сли бы существовал какой-нибудь способ отвлечь его подальше от гнезда... - Это ни к чему, - выпалил я, - он, вероятнее всего, и сам уйдет. Он снова начал свои опыты. Он сам это сказал, когда я с ним говорил. Он намерен исследовать гряду гор. - Хм, - произнес Шуга, - это удача. Надеюсь, он намерен исследовать гору таким же способом, как и деревню, когда ушел из гнезда чуть ли не на целый день. - А почему бы и нет? да и что случится, если он вернется раньше, чем будет наложено проклятие? Будем надеяться, что не вернется. - А ты что-нибудь сделать сможешь? Шуга помедлил, немного подумал, потом начал шарить в своем ранце. Достал небольшой мешочек с порошком и пучком каких-то трав. - Иди и рассей эту пыль вокруг гнезда. Это очень мелкая пыль, она будет плавать в воздухе часами. Если он надышится ею, то почувствует неистребимое желание чего-нибудь добиться, и он не вернется до тех пор, пока его желание не будет удовлетворено. - А как же я? - Для этого трава и предназначена. Когда закончишь с порошком, то возьми половину травы и жуй как следует. Когда во рту станет горько, то проглоти, но не раньше. Остальную траву принесешь сюда, чтобы я тоже смог пожевать. Это сделает нас обоих невосприимчивыми к воздействию порошка. Я кивнул, потом прокрался на холм и сделал все, что велел Шуга. Когда я вернулся к нему, он как раз заканчивал раскладывать оборудование. С одним пухлым мешочком он обращался особенно осторожно. - Растертый волос волшебника, - объяснил он мне. Я не осуждал его за эту осторожность. Он слишком много пожертвовал, чтобы наполнить этот мешочек. Его сжавшееся, выбритое тело дрожало от холода. Неожиданно лицо его исказилось от тревоги. - Я уверен, что власть Пурпурного связана каким-то образом с его гнездом. Я должен как-нибудь проникнуть в него. Это единственная часть проклятия, в которой я сомневаюсь. Я должен попасть в его гнездо. Мое сердце подпрыгнуло. - В этом я могу тебе помочь, - чуть ли не закричал я, но тут же спохватился и понизил голос. - Сегодня... я хочу сказать вчера (так как рассвет уже быстро приближался) я стоял достаточно близко от Пурпурного, чтобы видеть, как он проделывает свое заклинание для двери. Шуга чуть ли не бросился на меня. - Лэнт, ты глупец! - но тут он сообразил, что надо говорить потише. - Почему ты мне раньше не сказал об этом, - прошипел он. - Ты меня не спрашивал. - Ладно, а теперь я спрашиваю, как оно действует? Я рассказал, то что видел, про серию ударов по стенке гнезда, которые Пурпурный отстучал в определенном порядке, про то, что дверь после этого немедленно открылась. Шуга слушал внимательно. - Очевидно, последовательность, с которой он касался стенки, управляет заклинанием. Подумай, Лэнт! Какого места он касался? - Этого я не видел, - признался я. Шуга выругался. - Тогда зачем ты надоедаешь мне рассказами о том, как открыть дверь, если сам этого не знаешь. Лэнт, ты глупец! - Я сожалею... но это происходило так быстро. Если бы я только мог вспомнить... если бы я мог увидеть это еще раз... - Не исключено, - пробормотал Шуга. - Не исключено... Лэнт, ты когда-нибудь подвергался заклинанию, раскрывающему память? Я покачал головой. - Это заклинание большой силы. Его можно использовать для того, чтобы ты мог вспомнить то, что забыл. - Гм, это опасно? - Не больше, чем любое другое заклинание. - Ладно, - сказал я, поднимая велосипед. - Желаю тебе счастливой дуэли, Шуга. Увидимся, когда она... - Лэнт, - ровно произнес Шуга, - если ты сделаешь еще один шаг, я включу наряду с именем Пурпурного и твое имя... Я тут же опустил свой велосипед на землю. Только этого мне еще не хватало для полного счастья! Мои чувства, должно быть, ясно выразились на лице, потому что Шуга сказал: - Да не бойся ты так. Я сделаю все, чтобы тебя защитить. Ты неожиданно стал очень важной частью этой дуэли. Знания, скрытого в твоей памяти, может быть как раз и не хватает для успеха. - Шуга, но я же глупец! Ты настолько часто говорил это, что это не может не быть правдой. Я с этим согласен. Я глупец. Ты не мог ошибиться в своем суждении обо мне. Какая же польза от меня может быть? - Лэнт, - произнес Шуга, - ты не глупец. Поверь мне. Иногда из-за своей нетерпимости я склонен к поспешным высказываниям. Но касательно тебя у меня всегда было самое высокое мнение. Лэнт, ты не глупец. - Нет, я глупец, - настаивал я. - Ты - нет! - возразил Шуга. - К тому, же здесь не требуется никаких особенных интеллектуальных качеств, чтобы вспомнить те простые операции, которые ты описал. Даже такой идиот, как ты, может это сделать. - Ах, Шуга, думай что хочешь, а мне, пожалуй, позволь вернуться к семье. - И пусть другие мужчины деревни считают, что ты трус? - Это не такой уж большой груз, я его вынесу... - Никогда! - перебил меня Шуга. - Никогда ни один из моих друзей не будет заклеймен пятном труса! Ты останешься здесь, Лэнт! Можешь мне поверить, здесь, со мной! И ты будешь благодарен мне за то, что я, как твой друг, о тебе позабочусь. Он опять склонился над оборудованием, разложенным на земле. Я вздохнул, смирившись, и присел на землю, ожидая дальнейшего развития событий. Рассвет уже забрезжил на востоке. Шуга повернулся ко мне. - Твое участие будет минимальным, Лэнт. Нет причин бояться... - Но опасность... Он жестом заставил меня замолчать. - Никакой опасности, если ты в точности будешь следовать инструкции, которые я тебе дам. - Я буду следовать твоим инструкциям. - Хорошо. Тогда никакой ошибки не предвидится. Даже малейшая ошибка может стоить нам жизни. - Но ведь ты только что сам сказал, что никакой опасности не будет... - Конечно не будет, если ты будешь следовать инструкциям. Большая часть тяжелой работы уже выполнена. Не забывай, чтобы составить уравнение, мне было необходимо приготовить составные части. Я должен был разработать символику, чтобы заставить различные мистические формулы и снадобья действовать. Все, что предстоит тебе, это разместить их в соответствующих местах и в соответствующее время. - Я думал, что все, что я тебе должен был помочь сделать, это открыть гнездо... - Конечно. Но раз ты будешь рядом, то можешь помочь и в остальном. - О-о! - выдохнул я. - И что бы ты не делал, ты не должен пытаться со мной заговорить. Это очень важно. Как только Солнце взойдет, мы начнем, а как только мы начнем, мне нельзя будет отвлекаться. За исключением тех моментов, когда это будет необходимо для проклятий. А так вообще я не буду разговаривать. Ты понял? Я кивнул. - Хорошо. Теперь слушай. Есть еще одна вещь. Вещь очень важная. Это не относится к проклятию, Лэнт. Но для своей же собственной безопасности, ты должен быть очень внимательным, чтобы не леснерить. - Леснерить? - переспросил я. - Что это значит - "леснерить"? Но вместо ответа Шуга указал на восток. Над холмами густо-голубыми сполохами пробивался день. Шуга опустился на колени и забормотал. Проклятие началось. 14 Первым шагом было самое тщательное ритуальное очищение, чтобы мы не могли загрязнить проклятие каким-нибудь давно забытым заклинанием. Затем шло освящение, молитва о покровительстве, обращенное к Солнцам, Оуэлсу и Вирну, к Лунам всем одиннадцати - сейчас они образовали конфигурацию Экке-Человек (этот человек так хорошо служил богам, что сам стал богом). Другие молитвы были посвящены речному богу и богам ветра, богам силы и магии, разума, хищным птицам, дуэлям прошлого, настоящего и будущего, небес, морей и приливов. И, конечно, Элкину - богу грома. Мы произнесли молитвы всем им и просили благословить наши старания. Мы просили винить чужака, а не нас за нанесенные им оскорбления. После чего мы произвели очищение снова. Затем отобрали колдовское оборудование и начали карабкаться вверх по склону, туда, где поджидало нас жилище свихнувшегося волшебника. Туман, покрывший на рассвете все низины под нами, исчезал по мере того, как выше поднимались оба светила. Массивное красное Солнце придавало туману розоватый цвет, а крохотное голубое заставляло его быстро испаряться. Теперь мы могли видеть на многие мили вокруг. Мы медленно взобрались на возвышенность. Немного ниже, на противоположной стороне виднелось черное гнездо волшебника, угрюмо и угнетающе поджидающее нас в утренней тишине. Оно стояло закрытым. Но вот пустое ли оно? Я хотел спросить Шугу, что нам делать дальше, но его последние наставления так меня напугали, что я даже боялся дышать без разрешения. Шуга, должно быть, почувствовал мою растерянность, так как сказал: - Теперь мы подождем... Солнце поднялось еще выше в небе. Остатки тумана развеялись. Яйцо продолжало безмолвно стоять на площадке. Единственным звуком, нарушавшем утреннюю тишину, было журчание источника. Дверь гнезда внезапно открылась, и появился Пурпурный. Он неторопливо потянулся, сделал глубокий вдох, с шумом выдохнул. Я подумал, плавает ли еще в воздухе возбуждающий порошок. Если он все еще сохранился в воздухе, то теперь Пурпурный до предела наполнил им свои легкие. Хотя никакого эффекта не наблюдалось, пока он закрывал свое гнездо. Если порошок подействовал, то слабо. Мы затаили дыхание - Пурпурный начал подниматься по склону холма. Вскоре он исчез за его вершиной, а мы остались одни, взирая на гнездо. Шуга встал и энергично направился к нему, и я тут же, не мешкая, последовал за ним, но совсем не так охотно. Шуга внимательно осмотрел гнездо, трижды обойдя вокруг и, наконец, остановился возле оранжевого овального контура, обозначавшего вход. Первый шаг был самым важным и критическим. Шуге предстояло войти в гнездо Пурпурного. Если он этого не сумеет, то все остальные тщательные приготовления окажутся напрасными. Он окажется не в состоянии завершить заклинания. Поэтому теперь все зависело от заклинания, возвращающего память... Шуга поместил меня на том же самом месте, на котором я стоял, когда наблюдал за тем, как Пурпурный открывает свое гнездо. Затем он достал стеклянное устройство, поднес к моим глазам и приказал смотреть на него. Я подумал, что напряжение последних дней оказались для моего друга чрезмерными. Внутри стеклянного устройства я не увидел никаких ответов. Но я сделал так как он приказывал, продолжая внимательно пялиться вовнутрь. Шуга своим высоким каркающим голосом начал произносить что-то мягкое, медленно, нараспев. Я попытался было сосредоточиться на его словах, но стеклянный предмет мерцал и светился перед глазами, мешая сделать это. Я не мог сфокусировать взгляд на устройстве. Оно, казалось, таяло и исчезало, хотя Шуга продолжал держать его передо мной. Я попытался было следовать за устройством глазами, когда оно уплывало из вида, но оно было быстрее. Звуки голоса сплетались со световыми вспышками, они вместе, казалось, вращались и сворачивались, смешивались и распадались... и мир стал... Неожиданно я очнулся. Ничего не произошло. Заклинание, раскрывающее память, не удалось. Я ничего не вспомнил. Я раскрыл было рот, чтобы сказать это, но Шуга остановил меня. - Ты сделал все замечательно, Лэнт, просто замечательно. Я удивился, не понимая о чем он говорит, но Шуга уже опять возился со своим оборудованием. Движения его стали уверенными, почти что веселыми. Он нашел, что искал - кусок мела и принялся рисовать магическую формулу на квадратной выпуклости возле двери. Не прекращая своего занятия, он сказал: - Ты рассказал мне почти все, что необходимо знать, Лэнт. Почти все. Остальное я должен понять сам. Я пожал плечами и присел, наблюдая. Шуга, скорее всего, знал, что делает. Он уселся, подогнув ноги перед дверью и начал заклинание, вводящее его в транс. Шуга сидел неподвижно, слышались лишь его тонкий пронзительный голос и журчание источника. Солнце взбиралось все выше на небе, Оуэлс словно голубовато-белый алмаз сверкал на потускневшем краю Вирна. Так много предстояло сделать и так мало времени оставалось! Долго ли еще будет отсутствовать Пурпурный? Успеем ли мы закончить заклинание вовремя? Шуга продолжал сидеть, неподвижный и молчаливый. Его глаза стали тусклыми. Время от времени он хмыкал, но ничего не говорил. Я почувствовал, что потею. Может ли Пурпурный бросаться красными