Самуил Яковлевич Маршак. Избранные письма. Собрание сочинений, том 8 --------------------------------------------------------------------------- Собрание сочинений в восьми томах. Том 8. Издательство "Художественная литература", Москва, 1972 Издание осуществляется под редакцией В. М. Жирмунского, И. С. Маршака, С. В. Михалкова, А. И. Пузикова, А. Т. Твардовского ББК Р2 М30 --------------------------------------------------------------------------- ОТ РЕДАКЦИИ С. Я. Маршак оставил большое эпистолярное наследие, имеющее несомненное историко-литературное значение. Еще при жизни поэта часть его писем поступила в архивы - Института русской литературы (Пушкинского дома) и Центрального Государственного архива литературы и искусства, в Архив А. М. Горького. После смерти С. Я. Маршака родные, друзья и его многочисленные корреспонденты передали Комиссии по литературному наследию поэта подлинники или фотокопии многочисленных писем Самуила Яковлевича. Общее количество выявленных писем составило около трех тысяч. Работа по собиранию писем С. Я. Маршака далеко еще не закончена. Видимо, многие письма будут найдены при обработке архивов творческих союзов, издательств, журнальных и газетных редакций, частных коллекций, личных фондов в государственных архивах. К сожалению, некоторые корреспонденты не предоставили Комиссии по литературному наследию хранящиеся у них письма Самуила Яковлевича. Многих адресатов поэта не удалось разыскать. Тем не менее печатаемые в томе письма дают достаточно полное представление об эпистолярном наследии поэта {Настоящий том составлен членами Комиссии по литературному наследию С. Я. Маршака - И. С. Маршаком и Ц. И. Кин}. Открывают том письма юного Маршака к великому русскому критику и общественному деятелю Владимиру Васильевичу Стасову. Встреча четырнадцатилетнего гимназиста и маститого критика, описанная С. Я. Маршаком через много лет в повести "В начале жизни", сыграла определяющую роль в судьбе мальчика. По письмам Маршака к критику можно проследить его "литературную учебу" под руководством "дедушки Стасова", формирование литературных вкусов и взглядов юноши. В январе 1905 года Маршак послал свое первое письмо Екатерине Павловне Пешковой. Началу переписки с женой и другом А. М. Горького предшествовали новые важные события в жизни юного поэта: встреча с великим писателем Максимом Горьким на даче у В. В. Стасова 22 августа 1904 года и переезд в Ялту в семью писателя (см. последние главы повести С. Я. Маршака "В начале жизни" и его очерк "Издали и вблизи" в т. 6 наст. изд.). Переписка с Е. П. Пешковой продолжалась почти шестьдесят лет. Она прерывалась на долгие годы: друзья то теряли друг друга из виду, то, живя в одном городе, часто встречались и не нуждались в услугах почты. Е. П. Пешкова и С. Я. Маршак бережно хранили письма друг к другу, и ныне многие из них - особенно письма 1904- 1906 годов - стали важными источниками для биографии поэта. Особую группу составляют письма С. Я. Маршака английского периода (1912-1914 гг.). Адресованные жене и сестрам, они кажутся, на первый взгляд, чисто семейными. Действительно, так называемый "Лондонский листок" ("Софьюшкина газета") - это отчет Маршака жене об устройстве его сестры в лондонскую школу прикладных искусств. Но, вчитавшись в "листок", мы убеждаемся, что эти письма еще и "проба пера" в прозе молодого поэта, - кстати, "проба", носившая на себе явные следы увлечения диккенсовскими романами. Из писем-отчетов родным, написанных во время пеших путешествий по Англии и Ирландии (1912-1914гг.), мы узнаем, как внимательно Маршак изучал быт, фольклор, природу страны, - и не случайно первые его переводы с английского были сделаны именно в этот период. К сожалению, письма С. Я. Маршака 1915-1921 годов еще не выявлены в полной мере, а сохранившиеся дают довольно слабое представление о жизни и творчестве поэта в то время. Так, например, в публикуемых в томе письмах тех лет не нашли свое отражение ни работа поэта в организациях по оказанию помощи детям беженцев в годы первой мировой войны, ни участие Маршака в мероприятиях молодой Советской власти по борьбе с детской беспризорностью (например, работа в краснодарском Детском городке в 1920-1922 гг.). В середине 1922 года С. Я. Маршак вместе с семьей переезжает в Петроград. Начинается "ленинградский" период в жизни и творчестве поэта (1922-1937 гг.). Один из первых в стране Театр Юного Зрителя, первый детский журнал, первая редакция детской книги, наконец, первые стихи поэта для детей - вот вехи пути С. Я. Маршака, одного из пионеров нового и труднейшего из искусств - "большой литературы для маленьких". Большинство писателей, поэтов, художников, издателей, привлеченных Маршаком к созданию детской книги, жили в Ленинграде или в его пригородах. Импульсивный, стремительный по натуре, С. Я. Маршак предпочитал пользоваться такими быстрыми видами связи, как телефон, телеграф. И все же время от времени Маршаку приходилось заниматься и сочинением писем. Раз в году он с трудом отрывался от редакционных дел - и отправлялся на дачу, в санаторий, на юг, чтобы отдохнуть, полечиться, набрать сил для новых работ. Полностью отрешиться от редакционных забот С. Я. Маршак не мог: он забирал с собою свои и чужие рукописи и на расстоянии руководил работой детского отдела Гиза. Письма-напоминания, адресованные редакторам, авторам или жене, наполнены просьбами "позвонить", "уточнить", "проверить". В этих письмах чувствуется привычный напряженный ритм работы "ленинградской редакции". 1928-м годом датируются самые ранние из сохранившихся писем С. Я. Маршака к Корнею Ивановичу Чуковскому. Переписка между двумя основоположниками советской детской литературы продолжалась до самой смерти Самуила Яковлевича. Она то затухала вследствие творческих расхождений двух столь непохожих друг на друга мастеров, то возобновлялась с новой силой, когда нужно было совместными усилиями отстаивать детскую книгу от наскоков вульгаризаторов, схоластов-педагогов. В томе представлены почти все письма С. Я. Маршака к Чуковскому, сохранившиеся в архиве Корнея Ивановича. Дошедшие до нас письма С. Я. Маршака к А. М. Горькому в томе представлены полностью. Переписка и личное общение с великим советским писателем -исключительный по важности Эпизод в творческой биографии С. Я. Маршака. Как в 1927 году, так и в 1930 - в пору ожесточенных нападок на молодую советскую детскую литературу со стороны вульгаризаторов-педологов, настойчиво пытавшихся вытравить из детской книги сказку, выдумку, игру, смех, надеть на нее оковы сухой назидательности, - в эту пору переписка с А. М. Горьким и статьи Горького о детской литературе были для Маршака мощной поддержкой в его борьбе за детскую книгу. Несколько слов о письмах Самуила Яковлевича к своим сыновьям. Эти маленькие очерки (отчеты отца об увиденном) - настоящие образцы прозы для детей, - примеры той простоты, лаконичности, точности, к которой стремился Маршак в работе с авторами ленинградской детской редакции, писавшими, по его выражению, "на трех языках" - дошкольников, младших и старших школьников. В 1938 году С. Я. Маршак переезжает в Москву. Напряженная работа детской редакции, часто отнимавшая время от творческих задач, осталась позади. Теперь поэт все силы отдает переводам, сочинениям стихов для детей, составлению хрестоматий и учебника для школы, наконец, работе в Союзе писателей и в периодике. Больше внимания он уделяет переписке. Расширяется круг корреспондентов, интенсивней становится переписка с друзьями, оставшимися в Ленинграде (Т. Г. Габбе, А. И. Любарской, В. В. Лебедевым, Е. Л. Шварцем и многими другими). Появляется новый жанр в эпистолярии поэта: письма-рецензии, письма-консультации начинающим авторам. Доклад на Первом съезде писателей о детской литературе, многочисленные выступления и статьи о путях ее развития, итоги работы ленинградской редакции Детгиза, наконец, творческие достижения поэта -все это создало С. Я. Маршаку заслуженный авторитет мастера - знатока искусства детской книги. В адрес поэта начинает поступать множество посылок и бандеролей с рукописями, книгами, вырезками из газет и журналов. Их авторы - люди разных возрастов и профессий - просили Маршака прочесть их первые литературные опыты, разрешить основной для них вопрос, стоит ли продолжать начатое дело. С. Я. Маршак сознавал ограниченные возможности писем-рецензий. Писанию рецензий он предпочитал личную встречу с авторами, во время которой он щедро делился с собеседником своими знаниями и наблюдениями. Однако часто такая встреча была невозможна, и поэту приходилось составлять отзыв на присланную рукопись или книгу. Маршак исписывал черновик за черновиком, добиваясь точности в своих формулировках, неоспоримой убедительности оценок. Сопоставив между собой письма-рецензии, легко заметить, что со временем у Маршака выработался привычный план таких ответов: удачи присланной рукописи (примеры), промахи автора (примеры), путь к исправлению недостатков, советы учиться у классиков. И все же внимательный читатель найдет в каждом из этих, казалось, похожих одно на другое писем новые и важные советы. А некоторые подробные письма-рецензии (например, послевоенные письма к Л. Л. Буновой от 1 августа 1957 года, к И. Г. Калиману от 20 мая 1960 года) по значительности наблюдений поэта могут быть поставлены в ряд с лучшими его критическими работами. Кстати, черновые рукописи, оставшиеся после кропотливой работы над такими письмами-рецензиями, дали возможность напечатать эти письма в настоящем томе, несмотря на то, что их подлинники были утеряны в годы Отечественной войны. Война нарушила замыслы поэта, круто изменила его жизнь. В октябре 1941 года он был вынужден эвакуироваться в Казань, затем - в Алма-Ату. В январе 1942 года, без семьи, С. Я. Маршак возвратился в Москву для работы в центральной и военной печати. Письма С. Я. Маршака того времени к семье, к друзьям - волнующие свидетельства гражданского мужества поэта, его душевной отзывчивости и щедрости. Они являются также важным источником для его биографии. Говоря о послевоенном периоде эпистолярии поэта, хотелось бы прежде всего указать на ряд больших циклов, образовавшихся в результате длительной переписки с определенными лицами, общение с которыми в тот или иной период времени или в продолжение всей жизни было для С. Я. Маршака насущной потребностью. Мы уже упоминали о циклах писем к В. В. Стасову, Е. П. Пешковой, А. М. Горькому, К. И. Чуковскому. Исключительный интерес представляет собой переписка С. Я. Маршака и А. Т. Твардовского, начавшаяся еще в довоенные годы. Большим другом, советчиком и помощником поэта была Тамара Григорьевна Габбе, ближайший сотрудник Маршака по ленинградской детской редакции. Друзья, живя в одном городе, встречались часто, еще чаще звонили друг другу. Переписка возникала спорадически, когда они оказывались на далеком расстоянии друг от друга (хотя Маршак зачастую и в такой ситуации прибегал к услугам междугороднего телефона). По своему содержанию очень интересны письма поэта к Т. Г. Габбе 1942-1943 годов, когда Тамара Григорьевна выполняла в Москве множество поручений Маршака, вынужденного на время уехать в Алма-Ату к больному сыну. Укажем также на циклы писем С. Я. Маршака к друзьям, сотрудникам по ленинградской редакции Детгиза - к Лидии Чуковской, А. И. Любарской, В. В. Лебедеву. В 50-е и 60-е годы тяжело заболевший С. Я. Маршак, по требованию врачей, подолгу жил на южном берегу Крыма (Тессели, Нижняя Ореанда, Ялта). Оторванный от московских и ленинградских друзей, он часто пишет им письма, рассказывая в них о своих новых произведениях, о творческих планах. Собранные в одном томе, эти письма по содержанию - в деталях - иногда повторяют друг друга, особенно в информационной