель НТСНП: 1. Свержение
коммунистической власти... 8. Установление права частной собственности...
10. Недопущение проявления классовой борьбы". Эти положения набраны большими
буквами, жирным шрифтом в начале брошюры, дабы, видимо, подчеркнуть крайнюю
решимость. "Нацмальчики" возглашали, что они организуют "национальную
революцию", которая явится "завершением начавшейся в 1917 году революционной
эпохи". Они мысленно уже победили и поэтому записали: "Вся полнота
государственной власти должна принадлежать Правителю России, обладающему
диктаторскими полномочиями, и назначенному им правительству".
В "Программных положениях" были указания, особенно зловеще звучащие в
канун второй мировой войны, когда фашизм готовился обрушить войну на
человечество: "Единственное средство избавления России... полное и
безусловное уничтожение большевизма. Борьба с большевизмом не может быть
приостановлена никакими обстоятельствами, даже войной. Напротив, в
обстановке войны легче и скорее организуются народные массы для борьбы с
большевизмом, для участия в Национальной Революции". Таким образом,
энтээсовцы заранее объявляли себя союзниками любых врагов Советского Союза.
В то время когда во Франкфурте собралась теплая компания энтээсовцев,
нью-йоркская газета "Русский голос" дала беглый обзор послужного списка
энтээсовцев в годы войны. Газета писала: "Подлинный "расцвет" организации
падает на годы войны гитлеровской Германии против СССР. НТС становится
филиалом различных немецких разведывательных и контрразведывательных служб,
работает с ними рука об руку на оккупированной советской земле.
Как старые эмигранты, такие, как Околович, Ольгский, Поремский,
Столыпин, Редлих, Рар и другие, так и "новые эмигранты" (изменники Родины в
годы второй мировой войны) - Артемов, Крушель, Гаранин, Светланин и прочие
были в самых задушевных отношениях с гестапо, а многие из них запятнали себя
кровью советских людей.
Один из руководителей НТС, Околович, в годы войны под разными фамилиями
возглавлял группы гестаповских провокаторов в Смоленске, Витебске, Орше,
Минске, Борисове, Бобруйске. Он много раз лично принимал участие в
карательных акциях против партизан. Старые эмигранты, члены НТС, Ольгский -
резидент гитлеровского контрразведывательного органа "Зондерштаб Р" в Минске
и Слуцке; Рар в Латвии сотрудничал с оккупантами, работал в секретариате
"власовского комитета"; Артемов преподавал в школе фашистских
пропагандистов, а по совместительству был гестаповским осведомителем,
присматривал за руководством НТС. Вероятно, в этих же целях гестапо ввело
его в состав "власовского комитетам...
По сей день они испытывают ностальгию по 1941-1945 годам, когда фашизм
вел вооруженную борьбу против советского народа. Орган НТС журнал "Посев"
постоянно напоминает, что это самое драгоценное наследие для врагов
Советской страны. В статье Papa "Кто не слышал о власовцах?" дается самая
хвалебна" аттестация с нынешних позиций НТС презренным предателям. И тут же
перекидывается мостик к современности: НТС объявил "героем" Буковского...
осужденного советским судом за антисоветскую работу и отбывающего ныне
наказание. "Имя Андрея Андреевича Власова, - кривляется Рар. - служит
подтверждением слов В. К. Буковского "Бороться можно - бороться нужно. При
всех, даже самых неблагоприятных, обстоятельствах". Что же, все верно.
Буковский попытался расстрелять боеприпасы, оставшиеся недострелянными
власовцами в советских людей".
Позиция газеты "Русский голос" понятна. Она отражает взгляды той части
русской эмиграции, которая с 1917 года отнюдь не ассоциировала себя с
врагами Советского Союза. Они клеймили позором соучастников похода вермахта
на восток. В действиях нынешних буковских они справедливо усматривают
продолжение предательства власовцев и с этой точки зрения не видят между
ними никакой разницы. Расхожая легенда НТС в наши дни - утверждение о том,
что энтээсовцы и власовцы пытались быть некой "третьей силой" в годы войны,
будто бы их путь был отличен от служения фашистскому рейху. Для создания
этого мифа истрачено немало чернил и типографской бумаги. Очевидцы событий,
в том числе и те, кто не пылает любовью к идеям коммунизма, никогда всерьез
не принимали эти разглагольствования. Некоторые власовцы и энтээсовцы,
страшась справедливого возмездия за свои преступления, после поражения
Германии скрылись за демаркационной линией и оказались в расположении
американских войск. Там они распинались о своей ненависти к коммунизму,
твердили, что являются "третьей силой", и выясняли возможности поступить на
службу к новым хозяевам. Результаты встреч и бесед с американцами оказались
тогда для иных предателей неутешительными.
Полковник власовской "армии" А. Г. Алдан (Нерянин), оказавшийся с
группой изменников в американской зоне, испытал на собственной шкуре
презрение и гнев, который питали сразу после войны простые американцы к тем,
кто предал Родину. "При первых встречах с солдатами и офицерами РОА
американские солдаты, узнав, что мы русские, немедленно расплывались широкой
улыбкой. Хлопали по плечу: "О рашен, рашен", совали в руки сигареты,
бисквиты, шоколад и вообще оказывали всякие знаки внимания. Но как только до
их сознания доходило, что эти "рашен", то есть русские, не те русские, о
которых они думали, сразу же их поведение резко изменялось. Они
демонстративно повертывались спиной, перехватывали в руки оружие и, закурив
сигарету, равнодушно сплевывали под ноги нашего солдата или офицера".
