своем мнении, напиши мне, и мы еще поспорим. Писатель С. Маршак Печатается по тексту газеты "Пионерская правда", 1947, 21 октября, где письмо С. Я. Маршака было опубликовано под названием "Грамматика - закон языка". 1 В "Пионерской правде" (1947, 21 октября) была напечатана следующая подборка материала: рассказы об уроках в 6-м классе 9-й московской школы, написанные самими учениками класса, перемежались с ответами специалистов на вопросы ребят. Коля Бирюков в своей записи урока русского языка заметил, что он не понимает, как "знание причастий обогатит его речь". 156. М. Л. ЛОЗИНСКОМУ  Москва, 6 декабря 1947 г. Дорогой Михаил Леонидович, За последнее время я получил много писем, но Ваше письмецо принесло мне особую радость [1]. Вы знаете, как я ценю Ваш ум и талант, Ваше умение жить неторопливо, серьезно и делать только то, что Вы считаете важным и достойным. Мы с Вами редко видимся, но я всегда радуюсь тому, что Вы существуете. Не собираетесь ли в Москву? Если буду в Ленинграде, - а я там уж давно не бывал, - непременно повидаю Вас. Будьте здоровы и счастливы. Крепко жму Вашу руку. С. Маршак 1 В письме от 20 ноября 1947 года из Ленинграда поэт-переводчик М. Л. Лозинский (1886-1955) поздравлял С. Я. Маршака с 60-летием со дня рождения. 157. ЭЛЕОНОРЕ ВУРГАФТ  (Москва), 19 апреля 1948 г. Дорогая Эля Вургафт, Читать биографии писателей интересно и полезно, но Вы не найдете в них рецепта, помогающего стать писателем. Каждый писатель начинает свою литературную жизнь по-своему. Мне было бы легче ответить на Ваш вопрос [1] о том, как сделаться писателем, если бы Вы сказали мне, что у Вас есть материал и тема для рассказа, есть мысли и чувства, которые Вам хочется и даже необходимо выразить, но Вы еще не находите формы для этого выражения. Ни один хороший писатель, должно быть, не начал с того, что подумал: "Дай-ка я что-нибудь напишу и сделаюсь писателем". Нет, он сначала начинал писать, а потом уж приходил к мысли, что это и есть его настоящее призвание. Письмо Ваше написано неплохо, языком Вы как будто владеете. А обогатить свой словарь и чувство слова можно путем внимательного чтения хороших книг. И еще полезно для этого слышать живую народную речь в тех местах, где народ хорошо говорит по-русски (скажем, на Волге, в Московской, Тульской области). Обязателен ли пейзаж в рассказе? Нет, не обязателен. Есть хорошие повести и рассказы без пейзажа. Природа очень хороша, но если автор описывает ее по обязанности, ничего доброго из этого не выходит, О переводах. Буквально переводить художественное произведение не следует. У каждого языка свой строй, стиль, характер, свои обороты речи. И если Вы будете в плену у чужого языка, Ваш перевод будет неуклюж и лишен смысла. Нужно хорошо понять и почувствовать, что сказано в оригинале, а потом уже передавать это естественно и свободно, думая по-русски, а не по-французски, если Вы переводите с французского на русский. Тогда Вы передадите главную волю и чувства автора, а не отдельные его слова. При таком - казалось бы, свободном переводе - иной раз получается большая точность и даже музыкальное - ритмическое, звуковое - сходство. Но мысль автора и его стиль надо хорошо и верно понять. Это прежде всего. Не знаю, разрешит ли Ваши сомнения мой ответ. Дневник продолжайте вести. Это дело очень полезное. Желаю Вам успеха в работе. С. Маршак Печатается по рукописной копии. 1 В письме от 3 апреля 1948 года Э. Вургафт (Кишинев), ученица девятого класса, спрашивала, как начать литературную деятельность, каким должен быть художественный перевод, обязателен ли пейзаж в рассказе. 158. ВЛАДИМИРСКОМУ БИБЛИОТЕЧНОМУ ТЕХНИКУМУ  Москва, 19 апреля 1948 г. Дорогие товарищи - будущие библиотекари, Я получил Ваше письмо [1] с большим опозданием (очевидно, из-за неточности адреса). Сердечно благодарю Вас всех за добрые пожелания и, в свою очередь, желаю Вам больших успехов в работе. Специальность Вы избрали очень хорошую и полезную. Работа детского библиотекаря, - как Вы и сами понимаете, - дело ответственное. Прежде всего надо любить детей и книгу. Ребята - народ любопытный и любознательный, и тому, кто собирается руководить их чтением, необходимо подготовиться к их многообразным запросам и вопросам, то есть позаботиться вовремя о своем собственном развитии. Библиотекарь должен сам быть хорошим читателем. Без этого он не может привлечь к литературе ребят и отличить хорошую книгу от дурной. Ему надо обогатить свой язык и развить художественный вкус, читая лучших наших писателей (поэтов, прозаиков, критиков). Вот несколько общих мыслей, которые я хотел высказать Вам в ответ на Ваше милое письмо. Примите мой искренний привет. С. Маршак 1 Учащиеся отделения детских библиотек Владимирского библиотечного техникума 9 марта 1948 года поздравили поэта с 60-летием со дня рождения, просили написать, как С. Я. Маршак относится к работе библиотекаря, в частности, детского библиотекаря, какие требования предъявляет к его работе. 159. ВЕРОНИКЕ ХОРВАТ  Москва, 20 апреля 1948 г. Дорогая Вероника Хорват, Я внимательно прочел Ваши переводы из Гейне [1] и полагаю, что Вы не лишены способностей. Хорошо, что Вы любите поэзию и выбрали для перевода прекрасные стихи. Следовало бы только ближе придерживаться размера и ритма оригинала. Перевод может и должен быть смел и свободен, но это не исключает точности. В переводе чуткий читатель должен узнать переведенные стихи, их ритм, мелодию, стиль. А я "Lorelei" - при всем сходстве мыслей и настроений - в Вашей передаче не вполне узнаю. В этих стихах Гейне очень близок к народной песне, к лирической балладе. При утрате подлинного размера и ритма эта близость пропадает. Приступая к переводу, полюбите ритм и мелодию подлинника. Тогда Вы от них не отступите. Старайтесь чутко понять стиль и жанр переводимых стихов. Если бы Вы в данном случае почувствовали, что Гейне в этих сложных лирических стихах чудесно сохраняет характер безыскусной, непосредственной, даже наивной народной песенки, - перевод Ваш был бы вернее. Избегайте плохих рифм, - как "горе" и "воле". Обходитесь без таких иностранных слов, как "ореол". А в общем - работайте. У Вас есть чувство слова, есть и музыкальность. Желаю успеха. С. Маршак 1 Вместе с письмом от 18 апреля 1948 года В. Хорват (Москва), ученица девятого класса, прислала два перевода из Гейне ("Лорелей" и пролог к "Путешествию по Гарцу"), просила высказать мнение об ее переводах. 160. И. А. РАЗВЕЕВУ  Москва, 20 мая 1948 г. Дорогой Иван Алексеевич, Я очень хорошо Вас помню [1]. Да и как не помнить ЗАМЕЧАТЕЛЬНОГО, талантливейшего исполнителя роли "Ивана-Дурачка" из сказки "Конек-Горбунок". Не я один, - очень многие навсегда сохранили в душе обаятельный образ, созданный Вами. К несчастью, зрение изменило Вам. Но талант и глубина чувств не могли изменить. Я уверен, что детской аудитории, перед которой Вы будете выступать в качестве чтеца, Вы доставите много радости. Посылаю Вам свой сборник, изданный "Советским писателем" [2]. В него вошли стихи для взрослых и стихи для детей - старые и новые. Когда получите его, сообщите мне, и я пришлю Вам еще что-нибудь. Крепко целую Вас, дорогой Иван Алексеевич, и желаю Вам бодрости, здоровья и вдохновенья. Ваш С. Маршак Печатается по машинописной копии. 1 В письме от 7 мая 1948 года И. А. Развеев (Ленинград) вспоминал, что он играл роль Иванушки-дурачка в спектакле Ленинградского ТЮЗа "Конек-Горбунок" (по П. П. Ершову) в 1922 году. Тогда в театре работал и С. Я. Маршак. Позднее И. А. Развеев потерял зрение, но продолжал артистическую деятельность в качестве чтеца. Просил С. Я. Маршака прислать его новые книги. 2 С. Маршак, Избранное, "Советский писатель", М. 1947. 161. Л. И. ВЕЛЛЕРУ  Москва, 20 мая 1948 г. Дорогой Леля Веллер, Пишу тебе с большим опозданием. Не сердись на меня За это. Письмо твое [1] было получено в то время, когда я был в санатории, а по возвращении я был так поглощен спешной работой, что никак не мог собраться написать тебе. А письму твоему я был рад. Друзья юности очень дороги, - хоть ты и в прежние времена частенько ворчал на меня, да и теперь в письме не обошелся без воркотни. Дорогой друг мой, в Ленинграде я в последние годы не был (все не мог выбраться, хоть очень люблю этот город!) и только потому не бывал у тебя. Передай мой самый теплый привет - вместе с приветом от Софьи Михайловны - милой Анастасии Петровне, моему старому юному приятелю Андрею и Клаве [2]. Посылаю Вам всем сборник избранных моих стихов. Вы найдете в нем стихи для разных возрастов - и твоего (старшего дошкольного), и для возраста, в котором находится Клава. Очень хотел бы встретиться с тобой и отпраздновать 45 лет нашего с тобой знакомства. Напиши поподробнее, как живешь, что делаешь, что думаешь. Я и Софья Михайловна - оба очень устали, не совсем здоровы, собираемся летом лечиться. Я очень много работаю, мало сплю, завален всякими делами - и своими, и чужими, и личными, и общественными. Стар стал и тоже ворчлив. Только что кончил большую работу - сборник стихов для детей и перевод всех сонетов Шекспира. Работка как будто получилась неплохая. Когда выйдут книги, - пошлю, если тебе интересно, конечно. Вспоминаю нашу молодость, студенческие квартиры, ночные блуждания по улицам чудесного города, твою скрипку, к которой я питал очень большое уважение, старых приятелей и приятельниц наших. Вообще я ничего и никого не забываю. Брат мой, Илья Яковлевич [3], пишет книги; живет, главным образом, за городом. (...) Ну, будь здоров. Целую тебя. Твой С. Маршак 1 Письмо от 2 февраля 1948 года Л. И. Веллера (Ленинград), доцента кафедры высшей математики Технологического института, товарища С. Я. Маршака по Петербургу с 1904 года. 2 Жене, сыну и воспитаннице Л. И. Веллера. 3 И. Я. Маршак (М. Ильин). 162. МАРИЭТТЕ РОДЧЕНКО <Москва, начало июня 1948 г.> Дорогая Мариэтта Родченко, Редакция "Пионерской правды" показала мне Ваши стихи "Москва" [1]. Они меня очень тронули. В них есть настоящее чувство, которое сказывается в бережном подборе слов, в ритме, в размере, так хорошо соответствующем Вашей теме и настроению. И, кружась под легким ветерком, Каждый листик думал о своем, - в этих строчках есть та поэтичность, которая говорит об искренности автора, о его умении думать сосредоточенно, искать в глубине души верные слова. Это все очень хорошо. Но по одному маленькому стихотворению трудно сказать - не случайная ли это удача. Пришлите в редакцию то, что Вами написано еще, и расскажите о себе, о том, какие книги Вы читаете, каких поэтов (старых и новых) любите. Я буду рад узнать о Вас побольше. Будьте счастливы. С. Маршак Печатается по машинописной копии. 1 Четырнадцатилетняя школьница М. Родченко (г. Карши Узбекской ССР) прислала стихи в редакцию "Пионерской правды", которая передала их С. Я. Маршаку для отзыва. 163. ТОЛЕ КУЗНЕЦОВУ  Москва, 23 июня 1948 г. Дорогой Толя Кузнецов, Редакция "Пионерской правды" познакомила меня с двумя Вашими рассказами "Тетрадь" и "Деревцо" [1]. Насколько можно судить по двум маленьким рассказам, Вы хорошо владеете словом, выражаете свою мысль точно, сжато, с благородной простотой. Рассказы Ваши (особенно "Деревцо") отлично построены. Что бы Вы ни стали писать в дальнейшем (ведь еще трудно сказать, будете ли Вы литератором, научным работником, педагогом, или изберете какую-нибудь другую профессию),- эти качества было бы важно сохранить и развить. Мне очень нравится Ваше желание непосредственно воздействовать на читателя, направляя его волю и чувства. Хорошо, что Вы умеете видеть в малом большое и понимать, что такое ответственность за совершаемые каждым из нас поступки. Писать нравоучительные рассказы нелегко. Тут можно впасть в сухую назидательность, в тот наставительный тон, который подрывает доверие читателя. В обоих рассказах Вы этого избежали, но рассказ "Деревцо" поэтичнее. В нем почти нет лишних слов. Он лаконичен, как стихи. Рассказ "Тетрадь" не так прозрачен. Для характеристики обоих героев рассказа - Вити и Володи Синициных - не хватает еще каких-то живых, человеческих черточек. Есть обстановка, в которой они живут, но сами они немного схематичны. В таком рассказе не нужно излишних подробностей, но каждая из них должна быть меткой. Естественность тона самого рассказчика (в данном случае учительницы) следовало бы проверить. "Взгляд мой упал на тетрадь Вити Королькова". Это книжный искусственный оборот. Так пишут, но не говорят. А вот (несколькими строками ниже): "Я ахнула. И это здесь он умудрился так испачкать тетрадь'" - это очень хорошо и совершенно верно. Выражение "мальчиковая работа" неудачно. Это жаргонное словцо, которое почему-то в ходу у работников прилавка - "Мальчиковые галоши". Последние строчки рассказа "Тетрадь" вызывают недоумение. Нельзя сказать: "...