части. Например, об окончании работы над переводом большой поэмы Р. Бернса "Смерть и доктор Горнбук" Маршак упоминает в четырех письмах. О завершении многолетней работы над пьесой "Умные вещи" Самуил Яковлевич писал в шести письмах лета 1963 года. При публикации в настоящем томе такие повторения оставлены в тексте: при сокращении неизбежно оказались бы исключенными какие-то важные детали, подробности, важные для исследователей творчества С. Я. Маршака. Помимо писем к друзьям, деловой переписки с издательствами, редакциями журналов и газет значительное место в эпистолярии поэта занимала переписка с читателями, начинающими литераторами, студентами и аспирантами. Тематика этой переписки разностороння: тут и вопросы специфики детской литературы, проблемы художественного перевода, суждения о собственных произведениях, автобиографические сведения, воспоминания о людях, с которыми довелось встречаться Маршаку. По мере сил Маршак стремился ответить на все вопросы своих корреспондентов, опровергнуть неверные суждения, посоветовать, поддержать, помочь. Мы уже упоминали о потоке бандеролей и посылок с рукописями начинающих писателей. В последние годы жизни поэт часто не успевал отвечать своим корреспондентам. К тому же переписку время от времени нарушала тяжелая болезнь -письма скапливались, а корреспонденты иногда отчаивались получить ответ от Маршака. Вот почему многие письма поэта последних лет начинаются с извинений за опоздание с ответом, с жалоб на болезни, обилие корректур, спешных работ. Болезни часто нарушали планы Маршака, не давали ему возможности выступать с докладами и речами на важных литературных форумах (см., например, письмо к А. А. Суркову и К. М. Симонову от июля 1952 г.). Тем больше значения придавал С. Я. Маршак своим обращениям, открытым письмам к таким совещаниям. В этих письмах он делился важными для него мыслями по вопросам, обсуждавшимся без его личного участия (см., например, письмо пленуму Правления Союза писателей СССР от 5 декабря 1960 г. - о путях развития детской литературы; Всероссийскому съезду учителей от 9 июля 1960 г. - по проблемам воспитания). Из большой переписки С. Я. Маршака с детьми отобраны наиболее интересные письма, в которых в полной мере проявилось умение поэта без ложной сентиментальности, без подделки под "детскость" своих маленьких читателей, разговаривать с детьми непринужденно, с мягким юмором отвечая на их самые разные вопросы. Из представленных в томе писем лишь небольшая часть была опубликована в периодической печати; подавляющее большинство писем публикуется впервые. Письма печатаются по автографам или фотокопиям, хранящимся в архиве поэта. В случае, если автографы писем находятся в государственных архивах, в примечаниях дается ссылка на источник публикации. Если подлинники писем оказались недоступными для редакции (подлинник письма утерян или связь с корреспондентом С. Я. Маршака установить не удалось), для публикации используются рукописные и машинописные копии, снятые с отправленных писем самим поэтом или его литературными секретарями. В таких случаях источник текста специально оговаривается в примечаниях. Письма публикуются в хронологическом порядке, как правило, полностью. Из текста писем исключены лишь подробности интимно-семейного характера. Восстановленные части слов и целиком пропущенные авторот слова, а также установленные редакцией даты и адреса заключены в угловые скобки. В правом или левом углу первой страницы письма С. Я. Маршак обычно выписывал свой почтовый адрес: название города, улицы, номер дома и квартиры. Все это точно воспроизводится при публикации письма с новым адресом Самуила Яковлевича; в дальнейшем такие данные, кроме названия города, опускаются, Письма снабжены краткими примечаниями. Личные имена, литературные произведения комментируются при первом упоминании в тексте. Личные имена, литературные произведения, отдельные факты, к которым имеются примечания в предыдущих (5-7) томах настоящего собрания сочинений, в данном томе не комментируются. Упоминаемые в комментариях письма к С. Я. Маршаку хранятся в архиве поэта. Редакция и Комиссия по литературному наследию С. Я. Маршака приносят глубокую благодарность лицам, предоставившим письма поэта для публикации и своими консультациями содействовавшим выпуску настоящего тома. ^TИЗБРАННЫЕ ПИСЬМА^U 1. В. В. СТАСОВУ  Острогожск, 20 августа 1902 г. Милый, дорогой дедушка! Как я рад, как я счастлив, как я благодарен Вам за Ваше письмо. Всю эту неделю я нахожусь под впечатлением, произведенным на меня Вашим теплым словом [1]. Помните: "Старик Державин нас приметил и, в гроб сходя, благословил" [2]. Так же и Вы благословили меня - и я бодро пойду вперед. Глубоко в душу мне запали Ваши слова. Я с увлечением примусь за чтение Ваших произведений. А у нас, дорогой дедушка, несчастье: Поповский (Вы помните учителя, про которого я Вам говорил) уже не будет преподавать у нас, а вместо него будет заниматься Антонов, буквоед, черствый человек. Требовать от нас он будет только хорошего поведения (как учитель Чичикова). Он ужасно не любит, если ученик, как он выражается, "открывает Америку", то есть высказывает свое мнение в классных сочинениях, а не то, что сказано в книге. Сегодня он нам объяснял в классе урок - "Повествованием, - говорит он, - называется то, что повествуется, описанием - то, что описывается, а рассуждением - то, о чем рассуждается". Как Вам это покажется... И все у нас здесь как-то странно устроено. Например, на праздник древонасаждения какой-то офицер явился, гремя шпорами, к ученикам и произнес соответствующую этому торжеству речь: "Священник, - сказал он, - учит вас крестом, а я вот этим", - и при этом показал ученикам свой огромнейший кулак. Вообще мне отчего-то здесь так душно! Все это как то противно, несносно!.. Товарищи теперь у меня ужасные. Друзей здесь у меня решительно нет, не с кем даже иногда поделиться впечатлениями. Спасибо Вам, горячее спасибо за Ваши сочинения и за Ваше письмо... [3] Как бы хотел я увидеть ЛЬВА ВЕЛИКОГО... [4] С какой радостью, с каким счастьем смотрел бы я на автора "Поликушки", "Холстомера" - и особенно "Детство, отрочество и юность". О "Воскресении" я буду говорить с Вами тогда, когда еще раз прочту его... Ну довольно! Вы просите меня не забывать Вас. Ах, дедушка, дорогой дедушка! Помните Вы, как первый раз я выступил читать пред Вами свои стихотворения... Как нужно было мне тогда Ваше горячее слово одобрения - и я услышал его. Если когда-нибудь я буду в силах работать, трудиться на том пути, который Вы завещаете мне, то всегда, всегда я буду говорить: "Вы первые указали мне путь". Я внимательно прочел Ваше письмо и заметил, что иногда у меня встречаются-таки фразы, бьющие на эффект, но я постараюсь писать проще, яснее, а если я постараюсь - то это должно выйти [5]. Пишу я немного. Написал недавно "Еврейскую легенду". Когда-нибудь я пришлю Вам ее. Теперь собираюсь писать рассказ из гимназической жизни: "Жид". Там я выставлю забитого ученика-еврея, оттолкнутого от всех товарищей, слабого, потерявшего даже сознание того, что он человек. И постараюсь писать беспристрастно. Напишите мне, пожалуйста, как Вам нравится эта тема? Перед отъездом был я у доктора с папой. Профессора мы не застали, а вместо него нас принял ассистент его. Он сказал, что порока у меня нет, а только ужасный невроз сердца, да грудь узка, слаба и т. п. Говорил мне еще, что надо хорошо питаться, принимать ванны, заниматься гимнастикой... Ну довольно! Горячо, крепко целую Вас, обнимаю и остаюсь маленький внук Ваш Сам В следующем письме напишу Вам о том, какое впечатление произвели на меня слова Льва Великого [6]. Любящий Сам 1 Впервые В. В. Стасов и С. Маршак встретились на даче критика 4 августа 1902 года. Познакомил их востоковед и общественный деятель, барон Д. Г. Гинцбург (1857-1910). С. Маршак читал Стасову свои стихотворения, которые произвели на критика хорошее впечатление. Впоследствии В. В. Стасов принял самое активное участие в судьбе одаренного мальчика выхлопотал ему перевод из острогожской в петербургскую гимназию, познакомил юного поэта с крупнейшими деятелями русской культуры: А. К. Глазуновым, И. Е. Репиным, Ф. И. Шаляпиным и др., наконец, с А. М. Горьким (см. подробно в повести С. Я. Маршака "В начале жизни (Страницы воспоминаний)" - т. 6 наст. изд.). 15 августа 1902 года В. В. Стасов послал письмо своему юному другу в Острогожск, куда возвратился С. Маршак из Петербурга. Этим письмом было положено начало переписке между ними. Переписка продолжалась до самой смерти критика в 1906 году. (Письма С. Я. Маршака к В. В. Стасову хранятся в фонде Стасовых в архиве Института русской литературы (Пушкинский дом.) Письма В. В. Стасова к С. Маршаку частично опубликованы с большими сокращениями и неточностями в "Неделе", приложении к газете "Известия" (Э 28 за 1964 г., стр. 17) и в кн.: В. В. Стасов, Письма к деятелям русской литературы, т. 2, "Наука", М. 1967, стр. 12-18. 2 Неточная цитата из "Евгения Онегина" А. С. Пушкина (глава VIII, строфа 2). У Пушкина: "Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил". 3 В. В. Стасов подарил Маршаку три тома своего собрания сочинений, вышедшего в свет в 1894 году. 4 В своем письме от 15 августа 1902 года В. В. Стасов описал поездку к Л. Н. Толстому (10-14 августа). 5 В. В. Стасов в письме к С. Маршаку призывал юного друга "искать все больше и больше правды в жизни", "все больше и больше чуждаться риторики, красивых, но праздных слов и картин, пустых фейерверков и цветных иллюминаций". 6 В. В. Стасов рассказал Л. Н. Толстому о своем знакомстве с четырнадцатилетним поэтом. В письме к С. Маршаку он передал слова Л. Н. Толстого, сказанные им под впечатлением от рассказа Стасова: "Ах, эти мне "Wunder-Kinder"! Сколько я их встречал и сколько раз обманулся! Так они часто летают праздными и ненужными ракетами! Полетит, полетит светло и красиво, а там и скоро лопнет в воздухе и исчезнет! Нет! Я уже теперь никому и ничему между ними не верю! Пускай вперед вырастут и окрепнут и докажут, что они не пустой фейерверк!" 2. В. В. СТАСОВУ  Острогожск, 13 сентября 1902 г. Милый, дорогой дедушка! Ежедневно собираюсь я Вам написать - но занятия и вообще многое мешало мне. Прежде всего, я поссорился с учителем латинского яз(ыка), который ни за что ни про что обозвал 2 учеников-евреев "жидами". Я ему просто сказал, что он, как учитель, должен был показывать хороший пример нам, а он сам поступает, как какой-нибудь гимназист. Он ужасно рассердился. Учитель русск(ого) языка у нас ужасный: он за что-то ненавидит меня. За что - не знаю. Должно быть, за то, что я "жид". С величайшим удовольствием прочел я "25 лет русского искусства" [1]. Все глубоко, глубоко запало мне в душу. Мне кажется, что все то, что Вы считаете качествами и недостатками художника, может быть применено и к писателю. Я уверен, что вместо того, чтоб под звуки "лиры" носиться в небесах - художник должен познакомиться лучше с землей, с ее людьми. Тут он может принести много, много пользы. Знаете, дедушка, какая у меня заветная мечта: после университета забраться куда-нибудь в местечко "черты оседлости". Там я буду работать, ближе познакомлюсь с ними, моими бедными братьями. Там я нужен - и я буду там. Мне говорят, что я могу перемениться, но я твердо верю, что человек с волей никогда не изменит своего намерения. А у человека, который хочет поработать в своей жизни - должна быть сильная воля. Когда прочел я эту статью ("25 лет русск(ого) искусства"), в каком восторге был я: мне казалось, что я хоть сколько-нибудь понял Вас. У меня лицо горело - и предстал перед моими глазами тот день, когда я читал Вам впервые мои стихи. (...) [2] Ах, как хотел бы я сейчас увидеть Вас - а между нами более тысячи верст... Как счастлив я был, когда получил Ваши строки... Не лишайте же меня этого счастья. Я жду со дня на день Вашего письма - и беспокоит меня одна мысль: не заболели ли Вы? Ведь я, дорогой дедушка, не перенесу этого!.. Татьяне Александровне [3] я написал - а ответа нет. От барона я получил письмо [4] - какой он хороший, благородный человек и как хорошо пишет! Один из учителей, Поповский (про которого я говорил Вам), поклонник народного искусства, хотел бы приобресть Ваши сочинения, но не знает где. Напишите, пожалуйста, где он может достать их. Грудь у меня болит, болит сильно - не знаю, что дальше будет. Крепко, горячо обнимаю Вас, мои милый дорогой дедушка! Как я хочу увидеть Вас, мой милый добрый дедушка! Ваш Сам Жду с величайшим нетерпением Вашего письма. Кланяюсь всем Вашим. Барону напишу завтра. 