с судья Похмелкин А.В., используя материалы ИСП-1. После того как он задал присяжным аналогичные вопросы, началось Совещание присяжных 1 (педагог): Думаю, мы все понимаем, что это не взятка. И никакого подкупа тут не было, не было договоренности заранее, сделка была хорошей, никакого нарушения закона не было, была благодарность. Но в законе почему-то это называется взяткой или подкупом. Но говорят же нам: не делал Г. ничего незаконного. Если бы у него были какие-то сложности в этом плане, например, не имел он права продавать эту партию... Или если бы он эту партию продал дороже, а предприятию положил меньшую сумму, - но ведь не было этого. 3 (продавец): Надо еще учитывать и человеческий фактор. Г. мог и на суде сказать, что этого не было, а на самом деле могло быть. Я вам сейчас приведу пример. Один директор другому достал товар по дешевке, чтобы второй директор заработал. Но они заранее оговорили: я тебе сделаю это, а ты мне даешь определенную сумму за то, что я тебе дал заработать. Потом получилось так, что продавцы что-то сказали, налоговый инспектор подслушал. Ведь налоговый инспектор как делает: приходит, девочки продолжают разговаривать себе за стойкой о том, как мой Иван Николаевич сделал Иван Ивановичу то-то и то-то... В общем, и пошло, и пошло... Только недавно у человека срок кончился. 5 (кассир): Девочки, давайте конкретно, давайте конкретно, чего мы будем здесь сидеть. Получил ли он взятку или нет?.. Я считаю, что для взятки должна быть какая-то договоренность на получение вне очереди или еще что. Кто только кому чего не дает. Я вообще считаю, что взятка - это когда просят сделать незаконное. А тут взятки нет... Старшина (6-врач): Нам сказали, что если мы сейчас Г. оправдаем, то надо признать и произвол предприятия, которое кому захочет - продаст, кому захочет - не продаст. Как оправдывать руководителя, который ведет такую "продажу" за деньги себе? 5: Это уже другое дело. Это уже взятка... 4 (пенсионерка): Я бы сказала, что немножко взятка все же есть... 7 (бухгалтер): Я, например, понимаю взятку так: прихожу в какую-то организацию и говорю: "Вы мне вот это сделайте". А мне говорят: "Нельзя!" Тогда я говорю: "Заплачу!" Вот тогда будет оговорено и это будет взяткой. Понимаете, взятка, когда плата за что-то, а тут не за что было платить, все было по закону. 8 (доцент): Насколько я понимаю, когда предприниматель обратился к этому Г., то сначала тот не был им лично заинтересован, а действовал по обычному порядку: есть изделия на складе - забирайте, цена утверждена, плати. Ну а тот перепродал выгодно, обрадовался и решил сделать презент... Мы должны исходить из этой информации, как из истины, и не сомневаться, что могло бы быть и что они там думали. Мы исходим из абстрактной задачи, предложенной заседанию, и не можем себе позволить разные другие ассоциации. Как может выглядеть эта ситуация? Если предприятие-монополист одному дает, другому не дает, то его руководитель обманывает свой коллектив, потому что он должен был назначить цену такую, чтобы товар на рынке свободно продавался, а не был бы в дефиците. А если товар у монополиста в дефиците, значит он цену недостаточную сделал, а сделав малую цену, может начать играть этим товаром и брать взятки. И тогда состав преступления налицо. Он установил низкую цену, поэтому к нему все бегают, а он за взятки: "Тому продам, а тому нет" Проигрывает при этом предприятие, которое не получает денег, которые могло бы получить. Нет, он обязан был назначить такую цену, чтобы товар свободно продавался на рынке, тогда нет дефицита, нет вот этого произвольного распределения. Если он получает мзду за то, что тому дал, а этому - нет, то состав преступления ясен: он пользуется личными связями, берет деньги себе, а коллектив обирает. Если же этого явления нет, товар свободно продается, стоит навалом, и любой человек может прийти и купить его, то тогда нельзя говорить о взятке. Тогда по-человечески это просто душевная благодарность человека, который удачно продал партию холодильников. Наверное, он просто не жадный. Мы же не должны говорить о людях, что они все стяжатели, нахапал и затаился. Бывают иные люди, пусть даже мало, которые живут хорошо, продал удачно, доволен и делаю всем хорошо... Может ли быть такой человек? Немного таких есть. Он такой, и тогда взятки тут нет. 2 (домохозяйка): Во взятке не виновен. Старшина: А я считаю, что коммерческий подкуп у него все же был... И последний вопрос: Заслуживает ли он лишения свободы... 5: Объясните, кто кого тут подкупал? Старшина: Я считаю, предприниматель подкупил Г. и в этом смысле он является должностным лицом. Он не виновен во взятке, но виновен в коммерческом подкупе. Ну не знаю, не будем спорить... 1: Так и говорят: сколько людей, столько мнений. 5: Вот так нас и судят, ни за что. Я считаю, конкретно каждый случай надо разбирать. И судить по-человечески, а не подводить под общую черту закона. Старшина: А не будет общей черты закона, то вы знаете. Лицензии никогда ни на что не получишь, не заплатив крупной суммы денег. Ясно? Причем за все. И как раз те предприятия, которые всю жизнь это медоборудование выпускали. Я тут прямо заинтересованное лицо, потому что знаю, отчего мы стали все нищими. Просто наши должностные лица не заинтересованы, чтобы предприятия работали, если они не дают им денег. Вердикт: Г. не виновен ни во взятке, ни в коммерческом подкупе. Итоговый лист ИСП-3 по делу Г. 14.08.1996 г.
?
ХарактеристикиГолоса
Профес-
сия
Воз-
раст
ПолОбразо-
вание
ВзяткаКKоммерческий подкупЛишение свободы
1Педагог35жср.спец.нетнетнет

2

Домохозяйка30жсреднеенетнетнет
3Продавец21жср.спец.нетнетнет
4Пенсионер68жсреднееданетнет
5Kассир49жсреднееданетнет
6Врач50жвысшеенетданет
7Бухгалтер71жср.спец.нетнетнет
8Доцент57мвысшеенетнетнет
Итого:да - 2
нет - 6
да - 1
нет - 7
нет - 8
ИСП-4 (13.09.1996 г.), Центр г. Серпухова После просмотра видеозаписи прений сторон ИСП-1 и разъяснений судья Зотов А.В. задал вопросы, сформулированные на ИСП-2, после чего началась Совещание присяжных 4 (бухгалтер): Мы все тут поняли, что по нынешнему закону Г. виновен в получении взятки, но нас призвали судить по человеческой точке зрения и с учетом времени и потому я скорее согласна с доводами защитника. Действительно, громадный вред государству приносят взятки, которые берут именно госслужащие, которые обладают властью. Вот это и должно сурово и жестоко наказываться. Давайте вспомним всеми проклинаемого теперь Ленина, хотя никто не будет отрицать, что он был выдающимся деятелем. На заре советской власти он утверждал, что самые большие угрозы для государства - это бюрократия и взятки. И взяточничество у нас идет еще с тех времен, и никогда не кончалось. Хотя даже в те времена со взяточничеством боролись беспощадно, вплоть до расстрела. Вспомните спектакль "Кремлевские куранты", как молодая мама упрашивала за своего мальчика, взявшего взятку, а Ленин сказал, что не могу этого отменить, потому что если каждого так прощать, то где мы тогда окажемся. И все-таки это было забыто, и потому коррупция у нас и сейчас процветает в высших эшелонах. А вот что касается хозяйственников, то это действительно совершенно другая сфера деятельности. На государственных и коммерческих предприятиях все наемные работники, вознаграждение, которые они получают, есть их личное дело, тем более, если вреда от этого никому нет. Вот если есть вред, то это понятно, тут надо наказывать. Но если вреда нет, то тут вообще нет предмета взятки. Это просто дополнительное вознаграждение за взаимовыгодную честную сделку. Тем более что дали ему деньги не до, а после отпуска товара. 5 (слесарь): Он не виноват, чего тут говорить? Факта сговора не было, взятки не было. 6 (слесарь): И все же давайте посмотрим: нормально работающее предприятие, продукция качественная, проблем со сбытом ее нет, и не нуждается оно ни в каких коммерсантах. И вдруг приходит друг, и ему предоставляется "право" получить партию холодильников, за что он "благодарит". Для примера возьмем "Жигули". Отпускная цена им - 7 тыс. долларов. Посредники продают по 8, 5 тысячи обычным покупателям, а вот получить машину по цене завода, то к этой кормушке редко кто прорывается. Только определенные люди, и они "благодарят", естественно... Это уже вошло в практику... И деньги, деньги там. Так и с холодильниками... 7 (повар): А я считаю, что он сам и не понимал, что это взятка. Он признает, что получил денежное вознаграждение, но они оба считали это не взяткой, а обычной благодарностью за помощь в приобретении холодильников. 8 (наладчик): Взятка, конечно, была, но вот наказание... Думаю, что с хозяйственников надо брать штраф, а вот государственных чиновников лишать свободы сразу. Безоговорочно. А взятка была. Старшина (9-предприниматель): Уважаемый суд, хочу обратить ваше внимание еще и на такой момент. Я тут долго слушал, потому что меня как предпринимателя эта ситуация трогает кровно. Есть разница между хозяйственником на предприятии государственном и на предприятии другой формы собственности. Потому что на государственном предприятии собственник - государство, и те чиновники, которые принимали этого зам. директора на работу, сами не являются хозяевами. Это не их кровное. Они не хозяева, они распорядители. Если хозяин имеет какой-то доход за хорошую работу, то они имеют лишь головную боль, маленькие премии и вот такие благодарности. И правильно отметил тут наш коллега, что не за что было бы платить деньги, если бы все имели доступ к этим холодильникам. То есть этот человек платил деньги не просто так. Предприниматели свои деньги очень даже считают. Если бы ему не были предоставлены дополнительные возможности, то, естественно, не за что было бы и платить. Условия такие ему были предоставлены сотрудником государственного предприятия. Он не хозяин, он никто, он служащий. В его служебные обязанности входило занятия сбытом. И пусть тут никто не понес материального ущерба, но сам факт этой благодарности ставит предпринимателя и иных партнеров предприятия в неравные условия. И стимулирует предпринимателей к даче таких благодарностей. Поэтому я лично считаю, что факт взятки был, как бы там его ни называть. Но, как обращал внимание судья, не было ни предварительного сговора, не было вымогательства и много тут обстоятельств, которые смягчают его вину. А может они действительно не расценивали эти деньги, как взятку. Если они старые друзья, то это могло иметь совсем иную форму. Бывает и я просто достаю деньги для знакомого и не из-за благодарности, а просто потому что ему очень надо. У меня есть - на, пожалуйста. Бывает и мне друзья дают просто так, раз мне нужно. Но сам факт, что это за холодильники, все и объясняет. Считаю, что он виновен, но не заслуживает лишения свободы. 10 (каменщик): Реализация продукции идет непосредственно по своим каналам. Одни ему ничего не дают лично, а этот дал, пусть даже после. Вот теперь я буду думать: зачем делать этим, а не тому, кто меня благодарил? 6: И получается, что теперь он будет знать таксу, которую ему надо ждать от следующего предпринимателя. Старшина: Если бы это было на частном заводе, а я был его руководителем, к факту такой взятки тоже отнесся бы двойственно. Если бы мой подчиненный принял такую взятку, я бы не устраивал никакого такого большого разбирательства, а просто пригласил бы к себе и сказал бы, что понимаю, тебе тоже надо жить, ты сделал хорошую сделку, так давай мы тебе будем платить премию, чтобы ты не принимал денег со стороны и чтобы репутация фирмы при этом не страдала. Руководителю государственного предприятия сложнее, у него нет таких возможностей, ему придется ловчить, чтобы найти средства для таких премий. Тут тоже все неоднозначно. И все же я считаю, что всякий человек, который наделен какой-то долей государственной власти, а Г., считаю, такой властью обладал, потому что завод государственный, а значит немножко и мой, он не должен пользоваться своим служебным положением. И потому я считаю, что он виновен, что эти деньги надо было вложить в производство. В конце концов можно было и поднять цену на холодильники, если предприниматели так платят. Это закон рынка: если платят больше, значит, можно цену подымать. Спрос регулирует предложение. А то получается так, что условия очень льготные для покупателей и они согласны переплачивать больше. Так куда проще: цену сделать выше, и все уравновесится. Если он готов платить так, то пусть платит по документам. Действительно, по большей части, такое в нашей стране практикуется повсеместно, куда ни глянь, а виновато в этом только несовершенство нашего законодательства. Руководитель предприятия рад бы заплатить своему коммерческому директору, но он не имеет такой возможности. Чтобы получить такую возможность, он должен словчить, что уголовно наказуемо. 1 (домохозяйка): Во взятке виновен, но не надо лишать его свободы. 2 (воспитательница детсада) и 3 (акушерка) ее поддержали. 10 (каменщик): Он не виновен ни в чем, и сажать его не надо. У него состава преступления как такового нет. Вердикт: Виновен во взятке, но не заслуживает лишения свободы. Итоговый лист ИСП-4 по делу Г. 13.09.1996 г.