он не умеет дать толк даже своей тетради". Так не говорят, а если где-нибудь и говорят, то неправильно. В заключение еще два слова. Рассказ "Деревцо" и меньше и больше рассказа "Тетрадь". Меньше размером и больше размахом мысли и поэтического чувства. Оба рассказа могут быть полезны, но не увлекайтесь узкоприкладными темами. Именно в них легко сбиться на сухое поучение. Напишите мне поподробнее о себе, о своих занятиях, интересах, любимых книгах. Присылайте в редакцию новые (или ранее написанные) рассказы. Мне их покажут. Желаю Вам здоровья и успехов. С. Маршак Печатается по машинописной копии. 1 Редакция "Пионерской правды" прислала поэту два рассказа Толи Кузнецова (Киев), ученика 8-го класса, просила высказать о них мнение. 164. ГАЛЕ ГОРБЕНКО  Москва, 4 декабря 1948 г. Уважаемая Галина Горбенко, Я был очень занят и поэтому отвечаю Вам с некоторым опозданием [1]. Вы спрашиваете, какое нравоучение должны вывести дети из народной сказки "Мельник, мальчик и осел". Нравоучение простое: не всякому слову, не всякому замечанию первого встречного верь. Если ты будешь принимать на веру противоречивые мнения всех встречных-поперечных, то далеко не уедешь. Таков смысл этой сказки, бытующей у многих народов и впервые рассказанной в стихотворной форме еще Михаилом Васильевичем Ломоносовым [2]. Надо прислушиваться к чужому мнению, но нельзя быть легковерным. К примеру. Если бы автор этих строк оказался достаточно легковерным, он согласился бы с Вами и ввел бы в действие второго осла, который вовсе не нужен. Мельник мог бы преспокойно ехать на своем осле - один или вместе с внуком или по очереди, - если бы его не сбили с толку пересуды праздных людей. У человека должна быть голова на плечах, а тех, кого легко сбить с толку, и осудила народная мудрость. Значит, у старого мельника нет основания обижаться ни на народ, ни на меня. Что же касается слова "скотина", то в применении к скотине, к животным, это слово нельзя считать оскорбительным. "Скотину выгнать на пастбище", "накормить, напоить скотину" - в этих выражениях нет ничего грубого. А в сказке так и говорится: "Деда и внука скотина везет". Вот и все. Передайте, пожалуйста, мой привет детскому садику. С. Маршак Печатается по рукописной копии. 1 Письмо от 11 ноября 1948 года А. А. Горбенко (Киев), матери шестилетней Гали; в конце письма - печатными буквами подпись: "Галина Горбенко". 2 Стихотворение М. В. Ломоносова из его "Риторики" (1748) "Послушайте, прошу, что старому случилось..." - вольный перевод басни Лафонтена (книга 3, I). 165. Е. А. ДЕЛЛАВОС  Москва, 17 апреля 1949 г. Глубокоуважаемая Елена Александровна, Я получил от ребят из Вашего санатория очень трогательное письмо по поводу моей пьесы "Двенадцать месяцев", которую они поставили под Вашим руководством [1]. Письмо было получено во время моей болезни. Только сейчас, вернувшись домой из санатория, я нашел его у себя на столе. Не знаю, находятся ли еще у Вас девочки, подписавшие это письмо от имени ребят. Если они еще не уехали, передайте нм, пожалуйста, мой ответ. А если они покинули санаторий, не будете ли Вы добры сообщить мне их адреса? Мне очень хочется послать им самый теплый привет и благодарность за их чудесное письмецо. Фамилии их: Арчакова, Худова, Бирман, Тамазина, Фатьянова и Самоделкина. Учатся они в 6-ом и 7-ом классе. По их письму видно, как заботливо Вы относитесь к ним, как много изобретательности и труда потребовалось от Вас для того, чтобы поставить спектакль в тех условиях, которых не знает ни один театр. Это гораздо трогательнее и значительнее самой пьесы. Крепко жму Вашу руку и желаю Вам дальнейших успехов в том великом деле, которое выпало Вам на долю. Передайте мой самый искренний, дружеский привет всем Вашим товарищам по работе и всем ребятам. Если здоровье позволит мне, постараюсь когда-нибудь навестить Ваш санаторий. С. Маршак 1 В письме от 26 января 1949 года ребята из детского костнотуберкулезного санатория (п/о Кирицы Рязанской обл.) рассказали, как они поставили пьесу С. Я. Маршака "Двенадцать месяцев" (исполняли ее, лежа на кроватях на сцене); руководила постановкой завуч санатория Е. А. Деллавос. 166. Я. В. ГОДИНУ  Москва, 21 апреля 1949 г. Дорогой Яша! Во время моей болезни и пребывания в санатории было получено письмо от редактора Удмуртского издательства тов. Флейса [1]. Он пишет, что тебе живется трудно. Сейчас же по возвращении в Москву (пять дней тому назад) я говорил с директором Литфонда, а сегодня буду говорить о тебе в Союзе писателей. Надеюсь, удастся хоть немного облегчить твою жизнь. Напиши мне, пожалуйста, о себе подробнее. Мы очень давно не виделись, да и вестей о тебе и от тебя я не получал многие годы. Что ты пишешь, что печатаешь? Заботятся ли о тебе твои дочки? Скажи им, что я очень прошу их помнить, что отец их - талантливый поэт и достоин самой чуткой заботы. Хоть мы не виделись с тобой целые десятилетия, я очень хорошо и тепло вспоминаю о тебе. После привета, который я послал тебе к 60-летию, я не получил от тебя ни одного слова и даже не знал, где ты сейчас пребываешь. Пожалуйста, пиши. За последнее время я стал часто и много болеть, - сказываются и годы, и перенесенные утраты, и напряженная работа. Сейчас врачи требуют от меня, чтобы я жил тихо, по возможности за городом. Возможно ли это будет - не знаю. Трудно вырваться за город. Писал я за последние годы много. Когда получу от тебя весточку, пошлю тебе свои книги - и собственные, и переводы стихов. Будь бодр, старик. Постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. А ты помни, что люди, знающие тебя на протяжении многих десятилетий, очень хорошо к тебе относятся, ценят твой талант и твое сердце. Не знаю, когда удастся добиться помощи тебе от Литфонда, а пока посылаю тебе 500 рублей. Послал бы больше, да очень много людей зависят от меня материально. Желаю тебе здоровья, сил. Крепко жму твою руку. С. Маршак Софья Михайловна просит передать тебе самый теплый привет. Поклонись от нас обоих твоим дочкам. С. М. Печатается по машинописной копии. 1 Письмо Е. М. Флейса (Ижевск) от 10 марта 1949 года; в нем Е. М. Флейс рассказал о жизни друга юности С. Я. Маршака поэта Я. В. Година. 167. Е. А. ДЕЛЛАВОС  Москва, 12 июня 1949 г. Дорогая Елена Александровна, Очень рад был Вашему письму [1]. Мне показалось, что я получил его от старого друга. Еще по письмам детей я почувствовал, как много Вы значите для своего санатория. Замечательно, что Вам удается вносить радость в жизнь детей, которых болезнь поставила в такие трудные жизненные обстоятельства. Я счастлив, если мои сказки хоть в какой-то степени послужили Вам материалом для Вашей прекрасной работы. Если болезнь и работа дадут мне передышку, я постараюсь как-нибудь побывать у Вас. Передайте мой сердечный привет всем ребятам и руководителям Вашего санатория. Вам крепко жму руку и желаю счастья и успехов в Вашем благородном труде. Преданный Вам С. Маршак 1 В письме от 5 июня 1949 года Е. А. Деллавос сообщила, что дети в санатории под ее руководством поставили еще одну сказку С. Я. Маршака - "Сказку про козла"; приглашала поэта в гости к детям. 168. Т. Г. ГАББЕ  Рижское взморье. Дубулты, проспект Ленина, 14. Дом творчества писателей, 17 июня 1949 г. Дорогая Тамара Григорьевна, Пишу Вам уже из дома отдыха. Здесь неплохо - очень спокойно, тихо. Для меня даже чересчур тихо. Но очень холодно, дождливо. Сейчас затопили печки, и я впервые за много лет с удовольствием смотрел, как горят дрова. Чувствую себя еще не вполне хорошо. Много кашляю, да и устал в дороге. По пути я придумал новую строфу (вернее, новую предпоследнюю строчку) в своих стихах о Пушкине "У памятника" [1]. Не знаю, не ошибаюсь ли я, но мне кажется, что этот вариант лучше прежних, которые все-таки меня не вполне удовлетворяли. Я послал исправленный текст (в двух вариантах) домой и просил перед отправкой в редакцию журнала "Знамя" и в "Советский писатель" [2] показать Вам. Если нетрудно, посмотрите внимательно - с тем, чтобы в редакцию передать один вариант - окончательный. Чтобы сравнить с прежним, напоминаю Вам его последние 2 строчки: Он, на Тверском игравший в раннем детстве, Как те ребята, что снуют внизу. Который из вариантов кажется Вам проще, естественнее и благозвучнее? Написал я в дороге еще новые стихи. Когда приведу их в порядок, пришлю. Как поживаете Вы? Как здоровье? Думаете ли побывать у врача? Как здоровье Евгении Самойловны? Как Ваша работа? Начали ли уже работать над сценарием и сказками? Подали ли в издательство заявление об отсрочке? Впрочем, директор уехал, кажется, дней на 5. Когда он вернется, занесите ему это заявление, не откладывая. Так мы с ним условились. Не переутомляйтесь чрезмерно. Бываете ли Вы на воздухе? Пишите мне. Простите за кляксы на этом письме. Здесь, в доме отдыха, очень плохие перья и чернила. В прошлом году я написал в книге отзывов дома отдыха: Я Дубулты щедрей бы похвалил, Будь в этом доме более чернил. Из двух вариантов стихов о Пушкине, мне кажется, лучше тот, где я говорю, что, может быть, в детстве он играл там, где стоит памятник. Так ли это по-вашему? После того, как Вы посмотрите, я прошу Розалию Ивановну занести рукопись в редакцию "Знамени", Валентине Георгиевне Дмитриевой, предварительно сговорившись с ней по телефону. Жду от Вас писем. Крепко жму руку и кланяюсь Вашим родным. С. Маршак 1 Стихотворение написано к 150-летию со дня рождения А. С. Пушкина; напечатано в журнале "Знамя", 1949, Э 6. Впоследствии после переработки публиковалось под названием "Пушкин" - см. т. 5 наст. изд. 2 В издательстве "Советский писатель" готовилось издание книги С. Я. Маршака "Избранные стихи" (вышла в свет в 1949 г.). 169. Т. Г. ГАББЕ  Рижское взморье. Ст. Дубулты, 24 июня 1949 г. Дорогая Тамара Григорьевна, Письма от Вас еще не получил. Здоровы ли Вы? Как с Вашим летним отдыхом? Предприняли ли Вы что-нибудь относительно путевки в какой-нибудь дом отдыха или дачи? Работаете ли над сценарием и сказками? Что еще поделываете? Как здоровье Евгении Самойловпы и Соломона Марковича? Здесь холодно и дождливо. Я почти все время за работой. Начал, чтобы раскачаться, с переводов стихов. Перевел - и, кажется, удачно - пять народных венгерских баллад, два стихотворения Богдана Чалого (я обещал издательству - Детгизу - и автору), целую поэму Бернса - самую большую, около 270 строк [1]. Кроме того, написал два своих стихотворения, одно из которых посылаю Вам [2]. Прочтите и напишите Ваше впечатление. Если нетрудно, дайте Розалии Ивановне переписать для того, чтобы передать в издательство для включения в мой сборник (в "Советский писатель"). Мне кажется, его хорошо бы поместить в разделе "Лирическая тетрадь". Нравится ли оно Вам? Сегодня получил от журнала "Знамя" корректуру моих стихов о Пушкине и переводов с чешского - тоже о Пушкине [3]. Вместо "У памятника" они назвали стихи "Бессмертие" на том основании, что у них есть другие стихи под названием "У памятника". Мне кажется, что название "Бессмертие" к этому стихотворению не подходит. Но стоит ли спорить? Хорошо бы придумать другое название, но ничего в голову не приходит. В сущности название "У памятника" для этого стихотворения самое подходящее. Как Вы думаете? Пишите мне почаще. Над чем я буду теперь работать, еще не знаю. Попрошу прислать мне "Калевалу" и литовские стихи, которые я должен перевести для Детгиза (2 стихотворения Саломеи Нерис). Но слишком много переводить больше не хочется. Хорошо бы поработать над сказками народов СССР и над какой-нибудь книжкой для маленьких. Погода такая, что только работать остается, хотя чувствую я себя не слишком хорошо. Все же без работы сидеть не могу. Всегда надо что-нибудь мастерить. Не откладывайте слишком хлопот о путевке или о даче. Лето скоро пройдет, а Вам надо набраться сил. Когда начинается отпуск у Соломона Марковича? Ну, будьте здоровы. Жму руку и шлю Вам привет. Очень поклонитесь от меня Вашим. С. Маршак У меня еще был вариант 5-ой и 6-ой строки этого стихотворения: Как он прекрасен, холоден и чист - Багряный кубок, полный аромата [4]. 