При всем при том К чему нам род старинный? Не лорда в Лондон мы пошлем, Пошлем мы гражданина! Не в званьях суть и не в чинах, Видали мы воочию, Что лорд в блестящих орденах Бывает глуп и прочее. При всем при том, При всем при том Одно мы знаем твердо: Что шут останется шутом И в гордом званье лорда! К нам едет хлыщ из-за холмов С мошной родни богатой. Безусый мальчик нас готов Купить, как скот рогатый. При всем при том, При всем при том Не пришлым шалопаям, - Мы тем свой голос отдаем, Кого давно мы знаем! За дело Стюартов {**}, друзья, За Герона и прочее. Ему мы все - одна семья - Доверим полномочия. При всем при том, При всем при том Не кошельку, не знати - Мы голос чести отдаем На благо всей палате! {* Стихи эти написаны Робертом Бернсом к выборам, во время которых боролись за место в парламенте представители тори и вигов. (Примеч. С. Маршака.) ** Сторонниками изгнанной династии Стюартов - "якобитами" - были во времена Бернса многие ревнители шотландской независимости. О Бернсе говорили, что он из якобитов стал якобинцем. (Примеч. С. Маршака.)} ПЛЕНИТЬСЯ МОГ ВЫ Я ТОБОЙ Плениться мог бы я тобой: Так хороша ты и мила, - Когда бы ты к мольбе любой Столь благосклонна не была. Конечно, щедрость не порок, Но ты любовь и доброту Даришь, как глупый ветерок, Что всех целует на лету. Цветок шиповника в росе Теряет блеск и аромат, Когда его ласкают все, Когда руками он измят. Еще дано тебе цвести, Но наконец настанет срок, - Ты будешь брошена в пути, Как этот сорванный цветок. ДВА ПАРНЯ Сэнди и Джоки были соседи. Сэнди был первым в застольной беседе. Джоки - наследник отцовских поместий Мог бы понравиться каждой невесте, Джоки женился на Мэджи богатой. Сэнди - на Мэри без всякой приплаты. Джоки женился на денежках тестя. Сэнди нашел свое счастье в невесте. x x x Пора отчалить кораблю. На много дней, на много лет Умчится та, кого люблю, И за кормою ляжет след. Бродить я буду меж камней, На островок глядеть в тоске. Здесь я в слезах простился с ней, Там скрылся парус вдалеке. Как часто с этой крутизны, Где птицы жадные кричат, Под гул крутящейся волны Смотреть я буду на закат. Благословен тот райский сад, Где Нэнси бродит в тишине И там, где все ласкает взгляд, Немножко помнит обо мне. x x x Ты не там спала, где надо, Ты спала не там. Ты постель свою делила С кем-то пополам. С лица румянец твой сошел От той бессонной ночи. И платья твоего подол Как будто стал короче. Попала девушка впросак. Тебе придется тяжко. От всякой снеди натощак Мутит тебя, бедняжка. Под небом ночь ты провела. Ты пела и плясала. Но, видно, жадная пчела Девчонку искусала. Ты не там спала, девчонка, Ты спала не там, Ты постель свою делила С кем-то пополам. x x x Что сделала со мною мать, Родная мать, Родная мать. Что сделала со мною мать Во вторник поздней ночью: Мне приказала лечь в кровать, Такую мягкую кровать, И, уложив меня в кровать, Сказала: "Доброй ночи!" Священник тоже подшутил - Так подшутил! Так подшутил! Так надо мной он подшутил, Сыграл со мною шутку: Чужого парня напустил, Большого парня напустил, Верзилу-парня напустил На бедную малютку! Мои подруги и родня, Моя родня, Моя родня - Одну оставили меня Во вторник поздней ночью. Одну оставили меня, Не заступились за меня, А я боялась, как огня, Мужчины поздней ночью! x x x Сердца быстрое биенье Мерит каждое мгновенье. Так на кузнице в селенье Молоточками куют, В наковальню гулко бьют. Обманул меня мой милый - Тот, кого я так любила, А забыть его нет силы. Полно, сердце, не стучи, Полно, сердце, замолчи. * * * Властитель ног да и сердец! Какой в Шотландии певец Не принесет хвалы венец Твоей чудесной скрипке? Был бы скучен этот свет, Очень скучен, однозвучен, Был бы скучен этот свет, Скучен без улыбки! Всю землю обойди вокруг, Пойди на север и на юг - Повсюду скука, милый друг, Где нет тебя и скрипки. Пусть нас зовет церковный причт Или профессор - старый хрыч, Чудесней таинства постичь, Чем те, что знает скрипка. САДОВНИК С ЛОПАТОЙ Когда оденет Май в цветы Деревья, травы и кусты, Найдешь в саду до темноты Садовника с лопатой. Поят ключи зеленый луг. Щеглы, дрозды зовут подруг. И дышит негой все вокруг Садовника с лопатой. Едва багряный небосклон Встревожит зайца чуткий соя, Из-за кустов мы слышим звон Садовничьей лопаты. А только солнца шар зайдет И полог ночи упадет, Подруга ласковая ждет Садовника с лопатой. ДОМИК У РУЧЬЯ - Куда торопишься чуть свет - Направо или прямо? - Она надменно мне в ответ: - Куда послала мама! - Где ты живешь, душа моя? - Я продолжал упрямо. Она сказала: - У ручья Живу с моею мамой. Нашел я домик у ручья, И ночь прошла мгновенно. А утром девушка моя Была не столь надменна. Пусть петуха заест хорек! Заря еще не встала, - Старуха-мать с постели - скок! И нас вдвоем застала. Она меня прогнала прочь, Послав мне град проклятий, И ну стегать бедняжку-дочь, Стащив ее с кровати. В твой тихий домик у ручья Пришел бы я, малютка, Когда бы матушка твоя Спала не слишком чутко! x x x Побывал я между скал, Славный парень, статный парень, Вилли с братией видал, Славный горский парень. Там земли родной враги, Славный парень, статный парень, Заплатили нам долги, Славный горский парень. Так конец себе нашли, Славный парень, статный парень, Те, что села наши жгли, Славный горский парень. Греет черт сковороду, Славный парень, статный парень, Жарить герцога в аду, Славный горский парень. Заскулил кровавый пес, Славный парень, статный парень, Насмешил чертей до слез, Славный горский парень. ПЕСЕНКА Жила-была тетка под старою ивой, Она джентльменам готовила пиво. Скрогам. У теткиной дочки была лихорадка. Священник дрожал от того же припадка. Раффам. И тетка, желая прогнать лихорадку, Обоих в одну уложила кроватку. Скрогам. Больного согрел лихорадочный пыл, И жар у больной понемногу остыл. Раффам. x x x Что предо мной король Луи И Джордж с морскою силой! Я предъявил права свои На сердце Джинни милой. Я избран ею в короли. Пускай же вьются флаги. Все государи всей земли Передо мной - бродяги! НА БЕРЕГУ РЕКИ ЭЙР Спустился быстро мрак ночной, Протяжен ветра дикий вой, И тучи, полные дождя, Несутся, цепью проходя. Ушли охотники с болот, И птицы над равниной вод Слетелись вновь. А я с тоской Брожу над Эйром, над рекой. Оплакивает осень рожь, Что полегла на нивах сплошь. Полет зловещий ранних бурь Смутил осеннюю лазурь. Как страшно слышать грозный шквал И ждать, что скоро пенный вал Умчит, всем чувствам вопреки, Меня от Эйр - родной реки. Не разъяренная волна В открытом море мне страшна, Не смерть в бездонной глубине Или в неведомой стране. Но должен я, отчизна-мать, Те узы кровные порвать, Что в сердце раненом моем Так прочно стянуты узлом. И скоро будет далека Моя родимая страна, Места, где дорог каждый след Любви и дружбы прежних лет. Привет друзьям, врагам моим. Любовь - одним и мир - другим. Прощайте, травы, тростники Родимой Эйр - моей реки! x x x У мамы тихо я росла И так боюсь людей чужих. О сэр, с ума бы я сошла Наедине с одним из них! Припев: Я так мала, я так мала. Еще так рано стать мне дамой, И я бы, право, не могла На долгий срок расстаться с мамой. Мне накануне рождества Ночной наряд купила мать, Но я боюсь, что кружева Мне после свадьбы могут смять. Побыть на свадьбе я не прочь, Чтобы потом уйти домой. Но так долга зимою ночь, Что не пойду за вас зимой. Вам лучше лета подождать, Когда все яблони в цвету. Вы приходите к нам опять, Когда чуть-чуть я подрасту! ПОЕДЕШЬ ЛИ В ИНДИЮ, МЭРИ? Поедешь ли в Индию, Мэри, Покинув родимый кров? Поедешь ли в Индию, Мэри, По гребням гремящих валов? Там зреют лимоны, маслины, Растет ананас золотой. Но что в этой Индии дальней Сравнится с твоей красотой? Клянусь я, что буду я верен Тебе до последнего дня. И если забуду я Мэри, Пусть небо забудет меня. И ты поклянись, моя Мэри, Лилейную руку мне дай Пред тем, как от родины милой Умчусь я в неведомый край. Любви нерушимая клятва Связала невидимо нас. И если судьба нас разделит, Будь проклят тот день и час! [ШЕРАМУРСКИЙ БОЙ] - Пришел ли ты пасти овец Со мной в тиши лесной, брат, Иль с поля битвы ты беглец И видел страшный бой, брат? - Бой Шерамурский был жесток. Кровавый пенился поток, Нам страх сердца сжимал в комок. Такой был гром. И напролом В лохмотье клетчатом своем Шотландцы мчались в бой с врагом, Что шел из трех краев, брат. Мундиров ярко-красных рать Не стала наших ждать, брат. Пустилась жать да напирать, Стволы в лесу ломать, брат. Аргайль великий вел солдат. Оружья сталь слепила взгляд, Круша людей за рядом ряд. Враги неслись, как саранча, Рубили, резали сплеча И тех топтали сгоряча, Кто медлил умирать, брат. Но парни в юбочках, плащах И клетчатых штанах, брат, Сомкнули строй, посеяв страх Во вражеских рядах, брат. Хоть силы вражьи велики, Но задрожали их полки, Когда послышалось: "В штыки!" Когда клинок был обнажен Н с гневом вырван из ножон, И дерзкий враг был поражен, Бежал он впопыхах, брат. Он показал такую рысь, Какой не знал сам черт, брат. Мы по пятам за ним гнались - Сперва загнали в Форт, брат. В Данблейне, поджимая хвост, Он перебрался через мост И полетел, стремглав, как дрозд. Но запер Стерлинг-городок Свои ворота на замок. Любой солдат от страха взмок, Хоть был недавно горд, брат... x x x Как мне не плакать день и ночь! Мой друг-моряк умчался прочь, Как мне унять тоску свою? Он на морях с врагом в бою. Лягу спать и встану вновь - Он со мной - моя любовь. Ночью сны, а мысли днем Все о нем, всегда о нем. На волнах и далеко, В безбрежном море - далеко. Ночью сны, а мысли днем - О нем, кто в море далеко. Когда томлюсь я в летний зной И овцы сонные со мной, - Подо мной дрожит земля. То друг стреляет с корабля! Пусть в бою его щадят Лихая пуля и снаряд. Судьба, ты мне конец пошли, А не тому, кто там - вдали. Не тому, кто далеко, В безбрежном море далеко. Ночью сны, а мысли днем - Лишь о нем, кто далеко. А когда ложится тьма, И за окном ревет зима, И не глядит луна с небес, И буря гнет угрюмый лес, Я слышу волн морских прибой И обращаюсь к ним с мольбой: О, пощадите корабли От милой родины вдали! На морях и далеко, В безбрежном море далеко. Ночью сны, а мысли днем - О нем, кто в море далеко. x x x Оставьте романы! В них только обманы. Немало сердец уловил, Поймав на крючок, Что спрятан меж строк, Безжалостный Роберт Моссгилл. Сперва "Грандисон" Развеял ваш сон, А после "Том Джонс" возмутил Покой ваш девичий, Чтоб стать вам добычей Таких молодцов, как Моссгилл. x x x Мою ладонь твоей накрой, Твоей накрой, Твоей накрой И поклянись своей рукой, Что будешь ты моя. Я знал любви слепую власть, И многих мук мне стоит страсть, Но я любовь готов проклясть, Пока ты не моя. Мгновенный взор девичьих глаз Мне сердце покорял не раз, Но полюбил я лишь сейчас, Красавица моя. Мою ладонь твоей накрой, Твоей накрой, Твоей накрой И поклянись своей рукой, Что будешь ты моя! x x x Наследница-дочь на охоте была, Пеленок с собой она в лес не взяла, А ночью ребенка в лесу родила И в свой завернула передник. Передник был соткан из чистого льна, Из белого, тонкого сшит полотна. Так вот малыша завернула она В свой тонкий голландский передник. В ту ночь пировал в своем замке старик. Из бочки струилось вино, как родник. И вдруг среди ночи послышался крик Того, кто завернут в передник. - Какой там ребенок кричит во всю мочь На той половине, где спит моя дочь? Его унесите немедленно прочь. А ну, разверните передник. - Да, это ребенок, а я его мать. И, значит, он будет вас дедушкой звать. Отец его будет ваш преданный зять, А он - ваш достойный наследник. - Да кто он такой - из дворян, из крестьян, Тот дерзкий, что обнял твой девичий стан? Кому только нужен крикун-мальчуган, Завернутый в этот передник? - Мой будущий муж в Эдинбурге живет. Он первым из первых в столице слывет, Он золотом шитый наряд мне пришлет, Узнав, кто завернут в передник. - Послушай-ка, дочка, твои терема И все мои башни, дворы и дома, Амбары с мукой и с зерном закрома Получит мой внук и наследник, Завернутый в этот передник! x x x Когда деревья обнажил Своим дыханьем север, Осенним вечером бродил Я над рекою Эйр. Мне где-то встретился старик, В пути он изнемог И головой седой поник Под бременем тревог. Меня спросил он: - Пешеход, Куда ты держишь путь? Богатства власть тебя ведет Иль страсть волнует грудь? А может, ты узнать успел Невзгоды бытия И горько на людской удел Ты сетуешь, как я? Под солнцем, где простерлась гладь Лугов, степей, болот, Везде на чопорную знать Работает народ. Светил мне дважды сорок лет Усталый луч зимы, Пока я понял, что на свет Для мук родились мы. Покамест молод человек, Он не щадит часов, За мигом миг короткий век Растратить он готов. Безумью предается он. Страстям преграды нет, Пока поймет он, что рожден Для горестей на свет. Умчится молодость, как дым, И те года пройдут, Когда полезен ты другим И веришь сам в свой труд. Нужда и старость - хуже нет На всей земле четы. Тогда увидишь, что на свет Для мук родился ты. x x x Мой Джоки - славный молодец. Никто в окрестности у нас Так не зовет рожком овец, Так не ведет девчонку в пляс. Сказал он: нет синее глаз, Нет стана тоньше моего. О, как блажен короткий час, Когда кругом нет никого. Он целый день пасет овец В грозу и ливень, в снег и зной. Я жду: когда же наконец Погонит стадо он домой! И только вечером я с ним. Меня в объятья заключив, Клянется Джоки быть моим И быть со мной, покуда жив. x x x Когда молодежь на траве среди луга Плясала под вечер Иванова дня, Я вновь увидала неверного друга, И рана открылась в душе у меня. О скорби своей не скажу я ни слова. Меня мой любимый успел разлюбить, Но, может быть, в мире я встречу другого. Не мог же он сердце навеки разбить. До света мне