?
ХарактеристикиГолоса
Профес-
сия
Воз-
раст
ПолОбразо-
вание
ВзяткаKоммерческий подкупЛишение свободы
1Домохозяйка21жср.спец.данетнет
2Воспитатель46жср.спец.данетнет
3Акушерка45жср.спец.данетнет
4Бухгалтер55жвысшеенетнетнет
5Слесарь52мср.спец.нетнетнет
6Слесарь43мсреднееданетнет
7Повар32мср.спец.нетнетнет
8Наладчик30мсредееданетнет
9Предприним.30мср.спец.данетнет
10Kаменщик34мсреднеенетнетнет
Итого:да - 6
нет - 4
да - 0
нет - 10
да - 0
нет - 10
ИСП-5 (14.09.1996г.), Рабочая слобода г. Серпухова После просмотра видеозаписи прений сторон ИСП-1 и разъяснений ведущего Сокирко В.В. задал вопросы, такие же, как на ИСП-2, после чего началось Совещание присяжных 11 (типографщик): Я считаю, что он не виновен во взятке. Он сам ничего не требовал, тот принес ему по собственной инициативе. У них заранее даже разговора об этом не было, поэтому считаю, что он не виновен. Старшина (10-предприниматель): А обвинение в коммерческом подкупе? 11: Но там же не было договоренности. Так какой же тут подкуп? Тем более, что холодильники хорошо продал, значит рабочим была зарплата, в такое время это хорошо. (Его мнение поддерживают голоса присяжных 9, 3 и других). - Ну, тут же вреда никому не было... только хорошо... - Кому бывает вред, когда берут взятку? - Никогда его не бывает... - Как не бывает, бывает... - Сделал врач операцию, просит. Вы должны дать взятку, называется благодарность. - Это когда человек просит. А у них и уговора не было.. - Мало ли что? Это равносильно. А если нет, не брал бы и отказался... Мне, мол, не надо взятки. Я вам сделал, и пожалуйста. Почему не так?.. А благодарность, я понимаю, бутылкой коньяка врача отблагодарить. Коробка конфет - вот благодарность, а не это... - Это если бы один холодильник - то бутылка, а тут ведь целая партия холодильников... Он взял благодарность... - А может он этот подарок взял для производства? Старшина: Простите, простите, я правильно вас понял, что появилось другое мнение, а именно, что взятка налицо? - Да, взятка налицо. - Это уже интереснее. Кто еще поддерживает эту точку зрения, кто сможет ее аргументировать? 2 (рабочая столовой): Мы сами виноваты. Избаловали их этими взятками. 6 (рабочая): Я вот вчера за теплоколонку заплатила 30 тысяч. Многие женщины: Да это ты сама виновата, что дала. - Вот, одна дала, другая взяла, значит обоих судить надо. - Нет, он говорил, что все платное стало. - Так тебе надо в Мосгазе все узнать... - Вот теперь я заинтересуюсь, куда деваться... - И потом, это уже не взятка, если он говорит, что стало платно и выписывает квитанцию... А если ты ему дала без квитанции, то это уже взятка... 3 (сортировщица): Нет, но ведь у этих-то никаких договоренностей не было, получил он прибыль ну и поделился. - Нет-нет, а мне кажется, тут была взятка. - Ну почему себе? Неизвестно, куда он деньги дел, может он для завода какой-то агрегат купил. - Да если бы он и ничего для завода не купил, а себе взял, я все равно не считаю его виновным. - А мне кажется, что он виноват... - Да и какая тут взятка, когда прошел срок и не было договоренностей? Взятка, это когда даешь сразу, еще "до", это взятка, а тут давно срок прошел... - Нет, если б он благодарил, то обошелся бы бутылкой, а тут... - А что ныне в коммерческой организации сделаешь бутылкой? - Вот так мы рассуждаем и балуем их сами. - Ведь в организации теперь несут телевизорами. Это что, тоже взятка? Нет, они дарят предметами роскоши... Организация организации дарит. И в исполком, и еще куда. - Это другое, когда организация организации делает подарок. - А тут коммерческая коммерческой дарит. Ну и что? - Я считаю, что если заранее сговаривается, это взятка, а так - нет. - Да, это был подарок, самый настоящий подарок. 1 (военный курсант): Мне кажется, что раз никто в очереди за холодильниками не стоял, никому ущерба он не причинил, значит, не виноват. 3: Прошло время, он получил прибыль и по своей совести захотел поблагодарить. - Да какая у него совесть. Видишь, сам-то он освободился, а этого подставил... Так что его совесть... А может он и специально так сделал. - Да, недобросовестность этого коммерсанта просто очевидна. - Да, вот его и надо было судить. Того, кто давал. 2: Оба они виновны: один давал, другой брал... Ну хорошо, сейчас он сам принес, а в следующий раз тот уже потребует, раз ему понравится так... Вот мы и приучаем сами... А из нас они все вытягивают... 3: А я вот благодарна врачу. Я ей уже 15 лет ношу подарки, потому что благодарна ей за жизнь, потому что вот до сих пор жива. И он может так чувствовал благодарность, когда хорошие деньги выручил. Почему нет? Я вот благодарна по гроб жизни, и меня никто не переубедит... 9 (авиатехник): По закону ваши подарки тоже считаются взяткой. 3: Нет, мне один врач в Москве объяснил: "Это учителям нельзя брать, а нам подарки еще не запрещаются..." Так что не надо запрещать душе человеческой благодарить. Кто хочет, пусть благодарит, кто нет - его дело. Никто не имеет права на совесть давить и запретить благодарить... 2: Благодарить - одно, а тут не благодарность... И в школе, и в саду, везде так... Я остаюсь при своем мнении... Старшина: Знаете, тут высказано очень много мнений, но хаотично, и я не знаю, все ли всех услышали. Поэтому я попросил бы говорить не всех вместе, а по очереди. Иначе тяжело работать. Тут было высказано, что взятка должна всегда заранее оговариваться. Но, насколько я понимаю, закон такой сговор не считает обязательным. Как было сказано, получение за совершение любых действий должностным лицом в пользу дающего есть взятка. Хорошо это или плохо, вопрос об этом не стоит, а нам надо решать сейчас только - была ли у Г. взятка или нет, и надо ли приравнивать хозяйственных работников к гослужащим? Изначально мое мнение было близко к обвинительному. Что раз предприятие государственное, этот человек обладал реальной властью, а его поступок есть злоупотребление. Но оно изменилось. Сейчас я скажу так: вряд ли это можно считать взяткой, потому что закон не рассматривает директора Г. как государственного служащего. И, пожалуй, к здравому смыслу это ближе, потому что действительно, как утверждал адвокат, в области хозяйствования должны быть единые подходы... Пожалуй, я соглашусь и с высказанным мнением, что это был не коммерческий подкуп, хотя в своем листе записал именно "виновен в коммерческом подкупе", потому что мое мнение изменилось под вашим влиянием. Да, я не совсем правильно понял вначале эту новую статью Уголовного кодекса. Это не был коммерческий подкуп, потому что здесь нет никому вреда, и само предприятие на Г. не жаловалось. Вот если бы предприятие вменило ему иск за причиненный вред, можно было бы говорить о коммерческом подкупе, но этого нет. И все же, думаю, действия Г. наносят вред, потому что могут способствовать незаконному созданию климата наибольшего благоприятствования для тех лиц, которые благодарят - когда вдруг возникнут какие-то очереди или трудности. Что с этим делать? Думаю, предприятия для этого обладают своими механизмами. Тот, кто нанимал Г. на работу, вполне может его уволить, как только убедится, что его поведение вредит предприятию. 13 (рабочий): А я считаю, что виновен. Он за свою работу деньги получает, а тут вдобавок еще и холодильники продал... И если он директор, то почему ему еще должны взятки какие-то давать... А если простой рабочий на его месте окажется?.. А раз попался - значит отвечай... Да, виновен во взятке, и наказывать его надо лишением свободы. - Если так судить, то можно всех через одного сажать... В любой больнице. - Я же о том и говорю, что мы сами их балуем... Вердикт: Г. не виновен ни во взятке, ни в коммерческом подкупе. Итоговый лист ИСП-5 по делу Г. 14.08.1996 г.
?
ХарактеристикиГолоса
Профес-
сия
Воз-
раст
ПолОбразо-
вание
ВзяткаKоммерческий подкупЛишение свободы
1Воен.курсант21мнез.высш.нетнетнет
2Рабочая стол.56жнепол.ср.данетда
3Сортировщица58жсреднеенетнетнет
4Работник пит.36жсреднеенетнетнет
5Рабочая31жсреднеенетнетнет
6Рабочая42жсреднеенетнетнет
7Шофер-пенс.77мнепол.ср.нетнетнет
8Рабочий52мсред.техн.нетнетнет
9Авиатехник39мср.спец.нетнетнет
10Предприним.34мнез.высш.нетнетнет
11Типографщик43мсред.техн.нетнетнет
12Рабочая29жсреднеенетнетнет
13Рабочий31мср.спец.данетда
Итого:да - 2
нет - 11
да - 0
нет - 13
да - 2
нет - 11

Глава 6. Взятки-подарки (основной наказ присяжных: "Не сажайте зря!")

Конечно, и при социализме за получение взяток сажали не только хозяйственников, но и чиновников. Мы получали жалобы и от таких осужденных. Когда наказание им было чрезмерно жестоким, или должностное положение сомнительным, или весомы иные мотивы, такие люди тоже становились нашими подзащитными, а их уголовные дела иной раз рассматривались нашими общественными судами присяжных. Ниже мы приведем несколько таких ОСП - ИСП, участники которых спорят, определяя грань между допустимым (по совести) бизнесом госслужащих, допустимыми "благодарностями" и недопустимой "торговлей властью". Формально говоря, взятки чиновников и есть коррупция госаппарата, ее основное юридическое звено. Но коррупция никогда не входила в сферу нашей правозащиты. Мало того, изначально я был настроен на отторжение этой темы, поскольку спорил с главным тезисом "андроповцев" о том, что "цеховики" и прочий "теневой" бизнес есть лишь порождение и причина коррупции социализма, и утверждал, что нашей защите подлежат только хозяйственники, несправедливо осужденные за участие во взятках. Однако жизнь брала свое, и в последние годы я вынужден был признавать, что в сферу нашей правозащитной специализации входят обвинения не только в экономических, но и в должностных преступлениях. Правда, в последнем случае мы, как правило, спорим не с квалификацией содеянного, а с неразмерно суровым наказанием. Так что в главном я с андроповскими "блюстителями чистоты" разошелся еще дальше.

