---------------------------------------------------------------
 Original: http://ethereal.ru/kprk/referat.html
---------------------------------------------------------------
     РОССИЙСКИЙ ТОРГОВО-ФИНАНСОВЫЙ СОЮЗ
     На правах рукописи


     СРЕДНЕСРОЧНЫЕ  СЦЕНАРИИ  ГОСУДАРСТВЕННОЙ  И КОРПОРАТИВНОЙ ПОЛИТИКИ В
УСЛОВИЯХ   САМОРАЗРУШЕНИЯ   ФИНАНСОВОЙ   СИСТЕМЫ   СТРАНЫ   И   ВОЗВРАТА   К
МОБИЛИЗАЦИОННОЙ МОДЕЛИ РАЗВИТИЯ
     АНАЛИТИЧЕСКИЙ ДОКЛАД

     (с) Российский торгово-финансовый союз
     (с) Д.А.Митяев, автор доклада, профессор МБА
     апрель 1998 года
     ЦЕЛИ ДОКЛАДА
     ЧАСТЬ   I.   САМОРАЗРУШЕНИЕ   ФИНАНСОВОЙ  СИСТЕМЫ  СТРАНЫ  ЧЕРТЫ  НОВОЙ
МОБИЛИЗАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКИ

     1.1. ОБЩИЕ ПРИЧИНЫ КРАХА РЕЖИМА ФИНАНСОВОЙ СТАБИЛИЗАЦИИ
     1.2. НЕИЗБЕЖНОСТЬ САМОРАЗРУШЕНИЯ ФИНАНСОВОЙ СИСТЕМЫ РОССИИ
     1.3. СЦЕНАРИЙ САМОРАЗРУШЕНИЯ ФИНАНСОВОЙ СИСТЕМЫ
     1.4. КОНТУРЫ НОВОЙ МОБИЛИЗАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКИ
     1.4.1. "Ядро" и приоритеты НМЭ
     1.4.2. Решение проблемы внутреннего долга страны
     1.4.3. Решение проблемы внешнего долга страны
     1.4.4. Контуры нового макроэкономического порядка
     1.4.5. Размеры и направления денационализации
     1.4.6. Санация банковской системы
     1.4.7. Рамки микроэкономического порядка : "рубка" узла неплатежей
     1.4.8. Обеспечение социального порядка в рамках НМЭ
     1.4.9. Оценка инвестиционных механизмов и ограничений
     1.5. ВАРИАНТЫ АНТИКРИЗИСНОГО РЕАГИРОВАНИЯ ГОСУДАРСТВА И  ПЕРВООЧЕРЕДНЫЕ
МОБИЛИЗАЦИОННЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ
     1.5.1. Варианты антикризисных мер денежных властей
     1.5.2. Стабилизационные меры на потребительском рынке
     1.5.3. Меры по стабилизации рынков производственных ресурсов
     1.5.4. Стабилизационные меры на рынках труда
     1.6. ПУТИ МОБИЛИЗАЦИИ СТРАТЕГИЧЕСКИХ РЕЗЕРВОВ НМЭ
     1.6.1. Смена режимов природопользования
     1.6.2. Восстановление мотиваций к труду
     1.6.3. Восстановление госмонополий

     ЗАКЛЮЧЕНИЕ  К  ПЕРВОЙ  ЧАСТИ.  ОСМЫСЛЕНИЕ НМЭ: КРАХ ПОЛИТИКИ, ТОРЖЕСТВО
АВТОРОВ ПОЛИТИКИ?
     ЧАСТЬ 2. СРЕДНЕСРОЧНЫЕ СТРАТЕГИИ  АДАПТАЦИИ  К  НМЭ  ГОСУДАРСТВЕННЫХ  И
КОРПОРАТИВНЫХ СТРУКТУР

     2.1. СТРАТЕГИИ АДАПТАЦИИ ГОСУДАРСТВЕННЫХ СТРУКТУР
     2.1.1.  Особенности  адаптации президентской власти Есть ли стратегия у
Б.Ельцина и следует ли рассматривать ее всерьез?
     2.1.2.Особенности адаптации Правительства, министерств и ведомств
     2.1.3. Особенности адаптации к НМЭ органов представительной власти
     2.1.4. Особенности адаптации мэра Москвы и региональных элит
     2.1.5. Особенности адаптации силовых структур
     2.2. СТРАТЕГИИ АДАПТАЦИИ КОРПОРАТИВНЫХ СТРУКТУР К НМЭ
     2.2.1. Особенности адаптации банков
     2.2.2. Особенности адаптации "естественных монополий"
     2.2.3. Особенности адаптации крупнейших частных компаний
     2.3.     СРЕДНЕСРОЧНЫЙ     ПРОГНОЗ     РАЗВИТИЯ     ЭКОНОМИЧЕСКОЙ     И
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
     2.3.1.     "Наследство"     режима     либеральной    стабилизации    -
воспроизводственные ограничения
     2.3.2. Варианты валютной политики
     2.3.3. Варианты денежно-кредитной политики
     2.3.4. Варианты налогово-бюджетной политики
     2.3.5. Варианты промышленной, региональной, внешнеторговой политики
     2.4. ПАРАМЕТРЫ И СРОКИ КРИЗИСА НМЭ И ВЫЗРЕВАНИЕ  УСЛОВИЙ  НОВОГО  ЦИКЛА
ЛИБЕРАЛИЗАЦИИ РОССИИ

     ЗАКЛЮЧЕНИЕ. РОССИЯ - "РАЗМЕННАЯ КАРТА" В ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИГРЕ?


     ЦЕЛИ ДОКЛАДА

     Настоящий  доклад  предназначен  прежде  всего  вниманию  руководителей
государственных и корпоративных структур для  использования  при  разработке
стратегий адаптации данных организаций к условиям неизбежного саморазрушения
финансовой системы страны и последующего возврата к мобилизационной модели.
     Непосредственной  аналитической  задачей  доклада  (Часть  1)  является
описание логики саморазвертывания кризиса ("схлопывания" финансовой системы)
и черт последующей новой мобилизационной экономики.
     Прикладная цель доклада (Часть 2) - описание вариантов  государственных
и  корпоративных  мероприятий, направленных на минимизацию ущерба и наименее
болезненное "встраивание" организации в агрессивно-мобилизационную среду.
     Доклад не носит оценочно-нормативного  характера  (чем  бы  ни  являлся
мобилизационный  режим  -  благом  или  раковой опухолью, - он наше реальное
будущее), поэтому автор не ставит своей  целью  предотвратить  то  или  иное
развитие  событий.  Это  не  в  нашей  власти:  "точка  возврата"  на пути к
экономике мобилизационного типа пройдена, речь может идти  лишь  о  той  или
иной степени жесткости возврата, об избежании лишних потерь при смене режима
воспроизводства капитала и власти.
     Доклад отличается от множества исследований, возникших после мартовской
отставки  правительства  тем,  что он ставит текущие проблемы с точки зрения
среднесрочной перспективы, в которой кадровые новации не играют значительной
роли: события определяются жесткими надличностными детерминантами.
     Возможны три варианта развития страны после краха режима  искусственной
(импортируемой) финансовой стабилизации:
     1.  Продолжение  политики  либерализации  и попытка спасения финансовой
системы через помощь МВФ  (фактически  полное  подчинение  экономики  "новой
национальной валюте" - долларам США, которые уже сегодня составляют не менее
70%  наличной денежной массы МО и до половины расширенной денежной массы М2;
а также уступка нерезидентам оставшихся национальных прав собственности).
     2.  Попытка   консолидации   власти   и   капитала   на   основе   идеи
"сосредоточения России" (или "закрытого общества" в терминологии Дж.Сороса):
этот путь национального возрождения избрали в свое время Япония, ФРГ, Китай.
     3.  Приход  к  власти  после  череды  беспорядков "внесистемной" силы и
установление "хунты" без определенной  программы,  что  создаст  предпосылки
распада   страны.   Несмотря  на  то,  что  анализ  показывает  неизбежность
перерастания проводимой  последние  годы  политики  тотальной  либерализации
страны, режима "финансовой стабилизации" в свой антитезис - мобилизационный,
внутренне  антилиберальный  режим,  для  России  было  бы  ошибкой  при этом
переходе полностью затоптать то "рыночное зерно", которое никак не  даст  на
нашей северной почве благодатного плода.
     В заключении доклада дана оценка сроков НМЭ, условий и форм последующей
неизбежной  либерализации  -  очередной  попытки  преодоления Россией своего
векового Раскола - между  Государством  и  Личностью,  Властью  и  Свободой,
Востоком и Западом.


     ЧАСТЬ  I. САМОРАЗРУШЕНИЕ ФИНАНСОВОЙ СИСТЕМЫ
СТРАНЫ ЧЕРТЫ НОВОЙ МОБИЛИЗАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКИ



     Ведущиеся  уже  много  лет  между сторонниками различных политических и
экономических взглядов дискуссии о природе экономики, возникшей на  обломках
"единого   народнохозяйственного   комплекса"   СССР,   неявно   исходят  из
предпосылки, что реальная  экономика  есть  некий  пластичный  материал,  из
которого  можно  вылепить практически любую социально-экономическую систему,
включая  все  разновидности  социализма  ("шведский",  модель   "социального
рыночного    хозяйства"   и   проч.)   и   капитализма   ("государственный",
"олигархический", "народный" и проч.). На самом деле,  это  совсем  не  так.
Никакой глины под рукой наших ваятелей нет.
     Реальная  экономика  имеет  свою собственную жесткую логику развития. В
теории и либералы, в так называемом принципе "дихотомии денежной и  реальной
сфер",  признают невозможность решения проблем реальной экономики средствами
финансовой политики. На практике  государственный  по  форме  и  частный  по
содержанию  импорт  либеральной  финансовой  системы, прикрывающий очевидные
политические и экономические цели иностранных экспортеров, приводит обычно к
такой финансовой  стабилизации,  за  которой  растут  реальные  диспропорции
хозяйства, накапливаются государственные и частные долги.
     Особенно  наглядно  непрочность  национальной  стратегии, основанной на
привлечении финансового капитала, проявил нынешний  мировой  кризис:  в  нем
пострадали прежде всего страны, которые десятилетиями увлекались построением
либеральных  финансовых  рынков  ("новые тигры" АСЕАН были парадной витриной
мирового  финансового  сообщества,  гордостью  МВФ),  привлекая  спекулянтов
(портфельных  инвесторов)  на  собственные биржи, в то время как их реальная
экономика жила по собственным законам, гораздо  менее  либеральным,  чем  их
финансовая система.
     Мгновенная   ликвидность  финансовых  рынков  позволила  международному
капиталу  очень  быстро  покинуть  эти  страны,   что   развернуло   спираль
самоусиления  кризиса  несмотря  на  массированную  помощь  мировых денежных
властей: МВФ уже одобрил предоставление экстренных кредитов странам АСЕАН  в
размере свыше 100 млрд. долл.
     Мировой    финансовый    кризис   явился,   безусловно,   катализатором
"схлопывания"  фондового  рынка  в  России,  однако  причины   национального
финансового  кризиса  настолько  фундаментальны, что и без событий на биржах
АСЕАН до полного краха политики финансовой стабилизации и до "долговой  ямы"
России оставалось 2-3 года.
     В   рамках   данного   доклада   нет   места   подробно   анализировать
фундаментальные причины невозможности длительной финансовой стабилизации  на
базе деградирующей реальной экономики.
     В  теоретико-экономическом  плане  эти  причины  лежат  в сопряженности
рынков (этот факт отражен  уже  в  общей  теории  экономического  равновесия
Вальраса):  невозможно строить рынок капитала и добиваться товарно-денежного
равновесия, разрушая при этом базовый рынок любой экономики - рынок труда.
     А именно это и происходит в России последнее десятилетие:  рынок  труда
фактически  распался,  восстановилась  "экономика  лагерей"  с  ее  законами
лагерной "пайки" и тотального "шмона".
     Для  целей  этого  доклада  нам   будет   достаточно   и   эмпирических
доказательств,  которые  в  достатке  поставляет  нам  мировая  и российская
практика последних месяцев: капитал как  самый  ликвидный  ресурс  экономики
немедленно   бежит  из  страны,  сделавшей  ставку  на  ускоренное  развитие
финансовой системы и не обеспечившей поддержание и создание  соответствующих
систем технологического и интеллектуального лидерства.
     Неслучайно  в лучшем положении из стран АСЕАН оказались Япония, Гонконг
и Южная Корея, которые не только переносили к себе трудоемкие "штамповочные"
производства, но и создали технологические заделы в нескольких  направлениях
"информационного общества" 21-го века.
     Маховик  саморазрушения  финансовой  системы,  оторванной  от реального
хозяйственного  устройства,  в  России  запущен,  его   не   остановить   ни
увещеваниями,  ни  угрозами  кар  бегущим с рынков инвесторам, ни завышенной
ставкой рефинансирования, ни скрытыми операциями.
     Реальная  лагерная  экономика,  возродившись  и  окрепнув  под   яркими
одеждами  либеральной  экономики  миражей, становится основой той неизбежной
мобилизационной  политики,   которую   будут   скоро   вынуждены   вести   и
государственные, и частные управляющие структуры.
     Теперь,  после  двух туров обрушения рынка акций и ГКО (ноябрь 1997 г.,
январь с.г.), саморазрушение режима искусственной "финансовой  стабильности"
- это вопрос нескольких месяцев (обоснования этому даны ниже).
     А к неизбежному следует готовить, независимо от своих взглядов, и себя,
и структуру, за которую несешь ответственность.



     Бюджет 1997 года был не просто секвестирован, это был последний бюджет,
который смог обеспечить иллюзию выполнения государством своих обязательств.
     На обслуживание госдолга (процентные расходы) было израсходовано  свыше
130  трлн.  рублей,  при  том, что "живыми деньгами" в виде налогов в бюджет
поступило всего  155  трлн.  руб.  (данные  А.Починка  на  пресс-конференции
26.01.98).  Таким образом, расходы на обслуживание госдолга почти сравнялись
с собранными налогами.
     В 1998 г. такой "успех", к сожалению, остается только  мечтой:  расходы
на обслуживание госдолга (по оценке С.Кириенко, они составят более 150 млрд.
руб.,  из  них: 12 млрд. долл. - обслуживание внешнего долга, 82 млрд. руб.,
обслуживание внутреннего  долга,  вторая  цифра  представляется  заниженной)
значительно  превысят  собранные в бюджет "живые деньги" (пока, по тенденции
первого квартала, годовой сбор доходов составит менее 120  млрд.  руб.,  без
учета  доходов  от приватизации), что сделает невозможным не только покрытие
бюджетного дефицита, но  и  финансирование  текущих  расходов  Правительства
(реальный дефицит бюджета за первый квартал с.г. - более 50%).
     Предполагаемый  срок  наступления  открытой  фазы  долгового  кризиса -
второй - третий квартал 1998 г. после  подведения  итогов  прошлого  года  и
предварительных итогов первого квартала. Каковы же эти итоги?
     Большинство  крупных  компаний и банков будут вынуждены показать убытки
или нулевую прибыль, а также признать рост своей кредиторской  задолженности
перед государством и персоналом.
     Снижение  международных  рейтингов  России  и  ее  крупнейших компаний,
политическая дестабилизация ведут к  последней  волне  сброса  нерезидентами
оставшихся российских ценных бумаг (акций и государственных обязательств).
     По   состоянию   на   1.04.98.   сброс   акций  российских  предприятий
нерезидентами по сравнению с уровнем 1.10.97. оценивается в сумму 7-8  млрд.
долл. (из общего портфеля в 10-12 млрд. долл.), продажа гособлигаций - более
10 млрд. долл. (из общего портфеля 30 млрд. долл.). Таким образом, за период
с  ноября  1997  г.  по  апрель  1998  г. среднемесячный вывод нерезидентами
средств с российского рынка ценных бумаг составлял около 3 млрд. долл. США.
     Оставшийся в руках нерезидентов пакет российских гособлигаций (около 20
млрд. долл. или 30% рынка) реально продается ими (несмотря на  заверения  ЦБ
РФ  и  Минфина  в  обратном), учитывая растущую политическую и экономическую
неопределенность, а также и техническую возможность -  полную  либерализацию
Банком  России режима репатриации выручки (с 1.01.98. допуск нерезидентов на
рынок спот, с апреля с.г. на рынок валютных фьючерсов).  Эти  продажи  носят
скрытый   характер  -  средства  "замещаются"  ЦБ  РФ  и  связанными  с  ним
отечественными и западными банками  под  гарантированное  размещение  в  них
оставшихся  ликвидных  валютных  резервов и форвардные сделки по страхованию
валютного риска.
     Для полного вывода  средств  нерезидентами,  даже  с  учетом  ускорения
продаж гособлигаций в апреле, вероятно, потребуется еще 1-2 месяца.
     Нерезиденты  заинтересованы  в  относительно  "плавном" выводе средств,
иначе они понесут более существенные потери как в связи с падением  курсовых
цен, так и по причине преждевременной (по их мнению) девальвации рубля. Этот
интерес  дополнительно  влияет  на  затяжку кризиса и его переход в открытую
фазу в конце второго квартала с.г.
     В качестве причины "отчаянных" усилий российских  денежных  властей  по
сдерживанию  неизбежного "схлопывания" финансовой системы страны выступают и
политические факторы: необходимость закончить политическую игру с Госдумой и
Советом Федерации по формированию Правительства или роспуску Думы.
     Если ЦБ РФ удастся в течение второго-третьего кварталов с.г. сдерживать
падение курса  рубля  (его  ликвидных  резервов  хватит  на  50-70  активных
торговых  сессий  с  емкостью  рынка  до  100  млн. долл. каждая, но их явно
недостаточно  для  покрытия  выводимых  с  фондового  рынка  и   рынка   ГКО
нерезидентами  средств  -  до  25  млрд.  долл.), то существенное влияние на
глубину и характер девальвации рубля будет иметь торговый баланс  страны  за
первый квартал.
     Продолжающийся  мировой нефтяной кризис значительно ухудшает экспортный
потенциал российских компаний, а взятые ими  кредиты  под  будущие  поставки
нефти  в размере нескольких миллиардов долларов (ЛУКойл, ЮКОС и др.) в целях
приватизации "Роснефти" и выплаты текущих налогов еще более снижают  текущие
поступления от
     экспорта.  Прямые  потери для бюджета от сокращения экспортной выручки,
вероятно в 1,5-2 раза превысят названную С.Кириенко цифру в  10  млрд.  руб.
(только на акцизах на нефть и газ бюджет недоберет не менее 2 млрд. долл.).
     Неблагоприятные  российские  налоговые  условия начала года будут также
отрицательно влиять на размер репатриации выручки российскими  экспортерами.
Существующий    режим    репатриации   (легальность   6-месячной   задержки)
предоставляет возможность "переждать", которой многие предпочтут в  нынешних
нестабильных условиях воспользоваться.
     Не будут пролонгированы или будут сокращены кредитные линии большинству
российских  банков и компаний, осуществивших в 1997 г. значительные займы на
мировом финансовом рынке (общий их объем - 3-5 млрд. долл.  США),  поскольку
эти  займы  носят  краткосрочный  характер  и  их продление прямо зависит от
показателей страновых рисков.
     Все эти  конъюнктурные  факторы,  а  также  уже  произошедшая  задержка
очередного  транша  кредита МВФ за 1-й квартал с.г. резко ухудшили платежный
баланс страны и сократили предложение валюты на биржевом и внебиржевом рынке
как минимум на 20% или до 1 млрд. долл. в месяц.
     Ухудшилась ситуация и с иными (несекьюритизированными)  обязательствами
Правительства.   В   апреле-мае   должна   была  закончиться  инвентаризация
задолженности Правительства РФ  по  долгам  бюджетных  организаций,  которая
оценивалась   Правительством  на  1.01.98.  в  40  млрд.  руб.,  но  реально
составляет  (только  по   данным   основных   кредиторов   Правительства   -
естественных  монополий:  РАО  "ЕЭС", Газпрома, МПС) свыше 100 млрд. руб. По
новому соглашению с МВФ (подписанное  в  апреле  Заявление  Правительства  и
Центробанка)  эта  задолженность  относится  на  внутренний долг и влияет на
показатели бюджетного дефицита.
     Полного учета своих обязательств государство не вело,  да  и  вести  не
могло,   т.к.   каждый   бюджетополучатель   имел  возможность  безлимитного
(бесплатного) потребления услуг естественных монополистов.
     С  учетом  задолженности  по   оборонному   заказу,   реальный   размер
неоформленных   долгов   государства  перед  экономикой  и  населением  (без
компенсации обесцененных в 1992 г. вкладов в Сбербанке) превышает 150  млрд.
руб.   (на   это   косвенно   указывает  и  размер  превышения  кредиторской
задолженности над дебиторской: в целом  по  народному  хозяйству  более  250
млрд. руб.).
     Такой долг государство не признает и не сможет заплатить.
     Накопленные  Правительством  обязательства  по  выполненным госзаказам,
признав  их  частично,  планируется  переоформить   в   длинные   нерыночные
гособлигации,  однако  даже  сам факт оформления этих долгов в ценные бумаги
будет означать скрытую эмиссию (с точки зрения платежного баланса  страны  и
ее  кредитоспособности  обязательства в виде ценных бумаг и денежных средств
равнозначны)  и  значительно  ухудшит  условия  заимствования   государством
средств  по  рыночным  займам. В связи с этим оформление задолженности будет
максимально растянуто, если вообще успеет начаться до разрушения рынка ГКО.
     Текущие налоговые поступления за первый квартал с.г. в  два  раза  ниже
бюджетного   плана,   что  вызвано  как  наложением  ряда  учетно-финансовых
мероприятий (деноминация, переход на новый  план  счетов,  изменение  правил
резервирования  в  комбанках  и  др.),  так и фактическим отказом крупнейших
налогоплательщиков от уплаты налогов "живыми деньгами" в условиях формальной
отмены всех видов зачетов из-за ухудшающихся условий  внутренней  и  внешней
конъюнктуры  (так,  крупнейшие  компании  ТЭК  направили еще в январе с.г. в
Правительство РФ письмо с изложением невозможности уплаты  более  100  млрд.
руб.  налоговых  назначений  на  1998  г.  при чистой выручке около 80 млрд.
руб.).
     Сбор налогов в первом квартале не превысил 40  млрд.  руб.,  тогда  как
погашение  выпусков  ГКО,  истекающих  до  конца второго квартала, и выплата
купонного дохода по остальным требуют не менее 120 млрд. руб.
     В апреле ситуация со сбором налогов еще более ухудшилась.
     С учетом резкого "похудения" спроса на новые выпуски  ГКО,  по  крайней
мере на 25-30% за счет ухода нерезидентов, образовался кассовый разрыв между
текущими поступлениями и расходами госбюджета в размере 20-25 млрд. руб. При
этом  никаких  "скрытых  резервов"  (продажи  "Роснефти" и "Связьинвеста" по
заявленным  ценам,  получения  налоговых  недоимок  с  крупнейших  компаний,
изъятия   в   бюджет   значительных  остатков  на  счетах  ГТК  и  проч.)  у
Правительства во втором квартале реально нет.
     Схема "пожарного решения" проблемы госдолга за счет отказа от  текущего
бюджетного  финансирования,  практиковавшаяся  в  первом квартале (в среднем
расходы профинансированы на  52%,  однако  многие  статьи  вообще  почти  не
финансировались,  например,  трансферты  регионам),  во втором квартале мало
реализуема  по  социально-политическим  (кризис  власти)   и   экономическим
соображениям   (неисполнение   бюджета   приведет  к  очередному  отказу  от
кредитования со стороны МВФ и МБ).
     Единственная возможность оттянуть развязку сюжета кризиса,  заложенного
в  последние годы, - скрытая эмиссия ЦБ РФ. Кассовый разрыв первого квартала
был реально покрыт за счет покупки золота Гохрана (90 тонн на сумму около  5
млрд.  руб.) и новых ГКО Центробанком (дополнительные средства ЦБ РФ получил
от увеличения резервирования валютных пассивов коммерческих банков).
     Однако  размеры  (2-3  млрд.  долл.)  и   сроки   временного   скрытого
финансирования  со  стороны ЦБ невелики. Уже вполне очевидно, что ресурсы ЦБ
будут исчерпаны раньше, чем государство осознает всю критичность положения и
предпримет ряд мобилизационных мероприятий.
     Как показывает выступление и.о. премьера С.Кириенко 10 апреля  в  Думе,
частичное  признание  серьезности  ситуации  не подкрепляется (да и не может
быть подкреплено в рамках общего политического режима) такими же серьезными,
адекватными ситуации мерами: состав мер по исправлению ситуации  в  основном
ограничен старой "либеральной колодой".
     Каков будет сценарий "обрушения" финансовых рынков?



     Общий сценарий развития кризиса и  фактического  крушения  национальной
финансовой  системы известен и многократно реализован в ряде стран (Мексика,
страны АСЕАН, теперь восточно-европейские страны).
     Этап 1. Крах фондового рынка
     Перегретый  фондовый  рынок,  спровоцированный  какой-либо   негативной
политической или экономической новостью, обрушивается.
     Нерезиденты,   большинство   невольно,   часть   сознательно,  начинают
масштабную и  долгосрочную  игру  на  понижение  всех  национальных  активов
(акций,  валюты  страны,  гособязательств),  стремясь  быстрее сбросить свои
местные активы с постоянно повышающимся риском.
     Этап 2. Крах валютного рынка
     Многократно  возрастает  давление  на  валютный  рынок,   поскольку   к
нерезидентам,   стремящимся  побыстрей  вывести  свои  средства  из  страны,
присоединяются  валютные  спекулянты.  Национальная  валюта,  как   правило,
обесценивается быстрей, чем акции компаний. Так, при падении фондового рынка
в Индонезии в 3 раза, местные рупии обесценились в 7 раз.
     Такое   опережающее   падение  валютного  курса  объясняется  усилением
финансового давления на  него  мгновенно  возникающими  проблемами  реальной
экономики   (производителей   и  потребителей).  Разрушение  рынка  капитала
приводит  к  дестабилизации  товарного  рынка  и  рынка  труда:  инфляция  и
безработица получают приставку "гипер".
       Это  в  свою  очередь  подрывает  конкурентоспособность  национальных
производителей, которые в данном случае ничего не выигрывают от  девальвации
(как  в случае небольшого понижения курса национальной валюты), поскольку их
экспортный  потенциал  успевает  разрушаться  быстрей,  чем   они   способны
возмещать (новыми экспортными продажами) утерянные оборотные средства.
     Этап 3. Крах национальной финансовой системы
     В  связи  с  обесценением  национальной  валюты   и   прямым   бегством
нерезидентов  с  рынка  государственных  обязательств,  резко  возрастает (в
национальной валюте) стоимость обслуживания госдолга страны.
     Тают валютные резервы Центрального банка, возникают кассовые разрывы  в
обязательствах Министерства финансов.
     Новые  кредиты  государству  и корпорациям не предоставляются. Долговой
кризис испытывает не только государство, но и национальные  компании,  акции
которых  еще больше обесцениваются. Первой жертвой кризиса становятся банки,
которые  страдают  как  из-за  резкого  обесценения  и  неликвидности  своих
активов,  так  и  из-за обвального оттока вкладов, изымаемых и переводимых в
наличные доллары и товары.
     Банковский  крах   и   девальвация   национальной   валюты   становятся
детонатором явного банкротства большинства национальных компаний.
     Население панически скупает валюту и товары.
     За  счет  роста скорости обращения ускоряется инфляция, которая выходит
из-под контроля денежных властей.
     Цикл кризиса повторяется, причем естественного уровня поддержки акций и
гособязательств  в  такой  ситуации  нет  (это  "система  с   положительными
обратными  связями"):  национальные  эмитенты  кризисных стран, в отличие от
эмитентов развитых стран, не имеют ресурсов для поддержки своих акций, спрос
внутренних инвесторов не существует.
     Этап 4. Стабилизация за счет внешней помощи
     "На выручку" приходит МВФ,  который  дает  новые  кредиты  при  условии
ужесточения  финансовой  политики  и  сокращения  бюджетных расходов, прежде
всего капиталоемких социальных и военных программ.
     При этом следует отметить  значительное  отличие  ситуации  Мексики,  в
которой сильны долгосрочные интересы американских фирм (прямые инвестиции на
десятки   миллиардов   долларов)   от   положения  стран  АСЕАН,  в  которых
долгосрочные инвесторы (китайский и японский капитал) и спекулянты (западные
портфельные инвесторы) не совпадали, что не дает им теперь шанса на  возврат
средств  на  национальный  фондовый  рынок.  Возврат западных спекулянтов на
азиатские рынки в ближайшие месяцы и, вероятно, годы тем  более  невозможен,
что тот 10-процентный рост, который имели "новые
     тигры", основывался как раз на притоке капитала извне. Дефицит капитала
вызовет в этих странах длительный структурный кризис, который будет решаться
за счет переориентации экономики на менее капиталоемкие производства.
     Для  стран  АСЕАН  в  ближайшие годы встает проблема выбора пути в 21-й
век:  продолжать  стратегию  интеграции  в  западный  рынок   капитала   или
интегрироваться на производственном уровне с Китаем и Японией.
     Но  и  МВФ  не  может бросить в разбитом виде свою "парадную витрину" и
собирается инвестировать в ее починку свыше 100 млрд. долл., что,  вероятно,
даст возможность законсервировать ситуацию в ряде стран.
     Принципиальное отличие российской ситуации от положения в странах АСЕАН
и Латинской  Америки  заключается  в  том,  что  в  России  почти нет прямых
инвесторов, которые обеспечивают минимальный  уровень  поддержки  страны  со
стороны  международного  капитала.  Объем  инвестиций  в Россию составлял на
1.11.97. около 30-35 млрд. долл. или менее 0,1% мирового рынка капитала, что
дает возможность западным институциональным игрокам закрыть свои позиции  на
Россию, тем более, что большинство из них свои вложения уже окупили (средняя
доходность за 1996-97 гг. на рынке акций и ГКО превышала 80% годовых).
     С  точки  зрения  возможности  поддержания  курса  национальной валюты,
ликвидные валютные резервы страны минимальны (на  начало  апреля  с.г.  чуть
более  10  млрд.  долл.),  в  то время как в странах АСЕАН они составляли на
начало кризиса сотни миллиардов долларов (в Гонконге,  например,  200  млрд.
долл.  +  200  млрд. долл. дополнительные резервы КНР). Запасы ЦБ РФ в форме
драгоценных металлов (около 5 млрд. долл.) оценены в  ценах  покупки,  тогда
как рыночная цена на золото снизилась. Быстрая продажа золота без дальнейших
существенных  потерь  трудно  осуществима,  учитывая,  что центральные банки
многих стран мира (прежде всего Европы)  постоянно  сокращают  свои  золотые
запасы.
     С точки зрения возможностей обслуживания внешнего долга, позиции России
также хуже, чем у стран АСЕАН и Латинской Америки, поскольку у государства в
непосредственном  управлении  практически  не  осталось  крупных поставщиков
валюты -экспортеров (тогда как в Мексике  и  Бразилии,  например,  добычу  и
экспорт нефти осуществляют госкомпании).
     С   точки   зрения   обслуживания   внутреннего   долга,  учитывая  его
краткосрочный характер, Россия имеет самые неблагоприятные условия  из  всех
стран, затронутых мировым кризисом: текущие погашения и выплата процентов не
покрываются   налоговыми   поступлениями;   возможность  погашения  за  счет
наращивания суммы долга практически
     исчерпана.
     Наконец, никакой масштабной помощи со стороны  МВФ  России  ожидать  не
приходится.   До  конца  второго  квартала  с.г.  задержан  очередной  транш
расширенного  кредита  (0,7  млрд.  долл.  в  квартал),   размеры   которого
совершенно недостаточны для воздействия на ситуацию.
     Российский сценарий кризиса отличается от общего: наш фондовый рынок по
своим  размерам  значительно  уступает  рынку  государственных обязательств.
Последствия фондового краха января 1998 г. удалось локализовать  увеличением
в 1,5 раза ставки рефинансирования ЦБ РФ.
     Но  один  процент  роста  доходности  ГКО  требует,  по  оценкам  Chase
Securities Inc., не менее 600 млн. долл. бюджетных  средств,  что  означает,
при  уже  произошедшем  росте  доходности  на 10% годовых, 6 млрд. долл. (36
млрд. руб.) дополнительных затрат на обслуживание старых  обязательств  (без
учета  рефинансирования  основной  суммы  долга).  С  учетом  оттока средств
нерезидентов, пик затрат ЦБ и Минфина приходится на конец второго квартала и
третий квартал с.г. (10-12 млрд. долл. за 3 месяца).
     Одновременно  происходит  накопление  рисков   на   смежных   сегментах
финансового рынка (фондовом, срочном и др.) и прежде всего на рынке валютных
фьючерсов и форвардов (объем рынка превысил 15 млрд. долл.). Дело в том, что
риски  по срочным сделкам не отражаются в балансе банков и не контролируются
ЦБ РФ и даже при небольшом изменении динамики  курса  доллара  к  рублю  они
многократно   возрастают   (даже  крупные  западные  банки  не  защищены  от
банкротства в случае сверхрискованной игры их дилеров на срочных рынках).
     Таким образом, катализатором валютного кризиса в  нашей  стране  станет
непосредственно  не  фондовый  обвал (это - лишь завязка сюжета, которая уже
произошла), а масштабный долговой кризис государства, который не может  быть
купирован  эмиссией  ЦБ РФ, поскольку разовый выброс в обращение 50-60 млрд.
руб. (выкуп Центробанком  гособлигаций,  на  которые  отсутствует  спрос  на
рынке)  означал бы не просто выход за все установленные рамки роста денежной
массы, но сам по  себе  спровоцировал  бы  массовый  сброс  ГКО  и  усиление
давления  на  рубль. Возможные интервенции Банка России на рынке ГКО ускорят
его банкротство на валютном рынке: не имея достаточных валютных резервов для
покрытия всей суммы репатриации выручки нерезидентов  с  рынка  ГКО,  ЦБ  не
может позволить себе риска своими покупками ГКО ускорить бегство капитала из
страны, в том числе российского, который потянется за западным.
     Это  замкнутый  круг, в который ЦБ загнал сам себя предыдущей политикой
либерализации сверхкороткого рынка ГКО, не создав достаточных  резервов  для
покрытия риска ухода нерезидентов с рынка.
     Выход  из этого круга, как показывает мировая практика и логика анализа
нашей  ситуации,  может  быть,  к  сожалению,   только   через   обесценение
необеспеченных  обязательств государства - ГКО и денежной массы. Непонимание
этого  денежными  властями,  их  попытка  до  последней  минуты   "сохранять
оптимизм",  проводя обанкротившуюся политику "привлечения внешних инвестиций
любой ценой" и проводя публичные разборки по  дележу  ответственности  между
разными  госорганами  (ЦБ,  Минфин,  ФКЦБ  и  др.) - фактор усиления глубины
предстоящего падения.
     С учетом финансовых и структурных диспропорций экономики, общий вывод о
возможной глубине кризиса  1998  г.  таков:  девальвация  рубля  -  3-5  раз
(обоснование  см.  в  части  2),  падение  акций  -  в  2-3  раза, рынок ГКО
перестанет существовать.



