Спиною встань и слушай тьму. Я рвал когда-то лепестки, Но листья - знак моей тоски. Перевод В. Топорова СТУПАЯ ПО ЛИСТЬЯМ Весь день по листьям я ступал - осенний, непогожий. Бог знает, сколько их втоптал, вдавил в сырое ложе. Усталость, ярость или страх вели меня, не знаю. И прошлогодние сминал, топча, наверняка я. Все лето были надо мной, манили вышиною. А завершили путь земной под топчущей пятою. Все лето в шелесте листвы угрозы трепетали. И листья пали и меня, пример подав, позвали. Шептались с беженкой-душой, как с собственной сестрицей. Касались век, касались губ, прося не загоститься. Но, листопад, с тобой не в лад, я не стремлюсь к побегу. Снег наметет и в этот год - и я пойду по снегу. Перевод В. Топорова ГОРА И ДОЛ Расщедрись, коротышка, На добрый камнепад! Последняя лавина Была сто лет назад! Низка твоя вершина, Широк пологий дол. И камешка не сбросишь, Гора, себе в подол. Но только скажешь это, Как в крышу - страшный стук, И в окнах нету стекол, И всех объял испуг. Но прежде, чем успели Схватиться за ключи, Ударили в округе Холодные ключи. И некому смеяться Над старою горой. - А ей не жаль вершины, Чтоб дол расширить свой. Перевод В. Топорова ОН ЖЕ - С КАЖДОЮ СТОРОНОЙ Горе знало: само виной. Счастье мнило: во мне вопрос. Он же - с каждою стороной Соглашался, но не всерьез. Ведь единственно виноват В том, что волосы замело, Нескончаемый снегопад. - С юных дней так оно пошло. Но не сразу же стал он сед! В мрачной темени, в тишине, Черной ночи кончался цвет, Уступал снежной белизне... Горе знало: само виной. Счастье мнило: во мне вопрос. Не они, о нет, - вороной Взяли-выкрали цвет волос. Перевод В. Топорова ЛУННЫЙ ЦИРКУЛЬ Была ночная морось; ливень сник, Но должен был начаться через миг. Луна, едва видна во мгле сырой, Над конусообразною горой Двойным лучом описывала круг, Как циркулем. А та, из лунных рук Выскальзывая, к ним тянулась все ж... Так в две руки овал лица берешь... Перевод В. Топорова НИ В ДАЛЬ, НИ В ГЛУБЬ Стоим по всей земле, Повсюду и везде, - Стоим спиной к земле, Стоим лицом к воде. Стоим, глядим туда, Где не видать ни зги - Лишь ближние суда И чаячьи круги. Здесь пена по камням, А там по скалам бьет. Стоим по берегам, Глядим в бескрайность вод. Нам в даль не заглянуть И глуби не познать, - Но с места не шагнуть И глаз не оторвать. Перевод В. Топорова РАСЧЕТ Я на цветке увидел паука. Он мотылька, бугрист и тучен, мял. Как шелковый лоскут, податлив, мал, Тот умирал... И смерть (таясь пока) Вошла уже и в чашечку цветка, Который - как от порчи - увядал. Паук, цветок - и смертный миг настал, И тщетно бьются крылья мотылька. Тогда к чему же белизна цветка И синь его? К чему тогда крыло? Раз высота для паука легка - И мотылек пропал наверняка, То на какой расчет пустилось Зло, Коль есть расчет и там, где все мало. Перевод В. Топорова ПТИЦА, ПОЮЩАЯ ВО СНЕ Вела малютка-птица при луне Напев неугомонный в полусне. То ль потому, что он не умолкал И не с великой высоты звучал, То ль потому, что тайна облекла Звучание - и песня б замерла, Чуть тень чужая в роще оказалась, - Петь было не так страшно, как казалось, А может быть, ей попросту везло. ...Нам с вами и на ум бы не пришло, В цепи рождений и перерождений, Быть птицей - и платить такою пеней; Вести напев во сне - и тем скорей Добычей стать безжалостных зверей. Перевод В. Топорова ПОСЛЕ СНЕГОПАДА Я вышел в чудовищный снегопад - И тень предо мною ложится. И к небу я поднял глаза, куда С вопросом вечным глядим всегда - Про все, что внизу творится. Не я ли накликал такую тьму? Но если во мне причина, То тень моя, черная на снегу, Отчетливо видная и в пургу, - Всего лишь двойник мой длинный. И снова я на небо поглядел - И все там вдруг стало сине. И хлопья снега меж ним и мной Казались узорною пеленой, И солнце жглось посредине. Перевод В. Топорова ТАМ СТРОГАЯ СТРАНА У очага твердим о холоде снаружи. Не рухнет ли наш дом под ветром ледяным, Под выдохом сквозным? Дом дни знавал и хуже. А дерево? Сейчас стоит оно нагим И, может быть, вот-вот умрет от здешней стужи. Здесь Север, говорим, здесь персик не жилец. А все же что-то в нас - душа иль даже разум - Противится любым пределам и отказам И к полюсу ведет (и это не конец) Надежды и дела. Нас учат, раз за разом (А все урок не впрок во глубине сердец), Что меж добром и злом нет четкого раздела, - Там строгая страна, уклад которой свят... Вот дерево в окне - спасенье не приспело; И все-таки обман мы чувствуем, разлад, Когда на наш росток и вьюга налетела - Вдобавок к холодам... Стоит он, еле жив. Померзнет? Выстоит? Ответ придет весною, И если - гибель, то единственно виною Наш беспредельный к беспредельности порыв. Перевод В. Топорова НА ДЛИННОМ ПОВОДКЕ Кто-то из вас притерпелся к моим трудам, А остальные казнить захотят едва ли, - Ибо я делал не то, что возбранно вам, Но и не то, чего вы от меня желали. Да и за что меня было бы истязать - Разве за то, что я вам предъявил улики - Против человека, решившего убежать Из городской и слывущей всевластной клики. Смейтесь: я просрочил обещанный уход. Связан я с вами, хотя не прибился к стаду. Пониманию не обойтись без острот, Но и мятежа мне приписывать не надо. Всякий из вас властен вынести мне приговор - Если природе поручит дела палачьи. Я завещаю дыханье тебе, простор, За все издержки плачу, потихоньку плача. Перевод В. Топорова МСТИТЕЛИ О золоте вам рассказать? В темнице держали царя. Он золотом всю тюрьму Заполнил до самых стропил, Но все это было зря: Свободы он не купил Испанцы сказали ему, Чтоб требовал он от жрецов Еще и еще собрать Из храмов, домов, дворцов... Когда же, в конце концов, Больше нечего было дать - Царя испанцы судили За то, что посмел воевать, И веревкою удавили. Но не все и не половинку, И не треть, а ничтожную долю Из несметных сокровищ инков Врагам удалось получить. Но не знали о том палачи. Корчился царь от боли, Но язвительно хохотал он, И в хохоте этом звучала Вся злость, вся ненависть ада: "Пришельцам все еще мало? Еще им золота надо? Так пусть в их душах гнездится Единственная страсть: Пусть ради каждой крупицы Каждый из них пропасть Готов будет хоть в огне!" И вот уж по всей стране, Забыв о царе, все люди Занялись безумной игрой: Пусть же отныне будет Все золото вновь под землей: Исчезнет, врагам назло. Там, откуда пришло. (Перуанцы же меж собой Хвастают до сих пор: Каждый сосуд золотой, Любая вещь золотая, Чей отсвет в земле угас Вызывает толки и спор Даже пуговиц не забывая, О прошлом ведут разговор, И обрывки доходят до нас...) Странная месть: ведь вот - Себя ограбил народ. Такого никто не знал, С тех пор как дикий Вестгот Светильники Рима забрал. Один из вождей врагам Под пыткой сказал, чуть живой: "То, что так нужно вам, Здесь, в озере под водой!" Стали испанцы искать, А заводь была глубока. Ныряли опять и опять... "Ныряйте, - сказал он, - пока Вы все не останетесь там!" Так он сказал врагам. И вся толпа палачей Алчно, жестоко, упрямо Искала в домах и храмах, Охотилась на людей... Высунув языки, Добрались аж до Бразилии. Но дети ли, старики, Молчали, как ни грозили им. Побежденные кроткими стали, Тайно радовались потере. В злобной радости умирали. Лишь один человек в стране Знал о главном: что в глубине В одной родовой пещере Под мусором и золой