-- С вами говорит сотрудник ИНТЕРПОЛа лейтенант Джон Полянски. Неживое дребезжание равнодушной жести. Собственно, говорит с нами не лейтенант, а коротышка-переводчик -- не поймешь, мафиозный или ИНТЕРПОЛовский -- а русоволосый громила-лейтенант стоит рядом и, время от времени наклоняясь к коротышке, что-то угрюмо бубнит ему в ухо. Похоже, единственного знатока русского языка в их группе мы с Эли недавно ухлопали. -- Капитан Василий Прохоренко,-- Василий поправляет фуражку и коротко козыряет.-- А ну-ка, предъяви удостоверение, лейтенант! Картина напоминает сцену из классического боевика: перевернутые столы, трупы, звенящие под ногами гильзы; слуги закона с одной стороны, бандиты -- с другой, готовые в любую секунду вновь открыть огонь. А два босса, видя, что силы примерно равны, решили вступить в переговоры. Только ИНТЕРПОЛовец в роли заместителя убитого босса мафии и мы с Эльвирой не вписывались в общую картину, освещаемую несколькими чудом уцелевшими фонарями и двумя догорающими милицейскими машинами. Прохоренко вертит в руках удостоверение: видно, что в английском он не силен. Но печать и фотография на месте, надпись "INTERPOL" тоже присутствует -- и капитан кивает, возвращая удостоверение лейтенанту. -- Какого хрена ты делал среди этих бандитов, лейтенант? -- Прохоренко все это явно не нравится, и я его прекрасно понимаю. -- Мы проводили здесь свою операцию, капитан, и ваше вмешательство все испортило. Погибли три наших сотрудника. -- Блин! Почему без нашего ведома?! Ты в какой стране находишься, лейтенант?! А людей и у меня полегло немало. Лезете, блин, не в свое дело!.. Короче: прикажи своим бандитам сложить оружие -- и едем разбираться в управление. Подкрепление я уже вызвал. Коротышка старательно переводит, лейтенант внимательно слушает, склонив голову. -- Господин лейтенант ничего не имеет против,-- заявляет коротышка,-- но эти люди ему не подчиняются, так что он может только посоветовать им сложить оружие -- а никак не приказать. Кроме того, здесь присутствуют куда более опасные преступники, непосредственно виновные в гибели трех сотрудников ИНТЕРПОЛа, а также во многих других преступлениях. Господин лейтенант требует их выдачи. Ну конечно! Только заикнись он о вампирах -- и никакое удостоверение не поможет -- Прохоренко сразу санитаров из психушки вызовет! -- И кто же это? -- Один из них стоит позади вас. -- Влад? Да я тебя скорее арестую! Ты мне тут еще покомандуй, блин! Он нам помогал, понял?! Правильно, капитан, так его! Помогал, помогал, еще как помогал -- и не только сейчас, но и лет двадцать до этого! -- Тем не менее, господин лейтенант ОФИЦИАЛЬНО ЗАЯВЛЯЕТ вам, что он -- опасный преступник, который давно разыскивается ИНТЕРПОЛом за совершение ряда тяжких преступлений. Слова падают ржавыми чугунными отливками на мерзлую кладбищенскую землю. -- Ну, тогда покажь ориентировку! Или, может, у тебя и ордер есть, лейтенант? На мгновение капитан оборачивается и незаметно подмигивает мне: ничего, мол, парень, не бойся, я тебя в обиду не дам! Спасибо, капитан! Только, чую, добром это не кончится -- и для тебя в том числе. -- Господин лейтенант не уполномочен предъявлять вам эти документы, но он официально заявляет... -- Нет, это Я ОФИЦИАЛЬНО ЗАЯВЛЯЮ,-- срывается вдруг на крик с трудом сдерживавшийся до того капитан,-- что ты, лейтенант, мать твою, ЗАДЕРЖАН! Задержан за превышение своих служебных полномочий на территории нашего суверенного государства! А также за попытку ввести в заблуждение органы правопорядка, и еще по обвинению в клевете и по подозрению в связях с организованной преступностью, блин! Сдать оружие!!! Перевода не потребовалось. Мигом оценившие ситуацию гангстеры и ОМОНовцы начали быстро оттягиваться назад и спешно занимать укрытия. Лейтенант вдруг резко вскинул руку. Но целил он не в меня, а в капитана! Этот был подготовлен куда лучше, чем предыдущие трое: даже я со своей вампирской реакцией опоздал. Два выстрела почти слились в один. Прохоренко покачнулся и стал медленно оседать на землю, а ИНТЕРПОЛовец, выронив пистолет и зажав здоровой рукой правое запястье, из которого хлестала кровь, зигзагами бросился к дому. Я выстрелил ему вдогонку, но промахнулся. Со всех сторон уже трещали выстрелы, но я, не обращая на них внимания, склонился над упавшим капитаном. Багровая, судорожная пульсация, и в самой сердцевине -- медленно расползающаяся чернота. Прохоренко был ранен в живот, и рана была смертельной -- это я понял с первого взгляда. Но мучаться он будет еще несколько часов. Впрочем, выход был. Вот только согласится ли Василий?.. -- Влад, не дай ему уйти! -- прохрипел капитан.-- Ах он сволочь! ИНТЕРПОЛ его мать! Да я его... -- Он не уйдет, Василий,-- кивнул я.-- Я доставлю его тебе. -- Со мной все, Влад. Отбегался. А ты... не дай ему уйти! Слышишь, блин?! -- Слышу, капитан. Но с тобой еще не все. У тебя будет выбор. Но об этом после. Я пошел. Жди. Скоро вернусь. Внутренний взгляд распахивается, охватывая все поле боя разом. Изъязвленный чернотой пурпур. Но чернота эта уже неопасная, она медленно уходит. Эльвира. Охристый посвист пуль. Охристый, карминный, медно-желтый. Сиреневого нет. Кончился у них аргентум! А на остальное -- плевать. Грязно-серые, бурые, лиловые с прозеленью силуэты. Черные вспышки. Рядом -- ждущий металлический взблеск оружия. Я иду, лейтенант Полянски. Я уже иду. Встать в полный рост. В этом нет ничего страшного -- для меня, вампира! Мы играли на равных, лейтенант. У тебя был шанс. Но ты его не использовал. Все, господа, я разозлился всерьез. Теперь пеняйте на себя! В первый момент "мафиозники" просто опешили от такой наглости и на несколько секунд даже прекратили стрелять, так что метров десять я прошел совершенно спокойно. А потом на меня обрушился свинцовый ливень. Короткая, привычная вспышка тупой серой боли. Еще. И еще. Я шел. И чувствовал, как спереди на меня накатывают волны черного, животного страха. Их страха. Страх и Смерть -- они ведь одного цвета. Но я их не спутаю, нет... Только бы они не попали в голову! ...Проклятье! Мгновение растягивается жевательной резинкой -- а потом начинает схлопываться. И на другом конце этой резинки ко мне стремительно несется огненный шарик, увеличиваясь в размерах. Я знал, что увернуться я не успею. "Если бы мы еще могли растекаться туманом..." Пуля прошла сквозь мою голову. Какое-то неуловимое мгновение до того она была передо мной, готовая вонзиться в мой мозг -- и вот она уже позади -- а я продолжаю идти дальше! "Если бы мы могли растекаться туманом..." Я могу растекаться туманом! Ага, бурые и серые силуэты пятятся. Некоторые уже бегут. От меня, что ли? А не надо было в меня стрелять! Больно, все-таки.. Что-то начинает ритмично колотиться на самой периферии сознания. Наверное, это автомат в моей руке. Иначе отчего бы бегущие начали дергаться, валиться на землю, чернеть, скукоживаться? Вот уже и не дергается никто. Почернели, успокоились. Вот только лилового с золотом лейтенанта по имени Джон Полянски среди них нет. Значит, он в доме. Иду туда. Позади уже бегут опомнившиеся блюстители порядка. Багряно-вороная ненависть; охристая, с карминными потеками, злорадная радость. -- Как... как вам это удалось?! -- надтреснутый, ярко-зеленый с уходом в аквамарин фальцет молоденького сержанта.-- Бронежилет? -- мямлит он, с ужасом глядя на мой изорванный в клочья пулями и окровавленный костюм. -- Не-а,-- с ухмылкой мотаю я головой.-- Рекламу смотреть надо. Принимай быстрорастворимый аспирин УПСА -- и все будет зарастать, как на собаке! Кажется, он принял меня за сумасшедшего. В тот момент он был весьма близок к истине. Внутри было темно -- но не для меня: я быстро отловил прятавшегося в боковом коридоре бандита, молча запрокинул ему голову, впился клыками в горло -- мне надо было восполнить потерю крови: все-таки несколько десятков пуль не проходят бесследно даже для вампира. Он и не пикнул. Безумное, запредельное наслаждение. Когда чужая жизнь вместе с хмельным багряным напитком перетекает в тебя, становится твоей... Утолив голод, иду дальше, но вскоре останавливаюсь. Сил просканировать все здание внутренним взглядом уже не было, несмотря на выпитого гангстера. Конечно, потратив пару часов на поиски, я отыщу лейтенанта и так -- никуда он не денется. Но... до рассвета оставалось не так уж много времени, а у меня еще было немало дел этой ночью. Умирающий капитан, несчастные мальчики в подвале, раненая Эльвира, наступающий на пятки Бессмертный Монах со своими людьми, которые, похоже, ведут еще и какую-то двойную игру... Надо было уходить. Но я еще приду за тобой, Джон Полянски! Я вернусь! Слышишь? Я обещал капитану -- и я сдержу слово! Я вернусь. Во дворе никого не было. Никого из живых. Если не считать моей вампирессы Эльвиры и умирающего капитана. -- Ну, вроде, все,-- устало улыбнулся я Эльвире.-- Пошли отсюда. Нам еще в подвал успеть надо. Вот только капитана заберем. -- "Клиент"? -- как-то странно взглянула на меня Эльвира, прихрамывая позади. -- Нет,-- отрезал я.-- Надеюсь, что нет. Он может стать одним из нас. А если он не согласится... Тогда ты подаришь ему легкую смерть. -- Хорошо, Влад,-- очень серьезно кивнула Эльвира.-- Но лучше бы он согласился.-- Она склонилась над лежащим на земле капитаном. -- Ну что, Василий, ты не возражаешь против небольшого путешествия? -- Куда? -- с трудом прохрипел капитан.-- В Преисподнюю? Кто ты, Влад? Я видел, как ты шел, блин!.. -- Я? Ну, считай, что-то вроде ангела. Ангела Смерти. У тебя будет выбор: стать таким, как я, и воевать с этими сволочами дальше -- или умереть. Впрочем, умрешь ты в любом случае. -- Я... таким, как ты! -- выдохнул капитан.-- Я их... всегда давил, гадов. Да я... зубами им глотки рвать буду!.. -- Именно об этом и речь! -- не удержавшись, расхохотался я.-- Он наш, Эльвира! Хватай его -- и понесли. Ах, черт, у тебя же нога!.. -- Ну и что? -- искренне удивилась Элис.-- Мы полетим! -- Мы?..-- наверное, челюсть отвисла не только у капитана, когда Эльвира, скромно потупившись, поднялась на метр над землей и зависла в воздухе. -- Просто по-другому у нас бы не получилось -- вот я и решила, что раз надо -- значит, я тоже должна научиться летать -- прямо сейчас... -- Ладно, потом,-- прервал я ее,-- вот доберемся до подвала -- там и расскажешь все.-- Хватай капитана -- и полетели. Держись, Василий, сейчас будем возноситься! Уже с высоты я в последний раз окинул взглядом поле боя и невольно поморщился: Черт, столько жратвы зря извели! ГЛАВА III. TO LIVE IS TO DIE(x) These are the pale of death Which men miscall their lives.** ("Metallica", 1988) 1 Поначалу Эльвицу с непривычки заносило на виражах, да и наша ноша отнюдь не способствовала полету, так что по дороге мы чуть не сшибли несколько фонарей, чудом избежав столкновения в последний момент, едва не "подключились" к злобно загудевшей на нас пронзительно-голубой линии высокого напряжения, а пару тянувшихся к нам веток мы таки снесли -- хорошо еще, что я снял капитану боль, и он этого даже не заметил. Добравшись наконец до места, мы ухнули вниз, и я едва успел замедлить падение, но все же посадка получилась не вполне мягкой. Капитан негромко застонал. -- Приехали, Василий. Сейчас "лечить" тебя будем,-- сообщил я. -- От смерти не вылечишь,-- прошептал Прохоренко. -- Верно мыслишь, капитан! -- почему-то мне было весело, хотя ничего веселого не происходило.-- Только мы тебя не от смерти, а от жизни лечить будем. Есть такое универсальное лекарство от всех болезней... -- Гильотина, что ли? Или цианистый калий, блин? -- через силу улыбнулся Василий. -- Вроде того. "Поцелуй вампира" называется. Элис, ты не находишь, что у капитана вполне наш юмор? -- Нахожу,-- улыбнулась Эли.-- Вы будете с нами, капитан! Мы еще знаете как повеселимся завтра, празднуя ваше воскрешение! -- Ребята, делайте, что хотите,-- Прохоренко сделал попытку махнуть рукой, но это ему плохо удалось.