ому времени его кожа, или стенка клетки, стала светло-голубого цвета, возможно, для защиты от солнца. Он прошел прямо к северо-западной Зоне Культивации, провел два часа, распахав ее вдоль и поперек, в самом, как утверждает вице-мэр Тайс, отвратительном танце, какой ему только доводилось видеть, и удалился после этого в сторону океана. Так как оба вертолета были у нас, мы первыми увидели сверху эти борозды. Вот съемки. Я убежден, что это - форма письменности. Дозени говорит, что этого не может быть. Он считает, что бандерснэтчу разум совершенно не нужен, следовательно, он и не развил его. Приходится признать, что сукин сын выдвинул хороший аргумент. По сравнению с бандерснэтчем движения выброшенного на берег дельфина кажутся чудесами ловкости. Пожалуйста, проанализируйте все и сообщите, действительно ли мы находимся в компании разумных существ". - Машины ничего не смогли с этим сделать, - вставил Гарнер. - Возможно, в основе слишком разные принципы. На экране появились калейдоскопические цветные помехи, потом немая картина. Кривые линии, похожие на следы улитки на коричневой почве. Поверхность вспахана математически правильными бороздами, линии были широкими и глубокими. Иногда их прерывали холмики и пни. Вертолет приземлился среди волнистых рядов и стал похож на муху, севшую на газетный лист. Кзанол-Гринберг откашлялся и прочитал: - "_Немедленно покиньте нашу планету или будете уничтожены в соответствии с договором_..." Остальное не могу прочесть. Но это научный язык тнактипов. Можно мне воды? - Конечно, - сказал Масней любезно и показал большим пальцем на автомат с водой. Помедлив, Кзанол встал и налил себе воды. Ллойд подошел к креслу Гарнера и заговорил вполголоса: - Люк, что все это значит? Что ты делаешь? - Просто удовлетворяю любопытство. Расслабься, Ллойд. Через час сюда прибудет доктор Шнайдер и возьмет его в свои руки. А тем временем Гринберг может нам много рассказать. Это не просто человек с галлюцинациями, Ллойд. - С какой стати телепатической расе думать, что бандерснэтч - всего лишь бессловесное животное? Почему он так бурно реагировал, когда мы предположили, что эта тварь может быть разумной? Гринберг считает себя захваченным инопланетянами, он знает, что его раса уже миллиарды лет мертва и его дом навсегда потерян. И все-таки что его так заинтересовало? Фрумос бандерснэтч. Ты заметил, как он смотрел, когда шло вскрытие? - Нет. Я сам был слишком заинтересован. - Я почти испугался, подумав о том, что, может быть, в голове у Гринберга... информация, которую он носит. Ты отдаешь себе отчет в том, что доктору Шнайдеру, может быть, придется постепенно подавить эти воспоминания, чтобы вылечить его? - Зачем расе, такой высокоразвитой, какой, должно быть, были тнактипы, - он произнес это слово так же затрудненно, как и Гринберг, - работать на адаптированную Гринбергом расу? Из-за телепатии? Я просто... - Я могу вам это сказать, - горько сказал Кзанол-Гринберг. Он выпил пять стаканов на одном дыхании и теперь не мог отдышаться. - У тебя хороший сдул, - сказал Масней. - Нет. Просто я немного телепат. Это талант Гринберга, но он в него не особенно верил, поэтому не мог им по-настоящему пользоваться. Я могу. Это может оказаться мне очень полезным. - Так почему тнактипы работали на вас? - Он исковеркал слово еще хуже, чем Гарнер. В самом вопросе уже содержался ответ. _В этот момент все, кто был в комнате, дернулись, как рыба, посаженная на крючок_. Он не упал. Мгновение спустя после того как он выбросил руки, _Кзанол_ уже опирался на все свои шесть пальцев, как отжимающийся человек. Минуту он оставался в этом положении, потом встал на ноги. Тяготение было сильнее привычной нормы. Где все? Где тот тринт или раб, который освободил его? _Кзанол_ находился в пустом, отвратительно чужом здании, в таком, какие встречаются только в свободных рабских мирах до появления там правителей. Но... как он сюда попал, если направлялся на пустынную продовольственную планету? В первое мгновение _Кзанол_ ожидал увидеть себя во дворце надсмотрщика. И куда все подевались? _Кзанолу_ страшно нужен был кто-то, кто скажет ему, что происходит. Он прислушался. По какой-то причине ни у людей, ни у тринтов нет заслонок на ушах вроде тех, которые у них имеются на глазах. Дар Силы у тринтов лучше защищен. Кзанол не смог мгновенно опустить щит умственной защиты и теперь расплачивался за опрометчивость. Это все равно, что заглядывать в дуговую лампу с тротуара. Нигде во вселенной тринтов телепатический шум не был таким сильным. Рабские планеты никогда не были так перенаселены; к тому же в общественных местах тринты держали щиты умственной защиты наготове. Кзанол зашатался от боли. Его реакция была мгновенной и автоматической. "ПЕРЕСТАНЬТЕ ГНАТЬ НА МЕНЯ СВОИ МЫСЛИ!" - приказал он жителям Топеки. В комплексе психиатрических больниц, все еще называвшемся в честь Меннингера, тысячи врачей, медсестер и пациентов услышали приказ. Сотни пациентов приняли его как буквальный и долгосрочный. Некоторые оцепенели и выздоровели. Другие оказались парализованными. Несколько тихих психов стали буйными. Группа докторов превратилась в пациентов, всего лишь маленькая группа, но их выход из строя сказался на работе отделения экстренной помощи, когда из города стали поступать толпы пострадавших. Госпиталь Меннингера находился за десятки километров от Главного Управления Полиции Топеки. В маленькой комнате все дернулись, как пойманная на крючок рыба. После этого все, кроме Кзанола-Гринберга, застыли на месте. Их лица ничего не выражали. Они были невменяемы. В первое же мгновение телепатического удара щит мысленной блокады Кзанола-Гринберга опустился с почти слышимым лязгом. Несколько минут ревущий шум отдавался в его мозгу. Когда Кзанол-Гринберг снова обрел возможность думать, он все еще не решался поднять умственный щит. _На земле был еще один тринт_. Охранники в дверях сидели на корточках или валялись, как тряпичные куклы. Кзанол-Гринберг вытащил сигареты из темно-синего кармана рубашки и зажег одну из них от тлеющего окурка во рту Маснея, невольно спасая его от сильнейшего ожога. Кзанол-Гринберг сидел и курил, размышляя о другом тринте. Первое: этот тринт увидит в нем раба. Второе: у него, Кзанола, был щит мысленной блокады. Это могло бы убедить тринта, кем бы он ни был, что он, Кзанол, тринт в человеческом теле. А может и нет. Если убедит, то поможет ли ему другой тринт? Или он будет считать Кзанола-Гринберга всего лишь птаввом - тринтом, лишенным Силы? Неприятно, но фактически Кзанол-Гринберг и был птаввом. Ему нужно во что бы то ни стало получить обратно свое тело, прежде чем другой тринт найдет его. И тут, невероятно, он перестал думать о другом тринте. Хотя было чему удивляться. Что тринт делает на Земле? Объявит ли он Землю своей собственностью? Поможет ли он Кзанолу-Гринбергу добраться до Тринтума или до любой новой планеты, считающейся сейчас Тринтумом? Выглядит ли он до сих пор по-тринтски, или два миллиарда лет эволюции превратили тринтов в монстров? Но Кзанол-Гринберг бросил это и стал думать о том, как попасть на Нептун. Возможно, он уже знал, кто этот второй тринт, но еще не был готов посмотреть правде в глаза. Кзанол-Гринберг осторожно прислушался. Тринт покинул здание. Ему больше ничего Не удалось узнать, так как щит другого тринта был опущен. Тогда Кзанол-Гринберг перенес свое внимание на людей в комнате. Они приходили в себя, но очень медленно. Из-за ограниченности ума Гринберга ему пришлось прислушиваться с мучительным напряжением, но все же Кзанол-Гринберг чувствовал, что их личности восстанавливаются. Больше всех преуспел Гарнер. За ним Масней. Еще одна часть памяти Гринберга вот-вот должна была ему пригодиться. Гринберг не лгал, когда говорил о своей дельфиньей любви к розыгрышам. Он провел недели, изучая технику того, что великодушно называют невинной шалостью. Кзанол-Гринберг склонился над Ллойдом Маснеем. - Ллойд, - сказал он внятным, спокойным и внушительным голосом. - Сосредоточься на звуке моего голоса. Ты будешь слышать только звук моего голоса. Твои веки становятся тяжелыми. Очень тяжелыми. Твои пальцы делаются усталыми. Очень усталыми. Пусть они слабеют. Твоим глазам хочется закрыться, тебе с трудом удается держать их открытыми... Кзанол-Гринберг чувствовал, что личность Маснея прекрасно поддается гипнозу. Она совсем не сопротивлялась. Тяготение раздражало. Сначала оно было едва заметным, но спустя несколько минут становилось изнурительным. Кзанолу пришлось отказаться от мысли идти пешком, хотя он и не хотел ехать в рабских повозках. У меня нет гордости, сказал себе Кзанол, и забрался в припаркованный кадиллак, приказав толстогубому водителю доставить его в ближайший космопорт. Он ощутил неприятную вибрацию, и машина поднялась в воздух с совершенно необязательным рывком. Эти рабы были значительно крупнее среднего сухопутного разумного существа. Над головой Кзанола оказалось много свободного пространства. Помедлив, он осторожно снял шлем. Воздух казался слегка разреженным, что было удивительно, принимая во внимание сильное тяготение. Не считая этого, воздух был довольно хорошим. Кзанол бросил шлем на сиденье и закинул ноги туда же; сиденье было чересчур широким, чтобы быть удобным. Город был удивительным. Огромный и нелепый! Взгляду не открывалось ничего, кроме остроугольных призм, перемежающихся тут и там желтыми прямоугольниками или почти плоскими зданиями со странно изогнутыми крышами. Улицы никак не могли решить, быть ли им кривыми или ровными. Машины проносились мимо, жужжа, как летающие паразиты. Звук лопастей его собственной машины действовал ему на нервы до тех пор, пока Кзанол не научился не обращать на него внимания. Но где он? Должно быть, он как-то проскочил мимо F-124 и попал сюда. Водитель знал, что на этой планете - Земля? - совершались космические полеты и, значит, мог знать, как найти F-124. И восьмую планету ее системы. Потому что было уже ясно, что ему потребуется второй костюм. Эти рабы численно превосходили его в пропорции семнадцать миллиардов к одному. Они могли уничтожить его в любой момент. И уничтожат, когда узнают, что Кзанол из себя представляет. Ему нужно получить Шлем Власти, чтобы обезопасить себя. Затем ему нужно найти планету тринтов, и ему скорее всего потребуется космический корабль лучше тех, которые люди до сих пор производили. Их нужно заставить производить более совершенные корабли. Здания становились ниже, и между ними появились промежутки. Плохие транспортные средства, что ли, заставили этих рабов сбиваться в кучи? Когда-нибудь ему придется потратить время и узнать о них побольше. В конце концов люди теперь принадлежат ему. Что это будет за история! Как восхищенно будут слушать его внуки! Когда придет время, Кзанолу придется купить балладеров, прантаквилов-балладеров, потому что только эти по-настоящему владеют языком... Космопорт приближался. Ему не требовалось особой изобретательности. Поскольку Кзанол-Гринберг имел полный контроль над Маснеем, он просто приказал тому доставить себя из Лос-Анджелеса в космопорт Топеки. Чтобы добраться до него, понадобилось пятнадцать минут. Сначала Кзанол-Гринберг не мог понять, почему Масней идет на посадку. Разве он не может просто перелететь через ограду? Масней не выдавал никакой информации: к этому времени его ум почти пришел и норму, разумеется, в норму для человека, находящегося в гипнотическом трансе. Масней "знал", что на самом деле он не загипнотизирован, а делает все это просто шутки ради. Теперь в любое время он освободится и захватит Гринберга врасплох. А до тех пор Масней был спокоен, счастлив и свободен от необходимости принимать решения. Ему сказали отправиться в космопорт. Вот он в космопорте. Пассажир позволил ему вести машину. Только когда они оказались внизу, Кзанол-Гринберг понял, что Масней ждет, чтобы охранники их пропустили. Он спросил: - Охрана нас пропустит? - Нет, - сказал Масней. Черт, еще одна задержка. - А они пропустили бы меня с... - Кзанол-Гринберг подумал, - Гарнером? - Да. Гарнер - военный. - Ладно, разворачивайся и возвращайся за Гарнером. Машина загудела. - Подожди-ка, - сказал Кзанол-Гринберг и отдал мысленный приказ: "Спи". А где же охрана? На громадном ровном бетонированном пространстве, разрисованном большими красными мишенями, Кзанол-Гринберг увидел космические корабли. Там было двадцать или тридцать орбитальных аппаратов с воздушно-реактивными ракетными двигателями, некоторые из них предназначались для вывода других кораблей на орбиту. Линейный ускоритель стоял у сплошной южной стены поля: четверть мили широких, близко посаженных металлических обручей. Боевые реактивные снаряды лежали в доках, готовые быть загруженными в плоские треугольные ракеты. Но эти ракеты выглядели простыми мотороллерами по сравнению с двумя по-настоящему огромными кораблями. Один, похожий на чудовищную консервную банку, - круговое летающее крыло, лежащее на боку, - был ракетой носителем, грузовым судном и системой жизнеобеспечения Лейзи-Восемь-3. Его узнал бы кто угодно, даже без синего знака бесконечности на борту. Корабль был 320 футов в диаметре и 360 высотой. Другой, дальний справа, - пассажирский корабль, огромный, как старинная "Куин Мэри", - был одним из двух роскошных транспортных средств, обслуживающих отель "Титан". И... даже с такого расстояния было видно, что все, все столпились у его входного отверстия. _Прислушиваясь_ изо всех сил, Кзанол-Гринберг все же не мог понять, что они там делают: но он узнал привкус этих слишком спокойных мыслей. Это были покорные рабы. Рабы, выполняющие приказы. Здесь был другой тринт. Но почему он не возьмет собственный корабль? Или тринт приземлился прямо здесь? Или... он был отпрыском птавва и проводил теперь неспешную инспекцию своей недавно обретенной собственности? Кзанол-Гринберг сказал Маснею: - Охранник разрешил нам проезжать. Веди машину к тому кораблю для свадебных путешествий. Машина понеслась над бетоном. Гарнер тряхнул головой. Его ум походил на ум спящего ребенка. В голове проносились мысли, эфемерные, как сны. Они не задерживались. Гарнеру было приказано не думать. Должно быть, я выгляжу ужасно дряхлым, как-то умудрился подумать Гарнер. Мысль куда-то ускользнула... и вернулась. Дряхлый. Я старый, но не дряхлый. Разве? У меня на подбородке слюни. Он сильно тряхнул головой и хлопнул себя по лбу. Способность мыслить возвращалась к Гарнеру, но все же не так быстро, как ему хотелось. Он тронул рычаги управления своего кресла, и оно двинулось к кофейному автомату. Когда Гарнер наполнил чашку, рука у него дрогнула, и горячий кофе расплескался прямо на колени. Разозлившись, Гарнер швырнул чашку в стену. Его мозг снова погрузился в белый туман. Через некоторое время в дверь шатаясь вошла Джуди Гринберг. Она выглядела ошарашенной, но ее мозг снова функционировал. Она увидела Гарнера, развалившегося в кресле с лицом дряхлого идиота, и стала поливать его голову холодной водой до тех пор, пока он не пришел в себя. - Где он? - спросил Гарнер. - Не знаю, - ответила Джуди. - Я видела, как он выходил, но для меня это как будто не имело значения. Шеф Масней был с ним. Что это с нами произошло? - То, чего я ожидал! - Гарнер был уже не дряхлым стариком, а разъяренным Иеговой. - Это означает, что дела были плохими, а стали ужасными. Эта инопланетная Статуя... Я знал, что в ней что-то не то, как только ее увидел, но не мог понять, что именно. О, черт! Обе его руки были выставлены вперед. Еще я заметил выступ. Вот, смотрите. Пришелец поместил себя в поле, тормозящее время, чтобы избежать какой-то катастрофы. После этого кнопка, включившая поле, оказалась внутри поля, так же как и палец, нажавший ее. Поэтому кнопке и не нужно запирающее устройство, чтобы поддерживать поле. Его и не было. - Но когда я увидел пришельца, обе руки у него были выставлены. Видимо, когда Джански создал свое поле вокруг статуи, пришелец выпустил "копательный инструмент", как его назвал Гринберг, и кнопку тоже. Кнопка, должно быть, отжалась. Не знаю, почему он не ожил сразу, разве только у замораживающего поля нет инерции, подобной запаздыванию фаз в электрическом токе. Но сейчас пришелец жив, и это его мы услышали. - Что ж, тогда это настоящее чудовище, - сказала Джуди. - А Ларри считает себя этим существом? - Да. Кресло Гарнера приподнялось, и в комнате поднялся ветер. Кресло выкатилось из комнаты, быстро набирая скорость. Джуди смотрела ему вслед. - Тогда, если Ларри поймет, что он не тот, кем себя считает... - начала она в надежде. Потом оставила эту мысль. Один из полицейских поднялся, двигаясь, как зомби. По пути к космопорту Кзанол захватил охранников. Кроме этого он взял всех механиков, диспетчеров, космонавтов и даже пассажиров, которых ему случилось встретить по дороге. Похоже, владелец кадиллака считает рискованным путешествием даже полет на Марс! Если таково состояние земной технологии, Кзанолу нужно получить побольше квалифицированной информации. Пару диспетчеров он отослал обратно в центр управления, приказав им найти на звездных картах F-124. Остальная группа шла с Кзанолом, разрастаясь по ходу продвижения. Только у двоих хватило ума спрятаться при виде надвигающейся толпы. Когда Кзанол дошел до пассажирского лайнера, он тащил за собой почти весь космопорт, не считая Маснея, Кзанола-Гринберга и тех двух осторожных парней. Кзанол уже выбрал Лейзи-Восемь-3 - единственный межзвездный корабль на всем поле. Пока он починит спасательную кнопку на спине, рабы успеют закончить настройку и вывод на орбиту двигателя и топливных баков корабля. Пройдет по меньшей мере год, прежде чем он сможет покинуть Землю. Тогда Кзанол наберет большую команду, а сам проведет полет в стасисе. Потомки этих рабов и разбудят его в конце путешествия. Кзанол стоял в полукруге нижнего края корабля и смотрел вверх, в зияющую пасть твердо-топливного посадочного двигателя. Он изучил мозг одного из инженеров, чтобы выяснить, как создается искусственная гравитация. Потом пошел по дальней стене центрального коридора, заглядывая в двери у себя над головой и под ногами; в Сад, где ряды водоемов, оборудованных гидропоникой, служили вместо воздушного растения, выведенного тнактипами; в просторную каюту управления, где стены в каком-то кошмарном изобилии были усеяны циферблатами, экранами и пультами. Корабль Кзанола обходился только экраном и панелью управления. Повсюду он видел изобретательность, заменяющую истинное знание, сложные приспособления вместо простых, компактных механизмов, известных Кзанолу. Отважится ли он доверить свою жизнь этому наспех сколоченному монстру? Выбора нет. Примечательно, что и люди были бы вынуждены довериться кораблю. Они стали бы плести интриги, бороться, только чтобы попасть сюда. Тяга к космосу была у людей каким-то сумасшествием... сумасшествием, которое необходимо быстро вылечить, пока они не истощили всех ресурсов планеты. Это обзорное путешествие, вяло подумал Кзанол, длится дольше, чем я предполагал. А потом совсем не вяло: увижу ли я Тринтум когда-нибудь снова? Что ж, по крайней мере, у него полно времени. Пока он здесь, он может еще узнать, что, по мнению людей, называется роскошным лайнером. Кзанол был поражен против желания. На Тринтуме имелись лайнеры, которые были больше Золотого Кольца, и несколько таких, которые были значительно больше; но немногие из них создавали атмосферу роскоши. Даже те, что перевозили владельцев целых планет. Реактивные двигатели, расположенные под треугольными крыльями, были величиной почти с те военные корабли, что стояли на поле. Строители Золотого Кольца оставили углы только там, где их не было видно. Комната отдыха выглядела просторной, намного просторнее, чем была на самом деле. Стены были отделаны золотым и темно-синим. Антиперегрузочные кресла убирались в стену, освобождая место для бара, небольшой танцплощадки и компактного казино. Обеденные столы аккуратно и автоматически поднимались из покрытого ковром пола и переворачивались, показывая темную поверхность искусственного дуба. Передняя стена представляла собой гигантский стереоэкран. Когда уровень воды в топливных баках становился достаточно низким, холл перед комнатой отдыха превращался в бассейн. Кзанол был несколько озадачен планировкой, пока не понял, что двигатель находится в нижней части корабля. Воздушно-реактивные двигатели поднимут корабль на безопасную высоту, но после этого реактивный двигатель будет сообщать корпусу ускорение вверх, а не вперед. Корабль использовал воду вместо жидкого водорода не потому, что пассажиры не могли обойтись без бассейна, а потому, что воду было безопаснее перевозить, и она обеспечивала резервный запас кислорода. Каюты показались Кзанолу чудесами миниатюризации. Здесь есть идеи, думал Кзанол, которые можно будет использовать, вернувшись в цивилизованный мир. Он уселся в одно из антиперегрузочных кресел в комнате отдыха и стал просматривать литературу, вложенную в их спинки. Первое же, на что наткнулся Кзанол, была прекрасная цветная фотография Сатурна, вид с главного танцевального яруса отеля Титан. Конечно же, Кзанол сразу узнал его. Он начал нетерпеливо задавать вопросы людям вокруг. Правда потрясла его. Кзанол-Гринберг задохнулся, и его щит телепатической защиты с лязгом поднялся. Масней не был столь удачлив. Он пронзительно закричал, сжал голову и снова закричал. В Топеке, на расстоянии тридцати миль, особенно чувствительные люди тоже услышали вопль ярости, горя и отчаяния. В госпитале Меннингера девушка, парализованная уже четыре года, заставила дряблые мышцы ног поддерживать ее в вертикальном положении, пока она озиралась вокруг. Кому-то нужна была помощь, кому-то нужна была ее помощь. Лукас Гарнер задохнулся и резко остановил кресло. Окруженный пешеходами, которые вели себя так, будто их мучили сильные головные боли, Гарнер прислушался. Во всем этом волнении должна быть информация! Но Гарнер ничего не узнал. Он чувствовал, что ощущение потери становится его собственным, лишая его желания жить, пока, наконец, не ощутил, что тонет в черном водовороте. - Тебе не больно, - сказал Кзанол-Гринберг спокойным, уверенным, очень громким голосом. Эта громкость должна была заглушить крик Маснея. - Ты чувствуешь это, но тебе не больно. Несмотря ни на что, ты ощущаешь себя невероятно смелым, более смелым, чем когда-либо в своей жизни. Масней перестал кричать, но его лицо было искажено гримасой страдания. - Хорошо, - сказал Кзанол-Гринберг. - Спи. Он дотронулся до лица Маснея кончиками пальцев. Масней обмяк. Машина продолжала невесомо скользить над бетоном, двигаясь не воздушной подушке по направлению к цилиндрической раковине Лейзи-Восемь-3. Кзанол-Гринберг позволил машине двигаться самой, потому что не мог управлять ею с заднего сидения, а Масней был не в состоянии помочь. Мысленный вопль оборвался. Кзанол-Гринберг положил руку на плечо Маснея и сказал: - Останови машину, Ллойд. Масней подчинился без малейшего признака паники, физической или умственной. Машина мягко приземлилась в двух ярдах от обшивки гигантского колониального корабля. - Спи, - сказал Кзанол-Гринберг, и Масней заснул. Возможно, это пойдет ему на пользу. Масней все еще был под гипнозом, а когда он проснется, гипноз будет еще более глубоким. Что касается Кзанола-Гринберга, он знал, чего хочет. Разве что отдохнуть и подумать. И еда ему бы тоже не повредила, решил он. Кзанол-Гринберг узнал разум, который выплеснул свою боль на половину Канзаса, и ему требовалось время, чтобы понять, что он, Кзанол-Гринберг - не Кзанол, не тринт, не повелитель мироздания. Все ближе и ближе слышался рев, похожий на рев взорвавшегося реактора. Кзанол-Гринберг увидел, как над бетоном расстилается и постепенно исчезает волна пылающего дыма. Он не мог даже представить, что это. Кзанол-Гринберг осторожно опустил свой умственный щит и - понял: _Настоящий Кзанол отправился за вторым костюмом_. Корабли, границы и Родильный Астероид - по этому вы можете узнать Мир Кольцо. Столетие назад, когда на Кольце появились первые поселения, на кораблях использовались ионные двигатели, атомные батареи и химические маневровые двигатели. Теперь все корабли использовали реакторные трубки, основанные на методе, заставляющем внутреннюю поверхность хрустально-цинковой трубки отражать основные формы энергии и вещества. Компактный преобразователь заменил резервуары с воздухом и гидропоникой, по