казал, что сварливой женщине нужен спокойный мужчина. Оба улыбнулись. Иво отправился поесть, но замечательная стряпня Беатрикс показалась ему безвкусной. Гротон и Афра? Нет - он делал поспешные и необоснованные выводы. Их открытое подшучивание в адрес друг друга было всего лишь свидетельством все большего сплочения их маленького коллектива. Это было как во времена проекта, когда он, Брад и другие осваивали высокую науку и всегда находили время для острот и веселья. Афре и Гротону пришлось работать рука об руку со времени высадки на Тритон, особенно они сблизились, когда Иво попал в Тир, оставив их одних в глубоком космосе. После суда между ними установились отношения отца и дочери. Ведь Афра когда-то потеряла отца... Гротон и его роботы вновь сотворили инженерное чудо, и через некоторое время у Нептуна появилась планетарная пушка. Шахта-ствол имела тридцать пять футов в диаметре и длину две мили, в нижней части помещался блок деформации поля. Были проложены длинные трубы, один конец такой трубы выходил на поверхность планеты на расстоянии нескольких миль от шахты, а другой подходил к казенной части ствола. Были построены огромные отражатели, служившие для направления потоков газа, образующихся при включении генератора, создававшего колонну с нулевой гравитацией. Все собрались в комнате управления, чтобы наблюдать за запуском. Нептун вращался вокруг комплекса разрушителя, поэтому необходимо было правильно выбрать момент. Афра сделала все вычисления, обращаясь к Иво, только чтобы их проверить. Она уже не раз давала понять ему косвенным образом, что их отношения изменились. Для подобной работы он ей больше не нужен. Гарольд возился с аппаратурой управления запуском, которая казалась на вид ничуть не проще пульта управления макроскопом, на экране видно было, как чудовищный корабль-макет приподнялся и въехал в ствол. Это была простая пушка, укрепленная на четырех анкерах - создавать что-то более сложное для запуска макета было бы расточительством. Гротон нажал кнопку запуска. Включился генератор, ему понадобилось некоторое время, чтобы набрать полную мощность. Поле компенсации вырабатывал специальный генератор, отличный от того, что стоял рядом с жилыми помещениями, так как необходимо было постоянно уравновешивать огромное притяжение и давление планеты. Струи газа начали извергаться из труб, ударили по основанию снаряда, ничего не весившего в поле нулевой гравитации. Комната управления содрогнулась. Вверху атмосфера Нептуна ринулась в колонну с нулевой гравитацией, встретила там отражатели и мгновенно образовался тайфун, глазом которого был гейзер метанового снега. Давление всей атмосферы вытолкнуло снаряд в космос: один миллион фунтов на квадратный фут. Пройдя облака испаренной воды и аммиака, слой водорода, ракета вышла за пределы атмосферы. На расстоянии тысяча миль от видимой поверхности планеты включился двигатель. Ракета развила такое ускорение, которое раздавило бы пассажиров и разрушило бы не приспособленное к перегрузкам оборудование. Двигатель был временным, его главной задачей была мощность, а не надежность, и он сам сгорал в течение полета. Ракета быстро набрала скорость, при которой она за несколько дней достигнет разрушителя. - Очень похоже на корабль, если смотреть отсюда, - восхищенно заметила Афра. - Вы уверены, что не запустили по ошибке Джозефа? - Это бутафория, честное слово. Весит десятую часть Джозефа, эта галактическая "Формула" быстро бы вышибла из нас дух, да и к тому же она пожирает себя в полете. От химического двигателя можно многого добиться, если не надо на нем сидеть. Полет продолжался. Каждый следил за снарядом в течение четырехчасовой смены и готов был поднять тревогу при любых движениях со стороны разрушителя. Световой день был мизерной дистанцией, по сравнению с теми, к которым они привыкли, но даже модернизированный с помощью галактических технологий двигатель был слабоват для таких расстояний. Ракета достигла максимальной скорости и теперь неслась дальше, уже просто как пустая металлическая бочка. Их вахта длилась четверо суток. Макет прошел мимо ближайшего спутника и направился, собственно, к разрушителю. Ничего не происходило. Он совершил виток вокруг сферы, на расстоянии одной световой минуты по-видимому его притянула огромная гравитационная сила, прошел мимо еще одного спутника и умчался в космос. - То ли они все там мертвы, то ли прикидываются, - нарушил молчание Гротон. - Попробуем еще один? Иво подумал с тоской, что предстоит еще две недели скучного ожидания, но согласился, что это разумный путь. - Я удовлетворена, - сказала Афра. - Очевидно, системы защиты не работают. Жаль, что мы потеряли столько времени. Нужно самим ехать. Иво хотел было возразить, но передумал. Она так сказала, значит, так оно и будет, разумно это или нет. Теперь командовала она. И вновь они в космосе - странное ощущение. С тех пор, как они пристали к Шену, спутнику спутника, Джозеф не отлучался надолго от планеты. Прошли месяцы, рефлексы, если таковые были, утрачены, невесомость казалась непривычным состоянием, и приходилось контролировать каждое движение. - А мне нравится, - сказала Афра. - Нептун - дом, а мы как бы в отпуске. Чему она так радуется, не мог понять Иво. Их странная миссия подходила к концу, правда, пока не ясно, чем все это закончится, и, чем ближе к концу, тем сильнее должны быть воспоминания о ее покойном женихе. Похоже, ее уже мало интересовал разрушитель, хотя она и затеяла все это сама. Гротон потрепал ее по плечу, и она отлетела в сторону. - Девушка, если вы не сделаете ваши вычисления до того, как я все приготовлю, капитан отправит вас мыть гальюн. Они закрепили оборудование и начали медленно отдаляться от Нептуна, не решаясь использовать компенсатор гравитации. Это забирало немного топлива, но было безопасней как для оборудования, так и для экипажа. Сейчас корабль набирал водород в верхних слоях атмосферы Нептуна и нагнетал его в баки, для последующего использования на марше в космосе. Они готовы были переменить способ передвижения и попробовать "прямой" космический полет. Правда, вопреки ожиданиям Гротона, им пришлось пройти деструкцию - иначе такую дистанцию было не преодолеть. Но процесс уже стал привычным и даже просто рутинным. Они восстановились в бодром настроении и в одной световой секунде пути от одного из спутников. Представлялось разумным посетить сначала одного из слуг, а уж потом хозяина. Иво и сам было расхрабрился, воодушевленный гусарством остальных, но стоило ему взглянуть в телескоп на огромную металлическую сферу, которая нависала так близко, чтобы тут же вспомнить, что это первый физический контакт с творением внеземной цивилизации. Спутник выглядел чудовищем, когда они приблизились к нему, но ужасал не столько его стофутовый диаметр (Афре пришлось выполнить довольно кропотливую работу, чтобы рассчитать его с расстояния один световой день, даже имея в своем распоряжении плоды галактических технологий), сколько его непоколебимая мощь. Поверхность была покрыта выбоинами, казалось, потоки метеоритов долбят ее уже на протяжении миллионов лет. Местами были видны какие-то выступы, наводящие на мысли о пушках. Афра работала с телескопом, фотографируя детали. Она была увлечена работой, и Иво мог спокойно наблюдать за ней. Она вся светилась - волосы были заплетены в косу, ниспадавшую на плечо и спускавшуюся дальше на грудь, - золото волос на снегу белой блузы. Она прибавила в весе и вся дышала здоровьем. Губы полуоткрыты - она улыбалась, глядя в телескоп. Свет от оборудования играл на ее щеках, ее совершенном подбородке, подчеркивая тенями красоту ее лица. Но была ли это та роза, аромат которой когда-то очаровал его? "Лунатик" - назвал его как-то Брад, поставив перед ним западню, Афра была той самой Луной. Иво знал, что любил бы ее несмотря на то, какой бы умной была она, или каков бы был цвет ее кожи. Поначалу его покорила скорее внешность Афры, чем ее индивидуальность, но со временем он подрастерял свой романтизм и стал смотреть на нее более трезвыми глазами, отмечая изъяны ее характера. Но все равно, любовь его принимала ее всю, неистовую и прекрасную. Всю, несмотря ни на что. Она внезапно оторвалась от окуляров, озарив его голубым огнем широко раскрытых глаз. Иво смущенно вздрогнул, решив, что она заметила его бесцеремонный взгляд, но ее слова разогнали его напрасные опасения: - Они следят за нами! Гротон и Беатрикс появились рядом с ней словно из-под земли. - Они живы, - с тревогой продолжала она. - За нами следит радар! - Ну, раз уж влипли, остается только расслабиться, - сказал Гротон, но вид его не был таким уж беззаботным. Беатрикс осмелилась вставить одно из нечастых своих замечаний: - Но если бы они хотели, то наверное уже сделали бы с нами чего-нибудь? Афра в ответ мило улыбнулась, так, как она часто делала это в последнее время: - Ты права, Трикс. Я просто ударилась в истерику, когда это обнаружила. Они бы давно сделали из нас лепешку, если бы захотели. До них сорок тысяч миль, и на таком расстоянии их оружие, несомненно действует. Так что, согласно гороскопу, нам не суждено умереть сегодня. Странная антенна продолжала следить за ними, пока корабль приближался. Это была проволочная спираль, выгнутая в форме чаши, около двух футов в диаметре. В центре ее торчал штырь, на который были нанизаны шарики. Других признаков жизни не было. У Иво на ладонях выступил холодный пот, он незаметно вытер его. Неужели только он испытывает этот немодный нынче СТРАХ? Основная часть путешествия была уже проделана, огромное расстояние было пройдено почти незаметно благодаря деструкции и десяти "g". Оставались сущие пустяки - торможение и стыковка. Афра вывела корабль на синхронную относительно спутника орбиту вокруг разрушителя, на дистанции пяти световых минут, и выключила двигатели. Никто не имел понятия, как тело размером не более двух миль создавало гравитационное поле, эквивалентное полю небольшой звезды. Галактические технологии использовали гравитацию как обычный инструмент - вот и все объяснения. - Кто-то должен остаться на корабле, - сказал Гротон. - Мы не знаем, что нас там ждет. - Иво должен остаться, - ответила Афра. - Если что-то случится, он единственный, кто сможет увести корабль и Нептун. Она сказала это так, будто он был мебелью, вещью, даже не спросив его мнения. - Оставьте мне компаньона, я очень боюсь темноты. - Я останусь, - сказала Беатрикс. - Иди, Гарольд. Иво не смог придумать достойного возражения. Гротон и Афра надели скафандры и по очереди вышли через шлюз в космос. Иво остался наедине с Беатрикс первый раз после их беседы на Шене, казалось, это было очень давно. За это время он побывал в далеком прошлом Земли, в ее геологическом прошлом, путешествовал за пределами галактики. Его тело претерпело бесконечное количество циклов деструкции и восстановления, сам процесс стал уже просто скучен. Он прожил много жизней, и многие его убеждения остались в тех, прошедших жизнях. Почему же его так беспокоит, что Афра и Гротон ушли вдвоем? Он хотел было сказать что-то Беатрикс, но понял, что его вопросы могут нарушить ее душевный покой. Она свято верила своему мужу. Он задумчиво смотрел на нее и замечал, сколь разительные перемены произошли с ней. Когда он впервые встретил ее, перед ним была полная женщина лет сорока на вид в возрасте тридцати семи лет. В период кризиса на Тритоне, несмотря на истощенность, на вид ей было те же сорок. Но теперь она выглядела на тридцать, ну на тридцать пять - восстановив здоровье, она не вернула свой вес. Волосы были ярко-белыми, ноги стали стройнее, а тело напоминало тело той богини, что лишь мгновение видел Иво при восстановлении. Перемены происходили в ее облике постепенно, удивительно, что он только сейчас обратил на это внимание. - Вы изменились, Иво, - сказала она. - _Я_ изменился? - После визита в Тир. Вы были так молоды и неуверенны. Теперь вы повзрослели. - Я не ЧУВСТВУЮ себя взрослым, - ответил он недоверчиво, но был польщен. - Во