Оторопевшие предатели сначала списали это отношение за счет темноты
рядовых американской армии, но как-то в лагерь приехали несколько
американских офицеров. Выслушав дежурные излияния власовцев, они заявили;
"Мы не понимаем и не поймем, почему вы, русские люди, пошли против своей
страны в то время, когда она вела неравную борьбу против внешнего врага...
Вы носите немецкую форму, имеете немецкое оружие, от немцев деньги, ибо ваши
так называемые "договорные" отношения с немцами - пустая фикция, и вы сами
отлично это знаете... Мы вашей линии поведения не понимаем и с ней
категорически не согласны. Средние же американцы, которым в течение всех
этих военных лет говорили о русских, плечом к плечу борющихся с нами против
наци, вообще никогда не поймут вас".
Это отношение к предателям было порождено не только недавним боевым
сотрудничеством советского и американского народов, но и четким осознанием:
власовцы, энтээсовцы - фашистское отребье. Они разделяют ту идеологию,
носители которой создали смертельную угрозу всему цивилизованному
человечеству, в том числе Соединенным Штатам. Другими словами, являются
фашистами. Какую бы окраску ни принимал в наши дни НТС, этого клейма не
стереть.
Больше того, именно НТС оплодотворил фашистскими идеями безмозглых
бандитов, пошедших за Власовым, дал им "идеологию". В лучших традициях
геббельсовской пропаганды составители манифеста, оповещавшие в октябре 1944
года о создании власовской "армии", открывали его напыщенным заявлением:
"Происходящая мировая война является смертельной борьбой противоположных
политических систем. Борются силы империализма во главе с плутократами
Англии и США, величие которых строится на угнетении и эксплуатации других
стран и народов... Борются свободолюбивые народы (это фашистская Германия с
сателлитами! - Н. Я.), жаждущие жить своей жизнью, определенной их
собственным историческим и национальным развитием". Все эти глубокомысленные
заявления не стоят и гроша, рядовые примеры военной пропаганды. Но о них
полезно напомнить, учитывая нынешние ухищрения энтээсовцев, попытаться
доказать, что они не имели-де ничего общего с гитлеровской Германией,
смертельным врагом антигитлеровской коалиции, во время второй мировой войны.
Собственно говоря, почему такая настойчивость? Что, совесть взыграла?
Дело объясняется много проще. После победы над фашистским рейхом НТС перешел
на службу тем самым "плутократам", которых поносил в годы войны в угоду
прежним хозяевам. Служит по сей день, и, конечно, неловко, да и бесполезно в
наше время вспоминать о днях минувших.
История о том, как НТС нанялся на службу британской разведке, еще ждет
пера сатирика. В сумятице, последовавшей за крушением фашистского рейха,
энтээсовские деятели сумели ловко втереть очки высокомерным гроссмейстерам
дел тайных, каковыми с типичным для англосаксов снобизмом считали себя
руководители Интеллидженс сервис.
Еще не отдышавшись от бега перед победоносным наступлением Красной
Армии, энтээсовцы прерывающимися голосами стали рассказывать о том, какая
агентура у них осталась там, в Советском Союзе. И облапошили Интеллидженс
сервис! Английские разведчики сочли, что до них добежал только авангард
могучей армии НТС, а остальные спят и видят, как бы приступить к выполнению
предначертаний Интеллидженс сервис. В штаб-квартире Интеллидженс сервис,
видимо, плохо знали историю НТС И просто не могли взять в толк, что беглые
борцы с коммунизмом удивительно скоры на ногу и при малейшей опасности
снимаются с места, улепетывая без оглядки. Коротко говоря, прибил не
авангард, а практически весь НТС в своем очень небольшом составе.
Проходимцам крупно повезло. В обмен на их фантастические истории о
бесчисленных сочувствующих в СССР последовала оплата в полновесных фунтах
стерлингов, особенно на первых порах, до девальвации английской валюты в
1949 году. Уже тогда в ЦРУ, узнав об "успехе" английских коллег,
поторопились вступить в контакт с НТС. Из этой организации были завербованы
агенты, которые усилиями ЦРУ и частично Интеллидженс сервис перебрасывались
в Советский Союз. В 1951-1954 годах органами государственной безопасности
были обезврежены агенты американских и английских спецслужб, засланные в
СССР: Якут, Кудрявцев, Пищиков, Ремуга, Маков, Лахно, Новиков и другие. Все
"кадры" НТС[63]. Не очень известно, как на эти провалы
реагировало ЦРУ, но Интеллидженс сервис стали терзать сомнения. Информация,
поставляющаяся НТС со ссылками на "источники" в Советском Союзе, оказывалась
дутой. Разгульный образ жизни главарей НТС был на виду, и английская
разведка не могла не прийти к заключению: деньги, отпускаемые на борьбу с
коммунизмом, энтээсовцы прокучивают в кабаках.
