Лукиан. Разговоры богов (Отрывки) ---------------------------------------------------------------------------- Перевод С.С. Сребрного Хрестоматия по античной литературе. В 2 томах. Для высших учебных заведений. Том 1. Н.Ф. Дератани, Н.А. Тимофеева. Греческая литература. М., "Просвещение", 1965 OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru ---------------------------------------------------------------------------- ЛУКИАН (Около 125-192 гг. н. э.) Лукиан родился в городе Самосате, в Сирии. Отец его был мелкий ремесленник. Лукиан получил общее и риторическое образование. Он выступал со своими речами не только в городах Сирии, но и в Риме, в Афинах. В первых своих сочинениях Лукиан отдает дань риторике ("Похвала мухе", "Сон" и др.); впоследствии он осмеивает риторическую "мудрость", обращается к изучению философии, но сначала не становится сторонником какой-либо философской школы и одинаково высмеивает в своих произведениях философов различных направлений. Одно время он увлекался кинческой философией, позднее отдает предпочтение философии Эпикура. Лукиан осмеивает в своей острой сатире как отживающее язычество, так и устанавливающееся христианство. Энгельс тонко характеризует роль Лукиана в борьбе с религией. "Одним из наших лучших источников о первых христианах является Лукиан из Самосаты, Вольтер классической древности, который одинаково скептически относился ко всякого рода религиозным суевериям и поэтому не имел ни языческо-религиозных, ни политических оснований трактовать христианство иначе, чем какой бы то ни было другой религиозный союз. Напротив, над всеми ними он смеется из-за их суеверий: над поклонниками Юпитера не меньше, чем над поклонниками Христа; с его плоско-рационалистической точки зрения, один вид суеверия столь же нелеп, как и другой. Этот во всяком случае беспристрастный свидетель рассказывает, между прочим, историю жизни одного искателя приключений, Перегрина" {К. Маркс и Ф. Энгельс, О религии и борьбе с нею, т. II, ГАИЗ, М., 1933, стр. 548.}. 8. Гефест и Зевс. Гефест. Что мне прикажешь делать, Зевс? Я пришел по твоему приказанию, захватив с собой топор, очень сильно наточенный, - если понадобится, он камень разрубит одним ударом. Зевс. Прекрасно, Гефест; ударь меня по голове и разруби ее пополам. Гефест. Ты, кажется, хочешь убедиться, в своем ли я уме? Прикажи мне сделать что-нибудь другое, что тебе нужно. Зевс. Мне нужно именно это - чтобы ты разрубил мне череп. Если ты не послушаешься, тебе придется, уже не в первый раз, почувствовать мой гнев. Нужно бить изо всех сил, не медля! У меня невыносимые родильные боли в мозгу. Гефест. Смотри, Зевс, не вышло бы несчастья: мой топор остер, - без крови не обойдется, - и он не будет тебе хорошей повивальной бабкой. Зевс. Ударяй смело, Гефест; я знаю, что мне нужно. Гефест. Что же, ударю, не моя воля; что мне делать, когда ты приказываешь?.. Что это такое? Дева в полном вооружении! Тяжелая штука сидела у тебя в голове, Зевс; не удивительно, что ты был в дурном расположении духа; носить под черепом такую большую дочь, да еще в полном вооружении, - это не шутка! Что же, у тебя военный лагерь вместо головы? А она уже скачет и пляшет военный танец, потрясает щитом, поднимает копье и вся сияет от божественного вдохновения. Но, главное, она настоящая красавица, и в несколько мгновений, сделалась уже взрослой. Только глаза у нее какие-то серовато-голубые, - но это хорошо идет к шлему. Зевс, в награду за мою помощь при родах позволь мне на ней жениться. Зевс. Это невозможно, Гефест: она пожелает вечно оставаться девой. А что касается меня, то я ничего против этого не имею. Гефест. Только это мне и нужно, я сам позабочусь об остальном и постараюсь с ней справиться. Зевс. Если это тебе кажется легким, делай, как знаешь, только уверяю тебя, что ты желаешь неисполнимого. 10. Гермес и Гелий. 1. Гермес. Гелий, Зевс приказывает, чтобы ты не выезжал ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра, но оставался бы дома, и да будет все это время одна долгая ночь. Пусть же Горы {Горы - богини порядка в природе: открывают Гелиосу ворота неба, следят за переменой погоды и т. д.