крайней мере, во время месячных перелетов, хотя на межзвездных колониальных кораблях по-прежнему приходилось строить продовольственные заводы. Корабли стали меньше, более надежными, более маневренными и дешевыми, гораздо более быстрыми. Их, определенно, стало намного больше. У Кольца имелись десятки тысяч кораблей и... миллионы телескопов. На каждом корабле находится, по крайней мере, один. Телескопы на Троянском астероиде наблюдают за звездами, и Земля покупает эти фильмы, расплачиваясь зерном, водой и готовыми продуктами, потому что телескопы Земли расположены слишком близко к Солнцу, чтобы избежать помех, вызванных искривлением гравитационного поля и солнечным ветром. Еще телескопы наблюдают Землю и Луну, и эти фильмы засекречены. Телескопы следят и друг за другом, корректируя орбиту каждого важного астероида, когда планеты сталкивают его с курса. Родильный Астероид уникален. Первые исследователи наткнулись на почти цилиндрическую глыбу, состоящую из сплошного железно-никелевого сплава, длиной в двадцать две мили и в милю шириной. Она вращалась недалеко от Цереры. Разведчики нанесли на карту ее орбиту и нарекли С-2376. Шестьдесят лет спустя пришли рабочие и привезли с собой план. Они пробурили отверстие вдоль оси астероида, наполнили его пластиковыми мешками с водой и заткнули с обеих сторон. Твердо-топливные реактивные двигатели заставили С-2376 вращаться вокруг своей оси. Пока астероид крутился, солнечные зеркала купали его в свете, медленно расплавляя от поверхности к центру. После того, как вода перестала взрываться и камень остыл, рабочие получили цилиндрический железно-никелевый пузырь двадцать миль в длину и шесть в диаметре. Это уже тогда было дорого. Теперь еще дороже. Пузырь постоянно искусственно вращали, чтобы обеспечить половину тяготения, его наполнили воздухом, дорогостоящей водой, сверху присыпали смесью из распыленных каменных метеоритных осколков и пыли, засеянной специально отобранными бактериями. Небольшой холм в центре создал озеро в виде обручального кольца, которое теперь окружало небольшой, вывернутый наизнанку мир. На полюсах астероида были установлены тенты в милю шириной, защищавшие их от света, так, чтобы там конденсировался снег, падал под собственным весом, таял и стекал к озеру ручейками. Для завершения этого проекта потребовалась четверть века. Тридцать пять лет назад Родильный Астероид освободил Мир Кольцо от самой важной, буквально пуповинной связи с Землей. Женщины не могут рожать в невесомости. Родильный, с его двумястами квадратными милями полезной площади, мог свободно вмещать сто тысяч человек, и однажды так и будет. Но пока население Кольца составляет всего восемьдесят тысяч человек. Родильный насчитывает приблизительно двадцать тысяч, в основном женщин, в основном временно, в основном беременных. Ларс держал морковку в одной руке и ручку киноаппарата в другой. Он прокручивал шестичасовой фильм таким образом, что катушка закончилась бы за 15 минут. Фильм был снят одной из камер Эроса, нацеленных на Землю. Большую часть следующей недели Эрос будет ближайшим к Земле астероидом. Пленки будут поступать одна за одной. Внезапно Ларс перестал жевать. Его рука медленно двинулась в обратную сторону, пленка прокрутилась немного назад. Остановилась. Вот оно. Один кадр засвечен почти до краев. Ларс перенес пленку на более мощный аппарат и стал прокручивать ее медленно, вернувшись на несколько кадров назад. Дважды он использовал увеличитель. Наконец пробормотал: "Идиоты". Ларс пересек комнату и попытался найти Цереру с помощью мазера. Дежурный нацепил наушники с видом человека, теряющего терпение. Он слушал молча, зная, что источник находится на расстоянии световых минут. Когда сообщение стало повторяться, дежурный ткнул кнопку и сказал: - Джерри, найди Эрос и передай следующее. - Записываю... - Спасибо, Эрос. - Ваше сообщение полностью принято. Мы выйдем прямо на него, Ларс. У меня для тебя есть новости. Врач говорит, что через семь месяцев ты станешь отцом здоровых девочек-близнецов. Повторяю, девочек-близнецов... Аккуратно, не спуская пальцев с кнопок вспомогательных реактивных двигателей. Лит Шефер завел корабль в док на полюсе Родильного. Церера, постоянно находящаяся на тридцать миль ниже Родильного, была валуном, изрытым гигантскими ямами и испещренным пузырями гибкого прозрачного пластика. Лит немного отдохнул - стыковка всегда давалась с трудом, к тому же вращение Родильного было неустойчивым, даже на оси. Затем он выбрался из люка и спрыгнул. Он приземлился на сетку, натянутую над ближайшей из десяти служебных шлюзовых камер, спустился, как паук, к стальной двери, и вполз внутрь. Десять минут спустя, пройдя еще дюжину дверей, Лит добрался до раздевалки. Раздевалкой ему служил шкафчик с меткой. Туда он и сложил свой костюм и снаряжение, обнажив гигантскую, худощавую фигуру, темные волосы и красно-коричневый загар, исключительно на руках и лице. Лит купил в автомате тонкий комбинезон. Лит и Марда были одними из нескольких сотен жителей Кольца, которые не стали нудистами в до предела упрощенной обстановке. Последняя дверь позволила Литу выйти за тепловой экран. Он все еще находился в невесомости. Лифт одним прыжком доставил его на четыре мили вниз, туда, где Лит мог получить трехколесный мотороллер. Даже постоянные жители Кольца не могли удерживать двухколесный в вертикальном положении из-за изменяющейся силы Кориолиса. Мотороллер съехал по крутому склону, который переходил во вспаханные поля, оранжереи с работающими сельхозмашинами, леса, реки и разбросанные коттеджи. Через десять минут Лит был дома. Нет, не совсем дома. Их домик был арендован у так называемого правительства Кольца. Дом жителя Кольца - внутри его скафандра. Но когда внутри домика ждала Марда - темная, крупная, у которой только что стали появляться признаки беременности, - он чувствовал, что возвращается домой. Потом Лит вспомнил о предстоящем разговоре. Мгновение он колебался, намеренно расслабляясь, прежде чем позвонить. Вжик - дверь исчезла. Они стояли друг против друга. - Лит, - сказала Марда спокойно, ничуть не удивившись. Потом: - Тебе звонили. - Тогда я сперва займусь этим звонком. На Кольце, как на Земле, уединенность считалась редкой и ценной вещью. Телефонная будка представляла собой прозрачную звуконепроницаемую призму. Лит еще раз украдкой глянул на Марду, прежде чем ответить на звонок. Она выглядела взволнованной и решительной. - Привет, Каттер. Что нового? - Привет, Лит. Потому и звоню, - сказал дежурный на Церере. Голос Каттера, как обычно, ничего не выражал. Как и его внешность. Каттер отлично смотрелся бы, выдавая билеты или марки из-за решетчатого окошка. - Ларс Стиллер только что звонил. Один из специальных кораблей для свадебных путешествий на Титан только что стартовал с Земли, не предупредив нас. Комментарии? - Комментарии? Эти безмозглые... Транспортная проблема в космосе означала больше, чем просто столкновение космических кораблей. Два корабля еще никогда не сталкивались, но люди погибали, когда, их корабли проходили через выхлопы реактивного двигателя. Транспортный контроль с помощью телескопов, радиопередач, наблюдения за звездами и астероидами - все это могло пойти насмарку из-за одного неосторожного пилота. - И я сказал то же самое, Лит. Что мы будем делать, повернем их обратно? - О, Каттер, почему бы тебе не отправиться на Землю и не основать собственное правительство? - Лит сильно потер виски обеими руками, снимая напряжение. - Но как мы можем развернуть тридцать молодоженов, каждый из которых мультимиллионер? Ситуация сейчас напряженная. Хочешь начать Последнюю Войну? - Думаю, нет. Сожалею насчет Марды. Что с ней? - Она прилетела сюда поздновато. Ребенок развивается слишком быстро. - Чертовски досадно. - Да. - Так что делать с молодоженами? Лит попытался отогнать тягостные мысли. - Назначь кого-нибудь следить и передавать курс свадебного. Потом выпиши большой счет за услуги и отправь на Титан Энтерпрайзиз - Земля. Если они не оплатят его через две недели, мы пошлем копию в ООН и потребуем санкций. - Годится. Пока, Лит. Зачатый в невесомости и проведший в невесомости почти три месяца ребенок рос слишком быстро. Это вопрос, который может разрушить их брак: разрешить ли автодоку сделать сейчас аборт? Или подождать, замедлить развитие ребенка при помощи соответствующих гормональных инъекций и надеяться, что он не родится каким-нибудь монстром? Но такой надежды почти не было. У Лита появилось ощущение, что он тонет. Неимоверным усилием воли он заставил себя говорить спокойно. - У нас еще будут дети, Марда. - Будут? Слишком велик риск, что я снова попаду на Родильный, когда будет уже поздно. О, Лит, давай подождем, пока не будем уверены. Со времени последней проверки автодока прошло уже три месяца. Но сейчас Лит не мог ей этого сказать. Ни сейчас, ни позже. Вместо этого проговорил: - Марда, автодок уверен, и доктор Сайропопулос уверен. Я скажу тебе, о чем я подумал. Мы можем снимать домик где-то здесь, на Родильном, пока ты снова не забеременеешь. Так уже делали. Разумеется, это дорого... Зазвонил телефон. - Да, - рявкнул он. - Каттер, что еще случилось? - Две вещи. Подготовься, возьми себя в руки. - Давай. - Первое. Свадебный направляется не на Титан. Похоже, он держит курс в направлении Нептуна. - Но... Выкладывай лучше все сразу. - С базы в Топеке только что стартовал военный корабль. Он преследует свадебный, но Земля и на этот раз с нами не связалась! - Более чем интересно. Сколько свадебный уже в пути? - Полтора часа. Он еще не достиг поворотного пункта, но, конечно, может направляться к любой группе астероидов. - О, просто великолепно! - Лит на мгновение закрыл глаза. - Выглядит так, будто у свадебного какие-то неполадки, а другой корабль пытается прийти ему на помощь. Могло что-нибудь выйти из строя в системе жизнеобеспечения? - Не думаю. Не на Золотом Кольце. У свадебного аварийная система на системе. Но ты послушай самое интересное. - Валяй. - Военный корабль стартовал с поля на реактивном двигателе. - Тогда... - Был только один мыслимый ответ. Лит рассмеялся. - Кто-то угнал его! Каттер тонко улыбнулся. - Точно. Опять же, будем мы их разворачивать? - Конечно, нет. Во-первых, если мы пригрозим, что будем стрелять, может случиться так, что нам действительно придется это сделать. Во-вторых, Земля очень обидчива, когда речь идет о ее правах в космосе. В-третьих, это их проблема и их корабли. В-четвертых, я хочу посмотреть, что будет дальше. У тебя есть какие-нибудь соображения, Каттер? - Я думаю, что украдены оба корабля. - Каттер все еще улыбался. - Нет, нет. Слишком невероятно. Военный корабль угнали, а свадебный, должно быть, захвачен. Мы скоро будем свидетелями первого случая космического пиратства! - О-о! Пятнадцать пар со всеми своими драгоценностями плюс, ух, выкуп... знаешь, я думаю, ты прав! - и Лит Шефер стал первым человеком за многие годы, услышавшим как Каттер открыто смеется. На исходе августа Канзас напоминал паровую ванну. В городе, под температурным зонтиком, была прохладная, немного ветреная осень. Но когда кресло Люка Гарнера преодолело неосязаемый барьер между Прохладой и Жарой, воздух опалил его, как дыхание Ада! С этого места Люк ехал на максимальной скорости, стремясь поскорее попасть в госпиталь с кондиционированным воздухом и не особенно заботясь о том, что его кресло может разбиться. Люк притормозил на контрольно-пропускном пункте космопорта, мгновенно был пропущен и пронесся по бетону, как снаряд, выпущенный из катапульты. Госпиталь возвышался на краю огромного посадочного поля, как кусок швейцарского сыра, острым углом указывая внутрь. Гарнер все же успел въехать внутрь прежде, чем его накрыл бы солнечный удар. Очередь перед лифтом была безнадежно длинной, а кресло Гарнера довольно массивным, он один занял бы весь лифт. А люди теперь уже не были чрезмерно вежливыми со стариками. Слишком много стало стариков. Гарнер глубоко вдохнул прохладный воздух и выехал из госпиталя. Оказавшись на улице, он нащупал пепельницу на левой ручке своего кресла. Гул мотора перешел в рев, и внезапно мотор перестал быть устройством для наземного передвижения. Видел