-- Сдохну -- не обижусь -- все одно я уже не жилец, блин. Ну а если оклемаюсь и смогу еще того лейтенанта достать -- большое спасибо скажу. -- Сдохнешь, а потом оклемаешься и достанешь,-- пообещал я Василию, который не нашелся, что ответить, поскольку от наших "пояснений" у него явно начала ехать крыша. Так, развлекая по дороге уже почти мертвого капитана, мы осторожно спускались в подвал по выщербленным ступеням. Жалобный скрип двери. Последние две ступеньки. Пришли. Это мы, ребята! -- машу я рукой в темноту. Молчание. _______________________________________________________________ * Жить -- значит умереть (англ.) ** Это всего лишь бледный налет смерти, который люди ошибочно называют своей жизнью. (англ.) ______________________________________________________________________ Здесь что-то не так! -- Эльвира... И в это мгновение в дальнем углу вспыхивает кровавый глаз лазерного прицела. Смертоносная светящаяся нить с клубящимися в ней пылинками упирается в грудь Эльвиры -- как раз под левым соском. -- С прибытием! -- раздается в углу чей-то насмешливый, чуть картавый голос.-- А вот и парочка влюбленных трупов! Стойте, где стоите, и продолжайте держать эту падаль. Скоро за вами приедут -- подождите немного. И не вздумайте дергаться -- в стволе у меня серебро! Очень интересно. Второй раз нас пытаются взять "живьем". Что-то не похоже это на Бессмертного Монаха, если верить рассказам Генриха. Его люди явно ведут какую-то свою игру. Если это вообще его люди. Наконец мне удается их рассмотреть. Не его, а именно их. Второй засел в самом дальнем углу подвала, и в руках у него точно такая же автоматическая винтовка "М-16", как и у первого, с явно посеребренным штыком и подствольным гранатометом, только вместо лазерного прицела на ней установлен инфракрасный. И целится он в меня. А у того, что держит на прицеле Эльвиру -- инфракрасные очки. Да, ребята подготовились серьезно. Я бросаю два коротких взгляда налево и направо. Нет, их только двое. Но можно не сомневаться, что скоро здесь появится целая бригада. Небось, и способы удержания у них разработаны; что там: распятия, пентаграммы, чеснок, серебро, святая вода, омела... Вполне достаточно, а есть наверняка и еще что-то. Эльвириных "крестников" в подвале, естественно, нет -- уже успели увезти. Мальчишки, небось, и сопротивления не оказали. А этих двоих оставили караулить нас. Да, времени у нас практически нет, тем более, что и рассвет уже скоро. Но сдаваться им никак нельзя -- независимо от того, зачем мы им нужны (могу себе представить -- зачем!). Ну что ж, сегодня у нас ночь чудес -- попробуем сотворить еще одно и вырваться отсюда. -- Интересно, а зачем это мы вам понадобились? -- бросаю я пробный шар.-- Такие холодные, скользкие, можно сказать -- замороженные заживо (Пойми, Эльвира, ну, милая, ты должна понять! Ведь ты уже один раз проделывала это сегодня!) -- зачем мы вам? Будете держать нас в холодильнике и изучать? Так мы можем обойтись и без холодильника! (Есть! Она поняла! Я ощущаю, как слегка касающаяся меня рука Эльвиры начинает быстро холодеть -- и поспешно включаю свой собственный "холодильник". Дайте нам только пару минут, чтобы как следует понизить свою температуру -- и мы еще посмотрим, помогут ли вам ваши инфракрасные приборы, работающие на тепловых лучах! Ну а лазер... доберемся и до него!) -- Ты что, совсем умом тронулся, мертвяк? -- интересуется тот, что держит на прицеле Эльвиру.-- Или решил шизиком прикинуться? Прикидывайся-прикидывайся, недолго тебе осталось! У нас, небось, по-другому запоешь! -- У вас? -- изумляюсь я.-- Это где же? В ИНТЕРПОЛе? А я-то думал, вы нас просто убиваете -- без суда и следствия. Ошибался, выходит! Прошу прощения! Образцово-показательный суд над вампиром! Звучит. Правильно, Правосудие -- оно для всех! And justice for all! Ага, зашевелился; пытается перенастроить свои очки. И тот, второй, тоже явно забеспокоился. Главное, чтобы они не заподозрили раньше времени, в чем дело. Еще минута... -- Что-то больно разговорчивый ты, покойничек! По-моему, ты просто напрашиваешься на пулю. Для начала -- в ногу -- чтоб не был таким прытким. Следовало бы укоротить тебе язык, но он нам еще понадобится... Нет, конечно, исполнить свою угрозу он не решается: ведь тогда ему придется на какое-то мгновение оставить "без присмотра" Эльвиру -- а на такое он не пойдет... Ну, кажется, все -- предел. В конце-концов, физики уже давно установили, что Абсолютный Нуль недостижим!.. -- Эй, вы, что вы там такое творите? Стоять на месте! -- А мы и стоим, начальник! Разве не видите? Не видят! Остался лазер. Ну что ж -- лазер... Я знал -- именно знал, что у меня получится! Откуда? Не важно! Я мысленно потянулся к упирающейся в грудь Эли ниточке луча, скользнул по ней прямо к излучающему энергию кровавому зрачку, припал к нему невидимыми губами... Отдай мне свою силу! Отдай!.. Жгучий поток хлынул внутрь -- поток чужеродной силы, которая вот-вот сожжет меня изнутри, испепелит, как солнечный свет... Нет, врешь! Не выйдет! Я впитаю тебя в себя, переварю, как кровь и жизнь очередного "клиента"! Я... -- Что за... Лазер гаснет! -- Эли, падай! Прости, капитан -- но уложить тебя аккуратно уже нет времени! Грохот выстрелов -- отчаянный, суматошный. Аргентум противно визжит над нашими головами, рикошетит от стен. Внутри, ища выхода, бурлит чуждая энергия. Черт, как бы у меня лазеры из глаз бить не начали! По ним ведь и засекут! ...Пора! Распластываюсь в броске, не вполне понимая: кто я, что я? лечу, бегу, прыгаю? тело? туман? что-то среднее? Мгновения смазываются, пространство подвала искажается под каким-то немыслимым углом; я вижу медленно поворачивающийся мне навстречу ствол, судорожно дергающий спуск палец -- но выстрела нет! Молодец, парень -- весь магазин с перепугу высадил! Посеребренный штык проходит впритирку к моему боку -- и я, приземляясь, просто бью ИНТЕРПОЛовца кулаком в висок. Не кулаком -- короткой черной молнией. Такое ощущение, что в последний миг я успеваю увидеть удар его глазами. Вокруг взрывается темнота. Черт! Неужели убил?! Ведь он нам живым нужен! Ладно, потом. Второй бросок, вдоль стены -- стремительной тенью, размытым пятном без очертаний -- наверное, так это выглядит со стороны... И щелчок вставляемого в гнездо магазина похоронным набатом отдается в ушах. Я не успеваю, не успеваю! Успел -- не я. Успела Эльвира. Силуэт поднимающего винтовку ИНТЕРПОЛовца на мгновение раздваивается. Короткий вскрик, хруст. Лязг металла... Стон. Странно! Почему он еще жив? -- Ты что, ему шею не сломала? -- Нет, только руку. Я же есть хочу! -- почти детская обида в голосе. Действительно, экая ведь я свинья: сам закусить успел, а об Эльвице и не подумал! -- Погоди, сейчас гляну, что с моим. Кажется, я слишком сильно приложился. Нет, ты гляди, уже шевелится! Живучий попался. Очень хорошо. А то тот, второй, похоже, по-русски ни бум-бум. А мой английский, особенно разговорный, оставляет желать лучшего. Перезаряжаю его винтовку, забрасываю за плечо. Инфракрасные очки тоже пригодятся. Ага, вот запасные магазины, гранаты, пистолет, нож... Ч-ч-черт! Жжется! У него не только клинок посеребренный! Отбрасываю подальше опасную и бесполезную для меня игрушку. Первое, что видит очнувшийся ИНТЕРПОЛовец -- это горящие угли моих глаз -- и дуло собственной "Беретты", глядящее ему в лоб. -- Вот теперь и поговорим... покойничек! -- сообщаю ему я. -- На себя посмотри! -- огрызается он. Это плохо. Раз огрызается, да еще и шутит -- то быстро его "расколоть" не удастся. А времени у нас нет. Или он просто еще не понимает, что с ним случилось? Думает, я с ним шутки шутить буду? Они с такими, как мы, не церемонятся -- и мы с ними не станем! -- Речь сейчас не обо мне. Эли, не трогай пока своего! Смотри только, чтоб не выкинул чего,-- я коротко бросаю взгляд в ее сторону и тут же вновь сосредоточиваюсь на своем подопечном.-- Тот твой приятель по-русски говорит? -- Нет. -- Очень хорошо. Эли, закусывай спокойно. Приятного аппетита. -- Спасибо. -- No! No! Please, no!.. Голос захлебывается; хриплый, булькающий вздох, негромкий стон; отчаянная багровая вспышка -- и расползающееся чернильное пятно; исходит дымкой, истончается... Все. -- С ним -- все. А у тебе есть шанс. Понял? -- Упырем сделаете? -- кривая усмешка. Вот только губы у тебя дрожат. Дрожат ведь? Да, я тебя понимаю! С бандитом или даже с маньяком- психопатом, приставившим тебе нож к горлу, есть хоть какой-то шанс договориться. Уговорить, подкупить, обмануть, отвлечь внимание, выбить нож... В конце концов, и бандит, и психопат -- тоже люди. А вот с вампиром, с живым мертвецом... Я хорошо вижу тот кромешный мрак животного ужаса, который уже подступает к горлу этого парня! К горлу... Мой острый ноготь почти ласково касается шеи ИНТЕРПОЛовца, и тот дергается, как от укуса. -- Поверь, это -- ни с чем не сравнимо! Уж я-то знаю. Это стоит жизни, парень! Неужели ты не хочешь... Молчит. Ладно. -- Можно и по-другому: это когда нож входит тебе в кишки, медленно проворачивается... Черт, самому противно -- хотя я, казалось бы, уж ко всему должен был привыкнуть! Но на войне все средства хороши. Мне нужна информация -- и я ее добуду! Если понадобится -- буду резать его на кусочки! Вот только времени на это может не хватить. -- Поверь, мне очень не хочется это делать -- я ведь вампир, а не садист -- но ты можешь просто не оставить нам выхода. Пожалуй, я начну с того, что у тебя в штанах. Да, от этого ты можешь умереть -- но не сразу, далеко не сразу! Я сделал вид, что лезу за ножом. Пока -- только вид. Но если он будет упрямиться... Парень отшатнулся, вжался спиной в стену, инстинктивно пытаясь отодвинуться от меня подальше. -- Нет... не надо! Пожалуйста! Все! Сломался. Он мой. Быстро, однако. Я думал, он покрепче окажется... -- Хорошо. Я могу не мучать тебя. И оставить тебя в живых. Даже не делать живым трупом. Но для этого ты мне должен кое-что рассказать. Мертвецы, они, знаешь, бывают довольно любопытны. -- Как я могу верить тебе на слово? И не говори мне, что мертвые не лгут! -- Ты прав. Лгут. Но у тебя нет выбора. Тебе придется поверить и ответить на мои вопросы -- или умереть. Умереть такой смертью, которой я и врагу не пожелаю! Я тебя даже целовать не стану -- слишком много чести. Ну так как? -- Что ты хочешь знать? -- с трудом выдавил он. Хорошее воображение у парня. Небось, как представил себе, что может сделать с ним оживший покойник... -- Во-первых: почему ты так хорошо говоришь по-русски? -- Потому что -- русский! -- он даже фыркнул. Вот, мол, какой вампир недогадливый попался! Ничего, пусть расслабится немного -- посмотрим, как тебе понравятся следующие мои вопросы. -- Ты работаешь в ИНТЕРПОЛе? -- Да. -- В подразделении "Z"? Пауза. -- Да. Ага, значит, и до нас эта зараза добралась. Очень интересно! -- Вас придали в помощь майору Жану Дювалю? -- Откуда ты?!. -- Можешь не продолжать. Следующий вопрос, и постарайся хорошо подумать, прежде чем ответить: почему вы нас просто не убили? Зачем мы вам нужны? На этот раз пауза была куда более долгой. -- Они... они хотят вас изучить. -- Они? -- Исследовательская группа при подразделении "Z". Я не знаю подробностей,-- парень заспешил, словно боясь, что я ему не поверю.-- Знаю только, что это какой-то секретный международный проект. Минимум, семь стран. ИНТЕРПОЛ -- это "крыша", а кто там всем заправляет на самом деле -- не знаю! Честное слово, не знаю! Мы -- только исполнители. Мы ловим таких, как ты -- и передаем ученым. Я не знаю, что они с вами делают! Клянусь, не знаю!.. -- кажется, у него начиналась истерика, так что пришлось слегка хлестнуть его ладонью по щеке. ИНТЕРПОЛовец пришел в себя почти сразу. Осекся на полуслове, мотнул головой, словно отгоняя наваждение, покосился на меня, отвернулся. -- Курить будешь? -- почти дружески осведомился я, доставая сигареты. Он только судорожно кивнул. Я дал ему прикурить, прикурил сам и подождал, пока он сделает несколько затяжек. Надо спешить, но сейчас нельзя было перегнуть палку. Это ж надо, я -- в роли вампира-следователя! Кто б раньше мне сказал... -- И много наловили? Таких, как мы? -- поинтересовался я небрежно. -- У нас в городе -- двоих. И еще двоих малолеток отсюда забрали. Сволочи! -- неожиданно окрысился он, на миг забыв о себе.