     Разумеется,   новая   мобилизационная   экономика   (далее   -  НМЭ)  в
значительной мере отличается от прошлых изданий мобилизационной экономики  -
"военного  коммунизма",  сталинской  модели  30-50-х  годов  и последнего, в
мягком нефтяном переплете, "брежневского издания".
     Укажем сначала  на  два  принципиальных  отличия,  а  затем  рассмотрим
основные элементы НМЭ более подробно. А. Сужение мобилизационной базы
     Все  мобилизационные режимы направлены на формирование централизованных
механизмов трансформации сбережений предприятий, государства и  населения  в
стратегические   инвестиции   ("проекты   века"  режима).  Размер  доступных
сбережений составляет мобилизационную базу режима. НМЭ, в отличие  от  своих
исторических   прототипов,   может   рассчитывать   на  контроль  не  70-80%
материальных, трудовых и  финансовых  ресурсов  народного  хозяйства,  а  на
значительно меньшую долю.
     Это  связано с тем, что после обесценения вкладов (в Сбербанке) и долей
формального участия в собственности (в виде ваучеров) население  и  компании
предпочитают  хранить  большую  часть  своих  сбережений в наличной форме (в
долларах): по разным оценкам, наличные валютные средства, служащие средством
платежа и сбережений, составляют сегодня в России 40-60 млрд. долл. США, что
не только превышает в 3-4 раз наличную рублевую массу, но и сравнимо со всей
расширенной денежной массы М2, которая приближается к 400 млрд. руб.
     Проведенная  приватизация  большей   части   производственных   активов
затрудняет  быстрое наращивание базы НМЭ, поскольку национализация, особенно
в легальных формах (например,  возврат  предприятий  в  госсобственность  за
налоговые   долги),   потребует   преодоления  сопротивления  собственников.
Сокращение доли "теневой экономики" (сейчас она оценивается  в  35-50%  ВВП)
также  не  может  быть  проведено быстро и без существенных потерь (бегства)
накопленных там капиталов.
     Таким образом, непосредственная база НМЭ, на  момент  перехода  к  ней,
составляет  лишь 30-40% ВВП. Стратегический резерв НМЭ - природные ресурсы и
территория страны, большая часть которых  остается  пока  в  государственной
собственности  (включая месторождения, разрабатываемые частными компаниями).
Механизмы прямой мобилизации этих ресурсов станут стержнем стратегии НМЭ  по
расширению своей базы.
     Вместе  с тем, возникшая из тотального кризиса ликвидности национальной
экономики, НМЭ будет испытывать  острый  недостаток  ликвидных  (финансовых)
средств  для  покрытия  своих  первоочередных  нужд. Изыскание и мобилизация
ликвидных средств составит основу тактики НМЭ.
     Какие структуры будут управлять формированием НМЭ, в чью  пользу  будут
перераспределяться ресурсы, природная и бюджетная ренты?
     Б. Новое "ядро" мобилизационной экономики
     Если  "ядром"  всех  предыдущих  режимов мобилизационного развития была
военная экономика (в развитом виде  -  ВПК),  то  "ядром"  НМЭ,  безусловно,
станет сплотившаяся вокруг "партии победителя" определенная
     нефтегазобанковско-информационная   группа   (далее  -  "ядро"),  в
которой будут интегрированы части ТЭК, финансового капитала и СМИ.
     В  отличие  от   насильственного   характера   формирования   советской
экономики,  построенной на расчищенном от владельцев капитала месте, переход
к НМЭ, по всей видимости, будет носить более плавный, как бы  "естественный"
характер,   что   совсем  не  исключает  репрессивных  мер  по  отношению  к
"неядерным", т.е. не вошедшим в ядро НМЭ, структурам.
     Естественный характер вырастания НМЭ из ее ядра будет основан  на  том,
что  вопрос  о  форме  собственности (государственная или частная) на активы
"ядра" в нынешних условиях не важен,  поскольку  основа  этой  группы  -  не
собственность,  а  управление,  контроль трудовых, материальных и финансовых
ресурсов (т.е. приватизация менеджмента узкой группой лиц). Размер и границы
ядра НМЭ - предмет специального рассмотрения.


     "Ядро" мобилизационного режима в России уже сложилось.
     Это  не  просто  совокупность  лиц  и  организаций,  связанных  едиными
материальными  интересами  и  представлениями о своей "миссии", но и система
промобилизационных  механизмов,  созданных  в  недрах  фиктивной  "экономики
миражей" для управления реальной (лагерной) экономикой.
     Основа трансформации нынешней, квазирыночной экономики в НМЭ - механизм
"условной   собственности"  или,  выражаясь  адекватным  реальности  языком,
всеобщего "подвеса": любая организация и любое физическое  лицо  в  условиях
действующего  хозяйственного и налогового права являются правонарушителями и
должниками перед государством.
     Причем  уже  сегодня  наибольшую  сумму  задолженности   и   наибольшие
правонарушения  может  позволить  себе  ограниченное  число  (10-15) крупных
организаций,  входящих  в  прото-"ядро",  т.е.  имеющих  одну   из   главных
"государственных  крыш".  Так, на 1.01.98. совокупный просроченный налоговый
долг "Газпрома" и его дочек превышал 2 млрд.  долл.,  "ЮКОСа"  и  "Сибнефти"
("ЮКСИ")  -  1,5  млрд.  долл., компаний группы "ОНЭКСИМ" - 1,5 млрд. долл.,
"Альфа-группы" - 1 млрд. долл. и т.д. и т.п. За  первый  квартал  эти  цифры
выросли как минимум в полтора раза.
     Из  общего  объема просроченной налоговой задолженности (около 80 млрд.
руб.) не менее половины приходится  на  "неприкасаемые"  компании,  которые,
конечно,  если  их  как  следует  попросить,  могут в единовременном порядке
оказать  "мат.  помощь"  государству  (вспомним  рекламу:   "Газпром   помог
государству заплатить долги пенсионерам"), но в среднесрочном плане экономят
до  90%  налоговых  назначений (например, через механизмы налоговых зачетов,
концентрацию долгов на своих "дочках" и "внучках"). Так, по  данным  доклада
Межведомственной  балансовой  комиссии,  из 210 крупнейших должников бюджета
(они же крупнейшие налогоплательщики) "живыми деньгами" в бюджет в  1996  г.
уплачено лишь 8% средств, остальное - зачетами (см. "Эксперт" No 8, 1998 г.).
     Бюджетная  ситуация 1996-97 гг. показала, что "государственных крыш", в
результате  распада  "семибанкирщины"   сложилось,   относительно   падающей
ликвидности реальной экономики, слишком много - государство не может собрать
с охраняемых разными патронами структур средства для покрытия своих нужд.
     "Мягкие  бюджетные  ограничения",  перенесенные  с  микроуровня (уровня
предприятий)  на  мезоуровень  (уровень  крупных  корпораций)  стали  быстро
разрушать и фактически уже разрушили бюджет страны.
     В результате перехода к НМЭ останется одна "государственная крыша", под
     которую   войдут   организации-члены   "ядра",   состав  которых  будет
уточняться и выстраиваться под лидера  победившей  в  предстоящий  кризисный
период государственно-предпринимательской группировки.
     Мобилизационные  механизмы консолидации "ядра" НМЭ активно создаются во
всех сферах политической, экономической и  социальной  жизни.  Ограничиваясь
экономикой, назовем последние шаги на этом пути:
     - кадровая  и организационная консолидация группы Банка России (включая
Сбербанк, ВТБ, ВЭБ,  росзагранбанки)  и  перевод  в  нее  счетов  бюджета  и
общероссийских организаций (РАО "ЕЭС", МПС и др.);
     - перевод крупных банков в ОПЕРУ-2, в режим ежедневного контроля;
     - создание  специальной  налоговой инспекции и перевод в нее со второго
квартала с.г. крупнейших налогоплательщиков (порядка 40), создание налоговых
постов непосредственно на этих предприятиях;
     - укрепление финансовой зависимости регионов от центра  путем  перевода
бюджетных  организаций  в  Казначейство,  выдачи регионам коротких бюджетных
ссуд (около 15 трлн. руб. в прошлом году);
     - упрощение (по сравнению с банкротством) порядка взыскания имущества с
налогового должника, образование Федерального долгового центра;
     - формирование фактически разрешительного порядка регистрации  прав  на
недвижимость и централизация этих прав в органах Минюста;
     - централизация  регистрации прав на акции под контролем ФКЦБ и ФАПСИ с
возможностью внесудебного изменения записей в реестрах акционеров.
     Перечисление подобных мер административной "артподготовки" формирования
будущих механизмов контроля НМЭ можно продолжить.
     Их  смысл,  скрытый  за  декларациями  о  наведении  равного  для  всех
(либерального)  экономического  порядка,  состоит  в  подготовке "отсечения"
структур, не вошедших в "ядро",  и  последующем  обеспечении  мобилизации  в
бюджет ядра и в госбюджет "неядерных", периферийных ресурсов.
     С  точки  зрения "ядра" и природы НМЭ, его интересы (бюджет) и интересы
(бюджет)  государства  непосредственно  совпадают,  поэтому  первоочередными
приоритетами НМЭ станут:
     - укрепление  режима  "условной собственности", т.е. личной зависимости
периферийных  структур  от  группы  руководителей  "ядра",   что   потребует
формирования  дополнительных  фискальных  и,  вероятно,  административных  и
партийно-политических механизмов:
     - обеспечение рынков сбыта "ядерной" продукции, что означает  частичную
ремилитаризацию   экономики  (армия  и  ВПК  являются  крупным  потребителем
топлива) и активизацию господдержки экспорта (прежде всего в СНГ);
     - централизация  в  банках,  входящих  в  "ядро",  бюджетных   остатков
комбанков  (сегодня это свыше 70-80 млрд. руб. или 2-3% ВВП, из них: остатки
федерального бюджета около 30 млрд. руб., региональных и  местных  свыше  30
млрд. руб., внебюджетных фондов и ГТК 10-20 млрд. руб.);
     - укрупнение "ядерных" банков и компаний за счет поглощения остальных;
     - частичная  национализация  (через  долговую  схему или в добровольном
порядке) значительной части ТЭК, ВПК, банковской системы.
     Безусловным  приоритетом  НМЭ  останется  обслуживание  внешнего  долга
страны,  тогда  как внутренние долги государства будут в основном списаны на
старый "либеральный режим", а также будут частично  приватизированы  "ядром"
как правопреемником старого режима. Рассмотрим этот механизм подробнее.


     Проблема внутреннего  долга,  как  это  обосновывалось  выше,  является
исключительно  острой  краткосрочной  проблемой: полное обслуживание текущих
рублевых  обязательств  Правительства  РФ  становится  в   ближайшее   время
невозможным.
     Поэтому   решение   данной   проблемы  заключается  в  выборе  варианта
реструктуризации внутреннего долга: от выбора того, кто в наибольшей степени
пострадает в результате обесценения гособязательств (население  или  банки),
прямо зависит характер последующего режима.
     Наиболее   вероятный   сценарий  объяснения  невозможности  платить  по
внутренним  обязательствам  государства  и  обесценения  в  связи   с   этим
сбережений  граждан  -  вариант  "заговора",  с  обращением  в очередной раз
бессильного гнева населения на нескольких высших  чинов,  которые  допустили
девальвацию  и  обрушение рынка ГКО. Более жесткий и менее вероятный вариант
предусматривает  обвинение  всего  прежнего  "либерального  режима",   смену
правительства и руководства ЦБ.
     Возможны   и   обвинения  "международных  спекулянтов"  (типа  Сороса),
которые-де сознательно уронили рубль, разрушили рынок ГКО и проч.
     Каким бы ни  было  политическое  прикрытие,  внутренний  госдолг  будет
списан  (реструктурирован  под  низкий процент), что на многие годы исключит
добровольные  (немобилизационные)  механизмы  трансформации   сбережений   в
инвестиции и обусловит необходимость НМЭ.
     Поскольку ко времени обрушения рынка ГКО на нем фактически не останется
нерезидентов,  то,  несмотря  на  возможную  жесткую  словесную реакцию МВФ,
западных  политических  и  деловых  кругов   на   антилиберальные   действия
российских  властей,  на  деле никакого осложнения не произойдет. Пока будут
исправно платиться внешние долги.


     Проблема   внешнего   долга   -   среднесрочная   проблема,   поскольку
значительное увеличение выплат по внешним долгам  России  предстоит  с  1999
года,  когда сумма выплат процентов и частей основного долга возрастет почти
в два раза, до 7-8 млрд. долл. в год с  последующим  постепенным  ростом  до
10-12 млрд. долл. после 2005 года.
     Общий  размер  внешнего долга (150 млрд. долл. США или менее 1/3 ВВП) и
его структура (основная часть долгов реструктурирована на 25 лет)  позволяют
построить  долгосрочную стратегию выплат за счет привлечения новых кредитов.
Обеспечением этих новых кредитов станут экспортные поставки в Европу и  Азию
газа, нефтепродукции, продукции металлургии.
     Эта   схема   перекредитования   внешнего   долга  предполагает  прямой
государственный контроль за Газпромом  и  частью  нефтедобывающих  компаний,
т.е.  частичную ренационализацию ТЭК и/или восстановление системы экспортных
квот и поставок на госнужды. В этом случае получение кредитов  под  гарантии
поставок  (по  схеме  нынешнего кредитования Газпрома, ЛУКойла, ЮКОСа и др.)
представляется делом техническим,  а  их  размер  достаточным  для  покрытия
текущих платежей по внешнему долгу.
     Тяжесть   обслуживания   внешнего   долга   прямо  зависит  от  глубины
девальвации рубля  и,  следовательно,  удорожания  (в  национальной  валюте)
внешнего долга. Критической ситуация может стать при девальвации рубля более
3 раз: размер внешнего долга приблизится к размеру ВВП (по курсу).


     Нынешний режим финансовой стабилизации, достигнутый в  предыдущие  годы
на  сужающемся  пространстве легальной и ликвидной (обслуживаемой рублями, а
не бартером и суррогатами) экономики, которая на начало 1998  г.  составляла
уже только 10-15% ВВП, в результате девальвации рубля саморазрушится и будет
заменен   на   административный   режим,   основанный   на  централизованном
установлении ценовых и воспроизводственных пропорций, включая  распределение
вновь   созданной   добавленной   стоимости  на  амортизацию,  инвестиции  и
потребление.
     Макроэкономический режим НМЭ означает возврат к мобилизации  и  прямому
распределению  качественных  материальных  ресурсов,  поскольку  "ядро"  НМЭ
стремится сосредоточить в себе  все  конкурентоспособные  на  внешнем  рынке
производства, испытывающие дефицит лучших ресурсов.
     Контуры  макроэкономического  порядка  НМЭ  складываются  уже  сегодня:
относительное товарно-денежное равновесие поддерживается за счет, во-первых,
административного  ограничения   реальных   доходов   населения   (невыплата
зарплаты,   крайне   низкие   пенсии),  во-вторых,  обмена  природной  ренты
(содержится в экспортируемом сырье) на технологическую ренту  (содержится  в
импортируемых предметах широкого потребления).
     После  девальвации  рубля,  учитывая  то  обстоятельство,  что  глубина
девальвации будет гораздо больше, чем падение реальных экономических величин
(ВВП, экспорта, импорта и т.д.), НМЭ получит на долгое время  платформу  для
постепенного   повышения  реального  курса  рубля  и  тем  самым  приобретет
значительный антиинфляционный запас прочности.
     Та же самая политика, которую ЦБ вел в течение 1997 г., эмиссия  рублей
и их обмен на валюту, и которая позволила до начала мирового кризиса создать
некоторые резервы (до 25 млрд. долл.), может быть более эффективно повторена
в  режиме  НМЭ, поскольку рубли понадобятся экспортерам и прямым иностранным
инвесторам, вложения которых в более стабильную  административную  экономику
значительно возрастут.


     Как указано выше, безусловным приоритетом  НМЭ  останется  обслуживание
внешнего  долга,  которое  возможно прежде всего с использованием механизмов
залога продукции ТЭК или месторождений (режим СРП).  Поэтому  большая  часть
ТЭК будет национализирована. Этот процесс, вероятно будет поэтапным: сначала
в той или иной форме будет восстановлена монополия внешней торговли (в части
экспорта),  затем  -собственность  государства  на  активы  ряда  нефтяных и
металлургических компаний.
     Наличие частного управления и частного капитала в  "ядре"  НМЭ  создаст
удобные   механизмы   легального  перераспределения  финансовых  потоков  от
компаний-аутсайдеров  к  членам  "ядра".  Поэтому,  по-видимому,   тотальной
национализации  ТЭК  не  потребуется,  будут  достаточны  жесткие  механизмы
налогового, экспортного и ценового контроля в руках "ядра".
     Следующей сферой частичной ренационализации станет финансовая  система:
весьма  вероятно  восстановление, на базе 2-3 федеральных банков и множества
региональных банков (бывших  филиалов  ПСБ,  ЖСБ),  вертикали  "спецбанков",
которые  будут  отвечать  за  бюджетный  контроль,  распространяемый  на все
большее число государственных предприятий.
     Национализация в обрабатывающей промышленности, строительстве, сельском
хозяйстве совершится постепенно и  естественным  путем,  поскольку  основная
часть  предприятий  является хроническими налоговыми должниками, управляется
старыми  директорами  и  вполне   добровольно   "попросится"   обратно   под
государственную  руку,  как только почувствует, что она начинает сжиматься в
привычном административном кулаке.


     "Ядро",  в  которое  входит  группа   Центробанка,   заинтересовано   в
использовании   ситуации  платежного  кризиса  государства  в  свою  пользу:
Сбербанк, закачавший в пирамиду  ГКО  100  млрд.  руб.  сбережений  граждан,
вероятно,  заморозит вклады населения. Возможен вариант объявления Сбербанка
банкротом и продажи его одному из частных  банков  "ядра",  хотя  это  и  не
является   необходимым:   вполне   достаточно   объявления  новой  программы
"компенсаций сбережений населения", учитывая шок от обрушения рубля и  рынка
ГКО.
     "Ядерные"  банки  пострадают в наименьшей степени, поскольку их пассивы
сформированы на 50-60% за счет валютных средств их  клиентов-экспортеров,  а
активы  значительно  более  дифференцированы, чем у мелких и средних банков,
особенно региональных. Тем не менее, и эти банки будут испытывать  серьезные
трудности  с  ликвидностью  в  период девальвации рубля и замораживания ГКО,
однако их тесная связь с ЦБ позволит  им  заблаговременно  (до  официального
объявления  об  окончании  операций РЕПО) получить в ЦБ значительные кредиты
под свои пакеты ГКО. Многие другие банки, которые не войдут в "ядро"  НМЭ  и
не  смогут использовать его ресурсы для противостояния кризису, будут жестко
санированы Центробанком. Весьма вероятно восстановление  системы  отраслевых
спецбанков на базе банков - бывших филиалов ПСБ, ЖСБ, АПБ.
     Рассмотрим общее состояние банковской системы России.
     Чистые  активы банковской системы России составляют сегодня 60-80 млрд.
долл. США или 10-15% ВВП, капитал (после  вычета  резервов  в  международной
методологии)  -менее  5  млрд.  долл.  Накопленные  явные  и  скрытые убытки
банковской системы (включая безнадежные кредиты) уже в 1996-97 гг. превысили
ее капитал и составляют сегодня 20-30% ее чистых  активов.  Практически  всю
прибыль  в  последние  годы  банки  получали  от  операций  с ГКО, тогда как
кредитные и валютные операции в среднесрочном плане были  убыточными.  Такой
баланс  банковской  системы  приведет  ее,  после  санации  в  рамках НМЭ, к
практически дореформенному положению  расчетно-кассового  центра  экономики,
который  не выполняет инвестиционных и управленческих функций: чистые активы
сократятся (с учетом списания  долгов  и  девальвации  рубля)  в  2-3  раза,
капитал
     сконцентрируется  в  нескольких  банках,  для которых остальные "бывшие
банки" станут филиалами и частично будут ликвидированы.
     Невозможность управления экономикой со стороны банков вытекает  как  из
того   обстоятельства,  что  на  эти  функции  будет  претендовать  окрепший
государственный аппарат, так и из факта перехода финансовых потоков в НМЭ из
нынешних оффшорных схем вывоза капитала к подчинению  интересов  мобилизации
ресурсов внутри страны (в "ядре").
     Процесс отделения реального управления экономикой от банков в настоящее
время активно идет: большинство управляющих структур, созданных банками, уже
отделено   от  них,  интегрированной  ("германской")  модели  придерживаются
по-прежнему лишь  некоторые  мощные  "новые  банки"  -  ОНЭКСИМ,  Инкомбанк,
Роскредит,  ряд  других  крупных  банков.  Это  ставит вопрос их адаптации к
условиям НМЭ (см. часть 2 доклада).


     Основной  микроэкономической  проблемой  при  переходе  к НМЭ является,
безусловно,  проблема  всеобщих  неплатежей,  которая  уже  не  может   быть
разрешена нормальными средствами.
     Неплатежи,   выросшие   из  "мягких  бюджетных  ограничений"  экономики
дефицита, стали своего рода механизмом демпфирования слишком жестких условий
либеральной модернизации, способом выживания неэффективных (в данной системе
экономических оценок) хозяйственных субъектов.
     Взаимозачеты, векселя и бартер покрывают 80% и выше  объема  реализации
большинства  предприятий,  за  исключением экспортоориентированных компаний,
которые поставляют за "живые деньги" (валюту)  до  30-40%  продукции  (часто
себе в убыток, если брать их отчетность по завышенным внутренним ценам).
     Общий   объем   кредиторской   задолженности   по  народному  хозяйству
составляет 800-900 млрд. рублей, дебиторской -  600  млрд.  рублей.  Разницу
(около 250 млрд. руб.) составляют просроченные платежи предприятий бюджетам,
внебюджетным фондам и задолженность по заработной плате.
     Маховик  неплатежей  изучен  (см. М.Делягин "Экономика неплатежей", М.,
1997): не имея оборотных средств и включая все неэффективные и неоправданные
издержки и риски (включая риск неплатежей потребителей) в цену,  предприятия
неоправданно  увеличивают  налогооблагаемую  базу,  загоняя себя в состояние
постоянного "подвеса" налоговыми органами ("условной собственности").
     Вися  годами  "на  картотеке"  и  проводя  львиную  часть  расчетов   с
владельцами   предприятия,  поставщиками  и  потребителями  "черным  налом",
директора всегда имеют легальное объяснение задолженности по зарплате, перед
бюджетом и т.п.  Если  это  объяснение  еще  как-то  (хотя,  как  показывают
забастовки  со  взятием  директора  в  заложники,  уже не всегда) помогает в
условиях квазилиберальной экономики, то в условиях НМЭ такой  тип  поведения
становится  нерациональным,  поскольку  будет восстановлена административная
ответственность за экономические нарушения.
     Невозможность    централизованной    или    самостоятельной    развязки
предприятиями   тотальных   неплатежей,   спонтанно   продуцируемых  режимом
либеральной "финансовой стабилизации", которая вполне  выявилась  в  1995-97
гг.  и которая явилась основой "ополовинивания" налоговых сборов, может быть
преодолена единственным способом: узел будет разрублен.
     При  переходе  к  НМЭ  государство  объявит  списание  или  взаимозачет
требований предприятий с последующим административным контролем за платежной
дисциплиной  (причем не только за платежами предприятий в бюджет, но и за их
платежами друг другу, без чего порядок на  микроуровне  невозможен).  Однако
административные меры будут применительно к проблеме неплатежей эффективными
лишь  в  случае  синхронного  изменения  макроэкономического порядка в целом
(прежде всего установления централизованной системы экономических оценок)  и
формирования качественно иного социального порядка, при котором существующие
различия уровней жизни не будут восприниматься как нетерпимые.


     Контуры  социального  порядка НМЭ можно прочесть уже сегодня в наиболее
продвинутых к НМЭ регионах.
     Идеальная  модель  "экономики  миражей"  формируется  в   Москве,   где
расцвеченный  карнавал  центра  соседствует с серой повседневностью спальных
районов, где трудно живущие, но на регулярно получаемые, скромные  пенсии  и
бюджетные  зарплаты миллионы людей среднего и старшего возраста поддерживают
московскую власть так же искренне, как и несколько сотен  тысяч  прожигающих
жизнь "новых русских".
     Идеальная  модель "лагерной экономики" (второй половины или основы НМЭ)
прочитывается сегодня  в  моногородах,  в  которых  устанавливается  жесткий
порядок  работы "за пайку" (зарплату на уровне продуктового пайка): закрытые
города, нефтегазодобывающие поселки,  Норильск,  Воркута,  десятки  и  сотни
фактически изолированных от мира поселений дают нам модель того "социального
порядка",   который  веками  формировался  на  российской  земле  и  получил
завершение в ГУЛАГе.
     Таким образом, социальный порядок НМЭ основан на моноцентричной модели,
в которой привычный материальный порядок вещей  ("зарплата  5-го  и  20-го")
соседствует  с  релаксирующей  ролью  центра с его бездумными и бесконечными
играми и скандалами.
     Правда состоит  в  том,  что  для  большинства  российских  регионов  и
большинства  граждан подобная модель социальных отношений является желанной:
утраченная стабильность материальной жизни (перебои с зарплатой,  отсутствие
тяжелой  или  бессмысленной, но привычной работы и т.п.) никак не могла быть
компенсирована абстрактными для 90% населения  политическими  (либеральными)
свободами.
     Не  имея  средств  на  изменение образа жизни (например, для поездки за
границу)  и  теряя  привычный  смысл  существования,  человек  ищет  другие,
доступные  ему  компенсационные  механизмы  -  для миллионов такими дешевыми
средствами стали низкокачественный алкоголь, наркотические средства.
     В этом отношении режим НМЭ,  ориентированный  на  выравнивание  условий
жизни,  принесет  десяткам  регионов  и  миллионам  людей  хотя бы частичное
восстановление их повседневной жизни и социальных смыслов.
     Лишь для 2-3% активно занятого в перераспределительной сфере  населения
и  для  5-7%  обслуживающих  их  приближенных лиц "смена вех" будет означать
полный крах источников и смысла существования.
     Вместе  с  тем,  потеря  за  последние  10   лет   значительной   части
образовательно-просветительской     сети     и     произошедшая    тотальная
"американизация" нового поколения сделают социальный порядок  России  начала
21-го века более нетерпимым и циничным, чем наивно-восторженный порядок 60-х
или добродушно-сонливый порядок 70-х годов.
     Антилиберальный  (а  значит,  и  антиинтеллектуальный) массовый настрой
"снизу" позволит осуществить "завинчивание гаек сверху", тем  более,  что  и
чисто   экономически   мобилизационные   механизмы  потребуют  значительного
внеэкономического принуждения.
     Популистская социальная  политика  будет  включать  в  себя,  очевидно,
показательные  процедуры  и  процессы "раскулачивания" бывших новых русских,
которые не вошли в структуры "ядра" НМЭ.
     При определенной решительности таких действий, первая их волна способна
дать некоторые  средства  в  казну,  что  при  мощной  пропаганде  обеспечит
последующую поддержку действий властей.
     Адаптация   государственных   структур   к   условиям  НМЭ  приведет  к
образованию ряда механизмов контроля и коррекции социального поведения как в
самом госаппарате, так и вне его (см. Часть 2).
     Реставрация патерналистского порядка имеет экономический  смысл  только
при  сокращении  разрыва  между ожиданиями и реалиями, при приближении нормы
накопления (сейчас она  составляет  не  более  шестой  части  ВВП)  к  норме
сбережений (треть ВВП).
     Возможно ли это?


     Основная проблема экономической динамики, которую не только  не  решил,
но  и  значительно  обострил,  через  накопление  государственных  и частных
долгов, либерализационный режим 1992-98 гг. и которая по сути  и  вызвала  к
жизни  "новое  издание" НМЭ, проблема трансформации сбережений в инвестиции,
решается в НМЭ с помощью нескольких мобилизационных механизмов:

     1. Централизация и регулирование использования амортизации
     Сегодня амортизация, призванная  быть  базой  воспроизводства  основных
фондов, направляется на восстановление утерянных в период инфляции оборотных
средств,   а   также   частично   на   образование  финансового  капитала  и
непроизводительное потребление менеджеров и владельцев предприятий.
     В результате многократных  переоценок  номинальная  стоимость  основных
фондов  и  начисленной  амортизации  оказалась в несколько раз завышенной по
отношению к ценам рыночного спроса  на  промышленные  активы,  что  является
одной из причин нереальных (бартерных) цен, резкого падения рентабельности и
роста доли убыточных предприятий.
     Переход  к  централизации амортизации на государственных предприятиях и
контроль государства за ее целевым  использованием  на  частных  (с  помощью
механизма  спецсчетов, например) позволит постепенно воссоздать экономически
неэффективный, но работающий механизм централизованных капвложений.
     Объем амортизационных источников может быть оценен  в  12-15%  ВВП,  из
которых сегодня на инвестиции используется менее трети.

     2.  Привлечение  внутренних  и  внешних сбережений в предприятия "ядра"
Созданный структурам "ядра" режим наибольшего налогового и административного
благоприятствования, повышение уровня общей макроэкономической  стабильности
позволят,  в  ограниченных пределах, привлечь высвободившиеся из всех других
сфер применения  внутренние  капиталы  и  некоторую  массу  внешних  для  их
использования  в экономически рентабельных проектах "ядра", связанных прежде
всего с ТЭК.
     Объемы таких инвестиций  могут  быть  оценены,  исходя  из  сложившихся
тенденций,  в  3-5%  ВВП для внутренних сбережений и до 1-2% ВВП (5-10 млрд.
долл.) в год из внешних источников.

     3.  Третьим  основным  каналом  мобилизации  инвестиций  в  рамках  НМЭ
является   бюджетная   система,   которая   сегодня,   наоборот,   выполняет
антиинвестиционную  функцию,  "откачивая"  (через  механизм  ГКО)   средства
предприятий,   банков,   населения   на  текущее  государственное  и  личное
потребление.  С  учетом  роста  доли  консолидированного  бюджета  (расходов
расширенного  правительства)  в  ВВП  с нынешних 25% до 35-40% в рамках НМЭ,
который будет достигнут  за  счет  значительного  повышения  налогообложения
потребления,  внешнеторговой  и,  возможно, банковской монополий, этот канал
даст прибавление нормы накопления на 5-7% ВВП.

     4. Дополнительным каналом привлечения инвестиций будут  являться  новые
зарубежные  государственные  и  частные займы, включая "связанные" кредиты и
прямые капиталовложения, объем которых однако, вероятно,  не  превысит  2-3%
ВВП  (10-15  млрд.  долл.  в год). Такой объем западных инвестиций ближайшие
пять лет является  максимально  возможным,  с  учетом  оценки  сравнительной
инвестиционной  привлекательности и рисков России на мировом рынке капитала.
Потенциальным  резервом  является  привлечение   восточных   (прежде   всего
китайских  и  японских)  капиталов,  масштабный  приток которых предполагает
известные политические условия.
     Все эти механизмы, формируясь одновременно  и  поэтапно,  позволят  НМЭ
поднять норму накопления в ВВП до необходимых 30-33%.
     Насколько    эти   механизмы   стратегически   устойчивы   и   способны
гарантировать стабильность НМЭ - предмет специального анализа, который будет
проведен в разделах 2.3 и 2.4 настоящего доклада.


     Учитывая  жесткость исходной ситуации (стадии перехода к НМЭ в условиях
краха  валютно-финансовой  системы),   реальное   пространство   альтернатив
постлиберальной  экономической политики весьма ограничено. Находясь в тисках
самоусиливающегося  цикла  "падение  курса  рубля  -   ухудшение   положения
производителей  и  потребителей  -  рост  цен  и падение ликвидности - новая
девальвация  рубля",  власть  будет  вынуждена   принять   ряд   жестких   и
непопулярных мер по административному регулированию валютного, финансового и
потребительского рынков.
     Политика  наклонных,  горизонтальных  и  прочих  "валютных  коридоров",
которая  привела   национальное   производство   за   грань   внутренней   и
международной  конкурентоспособности,  будет,  как  это обосновывалось выше,
прервана  и,  к  сожалению,  насильственным  путем.   Провалившись   в   яму
неподготовленной  девальвации,  рубль  увлечет  за  собой сначала финансовые
организации, а затем и предприятия реального сектора.
     Основных  вариантов  реагирования  государства  на   девальвацию,   как
говорилось  выше,  два:  1)  объявить  ее  диверсией,  спланированной акцией
внешних и внутренних врагов: 2) объявить крах всей  либеральной  политики  и
смену курса, отправив в отставку ответственных за прежний курс.
     Первый  вариант  более  вероятен:  признание  краха  либерального курса
предусматривает  отставку  не  только  руководства  ЦБ   и   А.Чубайса   как
непосредственно  ответственных  за  курс,  но  и прямую ответственность лиц,
санкционировавших  проведение  "либерального  эксперимента"  -  Б.Ельцина  и
В.Черномырдина.  Конечно,  возможен  и  вариант  безответственного, т.е. без
признания своей личной ответственности, отказа  от  политики  последних  лет
(как  это  было  в  случае  с  окончанием  чеченской войны), однако учитывая
масштабы данного поражения, это будет сделать крайне трудно.
     Поэтому вероятнее всего вина за крах рынков в России будет возложена не
на либеральный курс в целом (как в Малайзии, где "крайними"  были  объявлены
МВФ  и  спекулянты  типа  Сороса), а на группу "неядерных" финансистов (типа
Б.Иордана и того же Сороса) и, возможно, на часть руководства Центробанка  и
Минфина.  Верность  МВФ будет подтверждена, Россия запросит у МВФ масштабную
помощь.
     Как показывает опыт Индонезии, устойчивость такого сценария,  даже  при
режиме  значительно  более  авторитарном (сплоченном вокруг клана президента
Сухарто  с  его  40  млрд.  долл.),  зависит   от   глубины   дестабилизации
валютно-финансового и потребительского рынков.


