570 Сердце ж наполнила смелостью мухи, которая, мужем
        Сколько бы крат ни была, дерзновенная, согнана с тела,
        Мечется вновь уязвить, человеческой жадная крови,-
        Смелость такая Атриду наполнила мрачное сердце.
        Бросился он к Менетиду и ринул блестящую пику.
 575 Был меж троянами воин Подес, Этионова отрасль,
        Муж и богатый и славный, отлично меж граждан троянских
        Гектором чтимый, как друг, и в пирах собеседник любезный.
        Мужа сего, обратившегось в бегство, Атрид светловласый
        В запон копьем поразил, и насквозь его медь просадила;
 580 С шумом он грянулся в прах; и Атрид Менелай дерзновенно
        Мертвого к сонму друзей от троян повлек одинокий.
        Гектора тою порой возбуждал стреловержец, явяся,
        Фенопса образ приявши, который Приамову сыну
        Другом любезнейшим был, Абидоса приморского житель;
585 Образ приявши его, провещал Аполлон стреловержец:
        "Кто ж еще более, Гектор, тебя устрашит из данаев,
       Ежели ты Менелая трепещешь? Был он доныне
        Воин в сражениях слабый, а ныне один от пергамлян
        Тело влечет! У тебя умертвил он любезного друга.
 590 Храброго, в первом ряду, Этионова сына, Подеса!"

       Рек,- и покрыло Гектора облако мрачное скорби;
        Он устремился вперед, потрясая сверкающей медью.
        В оное время Кронион приял свой эгид бахромистый,
        Пламеннозарный, и, тучами черными Иду покрывши,
 595 Страшно блеснул, возгремел и потряс громовержец эгидом,
        Вновь посылая победу троянам и бегство данаям.
        Бегство ужасное начал вождь Пенелей беотиец.
        Он, беспрестанно вперед устремляяся, в рамо был ранен
        Сверху скользнувшим копьем; но рассекло тело до кости
600 Полидамаса оружие: он его врукопашь ранил.
        Гектор ударом копья Алектриона сыну, Леиту,
        Руку близ кисти пронзил и унял его рьяную храбрость;
        Он побежал, озираяся; более в сердце не чаял
        Острою пикой владеть и сражаться с народом троянским.
 605 Гектора ж Идоменей, на Леита летевшего, прямо
        В грудь, у сосца, по блестящему панцирю пикой ударил:
        Пика сломилась у трубки огромная; крикнула громко
       Сила троянская. Гектор направил копье в Девкалида
        (Он в колеснице стоял) и немного в него не уметил;
 610 Керана он поразил, Мерионова друга-возницу,
        Мужа, который за ним из цветущего следовал Ликта.
        (Пешим сперва Девкалид от судов мореходных явился
       В битву, и верно б троянам великую славу доставил,
        Если бы Керан скорее коней не пригнал быстроногих:
615 Светом царю он явился, годину отвел роковую,
        Сам же - дух свой предал под убийственной Гектора дланью.)
        Гектор его копием улучает под челюсть, и зубы
        Вышибла острая медь и язык посредине рассекла;
        Он с колесницы падет и бразды разливает по праху.
 620 Их Мерион, наклоняся поспешно, своими руками
        С праха земного подъял и воскликнул к царю Девкалиду:
        "Быстро гони, Девкалион, пока до судов не домчишься!
       Ныне ты видишь и сам, что победа уже не ахеян!"

       Рек,- и бичом Девкалион хлестнул по коням лепогривым,
 625 Правя к судам; боязнь Девкалиону пала на сердце.
        В оное ж время постиг и Аякс и Атрид светловласый
        Волю Кронида, что Трои сынам даровал он победу.
        Слово пред воинством начал Аякс Теламонид великий:
        "Горе, о други! Теперь уж и тот, кто совсем малосмыслен,
630 Ясно постигнет, что славу Кронион троянам дарует!
        Стрелы троянские, кто б ни послал их, и слабый и сильный,
        Все поражают: Кронид без различия все направляет;
        Стрелы же наши у всех бесполезно валятся на землю!
        Но решимся, данаи, и сами помыслим о средстве,
 635 Как Менетидово тело увлечь от враждебных, и вместе
        Как, и самим возвратяся, друзей нам возрадовать милых,
        Кои, взирая на нас, сокрушаются; более, мыслят,
        Гектора мужеубийцы ни силы, ни рук необорных
        Мы не снесем, но в суда мореходные бросимся к бегству.
 640 О, если б встретился друг, к объявлению вести способный
        Сыну Пелееву; он, как я думаю, вовсе не слышал
        Вести жестокой, не знает, что друг его милый погибнул.
        Но никого я такого не вижу в дружине ахейской.
        Мраком покрыты глубоким и ратные мужи и кони!
 645 Зевс, наш владыка, избавь аргивян от ужасного мрака!
        Дневный свет возврати нам, дай нам видеть очами!
        И при свете губи нас, когда уж так восхотел ты! "

       Так говорил,- и слезами героя отец умилился:
        Быстро и облак отвел, и мрак ненавистный рассеял;
 650 Солнце с небес засияло, и битва кругом осветилась.
        И Аякс Теламонид воззвал к Менелаю Атриду:
        "Ныне смотри, Менелай благородный, и если живого
        Можешь обресть Антилоха, почтенного Нестора сына,
       Сам убеди, да скорее идет Ахиллесу герою
 655 Весть объявить, что любезнейший друг его в брани погибнул!"

       Так говорил,- и послушал его Менелай светловласый;
        Но уходил от побоища, словно как лев от загона,
        Где наконец истомился, и псов и мужей раздражая.
        Зверю они не дающие тука от стад их похитить,
 660 Целую ночь стерегут, а он, алкающий мяса,
        Мечется прямо, но тщетно ярится: из рук дерзновенных
        С шумом летят, устремленному в сретенье, частые копья,
        Главни горящие; их устрашается он, и свирепый,
        И со светом зари удаляется, сердцем печален, -
 665 Так от Патрокла герой отошел, Менелай светловласый,
        С сильным в душе нехотением: он трепетал, да ахейцы,
        В пагубном страхе, Патрокла врагам не оставят в добычу;
        Сильно еще убеждал Мериона и храбрых Аяксов:
       "Други Аяксы и ты, Мерион, аргивян воеводы!
 670 Вспомните кротость душевную бедного друга Патрокла,
        Вспомните все вы; доколе дышал, приветен со всеми
        Быть он умел, но теперь он постигнут судьбою и смертью!"

       Так говорящий друзьям, уходил Менелай светловласый,
        Смотря кругом, как орел быстропарный, который, вещают,
 675 Видит очами острее всех поднебесных пернатых:
        Как ни высоко парит, от него не скрывается заяц
        Легкий, под темным кустом притаившийся; он на добычу
        Падает, быстро уносит и слабую жизнь исторгает,-
        Так у тебя, Менелай благородный, светлые очи
 680 Быстро вращались кругом по великому сонму ахеян,
       Жадные встретить живого еще Антилоха младого.
        Скоро его он увидел на левом краю ратоборства,
        Где ободрял он друзей, возбуждая на крепкую битву.
       Близко к нему подходя, возгласил Менелай светловласый:
685 "Шествуй сюда, Антилох, услышишь ты, Зевсов питомец,
       Горькую весть, какой никогда не должно бы свершаться!
       Ты, я уверен, и собственным взором уже наблюдая,
       Видишь, какое бедствие бог на данаев обрушил!
        Видишь, победа троян! Поражен аргивянин храбрейший;
 690 Пал наш Патрокл! Беспредельная горесть данаев постигла!
        Друг, к кораблям фессалийским немедля беги, Ахиллесу
        Весть объявить; не успеет ли он спасти хоть нагое
        Тело Патрокла: доспехи совлек торжествующий Гектор!"

       Так говорил; Антилох ужаснулся, услышавши речи;
 695 Долго стоял он, от ужаса нем; но у юноши очи
        Быстро наполнились слез, и поднявшийся голос прервался.
        Но не презрел он и так повелений царя Менелая:
        Бросился, ратный доспех Лаодоку любезному вверив,
        Другу, державшему подле коней его твердокопытых.
 700 Быстро, лиющего слезы, несли его ноги из боя,
        Чтобы сыну Пелея ужасное слово поведать.

       Сердцу, Атрид, твоему не угодно, божественный, было
        Тех утесненных друзей защищать, которых оставил
        Несторов сын: в сокрушении горьком остались пилосцы;
 705 К ним Менелай послал Фразимеда, подобного богу;
        Сам же опять полетел на защиту Патрокла героя:
        Вместе с Аяксами стал и вещал к ним крылатое слово:
        "Я Антилоха послал к мирмидонским судам мореходным,
       С вестию сыну Пелееву быстрому; но, я уверен,
 710 Он не придет, хоть и страшно на Гектора мощного гневен.
       Как он, лишенный оружия, в битву с троянами вступит?
        Сами собою, данаи, придумаем способ надежный,
        Как и сраженного друга спасем от враждебных, и сами
        Как под грозою троян от судьбы и от смерти избегнем".

715 И Атриду ответствовал сын Теламона великий:
        "Все справедливо, что ты ни вещал, Менелай знаменитый.
       Бросьтеся ж, ты и Молид Мерион; наклонитеся быстро
       Тело поднять и несите из боя; а мы позади вас
        Будем сражаться с народом троянским и Гектором мощным,
 720 Мы, равносильные, мы, соименные, кои и прежде
        Бурные грозы Арея, друг с другом сложась, выносили".

       Рек,- и они, от земли подхвативши, подняли тело
        Вверх и высоко и мощно; ужасно завопили сзади
        Трои сыны, лишь узрели данаев, подъемлющих тело;
 725 Бросились прямо, подобно как псы на пустынного вепря,
        Если он ранен, летят впереди молодых звероловцев;
        Быстро сначала бегут, растерзать нетерпеньем пылая;
        Но, едва он на них оборотится, силою гордый,
        Мечутся вспять и кругом рассыпаются друг перед другом,-
 730 Так и трояне сначала толпой неотступно неслися,
        В тыл аргивянам колебля мечи и двуострые копья;
        Но едва лишь Аяксы, на них обратясь, становились,-
        Лица бледнели троян, и от них не дерзал ни единый
        Выйти вперед, чтоб с оружием в длани за тело сразиться.

735 Так усердно они уносили Патрокла из боя
        К стану судов мореходных; но бой возрастал по следам их,
        Бурный, подобно как огнь, устремленный на град человеков;
        Вспыхнувши вдруг, пожирает он все; рассыпаются зданья
        В страшном пожаре, который шумит, раздуваемый ветром,-
 740 Так и коней колесничных и воинов меднодоспешных
        Бранный, неистовый шум по следам удалявшимися несся.
        Те ж, как яремные мески, одетые крепкою силой,
        Тянут с высокой горы, по дороге жестокобугристой,
        Брус корабельный иль мачту огромную; рьяные, вместе
 745 Страждут они от труда и от пота, вперед поспешая.-
        С рвеньем таким аргивяне Патрокла несли. Позади их
        Бой отражали Аяксы, как холм - разъяренные воды.
        Лесом поросший, чрез целое поле протяжно лежащий;
        Он и могучие реки, с свирепостью волн их встречая,
 750 Держит и, весь их напор отражая, в долины другие
        Гонит; его же не в силах могучие реки расторгнуть,-
        Так непрестанно Аяксы, держась позади, отражали
        Битву троян; но враги наступали, и два наипаче,
        Мощный Эней Анхизид и шлемом сверкающий Гектор.
 755 И как туча скворцов или галок испуганных мчится
        С криками ужаса, если увидят сходящего сверху
        Ястреба, страшную смерть наносящего мелким пернатым,-
        Так пред Энеем и Гектором юноши рати ахейской
        С воплем ужасным бежали, забывши воинскую доблесть.
 760 Множество пышных оружий усеяли ров и окрестность
        В пагубном бегстве данаев; и бранная буря не молкла.

          Гомер. Илиада. Песнь восемнадцатая. Изготовление оружия.

        ПЕСНЬ ВОСЕМНАДЦАТАЯ.

        ИЗГОТОВЛЕНИЕ ОРУЖИЯ

       Так ратоборцы сражались, огням подобно свирепым.
        Но Антилох к Ахиллесу стремительно с вестью приходит,
        Видит его одного: при судах островерхих сидел он,
        В сердце о том размышляющий, что перед ним совершалось.
 5     Тихо вздохнув, говорил он с своею душою великой:
       "Горе! что думать? почто кудревласые чада Эллады
       Снова назад к кораблям в беспорядке бегут по долине?
        О, не свершили ли боги несчастий, ужаснейших сердцу,
        Кои мне матерь давно предвещала; она говорила:
 10   В Трое, прежде меня, мирмидонянин, в брани храбрейший,
        Должен под дланью троянской расстаться с солнечным светом.
        Боги бессмертные, умер Менетиев сын благородный!
        Ах, злополучный! А я умолял, чтоб, огонь отразивши,
        Он возвратился и с Гектором в битву вступать не дерзал бы!"

15   Тою порою, как думы сии в уме обращал он,
        Несторов сын знаменитый к нему приближается грустный,
        Слезы горячие льющий, и страшную весть произносит:
        "Горе мне, храбрый, любезный Пелид! От меня ты услышишь
       Горькую весть, какой никогда не должно бы свершиться!
20   Пал наш Патрокл! и уже загорелася битва за тело;
        Он уже наг; совлек все оружие Гектор могучий!"