слезы уснуть не давали, Лились, будто ливень из туч грозовых. Ах, горькие слезы, без вас бы едва ли, Любовь пережив, я осталась в живых. Пускай серебро его блеском пленило, Неверного друга не стану винить. Но, если мне сердце его изменило, Мое не могло бы ему изменить. КРАСАВИЦЫ ДЕРЕВНИ МОХЛИН В деревне Мохлйн есть на славу невесты, Красавиц таких нелегко отыскать. Их платья, походка, манеры и жесты Парижа и Лондона носят печать. Мисс Миллар стройнее и тоньше, чем фея. Мисс Маркланд мила, но умнее мисс Смит. Мисс Бетти - румяна, мисс Мортон - с приданым, Но всех их, конечно, Джин Армор затмит. x x x Всеми забыта, нема, Лишена тепла и движенья Та, что была мотыльком И летела на свет и тепло. Только скудость ума Отказать ей могла в уваженье, Только отсутствие сердца В любви отказать ей могло, МИСС ФЕРРЬЕР Порвал поэт и драматург С язычницами узы. Их в грош не ставит Эдинбург, - Там есть живые музы. Гомер прославил девять муз, Но к черту суеверье! Гораздо лучше девять мисс, Прекрасных, как мисс Феррьер. Вчера я был окутан мглой И шел в тоске, в печали. Закрыл туман густой, сырой Передо много дали. Мой дух в унынии погряз, Барахтался в бессилье. Но на углу я встретил вас Н снова поднял крылья. Я вам стихи на память шлю, Навеянные вами. И небеса за вас молю И прозой и стихами! x x x Веселый май одел пусты. Раскрылись свежие цветы. В лучах зари проснулась ты, Прелестнейшая Хлоя. Набросив плащ, надев чулки, Ты вышла к берегу реки, О как шаги твои легки, Прекраснейшая Хлоя. Ты, как утро, хороша, Чудо-Хлоя, прелесть-Хлоя. Шла ты лугом, не спеша, Чудеснейшая Хлоя. x x x Люблю один я городок, А в нем люблю я дом один - За то люблю я этот дом, Что в нем живет малютка Джин. Никто, никто узнать не мог, Куда спешу я вновь и вновь. Про это знает только бог И только ты, моя любовь. Ты ждешь во мраке под листвой В полночный час, в урочный час. Завидев нежный облик твой, Люблю я больше во сто раз. ЭПИГРАММЫ К ПОРТРЕТУ ДУХОВНОГО ЛИЦА Нет, у него не лживый взгляд, Его глаза не лгут. Они правдиво говорят, Что их владелец - плут. ЭПИТАФИЯ БЕЗДУШНОМУ ДЕЛЬЦУ Здесь Джон покоится в тиши. Конечно, только тело... Но, говорят, оно души И прежде не имело! ПОКЛОННИКУ ЗНАТИ У него - герцогиня знакомая, Пообедал он с графом на днях. Но осталось собой насекомое, Побывав в королевских кудрях. НАДПИСЬ НА МОГИЛЕ ШКОЛЬНОГО ПЕДАНТА В кромешный ад сегодня взят Тот, кто учил детей. Он может там из чертенят Воспитывать чертей. ПРИ ПОСЕЩЕНИИ БОГАТОЙ УСАДЬБЫ Наш лорд показывает всем Прекрасные владенья... Так евнух знает свой гарем, Не зная наслажденья. НА ЛОРДА ГАЛЛОУЭЙ I В его роду известных много, Но сам он не в почете. Так древнеримская дорога Теряется в болоте... II Тебе дворец не ко двору. Попробуй отыскать Глухую, грязную нору - Душе твоей под стать! КНИЖНЫЙ ЧЕРВЬ Пусть книжный червь - жилец резного шкафа В поэзии узоры прогрызет, Но, уважая вкус владельца-графа, Пусть пощадит тисненый переплет! НАДГРОБНАЯ НАДПИСЬ Прошел Джон Бушби честный путь. Он жил с моралью в дружбе... Попробуй, дьявол, обмануть Такого Джона Бушби! О ЧЕРЕПЕ ТУПИЦЫ Господь во всем, конечно, прав. Но кажется непостижимым, Зачем он создал прочный шкаф С таким убогим содержимым! НАДПИСЬ НА МОГИЛЕ СЕЛЬСКОГО ВОЛОКИТЫ Рыдайте, добрые мужья, На этой скорбной тризне. Сосед покойный, слышал я, Вам помогал при жизни. Пусть школьников шумливый рой Могилы не тревожит... Тот, кто лежит в земле сырой, Был им отцом, быть может! ПРОИСХОЖДЕНИИ ОДНОЙ ОСОБЫ В году семьсот сорок девятом (Точнее я не помню даты) Лепить свинью задумал черт. Но вдруг в последнее мгновенье Он изменил свое решенье, И вас он вылепил, милорд! ПОТОМКУ СТЮАРТОВ Нет, вы - не Стюарт, ваша честь. Бесстрашны Стюартов сердца. Глупцы в семействе этом есть, Но не бывало подлеца! НА БЛАГОДАРСТВЕННОМ МОЛЕБНЕ ПО СЛУЧАЮ ПОБЕДЫ О лицемерье, служишь ты молебны Над прахом всех загубленных тобой. Но разве нужен небу гимн хвалебный И благодарность за разбой? ОТВЕТ "ВЕРНОПОДДАННЫМ УРОЖЕНЦАМ ШОТЛАНДИИ" Вы, верные трону, безропотный скот, Пируйте, орите всю ночь напролет. Позор ваш - надежный от зависти щит. Но что от презрения вас защитит? ПРИ ПОСЕЩЕНИИ РАЗРУШЕННОГО ДВОРЦА ШОТЛАНДСКИХ КОРОЛЕЙ Когда-то Стюарты владели этим троном И вся Шотландия жила по их законам. Теперь без кровли дом, где прежде был престол, А их венец с державой перешел К чужой династии, к семье из-за границы, Где друг за другом следуют тупицы. Чем больше знаешь их, тиранов наших дней, Тем презираешь их сильней. ПЕРЕВОДЧИКУ МАРЦИАЛА О ты, кого поэзия изгнала, Кто в нашей прозе места не нашел, - Ты слышишь крик поэта Марциала: "Разбой! Грабеж! Меня он перевел!.." ОТВЕТ НА УГРОЗУ ЗЛОНАМЕРЕННОГО КРИТИКА Немало льву вражда ударов нанесла, Но сохрани нас бог от ярости осла! АКТРИСЕ МИСС ФОНТЕНЕЛЛЬ Эльф, живущий на свободе, Образ дикой красоты, Не тебе хвала - природе. Лишь себя играешь ты! Позабудь живые чувства И природу приневоль, Лги, фальшивь, терзай искусство Вот тогда сыграешь роль! К ПОРТРЕТУ ИЗВЕСТНОЙ МИСС БЕРНС Полно вам шипеть, как змеи! Всех затмит она собой. Был один грешок за нею... Меньше ль было у любой? ЯРЛЫЧОК НА КАРЕТУ ЗНАТНОЙ ДАМЫ Как твоя госпожа, ты трещишь, дребезжа, Обгоняя возки, таратайки, Но слетишь под откос, если оси колес Ненадежны, как сердце хозяйки! О ЗОЛОТОМ КОЛЬЦЕ - Зачем надевают кольцо золотое На палец, когда обручаются двое? - Меня любопытная леди спросила. Не став пред вопросом в тупик, Ответил я так собеседнице милой: - Владеет любовь электрической силой, А золото - проводник! КРАСАВИЦЕ, ПРОПОВЕДУЮЩЕЙ СВОБОДУ И РАВЕНСТВО Ты восклицаешь: "Равенство! Свобода!" Но, милая, слова твои - обман. Ты ввергла в рабство множество народа И властвуешь бездушно, как тиран. НАДПИСЬ НА МОГИЛЕ ЭСКВАЙРА, КОТОРЫЙ БЫЛ ПОД БАШМАКОМ У ЖЕНЫ Со дней Адама все напасти Проистекают от жены. Та, у кого ты был во власти, Была во власти сатаны. ЭПИТАФИЯ ПРЕПОДАВАТЕЛЮ ЛАТЫНИ Тебе мы кланяемся низко, В последний раз сказав: "Аминь!" Грешил ты редко по-английски. Пусть бог простит твою латынь! МИСС ДЖИННИ СКОТТ О, будь у скоттов каждый клан Таким, как Джинни Скотт, - Мы покорили б англичан, А не наоборот. ЛОРД-АДВОКАТ Слова он сыпал, обуян Ораторским экстазом, И красноречия туман Ему окутал разум. Он стал затылок свой скрести, Нуждаясь в смысле здравом, И где не мог его найти, Заткнул прорехи правом... ПРОПОВЕДНИКУ ЛЕМИНГТОНСКОЙ ЦЕРКВИ Нет злее ветра этих дней, Нет церкви - этой холодней. Не церковь, а какой-то ледник. А в ней холодный проповедник. Пусть он согреется в аду, Пока я вновь сюда приду! ТРАКТИРЩИЦЕ ИЗ РОСЛИНА Достойна всякого почета Владений этих госпожа. В ее таверне есть работа Для кружки, ложки и ножа. Пускай она, судьбой хранима, Еще полвека проживет. И - верьте! - не промчусь я мимо Ее распахнутых ворот! О ПЛОХИХ ДОРОГАХ Я ехал к вам то вплавь, то вброд. Меня