бы его сейчас Масней! Шесть лет назад Масней бессовестно приказал ему избавиться от нелегального мощного стартового двигателя, пригрозив посадить Люка в тюрьму за использование летательного аппарата с ручным управлением. Чего не сделаешь для друга, рассудил Гарнер, и спрятал панель управления под пепельницей. Земля удалялась. Стена здания уносилась вниз: шестьдесят этажей. С такой высоты ему стали видны шрамы, оставленные Гринбергом и Маснеем. Волнообразное пламя, вырвавшееся из реактивного двигателя, расплескало расплавленный бетон во все стороны; оставило огромные кратеры и замысловатые канавки, похожие на следы земляного червя; задело вход в пассажирский тоннель, превратив его в ручьи расплавленного металла, стекающие по ступеням. Люди и машины теперь были заняты уборкой всего этого. Под ним был солярий. Люк посадил кресло на крышу и покатил к лифту мимо перепуганных пациентов, принимавших солнечные ванны. По пути вниз лифт был совершенно пустым. Гарнер вышел на пятьдесят втором этаже и показал дежурной сестре удостоверение. Они все были в одной палате. Мидей, Сандлер, Бузин, Катц... всего двадцать восемь человек, ближе всех оказавшихся к Кзанолу, когда он выплеснул свой гнев. Семеро находились в пластиковых коконах. Пришелец забыл приказать им укрыться, и они попали в воздушный поток во время старта. "Золотого Кольца". Остальные спали искусственным сном. Иногда их лица искажались, видимо, жестокими сновидениями. - Я - Джим Скаруорд, - сказал белокурый круглолицый человек в форме медперсонала. - Я о вас слышал, мистер Гарнер, могу я вам чем-нибудь помочь? Гарнер указал глазами на ряд лечебных камер. - Сможет ли кто-нибудь из этих людей перенести дозу скополамина? Возможно, они располагают информацией, которая мне необходима. - Скоп? Не думаю. Мистер Гарнер, что с ними случилось? В колледже я немного изучал психиатрию, но никогда не видел ничего подобного. Это не уход от реальности, это не прямой или извращенный страх... Они в отчаянии, но не так, как другие люди. - Мне сообщили, что они стали такими в результате контакта с инопланетянином. Если бы вы рассказали мне об этом подробнее, у меня было бы больше шансов вылечить их. - Вы правы. Вот, что я знаю, - сказал Гарнер. И рассказал доктору все, что случилось после того, как статуя была поднята из океана. Доктор слушал молча. - Тогда он не просто телепат, - сказал он, когда Гарнер закончил. - Этот пришелец может управлять умами. Но что такое он мог им приказать, что вызвало бы подобный стресс? - Врач указал на ряд спящих пациентов. - Ничего. Не думаю, что он тогда отдавал приказания. Пришелец просто получил адский шок и стал переживать во всеуслышание. - Люк уронил массивную руку на плечо доктора, Скаруорд вздрогнул, удивившись ее тяжести. - Теперь, когда они очнутся, я в первую очередь выясню, кем они себя считают. Собой? Или пришельцем? Инопланетянин мог наложить на их разум свою эмоциональную модель или даже память. - Я, лично и как официальное лицо, хочу знать, почему Гринберг и пришелец раздельно угнали космические корабли. Они же должны знать, что это межпланетные корабли, а не межзвездные колониальные ракеты. Или где-то в солнечной системе есть инопланетная база? Какова их цель? Возможно, мы сможем решить обе проблемы сразу, доктор Скаруорд. - Да, - медленно проговорил Скаруорд. - Может, вы и правы. Дайте мне один час на то, чтобы найти, у кого из них самое сильное сердце. Люк всегда держал книги в отделении для перчаток. При его профессии ему приходилось много ждать. Артур Катц, квалифицированный помощник пилота реактивных кораблей (типов C, D и X-1), выгнулся и забился, словно в эпилептическом припадке. Его руки бессмысленно молотили воздух. Из груди рвались нечленораздельные звуки. - Это займет несколько минут, - сказал Скаруорд. - Катц уже не под наркозом, но проснуться он должен естественно. Гарнер кивнул. Он внимательно изучал лежащего перед ним человека, при этом глаза его сузились, а губы были слегка сжаты. Как будто Гарнер рассматривал незнакомую собаку, размышляя, собирается ли она лизнуть его в лицо или перегрызть горло. Катц открыл глаза. Они округлились, затем крепко сжались в отчаянии. Потом Катц снова осторожно открыл их. Он закричал и опять бессмысленно замотал руками. И стал задыхаться. На это было страшно смотреть. Как только ему удавалось восстановить дыхание, Катц принимался ловить воздух ртом и снова начинал задыхаться. Он был до смерти напуган и, подумал Гарнер, в основном не тем, что может задохнуться. Скаруорд нажал кнопку, и автодок Катца впрыснул ему в легкие успокаивающее средство. Катц расслабился и глубоко задышал. Скаруорд снова усыпил его. Неожиданно Гарнер спросил: - Кто-нибудь из них хоть чуть-чуть обладает парапсихическими способностями? Арнольд Диллер, контролер реактивных двигателей (всех общепринятых типов) глубоко вздохнул и начал мотать головой взад - вперед. Не мягко. Казалось, он пытается сломать себе шею. - Мне бы хотелось найти кого-нибудь с высоким телепатическим уровнем, - сказал Гарнер. Между ладонями он машинально раскрошил сигарету. - У него был бы лучший шанс. Посмотри на беднягу! Скаруорд сказал: - У него всего лишь жалкий человеческий дар предвидения. Если бы Диллер на что-то годился, он бы убегал вместо того, чтобы прятаться, когда пришелец взорвался. Как это могло защитить его от телепатии? Он... - Скаруорд толкнул Гарнера под руку, чтобы тот замолчал. - Диллер! - сказал Скаруорд властно. Диллер перестал трясти головой и посмотрел на них. - Вы меня понимаете, Диллер? Диллер открыл было рот для ответа и стал задыхаться. Потом он закрыл рот и кивнул, тяжело дыша носом. - Меня зовут Скаруорд, я - ваш врач. - Он помедлил, как бы сомневаясь. - Вы - Арнольд Диллер, не так ли? - Да. - Голос был хриплым, неустойчивым, как будто им давно не пользовались. Что-то внутри Гарнера расслабилось, он заметил, что у него полная рука табака, и стряхнул его. - Как вы себя чувствуете? - Ужасно. Мне хочется неправильно дышать, неправильно говорить. Мне можно закурить? Гарнер протянул ему зажженную сигарету. Голос Диллера зазвучал лучше, более внятно: - Это было странно. Я пытался заставить вас дать мне сигарету. И когда вы просто сидели, я сходил от этого с ума. - Он нахмурился. - Скажите, как, я вообще попал к врачу - человеку? - То, что с вами произошло, не было введено в программу автодока, - беспечно сказал Скаруорд. - Хорошо, что вам пришло в голову спрятаться. Другие оказались ближе. Они в гораздо худшем состоянии. Ваша сила предвидения действует? - Она мне ничего не говорит. Я все равно никогда не могу на нее рассчитывать. Почему?.. - Ну, поэтому я вас и выбрал. Я думал, если вы ее лишились, вы, может быть, свыклись с мыслью, что вы - некий пришелец. - Некий... - Диллер стал задыхаться. На какое-то мгновение он совсем перестал дышать, потом медленно возобновил дыхание через раздувавшиеся ноздри. - Я помню, - сказал он. - Я видел нечто, идущее по полю с толпой людей, еще подумал, что бы это могло быть? Потом в моей голове помутилось. Я больше не ждал. Я просто побежал, как ненормальный, и оказался позади какого-то здания. Что-то, происходившее у меня в голове, мучило меня. Я хотел подойти к нему поближе, но знал, что это неправильно, и еще я думал, не схожу ли я с ума, а потом а-а-а... - Диллер замолчал и сглотнул, его глаза обезумели от страха, и он опять задохнулся. - Все в порядке, Диллер, все в порядке, - повторял Скаруорд. Дыхание Диллера пришло в норму, но говорить он не мог. Скаруорд сказал: - Я бы хотел представить мистера Гарнера из Технологической полиции ООН. Диллер вежливо кивнул, но не проявил особенного интереса. Тогда Гарнер сказал: - Мы хотим поймать этого пришельца, пока он не принес еще большего вреда. Если вы не возражаете... Мне кажется, вы можете располагать информацией, которой у нас нет. Диллер кивнул. - Примерно через пять минут после того, как этот телепатический взрыв накрыл вас, пришелец стартовал в открытый космос. Час спустя за ним последовал человек, у которого есть причина думать, что он - этот пришелец. У этого человека неверные воспоминания. Оба держат курс в одном направлении. У них есть какая-то цель. Не могли бы вы сказать мне, что это? - Нет, - сказал Диллер. - Вы могли получить что-то при этом умственном взрыве. Пожалуйста, постарайтесь вспомнить, Диллер. - Я ничего не помню, Гарнер. - Но... - Ты, старый дурак! Ты что думаешь, я хочу задохнуться насмерть? Каждый раз, когда я вспоминаю о том, что случилось, я начинаю задыхаться! Я и думать начинаю по-чужому, все выглядит незнакомым. Я чувствую себя окруженным врагами. Но, что хуже всего, я становлюсь таким подавленным! Нет. Я ничего не помню. Убирайтесь. Гарнер вздохнул и демонстративно положил руки на рычаги управления креслом. - Если вы передумаете... - Я не передумаю. Так что незачем возвращаться. - Я и не смогу. Я отправлюсь за ними. - В космическом корабле? Вы? - Мне придется, - сказал Гарнер. Однако он непроизвольно глянул на свои скрещенные ноги... скрещенные утром, руками. - Мне придется, - повторил он. - Никто не знает, до чего хотят добраться эти двое, но это, должно быть, что-то очень ценное. Уж очень они стараются получить его. Может быть, это оружие или сигнальное устройство для связи с их планетой... Кресло загудело. - Полминуты, - сказал Диллер. Гарнер выключил мотор и стал ждать. Диллер откинулся и посмотрел в потолок. Его лицо стало меняться. Теперь это было уже не лицо - зеркало души, а беспорядочное подергивание мышц на голове. Дыхание Диллера снова нарушилось. "Наконец Диллер поднял глаза, начал говорить и запнулся. Он прочистил горло и начал снова. - Усилитель. У этого... ублюдка... усилитель, спрятанный на восьмой планете. - Отлично! А что он усиливает? Диллер стал задыхаться. - Ладно, - сказал Гарнер. - Думаю, я знаю. Кресло стремительно выкатилось из комнаты. - Они оба напуганы, - сказал Люк. - Направляются к Нептуну, причем ваш муж на полтора часа сзади. - Но разве вы никого не пошлете за ними? - умоляла Джуди. - Он не отвечает за себя, он не знает, что делает! - Конечно. Мы пошлем меня. У него мой товарищ, вы же знаете. - Увидев реакцию миссис Гринберг, он быстро добавил: - Они на одном корабле. Мы не сможем защитить Ллойда, не защитив вашего мужа. Они сидели в гостиничном номере Джуди, попивая "Том Коллинз". Было сверкающее августовское утро. Одиннадцать часов. - Вы знаете, как он сбежал? - спросила Джуди. - Да. Пришелец отключил всех в порту во время той вспышки гнева. Всех, кроме Гринберга. Ваш муж просто взял корабль, который стоял наготове, и заставил Ллойда поднять его в воздух. Ллойд, к несчастью, знает, как управлять военным кораблем. - А почему мистер Масней подчиняется приказам Ларри? - Потому что Ларри загипнотизировал его. Я помню все представление. Джуди посмотрела на свои колени. Уголки ее рта начали кривиться. Она хихикнула, потом рассмеялась. Как раз в тот момент, когда смех стал угрожающе переходить во всхлипывания, Джуди стиснула зубы, застыла на мгновение, потом откинулась в своем кресле. - Все в порядке, - сказала она. На ее лице не было и следов смеха, только изнеможение. - Что с вами? - Ничего страшного. А зачем им лететь на Нептун? - Не знаю. Мы даже не уверены, что они направляются именно туда. У вас нет чего-нибудь вроде телепатической связи с вашим мужем? - Больше нет. После того, как он вошел в поле доктора Джански, я ничего не чувствую. - Что ж, в любом случае вы ощущали бы другого человека. Вы помните, что вы почувствовали позавчера в двадцать часов? - В 20:00? Дайте подумать. - Она закрыла глаза. - Разве я не спала? О, что-то разбудило меня, и я больше не смогла заснуть. У меня было чувство, что произошло что-то ужасное. Чудовища в ночных тенях. Я была права, не так ли? - Да. Особенно, если вы чувствовали разум Ларри. А что потом? - Ничего. - Ее маленькая ладонь ритмично постукивала по ручке кресла. - Ничего! Кроме того, что я хочу найти его. Найдите его! Это все, чего я хотела с тех пор, как он взял корабль! Найдите его, пока он... Найти его! Хотя дело не только в том, чтобы найти его, сказал он себе в сотый раз. Он должен найти его первым! Он должен найти его раньше, чем