Под расколотыми костями Жертвенных людей и зверей Лежит золотой змеей Цепь многотонная в яме. Да, каждое звено Сотни унций весит одно! Ее-то враги и искали: Зная, что между столбами Перед дворцом, рядами, Натянута, как струна, Дворцовыми воротами Когда-то служила она. Исчезла цепь золотая. Куда? Разве кто-нибудь знает? Одни говорили - в море, Другие, что где-то в горах, А кто-то доказывал, споря, Что видел, как мерно шагая, Жрец солнца вел воинов смелых, Уносивших цепь на плечах, И звенья, в пыли сверкая, По следу отряда ползли... Но что нам до сказок за дело? Ведь золото и в пыли, И в грязной зловонной яме Сверкает, как чистое пламя! "Грабители алчные, вам Проклятье на все времена! Ненависть та страшна, Которой известно, что же Безумно нужно врагам; Ценность оно, или нет, Но надо его уничтожить, Чтобы исчез и след! Пусть же их убивает Алчность неутоленная, Мечта неосуществленная Дыхание их прервет, Погоня за призраком темным С реальностью их столкнет!" Перевод Василия Бетаки ГОНЕЦ, ПРИНОСЯЩИЙ ГОРЕ Гонец, приносящий горе, В дороге, на полпути, Вдруг вспомнил о том, что горе Гонцу не корысть нести. Пред ним две тропы лежали: Одна во дворец вела, Другая - в глухие горы, Где мир застилает мгла. И выбрал он ту, что в горы, И он миновал Кашмир, И он устремился дальше, И прибыл в страну Памир. И здесь, на лугу над бездной, Он д_е_вицу повстречал - И та повела с собою (Не то б до сих пор бежал). Она ему рассказала Преданье своей родни: Как в Персию из Китая Царевну везли они. И та родила младенца, Спеша в страну жениха, И пусть был отцом Всевышний, И не было в том греха, А все же они решили, Что в Персии их не ждут, И вряд ли в Китае примут, И обосновались тут. Царем их стал сын царевны; Династия началась, Божественное начало Ее укрепило власть. Впоследствии в Гималаях Царю был воздвигнут храм. Гонец, приносящий горе, Решил здесь остаться сам. Ведь судьбы их были схожи: У горцев и у гонца Угасло в пути желанье Проделать путь до конца. А что касается горя, Не стоит таких хлопот - Докладывать Валтасару О том, что уже грядет. Перевод В. Топорова ИЗ СБОРНИКА "ДЕРЕВО-СВИДЕТЕЛЬ" БУК Средь леса, в настоящей глухомани, Где, под прямым углом свернув к поляне, Пунктир воображаемый прошел, Над грудою камней игла стальная Водружена, и бук, растущий с краю, Глубокой раной, врезанною в ствол, Отмечен тут, как Дерево-свидетель, - Напоминать, докуда я владетель, Где мне граница определена. Так истина встает ориентиром Над бездной хаоса, над целым миром Сомнений, не исчерпанных до дна. Перевод Г. Кружкова ШЕЛКОВЫЙ ШАТЕР Она казалась шелковым шатром В полдневный час, укоротивший тени. Шелк шелестел под легким ветерком, Раскинутый без связок и креплений; Шатер слегка дрожал, - дрожал дыша, И шест - его центральная опора, К созвездьям устремленная душа - Держался на основе, о которой Мы скажем: нити мысли и любви, Связующие все со всем на свете, Что только ни представь, ни назови... И, если напряглись бы нити эти, То, кажется, невидимая связь Воочию в глазах отозвалась. Перевод Н. Голя ЧЕМ СЧАСТЬЕ КОРОЧЕ, ТЕМ ЯРЧЕ То ветер штормовой Гудит над головой, То саваном туман Ложится средь полян - И так почти всегда. Но отчего ж тогда Душа моя светла от яркого тепла? Всего один из дней На памяти моей Был ясен и лучист, И безраздельно чист. Хватило одного - Чудесного, того, Когда пришел рассвет, Нежней которых нет, И наступил закат - Еще нежней стократ. Я видел в этот день Всего одну лишь тень, Но тень из двух теней: Моя сплелась с твоей. Там были лес и дом, Там были мы вдвоем. Перевод Н. Голя ВОЙДИ! Я с опушки дрозда услыхал - Как он в роще там свищет! Еще сумерки тут, а в лесу Уж давно темнотища. И не то чтобы песенку петь - В этой сумрачной толще Он и ветку сыскал бы едва Для ночлега потолще. Видно, красного солнца лучи, Что скатилось за ели, Песнью послезакатной в груди У дрозда еще тлели. За колонны стоячие тьмы Стала песнь удаляться И как будто войти позвала В эту тьму и остаться. Только нет! В эту тьму из-под звезд Я шагнул бы едва ли, Даже если б позвали меня. Но меня не позвали. Перевод С. Степанова Я ЧТО УГОДНО ВРЕМЕНИ ОТДАМ Для времени сравнять снега вершин С равниною - не подвиг, а забава. Столетья для него - что миг один. Оно не тщится мимолетной славы, Исполнясь созерцательных глубин. Там, где земля стояла, как оплот, Пошла волна плясать со смехом пенным. А Время - ни всплакнет и ни вздохнет... Такой подход к глобальным переменам Мне, в целом, близок. Это мой подход. Я что угодно времени отдам, Дойдя до окончательной границы. Пусть забирает ежедневный хлам, Но собранное в жизни по крупице Останется со мной и здесь и там. Перевод Н. Голя CARPE DIEM На юных смотрит Старость - А те идут в обнимку, Не то домой, в деревню, Не то резвиться в рощу, Не то венчаться в церковь. И Юности прошедшей Желает Старость счастья: "Желаю счастья, счастья, Желаю вам не думать О том, что все минует. Хоть подобает старым Осанистая поза И трезвые советы, Порой - и в виде песни, Чтоб образумить юных И указать пределы Отмеренному счастью, - Живем, мол, лишь сегодня, - Но вовсе не сегодня Живем: скорее - завтра, А в еще большей мере - Вчера... Живем сегодня Сиюминутным чувством, Сегодняшним смятеньем, - Чтоб петь о них назавтра". Перевод В. Топорова ВЕТЕР И ДОЖДЬ 1 Листва летучая тогда Провозвещала холода. Осенний ветер обвывал Лесов упадок и развал, И с тихой песней в этот час Навстречу Смерти я ступал. В опавших листьях шаг мой вяз, Но я no-прежнему спешил. Я пел о смерти - и не знал, Что умираем тыщу раз, Покуда не грядет финал. Понять бы сразу, что во всем, О чем мы в юности поем, Слышны пророчества могил! Но разве было бы честней Забыть ту половину дней, Что злом была, а не добром? Хоть все, о чем поем, юны - И лишь предчувствия полны, - Всегда сбывается потом. 2 Цветы в сухой долине Противятся цвести - И если подвернутся на пути Растаявшей потоками лавине, Чего-то нет по-прежнему в картине. Должны б воспрянуть - но наоборот - Поникли под стремительным напором И стебли закрутил водоворот. Когда б стал океан одною тучей, И туча, проплывая по просторам, Зависла над пустынею зыбучей И на цветок единый пролилась Сплошным потопом ливней разъяренных (Под ливнями - кто вспомнит о бутонах?), - Чем пуще ливень, тем прочнее связь Цветка со мной, тем больше сходен случай. Корням и листьям скоро хватит влаги, Но, ливни, лейтесь, бойтесь о чело - Чтобы ни капли не было во фляге. Не все расскажешь, что произошло. Дождь жжет снаружи, как вино - внутри. На коже, дождь, как тайный зной, гори! Я тот, кому под крышей не жилось, Когда с небес лилось. Но в сумерках - в угодную мне пору - Бродил я с непокрытой головой. Дождь был слезой, удочеренной мной, И только ввысь стремились взоры. Перевод В. Топорова ЕДВА ЛИ НЕ ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ Во всей вселенной, думал, одинок. Он говорил, взывал - а отвечал Насмешливого эха голосок С одетых лесом заозерных скал. И стало как-то раз ему невмочь И закричал на весь безлюдный свет, Что не повтор - пусть и звучит точь-в-точь - Словам любви потребен, а ответ. И вот что в тот же миг произошло: С далеких скал донесся резкий треск, И что-то в воду пало тяжело, И по воде прошел протяжный плеск. Он расстоянье вымерил на глаз И начал