       Рек,- и Пелида покрыло мрачное облако скорби.
        Быстро в обе он руки схвативши нечистого пепла,
        Голову всю им осыпал и лик осквернил свой прекрасный;
 25   Риза его благовонная вся почернела под пеплом.
        Сам он, великий, пространство покрывши великое, в прахе
        Молча простерся и волосы рвал, безобразно терзая.
        Жены младые, которых и он и Патрокл полонили,
        В грусти глубокой завопили громко и, быстро из сени
 30   Все к Ахиллесу великому выбежав, руки ломали,
        Билися в перси, доколе у всех подломилися ноги.
        Подле младой Антилох тосковал, обливаясь слезами,
        И Ахиллеса, стенящего горестно, руку держал он,
        В страхе, да выи железом себе не пронзит исступленный.
 35   Страшно он, плача, вопил; услышала вопль его матерь
        В безднах глубокого моря, в чертогах родителя старца;
        Горько сама возопила; и к ней собирались богини,
        Все из моря глубокого сестры ее, нереиды:
        Вдруг Кимодока явилась, Фалия нимфа, и Главка,
 40   Спея, Несея, и Фоя, и Галия, светлая взором;
        Вслед Кимофоя спешила, и с ней Лимнория, Актея,
        Нимфа Мелита, Иера, Агава, за ней Амфифоя,
        Дота, Прота, Феруза, Орифия и Амфинома;
        Каллианира пришла, Дексамена с младой Динаменой;
 45   Нимфа Дориса, Панопа, краса нереид Галатея,
        Нимфа Нимерта, Апсевда и нежная Каллианасса;
        Там и Климена была, Ианира с младой Ианассой,
        Мера и с ней Амафея, роскошноволосая нимфа;
        Все из моря глубокого сестры ее, нереиды.
 50   Ими вертеп серебристый наполнился; все они вместе
       Билися в перси, и громко меж них возопила Фетида:
       "Сестры мои, нереиды, внемлите вы все мне, богини!
       Все вы узнайте, какие печали терзают мне душу!
        Горе мне бедной, горе несчастной, героя родившей!
 55   Так, родила я душой благородного, храброго сына,
        Первого между героев! Возрос он, как пышная отрасль,
        Я воспитала его, как прекраснейший цвет в вертограде;
        Юного в быстрых судах отпустила на брань к Илиону
        Ратовать храбрых троян, и его никогда не увижу
 60   В доме отеческом, в светлых чертогах супруга Пелея!
        Но, пока и живет он, и солнца сияние видит,
        Должен страдать; и ему я помочь не могу и пришедши!
        Но иду я, чтоб милого сына увидеть, услышать,
        Горесть какая постигла его, непричастного брани!"

65   Так произнесши, вертеп оставляет; за нею и сестры
        Плача выходят, и вкруг нереид расступаются с шумом
        Волны морские. Они, плодоносной достигнувши Трои,
        Тихо одна за другою выходят на берег, где рядом
        Все корабли мирмидонян стояли кругом Ахиллеса.
 70   Нежная матерь к нему, стенящему горько, предстала,
        С горестным воплем главу обхватила у милого сына
        И, рыдая сама, говорила крылатые речи:
        "Что ты, о сын мой, рыдаешь? Какая печаль посетила
        Душу твою? Не скрывайся, скажи! Громовержец исполнил
 75   Все, о чем ты его умолял с воздеянием дланей:
        Все до корм корабельных данайские прогнаны рати,
        Жаждут тебя одного и позорные бедствия терпят".

       Ей, тяжело воздохнув, отвечал Ахиллес быстроногий:
        "Знаю, о матерь, Зевес громовержущий все мне исполнил.
80   Но какая в том радость, когда потерял я Патрокла,
        Милого друга! Его из друзей всех больше любил я;
        Им, как моею главой, дорожил; и его потерял я!
        Гектор убийца похитил с него и доспех тот огромный,
        Дивный, богами дарованный, дар драгоценный Пелею
 85   В день, как, богиню, тебя на смертного ложе повергли.
        О, почто не осталась ты нимфой бессмертною моря!
        О, почто и Пелей не избрал себе смертной супруги!
        Должно теперь и тебе бесконечную горесть изведать,
        Горесть о сыне погибшем, которого ты не увидишь
 90   В доме отеческом! ибо и сердце мое не велит мне
        Жить и в обществе быть человеческом, ежели Гектор,
        Первый, моим копием пораженный, души не извергнет
        И за грабеж над Патроклом любезнейшим мне не заплатит!"

       Матерь, слезы лиющая, снова ему говорила:
 95   "Скоро умрешь ты, о сын мой, судя по тому, что вещаешь!
        Скоро за сыном Приама конец и тебе уготован! "

       Ей, тяжело воздохнув, отвечал Ахиллес быстроногий:
        "О, да умру я теперь же, когда не дано мне и друга
       Спасть от убийцы! Далеко, далеко от родины милой
100 Пал он; и, верно, меня призывал, да избавлю от смерти!
        Что же мне в жизни? Я ни отчизны драгой не увижу,
        Я ни Патрокла от смерти не спас, ни другим благородным
        Не был защитой друзьям, от могучего Гектора падшим:
        Праздный сижу пред судами; земли бесполезное бремя,
 105 Я, которому равного между героев ахейских
        Нет во брани, хотя на советах и многие лучше.
        О, да погибнет вражда от богов и от смертных, и с нею
        Гнев ненавистный, который и мудрых в неистовство вводит.
        Он в зарождении сладостней тихо струящегось меда,
 110 Скоро в груди человека, как пламенный дым, возрастает!
        Гневом таким преисполнил меня властелин Агамемнон.
        Но забываем мы все прежде бывшее, как ни прискорбно;
        Гнев оскорбленного сердца в груди укрощаем, по нужде.
        Я выхожу, да главы мне любезной губителя встречу,
 115 Гектора! Смерть же принять готов я, когда ни рассудят
        Здесь мне назначить ее всемогущий Кронион и боги!
        Смерти не мог избежать ни Геракл, из мужей величайший,
        Как ни любезен он был громоносному Зевсу Крониду;
        Мощного рок одолел и вражда непреклонная Геры.
 120 Так же и я, коль назначена доля мне равная, лягу,
        Где суждено; но сияющей славы я прежде добуду!
        Прежде еще не одну между жен полногрудых троянских
        Вздохами тяжкими грудь раздирать я заставлю и в горе
        С нежных ланит отирать руками обеими слезы!
 125 Скоро узнают, что долгие дни отдыхал я от брани!
        В бой выхожу; не удерживай, матерь; ничем не преклонишь! "

       Вновь отвечала ему среброногая матерь Фетида:
        "Ты говоришь справедливо, любезнейший сын: благородно
        Быть для друзей угнетенных от бед и от смерти защитой.
 130 Но доспех твой прекрасный во власти троян напыщенных;
        Медяным, светлосияющим им шлемоблещущий Гектор
        Перси покрыв, величается! Но уповаю, не долго
        В нем величаться троянцу: погибель его не далеко!
        Но и ты, мой сын, не вступай в боевую тревогу,
 135 Снова пока не приду я и сам ты меня не увидишь:
        Завтра я рано сюда с восходящим солнцем явлюся
        И прекрасный доспех для тебя принесу от Гефеста".

       Так говоря, отвратилась богиня от скорбного сына
        И, обратяся к сестрам, нереидам морским, говорила:
 140 "Сестры мои, погрузитеся в лоно пространного моря,
        В дом возвратитесь отца, и, увидевши старца морского,
        Все вы ему возвестите, а я на Олимп многохолмный,
        Прямо к Гефесту иду: не захочет ли славный художник
        Дать моему Ахиллесу блистательных славных оружий".

145 Так изрекла,- и они погрузилися в волны морские,
        Прямо на светлый Олимп устремилась богиня Фетида,
        Быстро идя, чтоб принесть оружия милому сыну;
        Быстро к Олимпу ее возносили стопы. Но ахейцы
        С криком ужасным тогда, перед Гектором людоубийцей
 150 В страхе бежа, к кораблям и зыбям Геллеспонта примчались.
        Тщетно ахеяне меднопоножные рвались Патрокла
        Спасть из-под вражеских стрел, Ахиллесова мертвого друга,
        Снова Патрокла настигли толпы и народа и коней,
        С коими Гектор вослед его гнался, как бурное пламя.
 155 За ноги трижды хватал шлемоблещущий Гектор Патрокла,
        Вырвать пылая, и страшно кричал он, троян призывая;
        Трижды Аяксы его отражали от тела своею
        Бурною силой; но Гектор упорно, на силу надежный,
        То нападал на столпившихся, то становился и громким
 160 Криком своим призывал; но назад отступить он не думал.
        Словно как пылкого льва отпугнуть от кровавого трупа
        Пастыри в поле ночные, яримого гладом, не могут,-
        Так не могли совокупные, храбрые оба Аяксы
        Гектора, Трои вождя, отогнать от Патроклова тела.
 165 Он овладел бы, покрылся бы он беспредельною славой,
        Если б герою Пелиду подобная вихрям Ирида
        С вестью, да к брани воздвигнется, быстро с небес не явилась,
        Тайно от Зевса и прочих богов, устремленная Герой.
        Вестница стала пред ним и крылатые речи вещала:
 170 "К брани воздвигнись, ужаснейший муж, Пелейон быстроногий!
        Тело Патрокла спаси; за него пред судами восстала
        Бурная сеча; неистово в ней убивают друг друга:
        Мужи ахейские, чтоб отстоять бездыханное тело,
        Мужи троянские, чтоб овладеть и умчать к Илиону,
 175 Пламенно рвутся; но пламенней всех бронеблещущий Гектор
        Жаждет увлечь, и Патроклову голову он замышляет
        С белой выи срубить и на кол вонзить в поруганье.
        Шествуй, не время покоиться; ужас ты в сердце почувствуй,
        Если Патрокл твой будет игралищем псов илионских!
180 Срам на тебе, если тело его искаженное придет!"

       К ней, воздохнув, говорил быстроногий Пелид знаменитый:
       "Кем ты, бессмертная, вестницей мне послана от бессмертных?"

       Вновь отвечала ему подобная ветрам Ирида:
       "Гера меня ниспослала, священная Зевса супруга,
 185 Тайно; не знает сего ни высокопрестольный Кронион,
        Ни другой из бессмертных, на снежном Олимпе живущих".

       Ей ответствовал вновь быстроногий Пелид знаменитый:
       "Как мне в сражение выйти? Доспех мой у них, у враждебных!
        Матерь же милая мне возбранила на бой ополчаться
 190 Прежде, поколе ее возвратившуюсь здесь не увижу,
        Мне обещая принесть от Гефеста доспех велелепный.
        Здесь же не ведаю, чьим мне облечься оружием крепким?
        Щит мне споручен один - Теламонова сына Аякса;
        Но и сам он, я мню, подвизается между передних,
 195 Пикой врагов истребляя вокруг Менетидова тела".

       Вновь отвечала герою подобная ветрам Ирида:
        "Знаем мы все, что твоим овладели оружием славным.
        Но без оружий приближься ко рву, покажися троянам:
        Лик твой узрев, ужаснутся трояне и, может быть, бросят
 200 Пламенный бой; а данайские храбрые мужи отдохнут,
       Боем уже истомленные; краток в сражениях отдых".

       Так говоря, отлетела подобная ветрам Ирида.
        И восстал Ахиллес, громовержцу любезный; Паллада
        Мощные плечи его облачила эгидом кистистым;
 205 Облак ему вкруг главы обвила золотой Тритогена
        И кругом того облака пламень зажгла светозарный,
        Словно как дым, подымаясь от града, восходит до неба,
        С острова дальнего, грозных врагов окруженного ратью,
        Где, от утра до вечера, споря в ужасном убийстве,
 210 Граждане бьются со стен; но едва сокрывается солнце,
        Всюду огни зажигают маячные; свет их высоко
        Всходит и светит кругом, да живущие окрест увидят
        И в кораблях, отразители брани, скорее примчатся,-
        Так от главы Ахиллесовой блеск подымался до неба.
 215 Вышед за стену, он стал надо рвом; но с народом ахейским,
        Матери мудрой завет соблюдая, герой не мешался;
        Там он крикнул с раската; могучая вместе Паллада
        Крик издала; и троян обуял неописанный ужас.
        Сколь поразителен звук, как труба загремит, возвещая
 220 Городу приступ врагов душегубцев, его окруживших,-
        Столь поразителен был воинственный крик Эакида.
        Трои сыны лишь услышали медяный глас Эакидов,
        Всех задрожали сердца; долгогривые кони их сами
        Вспять с колесницами бросились; гибель зачуяло сердце.
 225 В ужас впали возницы, узрев огонь неугасный,
        Окрест главы благородной подобного богу Пелида
        Страшно пылавший; его возжигала Паллада богиня.
        Трижды с раската ужасно вскричал Ахиллес быстроногий;
        Трижды смешалися войски троян и союзников славных.
 230 Тут средь смятенья, от собственных коней и копий, двенадцать
        Сильных погибло троянских мужей. Между тем аргивяне
        Весело, к радости всех, из-под копий умчавши Патрокла,
        Тело на одр положили; его окружили, рыдая,
        Грустные други; за ними пошел Ахиллес благородный;
 235 Теплые слезы он пролил, увидевши верного друга,
        Медью пронзенного острой, на смертном простертого ложе,-
        Друга, которого сам с колесницей своей и с конями
        В битву послал, но живого, пришедшего с битвы, не встретил.

       Тою порою Солнцу, в пути неистомному, Гера,
 240 Противу воли его, в Океан низойти повелела.
        Солнце сокрылося в волны, и рать благородных данаев
        Вся от тревоги и общегубительной брани почила.