-- Детей-то -- за что?! Жечь таких, как ты, надо! Осиной! Каленым серебром! -- Вот и жгли бы. Как брат Жан. Недоуменный взгляд. -- Ну, майор этот. Жан Дюваль. Он так и делает. Он нас убивает. Это, по крайней мере, честно. Он -- нас; а мы -- его, если достанем. А вы?! Он промолчал. -- Никогда не задумывался, зачем они нас исследуют? Эликсир бессмертия ищут? Лекарство от рака? Или что-то другое? Молчишь?! -- теперь уже завелся я.-- Хочешь верь, хочешь нет -- а сюда я шел, чтобы помочь им, этим детям! Упокоить! Они просили; потому что сами -- не могли! А теперь ваши "ученые" опыты на них ставить будут! На детях -- опыты! Ты понял?! На мертвых детях! Куда их повезли?! Говори!!! -- Исследовательский центр... при институте... институте биохимии. -- Знаю. Где там этот центр? -- Экспериментальная лаборатория. Закрытая. Корпус номер семь. Самый дальний. За забором. -- Понял,-- видел я это здание когда-то, издалека. Так вот, значит, что там...-- Теперь: что можешь сказать о майоре Жане? -- Ну... Короткая тревожная вспышка на самом краю сознания. То самое чувство опасности, которое столь хорошо развито у нас, вампиров -- да и кое у кого из людей. Я прыгнул с места, как сидел -- прыгнул, упал, поспешно откатился в сторону. Очередь была на пол-магазина, от души. Чтоб наверняка. Полтора десятка серебряных пуль. Не среагируй я вовремя -- со мной было бы все кончено. Но пули не пропали даром. Я видел, как дергается в смертной агонии тело ИНТЕРПОЛовца, как сползает на пол, оставляя на стене кровавый след. Я сдержал слово. Не мы убили тебя -- свои. Я не стал стрелять в ответ -- просто швырнул в узкий прямоугольник входа трофейную гранату. От грохота разом заложило уши, но я все же расслышал чей-то отчаянный крик. Вот только всех их граната навряд ли уложила -- так что, как опомнятся -- жди ответного "гостинца"! -- Эли, тут есть другой выход? -- Нет. Вот это влипли! Прорываться наружу? С умирающим капитаном -- не прорвемся (да и без него -- сомнительно), а бросить его здесь... Да, я убийца и вампир -- но своих я не бросаю! Черт, что же делать?! -- Мы влипли, Влад? -- Да, Элис. Но мы выберемся! Мы обязательно выберемся! Главное -- очень захотеть! Главное -- поверить!..-- я уже сам плохо соображал, что говорю ей, а на глазах уже каким-то образом оказались трофейные инфракрасные очки. Вампирское ночное зрение, помноженное на достижения техники -- какое-никакое, а преимущество! А то внутренний взгляд забирает уж слишком много сил. Ну-ка, ну-ка, осмотримся... Мягкая пульсация серого и зеленоватого, видимость -- как сквозь толщу воды, но предметы видны куда отчетливей, чем даже при моем зрении. А это что за странный квадрат на полу -- отсвечивает бледно-лиловым, переливается?.. Никак люк? Как же я его раньше не заметил?! Не вампир, а слепая тетеря! Нет, тетеря -- она глухая... А, не важно! Я явно перестарался -- так что крышка люка едва не осталась у меня в руках. -- Элис, быстро -- хватаем капитана -- и ноги! Туда, в люк. Винтовку не забудь -- пригодится! -- Влад! Он совсем плох! Как бы он... -- Выдержит! Держись, капитан, уже недолго осталось! За шиворот сыпятся целые пласты многолетней пыли, подошвы скользят на влажных скобах. Колодец теплоцентрали. Вот это повезло! Каким-то чудом спускаем вниз капитана, и я задвигаю крышку на место. Вовремя. Гулкие раскаты выстрелов. Палят явно наобум, боясь сунуться внутрь. Но это ненадолго. Над головой -- толстые, пышущие теплом трубы в блестящей изоляции, с торчащей из стыков стекловатой. Сгибаемся в три погибели, ползем по узкому тоннелю. Ничего, потерпи, капитан! Сейчас мы найдем другой колодец, выберемся отсюда -- и Эли сделает все, что нужно... -- Влад...-- я едва расслышал голос капитана.-- Чего у тебя руки такие холодные? Непонятно, бредит он, или нет. А ведь мы и вправду все еще "замороженные"! -- На Деда Мороза тренируюсь. Он слабо улыбается. -- Со мной все, Влад. Бросайте. Отхожу я. Спасибо... за все. Мы с Эльвирой обмениваемся короткими взглядами, и я киваю. Осторожно опускаю капитана на пол. -- Нет, капитан. Не дадим мы тебе уйти просто так. Мы обещали. Так что приготовься к рождественскому подарку: поцелую Снегурочки! -- А что, скоро Рождество? -- Да. Твое рождество. Второе. Ну что, готов, Василий? -- Как пионер, блин,-- сил на улыбку у него уже не осталось. Я отступаю на шаг назад, и Эльвица, встав на колени, склоняется над капитаном. Сейчас я почти завидую Василию. Испытать такое еще раз... За это действительно можно отдать все! Отдать жизнь. Как раз в тот момент, когда мы втаскивали бесчувственное тело капитана в найденный наконец колодец, в дальнем конце тоннеля блеснул свет фонаря. Поздно, господа! -- злорадно ухмыльнулся я, водружая поверх люка кстати подвернувшуюся бочку с засохшим цементом.-- Ариведерчи! Еще увидимся! Дверь подвала была заперта, но я просто как следует пнул ее ногой, и висевший снаружи замок, отчаянно кракнув, с лязгом отлетел в сторону. Несколько вытертых ступеней, дверь подъезда. Вот оно -- бледнеющее ночное небо, усыпанное умирающими блестками предрассветных звезд. Мы успеем! Мы должны успеть! Мы успели. Это, конечно, была не моя прежняя квартира -- старая хибара на окраине города, купленная мною за бесценок пару лет назад. Но светозащиту здесь я установил не хуже, чем в моем старом убежище, а удобства... хрен с ними с удобствами! Тут вся "жизнь" летит под откос... "Твой скорбный труп не пропадет!" -- пробормотал я, укладывая в гроб тело капитана и закрывая его крышкой -- ритуал все-таки надо соблюдать! Гроб (не тот, из которого я восставал, другой, поплоше) хранился тут в кладовке еще с тех времен, когда я только оборудовал это убежище. Тогда я отсыпался в нем днем, в подвале, дабы не мотаться на дневку через весь город. Конечно, на машине можно было бы обернуться быстро, но я еще до Приобщения недолюбливал автомобили, и в итоге за всю свою "посмертную" жизнь так и не научился их водить. Зря, конечно -- но есть некоторые привычки и предубеждения, против которых мы бессильны. Я покосился на окровавленную серебряную пулю в углу. Ее мы извлекали из капитана каминными щипцами -- ничего более подходящего не нашлось. Направился к кровати. -- И никакого секса! -- строго заявил я плотоядно воззрившейся на меня Эльвице.-- Спать! Нам завтра предстоит трудная ночь. -- Так-таки никакого? -- наивно захлопала своими длиннющими ресницами Девочка Эли. Ну что ты с ней будешь делать?! 2 На краю обрыва, за которым вечность, Ты стоишь один во власти странных грез. И, простившись с миром, хочешь стать беспечным, Поиграть с огнем нездешних гроз. Группа "Ария", "Ангельская пыль". Два тела на ложах из прозрачного студня. Пригашенные лампы под потолком. Зеленоватый сумрак. Так выглядит мир сквозь прибор ночного видения. Откуда я это знаю? Не важно. Негромкое жужжание. Лицо. Склоняется. Где-то я уже видел это лицо, видел, видел... Черты лица смазываются, разглядеть его никак не удается. Как всегда. Как всегда?! Значит, это уже было? Было, и не раз? Не раз... раз... раз... Эхо звоном отдается в ушах. Тот, что погружен в студень, не может ни видеть, ни слышать. Он -- не здесь. Откуда я это знаю? Где я? Кто я? Это я лежу на студенистом ложе? Или кто-то другой? И кто лежит рядом? Кажется, женщина. Я хочу посмотреть, но не могу. Не могу повернуть голову. Почему? Ведь я же гляжу со стороны! Почему я не могу просто повернуть голову и посмотреть? Почему?! Может быть, потому, что у меня нет головы? Нет тела? Кто же я?! Шепот в ушах (в ушах?!). Тот человек, что стоит над ложем, с кем-то говорит. Голос серый, с отливом в голубизну, на другом конце -- антрацит. Слова смазываются, плывут; краски тоже смазываются, словно пьяный художник мазнул... нет, не так. Раздолбанный магнитофон тарахтит, тянет, жует пленку -- наверное, садятся батарейки. -- ...по сценарию? ...хорошо. Результаты совершенно не... штампы! заезжено! За что вам платят? За такие деньги могли бы... сценарий и пооригинальнее! Вам... фантазии? надо... Шепот, шелест, скрип иглы по запиленной пластинке. Другой голос. Темный пурпур, прожилки фиолетового, уход в багрянец. На самом краю -- чернота хриплых трещин. -- ...необходимы узнаваемые стереотипы. ...в книгах, фильмах. Иначе -- отторжение. Нет базы... достраивать картинку... достоверности. Ведь конечный результат вас вполне устраивает? -- Да, вы правы. Хорошо... Голоса уплывают, комнату заливает молочной мутью, быстро переходящей в промозглую сырость болотного тумана, серую мглу, и вокруг смыкается чернота могилы... x x x Некоторое время я лежу с открытыми глазами. Темнота не мешает. Я знаю, что снаружи -- вечер. Уже почти стемнело. Еще чуть-чуть -- и... Я снова был там. В этом сне. И снова сон не хотел отпускать меня, он еще жил во мне, я еще слышал шелестящие голоса, видел погруженное в студень тело. На миг мне показалось, что стоит сейчас повернуть голову -- и я наконец увижу... Искушение было слишком сильным. Я повернул голову -- и провалился в два изумрудных колодца, раскрывшихся мне навстречу. -- Ты опять был там? -- Да, Элис. (Откуда она знает?!!) -- И я -- тоже. -- Ты?!! -- Я. Это уже не в первый раз. Только раньше я не говорила, потому что почти ничего не помнила. А теперь... Я знала, что ты рядом -- но я не могла повернуть голову и посмотреть. -- И я -- тоже! Значит, это ты -- на том, втором ложе; как и я, залитая в студень? -- Да, Влад. Знаешь, иногда мне кажется... мне кажется, что там лежим мы-настоящие. В коме. Там мы, наверное, очень хотели жить -- и на пороге смерти мы создали себе этот мир, это посмертное существование -- чтобы уйти сюда насовсем, когда врачи устанут бороться за нашу жизнь. Там мы еще живы -- но это ненадолго. Она помолчала. -- Когда я думаю об этом -- мне становится страшно, Влад. -- Почему, Эли? -- Потому что я боюсь, что когда мы умрем там -- здесь тоже все кончится. Навсегда. -- Ну, здесь мы уже умерли,-- наигранно усмехаюсь я.-- Но даже если ты и права, и все это -- побег от смерти, то когда наши настоящие тела там умрут, мы останемся здесь. Нам просто перестанет сниться этот сон. -- Я очень на это надеюсь Влад,-- Эльвира серьезна, как никогда.