1 Повесть в стихах Р. Бериса "Тэм О'Шентер" (см. т. 3 наст, изд.). 2 Стихотворение "О ней поют поэты всех веков..." (см. т. 5 наст. изд.). 3 В июньском номере журнала "Знамя" за" 1949 год были напечатаны стихотворение С. Я. Маршака "У памятника" и переводы из чешских поэтов: из Сватоплука Чеха "Пушкин и Мицкевич" и из Павла Бойяра "Мой Пушкин". 4 Стихотворение "О ней поют поэты всех веков...". 170. С. М. МАРШАК  Москва, 25 июля 1949 г. Дорогая Сонечка, Дома у нас все в порядке. Элик еще в командировке - ждем его в конце недели. Видел я Алешу и Гулю [1] - был у них на дачах. Гуля очень похорошел, загорел. Очень мне обрадовался. Узнав о моем приезде, он вскочил из-за маленького стола, взмахнул ложкой и закричал: - Дедушка мой приехал! Потом он все время ухаживал за мной, приносил мне то большую половину конфетки, то целую грушу, то остаток груши с хвостиком. Вспоминал тебя. Алеша стал хорошим мальчиком, если судить по первому впечатлению. Он спокойнее, ласковее, очень хорошо обращается с Петей и Гулей. Завтра, вероятно, поеду к ним опять. Сейчас же по приезде получил верстку [2], но до сих пор не отдал ее. Кое-что опускаю, прибавляю, некоторые стихи переделываю и даже дописываю (как, например, "Дон-Кихота", к которому я прибавил современный конец [3]). Надеюсь, что сборник от всего этого выиграет. Был в Гослитиздате. Сговорился об издании Бернса (включая новые, последние стихи и поэму). Кроме тою, после выхода в "Сов(етском) писателе" сонетов они их издадут в массовой серии. Только еще в Детгизе моих новых стихов не слышали. Они очень заняты были, так как принимал дела новый министр. Завтра буду им читать. В журнале "Октябрь" появилась статейка о детской книге, где хвалят, но не талантливо и прохладно, мою "Почту", "Быль-небылицу", "Пожар", "Вчера и сегодня" и ругают "Детки в клетке" и "Усатого-полосатого" [4]. Чувствуется, что похвалы добавлены после написания статьи. Бедную Агнию Барто критик не щадит совсем. Названия моих стихов перепутаны. Автор, видно, не слишком хорошо знает книги, о которых пишет. Не знаю, ехать ли в Горький смотреть спектакль до показа его в Москве [5]. Заведующим театральным отделом Комитета Искусств, Пименов говорит, что спектакль не плох, но следовало бы его посмотреть до привоза в Москву, на месте. Иначе на поправки не будет времени. А выедут они из Горького числа 16-17 августа, а может быть, и раньше. (...) В четверг буду тебе звонить. Ну, целую тебя крепко, дорогая. (...) С. М. Был у Ираклия. Он и Вива и Манана [6] крепко тебя целуют. Новые стихи очень понравились и им, и другим литераторам. Ираклий уже начал ходить с палочкой. 1 Внуки С. Я. Маршака. 2 Верстка книги "Избранные стихи" в издательстве "Советский писатель" (книга вышла в свет в том же году). 3 Стихотворение "Дон-Кихот" в 1955 году вновь было переработано (см. стихотворение в т. 5 наст. изд. и прим. к нему). 4 П. Березов, Большие запросы маленьких читателей. - "Октябрь", 1949, Э 7. 5 Спектакль "Виндзорские насмешницы" В. Шекспира (перевод М. Морозова и С. Маршака) в постановке Горьковского театра драмы им. М. Горького. Показанный на гастролях в Москве спектакль горьковчан стал для столичных зрителей премьерой нового перевода комедии. 6 Известный литературовед И. Л. Андроников, его жена и дочь. И. Л. Андроников находился в больнице. 171. Е. Г. ИЛЛАРИОНОВОЙ  Москва, 23 сентября 1949 г. Дорогой товарищ, Недавно "Литературная газета" переслала мне Ваше письмо [1]. Я буду очень рад, если мне удастся помочь затеянному Вами делу. Алексей Максимович Горький считал, что для воспитания наших детей очень полезна работа такого рода. Она учит их наблюдать окружающую жизнь, любить свой край, а вместе с ним и всю нашу Советскую Родину, ставит перед подростками ответственную задачу и приучает их к дружному коллективному труду. Я уже не говорю о том, что участие в создании книги о своем крае развивает в маленьких литераторах чувство языка, умение высказывать мысли. Вы просите меня сообщить Вам свои соображения по поводу плана книги. Но, к сожалению, плана я не получил. Вероятно, Вы положили в основу его набросок программы, предложенный А. М. Горьким авторам первой книги. Но это только моя догадка, и если даже она верна, то, несомненно, Ваш рабочий план составлен значительно подробнее. Пришлите мне его безотлагательно. Пока же могу сказать только несколько слов, совершенно предварительных. Я хотел бы знать, есть ли у Вас в Игарке достаточно опытный литератор, который мог бы стать организатором, вдохновителем и первым редактором детских рассказов, очерков и стихов. Дело это нелегкое. Надо позаботиться о том, чтобы ребята писали как можно конкретнее, не подменяя живых наблюдений готовыми фразами, общими рассуждениями. Надо, чтобы жизнь и природа края отразились в их писаниях возможно полнее. Надо, чтобы язык в книге был чист и ясен (ведь не только авторами, но и читателями книги будут дети, а всякая книга должна учить ребят правильно говорить и мыслить). Но, однако, в поисках содержательности материала и чистоты языка никоим образом нельзя терять живую непосредственность детской речи, детского восприятия действительности. Направлять юных авторов надо осторожно и незаметно для них, не подавляя их индивидуальности, а редактировать материал следует бережно, не стремясь к излишней гладкости, вернее, заглаженности стиля. Только при этом условии рассказы детей о том, что они видели в родном краю, будут свежими и поэтичными. Такой редактор, чувствующий живое, полнокровное слово и умеющий работать с, детьми, может оказаться и среди Ваших педагогов, и среди журналистов или людей других профессий. Быть может, ему будет полезно побывать для консультации в Москве. Возможен и другой вариант: похлопотать о том, чтобы Союз советских писателей направил из Москвы в Игарку на помощь Вам подходящего человека. Новая книга должна показать, как изменился Ваш край со времени выхода первой книги, как сложилась жизнь ее авторов и героев. Но рассказы и очерки, которые будут написаны вновь, не могут и не должны быть только продолжением того, о чем рассказывала первая книга, вышедшая в 1938-м году. Если юные авторы захотят, они могут охватить больший период истории Игарки, чем 11 лет, протекших с 1938 года до наших дней. Таковы мои первоначальные соображения. Жду вестей и от души желаю успеха. С. Маршак В письме, переданном мне "Литературной газетой", не оказалось стихов Ф. Сологуба. Но директор Дома пионеров т. Голиков приводит в своем письме, адресованном редакции, стихи тою же автора "Заполярный город". Я познакомился с ними. Стихи очень хорошие. Интересно бы знать, сколько лет автору, в каком он классе. Еще несколько слов. 53-й Ленинградский специальный детский дом (Ленинград, Выборгская сторона, Ярославский проспект, дом Э2) переслал мне копии своих писем в Игарку. Получены ли эти письма? Ребят очень огорчает отсутствие ответа. С. М. 1 Письмо Е. Г. Илларионовой (г. Игарка Красноярского края), секретаря горкома ВЛКСМ. Речь идет о плане создания второй книги "Мы из Игарки" (первая книга под редакцией С. Я. Маршака была издана в 1938 г.). Впоследствии фрагменты из незавершенной второй книги "Мы из Игарки" были напечатаны в журнале "Сибирские огни", 1959, Э 1. 172. А. С. ЭШТЕЙК  Москва, 20 ноября 1949 г. Уважаемая Анна Соломоновна! Когда я работал - над своей сказкой в стихах "Волга и Вазуза", мне были известны два прозаических варианта этого народного предания: один - из "Собрания" А. Н. Афанасьева, другой - в обработке Льва Толстого (из его "Книги для чтения"). О существовании той же сказки в обработке М. И. Михайлова я узнал недавно, уже после напечатания моих стихов [1]. Желаю Вам успеха в работе. С искренним уважением С. Маршак 1 В письме от 28 октября 1949 года А. С. Эштейн (Горький) сообщила, что сказка о реках Волга и Вазуза была также написана поэтом-революционером М. И. Михайловым и опубликована в 1859 году; предполагала, что М. И. Михайлов и С. Я. Маршак при создании своих сказок пользовались одним и тем же источником. 173. ГЕНЕ КРАХМИЛЬЦЕВУ  Москва, 20 ноября 1949 г. Мой дорогой Гена, Я был болен и поэтому отвечаю на твое письмо [1] так поздно. Твои загадки мне очень понравились, но первую про два колеса я не смог разгадать. Вторая загадка про собаку, а третья - про кошку, хотя кошка больше похожа на тигра, чем на льва. Ты спрашиваешь, как начинают писать стихи. Я начал с того, что очень внимательно читал стихи хороших поэтов - Пушкина, Лермонтова, Некрасова и других. Читал я эти стихи вслух, вдумываясь в каждое слово. Попробуй и ты научиться понимать чужие хорошие стихи - тогда, может быть, и у тебя будут выходить настоящие стихи. Шлю тебе сердечный привет! С. Маршак 1 Письмо девятилетнего "Гены Крахмильцева (Губа Грязная Мурманской обл.) от 18 июня 1949 года; Гена прислал свои первые стихи - загадки. 174. ШКОЛЕ МЕСТЕЧКА ЕМЕЛЬЧИНО ЖИТОМИРСКОЙ ОБЛАСТИ.  ПИОНЕРСКОЙ ДРУЖИНЕ ИМЕНИ В. И. ЛЕНИНА Москва, 21 декабря 1949 г. Дорогие ребята, Сейчас у меня под рукой нет моих книг, но скоро должны выйти новые издания. Если они не попадут к вам в библиотеку - напишите мне, я постараюсь послать вам книгу [1]. Очень хотелось бы приехать к вам в гости летом, но пока об этом говорить трудно. Я очень занят и не очень здоров. Шлю вам сердечный привет и желаю наилучших успехов. А присваивать мое имя отряду не нужно - я ведь просто советский порт, а не герой. Крепко жму ваши руки С. Маршак Печатается по машинописной копии. 1 В письме от 30 ноября 1949 года пионеры Емельчинской школы (Житомирская обл.) сообщили, что лучшему отряду школы присвоено имя С. Я. Маршака; просили прислать книги С. Я. Маршака, которых не было в школьной библиотеке. 175. МАРИИ ЦВИРКЕНЕ  Москва, 21 декабря 1949 г. Дорогая моя Мария, Меня глубоко тронуло Ваше письмо и высказанное в нем желание прислать мне фотографии дорогого, незабвенного Петраса [1]. Образ его и без фотографии живет в моей душе. Но хочется вновь увидеть - хотя бы на портрете - милые черты безупречного друга и товарища, благородного, доброго, отзывчивого, веселого Петраса. Непременно хочу познакомиться с Вашей маленькой дочерью и сыном Андриком. Не предполагаете ли побывать в ближайшее время в Москве? Очень хотелось бы мне увидеть Вас и ребят в Каунасе, на улице Петраса Цвирка, но не знаю, позволит ли мне здоровье предпринять это путешествие. В последнее время я много и часто болею. Софья Михайловна шлет Вам горячий привет и просит поцеловав за нее ребят. Крепко жму Вашу руку. Глубоко уважающий Вас С. Маршак 1 В письме от 12 декабря 1949 года из Каунаса М. Цвиркене, вдова выдающегося литовского поэта Петраса Цвирка (1909-1947), писала о своем желании прислать фотографии покойного мужа и своих детей. 