       Трои сыны на другой стороне с ратоборного поля
        Быстро сошли, от ярм отрешили коней долгогривых
 245 И, не мысля о вечери, вдруг на совет собирались.
        Стоя троянские мужи держали совет; ни единый
        Сесть не дерзал; ужасались они, что Пелид быстроногий
        Вновь показался, давно уклонявшийся грозного боя.
        Полидамас Панфоид им начал советовать мудрый:
 250 Он бо один и минувшее знал, и грядущее видел;
        Другом Гектора был и в единую ночь с ним родился;
        Но, как речами был он, так Гектор оружием славен;
        Муж благомысленный, так он троянам советовать начал:
        "Тщательно, други, размыслите; я вам советую ныне ж
 255 В град с ополченьем войти, а не ждать Авроры священной
        В поле, близ самых судов: далеко мы стоим от твердыни.
        В дни, как сей муж враждовал на Атрида, владыку народов.
        В битвах не столько нам тягостны были данайские рати.
        Я веселился и сам, при судах мореходных ночуя;
 260 Чаял, что скоро возьмем мы суда меднолатных данаев,
        Ныне ж, как вы, я страшуся Пелеева быстрого сына;
        Знаю я душу Пелидову бурную; он не захочет
        Медлить на этих полях, где трояне, с сынами ахеян
        В битвах сходяся, равно разделяли свирепство Арея:
 265 Града и наших супруг добывать он битвою будет.
        В град возвратимся немедля; поверьте мне, так совершится!
        Ныне от битв удержала Пелеева бурного сына
        Ночь благовонная; если и завтра нас здесь он застанет,
        Завтра нагрянув с оружием,- о! не один Ахиллеса
 270 Скоро узнает; войдет не без радости в Трою святую,
        Кто избежит от могучего: многих троян растерзают
        Враны и псы; но не дайте мне, боги, подобное слышать!
        Если вы мне покоритесь, хотя и прискорбно то сердцу,
        Ночь проведем мы на площади с силой; а городу стены,
 275 Башни, ворота высокие, оных огромные створы,
        Длинные, гладкие, крепко сплоченные, будут защитой.
        Утром же мы на заре, ополчася оружием медным,
        Станем на башнях; и горе надменному, если захочет
        Он, от судов устремившися, с нами вкруг града сражаться!
 280 Вспять к судам возвратится, когда он коней крутовыйных
        В долгих бегах истомит, перед градом их праздно гоняя;
        В стены ворваться ни гордое сердце ему не позволит;
        Их не разрушит он; быстрые псы его прежде изгложут!"

       Грозно взглянув на него, отвечал шлемоблещущий Гектор:
285 "Все для меня неприятное, Полидамас, ты вещаешь,-
        Ты, убеждающий вспять отступить и в Трое скрываться!
        Или в стенах заключенными быть вам еще не постыло?
        Прежде Приамов сей град племена ясновещие смертных
        Все нарицали счастливым, богатым и златом и медью:
 290 Скрылося все, что в домах драгоценного, пышного было!
        Сколько во Фригию или в Меонию, славную землю,
        Продано наших сокровищ с тех пор, как прогневан Кронион!
        Ныне ж, когда благодеющий мне даровал громовержец
        Славу стяжать при судах, отразив к Геллеспонту ахеян,
 295 Мысли такие, безумец, стыдись открывать пред народом!
        Их ни один из троян не послушает: я не позволю!
        Слушайте, други, вы слово мое и ему повинуйтесь:
        Ныне вы все вечеряйте по стану, отряд близ отряда;
        Помните стражу ночную и бодрствуйте каждый на страже.
 300 Кто ж из троян о богатствах домашних безмерно крушится,
        Пусть соберет и отдаст на народ, да народ их истратит:
        Пусть кто-нибудь из своих наслаждается, но не ахейцы!
        Завтра и, еще на заре, ополчася оружием ратным,
        Мы на суда многовеслые боем решительным грянем.
 305 Ежели истинно к брани восстал Ахиллес быстроногий,
        Худо ему, как желает он, будет! Не стану я больше
        В битве ужасной его избегать, но могучего смело
        Встречу. С победною славою он или я возвращуся:
        Общий у смертных Арей; и разящего он поражает! "

310 Гектор вещал, а трояне шумно кругом восклицали.
        Мужи безумные! разум у них помрачила Паллада.
        С Гектором все согласились, народу беды совещавшим;
        С Полидамасом - никто, совет предлагавшим полезный.
        В поле они вечеряли всем воинством. Но мирмидонцы
 315 Целую ночь провели над Патроклом, стеня и рыдая.
        Царь Ахиллес среди сонма их плач свой рыдательный начал;
        Грозные руки на грудь положив бездыханного друга,
        Часто и тяжко стенал он,- подобно как лев густобрадый,
        Ежели скимнов его из глубокого леса похитит
 320 Ланей ловец; возвратяся он поздно, по детям тоскует;
        Бродит из дебри в дебрь и следов похитителя ищет,
        Жалобно стонущий; горесть и ярость его обымают,-
        Так стеная, Пелид говорил посреди мирмидонян:
       "Боги, боги! бесплодное слово из уст изронил я
 325 В день, как старался утешить героя Менетия в доме!
        Я говорил, что в Опунт приведу ему славного сына
        Трои рушителем крепкой, участником пышной добычи.
        Нет, не все помышления Зевс человекам свершает!
        Нам обойм предназначено землю одну окровавить
 330 Здесь, на троянском брегу! И меня, возвратившегось с боя,
        В доме отцов никогда ни Пелей престарелый не встретит,
        Ни любезная матерь, но здесь покроет могила!
        Если же после тебя, о Патрокл мой, в могилу сойти мне,
        С честью тебя погребу; но не прежде, как здесь я повергну
 335 Броню и голову Гектора, гордого смертью твоею!
        Окрест костра твоего обезглавлю двенадцать плененных
        Трои краснейших сынов, за убийство тебя отомщая!
        Ты ж до того, Менетид, у меня пред судами покойся!
        Окрест тебя полногрудые жены троян и дарданцев,
 340 Коих с тобой мы добыли копьем и могучестью нашей,
        Грады руша цветущие бранолюбивых народов,
        Пусть рыдают, и ночи и дни обливаясь слезами".

       Так говорил,- и друзьям повелел Ахиллес благородный
        Медный великий треножник поставить на огнь и скорее
 345 Тело Патрокла омыть от запекшейся крови и праха.
        Мужи сосуд омовений, поставив на светлое пламя,
        Налили полный водою и дров на огонь подложили;
        Дно у тренога огонь обхватил, согревалася влага.
        И когда закипевшая в звонкой меди зашумела, -
 350 Тело омыли водой, умастили светлым елеем,
        Язвы наполнили мастью драгой, девятигодовою;
        После, на одр положив, полотном его тонким покрыли
        С ног до главы и сверху одели покровом блестящим.
        Целую ночь потом вкруг Пелида царя мирмидонцы,
 355 Стоя толпой, о Патрокле крушились, стеня и рыдая.

       Зевс на Олимпе воззвал к златотронной сестре и супруге:
        "Сделала ты, что могла, волоокая, гордая Гера!
        В брань подняла быстроногого сына Пелеева. Верно,
        Родоначальница ты кудреглавых народов Эллады".

360 Быстро воззвала к нему волоокая Гера царица:
       "Мрачный Кронион! какие слова ты, могучий, вещаешь?
        Как? человек человеку свободно злодействовать может,
        Тот, который и смертен и столько советами скуден.
        Я ж, которая здесь почитаюсь богиней верховной,
 365 Славой сугубой горжусь, что меня и сестрой и супругой
        Ты нарицаешь,- ты, над бессмертными всеми царящий,-
        Я не должна, на троян раздраженная, бед устроять им?"

       Так божества олимпийские между собою вещали.
        Тою порою Фетида достигла Гефестова дома,
 370 Звездных, нетленных чертогов, прекраснейших среди Олимпа,
        Кои из меди блистательной создал себе хромоногий.
        Бога, покрытого потом, находит в трудах, пред мехами
        Быстро вращавшегось: двадцать треножников вдруг он работал,
        В утварь поставить к стене своего благолепного дома.
 375 Он под подножием их золотые колеса устроил,
        Сами б собою они приближалися к сонму бессмертных,
        Сами б собою и в дом возвращалися, взорам на диво.
        В сем они виде окончены были; одних не приделал
        Хитроизмышленных ручек: готовил, и гвозди ковал к ним.
 380 Тою порою, как их он по замыслам творческим делал,
        В дом его тихо вошла среброногая мать Ахиллеса.
        Вышла, увидев ее, под покровом блестящим Харита,
        Прелестей полная, бога хромого супруга младая;
        За руку с лаской взяла, говорила и так вопрошала:
 385 "Что ты, Фетида, покровом закрытая, в дом наш приходишь,
        Милая нам и почтенная? редко ты нас посещаешь.
        Но войди ты в чертог, да тебя угощу я, богиню".

       Так произнесши, Харита во внутренность вводит Фетиду.
        Там сажает богиню на троне серебряногвоздном,
 390 Пышном, изящно украшенном, с легкой подножной скамьею.
        После голосом громким Гефеста художника кличет:
       "Выди, Гефест, до тебя у Фетиды Нереевой просьба".

       Ей немедля ответствовал славный Гефест хромоногий:
        "Мощная в доме моем и почтенная вечно богиня!
 395 Ею мне жизнь спасена, как страдал я, заброшенный с неба
        Волею матери Геры: бесстыдная скрыть захотела
        Сына хромого. Тогда потерпел бы я горе на сердце,
        Если б Фетида меня с Эвриномой не приняли в недра,
        Дщери младые катящегось вкруг Океана седого.
 400 Там украшения разные девять годов я ковал им,
        Кольца витые, застежки, уборы волос, ожерелья,
        В мрачной глубокой пещере; кругом Океан предо мною
        Пенный, ревущий бежал, неизмеримый; там ни единый
        Житель меня олимпийский, ни муж земнородный не ведал;
 405 Только Фетида с сестрой Эвриномою, спасшие жизнь мне.
        Ныне мой дом посетила бессмертная; должен отдать я
        Долг за спасение жизни прекрасноволосой Фетиде.
        Чествуй, супруга моя, угощением пышным Фетиду;
        Я не замедлю, меха соберу и другие снаряды".

410 Рек - и от наковальни великан закоптелый поднялся
        И, хромоногий, медлительно двигал увечные ноги:
        Снял от горна меха и снаряды, какими работал,
        Собрал все и вложил в красивый ларец среброковный;
        Губкою влажною вытер лицо и могучие руки,
 415 Выю дебелую, жилистый тыл и косматые перси;
        Ризой оделся и, толстым жезлом подпираяся, в двери
        Вышел хромая; прислужницы, под руки взявши владыку,
        Шли золотые, живым подобные девам прекрасным,
        Кои исполнены разумом, силу имеют и голос,
 420 И которых бессмертные знанию дел изучили.
        Сбоку владыки они поспешали, а он, колыхаясь,
        К месту прибрел, где Фетида сидела на троне блестящем;
        За руку взялся рукой, называл и так говорил ей:
        "Что ты, Фетида, покровом закрытая, в дом наш приходишь,
 425 Милая нам и почтенная3 редко ты нас посещаешь.
        Молви, чего ты желаешь? исполнить же сердце велит мне,
        Если исполнить могу я и если оно исполнимо".

       И Гефесту Фетида, залившись слезами, вещала:
        "Есть ли, Гефест, хоть одна из богинь на пространном Олимпе,
 430 Столько на сердце своем перенесшая горестей тяжких,
        Сколько мне, злополучной, послал сокрушений Кронион!
        Нимфу морскую, меня покорил человеку земному,
        Сыну Эака; и я испытала объятия мужа,
        Как ни противилось сердце: уже тяжелая старость
 435 В доме его изнуряет. Но скорбь у меня и другая!
        Зевс даровал мне родить и взлелеять единого сына,
        Первого между героев! Возрос он, как пышная отрасль;
        Я воспитала его, как прекраснейший цвет в вертограде;
        Юного в быстрых судах отпустила на брань к Илиону
 440 Ратовать храбрых троян; и его никогда я не встречу
        В доме отеческом, в светлых чертогах супруга Пелея!
        Ныне, хотя и живет он, и солнца сияние видит,
        Должен страдать; и ему я помочь не могу и пришедши!
        Деву, которую сыну избрали в награду ахейцы,
 445 Снова из рук у него исторг властелин Агамемнон.
        Грустный по ней, сокрушал он печалию сердце; ахеян
        Сила троян до судов отразила и в стан заключенным
        Им выходить не давала. Старейшины воинств ахейских
        Сына молили и множество славных даров предлагали.
 450 Сам он, правда, от воинств беду отразить отказался,
        Но героя Патрокла своим он доспехом одеял;
        Друга на битву послал и великое воинство вверил.
        Билися целый день перед крепкою башнею Скейской.
        Был бы в тот день Илион завоеван, когда бы могучий
 455 Феб разносившего гибель Менетия храброго сына
        В первых рядах не повергнул и славы Гектору не дал.
        Вот для чего прихожу и к коленам твоим припадаю;
        Может быть, сжалишься ты над моим краткожизненным сыном;
        Может быть, дашь ты Пелиду и щит, и шелом, и поножи,
 460 Также и латы: свои потерял он, как друг его верный
        Пал от троян; и теперь - по земле он простертый тоскует! "

       Ей немедля ответствовал Амфигией знаменитый:
       "Будь спокойна и более сердцем о том не крушися.
        О! да могу Ахиллеса от смерти ужасной далеко
 465 Столь же легко я укрыть, когда рок его мощный постигнет,
        Сколь мне легко для него изготовить доспехи, которым
        Каждый от смертных бесчисленных будет дивиться, узревший! "

       Так произнесши, оставил ее и к мехам приступил он.
        Все на огонь обратил их и действовать дал повеленье.
 470 Разом в отверстья горнильные двадцать мехов задыхали,
        Разным из дул их дыша раздувающим пламень дыханьем,
        Или порывным, служа поспешавшему, или спокойным,
        Смотря на волю творца и на нужду творимого дела.
        Сам он в огонь распыхавшийся медь некрушимую ввергнул,
 475 Олово бросил, сребро, драгоценное злато; и после
        Тяжкую наковальню насадил на столп, а в десницу
        Молот огромнейший взял, и клещи захватил он другою.