Суды по делам о взятках лиц со спорным должностным положением

Дело управдома Л. (ОСП 9.10.1992 г. ) Обвинитель, юрист Лебедев Л. И.: Работая управдомом (начальником жилищно-эксплуатационного участка), Л. неоднократно вымогала взятки с граждан за прием на работу, за предоставление комнат в общежитии, прописку в них, за содействие в постановке на очередь получения кооперативных квартир и т. д. Приговорена к 11 годам лишения свободы с конфискацией имущества. Ответы на вопросы: - Нет, она не имела права принимать на работу, но визировала заявления о приеме. - Нет, в общежитие она устраивала только тех, кто реально работал. - Ее семейное положение: престарелые родители, несовершеннолетняя дочь, сын служит в армии. Наложенные на нее иски погасила. Защитник Сокирко: Л. несправедливо признана должностным лицом, обладающим властными полномочиями. Вопросы прописки, предоставления жилья и тем более кооперативных квартир не могли решаться без руководителей милиции, райсовета и прочего начальства, в ряду которых Л. могла играть только начальную роль сборщика "податей". Следствие и суд не захотели изучать всю цепь зависимостей, выхватили ее, управдома, как нижнего члена иерархии, на которого и свалили всю вину за коренные пороки нашей лишь официально бесплатной, а на деле безнравственно блатной системы распределения, осудив "на полную катушку". Кроме того, неправильно осуждать Л. за вымогательство, поскольку в деле полно эпизодов, когда Л. возвращала взятые средства в связи с отказом людей от работы или общежития. Фактически это подтверждает существование системы негласных договорных отношений между ищущими жилье гражданами и управдомом, как "теневым" посредником в получении этого жилья не через непроходимую систему "блата", а посредством денег, которые играли в этом случае роль "частичной цены" приобретаемой жилплощади. Сделка могла состояться, а могла быть и расторгнутой. Так при "реальном социализме" нелегально реализовывался рынок недвижимости, который, по моему мнению, является одним из необходимейших условий осуществления права человека на нужное ему жилье. Поэтому считаю: Л. была не должностным государственным лицом, а лишь участником рынка недвижимости, преступно запрещенного в нашей стране. Наконец, нельзя не отметить чрезмерную суровость избранного судом наказания - тяжелее максимальной кары за намеренное убийство. Суждения присяжных за вердикт: Виновна - Она виновна, но не во взятках, а в поборах. Наказана чрезмерно. - Виновна во взятках. Она занимала положение, имела определенную власть, визировала заявления. Конечно, она имела соучастников, но никого не назвала. Наносила большой вред обществу, и сейчас такие действия считаются большим злом. Но наказана чрезмерно. - Она брала взятки с людей, у которых нет прописки и работы, а такое возникало из-за существования обязательной прописки, что и было основным источником развращения людей. По совести - виновна, но заслуживает снисхождения. - Мы сегодня платим за квартиру и прописку не должностному лицу, а государству, а это большая разница, куда поступают деньги. Аморально брать деньги с людей за то, что ты обязана делать и так. Виновна, но наказание ей как женщине и матери надо смягчить. - При любой системе есть честные и нечестные люди. Виновна, но заслуживает снисхождения. (Последнее мнение поддержали еще двое присяжных). За вердикт: Не виновна - Приходится проводить линию между совестью и существующим уголовным кодексом. Поступки Л. аморальны, но это было выгодно бюрократической верхушке. Виновата не она, а система, которая ее сломала, и судить надо не ее, а систему. Кодекс надо менять в корне. Она невиновна, как жертва системы. - Конечно, она являлась должностным лицом, брала взятки за устройство на работу и за жилье. Но она предвосхитила сегодняшние отношения получения квартир за деньги, поэтому сегодня считать ее преступницей нельзя. - Полностью поддерживаю защиту. Не виновна. Вердикт: Виновна, но заслуживает снисхождения принят 7 голосами против 3. Можно считать, что подавляющее большинство участников обсуждения категорически не приняло основную линию защиты, не пожелало приравнять поборы за жилплощадь при социализме к оплате услуг современных квартирных посредников ("риэлторов"). Жилплощадь и тем более работу, по их мнению, люди должны получать не за деньги, а бесплатно, как исконное право человека. При таких представлениях Л. является очевидным должностным лицом и, безусловно, виновной. Снисхождение ей оказывалось только как матери. Справка. Л. была освобождена по отбытии половины срока помилованием, затем последовало судебное решение о снижении срока наказания. Дело служащей горисполкома М. (ОСП 20.11.1992 г.) Обвинитель Сокирко: Работая начальником сметно-договорного отдела управления капитального строительства (УКС) горисполкома и пользуясь доверием как высококвалифицированный специалист, М. получала взятки от председателей ЖСК (жилищно-строительных кооперативов) следующим образом. По договорам УКС обеспечивал строительство домов ЖСК проектно-сметной документацией, заключал договора с подрядчиками, осуществлял надзор за строительством и вводом домов в эксплуатацию. Но поскольку в силу разных причин подрядчики в ходе строительства заменяли ряд материалов на более дешевые, не выполняли часть предусмотренных проектом работ и т. п., стоимость возведенных домов часто оказывалась значительно меньше проектной, и потому ЖСК начинали требовать возвращения им неиспользованных в строительстве сумм. Делать это они могли только опираясь на документы о фактической стоимости строительства, которыми располагал только УКС, а конкретно начальник отдела М. Именно за получение таких документов председатели ЖСК и передали ей 8 взяток на сумму 48 тыс. руб. В 1990 г. суд приговорил ее к 6 годам лишения свободы. Вина ее несомненна. 3ащитник Лебедев Л. И.: Сама М. отрицала свою вину, утверждала, что не является должностным лицом и что делала перерасчеты смет в нерабочее время по просьбам председателей ЖСК, но не получала за это деньги. Но даже если не принимать во внимание эти утверждения, потому что кажутся очевидным и ее должностное положение, и факты получения денег от ЖСК, все равно ее действия нельзя считать преступлением. Ведь нет доказательств того, что эти перерасчеты смет М. обязана была делать по долгу службы, и того, что она это не делала в свое нерабочее время. Известно также, что сами председатели ЖСК считали эти деньги не взятками, а платой М. за ее расчетную работу и даже предлагали ей заключать на это договора (но она отказывалась). Никакого вымогательства денег в суде не было доказано. А раз так, то мы должны принять, что председатели ЖСК передавали М. эти суммы как плату за ее дополнительную работу и, следовательно, признать ее невиновной в получении взяток. Суждения присяжных за вердикт: Виновна - Виновна, была в курсе всех строительных махинаций. - За взятки надо строго судить. Люди на квартиру всю жизнь копили. Виновна. - Не согласна, что М. делала благое дело. Раз она могла это делать для кооперативов, то почему не делала для всех, т. е. бесплатно. Но наказывать ее надо было только снятием с должности. За вердикт: Не виновна - Всем известно, что творится в наших исполкомах и следственных органах. Если исходить из самого худшего, М. все знала и брала деньги не за работу, а за прохождение подписи. Но не делай она этого, для ЖСК было бы еще хуже. Исходя из того, что она делала для себя и что для ЖСК, перевешивает добро от ее действий, потому считаю ее невиновной. - Думаю, что виновна не она, а председатели ЖСК, которые подписывали акты приемки дома заниженной стоимости, что потом приходилось переделывать с кровью. М. же выполняла только технические расчеты в пользу ЖСК. - Кому причинен ущерб от ее действий? Ведь в итоге - одна польза. Преступные действия приемной комиссии, завысившей реальную работу, исправляются якобы преступными действиями М., которая помогает ЖСК вернуть свои деньги, несмотря на то, что она работник исполкома. Не виновна. - Не виновна, потому что нет убедительных доказательств. - Она жертва системы. Не виновна. - Не виновна, потому что она получила деньги за дополнительную работу. (Еще одна присяжная присоединилась к последнему мнению). Вердикт: Не виновна - принят 7 голосами против 3, причем только 2 высказались за лишение свободы. По сравнению с предыдущим общественным судом по делу Л. здесь неожиданно получен оправдательный вердикт, хотя должностное положение М. кажется более очевидным. Основанием для оправдания М. у 3 присяжных послужил факт производимых ею дополнительных расчетов как вида работы, за которые полагалась оплата, еще для 2 - отсутствие ущерба, вернее, наличие пользы для ЖСК, которые получали через ее содействие возможность вернуть свои деньги. Их же оппоненты среди присяжных посчитали, что М. должна была помогать возвращению денег всем ЖСК, а она это делала лишь для избранных, вернее, тех, кто ей платил, значит и вина ее несомненна. Было высказано и мнение, что источник бед не М., а система монопольного строительства, когда у клиентов почти нет рычагов воздействия на недобросовестных подрядчиков, и потому приходится рассчитывать лишь на заинтересованное содействие госслужащих. Понятно, что трое присяжных, принявшие линию защиты получения М. денег за дополнительную работу, фактически отвергли ее должностное положение при исполнении этих действий. Остальные же четверо присяжных оправдали ее уже как чиновника ссылкой на пользу ее действий и на общую порочность существующей государственной системы. И вот в позиции этих присяжных, оправдывающих получение взяток чиновниками, заключалась основная новость и трудность для нас как правозащитников. То ли люди отказываются считать взяточничество чиновников преступлением (потому что оно, мол, приносит пользу взяткодателям), то ли просто жалеют, считая наказание лишением свободы несоразмерно жестоким для таких, как М. Справка. Приговор М. не был изменен, но она освободилась раньше срока благодаря помилованию Президента Украины и УДО. Дело врача М. (ОСП 20.05.1992 г.) Обвинитель Владышевский: Работая участковым врачом-терапевтом одной ленинградской поликлиники, М. за взятки выдавал фиктивные листы нетрудоспособности здоровым людям, которые нуждались в освобождении от работы по каким-либо причинам, при этом совершал должностные подлоги и пособничал хищению взяткодателями государственных и общественных денежных средств (получение ими незаслуженной оплаты больничных листов). Взятки выдавались в виде подношений спиртными напитками, фруктами и т. п. М. составил 40 подложных больничных листов для 16 человек. В связи с тем, что он уже однажды был осужден за подобные деяния, Ленгорсуд приговорил его к 8 годам лишения свободы. Защитник Сокирко: Я не отрицаю, что врач М., когда выписывал больничные листы, являлся должностным лицом. Не буду я сейчас приводить доказательства М., что вменяемых ему эпизодов не было. Даже если считать эти факты установленными, я думаю, что осуждение М. нельзя считать справедливым и законным. Ведь столь суровое наказание вынесено не важному коррупционеру, а обыкновенному участковому врачу, который шел навстречу просьбам людей об освобождении от работы, наверняка даже полагая в душе, что отдохнуть человеку или справиться спокойно с какой-то жизненной задачей будет полезно для его здоровья. Я не спорю, что допущенное М. нарушение инструкции и самоуправство не могут быть терпимы в государственном здравоохранении, но ведь наказывать можно и проще - простым отрешением от должности, которая связана с выдачей больничных листов, в административном порядке и, конечно, без лишения свободы. Закон считает взятки страшными преступлениями, от которых гибнут страны, но водку и фрукты для врача нельзя считать такими взятками, коррупцией, и потому содеянное М. никак нельзя признать уголовным преступлением. Суждения 7 присяжных - Нельзя было наказывать М. тюрьмой, надо только лишить его права быть врачом. Тут надо вести речь об огрехах воспитания, а не о взятках. - Я считаю М. виновным в должностном подлоге, но не во взятках. - Думаю, что обвинение фальсифицировано следствием, вряд ли у М. выдача таких бюллетеней была практикой, а не исключением. Не виновен. - На фоне ужасных взяток на высоком уровне это не взятки. Тут нет уголовно наказуемых действий, и М. не должен сидеть. (Еще трое присяжных отрицали доказанность обвинений). Вердикт: Не виновен - принят 6 голосами против 1, посчитавшего М. виновным не во взятке, а в должностном подлоге и без лишения свободы. Можно сказать, что оправдательный вердикт присяжных по этому делу был практически единодушным. Участников обсуждения поразила тяжесть определенного судом наказания за рядовые в целом прегрешения. Их удивление было бы сродни тому, как если бы рядового инспектора ГАИ посадили на много лет за обычные поборы с водителей на дорогах. Отсюда настойчивый мотив о вероятности фальсифицированного следствия, в смысле заданности расправы над этим человеком. Мне кажется, что догадки присяжных по этому делу весьма правдоподобны, потому что характер у М. даже в зоне был действительно весьма ершист. Справка. Дело М. в нашем Обществе проходило по второму списку осужденных, т. е. не хозяйственников, но наказанных несправедливо жестоко. Жалобы наши постоянно отклонялись ввиду юридической правомочности приговора с точки зрения судей. Последний раз письменно мне отвечал зам. председателя Верховного Суда РФ Меркушов А.