хранили боги. Не любит местный ваш народ Чинить свои дороги. Строку из Библии прочти, О город многогрешный: Коль ты не выпрямишь пути, Пойдешь ты в ад кромешный! НАДПИСЬ НА МОГИЛЕ ЧЕСТОЛЮБЦА Покойник был дурак и так любил чины, Что требует в аду короны сатаны. - Нет, - молвил сатана. - Ты зол, и даже слишком, Но надо обладать каким-нибудь умишком! ЭПИТАФИЯ ТВЕРДОЛОБОМУ ТРУСУ Клади земли тончайший слой На это сердце робкое, Но башню целую построй Над черепной коробкою! ХУДОЖНИКУ Прими мой дружеский совет: Писать тебе не надо Небесных ангелов портрет, Рисуй владыку ада! Тебе известней адский лорд, Чем ангел белокурый. Куда живее выйдет черт, Написанный с натуры! ДЕВУШКЕ МАЛЕНЬКОГО РОСТА На то и меньше мой алмаз Гранитной темной глыбы, Чтобы дороже во сто раз Его ценить могли бы! ЭПИТАФИЯ ВЛАДЕЛЬЦУ УСАДЬБЫ Джемс Грив Богхед Был мой сосед, И, если в рай пошел он, Хочу я в ад, Коль райский сад Таких соседей полон. НЕТЛЕННЫЙ КАПИТАН Пред тем, как предать капитана могиле, Друзья бальзамировать сердце решили. - Нет, - молвил прохожий, - он так ядовит, Что даже червяк от него убежит! В ЗАЩИТУ АКЦИЗНОГО Вам, остроумцам, праздным и капризным, Довольно издеваться над акцизным. Чем лучше ваш премьер или священник, С живых и мертвых требующий денег И на приход глядящий с укоризной? Кто он такой? Духовный ваш акцизный! КАПИТАНУ РИДДЕЛЮ ПРИ ВОЗВРАЩЕНИИ ГАЗЕТЫ Газетные строчки Прочел я до точки, Но в них, к сожалению, мало Известий столичных, Вестей заграничных. И крупных разбоев не стало. Газетная братья Имеет понятье, Что значат известка и глина, Но в том, что сложнее, - Ручаться я смею, - Она, как младенец, невинна. И это перо Не слишком остро. Боюсь, что оно не ответит На все бесконечное ваше добро... Ах, если б у солнца мне вырвать перо Такое, что греет и светит! ТРИ ВЫВЕСКИ I Напоминает он лицом Ту вывеску, что над крыльцом Гремит, блестит, Лаская слух и взор, И говорит: "Здесь постоялый двор", II Как эта голова чиста, пуста, Припудрена, искусно завита! Такую видишь в лавке брадобрея. И каждый, кто проходит перед нею, Одни и те же говорит слова: - Вот голова! III А эта голова Могучего напоминает льва, Но только льва довольно мирного Трактирного. СТИХИ, НАПИСАННЫЕ АЛМАЗОМ НА ОКНЕ ГОСТИНИЦЫ Мы к вам пришли Не тешить взгляд Заводом вашим местным, А для того, Чтоб смрадный ад Был местом, Нам известным, Мы к вам стучались Целый час. Привратник не ответил. И дай нам бог, Чтоб так же нас Привратник ада встретил! ЭПИТАФИЯ СТАРУХЕ ГРИЗЗЕЛЬ ГРИМ Лежит карга под камнем сим. И не могу понять я, Как этой ведьме Гриззель Грим Раскрыла смерть объятья! ЭПИТАФИЯ ВИЛЬЯМУ ГРЭХЕМУ, ЭСКВАЙРУ Склонясь у гробового входа, - О смерть! - воскликнула природа, Когда удастся мне опять Такого олуха создать!.. НАДПИСЬ НА ОФИЦИАЛЬНОЙ БУМАГЕ, КОТОРАЯ ПРЕДПИСЫВАЛА ПОЭТУ "СЛУЖИТЬ, А НЕ ДУМАТЬ" К политике будь слеп и глух, Коль ходишь ты в заплатах. Запомни: зрение и слух - Удел одних богатых! ПО ПОВОДУ БОЛЕЗНИ КАПИТАНА ФРЕНСИСА ГРОУЗА Проведав, что Френсис в объятиях смерти, Топ-топ - прибежали к одру его черти. Но, слыша, как стонут под грузом больного Тяжелые ножки кровати дубовой, Они отказались принять его душу: Легко ли поднять эту грузную тушу! ЗЕРКАЛО Ты обозвал меня совой, Но сам себя обидел: Во мне ты только образ свой, Как в зеркале, увидел. ЗНАКОМОМУ, КОТОРЫЙ ОТВЕРНУЛСЯ ПРИ ВСТРЕЧЕ С ПОЭТОМ Чего ты краснеешь, встречаясь со мной? Я знаю: ты глуп и рогат. Но в этих достоинствах кто-то иной, А вовсе не ты виноват! ДЖОНСОНУ Мошенники, ханжи и сумасброды, Свободу невзлюбив, шипят со всех сторон. Но если гений стал врагом свободы, - Самоубийца он. ЛОРДУ, КОТОРЫЙ НЕ ПУСТИЛ В СВОИ ПАЛАТЫ ПОЭТА И ЕГО ДРУЗЕЙ, ИНТЕРЕСОВАВШИХСЯ АРХИТЕКТУРОЙ Пред нами дверь в свои палаты Закрыли вы, милорд. Но мы - не малые ребята, А ваш дворец - не торт! ЭПИТАФИЯ САМОУБИЙЦЕ Себя, как плевел, вырвал тот, Кого посеял дьявол. Самоубийством от хлопот Он господа избавил. ЭПИТАФИЯ КРИКЛИВОМУ СПОРЩИКУ Ушел ли ты в блаженный рай Иль в ад, где воют черти, - Впервые этот вздорный лай Услышат в царстве смерти. ЭПИТАФИЯ ЦЕРКОВНОМУ СТАРОСТЕ, САПОЖНИКУ ГУДУ Пусть по приказу сатаны Покойника назначат В аду хранителем казаы, - Он ловко деньги прячет. МИСТЕРУ ВИЛЬЯМУ МОЛЬ ОФ ПАН МУР, КОТОРОГО ПОЭТ УВИДЕЛ В НОВОМ ЭЛЕГАНТНОМ ФАЭТОНЕ НА СКАЧКАХ (БЕГАХ) Я согласиться должен, что бесспорно Твой новый фаэтон имел успех. Так некий вор мечтал, чтоб выше всех Ему соорудили столб позорный. x x x Недаром, видимо, господь Когда-то посулил: Не только души, но и плоть Восстанет из могил. А то б вовеки не воскрес Души лишенный Кардонесс! ИЗ ВИЛЬЯМА БЛЕЙКА ИЗ КНИГИ "ПОЭТИЧЕСКИЕ НАБРОСКИ" ПЕСНЯ В полях порхая и кружась, Как был я счастлив в блеске дня, Пока любви прекрасный князь Не кинул взора на меня. Мне в кудри лилии он вплел, Украсил розами чело, В свои сады меня повел, Где столько тайных нег цвело. Восторг мой Феб воспламенил И, упоенный, стал я петь... А он меж тем меня пленил, Раскинув шелковую сеть. Мой князь со мной играет зло. Когда пою я перед ним, Он расправляет мне крыло И рабством тешится моим. КОРОЛЬ ГВИН Внемлите песне, короли! Когда норвежец Гвин Народов северной земли Был грозный властелин, В его владеньях нищету Обкрадывала знать. Овцу последнюю - и ту Старалась отобрать. "Не кормит нищая земля Больных детей и жен. Долой тирана-короля. Пускай покинет трон!" Проснулся Гордред между скал, Тирана лютый враг, И над землей затрепетал Его мятежный стяг. За ним идут сыны войны Лавиною сплошной, Как львы, сильны и голодны, На промысел ночной. Через холмы их путь лежит, Их клич несется ввысь. Оружья лязг и дробь копыт В единый гул слились. Идет толпа детей и жен Из сел и деревень, И яростью звучит их стон В железный зимний день. Звучит их стон, как волчий вой. В ответ гудит земля. Народ идет за головой Тирана-короля. От башни к башне мчится весть По всей большой стране: "Твоих противников не счесть. Готовься, Гвин, к войне!" Норвежец щит подъемлет свой И витязей зовет, Подобных туче грозовой, В которой гром живет. Как плиты, что стоймя стоят На кладбище немом, Стоит бойцов безмолвный ряд Пред грозным королем. Они стоят пред королем, Недвижны, как гранит, Но вот один взмахнул копьем, И сталь о сталь звенит. Оставил земледелец плуг, Рабочий - молоток, Сменил свирель свою пастух На боевой рожок. Король войска свои ведет, Как грозный призрак тьмы, Как ночь, которая несет Дыхание чумы. И колесницы и войска Идут за королем, Как грозовые облака, Скрывающие гром. - Остановитесь! - молвил Гвин И указал вперед. - Смотрите, Гордред-исполин Навстречу нам идет! Стоят два войска, как весы, Послушные судьбе. Король, последние часы Отпущены тебе. Настало время - и сошлись Заклятых два врага, И конница взметает ввысь Сыпучие снега. Вся содрогается земля От грохота шагов. Людская кровь поит поля - И нет ей