ждать, когда же приплывет То, что не эхом было в этот раз. Вихрь пены, водопад, водоворот Мешал увидеть, кто в воде встает, Уже почуяв дно внизу, - пока Зверь не рванулся на берег, вперед, Круша рогами ветки сушняка. Перевод В. Топорова ЖЕЛАНИЕ ВЕРНУТЬСЯ Стало темно и пора повернуть домой. Но никакого дома не видно нигде в метели. Тьма вырастает навстречу ему ледяной стеной, Перешибая дыханье, как жаркая тьма в постели. Тяжкие руки снега опрокидывают его, Утлое тело с размаху впечатав в наледь. Но ни на шаг, вновь поднявшись, не сбиться с пути своего Он не намерен, идя наугад и на память. Если и вправду он хочет дойти, то дойдет. - Так, подменив по дороге начальную цель предприятья, Что и у самого входа с трудом только вспомнит, где вход, А те, что ждали, оставят такое занятье. Перевод В. Топорова КАК ТУЧКА Зыбь отыскала мою тетрадь И принялась, шелестя, листать. "Где, - зашептала, - стихи о весне?" Нет, отвечал я, весна не по мне. Мне, отвечал я, безвестна весна. Зыбь замолчала, презренья полна, И ускользнула, как тучка, пока Не овладела и ею тоска. Перевод В. Топорова ОТКРЫТИЕ МАДЕЙРСКИХ ОСТРОВОВ Беглянку на борт ночью взяли! Сама бежала - иль украли Силком, а то - из-под венца, - О том ни слуха, ни словца, И прочерк в судовом журнале... Корабль томился на причале, Она, бессильной и слепой, Томилась собственной судьбой, Покинув прежнюю обитель. И торопливый похититель По доскам, сброшенным впотьмах, Пронес добычу на руках. То, как она к нему прижалась, Скорее сговором казалось, Чем похищением... Закон, Семья, подруги, Альбион - Остались позади! Темнело Пред ней пространство без предела. Путь каравеллы был непрям: Ее крутило по волнам, Несло, как щепку, в непогоду. То зарывалась носом в воду, А то ныряла вдруг кормой, Пока пиратов сброд лихой Не принимался вслух молиться, Клянясь к паломникам прибиться. Но прояснялись небеса, И поднимались паруса, И обещанья забывали, Как будто ввек их не давали. Такие бури не для дам - И ждал бы даму стыд и срам И смерть в утробе океана, Но непреклонность капитана Мешала козням матросни. И вот прошли дурные дни, И вышла вместе с ненаглядным; Впились друг в дружку взором жадным, Покачивают головой - И дела нет ни до кого. Он вопрошал: зачем бежали, Но вопрошанья обижали, Решал бы лучше за двоих. Иль голос крови в нем затих? Но он не знал, она не знала, Не то бы, может, подсказала. "Скажи мне". - "Сам скажи сначала". Бывало, жалкой и несчастной (С улыбкою, на все согласной) Он оставлял ее одну И капитану-хвастуну Внимал - он от него зависел. А тот, не помня мест и чисел, Рассказывал, как вез рабов И в их толпе - двоих влюбленных, Не замечающих оков И глаз сторонних... Вдруг - чума, И тот, влюбленный без ума, Был первым в списке зачумленных. "Заразный - значит, за борт!" - Вот Какой исход больного ждет. - "Не то мы все тут околеем!" Ну, а влюбленная? Она - Пантера, львица, сатана - Решила помешать злодеям. Вдруг кто-то крикнул: "А раз так, Не обвенчать ли бедолаг? Ведь обезумела девица. В воде хороним мы давно, Но если вздумали жениться, Пускай вдвоем идут на дно! Пускай не свадьба, не поминки - А кое-что посерединке. К тому ж она наверняка И заразилась от дружка!" Лицом к лицу, с нагим нагую, Пенькой скрутили их втугую. - Насильно близость не мила И рушит пары без числа, Но эту - смерть не разлучила: Впились друг в дружку что есть силы, Никто кольца не разомкнул. - И с палубы упали вместе - Жених, прикрученный к невесте, - Спеша на пиршество акул. Когда, все новости в округе Узнав, - воротишься к подруге, Их пересказывая ей, Опустишь вести поскверней. "Что ты услышал от пирата? Он хохотал как бесноватый. Сам говорил, сам хохотал. А ты терялся и молчал. Наверно, пакостное что-то. Не повторяй, раз неохота". И вдруг он, осерчав на миг, Все выложил ей напрямик. "Нет! я не верю! я не верю! Не может быть! Какие звери!" Ни улететь, ни убежать... Единственной самозащитой Казалось - прекратить дышать. Над нею, заживо убитой, Душа, уже отделена, Витала... Вот всему цена! Страх и ему закрался в душу. "Скорей нас высади на сушу, - Он капитану говорил, - Она совсем лишилась сил". Пред ними остров без названья. Во исполненье пожеланья Высаживают их и ждут, Не лучше ли ей станет тут, - И прочь уходят пред рассветом. Он ей не смел сказать об этом - Ей, непонятно отчего, Бежавшей даже от него. Их жертвы, их любовь - все прахом. И умерла, убита страхом. Наедине с собою, он Переплетенье двух имен На камне высек - но закон Едва ли счел бы это браком, - Плющом увил его и маком, Затем из бревен сделал плот И выплыл в море, на восход, - И, обойденный ураганом, Все ж в плен попался мавританам. Но мавритане в добрый час Поверили в его рассказ И, чтя британскую корону, Домой вернули ветрогона. На карту остров нанесли, А ту лагуну нарекли, Где умерла его подруга, В честь - как всегда, все спутав, - друга. На этом свете не поймешь, Что лучше - правда или ложь. Перевод В. Топорова ЮНОМУ ЛЕСОРУБУ (Беотийское) Ты запросто топор отцовский взял (А мог схватить ружье, была б охота); Ты ель мою обрушил наповал, И в перелеске завершив работу, Теперь домой волочишь по проселку Пахучую трепещущую елку... Спасая эту, я бы одарил Тебя другой, не менее зеленой. Но знаю: ель, которую срубил, Тебе куда милей любой дареной: Она - твоя, а та была б ничьей Подставкой для рождественских свечей. Твой праздник против леса моего... Пусть даже кто-то пал на поле боя, Но здесь не зло с добром, а Рождество Вступило в вечный спор с самим собою - Вот так же управляет бог войны Войсками той и этой стороны. Ждут елку мишура и канитель. Но пленница не вскрикнет, негодуя. Небесных звезд моя лишилась ель - Взамен же обретет звезду иную, И пусть она, горя в твоем окне, Звездою Вифлеемской светит мне. Перевод Н. Голя АКТУАЛЬНЫЙ УРОК Пускай наш мир (не лучший из миров) И вправду так уж мерзок и суров, Как это слышно от высоколобых (С почтеньем говорю о сих особах), Его - и нас - проклясть я не готов. Чтоб даром не мозолить ягодицы, Уж лучше вспять перелистну страницы И обращусь к певцам других эпох, Чей век бесспорно был суров и плох, И все же жизнь они воспринимали Как данность, не заглядывая в дали, И веку не ко времени придясь - И потому не выйдя в ранг известный, Свою Диону воспевали честно И рифмами вычерчивали вязь На варварской латыни: то есть связь Тянули к нам, тащили тяжкий груз - И ver aspergit terrav floribus! * {* Весна осыпает землю цветами (лат.).