       И вначале работал он щит и огромный и крепкий,
        Весь украшая изящно; кругом его вывел он обод
 480 Белый, блестящий, тройной; и приделал ремень серебристый.
        Щит из пяти составил листов и на круге обширном
        Множество дивного бог по замыслам творческим сделал.
        Там представил он землю, представил и небо, и море,
        Солнце, в пути неистомное, полный серебряный месяц,
 485 Все прекрасные звезды, какими венчается небо:
        Видны в их сонме Плеяды, Гиады и мощь Ориона,
        Арктос, сынами земными еще колесницей зовомый;
        Там он всегда обращается, вечно блюдет Ориона
        И единый чуждается мыться в волнах Океана.

490 Там же два града представил он ясноречивых народов:
        В первом, прекрасно устроенном, браки и пиршества зрелись.
        Там невест из чертогов, светильников ярких при блеске,
        Брачных песней при кликах, по стогнам градским провожают.
        Юноши хорами в плясках кружатся; меж них раздаются
 495 Лир и свирелей веселые звуки; почтенные жены
        Смотрят на них и дивуются, стоя на крыльцах воротных.
        Далее много народа толпится на торжище; шумный
        Спор там поднялся; спорили два человека о пене,
        Мзде за убийство; и клялся един, объявляя народу,
 500 Будто он все заплатил; а другой отрекался в приеме.
        Оба решились, представив свидетелей, тяжбу их кончить.
        Граждане вкруг их кричат, своему доброхотствуя каждый;
        Вестники шумный их крик укрощают; а старцы градские
        Молча на тесаных камнях сидят средь священного круга;
 505 Скипетры в руки приемлют от вестников звонкоголосых;
        С ними встают, и один за другим свой суд произносят.
        В круге пред ними лежат два таланта чистого злата,
        Мзда для того, кто из них справедливее право докажет.

       Город другой облежали две сильные рати народов,
        Страшно сверкая оружием. Рати двояко грозили:
        Или разрушить, иль граждане с ними должны разделиться
        Всеми богатствами, сколько цветущий их град заключает.
        Те не склонялись еще и готовились к тайной засаде.
 515 Стену стеречь по забралам супруг поставив любезных,
        Иных сынов и мужей, которых постигнула старость,
        Сами выходят; вождями их идут Арей и Паллада,
        Оба златые, одетые оба златою одеждой;
        Вид их прекрасен, в доспехах величествен, сущие боги!
        Всем отличны они; человеки далеко их ниже.
 520 К месту пришедшие, где им казалась удобной засада,
        К брегу речному, где был водопой табунов разнородных,
        Там заседают они, прикрываясь блестящею медью.
        Два соглядатая их, отделясь, впереди заседают.
        Смотрят кругом, не узрят ли овец и волов подходящих.
 525 Скоро стада показалися; два пастуха за стадами,
        Тешась цевницею звонкой, идут, не предвидя коварства.
        Быстро, увидевши их, нападают засевшие мужи;
        Грабят и гонят рогатых волов и овец среброрунных:
        Целое стадо угнали и пастырей стада убили.
 530 В стане, как скоро услышали крик и тревогу при стаде,
        Вои, на площади стражей стоящие, быстро на коней
        Бурных вскочили, на крик поскакали и вмиг принеслися.
        Строем становятся, битвою бьются по брегу речному;
        Колют друг друга, метая стремительно медные копья.
 535 Рыщут и Злоба, и Смута, и страшная Смерть между ними:
        Держит она то пронзенного, то не пронзенного ловит,
        Или убитого за ногу тело волочит по сече;
        Риза на персях ее обагровлена кровью людскою.
        В битве, как люди живые, они нападают и бьются,
540 И один пред другим увлекают кровавые трупы.

       Сделал на нем и широкое поле, тучную пашню.
        Рыхлый, три раза распаханный пар; на нем землепашцы
        Гонят яремных волов, и назад и вперед обращаясь;
        И всегда, как обратно к концу приближаются нивы,
 545 Каждому в руки им кубок вина, веселящего сердце,
        Муж подает; и они, по своим полосам обращаясь,
        Вновь поспешают дойти до конца глубобраздного пара.
        Нива, хотя и златая, чернеется сзади орющих,
        Вспаханной ниве подобясь: такое он чудо представил.

550 Далее выделал поле с высокими нивами; жатву
        Жали наемники, острыми в дланях серпами сверкая.
        Здесь полосой беспрерывною падают горстни густые;
        Там перевязчики их в снопы перевязлами вяжут.
        Три перевязчика ходят за жнущими; сзади их дети,
 555 Горстая быстро колосья, одни за другими в охапах
        Вяжущим их подают. Властелин между ними, безмолвно,
        С палицей в длани, стоит на бразде и душой веселится.
        Вестники одаль, под тению дуба, трапезу готовят;
        В жертву заклавши вола, вкруг него суетятся; а жены
 560 Белую сеют муку для сладостной вечери жнущим.

       Сделал на нем отягченный гроздием сад виноградный,
        Весь золотой, лишь одни виноградные кисти чернелись;
        И стоял он на сребряных, рядом вонзенных подпорах.
        Около саду и ров темно-синий и белую стену
 565 Вывел из олова; к саду одна пролегала тропина,
        Коей носильщики ходят, когда виноград собирают.
        Там и девицы и юноши, с детской веселостью сердца,
        Сладостный плод носили в прекрасных плетеных корзинах.
        В круге их отрок прекрасный по звонкорокочущей лире
 570 Сладко бряцал, припевая прекрасно под льняные струны
        Голосом тонким; они же вокруг его пляшучи стройно,
        С пеньем, и с криком, и с топотом ног хороводом несутся.

       Там же и стадо представил волов, воздымающих роги:
        Их он из злата одних, а других из олова сделал.
 575 С ревом волы из оград вырываяся, мчатся на паству,
        К шумной реке, к камышу густому по влажному брегу.
        Следом за стадом и пастыри идут, четыре, златые,
        И за ними следуют девять псов быстроногих.
        Два густогривые льва на передних волов нападают,
 580 Тяжко мычащего ловят быка; и ужасно ревет он,
        Львами влекомый; и псы на защиту и юноши мчатся;
        Львы повалили его и, сорвавши огромную кожу,
        Черную кровь и утробу глотают; напрасно трудятся
        Пастыри львов испугать, быстроногих псов подстрекая.
 585 Псы их не слушают; львов трепеща, не берут их зубами:
        Близко подступят, залают на них и назад убегают.

       Далее - сделал роскошную паству Гефест знаменитый:
        В тихой долине прелестной несчетных овец среброрунных
        Стойла, под кровлей хлева, и смиренные пастырей кущи.

590 Там же Гефест знаменитый извил хоровод разновидный,
        Оному равный, как древле в широкоустроенном Кноссе
        Выделал хитрый Дедал Ариадне прекрасноволосой.
        Юноши тут и цветущие девы, желанные многим,
        Пляшут, в хор круговидный любезно сплетяся руками.
 595 Девы в одежды льняные и легкие, отроки в ризы
        Светло одеты, и их чистотой, как елеем, сияют;
        Тех - венки из цветов прелестные всех украшают;
        Сих - золотые ножи, на ремнях чрез плечо серебристых.
        Пляшут они, и ногами искусными то закружатся,
 600 Столь же легко, как в стану колесо под рукою испытной,
        Если скудельник его испытует, легко ли кружится;
        То разовьются и пляшут рядами, одни за другими.
        Купа селян окружает пленительный хор и сердечно

       Им восхищается; два среди круга их головоходы,
 605 Пение в лад начиная, чудесно вертятся в средине.

       Там и ужасную силу представил реки Океана,
        Коим под верхним он ободом щит окружил велелепный.

       Так изукрашенно выделав щит и огромный и крепкий,
        Сделал Гефест и броню, светлее, чем огненный пламень;
 610 Сделал и тяжкий шелом, Пелейона главе соразмерный,
        Пышный, кругом изукрашенный, гребнем златым повершенный;
        После из олова гибкого сделал ему и поножи.
        И когда все доспехи сковал олимпийский художник,
        Взяв; пред Пелидовой матерью их положил он на землю.
 615 И, как ястреб, она с осребренного снегом Олимпа
        Бросилась, мча от Гефеста блестящие сыну доспехи.

          Гомер. Илиада. Песнь девятнадцатая. Отречение от гнева.

        ПЕСНЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.

        ОТРЕЧЕНИЕ ОТ ГНЕВА

       В ризе багряно-златистой из волн Океана денница
        Вышла, несущая свет и бессмертным и смертным: Фетида
        К сеням пришла мирмидонским с блистательным даром от бога.
        Там она сына нашла: над Патроклом своим распростертый,
 5     Громко рыдал он; и многие окрест друзья мирмидонцы
        Плакали. Став между них, среброногая матерь-богиня
        За руку сына взяла, называла и так говорила:
        "Сын мой! оставим мертвого, как ни прискорбно то сердцу,
       С миром лежать: всемогущих богов он волей повержен.
 10   Встань и прими, Пелейон, от Гефеста доспех велелепный,
        Дивный, какой никогда не сиял вкруг рамен человека".

       Так произнесши, Фетида на землю доспех положила
        Пред Ахиллесом; и весь зазвучал он, украшенный дивно.
        Вздрогнули все мирмидонцы; не мог ни один на доспехи
 15   Прямо смотреть, отвратились они; Ахиллес же могучий
        Только взглянул - и сильнейшим наполнился гневом: ужасно
        Очи его из-под веждей, как огненный пыл, засверкали.
        С радостью взяв, любовался он даром сияющим бога;
        И, когда свое сердце нарадовал, смотря на чудо,
 20   К матери сереброногой крылатую речь устремил он:
        "Матерь! доспех сей бессмертного дар; несомнительно должен
       Быть он творением бога, не смертного мужа он дело.
        Ныне ж я вооружаюся. Но об одном беспокойно
        Сердце мое, чтобы тою порою в Патрокловом теле
 25   Муки, проникши в глубокие, медью пробитые раны,
        Алчных червей не родили; они исказят его образ
        (Жизнь от него отлетела! ), и тление тело обымет! "

       Вновь говорила ему среброногая матерь Фетида:
        "Сын мой! заботой о сем не тревожь ты более сердца.
30   Я попекусь отгонять от него кровожадные сонмы
        Мух, которые тело убитых мужей пожирают;
        И хотя бы лежал он в течение круглого года,
        Тело его невредимо и даже прекраснее будет.
        Ты же, мой сын, на собранье созвавши героев ахейских,
 35   Гнев прекрати на Атреева сына, владыку народов;
        Быстро на бой ополчись и могучестью вновь облекися".

       Так говорила - и дух дерзновеннейший сыну вдохнула.
        Другу ж его и амброзию в ноздри, и нектар багряный
        Тихо влияла, да тело его невредимо пребудет.

40   Быстро по берегу моря пошел Ахиллес быстроногий,
        Голосом страшным крича; и всех взволновал он ахеян.
        Мужи, которые прежде всегда при судах оставались,
        Все корабельщики, кои судов управляли кормилом,
        Даже зажитники ратных дружин, раздаватели хлеба,-
 45   Все поспешили в собранье, когда Ахиллес благородный
        Вновь показался, столь долго чуждавшийся брани кровавой.
        Двое хромаючи шли, знаменитые слуги Арея,
        Царь Одиссей и Тидид Диомед, воеватель могучий,
        Шли, опираясь на копья, неся еще тяжкие раны.
 50   Оба, пришедши, они на местах передних воссели;
        Вслед их притек и Атрид, повелитель мужей Агамемнон,
        Раной недужный: зане и его среди бурного боя
        Ранил Коон Антенорид огромною пикою медной.
        И, когда уже все на собранье сошлися ахейцы,
 55   Встал между ними и так говорил Ахиллес быстроногий:
       "Царь Агамемнон! полезнее было бы, если бы прежде
        Так поступили мы оба, когда, в огорчении нашем,
        Гложущей душу враждой воспылали за пленную деву!
        О! почто Артемида сей девы стрелой не пронзила
 60   В день, как ее между пленниц избрал я, Лирнесс разоривши:
        Столько ахейских героев земли не глодало б зубами,
        Пав под руками враждебных, когда я упорствовал в гневе!
        Гектор и Трои сыны веселятся о том, а данаи
        Долго, я думаю, будут раздор наш погибельный помнить.
 65   Но совершившеесь прежде оставим в прискорбии нашем,
        Гордое сердце в груди укротим, как велит неизбежность.
        Ныне я гнев оставляю решительно; я не намерен
        Сердца крушить враждой бесконечною. Царь Агамемнон,
        В битву подвигни скорее медянодоспешных данаев;
 70   Дай мне скорее идти на троян и еще испытать их,
        Иль и теперь ночевать пред судами намерены? Нет, уповаю,
        Радостно каждый из них утомленные склонит колена,
        Каждый, на пламенной битве от наших оружий избывший! "