Е. примерно так: "Ваши утверждения, что М. получал подарки за способствование выздоровлению граждан, опровергаются материалами дела. Оснований к опротестованию судебных решений не имеется". Думаю, что мне повезло на личном приеме по поводу этого последнего отказа, потому что принял меня сам Председатель Верховного Суда РФ Лебедев В. М. Рассказ о враче, который чересчур тесно дружил со своими пациентами и, конечно, виноват (но ведь не на 8 лет), его, видимо, по-человечески тронул. Подытоживая сказанное, он неожиданно показал на кадык, спросив с усмешкой: "Закладывал врач, да?", и пообещал еще раз посмотреть дело. Потом мы получили известие из Президиума Верховного Суда РФ о том, что врачу М. применили ст. 43 УК о назначении наказания ниже низшего предела, снизив его с 8 до 6 лет лишения свободы. Довольно скоро М. вернулся домой, а мы могли сделать вывод: в данном случае Верховный Суд РФ в лице его Председателя и Президиума согласились с мнениями наших присяжных по делу "о взятках" участкового врача. К сожалению, так бывает не всегда. Дело лесничего И. (ОСП 20.05.1992 г.) Обвинитель Владышевский: Работая лесничим Волховского лесхоза, И. потребовал от гражданина К., обратившегося к нему за выделением участка леса под вырубку и заранее оплатившего в банке стоимость этого леса, дополнительную плату якобы за то, чтобы вырубка шла не на болоте и недалеко от дороги. Считая эти требования незаконными, К. обратился за помощью в милицию. При передаче взятки заранее помеченными купюрами (500 тыс. руб.) лесничий И. был задержан с поличным. Впоследствии И. объяснял получение этих денег необходимостью изыскания средств на нужды лесничества (новые машины, спецодежда и др.). Суд не посчитался с этими доводами, но учитывая семейное положение И. (двое несовершеннолетних детей), дал лишь 3 года лишения свободы. Защитник Сокирко: И. как лесничий считается должностным лицом. Но в данном эпизоде он не распоряжался властью над лесом, а выступал как менеджер государственного предприятия (лесничества), торгуясь с гражданином К. за близость выделяемого лесного участка к дороге на пользу К. и лесничеству. Ведь в принципе цены лесных участков должны быть разными, из которых К. оплатил лишь самую меньшую (замыкающую) цену наименее удобного участка. К сожалению, следователи, судьи и, возможно, даже деятели Минлесхоза, устанавливающие эти цены, не знакомились с азами экономики даже в упрощенном марксистском варианте, а иначе знали бы, что цена земли, в том числе под лесом, включает в себя и дифференциальную ренту второго рода, зависимую от близости этой земли к транспортным путям и рынкам сбыта, и что извлечение этой ренты для пользы лесничества является первейшей обязанностью его управителя и не должна доставаться только потребителям леса по случаю или даже по блату. Если сегодня плата вырубщиков леса не предусматривает дифференциации в зависимости от близости к дороге предоставляемых участков, то это есть крупный недостаток в нынешнем государственном лесопользовании, исправление которого даже в масштабах отдельных лесхозов должно приветствоваться и поощряться, поскольку оно не только помогает выжить лесхозам и лесу, но и соответствует принципам справедливости. Правоприменительные же органы в данном случае из-за своего экономического невежества взяли сторону доносчика и халявщика К. Представляется также противоправным игнорирование обвинением доводов И., что дополнительные средства, которые он требовал от К., предназначались для нужд лесничества, а не для себя лично. Он был молодым руководителем и нередко использовал даже средства своей семьи для дела, поскольку интересы хозяйства для него были на первом плане. Считаю, что И. заслуживает полного оправдания. Суждения присяжных за вердикт: Виновен - Я работал на "шабашках" и понимаю, что такие ситуации возможны. Если б не было вымогательства, то никто бы его не посадил. Заслуживает снисхождения. - Он виновен, но заслуживает снисхождения. - С юридической точки зрения факт взятки доказан, ведь лесничий - это должностное лицо. Но вымогательства здесь не было. К. мог договориться с И., но предпочел обратиться к властям. Можно понять и И., который столкнулся с неразвитостью материальной базы своего лесничества, с необходимостью перераспределения прибыли в пользу хозяйства. Этот случай есть производная нашего несовершенного законодательства, отсутствия земельного кадастра, что не дает возможности государству получать причитающуюся ренту, что и толкнуло И. на совершение правонарушения. Кроме того надо учесть личность И., перед этим прошедшего афганскую войну. Он совершил преступление, но по вине государства. Виновен, но заслуживает снисхождения. - Вина есть, но небольшая и вполне достаточно было бы условного наказания. За вердикт: Не виновен - Думаю, что никакого вымогательства не было. Эту версию "потерпевшему" К. подсказали в РУОПЕ. - Считаю, что никаких взяток не было. Как молодой специалист И. просто не сумел правильно оформить договор на вырубку леса, а может, инструкции устарели. Для К. участок вдали от дороги стал бы гораздо дороже. - Незнание, как правильно оформить выгодный хозяйству контракт, не является уголовной виной. - Здесь был договор, а не взятка. - Мне кажется, что осуждения заслуживает не лесничий, а скорее К. - Вымогательства не было, он не виновен. - Я вижу тут вину государства, а со стороны К. - провокацию. И. только начинал работать, и ему надо было помогать. - Существенна отрицательная характеристика "потерпевшего" К. Суд не пожелал разобраться в сути конфликта. Очень важны показания двух свидетелей, что И. тратил на хозяйство даже личные деньги. Во взятках не виновен. Вердикт: Не виновен - принят 8 голосами против 4, посчитавших И. виновным, но заслуживающим снисхождения. Из 8 присяжных, оправдавших И., трое прямо поддержали основной аргумент защиты, что здесь была не взятка, а попытка договорных отношений, а пятеро свое решение аргументировали бескорыстием И. и недобросовестностью К. Из 4 присяжных, осудивших И., один (как ни странно, отрекомендовавшийся бывалым шабашником, т. е. участником "теневых" договорных отношений) увидел главную его вину в вымогательстве, а трое признали, что полученные И. деньги были незаконной взяткой (небольшой и без вымогательства), причем один их них даже возложил вину за это на государство. Но самое главное, что все 12 присяжных, вне зависимости от того, считали они его виновным или не считали, единодушно проголосовали за снисхождение И., т.е. за освобождение его от наказания лишением свободы. Справка. Наши жалобы по этому делу были безуспешными. И. был освобожден из заключения лишь по УДО. Выводы по 4 ОСП о взятках для законодателей Из 18 присяжных, оправдавших управдома Л., служащую горисполкома М. и лесничего И., только 8 согласились с линией защиты, утверждавшей, что инкриминируемые действия носили не властный, а экономический характер, и потому не могут считаться должностными преступлениями. Другими словами, поступки подсудимых нельзя считать взятками. Большая же часть в своем оправдании ссылалсь на незначительность правонарушений или даже на приносимую людям пользу. По-видимому, им было бы более приемлемо старое российское законодательство, подразделявшее взятку на два вида: "мздоимство", т. е. принятие чиновниками денег за действия, осуществляемые без нарушения своих обязанностей, и общественно более опасное "лихоимство", когда чиновник принимает деньги за действия, противные обязанностям службы. Мздоимство наказывалось штрафами и отрешением от службы, а лихоимство - арестами и ссылкой. Кстати, участковый врач М. был оправдан присяжными именно потому, что они отказались признать его вину во взятке как в "лихоимстве".

4 "заказных" суда по делу о взятке налогового инспектора П.

ИСП-1 (4.06.1996 г.) Эти исследовательские процессы проводились по инициативе депутата Гос. Думы РФ Похмелкина В.В. Ему как законодателю было интересно знать, связаны ли оправдательные (или "снисходительные" - т.е. без лишения свободы) вердикты присяжных по делам о получении взяток хозяйственными руководителями с их положением или тут действует общий протест людей против негуманности наших наказаний, и потому к осужденным за взятки чиновникам (т.е. лицам с несомненным должностным положением) они проявят такое же снисхождение. Заказ был выполнен, стенограммы см. в приложении 6.1. Фабула дела и аргументы обвинителя Кузьминой А.И.: Налоговый инспектор П. согласился снизить размер выявленных у фирмы недоимок почти в 30 раз за вознаграждение в 1 млн. руб. По заявлению директора фирмы факт передачи денег был произведен под контролем милиции и зафиксирован с непреложностью. Вина инспектора П. представляется совершенно несомненной как с позиции закона, так и по человеческой совести. Неуплата налогов - одно из постыднейших преступлений, ибо только на налогах держатся государство и социальная помощь детям, больным и престарелым. П. был поставлен от государства следить за поступлением налогов и предал свои обязанности за личную корысть, согласился быть подкупленным. Не наказывать такие преступления невозможно. Аргументы защитника Сокирко В.В.: Не по формальному закону, а по человеческой совести проступок П. не может быть назван преступлением, заслуживающим лишения свободы, потому что он не совершил ничего необычного для этой среды. В нынешних условиях, когда государство установило непосильные налоги, предприниматели могут экономически выжить, только ища обходные пути, включая сговоры с инспекторами. В таких условиях "упорствующие в честности" инспектора обречены в конечном счете на остракизм со стороны коллег и выживание их из среды. П. был молодым и совсем не самым худшим. Он долго держался, а его первый проступок был фактически вынужденным. Он заслуживает, может, увольнения со службы, но не лишения свободы. Принять суровое решение - значит выразить уверенность, что уголовными наказаниями можно исправить нынешнюю ситуацию в государстве и вообще разрешить все проблемы. Отказавшись судить П. как уголовника, присяжные могут побудить власти и общество к реальным, действенным шагам по изживанию причин появления таких проступков. Судья Похмелкин А.В. систематизировал и обобщил аргументы сторон и сообщил, что по договоренности с представителями обвинения и защиты на рассмотрение выносятся 2 вопроса: 1. Виновен ли П. в получении взятки? 2. Если он виновен, то заслуживает ли лишения свободы? Прежде чем обсуждать мнения присяжных во всех четырех ИСП, мне кажется полезным вдуматься в аргументы сторон и попытаться уяснить, перед каким выбором были поставлены присяжные. И вообще есть ли у защитника моральное право призывать присяжных к осуждению не подсудимого, а государственной системы? Судья верно подчеркнул, что в главном стороны проявили себя не столько противниками, сколько единомышленниками. Оба согласились, что взятка налогового инспектора имела место быть, и что она является злом, как с государственной, так и с человеческой точки зрения. Оба они не хотели бы очень жестокого наказания для молодого инспектора, и в то же время оба признают несовершенство порядков в стране и желательность их изменений. Однако акценты в своих оценках стороны сделали разные и потому просили у присяжных противоположных решений. Обвинитель считает необходимым признать П. виновным и заслуживающим лишения свободы (пусть минимального), а защитник просит признать П. невиновным в уголовном преступлении, а его проступок наказать только увольнением со службы. Эти различия оправдывались аргументами защиты по двум направлениям: а) Чья вина больше - самого П. или сложившейся системы? б) Что лучше для общества - осудить и наказать П. как единственного виновника или осудить прежде всего государственную систему, чтобы быстрее ее изменить, а П. освободить от сурового наказания? Конечно, эти вопросы принадлежат к разряду вечных проблем, ибо почти нет преступников, вина которых не была бы обусловлена какими-то жизненными условиями, как и нет идеальных государств, которых не надо совершенствовать и изменять. Однако по общему правилу такая "жизненная обусловленность" не мешает суду все же судить и наказывать именно человека, преступившего закон по своей воле, оставляя за скобками несовершенство (виновность) государства. Обвинитель в своей реплике именно это и советовала присяжным, прося их подумать, что будет, если они оправдают виновного и тем самым разрешат и всем людям преступное поведение. Сама обвинитель, видимо, предполагала неизбежным следствием оправдания П. только рост преступности: "Будем тогда все брать взятки, гулять, насильничать", и страна (государство и люди) погибнут в хаосе. Задача же изменения государственной системы, провоцирующей такие преступления, по мнению профессионального обвинителя, должна разрешаться не в суде, а иными, прежде всего законодательными путями. Если довести эту логику до предела, то в ситуации, когда судят человека, нарушившего нереальный и потому несправедливый закон, присяжные должны его осудить, а уж потом в качестве избирателей выбрать таких законодателей, которые изменили бы неверные законы и порядки. Как именно и когда - это уже вне рамок суда. Защитник советовал иное. Делая акцент на долге присяжных судить не по закону, а по совести и тем самым стимулировать законодателей к исправлению законов и правил нашей общественной жизни, он говорил о вопиющей несправедливости уголовного осуждения (тем более лишения свободы) молодого инспектора, если он поступает как все. Он говорил о долге - проголосовать прежде