-- Но еще больше я боюсь другого. Я боюсь, что там мы очнемся. И жизнь вновь станет серой и скучной. Как раньше. Как у всех них. А это все окажется только сном... Вот как? Девочка моя, ты убежала от жизни -- сюда, ко мне; и теперь боишься вернуться? Вот это -- действительно страшно! Я не стал говорить ей о своих подозрениях. Я очень надеялся, что это все же сон, видение; может быть -- прорыв в какую-то другую, невероятно искаженную реальность. Кто знает, на что способна извращенная, уже не человеческая психика не-мертвого? Сон разума рождает чудовищ. А сон чудовища?.. Но если Эльвира все-таки права, и все это не просто сны -- то там нас отнюдь не лечат, отнюдь не пытаются вернуть к жизни. Этого она может не бояться. Все гораздо хуже. Там на нас ставят какой-то эксперимент. Там нас ведут по сценарию, в конце которого может ждать только одно... Так что пусть уж лучше все это окажется просто сном, кошмаром для вампиров. Кошмаром, которым мы пытаемся отгородиться от самих себя! Да, отгородиться, защититься! Потому что если на самом деле мы лежим там, то все, что происходит здесь -- сон, иллюзия! Все это -- чей-то идиотский сценарий, безумный эксперимент... Но ведь тогда на нас нет вины, нет ничьей крови! А это значит... это значит, что мы, сами того не осознавая, хотим, чтобы кошмар оказался реальностью, встал между нами и нашей истерзанной, умирающей совестью, ее останками! Но рано или поздно совесть умрет в нас окончательно. И тогда мы проснемся. Проснемся здесь. Или... "Еще немного -- и я просто сойду с ума," -- мысль была на удивление трезвой и отстраненной. x x x -- Ну, ребята, у вас и шутки! Вы б еще и крышку заколотили! Так же и задохнуться, блин, можно... Эли не удержалась и хихикнула. Крышка со стуком упала на пол, и капитан Прохоренко сел в гробу, являя собой живую (ну, скажем, условно живую) пародию на воскрешенного Лазаря. Встает из гроба Лазарь, оглядывается по сторонам, и заявляет: "А вы, блин, кто такие? Почему здесь собрались? А ну-ка, предъявите документики!" Вовремя капитан проснулся! Еще немного -- и мы с Эльвирой утонули бы в дебрях психологии и самокопания, а там и до съехавшей крыши -- рукой подать. Сумасшедшие среди вампиров встречаются куда чаще, чем среди людей. Взять хоть ту же Безумную Нищенку. Да и "нормальные" вампиры -- не такие уж нормальные на самом деле. Пережить собственную смерть -- не шутка! Посмотрю я на вас... -- Вы чего это в потьмах сидите? Та-а-ак. Кажется, сейчас придется объясняться. Я выбрался из кровати и щелкнул выключателем. Капитан сидел в гробу растрепанный, небритый, с синюшными трупными пятнами на лице, и ошалело моргал. -- С Днем Рождения, Василий! -- Спасибо... Только я зимой родился, в январе! -- То ты в первый раз родился. А сегодня -- во второй,-- как ребенку, объяснил ему я. -- А, ты в этом смысле... Нет, он действительно ничего не понял! -- Посмотри на свою рану. -- А...-- он осекся. Выбравшись из гроба, скинул заскорузлый от крови милицейский китель, сорвал продырявленную рубашку. Оторопело ощупал живот, колупнул ногтем корку засохшей крови... -- Это... как это?! Даже шрама нет! -- он замолчал, прислушался к себе.-- И не болит ничего! Только сушняк жуткий, как с бодуна. И жрать хочется. Не, ну вы, блин, даете! Колдуны, блин! По небу летают, раны лечат...-- капитан умолкает и некоторое время пытается вспомнить какое-то слово.-- Экстрасенсы, да? Ну я не знаю, как вас и благодарить! Вы ж меня прямо с того света... Я ж теперь по гроб жизни...-- Василий споткнулся о гроб, в котором провел ночь, глянул себе под ноги -- и резко умолк. Нет, правду надо говорить сразу -- какой бы страшной она ни была. Если отложить объяснения на потом -- будет только хуже. Я уже открыл было рот, но Василий снова опередил меня -- резво шагнул к примостившемуся в углу комнаты ветхому буфету, заглянул внутрь... -- О, да у вас тут вино! Ребята, можно глотнуть? Вы не подумайте, я не алкаш какой-нибудь, но такой сушняк... Вино -- это исключительно для интерьера. Точнее -- для случайных гостей. Должна же у человека в доме водиться хоть одна бутылка вина! Вдруг угощать кого-то придется? Я в этом смысле всегда гордился своей предусмотрительностью. Сами-то мы, вампиры, вина, понятное дело... И снова меня опередили. На этот раз -- Эльвица. -- Конечно! -- мило улыбнулась она капитану, продемонстрировав белоснежные клыки -- но Прохоренко не обратил на них внимания. Одним движением выдернув пробку, он жадно припал к бутылке "Каберне". Черт, вот ведь оно! Жадно глотающий "Каберне" капитан. Подносящая к губам бокал Эльвица. Там, на банкете у Ахметьева. Подносящая к губам, делающая глоток, другой... ВАМПИРЫ НЕ ПЬЮТ ВИНА! Вампиры вообще ничего не пьют и не едят, кроме крови! Неужели и она, и капитан... -- Эльвира, а скажи-ка мне, тогда, на банкете -- когда ты пила вино -- что ты почувствовала? -- Ой, мне понравилось! А то мальчишки на вечеринки обычно всякую дрянь импортную покупали, а дома мне вообще не разрешали... -- А я тебе никогда не говорил, что вампиры не пьют вина? -- Нет. А что? -- изумленно распахнутые изумруды. -- Да нет, ничего. Забудь, ерунда все это... Вот так. Она не знала! И капитан не знает -- вон уже полбутылки выхлебал -- и ничего с ним не делается! И не сделается. Значит, главное -- поверить? Поверить -- или изначально не знать и быть уверенным? Да! Именно так! И тогда нет ничего невозможного -- скользить по лунному лучу, растекаться туманом, гасить лазерные прицелы, глушить радиотелефоны, пить вино, как при жизни, и получать от этого удовольствие... Что еще?! Что?! Что мы еще можем?!! Голова кругом идет... голова... кругом... как во хмелю... во хмелю... Я молча шагнул к капитану, отобрал бутылку. В этом нет ничего особенного. Это -- просто вино. Раньше я любил сухие вина. Хоть то же "Каберне". Что мешает мне выпить его и сейчас? То, что я вампир? Чепуха! Эльвира -- тоже вампир; и капитан. Да и по цвету это похоже на кровь, и пьянит совсем как... Терпкий, давно забытый вкус. Глоток, другой... Я отрываюсь от бутылки. Я сделал это! Я поверил, я убедил себя, я смог!!! И что же дальше? В чем еще я могу убедить себя? Что мне теперь говорить капитану, а что -- нет? А если... если не говорить ему, что он -- вампир?!! -- эта мысль настолько поразила меня, что я застыл с бутылкой в руке посреди комнаты, словно застигнутый солнцем горный тролль. Застигнутый... солнцем... Нет, слишком рискованно. Самовнушение -- это здорово, но есть и банальная физиология. Физиология вампира. Восставшего мертвеца. Проклятого. Ему нужна свежая кровь, нужна чужая жизнь, чтобы сделать ее своей. А стоит капитану выйти на солнце... Или это тоже -- условности?!! Тоже -- вопрос веры, знания? Или НЕзнания?! Что, если... Нет, слишком рискованно! -- ...Хлебни еще, Василий. То, что я тебе сейчас скажу, на трезвую голову лучше не слушать. Да и на пьяную тоже. Я достал сигареты и присел на край кровати. x x x -- Проклятье! Блин! И что же я теперь жене скажу?! Начальству?! -- капитан мерял шагами комнату, как угодивший в клетку зверь. Убеждать его пришлось долго, но в конце концов, после нескольких весьма впечатляющих демонстраций, он все-таки поверил. -- Ты им ничего не скажешь. Их для тебя больше не существует. И тебя для них -- тоже,-- я чувствовал, какую боль мои слова причиняют капитану, но нарывы надо вскрывать сразу. Я не собирался ему лгать.-- Забудь. Знаю, что не сможешь, но -- забудь. У нас есть дело. И не говори, что тебя не спрашивали! Ты мог выбрать смерть -- насовсем. Но ты выбрал месть. Ты ведь еще хочешь достать тех ублюдков? Того лейтенанта ИНТЕРПОЛа, который тебя убил? -- Да! -- капитан резко остановился. Его взгляд был подобен удару пули. -- Тогда надо спешить. У нас мало времени. Ночи сейчас короткие, и к тому же за нами охотятся. -- Это мы еще посмотрим, кто за кем, блин, охотится! -- ощерился Прохоренко.-- У тебя оружие есть? -- Есть,-- я тоже оскалился в ответ. Таким мне капитан нравился куда больше.-- Кое-что здесь, а кое за чем еще придется заехать. Должны успеть. Там, в шкафу -- одежда. Переоденься. И умойся. А то вид у тебя, прямо скажем... -- ...Краше в гроб кладут,-- закончила за меня Эльвица. Да, кладбищенский юмор -- штука заразная! ГЛАВА IV. ...AND JUSTICE FOR ALL!* Вновь и вновь я вижу сон: Кровью залит горизонт, И земля в огне на много миль. Шесть минут до часа "X", Небо скоро рухнет вниз, Ветер всех развеет, словно пыль! Время убивать... Группа "Ария", "Дух войны". 1 ...Дверца сейфа заскрипела так, словно специально задалась целью поднять на ноги даже мертвых: ржавчина зубов крошится о сиреневое стекло, вот-вот готовое пойти изломами трещин. Ну и ладно, мертвые нам не помеха, а живые, авось, не услышат. Оба пистолета были на месте, завернутые в заскорузлые от засохшего за эти годы масла тряпки. Главное -- не перепутать: "парабеллум" -- с обычными пулями, а вот в "ТТ" -- аргентум. Кажется, так. На всякий случай проверил. Нет, не забыл, однако, все верно. Теперь -- запасные обоймы: четыре к "парабеллуму", две к "ТТ". Все, что есть. Серая паутинка шороха. Это там, на лестнице, ведущей в подвал. "Если это Бессмертный Монах -- то прямо сейчас и проверим, насколько он бессмертный!" -- зловеще усмехнулся я, передергивая затворы на обоих пистолетах... ...Когда панический топот ног стих, я направился к другому выходу. x x x _______________________________________________________________ * В ДАННОМ случае -- "...И справедливость для всех!" (Вариант: "...И правосудие для всех!") (англ.) (название альбома группы "Metallica" за 1988 г.). _______________________________________________________________ Такси поймали здесь же. Все равно этим тайником я больше не воспользуюсь, а до моего убежища отсюда достаточно далеко. Транспортировать же капитана через полгорода по воздуху мы не собирались: силы нам еще потребуются -- и во время самой операции, и потом, когда настанет время уносить ноги. Вот тогда и полетаем! Водитель благоразумно не стал интересоваться содержимым тяжелых спортивных сумок, которые мы загрузили в багажник. Возможно, он и отказался бы нас вести, но было уже поздно -- и он это прекрасно понимал. Не надо было останавливаться. Несколько раз я перехватывал голодный взгляд Василия, так и сверливший мясистый загривок водителя. А неплохо держится капитан! Другой бы уже сорвался! Он ведь еще до Приобщения немало крови потерял... Здесь. Мы остановились за два корпуса до объекта. Ни к чему обнаруживать себя раньше времени. Интересно, ожидают ли они нападения? Очень хотелось надеяться, что -- нет; но рассчитывать всегда надо на худшее. Я огляделся внутренним взглядом. Зеленовато искрят воздушные потоки, спиралями закручиваясь вокруг молчаливых институтских корпусов. Вокруг колышется другая, темная зелень с янтарными вкраплениям -- это шепчутся между собой старые клены. В вестибюле ближайшего здания угадывался серый контур дремлющего вахтера. Редкие лазурные линии немногих задействованных электропроводов, неслышимый, едва ощутимый отсюда зуд бегущего по ним тока. Красиво! И все чисто. Поблизости никого нет. Прежде чем перейти на обычное ночное зрение, оборачиваюсь. Такси уже и след простыл... нет, не простыл еще -- вот она, медленно гаснущая флюоресцентная дорожка. Рядом -- двое. Пурпур и темный, переходящий в бурый, багрянец. Элис и капитан. Все, хватит! На это уходит слишком много сил. -- Пошли. Останавливаемся у предпоследнего корпуса, в зыбкой, скрадывающей очертания тени деревьев. Трепещут, шелестят под теплым ветром кроны старых кленов, тянут к нам ладони-листья, словно пытаясь о чем-то предупредить. Спасибо. Я знаю, вы с нами -- а не с теми, кто ставит опыты на мертвых детях! Может, еще свидимся. Сухое вжиканье расстегиваемых молний. Масляные щелчки вставляемых в гнезда магазинов. Злорадный лязг затворов. Они тоже дождались своего часа! На миг меня захлестывает ощущение, что где-то, когда-то это уже было, было! Где? когда? со мной? с нами? Не помню. Волна накатывает и уходит, оставляя лишь чувство ущербности, невозможности вспомнить. Ложная память? Что-то из прошлой жизни? Из предыдущих инкарнаций? Из того, другого мира, где лежат под пригашенными лампами два погруженных в студень тела? Может быть. Сейчас это уже не имеет значения. Ничто больше не имеет значения. Nothing else matters! -- Возьми, капитан,-- протягиваю ему инфракрасные очки,-- у тебя пока с ночным зрением не очень. Значит, так: мы взлетаем, убираем охрану у входа, потом переносим тебя через ограду. Внутрь ты входишь через парадный вход, мы -- через окна. И запомни: не жалеть никого! Невинных там нет. Они-то нас уж точно не пожалеют. Все. Мы полетели. -- Ни пуха! -- К черту! С Эльвирой уже все оговорено. Земля, качнувшись, уходит вниз; в лицо упруго ударяет ветер. Мимо проносятся размазанные тени кленов, сливаясь в одну стремительно улетающую назад полосу. Сейчас я сам -- такая же размазанная тень, темная молния, оживший кусок мрака... You'll see a darkness into my eyes; I am a horror of crazy night!