28-29 февраля 1956 года представители Интеллидженс сервис и ЦРУ
собрались на совещание в Лондоне. Там решалась судьба НТС. Англичане
встретились со своими заокеанскими коллегами в подавленном настроении и,
наверное, избегали смотреть в чистые глаза заокеанских профессионалов
шпионажа. И было отчего: не очень приятно сознаваться, что отъявленное жулье
много лет водило за нос Интеллидженс сервис. Свое отношение к НТС,
разумеется в парламентских выражениях, специалисты Интеллидженс сервис
изложили в "Проекте заявления руководству НТС". Там был подбит печальный
итог расточения денег налогоплательщиков. В "Проекте" говорилось:
"1. Английская разведывательная служба всегда заявляла руководству НТС,
что цель, которую она преследует в проведении совместных операций с НТС,
заключается в получении секретной информации об СССР. В обмен на такую
информацию или возможность получения этой информации английская служба была
готова предоставить НТС широкие возможности в области обучения, снабжения,
транспортировки, оперативного совета и всевозможного рода поддержки...
2. Секретные разведывательные сведения могут быть точно оценены как в
количественном, так и в качественном отношении. Следовательно, с английской
точки зрения, изложенной выше, всегда казалось ясно, что рано или поздно
работа НТС, на которую было потрачено много денег, времени и опыта, будет
оценена в соответствии с ее результатами...
...4. Англичане считают, что семилетний период вполне достаточен для
того, чтобы подвести итог работы, в которой каждый фактор сотрудничества
английской разведки с НТС может быть оценен должным образом. Они пришли к
выводу, что это сотрудничество было очень непродуктивным с их точки зрения,
то есть полученные результаты ни в коей мере не компенсируют то время и те
средства, которые были затрачены.
5. Поэтому английская разведка решила прекратить это сотрудничество во
всех областях деятельности".
В деликатной области шпионажа словам верить не полагается. Едва ли
Интеллидженс сервис оказалась верной своему разгневанному решению. Но не в
этом суть, главное заключалось в том, что ЦРУ взяло на свой баланс НТС. С
американской деловитостью ревизоры ЦРУ изучили деятельность НТС, несомненно,
в свете прискорбного опыта английских коллег. Вероятно, по поводу
практических возможностей НТС они пришли к выводам, сходным с изложенными в
английском документе. Конечно, никакого запрета на шпионаж и подрывную
деятельность НТС не последовало, а было сделано другое - от главарей НТС
потребовали отрабатывать доллары не баснями о своих "успехах" в СССР, а
подрывной работой в области идеологии. За ней можно было присматривать на
месте - идеологи НТС пребывают во Франкфурте-на-Майне, в ФРГ.
Долларовые дотации поставили на ноги издательство и журнал "Посев",
радиопропаганду НТС. В общем, создали условия для ведения "психологической
войны". Но типографский станок и радиостанция без материалов, а главное,
идей мертвы. Что и как печатать и вещать в эфир? Корявый русский язык ряда
энтээсовских материалов наводит на мысль, что на подмогу были вызваны
западные "советологи". По легко различимым признакам любой грамотный русский
опознает: материалы переведены с английского, да и склад мышления
определенно приличествует "советологу", прожившему всю жизнь на Западе.
Помимо этого, очень убогое содержание.
Вероятно, это поняли и в ЦРУ. Очень скоро американские разведчики с
ножом к горлу подступили к НТС: потрудитесь обзавестись идеологией. Понятное
дело, что прежние программные установки - программа 1938 года, Пражский
манифест и разработки для власовцев - никак не подходят защитникам
"свободного мира". Нельзя же, в самом деле, живя на доллары, поносить
американских "плутократов"! Как-то не поймут...
Для деятелей НТС наступили тяжкие дни. Они бродили сумрачные и с
побелевшими от непривычной умственной работы губами, бормотали как
заклинание: "Программа, где взять программу?!" Ну как разъяснить этим
настырным американцам, что все устремления НТС направлены к одной "идее": в
обмен на проклятья в адрес коммунизма получать доллары. Пресловутые
заокеанские прагматисты теперь требуют идеологических концепций. Да еще
оригинальных, а не плагиата у "советологов".
В те времена К. К. Черезов, впоследствии вернувшийся в СССР, был среди
активистов НТС. Он дал живые зарисовки неописуемых мук энтээсовцев,
брошенных безжалостным ЦРУ на каторжные работы - создание идеологии.
"Артемов, - писал Черезов, - вновь активизирует свою деятельность в НТС и,
как ни странно, становится ее "идеологом". Правды ради, следует сказать, что
в теоретических и идеологических вопросах Артемов полнейший профан. Его
"теоретические" выкрутасы довели "идеологию" НТС до таких вершин, что даже
самые "посвященные" не могут разобраться, где начало и где конец, где вопрос
и где ответ, где вход и где же, наконец, выход! На одном из закрытых
собраний руководящего состава НТС его обвинили, в первую очередь Поремский,
в том, что он, Артемов, уж слишком любит глубокое и мягкое кресло и что в
таком положении не все логические выводы делает головой"[64].
С превеликими трудностями в 1958 году НТС принял свою программу,
которая действует по сей день. Это дикая абракадабра, анализировать которую
совершенно невозможно. Но уяснить ее общее направление необходимо для оценки
потуг ЦРУ на идеологическом поприще. Сочинители "программы" с самого начала
объясняют, что их организацию следует величать "Народно-трудовой союз
(российских солидаристов)". В двух словах, стоящих в скобках, ключ к
идеологии энтээсовцев, которую, в свою очередь, они рассматривают как
отмычку для подрыва советской системы. Не больше. Критик Артемова Поремский,
собственно, так и ставит вопрос об идеологических задачах НТС: найти в СССР
"соответствующую замочную скважину и подобрать к ней соответствующий ключ.
