упление должно
быть смыто твоей кровью!

     И дощечкой из слоновой кости, которую он держал в руке, сановник ударил Дун
Чжо. Это был шан-шу Дин Гуань. Дун Чжо в ярости приказал страже вывести и
обезглавить его. Дин Гуань, не умолкая, проклинал Дун Чжо, и до самой смерти
мужество не изменило ему.

     Потомки сложили стихи, в которых оплакивают его гибель:

     Лелеял коварный Дун Чжо мечту императора свергнуть,
     И храмы династии Хань хотел он разрушить и сжечь.
     Среди именитых двора, среди царедворцев продажных
     Сумел лишь один Дин Гуань достоинство мужа сберечь.

     Дун Чжо попросил вана Чэнь-лю взойти на престол. После церемонии
представления новому императору всех сановников Дун Чжо приказал увести
вдовствующую императрицу Хэ, вана Хуннун и вторую жену покойного императора
урожденную Тан во дворец Вечного покоя и запереть за ними ворота. Сановникам
запрещено было самовольно входить туда.

     Достойно сожаления, что несчастный молодой император, лишь в четвертом
лунном месяце вступивший на престол, в девятом месяце уже был низложен!

     Посаженный на престол ван Чэнь-лю, которому исполнилось девять лет, был
вторым сыном Лин-ди. Правил он под именем Сянь-ди, а период правления его
назывался Чу-пин, что значит Начало спокойствия.

     Дун Чжо стал правой рукой императора. Преклоняя перед ним колена, он не
называл своего имени, как этого требовали церемонии; отправляясь ко двору,
он не спешил; в зал приемов входил с мечом. Ничего подобного не видывали
прежде. Ли Жу советовал Дун Чжо привлечь на свою сторону ученых, чтобы
снискать уважение людей, и особенно расхвалил талант и мудрость Цай Юна. Дун
Чжо велел вызвать его, но Цай Юн не явился. Разгневанный Дун Чжо послал
людей предупредить его, что если он не придет к нему, то род его будет
уничтожен. Цай Юн испугался и выполнил приказание. Дун Чжо обращался с ним
очень милостиво и за один месяц трижды повышал его в чине.

     А в это время малолетний император с императрицей Хэ и второй женой
покойного императора урожденной Тан томился во дворце Вечного покоя. Запасы
съестного с каждым днем истощались. Слезы не высыхали на глазах малолетнего
императора. Однажды увидел он пару влетевших во дворец ласточек и сочинил
такие стихи:

     Над нежною травкой прозрачный дымок
     И ласточек быстрых мельканье.
     В долине Лошуя, на зависть другим,
     Снуют между грядок крестьяне.
     В дали бирюзовой белеет стена --
     То старый дворец мой в тумане...
     Но кто же из верных и добрых людей
     Придет облегчить мне страданье?..

     Человек, постоянно шпионивший за ним по приказу Дун Чжо, сейчас же передал
эти стихи своему покровителю.

     -- Так он от обиды сочиняет стихи! -- воскликнул Дун Чжо. -- Вот предлог
убить его!

     Он приказал Ли Жу взять десять стражников, войти во дворец и убить мальчика.
Низложенный император и обе вдовы находились в верхних покоях, когда
служанка сообщила, что пришел посланец от Дун Чжо. Ли Жу поднес императору
чашу с вином, и тот спросил удивленно, что это значит.

     -- Наступил праздник весны, -- сказал ему Ли Жу, -- сян-го Дун Чжо посылает
вам чашу вина долголетия.

     -- Если это в самом деле вино долголетия, -- возразила императрица, -- то
выпейте сначала сами.

     -- Так вы отказываетесь пить? -- рассердился Ли Жу.

     Он подозвал слугу с кинжалом и веревкой и крикнул императору:

     -- Не хотите пить вино -- берите эти вещи.

     Госпожа Тан упала на колени:

     -- Разрешите мне выпить это вино. Умоляю вас сохранить жизнь матери и сыну!

     -- Кто ты такая, чтобы отдать свою жизнь за жизнь вана? -- закричал на нее
Ли Жу и затем, поднеся чашу императрице Хэ, сказал:

     -- Ты можешь пить первой.

     Тогда императрица стала проклинать Хэ Цзиня за то, что он навлек все
нынешние бедствия, призвав злодеев в столицу. Ли Жу торопил императора
осушить чашу.

     -- Позвольте мне попрощаться с матушкой, -- просил император, и, глубоко
опечаленный, он сложил песню:

     Пусть небо сойдется с землею и солнце во тьму погрузится.
     Страну свою брошу навеки, в последний отправившись путь.
     Меня унижают холопы, но жить мне осталось недолго,
     Великая сила уходит, слезами ее не вернуть!

     Госпожа Тан также сложила песню:

     Пускай же расколется небо, земля превратится в пустыню
     За то, что наложницей бедной твой путь не могу разделить.
     Кто раньше из жизни уходит, с живыми навек расстается.
     И скорбь, что мне сердце терзает, хочу я слезами излить!

     Окончив пение, они обнялись и заплакали:

     -- Сян-го ждет меня с донесением, -- вскричал Ли Жу, -- а вы медлите! Уж не
надеетесь ли вы на чью-либо помощь?

     -- Разбойник Дун Чжо принуждает нас умереть! Да покарает его небо! --
гневалась императрица Хэ. -- Ты помогаешь злодею -- так пусть же погибнет
твой род!

     Ли Жу в бешенстве схватил императрицу и сбросил ее с башни. Затем он
приказал задушить госпожу Тан и силой влил в рот малолетнего императора
отравленное вино. Возвратившись, он доложил об этом Дун Чжо, и тот велел
похоронить убитых за городом.

     С тех пор Дун Чжо каждую ночь стал ходить во дворец, бесчестил придворных
женщин и даже спал на императорском ложе.

     Однажды Дун Чжо повел свое войско в Янчэн. Это было во втором лунном месяце,
когда поселяне устраивали благодарственные жертвоприношения, на которые
собирались все мужчины и женщины. Дун Чжо приказал окружить ни в чем не
повинных людей, перебить всех мужчин и захватить женщин и имущество.
Нагрузив разным добром повозки и привязав к ним более тысячи отрубленных
голов, они возвратились в столицу, распространяя слух, что одержали великую
победу и уничтожили шайку разбойников. Головы убитых были сожжены у
городских ворот, а женщины и имущество разделены между "победителями".

     Один из сановников, У Фоу, возмущенный злодеяниями Дун Чжо, замыслил убить
его и стал под придворным платьем носить легкий панцырь и кинжал. Выследив
однажды Дун Чжо, У Фоу выхватил кинжал и бросился на него. Но Дун Чжо,
обладая большой силой, сумел удержать У Фоу, пока не подоспел Люй Бу и не
связал его.

     -- Кто научил тебя бунтовать? -- допытывался Дун Чжо.

     -- Ты мне не государь, а я не твой подданный! -- вскричал У Фоу. -- Разве я
бунтовщик? Твои злодеяния переполнили чашу терпения неба, и каждый честный
человек горит желанием убить тебя. Я горюю, что не могу разорвать тебя, этим
я заслужил бы благодарность Поднебесной!

     Дун Чжо приказал увести У Фоу и изрубить в куски. Но тот до самой смерти не
переставал осыпать Дун Чжо проклятиями. Потомки сложили стихи, восхваляющие
его:

     Средь верных друзей династии Хань У Фоу считали вернейшим:
     Во время приема злодея убить пытался он скрытым оружьем.
     И храбрость его дошла до небес, а слава живет и поныне.
     Во веки веков его будут звать великим и доблестным мужем.

     С тех пор Дун Чжо стал всюду ходить в сопровождении телохранителей.

     Юань Шао находился в это время в Бохае. Когда до него дошла весть, что Дун
Чжо захватил власть, он послал гонца с секретным письмом к Ван Юню. Письмо
гласило:

     "Разбойник Дун Чжо, оскорбив небо, сверг нашего правителя, о чем верные люди
не в силах молчать. Вы же миритесь с его распущенностью, будто ничего не
знаете о ней! Разве так служат государству преданные слуги? Я собираю
войско, чтобы избавить правящий дом от недостойных лиц, однако опасаюсь
поступить опрометчиво. Если вы поддержите меня, я сочту своим долгом при
случае вместе с вами обдумать, какие надлежит принять меры. Если вы найдете
нужным послать меня куда-либо, я исполню ваше повеление".

     Ван Юнь, прочитав письмо, долго не мог принять никакого решения. Но как-то в
сутолоке дворцовой приемной он встретился с близко знакомыми сановниками и
обратился к ним:

     -- Сегодня я праздную день рождения и прошу вас вечером оказать мне честь
своим посещением,

     -- Непременно придем пожелать вам долгой жизни, -- отозвались сановники.

     Вечером Ван Юнь приготовил пир во внутренних покоях своего дома. Собрались
все приглашенные. Когда вино обошло несколько кругов, Ван Юнь вдруг закрыл
лицо руками и заплакал. Все встревожились и стали расспрашивать его:

     -- В чем причина вашей печали? Ведь сегодня день вашего рождения.

     -- Нет, сегодня не день моего рождения, -- отвечал Ван Юнь. -- Я просто
хотел увидеться с вами и поговорить откровенно, но боялся вызвать подозрения
Дун Чжо и придумал этот повод. Дун Чжо, обойдя императора, присвоил власть и
поставил под угрозу существование династии! Мне вспомнилось, как император
Гао-цзу, разбив царство Цинь и уничтожив царство Чу, завоевал Поднебесную и
основал династию Хань. Так неужели теперь все должно погибнуть от руки Дун
Чжо! Вот в чем причина моих слез.

     Тут все зарыдали. Но один из гостей поднялся и, громко рассмеявшись, сказал:

     -- Даже если все сановники примутся плакать с вечера до утра и с утра до
вечера, вряд ли смогут они своими слезами убить Дун Чжо!

     Ван Юнь, окинув взглядом говорившего, -- это был Цао Цао, -- гневно
воскликнул:

     -- Твой род пользовался милостями Ханьского дома! Ты же не только не
думаешь, как послужить государству, но еще и смеешься над нами!

     -- Я смеюсь вовсе не потому, -- возразил Цао Цао. -- Мне смешно, что вы
проливаете слезы и не думаете над тем, как убить Дун Чжо. Я хоть и не
обладаю талантами, но сумею отрубить голову этому разбойнику и выставить ее
у ворот столицы, чтобы заслужить благодарность Поднебесной!

     -- Какие же у вас планы, Цао Цао? -- спросил Ван Юнь, подходя к нему.

     -- Вот что, -- начал Цао Цао. -- В ближайшие дни я отправлюсь к Дун Чжо и
скажу, что хочу служить ему. Если он поверит, то со временем мне удастся
попасть в число его приближенных. Я слышал, что у вас, сы-ту, есть
драгоценный меч "семи звезд". Я хотел бы получить его, чтобы, пробравшись во
дворец, убить им злодея. Случись так, что пришлось бы мне самому умереть, я
не пожалел бы об этом!

     -- Если ваше намерение искренне, какое это будет счастье для Поднебесной!
-- вскричал Ван Юнь.

     И, своими руками наполнив чашу вином, он поднес ее Цао Цао. Тот выпил и
произнес клятву, после чего Ван Юнь вручил ему меч "семи звезд". Цао Цао
спрятал его, поклонился сановникам и удалился. Все остальные вскоре тоже
разошлись.

     На следующий день Цао Цао, опоясавшись драгоценным мечом, отправился во
дворец. Узнав от приближенных, что Дун Чжо в малом зале, он вошел туда. Дун
Чжо сидел на ложе. Около него стоял Люй Бу.

     -- Почему вы пришли так поздно? -- спросил Дун Чжо.

     -- На плохом коне быстро не доедешь! -- отвечал Цао Цао.

     -- Я получил из Силяна добрых коней, -- сказал Дун Чжо и обратился к Люй
Бу: -- Пойди выбери одного и подари Цао Цао.

     Люй Бу вышел, и Цао Цао подумал: "Вот удобный момент убить злодея!" Он хотел
уже выхватить меч, но заколебался, зная, как силен Дун Чжо. Тучный Дун Чжо
не мог сидеть подолгу и лег, отвернувшись лицом к стене.

     "С этим злодеем надо немедленно покончить", -- снова мелькнуло в голове Цао
Цао. Он выхватил меч и замахнулся, но не подумал о том, что Дун Чжо смотрит
вверх и видит его в зеркале, висящем на стене.

     -- Ты что делаешь? -- спросил Дун Чжо, быстро оборачиваясь.

     В эту минуту Люй Бу подвел к крыльцу коня. Цао Цао быстро опустился на
колени и, протягивая меч Дун Чжо, произнес:

     -- Вот драгоценный меч, который я хотел бы подарить вам за ваши милости.

     Дун Чжо внимательно осмотрел подарок: острый клинок более чи длиною, в
рукоять вправлено семь драгоценных камней -- поистине драгоценный меч.
Полюбовавшись, он передал меч Люй Бу, а Цао Цао отдал ему ножны.

     Затем Дун Чжо и Цао Цао вышли посмотреть на коня. Выразив благодарность, Цао
Цао сказал, что хотел бы испытать его. Дун Чжо приказал принести седло и
уздечку. Цао Цао вывел коня, вскочил в седло и умчался на юго-восток.

     -- Направляясь сюда, Цао Цао замышлял убийство, -- сказал Люй Бу, -- но его
постигла неудача. Вот почему он решил подарить вам этот меч.

     -- Я тоже заподозрил это, -- согласился Дун Чжо. Тут как раз подошел Ли Жу,
и Дун Чжо рассказал ему о случившемся.

     -- У Цао Цао в столице нет ни жены, ни детей, -- сказал Ли Жу. -- Он один в
доме. Пошлите за ним. Если Цао Цао придет, значит он действительно хотел
подарить вам меч. Если же он не явится, это послужит доказательством того,
что он и вправду замышлял убийство. Тогда схватите его и допросите.

     Мысль эта показалась Дун Чжо правильной, и он послал за Цао Цао четверых
тюремных стражников. Спустя некоторое время они вернулись и доложили, что
Цао Цао выехал верхом через восточные ворота и домой не возвращался. Страже
у ворот он сказал, что якобы послан по срочному делу, и, подхлестнув коня,
ускакал.

     -- Нет сомнений -- злодей почуял беду и бежал, как крыса! -- воскликнул Ли
Жу.

     -- Я так доверял ему, а он хотел убить меня! -- жаловался Дун Чжо.

     -- У него, разумеется, есть сообщники, -- утверждал Ли Жу. -- Надо изловить
Цао Цао, и тогда мы узнаем все.

     Дун Чжо повсюду разослал приказ изловить Цао Цао; были указаны его приметы и
обещана награда -- тысяча лян золота и титул хоу тому, кто его схватит. Тот
же, кто попытается укрыть Цао Цао, будет рассматриваться как его сообщник.