1 С. Маршак делится впечатлениями от только что прочитанной работы В. В. Стасова "25 лет русского искусства", помещенной в I томе Собрания сочинений критика. 2 С. Маршак вспоминает о первой встрече с В. В. Стасовым 4 августа 1902 года. 3 Татьяна Александровна Майзель - литератор (псевдоним: Татьяна Майская), знакомая В. В. Стасова, принимала живое участие в судьбе юного Маршака. Письмо С. Маршака к ней неизвестно. 4 Письмо Д. Г. Гинцбурга не сохранилось. 3. В. В. СТАСОВУ  Осиповка [1], 28 марта 1903 г. Дорогой дедушка! Спасибо за чудное письмо! [2] Я чуть не бросился на шею "почтарю", когда он мне отдал его и я увидел Ваш почерк! А то как я беспокоился, какие мысли лезли мне в голову! Я был счастлив, получив Ваше письмо. Я не могу любить, не могу привязываться наполовину! Не знаю - недостаток это или качество, но это правда. Я страшно беспокоюсь за Ваше здоровье. Так Вы мне пришлете своего "Шейлока" [3]? Вот будет счастье. Я написал маленький гимназический очерк: "Ночь пред экзаменами". Маленький мальчуган должен держать экзамен, должен отвечать по русски, по арифметике, а главное, по латыни. Еще за 2 недели он начинает беспокоиться, хотя только по ночам, так как днем надо бегать, играть, но вот приближается последний день. Он усиленно зубрит. Но среди этого лихорадочного настроения какие только мысли не мелькают в его голове, и чем больше он зубрит, чем меньше хочет думать о постороннем, тем больше разнообразные мысли мешают ему! То он будто уже слышит голос латиниста: "Петров", вызывает тот. - "Отчего я родился Петровым?" - удивляется мальчуган... Ну о чем он только не думает, а тут приближается ночь. Он остается один. Ну да я Вам все это пришлю. Я немного был нездоров. Ужасно плохо спал, голова болела, но теперь все прошло. Я работаю, читаю, немного пишу. Как чудно Вы пишете! Одно слово - и уже зажигает, дает силу, бодрость. Я говорю искренне, что я испытывал, когда читал его! Я пишу одно большое стихотворение, которое пошлю Вам вместе с рассказом. Я веду дневник. Немного скучно здесь, но это ничего! Прощайте, дорогой, любимый дедушка! Жду не дождусь Вашего письма. Привет всем Вашим. Ваш Сам Простите, что грязно написано: ужасные чернила! 1 Письмо послано из Осиповки (Гайсипский уезд Подольской губернии). Сюда 7 марта 1903 года привез заболевшего С. Маршака Д. Г. Гинцбург. 2 Письмо В. В. Стасова от 22 марта 1903 года (не опубликовано). В этом письме Стасов сообщал, что при случайном падении он поранил ногу. 3 В это время В. В. Стасов держал корректуру своей книги "Венецианский купец" Шекспира"; вышла в свет в следующем, 1904 году. 4. В. В. СТАСОВУ  Осиповка, 15 апреля 1903 г. Мой дорогой дедушка! На днях получил я письмо от Натальи Федоровны [1]. Она пишет, что Вы плохо себя чувствуете. Почему же Вы не пишете мне? Ведь вы знаете, как беспокоит меня это молчание. Чего только не представил я себе! Я поправился, более или менее окреп - и теперь с удвоенной энергией берусь за учение. Недавно я прочел у Тургенева: "Прежде всего поэту нужна свобода. Для свободы нужны знания, большие, обширные" [2]. Как это верно! Будут у меня знания - я сумею свободно писать, не буду останавливаться пред каким-нибудь описанием, только ради того, что боюсь, что оно будет неверно, неправдиво, не будет похоже на действительность! Но не подумайте, что я оставлю в стороне гимназию. Нет, раз я поступил - я должен кончить ее, и, как еврей, права которого сильно ограничены, должен кончить первым. Тогда мне будет возможность вступить на более широкий, свободный путь!.. Какая здесь чудная природа! Чувствуешь и себя бодрым, свежим. Сколько мыслей и образов, чудных и свежих, рождаются под влияньем чудной природы. Но я сдерживаю себя и писать себе много не даю. Еще успею, если только есть дарование. "Если только это розы - цвести они будут", - прочел я у Гете [3]. Мне кажется, это правда. Получаю я много писем. Особенно от Горвиц [4]. Жду Вашего письма, жду с нетерпением. Если Вам некогда, милый дедушка, то напишите хоть открытку. Я буду писать Вам мои мысли, впечатленья. Я бы очень хотел увидеть Вас. Целую крепко. Привет Эрнестине Ивановне, Наталье Федоровне, Марье Николаевне и Александру Васильевичу в кабинет [5]. Ваш Самуил Маршак 1 Н. Ф. Пивоварова, родственница Стасовых; воспитывалась в семье Стасовых. Письмо Н. Ф. Пивоваровой не сохранилось. 2 С. Маршак неточно пересказывает слова И. С. Тургенева, обращенные к молодым собратьям по перу ("Литературные и житейские воспоминания" ("По поводу "Отцов и детей"): "...Одного таланта недостаточно. Нужно постоянное общение с средою, которую берешься воспроизводить; нужна правдивость, правдивость неумолимая в отношении к собственным ощущениям; нужна свобода, полная свобода воззрений и понятий - и, наконец, нужна образованность, нужно знание!" (И. С. Тургенев, Полное собрание сочинений и писем. Сочинения, т. XIV, "Наука", М. - Л. 1967, стр. 106-107). 3 Стихотворная строка из Гете, приведенная И. С. Тургеневым в "Литературных и житейских воспоминаниях": "Sind's Rosen nun sie werden bluhn..." (там же, стр. 108). 4 Лидия Михайловна, дочь Софьи Адольфовны Горвиц (1862-1929), друга В. В. Стасова; обе принимали живое участие в судьбе молодого Маршака. 6 С. Маршак передает приветы членам большой и дружной семьи Стасовых: Э. И. Киль, воспитательнице дочерей Н. В. Стасова, брата В. В.; М. Н. Стасовой, дочери Н. В. Стасова; старшему брату В. В. - А. В. Стасову. 5. В. В. СТАСОВУ  Осиповка, 23 апреля 1903 г. Дорогой дедушка! Каждый день я с нетерпением жду вечера, а с ним "почтаря", но все напрасно: от Вас нет и нет никакой весточки. А как это огорчает меня, как я беспокоюсь. Здоровье мое было совершенно поправилось, но вдруг вчера опять хлынула кровь. Думаю, что к концу лета все поправится. Боже мой, как хотел бы я увидеть Вас. Я бы Вам много-много рассказал! Пишу я немного. К концу лета привезу Вам небольшую тетрадку с очерками и стихотворениями. Я припомнил Вашу тему: "Иродиада пляшет за голову Ивана Крестителя" [1]. Тема чудная, особенно хорошо было бы описать ее пляску, дикую, бешеную, но для этого надо знать обстановку дворца, костюмы, а я ничего этого не знаю. Видно, придется отложить до осени. На днях я получил письмо, теплое, как всегда, от Горвиц [2]. Софья Адольфовна вышлет мне несколько книг. Она чудная! А статья о Шейлоке, о Глинке [3]! Нет, Вы меня совсем, совсем позабыли! У меня есть урок. Я занимаюсь с бедным еврейским мальчиком. Он удивительно хочет учиться. Занимаюсь и сам. Читаю немного, так как здесь очень мало книг. Из Петербурга получаю много писем. Какая чудная вещь Толстого: "Девчонка умнее стариков". В какие красивые формы облекает он правду. Какая чудная наблюдательность. Как просто все, безыскусственно. Да разве хоть кто-нибудь из русских писателей писал так правдиво и так художественно! Совершенно непонятен мне его рассказ: "Три старца": "трое вас, трое нас... Помилуй нас!" [4] Что это значит? Если пришлете "Шейлока" и другую статью, то перешлите и черную тетрадку. Она бы мне была очень кстати. Передала ли Вам Клара Федоровна [5] тетрадь со стихами? Я пробую писать рассказ. Отвечайте же мне, дорогой дедушка, а то всю ночь буду думать, беспокоиться и строить ужасные предположения, не больны ли Вы или что-нибудь другое. Крепко целую Вас. Ваш Сам Мой привет Эрнестине Ивановне, Наталье Федоровне, Марии Николаевне и Александру Васильевичу. Не напишете ли мне адрес Дмитрия Васильевича [6]? Я совершенно забыл название улицы. Отвечайте же. Ваш Сам Софье Константиновне [7] я вчера написал особо. 1 В. В. Стасов предложил тему из Евангелия (Матфея, XIV, 1-12; Марка, VI, 14-29). С. Маршак допускает распространенную ошибку: перед Иродом плясала не Иродиада, жена Ирода, а ее дочь. В награду за танец, по наущению матери, она потребовала голову Иоанна Крестителя. 2 С. А. или Л. М. Горниц. 3 Работа В. В. Стасова "Михаил Иванович Глинка", опубликованная в т. 3 Собрания сочинений критика. 4 С. Маршак пишет о прочитанных им народных рассказах Л. Н. Толстого. Он приводит слова из молитвы трех старцев, "спасавшихся" на необитаемом острове (рассказ "Три старца"). 6 О ком идет речь, установить не удалось. 6 Дмитрий Васильевич Стасов (1828-1918), брат Владимира Васильевича, общественный и музыкальный деятель, юрист. 7 Софья Константиновна Каверина (1876-1947), близкий друг семьи Стасовых. 6. В. В. СТАСОВУ  Осиповка, 8 мая 1903 г. Дорогой дедушка! Простите, что так долго не отвечал [1]. Последние дни и у меня сильные головокружения. Не знаю отчего. Я несколько дней стараюсь ничего не делать и отдыхать. Как я буду рад, если получу Ваши статьи [2]. Со дня на день жду их. Особенно, милый мой дедушка, я буду счастлив, когда "почтарь" принесет мне Вашу статью о Шейлоке. А ведь я получу ее, дедушка? И сейчас голова кружится. Доктор говорит, что это ничего. Здесь весной слишком крепкий воздух, и непривычному человеку всегда сначала плохо. Я получаю много писем. Между прочим, от дочери С. А. Горвиц [3] получаю из-за границы (она там путешествует) много открытых писем с видами. Андреева я прочел только "Кусака". Это еще в Петербурге. Помните, я говорил, что это мне понравилось, а также "Стена" и "В тумане". Это мне не нравится, за исключением некоторых мест "В тумане". Читая это, сам находишься в каком-то тумане, от которого долго потом трудно освободиться. А некоторые выражения просто невыносимы! "Красные звуки"... Что это такое? Скоро сюда приезжает барон [4], и я, наверное, переселюсь к нему. Тогда напишу поподробней. Написал я 2-3 рассказа и немного стихотворений. А если бы Вы увидели, какие чудные огурцы, редиска на моей грядке: и все это сделано моими трудами. Сам я вскопал, и сеял, и поливал. Ведь это так приятно. Все это без посторонней помощи. Только бы голова не болела. Ну это пройдет - и я приеду к Вам здоровый, окрепший. Сейчас за занятия! А тогда буду и писать побольше. Так и порывает писать. Вы правы, дедушка. Хотя я без особенного труда пишу стихи, но зато гораздо свободней, вольней пишу рассказы [5]. Здесь я не стесняю себя ни в чем, ни в выражениях, ни в образах и мыслях. Ну прощайте, мой дорогой дедушка, крепко обнимаю Вас. Ваш Сам 1 Письмо В. В. Стасова - от 26 апреля 1903 года (отрывок опубликован в "Неделе", 1964, Э 28, стр. 17). 2 См. письмо Э 5. 3 Лидии Михайловны Горвиц, в замужестве Владимировой (см. письмо Э 138). 4 Д. Г. Гинцбург. Маршак жил в семье управляющего Осиповского завода, владельцем которого был Гинцбург. 