       Так говорил, - и наполнились радостью все аргивяне,
 75   Слыша, что гнев навсегда оставляет Пелид благородный.
        Начал тогда говорить повелитель мужей Агамемнон,
        С места восстав, где сидел, но стоять на средину не вышел:
        "Други, данаи герои, бесстрашные слуги Арея!
        Вставшего надобно слушать; начавшего слово не должно
 80   Перерывать: затруднится и самый искусный вития.
        В шумном народном говоре можно ли что-либо слышать,
        Или сказать? - заглушится вития, как ни был бы громок.
        С сыном Пелеевым я объясняюся; вы же, ахейцы,
        Слушайте все со вниманьем и речи мои вразумите. -
 85   Часто о деле мне сем говорили ахейские мужи;
        Часто винили меня, но не я, о ахейцы, виновен;
        Зевс Эгиох, и Судьба, и бродящая в мраках Эриннис:
        Боги мой ум на совете наполнили мрачною смутой
        В день злополучный, как я у Пелида похитил награду.
 90   Что ж бы я сделался Богиня могучая все совершила,
        Дщерь громовержца, Обида, которая всех ослепляет,
        Страшная; нежны стопы у нее: не касается ими
        Праха земного; она по главам человеческим ходит,
        Смертных язвя; а иного и в сети легко уловляет.
 95   Древле она ослепила и Зевса, который превыше
        Всех земнородных и всех небожителей: даже и Зевса
        Гера, хотя и жена, но коварством своим обманула
        В день, как готова была счастливая матерь Алкмена
        Силу Геракла родить в опоясанных башнями Фивах.
 100 Зевс, величаясь уже, говорил пред собором бессмертных:
        - Слушайте слово мое, и боги небес, и богини;
        Я вам поведать желаю, что в персях мне сердце внушает:
        Ныне, родящих помощница, в свет изведет Илифия
        Мужа, который над всеми окрестными царствовать будет,
 105 Ветвь человеков великих, от крови моей исходящих.-
        Зевсу, коварное мысля, вещала владычица Гера:
        - Ложь, Эгиох! никогда своего не исполнишь ты слова.
        Или дерзни, поклянись, Олимпиец, великою клятвой,
        Что над всеми окрестными царствовать будет
 110 Смертный, который в сей день упадет на колена родившей,
        Ветвь человеков великих, от крови твоей исходящих.-
        Так говорила, но Зевс не почувствовал козней супруги:
        Клятвой поклялся святой и раскаялся, горько прельщенный.
        Гера, стремительно бросаясь, оставила холмы Олимпа;
 115 Быстро достигла ахейского Аргоса, где уже прежде
        Знала богиня супругу царя Персеида Сфенела.
        Сына царица седьмой уже месяц в утробе носила:
        Гера его до срока на свет извела; но Алкмены
        В срок удержала роды, удаливши помощных Илифий.
 120 С вестью о том перед Зевса предстала сама и вещала:
        - Зевс сребромолненный! слово тебе полагаю на сердце:
        Смертный рожден знаменитый, что царствовать в Аргосе должен,
        Муж Эврисфей, Персеида Сфенела геройская отрасль,
        Племя твое; не будет он Аргосу царь недостойный.-
 125 Так изрекла, - и жестокая горесть ударила в сердце
        Зевса. Схватил он Обиду за пышноблестящие кудри,
        Страшным пылающий гневом, и клялся великою клятвой,
        Что на холмистый Олимп и звездами венчанное небо
        Ввек не взыдет Обида, которая всех ослепляет.
 130 Так произнес он, и махом десницы от звездного неба
        Ринул ее, - и упала она на дела человека.
        Зевс от нее же стенал, как любезного сына он видел,
        Низкое иго носящего, в подвигах для Эврисфея.-
        Так-то и я, как великий, шеломом сверкающий Гектор
 135 Рати ахейских сынов истреблял при кормах корабельных,
        Сам не мог позабыть я Обиды, меня ослепившей.
        Но, как уже погрешил я и Зевс мой разум похитил,
        Сам то загладить хочу и воздать многоценною мздою.
        Храбрый, воздвигнись на бой, возбуди и другие дружины!
 140 Что до даров, н все их представлю, какие ходивший
        Прошлого дня пред тобой исчислял Одиссей благородный.
        Если же хочешь, помедли ты, сколько ни жаждущий боя;
        Слуги мои те дары, в корабле собравши, представят,
        И увидишь ты, что я тебе, угождая, дарую".

145 Сыну Атрея ответствовал царь Ахиллес благородный:
        "Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!
        Хочешь ли мне дары примиренья, как должно, доставить,
        Иль удержать их, - ты властен; теперь же о битве помыслим
        Без отлагательств: и что в рассуждениях время нам тратить?
 150 Что нам здесь медлить? еще не свершилось великое дело!
        Пусть, кто желает, опять впереди Ахиллеса увидит,
        Медною пикой фаланги крушащего ратей троянских,
        И, подобно ему, да пылает с врагами сражаться!"

       Но Пелиду царю возразил Одиссей многоумный:
 155 "Нет; сколь ни мужествен ты, Ахиллес, бессмертным подобный,
        Воинств ахейских, голодных еще, не веди к Илиону
        Биться с троянами храбрыми! Нет, не на краткое время
        Битва завяжется, если троян и ахеян фаланги
        В сечу сойдутся и бог им вдохнет одинакую храбрость.
 160 Прежде ахейским сынам повели ты насытиться в стане
        Хлебом, вином: оно человеку и бодрость и крепость.
        Муж ни один во весь день, от восхода до запада солнца,
        Пищею не подкрепленный, не в силах выдерживать боя.
        Сердцем в груди неистомным хотя б и пылал он сражаться,
 165 Члены у тощего все тяжелеют, его беспокоит
        Жажда и глад, у него на пути запинаются ноги.
        Но человек, укрепяся вином и насытяся пищей,
        Может весь день под оружием с силой враждебных сражаться.
        Дух в его персях и крепок и бодр, и усталости члены
 170 Прежде не слышат, доколе с побоища все не соступят.
        Так, Ахиллес! распусти аргивян и вели им готовить
        Завтрак. Дары для тебя повелитель мужей Агамемнон
        Пусть пред собранье народа представит, да все их данаи
        Узрят очами, и сам ты свое да возрадуешь сердце.
 175 Пусть поклянется тебе, пред народом восстав, что доныне
        К деве на одр не всходил, не сближался с младой Брисеидой
        Так, как мужам и женам свойственно меж человеков.
        Ты же и сам укротися душою и будь благосклонен.
        Пусть напоследок тебя угостит он торжественным пиром
 180 В кущах своих, чтобы должное ты получил без урона.
        Ты, Агамемнон могучий, вперед и к другому ахейцу
        Сам справедливее будь: унижения нет властелину
        С мужем искать примиренья, которого сам оскорбил он".

       Сыну Лаэрта немедля ответствовал царь Агамемнон:
185 "Радуясь, речи твои, Лаэртид благородный, я слушал;
        Истину ты говорил и о всем рассуждал справедливо.
        Клятву готов произнесть я, как самое сердце велит мне,
        И перед богом клятву неложную! Сын же Пелеев
        Здесь между тем да останется, сколько ни жаждущий боя;
 190 Здесь и другие останьтесь, ахейцы, пока из-под сеней
        Придут дары и пока совершу я священные клятвы.
        Дело сие, Одиссей, на тебя самого возлагаю.
        Ты, благороднейших юношей в стане армейском избравши,
        Все те дары, что вчера обещали мы дать Ахиллесу,
 195 Сам принеси с корабля моего и жен приведи нам.
        Ты ж мне, Талфибий, скорее в ахейском стане обширном
        Вепря нашед, уготовь на заклание Зевсу и Солнцу".
        Сыну Атрея ответствовал вновь Ахиллес быстроногий:
       "Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!
 200 После, в другое время о том вам заботиться лучше,
        В час, как отдых короткий от тягостной брани случится,
        И как гнев в моем сердце не столько свирепствовать будет.
        Трупы еще перед нами лежат пораженных, которых
        Гектор свирепый убил, как Зевс даровал ему славу,-
 205 Вы же народ приглашаете к пище! Не так бы я думал:
        Я бы теперь же советовал в битву идти аргивянам,
        Гладным и тощим; и только вечерний, пред западом солнца,
        Пир уготовить всеобщий, когда мы отмстим поруганье.
        Прежде сего никакое питье, никакая мне пища
 210 Верно в уста не войдет, перед другом моим бездыханным!
       Он у меня среди кущи, истерзанный медью жестокой,
        Е двери ногами лежит распростертый: кругом его други
       Плачут печальные! Нет, у меня в помышленьи не пища:
       Битва, и кровь, и врагов умирающих страшные стоны!"

215 Вновь, обратяся к нему, говорил Одиссей многоумный:
       "О Ахиллес Пелейон, величайший воитель ахейский!
       Ты знаменитей меня, а не меньше того и сильнее
        В битве копьем; но тебя, о герой, превзойду я далеко
        Знанием: прежде родился я, больше тебя я изведал.
 220 Пусть же душа у тебя укротится моим убежденьем:
        Скоро сердце людей пресыщается в битве убийством,
        Где уже множество класов медь по земле разостлала;
        Жатва становится скудной, как скоро весы наклоняет
        Зевс Эгиох, меж племен человеческих браней решитель.
 225 Нет, не утробою должно ахейцам крушиться о мертвых:
        Много ахейских сынов, ежедневно ряды над рядами,
        Падают: кто ж и когда бы успел отдохнуть от печали?
        Долг наш земле предавать испустившего дух человека,
        Твердость в душе сохраняя, поплакавши день над умершим;
 230 Тем же, которые живы от гибельных битв остаются,
        Должно питьем и едой укрепляться, чтоб с ревностью новой
        Каждому против врагов и всегда без усталости биться,
        Медью покрывшися крепкою. Нет, да никто из народа
        В стане не медлит, приказа для войск ожидая другого!
 235 Пагубен будет приказ сей для каждого, кто б ни остался,
        Между судов укрывался. Нет, на троян конеборных
        Ныне мы все пойдем и воздвигнем жестокую битву! "

       Рек - и с собою сынов знаменитого Нестора взял он,
        Мегеса, отрасль Филея, вождя Мериона, Фоаса
 240 И Меланиппа вождя с Ликомедом, Крейоновым сыном.
        Вместе они поспешили царя Агамемнона к сени.
        Скоро, как было сказано слово, исполнено дело:
        Семь Ахиллесу обещанных в сени треножников взяли;
        Двадцать блестящих лаханей, двенадцать коней пышногривых;
 245 Вывели вместе и жен непорочных, работниц искусных
        Семь, и осьмую румяноланитую Брисову дочерь.
        С златом же сам Одиссей, отвесивши десять талантов,
        Шел впереди; а юноши следом с другими дарами.
        Их пред собраньем они положили. Атрид Агамемнон
 250 Встал; провозвестник Талфибий, голосом богу подобный,
        Вепря руками держа, предстал пред владыку народа.
        Царь Агамемнон, стремительно нож обнаживши десною,
        Острый, всегда у него при влагалище мечном висящий,
        С вепря щетины отсек для начатков и, руки воздевши,
 255 Зевсу владыке молился. Ахеяне окрест сидели
        Тихо, с приличным вниманием слушая слово царево;
        Он же, моляся, вещал, на пространное небо взирая:
        "Зевс да будет свидетелем, бог высочайший, сильнейший!
        Солнце, Земля и Эриннии, те, что в жилищах подземных
 260 Грозно карают смертных, которые ложно клялися!
        Я здесь клянусь, что на Брисову дочь руки я не поднял,
        К ложу неволя ее, иль к чему бы то ни было нудя;
        Нет, безмятежной она под моим оставалася кровом!
        Если ж поклялся я ложно, да боги меня покарают
 265 Всеми бедами, какими карают они вероломных!"

       Рек - и гортань кабана отсекает суровою медью.
        Жертву Талфибий в пучину глубокую моря седого
        Рыбам на снедь, размахавши, поверг. Ахиллес быстроногий
        Думен восстал и так говорил между сонма данаев:
 270 "Зевс! беды жестокие ты посылаешь на смертных!
        Нет, никогда б у меня Агамемнон властительный в персях
        Сердца на гнев не подвиг; никаким бы сей девы коварством
        Он против воли моей не похитил; но Зевс, несомненно,
        Зевс восхотел толь многим ахеянам смерть уготовить!
 275 К завтраку, други, спешите, и после начнем нападенье!"

       Так произнесши, собрание быстрое он распускает.
        Все рассеваются, к куще своей удаляется каждый.
        Тою порой мирмидонцы, принявши дары примиренья,
        С ними пошли к кораблю Ахиллеса, подобного богу;
 280 Их положили под кущей героя, а жен посадили;
        Коней погнали в табун Ахиллесовы верные слуги.