всего против нынешнего закона и порядков, а не против случайно попавшего на скамью подсудимых человека. Однако и защитник оставил за скобками описание, как именно оправдательный вердикт суда присяжных на деле может помочь изменению несправедливых законов и порядков. Кроме того, защитник не смог внятно возразить главному доводу обвинителя: публичное оправдание преступления (даже если сегодня их совершают очень многие или даже большинство граждан) еще больше ускоряет рост массы преступлений, общественный разлад и гибель, как бы стимулирует переход болезни общества в открытую, последнюю стадию. Если бы наше общество было здоровым и получение взятки должностным лицом было исключением, то аргументы обвинителя были бы безупречными: зараженную часть тела надо изолировать и лечить, чтобы не заражать остальное. Но когда общество больно во многих своих членах, то изолировать только один из них, оставив без внимания излечение остальных, не найдя общую и главную болезнь организма, значит на деле самообманываться и привести весь организм в конце концов к гибели. Наконец, если устраниться от всех действий, как по изоляции одного зараженного органа, так и по излечению всего организма, значит идти к общей смерти еще быстрее. Думаю, эта аналогия справедлива. Таким образом, коренное различие в позициях обвинителя и защитника заключается в оценке массовости правонарушений и справедливости закона, т. е. в диагнозе глубины и опасности общественной болезни. Ведь очевидно, что закон должен выражать общую норму поведения, которой согласны следовать подавляющее большинство людей страны, как в пространстве, так во времени. Если большинство не может следовать правилу, даже хорошему (допустим иноземному), то эта норма не должна считаться действующим законом в демократической стране, потому что нельзя сажать или казнить всех (или хотя бы немалую часть граждан)... Допустим, очень плохо пьянствовать, но если выпивкой злоупотребляет большинство, бесполезно вводить "сухой закон" и сажать всех за его нарушения. Лечить пьянство надо по-иному. (То же самое, на мой взгляд, относится к наказаниям за аборты, наркотики, взятки). Как именно тут лечить, надо думать. Может, через обсуждения в парламенте, через опросы и референдумы, как только выяснится, что зазор между существующими законами и вердиктами присяжных - не случайность, а факт. Анализ суждений присяжных К сожалению, в социологическом аспекте состав данного суда присяжных нельзя считать представительным, он сильно отличается от средней структуры москвичей и, тем более, населения России. В нем почти не оказалось пенсионеров и рабочих. Всего один присяжный был в возрасте свыше 50 лет, и еще два - свыше 40 лет. Остальные 7 присяжных - до 31 года. Можно сказать, что здесь действовал суд по преимуществу молодых и образованных. Возможно, это позволило им лучше понять друг друга. Большинство присяжных (6 из 10) согласились с обвинением и защитой частично, остановившись на вердикте: Виновен, но не должен сидеть. Пара согласившихся с обвинением и пара согласившихся с защитой присяжных лишь подчеркнули весомость позиции центра. Впрочем, надо признать, что суммарный итог мнений тяготеет больше к осуждению. Двое присяжных говорили, что не вредно инспектору посидеть пару годков, но в итоге они проголосовали все же за иные меры наказания. А с другой стороны, из двух оправдавших П. присяжных позицию защитника отразил только один человек, доводы второго присяжного были совсем иными. Такой вердикт в наибольшей степени удовлетворил участников этого исследовательского процесса, потому что и обвинитель добился осуждения виновного, и защитник - освобождения от лишения свободы. Какой же общий смысл итогового вердикта присяжных? Я его толкую так: "Чиновников, берущих взятки, надо осуждать, но нельзя сажать - сегодня это неправильно и бесчеловечно". В самой конструкции этого ответа заложены противоречие и компромисс. С одной стороны, чиновник виновен в тяжком уголовном преступлении, которое не может быть терпимо, а с другой стороны - он не заслуживает настоящего уголовного наказания. Не легализуя получение взяток, большинство присяжных фактически отказало государству в надежде исправить это зло средствами уголовного наказания. Проблема таким ответом обнажена, на мой взгляд, наилучшим образом, хотя сам я как защитник отстаивал более радикальную позицию. Разберем аргументацию присяжных. Молодой предприниматель (3), по собственным его словам, не встал ни на сторону обвинения, ни на сторону защиты, потому что выработал собственную точку зрения. Он вообще не признал, что тут была взятка. Принятые П. деньги он решил называть словом "подарки", не увидев в них ничего незаконного и записав их в один ряд с "подарком" хирургу и знакомой девушке. Возможное должностное правонарушение инспектора П. он увидел только в сокрытии им недоимок предприятия. Доводы судьи и сторон на него не подействовали, абсолютное одиночество среди других присяжных его не смутило. Наверное, эта его мысль есть плод давних самоубеждений, родившийся в результате многих лет таких "подарков" и понятной потребности называть себя (даже наедине с собой) не преступным взяткодателем, а щедрым "дарителем". Возможные же преступления в такой картине мира доставались лишь на долю одариваемого чиновника, да и то в основном перед "совестью". Как раз та твердость и безапелляционность, с которой было высказана эта точка зрения, говорит о правильности нашей догадки, что эта мысль ему дорога и иной (опасной для него) трактовки он просто не допустит. Мне кажется, что в этом эпизоде исследователей посетила редкая удача увидеть, что на деле думает о себе молодой менеджер, успешно действующий в нашей, во многом весьма коррумпированной государственной системе. Это произошло благодаря внутренней честности этого предпринимателя (ведь он дал слово судить по совести) и благодаря доверительной обстановке на наших судах присяжных (несмотря на присутствие юристов и записывающей аппаратуры). О редкости этого момента свидетельствует и тот факт, что в последующих трех обсуждениях данного дела присяжными (включая предпринимателей) больше ни разу таких признаний мы не слышали. По настоящему же аргументы защиты по вопросу виновности П. поддержал лишь один человек за все 4 обсуждения - начинающая учительница (8), да и то не сразу, а лишь в ходе обсуждения (она была единственной, кто изменил свою первоначальную точку зрения, но не принимая мнения большинства, а напротив, оттолкнувшись от него, возможно, из чувства противоречия). По ее словам, инспектора "поставили в ситуацию, в которой мы все находимся", и нельзя взваливать на одного человека вину "всей громады". Она пришла к выводу, что отрицать уголовную вину инспектора надо в качестве вызова несправедливому государству, на котором лежит основная часть вины. Почему ее не поддержали? Конечно, никто из присяжных не захотел брать на себя функцию адвоката государства, считая необходимым коренное изменение существующей системы, порождающей взяточничество. Но предложенное защитником юридическое оправдание П. в качестве протеста вызвало отторжение. Наиболее ярко это неприятие выразила старшина: "Менять законы надо, но одновременно борясь с неисполнением законов, потому что, как говорили: "Закон суров, но он закон". Следует радоваться, что чувство законопослушания у большинства наших сограждан присутствует, но... Впрочем был в конце обсуждения момент, когда и присяжная (8) сначала завоевывать на свою сторону единомышленников среди молодых, подошедших с ее помощью к мысли о необходимости радикальных перемен в государстве, а для этого (вот резвость молодой мысли!) "надо взять власть в свои руки". Дело на этот раз кончилось общим смехом... Теперь рассмотрим доводы противной стороны, т. е. присяжных, поддержавших линию обвинения на лишение П. свободы. Они тоже очень разные, но серьезного внимания, на мой взгляд, заслуживают прежде всего аргументы 19-летнего студента. С резкостью молодости он отверг доводы защиты о желании П. помочь предприятию избежать непосильных налогов, о его трудном материальном положении и др. Иных мотивов, кроме личной корысти, у П. он не увидел (или не поверил в них). Довод присяжной (6) против лишения П. Свободы: "Если всех взяточников сажать, то полстраны надо посадить" он парировал с такой же уверенностью: "А не надо сажать всех. Надо посадить первого" (остальные, мол, испугаются). К великому сожалению, такие убеждения о всесильной воспитательной роли суровых репрессий продолжают хранить не только молодые люди, но и многие наши правоохранители с опытом службы и столь же детским восприятием мира. К его доводам и мыслям в целом склонялись еще двое присяжных, так что присяжного (10) можно считать выразителем мыслей части наших граждан. Наиболее экстравагантными являются доводы еще одного молодого педагога (9). Например, он отстаивал правомерность разорения государственными налогами мелких полезных фирм, чтобы "у государства появилась возможность "достать" налогами крупные фирмы и тем обогатить общество"... ну и так далее. Думаю, нет смысла их пересказывать. Полезнее констатировать, что активная часть нашего народа, а следовательно, и присяжных может состоять и из таких "высокоумных интеллигентов-апологетов государства", слава Богу, в небольшом числе, но в определенных условиях они, видимо, смогут взять верх и сильно исказить реальную картину собственных суждений присяжных. Опасность взаимодействия таких людей с рядовыми гражданами - это проблема не только работы коллегии присяжных, но и всего общества в целом. Ярким и интересным мне показался эпизод спора между предпринимателем (3) и молодой портной (4), которая, возражая против его "концепции подарков вместо взяток" произнесла горячую филиппику против системы любых подарков в защиту любимой мечты всех рабочих: "Честно работаешь, нормально получаешь и тебя за твои трудовые должны обслужить на высшем уровне" - при этом со ссылкой на западные страны (своеобразная мечта о возвращении цивилизованного социализма). В западных странах действительно обслуживают не за подарки, а за деньги, но совсем не обязательно по высшему уровню, а лишь по уровню твоих денег. Понимание этого даже к молодым приходит с трудом. Впрочем, трудно не признать итоговую правоту портной в споре с приспосабливающимся к власти предпринимателем, ее тягу к чистоте и равенству отношений, правоту протеста против приспособленчества любых мастей. А теперь надо особо отметить основания, по которым большинство присяжных не захотело согласиться ни с защитой, ни с обвинением. Как уже говорилось, хотя линию защитника кроме присяжной (8) никто не поддержал, большинство эту проблему услышало и, думаю, согласилось с необходимостью коренного изменения существующей системы, чтобы не надо было сажать за взятки всех, но предложенное защитником юридическое оправдание П. в качестве протеста показалось неприемлемой экстравагантностью. Для них было более приемлемым освобождение П. как стрелочника от тяжелого уголовного наказания. И в общем-то сам по себе я не могу не признать их правоты. Вторым аргументом для отказа лишать П. свободы у присяжных стало мнение, что инспектор не столь виновен, чтобы сидеть вместе с настоящими уголовниками, а третьим и, может, важнейшим стал довод об ужасных (нечеловеческих) условиях содержания заключенных в современных "зонах". Все доводы можно объединить в один: "Инспектор П. - один из нас, грешных граждан, и свою вину он должен отбывать среди нас, а не вне общества". Это и есть главный итог суда и главный совет присяжных нашей правоприменительной системе, стоящей на противоположной - сажательной позиции. Анализ суждений присяжных в ИСП-2 (14.08.1996 г.) Вердикт: присяжные осудили П. с лишением свободы - 8 голосами против 1. Несмотря на практически полное единодушие вердикта и крайнюю краткость обсуждения, оно отличалось большим драматизмом. Мы увидели, как в стиле блицкрига произошел почти полный разгром и подавление присяжных, мнения которых, на мой взгляд, разделяются большинством граждан России и обусловили решение предыдущего ИСП. Как это произошло? Конечно, к тому были предпосылки. Во-первых, в отличие от предыдущего обсуждения, где довлела молодежь с высшим образованием, в этом процессе преобладали пожилые люди со средним образованием. Наверное, потому здесь не оказалось ни одного голоса в поддержку экстравагантной защиты. Во-вторых, на присяжных, возможно, повлияло то обстоятельство, что именно в данном обсуждении судья-исследователь провел эксперимент, заменив видеозапись выступлений сторон своим расширенным изложением их аргументов в напутственном слове. Доводы защиты в этом изложении почему-то оказались менее убедительными (такой эксперимент по этому делу был один). Но главное, среди присяжных оказалось два убежденных лидера обвинительного характера (7 и 8), которые, захватив инициативу в обсуждении, ее практически не выпускали. Из-за единства по первому вопросу ("Инспектор виновен во взятке") среди присяжных не возникло даже первичного обмена мнениями. Если бы такое произошло и на втором вопросе о мере наказания, то просто не о чем было бы и говорить. Единодушие однако было нарушено репликой присяжной (5): "А я считаю, что нет... Достаточно наказания штрафом... " Она тут же была поддержана присяжными (1) и (4): "Его надо просто снять с должности", а в конце выяснилось, что такого мнения придерживалась и старшина (6). Но набор очков этим вариантом решения был прерван страстным выступлением