Какую скважину? И какой ключ? - вот в этом и состоит социальное
изобретение".
В 1941-1945 годах, когда НТС верно служил гитлеровцам, энтээсовцы
продемонстрировали на практике истинную сущность этого принципа. Е. И.
Дивнич снова и снова подчеркивал, что нужно смотреть не на слова, а на дела.
"Мне памятен, - писал Дивнич, - случайный разговор с солидаристом В. Д.
Поремским зимою в 1941 году... Разговор происходил в Берлине за обедом в
"Итальянском ресторане"... Поремский тогда работал диктором на немецком
радио, где числился и я. В то время меня раздирали внутренние сомнения о
моей роли. Завязался разговор. Я высказал свое мнение - не пора ли бежать от
грязного дела: хозяева требуют от нас призывать советских солдат сдаваться в
плен немцам. Мало того что это ведет к поражению России, но мы еще знаем
нечеловеческие условия немецкого плена. Поремский не переставал жевать
спокойно, слишком спокойно для русского патриота. Так мог жевать человек, у
которого совесть в полной гармонии с поступками.
- Меня это ничуть не пугает. Я совершенно сознательно призываю. Главное
- свергнуть большевиков.
- Но это захват России немцами!
- Пустяки. Идея солидаризма их растворит. В русской душе, когда жизнь
будет построена на солидаризме, потонут немецкие чаяния захвата. Русская
водка, русская песня, русская женщина, русское радушие хоть кого переделают.
Какая еще нужна иллюстрация - сколько бы ни определяли солидаризм в
программе"[65].
Вероятно, очень уместная характеристика "солидаризма" в действии. Много
воды утекло с тех времен, но и в наши дни, разумеется, среди своих
энтээсовские главари не скрывают: "солидаризм" всего-навсего наукообразная
фраза, а суть в следующем: "солидаризм не столько система идей, сколько
метод достижения целей". Так авторитетно разъяснил Редлих единомышленникам в
конце 1975 года. При таком понимании нож и пишущая: машинка однозначны для
выражения "солидаризма".
Малограмотная стряпня - "программа" НТС рассчитана на ловлю душ самыми
низкопробными приемами дешевой демагогии. Сродни ей устав НТС. Чтобы придать
"документу" респектабельность, его снабдили "введением", претендующим на
некую философию. Первые строки ошеломляют: "Население земного шара
подвергается опасности термоядерной, химической и бактериологической войны,
опасности перенаселения, голода, отравления воздуха и вод, уничтожения
лесов, катастрофических изменений климата. Опасности эти планетарного
характера и грозят всем странам независимо от их общественного или
политического строя..." Спустившись с заоблачных "философских" высот,
энтээсовцы пошли по проторенным антикоммунистическим дорогам.
Рецепт спасения человечества, как и следовало ожидать, вполне в
традиционном духе НТС: коммунизм должен быть уничтожен, и все пойдет на лад.
Так и сказано: "Освобождение России союз считает непременным условием для
мирного разрешения конфликтов, разъединяющих современное человечество", а
посему, формулируется в уставе "цель союза - устранение коммунистической
диктатуры". После этого, по логике составителей "устава", климат улучшится,
леса умножатся и т. д.
Преимущественно для ЦРУ Поремский сочинил "молекулярную" теорию
революции. Она была ответом энтээсовцев на требования обзавестись
"идеологией". Энтээсовцы вручили ЦРУ наскоро перелицованное старье -
"молекулярную доктрину", с которой Поремский носился еще на рубеже сороковых
и пятидесятых годов, то есть в пору самых теплых отношений НТС с
Интеллидженс сервис. Под крылом ЦРУ Поремский раздул ее значение до явного
абсурда: энтээсовцы хором превозносят для внешнего употребления вздор
Поремского. "Доктрина" удобна для НТС тем, что всегда можно ответить на
требования ревизоров из ЦРУ, где ваши единомышленники в СССР, беспардонной
ложью: они-де есть, только их простым глазом не разглядеть, если не
вооружиться личным микроскопом Поремского.
Вот как вознес, например, Редлих "молекулярную доктрину" в
"теоретическом" докладе, прочитанном на заседании руководства НТС в 1972
году (надо думать, мысленно озираясь на контролеров из ЦРУ): "Совершенно
очевидно, что при достаточной мощности пропагандистского потока,
оформляющего стремления и чаяния людей, можно настроить их так, что они
будут играть как хорошо срепетировавшийся оркестр без дирижера, что,
обходясь минимумом организационных начал, можно добиться накопления
политического потенциала, который Поремский удачно сравнивает с постепенным
охватом молекул переохлажденной жидкости, так называемым
"предкристаллическим состоянием" (отсюда и название его идеи "молекулярной"
теории, или доктрины). В этой "организации без организации", в элементарной
солидарности единомышленников, в готовности искать не то, что разделяет, а
то, что объединяет людей, лежит ключ к успеху общего дела".
Этот вздор, адресованный Западу, конечно, поднимается на смех
руководителями НТС, которые в своем кругу язвят: у нас завелась "одна
революционная молекула, да и то пьяная", они-то уж точно знают, что движет
творческим воображением Поремского и каковы цели сочинения бредовой
"доктрины" - получать долларовые подачки из кармана американского
налогоплательщика.