берегов. Летают голод и нужда Над грудой мертвых тел. Как много горя и труда Для тех, кто уцелел! Король полки бросает в бой. Сверкают их мечи Лучом кометы огневой, Блуждающей в ночи. Живые падают во прах, Как под серпом жнецов. Другие бьются на костях Бессчетных мертвецов. Вот конь под всадником убит. И падают, звеня, Конь на коня, и шит на щит, И на броню броня. Устал кровавый бог войны. Он сам от крови пьян. Смердящий пар с полей страны Восходит, как туман. О, что ответят короли, Представ на Страшный суд, За души тех, что из земли О мести вопиют! Не две хвостатые звезды Столкнулись меж собой, Рассыпав звезды, как плоды Из чаши голубой. То Гордред, горный исполин, Шагая по телам, Настиг врага - и рухнул Гвин, Разрублен пополам. Исчезло воинство его. Кто мог, живым ушел. А кто остался, на того Косматый сел орел. А реки кровь и снег с полей Умчали в океан, Чтобы оплакал сыновей Бурливый великан. ИГРА В ЖМУРКИ Только снег разоденет Сусанну в меха И повиснет алмаз на носу пастуха, Дорога мне скамья пред большим очагом Да огнем озаренные стены кругом. Горою уголь громоздите, А поперек бревно кладите. И табуретки ставьте в круг Для наших парней и подруг. В бочонке эль темней ореха. Любовный шепот. Взрывы смеха, Когда ж наскучит болтовня, Затеем игры у огня. Девчонки шустрые ребят Кольнуть булавкой норовят. Но не в долгу у них ребята - Грозит проказницам расплата. Вот Роджер бровью подмигнул И утащил у Долли стул. И вот, не ждавшая подвоха, Поцеловала пол дуреха! Потом оправила наряд, На Джона бросив томный взгляд. Джон посочувствовал девчурке. Меж тем играть решили в жмурки И стали быстро убирать Все, что мешало им играть. Платок сложила Мэг два раза И завязала оба глаза Косому Виллу для того, Чтоб он не видел ничего. Чуть не схватил он Мэг за платье, А Мэг, смеясь, к нему в объятья Толкнула Роджера, но Вилл Из рук добычу упустил. Девчонки дразнят ротозея: "Лови меня! Лови скорее!" И вот, измаявшись вконец, Бедняжку Кэт настиг слепец. Он по пятам бежал вдогонку И в уголок загнал девчонку. - Попалась, Кэтти? Твой черед Ловить того, кто попадет! Смотри, вот Роджер, Роджер близко!.. - И Кэтти быстро, словно киска, В погоню кинулась за ним. (Ему подставил ножку Джим.) Надев платок, он против правил Глаза свободными оставил. И, глядя сквозь прозрачный шелк, Напал на Джима он, как волк, Но Джим ему не дался в руки И с ног свалил малютку Сьюки. Так не доводит до добра Людей бесчестная игра!.. Но тут раздался дружный крик: "Он видит, видит!" - крикнул Дик. "Ай да слепец!" - кричат ребята. Не спорит Роджер виноватый. И вот, как требует, устав, На Роджера наложен штраф: Суровый суд заставил плута Перевернуться трижды круто. И, отпустив ему грехи, Вертушка Крт прочла стихи, Чтобы игру начать сначала. "Лови!" - вертушка закричала. Слепец помчался напрямик, Но он не знал, что хитрый Дик Коварно ждет его в засаде - На четвереньках - шутки ради. Он так и грохнулся... Увы! Все наши планы таковы. Не знает тот, кто счастье ловит, Какой сюрприз судьба готовит... Едва в себя слепец пришел И видит: кровью залит пол. Лицо ощупал он рукою - Кровь из ноздрей бежит рекою. Ему раскаявшийся Дик Расстегивает воротник, А Сэм несет воды холодной. Но все старанья их бесплодны. Кровь так и льет, как дождь из Пока не приложили ключ К затылку раненого. (С детства Нам всем знакомо это средство!) Вот что случается порой, Когда плутуют за игрой. Создать для плутовства препоны Должны разумные законы. Ну, например, такой закон Быть должен строго соблюден: Пусть люди, что других обманут На место потерпевших станут. Давным-давно - в те времена, Когда людские племена На воле жили, - нашим дедам Был ни один закон неведом. Так продолжалось до тех пор, Покуда не возник раздор, И ложь, и прочие пороки, - Стал людям тесен мир широкий. Тогда сказать пришла пора: - Пусть будет честная игра! ИЗ КНИГ "ПЕСНИ НЕВИННОСТИ" И "ПЕСНИ ОПЫТА" Из "Песен невинности" ВСТУПЛЕНИЕ Дул я в звонкую свирель. Вдруг на тучке в вышине Я увидел колыбель, И дитя сказало мне: - Милый путник, не спеши. Можешь песню мне сыграть? - Я сыграл от всей души, А потом сыграл опять. - Кинь счастливый свой тростник. Ту же песню сам пропой! - Молвил мальчик и поник Белокурой головой. - Запиши для всех, певец, То, что пел ты для меня! - Крикнул мальчик, наконец, И растаял в блеске дня. Я перо из тростника В то же утро смастерил, Взял воды из родника И землею замутил. И, раскрыв свою тетрадь, Сел писать я для того, Чтобы детям передать Радость сердца моего! ПАСТУХ Как завиден удел твой, пастух. Ты встаешь, когда солнце встает, Гонишь кроткое стадо на луг, И свирель твоя славу поет. Зов ягнят, матерей их ответ Летним утром ласкают твой слух. Стадо знает: опасности нет, Ибо с ним его чуткий пастух. СМЕЮЩЕЕСЯ ЭХО Солнце взошло, И в мире светло. Чист небосвод. Звон с вышины Славит приход Новой весны. В чаще лесной Радостный гам Вторит весной Колоколам. А мы, детвора, Чуть свет на ногах. Играем с утра На вешних лугах, И вторит нам эхо Раскатами смеха. Вот дедушка Джон. Смеется и он. Сидит он под дубом Со старым народом, Таким же беззубым И седобородым. Натешившись нашей Веселой игрой, Седые папаши Бормочут порой: - Кажись, не вчера ли На этом лугу Мы тоже играли, Смеясь на бегу, И взрывами смеха Нам вторило эхо! А после заката Пора по домам. Теснятся ребята Вокруг своих мам. Так в сумерках вешних Скворчата в скворешнях, Готовясь ко сну, Хранят тишину. Ни крика, ни смеха Впотьмах на лугу. Устало и эхо. Молчит, ни гу-гу. АГНЕЦ Агнец, агнец белый! Как ты, агнец, сделан? Кто пастись тебя привел В наш зеленый вешний дол, Дал тебе волнистый пух, Голосок, что нежит слух? Кто он, агнец милый? Кто он, агнец милый? Слушай, агнец кроткий, Мой рассказ короткий. Был, как ты, он слаб и мал. Он себя ягненком звал. Ты - ягненок, я - дитя. Он такой, как ты и я. Агнец, агнец милый, Бог тебя помилуй! ЧЕРНЫЙ МАЛЬЧИК Мне жизнь в пустыне мать моя дала, И черен я - одна душа бела. Английский мальчик светел, словно день, А я черней, чем темной ночи тень. Учила, мать под деревом меня И, прерывая ласками урок, В сиянье раннем пламенного дня Мне говорила, глядя на восток. - Взгляни на Солнце, - там господь живет, Он озаряет мир своим огнем. Траве, зверям и людям он дает Блаженство утром и отраду днем. Мы посланы сюда, чтоб глаз привык К лучам любви, к сиянию небес. И это тельце, этот черный лик - Ведь только тучка иль тенистый лес. Когда глазам не страшен будет день, Растает тучка. Скажет он: "Пора! Покиньте, дети, лиственную сень, Резвитесь здесь, у моего шатра!" Так говорила часто мать моя. Английский мальчик, слушай: если ты Из белой тучки выпорхнешь, а я Освобожусь от этой черноты, - Я заслоню тебя от зноя дня И буду гладить золотую прядь, Когда, головку светлую клоня, В тени шатра ты будешь отдыхать. МАЛЕНЬКИЙ ТРУБОЧИСТ Был я крошкой, когда