     А Цао Цао тем временем, выехав из города, помчался в Цзяоцзюнь, но по дороге
в Чжунмоу был схвачен стражей у заставы и доставлен начальнику уезда.

     -- Я -- торговец, и фамилия моя Хуанфу, -- заявил ему Цао Цао.

     Начальник, уезда пристально посмотрел на него и задумался, а затем сказал:

     -- Когда я в Лояне ожидал назначения на эту должность, я знал тебя как Цао
Цао. Что заставляет тебя скрывать свое имя? Сейчас я посажу тебя в тюрьму, а
завтра доставлю в столицу и получу награду.

     Однако в полночь начальник уезда приказал преданному слуге тайно привести
Цао Цао к нему на задний двор для допроса.

     -- Я слышал, что Дун Чжо хорошо относился к тебе, -- сказал он, -- почему
же ты сам полез на рожон?

     -- Где воробью понять стремления аиста! -- оборвал его Цао Цао. -- Вы
поймали меня, ну и отправляйтесь за наградой! К чему лишние вопросы?

     Начальник уезда отпустил своих слуг и молвил:

     -- Не глумитесь надо мной! Я не какой-нибудь мелкий чиновник, -- да вот
служу не тому, кому надо!

     -- Род мой пользовался щедротами Ханьского дома, и если мне не думать о
том, как принести пользу государству, то чем я буду отличаться от скотины?
Я заставил себя служить Дун Чжо, ибо искал удобный случай разделаться с ним
и избавить Поднебесную от зла, -- сказал Цао Цао. -- Но дело не увенчалось
успехом -- видно, не судьба!

     -- А куда вы направляетесь теперь?

     -- Я хотел возвратиться в родную деревню, чтобы оттуда бросить клич всем
князьям Поднебесной подымать войска и уничтожить разбойника Дуна, -- ответил
Цао Цао. -- Таково мое желание!

     Тут начальник уезда освободил его от пут, усадил на почетное место и,
поклонившись, сказал:

     -- Кланяюсь вам, как справедливому и достойному сыну Поднебесной!

     Цао Цао в свою очередь отдал поклон и пожелал узнать имя начальника.

     -- Меня зовут Чэнь Гун, -- молвил тот. -- У меня есть престарелая мать,
жена и дети -- все они живут в Дунцзюне. Глубоко взволнованный вашей
преданностью государству, я хочу оставить должность и последовать за вами.

     В ту же ночь Чэнь Гун приготовил все, что могло потребоваться в пути, дал
Цао Цао другую одежду, и затем, вооружившись мечами, оба отправились в
родную деревню Цао Цао.

     Через три дня они добрались до Чэнгао. Смеркалось. Цао Цао, указывая плетью
на деревушку в лесу, сказал Чэнь Гуну:

     -- Здесь живет Люй Бо-шэ, сводный брат моего отца. Не заехать ли нам к нему
поразузнать новости, а может быть, и переночевать там?

     -- Прекрасно! -- сказал Чэнь Гун.

     Они въехали в деревушку, спешились и вошли в хижину Люй Бо-шэ.

     -- Я слышал, что разослан приказ, повелевающий схватить тебя, -- сказал Люй
Бо-шэ. -- Твой отец укрылся в Чэньлю, как ты попал сюда?

     Цао Цао рассказал обо всем и добавил:

     -- Если бы не Чэнь Гун, меня давно уже изрубили бы на мелкие части.

     -- Господин мой, если бы вы не спасли моего племянника, погиб бы род Цао!
-- воскликнул Люй Бо-шэ, кланяясь Чэнь Гуну. -- Сегодня ночью вы можете
отдыхать и спать спокойно.

     Усадив гостей, он вышел из комнаты и, вернувшись спустя некоторое время,
сказал:

     -- У меня в доме нет хорошего вина и нечего выпить в честь вашего приезда.
Я съезжу в соседнюю деревню и достану.

     Люй Бо-шэ сел на осла и уехал. Цао Цао и Чэнь Гун ждали довольно долго, и
вдруг за домом им почудился странный звук, словно кто-то точил нож.

     -- Ведь Люй Бо-шэ не родственник мне, -- встревожился Цао Цао. -- Очень
подозрительно, что он ушел. Давайте прислушаемся.

     Крадучись, они пробрались в заднюю комнату соломенной хижины и услышали, как
кто-то за стеной сказал:

     -- Надо связать, прежде чем резать.

     -- Так я и думал! -- шепнул Цао Цао. -- Если мы не опередим их, они схватят
нас.

     Они обнажили мечи и перебили всех, кто попадался им под руку -- мужчин и
женщин, всего восемь человек. Обыскав затем дом, они обнаружили на кухне
связанную свинью, приготовленную на убой.

     -- Цао Цао, мы ошиблись! -- воскликнул Чэнь Гун. -- Мы убили добрых людей!

     Второпях они покинули дом, вскочили на коней и помчались, но не проехали и
двух ли, как встретили Люй Бо-шэ верхом на осле с двумя кувшинами вина.
В руках он держал корзину с овощами и фруктами.

     -- Дорогой племянник и вы, господин, -- окликнул их Люй Бо-шэ, -- почему же
вы так скоро тронулись в путь?

     -- Людям, совершившим преступление, нельзя подолгу оставаться на месте, --
сказал Цао Цао.

     -- А я поручил домашним заколоть свинью, чтобы угостить вас, -- продолжал
Люй Бо-шэ. -- Разве вы гнушаетесь моим убогим жильем? Умоляю вас вернуться!

     Цао Цао, взмахнув плетью, поскакал вперед, но вдруг круто осадил коня и,
повернувшись, крикнул, обнажая свой меч:

     -- Кто это едет за нами?

     Люй Бо-шэ оглянулся. В этот миг Цао Цао мечом снес ему голову.

     -- Что вы наделали? -- испуганно воскликнул Чэнь Гун. -- Вы только что уже
совершили ошибку!

     -- Если бы Люй Бо-шэ вернулся домой и увидел, что вся семья его перебита,
разве он стерпел бы? -- возразил Цао Цао. -- Он созвал бы людей и погнался
за нами, тогда мы попали бы в беду!

     -- Преднамеренное убийство -- великая несправедливость, -- сказал Чэнь Гун.

     -- Уж лучше я обижу других, чем позволю кому-либо обидеть себя, -- ответил
Цао Цао.

     Чэнь Гун замолчал. Ночью они проехали несколько ли и при свете луны
постучались в ворота постоялого двора. Накормив коня, Цао Цао вскоре уснул,
а Чэнь Гун бодрствовал, терзаясь сомнениями: "Я считал его добрым человеком
и, покинув свой пост, последовал за ним, а оказалось, что это человек с
сердцем волка! Он натворит много зла, нельзя оставлять его в живых".
И Чэнь Гун потянулся было за мечом, собираясь прикончить Цао Цао.

     Правильно говорится:

     Правдивым не может быть тот, в чьем сердце скрывается злоба.
     А вот Цао Цао, Дун Чжо наполнены злобою оба.

     О том, что дальше приключилось с Цао Цао, вы узнаете в следующей главе.



        ГЛАВА ПЯТАЯ

     в которой рассказывается о том, как князья откликнулись на призыв Цао Цао,
и о том,
как три героя сражались с Люй Бу


     В тот самый момент, когда Чэнь Гун собирался убить Цао Цао, в его голове
промелькнула мысль: "Нечестно это. Ведь я последовал за ним ради интересов
государства. Лучше оставить его одного и возвратиться к себе". Он вложил меч
в ножны и, не дожидаясь рассвета, отправился в Дунцзюнь.

     Цао Цао проснулся и, не найдя Чэнь Гуна, подумал: "Услыша слова мои, он,
видно, решил, что я жесток, и поэтому покинул меня. Здесь мне долго
оставаться нельзя".

     Вихрем примчался Цао Цао в Чэньлю, отыскал своего отца и, рассказав ему о
случившемся, объявил, что распродаст свое имущество, соберет на эти деньги
войско и начнет борьбу во имя справедливости.

     -- Боюсь, средств твоих не хватит, -- ответил ему отец. -- Но есть здесь
один весьма достойный человек и к тому же очень богатый, по имени Вэй Хун.
Он презирает богатство и печется о справедливости. Ежели заручиться его
поддержкой, можно начинать великое дело.

     Цао Цао приготовил угощение и, пригласив Вэй Хуна, поведал ему:

     -- Ханьский дом ныне без правителя. Дун Чжо захватил власть в свои руки,
обманывает государя, губит народ. Поднебесная скрежещет зубами от гнева.
Хотел бы я поддержать династию, да, жаль, сил у меня мало. Надеюсь, вы, как
человек справедливый и преданный, не откажете мне в помощи.

     -- Я сам давно таю такую же мечту, -- сказал ему Вэй Хун. -- Но до сих пор
не довелось мне встретить храброго человека. Если у вас столь великие цели,
я отдам на это дело все свое имущество.

     Не откладывая, они разослали гонцов по всем дорогам и приступили к набору
войск, призывая их под знамя, на котором начертали два слова: "Верность и
справедливость".

     Люди, откликнувшиеся на призыв, стекались, как капли дождя.

     Пришел к Цао Цао знаменитый человек из Янпина, по имени Ио Цзинь, за ним --
Ли Дянь из Цзюйлу. Обоих Цао Цао оставил в отряде своих телохранителей. Был
там и Сяхоу Дунь, родом из княжества Пэй, потомок Сяхоу Ина. С малых лет он
ловко владел копьем, и четырнадцатилетним юношей отдан был учителю изучать
ратное дело. Случилось, что некий человек неуважительно отозвался о его
учителе. Сяхоу Дунь этого человека убил и сам бежал. Когда до него дошла
весть, что Цао Цао собирает войско, Сяхоу Дунь пришел к нему вместе с братом
Сяхоу Юанем. У каждого из них было по тысяче отборных воинов. Можно сказать,
они были братьями Цао Цао, так как отец его Цао Сун был из рода Сяхоу и
только усыновлен семьей Цао. Через несколько дней пришли два других брата
Цао Цао -- Цао Жэнь и Цао Хун, оба прекрасные всадники и искусные в
обращении с оружием. И они привели с собой по тысяче воинов. Цао Цао
ликовал.

     В деревне началось обучение войск. Вэй Хун щедро тратил свое состояние на
покупку одежды, оружия, знамен и флагов. Со всех сторон без счета народ
привозил в дар провиант и фураж. Юань Шао тем временем собрал под свои
знамена тридцать тысяч воинов и, покинув Бохай, тоже присоединился к Цао
Цао.

     Цао Цао еще раз разослал гонцов по всем округам с призывом, в котором
говорилось:

     "Цао Цао и его единомышленники, движимые чувством великого долга, объявляют
всей Поднебесной: злодей Дун Чжо совершает преступление против неба и губит
землю. Он убил государя и разоряет государство, оскверняет дворец и терзает
народ. Лютый и бесчеловечный, он виновен во многих подлых поступках. Ныне мы
получили секретный приказ императора собирать войско. Клянемся, что очистим
империю и уничтожим разбойников. Мы уповаем на то, что вы тоже подымете
войска, дабы совместно с нами излить свой справедливый гнев, поддержать
правящий дом и спасти народ. Выступайте немедля, как только получите этот
клич".

     На призыв Цао Цао откликнулись все князья. Они повели свои войска: кто по
двадцать-тридцать тысяч, а кто по десять-двадцать тысяч воинов. При каждом
князе были военачальники и чиновники. Войска двигались к Лояну.

     Меж тем Гунсунь Цзань, правитель округа Бэйпин, с пятнадцатью тысячами
отборных воинов проходил через уезд Пинъюань. Он заметил сквозь листву
тутовых деревьев большое желтое знамя, и навстречу ему выехало несколько
всадников, среди которых он узнал Лю Бэя.

     -- Почему вы здесь, брат мой? -- спросил его Гунсунь Цзань.

     -- Вы были добры ко мне, дорогой брат, -- отвечал Лю Бэй, -- и по вашей
милости я стал начальником этого уезда. Проведав, что вы с войском проходите
здесь, я выехал приветствовать вас. Прошу, брат мой, войти в город и
отдохнуть.

     Гунсунь Цзань, указывая на Гуань Юя и Чжан Фэя, спросил:

     -- А это что за люди?

     -- Это мои названые братья -- Гуань Юй и Чжан Фэй, -- ответил Лю Бэй.

     -- Так вы с ними вместе сражались против Желтых?

     -- Да. Победами своими я обязан этим двум людям.

     -- А какие должности они занимают? -- продолжал расспрашивать Гунсунь
Цзань.

     -- Гуань Юй -- конный стрелок из лука, -- сказал Лю Бэй, -- а Чжан Фэй --
пеший лучник.

     -- Как можно держать под спудом таких героев в то время, когда Дун Чжо
затеял смуту и все князья Поднебесной двинулись в поход, чтобы его
уничтожить? Брат мой, вы должны оставить ничтожную должность и идти вместе
со мной, чтобы покарать злодеев и спасти династию Хань! Согласны?

     -- С великой радостью! -- воскликнул Лю Бэй.

     -- Если бы вы позволили мне тогда убить Дун Чжо, теперь мы не попали бы в
беду! -- произнес Чжан Фэй.

     -- Ну, раз уж пошло на то, пора в поход собираться, -- заключил Гуань Юй.

     Так Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй с несколькими воинами последовали за Гунсунь
Цзанем. Цао Цао принял и их.

     Следом, один за другим, приходили князья. Они разбивали свои лагеря,
растянувшиеся на триста ли.

     Цао Цао приказал зарезать быка и лошадь для жертвоприношений и созвал на
совет всех князей, чтобы обсудить план похода.

     -- Мы собрались сюда движимые чувством великого долга, -- начал правитель
округа Ван Куан. -- Прежде всего нам надлежит избрать предводителя, связать
себя клятвой, а потом уж действовать.

     -- В четырех поколениях рода Юаней было три гуна, -- сказал Цао Цао. --
У Юань Шао немало сторонников, и он, как потомок прославленного Ханьского
сяна, достоин быть главою нашего союза.

     Юань Шао долго отказывался, но все в один голос кричали:

     -- Только вы, кроме вас никто не достоин быть нашим начальником!

     И тогда Юань Шао дал согласие.

     На следующий день возвели трехъярусный помост, по краям которого установили
стяги пяти кланов, а на самом верху -- белое на желтом древке знамя. Тут же
положили полномочную грамоту и печать полководца и попросили Юань Шао
подняться на возвышение.

     Взволнованный Юань Шао в полном облачении, с мечом у пояса поднялся по
ступеням, воскурил благовония и, поклонившись всем, произнес клятву:

     "Несчастье постигло Ханьский правящий дом -- прервана родословная нить
императоров. Мятежник Дун Чжо, воспользовавшись распрями, бесчинствует
безудержно; бедствия обрушиваются на знатных, жестокость изливается на
народ. Мы, Юань Шао и союзники, опасаясь гибели династии, объединим наши
войска, дабы поспешить на помощь государству. Все мы, связывая себя клятвой,
обещаем действовать единодушно, дружно и согласно, и быть достойными
подданными Поднебесной. Пусть сгинет и лишится потомства тот, кто нарушит
эту клятву. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших предков, будьте
этому свидетелями".