* Безумное, разметанное небо в переливах алмазной пыли. Желтый мистический глаз луны притягивает, манит. Нельзя. Не сейчас! Навстречу прыгает ломаная линия ограды. Ослепительная лазурь, нарастающее гудение -- проволока-то у них под током! Когда это я успел перейти на внутренний взгляд?! Не важно. Почти невидимые нити сторожевых лучей проваливаются вниз. Ловлю поперечный поток и пускаю свой шершавый сиреневый шепот по его искрящему бледной зеленью краю: -- Эли! Выше! Она услышит. Я знаю! Откуда? Не важно. Крона послушно расступается, принимая меня в себя. Мир смещается обратно, обретая нереальную четкость очертаний. Успеваю заметить темный вихрь с пурпурной сердцевиной, исчезающий в листве дерева по другую сторону от ворот. Мгновение назад я сам выглядел точно так же. Так, где наружная охрана? Ага, вот один отливающий фиолетовым серебром силуэт, другой. Встопорщенные, ощетинившиеся металлом. А глубоко внутри -- пульсируют комочки черного страха. Они еще не знают -- но предчувствуют. Они настороже, они... Всего двое? Нет. Третий... четвертый. За корпусом, с другой стороны. Сюда долетает лишь его слабый отсвет. А вот здание прощупать не удается -- густое переплетение лазурных линий режет глаза, надежно скрывая от взгляда содержимое корпуса -- получше маскировочной сети! Хотя в окнах свет не горит. Странно... Однако, пора. Медлить нельзя. Времени у нас -- до рассвета. И надо еще успеть вернуться. На миг я позволяю своим глазам вспыхнуть раскаленными углями. Короткий взгляд в сторону Эльвиры -- и изумрудный высверк в ответ из _______________________________________________________________ * Ты увидишь тьму в моих глазах; Я -- ужас безумной ночи! (англ.) _______________________________________________________________ приютившей ее кроны. До сих пор не могу привыкнуть к этим ее зеленым звездам!.. Ладно, вперед. Мгновенное смещение. Листья разом обретают твердость камня, бритвами секут лицо. Плевать! Корпус заваливается набок, небо -- дыбом, звезды -- врассыпную. И лишь совиный глаз луны остается прежним. Удар. Упругий всплеск в ушах, разлапистый хриплый вскрик наждаком скребет по натянутым нервам. Миг неподвижности и сдавленной тишины. Клыки сами находят жилу. Пьянящее безумие сладостным потоком вливается в меня; я пью его силу, его жизнь, я делаю их своими! Я чувствую его отчаянный ужас, незаметно сменяющийся тоской обреченности, покорностью судьбе, и вот уже -- гибельным восторгом, последним, смертным блаженством уходящего от поцелуя не-мертвого! О, если бы я сам мог испытать это вновь, наяву, а не в тех других, столь редких снах!.. Сны... Ты знаешь, я завидую тебе, парень! Честно. Завидую еще и потому что это -- последнее, что ты чувствуешь! Я бы тоже хотел уйти -- так. Рывком прихожу в себя -- и с неожиданной ясностью понимаю, что все мы -- мы, вампиры -- наркоманы. И наш наркотик -- не кровь. Хуже. Много хуже. Наш наркотик -- смерть. Собственная ли, чужая... Ладно, проехали. Сейчас -- не время для рефлексии. Мы здесь не за тем. Внутренний взгляд. Ухватываю картинку целиком, тут же вычленяя важное. Наружных охранников осталось двое. Эльвица уже "сделала" ближайшего -- его силуэт на глазах блекнет, растворяется, исчезает. Да, именно так это выглядит, когда мы выпиваем из человека жизнь. Одного надо оставить капитану -- чтобы потом не отвлекался. ...Когда я поднялся, закончив связывать последнего охранника -- "клиента" для Василия -- я встретился с ней взглядом. -- Знаешь, Влад,-- в ее голосе неожиданно прозвучала такая тоска, что меня невольно пробрал озноб,-- мне кажется, еще немного -- и я не выдержу. И попрошу тебя всадить мне осиновый кол в сердце. Кровь, все время кровь и смерть, ночь за ночью... И так -- всегда, целую вечность?! Я не выдержу, Влад, я сойду с ума! Это же ЛЮДИ! Черт! У нее "ломка"! Запоздалая -- и оттого еще более страшная, чем у меня в свое время. Проклятье! Как не вовремя... Отвечай же скорее, дубина, труп ходячий! Вспомни, что говорил тебе Генрих! Только жестко, жестко -- как ладонью по лицу, с размаху! -- Ты сама знала, на что шла, Эльвира! Я тебя предупреждал! Помнишь? Так что теперь не жалуйся! Распустила сопли? Кол в сердце хочешь?! Будет тебе кол! Вот только разнесем на хрен этот гадюшник -- и пожалуйста! А можешь на солнце выйти. Знаешь, как горят вампиры? Хочешь попробовать?! -- Влад... ты... ты что...-- она в ужасе отшатнулась. Отчаянная обида плескалась в ее изумрудных колодцах, грозясь вот-вот вырваться наружу.-- Это же... это же подло, Влад -- то, что мы делаем! Это же все равно... все равно что воевать с детьми, или с калеками! Уж лучше бы она меня ударила! -- Мы не воюем с ними. Мы их просто едим. Как скот. -- Влад... но это же люди! ЛЮДИ! Мы ведь и сами были людьми! Опомнись! -- Опомнись -- и что?! Что, я тебя спрашиваю?! Возьмем по пистолету и на счет "три" всадим друг другу по серебряной пуле в сердце?! Или будем загибаться в каком-нибудь подвале, воя от голода и сходя с ума -- как твои "крестники"? Да?! Она молчала, потупившись. Кажется, ее понемногу отпускало, она приходила в себя. Я шагнул к ней, обнял за плечи, заглянул в глаза. -- Ты ведь хочешь быть со мной? Быть не такой как все? Купаться в звездном свете, скользить по лунному лучу, видеть мир таким, каким его видим мы? Хочешь, я научу тебя растекаться туманом? Хочешь? -- Да, Влад! Хочу! Я люблю тебя, я счастлива с тобой, я... мне нравится быть вампиром, но... если бы можно было никого не убивать! Мне страшно, Влад! Я схожу с ума от запаха крови, я наслаждаюсь, когда пью из них -- но потом приходит отрезвление! Это... это как наркотик, Влад! (Ну да, несколько минут назад я думал о том же!) Я не хочу превращаться в зверя, убийцу-наркоманку! Я только сейчас это поняла! Я не хочу больше убивать их -- пусть они сами бандиты, убийцы -- но они же беззащитны перед нами! Так чем мы лучше их? -- Ничем, Эли. Ничем. Мы хуже. Только те, к кому мы пришли сегодня, не беззащитны. Они запросто могут убить нас. Они уже убили многих таких, как мы! -- Я понимал, что мы теряем драгоценное время, но я должен был убедить ее, помочь окончательно прийти в себя, вытащить на поверхность ту прежнюю Эльвицу, которая... Иначе она действительно погибнет! Прямо сейчас.-- Ты помнишь, что такое получить серебряную пулю? Так вот, здесь у них серебра на нас хватит с лихвой, я его чую! И серебра, и других сюрпризов. Не обольщайся, что мы так легко сняли охрану -- внутри нам придется жарко!.. Ну что, согласна сыграть с ними на равных? Не побоишься? А потом... потом мы обязательно что-нибудь придумаем! Обещаю тебе, Эли! Думаешь, меня никогда наизнанку не выворачивает от того, что нам приходится делать? Думаешь, мне легко? Держись девочка! Мы прорвемся! Все будет хорошо... Я понимал, что несу чушь, что "хорошо" уже не будет никогда, что никакого выхода, никакой надежды для таких, как мы, не существует -- но в тот миг я сам верил в то, что горячо шептал ей на ухо. -- Ты обещаешь, Влад? -- Да, я обещаю! -- потом ты поймешь, что я лгал для твоего же блага, но это будет потом, потом, а сейчас...-- Мы что-нибудь обязательно придумаем! Верь мне! А сейчас... там твои "крестники", Элис! И другие наши. Им не дадут уйти насовсем. Они будут мучать их годами, изучать, исследовать... Там те, кто охотится за нами! Это уже настоящая война. Война на равных. Мы должны это сделать, Элис! -- Да, Влад, ты прав. Мы это сделаем. Но потом... ты обещал! -- Да, я обещал. А сейчас... -- ...А сейчас стойте, где стоите! Нет, ну это ж надо -- такого и в кино не увидишь! Парочка сентиментальных мертвецов! Продолжайте, продолжайте обниматься -- так я вас обоих одной пулей упокою, ежели что. А насчет серебра ты был прав, упырь -- его у нас хватает. И все остальное найдется! Так что стойте спокойно, не дергайтесь -- если хотите еще немного... Голос режет сверкающей бритвой, бьет по голове тяжким обухом, темно-синим эхом отдается в ушах, уходит, возвращается. Опять! Всего лишь на несколько минут мы потеряли бдительность -- и снова влипли! На этот раз, похоже, крепко. "Заморозка" не поможет, нас прекрасно видно и без инфракрасных приборов -- а даже если я уйду в туман, они убьют Эли! Да и поможет ли уход в туман от серебра? А у них наверняка и еще кое-что припасено! -- ...а вы, ребята, осторожнее. Обойдите их. "Сбруя" готова? Забирайте у них оружие и вяжите. Обоих вместе! Вот ведь ушлые покойники пошли -- скоро на танках заявляться начнут! Вампиры на танках? Это мысль! Жаль, поздно подсказал. Ничего, если выберемся... Внутренний взгляд. Один -- у меня за спиной, с автоматом в руках. Держит нас на прицеле, ни на мгновение не расслабляется. В магазине автомата тускло блестит аргентум. Не соврал. Еще четверо обходят справа и слева, в руках у них переливаются золотом какие-то хитрые плетенки. "Сбруя". А ведь из такой действительно не выберешься! Откуда-то я знаю, что "сбруя" и туманом утечь не даст. Что-то есть в ней такое... сверхъестественное, не от мира сего! Это что ж такое должно быть, чтоб вампиру показаться сверхъестественным?! Но это все не главное. Главное -- откуда взялись эти... группа захвата? Почему я их проворонил? Ага, дверь, ведущая в корпус, приоткрыта. Оттуда выглядывают еще двое. Прикрытие. Черт! Телекамеры! Как же я их раньше не заметил? Понадеялся на внутренний взгляд -- а он, родимый, в электропроводке, как в масксети, увяз! А камеры -- вот они, их и моим обычным зрением видно! Выходит, они за нами с самого начала наблюдали?! Видели, как мы их людей убирали -- и на помощь не пришли?! Вот, значит, как. Мы, значит, по их мнению, нелюди, убийцы-кровососы (что, в общем, правда) -- а они?! Они сами?! Бессильная злоба копится где-то внутри, бурлит, но я понимаю, что ничего не могу сделать. Не успею. Даже с моей реакцией. И мне остается только крепче обнимать Эльвиру, словно пытаясь защитить ее, закрыть собой, растворить в себе, спрятать... Темно-багровую вспышку на самом краю видимости я заметил за какую-то долю мгновения до того, как ворота с грохотом распахнулись. Стягивавшая их цепь не выдержала -- лопнула, брызнула во все стороны стальными звеньями, раскатилась по асфальту победным звоном. -- Держись, Эли! Так я еще ни разу не "стартовал"! Пространство вокруг выгнулось в отчаянной судороге, рванулась прочь земля, шарахнулись потерявшие дар речи клены, рухнуло, осело в себя пронизанное ждущим электричеством здание, ошарашенно вылупился на нас желтый глаз луны. Пронзительная бирюза в ушах -- визг не успевшей ничего сообразить Элис. А внизу уже грохочет, захлебывалась в багровом бешеном припадке, автоматическая винтовка в руках капитана-вампира Прохоренко! Черт, второй раз ты нас спасаешь, капитан! -- Элис, стреляй в них! Она едва не рухнула вниз, когда я отпустил ее -- но тут же в ней словно что-то включилось. Это была уже совсем другая Эльвира! -- ...А почему ты не отбрасываешь тени? И в зеркале не отражаешься? -- ...Я проголодалась! Кого мы сегодня будем есть? -- ...