огнями в человека? Наконец, когда я начал опасаться, что Шуга так никогда и не заговорит, он поднялся, шагнул к этой выпуклости и как-то по особенному прикоснулся к ней. Ничего не произошло. Шуга повторил попытку. И опять ничего не произошло. Он пожал плечами, вернулся на прежнее место и снова погрузился в транс. Последовало ожидание еще более длительное. Следующий раз Шуга приближался к двери осторожно и медленно. Он заново отстучал серию ударов по выпуклой поверхности гнезда, но в другой последовательности. Но снова ничего не произошло. Шуга вздохнул и опять принял сидячее положение. Я начал бояться, что так мы можем провести целый день, стараясь войти в гнездо Пурпурного, и у нас не останется времени для проклятий. Фактически, я уже распростился со всеми надеждами выполнить стоящую перед нами задачу, когда Шуга поднялся снова. Он медленно подошел к гнезду, долго глядел на выпуклость, затем начал постукивать по ней в особо тщательной и аккуратной манере. И дверь гнезда открылась. Шуга позволил себе улыбнуться, но только слегка. "Я так и знал", - говорила улыбочка. Предстояло еще много работы. Мы быстро собрали оборудование и внесли его в жилище Пурпурного. Стены гнезда светились сами - странный, как и сам Пурпурный коричнево-желтый свет. Из-за него мои глаза стали неправильно воспринимать цвета. И только по мере того, как глаза привыкли, я смог оглядеться и увидел, что гнездо обставлено как ни одно другое. Повсюду виднелись крохотные светящиеся глазки, шишки и выпуклости, похожие на выпуклости возле двери. В самом центре находилась зигзагообразная мягкая кушетка - подходящее ложе для демона. Как раз напротив нее на стенке гнезда был расположен ряд плоских пластин, напоминающих окна, но бесконечно более прозрачных - точно отвердевший воздух! Действительно, гнездо в целом являло самую искусную работу, которую я когда-либо видел. Шуга внимательно разглядывал пластины, напоминающие окна. В одних виднелись участки местности вокруг гнезда. Другие показывали странные разноцветные картины, тщательно прорисованные линии и кривые - очевидно, заклинания демона. Шуга указал на одно из них и спросил: - И ты все еще думаешь, что он не пользуется магией? Но тут же вспомнив свое собственное приказание воздержаться от болтовни, замолчал. Это предписание, очевидно, было не слишком строгим, так как сам Шуга не переставал бормотать все утро. Вероятно он предостерегал от разговора только меня, потому, что боялся, что я стану отвлекать его. Ну, насчет этого он мог бы и не беспокоиться. я слишком уважаю Шугу, чтобы приставать к нему с расспросами посреди заклинания. Я открыл было рот, собираясь сказать ему это, но Шуга жестом остановил меня. Рядом с мягким предметом находилось растение - оно как раз подходило к обстановке такого гнезда. Я лично такого растения никогда не видел. Формой оно напоминало белую розу, но его цвет - может ли зеленый цвет быть таким? Листья сверкали словно галлюцинация. Зеленый цвет - цвет темный, близкий к черному, а тут он казалось сверкал так же ярко, как красный или голубой. Я прикоснулся к растению, ожидая, что оно окажется таким же нежным, как и все известные мне, но тут же отдернул руку от неожиданности. Листья были жесткими, словно неободранная шкура. До чего же должно быть странен мир откуда пришел Пурпурный! Я подумал об этом и тут же понял, что во многом слишком стал верить безумному волшебнику. Это растение должно быть из тех, которые мне знакомы. Просто Пурпурный его проклял. Я переключил внимание, начав отыскивать дверь, ведущую в помещение наверху. Но ничего такого не нашел. Очевидно в гнезде было только одно отделение. А остальное его в немалом объеме, должно быть занимали магические устройства. Шуга оказался прав во всем! Но до чего же тесное это гнездо, едва хватает места, чтобы поместиться вдвоем. Шуга раскрыл свой ранец, разложил оборудование на полу и принялся последовательно раскладывать материалы, которые ему понадобятся в первую очередь. Словно ему приходилось проклинать летающие гнезда каждый день. Он остановился, поскреб пальцем щетину на подбородке и начал сверяться с контрольной схемой - куском пергамента, который достал из ранца. - Да, - произнес он, решившись после недолгой паузы. И достал металлический нож, который уже я раньше видел. - Мы начнем с осквернения металла. Он поплевал на нож и начал вырезать им на поверхности пола. Точнее, попытался это сделать, нож не втыкался. Нахмурившись, он надавил сильнее. Кончик ножа обломился. Затем лезвие раскололось пополам. Шуга без комментариев вернул остатки ножа в ранец и опять углубился в список. На этот раз он взял мешочек с красным порошком - пылью ржавчины, отсыпал немного на руку, и подул. Бурое облако наполнило помещение. Я закашлялся, и Шуга бросил на меня свирепый взгляд. Где-то возник жужжащий звук. Затем ветер пробежал по гнезду, шевеля мои волосы и одежду. Я испуганно вгляделся - не поймал ли Шуга бога ветра? Пока я озирался, красноватая пыль исчезла из воздуха. Потом ветер прекратился, но и пыль пропала вместе с ним. Не осталось даже тонкого красноватого налета на полированных стенах. Странно. Но Шуга не унывал. Он опять уставился на свой список. Неожиданно Шуга выбросил шар огня из-под накидки. Потом еще и еще, швыряя их в стены, потолок, пол. Шары прилипали там, где касались поверхности, исходя искрами и маслянистыми дымами. Послышался свистящий звук, из отверстий в потолке ударили струи воды. Они били точно по огненным сгусткам. В доли секунды превратив их в пепел. А затем, когда Шуга швырнул из-под накидки еще один шар, все они нацелились в Шугу. Когда вода прекратилась, Шуга уронил промокший ком на пол. Роняя капли он достал подмоченный список и опять сверился с ним. Вода стекала с него вниз и куда-то девалась. Я почувствовал, как надежды мои уменьшаются вместе с водой. Шуга сделал три отдельные попытки и все они окончились неудачей. Магия ненормального волшебника оказалась слишком сильной. Мы были обречены прежде чем начали. - Так, - проговорил Шуга, - все идет хорошо. Я не верил своим ушам. И я даже осмелился спросить: - Все идет - как? - Лэнт, ты невнимателен. Это же очевидно. Гнездо снабжено очень активным заклинанием. Я должен был выяснить, что они собой представляют, чтобы потом суметь нейтрализовать их. Ну, а теперь давай проклинать! И Шуга начал писать руны на всех поверхностях гнезда: на полу, стенах, потолке, на спинке странной кушетки, - везде. Он обращался к Тонкой линии, богу инженеров и архитекторов, прося их взорвать это гнездо, чтобы оно треснуло и развалилось. На каждый священный знак, нанесенный мелом, он капал дурно пахнущей жидкостью. Она тут же начала дымиться и шипеть. - Воды, огонь, горите и вскипайте, - настойчиво уговаривал Шуга свое зелье. Мы наблюдали за тем, как жидкость выедала дырки в рунах и поверхности под ними. Замечательное осквернение - сердцевина самого хорошего проклятия. Теперь Шуга принялся наполнять гнездо пылью. Он, очевидно, надеялся перегрузить устройство защитного ветра, так как вздымал огромные облака красной ржавчины. Жужжание послышалось немедленно, но Шуга не прекратил вздымать пыль. - Эй, не стой там, болван! Помоги мне! Я схватил пригоршню красного порошка и тоже начал дуть. Плотные облака ржавчины кружились по всему помещению. Пыль ржавчины - символ времени. Она посвящена нескольким богам сразу: Брейду - богу прошлого и Кренку - богу будущего, а также По - несущему увядание всем пашням. Вскоре мы покончили с ржавчиной и принялись за белый порошок, напоминающий толченую кость. - Это тоже для ветровых отверстий, - пояснил Шуга, указывая на квадратные окошки под потолком. Я раскашлялся до слез. Шуга швырнул огненный сгусток на экран, там он и прилип. Вода ударила короткой струйкой, потекла по экрану, порошок собрался вокруг водяных капель. Вскоре жужжание стало неровным, грозя прекратиться. - Прикрой нос и рот, Лэнт, я не хочу чтобы ты дышал всем этим. Шуга поднял туго набитый кожаный мешочек. Я обернул одеждой нижнюю половину лица, наблюдая, как он достал большую пригоршню растертого волоса волшебника. Шуга с благоговением, порожденным великой жертвой, тщательно прицелился и выдул в направлении ветровых окошек плотную струю. Через мгновение все было кончено. Жужжание стало напряженным, ветер, казалось, прекратился. И вдруг все стихло. - Хорошо, Лэнт. Теперь давай горшки. Лицо Шуги светилось триумфом. Я поднял свой ранец, лежащий возле стены и выставил ряд горшков с плотной крышкой на каждом. - Хорошо, - снова проговорил Шуга. Он осторожно расставил горшочки по всему гнезду Пурпурного. В каждый он вкладывал шипящий огненный сгусток, затем закрывал крышкой. В крышке каждого горшка были проделаны крошечные отверстия. Они позволяли дышать богу огня, но были слишком маленькими, чтобы в них могла проникнуть вода. Над горшками повисли водяные струи, но они не могли добраться до пламени, продолжая хлестать по горшкам и по всему остальному. Шуга заметил куда уходит вода и принялся лить в сточные отверстия оскверненную воду и прочие вязкие субстанции. Потом сделал перерыв, чтобы добавить к новой порции внушительную горсть толченой белой кости. Как только этот порошок достиг отверстий, смесь начала угрожающе густеть. Сливные отверстия вскоре перестали справляться. На полу вскоре начали собираться лужи. В горячем влажном воздухе отвратительный запах оскверненной воды сделался невыносимым. Я побоялся, что меня вырвет. Но это не имело никакого значения. Гнилая вода определенно должна была разгневать Филфо-Мара - речного бога. А потом Филфо-Мару и Нэвилу - богу приливов предстояло схватиться в своей древней борьбе за воду. Только на этот раз они будут растягивать не воды мира, а противоположные стенки черного гнезда. Чем больше воды скопится в кабине, тем больше станет их власть и тем яростнее битва. К тому времени, когда водяные струи прекратились, мы были насквозь мокрыми и стояли по колено в воде, но не мерзли. В гнезде было как в бане, Шуга скинул свою накидку, и я последовал его примеру. Глаза слезились. Я все еще не мог откашляться от пыли, набившейся в легкие. Я сказал об этом Шуге, но он только фыркнул в ответ: - Хватит жаловаться. Я никогда не говорил, что проклятия легко даются. То ли еще будет! Действительно, мы только начинали. Теперь Шуга переключился на разнообразные плоскости и пластины, входящие в обстановку. Они были усеяны огромным количеством шишек и выпуклостей. Многие располагались в ряд по восемь и каждая обозначалась отдельным символом. Один из них мы узнали - треугольник, символ Экке-Человека. Могло ли это быть аналогичным какому-то заклинанию Шуги, основанному на символе Экке? А если так, то не смог бы Шуга использовать этот факт в качестве клина, рычага, чтобы с его помощью нарушить и остальные заклинания гнезда Пурпурного? Шуга задумчиво пожевал губами, затем поскреб щетину на подбородке. - Нажимай на все выпуклости, Лэнт. Там, где увидишь знак треугольника. Мы приведем в действие все Экке-заклинания Пурпурного, а потом развеем их силу. Мы двинулись по периметру гнезда, сверху до низу, рассматривая шишки и выпуклости. Шишки могли поворачиваться так, что основание треугольника оказывалось наверху, а выпуклости можно было вдавливать. Попадались, правда, шишки без символов. Немного поэкспериментировав, Шуга выяснил, что их можно поворачивать таким образом, чтобы крошечные металлические лучики, спрятанные за стеклянными пластинками, сдвигались и указывали на треугольники, выгравированные там. Происходили странные вещи, но Шуга успокоил меня, приказав не обращать на это внимание. Так, к примеру, одна из плоских зеркальных пластин засветилась немыслимым светом и на ней возникли образы деревни, людей, которых мы знали: Хинка, Анга и Пилга. Я в ужасе уставился на них, но Шуга тут же уничтожил заклинание, мазнув густым серым зельем, скрывшем всю картину. А я тут же получил выговор. - Сказано было тебе - не смотри! Мы продолжали свою деятельность. В конце концов все устройства в гнезде ненормального волшебника оказались