мне еще много сомнений и колебаний. А в Тире не было ничего, кроме насилия и интриг - эта жизнь не по мне. Не понимаю, как она могла изменить меня. Она только пожала плечами. Иво взглянул на экран и вспомнил, что половина их группы штурмует сейчас инопланетный объект. Гротон и Афра... - Ее уже не мучает память о Брадли Карпентере, - сказала Беатрикс. - Вы заметили разницу? Она так изменилась. Это замечательно. Можно ли быть слишком добрым? Да, Гротон и Афра рисковали своими жизнями, пытаясь установить контакт с цивилизацией, которая, скорее всего, могущественна и враждебна, но нельзя же совсем забывать о том, что чувствуют другие. - Да, я заметил разницу. - И она уже гораздо лучше ладит с Гарольдом. Я уверена, он всегда был добр к ней. Он ведь такой спокойный. Иво кивнул. - Она такая прелестная девушка, - продолжала Беатрикс. В ее голосе не было злобы, не было ничего, кроме доброжелательности и участия. - Прелестная. - Вы выглядите уставшим, Иво. Я подежурю, а вы отдохните, хорошо? - Вы очень добры. Он пробрался к своему гамаку и пристегнулся. В невесомости гамак был скорее якорем, нежели ложем. А она ведь счастлива, подумал Иво о Беатрикс. В ее жизненной философии нет места ревности и мелким сплетням. Она не беспокоилась о своем муже, поскольку душе ее неведомы были сомнения. Чего бы они достигли без нее? Причин для вражды и ссор было более чем достаточно, особенно вначале, когда сталкивались две сильные личности - Гротон и Афра, да еще маячил мрачный призрак Шена. Но Беатрикс каким-то образом гасила все вспышки гнева. Она делала это и находила свое призвание в этом. Ум, решимость, умение - все эти прекрасные качества бесполезны, если не на месте душа. Должно быть, он уснул, так как опять был Сиднеем Ланье: бледным, больным, непонятым. Он опять пробовал преподавать, но ученики были непослушны, а начальство требовало слишком многого. Шла Реконструкция, это было настоящим бедствием, северные дельцы скупали все. Он писал: Мы немы в темноте, не молим даже Бога Лежим в цепях и слишком слабы, даже для того, чтобы бояться. Но любовь к Мери Дэй, теперь уже Мери Дэй Ланье, поддерживала его. Она была также нездорова, как и он, также обременена заботами, но их брак был настоящей милостью божьей. Он души не чаял в своем сыне Чарльзе. Сидней вообще любил детей, хотя и не всегда их понимал. В 1869 году Джеймс Вуд Девидсон опубликовал антологию поэтов Юга США - в ней было двести сорок одно имя. Ланье тоже был включен, но скорее для полноты картины, гораздо больше места было отведено тем, кого считали тогда великими. Но вы были величайшим из них! - прокричал Иво. - Если бы только ваши современники были в состоянии вас понять! Но ничего не изменилось. Разум Иво жил судьбой другого человека: он мог быть похожим, мог все о нем знать, но не мог ничего изменить. То же чувствует Шен, глядя сейчас на него... В Маконе говорили о Сиднее Ланье: "Молодой дурак, что пишет стихи". Они не обращали внимания на его диалектические поэмы - форма произведения, которую позже припишут другому человеку, - или на его предупреждения об опасности методов ведения сельского хозяйства, используемых фермерами Джорджии. Хлопок истощал почву, гораздо лучше было бы сеять пшеницу или кукурузу, но фермеры не желали перемен. Он выразил свои мысли и чувства в большой поэме "Зерно" и отослал ее в ведущий в то время литературный журнал "Атлантический Ежемесячник Ховелла". Ховелл отверг поэму. Ланье был буквально убит отказом. Он ведь верил в то, что писал, в то время, как незамысловатые поделки других поэтов завоевывали внимание публики. Он написал однажды: "Я просматривал публикации молодых поэтов. Я поражен тем, что никто даже не ПЫТАЛСЯ написать что-то великое. Болезненный страх прикоснуться к чему-то неблагородному и грубому руководит ими при выборе тем для своих стихов". "Не только в поэзии", - подумал Иво. - Всем обществом управляет меркантильный расчет. Мы так ничему и не научились." В конце концов "Липпинкотс мэгэзин" принял поэму. Публикация принесла Ланье славу, он стал известен, но остался все так же болен и беден. Это было в 1875 году, ему было тридцать пять лет и оставалось еще пять прожить. Он, по-видимому, спал очень долго, потому что исследовательская партия уже вернулась. - Ну и бомба! - воскликнула Афра. - Здесь достаточно оружия, чтобы отразить атаку целого флота! Химическое, лазерное и куча другого, которое на земле не изобретут и через века. И все дезактивировано. - Не понимаю, - сказал Иво. - Это целый линкор, дорогуша, - пояснил Гротон. - Но кто-то все выключил. Все, кроме систем слежения. - Он мог бы разнести Нептун в клочья! - продолжала Афра, возможная и страшная опасность возбудила ее. - Там были такие штуки - думаю, это гравитационные бомбы. Прибор, который превращает в хаос любое материальное тело. Тот, кто построил этот линкор, знал толк в военном деле! Иво решил принять участие в беседе: - Должно быть, все это оставлено здесь для охраны разрушителя. Но почему они все дезактивировали? Если бы это все отключил их неприятель, то он бы стер в пыль и разрушитель. - Тогда зачем нужно было строить такой арсенал и затем его не использовать? - спросил Гротон. - Это тоже бессмысленно. Но Афра выглядела уверенной: - Мы знаем, где искать ответ. - Не хотите ли вы сказать, что нам может очень не понравиться ответ, когда мы его отыщем? - Гротон, по крайней мере, серьезно относился к делу. - Ответ среди звезд. Кто я, чтобы сомневаться в этом? Рядом со спутниками двухмильный шар выглядел, как маленькая планета. Несмотря на то, что его гравитационное поле было чудовищным, напряженность его увеличивалась медленно по мере приближения и на поверхности, и вес корабля составил около одной четверти его веса на Земле. Но, тем не менее, пришлось проявить особую осторожность при маневрировании, так как корпус макроскопа был очень чувствителен к перегрузкам. Сооружения на экваторе сферы напоминали причалы, и Афра повела корабль прямо к ним, минуя промежуточную орбиту. Строители, по-видимому, предполагали прием гостей и предусмотрели удобные терминалы. Это был еще один непонятный и противоречивый момент, касающийся разрушителя. Иво уже утомился от нелепостей и противоречий ситуации и решил просто воспринимать все как есть, как это делали другие. Терминал представлял собой канал, открытый с обеих сторон, казалось, что крупнокалиберный снаряд прошил край сферы разрушителя в этом месте. Гравитация внутри была минимальной - как раз достаточной, чтобы поддерживать Джозефа в середине трубы. Корпус макроскопа нигде не касался стенок, и можно было войти в док вместе с ним. Гротон и Афра опять забрались в скафандры и первыми вышли наружу. Иво заметил, как он подтолкнул ее к шлюзу - хорошо знакомым шлепком по заду. Прошло три минуты, и начали поступать радостные сообщения: - Здесь все очень хорошо организовано, - послышался голос Гротона. - Очень хорошо продумано. Похоже, они используют магнитные подвески для закрепления корпуса корабля. Очень любопытно. - А еще есть шлюзы, - послышался девичий голос Афры. - Гарольд, вы пока пришвартуйте Джозефа, а я разберусь с ними. Послышался грохот инструментов, звуки передавались через корпус корабля. Очевидно, Гротон расположился на корпусе и возился со швартовкой. Затем послышался легкий удар по корпусу Джозефа. Корабль был пришвартован. - Я установила нормальное давление и состав для атмосферы Земли, - сообщила Афра. - Я не помню точное соотношение кислорода и азота в атмосфере, но, оказалось, там есть газоанализатор. Достаточно было дунуть в него воздухом из скафандра... - Давайте не будем им слишком уж доверять, - предупредил Гротон. - Не забывайте, это все-таки разрушитель. - Не волнуйтесь, папенька. Уж если они впустили нас сюда, не думаю, что они начнут строить нам теперь козни. Я вхожу. Иво задумался. А что, если создателей разрушителя волновали чуждые культуры и цивилизации, а не отчаянные одиночки. Может, разрушитель снаружи - как липкая лента для мух, а когда входишь внутрь - как паутина... Но - чему быть, того не миновать. В недрах разрушителя их не спасут уже никакие предосторожности, если действительно присутствует коварный расчет инопланетян. Существуют тысячи способов прикончить их всех. Если бы они хотели оставаться в безопасности, то им нужно было держаться подальше от разрушителя. Эдак на тысячу световых лет. - Снимаю скафандр, - доложила Афра. Воздух нормальный. Войти вовнутрь? - Только после предварительной проверки! - сказал Гротон. - Это только лишь шлюз. То, что внутри, вполне может повредить вашему нежному здоровью. Что, если там чистый аммиак, или четыре и два по Кельвину? - Быть такого не может. Вся система управляется из шлюза, и во всех помещениях создается атмосфера, точно такая же, как в моем скафандре. Говорю вам, эти инопланетяне знают толк в подобных вещах. - Ну, что будем делать? - спросил Гротон остальных. Иво вспомнил, что он может работать и на передачу. - Она все равно должна выйти из шлюза, прежде, чем кто-то сможет в него войти. Так что пускай двигается. - А что скажешь ты, дорогая? - обратился Гротон к своей жене. - Как ты считаешь нужным, так и поступай, дорогой, - ответила Беатрикс. Она верила каждому слову своего мужа, и Иво завидовал ее вере. - Тогда направляйтесь к нам вы, оба. Если уж идти на эту авантюру, так всем вместе. Я подожду вас, пока эта нетерпеливая мисс не разведает дорогу. - Козлы от природы любознательны, - вставила Афра. Козел, он же Козерог - ее астрологический знак, вспомнил Иво. Должно быть, Гротон показал ей ее гороскоп во время одной из... интимных бесед. Но знала ли Беатрикс, что она Рыба - бедная рыба... Иво и Беатрикс надели скафандры и вышли наружу. Иво помог Беатрикс забраться в шлюз, но уже без всяких там шлепков по заднице. Гротон стоял на платформе, чем-то напоминающей платформы на железнодорожной станции. Толстые кабеля спускались к Джозефу со всех сторон. - Хватайтесь за любой свободный и прыгайте, как на качелях, - посоветовал Гротон. - Гравитация увеличивается у шлюза. Можно, конечно, и просто так прыгнуть, но к чему рисковать? Иво подумал, а не было ли сказанное шуткой Гротона? После всего, что с ними произошло лишний раз рискнуть... Они прыгнули. Это был первый физический контакт с творением внеземной цивилизации, он ведь не посещал спутник. Иво был несколько разочарован обыденностью обстановки и тем спокойствием, с которым вели себя все остальные. Ведь такой кульминационный момент - КОНТАКТ! - а никто не обращал внимания. Может, он стал второстепенной фигурой в экспедиции, потому и чувствовал себя скованно? В конце концов, раз уж они выжили, Афра и сама может работать с сигналом странника (по крайней мере до тех пор, пока они не встретят сигнал разрушителя), так что, Иво уже не нужен. - Прекрасно, я вхожу, а вы следуйте за мной, - сказал Гротон. - С управлением здесь никаких проблем. Он подошел к пульту, чтобы продемонстрировать. - Быстрее там, - раздался голос Афры. - Мне не терпится осмотреть здесь все! Неужели все свелось к детской игре в "Спейсмена"? Девушка-астронавт с приступом исследовательского зуда поторапливает, ей видите ли не терпится! Ему показалось, что он слышит смех Шена. Маленький Иво хотел было стать главным героем космической Одиссеи, а стал простым статистом. Да, Иво - не Ланье, не удостоиться ему славы. С другой стороны, Шен... "Но ты им тоже не нужен", - послал он гневную тираду затаившемуся в сознании Шену. Шен не ответил. Афра сказала правду, внутри была настоящая земная атмосфера. Иво и Беатрикс присоединились к Афре и Гротону. Они были в летних одеждах, оставив скафандры в специальных нишах около шлюза. Ну просто какой-то отель для туристов! Астронавты остановились, не решаясь двигаться дальше, в глубь станции. Две женщины стояли рядом, и перемены, произошедшие с ними, были особенно заметны. Обе хорошо сложены, но Афра выше и динамичней. Она была современней - и это не очень шло ей, в то же время некоторая скованность в движениях шла