} распрягут твоих коней, а ты потуши огонь и отдохни за это время. Гелий. Ты мне принес совсем неожиданное и странное приказание. Не считает ли Зевс, что я неправильно совершал свой путь, позволил, быть может, коням выйти из колеи, и за это рассердился на меня и решил сделать ночь в три раза длиннее дня? Гермес. Ничего подобного! И все это устраивается не навсегда: ему самому нужно, чтобы эта ночь была длиннее. Гелий. Где же он теперь? Откуда послал тебя ко мне с этим приказанием? Гермес. Из Беотии, от жены Амфитриона: он страстно желает разделить с ней ложе. Гелий. Так разве ему мало одной ночи? Гермес. Мало. Дело в том, что от этой связи должен родиться великий бог, который совершит множество подвигов, и вот его-то в одну ночь изготовить невозможно! 2. Гелий. Пусть себе изготовляет, в добрый час! Только во время Крона {Кронос и Рея - родители Зевса.} этого не бывало, Гермес, - нас здесь никто не слушает: он никогда не бросал ложа Реи, не уходил с неба с тем, чтобы проводить ночь в Фивах. Нет, тогда день был днем, ночь по числу часов ему в точности соответствовала - не было ничего странного, никаких изменений, да и Крон никогда в жизни не имел дела со смертной женщиной. А теперь что? Из-за одной жалкой женщины все должно перевернуться вверх дном, лошади должны от бездействия стать неповоротливыми, дорога - сделаться неудобной для езды, оставаясь пустой три дня подряд, а несчастные люди должны жить в темноте. Вот все, что они выигрывают от любовных похождений Зевса, им придется сидеть и выжидать, пока под покровом глубокого мрака будет изготовлен твой великий атлет. Гермес. Замолчи, Гелий, а то тебе плохо придется за такие речи. А я теперь пойду к Селене и Сну и сообщу им приказания Зевса; Селена должна медленно подвигаться вперед, а Сон - не выпускать людей из своих объятий, чтобы они не заметили, что ночь стала такой длинной. 24. Гермес и Майя {1}. 1. Гермес. Есть ли во всем небе бог несчастнее меня? Maйя {Mайя - мать Гермеса.}. Не говори, Гермес, ничего такого. Гермес. Как же не следует говорить, когда меня совсем замучили, завалив такой работой, - я разрываюсь на части от множества дел. Лишь только встану поутру, сейчас надо идти выметать столовую. Едва успею привести в порядок места для возлежания и устроить все как следует, нужно являться к Зевсу и разносить по земле его приказания, бегая без устали туда и обратно; только это кончится, я, весь еще в пыли, уже должен подавать на стол амбросию, - раньше, пока не прибыл вновь приобретенный виночерпий, я и нектар разливал. И ужаснее всего то, что я, единственный из всех богов, по ночам не сплю, а должен водить к Плутону души умерших, должен быть проводником покойников и присутствовать на подземном суде. Но всех моих дневных работ еще мало; недостаточно, что я присутствую в палестрах, служу глашатаем на народных собраниях, учу ораторов произносить речи, - устраивать дела мертвецов - это тоже моя обязанность! 2. Сыновья Леды {Леда - мать Елены, Кастора и Полидевка.} сменяют друг друга, когда один находится на небе, другой проводит день в преисподней. Только я один принужден каждый день делать то и другое. Сыновья Алкмены и Семелы {Сыновья Семелы и Алкмены - Дионис и Геракл.}, рожденные от жалких женщин, живут в свое удовольствие, не зная никаких забот, а я, сын Майи, дочери Атланта, должен им прислуживать! Вот сейчас я только что вернулся из Сидона, от сестры Кадма {Сестра Кадма - финикийская царевна Европа, которую похитил Зевс, превратившись для этого в быка, и, подхватив девушку на свою спину, переплыл через море.}, куда Зевс послал меня посмотреть, как поживает его любимица; не успел я еще перевести дух, а он уже посылает меня в Аргос навестить Данаю, а на обратном пути оттуда - "Зайди, - говорит, - в Беотию повидать Антиопу {Даная и Антиопа - по мифу, любовницы Зевса.}". Я не могу больше! Если бы было возможно, я с удовольствием заставил бы его продать меня кому-нибудь другому, как это делают на земле рабы, когда им служить невмоготу. Майя. Оставь эти жалобы, сынок. Ты еще молод и должен прислуживать отцу, сколько он ни пожелает. А теперь, раз он посылает тебя, беги поскорее в Аргос и затем в Беотию, а то он, пожалуй, побьет тебя за медлительность: влюбленные всегда очень раздражительны. КОММЕНТАРИИ 1 Начало этого разговора цитирует Маркс в связи с критикой передовой статьи в Э 179 "Кельнской газеты". Автор этой статьи считал одинаково недопустимым пользоваться ежедневной печатью как для пропаганды философских и религиозных идей, так и для "борьбы против них. Маркс этого автора сравнивает с Гермесом из "Разговоров богов", изображенным Лукианом как холоп у небожителей (См.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. I,. стр. 189-196).