     В настоящее время Центробанк, несмотря на очевидное  изменение  условий
на  финансовых  и  валютном  рынках,  произошедшее  под  влиянием мирового и
отечественного кризисов, продолжает защищать параметры и  инструменты  своей
политики,   выраженные   в  "Основных  направлениях  единой  государственной
денежно-кредитной политики на 1998 год".
     Центробанк исходит из правительственного прогноза развития экономики  в
1998 г.: планируются рост ВВП до 2% и годовая инфляция 5-8%. Исходя из этого
прогноза,  Центробанк  установил  на  1998  г.  количественные  границы двух
основных управляющих параметров денежно-кредитной политики,  за  которые  он
непосредственно отвечает:
     1)  заданы  предельные размеры роста денежной массы (М2) - 22-30% в год
(соответствуют границам роста денежной массы в 1997 г.);
     2) определены предельные границы девальвации обменного  курса  рубля  к
доллару   США,  исходя  из  необходимости  "сохранения  неизменной  реальной
стоимости рубля" - 2-5%.
     Что касается третьего управляющего параметра ЦБ (процентных ставок), то
ЦБ не задает на 1998 г. никаких количественных параметров, исходя  из  того,
что,  по  его  мнению,  "условия  для  полноценного использования процентных
ставок  в  качестве  цели   денежно-кредитной   политики   окончательно   не
сформировались"  из-за  неопределенности  "трансмиссионных  механизмов" (под
ними подразумеваются каналы влияния процентной  ставки  на  реальный  сектор
экономики).
     Прежде  чем  строить  прогноз  политики  ЦБ  РФ  на 1998 г., необходимо
подвести  итоги  прошлых  лет.  Специалисты  ЦБ  способны   ставить   весьма
квалифицированный  диагноз,  если  он  касается всей мировой экономики, а не
конкретных действий ЦБ все последние годы. Так, в "Основных направлениях..."
совершенно справедливо указано, что "ревальвация (т.е. рост) реального курса
национальной валюты с опорой на приток портфельных инвестиций или инвестиций
в  государственные  ценные  бумаги  (ГКО-ОФЗ  в   случае   России)   чревата
возникновением существенных проблем в валютно-финансовой сфере".
     Центробанк  делает  этот  общий  вывод,  обосновывая  неверность  такой
политики на 1998 год, в то время  как  он  сам  проводил  эту  политику  все
последние  7 лет: реальный курс рубля укрепился (ревальвировался) за 1992-97
гг. в 6-8 раз, в результате чего внутренние цены превысили мировые.
     Как справедливо указывает ряд исследователей (см., например, С.Глазьев.
Центральный  банк  против  промышленности   России.   "Вопросы   экономики",
1,2/1998),  казалось  бы  далекая  от промышленности валютная политика ЦБ РФ
явилась одной из главных причин "ополовинивания" ВВП.
     Последствия такой политики ЦБ прекрасно знает и сам: "Наиболее  сложные
проблемы  в  этом случае возникают в реальном секторе. Столкнувшись с ростом
реального курса национальной валюты,  теряя  свою  конкурентоспособность  на
внутреннем  и  внешнем  рынке,  реальный сектор должен проводить техническое
переоснащение за счет заемных средств из, как правило, внешних источников. В
результате такой политики страна накапливает существенный внешний  долг  (на
уровне  корпораций),  и  в  случае снижения доверия к экономической политике
государства  при  сочетании  оттока  портфельных  инвестиций  из  страны   с
необходимостью  платить  по  внешним  долгам  страна  попадает  в тяжелейший
финансовый кризис с долгосрочными последствиями."
     Воистину, лучше авторов политики о ее последствиях не скажешь. Если  бы
"озарение"  пришло к Банку России еще 2-3 года назад, оставались бы шансы на
своевременное преодоление такого сценария развития событий.  Теперь  же  он,
учитывая  наложение  на  ошибочную  валютную  политику  ЦБ РФ еще и политики
Минфина РФ по наращиванию коротких внутренних заимствований  (ГКО,  ОФЗ)  по
сверхвысоким реальным ставкам, становится практически неизбежным.

     Какие же меры предпринимает Центробанк в сложившейся ситуации?


     Планируя  сохранение  темпа  прироста  денежной  массы  (М2)  на уровне
22-30%, ЦБ рассчитывает обеспечить "неинфляционный характер" этого прироста,
как и в 1997 г., за счет притока валютных средств нерезидентов и покупки  ЦБ
РФ  их  валюты  за  вновь эмитируемые рубли. Эта предпосылка (приток средств
нерезидентов), на которой построена, по  сути  дела,  вся  денежно-кредитная
политика  Банка  России,  в 1998 г. лишена всякого основания: вместо притока
средств в Россию, нерезиденты продолжают изъятие  средств.  Поэтому  следует
рассчитывать не на приток за год нескольких миллиардов долларов в финансовую
систему  России,  а  на отток 5-10 млрд. долл., которые фактически уже стоят
"на листе ожидания" валютных фьючерсов и опционов.
     Центробанк, пытаясь стимулировать приток средств нерезидентов, пошел на
аукционе ГКО 11.02.98. на беспрецедентный шаг, заключив с  CS  First  Boston
форвардный  контракт  на  поставку  валюты  по  гарантированному  курсу. Это
означает, что ЦБ РФ гарантировал нерезиденту,  фактически  за  счет  средств
бюджета,  безрисковую прибыль от операций с российскими гособязательствами в
размере около 25% годовых в валюте (аукционная ставка  34,3%  годовых  минус
рост курса доллара с темпом 7-9% годовых).
     Более  того,  упорствуя в своей ультралиберальной политике, Банк России
считает, что наилучшим ответом на отток средств  нерезидентов  должна  стать
дальнейшая  либерализация  внутренних  финансовых  рынков.  Проводя политику
полной либерализации финансовых рынков, тем более разрушительную в  условиях
мирового кризиса, ЦБ РФ с 1.01.98. разрешил нерезидентам срочную конвертацию
(на  рынке слот) их рублевых средств и вывод их из России, а с апреля с.г. -
прямое участие на фьючерсном валютном  рынке.  ЦБ  разрешил  также  торговлю
фьючерсами  на  рубль  на  Чикагской  товарной  бирже,  что дает возможность
внешней атаки на рубль наподобие атаки на белорусский  "зайчик"  на  ММВБ  в
марте с.г.
     Эти  меры не только не повысили доверие иностранных банков к российской
финансовой системе (как хотелось ЦБ), но увеличили уязвимость  маленького  и
хрупкого российского финансового рынка, его зависимость от колебаний мировой
конъюнктуры и настроений крупных иностранных инвесторов.


     Констатируя   "снижение  предсказуемости  динамики  валютного  курса  в
краткосрочной перспективе", ЦБ РФ расширяет  границы  валютного  коридора  с
11-12%  в  1997  г.  до  30%  на  1998-2000  гг.  На 1998 г. ЦБ прогнозирует
"сохранение неизменной реальной  стоимости  рубля",  что  означает  "прирост
номинального  курса  доллара  за  1998  г.  на  2-5%",  до  уровня  6,12-6,3
руб./долл. Насколько такой прогноз  реалистичен,  можно  оценить  по  итогам
первых  четырех  месяцев 1998 г., рост курса рубля за которые превысил 1,5%,
при одновременном существенном уменьшении валютных резервов ЦБ РФ.
     Новизна валютной политики Центробанка в 1998 г. заключается в том,  что
Банк   России   собирается  "внимательно  следить  за  потоками  иностранных
инвестиций в Россию и из России, оценивать характер этих инвестиций и  гибко
реагировать    на    изменяющуюся    ситуацию".   Что   может   дать   такая
"наблюдательность" ЦБ в условиях, когда  инвестиции,  выводимые  из  России,
превышают его валютные резервы (15-20 млрд. долл. против 10-12 млрд. долл.),
главный банк страны сообщить не считает нужным.


     Уровень  инфляции,  заложенный в "Основные направления..", планировался
на 1998 г. в размере 5-8%, тогда как уже в  январе  с.г.  месячная  инфляции
составила 1,5%.
     Сбывается  (к  сожалению,  в  негативном  варианте) положение "Основных
направлений..."  о  том,  что  "в  1998  году  существенно  возрастет   роль
процентных ставок в достижении целей экономической политики". Действительно,
повышение Банком России ставки рефинансирования в 1,5 раза сказалось на всех
сферах  экономической  политики:  фактически  "похоронен"  еще  не  принятый
федеральный бюджет (величина его вынужденного секвестра, даже при нереальном
условии  сбора  100%  налоговых  назначений,   составит   не   менее   10%),
сформированы инфляционные ожидания у предприятий и населения и т.д.
     Предпосылками  процентной  политики Банка России в 1998 г. являются два
нереалистичных условия, за достижение которых к тому же  сам  Центробанк  не
отвечает:  1)  повышение  собираемости  налогов;  2) ограничение внутреннего
долга. Иначе, снимает с себя заранее ответственность Центробанк,  "возникает
угроза    долгового    кризиса,    чреватого    потерей   макроэкономической
стабильности".
     Как отмечалось выше, фундаментальной основой  открытой  фазы  долгового
кризиса  является  не  только наращивание внутреннего долга, за что отвечает
Правительство  (Минфин),  но  и  длительная  политика   ревальвации   (роста
реального  курса)  рубля,  которую  проводил  Центробанк и которая подорвала
ценовую конкурентоспособность отечественных  предприятий,  создав  потенциал
девальвации национальной валюты.
     Таким  образом, меры Центробанка по реагированию на кризисные явления в
конце 1997 г. и январе-феврале 1998 г. были неадекватны и направлены  не  на
защиту  внутреннего  финансового  рынка (рубля) от внешней конъюнктуры, а на
краткосрочную стабилизацию с
     ожиданием единственного выхода - нового притока средств нерезидентов.
     Пытаясь проводить ультралиберальную политику "до  конца",  Банк  России
утеряет  в ходе открытой фазы долгового кризиса контроль за денежной массой,
валютным курсом и процентными ставками.
     Инициатива  санации  долгового  кризиса  и   последующей   стабилизации
перейдет  к  одному  из  высших органов власти - Федеральному собранию и/или
Правительству,  которые  будут  вынуждены  установить  жесткий   оперативный
контроль за денежным обращением и самим Центробанком.
     Дестабилизация   денежного  обращения  и  валютного  рынка  приведет  к
необходимости  принятия  государством  мер  по   стабилизации   опустошенных
потребительских рынков, на которые сразу перекинется паника населения.


     Свыше  50%  ресурсов  товарооборота  формируется за счет официального и
нелегального импорта потребительских товаров. Девальвация рубля  приведет  к
ажиотажному  спросу на эти товары, что быстро трансформирует товарные запасы
торговли  в  запасы  населения.  Импортеры  получат  за  счет  роста  продаж
избыточную рублевую массу, которую они сразу предъявят на валютную биржу для
конвертации  и  последующей закупки новых партий товаров и частичного вывоза
капитала. Разовый объем добавочной рублевой массы импортеров  оценивается  в
30-50  млрд.  руб.,  что станет одним из факторов девальвации рубля. Получив
значительно меньшие валютные средства,  импортеры  смогут  закупить  меньшее
количество  товарной  массы,  что,  с  учетом  цикла  поставки в 2-4 недели,
воссоздаст, не  более  чем  через  месяц  после  первой  девальвации  рубля,
хронический дефицит на потребительском рынке.
     Внутренние  производители  также  после первой волны ажиотажного спроса
резко  сократят  товарное  предложение,  поскольку  возросшие   инфляционные
ожидания  заставят  их  придерживать  товар,  становящийся в данной ситуации
надежней и ликвидней рублевой наличности.
     Государство    может    стабилизировать    ситуацию    двумя    путями:
стимулированием  дополнительного  импорта,  включая  централизованный импорт
критических   товарных   групп:   стимулированием   предложения   внутренних
производителей,     включая    предоставление    налоговых    льгот    и/или
административные меры против "спекулянтов, утаивающих товар".
     Как известно, "спекулянты" - удобная цель для толпы, жаждущей  найти  и
наказать  виновных  в неожиданных бедствиях. Так было в России в 20-е и 40-е
годы, так обстоит дело в  других  странах:  например,  сегодня  в  Индонезии
власти  закрывают  глаза,  если  не  поощряют,  погромы китайских кварталов,
поскольку торговцы-китайцы представляются населению ответственными за развал
потребительского рынка.
     Развал  потребительского  рынка  и  перенасыщение  импортеров  рублевой
массой  будет  иметь  оборотной  стороной,  в  условиях  ускорения инфляции,
дефицит  наличных  денежных  средств  на  выплату  зарплаты  и  долларизацию
денежного  обращения:  качественные  западные  товары и предметы длительного
пользования можно будет купить лишь за СКВ.
     Это потребует от государства как повышения темпов денежной эмиссии, так
и административных мер защиты российской денежной единицы от  окончательного
вытеснения валютой другого государства.
     Государство окажется перед известной из опыта мобилизационной экономики
дилеммой:  либо  рационировать  потребление  (вплоть  до  введения карточной
системы): либо административно ограничивать цены и доходы с целью  избежания
излишнего давления потребительского спроса.
     Вероятно,     первоначальная     "растерянность"    госорганов    перед
потребительской паникой приведет к административной локализации и стихийному
рационированию потребительских рынков на  региональном  уровне  с  попытками
федерального  правительства  сдержать  цены  федеральных  предприятий и рост
доходов с помощью налоговых и иных  неадминистративных  мер.  Неустойчивость
такой   ситуации   задается   степенью   девальвации  рубля,  поскольку  при
неуправляемом и быстром обесценении национальной  валюты  никакие  локальные
меры не защищают потребительский рынок от быстрой деградации.
     Таким   образом,   ключ  к  возможной  неадминистративной  стабилизации
потребительского рынка находится у  денежных  властей:  если  и  как  только
удастся  стабилизировать  курс  рубля или хотя бы темпы его девальвации, тем
самым удастся наладить механизм поступления импортных и  российских  товаров
на оскудевшие рынки.
     Если  же  девальвация  окажется  достаточно  глубокой  (2 и более раз),
наиболее вероятен административный вариант защиты потребительского  рынка  с
восстановлением   централизованного   импорта   и  централизованных  закупок
государством товаров на внутреннем рынке. А это уже включает  далеко  идущие
механизмы  самоформирования НМЭ: начиная от восстановления монополий внешней
торговли и валютно-финансовых операций, заканчивая национализацией  ключевых
производителей, поставляющих продукцию на потребительские рынки.


     Дестабилизация  не  ограничится  потребительским  рынком,  она   быстро
перекинется    на    ряд    других,    связанных    межотраслевой   цепочкой
товарно-ресурсных рынков,  вплоть  до  регионально  сегментированных  рынков
рабочей  силы.  Эта  цепная  реакция  распада  рынков уже хорошо обкатана на
примере неплатежей, которые представляют  собой  как  бы  микроэкономическую
"репетицию" пришествия НМЭ.
     Спираль    монетарной    инфляции,   запущенная   девальвацией   рубля,
раскручивается гораздо быстрее, чем традиционная спираль инфляции  издержек:
разрушительные   последствия  "ценового  шока"  1992  года  сказались  через
несколько недель после его начала и преодолевались несколько лет.
     Конечно, потенциал девальвации ("инфляционный  навес"),  сложившийся  в
1991  году  в  результате  неконтролируемой  эмиссии  и  полного "проедания"
сбережений населения в Сбербанке (свыше 300 млрд. "старых"  рублей)  в  5-10
раз  выше, чем нынешний потенциал, поскольку лишь 1/5 часть сбережений нынче
население инвестировало через тот же Сбербанк в пирамиду ГКО (или около  100
млрд.  "новых"  рублей), однако и потенциал 1998 г. способен "раскрутить" не
менее чем годовую спираль инфляции и окончательно "вымыть" из хозяйственного
оборота те 20%  расчетов  "живыми  деньгами",  которые  там  остались  после
"либеральной семилетки".
     Вместе  с  тем,  девальвация  "разрубает  узел" накопленных неплатежей:
взаимные долги предприятий и их долги государству обесцениваются.
     В этих условиях, без продуманных  и  активных  государственных  мер  по
стабилизации  рынков,  предприятия  окончательно  перейдут на 100%-бартерные
схемы, что еще  более  обострит  проблему  задолженности  предприятий  перед
бюджетом и своим персоналом. Государство будет вынуждено восстановить прямой
административный  порядок  изъятия части созданного предприятиями продукта в
свой доход, включая деприватизацию собственности и управления.
     Неэффективность  пути  прямой  реставрации   "административно-командной
системы"  с  ее  подсистемами  страха,  идеологии  и т.п. очевидна не только
либерально   ориентированным   "западникам",   но    и    многим    "крепким
хозяйственникам" из недр советской системы.
     В  экономическом  плане  эта  неэффективность выражается в формировании
сверхутяжеленной ("самоедской") экономики,  в  которой  3/4  воспроизводства
занимает  подразделение  "А"  -  "производство  средств  производства"  (а в
последнем  80%  занимает  А1  -  "производство  средств   производства   для
производства  средств производства"). Такая экономика в принципе замкнута на
искусственно созданный спрос (госбюджет), а  не  на  платежеспособный  спрос
конечных  потребителей  (домашних  хозяйств),  что предполагает значительные
масштабы изъятия сбережений в инвестиции государства.
     Есть   ли   альтернативный,   более   "мягкий"   вариант   стабилизации
производственных  рынков и обеспечения доходной базы бюджета в рамках НМЭ, с
последующим восстановлением оборотных средств предприятий?
     Такой  вариант  есть,  его  возможность  заложена  в  нынешней  системе
"перекрестного   субсидирования":   фактически  все  внутреннее  потребление
энергоресурсов, которое не  оплачивается  (производством)  или  оплачивается
ниже  себестоимости (населением) субсидируется экспортной выручкой от продаж
в "дальнее зарубежье" ("ближнее" тоже субсидируется).
     Если "ядру" НМЭ удастся, в целях стратегической  стабильности  и  своих
собственных     частных    интересах    самосохранения    (поскольку    ядро
административно-командной системы - партгосаппарат, а не  группа  компаний),
сохранить  стабильность  энергоснабжения и относительную плавность повышения
цен на базовые сырьевые продукты, возможна постепенная стабилизация  смежных
производственных рынков по типу стабилизации 1992-94 гг.
     Если сверхприбыль, полученная от экспорта в условиях девальвации рубля,
в этот  раз  пойдет  не только на оффшорные счета и потребление узкой группы
лиц, но и послужит властно-государственническим целям руководителей "ядра ",
есть шанс, что стабилизация производственных рынков произойдет без тотальной
национализации и регламентации производства, распределения и потребления.
     Такая модель означает попытку выравнивания стратегической  диспропорции
1992-98  гг.  между  сбережениями  и  инвестициями за счет переноса основной
массы  сбережений  в  контролируемую  "ядром"  экспортную   сферу   (изъятие
значительной   части   национального   дохода  через  монопольные  ренты)  и
направление этих инвестиций на "ядерные" проекты,  замкнутые  на  внешний  и
внутренний платежеспособный спрос.
     Однако наиболее фундаментальные, долгосрочные диспропорции сложились на
базовом  рынке - рынке труда, дестабилизация которого произошла уже в рамках
режима 1992-98 гг. и который наиболее пострадает  и  в  ходе  открытой  фазы
долгового кризиса государства.


     Перечислим "зреющие", уже вполне подготовленные  существующим  режимом,
меры  по стабилизации (канализации в дозволенных рамках) трудовой активности
в условиях перехода к НМЭ:
     - восстановление   жесткого   (патерналистского)    микроэкономического
порядка  на  предприятиях,  встраиваемых в проядерные структуры, постепенное
восстановление  старого  социального  порядка  в  городах   и   регионах   с
преобладанием таких предприятий;
     - формирование  доморощенной  масс-культуры  (информационной индустрии)
как средства наиболее  дешевой  интеграции  страны  и  контроля  позитивного
психологического  фона,  а также как компенсаторного механизма "оцвечивания"
серой окружающей действительности;
     - активная пропаганда своего порядка и  своего  "социального  мира"  со
стороны   крупнейших   структур   (например,   Газпром,   Москва)   в  целях
распространения    позитивных    трудовых     ценностей     патерналистского
происхождения;
     - прямое  нормирование потребления в условиях невыплаты зарплат (выдача
различного вида талонов, карточек и проч.);
     - закрытие   стихийно   возникших   в   период    1989-93    гг.,    не
санкционированных начальством "социальных лифтов" (т.е. возможностей сделать
быструю  карьеру  вне  и  помимо  государственных  и  крупных  корпоративных
структур);
     восстановление   старых   заброшенных   "лифтовых   шахт"   в    здании
административного аппарата, копирование крупными корпорациями номенклатурных
правил  кадрового  отбора  (превалирование  принципа  личной преданности над
принципом профкомпетентности).
     При переходе к НМЭ, в результате дестабилизации потребительского  рынка
и  вымывания  импорта,  раздражающее  большинство  население изобилие витрин
сменится на уравнительное состояние скудного отечественного ассортимента.
     Степень рационирования потребления зависит от глубины девальвации рубля
и оскудения  оборотных  средств  торговли.  Ограничение  потребления  элиты,
вероятно,  будет  означать  прежде всего резкое сокращение количества членов
элиты и не примет форму спецраспределителей, поскольку частичное  сохранение
легальной  частной собственности (в рамках "ядра") позволит сохранить сектор
магазинов, торгующих импортом по мировым ценам.
     На  переходном  этапе  государство  будет  вынуждено  прибегнуть  и   к
ограниченной  кредитной эмиссии для текущего финансирования выплат зарплат и
пенсий. Однако устойчивость НМЭ,  предотвращение  ее  скатывания  в  спираль
гиперинфляции зависит от мобилизации тех стратегических резервов, которые не
смогли  быть  окончательно приватизированы или проедены в рамках десятилетия
ухода государства из экономики ("либеральной революции").





     Можно   выделить   следующие,   сформированные  в  России  в  последнее
десятилетие, режимы природопользования:

     1. Использование природных ресурсов "по факту" (преобладающая  модель),
означающая  практическую  приватизацию  ресурсного  потенциала месторождения
вместе с основными фондами добывающей компании.
     Фактическое пользование месторождениями закреплено лицензиями,  которые
в  данном  случае  не  распределяются  по конкурсу и не приносят государству
доход. Регулирующее влияние государства может осуществляться  через  систему
дифференциации  акцизов  в  зависимости от запасов и удельных затрат. Однако
индивидуальные акцизы несут риски  сокрытия  запасов  и  завышения  издержек
добычи, не стимулируют конкуренцию и создают нестабильность правил игры.
     Более предпочтительным вариантом учета природного потенциала была бы (в
данной  модели природопользования) одновременная приватизация запасов вместе
с приватизацией добывающей компании.
     К сожалению, этот путь  для  государства  применительно  к  большинству
компаний  уже закрыт, поскольку они приватизированы не по рыночной цене, без
учета не только ресурсного потенциала, но и текущих активов.
     Такое нераздельное единство запасов и добычи  противоречит  разделяемой
всем миром правовой основе природопользования и национального суверенитета -
признанию   государственной   собственности   на  еще  не  добытые  полезные
ископаемые в недрах.
     В собственность добывающей компании сырье переходит только после  факта
его   добычи  и  урегулирования  отношений  с  собственником  (государством)
посредством уплаты акциза или передачи части продукции в  натуральной  форме
(в  режиме  соглашений  о  разделе  продукции). Лишь для разведанных за счет
добывающей компании месторождений может применяться постановка месторождения
на баланс компании, однако и в этом случае природопользователь  не  получает
права   собственности   на  разведанные  запасы,  а  становится  арендатором
(концессионером).
     В  связи  с  тем,  что  подавляющее  число  месторождений,  доставшихся
добывающим  компаниям  "в  наследство",  были  разведаны  государством  и на
государственные средства, которые не были  возвращены  компаниями  в  казну,
принятый  превалирующий  режим  природопользования  "по факту" не может быть
признан соответствующим законодательству, что усиливает зависимость компаний
от их патронов во всех ветвях
     власти, включая судебную и информационную  (как  описано  выше,  это  -
основа    уходящего   в   небытие   либерализационного   режима,   "условная
собственность").

     2. Арендный режим природопользования - реальное отделение месторождения
от добывающей компании и  выдача  последней  лицензии  на  право  добычи  на
определенный  период.  Лицензии  должны при таком подходе предоставляться на
конкурсной основе по максимальной цене.
     Данная  модель  основана  на  разделении  добычи  и  геологоразведки  и
рассчитана  на  уже полностью разведанные месторождения. В условиях жесткого
бюджетного кризиса у государства нет средств на геологоразведку, поэтому  ею
занимаются  компании,  которые претендуют на включение разведанных запасов в
свой собственный потенциал.
     Методика расчета стартовой  (минимальной)  цены  лицензии  должна  быть
основана на принципе арендной платы: количество лет использования умножается
на  годовую ставку аренды, которая зависит от разведанных запасов, возможной
интенсивности и сложности добычи, качества сырья.
     Подобный подход применим не только в области нефтегазодобычи,  но  и  в
других  сферах  пользования природными (ограниченными или невозобновляемыми)
ресурсами недр, воздушного, водного и  наземного  пространства:  при  выдаче
лицензий на вырубку леса, добычу рыбы, использование телерадиочастот и т.д.
     Разовая   выдача   лицензии   несет  в  себе  риск  недооценки  запасов
месторождения (ресурса), поэтому срок лицензии должен быть, с одной стороны,
достаточен для того,  чтобы  добывающая  компания  могла  окупить  стоимость
лицензии и первоначальные капитальные затраты, а с другой стороны, стоимость
лицензии (как форма арендной платы за месторождение) могла быть пересмотрена
в соответствии с изменившимися общими и рыночными параметрами объекта.
     Из  10,5  тыс. лицензий, выданных в 1994-96 гг. Министерством природных
ресурсов, по конкурсу распределено лишь 228 или 2,2 %.
     Это  значит,  что  первая  (неконкурентная)  модель  природопользования
абсолютно  преобладает  и  экспортеры сумели подчинить своему контролю самые
значительные долгосрочные государственные активы.

     3. Третий режим, соглашения о разделе продукции (СРП), предусматривает,
что инвестор передает часть добытого  сырья  государству  (в  натуре).  Этот
режим  не  исключает  инвестиционные  и  финансовые риски: неполное освоение
месторождения, изменение мировых цен на сырье и др.
     Преимущества режима СРП  -  закрепление  правил  игры  на  значительный
период,  лучшая  прогнозируемость топливно-энергетического баланса, освоение
месторождений, требующих значительных разовых затрат. Фактически этот  режим
- натуральная  форма  арендных  отношений  и  он  может быть шагом вперед по
сравнению с режимом природопользования "по факту",  при  условии  соблюдения
всех отмеченных выше требований.

     4.   Четвертый  распространенный  в  мире  режим  природопользования  -
закрепление  наиболее   значительных   месторождений   за   государственными
компаниями  с  последующим  привлечением партнеров к их разработке (и это не
только страны ОПЕК, но и, например, Норвегия) - из-за слабости государства в
России пока даже не рассматривается.
     Политика любой страны в области природопользования  (использование  или
консервация  месторождений,  создание резервов, программы энергосбережения и
др.) формируется соотношением  сил  и  интересов  внутри  страны,  при  этом
добывающие  компании  -  один  из  множества  центров  влияния, но не прямой
заказчик государственной политики, как это обстоит дело сегодня в России.
     Стратегически рентабельной отраслью остается в условиях НМЭ газодобыча,
что предоставляет   российскому   государству,   с    учетом    долгосрочной
переориентации  мировой  экономики  с нефти на газ и бурного роста спроса на
газ на Востоке и Юго-Востоке,  глобальный  экономический  и  геополитический
шанс, который следует рассмотреть подробно.
     Разведанные  запасы  газа  в России - 50 трлн. куб. м, предполагаемые -
400-500 трлн. куб. м. Это в разы больше конкурентов России на мировых рынках
- Ирана, Туркмении, Норвегии. Вместе с тем освоение заполярных  и  шельфовых
месторождений  требует  повышенных  затрат  и, учитывая необходимость весьма
капиталоемкого строительства газопровода (общая стоимость - 24 млрд.  долл.)
от новых месторождений в Западную Европу, к нынешнему основному рынку сбыта,
себестоимость  тысячи кубометров газа на границе стран-потребителей составит
около  100-120  долл.  (при  нынешнем  "непрозрачном"   состоянии   финансов
Газпрома),  что  превышает нынешнюю оптовую цену газа. Это ограничение можно
преодолеть использованием современных технологий  добычи  и  транспортировки
газа, т.е. кооперацией с наукоемким машиностроением.
     Запасы  нефти  менее  значительны,  а главное, что основной показатель,
влияющий на рентабельность добычи, дебет скважин, в  России  в  десятки  раз
ниже, чем у основных мировых экспортеров - стран ОПЕК.
     С   учетом   ухудшения   условий   добычи   и   крайне   отсталой  базы
нефтепереработки (глубина переработки - 60%, стоимость нефтепродуктов в  2-3
раза выше мировой) российская нефтяная отрасль в долгосрочном плане не может
быть  основой  природопользования  и  будет постепенно переориентироваться с
экспорта на внутренние потребности экономики.
     В  НМЭ  основным  режимом  природопользования  станет  четвертый  режим
(государственная  монополия  на  использование  месторождений)  с  частичным
сохранением режима СРП и режима использования природных ресурсов "по  факту"
для нескольких избранных компаний "ядра".


     Прежде чем обратиться к анализу возможностей восстановления (повышения)
трудовых  мотиваций  методами НМЭ, обратимся к тем мотивационным механизмам,
которые были  сформированы  в  период  господства  финансового  (фиктивного)
капитала.
     НМЭ  унаследует  от  нынешнего  режима  два основных вида экономических
мотиваций:  массовую,  низовую  мотивацию  "работы   за   пайку"   (лагерная
мотивация)  и  элитарную мотивацию "духа предпринимательства", который после
пяти лет блуждания "без руля и ветрил"  в  постсоветском  море  основательно
заматерел  и  все  более напоминает старый номенклатурный дух, основанный на
неписаных законах встраивания в команду мечты  всех  допущенных  в  "золотой
миллион" России (мотивации "экономикой миражей"):
     Структура   мотиваций   примерно   соответствует  структуре  доходов  и
собственности,   которая   установлена    многочисленными    исследованиями:
собственность  на  миллионы долларов (на семью) и доходы в сотни тысяч в год
имеет не более 1% населения, их обслуживает  еще  около  5-7%  населения  (с
собственностью  в  сотни тысяч долларов и доходами от 10 до 100 тыс. долл. в
год), 2/3 населения на  половину  снизили  за  годы  реформ  свой  жизненный
уровень   и  живут  на  грани  физического  выживания.  Оставшаяся  четверть
населения отчаянно  борется  за  свою  принадлежность  к  "среднему  классу"
(отечественный автомобиль + дачный домик + поездка раз в год в Турцию или на
Кипр).
     Такое  "челночное",  подвешенное  состояние  накопило  в промежуточном,
депрофессионализированном   слое   общества   ту   социально-психологическую
усталость,  которая  является  резервом  как  "партии  порядка", так и любых
течений анархического или коммунистического толка. Кризис  самоидентификации
значительного  числа  сограждан  ("кто мы: неисправимые совки-спекулянты или
предприниматели -  будущее  России?!")  является  оборотной  стороной  слома
старых
     мотивационно-профессиональных устоев жизни.
     Необходимо   признать,   что   в   недрах  экономики  СССР  под  гнетом
господствующих тоталитарных мотиваций (работа "за страх" или  "за  совесть")
постепенно  вызревали  более  современные виды мотиваций, что было связано с
неуклонным повышением доли профессий, требующих образования  и  самоконтроля
качества  труда  (например,  в  "оборонке").  Этот  эволюционный процесс был
прерван тотальной фетишизацией  денежных  стимулов  первых  лет  либеральных
реформ,    которая   быстро   сменилась   реальным   двухполюсным   каркасом
самоидентификации (физическое выживание  или  выживание  в  элите).  Остатки
более  сложных  видов  мотиваций,  присущих современному этапу общественного
развития (мотивации содержанием труда, профессиональным статусом,  качеством
жизни,   которое   можно  обеспечить  за  заработанные  средства  и  проч.),
девальвируются вместе с национальной валютой при переходе к НМЭ. Поляризация
мотиваций не просто создала два параллельных мира, жители которых  с  трудом
понимают друг друга, но и значительный пласт "лишних людей", лишенных смысла
существования.
     Произошедшие   позитивные   структурные   сдвиги  в  потреблении  (рост
количества автомашин с 20 до 30 млн.  шт.,  рост  оснащенности  качественной
бытовой  техникой,  частное  домостроение  и  проч.)  обеспечены  не за счет
производственной   активности,   а   сперва   (1989-94    гг.)    за    счет
перераспределительной  активности  (приватизации  финансов  и  собственности
государства),  в  1995-97  гг.  -  за  счет  накопления  государственных   и
корпоративных  долгов,  расплата  по  которым  наступит после краха пирамиды
внутреннего госдолга.
     Произошедший "потребительский бум"  направлен  на  импортные  товары  и
является    фактором   деградации   экономики,   формируя   макроструктурное
ограничение экономического роста (см. часть 2 доклада).
     Потребительское   кредитование,   являющееся   одним    из    признаков
выздоровления   любой   страны,   так   и  не  получило  в  России  никакого
распространения: ни потребители, ни производители, ни финансисты  не  строят
планов  дольше  чем  на  1-2 года, а чаще всего - на 2-3 месяца. Это одна из
фундаментальных причин мотивационного порядка, почему несмотря на пятилетнюю
ревальвацию  (рост  реального  курса)  рубля  вложения  в  валюту  устойчиво
составляют 80% сбережений.
     Рискуя   собственными   деньгами,  сберегатели  "кожей"  чувствуют  всю
неустойчивость, немотивированность  режима  финансовой  стабилизации.  Итак,
каким  же  образом  НМЭ  сможет  упрочить  мотивации  к труду? Обеспечив еще
большую информационную закрытость по отношению к  жизни  элиты,  лидеры  НМЭ
поставят  "рост  благосостояния трудящихся" в центр своих пропагандистских и
административных усилий.
     Размер элиты будет уменьшен, и за счет не вошедших  в  "ядро"  денежных
мешков  будет  сделана  попытка  решить  проблемы казны, прежде всего выплат
зарплат, пенсий  и  пособий.  Учитывая  повышение  концентрации  ресурсов  в
структурах   "ядра"   и   ориентируясь   на   старые  (советские)  пропорции
номенклатуры, вероятно, будет  достаточно  наличия  не  более  тысячи  семей
центральной  административно-денежной  знати  и  еще  по  несколько  семей в
регионах (всего 3-5 тысяч семей  вместо  нынешних  нескольких  десятков  или
сотен
     тысяч семей "новых русских").
     Перед    нынешним    "золотым    миллионом"    встанет    выбор:   либо
инкорпорироваться в хозяйственно-административную систему  вокруг  "ядра"  и
согласиться  на  значительное (на порядок) сокращение личного дохода в обмен
на стабильность, либо вступить в противоборство с "системой" с  перспективой
внешней или внутренней эмиграции.
     Не  менее  жесткая  дилемма  встанет  при  переходе к НМЭ перед средним
("челночным")  слоем:  по  мере  национализации  импортных  операций  мелкие
предприниматели будут выдавливаться либо в подполье (со всеми вытекающими из
этого    статуса    рисками),    либо    должны   будут   приспособиться   к
тоталитарно-мотивационным схемам (административным или лагерным).
     Режим НМЭ не сможет существовать при занятости  1/4  -1/3  населения  в
неподконтрольном  теневом  бизнесе: поэтому возможен вариант "искусственного
отбора" ("индонезийский вариант"), при котором власти благосклонно относятся
к  вымещению  гнева  населения  на  китайцах-торговцах  (кто  будет  у   нас
"китайцами", если вспомнить историю, понятно).
     Расслабляющий,  но  вместе  с  тем  и  позитивный  "мотивационный  фон"
советского режима задавался идеологией сверхдержавы. Несмотря на свертывание
экономического и военного потенциала, объективная база восстановления  этого
настроя    сохраняется:    два    фактора,    необъятные    пространства   и
космическо-ядерный статус, Россия сохранила.
     Старый советский патриотизм будет возрождаться в форме  "корпоративного
духа":  крупнейшие  структуры "ядра" (Газпром, Центробанк, Управление делами
Президента, аппараты ряда ФПГ и проч.)  уже  являются  "малой  родиной"  для
сотен тысяч людей.
     Но   все   же  без  идеологического  цемента  "синергетический"  эффект
патернализма (мотивацию принадлежности) в массовом порядке не возродить.  На
роль     "руководящей     идеологии"     претендует    множество    оттенков
ритуально-догматической мысли: от православия до ортодоксального коммунизма.
Какая идеология (смесь идеологий) будет  выбрана  для  построения  НМЭ?  Это
зависит   в  основном  не  от  направленности,  а  от  "миражестроительного"
потенциала  идеологии,  поскольку  она  играет   в   мобилизационное   время
компенсаторную  роль,  предлагая  людям  простые  и  доступные  их пониманию
"смыслы существования" в пустыне тоталитарного бытия (второстепенно, чей это
тоталитаризм: рыночного беспредела или административного произвола).
     Мобилизационные  мероприятия  в   области   рынков   (потребительского,
производственных   ресурсов,   рабочей   силы)  будут  малоэффективны,  если
государству не удастся восстановить свою доходную базу, которая  включает  в
себя, очевидно, ряд важных монополий, приватизированных в 1992-94 гг.