     Окончив клятву, он смазал кровью уголки рта. Обряд взволновал всех, у многих
на глазах навернулись слезы. Смазав кровью губы полководцев, Юань Шао
спустился с помоста. Толпа окружила его, увела в шатер и усадила там. Князья
и все остальные разместились по сторонам двумя рядами, в соответствии с
чином и возрастом.

     По знаку Цао Цао подали вино, и когда оно обошло несколько кругов, он
заговорил:

     -- Теперь у нас есть предводитель, и нам надлежит получить от него
назначения. Здесь не должно быть места соперничеству, основанному на силе и
слабости.

     -- Хоть я и не отличаюсь талантами, -- сказал Юань Шао, -- но уважаемые
князья избрали меня своим предводителем, и я обещаю награждать и наказывать
по заслугам. В государстве есть законы, коими определяются наказания; в
армии -- дисциплина, которую никому не дозволено нарушать.

     -- Приказывай, мы повинуемся! -- ответили все присутствующие.

     -- Моему брату Юань Шу быть начальником по снабжению войска провиантом, --
сказал Юань Шао, -- ему надлежит следить за тем, чтобы ни в чем не было
нехватки. А сейчас нам надобен военачальник, который во главе отряда
отправился бы к перевалу Сышуй и завязал там битву. Остальные будут
удерживать важнейшие дороги.

     -- Я хотел бы возглавить головной отряд, -- выступил вперед Сунь Цзянь,
правитель области Чанша.

     -- Вы храбры, я знаю, вы с этим справитесь! -- сказал Юань Шао.

     Итак, отряд под командованием Сунь Цзяня двинулся в поход и ворвался на
перевал Сышуй. Войска, охранявшие перевал, немедленно послали гонца в Лоян
уведомить Дун Чжо о своем опасном положении.

     Меж тем Дун Чжо, добившись власти, предался распутству. Когда Ли Жу, получив
тревожные вести, доложил ему о них, Дун Чжо сильно встревожился и тотчас же
созвал своих военачальников на совет. Первым отозвался Люй Бу.

     -- Не печальтесь, отец мой, -- сказал он с поклоном. -- Ведь на подступах к
перевалу стоят князья -- я смотрю на них, как на полное ничтожество.
Разрешите мне с нашим храбрым войском отрубить им всем головы и выставить их
у ворот столицы.

     -- Пока ты со мной, я могу спать спокойно! -- радостно сказал Дун Чжо.

     Но тут из-за спины Люй Бу вышел человек и громогласно заявил:

     -- К чему большим тесаком резать маленького цыпленка? Для меня так же легко
обезглавить этих князей, как вытащить что-либо из своей сумы!

     Дун Чжо взглянул на него -- это был Хуа Сюн, человек ростом в девять чи, с
осанкой тигра, головой барса и длинными обезьяньими руками. Дун Чжо
понравились его слова. Он тут же присвоил ему высокое звание и дал
пятидесятитысячное войско. В ту же ночь Хуа Сюн двинулся к перевалу.

     А тем временем один из князей, Бао Синь, не желая, чтобы Сунь Цзянь,
назначенный военачальником головного отряда, совершил подвиг первым, тайно
послал своего брата Бао Чжуна с тремя тысячами конных и пеших воинов
опередить Сунь Цзяня по боковой тропинке и вступить в бой с врагом.
Хуа Сюн во главе пятисот одетых в броню всадников бросился ему навстречу с
криком: "Ни с места, мятежники!" Бао Чжун струсил и обратился в бегство. Хуа
Сюн настиг его и взмахнул мечом, обезглавленный Бао Чжун упал с коня. Многие
были взяты в плен живыми. Хуа Сюн послал к Дун Чжо гонца с головой Бао Чжуна
и с известием о победе. Дун Чжо присвоил Хуа Сюну звание ду-ду.

     Сунь Цзянь приблизился к перевалу с четырьмя военачальниками. Первый из них,
Чэн Пу, был вооружен длинным железным копьем с острием как жало змеи;
второй, Хуан Гай, был вооружен стальной плетью; оружием третьему, Хань Дану,
служила большая секира; а оружием четвертого, Цзу Мао, был обоюдоострый меч.
Сунь Цзянь носил серебряный шлем с красной каймой, у пояса -- кованый меч, и
восседал на коне с украшенной цветами гривой.

     -- Эй, вы, пособники злодея! -- вызывающе кричал Сунь Цзянь на перевал. --
Сдавайтесь лучше сразу!

     Помощник Хуа Сюна -- Ху Чэн с отрядом в пять тысяч человек двинулся ему
навстречу и вступил в бой. Чэн Пу с копьем наперевес поскакал прямо на Ху
Чэна и после нескольких схваток пронзил его. Ху Чэн вскрикнул и замертво
упал с коня.

     Тогда Сунь Цзянь подал сигнал к наступлению, но с перевала посыпались стрелы
и камни. Сунь Цзянь вынужден был отвести войска и, раскинув лагерь в
Ляндуне, послал гонца к Юань Шао с донесением и к Юань Шу с требованием
провианта. Но ни фуража, ни провианта Сунь Цзянь не получил, ибо нашелся
человек, который сказал Юань Шу:

     -- Сунь Цзянь -- это свирепый тигр из Цзяндуна. Если он захватит Лоян и
убьет Дун Чжо, то у нас не станет волка, но зато появится тигр. Не давайте
ему провианта, и он непременно потерпит поражение.

     Юань Шу так и сделал.

     В войсках Сунь Цзяня, терпевших лишения, поднялось возмущение. Когда
лазутчики сообщили об этом защитникам перевала, Ли Су, состоявший советником
при Хуа Сюне, сказал ему:

     -- Сегодня ночью я с отрядом спущусь с перевала по тайной тропинке и ударю
на лагерь врага в обход, вы же ударьте в лоб, таким образом мы сможем
захватить Сунь Цзяня в плен.

     Хуа Сюн распорядился накормить досыта участников похода и ночью спустился с
перевала.

     Ярко светила луна, дул легкий ветер. К полуночи отряды добрались до лагеря
Сунь Цзяня и с криками и барабанным боем бросились вперед. Сунь Цзянь, едва
успев одеться и вскочить на коня, тут же встретился с Хуа Сюном. Всадники
скрестили оружие. Не успели они сразиться, как подоспел отряд Ли Су. Он
приказал воинам поджечь все кругом. Войска Сунь Цзяня охватила паника, и они
обратились в бегство. Военачальники сражались один на один.

     Возле Сунь Цзяня остался только Цзу Мао. Им обоим удалось вырваться из
кольца. Преследуемый Хуа Сюном, Сунь Цзянь выпустил в него две стрелы,
однако Хуа Сюн сумел вовремя отклониться в сторону. Сунь Цзянь хотел
выпустить третью стрелу, но так сильно натянул тетиву своего разукрашенного
лука, что сломал его. Ничего не оставалось, как бросить лук и бежать.

     -- Господин мой, -- сказал Цзу Мао, -- красная кайма вашего шлема бросается
в глаза и служит приметой для разбойников. Снимите и отдайте его мне.

     Сунь Цзянь сменил свой шлем на шишак Цзу Мао, и, расставшись, они поскакали
по разным дорогам. Сунь Цзянь свернул на тропинку и благополучно скрылся, а
Цзу Мао, преследуемый Хуа Сюном, пустился на хитрость: он повесил свой шлем
на столб полусгоревшего дома, а сам кинулся в лес. Воины Хуа Сюна, видевшие
при лунном свете шлем с красной каймой, со всех сторон принялись
обстреливать его из луков. Лишь разгадав хитрость, они решились подойти и
взять шлем. В эту минуту из лесу, размахивая мечом, выскочил Цзу Мао и
бросился на Хуа Сюна. Тот извернулся и, испустив страшный крик, одним ударом
сбросил Цзу Мао с коня.

     Рукопашный бой продолжался до рассвета, и лишь тогда Хуа Сюн увел свои
войска на перевал.

     Чэн Пу, Хуан Гай и Хань Дан отыскали Сунь Цзяня и собрали рассыпавшееся
войско; Сунь Цзянь горько оплакивал гибель Цзу Мао. Ночью он послал человека
с донесением к Юань Шао.

     -- Не думал я, что Сунь Цзянь потерпит поражение от Хуа Сюна! -- воскликнул
встревоженный Юань Шао и тут же созвал князей на совет.

     -- Брат Бао Синя, нарушив приказ, самовольно напал на врага, -- сказал Юань
Шао, когда все князья заняли свои места в шатре предводителя. -- Он погиб, и
вместе с ним погибло много людей. Ныне Сунь Цзянь потерпел поражение от Хуа
Сюна. Боевой дух наших войск упал. Что предпринять?

     Князья безмолвствовали. Юань Шао обвел всех взглядом и обратил внимание на
трех неизвестных, стоявших позади Гунсунь Цзаня. Наружность их была
необыкновенной, лица полны решимости.

     -- Что это за люди, тай-шоу Гунсунь Цзань? -- спросил Юань Шао.

     -- Это мой брат, мы с ним с малых лет жили под одной крышей, -- сказал
Гунсунь Цзань и вывел Лю Бэя вперед. -- Лю Бэй из Пинъюаня.

     -- Неужто тот самый Лю Бэй, который разбил Желтых? -- спросил Цао Цао.

     -- Он самый, -- подтвердил Гунсунь Цзань и велел Лю Бэю поклониться, а
затем показать свое лицо. Потом Гунсунь Цзань подробно рассказал о подвигах
Лю Бэя и о его происхождении.

     -- Поскольку он отпрыск Ханьского дома, ему следовало бы сесть, --
предложил Юань Шао. Лю Бэй скромно поблагодарил его.

     -- Я уважаю вас не за вашу славу и положение, а за то, что вы потомок
императорского дома, -- продолжал Юань Шао.

     Лю Бэй уселся с края, а Гуань Юй и Чжан Фэй, скрестив руки, стали у него за
спиной. Неожиданно прибежал разведчик с вестью, что Хуа Сюн во главе
закованных в броню всадников спустился с перевала и на длинном бамбуковом
шесте несет шлем Сунь Цзяня; он уже приблизился к лагерю, выкрикивает угрозы
и вызывает на бой.

     -- Кто сразится с ним? -- спросил Юань Шао.

     -- Разрешите мне, -- выступил вперед Юй Шэ.

     Юань Шао дал свое согласие. Но едва успел Юй Шэ удалиться, как вновь явился
вестник и сказал, что он убит Хуа Сюном в третьей схватке. Все побледнели.

     -- У меня есть превосходный воин Пань Фын, -- вымолвил Хань Фу, -- он
сумеет одолеть Хуа Сюна.

     Юань Шао тотчас же отправил его в битву. С секирой в руке Пань Фын вскочил
на коня, а через некоторое время примчался гонец с сообщением, что и он тоже
убит Хуа Сюном. Эта весть поразила всех.

     -- Как жаль, что здесь нет моих военачальников Янь Ляна и Вэнь Чоу! --
воскликнул Юань Шао. -- Будь хоть один из них здесь, не пришлось бы бояться
Хуа Сюна!

     Не успел он сказать это, как из самого дальнего конца раздался громкий
голос:

     -- Я отрублю голову Хуа Сюну и положу ее перед вашим шатром!

     Все взоры обратились в сторону говорившего. У входа в шатер стоял воин
девяти чи ростом, с длинной бородой, смуглым лицом, орлиным взглядом и
густыми бровями. Голос его гудел, как большой колокол. Юань Шао спросил, что
это за человек.

     -- Это брат Лю Бэя, по имени Гуань Юй, конный стрелок из лука, -- сказал
Гунсунь Цзань. -- Он всюду следует за Лю Бэем.

     -- Неужели среди нас нет достойных смельчаков, что ты предлагаешь мне
какого-то лучника! -- возмущенно крикнул Юань Шу. -- Велите вышвырнуть его
отсюда!

     -- Умерьте свой гнев, -- поспешил остановить его Цао Цао. -- Раз человек
говорит так, значит он храбр и сметлив. Если же он не победит, наказать его
никогда не будет поздно.

     -- Но Хуа Сюн будет глумиться над нами, если мы пошлем в бой простого
лучника, -- возразил Юань Шао.

     -- Этот человек не похож на простолюдина, -- заметил Цао Цао. -- Как может
Хуа Сюн узнать, что это простой лучник?

     -- Если я не одержу победы, отрубите мне голову, -- заявил Гуань Юй.

     Цао Цао стал наливать ему в кубок горячее вино.

     -- Пока нальете, я успею вернуться, -- сказал ему Гуань Юй.

     Он схватил меч и вскочил на коня. Князья услышали, как оглушительно
загремели барабаны, словно раскололось небо и разверзлась земля, дрогнули
холмы и обрушились горы. Князья замерли в напряженном ожидании, и когда уже
хотели послать людей на разведку, раздался звон бубенцов: прискакал Гуань Юй
и швырнул на землю голову Хуа Сюна. Вино в кубке было еще теплое!

     Потомки сложили стихи, восхваляющие Гуань Юя:

     Гремят барабаны и гонги, и в лагере пир и веселье.
     Великая сила героя и небо и землю затмила.
     Он кубок свой полный отставил, чтоб вновь похвалиться отвагой.
     Врага он успел обезглавить, а в кубке вино не остыло.

     Цао Цао был очень доволен победой Гуань Юя. Но тут из-за спины Лю Бэя вышел
Чжан Фэй и воскликнул:

     -- Брат мой, ты убил Хуа Сюна, но почему же ты сразу не ворвался на перевал
и не захватил Дун Чжо? Долго ли нам еще ждать?

     -- Мы, высокопоставленные люди, слишком терпеливы, -- в гневе вскричал Юань
Шу. -- Как смеет подчиненный какого-то начальника уезда хвалиться здесь
своей силой и храбростью? Выгоните их из шатра!

     -- Совершившего подвиг следует награждать -- будь он знатного или простого
рода, -- сказал Цао Цао.

     -- Если вы так высоко цените какого-то начальника уезда, то мне придется
отказаться от должности! -- заявил Юань Шу.

     -- Можно ли из-за одного слова расстраивать великое дело? -- возразил Цао
Цао. Затем он велел Гунсунь Цзаню пока отослать Лю Бэя, Гуань Юя и Чжан Фэя
в лагерь.

     Все военачальники разошлись. Цао Цао велел воину незаметно отнести в дар
братьям мяса и вина, чтобы утешить их.

     Между тем разбитые войска Хуа Сюна бежали обратно на перевал и рассказали Ли
Су о случившемся. Он отправил спешное донесение Дун Чжо, и тот
незамедлительно вызвал на совет Ли Жу, Люй Бу и других приближенных.