176. Н. Л. ЗАБИЛЕ  <Москва>, 21 декабря 1949 г. Дорогая Наталья Львовна, Сердечное спасибо за подарок - Вашу книжку [1]. Получил я ее во время болезни, - вот уж месяц, как я слег и все не могу поправиться. Все же книжку я с удовольствием прочел и даже запомнил наизусть: Добранiч, лис, веселий лiс, Засни та вiдпочинь. Ми знову прийдемо колись В твою зелену тiнь! Издана книжка хорошо. Есть неплохие рисунки. Когда собираетесь в Москву? Давненько уж мы не виделись с Вами. Очень рад буду встрече. Крепко жму руку и еще раз благодарю за память. Ваш С. Маршак 1 Выдающаяся украинская детская поэтесса Н. Л. Забила (Киев) прислала свою книгу: "Прогулка в лес", "Молодь", К. 1949. 177. Н. К. БАЙДИНУ  Москва, 22 декабря 1949 г. Многоуважаемый Николай Киприанович, Простите, что я так долго не отвечал Вам [1]. Я был очень болен. Только в последние дни я разобрал свою почту и прочел Ваше письмо. Пережитое Вами великое горе понятно каждому, кто терял любимых детей. Мне пришлось испытать такое горе дважды. Пусть светлое воспоминание о Вашей девочке послужит Вам утешением. Помните ее такою, какой она была при жизни в лучшие свои дни, и берегите эту память. Передайте мое глубокое и горячее сочувствие всем Вашим близким. Трудно, очень трудно написать достойную надпись для памятника. Я написал два четверостишия. Возьмите любое из них, если понравится. <> I <> Ты с нами прожила немного лет, Но столько счастья нами пережито, Что навсегда в сердцах остался след Твоей улыбки, маленькая Рита. <> II <> Недолго звездочка сияла, Но так была она светла! Ты прожила на свете мало, Но столько счастья принесла! Моя фамилия под текстом не нужна. Желаю от всей души Вам и Вашим родным бодрости и сил. С. Маршак 1 В письме от 27 ноября 1949 года Н. К. Байдин (п/о Прелестное Славянского района Донецкой (б. Сталинской) обл.), просил С. Я. Маршака сочинить надпись к могильному памятнику внучке. 178. А. И. ПАНКРАТЬЕВУ  (Москва), 30 декабря 1949 г. Уважаемый тов. Панкратьев, Вы просите меня поделиться воспоминаниями о "Доме литературного воспитания детей", в организации которого я принимал участие [1]. К сожалению, продолжительная болезнь и обилие текущей работы лишает меня возможности написать подробно об этом замечательном начинании. Отвечу Вам вкратце. После конкурса юных дарований, организованного по инициативе незабвенного Сергея Мироновича, к нам в Союз писателей были присланы многочисленные рукописи поэтов-школьников. Результаты конкурса оказались блестящими [2]. Вероятно, предварительный отбор был поручен опытным и толковым людям. Из круга юных авторов, представленных к премиям, я с моими товарищами по работе отобрал человек 50-60. Перед нами встал вопрос: как помочь дальнейшему развитию этих талантливых детей? Для юных художников был открыт детский класс при Академии художеств, юных музыкантов направили в консерваторию. Создавать соответствующую этим детским классам Академии и консерватории "детскую литературную студию" нам казалось нецелесообразным. Из "вундеркиндов" редко выходят настоящие поэты и прозаики, а будущим писателям не нужна, вернее даже вредна, ранняя специализация. Для ребят, получивших премии по литературе, была создана хорошая библиотека-читальня. При ней было организовано нечто вроде детского клуба, где читались и отдельные лекции по различным научным дисциплинам, и целые циклы лекций по литературе, истории и т. д. Задачей этих лекций было вызвать у ребят интерес к тем наукам, с начатками которых они знакомятся в школе. Например, беседа с видными учеными открывала перед юными слушателями большие перспективы физики, химии; рассказ замечательного исследователя полярных стран об открытых им островах давал ребятам представление о работе географа. Цикл лекций, посвященных Пушкину, сопровождался изучением рукописей великого поэта и подробным знакомством с "Пушкинскими местами". Дети слушали хорошую музыку, посещали музеи. Для бесед с ребятами часто приезжали старые большевики, ветераны гражданской войны, люди, лично знавшие Ленина, Калинина. Каждое лето ребята совершали пешие прогулки и поездки по родной стране (если не ошибаюсь, - по Украине, по Волге, по Кавказу). Таким образом, "Дом литературного воспитания" стремился развить в юных литераторах любовь к социалистической родине, интерес к ее настоящему и прошлому, стремился расширить их кругозор, научить их уважать и ценить разные отрасли человеческого знания и труда - для того, чтобы их будущая литературная работа была глубокоидейной и разносторонней. Для того, чтобы ребята не замыкались в своем узком кругу, в клуб ежегодно вступали одаренные ребята из различных районов города. Впоследствии Дом литературного воспитания влился в Ленинградский Дворец пионеров. После моего отъезда из Ленинграда я не имел возможности следить за дальнейшей жизнью наших воспитанников. Знаю только, что некоторые из них стали журналистами, научными работниками, литераторами. Талантливые поэты Катульский и Поляков пали смертью храбрых на полях Великой Отечественной войны. Вот вкратце то, что я могу рассказать об этом большом, интересном деле, на которое нас вдохновила неустанная забота партии о подрастающей смене. Вождь ленинградских большевиков С. М. Киров приложил много усилий к тому, чтобы конкурс юных дарований не стал самоцелью, а помог бы дальнейшему воспитанию и развитию талантов, обнаруженных в результате конкурса. Он вложил в это дело, как и во все другие свои начинания, глубокую политическую мысль и творческую инициативу. Простите за краткость моих воспоминаний. Желаю музею С. М. Кирова и всем его сотрудникам новых больших успехов в работе по собиранию материалов, которые помогут полнее воссоздать светлый образ Сергея Мироновича. С искренним приветом С. Маршак 1 В письме от 14 декабря 1949 года А. И. Панкратьев (Ленинград), директор музея имени С. М. Кирова, просил прислать воспоминания о созданном по инициативе С. М. Кирова Доме литературного воспитания детей в Ленинграде. 2 Конкурс был проведен в 1934 году. 179. Р. Л. ПАРВЕ  (Москва), 31 декабря 1949 г. Дорогой товарищ Парве! Сердечно благодарю Вас за присланные Вами переводы моих книжек [1]. Очень рад, что Вы продолжаете эту работу. Отвечаю на Ваше любезное письмо с опозданием, потому что уже второй месяц болею. Мне давно хотелось побывать у Вас в Таллине. Если здоровье позволит, непременно приеду летом. Пока же у меня к Вам просьба. Я работаю над книгой, в которую войдут сказки 16-ти советских республик. Эту книгу я пишу в стихах, но материалом для нее служат подлинные народные сказки. Не пришлете ли Вы мне в переводе несколько любимых эстонских сказок с интересным сюжетом, с юмором. Если - наряду со старыми - есть сказки советского периода, - пришлите и те и другие. Простите, что затрудняю Вас своей просьбой. Желаю Вам счастья и успехов в наступающем году. Мне будет очень приятно познакомиться с Вами лично. С искренним приветом. С. Маршак 1 С письмом от 12 октября 1949 года из Таллина эстонский поэт Р. Л. Парве (р. 1-919 г.) прислал книги своих переводов детских стихов С. Я. Маршака на эстонский язык: "Почту военную" и "Мистер Твистер" (обе - Таллин, 1949). 180. В. А. БЕЗЫЗВЕСТНЫХ  Москва, 22 марта 1950 г. Уважаемый Василий Александрович, Получил Ваше интересное и содержательное письмо [1]. Мне кажется, что в нем заключена вся программа будущей второй книги "Мы из Игарки". Вы спрашиваете: дать ли историю возникновения города или просто - воспоминания очевидца о том, как люди осваивали суровый Север. Я думаю, - и то и другое. И очень хорошо, если Вам и в самом деле удастся показать чум рядом с современной техникой, электросварку в "клящие" морозы, оленьи упряжки неподалеку от аэродрома. Обо всем этом отлично сказано в Вашем письме. Нужно только, чтобы и прошлое и настоящее было изображено живо и просто, чтобы рассказ свидетелей-очевидцев, взрослых и детей, не превратился в беглый и сухой доклад. Ваше письмо не оставляет сомнений в том, что Вы владеете этим живым словом и можете написать прекрасное предисловие (вернее сказать, вступление) к будущей книге. Мне кажется, следует привлечь к работе и авторов первой книги, - во всяком случае, наиболее способных из них. Известно ли Вам, где они сейчас и что делают? Начал ли работать кружок под руководством тов. Наумовой в Доме пионеров? 2 В работе с ребятами надо избегать излишнего "причесывания" материала. Направлять их работу следует очень тактично и осторожно. Необходимо дать в книге сведения о судьбе авторов первой книги. Первая книга вызвала большой интерес у читателей всей нашей страны. Уверен, что вторая книга будет еще ярче и глубже первой. Думая о Вашей работе, я вспоминаю, с какой любовью рассказывал мне когда-то Алексей Максимович о юных жителях Игарки, собиравшихся тогда писать историю своего молодого города. Теперь Вам предстоит не только продолжить историю своего края, но и расширить и углубить ее. Желаю Вам успеха. Буду рад, если окажусь в состоянии чем-нибудь помочь Вам. С искренним приветом. С. Маршак 1 В письме от 5 февраля 1950 года В. А. Безызвестных (г. Игарка Красноярского края), заведующий гороно, сообщал, что он собирает материалы ко второй книге "Мы из Игарки". 2 При игарском Доме пионеров начал работу литературный кружок под руководством ответственного секретаря местной газеты Наумовой. В. А. Безызвестных писал, что он хотел бы этот кружок сделать центром по работе над книгой. 181. С. В. СМИРНОВУ  Москва, 22 марта 1950 г. Дорогой Сережа, Я был очень рад Вашему письму [1]. С удовольствием вспоминаю наше короткое знакомство. Не раз я справлялся в издательстве и на фабрике, куда девался Сережа Смирнов, и только сейчас узнал, что Вы - в Армии. Правда, жаль, что фабрика детской книги лишилась такого хорошего работника, но надеюсь, что наша Гвардия приобрела в Вашем лице отличного солдата. Скоро в Детгизе должна выйти моя книжка, в которой упоминается Ваше имя 2. Я перешлю ее Вашей маме, которой прошу передать от меня самый сердечный привет. А Вам желаю здоровья, счастья и больших успехов в учебе! Крепко жму Вашу руку. С. Маршак Печатается по машинописной копии. 1 Письмо от 12 марта 1950 года танкиста, рядового С. В. Смирнова; до призыва в армию С. В. Смирнов работал на фабрике детской книги. 2 С. Маршак, Как печатали вашу книгу, Детгиз, М. 1950. В конце стихотворения С. Я. Маршак говорит о печатнике Сереже Смирнове - см. т. 1 наст. изд. 182. А. А. АНТОНОВУ  Москва, 22 марта 1950 г. Уважаемый Анатолий Александрович, В ответ на Ваше письмо [1] я могу только вкратце сообщить, что в 1904-1906 году я действительно жил в Ялте, на Дарсановской, 12, на даче Ярцева, в квартире Пешковых, и учился в гимназии на Аутской улице. Из Ялты я уехал при таких обстоятельствах. Меня вызвал к себе директор гимназии Готлиб-Баталов, который раньше был моим учителем в петербургской 3-ей гимназии, а впоследствии профессором Одесского университета, - и "совершенно конфиденциально" сообщил мне, что ялтинский градоправитель Думбадзе требует моего исключения из гимназии. Во избежание всяких неприятностей, вплоть до ареста, директор посоветовал мне взять из гимназии бумаги и покинуть Ялту возможно скорее - да при этом не на пароходе, с которого полиция часто снимала "неблагонадежных" пассажиров, а омнибусом. На рассвете я покинул город. Вернее всего, немилость генерала Думбадзе была вызвана моей близостью к семье Горького, которая незадолго до этого уехала из Ялты. В советское время я был в Ялте два раза - насколько я помню, в 1932 и в 1938 году. В первый раз я жил в гостинице "Ореанда", второй раз - в Доме отдыха Литературного Фонда. Ялту я очень люблю и надеюсь еще побывать в ней. Желаю Вам успеха в работе. Шлю искренний привет. С. Маршак Печатается по машинописной копии. 