это сделает Кзанол, настоящий Кзанол. И в сотый раз Кзанол-Гринберг задал себе вопрос, удастся ли ему это. Земли не было видно уже несколько часов. Кзанол-Гринберг и Масней молча сидели в пузыре управления. Молча и неподвижно. Пузырь управления занимал три четверти системы жизнеобеспечения корабля. Стоять выпрямившись можно было только в шлюзовой камере. Никаких особенных развлечений у Кзанола-Гринберга не было. Правда, ему приходилось следить за Маснеем. Кзанол-Гринберг должен был предвидеть, когда Масней почувствует неудобство. Если Масней выйдет из гипноза, потом может оказаться трудным загипнотизировать его снова. Поэтому Кзанолу-Гринбергу приходилось посылать Маснея в туалет раньше, чем в этом возникала необходимость, давать ему воду еще до того, как он захочет пить, заставлять его делать упражнения прежде, чем его мышцы затекут от постоянного сидения. Масней не был обычным рабом, который сам мог позаботиться о себе. Не считая этих маленьких забот, самозваный тринт был не слишком обременен обязанностями. Он проводил часы просто сидя и размышляя. Не планируя, потому что планировать было нечего. Или он достигнет восьмой планеты первым, или нет. Или он наденет усилительный шлем, или это сделает настоящий Кзанол, и тогда никогда уже не придется ничего планировать. Ничей телепатический щит не сможет противостоять усилительному шлему. С другой стороны, шлем сделает его повелителем Кзанола. Применение усилителя к тринту категорически запрещено, но вряд ли ему теперь стоит опасаться законов Тринтума. "Сможет ли Шлем Власти увеличить Силу рабского ума?" - Кзанол-Гринберг отогнал эту мысль... в очередной раз. Далекое будущее в лучшем случае было мрачным. Кзанол-Гринберг был последним из тринтов, а настоящий Кзанол не сможет дать потомства. Да, он будет владельцем пояса астероидов и перенаселенного мира рабов. Да, он будет богаче, чем даже дед - владелец Раккарлиу. Но у деда были сотни жен и тысяча детей! Сотни жен Кзанола-Гринберга будут рабынями, как и его тысяча детей. Каждый из них ниже, чем птавв. Покажутся ли ему "женщины" красивыми? Сможет ли он вступать с ними в брак? Возможно. Ему придется попробовать. Но его железы - явно не железы Кзанола. В любом случае, он будет выбирать себе женщин по представлениям о красоте Ларри Гринберга... да, Гринберга, независимо от того, что сам чувствует. Большая часть удовольствия, которое приносит богатство, состоит в том, чтобы демонстрировать это богатство, а Кзанолу-Гринбергу будет не на кого производить впечатление, кроме рабов. Унылая перспектива. Ему хотелось забыться в воспоминаниях, но его что-то удерживало. Одно препятствие было в том, что Кзанол-Гринберг знал, что больше никогда не увидит ни Тринтум, его родную планету, ни Кзанит, место, где он родился, ни Раккарлиу, мир, который он нашел и которому дал название. Кзанол-Гринберг никогда не взглянет на мир своими настоящими глазами, он будет видеть себя только со стороны. Отныне это тело было его могилой, отныне и навсегда. Существовало еще одно затруднение, внешне довольно незначительное. Несколько раз Кзанол-Гринберг закрывал глаза и намеренно пытался представить счастливое прошлое. И каждый раз единственное, что приходило ему в голову, - это белокормы. Кзанол-Гринберг верил Гарнеру, верил безоговорочно. Эти фильмы не могли быть поддельными. Простого повторения методики по древним записям тнактипов было бы недостаточно, чтобы создать такую подделку. Гарнеру пришлось бы творить по-тнактипски! Тогда, значит, бандерснэтчи разумны, а бандерснэтчи - это несомненно белокормы. Белокормы разумны и всегда были разумны. Признать это - все равно, что начисто разрушить одно из основополагающих убеждений. Белокормы присутствовали во всех его воспоминаниях. Белокормы, скользившие по поместью Пусковые Стволы Кзанит, как белые шестидесятитонные облака, или по серебристо-зеленым полям других поместий, когда Кзанола брали в гости. Мясо белокорма в десятках разных видов на семейном столе и в каждом ресторанном меню. Скелет белокорма над парадными воротами каждого землевладельца - огромная арка из чистых, гладких, белых костей. Еще не рождался тринт, который не мечтал бы о собственном стаде белокормов! Ворота из костей белокорма означали "землевладелец" так же безошибочно, как и ограда из подсолнухов. Кзанол-Гринберг вскинул голову, слегка сжав губы и наморщив лоб. Джуди не узнала бы этой гримасы. Он неожиданно понял, что делало разумного бандерснэтча таким ужасным. Тринт был повелителем всякого разумного зверя. Это - основополагающий принцип Дающего Силу, установленный еще до того, как он сотворил звезды. Так говорили все двенадцать религий тринтов, несмотря на то, что они безбожно боролись между собой за свои постулаты. Но если белокорм разумен, значит, он невосприимчив к Силе тринтов. Тнактипы сделали все то, что запретил Дающий Силу! Если тнактипы сильнее, чем дающий Силу, а тринты сильнее, чем тнактипы, а Дающий Силу - сильнее, чем тринты... Тогда все священники - шарлатаны, а Дающий Силу - всего лишь выдумка. Разумный белокорм - это богохульство. К тому же это чертовски странно. С какой стати тнактипам создавать разумное кормовое животное? Фраза звучит почти так же безобидно, как "применение средств поражения избыточной мощности" или "умерщвление", но если подумать... Тринты не щепетильная раса. Сила, нет! Но... Разумное кормовое животное! Гитлер бежал бы в приступе рвоты. Тнактипы тоже никогда не были особенно щепетильными. Милая простота мутированного ими виприна - типичный пример того, как они работали. Естественное животное и так было самым быстрым на свете, тнактипы не особенно много могли усовершенствовать. Они просто сделали голову животного уже, нос свели до точки с единственной ноздрей-клапаном для выхода пара, а кожа стала идеально гладкой, чтобы уменьшить сопротивление воздуха, но это их не удовлетворило. Тнактипы удалили несколько фунтов веса, заменив его дополнительными мышцами и дополнительной легочной тканью. Весь лишний вес был удален за счет пищеварительных органов. Еще у мутированного бегового виприна был обтекаемый отросток рта, открывавшийся прямо в кровяной поток. Тнактипы всегда были рациональными, но никогда - жестокими. Зачем делать белокорма разумным? Чтобы увеличить размеры мозга, как было приказано? Но зачем делать его невосприимчивым к Силе? А он ел мясо белокормов. Кзанол-Гринберг сильно тряхнул головой. Масней требовал внимания. К тому же, нужно еще кое-что спланировать. Нужно ли? Планирование или одно сплошное беспокойство? Будет ли усилитель работать на человеческом мозге? Найдет ли он костюм вовремя? - Миссис Гринберг, - сказал Гарнер, - я пришел к вам, чтобы узнать все о вашем муже. - Тогда вам лучше поговорить с Дейлом Шнайдером. Он приехал сегодня утром. Дать его номер? - Спасибо, у меня есть. Он мне тоже звонил. Вы его хорошо знаете? - Очень. - Я еще хочу поговорить с Чарли, дельфином-антропологом. Но давайте начнем с вас. У Джуди был несчастный вид. - Я не знаю, с чего начать. - С чего хотите. - Ладно. У него не два, а три яйца. - Будь я проклят! Это довольно редкая вещь, не так ли? - К тому же, это иногда беспокоит врачей; но у Ларри никогда не было никаких проблем. Мы называли это "небольшое лишнее кое-что". Такого рода вещи вас интересуют? - Конечно. Люк не знал точно, нужны ли ему такие подробности. Он только помнил, что чем лучше он знает человека, за которым охотится, тем больше шансов его поймать. Это правило оправдывало себя, когда Люк работал полицейским десятки лет назад. Оно должно было сработать и сейчас. И Гарнер позволил Джуди рассказывать все, лишь изредка перебивая ее. - Я не замечала, что он любит розыгрыши, пока Ларри не начал работать с дельфинами. Потом он рассказал мне кое-что из того, что проделывал в колледже. Он там, должно быть, был настоящим кошмаром. Он не блистал в командной атлетике, но Ларри неплохо играет в сквош и чертовски хорошо в теннис... Теперь Джуди не надо было просить. Ее жизнь вырывалась из нее потоком слов. Ее жизнь с Ларри Гринбергом. - ...наверное знал много женщин до того, как встретил меня. Но должна добавить: мы ни разу не изменяли друг другу. Я хочу сказать, что у нас есть соглашение, что мы можем делать это, но мы никогда этим соглашением не пользовались. - Вы уверены? - Абсолютно. Люк видел, что так и есть. Она даже удивилась, что он спросил об этом. - ...его шокирует, что я могу так точно предсказывать. Скорее всего Ларри не верит в ясновидение, поэтому его и пугает, когда у меня озарение. Он думает, что это какое-то колдовство. Помню, как однажды (мы тогда были женаты меньше года) меня охватила мания потребительства. Однажды Ларри наблюдал, как я пришла, нагруженная пакетами, бросила их, ушла и вернулась со второй партией, потом сказал: "Честное слово, красавица, ты тратишь деньги, как будто Последняя Война начинается завтра!" Я ничего не ответила. Я просто загадочно улыбнулась ему, а он вдруг сделался совершенно белым. Вольно или невольно, все эти подробности выходили наружу. Джуди делала только то, что просил Гарнер, но с какой-то обескураживающей откровенностью. - ...большинство пар, с которыми мы знакомы, не женились до беременности. Когда вы благополучно прошли Комиссию по контролю рождаемости, глупо рисковать и выбрасывать право иметь ребенка на ветер, женившись на стерильном партнере, правильно? Это слишком важно. Но мы решили рискнуть... - Джуди прочистила горло, потом хрипло продолжила: - Кроме того, автодок разрешил нам вступить в брак. Потом был Джинкс. Мы должны были быть уверены, что ни один из нас не останется там. - Я хорошо поразмыслил. Миссис Гринберг, давайте, пожалуй, закончим, пока вы совсем не потеряли голос. Спасибо за помощь. - Надеюсь, это помогло. Люк послал лифт на самый верх и задумался. Скорость, с которой говорила Джуди, - деталь. Теперь он понял, почему она постаралась так полно нарисовать портрет Ларри Гринберга. Знала Джуди это или нет, но она не надеялась увидеть его снова. И пыталась обессмертить его в своей памяти. Отель "Джейхок" располагался в третьем по величине здании Топеки. Из бара, расположенного на его крыше, открывался великолепный вид. Выехав из лифта. Люк столкнулся с обычным непрерывным шумом. Он выждал 10 секунд, пока его уши "научатся" игнорировать шум - необходимая защитная техника, которой учится каждый ребенок еще до того, как ему исполнится три года. Хозяйка бара оказалась высокой рыжеволосой женщиной, на которой не было ничего, кроме туфель на раздвоенной шпильке. Ее волосы были уложены в нечто закрученное кверху, что доводило ее рост до добрых двух с половиной метров. Она провела Люка к маленькому столику у окна. Сидевший там мужчина-поднялся ему навстречу. - Мистер Гарнер? - Спасибо, что согласились прийти, доктор Шнайдер. - Называйте меня Дейл. Перед Гарнером был невысокий коренастый человек с полосой волнистых, светлых волос на затылке. Временный заменитель кожи закрывал его лоб, щеки и подбородок, оставляя участки неповрежденной кожи в виде буквы "X". От глаз через нос к уголкам рта. Его руки были перевязаны. - Тогда я - Люк. Когда вы в последний раз слышали о Морской Статуе? - Вчера вечером, когда меня разбудили, чтобы сообщить, что Ларри сделался инопланетянином. Как он? Опуская детали, Люк рассказал психологу о событиях последних суток. - Поэтому я сейчас делаю все, что могу на Земле, пока они готовят для меня корабль. - Друг мой, я никогда не видел Статую, а если бы и видел, то никогда не заметил бы этой кнопки. Что вы будете пить? - Пожалуй, молочный коктейль, я сегодня еще не обедал. Дейл, почему вы хотели, чтобы мы привезли Статую сюда? - Я надеялся, что если Ларри увидит ее, это поможет. Однажды был случай, еще задолго до того, как я родился, когда двух пациенток, считавших себя Марией, Божьей Матерью, доктора поместили в одну комнату. - Здорово. И что произошло? - Это был чертовски хороший аргумент. В конце концов одна из женщин сдалась и решила, что она, наверное, мать Марии. И ее вскоре удалось вылечить. - Вы надеялись: Гринберг поймет, что он - Гринберг, если показать ему, что он не Морская Статуя? - Правильно. Но, как я понимаю, это не сработало. Вы говорите, я могу