       Брисова дочь, златой Афродите подобная ликом,
        Только узрела Патрокла, пронзенного медью жестокой,
        Вкруг мертвеца обвилась, возрыдала и с воплями стала
 285 Перси терзать, и нежную выю, и лик свой прелестный.
        Плача, жена, как богиня прекрасная, так говорила:
        "О мой Патрокл! о друг, для меня, злополучной, бесценный!
       Горе, живого тебя я оставила, сень покидая;
        В сень возвратясь, обретаю мертвого, пастырь народа!
 290 Так постигают меня беспрерывные бедство за бедством!
        Мужа, с которым меня сочетали родитель и матерь,
        Видела я перед градом пронзенного медью жестокой;
        Видела братьев троих (родила нас единая матерь),
        Всех одинако мне милых, погибельным днем поглощенных.
 295 Ты же меня и в слезах, когда Ахиллес градоборец
        Мужа сразил моего и обитель Минеса разрушил,
        Ты утешал, говорил, что меня Ахиллесу герою
        Сделаешь милой супругой, что скоро во фтийскую землю
        Сам отвезешь и наш брак с мирмидонцами праздновать будешь.
 300 Пал ты, тебя мне оплакивать вечно, юноша милый! "

       Так говорила, рыдая; стенали и прочие жены,
        С виду, казалось, о мертвом, но в сердце о собственном горе.
       Тою порой к Ахиллесу ахейские старцы сходились,
        Пищей прося укрепиться; но он отвергал их, стенящий:
305 "Други! молю вас, когда еще есть мне друг здесь послушный;
       Нет, не просите меня, чтоб питьем, чтоб какой-либо пищей
       Я насладился: жестокая горесть меня раздирает!
        Солнце пока не зайдет, не приму, не коснуся я пищи! "

       Так говоря, отпустил от себя властелинов ахейских.
310 Только Атриды остались и сын многоумный Лаэртов,
       Нестор, Идоменей и божественный Феникс; но тщетно
       Вместе они утешали печального; сердцем он весел
        Не был, покуда не бросился в бездну кровавыя брани.
        Думал он лишь о Патрокле, об нем говорил воздыхая:
 315 "Прежде, бывало, мне ты, злополучный, любезнейший друг мой,
        Сам под кущей моею приятную снедь предлагаешь
        Скоро всегда и заботливо, если, бывало, ахейцы
        Брань многослезную снова троянам нанесть поспешают.
        Ныне лежишь ты пронзенный, и сердце мое отвергает
 320 Здесь изобильную снедь и питье, по тебе лишь тоскуя!
        Нет, не могло бы меня поразить жесточайшее горе,
        Если б печальную весть и о смерти отца я услышал,
        Старца, который, быть может, льет горькие слезы во Фтии,
        Помощи сына лишенный, тогда как в земле чужелюдной
 325 Ради презренной Елены сражаюсь я с чадами Трои;
        Даже когда б я услышал о смерти и сына в Скиросе,
        Милого, если он жив еще, Неоптолем мой прекрасный!
        Прежде меня утешала хранимая в сердце надежда,
        Что умру я один, далеко от отчизны любезной,
 330 В чуждой троянской земле, а ты возвратишься во Фтию;
        Ты, уповал я, мне сына в своем корабле быстролетном
        В дом привезешь из Скироса и юноше все там покажешь:
        Наше владенье, рабов и высокие кровлей палаты.
        Ибо Пелей, говорит мое сердце, уже или умер,
 335 Или, быть может, едва уже дышит, согбенный под игом
        Старости скорбной и грусти, и ждет обо мне беспрестанно
        Вести убийственной сердцу, когда о погибшем услышит! "

       Так говорил он и плакал; кругом воздыхали герои,
        Каждый о том вспоминая, что милого в доме оставил.
 340 С неба печальных узрев, милосердовал Зевс промыслитель,
        И к Афине Палладе крылатую речь обратил он:
        "Или ты вовсе, о дочь, отступилась от славного мужа?
        Или нисколько уже не заботишься ты о Пелиде?
        Се он, сидя один при своих кораблях прямокормных,
 345 Горестный плачет по друге любезном. Все аргивяне
        Пищу вкушают; а он остается и гладный и тощий.
        Шествуй, Афина; и нектаром светлым с амброзией сладкой
        Грудь ороси Ахиллесу, да немощь его не обымет".

       Рек - и подвигнул Афину, давно пламеневшую сердцем:
 350 Быстро она, как орел звонкогласый, ширококрылатый,
        С неба слетела по воздуху. Тою порою ахейцы
        Воинством всем ополчались по стану. Пелееву сыну
        Нектаром Зевсова дочь и амброзией сладкой незримо
        Грудь оросила, да немощь от глада его не обымет;
 355 И сама на Олимп вознеслась к меднозданному дому
        Зевса. Ахейцы ж неслись от черных судов мореходных.
        Словно как снежные клоки летят от Зевеса густые,
        Быстро гонимые хладным, эфир проясняющим ветром,-
        Так от ахейских судов неисчетные в поле неслися
 360 Шлемы, игравшие блеском, щиты, воздымавшие бляхи,
        Крепко сплоченные брони и ясеня твердого копья.
        Блеск восходил до небес; под пышным сиянием меди
        Окрест смеялась земля; и весь берег гремел под стопами
        Ратных мужей. Посреди их Пелид ополчался великий.
 365 Зубы его скрежетали от гнева; быстрые очи
        Страшно, как пламень, светились; но сердце ему раздирала
        Грусть нестерпимая. Так на троян он, пышущий гневом,
        Бога дарами облекся, Гефеста созданием дивным.
        Прежде всего положил он на быстрые ноги поножи
 370 Пышные, кои серебряной плотно смыкались наглезной;
        После на мощную грудь надевал испещренные латы;
        Бросил меч на плечо с рукояткой серебряногвоздной,
        С лезвием медяным; взял, наконец, и огромный и крепкий
        Щит: далеко от него, как от месяца, свет разливался.
 375 Словно как по морю свет мореходцам во мраке сияет,
        Свет от огня, далеко на вершине горящего горной,
        В куще пустынной; а их против воли и волны и буря,
        Мча по кипящему понту, несут далеко от любезных,-
        Так от щита Ахиллесова, пышного, дивного взорам,
 380 Свет разливался по воздуху. Шлем многобляшный поднявши,
        Крепкий надел на главу; засиял, как звезда, над главою
        Шлем коневласый; и грива на нем закачалась златая,
        Густо Гефестом разлитая окрест высокого гребня.
        Так Ахиллес ополчался, испытывать начал доспехи,
 385 Впору ли стану, легки и свободны ли членам красивым:
        И, как крылья, они подымали владыку народа.
        Взял, наконец, из ковчега копье он отцовское - ясень,
        Крепкий, огромный, тяжелый: его из героев ахейских
        Двигать не мог ни один; но легко Ахиллес потрясал им,
 390 Ясенем сим пелионским, который отцу его Хирон
        Ссек с высоты Пелиона, на грозную гибель героям.
        Коней меж тем Автомедон и сильный Алким снаряжали;
        В пышных поперсьях к ярму припрягли их; удила в морды
        Втиснули им и, бразды натянув, к колеснице прекрасной
 395 Их укрепили за кузов. Тогда, захвативши рукою
        Гибкий блистательный бич, в колесницу вскочил Автомедон.
        Сзади, готовый к сражению, стал Ахиллес быстроногий,
        Весь под доспехом сияя, как Гиперион лучезарный.
        Крикнул он голосом грозным на быстрых отеческих коней:
 400 "Ксанф мой и Балий, Подарги божественной славные дети!
        Иначе вы постарайтеся вашего вынесть возницу
        К ратному сонму данаев, когда мы насытимся боем;
        Вы, как Патрокла, его на побоище мертвым не бросьте!"

       Рек он,- как вдруг под упряжью конь взговорил бурноногий,
 405 Ксанф; понуривши морду и пышною гривой своею,
        Выпавшей вон из ярма, досягнув до земли, провещал он
        (Вещим его сотворила лилейнораменная Гера):
       "Вынесем, быстрый Пелид, тебя еще ныне живого;
        Но приближается день твой последний! Не мы, повелитель,
 410 Будем виною, но бог всемогущий и рок самовластный.
        Нет, не медленность наша, не леность дала сопостатам
        С персей Патрокла героя доспех знаменитый похитить:
        Бог многомощный, рожденный прекрасною Летой, Патрокла
        Свергнул в передних рядах и Гектора славой украсил.
 415 Мы же, хотя бы летать, как дыхание Зефира, стали,
        Ветра быстрейшего всех, но и сам ты, назначено роком,
        Должен от мощного бога и смертного мужа погибнуть!"
        С сими словами Эриннии голос коня перервали.

       Мрачен и гневен к коню говорил Ахиллес быстроногий:
 420 "Что ты, о конь мой, пророчишь мне смерть? Не твоя то забота!
        Слишком я знаю и сам, что судьбой суждено мне погибнуть
        Здесь, далеко от отца и от матери. Но не сойду я
        С боя, доколе троян не насыщу кровавою бранью".

       Рек - и с криком вперед устремил он коней звуконогих.

                Гомер. Илиада. Песнь двадцатая. Битва богов.

        ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ

        БИТВА БОГОВ

        Так при судах дуговерхих блестящие медью ахейцы
         Строились окрест тебя, Пелейон, ненасытимый бранью.
        Их ожидали трояне, заняв возвышение поля.

        Зевс же отец повелел, да Фемида бессмертных к совету
 5      Всех призывает с холмов олимпийских; она, обошед их,
         Всем повелела в Кронионов дом собираться. Сошлися
        Все, и Потоки, и Реки, кроме Океана седого;
         Самые нимфы явились, живущие в рощах прекрасных,
        И в источниках светлых, и в злачноцветущих долинах.
10    В дом олимпийский собравшися тучегонителя Зевса,
        Сели они в переходах блестящих, которые Зевсу
        Сам Гефест хромоногий по замыслам творческим создал.
        Так собиралися к Зевсу бессмертные; сам Посейдаон
        Не был Фемиде преслушен: из моря предстал он с другими,
 15    Сел посредине бессмертных и Зевса выспрашивал волю:
         "Что, сребромолненный, паки богов на собор призываешь?
        Хощешь ли что рассудить о троянах или аргивянах?
        Брань между ними близка, и немедленно бой запылает".

        Слово к нему обращая, вещал громовержец Кронион:
 20    "Так, Посейдаон! проник ты мою сокровенную волю,
        Ради которой вас собрал: пекусь и о гибнущих смертных.
        Но останусь я здесь и, воссев на вершине Олимпа,
        Буду себя услаждать созерцанием. Вы же, о боги,
        Ныне шествуйте все к ополченьям троян и ахеян;
 25    Тем и другим поборайте, которым желаете каждый:
         Если один Ахиллес на троян устремится, ни мига
        В поле не выдержать им Эакидова бурного сына.
        Трепет и прежде их всех обымал при одном его виде;
         Ныне ж, когда он и гневом за друга пылает ужасным,
 30    Сам я страшусь, да, судьбе вопреки, не разрушит он Трои".

        Так он вещал-и возжег неизбежную брань меж богами.
        К брани, душой несогласные, боги с небес понеслися.
        Гера к ахейским судам, и за нею Паллада Афина,
        Царь Посейдон многомощный, объемлющий землю, и Гермес,
 35    Щедрый податель полезного, мыслей исполненный светлых.
        С ними к судам и Гефест, огромный и пышущий силой,
        Шел хромая; с трудом волочил он увечные ноги.
        К ратям троян устремился Арей, шеломом блестящий,
        Феб, не стригущий власов, Артемида, гордая луком,
 40    Лета, стремительный Ксанф и с улыбкой прелестной Киприда.

        Все то время, пока божества не приближились к смертным,
        Бодро стояли ахеяне, гордые тем, что явился
        Храбрый Пелид, уклонявшийся долго от брани печальной.
        В рати ж троянской у каждого сердце в груди трепетало,
 45    Страхом объемлясь, что видят опять Пелейона героя,
        Грозно доспехом блестящего, словно Арей смертоносный.
        Но едва олимпийцы приближились к ратям, Эрида
        Встала свирепая, брань возжигая; вскричала Афина,
        То пред ископанным рвом за великой стеною ахейской,
 50    То по приморскому берегу шумному крик подымая.
        Страшно, как черная буря, завыл и Арей меднолатный,
        Звучно троян убеждающий, то с высоты Илиона,
        То пробегая у вод Симоиса, по Калликолоне.

        Так олимпийские боги, одних на других возбуждая,
53    Рати свели и ужасное в них распалили свирепство.
         Страшно громами от неба отец и бессмертных и смертных
        Грянул над ними; а долу под ними потряс Посейдаон
        Вкруг беспредельную землю с вершинами гор высочайших.
        Все затряслось, от кремнистых подошв до верхов многоводных
 60    Иды: и град Илион, и суда меднобронных данаев.
        В ужас пришел под землею Аид, преисподних владыка;
         В ужасе с трона он прянул и громко вскричал, да над ним бы
        Лона земли не разверз Посейдон, потрясающий землю,
        И жилищ бы его не открыл и бессмертным и смертным,
 65    Мрачных, ужасных, которых трепещут и самые боги.
        Так взволновалося вс<sup>o</sup>, как бессмертные к брани сошлися!
        Против царя Посейдаона, мощного Энносигея,
        Стал Аполлон длиннокудрый, носящий крылатые стрелы;
         Против Арея - с очами лазурными дева Паллада;
 70    Противу Геры пошла златолукая ловли богиня,
        Гордая меткостью стрел Артемида, сестра Аполлона;
         Против Леты стоял благодетельный Гермес крылатый;
         Против Гефеста - поток быстроводный, глубокопучинный,
        Ксанфом от вечных богов нареченный, от смертных - Скамандром.

75    Так устремлялися боги противу богов. Ахиллес же,
        Гектора только бы встретить, пылал в толпы погрузиться;
         Сердце его беспредельно горело Приамова сына
        Кровью насытить Арея, убийством несытого воя.
        Но Аполлон, возжигатель народа, героя Энея
 80    Против Пелида подвигнул, наполнивши мужеством душу.
        Голос и образ приняв Ликаона, Приамова сына,
        К сыну Анхиза предстал и вещал Аполлон дальновержец;
         "Где же угрозы твои, Анхизид, предводитель дарданцев?
        Или не ты в Илионе, с царями за чашей пируя,
 85    Гордо грозился, что с сыном Пелеевым станешь на битву? "

        Быстро ему возражая, воскликнул Эней предводитель:
         "Что ты меня, Приамид, против воли моей принуждаешь
        С сыном Пелеевым, гордым могучестью, боем сражаться?
        Ныне не в первый бы раз быстроногому сыну Пелея
 90    Противостал я: меня он и прежде копьем Пелиасом
        С Иды согнал, как нечаян нагрянул на пажити наши;
         Он разорил и Педас и Лирнесс. Но меня Олимпиец
        Спас, возбудивши во мне и силы, и быстрые иоги;
        Верно, я пал бы от рук Ахиллеса и мощной Паллады,
 95    Всюду предтекший ему, подавшей совет и могучесть
         Медным копьем побивать крепкодушных троян и лелегов.
        Нет, никогда человек с Ахиллесом не может сражаться:
         С ним божество неотступно, и гибель оно отражает.
        Дрот из руки Ахиллесовой прямо летит и не слабнет
100  Прежде, чем крови врага не напьется. Но, если бессмертный
         В битве присудит нам равный конец, не легко и Энея
        Он одолеет, хотя и гордится, что весь он из меди!"