5 В. В. Стасов писал в письме от 26 апреля 1903 года: "А знаешь, что я тебе скажу (впрочем, это будет, кажется, не новость, а повторение того, что уже раз или два тебе уже прежде говорил: не знаю, ошибаюсь я или нет, а мне все кажется, что ты будешь главным образом не прекрасным стихотворцем, а превосходным прозаиком. Ведь бывает же это иногда с людьми: начинают со стихов, а потом съезжают на прозу, и оказывается, что это-то и есть их настоящая сила и власть. Так было даже, однажды, с Тургеневым. Его стихов нынче никто не знает, а в прозе - он всегда очень сильно блистал. - Что до тебя касается, то мне кажется, что как ни изящны, как ни красивы и иногда даже совершенно мастерские твои вещи в стихах, но это все-таки не главное твое значение и дело. Есть у тебя в стихах и поэтичность, и картинность, и сила, и выпуклость, - но все-таки в них гнездится, местами, риторичность и выспренность. Напротив, в твоих маленьких "сценках" и "рассказах" в прозе, первое, что меня поражает и словно маслом по сердцу мажет -это чрезвычайная простота, естественность и правдивость, и это всего дороже для меня. Язык - отличный, и нигде я не слышал преувеличения, натянутости и надутости. Таковы мои впечатления. А впрочем, очень может быть, что я вовсе не прав, и ничего тут не говорю, кроме вздора, и ничего не выражаю, кроме близорукости, и не понимаю. Пускай решает время". 7. В. В. СТАСОВУ  Осиповка, 13 июня 1903 г. Дорогой дедушка! Вчера получил я Ваше последнее письмо, а только третьего дня предпоследнее [1]. Я так благодарен Вам! Итак, Вы теперь в Парголове. Как бы хотел я побывать там! С Вашей Сторожиловкой у меня связаны чудные прошлогодние воспоминанья [2]. Плоткин [3] еще в Городище у Софьи Адольфовны [4]. Как он доволен! Вы так успокоили, обнадежили его, он бодро и смело смотрит вперед и надеется оправдать Ваши надежды. Софья Адольфовна пишет, что она и все в Городище очень полюбили его. Да, получил я письмо от Писарева - артиста [5]. Знаком ли он с Вами? Отчего теперь не клеится сборник в память Антокольского? Как это неприятно! Вы говорили, что в моем стихотворении (кантате) надо кое-что исправить6. Вы напишете мне об этом? Как я рад, что не придется ехать в этот душный Острогожск, с его гимназией, учителями, да и товарищами! [7] А знаете ли, за что сердятся на меня учителя? [8] За мое "Кому на Руси жить хорошо" (Вы, наверное, помните это стихотворение?), а особенно на 2-3 подражанья ("Здравствуй, Сереженька"), а что в них обидного? Решительно не понимаю. Бедный, забитый ученик жалуется другому на свою судьбу, на притеснения, что бывает так часто. А им хочется, чтоб стихотворение из гимназической жизни было настоящей державинской одой: "храм науки... мы все с радостью идем слушать наставников премудрых". Ну да бог с ними. Я очень, очень рад! От Иды Львовны [9] и Лили Горвиц [10] я часто получаю открытки с видами. Вы советуете мне пока не писать. Но пишу я так мало! Написал я одно большое стихотворение (из Гейне) [11], а мои очерки - так легко пишу я их (еще легче, чем стихи), что для меня это совершенно не представляет затруднения. Да написал я всего 2-3. Как бы хотел я совершенно окрепнуть! Что это за жизнь, когда приходится то и дело питаться лекарствами, отдыхать... Нет, это совсем незавидно! Как Ваше здоровье? А Александра Васильевича? [12] Поклон всем Вашим. Крепко целую Вас. Ваш Сам 1 Письма В. В. Стасова - от 18 мая 1903 года (опубликовано в кн.: В. В. Стасов, Письма к деятелям русской культуры, т. 2, "Наука", М. 1967, стр. 12-14) и от 7 июня 1903 года (не опубликовано). 2 В Старожиловке - на даче, которую снимал В. В. Стасов в Парголове (под Петербургом), состоялась первая встреча В. В. Стасова с Маршаком. 3 Плоткин - еврейский актер-трагик. 4 С. А. Горвиц. 5 Модест Иванович Писарев (1844-1905), артист Александрийского театра. Письмо М. И. Писарева к С. Маршаку не сохранилось. 6 Речь идет о сборнике, подготовлявшемся в то время В. В. Стасовым: "Марк Матвеевич Антокольский, его жизнь, творения, письма и статьи" (Спб. 1905). В этот сборник был включен текст кантаты С. Маршака "Рече господь" (музыка А. К. Глазунова и А. К. Лядова), посвященной памяти скульптора. Впервые кантата была исполнена 22 декабря 1902 года на вечере памяти М. М. Антокольского в зале Общества поощрения художеств. 7 В. В. Стасов писал в письме от 7 июня 1903 года: "Мы положили в разговоре с Софьей Адольфовной (Горвиц.- С. Ч.), что не надо (покуда) ничего переменять относительно тебя и оставить все без изменения до сентября, а тогда, в сентябре, что бог даст и как лучше будет. Но, во всяком случае, ни теперь, ни после, тебе в Острогожск не возвращаться!" 8 В. В. Стасов писал: "Приехал твой брат оттуда (Моисей Яковлевич из Острогожска.- С. Ч.) я говорил твоему отцу, что тебе даже вовсе и нельзя в Острогожск ехать, потому что теперь там распространилось известие о разных твоих эпиграммах, и многие на тебя за это сердиты, так что тебе было бы очень неловко теперь туда возвращаться". 9 Ида Львовна Рубинштейн (1885-1960), племянница С. А. Горвиц, впоследствии - известная балерина. 10 Дочери С. А. Горвиц. 11 Перевод стихотворения Г. Гейне не сохранился. 12 Брата В. В. Стасова. 8. В. В. СТАСОВУ  "Петербург". За Моск(овской) Заст(авой", Мос(ковское) шоссе, д. 30, кв. 15. 16 мая (1904 г.) Дорогой дедушка! Сейчас получил Ваше письмо [1]. Чем-то старым, светлым, ободряющим так и дохнуло оно на меня. Столько новой энергии и сил дало мне оно. - Нет, я не один! У меня еще есть друзья, чудные, хорошие, которые, кажется, любят меня и верят в меня. И этот друг - такой мощный, великий, сильный человек - полководец, которого одно теплое слово так ободряет, делает готовым идти на всякие препятствия и затруднения, бросаться на штурм, на крепость. Горячо, крепко целую Вас, как только могу горячо, и спасибо. Ваш, вечно Ваш Сам Хотел бы еще писать, да некогда. Простите, что на таком клочке пишу. 1 Письмо В. В. Стасова от 15 мая 1904 года (см. в кн.: В. В. Стасов, Письма к деятелям русской культуры, т. 2, стр. 14-16), 9. М. Я. МАРШАКУ  Старожиловка, 23 августа 1904 г. Брат мой дорогой! Спешу поделиться с тобой моей новой радостью [1]. Ты ведь знаешь, что доктор велел быть мне в деревне, и я сейчас же после твоего отъезда поехал в Старожиловку к Стасовым, где и теперь нахожусь. Вчера Владимир Васильевич сказал мне, что вечером у него будет обед, на который приедет много гостей, между прочим, Репин, Максим Горький, Федор Шаляпин, Глазунов, Гинцбург [2], Блуменфельд [3] (композитор) и многие другие. Мы составили шуточный адрес (я написал стихи, а Гинцбург разрисовал), и вот, когда стали кричать: "едут, едут!", заиграли блестящий марш, а я с "адресом" на подушке вышел вперед и прочитал его. Вот он: [4] То не соколы по поднебесью, Не цари орлы быстролетные Высоко вдали покаэалися С ясным взором, крылами могучими. Как в большом селе - славном Парголове, В той ли деревне Старожиловке, У старого боярина Владимира Растворились ворота тесовые Пред гостями, пред великими. Гой вы, гости, гости славные, Мы давно о вас вести слышали. То не бор шумит и не гром гремит В бурю грозную, в полночь темную: Это голос Федора-Великого, Славного богатыря - Ивановича {Шаляпин. (Прим. С. Маршака.)}. Горы с трепетом содрогаются, Темны лесушки приклоняются, И что есть людей - все мертвы лежат. Загреми же ты! - мы послушаем, Задрожим, как лист, в бурю, по ветру, Припадем к земле и поклонимся. Первому богатырю - Илье Репину, Второму - Максиму Горькому, Третьему - Федору Великому! Слава! Уж кончали мы песню звонкую, Песню звонкую, богатырскую - Увидали: пыль, будто столб летит, Быстрый конь бежит и земля дрожит, Это мчится он вихрем бешеным. Это брат меньшой - богатырь большой, Александр, свет Константинович! {Алекс. Конст. Глазунов. (Прим. С. Маршака.)} Слава! Шаляпин обнял меня и поцеловал, а Горький угрюмо прошел и сел в углу комнаты, низко свесив голову. Никогда я не видел такого лица: оно некрасиво -выдающиеся скулы, некрасивый нос, грубое лицо, но глаза - удивительные, глубокие, красивые, с длинными ресницами. За обедом было масса тостов. Горький как будто бы чувствовал себя не в своей тарелке. Потом встали мы из-за стола, подошли к окнам, а там масса людей. Лезут, заглядывают, целая толпа! После обеда Стасов предложил мне прочесть что-нибудь. Я прочел: "Рече господь", "Франческу да Римини" и "Из Исайи". Горький взял меня крепко за руки, усадил около себя, стал гладить мою руку и сказал: "Будем переписываться" (...) Конец письма не сохранился. 1 Письмо к брату Моисею Яковлевичу. М. Я. Маршак (1885-1944) -впоследствии инженер-экономист; работал в бумажной промышленности. В письме описывается знаменательное событие в жизни С. Маршака - его первая встреча с А. М. Горьким, сыгравшая исключительную роль в судьбе поэта. Этот эпизод нашел свое отражение в повести С. Маршака "В начале жизни ("Страницы воспоминаний)" - см. т. 6 наст. изд. 2 Илья Яковлевич Гинцбург (1859-1939), скульптор. 3 Сигизмунд Михайлович Блуменфельд (1852-1910), композитор и пианист. 4 Адрес имел название "Трем гостям со четвертыим". Текст "адреса" в другой, переработанной редакции см. в письме В. В. Стасова к П. С. Стасовой (В. В. С т а с о в, Письма к родным, т. 3, ч. 2, Гос. муз. изд-во, М. 1962, стр. 241-242). Там же приводится текст другого шутливого стихотворения С. Маршака - "Матушке игуменье"", - прочитанного им гостям Стасовых в тот же день. 10. В. В. СТАСОВУ  Ялта, 28 октября 1904 г. Дорогой Владимир Васильевич! Мне страшно больно, что Вы как будто забыли меня и не пишете мне. Я послал уже 2 письма. Уж не пропали ли мои письма? Страшно неприятно! Уж чего я только здесь не передумал. Ради бога, пишите о здоровье. От Герцеля [1] получил мрачное-премрачное письмо. Живется мне здесь прекрасно. Катерина Павловна (Горькая, как ее здесь зовут) [2] - чудный человек! Она обо мне очень заботится. Живем мы (я у нее и живу) высоко на горе, в живописной местности над морем. Комната у меня большая с огромными окнами, за которыми расстилается море. Здесь настоящее лето. Сейчас пишу у раскрытого окна. На море музыка. Солнце палит. Чувствую себя чудно, бодро, хорошо, весело. Много работаю, масса читаю и пишу. Взялся я переводить Бялика [3]. Что за чудный поэт! Какая сила! Видитесь ли Вы с Горьким? Ах, какой это человек! Здесь его обожают. Сколько добра он здесь сделал. Бываю у Софьи Владимировны [4]. Софья Вас(ильевна) [5] уж уехала. Я с ней очень подружился. Лиля [6] мне нравится меньше. Знаете, несмотря на предубежденье, я увидел, что Владимир, Ваш внук [7], очень умный, развитой и образованный человек. Сейчас я получил известье о страшных погромах в Смоленске, Полоцке, Невеле. Что-то будет? Ведь евреям и обороняться нельзя! Ужас. Пишите мне, ради бога. Жду с нетерпением ответа. Получили ли Вы мои письма? Я нечаянно затащил Вашу Библию. На днях вышлю. Горячо целую. Ваш Сам Мой адрес: Ялта, дача Ярцева, Е. П. Пешковой для меня. 1 Герцель Рувимович Герцовский - юный скульптор, которому покровительствовали В. В. Стасов и А. М. Горький. 2 Е. П. Пешкова (1876-1965) - жена А. М. Горького. После встречи 22 августа на даче В. В. Стасова с А. М. Горьким в жизни С. Маршака произошли важные перемены: с помощью Алексея Максимовича и Ф. И. Шаляпина он был переведен из петербургской гимназии в ялтинскую. А. М. Горький поселил юного порта в своей семье, которая в то время находилась в Ялте. 3 Бялик Хаим-Нахман (1873-1936) - еврейский поэт; писал на древнееврейском языке. 4 Софья Владимировна Фортунато (1850-1929) - дочь В. В. Стасова. В. В. Стасов писал ей 4 сентября 1904 года: Горький "полюбил горячо нашего Сама и отправляет его на свой счет в Ялту... Я тогда рекомендую тебе Сама (ты его, конечно, помнишь, его и его талант, - и он тебя крепко помнит). Он чудесный юноша. Пригрей его!!! Я ему это обещал" (В. В. Стасов, Письма к родным, т. 3, ч. 2, Гос. муз. изд-во, М. 1962, стр. 243-244). 5 Софья Васильевна Медведева - дочь С. В. Фортунато от первого брака, внучка В. В. Стасова. 6 Елизавета Михайловна Фортунато - дочь С. В. Фортунато от второго брака, внучка В. В. Стасова. 7 Владимир Михайлович Фортунато - сын С. В. Фортунато от второго брака, внук В. В. Стасова. 