Я не выдержу, Влад, я сойду с ума! Это же ЛЮДИ!.. Нет, это была другая Эльвира. На миг я увидел ее лицо внутренним взглядом. Решимость. Серая с голубым, как сталь. Жесткая собранность, плотно сжатые губы. И палец -- на спусковом крючке. Я не успел ее толком научить стрелять, но сейчас это было не важно. Сейчас передо мной была... нет, даже не яростная фурия -- холодная боевая машина. На миг я ужаснулся. Что же мы все сделали с тобой, девочка моя? Что Я с тобой сделал?! А потом ужасаться стало некогда. То короткое мгновение, которое подарил нам капитан, вышло. Совсем. И к нам устремилась серебряная смерть. x x x Выгнутое горбом небо частой строчкой прошивают жадно тянущиеся к нам аргентумные нити. Они не жалеют серебра, и мы с Элис танцуем в небе безумный вальс в темпе speed-metal, кружимся, мечемся, плюемся старым добрым свинцом в ответ на сиренево визжащий вокруг агрентум. Ночная тьма закручивается вокруг нас двумя скалящимися смерчами, обретает плоть и объем, укрывает нас собой, сворачивается жгутами, не давая серебру найти свою жертву... А потом в дверях корпуса огненным цветком распахивается смертоносное нутро гранаты -- и разом останавливается бешеная карусель, распадаются окружившие нас вихри мрака. Тишина. Пороховая гарь. Теплый ветер уносит прочь клочья дыма. Неодобрительно шелестят листвой израненные серебряными пулями клены. -- Спасибо, Василий! -- Не за что, блин! Действуем по плану. Пошли! Мы с Эльвирой коротко переглядываемся. Подбирать оружие охранников нет времени. Не хватало, чтобы они еще подкрепление успели вызвать! Летят вниз опустошенные обоймы. Щелкают вставляемые в гнезда магазины. -- Окна. Третий этаж. Я -- справа, ты -- слева. И здание бросается нам навстречу. Прозрачная чернота стекла на миг вспыхивает белой сеткой трещин от ударившей в нее пули -- и тут же послушно осыпается, исчезает, открывая мне дорогу внутрь. С детства не любил таранить стекла головой! Коридор. По сторонам -- два ряда одинаковых дверей с номерами. Лечу, вытянувшись в струну, выставив перед собой два пистолетных ствола. И вот тут-то двери едва ли не синхронно распахиваются, и начинается мясорубка! Пистолеты дергаются в руках, плюясь огнем, я взбесившейся торпедой несусь по коридору, ныряю в одну из комнат. Обе обоймы заканчиваются, перезаряжать некогда -- и я просто-напросто выношу окно возникшим у меня на пути человеком в белом халате. Он с истошным криком летит вниз, а я прижимаюсь к стене между окнами, вставляю новые обоймы... Откуда-то из глубины здания дробно грохочут автоматные очереди, слышатся чьи-то крики. Что, не ждали? Вы привыкли охотиться на нас, а лучше -- приходить за нами днем, когда мы беспомощны и почти беззащитны. Но на этот раз мы сами явились к вам! И ночь на нашей стороне. Встречайте гостей! Стеклянные брызги. Лица. Фигуры. Вспышки выстрелов. На одежде, на лицах расцветают кровавые звезды. Нестерпимая, черная с прозеленью боль обжигает бедро, и еще раз -- ребра. Отчаянный, звериный вой на самой границе фиолетового. Неужели это мой вой?! Мешанина стен, дверей, звенящих от напряжения голубых линий. Снова внутренний взгляд? Не важно! Взбесившаяся торпеда пронизывает здание насквозь, осколки стекла фейерверком извергаются в ночь -- а некротический снаряд уже ныряет обратно, плюясь огнем, закручивает немыслимым многомерным узлом лабиринт коридоров и комнат, вплетает в стены упругие жгуты мрака -- и пространство послушно выгибается блудливой кошкой, ловит за хвост само себя, идет вразнос, кружится в разнузданном, визгливом танце. Я словно размазываюсь между несколькими пластами реальности, между этажами и перекрытиями; у меня десятки рук, глаз, ушей, еще каких-то неведомых органов чувств, для которых даже нет названия -- но все вокруг уже застилает кровавая пелена, в ушах нарастает далекий звон погребального колокола... Что это? Сумасшествие взбесившегося, одуревшего от крови вампира? Боевое безумие? Или просто силы мои на пределе, сейчас они кончатся, и тьма, которой нет конца, наконец примет меня в себя? Черный вихрь неохотно замедляет свое кружение, сквозь размазанное вокруг меня пространство начинают постепенно проступать очертания того, что меня окружает -- и до меня не сразу доходит, что это я сам невероятным усилием воли пытаюсь затормозить свой полет, вернуться в нормальную, а не свихнувшуюся то ли внутри, то ли вокруг меня реальность! Эльвира! Капитан! Что с ними?! Резко затормозив, я зависаю в воздухе. Горит грудь, горит бедро. Горит что-то внутри здания, наполняя коридоры едким дымом и вонью паленого пластика. Но и сквозь эту вонь в ноздри бьет пьянящий, сводящий с ума аромат свежей крови. Морщась от боли, опускаюсь на пол, перезаряжаю оружие. Черт, надо бы раны слюной смазать -- как бы серебряная лихорадка не началась. Нет! Сначала -- найти Эли и капитана. Смотрю изнутри. Несколько поредевшая ярко-голубая сеть электропроводов по-прежнему сильно мешает. Прислушиваюсь. Вокруг -- трупы и тишина. Серый, быстро чернеющий и истончающийся шершавый хрип умирающего. Неужели мы сделали это?! Неужели все уже закончилось?! Нет! Где-то наверху мелькает багряный сполох. И тут же оттуда доносятся приглушенные выстрелы, крики. Туда! Лестница ломаной спиралью уносится вниз, мелькая ребрами ступенек. Дымящиеся провалы дверей. Трупы, трупы, трупы... Никогда мне не приходилось убивать столько, как в последние два дня! Даже мне, вампиру, убийце, на миг становится тошно. Но, как говаривал незабвенный старина Рэмбо: "Не я пролил первую кровь!" Или все-таки я? Мы?.. -- Осторожно, Влад! Серебряный визг над ухом. Рука Эльвицы толкает меня на пол. Падаю, откатываюсь за угол. -- Привет! -- капитан тоже здесь, деловито перезаряжает свою автоматическую винтовку.-- Гранаты есть? -- Кончились. -- Жаль. У нас -- тоже. Окопались, гады -- никак их оттуда, блин, не вышибешь! Кажись, у них там этот... ну где они ваших держат. -- Наших, Василий. Теперь уже -- наших! А если через окно, сзади? -- Я уже летала. Нет там окон. Кругом серебро, броня, и стены вдвое толще, чем везде. -- Понятно. Изолятор для вампиров. Упырятник. Инкубатор, блин! -- Чево? -- не понял капитан. -- Инкубатор. Где инкубов выращивают. Переспрашивать Прохоренко не стал, хотя по его лицу было ясно, что об инкубах он никогда не слышал. -- Ну, и как же нам их оттуда выковырять? Нельзя ведь им наших оставлять -- за тем и шли. -- На прорыв идти надо. Помню, брали мы одну банду -- так они вот так же засели... -- Погоди ты, на прорыв! -- осадил его я.-- Ты чего такой бледный, капитан? Уже весь трупными пятнами пошел! Ты что, так и не перекусил до сих пор?! -- Не до того было,-- угрюмо буркнул Прохоренко, и я понял, что он просто никак не может решиться. Нет, я его понимал: капитан милиции, сосущий у кого-то из горла кровь... Но ведь деваться ему все равно некуда! -- Вот доберусь до этого... Полянского -- ему глотку и перекушу! Там он, чую... Ладно, пошли, что ли? Убьют -- так убьют, в первый раз, блин, что ли? -- капитан криво усмехнулся. -- Учти, во второй раз -- это уже насовсем. -- Ну и ладно! -- бесшабашно махнул рукой капитан.-- Если я все одно мертвый -- чего уж теперь бояться? Вперед! Я не успел его остановить. Коридор за углом взорвался автоматным грохотом. Мгновения облепили меня пыльной паутиной, и я не сразу осознал, что удерживаю за руку Эльвиру, рвущуюся туда, к капитану, в серебряное пекло. Потом я опомнился. Стыд ударил в голову. Кто всегда говорил самому себе, что даже став вампиром, не оставит своих в беде? Ведь это, быть может, и есть то немногое, что еще не дало мне окончательно превратиться в бездушное полуразумное чудовище, жаждущее только крови, и готовое на все -- ради сохранения собственного существования! Ведь это Я привел их сюда, не дал отсидеться, выждать, все поставил на карту; и они приняли мои правила игры -- а я... -- Я люблю тебя, Элис,-- мой шепот коснулся ее ушей гиацинтовым бархатом. Кажется, теперь -- все.-- Вперед! И в следующий миг из-за угла вырвались две воздушные торпеды с горящими глазами, изрыгая в коридор свинец и пламя. Время остановилось. Мы летели, мы плыли в упругих воздушных коконах, откликнувшаяся на наш зов тьма закручивалась вокруг нас, стремясь укрыть, защитить свои порождения -- а впереди расцветали кровавыми астрами человеческие лица, и плясали свой танец смерти огненные птицы на дульных срезах устремленных на нас стволов. Смерть была рядом, вокруг, впереди и позади нас, мы сами были смертью и одновременно -- ее мишенью, мы купались в смерти -- и внезапно я ощутил какое-то безумное упоение; даже не азарт, не веселую ярость -- хотя и это тоже... Нет! Не так. Это было сродни тому жуткому и гибельному наслаждению, которое я испытал, когда отдавал свою жизнь Генриху! "Есть упоение в бою, И бездны мрачной на краю..." Фотовспышка. Знакомое лицо. Перекошенное, забрызганное чужой кровью -- но я все равно узнал его! "С вами говорит лейтенант Джон Полянски..." Я обещал вернуться, лейтенант. Помнишь? А я привык выполнять свои обещания! Ну-ка, как ты стреляешь левой, лейтенант? Хреново! Я так и думал. Левая рука лейтенанта повисает окровавленной тряпкой. А правую я ему продырявил еще вчера. Что, убежать решил? Не выйдет! Штанина брызгает алым, Полянски с криком валится на пол. -- Он твой, капитан! Приятного аппетита! Ничего нет слаще крови твоего врага! По себе знаю. А ты куда?! Стоять! Врешь, не уйдешь! Дверь отливает знакомым тусклым блеском -- и она вот-вот захлопнется у меня перед носом. Не выйдет! Влетаю внутрь в последний момент, жгучая боль пронзает бок, там, где пуля прорвала рубашку -- зацепился-таки! Прыжок к запорному механизму. Позади грохочет автоматическая винтовка. Мимо. Сим-Сим, откройся! Кнопку -- до упора. Хорошо хоть ее не додумались из серебра сделать -- палец бы до кости прожгло! Разворот. Да. Мы попали по адресу. Я находился в одном из двух отсеков "инкубатора". Рядом возвышались две похожие на надгробия мраморные плиты в серо-черных разводах; в соседнем отсеке -- еще две. На плитах, опутанные уже знакомой мне "сбруей", были распяты вампиры. Вот они, двое несчастных мальчишек, приобщенных Эльвирой. А за перегородкой... я едва смог их узнать! Безумная Нищенка и Виктор! Их обнаженные тела были покрыты гноящимися язвами, некоторые из которых еще дымились; лица -- обезображены до неузнаваемости... Мальчишкам досталось пока что меньше, но и у одного из них в боку дымилась ужасная рана. Или это его прямо сейчас очередью зацепило? Точно. Вон, и "сбрую" покорежило... ...Два одинаковых высоких ложа. Два тела, наполовину погруженные в прозрачный студень, под пригашенными до поры бестеневыми лампами... Неужели это и есть -- наш сон?! Или нам снится все то, что происходит сейчас? А на самом деле... Я медленно обернулся к человеку, который стрелял в меня. Стрелял в меня -- а попал в мальчишку. В того самого, что сидел в кресле, там, в подвале. На человеке был стерильный белый халат и докторская шапочка. Однако в руках он держал не шприц или стетоскоп, а автоматическую винтовку "М-16". Небось, у кого-то из убитых ИНТЕРПОЛовцев позаимствовал -- наших-то "АКМами" вооружают. Только вот беда -- заело винтовку. Или патроны кончились. "Доктор" лихорадочно дергал затвор, потом поднял на меня глаза и, уронив винтовку, быстро сунул руку в карман халата. Я слишком поздно понял, что у него там. Граната! -- Не подходи, упырь! Живым не дамся! Взорву на хрен и тебя, и себя, и все здесь! -- он сорвался на визг; по ушам резануло ржавыми зубьями циркулярной пилы. -- А ты мне живым и не нужен,-- оскалился я. -- Не подходи! Тут кругом взрывчатка! Вон, видишь ящики? Только сунься ко мне -- тут все взлетит! Ненавижу истериков. Сейчас он был в таком состоянии, что и вправду мог взорвать и себя, и всех нас! Краем глаза я заметил в дверном проеме входящих Эльвиру и капитана с окровавленным лицом -- и сделал им предостерегающий знак рукой: не входите, мол! -- Сейчас я выйду отсюда, а на прощанье просто пристрелю тебя. И гори тут огнем вместе с ними всеми,-- сказал я как можно более равнодушно. -- Они все погибнут! Все! Сгорят! Их в клочья разорвет! Ты ведь за ними явился?! -- За ними,-- кивнул я.-- Я обещал их упокоить. Они не хотели никого убивать. И мучаться не хотели. Так что давай, выдергивай кольцо! Ты сделаешь то, за чем пришел сюда я. -- Ты врешь, нелюдь! Ты пришел сюда убивать людей! Вы все -- убийцы, кровососы! -- Не без того,-- согласно кивнул я.-- А вы? -- Мы?!! -- он едва не задохнулся от совершенно искреннего возмущения.-- Мы ловим... таких, как ты! И исследуем! Мы спасаем от вас невинных людей! Вы мертвы! мертвы! мертвы! Вас не должно быть! -- Мертвы,-- бешенство уже подступало к горлу, и я сдерживался из последних сил. Если бы не эта проклятая граната...