настроены на знак треугольника. Мы перешли к следующей стадии нашего проклятия. Огненные горшки начали остывать, потому Шуга снова их наполнил. Металл в том месте, где они стояли, стал уже слишком горячим, чтобы к нему прикасаться, а детали отдельных устройств начали потрескивать. Затем Шуга принялся покрывать все подряд густой серой мазью. Сперва он ликвидировал окна с картинками. Потом замазал все глазки и выпуклости. Теперь одни боги знали, какие символы были приведены в действие. За несколько минут внутри гнезда все стало серым. Кларс - бог небес и морей должен был разозлиться. Фол, - бог порчи, наверно трясся от смеха. Шуга, таким образом подтолкнул их к схватке друг с другом внутри черного яйца. Шуга начал рисовать новые руны на замазанных поверхностях, словно позабыл о рунах внизу. Там где верхние и нижние символы вступали в противоречие, боги тоже должны были оказаться вовлеченными в беспорядочную схватку. Везде, где только можно, Шуга включал в руны имя Элкина - бога грома. В щель между двумя панелями и с шишками и выпуклостями Шуга вставил узкое острие тесака и призвал Пулниссиня - бога дуэлей. Призывая Хитча - бога птиц, он разбил в три отверстия яйца, которые тут же сердито зашипели, растекаясь по сторонам - так Шуга использовал яйцеобразную форму яйца против него же. Он продолжал говорить нараспев, призывая Маск-Вотца и Влока - бога насилия, а в одном случае он даже произнес руну, оскорбляющую Тис-турзика - бога любви, потому что любовь, обернувшаяся ненавистью, сможет оказаться самой могущественной силой. Шуга опять сверился со списком и достал сосуд с дремлющими жалящими насекомыми, с разной плесенью и пиявками. Сначала он извлек насекомых с жалами и насекомых с когтями и принялся разбрасывать по сторонам. Хотя твари были вялые, некоторые попытались напасть на нас, поэтому мы постарались закинуть их туда, где они не будут представлять немедленной опасности. К тому же мы не поленились натянуть самые толстые сапоги и перчатки, которые не могли прокусить эти клыкастые бестии. Шуга большими комьями грязи залепил отверстия возле панели с шишками и выпуклостями, призывая одновременно Синил - повелителя грязи. Воздух из-за жары и воды сделался почти что непригодным для дыхания, но панели были еще горячее. В некоторых местах серая грязь Шуги потрескалась и почернела. Поверхность под ней светилась красным и дышала таким жаром и вонью, что никто из нас не решался туда приблизиться. Внутри яйца что-то шипело и дымилось. И все это время Шуга не переставал взывать к Элкину - богу грома, богу страха. - Элкин! О, Элкин! Сойди вниз, о великий и малый, бог грома и молнии и громких звуков! Сойди со своей горы, о, Элкин, сойди со своей горы и порази этого святотатца, который осмелился осквернить священное имя твоей магии. Шуга забрался на кушетку демона и, раскинув руки, протянул их вверх, к небу. Торжество рисовалось на его лице, когда он произносил последнее кантало проклятия. Гнездо было запутано паутиной боли и разрисовано рунами отчаяния. Затопленная раскаленная кабина кишела огненными шарами, колючими крабами, морскими чудищами и пиявками. Где-то что-то горело: густой дым выбивался из-под стенок. Я задыхался от негодного воздуха, слезы слепили глаза. Это была мастерская работа. 15 Вслед за Шугой я вывалился из гнезда. Сухая трава затрещала под ногами, когда я спрыгнул на землю. Мы наверно полжизни потеряли в этом созданном Шугой аду. Я удивился, обнаружив, что еще день. Двойной солнечный свет разливался над миром с ободряющей привычностью. Деревья, растения и трава показались мне черными, я подумал, не слишком ли долго мои глаза привыкали к свету гнезда Пурпурного. Я наслаждался холодным чистым воздухом. Голова кружилась. Но несмотря на это именно мне пришлось помогать Шуге идти. Я только наблюдал за проклятиями, Шуга же осуществлял их, и это отняло все его силы. Неверными шагами мы спускались по склону. Наши тени с красно-голубыми краями раскачивались перед нами. Как кончилось проклятие, так кончилось и соединение. Светила опять разошлись. Казалось чудом, что Пурпурный не помешал нам, но еще только близился полдень. Мы умудрились уложиться в кратчайшее время. Мы притаились среди кустов. Чистый воздух действовал как крепкое вино, и я чувствовал, что пьянею от него. Мы разлеглись под раскидистыми черными листьями и дышали полной грудью. Немного погодя я перевернулся на бон, посмотрел на Шугу и спросил: - Когда это начнется? Он не ответил, и я решил было, что Шуга уснул. Меня бы это не удивило. Он осунулся, напряжение последних дней измотало его. Глаза, когда он их раскрыл, были красными и обведены кругами. Шуга медленно вздохнул: - Не знаю, Лэнт, не знаю. Возможно я забыл что-нибудь... Я сел и с беспокойством посмотрел на черное гнездо. Оно оставалось все там же, во впадине между двумя холмами. Дверь приглашающе раскрыта. Дверь!.. - Шуга, - закричал я. - Дверь! Мы оставили ее открытой. Он резко поднялся, в ужасе уставившись на поляну. - Мы можем ее закрыть? - спросил я. - Для этого требуется другое заклинание, - ответил Шуга. - А у нас его нет. - А ты можешь? - Что "могу"? - поинтересовался он. - Составить заклинание, закрывающее дверь? Нет, для этого гнезда не могу. Я сперва должен выяснить, что приводит в действие заклинание, открывающее дверь. - Но я сам видел, как ты открыл дверь... - Лэнт, ты глупец, - вяло возразил он. - Я знаю как использовать заклинание, но я не знаю почему оно так действует. Ты же видел, сколько у меня было возни со световым устройством. Нет, Лэнт, если бы ты еще что-нибудь знал о том, как дверь действует... но я-то знал, что ничего такого ты не знаешь, потому что всматриваясь в твою память, она до сих пор открыта... - Но, проклятие... Он жестом остановил меня. - Я не знаю. Придется ждать. Ему еще что-то требуется, чтобы перейти к действию... может закрытая зверь... А без того... Он не договорил и пожал плечами. Солнца ползли на запад. Голубое теперь явно опережало красное. Я спокойно смотрел на холм. Долго ли еще придется ждать, пока проклятие сработает. И в этом нам могли помочь только боги. Величайшие заклинания Шуги шли насмарку. И, если они не сработают, не останется больше богов, которые могли бы помочь нам. Все они будут настроены против нас. Тени медленно удлинялись, прохладные сумерки уже растекались над миром, а мы с Шугой все стояли в беспомощности и смотрели. Черное гнездо, мрачное и угрожающее, ждало. Желтый свет освещал проем двери. Мир ждал, мы ждали, гнездо ждало. Проклятие ждало... А затем неожиданно, хрустящий звук шагов по склону. Мы тут же нырнули в кусты. Немного погодя показался Пурпурный. Он поднимался на холм. Я еще подумал, удовлетворил ли он свое желание? С той стороны, откуда он шел, он не мог видеть открытую дверь. Пурпурный обогнул изгиб стены и остановился. Затем торопливо шагнул вперед, вглядываясь вовнутрь. Впервые мы увидели Пурпурного реагирующим на магию Шуги. Он закричал - точно охотящаяся летучая мышь. Перевод без сомнения, был бы более содержательным, но говорящее устройство молчало. Пурпурный бросился в дверь, задел за косяк, и тот сшиб с его носа стеклянное приспособление (интересно, как Шуга умудрился так подколдовать). Мы слышали, как он горланил внутри гнезда - неистовые яростные вопли, совсем на него не похожие. Время от времени грохочущий голос говорящего устройства разносился над равниной: - Бог мой!... Как эти... забрались... А-а, ужалил! Отдай ногу, ты сволочь... почему не действует убийца насекомых... - Жалящие насекомые причиняют ему беспокойство, - прошептал я. - Богом проклятые жалящие насекомые! - прервал меня громыхающий голос Пурпурного. - Но жалящие насекомые не входят в заклинание, Лэнт, - прошептал Шуга. - Они будут жалить в любом случае, являются они частью заклинания или нет. Шуга был прав. Проклятие еще не вступило в действие. Я раздраженно рвал на себе мех. Чего ждут боги? Может они намерены ждать достаточно долго, чтобы Пурпурный успел нейтрализовать элементы, составляющие проклятие, и обратить его против Шуги? Новые вопли неслись над миром: - Яйца... яйца... - Во всяком случае мы лишили его спокойствия, - прошептал я Шуге. - Это уже начало. - Этого недостаточно. Боги должны были сцепиться друг с другом в стремлении его уничтожить... Должно быть, дверь виновата... Лэнт, я боюсь... Он зловеще замолчал. Я почувствовал, как начал леденеть позвоночник. - Дикари! - ревел голос Пурпурного, - примитивные дикари!.. Это проклятая серая краска... Где черт возьми! Кровосмешение... совокупление... совокупление кровосмесительного извращения... заболевания от физической близости... примитивные дети... я убью похотливых отпрысков собак! Я испепелю этот похотливый мир!.. Пурпурный мог быть непоследовательным, но несомненно говорил искренне. Я приготовился к бегству. Я видел, как он бушевал в гнезде, неистово колотя по шишкам и выступам, которые мы с Шугой закрасили, Пурпурный лихорадочно крутил одну шишку за другой, пытаясь нейтрализовать заклинание Шуги. - Что же касается этой волосатой скотины Шуги... Тяжелая изогнутая дверь закрылась, оборвав истеричные вопли Пурпурного. 16 Мягкий ветерок цеплялся за листья, кусты и наши накидки. Тени удлинялись, пока не начали теряться в темноте. Голубое Солнце замерцало и исчезло, оставив одно распухшее красное светило. Все погрузилось в мертвое молчание. Мы с Шугой осторожно выползли из своего укрытия. Черное гнездо спокойно лежало в углублении. Дверь была закрыта, и только оранжевый контур отмечал ее место на гладкой невыразительной поверхности. Мы осторожно и опасливо подобрались поближе. - Уже началось! - прошептал я. - Заткнись, глупец! Сейчас нас, должно быть, слушает весь пантеон богов. Мы приблизились вплотную. Черное гнездо оставалось неподвижным, поджидая нас. Шуга приложил ухо к его поверхности и прислушался. Яйцо неожиданно и бесшумно взмыло вверх, отшвырнув Шугу в сторону. Я плашмя упал на землю и начал вымаливать прощение: - О, боги мира, я полагаюсь на вашу милость, я прошу вас, пожалуйста, не гневитесь... - Заткнись, Лэнт! Хочешь испортить заклинание? Я осторожно поднял голову. Шуга стоял упершись руками в бедра и глядел вверх, в красные сумерки. Черное гнездо терпеливо и неподвижно зависло в нескольких футах над его головой. Я устало поднялся на ноги. Это заклинание пока что оборачивалось не проклятием, а невыносимой скучищей. - Что оно делает? - спросил я. Шуга не ответил. Гнездо внезапно превратилось из черного в серебряное и начало опускаться обратно, так же плавно, как и поднялось. Красный диск цвета крови сверкал на его поверхности. Мы отступили назад, так только оно коснулось почвы, и начало погружаться в нее, не замедляя скорости. Теперь, во всяком случае раздался звук, скрежещущее недовольство камней, раздвигаемых в стороны. Гнездо погружалось неуловимо. Камни трещали под его напором. И мгновение спустя оно исчезло. Скрежет камней стал отдаленным, затем затих окончательно. Ошеломленный, я подошел к неровному краю дыры. Темнота скрывала ее дно, но там все еще слабо ощущалось отдаленное громыхающее движение. Шуга встал рядом со мной. - Великолепно, - произнес я. - Оно ушло, Шуга. Полностью, совершенно исчезло. Словно его вообще никогда и не существовало. И... - я глубоко вздохнул. Шуга скромно хмыкнул. Потом нагнулся, чтобы поднять стеклянное приспособление, свалившееся с носа Пурпурного и безразлично сунул его в карман. - Это пустяки, - произнес он. - Но, Шуга... никаких побочных эффектов. Я бы не поверил, что ты на это способен! Почему ты нам не сказал, что именно это планируешь. Нам бы не пришлось покидать деревню. - Лишняя безопасность не помещает, - пробормотал Шуга. Он, должно быть и сам был ошеломлен результатами собственной победы. - Видишь ли, я не уверен... почему действие заклинания приливов потянуло гнездо вниз, а не... Почему склонность Экке-Человека и... Ладно, все это было очень необычно... решение, можно сказать, получено опытным путем. Я... Весь горный массив затрясся. От толчка я упал на живот и поглядел вниз. Двумястами