1 В письме от 22 февраля 1950 года А. А. Антонов (Ялта) рассказал о своей работе по установлению памятных мест в Ялте; его интересовало, где жили в городе писатели, художники, композиторы. 183. А. П. БЕГУЧЕВОЙ  Москва, 22 марта 1950 г. Уважаемая Ариадна Петровна, Простите, что отвечаю Вам с некоторым опозданием. Я недавно вернулся из санатории и на первых порах был очень занят. Меня очень тронуло Ваше письмо [1], и я жалею, что нам с Вами не пришлось увидеться лично. Гораздо легче рассказать о себе и о своей работе в устной беседе, чем в коротком письме. Полагаю, что такая беседа могла бы быть очень полезна для Вашей работы. Постараюсь ответить Вам вкратце. Родился я в Воронеже в 1887 году. Отец работал на заводе. Он был химик-практик, изобретатель. Писать я начал очень рано, а печататься стал примерно с 1907-1908 года. Стихи мои помещались в Журиалах ("Северные записки", "Русская мысль", "Сатирикон" и др.). Моими "крестными отцами" в литературе были Владимир Васильевич Стасов и А. М. Горький. С первым я встретился в 1902 году, со вторымв 1904 ом. Стасов был знаток русского народного творчества и научил меня любить сказки и былины. Но особенно большое значение в моей жизни имела встреча с Горьким. В то время ему было 36 лет, а мне 16. Из петербургской гимназии, где я тогда учился, он перевел меня в Ялтинскую и поселил в семье Пешковых. Ялту я должен был покинуть в 1906 году, когда все, кто был близок к семье Пешковых, считался "неблагонадежным". Меня вызвал директор гимназии и по секрету посоветовал уехать из Ялты во избежание ареста и высылки. Это положение лишало меня возможности продолжать учиться в России, и через несколько лет я уехал за границу, в Англию, где поступил в университет. Вернулся я на родину в 1914 году. Во время первой мировой войны я много работал по устройству детей-беженцев, и это особенно подружило меня с той аудиторией, для которой я пишу и сейчас. В первые годы революции я работал по организации детских домов и колоний и был одним из основателей театра для детей. Впоследствии я сочетал свою литературную работу с редакционной. Это были времена, когда советская литература для детей только создавалась. На этой работе я еще больше сблизился с Алексеем Максимовичем Горьким. Вы, вероятно, знаете, какую роль он сыграл в воспитании нового советского человека и в создании нашей детской литературы. Посмотрите в "Правде" статьи Горького, его письмо к детям-читателям и мою статью о детских письмах, полученных Горьким перед съездом писателей, а также мой содоклад по детской литературе на этом съезде. Очень трудно в двух словах рассказать о моей редакторской работе. Скажу только, что мне пришлось работать со многими писателями - с Житковым, Гайдаром, Ильиным, Бианки, Чарушиным, Пантелеевым, Михалковым и другими. С Маяковским я встретился в те времена, когда шла острая борьба за новую, политическую, идейную детскую книгу и за высокое поэтическое мастерство в этой области. В этой борьбе мы оказались с ним единомышленниками, а наши нечастые встречи (я жил тогда в Ленинграде, а он - в Москве) всегда были для меня большой радостью. О том, как я работал над книжками, о которых Вы спрашиваете, могу сейчас рассказать только очень бегло. "Двенадцать месяцев" я писал в суровой, затемненной, военной Москве - в часы отдыха от работы в газете и "Окнах ТАСС". Мне хотелось написать жизнерадостную сказку для тех ребят, которые вновь наполнят наши театры после победы, завоеванной их отцами. Тему "Военной почты" мне подсказали на фронте бойцы, которым я читал первую свою "Почту". Почти все, что я написал в этих стихах, мне рассказали фронтовые почтальоны. "Ледяной остров" я начал писать, прочитав газетное сообщение о враче-герое, о его прыжке с парашютом на один из Новосибирских островов, а кончил книжку только после встречи с человеком, совершившим этот подвиг, - с капитаном медицинской службы Бурениным. Вот Вам несколько фактов из моей жизни. Повторяю, в устном разговоре я мог бы рассказать Вам гораздо больше и полнее о сущности той работы, которую проделали писатели моего поколения. Я думаю, что для Вашей темы нужен не сухой перечень дат и внешних событий. Гораздо важнее показать хотя бы на примере одного писателя, какой путь прошла наша советская литература для детей, какие задачи она ставила перед собой и ставит сейчас. Это - главное. Желаю Вам успеха в работе. Сердечный привет. С. Маршак 1 В письме от 23 февраля 1950 года А. П. Бегучева (Саратов), студентка пятого курса филологического факультета университета, рассказала о своей дипломной работе, посвященной творчеству поэта; задала ряд вопросов по биографии поэта. 184. Л. З. ДОБКИНУ  Москва, 22 марта 1950 г. Уважаемый Лев Захарович! Моя длительная болезнь и накопившиеся за это время невыполненные обязательства помешали мне ответить Вам своевременно [1]. Я и сейчас не совсем здоров и не по силам перегружен текущей работой. Но все же я внимательно прочел Вашу поэму "Белое золото" и переслал ее для ознакомления в Детгиз и в редакцию журнала "Пионер" со своим отзывом. Передам я поэму и в жюри конкурса на детскую книгу (при Министерстве просвещения). Посылаю Вам копию моей рецензии [2] и надеюсь, что высказанные в ней мысли и замечания будут Вам понятны. Могу только добавить следующее. Я в одинаковой мере приемлю и классический и свободный стих. Однако классический стих в применении к современной теме требует некоторого преображения. Иначе он кажется сшитым не по мерке, словно костюм, взятый напрокат. Конечно, это мое сравнение отнюдь не относится к Вам и к Вашей поэме. У Вас нет столь явственного расхождения содержания с формой. Но и Вам следует обратить внимание на выбор стихотворного ритма и размера, наиболее соответствующего Вашему замыслу и материалу. Ведь и классический стих допускает большое разнообразие интонации и ритма. Как различно звучит один и тот же хорей или ямб у Пушкина, Майкова и, скажем, у Твардовского. В сюжете Вам следовало бы, на мой взгляд, больше проявить, определить линию центральных фигур поэмы. Очень трудно говорить о деталях художественного произведения в кратком письме или рецензии. Если побываете в Москве, буду рад повидать Вас. От души желаю Вам удачи в Вашей поэтической работе. Мне было бы интересно узнать, кто Вы, сколько Вам лет, чем занимаетесь [3]. С. Маршак Печатается по машинописной копии. 1 В мае 1949 года редакция "Пионерской правды" передала С. Я. Маршаку для отзыва поэму Л. З. Добкина (псевд.- Рощин) "Белое золото". 2 Автограф рецензии хранится в архиве поэта. 3 Л. З. Добкин - в то время финансовый работник в г. Ленинске (Андижанская обл. Узбекской ССР); ему было 37 лет. 185. А. Е. ШАПШАЛ  Москва, 28 марта 1950 г. Уважаемый товарищ, Простите, что отвечаю Вам с большим опозданием [1]. Я долго болел, а за время болезни у меня накопилось множество рукописей. Вашу сказку прочел внимательно. Очевидно, Вы не лишены литературных способностей и воображения. Однако то, что Вы пока делаете, еще очень наивно и по-любительски расплывчато. У Вас была благородная задача - показать победу добра над злом, но все это до такой степени абстрактно, что сказку легко можно принять за рукопись, найденную 50 лет тому назад. Самая фантастическая сказка должна быть основана на реальности, заключать в себе черты нашего времени, ратовать за наши идеи. Волшебные сказки Андерсена, Гауфа, русские народные сказки дают представление о той эпохе, в которую они были сочинены. Дело не столько в быте, сколько в идеях, пронизывающих сказку. У Вас же основные идеи слишком общи и туманны. Трудно разговаривать с человеком, не зная его возраста и профессии. Могу только посоветовать пробовать свои силы в литературе, если у Вас есть к ней влечение, но каждый раз ставить перед собой более конкретную и строгую задачу. Есть ли у Вас в городе опытные литературные консультанты, которые могли бы Вам помочь? Если нет, свяжитесь с Областной Комиссией Союза Советских писателей (Москва, ул. Воровского, 52). Простите, если мое письмо покажется Вам несколько резким. Но в оценке художественных произведений нужна полная откровенность. Желаю Вам успеха в работе. С. Маршак 1 В письме от 25 февраля 1950 года А. Е. Шапшал (Саратов), студентка филологического факультета университета, напоминала С. Я. Маршаку, что год тому назад прислала ему для отзыва свою пьесу "Сказка". 186. Л. Л. НЕЙКЕНУ  Москва, 28 марта 1950 г. Дорогой Леопольд Леонидович, Я долго болел, был в санатории, поэтому отвечаю на Ваше письмо [1] с некоторым опозданием. Вы жалуетесь на то, что стихи Вам не даются. Пусть это Вас не печалит. Дело не в том, чтобы овладеть техникой стихосложения. Постарайтесь прежде всего стать хорошим читателем стихов, то есть научиться понимать, чем настоящая поэзия отличается от механического стихоплетства, иногда даже очень гладкого. Многие читают стихи бегло, поверхностно, не вдумываясь в образ и не вслушиваясь в музыку стиха. Если Вы научитесь этому искусству сами, Вы многому научите ребят. К сожалению, я не могу Вам рекомендовать никаких руководств к писанию стихов. Эти "руководства", как Вы и сами знаете из опыта, ничего Вам не дадут. Лучше всего читать поэтов и учиться у них. Внимательно прочитанные Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Тютчев, Фет, Блок, Маяковский и лучшие из современных поэтов покажут Вам, как разнообразен стих, как много мыслей, чувств, образов он может передать. Теперь скажу несколько слов о моей "Были-небылице". Ваш пионер спрашивает, почему мой второй маляр так немногословен [2]. Он и должен был быть таким по моему замыслу. Беседу ведет старик с пионерами, а добродушные, но не слишком разговорчивые маляры только изредка подкрепляют слова старика своими замечаниями. Я представлял себе второго маляра человеком рассудительным, но зря слов не теряющим. Впрочем, у обоих маляров роль в поэме небольшая. Это, так сказать, "аккомпанемент". По Вашему письму видно, что Вы хороший, вдумчивый вожатый. Желаю Вам успеха в работе. С. Маршак 1 В письме от 7 января 1950 года Л. Л. Нейкен (Петрозаводск), старший пионервожатый, спрашивал, "как научиться писать стихи". 2 В своем письме Л. Л. Нейкен привел недоуменный вопрос одного пионера-семиклассника, почему второму маляру в повести в стихах "Быль-небылица" отводится так мало места. 187. Б. А. ЭПЕЛЬФЕЛЬДУ  Москва, 17 апреля 1950 г. Дорогой гвардии капитан, Исполняю Вашу просьбу - посылаю Вам книгу сонетов, но отнюдь не советую рассматривать ее, как "ценное пособие". Стихи есть стихи. Кстати, о стихах. Не нужно Вам писать стихи по-английски [1]. Даже на родном языке не так-то легко писать хорошо. А уж на языке, который Вы изучаете в институте, писать и вовсе трудно. Желаю Вам успеха в Вашей литературной работе [2]. Вы, очевидно, человек способный. Только никогда не превращайте писание стихов в литературное упражнение, которому предаются иной раз стихотворцы и переводчики стихов. Писать надо каждый раз от всего сердца и во весь голос. То же откосится и к переводам. Вы согласны со мной? Будьте здоровы и счастливы. С. Маршак 1 В письме от 21 марта 1950 года капитан Б. А. Эпельфельд прислал свое стихотворение на английском языке (он учился заочно в институте иностранных языков). 2 Б. А. Эпельфельд работал в редакции газеты воинской части. 