Если говорить серьезно и по существу, то притягательная сила описанной
"идеологии" близка к нулю, а быть может, величина отрицательная.
Разумеется, это понимают хозяева НТС - руководство ЦРУ, которое
понукает энтээсовцев, требуя от них отдачи. Отчего случаются истории просто
трагикомические.
В ноябре 1979 года "Посев" печатает "Разговор с друзьями в России" Р.
Редлиха, сопроводив его фотографией. С кем говорят, неведомо, но кто
говорит, документально показано: изрядно потрепанный жизнью Редлих сидит
перед микрофоном. "В отношении финансирования нашего дела, - жалуется он, -
мы бьемся как рыба об лед, крутимся как белки в колесе и бедны как церковные
мыши". Возможно, в последние годы в ЦРУ стали несколько более прижимисты и
держат аферистов на приличествующем им пайке - впроголодь. Но ограничения,
вероятно, все же касаются личного потребления, а не "дела".
Уж в очень большом противоречии с причитаниями Редлиха по поводу
стесненных материальных обстоятельств находятся анонсы в том же "Посеве" с
предложениями едущим в СССР туристам снабдить их "бесплатно" различного рода
антисоветской литературой, причем с подробными инструкциями "Как провозить
литературу в Советский Союз?". Например, в "Посеве" No 6 за 1980 год: "До 30
книг и журналов, до 150 брошюр можно провезти в чемодане среди вещей.
Материал надо упаковывать в один пакет толщиной около 10 см. В чемодане
пакет разместить не на самом дне, но и не на поверхности, не вплотную к
стенкам чемодана, а в середине, со всех сторон прикрыв вещами. Если вы
берете с собой не больше 1-2 книг, полдюжины, пары газет и журналов, то
лучше всего разместить их по карманам. Таким образом, материал может быть с
наибольшей вероятностью (порядка 98%) провезен беспрепятственно...
Естественно, декларировать (на таможне) литературу не следует, ни устно, ни
письменно".
Эту литературу, печатаемую на Западе на деньги НТС, а точнее, ЦРУ,
рекомендуется рассылать по неким адресам, а также "оставлять в метро, в
телефонных будках, в книжном магазине на полке, в фойе театра, на стадионе -
в любом общественном месте". Надо думать, что все это стоит денег и денег,
включая услуги нечистоплотных людей, берущих на себя труд выполнить эти
поручения, НТС.
На 1980 год пало 50-летие существования НТС. Как и следовало ожидать,
главари организации ознаменовали его выдачей порядочной порции "туфты",
адресованной западным спецслужбам. В дополнение к "молекулярной теории" они
выдвинули тезис о неких "конструктивных силах", которыми будто бы НТС
располагает "в верхнем слое советского общества". Это якобы "директора
предприятий", "командиры полков", "настоящие ученые". На них, объявил
Редлих, "мы делаем ставку... на них ложится задача государственного
переворота". Окончательно заврались.
Это все отчаяния выколотить новые долларовые подачки от ЦРУ.
9
Как ни жалки и смехотворны претензии НТС, сочинение аферистами,
возглавляющими его "молекулярной теории" революции, разного рода прожектов,
изумительных по идиотизму типа описанного обнаружения "конструктивных сил" в
СССР, - свидетельство их нелегкой жизни под бдительным надзором бюрократов
ЦРУ. Последние также не очень вольны, они, в свою очередь, под прессом
контроля высших властей.
Исполнители обязаны быть дисциплинированными. В июне 1982 года
скончался американский адмирал Р. Хилленкоттер, прослуживший десятилетия на
флоте. "Нью-Йорк Таймс" откликнулась на его смерть некрологом, большая часть
которого была посвящена всего трем годам службы военного моряка - в
1947-1950 годах. Хилленкоттер был первым директором ЦРУ. Газета нашла
некролог уместным поводом для того, чтобы восхвалить рвение адмирала в
проведении подрывных операций в те годы. Хилленкоттер, заверила газета,
проводил их и тогда, когда "юрисконсульт ЦРУ утверждал, что ЦРУ не имело на
это полномочий". Еще "Нью-Йорк таймс" привела слова флотского капеллана:
адмирал "являет собой пример, каким должен быть американец"[66].
Прекрасно! Не военная служба (Хилленкоттер был ранен в Пирл-Харборе), а
участие в самых темных делах ныне служит в США критерием "патриотизма" и
прочего в глазах официальных кругов. Р. Клин замечает:
"Энтузиазм Вашингтона в пользу подрывных действий самого разнообразного
характера выражался в серии новых директив, каждая новая шире, чем
предыдущая. В 1955 году СНБ изменил процедуру контроля в новой директиве о
проведении подрывной работы СНБ-5412. Отныне все планы подрывных операций
официально рассматривались органом "5412" или "специальной группой". Ее
название и состав с годами менялись: "комитет 303" при президенте Кеннеди,
"комитет 40" при президенте Никсоне. Однако в директивах СНБ неизменно
предусматривалось, что проекты утверждают именем президента ведущие
должностные лица от государственного департамента, министерства обороны,
председатель комитета начальников штабов и представитель Белого дома в СНБ.
С годами основную ответственность за эти дела постепенно стал нести помощник
президента по национальной безопасности - пост, который в шестидесятые и
семидесятые годы последовательно занимали М. Банди, У. Ростоу и Генри
Киссинджер"[67].