умерла моя мать. И отец меня продал, едва лепетать Стал мой детский язык. Я невзгоды терплю, Ваши трубы я чищу, и в саже я сплю. Стригли давеча кудри у нас новичку, Белокурую живо обстригли башку. Я сказал ему: - Полно! Не трать своих слез. Сажа, братец, не любит курчавых волос! Том забылся, утих и, уйдя на покой, В ту же самую ночь сон увидел такой: Будто мы, трубочисты - Дик, Чарли и Джим, - В черных гробиках тесных, свернувшись, лежим. Но явился к нам ангел, - рассказывал Том, - Наши гробики отпер блестящим ключом, И стремглав по лугам мы помчались к реке, Смыли сажу и грелись в горячем песке. Нагишом, налегке, без тяжелых мешков, Мы взобрались, смеясь, на гряду облаков. И смеющийся ангел сказал ему: "Том, Будь хорошим - и бог тебе будет отцом!" В это утро мы шли на работу впотьмах, Каждый с черным мешком и метлою в руках. Утро было холодным, но Том не продрог. Тот, кто честен и прям, не боится тревог. ЗАБЛУДИВШИЙСЯ МАЛЬЧИК "Где ты, отец мой? Тебя я не вижу, Трудно быстрей мне идти. Да говори же со мной, говори же, Или собьюсь я с пути!" Долго он звал, но отец был далеко. Сумрак был страшен и пуст. Ноги тонули в тине глубокой, Пар вылетал из уст. МАЛЬЧИК НАЙДЕННЫЙ Маленький мальчик, устало бредущий Вслед за болотным огнем, Звать перестал. Но отец вездесущий Был неотлучно при нем. Мальчика взял он и краткой дорогой, В сумраке ярко светя, Вывел туда, где с тоской и тревогой Мать ожидала дитя. СМЕЮЩАЯСЯ ПЕСНЯ В час, когда листва шелестит, смеясь, И смеется ключ, меж камней змеясь, И смеемся, даль взбудоражив, мы, И со смехом шлют нам ответ холмы, И смеется рожь и хмельной ячмень, И кузнечик рад хохотать весь день, И вдали звенит, словно гомон птиц, "Ха-ха-ха! Ха-ха!" - звонкий смех девиц, А в тени ветвей стол накрыт для всех, И, смеясь, трещит меж зубов орех, - В этот час приди, не боясь греха, Посмеяться всласть: "Хо-хо-хо! Ха-ха!" ИЗ "КОЛЫБЕЛЬНОЙ ПЕСНИ" Сон, сон, Полог свой Свей над детской головой. Пусть нам снится звонкий ключ, Тихий, тонкий лунный луч. Легким трепетом бровей Из пушинок венчик свей. Обступи, счастливый сон, Колыбель со всех сторон. Сон, сон, В эту ночь Улетать не думай прочь. Материнский нежный смех, Будь нам лучшей из утех. Тихий вздох и томный стон, Не тревожьте детский сон. Пусть улыбок легкий рой Сторожит ночной покой. Спи, дитя, спокойным сном. Целый мир уснул кругом, Тихо дышит в тишине, Улыбается во сне... СВЯТОЙ ЧЕТВЕРГ По городу проходят ребята по два в ряд, В зеленый, красный, голубой одетые наряд. Седые дядьки впереди. Толпа течет под своды Святого Павла, в гулкий храм, шумя, как Темзы воды. Какое множество детей - твоих цветов, столица. Они сидят над рядом ряд, и светятся их лица. Растет в соборе смутный шум, невинный гул ягнят. Ладони сложены у всех, и голоса звенят. Как буря, пенье их летит вверх из пределов тесных, Гремит, как гармоничный гром среди высот небесных. Внизу их пастыри сидят, заступники сирот. Лелейте жалость - и от вас ваш ангел не уйдет. НОЧЬ Заходит солнце, и звезда Сияет в вышине. Не слышно песен из гнезда. Пора уснуть и мне. Луна цветком чудесным В своем саду небесном Глядит на мир, одетый в тьму, И улыбается ему. Прощайте, рощи и поля, Невинных стад приют. Сейчас, травы не шевеля, Там ангелы идут И льют благословенье На каждое растенье, На почку, спящую пока, И чашу каждого цветка. Они хранят покой гнезда, Где спят птенцы весной, И охраняют от вреда Зверей в глуши лесной. И если по дороге Услышат шум тревоги, Печальный вздох иль тяжкий стон, Они несут страдальцам сон. А если волк иль мощный лев Встречается в пути, Они спешат унять их гнев Иль жертву их спасти. Но если зверь к мольбам их глух, Невинной жертвы кроткий дух Уносят ангелы с собой В другое время, в мир другой. И там из красных львиных глаз Прольются капли слез, И будет охранять он вас, Стада овец и коз, И скажет: "Гнев - любовью, А немощи - здоровьем Рассеяны, как тень, В бессмертный этот день. Теперь, ягненок, я могу С тобою рядом лечь, Пастись с тобою на лугу И твой покой беречь. Живой водой омылся я, И грива пышная моя, Что всем живым внушала страх, Сияет золотом в лучах". ВЕСНА Чу, свирель! Смолкла трель... Соловей - Меж ветвей. Жаворонок в небе. Всюду птичий щебет. Весело, весело Встречаем мы весну! Рады все на свете. Радуются дети. Петух - на насесте. С ним поем мы вместе. Весело, весело Встречаем мы весну! Милый мой ягненок, Голосок твой тонок. Ты ко мне, дружок, прильни, Язычком меня лизни. Дай погладить, потрепать Шерстки шелковую прядь. Дай-ка поцелую Мордочку смешную. Весело, весело Встречаем мы весну! ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЯ Отголоски игры долетают с горы, Оглашают темнеющий луг. После трудного дня нет забот у меня. В сердце тихо, и тихо вокруг. - Дети, дети, домой! Гаснет день за горой, Выступает ночная роса. Погуляли - и спать. Завтра выйдем опять, Только луч озарит небеса. - Нет, о нет, не сейчас! Светлый день не угас. И привольно и весело нам. Все равно не уснем - птицы реют кругом, И блуждают стада по холмам. - Хорошо, подождем, но с последним лучом На покой удалимся и мы. - Снова топот и гам по лесам, по лугам, А вдали отвечают холмы. ДИТЯ-РАДОСТЬ - Мне только два дня. Нет у меня Пока еще имени. - Как же тебя назову? - Радуюсь я, что живу. Радостью - так и зови меня! Радость "моя - Двух только дней, - Радость дана мне судьбою. Глядя на радость мою, Я пою: Радость да будет с тобою! СОН Сон узор сплетает свой У меня над головой. Вижу: в травах меж сетей Заблудился муравей. Грустен, робок, одинок, Обхватил он стебелек. И, тревожась и скорбя, Говорил он про себя: - Мураши мои одни. Дома ждут меня они. Поглядят во мрак ночной И в слезах бегут домой! Пожалел я бедняка. Вдруг увидел светляка. - Чей, - спросил он, - тяжкий стон Нарушает летний сон? Выслан я с огнем вперед. Жук за мной летит в обход. Следуй до дому за ним - Будешь цел и невредим! О СКОРБИ БЛИЖНЕГО Разве ближних вам не жаль, Если их гнетет печаль? Зная ближнего мученья, Кто не ищет облегченья? Можно ль, видя слез ручьи, Не прибавить к ним свои? И кого из вас не тронет, Если сын ваш тяжко стонет? И какая может мать Вместе с крошкой не страдать? Нет, нет, никогда, Ни за что и никогда! Как же тот, кто всем отец, Видит скорбь твою, птенец? Как всевидящий и чуткий Может слышать стон малютки И не быть вблизи гнезда, Где тревога и нужда, И не быть у той кроватки, Где ребенок в лихорадке? Не сидеть с ним день и ночь, Не давая изнемочь? Нет, нет, никогда, Ни за что и никогда! Из "Песен опыта" СВЯТОЙ ЧЕТВЕРГ Чем этот день весенний свят, Когда цветущая страна Худых, оборванных ребят, Живущих впроголодь, полна? Что это - песня или стон Несется к небу, трепеща? Голодный плач со всех сторон. О, как страна моя нища! Видно, сутки напролет Здесь царит ночная тьма, Никогда не тает лед, Не кончается зима. Где