икально, поскольку совершается самим бытием, ведь "Ничто перед Нет и отрицанием". Отношение философии к философскому учению об идеях есть набросок терминологии. Если лекция есть также сказывание об ином тому, о чем она повествует, а, следовательно, о мифе, о лекции, как форме существования идеи Блага, ведь сказывается, осуществляется в форме идеи Блага лекция, то лекция Платона о Благе или "Неписанное учение" Платона есть высший пункт мысли греческой философии, ее фундаментальная рефлексия, сказывание о мифе, которое стало сказыванием об ином - письме человеческого существа, под чтением которого понимается письменность (сюжеты Платона о "произносимости" букв, "непроизносимости" слогов, теория языка как историчности следа письма в "Кратиле"). "Неписанное учение" есть учение о выразимости сущности человеческого существа в письме. При этом эксплицируется понятийная структура языкового события, выразимость сущности как сущности письма в природе числа. Триадическая структура триады (суть всеобщность и строгость априорного знания) производна от бинарного отношения письма разума и письма языка, отношения, к которому присоединяется или встраивается в него средний третий член: письмо человеческого существа; принцип триады выражает сущность конечным временем, подобно тому и из-за того, как вместо мистицизма хотя бы немного существует диалогизм, эта выразимость есть процесс, помимо которого существует лишь природа числа, из-за которой (природы), становящейся сущностью, этот процесс и происходит. "Неписанное учение" Платона разведывает философское учение об идеях в качестве чистой структуры, опыта разума, дефинирующего сущность обратимости времени, а именно, мистицизма в качестве теории мифологии. Сущность прежде дефиниции, сущность есть сама дефиниция, и в качестве таковой есть время. Если феноменом, рассматриваемым Платоном в своем неписанном учении, является знанием (образом, взирая на который, оно творится, является наука, в особенности в ее древней, греческой форме, например, парадокс несоизмеримости отрезков), то есть то в знании, что есть само знание, а не бытие связки "есть" в знании, экзистенция и интенция посредством науки; ноуменом этого учения является идея структуры, как смысл превышения идей Блага "достоинством с силой всесуществующее". Структура есть видение в определенном аспекте, а именно из науки, хоры - референциальной точки, устроенной в начале мышления, действительного знания, бытие по ту сторону горизонта, к которому движется и не может приблизиться знание науки, практикующая симвология. Смысл бытия в пустоте означающего там, где больше всего пустоты, ведь пустота означающего есть хора, в дистинкции символа и знака смысл бытия есть в качестве дистинкции, ведь значением дистинкции символа и знака является пустота означающего., и о полноте, завершенности и цельности означающего можно говорить лишь в относимости смысла бытия к означающему, разрабатывании языка разведыванием фундаментального вопроса о смысле бытия. Идея философии есть письмо человеческого существа, ее понятие есть мистицизм, ее теория есть теория литературы (литература есть критерий философии), структура философии, как одной из символогий мышления, есть диалогизм. Неслучайно предмет философии Аристотеля, сближающего первую философию с наукой, само письмо в качестве сущности. Сущность есть письмо. "Сущность есть та, которая не говорится ни о каком подлежащем" (Аристотель). Итак, структура в качестве структуры феномена есть трансцендирование в поставе, дистинкция образа и представления. Аристотель тем самым включает себя в игру платонизма, из которой выходит победителем, но победителем именно игры, как было сознано позднее, его положение тем самым двусмысленно. И есть рефлексия самой этой двусмысленности как подлинного акта существования. Неслучайно именно Аристотеля, а не Платона принимает Фотий, "хитроумный политик, церковный деятель первого ранга, вдохновитель деятельности Кирилла и Мефодия, трезвый и оригинальный литературный критик..., для Фотия существуют две вещи и ничего между ними: с одной стороны, церковное вероучение и сопряженная с ним идея непреложного авторитета, с другой - культура ума как таковая, в принципе подчиненная запросам теологии, но фактически имеющая много простора для самоцельной игры... Аристотель благонадежнее Платона не в последнюю очередь потому, что не прелагает собственного религиозного творчества, которое состояло бы в неясном отношении с библейскими откровениями церкви" (С. С. Аверинцев). При-знак философии в том, что вне нее не остается бытие связки "есть", ведь религия есть ее симвология, хотя это и значит, что религиозное творчество философа