Вот так обстоят дела в этой области на практике. Прямая линия
ответственности в правительственной иерархии Соединенных Штатов начисто
лишает основы апокрифические истории о мнимой независимости ЦРУ, которое-де
может творить дела, неведомые высшим руководителям американского
государства. Действительно, как-то трудно представить, чтобы, скажем,
отъявленные проходимцы из НТС находились в поле зрения столь
высокопоставленных инстанций. Просто непостижимо для здравого рассудка. Но
это так. Легенда о пронырливом ЦРУ, способном на явную несуразицу за спиной
высшей власти, очень полезна именно для самой этой власти. Собственно, это
имели в виду штатные историографы ЦРУ, когда в выводах в официальной истории
ведомства, написанной для комиссии Ф. Черча, почти с горькой обидой
записали:
"В конечном итоге большая часть ответственности за размах подрывных
действий и любые злоупотребления должна быть возложена на высших
государственных деятелей. Процедура принятия решений в СНБ создала атмосферу
неопределенности, что позволило рассматривать соответствующие акции без
ограничений индивидуальной ответственности... По мере расширения масштабов
подрывной работы политики сочли полезным сохранять двусмысленность в
процессе принятия решений в интересах сохранения тайны и возможности
"правдоподобного отрицания" подрывных акций. Ни от кого в правительстве и
меньше всего от президента не требовалось официально поставить свою подпись
под данной программой подрывной работы. Глава разведывательного сообщества
(директор ЦРУ) отвечал за ее выполнение, но не за принятие решения о ее
проведении. В СНБ группа лиц несла коллективную ответственность за
определение целей политики. Но они даже не пытались установить критерии,
вводящие моральные или конституционные ограничения на деятельность в
интересах достижения этих целей. Аналогичным образом функционировал
конгресс. В конгрессе горстка членов комитета проводила бюджет ЦРУ.
Некоторые члены комитета знали о главных направлениях работы ЦРУ, другие
предпочитали ничего не знать"[68].
Хотя написавшие эти строки определенно приглашали разрыдаться вместе с
ними по поводу печальной участи ЦРУ в джунглях американской
государственности, высказанное ими примечательно совершенно в другом плане.
Цели любой операции ЦРУ всегда отражают виды государственного руководства.
То, что при попытках их достижения случаются осечки, выставляющие США иной
раз на посмешище перед всем миром, - другой вопрос.
Терпит очередной провал не только ЦРУ, а вся политика Вашингтона.
"КЛУБ ГОСПОД" И НАУКА.
1
На рубеже сороковых и пятидесятых годов по академической общине в США
пронесся клич: "Ученые - в ЦРУ!" Ветераны РА УСС охотно мобилизовались. Как
же, лестно послужить в "клубе господ", как иной раз именуют ЦРУ. Профессорам
сулились не только сказочные зарплаты, но и удовлетворение тщеславия,
предлагалось снова личное участие в разработке самых деликатных аспектов
американской политики. Коротко говоря, работа во вновь созданном управлении
национальных оценок (ОНЕ) - мозге ЦРУ. Те, кто возглавил управление с 1950
года, принесли в него не только непосредственный опыт трудов под крышей УСС,
но и результаты размышлений по поводу американской внешней политики в канун
и в годы второй мировой войны.
Они не пустили по ветру несколько лет выпавшей им академической свободы
между УСС и ЦРУ, а написали ряд книг, вошедших в официальную американскую
историографию. У. Лангер в соавторстве с С. Глисоном замахнулись на четыре
тома - США во внешнем мире с 1937 по 1945 год. По-видимому, возвращение к
прежним занятиям с 1950 года в ЦРУ ополовинило работу. Увидели свет в
1952-1954 годах только два тома: "Вызов изоляционизму 1937-1940 гг.",
"Необъявленная война 1940-1941 гг.", которые, как, вероятно, сочли авторы,
отражали коренные проблемы в период, когда писались эти книги.
Работа У. Лангера и С. Глисона стала, безусловно, обязательным
источником, и далеко не только в США при изучении событий кануна и начала
той войны. Ее просто нельзя обойти, и не из-за сверхценной интерпретации,
ибо, в сущности, повторяется официальная версия Целей внешней политики
Вашингтона, а потому, что много больше полутора тысяч страниц содержания
этих томов написаны на документах, и материалах, открытых только для
авторов. Вот и получилось, замечает французский исследователь А. Гэрин, что
"все вплотную занимающиеся историей второй мировой войны знают имя Уильяма
У. Лангера, но лишь считанные осознают - он человек ЦРУ"[1].
Генералы Дж. Маршалл и Д. Эйзенхауэр озаботились уже в 1946 году
приступить к написанию 99-томной истории армии во второй мировой войне.
Эйзенхауэр потребовал, чтобы этим занялись в основном гражданские историки,
ибо, если вверить дело "банде престарелых полковников", создание труда
затянется по крайней мере, на 25 лет. Высшее командование США стремилось без
оттяжки получить 99-томное исследование для извлечения опыта из минувшей
войны для предстоявшей. Перед отобранными историками были открыты архивы
вооруженных сил. Р. Клин, написавший головной том без одной книги
стотомника, получил возможность исследовать механизм функционирования высшей
власти в США в чрезвычайных обстоятельствах. И не он один. Во всяком случае,
в ЦРУ пошла профессура, умудренная опытом теоретической и практической
работы.