} Мой академик! Надо ли о том Нам говорить, что не был ты шутом Ни Карлу, ни кому-нибудь другому? О да, ты был неравен сам себе - Но был ли шанс иной в твоей судьбе? Ты тлел в тумане царственного дома, А вспыхнул бы - так и сгорел в борьбе. Ты был, как говорится, не Вергилий. Но ты-то был - Вергилий гнил в могиле. Ответь, как педагогу педагог: Ты мог судить свой век? Никак не мог - Мы про свои века так мало знаем! Но нынче много есть у нас писак, Твердящих, будто знают что да как, А мир неисправим и невменяем, И потому проститься должен им Невнятный слог - но мы не извиняем: Он невменяем и неисправим. Они вопят, что социальный строй Им не подходит. Ну, а мы с тобой Смогли бы статистическую жвачку Сживать и съесть? Да мы бы впали в спячку! От этой необъятной пустоты Тебе и мне свело бы спазмом рты. Никто не может дать оценку дням, В которых сам живет. Придется нам Гипотезу принять за постулат: Мир нам враждебен. Принято, собрат. Полезен диспут при таком подходе, Когда тысячелетье на исходе. Теперь должно быть нами решено, Чей век гнусней, чей краше (пусть равно Одно другому - иль, по крайней мере, Тут важен лишь оценочный критерий). Начни-ка ты... С Адамовых времен Есть грязь повсюду - уж таков закон: Грязны и перемирия и войны (что nota bene на полях достойно), А если речь о вере, - и она Повсюду на костях утверждена... Да, это верно. И добавь: поэт То Арлекином, то Пьеро одет И, как незрячий, мечется по сцене (Что на полях достойно nota bene). Опять согласен. Но отличье есть Меж двух веков, сразившихся за честь Дать худший образ на своем примере (Или отличий нет, а есть критерий). Так вот: наш мир пространством искажен - Став беспредельным, стал ничтожным он, Мы в бесконечность провалились скопом - Микробы под ничейным микроскопом... Где ж разница? Тут сходство наших дней: Вы тоже были скопищем червей И также содрогались мелкой дрожью, Но микроскопом было око Божье. Бог или бесконечность - речь вести Тут должно лишь о том, как подойти К интерпретации терминологий. И схимника, и химика мрачат Одни мученья: для чего зачат И для чего его в земной дороге Мучения преследуют столь многи? На этом аргументе - пусть печальном - Сошлись подход научный с клерикальным. Твой Палатинский класс. Журнал придвинув, Ты говоришь: "А не могли бы вы Произнести латинское "увы"?" Нет, это слово не для паладинов. За парты сели истинные львы! Пока ты учишь рыцарей склонять Горациевы строгие глаголы, Ученики не могут не склонять Свой разум к теме хоть и невеселой, Но христианской: всех гнетут грехи, А смерть всегда, как ни крутите - вскоре... Стихи молитвы - все-таки стихи: Что pater noster, что memento mori *. {* Помни о смерти (лат.).} Земная наша скорбная юдоль - Не для спасенья в высшем смысле слова. Ах, кабы под чиновничий контроль Его поставить, заложить основу Спасенья в государственном порядке - Тогда бы сразу стало все в порядке! Но эта цель (ее готов воспеть я) - Для следующего тысячелетья. Все это, в общем, мысли на предмет Понятий общих, чуждые реалий. Что человек? Ничто - или предмет Господних умилений и печалей. Философ шел путем универсалий И абсолютных истин видел свет - А в них, как годы жизни показали, Ни истины, ни абсолюта нет. У кролика в цилиндре свой секрет. Да, век от века трудноотличим. Как хочешь возрази словам моим - Я буду прав: ловя тебя на слове, Я, как ты видишь, сам себя ловлю. Век с веком схож. Нигде ничто не внове. Изволь сказать об этом королю. Накал огня повсюду слишком мал. Да, ты - аристократ, я - либерал (Ты раньше слова этого не знал) - А это значит, что, любви взыскуя, Я принимаю сторону любую В любых дебатах, и к твоей руке Я прикасаюсь в нашем далеке И говорю: "Твои стихи люблю я". Средь них и "Эпитафию". Однажды На кладбище зашел я просто так: Из лейки поливал один чудак Семейный холмик - словно там от жажды Страдал какой-то родственный костяк. Меня же больше волновали даты: Рожден тогда-то - погребен тогда-то. О Боже, как велик диапазон! Тот прожил сотню лет без остановки, Тот - три часа, не приподняв головки, И все ушли в один и тот же сон. Мы все чего-то ждем, хотим чего-то. Прогресс, наука, равенство, работа Нас занимают. Но одна черта Меж датами двумя черту подводит Под этим всем - и больше ни черта! Так что же с нами всеми происходит? Какая чушь! Бессмысленный распад! Собой земную умножая массу, Уходят в прах народности и расы, И если кто-то плачет невпопад - То я не плачу. Не изменишь плачем Тот факт, что все мы ничего не значим, Все постепенно отойдем во тьму, Что страсть, надежда, слава и богатство Уйдут гуськом в кладбищенское братство - В компанию к таланту и уму. Бог создал мир и, возлюбив его, Себя благословляет самого. Я помню, ты писал: "Memento mori"... И я окончу путь в житейском море. Когда же смерть повалит наповал, Пусть люди выбьют на моем надгробье Твоей могильной надписи подобье: "Он с жизнью, как с любовницей, порвал". Перевод Н. Голя НЕОБЫЧНАЯ КРАПИНКА (Микроскопическое) Я б эту крапинку и не заметил, Не будь бумажный лист так ярко светел; Она ползла куда-то поперек Еще местами не просохших строк. Уж я перо занес без размышленья - Пресечь загадочное шевеленье, Но, приглядевшись, понял: предо мной - Не просто крохотная шелушинка, Колеблемая выдохом пушинка, Нет, эта крапинка была живой! Она помедлила настороженно, Вильнула - и пустилась наутек; На берегу чернильного затона Понюхала - иль отпила глоток - И опрометью бросилась обратно, Дрожа от ужаса. Невероятно, Но факт: ей не хотелось умирать, Как всякому из мыслящих созданий; Она бежала, падала, ползла И, наконец, безвольно замерла И съежилась, готовая принять Любую участь от всесильной длани. Я не могу (признаюсь честно в том) Любить напропалую, без изъятий, Как нынче модно, "наших меньших братьев". Но эта кроха под моим пером! - Рука не поднялась ее обидеть. Да и за что бедняжку ненавидеть? Я сам разумен и ценю весьма Любое проявление ума. О, я готов облобызать страницу, Найдя на ней разумную крупицу! Перевод Г. Кружкова БЛУЖДАЮЩАЯ ГОРА (Астрономическое) Быть может, эту ночь проспали вы; Но если бодрствовали (как волхвы), То видели, наверно, ливень звездный - Летящий блеск, таинственный и грозный? То - Леониды, метеорный град; Так небеса, разбушевавшись, мстят Мятежникам, что свет свой сотворили, Как вызов Ночи - темной древней силе. Все эти вспышки - холостой салют, Они лишь пеплом до земли дойдут - Столь мелким, что и в утренней росинке Не сыщешь ни единой порошинки. И все же в этом знаменье сокрыт Намек на то, что есть шальной болид, Гора, что в нас пращою балеарской Нацелена со злобою дикарской; И эту гору беспощадный Мрак От нас покуда прячет в Зодиак И хладнокровно, как перед мишенью, Лишь выжидает верного мгновенья, Когда ее сподручней в нас метнуть - Чтоб мы не увернулись как-нибудь. Перевод Г. Кружкова В СТИХОТВОРЕНИИ Беспечно ходит речь, что ходит в строчку, Банальной рифмой походя играет И столь же верно ногу подбирает, Сколь неизменно попадает в точку. Перевод С. Степанова БРАКОНЬЕРСТВО Забора я не городил, Угодье было эфемерным. Но каждый, кто сюда входил, Оказывался браконьером. В моих лесах, в моих полях, В моих запрудах промышляли С беспечностью ночных гуляк - И мне покоя не давали. То рыли что-то под стеной, То находили трилобиты - И открывали то, что мной Уже единожды открыто. Я не жалею ничего И не хочу впадать в серьезность, Но беспризорность моего - Не обязательно бесхозность. И все ж любой, кто в дверь стучал, На время выйдя из чащобы. - Болтал о чем-то, что-то врал, - И чье здесь все, мы знали оба. Перевод В. Топорова ИЗ СБОРНИКА "ТАВОЛГА" ОТСТУПЛЕНИЕ НА ШАГ Не только груды гравия Тревога в путь отправила, Но реки грязи, чавкая, Сносили камни тяжкие, Крошилось побережье И гибло в тьме кромешной. Трещали горы, сблизясь. Я знал, в мои воззренья Всеобщий вторгся кризис. Но, отступив на шаг, Я спасся от смятенья. Пронесся мимо мрак. Затихли дождь и ветер, И снова полдень светел. Перевод А. Сергеева ПИСЬМО БЕЗ МАРКИ В НАШЕМ ДЕРЕВЕНСКОМ ПОЧТОВОМ ЯЩИКЕ Вы встали - лаял пес в ночи. Я видел огонек свечи. Воров не бойтесь вы в запарке - То вам свое письмо без марки В почтовый ящик сунул я, Забредший в здешние края. Стоянка на лугу моя. Там ваши елки невелики Остры, как карточные пики. Такая стройность в их рядах, Как на аллеях в городах. Но спать улегся я не в ельник, А под разлапый можжевельник, Который вместо одеял И укрывал, и согревал. Меж лап мои взирали очи На звездный лик вселенской ночи, И вот часа, наверно, в два Какой-то камень, что трава Скрывала прежде, в бок мне впился. Но все же я не шевелился, Боясь, чтоб прочь не утекло Мое блаженное тепло. И тут узрел я над собою, Как яркой вспышкой световою Слились внезапно две звезды, Чертя по небу борозды. И я, астролог ваш бродячий, Подхваченный волной горячей Движения небесных тел, В себе такое же узрел: Две мысли, что в мозгу засели, Раздельно жившие доселе, Тревожа подсознанья дно, Соединились вдруг в одно, И стало до смешного ясно То, что так мучало ужасно. Не гневайтесь, хозяин мой, Мол, гость ваш занят похвальбой. Возможно, вы тот знак видали, В небесные вперяясь дали, Хоть стекла грязные у вас. На то у каждого свой глаз. Вы сами тоже ведь с усами. Бывало всякое и с вами И всякое видали вы, Не поднимая головы, А в поле или средь травы, В трудах от света и до света. И я, учитывая это, In forma pauperis - sic! - Пишу вам, как писать привык. Перевод С. Степанова ПЕРВОБЫТНОМУ Два факела над смертью ты зажег. Один из них твой сын, другой - божок. Не знаю, как назвать тебя, дружок. Обоих экспедиция нашла - Один на дне (река давно ушла), Другой в пещере, где кругом зола. Подобное свиданье двух эпох Подобно нападению врасплох - Во тьме внезапно вспыхнувший сполох. Датировать легко по глубине, Легко и ужасаться старине, Хоть мы от зверств отнюдь не в стороне. Божок разбит, сын горсткой стал костей, - Она чуть позатейливей твоей, - Не потому ли мы растим детей? Как догадаться: оправдает стих Отмеренное мне от сих до сих - Или костей достаточно одних? Перевод В. Топорова ПЯТЬ НОКТЮРНОВ 1. НОЧНОЙ СВЕТ Всю ночь у ложа своего Она жгла лампу для того, Чтоб, хоть при свете сон и плох, Берег ее Всевышний Бог. Она от тьмы спасалась так. Но днем и ночью этот мрак Со мной, и так темно в груди Знать, что темнее - впереди. 2. СЛУЧИСЬ ЧТО-НИБУДЬ В горах, где я знаю, дороги нет, В месте немыслимом, под самой кручей, Увидел я фар слепящий свет, Что тьме кромешной как бы в ответ Катился по склону звездой падучей. Этот чуждый свет был изрядно далек, Во мраке явленный мне воочью, - Но понял я, что не так одинок, Хоть тот человек мне б ничем не помог, Случись что-нибудь со мной этой ночью. 3. БРАВАДА На звезды я, гуляя, не взглянул, Хоть звезды с неба падают, вестимо, При всем при том - не всякая чтоб мимо. Я рисковал, о да! - Но я рискнул. 4. ПРОВЕРЯЯ, ЧТО ИМЕННО СЛУЧИЛОСЬ Не пыльная работа - За звездами охота, А если точней - наблюденье И запись об их паденье. Положим, одна упала, Но просто отметить - мало. Я должен сказать, однако, Какого она Зодиака. Спешка будет напрасной - Ведь новость выйдет ужасной О невосполнимом уроне В Кресте или в Короне. Чтоб определить потерю, Я звезды по списку проверю, И надобно время на это - Подчас вожусь до рассвета. 5. ДОЛГОЙ НОЧЬЮ На двоих построить нужно Снежный домик в той земле, Где трещат морозы дружно, Где компасы на нуле. Будем жить, стихи читая, В свете плошки до поры, Под Сиянье выползая Друг за другом из норы. Если духов эскимосы Ублажат в урочный день, Все решаются вопросы - Будут рыба и тюлень. И не надобно отваги, Чтоб в затворничестве жить: Нам, согретым пухом гаги, Будет не о чем тужить. Перевод С. Степанова ПУТЬ Дорога, на крутой подъем Вбежав, оборвалась Внезапно, будто в месте том На небо вознеслась, И дальний поворот исчез, Пропал в зеленой мгле, Там, где прирос корнями лес Навек к родной земле. Изобретен автомобиль, К нему - особый сок, Чтобы проехать сотни миль И множество дорог. Но есть ли вправду где-нибудь Такая среди них, Чтоб был высок, как небо, путь И, как поляна, тих? Перевод Б. Хлебникова АСТРОМЕТАФИЗИЧЕСКОЕ Я любил твои небеса, О милосердный Боже, Чистыми, как роса, И черными - тоже. Спотыкаться я был здоров, Взором был под облаками, А однажды свалился в ров И ходил с костылями. За любовь к твоим небесам, Что довлеют, Семеро, аду, Над которыми правишь ты сам, Я желаю награду. Но не надо мне обещать Звездной судьбы во мраке, Дескать, будет мир освещать Мой скальп в Зодиаке. Лишь на то надежда моя, Что, Божьему верный глаголу, Тобой буду послан я Горе, а не долу. Перевод С. Степанова СКЕПТИЧЕСКОЕ О звезда, что, сетчатку мою раздражая, Пару атомов черных калит добела, Я не верю в тебя и тем паче не знаю, И тем паче не верю в то, чем ты светла. Я не верю, что ты засветилась последней, В то, что рядом с последней так вспыхнула ты, Что, взорвавшись, несешься со скоростью бредней, В чем и скрыта причина твоей красноты. Пусть конечна вселенная иль безгранична, Но бывает такое, прошу вас учесть, Я ее ощущаю и чувствую лично, Как рубашку, в которой родился и есть. Перевод С. Степанова ВОСТОРЖЕННОЕ ВОЗНЕСЕНИЕ Я с жалобой отправился к врачу, - Мол, было время, фермерским трудом Любой мог жить, и не тужа притом, А нынче мне уже не по плечу - Науку я день изо дня учу, Читая без конца за томом том, И этим делом до того гнетом, Что я с катушек запросто слечу. Но врач ответил: "Это ерунда! У наций с вами схожая беда. Кипят в котле восторги и печали, Покуда не вскипят - и вот тогда Взрыв облегченья грянет! Иль не знали, Что бомбу для того и создавали?" Перевод С. Степанова ИЗ СБОРНИКА "НА ВЫРУБКЕ" ПЛОД МОЛОЧАЯ Порхают бабочки над молочаем, - Увы, мы никогда не замечаем, Откуда появляются на свет Те, у кого и ульев даже нет, И молочай, цветя у самой двери, Рождает мысль, что траты и потери Всему вокруг присущи в равной мере. Но вот цветок восходит, и о нем Не говорить сегодня - петь начнем! Какая тишь, сумятица какая! - Бесчисленные крылышки, мелькая, Спешат восполнить щедрой пестротой Наряд цветка - до скупости простой. По этой простоте издалека я Медовый венчик узнаю тотчас, Но этот мед обманчив: кто хоть раз, Беспечно стебель надломив колючий, Отпил из ранки млечный сок тягучий, Тот знает: он губителен для нас, Как опиум, он ум людской дурманит И только бедных бабочек он манит, Для них он опьяняюще медов, И, не жалея гибельных трудов, Они друг друга от травинки каждой Отталкивать готовы без конца, Охваченные сладострастной жаждой, И с крыльев яркая летит пыльца, И явственно потом висит над лугом Цветочная дурманящая смесь. Желанная для этих однодневок Трава - кто вспомнил бы еще о ней? - Нашла на триста шестьдесят пять дней Один такой, что всех других пьяней: Безумцы смертью здесь пренебрегали! Бесславно многие окончат бой, Цветистый след оставив за собой, Лишенные доспехов и регалий, Подобно тем из них, что, как назло, Весь день напрасно бились о стекло. Но трата, кажется, была основой Здесь вволю разыгравшихся страстей, Бесцельнее я не встречал затей. На месте спелых гроздьев и кистей - Невзрачный плод, таящий сон бредовый: Коробочка с отростками когтей. Антильского забавней попугая, Загадку лишних трат оберегая, Висит и смотрит вниз - сорвать и съесть? Нет, верно, цель была совсем другая. - Ученый муж, где бабочки, цветы, В которых будущее видел ты? - У молочая лучше бы