менее "вкоренено", чем бездомный мистицизм Аристотеля. Итак, миф мистицизма есть не само мышление, как мыслит Аристотель, а космос, произведенный мышлением в повороте от языка к разуму. Чтение есть согласно Гадамеру, язык, в качестве диалога "вещей самих по себе" и "бытия самого по себе", есть диалог. Письмо есть диалога "зла" и "добра", где добро есть смысл выразимости, а зло - смысл невыразимости, опосредованием, выразимостью которого является личность; письмо, таким образом, есть речь, речение. Адекватность письма и чтения, диалог человеческого существа и человека есть сознание человеческого существа. "Мир без сознания" (Подорога), телесность духа, телесность ответственности, "topos", претворенный в "horos", есть Книга (Книга Бытия), систематизм времени в качестве значения времени, творение смысла в качестве смысла бытия, онтологическое целое литературы, преодоление риторики как особого рода отношения знака к миру литературой, "выздоровление" от риторики (Ницше). Мер без сознания есь хора, неньютоновское пространство встречи с трансцендентным Богом, стремление к которой есть начало мышления. Ньютоновский характер этого пространства заключается в его абсолютной непроницаемости и неразличимости, превосходящей физическую, и в одновременной полноте присутствия в нем и Ии самим. Свободной от каких бы то ни было закономерностей, его первое изменение - значение, второе - смысл, третье - время и, наконец, четвертое - бытие. Автор "квантовой механики" этого пространства - Фреге с его статьей "Значение и смысл", "теории относительности" этого пространства - Маркс. Чистое различие есть дистинкция, ноумен есть математика, феномен этого ноумена общая теория функция Вейерштрасса, ноумен этого феномена - теория комплексного переменного Римана. Таким образом, время реферируется как Dasein, или дизайн (см. определение дизайна, выдвинутое в 1964 г. в Бельгии на Международном конгрессе дизайнеров: "дизайн - произведение внешних качеств вещей, и, главным образом, не только внешних качеств, но тех структурных и функциональных взаимосвязей, которые превращают вещь в единое целое, как для изготовителя, так и для потребителя"), поскольку "тотальностью всего земного" для современной философии является термин, теория письменности, деконструирующая письменности; денотируется же время как "диферанс", дифференциал (тж. см. математическое понятие дифференциала, доказавшее высшую математику мета-физикой). Дизайн письменности есть словесность, дифференциал письменности есть письмо. Разрыв словесности и письма есть архиписьмо. Время есть то, в чем разыгрываются языковые события. Термин есть измерение времени иначе, чем часами, измерение происходящего времени, в то время как часы есть произведение формализма времени. "Время сейчас, когда я смотрю на часы? Что такое это сейчас? Располагаю ли я Сейчас? Есть я Сейчас? Есть каждый другой Сейчас? Тогда были бы временем я сам и каждый другого был бы временем? - Время попадается прежде всего в изменяемом сущем... Время есть нечто, в чем может фиксироваться настоящий момент? " Архиписьмо есть целое времени, трансцендентная апперцепция времени в качестве Ничто, понимания, концептуализированного Эйнштейновой теорией относительности, из-начальность ньютоновского пространства, как смысла, субъективно дедективно выводимого из смысла бытия. "Несколько тезисов из Эйнштейновой теории относительности: Пространство есть само по себе ничто; нет абсолютного пространства. Оно существует лишь посредством содержащихся в нем событий. Нет никакого абсолютного времени, также никакой абсолютной одновременности". Время есть формальный закон, смысл и существо всякого формального закона, превращающего феномен в ноумен. Наука есть формализм времени философии (герменевтики). Если интенциализм есть отношение в качестве взаимности со стороны трансцендентального субъекта языка, то экзистенциализм есть отношение в качестве взаимности со стороны трансцендентального объекта (времени, трансцендентного объекта). Дистинкция трансцендентного и трансцендентального есть "рассеяние диферанта", воспламенение настоящего в буберовское Ты. Дистинкция есть ослепление мышления, о котором говорит Платон в мифе о Пещере, феномен умственного зрения, мир теней есть язык в качестве употребления, ведь если язык есть мера бликов, метафизика света, то физика естественного света языка, сознательное ослепление мышления есть особого рода владение языка, при-знак существования термина в языке, термин фокусирует "световые" возможности языка, волновой характер синхронии и диахронии, "чернящий луч" рефлексии, осмысляющий мышление. Переход от "сейчас" к "сейчас" есть изменение от феномена к ноумену.