Правительство сгорало от нетерпения без промедления сказочно
обогатиться интеллектуальным капиталом от ЦРУ, а для этого не жалели
долларов. У. Лангер и К° были порядком озадачены: им предложили набрать в
управление национальных оценок 1000 человек! Ученые объяснили, что
количество в науке автоматически не переходит в качество, и сказали: нужно
примерно 30 человек. После некоторых препирательств администраторы
согласились, и в управлении за все время его примерно двадцатилетнего
существования никогда не было занято более ста ученых[2]. В
первые годы, когда в Вашингтоне чуть ли не с языческой верой молились на
управление, авторитет Лангера был непререкаем. Еще бы! Вероятно,
высокопоставленные чиновники внутренне уверовали, что ОНЕ имеет некий
магический кристалл, заглядывая в который ученые укажут пути, как наверняка
поразить Советский Союз.
Кристалл этот разросся до размеров хорошего айсберга. Вершина - ОНЕ
покоилась на тысяче сотрудников управления разведки плюс еще 2 тысячи
человек, занятых в центральной справочной службе - секретной библиотеке ЦРУ,
оборудованной компьютерами, и в различных исследовательских
подразделениях[3]. Когда за плечами Лангера стоял директор ЦРУ, а
за его спиной - Совет национальной безопасности, тогда Лангер держался
соответственно с чиновным людом независимо от постов, которые они занимали,
скажем, в госдепартаменте или вооруженных силах. Сверля взором, словно
экзаменатор, допрашивающий нерадивого студента, рассказывали очевидцы,
Лангер враждебно гнусил: "Ну, генерал, все это пустые слова, а я хочу
добраться до сути, и чтобы было понятно" и т. д.
Руководители ОНЕ, надо полагать, возомнили себя избранными
интеллектуалами. Помимо Лангера, их было семеро - четыре историка
(профессора Ш. Кент, Л. Монтегю, Д. Ван Слик, Р. Зонтаг), профессор
экономики К. Гувер, бывший командующий американскими войсками в Европе
генерал К. Хебнер и юрист М. Фостер. ОНЕ привлекло помощь со стороны так
называемых "консультантов из Принстона" - Дж. Кеннана, редактора журнала
"Форейн афферс" Г. Армстронга и ученого-атомника В. Буша[4]. Дела
эти - достояние минувших лет, и поэтому приведенные фамилии известны. Но
тысячи и тысячи американских ученых, работавших в ЦРУ или продолжающих
трудиться там по сей день, не торопятся заявить о своих связях с ведомством.
Если УСС был клубом "высокопоставленных", то дух избранных еще сильнее
проявился в первый период ЦРУ. То был клуб избранных, гордящийся прошлым и
дипломами своих членов. Как писал в 1963 году А. Даллес, "совершенно верно,
что у нас множество выпускников из университетов восточной части страны.
Также верно, что по количеству дипломов (многие сотрудники ЦРУ имеют не один
диплом) список возглавляют Гарвардский, Йельский, Колумбийский и
Принстонский университеты"[5].
Формирование и функционирование ОНЕ ставят в должную перспективу
навязшую в зубах проблему о проникновении ЦРУ в академический мир и
связанные с этим вздорные слухи. Не ЦРУ проникло в мир науки, а наука у
истоков ЦРУ нередко определяла строительство этого ведомства. Во всяком
случае, "мозг" ЦРУ был сформирован так, как представляли себе профессора,
поднаторевшие в тайных делах еще во времена УСС.
Теоретические разработки ОНЕ были посвящены очень широкому кругу
вопросов, с тем чтобы попытаться предсказать будущие действия СССР, нащупать
наши слабые места и внести соответствующие рекомендации. По сей день
исследователь натурально располагает крайне ограниченной информацией
относительно конкретных выводов ОНЕ, а следовательно, ЦРУ. Судить, конечно,
нужно по делам - американской политике в отношении СССР, в которую аналитики
ЦРУ неизменно вносили свою лепту. Лангер с коллегами в первые золотые годы
существования ОНЕ имели выход в Совет национальной безопасности. Едва ли
есть сомнение в том, что хранящийся в архиве Г. Трумэна документ
"Психологическое наступление против СССР. Цели и задачи" миновал аналитиков
ЦРУ, если вообще не был написан ими. Датированный 10 апреля 1951 года,
документ этот был рассекречен в 1976 году. Составители подчеркивали:
"При определении этих целей и задач, безусловно, предполагается указать
советскому народу, что есть альтернатива существующему режиму. В задачу
Соединенных Штатов не входит указывать ее конкретно. Следовательно, мы не
будем выдвигать предложений по определенным вопросам (коллективизация,
демократические выборы и т. д.) без получения на это особых политических
указаний. Однако во всей нашей пропаганде должно подразумеваться, что
конечное решение лежит в восстановлении прав человека, являющихся наследием
русского народа", которых-де лишил нас советский строй.
Речь идет об усилиях, направленных на реставрацию в нашей стране
капиталистических порядков. Основная цель американской "психологической
войны" в этих интересах ставилась, исходя, конечно, из искаженного
представления в США о Советском Союзе:
"Нужно расширить разрыв, существующий между советским народом и его
правителями".