спросили. Впустую много тратится усилий, И в этом смысл определенный есть. Перевод Р. Дубровкина ПОСЛЕДНЕЕ На последнем пороге, Не прощаясь, стою, Я на этой дороге Башмаков не собью. Что ушел - не грустите, Не моя тут вина, Мне грехи отпустите За стаканом вина. Не от божьего гнева Я спасаюсь, друзья, Как Адам или Ева, - Сам себе я судья. Не из райского сада Ухожу я во тьму. Возвращать мне не надо Ничего - никому. Если нынче я вышел, Не дождавшись утра, Значит, песню я слышал: "Мне в дорогу пора!" Но вернусь я, поверьте, Если что не по мне, После жизни и смерти Умудренный вдвойне. Перевод Р. Дубровкина БЕЗВОЗВРАТНО Тем, кто когда-то жил И кто дорогу эту С годами проложил, Бродя по белу свету, Я верность берегу - Пред ними я в долгу. Они ушли вперед Дорогою иною: Коней не повернет Никто теперь за мною, Не оттеснит с пути, Не крикнет: "Пропусти!" И я один иду По стершемуся следу, С деревьями веду Неслышную беседу: "Листвой обожжены, Дороги чуть видны". А солнце все тусклей, И скоро белым станет Цветной покров полей, Но лист резной проглянет На тропках, под сквозной, Шуршащей белизной. От зимних холодов Я закрываю двери, Нет на снегу следов, И лишь лесные звери - Лиса и мышь - зимой След продолжают мой. Перевод Р. Дубровкина ОН УСТРЕМЛЕН ВПЕРЕД Он не беглец уклончивый, пугливый. С оглядкой он не шел, не спотыкался. Не позади опасность, а с ним рядом, По обе стороны, и потому Порой извилист путь его прямой. Он устремлен вперед. Ведь он искатель. Такого же искателя он ищет, Который ищет вдалеке другого И в нем себе подобного находит. Вся жизнь его - искание исканий. Он будущее видит в настоящем. Он весь - цепь бесконечная стремлений. Перевод М. Зенкевича АВГУР Страшна калифорнийская сиерра: Ребенком как-то в горы я забрел, И на меня набросился орел Почти невероятного размера. Но не схватил, - в чем тут вина моя? Мне смысл подобных знамений неведом. Отец сказал: не быть мне Ганимедом, Мол, птицей царственной отвергнут я. Признать, что мне не по плечу работа Буфетчика! - я злюсь с тех самых пор, Когда вокруг меня заводят спор, Что я не подошел бы для чего-то. Перевод Р. Дубровкина ТЯГЛОВАЯ ЛОШАДЬ Наш фонарь погас на ветру, Ну а темень - ни зги в полушаге: Сквозь зловещий бескрайний лес Мы на шаткой плелись колымаге. Вдруг какой-то возник человек Меж деревьев и, глянув недобро, Лошадь нашу схватил под уздцы И железо вонзил ей под ребра. Тяжко рухнул упряжный конь, Глухо в землю вдавились колеса, Ветер в чаще завыл, и ночь Отозвалась хриплоголосо. Мы безропотны - ты и я, - Мы не скажем против ни слова, Да и глупо не видеть вокруг Ничего, кроме умысла злого. Видно, так ему повелел Некто высший, неумолимый, Чтобы весь остаток пути Непременно пешком прошли мы. Перевод Р. Дубровкина ОСЛОЖНЕНИЕ Меня нисколько не тревожит, Что до сих пор не уничтожит Никто такую вещь, как Зло: Что бы с Добром произошло, Не будь на свете Зла? - едва ли Они бы просуществовали, Не различаясь меж собой, И потому из нас любой, Мозгами пораскинув, видит, Что любит он, что ненавидит. Возлюбим ближних, как себя, Возненавидим их, любя, Как и себя, - вот мудрость пифий, Сокрытая в дельфийском мифе, Но в том и трудность вся, пойми! - С тех пор как стали мы людьми, С тех пор как плод запретный съеден, Мозги - наш бог. Так чем же вреден (Вы спросите) желудок нам? Готов признаться, что я сам, Желудок путая нередко С мозгами, был осмеян едко И поваром, и мясником, И книгой с толстым корешком, Но не за счет мозгов, бывало, Сходил за интеллектуала. Перевод Р. Дубровкина ДОПОЛНЕНИЯ АНТОЛОГИЯ ОДНОГО СТИХОТВОРЕНИЯ ("В ЛЕСУ СНЕЖНЫМ ВЕЧЕРОМ") STOPPING BY WOODS ON A SNOWY EVENING Whose woods these are I think I know. His house is in the village though; He will not see me stopping here To watch his woods fill up with snow. My little horse must think it queer To stop without a farmhouse near Between the woods and frozen lake The darkest evening of the year. He gives harness bells a shake To ask if there is some mistake. The only other sound's the sweep Of easy wind and downy flake. The woods are lovely, dark and deep, But I have promises to keep, And miles to go before I sleep, And miles to go before I sleep. ОСТАНОВКА ЗИМНИМ ВЕЧЕРОМ У ЛЕСА Я понял, чьи это леса кругом: У их хозяина - в деревне дом, И не увидит он, что я гляжу, Как заметает их снежком... Лошадке странно: зачем среди тьмы В пути остановились мы Между замерзшим озером и лесом, В самый темный вечер зимы. Она, бубенчиками звеня, Встряхнулась, словно спросив меня, Зачем мы тут и что нам надо, Где только снег - и ни огня. Лес чуден, темен - глянь в глубину. Но прежде я все долги верну... И много миль, пока я усну, Так много миль, пока я усну... Перевод Василия Бетаки В СНЕЖНЫЙ ВЕЧЕР ДОРОГОЮ МИМО ЛЕСА Чей это лес, не знаю я: Вокруг ни дыма, ни жилья. На лес, на темный небосвод Смотрю, дыханье затая. Моя лошадка не поймет, Чего ее хозяин ждет Среди озер в краю глухом, Где только снег, где только лед. Она тряхнула бубенцом: Быть может, путь нам незнаком? В ответ притихший ветерок Пошевелился за кустом. Хоть лес красив, дремуч, высок, Но ждут меня сегодня в срок, А до ночлега путь далек, А до ночлега путь далек. Перевод Вл. Васильева СНЕЖНЫЙ ВЕЧЕР В ЛЕСУ Я опознал, чей это бор, Но вряд ли он покинет двор, Чтобы следить, как я в лесу Его снегами тешу взор. Моя лошадка смущена: Зачем осажена она От озера невдалеке, Где лес один да тьма одна? На сбруе бубенец звенит: "Окончен путь или забыт?" В ответ вздыхает ветерок Да снег летит, да снег летит. Как лес манящ, глубок, хорош! Но сам себя не проведешь: Пройдешь весь путь - тогда уснешь. Пройдешь весь путь - тогда уснешь. Перевод Н. Голя ГЛЯДЯ НА ЛЕС СНЕЖНЫМ ВЕЧЕРОМ Мне кажется, я знаю чей Огромный лес, но из своей Глуши он вряд ли различает Меня и след моих саней. Мою лошадку удивляет, Что нас к жилью не приближает Наш путь: меж лесом и прудом Замерзшим мрак нас настигает. Она тряхнула бубенцом, Мол, все ли так, туда ль идем. И вновь беззвучна тишина. Лишь ветер ходит подо льдом. Лес дивен: мрак и глубина. Но обещаниям верна Душа. И много миль до сна. И много миль еще до сна. Перевод Т. Гутиной ОСТАНОВИВШИСЬ НА ОПУШКЕ В СНЕЖНЫХ СУМЕРКАХ Чей это лес - я угадал Тотчас, лишь только увидал Над озером заросший склон, Где снег на ветви оседал. Мой конь, задержкой удивлен, Как будто стряхивая сон, Глядит - ни дыма, ни огня, Тьма и метель со всех сторон. В дорогу он зовет меня. Торопит, бубенцом звеня. В ответ - лишь ветра шепоток Да мягких хлопьев толкотня. Лес чуден, темен и глубок. Но должен я вернуться в срок. И до ночлега путь далек, И до ночлега путь далек. Перевод Г. Кружкова ОСТАНОВКА НА ОПУШКЕ ЛЕСА ЗИМНИМ ВЕЧЕРОМ Я вроде знаю, чьи владенья Сей лес. Но дом его в селенье, Он не увидит, как, немой, Стою и медлю я в сомненье. И конь в недоуменье мой: Зачем стоим, объяты тьмой? Зачем хозяин непутевый Домой не правит по прямой? Трясет бубенчик, бьет подковой, Немедля двинуться готовый. Не нарушая тишину, На землю валит снег пуховый. Красив и темен, в глубину Лес манит, но я не сверну - И много миль, пока усну, И много миль, пока усну. Перевод С. Степанова ОСТАНОВИВШИСЬ В ЛЕСУ СНЕЖНЫМ ВЕЧЕРОМ Я угадал, чей это лес, Да ведь лесник живет не здесь, Он вряд ли выйдет на меня, Пока метель метет с небес. Мой