помочь в госпитале Меннингера? - Возможно, но в первую очередь мне. Я уже сказал вам, за чем, как мне кажется, летят Гринберг и Морская Статуя. Мне нужно обогнать их, пока они до этого не добрались. - А чем я могу помочь? - Расскажите мне все, что можете, о Ларри Гринберге. У человека, который сейчас направляется к Нептуну, память инопланетянина, но его рефлексы - по-прежнему рефлексы Гринберга. Он продемонстрировал это, когда вел машину. Я хочу знать, насколько много в нем осталось от прежнего Гринберга. - Я бы сказал, очень немного. И не особенно рассчитывайте на него, не то закончите это дело голым где-нибудь на Луне. Но я вас понял. Предположим, э... в цивилизации Морской Статуи был закон против карманников. В большинстве стран был такой закон до того, как нас стало слишком много и полицейские перестали с этим справляться. - Я помню. Глаза Шнайдера расширились. - Помните? Да, наверное. Ну вот, представьте, что Ларри в своем теперешнем состоянии обнаружил, что кто-то залез к нему в карман. Его первым импульсом будет поймать вора за руку, а не позвать полицейского. Полицейский - осознанное решение, а времени на обдумывание у Ларри нет. - Значит, если я захвачу его врасплох, я могу рассчитывать на его человеческие рефлексы? - Да, но не путайте рефлексы с побуждениями. Вы не знаете, каковы сейчас его побуждения. - Продолжайте. Шнайдер откинулся в кресле и заложил руки за голову. Неслышно подкатил официант и достал из ниши в своем туловище напитки. Гарнер расплатился и отослал официанта. Шнайдер неожиданно заговорил: - Вы же знаете, как выглядит Ларри: около метра семидесяти ростом, темноволосый и довольно привлекательный. Его родители были православными, но не миллионерами. Они не могли позволить себе полностью выдерживать посты. Ларри очень приспособленный, у него потрясающая способность восстанавливаться, благодаря этому он и смог заняться контактной телепатией. Он слегка комплексует из-за роста, но это частично компенсируется тем, что Ларри называет "мое небольшое лишнее кое-что". - Миссис Гринберг рассказывала мне. - Частично он имеет в виду телепатию. Частично - медицинскую аномалию, о которой упомянула Джуди. Но Ларри чертовски серьезно считает себя особенным. Вы также должны помнить, что он годами читал чужие мысли - мысли людей и дельфинов. Это дало Ларри массу полезной информации. Не знаю, как насчет дельфинов, но среди добровольцев, позволивших Ларри прочитать их разум, были доктора физических наук, студенты-математики, психологи. В целом его можно назвать великолепно образованным. Шнайдер выпрямился. - Помните это, когда отправитесь за ним. Вы не знаете, каков интеллект Морской Статуи, но Ларри Гринберг обладает своим собственным интеллектом и ничьим другим. Он умен и коммуникабелен и необычайно уверен в себе. Ларри недоверчиво относится к суевериям, но искренне религиозен. Его рефлексы великолепны. Я это знаю. Я играл с ним в теннис. Джуди и я были против него одного, и Ларри целую партию удавалось защищать корт. - Тогда мне лучше быть начеку. - Безусловно. - Предположим, его вера оказалась под угрозой. Как он будет реагировать? - Вы имеете в виду православие? - Нет, я имею в виду любую веру, которой Гринберг сейчас может придерживаться. Подождите, я поясню. Как он будет реагировать на угрозу чему-то, во что он верил всю свою жизнь? - Это его разозлит, конечно. Но Ларри не фанатик. Бросьте ему вызов, и он его примет. Но чтобы Ларри изменил мнение о чем-то основополагающем, вам придется представить настоящие доказательства. Недостаточно просто заронить сомнение, если вы понимаете, что я имею в виду. На огромном белом экране Центра Управления Космическими Перевозками две темные точки висели почти неподвижно. Халли Джонсон развернул камеру видеотелефона так, чтобы Гарнеру было видно. - Военный корабль двигается чуть-чуть быстрее свадебного. Если они действительно направляются к самому Нептуну, их корабли поменяются местами. - Куда еще они могут направляться? - К каким-нибудь астероидам. У меня есть список. - Послушаем-ка. Джонсон зачитал имена четырнадцати второстепенных греческих богов. - Еще больше мы уже вычеркнули, - добавил он. - Когда корабль проходит точку поворота и продолжает ускорение, мы отмечаем это. - Отлично. Держите меня в курсе. А что с моим кораблем? - Будь здесь в 20:00, а еще через час ты уже будешь на орбите. Клуб "Стрилдбрагз" - не единственный с низким возрастным пределом для своих членов. (Принимая во внимание Сенат.) Но это единственный клуб, где возрастная граница опускается на год каждые два года. В 2106 году каждому члену клуба было как минимум 149 лет. Естественно, автодоки клуба "Стрилдбрагз" считались лучшими в мире. Но лечебные камеры все же выглядели, как огромные гробы. Люк выбрался из камеры и прочитал подробный счет. Он оказался длинным. Автодок зацепился за вход в его позвоночный столб и сделал несколько приседаний, чтобы создать мышечный тонус, подзарядил крошечную батарею в сердце, добавил гормонов и эзотерических веществ в кровь. Особенно важным элементом лечения были сверхзвуковые импульсы. Люк чувствовал боль, распространяющуюся от основания черепа вниз по позвоночному столбу, туда, где боль почти исчезала в пояснице. Маникюр и педикюр завершили лечебный сеанс. Люк воспользовался удостоверением, чтобы потребовать для себя шестимесячное обеспечение гормонами, антиаллергенами, отборными инсектицидными и омолаживающими препаратами, которые поддерживали бы его живым и здоровым. То, что выпало из специального отверстия автодока, оказалось инъектором размером с пивную банку, со всех сторон исписанную инструкциями. При виде иглы Люк сжал губы, но нельзя же пользоваться пульверизатором, когда необходимо проколоть вену. Он сообщил автодоку, куда послать счет. Еще одно небольшое дело, и он сможет немного вздремнуть. Из-за дряхлого состояния многих членов "Стрилдбрагз", телефонные будки в клубе были сделаны так, чтобы в них могло войти самоходное кресло. Воздух вокруг Люка помутнел от сигаретного дыма. - Как мне разговаривать с дельфином? - спросил он, чувствуя себя совершенно обновленным. Фред Торранс ответил: - Точно так же, как ты говорил бы с Ларри. Но Чарли будет отвечать на дельфиньем, а я стану переводить. По телефону вы не разберете его английский. - Ладно. Чарли, меня зовут Лукас Гарнер. Я - военный. Ты знаешь, что произошло с Ларри? Хрюки, визги, хихиканье, писк и визг! Только однажды Люк слышал нечто подобное. Восемнадцать лет назад он был свидетелем в суде, где слушалось дело об убийстве. Три свидетеля и жертва, которая, естественно, не присутствовала, - были... дельфинами. Торранс перевел: - Он знает, что Ларри утратил ощущение своей индивидуальности. Звонил доктор Джански и рассказал нам обо всем, что случилось. - Вчера Ларри сбежал от нас и вылетел в космос на украденном "им корабле. Я отправляюсь следом. И хочу знать все, что Чарли может о нем рассказать. Дельфинья речь. Торранс сказал: - Чарли хочет взамен одно одолжение. - О, в самом деле? Что? Люк взял себя в руки. После того как был сломан языковой барьер, эти пловцы доказали, что умеют торговаться. К счастью или несчастью, но строгий и сложный моральный кодекс дельфинов легко приспособился к представлениям о торговле. - Он хочет поговорить с вами о возможности участия дельфинов в освоении звезд. Из троих присутствующих Торранс имел самое ясное представление, о чем шла речь. Чарли говорил медленно и четко, держась намного ниже ультразвукового диапазона, но даже Торрансу было временами трудно переводить. Разговор выглядел так: - Будь я трижды проклят, - сказал Гарнер. - Чарли, это что-то новое? Никогда не слышал, чтобы дельфины рвались в космос. - Нет... Не совсем новое. Этот вопрос обсуждался теоретически, и многие высказались "за", правда, возможно, лишь из страха, что пловцы могут что-нибудь упустить. Лично я никогда не испытывал особенного желания, до позавчерашнего дня. - Все дело в Гринберге. Он был помешан на космосе, так? - Пожалуйста, не говорите о нем в прошедшем времени. Да, он действительно помешан на космосе. У меня была пара дней, чтобы привыкнуть к присутствию Ларри у себя в голове. Не могу сказать, что я полностью понял это стремление попасть на Джинкс, но кое-что я могу объяснить. Мне не нравится пользоваться старомодным термином, но в чем-то это... - Чарли заговорил по-английски. - ...оччевидная ссудьба. Частично дело в том, что на Джинксе он мог бы иметь столько детей, сколько захочет, четыре или пять, и никто бы не возражал. Частично это то же побуждение, которое возникает у меня в бассейне. Нет места, чтобы плавать. Ларри хочется пройтись по улице без малейшего опасения наступить кому-нибудь на ногу, быть ограбленным или попасть в пешеходную пробку и быть перенесенным за шесть кварталов от того места, куда ему надо. - И что ты чувствуешь? Ты же дельфин. Ты, наверное, даже ни разу не смотрел на звезды... - Ммисстер Аррнер, я вас уверяю, что мы, пловцы, знаем, как выглядят звезды. В иллюстрированных журналах, которые ваши агенты продают нам, много астрономических и астрофизических пленок. И, в конце концов, нам время от времени приходится всплывать, чтобы набрать воздух! - Извини. Но суть та же. У тебя довольно просторно, тебе никто никогда не наступал на ноги и вряд-ли кто-нибудь, кроме касатки, полезет к тебе в карман. Так что же для тебя космос? - Возможно, приключение. Возможно, создание новой цивилизации. Вы же знаете, что многие сотни лет существует только одна цивилизация пловцов. Моря не являются изолированными, как континенты. Если есть наилучший способ социального устройства, единственный путь выяснить это - создать много общин на многих планетах. Логично? - Да! - Голос Гарнера звучал убежденно. У него не было сомнений. - Но это может оказаться не так просто, как ты думаешь. Нам нужно будет разработать для вас принципиально новый корабль, потому что придется включить в конструкцию бассейн. А вода - тяжелая, черт побери. Держу пари, что перевезти дельфина стоило бы в десять раз дороже, чем перевезти человека. - Вы используете воду в посадочных двигателях. Разве нельзя просто провести в резервуары с водой освещение? - Можно, и можно наполнить их только на две трети, и можно установить фильтры, чтобы удалять рыбу, водоросли и прочее перед тем, как пустить воду в двигатели. Можно даже предусмотреть маленькие баки, куда бы вы могли заплывать, когда резервуары опустошаются во время приземления. Чарли, ты уже начал представлять себе, во сколько все это обойдется? - Начал, да. Деньги - это сложно. - Ты это знаешь. И вы вряд ли сможете купить себе этот полет за то, что производят и продают дельфины. Хм. Вы даже не можете заявить, что присутствовать на космическом корабле - ваше право. Дельфины не платят налоги ООН... Хм, - сказал Люк и почесал затылок. - Чарли, а сколько дельфинов можно убедить навсегда оставить свои океаны? - Столько, сколько нужно. Выбрать по жребию, если потребуется. В случаях крайней необходимости закон позволяет такой отбор. Из сотен пловцов, принявших участие в первых экспериментах ходячих, проверяющих пашу разумность, и из двадцати или тридцати тех, кто в результате умер, почти все были так отобраны. - О... правда? Торранс удивился странному выражению лица Гарнера. Почти гримаса ужаса. Это было уже давно, почему он сейчас так шокирован? Гарнер сказал: - Что было, то было. Сколько настоящих добровольцев? - Они все будут настоящими. Но вы, видимо, хотите знать, сколько вызовется без жребия? От пятидесяти до ста. Я думаю, из всех океанов. - Хорошо. Нам нужно начать с широкой рекламной кампании. Дельфинам придется внести свою долю в стоимость корабля. Просто как жест. Сумма будет ничтожной по сравнению с конечной стоимостью проекта, но для вас и это будет дорого. Кроме того, нам придется убедить основную часть мира ходячих, что на планете без дельфинов и жить не стоит. Не приходится говорить, что лично я уже в это верю. - Спасибо. Спасибо за все. А пловцы будут принимать участите в рекламе? - Не напрямую. Безусловно, нам понадобятся официальные заявления видных пловцов, таких как тот, которого в газетах называют Юрист. Ты знаешь, кого я имею в виду? - Да. - Пойми, что пока я просто прикидываю. Нам необходимо будет нанять консультанта по связям с общественностью и рекламного агента для того, чтобы они все организовали. И все это может оказаться напрасным. - Можем ли мы снизить стоимость перелета, поместив пловцов в поле доктора Джански? Гарнер выглядел крайне изумленным. Торранс усмехнулся, узнавая реакцию: "Это дельфин говорит?" - Да, - сказал Гарнер, сам себе кивая. - Правильно. Нам тогда даже не потребуются резервуары. Люди будут выполнять функции команды и держать нас в замороженном состоянии, пока не найдут небольшое море, вроде Средиземного... Этот разговор тянулся бесконечно. - ...