футами ниже, на склоне холма изверглось черное яйцо, вопя в агонии. Оно рванулось вверх и к югу, безобразно вскрикивая - звук этот причинил нам ужасную боль. Мучительное верещание яйца - поднимающаяся и падающая нота - оставалось пронзительно громким, даже когда оно удалилось за горы. Какой-то великолепный побочный эффект обращал в порошок само вещество холма, измельчая его в мелкую каменную щебенку. Склон целиком стронулся с места, величественно заскользив вниз, увлекая нас с собой. Мы были бессильны что-либо предпринять, мы ехали верхом на грохочущей лавине, на камнепаде, вздымающем тучи пыли и песка. Черное гнездо превратилось в пятнышко - ярко-красную пронзительно вопящую точку, несущуюся к южному горизонту. Скольжение горы понемногу, прекратилось. из каприза, или благодаря магии Шуги она не погребла нас. Мы оказались счастливчиками, смогли удержаться на вершине затронутого участка и спуститься на нем ровно и без ушибов. Я обнаружил, что лежу на животе, погрузившись в жидкую грязь. Шуга лежал несколько ярдами дальше. Я поднялся на колени. Черное гнездо стало точкой на горизонте. Оно поднималось и опускалось, взлетало вверх и опускалось опять... потом рванулось чуть ли не вертикально в небо, и я потерял его из виду. Я спустился к Шуге, с каждым шагом вызывая крошечные осыпи. Помог ему подняться на ноги и спросил: - Теперь все? Шуга пытался и без результата отряхнуть свою накидку. - Думаю, нет, - ответил он, пристально глядя на юг. - Там слишком много богов, которые еще не сказали своего слова. Мы стояли по щиколотку в измельченной грязи. Двигаться приходилось осторожно, чтобы не вызвать нового сползания склона. - И долго нам ждать, пока проклятие завершит свою работу? - спросил я. Шуга пожал плечами. - Даже не хочу гадать. Слишком многих богов мы призвали, Лэнт, я предлагаю тебе вернуться в деревню. Дети и жены ждут тебя. - Я останусь с тобой, пока проклятие не совершится. Шуга задумался и нахмурился. - Лэнт, черное гнездо, скорее всего, вернется, чтобы напасть на того, кто его проклял. Я не имею права возвращаться в деревню, пока опасность не исчезнет. Но я не хочу, чтобы ты был рядом. Когда все это начнется... Он положил руку мне на плечо. - Спасибо, Лэнт, я ценю все, что ты сделал для меня. А теперь иди. Я кивнул. Мне не хотелось его покидать, но я знал, что так надо. Шуга не говорил "прощай", он говорил "до свидания". Пока он не был уверен, что черное гнездо уничтожено, он не имел права вернуться. Я отвернулся и побрел вниз. Мне не хотелось, чтобы он видел на моих глазах слезы. 17 Деревня была такой же, как я ее оставил. Молчаливой, опустевшей, несущей на себе следы приготовлений Шуги. Мне посчастливилось найти на дороге один из своих велосипедов. Теперь я остановил его возле моего гнезда. Каким-то чудом домашнее дерево и оба велосипеда оказались неповрежденными. Я поднялся в гнездо. Моя первая жена спала на полу, свернувшись клубком. От сотрясения она проснулась и протерла сонные глаза. - Где остальные? - спросил я. Она покачала головой. - Они убежали, когда этим утром в деревню пришел Пурпурный. - Пурпурный приходил в деревню? - спросил я в ужасе. Она кивнула. Я схватил женщину за плечи. - Ты должна рассказать мне, что он делал! Он проклинал гнездо Шуги, не так ли? - Нет, ничего подобного. Он только походил немного вокруг. - А огненное устройство? Он использовал огненное устройство? - Нет. Ему хотелось чего-то другого. - Что ему нужно было, женщина? - Не знаю правильно ли я его поняла. Но у него не было с собой говорящего устройства. Нам пришлось объясняться жестами. - Ладно, чего он хотел? - Думаю, он хотел сделать то, ради чего создаются семьи. - И ты ему позволила... Женщина опустила глаза. - Я подумала, что может быть я помогу Шуге в дуэли, если ненормальный волшебник на какое-то время отвлечется... - Но как ты могла! Он же не наш гость! Я тебя побью! - Я сожалею, муж мой. Я думала, это поможет. Женщина съежилась под моей занесенной рукой. - Ведь ты не побил третью жену, когда она разговаривала с Пурпурным. Она была права. Я опустил руку. Было бы несправедливо побить одну и не побить другую. - Он устроен очень страшно, муж мой. Он почти что без волос, кроме как... - Я не желаю об этом слушать, - зашипел я. - Это все, что он сделал? Женщина кивнула. - А потом он покинул деревню? Она опять кивнула. - Он ничего не касался? Ничего не брал? Она опять покачала головой. Я вздохнул с облегчением. - Благодарение богам, хоть тут пронесло. Ситуация могла оказаться очень опасной. К счастью, ты не сказала ничего лишнего. Довольный, я опустился на пол. Только теперь я почувствовал, как устал. - Накорми меня, - сказал я. Она быстро подала еду, не произнеся ни слова. Если ей понадобится поупражнять свои челюсти, для этого всегда найдутся остатки моего ужина. Я успел съесть два куска, когда вдруг в небе послышался сверхъестественный свист. То был звук несчастья, бедствия, паники. Я вывалился из гнезда и помчался по поляне. И там сквозь верхушки деревьев увидел... летающее гнездо! Оно вернулось в деревню! Оно больше не было серебряным. Теперь оно стало желтым. Оно пронеслось над головой, затем с пронзительным воем повернулось и полетело обратно. У меня в голове мелькнули слова Шуги: "...черное гнездо, скорее всего вернется, чтобы напасть на того, кто его проклял..." Не могло ли гнездо спутать меня с Шугой? Я торчал на центральной поляне, слишком напряженный и испуганный, чтобы двигаться. Гнездо резко остановилось в нескольких ядрах от верхушек деревьев, словно наткнулось на мягкую стену. Дверь, оторванная полностью, отсутствовала. Проем казался черным, а не сверкающе оранжевым, как должен был бы светиться раскаленный металл. Гнездо угрожающе повернулось. Я представил себе глаза, притаившиеся в темноте за входом. Я ждал, когда они найдут меня. Гнездо повернулось еще раз, уже быстрее. И неожиданно стало вращаться с невероятной скоростью. Все его детали смывались и исчезали. поверхность казалась оранжевой жидкостью. Я услышал, как оно жужжит, поднимаясь, и закрыл глаза. Между деревьями пронесся ветер. Гнездо вращалось, увлекая за собой воздух. Сильные вихри с пронзительным свистом закрутились по деревне, этот звук отличался от агонизирующего крика гнезда, но пугал не меньше. Зарождался чудовищный смерч, и гнездо было его центром. Я вцепился в ствол ближайшего домашнего дерева. Не Макс-Вотц напал ли на этого чужака? Или это нападение на деревню? Ветер ревел среди деревьев, срывал ветки, листья, гнезда, пытался отодрать меня от ствола, в который я намертво вцепился. Я обхватил корень руками и ногами, спрятав лицо. Листья, кора, сломанные ветки сыпались и сыпались на меня. Сыпались и сыпались... Немного погодя, я сообразил, что звук стал слабее. Я поднял голову. Ветер утих. Ни на одном дереве в деревне не осталось листьев. Все гнезда были сброшены на землю, многие раскололись от удара, другие откатились в сторону с места падения. Огромное гнездо Пурпурного все еще вращаясь, двинулось на юг, к реке. Оно оказалось над ее новым руслом, над неистово мчащейся водой, когда начало падать. Филфо-Мар, яростный и неумолимый, тащил гнездо вниз, намереваясь разрушить. Я должен был видеть это. Я побежал за гнездом, не думая о возможной опасности. Я должен был удостовериться, что гнездо Пурпурного уничтожено полностью! Гнездо яростно вращалось, словно намереваясь вырваться из пут речного бога. Когда оно коснулось воды, огромное облако пара взметнулось вверх. В то же мгновение вода и топкие берега реки вздыбились единой стеной воды и земли. Небо почернело, Луна скрылась. Чернота широкой волной растекалась по сторонам. Я попытался бежать. Крик сам собой вырвался из моего горла, когда нахлынувшая волна понесла меня назад в деревню. Грязь и ил забили рот и нос. Неожиданно что-то с чудовищной силой ударило мне в спину, и я обнаружил, что вишу, зажатый между двумя ветками дерева. Вода стекала вниз крупными каплями, грязь - липкими комками. Вода начала спадать, затем мутной грязевой волной повернула назад в реку, оставив за собой мешанину водорослей и обломков. Шуга ошибся. Гнездо вернулось не для того, чтобы атаковать его, даже сейчас я видел, что в деревне ничего не уцелело, только несколько почерневших, лишенных листьев, домашних деревьев. Я спустился с веток. Спина надсадно болела и я начал опасаться, не сломано ли ребро. Пересиливая боль, я захромал к реке. Если мне суждено умереть, я должен сначала узнать судьбу своего врага. Черная грязь хлюпала под ногами при каждом шаге. Грязная слизь стекала с деревьев. Словно весь мир сделался необитаемым, захлестнутым дождем из земли и воды. Идти было трудно. В вязком болоте то и дело попадались острые обломки и черепки. В рассеянном свете семи Лун я начал пересекать старое русло реки. Грязь и скользкие камни задерживали меня. Возможно ими я спасал свою жизнь. Я забыл, что еще один бог не сказал своего слова! Я выругался, потеряв равновесие на скользкой поверхности. Впереди было видно гнездо. Вращаясь, оно высверлило под собой дискообразную площадку. Когда я взобрался на вал, его окружающий, то увидел, что гнездо опять почернело и лежит в мелкой серебристой воде. Вращение его прекратилось. И наконец, наконец-то оно уже не было нацелено вверх! Оно лежало на боку. Вода захлестывала впадину вокруг него, а оттуда, в дверной проем. Ослепительный свет вспыхивал в отверстии, бросая блики на поверхность воды. Боковой наклон яйца был, несомненно, работой Тонкой линии - бога инженеров. Не исключено, что в последние свои мгновения Пурпурный поверил так в магию Шуги. Я начинал прикидывать, как подобраться поближе, чтобы хоть краешком глаза увидеть тело свихнувшегося волшебника. Ничего живого внутри гнезда уцелеть не могло. Я не проделал еще и четверти пути вниз, когда вспышки и сполохи внутри гнезда участились. Свет не был там устойчиво желтым, который раньше освещал кабину. Там сыпались зловещие шипящие вспышки цвета молнии. Я настороженно остановился. До ушей доносились потрескивающие звуки и шипение воды, превращающейся в пар. Я начал карабкаться по склону назад. Голубоватые вспышки позади меня становились все ярче. Потом из зияющего провала ударила густая струя черного дыма. Наконец-то я добрался до периметра грязевого вала и укрылся за ним. Осторожно приподнял голову. Гнездо, казалось, медлило, словно раздумывало, что предпринять дальше. И - надумало! Оно прыгнуло вверх из выемки. Поднялось по крутой дуге, сверкая белым пламенем, помедлило в верхней точке и рухнуло вниз. Оно упало как раз посреди деревни и тут же подпрыгнуло, оставив позади несколько горящих деревьев. Горячий ветер ударил мне в лицо. Гнездо подпрыгнуло снова. Оно перемещалось прыжками и пугало сверкающим паром. При каждом ударе из него вырывались огромные искры, и земля вспыхивала, но только на мгновение. Деревня стояла на слишком топком месте, чтобы поддерживать огонь. Гнездо продолжало прыгать. Оно покинуло деревню, отмечая свой путь новыми очагами пламени, и по прямой линии двинулось к горам на западе, где ждал Шуга. Оно прыгнуло на холмы, заскакало по нему словно шарик. Я мог его видеть - сверкающее белое пятно, беспорядочно перемещавшееся по склону горы. Наконец оно исчезло по ту сторону гребня. Ветер следовал за ним, потрескивая от присутствия того бога, который еще не сказал своего слова, затем он тоже пропал на западе. Что-то вроде тишины снизошло на землю. Остались лишь звуки воды, стекающие с веток деревьев в деревне. Я встал и посмотрел туда, где в центре деревни все еще поднимался столб черного дыма. Смахивая грязь, налипшую на одежду, я подумал, осталась ли в живых моя первая жена? Я бы очень сожалел о ней. Она была хорошей женщиной, послушной и сильной, почти как вьючное животное. И тут мне пришло в голову, какой из богов еще не сказал своего слова. Я присел. Стояла мертвая тишина. Только хлюпала грязь и шипела вода, пробиваясь между слипшихся камней - только эти звуки наполняли ночь. Ветер совсем прекратился. Последняя Луна спускалась на западе. Вскоре темнота охватила всю землю. Вокруг стало небезопасно. Мог ли именно в этом ошибиться Шуга? Он, кроме всего, был непредсказуемым богом и славился своей склонностью к чванству, а также был известен тем, что терпел неудачу именно тогда, когда меньше всего ожидал. Может быть экспериментальная природа заклинания Шуги оказалась недостаточной, чтобы расшевелить его... Позади меня восток стал вместо черного темно-голубым. Я поднялся, проклиная жесткую и холодную тяжесть моей одежды. И тут же обжигающая глаза ослепительная вспышка заполнила мир... Глаза мои от боли зажмурились. Но мысленно я все еще продолжал видеть огромный огненный шар, похожий на шары Шуги, но увеличенный до размеров горы. Потом я заставил глаза раскрыться и увидел громадную, вздымающуюся массу пламени - раскаленный яростный гриб-поганку - пылающий дым, поднимающийся из-за гор, скрывающий небо и все кругом... Меня опрокинуло на спину, поволокло по грязи, словно от удара гигантским молотом, изготовленным из воздуха. А звук! О, этот звук! Мои уши, казалось, лопнут от боли - таким он был громким и непереносимым. Если я считал, что голос Макс-Вотца, пришедший в деревню, был громким, то в сравнении с этим звуком он казался шепотом. Словно сам Суало спустился вниз и хлопнул своими могучими ручищами. Но звук продолжался, превратившись в перекатывающийся гул, громыхающий над холмами. Он ворчал и грохотал над миром. Отдалялся и снова накатывался непрерывной волной. Я был уверен, что еще очень долго буду слышать его, даже после того, как он исчезнет. Но этот неистовый гудящий рев не смолкал. А с неба начали сыпаться небольшие камни. Элкин сказал свое слово! 