     Наиболее  важный  канал  вывоза  капитала из России - внешняя торговля,
через которую ежегодно обеспечивается чистый трансферт капитала на  Запад  в
размере  не  менее 20 млрд. долл. (по расчетам "Дойче Морган Гринфил" - 22,3
млрд. долл. в 1996 г.).
     И это несмотря на положительное сальдо  торгового  баланса,  которое  в
1996  г.  составило  28,5  млрд.  долл.  Почему  активное торговое сальдо не
спасает платежный баланс  страны?  Имея  возможность  легального  зачисления
экспортной выручки на счета в западных банках, экспортеры используют систему
"двойных  цен",  а  также  оформление  сделок  на  фирмы-однодневки  (прямая
нерепатриация выручки сверх дозволенных  шести  месяцев  превысила  8  млрд.
долл.).  Импортеры,  несмотря  на ужесточения таможенного режима, используют
прямую контрабанду, занижение стоимости ввозимых  товаров,  рост  предоплаты
западным партнерам через подставные фирмы и др.
     Поэтому острие мобилизационных мероприятий государства будет направлено
против всех финансово-технических возможностей бегства капитала из страны. В
этих условиях   монополия  внешней  торговли  будет  означать  одновременное
установление  монополии  на  валютные  операции,  включая  изменения  режима
зачисления   экспортной  выручки  на  счета  экспортеров  (только  в  ВТБ  и
росзагранбанки)  и  оплаты  импорта  (только  на   условиях   CIF   Москва).
Одновременно  будет  восстанавливаться  система внешнеторговых объединений и
прямые регуляторы ВЭД (квоты и др.).
     Наконец, будет в реальности восстановлена монополия на  производство  и
продажу алкоголя как один из главных бюджетообразующих источников.
     Описанный  выше  сценарий  является  "естественным" в смысле адекватной
реакции политической  и  экономической  системы  на  шоковые  воздействия  в
результате  крушения  финансовой системы. В реальности, конечно, имеют шансы
реализоваться и  "противоестественные",  усиливающие  кризис  сценарии:  все
зависит  от соотношения сил и интересов, а также от личной ответственности и
понимания ситуации руководителей государственных и корпоративных структур.
     Учитывая ситуацию "цейтнота", в которой будут приниматься антикризисные
решения, а также сформированную  в  период  импорта  либеральной  финансовой
системы  систему  интересов,  следует  признать "естественный" (равновесный)
сценарий перехода к НМЭ исключением, а не  правилом.  В  результате  мер  по
самосохранению   лиц  и  структур  будет  реализован  некоторый  "достаточно
скверный"  сценарий,  моделировать   который   необходимо   в   пространстве
альтернатив адаптационных стратегий.
     Более  подробно  действия госорганов, их адаптация к условиям НМЭ будут
рассмотрены в Части 2 доклада.


     ЗАКЛЮЧЕНИЕ К ПЕРВОЙ ЧАСТИ.  ОСМЫСЛЕНИЕ  НМЭ:
КРАХ ПОЛИТИКИ, ТОРЖЕСТВО АВТОРОВ ПОЛИТИКИ?

     В  России  сложились  два  крайних  понимания  исторической ситуации, в
которой оказалась страна. В их основе  лежит  не  просто  различие  парадигм
мышления  ("западников"  и  "почвенников"), но почти бездонный разлом основ,
образов жизни. Итак, ярко выражены две позиции:
     1) страной в целом успешно завершен неизбежный первый этап (либеральный
или революционный) системной трансформации России в современное общество, на
котором,  по  определению  профессора-математика   Б.Березовского,   созданы
необходимые   (фундаментальные)   условия  свободной  экономики  и  открытой
политической  системы  (а  высокая  плата  за  эти  достижения   современной
цивилизации  предопределена  глубиной  той  исторической пропасти, в которую
Россию ввергнул коммунизм), стране предстоит длительный период эволюционного
развития, цель которого -  создание  достаточных  (специфичных  для  России)
условий экономического роста и гражданского общества;
     2)  страна  ввергнута  в  глубокий  системный  кризис,  который  усилен
проводимой последние семь  лет  бездумной  либеральной  политикой;  признаки
рыночной  экономики  и  открытой  политической  системы, импортированные под
надзором МВФ, поверхностны и формальны, а  национальная  основа  (жизнь  90%
населения)  испытала  чудовищный  регресс  (падение  главных  показателей  в
несколько раз, включая показатели качества жизни и инвестиций в человеческий
капитал), ресурсы  и  собственность  присвоены  плутократией,  кризис  будет
только  усиливаться,  никакой спокойной эволюции (роста) не будет, требуется
жесткая программа срочной реанимации страны, спасения целых регионов.
     Первая позиция ("партии победителей", которую можно назвать по аналогии
с западной теорией "золотого миллиарда" и с учетом  российской  деноминации,
"золотым  миллионом")  разделяется  на  практике  всеми  группами российской
политико-экономической   элиты:   от    "младореформаторов"    и    "опытных
хозяйственников"  до  парламентского  большинства,  которое получило, по его
мнению, необходимые, но еще далеко не достаточные средства от продажи  своей
оппозиционности.  Тактические  противоречия  (борьба  за  президентство,  за
последние   куски    собственности,    за    средства    информации    между
"бюрократическим"  и "олигархическим" капитализмом, между старыми и молодыми
"волками" и т.д.) не  могут  нарушить  трогательной  идеологической  идиллии
новых хозяев страны друг с другом и с их многочисленными вассалами.
     Вторая  позиция  {"партии  проигравших")  молчаливо  разделяется тем не
существующим  для  элиты,  "агрессивно-послушным"   большинством   населения
страны, которое на своей шкуре испытывает прелести либеральной стабилизации,
но не обладает
     навыками,  да  и  потребностью  самостоятельно объединяться перед лицом
национальной катастрофы.  Поэтому  крах  либеральной  политики  (обесценение
рубля  и  невыплата  внутреннего  госдолга)  будет  интерпретирован "партией
победителей" не как естественный конец  искусственной  "экономики  миражей",
импортированной  финансовой  системы,  а  как  плата  за ущербность реальной
экономики, которая "не доросла" до своих новых прекрасных одежд, как заговор
"темных сил" против светлого будущего России  (как  сказал  один  из  жрецов
реформ: "Экономический подъем в России неизбежен, как восход солнца").
     Причудливая  Московская  либерал-патриархия  -  вот  наиболее вероятная
форма "краха" либеральных идей в России, их  перерождения  в  идею  крепкого
государства,  дающего  народу  "хлеба  и  зрелищ".  С  точки  зрения  поиска
"стрелочников", будет предпринята попытка  (в  этом  направлении  почва  уже
зондируется)  переложить  ответственность  за  финансовый  крах  с "ядерных"
структур, включая Центробанк, на некий  заговор  непатриотичных  банкиров  и
западных спекулянтов.
     Строительство  НМЭ  практиками  и  идеологами "партии победителей", еще
сегодня   пламенно   убеждающими   всех   в    благотворности    безудержной
либерализации, будет обосновано воскресшими вдруг патерналистскими лозунгами
типа  "государственные  интересы выше частных", "опора на собственные силы",
"борьба с нетрудовыми доходами" и проч. Фактически  будет  установлен  новый
двойной  стандарт:  непрекращающиеся  заверения  в  продолжении  либеральной
политики вовне  страны  и  антилиберальная,  этатистская  пропаганда  внутри
страны.
     Этот стандарт будет, вероятно, принят и внешними кредиторами, поскольку
обесценение  внутреннего  долга  и  внутренних  либеральных  ценностей  лишь
повышают   надежность   внешних   обязательств   Российского    государства.
Установление  прочного  социального,  макро-  и микроэкономического порядков
будет только приветствоваться мировыми денежными и  политическими  властями,
поскольку их пугает нынешняя внутренне либерализованная ("мафиозная") Россия
с ее антизападными, жестокими и непонятными правилами игры.
     Политическая адаптация к НМЭ рассматривается в части 2 доклада.


     ЧАСТЬ 2. СРЕДНЕСРОЧНЫЕ СТРАТЕГИИ АДАПТАЦИИ К
НМЭ ГОСУДАРСТВЕННЫХ И КОРПОРАТИВНЫХ СТРУКТУР

     Распространено мнение, что подробно рассматривать адаптацию госструктур
к мобилизационному  режиму  нет  необходимости:  уж они-то точно выиграют от
любых мобилизационных мероприятий, укрепят свою власть  за  счет  бизнеса  и
населения, станут основой мобилизационного режима.
     С   другой   стороны,  принято  считать,  что  корпоративные  структуры
практически бессильны на уровне определения стратегии государства,  что  они
обречены пассивно приспосабливаться к "государственной машине".
     На  самом деле, оба утверждения (об автоматическом выигрыше госструктур
при  переходе  к  НМЭ  и  проигрыше  корпораций)  неверны:  во-первых,  даже
сохранятся   далеко   не   все   госструктуры,   а   во-вторых,   глобальные
мобилизационные мероприятия могут успешно осуществлять  и  корпорации  (так,
"военный  коммунизм"  построило  негосударство,  которое  было  в  то  время
разрушено, а "особая корпорация" большевиков).
     Аналогия  между  устойчивостью  финансовой  стабилизации  и  прочностью
нынешнего  политического  режима  вполне оправдана, поскольку и механизмы, и
интересы, и следствия политического и экономического режимов  1991-1997  гг.
взаимообусловлены.   Особенно   важно   понять   эти  взаимосвязи  в  период
нестабильности  -  начавшегося  с  23.03.98  перехода  к  новому   состоянию
политической и, как доказывается настоящим докладом, экономической системы.
     Введение. НАЧАЛО ПЕРИОДА ПЕРЕХОДА К НМЭ: ХАРАКТЕР РЕЖИМА
     Итак,  страна в очередной раз "проснулась" в понедельник, 23 марта 1998
г. Президент  России  объявляет  об  отставке  Правительства  и  "сохранении
курса".   Заканчивается   новейший   "микропериод  застоя"  (1994-1997  гг.)
президентской власти, сложившейся в условиях политических  кризисов  1991  и
1993  гг.  и  испытавшей  последнюю  встряску  во время выборов 1996 г. Этот
период создал иллюзорную устойчивость президентско-правительственной системы
"сдержек и противовесов". Но то была "импортированная  прочность",  подобная
"стабильности" сопряженной финансовой системы, основанной на притоке средств
нерезидентов.
     Политическая  система  1994-97  гг.  была основана на притоке (импорте)
политических средств извне президентской власти: президент  активно  делился
реальной  властью  с  Парижским  и  Лондонским клубами, МВФ, Правительством,
Центробанком, региональными элитами, "олигархами", с информационной  властью
(ОРТ, НТВ), которая
     впрочем    полностью   инкорпорирована   в   административно-финансовую
"командную   систему".   Последствия   политического   импорта    аналогичны
последствиям  импорта  капитала:  ускоренный  износ системы власти (аналог в
финансовой области  -  разрушение  бюджетной  системы),  вывоз  сверхвысоких
политических  дивидендов  в  область  непубличной,  т.е.  частной,  клановой
политики (финансовый аналог - вывоз нерезидентами сверхдоходов от операций с
ГКО).
     Список  аналогий  и  взаимосвязей  можно  продолжать   долго.   Поэтому
совершенно   закономерно,   что  "импортные  ресурсы"  президентской  власти
закончились одновременно с ресурсами либеральной финансовой стабилизации.
     Как только внешние источники поддержки президентской власти  иссякли  и
дело  дошло  до  открытого  дележа  наследства  при живом родителе режима, а
ожидания массовых "политических  инвесторов"  (населения)  в  очередной  раз
оказались   вложены   в  необеспеченную  пирамиду  обязательств  государства
(своевременная выплата пенсий и зарплат,  обещания  экономического  подъема,
"народный  капитализм"  и  т.п.),  потребовалось  объявить  реструктуризацию
политических обязательств президента, первым актом которой является отставка
правительства. За первым актом неизбежно последуют второй, третий и т.д.
     Акты  политической  драмы  будут  вскоре   подкреплены   актами   драмы
экономической,  начиная,  как  это  показано  в  части  1  доклада,  также с
реструктуризации гособязательств (в данном случае - ГКО).
     Каковы возможные политические сценарии перехода к НМЭ?
     Сначала  позволим  себе  минимально  необходимый  экскурс   в   область
методологии   политического   и   экономического  анализа,  чтобы  корректно
определить общий характер нынешнего политического режима.
     Есть две системы координат, в  которых  обычно  -  явно  или  неявно  -
задается  характер  политических  режимов:  1) по содержанию взаимодействий:
"личность - общество'; 2) по форме взаимодействий: "индивид - государство".
     Эти  две  системы  координат  не  совпадают:  индивид  не  всегда  есть
личность,  а  общество  не  равносильно государству. На подмене этих понятий
основана тьма заблуждений: государство (институт власти) пытаются  наполнить
человеческими  ценностями,  общество  представить как совокупность атомарных
индивидов и т.д. Но это такие "тонкости", от которых зависит суть дела.
     В первой системе  координат  на  крайних  полюсах  находятся:  с  одной
стороны,  индивидуалистическая  модель  (либерализм),  в  которой общество -
продукт, общественный договор личностей; с другой стороны,  коллективистская
модель (патернализм), в которой
     личность - "ячейка", производная единица общества.
     Как нетрудно показать, в развитии человечества последних двух тысяч лет
Запад пошел по первому пути, Восток - по второму. Это не значит, что один из
путей  лучше  или  эффективней:  исторический  спор  двух цивилизаций еще не
закончен, несмотря на нынешнее "глобальное лидерство" США.
     Во второй системе координат крайними моделями являются: демократия  или
власть  совокупности  индивидов  (народа)  над  государством и диктатура или
безграничная власть государства над индивидом.
     Здесь уже  историческая  интерпретация  сложнее:  нельзя  сказать,  что
демократия -исключительная прерогатива Запада, а диктатура - судьба Востока.
Запад дал достаточно диктаторов, а Восток - образцы демократических порядков
(например, исламское государство - идеальная модель общества, основанного на
абсолютной власти большинства).
     При   наложении  двух  этих  систем  координат  формируется  двухмерное
политическое пространство, где возникают четыре крайние модели:
     1) либеральная демократия;
     2) патерналистская демократия;
     3) либеральная диктатура;
     4) патерналистская диктатура.
     Схема,  конечно,  абстрактна  и  не  учитывает  множества  измерений  и
оттенков  политического  устройства,  а также средние (промежуточные) уровни
социальной  организации  -  семью,  корпорацию  и  др.  Однако  для   общего
определения  характера  режима  это  задание координат представляется вполне
достаточным.
     В этой системе  координат  советское  общество  можно  описать  сначала
(1930-1950-е годы) как патерналистскую диктатуру, а затем (1960-1980-е годы)
- как переходное общество к патерналистской демократии.
     Что  являлось  причиной и движущей силой внутренней эволюции советского
режима?  Неизбежный  в  эпоху  информационных  технологий  рост   открытости
общества   привел   к   постепенному  проникновению  западных  (либеральных)
ценностей и стандартов в сознание  и  быт  советского  человека.  Российское
общество,  в  котором  личность  никогда  не являлась самоценностью, было не
готово принять индивидуалистическую модель в полном виде,  с  делегированием
личности всей полноты ответственности за государство.
     В  результате  общество  и  его  члены  ограничились  изменением  формы
(подражанием Западу) - сначала постепенным, затем  обвальным  проникновением
либерально-демократических  ценностей  (гуманизм, равноправие, выборность) в
сознание (вспомним митинги конца 1980-х годов) и политическую систему.
     Принимая форму за содержание, Запад и его сторонники в стране не хотели
и не стали  ждать  постепенного  обновления  ценностей  (зачем  ждать,  ведь
"победителей  не  судят"): началась первая "либеральная революция" - попытка
непосредственного перехода к режиму  либеральной  демократии  путем  импорта
либеральной экономической системы.
     Что из этого получилось? Хорошая иллюстрация результата - ЛДПР. Живя по
законам   рынка   (политического),  формально  присвоив  себе  ярлык  нового
политического режима, партия В.Жириновского реально спекулирует  ценностями,
которые действительно в ходу у части населения - неуважение к личности.
     В  экономике либералам удалось создать ценой "ополовинивания" народного
хозяйства,  ежегодного  вывоза  из  страны  не  менее  20  млрд.   долл.   и
неспособности  государства решать свои элементарные задачи, в качестве опоры
импортированной "устойчивой финансовой  системы"  капитализированный  сектор
(банки,  недвижимость,  торговля  сырьем),  размер  (рыночная капитализация)
которого - около 100 млрд. долл., объем годового производства - не более  5%
ВВП,  но  перераспределяется  которым  не  менее  50%  ВВП,  из  них 25% ВВП
присваивается.
     Достаточно ли этой опоры  для  удержания  под  контролем  деградирующей
реальной   экономики,   в   которой   рыночные  отношения  так  и  не  стали
определяющими?
     Этот вопрос был основным в части 1 доклада,  где  обосновывался  вывод:
размер  и устойчивость сектора фиктивного капитала ("экономики миражей") для
воспроизводства режима власти абсолютно недостаточны.
     Завершая предварительную диагностику  политического  режима  президента
Б.Ельцина,   определим   его  характер  как  переходный  от  патерналистской
демократии  к  либеральной  диктатуре.  Не  в  силах   обеспечить   реальную
либерализацию экономики и общества, режим вынужден, с одной стороны, строить
"экономику   миражей",  в  которой  все  почти  хорошо  и  вот-вот  начнется
экономический подъем (это - картина для западных финансовых  и  политических
инвесторов);  с  другой  стороны, все более ужесточать политическую систему,
переходя от враждебной режиму представительной  демократии  (хотя  и  весьма
урезанной  в  Конституции  1993 г.) к прямой президентской диктатуре. Каковы
шансы на установление в России режима либеральной  диктатуры?  Они  напрямую
зависят  от  располагаемых  участниками  драмы  ресурсов  и  от принятых ими
стратегий адаптации к ситуации. Реальное развитие событий является  решением
достаточно сложной и хаотичной игры множества игроков, структура этой игры в
достаточной степени не исследована. Поэтому в качестве первого приближения к
решению  мы  проведем  анализ  "скрещивания"  (кооперации  и противоборства)
стратегий наиболее крупных институциональных игроков.
     Такой подход тем более правомерен, что  постсоветская  элита  и  высшие
госорганы  действительно  привыкли  "играть"  со  страной  и  друг с другом,
рассматривая реальные проблемы всего лишь как досадные ограничения.
     Конкретизируем  изложенную  в  первой  части  доклада  завязку  сюжета,
которая  происходит,  увы,  не только не на наших глазах, но уже даже и не в
Кремле. И в этом смысле отставка Правительства - лишь  "круги  по  воде",  а
источник тайфуна находится за тысячи километров от его жертв.
     "Третий   звонок":  начало  открытой  фазы  долгового  кризиса  страны.
Кабинеты крупных банков и фондов.  На  столе  -  итоги  первого  квартала  в
России.  Резко  возросший дефицит платежного баланса из-за катастрофического
падения мировых цен на нефть. Крайне низкий  сбор  налогов:  за  январь-март
1998  г.  в  федеральный  бюджет  поступило около 30 млрд. руб. или половина
бюджетного плана. Ожидается или уже
     объявлено снижение рейтинга России наиболее  консервативным  агентством
S&P. Происходит задержка очередного транша МВФ.
     Начинается  новый  виток  кризиса  в  Азии  (Япония),  который  гораздо
серьезней предыдущих. Аналитики  прогнозируют  продолжение  падения  цен  на
нефть.
     Катастрофическое положение с бюджетом и госдолгом признает и "временное
правительство"  России,  которое  однако  не  предлагает принципиально новых
решений.
     Дестабилизация в России происходит на фоне длительного рекордного роста
американских и европейских фондовых рынков, которые  гарантируют  инвесторам
безрисковую доходность, вполне сравнимую с доходностью российских ГКО.
     Вывод   "крупных  спекулянтов":  добавочные  инвестиции  (в  том  числе
реинвестирование  прибыли  от  ГКО)  в  Россию  нецелесообразны.  С   учетом
политической  нестабильности,  дестабилизации  финансовых и срочных рынков в
России, западные банки, участвующие в операциях ЦБ РФ по привлечению средств
в ГКО, воздерживаются от их продления.
     Следствие  этих  "неожиданных"  для  ЦБ  РФ   и   Минфина   решений   -
непоступление   на   очередной  аукцион  (вывод  с  рынка)  необходимых  для
рефинансирования госдолга 500 млн. долл. - приводит к росту доходности ГКО.
     Дестабилизируется  фондовый  рынок:  акции  падают   еще   на   20-30%.
Начинается   очередной   (последний)  цикл  оттока  средств  нерезидентов  с
фондового рынка (вероятно, уже менее 5 млрд. долл.) и  с  рынка  ГКО  (20-22
млрд.  долл., из которых 8-10 млрд. долл. поддерживается валютными резервами
ЦБ РФ с использованием залоговой и форвардной схем).
     Необходимое рефинансирование госдолга, т.е.  прирост  пирамиды  ГКО-ОФЗ
(около  2-2,5  млрд.  долл.  в месяц), а также поддержание валютных резервов
становятся невозможными: нерезиденты максимально быстро (через рынок спот  и
через  открытый для них Центробанком с апреля с.г. рынок фьючерсов) начинают
вывод с рынков основных своих средств в России - более 20 млрд. долл.
     Центробанк  сдерживает  рост  курса  доллара  валютными  интервенциями,
однако  его  ликвидных  средств  (без  учета  золотых  запасов и депозитов в
западных банках, которые частично "связаны"  как  обеспечение  пакетов  ГКО)
хватает  на  15-20 аномально активных торговых сессий (емкостью 200-300 млн.
долл. в день на ММВБ и межбанковском рынке). ЦБ РФ отказывается от поддержки
рынка ГКО, пытаясь не допустить девальвации рубля.
     Объявляются расширенные границы валютного коридора, что не  приводит  к
успокоению  рынка,  т.к.  интенсивность  репатриации  средств  нерезидентами
слишком  велика.  ЦБ  проводит  (если  успевает)  резкое  повышение   ставки
рефинансирования  и  нормативов  резервирования,  однако ситуацию не удается
переломить по типу январской стабилизации - за счет чистых расходов  бюджета
на  погашение  ГКО  (достаточных  средств  у Минфина нет) и за счет валютных
интервенций Центробанка, т.к. большая  часть  валютных  резервов  ЦБ  (через
западные  банки,  росзагранбанки,  ВТБ  и  ВЭБ),  все  резервы  и остатки на
корсчетах в ЦБ коммерческих банков уже де факто  инвестированы  (связаны)  в
ГКО   (это   доказывает   баланс  Центробанка,  в  котором  покрытие  пакета
государственных ценных бумаг могут  обеспечить  только  совокупные  пассивы,
включающие эти средства).
     Котировки  ММВБ  и  межбанковского  рынка выходят за рамки объявленного
курса продажи валюты Центробанком. ЦБ РФ вынужден отказаться  от  продаж  по
этому курсу, включая свои обязательства по форвардным контрактам, и объявить
"техническую" девальвацию рубля (вероятно, не более 10%).
     Первый шаг сделан, дальнейшие - неизбежны.





власти  Есть  ли  стратегия  у  Б.Ельцина  и  следует  ли  рассматривать  ее
всерьез?
     Принято  считать,  что  абсолютным  императивом  Б.  Ельцина   является
сохранение  личной  власти,  для чего могут быть использованы любые методы и
неожиданные шаги. На самом деле, психоанализ личности Б. Ельцина, важный для
краткосрочных прогнозов, становится непринципиальным в среднесрочном  плане:
институт   президентства,   раз   возникнув   и  став  основой  политической
конструкции  поставгустовского  и  затем  постоктябрьского   режима,   имеет
собственную логику развития и собственные институциональные интересы.
     Стратегия  президентской  власти, учитывая конструкцию Конституции 1993
г.. является исходной для изменения всей политической системы. 
     Она имеет три стратегические альтернативы: 
     Сценарий 1. Усиление "ультрапрезидентской"  антикоммунистической
республики (вариант "либеральной диктатуры", основанной на помощи МВФ)
     Установление  режима  личной  власти антикоммунистического толка ("а ля
Пиночет") возможно при "политической импотенции" всех других государственных
институтов  страны,   прежде   всего   палат   Федерального   Собрания,   их
неспособности   предложить   совместную  альтернативу  политике  "финансовой
стабилизации" даже в условиях происходящего у  всех  на  глазах  краха  этой
политики.
     Вторым  необходимым  условием  сценария  No  1  является  предоставление
срочной массированной помощи России со стороны МВФ под программу  углубления
либерализации и сокращения бюджетных расходов.
     Сценарий  предполагает  возложение  ответственности  за крах финансовой
системы  на  группу  внешних  и  внутренних   "финансистов-заговорщиков"   с
сохранением  хозяйственной  власти  в  руках  частных структур прото-"ядра",
финансовой власти - в руках Центробанка под контролем МВФ.
     Продолжение либеральной политики  в  финансовой  сфере  будет  означать
отказ от реструктуризации государственного долга, от административной защиты
рубля  и  внутреннего  рынка  в  обмен  на  пакет помощи МВФ, предполагающий
программу  микроэкономической  санации  (банкротств),  сокращения   расходов
бюджета,  полного  открытия  для  нерезидентов  товарных и ресурсных рынков:
земли, недр, прав собственности на ключевые объекты, с последующим экспортом
этих прав. Завершением сценария No 1  является  установление  контроля  клуба
внешних  кредиторов  за  всеми  ликвидными секторами экономики (прежде всего
экспортом и банками) в целях "двойной" гарантии возврата средств6 (  6  Этот
контроль   достигается   двумя   путями:  -  через  необратимую  зависимость
национальной денежной системы от "мировой валюты"  (долларизация  платежного
оборота  на  80-90%  или жесткая привязка рубля к доллару); - путем передачи
(залога) кредиторам основных активов РФ, регионов и корпораций). )
     На пороге подобного сценария стоит сейчас уже  во  второй  раз  (первая
попытка  -переворот  1965  г.) Индонезия. Он осуществлялся в Чили и Мексике.
Этот путь обычно приводит к стратегической привязке страны к экономике,  США
и ее десуверенизации (установлению протектората США).7 (7 Протекторат США не
есть   некий  националистический  жупел,  воплощение  "абсолютного  зла":  в
послевоенное время он позволил ФРГ, Японии и ряду стран  Юго-Восточной  Азии
сэкономить  на  оборонных расходах и осуществить модернизацию под формальным
американским  контролем,  но  по  собственным  рецептам  и  под  собственным
руководством.  Вместе  с  тем  применение  режима  прямого  протектората  на
территории России связано с такими материальными и  военными  затратами,  на
которые  в настоящее время США не готовы, предпочитая более "мягкий" вариант
регулируемого полураспада бывшего СССР).
     В  организационном   плане   сторонниками   сценария   No   1   являются
Администрация Президента и родственная ей система "административных органов"
(аппарат  Совета  безопасности,  ФСО, ФАПСИ и др.), которые заинтересованы в
существовании слабого Правительства, подотчетного  исключительно  президенту
(т.е.  его  Администрации).8  (8  Без  аппарата  на  местах,  без минимально
управляемых "силовых органов"  вертикаль  прямого  президентского  правления
обречена  на  провал,  т.к.  дальнейшая  "либерализация" экономики потребует
банкротств большинства  предприятий,  что  связано  с  подавлением  массовых
волнений в регионах).
     Несмотря  на  активное  использование "окружением" нынешнего президента
выгод "ультрапрезидентской республики", процесс "кланообразования" в  России
пока зашел не так далеко, как это произошло в Индонезии и ряде других стран,
где  он  шел  десятилетия.9  (9  Поэтому  долгосрочной кадровой опорой этого
сценария может  стать  группа  "либералов  последней  инстанции"  (А.Чубайс,
Б.Немцов,  Е.Гайдар  и  др.).  Очередная  "кадровая  революция" возможна при
объявлении ответственным за кризис  Правительства  и  ЦБ  РФ,  что  означает
"жесткий  вариант"  сценария  No  1  с  "зачисткой"  центральных  госорганов,
руководства крупных корпораций, с роспуском Государственной Думы, с  отменой
(фальсификацией) выборов).
     Сценарий  "либеральной диктатуры" с сосредоточением всей исполнительной
власти в узкой группе приближенных (клане или семье) возможен  как  наиболее
естественная  реакция  Б,Ельцина (лидера-символа ультралиберальной эпохи) на
реальное или выдуманное "коммунистическое восстание" (импичмент),

     Сценарий 2. Восстановление патерналистской  демократии  на  базе
партии-государства (вариант "антилиберального консенсуса")
     Однопартийный  вариант  политического  режима  органичен  НМЭ: реальная
экономика, лишенная чуждой ей структуры управления,  либеральной  финансовой
системы,  восстановит  адекватную  "крепостному"  рынку труда, привычную для
России систему тотального контроля со стороны "особой корпорации  власти".10
(10  В истории России такой корпорацией власти последовательно были: варяги,
князья, бояре, опричники, дворяне, большевики, "номенклатура").
     "Антилиберальный  консенсус"  стихийно  складывается  на  базе  полного
неприятия большинством обеих палат Федерального Собрания и региональных элит
обрушения на них последствий проводимой Центром политики. Этот процесс резко
активизируется  в  период  финансового краха, поскольку непопулярные решения
(от нормирования потребления до подавления беспорядков)  придется  принимать
именно местным властям.
     Конструктивность  "антилиберального  консенсуса"  может быть обеспечена
только   целостной   программой   законодательных   и    практических    мер
антикризисного  реагирования,  мобилизацией интеллектуальных ресурсов элиты,
выдвижением  политических  лидеров,  не  связанных  с  главными  ошибками  и
преступлениями  прежних  эпох:  как  горбачевской, так и ельцинской.11 (11 В
неконструктивном   варианте   "антилиберальный   консенсус"   выразится    в
бессистемных,  бессмысленных  беспорядках  во  власти  (как в 1993 г., когда
кроме штурма Мэрии и "похода  на  Останкино"  лидерами  Белого  дома  ничего
предложено  не  было). Насколько мобилизация конструктивных сил внутри и вне
политической и экономической элиты возможна, покажут  ближайшие  месяцы  или
даже недели).
     "Антилиберальный   консенсус"   имеет   не   только  законодательную  и
экономическую составляющие, это еще  и  программа  партстроительства.12  (12
Новое  издание  аппаратно-идеологической  машины  не  может не отличаться от
своих прототипов: в эпоху глобального информационного общества место прямого
административного  массового  сознания  занимают  его   программирование   и
контроль  средствами  массовой  культуры (прежде всего ТВ), которые не менее
тотальны  в  задании  рамок  дозволенного,  но  формируют  другие  основания
оправданности режима).
     В  "ценностную"  (электоральную) основу антилиберальной программы будут
положены ценности, способные реинтегрировать общество, став основой трудовой
активности. Такие "традиционные ценности" сохранились  и  окрепли  в  недрах
либеральной эпохи, сегодня их "присваивают" все политические силы:
     - преодоление раскола поколений через восстановление
     историко-нравственной   преемственности   со   славным   "советским
прошлым",  отказ  от  антикоммунизма  и  либерализма   как   государственной
идеологии;
     - реинтеграция  страны  как  в  очередной  раз  ограбленной, но гордой,
природно и культурно богатой державы "евразийского" происхождения;
     - восстановление векового социального порядка с  его  уравнительными  и
гарантированными  пропорциями  распределения,  ограничением и преследованием
нетрудовых  (в   том   числе   капитальных)   доходов   и   "паразитического
потребления";
     - закрепление   самостоятельной  (антиамериканской)  линии  во  внешней
политике,  активная  интеграция  постсоветского   пространства   на   основе
объединения антилиберальных сил бывших республик СССР.
     Восстановление  "особой  корпорации" партии-государства может произойти
на базе неформального слияния ряда нынешних партий как России,  так  и  ряда
бывших  республик  СССР. 13 ( 13 Неизбежный "внутриноменклатурный" переворот
1998-99 гг. весьма напоминает внутрипартийный термидор 1934 г., когда "съезд
победителей", состоящий из старой гвардии большевиков, был  почти  полностью
сметен  аппаратными  выдвиженцами  ("сталинским  призывом"),  которые уже не
помнили ни революции, ни  ее  настоящих  вождей).  Окончательное  оформление
блока  возможно  уже  в  ходе  парламентских  выборов  1999 г. или досрочных
выборов. Учитывая строение политической системы  (президентская  республика)
окончательно   этот   блок   может  быть  закреплен  лишь  после  победы  на
президентских выборах.
     Следующий   этап   формирования   корпорации   власти    -    поощрение
партстроительства  на  предприятиях  и  в регионах как формы коллективизации
сознания и "социального лифта" для трудящихся и  низовой  номенклатуры,  что
создаст  кадровую  основу  победившего  режима  (новых  "десятитысячников"),
обязанную ему всем.
     Использование "ностальгического потенциала" старых ценностей способно в
значительной степени  смягчить  для  миллионов  людей  старшего  и  среднего
возраста  тяготы  восстановительного периода НМЭ.14 (14 Не следует забывать,
что мобилизационные режимы склонны превращать  "эксплуатацию  энтузиазма"  в
постоянный  источник  своего  существования.  Ностальгия же, по определению,
гораздо более  расслабляющее  чувство,  чем  мобилизующая  "вера  в  светлое
завтра".   Однако   как   только   начнется   государственная   реабилитация
традиционных ценностей, вера в завтра появится).
     Для молодых сограждан политический режим антилиберального  толка  будет
представлять определенную "инородную реальность", поскольку для значительной
части  молодежи  (в  основном, от 15 до 25 лет) большей реальностью является
долларизованное сознание  "тусовки",  чем  повседневная  обыденность  рубля.
Психологически   болезненный  процесс  адаптации  к  реальности,  который  у
большинства людей происходит с возрастом, будет лишь насильно ускорен НМЭ.
     Закрытый политический режим  будет  нуждаться  в  мобилизации  и  более
реальных  средств, поскольку лишь с их помощью можно обеспечить стабильность
и доказывать "историческое превосходство" своего пути.
     Финансовая опора режима сложится непосредственно вокруг государственных
финансовых институтов с руководством, лояльным режиму.
     Такое "отречение царя Бориса "от "курса реформ" может стать реальным  в
случае   бессилия   перед  беспорядками  ("паралича  власти"),  при  условии
складывания  мощного  "антилиберального  консенсуса"  -  программы  спасения
элиты.    15    (15    Переход   к   однопартийной   системе   от   нынешней
"полуторапартийной" (КПСС и  ряд  полупартий)  -трудный,  почти  невозможный
выбор для нынешнего Президента ("Голгофа"), поскольку означает необходимость
"отречения"  не только от антикоммунизма (своей политической "звезды"), но и
от реальной власти в пользу руководства "антилиберального  блока",  а  также
риск личной ответственности за курс последних лет).