-- Мы мертвы. И при этом живы. А такие, как вы, которые пытают мертвых -- такие, как вы -- как назвать вас?! Тот, у кого в сердце горит темное пламя, может стать вампиром, ожить после смерти. А такие, как вы, мертвы при жизни! У вас нет души! Ну, давай, дергай за кольцо! Что ты пятишься? Страшно?! За жизнь свою поганую боишься? Зря боишься! Ты уже мертв! Мертвее, чем я, чем они!.. Он сделал еще шаг назад -- и сквозь пелену кровавого бешенства я вдруг ясно понял, что он -- мой. Я достану его раньше, чем он выдернет чеку! Да и не станет он... В этот миг произошло то, чего я предусмотреть никак не мог. Мальчишка с раной в боку неожиданно рванулся -- и покореженная пулями "сбруя" не выдержала! Паренек повис на плечах у "врача"; обнажились короткие, но острые клыки -- и тут я услышал щелчок гранатной чеки. -- Прочь отсюда!!! Эльвица и капитан замерли в дверях -- и я просто сшиб Василия с ног, на лету уцепил его поперек туловища... -- Эли, помогай! Сматываемся! Сейчас все рванет! Она очнулась вовремя. Подхватив капитана, мы втроем рванулись прочь по коридору. Дверной проем. Ступеньки. Скорее, вниз, вниз, прочь отсюда... Упругая волна ударила сзади, дохнула в спину жаром Преисподней. Заложило уши. Позади уже мчалось, догоняя, клубящееся, ревущее пламя, и оставалось только лететь, нестись вперед из последних сил, не оглядываясь и надеясь непонятно на что. Спасла нас Эльвица. В какой-то миг она резко дернула нас вправо, мы ворвались в коридор неизвестно какого этажа, свернули за угол... Здание еще тряслось, как в лихорадке, но я уже понял -- пронесло! А неслабый у них запас взрывчатки там был! Видать, на случай, если пойманные вампиры попытаются вырваться. Что ж, покойтесь с миром, братья. Честное слово, я не желал вам такого ухода! Впрочем, говорят, огонь очищает. Может быть, это и правда... "Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов." Что ж, да будет по слову Его! Я медленно поднялся на ноги. -- Все. Пора уходить. До рассвета -- всего ничего. И тут раздался Голос. В первый миг мне почудилось, что ожили скрытые в стенах динамики, но это было не так. Бессмертный Монах, он же майор Жан Дюваль, в подобной ерунде не нуждался. -- Это был хороший работа,-- громыхнул сразу со всех сторон голос со странным гортанным акцентом.-- Вы сделать ее за нас. Предатели умерли. Мертвые тоже умерли. Проект исследований... изучений не-мертвых будут закрыть. Результатов -- нет. Все сгорело. Люди погибнуть. Большие убытки. Вас изучать не будут. Больше. Только уничтожать. Закрыть проект. Все как задумано. Я говорить вам "спасибо"! Вы помогать мне. За это я дам вам легкий смерть. Есть способ. Оставайтесь на свой место. Я иду. Ну вот, дождались. Вздохнув, я достал "ТТ" и проверил обойму. Все верно. Серебро. Аргентум. Лучший аргумент в споре с теми, кто считает себя бессмертными. x x x Их было пятеро. Вот это и есть настоящее подразделение "Z",-- понял я. Эти не станут пытаться взять нас "живьем", не станут "изучать". Но и пытать не станут. Они нас просто упокоят -- быстро и без мучений. Я верил, что им известен такой способ. Они -- не садисты, и, на их взгляд, даже не убийцы. Они просто выполняют свою работу. Работу гробовщиков, если угодно. Мертвое должно стать мертвым. Окончательно. И в чем-то они правы... Внутренний взгляд распахнулся сразу во все стороны расширяющейся сферой -- и мгновенно наткнулся на еще три фигуры за поворотом коридора. Обошли. И еще один маячил где-то на самой периферии. Итого -- девять. Против троих нас. Сквозь пятнистую униформу без знаков различия ослепительным белым светом сияли спрятанные под ней истинные распятия, и золотое пламя неотвратимой Судьбы горело в груди каждого "святого отца" с автоматической винтовкой в руках. А вот и сам Бессмертный Монах... Мой внутренний взгляд уперся в него -- и меня словно ожгло огнем! Удар был настолько силен, что я едва устоял на ногах. И все же я успел увидеть! Увидеть то, что было внутри у Бессмертного Монаха. Он больше не был человеком. Не был -- едва ли не в большей степени, чем мы, вампиры! Внутри него полыхало бесстрастным аквамарином ледяное полярное сияние -- и это была даже не Судьба. Это было нечто выше. Нечто настолько надчеловеческое, неотвратимое, что сама мысль о сопротивлении или бегстве от этого казалась нелепой и глупой. -- Когда-то я был человеком,-- синим холодом ноябрьского ветра ворвалось в мою голову.-- Это вы сделали меня таким. Вы, исчадия Тьмы, ожившие трупы. Вы убили всю мою семью. Я выжил. Выжил и поклялся. С тех пор... Впрочем, это не важно. Стой на месте -- и не бойся. Я подарю тебе покой. Тебе и им. Может быть, Он и простит вас. Надейся на это -- если ты еще можешь надеяться. Я иду. Теперь я понимал, почему до сих пор никому из вампиров не удалось одолеть его. Единицы -- бежали. Сотни -- погибли, упокоились навсегда. Его невозможно победить, убить, уничтожить... Может быть, это даже к лучшему. Только сейчас я понял, как я устал за все эти годы, за годы бессмысленных смертей, призванных продлить мое бесцельное существование. Он прав. Мертвое должно стать мертвым. Окончательно. Я стоял и покорно ждал, глядя на приближающегося Монаха. Только и позволил себе, что чуть повернуть голову -- и в последний раз взглянуть на Элис. Увидеть ее глаза. Ее волшебные изумруды, в которых я утонул с первого взгляда, которые стали началом конца для нас обоих. Тоска стыла в ее глазах. Тень рока уже коснулась ее, и бежать было некуда, и сражаться бессмысленно -- разве могла Девочка Эли противостоять этому... существу?! ...Она -- нет. А я? А я?!! Ведь это из-за меня она сейчас погибнет окончательно! Ведь это я... Я обернулся к Бессмертному Монаху -- и ухмыльнулся ему в лицо, обнажив свои клыки. -- На этот раз -- не выйдет, брат Жан! Почти запредельным усилием воли я отшвырнул сковавшее меня безвольное оцепенение. И нажал на спуск. Пространство взорвалось, брызнув осколками неподвижности. Время в очередной раз бешено рванулось вперед. Падая и раз за разом остервенело давя на спусковой крючок, я еще успел сбить с ног Элис. Капитана -- не успел. Я целил Монаху в лицо, но он легко ушел в сторону, опередив мой выстрел на долю секунды. Зато одному из его людей не поздоровилось. Осталось восемь. Оглушительный рев рвет уши заскорузлыми от крови медвежьими когтями. Капитан! Прохоренко плавно, как в замедленной съемке, валится на спину. На его теле дымятся, исходя гноем и черной кровью, несколько ужасных ран -- но Василий все продолжает давить на спуск своей "М-16". Пули с визгом мечутся по коридору, рикошетят от стен -- и вот еще один "святой отец" опрокидывается на спину с развороченной грудью. Осталось семь. Мгновение передышки. Щелчки сменяемых магазинов, лязг затворов. Вот он, шанс! -- Эли, за мной! Секунда -- ухватить капитана под мышки. Еще секунда -- спиной выбить ближайшую дверь, вместе с капитаном ввалиться в комнату. Эльвица впрыгивает внутрь следом, и тут же коридор взрывается дробным грохотом выстрелов. Хрен вам! Опоздали! А вот и окно. -- Летим! Кажется, с того момента, когда мы вот так же несли смертельно раненого Василия -- тогда еще человека -- прошла целая вечность. А ведь это было вчера! Время стремительно сжимается, коллапсирует, того, что мы пережили за последние два-три дня, с избытком хватило бы на годы моего предыдущего посмертного существования. Да и были ли они, эти годы? Сейчас прошлое кажется подернутым туманом, зыбким, нереальным. Есть только "здесь" и "сейчас", есть только Элис, я и раненый капитан -- и идущий за нами Бессмертный Монах со своими людьми. Или это тоже -- иллюзия, сон, бред гаснущего навсегда сознания, которое отчаянно ищет пути к спасению?.. Окно взрывается черным нарывом, брызжет бритвенными лезвиями осколков. Мы взмываем над полом -- и словно натыкаемся на невидимую стену. За окном нет ничего! Бесконечная плотная мгла, непроницаемая и безразличная, ничего не имеющая общего с родной прохладой ночи, которая всегда укроет, овеет свежим ветром, подмигнет бесчисленными глазами звезд... ТУДА БЫЛО НЕЛЬЗЯ! Мы чувствовали -- оттуда нет возврата! Там -- не смерть, не вечное упокоение -- но нечто во много раз худшее! Там... Нет! Этого не может быть! Такого не бывает. Это... "Но я не был никогда рабом иллюзий!" -- очищающим электрическим разрядом полыхнули в мозгу слова слышанной когда-то песни. Из глаз моих изверглось пламя и с треском разрываемой в клочья ткани ударило в ничто, поджидавшее нас по ту сторону окна. Этого тоже не могло быть -- но клин вышибают клином! И мгла за окном лопнула, как мыльный пузырь. Там все равно было что-то не так -- но это был единственный путь к спасению. И мы вихрем вырвались из окна как раз в тот момент, когда я спиной ощутил, как меня нащупывает зрачок инфракрасного прицела. Мы вырвались! Но я знал, что это еще не конец. Теперь они не отстанут от нас, не сойдут со следа. Травля началась. 2 Я бегу, чтобы жить, А вокруг ликует паранойя! Группа "Ария", "Паранойя". Они прыгали позади нас из окна второго этажа, вскидывали вверх оружие, ловя нас в прицелы. А мы с Эльвицей никак не могли набрать высоту -- мы словно бились в какой-то невидимый серый потолок, сквозь который тускло светили далекие звезды. Луна куда-то исчезла, вслед нам тянулись голые ветви вязов, словно пытаясь удержать... (Почему -- вязы?! И почему ветви -- голые?!) Пули противно выли идущей по следу стаей псов, вбивались в низкий потолок серебряными гвоздями, гвоздями в крышку гроба, до которого нам не добраться, не добраться, потому что рассвет вот-вот наступит и сожжет нас, ветер нас развеет, словно пыль... "НО Я НЕ БЫЛ НИКОГДА РАБОМ ИЛЛЮЗИЙ!" Молнии -- уже не из глаз, из самого сердца. Моего мертвого сердца. Треск разрядов. Плавится серебро. Небо горит, и земля горит, потолок отшатывается прочь, пространство вокруг трескается, неохотно выпуская из себя знакомые здания, в испуге притихшие клены... Врешь, брат Жан! Я не поддамся! Я теперь знаю, как! Пока что ты сильнее, но если мы переживем наступающий день... Институтские корпуса изгибаются, тянутся к нам оскаленными пастями выбитых окон. "Это только иллюзия, всего лишь иллюзия, это параноидальный кошмар, который он пытается внушить нам!" -- твержу я себе. Но я уже знаю -- иллюзии могут убивать! Сейчас остались только мы -- я и Бессмертный Монах. Это поединок двух разумов, двух воль. И если я его проиграю -- он уничтожит нас всех в одно мгновение. Я тянусь в ночь, зачерпываю полные пригоршни бледнеющего, из последних сил сдерживающего подступающий рассвет, мрака -- и Тьма послушно закручивается вокруг нас бархатными жгутами, укрывая от глаз преследователей, от лазеров наведения, от всевидящих зрачков инфракрасных прицелов. И напрасно теперь тянутся к нам оскаленные пасти иллюзорных кошмаров, напрасно ищут нас в ночном небе огненные нити, напрасно поводят готовыми извергнуть потоки аргентума стволами твои подручные -- Тьма сокрыла нас от очей незрячих! Что, брат Жан, не попадались тебе еще такие вампиры? Мы уйдем от тебя, теперь уж точно уйдем, а потом... И тут тупым ударом, болезненно отдавшимся во всем теле, пришел ответ! Окружавший нас спасительный кокон тьмы разлетелся в клочья. -- Глупый мертвый мальчик! Мне встречались Враги посильнее тебя. И я подарил им упокоение -- как подарю его и тебе. Ты хорошо сражался -- но скоро рассвет. Тебе не уйти. Смирись. Смерть от солнца -- страшная смерть для таких, как ты. Дай мне сделать это легко... Я чувствовал, как мимо воли замедляется наш полет, как вновь наваливается сверху невидимый потолок, как сворачивается вокруг пространство, течет киселем, вязким студнем, сковывая движения, отнимая волю, надежду... Два одинаковых высоких ложа. Два тела, наполовину погруженные в прозрачный студень, под пригашенными до поры бестеневыми... И не осталось больше сил, чтобы извергнуть темный огонь из сердца, отшвырнуть прочь проклятые иллюзии. Огонь пришел извне. Огонь и гром. -- Сюда, Влад,-- голос Генриха разрывает пелену кошмара.