        Сыну Анхизову вновь провещал Аполлон дальновержец:
         "Храбрый! почто ж и тебе не молиться богам вековечным,
105  Столько ж могущим! И ты, говорят, громовержца Зевеса
        Дщерью Кипридой рожден, а Пелид сей - богинею низшей:
         Та от Зевеса исходит, Фетида - от старца морского.
        Стань на него с некрушимою медью; отнюдь не смущайся,
        Встретясь с Пелидом, ни шумною речью, ни гордой угрозой!"

110  Рек - и бесстрашного духа исполнил владыку народов:
         Он устремился вперед, ополченный сверкающей медью.
        Но не укрылся герой от лилейнораменныя Геры,
        Против Пелеева сына идущий сквозь толпища ратных.
        Быстро созвавши богов, златотронная Гера вещала:
 115  "Царь Посейдон и Афина Паллада, размыслите, боги,
        Разумом вашим размыслите, что из деяний сих будет?
        Видите ль, гордый Эней, ополченный сияющей медью,
        Против Пелида идет: наустил его Феб стреловержец.
        Должно немедленно, боги, отсюда обратно отвлечь нам
 120  Сына Анхизова: или единый из нас да предстанет
        Сыну Пелея и силой исполнит, да в крепости духа
        Он не скудеет и чувствует сам, что его, браноносца,
        Любят сильнейшие боги; а те, что издавна доныне
        Трои сынам поборают в сей брани жестокой,- бессильны!
 125  Все мы оставили небо, желая присутствовать сами
        В брани, да он от троян ничего не претерпит сегодня;
         После претерпит он вс<sup>o</sup>, что ему непреклонная Участь
         С первого дня, как рождался от матери, выпряла с нитью.
         Если того из глагола богов Ахиллес не познает,
 130  Он устрашится, когда на него кто-нибудь от бессмертных
        Станет в сражении: боги ужасны, явившиесь взорам".

        Гере немедля ответствовал мощный земли колебатель:
        "Так безрассудно свирепствовать, Гера, тебя недостойно!
        Я не желаю бессмертных сводить на неравную битву,
 135  Нас и других здесь присутственных; мы их могуществом выше.
        Лучше, когда, совокупно сошед мы с пути боевого,
        Сядем на холме подзорном, а брань человекам оставим.
        Если ж Арей нападенье начнет или Феб луконосец,
        Если препятствовать станут Пелееву сыну сражаться,
 140  Там же немедля и мы сопротивникам битву воздвигнем,
        Битву ужасную: скоро, надеюсь, они, разойдяся,
         Вспять отойдут на Олимп и сокроются в сонме бессмертных,
        Наших десниц, против воли своей, укрощенные силой"

        Так говоря, пред Афиною шествовал царь черновласый
 145  К валу тому насыпному Геракла, подобного богу,
        В поле; который герою троянские мужи с Афиной
        Древле воздвигли, чтоб он от огромного кита спасался,
        Если ужасный за ним устремлялся от берега в поле.
        Там Посейдон черновласый и прочие боги воссели.
 150  Окрест рамен распростершие непроницаемый облак;
         Боги другие напротив, по калликолонским вершинам,
        Окрест тебя, Аполлон, и громителя твердей Арея.
        Так на обеих странах небожители-боги сидели,
        Думая думы; печальную брань начинать олимпийцы
 155  Медлили те и другие; но Зевс от небес возбуждал их.

        Ратями поле наполнилось вс<sup>o</sup>, засияло от меди
        Боев, коней, колесниц; задрожала земля под стопами
        Толп, устремлявшихся к бою; но два знаменитые мужа
        Войск обоих на среду выходили, пылая сразиться,
 160  Славный Эней Анхизид и Пелид Ахиллес благородный.
        Первый Эней выступал, угрожающий; страшно качался
        Тяжкий шелом на главе Анхизидовой; щит легкометный
        Он перед грудью держал и копьем потрясал длиннотенным.
        Против него Ахиллес устремился, как лев истребитель,
 165  Коего мужи-селяне решася убить непременно,
         Сходятся, весь их народ; и сначала он, всех презирая,
        Прямо идет; но едва его дротиком юноша смелый
        Ранит,- напучась он к скоку, зияет; вкруг страшного зева
        Пена клубится; в груди его стонет могучее сердце;
 170  Гневно косматым хвостом по своим он бокам и по бедрам
        Хлещет кругом и себя самого подстрекает на битву;
         Взором сверкает и вдруг, увлеченный свирепством, несется
        Или стрельца растерзать, или в толпище первым погибнуть,-
        Так поощряла Пелида и сила и мужество сердца
 175  Противостать возвышенному духом Энею герою.
         Чуть соступились они, устремляяся друг против друга,
        Первый к нему взговорил Ахиллес, бессмертным подобный:
        "Что ты, Эней, на такое пространство отшедши от рати,
        Стал? Не душа ли тебя сразиться со мной увлекает
 180  В гордой надежде, что ты над троянами царствовать будешь,
        Чести Приама наследник? Но, если б меня и сразил ты,
        Верно, Приам не тебе свое достояние вверит.
        Есть у него сыновья; и в намереньях тверд он, незыбок.
         Или троянцы тебе обещают удел знаменитый,
 185  Лучшее поле для стада и пашен, чтоб им обладал ты,
        Если меня одолеешь? Тяжел, я надеюся, подвиг!
        Ты уж и прежде, я помню, бежал пред моим Пелиасом.
        Или забыл, как, тебя одного изловив я у стада,
        Гнал по Идейским горам, и с какой от меня быстротою
 190  Ты убегал? И назад оглянуться не смел ты, бегущий!
        С гор убежал ты и в стены Лирнесса укрылся; но в прах я
        Град сей рассыпал, ударив с Афиной и Зевсом Кронидом;
         Множество жен полонил и, лишив их жизни свободной,
        В рабство увлек; а тебя от погибели спас громовержец.
 195  Ныне тебя не спасет он, надеюсь, как ты полагаешь
        В сердце своем! Но прими мой совет и отсюда скорее
        Скройся в толпу; предо мною не стой ты, пока над тобою
        Горе еще не сбылося: событие зрит и безумный!"

            Но Эней знаменитый ответствовал так Ахиллесу:
 200  "Сын Пелеев! напрасно меня, как младенца, словами
        Ты застращать уповаешь: так же легко и свободно
        Колкие речи и дерзости сам говорить я умею.
        Знаем взаимно мы род и наших родителей знаем,
        Сами сказания давние слыша из уст человеков;
 205  Но в лицо, как моих ты, равно и твоих я не ведал.
        Ты, говорят, благородного мужа Пелея рожденье;
         Матерь - Фетида тебе, лепокудрая нимфа морская.
        Я же единственным сыном высокого духом Анхиза
        Славлюся быть; а матерь моя Афродита богиня.
 210  Те иль другие должны неизбежно сегодня оплакать
        Сына любезного: ибо не мню я, чтоб детские речи
        Нас развели и чтоб с бранного поля мы так разошлися.
        Если ж ты хочешь, скажу я тебе и об роде, чтоб знал ты
        Наш знаменитый род: человекам он многим известен.
 215  Нашего предка Дардана Зевс породил громовержец:
         Он основатель Дардании; сей Илион знаменитый
        В поле еще не стоял, ясноречных народов обитель;
         Жили еще на погориях Иды, водами обильной.
        Славный Дардан Эрихфония сына родил, скиптроносца,
 220  Мужа, который меж смертных властителей был богатейший:
         Здесь у него по долинам три тысячи коней паслося,
        Тучных, младых кобылиц, жеребятами резвыми гордых.
        К ним не раз и Борей разгорался любовью на паствах;
         Многих из них посещал, набегая конем черногривым;
 225  Все понесли, и двенадцать коней от Борея родили.
        Бурные, если они по полям хлебородным скакали,
         Выше земли, сверх колосьев носилися, стебля не смявши;
         Если ж скакали они по хребтам беспредельного моря,
        Выше веды, сверх валов рассыпавшихся, быстро летали.
 230  Царь Эрихфоний родил властелина могучего Троса;
         Тросом дарованы свету три знаменитые сына:
         Ил, Ассарак и младой Ганимед, небожителям равный.
        Истинно, был на земле он прекраснейший сын человеков!
        Он-то богами и взят в небеса, виночерпцем Зевесу,
 235  Отрок прекрасный, дабы обитал среди сонма бессмертных.
        Илом почтенным рожден непорочный душой Лаомедон;
         Царь Лаомедон родил знаменитых: Тифона, Приама,
        Клития, Лампа и отрасль Арееву, Гикетаона.
        Капис, ветвь Ассарака, родил властелина Анхиза;
 240  Я От Анхиза рожден, от Приама - божественный Гектор.
        Вот и порода и кровь, каковыми тебе я хвалюся!
        Доблесть же смертных властительный Зевс и величит и малит,
        Как соизволит провидец: зане он единый всесилен.
        Но довольно о сем; разговаривать больше, как дети,
 245  Стоя уже на средине гремящего боя, не будем.
        Нам обоим легко насказать оскорблений взаимных
        Столько, что тяжести их не подымет корабль стоскамейный,
        Гибок язык человека; речей для него изобильно
        Всяких; поле для слов и сюда и туда беспредельно.
 250  Что человеку измолвишь, то от него и услышишь.
        Но к чему нам послужат хулы и обидные речи,
        Коими, стоя, друг друга в лицо мы ругаем, как жены.
        Жены одни, распылавшися злостью, сердце грызущей,
         Шумно ругаются между собою, на улицу вышед;
 255  Правду и ложь расточают; гнев до чего не доводит!
        Ты от желанного боя словами меня не отклонишь,
        Прежде чем медью со мной не сразишься. Начнем и скорее
        Силы один у другого на острых изведаем копьях!"

        Рек он - и медною пикою в щит и чудесный и страшный
 260  Мощно ударил,- и весь он, огромный, взревел под ударом.
        Быстро Пелид и далеко рукою дебелой от персей
        Щит отклонил устрашася; он думал, что дрот длиннотенный
         Может пробиться легко, устремленный могучим Энеем:
        Он, неразумный, о том ни душой, ни умом не размыслил,
265  Что не может легко небожителей дар благородный
         Смертным мужам уступать, ни могучестью их сокрушаться.
        Пущенный сильным Энеем щита досточудного бурный
        Дрот не пробил, обессиленный златом, божественным даром.
         Две полосы просадил он; но три их еще оставалось;
270  Пять в нем полос сочетал хромоногий художник небесный:
         Две для поверхности медяных, две оловянных в средине
        И одну золотую: она-то копье удержала.-
        После герой Ахиллес послал длиннотенную пику
        И ударил противника в щит его вьпуклобляшный,
 275  Около обода, где и тончайшая медь оббегала,
         Где и тончайшая кожа лежала воловья: насквозь их
        Ясень прорвал пелионский; весь щит затрещал под ударом.
        Сгорбясь, приникнул Эней и стремительно щит над собою
        В страхе поднял; и копье, засвистев у него над спиною,
 280  Стало, вонзившися в землю, насквозь прохватившее оба
        Плотные круги щита. Ускользнув от убийственной меди,
        Стал Анхизид, и в очах его черная мгла разлилася
        С ужаса, как недал<sup>o</sup>ко от смерти он был. Ахиллес же
        Пламенный, крикнувши страшно и выхватив меч изощренны
 285  Бросился; но сопротивник рукой подхватил уже камень,
        Страшное дело, какого не подняли б два человека,
        Ныне живущих; а он и один им размахивал быстро.
        Тут Ахиллеса напавшего - камнем Эней поразил бы
        В шлем или в щит, но они от него отразили бы гибель;
 290  Сын же Пелеев мечом у Энея исторгнул бы душу,
        Если б того не узрел Посейдон, потрясающий землю.
        Быстро к бессмертным богам устремил он крылатое слово:
         "Боги! печаль у меня о возвышенном духом Энее!
        Скоро герой, Ахиллесом сраженный, сойдет к Аидесу,
 298  Ложных советов послушав царя Аполлона, который
        Сам, безрассудный, его не избавит от гибели грозной.
         Но за что же теперь, неповинный, он бедствовать будет?
        Казнь понесет за вины чужие? Приятные жертвы
        Часто приносит богам он, на небе великом живущим.
 300  Боги, решимся и сами его из-под смерти исторгнем.
        Может, и Зевс раздражится, когда Ахиллес у Энея
        Жизнь пресечет: предназначено роком - Энею спастися,
        Чтобы бесчадный, пресекшийся род не погибнул Дардана,
        Смертного, Зевсу любезного более всех человеков,
 305  Коих от крови его породили смертные жены;
         Род бо Приама владыки давно ненавидит Кронион.
        Будет отныне Эней над троянами царствовать мощно,
        Он, и сыны от сынов, имущие поздно родиться".

        Быстро ему отвечала богиня верховная Гера:
 310  "Землю колеблющий, собственным разумом сам размышляй ты,
        Должно ль избавить тебе иль оставить троянца Энея
        Пасть под рукой Ахиллеса великого, как он ни славен.
         Мы, Посейдаон, богини, и я и Паллада Афина,
        Тысячу крат перед всеми бессмертными клятвой клялися
315  Трои сынов никогда не спасать от грозящей напасти,
        Даже когда Илион пожирающим пламенем бурным
        Весь запылает, зажженный светочьми храбрых данаев".