Затем следовали рекомендации, подготовленные нечестивым союзом шпионов
и ученых, как именно добиться этого - беспардонной клеветой на советский
общественный и государственный строй. Единственное ограничение, о котором
следовало помнить исполнителям, занятым на этом участке "психологической
войны":
"Предостережение. Эту задачу легче всего выполнить. Но не
перестарайтесь. Речь идет о том, чтобы вызвать ощущение тирании у тех, кто
привык к ней или не видит дальше собственного носа".
Оно, конечно, верно: клеветать профессиональным клеветникам - дело
привычное и совсем не затруднительное, но логика-то какова! Живет и трудится
народ в народном государстве, а профессора из ЦРУ велят ему уверовать -
живет-де при "тирании". Не верьте тому, что видите и знаете, а
руководствуйтесь оценками советского строя, сделанными его лютыми врагами.
Если такие умозаключения закладываются в основу американской пропаганды, а
именно так обстоит дело, тогда понятно, почему гигантские средства,
отпускаемые на нее Вашингтоном, летят на ветер. Да, только в таком
извращенном интеллектуально и по-иному мире могут верить вздору типа
"молекулярной революции" НТС. Но чем лучше или хуже ее этот подход к
"психологической войне", оплодотворенный американской "наукой " от ЦРУ?
Против идей социализма настоятельно рекомендовалось мобилизовать
следующее:
"Задача No 1. Вскрыть и развивать духовные ценности, моральные и
этические концепции советского народа, особенно русских, и установить
идентичность этих ценностей с ценностями свободного мира. Предлагаемая
тематика:
а) Правдивость, сострадание, щедрость, любовь к семье, гостеприимство -
вот некоторые ценности, дорогие советскому народу, все это производное от их
духовной жизни. Это общее достояние с народами свободного мира, но оно
презирается правителями СССР.
б) Исторический вклад русских в различных творческих сферах свободного
мира: философии, искусстве и науке - всегда признавался и уважался.
в) Изучение классической русской литературы, политической философии и
этики показывает: Россия разделяла и находилась под влиянием творческих
социальных и культурных сил, которые развивал Запад. Политические и
этические идеалы русского народа в основе такие же, как на Западе, ибо они
проистекают из тех же духовных источников, они извращены в коммунистическом
государстве, но не умерли. Предостережение. Мы не должны перебарщивать,
говоря о западном влиянии, и не производить впечатления говорящих свысока.
г) Русская семья основывается на любви, доверии, взаимопомощи и
уважении к правам других. Это ценности, общие со свободным миром.
д) То, за что советские люди сражались в годы революции, - мир, свобода
и хорошая жизнь для всех, является основными концепциями, общими со
свободным миром. Эти концепции ежедневно осуществляются в политической жизни
свободного мира.
е) Заверить русский народ, что свободный мир не вынашивает никаких
замыслов ни против них, ни против их страны, а лишь добивается для них
свободы и процветания в дружественном и сотрудничающем мире".
Еще бы! "Свободный мир" в лице руководителей США уже, как мы видели,
готовился не покладая рук забросать Советский Союз атомными бомбами, вести
против нас бактериологическую войну и вообще истреблять русских всеми
возможными способами. А чтобы притупить бдительность, американские
пропагандисты пока изрекают описанные лестные для нас сентенции. Пусть
русские развесят уши! Ознакомление с приведенной тематикой, однако, не
небесполезно, - в сущности, с небольшими поправками на новые события,
примерно в этом ключе изъясняются в американской пропаганде, направленной
против нашей страны по сей день.
Не менее поучительно обратиться и к "предлагаемой тематике" рассказов о
бесподобных Соединенных Штатах, с тем чтобы ввести в заблуждение
относительно подлинной политики Вашингтона в отношении Советского Союза. Как
ни прискорбно, приходится воспроизвести рецепты ЦРУ полностью, чтобы
составить полное представление о моральном и интеллектуальном уровне
стратегов "психологической войны":
"а) США миролюбивы, уважают суверенитет и независимость народов и
государств;
б) американцы проводят различие между советским народом и его
правительством;
в) США никогда не воевали с Россией;
г) США помогали советскому народу во второй мировой войне еще до
вступления США в войну с Германией;
д) США продолжали помогать народу СССР даже после завершения боевых
действий во второй мировой войне (оказывали помощь и после революции, АРА);
е) американцы предоставили свои знания и опыт при строительстве
промышленности в СССР;
ж) любовь к технике и науке в повседневной жизни общи для народов СССР
и США;
з) наши страны велики, и мы строим смелые планы;
и) у нас общий дух пионеров;
к) в США живут многие тысячи людей русского и украинского
происхождения, которые оказывают существенное влияние на американскую жизнь;
л) русская и украинская народная музыка и музыка их композиторов
(включая советских) очень часто исполняются в США; многие наши выдающиеся
музыканты русского происхождения;
м) романы и рассказы русских писателей очень популярны в США и в
свободном мире. Во всех главных университетах изучают русскую литературу.
Примечание. Нужно рецензировать новые биографии русских писателей и
исследования по русской литературе, даже если в них нет политического
содержания;
н) народы США и свободного мира знают о мужестве, энергии и чаяниях
советских людей, многие американцы выражали публично восхищение этими
качествами;
о) США помогают всем народам где только могут, независимо от того,
согласны они или нет с политикой США;
п) в американском театре все еще изучают систему Станиславского,