     -- Мы потеряли лучшего военачальника Хуа Сюна, -- сказал Ли Жу, обращаясь к
Дун Чжо. -- Силы мятежников возросли. Юань Шао возглавляет союз князей, а
его дядя Юань Вэй занимает у нас должность тай-фу. Если они действуют
согласованно, мы можем сильно пострадать. Прежде всего надо разделаться с
Юань Вэем. Мы просим вас возглавить армию, чтобы рассеять и истребить
мятежников.

     Дун Чжо немедленно отдал приказ Ли Цзюэ и Го Сы взять вооруженный отряд,
окружить дом Юань Вэя и перебить всех -- старых и малых, а отрубленную
голову Юань Вэя доставить на перевал и объявить, за что он казнен. Затем Дун
Чжо собрал двухсоттысячное войско и по двум дорогам выступил в поход.
Ли Цзюэ и Го Сы, у которых было пятьдесят тысяч воинов, получили приказ
держать перевал Сышуй, но в бой не вступать; сам Дун Чжо с войском в сто
пятьдесят тысяч человек занял оборону на перевале Хулао в пятидесяти ли от
Лояна. Люй Бу с его тридцатитысячным войском было приказано стать лагерем на
подступах к перевалу.

     Разведчики, узнав об этом, стрелой помчались с донесением в лагерь Юань Шао,
и тот созвал военачальников на совет.

     -- Если Дун Чжо занял перевал Хулао, -- произнес Цао Цао, -- это значит,
что он разрезал нашу армию на две части. Надо немедля двинуть против него
половину наших войск.

     И тогда Юань Шао по всем направлениям двинул к Хулао войска под
командованием Ван Куана, Цзяо Мао, Бао Синя, Юань И, Кун Юна, Чжан Яна, Тао
Цяня и Гунсунь Цзаня, а Цао Цао встал во главе запасной армии.

     Правитель округа Хэнэй Ван Куан подошел к перевалу первым. Навстречу ему
выступил Люй Бу с тремя тысячами закованных в броню всадников. Когда Ван
Куан построил свои войска в боевой порядок и сам занял место под знаменем,
он увидел выехавшего вперед Люй Бу. На голове у него была шапка, шитая
золотом и украшенная тремя пучками перьев; одет он был в расшитый цветами
халат из красного сычуаньского шелка, перехваченный в талии поясом с пряжкой
в виде львиной головы. Пояс соединял изукрашенные резьбой латы. Лук и колчан
со стрелами висели у него за спиной. С двухсторонней алебардой в руках
восседал он на своем быстром, как ветер, коне Красный заяц.

     Поистине, Люй Бу -- первый среди людей, а Красный заяц -- первый среди
коней!

     -- Кто осмелится сразиться с ним? -- обернувшись, спросил Ван Куан.

     Склонив копье и припустив коня, выехал знаменитый воин Фан Юэ. Всадники
помчались друг на друга. На пятой схватке Люй Бу сразил Фан Юэ, и тот рухнул
с коня. Люй Бу с алебардой наперевес бросился вперед. Воины Ван Куана
обратились в бегство. Люй Бу рубил направо и налево, словно не встречая
никакого сопротивления. К счастью, на помощь Ван Куану подоспели армии Цзяо
Мао и Юань И; Люй Бу пришлось отступить. Князья, понеся значительные потери,
также отступили на тридцать ли и разбили лагерь. Вскоре подошли пять
остальных армий. На военном совете говорили потом, что нет воина, равного
Люй Бу.

     Как раз в это время войско Люй Бу с развевающимися знаменами ринулось в бой.
Военачальник бэйхайского правителя Кун Юна по имени У Ань-го, вооруженный
железной булавой, вступил в бой с Люй Бу. На десятой схватке Люй Бу ударом
алебарды отрубил У Ань-го кисть руки. Тот выронил булаву и бежал. Все войска
вышли ему на помощь, и Люй Бу снова отступил. Князья, возвратившись в
лагерь, собрались на совет.

     -- Люй Бу великий герой, -- сказал Цао Цао. -- Никто не может противостоять
ему. Надо собрать всех восемнадцать князей и обдумать наилучший план
действий. Если захватить Люй Бу, то с Дун Чжо покончить нетрудно.

     Пока они совещались, воины доложили, что Люй Бу опять вызывает кого-нибудь
на бой. Теперь сам Гунсунь Цзань, размахивая копьем, выступил против Люй Бу.
После нескольких схваток Гунсунь Цзань повернул коня и бежал. Люй Бу
помчался за ним. Конь его, который за день мог пробежать тысячу ли, летел,
как ветер. Казалось, он вот-вот настигнет Гунсунь Цзаня. Люй Бу уже поднял
алебарду, собираясь вонзить ее в сердце своего врага. Но в эту минуту сбоку
подскакал всадник с налитыми кровью глазами и развевающейся бородой.
Наклонив свое длинное, в восемнадцать чи, копье с острием наподобие змеиного
жала, он грозно кричал:

     -- Стой, трижды презренный раб! Яньский Чжан Фэй перед тобой!

     Услышав эти слова, Люй Бу оставил Гунсунь Цзаня и вступил в бой с Чжан Фэем.
Тот сражался ожесточенно, но более двадцати схваток не решили исхода
поединка. Видя это, Гуань Юй вскочил на коня и, размахивая своим тяжелым,
кривым, как лунный серп, мечом Черного дракона, налетел на Люй Бу с другой
стороны. Всадники схватывались несколько десятков раз, но одолеть Люй Бу
было невозможно. Тогда Лю Бэй, выхватив свой обоюдоострый меч, на коне с
развевающейся гривой, тоже бросился в бой. Все трое окружили Люй Бу, и тот,
вертясь как волчок, сражался сразу с тремя. Воины восьми армий оцепенели от
этого зрелища.

     Люй Бу почувствовал, что слабеет. Глядя Лю Бэю в лицо, он сделал выпад. Лю
Бэй шарахнулся в сторону, а Люй Бу вихрем пронесся мимо и вырвался на
свободу. Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй гнались за ним до самого перевала.

     У древних писателей есть описание этой битвы:

     При Хуань-ди и Лин-ди династии участь решилась.
     Светило дневное зашло, и луч предвечерний померк.
     Лю Се был мечтатель и трус со слабой и робкой душою,
     И вероломный Дун Чжо правителя юного сверг.
     Но вот Цао Цао, восстав, призыв обратил к Поднебесной,
     Взялись за оружье князья, собрали несметную рать.
     С них клятву великую взял, возглавив союз, Юань Шао,
     И правящий дом сохранить, и мир в стране поддержать.
     Кто может сравниться с Люй Бу, известным во всей Поднебесной?
     Отважен, талантлив, красив -- везде вам расскажут о том.
     Чешуйчатый панцырь на нем, похожий на кожу дракона,
     Сверкающий шлем золотой увенчан фазаньим хвостом.
     Сверх панцыря шитый халат, как феникс, раскинувший крылья,
     И пояс в камнях дорогих, застегнутый пряжкой литой.
     Когда он летит на коне, вокруг поднимается ветер,
     И алебарда блестит прозрачной осенней водой.
     С любым он сразиться готов, но кто ему выйдет навстречу?
     Притихли от страха бойцы, и сердце дрожит у князей.
     Вдруг смело выходит Чжан Фэй, известнейший воин из Яня,
     Копье у него с острием, как жало холодное змей.
     Его борода и усы, топорщась, взлетают по ветру,
     Пылает в нем ярости жар, и молнии мечут глаза.
     Он в битве не победил и не потерпел пораженья,
     И вдруг Гуань Юй прилетел на помощь ему, как гроза.
     В руках его кованый меч сияет как иней на солнце.
     Халат в попугаях цветных взвивается, как мотылек.
     Где конь его ступит ногой, там духи и демоны стонут,
     И гнев его мог остудить лишь вражеской крови поток.
     С ним вышел отважный Лю Бэй, он меч обнажил свой двуострый,
     Под ним закачалась земля и дрогнуло небо над ним.
     Они окружили Люй Бу, и тут началось ратоборство.
     Без отдыха он отражал удары один за другим.
     От крика и стука мечей дрожали земля и небо,
     И в мелком ознобе тряслись созвездья Тельца и Ковша.
     Уже обессилел Люй Бу, он выхода ищет из битвы,
     Он смотрит с тревогой вокруг, бледнея и хрипло дыша.
     Последние силы призвав, он вдруг повернул алебарду
     И, словно сухую траву, врагов по земле разметал;
     И, к шее коня наклонясь, хлестнул его, бросил поводья
     И духом одним, как стрела, взметнулся на перевал.

     Лю Бэй с братьями, добравшись до перевала, увидели там трепещущий на ветру
огромный черный зонт.

     -- Здесь Дун Чжо! -- вскричал Чжан Фэй. -- Какая нам польза преследовать
Люй Бу? Схватим самого злодея -- вырвем корень зла!

     И, хлестнув коней, братья поскакали на перевал, чтобы поймать Дун Чжо.

     Правильно говорится:

     Хочешь мятеж усмирить, сначала схвати главарей.
     Подвиги хочешь свершать -- ищи необычных людей.

     Чем окончилась эта битва, вы узнаете в следующей главе.



        ГЛАВА ШЕСТАЯ

     повествующая о том, как Дун Чжо сжег императорский дворец,
и о том,
как Сунь Цзянь похитил государственную печать


     Чжан Фэй был встречен на перевале градом стрел и камней и вынужден был
вернуться. Восемь князей поздравили Лю Бэя и его названых братьев с успехом
и послали гонца в лагерь Юань Шао возвестить о победе. Юань Шао отдал приказ
Сунь Цзяню наступать.

     Сунь Цзянь вместе с Чэн Пу и Хуан Гаем явился в лагерь Юань Шу.

     -- У нас с Дун Чжо не было личной вражды, -- начал он, чертя палкой на
земле, -- но я самоотверженно сквозь тучи стрел и град камней ринулся в
смертельный бой, воодушевляемый больше всего долгом служения государству и
меньше всего чувством личной привязанности к вам. Вы же, наслушавшись
клеветы, лишили меня провианта и довели до поражения. Что все это значит?

     Юань Шу в смущении не нашелся, что ответить, и приказал казнить клеветника,
чтобы задобрить Сунь Цзяня. Возвратившись в свой лагерь, Сунь Цзянь узнал,
что его ожидает один из любимых военачальников Дун Чжо по имени Ли Цзюэ.

     -- Ты зачем явился сюда? -- спросил его Сунь Цзянь.

     -- Дун Чжо уважает вас больше всех, -- заговорил Ли Цзюэ, -- и послал меня
к вам с предложением породниться. У него есть дочь, которую он хочет отдать
замуж за вашего сына.

     -- Разве я могу породниться с таким бессовестным и беспутным злодеем,
погубившим правящий дом! -- в страшном гневе закричал Сунь Цзянь. --
Я поклялся уничтожить его род до девятого колена, чтобы отомстить за
поруганную им Поднебесную! Тебя я пока не трону, но возвращайся назад не
мешкая! Помни: сдашь перевал -- я тебя пощажу, будешь медлить -- изрублю в
куски!

     Ли Цзюэ в страхе обхватил голову руками и бросился бежать. Вернувшись, он
рассказал Дун Чжо, как вызывающе вел себя Сунь Цзянь. Дун Чжо сильно
разгневался и спросил совета у Ли Жу.

     -- Люй Бу потерпел поражение, -- сказал ему Ли Жу, -- боевой дух нашего
войска упал. Лучше всего вернуться в Лоян и оттуда перевезти императора в
Чанань. Недавно я слышал, как мальчишки на улицах распевали:

     На востоке один хань, на западе другой хань,
     Лишь тогда олень спасется, если побежит в Чанань.

     Если вдуматься в эти слова, то смысл их таков: охотник на западе -- это
намек на основателя Ханьской династии Гао-цзу, двенадцать потомков которого
правили в Чанане; охотник на востоке -- это, видимо, Гуан-у, прославившийся
в восточной столице Лояне. Ныне после него там тоже насчитывается двенадцать
поколений императоров. Само небо подсказывает вам воссоединить династию...
Возвращайтесь в Чанань, и вы избавитесь от всех забот.

     Такой вывод чрезвычайно обрадовал Дун Чжо.

     -- Если бы ты не растолковал, -- воскликнул он, -- я ни за что не уразумел
бы!

     В ту же ночь Дун Чжо вместе с Люй Бу возвратился в Лоян. Он созвал во дворец
всех гражданских и военных чиновников, чтобы сообщить им о своем желании
перенести столицу в Чанань.

     -- Так как Лоян был столицей Ханьской династии вот уже более двухсот лет,
то самой судьбой предписано ему захиреть, -- начал Дун Чжо. -- А в Чанане я
предвижу расцвет жизни и поэтому хочу предложить вам переселиться на запад.
Это принесет нам счастье. Собирайтесь-ка в путь!

     -- Но ведь там все разрушено, -- возразил сы-ту Ян Бяо. -- И сейчас нет
причины покидать храм предков и императорское кладбище. Боюсь, что это
вызовет народные волнения, -- всколыхнуть Поднебесную легко, успокоить
трудно. Надеюсь, вы задумаетесь над этим.

     -- Так ты противишься великим государственным планам? -- закричал Дун Чжо.

     -- Сы-ту Ян Бяо говорит правильно, -- поддержал его Хуан Юань. -- Во
времена мятежа Ван Мана и восстания Краснобровых Чанань был сожжен и
превращен в руины, жители разбежались -- там не наберется и двухсот человек.
Покинуть дворец и уйти в пустыню -- дело безрассудное!

     -- К востоку от перевала восстали мятежники, -- сказал Дун Чжо, -- вся
Поднебесная охвачена смутой. Чанань же защищен пропастями Сяохань, к тому же
поблизости от него находится Лунъю, откуда можно возить лес, камень, кирпич
и черепицу. Дворцы отстроят за месяц! Довольно! Прекратите пустые речи!

     -- Перенести столицу в Чанань -- значит вызвать беспорядки в народе, --
настаивал сы-ту Сюнь Шуан.

     -- Я пекусь о всей Поднебесной! -- рассвирепел Дун Чжо. -- Буду я жалеть
каких-то мелких людишек!

     И он тут же лишил всех титулов Ян Бяо, Хуан Юаня и Сюнь Шуана.

     Садясь в коляску при выходе из дворца, Дун Чжо заметил двух человек,
которые, почтительно сложив руки, поклонились ему. Дун Чжо узнал шан-шу Чжоу
Би и начальника стражи городских ворот У Цюна. На вопрос Дун Чжо, зачем они
явились сюда, Чжоу Би отвечал:

     -- До нас дошел слух, что вы решили перенести столицу в Чанань, и мы пришли
к вам с советом.