доцента (8), по эмоциональности и накалу намного обвинительнее прокурора. Его филиппики против "подлого изменника П., виновника всех бед", были уместно поддержанны замечаниями пожилого бухгалтера. Советую ознакомиться с ними в приложении, чтобы кожей ощутить этот напор, поток, лаву революционной демагогии: "Всех их надо судить железной рукой. " Эта речь - яркая апологетика государства, неважно какого (фашистского, коммунистического, демократического) и его жестокости (карать максимально суровым способом и вне зависимости от условий - пусть у виновного хоть 10 детей). После такой лавины слов, сопротивление "гуманистов" было раздавлено. На своей позиции удержалась одна присяжная (5), хотя и для нее преображение доцента (видимо, ее доброго соседа по дому) было шоком. Последняя ее реплика в споре, уже в общем молчании после подведения итогов: "Ну давайте тогда друг друга сажать. Ну что ты говоришь?!" - мне кажется достойной христовых слов: "Пусть бросит камень лишь тот, кто без греха!" и вселяет надежду, что в нашей стране самая рафинированная и утонченная демагогия "исправителей" через "каленое железо" больше не пройдет. Всегда найдутся люди, которые скажут: "Ну что ты говоришь?" - и схватят за руку. Анализ суждений присяжных в ИСП-3(13.09.1996 г.) Вердикт: П. виновен, но не заслуживает лишения свободы - Практически все признали несомненность его вины в уголовном преступлении взятки. Только присяжная (3) сказала "нет", но, видимо, просто по жалости к молодому человеку, а не по идейным основаниям, как делали в первом процессе предприниматель и молодая учительница. Логика защитника о необходимости протестного голосования никого не задела. Зато всех трогала судьба конкретного молодого человека, и они говорили о нежелательности лишения П. свободы. Ход мыслей большинства нарушил в конце обсуждения только старшина- предприниматель. Доводы его были очень близки аргументам обвинителя. Аргументы защитника он слышал, согласился с ними в части непосильных налогов иных претензий к государству, но, по его мнению, это никак не связано с ответственностью инспектора, наказание которого лишением свободы, хотя бы небольшим, все же необходимо. Доводы старшины увлекли за собой присяжного (6). У меня создалось впечатление, что они могли бы переубедить остальных. Думаю, что если бы он был более настойчив, то мог бы увлечь за собой и других. И тогда был бы шанс репрессивного вердикта. Но даже такая внушаемость не зачеркивает, на мой взгляд, главное: в душе большинство присяжных против лишения свободы и чиновников. Анализ суждений присяжных в ИСП-4 (14.09.1996 г.) Вердикт серпуховских рабочих (9 из 11) присяжных был единодушно либеральным к молодому налоговому инспектору: П. виновен во взятке, но его не надо лишать свободы - 10 голосами против 1. Точку зрения обвинения до конца отстаивал только курсант (1), хотя вначале ее приверженцев было больше. Судя по заполненным опросным листам, эту точку зрения разделили еще активный типографщик (11), молчащий рабочий (13), а главное, старшина, который в дискуссии активно оппонировал точке зрения большинства. Таким образом, группа сторонников "строгих мер" на деле составляла больше трети состава, но в ходе обсуждения уменьшилась до одного курсанта. И еще одна интересная деталь: если большинство, нежелающее сажать молодого инспектора, состояло сплошь из рабочих, то единственные нерабочие присяжные в этой коллегии (предприниматель и курсант) показали себя сторонниками строгих "мер". Их доводы понятны. Безнаказанность взяток налоговых работников ведет к полному обнищанию и так нищих бюджетников, с одной стороны, и к полному беспределу обогащающихся чиновников, с другой стороны. Спорить с этим трудно. А большинство свое "прощающее П. " решение аргументировало следующим образом: - Нельзя на такие ответственные должности ставить людей с малыми окладами и тем самым подвергать их непреодолимым соблазнам. - Основной виновник - директор, который вел крайне некрасивую игру, соблазнил инспектора, а потом подставил его. - Инспектор молод, не опасен для общества, ему надо дать шанс. - Все мы грешны, так почему одного надо наказывать за всех? - Инспектор не столь опасен, как уголовник, а наши тюрьмы столь ужасны и так портят попадающих в них, что применять лишение свободы надо только к действительным уголовникам. Подведя итог всех четырех обсуждений присяжными дела П., видим, что из 40 присяжных только 3 (меньше десятой части) не осудили его за взятку, но, с другой стороны, только 13, т. е. меньше трети присяжных согласились с наказанием его лишением свободы. Думаю, уже сегодня из этого результата мы и власти должны делать выводы, ибо страна нуждается в уменьшении уголовных репрессий против своих граждан, даже грешных, хотя бы для того, чтобы люди выжили и наконец-то перестали быть взяточниками и расхитителями. Наказ присяжных законодателям Доводы защиты о необходимости изменения законов неожиданно привели старшину присяжных к принятию оригинального "Частного определения суда" в адрес властей с пожеланиями законодательных и иных изменений. В советское время такие определения принимались судом в адрес различных виновных ведомств, сейчас присяжные попытались наполнить эту старую форму новым содержанием. Признать эту попытку удачной мне трудно. Сформулированные наспех выводы о желательности "дифференциации наказаний и их снижения для маловиновных людей особенно по экономическим и должностным преступлениям" - слишком общи для законодателей, хотя и небезынтересны (сочнее звучит формула присяжной (3): "Надо лучше защитить нижние слои заключенных, а не только тех, у кого деньги"). Полезнее для них должен быть анализ вердиктов присяжных. Но этому посвящена вся книга. А с другой стороны, инициатива серпуховских присяжных свидетельствует о том, что сама идея влияния судов присяжных на законотворчество депутатов им легла на душу и может быть воспринята в качестве важного требования к кандидатам в депутаты на выборах. Надо только суметь "раскрутить" их идею. Ответ заказчику-законодателю Сформулируем ответ на вопрос законодателя - депутата Госдумы РФ В.В. Похмелкина о различии между взятками хозяйственникам и чиновникам по мнению современных российских присяжных. Он звучит так: Хотя присяжные по-разному отнеслись к признанию вины за взятки хозяйственного руководителя Г. и чиновника П., но отказались от лишения свободы их обоих. Основная причина нежелания присяжных представителей народа лишать свободы осужденных за получение взяток заключается не в разном их отношении к должностному положению хозяйственных руководителей или несомненных чиновников, а в их убеждении, что люди, повинные во взятках, принадлежат не к уголовникам, а к таким же людям, как и они, и что в наших местах лишения свободы созданы недостойные для них (и нас) условия. Этот вывод подтверждается суммированием итогов голосования 5 присяжных в 5 обсуждениях дела о взятке коммерческого директора Г. и присяжных в 4 обсуждениях дела о взятке налогового инспектора П. Директора Г. осудили меньше половины присяжных, а наказать его лишением свободы согласились меньше четверти. В то же время инспектора П. осудили за взятку 92%, почти все, а на лишение его свободы согласились только меньше трети. (Кстати, если устранить из подсчета вторые ИСП по этим делам, где возобладали экстремистско-обвинительные настроения, то картина будет еще более впечатляющей: против лишения свободы коммерсанта Г. выступили 95% присяжных, а инспектора П. - 84%). Как можно осмыслить эти опытные данные в свете не раз провозглашаемой от имени народа и во имя его борьбы с коррупцией? В согласии с наказом серпуховских присяжных и вердиктами думаю, что вывод должен быть один: "борьба с коррупцией" не должна бить по маловиновным людям, потому наказания за должностные и экономические преступления должны быть снижены до наказаний без лишения свободы. Мне представляется, что осуществление такого наказа приведет не к вседозволенности, а, напротив, поможет борьбе со взятками. Этому будут способствовать следующие обстоятельства: Поскольку сегодня в коррупционные (взяточнические) отношения с чиновниками и милицией вовлечено чуть не большинство населения, а всех посадить нельзя, то как раз снижение жестокости наказаний позволит резко повысить раскрываемость этих преступлений и неотвратимость наказаний, т. е. их действенность. Когда осуждают одного из сотни виновных, он чувствует не столько свою вину, сколько несправедливость своей несчастной судьбы и склонен не столько к исправлению стиля жизни, сколько к жалению себя самого и поиску более "удачливых вариантов", тем более находясь в руках коррумпированной правоприменительной системы. Мягко наказанные (штрафами и увольнениями) люди будут оставаться жить среди нас, у них не будет чувства глубокой несправедливости и своим примером перенесения наложенных на них тягот они будут прекрасным жизненным примером для остальных, еще не впавших во взяточный соблазн. Власть, осознавшая масштабы и причины коррупционного бедствия, пойдет на радикальные изменения своего аппаратного строительства, т. е.: - сокращение полномочий государственного аппарата и чиновников, чтоб меньше возникало поводов вымогать взятки, - больше свободы людям и саморегулирования их отношений, - повышение пожизненных привилегий чиновников при строгом их отборе, - возложение на чиновников только законных обязанностей, не противоречащих правам граждан, чтобы работа их была уважаемой и ценимой. Этот список полезных мер, конечно, далеко не полон, но двигаться по пути его исполнения можно только переломив нынешнюю тенденцию правового и морального беспредела, что собственно и говорят государству наши присяжные, предлагая начинать прежде всего с прекращения репрессий против собственного народа. На итоговое решение присяжных о нежелательности длительного лишения свободы изобличенного во взятке налогового инспектора повлияло их убеждение: "Взятка инспектора - слишком малое преступление, чтобы калечить человека, помещая его в нынешние российские застенки". Мировой аспект Явление устойчивой потребности присяжных смягчать назначаемые официальным законом и судами наказаний, а точнее, заменять лишение свободы иными, менее суровыми наказаниями, отмечается не только нами, но носит, убежден, мировой характер (см., например, отзыв известного юриста С.А. Пашина в приложении к главе 8). Мы живем в эпоху государственного упорядочения жизни на всей планете Земля. И почти во всех странах государства находятся в стадии агрессивного вторжения в частную жизнь семей и общин, можно даже сказать - экспансии под благовидными предлогами защиты человека. Но лукавая и чрезмерная эта защита оборачивается целым букетом известных с древних времен общественных (имперских) заболеваний. Одно из этих заболеваний: нарастание государственных репрессий против "плохих людей" якобы во благо "хороших" взамен традиционных, известных с древности механизмов человеческой и родовой самозащиты. И необходимо уже сейчас начинать противостояние тревожной тенденции утраты людьми и общинами энергии самозащиты при экспансии "отеческой" силы государства. Нас может морально поддержать знание, что мы не одиноки, что спасительное сопротивление государственному насилию имеет давнюю и славную традицию. Либеральные концепции нового времени своими корнями уходят в библейскую древность противостояния репрессивному правосудию первых государств. На меня произвело большое впечатление чтение книги Ховарда Зера "Восстановительное правосудие: новый взгляд на преступление и наказание" (пер. с анг., М., 1998 г.), в которой не только описан опыт современного восстановления в жизни Америки общинного, примирительного правосудия взамен ныне господствующей карательно-государственной системы, но и указаны ее исторические корни в изначальной общинной традиции. По понятным причинам из всего разнообразия форм общинного правосудия автор выбрал для анализа только принципы, изложенные в Библии, а именно понятия: Шалом и Завет (в очень вольном и приблизительном переводе они означают "справедливый мир, задуманный Богом" и "договор народа с Богом". И потому целью библейского правосудия является исправление несправедливости, восстановление прав потерпевших и гармонии мира. Эти цели явно не совпадают с главной целью государственного правосудия: единообразно и сурово наказать нарушителя государственных законов. Это удобнее всего делать именно лишением свободы, хотя восстановлению справедливости в мире такие кары не способствуют. Тем не менее библейское правосудие не отвергает государственные суды тогдашних деспотий Вавилова или Рима, а предлагает относиться к ним как к необходимой альтернативе, если у людей не хватит воли судить себя самих по совести, по- божески. Мало того, единообразие государственных законов и судебных решений необходимо в мире людей, которые пока еще не могут относиться к чужим людям как к членам своей общины. Правосудие Христа провозгласило этот идеал, но до его осуществления еще далеко, и потому существование глобальной морали и международных стандартов правосудия является необходимым остовом мировой цивилизации. И в этом смысле суд присяжных является признанной формой соединения общинного, библейского суда по совести и государственной судебной машины. Эта форма замечательна своим развитием, когда по мере взросления мирового человечества, совесть присяжных будет приобретать все большее и большее значение, смягчая и очеловечивая государственное карательное правосудие.