Беатрикс. Когда Афра прыгала, Беатрикс - ступала. Разница в возрасте гораздо больше ощущалась в поведении, жестах, мимике, чем во внешнем виде. Наконец, Иво смог уловить ускользавшее ранее существенное различие - то, что у Афры было признаком сексуальности, у Беатрикс было признаком женственности. Иво осенила мысль - а не поменялись ли они местами с Гротоном! Группа стояла в длинном тихом зале, пол которого слегка был наклонен вниз. "Низ" означало центр сферы, а не край, это была не примитивная псевдогравитация, создаваемая центробежной силой. С потолка струился мягкий свет. Конструкционные материалы зала были довольно-таки обычными на вид, никаких там светящихся экранов или сжатой материи. Но если так везде, то двухмильная сфера не может иметь поле звезды, даже планеты. Каким-то образом гравитация генерировалась без массы. Хотя, с другой стороны, чего было удивляться. Несомненно, для передачи сигнала разрушителя нужны были сильные гравитационные поля, и, должно быть, не составляло особого труда выделить немножко гравитации для удобства посетителей. Это было также весьма удобно для удержания спутников на орбитах с радиусами большими, чем это характерно для Солнечной системы. Ведь Земля находится всего в восьми световых минутах от Солнца... Через сто ярдов холл расширялся и образовывал комнату, пол становился ровным. В стенах были сделаны ниши, в которых находились какие-то предметы. Афра подошла к ближайшей нише слева. - Как вы думаете, здесь можно трогать экспонаты руками? - заколебалась она. - Глупенькая, разве где-то висят таблички "Руками не трогать"? - Гарольд, после таких милых мгновений я буду нашептывать гадости о вас на ушко вашей верной жене. - Ей уже все известно четырнадцать лет, - Гротон обнял Беатрикс и довольно улыбнулся. Афра протянула руку и взяла один из "экспонатов". Это была сфера, четыре дюйма в диаметре, прочная и легкая, из какого-то пластика. Сфера была прозрачной, и, когда Афра подняла ее, все увидели, что внутри ничего нет. - Контейнер? - предположил Гротон. - Игрушка? - последовала догадка Беатрикс. Гротон посмотрел на нее: - И вправду, образовательная игрушка. Модель разрушителя. - Только не хватает отверстий для причалов, - заметила Афра. Она поставила сферу на место и перешла к следующей нише. Там был конус высотой шесть дюймов с основанием в четыре дюйма. Он был изготовлен из того же прозрачного материала, что и сфера, и так же пуст. - Шапка феи, - сострил Иво. Афра не ответила и двинулась дальше. Третья фигура представляла из себя цилиндрический сегмент, по размеру сравнимый с конусом и закрытый с торцов плоскими дисками. Он был тверд и легок, серебристая поверхность матово отсвечивала. Афра повертела экспонат в руках. - Металл, но очень легкий, - заключила она. - Вероятно... Внезапно она швырнула цилиндр назад в нишу и начала лихорадочно вытирать руки о шорты, словно они горели. Остальные недоуменно уставились на нее. - Что случилось? - спросил Гротон. - Это литий! Гротон посмотрел сам. - Похоже, вы правы. Но на нем есть покрытие, похожее на воск. Его можно трогать без опаски. Интересно, а чем им литий не нравится, подумал Иво, но решил не спрашивать. Может, он обжигал кожу, как кислота, или был ядовит. Афра смутилась: - Я, должно быть, более нервная, чем полагала. Я просто не ожидала... - она остановилась и посмотрела в глубь зала. - Мне кое-что в голову пришло. Следующий экспонат - блестящая пирамида? Гротон повернул голову: - Похоже. На самом деле, этот тетраэдр смахивает на тот, что мы выстроили в свое время на Тритоне. Ведь у вашей пирамиды пять граней, если считать основание. - Бериллий. - Откуда вы знаете? - Это ряд элементов. Посмотрите на... - ЭЛЕМЕНТАРНЫЙ РЯД, - поправил ее Гротон. - Нет, ряд ЭЛЕМЕНТОВ. Вы ЗНАЕТЕ, что такое элемент? Посмотрите на эти объекты. Первый - сфера, у нее только наружная сторона. Второй - конус - две стороны, одна плоская, другая изогнутая. У третьего - цилиндра, три стороны, одна изогнутая, а две плоские. То что вы держите - четыре, и так далее. Первые два "экспоната" не пустые - в них газы! Водород и гелий - два первых элемента периодической таблицы! - Может быть, - Гротон был впечатлен открытием. - Так и должно быть, это логика ЛЮБЫХ технически развитых цивилизаций. Литий - металл в два раза легче воды, третий. Бериллий - четвертый, бор - ... Она замолчала, наклонилась над шестой нишей и замерла. Все подошли к ней. Там лежал четырехдюймовый кубик - шесть сторон, сделанный из какого-то прозрачного материала. Гротон поднял его. - Что там у нас в таблице под номером шесть? Шесть протонов, шесть электронов... это должен быть углерод. Он тоже замер, уставившись на экспонат. Иво решил высказать свое мнение: - Углерод в кристаллической форме - алмаз! Теперь все восхищенно смотрели на кубик - четырехдюймовый бриллиант, вырезанный, по-видимому, из еще большего кристалла. Один экспонат из многих... Афра пошла дальше, перечисляя образцы. - Азот, кислород, фтор... Гротон встряхнул головой: - Это же целое состояние! И всего лишь образцы, которым придана условная форма. Они... Ему не хватало слов, он с благоговейным трепетом поставил алмаз на место. - Скандий, титан, ванадий, хром, - нараспев произносила Афра, двигаясь дальше. - Здесь все! Абсолютно все! Беатрикс спросила недоуменно: - А почему бы им не нарисовать все это на дисплее, если так уж хочется выставить? Гротон оторвал взгляд от алмаза: - Не имеет смысла, дорогая. Это просто роскошная выставка для гостей. Наверное, они хотели так показать, что богатство для них ничего не значит. Беатрикс кивнула, удовлетворившись объяснением. - Редкоземельные тоже есть! - крикнула Афра. Она была уже на другой стороне комнаты и двигалась обратно. - Несколько фунтов прометия! А ведь он даже не встречается в природе! - Неужели она знает наизусть все элементы? - пробормотал Иво. - Осмий! Этот маленький кубик весит, должно быть, фунтов двадцать. Чистый иридий - он стоит на Земле тысячу долларов за унцию! - Держитесь подальше от радиоактивных элементов! - предостерег ее Гротон. - Они в стеклянной посуде. Свинцовое стекло, или что-то в этом роде, надеюсь, не пропускает радиацию. И они тут фунтами! Уран - нептуний - плутоний. - Сатурниум, юпитериум, марсуниум, - передразнил ее Иво, продолжая ряд элементов образованием названий из имен планет. Ему показалось, что вокруг этой выставки подняли слишком много шуму. - Венериум, меркуриум... - Ртуть [mercury - ртуть (англ.)], - поправил его Гротон, услышавший его слова. - Есть такой элемент. Афра вернулась к ним, вид у нее был подавленный. - Таблица доходит до сто двадцатого элемента, последние формы довольно сложны... - Но вы же прекрасно знаете, Афра, - сказал Гротон. - Некоторые из этих элементов имеют период полураспада около часа, а то и меньше, они никак не могут быть представлены на выставке. - У некоторых период полураспада составляет секунды, но они там есть, можете сами посмотреть. - Может, просто макеты... - Спорим? - Нет, - ответил Гротон и пошел посмотреть сам. - Наверное, какое-то стабилизирующее поле, - недоуменно прокомментировал он. - Если они такое вытворяют с гравитацией... - Я внезапно ощутила себя такой маленькой, - призналась Афра. Иво отметил про себя, что все эти фокусы ерунда по сравнению с сжатием планеты и находящихся в ней людей до гравитационного радиуса с сохранением жизнеспособности организмов. Выставка, конечно, впечатляла, но, если разобраться, ничего особенного в ней не было. Очевидно, главное было впереди. За экспозицией элементов коридор опять шел под уклон. Иво принялся размышлять о проблемах температурной стабильности. Ведь резкие температурные изменения могут повлиять на некоторые экспонаты, так, твердое тело может превратиться в жидкое, а жидкость - в газ. Температура, как многое другое, была приспособлена для человеческих существ. Даже в обстановке были учтены человеческие пропорции, пример тому - ниши, удобные для хранения скафандров. Если бы эта станция была ближайшей к Земле базой разрушителя, то можно было бы заподозрить во всем этом тщательное разработанное шоу для людей. Но станция находилась на расстоянии сорок тысяч световых лет от Земли, и не могла быть создана для людей - если только люди не живут где-нибудь еще в галактике. Ну, если не люди, то очень похожие на них существа. Эта мысль тревожила его, этот странный музей наводил и на другие тревожные мысли. Традиционно считалось, что инопланетные существа должны быть похожи на человека, чтобы построить цивилизацию и развить технологии высокого уровня. Для доказательства этого "тезиса" использовалась длинная цепь рассуждений - но ведь мнение человека по этому поводу просто не может быть непредвзятым, Иво решил не принимать его во внимание. И все же, если это так, то означает ли это, что инопланетянам присущи человеческие черты? Жадность, глупость, жестокость? Это опять смеется Шен? Коридор вывел их в соседнюю комнату. Она была больше, чем первая, и ниши начинались с уровня пола. - Машины! - воскликнул Гротон с таким же экстазом, какой посетил Афру при осмотре выставки элементов. Он подошел к первому экспонату - огромный кусок металла, по форме напоминающий клиновидный ломоть сыра. Когда Гротон приблизился, сверху упал шар и скатился по клину - вот и все. - Машина? - спросил Иво. - Да, наклонная плоскость, - элементарная машина. Ну, если Гротон так считает... Следующим экспонатом был простой рычаг. Рычаг опирался на подпорку, один из его концов был подведен под большой брус. Как только они подошли, рычаг качнулся и брус сдвинулся. Гротон удовлетворенно кивнул, и Иво последовал дальше за ним. Женщины двигались впереди, им достаточно было беглого осмотра выставки. Третье устройство напоминало тиски. Длинная ручка проворачивала массивный винт, и таким образом создавалось приличное давление. - Механический ворот, - заметил Гротон. - Если сравнивать с историей развития техники на Земле, то каждый шаг - сорок тысяч лет. - Пока что это так. Четвертым экспонатом была примитивная паровая машина - печь и паровой котел. За ним, под пятым номером, шла электрическая турбина. Дальше все стало жутко усложняться. Дилетантский взгляд Иво временами выхватывал отдельные нагреватели, моторы, какие-то электронные приспособления. Кое-что напомнило ему устройства, которые он копировал из галактических программ, остальные же оставались полной загадкой. Не обязательно все выглядело сложно внешне, некоторые приборы были обманчиво незамысловаты. Но Иво не сомневался в том, что в былые времена автомеханику плата современного компьютера, набитая микросхемами, показалась бы весьма незатейливой. В одном он был уверен - все это настоящее, никаких подделок. Гротон остановился у десятой машины: - Я уж думал, мы освоили настоящие технологии, когда построили станцию на Тритоне. Но теперь понимаю, насколько заблуждался. Я уже получил больше, чем смогу переварить за один заход. Пойдемте в следующий зал. Женщины были уже там. В третьем зале было собрано то, что можно было бы назвать предметами искусства. Выставку открывали двуи трехмерные изображения, как в реалистической, так и в абстрактной манере. На этот раз была зачарована увиденным Беатрикс. - О! Я понимаю все это, - сказала она, медленно переходя от экспоната к экспонату. Она была прекрасна в своей отрешенности, казалось, величие искусства преобразило все ее тело, пред ней померкла даже Афра. Иво не ожидал от нее столь неистового интереса к искусству, хотя это можно было бы понять по ее отношению к музыке. Он предполагал раньше, что то, о чем она молчит, она не понимает, или просто не имеет своего мнения, но сейчас Иво укорял себя - в который раз! - за столь поверхностное суждение об этой женщине. В целом выставка не произвела впечатление на Иво, но некоторые разделы показались интересными. В отдельных произведениях ему понравился математический символизм - довольно сложная форма выражения, напоминающая чем-то структуру кодов галактических программ. Было много портретов. Изображенные