-- Вы оторвались от них, но это ненадолго. -- Как... как вы нашли нас? -- радостная зелень плещет из глаз Эли. Это она! Моя прежняя Элис! -- Я же говорил, мадмуазель: я сам найду вас, когда будет надо,-- вальяжно улыбается Генрих, но я вижу, что на самом деле сейчас он серьезен, как никогда. В руках у него дымится короткий обрез помпового ружья. Так вот что это был за гром! -- Возьми,-- он протягивает мне оружие, достает из кармана горсть патронов.-- Вам надо торопиться. А о нем,-- короткий кивок в сторону исходящего хрипом капитана,-- я позабочусь. Аргентум? Ответ он знает и сам. -- Несколько минут у меня будет. Попробую извлечь пули и обработать раны... Вот только обычной уверенности в голосе Генриха я что-то не слышу. Значит, плохи дела у капитана. Скорее всего, не выкарабкается. Жаль. А Генрих-то все равно остался врачом, пусть даже и врачом-вампиром! Интересно, чем он раны обрабатывать собрался? Слюной тут уже не поможешь, а обычные антисептики нам -- что мертвому припарки! От них только хуже стать может... Добрый доктор Айболит, он на кладбище сидит: приходи к нему лечиться и упырь, и упырица, и вампиры, и зомбя с вурдалаками! -- А как же... -- Обо мне не беспокойтесь -- я уйду. Если получится -- вместе с ним. А теперь -- главное, Влад. Я надеюсь, что ты сможешь! Я-то это уже давно понял, вот только убедить самого себя до конца так и не смог. Сейчас это -- твой шанс! У тебя уже многое получилось... У вас получилось,-- тут же поправляется он.-- И вы должны сделать еще шаг. Вместе. Всего один шаг! -- Какой, Отец? -- кажется, я понимаю о чем он говорит! Неужели он знал обо всем с самого начала? Еще тогда, когда приобщал меня? Знал то, что только сейчас начинает доходить до меня?! Знал -- но не мог воспользоваться сам?! -- Всего один шаг, Влад. Один шаг, Эльвира. Но его вы должны сделать сами. Сами, понимаете? Вам понадобится лишь вера. Вера, что у вас получится. Уверенность в себе. Я дам вам только одну подсказку. Ты слишком много "знал" о вампирах до Приобщения, Влад. Но кое-что тебе все же было неизвестно -- к счастью для тебя! Секса для вампиров не существует, Влад! Они неспособны к этому. Но тебе-то было невдомек!.. Знаешь, как я тебе завидовал? Он хитро прищурился и подмигнул мне. -- Может, еще свидимся, Влад! У вас должно получиться! -- Земля тебе пухом, Генрих. -- К черту! -- Ну что, девочка моя? Последний парад наступает? Вломим им напоследок? -- я старался, чтоб мой голос звучал веселее, но где-то глубоко внутри, обволакивая склизким студнем зароненное Генрихом зерно надежды, уже стыла смертная тоска обреченности. -- А почему бы двум благородным вампирам и не вломить этим грязным монахам как следует? -- оскалилась она в ответ. Но у нее на душе тоже скребли кладбищенские крысы. -- Тогда -- вперед! Грохот выстрелов расколол тишину предрассветной улицы. 3 Ночь короче дня, День убьет меня, Мир иллюзий в нем сгорает! Группа "Ария", "Ночь короче дня". Заряд картечи в клочья разрывает живот выскочившего из-за угла "святого отца". Осталось шестеро. Масляный шелест передергиваемого затвора. Кувыркается в темноту картонная стреляная гильза. Рядом дергается, плюясь короткими очередями, автоматическая винтовка в руках Эльвицы. Ржавые вспышки в ответ. Серебряный ливень. Скорее прочь! Улица плавно изгибается, уходит вниз. Эльвица со свистом рассекает воздух рядом. Сейчас свернуть в проход между домами... Прохода нет! Дома сливаются в одну сплошную стену без начала и конца, и нет ни прохода, ни сил перемахнуть через крыши -- потому что дальше здания громоздятся вплотную, все выше и выше, до самого бледнеющего неба, и в стенах нет даже окон, чтобы влететь внутрь, затаиться, укрыться от преследователей и встающего солнца. Улица уносится назад бесконечной кишкой великана, но кажется, что мы висим на месте, а пули каким-то чудом мчатся следом за нами, огибая углы, вписываясь в повороты, настигая, ввинчиваясь в мозг сверлящим визгом! Я уже не уверен, что это иллюзия! Да и какая разница -- иллюзии, в которые мы верим, убивают нас! В последний миг успеваю растечься туманом, и тут же -- антрацит слепящей вспышки боли! Во мне -- черная дыра; еще немного -- и я вытеку в нее весь, испарюсь, исчезну, как роса под солнцем! Падение. Боль. На этот раз -- тупая, серая, и от нее я прихожу в себя. Порыв ветра. Рядом -- Элис. -- Влад! Что с тобой?! -- в голосе ее моя же черная боль мешается с фиолетовыми отблесками ее отчаяния. -- Ранили. -- Лететь можешь? -- Нет. -- Я... я понесу тебя! -- Не на... Так она меня и послушалась! Ночь нашей встречи -- только наоборот. Мы пролетели совсем немного. Кончились силы у моей Эльвицы. -- Идем, Влад! Скорее! Здесь... здесь кладбище! Может, удастся спрятаться... Как там называются кладбища на казенном канцелярите? Места упокоения? Самое место для таких, как мы. Кое-как перебираемся через ограду, бежим между надгробиями и обелисками. Негде здесь спрятаться, негде! Это вам на Западная Европа или Англия с их фамильными склепами и комфортабельными усыпальницами. Тут не укроешься ни от солнца, ни от Бессмертного Монаха! Визг пуль, из ближайшей могильной оградки летят искры. Но стреляют не сзади, а откуда-то слева. Обошли! Наугад палю из Генрихового обреза. Масляный шелест металла. Сколько у нас осталось патронов? Бежим в другую сторону. Ноги путаются в кладбищенской траве, увязают в жирной глине. Рыжее пламя бьет спереди. Снова, не целясь, стреляю в ответ; падаем, откатываемся в сторону. Эльвира отбрасывает разряженную винтовку, достает пистолет. Отползаем под прикрытие высокого гранитного надгробия с фигуркой возносящегося ангела наверху. Щелчки пуль. Нас они не достают -- но попробуй только высунься! И тут я наконец отчетливо понимаю, что это -- все. Совсем. Горизонт уже начинает окрашиваться розовым, нестерпимое сияние проникает даже сквозь закрытые веки, все тело жжет разгорающимся огнем, мысли путаются, в ушах нарастает комариный звон. Им даже нет надобности подбираться к нам, чтобы нашпиговать серебром. К чему? Достаточно просто не давать нам высунуться еще несколько минут. Остальное сделает всходящее солнце. Говорят, огонь очищает... Нет! -- отчаянная, невозможная надежда вспыхивает внезапно. Я заставляю себя открыть глаза. -- Эли, ты слышишь меня? -- Слышу,-- слабый, истекающий прозрачной дымкой шепот.-- Мы... умираем? Навсегда? -- Нет! Мы не умрем! Есть выход... -- Не надо, Влад. Не обманывай меня... и себя. -- Но я говорю правду! Ты помнишь, что сказал Генрих? Главное -- поверить, убедить себя в том, что невозможное -- возможно! И тогда невозможное станет реальностью, Эли! Вот он, наш шанс! Мы должны попытаться! На миг ее затуманенные слезами глаза вспыхивают прежним шальным огнем изумрудов с золотистыми искорками. -- Скажи мне, что делать, Влад! Скорее! Я вся в огне! -- Это не огонь, Эли! Это всего лишь солнце. В нем нет ничего страшного, Эли! Разве ты не помнишь, как приятно касание солнечных лучей? Как золотистое тепло разливается по телу, даря силу, даря жизнь? Вспомни, Эли! -- Говори, Влад! Говори еще! Мне кажется, я... -- Даже в самую жару солнце не убивает, Эли, и ты сама это хорошо знаешь. От него лишь прячутся в тень -- чтобы не напекло голову. А ранним утром, когда по низинам курится туман -- его вдруг пронзают первые, еще робкие лучи, которые несут с собой тепло. Ты ведь помнишь, каково это -- после промозглой сырости подставить обнаженное тело лучам солнца, ощутить его древнюю, живительную силу, увидеть, как играет радуга в каплях росы. Солнце -- это жизнь, Эли! И это неправда, что мы -- мертвые. Ты сама всегда говорила мне, что я -- живой. Что у меня теплые руки... -- Говори, Влад! Говори еще... -- ...Мы живы по-своему, Эли, и если нам не могут повредить сталь и свинец, которые убивают людей -- то чем нам может быть опасен солнечный свет? Ведь мы не боимся его, правда, Эли? Конечно, мы не боимся! Мы с тобой ждем рассвета! А когда взойдет солнце, мы спокойно встанем ему навстречу, мы поприветствуем его, взявшись за руки -- а потом уйдем отсюда, и майор Жан с его людьми ничего не смогут нам сделать! ИХ время заканчивается, ночь уходит, и с нею -- все кошмары и страхи. И стоит только взойти солнцу... Два одинаковых высоких ложа, похожих на надгробия. Два тела, наполовину погруженные в прозрачный студень, под пригашенными до поры бестеневыми лампами. Теперь я знаю: это -- мы с Эльвирой. Это мы лежим там, в склизком студне, с тянущимися к нашим головам проводами. Голос. Темный пурпур, прожилки фиолетового, уход в багрянец. На самом краю -- чернота хриплых трещин. -- Уже совершенно нечеловеческая физиология... просто поразительно! ...к финальной стадии сценария. ...уверены... вампиров... солнечный свет. ...подопытные умрут. -- Приступайте. И лампы над нами разом вспыхивают в полный накал! Свет. Режущий, слепящий. Зажмуриваюсь. Надо скорее что-то сделать. Что-то очень важное. Надо... Это требует огромного усилия, как тогда, когда я безвольно стоял, ожидая Бессмертного Монаха. Но я все же сделал это! Я повернул голову. И изумруды Эльвириных глаз полыхнули мне навстречу веселыми золотыми искорками. Страх ушел. Боль ушла. Тело ушло, растворилось, исчезло. Остался лишь свет, живой, теплый -- мы плыли в его волнах, мы пили его, мы купались в нем... ...Когда взойдет солнце, мы встанем ему навстречу... Мы уйдем отсюда -- стоит только взойти солнцу... -- Смотрите, что это?! Смотрите! -- Что происходит?! Эльвира протянула мне руку (руку? у нас ведь больше нет тел!.. Не важно.) -- и я протянул ей навстречу свою. Маленькая теплая ладонь. ТЕПЛАЯ! -- Пошли отсюда? -- Пошли. -- Держите их, держите! -- Этого не может быть! Это невозможно!.. Два вплавленные в студень тела под сияющими лампами исчезали! Истончались, быстро становясь прозрачными, исходили дымкой, туманом, теплым светом... Все. Тел больше нет. Некоторое время мы, невидимые, с улыбкой наблюдали со стороны за мечущимися внизу людьми, слушая их бессвязные выкрики. Но пора было уходить. Теперь мы знаем "дорогу" сюда. Может быть, мы еще вернемся. Может быть. -- Нас ждут, Влад,-- Эли смотрела куда-то вверх. Потолка в комнате уже не было. Вместо него над нами дрожало, переливалось, звало радужное сияние; вот в нем начало проступать человеческая фигура. Откуда-то я знал, что его следует называть Куратором. И еще я понял, что нам действительно пора. x x x Два сияющих неземным светом силуэта взмывают в рассветное небо, скользя меж лучей восходящего солнца. Их сияние заставляет глаза слезиться, не давая толком рассмотреть возносящихся, и люди в камуфляже, что залегли меж кладбищенских обелисков, выпускают из рук оружие; преклонив колени, благоговейно осеняют себя крестом. Не каждому дано лицезреть... 4 Гордость -- им имя, Дух и Покой, А за ними лишь высь, Лишь холодная высь -- Ни Добра ни Зла. Группа "Ария", "Рабство иллюзий". -- Ну вот вы и дома,-- сказал Куратор и мягко улыбнулся. Его лицо плыло золотистыми сполохами, так что разглядеть его никак не удавалось, он походил на костер: то вспыхивающий от порыва ветра, то вновь подергивающийся тонким слоем пепла, под которым рдеют раскаленные угли. И все же мне отчего-то казалось, что где-то я уже видел это лицо!.. Интересно, мы со стороны выглядим так же? Я обернулся к Элис. Золотая сияющая богиня с кошачьими зелеными искрами в глазах -- вот как она смотрелась здесь. Здесь... Где это -- здесь? На небе, в нирване, в раю? Переливающаяся волнами теплого, радужного света бесконечная равнина. Волны исходят алмазным туманом, скрадывающим очертания, навевающим сладостные грезы... Но почему -- мы? За что нам -- это великолепие, этот ласковый свет, покой, умиротворение?! Нам -- ночным тварям, исчадиям ада, демонам-убийцам?! Я не верю! Я боюсь поверить! Мы не заслужили! "И каждому воздастся по вере его!" Но я никогда не верил в это! Фотовспышка. Мгновенный стоп-кадр. Два скорчившихся на могильной плите тела. Уже мертвых, уже рассыпающихся сухим прахом под безжалостной лаской солнца. И угасающая искра сознания, создавшая в последний миг этот мир света, который не убивает -- но принимает в себя, баюкает, растворяет... Упокое