Приложение 6.1. Стенограммы судов по делу о взятке налогового инспектора

ИСП-1 (4.06.1996 г.) Судья - к.ю.н. Похмелкин А.В. Обвинитель - доцент, к.ю.н. Кузьмина Защитник - Сокирко В.В. Судья (после приведения участников к присяге): Обстоятельства дела таковы. Работая налоговым инспектором в Татарстане, П. в 1993 г. осуществлял проверку хозяйственной деятельности фирмы "Медтехника", в ходе которой он выявил укрытие от налогообложения части прибыли фирмы, в связи с чем государству полагалось доплатить 24 млн. руб. налогов. Однако директор фирмы предложил П. снизить размер выявленных им недоимок за вознаграждение, и тот с таким предложением согласился. Он составил новый акт проверки, в котором размер укрытой от налогов прибыли указал только в размере 880 тыс. руб., а директор фирмы вручил ему в своем кабинете 1 млн. руб. Однако сразу после получения этой суммы П. был задержан милицией, поскольку директор предварительно сообщил об этом милиции. Переданные П. деньги были предварительно помечены, так что факт передачи взятки был установлен непреложно. Такова фабула дела. А теперь слово обвинителю. Речь обвинителя Господа присяжные, ваша честь! Подсудимый по данному делу П. был государственным инспектором, занимал должностное положение. Он получил взятку за сокрытие прибыли от налогообложения, был пойман с поличным, сразу признался, за что получил деньги, изложив все сопутствующие этому обстоятельства, и ни разу не оспорил этих показаний на следствии. Это же подтверждали и все свидетели событий, показывая, какие шли разговоры и переговоры. Сначала П. предлагали автомобиль, телевизор, он держался, но потом пошел на какое-то смягчение и не устоял. Тогда ему было 29 лет, он собирался жениться и, по его рассказам, очень нуждался, чтобы обновить гардероб себе и невесте. Надо признать, что обычно судебное разбирательство происходит совершенно иначе, чем сегодняшнее заседание. Там делается все, чтобы присяжные могли почувствовать, как все происходило на самом деле. Для этого надо самим смотреть в глаза человеку, увидеть тот стыд, который подсудимый испытывает, рассказывая публично о том, что произошло. Надо видеть и взяткодателя, передававшего деньги инспектору, который то ли вынужденно так поступил, то ли ему выгодно это было, ну не знаю... Однако в данном случае и так все обстоятельства дела установлены совершенно бесспорно. Ни у кого нет сомнений, что деньги были переданы человеку, который обладал определенными властными полномочиями. Вы ведь, наверное, и сами знаете, что может сделать налоговый инспектор. Фирму он проверил добросовестно, ни в чем не сомневался, точно установил сумму недоимок - 24 млн. руб. (для 1993 г. это были большие деньги). Но в результате переговоров П. согласился за деньги снизить размер налоговых недоимок. Но К., директор фирмы, за день до передачи этих денег подал заявление в МВД о том, что у него вымогают взятку. Следствие действительно вменяло П., что он взятку вымогал, что он обладал особо ответственным должностным положением. Я не поддерживаю этих квалифицирующих признаков, потому что для установления вымогательства надо доказать, что человек угрожал совершить действия, которые он не обязан совершить по долгу службы, а требования взяткодателя должны быть законными, правомерными. Здесь же просьбы руководителя фирмы никак нельзя признать законными. У него была прибыль, он ее скрыл от налогообложения и, потому ее недополучили государство, общество, граждане. Поэтому здесь вымогательства нет. У П. были, конечно, большие властные полномочия, но они не выходили за пределы полномочий обычных должностных лиц, которым только и можно вменять такого рода преступления. Да, у него было право проводить проверки, составлять акты, взыскивать на их основании средства и даже в иных случаях возбуждать уголовное дело, но особо ответственного положения он все же не занимал, был обычным налоговым инспектором. Однако дело в том, что сейчас законодатель позволяет ставить перед присяжными три вопроса. Два из них касаются установления события преступления, но третьим вопросом законодатель предлагает присяжным ответить: "Виновен ли подсудимый по мнению присяжных?" Законодатель как бы спрашивает вас: "Готовы ли вы обвинить человека в том, что он совершил?" Уже когда вы установили, что это преступление им совершено, что оно наказуемо, что была у него умышленная цель и т. д. И тем не менее вас спрашивают: "А готовы ли вы этого человека упрекнуть в том, что он совершил? Даже если он виноват по закону, а виновен ли он по праву, по совести, по справедливости?" Надо задуматься: "А готовы ли вы осудить этого человека от имени государства?" Ну не уплатили люди налоги, утаили свою прибыль... Как вообще общество должно к этому относиться? Как? Мы иногда раздражены нашим налоговым законодательством. Мы вообще можем с раздражением относиться к нашему государству, которое очень мало заботится о личности. Но вы, наверное, знаете, что в других странах, например в США, уклонение от уплаты налогов есть одно из самых постыдных преступлений, наряду например, с государственной изменой или изнасилованием. Потому что государство и существует в основном за счет налогов. Все программы в отношении неимущих, безработных, беспомощных, неспособных жить без обязательной поддержки во многом строятся только на том, что люди или организации своевременно платят налоги. И такие государства благоденствуют, где взимаются достаточно серьезные налоги, где они постоянно поступают в казну. Например, в Швеции большие налоги, в Штатах они достаточно велики. Там привычка платить налоги просто входит в культуру населения. И вот П. был поставлен государством наблюдать за поступлением налогов и содействовать тому, чтобы люди, не уплатившие налоги, выплачивали их и штрафные санкции за опоздания. Но П. не из-за каких-либо идейных убеждений или потому что ему не нравилось наше налоговое законодательство, а просто, чтобы получить к своему окладу еще и дополнительные деньги (которые, кстати, тоже можно считать укрытыми от налогов), нарушает свой служебный долг, позорит всю налоговую службу. Он действует так, как по нашему предположению действует очень много чиновников, но таких дел просто мало доходит до суда. И подумайте: если вы скажете, что он не виновен, то он выйдет на свободу и скажет всем: "Делайте все, как я - за это ведь не наказывают, присяжные нам симпатизируют". Кстати, это один из очень распространенных доводов против суда присяжных. Его противники говорят, что в общем-то наш народ понимает, что все люди дают и передают взятки и потому снисходительно относятся к взяткодателям, взяткополучателям, насильникам, убийцам. и т. д.. Такие люди считают, что такой суд выбирают преступники, потому что присяжные идут на поводу у них. Но, с другой стороны, мы должны подумать о том, что человек не может быть средством. Мы не можем сказать, что П. должен быть избран для наказания, чтобы воспитывать народ, чтобы другим было неповадно. Нет, вы просто взвесьте все эти обстоятельства и подумайте еще раз, должны ли вы от имени государства сказать, что вы осуждаете таких государственных чиновников, когда они с целью личного обогащения пренебрегают своим долгом. Не знаю, дают ли сейчас налоговые инспектора клятву, но вот работники прокуратуры и следователи дают клятву быть безупречными, соблюдать свой долг, исполнять закон. Для того этот человек и был поставлен, чтобы был неподкупным и не позволял другим укрывать налоги. Но П. нарушил свой долг, был подкуплен. Сейчас ему наверняка стыдно. Если бы вы увидели его лицо, когда его допрашивают и как он воспринимает то презрение, с которым о нем говорят, наверное, все это вызвало бы у вас много эмоций, думаю, больше обвинительных, чем оправдательных. Но во всяком случае я призываю, я убеждена в том, что этот человек должен быть осужден вами. По закону наказание назначает судья, но вы ему можете обозначить рамки своим решением о том, насколько опасным вы считаете данное преступление. Я не стало бы возражать, если бы П. назначили наказание ниже низшего предела. Потому что главное, чтобы этот человек был осужден от имени государства. Я прошу вас признать, что он виновен в получении взятки в особо крупном размере. У меня все. Судья: Спасибо. Должен несколько уточнить позицию обвинителя, который в своем выступлении несколько вышел за рамки того дела, которое вынесено сегодня на ваше рассмотрение. Я прошу вас не учитывать то обстоятельство, что перед передачей денег П. взяткодатель заявил в органы следствия о вымогательстве взятки. Эти обстоятельства остаются за рамками нашего рассмотрения, поэтому забудьте об этом. При своем обсуждении вы не должны на это опираться. Для нас очень важно, чтобы вы дали оценку самого факта получения инспектором денег за попустительство неплательщику налогов. Обстоятельства же задержания и изобличения я прошу вас во внимание не принимать. Так, пожалуйста, вопросы через меня. Вопросы присяжных и ответы обвинителя - Если бы П. просто помог фирме уйти от налогов из симпатии к ней без денег, это не было бы взяткой, но все же считалось бы уголовным преступлением? Ответ: Да, если будут установлены корыстные мотивы таких действий, то такое преступление называется злоупотреблением служебным положением, и наказание за него полагается меньшее. - Какую зарплату получал П.? Судья: Думаю, что чиновник его уровня в то время получил эквивалент 200 долларов... Но давайте с согласия обвинения не будем заострять вопрос на размере взятки. Для нас этот вопрос сейчас вторичен. Давайте решим главный вопрос: виновен ли П. в получении взятки? Защитник: Как обвинитель считает: П. совершил тяжкое уголовное преступление или это скорее должностной проступок типа тех, которые совершают инспектора ГАИ, занимающиеся поборами на дорогах? Ответ: Конечно, я считаю, что П. совершил тяжкое уголовное преступление как по закону, так по совести. Неужели мы должны платить взятки, чтобы возбуждали дела в отношении насильников или их прекращали? А ведь все это рядом положенные вещи. Если чиновники с такими властными полномочиями будут их применять не по праву, а как им заплатили, наша жизнь станет очень страшной. Защитник: Хотел бы еще раз уточнить вопрос. Я сравнил действия налогового инспектора не с решениями следователя, который действительно обладает страшными властными полномочиями, а с поборами инспекторов ГАИ или ревизоров на транспорте, что, согласитесь, носит более массовый характер и расценивается в основном не как преступление, а как должностной проступок, достойный лишь дисциплинарных взысканий. По мнению обвинителя, действия П. попадают в разряд действий следователей, или высших должностных лиц, или в разряд массовых проступков мелких чиновников? Судья: Обвинитель уже ответил на этот вопрос: он рядоположил совершенное П. с преступлениями подкупленных следователей или высших должностных лиц. Но у меня также есть уточняющий вопрос: вы считаете П. заслуживающим лишения свободы? Ответ: Да. Речь защитника Уважаемые председательствующий и присяжные! По мнению защиты данное дело хотя и кажется простым и очевидным, на деле - неоднозначно и очень ответственно для человеческой совести. Действительно, защита не оспаривает фабулу происшедшего и должностное положение подсудимого. Мы признаем, что если судить по формальным признакам, то совершенное инспектором П. надо квалифицировать как крупную взятку, которая по ныне существующему закону считается тяжким преступлением и карается лишением свободы от 8 до 15 лет. Но вы присягнули здесь разбирать судебное дело прежде всего по своей совести. И именно к вашему пониманию справедливости я сейчас обращаюсь. Прошу посмотреть на это дело с содержательной точки зрения. Тогда, как мне кажется, придется признать, что П. не совершал ничего особенного, выходящего за рамки привычного. А привычное для общества нельзя считать опасным преступлением против него. П. просто хотел поступать как все, не желая никому вреда и потому он не совершал уголовного преступления, т. е. действия, имеющего существенную общественную опасность. Поэтому я считаю, что он совершил только серьезный должностной проступок, который надо наказывать вплоть до увольнения от службы, но не уголовное преступление, которое надо карать лишением свободы. Прежде всего