     Сценарий  3.  Превращение  президентской  власти в имущественную
основу НМЭ ("номенклатурный вариант" - возврат к патерналистской диктатуре)
     Хозяйственный потенциал президентской власти достаточно велик для того,
чтобы она могла сама претендовать на роль "станового хребта" НМЭ: имеются  в
виду структуры по обслуживанию элиты - Управление делами президента (условия
труда  и  быт  элиты),  ФСО  (охрана),  ФАПСИ (связь и закрытая информация),
Медицинский  центр  (здравоохранение)  и   т.д.   Владения   этих   структур
значительно  превышают  размер  и  оснащение соответствующих структур СССР -
Управления делами ЦК КПСС, КГБ СССР и  др.,  т.к.  кроме  имущества  союзных
структур  к хозяйству президента РФ перешли объекты всех центральных органов
РСФСР. 16 (16 Например, в марте с.г. Управление делами Президента  направило
в  Госдуму,  в  рамках  подготовки программы продажи иностранных активов РФ,
перечень  своего  зарубежного  имущества  (неясно,  зачем  оно   вообще   УД
Президента)  на сумму свыше 600 млн. долл. США. УД Президента инициирует ряд
суперпроектов - от попытки монополизации регионального информационного рынка
(канал ОТИК) до алмазного проекта на  месторождении  "Ломоносов"  (стоимость
запасов - 12 млрд. долл., на разработку получена алмазная ссуда по закрытому
Распоряжению  Президента  на сумму 10,2 млн. карат или около 1 млрд. долл.).
"Фрейдистские" ссылки Б.Ельцина на П.Бородина  в  политическом  конфликте  с
Госдумой  показывают,  что  этот "домашний" сценарий постоянно держится "про
запас").
     Данные ведомства заинтересованы в "номенклатурном варианте" перехода  к
НМЭ.
     Стоимость  имущества президентских структур (за исключением того, что в
принципе не может быть оценено - Кремль и др.) составляет десятки миллиардов
долларов (только
     недвижимость, сдаваемая в аренду в центре Москвы, имеет площадь более 2
млн. кв. м.).
     Причем это имущество не обесценится (в отличие, например, от финансовых
активов) при переходе к НМЭ.
     Объем реализации (в пересчете по рыночным  ценам)  услуг  президентских
структур   сравним  с  экспортной  выручкой  "Газпрома".  Конечно,  валютный
потенциал президентских структур гораздо ниже потенциала  ТЭК,  что  отчасти
компенсируется "эксклюзивностью" этих благ в условиях НМЭ: без дачи, охраны,
спецсвязи,  спецномеров на автомобили и т.д. любой чиновник или бизнесмен не
имеет должного статуса и не может входить в состав "ядра" (номенклатуры).
     Подобный  сценарий   предусматривает   натурализацию   и   нормирование
потребления  элиты,  включая предпринимателей (что встретит, естественно, их
сопротивление), а также понижение нынешнего статуса  других  частей  "ядра",
прежде всего хозяйственной номенклатуры крупнейших корпораций.
     Номенклатурный  путь  консолидации  власти  возможен  в  случае  победы
"вырожденного"   варианта   антилиберальной    программы,    когда    вместо
государственного  строительства и возрождения экономики президентская власть
пойдет по пути отгораживания от страны  "Кремлевкой".  В  случае  реализации
данного  сценария  весьма вероятен распад единого политического пространства
страны на несколько полунезависимых анклавов (по сценарию З.Бжезинского)..
     Противниками сценария No 3 внутри элиты будут владельцы  других  крупных
ресурсных  потенциалов  - прежде всего финансов (банки), экспортных ресурсов
(компании  ТЭК),  недвижимости  (администрация  Москвы)  и  производственных
активов (региональные элиты).
     Такая  "верхушечная", как бы игрушечная, стабилизация ситуации (ресурсы
"номенклатурных структур" расположены  в  основном  в  Москве)  предполагает
прежде  всего  существенное  понижение  статуса  региональных  элит.  Многие
губернаторы добровольно (без открытого конфликта с Центром) не согласятся на
размен своего  политического  веса,  подкрепленного  выборным  мандатом,  на
опереточную роль создателей и хранителей местных спецраспределителей.
     Этот  путь  предполагает также существенное понижение реального статуса
президента и премьера (если оба этих  поста  вообще  сохранятся  в  нынешнем
виде),  поскольку  "верховным распределителем" основных статусных благ может
быть лишь некий "Большой брат" (коллегиальный орган).
     Вместе с тем очевидно, что существенное понижение статуса
     финансово-хозяйственной  элиты  в  целом  и  тем  более  президента
возможно  лишь  при  условии  вменения  им  ответственности  за произошедшую
дестабилизацию  финансовой  системы  (в  этой  ситуации   интересы   "фирмы"
перевесят личную лояльность управделами своему президенту).
     Финансовой  опоры  у  данного  сценария  пока нет (из крупных банков на
Управление  делами  завязан  лишь  Межпромбанк),  однако  она   может   быть
достаточно  быстро  создана силовым путем: через механизм квот и лицензий, а
также через замену руководства ЦБ.
     Сбрасывать со счета этот вариант не стоит:  если  сценарии  N  1  и  No2
окажутся   "вдруг"   невозможными  (разгон  Госдумы  и/или  недееспособность
президента),   сценарий   No   3   может    оказаться    крайним    средством
"ядро"-образования  НМЭ  и  личного  спасения  части руководителей нынешнего
режима.


     Аппарат  Правительства  РФ  при  наличии  в  годы  реформ значительного
количества     "освобожденных"     вице-премьеров     представляет     собой
административную машину, дублирующую работу министерств и ведомств.
     Сохранение  аппарата  Правительства  наиболее  органично  вписывается в
"мягкий" (эволюционный) вариант сценария No  2,  поскольку  при  двух  других
сценариях  полномочия Правительства существенно ограничат либо Администрация
Президента и kо, либо его же Управление делами и kо.
     Следует ожидать дезорганизации работы Правительства в переходный период
и стихийное тяготение аппарата к той группировке, которая  в  данный  момент
кажется  ему  сильнейшей.  Эта  дезорганизация  уже  началась  в упреждающем
порядке (еще до полного финансового краха) 23 марта с.г.
     Те же соображения следует распространить и на  аппараты  министерств  и
ведомств,  лишь немногие из которых смогут определиться при переходе к НМЭ и
эффективно адаптироваться к новым задачам.
     Ключевыми ведомствами переходного периода являются:
     1) Центробанк и Минфин (включая Казначейство)  -  органы  осуществления
финансовой политики, которые явятся первыми "жертвами" кризиса;
     2)  МВЭС, ГТК и ВЭК как органы обеспечения перехода к монополии внешней
торговли и валютной монополии;
     3) ГНС,  Мингосимущество,  Российский  фонд  федерального  имущества  и
Федеральная  служба  по делам о несостоятельности и финансовому оздоровлению
как   органы    легальной    ренационализации    "должников"    бюджета    и
"недобросовестных приватизаторов";
     4)  администрации  субъектов  Федерации  и  местные  администрации,  на
которых придется удар разрушения потребительских рынков и массовых волнений;
     5) МВД, ФСБ и другие силовые ведомства, которые будут являться одной из
главных интеграционных сил в период перехода к НМЭ.
     Руководство ЦБ РФ в его нынешнем составе будет, как показано в части  1
доклада,  до  конца  держаться  ультралиберальной  линии,  что  сделает  его
естественным союзником сценария No 1. Учитывая полную "непрозрачность"  своих
операций (в том числе, через дочерние банки и привилегированные коммерческие
банки)  и  значительную  законодательную  свободу действий, Центробанк имеет
разнообразные (прежде всего финансовые) возможности для поддержки союзников,
которые усилятся в случае предоставления срочной помощи МВФ  на  воссоздание
валютных резервов, что также возможно лишь в сценарии No 1.
     Руководство  ЦБ  сохраняло  в  1995-97  гг. хорошие отношения - на базе
общих  экономических  интересов  -  с  обеими  группировками  в  руководстве
Правительства,   на   базе   отсутствия   прямого   конфликта   интересов  и
"индивидуальной работы" - с оппозицией в Госдуме и с региональными  лидерами
в  Совете  Федерации,  а  также  - в силу надзорной власти - с коммерческими
банками,  которые  заинтересованы  в  благосклонности  ЦБ  при  проверке  их
отчетности,  а некоторые (избранные) - и в "утечках" инсайдерской информации
по планам операций ЦБ на валютном рынке и рынке ГКО-ОФЗ, процентной политике
и т.п. "Дружба с ЦБ" становится весьма  полезной  особенно  в  момент  краха
пирамиды  ГКО, поскольку у "друзей" ЦБ сможет вовремя взять в залог часть их
пакетов ГКО (по операциям РЕПО), предотвратив их обесценение.
     Итак, Центробанк при реализации сценария No 1  будет,  почти  наверняка,
выведен  из-под  основного  удара ответственности за девальвацию рубля путем
вменения  этой  ответственности  руководству  Минфина  (эмитент   ГКО)   или
Правительству  в целом.18 (18 Нынешнее благостное отношение к руководству ЦБ
может помочь адаптации части руководства ЦБ и к сценарию No 2 со сдачей части
заместителей  председателя  Центробанка  (на  эту  роль,  например,   хорошо
подходит  не  входящий  в "ядро" руководства Центробанка зампред по валютным
операциям А.Потемкин). Вместе с тем, как показал январский тур кризиса, Банк
России - последний "неприступный  редут"  действующего  руководства  страны,
который  будут оборонять до последнего. В этом отношении показательной будет
судьба  законопроекта,  внесенного   Советом   Федерации,   по   ограничению
бесконтрольных операций ЦБ РФ с резервами и фондами).
     Отмена  независимого статуса Центробанка и создание специального органа
санации банковской системы вероятны при "жестких вариантах" сценария No 2.
     Аппарат Центробанка (среднее и низшее звено), профессиональный и хорошо
оплачиваемый,  сможет  адаптироваться  к  работе  в  режиме  Госбанка   НМЭ.
Руководящий  состав дочерних банков ЦБ РФ будет существенно укреплен за счет
специалистов   лучших   комбанков,   учитывая   возрастающую   нагрузку   на
государственные  банки  по  кредитованию  народного  хозяйства  и  с  учетом
банкротства большинства частных банков.
     Руководство  Минфина  отвечает  за  рынок  ГКО,   а   также   полностью
интегрировано  (может  быть,  за  исключением  нового  министра)  в  систему
коммерческих интересов либерального периода,  поэтому  оно  будет  полностью
сменено при переходе к НМЭ.
     Ведомства внешнеэкономического блока (блока регулирования ВЭД). Аппарат
МВЭС за  несколько  лет  либерализации  внешней торговли в значительной мере
депрофессионализировался.  Его  лучшие  кадры  перетекли  в  состав  крупных
компаний  и  банков,  специализирующихся  на  ВЭД.  Следует  ожидать полного
обновления руководящего и среднего звена МВЭС с усилением его за счет кадров
внешнеторговых объединений, крупнейших ФПГ, банков.
     ГТК оставался все годы  реформ  важнейшим  ведомством  блока  ВЭД.  Его
аппарат    активно    используется   властно-финансовыми   группировками   в
"закручивании гаек" отдельным экспортерам и импортерам. Аппарат  ГТК  сумеет
приспособиться   к   любому  варианту  перехода  к  НМЭ,  став  инструментом
побеждающей политической команды.
     Аппарат ВЭК, не обладая в либеральной среде ВЭД должными  полномочиями,
не  смог  стать  "финансовым пограничником", каждый год пассивно констатируя
бегство капитала (только в форме  нерепатриации  валютной  выручки,  за  что
прямо  отвечает  ВЭК,  свыше  8  млрд.  долл.  в  год). Вместе с тем, именно
валютный контроль становится ключевым  звеном  перехода  к  НМЭ  в  условиях
сценария  No  2: чем решительней и эффективней будут перекрыты многочисленные
каналы "бегства капитала" (на самом деле, не капитала, а части  необходимого
национального   продукта,  фондов  накопления  и  потребления),  тем  больше
ресурсов останется для формирования НМЭ.
     Эффективный валютный контроль (или делиберализация национального  рынка
капитала)  -  основная  проблема  переходного  периода,  которая  может быть
разрешена только при отказе от "святая святых"  нынешней  политики.  20  (20
Учитывая,  что  разрешительный  порядок  экспорта  капитала  ЦБ  не работает
(экспорт капитала проводится по счетам текущих операций - через реальные или
фиктивные экспортно-импортные контракты), аппарат органов регулирования  ВЭД
сможет  работать  эффективно  только  тогда, когда под контролем государства
окажется вся цепочка экспорта капитала: начиная от  образования  капитала  в
реальном   и   финансовом   секторах,  через  инфраструктуру  ВЭД  (банки  и
внешнеторговые компании), до конечных получателей средств (западные,  прежде
всего оффшорные, посредники).
     Аппарат  ГНС  и  налоговой  полиции  пытается  применять  (выборочно, в
условиях  тотальных  неплатежей  и   механизма   "условной   собственности")
мобилизационные мероприятия, которые будут усилены при переходе к НМЭ.
     Эффективность   госорганов   регулирования   ВЭД   прямо   зависит   от
эффективности   "смежников"   -   блоков   Правительства    по    управлению
госсобственностью и по мобилизации доходов в бюджет.
     Фискальный  аппарат  в  целом  сможет эффективно выполнять свои функции
только  при  разрешении  проблемы  тотальных   и   взаимных   неплатежей   в
производственной  сфере. Поэтому он лучше всего приспособлен к сценарию No 2,
который предусматривает не распутывание, а  "рубку"  узла  неплатежей  -  их
разовое  списание или многократную "уценку" (такие предложения уже высказаны
МБК под рук. П.Карпова).
     В  случае  осуществления  сценария  No   1   (дальнейшая   либерализация
экономики)  действия  фискальных  органов  будут крайне затруднены не только
сохраняющимися  неплатежами,  но  и   всеобщим   распространением   процедур
банкротства,    которое    является    главным   условием   (и   следствием)
микроэкономической либерализации по рецептам МВФ.  Налоговый  аппарат  будет
по-прежнему  не  инструментом  госуправления, а средством структур "ядра" по
управлению (ограблению) экономической периферии.
     Чтобы не допустить коллапса  налоговой  системы,  к  "периферии"  будут
отнесены  некоторые  крупные  структуры,  не  вошедшие  в  "ядро",  а  также
непроизводительное имущество "неядерных" лиц (в т.ч. теневиков).
     Сценарий No 3 будет означать существенное  снижение  значения  налоговых
органов,  поскольку место финансовых потоков в номенклатурной системе займет
нормирование производства и потребления, "карточная система" и для элиты,  и
для   населения,  и  для  предприятий:  мобилизация  (изъятие)  государством
ресурсов будет производиться в  натуральной  форме  -  в  виде  поставок  на
госнужды и проч.
     Поскольку  большинство  предприятий  уже  давно  перешло  к  работе "на
картотеке",   эффективность   работы   налогового   аппарата   зависит    от
эффективности  работы  структур,  где ведутся картотеки - банков, а также от
эффективности  одного  из  главных  продуцентов  задолженности   -   системы
управления собственностью.
     Ведомства  блока  управления  госсобственностью  включают  в  себя  два
подразделения: функциональные ведомства - МГИ, Российский фонд  федерального
имущества  и  Федеральная  служба по делам о несостоятельности и финансовому
оздоровлению, которые отвечают за  общие  программы  (приватизации,  санации
предприятий  и  т.п.);  отраслевые министерства и комитеты, которые призваны
"регулировать" жизнь подведомственных предприятий, не  имея  на  то  сегодня
соответствующих  ресурсов  и  инструментов  управления. Если аппарат первого
подразделения ("приватизаторы")  привык  за  годы  либерального  руководства
работать   по  указам  и  инструкциям,  разработанным  с  участием  западных
консультантов, то отраслевые ведомства в основном живут  инерцией  советских
традиций.  Между ними располагается Министерство экономики, которое занимает
некое  промежуточное   положение,   совмещая   либеральное   руководство   с
превалированием специалистов и подходов Госплана.
     При  реализации  сценария  No  1  отраслевые  ведомства  упраздняются, а
функциональные  органы   управления   госсобственностью   используются   для
ускоренной продажи остатков ликвидного госимущества (прежде всего структурам
"ядра"  и  их  зарубежным  партнерам)  и для перераспределения собственности
через механизмы банкротства и деприватизации.
     В рамках сценария No 2 роль отраслевых органов восстанавливается,  в  то
время  как  Российский  фонд  федерального  имущества,  ФКЦБ  и  др.  теряют
значение.
     В  сценарии  No  3  владельцем  собственности  явятся  "административные
органы",  поэтому  ни  функциональные, ни отраслевые ведомства в нем большой
роли не играют. Минэкономики становится вновь Госпланом.
     Адаптация отдельных ведомств исполнительной власти слишком зависима  от
политической  конъюнктуры,  борьбы властно-финансовых группировок и не может
иметь существенного общего значения для выбора пути развития страны. Гораздо
более существенную роль играет линия поведения Парламента.


     Палаты  Федерального  Собрания  РФ  при  нынешней  Конституции способны
"переварить" любой из трех сценариев перехода к НМЭ.
     Даже сценарий No 1 с его антикоммунистической (ультралиберальной) линией
поведения президентской власти может быть,  под  гром  словесных  проклятий,
принят  коммунистическим большинством Госдумы, если он будет преподан в виде
"троянского коня" участия оппозиции в Правительстве.
     Вероятность такого развития событий зависит  от  степени  решительности
действий  президента  в  условиях  краха  финансовой системы: перед реальной
угрозой  роспуска  Госдума   может   "недобрать"   нескольких   голосов   до
необходимого большинства по импичменту президента.
     Сценарий   No   2   не   может   быть  инициирован  Госдумой,  поскольку
идеологическая окраска Думы закроет  путь  к  "антилиберальному  консенсусу"
представителям  бизнеса,  исполнительной власти, а также части населения, не
желающей возвращения "советской власти". Инициировать этот путь может  Совет
Федерации   как   внепартийная   сила.   В   этом  случае  станет  неизбежна
конституционная реформа с ограничением полномочий  президента,  с  переходом
либо  к  парламентскому  принципу  формирования  Правительства ("европейская
модель" правительства парламентского большинства), либо к  резкому  усилению
кадровых   полномочий   верхней  палаты  парламента  ("американская  модель"
кабинета президента, согласованного с Сенатом).
     Пространство вариантов задано соотношением сил  и  стратегий  различных
игроков  "социально-экономического поля". Чем полнее органы представительной
власти будут выражать  электоральные  интересы,  тем  больше  у  них  шансов
самосохраниться в условиях дестабилизации.
     Разберем  возможные  результаты  взаимодействия  стратегий президента и
парламента.  Представим  пространство  альтернатив  начавшегося  переходного
периода в виде двухмерного поля:
     Таблица  1 
 

     Стратегии  адаптации  представительной  власти  к   НМЭ   Стратегии
адаптации президентской власти 
     1.   Попытка   "коммунистической   революции"   (в   форме   импичмента
президента/отставки Правительства) 
     2.    "Встраивание"    отдельных    фракций    в    победившую    часть
"бюрократически-денежной  элиты" (вариант личного самоспасения Госдумы)

     3. Общая программа двух палат ФС - план  спасения  страны  и  экономики
(пакет  законопроектов  и  практических  мер) 
 

     1."ультралиберальная  диктатура"   (полная   "сдача"   экономики   МВФ,
семейно-клановый режим) 
     ситуация  1-1:  разгон  ГД  или  паралич  власти  по  типу  1993 года с
неопределенным исходом (вплоть до военного положения)  
     ситуация  1-2:  "формирование"  на  выборах  1999 г. ГД на беспартийной
основе (без КПРФ) СФ  -  декоративный  орган  ("совет  старейшин")  
     ситуация  1-3:  конституционный конфликт двух ветвей власти - через КС:
решение  права  против   решения   силы   
   

     2.  "партия-государство" ("антилиберальный режим") 
     ситуация  2-1:   создание   "правительства   народного   доверия"   при
номинальном президенте 
     ситуация  2-2:  формирование  Правительства  на базе региональных элит,
образование единой партии власти из частей большинства  партий  ГД  
     ситуация  2-3:  конституционная  реформа:  переход  к  европейской  или
американской модели 
 

     3.  "номенклатура"  (тотальный  распределитель)  
     ситуация  3-1:  модель  "военного коммунизма" (ЧК) 
     ситуация   3-2:   модель   хозяйственно    -административной    системы
(Совмина) 
     ситуация 3-3: модель ЦК КПСС 
 


     Дадим пояснения к содержанию Таблицы 1.

     Ситуация 1А-1.

     Президент  объявляет виновниками финансового обвала группу российских и
зарубежных спекулянтов, играющих против рубля из корыстных побуждений (среди
"крайних" - Б.Йордан, Дж.Сорос).
     Отказ от  силовой  реструктуризации  внутреннего  госдолга  приводит  к
необходимости   выкупа   пакетов   ГКО,   принадлежащих   уходящим  с  рынка
нерезидентам, общей стоимостью на момент начала кризиса 120-130 млрд.  руб.,
Минфином  (при погашении истекающих серий) и Центробанком с помощью дочерних
и дружественных банков (на вторичном рынке).
     С учетом вероятной глубины первичной  девальвации  рубля  (10-30%),  на
выкуп  пакета ГКО нерезидентов потребуется 15-20 млрд. долл. с темпом выкупа
не менее 3-4 млрд. долл. в месяц. Источником первых  экстренных  поступлений
станут последние ресурсы Гохрана и золотой запас ЦБ (500 т).
     Вторым  источником  могут  стать  займы группы западных банков (по типу
декабрьского займа на сумму 950 млн. долл.).
     Наконец, основным источником стабилизации  ситуации  может  стать  лишь
экстренная  помощь  МВФ,  однако  на  согласование условий ее предоставления
требуется не менее двух-трех месяцев.
     МВФ ужесточает требования по предоставлению экстренного кредита:  среди
формальных  требований  -  санация  бюджетной и банковской систем, ускорение
микроэкономической,  жилищно-коммунальной  и  военной   реформ;   одним   из
неафишируемых требований может быть возвращение А.Чубайса к ключевой роли во
власти  (он  может быть назначен, например, главным экономическим советником
президента или возвращен в Правительство).
     Главной целью Правительства и Центробанка в этот период  станет  задача
"продержаться",  что  будет  достигаться  как  привлечением  указанных  выше
внешних источников, так и  сокращением  финансирования  расходов  бюджета  с
направлением   большой   части   получаемых   доходов   на  рефинансирование
внутреннего госдолга.
     Ужесточается  налоговая  политика,  неплательщиков   заставляют   брать
кредиты  или  продавать активы, ГТК ужесточает импортный режим и задерживает
возврат НДС  экспортерам.  Осуществляются  меры  по  срочной  продаже  части
госактивов, прежде всего "Роснефти" и "Связьинвеста", которые в этой патовой
ситуации  смогут  купить  западные компании по сниженной цене (около 1 млрд.
долл. за каждый объект). Рассматривается
     вопрос о продаже части госпакетов акций РАО "ЕЭС", "Газпрома", нефтяных
компаний.
     В силу начавшегося разрушения потребительских рынков в регионах  палаты
Федерального  Собрания  начинают  требовать от Правительства принятия мер по
защите    рынков,    госфинансирования    "критического    импорта"    путем
централизованного выделения валютных средств.
     Центр отвечает регионам (населению) твердым "нет".
     Резко растет задолженность по зарплате, практически прекращается оплата
предприятиями   и   населением   услуг   естественных   монополий.   Системы
жизнеобеспечения городов дают сбои.
     В регионах растут различные формы  протеста,  пикетирование  и  занятие
помещений администраций и заводоуправлений.
     Наступает политическая развязка: попытка "коммунистической революции" в
Госдуме (импичмент или отставка Правительства) заканчивается роспуском Думы.
     Совет  Федерации  требует  от президента изменения курса, включая смену
Правительства и пересмотр отношений с МВФ.
     Происходит значительное очередное обновление Правительства, все большая
реальная экономическая власть сосредотачивается в Администрации Президента и
в Центробанке.
     Пропагандистская кампания (прежде всего на ОРТ, РТР  и  НТВ)  формирует
мнение,  что  только  "углубление  реформ"  и  помощь  МВФ  помогут  России.
Возрождается "антикоммунистическая угроза"  как  главная  опасность.  Растет
административное и финансовое цензурирование СМИ.
     Формируется  праворадикальный предвыборный блок, включающий НДР, "Выбор
России", ЛДПР (негласно), ряд других групп.
     Отменяются Указом Президента или решением Конституционного суда  выборы
по партийным спискам или ликвидируется 5-процентный барьер.
     Ситуация  1Б-1  отличается  от "мягкого" варианта 1А-1 тем, что при его
реализации не консенсусная для большинства элит фигура (типа В.Черномырдина)
займет  ключевое  место  в  подготовке  президентских  выборов  2000  г.,  в
переговорах с МВФ, в ужесточении бюджетно-налоговой политики, в консолидации
режима  личной  власти  (в  рамках  Администрации  или семьи), а конфликтная
фигура, так сказать "либеральное знамя" (типа Б.Немцова  или  А.Чубайса).  В
этом  случае  в очередной раз именно Б.Ельцин меняет политический "пасьянс",
чувствуя, что "мягкий вариант" не дает гарантии сохранения власти.
     В этом случае "развязка" в отношениях с  Госдумой  наступит  раньше,  а
отношения  с  Советом Федерации и регионами будут жестче, включая финансовый
бойкот Центром тех регионов, которые не поддерживают линию президента.
     Один из возможных вариантов  "запуска"  этого  политического  сценария:
назначение  И.О. премьера ультралиберала - неутверждение его Думой - роспуск
Думы - досрочные выборы в 1998 г. В  этом  случае  в  предвыборной  кампании
будут  использованы  "тотальные" информационные технологии (по типу тех, что
применяются в нынешних информационных  войнах  олигархов),  что  в  условиях
отмены  выборов  по  партийным  спискам или 5-процентного барьера даст более
деморализованную и управляемую Думу.
     Политические затраты еще более подорвут  бюджетную  систему  и  ускорят
наступление  второго тура "девальвации рубля, обострят социальную обстановку
в регионах, в ряде которых пройдут массовые беспорядки.
     Страна вступит в 1999 год  под  знаком  возврата  силовых  методов  как
основного аргумента политической борьбы.

     Ситуация 1-2.

     Данный вариант поведения палат Федерального Собрания (их приспособление
к "либеральной  диктатуре")  приведет  к встраиванию парламентских лидеров в
"либеральную номенклатуру".
     Ряд оппозиционеров и региональных лидеров входят  на  вторых,  ролях  в
Правительство.  Несмотря  на  жесткую  словесную  критику  в  Думе  и Совете
Федерации, создание комиссий Совета безопасности по поиску виновников обвала
и проч., президент  и  правительство  получают  свободу  рук  на  "наведение
порядка" на финансовом рынке и на получение помощи МВФ.
     Конкретные  шаги власти по спасению долговой пирамиды и по стабилизации
рубля в этом случае будут аналогичны ситуации 1А-1.

     Ситуация 1-3.

     Это  наиболее  жесткий  вариант  развития  событий  в  рамках  сценария
"либеральной  диктатуры":  палаты  Федерального  Собрания  не ограничиваются
требованием  отставки  Правительства,  они  выдвигают  согласованный   пакет
законопроектов    по    смене    либерального   экономического   курса,   по
реструктуризации   внутреннего   госдолга,   по   контролю   за   действиями
Центробанка,  по  мобилизации  доходов  в  бюджет  и  о  чрезвычайном режиме
расходования государственных средств.
     При достаточно быстром принятии такого  пакета  законов  и  преодолении
вето   президента,   спор   об  уклонении  президента  от  исполнения  своих
обязанностей (подписания законов) или даже вопрос об  импичменте  президента
переносится в Конституционный суд.
     У президента есть в этой ситуации известный выбор: использовать силовые
средства  разрешения конституционного кризиса (как в 1993 г.) или отказаться
от реализации сценария "либеральной диктатуры".

     Ситуация 2-1.

     Данный  вариант  развития  событий  достаточно  трудно  представим:  он
означает   политическую  капитуляцию  действующего  президента  перед  лицом
коммунистической оппозиции.
     Вероятным  такое  развитие  событий   может   стать   в   форс-мажорных
обстоятельствах -например, при резком ухудшении здоровья Б.Ельцина.

     Ситуация 2-2.

     Формирование   Правительства  на  базе  региональных  элит  -  наиболее
реальный путь реализации сценария  "антилиберального  консенсуса".  Развитие
событий выглядит следующим образом.
     Глубина   и   последствия   девальвации  рубля  (сразу  1,5-2  раза,  с
последующим повторением), а также интенсивность бегства западных  средств  с
финансового  рынка России таковы, что все усилия Центробанка и Правительства
по удержанию либеральной линии лишь усугубляют ситуацию.
     Обслуживание госдолга становится невозможным.
     Госдума голосует за отставку Правительства и  руководства  Центробанка.
Кандидатуры Госдумы (Г.Зюганов и др.) на посты руководителей Правительства и
Центробанка   не   принимаются   президентом  и  не  поддерживаются  Советом
Федерации.  Президент  назначает   либо   консенсусную   фигуру   (например,
Е.Строева), либо "сильную руку" (например, Ю.Лужкова).
     Премьер-государственник     формирует     коалиционное    Правительство
"национального спасения", которое утверждается Думой.
     Председателем ЦБ назначается банкир, не замеченный в  тесных  связях  с
нынешним  руководством  ЦБ,  выдвинувший  программу  оздоровления финансов и
кредитования  народного  хозяйства  (спектр  кандидатов:  от  В.Геращенко  и
С.Егорова до В.Виноградова и А.Смоленского).
     Реструктурируются   обязательства  государства  по  ГКО-ОФЗ:  в  первую
очередь  замораживаются  обязательства  перед  ЦБ  (35%  рынка),   затем   -
обязательства перед банками и нерезидентами (35% рынка), в последнюю очередь
- обязательства Сбербанка перед населением (30% рынка).
     Создается госорган банковской санации.
     Начинается  восстановление  системы  отраслевых  банков  на базе бывших
головных контор спецбанков (ПСБ, Мосбизнесбанк, АПБ и др.) с включением в их
состав сети неплатежеспособных частных банков.
     Меняется руководство Сбербанка и, возможно, других дочерних банков ЦБ.
     Часть  крупнейших  коммерческих  банков,   не   связанных   с   "ядром"
сложившейся  политико-экономической  системы,  лишаются, после ожесточенного
сопротивления, своих промышленных и информационных активов.
     Часть олигархов успевают обменять свои  ресурсы  (активы)  на  место  в
формирующейся антилиберальной элите (госаппарате). Часть - не успевает.
     Реализуется   программа  мобилизационных  мероприятий  (см.  часть  1),
включая первые шаги к установлению монополий внешней  торговли,  валютных  и
эмиссионных  операций  и  др.  Производится консолидация политического блока
антилиберальной направленности, а также мобилизация политических, финансовых
и информационных ресурсов для поддержки блока на выборах 1999 г.
     В случае проведения их в запланированные  сроки  по  нынешней  формуле,
предполагается  отсев  всех "неконструктивных", по мнению руководства, сил и
формирование  Думы  с  большинством  в  2/3,  необходимым   для   проведения
конституционной   реформы.   Альтернативный   вариант:  "учитывая  кризисное
состояние страны и крайний дефицит финансов", проводится референдум  (опрос)
о продлении полномочий нынешнего состава Госдумы.