     -- Вы -- сторонники Юань Шао! -- в гневе заревел Дун Чжо. -- Тот уже стал
изменником, и вы тоже из его шайки! Стража! Обезглавить их за городскими
воротами!

     Приказ о переезде в новую столицу был отдан, и в тот же день все тронулись в
путь.

     -- Нам не хватает денег и провианта, -- говорил Ли Жу. -- В Лояне много
богатых людей -- можно конфисковать их имущество, перебить приверженцев Юань
Шао и завладеть их богатством. Тогда мы будем обеспечены всем необходимым.

     Пять тысяч закованных в броню всадников похватали всех лоянских богачей --
несколько тысяч человек. Объявив их мятежниками, восставшими против Дун Чжо,
всадники повели их за город и обезглавили, а имущество их забрали. Ли Цзюэ и
Го Сы гнали в Чанань огромные толпы жителей Лояна. Люди были разбиты на
группы по сто человек, и каждую группу сопровождал вооруженный отряд. Не
счесть было тех, кто умер в пути, они остались лежать в оврагах. Стража
бесчестила женщин, отбирала у людей пищу. Плач и стенания потрясали небо и
землю.

     Перед отъездом Дун Чжо приказал своим приспешникам зажечь дома, храмы
предков и дворцы. Зарево пожаров видно было в Чанане. Столица превратилась в
горящие развалины. Дун Чжо велел Люй Бу разрыть усыпальницы императоров и
императриц и взять оттуда золото и драгоценности. Воспользовавшись этим,
простые воины тоже стали раскапывать и грабить могилы знатных. Нагрузив
золотом, тканями и драгоценными вещами несколько тысяч повозок, Дун Чжо с
императором, императрицей и приближенными двинулся в Чанань.

     Военачальник Чжао Цинь, узнав о том, что Дун Чжо покинул Лоян, оставил
перевал Сышуй, который тотчас же был занят войсками Сунь Цзяня. Лю Бэй с
братьями ворвался на перевал Хулао, а за ними повели свои войска и князья.
Сунь Цзянь, спеша в Лоян, издали увидел языки пламени, подымавшиеся к небу.
Черный дым стлался по земле на двести -- триста ли. В столице не осталось ни
одного человека и не сохранилось никакого жилья. Выслав воинов тушить
пожары, Сунь Цзянь приказал князьям располагаться на опустошенной земле.

     Цао Цао пришел к Юань Шао и сказал так:

     -- Дун Чжо направляется на запад, надо, не теряя времени, послать за ним
погоню. Почему вы остановили войско?

     -- Князья устали... Боюсь, что дальше двигаться бесполезно, -- ответил ему
Юань Шао.

     -- Мятежник Дун Чжо сжег дворцы и насильно увез императора, -- возмущался
Цао Цао. -- Весь народ всколыхнулся, никто не знает, где искать опоры. Во
время всеобщей растерянности достаточно одной битвы, чтобы восстановить
порядок в Поднебесной! Почему князья колеблются и не двигаются дальше?

     Князья отвечали, что не желают поступать необдуманно.

     -- С ротозеями нечего советоваться! -- в сердцах воскликнул Цао Цао и на
свой риск и страх во главе десятитысячного войска двинулся вслед Дун Чжо.

     Тем временем Дун Чжо добрался до Жунъяна. Местный правитель Сюй Жун вышел
его встречать, и Ли Жу дал совет Дун Чжо:

     -- Вы, чэн-сян, покинули столицу, но не приняли мер против преследования,
-- сказал Ли Жу. -- Прикажите Сюй Жуну устроить засаду за городом вблизи
гор. Если подойдут преследователи, пусть он пропустит их; мы их здесь
разобьем, а затем он отрежет им путь к отступлению и окончательно уничтожит.
Это послужит уроком тем, кто подоспеет позже, -- они не посмеют напасть на
нас.

     По его совету Дун Чжо велел Люй Бу во главе отборных воинов прикрывать тыл.
Как раз во время марша его и настиг отряд Цао Цао.

     -- Все вышло так, как рассчитывал Ли Жу! -- рассмеявшись, воскликнул Люй Бу
и отдал приказ войскам построиться в боевой порядок.

     Цао Цао выехал вперед и громко выкрикнул:

     -- Мятежники, вы насильно увозите императора и угоняете народ! Куда вы
идете?

     -- Эй! Трус, изменивший своему хозяину! Что за вздор ты там мелешь? --
бранью отвечал ему Люй Бу.

     Люй Бу ударил на врагов сразу с трех сторон, бросив в бой одетых в броню
всадников. Устоять было невозможно. Армия Цао Цао потерпела поражение и
бежала к Жунъяну.

     Когда его воины достигли подножья какой-то пустынной горы, было уже время
второй стражи. При ярком свете луны все было видно, как днем. Но только они
собрались установить котлы, чтобы готовить пищу, как со всех сторон
послышались громкие крики -- это вышли скрывавшиеся в засаде войска Сюй
Жуна. Цао Цао поспешно хлестнул коня и обратился в бегство, но, столкнувшись
с Сюй Жуном, повернул обратно. Сюй Жун выстрелил из лука и ранил Цао Цао в
плечо. Цао Цао так и умчался, не вынув из раны стрелы.

     Он уже перебрался через гору, как вдруг два копья вонзились в его коня. Конь
упал. Цао Цао свалился на землю и был схвачен вражескими воинами,
скрывавшимися в траве. Но в этот момент подлетел всадник, взмахнул мечом, и
оба воина пали мертвыми. Всадник спрыгнул с коня и помог Цао Цао подняться.
Цао Цао узнал в нем Цао Хуна.

     -- Оставь меня, я умру здесь, -- сказал Цао Цао. -- Спасайся сам, дорогой
брат!

     -- Скорей садитесь на коня, а я пойду пешком, -- от души предложил Цао Хун.

     -- Войско разбойников настигает нас, -- сказал Цао Цао. -- Что же ты будешь
делать?

     -- Поднебесная может обойтись без Цао Хуна, но не может обойтись без вас --
возразил Цао Хун.

     -- Если я уцелею, то буду обязан тебе жизнью, -- сказал Цао Цао, садясь на
коня.

     Цао Хун снял с себя латы, вытащил меч и побежал за конем.

     Так двигались они до наступления четвертой стражи. Дальше путь им преградила
большая река, а крики гнавшихся за ними людей все приближались.

     -- Не жить мне больше, такова, видно, моя судьба, -- горестно произнес Цао
Цао.

     Цао Хун помог Цао Цао слезть с коня, снял с него панцырь и халат, взвалил
брата себе на плечи и пустился вплавь. Только успели они ступить на другой
берег, как преследователи с противоположной стороны открыли по ним стрельбу.
Цао Цао, весь мокрый, все же успел от них скрыться.

     Близился рассвет. Пройдя более тридцати ли, беглецы присели отдохнуть у
подножья холма. Внезапно шум и крики нарушили тишину -- погоня настигала их.
Это был Сюй Жун, который переправился через реку выше по течению и продолжал
преследование. Казалось, на этот раз им нет спасения, но тут до их слуха
донесся крик:

     -- Стойте, не убивайте моего господина!

     Наперерез Сюй Жуну мчался Сяхоу Дунь. Завязался бой. После нескольких
схваток Сяхоу Дунь сбил Сюй Жуна с коня, и воины его разбежались. Вскоре Цао
Жэнь, Ио Цзинь и Ли Дянь присоединились к Цао Цао. Собрав остатки своего
войска -- около пятисот человек, -- они вместе вернулись в Хэнэй.

     Тем временем князья расположились лагерем в Лояне. Сунь Цзянь раскинул шатер
на том месте, где прежде стоял дворец Цзяньчжан. Он приказал убрать камни и
обломки. Были засыпаны все разрытые Дун Чжо императорские могилы. На месте
храма предков династии был сооружен легкий павильон. Сюда пригласили князей,
чтобы расставить по порядку священные таблички. Затем зарезали быка и
принесли жертвы. После этой церемонии все разошлись.

     Сунь Цзянь возвратился в лагерь. В эту ночь ярко светила луна, сверкали
звезды. Сжимая в руке меч, Сунь Цзянь сидел на открытом воздухе, следя за
небесными светилами. Он заметил, как по небу с северной стороны разлилась
белесая дымка, и со вздохом подумал: "Императорские звезды меркнут --
мятежник Дун Чжо возмущает государство. Десятки тысяч людей мучаются на
развалинах и пепле, столица превратилась в пустыню". Так размышлял Сунь
Цзянь и не чувствовал, как слезы струятся у него по щекам.

     -- Смотрите! -- сказал вдруг стоявший с ним рядом воин. -- Южнее дворца из
колодца подымается радужное сияние.

     Сунь Цзянь велел воину зажечь факел и спуститься в колодец. Вскоре тот
вытащил труп женщины, совершенно не тронутый временем, хотя она умерла
давно. На ней было придворное платье и на шее висел на шнурке атласный
мешочек. В мешочке оказалась красная коробочка с золотым замочком. Когда ее
открыли, то увидали яшмовую печать, размером в квадратный цунь. На печати
было выгравировано пять переплетенных драконов и восемь иероглифов в стиле
чжуань(*1), которые гласили: "Принявший веление неба да процветает в веках".
Один уголок печати был отбит и припаян золотом.

     Сунь Цзянь взял печать и показал ее Чэн Пу. Тот сказал:

     -- Это наследственная императорская печать из старинной яшмы. В древности
некий Бянь Хэ(*2) увидел у подножья горы Цзиншань феникса, сидевшего на
камне. Он взял этот камень и принес Чускому князю Вэнь-вану. Князь расколол
его и достал кусок яшмы. В двадцать шестом году правления Циньской династии
[220 г. до н.э.] гравер сделал из нее печать, а Ли Сы вырезал на ней эти
восемь иероглифов. В двадцать восьмом году Цинь Ши-хуан, совершая поездку по
империи, был на озере Дунтин. Неожиданно поднялся сильный ветер, забушевали
волны. Лодка готова была вот-вот опрокинуться. Тогда Цинь Ши-хуан бросил
печать в озеро, и буря прекратилась. В тридцать шестом году Цинь Ши-хуан,
снова совершая поездку, прибыл в Хуаинь. Какой-то человек встал на дороге и
обратился к одному из его приближенных: "Возвращаю эту печать потомственному
дракону"(*3). Сказав это, он исчез. Так печать вернулась к династии Цинь. На
следующий год Цинь Ши-хуан почил, а Цзы Ин передал печать ханьскому Гао-цзу.
Позже, во время восстания Ван Мана, императрица Сяо-юань убила этой печатью
Ван Сюня и Су Сяня, отломав при этом уголок, который потом был припаян
золотом. Гуан-у добыл это сокровище в Ияне, и оно передавалось по наследству
вплоть до наших дней. Я слышал, что когда дворцовые евнухи подняли смуту и
увезли малолетнего императора в Бэйман, печать не нашли при возвращении во
дворец. Теперь она попала к вам в руки. Вы непременно станете императором.
Однако вам нельзя долго оставаться здесь -- надо ехать в Цзяндун и там
обдумать план великих деяний.

     -- Ваши слова совпадают с моими мыслями, -- сказал Сунь Цзянь. -- Завтра
же, сказавшись больным, я уеду отсюда.

     Сунь Цзянь приказал воинам не разглашать тайны. Но кто мог знать, что один
из них был земляком Юань Шао? В расчете выдвинуться он украдкой бежал ночью
из лагеря, явился к Юань Шао и обо всем ему рассказал. Юань Шао наградил его
и оставил в своем войске.

     На следующий день к Юань Шао пришел Сунь Цзянь.

     -- Прихворнул я немного, -- заявил он. -- Хочу возвратиться в Чанша и зашел
проститься с вами.

     -- Знаю я вашу болезнь, -- насмешливо воскликнул Юань Шао. -- Называется
она "государственная печать"!

     -- С чего вы это взяли? -- бледнея, спросил Сунь Цзянь.

     -- Мы подняли войска для того, чтобы покарать мятежников и уничтожить зло в
государстве, -- продолжал Юань Шао. -- Печать -- это сокровище династии, и
вам следовало бы в присутствии всех передать ее мне как главе союза. А когда
Дун Чжо будет уничтожен, мы возвратим ее законному владельцу. Вы же утаили
печать и собираетесь унести с собой. Какие цели вы преследуете?

     -- Печать? Как она могла оказаться у меня? -- недоумевал Сунь Цзянь.

     -- А где та вещица из дворца Цзяньчжан, что была в колодце?

     -- У меня ничего нет.

     -- Скорей сознавайтесь, не то будет худо!

     Тогда Сунь Цзянь, воздев руки к небу, поклялся:

     -- Если я нашел и утаил печать, пусть несчастье постигнет меня, пусть
погибну я от меча или стрелы!

     -- Раз Сунь Цзянь так клянется, значит печати у него нет, -- таково было
суждение князей. Но Юань Шао вызвал перебежавшего воина и спросил его:

     -- Видел ты этого человека, когда извлекали труп из колодца?

     Сунь Цзянь обнажил висевший у пояса меч и в ярости хотел зарубить доносчика.

     -- Если ты хочешь снести ему голову -- значит, ты лжешь! -- закричал Юань
Шао, выхватывая меч из ножен.

     Янь Лян и Вэнь Чоу, стоявшие у него за спиной, также схватились за мечи. Чэн
Пу, Хуан Гай и Хань Дан, стоявшие позади Сунь Цзяня, сжимали в руках оружие.
Князья удержали их.

     Сунь Цзянь, вскочив на коня, ускакал из лагеря и тут же покинул Лоян.
Разгневанный Юань Шао в эту же ночь послал преданного человека в Цзинчжоу
предупредить Лю Бяо, чтобы он перехватил Сунь Цзяня по дороге и отобрал у
него печать.

     На следующий день пришла весть, что Цао Цао, преследовавший Дун Чжо,
сражался в Жунъяне и, потерпев поражение, теперь возвращается. Юань Шао
велел встретить его и проводить в лагерь. Собрав князей, он устроил пир,
чтобы развеять печаль Цао Цао. Среди общего веселья Цао Цао поднялся и
сказал со вздохом:

     -- Я начал великое дело, чтобы избавить страну от злодеев. Все вы вошли в
союз, движимые чувством справедливости, и я вам открою свой первоначальный
план: Юань Шао должен был бы повести хэнэйские войска к Мынцзиню и
Суаньцзао, а остальные князья -- оборонять Чэнгао, удерживать Аоцан и
прикрывать Хуаньюань и Дагу, держа под наблюдением важнейшие места. Гунсунь
Цзань с наньянскими войсками должен был занять Даньси и, вступив затем в
Угуань, угрожать району Саньфу, который весь покрыт глубокими рвами и
высокими валами, так что там никто не решился бы вступить с нами в бой.
Такое распределение сил внесло бы замешательство в ряды врага и создало бы в
Поднебесной благоприятную обстановку для подавления мятежа. Сразу повсюду
был бы восстановлен порядок. Ныне же вы медлите и стоите на месте, не
оправдывая великих надежд Поднебесной. Это повергает меня в величайший стыд!