отметим, что П. проводил самую обыкновенную проверку фирмы "Медтехника", когда установил, что по закону она не доплатила государству 24 млн. руб. Директор фирмы сообщил, что платить налоги ему просто нечем из-за неплатежей партнеров, из-за отсутствия средств на расчетном счету. После этого и пошел у них уговор о возможности снижения неподъемной суммы налогов в обмен на 1 млн. руб. Этих деталей никто не оспаривает, в них нет ничего удивительного. Это обычная история. По сообщениям прессы, по выводам специалистов бизнес у нас обложен такими непомерными налогами, что он должен или закрыться, или работать в тени, т. е. уклоняться от налогов. Это признают все, распространяется целая литература с описанием приемов уклонения от налогов. Вдумайтесь в ситуацию: наше расточительное государство установило столь высокие налоги, что выдержать их рядовому производству невозможно. Но вместо того, чтобы снижать свои расходы, делать налоги посильными, а свои требования - справедливыми и законными, государство еще сильнее закручивает налоговый пресс, что больно бьет не только по предпринимателям, вынужденным искать обходные пути, но и по налоговым работникам, через которых, собственно, эти пути и ищутся. Что же может сделать в данной ситуации налоговый инспектор? Он может: - Твердокаменно вытребовать всю непомерную сумму и тем самым закрыть неплохо работающую и полезную фирму, нанести тем самым реальный вред не только обществу, государству, да и самой налоговой инспекции, которая просто не получит с этой фирмы никаких налогов. Такой инспектор будет поступать "правильно, но нехорошо", и если он не дурак, то будет справедливо мучиться этим. В конце концов он уйдет сам или ему помогут уйти со службы. В наших условиях это так. Да, я соглашусь: в наших неправовых условиях, но они таковы. - Инспектор может негласно, даже незаконно занять более "гибкую позицию", насчитав фирме меньшую, посильную для нее сумму налогов. В выигрыше окажутся и предприниматель, и общество, и даже государство с налоговой службой, поскольку оно получит все же какие-то реальные налоги. Но при этом сам инспектор формально будет нарушать свои должностные обязанности и поставит себя под угрозу увольнения или уголовных наказаний, ничего не имея взамен. Но идеалистов - бессребреников в чиновной среде не любят, потому что "те, кто не берет" есть "странные и опасные люди". Они способны в любой момент упрекнуть своих "нечистых коллег", а может и выдать их правосудию. В таком варианте инспектору тоже рано или поздно придется уйти, чтобы не быть подставленным. - Наконец, инспектор может помочь предпринимателю в выживании и считать себя даже правым, ибо он никому вреда нанести не желал, поступил как бы по справедливости, но не бескорыстно, а с платой "за риск". Этим он укрепит не только свое материальное, но и карьерное положение, ибо станет поступать, как "все", сможет "помогать нужным людям" и т. п. К сожалению, такая ситуация в стране развивается, потому мы и говорим, что коррупция в нашей стране растет. Но она растет не потому, что провинившихся инспекторов мало наказывают. Она растет объективно, потому что государство выдвигает несправедливые требования, что бьет по всем сразу и понуждает к правонарушениям как предпринимателей, так и налоговиков. И потому обвинить инспектора именем государства в уголовным преступлении, т. е. в действиях, которые ставят человека вне рамок общества, я бы считал фарисейством и несправедливостью. Надеюсь, что вы с этим согласитесь. Прошу особо обратить внимание на возраст подсудимого. Ему было 29 лет в момент совершения этого правонарушения. Три года после окончания института он проработал в налоговой инспекции, имел только положительные характеристики, ранее ни в чем предосудительном замечен не был, никаких проступков не совершал и, видимо, как-то держался против соблазнов и дурных примеров. Свое "грехопадение" он объяснил на следствии тяжелым материальным положением и потребностью обновить гардероб свой и невесты, чтобы устроить наконец-то свадьбу. Следствие такое упрощенное объяснение вполне удовлетворило. Мне кажется, что основными были тут иные мотивы, но, думаю, что и это объяснение нельзя принимать лишь негативно при вынесении вами решения, ибо и тут основную вину за такую ситуацию должно принять на себя государство. Ведь если государство поручает человеку сбор налогов, в ходе которого его будут вечно одолевать соблазнительными предложениями, то оно обязано обеспечить ему хотя бы сносное материальное положение - просто в целях личной и государственной безопасности. Подумайте, сами: инспектор не может устроить свадьбу, потому что у него тяжелое материальное положение. И он должен вечно чувствовать свою жизненную никчемность: "Все предприниматели, да и многие его коллеги вот так зарабатывают и ему так советуют, а он вот такой идиот-чистюля, не может поступить "как мужчина", ну и так далее"... Это все равно как голодного поставить на охрану продуктов, а потом судить за поедание их толики. Но это фарисейство. Нельзя чиновника держать впроголодь, если всерьез требовать от него, чтобы он удерживался от "кормления поборами", как издавна велось на Руси. Поэтому я прошу вас признать, что в такой ситуации действия подсудимого надо считать продиктованными объективной необходимостью, а не уголовным умыслом. Вспомните, что все мы грешны и совершаем самые разные проступки: то пытаясь проехать зайцем, то стараясь увильнуть от налога, то стараясь умаслить постового или ревизора подарками или даже деньгами. Вспомним, что это, к сожалению, не исключительная, а общая ситуация. И никто из нас не может сказать, что он ни в чем не бывал виновным, что всегда был чист как стеклышко в подобных поступках. И потому если сегодня все такие правонарушения квалифицировать как преступления, то придется сажать всех, так что и охранять нас станет некому. Ну скажите, зачем изолировать от нас человека, если он поступает так же, как и мы? Не правильнее ли подумать, как измениться всем нам вместе, не сажая друг друга в тюрьмы? Так что вопрос стоит не в том, что П. виновен, а как установить грань, за которой вина становится не проступком, а серьезным уголовным преступлением. Поэтому я настаиваю на том, чтобы вы всерьез взвесили первый проступок этого молодого человека и его судьбу и признали, что он совершил не уголовное преступление, а лишь проступок, который должен наказываться в дисциплинарном порядке, вплоть до увольнения со службы в крайнем случае. Кстати, это было бы гораздо действеннее, чем сажать чиновника, а потом его вновь принимать на ту же государственную службу, что сегодняшний УК дозволяет. И еще. Подсудимого обвиняют в очень серьезном преступлении, которое карается предельными сроками лишения свободы. Чем объясняют столь жесткие санкции? Вы уже слышали от обвинителя: опасность подрыва авторитета государственной власти, опасность коррупции власти, когда за деньги можно именем государства творить насилия, лишать свободы, посылать людей на смерть. У государства есть такие права и, конечно, когда его представители будут такие действия делать за деньги, это будет очень страшно. Но мы с вами видим, какой коррозии в жизни подверглось это объяснение, сколь далеко оно от реальности, когда за настоящую коррупцию властные лица не несут вообще никакой ответственности, а вот обыкновенных мелких служащих за их проступки осуждают, как за взятки, на большие сроки, хотя на деле их надо было только уволить с государственной службы - и все. Давайте задумаемся: ведь содержание человека под стражей для государства является очень тяжелым бременем, а для самого заключенного является предельно тяжелым испытанием. Считается, что после 5 -8 лет лишения свободы человек не может вылечиться ни в физическом, ни в моральном отношении. Он уже навсегда искалечен. Понятно, что иногда общество вынуждено идти на длительные сроки лишения свободы, ибо нет других способов обезопаситься от трудноисправимых убийц, насильников, воров, мошенников и т. п. Но зачем сажать туда людей, вот так оступившихся, если гораздо дешевле избавить от них госаппарат простым увольнением, я лично не понимаю. Считаю такую практику глубоким заблуждением нашего общества и призываю вас задуматься, когда будете принимая свое решение. Надо сказать, что в прежнем уголовном законодательстве России таких безумных наказаний за взятки не было. Вот в моих руках УК РСФСР, принятый в1926 году на основе дореволюционного кодекса и переизданный с изменениями в 1950 г., т. е. действовавший в самое суровое сталинское время. Однако ст.117 его гласит, что получение взятки должностным лицом карается лишением свободы только до 2 лет, и лишь при отягчающих обстоятельствах срок повышается. Я думаю, вы не можете не согласиться, что до революции и во время Сталина взяток и коррупции в государственном аппарате было меньше. А вот наказания за взятки оставались небольшими, видимо, потому что для реального очищения госаппарата от нечестных чиновников страшные расстрелы были менее эффективны, чем постоянный отбор кадров через изгнание нестойких и нечестных. Существует простая связь: чем большие сроки в УК предусмотрены за взятки, тем больше во взяточных делах туфты и тем сильнее оказывается коррупция. Убежден: в любом случае лишение свободы крайне неэффективно в делах о коррупции, оно не должно подменять реальное очищение государственного аппарата от слабых людей путем их увольнений. Исходя из всего этого, я прошу вас признать подсудимого невиновным в уголовном преступлении и в любом случае не лишать его свободы. Вопросы присяжных к защитнику и ответы судьи - Скажите, если признать подсудимого виновным, то его осудят не меньше чем на 8 лет? Других вариантов нет? Судья: Поясняю. Исходя из обстоятельств дела и сложившейся судебной практики, в случае признания П. виновным ему на деле назначили бы не максимальное наказание, а где-то 3-7 лет лишения свободы. - Вы говорили, что из-за налогов предприятие попадало на грань разорения. А как же тогда объяснить поведение директора фирмы, который сам уговаривает инспектора об облегчении недоимок и сам же на него доносит? Судья: Я вас просил: все обстоятельства, о которых говорил прокурор, во внимание не принимать. - А может, человека специально подставили? - Да какая разница, почему... Судья: Достаточно. Мы это исключаем. Исходим из того, что П. предложили деньги за то, чтобы он указал уменьшенную сумму недоимок, и он на это согласился. Все версии, связанные с провокацией взятки и с тем, что его "подставили", мы исключаем. Вопросы еще есть? Нет вопросов, спасибо. Представитель обвинения собирается воспользоваться правом реплики? Пожалуйста. Реплика обвинителя Хочу сказать, что очень интересное выступление моего процессуального противника подошло бы, если бы сейчас судили директора фирмы К. за уклонение от уплаты налогов. Но ведь судили совсем другого человека, который, как тут точно заметили, не выступал в роли благодетеля фирмы. Эта фирма его так не воспринимала. И что бы произошло, если бы у этой фирмы действительно не было бы денег на счету и не хватило бы даже миллиона ему платить. Он ведь поступал не из каких-то высоких убеждений, что, мол, государство установило чрезмерно жестокие налоги, или что у него неправильная налоговая политика, и потому он, рискуя своею жизнью и свободой, шел на спасение этой фирмы. Нет, он делал это только для своего личного обогащения. Потом он придумал версию свадьбы, нашел способ распорядиться деньгами, этими тысячами долларов. И дело тут не в высоких соображениях и что государство нас на такие поступки толкает. В конце концов, всех преступников на что-то как-то толкает государство. Наверное, и алкоголиков, и наркоманов. И потому мы должны решить: по каким законам мы будем жить в этом обществе? По какому-то праву? И если наши принципы не всегда воплощаются абсолютным образом, то мы не должны тогда говорить: "Все берут! Ну, все берут, все дают. Давайте гулять, никого не судить, не привлекать и не осуждать!" Так давайте над этим поразмышляем. И вот, может быть, и от вашего решения будет зависить, как мы будем дальше жить. И сможем ли мы обратиться к государственному чиновнику с требованием: "Защитите наши права!" или: "Прекратите это безобразие!" Или мы при этом должны думать, сколько мы долж