на них существа происходили с далеких от Земли планет, но были разумны и цивилизованны, хотя Иво и не мог бы сказать точно, почему у него возникает такое впечатление. Наверное, подсознание улавливало какие-то нюансы, неподвластные рассудку, точно так же, как оно подсказывало Иво, тогда еще, что пейзажи, которые Брад показал ему с помощью макроскопа - внеземные. Как это описать? Бессмысленное занятие. Эти существа в чем-то походили на человека, и в то же время чем-то были совершенно чужими. Прежде всего в глаза бросалось непередаваемое совершенство форм, достоинство, с которым они держались. Это были образчики греческого классицизма - совершенное тело, твердый ум, здоровые эмоции. Здесь были красивые существа обеих полов и гермафродиты. Они являли собой искусство и БЫЛИ искусством, в той же степени, в какой изображение атлета или обнаженной женщины считалось искусством у землян. Дальше шла целая вереница залов, каждый из которых был ниже предыдущего, по-видимому, они прошли уже полный виток спирали. Один из залов был посвящен книгам - печатные издания, магнитные ленты, металлические диски памяти. Очевидно, здесь была собрана вся информация, которую могли бы передать создатели станции, ответ любому, кто увидел бы в разрушителе злые козни враждебной цивилизации. Теперь становилось понятно, что все далеко не так. А в следующем зале была еда. Все были очень голодны, так как на многие часы и мили выставка заставила забыть их о еде. Универсальные химические символы обозначали состав блюд, которые находились в особых печах. Любой мог выбирать еду, нажимая кнопки, будто в закусочной на автомате, блюда тут же "размораживались". Еда оказалась необычной, но вкусной. На всей станции не было ни малейших признаков жизни. Казалось, что строители оборудовали ее, как первоклассную гостиницу и информационный центр, и уехали, оставив сооружение на долгие века в распоряжении грядущих путешественников. Но ведь сам факт существования сигнала разрушителя исключал возможность подобного путешествия. Еще один парадокс? За залом следовала маленькая комната, и дальше хода не было. Экспонатов тоже не было - только пьедестал в центре, а на нем маленькая, замысловато сработанная вещица. Все обступили пьедестал. - Вам не кажется, что мы прошли по алее сада и уткнулись в забор? - высказала свое мнение Афра. - Выставка впечатляет, я поражена увиденным, но это что - ВСЕ? Экскурсия по музею и тупик? - Это все, что мы должны были увидеть, - сказал Гротон. - Не думаю, что стоит форсировать события. - Но мы пришли-то сюда как раз для того, чтобы форсировать события! - сказала Афра. - Я только хотел сказать, что не стоит начинать сейчас тарабанить в стены. Так мы можем оказаться в глубоком вакууме. А продолжать изучение интеллектуального наследия этой цивилизации для нас безопасно. Иво разглядывал устройство на пьедестале. Оно было восемнадцати дюймов в длину, отдаленно напоминало SPDS, по крайней мере тем, что его назначение не было понятно с первого взгляда. Предмет имел очертания цилиндра, но поверхность была покрыта переплетениями трубок, проводов, пластин, выступов непонятного назначения. Некоторую часть поверхности занимала электроника, но это явно не было машиной; чувствовался художественный вкус создателя, но скульптурой это тоже нельзя было назвать. И все же что-то знакомое было сокрыто в предмете, какое-то свойство, и подсознание пыталось подсказать Иво предназначение этой вещи. Он поднял его - устройство весило совсем немного, учитывая его сложную конструкцию. Около двух фунтов, причем масса распределена по объему весьма нетривиально. Иво еще сильнее ощутил что-то родное в этом предмете. Он должен знать, что это такое. Что-то произошло. Казалось, прогремел огромный гонг, но его колебания плохо воспринимались человеческим ухом. Вспышка совсем рядом - но глаза не в состоянии схватить образ. Жар и гнет огромной силы - но тело не в состоянии понять, что с ним происходит, ошеломляющий аромат, но ноздри не чувствуют его. Все уставились на Иво, понимая только, что произошло нечто значительное. Иво все еще держал в руках инструмент. - Сыграйте на нем, Иво - предложила Беатрикс. Никто не проронил больше ни слова, все вспомнили, что ни в одном зале музыкальных инструментов не было. Иво присмотрелся внимательнее. Здесь были трубы, как в сложных духовых инструментах, струны, как в смычковых, диафрагмы ударных, язычки гармоники. Не было отверстия, в которое можно было бы дунуть, не было мест, по которым ударить, но можно было управлять пальцами, а глаза подсказывали верный путь. Объект легко вибрировал, будто, подняв его, Иво включил в нем источник энергии. Инструмент ожил и ждал теперь прикосновения музыканта. Он нажал первую попавшуюся кнопку - прогремел раскат грома. Беатрикс, Афра, Гротон - все стали оглядываться, пытаясь определить источник звука, пытаясь найти убежище, если стены рухнут... и тут всех осенило. Многоголосый звук! - Когда вы подняли его, - начал было Гротон. - Вы прикоснулись к сенсору, - закончила Афра. Все были потрясены. - То была кнопка БОМ, а это - кнопка ГРОМ, - сказала Беатрикс. Иво провел пальцем по панели. Со всех сторон оглушительно, но мелодично завыли сирены. Он продолжил освоение инструмента. В возникшей какофонии были все звуки, которые можно было только представить, и каждый звук был насыщен визуальными, тактильными, обонятельными ощущениями. Если бы он только научился управлять этим генератором эмоций... Ему это удалось. Пальцы приноровились к инструменту, руки уверенно находили нужные аккорды и созвучия. У него явно был талант, как будто он имел специальный музыкальный орган. В выборе музыкальных инструментов он ограничил себя флейтой, как и Сидней Ланье, но на самом деле обладал всеми музыкальными дарованиями Шена. Если бы ему пришло в голову проявить свои способности, в мире не нашлось бы человека, равного ему. Иво не мог пространно рассуждать о технике исполнения, или философствовать о музыкальных течениях - это было не для него. Он даже не знал нот, так как никогда не учился музыкальной грамоте, воспринимая все на слух. Но когда у него в руках оказывался инструмент и было желание играть, он мог создать изящную звуковую гармонию, и ему не было дела до сложности терминов, описывавших его действия. Теперь его большой сырой талант созрел, и рождалось настоящее мастерство. Он решил в качестве первой попытки выбрать партию флейты, внимательно прислушивался к словам песни, по мере рождения музыки. Он оставался самим собой, а не был Сиднеем Ланье - всему свое время. Нужно начать с чего-нибудь попроще. Первая попытка... Выпей меня своим взглядом, я тебя выпью своим Оставь поцелуй мне в чаше, и мне больше не нужно вино Ведь жажда души утолима лишь напитком богов Но глоток любви твоей я не променял бы на нектар Юпитера. Комнату заполнила знакомая, простая, кристально-чистая мелодия, лившаяся отовсюду, она светилась душой, которую может вдохнуть в музыку только настоящий музыкант. Галактический инструмент одаривал слушателей пьянящим нектаром... и прикосновением волшебных губ. Афра восхищенно смотрела на него, она еще ни разу не слышала его игры. Неужели это было самой серьезной его ошибкой? То, что он скрывал от нее свой талант? Гротон уставился на Афру. Нет, он смотрел поверх нее! Тупиковая стена перед ними растворилась, за ней показался другой проход. Дорога вновь была открыта! - Похоже, бесплатный осмотр закончился, - заметил Гротон. - Теперь нам придется поработать. Они молча двинулись дальше. Иво все еще сжимал в руках инструмент. Коридор вывел их в огромный зал, потолком в нем была матово-белая дымка, а под прозрачным полом разверзлась бескрайняя бездна. Стен не было, куда ни глянь, взгляд упирался в темноту, хотя откуда-то исходил ровный свет. Они пошли дальше, тщетно надеясь обнаружить хоть что-то осязаемое. Но оказалось, нет уже и пола. Он действительно исчез, растворился, оставив их беспомощно висеть в невесомости. Когда они повернулись назад, вход тоже исчез. Воцарились мрак и пустота. - Все-таки это была ловушка, - голос Афры был скорее раздраженным, нежели испуганным. - Или экзамен, - сказал Гротон. - Мы должны были продемонстрировать некий уровень, прежде чем нас допустили сюда, после того, как закончилась экскурсия по выставке. Скорее всего, нам придется продемонстрировать что-то большее, прежде чем нас выпустят отсюда. Все посмотрели на Иво, он висел неподалеку от группы. Иво вспомнил об инструменте. - Попробуйте ту мелодию, что вы играли в прошлый раз, - предложила Афра. Он проиграл "Испей меня" вновь. Ничего не произошло. Он попробовал еще несколько простых мелодий, звуки струились со всех сторон бесконечного зала, и мелодии не казались такими простыми, но все оставалось по-прежнему - четыре человека парили в пустоте. - Я все же полагаю, что ключ именно музыкальный, - сказал Гротон. - Для чего же иначе этот инструмент - он ведь не игрушка и не экспонат. Мы, по-видимому, знаем лишь малую толику скрытых в нем возможностей. - А знаете, - задумчиво произнес Иво. - Ланье верил, что музыкой и поэзией управляют одни и те же законы, и он пытался доказать это своим творчеством. Действительно, его современники говорили, что в игре Ланье на флейте есть поэтическое вдохновение, в то же время, его стихи несут в себе гармонию великой музыки. Он даже... - Очень хорошо, - перебила его Афра. Она не выглядела ни испуганной, ни даже удивленной, хотя, похоже, паутина затягивалась все туже. - Давайте проследим творческий путь Ланье. Он написал заметки о путешествии по Флориде, одну слабую новеллу и три поэмы - "Зерно", "Болота Глинна" и "Симфония"... - Симфония! - воскликнул Гротон, но все уже поняли смысл названия. - Может быть, это... - Сыграйте ее, Иво, - сказала Беатрикс. Но "Симфония" - это поэзия, а не музыка, в ней не могло быть определенной мелодии. Иво поднял инструмент, в его естество вливалась неведомая сила - он осуществит свой давний замысел, положить это произведение на музыку. Он никогда не осмеливался сделать это раньше. Но это был шанс реализовать себя и свой талант. Он хотел знать - сможет ли его музыка стать ключом к дверце, за которой скрывается тайна того, что прозвано разрушителем. В поэзии Ланье, и в этой поэме особенно, были тесно связаны поэзия и музыка, они дополняли друг друга и черпали друг в друге новый смысл. Каждая строфа поэмы была партией инструмента, а все вместе - симфонией для оркестра... Макронные системы устроены так же. Музыка, цвет, информация - все было связано и неразделимо, Иво был уверен, что некоторые представители внеземных цивилизаций общались музыкой. Перевод на язык музыки был возможен - если знакома система кодирования галактических программ и хватает умения точно выразить слова звуками. Он научился понимать галактический язык, но никогда еще не пытался говорить на нем. Музыка была подвластна ему, она наполняла его тело - но совладает ли он с ПОЭЗИЕЙ? Все ждали, понимая его волнение, пытаясь найти способ хоть как-то помочь ему. Гарольд Гротон - его астрологические интерпретации не помогут здесь, Афра Саммерфилд - ее красота и аналитический ум бессильны, Беатрикс Гротон - ее доброта и участие безразличны внезапно онемевшим пальцам Иво... Анализ, доброта, астрология... Вдруг его осенило, они ведь могут ему помочь. Просто потому, что они рядом. Иво начал играть. 