188. С. С ПРОКОФЬЕВУ  (Москва), 5 июня 1950 г. Дорогой Сергей Сергеевич, Очень рад весточкам от Вас. Понемногу продолжаю работать над текстом. Вместо - И стали Волги берега Захватчику могилой [2], лучше читать так: И стали Волги берега Могильщику - могилой. Это крепче "Колыбельная", как мне кажется, должна быть после "Голубей". Другого места для нее я не нахожу. XI главка теперь начинается так: Растет и крепнет дружный хор Во всех краях земного шара. Но с ним ведут упорный спор Те, кто спешит разжечь костер, Огонь всемирного пожара. Следующая (XII) главка начинается так: Суда с оружьем на борту Заходят в порт французский. Но не найдут они в порту Рабочих для разгрузки. Хоть грузы грузчику нужны, Но не полезет в трюм он Таскать снаряды для войны, Что затевает Трумэн! Решенье приняли одно Бельгийцы и французы: Для безопасности на дно Отправить эти грузы! Следующая главка - "У дела мира есть свои // Надежные солдаты" и т. д. Мне хотелось, чтобы ответ "Хору зачинщиков войны" был поострее. Не знаю, удалось ли. Кстати, не думаете ли Вы, дорогой Сергей Сергеевич, что некоторые строфы (как, например, рассказ о мальчике в подвале во время "воздушной тревоги" и другие отрывки беллетристического характера) следует дать не в пении, а в чтении? Выбрасывать эти отрывки было бы жалко, а подходят ли они для пения или для речитатива, - не знаю. Вы правильно называете все это произведение "Ораторией". Все изменения и поправки, которые я вношу в текст, непременно буду посылать Вам, если будет оказия. На пригородную почту я не слишком надеюсь, - письма идут очень медленно. Я болею, но ехать в санаторию не могу - очень много забот. Если мне удастся в ближайшее воскресенье навестить на Николиной Горе брата [3], который заболел костным туберкулезом, побываю у Вас. Обнимаю Вас и желаю Вам здоровья, бодрости. Моя жена и я шлем сердечный привет Мире Александровне [4]. Ваш С. Маршак Автографы писем С. Я. Маршака к С. С. Прокофьеву хранятся в ЦГАЛИ (фонд 1929). Переписка между композитором и поэтом в период работы над ораторией "На страже мира" (лето 1950 г.) частично опубликована в журнале "Советская музыка", 1962, Э3, в статье М. Прокофьевой-Мендельсон "Как создавалась оратория "На страже мира". Эта работа была начата по инициативе А. А. Фадеева. 1 Выдающийся советский композитор С. С. Прокофьев (1891-1953) - летом 1950 года жил у себя на даче на Николиной Горе (под Звенигородом). 2 Все стихотворные тексты, приводимые в письмах С. Я. Маршака, являются вариантами, не вошедшими в окончательную редакцию. 3 И. Я. Маршак (М. Ильин). 4 М. А. Прокофьева-Мендельсон, жена композитора. 189. С. С. ПРОКОФЬЕВУ  Москва, 7 июня 1950 г. Дорогой Сергей Сергеевич, Посылаю Вам сокращенный (и, надо сказать, довольно значительно сокращенный) текст. На всякий случай я помечаю красным, карандашом те места, которые можно - при надобности - еще сократить, если от этого не пострадает разнообразие ритма и содержательность текста. Я продолжаю работать над стихами и, может быть, внесу некоторые изменения во вторую половину текста и особенно в последнюю его часть. Было бы хорошо, если бы Вы держали меня в курсе того, что Вы делаете. Не можете ли позвонить ко мне по телефону или написать мне, когда это потребуется? В ближайшее время я буду еще в Москве. Большую часть дня провожу дома - особенно утром до 12-ти и вечером после восьми. Желаю Вам здоровья, шлю Вам и Мире Александровне сердечный привет. С. Маршак 190. С. С. ПРОКОФЬЕВУ  (Москва), 3 июля 1950 г. Дорогой Сергей Сергеевич, Александр Александрович до сих пор ко мне не звонил [1]. Я даже не знаю, на даче ли он сейчас. Если его там нет, как бы не затерялся в его отсутствие текст. Посоветоваться с ним было бы лучше при встрече. Повидаться с ним не мешало бы, тем более, что журналы настойчиво добиваются печатания текста, который им так нужен будет ко времени завершения сбора подписей [2]. Особенно настойчиво торопит Твардовский, редактор "Нового мира". На всякий случай я передал через невестку Александра Александровича просьбу о том, чтобы он позвонил ко мне. Ближайшую неделю я, вероятно, еще проведу в Москве, хотя чувствую себя с каждым днем хуже. Отекают руки, плохо сплю. Посылаю Вам третье четверостишие от самого начала. Вот оно: И эта глиняная печь Свое проклятье шлет Тому, кто дом крестьянский сжечь Отправил самолет. Это ли четверостишие Вам нужно? [3] На всякий случай вот Вам и другое опущенное четверостишие (второе от начала третьей главки): Пропали в сумраке дома, Исчезли фонари. На сотни верст сплошная тьма До утренней зари. Если еще что-нибудь понадобится, сообщите. Ответили ли Вы Антону Шварцу по поводу предложения Ленинградской филармонии? [4] Он несколько раз звонил ко мне. Как Ваше здоровье? От всей души желаю Вам бодрости. Привет Мире Александровне. Ваш С. Маршак 1 В письме от 28 июня 1950 года С. С. Прокофьев писал С. Я. Маршаку: "Дорогой Самуил Яковлевич. Во время нашей последней встречи мы говорили о том, что надо бы посоветоваться насчет нового текста с А. А. Фадеевым. Исходя из этого, я направил текст Александру Александровичу и теперь жду, что он свяжется с Вами, со мною или с нами обоими. Не звонил ли он Вам?" 2 Сбор подписей под Стокгольмским воззванием. 3 "Мне очень нужно для работы, - писал С. С. Прокофьев, - третье четверостишие от самого начала, которое было одно время Вами купировано и которое Вы в последний раз обещали восстановить". 4 Речь идет о первом исполнении оратории в Ленинграде. А. И. Шварц (1896-1954) - мастер художественного слова. 191. С. С. ПРОКОФЬЕВУ  Москва, 11 июля 1950 г. Дорогой Сергей Сергеевич, Как мы условились [1], посылаю Вам текст оратории с некоторыми изменениями и сокращениями. Это - более или менее окончательный текст. Может быть, если это не помешает Вашей работе, я внесу еще некоторые небольшие поправки. Кажется, теперь все становится на место. Что Вы думаете о названии оратории - "Слава миру"? Если Вам или мне придет в голову что-нибудь еще более подходящее, успеем заменить. Очень удачна мысль о введении чтеца. Это придаст оратории действенность и еще более оправдает название "оратория", а также даст нам возможность избежать чрезмерных сокращений текста. Кстати, роль чтеца согласен взять на себя при исполнении для радио Ираклий Андроников. Он прекрасно читает и великолепно чувствует и понимает музыку, - следовательно, чтение не будет противоречить музыкальному строю оратории. Прочтите, пожалуйста, текст, который я Вам посылаю, и напишите мне, что, по-Вашему, будет исполняться чтецом. Вчера с Ан. К. Тарасенковым [2] мы внимательно прочитали текст и обсудили со всех точек зрения. Кажется, все на месте. А сейчас ко мне неожиданно позвонил А. А. Фадеев, и я ему прочел всю ораторию. Он очень доволен, - говорит, что вещь стала гораздо сильнее после того, как почти все декларативные места я заменил более конкретными. Замечаний у него нет, кроме одного: ему кажется, что "сверчок" в "Колыбельной" придает этой песне несколько традиционный характер. Сейчас, он думает, сверчок - явление довольно редкое. Попробую чем-нибудь заменить сверчка, хоть это трудно. Название "Слава миру" кажется ему не вполне соответствующим положению вещей в мире, где еще идет борьба за мир. Я назвал бы ораторию "Война за мир", если бы не было романа Панферова "Борьба за мир". А. К. Тарасенков предлагает назвать: "Слово о мире". Что Вы думаете по этому поводу? Не знаю, что делать со "сверчком". Не опустить ли всю "Колыбельную"? А. А. Фадеев просит передать Вам самый теплый привет. Он очень жалеет, что не может заехать к Вам. Крепко обнимаю Вас и шлю сердечный привет Мире Александровне. Ваш С. Маршак 1 Текст оратории, в том числе "Колыбельной", еще раз перерабатывался С. Я. Маршаком в 1955 и 1963 годах (см. т. 5 наст. изд.). 2 А. К. Тарасенков (1909-1952), литературный критик, член редакционной коллегии журнала "Новый мир". Текст оратории "На страже мира" был намечен к публикации в журнале. 192. С. С. ПРОКОФЬЕВУ  Москва, 14 июля 1950 г. Дорогой Сергей Сергеевич, Пишу Вам в редакции [1]. Сейчас переписали на машинке тот текст, который идет в печать. Новые поправки внесены после разговора с А. А. Фадеевым и обсуждения стихов в редакции. Кажется, теперь текст дошел до большей стройности, четкости и легкости. Посылаю его Вам. Замените им прежние. Обнимаю Вас и желаю Вам бодрости. Мой сердечный привет Мире Александровне. Ваш С. Маршак 1 В редакции журнала "Новый мир". Здесь готовился к публикации текст оратории "На страже мира" ("Новый мир", 1950, Э8). 193. А. ТОКОМБАЕВУ  Москва, 18 ноября 1950 г. Дорогой товарищ Аалы Токомбаев, Простите меня, что отвечаю Вам с некоторым опозданием. Я болею и завален работой. Все, что Вы пишете об отношении к переводам, я считаю совершенно правильным [1]. Без известной свободы в обращении с текстом подлинника невозможен поэтический перевод. Что же касается детской книги, где нужна особенная живость, простота и ясность, то там поэт-переводчик имеет еще большие права. Вы поступили правильно, добавив яблони, груши и ореховые деревья к числу деревьев, упомянутых в моей книге. А уж о верблюде Вы несомненно можете рассказать больше и лучше меня. Желаю Вам здоровья и новых успехов в Вашей работе над стихами и переводами стихов. Шлю Вам искренний привет и крепко жму Вашу руку. С. Маршак 1 В письме от 12 октября 1950 года из Фрунзе народный поэт Киргизской ССР А. Токомбаев (р. 1904 г.) рассказал о своей работе над переводом стихотворений С. Я. Маршака для детей: "Для того чтобы стихи были понятны киргизским детям, - писал он, - я сделал некоторые изменения: пересказ куплетов, некоторые дополнения куплетов... в "Праздник леса" я добавил яблоки, груши и ореховые деревья, ибо дети Средней Азии прежде всего... сажают фруктовые деревья. Я полагаю, что такие отклонения не противоречат Вашим мыслям... В четверостишии "Верблюд" я прибавил куплет и т. д.". 194. В. Е. ЕВГЕНЬЕВУ-МАКСИМОВУ  Москва, 8 января 1951 г. Глубокоуважаемый Владислав Евгеньевич, Меня глубоко тронул Ваш привет и лестная оценка моей статьи [1]. Мне было особенно приятно услышать дружеское слово из уст замечательного исследователя и ценителя некрасовской поэзии. Очень хотел бы получить весточку о состоянии Вашего здоровья. От всей души желаю Вам бодрости и сил. Я с радостью согласился бы на Ваше предложение - прочесть доклад о мастерстве Некрасова [2], - но лишен возможности побывать в Ленинграде в ближайшее время. После года непрерывной и напряженной работы я уезжаю лечиться в подмосковный санаторий и вернусь не раньше февраля. Приветствуйте от моего имени "черноглазое дитя" - Клару Бикбулатову [3]. Жена моя и я отлично помним ее и желаем ей успеха в работе. Крепко жму Вашу руку. Преданный Вам С. Маршак 1 В письме от 18 декабря 1950 года из Ленинграда известный некрасовед В. Е. Евгеньев-Максимов (1883-1955) высоко оценил "Заметки о мастерстве" С. Я. Маршака ("Новый мир", 1950, Э 12), особенно замечания поэта о художественных приемах Н. А. Некрасова. 2 В. Е. Евгеньев-Максимов приглашал С. Я. Маршака сделать доклад о мастерстве Некрасова на II Всесоюзной конференции некрасоведов в середине января в Ленинграде. 3 Студентка пятого курса; во время войны жила в Алма-Ате в одном доме с семьей С. Я. Маршака. 195. В. В. ЛЕБЕДЕВУ  Москва, 2 июня 1951 г. Мой дорогой Владимир Васильевич, От всей души поздравляю Вас с двойным юбилеем [1] и желаю Вам многих лет счастливого труда. Очень жалею, что моя болезнь помешала мне и Софье Михайловне отпраздновать вместе с Вами этот день. Крепко жму руку. Ваш С. Маршак Вот Вам восемь строчек стихов на память. Когда поправлюсь, напишу больше. В. В. ЛЕБЕДЕВУ Любому ребенку известно, Что в нашей работе совместной Мы были не Лебедь и Рак, А Лебедев и Маршак. Мы с вами над книжкою детской Еще потрудиться должны Во имя великой Советской, Лелеющей детство, страны! С. М. 1 Двойной юбилей художника В. В. Лебедева - 60 лет со дня рождения и 40 лет его творческой деятельности. 