     Ситуация 2-3.

     Эта  альтернатива  отличается  от  предыдущего  варианта  тем, что блок
"антилиберального консенсуса" уже в 1998  г.  до  выборов  Думы  приобретает
характер конституционного большинства (2/3 в Думе и 3/4 в СФ), что позволяет
при  согласии  президента  на  антилиберальный  режим  более  быстро и менее
болезненно изменить модель "ультрапрезидентской республики", рассчитанной на
период либеральной революции.
     Ответственное перед нижней палатой парламента (европейская модель)  или
Сенатом  (американская модель) Правительство будет проводить ориентированную
на  интересы   избирателей   "популистскую"   политику,   которая   является
антилиберальной по определению.
     В   этом   случае   может   не   понадобиться  и  ускоренное  партийное
строительство,   поскольку   модель   ответственного    перед    парламентом
Правительства  может  опираться на двухблоковую (двухпартийную) политическую
конструкцию (патерналисты -либералы).
     Хотя  такая  конструкция  затруднит  формирование  НМЭ,   она   поможет
сохранить то рациональное "либеральное зерно", которое необходимо России для
нового неизбежного периода модернизации.

     Ситуации 3-1, 3-2, 3-3.

     При       реализации       президентом      и      его      структурами
тотально-распределительного (номенклатурного) варианта  перехода  к  НМЭ,  с
подменой     внятной     экономической     политики     (либеральной     или
государственно-дирижистской) попыткой максимальной концентрации  ресурсов  в
своих руках и управления через вертикаль "личной
     зависимости"  чиновников и хозяйственников от Хозяина, в зависимости от
стратегии  представительной  власти  формируется  одна  из   трех   знакомых
политических   моделей:   "военного  коммунизма"  с  всевластием  силовых  и
репрессивных  органов;  "хозяйственно-административной   системы"   (Совмина
30-50-х годов); модель ЦК КПСС времен своего всевластия (60-80-х годов).
     Но это будет подражательная (пародийная) реставрация.
     На  практике,  при  отсутствии  жесткого  идеологического  скелета, это
означает  отсутствие  активных  действий  по  спасению   бюджетно-финансовой
системы  государства,  переход  к  необеспеченной  денежной эмиссии, а также
потерю последних открытых правил в  экономике  и  последних  сфер  публичной
политики.
     Эти  ситуации  означают  реанимацию экономических основ соответствующих
политических режимов: натурального налога - модель 3-1, военной экономики  -
модель 3-2, экспортоспособного ТЭК - модель 3-3.
     Насколько  мобилизационные  механизмы  в  указанных  сферах  могут быть
сегодня эффективны - вопрос для отдельного анализа (см. раздел 2.3).


     Роль   (вольная  или  невольная)  администрации  Москвы  в  создании  и
доведении  "до  логического  конца"  (саморазрушения)   режима   либеральной
стабилизации,  несмотря  на  жесткую словесную оппозицию мэра Москвы команде
Гайдара-Чубайса, велика: столица представляет  собой  ту  "парадную  витрину
капитализма",   в   которую  с  удовлетворением  смотрятся  отечественные  и
зарубежные сторонники "новой России". Москва  является  главным  получателем
ренты  от  сверхцентрализации  финансовых  потоков  периода  реформ, которая
"засосала" все ресурсы производственной сферы в воронку фиктивного  капитала
(госдолга, банковских спекуляций, спекуляций недвижимостью).
     Усилившаяся  за  последнее  десятилетие  монополизация экономики страны
привела к концентрации до 40% налоговых  платежей  в  Москве  (прежде  всего
платежей  ТЭК: в 1997 г. налоги только "Газпрома" и "Транснефти" в городской
бюджет составили 16 трлн. руб. или 30%  доходов),  обеспечила  бездефицитный
бюджет  столицы и сравнимый с ним по размерам "теневой бюджет" (совокупность
внебюджетных фондов Московского правительства).
     В этих условиях мэр Москвы стал  по  праву  третьим-четвертым  лицом  в
государстве  и  смог претендовать на более высокое место, учитывая столичный
потенциал и реальный вклад Москвы в "экономику  миражей".  Политический  вес
позволял   московскому  Голове  осуществлять  собственную  градостроительную
политику, оставляя часть затрат за федеральным Правительством (строительство
метро, без которого новые районы
     выпадают  из   ткани   города,   должно   по-прежнему   финансироваться
Федерацией), проводить внешнюю политику (Севастополь) и проч.
     При  переходе  к НМЭ это положение изменится: во-первых, на роль "ядра"
НМЭ, которое будет перераспределять основную часть реальных (а не фиктивных)
ресурсов,  администрация  Москвы  рассчитывать  не  может   в   силу   своей
отдаленности от стратегических ресурсов страны (Сибирь); во-вторых, снижение
роли финансовых потоков подорвет основу столичного бюджета и тех амбициозных
программ,  которые  уже  запущены;  наконец,  в-третьих,  политически  глава
администрации Москвы может рассчитывать в новой системе  власти  (при  любом
сценарии)  на  роль  максимум "кандидата в члены" высшего руководства страны
(нового политбюро).
     Выборный статус и привычку решать самостоятельно  большинство  вопросов
жизни  региона  ("благодаря"  Центру, бросившему регионы на "самокормление")
имеют все главы администраций субъектов Федерации.
     Каким образом губернаторы адаптируются к падению своего статуса?
     На  самом  деле,  в  большинстве  регионов,  не   имеющих   достаточных
финансовых  ресурсов  для поддержания систем своей жизнедеятельности, те или
иные мобилизационно-административные механизмы  используются  уже  несколько
лет,  кроме  того  и  игра  по  выбиванию  из  Центра  фондов,  свойственная
административной системе,  активно  идет  все  годы  реформ  (только  вместо
натуральных   ресурсов   в   качестве  "фондов"  пока  используются  другие:
трансферты,  налоговые  льготы,  взаимозачеты,  гарантии  и  т.п.).  Поэтому
приспособление  к  правилам  НМЭ  не  потребует для большинства региональных
лидеров экстраординарных усилий.
     Примеры  Е.Строева,  А.Тулеева  и  В.Стародубцева  иллюстрируют  модель
"органичного  встраивания"  независимого, изначально оппозиционного Центру и
пользующегося безусловной  поддержкой  населения  своего  региона  лидера  в
российскую политическую элиту.
     Исключения   из   этого   правила   (Э.Россель,   вероятный  губернатор
Красноярского  края  А.Лебедь)  только  подтверждают  правило:  в   условиях
депрессии  большинство  региональных  лидеров  предпочитают  не  ссориться с
Центром, а вести с ним скрытый индивидуальный торг  за  льготы  и  субсидии.
Рассмотрим   варианты   "наложения"   стратегий   Центра  и  регионов  (поле
среднесрочных альтернатив развития страны в координатах
     "федерация - территории"):
     Таблица 2 
  

     Стратегии    адаптации    региональной   власти   Стратегии   адаптации
президентской власти  
     1. Попытка "коммунистической автаркии" региона: запрет  продажи  земли,
недр,  установление  административного  контроля  за  предприятиями 
     2. "Встраивание" региона в режимы  мобилизации  ресурсов  "ядром"  НМЭ:
стратегии выживания "каждый за себя" 
     3.  Общая  программа  регионов:  усиление СФ, стратегия выживания "всем
миром" 
 

     1.  "ультралиберальная  диктатура"  (полная  "сдача"   экономики   МВФ,
семейно-клановый режим) 
     ситуация 1-1: замена местной власти: механизм представителей президента
с чрезвычайными   полномочиями;   объявление  досрочных  выборов;  уголовное
преследование лидеров региональной команды и проч. силовые  методы  
     ситуация  1-2:  "формирование"  на региональных выборах лояльных Центру
властей, их игра по правилам Кремля: использование режимов СРП  и  т.п.

     ситуация   1-3:   саботаж   действий   Центра:   военное   положение  в
регионах 
 

     2. "партия-государство" (антилиберальный  режим)  
     ситуация  2-1: поддержка антилиберальных действий регионов, контроль за
губернатором,   в   т.ч.   представительным   органом   (режим    "советской
власти") 
     ситуация  2-2:  централизованный  отраслевой  режим управления народным
хозяйством 
     ситуация  2-3:  реинтеграция  экономических  районов:   децентрализация
отраслей 
 

     3.   "номенклатура"  (тотапьный  распределитель)  
     ситуация     3-1:     дезинтеграция     экономики      (межрегиональный
товарообмен) 
     ситуация  3-2: натуральное хозяйство как "ядро" НМЭ (режим ГУЛАГа)

     ситуация 3-3: двоевластие:  Кремль-СФ  (режим  СССР  1990-91  гг.)

 


     Нет  необходимости  давать  подробные комментарии к данной таблице: они
аналогичны комментариям к таблице 1, поскольку интересы региональной элиты в
значительной мере отражает Совет Федерации.
     Отметим только, что с  точки  зрения  сохранения  и  упрочения  статуса
региональных  элит  предпочтительный  вариант  -  ситуация  2-3,  в  которой
восстанавливается не отраслевая (министерская) система  управления  народным
хозяйством  (модель  Совмина), а смешанная - "партийно-региональная" (модель
ЦК КПСС). Совет Федерации получает ключевую роль органа, согласующего высшие
назначения.
     Наиболее  "взрывоопасное"  сочетание  -  сплоченный  Совет   Федерации,
отражающий  интересы регионов (большинство из них - депрессивные) в условиях
реализации президентской властью номенклатурного варианта.


     Несмотря  на  снижение  роли  государственных силовых структур в период
финансовой
     либерализации и ухода государства  из  экономики,  общее  силовое  поле
(роль  насилия)  в обществе не уменьшилось: место госструктур заняли частные
силовые структуры, к которым относятся службы безопасности крупнейших банков
и компаний, а также криминальные формирования (средний и малый бизнес).
     Выполняя  компенсаторную  роль   установления   микроэкономического   и
социального  порядка (этот порядок часто соседствует с беспределом), частные
силовые структуры выполняют не  только  роль  исполнительной  власти,  но  и
законодательной  (устанавливая  "правила  беспредела"),  а  также  судебной,
выполняя  роль   хозяйственного   арбитража   и   уголовного   преследования
нарушителей корпоративных и воровских законов.
     В   этих   условиях,   государственные  силовые  структуры,  фактически
конкурируя с более мобильными  и  заинтересованными  в  результате  частными
"силовиками",   разделены   на  несколько  частей  с  разными  интересами  и
инкорпорированы в структуры властно-хозяйственной элиты:
     - региональные УВД, частично прокуратура и суды тесно  интегрированы  в
систему  интересов  местных элит (как властных, так и хозяйствующих, которые
нередко имеют полукриминальный характер), часто рассматривая местных частных
"силовиков" как своих партнеров;
     - силовые  формирования  центральных   органов   власти   -   ВВ   МВД,
спецподразделения  ФСБ,  дееспособные  части  армии,  погранвойска  - слабее
интегрированы  в   интересы   игроков   периода   финансовой   стабилизации,
ориентируясь   на   патерналистскую   модель,   воспринимая   частно-силовых
конкурентов как "незаконные бандформирования";
     - у  президентских  силовых   структур   (ФСО,   ФАПСИ,   ряд   других)
сформирована  психология  "семейной  гвардии",  поэтому  для них естественна
поддержка силовых действий по реализации номенклатурного сценария сохранения
власти и собственности кремлевских структур.
     Степень  боеспособности  различных  силовых  структур  заранее  оценить
достаточно  сложно,  во  многом  их активность в период перехода к НМЭ будет
зависеть от эффективности руководства и мотивированности силовых действий  с
позиций укрепления их статуса и материального положения.
     Амплитуда  возможных  действий  силовых  структур колеблется от полного
нейтралитета  (силовой  "импотенции"),  через  различные  формы   "ползучего
втягивания" отдельных частей в восстановление порядка, до активной программы
силовых действий по
     "спасению  экономики".24  (24  С  подобными программами ранее выступали
А.Коржаков - в области нефти,  А.Куликов  -  в  области  макроэкономиченской
политики и борьбы с теневой экономикой).
     Учитывая  размер  территории  страны  и исторические традиции, ожидания
"партии порядка" и населения в отношении силовых структур достаточно велики,
несмотря на  произошедшее  в  последние  годы  резкое  снижение  их  статуса
(особенно  армии). Определенная сакрализация "людей в погонах" остается, что
делает вероятность ставки на силовые действия высокой во всех группах  элиты
- от либералов до государственников.
     Результаты  действий  силовых  ведомств будут различны в зависимости от
доминирующей стратегии исполнительной власти:
     Таблица 3 
  

     Стратегии   адаптации   силовых  структур  к  НМЭ  Стратегии  адаптации
президентской власти  
     1.   Полная   "импотенция"   органов   правопорядка   и    безопасности
(неспособность    применения    силы    против   политических   структур   и
населения) 
     2. "Втягивание" отдельных силовых  органов  (частей)  в  восстановление
порядка   побеждающей  группировкой  элиты  (политизация  полиции)  
     3. Общая программа силовых ведомств по "спасению"  экономки  



     1.  "ультрали  -беральная  диктатура"  (полная  "сдача"  экономики МВФ,
семейно-клановый режим) 
     ситуация  1-1:  импорт  силы  из  частного  сектора  и   из-за   рубежа
(привлечение  силовых структур корпораций, "авторитетов" и западных "военных
советников") 
     ситуация 1-2: "покупка" силовых структур привилегированным  положением,
властью  (прежде  всего  регион.  Управления  МВД, ФСБ) 
     ситуация 1-3: интеграция  силовой  элиты  в  "ядро"  НМЭ  опора  на  ВВ
МВД 
 

     2. "партия -государство" ("антилибералъный режим") 
     ситуация  2-1: политизация силовых структур, импорт силы из партийных и
политических образований (типа казаков, союза офицеров, РНЕ и др.)  
     ситуация  2-2: использование органов госбезопасности (прежде всего ФСБ)
для делиберализации и пополнения казны 
     ситуация  2-3:   режим   "военной   экономики"   (воссоздание   внешней
угрозы) 
 

     3.   "номенклатура"  (тотальный  распределитель)  
     ситуация 3-1: дезинтеграция политического пространства страны  
     ситуация 3-2: модель "продотрядов" 
     ситуация З-З: модель ГУЛАГа 
 


     Дадим характеристику указанным вариантам развития событий.
     Ситуация  1-1. Ультралиберальная модель не исключает использования силы
для поддержания экономического и социального порядка, не останавливается она
и перед импортом силы в случае недостаточной боеспособности  или  лояльности
режиму государственных силовых структур.
     Причем импорт частной силы не обязательно означает "заказ" политических
убийств  криминальным  силовикам или прямое приглашение в случае беспорядков
иностранных легионеров, формирований ООН и НАТО.
     Импорт силы начинается с публичного использования в целях дискредитации
политических и экономических конкурентов добытого частным путем компромата.
     Он продолжается через контроль за государственными силовыми структурами
со стороны  политических   кланов,   через   формирование   и   приоритетное
финансирование  элитных  спецподразделений,  руководители которых "дружат" с
руководителями частных банков и охранных структур.
     Импорт силы применяется и  антилибералами-государственниками  (ситуация
2-1),   когда   привлекаются  политические  силовые  формирования,  а  также
номенклатурно-хозяйственными структурами, которые создают собственные  части
охраны (ситуация 3-1) для огораживания своей вотчины.
     Все  три варианта импорта силы, означающие приватизацию последней сферы
государственного суверенитета - обороны и охраны правопорядка -  опасны  для
их инициаторов и не могут практиковаться слишком длительное время, поскольку
это  приведет  к  параличу  силовой  системы  государства.  25 (25 Известный
"наезд" СБП на охрану группы "Мост" и контрдействия спецгруппы  ФСБ  явились
ярким  примером разрушительного использования силовых структур государства в
частных целях).
     Поэтому   более   охотно   режимом   "либеральной   диктатуры"    будет
использоваться  "покупка" отдельных силовых структур (ситуация 1-2), а также
стратегия интеграции руководства боеспособной части (прежде  всего  ВВ  МВД,
РУОПов, СОБРов и т.д.) в элиту режима (ситуация 1-3).
     В  ситуации 2-2 (использование силовых органов антилиберальным режимом)
указанные подразделения смогут выполнять лишь "уличную  работу",  тогда  как
основная  нагрузка  по  делиберализации экономики (сокращения значительных и
многообразных  сфер  теневой  экономики,  вывоза   капитала   и   финансовых
правонарушений)  ляжет  на  ФСБ  и  УЭП  МВД,  которые  являются  стихийными
сторонниками именно этого пути.
     Режим  "военной  экономики"  (ситуация   2-3),   в   котором   наиболее
заинтересована  армия  и связанный с ней ВПК, в виду крайней капиталоемкости
(на возрождение ВПК и  боеспособности  армии  требуются  десятки  миллиардов
долларов  в год) и отсутствия в ближайшее время таких средств у государства,
при его реализации будет иметь тенденцию  к  сползанию  к  ситуации  3-3,  в
которой  отсутствие  финансовых  средств  компенсируется  сверхэксплуатацией
труда и интеллекта (модель ГУЛАГа).
     Доминирующая  до  последнего  времени  импортоориентированная  "силовая
стратегия"   либеральной   продиктатуры   1993-1997   гг.,  направленная  на
разрушение силового потенциала государства, прерывалась  попытками  экспорта
силы  (вооружений,  миротворческих  операций и проч.), инициированными ВПК и
силовыми ведомствами.
     Сегодня она вступает в противоречие с экономическими интересами  "ядра"
НМЭ,  которое  заинтересовано  во  внутренних и внешних рынках сбыта военной
продукции, т.е. в частичной ремилитаризации экономики.
     Способ разрешения противоречия определится в ходе противоборства  общих
альтернатив: "либеральной диктатуры" и "антилиберального консенсуса".




     Рожденные  на  рубеже  90-х  годов   как   конкурентная   антиимперская
экономическая  сила,  крупнейшие  финансовые  организации  проводят  сегодня
вполне  имперскую,  монополистическую  политику  силового  внеэкономического
вытеснения   конкурентов   из   немногих   рентабельных  ниш  постсоветского
экономического пространства, к которым  относятся  почти  исключительно  три
сферы:  работа  с  бюджетами  всех уровней, обслуживание экспортно-импортных
контрактов,   торговля   долгами.   Не   имея   возможности   минимизировать
общеэкономические   риски   и  развивать  кредитную  (основную  для  банков)
деятельность нормальным образом, крупнейшие банки  пошли  по  пути  создания
модели  "закрытого  бизнеса":  набора  максимального  числа  активов  в ходе
приватизации  и  кредитования  только  включенных  в  контролируемую   среду
структур.
     Минимизировав  таким  образом  свои операционные риски, банки перенесли
существовавший на макроуровне механизм "мягких бюджетных ограничений" внутрь
своих корпоративных групп, поскольку не только инвестирование, но и  простое
поддержание   существования  и  даже  консервация  активов  требуют  затрат,
независимо от их рентабельности.
     В результате инкорпорирования  промышленных  предприятий  в  банковские
группы,   реальная   доля   многократно   перекредитованных,   проеденных  и
необеспеченных  вложений  (т.е.  прямое  накопление   невозвратных   долгов)
постоянно  росла и занимает сегодня в портфелях крупных банков не 5-10%, как
они показывают в отчетности, а более З0%.
     Проблема ликвидности возникла в банковской системе еще в  1995-96  гг.,
когда  банки  потеряли  источник  инфляционных сверхдоходов и были вынуждены
активизировать  свою  работу  по  привлечению  недостающей  ликвидности   из
реального сектора и бюджета.
     Эти   источники   были   максимально   использованы  в  ходе  залоговой
приватизации,
     выборов и послевыборного раздела "бюджетного пирога".
     В результате банки превратились в "бедных управляющих" (приворовывающих
у себя  самих)  слишком  больших  для  них  и   уже   почти   нерентабельных
промышленных  активов.  Имея  приоритет  в  получении "управленческой ренты"
(обычно не ниже 10-15%  от  объема  реализации),  банки  провели  ускоренное
накопление   долгов   на   номинальных   держателях   промышленных  активов:
дебиторская  задолженность  предприятий  перед  поставщиками,   бюджетом   и
населением  возрастала в 1995-97 гг. ежегодно в 1,3-1,5 раза и превысила 40%
ВВП.  Конечными  донорами  накопления  задолженности  являются  государство,
естественные монополии и население.
     Их  ресурсов  в  1997 г. уже перестало хватать для поддержания простого
воспроизводства в ТЭК (включая "Газпром", который впервые сократил добычу на
несколько процентов),  минимально  необходимого  уровня  государственного  и
личного потребления в ряде регионов.
     В  этих  условиях  банки  обратились  к  последнему источнику ликвидных
средств - к  внешним  займам.  В  1997  году  банки  смогли  пополнить  свою
ликвидность  за  счет привлечения коротких внешних кредитов по ставкам около
10% годовых на общую сумму менее 2 млрд. долл., большая часть этих пассивных
позиций требует закрытия уже в 1998 г. Проблема своего внешнего долга,  даже
при  непродлении  кредитных  линий  в  1998  г.,  может быть все-таки решена
крупнейшими банками за счет перекредитования под  залог  экспортной  выручки
или пакетов акций контролируемых компаний ТЭК.
     Проблема  же  постоянно накапливаемых (скрытых) внутренних долгов, или,
выражаясь  более  специальным  банковским  языком,  проблема   недостаточной
капитализации банков (после покрытия всех рисков и создания всех резервов по
новой  инструкции  ЦБ  РФ капитал большинства крупных банков резко падает, у
многих - до нуля и ниже), представляется, не может быть решена  естественным
(экономическим)  путем: этот узел будет разрублен при переходе к НМЭ так же,
как и общая проблема неплатежей.
     Крупные банки периода финансовой стабилизации, несколько  лет  реализуя
для  себя  модель  "закрытого  бизнеса"  (включая  непрозрачность финансовых
операций, мобилизационные  схемы  распределения  ресурсов,  принцип  "личной
преданности"  как  основной  принцип  кадрового  отбора, машину пропаганды и
проч.), вполне способны воспринять  модель  "закрытого  общества"  и  быстро
адаптироваться к ней. Некоторые банки уже активно способствуют этому.
     Проблема  для  крупнейших  наших  банков  одна:  "ядро"  НМЭ  не сможет
вместить в себя "всех желающих" - нынешних "олигархов", да и  кто-то  должен
быть признан ответственным за произошедший развал экономики (и страны).
     Банки,  для  которых  основной  сферой деятельности остается собственно
банковский бизнес (Внешторгбанк,  Инкомбанк,  Мосбизнесбанк,  СБС-Агро,  ряд
других),  и которые диверсифицировали свои кредитные портфели, смогут выжить
в условиях НМЭ вместе  со  своими  основными  клиентами  -  массой  крупных,
средних    и   мелких   предприятий,   которые   занимаются   прежде   всего
экспортно-импортными операциями,  производством  услуг  и  торговлей  внутри
страны.
     Банки,  замкнутые  на  одного  или  нескольких крупных клиентов (группа
банков  "Газпрома",  банки-"олигархи",  банки  регионов)  и  рассматривающие
банковский  бизнес  как  элемент создания конгломерата ("империи"), способны
пережить окончательное "схлопывание" финансов реального сектора, лишь бы  не
иссяк  их  основной  источник  существования  -  часть оборота их владельцев
(клиентов).
     Наконец, не  интегрированные  во  властно-финансовую  элиту  средние  и
мелкие  банки,  привыкнув  в  режиме финансовой стабилизации работать не как
банки,  а  как  инвестиционные  фонды  и  трансфер-агенты  учредителей   или
менеджеров,  будут  вынуждены  потерять  и  эту роль (большинство из них уже
давно проели свои капиталы и часть средств клиентов) и "сдаться  на  милость
победителя" в борьбе за "ядро" НМЭ.
     Зададим пространство альтернатив стратегий банков:
     Таблица  4 
 

     Стратегии  адаптации  крупных  банков   к   НМЭ   Стратегии   адаптации
президентской власти 
     1.  Попытка  одного  банка  стать  "ядром"  НМЭ -объединить вокруг себя
стратегические ресурсы: власть, нефть, газ, металл, информацию, инвестиции и
др. (стратегия "один против всех") 
     2. "Встраивание" банка  в  качестве  сателлита  в  состав  "ядра"  НМЭ:
обслуживание интересов небанковских структур (стратегия выживания "каждый за
себя") 
     3.  Общая  программа  "олигархов"  по  консервации ситуации (картельное
соглашение) 
 

     1. "ультрали - \ беральная диктатура" (полная  "сдача"  экономики  МВФ,
семейно-клановый режим) 
     ситуация  1-1:  модель А: банк - госимпортер капитала (сегодня это ЦБ):
модель Б: "семейный банк" правящего  политического  клана,  модель  В:  банк
-управляющий  внешним  и  внутренним долгом (сегодня это ВЭБ, Сбербанк)

     ситуация 1-2: модель  А:  банк  как  "черная  касса  ядра";  модель  Б:
банк-агент   "ядра"  в  области  ВЭД;  модель  В:  банк-  скупщик  долгов  и
трансфер-агент "ядра" 
     ситуация 1-3: передел рынка за счет остатков реального сектора {включая
Газпром) 
 

     2. "партия -государство" (антилиберальный режим)  
     ситуация  2-1:  модель  А:  добровольный  обмен стратегических ресурсов
банка на руководство  в  группе  ЦБ;  модель  Б:  поддержка  банком  "особой
корпорации власти" 
     ситуация 2-2: восстановление государственных отраслевых банков, перевод
в нее счетов структур "ядра" НМЭ 
     ситуация  2-3: конфликт интересов: полит. Монополия против картели

 

     3.  "номенклатура"  (тотальный  распределитель)  
     ситуация 3-1: модель А: обмен ресурсов банка на руководство ВЭД, модель
Б: обмен  ресурсов  банка  на  руководство  блоком  МГИ 
     -"-"- 
     -"-"- 
 


     Ситуации 1-1, 1-2, 1-3 (первый столбец таблицы): разные варианты
реализации "имперских стратегий".  Банки,  созданные  как  империи,  ставили
перед  собой  казалось бы недостижимую цель - самим стать "ядром" экономики:
это и государственный по  форме,  частный  по  содержанию  (по  интересам  и
процедурам  принятия  решений)  Центробанк  с  его  самой  мощной финансовой
группой, ставший в 1997 г. главным импортером капитала; и Инкомбанк, который
когда-то заявлял о своей цели стать российским Deutsche Bank; и  НРБ  с  его
попыткой  монополизации  операций  с  внешними  долгами;  и  СБС-Агро  с его
агрессивным поиском глобальных ниш; и ОНЭКСИМ, который предложил  "залоговую
схему"  приватизации как ключ к ускоренному "олигархообразованию" в России и
сам неплохо  в  ней  поучаствовал;  и  Мост-банк,  поставивший  на  создание
медиа-монополии.
     Стоит  повторить,  что  стремление  к  экспансии  не  есть просто некое
свойство личности руководителей данных структур: имперская природа  заложена
в  происхождении и развитии самих этих банков, в их статичной неустойчивости
(если они перестанут расширяться, то они "схлопнутся").
     Именно поэтому достигнутый единожды (перед выборами 1996 г.) компромисс
между ними, который представлял собой по  сути  картельное  соглашение,  был
нарушен   через  несколько  недель  или  месяцев  после  заключения.  Теперь
банковский картель маловероятен: консервация  ситуации  может  быть  выгодна
банкам  только  тогда,  когда  они  "вдруг" откроют еще одну глобальную нишу
нераспределенного рынка, как это было  с  залоговой  схемой  в  1995  г.,  с
бюджетом  в  1996  г.,  с  иностранными  займами  и обслуживанием операций с
ценными бумагами в 1997 г.
     В 1998 г. такой ниши не осталось.
     В этой ситуации крупнейшие банки находятся в состоянии  мучительного  и
затянутого  выбора  стратегии  своего развития (стратегия No 1 - "один против
всех", или стратегия No 2 -"встраивание в систему").
     Стратегия No 3 ("все вместе") не рассматривается.
     В период "минизастоя" (1996-97 гг.) открытую стратегию No 1 в банковской
сфере позволили себе три игрока, стремясь стать "ядром" НМЭ:
     - ЦБ, который обладает ключевой  ролью  в  нынешнем  режиме  финансовой
стабилизации и пока способен (на короткой позиции) заставить рынок играть по
своим правилам, при этом делая сверхприбыли на ГКО;
     - СБС-Агро,  в  составе  группы  Березовского,  который готов отдать за
расширение банковского бизнеса все другие стратегические позиции;
     - ОНЭКСИМ, который был вынужден вести глобальную игру, чтобы хотя бы
     сохранить свои глобальные активы (нефть,  СМИ,  Связьинвест,  никель  и
проч.)  и  который является главным претендентом (в глазах государственных и
частных конкурентов) на "раскулачивание".
     Другие банки пока не могли вести глобальную политическую игру по разным
причинам, хотя они располагают значительными ресурсами.
     Состав банков - "глобальных игроков" может измениться в ходе  нынешнего
изменения  "властного  расклада",  при  приходе  на  пост  премьера  лидера,
опирающегося на один из банков - кандидатов в глобальные игроки.
     Как же поведут себя три названных "глобальных игрока" режима  1993-1997
гг.  в  условиях начавшейся политико-финансовой "ломки" режима? Стратегия ЦБ
("держаться до последнего") была разобрана выше. С точки зрения  банковского
сектора  она  ведет  к  накоплению  кредитных  и  инвестиционных  рисков  на
совокупном балансе коммерческих банков.
     Крупные банки имеют  возможность  частично  демпфировать  эту  политику
"уходом  в  валюту"  (от  1/2  до 2/3 активов и пассивов крупнейших банков -
валютные), а также работой на рынке МБК (у  ряда  крупнейших  банков  чистые
активы на этом рынке превышают 1/4 валюты баланса).
     Средние  и  мелкие  банки  такой возможности перекредитования не имеют,
поэтому они перекладывают растущие риски на конечных заемщиков и вкладчиков,
что приводит к массовому накоплению "плохих долгов" и банкротствам банков.
     Вероятно, банки группы ЦБ будут "выбиты" в период кризиса из борьбы  за
глобальное  лидерство,  поскольку они будут максимально затронуты проблемами
главного акционера и разрушением рынка ГКО-ОФЗ (пакет Сбербанка - около  100
млрд.  руб., пакеты ВТБ и ВЭБ - по 5 млрд. руб.). Весьма вероятно обновление
руководства ряда этих банков.
     Стратегия  группы  СБС  многовариантна:  ее  глава  не  оставил  надежд
возглавить  главный  банк  страны и его кандидатура будет, вероятно, первой,
которую руководитель Администрации Президента может внести (с подачи  своего
внештатного советника) при принесении в жертву С.Дубинина.
     В   случае   развития   ситуации  по  сценария  No  2  ("антилиберальный
консенсус") будут предприняты усилия по  установлению  прочного  контакта  с
новой  "корпорацией  власти",  в  которую неизбежно войдут и аграрии (с ними
глава СБС-Агро обязан дружить уже по долгу службы).
     Уязвимое звено группы СБС - это ее главное приобретение (АПБ),  санация
(покрытие  убытков размером более 1 млрд. руб.) и содержание филиальной сети
которого требуют постоянного  притока  бюджетных  средств,  которые  пока  в
должном объеме и на должных условиях не поступают.27 (27 Критичность момента
для  СБС  отражена  в  его балансе: более 1/2 чистых активов банка (12 млрд.
руб.) составляют МБК, что делает банк в среднесрочном  плане  сверхуязвимым.
Банк  был не в силах вернуть в Фонд кредитования АПК 2 млрд. руб. за прошлый
год и решает проблему административным образом).
     В  случае  приватизации  Сбербанка  (или  его  санации  с   обновлением
руководства) кандидатура "любителя слонов" и его банка также может оказаться
не   на   последнем  месте.  Филиальная  сеть  Сбербанка  была  бы  отличным
дополнением сети АПБ и позволила бы  оптимизировать  розничный  бизнес  СБС,
который  является для него приоритетом No 1. Другой вариант, который пытается
инициировать СБС, создание Федерального почтового банка (46  тыс.  отделений
почты),   скорее   всего   до   начала   открытой  фазы  кризиса  не  успеет
реализоваться.
     Наконец, банк вряд ли откажется вновь стать кассой выборной компании  и
- в   последующем   -   "семейным  банком"  победившего  клана.  Хотя  здесь
конкурентов хватает (ЦБ, банки группы "Газпрома"), предстоит побороться "под
ковром".
     Не имея собственных значительных промышленных и информационных активов,
группа СБС  опирается  на  стратегический  союз  с  нефтяной  группой  ЮКСИ,
информгруппой ОРТ и медиа-империей В.Гусинского.
     Поэтому    "глобальным    игроком"    является    объединенная   группа
Б.Березовского, а не СБС-Агро. Такая неформальная конструкция весьма  удобна
(в  силу своей гибкости) в спокойный период, однако она может дать трещины в
период кризиса, когда каждый пытается "выплыть в одиночку".28 (28 Уязвимость
банковского  бизнеса  СБС,  его  зависимость   от   политической   поддержки
проявилась  в ходе конфликта А.Смоленского с Минсельхозом, когда несмотря на
беспрецедентное давление СБС потерял монополию на обслуживание АПК,  и  фонд
льготного  кредитования  АПК  (до 10 млрд. руб) с 1998 г. обслуживают десять
уполномоченных банков).
     В этот период значительно возрастет роль  информационных  ресурсов,  от
использования  которых  зависит  "назначение  виновного" за обвал финансовых
рынков, а, значит, может резко возрасти и контроль главного акционера ОРТ  -
государства. Возрастет и роль группы "МОСТ" с ее НТВ.
     Главная  "стратегическая  ниша"  СБС  -  розничный  банковский бизнес -
закроется в
     результате развала долговой пирамиды ГКО и оттока вкладов из  банков  в
первую  очередь, поэтому следует ожидать, в случае невозможности "поглощения
Сбербанка", дрейф СБС в сторону банка-монополиста по обслуживанию  АПК,  что
является хорошим "куском пирога" в условиях НМЭ.
     Стратегия  группы  ОНЭКСИМ  строилась  на  принципе "прессинга по всему
полю", который группе в целом удавался в области финансовых  и  промышленных
активов  и  не  удавался  в  области  активов информационных и политических.
Заявленная  руководством  группы  реструктуризация  активов  группы   -   их
разделение  на  финансовые,  промышленные  и  информационные  -  приведет  к
стратегическому выигрышу  только  в  случае  достаточного  инвестирования  и
профессионализации  управления,  а  также  при сохранении четвертой, скрытой
группы активов - "инвестиций во власть".
     Финансовые   активы   группы    (ОНЭКСИМбанк,    инвестиционный    банк
МФК-Ренессанс,   альянс   "Возрождение"-"Уником",   объединенная   страховая
компания) значительно уступают финансовым активам ЦБ и  "Газпрома",  хотя  и
превышают активы СБС и других крупных банковских групп.
     Качество финансовых активов группы в стратегическом плане прямо зависит
от качества    ее   промышленных   активов,   поскольку   последние   весьма
капиталоемки:  газовый   проект   (месторождение   "Ковыктинское")   требует
многомиллиардных  инвестиций,  металлургия  (прежде  всего  РАО  "Норильский
никель") находится на гране рентабельности, нефтяные активы - нерентабельны.
     Несбалансированность пассивов и активов - главное ограничение экспансии
группы. Группа активно привлекает западных  менеджеров  в  качестве  высшего
звена  управления  активами (МФК, СИДАНКО и др.), а также стремится получить
долгосрочные прямые инвестиции на их развитие. По сути  такими  инвестициями
являются  и  вложения  Дж.Сороса в сделку по "Связьинвесту" (поскольку акций
"Связьинвеста" не выпущено, эти  активы  невозможно  продать:  "нервозность"
г-на  Сороса  чувствуется  в его недовольстве, высказанном в конце 1997 г. в
адрес г-д Чубайса и Потанина).
     Информационные активы группы  требуют  значительных  инвестиций,  чтобы
довести их до уровня медиа-империи (включая необходимые инвестиции в покупку
второго   пакета  "Связьинвеста"  -  1,5-2  млрд.  долл.),  ожидать  от  них
значительных  финансовых  и  политических  доходов  в  ближайшее  время   не
приходится.
     "Стратегическая  ниша"  ОНЭКСИМа  в  банковской  области - обслуживание
экспортно-импортных операций с капиталом, технологиями и  товарами  -  может
быть в условиях НМЭ частично или полностью национализирована, поэтому группа
сохранит  свой финансовый бизнес в максимальной степени лишь в сценарии No 1,
при ином развитии
     событий (сценарии No 2 или No 3) группе, в целях самосохранения, придется
пойти на обмен части своих активов на работу в одной из ключевых  ниш  новой
системы: вариантов "добровольного обмена" четыре (см. Табл. 4).
     Процедуры "обмена" - предмет отдельного анализа.
     Фактически  речь  идет  о  реструктуризации  группы:  часть финансовых,
промышленных и информационных ресурсов реинвестируются  в  четвертую  группу
активов - политические активы.
     Стратегическим  резервом группы является РАО "ЕЭС", который остался вне
поля внимания группы в 1997 г. В настоящее время финансовые потоки РАО слабо
консолидированы и проходят в основном через Сбербанк,  который  находится  в
повышенной зоне риска в условиях дестабилизации рынка ГКО.
     Консолидация  финансовых потоков, повышение доли "живых денег" в оплате
электроэнергии, установление жестких  лимитов  энергоснабжения  бюджетников,
возобновление  экспорта  энергии  может  дать группе значительные финансовые
средства (объем реализации РАО и его дочерних АО-энерго превышает  20  млрд.
долл. в год). Подробно этот вопрос см.2.2.2.
     В  целом следует отметить, что удачная "ставка" в начавшейся игре может
привести ОНЭКСИМ, как и другие крупные ФПГ,  к  закреплению  в  "ядре"  НМЭ,
неудачная - к почти полной потере набранных стратегических позиций.
     Поэтому  большинство банков реализует сразу несколько стратегий, уделяя
основное внимание своему "встраиванию" в игру политических структур.
     Варианты "встраивания" банков в качестве зависимых элементов  в  "ядро"
НМЭ  (второй  столбец  Табл. 4) весьма многообразны, их исследование требует
дополнительного анализа, сообразно специфике каждого банка.
     Наконец, контуры общей программы "олигархов" по консервации ситуации  и
по  обеспечению  общего  выигрыша  крупных  властно-финансовых групп за счет
третьих  лиц  (третий  столбец  Табл.  4),  как  ни  кажутся   они   сегодня
маловероятными,  могут  быть  сформированы при развитии ситуации по сценарию
"гражданской войны" - при непосредственной личной опасности для "олигархов".
     Адаптация банков к НМЭ, как это следует из части  1  доклада,  наиболее
болезненна по сравнению с другими корпоративными структурами.
     Интуитивно   предвидя   такое   развитие  событий,  большинство  банков
трансформировалось в 1994-1997 гг.  в  конгломераты,  конвертируя  ликвидные
средства в хозяйственную власть (см. п. 2.2.3).