10 Туман отступил, непроглядная тьма растворилась. Обрушился водопад звуков и света, явилось видение: стилизованное изображение галактики - сияющий космический диск вращался на своей исполинской оси, загребая лопастями звездных скоплений пространство, излучая во все стороны потоки энергии, менее одного процента которой приходилось на диапазон, доступный человеческому зрению. Затем, поверх мерцающей спирали галактики наложилось хорошо знакомое изображение Солнечной системы: Плутон, Нептун, Уран, Сатурн, Юпитер, Марс, Венера, Меркурий, Луна. Казалось, что планеты катаются по дну гигантской чаши с различными скоростями, даже Солнце двигалось - центром была Земля. Два изображения перемещались, вращаясь независимо друг относительно друга, - словно два диска рулетки - галактический и планетарный. Совокупное движение всех объектов было невообразимо сложным: глаз человека ни за что бы не смог в этом хаосе отследить положение планет в фиксированный момент времени, мозг человеческий был бы не в состоянии предсказать взаимное расположение двух систем. Лишь остановив вращение, можно провести тщательный осмотр и все выяснить, но - движение - суть жизнь галактики, останови ее, и она умрет. Система небесных тел не может застыть, но ее можно как-то сфотографировать, и анализ этих снимков дает уникальную информацию. Две системы - галактическая и планетарная - это две чаши, разделенные на четыре части, каждая четверть еще на три, итого их пересечение образует двадцать четыре сектора - двенадцать против двенадцати. В любом из этих секторов могла бы находится планета, - вспышка - и снимок, на котором планета навечно останется неподвижной. Четыре вспышки - четыре снимка - планеты, звезды, туманности, переплетения секторов - все замерло, краткий миг превратился в вечность, каждый миг порождал будущее бытия. Таково уж движение, что малейшие мгновения решают все, только моментальный снимок имеет смысл - вся конфигурация существенно меняется по прошествии мельчайших квантов времени, и в той же мере меняется реальность. Эта симфония движения, мысли, материи выражает сущность бытия. А тот самый миг из жизни галактики, чисто теоретическое представление небесных светил как неподвижных объектов - суть гороскоп. ОГОНЬ Иво спустился на круг гороскопа, разрезанный, подобно пирогу, на двенадцать частей, в центре возвышался клубок сплетенных нитей. Символы огня - вот что нужно было Иво. Он прошел мимо льва, грива которого - яркое пламя, мимо кентавра с натянутым луком и со стрелой - горящим факелом. Иво кивнул своему собрату-лучнику [Archer - лучник (англ.)]. А вот и баран. Иво чуть замедлил шаг, осторожно приближаясь к животному. Травой на пастбище барана были языки пламени, мохнатой шкурой его были клубы дыма, но голова его - вот невиданное диво. На одном из могучих рогов было написано СТРЕМЛЕНИЕ, на другом - ДЕЛО. - О дело! Сколь лучше в мире нам жилось бы без тебя! - воскликнул Иво. Он произнес слова поэта на языке музыки - это была партия скрипки. Голова Овна - огромная капля расплавленного металла, - повернулась к нему. Баран фыркнул, из ноздрей вырвалось пламя. Скотина голодная ест свое пойло Так же и мы - наш мир - это стойло. О чем там визжит свинья по соседству? Не знает бедняга, от свинства - нет средства. Иво отпрянул в страхе от громадного зверя, говорящего стихами, баран был столь близко, что казалось - взгляд его опаляет кожу. Иво чувствовал в чудище несокрушимую мощь и решимость, но все же попытался: Ведь бизнес - это: Ты мертв - я жив А "Дело есть дело" - все это ложь. Овен указал рогом на обгоревший свиток, который виднелся среди переплетенных нитей клубка. При свете пламени Иво прочел: "Формально галактическая история началась с созданием первой межзвездной коммуникационной сети. Известны лишь отрывочные достоверные данные, относящиеся к более ранним периодам становления искусственной макроники - они не имеют большого значения, так как являются несущественными деталями галактического исторического процесса. Первые две цивилизации, установившие контакт друг с другом, находились на расстоянии всего двести световых лет друг от друга, но понадобилось две тысячи лет, прежде чем на первые послания был получен ответ. Вторая культура приняла сигнал и расшифровала его, но ответ был на время задержан. Предполагается, что консервативные элементы этой культуры опасались далеко идущих последствий начала диалога с чуждыми существами - разумная предосторожность, коль скоро сохранение статус кво поставлено во главу угла. В течение последующих двух тысяч лет к сети присоединились еще четырнадцать тысяч цивилизаций, вдохновленных примером успешного сотрудничества двух первых. Теперь уже мало кто колебался, присоединяться или нет к программе межзвездного информационного обмена. Таким образом, сформировалось ядро примитивной галактической цивилизации. Через сто тысяч лет первый макронный сигнал покинул галактику и растворился в космических просторах, а сама станция, передавшая его, замолчала гораздо раньше - через десять тысяч световых лет после начала передач. Вероятно, эта цивилизация вымерла естественным путем, или произошла какая-нибудь глобальная катастрофа. Эта культура достойна занять место в галактической истории хотя бы потому, что она заложила основу информационной сети. Остальные, познав выгоды обмена знаниями, оставались активными пользователями сети, и в течение следующих тысяч лет их число неуклонно возрастало. В конце концов, количество пользователей стабилизировалось - после этого и началась так называемая главная фаза. Сформировались зоны влияния, размер зон определялся временем передачи, уровнем передаваемых знаний, устойчивостью общественной системы передающей культуры, ее отношениями с соседями. Некоторые станции, будучи не в состоянии предоставить оригинальную информацию, были закрыты, и следы их теряются. Некоторые работали нерегулярно, вся их деятельность сводилась к тому, что раз в тысячелетие они заявляли о своем существовании. Некоторые передавали только подтверждение о приеме других программ. Некоторые стали "сервисными" станциями и функционировали как сетевые узлы - они систематизировали и ретранслировали полученную от других информацию. Немногие работали в периферийных макронных диапазонах, избегая таким образом интерференции с приходящим сигналом и не вступая в борьбу за престиж. Так развились довольно стабильные информационные сферы среди всеобщего хаоса, роль центров играли наиболее устойчивые и развитые цивилизации. Стабильность информационного пространства мало зависела от надежности отдельных его членов - как только замолкала одна станция, ее место тут же занимала другая, продолжавшая нести знания всем жителям галактики. Многие обширные сферы были основаны уже ушедшими цивилизациями - ведь знание было вечным и, естественно, переживало культуры, его породившие. Область цивилизованного мира галактики постепенно расширялась, по мере того, как отдельные цивилизации получали информацию, собранную в течение долгих веков их соседями. Иногда информационные сферы меняли своих хозяев - так происходило, когда ученик превосходил своего учителя, но, как правило, ведущие цивилизации сохраняли приоритет за собой, по-видимому, причиной был более совершенный наследственный материал существ, прошедших долгий путь эволюции. Основная фаза продолжалась около ста миллионов лет, и к концу ее почти все цивилизации-основатели ушли, на их место пришли новые, произведшие лишь малую толику изначального знания. В галактике завершалась эпоха пионеров, и, казалось, прогресс цивилизации Млечного Пути достиг апогея. С началом Первого Вторжения ситуация радикально изменилась. Перпендикулярно плоскости галактики прошел фронт внегалактического макронного излучения - Странника, и, таким образом, в течение нескольких тысяч лет все смогли его получить. Это был первый межгалактический контакт, если не считать слабого и неразборчивого сигнала какой-то относительно примитивной культуры. Но этот сигнал был совершенно иным - он нес научные знания и технологии, неведомые ранее. Один лишь факт существования сигнала доказывал, что уровень развития галактической цивилизации и ее технологий - это уровень ребенка в сравнении со взрослым уровнем существ, передавших сигнал. Но главным открытием был, конечно же, метод, позволявший осуществить казавшееся недоступным доселе для живых существ - мгновенное перемещение между звездами галактики. Все были в восторге - это казалось чудом. На пути развития коммерции была сломлена еще одна преграда. Впервые жители различных звездных систем получили возможность очных встреч. Более древние и мудрые цивилизации разглядели надвигающуюся опасность, но не смогли предупредить остальных, до того как последствия физического контакта культур стали необратимыми." Созвездие, известное на Земле как Овен, на самом деле вовсе не занимало какую-то компактную область в пространстве. Ведь, фактически, звезды, проекции которых на двумерной плоскости находятся недалеко друг от друга, в трехмерном пространстве вполне могут быть разнесены на приличные расстояния. И все же это созвездие можно рассматривать как один из сегментов галактики, и этот сегмент включал в себя многие обитаемые звездные системы. То была эпоха межзвездных путешествий, в то время создавались новые империи - в одну из них и попал Шен. Так же, как Иво очутился в Гегемонии Тира, так и Шен приземлился на землеподобную, но чужую планету. Гравитация была нормальной, Шен полной грудью вдохнул инопланетную атмосферу - вполне приемлемо. Растительность, в принципе, мало отличалась от земной, не совпадали какие-то несущественные детали. На планете чувствовалось присутствие некого подобия цивилизации. Планета, как оказалось, с кем-то воевала. Шен мгновенно сориентировался в ситуации. Он направил свои стопы в ближайший вербовочный пункт. - Я талантливый инопланетянин и хотел бы поступить на службу, - доложил он скучающему вербовщику. Насекомоподобное существо окинуло его с ног до головы взглядом фасеточных глазищ: - Верю, что вы инопланетянин, причем очень мерзкого вида, - прогундосило существо. - Если у вас есть ораторский талант, предлагаю вам за три минуты попытаться убедить меня в том, что мне не стоит превращать вас в пар прямо на том месте, где вы изволите стоять своими отвратительными мясистыми щупальцами. По цвету хитина насекомого Шен определил, что вербовщик ему не доверяет. - По-видимому, вы считаете меня представителем неприятеля, так как, насколько я понимаю, идет война, и у вас тут под ногами земля горит. Существо заколебалось с ответом, можно было заключить, что ног, по крайней мере в человеческом понимании, у него нет. - Несомненно, я мог бы быть шпионом или диверсантом, так как мне удалось проникнуть незамеченным через ваши защитные системы, а такое умение - одно из главных в профессии разведчика. И то, что я открыто пришел к вам, вовсе не свидетельствует о невинности моих намерений - у меня за пазухой вполне может оказаться приличной мощности атомная бомба, которая взорвется, как только вы превратите меня в пар. Таким образом, мой хозяин застрахован от того, что в случае моего неудачного внедрения в вашу военную машину его коварные замыслы не будут столь нелепо раскрыты. Разумеется, я в такой ситуации предпочел бы сохранить жизнь и продолжить собирать шпионскую информацию, соблюдая при этом конспирацию. Но ведь по этой простой причине я и буду для вас превосходным служакой - так как все мои действия будут под подозрением и неусыпно контролироваться - мне понадобятся месяцы, а то и годы добросовестной и безупречной службы, чтобы рассеять ваши сомнения в моей благонадежности. А за это время, скорее всего, кризис пройдет, и мой хозяин, вполне вероятно, станет вашим союзником. Но если мой замысел не удастся, то моему патрону останется утешаться тем, что около кубической мили, может, чуть меньше - никогда ведь нельзя доверять этим антикварным поделкам, - будут надолго непригодны для жизни после моей термоядерной кончины. Две из отведенных мне трех минут прошли, и вы имеете шанс сэкономить минуту. Насекомое задумалось, казалось, его грызли сомнения. - Вы согласны пройти флюорографию? - С удовольствием. Но, боюсь, здешнее начальство может истолковать ваши действия как нерешительность. Разумнее прикончить меня прямо сейчас, пока не возникло каких-либо осложнений. - Но если вы и вправду вооружены, то это будет катастрофой. - А что, если я блефую? Ведь блеф стоит гораздо дешевле, чем бомба, особенно в наше время галопирующей инфляции. - Но, если вы блефуете, то вы скорее всего не шпион, и мне НЕ НУЖНО превращать вас