196. Ф. И. СТРЕЛЬЦОВУ  Москва, 8 декабря 1951 г. Уважаемый Федор Иванович, С весны до сего времени я почти непрерывно болею, дважды перенес воспаление легких, дважды лежал в больнице. Да и сейчас еще не совсем поправился и с трудом отвечаю на письма моих - довольно многочисленных - корреспондентов. Поэтому Вы не должны сетовать на меня за то, что отвечаю Вам с таким опозданием [1]. По моей просьбе помощница моя писала Вам о тех обстоятельствах, которые помешали мне ответить Вам своевременно. В редакциях наших издательств я не состою и потому не могу оказать Вам никакой практической помощи в издании Ваших стихов. Я могу только высказать Вам мое личное мнение по поводу присланной Вами рукописи. Тему Вы избрали прекрасную - серьезную и доходчивую до ребят. А вот мастерства у Вас далеко не достаточно. К стихам для детей у нас в стране предъявляют те же высокие требования, что и к стихам для взрослых, никаких скидок на детскую литературу не дают. 9 февраля 1952 г. Прошло два месяца с тех пор, как я начал писать Вам это письмо. Прервала его болезнь, а потом срочная работа. Сейчас перечел Ваши стихи и убедился, что недостатки присланной Вами книжки-картинки заключаются не в отдельных стилистических неудачах, а в том, что у Вас еще нет профессионального умения и художественного вкуса, которые необходимы в поэтической работе, предназначенной для взрослого или юного читателя. При достаточно развитом литературном вкусе Вы могли бы сознательнее оценить свою работу и не писали бы, что считаете книгу "уже готовой" к печати. Позвольте быть с Вами откровенным. По рукописи видно, что Вы недостаточно чувствуете характер и оттенок слов, которыми пользуетесь. Что значат, например, такие строчки: Из тебя получится Каменщик прелестный... ? Эпитет "прелестный" в приложении к слову "каменщик" Звучит несуразно. Далеко не поэтическим, а скорей канцелярским оборотом речи начинается "Солдатская клятва": Мы мирно строились. Причем Соседям не грозили. Нельзя рифмовать слова: "жаворонки" и "стройки", "народ" и "Петр", "любимую" и "синее", "героизм" и "коммунизм". Слова в стихах должны быть поставлены так, чтобы не сливаться при чтении. А у Вас то и дело два-три слова слипаются в одно. Например: Ответил Петр отцу: - Клянусь... В чтении получается: "Петротцу". Не считаясь с ударениями, Вы иной раз насильно вгоняете слова в строчку: А семейство Ивановых В Жигулях строит завод... Получается: "строИт". По Вашей книжке-картинке чувствуется, что Вы ребят любите и хотели бы порадовать их затейливо придуманной книжкой, но Ваша задача осталась невыполненной, так как у Вас не хватило той строгости в отношении к слову, стиху, рифме, ритму, которая необходима в самой простой и незатейливой книжке для детей. Единственное, что можно посоветовать Вам, это - работа над собой, над развитием своего литературного вкуса и чутья. А этого можно достигнуть пристальным и углубленным чтением лучших образцов нашей поэзии, народных сказок и песен. В каждом возрасте человек находит в этих образцах нечто новое и поучительное. От души желаю Вам успеха в работе. С. Маршак 1 С письмом от 14 июня 1951 года Ф. И. Стрельцов (г. Лысково Горьковской обл.), заместитель редактора районной газеты, прислал поэту свои стихи на отзыв. 197. В. С. РУДИНУ  Москва, 23 февраля 1952 г. Уважаемый тов. Рудин, Отвечаю на Ваши вопросы [1]. Сознательно ли я стремился раскрыть смысл трудно-понимаемых сонетов или такое "комментирование" текста было актом бессознательным, стихийным? Работая над поэтическим переводом сонетов, я не ставил перед собой тех задач, которые стоят перед комментатором. Но для того, чтобы перевести любую фразу, надо прежде всего ее понять. Нельзя переводить на другой язык то, чего сам не понимаешь. А уж для того, чтобы перевести текст поэтически, надо не только понять его, но - гораздо больше того - надо прочувствовать, пережить, сделать своим. Разумеется, для этого поэт-переводчик должен раскрыть для себя - а заодно и для читателя - смысл каждой фразы. Но раскрыть не рассудочно, как это делает большинство комментаторов, а проникнув в то, что говорят уму и сердцу не только слова, но и мелодия стихотворного текста, и ритм его, и аллитерации - весь комплекс поэтических средств автора. Трудно объективно проверить степень удачи поэта-переводчика, но некоторые возможности проверки существуют. Сошлись ли в сонете концы с концами при допущении того или иного толкования отдельных труднопонимаемых выражений? Сохранилось ли в сонете единство мысли, чувства, настроения, или сонет распался на отдельные, не связанные между собой ни мыслью, ни чувством, ни мелодией части? Передано ли в переводе основное стремление поэта, его завещание, его воля? Вот какие примерно вопросы должен задать себе поэт-переводчик, проверяя свою работу. Почему я заменяю иной раз громоздкие, трудные, сложные и тяжеловесные предложения английского текста фразами легкими, понятными, часто состоящими из 1-2 придаточных предложений? Прежде всего я не вполне согласен с Вашей формулировкой вопроса. Да, в сонетах Шекспира есть места трудные и сложные. (Впрочем, некоторую долю трудности и сложности надо отнести за счет архаизмов, устарелых оборотов речи.) Но громоздкости и тяжеловесности я в оригинале не нахожу. Напротив, в сонетах есть та плавность и легкость, которые были унаследованы от итальянского сонета. Ритм, мелодия делают любую длинную и сложную фразу в сонете легко произносимой, согласованной с нашим дыханием. Эта легкость и грация сонетов побуждала многих тяжелодумных исследователей считать их чем-то несерьезным, далеко уступающим в поэтической ценности шекспировским пьесам, - чуть ли не альбомной поэзией. По существу же Вашего вопроса я должен сказать, что в поэтическом переводе, как и во всякой другой литературной работе, никто не может ставить перед собой задачу сделать изложение как можно более трудным и сложным. Напротив, всякий пишущий стремится к наибольшей ясности, доходчивости того, что выходит из-под его пера. "Нет трудной науки; трудным бывает изложение", - говорит где-то Герцен [2]. Важно только, чтобы эта легкость достигалась за счет силы человека, поднимающего груз, а не за счет уменьшения веса самого груза. Ясность и простота изложения не должна лишать мысль и чувство их богатства и сложности. Сам Шекспир умеет доводить до предельной четкости сложные вопросы. "То be or not to be" [3] - лучший этому пример. Да и в сонетах - наряду с известной вычурностью и пышностью некоторых словесных оборотов - Вы найдете много примеров речи скупой и лаконичной. При этом примите в расчет еще два соображения. 1) Я адресую сонеты читателю XX века, советскому читателю, и мне очень важно, чтобы до него дошел весь внутренний жар, таящийся в оригинале, и то удивительное сочетание глубокой мысли и простодушия, которое заключено во многих строчках Шекспира. Вспомните вопрос в 8-ом сонете: Why lov'st thou that which thou receiv'st not gladly? (Только ребенок мог бы задать взрослому такой вопрос: - Зачем ты слушаешь музыку, если тебе от нее становится грустно?) _Не в передаче стилистических архаизмов я видел свою задачу, а в сохранении того живого, что уцелело в сонетах до наших дней и что, конечно, переживет нас, наших детей и внуков._ 2) При переводе с английского языка на русский мы неизбежно встречаемся с одним затруднением. Русские слова в большинстве своем длиннее английских. Вы ведь знаете, сколько в английском коротких, односложных слов. Следовательно, при переводе мы должны либо сжимать русскую фразу до переводной бессмыслицы, либо отбирать в оригинальном тексте _главное_, жертвуя _второстепенным_. От этого текст перевода может показаться лаконичнее, проще, яснее, чем текст оригинала. Почему я иной раз смягчаю грубоватость и "натуралистичность" Шекспира? Pity the world, or else this glutton be To eat the world's due by the grave and thee. Первоначально я перевел это место грубее, чем впоследствии: Жалея этот мир, не пожирай Ему принадлежащий урожай. Но потом я решил, что при необходимой в русском переводе экономии места важнее сохранить понятие "by the grave". Жалея мир, земле не предавай... [4] Кроме того, русские слова "обжора", "пожирай" грубее английского "glutton". В стихах Какая смертная не будет рада Отдать тебе нетронутую новь [5], - я не сохраняю понятия "womb" потому, что по-русски это будет звучать еще натуралистичнее (матка, чрево, недра). Английское слово "womb" встречается чаще и при этом нередко в символическом смысле. Да к тому же "нетронутая новь" соответствует всему контексту - "tillage of thy husbandry". Я хотел бы ответить на все Ваши замечания и вопросы. Но, по правде сказать, почти невозможно - да и нецелесообразно- говорить об одной детали, об отдельном выражении, не взвешивая всего сонета в целом. Ведь характер и значение каждого слова зависят от стиля всего стихотворения. Кстати, во многих случаях я грубость подлинника сохранил. Но не забывайте, что мы живем не в XVI веке, не в эпоху Ренессанса, когда циничная откровенность была присуща светской беседе. В сонете "Мешать соединенью двух сердец" [6] я сознательно взял слово "кукла", а не "шут". Здесь важно сказать, что любовь не может быть игрушкой в руках у времени. Все другие свойства, присущие понятию "шут", в данном случае не важны и не нужны и только отвлекли бы внимание читателя от главного. Слово "шут" было обычнее в английском словаре того времени, чем в современном русском словаре. Как перевести слово "perspective" в 24-ом сонете? Толкования, подсказываемые различными комментаторами, зыбки и ненадежны. А в том случае, когда слово толкуется по-разному и ни одно из толкований не кажется достаточно убедительным и победительным, - вернее всего брать простое, буквальное значение слова. Пусть уж лучше оно останется нераскрытым до конца, чем истолковано неверно. Мне кажется, что сложный, полный поэтической игры, смысл 24-го сонета мой перевод в какой-то степени передает. Я попытался ответить на все Ваши вопросы, хоть это нелегко было сделать в беглом письме. Задачу Вы поставили перед собой достаточно сложную, но по Вашему письму видно, что относитесь Вы к ней серьезно и вдумчиво. Для того, чтобы Вы лучше представили себе характер моей работы над сонетами, я выскажу здесь несколько своих общих мыслей о поэтическом переводе. Фотографировать или копировать стихи, написанные на другом языке, нельзя и не стоит. Можно создать новые - русские - стихи, сохраняющие мысли, чувства, мелодию оригинала. Только тогда строки поэтического перевода могут войти в русскую поэзию, как вошла "Сосна" Лермонтова (а не "Кедр" Тютчева, хотя и то и другое стихотворение является переводом из Гейне). Сложность работы над сонетами состоит в том, что стихи Шекспира, кажущиеся поверхностным людям рассуждениями или словесными узорами, на самом деле полны страсти - то нежности, то скорби, то гнева. Поэт как бы умышленно усложняет свою задачу, вводя различного рода "прозаизмы" (сравнение любви с чувством голода и жажды, применение слов из аптечного, кулинарного, юридического и прочего обихода. Вспомните о "пряностях приправы", о "закладах", "должниках", "поручителях" и т. д.). Мне думается, что эти прозаизмы, которые поэт вводит в стихи для того, чтобы их победно преодолеть, свидетельствуют только о силе поэта. В сонетах много самой причудливой игры слов и понятий, но это не мешает их подлинной и глубокой серьезности. Только Пушкин умел так сочетать шутливость с глубиной, значительность мысли и чувства с игрой слова. А какая цельность в каждом сонете! Любой из них - как бы одна развернутая музыкальная фраза, состоящая из разнообразных частей - величавых, грустных, стремительных, медленных, трагических и скорбных, иронических и полных горечи. Хорошо написать о сонетах (и о переводах) можно только в том случае, если хорошо их прочтешь. Вот несколько мыслей, высказанных, к сожалению, за недостатком времени, вскользь. Может быть, кое-что из сказанного мною Вам пригодится. Желаю Вам успеха в работе С. Маршак Печатается по машинописной копии. 1 В письме от 20 февраля 1952 года В. С. Рудин (Вильнюс), студент филологического факультета университета, работавший над дипломной работой "Сонеты Шекспира в переводе С. Маршака", задал поэту ряд вопросов об его методах перевода. 