     Юань Шао и другие ничего не могли возразить. Понимая, что Юань Шао и каждый
из князей думают по-своему и что так невозможно успешно завершить дело, Цао
Цао один повел свои войска в Яньчжоу.

     -- Юань Шао бессилен, и его уже давно следовало бы сместить, -- сказал
Гунсунь Цзань Лю Бэю и его братьям. -- Мы тоже уйдем от него.

     Они снялись с лагеря и двинулись на север. Дойдя до Пинъюаня, Гунсунь Цзань
оставил там Лю Бэя, а сам ушел охранять свои земли и восстанавливать армию.

     Видя, что все князья расходятся, Юань Шао тоже покинул Лоян и отправился в
Гуаньдун.

     А теперь поговорим о Лю Бяо, которому Юань Шао велел отобрать печать у Сунь
Цзяня.

     Лю Бяо происходил из Гаопина и был родственником императорской семьи.
В юности он дружил с семью знаменитыми людьми, и их вместе называли "восемью
удальцами из Цзянся". Это были Чэнь Сян из Жунани, Фань Пан из той же
области, Кун Юй из княжества Лу, Фань Кан из Бохая, Тань Фу из Шаньяна, Чжан
Цзянь оттуда же и Чэнь Цзин из Наньяна. Кроме того, у Лю Бяо были помощники
Куай Лян и Куай Юэ из Яньпина и Цай Мао из Сянъяна.

     Получив письмо Юань Шао, Лю Бяо приказал Куай Юэ и Цай Мао с десятитысячным
войском преградить путь Сунь Цзяню. Когда его армия приблизилась, Куай Юэ
построил свое войско в боевой порядок и выехал вперед.

     -- Храбрый Куай Юэ, почему ты преградил мне путь? -- спросил его Сунь
Цзянь.

     -- Ты -- подданный династии Хань, как же ты посмел присвоить
государственную печать? -- угрожающе спросил Куай Юэ. -- Отдай мне печать и
уходи.

     Вместо ответа Сунь Цзянь приказал Хуан Гаю вступить в бой. На поединок вышел
Цай Мао. После нескольких схваток он отступил, и Сунь Цзянь,
воспользовавшись этим, с боем перешел границы владений Лю Бяо. За горой
загремели гонги и барабаны -- это подоспел со своим отрядом сам Лю Бяо. Сунь
Цзянь поспешил приветствовать его и спросил:

     -- На каком основании вы поверили письму Юань Шао и чините препятствие мне,
правителю соседнего округа?

     -- Ты утаил государственную печать и замышляешь мятеж!

     -- Пусть я умру от меча или стрелы, если печать у меня! -- воскликнул Сунь
Цзянь.

     -- Хочешь, чтобы я поверил, дай мне обыскать тебя!

     -- Кто ты такой, что осмеливаешься так неуважительно относиться ко мне? --
гневно вскричал Сунь Цзянь и тотчас повел своих воинов в бой.

     Лю Бяо отступил. Сунь Цзянь, подхлестнув коня, бросился за ним. Но тут в
битву вступили войска, скрывавшиеся в засаде у подножья двух гор, а сзади
приближались Цай Мао и Куай Юэ. Сунь Цзянь попал в кольцо.

     Поистине, верно сказано:

     Хотя утаил он печать, но пользы ему никакой,
     Войну этим только разжег и потерял покой.

     Как Сунь Цзянь вышел из опасного положения, об этом вы узнаете в следующей
главе.



        ГЛАВА СЕДЬМАЯ

     в которой говорится о том, как Юань Шао сражался с Гунсунь Цзанем,
и о том,
как Сунь Цзянь перешел реку


     Сунь Цзянь, окруженный войсками Лю Бяо, потеряв убитыми своих
военачальников, сам едва спасся от смерти. Вырвавшись на дорогу, он бежал в
Цзяндун. С тех пор у Сунь Цзяня и Лю Бяо завязалась открытая вражда.

     Юань Шао находился в то время в Хэнэе. Он испытывал недостаток в провианте,
и правитель округа Цзичжоу Хань Фу послал ему подкрепление. Советник Фын Цзи
сказал Юань Шао:

     -- Вы, самый сильный человек в Поднебесной, вынуждены ожидать, пока кто-то
пришлет вам провиант. Земли Цзичжоу богаты и обширны, почему бы вам не
захватить их?

     -- Не могу придумать, как это сделать, -- отвечал Юань Шао.

     -- Пошлите гонца с тайным письмом к Гунсунь Цзаню и предложите ему
захватить Цзичжоу, обещая свою поддержку, -- посоветовал Фын Цзи. --
Ручаюсь, что Гунсунь Цзань подымет войска. Хань Фу -- человек не слишком
храбрый, он обязательно попросит вас взять на себя управление округом, и вы
получите все, даже не шевельнув пальцем.

     Юань Шао так и поступил.

     Узнав из письма, что речь идет о совместном нападении на Цзичжоу и о разделе
цзичжоуских земель, Гунсунь Цзань возликовал и в тот же день выступил в
поход. Но Юань Шао послал еще другого человека тайно предупредить Хань Фу об
угрожающей ему опасности. Тот испугался и позвал на совет своих приближенных
Сюнь Шэня и Синь Пиня.

     -- Если Гунсунь Цзань нападет на нас со своими яньдайскими войсками, --
сказал Сюнь Шэнь, -- этого удара мы не выдержим. К тому же Гунсунь Цзаню
помогут Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй. Юань Шао же храбростью своею и умом
превосходит всех, у него много знаменитых полководцев. Вы можете попросить
его взять на себя управление округом. Юань Шао благосклонно относится к вам,
и вам нечего будет бояться Гунсунь Цзаня.

     Хань Фу тотчас же послал своего помощника Гуань Чуня к Юань Шао. Однако
чжан-ши Гэн У сказал так:

     -- Юань Шао -- человек беспомощный, армия его голодает. Он зависит от нас,
как младенец от своей матери: если мать не даст ему молока, он умрет с
голоду. Зачем же вы хотите уступить Юань Шао управление округом? Это все
равно, что пустить тигра в стадо баранов!

     -- Я всегда служил роду Юаней, -- заявил Хань Фу. -- Да и талантов у меня
нет таких, как у Юань Шао. Древние же учат нас уступать место мудрым. В вас
говорит простая зависть.

     -- Цзичжоу можно считать потерянным! -- со вздохом сказал Гэн У.

     Более тридцати чиновников покинули из-за этого разногласия свои должности.
Только Гэн У и Гуань Чунь укрылись за городом и стали поджидать Юань Шао.

     Через несколько дней явился Юань Шао с войсками. Гэн У и Гуань Чунь с
обнаженными мечами выскочили из засады. Юань Шао приказал Янь Ляну тут же
обезглавить Гэн У, а Вэнь Чоу зарубил Гуань Чуня.

     Юань Шао, въехав в Цзичжоу, назначил Хань Фу на высокую должность, а дела по
управлению округом полностью передал в руки Тянь Фына и других своих
приближенных.

     Хань Фу вскоре раскаялся в своем необдуманном поступке, покинул семью и
уехал в Чэньлю.

     Гунсунь Цзань, узнав о том, что Юань Шао уже завладел Цзичжоу, послал к нему
своего брата Гунсунь Юэ, чтобы договориться о разделе земель.

     -- Передай своему брату, что мне надо посоветоваться с ним лично, -- сказал
Юань Шао. -- Пусть он придет ко мне.

     Гунсунь Юэ двинулся в обратный путь, но не проехал и пятидесяти ли, как на
него напал вооруженный отряд. С криками, что они из армии Дун Чжо,
нападавшие открыли бешеную стрельбу из луков и убили Гунсунь Юэ. Воины из
его охраны разбежались и принесли об этом весть Гунсунь Цзаню.

     -- Юань Шао соблазнял меня совместно с ним напасть на Хань Фу, а захватил
все один! -- в гневе вскричал Гунсунь Цзань. -- И теперь еще обманывает
меня, что воины Дун Чжо убили моего брата! Как отомстить за эту обиду?

     И он без промедлений двинулся с войском на Цзичжоу.

     Юань Шао, узнав об этом, тоже отдал приказ выступить в поход. Армии
расположились одна против другой, разделенные рекой Паньхэ. Гунсунь Цзань
верхом на коне выехал на мост и закричал:

     -- Отступник, как ты осмелился предать меня?

     -- Бесталанный Хань Фу добровольно уступил мне Цзичжоу. Не вмешивайся не в
свое дело! -- отвечал Юань Шао, также выезжая на мост.

     -- Прежде ты был честен и справедлив, и тебя избрали главой союза, --
сказал Гунсунь Цзань. -- Ныне твой поступок показывает, что у тебя сердце
волка и повадки собаки. Как только хватает у тебя совести смотреть людям в
глаза?

     -- Кто схватит его? -- в бешенстве закричал Юань Шао.

     В ту же минуту, подхлестнув коня, с копьем наперевес ринулся в бой Вэнь Чоу.
Гунсунь Цзань не выдержал натиска и обратился в бегство. Вэнь Чоу, преследуя
его, ворвался во вражеский строй, рубя направо и налево. Четыре сильнейших
военачальника Гунсунь Цзаня бросились ему навстречу. Одного из них Вэнь Чоу
копьем сбил с коня, трое других скрылись. Гунсунь Цзань бежал по направлению
к горам, а Вэнь Чоу гнался за ним по пятам с криком:

     -- Слезай с коня и сдавайся!

     Лук и стрелы Гунсунь Цзань растерял, шлем свалился у него с головы, волосы
развевались по ветру. Подхлестывая коня, он мчался по склону горы. Вдруг
конь споткнулся, Гунсунь Цзань слетел на землю и покатился вниз. Вэнь Чоу
уже сжимал копье, собираясь прикончить Гунсунь Цзаня, как вдруг с левой
стороны из зарослей выскочил юный воин. С копьем наперевес он помчался на
Вэнь Чоу. Взобравшись наверх, Гунсунь Цзань стал следить за ходом битвы.

     Юный воин был ростом в восемь чи, с большими глазами, густыми бровями,
широким лбом и тяжелым подбородком. Осанка его была величественной. Не менее
шестидесяти раз жестоко схватывался он с Вэнь Чоу, но ни тот, ни другой не
добились успеха. Тут подоспела армия Гунсунь Цзаня, и Вэнь Чоу бежал. Юноша
не стал его преследовать.

     Гунсунь Цзань спустился с горы и спросил у победителя его имя. Юноша
поклонился и сказал:

     -- Родом я из Чаншаня, фамилия моя -- Чжао, имя -- Юнь. Сначала я служил у
Юань Шао, но, заметив, что Юань Шао не честен по отношению к Сыну неба и не
заботится о нуждах народа, я покинул его и направился к вам. Не ожидал я
встретиться с вами здесь!

     Обрадованный Гунсунь Цзань вместе с ним вернулся в лагерь, где они сразу же
стали готовиться к новой битве.

     На следующий день Гунсунь Цзань разделил войско на две части и расположил их
справа и слева наподобие крыльев. Более половины из пяти тысяч его воинов
было на белых конях. Гунсунь Цзаня так и звали "Полководец белых коней".
В прежние времена, когда он воевал с тангутскими племенами, враг, считавший
белый цвет священным, обращался в бегство, завидя всадников на белых конях.
Не зная еще, на что способен перешедший к нему молодой герой Чжао Юнь,
Гунсунь Цзань предоставил ему командовать отрядом, который оставался в
запасе. Во главе передового отряда был поставлен Янь Ган. Командование
центром взял на себя сам Гунсунь Цзань, расположившись возле моста под
огромным красным стягом, на котором золотом было вышито: "Полководец".

     Юань Шао поставил во главе своих передовых отрядов Янь Ляна и Вэнь Чоу.
У каждого из них было по тысяче лучников. Юань Шао, также надвое разделив
свои силы, приказал левому отряду обстреливать правое крыло армии Гунсунь
Цзаня, а правому -- левое крыло. Цюй И с несколькими сотнями конных и пеших
лучников получил приказ расположиться в центре, а сам Юань Шао возглавил
запасный отряд.

     С утра и до полудня в войсках Юань Шао гремели барабаны, но команды к
наступлению Цюй И не давал, приказав лучникам укрыться от стрел за щитами.

     Затрещали хлопушки, и войска Янь Гана под грохот барабанов, с неистовыми
криками бросились в битву. Их подпустили почти вплотную, и лишь тогда
восемьсот лучников Цюй И одновременно выпустили стрелы. Янь Ган круто
повернул обратно, но Цюй И догнал и зарубил его. Правый и левый отряды армии
Гунсунь Цзаня, не успев развернуться, были рассеяны лучниками Вэнь Чоу и Янь
Ляна.

     Армия Юань Шао с боем подступила к мосту. Цюй И вырвался вперед, убил
знаменосца и изрубил красное знамя противника. Гунсунь Цзань в панике бежал,
а Цюй И пробился к запасному отряду, где лицом к лицу столкнулся с Чжао
Юнем. С копьем наперевес тот мчался прямо на него. Несколько ожесточенных
схваток, и Цюй И упал с коня пронзенный копьем. Чжао Юнь вихрем ворвался в
строй армии Юань Шао, рубя направо и налево. Гунсунь Цзань снова перешел в
наступление, и армия Юань Шао была разбита.

     Когда Юань Шао доложили, что Цюй И, убив знаменосца, захватил знамя и
преследует разбитого противника, полководец, забыв о предосторожности,
выехал вперед вместе с Тянь Фыном во главе нескольких сот конных стрелков из
лука и копьеносцев из своей личной охраны.

     -- Ха-ха! -- издевался Юань Шао. -- Гунсунь Цзань -- ни на что не способное
создание!

     И как раз в этот момент он увидел прорвавшегося к ним Чжао Юня. Но пока
лучники собрались открыть стрельбу, Чжао Юнь успел сразить многих воинов.
Весь отряд ринулся назад, но был окружен подоспевшей армией Гунсунь Цзаня.

     -- Господин мой, укройтесь за этими стенами! -- обратился к Юань Шао
растерявшийся Тянь Фын.

     Но Юань Шао, швырнув на землю свой шлем, крикнул во весь голос:

     -- Настоящий воин должен встречать смерть лицом к лицу в бою, а не спасать
свою жизнь за стенами!

     Воины преисполнились решимостью сражаться насмерть, и Чжао Юнь не смог
пробиться сквозь их ряды. Тут подоспели большие отряды войск Юань Шао, затем
Янь Ляна, и ударили на противника сразу с двух сторон. Чжао Юнь помог
Гунсунь Цзаню выбраться из окружения, и они отступили к мосту. Войска Юань
Шао в стремительном наступлении перешли на другой берег реки. Защитники
моста были сброшены в воду и утонули.