в пар. Скажем прямо, это может несколько попортить мой послужной список. Но если вы НЕ блефуете... - В ваших словах есть доля истины, не могу не отметить вашу проницательность. Но все же укажу вам на третью возможность - я могу быть шпионом, который заявляет, что бомба у него есть, а на самом деле - ничего у него нет. Согласитесь, это намного более вероятно, чем просто невинный гражданский с бомбой. - Если вы невинны, то у вас нет бомбы. Шен пожал плечами, красноречиво признавая свое поражение, хотя со стороны это и выглядело несколько бестактно. - Поступайте как хотите. - Допустим, вы шпион. Каким же способом мне лучше поступить с вами, не рискуя жизнью и послужным списком? - Превосходный вопрос. Вы, разумеется, сами вправе рассмотреть все возможности и выбрать лучшую из них, но мне кажется, что в настоящий момент лучше всего обратиться к вашему непосредственному начальству, так сказать, представить дело на его суд. Вербовщик незамедлительно так и сделал. После практически такого же диалога с вышестоящим начальником Шен шагнул на следующий уровень служебной лестницы, затем еще на один выше. В конце концов он беседовал с Шефом разведки. - Мы верим тому, что вы говорите о себе, - сказал Шеф. - А именно, что вы талантливый инопланетянин, желающий поступить к нам на службу. Ваш внешний вид просто шокирует, такого не видывали во всей галактике, но вы слишком умны, и посему выросли явно не на самой примитивной планете. И все же есть некая вероятность, что вы шпион, но мы не решаемся допрашивать вас, пока не убедимся, что вы не наблюдатель из дружественной, в кавычках, державы или просто нейтральной. Так как в настоящее время у нас есть один потенциальный противник и тысячи потенциальных союзников, а мы не отказываемся от любой помощи - то нам следует обходиться с вами осторожно. Теория вероятности подсказывает, что вы ценный человек, но все же, как нам еще уменьшить, пусть небольшой, но риск? - Просто не пытайтесь послать меня в храм Ваала. - Пардон? - Разумнее всего будет выплатить мне компенсацию, которая несколько превысит гонорар за мои конфиденциальные услуги моему патрону. Как только это произойдет, мои симпатии будут на вашей стороне, даже если до этого они были с кем-то другим. Ведь общеизвестно - зарплата шпионов вопиюще мала. Мембрана над клювом Шефа завибрировала: - Полагаю, вы представляете, сколь нелепо ваше предложение? Мы просто не в состоянии... Шен вздохнул: - Вы, конечно, правы. Звание капитана вашего флота будет неслыханным гонораром шпиону, сколь бы ни были полезны его услуги. - Да как вам могло прийти в голову... - завелся Шеф. Его чешуя грохотала от благородного негодования. - Звание капитана! Третий лейтенант, нет - рядовой, нет - стажер - и то много для вас! Капитан Шен пришвартовал свой узкотелый линкор и отправил команду в тридцатидвухчасовое увольнение на планету, пока корабль проходил профилактический осмотр. Он установил термостат, встроенный в кроваво-красный форменный плащ, на бодрящую температуру 65 градусов по Фаренгейту [около 18 по Цельсию], чтобы лучше соображать на предстоящей встрече. Несколько встретившихся ему штатских лихо отдали ему честь - Шен даже бровью не повел. По уставу офицер обязан был приветствовать чин, ниже его не больше, чем на три ступени - так что штатские были не в счет. Он взбежал по лестнице королевского дворца, проскочил, не моргнув глазом, мимо недвижимых охранников. Остальные офицеры собрались уже в королевском кабинете: пять самых важных персон планеты восседали за гигантским полукругом стола. Монарх, Премьер-министр, Адмирал Флота, Шеф разведки, Канцлер и Казначей - все угрюмо ждали начала заседания. Шен занял свое место. Никто из присутствующих не испытывал особого восторга от его участия в заседании, но они не осмеливались принимать без него важные решения. Шен был слишком умен и был в состоянии аннулировать любое принятое без его участия постановление. Премьер-министр встал, над столом нависло его покрытое хитином брюшко: - Джентльмены, мы получили ультиматум от Гегемонии Льва. Мы встретились для того, чтобы обсудить ответ. Монарх повернулся к нему: - Будьте добры, изложите детали. - Передача всей военной техники вместе с экипажами. Депортация в Гегемонию Льва всех указанных ниже лиц. Контрибуции. Реконструкция. - Стандартные условия, - заметил Шеф. - Все присутствующие здесь есть в списке депатриантов? - поинтересовался Монарх. - Все, кроме капитана. Да, кстати, вместе с семьями. Канцлер поперхнулся: - С семьями! Выходит, и наших дочерей отправят туда! - Уверен, там им будет лучше, - пробормотал Шеф. Канцлер открыл было рот для отповеди, но Монарх не дал ему высказаться, заговорив сам: - Контрибуции жесткие? - Обычные. Десять процентов Валового Планетарного Продукта с Овна и окрестностей. Четырнадцать процентов с колонизированных миров. Эксплуатация ресурсов, лежащих за пределами мира - сорок процентов. - Грабеж! - возмутился Адмирал. - Больше двадцати процентов с нерегулярных поступлений в бюджет - это уже свинство. - Чисто академический вопрос - у нас ведь не будет флота, - успокоил его Шеф. - Нет кораблей - нет добычи, или вы планируете приспособить торговые суда для вашего пиратства? - Пиратства! - Джентльмены, давайте не будем спорить о терминах в столь трудное время, - прервал их Монарх. - Вопрос, собственно в следующем - мы принимаем ультиматум или нет? - Нет! - решительно рявкнул Адмирал. - У нас есть подробные карты искривлений подпространства их главной звездной системы - точность выше одной секунды. У нас достаточно ракет, чтобы нанести тотальный удар. Если начнем сейчас - то сможем разнести там все в пыль. Давайте покончим с ними раз и навсегда. - Прелестно, - сухо сказал Шеф. - Вы только забыли упомянуть о возможности ответного удара. Не вижу смысла во взаимном уничтожении. - Лучше смерть, чем рабство! - Я бы не называл стандартные условия рабством, даже при сорока процентах с нерегулярных поступлений. Мы ведь сами поступали так с некоторыми меньшими цивилизациями в прошлом. - А почему вы думаете, что они будут соблюдать эти условия после того, как отберут у нас флот? - Вы не слышали о конвенции Близнецов? - Чепуха. Мы не обращаем на нее внимание вот уже сорок тысяч лет. - Джентльмены, - еще раз повторил Монарх. Все недовольно замолчали. - Таким образом, у нас представлены диаметрально противоположные точки зрения, - заметил Министр. - Одни за компромисс, другие считают, что глупо лишать себя подобным образом военной мощи. - Лучше быть безоружным, но живым, - пробормотал Шеф. - Измена! - заорал Адмирал. - ОДНАКО, - продолжил, повысив голос, Министр. - Мы должны выработать к концу заседания какие-то рекомендации. Окончательное решение, разумеется, примет Монарх. Тишина. - Как вам известно, я из далекой системы, - начал Шен, выдержав паузу. - И мои представления могут существенно отличаться от ваших. Все с раздраженным видом слушали чужака. - Насколько я понимаю, у Овна исторически хорошие отношения со Львом. Обе гегемонии за миллионы лет превратились в развитые цивилизации, и, так как цивилизации расположены достаточно близко друг от друга - около ста световых лет - был возможен интенсивный диалог. Но вот пришел сигнал-Странник. Начал развиваться новый флот - флот кораблей, проходящих сквозь складки пространства-времени. Все обещало эру процветания и благополучия, ведь сейчас эти старые "друзья по переписке" могли встретиться физически, почти моментально, а не через многие столетия. - Старые байки, - фыркнул Адмирал. - А на деле вместо взаимовыгодного обмена и торговли началась вражда. Теперь вы воюете с ними вот уже тысячу лет, то и дело происходят вооруженные столкновения и этому не видно конца. Точно как Сидон воевал когда-то с Тиром. - Тир? Сидон? - переспросил Адмирал. - Где они находятся в галактике? Какой у их флот? - Смешанный флот - военные галеры и торговые суда, - совершенно серьезно ответил Шен. - Мораль в том, что они истощили свои ресурсы и сильно проредили свой флот в бессмысленной войне, вместо того, чтобы объединиться против общих врагов. - Это чрезмерное упрощение, - возразил Министр. - У нас была конфронтация со многими системами... - Три войны с Центавром, две с Лебедем, напряженность в отношениях с Орионом, Лошадью, Собакой, Зайцем... - напомнил Шен. - Союзный договор с Медведем, Бобром, Драконом, - невозмутимо продолжил Министр. - И все эти договоры были вероломно нарушены. Почему? Что случилось с эрой знания и изобилия, начало которой должны были положить межзвездные путешествия? - Наши соседи предали нас. - Разумеется, все они негодяи. И теперь Лев прислал вам ультиматум, в котором требует безоговорочной капитуляции. Несомненно, вы его спровоцировали. Адмирал и Министр беспокойно затарахтели чешуей. - Был инцидент на границе, - признал Шеф после недолгой паузы. - Давайте выясним, что за инцидент. Ведь у вас, фактически, нет границы со Львом. Вы используете деформаторы пространства-времени, посему нет у вас оправдания, будто вы случайно залетели к соседу, сбившись с курса. Особенно если вы сжимаете объект с планету размером и выскакиваете под самым носом у него. При наличии точной карты и деформатора пространства вся галактика у вас в соседях. Ограничения, накладываемые скоростью света, вас уже не сдерживают. - Да это просто была разведка, - сказал Адмирал. - Спутник две тысячи миль в диаметре в качестве разведчика? С базами и всей прочей ерундой для нескольких тысяч кораблей, каждый из которых в состоянии развалить средних размеров планету? Ваши эвфемизмы вряд ли уместны сейчас, Адмирал. И я не сомневаюсь, что вы появились на расстоянии не превышающем пять световых секунд от их главной планеты. - Три световых секунды, - почти беззвучно прошептал Адмирал. - И вы не утруждали себя всякими там ультиматумами, не так ли? Ма-аленький такой блиц-криг. Вы предполагали проскользнуть со своим боевым планетоидом поближе к их столице, пока их корабли где-то далеко. И что же произошло? - Они поджидали нас, - сказал Министр. - Они были прекрасно обо всем осведомлены. - Невообразимое головотяпство, - вмешался Казначей. - Вы хоть представляете себе, СКОЛЬКО стоит боевой планетоид? - Очевидно, имела место утечка информации, - сказал Шен, ему становилось уже скучно. - Очевидно, - и Адмирал испепеляюще посмотрел на Шефа, который, не выдержав, отвел свои фасеточные глаза. - Таким образом, Лев захватил вашу, с позволения сказать экспедицию, и баланс сил сместился теперь в его сторону. Вот и получайте ультиматум. Все молчали. - Я провел небольшое исследование, - прервал молчание Шен. - И выяснил, что ультиматум - это не столь уж важно. Все удивленно застыли, глядя на него. - Овен и Лев - это всего лишь два княжества в океане королевств, федераций, империй галактики. Если вас еще не сожрали соседи, то только потому, что вы слишком бедны, для того, чтобы игра стоила свеч. Но сейчас многие галактические сверхдержавы подошли к такому состоянию, что им экономически выгодно поглотить вас обоих, а заодно и положить конец вашим мелким пиратским набегам на дальние колонии. Вы - финикийцы и греки, и вы созрели для завоевания ваших стран Египтом или Ассирией, а может, и Александром. Золотистые фасетки Монарха невесело смотрели на Шена. - Не желаете ли вы нам сообщить, кого же вы представляете? Этого самого Александра? - Я представляю самого себя. Я только констатирую факты, которые настолько очевидны, что говорят сами за себя. Ваша недальновидность погубит вас. Вы истощаете друг друга в войнах, в то время как волки внимательно смотрят на вас и ждут подходящего момента, чтобы растерзать. Самый лучший выход для вас - заключить союз со Львом, даже если для этого придется принять их условия - и тем самым хоть немного оттянуть конец вас, как державы. Никто не проронил ни слова. Наконец Монарх встал: - Ваши речи кажутся нам разумными, Капитан. Положение наше неважное, но, пожалуй, еще не поздно. Мы принимаем условия. Никто, разумеется, и не думал возражать. Сам