2 В пятой части "Былого и дум" А. И. Герцен писал: "Трудных наук нет, есть только трудные изложения" (А. И. Герцен, Собрание сочинений в 9 томах, Гослитиздат, т. 5, М. 1955, стр. 430). 3 Быть или не быть (англ.) - начало знаменитого монолога Гамлета из первой сцены третьего акта одноименной трагедии В. Шекспира. 4 Заключительные строки 1-го сонета В. Шекспира. 5 Из 3-го сонета В. Шекспира. 6 116-й сонет В. Шекспира. 198. В. И. ЖИГУЛИНУ  Москва, 5 июля 1952 г. Уважаемый тов. Жигулин, С большим интересом прочел Ваше серьезное и умное письмо [1]. Мне было очень приятно убедиться в том, что мысли, которые мне дороги, находят живой отклик. А то, что эти мысли возникают одновременно у разных людей и в разных концах нашей страны, доказывает их правильность. Насколько мне известно, издательства в последнее время стали всерьез подумывать о подготовке к печати сборников исторических, географических и биографических рассказов. Посмотрим, что из этого получится. Может быть, Это и послужит началом новых учебников. Что касается "Литературного словаря", то мне кажется, и эту Вашу идею следовало бы поддержать. Подумаю, с кем об этом надо поговорить. А Вы пишите в газету. Письмо Ваше - лучшее доказательство того, что Вы писать умеете, хоть Вы - металлург, а не романист или драматург. Жму Вашу руку. С. Маршак 1 В письме от 5 июня 1952 года В. И. Жигулин (г. Днепропетровск), инженер-металлург, делился своими впечатлениями от статьи С. Я. Маршака "Литература - школе" ("Новый мир", 1952, Э 6); предлагал создать хрестоматии по школьным дисциплинам, а также "Литературный словарь". 199. А. А. ШАХОВУ  Москва, 5 июля 1952 г. Уважаемый тов. Шахов, Сердечно благодарю Вас за Ваши сочувственные строки и за "Рассказы путешественника" [1]. Книгу я получил в последние дни перед отъездом из Москвы и прочесть не успел. Но по первым страницам видно, что написана она очень интересно и живо и что в основу ее положены подлинные наблюдения. Когда вернусь из санатория, буду рад поговорить с Вами о книге подробно и основательно. Вы правы, - надеяться на "больших" - то есть известных уже - мастеров литературы не приходится [2]. Большинство из них так заняты своими крупными "полотнами", что не станет тратить время на рассказы для школьников. Впрочем, исключения бывают. Когда-то мне удалось уговорить заняться прозой поэта Николая Тихонова, и в результате появились такие хорошие книги, как "От моря до моря", "Вамбери", "Военные кони" и т. д. Были и другие случаи, когда известные литераторы откликались на призыв людей, заинтересованных в развитии и обогащении нашей детской и юношеской литературы. Но, конечно, главная надежда - на привлечение новых сил, на тех литераторов, научных работников и "бывалых людей", которые еще не успели стать маститыми. Я думаю, что если наши издательства затеют разнообразные и хорошо построенные сборники рассказов - исторических, географических, биографических, естествоведческих и т. д., - "на огонек" придут новые авторы. Я согласен с Вами, что в детской литературе у нас еще не мало прилизанных героев, пай-мальчиков и пай-девочек, о которых Вы пишете. Но в мою задачу на этот раз не входила критика нашей детской литературы. Я ведь говорю в своей статье главным образом об учебниках и о тех сборниках рассказов, которые могут дать школьникам младших классов то, чего недодают учебники истории, географии и т. д., а может быть, даже и заменить со временем эти скучные учебники. Желаю Вам успеха в работе С. Маршак 1 Писатель А. А. Шахов (Москва) прислал свою книгу "Рассказы путешественника", Детгиз, М. - Л. 1951. В письме от 25 июня 1952 года он положительно оценил статью С. Я. Маршака "Литература - школе". 2 А. А. Шахов предлагал искать новые силы для пополнения рядов детских писателей среди молодежи, не полагаясь на больших мастеров "взрослой" литературы. 200. ОЛЕ ГУСЕВОЙ  Москва, 6 июля 1952 г. Дорогая Оля, Я получил твое письмо [1] очень давно, но был долго болен. А когда поправился, у меня накопилось так много писем, что мне трудно было сразу на них ответить. Вот почему отвечаю тебе так поздно. Письмо ты мне написала хорошее. Мне было интересно читать и про твои книги, и про твоего товарища Шурика, и про грибы и корзиночки, которые ты вылепила из пластилина. Моя милая, славная девочка, мне очень жаль, что у тебя такой плохой папа. Но ведь зато у тебя есть мама и бабушка, которые тебя любят, есть хорошие товарищи в детском саду, есть много хороших людей и в вашем городе, и во всей нашей стране, да и на всем свете. От души желаю, чтобы ты была весела, счастлива, здорова. Напиши мне еще раз, и я постараюсь ответить тебе очень скоро. А если хочешь, пришлю тебе какую-нибудь книжку. Есть ли у тебя моя большая, толстая книга с картинками, которая называется "Сказки, песни, загадки"? Если у тебя ее нет и если ты, милая Олечка, обещаешь мне есть суп с вермишелью, - я пошлю тебе эту книгу по почте. Крепко тебя целую. С. Маршак 1 Письмо от 15 октября 1951 года; написано от имени пятилетней Оли Гусевой ее бабушкой Ф. А. Дмитриевой-Манген (г. Борисоглебск Воронежской обл.). 201. Ф. Л. ДМИТРИЕВОЙ-МАНГЕН  Москва, 6 июля 1952 г. Уважаемая Фаина Львовна, К сожалению, длительная моя болезнь помешала мне своевременно ответить Вашей маленькой дочке, как и многим другим моим корреспондентам. В течение этого года я трижды перенес воспаление легких. А ответить на письмо Вашей Оли мне было нелегко. Очевидно, ее отец и в самом деле плохой человек. Но что могу я объяснить, растолковать пятилетней девочке - да еще не в устном разговоре, а в коротком беглом письме? Чем и как мне утешить ее? К тому же я не знаю обстоятельств Вашей жизни, а об отце Вашей девочки знаю только с ее слов да еще из Вашей короткой приписки к ее письму. Я попытался ответить Оле полусерьезно, полушутливо. Мне хотелось, чтобы мое письмецо доставило ей хоть маленькую, хоть кратковременную радость. Не знаю, удалось ли мне это. Я надеюсь, что время, Ваши заботы, общение с другими детьми - все это вместе залечит ее душевную рану, изгладит из ее памяти мрачные впечатления, вернет ей безмятежную радость детства. Из ее письма видно, что она, - несмотря на все пережитые горести, - осталась веселым, жизнерадостным ребенком, умеющим играть, шалить, смеяться. Надо всячески поддерживать и оберегать ее жизнерадостность. Вот все, что я могу ответить на оба письма - Ваше и Олино. Будьте обе здоровы. Поклонитесь бабушке. С. Маршак 1 С. Я. Маршак ошибся: Ф. Л. Дмитриева-Манген - бабушка Оли Гусевой (см. письмо Э 200). 202. В. П. КАПРАЛОВОЙ Москва, 6 июля 1952 г. Уважаемая Вера Петровна, Письмо Ваше [1] получил накануне отъезда в санаторию. Дела в Москве у меня еще очень много. Поэтому вынужден ограничиться всего лишь несколькими словами. Я прочел два прозаических отрывка и несколько стихотворений, которые Вы мне прислали. И то и другое убеждает меня, что писать Вам следует, что литературные способности у Вас несомненно имеются. Первый отрывок из "Чукчика" кажется мне лучше второго. Конечно, трудно судить о рассказе, не зная его целиком, но начало - на мой взгляд - и поэтичнее и реалистичнее продолжения. В нем больше подлинных наблюдений и вся птичья "психология" как-то убедительнее. Читатель не может, например, не поверить Вам, что мухоловки разговаривают друг с другом только о мухах. "Очеловечивание" птиц и животных ("антропоморфизм") вполне допустимо в сказках. Но догадки о том, о чем говорят и думают птицы и звери, как они относятся к лесу, к солнцу, друг к другу - все это должно покоиться на крепкой и прочной основе наблюдении. Каждая догадка такого рода должна быть счастливой находкой. Тогда не будет произвола, не будет пути наименьшего сопротивления. Автор может и должен фантазировать (на то он и автор), но самая смелая свобода в искусстве сочетается со строгой дисциплиной. Вы и сами это чувствуете - особенно на первых страницах рассказа. Поэтичны строчки об изувеченном войной лесе. Очень жалею, что издательство не оценило в должной мере Ваших способностей [2]. По возвращении постараюсь помочь Вам. В стихах Ваших тоже как будто есть что-то настоящее. Мне думается, Вам стоит пробовать свои силы в дальнейшем не только в прозе, но и в стихах. Между прочим, мне показалось, что у Вас есть тяготение к песенному жанру. Стихи "Почтальоны ходят мимо" могли бы стать текстом для песни, если бы не некоторые слишком мудреные для песни обороты речи (например, "Это, знаешь, все терпимо, если" и т. д.). От души желаю Вам успеха в работе. С. Маршак 1 С письмом от 26 июня 1952 года В. П. Капралова (Ленинград) прислала на отзыв поэта два отрывка (начало и конец) повести для детей о птицах "Чукчик" и несколько стихотворений. 2 В. П. Капралова писала, что жюри конкурса на лучшую художественную книгу для детей (1949-1950) рекомендовало Детгизу установить связь с автором, но дальше разговоров дело не пошло. 203. Т. Г. ГАББЕ "Узкое", 16 июля 1952 г. Дорогая Тамара Григорьевна, Спасибо за письмецо [1]. Не писал Вам, так как со дня приезда сюда был в очень плохом состоянии. Большую часть дня я по предписанию врачей (может быть, чересчур осторожных) лежу, и от этого чувствую себя выбитым из жизни и оторванным от всего мира. Когда приехал, у меня был совсем плохой пульс, кровяное давление очень низкое. Сейчас мне стало немного лучше, но все же много ходить мне не разрешают, с людьми вижусь мало. Книги не увлекают. Почитал воспоминания Бестужевых [2], дневник художника Делакруа [3], прочел в подлиннике "Ромео и Джульетту". Пожалуй, только "Ромео" читал с волнением - да и то не с первых страниц. Удивительно то, что причудливая - и даже не всегда удачная - игра словами, случайность и даже некоторое неправдоподобие иных сюжетных поворотов не мешает верить правдивости этой пьесы-поэмы. В сущности, несколько реплик огромной силы, какая-то поразительная конкретность, почти вещественность больших и важных мыслей - делают эту вещь убедительной и победительной. Возьмусь ли я за перевод - не знаю. Утомительно и трудно подбирать на русском языке соответствующую оригиналу игру слов, каламбуры, двусмыслицы - особенно в местах, лишенных большого эмоционального содержания. Зато многие страницы пленительны. А ко всему еще я потерял - не знаю, навсегда или на какое-то время - силу удара, уверенность, меткость. Я попробовал перевести два стихотворения Бернса. Получилось не очень хорошо. Говорят, - нужен отдых. Но ведь, по совести говоря, я уже несколько месяцев отдыхаю. После переводов из Гейне и "Азбуки" [4] я ничего крупного не делал. Боюсь, что дальнейший "отдых", о котором говорят врачи, поведет только к еще большей изнеженности, демобилизации сил. Может быть, не стоит сейчас заниматься переводами. Взяться за пьесу? "Горе-злосчастье" у меня как будто достаточно обдумано5, но как бы не получилось сейчас - в том состоянии, в каком я нахожусь, - малокровно и худосочно. Нет ощущения, что эта сказка нужна, необходима сейчас. Нет и "предчувствия" стиля сказки. Мысль о поездке по Волго-Дону интересна. Но, во-первых, пустят ли меня доктора? Во-вторых, после 5 августа, когда я выйду из санатории, нам нужно будет поработать с Вами и над Лелиной рукописью6, да и Ваши литературные дела привести в порядок. Может быть, поработать до конца сентября - начала октября, а потом поехать и по Волго-Дону и на юге отдохнуть после поездки. Но много ли мы успеем с начала августа до начала октября? Очень грустно, что две редактуры - в придачу к уходу за больной - не дают Вам возможности не только работать, но и читать и гулять по лесу. Вы совсем загубите свое здоровье, если не воспользуетесь летом и ранней осенью для восстановления сил и равновесия. Да и доктору Вам необходимо показаться! Если бы я в свое