коник, видно, в толк не взял, Что означает наш привал, Когда кругом ни огонька, Лишь мерзлый пруд и стылый шквал. Бубенчиками он трясет, Не время, дескать ли, вперед. Единственный ответный звук Морозный ветер издает. Лес темен, ладен и глубок, Но мне распутывать клубок, И дом, где ждут, еще далек, И дом, где ждут, еще далек. Перевод В. Топорова ЗИМНИМ ВЕЧЕРОМ У ЛЕСА Чей это лес и эти дали? Хозяин этих мест едва ли Поймет, к чему мы здесь, у кромки Заснеженного поля, стали. И непонятно лошаденке, Зачем мы здесь в ночной поземке Стоим, где пасмурные ели Глядятся в белые потемки. Звеня уздечкой еле-еле, Мол, что такое, в самом деле, Она все ждет, пока ездок Прислушивается к метели. Прекрасен лес, дремуч, глубок. Но должен я вернуться в срок, И путь до дома еще далек, И путь до дома еще далек. Перевод О. Чухонцева ПАРАЛЛЕЛИ ПУТЬ К СЕБЕ Я бы хотел, чтоб лиственная мгла Не просто мраком для меня была, Но чтобы мне лесное бытие Явило в чащах таинство свое. И если я уйду когда-нибудь, То неприметной тропкой будет путь - Не большаком, где тащится возок, Пересыпая спицами песок. А если бы пойти за мной решил Однажды тот, кто дорог мне и мил, Он увидал бы, отыскав мой след, Что перемен во мне особых нет. Лишь веровать еще сильнее стал В то, что и раньше правдою считал. Перевод Б. Хлебникова ДОМ-ПРИЗРАК В дому на отшибе живу много лет, Хоть знаю, что дома давно уже нет, - Лишь погреба стены печальной руиной Зияют, заросшие дикой малиной, И льется в провал его солнечный свет. Минуя ограды запущенных лоз, Надвинулся лес на бесхозный покос, И яблони выросли в рощу густую, Где дятел залетный бьет дробь холостую, И старый колодец травою зарос. Не странно ли жить мне вот так, одному, В пропавшем, исчезнувшем этом дому, Что встал у проселка средь этой пустыни, Где жабе и лужи не сыщется ныне? Взмывают летучие мыши во тьму; Протяжно вопит козодой в тишине: Я слышал, как он начинал в стороне, Как будто творя над собою усилье, Он хныкал, смолкал и отряхивал крылья, Покуда решился все выплакать мне. Звезда еле светит в потемках ночных. Я вовсе не знаю соседей своих, Давно уж со мной бессловесно живущих, Чьи камни замшелые в никнущих кущах Едва ли хоть строчкой напомнят о них. Они исповедуют труд и печаль, Хоть пара вон та молода, и так жаль, Что песен они не поют даже летом, Но коль разобраться как следует в этом, Компанию лучше отыщешь едва ль. Перевод С. Степанова НОЯБРЬСКАЯ ГОСТЬЯ Вслед за печалью я иду, Она всему как будто рада, Встречая долгий дождь в саду, И выцветшую лебеду, И легкий шелест листопада. Она расскажет терпеливо, Полоской берега ведя, Как величаво-молчаливы Осенне-серые заливы Под серой дымкою дождя. Все проще: выцвели кусты, Земля поблекла, тучи злобны, И ветер рвется с высоты, - А доводы ее пусты И лишь тоску нагнать способны. Я знал осеннюю тревогу, Люблю закат ноябрьских дней И первый иней у порога - Но красота ее, ей-богу, Беднее, чем слова о ней. Перевод А. Кутиковой ПРОГУЛКА ПОЗДНЕЙ ОСЕНЬЮ Простерлась по стерне роса Белесой пеленой, Из-под нее едва видна Тропинка предо мной. Я в сад войду и содрогнусь, Настолько шелест крыл Взлетевших надо мною птиц В нем гулок и уныл. И кажется - нельзя вздохнуть В наставшей тишине, Чтоб с ветки одинокий лист Не пал под ноги мне. Вновь для тебя в осенний сад Зашел я по пути, Чтобы букет последних астр Отсюда принести. Перевод Б. Хлебникова ЗВЕЗДЫ Неисчислимые огни, Вы свет струите странный, Когда во весь огромный рост Идут на нас бураны. Столетьями следите вы За чередой людскою, Что в снежной белизне бредет К безбрежному покою. Ни ненависти, ни любви В пустых глазницах ночи, Минервы мраморной укор: Невидящие очи. Перевод Р. Дубровкина БАЛЛАДА О ГЕРАНИ И БУРАНЕ Счастливой будет пусть любовь, Но о любви иной Моя баллада про герань И вихрь ледяной. Он в поддень увидал ее В оттаявшем окне, Где весело ручной щегол Насвистывал над ней. Однако, увидав герань, Буран метнулся прочь И снова прилетел к окну, Когда настала ночь. Он ведал все про снег и лед, Студеный день и тьму, А вот любовь была совсем Неведома ему. Буран кружил перед окном И тяжело вздыхал, Что дружно подтверждают все, Кто в эту ночь не спал. Он так томился, что герань Почти уже была Готова с ветром улететь От света и тепла. Но так и не смогла ему Сказать ни "да" ни "нет"... За сотни миль от тех окон Буран встречал рассвет. Перевод Б. Хлебникова ВЕТРУ, НЕСУЩЕМУ ОТТЕПЕЛЬ Юго-эападный, грянь над нами Птичьим пением и дождями, Пробуди мечту у семян, Преврати сугробы в туман, Бурое отыщи под белым, Но, что бы ночью ты ни делал, Прогони с окна ледок, Преврати окно в поток, Вымой, выплави стекло ты Из распятья переплета, Полыхни в моей щели, Пол стихами устели, Раскачай картины сон, Из страниц устрой трезвон, А поэта - выстави вон! Перевод А. Щербакова НА БОЛОТЕ В ту пору я был совсем молодым, Наш дом обветшалый стоял у болота, И бледной фатой вечереющий дым Стелился во тьме по кочкам седым, А топи все звали кого-то. Какие растут на болотах цветы! - У разных соцветий - разные лица, И легко голоса различаешь ты, Когда в твою комнату из темноты Белесый туман струится. Они проникают сквозь камыши, Голоса туманные эти, И шепчут в полночной гулкой тиши О тысячах тайн одинокой души, Пока наконец, на рассвете, Последний цветок не остудит роса, И они ускользают в тот мир непохожий, Где птичьи рождаются голоса, Где цветок нерожденный скрывают леса, Где цветы и птицы - одно и то же. С тех пор догадался я, почему У цветка есть запах, у птицы - трели, Нет, не зря в сыром, туманном дыму Я подолгу вглядывался во тьму, Где на певчем болоте огни горели. Перевод Р. Дубровкина БОЛЬ ВО СНЕ Я удалился к темным деревам, Чтобы молчать и петь, как их листы. Однажды к лесу подошла и ты (Таков был сон), но задержалась там, У края, не решаясь по следам Моим за мною в эту глушь войти, Подумав про себя: "Меня найти Он должен сам, как и оставил сам". Я рядом был и пристально глядел Из-за ветвей, что разделяли нас, И тосковал, а все ж не захотел Позвать тебя с собой и в этот раз, Хоть вечно буду мучиться разлукой. А твой приход стал вновь тому порукой. Перевод Б. Хлебникова С УДОБНОЙ ТОЧКИ Уставший от деревьев и лесов, Уйду к стадам в предгорье луговое, Где свежий запах можжевельной хвои Витает в дымке утренних часов. Смотрю с крутого склона на дома, Невидимый, лежу в траве пахучей, А взгляд скользит по молчаливой круче Кладбищенского дальнего холма. В конце концов наскучат мне живые И мертвые, - я отвернусь, и зной Обдаст меня удушливой волной, Дыханьем жгу соцветья полевые, Приглядываюсь тихо к муравью И запахи земные узнаю. Перевод Р. Дубровкина ЗА ВОДОЙ Колодец во дворе иссяк, И мы с ведром и котелком Через поля пошли к ручью Давно не хоженным путем. Ноябрьский вечер был погож, И скучным не казался путь - Пройтись знакомою тропой И в нашу рощу заглянуть. Луна вставала впереди, И мы помчались прямо к ней, Туда, где осень нас ждала Меж оголившихся ветвей. Но, в лес вбежав, притихли вдруг И спрятались в тени резной, Как двое гномов озорных, Затеявших игру с луной. И руку задержав в руке, Дыханье разом затая, Мы замерли - и в тишине Услышали напев ручья. Прерывистый прозрачный звук: Там, у лесного бочажка - То плеск рассыпавшихся бус, То серебристый звон клинка. Перевод Г. Кружкова