Монарх Овна так сказал. Через две недели корабль Шена причалил к транспортному планетоиду - спутнику с минимальной эффективной массой. Шеф заверил его, что все, хоть немного подозрительное, снято, и теперь это просто каменный шар, внутри которого только зал с оборудованием для деформации пространства, к которому ведет шахта. Оборудование было куда сложнее того, что создала колония на Тритоне - можно было обойтись гораздо меньшими массами, и датчики перемещения были гораздо чувствительнее. Все это, вместе с современными картами искривлений подпространства, превращало прыжок в рутинную процедуру. Шен загодя изучил техническую документацию и теперь хорошо ориентировался в оборудовании деформатора. Он был один - его выбрали в качестве парламентера, и именно он должен был передать Льву сообщение о капитуляции. - Большая группа вызовет у них подозрение, - пояснил ему Шеф. - Но с вами, с инопланетянином, они согласятся обсудить детали, и вы вернетесь с их экспедиционным корпусом. А мы уже к тому времени будем готовы. "Да, конечно, лупоглазый." Шен вошел в комнату управления и просмотрел сообщения компьютера. Все было включено, но панель управления заблокирована. Прыжок должен был состояться через час. Люди с базы Нептуна, первые земляне, освоившие прыжки в пространстве, знали, что мгновенное положение объекта очень важно, но до чего не додумался не слишком совершенный человеческий мозг, так это что точное ВРЕМЯ начала гравитационного коллапса важно не меньше. Вселенная не стабильна: она долго расширялась и сейчас находилась в неустойчивом состоянии в преддверии процесса сжатия. Некоторые области Вселенной все еще расширялись, а некоторые уже стали сжиматься - оба процесса взаимодействовали сложным образом, оказывая влияние на положение галактик, звездных скоплений и даже звездных систем друг относительно друга - хотя живым существам, жизнь которых для звезд лишь миг, все казалось незыблемым. В результате смежные плоскости в искривленном пространстве-времени дрейфовали и, хотя грубая структура петель оставалась неизменной, их тонкая структура постоянно менялась - петли растягивались, сжимались, старые исчезали, новые появлялись. Следовательно, для детального описания топологии пространства необходим не столько статический, сколько динамический подход. Порой смещения происходили столь быстро, что можно было говорить о микроскопических волнах деформации - в этих случаях ошибка на минуту выливалась в эквивалентную ошибку в расстоянии, измеряемую световыми минутами. Поэтому поездка Шена была заранее тщательно проработана и просчитана, а аппаратура заблокирована, чтобы предотвратить случайное вмешательство, способное повлечь серьезные последствия. Ведь появись парламентерская миссия в стороне от оговоренного места на каких-нибудь несколько миллионов миль, неприятель тут же заподозрит неладное, и его корабли откроют огонь. Шен разложил специальное приспособление, которое он тайком пронес на борт и принялся за дело. Под действием луча компактного лазера блокирующее устройство превратилось в пыль, панель управления откинулась, обнажив хитроумное электронное нутро управляющего компьютера. Ловко орудуя инструментами, Шен произвел незначительные изменения в схеме. Для интеллекта Шена преград здесь быть не могло. Он решил поехать не совсем туда, куда посылал его добрый Монарх, повелитель княжества Овна. Шен вернулся на свой корабль, задраил все люки и вошел в камеру деструкции. Система управления деструкцией предупредила его прерывистым писком - до включения луча оставалось десять секунд... Прошло много часов, за это время тело Шена расплавилось, испарилось, корабль вместе с планетоидом сжался, превратившись в песчинку, затем весь процесс пошел вспять, но уже в другой точке галактики, в месте назначения. Шен сел за корабельный макроскоп и посмотрел, что творится в этих краях Вселенной. Сигнала разрушителя не было, как он и предполагал. Компьютер произвел необходимые измерения и выдал текущие координаты - до назначенного места встречи с представителями Льва было около светового часа. Шен улыбнулся. Сработало. Шен обманул всех, установив контроллер деформатора пространства на тройную серию с задержкой в одну минуту между прыжками. Планетоид совершил первый прыжок в систему Льва, задержался там буквально на мгновение и ушел обратно, прежде чем начался процесс восстановления протоплазмы. Даже за это время топологически смежные поверхности пространства успели сместиться, и обратно планетоид выскочил уже в нескольких световых минутах от точки старта. Прежде, чем на Овне успели что-то предпринять, ведь прошли минуты, до того как они просто смогли увидеть планетоид, последовал третий цикл сжатия, перенесший Шена в конечный пункт задуманного им маршрута. Суммарная траектория была зигзагообразной и по форме напоминала латинскую N - два, последовавших один за другим, прокола пространства вызвали сильные деформационные возмущения, что, естественным образом только увеличило результирующее отклонение. Опасно? Несомненно, но для чего же существуют герои, как не для встречи опасности грудью? Только после завершения всей серии маневров начался процесс восстановления. Это займет часы, но отклонение от заданной точки было столь велико, что беспокоиться было не о чем. Сейчас-то как раз все и начнется. Вот и они. На экране кругового обзора густо высыпали точки - окружавшая систему Льва армада боевых кораблей была наготове. Здесь предвидели измену. Их опасения оказались не напрасны. На экране появились еще два планетоида Овна, на расстоянии около светового часа друг от друга. Шен знал, что есть еще как минимум один, на дальней стороне системы, сигнал от него просто еще не успел дойти. Наблюдать за событиями с помощью оптики или макроскопа так утомительно! Слишком поздно узнаешь о происходящем. Одно ясно - в атаку брошены все силы Овна, это был тот самый тотальный удар, на котором так горячо настаивал Адмирал. А как же возможность ответного удара со стороны Льва, о которой предостерегал многоопытный Шеф Разведки? Шен опять улыбнулся. Задумано все было очень просто. Но командование Овна недооценило проницательность инопланетянина, решив, что он принял свое липовое назначение за чистую монету. Они разыграли липовое заседание кабинета, вынесли липовое решение, в то время как военные приготовления шли полным ходом. На самом деле у них и в мыслях не было капитулировать, и, скорее всего, не было настоящего ультиматума. Эту акцию они, должно быть, готовили десятилетиями. Корабли Льва все еще кружились вокруг предполагаемого места появления парламентариев, в то время, как основная часть флота уже мчалась на всех парах к Шену. Они думали, что его планетоид также участвует во вторжении, и на самом деле так оно и было. Спасло Шена то, что он находился в обусловленном месте очень мало - планетарные орудия кораблей просто не успели захватить цель. А сейчас он находился в непредвиденной точке пространства. Непредвиденной вдвойне: очевидно, что на Овне предполагали выбросить его далеко от места, предусмотренного для переговоров, в то же время сейчас его место было далеко от точки, назначенной командованием Овна. Он сфокусировал изображение макроскопа на поверхности своего планетоида и осмотрел ее. Сомнений быть не могло, спрятанные корабли возвращались к жизни, их команды восстанавливались из протоплазмы. По крайней мере, Шен сделал одно благородное дело и спас экипажи от планетарных орудий: разведка Льва работала получше, чем разведка Овна. Но для него это не имело никакого значения. Удивительно, что они доверили ему пульт управления деформатором. Наверное, опасались, что он распознает поддельную панель и решили, что блокирующего устройства будет достаточно для предотвращения непредвиденных шалостей. Ведь если они и вправду считали его шпионом Льва, то, правдоподобия ради, необходимо было дать ему самому проверить координаты прыжка. Шен мог бы сходу назвать тысячу более простых и надежных способов провернуть эту аферу. Но, к счастью, стиль мышления военных никогда не отличался гибкостью и оригинальностью. К счастью? Если мозги неплохо работают, то они определенно не принадлежат военному. Стратеги Овна ошиблись в оценке Шена на порядок. Придет время, и корабли эскорта избавятся от корабля и Шена, как от ненужной вещи. Его-то корабль не был вооружен - в полном согласии с достигнутой договоренностью и не обладал большими запасами горючего, чтобы имело смысл пытаться уйти. Они не беспокоились о нем, сейчас главной их заботой был приближающийся флот Льва. Он навел скоп на дальнюю сторону системы. Сомнений быть не могло - подошел третий эшелон атаки. Но это был не планетоид, они перетащили сюда весь свой мир! Это было, как он и подозревал, контрмерой на ответный удар противника. Убрать саму цель из-под удара. Шен еще раз улыбнулся. Какая наивность! Ведь планета Льва исчезла, и остался только флот, который разнесет планету Овна еще до того, как ее население восстановится из протоплазмы. Интересная получилась игра в предательство и межпространственные прыжки! Когда на это место прибудут посланцы империи, решившей навести порядок в данном уголке галактики, им здорово придется поработать, собирая мелкие остатки цивилизаций. Пора прощаться со Львом, решил Шен, которого впереди ждали великие дела. Через три часа система управления начнет четвертый, последний цикл сжатия - это будет просто жуткий конец для войск, которые случайно окажутся поблизости. Все, что находится рядом с границами стабилизирующего поля, будет буквально размазано искривлениями пространства, вызванными гравитационным коллапсом - те же, кто находится в зоне действия поля, сохранятся, но, увы, жизнь их покинет. Увы, лишь находясь в податливой газообразной форме можно пережить кошмарное давление коллапса. Шен остановился перед входом в камеру деструкции. Насколько будет благодарен ему монарх противника - Гордость Льва, подумал Шен, если в дар ему преподнести целехонький боевой планетоид и изрядное количество работоспособных кораблей в придачу? Не очень-то, решил он. Лев попытается надуть его, так же, как это сделал Овен, следуя по традиционному для правительств всех времен и народов пути - лжи и предательства. А международная вражда будет идти своим чередом, планеты каждой из сторон будут вращаться вокруг светила своего противника, а население страдать от непривычного излучения звезды. Настоящую награду посредник получит только тогда, когда ход сделает какая-нибудь империя. И, вероятно, небольшая хитроумная манипуляция может сильно уменьшить время обдумывания этого хода... Все еще улыбаясь, Шен вошел в камеру. Прозвучал предупредительный сигнал - деструкция началась. - Александр, где ты? - тихо произнес Шен. ВОДА "Бархатная мелодия флейты мягко лилась в лоно гармонии..." Иво был этой флейтой, или только частью ее, и сейчас он спускался в сектор гороскопа, укрытый водой. Первым он встретил скорпиона, нежившегося на берегу, казавшегося совсем не страшным, хотя и был он огромен - ведь он выражал творческие способности и честность. Затем, он прошел мимо сидящего под водой краба, который терпеливо проводил его взглядом из-под панциря. Наконец, он остановился возле аквариума, в котором плавали две рыбы, словно две ступни плясали под водой. На одной из них было написано СОСТРАДАНИЕ, а на другой - СЕРДЦЕ. Из темного нутра флейты течет мелодия То ли аромат, то ли песня Кажется, что роза обрела уста... Сказал Иво рыбам на понятном им языке. Первая рыба ответила: О, да. Природа, однако, играет свою прекрасную музыку На скрипучем органе бытия... Вторая рыба продолжила: Все прекрасное, все звуки, свет И жар, и холод, и тайны Сокровенных глубин природы... И вновь первая: Вся природа поет человеку О, возлюби меня, столь долго не любивший. Вновь вторая: О Дело! Твое сердце неужели мертво? И нет у тебя ничего, окромя головы? Я вся твое сердце! - пропел голос флейты. На песчаном дне аквариума ракушками было выложено: "Физический контакт между