11. В. В. СТАСОВУ  Ялта, 14 ноября 1904 г. Дорогой Владимир Васильевич! Не могу сказать, как я был обрадован Вашим письмом [1]. Получили ли Вы хоть мое заказное? Ради бога, пишите мне чаще и не забывайте меня. Живется мне здесь прекрасно. Катерина Павловна стала мне совершенно как родная. Ее заботам обо мне, о моем здоровье, занятиях и конца нет. - Город Ялта небольшой. Все жители, кроме немногих, занимаются исключительно сплетнями. Мелочные, ничтожные, без всяких особенных высших интересов! Только теперь начинаешь вспоминать петербургскую жизнь, Ваш кружок, Ваши собрания - какая разница, какая совсем другая жизнь. Сколько около Вас людей, даровитых, талантливых, горячих и светлых, и от которых многому можно поучиться, много услышать, свежих, вечно интересных людей! Но и здесь все-таки есть тоже порядочные, и даже очень порядочные люди. Софья Влад(имировна) [2], Катерина Павловна, доктор Елпатьевский [3], Алексин [4] - тоже доктор. Я очень полюбил и подружился с Софьей Васильевной [5]. Что это за интересный человек! Катерина) Павловна целый день проводит в работе: дает уроки, собирает рабочих (какие здесь интересные!), читает им, потом собираются у нас лучшие здешние люди. Говорят, спорят, читают вместе. От Горького получаем почти ежедневно письма, прелестные письма. Он нам сообщает все новое, чем живет и дышит теперь Россия. Какое славное время! И как хорошо, что я еще так молод, что у меня впереди еще целая жизнь, интересная и кипучая. В этом я уверен. Буду ли я писателем или нет - но работу найду всегда и пользу всегда принесу! Как все хорошо! Горячо целую Вас. Привет Эрнестине Ив(ановне), Марье Николаевне и Наталье Федоровне [6]. Софье Конст(антиновне) [7] напишу. Пишите мне. Жду с нетерпением писем. Библию завтра или послезавтра вышлю. Ваш Самуил Маршак Катерина Павловна просит передать Вам привет. 1 Письмо В. В. Стасова не сохранилось. 2 С. В. Фортунато. 3 Сергей Яковлевич Елпатьевский (1854-1933) - писатель и земский врач, автор очерков и рассказов из жизни сельского духовенства. 4 Александр Николаевич Алексин (1863-1923) - старший врач Ялтинской земской больницы, друг А. М. Горького; по воспоминаниям С. Я. Маршака, прототип Астрова из пьесы А. П. Чехова "Дядя Ваня". 5 С. В. Медведева. 6 Э. И. Киль, М. Н. Стасовой и Н. Ф. Пивоваровой. 7 С. К. Кавериной. 12. В. В. СТАСОВУ  "Ялта", 2 декабря 1904 г. Дорогой мой Владимир Васильевич! Здоровье у меня было довольно хорошо, только вот теперь опять хлынула кровь и опять объяла меня страшная слабость. Доктор надеется, что климат окажет на меня свое действие - и все пройдет. Но пока мне скверно: вот пишу, а голова разрывается на части, мысли не вяжутся. Страшно плохо! Гостиница "Уайт Харт" в Эппинг-Тауне, в которой останавливался С. Я. Маршак во время своего первого путешествия по Англии в декабре 1912 г. С гимназией дело идет лучше. Учитель русского языка (очень хороший) относится ко мне чудно. По сочинениям у меня теперь всегда 5 + . А помните, как петербургский педагог придирался и мучил меня! Недавно у нас в гимназии не было учителя. Вот директор приходит и говорит классуа "Ну-ка, попросите Маршака прочесть что-нибудь свое". Я и прочел "Кому на Руси жить хорошо", "Ять", "Кол мне, Сереженька", новый рассказ из ученической жизни "В гимназии" и еще кое-что. И директор, и учителя слышали - и ни упрека. Ведь там им очень достается. О Катерине Павловне ничего писать не буду. Она сама скоро будет в Питере. Теперь она в Нижнем. Скажу только, что мы очень сошлись, и я люблю ее страшно. Недавно Алексей Максимович прислал нам Ваше письмо к нему [1] - и мы все очень восхищались. Как красиво, и горячо, и художественно! Катерина Павловна еще не знает, но глубоко уважает Вас. Недавно она познакомилась здесь со скульптором Забелло [2]. Он был у нас. Когда она заговорила о Вас, Забелдо стал напропалую ругать и честить Вас. Меня это взорвало, и мне захотелось сказать ему, чтобы он замолчал. Вовремя удержался! Чего только он не наговорил Катерине Павловне про Вас и Вашу деятельность и сочинения. А кроме этого, он показался мне человеком хорошим. Вы пишете, что я не должен теперь писать [3]. Во-первых, я этого не могу (говорю искренне), а во-вторых, по-моему, необходимо вырабатывать себе и слог, и все необходимое для писания. Я замечаю, чем больше я читаю и пишу, тем свободней пишется, тем менее ощущается недостаток слов для выражения мысли и образов. И шероховатость слога все более сглаживается. Алексей Максимович тоже советует больше и больше читать и писать и не удерживаться, когда пишется. Как я люблю его! Его томы [4] я знаю почти наизусть. Пишу я и стихи и прозу. В прозе у меня есть сильное желание приняться за что-нибудь побольше маленьких очерков. Владимир Васильевич, я уверен теперь, что писать буду, но думаю, если мне придется быть посредственностью, то лучше будет совсем бросить. Посмотрим. Поживем - увидим. Читаю я много. Здесь прочел и перечел я вот что: Байрона, Шекспира, Гете и Льва Толстого. Многие вещи последнего я теперь только понял и страшно полюбил. Переписываетесь ли с ним? У меня здесь нашлась интересная работа. Здесь есть порядочно еврейских мальчиков, которых из-за их еврейства не приняли в русские школы. Я и один мой товарищ взялись заниматься с ними. Дело идет успешно. Пишите мне больше. Вы и Алексей Максимович так ободряете меня своими письмами [5]. Меня подымает, мне хочется работать, и я верю в будущее. Горячо целую Вас, Ваш Самуил Маршак Пишите мне обо всем Вашем подробно. Привет дамам. У нас дивный солнечный, летний день. 1 Письмо В. В. Стасова к А. М. Горькому не сохранилось. 2 Пармен Петрович Забелло (1830-1917) - академик скульптуры, профессор Академии художеств. 3 В. В. Стасов писал С. Маршаку в письме от 28 ноября 1904 года: "Я не жду и не прошу, покуда, никаких красивых и мастерских страничек про "кол", про букву "ять", про "пришествие на квартиру" и т. д. и т. д., все, что я так люблю и ценю! Нет, нет, от всего этого я, покуда, подальше и даже специально прошу: ничего подобного мне нынче не писать и не посылать. Оно и для почты почти вовсе не годится, да и для всего прочего тоже, этому свое время будет..." 4 С. Маршак имеет в виду шесть томов собрания сочинений А. М. Горького, выпущенные издательством "Знание" в 1900-1903 годах. 6 Письма А. М. Горького той поры к С. Маршаку не сохранились. 13. В. В. СТАСОВУ  Ялта, 29 декабря 1904 г. Дорогой Владимир Васильевич! Хоть я и болен и лежу в постели, но все-таки пишу. Простите, что немного. Если б знали Вы, как больно мне Ваше молчанье. Каждый день жду почты, чего только не предполагаю, а писем от Вас нет как нет. Теперь, после Петербурга, я так глубоко сознаю все значение для меня Вашего дома, Вашего мира, настоящего, талантливого, чудного, куда я попал совсем ребенком и где столько наслышался и навиделся! Здесь тоже я попал не к плохим и интересным людям, но разве можно все это сравнить с Вашим Петербургом! А 2 января я буду один (Катерина Павловна в Нижнем) и буду вспоминать прошлые года, особенно 1902 год. Помните чудное 2 января этого года? Теперь, когда Вы соберетесь все, своим кругом, 2 января, может быть, как-нибудь вспомните и подумаете обо мне, далеко от Вас празднующем этот день. Напишите мне об этом вечере, да подробно. У меня бешеный танец работы. Читаю, захлебываясь. Прочел много иностранных авторов. Перечел всего Мопассана. Занимаюсь серьезно историей. Какие чудные книги Стасюлевича об истории! [2] Скоро напишу еще. Трудно много писать. А давайте пока обниму и расцелую Вас. Пишите же и не забывайте. Ваш Самуил Маршак 1 2 января - день рождения В. В. Стасова, торжественно отмечавшийся в его семье. 2 С. Маршак читал трехтомную хрестоматию М. М. Стасюлевича "История средних веков в ее писателях и исследованиях новейших ученых" (первое издание -1863-1865 гг.). 14. В. В. СТАСОВУ  (Ялта, 2 января 1905 г.) Черноморский бравый флот Славу Стасову поет, Умоляет бога Браму Многи лета Аврааму. Вы пишите больше Саму, Но а тоже, милый тата, Не забудьте Фортунато [1]. Телеграмма. На бланке телеграммы помета рукой В. В. Стасова: "Стихи Сама Маршака. К 2 января 1905". 1 С. В. Фортунато. 15. Е. П. ПЕШКОВОЙ  Ялта, 11 января 1905 г. Дорогая Екатерина Павловна! Простите, что давно не писал. Я только вчера узнал, что Вы еще в Нижнем, а то совершенно не знал, куда писать. Катюша здорова и весела. Я принимаю к сведению Ваш рецепт благоразумия и мало-помалу успокаиваюсь [2]. Все мы ждем с нетерпением Вашего приезда. Ялта проснулась. Различные собрания, речи, споры. У меня 2 раза был муж Вашей ученицы [3]. Какой интересный и развитой человек. Он говорил здесь на собрании от имени рабочих. Вчера все заволновалось и закипело. На набережной, у редакции "Крым(ского) курьера" с нетерпением за 2 часа ждали телеграмм о петерб(ургских) событиях [4]. Как хорошо Вам, что Вы теперь едете туда - в самое пекло бури. Увидите там Алексея Максимовича, передайте ему мой горячий привет и скажите, что я не сплю и работаю. Как бы хотелось мне его увидеть! Я списался с молодежью других городов Крыма, и вот возник план съезда учащихся в Ялте [5] (на масленицу), где бы они могли обсудить вместе, как работать. Что Вы думаете об этом, дорогая Катерина Павловна? Меня очень увлекает это предложение. Занятия с бедными детьми у нас расширились. Теперь уж не частным образом будем работать, а в особом помещении, где можно будет поместить большее количество детей, и заниматься с ними будет не 2 человека, а несколько поочередно. Как это славно устроилось. Мое лечение прекратилось на короткий срок: водолечебница закрыта по случаю ремонта. Скоро откроется. Не забывайте и напишите мне. Горячо жму Вашу руку. Целую Максима [6]. Ваш Самуил Маршак 1 Екатерина Алексеевна Пешкова (1901-1906), дочь А. М. Горького и Е. П. Пешковой. 2 Письмо Е. П. Пешковой того времени к С. Маршаку не сохранилось. 3 О ком идет речь, установить не удалось. 4 Расстрел рабочей демонстрации 9 января 1905 года в Петербурге. 5 С. Маршак пишет о плане созыва съезда еврейской учащейся молодежи в Ялте. 6 Максим Алексеевич Пешков (1897-1934), сын А. М. Горького и Е. П. Пешковой. 16. Е. П. ПЕШКОВОЙ  (Ялта), 18 января (1905 г.) Дорогая, чудная Екатерина Павловна! Сейчас узнали об аресте А(лексея) Максимовича) [1]. Как восхищен я Вашим спокойствием и присутствием духа! Дайте мне горячо, горячо пожать Вам руку. Как верится теперь, как хочется жить! И вся Ялта теперь охвачена жгучим волнением. Несколько раз бывал у нас муж Вашей ученицы. Он славно работает. Простите, что мало и редко пишу. Много думается и чувствуется теперь, а разве угонится перо за мыслью! Катюша вполне здорова и весела. Все ждем Вашего приезда. Простите за безалаберное письмецо. Еще раз крепко жму руку. Ваш Самуил Маршак Завтра напишу подробней. Не забывайте. 1 А. М. Горький был арестован в Риге 11 января 1905 года в связи с воззванием "Всем русским гражданам и общественному мнению европейских государств", написанным им по поводу кровавых событий 9 января. Писатель в тот же день был отправлен в Петербург и 12 января заключен в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. В результате развернувшейся в стране и за границей кампании за освобождение А. М. Горького царское правительство было вынуждено выпустить писателя из тюрьмы. 17. В. В. СТАСОВУ  Ялта. 27 марта 1905 г. 10 ч. утра. Дорогой Владимир Васильевич! Не знаю уж, как извиниться за мое молчание и за то, что до сих пор не выслал Библии. Если б Вы знали, сколько раз я садился писать. Виной всему моя безалаберность, которая мне всегда и всюду вредит. Ну бог с ним, с прошлым, а вот теперь писать буду, как можно чаще. Здоровье мое не очень-то: на днях лишь встал с постели, на которой пролежал 2 недели. Все кровотечения старые. С гимназией дела лучше гораздо. Очень много читаю - ведь столько еще надо прочесть! Пишу большой рассказ. Кончу и пошлю Вам.