     К "естественным монополиям", которые играют ключевую роль в  сохранении
целостности  экономики  и  обеспечивают  минимальный уровень воспроизводства
систем  жизнедеятельности  даже  при  почти  полном  отсутствии   финансовых
ресурсов  (платежей  за  пользование их продукцией и услугами), относятся на
федеральном уровне прежде всего РАО "ЕЭС" и "Газпром".
     Другие федеральные системы (МПС, Транснефть, почта, телеграф,  телефон,
авиация  и др.), относясь к естественно-монопольным системам, в значительной
мере работают по принципу предоплаты, т.е. не  являются  конечными  донорами
экономики,  в  отличие  от  названных  "двух китов". Их адаптация аналогична
поведению других  крупных  государственных  и  корпоративных  структур  (см.
2.2.3).
     "Газпром"  рассматривается  основными властно-финансовыми группировками
как последний и самый крупный "неподеленный пирог", оставшийся в  наследство
от советской эпохи. Кроме значительной экспортной выручки (10-12 млрд. долл.
в  год)  для  "соискателей"  интерес  представляет  естественный  внутренний
потенциал "Газпрома": практически все народное хозяйство является его чистым
должником (средний срок покрытия дебиторской задолженности "Газпрома"  самый
большой по народному хозяйству: он превышает 40 месяцев).
     На  самом  деле,  внутри страны "Газпром" становится особенно интересен
именно в связке с РАО "ЕЭС": одним из основных  потребителей  газа  являются
электростанции,  которым  в  свою  очередь  не  платят  крупные промышленные
предприятия и бюджетные потребители.
     При  реализации  сценария  No  1  ("либеральная  диктатура"  или  модель
управляемого  извне  открытого  общества)  следует  ожидать в скором времени
образования,  в  добровольном  или  принудительном  порядке,  коалиции  двух
базовых  монополий с целью перекачки ресурсов и собственности от "неядерных"
структур в частные структуры "ядра".
     Дальнейшая либерализация  означает  вытеснение  "Газпрома"  с  наиболее
перспективных  рынков  сбыта.  Причем  способы  этого  вытеснения могут быть
самыми разными: от политического давления на правительства стран НАТО, стран
Центральной и Восточной Европы, до  жесткого  требования  открытия  газового
рынка  как  части  условий  помощи  МВФ.  Поэтому "Газпром" стратегически не
заинтересован в реализации сценария No 1, который ведет к реализации в России
принципов "открытого рынка", заложенных в Энергетической  хартии  и  Газовой
директиве ЕС.
     На  этой  почве возможен политический и экономический союз "Газпрома" с
той   властно-финансовой   группировкой,   которая   поставит   себе   целью
противодействие
     реализации сценария No 1.
     При   реализации   сценария   No  2  ("патерналистская  демократия"  или
корпоративная модель закрытого общества) следует  ожидать  централизованного
сбора   и   направления  государством  ресурсов,  недостающих  для  простого
воспроизводства естественных  монополий  за  счет  введения  ряда  монополий
искусственных:  внешней  торговли,  валютных  операций  и  др.  Но газовая и
энергетическая отрасли не  будут  единственным  приоритетом,  конкурируя  за
госресурсы с рядом других - ВПК, АПК и т.д.
     Наконец,  при  реализации  сценария No 3 (номенклатурная реставрация или
путь  к   "патерналистской   диктатуре")   произойдет   полное   "разорение"
естественных   монополий   с   перекачкой   оставшихся  в  них  ресурсов  на
корпоративное потребление госаппарата (номенклатуры) и  на  "проекты  века".
Срок   исчерпания   адаптационных   потенциалов   "Газпрома"   и   "ЕЭС"   к
агрессивно-неблагоприятной среде составит 3-5 лет.


     Повышенная  "ударная  нагрузка"  на   кредитно-финансовый   сектор   по
сравнению  с  реальным  сектором  при  переходе  к  НМЭ объясняется тем, что
крупные нефинансовые  корпорации  уже  испытали  максимальную  деструктивную
нагрузку в условиях режима "финансовой стабилизации" (его основа - перекачка
ресурсов  из реального сектора в сектор операций с фиктивным капиталом) и их
адаптация к НМЭ будет означать тот или иной режим их реабилитации:
     - либо за счет "встраивания" в  систему  интересов  частного  "ядра"  в
условиях  либеральной  диктатуры  (для основной массы крупных корпораций это
будет означать потерю самостоятельности  и  экспорт  прав  собственности  на
капитал);
     - либо  за  счет  восстановления  патерналистской  структуры управления
экономикой в рамках сценария "антилиберального консенсуса".
     Третий   (номенклатурный)   путь   перехода   к   НМЭ   как    наиболее
антикорпоративный не позволит производственным корпорациям выработать четкой
стратегии адаптации к ситуации.
     В стране возникло небольшое число крупных частных фирм (несколько сот),
не интегрированных   в   какую-либо   властно-банковскую   группировку.   Их
образование в период режима "финансовой стабилизации" поддерживается спросом
со  стороны  либо  этих  ведущих  группировок,  либо  -  спросом  массы   не
инкорпорированных в официальные структуры "теневиков". Так возникли в России
все современные отрасли: торговля качественными западными потребительскими и
инвестиционными товарами, мобильная и цифровая связь, компьютерные системы и
доступ  в Интернет, системы массовой информации (печатные и электронные СМИ)
и др.
     К фирмам роста относятся, кроме этих  новых  фирм,  возникших  в  сфере
услуг,  весьма  немногие  конкурентоспособные  на внешнем и внутреннем рынке
предприятия бывшего ВПК и машиностроительного комплекса  (черная  и  цветная
металлургия, агрохимия, ядерные и композитные материалы и др.).
     "Новые фирмы" - лидеры сферы услуг максимально адаптируемы к сценарию No
1, плохо  адаптируемы к сценарию No 2 (сфера услуг при патерналистском режиме
плотно  контролируется  государством)  и  совсем  несовместимы   с   режимом
номенклатурным  (антилиберальная  диктатура  национализирует опасные для нее
информационный и торговый бизнес). Вторые (экспортеры вооружений,  продукции
тяжелой промышленности) лучше адаптируемы к сценариям No 2 и No 3, поскольку в
случае  управляемой извне "либеральной диктатуры" они автоматически попадают
в разряд вытесняемых с рынков конкурентов западных корпораций.
     Для любой крупной надкорпоративной структуры  (ФПГ  или  конгломерата),
которых  в  российской  экономике  сложилось  к настоящему моменту несколько
десятков, встает проблема сохранения и  реструктуризации  своих  пассивов  и
активов.  Как  предсказывает  теория  и как показал опыт первого финансового
шока (1992 г.), в период дестабилизации наиболее устойчивы  активы,  имеющие
малоэластичный  по  цене  внешний  или  внутренний спрос (первичные ресурсы,
массовые продукты, инфраструктурные услуги).
     Наиболее  уязвимыми,  при  девальвации  и  "схлопывании"   фондовых   и
кредитных  рынков,  являются  финансовые  пассивы:  банки начинают требовать
возврата кредитов, кредиторы-поставщики отказываются продолжать  поставки  в
долг.  Поэтому более защищенными в этой ситуации окажутся структуры, имеющие
в пассивах значительную долю собственных "защищенных" источников (капитал  в
валютной или иной реальной и ликвидной форме).
     Поэтому  те  крупные  корпорации  (конгломераты)  имеют лучшие шансы на
успешную  адаптацию  к  агрессивно-мобилизационной  среде   (независимо   от
политической формы режима), которые имеют сбалансированную структуру активов
и   пассивов   или   же   успеют  к  моменту  разрушения  финансовых  рынков
реструктурировать свои консолидированные балансы.




     Рассмотренные возможные политико-экономические режимы  будут  вынуждены
реализовывать   сходные   по   содержанию,   но   абсолютно   разные   (даже
противоположные) по форме мобилизационные мероприятия.
     Эти мероприятия, начиная  осуществляться  в  кризисных  (форс-мажорных)
обстоятельствах,  будут сначала бессистемными. Однако как любой естественный
процесс  (как,  например,  самопроизвольный  переход   экономики   в   режим
либерализации   в   конце   80-х  -  начале  90-х  годов),  в  конце  концов
согласованность различных элементов  политики  адаптации  государственных  и
корпоративных структур будет нарастать.
     Конечный  (системный)  результат  этих  мероприятий  будет  различен  в
зависимости  от  последовательности  и  связанности  между  собой  элементов
проводимой   государственными   и   корпоративными  структурами  политики  в
конкретных сферах мобилизации финансовых, производственных, информационных и
политических  ресурсов.  Чтобы  оценить   общий   успех   (провал)   попытки
мобилизации  ресурсов,  требуется сформулировать те ограничения, которые она
должна преодолеть.
     Мобилизационная политика может быть  признана  более  эффективной,  чем
либеральная  политика,  если  она  преодолеет  ряд  структурных  ограничений
воспроизводства, сложившихся в рамках режима 1992-1997 гг.
     1. Макроструктурное ограничение воспроизводства ВВП
     Структуры производства,  распределения  и  потребления  ВВП  совершенно
различны,  что  делает недостижимым не только динамическое, но и статическое
равновесие.
     Структура производства ВВП носит по прежнему вполне  "социалистический"
характер,  распределение ВВП - характер "капиталистический", а потребление -
характер "паразитический".
     В концентрированном виде  это  ограничение  выражается  в  противоречии
структур распределения первичных (номинальных) и конечных (реальных) доходов
населения, в котором и скрыты причины инвестиционного коллапса экономики.
     С  одной  стороны,  все  годы  реформ  1992-97  гг.  существует жесткое
распределение  реальных  доходов  в  ВВП  между   основными   экономическими
агентами:   населением   (60%   -уровень,  соответствующий  дореформенному),
госаппаратом (10% ВВП), бизнесом (25% ВВП) и "остальным миром" (5% ВВП).
     Под неизменной структурой реальных доходов воспроизводится масштабный и
растущий дисбаланс структуры номинальных доходов (доля оплаты труда в ВВП за
тот же период упала с 50% до 30%, прибыль упала с 25% до 5% ВВП).
     "Платит" за этот  дисбаланс  государство,  доходы  которого  составляют
менее  1/4 дореформенного уровня и которое не в силах выполнять элементарные
функции по поддержанию социальных систем.
     Между реальной и номинальной  структурой  образуется  "черная  дыра"  в
25-30%   ВВП  (так  называемые  "смешанные  доходы"  от  предпринимательской
деятельности, на которые почти не платятся  налоги),  в  которую  засасывает
государственные и частные финансы.
     Это  ограничение  в  определяющей  степени сказывается на экономической
динамике,  которая  (как   это   и   описывается   в   классической   модели
экономического роста) зависит от двух параметров:
     - нормы  сбережения  в  доходе  населения (у нас она равна примерно 35%
ВВП,  что  считается  вполне  благополучным  показателем);  -   превращением
сбережений в инвестиции.
     Последнее  условие  у  нас  полностью  нарушено:  отсутствует  механизм
трансформации личных (непроизводственных) сбережений в инвестиции.
     Распределение сбережений периода либерализации таково:
     - 30%  сбережений  конвертируется  в  доллары  (ежегодный   прирост   в
1995-1997 гг. - 25-30 млрд. долл., что составляет 10% доходов населения),
     - 25%   сбережений   аккумулируется   (через   Сбербанк)   на   покупку
гособлигаций, т.е. финансирование текущих госрасходов (8% доходов),
     - 25-30 %  сбережений  остается  в  обороте  в  наличности  (еще  8-10%
доходов),  которые  отчасти обеспечивают экономическую активность (челночный
бизнес, сделки с недвижимостью и др.) и покрывают дефицит оборотных  средств
предприятий, снижая легальную налоговую базу.
     И  лишь  15-20% сбережений или всего 5-6% доходов населения поступает в
качестве депозитов в банковско-инвестиционную систему  (без  Сбербанка),  до
50-70%  активов  которой  опять-таки  вложено  в  ГКО  (т.е. идет на текущее
потребление государства). Этот "сухой остаток"  (чистые  кредиты  банковской
системы реальному сектору) обеспечивает менее 1/10 совокупного накопления.
     Все  остальное  бремя  инвестиций  берет  на  себя сам реальный сектор,
ресурсы которого (амортизация за минусом "проедаемой"  части)  покрывают  не
более трети потребностей простого воспроизводства.
     В условиях такой базовой структуры воспроизводства экономический рост
     принципиально невозможен, как бы его ни заклинали реформаторы.
     2.  Ограничение  экспортной  рентабельности.  Уже  в 1995-96 гг. чистые
доходы от экспорта упали более чем в 30 раз, с 10 % ВВП до 0,3% ВВП.
     Приближение  внутренних  издержек  экспортно-ориентированных   отраслей
(прежде  всего  нефтяной  и  металлургической)  к  мировым  ценам  исчерпало
сложившийся  в  1992-1994  годах  механизм  зарабатывания  сверхдоходов   на
экспортных  операциях, часть которых шла (через взимание экспортных тарифов)
на финансирование значительной доли госрасходов.
     Одновременно с падением экспортных доходов  происходил  ускоренный  (по
сравнению  с  общим  ростом  цен) рост внутренних цен и тарифов на продукцию
монополий, что резко снизило рентабельность народного хозяйства и привело  в
1995-97 гг. к масштабному платежному и налоговому кризису.
     Таким  образом,  произошла  утрата  исходного  стратегического  резерва
реформ -"ножниц цен" между мировыми и  внутренними  ценами  (издержками)  на
нефть и газ (40% экспорта), продукцию металлургии (20% экспорта), химической
промышленности (10% экспорта).
     Утрата  экспортных  сверхдоходов  сделала невозможной уже в 1995-97 гг.
двухсекторную воспроизводственную модель,  когда  основная  часть  бюджетной
нагрузки  и  внебюджетного  перераспределения  национального дохода в пользу
населения (через механизм перекрестного  субсидирования)  осуществлялась  за
счет  торговли  сырьем. Эта модель сложилась в начале 70-х годов и позволила
отложить на 20 лет процесс саморазрушения советской системы.
     Приближение внутренних цен к мировым, при отрицательной  рентабельности
переработки сырья внутри страны в мировых ценах, сделало ТЭК крайне уязвимым
к изменениям мировой конъюнктуры.
     Ориентированные  на внутренний рынок предприятия получают энергоресурсы
по "остаточному принципу" (их платежеспособность значительно ниже зарубежных
покупателей). В эту  же  категорию  неприоритетных  покупателей  попадают  и
бюджетополучатели  всех  уровней,  поскольку  они  также не могут обеспечить
своевременную и полную оплату  ресурсов.  Введение  лимитов  потребления,  в
условиях  действия  нынешней  бюджетной системы, не решит проблемы, т.к. эти
лимиты не будут профинансированы.
     Феномен "двухсекторного предложения" сырьевой продукции  объясняет  тот
факт   (неэластичность   экспорта   по   цене),   что   при  резком  падении
рентабельности экспортных операций (по некоторым видам  -  до  отрицательной
величины) физический объем экспорта
     снижается   незначительно,  тогда  как  внутреннее  потребление  быстро
падает.
     3. Ограничение внутреннего предложения - дисбаланс  между  потреблением
населения и производством потребительских товаров и услуг.
     Потребление  населения упало в 1991-1997 г.г. всего на 1/3, ВВП - более
чем в половину, а выпуск потребительских товаров и услуг - в 3 и более раз.
     Разрыв  между  спросом  и  предложением  заполнялся  импортом  (до  2/3
ресурсов  товарооборота). В условиях девальвации рубля (как показано в части
1 доклада), потребительский импорт падет одной из первых жертв.
     Из этой структуры следует, что  развитие  потребительского  сектора  не
может  в  ближайшее  время  стать "локомотивом" экономики и что бюджет через
социальные расходы оплачивает "импортную ренту", которая содержится  в  цене
западных  потребительских  товаров  (сюда  входят и технологическая рента за
сложные бытовые товары, земельная рента за сельхозпродукты и др.).
     Импортная рента является платой страны за технологическое отставание  и
может  быть  уменьшена в модели "открытого общества" лишь развитием в России
потребительских производств с мировым уровнем качества и рентабельности (ими
становятся филиалы западных концернов).


     Между выбором политического режима  и  ходом  процессов  саморазрушения
режима
     "либеральной  стабилизации"  существуют,  кроме  отмеченных выше прямых
связей,  сильные  обратные  зависимости:  характер  политического  режима  в
значительной  мере  определяется  глубиной  девальвации  рубля  и разрушения
финансовых  рынков.  Есть  ли   объективные   "уровни   поддержки"   глубины
девальвации  рубля?  Такие  уровни  поддержки  заложены  в  нынешней системе
относительных цен с учетом реального уровня платежей  по  этим  (заявленным)
ценам.
     Согласно докладу (декабрь 1997 г.) Межведомственной балансовой комиссии
под рук.  П.Карпова  "О  причинах  низкой  собираемости  налогов (неплатежей
фискальной  системе),  общих  причинах  кризиса   платежей   и   возможности
восстановления платежеспособности предприятий", исходя из сложившихся сроков
расчетов  (по  газу  -  свыше  40  мес., по электроэнергии - 10 мес.) "можно
утверждать, что цена газа на внутреннем рынке должна быть снижена  в  десять
раз, а на электроэнергию - в три с лишним раза".
     В  нынешнем режиме "финансовой стабилизации" цена на первичные ресурсы,
конечно, сама по себе так резко снизиться не может. Более того,  именно  эта
структура  цен  и эта структура неплатежей представляют собой ценовой каркас
либерально-революционного эксперимента:  "Мы  (либералы)  дали  предприятиям
мировые цены, кто не выплывет, тот должен утонуть".
     Девальвация    рубля    представляет   собой   некоторый   естественный
(саморазвивающийся)  процесс  "сбрасывания"  экономикой  непомерного   груза
импортированных мировых цен.
     В  среднесрочном  плане  именно эти уровни девальвации рубля - в 3 раза
или в  10  раз  -представляют  собой  уровни  "естественной  поддержки"  или
валютные  детерминанты  соответствующих  воспроизводственных  и политических
режимов.
     Рассмотрим, как этот процесс будет происходить при разных  политических
режимах и как он будет определять их развитие.

     1. Сценарий "либеральной диктатуры"

     Либерально-авторитарный  политический  режим  постарается  не допустить
слишком радикального падения курса рубля, поскольку такое  падение  способно
подрубить его воспроизводственные корни.
     Если  в  результате  экстренных  мер  (помощь МВФ, сокращение бюджетных
расходов, ужесточение налоговых процедур и др.) удастся удержаться на уровне
девальвации рубля примерно 2-3 раза, это обеспечит ключевую роль РАО "ЕЭС" в
стабилизации ситуации: именно данная компания станет решающим "полем  битвы"
за бесперебойное функционирование систем жизнеобеспечения регионов, контроль
над ключевыми экспортными секторами, сбор налогов и т.п.
     Ужесточение  платежной  дисциплины  по отношению к крупным потребителям
электроэнергии  будет  оправдано   тем,   что   в   результате   девальвации
соответственно  вырастет  эффективность  экспорта  энергоемкой  продукции, а
государство сможет более полно расплачиваться за бюджетных  потребителей  по
реально сниженным относительным ценам.
     Если  на  данном  уровне  поддержки  закрепиться  не  удастся  и  рубль
"обвалится" в  интервале  5-10  раз,  то  "главная  битва"  режима  за  свое
выживание  перенесется в "Газпром", который будет включен в "ядро" режима (с
вероятной заменой слишком самостоятельного и патерналистского руководства).
     Смысл установления жесткого контроля за "Газпромом" со стороны  лидеров
"либеральной  диктатуры" будет состоять не только в приватизации "трубы", но
и в том, чтобы не допустить усиления самого "Газпрома" за  счет  конвертации
долгов в собственность, а также за счет союза с машиностроением.
     Резко  возросшая  экспортная  эффективность  вывоза  газа и нефти будет
способствовать  наращиванию  экспорта  этих  первичных   энергоносителей   с
нынешних  1/3  их  производства  до  1/2, пусть даже за счет снижения цены и
перехода на "голодный паек"
     внутри страны.
     Наконец, при падении рубля более чем в  10  раз  (такая  гипотетическая
ситуация возможна при крайне бездарных действиях денежных властей), сценарий
"либеральной диктатуры" вряд ли сможет удержаться.
     При   любой   глубине   девальвации,   режим   "либеральной  диктатуры"
постарается побыстрее избавиться от  "проблем  с  рублем"  путем  завершения
долларизации  внутреннего  платежного оборота, либо жесткой привязки рубля к
доллару.

     2. Сценарий "патерналистской демократии"

     При   реализации   данного   политического   сценария   противодействие
девальвации  рубля  не  будет  столь  активным,  поэтому  следует ожидать ее
глубину где-то в указанном интервале - 3-10 раз.
     В данном сценарии РАО "ЕЭС" и "Газпром" станут основой государственного
"ядра" НМЭ и их адаптивный потенциал окажется решающим для устойчивости того
"антилиберального консенсуса", который сложится в элите и обществе.
     Гораздо более активная, чем в сценарии No 1, кредитно-денежная  эмиссия,
направленная  на  поддержку  отраслей,  ориентированных на внутренний спрос,
приведет к достаточно быстрой эрозии воспроизводственных механизмов  периода
"либеральной   стабилизации",   формированию   более   высоких  инфляционных
ожиданий, повышенной нагрузке на государство со стороны групп давления.
     Государство  сможет  частично  компенсировать   ужесточение   бюджетных
ограничений  для  домашних хозяйств и предприятий за счет роста инфляционной
составляющей в налоговой базе, постепенного восстановления монополий внешней
торговли и валютных операций.
     Растущая в этих условиях патерналистская роль государства по  отношению
к   экономике   будет   способствовать   дальнейшей   девальвации   рубля  и
раскручиванию спирали гиперинфляции. Это  серьезная  опасность  для  данного
политического   режима,   способствующая  его  сползанию  к  номенклатурному
(тоталитарному) варианту. Противовесом  данной  угрозе  будет  сохранившийся
либеральный   сектор   (банки,   частные   компании,   СМИ),  которые  будут
"политизироваться"  (отстаивать   свои   интересы   в   форме   политической
оппозиции).
     Основной  проблемой  в  валютной  области для данного сценария является
дедолларизация экономики, которая потребует многолетних усилий по укреплению
реальной экономики (реального, а не искусственного курса рубля).

     3. Сценарий "номенклатурной реставрации"

     В этом "вырожденном" сценарии рассматривать  валютные  проблемы  смысла
нет,
     поскольку он основан на возврате к принципиально неденежной натуральной
экономике,  в  которой  любые  денежные  средства  (доллары  или  рубли)  не
определяют ни уровня активности, ни  уровня  потребления  (вспомним  бедного
О.Бендера, который не смог пристроить денежные знаки).
     Валютная  политика  (а  именно  -  уровень  стабилизации  курса  рубля)
является исходной при переходе к НМЭ, от которой зависят и денежно-кредитная
и налогово-бюджетная политика победившего режима.


     Рестрикционная денежная политика 1992-97 гг., несколько  ослабленная  в
1997  г.  в  период  притока  внешних инвестиций на рынки ГКО и акций, будет
усилена при реализации сценария No 1.
     Это уже происходит: весь первый квартал 1998 г. рублевая денежная масса
М2 оставалась неизменной (365 млрд. руб. на конец марта с.г.), что  означает
сохранение  уровня монетизации ВВП в 15%. Реальная монетизация ВВП (с учетом
долларовых запасов физических и юридических лиц)  как  минимум  в  два  раза
выше.
     Дисбаланс  денежного  и  товарного  предложения (невозможность "выкупа"
потребителями произведенного продукта) будет усилен после девальвации  рубля
в  секторе  неконвертируемых,  рублевых товаров и услуг, однако в целом - за
счет резкого роста курса доллара по отношению к рублю - ВВП впервые с начала
реформ сможет  быть  выкуплен  (монетизация  приблизится  к  100%  или  даже
превысит 100% при девальвации рубля более чем в 5 раз).
     Таким образом, девальвация логически завершит денежную политику периода
"либеральной   стабилизации",  действительно  впервые  с  конца  80-х  годов
сбалансировав денежное предложение и выпуск продукции.
     Другой вопрос, что контроль за долларовой денежной массой Центробанк не
осуществляет. Но это также логичный  итог:  последний  орган  госуправления,
имевший  в  период  либеральной  модернизации  реальные  рычаги  управления,
передаст их МВФ и Минфину США.
     Реализаторы сценария No 2, напротив, будут стремиться увеличить рублевую
составляющую денежной массы: кредитная эмиссия, обеспеченная промышленными и
интеллектуальными  активами,  которые  оставались  крайне  недооцененными  в
условиях  режима  1992-97  гг.,  с  одной  стороны,  и установление валютной
монополии, с другой, позволят в  среднесрочном  плане  уменьшить  долларовую
составляющую внутренней денежной массы.
     Наконец,   сценарий  No  3  предусматривает  безудержную  необеспеченную
денежную эмиссию: превращение рубля в условную учетную единицу со множеством
товарных и валютных курсов, градуированных  по  уровням  номенклатуры.  Этот
путь  хорошо  знаком нам по развитию ситуации в конце 20-х гг. и начале 90-х
гг.



     1. Сценарий "либеральной диктатуры"

     Общая  нагрузка  расходов  расширенного  правительства   на   экономику
(консолидированный  бюджет  плюс внебюджетные фонды) составит в сценарии No 1
около 20-25% ВВП, при сборе доходов на уровне до 20% ВВП.
     Повышение доходной базы и уменьшение бюджетного дефицита достигается за
счет усиления налогообложения доходов и  имущества  физических  лиц,  отмены
льгот привилегированных структур (кроме структур "ядра").
     Такой  уровень  расходов  и доходов государства считается в либеральной
модели "естественным", соответствующим уровню производимого Россией ВВП (это
уровень соответствует уровням латиноамериканских и ряда азиатских стран).
     29 (29 Либеральный вариант бюджетной модернизации, основанный на низких
налоговых ставках  и  низкой  (от  15%  до  30%)  доле  госрасходов  в  ВВП,
характерен  для  ряда азиатских и латиноамериканских стран (у нижней границы
находятся Гонконг, Таиланд, Южная Корея, Аргентина; у  верхней  -  Малайзия,
Тайвань,  Чили,  Бразилия,  Мексика).  Такая  низкая нагрузка государства на
экономику не спасла их, однако, от периодических "встрясок").
     Обслуживание внешнего долга остается самой защищенной  статьей  бюджета
(а  в  условиях бюджетного кризиса - единственной защищенной), доля расходов
на обслуживание внешнего долга быстро возрастает с нынешних 2,5% ВВП до 5-7%
ВВП.
     Дефицит консолидированного бюджета ограничивается уровнем 6-7% ВВП, для
достижения чего полностью снимаются субсидии  народному  хозяйству  (в  т.ч.
субсидии на жилищно-коммунальные и транспортные расходы - 5-7% ВВП).
     В  условиях  продолжающегося  спада  производства, падения собираемости
налогов, при реализации данного сценария придется отказаться  от  приоритета
социальных расходов и субсидирования части регионов.
     Чтобы   выйти   на   эти   бюджетные  параметры,  требуется  переломить
долгосрочную тенденцию постсоциалистической трансформации -  повышение  доли
социальных расходов в ВВП (с 10-15% ВВП при социализме до 20-25% ВВП к концу
90-х  гг.),  поскольку в либеральных странах эта доля составляет всего около
10% ВВП.
     Возможен ли слом основной бюджетной тенденции  последнего  десятилетия?
Эта тенденция совсем не означала роста реальных доходов населения, она
     фиксировала  лишь  формирование  компенсационного  механизма в условиях
"открытия экономики" (в мировых ценах она почти вся нерентабельна) -  своего
рода  "пособия  по  скрытой безработице" для большинства населения страны на
уровне 50-70 долл./мес. на человека, что позволяло в 1994-97  гг.  миллионам
людей физически выжить.
     Хотя  уже  в  1995-97  гг. этот механизм стал давать сбои - государство
перестало выполнять  роль  хотя  бы  частичной  демпфирующей  структуры  для
вытесненных из производительной деятельности людей (задолженность по пенсиям
и   зарплатам   бюджетникам,  а  также  по  госзаказам  росла,  несмотря  на
титанические усилия по "затыканию дыр") - пока он продолжает стабилизировать
режим.
     Отказ от этого механизма означает для  режима  "либеральной  диктатуры"
отказ  от  большой  части  населения страны.30 (30 Степень открытости рынков
капитала Европы и Японии по ряду параметров до сих  пор  ниже,  чем  степень
либерализации  российского  рынка  капитала.  Ни  одна из развитых стран (за
исключением оффшорных зон и городов-государств типа Гонконга и Сингапура  со
сверхнизкими  налогами)  не  позволяла  себе  открыть  финансовые  рынки  до
приближения конкурентоспособности своей продукции к  мировому  уровню  и  до
либерализации   товарных   рынков.   Этот   процесс   занимал  20-30  лет  и
сопровождался экспорто-ориентированной стратегией государства и  корпораций,
а также притоком прямых иностранных инвестиций).
     Сценарий  No  1  возможен  только  при массированной кредитной поддержке
извне как бюджета (кредиты МВФ, Всемирного банка, размещение  новых  траншей
евробондов  и  др.),  так и экспортно-ориентированного сектора (прежде всего
ТЭК),   который   в   данном   варианте   остается    основным    источником
платежеспособности  страны  и  поддержки внутреннего рынка (через дальнейшее
повышение доли импорта в потреблении).
     До сих пор либеральным реформаторам не удавалось распространить жесткие
бюджетные ограничения на микроэкономический уровень: как  платежеспособность
(рассчитанная  как доля оплаченных контрактов в общей сумме трансакций), так
и ликвидность  (доля  средств  на  расчетных  счетах  в  оборотных  активах)
снизилась  в  1993-97  гг.  не  менее чем в 3-5 раз. Более того, либеральной
элите не удается сохранять  ликвидность  даже  своей  экономической  базы  -
банковской  системы  (доля  их  ликвидных  активов сократилась за 4 года в 5
раз).
     Таким образом, устойчивость сценария "либеральной диктатуры" ограничена
платежеспособностью и ликвидностью народного хозяйства  и  бюджета,  которые
сегодня  уже  составляют  менее  половины допустимых значений. Вместе с тем,
этот сценарий обладает качеством самоусиления: попав в "долговую яму"  и  не
имея  возможности  обслуживать  текущий  долг за счет внутренних источников,
страна вынуждена  вновь  и  вновь  просить  о  реструктуризации  долга,  что
неминуемо означает стратегическую
     зависимость   от   условий   кредиторов.31   (31  Но  есть  и  факторы,
затрудняющие  или  блокирующие  ускоренный  переход  к   сценарию   долговой
экспансии (экономическая основа "либеральной диктатуры"):
     - внешние  факторы: западные кредиторы не готовы принять на себя полную
бюджетную ответственность  за  огромную,  неуправляемую,  непонятную  страну
(понятнее   -   расширение   НАТО),  латиноамериканский  вариант  (замыкание
внутреннего рынка и финансов  страны  на  внешний  рынок)  для  России  мало
реален, т.к. он предполагает гораздо более интенсивные инвестиции, чем Запад
готов (при самых благоприятных условиях) нам предоставить;
     - внутренние   факторы:   падение   бюджетной   эффективности   внешних
заимствований, связанное с постдевальвационной фиксацией обменного курса).
     Два оставшихся, из доступных нам, внешних финансовых источника покрытия
дефицита бюджета - выход на рынок гособлигаций (выпуск евробондов и т.п.)  и
допуск  нерезидентов  на внутренний рынок (ГКО, ОФЗ и др.) - в краткосрочном
плане не представляют опасности чрезмерной долговой экспансии, т.к.  емкость
этого   рынка  прямо  зависит  от  оздоровления  государственных  и  частных
финансов.
     Опасность с точки зрения критического превышения госдолгом  уровня  ВВП
(сейчас госдолг - около 50% ВВП) представляет значительная (в 3 и более раз)
девальвация рубля и последующая чрезвычайная помощь МВФ.
     Внутренние источники наращивания госдолга лежат в плоскости действий по
переструктурированию   всех   видов   задолженности   государства  на  более
длительный срок и  более  низкие  проценты,  либо  через  механизм  скрытого
кредитования Правительства со стороны ЦБ РФ (покупка ГКО).
     В   краткосрочной  перспективе  долговой  сценарий,  временно  расширяя
существующие воспроизводственные и кредитные ограничения  бюджета,  означает
окончательный  слом  сложившейся  в 1930-1980 гг. структуры воспроизводства.
Фактически это будет означать построение экономики "с чистого листа" и новую
индустриализацию, проводимую на западные деньги в нужных мировым ТНК объемах
и  формах.  В  среднесрочной  перспективе  этот  сценарий  вернет  страну  к
значительно  более  жестким  ограничениям  -  кредитным (вплоть до признания
неплатежеспособности страны) и воспроизводственным  (вплоть  до  банкротства
большей  части  народного  хозяйства  и  отключения  от  национальных систем
жизнеобеспечения целых регионов).
     Либерально-монополистический  сценарий  имеет  шанс  на   среднесрочную
стабильную  реализацию,  с  точки  зрения  бюджета, только при благоприятных
внешнеэкономических условиях (завоевание  Россией  более  значительной  доли
мирового   рынка   газа   и  нефти,  повышение  мировых  цен  на  них),  что
представляется  (в  нынешних  условиях  мировой  хозяйственной  конъюнктуры)
маловероятным.