звездными цивилизациями породил хаос. У всех были интересы и амбиции, и лишь немногие были в высшем смысле этичны, чтобы не поддаться многообещающему соблазну. Предрассудки, изжитые, казалось, за время чисто интеллектуальных контактов, проявились теперь с невиданной силой. Оказалось, что некоторые теплокровные виды питают врожденную неприязнь к холоднокровным, покрытым слизью разумным существам, несмотря на равенство интеллекта. Образовалось множество подобных непримиримых сочетаний. Некоторые виды превратились в пиратов, признав, что получать продовольствие, товары, рабов бесплатно экономически выгодно. Другие затеяли программы колонизаций - естественным следствием чего явились трения между державами из-за колоний. Не все контакты сопровождались насилием - были примеры взаимовыгодного сотрудничества. Но все равно, старый добрый порядок был разрушен, влияние и власть перешли от наиболее интеллектуально одаренных видов к физически крепким и биологически более функциональным. Установился новый порядок - теперь всем заправляли наиболее безжалостные и коварные цивилизации. Жадность и подозрительность разрывала на части империи этих новых лидеров, происходили новые переделы мира, галактическая цивилизация катилась в пропасть полной анархии. Через полмиллиона лет цивилизация исчезла вовсе, поглощенная волной насилия, не работала ни одна передающая макронная станция, в макронном эфире остался только сигнал Странника. Цивилизации вымирали, пожираемые собственной дикостью. То была Великая Смута. Где-то через миллион лет после появления Странник исчез. Смута закончилась - но галактическая цивилизация была отброшена далеко назад. Прошло некоторое время, вновь заработали макронные станции, была отстроена информационная сеть - но шрамы Смуты долго еще давали знать о себе. Любовь, однажды отвергнутая, возвращается не скоро." - Теперь тебе лучше? - с надеждой произнес голос. Беатрикс открыла глаза, все еще слезящиеся от морской соли, и осмотрелась. Ярко светило солнце, она была одета в черный купальный костюм, прикрывавший столь малую часть ее тела, что это показалось ей неприличным. - О, да, - произнесла она, все еще испытывая легкое головокружение от недавнего падения в воду. Ей почудилось было, что она тонет... Казалось, лицо молодого человека светилось. - Лида! Персис! Дурвин! Радуйтесь, тот, кого мы нашли, ожил! Три юные фигуры бросились к ним через пляж. - О, радость! - прокричал первый - мускулистый гигант, мокрая кожа его отсвечивала на солнце. Через пару мгновений они уже стояли подле нее - два бронзовокожих молодых человека и две милые девушки. От них исходил мощный поток жизненной силы и энергии. У всех были черные - воронье крыло - волосы и классические черты лица. Успокоившись, первый мужчина заговорил вновь: - Это Персис, что означает - хранительница мира. Девушка сделала что-то вроде реверанса и улыбнулась, обнажив ряды ровных и белых зубов. - Это Лида, что означает - любимица всех. Вторая девушка тоже слегка присела и улыбнулась столь же вежливо, как и первая. - А это мой лучший друг - Дурвин. Второй мужчина поднял руку в приветствии и весело подмигнул. - А я, - скромно произнес представлявший всех, - Хьюм - тот, кто любит дом. Его улыбка затмила всех остальных. Беатрикс попыталась было что-то сказать, но Хьюм присел рядом с ней и приложил к ее губам свой тонкий палец. - Не называй себя. Мы знаем уже, кто ты. Разве не ты принесла нам радость? - Она та, что приносит радость! - воскликнул Дурвин. - Ее имя будет... - Беатриса! - хором прокричали девушки. - Нет, - торжественно произнес Хьюм. - Это означает обычную радость, а она у нас необычна. Дурвин внимательно посмотрел на нее: - Ты прав. Взгляни на ее волосы! Это же бриллиант в кристалле кварца! Но все же радость - вот ее предназначение; не Беатриса, но... - Беатрикс! - довершил Хьюм. - Мы будем называть ее Трикс, - сказала Персис. Беатрикс терпеливо их слушала. - Вы знали мое имя раньше, - наконец сказала она. - Мы знали, что там должно быть, - ответил Хьюм таким тоном, будто все объяснил. - Где я? - она окинула взором белый, с полосками выброшенных штормом водорослей, пляж, сине-зеленую гладь моря. - А где бы тебе хотелось оказаться? - вежливо поинтересовался Хьюм. - Ну, я не могу сразу ответить. Думаю, это не имеет значения. Это как сон Иво, когда он оказался в Тире - но все же это так реально - совсем не похоже на сон! - Пойдем, - сказал Дурвин. - Уже темнеет, а деревня далеко. - Да, - согласилась Лида. - Мы должны представить тебя нашим товарищам. Затем Беатрикс шла по длинному пляжу, любуясь бликами отраженного от волнующегося океана заката. Мужчины шагали рядом, с обеих сторон, девушки вприпрыжку следовали за ними. За пляжем начинались заросли пальм, отбрасывавших длинные колышущиеся тени на песок. Воздух был теплый и влажный, насыщенный пряными ароматами моря. Под ногами приятно шелестел горячий песок, то и дело попадались цветные камушки и колючие ракушки. В сознании всплыло слово "мюрекс" [игольчатый моллюск, из которого финикийцы делали свой знаменитый пурпур] - но она не могла определить ни значение, ни происхождение слова - одно лишь знала точно - таких ракушек она раньше не видела. Через полмили на излучине пляжа показалась деревня - стайка конических палаток на берегу. В центре деревни пылал большой костер, искры взлетали высоко в вечернее небо, иногда вырывались легкие красные крупицы пепла, которые затем медленно летели к океану. Запахло горящей целлюлозой, обугленными водорослями и жареной рыбой. Беатрикс почувствовала голод. Хьюм взял ее под руку и подвел к толпе аборигенов. - Это Трикс, - объявил он. - Пришла из воды, великая радость нам, что она чувствует себя хорошо. - Еще один спасенный! - закричал кто-то. Они столпились вокруг нее - стройные, черноволосые, излучающие здоровье и дружелюбие. Их было около тридцати, и столь симпатичной компании она не встречала еще никогда в жизни. - Посмотрите, как она прекрасна, - воскликнула одна из девушек. Беатрикс смущенно рассмеялась: - Я вовсе не красивая. Мне уже почти сорок. Она вспомнила о Гарольде. Было как-то непривычно, несколько не по себе без него, хотя ее окружали, вне всякого сомнения, очень милые люди. А может, Гарольд, Иво и Афра все еще висят в той камере и наблюдают за ней, как когда-то все они смотрели на Иво? Но ведь внутри ее не было личности Шена, чтобы подстроить такое путешествие... все было так сложно. Люди вокруг заулыбались. - Нам нужно построить тебе дом, - сказал один из них, и все засуетились. Одна из палаток служила, по-видимому, складом, из нее мужчины вынесли свертки какой-то материи, шесты, мотки шнура. Они воткнули шесты глубоко в песок и связали концы наверху. Другие в это время развернули материю и обернули ею каркас. Беатрикс заметила, что по краю материи были прикреплены застежки, так что можно было легко соединить вместе два куска ткани или крепить их к каркасу. Вскоре жилище Беатрикс было готово - веселый многоцветный вигвам. Все отошли и выжидающе посмотрели на нее. - Очень мило, - сказала она, - но... Все чего-то ждали, но она не знала, что говорить дальше. Это было действительно очень мило, и общество этих людей казалось ей приятным, но как спросить у них, что же она делает здесь, в чем смысл ее пребывания в этом мире? Она куда-то вошла - что-то вроде диаграммы? - откуда-то спускались маленькие шарики, вращались какие-то колеса, она видела странных животных, будто сошедших с иллюстраций в астрологических книгах Гарольда, а затем упала в пруд с говорящими рыбками - либо она сама стала каким-то образом говорящей рыбой? - а на дне пруда было что-то написано. Она смутно припоминала, что надпись на дне относилась к истории, и к тому, зачем она, Гарольд, Иво и Афра прибыли в это место. В то место. Сейчас же она была одна, вне истории, и никто не давал объяснений, и она не знала, как сформулировать свой вопрос. Эх, был бы здесь Гарольд, он бы обо всем позаботился! Он был так практичен в подобных вещах. - Большое вам спасибо, - ничего лучше она не могла придумать. - Споем песню в честь Беатрикс! - прокричал Хьюм. И полилась песня - воплощение бьющей через край молодой радости этих людей. Голоса девушек напоминали флейты - они были изумительно чисты и высоки. Затем все уселись вокруг костра - теперь он был уже сияющим кольцом багровых углей. По кругу начали передавать ломтики аппетитной, сочной рыбы, завернутой в плотные зеленые листья. Все пили какой-то напиток, похожий на кокосовое молоко, но более густой и сытный. Беатрикс было забеспокоилась, что это может быть алкоголь, но быстро обнаружила, что это не так. Фонарей или светильников здесь, похоже, не было - когда костер погас, все сидели в темноте. Мужчины рассказывали истории о том, какую рыбу им удалось сегодня загарпунить, или почти удалось; о том, что за места они сегодня разведали - если верить их рассказам, то это были удивительные места, и тут водилась просто сказочная рыба. Девушки хвалились тем, какие прекрасные цветы они видели в лесу, либо какие замечательные камушки нашли на берегу. Никто не спрашивал Беатрикс, откуда она, что, впрочем радовала ее, так как сама она ничего не могла понять. Все было чудесно, и даже вечерний бриз с моря не был холодным, но Беатрикс испытывала некоторое беспокойство. Она плотно поужинала и естественные позывы организма были все более настойчивыми. Но в какой же палатке... Слева сидел Хьюм, справа Дурвин. У них спрашивать было неловко. Наконец, все стали расходиться, и веселые голоса затихали где-то в ночи. Пришло время сна. Она неуверенно встала. Беатрикс не знала еще твердо, где ее палатка, и что ей следует делать, когда она до нее доберется. А что касается... Кто-то мягко взял ее под руку. - Может, прогуляемся, - раздался нежный голос Персис. Она с благодарностью согласилась. Они вышли из деревни и углубились в полосу прибрежной растительности - было совсем темно, и об этом можно было судить лишь по удаляющемуся шуму волн и силуэтам ветвей, иногда закрывавших звезды. Нога то и дело наступала на гальку или прутик, но было совсем не больно. - Здесь. - Здесь? Они все еще находились в лесу, Беатрикс была в этом уверена. Во тьме слышался писк и возня насекомых. Где же здание? Персис присела. Для Беатрикс это было настоящим шоком. Здесь же нет элементарных удобств - с отчаянием подумала она. Ничего, кроме кустов. А они даже не замечают этого. Гарольд бы соорудил, по крайней мере, дощатую уборную... На полу ее жилища лежал мягкий пушистый матрац. Вход плотно закрывался, и ночной ветер не задувал в палатку. Персис указала ей, куда можно повесить купальный костюм и удалилась. Преимуществом вигвама было то, что в темноте все находилось под рукой. В общем, было достаточно удобно. Удобно-то удобно, да душа вот не находит себе места. Как спать без ночной рубашки... опять же, отсутствие удобств. Она понимала, что это все мелочи, но все эти маленькие кирпичики, из которых складывалась примитивная бытовая идиллия, как оказалось, значили для нее много. Затем она принялась размышлять о том, как же расположились на ночлег ее новые друзья. В деревне, по-видимому, не более двадцати палаток. На каждого по палатке не получается. Значит, некоторые из этих молодых людей были супругами? Но каких-либо свидетельств этому она не заметила: на пальцах не было колец, отсутствовали любые признаки брачных уз. Наверное, Дурвин и Хьюм спали в одной палатке, а Лида и Персис - в другой. Ведь молодые люди, как правило, не любят одиночества. Гарольд бы сказал небось: "Другие народы, другие обычаи." Если бы он только был здесь! Утром мужчины собрали сучья для костра, но не зажигали его. Девушки принесли из лесу фрукты, и подтащили еще кокосов. Оказалось, что вчера вечером они пили таки кокосовое молоко. Мужчины пробивали острыми тяжелыми камнями дыры в скорлупе и ловко переливали молоко в бутыли из тыкв. Девушки добавляли в напиток сок из раздавленных ягод. Завтрак был похож на ужин - общее собрание вокруг все еще не зажженног