<...> Катерина Павловна здесь уже давно. Она всюду рассказывает о том впечатлении, какое Вы на нее произвели. Вы знаете, она любила Вас еще до знакомства. Как понравилась она Вам? Я прямо-таки обожаю ее - столько в ней прелести, ума и души. Через 2 дня ожидаем Алексея Максимовича [1]. Тогда напишем Вам все вместе. Недавно в Ялте был ужаснейший погром. До чего может озвереть человек - ужас охватывает. Теперь Ялта на положении усиленной охраны. Мне пришлось пережить неприятную историю. Вы помните, я писал Вам о нашей школе, в которой мы, учащиеся гимназии, преподавали и где обучалось около 25 мальчиков бедных евреев. Молодежь относилась к своему делу горячо и свято. Мы знакомились с семьями наших учеников; где можно, помогали делом и словом. В школке устроили завтрак (по стакану молока с хлебом. Для слабых мясо). Все шло великолепно - и вдруг стоп. Нагрянула полиция, хотела составить протокол, все мои товарищи попрятались, и мне пришлось бы за все отвечать самому, если бы полиция не согласилась замять дела, но мы все-таки принуждены были отказаться от нашего дела. Впоследствии мы узнали, что раньше полиция смотрела на это сквозь пальцы, но был донос, и она принуждена была принять меры. И тут донос! Как позорно, низко. - Ну на сегодня довольно. Простите меня за молчание и пишите мне. Я по-прежнему горячо предан Вам, по-прежнему люблю Вас, как немногих. Крепко, горячо целую Вас от себя и передаю искренний привет от нашей Катерины Павловны. Низко кланяюсь всем Вашим. Ваш Сам Ради бога, напишите мне о Вашем здоровье. 1 А. М. Горький приехал в Ялту 29 марта 1905 года для лечения. Жил в Ялте до 7 мая. 18. Е. П. ПЕШКОВОЙ  (Петербург) [1], 6 августа (1905 г.) Дорогая Катерина Павловна, Не знаю, чем объяснить, что Вы не получили моего письма (Володя [2] написал мне об этом). Я писал Вам на дачу Ярцева, может быть, не дошло. А я-то как жду Вашего ответа! Мне бы хотелось поскорей узнать, что будет зимой. Останетесь ли еще некоторое время в Ялте? Когда собираетесь уезжать? А тоскливо будет мне в Ялте без Вас. Весь прошлый год кажется мне теперь таким хорошим и светлым. Ради бога, верьте мне, что я Вам предан, как никто. Володя Вам, наверное, передал о том, что я пробуду здесь лишних 2 недели: и подготовиться еще надо, и дома хочется еще побыть. Я ужасно безалаберный человек. Никак не могу войти в колею и зажить размеренно. Вечно что-нибудь поглощает меня всего. Вот и теперь. Как трудно было мне приняться за гимназические дела. Но не беспокойтесь, экзамены думаю выдержать. Все у меня хорошо. Только вот - кровотечения да дома - все неладно. У отца обстоятельства ужасны. Владельцы завода черт знает как давят его и выжимают последние соки. Дома - тоска. Ну да приеду - расскажу. Страшно тяжело. Я много пишу. Еще больше думаю работать в Ялте. 0 Вас, о Вашем здоровье - ничего не знаю. Когда я уезжал, Вам было скверно. Напишите мне, дорогая Катерина Павловна. Что с детьми? Жду от Вас писем. Горячий привет шлет Владимир Вас(ильевич) [3]. Крепко жму руку. Ваш Самуил Маршак. 1 Письмо С. Маршака из Петербурга в Ялту. 25 мая 1905 года С. Маршак уехал в Петербург к родным на каникулы. 2 О ком идет речь, установить не удалось. 3 В. В. Стасов. 19. Е. П. ПЕШКОВОЙ  (Петербург), 17 августа (1905 г.) Дорогая Катерина Павловна! Уж 3 дня лежу в постели и скучаю. Головная боль, кровотечения, все старые прелести. И когда это все кончится! Через 2 недели еду в Ялту. Страшно хочу Вас видеть. До сих пор не знаю, долго ли пробудете в Ялте. Вот кабы подольше! С гимназией все будет хорошо. Выдержу экзамены и постараюсь не забывать класс. В этом году думаю много, очень много сделать. За последнее время много пишу. Приеду -прочту. Кажется, разница с прошлыми стихами есть. Ну да увидите. (...) Знаете ли подробности последних погромов? Ужас! Особенно в Белостоке. Там расстреливали стариков, женщин, детей. В Житомире 2-й погром. Один драгунский офицер изрубил на мелкие куски еврейскую девушку. Погромы в Ковенской губернии, в Невеле. Самооборона бессильна. Сколько молодежи погибло в самозащите. Совсем юной, моего возраста. Искренне говорю, мне страшно тяжело сидеть спокойно. Какая-то бессильная злоба, бессильная жажда мести. По-моему вся наша молодежь, старшая и младшая, должна стать в ряды самообороны. Теперь в западных губерниях мобилизация. Это значит, погромы, погромы и погромы. Тяжело, невыносимо. Скоро увидимся. До свидания. Горячо жму Вам руку. Ваш Самуил Маршак Напишите мне, пожалуйста, куда мне заехать. Вашего нового адреса я не знаю. Только поскорей, а то письмо не поспеет. Мой адрес: Петербург, Измайловский полк, 6-я рота, дом Э 4, кв. 6. Мне. 20. В. В. СТАСОВУ  Ялта, 19 января 1906 г. Дорогой Владимир Васильевич! Вь1 уже, наверное, забыли про мое существование. В этом виноват больше всего я. Но не буду извиняться и скажу, что я по-прежнему крепко люблю Вас и всегда буду помнить время нашего знакомства и Ваше теплое, родственное отношение. Ну, да будет изъясняться, - Вы сами знаете, как Вы мне дороги. Живу я по-прежнему у Ек(атерины) Павл(овны) и по-прежнему в восторге от нее. Хороший, искренний и сильный человек. В гимназии все обстоит неплохо. Здоровье почти поправилось, хотя еще кровотечения продолжаются. Много я за это время прочитал и один, и в кружках с товарищами. Писал тоже немало. Печататься решил я подождать (мне предлагали в "Образовании"), Если будет что печатать, печататься успею. Прозой тоже занимался порядочно. На днях думаю послать Вам кое-что. Я уверен, дорогой Владимир Васильевич, что Вы простите мне молчание и, как будто перерыва совсем и не было, напишете мне, как бывало, подробно обо всем, о здоровье, о работе, о себе и о Ваших. Если бы Вы только знали, как это интересует меня! Что Герцель? [1] От него никаких известий. Пристроился ли он? Что его скульптура? Достал я здесь сборник писем Антокольского [2]. Из этих отрывков мыслей и образов вырисовывается ясно и рельефно личность Антокольского. Сколько он не сделал из всего, что мог сделать, сколько великих мыслей и начинаний его заглохло и не вылилось в творчестве. Особенно жаль, что он не сделал своей последней композиции (языческий мир, христианство и т. д.). Я читаю и перечитываю многие страницы по нескольку раз. Что с изданием Ваших сочинений? [3] Напишите же обо всем. Ваши письма всегда меня сильно радовали, и в далеком местечке Хащевато (Подольской губ.) [4], и еще в Острогожске и т. д. Крепко целую Вас, Ваш Самуил Софии Адольфовне [5] и ее семье писал, но почему-то ответа не получил. Кланяюсь низко всем Вашим. Екатерина Павловна просит передать Вам привет. 1 Г. Р. Герцовский. 2 Книга, вышедшая под редакцией В. В. Стасова в 1905 году: "Марк Матвеевич Антокольский, его жизнь, творения, письма и статьи", СПб. 3 Речь идет о четвертом томе собрания сочинений В. В. Стасова. Том вышел в 1906 году в Петербурге. 4 В местечке Хащевато находился Осиповский завод, в семье управляющего которого жил С. Маршак в марте-июле 1903 года. 6 С. А. Горвиц. 21. В. В. СТАСОВУ  Ялта, 6 сентября 1906 г. Дорогой Владимир Васильевич! Вот уже 2 недели, как я в Ялте и все готовлюсь написать Вам. Уехал я из Петербурга, сильно потрясенный историей с Герцелем [1]. Здесь на меня обрушилось новое известие: у Екатер(ины) Павловны умерла дочь [2]. Это может убить ее. Теперь она в Нижнем. В Ялте я совершенно один. Нанял себе комнату на окраине города, но с роскошным видом на море. Думаю прожить здесь месяца 2-3. Здесь удивительно хорошо. Яркие, солнечные дни. С гимназией устроился следующим образом. Теперь же я получаю свидетельство за 6 классов. Затем в этом мае (или в будущем) я держу экзамен за остальные 2 класса. Теперь много читаю и пишу. Думаю серьезно заняться прозой. В голове много замыслов. Ну довольно о себе. Пишите мне, дорогой Владимир Васильевич, обо всем, что касается Вас, особенно о здоровье. Кроме того, у меня к Вам просьба. Пишите о Герцеле. Вы не можете себе представить, как тяжело мне быть в полном неведении о его судьбе. Не слыхали ли Вы, где он, в чем обвиняется, каким судом его будут судить? Теперь повсюду свирепствуют полевые суды! Оглядываюсь я на все наше знакомство с ним и вижу, какой это честный, прямой и благородный человек! Здесь, в Ялте, аресты и обыски без конца. Вчера отправили отсюда пароходом около 40 политических. По всему городу расположены солдаты и полиция. Думаю, что мне удастся избежать неприятностей [3]. Ну прощайте, дорогой мой Влад(имир) Вас(ильевич). Жду от Вас писем. Вы несколько раз обвинили меня в черствости. Это неверно, и мне бы хотелось, чтобы Вы знали, что я горячо люблю Вас. Ваш Самуил 1 Г. Р. Герцовский, принимавший участие в революционном движении, находился в заключении в Петропавловской крепости. В. В. Стасов хлопотал о смягчении наказания Г. Р. Герцовскому. 2 Катя Пешкова умерла 16 августа 1906 года. 3 Перед отъездом в Ялту С. Маршак в связи с арестом Герцовского был задержан полицией и освобожден по ходатайству В. В. Стасова. 22. Е. П. ПЕШКОВОЙ  (Петербург), 30 апреля 1908 г. Написал Вам раз, Екатерина Павловна, вместе со случайной компанией, знавшей Вас [1]. Писать Вам хочется часто. Иногда даже не веришь, что такое наслаждение можешь себе легко доставить. Какая-то странная застенчивость в отношениях к людям, которых любишь. Я нездоров. В Петербурге плохо. Готовлюсь к своему экзамену. Привет Сергею Ивановичу [2], если он у Вас. Целую моего приятеля Максима [3]. Ваш С. Маршак Напишите мне. Я думаю, как хорошо было бы хоть летом получить от Вас письмо. Мне перешлют, и я буду весь день, весь вечер носиться с Вашим письмом. Мой адрес: 6-я рота, дом Э 1. Настоящее письмо - приписка к письму А. Ф. Васильевой к Е. П. Пешковой. 1 С. Маршак напоминает о письме к Е. П. Пешковой от 4 марта 1908 года. Письмо было коллективное, в его составлении принимали участие поэты Я. Годин и Яффе, друзья С. Маршака той поры. 2 Сергей Иванович Гусев-Оренбургский (1867-1963), писатель, входивший в группу писателей "Знания". 3 М. А. Пешков. 23. С. А. ВЕНГЕРОВУ  Петербург, 18 сентября "1907 г. или 1908 г.?" Уважаемый г. Венгеров! Летом Вы передали мне через Година [1] предложение написать воспоминания о Стасове. Я был бы очень благодарен, если бы Вы сообщили мне, не поздно ли теперь воспользоваться Вашим предложением [2]. Мой адрес: 6-я рота, дом Э 1, кв. 18. С. Маршаку. Написать я думаю не больше двух-трех страниц. С. Маршак Автографы писем С. Маршака к С. М. Венгерову хранятся и архиве ИРЛИ (Пушкинский дом) (фонд 377). 1 Яков Владимирович Годин (1887-1954), поэт. 2 Сборник воспоминаний о В. В. Стасове был издан летом 1908 года под редакцией историка русской литературы и библиографа Семена Афанасьевича Вснгерова (1855-1920). Воспоминаний С. Маршака в нем не было. 24. А. А. БЛОКУ  (Петербург), 27 ноября 1908 г. Уважаемый Александр Александрович, Не написал Вам до сих пор о своем деле, так как неожиданно должен был уехать из Петербурга. Дело мое заключалось в следующем. Я рассчитывал устроить какой-нибудь концерт или вечер в пользу моего друга Я. В. Година, которому угрожала солдатчина и которого можно было избавить от нее за 100-150 рублей. У меня не было ни одного знакомого среди артистов и артисток, и я хотел просить Вас помочь мне в деле привлечения участвующих. Но теперь Годин освобожден и, след(овательно), концерт больше не нужен. Затем я предполагал взять у Вас цикл стихов (кажется, "О Прекрасной Даме"), который Вы обещали в наш сборник [1]. Сборник этот выйдет в феврале, а рукописи надо собрать не позже 8 декабря. 0 направлении сборника мы говорили Вам еще весной, но если Вы пожелаете, я могу сообщить и различные подробности. С. Маршак Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 55). 