        Геры услышавши речь, Посейдаон, земли колебатель,
        Встал, устремился сквозь шумную битву и трескот оружий
 320  К месту, где храбрый Эней и герой Ахиллес подвизались.
        Быстро, как бог, разлил он ужасную тьму пред очами
        Сына Пелеева; ясень пелийский, сияющий медью,
        Вырвавши сам из щита у высокого духом Энея,
        Тихо его положил близ Пелидовых ног, а Энея
 325  Мощной рукою поднял от земли и по воздуху бросил:
        Многие толпища воинов, многие толпища коней
        Быстро Эней перепрянул, рукой божества устремленный.
        Он долетел до пределов кипящего битвою поля,
        Где ополченья кавконов готовились двинуться в сечу.
 330  Там Анхизиду предстал Посейдаон, колеблющий землю,
        И к нему возгласил, устремляя крылатые речи:
         "Кто из бессмертных, Эней, тебя ослепил и подвигнул
        С сыном Пелеевым бурным сражаться и мериться боем?
        Он и сильнее тебя, и любезнее жителям неба.
 335  С ним и вперед повстречавшися, вспять отступай перед грозным;
         Или, судьбе вопреки, низойдешь ты в обитель Аида.
        После, когда Ахиллес рокового предела достигнет,-
         Смело геройствуй, Эней, и в рядах первоборных сражайся
        Ибо другой из ахеян с тебя не похитит корыстей".

340  Так Посейдон заповедав, на месте оставил Энея.
        В то же мгновение бог от очей Ахиллеса рассеял
        Облак чудесный; и, ясно прозрев, он кругом оглянулся,
        Гневно вздохнул и вещал к своему благородному сердцу:
         "Боги! великое чудо моими очами я вижу:
345  Дрот предо мною лежит на земле; но не зрю человека,
        Против которого бросил, которого свергнуть пылал я!
        Верно, и сей Анхизид божествам олимпийским любезен!
        Он, полагал я, любовию их напрасно гордится.
        Пусть он скитается! Мужества в нем, чтоб со мною сразиться,
 350  Больше не будет; и ныне он рад, убежавши от смерти.
        Но устремимся; данаев воинственных рать возбудивши, Противостанем
врагам и других мы троян испытаем".

        Рек он - и прянул к рядам и мужей возбуждал, восклицай:
         "Днесь вы не стойте вдали от троян, аргивяне герои!
 355  Муж против мужа иди и без отдыха пламенно бейся!
        Трудно мне одному, и с великою силой моею,
        Столько воюющих толп обойти и со всеми сражаться!
        Нет, ни Арей, невзирая, что бог, ни Афина Паллада
        Бездны сражений такой не могли б обойти, подвизаясь!
 360  Сколько, однако ж, смогу я, руками, ногами и силой
         Действовать буду и в рвении, льщусь, ни на миг не ослабну;
         Прямо везде сквозь ряды я пройду; и никто из дарданцев
        Весел не будет, который подступит к копью Ахиллеса!"

        Так возбуждал их герой; а троян шлемоблещущий Гектор
 365  Криком бодрил и грозился идти он против Ахиллеса;
         "Храбрые Трои сыны! не страшитеся вы Пелейона.
        Сам я словами готов и противу бессмертных сразиться;
        Но копьем тяжело: божества человеков сильнее.
        Речи не все и Пелид приведет в исполнение, гордый;
 370  Но одни совершит, а другие, не кончив, оставит.
        Я на Пелида иду, хоть огню его руки подобны,
        Руки подобны огню, а душа и могучесть-железу!"

        Рек он, - и грозно трояне в противников подняли копья;
         Храбрость смесилась мужей, и воинственный крик их раздался.
375  Тут, явившися Гектору, Феб возгласил сребролукий:
        "Гектор! еще не дерзай впереди с Ахиллесом сражаться.
        Стой меж рядов, поражай из толпы, да тебя и дал<sup>o</sup>ко
        Он не уметит копьем или близко мечом не ударит".

        Рек он, - и Гектор опять погрузился в волны народа,
 380  С трепетом сердца услышавши голос вещавшего бога.
        Тут Ахиллес на троян, облеченный всей силою духа,
        С криком ударил: и первого он Ифитиона свергнул,
        Храброго сына Отринтова, сильных дружин воеводу;
         Нимфа наяда его родила градоборцу Отринту,
 385  Около снежного Тмола, в цветущем селении Гиды.
        Прямо летящего в встречу, его Ахиллес быстроногий
        В голову пикою грянул, и надвое череп расселся.
        С громом на землю он пал, и вскричал Ахиллес, величаясь:
         "Лег ты, Отринтов сын, ужаснейший между мужами!
 390  Умер ты здесь, на чужбине! а родину бросил дал<sup>o</sup>ко,
        Возле Гигейского озера, бросил отцовские нивы,
        Около рыбного Гилла и быстропучинного Герма!"

        Так величался, а очи сраж<sup>o</sup>нного тьма осенила;
         Тело же кони ахеян колесами вкруг истерзали,
 395  Павшее в первом ряду. Ахиллес Демолеона там же,
        В брани противника сильного, славную ветвь Антенора,
        Пикой в висок поразил, сквозь шелом его медноланитный:
         Крепкая медь не сдержала удара; насквозь пролетела
        Пика могучая, кость проломила и, в череп ворвавшись,
 400  С кровью смесила весь мозг и смирила его в нападенье.
        Вслед Гипподама, который, на дол соскочив с колесницы,
        Бросился в бег перед ним, поразил он копьем в междуплечье;
        Он, испуская свой дух, застонал, как вол темночелый
        Стонет, кругом алтаря геликийского мощного бога
 405  Юношей силой влекомый, и бог Посейдон веселится,-
        Так застонал он, и дух его доблестный кости оставил.
        Тот же с копьем полетел на питомца богов Полидора,
        Сына Приамова. Старец ему запрещал ратоборство;
         Он из сынов многочисленных был у Приама юнейший,
 410  Старцев любимейший сын; быстротою всех побеждал он,
        И, с неразумия детского, ног быстротою тщеславясь,
        Рыскал он между передних, пока погубил свою душу.
        Медяным дротом младого его Ахиллес быстроногий,
        Мчавшегось мимо, в хребет поразил, где застежки златые
 415  Запон смыкали и где представлялася броня двойная;
         Дрот на противную сторону острый пробился сквозь чрево;
        Вскрикнув, он пал на колена; глаза его тьма окружила
        Черная; внутренность к чреву руками прижал он, поникший.

        Гектор едва лишь увидел, что брат Полидор, прободенный,
420  Внутренность держит руками, к кровавому долу приникший, -
        Свет помрачился в очах Приамидовых: боле не смог он
        В дальних рядах оставаться; пошел он против Ахиллеса,
        Острым, как пламень светящим, колебля копьем. Ахиллес же,
        Чуть лишь увидел, подпрянул и с радостью гордой воскликнул:
 425  "Вот человек сей, который глубоко пронзил мое сердце!
        Вот сей убийца друга любезного! Радуюсь: больше
        Друг мы от друга не будем по бранному поприщу бегать! "

        Рек - и, свирепо взглянув, к благородному Гектору вскрикнул:
        "Ближе приди, да скорее дойдешь к роковому пределу!"

430  И ему, не смущаясь, ответствовал Гектор великий:
         "Сын Пелеев! меня, как младенца, напрасно словами
         Ты устрашить ласкаешься: так же легко и свободно
        Колкие речи и дерзости сам говорить я умею.
        Ведаю, сколько могуч ты и сколько тебя я слабее.
435  Но у богов всемогущих лежит еще то на коленах,
        Гордую душу тебе не я ли, слабейший, исторгну
        Сим копием; на копье и моем остра оконечность!"

        Рек - и, ужасно сотрясши, копье он пустил; но Афина
        Духом отшибла его от Пелеева славного сына,
 440  В сретенье тихо дохнув; и назад к Приамиду герою
         Дрот прилетел, и бессильный у ног его пал. Ахиллес же,
        Пламенный, с криком ужасным, убить нетерпеньем горящий,
        Ринулся, с пикой; но Феб Аполлон Приамида избавил
        Быстро, как бог: осенил он героя мраком глубоким.
 445  Трижды могучий Пелид на него нападал, ударяя
         Пикой огромной, и трижды вонзал ее в мрак лишь глубокий.
        Но в четвертый он раз еще налетевши, как демон,
        Крикнул голосом страшным, крылатые речи вещая:
         "Снова ты смерти, о пес, избежал! Над твоей головою
 450  Гибель висела, и снова избавлен ты Фебом могучим!
        Феба обык ты молить, выходя на свистящие копья!
        Скоро, однако, с тобою разделаюсь, встретяся после,
        Если и мне меж богов-небожителей есть покровитель!
        Ныне пойду на других и повергну, которых постигну!"

455  Рек - и Дриопа убил он, ударивши пикою в выю;
         Тот, зашатавшись, у ног его пал; но его он оставил;
         Демуха ж Филеторида, огромного, сильного мужа,
        Дротом, в колено вонзив, удержал устремленного; после
        Медноогромным мечом поразил и исторг ему душу.
 460  Вслед на Биаса детей, Лаогона и Дардана, вместе
         К битве скакавших, напал он и вместе их сбил с колесницы,
        Первого пикой пронзив, а другого мечом поразивши.
        Трос же, Аласторов сын, подбежал и колена герою
        Обнял, не даст ли пощады и в плен не возьмет ли живого: -
 465  Может быть, думал, меня не убьет, над ровесником сжалясь.
        Юноша бедный! не знал он, что жалости ждет бесполезно.
        Был перед ним не приветный муж и не мягкосердечный,-
        Муж непреклонный и пламенный! Трос обхватил лишь колена,
        Мысля молить, как весь нож Ахиллес погрузил ему в печень;
 470  Печень в груди отвалилася; кровь, закипевши из раны,
        Перси наполнила; очи его, испустившего душу,
        Мрак осенил; а Пелид, устремившися, Мулия грянул
        В ухо копьем, и стремительно вышло сквозь ухо другое
         Медное жало. За ним он Эхеклу, Агенора сыну,
 475  Череп разнес пополам мечом с рукояткой огромной:
         Весь разогрелся под кровию меч; и Эхеклу на месте
        Очи смежила багровая Смерть и могучая Участь.
        После сразил Девкалиона: где на изгибистом локте
        Жилы сплетаются, там ему руку насквозь прохватила
 480  Острая пика, и стал Девкалион, с рукою повисшей,
        Видящий близкую смерть: Ахиллес пересек ему выю,
        Голову с шлемом, сотрясши, поверг; из костей позвоночный
        Выскочил мозг; обезглавленный труп по земле протянулся.
        Он же немедля напал на Пиреева славного сына,
485  Ригма, который пришел из фракийской земли плодоносной;
        Дротом его поразил; острие углубилось в утробу;
        Он с колесницы слетел; а Пелид Арейфою вознице,
        Коней назад обращавшему, в плечи сияющий дротик
        Вбил и сразил с колесницы; и в страхе смешалися кони.

490  Словно как страшный пожар по глубоким свирепствует дебрям,
        Окрест сухой горы, и пылает лес беспредельный;
        Ветер, бушуя кругом, развевает погибельный пламень,-
        Так он, свирепствуя пикой, кругом устремлялся, как демон;
        Гнал, поражал; заструилося черною кровию поле.
 495  Словно когда земледелец волов сопряжет крепкочелых
        Белый ячмень молотить на гумне округленном и гладком;
         Быстро стираются класы мычащих волов под ногами,-
        Так под Пелидом божественным твердокопытные кони
        Трупы крушили, щиты и шеломы: забрызгались кровью
 500  Снизу вся медная ось и высокий полкруг колесницы,
        В кои, как дождь, и от конских копыт, и от ободов бурных
        Брызги хлестали; пылал он добыть между смертными славы,
        Храбрый Пелид, и в крови обагрял необорные руки.

           Гомер. Илиада. Песнь двадцать первая. Приречная битва.

        ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ.

        ПРИРЕЧНАЯ БИТВА

       Но лишь трояне достигли брода реки светлоструйной,
        Ксанфа сребристопучинного, вечным рожденного Зевсом,
        Там их разрезал Пелид; и одних он погнал по долине
        К граду, и тем же путем, где ахейцы в расстройстве бежали
 5     Прошлого дня, как над ними свирепствовал Гектор могучий,-
        Там и трояне, рассеясь, бежали; но Гера глубокий
        Мрак распростерла, им путь заграждая. Другие толпами,
        Бросясь к реке серебристопучинной, глубокотекущей,
        Падали с шумом ужасным: высоко валы заплескали;
 10   Страшно кругом берега загремели; упадшие с воплем
        Плавали с места на место, крутяся по бурным пучинам.
        Словно как пруги, от ярости огненной снявшися с поля,
        Тучей к реке устремляются: вдруг загоревшийся бурный
        Пышет огонь, и они устрашенные падают в воду,-
 15   Так от Пелида бегущие падали кони и вои,
        Ток наполняя гремучий глубокопучинного Ксанфа.

       Он же, божественный, дрот свой огромный оставил на бреге,
        К ветвям мирики склонивши, и сам устремился, как демон,
        С страшным мечом лишь в руках: замышлял он ужасное в сердце;
 20   Начал вокруг им рубить: поднялися ужасные стоны
        Вкруг поражаемых; кровию их забагровели волны.
        Словно дельфина огромного мелкие рыбы всполошась
        И бежа от него в безопасные глуби залива,
        Кроются робкие: всех он глотает, какую ни схватит,-
 25   Так от Пелида тр