сияет солнца свет, Где роса поит цветы, - Там детей голодных нет, Нет угрюмой нищеты. ЗАБЛУДИВШАЯСЯ ДЕВОЧКА В будущем далеком Вижу зорким оком, Как от сна воспрянет Вся земля - и станет Кротко звать творца, Как дитя - отца... И бесплодный край Расцветет, как рай! В дебрях южной стороны, В царстве ласковой весны Крошка-девочка брела. Утомилась и легла. Ей седьмая шла весна. Птичек слушая, она Увлеклась и невзначай Забрела в пустынный край. "Сладкий сон, слети ко мне В этой дикой стороне. Ждет отец мой, плачет мать. Как могу я мирно спать? Баю-баюшки, баю... Я одна в чужом краю. Разве может дочка спать, Если дома плачет мать? Коль у мамы ноет грудь, Мне здесь тоже не уснуть. Если ж дома спит она, Дочка плакать не должна... Ты не хмурься, мрак ночной! Полночь, сжалься надо мной: Подыми свою луну, Лишь ресницы я сомкну!" Сон тревогу превозмог. Звери вышли из берлог И увидели во мгле - Спит младенец на земле. Подошел к ней властный лев И, малютку оглядев, Тяжко прыгать стал кругом По земле, объятой сном. К детке тигры подошли, Барсы игры завели... И на землю, присмирев, Опустился старый лев. Он из пламенных очей Светлых слез струил ручей, И, склонив златую прядь, Стал он спящую лизать. Львица, матери нежней, Расстегнула платье ей, И в пещеру - в тихий дом - Львы снесли ее вдвоем. МАЛЕНЬКИЙ ТРУБОЧИСТ Черный маленький мальчик на белом снегу. "Чистить трубы кому?" - он кричит на бегу. - Где отец твой и мать? - я спросил малыша. - Оба в церкви, - сказал он, на пальцы дыша. Оттого, что любил я играть на лугу, А зимою валяться в пушистом снегу, Был я в черное платье, как в саван, одет И пошел в трубочисты с младенческих лет. Слышат мать и отец, что я песни пою, И не знают, что жизнь загубили мою. Славят бога они и попа с королем - Тех, что рай создают на страданье моем. МУХА Бедняжка-муха, Твой летний рай Смахнул рукою Я невзначай. Я - тоже муха: Мой краток век. А чем ты, муха, Не человек? Вот я играю, Пою, пока Меня слепая Сметет рука. Коль в мысли сила, И жизнь, и свет, И там могила, Где мысли нет, - Так пусть умру я Или живу, - Счастливой мухой Себя зову. ТИГР Тигр, о тигр, светло горящий В глубине полночной чащи, Кем задуман огневой Соразмерный образ твой? В небесах или глубинах Тлел огонь очей звериных? Где таился он века? Чья нашла его рука? Что за мастер, полный силы, Свил твои тугие жилы И почувствовал меж рук Сердца первый тяжкий стук? Что за горн пред ним пылал? Что за млат тебя ковал? Кто впервые сжал клещами Гневный мозг, метавший пламя? А когда весь купол звездный Оросился влагой слезной, - Улыбнулся ль, наконец, Делу рук своих творец? Неужели та же сила, Та же мощная ладонь И ягненка сотворила, И тебя, ночной огонь? Тигр, о тигр, светло горящий В глубине полночной чащи! Чьей бессмертною рукой Создан грозный образ твой? x x x Есть шип у розы для врага, А у барашка есть рога. Но чистая лилия так безоружна, И, кроме любви, ничего ей не нужно. МАЛЕНЬКИЙ БРОДЯЖКА Ах, маменька, в церкви и холод и мрак. Куда веселей придорожный кабак. К тому же ты знаешь повадку мою - Такому бродяжке не место в раю. Вот ежели в церкви дадут нам винца Да пламенем жарким согреют сердца, Я буду молиться весь день и всю ночь. Никто нас из церкви не выгонит прочь. И станет наш пастырь служить веселей. Мы счастливы будем, как птицы полей. И строгая тетка, что в церкви весь век, Не станет пороть малолетних калек. И бог будет счастлив, как добрый отец, Увидев довольных детей наконец. Наверно, простит он бочонок и черта И дьяволу выдаст камзол и ботфорты. ЛОНДОН Но вольным улицам брожу, У вольной издавна реки. На всех я лицах нахожу Печать бессилья и тоски. Мужская брань и женский стон И плач испуганных детей В моих ушах звучат, как звон Законом созданных цепей. Здесь трубочистов юных крики Пугают сумрачный собор, И кровь солдата-горемыки Течет на королевский двор. А от проклятий и угроз Девчонки в закоулках мрачных Чернеют капли детских слез И катафалки новобрачных. ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ АБСТРАКЦИЯ Была бы жалость на земле едва ли, Не доводи мы ближних до сумы. И милосердья люди бы не знали, Будь и другие счастливы, как мы. Покой и мир хранит взаимный страх. И себялюбье властвует на свете. И вот жестокость, скрытая впотьмах, На перекрестках расставляет сети. Святого страха якобы полна, Слезами грудь земли поит она. И скоро под ее зловещей сенью Ростки пускает кроткое смиренье. Его покров зеленый распростер Над всей землей мистический шатер. И тайный червь, мертвящий все живое, Питается таинственной листвою. Оно приносит людям каждый год Обмана сочный и румяный плод. И в гуще листьев, темной и тлетворной, Невидимо гнездится ворон черный. Все наши боги неба и земли Искали это дерево от века. Но отыскать доныне не могли: Оно растет в мозгу у человека. ДРЕВО ЯДА В ярость друг меня привел - Гнев излил я, гнев прошел. Враг обиду мне нанес - Я молчал, но гнев мой рос. Я таил его в тиши В глубине своей души, То слезами поливал, То улыбкой согревал. Рос он ночью, рос он днем. Зрело яблочко на нем, Яда сладкого полно. Знал мой недруг, чье оно. Темной ночью в тишине Он прокрался в сад ко мне И остался недвижим, Ядом скованный моим. ЗАБЛУДИВШИЙСЯ МАЛЬЧИК "Нельзя любить и уважать Других, как собственное я, Или чужую, мысль признать Гораздо большей, чем своя. Я не могу любить сильней Ни мать, ни братьев, ни отца. Я их люблю, как воробей, Что ловит крошки у крыльца". Услышав это, духовник Дитя за волосы схватил И поволок за воротник. А все хвалили этот пыл. Потом, взобравшись на амвон, Сказал священник: - Вот злодей! Умом понять пытался он То, что сокрыто от людей! И не был слышен детский плач, Напрасно умоляла мать, Когда дитя раздел палач И начал цепь на нем ковать. Был на костре - другим на страх Преступник маленький сожжен... Не на твоих ли берегах Все это было, Альбион? ШКОЛЬНИК Люблю я летний час рассвета. Щебечут птицы в тишине. Трубит в рожок охотник где-то. И с жаворонком в вышине Перекликаться любо мне. Но днем сидеть за книжкой в школе Какая радость для ребят? Под взором старших, как в неволе, С утра усаженные в ряд, Бедняги-школьники сидят. С травой и птицами в разлуке За часом час я провожу. Утех ни в чем не нахожу Под ветхим куполом науки, Где каплет дождик мертвой скуки. Поет ли дрозд, попавший в сети, Забыв полеты в вышину? Как могут радоваться дети, Встречая взаперти весну? И никнут крылья их в плену. Отец и мать! Коль ветви сада Ненастным днем обнажены И шелестящего наряда Чуть распустившейся весны Дыханьем бури лишены, - Придут ли дни тепла и света, Тая в листве румяный плод? Какую радость даст нам лето? Благословим ли зрелый год, Когда зима опять дохнет? СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ x x x Словом высказать нельзя Всю любовь к любимой. Ветер движется, скользя, Тихий и незримый. Я