значит, теперь все улажено, - сказал Гарнер, спустя долгое время. - Поговорим об этом с дельфинами, особенно обладающими властью, но ничего не предпринимайте, пока я не вернусь. Я сам хочу найти агента по рекламе. Нужного агента. - Мне неприятно об этом говорить, но может ли случиться так, что вы не вернетесь? - Господи! Совсем забыл. - Гарнер глянул на запястье. - Я уже должен спать. Быстрее, Чарли, переходи к Гринбергу. Каково твое мнение о нем? - Боюсь, предвзятое. Я люблю его и завидую его рукам. Но Ларри для меня чужой. А может и нет. Чарли опустился на дно бассейна. Торранс воспользовался этой возможностью, чтобы прочистить горло, у него было ощущение, что он наелся использованных лезвий. Чарли всплыл и выпустил фонтанчик. - Он не чужой. Неверно! Ларри во многом, думает так же, как я, потому что он несколько раз вступал со мной в контакт до того, как мы решили попробовать наоборот. Он любит розыгрыши... Нет, на самом деле это далеко не так. Ну ладно, придется довольствоваться этим. Он любит дельфиньи шутки. Несколько лет назад Ларри отобрал некоторые из наших самых известных шуток, те, которые мы считаем классическими, переделал их так, чтобы ими можно было пользоваться среди ходячих, а потом решил не пробовать, потому что за это он мог бы запросто угодить в тюрьму. Если Ларри больше не опасается тюрьмы, ему может прийти в голову разыграть кого-нибудь по-нашему. - ? - Например ту шуточку, которую я еще ни разу не пробовал на пловце. Я должен сказать это по-английски: гипноз. Торранс сказал: - Я не понял. - Определяется как искусственно вызванное состояние мономании. - А-а, гипноз. - Ларри тщательно его изучил и даже уже пробовал и у него получилось. На пловца гипноз может не подействовать. - Он уже сделал это, - сказал Гарнер. - Что-нибудь еще? - Гаррннерр, вы должны понять, что дельфинье бульк-взик-ПИИИ - не совсем розыгрыш. Это способ посмотреть на вещи. Положить разводной ключ в аппарат - часто единственный способ заставить кого-то починить, заменить или усовершенствовать этот аппарат. Особенно юридический или общественный аппарат. Откусив кому-нибудь плавник точно в подходящий момент, можно заставить полностью изменить отношение к жизни, и часто к лучшему. Ларри понимает это. - И я хотел бы. Спасибо, что уделил мне время, Чарли. - Неверрно! Неверрно! Это вам спасибо! Оставался час до прыжка в неизвестность. Горло Гарнера казалось отработавшим свое. Возможно, у него еще было время, чтобы вздремнуть, но Люк слишком сильно расчувствовался. Гарнер сидел в читальном зале клуба "Стрилдбрагз" и думал о Гринберге. Почему он захватил разум пришельца? Что ж, это просто. Имея два набора воспоминаний, Ларри, естественно, выбрал личность, которой было более привычно отделять себя от других. Но зачем цепляться за нее? Теперь Гринберг уже должен знать, что он - не Морская Статуя. И он был вполне счастлив, будучи Ларри Гринбергом. У него такая жена, можно только позавидовать... И она любит его. Если верить доктору Шнайдеру, Ларри был устойчивым и гибким. Он любил свою работу. Он считал себя особенным. А Морская Статуя совершенно одинока во вселенной. Последний из целой расы, оказавшийся среди враждебных существ. Гринберг-Морская Статуя, вдобавок, утратил свою способность... что ж, назовем это телепатическим гипнозом. Любой разумный человек предпочел бы быть Гринбергом. Придется принять, размышлял Гарнер, что Гринберг не может думать как Гринберг, когда у него в голове воспоминания Морской Статуи. Чтобы вообще существовать, Ларри должен оставаться Морской Статуей. Иначе он хотя бы попытался вернуться в прежнее состояние. Но... это особенное высокомерие, которое он продемонстрировал... Не... раб. Не человек. Рядом с его ухом оказался робот. Гарнер повернулся и прочитал на груди официанта бегущую строку: "Вас просят немедленно позвонить мистеру Чарльзу Уотсону". Чик Уотсон был тучным человеком с толстыми губами и мясистым носом. У него были жесткие черные волосы, постриженные "ежиком", серая вечерняя щетина на щеках и подбородке и довольно безобидный вид. В центре его стола находился большой экран, на котором с ненормальной скоростью прокручивалась пленка. И один из тысячи не мог бы читать так быстро. Раздался звонок. Чик отключил видео и перешел в режим телефона. Для толстяка он двигался довольно быстро и ловко. - Слушаю. - Звонит Лукас Гарнер, сэр. Вы хотите его видеть? - Отчаянно. - Голос Чика Уотсона не соответствовал его внешности. Это был командный голос, глубокий звучный бас. Люк выглядел усталым. - Я тебе нужен, Чик? - Да. Я думал, ты сможешь помочь мне кое в чем. - Хорошо. Но у меня мало времени. - Я быстро. Первое, это послание с Цереры на Титан Энтерпрайзис. "Золотое Кольцо" стартовал вчера с базы в Топеке без согласования, и Кольцо намеревается предъявить счет за обслуживание. Титан переслал уведомление сюда. Они говорят, что их корабль, должно быть, украли. - Так и есть. Все детали в Канзас-Сити. Это очень запутанная история. - Часом позже военный корабль "Иво Джимма"... - Тоже угнан. - Здесь есть какая-нибудь связь с инцидентом с Морской Статуей в Калифорнийском Университете Лос Анджелеса? - Непосредственная связь. Слушай, Чик... - Знаю, все детали в Канзас-Сити. Последнее... - Чик порылся в коробках с пленкой на столе. Его голос был подозрительно кротким, когда он произнес: - Вот оно. Твое уведомление, что ты вылетаешь из Топеки на специально снаряженном корабле "Хайнлайн"; отправление - база Топеки в 21:00; направление - неизвестно, возможно Нептун; цель - официальное задание. Гарнер, я всегда говорил, что это должно случиться, но никогда серьезно не верил. - У меня не старческий маразм, Чик. Это необходимо. - Самый сильный приступ старческого маразма, о каком я только "слышал. Что может быть такого важного, "чтобы в твоем возрасте тащиться в космос? - Важность именно такая. - Ты что, не можешь объяснить? - Мало времени. - Предположим, я прикажу тебе не лететь. - Думаю, это будет стоить многих жизней. И может означать конец цивилизации. - Мелодраматично. - Но чистая правда. - Гарнер, ты предлагаешь мне признать свое невежество и позволить тебе действовать самостоятельно только потому, что ты единственный, кто знает, что происходит. Так? Некоторое колебание. - Думаю, так и есть. - Что ж, отлично. Ненавижу принимать решения. Поэтому они и усадили меня за стол. Гарнер, ты должен знать что-то, чего не знают в Канзас-Сити. Почему бы тебе не позвонить мне после взлета? Я еще буду здесь. - На случай, если я отброшу коньки? Хорошая мысль. - Не забывай об этом. - Конечно нет. - И принимай там витамины... Похожий на стрелу с пестрым оперением, "Золотое Кольцо" удалялся от Солнца. Сравнение затертое, но точное, потому что гигантское треугольное крыло находилось как раз в задней части корабля, а маленькие передние крылья сразу после взлета втягивались в боковины. Огромный стабилизатор представлял собой запутанную систему труб. Пар, нагретый двигателем, прежде чем снова начать путешествие, проходил через генератор и охлаждающие трубы. Основная часть энергии шла на питание реакторного экрана трубки двигателя. Остальная часть поддерживала систему жизнеобеспечения. Лишь в одном отношении сравнение со стрелой было неточным. Эта стрела несла в своем брюхе раскаленный факел. Кзанол зарычал от досады. Пасьянс снова не сложился! Он сгреб карты своими неловкими руками в небольшую аккуратную кучку, сбил в колоду и разорвал пополам. Двигатель уже создал земную гравитацию, а у него в общем-то не было времени привыкнуть к дополнительной силе тяжести. Кзанол сел за игорный стол и стал копаться в его ящике. Достал новую колоду, открыл, дал автомату немного ее потасовать, потом снова стал раскладывать пасьянс. Пол вокруг Кзанола был усеян обрывками намагниченных пластиковых карт. Наверное, ему следует придумать какое-нибудь подходящее наказание пилоту, который научил его этой игре. Пилот и второй пилот неподвижно сидели в каюте управления. Время от времени пилот, чтобы слегка изменить курс, касался панели управления. Примерно каждые шестнадцать часов второй пилот приносила Кзанолу чашку воды и возвращалась на свое место. Из нижней части корабля вырывался актинический газ, толкавший его к еще более высоким скоростям. Это была прекрасная ночь. Прошло уже много лет с тех пор, как Гарнер последний раз видел звезды. В городах их свет незаметен из-за смога и неоновых огней, а американский континент почти целиком был застроен городами. Скоро он увидит звезды так отчетливо, как не видел уже полстолетия. Воздух напоминал дыхание Сатаны. Гарнер страшно вспотел, Андерсен с Ноймутом тоже. - Я все еще считаю, что мы могли сделать это сами, - сказал Андерсен. - Ты бы не знал, что искать, - возразил Гарнер. - А я приучил себя к этому. Я читал фантастику десятилетиями. Столетиями. Наймут, ты куда? Наймут, невысокий темноволосый человек, повернулся к выходу. - Пора пристегиваться, - отозвался он. - Счастливого путешествия! - Он пойдет вперед, к кабине ракеты-носителя, - сказал Андерсен. - А мы поднимемся в корабль. - Хотелось бы мне разглядеть этот корабль получше. Отсюда это просто большая тень. Тень была горбатой, напоминающей дротик с прикрепленным к нему огромным бумажным змеем. Этот планер на самом деле был ракетой-носителем, заправленной водородом и охлажденной жидким водородом. Это было необходимо для получения в полете собственного жидкого кислорода. К верхней части планера был прикреплен узкий цилиндр, это и был военный корабль с реакторным двигателем и некоторыми приспособлениями для спасательных работ. Он был рассчитан на двух человек. Применение ядерного ракетного двигателя в земной атмосфере было преступлением и каралось смертной казнью. Стартовав восемнадцать часов назад, Масней и Кзанол-Гринберг нарушили двенадцать различных местных законов, пять межнациональных постановлений и договор с Кольцом. Еще один корабль, стартовав, излил из дюз гнев Господний. Гарнер прищурился от яркого света и вопросительно посмотрел на Андерсена. - Это наш корабль сопровождения, - равнодушно сказал тот. Люк уже устал от необходимости задавать вопросы. "Мне не нравится этот Андерсен, - решил он. - Если мальчик захочет сказать, зачем им корабль сопровождения, пусть скажет сам". Они подошли к эскалатору. - Встретимся наверху, - сказал Гарнер, протягивая руку к пепельнице. Андерсен уставился на него и невольно вздрогнул, когда инвалидное кресло превратилось в летающую посудину. Военный использует нелегальный летательный аппарат? Военный? Андерсен ехал на эскалаторе, насвистывая. В конце концов, это путешествие может оказаться неплохим развлечением. - Просто оставьте кресло на платформе эскалатора, - сказал он наверху. - Мы распорядились, чтобы его доставили в "Стралдбрагз". Они о нем позаботятся. А я внесу вас внутрь, сэр. - Возьми мои лекарства. Я пойду сам, - сказал Гарнер. И, действительно, он пошел, шатаясь и все время помогая себе руками. С большим трудом он добрался до своего гравитационного кресла. Андерсен нашел лекарства и пошел следом. Прежде чем пристегнуться, он проверил ремни безопасности Гарнера. - Наймут! Мы готовы, - сказал Андерсен как будто в пустоту. Потом продолжил уже для Гарнера: - На ракетоносителе находятся несколько твердотопливных реактивных снарядов. Это ускорители. У нас мощности не больше, чем у "Золотого Кольца", а мы отстаем от них на полтора дня, поэтому мы воспользуемся ускорителями, которые дадут нам начальный толчок. Может, ничего и не получится, но если все-таки сработает... - ...