     2. Сценарий "патерналистской демократии"

     Целевые  (среднесрочные) бюджетные параметры сценария: доля госрасходов
- не менее 35% ВВП при доходной базе не ниже 30% ВВП.
     В  долгосрочной  перспективе  данный  сценарий   (его   можно   назвать
"европейским   путем"   модернизации,   в   отличие   от   "азиатского"  или
"латиноамериканского пути" с низкой долей бюджета в ВВП) означает  повышение
доли госрасходов до уровня европейских стран. Конечные параметры европейской
бюджетной  модели:  около  50% госрасходов в ВВП (за исключением традиционно
либеральной Великобритании, где эта доля -  35%  ВВП),  умеренный  бюджетный
дефицит (не более 4-5%).
     Возможен  ли прямой переход к европейской модели "социального рыночного
хозяйства" или неизбежно промежуточное "либеральное чистилище"  (по  образцу
того, что показал недавно А.Невзоров на деньги продюсера Б.Березовского)?
     Опыт   послевоенной   Западной  Германии,  а  также  современных  стран
центральной и восточной Европы показывает, что европейский путь модернизации
предполагает сохранение высокой доли госрасходов в ВВП в  переходный  период
(в  ФРГ  она  поднялась  в 50-90-е годы с 30% до 50%, в постсоциалистических
странах сегодня составляет: в Польше -50%, в Чехии - 45%, в Венгрии - 60%).
     Иначе любая страна  не  сможет  сохранить  определенный  набор  качеств
"европейскости"   (культуры),  которые  обеспечивают  ей  место  в  "Большой
Европе".
     Исходной  проблемой  этого  сценария  является  не  реформа   бюджетных
расходов,  а  реформа  доходной  базы  бюджета и реформа бюджетных процедур,
исключающая "приватизацию" бюджета.
     Эти  две  реформы  в  содержательном   плане   гораздо   сложнее,   чем
"героическое"  сокращение расходов, осуществляемое сегодня как "единственный
выход" из бюджетного кризиса, продолжающегося несколько лет.

     3. Сценарий "номенклатурной реставрации"

     Не   предусматривает   целостной    бюджетной    политики,    поскольку
государственные  финансы  (и  прежде всего - валютные поступления) при таком
развитии события изымаются в закрытый распределитель правящего клана.


     Как  показано  выше  (п.2.3.1.) уже глубина девальвации рубля во многом
задает варианты промышленной, региональной и  внешнеэкономической  политики:
спектр   возможных   альтернатив   которых   -  от  завершения  долларизации
внутреннего платежного оборота и полного "вымывания"  старой  промышленности
(в  сценарии  No  1  при  "умеренной"  девальвации  рубля)  до восстановления
"двухсекторной"  модели  воспроизводства  (сырье  -  критический  импорт)  и
административного сохранения
     внутреннего рынка при сильной девальвации рубля в режиме сценария No 2.
     Общие   контуры   неизбежных   мобилизационных  мероприятий  в  области
промышленной, региональной и внешнеторговой  политики  очерчены  в  части  1
доклада. Выбор политического режима перехода к НМЭ (одного из трех возможных
общих   сценариев)   будет   влиять  не  на  содержание,  а  на  форму  этих
мобилизационных мероприятий,  а  также  определять  самый  существенный  для
корпораций   и  регионов  вопрос  -  кто  и  за  чей  счет  будет  проводить
мобилизацию.
     Анализ вариантов адаптации отдельных отраслей и регионов требует  более
специального  анализа  и  моделирования,  что  было бы желательно сделать, с
учетом  многомерности  задачи,  многообразия   отраслевых   и   региональных
особенностей,   на   базе   использования   экономико-математической  модели
(например, с использованием модели ИНП РАН - группы А.Белоусова).



     После   детального   ("технического")   анализа   стратегий   адаптации
государственных и корпоративных структур  к  условиям  переходного  периода,
вернемся  к "фундаментальному анализу" будущего - синтезируем политические и
экономические составляющие и ограничения НМЭ, представив наиболее  вероятную
картину  становления  НМЭ в постсоветском социальном пространстве и времени.
Ограничим наш горизонт: пространственный  -  границами  современной  России,
временной - пятилетним периодом.
     При  любом  варианте  переходного периода, его суть состоит в демонтаже
существующего  базисного  воспроизводственного  контура,  который  не   смог
обеспечить сохранение целостности экономики и страны, "физическое" выживание
государства (вне зависимости от его политической формы) и населения.
     Нынешний  воспроизводственный  контур - обмен сырья (экспортной ренты в
пользу приватизировавшей управление и частично  собственность  постсоветской
элиты)  на  ширпотреб (импортной ренты в пользу западных компаний) - потерял
свою работоспособность еще в  1995  г.,  когда  в  результате  либерализации
(открытия)  экономики  внутренние цены приблизились к мировым и был "съеден"
исходный стратегический резерв реформ.
     Последующие два года страна жила в режиме "дожития",  резко  увеличивая
свой краткосрочный внутренний долг. Этот режим исчерпал себя в 1998 г.
     Все  это  уже  было  не  раз в истории России, многократно доказывающей
тупиковость   пути   конъюнктурного   приспособления   к   политическим    и
экономическим  реалиям  (например, ценам) быстро меняющегося мира, в котором
Россия (просто по своим размерам) никогда не имела "гарантированного" места.
И выходом из такой ситуации "выпадания из мировой конъюнктуры"  всегда  было
формирование  нового  воспроизводственного контура, основанного не на обмене
текущих потоков ресурсов на текущий поток товаров, а на прямом двухстороннем
трансферте между Россией и остальным  миром  по  схеме  "запасы  ресурсов  -
технологии для внутреннего производства".
     Этот воспроизводственный контур всегда предполагал превращение страны в
единую  корпорацию, которая "встраивалась" в мирохозяйственную систему после
очередной  безуспешной   попытки   построить   собственную   самодостаточную
воспроизводственную   систему  (неважно  какую:  либеральную  или  военную).
Назовем данный воспроизводственный контур "кооперационным".
     Так это было в конце 19-го -  начале  20-го  века,  когда  после  краха
аграрно-военной   модели   (особенно   очевидного   после   Крымской  войны)
франко-германский капитал  составил  основу  развития  таких  кооперационных
отраслей   как   машиностроение,  железнодорожный  и  судоходный  транспорт,
банковское и страховое дело, текстильное производство и др.
     После крайней по своим средствам и  последствиям  попытки  "военизации"
экономики  в  1914-1920  гг.  была  реализована,  несмотря  на  политическое
"закрытие" страны, кооперационная схема привлечения  западного  (в  основном
англосаксонского) капитала -сначала в форме концессий (20-е годы), а затем -
путем   обмена   первичных   запасов  (золота,  зерна,  пушнины  и  др.)  на
индустриальные технологии.
     Как  только  страна  (как  корпорация)  переставала  в   должной   мере
контролировать  свои,  конкурентные  на  мировом  рынке,  запасы  (ослабевал
воспроизводственный    контур    кооперационно-мобилизационного    развития,
формируемый  размерами  и  историей  страны), образовывались компенсационные
механизмы (контуры), основанные не на фундаментальных  интересах  кооперации
"Россия - остальной мир", а на текущей финансовой или сырьевой конъюнктуре.
     Так,  после полного исчерпания ресурсов старой кооперации 30-50-х годов
(конкретно: после разрушения аграрного сектора в России и перехода  развитых
стран  на  другие  виды стратегических ресурсов) в 70-е годы был сформирован
конъюнктурный воспроизводственный контур "сырье -  продовольствие",  который
просуществовал  до  середины 90-х годов, несколько расширившись на импортной
стороне (до полной номенклатуры западного ширпотреба) за  счет  приватизации
экспорта и разрушения внутреннего производства.
     Исчерпание  конъюнктурных преимуществ 70-х годов (скачок мировых цен на
нефть и открытие нефтяных месторождений Западной  Сибири)  заставил  в  80-е
годы  начать  формирование кооперационного контура "газ - трубы", который по
сути  означал  прямой  обмен  запасов  (многолетние  гарантии  поставок)  на
западные инвестиции и технологии.
     Успешность   использования   нового  "кооперационного  контура"  всегда
определялась   тем,   насколько   его   экономическая,   организационная   и
политическая формы соответствовали содержанию - характеру тех стратегических
ресурсов  (запасов),  которые  предлагались  мировому  хозяйству  в качестве
нашего вклада в кооперацию. Рассмотрим с этой точки зрения устойчивость  НМЭ
при  полной  реализации  одного  из трех сценариев, которые проанализированы
выше.

     1. Сценарий "либеральной диктатуры"

     Корпоративизация страны в данном сценарии базируется не на  возрождении
государства,  а  на  его  полной  приватизации путем завершения формирования
частного  "ядра",  которое  контролирует  все   ключевые   экономические   и
политические   области   от   имени   и  по  поручению  западного  "комитета
кредиторов".
     Какой кооперационный контур будет поддерживать эта корпорация?
     Будет  произведена  мобилизация  тех  внутренних  ресурсов   (запасов),
которые   окажутся   доступными   для  данного  режима,  это  прежде  всего:
финансовые,  сырьевые  и  территориальные  ресурсы.   В   финансовой   сфере
кооперация  с  мировым  сообществом  возможна лишь на долговой основе: как в
форме  прямых  государственных  и  корпоративных  заимствований  у   мировых
"денежных властей" (МВФ, МБ) и потребителей ресурсов, так и через завершение
долларизации  внутреннего  платежного оборота (в размере М2 - около 60 млрд.
долл.).
     Сырьевые  ресурсы  могут  быть   кооперированы   через   передачу   ТНК
контрольных  пакетов нефтяных, металлургических, химических и иных компаний,
а также через  залог  месторождений  (непосредственно  или  в  режиме  СРП).
Вкладом западных партнеров станут технологии менеджмента и прямые инвестиции
в  добычу  и транспортировку ресурсов. Эта кооперация будет выгодна западным
партнерам лишь настолько, насколько они смогут  контролировать  поставки  на
свои собственные рынки.
     Больше   всего   это   относится   к   российской  газодобыче,  которая
обеспечивает 41% западноевропейского рынка.
     Поскольку наиболее активным проводником сценария No 1 на Западе является
"глобальный лидер" (США), то такой маневр (заход  на  Европу  через  Россию)
может   казаться  американским  лидерам  весьма  заманчивым,  обеспечив  США
стратегическое
     преимущество в начинающейся битве доллара и евро.
     Через 5 лет при таком развитии  событий  "Газпром  как  единая  система
сможет  продолжать существование лишь под контролем западных инвесторов: при
этом США будут стараться  обеспечить  контроль  со  стороны  своих  фондовых
игроков,  тогда  как  Европа  постарается  реализовать  сценарий контроля за
"Газпромом" со стороны крупнейших европейских потребителей газа.
     Еще  более  вероятен  компромисс  Европы  и  Америки   -   деинтеграция
"Газпрома"  с вытеснением его с европейского рынка. Таким образом, последняя
фундаментальная схема кооперации "газ - трубы" будет демонтирована.
     На смену ей придет кооперационный контур, основанный  на  использовании
последнего   ресурса,  доступного  либерально-монополистическому  режиму,  -
территории.  Захоронение  промышленных  и  ядерных  отходов,  импорт   особо
"грязных"  производств  торговля квотами на выброс парниковых газов, возврат
на Запад перемещенных в годы  Второй  мировой  войны  культурных  ценностей,
уступка   Курильских   островов   и,   возможно,   Калининградской  области,
колонизация плодородных районов Европейской  части,  ресурсобогатых  районов
Сибири  и  Дальнего  Востока, торговля односторонним ядерным разооружением и
т.п. и  т.д.  -  все  это  вполне  реальные,  а  не  мифические  направления
"интеграции либеральной России в дружественное мировое сообщество".
     Основное наследство мобилизационной экономики сталинской эпохи, которое
является  основным  ограничением  и  главной стратегичесхой картой ведущейся
внутри- и геополитической игры,  -  ядерное  оружие.  Наличие  этого  оружия
делает  "открытие" страны и экономики (либерализацию) в принципе обратимыми,
поэтому сценарий N 1 будет считаться его инициаторами  реализованным  только
тогда,  когда  все ядерное оружие будет ликвидировано или же будет обеспечен
полный контроль над ним со стороны "мирового сообщества" (читай: НАТО).

     2. Сценарий "патерналистской демократии"

     Состав доступных режиму патерналистской демократии ресурсов шире: кроме
финансов (которые доступны в меньшей степени),  сырьевых  и  территориальных
ресурсов.  в  этом  режиме  могут  быть  мобилизованы  два  не  используемых
либерально-импортируемой моделью базовых  запаса  (ресурса)  -  население  и
государство.
     В  либеральной  модели  государство  и население - ограничения, которые
нужно преодолеть или минимизировать.
     В патерналистской модели это - главные резервы стабилизации и роста.
     Нещадная, дикая эксплуатация трудовых ресурсов в  период  строительства
капитализма  (конец  19-го  и  начало  20-го  века)  и  еще  более  нещадная
варварская
     эксплуатация в период  сталинской  индустриализации  и  коллективизации
сменились  более "мягкими" режимами - хрущевским (эксплуатация энтузиазма) и
брежневским, когда были сделаны значительные  государственные  инвестиции  в
"человеческий капитал" (образование, медицина, наука и культура).
     Во    многом    либерализация    90-х    годов   "проела"   накопленный
интеллектуальный и квалификационный запас, созданный за прошлые десятилетия.
Однако, несмотря на внешнюю  и  внутреннюю  эмиграцию,  депрофессионализацию
лучших  трудовых ресурсов, в стране еще остался "критический запас" знаний и
квалификации.
     Мобилизация этого ресурса может позволить  относительно  быстро  и  без
больших капитальных затрат "запустить" простаивающие мощности обрабатывающей
промышленности,  нацелив их на выпуск продукции, встроенной в кооперационный
контур:  прежде  всего   путем   кооперации   "Газпрома"   с   отечественным
машиностроением.
     То,  что этот ресурс имеет весьма низкую капиталоемкость, показывает то
обстоятельство, что и в течение последних  десяти  лет,  несмотря  на  почти
полное  прекращение финансирования, большая часть предприятий машиностроения
и ВПК продолжали как-то "дышать", люди окончательно не бросали свое  рабочее
место, ограничиваясь временной "вторичной занятостью".
     За   пять  лет  вполне  возможно  построить  вторую  нитку  газопровода
"Ямал-Запад" и первую нитку от  новых  заполярных  месторождений,  что  даст
возможность увеличить экспорт газа в 1,5-2 раза.
     Рост  добычи  и  поставок  газа в Европу, Турцию и на Восток (Ближний и
Дальний), активная работа на этих рынках (продажа  не  по  оптовой  цене  на
границе, а по внутренней цене в стране получения газа даст выигрыш в ценах в
2-3  раза)  позволит  поддержать  объем  критического импорта на достаточном
уровне (15-20 млрд. долл. в год), а  также  позволит  сохранить  целостность
энергетики (газ занимает 54% в балансе внутренних энергоресурсов страны).
     Такое   развитие  событие  предполагает  формирование  и  использование
властных  ресурсов,   восстановление   государства   как   ведущего   игрока
(корпорации),  способного  на  равных  (по  крайней мере, благодаря ядерному
оружию и "газовой трубе") играть на европейском и азиатском рынках.
     Об этой проблеме - в заключении доклада.
     Условия нового цикла либерализации России  вызреют  в  данном  варианте
развития   событий,   вероятно,   быстрее,   чем   в   предыдущих   изданиях
патерналистского режима. Это  связано  с  тем,  что  при  любой  "жесткости"
конструкций  режиму  не  удастся восстановить контроль над всей экономикой и
всем обществом (как сказано в первой части доклада,
     мобилизационная база не превышает половины ВВП). Исходя из длительности
предыдущих циклов (30 и более лет) и глубины  нынешней  деформации,  следует
предположить сроки вызревания очередной фазы "открытости" в 10-15 лет.

     3. Сценарий "номенклатурной реставрации"

     Данный сценарий не предусматривает формирование кооперационного контура
воспроизводства  в  масштабах  всей  страны.  Через  пять  лет в этом случае
"Газпром" (то, что от него останется) будет одним из предприятий  Управления
делами   Президента,  "кусочки"  энергетической,  транспортной,  финансовой,
силовой   и   других    систем    будут    контролироваться    региональными
распределителями.


     ЗАКЛЮЧЕНИЕ.  РОССИЯ  -  "РАЗМЕННАЯ КАРТА" В
ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИГРЕ?

     В  предмет  данного  доклада  рассмотрение   геополитических   аспектов
реализации указанных выше сценариев непосредственно не входило.
     Однако  расширим  рамки  нашего  обзора  для заключительного взгляда на
ближайшее будущее страны, ведь экономика и политика - всего лишь две  краски
в палитре современного мира.
     Стандартные  геополитические  доктрины  отводят России "почетное" место
ученика в мировой школе (где-то в начальных классах), который должен усвоить
уроки "глобального лидерства" западной либеральной демократии (читай: США).
     Еще  более  откровенные  (неортодоксальные)  геополитики  рассматривают
Россию  как  своего  рода "геополитическую черную дыру", некое постсоветское
пространство, которое надлежит освоить мировым экономическим и  политическим
"центрам   силы".   Чтобы   указанные  "советы"  уж  слишком  не  напоминали
приснопамятное "Drang nach Osten", их облекают в мягкую  оболочку  "советов"
элите  России  поскорее  изжить  "постимперский  синдром", полностью открыть
остатки   экономики   и   оборонную   сферу,   стандартизировать   процедуры
функционирования политических и экономических рынков и т.п. и т.д.
     Прежде чем обращаться с современному геополитическому положению России,
позволим  себе  историко-философское осмысление, не забираясь слишком далеко
"вглубь веков". Какова судьба России в нынешнем, уходящем веке?

     Качели русской истории

     Когда на  исходе  19-го  века,  "золотого"  в  культурном  отношении  и
"полосатого"  в  отношении  политическом,  под звуки молодецкого купеческого
разгула и нарождающегося тяжелого, "железнодорожного" (в прямом и переносном
смысле слова) государственного капитализма, стали стихать  застарелые  споры
славянофилов  и  западников  об "особом пути" развития России, казалось, что
отпавшее некогда  от  своей  европейской  колыбели  племя  восточных  славян
окончательно  вернулось  в  европейскую  семью  народов, оставив восточным и
южным соседям поиски своего места в мире.
     Однако уже революция 1905 года, а затем первая  Мировая  война  вернули
страну  на  путь  мучительных  раздумий о своей особой "исторической миссии"
(позиция  патриотических  государственников)  или  о   своей   непроходящей,
неизлечимой обычными методами "исторической ущербности" (позиция либералов и
антигосударственников,   вплоть   до   подпольщиков-большевиков).   Сверкнув
небывалой  чистоты  закатным  серебряным  светом,   казалось   бы   навсегда
закатилось солнце русской общественной мысли и великой мировой литературы.
     Естественные,  а  не  приемные,  как это хорошо показал Н.Бердяев, дети
русской  интеллигенции  19-го  века,  "неистовые  революционеры",  завершили
отвлеченный  спор  о судьбе России хирургической операцией отрезания от тела
государства  той   самой   малозначительной,   в   марксистском   понимании,
"надстройки"  (аристократии, капиталистов и интеллигенции), которая так и не
смогла договориться о месте России в мире, да и о своем месте в России.
     Обезглавленная страна корчилась в агонии три  года  гражданской  войны,
пока  новые  правители  не  отказались  от  полного отрицания необходимости,
помимо власти силы, еще и власти денег (вещей) и власти идей (духа). Сначала
признание этих двух властей произошло в  рамках  правящей  группы  (партии):
была   введена  система  "распределителей"  и  создана  монополия  партийной
пропаганды (комиссары "в пыльных шлемах").
     Последующее строительство экономической  и  идеологической  машин  было
целиком   основано   на   использовании   импортного   западного  материала:
индустриализация основывалась на копировании западной технологии,  идеология
- на  западной  теории  классовой  борьбы,  при  том,  что классов на момент
революции в России как таковых почти и  не  было  (численность  промышленных
рабочих едва достигала 1,5-2 млн. человек).
     Однако  общий  план строительства диктовался совсем не западной логикой
(логикой  эффективности),  а   логикой   власти   силы   (задачей   создания
сверхгосударства),  поэтому  с  социогеометрической  точки  зрения Советская
власть являла собой наступление бесчеловечного Востока, "азиатского  способа
производства"   на   размягченный  демократией  и  договорными  (классовыми)
отношениями  Запад  с  его  внутренними  ограничителями  со  стороны  власти
капитала и власти культуры по отношению к власти силы.
     Это  почувствовала  прежде  всего  Европа,  которая  сначала смертельно
испугалась нового соседства варварской империи, а затем (как это и  повелось
от века) начала торговать с "дикарями", извлекая немалый доход.
     Европа  в  первой  половине века была больше озабочена своим внутренним
варварством: рожденные из атмосферы всеобщего беспорядка  и  насилия  начала
века,  фашистские  режимы  Италии, Германии, Испании начали втягивать в свою
орбиту неготовые  к  противостоянию  соседние  страны.  Это  была  тотальная
агрессия:  от распространения идей фашизма до прямого захвата территорий. На
Востоке, как считали европейские лидеры (например, Черчилль), спал не  менее
грозный  агрессор  (Советы),  но  он  еще  не  закончил очередную внутреннюю
колонизацию.
     Неизбежное столкновение между  национал-  и  интернационал-социализмами
было впереди: наци не переварили еще нежное европейское мясо.
     До России ли стало в 30-е годы "колыбели культуры" человечества?
     Оказалось,  скорлупа  культуры  слишком слаба, она часто скрывает такие
темные инстинкты давно  цивилизованных  народов,  что  выпадение  из  гнезда
культуры   огромного   восточного  соседа  ("медведя")  совсем  не  казалось
противоестественным. Надежды терзаемой изнутри Европы обратились на  Восток:
только   там   чувствовалась   мощь,  способная  противостоять  собственному
европейскому варварству. "Цивилизованное  варварство"  Запада  оказалось  не
менее страшным, чем восточная деспотия.
     Победа  Советского  Союза  во  Второй  мировой войне показала не только
более органичный характер созданной Сталиным новой Российской империи, но  и
с  новой  силой  поставила  тысячелетний  вопрос истории: Россия - спаситель
Европы от очередного порабощения или вечная "империя  зла",  победа  которой
над нацистской чумой принесла лишь новое рабство?
     Россия  на  этот  раз не ушла из Европы, часть Европы осталась в России
(это не только страны-сателлиты, но и миллионы пленных).
     Ореол  спасителя  Европы  в  этот  раз  Россия  сумела  пронести  всего
несколько лет (хотя это время было решающим: "ядерные секреты" были переданы
России  по  идейным  соображениям):  танки на улицах Будапешта и Праги вновь
отвернули сердца интеллигенции Запада от зачарованного взгляда на Восток.
     Но Россия еще раз изменила мир: повернувшись на Восток, она нашла  себе
естественного   "брата   по   крови"   в  Китае,  который  органично  принял
государственную идеологию Ленина-Сталина.
     "Железный занавес" вновь опустился.
     На этот раз -  почти  на  полвека.  Из-за  занавеса  иногда  доносились
приглушенные
     стоны, некоторые нежелательные актеры выгонялись режиссером из-за кулис
и становились  не  самыми  худшими жителями "свободного мира". Символом этой
эпохи стала, конечно, Берлинская стена.
     Когда же занавес, скованный  тиранами  и  миллионами  жизней  крестьян,
заключенных  и  солдат,  наконец,  поднялся,  изумленная  публика увидела не
железный Порядок (каковым предстал на Нюрнбергском процессе  во  всей  своей
бессмысленной   жестокости   "образцовый   порядок"  нацистской  партии),  а
деморализованную  массу  "прикрепленных  к  распределителю"  бывших   власть
имущих,   которые   не   могли,  да  и  в  большинстве  своем  и  не  хотели
сопротивляться "руководящей роли" Запада.
     Почему же развалился изнутри строй "развитого социализма"?
     Объяснения,   исходящие   из    экономического    детерминизма,    явно
недостаточны: да,
     Советский  Союз  проиграл  соревнование  эффективности,  его дряхлеющие
экономические  мышцы  не  смогли  вынести   колоссальный   вес   военных   и
политических  расходов;  но ведь мобилизационная экономика блестяще проявила
себя в годы Второй мировой войны, лаборатории ГУЛАГа рождали передовые  идеи
и  технологии.  Примеры Китая, Кубы, Индонезии, да и послевоенной Японии или
Южной Кореи показывают, что идеологический монолит и  однопартийная  система
не   всегда   тормозят  экономическое  развитие.  Так  что  же  произошло  с
послевоенной Россией во второй половине 20-го века?
     Россия, как и после войны 1812 года, в 1945 г. вновь заглянула в Европу
и хотя свежий "западный ветер" (или,  по  терминологии  тех  лет  "безродный
космополитизм")  поскорей  попытались  спрятать  за решетку, подсознательные
западнические инстинкты проснулись:  сначала  в  виде  разрешенной  любви  к
странам  "народной демократии" и прогрессивным западным писателям, затем - в
тяге к тому "обществу потребления", которое входило в  наши  дома  вместе  с
трофейными  фильмами,  а  затем  -  с  крепнущим  на  нефтедолларах  потоком
импортного ширпотреба.
     Это была ключевая "ошибка"  (с  точки  зрения  самосохранения  системы)
хрущевской  оттепели  и последующего брежневского застоя: провозгласив своей
главной задачей "рост благосостояния советских людей"  (в  ранней  редакции:
"построение коммунизма"), добровольно став нефтегазовой провинцией Европы, -
режим проиграл Западу своих граждан, он как бы обменял их на товары, которые
доставались партхозноменклатуре по закрытым распределителям.
     Режим без подданных долго не живет.
     Тем   более,   если   ему  помочь  умереть  (что  с  успехом  проделала
администрация Рейгана, резко сбив цены на нефть и поставив преграды  импорту
технологического оборудования под предлогом вторжения в Афганистан).
     Как  только  "железный занавес" пал и оказалось, что "король-то голый",
Запад встал перед дилеммой: взять на себя  историческую  ответственность  за
падшую  "империю зла" или продолжать считать ее таковой, перенеся "праведный
гнев" с компартии  (с  ней  западные  прагматики  всегда  имели  бизнес)  на
"русскую  олигархию"  и  русскую  мафию (с той и другой западные круги имеют
сегодня дела).
     Сначала (1991-1994 гг.) был выбран первый вариант: Запад в виде МВФ дал
русским "путеводную нить" в хаосе посткоммунистического  распада.  На  смену
геополитической доктрине сдерживания пришла доктрина ограниченной поддержки.
Первый  срок  партийного  демократа  Клинтона  и первый срок номенклатурного
демократа Ельцина прошли под трогательную песню:  "Happy  birthday  to  you,
dear New Russia!"
     Первый  романтический  срок  закончился,  песня "друзей Билла и Бориса"
тоже. На сцену вышли старые певцы -"волки" типа Бжезинского.
     Геополитика раскола
     Современную  доктрину  Запада  по  отношению  к  России  можно  назвать
"доктриной    вытеснения"    России    с    территорий    ее    традиционных
военно-политических союзников и рынков сбыта. Не  сумев,  да  и  не  захотев
посчитать  Россию  частью  западной  цивилизации, лидеры "семерки" предпочли
выдергивать из этой геополитической "черной дыры"  размером  в  1/6  мировой
суши все, что можно втянуть в свою геополитическую орбиту.
     Сиюминутные  интересы западных ТНК заключаются в исключении из "большой
игры" или,  по  крайней  мере,  в  "открытии  карт"  в  этой  игре  немногих
оставшихся российских игроков "высшей лиги":
     - Газпрома (41% европейского газового рынка);
     - нефтяных  компаний,  которые  сами  по  себе  не  очень интересны (их
экономические показатели на порядок ниже ближневосточных  или  европейских),
но представляют интерес как ключи от "резервных кладовых";
     - металлургических комбинатов (никель, алюминий);
     - трансконтинентальной инфраструктуры.
     С  другой  стороны, Восток искушает Россию вновь отвернуться от Запада,
не простив  ему  обиды  идущей  холодной  войны,  успешно  "перенесенной  на
территорию  противника"  (т.е. самой России). Конечно, Восток уже не тот, он
почти признает глобальное лидерство англосаксов, но и он не прочь отыграться
за понесенные от Запада обиды за чужой (российский) счет.
     Свершить  свой  нелегкий  выбор  Россия  как  сообщество   государства,
корпораций  и граждан сможет, лишь преодолев свой внутренний вековой раскол,
став оживленным
     перекрестком, а не водоразделом мировых цивилизаций.
     Поворот России на Запад был всегда,  а  не  только  в  новейший  период
"либеральной  революции",  достаточно неуклюжим полупоклоном: основная часть
неповоротливого тела огромной страны оставалась неподвижной  и  лишь  голова
(властная  и  интеллектуальная верхушка общества) в пол-оборота, с виноватой
улыбкой  смотрела  назад,  не  в  силах  перенести  центр  тяжести  тела   и
развернуться.
     В  этой  ситуации каждый в нашей стране был и остается быть вынужденным
совершать роковой выбор между  европейской  культурой  и  азиатской  жизнью,
часто  скрещивая  по-мичурински  их  в  себе,  не  без  вреда  для душевного
здоровья.
     Такова драматургия раскола в наших душах и в нашей истории, таковы наши
внутренние (нравственные) координаты: мы не хотим на Север  (хотя  живем  за
его  счет),  мы  не  можем на Юг (оттуда нас уже просят - от Средней Азии до
Кавказа), мы боимся идти на Восток и у нас никак не получается вернуться  на
Запад.
     Может  быть,  этот  выбор легче совершить не в одиночестве, а в составе
страны? Увы, никто не освободит меня от  груза  исторических  пространств  и
времен:  каждому из нас необходимо сначала обозначить и защитить границы той
империи духа, которая и есть стержень любой мировой державы.
     Из бессильных частиц не родится буря.
     "Сейчас происходит новый перелом в нашей тысячелетней  истории:  Россия
впервые.  оказывается  обращенной  внутрь самой себя" (В.Г.Шемятенков. Жизнь
без кумира: что значит быть западником в 21 веке. НГ, 21.1 1.97).
     "Сосредоточение" России - это и вызов миру, и  искушение  схимничества.
Особенно  сложно  понять  этот  путь  в  условиях  глобальной информационной
прозрачности, той общедоступности мировых ценностей и благ, которая является
императивом  современного  общества.  Никакой  изоляционизм  не  спасет   ни
российское государство, ни каждого из нас.
     Если   же  каждый  из  нас  покорно  отдаст  дело  "домостроительства",
наведения внешнего и внутреннего духовного и материального  порядка  в  руки
царей,  вождей  и  прочих  "рюриков",  нам,  так  самонадеянно заглянувшим в
завтра,  останется  быть  немыми  свидетелями  того,  как  в  очередной  раз
разверзнется  пропасть,  откроется  вековой  разлом российского мироздания и
вместо исторического шанса воплощения  неисчерпанного  пока  еще  потенциала
Россия  предложит  миру  последнее, что у нее осталось, - пространство - для
двухтысячелетней "рождественской распродажи" ?!

Популярность: 2, Last-modified: Fri, 25 Sep 1998 15:21:33 GmT