18 Я нашел свою жену, скорчившуюся на ветках, под вырванным с корнем деревом. - С тобой все в порядке? - спросил я, помогая ей подняться на ноги. Она кивнула. - Хорошо. Тогда найди какую-нибудь тряпку и перетяни мне ребра. Мне больно. - Да, мой муж. И она покорно начала стаскивать свою юбку. Я узнал ее - юбка была одной из ее самых любимых. Я остановил руку женщины. - Не надо рвать. Найди что-нибудь другое. У тебя не осталось в этом мире ничего другого. Храни ее в целости. Женщина взглянула на меня, глаза наполнились слезами благодарности. - Да, мой муж... Она замолчала. Я понял, что она хочет сказать что-то еще, но боится. - Продолжай, - приказал я. Она, забыв о грязи, повалилась на колени и возбужденно схватила меня за руки. - О, муж мой, я так боялась за тебя! Мое сердце наполнилось такой радостью при виде тебя, что я не могу ее скрыть. Я жизни без тебя не мыслю! Она целовала мои руки, прижимаясь головой к моему телу. Я погладил мех на ее голове, хотя тот и был перепачкан. Но это не имело сейчас особого значения. Мы оба промокли насквозь и изрядно вывозились в грязи. - Все хорошо, - сказал я. - О, говори, говори со мной! Скажи, что опасности больше нет, что в мире все снова стало хорошо. - Встань, женщина, - сказал я. Она тут же встала. - Я все потерял. Наше гнездо разбито, а дерево повалено. Я не знаю, где мои дети, куда разбежались другие жены. У меня ничего не осталось. Лишь та одежда, что на теле. И все же я не бедный человек... - Нет? - она глядела на меня. Коричневые ее глаза расширились от удивления. - У меня осталась женщина... хорошая жена. - Я посмотрел в ее глаза, раскрытые и светящиеся любовью. - Женщина с крепкой спиной и желанием работать. Я знаю это. А теперь иди и найди что-нибудь для повязки. Ребро болит. - О, да, мой муж, да! Она осторожно зашлепала по грязи, покрывающей землю. Я медленно сел. Отдохнуть бы, поспать... 19 Прежде чем оставить деревню, мы как следует пошарили по ней. Не осталось ли что-нибудь ценное неуничтоженным. Но мало чего нашли. Я надеялся отыскать свой велосипед, но его раздавило упавшим деревом. Больно было видеть прекрасно изготовленную машину раздробленной, вмятой в болотистую землю. И я в самом деле оказался прав, когда говорил, что у нас больше ничего не осталось, кроме той одежды, что была на теле. Мы постояли среди развалин деревни, печально оглядывая последствия катастрофы. - Что будем делать, муж мой? - Пойдем отсюда, - сказал я. - Здесь нам нечего делать. Я повернулся и поглядел на далекие голубые луга. - Пойдем туда, - махнул я рукой, - на юг. Может остальным пришло в голову то же решение. Женщина кивнула, соглашаясь, кряхтя взвалила на спину тюк, и мы двинулись в дорогу. Солнце стояло уже высоко в небе, когда мы заметили на западе коричневую фигурку на велосипеде, старающуюся нас догнать. Было в ней что-то знакомое... Нет, невероятно... Но так оно и оказалось. - Шуга! - закричал я. - Ты жив! Он терпеливо посмотрел на меня и слез с велосипеда. - Конечно я жив, Лэнт. А ты как думал? - он помолчал, разглядывая высохшую грязь, облепившую нашу одежду. - Что с вами приключилось? - Мы были в деревне. И видели агонию гнезда Пурпурного. Но умирать оно отправилось в горы, и я подумал, что... - Чепуха, Лэнт. Дуэль выиграл я. Погибает только проигравший. Я видел, как черное гнездо вернулось. Оно напало на деревню, вместо того, чтобы отправиться за мной в горы. А раз оно решило уничтожить деревню, у меня не было причин задерживаться на холмах. К тому же я нашел другой велосипед. - Скорее всего гнездо проскочило мимо тебя. Шуга кивнул. - Я видел, как оно приближается, разворотив деревню. Оно нацеливалось на горы. Но меня там уже не было. - Шуга, это прекрасно! Шуга скромно пожал плечами, стряхивая комочки налипшей грязи с рукава накидки. - Ничего особенного. Так я и планировал. Говорить больше было не о чем. Шуга вновь взгромоздился на велосипед. Его чувство собственного достоинства было удовлетворено, репутация победителя - возвеличена. Он покатил дальше на юг. Я почувствовал, что горжусь знакомством с ним. Да, иметь такого друга, это вам не что-нибудь! 20 Голубые сумерки кончились, и успел начаться красный рассвет, прежде чем мы нашли место для отдыха. Мы остановились на каменистом плато, возвышающемся над грядой округлых холмов, за которыми смутно просматривались силуэты домашних деревьев деревни. Море, похожее на пустыню, осталось позади. Не было необходимости давать приказ делать привал. Мы инстинктивно знали, что проделали за день достаточный отрезок пути. Женщины побросали свои тяжелые тюки и поклажу и устало опустились на землю. Дети немедленно погрузились в глубокий сон. Мужчины сидели, массируя натруженные ноги. Видок у нас был жалкий и потрепанный. Даже самые сильные выглядели неважно. Многие расстались с большой частью своего меха, и все - со своей упитанностью. Мой мех тоже свалялся в колтун, таким он и останется, пока не выпадет. Открытые гноящиеся раны не были редкостью и большинство наших заболеваний не поддавались лечению Шуги. Моя вторая жена, одна из женщин, лишившихся шерсти, разложила передо мной скромную пищу. При других бы обстоятельствах я устроил скандал из-за низкого качества еды и побил бы ее за то, что еды так мало, но при нашем теперешнем положении это был настоящий пир, состоящий из настоящего дефицита. Женщины, должно быть, угробили много часов, выискивая эти плоды и орехи. И все-таки это было не то, к чему я привык. Я принудил себя есть, преодолевая отвращение. Пока я сидел, перемалывая зубами жесткие волокна, ко мне кто-то подошел. Я узнал почти полностью облысевшего Пилга, когда-то нашего деревенского крикуна, а теперь бедного бездомного бродягу, как и мы все. Был он худой и бледный, и ребра безбожно выступали под кожей. - А, Лэнт! - воскликнул он с преувеличенной радостью. - Надеюсь, я не помешал тебе? Он помешал, и он знал это. Поначалу я притворился, что не слышу его и сосредоточился на особо жестком корне. Он встал прямо напротив меня. Я закрыл глаза. - Лэнт, - произнес он, - путешествие, кажется, заканчивается. Твоя душа этому не рада? Я приоткрыл один глаз. Пилг пожирал глазами мою обеденную чашку. - Нет, - ответил я, - не рада. Пилг не смутился. - Лэнт, тебе надо глядеть на жизнь с радостной точки зрения. - А она есть? - Конечно. Ты только подумай, как тебе повезло. У тебя сохранилось четверо детей, две жены, и все волосы, да и первая жена ожидает ребенка. Намного больше, чем у меня. Тут он был прав. Пилг потерял свою единственную жену и всех отпрысков, кроме одного, да и та - девчонка - ничего хорошего. Но я потерял гораздо больше, чем спас. Так что чувствовать себя лучше было не с чего. - Мы потеряли всю нашу деревню, - напомнил я и выплюнул горький кусочек прямо под ноги Пилгу. Он неуверенно посмотрел на него, но гордость пересилила голод. Раз ему не предложили, есть он не будет. А предлагать я и не собирался. Я трижды кормил его за три последних дня. И у меня не было намерения еще больше приваживать Пилга к своей семье. - Но мы быстро добьемся уважения в новой деревне, - возбужденно заговорил Пилг. - Конечно же, репутацию Шуги как волшебника здесь уже все должны знать. Разумеется, они будут его чествовать. Значит и нас тоже. - Они больше всего будут желать, чтобы мы оказались в каком-нибудь другом месте. Посмотри назад. Посмотри откуда мы пришли. Сплошные болота. А за ними - вода. Океан поднимается почти так же быстро, как мы от него уходим. Вот-вот наступит светлый период, Пилг. Это тяжелое время для любой деревни. Конечно, сейчас они снимают урожай, но пищи окажется ровно столько, чтобы как-то самим продержаться болотный сезон. С нами им поделиться будет нечем. Нет, особого счастья они не почувствуют, если мы решим к ним присоединиться. Мое упоминание о еде заставило Пилга пустить слюни, которые потекли по подбородку, но правила приличия удержали его. Он вновь покосился на выплюнутый кусочек корня, валяющийся возле ноги. - Но, Лэнт... погляди на рельеф этой местности. Деревня, к которой мы подходим, расположена на склоне возвышенности, дальше идет обширная долина. У них в запасе, по меньшей мере, дней двадцать-тридцать, прежде чем вода начнет им серьезно угрожать. - Разумеется, - согласился я, проглатывая кусок, который жевал. - Может быть им потребуется наше мастерство, и мы сумеем заработать себе на пищу? - И какое свое умение ты им предложишь? - хмыкнул я. - Распускать слухи! Пилг, казалось, обиделся. А я сразу же почувствовал себя виноватым - было жестоко говорить так. Пилг действительно пострадал больше всего, издеваться над его бедами было несправедливо. - Зачем так грубо, Лэнт, - сказал он. - Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду. - Нет, - возразил я, удивляясь самому себе. Я же хотел, чтобы он ушел. - Не уходи, по крайней мере, пока не поешь чего-нибудь. Проклятье! Снова он меня спровоцировал! Я ведь поклялся, что не предложу ему еды, но он изводил меня до тех пор, пока я не обидел его и тогда, чтобы загладить обиду, мне пришлось доказывать, что он нисколько меня не раздражает. Я подумал, не начать ли мне питаться тайком, чтобы только избавиться от Пилга. Но в одном он был прав. Может быть нам в самом деле удастся обменять наше мастерство на пищу. Не исключено, что умение резьбы по кости не очень распространено здесь, далеко к югу от тех мест, где мы раньше жили. Но тут очень много зависело от местного волшебника. Согласится ли Шуга принести клятву перемирия на время болотного сезона? Потерпит ли местный волшебник хотя бы присутствие Шуги, принимая во внимание размеры его репутации. Будет ли он чувствовать себя в безопасности, когда такой могучий волшебник надумает стать его соседом? А если этот колдун не обладает знаниями и мастерством Шуги, то снизойдет ли Шуга до того, чтобы обращаться с ним, как с равным? Да и вообще, отыщется ли такой волшебник, способный превзойти величие Шуги, столь драматично им продемонстрированное. Правда, Шуга может предложить местному волшебнику поединок за право повелевать магией этого района. Если он, по несчастливой случайности, проиграет, то нам придется двинуться дальше, но уже без колдуна. Если же выиграет, что более вероятно, то навлечет на нас множество бед, ведь не зря говорится, что волшебник должен понравиться десяти поколениям прежде чем его примет племя. Я страшился предстоящей встречи с жителями деревни и особенно с их Гильдией Советников. Если посчастливится, то у нас найдется время передохнуть перед ней, но скорее всего, такой возможности не будет. Как только они узнают о нашем появлении на склонах их горы, они тут же направят к нам своих представителей. От нашей Гильдии почти никого не осталось, жалкая кучка людей - я, Хинк Ткач, Пилг Крикун, Кемд Три Обруча и еще один-два человека. Ренд Большой Глоток утонул в одном из своих чанов. Тэвид Пастух потерялся вместе с большей частью стада, а среди уцелевших пастухов не нашлось никого достаточно старого и опытного, чтобы заменить его в Гильдии. Другие не выдержали длинного перехода на юг. И все же Гильдия должна была встретиться и, если повезет, мы выработаем определенное соглашение, которое нам позволит задержаться здесь, пока не схлынет вода. А потом нам придется или подыскивать новый район, или просить разрешение остаться. И опять же, очень многое здесь будет зависеть от волшебника. 