     Юань Шао гнался за противником во главе передовых отрядов. Но вдруг
произошло какое-то замешательство, послышались крики, и неожиданно появилось
новое войско с тремя военачальниками -- это был Лю Бэй с двумя своими
братьями.

     Получив весть, что Гунсунь Цзань воюет с Юань Шао, Лю Бэй помчался ему на
помощь. И вот теперь три всадника неслись на Юань Шао. У него душа ушла в
пятки от страха и меч выпал из рук. Пустив коня во весь опор, Юань Шао бежал
без оглядки. Его люди, спасая жизнь, бежали через мост.

     Гунсунь Цзань остановил свои войска и возвратился в лагерь. После взаимных
приветствий с Лю Бэем и его братьями Гунсунь Цзань сказал:

     -- Если бы не Лю Бэй, поспешивший мне на помощь издалека, я стал бы добычей
шакалов и гиен!

     Он познакомил Лю Бэя с Чжао Юнем, и Лю Бэй так полюбил его, что не захотел с
ним расставаться.

     А Юань Шао, проиграв битву, стал упорно готовиться к обороне. Обе армии
стояли друг против друга более месяца.

     В это время в Чанань прибыл гонец и донес обо всем Дун Чжо.

     -- В наше время Юань Шао и Гунсунь Цзань -- самые смелые воины, -- сказал
ему Ли Жу. -- Сейчас они дерутся на реке Паньхэ. Надо подделать
императорский указ и отправить послов, чтобы их помирить. Они будут тронуты
такой благосклонностью и покорятся вам.

     -- Ваша мысль совершенно правильна, -- сказал Дун Чжо и отправил двух
послов, вручив им соответствующий указ.

     Когда посланцы прибыли в Хэбэй, Юань Шао выехал встречать их за сто ли и
принял указ с великим почтением.

     На другой день послы отправились в лагерь Гунсунь Цзаня и там вручили ему
такой же указ. В ответ Гунсунь Цзань обратился к Юань Шао с письмом,
предлагая заключить мир.

     Выполнив поручение, послы возвратились в столицу.

     Гунсунь Цзань немедля увел свои войска. По его совету Лю Бэй снова был
назначен правителем Пинъюаня.

     При расставании Лю Бэй и Чжао Юнь долго держали друг друга за руки, у обоих
на глазах были слезы.

     -- Прежде я считал Гунсунь Цзаня героем, но по его поступкам вижу теперь,
что он так же лишен добродетелей, как и Юань Шао, -- со вздохом промолвил
Чжао Юнь.

     -- С вами мы еще увидимся, а пока что служите ему, -- сказал Лю Бэй, и они
расстались в слезах.

     А сейчас расскажем о Юань Шу. Пока он находился в Наньяне, прошел слух, что
Юань Шао захватил Цзичжоу, и Юань Шу послал гонца к брату с требованием дать
ему тысячу коней. Юань Шао отказался, и с этих пор братья невзлюбили друг
друга.

     Затем Юань Шу отправил человека в Цзинчжоу к Лю Бяо с просьбой помочь ему
провиантом, но Лю Бяо также не дал ничего. Юань Шу возненавидел и его и
тайно послал доверенного с письмом к Сунь Цзяню.

     "В свое время, -- говорилось в письме, -- Лю Бяо стал на вашем пути по
наущению моего брата Юань Шао. Теперь они вместе замышляют нападение на
Цзяндун. Советую вам, не дожидаясь этого, поднять войска и напасть на Лю
Бяо, а я схвачу своего брата. Тогда обиды наши будут отомщены: вы возьмете
Цзинчжоу, а я -- Цзичжоу. Ни в коем случае не медлите".

     Сунь Цзянь, получив письмо, подумал: "Если я не воспользуюсь этим случаем,
чтобы отплатить за обиду ненавистному Лю Бяо, то кто знает, сколько еще лет
придется мне ждать!"

     И он вызвал к себе в шатер своих советников.

     -- Юань Шу хитер, ему нельзя верить, -- предупредил Чэн Пу.

     -- Я сам хочу отплатить за обиду, -- возразил Сунь Цзянь. -- И я могу
обойтись без помощи Юань Шу.

     Тогда младший брат Сунь Цзяня, Сунь Цзин, привел к нему всех его сыновей.

     У Сунь Цзяня было четыре сына от первой жены, происходившей из рода У, и еще
сын Лан и дочь Жэнь от второй жены -- младшей сестры госпожи У. Сыновья
поклонились отцу, и Сунь Цзин повел такую речь:

     -- Ныне Дун Чжо захватил власть. Сын неба робок и слаб. Князья стремятся
властвовать на своих землях; в стране великая смута. Лишь у нас, в Цзяндуне,
сравнительно спокойно, так стоит ли из-за малой обиды подымать войну?
Я хотел бы, чтобы ты, брат мой, все хорошенько обдумал.

     -- Не говори лишнего, -- ответил Сунь Цзянь. -- Я -- самый сильный во всей
Поднебесной и терплю обиду. Как же мне не желать мести?

     Тут старший из его сыновей, Сунь Цэ, вмешался:

     -- Если вы, батюшка, решили идти в поход, то и я с вами.

     Сунь Цзянь согласился, и Сунь Цэ на судне отправился воевать в Фаньчэн.

     Сунь Цзянь послал Хуан Гая на реку привести в порядок боевые корабли,
заготовить оружие и провиант. Боевых коней погрузили на суда, и вскоре
войско выступило в поход.

     Лю Бяо, узнав об этих приготовлениях, встревожился не на шутку и тотчас же
созвал на совет военных и гражданских чиновников.

     -- Для тревоги нет оснований, -- сказал Куай Лян. -- Пошлите вперед Хуан
Цзу с воинами из Цзянся, а сами поддержите его войсками из Цзинчжоу и
Сянъяна. Пусть тогда Сунь Цзянь злобствует сколько угодно, но сделать он
ничего не сможет.

     Лю Бяо послушался совета и приказал Хуан Цзу с отрядом лучников устроить
засаду на берегу реки. Затем в поход была двинута большая армия.

     Завидев противника, лучники Хуан Цзу стали осыпать их стрелами и три дня не
давали им приблизиться к берегу, пока не израсходовали весь запас стрел.
Тогда Сунь Цзянь велел собрать все стрелы, попавшие в суда, -- их собралось
несколько сот тысяч. Как раз в этот день подул попутный ветер, и Сунь Цзянь
подал команду обстрелять отряд Хуан Цзу. Лучники не выдержали обстрела и в
беспорядке отступили. Армия Сунь Цзяня высадилась на берег.

     Чэн Пу и Хуан Гай, разделив войска, по двум дорогам направились к лагерю
Хуан Цзу, а следом за ними -- Хань Дан. Напали они на лагерь с трех сторон,
и Хуан Цзу, потерпев поражение, бросил Фаньчэн и бежал в Дэнчэн.

     Поручив Хуан Гаю охранять суда, Сунь Цзянь сам повел войско на
преследование.

     Хуан Цзу вышел ему навстречу и расположился в поле. Построив войско в боевой
порядок, Сунь Цзянь выехал под знамя. Рядом с ним в полном вооружении с
копьем в руке стоял Сунь Цэ.

     Из строя противника, сопровождаемый двумя военачальниками -- Чжан Ху и Чжэнь
Шэном, вперед выехал Хуан Цзу. Размахивая плетью, он изрыгал потоки брани:

     -- Цзяндунские разбойники, как вы посмели вторгнуться во владения потомка
Ханьского дома?

     По его приказу на поединок выехал Чжан Ху. Навстречу ему двинулся Хань Дан.
Всадники схватывались более тридцати раз.

     Когда Чжан Ху начал слабеть, ему на помощь поскакал Чжэнь Шэн. Сунь Цэ,
издали наблюдавший за поединком, отложил копье и выстрелил из лука. Стрела
попала Чжэнь Шэну прямо в лоб, и он упал с коня. При виде этого Чжан Ху
вскрикнул от испуга и не успел опомниться, как меч Хань Дана снес ему
половину черепа.

     Чэн Пу ринулся вперед, чтобы схватить Хуан Цзу, и тот, ища спасения, бросил
свой шлем, боевого коня и смешался с воинами.

     Сунь Цзянь продолжал наступление и гнал разбитую армию до реки Хань, где
приказал Хуан Гаю ввести суда в устье и стать на якорь.

     Хуан Цзу, собрав своих разбежавшихся воинов, отправился к Лю Бяо и объявил,
что Сунь Цзяню противостоять невозможно. Лю Бяо испугался и позвал на совет
Куай Ляна.

     -- После нашего нового поражения, -- сказал Куай Лян, -- у воинов пропало
желание сражаться. Надо посильней укрепиться, чтобы быть готовым отразить
удар, а тем временем тайно послать человека просить помощи у Юань Шао. Тогда
осада сама собой снимется.

     -- План Куай Ляна никуда не годен, -- сказал Цай Мао. -- Враг подступает к
городу и не сегодня-завтра будет у самого рва. Как можно сидеть сложа руки и
ожидать, пока нас всех перебьют? Дайте мне людей, я выйду из города и
вступлю в решительный бой!

     Лю Бяо согласился. Цай Мао во главе десятитысячного войска вышел из Сянъяна
и расположился у горы Сяньшань.

     Войска Сунь Цзяня повел в атаку сын его Сунь Цэ. Навстречу ему на коне
выехал Цай Мао.

     -- Смотрите! -- воскликнул Сунь Цзянь. -- Ведь это брат последней жены Лю
Бяо! Кто из вас поймает его?

     Чэн Пу, вооруженный стальным копьем, бросился на Цай Мао, и тот после
нескольких схваток отступил. Сунь Цзянь избивал врагов до тех пор, пока поле
не покрылось трупами. Цай Мао сумел укрыться в Сянъяне.

     После поражения Куай Лян обвинил Цай Мао в том, что, не послушавшись совета,
он довел войска до полного разгрома и, по военным законам, должен быть
казнен. Но Лю Бяо, недавно женившийся на сестре Цай Мао, не дал на это
согласия.

     Сунь Цзянь, послав войска по четырем направлениям, осадил Сянъян и начал
штурм. Внезапно поднялся свирепый ветер, и у знамени, на котором было
написано "Полководец", сломалось древко.

     -- Это несчастливое предзнаменование, -- сказал Хань Дан, -- надо на время
отвести войска.

     -- Я сражался много раз и столько же раз побеждал, -- сказал Сунь Цзянь. --
Взять Сянъян -- дело одного дня. Неужто ты думаешь, что я отведу войска
только потому, что ветер сломал древко?

     И, не слушая Хань Дана, он еще яростней продолжал осаду города.

     Тогда Куай Лян сказал Лю Бяо:

     -- Ночью я наблюдал небесные явления и заметил, как упала звезда
полководца(*1). Если рассчитать по градусам место ее падения, то оно
придется там, где находится Сунь Цзянь. Скорее посылайте письмо к Юань Шао и
просите у него помощи.

     Лю Бяо написал Юань Шао письмо и вызвал охотников прорваться через осаду. На
призыв вышел богатырь Люй Гун и предложил свои услуги.

     -- Если ты решился на это, то вот тебе мой совет, -- сказал Куай Лян. --
С тобой поедут пятьсот всадников -- отбери таких, которые умеют стрелять из
лука. Прорвавшись через строй осаждающих, скачи прямо к горе Сяньшань. Враг
непременно станет тебя преследовать. Тогда ты, отделив сто человек, пошли их
на гору приготовить камни, а сто человек с луками пусть спрячутся в лесу.
Когда преследователи приблизятся, не бегите от них прямым путем --
двигайтесь зигзагами, завлеките их к месту засады и затем обрушьте на них
камни и стрелы. Если одержите победу, дайте сигнал хлопушками, и мы из
города выйдем на помощь. Если же преследования не будет, сигнала не давайте,
а стремительно следуйте дальше. Сегодня ночью луны не будет, и вы в сумерки
можете выступить из города.

     Люй Гун, получив эти наставления, собрал всадников. Как только стемнело,
тихо открылись восточные ворота, и войско вышло из города.

     Сунь Цзянь, сидевший в шатре, вдруг услышал шум. В ту же минуту он вскочил
на коня и во главе тридцати всадников выехал из лагеря. Ему донесли, что
конный отряд прорвался из осажденного города и поскакал в сторону Сяньшаня.
Не теряя времени, Сунь Цзянь бросился в погоню. Люй Гун уже скрылся в горном
лесу. Быстроногий конь Сунь Цзяня вынесся далеко вперед, настигая врага. Люй
Гун повернул своего коня и вступил в бой с Сунь Цзянем, но после первой же
схватки бежал. Сунь Цзянь помчался за ним по горной тропинке, но потерял его
из виду.

     Неожиданно раздались удары гонга. С горы посыпались камни, из леса полетели
стрелы. И всадник и конь погибли у подножья Сяньшаня. Жизнь Сунь Цзяня
оборвалась на тридцать седьмом году.

     Люй Гун отрезал путь тридцати всадникам и уничтожил их всех до единого, а
затем дал сигнал хлопушками. По этому сигналу из города вышли войска Хуан
Цзу, Куай Юэ и Цай Мао и обрушились на цзяндунцев. Хуан Гай, услышав крики,
потрясшие небо, повел на помощь свой флот и тут встретился с Хуан Цзу. После
короткой битвы Хуан Цзу был взят в плен живым.

     Битва продолжалась до рассвета, затем противники собрали свои войска. Армия
Лю Бяо ушла в город, а Сунь Цэ вернулся к реке Хань. Здесь он узнал, что его
отец сражен стрелой, а тело убитого воины Лю Бяо унесли в город. Сунь Цэ
горько заплакал. Печаль охватила и все войско.

     -- Как мне вернуться домой, если тело отца у врага? -- растерянно вопрошал
Сунь Цэ.

     -- У нас в плену находится Хуан Цзу -- сказал Хуан Гай. -- Пусть кто-нибудь
отправится в город и предложит обменять Хуан Цзу на тело вашего батюшки.

     Выполнить это взялся Хуань Кай, бывший друг Лю Бяо. Он явился к Лю Бяо и
изъяснил ему суть дела.

     -- Тело Сунь Цзяня лежит здесь в гробу, -- сказал ему Лю Бяо. -- Отпустите
Хуан Цзу, и давайте прекратим войну.

     Хуань Кай поклонился и хотел удалиться, но на пути его встал Куай Лян и
воскликнул, обращаясь к Лю Бяо:

     -- Нет! Нет! Не отпускайте его! Я скажу вам, господин мой, как надо
поступить, чтобы не возвращать цзяндунским войскам ни единой пластинки от
панцыря! Прошу вас, казните прежде этого человека!

     Поистине:

     Бился с врагами Сунь Цзянь и пал у друзей на виду.
     Мира просил Хуань Кай и тоже попал в беду.

     О дальнейшей судьбе Хуань Кая вы узнаете в следующей главе.