сказал, я все сказал, Что в душе таилось. Ах, любовь моя в слезах, В страхе удалилась. А мгновение спустя Путник, шедший мимо, Тихо, вкрадчиво, шутя Завладел любимой. ЗОЛОТАЯ ЧАСОВНЯ Перед часовней, у ворот, Куда никто войти не мог, В тоске, в мольбе стоял народ, Роняя слезы на порог. Но вижу я: поднялся змей Меж двух колонн ее витых, И двери тяжестью своей Сорвал он с петель золотых. Вот он ползет во всю длину По малахиту, янтарю, Вот, поднимаясь в вышину, Стал подбираться к алтарю. Разинув свой тлетворный зев, Вино и хлеб обрызгал змей... Тогда пошел я в грязный хлев И лег там спать среди свиней! ПЕСНЯ ДИКОГО ЦВЕТКА Меж листьев зеленых Ранней весной Пел свою песню Цветик лесной: - Как сладко я спал В темноте, в тишине, О смутных тревогах Шептал в полусне. Раскрылся я, светел, Пред самою зорькой, Но свет меня встретил Обидою горькой. СНЕГ Зимою увидел я снежную гладь, И снег попросил я со мной поиграть. Играя, растаял в руках моих снег... И вот мне Зима говорит: - Это грех! x x x Разрушьте своды церкви мрачной И катафалк постели брачной И смойте кровь убитых братьев - И будет снято с вас проклятье. МЕЧ И СЕРП Меч - о смерти в ратном поле, Серп о жизни говорил, Но своей жестокой воле Меч серпа не покорил. x x x Коль ты незрелым мигом овладел, Раскаянье да будет твой удел. А если ты упустишь миг крылатый, Ты не уймешь вовеки слез утраты. ЛЕТУЧАЯ РАДОСТЬ Кто удержит радость силою, Жизнь погубит легкокрылую. На лету целуй ее - Утро вечности твое! ВОПРОС И ОТВЕТ Расскажите-ка мне, что вы видите, дети? - Дурака, что попался религии в сети. БОГАТСТВО Веселых умов золотые крупинки, Рубины и жемчуг сердец Бездельник не сбудет с прилавка на рынке, Не спрячет в подвалы скупец. РАЗГОВОР ДУХОВНОГО ОТЦА С ПРИХОЖАНИНОМ - Мой сын, смирению учитесь у овец!.. - Боюсь, что стричь меня вы будете, отец! x x x К восставшей Франции мошенники Европы, Как звери, отнеслись, а после - как холопы. ИСКАТЕЛЬНИЦЕ УСПЕХА Вся ее жизнь эпиграммой была, Тонкой, тугой, блестящей, Сплетенной для ловли сердец без числа Посредством петли скользящей. x x x Я слышу зов, неслышный вам, Гласящий: - В путь иди! - Я вижу перст, невидный вам, Горящий впереди. [УТРО] Ища тропинки на Закат, Пространством тесным Гневных Врат Я бодро прохожу. И жалость кроткая меня Ведет, в раскаянье стеня. Я проблеск дня слежу. Мечей и копий гаснет бой Рассветной раннею порой, Залит слезами, как росой. И солнце, в радостных слезах, Преодолев свой тяжкий страх, Сияет ярко в небесах. x x x Есть улыбка любви И улыбка обмана и лести. А есть улыбка улыбок, Где обе встречаются вместе. Есть взгляд, проникнутый злобой, И взгляд, таящий презренье. А если встречаются оба, От этого нет исцеленья. МЭРИ Прекрасная Мэри впервые пришла На праздник меж первых красавиц села. Нашла она много друзей и подруг, И вот что о ней говорили вокруг: "Неужели к нам ангел спустился с небес Или век золотой в наше время воскрес? Свет небесных лучей затмевает она. Приоткроет уста - наступает весна". Мэри движется тихо в сиянье своей Красоты, от которой и всем веселей. И, стыдливо краснея, сама сознает, Что прекрасное стоит любви и забот. Утром люди проснулись и вспомнили ночь, И веселье продлить они были не прочь. Мэри так же беспечно на праздник пришла, Но друзей она больше в толпе не нашла. Кто сказал, что прекрасная Мэри горда, Кто добавил, что Мэри не знает стыда. Будто ветер сырой налетел и унес Лепестки распустившихся лилий и роз. "О зачем я красивой на свет рождена? Почему не похожа на всех я одна? Почему, одарив меня щедрой рукой, Небеса меня предали злобе людской? - Будь смиренна, как агнец, как голубь, чиста, - Таково, мне твердили, ученье Христа. Если ж зависть рождаешь ты в душах у всех Красотою своей, - на тебе этот грех! Я не буду красивой, сменю свой наряд, Мой румянец поблекнет, померкнет мой взгляд. Если ж кто предпочтет меня милой своей, Я отвергну любовь и пошлю его к ней". Мэри скромно оделась и вышла чуть свет. "Сумасшедшая!" - крикнул мальчишка вослед. Мэри скромный, но чистый надела наряд, А вернулась забрызгана грязью до пят. Вся дрожа, опустилась она на кровать, И всю ночь не могла она слезы унять, Позабыла про ночь, не заметила дня, В чуткой памяти злобные взгляды храня. Лица, полные ярости, злобы слепой Перед ней проносились, как дьяволов рой. Ты не видела, Мэри, луча доброты. Темной злобы не знала одна только ты. Ты же - образ любви, изнемогшей в слезах, Нежный образ ребенка, узнавшего страх, Образ тихой печали, тоски роковой, Что проводят тебя до доски гробовой. ХРУСТАЛЬНЫЙ ЧЕРТОГ На вольной воле я блуждал И юной девой взят был к плен. Она ввела меня в чертог Из четырех хрустальных стен. Чертог светился, а внутри Я в нем увидел мир иной: Была там маленькая ночь С чудесной маленькой луной. Иная Англия была, Еще неведомая мне, - И новый Лондон над рекой, И новый Тауэр в вышине. Не та уж девушка со мной, А вся прозрачная, в лучах. Их было три - одна в другой. О сладкий, непонятный страх! Ее улыбкою тройной Я был, как солнцем, освещен. И мой блаженный поцелуй Был троекратно возвращен. Я к сокровеннейшей из трех Простер объятья - к ней одной. И вдруг распался мой чертог. Ребенок плачет предо мной. Лежит он на земле, а мать В слезах склоняется над ним. И, возвращаясь в мир опять, Я плачу, горестью томим. ДЛИННЫЙ ДЖОН БРАУН И МАЛЮТКА МЭРИ БЭЛЛ Была в орехе фея у крошки Мэри Бэлл, А у верзилы Джона в печенках черт сидел. Любил малютку Мэри верзила больше всех, И заманила фея дьявола в орех. Вот выпрыгнула фея и спряталась в орех. Смеясь, она сказала: "Любовь - великий грех!" Обиделся на фею в нее влюбленный бес, И вот к верзиле Джону в похлебку он залез. Попал к нему в печенки и начал портить кровь. Верзила ест за семерых, чтобы прогнать любовь, Но тает он, как свечка, худеет с каждым днем С тех пор, как поселился голодный дьявол в нем. - Должно быть, - люди говорят, - в него забрался волк! Другие дьявола винят, и в этом есть свой толк. А фея пляшет и поет - так дьявол ей смешон. И доплясалась до того, что умер длинный Джон. Тогда плясунья-фея покинула орех. С тех пор малютка Мэри не ведает утех. Ее пустым орехом сам дьявол завладел. И вот с протухшей скорлупой осталась Мэри Бэлл. x x x Мой ангел, наклонясь над колыбелью, Сказал: "Живи на свете, существо, Исполненное радости, веселья, Но помощи не жди ни от кого". x x x Всю жизнь любовью пламенной сгорая, Мечтал я в ад попасть, чтоб отдохнуть от рая. О БЛАГОДАРНОСТИ От дьявола и от царей земных Мы получаем знатность и богатство. И небеса благодарить за них, По моему сужденью, - святотатство. ВЗГЛЯД АМУРА На перси Хлои бросил взор крылатый мальчуган, Но, встретив Зою, он глядит украдкой на карман. x x x Я встал, когда редела ночь. - Поди ты прочь! Поди ты прочь! О чем ты молишься, поклоны Кладя пред капищем Мамоны? Я был немало удивлен.