21 Позже, с приближением красного заката, наша жалкая горстка Советников побрела по склону к деревне на обязательную встречу с ее жителями. Большую часть дня мы провели купаясь в холодном ручье, бегущем через пастбище, потом позволили женщинам промассажировать нас и умастить кожу благовониями и жирами. Мы специально сберегли растирания ради такого случая. А так, если бы постоянно не думать о возможности такой встречи, то давным-давно их бы съели. Мы сменили походную одежду. Не стоило показывать себя такими бедными, какими мы были на самом деле, поэтому пришлось оставить нагишом чуть ли не все племя, чтобы обеспечить достаточно опрятной одеждой Советников, отправляющихся на это чрезвычайно важное свидание. Шуга, погруженный в свои мысли, остался. Позже Кемд Три Обруча обратил наше внимание на прекрасное качество деревьев в этой области. Нам попадались тонкие и крепкие побеги бамбука, трубчатые волокнистые растения, которые можно было использовать и для строительства, и в пищу, и в качестве закваски для браги, высокие изящные березы с корой, покрытой серыми и голубыми пятнами, искристая осина, белая сосна, крепкий красный ведьмин дуб, густой темный кустарник и даже дикие домашние деревья, остановившиеся в росте, искривленные из-за отсутствия благословения волшебника и надлежащего ухода. В изобилии встречались ручьи. Мы брели по толстому ковру похрустывающих опавших листьев. Да, это был богатый лес. Лес, за которым ухаживали, но еще не поняли до конца скрытых в нем возможностей. Прежде чем мы проделали половину дороги, стало очевидно, что район великолепно годился для жилья. Лучшего и не надо. Фру, самый старый из пастухов, издал возглас удивления при виде прекрасного пастбища. Джерк, немного разбиравшийся в умении делать брагу, выражал восхищение качеством бамбука. Хинк Ткач задумчиво похмыкивал при виде волокнистых растений, мимо которых проходил. Если бы нам позволили остаться здесь, мы бы несомненно были счастливы. Я раздумывал над тем, что вокруг непочатый край работы. Много больше, чем когда-либо надеялась сделать одна деревня. Если в этом году у них щедрый урожай, то может оказаться хорошим и настроение. Мы рассчитывали, что сможем предложить нашу помощь в обмен на пищу или право использовать часть этой земли. Их деревня находилась сразу же за поросшим лесом склоном, на гребне самого низкого из гряды холмов. Была она больше, чем наша когда-то, но не намного. Но самое важное - большая часть домашних деревьев оказались неиспользованными, а те, что были заняты, располагались на значительном расстоянии друг от друга. В нашей деревне имелась просторная, хорошо утрамбованная рыночная площадь. Здесь же все покрывал ковер черной травы, кое-где прорезаемый грязными тропинками. Было ясно, что они не торговали в том количестве, к которому мы привыкли. Когда мы подошли ближе, то увидели советников, собравшихся на поляне, почти на краю деревни. Мы подняли руки и сделали пальцами жест плодородия. Они повторили его в ответ. Высокий мужчина, покрытый редким коричнево-красным мехом, выступил вперед. - Я, Гортин - Глава деревни. Это мои Советники. Он по очереди представил их. Советников оказалось больше тридцати - торговцы, ткачи, рыбаки, пастухи, различные мастера. С плохо скрываемой радостью я не нашел среди них мастера резьбы по кости. Неужели в деревне не было ни одного представителя моей профессии? Если так - то я мог быть уверен, что у меня здесь окажется много работы. Или - эта мысль ужасала, они не считают мастера резьбы по кости достаточно важным, чтобы пригласить его в Гильдию Советником. Я отметил эту мысль. Мастер резьбы по кости так же необходим, как и любой другой. Гортин кончил представлять последнего из Советников и повернулся к нам. - Кто у вас главный? Вопрос был трудным. Мы еще не выбрали никого из Советников новым главой. А старого Главу Франца похоронили всего два дня назад и память о нем в наших сердцах еще не остыла. Начались нерешительные колебания и перешептывания, пока, наконец, Пилг не вытолкнул меня вперед. - Иди, Лэнт! Ты, Главный. Ты дольше всех побыл в Советниках. - Не могу, - прошептал я, - я никогда не был Главой. У меня даже символа Главы нет, мы похоронили его с Францем. - Мы сделаем новый. Шуга его освятит. А сейчас мы нуждаемся в Главе. Кое-кто согласно закивал. - Но они могут меня убить, если решат, что я слишком дерзкий Глава, - прошептал я. Многие кивнули в знак подтверждения. Хинк проговорил: - Ты с этим справишься, Лэнт. А Пилг добавил: - Это высокая честь - умереть за нашу деревню. Я тебе завидую. После чего он вытолкнул меня вперед и заявил: - Это Лэнт, наш Глава, он слишком скромен, чтобы самому сказать об этом. Я проглотил комок. Мужчина должен принимать и исполнять свой долг. Но я дрожал. И не мог избавиться от ощущения, что сейчас, в любой момент, появится старый Франц и вздует меня за дерзость. Или, что Гортин каким-то образом распознает во мне самозванца и откажет в уважении, необходимом для исполнения моего нелегкого дела. Но он просто кивнул мне и спросил: - Почему вы путешествуете? - Мы переселяемся, - объяснил я. - Мы - эмигранты, ищущие новое пристанище. - Вы выбрали неправильное направление, - сказал Гортин. - Эти места неподходящие для жилья. - Вы-то здесь живете, - возразил я. - Да, но мы этому не радуемся. Я вам завидую... вашему стремлению к странствиям... и желаю вам счастья в пути... - Мне кажется, вам бы очень хотелось видеть нас уходящими, друг Гортин? - Совсем нет, друг Лэнт... просто мне не очень хочется, чтобы вы оставались. Земля тут бедная. Вам совсем не понравится, когда вы здесь застрянете на время Болотного Сезона. - Болотного Сезона? - Да, когда дни становятся жаркими, Глава Лэнт, а моря поднимаются высоко. И так большую часть года наша земля связана с материком. - Ваша земля... связана с материком? - Правильно, двигайтесь по перешейку, дальше. Это очень удобно - на перешейке никто не живет. Скверное время года может застать любого, так что проход открыт для всех. - Но только не в Болотный Сезон, - закончил за него я. - Да, - Гортин криво улыбнулся. - На этот сезон мы оказываемся на острове. Потому-то так важно, чтобы вы поторопились. Вы же не хотите, чтобы вас отрезало здесь? - И большой остров? - Небольшой. Четыре деревни и немного земли между ними. И Холмы Юдиона. Это там, где сейчас расположились ваши люди. - Он подумал и добавил: - Никто не живет на холмах. В основном из-за того, что там ничего не растет. Мы перебираемся туда на время Болотного Сезона, но потому лишь, что остальную сушу океан затапливает. А все остальное время это место пустует. - Остров... - повторил я. Мысль начала принимать форму. - Да, ты прав, нам надо поторопиться. Я махнул Советникам. - Идемте, не стоит тратить время на разговоры. Гортин дал нам прекрасный совет и надо поспешить, чтобы воспользоваться им. Я поглядел на Гортина, сделал жест плодородия, запахнулся в накидку и покинул поляну. Мои Советники потянулись следом. Мы снова вошли в лес. Хинк и все остальные спешили со всех ног. - Скорее, Лэнт, скорее, - подгоняли они. Я брел сзади, иногда останавливаясь, чтобы полюбоваться видом особенно живописной группы деревьев. - Лэнт, - не успокаивался Пилг. - Да поторопись же ты! - Пилг, не гони так, - пробормотал я. - Куда спешить? Его глаза расширились. - Ты же сам слышал. На время сезона здесь будет остров. Другие тоже остановились и собрались вокруг. - Надо торопиться, Лэнт! - Зачем? - спросил я. - Затем, что если мы не поторопимся, то окажемся тут в ловушке. - Завязнем мы тут и не сможем идти дальше, - растолковывал Хинк. - И тогда они не смогут отказать нам в убежище, не так ли? - ответил я. Советники задумались. Я продолжал: - Конечно, мы должны поспешить отсюда убраться, как и рекомендовал Гортин. Но если мы поторопимся, но недостаточно быстро, то у нас не окажется выбора. И нам придется остаться. - Хм, - протянул Пилг, он начал улавливать мою мысль. - Ну-ну, - произнес Хинк, он уже понял. - Взгляните вокруг, - продолжал я. - Лес ужасный, верно. А вспомните, что видели по дороге? Советники задумчиво закивали. Еще бы, они помнили, что видели. - Никуда не годное место для деревни, согласны? Они огляделись. - Да, место никуда не годится, - согласился Кемд, - мне придется плести вдвое большие по размеру гнезда, чем прежние, так что работы окажется непочатый край. Да и что станет делать мужчина с таким большим гнездом? - Ты прав, - согласился Джерк. - Ты только посмотри на этот бамбук, такой густой и крепкий. Я подумал о пиве, которое я мог бы из него сделать. Нет, не пойдет на пользу мужчине такое замечательное сладкое пиво! Хинк опустился на колени, ощупывая волокнистые растения. - Хм-м, - протянул он, - ничего хорошего не принесет человеку, такая прекрасная одежда. Она его испортит, не подготовит к трудностям жизни. - Стоит ли привыкать питаться регулярно, - добавил Пилг. - Мы растолстеем, станем ленивыми. И мы все дружно вздохнули. - Да, кошмарное это место, чтобы здесь селиться, - подвел я итог, растягиваясь под уютным деревом. - Идите сюда, нам надо поскорее решить, как мы будем двигаться дальше. Хинк пристроился под соседним деревом. - Хорошо, Лэнт, - сказал он, - но поспешность к добру не ведет, давай слегка прикинем, каким путем нам отсюда уйти легче всего. - А-а, - вздохнул Пилг, нашедший себе лужайку с мягкой луговой травкой. - Но уйти нам надо до того, как здесь нас отрежет море. - Ты прав, - согласился Джерк с уютной постели из мха. - Мы не должны задерживаться здесь слишком долго. - Не должны, - поддержал его Кемд. - Но думаю сумерки будут темными. - Да, конечно, никто и не думает, что мы можем отправиться в дорогу на ночь глядя, - вмешался я. - В таком случае, зачем женщинам снимать палатки? - спросил Пилг. - Это просто замечательно, следует выспаться перед путешествием, - добавил еще кто-то. Я зевнул. - Что ж, звучит заманчиво. Кажется, я уже начинаю задремывать. - Завтра мы должны рано встать, - напомнил Джерк. - Ага. Думаю в полдень или чуть позже будет нормально, - пробормотал я. - О-о, - простонал Хинк, - ведь предстоит еще так много сделать. Например завтрак и потом... полдник... - Ах, - вздохнул Пилг. - У женщин просто не окажется времени снять палатки до полдника. - Но и после этого у них не окажется времени, - пробормотал я сонно. - Им же предстоит запастись пищей для путешествия, прежде чем мы отправимся в дорогу. - Это может занять весь день... - Или даже два... а то и три... Новые надежды... и зевки. Кто-то сонно пробормотал: - Надеюсь, не окажется проблемой познакомить Шугу с местным волшебником. - Не знаю. Надо что-то придумать. Спроси Пилга, как он считает? - Пилг спит. - Тогда спроси Хинка. - Он тоже спит. - А Джерк? - Давным-давно. - Вот незадача. А Кемд? - Само собой. - Тогда почему вы мне спать не даете, - проворчал я. - Трудная это работа, быть Главой. 