ОТКРОВЕНИЕ Мы любим скрытничать, хотя Душе и боязно скрываться. Так неотысканным дитя Боится, спрятавшись, остаться. Уж не от этого ль подчас Почти что детского испуга Неудержима тяга в нас Секреты поверять друг другу? И что-то грустное есть в том, Что человек ли, бог ли, демон, Укрывшись ото всех, потом Сам и открыться должен - где он. Перевод Б. Хлебникова СМЕХ ДЕМИУРГА Однотонно темнел вечереющий лес, Я по следу бежал за неведомым духом, Не был подлинным богом лесной этот бес, Только вдруг уловил я внимательным слухом То, чего так искал в вековой тишине: Странный звук, он надолго запомнился мне. Он раздался в кустах у меня за спиной, Этот клекот глухой, этот хохот свистящий, Равнодушный, ленивый, как будто сквозь сон, - Злобный призрак, смеясь, показался из чащи, Комья грязи отряхивая на ходу, И я понял, что демон имеет в виду. Так попасться! Каким же я был дураком! Он запутал меня в этих тропках паучьих! И тогда я нарочно замедлил шаги, Словно что-то высматривал в сумрачных сучьях, Но он скрылся в лесу, не взглянув на меня... До утра просидел я у старого пня. Перевод Р. Дубровкина ОКНА ЗАКРОЙ Окна закрой, пусть затихнут деревья, Пусть беззвучно мечутся голые прутья. Птицы умолкли, а если и свистнут, - Перебьюсь как-нибудь я. Теперь нескоро очнутся болота, Нескоро явится первая птица. Окна закрой - и не слушай ветер, Лишь смотри, как ярится. Перевод С. Степанова В ЛИСТВЕННОЙ РОЩЕ Опять у рощи листопад! Ложатся листья без порядка, И бурым слоем все подряд Приемлет их земли перчатка. И прежде чем подняться им И кроною спасать от зноя, Им должно стать ковром гнилым, Им должно пасть до перегноя. Им должно дать себя потом Пронзить цветам в лесу раздетом. Не знаю, как там в мире том, Но так уж это в мире этом. Перевод С. Степанова РОПОТ По топкому бездорожью Я пробирался с трудом, Я лез на холмы, чьи вершины Тонули в тумане седом, Я к дому пришел у дороги: Был пуст и печален дом. На ветках продрогшего дуба Почти не осталось листвы, Последние желтые листья И те безвозвратно мертвы, А вскоре по мерзлому снегу Во тьме зашуршите и вы. Сырой, полусгнившей листвою Усыпан берег пруда, Орешник в саду увядает, И астры умрут в холода. А сердце на поиски рвется, Да только не знает куда. Но разве плыть по теченью Отважится человек? Расчет отступивших без боя Для нас малодушный побег, - С любовью и солнцем последним Кто смеет проститься навек? Перевод Р. Дубровкина ПОЧИНКА СТЕНЫ Есть что-то, что не любит ограждений, Что осыпью под ними землю пучит И сверху сбрасывает валуны, Лазейки пробивает для двоих. А тут еще охотники вдобавок: Ходи за ними следом и чини, Они на камне камня не оставят, Чтоб кролика несчастного спугнуть, Поживу для собак. Лазейки, бреши, Никто как будто их не пробивает, Но мы всегда находим их весной. Я известил соседа за холмом, И, встретившись, пошли мы вдоль границы, Чтоб каменной стеной замкнуться вновь, И каждый шел по своему участку И собственные камни подбирал - То каравай, а то такой кругляш, Что мы его заклятьем прикрепляли: "Лежи вот здесь, пока мы не ушли". Так обдирали мы о камни пальцы, И каждый словно тешился игрой На стороне своей. И вдруг мы вышли Туда, где и ограда ни к чему: Там - сосны, у меня же - сад плодовый, Ведь яблони мои не станут лазить К нему за шишками. А он в ответ: "Сосед хорош, когда забор хороший". Весна меня подбила заронить Ему в мозги понятие другое: "Но почему забор? Быть может, там, Где есть коровы? Здесь же нет коров. Ведь нужно знать, пред тем как ограждаться, Что ограждается и почему, Кому мы причиняем неприятность. Есть что-то, что не любит ограждений И рушит их". Чуть не сказал я "эльфы", Хоть ни при чем они, - я ожидал, Что скажет он. Но каждою рукою По камню ухватив, вооружился Он, как дикарь из каменного века, И в сумрак двинулся, и мне казалось - Мрак исходил не только от теней. Пословицы отцов он не нарушит И так привязан к ней, что повторил: "Сосед хорош, когда забор хороший". Перевод М. Зенкевича СМЕРТЬ БАТРАКА При свете лампы Мэри у стола Ждала Уоррена. Шаги услыша, Она на цыпочках сбежала вниз, Чтоб в темноте его у двери встретить И новость сообщить: "Вернулся Сайлас". Потом, его наружу потянув, Закрыла дверь. "Будь добр", - она сказала, Взяла покупки у него из рук И, на крыльцо сложив их, усадила Его с собою рядом на ступеньки. "А разве добрым не был я к нему? Но не хочу, чтоб к нам он возвращался. Иль не сказал ему я в сенокос, Что, если он уйдет, пусть не приходит? На что он годен? Кто его возьмет? Ведь он немолод и плохой работник. К тому ж он ненадежен и всегда Как раз в страду горячую уходит. Он думает, что если заработал Немножечко, хотя бы на табак, То больше нам ничем и не обязан. "Отлично, - я сказал, - мне не по средствам Помесячно работнику платить". "Другие ж платят". - "И пускай их платят". Не верю, чтоб исправиться он мог. Начнет вот так, и что-то подмывает Его уйти с карманными деньгами В страду, когда рабочих рук нехватка. Зимой же он приходит. Нет, довольно". "Шш! - перебила Мэри. - Он услышит". "Ну и пускай. Он должен это слышать". "Он так измучен и заснул у печки. Придя от Роу, я его нашла Почти уснувшим у дверей сарая. Вид у него такой ужасный, жалкий. Не смейся. Я его едва узнала: Так изменился он, уйдя от нас. Сам посмотри". "Откуда он пришел?" "Он не сказал. Я в дом его втащила И угощала чаем, табаком. Расспрашивала о его скитаньях. Но он в ответ лишь головой кивал". "Что ж он сказал? Сказал он что-нибудь?" "Немного". "Ну а что? Признайся, Мэри, Он говорил, что окопает луг?" "Уоррен!" "Да? Хотел я лишь узнать". "Конечно, говорил. Ну что ж такого? В вину ты не поставишь старику, Что он свое достоинство спасает. И если хочешь знать, он говорил, Что пастбище расчистит наверху. И это, кажется, ты слышал раньше? Уоррен, если бы ты только знал, Как он все путал. У меня в глазах Вдруг потемнело, и мне показалось, Что разговаривает он в бреду О В_и_лсоне Гар_о_льде, что работал У нас тому назад четыре года, - Теперь он в колледже своем учитель, А Сайлас к нам хотел его вернуть, Чтоб вместе с ним приняться за работу. Вдвоем они наладят все на ферме. Он говорил, все спутав и смешав, Что Вилсон славный малый, но смешон Своей ученостью. Ты помнишь, как Они в июле в сильный зной трудились. Как Сайлас сено складывал вверху, Гарольд же снизу подавал на вилах". "Да, подгонять их мне не приходилось". "То время мучит Сайласа, как сон. Не странно ли, как мелочи мы помним. Гарольд его задел высокомерьем, И Сайлас до сих пор для спора с ним Упущенные доводы находит. Я знаю по себе, как тяжело Несказанный ответ потом придумать. Запомнился ему Гарольд с латынью, Он насмехался над его словами, Что будто бы латынь ему мила Не меньше скрипки - вот какая дичь! Гарольд не верил, что он может воду В земле найти с орешниковой веткой. Так, значит, и не впрок пошло ученье. Об этом Сайлас говорил. И очень Жалел о том, что он не может снова Учить его, как нужно сено класть". "Да, Сайлас этим может похвалиться. Он каждую копну кладет особо И примечает, чтобы после взять, А при разгрузке их легко находит И сбрасывает. В этом он мастак. Он их берет, как гнезда птиц больших, И сам как будто не стоит на сене, А вместе с вилами взмывает вверх". "Он и Гарольда хочет обучить, Чтоб тот на что-ни