        ГЛАВА ВОСЬМАЯ

     в которой повествуется о том, как Ван Юнь придумал план "цепи",
и о том,
как Дун Чжо разбушевался в беседке Феникса


     Сунь Цзянь погиб, сыновья его молоды, -- сказал Куай Лян, -- воспользуйтесь
их слабостью и нападайте немедленно. Цзяндун можно взять с одного удара. Не
давайте им накопить силы, это грозит бедствиями Цзинчжоу.

     -- Мой военачальник Хуан Цзу у них в лагере, как я могу оставить его? --
возразил Лю Бяо.

     -- Разве не стоит отказаться от этого разини Хуан Цзу, чтобы взять Цзяндун?

     -- Мы с Хуан Цзу большие друзья, и было бы нечестно поступить так, --
заявил Лю Бяо.

     Он согласился обменять тело Сунь Цзяня на Хуан Цзу, и Хуань Кай уехал
обратно. Сунь Цэ освободил Хуан Цзу и, получив дорогой ему гроб, возвратился
в Цзяндун, где с почетом похоронил отца у истоков реки Цюйэ.

     Сунь Цэ решил собрать вокруг себя мудрецов и ученых, он был очень милостив к
тем, кто честно служил ему, и вскоре со всех сторон к нему стали стекаться
самые выдающиеся люди.

     Дун Чжо в это время находился в Чанане; узнав о том, что Сунь Цзянь погиб,
он воскликнул:

     -- Я избавился от недуга, который подтачивал мое сердце! -- и, обратившись
к окружающим, как бы невзначай спросил: -- Сколько лет сыну Сунь Цзяня?

     -- Семнадцать, -- сказал кто-то, и Дун Чжо перестал о нем думать.

     С тех пор Дун Чжо еще более возомнил о себе и стал буйствовать безудержно.
Он присвоил себе титул шан-фу(*1) и во всем старался подражать Сыну неба. Он
пожаловал своему младшему брату Дун Миню высокий военный чин и титул Хуского
хоу, а племяннику Дун Хуану -- звание ши-чжуна и начальника дворцовых войск.
Все остальные из рода Дун независимо от их возраста получили титулы хоу.

     В двухстах пятидесяти ли от Чананя Дун Чжо заложил крепость Мэйу, на
строительство которой согнали двести пятьдесят тысяч крестьян. Стены
крепости по высоте и толщине не уступали чананьским. В Мэйу были дворцы и
склады с запасами провианта на двадцать лет. Дун Чжо выбрал восемьсот
молодых и красивых девушек из народа, нарядил их в золото и парчу, украсил
жемчугами и яшмой, и вместе с семьями поселил во дворце. В Чанань Дун Чжо
наезжал один-два раза в месяц. Сановники выходили встречать и провожать его
за стены дворца. Дун Чжо раскидывал тут шатер и устраивал пиры.

     Однажды во время такого пира доложили, что прибыло несколько сот воинов,
добровольно сдавшихся в плен при усмирении северных земель. Сидя за столом,
Дун Чжо придумывал казни для них. Он приказывал отрубать им руки и ноги,
выкалывать глаза, отрезать языки, варить в большом котле. Вопли истязаемых
жертв потрясали небо. Придворные ежились от страха, а Дун Чжо пил, ел,
беседовал и смеялся как ни в чем не бывало.

     В другой раз Дун Чжо собрал сановников на дворцовой башне и усадил их около
себя в два ряда. Когда чаша с вином обошла несколько кругов, вошел Люй Бу и
что-то шепнул Дун Чжо на ухо.

     -- Вот оно что! -- с усмешкой воскликнул Дун Чжо и приказал Люй Бу схватить
сидевшего на цыновке сы-куна Чжан Вэня и сбросить с башни вниз.

     Сановники изменились в лице. Через несколько минут слуга на красном блюде
принес голову Чжан Вэня. У присутствовавших душа ушла в пятки, а Дун Чжо,
улыбаясь, сказал:

     -- Не пугайтесь! Чжан Вэнь связался с Юань Шу, чтобы погубить меня. Он
послал к нему человека с письмом, но оно случайно попало в руки моего
названого сына Люй Бу. Вот почему я казнил Чжан Вэня. Вам же нечего бояться,
если на то нет причин.

     Чиновники, почтительно поддакивая, разошлись.

     Сы-ту Ван Юнь, возвратившись домой, стал размышлять над тем, что произошло
во время пира, и не находил себе покоя.

     Глубокой ночью, опираясь на посох, Ван Юнь вышел в сад. Ярко светила луна.
Ван Юнь подошел к цветам и, обратив лицо к небу, заплакал. Тут ему
послышалось, что кто-то протяжно вздыхает возле беседки Пиона. Ван Юнь
потихоньку подкрался и увидел свою домашнюю певицу Дяо Шань. Девушка эта, с
малых лет взятая в дом Ван Юня, была обучена пению и танцам. Ей едва
исполнилось шестнадцать лет, и она была так изумительно красива и искусна,
что ее прозвали "Цикадой". Ван Юнь обращался с нею, как с родной дочерью.
Услышав ее вздохи в эту ночь, он с удивлением спросил:

     -- Послушай, негодница, не завела ли ты шашни с кем-нибудь?

     Дяо Шань испугалась и, упав на колени, воскликнула:

     -- Смею ли я смотреть на кого-нибудь!

     -- Чего же ты тогда вздыхаешь по ночам?

     -- Позвольте мне рассказать вам все от чистого сердца, -- вымолвила Дяо
Шань.

     -- Не скрывай от меня ничего, ты должна говорить мне только правду, --
ответил Ван Юнь.

     -- Вы всегда были милостивы ко мне, -- начала Дяо Шань. -- Вы научили меня
петь и танцевать и обращались со мной так хорошо, что если бы даже я умерла
ради вас, и то я не отплатила бы и за десятую долю ваших благодеяний.
С недавних пор я стала замечать, что вы, господин мой, сурово хмурите брови.
Причиной тому, наверно, какое-то государственное дело, и я не осмеливаюсь
спрашивать. Вот и сегодня вы опять чем-то озабочены. Я вижу это и потому
вздыхаю. Если бы я могла вам чем-нибудь помочь, поверьте, я не пожалела бы
своей жизни.

     -- Кто знает! -- воскликнул Ван Юнь, стукнув посохом о землю. -- Может
быть, судьба Поднебесной в твоих руках? Идем-ка со мной!

     Дяо Шань последовала за Ван Юнем в его покои. Отослав всех служанок и
наложниц, Ван Юнь усадил Дяо Шань на цыновку и почтительно поклонился ей.

     -- Зачем вы это делаете? -- испуганно вскричала Дяо Шань, падая перед ним
ниц.

     -- Сжалься над людьми Поднебесной! -- промолвил Ван Юнь, и слезы ручьем
хлынули из его глаз.

     -- По вашему приказанию я готова десять тысяч раз умереть, -- отвечала Дяо
Шань.

     -- Народ наш на краю гибели, -- продолжал Ван Юнь, опускаясь на колени. --
Связь между Сыном неба и подданными так же непрочна, как груда яиц, -- тронь
ее, и она развалится. Дун Чжо посягает на императорскую власть, придворные
не знают, как уберечь от него трон. Никто, кроме тебя, не спасет положение!
У Дун Чжо есть приемный сын по имени Люй Бу. Он высокомерен и храбр
необыкновенно. Но мне известно, что оба они питают слабость к женскому полу,
и я придумал план "цепи". Вот что от тебя требуется. Сначала я просватаю
тебя за Люй Бу, а потом отдам Дун Чжо. Находясь в его дворце, ты должна
использовать каждый удобный случай, чтобы посеять между ними смертельную
вражду. Ты должна добиться, чтобы Люй Бу убил Дун Чжо. Этим ты поможешь
избавиться от злодея и укрепить государство. Все это в твоих силах. Не знаю,
согласишься ли ты.

     -- Отдавайте меня им хоть сейчас, -- не колеблясь, заявила Дяо Шань. --
А там уж я придумаю, как действовать.

     -- Но если тайна раскроется, мы все погибнем, -- сказал Ван Юнь.

     -- Не печальтесь, господин мой, -- повторила Дяо Шань. -- Пусть я умру под
ударами десяти тысяч мечей, если не исполню своего великого долга!

     Ван Юнь поклонился ей с благодарностью.

     На другой день он приказал искуснейшему ювелиру сделать головной убор из
бесценных жемчужин и тайно отослал его Люй Бу. Вскоре польщенный Люй Бу
явился к Ван Юню с изъявлениями благодарности. А Ван Юнь в ожидании этого уж
приготовил на красиво убранном столе самые богатые яства. Он встретил гостя
у ворот, ввел во внутренний зал своего дома и усадил на почетное место.

     -- Я простой воин, -- сказал Люй Бу, -- а вы высокое лицо при дворе. Чем я
заслужил такое уважение?

     -- Во всей Поднебесной нет сейчас героя, подобного вам! -- воскликнул Ван
Юнь. -- Я почитаю вас не за ваше положение, а за ваши достоинства!

     Продолжая превозносить таланты Люй Бу и расхваливая Дун Чжо, Ван Юнь щедро
угощал гостя и непрерывно подливал ему вина. Люй Бу радостно смеялся и пил.
Ван Юнь отослал всех приближенных, кроме нескольких служанок, подносивших
вино, и сказал:

     -- Позовите мое дитя!

     Вскоре две служанки ввели Дяо Шань, необыкновенно прелестную и обаятельную,
и сами удалились.

     -- Кто это? -- спросил пораженный Люй Бу.

     -- Эта девушка -- Дяо Шань, -- сказал Ван Юнь. -- Из уважения к вам и зная,
как вы добры, я пригласил ее сюда.

     Когда Дяо Шань по приказанию Ван Юня поднесла Люй Бу кубок вина, оба они
взглянули друг на друга. А Ван Юнь, притворяясь пьяным, говорил:

     -- Девушка просит вас выпить! Как знать, может быть вся семья наша будет
зависеть от вас!

     Люй Бу просил Дяо Шань сесть, но та сделала вид, что хочет уйти.

     -- Дитя мое, ведь это мой лучший друг, -- сказал Ван Юнь. -- Ты можешь
побыть с нами, в этом нет ничего плохого.

     Тогда Дяо Шань присела рядом с Ван Юнем. Люй Бу смотрел на нее, не сводя
глаз. Когда он осушил еще несколько кубков, Ван Юнь сказал:

     -- Я хочу отдать вам эту девушку. Согласны ли вы принять ее?

     -- О! -- вскричал Люй Бу, вскакивая с цыновки. -- Я буду вечно вам
благодарен! Всегда готов служить вам, как верный пес и добрый конь!

     -- Мы выберем счастливый день, и я пришлю ее к вам во дворец, -- пообещал
Ван Юнь.

     Словно зачарованный, смотрел Люй Бу на Дяо Шань, и она тоже бросала на него
выразительные взгляды.

     -- Час уже поздний. Я попросил бы вас остаться у меня ночевать, -- произнес
Ван Юнь, -- но боюсь, как бы тай-ши Дун Чжо не подумал чего-нибудь дурного.

     Люй Бу поблагодарил Ван Юня и, кланяясь, удалился.

     Прошло несколько дней. Ван Юнь зашел во дворец и, воспользовавшись
отсутствием Люй Бу, склонился перед Дун Чжо до земли и молвил:

     -- Почтительнейше кланяюсь и прошу вас ко мне на обед. Не смею спрашивать,
каково будет ваше решение.

     -- Раз вы приглашаете меня, я буду непременно! -- отвечал Дун Чжо.

     Ван Юнь с благодарностью поклонился и возвратился домой. Он поставил стол в
парадном зале и приготовил все лучшие яства, какие только существуют в
Поднебесной. Узорчатые коврики устилали полы, везде были развешаны красивые
занавесы.

     На другой день около полудня приехал Дун Чжо. Ван Юнь в полном придворном
одеянии вышел ему навстречу и поклонился дважды. Дун Чжо вышел из коляски и,
окруженный сотней своих латников, направился в дом. У входа в зал Ван Юнь
опять дважды поклонился. Дун Чжо уселся на возвышении и указал хозяину место
рядом.

     -- Высоки ваши добродетели, господин тай-ши! -- воскликнул Ван Юнь. -- Даже
И Инь и Чжоу-гун не смогли бы подняться до них!

     Дун Чжо ухмылялся, чрезвычайно довольный. Внесли вино, заиграла музыка. Ван
Юнь льстил гостю без всякой меры. Поздно вечером, когда вино сделало свое
дело, Ван Юнь пригласил Дун Чжо во внутренние покои. Дун Чжо отослал охрану,
а Ван Юнь, поднеся ему кубок, сказал так:

     -- С малых лет я изучал астрологию и по ночам наблюдаю небесные явления.
Судьба Хань уже свершилась! Ныне слава о ваших подвигах гремит по всей
Поднебесной, как гремит слава Шуня, который наследовал Яо, и как слава
Юя(*2), продолжавшего дело Шуня, сообразуясь с волей неба и желаниями людей.

     -- Э, да ты перехватил! Где уж мне с ними равняться! -- воскликнул Дун Чжо.

     -- Разве я преувеличиваю? Ведь говорили же древние: "Идущие по правильному
пути уничтожают сбившихся с него, и не имеющие добродетелей уступают место
обладающим ими".

     -- Если по воле неба власть действительно перейдет ко мне, то быть тебе
моим первым сподвижником!

     Ван Юнь поблагодарил глубоким поклоном. В зале зажгли разноцветные свечи.
Все слуги удалились, кроме прислужниц, подававших вина и яства.

     -- Музыка, которую вы только что слушали, недостойна услаждать вас, --
сказал Ван Юнь. -- Но есть у меня одна танцовщица, и я осмелюсь обратить на
нее ваше внимание.

     -- Прекрасно! -- отозвался Дун Чжо.

     Ван Юнь приказал опустить прозрачный занавес. Послышались звуки бамбуковых
свирелей. В сопровождении служанок явилась Дяо Шань и стала танцевать по ту
сторону занавеса.

     Потомки воспели Дяо Шань в таких стихах:

     Как испуганный лебедь, изгибающий трепетный стан,
     Чтоб взлететь над землею и на озере встретить весну, --
     Так красавица эта -- украшенье дворца Чжаоян.
     Взмах -- и вихрем кружатся разноцветные ткани одежд.
     Словно лотос лянчжоуский -- снежно-белые ножки ее.
     А во взорах придворных -- отраженье любви и надежд.

     Сложили о ней еще и другие стихи:


     Вот, все ускоряя свой бег, под щелканье кастаньет,
     Как ласточка, в зал расписной красавица быстро влетает.
     Крылатые брови ее -- веселым гулякам на зависть,
     А свет молодого лица и старцев за сердце хватает.
     Улыбки такой не купить за все драгоценности мира,
     И стана такого стройней на свете не сыщется целом.
     Окончил