22 И действительно - ужасное событие нас не избегло. Мы торопились, как могли, но море поднялось и отрезало нас на острове. На это потребовалось одиннадцать дней. Нам надо было всего несколько часов, чтобы преодолеть перешеек - все время сужающуюся полоску суши - но нам как-то не удалось организовать женщин. Суматоха в лагере царила ужасная. Шесть дней подряд мы снимали палатки. Но потом оказывалось, что было слишком поздно и их приходилось ставить обратно, чтобы лечь спать. Красное Солнце стояло высоко в небе, значит, пришла ночь. Гортин и его Советники пришли полюбоваться на нас на следующий день. Они кричали, озирались по сторонам и без конца требовали, чтобы мы быстрее торопились. - Но мы и так торопимся изо всех сил. Но вы же видите, наши женщины настолько глупы, что не могут удержать в голове самое большое два приказа сразу. - Удивительно, что вы так далеко ушли, - пробормотал Гортин. - Да, конечно, - согласился я и побежал дальше. Теперь Гортин приходил каждый день, разбирался в наших задержках. Наконец, когда мы тронулись в путь, Гортин и его Советники были просто счастливы проводить нас в качестве проводников. На то, чтобы пересечь остров, у нас ушло пять дней. Мы подошли к перешейку как раз вовремя, чтобы увидеть, как над ним сомкнулось море. Гортин то ли вздохнул, то ли застонал от огорчения. Я тоже горестно вздохнул. Глава Гортин посмотрел на меня. - Лэнт, если бы я не знал наверняка, что вы хотите уйти, я бы подумал, что твои люди хотят здесь остаться. Он помотал головой. - Но я не могу в это поверить. Я еще не встречал племя более глупое и суетливое, чем твое. Я был вынужден согласиться с ним. Гортин сказал: - Ладно, давай возвращаться. Очевидно, вам придется побыть с нами весь Болотный Сезон. Я кивнул. Потом, будто нехотя, отдал приказание: - Эй, вы, поворачивайте назад! Поворачивайте! Слишком поздно идти через перешеек. Нам придется вернуться назад, на нашу прежнюю стоянку. Мы снова разбили лагерь на Холмах Юдиона еще до наступления сумерек. 23 Настало время представить друг другу наших волшебников. Я был очень доволен собой. Глава Лэнт. Глава одной из лучших деревень в мире. Глава деревни Шуги Великолепного! Я светился от гордости. Шуга - в пурпурно-красной накидке, способной менять цвета, как Солнце меняет расположение на небе - производил сильное впечатление. На шее, на шнурке он нес линзы ненормального волшебника, трофей и символ, доказывающий, что он - именно тот, кто и есть. Нараспев, высоким голосом, он поведал им о своем искусстве и о том, как он нанес поражение своему самому опытному врагу, Пурпурному, безумному волшебнику, который заявлял, что пришел с другой стороны неба. При этих словах слушатели зашевелились. Очевидно, слава Шуги опередила нас. Шуга рассказывал, как он уничтожил гору Зуб Критика, как призвал гром и обратил в пустыню местность на многие мили вокруг. В виде доказательства, он высоко поднял квадратные линзы Пурпурного. И он еще нисколько не приукрашивал историю. Правда, она сама по себе была достаточно впечатляющей. Когда он закончил, начал я. Я рассказал, что нам пришлось уйти из своей деревни из-за побочных эффектов заклинания Шуги и двигаться на юг почти четверть сезона. Наше путешествие началось при голубом Солнце. Мы проделали многие сотни миль по дну отступающего океана. Мы шли, и Солнца отступали друг от друга на небе все дальше и дальше. Красный Вирн и Голубой Оуэлс все дальше и дальше растягивали дни между собой, пока темнота не пропала совсем. Я рассказал, как из-за множества опасностей и потерь мы пересекли великую грязевую пустыню. Приближался светлый сезон, моря должны были вернуться на эту землю, последний этап нашего путешествия превратился в беспорядочное бегство от подкрадывающейся воды. Много раз мы просыпались и обнаруживали океан, плещущийся у наших палаток. Я не стал говорить, что именно там мы потеряли Франца. Однажды ночью он захлебнулся в своей палатке. Им совсем ни к чему было знать, что я совсем недавно стал Главой деревни. Сейчас Вирн и Оуэлс были на противоположных сторонах неба. Световое время началось. Как океан подползал к этим холмам, так и я неторопливо повествовал, как мы добрались сюда, к подножию южных гор, ища убежища и места, чтобы построить новую деревню. Гортин улыбнулся. - Ваши рассказы очень впечатляющие, особенно у твоего волшебника. Коль его магия хоть наполовину так же хороша, как его рассказы, то он бросает вызов самим богам. - У вас такой же хороший волшебник? - спокойно спросил я. - Лучше, - ответил на это Гортин. - Его заклинания не вызывают побочных эффектов, которые уничтожают целые деревни. - Заклинания нашего волшебника так сильны, что и при меньших побочных эффектах оставляют вокруг себя пустыню. - Какое счастье, что он уменьшает побочные эффекты, - улыбка Гортина поддразнивала нас. Было очевидно, что он не верит в силу Шуги. Но я надеялся, что Шуге не придется это демонстрировать. - Наш волшебник, - продолжал Гортин, - пришел к нам совсем неожиданно. Он убил старого волшебника одним ударом, но ничего не повредил. За исключением, конечно, старого волшебника. Позади Гортина зашуршали кусты, словно кто-то торопливо шел к нам. Гортин отступил в сторону со словами: - Знайте же, наш волшебник - это Пурпурный Неубиваемый! Я подумал, что мое сердце остановилось. Шуга стоял дрожащий и немой, не в силах пошевелиться. Человек, выступивший вперед, действительно был Пурпурный в целости и сохранности, тот самый Пурпурный, которого Шуга, как мы надеялись, убил в яростной битве, во время последнего заклинания. Другие жители нашей деревни отпрянули от Шуги, словно надеясь избежать неизбежного удара молнии Пурпурного. Внутренне я тоже был готов отпрянуть. Я хотел убежать, умереть. Видимо мое последнее желание будет удовлетворено и скоро. Пурпурный внимательно оглядел нас. На нем был костюм небесно-голубого цвета, сшитого из одного куска, он облегал его как вторая кожа. Несколько предметов свисало с широкого пояса, стянувшего обширную талию. Капюшон откинут назад. Взгляд его был косящим и неуверенным, глаза слезились и бегали, перескакивая с одного на другого. Наконец, ищущий этот взгляд остановился на... о, боже! На мне... Пурпурный энергично шагнул вперед, схватил меня за плечи, вглядываясь в лицо. - Лэнт, ты ли это? Его слова звучали странно, но произносились им самим. Очевидно, его говорящее устройство было уничтожено, и ему пришлось научиться объясняться по-человечески. Он выпустил меня раньше, чем я потерял сознание и осмотрелся вокруг. - А Шуга? Шуга здесь? И тут он увидел низенького волшебника. Шуга стоял на месте и дрожал. - Чему бывать, того не миновать, - пробормотал он, - лишь бы это было безболезненно. - Шуга, - произнес свихнувшийся волшебник, пройдя мимо меня с вытянутыми руками. - Шуга, я хочу кое о чем спросить тебя. Шуга издал поистине нечеловеческий крик, прыгнул вперед и вцепился в Пурпурного. Они оба покатились по земле, большой волшебник и маленький. Шуга издавал некрасивые хныкающие звуки. Пурпурный задыхался. Потребовалось девять человек, чтобы растащить их. Наши самые молодые и проворные советники уволокли лягающегося и визжащего Шугу. Крики его доносились до нас из-за леса, пока не прервались всплеском в реке. Пока Пурпурный отряхивался, Шуга вернулся, сопровождаемый с одной стороны Дирком-пастухом, а с другой - Орком, моим старшим сыном. Он встал между нами, сердито поглядывая на собравшихся. Сочувствующие, заботливые советники обступили Пурпурного. Они похлопывали его по плечам, словно взволнованную женщину. Гортин не скрывал замешательства. Он посмотрел на меня и сказал: - Кажется наши волшебники уже знакомы друг с другом. 24 Я перевел взгляд на Пурпурного. Голова кружилась. Я чувствовал, что пропал. Мой рот открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной умирать на берег. Как эта напасть нас отыскала? - Ты мертв! - заявил я волшебнику. - Как ты мог... какого бога... Тут я замолчал, поскольку вопрос был неразумным. Пурпурный не верил в богов, он говорил об этом множество раз. Я не мог спокойно смотреть на него, на его тело с противным брюхом, на его выпирающую плоть, на бледную безволосую кожу, на лоскутья неестественного прямого черного меха. Он был воплощением уродства в моих глазах. Он был угрозой моей душе и рассудку. Гортин усмехнулся, довольный таким сюжетом. Я указал на Пурпурного и с трудом проговорил: - Откуда? - Это - подарок богов, - ответил Гортин. - Мы много лет прожили с волшебником, которым не все были довольны. - Он сумрачно нахмурился. - Дером был прекрасный, сильный волшебник, но некоторые становились несчастными из-за его заклинаний. - Дером! - пробормотал Шуга. - Мы учились вместе. Я кивнул. История была знакомой. Иногда волшебники начинали злоупотреблять своей властью. И тогда уважение к ним падало. Потому что от этого страдали жители. - Это случилось во время последнего соединения, - продолжал Гортин. - Чудо! В эту ночь разразилась страшная буря. Поднялся сильный ветер, огненный шар Элкина пронесся по небу и повернул обратно. А затем на краю деревни послышался треск. Когда мы выбрались из гнезд, то обнаружили вот этого волшебника, который упал на старый дом Дерома и раздавил его всмятку. Действительно, странный волшебник! - Он упал с неба! Гортин кивнул. Другие Советники принялись объяснять, перебивая друг друга: - Он пришел с неба! - Хотя на нем не было и царапинки! - Словно огромная падающая звезда... - Никто не пострадал. - Даже Дером. Он был убит мгновенно. - Было много песен и плясок... - Ти-хо! - проревел Гортин. Стало тихо. Гортин продолжал: - Мы отдали Пурпурному малиновые сандалии Дерома и его накидку и тут же сделали его волшебником. А что нам еще оставалось делать? От него вообще никакого толку. Он даже по-человечески не говорил. Нам пришлось похоронить Дерома без освящения. - Но как может человек упасть с неба и не быть убитым? - Пурпурный - не просто человек, - заявил Гортин, словно этого объяснения было достаточно. - Он - демон, - прорычал Шуга. Такого объяснения было более чем достаточно. - Это благодаря моему защитному костюму, - вмешался Пурпурный. Он выступил вперед и с силой ударил себя по животу. Его брюхо было большим и рыхлым, потому от удара он должен был бы сморщиться от боли. Но этого не произошло. Мне на мгновение показалось, что Пурпурный стал жестким, как камень. - Мой защитный костюм, - повторил он. - В нормальных условиях он гнется как обычная одежда. Но при резком ударе становится единым несокрушимым монолитом. Лэнт, помнишь, как в вашей деревне мальчишка кинул в меня копье? - Помню. Тебя даже не поцарапало. - Этот костюм словно жесткая кожа. Вместе с капюшоном он прикрывает меня всего, кроме глаз и рта. Он и спас мне жизнь. - Я не понял, что мое летающее яйцо движется, - продолжал Пурпурный. - Вы замазали густой серой грязью все кнопки и циферблаты, так что я не мог видеть как работают мои... - он запнулся, подбирая подходящее слово, - мои устройства для заклинания. Он принялся объяснять жителям своей деревни: - Они каким-то образом умудрились проникнуть в мое летающее гнездо. Я вам о нем уже рассказывал - и натворили в нем ужас что. Повернувшись в нашу сторону, он добавил: - Я был в ярости, Лэнт. И хотел перебить всю вашу банду. Я содрогнулся. Он и сейчас может осуществить свое желание. Действительно, чего он ждет? - Потом я понял, - продолжал он, - что все это вы сделали из-за невежества. Возможно вы подумали, что яйцо живое и опасное. Вероятно это и послужило причиной первого нападения Шуги на меня. Я теперь хочу знать... для чего вы перепачкали и переломали все инструменты в моем летающем гнезде? К несчастью я не понял, как тяжело вы повредили его. В любом летающем гнезде предусмотрено заклинание, которое компенсирует резкие движения. Оно же компенсирует отсутствие земли под ногами. Короче я не знал, что лечу. Вы же замазали серой краской все экраны, так же как и индикаторы. Когда я открыл дверь, чтобы отправиться на ваши поиски, ветер от движения гнезда подхватил меня и швырнул наружу. Когда я понял, что падаю, то надвинул капюшон и свернулся клубком. Мой защитный костюм спас меня, сохранив форму. Как вода в сосуде, она не изменит свою форму, если ты резко надавишь на него. - Я бы предпочел, чтобы этот сосуд разбился, - проворчал Шуга. - От падения я потерял