будет хорошо, - закончил за него Гарнер. Его голос стал гуще из-за работы линейного ускорителя. Около пяти секунд длилась беззвучная вибрация, потом включилось зажигание, и они взлетели. "Нам потребуется провести два дня при ужасно неприятном ускорении в 2 "g", чтобы попасть туда первыми", - думал Гарнер, вдавленный в кресло. Его старым костям придется туго. Он уже начал скучать по хитроумным приспособлениям своего кресла. Да, это путешествие будет не слишком большим развлечением. Ларс спокойно ел замысловатый сэндвич с сардинами и яйцом, когда раздался звонок. Он очень аккуратно, обеими руками, отложил бутерброд, чтобы тот не подпрыгнул из-за почти несуществующей силы тяжести, вытер руки о комбинезон, который из-за этого часто стирал, и подошел к приемнику. Мазерный луч рассек пустоту мгновенным телеметрическим сигналом. Радиоприемник трансформировал его в звук, потом тщательно привел в соответствие с едва заметным сдвигом Допплера. То, что из него в итоге раздалось, было бесцветным голосом Каттера, дежурного на Церере. - Спасибо, Эрос, ваше послание полностью принято. На этот раз никаких неожиданностей. База в Топеке связалась с нами восемь часов назад, чтобы передать время старта и предполагаемый курс. Согласно вашему отчету, взлет произошел на восемь минут позже расчетного времени, но это обычное дело. Держите нас в курсе. - Пауза. - Спасибо, Эрос, ваше... Лапе отключил приемник и вернулся к своему бутерброду. Интересно, заметил ли Каттер, что военный корабль преследует тех, кого он провел восемнадцать часов назад. Наверняка заметил. - Ты слишком тяжело это переносишь, - сказал Дейл Шнайдер. Джуди пожала плечами. От взгляда Дейла не укрылись ее опухшие веки, незнакомые морщинки на красивом двадцативосьмилетнем лице Джуди, мертвая хватка, которой она вцепилась в стакан с кофе, и то, как неподвижно она сидела в кресле. - Послушай, - сказал он. - На тебя слишком многое свалилось. Ты уже думала... то есть... Тебе приходило в голову воспользоваться твоим соглашением с Ларри насчет верности друг другу? По крайней мере, ты бы избавилась от одного из своих стрессов. К тому же, ты не поможешь ему тем, что так переживаешь. - Я знаю. Я думала об этом. Но... - Джуди улыбнулась. - Не с другом, Дейл. - О, я не это имел в виду, - поспешно сказал Дейл Шнайдер. И покраснел. К счастью, большая часть его лица была скрыта повязками. - Как насчет того, чтобы поехать в Вегас? В городе полно разведенных обоих полов, большинство из них пока боятся снова вступать в брак. Предпочитают кратковременные связи. И ты легко могла бы прекратить такую связь, когда вернется Ларри. Наверное он вложил слишком много уверенности в последнее предложение, потому что рука Джуди крепче сжала стакан, потом мгновенно расслабилась. - Не думаю, - безразлично сказала Джуди. - Подумай об этом. Кроме того, Ты могла бы поиграть там. Двойная сила тяжести! Двенадцать часов назад он бы посмеялся над собой. Двойная сила тяжести в положении лежа на спине? Люк мог бы проделать это на голове. Но с тех пор прошло двенадцать часов двойного веса, постоянной вибрации, шума и отсутствия сна. Термоядерные двигатели ускорителей ревели снаружи. Два из них уже были запущены. Всего осталось десять. Звезды казались холодными отчетливыми точками. Никогда еще небо не было таким черным, никогда не были звезды такими яркими. Люк чувствовал, что звезды могли бы прожечь крошечные дырочки в сетчатке его глаз, если бы он был в состоянии долго смотреть в одну точку. Крошечные разноцветные участки слепоты в дополнение к его завидной коллекции шрамов. Млечный Путь был похож на туманную реку света с проглядывающими сквозь нее резкими актиническими точками. Вот где он сейчас находился. Люку исполнилось семьдесят два в тот день, когда запустили первый пассажирский корабль - орбитальный комплекс, неловкий и громоздкий, по сегодняшним меркам. Ему сказали, что он слишком стар, чтобы покупать билет. А теперь? Люку рассмеялся было, но его грудь сильно сдавило. Люк с усилием повернул голову. Андерсен натягивал лист прозрачного пластика над сложной и обширной панелью управления. Основная часть панели уже находилась под пластиком. Андерсен заметил взгляд Люка и сказал: - Теперь нечего делать, кроме как следить за камнями. - Мы можем позволить себе потерять немного времени? - Конечно. Если они направляются к Нептуну, - голос Андерсена звучал бодро и энергично, хотя и несколько невнятно из-за перегрузки. - Если это не так, они нас все равно обгонят, куда бы ни направлялись. Мы и знать об этом не будем, пока они не совершат маневр. - Придется рискнуть. Дополнительный вес, казалось, не причинял Андерсену никаких неудобств. Норма для пилотируемого космического корабля - одна земная сила тяжести. На некоторых спасательных кораблях, так же как и на нескольких экспрессах на Кольцо, предусмотрены приспособления для термоядерных ускорительных двигателей, используемых для того, чтобы сократить время полета. Часто это оправдано. Еще чаще - нет. Постоянное ускорение и время полета изменяются прямо пропорционально квадратному корню увеличения мощности. Скорее всего когда Гринберг и пришелец узнают о преследователях, они будут ожидать, что те так и будут отставать от них на полтора дня до самого Нептуна. Твердотопливный ускоритель можно использовать всего один раз. Под гладкой цилиндрической оболочкой заключен только водородный газ под давлением и ядро уранового сплава. Источник энергии реакторной трубки находится снаружи и остается на корабле после того, как ускоритель отделяется. В тот момент, когда внутри трубки образуется экран, нейтроны из ядра начинают отражаться обратно в урановую массу, и во время цепной реакции наступает полный распад. Как время ослабляет давление в пойманной в ловушку звезде, так и крошечное выхлопное отверстие поддерживает ускорение постоянным. На этот раз ускорители сыграли существенную роль. "Хайнлайн" будет на Нептуне на шесть часов раньше остальных... Если только они направляются на Нептун! Но если Диллер ошибся или если Диллер солгал... если Диллер, как и Гринберг, стал считать себя пришельцем, если беглецы на пути к какому-нибудь астероиду... Тогда "Хайнлайн" промахнется. Когда те двое совершат маневр, будет уже поздно, "Хайнлайн" наберет слишком большую скорость. Конечно, всегда можно пустить в ход ракеты. Если "Золотое Кольцо" или "Иво Джимма" приземлятся на Кольце, там это будут рассматривать как нарушение договора. Их можно будет убедить открыть огонь. Но на "Иво Джимме" находится Ллойд Масней. Разговор с Чиком Уотсоном был одновременно утомительным и непродуктивным. Теперь Чик знал все, что знал сам Гарнер, кроме тех исчерпывающих подробностей о жизни Гринберга, которые Гарнеру удалось собрать. Они пришли к твердому решению, что больше не станут посылать корабли с Земли. Корабли, которые все равно прибудут слишком поздно, чтобы оказать помощь. Если любой из двух угнанных кораблей достигнет какой-либо точки и повернет назад, Земля откроет огонь без предупреждения. Чик будет держать для Гарнера открытыми все каналы связи, чтобы при необходимости разыскать любую информацию, которая может ему понадобиться. И еще одно решение... - Нет, мы не можем обратиться за помощью к Кольцу, - само выражение лица Чика отвергало эту идею с презрением, которого, как ему казалось, она заслуживает. - При тех отношениях, которые у нас с ними сейчас, - нет. Они знают, как вредят нам своим эмбарго на уран, а мы знаем, что делаем им, задержав их витамины, и обе стороны просто сгорают от нетерпения посмотреть, кто сдастся первым. Думаешь, они поверят в нашу историю? С их точки зрения, все наши доказательства - информация из вторых рук. На Кольце подумают, что мы сами решили осуществить разработку месторождений или собираемся заявить права на какой-нибудь спутник. Они подумают все, что угодно, потому что им известно лишь, что три земных корабля летят сейчас к Нептуну. Еще хуже, что Кольцо наверняка не позволит усилителю попасть на Землю. Они предпочтут заключить сделку с Гринбергом, повелителем мира, а не с нами. - Я этого не допущу, - ответил Гарнер. - Но ты прав, нам незачем звать на помощь. Есть лучшее решение. И они стали ждать. Если Люк и Андерсен не ошибаются и похищенные корабли летят на восьмую планету, они уложатся в шесть дней. До того, как пришелец отдаст свои приказания. Люку и Андерсену нечего было делать. Люк наконец заснул. Андерсен тоже спал, позволив автопилоту выполнять его работу. В 21:00 следующего дня сгорела последняя пара ускорителей. Теперь шесть пар кувыркающихся цилиндров с толстыми металлическими стенками летели следом за "Хайнлайном", растянувшись на миллионы километров. За столетие все они окажутся в межзвездном пространстве. Некоторые со временем пройдут между галактиками. Теперь корабль летел при нормальной силе тяжести в 1 "g". Люк сердито хмурился, упражняя мышцы лица, а Андерсен вошел в шлюзовую камеру, чтобы произвести какие-то изометрические измерения. Астероиды Кольца неслись навстречу все быстрее и быстрее с каждой секундой. Человек, заунывным голосом назвавший себя "базой на Церере", был похож на чиновника. По его внешности и вправду можно было поверить, что у него нет собственного имени. Он хотел знать, что корабль Земли делает на Кольце. - У нас есть разрешение на пролет, - отрывисто ответил ему Андерсен. - Да, - сказала Церера, - но куда движется "Хайнлайн"? Гарнер прошептал: - Дай мне микрофон. - Говори просто так. Он услышит. - Церера? Это Гарнер, военный представитель ООН. Что за внезапная перемена? - Мистер Гарнер, ваши полномочия недействительны здесь, на... - Я не об этом спрашиваю. - Прошу прощения? - Вы только сейчас поняли, что мы преследуем "Золотое Кольцо". Не так ли? - Действительно так. С какой целью? - Не ваше дело. Но я могу ответить одному из ваших начальников. - Кольцо не даст разрешения на ваше прохождение, если вы не объясните цели. - Кольцо ничего нам не сделает. До свидания. Услышав звонок, Марда скатилась с кушетки и плавно пошла к телефонной будке. В ее животе оставалось только легкое напряжение, хотя после операции прошло всего двенадцать часов. Легкое напряжение - когда Марда двигалась. Как напоминание о том, что она потеряла. - Лит, - позвала она. - Это Церера. Тебя. Лит вернулся из сада. На этот раз Каттер выглядел встревоженным. - Помнишь те два пиратских корабля с базы в Топеке? Так вот. Кое-кто присоединился к процессии. - Долго же они думали. Когда он вылетел? - Два дня назад. - Два дня, Каттер? - Лит! Мы получили несколько уведомлений о "Хайнлайне" и точный курс. Они еще использовали вспомогательные ускорители. Кривая времени-пространства совершенно не совпадает с кривыми пиратов. Поэтому-то мне и понадобилось столько времени, чтобы понять, что все они двигаются в одном направлении. - Ладно. Черт с ним, Каттер... ничего страшного. Еще что-нибудь? - "Хайнлайн" сейчас проходит мимо Цереры. Ты не хочешь поговорить с Лукасом Гарнером, военным представителем ООН? - Военным? Нет. А что военный представитель ООН делает здесь? - Мне он не говорит. Может, тебе скажет. - Почему вы так уверены, что Кольцо нас не остановит? - Они не могут захватить нас. Все, что они могут - это выпустить в нас ракеты. - Вы меня осчастливили. - Они там на Кольце - не дураки. Кавказец с космическим загаром, черными волосами и морщинками вокруг глаз взглянул на них с экрана и сказал: - Имею честь обратиться к Лукасу Гарнеру, находящемуся на борту "Хайнлайна". - Слушаю. Кто вы? - Чарльз Мартин Шефер. Первый спикер. Политическая секция Кольца. Могу я узнать... - Маленький Шефер? Красно-коричневое лицо человека на мгновение застыло, потом слегка улыбнулось. - Меня называют Лит. Какова ваша цель, Гарнер? - Тебе я скажу, Шефер. Теперь не перебивай, потому что это длинная история... Чтобы все рассказать, потребовалось пятнадцать минут. Потом последовали вопросы. Шефер хотел деталей, разъяснений. Позже некоторые вопросы повторились. Были и скрытые обвинения, которые постоянно становились все менее скрытыми. Андерсен поддерживал радиосигнал и благоразумно не мешал Люку разговаривать. - Это уже почти перекрестный допрос, Шефер. - А вы чего ожидали? Что я целиком проглочу вашу байку? Вам пор