1 Никаких материалов об упоминаемом в письме сборнике в архиве С. Я. Маршака не сохранилось. С. Я. Маршак встречался с Александром Александровичем Блоком (1880-1921). В воспоминаниях, написанных в сентябре 1962 года для польского литератора А. Стерна, он рассказал об одной из встреч с великим русским поэтом: "В 1910-м году я был у Блока дома (на Галерной улице). В небольшом и скромном его кабинете я, волнуясь, читал ему свои стихи. На его строгом, внешне спокойном лице нельзя было прочесть, что он думает о моих стихах. А потом он сказал мне несколько добрых и приветливых слов, но тоже строго и сдержанно". 25. С. А. ВЕНГЕРОВУ  (Петербург), 18 января 1909 г. Многоуважаемый Семен Афанасьевич, Посылаю Вам несколько моих стихотворений [1], а также письма ко мне В. В. Стасова. Что же касается моего детского стихотворения, посвященного Вл. Вас. (при жизни его), то я никак не мог разыскать его. Если в ближайшие дни напишу новое, пришлю. Буду ждать Вашего извещения, когда мне прийти к Вам поговорить о стихах моих. С. Маршак Из прилагаемых писем, как мне кажется, значительно первое, помеченное датой: "Москва, 15 августа 1902 г.". Впрочем, посылаю все. 1 По-видимому, письмо С. Маршака связано с неосуществленным замыслом нового сборника, посвященного В. В. Стасову. В архиве С. А. Венгерова (архив ИРЛИ (Пушкинский дом), фонд 377) имеются автографы шестнадцати юношеских стихотворений С. Маршака, посланные с этим письмом. Письма В. В. Стасова к поэту поступили в ИРЛИ также в составе архива С. А. Венгерова. 26. В. Я. ШВАРЦ  Лондон, 26(13) ноября "1912 г." Деточка-Верочка! Целуем тебя крепко и готовим для тебя большое письмо [1]. Знаешь, Верочка, мы страшно-страшно заняты, хотя и не учимся в зубо-врачеб<ной> школе. К зубам, впрочем, мы имеем отношение: мы зубрим английские слова и грамматику. Сейчас здесь сыро и туманно. В комнате трещит камин, но и ему невесело: ветер задувает пламя и наполняет всю комнату дымом. Дождь барабанит в стекла. Я сижу у камина, грею озябшие руки и напеваю: "Около месяца звезды частые. Ой-люлюшеньки, звезды частые"... Прощай. Твой С. М. Поцелуй за меня Чихачеву [2]. 1 Письмо к В. Я. Шварц - знакомой семьи Маршаков (впоследствии - жена старшего брата Самуила Яковлевича - Моисея Яковлевича); в то время училась на зубного врача. Данное письмо написано вскоре после приезда С. Я. и его жены, Софии Михайловны (1889-1953), в Англию, где они поступили в Лондонский университет. 2 А. Чихачева - гимназическая подруга В. Я. Шварц. 27. С. М. МАРШАК Epping Town [1]. 7 часов. <16 декабря 1912 г.> <...> Вот мои приключения. Доехали "басом" [2] до Markhous Street. Время прошло быстро, так как я весь был поглощен одним занятием: раскуриванием трубки. Я зажег около двадцати спичек, заслонял огонь от ветра то рукой, то шляпой, но, увы, ничего не выходило. От Markhous Str я, по указанию мерзавца stationer'a [3] (у Сен-Пол'с Черч - на Эссекс-Роуд), поехал трамваем до Wipps Cross. Но там не оказалось никакого "баса" к Эппинг-Тауну, я принужден был пойти пешком до станции Leyton-Stone. Оттуда доехал поездом до Woodford Station, где ждал другого поезда - к Эппинг-Тауну. Таким образом, в дороге было много недоразумений и беспокойства, но я не волновался и ко всему относился юмористически. Вообще я с самого начала моего путешествия отношусь к нему таким образом, будто читаю юмористич(еский) рассказ о путешествии "м-ра Маршак" (из Петербурга) по Англии. Погода была чудесная весь день. По дороге сначала были поля и огороды, а затем деревья. У Эппинга начинается лес. Всюду порядок и благоустройство. Эппинг - маленький городок, почти местечко. Домики двухэтажные. Много гостиниц, пабликхаузов, иннов [4]. Очаровательная дорога идет к Harlow [5] и в лес. На дороге великое множества велосипедистов, всадников, амазонок. Всадники -в белых жилетах и брюках и в красных смокингах. Дамы - в обычных амазонках. Встретил я сестру милосердия на велосипеде, старуху на велосипеде. Сейчас по дороге в лес удивительно хорошо и тихо. Небо звездное. Городок тоже тихий, тихий. По сравнению с ним Beresford Road [6] - шумная улица. Когда с дороги в лес возвращаешься в городок, ярко светятся огни, городок кажется очень приветливым. Я вспоминаю Стефена Филлипса: [7] Но вот, когда под вечерок Огнями ярко заблестит Вдали - в тумане - городок, И сладкий отдых нам сулит... - и т. д. Сейчас я пишу тебе в своем номере в пабликхаузе. Кажется, комната - чистая, довольно чистая. Полотенце дали безукоризненное. Постельное белье как будто свежее, а впрочем - не знаю. Не очень тепло, но не холоднее, чем у г-жи Надель [8]. Довольно уютно. <...> Завтра я, по всей вероятности, утром пойду в Harlow - 6 верст отсюда. Если погода будет дурная, останусь здесь. В деревне комната мне будет стоить дешевле. Сейчас сидел в Private Bar'e и читал "Ол<ивера> Твиста" [9] у камина. Понял я довольно много. Но меня отрывал от чтения какой-то толстый, бородатый фермер, очень словоохотливый... Но, увы, глухой! Говорят в этих местах так: Ай, кан, ай ам абл (I can, I am able). Деревенский народ куда проще и доступнее, чем лондонские англичане. С ними можно наговориться всласть. Деточка! Сейчас опущу письмо, поброжу немного, почитаю "Ол(ивера) Твиста" - и к 9 часам спать пойду. (...) Твой С. М. 1 Эппинг-Таун - город и железнодорожная станция в графстве Эссекс в 20 км северо-западнее Лондона. Отсюда началось путешествие С. Маршака по провинциальной Англии, предпринятое им с тем, чтобы изучить язык, быт, фольклор этой страны. Маршак-студент был крайне ограничен в средствах, ему приходилось экономить буквально каждый пенс из скудного бюджета путешественника. 2 Омнибусом (от англ. bus). 3 Продавца писчебумажных товаров (англ.). 4 Трактиров (от англ. public house), постоялых дворов (от англ. inn). 5 Харлоу - город в графстве Эссекс в 10 км на север от Эппинга. 6 Улица в Лондоне, на которой вначале снимали комнату С. Я. и С. М. Маршак. 7 Филлипс Стефен (1868-1915) - английский поэт и драматург. 8 Хозяйка квартиры Маршаков в Петербурге. 9 С. Маршак в это время изучал английский язык и читал роман Ч. Диккенса "Оливер Твист" в оригинале. 28. С. М. МАРШАК  Epping Town, понедельник. 16 декабря <1912 г.>, 9 час. веч. Сонечка, Сейчас вернулся с прогулки. Уходил очень далеко в обе стороны большой дороги. Лунная и звездная ночь - по дороге разгуливают парочки и группы молодых людей и девиц. Издали мчится какой-нибудь лондонский автомобиль. Велосипедистов и теперь еще много. Ночь довольно холодная. Даже как будто есть легкий морозец. Звонко отдаются шаги. Странная вещь. Эппинг всего в 16 верстах от Лондона, а нравы здесь совсем патриархальные и примитивные. На нового человека все с любопытством оглядываются. При встрече с незнакомыми людьми говорят: "good evening" [1] [ ]или "good night" [2] Вернулся я в отель и прежде всего переменил сапоги. Затем второй раз умылся и поужинал. С аппетитом съел кусок хлеба с телятиной (или свининой), купленной мной днем в лавке. Продукт свежий. Хозяева "пабликхауза", где я остановился, должно быть, весьма изумлены моим поведением. Я ничего у них не прошу и не заказываю. Хозяйка подозрительно оглядела днем мой сверток с мясом и хлебом. Сейчас я исследовал при свете свечи постель: кажется, клоповичей в матрасе нет. Почитаю немного Диккенса и завалюсь спать. Порядком устал. Не изумляйся тому, что на первом моем письме две полупенсовых марки. Не думай, что я потерял весь запас красных марок. Дело было так. Я пошел к хозяйке спросить у нее, какую марку надо наклеить на письма в Лондон. Она объяснила мне, а глухой фермер немедленно предложил мне две 1/2 пенс, марки. Объяснить ему, что мне марки не нужны, мне не удалось. Напротив нашей гостиницы церковь. Каждые полчаса на колокольне - целый концерт. Конец письма не сохранился. 1 Добрый день! (англ.) 2 Доброй ночи! (англ.) 29. С. М. МАРШАК  Epping Town, 17 декабря <1912 г.>, 2 ч. 30 м. дня (начало письма), 4 ч. 10 м. <конец письма> Пишу тебе, сидя на высокой постели (она больше и шире нашего "баса") и положив к себе на колени твой саквояж. Это очень удобная поза; к тому же я очень утомлен прогулкой. В зубах у меня трубка. Ноги в чулках. Освободился я также от пиджака, воротничка, манжет, галстука. Не удивляйся тому, что письмо опять помечено Эппингом, я вернулся в Эппинг и занял тот же номер в той же гостинице. Случилось это таким образом. Утром - в 8 ч(асов) - я попросил хозяйку дать мне чаю с кексом. Она попросила меня к себе в гостиную. Очевидно, она не считает подходящей для меня обстановкой обстановку "бара" и "салона". Великолепно. Почему-то хозяйка вступила со мной в разговор. Сообщила мне, напр(имер), что в прошлом году в Эппинге случился какой-то "акцидент" [1] с автомобилем, и вот ее мужа позвали на суд в качестве свидетеля. Хозяйка - молодая и очень веселая. Поет она без конца. Кажется, очень счастлива в замужестве. В доме у них уют и довольство. Удивила меня библиотечка в их гостиной: Диккенс, Теккерей, Купер. Дети у хозяйки очаровательные, особенно девчонка 2 или 3-х лет: беленькая и светленькая, как белокурый цыпленок. Глазки удивительно осмысленные. Безукоризненной красоты ребенок. Я сообщил это свое мнение мамаше. Мамаша осталась очень довольна и привела показать мне 6летнего мальчишку, тоже очень красивого, которого она отправляла в школу. Оказывается, он - пианист. Мамаша попросила его сыграть мне что-нибудь. Мальчишка забарабанил по клавишам немилосердно. Удар у него сильнее, чем... даже чем у г-жи Крайндель [2]. Но я похвалил его игру. "That my practice politeness" [3] окончательно расположила ко мне хозяйку. А ведь посетитель я для них маловыгодный: комната - шиллинг, и больше никаких доходов от меня. За чаем я спросил ее: далече ли до Harlow, она ответила, что около 6 верст, но посоветовала мне посетить сначала Laughton (Лоутон) - по направлению к Лондону. Пошел я в Лоутон с намерением заночевать там. Это в 4-5 верстах от Эппинга. В 9 ч(асов) утра, когда я вышел в путь, было светло, но холодно. Но я шел быстро и холода не ощущал. В туманных рощах по дороге то и дело слышались отдаленные и глухие звуки охотничьих выстрелов. Несколько раз попадались охотники с борзыми и таксами и с парочкой убитых зайцев на веревочке. Очевидно, охотятся в Англии много. Домики по дороге бывали каменные, но еще миниатюрнее, чем в Эппинге. Маленькие, коренастые, с двумя подъездами по бокам, с одним или двумя островерхими чердачками. Это деревенские коттеджи, о которых я читал в детских книжках. Домики исчезли. Потянулась низкая зеленая равнина, какую мы видели по дороге из Гарича в Лондон [4]. Затем низкие рощи с кистями красных ягод отовсюду. Затем обрывы, холмы, овраги - и за оврагами цепи туманных, синих холмов. Со мной поравнялся очень странный субъект. Маленький, с лицом, когда-то бритым, с благородным римским носом, с красными глазными орбитами. Жокейское "кепи" на голове. Длинный макинтош, волочащийся до земли, а под ним, кажется, лохмотья. Шел он в какой-то Чимфорд. Сообщил он мне, что бывал в Петербурге, где он обучал военных лошадей, и в Париже. Затем поведал мне, что он со вчерашнего утра ничего не ел. У меня был полон карман бисквитов. Я дал ему половину. При этом два бисквита упали на землю в грязь. Их подобрали два трампа [5], шедшие за нами. Затем я отдал моему спутнику большой ломоть хлева, оставшийся у меня со вчерашнего дня. Наконец, дал ему еще 3 пенса. Он месяц без работы; у него семья в 6 человек, шел он искать работу. Когда я дал ему кое-что и при этом пожелал ему: "Good luck to-day" [6], он в порыве благодарности пошел со мной в Laughton (Лоутон). Эге, подумал я, этот от меня, кажется, не отстанет. Уж не плут ли он какой-нибудь? Вид у него был чрезвычайно смиренный и кроткий, но на минуту мне показалось, что эта кротость смахивает на плутоватость, наружностью он был