сознание, - продолжал Пурпурный, - но не сломал ни одной косточки. Правда, падая вниз, я ничего не запомнил на местности. И до сих пор не знаю, где нахожусь... А мое летающее гнездо не отвечает на сигналы. Уже несколько месяцев не отвечает. Я боюсь, что оказался вне зоны его приема... - Совершенно верно, - сказал я. - Заклинание Шуги его полностью уничтожило. Оно находилось под горой, называвшейся Зуб Критика, когда по нему ударил молот Элкина. - Элкина? - Бог грома, маленький, но могущественный. - Ах, да. Я о нем слышал. Так, говоришь, он ударил в мое яйцо? - Ударил - огромнейшей вспышкой и звуком, таким громким, что содрогнулась земля и раскололось небо. И после этого я не мог ничего видеть и слышать. Пурпурный издал странный сдавленный звук. - Скажи мне, Лэнт, теперь земля там светится по ночам странным голубым светом? - В старой деревне - да. И все деревья и трава - умерли. Многие жители и животные - тоже. Взгляни, у Пилга и Анга вылезла вся шерсть, а Пилг покрылся язвами. Пурпурный прищурился и подошел поближе. Пилг, настоящий храбрец, не сбежал от неожиданного и лихорадочного осмотра. Лица обоих побледнели. - И правда, - прошептал Пурпурный. - Получается, я потерпел крушение. Это язвы, - тут он воспользовался словом из своего демонского языка, - от радиации. Язвы от радиации! - воскликнул он. - Вы взорвали мое гнездо. - Пурпурный продолжал что-то непонятно и возбужденно бормотать, озираясь по сторонам. - Вы, волосатые недочеловеки, сокрушили мою летающую машину. Я остался здесь навечно. Будьте вы прокляты, все вы... Мы отпрянули от него подальше, даже жители его деревни. Слишком уж он увлекся проклятиями. Но Гортин и еще несколько Советников шагнули вперед и принялись утешать Пурпурного. - Ничего, ничего, - бормотали они, похлопывая его по спине, но с видимой опаской. - Оставьте меня в покое! - завопил Пурпурный, вырываясь из удерживающих его рук. Он наткнулся на Пилга, который продолжал стоять впереди всех, выставив лысую, воспаленную грудь. - Ты сможешь меня вылечить? - спросил Пилг дрожащим голосом. Пурпурный заколебался, глядя на перекошенное болезнью тело, точно увидел его впервые, потом заглянул в глаза Пилгу, шагнул вперед и обнял его за плечи. - О, мой друг, мой бедный друг, дорогой друг... Он выпустил дрожащего Пилга и повернулся к остальным. - Мои друзья, вы все... Мы дружно подались назад. В обеих деревнях не нашлось человека, хотевшего стать другом бродячего свихнувшегося волшебника. - Друзья мои, теперь я нуждаюсь в вас больше чем когда-либо. Я потерял самый сильный источник своего могущества. Мое летающее яйцо уничтожено. И все те чудеса, которые я обещал для вас сотворить, когда его найду... теперь я не могу осуществить... Тут Шуга немного распрямился. - А сделал это я, - напомнил он. В его голосе прозвучали нотки гордости. И он был единственным, кто улыбался. - А сделал это ты, - сказал Пурпурный таким тоном, что двое Советников тут же двинулись вперед, готовясь схватить его за руки. Гортин перевел взгляд с меня на Пурпурного, потом на Шугу. Он, должно быть, лихорадочно размышлял. Он полагал, что их волшебник лучше нашего. Но Пурпурный только что сам признался, что дуэльные заклинания Шуги принесли тому довольно значительный ущерб. Очевидно, оба волшебника обладали властью, с которой придется считаться. Но как они ненавидят друг друга! Это не предвещало ничего хорошего любой деревне. Гортин отвел меня в сторону. - Думаю, самое время прекратить собрание. - Пока наши волшебники не сделали это за нас, - согласился я. - Забирайте своего в свой лагерь, а мы загоним своего в его гнездо. А с тобой нам надо встретиться позднее, наедине, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Чтобы наши обе деревни выжили, нам придется немало поработать. Я кивнул. Долго ли сможет Шуга держать себя в руках? Нам следовало как можно быстрее убраться с территории Пурпурного. Я немедленно замахал руками на своих Советников. - Пошли, пошли! Все, чего я желал - это увеличить расстояние между свихнувшимся волшебником и Шугой. Мы торопились вернуться на свой склон. Все наши мысли были сосредоточены на одном - мы в ловушке на острове, рядом с двумя раздраженными колдунами... О, Элкин, что мы такого сделали, что заслужили такую участь! Неужели мы настолько разгневали богов? 25 На то, чтобы дурную новость узнали все, много времени не потребовалось. Волна страха прокатилась по лагерю и была очень видима. Женщины принялись выть, сильные мужчины дрожать, дети недоуменно орать. Собаки лаять. Многие начали распутывать веревки палаток, снимая их. Хотя и измученные люди были готовы продолжить свой путь - настолько был велик их страх перед Пурпурным. Невероятно - несколько вот этих жалких семей совсем недавно были богатой и сильной деревней. Но такими мы были до появления Пурпурного. Мы видели, как наша деревня выжигается дотла, видели смерть наших друзей и соседей, видели как гибла наша собственность и все это в результате вражды Шуги и ненормального волшебника. А дуэль еще не кончилась. Пурпурный все еще жив, он последовал за нами, он готовился уничтожить нас. Его принесло сюда за одну ночь. И он четверть сезона поджидал нашего появления. Шуга был неприступен. То, что Пурпурный был до сих пор жив, видимо, само за себя говорило о его неудаче. Он осуществил свое самое великое заклинание - а ненормальный волшебник даже не держал на него за это зла! Шуга раздраженно вырвался из рук двоих сопровождающих его советников и потопал напрямик через поле, уже подмоченное морем. Толпа двинулась за ним по краю, как овцы вдоль лужи грязной воды. Встревоженные матери загоняли детей в безопасное место. По всему лагерю уже снимали палатки. Люди готовились спасаться бегством. Они не знали куда идти, но лучше умереть в пути - так был велик их страх перед Пурпурным волшебником. Тут и там рыдающие женщины упаковывали свои тюки. Дети цеплялись за их юбки. Многие мужчины, когда я проходил мимо, набрасывали на своих жен дополнительные путы - кто знает, на что способна женщина в истерике. Несколько членов Гильдии Советников стояли кучкой и спорили. Увидев меня, они замолчали. - А, Лэнт, мы только что обсуждали, что лучше: двинуться дальше на юг или, возможно, на запад, чтобы... - Что за глупости ты болтаешь, Пилг? - В путь, в путь!.. Не можем мы здесь остаться, черт возьми, верно? - Мы не в силах отсюда уйти. Если только ты не научился ходить по воде. - Это не единственное место на острове, Лэнт, - произнес Хинк. - Ты слышал, что говорил Гортин? - Ты это тоже слышал, - резко прервал я его. - Остров невелик. Четыре деревни и холмы Юдиона. Хинк пожал плечами. - Если нам придется бежать на холмы, то пусть так и будет. Мы сможем выбраться отсюда ночью. - Тогда все деревни острова будут настроены против нас. - У нас нет выбора. Шуга собирается начинать дуэль. - Это Шуга сказал? - Ха! Нет необходимости говорить с Шугой, чтобы понять, что он замышляет дуэль. Он поклялся убить Пурпурного, помнишь? - А теперь послушай, - сказал я. - И не торопись с глупыми выводами. Вот что мы сделаем. Первое: никакой дуэли сейчас не будет. Второе: я собираюсь прогуляться в нижнюю деревню и кое-что предпринять. Я хочу переговорить с Гортином наедине и попытаться реализовать наши первоначальные планы: обменять наше мастерство на пищу и землю. Это единственная возможность для нас выжить. - Ха! - фыркнул Хинк. - Ты считаешь, что сможешь удержать Шугу от продолжения дуэли? - Теперь я - Глава, - перебил я его, - это дает мне власть. - Минутку, Лэнт, - улыбнулся Хинк, - мы позволили тебе быть Главой, но только на переговорах с жителями нижней деревни. У нас нет намерения позволять тебе, всего лишь мастеру по кости, принимать на себя все остальные права и привилегии Главы. Послышались приглушенные согласные голоса остальных. - Конечно, ты прав, Хинк. И в тот раз я не хотел быть Главой. Но вы настаивали, и твой голос был одним из самых громких. Теперь же, раз вы признали меня Главой в переговорах с другими людьми, то вам придется признать и тот факт, что я представляю вас в переговорах с богами. - Хм! - Хорошо, подумай сам! Очевидно боги нас испытывают. Эта куча напастей, которая на нас навалилась - всего лишь проверка нашей веры и послушания. Боги желают убедиться, продолжаем ли мы верить в них, несмотря на все несчастья, продолжаем ли мы молить их о милости - или вместо этого мы отрекаемся от них в своем отчаянии. - А что здесь общего с тем, что будет тебе позволено или нет отдавать приказы? - спросил младший сводный брат Хинка, Меньшой Хинк. Отец у них, конечно, был один, но матери разные. Я с самым сердитым видом уставился на него. - Но это же должно быть очевидно даже для таких лягушачьих мозгов, как у тебя! Если ты отрицаешь старые обычаи и традиции - ты отрицаешь самих богов. Вся наша жизнь основана на капризах богов, которым мы служим. Только волшебник может контролировать богов - и только Глава деревни может контролировать деревенского волшебника. Шуга вырезал свое согласие на символе Главы, поэтому только владелец этого символа имеет над ним власть. - Но у тебя нет символа, - заметил Хинк. - Правильно, - воскликнул Большой Хинк. - Мы тебе ничего не должны. - Остальные послушно начали поворачиваться. - Мы можем выбрать и другого Главу. Шуга с такой же легкостью сделает символ и для него. - Подождите! - крикнул я. Соображать приходилось мгновенно. - Кое о чем вы забыли! Что-то в моем голосе заставило их остановиться! - Вы забыли о Гортине, Главе нижней деревни. Он не знает, с каких пор я являюсь Главой - он думает, что я такой же опытный, как и он. Но если вы представите в качестве Главы другого человека, он сразу догадается, насколько этот человек неопытен - и будет удивляться, что мы выбрали нового Главу в такой критический момент. Все деревни на острове получат перед нами преимущество, зная, что имеют дело с начинающим Главой. Советники что-то забормотали, потом отошли в сторону и принялись горячо обсуждать вопрос. - Лучше совсем без Главы, чем... - Но эта нижняя деревня... - Не нужен нам еще один неподходящий Глава... - Но мы уже поручили... - И еще одно, - окликнул я их, - Шуга. Они замолчали и повернулись в мою сторону. - Как вы думаете, как он будет реагировать, когда вы придете к нему и заявите, что его лучший друг больше не Глава? Найдется среди вас такой, кто считает, что сможет успокоить разбушевавшегося волшебника? Такого не оказалось. Советники осторожно переглянулись. Наконец, Хинк закивал, соглашаясь, и остальные закивали вместе с ним. - Ладно, Лэнт, ты победил. В следующий раз мы будем осмотрительнее, когда придется кого-то выталкивать вперед. - И, определенно, язык у него не будет таким шустрым, - пробормотал Младший Хинк. - Будем надеяться, что он сможет использовать его против Гортина, - пробормотал Снарг. - Не беспокойся, - заявил Большой Хинк, - если не сможет, мы же его за это и вздернем. - Я более озабочен, чтобы ты потренировал его на Шуге, - сказал Пилг. - И поскорее. Как раз в эту минуту Шуга, возможно, готовится к дуэли. - Чепуха! - отрезал я. - Не будет он сейчас планировать дуэль. Сейчас светлый сезон, Лун нет. - О, Лэнт, ты достаточно хорошо знаешь времена года, - но не думаю, что ты так хорошо знаешь Шугу! - Я мастер по кости, - произнес я с достоинством. - Я должен иметь достаточное представление о магии, чтобы изготовлять настоящие инструменты. 26 Шуга находился в одиночестве возле своего укрытия. Я обнаружил его пристально разглядывающим небо и что-то бормочущим себе под нос. - Козлиная почка... лягушачья икра... муравьиные перья... ну почему все несчастья случаются во время светлого сезона? - Шуга, - поинтересовался я, - в чем дело? - В небе, идиот, в небе! - Я не идиот. Я теперь Глава. - Можно быть Главой и оставаться идиотом, - резко ответил он. Его глаза покраснели и слезились от длительного разглядывания небес. - Если бы не только это проклятое богами небо! - С небом что-то случилось! - Я не вижу Лун. - Шуга встал и всплеснул руками. - Элкин! Как я узнаю, какая сейчас конфигурация! Ведь я не могу