похож на Иова Троттера из Диккенса [7], - смиренного плута и мошенника. Но мой Иов выказал полное благородство, когда, проводив меня в Лоутон, сердечно простился со мной и возвратился по той же дороге к тому месту, где ему нужно было свернуть в Чимфорд. Лоутон в 4 1/2 верстах от Эппинга и в 12 от Лондона. Хотя это деревня, но дома там больше и красивее, чем в Эппинге, протяжение больше. Солнце уже не только пригревало, - когда я вошел в Лоутон, миновав Golden Hill, - но даже грело как следует. Меня встретил седенький, чистенький старичок, передвигавшийся черепашьими шагами, и сказал мне: "Good morning, sir!" [8] Было около 11 часов. Очевидно, я немного уже говорю и понимаю по-английски, так как, во 1-х, глуховатый старичок понял мою речь, а во 2-х, я разобрал его шамкающее бормотание. Зачем-то он нашел нужным сообщить мне, что он служил в армии: в Индии и в Новой Зеландии (в Австралии), а теперь получает двойную пенсию: от армии и от почтового ведомства, так как он был и почтальоном. Побродил я по уличкам между огородами и вышел к очаровательному обрыву, откуда открывался вид на долины и холмы. Затем я пошел по отелям и иннам. Даже в самых дешевых в Crown'e и в King's Head мне заявили, что за 1 шил(линг) мне комнаты не найти. А эти отели куда грязнее, чем тот, где я теперь пишу (мой прежний "паб" в Эппинге). Пища тоже стоила дорого. Очевидно, чем ближе к Лондону - тем дороже. Тогда я зашел на ферму и попросил стакан молока. Хотелось мне посидеть немного и отдохнуть. В самом Лоутоне я сделал около 2-х верст. Но в комнату меня не попросили, а поставили молоко на маленькое окошечко -вроде вокзального - в конторе фермы. Зато молоко оказалось очаровательным, густым - как сливки. Я пил его и заедал бисквитами, которые вынимал из кармана, ничуть не стесняясь. Клерки, сидевшие в конторе, очевидно, очень радовались, глядя на меня, и выражали свой восторг лошадиным ржанием. Опрокинув (конечно, себе в глотку) огромную кружку молока и заплатив за нее пенни, я решился пойти обратно в Эппинг. По дороге еще зашел в чайную и выпил три чашки чаю с кексами. Дорога назад была еще лучше, небо ясное. Только несколько белых тучек. По сторонам дороги - рвы, а за ними рощи, оставленные - по-видимому, намеренно - в диком состоянии: упавшие стволы, искривленные сучья. Много рябины. Есть еще какие-то белые цветы. В садиках у домов я видел даже цветы шиповника. Я шел и думал следующее: если сравнить все неудобства и лишения моего пути с очарованиями, выпадающими мне на долю, - первые окажутся минутными и маленькими, а вторые - продолжительными и глубокими. Мимо меня мчались на автомобилях джентльмены, обнимавшие своих тепло укутанных дам. Я думал: вот бы тебя, душеньку-голубушку, так прокатить по солнечной дороге среди зеленых полей и рощ! Но если бы ты поехала со мной и мы бы двигались по той же дороге - пускай пешком! - поверь, мы были бы счастливее людей в автомобилях. Но мы еще побродим. А от этой поездки у меня останутся глубокие и долгие впечатления. (...) Курю я мало и только трубку. И представь себе: хрипота в груди совершенно исчезла. Дыхание у меня - как у младенца 8-ми месяцев. Как это хорошо! Но, деточка, я задал сегодня своим ногам и рукам - вернее, правой руке, которая исписала 13 страниц, - непосильную работу. Надо и отдохнуть. Прости, если письмо покажется скучным и длинным. (...) Твой С. М. (...) 1 Происшествие (от англ. accident). 2 Софья Григорьевна Крайндель - пианистка, петербургская знакомая С. Я. Маршака. 3 Вот эта моя вежливость (англ.). 4 По дороге из Гарича (Хариджа), порта на берегу Северного моря (юго-восток Англии), в Лондон. 5 Бродяги (от англ. tramp). 6 Всего хорошего (англ.). 7 Персонаж из романа Ч. Диккенса "Записки Пиквикского клуба" - плутоватый слуга проходимца Джингля. 8 Доброе утро, сэр! (англ.) 30. С. М. МАРШАК  "White Hart", Epping [1]. Среда. 18 декабря <1912 г.>. 1 ч. дня (...) Я остался еще на один день в Эппинге, чтобы дождаться твоего письма. Завтра, если погода будет хорошая, пойду пешком в Harlow. Если дурная, поеду поездом в Ongar [2]. Два дня стояла очаровательная погода. А сегодня - мрак и ненастье, по этому случаю буду есть горячий обед; хотя от вчерашней моей еды у меня прекрасно урегулировался желудок и улучшилось самочувствие. С удовольствием вспоминаю кружку молока, выпитую в Laughton'e. В "салуне" у нас сейчас собралась половина Эппинга. Представь себе, многие из здешних обывателей не бывали в Лондоне по 3-4 года. А хозяйка отеля была там всего один раз за всю свою жизнь. Публика любопытная. Вчера ночью мне долго не давали заснуть: пели какие-то веселые песни -хором под аккомпанемент рояля. И так каждый вечер. Здесь я еще больше убедился в том, что англичане, собственно, - чухонцы; но только более энергичный народ и более подвижный. Чухонцы, чухонцы! Сейчас накрывают на стол. Белая скатерть, цветы и сотня соусов и горчиц. Больше новостей никаких. Софьюшка, крепко тебя целую. Твой С. М. 1 "Белый олень". Эппинг (англ.). 2 Онгар - городок в графстве Эcсекс в 10 км к востоку от Эппинга. 31. С. М. МАРШАК  Epping. <18 декабря 1912 г.> 6 ч. веч. Среда Милая Сонечка! Пишу тебе на почте. В 6 часов пришел поезд из Лондона и привез твое письмо. Спасибо, Сонечка. (...) После обеда небо совершенно прояснилось, сделалось голубым, как в предыдущие два дня. Я совершил прогулку по направлению к деревне North Weald, но до самой деревни не дошел, так как не успел бы вернуться в Эппинг до темноты. Сегодня разговорился (во время моего обеда) с посетителями publichous'e, где я остановился. Один оказался клондайкцем (помнишь Клондайк, у Дж. Лондона) [1]. Знает он реку Юкон и станции "Форти-Майл", "Фифти-Майл", "Сиксти-Майл". Рассказывает, что в былые времена в паблик-хаузах Клондайка, так называемых "салунах", за один вечер проигрывались и выигрывались в карты миллионы. <...> Завтра утром отправляюсь в Онгар. Оттуда немедленно напишу тебе. Сонечка! Напиши письмо в Петербург. Стихи и рассказы пришлю тебе из Онгара. <...> Сонечка, если в Ongar'e и в Harlow не придется остаться надолго, то есть ничего не будет исключительно интересного, я побываю еще в ЗогйЪегп ЛУеаИ 2, а затем махну к тебе в Лондон. Видеть тебя мне хочется очень сильно. <...> Пока целую тебя, Сонечка. Жди дальнейших писем. Твой С. М. 1 Клондайк - река на северо-западе Канады, приток реки Юкон, место "золотой лихорадки" 1896-1907 годов; на ней происходит действие многих рассказов и повестей Д. Лондона ("Белое безмолвие", "Сын волка" и др.). 2 Саузерн-Уилд - местность в графстве Эссекс" к юго-востоку от Эппиига. 32. С. М. МАРШАК  North-Weald, <19 декабря 1912 г.> Thursday [1], 12. 30 <дня> Милая Сонечка! Встал сегодня в 9 ч. утра, собрал вещи, напился чаю, простился с хозяйкой - ив путь. Погода матовая, но славная. Опять навстречу мне то и дело попадаются автомобили, мотоциклеты, велосипеды, всадники, амазонки, одна кавалькада промчалась бешеным галопом. Дамы еле-еле держались на лошадях. Шумят деревья. Каркают вороны. Дубы по дороге совсем обнажены, но кой-где встречаются еще осенние цветы. Настоящая осень в декабре. Попутчиком моим был на этот раз не трамп, а дама, двигавшая впереди себя колясочку с ребенком. Чего ради совершает она с младенцем прогулки в 3 версты? Младенцу только 4 месяца. Сейчас в North-Weald'e я зашел в "King's Head" [2] (это название трактира обязательно встретишь в каждой деревушке) - я зашел выпить чашку чая. Комната бедная, но чистая. Сижу у камина и, положив на колени саквояж, пишу тебе письмо. Затем, напьюсь чая (второй раз за сегодняшний день) и в 1 ч. 30 м. двинусь поездом в Ongar. North-Weald - малюсенькая деревушка с одним трактиром и единственной лавочкой. Прощай, девочка. Из Ongar'a напишу тебе. Крепко целую. Твой С. М. Обедать буду в Ongar'e. 1 Норт-Уилд... Четверг (англ.). Норт-Уилд - деревня на пути к I. Онгару в 5 км от Эппинга. 2 "Королевская голова" (англ.). 33. С. М. МАРШАК  Stapleford Tawney, Post Office [1]. Пятница, 20 декабря <1912 г >, 12 часов дня. (...) Иду из Ongar в Lamborn-End'. Погода бледная, но в лесу в такие дни очень хорошо. Lamborn-End - совсем в лесу. Уговорили меня пойти туда два лесника из этой местности. Остановиться рекомендовали в "Beehive Hotel" ("Улей"), Я прошел уже 6 верст. Остается 2 1/2. По пути заметил маленькую почтовую станцию и зашел написать тебе пару строк. Сонюшечка, пиши мне в Ongar, Essex. Post Restante. Завтра или послезавтра вернусь туда и буду рад найти от тебя пару писем. Обратно я уж не пойду, а поеду поездом. От "Beehive Hotel" 2 мили до ближайшей станции. Целую тебя, Сонюрочка. Твой Робин-Гуд 1 Стейплфорд-Тауни. Почтовое отделение (англ.). Стейплфорд - деревня в 7 км от Онгара по дороге в Ламборн-Энд (Lam-born-End), городок в Эссексе, к юго-западу от Онгара. 34. С. М. МАРШАК  Онгар. Пятница, 20 декабря (1912 г.). 5 ч. 30 м. веч. Вернулся я из Lamborn-End'a несколько разочарованный. После долгого пути мне даже не пришлось отдохнуть там. Ни в одном из отелей или "иннов" не оказалось места. Все места заняла лондонская молодежь, приехавшая туда играть в гольф. Сильно усталый, я кое-как дотащился до станции и вернулся в Онгар по жел(езной) дор(оге) с пересадкой в Woodford'e. Сейчас ходил на почту - справлялся, нет ли от тебя писем. В 7 ч. пойду на почту еще раз, затем тотчас же лягу спать. Несмотря на все неприятности, неизбежно связанные с дорогой, в итоге остаются самые блаженные воспоминания. Я очень хорошо провел сегодняшний день. Сонечка, деточка, я устал, прощай. Твой С. М. 35. И. В. ШКЛОВСКОМУ (ДИОНЕО) Tintern, Monmouthshire [1], 18 февраля 1914 г. Многоуважаемый Исаак Владимирович! Давно уже собираюсь написать Вам и сообщить, что Ойлер был бы очень рад Вашему знакомству с его школой, но рекомендует Вам отложить свое посещение до того времени, когда школа окончательно устроится на новом месте, будут разбиты сад и огород, готово здание, съедутся все учителя и дети и т. д. Все это будет не раньше середины апреля. Очень бы мне хотелось, чтобы и Зинаида Давыдовна [2] взглянула на школу. Это будет для нее приятно, освежительно, а может быть, и полезно. Местность здесь очаровательная, - напоминает уголок Галилеи в Палестине. Высокие холмы, покрытые лесом; множество ручьев. Ойлер приобрел дикое место на скате холма и рассчитывает превратить его в райский сад. Сейчас у нас стоят весенние дни. Я пишу и перевожу Блейка, но не могу взяться за Рубайат [3]. "Читал охотно Апулея, а Цицерона не читал" [4] - почему-то приходит мне в голову. Надеюсь, что Вы черкнете мне, если решите приехать сюда. Сердечный привет Вам, Зинаиде Давыдооне, Вашему сыну и дочери от меня и Софии Михайловны. Искренне уважающий Вас С. Маршак Подлинник письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 1390). 1 Тинтерн, Монмутшир (англ.). В городок Тинтерн (графство Монмутшир) С. Маршак приглашает корреспондента петербургской газеты "Биржевые ведомости" И. В. Шкловского (псевдоним - Дионео; 1865-1935). Цель приглашения - познакомить И.В.Шкловского с работой местной "Школы простой жизни" Ф. Ойлера (см. о ней в очерке С. Маршака "Школа простой жизни" - т. 6 наст. изд.). Сам С. Маршак и его жена принимали активное участие в деятельности школы. 2 Жена И. В. Шкловского. 3 С. Маршак имеет в виду рубай (четверостишия) персидского поэта Омара Хайяма (ок. 1040-1123), с которыми он познакомился в классическом переводе на английский язык Р. Фицджеральда. 4 Из первой строфы восьмой главы "Евгения Онегина" Пушкина. 36. С. М. МАРШАК  "Лондонский листок", или "Софыошкина газета" [1] (The largest circulation in the United Kingdom) N 1  Saturday. February 28th [2] <1914 г.> Из дорожных мемуаров Ехали мы в Лондон на Ньюпорт. Прибыли в Ньюпорт в восьмом часу вечера. Пошли на почту отправлять eggs [3] г-на Пар